|
Верданди |
Дата: Суббота, 15 Сен 2012, 17:25 | Сообщение # 1 |
|
Маркиза Сиррин/Клан Харцблайнт
Новые награды:
Сообщений: 614
Магическая сила:
|
Бесы - Враждебные человеку злые духи, христианской мифологии, встречающиеся в легендах разных народов. Следы верований в бесов уходят корнями в глубокую древность. В то время их представляли себе существами, покрытыми шерстью, с крыльями и хвостами, окутанными тяжелым смрадом или дымом. По представлениям, бесы могли легко менять свой облик, превращаясь в любых "нечистых" животных или прикидываться человеком. Само слово бес является общеприменимым ко всей нечистой силе.
По мере распространения христианства языческие представления о враждебном духе соединились с представлениями о христианских демонах. По преданиям, бесами стали ангелы, выступившие против Господа Бога. В наказание они были низвергнуты с небес на землю, утратили ангельские черты и превратились в многочисленных бесов. Так же рассказывается о том, что бесы являются слугами Дьявола.
Языческое происхождение бесов обусловило их власть над стихиями: способность закручивать вихри, поднимать метели, насылать дождь, бурю. Вместе с тем бесы сохранили некоторые свойства ангелов:
сверхчеловеческое могущество, умение летать, читать человеческие мысли и внушать человеку свои желания. Основная функция бесов связана с причинением разнообразного, чаще всего мелкого, вреда людям. Известны многочисленные сказки, в которых бес принимает образ человека и обольщает доверчивых людей.
Считалось также, что бес может наслать болезнь, лишить человека силы или просто обмануть.
Особенная активность бесам приписывалась в рождественскую ночь и на Святки, которые традиционно считаются временем разгула нечисти.
Существовало поверье, что бесы нападали на монахов, аскетов и пустынников, стараясь любыми способами помешать их служению Богу.
Поскольку бес всегда находился где-то рядом, поблизости от человека, как бы ожидая его промахов, с ним обычно связывали повседневные неудачи. Отсюда и происходят поговорки типа: "Бес попутал" и т. п.
Чтобы уберечься от бесов, следовало носить на шее крест или амулет и каждое дело начинать с молитвы.
Бесами в народных поверьях славян могут именоваться различные представители нечистой силы; это их родовое, обобщающее название. Однако чаще всего бесы – черти.
Как и черт, бес темного, черного или синего цвета; он крылат, имеет хвост, рожки, когти на руках и ногах (иногда даже с петушиными шпорами), копытца и т.п., т.е. «представляет фантастическое животное со всеми отправлениями» [Рязановский, 1915]. Более ранний, по мнению ряда исследователей, облик беса-черта: женоподобный юноша с густыми, как бы приподнятыми над головой волосами («шишом»), с крыльями и хвостиком.
Бес может быть хром, крив («об едином глазе»). Он особо склонен к оборотничеству, «ходит в личинах», превращается в жабу, мышь, пса, кота, волка, медведя, льва, змея. Появляется в облике иноземцев (эфиопа, «черного мурина», поляка, литовца), разбойника, воина и даже монаха, «войска в белом» и самого Иисуса Христа. Бесы могут перемещаться шумной толпой, приплясывая и играя на музыкальных инструментах (напоминая скоморохов). «Домашний быт», обиход вездесущих и многоликих бесов в поверьях обычно подробно не описывается. Есть среди них и существа женского пола, бесихи, и юркие малыши – бесенята, характеризуемые в общем сходно с чертовками и чертенятами (см. ЧЕРТ); кроме того, бесихой, бесовкой могли именовать и водяниху, лешачиху, а также ведьму, колдунью.
Этимология слова бес (старославянское Бъсъ) не вполне ясна. Бес возводится и к индоевропейскому Bhoi-dho-s – «вызывающий страх, ужас», и к санскритскому «б'ас» (bhas) – «светить», и к санскритскому же bes – «бурно, стремительно двигаться». В славянской Библии слову бес равнозначно слово «демон».
Представления о вездесущих, легко изменяющих облик духах (именовавшихся в Древней Греции демонами) есть у многих народов. Демон – это и неясного обличья «налетающая» на человека злая сила, и насылающее беды существо, «приравниваемое к судьбе» [Лосев, 1982А]. Изредка вмешательство демона-беса в человеческую жизнь может быть благодетельным. Демонами назывались и низшие божества, посредники между Богом и людьми.
Ф. Рязановский справедливо подчеркивает, что библейский бес восходит к Библии не столько логически, сколько «творческо-психологически»; образ всепроникающего, двойственного в своих проявлениях духа, демона, беса, который становится в Священном Писании врагом Христа, «старше» христианства и получил своеобразную окраску в воззрениях народа: «Бесы – духи. Священное Писание часто называет их духами, которые костей и плоти не имеют... Но представления о злых духах еще в первохристианстве получили грубо материальные черты. <... > Демоны произошли от смешения сынов Божиих с сынами человеческими, почему они не могут не быть существами материальными. Материализм в представлении демонов поддерживался в первохристианстве отождествлением их с языческими богами. < … > В древнерусской литературе бесы рисуются в чувственных чертах» [Рязановский, 1915] Демонов, бесов почитали падшими ангелами: в Олонецкой губернии, например, считали, что бесы имеют тело более тяжелое, чем добрые ангелы, хотя они также невидимы людям. Бесами в древнерусских Поучениях и «Словах» называли и языческих богов, и изображавших их идолов. В летописи на вопрос: «То каци суть бози ваши?» – кудесник из Чуди отвечает: «Суть же образом черни, крилаты, ховты имуще».
Таким образом, верования, воззрения, формировавшие образ беса, очень многообразны (на Руси, кроме неславянских и славянских дохристианских верований и Священного Писания, это восточные, византийские, а также богомильские и (приблизительно с XVII в.) западные влияния, воззрения раскольников и т.п.).
Облик беса народных верований сложился на стыке христианской и языческой, письменной и устной традиций: на протяжении столетий образы библейского беса и различных «народных» представителей нечистой силы взаимодействовали. Названием бес (вероятно, предшествующим наименованию «черт», появившемуся на Руси не ранее XVI– XVII вв.) искони обозначались самые разнообразные существа и силы, вернее некая вездесущая сила, которая позже приобрела более или менее четкие облики домового, лешего, водяного и т.п.
Однако собирательность названия бесы сохранилась почти до наших дней. В. Даль перечисляет несколько десятков синонимов слова бес (правда, более относимых в народной традиции не к бесу, а к черту): змий, кромешный, враг, недруг, неистовый, лукавый, луканька, не-наш, недобрый, нечистая сила, неладный, соблазнитель, блазнитель, морока, мара, игрец, шут, некошной, ненавистник рода человеческого [Даль, 1880].
Как бес в народных поверьях XIX-XX вв. обнаруживает себя многоликая нечистая сила, бесами именуются почти все ее представители (хотя это название в основном оттеснено названиями «черт, черти»).
Охарактеризовать беса древнерусских, средневековых верований можно на основании «Слов», Поучений, житийной литературы.
