Служитель кристалла - Страница 2

[

]

Страница 2 из 2 « 1 2
Модератор форума: Хмурая_сова

Пабы Хогсмита » Паб "ТРИ МЕТЛЫ" » ВОЛШЕБНАЯ БИБЛИОТЕКА » Служитель кристалла (Роберт Сальваторе (Наемные клинки-1))

Служитель кристалла

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:14 | Сообщение # 16

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 14 КОГДА ВЫСЫПАЛСЯ ВЕСЬ ПЕСОК

Энтрери думал лишь о кристалле. Похитить его любой ценой, чем бы это ни обернулось для Джарлакса, но постараться, чтобы было заметно некоторое сочувствие к главарю наемников. Эту единственную мысль убийца снова и снова намеренно прокручивал в голове, подозревая, что здесь, в эпицентре силы Креншинибона, кристалл ясно поймет, что у него на уме.

Джарлакс ожидал его на втором этаже башни в просторной круглой комнате, где стояли только два стула и небольшой рабочий стол. Наем-пик встал точно напротив двери, в которую вошел убийца. Энтрери отметил, что он отошел как можно дальше от него.

— Приветствую, — произнес Энтрери.

Джарлакс, почему-то без обычной повязки, вежливо притронулся к полям шляпы и поинтересовался:

— Зачем пожаловал?

Энтрери сделал вид, будто удивлен вопросом, а мысленно нарочито усмехнулся: вот уж действительно, зачем это я пожаловал?

По тому, как Джарлакс посмотрел на него, убийца понял, что Креншинибон это слышал и передал владельцу. Несомненно, кристалл требует, чтобы дроу избавился от него, а наемник сопротивляется.

— Ты поступаешь глупо, — заметил Джарлакс с усилием. Сопротивление Креншинибону давалось ему нелегко. — Здесь ничего нет для тебя.

Энтрери сделал вид, что призадумался.

— Тогда, наверное, мне лучше уйти, — проговорил он.

Джарлакс и бровью не повел.

Энтрери, понимая, что Джарлакса вряд ли можно так легко застигнуть врасплох, тем не менее, внезапно бросился вперед и, сделав кувырок, подкатился к наемнику.

Дроу мгновенно схватился за мешочек на поясе — он даже не стал вынимать кристалл, — а другую руку выбросил в сторону Энтрери. С пальцев ударила струя чистой белой энергии.

Энтрери перехватил ее перчаткой и вобрал в себя какую-то часть, поскольку мощь для него была слишком велика. Несмотря на то, что цели достигла только небольшая часть энергии Креншинибона, боль была сокрушительной.

Убийца с некоторым страхом подумал: насколько же могуч пресловутый осколок?

Обратив посланный в него поток назад, он разрядил его в стену рядом с дроу, потому что не собирался убивать главаря. Раздался оглушительный взрыв, ослепительная вспышка, и обоих соперников отбросило в сторону.

Энтрери упорно не отступал. Джарлакс взмахивал рукой, посылая один кинжал за другим, убийца парировал мечом. Один клинок он отбил, другой его слегка поцарапал, еще от двух увернулся. Затем Энтрери ринулся вперед, надеясь сойтись с более субтильным дроу в рукопашной.

Но вместо этого с разбегу врезался в стену позади наемника.

У убийцы мелькнула мысль, что магия перемещения заключена в плаще или шляпе дроу, но тут же, сознавая свою уязвимость, он развернулся и широким взмахом Когтя Шарона отгородил себя от противника черной завесой.

Без малейшего промедления он ринулся сквозь нее, повергнув Джарлакса, ожидавшего, видно, хитрого трюка, в замешательство. Всего на долю мгновения, но этого хватило, чтобы приблизиться к нему и применить собственное волшебство.

С невероятной быстротой, невообразимой для любого другого человека, убийца сунул в ножны Коготь Шарона, рукой в перчатке выхватил кинжал с самоцветами, а другой — мешочек с копией Креншинибона. Он молнией обернулся вокруг Джарлакса, ловко срезал мешок с его ремня, подхватил его рукой в перчатке, а к ногам дроу бросил свой.

Джарлакс лупил его чем-то вроде кувалды. Энтрери отскочил в сторону, он успел заметить и отразить брошенный в него кинжал, но следующий вонзился ему в бок. Согнувшись от боли, он со стоном отпрянул от своего противника, в руках у которого теперь оказался небольшой боевой топорик.

— Думаешь, я не смогу уничтожить тебя без помощи Креншинибона? — самоуверенно осведомился Джарлакс, притормозив, чтобы поднять мешочек. Топорик он поднес к лицу и что-то прошептал. Тот мгновенно сжался до крошечных размеров, и наемник заткнул его за ленту на шляпе.

Энтрери почти не различал слов и не видел, что делает его противник. Хотя кинжал вонзился неглубоко, боль была пронизывающей. Но что еще хуже, в голове зазвучал зов Креншинибона, призывавшего сдаться и подчиниться его силе.

— У меня сотня способов уничтожить тебя, мой бывший друг, — сказал Джарлакс. — Но Креншинибон справится с этим лучше, потому что, говоря откровенно, у меня нет желания мучить тебя.

Джарлакс сжал мешочек, и на лице его сразу же отразилось крайнее изумление.

Энтрери по-прежнему с трудом мог сосредоточиться на словах и действиях дроу. Кристалл упорно осаждал его, проникая в разум и вселяя в него ощущение такой беспросветной безнадежности и отчаяния, что несгибаемый убийца готов был упасть на колени, обливаясь слезами.

Джарлакс вытер влажную ладонь о плащ, достал еще один кинжал из своего бесконечного запаса и примерился для смертельного броска в беззащитного человека.

— А теперь объясни, почему мне приходится это делать? — поинтересовался он. — Это Креншинибон позвал тебя? Или твое собственное непомерное честолюбие?

Ощущение жуткой безнадежности, отчаяние, глубже которого Энтрери никогда в жизни не испытывал, совершенно обессилили его.

Но сквозь беспросветную тьму в его мозг вдруг пробилась одна мысль: почему кристалл не уничтожит его прямо на месте?

И воля Энтрери ответила: потому что не может! Потому что теперь я — его хозяин, хоть ему это и не нравится!

— Говори же!

Убийца собрал всю свою ментальную силу, призвал на помощь железную дисциплину, закаленную годами опасного ремесла, и приказал осколку молчать, оборвать с ним всякую связь. Креншинибон упирался, но недолго. Энтрери оградил себя железной выдержкой и необузданной яростью, и Креншинибон потерял доступ к его разуму, как когда-то к разуму Дзирта До'Урдена. Защитой Дзирту, дроу с чистой душой, служила нравственность, а Энтрери — несгибаемая сила воли, однако результат был один и тот же. Кристалл умолк.

Энтрери моргнул и сразу увидел поток летящих в его сторону кинжалов. Он уклонялся и отбивался собственным кинжалом, и не безуспешно, поскольку ни один не ранил его глубоко. Один попал в лицо, в скулу под самым глазом, но убийца успел его задеть, и кинжал угодил в него рукоятью. Второй вспорол плечо.

— Я мог бы убить тебя, пустив обратно ту силу! — сдавленно выкрикнул Энтрери.

Джарлакс метнул еще один кинжал, который царапнул лодыжку убийцы. Однако смысл слов до него дошел, и, задумавшись, он задержал следующий клинок, приготовленный для броска, и вопросительно поглядел на Энтрери.

— Я мог бы убить тебя твоим же ударом, — прохрипел тот.

— Но ты не хотел уничтожить кристалл, — догадался Джарлакс.

— Осколок нельзя уничтожить его же собственной энергией! — рявкнул убийца.

— Ты явился, чтобы убить меня! — заявил Джарлакс.

— Нет!

— И завладеть кристаллом во что бы то ни стало! — гнул свое наемник.

Ноги Энтрери подкосились, он тяжело привалился к стене, собрал в кулак всю свою волю и поглядел прямо в глаза наемнику единственным здоровым глазом — второй заплыл и не открывался.

