|
Лофрэсса |
Дата: Вторник, 12 Фев 2013, 01:47 | Сообщение # 2 |
|
Клан Харцблайнт/Эрц-Герцогиня Мальборо
Новые награды:
Сообщений: 1068
Магическая сила:
|
ЕГО КРОВАВОЕ СИЯТЕЛЬСТВО
Когда Люцифер, сын Зари, пал на землю, то на острые скалы пролилась его кровь. Она смешалась с водами реки, и вода стала кровью. Те люди, которые попробовали воду из того источника, стали жаждать крови людской. И увидел Бог, что они заразили своей жаждой других.
И захотел Бог уничтожить их, но один из ангелов вступился за проклятое племя и навлек на себя великую немилость. Бог наказал его, подарив ему обличье хищника, и отпустил на землю, чтобы тот постиг унижение кровавой жажды и ужасы кровавого голода.
Ночь – моя сестра. Ночь - моя самая любящая мать. Она защищает меня, кормит меня, укрывает от людских глаз. Днем я сплю в своем маленьком убежище, а ночью выхожу на охоту за чужим имуществом.
Горожане настолько наивны, полагая, что замки, решетки, хитроумные ловушки защитят их сокровища от меня. Она спят в своих теплых, уютных кроватях под пыльными балдахинами в ночных колпаках сном младенца на руках у матери, а я тем временем выношу все, что только могу вынести на своих хрупких плечах. Нет! Не подумайте, что размениваться по мелочам – мое амплуа. Картины, подсвечники, семейные сервизы пусть довеку пылятся в фамильных особняках. Меня интересуют исключительно деньги и украшения. Если бы взять все, что было украдено мною с того момента, как я встала на этот путь, и надеть на меня, то я была бы похожа на золотую статую Мадонны. Я ни разу не попадалась страже, поскольку темнота слишком опасна для ночных патрулей. Да и они предпочитают отсиживаться в теплых караулках вместо того, чтобы искать неприятности на ночных улицах. А ведь опасно горожанам ходить по ночам в одиночестве и без оружия, особенно, сейчас. Что поделаешь… Такие времена. То и дело утром находят еще тепленького покойника, охают, ахают и расходятся. Каждый думает: «Хорошо, что именно этой ночью я не пошел выпить, а то б и мое тело разглядывали зеваки с первыми лучами солнца!» Но я не боюсь темноты, потому, что чувствую себя в безопасности на ночных улицах. Наверное, все дело в моем ремесле. Я привыкла, что боятся меня, запирая сундуки и двери на ключ. Это меня забавляет.
Меня прозвали Леди, поскольку я всегда пишу извинительную записочку с моими соболезнованиями по поводу утраты имущества, в которой четко перечисляю, что взяла и снова извиняюсь. Это так мило, когда слушаешь чужие разговоры:
- Да она еще записку оставила! Сперла все! Золотые часы, три кольца и извинилась! Вы представляете?
Для меня эти слова – просто музыка. Наверное, я излишне тщеславна. Прозябать в безвестности - это удел новичков и трусов. Профессионалы должны быть именитыми. Наверное, я всегда мечтала войти в легенду воровского мира, поэтому и работаю одна. От напарников и наводчиков одни проблемы. Сколько хороших воров погорело на том, что за кружкой пива его подельник разболтал больше, чем следовало, а в тавернах, трактирах, притонах всегда есть уши, которые только и ждут подобных откровений. Наводчики – это вообще ушлый народ. Недоплатишь – будут шантажировать. Не люблю быть в доле и делить добычу. Только лучшее и только себе.
В этот вечер у меня не было работы, и я присматривалась к спешащим домой прохожим. Они все оглядывались по сторонам, обходили темные места и постепенно переходили на быстрый шаг. А мне оставалось медленно прогуливаться в скромном платье, с крахмальным воротничком недалеко от городского сада и наблюдать. Мои каштановые волосы были уложены, как у гувернантки, а на руках были кружевные перчатки, с некоторым намеком, что я – леди и слежу за модой. Со стороны можно сказать, что у воспитанной мадемуазели из хорошей, но небогатой семьи назначена встреча. Я часто представляюсь дочерью священника из провинции, что, несомненно, всегда вызывало доверие у всех будущих жертв, особенно если при этом перебирать четки и в разговоре поминать Господа. Мне было уже двадцать пять, хотя я выглядела на восемнадцать, но при большом желании я смогла бы сыграть любую роль – от юной принцессы до старушки-куртизанки.
В этот вечер было тихо и даже как-то скучновато. Никакой пьяной драки на улице, громкого скандала… Я не люблю такие вечера. Серая булыжная мостовая опустела, не слышно ни стука экипажей, криков извозчиков, ни лая собак, бросающихся прямо под колеса.
Но ведь не всегда должно быть весело? Иногда я настраиваюсь на лирический лад и смотрю на небо. Сегодня в черном бархате ночи блестели алмазами звезды, ночной ветерок дарил свежесть и прохладу, деревья шептались и роняли листву прямо на пустые скамеечки. Фонари горели тусклым светом, привлекая мошкару, а тени деревьев переплетались черным кружевом на парковых дорожках. Я вздохнула полной грудью, насколько позволял тесный корсет и решила отдохнуть и расслабиться.
Внезапно что-то черное, большое, противное бросилось мне прямо в лицо.
- Черт побери! Какая гадость! – какое-то насекомое мельтешило перед глазами. Я отмахнулась, но назойливое насекомое, очевидно, привлекал запах моих духов.
- Хватит! – я замотала головой. Перед глазами летала огромная черная бабочка.
- Ужас! Брысь! – сказала я, сдувая прядь с лица. Бабочка, очевидно, обиделась, отлетела на безопасное расстояние и стала упрямо кружиться надо мною. Такое соседство мне было неприятно, но я старалась его не замечать.
Несколько раз прохожие джентльмены останавливались и предлагали мне помощь, но я скромно смотрела на них, а потом с некоторым смущением отвечала, что у меня все в порядке, а мой кавалер ушел в магазин за цветами, и кивала на маленький магазинчик на углу, витрина которого горела, освещая половину улицы. Джентльмены сразу отступали, раскланиваясь и извиняясь, а я провожала их улыбкой, отмечая, во что они были одеты, и что с них можно взять в будущем. Бабочка летала надо мною, кружилась рядом, словно нашла во мне родственную душу.
- Никогда не буду пользоваться цветочными духами, - сказала я ей, - А теперь, лети себе, куда летела и не мешай мне. Бабочка села мне на грудь, словно черная брошь, как раз там, где медленно стучало мое сердце.
- Ладно, сиди, если тебе это так нравится, - я разглядывала узор ее крыльев. В тусклом свете фонаря я увидела, что они были просто черными, без рисунка. Некрасивая. Но ведь красота в жизни – не самое главное. Я, в принципе, - симпатичная, но вот счастья мне это пока не принесло. Знавала я парочку писаных красавиц. Одну нашли в канаве, под мостом через месяц, как ее любовник, в порыве ревности отправил ее на тот свет. Вторая сейчас принимает клиентов. Но с каждым разом все дешевле и дешевле. В переулках красота стирается быстрее, чем на шелковых простынях. Поэтому я не сильно огорчалась, что какой-либо барон или маркиз не предложил мне руку, сердце или полный пансион. Я вполне могу обеспечить себя сама, а променять свободу на золотую клетку всегда успею.
- У чего тебе от меня надо? – раздраженно прошептала я надоедливой бабочке, - Неужели я похожа на куст сирени?
Бабочка повела крыльями, сидя на моей груди.
- Ну и сиди себе, только не мешай. Знаешь, я ведь не очень люблю насекомых….
Внезапно у меня закружилась голова, появилась страшная слабость, перестало хватать воздуха. Такое чувство, словно что-то сдавило грудь, мне ужасно захотелось присесть. Сердце билось так, словно пыталось вырваться из груди, а перед глазами все плыло. Я присела на скамью и провела рукой по лицу. Жара не было. Просто закружилась голова. Не страшно. Краем взгляда я увидела, как прямо рядом со мною остановилась карета с черными, тяжелыми шторами, черным, вырезанным на дверцах кареты гербом, который я так и не смогла разглядеть. Карета была запряжена четверкой вороных коней, которые били подковами по мостовой, храпели и фыркали. Черный силуэт кучера тоже не внушал доверия. Дверь кареты гостеприимно распахнулась, а женская рука с массивным перстнем на указательном пальце, пригласила меня войти. Мрачный лакей подошел и взял меня под локоть. Не нравится мне все это! Ой, как не нравится!