В житии XV в. бес – хороможитель (подобно домовому), беснуется в доме; в житии Феодосия Печерского бесы вредят скотине в хлеве, не давая ей есть, «творят многу пакость в хлебне». Подобно лешему, бес водит и носит на себе людей (житие Ефросина Псковского, житие Иоанна Новгородского); как и водяной, он пытается утопить лодку, лошадь на переправе (житие Иова Ущельского); сходно с лесными «хозяевами», лешими, а также волхвами, колдунами бесы оборачиваются в волков, медведей, иных животных и пресмыкающихся, смущая иноков-отшельников, и подходят к келий «рыкать и ляскать зубами». Исаакия Затворника бес пугает «в образе медвежьем, лютого зверя, волка, змеи, жабы и мыши» (Киево-Печерский Патерик); святому Феодосию Печерскому бес мешает кланяться, стоя перед ним в облике черного пса. Один из излюбленных обликов беса – огненный змей, также традиционный герой народных поверий; когда Иоанн, Печерский затворник, закопался на тридцать лет в землю, бес выгонял его огнем, прилетая в виде огненного змея. Сходно с домовыми лесными духами народных поверий бесы легко принимают обличье реальных отсутствующих людей («Легенда о Федоре и Василии Печерских»).
Как и многие представители нечистой силы, бесы сожительствуют с женщинами («Повесть о бесноватой жене Соломонии»); они вездесущи, разносят болезни или вызывают болезни, входя в человека, в его питье, пищу, в любой «сосуд непокровенный» («Повесть о скверном бесе»).
В рукописном сборнике Соловецкой библиотеки говорится: «...абие с ветром разносит их (бесов болезни) яко комарно сонмище».
Таким образом, бесы в историко-литературных памятниках обнаруживают основные качества и демонов-бесов, и нечистой силы русских народных верований XIX-XX вв., что подтверждает устойчивость и давность основных представлений о нечистиках-бесах: они многолики, распоряжаются разными областями жизни людей, могут воздействовать на человека и «приравниваются к судьбе».
Отличие «литературных» бесов от разнообразных нечистиков народных верований, пожалуй, в том, что они обычно вредны и появляются в житиях, испытывая силы монахов-отшельников, святых. Однако вопреки каноническим христианским воззрениям, даже «житийные» бесы не всегда однозначно зловредны. Порою они даже полезны: с ними можно заключить договор, их можно заклясть, заручиться помощью. Так, бес, закрещенный в умывальнике Иоанном Новгородским, в одну ночь возит его в Иерусалим и обратно; бес сторожит у пустынника репу; Феодор Печерский заклинает мешающих ему бесов носить дрова, чтобы отстроиться после пожара. «Таким образом, – отмечает Ф. Рязановский, – бесы не только мололи на монастырскую братию, но и принимали деятельное участие в построении Киево-Печерского монастыря» [Рязановский, 1915].
Очевидно, что подобная материальная (и даже на пользу христианства) деятельность бесов, сходная с деятельностью заклятых колдунами чертей, далека от канонических христианских представлений о них и гораздо ближе народному мировоззрению, видимо, питавшему подобные повествования.
Одна из распространенных народных версий сюжета о заклятом, «заключенном» бесе – рассказ о бесе Потаньке, который забирается в замешанную без благословения опару: «...а баба и вспомнила, что не благословясь замешала опару, пришла да и перекрестила: Потаньке выскочить-то и нельзя. Баба процедила опару и вывалила Опарины на улицу, а Потанька все тут. Свиньи перепехивают его с места на место, а вырваться не может; да чрез трои сутки кое-как выбился и без оглядки убежал» (Перм.).
Образ библейского беса (и сменившего беса черта) в народных воззрениях оказывается «сниженным», сугубо материальным, сближенным с образами разнообразных персонажей низшей мифологии. Такой образ проникает в историко-литературные памятники, а с другой стороны, обогащен библейскими, христианскими чертами.
Одно из традиционных «бесовских свойств» – стремление искушать человека, сбивая его с пути истинного. Особенно неотступно бесы преследуют монахов, святых. Об искушении ими мирских людей мы не имеем столь же подробных сведений, «о мирских людях мало писалось житий» [Рязановский, 1915].
Сильное «бесовское искушение» для простых людей и в древней, и в средневековой Руси, и в России XIX в. – вино, пьянство, «ужаснейший национальный порок». «Бесовским зельем» считали и табак. Искушая, бесы могли ввести в грех чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, уныния, тщеславия, гордости.
Соответственно картинны, например, изображения бесов в книжных миниатюрах XVII в.: «...бес пьянства напоминал обрюзлого силена; протягивал свое свиное рыло; бес лихвы держал мешок с деньгами; блудный бес сладострастничал; бес гнева и ярости грозил дубьем и т.п.» [Буслаев, 1886].
По поверьям, «одержание бесом» вызывало болезни, обычно сопровождающиеся истерическими припадками, судорогами, – родимец, падучую и т.п. Таких больных иногда именовали «бесовниками». «При икоте сто бесов живот гложет», и в кликуш якобы вселяется бес, который требует определенных пищи, питья и «говорит» изнутри. Из некоторых губерний России сообщали, что бесы, сидящие в кликушах, особенно охотно бранят священников.
Отметим, что вхождение являвшихся когда-то носителями отнюдь не исключительно злых начал бесов в людей (как и сожительство с ними) в дохристианских верованиях могло представляться необходимым и даже благотворным. И, хотя в верованиях русских крестьян такое вхождение переосмыслено как явление крайне нежелательное, одержимые бесом, кликуши нередко предстают особо отмеченными свыше, наделенными пророческим даром существами.
В. Даль в конце XIX в. отмечал, что простой народ «всякое непонятное ему явление называет колдовством и бесовщиной» [Даль, 1880].
Бесовством, бесовщиной именовались «неистовство всякого рода, соблазнительные призраки, дьявольское наваждение».
По общераспространенным представлениям, бесы боятся пения петуха, ладана, крестного знамения, молитвы. Тем не менее крестьяне избегали упоминать само слово бес, полагая, что бес может войти в привыкшего «призывать» его человека.
|
|
| |
|
Верданди |
Дата: Суббота, 15 Сен 2012, 17:29 | Сообщение # 2 |
|
Маркиза Сиррин/Клан Харцблайнт
Новые награды:
Сообщений: 614
Магическая сила:
|
Основное назначение черта - искушать человека, толкать его на дурные поступки, склонять к лени, жадности, злобе и прочим порокам и грехам. Искуситель нашептывает свои козни человеку в левое ухо, а ангел хранитель наставляет на путь истинный, шепча в правое ухо.
В брак черти в основном вступают с ведьмами; когда черт с ведьмой венчаются, устраивают они игрища, пляски и шабаши, во время которых на перекрестках дорог возникают пыльные вихри. Если в такой вихрь бросить нож - острие окрасится кровью, смерч исчезнет, а на земле можно будет разглядеть отчетливые следы копыт.
Но, в общем, не так страшен черт как, его малюют. Универсальное средство борьбы с чертом - святая вода и крестное знамение.
Постоянное место обитания черта - пекло (ад), где он и его собратья всячески мучают грешные души. Однако черт может появиться в любом месте. автор энциклопеди Александрова Анастасия
Известны две группы сюжетов о черте: первая, где черт представлен чрезвычайно опасным и почти равновеликим богу, и вторая, повествующая о глупом черте.
Первая группа сюжетов опирается на библейские представления и притчи. В них отражаются христианские мифы о происхождении черта, как то, что черт это падший первоангел.
Вторая группа сюжетов представляет жизнь чертей в комическом аспекте: черти дерутся, женятся, играют в азартные игры, спорят с мужиком и солдатом.