— Я пришел сюда, — медленно проговорил он, выделяя каждое слово, — и через Креншинибон заставил тебя поверить, что похищение — моя цель.

На лице Джарлакса появилось совершенно не свойственное ему выражение замешательства, и он немного опустил кинжал.

— Что это значит? — спросил он. От гнева не осталось и следа, его снедало любопытство.

— Им нужен ты, — туманно пояснил Энтрери. — Ты должен быть готов.

— Им?

— Рай’ги и Киммуриэлю. Они решили, что тебе уже хватит править Бреган Д'эрт. Из-за тебя у банды появилось слишком много могущественных врагов.

На лице Джарлакса отразились противоречивые чувства. Он поглядел на мешочек в своей руке.

— Осколок тебя обманул, — сказал Энтрери, с усилием распрямляясь. Он дотянулся до сидевшего в боку клинка, трясущимися пальцами выдернул и бросил его на пол. — Креншинибон заставляет тебя быть безрассудным. И в то же время его приводит в негодование твоя способность…

Убийца умолк, потому что наемник развязал мешочек и прикоснулся к фальшивке. И почти в тот же миг Энтрери заметил в воздухе мерцание, слабое голубоватое свечение в противоположном конце комнаты. Там внезапно как будто возникло окно, через которое был виден оазис Даллабад.

Из перехода выступили Рай'ги, Киммуриэль, Бергиньон Бэнр и еще пара солдат Бреган Д'эрт.

Энтрери заставил себя выпрямиться, упрямо не обращая внимания на боль, потому что сейчас ему надо было держаться достойно, иначе не жить. Рай'ги поднял какой-то странного вида фонарь, но убийца заметил, что Киммуриэль при этом не закрывает переход.

Наверное, они думают, что башня рухнет, и оставляют себе путь для бегства.

— Вас не звали, — бросил Джарлакс и вынул кристалл из мешочка. — Когда понадобитесь, я вызову. — Он глядел на Рай'ги, гордо выпрямившись, всем своим видом выражая власть и полнейшую уверенность в себе.

Чародей держал перед собой фонарь, и его мягкий свет лился на Джарлакса с кристаллом.

Энтрери понял, что это и есть тот самый предмет, способный обезвредить хрустальный осколок и сравнять шансы в бою. Но незваные гости совершили одну тактическую ошибку, на что убийца и рассчитывал изначально. Их внимание, как и следовало ожидать, было сосредоточено на Креншинибоне, поскольку они полагали, что он будет играть главную роль.

«Видишь, они собираются атаковать тебя, — мысленно обратился убийца к кристаллу, надежно спрятанному у него под ремнем. — И это их ты хочешь повести к немеркнущей славе?»

Он ощутил мимолетное смущение Креншинибона, который ответил, что Рай'ги обезвредит его лишь затем, чтобы завладеть им, что…

Но в то самое мгновение замешательства Энтрери и напал на него, и мысленно выкрикнул приказ обрушить башню. Одновременно он бросился к Джарлаксу и выхватил Коготь Шарона.

От неожиданности кристалл почти подчинился. Стены башни сотрясла сильнейшая дрожь, не причинившая никаких разрушений, но Бергиньон и два солдата, бросившиеся наперерез Энтрери, были сбиты с ног, а Рай’ги запнулся, произнося заклинание.

Убийца метнулся к ближайшему от него дроу, выбил меч из рук растерявшегося солдата и всадил в него собственный клинок. Тот отшатнулся, а Энтрери несколькими вертикальными взмахами расчертил воздух угольно-черными завесами, отчего все на миг опешили.

Энтрери тем временем кувыркнулся к Джарлаксу. Тот стоял, оцепенело глядя на стекляшку руке.

— Забудь о нем, — гаркнул убийца и потянул наемника за собой, едва успев спасти от просвистевшей мимо стрелы арбалета — несомненно, отравленной. — К двери, — шепнул он ему на ухо и подтолкнул вперед. — Дерись!

Главарь с разочарованным стоном сунул осколок в мешочек и бросился в бой бок о бок с убийцей, без устали размахивающим мечом. Джарлакс обрушил на Рай’ги целый град кинжалов, но все они со звоном попадали на пол, отраженные «каменной кожей». Очередной залп клинков полетел в Киммуриэля, просто вобравшего силу ударов своим кинетическим заграждением.

— Да отдай ты его им! — неожиданно воскликнул Энтрери. Он налетел на Джарлакса, сорвал с его ремня мешочек и швырнул за спины Рай’ги и Киммуриэля, подальше от входа в открытый псиоником туннель. Рай'ги мгновенно развернулся, стараясь не выпустить кристалл из круга света, отбрасываемого фонарем, а Киммуриэль метнулся к мешочку. Другой возможности не будет, понял убийца.

Грубо ухватив Джарлакса, он потянул его за собой к межуровневому переходу.

Дорогу им преградил Бергиньон, неистово размахивающий парой мечей. Убийца хорошо знал стиль боя двумя одинаковыми клинками, поскольку соперничал с самим Дзиртом До’Урденом. Он безупречно парировал все удары.

Джарлакс пригнулся, уйдя из-под рубящего удара, сдернул перо со своей знаменитой шляпы, поднес к губам и сильно дунул. В воздухе появилась туча перьев.

Солдат вскрикнул и стал от них отмахиваться. Однако в почти непроницаемом облаке перьев он вдруг наткнулся на что-то более плотное и вдруг понял, что перед ним чудовищное существо десяти футов высоты, похожее на птицу. Диатрима.

Энтрери, разгородив все вокруг пеленами сажи, еще больше способствовал смятению. Он суматошно размахивал мечом, но при этом неуклонно двигался к цели, увертываясь от свистящих клинков, — к межуровневому переходу. Он, конечно, понимал, что без труда может скрыться в нем один, — ведь настоящий-то кристалл у него, — но почему-то, по какой-то неясной причине, о которой он даже размышлять не стал, обернулся, схватил Джарлакса и потянул за собой.

Промедление не прошло ему даром. Рай’ги удалось выпустить в него целый залп волшебных снарядов, чрезвычайно болезненно ранивших. Энтрери при этом неприязненно отметил, что те, что предназначались Джарлаксу, были поглощены большой пряжкой на ленте его шляпы. Да есть ли предел его трюкам?

— Убей их! — взревел Киммуриэль, и Бергиньон чуть-чуть не достал мечом спину Энтрери.

Убийца прыгнул и очутился на даллабадском песке по другую сторону псионического перехода. У него достало ума отползти в сторону и потащить за собой потерявшего ориентацию темного эльфа.

— Но у них же кристалл! — воспротивился наемник.

— Пусть подавятся!

Убийца слышал, как на другом конце туннеля Рай'ги захлебнулся хохотом. Он уверен, что Креншинибон теперь в его руках. Наверняка скоро он попробует его в деле и, скорее всего, попытается создать испепеляющий луч, вроде того, что Джарлакс послал вслед тому беглецу. Может, поэтому никто их и не преследует.

Энтрери побежал, прижав рукой мешочек с настоящим кристаллом. Он чувствовал, что тот в ярости, — осколок негодовал, что убийца подставил его под губительные лучи фонаря чародея, когда приблизился в башне к Джарлаксу.

— Закрой магический переход, — приказал. Энтрери. — Пусть они останутся в ловушке, а потом обрушь башню.

Оглянувшись, он увидел, как коридор исчезает.

— И башню, — велел убийца. — Пусть рассыплется на куски, потом мы вместе настроим кучу башен по всему миру.

Креншинибон с готовностью ухватился за это обещание — еще бы, ему так уверенно предлагали то, чего он сам желал с такой страстью.

Джарлакс и Энтрери почувствовали, как земля задрожала у них под ногами.

Они бросились бежать через раскаленные пески, окружавшие крепость, к оазису. За спиной раздавались испуганные крики солдат, а впереди изумленно гомонили караванщики, прибывшие в Даллабад.

Но когда купцы увидели, что к ним приближается темный эльф, гомон превратился в вопли ужаса.