Бабочка вспорхнула и растворилась в темноте, ударив крыльями по моему лицу. Я не верю в предрассудки. Но многие мои знакомые истолковали бы это как нехороший знак. Перед глазами все плыло.
- Мадемуазель, Вас приглашают для важного разговора, - сказал лакей в черной ливрее. Я вообще не запомнила его лицо, хотя у меня хорошая память на лица. Замечательное качество для вора, но в этот раз мне было так плохо, что я ослабила профессиональную хватку.
О важных разговорах всегда предупреждают заранее. Назначается место и время, обговариваются условные жесты и пароли. А вот сейчас я не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы говорить о важных вещах.
- Отпустите меня, - наигранно плаксиво попросила я, пытаясь вырваться, но лакей уверенно и жестко втолкнул меня в карету.
Я ожидала увидеть в карете даму, чью руку с перстнем на указательном пальце увидела в окне, но увидела мальчика лет четырнадцати, в синем камзоле, с белоснежным жабо, сколотым внушительной брошью. Его волосы были темными, прямыми, блестящими, подстриженными по шейку, а глаза … глаза мне напомнили о глазах Христа на картине, которую я видела в одном из домов, откуда позаимствовала золотую цепочку и крестик с бриллиантом. Никто не хотел покупать эту проклятую цепочку, пока камень не выковыряли, а все остальное не переплавили. Набожные… И снова все поплыло перед глазами…
- Простите за причиненные неудобства, - осторожно начал мальчик, положив свою руку поверх моей, - Вы – Леди?
Я присела напротив него, расправив юбки, как подобает настоящей леди.
Малыш, как ты не вовремя захотел со мной поговорить. Мне бы сейчас прилечь… Как плохо соображает голова.
- Да! Я самая настоящая леди, а настоящие леди никогда не садятся в карету к незнакомцам! – громко сказала я, пытаясь придать своему голосу истеричную капризность.
- Вы меня не правильно поняли, - с надеждой в голосе сказал мальчик, - Вы – воровка по кличке Леди?
- Да как Вы смеете! – я мои щеки покрылись румянцем, - Вы оскорбили меня, сударь! Я жду своего жениха, который ушел за цветами…
Я была слишком слаба. Отстань от меня, малыш….
- Теперь я точно уверен, что это – Вы. Не стоит ломать комедию. Ваш так называемый «жених» или так Вас любит, что выбирает цветы уже два часа или просто сбежал от Вас. У меня к Вам есть дело, а потом ждите кого угодно, - грустно сказал мальчик с удивительно взрослыми глазами.
Малыш умен не по годам.
- Вы удивляетесь моим суждениям? Мне дали хорошее образование, - едва улыбнулся мальчик, - И мне пришлось рано повзрослеть.
- Я… я… не знаю, кто Вы и чего Вы хотите, но можем ли мы отложить разговор, например, до завтра? Или до послезавтра? Я обязательно выслушаю все, что Вы хотите мне рассказать… - вымученно сказала я, борясь сама с собой.
- Нет… Простите мою настойчивость, но я не смогу ждать так долго. Это очень важно, - сказал мальчишка взволнованно, - Я не заберу у Вас много времени, обещаю.
Судя по виду, он был чем-то очень расстроен. А я, судя по виду, вызывала доверие. Если бы не момент слабости, я бы быстро слиняла отсюда…
- Итак, выслушайте мою историю. Моя мать… - мальчик тяжело вздохнул, пытаясь сдержать слезы, - Моя матушка умерла год назад, оставив мне свои фамильные драгоценности. Мой отец, подарил матушкины драгоценности одной особе. Неделю назад он скончался.
Мальчик выдохнул и продолжил:
- Я попытался выкупить эти украшения, но эта особа отказалась их продавать. Я умолял, просил. Я даже встал на колени! Но мне просто рассмеялись в лицо. Вы представляете, что я чувствовал? Я сказал, что она может оставить себе все, кроме синего опала с гравировкой, который был очень дорог моей матери, но особа снова рассмеялась мне в лицо, обозвав наивным мальчишкой. Я предложил ей такую сумму, на которую можно было скупить половину ювелирного магазина, но она сказала мне, что этот опал – ее любимое украшение, и что не имеет значения, кому из моих родственников он принадлежал. Простите… Я…
По щеке мальчишки потекла слеза, и он попытался отвернуться к стеклу, чтобы я ее не заметила. Я достала кружевной платочек и подала ему. Он отвернулся еще сильнее, и тогда я медленно поднесла платочек к его лицу и вытерла его слезы.
Губы мальчика задрожали:
- Прямо как моя мама… - улыбнулся он, роняя еще одну слезу, - Спасибо, что выслушали. Для меня и вправду этот опал много значит, поэтому я хочу, чтобы его выкрали из дома той особы.
Вполне логично. Судя по описанию – работа пустяковая.
- Если Вы сделаете все, как я сказал, то Вам больше никогда не придется воровать, чтобы прокормить себя, - сказал мальчик и вложил мне в руку перстень, который я заметила на его пальце, в тот момент, когда меня пригласили в карету. Перстень был увесистый, но сделан был грубовато. Я в своей жизни видела штук пять таких. Их было непросто сбыть, поскольку они делались на заказ и были именными.
- Это – задаток, - сказал мальчик, - Простите, что не смогу сейчас дать больше, но я Вас уверяю, что Вы не пожалеете о том, что помогли мне.
- Мне не нужен Ваш перстень, - сказала я, возвращая ему задаток, - Меня интересуют деньги. Если Вы решили связаться со мною, то наверняка Вам объяснили, молодой человек, что я беру дорого, но всегда выполняю обещание. Оставьте Ваш перстень у себя.
Честно, я немного струсила. Перстень приметный. Если я сейчас выйду из кареты, а меня уже ждут стражники, то перстень и будет прямым доказательством моей вины. Да и бабочка была не кстати… Ну уж нет! В тюрьму я не хочу! Доказывать с пеной у рта перед судебным приставом, что этот мальчишка подарил его мне от чистого сердца, я не собираюсь. Да и вариант с любовницей прозвучит, по крайней мере, странно. Не буду рисковать.
- Вы мне не доверяете… - вздохнул мальчишка, наклоняя голову так, что волосы полностью закрыли его лицо, - Что мне нужно сделать, чтобы Вы поверили?
Он поднял мокрые от слез глаза.
- Я привыкла никому не верить,– я равнодушно пожала плечами. - Тем более, что я не сказала свой ответ. Я ведь еще не согласилась и ничего не обещала. Просто у меня есть странное чувство, что между нами есть некая недосказанность. Почему именно я? Украсть безделушку у какой-то куртизанки сможет каждый вор. Да и берут они дешевле.
Мне так хотелось уйти. Просто развернуться и уйти. Бросить эту чертову карету, этого настойчивого и упрямого мальчишку, который прямо сейчас смотрит на меня с немым укором и вытирает текущие по щекам слезы мои платочком. Платочек жалко. Хотя нет, пусть забирает на память.
- Цена не имеет значения, - сказал мальчик, уверенно, словно только что принял очень важное решение, - Но Вы правы. Я Вам рассказал не все. Дело в том, что эта особа… люди поговаривают, что она - ведьма. Я понимаю, что это звучит абсурдно, но именно это отпугнуло всех Ваших хм… даже не знаю, как их назвать… коллег. Они ни за какие деньги не соглашались. Вот поэтому я и обратился к Вам. Я знаю, что Вы – человек, который не верит в предрассудки и всегда выполняет заказ. Не так ли?
- Смотря, что подразумевается под предрассудками и насколько хорошо оплачивается заказ, –уклончиво заметила я, изучая стоимость кареты. Очевидно, дела у мальчишки идут не так плохо, как я подумала первоначально. Неплохо начинает наследник-сирота. Мне бы так…
- Не знаю, правда это или вымысел, но я слышал про то, как одна Леди оставила кардинала без нательного креста, сняв его со спящего, о чем и известила в записочке на столике, - сказал мальчик, заглядывая мне в лицо.
Было дело, не отрицаю. Интересно, откуда такая осведомленность?