В русской средневековой живописи облик Черта отличается от человеческого остроголовостыо (или волосами, стоящими дыбом - шишом: отсюда эвфемизмы типа шиш, шишига), иногда - крыльями за спиной. У восточных славян Ч. - родовое понятие, часто включающее всю нечисть («нежить», «нечистики»): водяных, леших, домовых и т. д. Само происхождение нечисти в народных легендах связывается с ветхозаветным мифом о падших ангелах (в русских легендах Ч. - ангелы, уставшие славить бога): сброшенные с неба, они попадали кто в воду, кто в лес, кто в поле, превратившись в духов отдельных урочищ. Вместе с тем собственно Ч. отличаются от прочей нечисти и местами своего обитания (преисподняя, где они мучают грешников, болото, перекрёстки и развилки дорог), и свободой передвижения (повсюду, вплоть до церкви ночью), и способностью к оборотничеству (превращаются в чёрную кошку, собаку, свинью, змея, чаще - в человека, странника, младенца, кузнеца, мельника, могут принимать облик знакомого - соседа, мужа и т. п.). С вездесущностыо Ч. связаны запреты поминать их и многочисленные эвфемизмы: лукавый, враг, шут, окаяшка, чёрный, немытик, анчутка, куцый, корнахвостик, лысой, пралик и др. Ч. в народных верованиях постоянно вмешиваются в жизнь людей, причиняют мелкие неприятности, принуждают к неоправданным поступкам («вводят во грех»), насылают морок, заставляют плутать пьяных, провоцируют на преступление, самоубийство (самоубийца - «чёрту баран» или лошадь), пытаются заполучить душу человека; свои души продают Ч. колдуны и ведьмы (черти-хи). Ч. могут жить семьями, по другим поверьям - соблазняют женщин, отчего рождаются уродливые дети, упыри (ср. западноевропейских инкубов). Когда Ч. вселяется в человека, тот заболевает, начинает кликушествовать. Ч. могут также насылать непогоду, метель, сами превращаются в вихрь, срывающий крыши, приносящий болезни, уносящий проклятых детей; вихри - беснующиеся Ч., чёртовы сваты («чёрт с ведьмой венчается»); если бросить в вихрь нож, он окрасится кровью. Ч. особенно опасны в «нечистых» местах в определённое время суток (от полночи до первых петухов, реже - в полдень) или года (на святки и в канун Купалы). В эти периоды возможно общение с нечистой силой и иным миром: тогда Ч. призываются в заговорах, во время гаданий и т. п.
ЧЕРНЫЙ, ЧЕРНЫЙ ШУТ, ЧЕРНЯК – нечистый дух, бес; черт.
«Слышал, байник есть. Шерстяной, говорят, черный, наверное» (Новг.); «Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые» [из заговора] [Забылин, 1880].
Черный – цвет потусторонних сил, ночи, тьмы, тайны. В поверьях он чаще всего характеризует чертей, Дьявола, а также банника, поэтому черт (как и Дьявол) нередко (и иносказательно) именуется просто черным.
ЧЕРТ – нечистый дух, подручный Дьявола, Сатаны, противник Бога и ангелов.
ЧЕРТОВКА, ЧЕРТЕНИЦА, ЧЕРТИХА – нечистый дух в женском облике; жена черта; лешачиха, водяниха; ведьма, колдунья.
«Копил, копил, да черта и купил!»; «Не бойся смертей, а бойся чертей»; «Богу молись, а черта не гневи»; «Не было печали, да черти накачали»; «Чорт-чортом вымазался»; «Все черти одной шерсти»; «Бур черт, сер черт, все один бес» [Даль, 1882]; «Лукавый, или черт, кажется, по народным поверьям, в разных видах» (Волог.); «Причина метели – возня чертей» (Новг.); В первый день Рождества «засветят лучину и ходят с огарком зачерчивацца в поле со словами: «Черти с нам, водяной с нам, маленьки чертяточки все по за нам, из черты в черту и девки к черту» и слушают... Расчерчиваюцца так: «Черти все от нас, водяные от нас, маленьки чертятки все от нас, девки от черта и черт от девок»« (Волог.); «В чистом поле бежит река черна, по той реке черной ездит черт с чертовкой, а водяной с водяновкой на одном челне не сидят, и в одно весло не гребут, одной думы не думают и совет не советуют» [из заговора] (Арх.); «Ладан на вороту, а черт на шее»; «Я за порог, а черт поперек»; «Черт Ваньку не обманет: Ванька сам про него молитву знает»; «Послал Бог работу, да отнял черт охоту» [Даль, 1882].
Черт – один из самых вездесущих и популярных героев крестьянских поверий, его образ отражен в живописи (от древнерусской до современной), в литературе (от житий и апокрифов до поэзии, прозы XX в.). Черт упоминается в многочисленных пословицах, о нем рассказывают были, легенды, сказки.
Черт – обобщающее, родовое название для различных нечистых духов; в поверьях черт многолик, его образ смешивается с образами водяных, леших, банников и т.п. «Поверья о духах: черте, лешем, водяном... неразрывно связаны между собою; отличить их по внешнему виду, характеру, поступкам невозможно, понятие о них среди крестьян неясное, неопределенное», – констатирует в конце XIX в. собиратель фольклора из Вологодской губернии. «Черти – это общее название всей злой силы, которая еще называется «нечистою»« (Арх.); «Многие не знают различия между лешими и чертями вообще» (Волог.); «Водяной с рогами и хвостом, похож на черта» (Орл.); «Черти живут в разных местах, как-то: в домах, лесах, водах, овинах, банях и гумнах; называются они лесовиками, домовиками, банниками и овинниками» (Смол.).
В соответствии с таким общераспространенным представлением черт в ряде районов России может именоваться «шишком», а на севере и северо-западе – «лембоем» (это также родовые наименования нечистой силы).
Разновидности чертей в поверьях, отождествляемые более всего с водяными и разнообразными мелкими нечистыми духами – анчутики, ичетики, кузутики, кулиши, хохлики, шуликуны, шутики.
С.А. Токарев полагает, что в XIX-XX вв. понятие о черте получило очень широкое значение, покрыв «целый ряд отдельных более узкоспециальных образов» [Токарев, 1957]. Однако подобный обобщающий процесс, скорее всего, произошел значительно раньше: наименование черт в основном сменило (начиная с XVI-XVII вв.) название «бес», которым после принятия христианства стали обозначаться самые разнообразные нечистые существа и силы «дохристианского происхождения» (см. БЕС). («Бес – дух, демон в самом общем понимании» [Токарев, 1957]; его образ с распространением христианства обогатился новыми чертами антипода Бога, духа зла.)
В поверьях черти (как и бесы) – бывшие ангелы, сброшенные с неба вместе с Дьяволом, Сатаной. «Черти взбунтовались на небе, не хотели слухать Бога, да и... фить! Как пужнул их архангел Михаил с неба – кто куда» (Орл.); «Когда Бог сотворил мир, то заставил ангелов петь ему славословие, а сам ушел в рай к Адаму. Ангелы-то пели, пели, да соскучились. Вот один из них и говорит: «Бог-то ушел, давайте-ка отдохнем». Некоторые ангелы и перестали славословить. Бог пришел и приказал верным ангелам прогнать их с неба. Эти ангелы и стали нечистыми» (Пенз.).
Крестьяне многих районов России рассказывали, что ангелы-черти, упавшие с неба на воду, стали водяными, на леса – лешими, на дома – домовыми и т.п. Однако эта легенда, очевидно, возникла достаточно поздно и отнесена к сложившимся ранее понятиям о лесных, водяных и прочих нечистых духах, которые обычно имеют не небесное, но хтоническое («земное или земноводное») происхождение (см. ВОДЯНОЙ, ЛЕШИЙ).