Однако у Энтрери и Джарлакса не было времени что-то объяснять перепуганным торговцам. Они кинулись к привязанным возле одной из повозок лошадям и через несколько мгновений уже мчались во весь опор прочь из Даллабада, хотя дроу в седле, да еще при свете дня, чувствовал себя не лучшим образом. Вслед им несся хор разгневанных голосов и проклятий.

Энтрери был превосходным наездником, но сейчас вынужден был сидеть, низко склонившись и немного свесившись в сторону, чтобы не слишком тревожить рану.

— Но у них же кристалл! — зло прокричал дроу. — Далеко нам не уйти!

— Они парализовали его своим колдовством, — солгал убийца. — Он им ничем не поможет.

Позади шумно рухнула первая башня, а затем обрушилась и вторая.

Энтрери не строил иллюзий насчет Рай'ги, Киммуриэля и их подчиненных — слишком уж они хитры и чересчур быстро соображают, так что вряд ли катастрофа застигла их в башне. Оставалось лишь надеяться, что крушение задержит их на некоторое время и они с Джарлаксом смогут уйти достаточно далеко. К тому же, не зная, правда, насколько серьезны его раны, убийца страдал от боли и сильно ослабел от потери крови, так что меньше всего ему хотелось снова столкнуться с чародеем, псиоником или таким великолепным бойцом, как Бергиньон Бэнр.

Прошел час, но никаких признаков погони не было, и всадники остановили лошадей, чувствуя себя совершенно измотанными. Энтрери все время слышал в голове вкрадчивый голос Креншинибона, убеждавший его выстроить еще одну башню прямо здесь и найти там убежище и отдых.

Он едва не послушался и даже раздумывал мгновение, почему он так упирается.

Однако с усмешкой, больше похожей на гримасу, тряхнул головой, поняв, что чуткий Креншинибон ищет лазейку и идет по пути наименьшего сопротивления.

Да, Энтрери был готов к тому, что бежать придется в пустыню. Он почти сполз с лошади и обнаружил, что едва держится на ногах, но все-таки с усилием стянул с плеч мешок, сбросил его на песок, сам упал на колени и развязал тесемки,

Джарлакс уже был рядом и помог ему распаковать мешок.

— Достань зелье, — чувствуя сухость в горле и с трудом дыша, попросил Энтрери.

Наемник повозился немного и извлек маленький флакон с бледно-голубой жидкостью.

— Оно исцеляет?

Энтрери кивнул и протянул руку.

Однако Джарлакс отвел флакон назад.

— Сначала кое-что объясни, — потребовал он. — Сперва ты напал на меня, а потом позволил им забрать кристалл.

Энтрери снова протянул к пузырьку дрожащую руку; он был весь в поту. Потом потрогал рану и поднял ладонь, испачканную кровью.

— Отличный бросок, — заметил он темному эльфу.

— Не буду делать вид, что мне все понятно, Артемис Энтрери, — сказал Джарлакс, протягивая убийце флакон. — Может, поэтому твое общество так нравится мне.

Энтрери выпил жидкость одним жадным глотком, откинулся назад и прикрыл глаза, ожидая, когда зелье начнет действовать. Следовало бы вылакать штук пять таких флаконов, но он надеялся, что и одного будет достаточно, чтобы выжить и слегка заживить рану.

Джарлакс наблюдал за ним некоторое время, а потом заговорил о том, что тревожило его ничуть не меньше, — солнце уже поднялось высоко и палило нестерпимо.

— Этот свет убьет нас, — заметил он. Вместо ответа Энтрери немного приподнялся и сунул руку в мешок. Оттуда он достал маленький, словно игрушечный, темный шатер. Поднеся вещицу к лицу, он что-то шепнул и отбросил ее в сторону. В считанные мгновения игрушка выросла до размеров нормальной походной палатки.

— Довольно! — скомандовал убийца, когда он вырос настолько, что внутри могли бы укрыться оба беглеца вместе с лошадьми.

— Посреди голой пустыни он слишком бросается в глаза, нас легко найдут, — сказал Джарлакс.

— Это труднее, чем тебе кажется, — все еще тяжело дыша, ответил убийца. — Едва мы войдем внутрь, он снова уменьшится до прежних размеров.

— Надо же, я и не подозревал, что у тебя есть такая полезная вещица, — улыбнулся темный эльф.

— Потому что она появилась у меня только вчера,

— Так, значит, ты знал, как все произойдет и что нам придется бежать в пустыню, — предположил наемник, довольный своей проницательностью.

Энтрери не стал спорить, а знаком попросил помочь ему подняться.

— Я надеялся, что все так произойдет, — поправил он.

Джарлакс удивленно поглядел на него, но с расспросами приставать не стал. Успеется. Бросив взгляд в направлении покинутого Даллабада, он гадал, что стало с его приближенными и как вообще все это могло случиться. Хитрому Джарлаксу нечасто доводилось бывать в столь неопределенной ситуации.

* * *

— Но теперь у нас есть то, что мы хотели, — обратился Киммуриэль к негодовавшему товарищу. — Бреган Д'эрт наша, и можно возвращаться в Подземье, в Мензоберранзан.

— Это не Креншинибон! — выкрикнул Рай'ги и в гневе швырнул фальшивку на пол.

— Но разве нашей целью был он? — удивленно спросил псионик.

— Он по-прежнему у Джарлакса! — рявкнул колдун. — Ты что же, рассчитываешь долго продержаться у власти при таком раскладе? Он должен умереть, а Креншинибон — стать моим.

Киммуриэль усмехнулся про себя: эта странная тирада означала, что Креншинибон успел что-то нашептать Рай'ги, стремясь подчинить его себе. Спасибо Яраскрику, что просветил псионика насчет хрустального осколка и рассказал, как уберечься от опасности. Однако в одном приятель прав: пока Джарлакс жив, их положение весьма ненадежно.

Киммуриэль никогда не хотел становиться врагом главаря — не по причине каких-то дружеских чувств, а потому что боялся. А вдруг Джарлакс уже направляется в Мензоберранзан, где соединится с оставшейся в Подземье частью банды — а это больше половины — и двинет ее против Рай'ги, Киммуриэля и тех, кто к ним примкнул? Он может даже подбить Громфа Бэнра, самого Архимага Мензоберранзана, помериться силами с Рай’ги.

Такие мысли не добавляли уверенности, но при этом псионик понимал, что Рай'ги больше раздосадован именно тем, что хрустальный осколок, а вовсе не Джарлакс ускользнул от него.

— Надо их найти, — решительно заявил колдун. — Джарлакс должен умереть. Иначе я вздохнуть не смогу спокойно.

— Но ведь ты теперь — глава единственно мужского сообщества в Мензоберранзане, — возразил Киммуриэль. — Можешь забыть о спокойных вздохах, у тебя не будет ни сна, ни отдыха среди постоянных опасностей и междоусобной возни Матерей Домов. Такова уж природа власти, приятель.

Рай'ги поглядел на него отнюдь не дружелюбно. Он был разъярен, ему страстно хотелось заполучить Креншинибон. Таким его Киммуриэль, пожалуй, еще не видел. Он решил, что, если им удастся как-то настичь Джарлакса с кристаллом, он сделает все, чтобы первым до Креншинибона добрался иллитид Яраскрик. Пусть проницатель разума и его соплеменники завладеют им, изучат и уничтожат. Это лучше, чем Креншинибон в руках Рай'ги, да еще в Мензоберранзане, — если только колдун захочет вернуться в Подземье, ведь свою мощь осколок черпает в свете солнца. И разве не придется Киммуриэлю быть начеку, когда Креншинибон будет на их стороне? Ведь кристалл никогда не примирится его присутствием, с тем, что не может добраться до его разума.

Был большой соблазн пойти против Рай'ги и насколько возможно помешать поискам бывшего главаря, но все же псионик понимал, что Джарлакс, с кристаллом или без, чрезвычайно сильный противник и его нельзя отпускать.

Стук в дверь прервал его размышления. Вошел Бергиньон Бэнр, а за ним несколько солдат, тащивших скованную и избитую Шарлотту Весперс. Следом шли другие солдаты-дроу, сопровождавшие дородного и надутого крысиного оборотня.