- Мне нужен этот камень. Вы понимаете? Это все, что осталось у меня от матери! Мой отец даже памяти мне о ней не оставил! Он сжег все портреты! Я пойду на все ради этого камня! Даже если мне придется воровать камень самолично! Просто я понимаю, что шансы мои на успех невелики, - с вызовом заявил мальчишка, - Но если Вы откажетесь, то я пойду туда сам, а слухи о Вашем бессердечии подтвердятся.
- Не горячись. Ведьма? – я обдумывала возможный контракт, - Сомневаюсь, что это будет сложно… Где находится камень?
- Поместье называется Боглар. Там постоянно ошиваются темные личности, поэтому я боюсь. Я не справлюсь сам, поймите! – в голосе мальчишки звучало отчаяние.
- Все Вы хотите получить желаемое и остаться чистенькими перед законом и перед Богом. Для того и существуем мы, - я слабо улыбнулась, - Хорошо. Вот только не нужно снова рыдать. Я почти согласна.
- Я постараюсь не плакать, - сказал мальчишка, закусывая губу.
На секунду мне захотелось прижать его к себе и погладить по голове, вытереть слезы и заставить улыбнуться, но я испугалась подобного желания. С чего бы это? Это – сиюминутная слабость, которая через час пройдет, через два заставит пожалеть о содеянном, а через три заставит горько плакать, - так говорила мне одна знакомая про нежность и любовь. Нужно выдержать дистанцию.
- Я назначу цену после выполнения контракта и буду исходить из его сложности. Если все пройдет гладко, то с тебя причитается сотня за безделушку, и мы больше никогда не встречаемся. Если будут сложности, то я решу, сколько ты будешь мне должен.
- Сколько Вам нужно дней для этого? – спросил мальчик, с надеждой заглядывая мне в глаза.
-День или два, - сказала я, посчитывая, во сколько обойдется ему моя прогулка в Боглар.
- Хорошо, - обрадовался мальчик, - Я расскажу, куда Вам ехать, чтобы попасть туда прямым путем. Только я прошу Вас… Будьте осторожны… Там очень опасно. Неизвестно чем эта особа занимается, но когда я был там, то мне было страшно.
- Это – мои проблемы. По окончанию контракта, где мы встретимся? - я уже прикидывала, как ловчее провернуть пустяковое дельце.
-Я найду Вас. И все-таки… Возьмите мой перстень. Просто так. Нет! Не в счет контракта. Это подарок за то, что Вы оказались совсем не такой, какой я Вас себе представлял! – заулыбался мальчишка, отдавая мне перстень.
Контракт нужно скрепить, иначе сделка будет недействительной. Тем более, что соблюдение якобы древнего ритуала, всегда производит должное впечатление на клиента.
Я протянула мальчишке руку, на которую он посмотрел с удивлением:
- Что это означает?
- Это означает, что я принимаю условия и обязуюсь выполнить свою часть сделки, чего бы мне это не стоило, - пафосно произнесла я.
Мальчик с серьезным видом пожал мою руку:
- Я обещаю достойное вознаграждение.
- Клятва будет действительна до момента, когда стороны получат то, что было ранее оговорено. Если выполнение контракта будет невозможно в результате смерти одной из сторон, то вторая сторона не будет иметь никаких претензий, - закончила я свою речь и насладилась произведенным эффектом. Иногда стоит показать, что у вора есть свой кодекс чести, хотя на самом деле большинство из нас понятия не имеют о чести и достоинстве.
Когда я вышла из кареты, то почувствовала некоторое облегчение. Голова все еще кружилась, и я снова присела на лавочку и закрыла глаза.
Не люблю вникать в чужие проблемы. Есть у меня одна слабость, о которой знать никому не положено - иногда я настолько сопереживаю клиенту, что готова бесплатно сходить в ад и обратно. В своей жизни я наслушалась и навидалась много и теперь умею держать свои эмоции при себе и под контролем, но сейчас вся моя защита дала трещину. Слезы какого-то мальчишки оказались сильнее моей жадности. Да… Давненько такого не было, но на то были особые причины. Я сама выросла в церковном приюте, откуда сбежала при первой же возможности. Как люди могут говорить о том, что выполняют волю Бога, когда сами варят сиротам солому, а себе на стол подают окорока и виноград? У меня было не так уж и много клиентов, ради которых стоило отказаться от награды. Например, была одна вдова с предместья. Она попросила украсть у какой-то родственницы медальон с профилем покойного супруга, за который вдова пыталась вручить мне свое обручальное кольцо. Кольцо я не взяла. Из принципа. С одного доброго дела я не обеднею, а с золотого кольца не разбогатею. Но этот мальчишка вполне платежеспособен, а лимит добрых дел у меня на сегодня не исчерпан, поэтому посмотрю, что там за дело, а потом и решу с оплатой.
Никогда не стоит торопиться. Это – главная ошибка. Даже когда над ухом кто-то орет: «Быстрее!», я все равно не тороплюсь. В спешке можно наделать таких глупостей, которые быстро приведут тебя на эшафот. Я твердо решила не торопиться и сделать все, как попросил ребенок. Его кольцо лежало у меня на ладони и весило весьма прилично, но продавать его я не собиралась. Пусть останется единственным подарком, который мне в жизни подарили просто так, если он, конечно, не возьмет свои слова обратно по поводу вознаграждения. Кольцо должно быть именным, но я не вижу никаких символов. Очевидно, его умело сточили. Чистая работа.
Внутри меня точил червячок сомнения. И зачем я согласилась? Все как-то странно…
Я решила навести справки про указанное место среди некоторых скупщиков краденого, побродила по притонам и поспрашивала бродяг и попрошаек.
- Поместье Боглар? Я даже не знаю чье оно! Это где-то в двух милях отсюда. Место глухое. Нет, никто из моих людей туда не совался!
- Впервые слышу… Хотя… Постой! Этот то поместье, что … Все! Я поняла! Я в предрассудки не верю. Мы его не трогали. Даже за деньги я не смогу рассказать больше.
- Боглар? Сунулись туда одни заезжие. Долго расспрашивали, а потом ушли. Сгинули. Знаешь, в чем была их ошибка? В том, что они вообще туда пошли!
Дело – дрянь, но если дело только в предрассудках, то ничего страшного, если я туда прогуляюсь. Профессиональная гордость обязывала выполнить контракт. Попробовать мне ничего не стоило. Днем? Эх! День – не моя пора. Я всегда чувствую себя, словно день – мой не самый ласковый отчим. Днем – я обычная, солнечный свет проникает в темные щели, ослепляет, мешает спрятаться, лишает меня моего неоспоримого преимущества. Нужно ехать на рассвете. К полудню доберусь до Боглара, а к утру, когда поднимут тревогу, я уже буду пересчитывать денежки.
Хорошенько выспавшись, я тщательно подготовилась походу. Для начала неплохо было бы разведать обстановку, но для этого необходимо выбрать подходящий наряд. С милосердием, у особы дела обстоят плохо, поэтому я должна быть одета красиво. Нет! Роскошно! Может нанять карету, несколько слуг? Все это влетит в копеечку, но клиент платит, а я просто выполняю свою работу и делаю это хорошо. Карета и слуги… Нет! Это может вызвать подозрение. Придется пробираться в поместье ночью.
Я прибыла на место и дождалась сумерек, внимательно следя за движением у поместья. Все было тихо и спокойно. Никто не выходил и никто не заходил. Судя по тому, что в окошке третьего этажа зажегся огонек, я поняла, что хозяйка готовится ко сну. Как только огонек гаснет нужно выждать еще час и можно начинать. Должны улечься спать слуги, хозяйка может страдать бессонницей или принимать любовника. Однажды я чуть было не попалась на подобном. Залезла к одной мамзели, о которой все говорили, как об образце целомудренности и набожности. Я ее еще в церкви заприметила. Скромная такая, смиренная. Напомнила мне сестру Августину из приюта, которая собиралась постричь меня в монахини, как только повзрослею. Сидит мамзель, проповедь слушает, четки перебирает, глаза в пол. Но я знала, что ее папаша недавно выиграл в карты целое состояние и подарил дочери гарнитур, в качестве будущего приданного. Ах! Какой был гарнитурчик… Три огромных изумруда в полновесном золоте. Так вот… Лезу я по виноградной лозе. Осень, дождик моросит, руки соскальзывают. Забираюсь в окно, закрываю его, радуясь тому, что виноградная лоза растет так удачно, начинаю рыться в шкатулке, вытряхивая на столик перчатки, колечки, сережки и прочую недорогую дребедень. Хозяйка сладко спит. Осторожно сдвинув двойное дно шкатулки, вынимаю гарнитур и слышу стук в окошко. Я нырнула под кровать, лежу и внимательно слушаю. Мамзель со скрипом встала с кровати и отворила окошечко. Вижу я мужские сапоги с налипшей грязью. Меня передергивает от брезгливости, а потом от смеха. А на кровати уже слышаться солдафонская ругань и сладкое хихиканье! Охи! Ахи! Крики! Стоны! Скрипы! Спальня ее отца на первом этаже в другом крыле, поэтому можно орать сколько влезет, все равно никто не проснется. И вот, когда все закончилось, я слышу шепот:
- У меня под сердцем твой ребенок… - женский голос с придыханием.