По рассказу, записанному в Саратовской губернии, черти возникли из плевка Бога. Появление чертей связывается и с Сатаной: «Происхождение чертей народ считает от Сатаны, а Сатана уж так весь свой век живет, не переводится» (Новг.).
Черти не только отождествляются с бесами, демонами; нередко в представлениях народа они существуют в «табели о рангах» духов зла: «Черт, Дьявол, бес, Сатана – сим вымышленным особам простолюдины определяют разные степени и достоинства и уверяют, что черт смущает, бес подстрекает, Дьявол нудит, а Сатана знамения творит для колебания крепко в вере пребывающих» [Чулков, 1786].
Тем не менее, хотя отмечено, что «активные и мстительные» духи зла отличаются от «озорных и капризных» местных духов [Карнаухова, 1928], образ черта в народных поверьях находится на грани между образами библейского духа зла и двойственных нечистых духов: «В представлении заонежан человеконенавистник-дьявол сам по себе: это отвлеченное существо, о котором, вне круга религиозных верований, они знают лишь из особого рода сказаний; в жизни же они имеют дело с духами совершенно иного порядка, которые и по природе, и по наклонностям близки к человеку, но только сильнее его <... > Черти в глазах народа также отличны от Дьявола; по заонежскому поговорью: «Черт чертом, а Дьявол сам по себе»«.
Традиционный облик черта (там, где он более или менее отличен от иных представителей нечистой силы) в общем наследует бесу (см. БЕС): это черное (синее, темное), мохнатое существо, с крыльями и хвостом, с когтями, рожками и копытцами. Глаза его горят, как угли, голос зычный, сиплый, «каркающий». Он может быть кривым, хромым, лысым (с остроконечной, «шишом», головой), с гусиными пятками.
Однако, по мнению ряда исследователей, подобному образу беса-черта, напоминающего фантастическое животное, предшествовал (или сопутствовал) образ обнаженного женообразного юноши с женскими (часто поднятыми над головой и спутанными) волосами. Такой облик прослеживается в памятниках древнерусского и средневекового искусства. Ф. Буслаев полагал, что лишь «миниатюристы XVII в. стали смелее обращаться с личностью беса. Демон старинной живописи даже был не страшен по своему виду, а пугал только идеею вечной гибели. Мастера XVII в. стали намеренно ухищряться в вымышлении отвратительных очертаний бесовских фигур...» [Буслаев, 1886].
Так или иначе, но для народных поверий XIX-XX вв. характерен облик черта – фантастического существа, особо склонного к разнообразным метаморфозам. Он не только «каркает вороном, стрекочет сорокой», но может принимать какой угодно вид – «животного с черной шерстью, человека с рожками» (Волог.); черти являются людям «в разных видах, смотря по цели. Если нечистому, черту, надо испугать человека, то он является в виде страшного зверя; если «самустить» (совратить) на худое дело – в виде человека; коли подурачиться, поглумиться над людьми – то в виде кошки, собаки и т? д. Столб пыли, поднимаемый вихрем, производят, по мнению крестьян, черти, когда они возятся между собой» (Волог.).
По поверьям, черт может обращаться в мышь, змею, лягушку, рыбу, сороку, свинью, козлика, барана, овечку, лошадь, зайца, белку, волка; а также в клубок ниток, ворох сена, камень [Максимов, 1903]; как и бес, Дьявол, он оборачивается змеем, а также монахом, священником, войском в белом.
Одно из самых излюбленных обличий черта – вихрь; он может принимать неопределенный и страшный облик: «Лукавый, или черт, кажется, по народным поверьям, в разных видах... В деревне Княжая крестьянин Иван Шурыга занялся гонкой дегтя: «Гоню я деготь в Страстную субботу, не хотелось мне бросить, и я остался на ночь... Сидеть до полуночи в истопке мне показалось страшно, и я вышел к огню из истопки. Сижу у огня и вижу, что ко мне быстро катится как копна огненная. Докатилась до истопки, отворила дверь в истопку и говорит: «Сдогадался таки, ушел!» – и укатилась от истопки. Я так испугался, что давай Бог ноги! Бог с ним и с дегтем!» Соседи уверяют, что в истопке его бы непременно задавило» (Новг.).
Черт оборачивается человеком, до мелочей похожим на знакомого, родственника (попутчика, соседа, кума, свата, мужа): «Недавно в деревне Мальцеве умерла женщина Марья с огромнейшим животом. Родные передают, что когда они стали ей укорять, что она гуляет (распутничает), она им рассказала следующее: «Когда Костю (мужа) взяли в солдаты, я сильно тосковала. И вот стал но ночам ходить ко мне мужик, ликом и всем, как Костя. Живот-то и стал расти!» Народ уверяет, что это ходил к ней лукавый» (Новг.).
Черта-человека выдают зычный голос, горящие глаза, а также едва заметные рожки, копытца; как и у лешего, у него иногда подоткнута правая пола одежды; на голове у черта может быть красная шапочка (реже он носит красную рубашку, пояс).
Распространенные названия черта, характеризующие различные черты его внешнего облика, характера и помогающие избежать частого употребления его настоящего имени, – нечистый, немытик, некошной, невидимка, недобрик, лукавый, грешок, враг, рогатый, плохой и т.п.: «Слово черт произносить грех, не то он привяжется и будет причинять зло» (Волог.); «Во Владимирской губернии считали, что, «как зачнешь ругаться, он подскочит и толкает, ругайся, дескать, больше». Слово черт хотя и употребляется там, но чаще заменяется словом «шут», «шутник», «окаяшка», «черный»« [Померанцева, 1975]; «Многие слова черт не произносят, боясь черта, а называют его черный, немытик» (Новг.).
Излюбленные места обитания чертей – болота, лесные чащобы: по поверьям Олонецкого края, черти по зорям собираются на советы на опушках глухого леса. Обитают черти и в водоемах, реках, омутах – во многих районах России понятия о чертях связываются прежде всего с водяными духами: в Орловской губернии, например, полагали, что «старые черти живут в море, молодые черти живут в речках».
Черти любят появляться, собираться на перекрестках и в пустых, нежилых строениях, на чердаках: «На росстанях каждый старик и старуха крестятся, и помилуй Бог сругнуться. Потому, говорят старухи, всякая беда может случиться. На перекрестках даже брать ничего нельзя. Ямненская Акулина Толстоногая [прозвище] подняла на перекрестке баранки в новом платке, и с тех пор, говорят бабы, у ней все ноги покрылись ранами и болят теперь. На перекрестках же можно встретиться с нечистой силой, по своей надобности [желая вступить с ней в сношения]» (Волог.).
Как и многие нечистые духи, черти играют, пляшут и дерутся на перекрестках, а в Пасху катают там крашеные яйца.
Нередко основным местопребыванием чертей крестьяне считают подземелья, ад: «Черти живут в земле. У них есть дома глубоко в земле, и называемые адом. Там все черти живут, там и Сатана» (Новг.). Однако, по поверьям той же Новгородчины, хотя главное местопребывание чертей – ад, они обитают повсеместно. «В аду, согласно народным представлениям, живут «насыльные», самые «лихие» черти, существующие кроме постоянной нечистой силы, живущей на земле, в воде, лесах, оврагах, домах» (Калуж.) [Померанцева, 1975].