Киммуриэль сделал знак стражникам, которые вели женщину, отойти в сторону и встал против оборотня.

— Горд Абрикс к твоим услугам, славный Киммуриэль Облодра, — изрек оборотень, отвесив глубокий поклон.

Киммуриэль глядел на него в упор.

— Теперь ты возглавляешь крысиных оборотней Калимпорта? — спросил он на языке поверхности, с трудом подбирая слова.

— Крысиные оборотни к услугам Дома Басадони, — подтвердил Горд. — К услугам…

— Больше тебе ничего не нужно знать, а уж тем более говорить, — рявкнул на него Рай'ги, и с оборотня разом слетела вся его надменность.

— Уведите его, — приказал Киммуриэль солдатам на родном языке. — Скажите, что его вызовут, как только мы решим, что делать с оборотнями.

Горда Абрикса вывели, но он успел отвесить еще один поклон.

— Что же делать с тобой? — обратился псионик к Шарлотте на языке дроу, и уже одно это служило подтверждением того, насколько она способна и умна, а, следовательно, может быть полезна.

— Чем я заслужила такое обращение? — не теряя достоинства, осведомилась Шарлотта.

— А почему ты думаешь, что его надо как-то заслужить? — спокойно осведомился Киммуриэль.

Возразить Шарлотте было нечего.

— Мы поручили тебе встретиться с пашой Дадакланом, это было важное задание, но ты его провалила, — напомнил Рай'ги.

— Энтрери обманул меня, а потом взял в плен.

— Провал есть провал, — жестко сказал чародей, — И он влечет за собой наказание.

— Но ведь я сбежала и предупредила вас, что Энтрери переметнулся на сторону Джарлакса, — возразила Шарлотта.

— Сбежала? — переспросил Рай'ги. — Но ведь ты сама говорила, что хафлинг боялась оставить тебя у себя, потому и выпустила.

Киммуриэлю стало неуютно. Может, это тоже часть задуманного Энтрери? Иначе как случилось, что они с Рай’ги прибыли в даллабадскую башню в самый неподходящий для решительного удара момент? Почему кристалл был где-то запрятан, а вместо него готова подделка, помешавшая исполнению всех их планов? «Интересное наблюдение, — подумал псионик, — об этом стоит поговорить с Двайвел Тиггервиллис, только позже».

— Я сразу пришла к вам, — со значением промолвила Шарлотта, по ее тону было ясно, что терять ей нечего.

— Провал есть провал, — тоже с нажимом повторил Рай’ги.

— Но мы же не безжалостны, — поспешил добавить Киммуриэль. — Я даже верю в существование справедливости. Если верить тебе, Артемис Энтрери поставил тебя в неприятное положение. Так найди и убей его! Принеси мне его голову, или я сниму с плеч твою.

— Но с чего начать? — беспомощно всплеснула руками Шарлотта. — Без средств…

— В твоем распоряжении будут все средства и солдаты Дома Басадони и Даллабада, да еще эта крыса и ее подданные, — ответил Облодра,

Лицо Шарлотты по-прежнему выражало недоверие, но в глазах мелькнула искорка, и Киммуриэль это заметил. Женщина была взбешена выходкой Энтрери не меньше, чем дроу. Она хитрый и сильный противник. И если она будет искать Энтрери. то тем самым поможет им разыскать Джарлакса и обезвредить его и опасный кристалл.

— Когда приступать? — спросила женщина.

— А ты еще здесь? — отозвался Киммуриэль. Повторять не пришлось, она сразу попыталась встать. Стражники бросились к ней, подняли и разомкнули цепи.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:15 | Сообщение # 17

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 15 ДОРОГАЯ ДВАЙВЕЛ

— Ах, друг мой, как же ты меня обманул, — прошептал Джарлакс Энтрери. Раны убийцы так и не затянулись, он был очень слаб, почти беспомощен и время от времени впадал в полузабытье. Темный эльф мог исцелить его с помощью магии, однако предпочел не торопиться и как следует обдумать все произошедшее,

Он как раз размышлял, спас его убийца или наоборот, когда вдруг услышал слишком знакомый призыв.

Широкая улыбка появилась на темном лице дроу. Креншинибон! Креншинибон у Энтрери! Джарлакс восстановил в памяти все подробности и сообразил, что убийца, так неожиданно напав на него, не просто срезал мешочек с ремня. Этот сметливый человечишка — даже чересчур сметливый! — мгновенно подменил настоящий кристалл поддельным.

— Ну и проныра ты, приятель, — одобрительно промолвил наемник, не зная, слышит его убийца или нет. — Как приятно еще раз убедиться, что я не ошибся в тебе! — И Джарлакс с той же улыбкой потянулся к поясу Энтрери, Рука убийцы мгновенно перехватила темную руку дроу.

Другой рукой в тот же миг наемник выхватил кинжал и готов был уже всадить его в сердце своего беспомощного спутника, но помедлил, потому что Энтрери не стал ничего больше предпринимать. Он как-то жалобно смотрел на дроу, но к оружию не притронулся. В мозгу Джарлакса раздавалось настойчивое требование Креншинибона прикончить этого человека и забрать принадлежащее Джарлаксу по праву.

Дроу почти готов был послушаться, несмотря на то, что голос кристалла очаровывал и манил гораздо меньше, чем в те времена, когда он им владел.

— Не надо, — прошептал Энтрери. — Ты не можешь им управлять.

— А ты можешь? — чуть отодвинувшись, холодно поглядел на него Джарлакс.

— Он поэтому и зовет тебя, — ответил убийца, тяжело дыша, — рана в боку опять раскрылась и кровоточила. — Надо мной он не властен.

— Это еще почему? Или Артемис Энтрери стал таким же правильным, как Дзирт До’Урден?

Вместо усмешки у Энтрери получилась гримаса — боль была почти невыносима.

— Кое в чем мы с Дзиртом похожи, — ответил он. — По крайней мере, в том, что касается выдержки и дисциплины.

— И что же, только дисциплина не позволяет кристаллу подчинить тебя? — с ясно читавшимся в голосе сомнением спросил наемник. — Ты хочешь сказать, что я не обладаю такой выдержкой, как ты или…

— Нет! — простонал Энтрери и попытался сесть, скорчившись от пронзившей тело боли.

— Нет, — спокойнее повторил он, когда боль немного отпустила. — Нравственность здесь ни при чем. Просто Дзирт жил по тем же принципам, что и я, — он ни от кого не зависел.

Джарлакс поглядел на него с интересом.

— А почему ты забрал кристалл?

Энтрери хотел ответить, но закашлялся и едва не потерял сознание. Джарлакс извлек из-под плаща небольшую сферу, приблизил ее к спутнику и начал заклинание.

Убийца почти сразу почувствовал облегчение, рана на глазах начала затягиваться, и он смог вздохнуть свободнее. Джарлакс еще несколько раз повторил заклинание, и с каждым разом Энтрери становилось все лучше, но дроу вдруг умолк, не доведя дело до конца.

— Ответь мне на вопрос, — потребовал он.

— Они пришли, чтобы убить тебя, — отозвался Энтрери.

— Это понятно. Но разве ты не мог просто предупредить меня?

— Это не помогло бы, — уверенно ответил убийца. — Их было слишком много, к тому же они знали, что твой козырь — кристалл, поэтому и нейтрализовали его на время.

Джарлакс загорелся идеей сейчас же забрать Креншинибон, вернуться в Даллабад и полной мерой воздать Рай’ги и Киммуриэлю за предательство, однако сдержался и решил дослушать.

— Но они правы в том, что хотели отнять у тебя кристалл, — отважно закончил убийца.

Джарлакс смерил его гневным взглядом.

— Забудь о нем, — предложил Энтрери. — Будь глух к его зову и трезво обдумай все, что ты сделал за последнее время. Если бы все узнали, что здесь появились темные эльфы, ты не смог бы больше оставаться на поверхности, и, тем не менее, ты выстроил эту хрустальную башню! Бреган Д'эрт все равно не может править всем миром — да хотя бы одним только Калимпортом — даже с помощью Креншинибона. Сам посмотри, куда ты гнул.