- Я не могу жениться на тебе! - мужской голос с явным напряжением.
И все в таком ключе. В итоге сошлись на том, что выйдет замуж мамзель за какого-то барона, отравит его, и будет ей счастье. Я выждала, пока любовники уснут, написала записочку, в которой упомянула Господа Бога, грех прелюбодеяния, ребенка-бастарда, ну а в конце приписала, что в качестве расплаты за грехи забираю гарнитур. Презабавнейшая история. Ну ладно… Шутки в сторону! Сейчас мне не до шуток. Нужно сосредоточиться и правильно высчитать момент. Ночью и в одиночестве время тянется ужасно медленно. Тебе будет казаться, что пошел целый час, хотя на самом деле не прошло и десяти минут.
Стало прохладно. Подул ночной ветер, по небу поползли перистые облака. Время действовать!
Я медленно вышла из своего убежища и перелезла через железную ограду. Некоторых воров-новичков пугают ограды с шипами. Некоторые даже оставались висеть там, где их с утра находили сонные хозяева, но у меня свой действенный метод. Нужно выбрать то место, где одна секция примыкает к другой, даже если это самая высокая часть, и воспользоваться архитектурными излишествами, которые всегда были в моде. Вензелечки, розочки, листочки – все это предназначено для того, чтобы удобнее ставить ногу. Вуаля! Ограда осталась позади, а впереди цвели роскошные кусты сирени. Я не люблю сирень за то, что она слишком сильно пахнет, но многие аристократы находят привлекательным ее свежий аромат. Я – не аристократка, поэтому люблю кусты сирени только за то, что они плотные и неколючие, за ними и в них очень удобно прятаться. Я пригнулась к земле и осторожно осмотрела сад. Пусто. Пока все нормально. Чтобы убедиться, что поблизости нет никого, я замерла на месте и закрыла глаза, старалась не дышать. Послушаем. Просидев так с минуту, я успокоилась. Вроде чисто. И ту что-то коснулось моего лица. Я вздрогнула, но не закричала. Опять эта чертова бабочка! Она и здесь меня нашла! Отгонять ее не было времени, поэтому я решила просто не обращать на нее внимание. Окно или дверь? У большинства особняков всегда есть несколько дверей. Одна – парадная, две – боковые, одна – во внутренний дворик, одна – для слуг. Я никогда не пользуюсь дверью для слуг. У большинства новичков именно эта дверь вызывает доверие, что становилось их роковой ошибкой. Слуги частенько не спят, или спят очень чутко, зная, что в любой момент хозяин может позвать, а это чревато неприятными последствиями.
Я выбрала боковую дверь справа, но бабочка с моим выбором явно не согласилась. Странное насекомое стало летать перед глазами, словно сошло с ума. Я отмахивалась от нее, пока не надоело, а потом решила просто не обращать внимание и пробираться под окнами к предполагаемому входу. Я уже думала забраться по плющу сразу на третий этаж, так как некоторые хозяева запирают внутренние двери в каждой комнате, в надежде, что это отпугнет таких гостей, как я, но передумала. Отпугнуть – не отпугнет, но я потеряю драгоценное время и могу упасть. Ой, не хочу рисковать.
В голову лезли абсолютно неуместные мысли. Мне не давал покоя мальчишка. Интересно, а на что живет сирота? На ренту или просто тратит деньги, что остались в наследство? Если он будет тратить их так быстро, то очень скоро переберется в квартал для бедных. Нет, ну может у него остался кто-то из родни. Например, по материнской линии. Какая-нибудь тетушка, которая будет приглядывать за ним. Или какая-то сердобольная родня по отцовской. Господи! Нашла, кого жалеть! Мальчишка, как сыр в масле катается, а мое детство счастливым не назовешь. До приюта и у меня были родители. Вот только после смерти мамы отец все продал и пропил, а потом умер в канаве. А я осталась одна. Из вещей у меня остался только маленький крестик из серебра, который при рождении на меня надела мама. Он совсем-совсем маленький, с тоненькой цепочкой, которую легко сорвать, поэтому я не ношу его на шее. Я не надевала его в приюте, где у тебя отбирают даже медный пятак. Именно из-за этого крестика я и стала воровкой. Однажды я показала его нашему учителю после проповеди. Хотела доказать, что я верю в Бога и в его справедливость, силу и милосердие. Удивительно, но крестик той же ночью пропал. Потом я узнала, что этот крестик украла одна из сироток по просьбе учителя. Просто вытащила ночью из моего тайника и отнесла заказчику, за краюху хлеба. Тогда я не знала, что делать. Но постепенно у меня сложился хитрый план. Это получилось как-то само собой. Я выждала время, сделала вид, что ничего не произошло. Ночью я вылезла в окно, прошла по карнизу, нашла комнату учителя, сняла с него мой крестик и уже собиралась уходить, как увидела на столе шкатулку. Любопытство взяло верх над осторожностью и библейскими заповедями. Через два часа я была в миле от приюта, неся за пазухой все учительское добро, а заповедей, которые я еще к тому моменту не нарушила, стало еще на одну меньше.
|
|
| |
|
Лофрэсса |
Дата: Вторник, 12 Фев 2013, 01:47 | Сообщение # 3 |
|
Клан Харцблайнт/Эрц-Герцогиня Мальборо
Новые награды:
Сообщений: 1068
Магическая сила:
| Стоп! За дверью кто-то есть. Я слышу шорохи. Сумасшедшая бабочка снова подлетела к моему лицу, и мне пришлось зажмуриться. Я попыталась сдуть ее с лица, поскольку лишних движений делать не могла. Дыхание мое замедлилось, а тело застыло. Шорохи за дверью затихли, и я, выждав несколько минут, стала пробираться к другой двери. Бабочка летела впереди меня, словно указывая дорогу.
За дверью могла быть кошка… Или собака… Нет. Явно не собака. У собаки я бы услышала дыхание, сопение, но то, что находилось – за дверью не сопело и не пыхтело. Оно скреблось, шуршало и шипело. Кошка. Черт с ней, с той кошкой! Не стоит забивать голову всякой ерундой. С кем не бывает?
Бабочка долетела до одной из дверей и села на нее. На двери было столько замков, один внушительней другого, что новичку их до утра не расковырять. А вот каждый опытный вор знает, что чем больше замков, тем слабее дверь. Я осмотрела петли и достала инструмент. Через несколько минут я спокойно приняла вес двери на себя и почти сняла ее с петель и вуаля! Можно заходить. В пыльном коридоре не было ни одного окна, поэтому я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и я смогу видеть хотя бы очертания предметов. Судя по убранству, хозяйка не бедствовала, но вкус у нее был своеобразный. Я прошла мимо каменных горгулий, выполняющих роль привратников и вошла в галерею. Галерея была освещена лунным светом, а со стен на меня смотрели мрачные портреты. Какой-то мужчина в черном бархате с бледным лицом и тяжелым взглядом черных колючих глаз, изнеженная женщина на фоне пурпурного атласа, снова женщина, но уже в белом, с чахоточным румянцем, снова мужчина, но уже на коне. Родни у хозяйки было предостаточно. Я изучала портреты, прислушиваясь к шорохам спящего поместья, а краем глаза следила за бабочкой. Она летала в лунном свете, падающем из высоких окон. Потом все потемнело – луна зашла за тучи, и бабочка подлетела ко мне, присев на грудь, словно черный бант. От одной полусумасшедшей старухи в притоне я слышала о том, что судьба дает знаки тем, кто умеет их видеть. Так или иначе, бабочка была явно на моей стороне, а еще она была как-то связана с моим нынешним заказом. Не знаю, может это - душа матери мальчика, которая хочет, чтобы справедливость, пусть даже таким образом, но восторжествовала. Но-но-но! Что-то я стала совсем сентиментальной. Мысли о сиротке не давали мне покоя. Наши истории были слишком похожи, а мне хотелось, чтобы хотя бы у его истории был счастливый конец.