Рассказ, записанный в Пензенской губернии, объясняет основное местопребывание чертей тем, как был сотворен мир: «Черт за щеку спрятал глину [при творении мира]. Архангел донес на него. Черту пришлось выплюнуть – образовались горы и озера. Бог в наказание посадил черта в самый глубокий и бездонный овраг и наполнил его вонючей водой и глиной. Поэтому черти теперь и бывают в оврагах и болотах, даже слышать можно, как они там стонут, визжат и хохочут».
В Тульской губернии полагали, что черти продолжают обитать на небе, но отделены от ангелов глухой каменной стеной. По поверьям Рязанской губернии, черти живут в преисподней, местоположение которой неизвестно.
Поскольку чертями именовали разных нечистых духов (часто неопределенного облика), то черти, вообще говоря, вездесущи; они могут появляться повсюду и постоянно (хотя любимое их время – ночь). Черти живут в банях, овинах, они свободно проникают в дома и даже обитают в избах. «Народ думает, что черти живут в болотах, мельницах, банях. Они приходят в деревню ночью и уносят то, что не благословясь положено» (Новг.). «На мельницу, в баню нельзя ходить около полуночи – черти задавят» (Новг.); «Пусти черта в дом – не вышибешь лбом» [Даль, 1882].
Основной путь черта из дома и в дом – труба. В рассказе из Новгородской губернии черт поселяется в трубе: «У крестьянина деревни Костина из печной трубы на крыше стало пламя выкидывать. Сперва мужик подумал, что это от сажи, накопившейся в трубе... Сажу вычистили, а пламя нет-нет да и вылетит. Стали и соседи приступать: «Ты что же, Спиридон, печи-то не исправишь? Ведь эдак можно и деревню спалить...» А пламя все продолжает выкидывать. Решили, что это нечистый пошаливает. Обратились к знахарю... Он взялся выжить нечистого из трубы. Велел мужику купить бутылку водки, принес с собой стаканчик и корочку хлебца, посыпанную четверговою солью. Влез знахарь на крышу. Там он уселся на трубу, раскупорил бутылку, налил стаканчик и выпил. При этом он проговорил: «Во имя Отца» – и закусил корочкой. Вторую – «Во имя Сына» – и закусил корочкой. Третью – «Во имя Святого Духа» – и вылил в трубу. Такую же штуку он проделал во второй и третий раз, пока вся бутылка не была выпита. Черт, сидевший в трубе, поневоле был напоен водкой, которая на этот раз ему пришлась очень не по вкусу, и с треском вылетел из трубы».
Согласно поверьям Вологодчины, в избе нечистая сила обитает, главным образом, под печью, под полатями; она может помещаться и под столом (у стола во время еды).
«Если оставить на ночь непокрытый сосуд с водою, то черти непременно войдут в него, а если оставить в бане воду, после того как вымоются люди, и не зааминить ее, то черти будут мыться этою водою. Во время грозы непременно следует перекреститься, иначе в человека может войти черт, спасаясь от ангела» (Новг.). «Черти любят вселяться в людей (если пить воду прямо из ручья)» (Олон.).
Вездесущий черт не только стремится войти в сосуд с водой, но пытается любыми способами попасть внутрь человека, особенно такого, который не перекрестил рот во время зевка, не услышал «Будь здоров!» при чихании, ел и пил неблагословленное и не благословясь. Согласно поверьям ряда районов России, «свой черт» (как и ангел-хранитель) дается человеку при рождении и постоянно пребывает за его левым плечом: «Вообще, как полагают крестьяне, у каждой хаты, т. е. у каждого строения, как и у каждого человека, есть свой нечистый – хозяин» (Волог.).
Нечистых духов, в том числе и чертей, словно бы «притягивают» к себе и святые, наполненные сакральными силами пространства: широко бытует представление о том, что черти могут обитать на погосте, на церковной колокольне (по поверьям Новгородчины, например, черт покидает колокольню лишь во время звона, при третьем ударе колокола). Черти не только появляются в церкви, но и отправляют там по ночам свои службы: «Шел раз мужик ночью и видит: церковь стоит, освещена, и в церкви служба идет. Двери растворены, он вошел и стал молиться; только глядит, а у попа и у причта лица какие-то неподходящие. «Нечисто что-то», – думает себе. Стал мужик к дверям пятиться, задом. А это были нечистые. Увидали они мужика, кинулись за ним из церкви. Глядят нечистые: из церкви назад ни одного следа нет, а только в церковь. Поискали, поискали да и бросили» (Симб.).
«Домашний быт» чертей, устройство их жизни, дома в поверьях описываются по-разному. Черт вездесущ (то есть, по сути, он и дома повсюду, и бездомен); он «носится вихрем»; будучи отождествляем с водяными и лесными духами, живет так же, как они.
По мнению большинства русских крестьян, черти могут жениться, иметь семьи, детей. «В Тульской губернии считали, что в законный брак черти не вступают, потому что у них нет священника и их некому венчать»; в Рязанской губернии полагали, что «чертей существует бесчисленное множество, у них есть жены и дети» [Померанцева, 1975].
Распоряжается чертями (особенно обитающими под землей, в аду) старший нечистый дух (Дьявол, Сатана). В Рязанской губернии это «старший дедушка»: он прикован цепями, но руководит нечистой силой, «дает советы и требует отчета». «У чертей старшие есть и младшие. Первые приказания отдают, а вторые исполняют. Вот раз чертенку дали приказ пакость какую-то сделать, а он и не исполнил. Ну, ему сейчас под железные прутья должно воротиться. Испугался он и давай Бога молить: «Господи, коли ты меня от железных прутьев избавишь, никогда пакостничать не буду!» Бог его и не оставил: спрятал чертенка в церкви, под плащаницу. Черти его и не могли найти, бросили искать. Стал после этого черт ангелом, и возрадовались на небе и на земле» (Симб.).
Отождествляемый то с духом зла, антиподом Бога, то с нечистым духом, духом природы, черт принимает участие и в самых значительных праздниках крестьянского календаря. Многие нечистые духи, черти становятся особо деятельными в Святки, на Пасху, в Иванов, Петров дни, когда они во множестве появляются на земле меж людьми (выходя чаще всего из воды), помогают в гаданиях, отмечают на свой лад праздники.
Согласно поверьям Русского Севера, в Вербное воскресенье черти справляют свадьбы; они обязательно присутствуют в церкви во время праздничной пасхальной службы; в Иванов день собираются вместе, играют, танцуют, но продолжают бдительно охранять в это время клады и расцветающий папоротник.
Прослеживаются в крестьянских верованиях и представления о сезонных перемещениях чертей: они появляются из воды (и уходят в воду) на Святки, а также во время летнего солнцеворота. Крестьяне Сибири уверяли, что в течение осени и зимы черт может пребывать в сене, скошенном в Иванов день: такое сено обладает особыми охранительными свойствами; зарывшись в него, можно гадать.
В подобных представлениях черт более сходен с духом природы; возможно, он персонифицирует силы плодородия, концентрирующиеся в разное время года то в воде, то в растительности.
«Занятия» черта многообразны. Как и вся разноликая нечистая сила, он двойствен, может вступить в договор с человеком и даже принести добро; как силы зла, он исключительно вреден.
И.В. Карнаухова, участвовавшая в фольклорных экспедициях на Русском Севере, сообщает, что даже в 20–30-х годах XX в. рассказы о чертях многочисленны и «редко можно увидеть человека, который не видел черта» [Карнаухова, 1928].
Есть много великорусских и севернорусских поверий, рассказов о деяниях чертей, общих для черта и лешего, вихря, змея, водяного, а также домового, банного, овинного и даже проклятого.