Несколько раз Джарлакс попытался возразить, но так ничего и не сказал. Убийца был прав. Он просчитался, здорово просчитался.

— Это Креншинибон подбил их напасть на тебя, — покачав головой, проговорил Энтрери, и наемник отпрянул, словно получил пощечину. — С тобой трудно справиться, и кристалл решил, что честолюбивого и заносчивого Рай'ги легче будет подчинить.

— Хочешь подсластить пилюлю? — спросил Джарлакс.

— Я говорю правду, только и всего, — отозвался Энтрери. Он помолчал и поморщился от боли, — Немного поразмыслив, ты сам поймешь, что это так. Креншинибон принуждал тебя двигаться в угодном ему направлении, и ты сам этому способствовал.

— Он либо управлял мною, либо нет. То другое одновременно невозможно.

— Он тобой манипулировал. Неужели у тебя еще остались сомнения? Но на Рай'ги он влиял бы иначе.

— Я вернулся в Даллабад, чтобы разрушить хрустальную башню, хотя кристалл был против, — возразил наемник, — и, тем не менее, я мог бы это сделать! Я не стал его слушать.

Он хотел что-то добавить, но Энтрери перебил его:

— Ты мог бы?

— Само собой, — чуть запнувшись, ответил Джарлакс.

— А почему ж не сделал?

— Я решил, что нет причин ломать ее, если можно… — Но тут он сам понял, что значили его слова, и умолк, пораженный. Его провели. Его, виртуоза интриганства, обвели вокруг пальца, убедив в том, что он хозяин положения.

— Оставь его у меня, — попросил Энтрери. — Креншинибон все время пытается соблазнить меня, но он не может предложить мне ничего, что мне хотелось бы иметь, а потому у него нет надо мной власти.

— Он тебя достанет, — предупредил Джарлакс. — Он изыщет малейшие твои слабости и сыграет на них.

— Но у него осталось мало времени.

Джарлакс вопросительно поглядел на него.

— Если бы у меня не было определенного замысла, я не стал бы тратить столько сил и времени, чтобы спасти тебя от этих негодяев, — ответил убийца.

— Рассказывай.

— В свое время ты все узнаешь, — пообещал убийца. — Теперь же я только прошу тебя не забирать кристалл и еще, умоляю, дай мне отдохнуть.

Он снова лег и прикрыл глаза, прекрасно понимая, что его единственной защитой, если Джарлакс нападет на него, будет кристалл. При этом он сознавал, что, если применит его хоть однажды, Креншинибон наверняка нащупает множество тайных лазеек в его душу. И тогда можно сразу отказаться от задуманного предприятия, потому что вряд ли он сможет устоять, несмотря на то, что знает: Креншинибон ведет к разрушению и в конце пути его владелец найдет гораздо худший конец, нежели просто смерть.

Однако, взглянув на Джарлакса, он немного успокоился, потому что вновь видел перед собой лицо умного и расчетливого темного эльфа, привыкшего взвешивать и обдумывать все, прежде чем перейти к действиям. Энтрери верил, что Джарлакс ничего не предпримет против него. Раз он еще не вполне разобрался в происходящем, то, скорее всего, выждет еще какое-то время, прежде чем как-то изменить ход вещей.

Размышляя так. Энтрери заснул.

Уже погружаясь в забытье, он ощутил целительное воздействие волшебной сферы Джарлакса.

* * *

Развертывая свиток, женщина-хафлинг с умилением отметила, что у нее дрожат пальцы.

— Надо же, Артемис, я даже не знала, что ты умеешь писать, — со смешком пробормотала она, пробегая глазами красивые ровные строки. На вкус Двайвел, любившей замысловатую вязь, почерк был довольно безликим. — «Моя дорогая Двайвел», — прочла она вслух и умолкла, не зная, как отнестись к этим словам. То ли это формальное общепринятое приветствие, то ли проявление дружественных чувств?

И тут она подумала, что даже не представляет себе, что на самом деле за человек Артемис Энтрери. Он всегда утверждал, что его единственное желание — быть лучшим. Если это так, почему же он не воспользовался кристаллом, едва заполучил его? А Двайвел точно знала, что не воспользовался. Связные в Даллабаде во всех подробностях донесли ей о крушении хрустальных башен, побеге Энтрери и темного эльфа — как предположила Двайвел, Джарлакса.

Судя по всему — замысел убийцы удался. Но маленькая женщина и так никогда не сомневалась в способностях Энтрери, даже невзирая на грозную славу его противников.

Она подошла к двери и удостоверилась, что та заперта. Потом уселась у маленького ночного столика, расправила на нем пергамент, прижав края пресс-папье, выточенные из громадных драгоценных камней, и продолжила чтение, решив оставить все размышления на потом, когда будет перечитывать послание.

Моя дорогая Двайвел!

Вот и настало время, когда наши пути разошлись, к моему большому сожалению. Мне будет недоставать наших бесед, моя маленькая подруга. Мало кто из тех, кого я знал, заслуживал такого доверия, чтобы с ним можно было поговорить о том, что действительно волнует. В последний раз я поговорю с тобой по душам, но не затем, чтобы услышать от тебя какой-то совет, а чтобы самому лучше разобраться в своих чувствах… но ведь в этом и была всегда прелесть наших разговоров, не так ли?

Вспоминая наши встречи, я нахожу, что ты почти никогда и не пыталась советовать мне. Да и вообще ты мало говорила, а больше слушала. Я же, излагая тебе свои соображения и проговаривая их, начинал их лучше понимать сам. Может, это ты простым наклоном головы или вздернутой бровью направляла мои мысли по другому пути?

Я не знаю.

«Я не знаю» — это стало почти что рефреном моей жизни, Двайвел. Основа, на которой я построил свое существование, на которой зиждились мои принципы и действия, теперь кажется непрочной, зыбкой, как пески пустыни. Когда я был моложе, я знал ответы на все вопросы. Мой мир был ясен и надежен. Став старше и проводив уже сороковую весну, я знаю наверняка лишь одно — что я ничего не знаю наверняка.

Насколько же легче было быть молодым и в двадцать лет идти по жизни напролом!

Мне необходимо было стать первым в моем темном ремесле. Мне хотелось быть лучшим воином мира, вписать свое имя в скрижали его истории. Многие люди думают, что мной руководила лишь гордость и я из пустого тщеславия хотел, чтобы все дрожали при одном звуке моего имени.

Видимо, отчасти они правы. Все мы не лишены тщеславия, как бы нам ни хотелось поспорить против этого утверждения. Но мое желание создать себе имя было не так важно, как желание — даже скорее одержимость — и в самом деле стать лучшим в своем ремесле. Слава моя росла, и я всячески этому способствовал, потому что понимал — если мое имя внушает противнику страх, это дает мне еще одно преимущество перед ним.

Дрожащей рукой не направишь клинок в цель.

И я все еще стремлюсь к вершине, но лишь потому, что это придает хоть какой-то смысл жизни, которая стала мне совсем не в радость.

Довольно странно, но то, насколько пуст и безрадостен мой мир, я усвоил, лишь победив человека, пытавшегося и так и этак открыть мне на это глаза. Дзирт До'Урден, — как же я его все еще ненавижу! — считал мою жизнь бесполезной и бесцельной, не приносящей ни достижений, ни счастья. Я, в общем-то, и не спорил с ним, просто никогда не придавал этому значения. Смысл его жизни был в друзьях, других людях, а я всегда был сам по себе. Жизнь всегда казалась мне бессмысленной игрой, забавой вечных богов. Нам кажется, будто мы взбираемся на крутые горы и преодолеваем глубокие пропасти, а на деле это всего лишь небольшие холмы и едва заметные овражки. Наверное, меня раздражала сама мелочность и суетность жизни.

А может, вовсе и не Дзирт показал мне, на каком зыбком песке я стою. Может, это произошло благодаря Двайвел, подарившей мне нечто, чего я почти никогда не встречал и поэтому так плохо знал.