И тут я услышала шаги. Бабочка забилась в воздухе, привлекая мое внимание, и исчезла в темноте. Я бросилась в темноту и ловко притаилась за огромной вазой, похожей на ночной горшок великана. Аристократы любят собирать странные, абсолютно ненужные, бесполезные и своеобразные вещи, а потом хвастаться друг –другу, демонстрируя древнюю вазу которая выглядит так, словно ее делал ученик гончара. Я никогда этого не понимала. Если это выглядит смешно и нелепо, то не вижу смысла покупать эту вещь. Тем временем луну закрыли облака, в галерее становилось все темнее и темнее. Шаги приближались, и один из портретов отодвинулся в сторону. Это был портрет чахоточной барышни. Потом стало темно, но шаги и шорохи я слышала отчетливо. Луна краем выглянула и осветила часть галереи. Никого. Но я отчетливо слышала шаги! Слух меня еще ни разу не подводил! А портрет? Луна снова померкла, и шорохи снова возобновились и уже рядом со мною. Я старалась не дышать. Человек должен был стоять в нескольких метрах от меня, но когда луна выглянула, никого в коридоре не было. Стоило ей снова скрыться за тучами, как к шагам и шорохам присоединилось шипение. Вот тут мне стало совсем страшно. По спине побежали мурашки, а внутри что-то похолодело. Нечто стало шумно дышать, словно вынюхивая воздух. Мне так хотелось сглотнуть, но я боролась с этим желанием. Любой звук будет слишком легко услышать в абсолютной тишине. Через мгновенье я почувствовала холодный ветерок, словно от движения занавески, но собрала всю волю в кулак и не дрогнула. Луна лениво выползла из-за тучи, и черная тень метнулась обратно к портрету, который встал на свое место, как будто и не двигался. Я боялась даже выдыхать. По спине все еще бегали мурашки, ноги не слушались, а глаза отказывались верить в то, что я только что увидела. Я почувствовала, как бабочка слетела с моей груди и уверенно повела меня дальше, в путешествие по аду. Перед тем, как покинуть галерею, я еще раз с опаской взглянула на портрет чахоточной барышни и выдохнула.
Все оказалось страшнее, чем я предполагала! Пока бабочка летела рядом, я была спокойна, зная, что она почувствует опасность раньше меня. А сейчас мой маленький проводник сел на стену не просто так. Я внимательно посмотрела, но так и не увидела двери. Бабочка подождала несколько секунд и стала биться всем тельцем о стену.
- Я поняла! – прошептала я бабочке, ощупывая стыки плит. Рычаг. Ручка. Секретный камень. Факел. Вензель. Я искала что-то, что могло открыть потайную дверь, но ничего не было. Не было и времени изучать дверь ее как следует. Тогда я ударила ее ногой, она на удивление открылась, провернувшись вокруг своей оси.
- Фуф! - я не торопилась подниматься по винтовой лестнице, но бабочка звала меня наверх. Осторожно ступая по ступенькам, я после некоторого раздумья поднялась на второй этаж. Припав ухом к секретной двери, я долго и внимательно вслушивалась в тишину, а потом повернула ручку и очутилась в крайне неприятном месте. По всему полу были расставлены оплывшие свечи. Точно такие же свечи стояли на столах и столиках. На полу виднелось черное пятно. Кровь. Много крови. Я полезла в секретный карман жилетки и достала крестик. Подержав его в руке, я немного успокоилась. Потом бабочка дернулась ко мне, и внутри меня все снова похолодело. Краем глаза я заметила что-то бесформенное, лежащее на полу прямо посреди круга, образованного свечами. Мне на секунду показалось, что это что-то шевельнулось. Меня прошиб холодный пот, в висках застучала кровь, а бабочка безумно заметалась по комнате. Плохи дела. Среди каких-то тряпок лежали человеческие останки. Именно среди них я и затаилась. Я старалась не думать о том, то мягкое нечто, на котором я лежу, является не чем иным, как человеческой плотью. Тем временем в комнату вошло нечто, пригибаясь к земле, словно зверь. А потом раздались, звуки, как будто кто-то жадно и шумно что-то сосал. Я набралась мужества, чтобы не закричать, и крик ужаса застрял у меня в горле, так и не вырвавшись наружу даже глухим стоном. Мои ладони и спина похолодели и покрылись липким потом. Потом подступила тошнота, и я уже почувствовала противный вкус во рту… Нет! Это ужасно! Это выше моих сил! Я была на грани истерики, но бабочка сидела у меня на груди, согревая и успокаивая. Я не знаю, как дождалась того момента, когда звуки стихнут, снова скрипнет дверь, возвещая, что любитель человеческой плоти и крови покинул комнату, и тогда я смогла продолжить свой путь. Я поднялась в комнату хозяйки, в которой видела свет свечи накануне. В комнате было мрачно и тихо. Хозяйка лежала на кровати, а я осторожно принялась рассматривать содержимое шкатулок, ящичков, трюмо. Проклятого опала нигде не было. Были какие-то письма, которые рассыпались в руках, украшения, ленты, но камня нигде не было. И тут у меня прямо с пальца соскользнул проклятый перстень. Я спряталась за занавеской и попыталась вернуть дыханию прежний ритм. Ничего не произошло. Я зажмурилась и попыталась вслушаться в шорохи ночной комнаты. Тишина. Не было слышно ничего… Даже дыхания хозяйки. Подогреваемая любопытством я недоверчиво взяла со столика зеркальце и подошла к кровати. На ней лежала женщина, которая от прикосновения рассыпалась серой пылью, словно ее сожгли, и не хватало только дуновения ветра, чтобы пепел разлетелся по всей комнате. Я была готова поверить во что угодно. Удивительно, но я даже не разглядела ее лица. Только муслиновое платье нежно лилового цвета, лежащее в пепле напоминало о том, что я только что видела мертвое тело.
Хорошо бы найти кольцо, которое я потеряла, и убраться отсюда побыстрее. Я заперла дверь изнутри на небольшой засов и встала на корточки, пытаясь нащупать подарок мальчишки на пыльном ковре. Жадность снова меня подводит. Наверное, другая бросила бы все и попыталась спастись, но я должна была найти перстень. Внезапно мне в руки попалась какая-то бумажка, изрядно помятая и порванная. Я развернула ее и подошла к окну. В лунном свете едва различались буквы:
«Простите меня, Ваше Сиятельство, я знаю, что меня убьют, но я не была запятнана в предательстве. Я пыталась помешать им, и мне это почти удалось. Ваши сторонники покинули Боглар, но если Вы вернетесь, то вернуться и они. Я осталась в поместье, который принадлежит мне по праву. Мне страшно смотреть, во что его превратили эти звери. Я никуда не уйду, пока Вы здесь. Они ищут ключ, чтобы убить Вас, пока Вы беззащитны. Ключ лежит там, где на него смотрят все, но никто не видит… Всегда верная Вам Адель де Боглар, до последней капли крови…»
В комнате летала пыль, и я неожиданно для себя звонко чихнула.
Внезапно за дверью послышались голоса и шипение. Я вздрогнула от неожиданности. Мысли лихорадочно вертелись в голове и никак не хотят искать путь к спасению. Я не смогу найти ключ до того, как эти … эти… сломают дверь. Бабочка вспорхнула и ударилась о стекло. Я взяла себя в руки и подбежала к окну. Оно было высоким, и тут меня осенила мысль! Бабочка права! Все смотрят в окно! Нужно поискать его на черных перегородках. Я шарила по пыльным перегородкам, в поисках проклятого ключа. Мне пришлось встать на подоконник, и тут я почувствовала, как под левой рукой что-то шевельнулось. Ключ! Он звонко стукнулся о стекло и упал на подоконник. Я простонала от отчаяния и стала шарить по подоконнику, собрала всю пыль и грязь. Есть! Зачем мне ключ я так и не поняла, но он я знала, что оставлять его не имею права.
- Куда теперь? – спросила я бабочку, с ужасом глядя на поддающуюся дубовую дверь.