Подобно лесным и домовым духам, черти уносят проклятых, наказывая таким образом неосторожно помянувших нечистую силу людей, вольно или невольно пославших своих родственников или знакомых «к черту», ' Как и лешие, а также домовые духи, черти особенно опасны для детей, которых оставили без должного присмотра или прокляли невоздержанные па язык родители. Проклятых и украденных черти забирают к себе (иногда подменивая при этом поленом, чуркой); унесенных детей они растят, воспитывают, могут сделать колдунами (в повествованиях об этом, популярных среди крестьян, черт, в сущности, замещает лесного, реже – домового духа) (см. ЛЕШИЙ, ДОМОВОЙ).
По некоторым рассказам, черти могут красть детей и не будучи призваны неосторожным словом, просто используя различные оплошности людей. Согласно записанному в Новгородской области повествованию, черт собирается похитить младенца, родители которого ленятся говорить «Будь здоров, ангел-хранитель!» после того, как малыш чихнет. По дороге черт встречает мужика-бедняка, намеревающегося с горя украсть в том же доме лошадь, и уговаривает крестьянина помочь ему: «Как зачихает ребенок, они ему ничего не скажут. В это время я его ухвачу. В трубу – и все тут. А ты коня уведешь». Ну, они договорились. Пришли к хозяину. Пришли, значит, черт в трубу влез. А мужик с хозяином разговаривает. Ребенок зачихнул. Мужик говорит: «Будь здоров!» Уже не хозяин, не отец говорит, не мать уже, а он, вот этот, который красть пришел. А черт у трубы закричал: «А-а-а! Вор, вор, вор!» А хозяин и говорит: «Ой, да кто ж это такой?» А мужик говорит: «А вот, хозяин, я шел к тебе коня красть. У меня шесть человек детей с голоду умирают. Думал – продам цыгану и хлеба куплю. А он шел к тебе ребенка красть. Ну вот, ребенок зачихнул, я сказал: «Будь здоров, ангельская душенька!» Черт уже не может от ангела-хранителя отнять его. Ну вот хозяин говорит: «На тебе, бери любую лошадь». А ребенка спас... А черт унес – полено положил бы».
Черт-похититель, черт-смутитель небезопасен и для взрослых. Рассказы о нем, в отличие от сходных повествований о лешем, пожалуй, более бытовизированы, приземлены и морализованы. В записи из Новгородчины в одном из рассказов черт вселяется в жену крестьянина, который поссорился с ней и в конце ссоры сказал: «Чтобы тебя черти-то взяли от меня, тогда бы я хоть пожил в спокое». После этих слов жена крестьянина легла на печку. «Пролежав там минут пять, она слезает и говорит, что ей надо ехать в город, что за ней приехал мужичок, вот он дожидается у ворот. Бедный мужик испугался, когда его жена стала рвать на себе платье. Попробовал он ее успокоить, схватил за руки и думал связать ей руки веревкой. Но жена размахнула руками, и он полетел в сторону... Скоро народу собралась полная изба». Растрепанная женщина с красными от обильного прилива крови глазами, ее свирепый вид и удивительная сила наводили на посетителей страх.
Занемогшая отказывалась от святой воды, не признавала своих детей, плевала на иконы, не понимала ни слова из Воскресной молитвы. «Наконец решили кадить ладаном. Когда дыму набралось много, женщина начала сильно волноваться, упала на лавку и уснула. Спустя час она проснулась здоровой.
Народ после говорил, что в нее был вселивши «Дьявол», который и производил такие чудеса» (Новг.).
По некоторым поверьям (в частности, приходя на беседы, вечеринки), черт стремится залучить к себе людей, особенно девушек, которым необходимо в таких случаях распознать его истинный облик под личиной красивого парня. Девушки, угадавшие, что имеют дело с чертом, спасаются различными способами: заставляют его ткать и пересчитывать свои наряды до петухов (Смол., Тульск.), наматывают кудель на веретена крестиком (Новг.) и просто убегают.
Людей, которыми завладели черти, можно попытаться возвратить с помощью молитвы, молебнов, обращения к колдуну и т.п. (хотя рассказов о таком возвращении от чертей, как и о пребывании у чертей, меньше, чем сходных повествований о возвращении от лесных духов) (см. ЛЕШИЙ). В повествовании из Заонежья, в Иванов день жена (при содействии «знающего» человека) отыскивает пропавшего мужа у лембоев (согласно заонежским поверьям, лембои-черти живут на Ишь- и Мянь-горах, где у них большие поселения с домами). Лембои предлагают женщине угадать, где ее муж, среди сотен таких же унесенных ими людей, но она справляется с этой задачей и уводит мужа (у мужа на лице румянец и правая пола одежды поверх левой).
Схожий, подобно лешему, с «живыми» ветром и бурей, черт-вихрь стремительно носится по лесам и дорогам, производя разрушения. Он завладевает не только проклятыми, но и умершими неестественной смертью людьми. В рассказах, записанных на Новгородчине, черт вихрем проносится верхом «а удавленнице; идет «принимать на руки» душу девушки-самоубийцы.
Мужику-пьянице, который решает удавиться, старик советует сказать при этом: «Душу свою отдаю Богу, а тело – черту!»
Мужик отправляется вешаться в лес, где ему являются два черта: «Подхватили под руки и повели к громадной осине. А около осины собралось великое сборище всякой нечисти: были и колдуны, и ведьмы, и утопленники, и удавленники. Кругом стояли трясучие осины, на каждом сидит по человеку и все манят:
– Идите поскорее! Мы вас давно ожидаем! Одна осина и макушку свою наклонила: приглашает. Увидали черти нового товарища, заплясали и запели, на радостях кинулись навстречу, приняли из рук вожжи, захлестнули на крепкий сук – наладили петлю. Двое растопырили ее и держат наготове, третий ухватил за ноги и подсадил головой прямо к узлу. Тут мужик и вспомнил старика и выговорил, что тот ему велел.
Ишь, велико дело твое мясо, – закричали все черти. – Что мы с ним будем делать? Нам душа нужна, а не тело вонючее!
С этими словами выхватили его из петли и швырнули в сторону.
В деревне потом объяснял ему тот же старик: – Пошла бы твоя кожа им на бумагу. Пишут они на той бумаге договоры тех, что продают чертям свои души, и подписывают своею кровью, выпущенной из надреза на правом мизинце» [Максимов, 1903].
По многочисленным популярным среди русских крестьян рассказам, удавленники, утопленники и опойцы становятся слугами (а точнее – лошадьми, скотом) чертей, которые разъезжают на них в облике всадников, кучеров.
Эти поверья, также общие для черта и лешего, в рассказах о черте определеннее окрашены в морализующие тона: черти буквально подталкивают разуверившихся и растерявшихся людей к самоубийству, гибели в надежде заполучить и душу, и новую «лошадь». (Поддавшегося наущению нечистой силы человека крестьяне пренебрежительно именуют «черту баран».) Таково же отношение к опойцам: в одном из популярных сюжетов (записанном в Новгородской области) черт приезжает на священнике-опойце к кузнецу и просит подковать своего коня (конь во всем похож на настоящего, но его передняя нога оказывается при ближайшем рассмотрении человеческой рукой).
«Противоположное» повествование – о езде верхом на стремительно перемещающемся черте (в народных рассказах – чаще всего по уговору с ним, как и по уговору с лешим, – см. ЛЕШИЙ).