Дружба? Боюсь, значение этого слова мне до сих пор неясно, но если я когда-либо захочу понять, что это такое, то вспомню наши беседы.

Так что это, наверное, письмо-извинение. Мне не стоило навязывать тебе Шарлотту Весперс, хотя я надеюсь, что ты замучила ее до смерти, как я и велел, и закопала в пустыне.

Ты часто спрашивала меня, что я задумал, и всякий раз я смеялся, но знай, дорогая Двайвел, что моя цель — похитить могущественный кристалл, пока до него не добрались другие. Я знаю, что это отчаянная выходка, но бороться с собой не могу, потому что Креншинибон зовет меня и просит, чтобы я забрал его у нынешнего незавидного владельца.

Поэтому он станет моим, ведь я — лучший в своем деле, а потом я исчезну, и, быть может, не вернусь никогда.

Прощай, Двайвел Тиггервиллис, пусть тебе сопутствует удача. Будь спокойна, ты мне ничего не обязана, а я почему-то чувствую себя в долгу перед тобой. Путь мой долог и полон опасностей, но я вижу цель. Если я достигну ее, то уже ничто в мире не сможет повредить мне.

Прощай!
А.Э.

Двайвел Тиггервиллис отложила пергамент смахнула слезинку, а потом рассмеялась над собой — так это было нелепо. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ей, что она будет сожалеть о разлуке с Артемисом Энтрери, она бы рассмеялась этому человеку в лицо и назвала его недоумком.

И, тем не менее, вот перед ней лежит очень личное послание Энтрери, и она уже скучает по их разговорам, и жалеет, что их уже не будет. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

По словам убийцы, ему тоже будет недоставать этих бесед. Двайвел была глубоко тронута. Подумать только, она сумела привязать к себе наемного убийцу, бывшего грозой и тайным властителем Калимпорта на протяжении двух десятков лет. Разве кому-нибудь удавалось настолько сблизиться с ним? Из ныне живущих — никому, и Двайвел это знала.

Она перечитала последние строки, где он лгал о своих намерениях. Энтрери специально не упомянул ничего такого, что навело бы темных эльфов на мысль, что Двайвел как-то способствовала замыслам убийцы. Приказом в отношении Шарлотты он хотел обеспечить маленькой женщине снисхождение со стороны ее бывшей пленницы и ее покровителей, если понадобится.

У Двайвел по спине пробежал холодок. Не слишком-то ей хотелось, чтобы ее жизнь зависела от снисхождения темных эльфов!

Но до этого вряд ли дойдет. Если дроу выйдут на нее и ее заведение, она с удовольствием продемонстрирует Шарлотте это письмо, и та решит, что Двайвел оказала ей большую услугу.

Да, Артемис Энтрери очень постарался, чтобы никто не заподозрил ее в соучастии в заговоре, а это говорило о глубине его дружеских чувств убедительней любых теплых слов.

— Беги как можно дальше, друг мой, и прячься получше, — прошептала Двайвел, потом аккуратно свернула свиток и спрятала в ящик резного бюро. Звук закрывшегося ящика отозвался тоской в сердце.

Она будет очень скучать по Артемису Энтрери.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:17 | Сообщение # 18

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Часть 3 ЧТО ТЕПЕРЬ?

Демоны беспредельно омерзительны, но в этом даже есть своя прелесть, потому что не возникает ни малейших колебаний, сомнений или заблуждений относительно того, как вести себя с ними.

Никто не ведет переговоров с демонами. Никто не прислушивается к их вранью. Их гонят, уничтожают, очищают от них мир — даже если вдруг возникает соблазн использовать их силу во имя блага.

Есть такие, кто не может этого понять, и немало чародеев и жрецов пало жертвой своих ошибок. Иногда они вызывали демонов, и вместо своей первоначальной цели — например, узнать ответ на какой-то вопрос, — давали им возможность проявиться в материальном мире, не устояв перед соблазном использовать их колоссальную силу. Многие из этих горе-заклинателей думали, что, заставив чудовищ работать на себя и используя их мощь, поступают во благо.

Что с того, думали они, что пришлось прибегнуть к злу, если конечный результат — добро? Почему бы справедливому владыке не воспользоваться силами «ручных» демонов, когда его стране угрожает орда гоблинов?

А я думаю, что, если противостоять злу, прибегая к помощи его порождений, которые никогда не почувствуют раскаяния и не искупят сотворенные ими черные дела, стоит ли игра свеч?

Демонов можно использовать лишь тогда, когда их можно направить на борьбу с их же злом, да и то в таких условиях и окружении, когда не существует ни малейшей возможности освобождения. Как многие другие жрецы и чародеи, Кэддерли не раз проделывал это в надежно защищенном зале для вызывания низших сущностей в храме Парящего Духа. Но такие вещи небезопасны даже при наличии заградительного круга, поскольку всегда велик соблазн получить в свои руки силу могучего существа вроде бейлора или налфешни.

Но при этом необходимо все время помнить, что существует зло, которое никогда не будет искуплено. Именно это понятие — искупление — должно определять все отношения с инфернальными существами. Не будьте чересчур суровы, когда искупление возможно, отложите меч, когда оно готово свершиться, но если для вашего противника искупление невозможно, тогда бейте безо всякого сожаления.

Интересно, как отнестись к Артемису Энтрери? Может, ему тоже нельзя помочь и надежды никакой?

Помочь, думаю, нельзя. Этот человек никогда и ни от кого не примет никакой помощи. Его самый большой порок — гордость, но это не та гордость, что раздувает посредственных бойцов. Его изъян в другом — он не хочет зависеть ни от кого и во всем полагается исключительно на себя. Как и любой другой, я мог бы открыть глаза Энтрери на его ошибки, но он просто не станет меня слушать.

И все же надежда на искупление остается. Я не знаю, откуда столько зла в его душе, но наверняка это неспроста. Но как бы ни страшна была причина, она не может оправдать того, что содеял этот человек. Кровь на мече и кинжале Энтрери навсегда останется на его совести.

И мне кажется, его это гнетет. Кровь его жертв жжет ему кожу и язвит его душу, как дыхание черного дракона. Когда мы виделись в последний раз, в его темных глазах ясно читалась ставшая уже привычной тупая боль. Я одержал верх над ним и мог бы убить, и мне кажется, он даже надеялся на то, что все будет кончено, что я положу конец страданиям, которые он сам на себя навлек.

Именно эта боль удержала мой клинок. У меня родилась надежда, что в глубине души Артемис Энтрери осознал, что должен сойти с неверного пути, ведущего к пустоте и безграничному отчаянию. Пока я стоял перед ним, беззащитным, с оружием в руках, то успел о многом подумать. Я не мог нанести удар, видя страдание в его глазах и понимая, что оно может быть провозвестником искупления. Но я сознавал, что, выйдя из хрустальной башни, Артемис Энтрери сотворит еще много зла. Имел ли я право отказаться от удара?

Передо мной стоял вопрос без ответа, неразрешимый для совести и здравого смысла. Но решение я пошел, вспомнив об отце, Закнафейне. Энтрери мог бы сказать, что они с моим отцом похожи, и отчасти был бы прав. Оба жили в окружении существ, которых считали враждебными и злонамеренными. И ни один, по их представлениям, не убил никого, кто этого не заслуживал бы. Разве прислужники, головорезы и убийцы порочных пашей Калимпорта чем-то лучше головорезов-дроу в Мензоберранзане? В этом смысле поступки Закнафейна и Артемиса Энтрери похожи. Обоим приходилось выживать в мире обмана, опасностей, зла и интриг. Обоим приходилось быть безжалостными, чтобы выжить. Если Энтрери воспринимает свой мир как плен, как средоточие зла и ничтожества, каким Закнафейн считал Мензоберранзан, то не дает ли это ему право заниматься избранным ремеслом, как и Закнафейну, который в бытность свою Мастером Оружия Дома До'Урден убил множество темных эльфов?