- Что мне теперь делать? Отвечай! - простонала я, задыхаясь от ужаса. Насекомое сидело на моей груди и не шевелилось. Я не хочу оставаться здесь! Они сейчас поймают меня! Да лучше бы меня поймали стражники, и я отсидела в тюрьме годик-два, чем попалась на зуб тем, кто устроил тут кровавую оргию.
Бабочка ударилась о стекло.
- Нет! Я не буду прыгать! Третий этаж!
Бабочка снова ударилась о стекло, и я в панике схватила стул и бросила его в окно. Стекло разлетелось на тысячи осколков, а я заслонила лицо руками, чтобы один из них мне не попал глаза. Я встала на подоконник, чувствуя, что нахожусь между молотом и наковальней, схватилась за плющ левой рукой. Соскальзывая и болтаясь на одной руке, я перехватилась правой рукой и стала спускаться. Ключ я держала в зубах, боясь потерять его. Сверху мне были слышны голоса и шипение:
- Герцог! Герцог!
Кем бы ни был Герцог, с ним встречаться совсем не хотелось. Хватило с меня его подданных. Бабочка вела меня в сторону старинного склепа. Я нащупала замочную скважину и вставила ключ. Дверь со скрипом открылась, и я шагнула в темноту. Воздух в склепе был затхлым, пахло плесенью, тленом и пылью. Моя бы воля я бы сюда никогда не сунулась, но бабочка вела меня по ступеням вниз. Я потеряла надежду не только найти камень, а еще и выбраться отсюда живой. Мне было уже все равно. Ступеньки окончились, и я очутилась среди каменных саркофагов. Пришлось снять факел, достать огниво и зажечь его, иначе вообще нечего не было видно. На некоторых могилах лежали сухие цветы, венки и какие-то украшения. Но я не рискнула брать ничего. Бабочка вела меня к цели, а я даже не подозревала, куда мы идем. И тут мне вспомнился мальчик. Знал бы он, как солоно мне пришлось! Хотя он предупреждал меня о возможных осложнениях. А ведь было предчувствие!
Бабочка спокойно летала вокруг меня, показывая, что нужно спускаться вниз.
- Это – дорога в ад? – спросила я, уныло глядя на ступени, ведущие в темноту.
У меня не было выбора, и я стала спускаться. Пламя плясало вместе с тенью на стенах, а я обреченно понимала, что там меня ждет конец моего пути, если только там не окажется тайный проход, ведущий прочь от этого проклятого поместья. Пламя дрогнуло. Пришлось остановиться. Бабочка присела на саркофаг в белоснежные цветы, которые покоились на его каменной крышке. Над саркофагом стоял каменный ангел в человеческий рост, раскинув руки, словно принимая в объятия заблудшую душу.
- Мне туда ложиться? – спросила я, ожидая увидеть нечто более обнадеживающее. И тут в свете факела я заметила, как на крышке саркофага блестит драгоценный камень. Я вытащила его из ниши и даже не успела ойкнуть, как неизвестно откуда взявшийся шип пробил мне ладонь. Прямо на белоснежные цветы хлынула кровь. Я пыталась ее остановить, но понимала, что это - конец. Я услышала шаги и шорохи в коридоре склепа, огонь затрепетал на неизвестно откуда взявшемся сквозняке. Белые цветы были заляпаны кровью. Небольшой голубой опал тонул в моей крови. Прости малыш, я был близка к цели. Прости, малыш, я …. Я сделала все, что было в моих силах, и даже больше. Просто я была невнимательной и не заметила ловушки. Я знаю, почему я взялась за это дело, потому, что наши судьбы похожи. Жаль, что ты никогда не узнаешь о том, сколько я для тебя сделала. Я посмотрела на свои волосы. Они были абсолютно белыми. Я постаралась удержаться на ногах, когда кто-то ударил меня в спину. Я слышала голоса и чувствовала, как чьи-то сильные ледяные пальцы пытаются разжать мою руку, в которой я мертвой хваткой сжимала камень. Я не сдамся! Не сдамся! Вы не получите камень! Я еще жива!
- Верните камень на место! Еще не поздно! – кричал кто-то, - Оторвите ей руку! Выломайте все пальцы!
- Нет! Нет! Нет! – стонала я, прижимая руку с камнем к груди.
Ангел заплакал кровавыми слезами, словно живой. Крышка саркофага стала медленно сдвигаться, и я поняла, что сейчас наступит конец. Черная бабочка билась и трепетала, словно пламя свечи на ветру, я чувствовала ее крылья на своем лице, но понимала, что все уже бесполезно.
Я достала крестик и в свете упавшего на пол факела посмотрела на него в последний раз. Факел потух, наступила кромешная темнота. Меня схватили и швырнули на пол, отбиваться уже не было сил.
Я почувствовала горячее дыханье на своей шее, а чьи-то когти раздирали мою спину. Мучительное ожидание смерти оборвалось точно так же, как оборвалось мое сердце после тихого слова:
- Остановитесь.
Холодная рука прикоснулась к моему лицу и провела по моей щеке.
- Ммм… - я сильнее зажмурилась, сжимая кулак.
Рука продолжала гладить мое лицо, а потом почувствовала, что сейчас заплачу. Много лет никто так не делал. Я приоткрыла глаза и увидела кружевной манжет, который нежно щекочет мою шею, потом увидела длинные тонкие пальцы.
Я подняла глаза и увидела мальчишку, из-за которого я пережила этот ад. Память услужливо подсунула несколько странных воспоминаний, которые, словно калейдоскоп замелькали перед глазами. Нет. Это невозможно.
- Удивлена? – спросил мальчишка, убирая руку с моего лица.
- Еще бы… Как ты меня нашел?
- Я не искал тебя, - мальчишка зажег факел и положил его на крышку саркофага.
- Я понимаю, что ничего не понимаю… - сказала я, осознавая, что лежу в луже собственной крови на полу мрачного склепа, - А где эти нелюди?
-Они наказаны, - мальчишка поднес ко рту пальцы, алые от моей крови, попробовав ее на вкус, и загадочно улыбнулся сам себе.
- Я не понимаю… - простонала я, поднимая с пола свой крестик. Я снова спрятала его в тайный карман.
-Я потом тебе все объясню. Поднимайся, - в его голосе прозвучала усталость и отрешенность.
И тут мне совсем не понравилось, как его серые глаза отражали свет факела. Я попыталась отползти от него подальше. Страшные глаза… Они мне совсем-совсем не нравятся….
- Я помогу тебе, - дружелюбно сказал мальчишка, протягивая мне руку, - Я не причиню зла.
- Я не такая легкая, как кажусь, - проворчала я недоверчиво, глядя протянутую ладонь.
- Недооцениваешь? – он приятно улыбнулся и сам взял меня за здоровую руку и потянул на себя. Я резко встала. Голова на миг закружилась.
- Осторожнее… Я помогу тебе идти, - сказал мальчик, придерживая меня, чтобы я не шаталась.
Я посмотрела на вторую руку, которую пробил шип. Она была бережно и умело перебинтована обрывком батиста, и кровь уже начала сворачиваться. Дьявольски болели кровавые царапины на спине, адски ныло ушибленное о колено. Когда я успела?
Мальчишка взял меня за руку и повел вверх по лестнице. Я была рада покинуть затхлость склепа и вдохнуть свежий воздух. Я теперь поняла, что иногда счастье заключается в таких мелочах, на которые ты редко не обращаешь внимания, когда у тебя все хорошо, но когда вокруг тебя сгущается темнота, захлопывается ловушка, ты почему-то больше всего грустишь именно по ним.
Мой спутник, мой проводник был ростом с меня, тоненький и изящный. На нем был точно такой же голубой камзол, кружевное белоснежное жабо, как на нашей первой встрече. Его волосы были такими темными, подстриженными по аристократической моде. Лицо его было бледным, изнеженным, с тонкими чертами лица, а удивительные глаза заставляли задумать о вечности. На его плечах лежали лепестки сухих цветов. Несколько лепестков запуталось в его волосах. Я протянула руку, чтобы убрать их, на что мальчик удивленно на меня посмотрел.
- Я хотела убрать цветы из твоих волос… И я хотела спросить, как тебя зовут? Обычно мы не спрашиваем имена заказчиков… Как и они наши… Но раз так получилось…
- Называй меня Анж, - сказал мальчишка, встряхнув головой, - У нас есть важные дела, поэтому я не обращаю внимания на мелочи. Но за заботу спасибо.