Этот сюжет, контаминируясь с рассказом о черте, который может быть заклят, запечатан крестным знамением в сосуде, получил разработку в старинной русской литературе, в частности в житиях (в легендах об Иоанне Новгородском и Авраамии Ростовском). Плененный архиепископом Иоанном нечистый, чтобы спастись, за одну ночь относит его в Иерусалим и назад.
Есть и народная, фольклорная версия этой легенды. Хотя Н.Н. Дурново в работе «Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе» (существующей и на Востоке, и на Западе во множестве вариантов) показал, что источник легенды – еврейские талмудические сказания о власти Соломона над бесами, ее, безусловно, питали и народные поверья.
Ю. Юдин видит в представлениях о возможности заключения договора с чертом, его пленения и езды на нем отголоски древних верований, полагая, что договоры с водяными и лешими (которых замещает черт) имеют вполне явное тотемическое происхождение [Юдин, 1991].
Крестьяне многих районов России верили, что находящиеся в распоряжении чертей безвременно умершие (в частности, погубленные матерями, некрещеные младенцы) помогают им охранять клады, подземные сокровища, которыми могут владеть нечистые (см. КЛАДОВОЙ).
Нечистая сила и, прежде всего, черти стерегут будто бы расцветающий в ночь на Иванов день папоротник, цветок которого делает человека всевидящим и «открывает» клады. В многочисленных рассказах о поисках цветка папоротника черт стремится любыми способами напугать, обмануть и уже завладевших этим цветком людей, чтобы отнять драгоценную находку: «Один парень пошел Иванов цвет искать, на Ивана на Купалу. Скрал где-то Евангелие, взял простыню и пришел в лес, на поляну. Три круга очертил, разостлал простыню, прочел молитвы, и ровно в полночь расцвел папоротник, как звездочка, и стали эти цветки на простыню падать. Он поднял их и завязал в узел, а сам читает молитвы. Только откуда ни возьмись – медведи, начальство, буря поднялась. Парень все не выпускает, читает себе знай. Потом видит: рассвело и солнце взошло, он встал и пошел. Шел, шел, а узелок в руке держит. Вдруг слышит – позади кто-то едет; оглянулся: катит в красной рубахе, прямо на него; налетел да как ударит со всего маху – он и выронил узелок. Смотрит: опять ночь, как была, и нет у него ничего» (Симб.).
Сюжет о черте, охраняющем папоротник, – один из немногих, относимых в крестьянском фольклоре почти исключительно к черту.
|
|
| |
|
Верданди |
Дата: Суббота, 15 Сен 2012, 17:29 | Сообщение # 3 |
|
Маркиза Сиррин/Клан Харцблайнт
Новые награды:
Сообщений: 614
Магическая сила:
| Черт легко принимает облик умерших, прежде всего скончавшихся безвременной или насильственной смертью (а также колдунов, которыми он завладевает по смерти). По поверьям, он и прямо проникает внутрь покойника, особенно необычного, нечистого, грешного, который словно бы оживает и начинает «ходить нечистым духом» (см. ЕРЕТИК).
Показываясь в облике умерших или долго отсутствующих людей, черт, подобно змею, лешему, самому покойнику, посещает тоскующих женщин. Жертвы нечистого начинают чахнуть, болеть или рожают детей-уродов, чертенят (например, с четырьмя ногами, руками и двумя головами – Смол.). «Одна из вологодских крестьянок рассказала, как ее мать принимала у женщины чертенка: «Катается что-то черненькое, маленькое, а как поразглядела – увидала хвостик, а над лобиком махонькие рожки... пуповину все-таки отстригла»« [Померанцева, 1975]. (Сюжет о женщине, сожительствующей с духами, бесами, чертями, видимо отражающий очень давние представления, лег в основу средневековой «Повести о бесноватой жене Соломонии», которая, будучи беременной тринадцать месяцев, рожала бесенят).
Посещающий девушек и женщин черт иногда «летит змеем», а затем превращается в человека («замещая» в этих поверьях, рассказах змея, покойника).
Спастись от такого посетителя можно с помощью молитвы, святой воды, чертополоха, собранного на Крещение снега.
Вообще черт в многочисленных рассказах о нем – обычный гость (если не обитатель) деревни, крестьянской избы. Вездесущие черти наполняют и пространство вне дома, и дом; нередко нечистый живет почти по человеческому образу и подобию: черт очень любит музыку, может обучить игре на гармони (Новг.), приглашает музыканта к себе на свадьбу (Смол., Мурм.); он играет в карты (но, естественно, без крестей); черт не прочь поплясать, подраться, выпить (во время пляски после попойки черти поднимают вихрь – Волог.); черт приглашает пастуха в кабак, но пастуху приходится при этом скинуть лапти, так как лапти плетутся крестиками (Влад.); черт справляет поминки по теще (Яросл.); помогает ворам (Волог.); к нему можно попасть в гости, наняться на работу и т.п.
Образ черта в подобных рассказах и поверьях «снижен», бытовизирован; с ним можно вступить в соглашение (особенно после оказанной ему услуги – например, спасенный от грозы нечистый идет вместо мужика в солдаты). Черт поддается на обманы и хитрости. Так, по рассказу из Вологодской губернии, крестьянин сулит водяному черту быка, а затем обманывает его, подсунув вместо быка медведя. Особенно распространен сюжет о том, как мужик (иногда – популярный герой сказок дурак) пугает чертей тем, что вьет у озера веревку или «морщит» воду [Померанцева, 1975]. (Обведение водоема веревкой – один из старинных способов колдовства, «подчиняющий» себе воду.)
Единоборство с чертом, в котором он выступает замороченным простофилей, его обман – излюбленная тема не столько поверий и быличек (повествований, в действительность которых верят), сколько сказок о черте, часто окрашенных в шутливо-иронические тона.
В бытующих поверьях и рассказах о нем черт не однолик, а отношения человека с ним достаточно серьезны и «равноправны».
Черт не только замещает водяных, змеев, леших; нередко он отождествляется и с не вполне ясного облика нечистой силой, которая непрерывно перемещается в окружающем людей пространстве.
Находясь в избе, многочисленные нечистые-черти не просто вредят, но, в общем-то, следят за исполнением определенных правил поведения: портят и похищают неблагословленное питье и еду; незримо едят за тех, кто шумит и болтает за столом, бросает недоеденные куски, крошит хлеб и т.д. В поверьях о невидимо присутствующем за левым плечом человека черте, соглядатае всех его поступков, так же как в поверьях о нечистом – полновластном «хозяине» избы, очевидно, отразились представления о черте не как об исключительно вредном, коварном, но необходимом для существования человека сверхъестественном существе.
Качество черта, привнесенное христианством (и проявляющееся не всегда), – стремление постоянно искушать человека, вмешиваться в его жизнь, ставя перед моральным выбором. Однако в народных поверьях черт – скорее заинтересованный соглядатай, нежели коварный искуситель.
Вездесущий черт в верованиях русских крестьян может быть источником непредсказуемой и неуловимой, вызывающей различные события и беды силы. Точнее, чертом часто именуется не столько злая, сколько двойственная в своих проявлениях «сила вообще» («демон в самом общем пониманье»), действию которой приписываются и более или менее мелкие несчастья, например, неловкие движения, потери («лукавый попутал», «черт толкнул»), и серьезные опасности.
Отождествляясь и с лешим, и с неясного вида нечистой силой, черт «водит», «носит», сбивает с пути людей (и буквально – заставляя их плутать в лесу, и в переносном смысле – толкая к разрушительным поступкам: убийству, самоубийству и т.п.). Действия такого черта-случая, черта-судьбы часто необъяснимы и непреодолимы.