Я неожиданно осознал это, когда впервые попал в Калимпорт, преследуя Энтрери, захватившего Реджиса (должен признать, даже этому его поступку можно найти оправдание) и был не на шутку взволнован. Как далеко простирается сходство между этим убийцей и моим отцом, учитывая, как мастерски оба владели оружием и с какой легкостью убивали? Может, в тот момент, когда я мог нанести Энтрери смертельный удар, меня удержали чувства к Закнафейну?

Но все-таки мне хочется верить, что Закнафейн был более разборчив в том, кого следует убить, а кого нет. Я знаю, какое у него было сердце. Он был способен любить, так что Артемис Энтрери не выдерживает сравнения с ним.

По крайней мере, тот Энтрери, которого я знаю. Но может, есть надежда, что глубоко-глубоко под маской убийцы скрывается некая добрая искра?

Я был бы этому искренне рад, хотя и сомневаюсь, что кто-то или что-то может раздуть эту искру настолько, чтобы возникший огонь растопил ледяную броню бесстрастия и безжалостности, что носит Артемис Энтрери.

Дзирт До'Урден
Глава 16 ТЕНЬ В СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

Даника сидела на уступе возвышавшейся над долиной горы, на которой располагался храм Парящего Духа с множеством шпилей, изящных легких контрфорсов, больших окон с красочными витражами. Храм был окружен лабиринтом из живых изгородей, некоторые растения были подстрижены в форме различных животных.

Сам собор был творением мужа Даники, Кэддерли, могущественного жреца бога знания Денеира. Храм был, конечно, самым заметным следом, который оставил бы Кэддерли, но Даника считала более важным наследием его детей — двойняшек, весело игравших в лабиринте неподалеку от входа в собор, и их сестренку, мирно спавшую в храме. Близнецы сейчас носились в лабиринте, к неудовольствию дворфа Пайкела Валуноплечего, исповедовавшего веру друидов, до сих пор не признанную его язвительным братом Айвэном; Пайкел создал лабиринт и удивительные сады.

Пайкел с криком «Иик!» и другими воплями собственного изобретения ринулся в лабиринт вслед за детьми, вцепившись в собственную бороду, которую красил в зеленоватый цвет. В лабиринт пока нельзя было ходить, потому что не все растения принялись как следует.

Само собой, едва Пайкел кинулся в погоню, ребята потихоньку выскользнули из лабиринта и теперь чинно играли перед входом в храм. Даника не видела, как далеко углубился зеленобородый дворф в путаницу коридоров из кустов, но судя по тому, что его голос звучал все глуше, он опять заблудится, уже третий раз за день.

С гор налетел ветер, и длинные густые волосы упали на лицо Даники. Женщина отвела пряди, и в этот момент увидела идущего к ней мужа.

В свободной белоснежной тунике и штанах, бледно-голубом плаще и широкополой голубой шляпе с пером он был необычайно красив и представителен. Сооружая храм Парящего Духа и отдавая ему свою силу, Кэддерли стремительно состарился, так что и Даника, и он сам готовились к скорому концу жреца. Женщина была в отчаянии, но муж считал свою смерть оправданной жертвой для возведения собора и громадной библиотеки. Однако вскоре после завершения строительства основного здания, когда еще не была закончена отделка, процесс старения остановился и даже обратился вспять, и жрец стал молодеть почти так же стремительно, как и старился. Теперь ему на вид было около тридцати, поступь его вновь приобрела юношескую легкость и упругость, а всякий раз, как он взглядывал на Данику, в его глазах загорались искорки. Женщина даже начала опасаться, как бы омоложение не зашло слишком далеко и не пришлось бы ей растить четырех детей вместо трех.

Но омоложение замерло, и сейчас Кэддерли выглядел таким же цветущим и здоровым, каким был до начала всех несчастий с Библиотекой Эдификант, здание которой стояло здесь до явления Проклятия Хаоса и гибели старого ордена Денеира. Бог знаний счел достаточной жертвой готовность отдать все ради строительства храма и восстановления ордена, а потому подарил Кэддерли жизнь, ставшую еще прекраснее благодаря жене и детям.

— Ко мне утром приходил один человек, — подойдя ближе, сообщил жрец жене. Он глянул на близнецов и усмехнулся, когда до него донесся остервенелый вопль Пайкела.

— Ах, тот, из Каррадуна. — кивнула она. — Я видела, как он входил.

— Он принес весточку от Дзирта До’Урдена, — сказал Кэддерли ей, и Даника повернулась к нему с живым интересом.

В прошлом году они виделись с этим поразительным темным эльфом, тогда Кэддерли отправил его по воздуху в северные земли при помощи заклинания.

Даника некоторое время внимательно изучала обычно безмятежное лицо мужа. Сейчас оно было напряженным.

— Он вернул себе кристалл, — предположила она, потому что в их последнюю встречу Дзирт и Кэтти-бри говорили, что намерены это сделать. Дроу пообещал снова заполучить Креншинибон и доставить его Кэддерли, чтобы уничтожить порождение зла.

— Да, — ответил жрец и протянул Данике несколько свернутых листов пергамента. Она расправила их и принялась читать.

Улыбка тронула ее губы, когда она узнала, что друг Дзирта, Вульфгар, которого он считал потерянным навсегда, спасся из лап Эррту. Однако вторую страницу Даника читала с открытым от изумления ртом, поскольку там описывались последующие события и кража кристалла темным эльфом по имени Джарлакс, подославшим к Дзирту одного из своих приближенных под видом Кэддерли.

Она некоторое время сидела неподвижно, а потом взглянула на мужа и протянула ему листки.

— Дзирт считает, что кристалл теперь под землей, в Мензоберранзане, где живет Джарлакс, — пояснил он.

— Ну что ж, Мензоберранзану не позавидуешь, — серьезно промолвила Даника.

Они с мужем много говорили о необычайной мощи Креншинибона, и ей стало совершенно ясно, что этот кристалл — орудие уничтожения: сначала врагов хозяина, потом друзей хозяина, а потом и самого хозяина.

Когда бы он ни проявлял себя, результатом было только разрушение, и Кэддерли предполагал, что так будет всегда. Владение Креншинибоном подобно смертельной болезни, и горе тому, кто оказывается рядом.

Едва Даника об этом подумала, как Кэддерли покачал головой:

— Самая большая насмешка над природой в том, что Креншинибон — дитя солнечного света.

— А дроу — презренные порождения темных нор. Вот пусть и забирают его себе, — предложила Даника. — Может, там, в Подземье, сила кристалла иссякнет, и его можно будет уничтожить.

Кэддерли вновь покачал головой:

— А кто сильнее — кристалл или его владелец?

— Похоже, что этот темный эльф весьма хитроумен, — промолвила Даника. — Одурачить Дзирта До'Урдена — дело непростое.

Кэддерли с усмешкой сказал:

— Сомневаюсь, что Креншинибон позволит унести себя под землю, если найдет тропинку к сердцу нового владельца. Ему это, несомненно, удастся, если только этот Джарлакс не похож на Дзирта До'Урдена. Дело даже не в том, кто окажется сильнее. Кристалл умеет так незаметно склонить владельца к тому, чего он хочет, что тот даже не почувствует, что им управляют.

— А с темным эльфом это проделать нетрудно, — предположила Даника.

— С обычным темным эльфом — да.

Они некоторое время помолчали.

— Что же нам тогда делать? — спросила, наконец, Даника. — Раз ты считаешь, что кристалл не попал в Подземье, неужели мы позволим ему опустошать верхний мир? Где его искать, известно?

Кэддерли глубоко задумался, а потому ответил не сразу. Вопрос был простым только на первый взгляд, а по сути — философским. Должен ли он, пользуясь своей жреческой властью, выследить этого дроу, нового владельца Креншинибона, и отобрать кристалл силой, чтобы затем уничтожить? Но тогда что делать со всеми другими бедами мира? Как поступить с пиратами, бороздящими Море Падающих Звезд? Может, нанять корабль и отправиться преследовать их? И как быть с печально известной бандой Красных Колдунов Тэя? Должен ли Кэддерли выслеживать их всех и с каждым сражаться? А ведь еще есть Зентарим, Железный Трон, Ночные Маски…

— Помнишь нашу встречу с Дзиртом и Кэтти-бри? — прервала его размышления Даника. и Кэддерли показалось, что жена читает его мысли. — Тогда мы поняли, что, вызвав демона Эррту, мы освободили его от вековой ссылки, на которую Дзирт когда-то обрек его, и Дзирт был подавлен. Что ты тогда сказал ему, чтобы успокоить?