Когда я поняла, что он ведет меня к поместью, внутри меня снова проснулся страх.
- А можно я уйду, а? – жалобно попросила я, - Без объяснений, без важных дел. Я дьявольски устала. Клянусь, я никому не расскажу, что видела тут… Отпусти меня, а? Я ценю твою заботу и все такое, но не по своей воле я сюда пришла. Считай, что мы – квиты, ты мне ничего не должен, я забуду, честное слово, все, что видела и слышала…
- Расслабься. Ты в безопасности. Самое страшное уже позади, - сказал Анж, беря меня под руку, - Остались некоторые формальности.
- Нет! Я туда не пойду! – я попыталась вырваться, но мальчик держал меня мертвой хваткой.
- А теперь успокойся, - тихо сказал он, глядя мне в глаза, - Посмотри на меня. Все в порядке.
Он провел рукой по моему лицу.
- Я понимаю, что ты многое пережила… Я понимаю, что тебе страшно… Не стоит бояться. Это еще не ад…
Мы вошли в поместье через парадный вход. Мой спутник щелкнул пальцами, и по коридору одна за другой вспыхнули свечи. Тьма отступила, обнажив разбросанные кости на полу, кровавые следы, горы кровавого тряпья и много чего, о чем я не хочу рассказывать. Мы медленно шли мимо разбросанных человеческих останков. Из темноты одного коридора прямо к нам под ноги неожиданно бросилась женщина, в окровавленном платье:
- Герцог! Простите, я Вас умоляю…. Герцог! Это они! Алистер и Иштван! Я…я …
- Где все, Франсина? – спросил мой спутник, наклоняясь к женщине, не отпуская мою руку.
- В большом зале… Пируют! – истерично закричала женщина, пытаясь заглянуть мальчику в глаза, - Но я … не предавала! Они убили Адель! Убили! Но я не виновата…. Не убивайте меня, Герцог!
Ее рот был в крови… Это было так мерзко и противно, а она, казалось не замечала этого.
Внезапно женщина по имени Франсина заверещала и задергалась на полу. Дрогнув под взглядом моего спутника, она рассыпалась серой, пылью, оставив на грязном ковре некрасивый отпечаток, похожий на след от прогоревшего костра. Мальчик закрыл глаза, сжал мою руку, и лицо его искривилось от боли. Это была внутренняя боль, это была его боль, о которой знал только он, но которая почти физически передалась мне.
Огромные двери распахнулись перед нами, и мы вошли в зал, где за столами сидели люди, а на столах и на полу лежали изувеченные тела. Лица сидящих людей были хищными, с их губ бурыми потоками стекала кровь. В их глазах был страшный, звериный голод.
- Я дальше не пойду, - тихо сказала я, глядя на пиршество зверей.
Они смотрели на меня, словно голодные смотрят на кусок хлеба. Трапеза прервалась. Все звери оторвались от еды и уставились на нас. Некоторые даже вскочили со своих мест. Все они были одинаковыми, в окровавленных одеждах, с безумными глазами…
Анж подошел к креслу на возвышении. На кресле, поставив кубок на подлокотник, сидел мужчина в красном камзоле. Его лицо мало, чем отличалось от лиц существ сидящих за столом.
- Ты не знаешь, Иштван, что нужно делать, когда ты провинился? – грустно сказал мальчик.
Мужчина в красном камзоле не шевельнулся, а лишь облизал окровавленные губы.
- Нужно встать на колени и просить милости, - сам себе ответил мой спутник.
- Ты слаб, Герцог, - сказал один из мужчин сидящих за столом, - Ты только проснулся… Твоя сила не так велика, как раньше. Присоединись к нашей трапезе. Хватит сдерживать чувство голода. Ты не настолько всемогущ, чтобы противостоять нам, поэтому перестань строить из себя святошу и выпей с нами.
- Ты слышал, Герцог, - нагло сказал тот, кто сидел в кресле, - Они не хотят тебе подчиняться. Но мы ведь – одна семья, поэтому прими от нас кубок и садись за стол. Вижу, ты привел с собой еду? Насладись ею в полной мере, в компании старых друзей. Смотри, бери кубок двумя руками, а то прольешь и придется слизывать кровь с пола!
Сидящие за столом нелюди засмеялись.
Иштван протянул церемониальный кубок, сделанный из человеческого черепа. Герцог скривил губы, словно каждое слово больно ранило его. Но потом его губы растянулись в одному ему понятной улыбке.
- Вот значит как? Я помню одинокого, испуганного Иштвана, которого преследовали охотники, словно дичь, и который рыдал на коленях передо мною, проклиная Черный Дар, обещая, что будет сдерживать Кровавую Жажду. Я помню и другого Иштвана, который пришел просить у меня поделиться с ним своей кровью, - рассмеялся мальчишка, и тут его лицо стало серьезным.
- Думаешь, что я не умею контролировать свою жажду? Думаешь, я опущусь до того, что буду слизывать кровь с пола? Падать гораздо проще, чем подниматься. Я разделил с Вами свою кровь, я подарил Вам жизнь. Я хранил и защищал Вас, словно Вы были моими детьми, а Ваши сердца прогнили насквозь. Теперь я вижу это. В Ваших сердцах не осталось ничего человеческого. Я чувствую ваш безумный голод, Ваш восторг и ваше предвкушение предстоящей трапезы. Так легко потерять человеческий облик. Иштван, ты храбришься или вправду веришь в то, что способен занять мое место? Смею тебя разубедить. Этого не произойдет никогда. Я учил Вас сдерживать голод, я учил Вас не убивать без необходимости, я учил Вас не трогать женщин и детей. Кровь служит только для утоления голода.
- Мы голодны всегда… - прохрипел Иштван.
- Я помню нашу последнюю встречу перед тем, как я уснул. Двенадцать человек за одним столом. И твой поцелуй, Иштван, словно поцелуй Иуды… Вы все отреклись от меня. Все, кроме Адели. А сейчас ты встанешь на колени передо мною, как подобает, когда просишь прощение, - Анж пристально посмотрел ему в глаза.
Иштван, против своей воли упал на колени. Сидевшие за столами нелюди заволновались.
- А теперь ты подашь мне кубок.
Иштван послушно протянул кубок с кровью, едва не расплескав его содержимое. В его глазах был страх. Страх за собственную жизнь.
Анж взял кубок и перевернул. Темно-бурая кровь разлилась по полу. Перед моими глазами мелькнуло лицо плачущего кровью ангела, который стоял над саркофагом.
- А теперь, - насмешливо сказал Герцог, - Ты слижешь кровь с пола. А я на это посмотрю. Я не обиделся за то, что ты попытался унизить меня. Меня задело совсем другое. Меня задел этот кубок. Знаешь, легенду о Святом Граале? Я никогда не рассказывал ее тебе? Когда Иисус был распят на кресте, один праведник собрал в чашу, из которой Иисус пил на Тайной Вечере, его кровь. Тот кубок дает истинное бессмертие. А этот лишь продлевает Ваше существование.
Меня мутило от вида мертвых тел, меня тошнило от запаха, висящего в воздухе, мне было противно смотреть на то, как Иштван, ползал у ног сидящего в кресле Герцога, слизывая кровь, словно дикий зверь.
- Достаточно, - сказал мальчишка, обращаясь к Иштвану, - Я приговариваю тебя к смерти, за предательство, за бессмысленные убийства, за то, что ты ослушался моего приказа…
Под пристальным взглядом Герцога Иштван рассыпался пылью у наших ног, успев прошептать только одно слово:
- Прости…
- Я тебя прощаю. Я прощаю всех Вас, - глухо сказал Анж, взмахнув рукою, - Я прощаю всех вас за ту боль, которую вы причинили мне по незнанию, прощаю за боль, которую причинили нарочно, потому, что после смерти Вас ждет нечто гораздо более страшное, нежели мой гнев.
Воздух становился все жарче и жарче, словно призрачные языки адского пламени, лизали застывшие тела нелюдей.
- Я могу уничтожить тех, кто разделил со мною мою кровь. Стоит просто этого захотеть. Моя кровь, текущая в Ваших жилах, это та кровь и станет моим оружием против Вас. Она же и погубит Вас.