Особенно опасен черт для припозднившихся в пути пьяниц, его излюбленной «добычи», что отразилось и в поговорке: «Смелым Бог владеет, пьяным черт качает» [Даль, 1882].
По поверьям, черт может насылать болезни. Вмешательству беса-черта приписываются прежде всего душевные болезни, сопровождающиеся истерическими припадками психические расстройства, в частности, кликушество. Порчу, болезни, происходящие от неизвестной причины, кликушество крестьяне нередко объясняют тем, что в человека проник или посажен черт («на несколько лет или на смерть» – Новг.). Черт может действовать самостоятельно или быть напущен колдуном, недобрым, «лихим» человеком «на питье, еду», «по ветру»: «В Калужской губернии крестьянка говорила про одну кликушу, что «ей в середку черта посадили во время свадьбы потому, что муж ее собирался взять другую девушку, но обманул, вот Акулине-то, за то, что пошла за него, и сделали. Кричит она в припадке и говорит: «Это ты [называет женщину] меня испортила, собака ты такая-сякая, это ты мне беса посадила»« [Померанцева, 1975].
В рассказах русских крестьян о кликушах, пожалуй, чаще фигурирует все же не черт, а бес – существо, тождественное черту, но более неуловимое, таинственное. Избавиться от беса-черта испорченные могли с помощью колдунов, «отчитывания» в церкви и т.д., но иногда болели до самой смерти (см. БЕС, КЛИКУША).
Влиянию черта (как и беса) традиционно приписывалось и пьянство, почитавшееся чем-то вроде душевного заболевания, наваждения: «в человека, страдающего запоем, непременно вселяется черт» [Максимов, 1903] «Запои считают также за порчу, потому что пьяный постоянно поминает черта» (Новг.). По поверьям, черт старается сгубить запойных, «манит их то в лес, то в омут», насылает неодолимую тоску и т.д.
Черту крестьянами многих губерний России (особенно староверами) приписывалось изобретение вина и табака. (К «чертовщине» некоторые относили также кофе и чай: «Кто кофе пьет, того Бог убьет; кто пьет чай, тот спасения не чай».) По рассказу, записанному на Новгородчине, «чертенок избежал наказания, обещав Вельзевулу души соблазненных им людей. Он нанимается в работники, по его наущению строится винокуренный завод. Чертенок прощен, а водка осталась в миру». В Орловской губернии также бытовал рассказ о черте – создателе винокуренного завода: «Черт изобрел вино. Он сделал снаряды, стал гнать водку, напустил по всему небу дым. Апостолы перепились. Тогда Бог прогнал дьявола «в три шеи». Он провалился вместе со своим паровиком – с этого времени и образовался и первый винокуренный завод на земле» [Померанцева, 1975].
Несмотря на шутливый тон таких повествований, пьянство воспринималось крестьянами как трудно преодолимое бедствие; чтобы избежать его, постоянно сопутствуемый чертом человек должен был быть все время настороже.
Охраняет от чертей ношение шейного креста, крестное знамение, курение ладаном, молебны, вообще строгая, праведная жизнь, молитвы и, напротив, матерная ругань. Препятствие для черта, как и для других нечистых духов, – семя льна, чертополох, очерчивание с особыми приговорами.
Спасаясь от козней нечистых, крестьяне не только читали Воскресную молитву, но и носили на груди ее список: «Да воскреснет Бог и расточается врази его и бежит от лица его, ненавидевшего. Они погибнут бесы от лица любящего Бога. Прогонят беса, силу дьявола даровал нам Господ свой крест чесной для прогнания врага и супостата. Радуйся приживотворящим крестом Господним и помогай мне со святой девой Марией с Божьей матерью и со всеми святыми угодниками во веки веков. Аминь. Аминь. Аминь» (Волог.) (это искаженный народный вариант текста молитвы).
Если какой-нибудь отчаянный человек решался выстрелить в черта, то должен был помнить, что убить его можно лишь медной (серебряной) пуговицей. Боится черт также и грозы, во время которой, согласно крестьянским верованиям, Илья Пророк и молнии преследуют нечистую силу, стремясь поразить ее, уничтожить.
Тем не менее крестьяне по большей части относились к черту не как к подлежащему беспощадному искоренению исчадию ада, а как к неизбежному спутнику жизни, которого лучше не злить, не раздражать. Это обусловило популярность поговорки: «Богу молись, а черта не гневи».
Постоянно поддерживающими сношения с чертями в народе считались колдуны, которые заключали договор с нечистой силой, обязующейся помогать им при жизни и стремящейся завладеть ими после смерти (см. ЕРЕТИК, КОЛДУН, ПОМОЩНИКИ). Такой договор мог быть заключен в лесу, бане, на перекрестке. В Пензенской губернии считали, что он пишется кровью на берестяном пергаменте, а в Псковской – что расписку о договоре с чертом последний уносит в ад самому Сатане.
Колдун, согласно распространенным поверьям, получал в свое распоряжение чертей-помощников – от одного-двух до бесчисленного множества. Помощников колдуна чаще всего представляли маленькими, юркими существами, беспрерывно требующими от хозяина работы (см. ПОМОЩНИКИ). По поверьям Псковщины, черти-помощники могли прилетать к колдуну филинами и воронами; они представлялись обитающими и в подполье дома, откуда подсказывали колдуну ответы при гадании (Новг.). По рассказу из Вологодской губернии, поселившиеся в доме колдуна черти бросали поленьями в пономаря и батюшку, которые пришли славить Христа.
Нередко не в меру ретивые помощники начинали досаждать своим хозяевам: так, черт, пасший стадо под видом зайца, не давал пастуху ни минуты покоя, за что был возвращен хозяину-колдуну [Померанцева, 1975].
Перед смертью колдуны стремились избавиться от помощников-чертей, «передать» их кому-либо; в противном случае черти завладевали умирающим колдуном, мучили его, набивались в его внутренности и т.п.
Особых способов увидеть черта для обычных людей описано немного: едва ли дополнительное общение с вездесущим чертом представлялось крестьянам желательным.
«Показать черта» мог колдун. Часто это устраивалось в бане и производило на тех, кто решался поглядеть на нечистого, самое угнетающее впечатление: «Один крестьянин в Усть-Кошве, желая посмотреть на чертей, обратился с просьбою к колдуну, у которого бесов было много. Пошли в баню. Колдун, наговоривши, что надо, и почитавши в черной книге, говорит: «Посмотри через мое левое плечо в озеро на воду». Посмотрел тот и увидел разные огоньки – зеленые, желтые, красные... Что было дальше, он не мог объяснить, потому что сильно испугался и убежал домой» (Печ.).
Двойственное отношение крестьян к чертям, нечистой силе как к существам опасным, но и необходимым, лучше всего прослеживается в святочных гаданиях, которые часто обращены к чертям (в особенности к водяным). Узнать в Святки будущее можно посредством нечистого духа, черта; с другой стороны, всякое приближение к нему опасно, чревато гибелью. Гадая, человек останавливается на самом краю обыденного мира, обращаясь к высшим силам и в то же время ограждая себя от них магическим кругом: вызывает чертей и отстраняет их от себя.
«Сниженный», укорененный в быту, приближенный к человеческому образ черта в крестьянских поверьях XIX–XX вв. во второй половине XX в. уступает место образу таинственного опасного существа, многоликого в своих проявлениях и часто не имеющего определенного имени. Это, по-видимому, суть образа беса-черта, конкретно же историческая его окраска с течением времени может изменяться.
|
|
| |
]