Сидящие за столом нелюди упали на пол, объятые призрачным пламенем. Они корчились, кричали, но в их криках не было раскаяния. Был ужас, боль, ненависть.
- Вы превратились в зверей. Пока я спал, вы стали хищниками, которые убивают не для того, чтобы утолить голод, а ради удовольствия. Вы убиваете бездумно, бессмысленно, упиваясь кровью и плотью жертв. Кровавые оргии, кровавые вакханалии – это все о чем вы мечтали и все на что вы способны? - лицо мальчика омрачилось.
Нечеловеческие вопли заглушали его слова.
-Но я Вас прощаю, - произнес Герцог негромко, и по его щеке потекла хрустальная слеза. После его слов наступила звенящая тишина. Агония закончилась мгновенно. Все звери превратились в пыль.
- Теперь я в твоем распоряжении. Ты можешь задавать любые вопросы, я отвечу на все. Ты заслужила, - Герцог обернулся ко мне, вытирая слезы.
- У меня есть просьба… - сказала я, с отвращением глядя на мертвые тела вперемешку с прахом, на кровавые потеки на полу и стенах, - Отпусти меня домой… Мне плохо… Я не могу смотреть на все это. Я устала и хочу спать. Тебе плевать, если я свалюсь на пол от усталости… А я реально чувствую себя ужасно. Мне не нужны никакие объяснения. Я хочу просто отдохнуть. Я чувствую, что еще не скоро приду в себя после пережитого.
- А как же воровская честь? – насмешливо спросил Герцог.
Я нехорошо ругнулась, хотя никогда не ругаюсь при детях, но тут ситуация была неоднозначной.
- А как же награда? – удивленно спросил Анж, - Ты ведь заслужила гораздо больше, чем простую благодарность.
- О нет! Оставь свое золото при себе. А если ты предложишь мне стать такой, как ты, то я отвечаю «нет». Никогда. Я выбрала свой путь. Меня это не интересует. Я не хочу быть такими, как они! Я не люблю подчиняться кому-либо, поэтому и работаю одна, - я тяжело дышала, потому, что сильно разволновалась.
- Неужели ты так хочешь уйти? Ну что ж… Я тебя не задерживаю. Ты свободна. Но подумай перед тем, как уйти, не будешь ли ты сожалеть о том, что не знаешь правду? Не будешь ли ты искать встречи со мной?
Я молчала. Мне было нечего ответить.
Герцог встал и посмотрел мне в глаза. Я никогда не смотрю людям в глаза так пристально и не люблю, когда смотрят в глаза мне. Он прикоснулся рукой к моему лицу. Я почувствовала, как мое сердце обрывается. Это не может быть правдой.
- Я долго искал человека, который сможет пройти весь этот путь. И тогда я нашел тебя. Я наблюдал за тобой и понял, что за показной грубостью и лицемерием, за тщеславием и амбициями скрывается то, что я ценю превыше всего. И когда я убедился, что ты обладаешь всеми теми качествами, которые пригодятся тебе в путешествии по Боглару, я решил подобрать ключик к твоему сердцу. Тебе стало плохо в парке, помнишь? Помнишь карету и наш с тобой разговор? Это была всего лишь иллюзия, которую я создал для тебя. Я внушил тебе мысль о кольце, чтобы ты поверила, что все, что с тобой произошло – реально. Я нашел ключ к твоему сердцу, разыграв перед тобой комедию со слезами и рассказав грустную историю. Но я прекрасно понимал, что одна ты не справишься. Тебе нужен был проводник, - Герцог встал и положил руку мне на грудь. Под его пальцами зашевелилась черная бабочка. Он взял ее в руку и подбросил вверх. Бабочка взлетела и закружилась вокруг нас.
- Ты обманул меня, - сказала я, провожаю глазами бабочку, - Ты воспользовался мною.
- Мне очень жаль, что наше знакомство началось с обмана, но я не мог поступить иначе. Я должен был проснуться, но не мог это сделать без посторонней помощи. Я пообещал, что стану их защитником и стражем. Даже если они этого не хотят. Потому, что я знаю, что их ждет одна дорога. В ад. А я бесконечно устал сражаться за их души.
- Мне очень жаль, - сказала я, отворачиваясь, - Мне и вправду жаль…
- Прости меня за обман и за все пережитое, - сказал Герцог, взяв мою руку.
- Бог простит, - сказала я шепотом.
- Ты, правда, хочешь уйти? – спросил Анж, все еще сжимая мою руку.
- Да, - твердо сказала я.
- Тогда я провожу тебя. Пойдем, - спокойно сказал Герцог.
Мы стояли в саду, рядом с кустом сирени, недалеко от входа. Луна освещала сад, который уже не выглядел так зловеще, как раньше.
Небо прояснилось и зажглось мириадами звезд. Ночной ветер приносил прохладу и успокоение. Его прикосновение дарило покой и разливалось теплотой внутри моей прогнившей, очерствевшей и огрубевшей души.
- Мне нужно уходить… - прошептала я, - Я… я… Чем раньше я уйду, тем будет лучше для всех нас.
- Мне тяжело тебя отпускать, - сказал Анж. Мальчик стоял и смотрел куда-то в сторону, словно задумался, а потом решительно поднес мою руку к своим губам, поцеловал ее и вложил в мою руку тот камень, за который я сражалась насмерть в темном склепе.
- Теперь это – не иллюзия. Я не хочу, чтобы ты помнила только плохое. В этом мире столько зла, что через некоторое время просто перестаешь замечать добро. Этот камень некогда был вправлен в сверкающий венец, который я носил давным-давно. Именно он дарит мне покой, пусть хотя бы на время. Но я не хочу больше засыпать. Возьми его и сохрани. Если ты посчитаешь нужным, то подари его тому человеку, который тебе дорог. Подари от чистого сердца.
Я аккуратно расстегнула тайный карманчик, достала серебряный крест и протянула его Герцогу, но потом спохватилась:
- Прости, я забыла, что вы боитесь серебра. Ну, по крайней мере, так говорят…
Он взял мой крестик и застегнул цепочку на своей шее.
- Не стоит верить всему, что говорят, - улыбнулся он. – Иногда я хочу верить в то, что Бог до сих пор хранит меня.
- Я ухожу… Я так решила… Скоро рассвет… - хрипло сказала я, - Мне пора… Я не смогу облегчить твою боль. Я не смогу разделить твой крест... Я не могу простить тебя. Я не знаю, за что прощать.
Я медленно пошла по дорожке, стараясь не оглядываться. Но, сделав несколько шагов, все-таки оглянулась. Я хочу в последний раз поймать его взгляд. Герцог стоял и смотрел мне вслед.
- Как твое настоящее имя? - крикнула я в темноту. Ночной ветер уносил мои слова.
- У меня давно нет имени, – ответил он мне сквозь темноту, - Оно стерлось за много веков.
Я хотела задать последний вопрос, но никак не могла это сделать. Слова застыли в горле.
- Я сам тебя найду, если ты этого захочешь… - ответил мне голос из темноты, - Я вверяю тебе великую тайну. Когда-то хранительницей этой тайны была Адель. Если тебе будет трудно, если эта ноше окажется тяжелее, чем ты предполагала… Я буду всегда рядом. Просто ты меня не увидишь.
А в предрассветное небо взлетела черная бабочка.
Каждый раз, закрывая глаза, я вижу один и тот же сон. Он преследует меня каждую ночь. Каждый раз я просыпаюсь и смотрю в темноту. Мне снится кровавый источник и ангел, который пришел за землю, чтобы нести свой крест, мне снится женщина, которая была хранителем его тайны и яркий свет, идущий из глубин черного сердца. В этом сне я – бабочка. Я сражаюсь с невидимым злом и верю в то, что где-то там, далеко или близко, не важно где, есть свет, который не обжигает. Только рядом с ним я смогу забыться, только от него смогу, наконец, согреться. Я подлетаю близко-близко к свету, на душе моей становится спокойно и радостно, в моем сердце оживают давно забытые чувства. А потом я открываю глаза и смотрю в темноту, осознавая, что это был сон. Есть вещи, которые имеют свою цену, и их можно купить. Есть вещи, которые бесценны, и они не продаются. Я знаю, что смогу купить свое счастье ценою крови. Это - слишком высокая цена, и я боюсь ее заплатить...
Что-то правил Лофрэсса - Вторник, 12 Фев 2013, 01:48 |
|
| |
]