— Главная беда не в том, что Эррту освобожден, — припомнил Кэддерли. — Всегда найдется чародей с черными замыслами и демон, которого можно вызвать. Не Эррту, так другой.

— Эррту всего лишь одно из орудий тьмы и раздора, — продолжала Даника, — как и кристалл. Если Креншинибон станет причиной опустошения, то лишь заменит многие более мелкие орудия хаоса, ведь так?

Кэддерли улыбнулся, внимательно вглядевшись в темную глубину ее бездонных миндалевидных глаз. Как же он любит эту женщину! Что бы ни случилось, она делит с ним любые тяготы. Никого нет умнее и проницательней Даники, она помогает ему решать самые трудные вопросы и делать непростой выбор, просто выслушав внимательно и одним словом подсказав нужную мысль.

— Да, зло рождается в человеческих сердцах, все остальное — лишь его орудия, — закончил Кэддерли ее мысль.

— Креншинибон подобен орудию или сердцу?

— Но ведь в том и вопрос, верно? — отозвался Кэддерли, — Подобен ли он чудищу, вызванному из глубин и жаждущему разрушения, потому что все его нутро заражено злом? Или же он искусный манипулятор, порождающий зло в тех, кто сам никогда не сотворил бы его? — И жрец развел руками, давая понять, что не в силах ответить на этот вопрос. — Во всяком случае, мне придется снестись с низшими существами и узнать, где искать этого Джарлакса и кристалл. Я бы хотел знать, как он использовал хрустальный осколок. Или, скорее, как Креншинибон воспользовался им.

Даника хотела уточнить, что он имеет в виду, но все поняла сама и поджала губы. Может, Креншинибон не только не позволит унести себя в Подземье, но еще и станет подстрекать Джарлакса к организации нашествия темных эльфов на мир поверхности? Быть может, кристалл воспользуется тем, что его новый владелец — жестокий дроу, и учинит на земле погромы, какие даже вообразить страшно? Для них лично было плохо то, что ради похищения кристалла Джарлакс принял обличие Кэддерли, значит, ему было известно о жреце и о том, что он в силах уничтожить осколок. Даника озабоченно нахмурилась и, испугавшись, что муж это заметит, поспешно отвернулась к детям.

— Я попытаюсь узнать, где сейчас кристалл и какие беды нам могут грозить, — сказал Кэддерли, не успев как следует разглядеть выражение ее лица и потому неверно его расценив, — может, жена в нем сомневается?

— Займись этим, — озабоченно ответила она, — прямо сейчас.

Тут из гущи кустов донесся пронзительный крик, и они оба обернулись на звук.

— Пайкел, — пояснила Даника.

— Опять заблудился? — со смешком спросил жрец.

— Еще не выбрался, — ответила она. Ворча, к ним приближался брат Пайкела, менее экстравагантный дворф — с желтой бородой, Айвен Валуноплечий. Он направлялся к лабиринту.

— Ду-ид, — едко проворчал Айвен. подражая произношению брата. — Вот те и ду-ид. Даже из кустов выбраться не может.

— Ты поможешь ему? — осведомился Кэддерли.

Айвен изумленно обернулся, только сейчас, видимо, заметив супругов.

— Да я ему всю жизнь помогаю, — фыркнул он.

Кэддерли и Даника согласно кивнули, сочтя за лучшее не разубеждать дворфа. Помогал он обычно так, что обоим братьям были обеспечены лишние хлопоты. Так что никто не удивился, когда через несколько минут крики о помощи заблудившегося Айвена были ничуть не тише, чем Пайкеловы. Жрец, его жена и дети сидели снаружи и держали пари на то, кто из дворфов выберется первым.

* * *

Спустя несколько часов Кэддерли составил нужную последовательность заклинаний и еще раз убедился, что магический круг, необходимый для вызова существ с нижних уровней, надежно защищает. Затем он уселся, скрестив ноги, на полу зала для вызова низших сущностей и начал нараспев произносить заклятия, призывая бесенка.

Вскоре внутри круга проявилось крошечное существо с рожками козленка и крыльями летучей мыши. Смятенный и сердитый, бесенок стал скакать внутри круга, пока, наконец, не разглядел Кэддерли. Некоторое время он изучал жреца, пытаясь, видно, определить, что от него можно ждать. Бесенят довольно часто вызывали на материальный план — как правило, ради ответов на вопросы, а иногда и для того, чтобы сделать их помощниками каких-нибудь черных магов.

— Денеира? — отрывисто и хрипло спросил чертенок. — На тебе облачение жреца Денеира.

Бесенок внимательно разглядывал красную ленту на шляпе Кэддерли, на которой была прикреплена оправленная в золото фарфоровая пряжка с изображением горящей свечи над глазом — символ Денеира.

Жрец кивнул.

— Агрх! — с отвращением крякнул бесенок и сплюнул.

— А ты надеялся, что какой-то колдун ищет себе помощника? — лукаво поинтересовался Кэддерли.

— Кто угодно, только не жрец Денеира, — огрызнулся бесенок.

— Смирись с тем, что есть, — ответил жрец. — И скажи спасибо, что тебе позволено на мгновение высунуться на материальный уровень и передохнуть от своего гнусного мира.

— Что тебе надо, жрец Денеира?

— Сведения, — ответил Кэддерли и тут понял, что скорее всего его вопросы окажутся слишком сложны для мелкого беса. — Все, что мне нужно от тебя, имя демона поважнее, которого я мог бы вызвать.

Бес смотрел на жреца с любопытством, склонив голову, как собачонка, и облизывая губы длинным острым языком.

— Но не мощнее налфешни, — поспешил добавить Кэддерли, видя, как губы беса растягиваются в коварной ухмылке. Налфешни тоже был сильным демоном, но его, по крайней мере, на какое-то время, Кэддерли был в силах подчинить.

— Что ж, я назову тебе имя, жрец Денеира… — начал бес, но сразу судорожно задергался, потому что жрец прочел заклинание, вызывавшее физическую боль. Бес свалился на пол, корчась и изрыгая проклятия.

— Какое имя? — уточнил Кэддерли спокойно. — И предупреждаю тебя, если ты попытаешься обманом заставить меня вызвать более могучую тварь, я тут же отправлю ее обратно, а тебя разыщу снова. И эти муки покажутся ерундой по сравнению с теми, на которые тебя обреку!

Кэддерли был добрым человеком, и ему тяжело было причинять страдания даже такому презренному существу, но он проговорил эти слова уверенно и властно. То, что он хотел узнать, было очень важно, и это придало ему решимости.

— Мизферак! — взвизгнул бес. — Это глабрезу, к тому же тупой, как пробка!

Кэддерли прекратил мучения твари, бес хлопнул крыльями и распрямился, смерив жреца ледяным взглядом:

— Я сделал то, что ты хотел, злобный жрец Денеира. Теперь отпусти меня!

— Скройся, — приказал Кэддерли, и маленький бес стал растворяться, сопровождая свое исчезновение неприличными жестами. Жрец крикнул вдогонку:

— Я передам Мизфераку, какого ты мнения о его умственных способностях!

И с удовольствием отметил, какой панический страх отразился на морде беса.

Спустя некоторое время Кэддерли вызвал Мизферака. Громадный демон с клешнями вместо рук воплощал собой все, что в этих тварях было ненавистно доброму жрецу. Он был мерзок, гадок, злобен, коварен и самовлюблен. Кэддерли постарался говорить исключительно о деле и удерживать тварь как можно меньше. Глабрезу получил задание разведать у других потусторонних существ что-нибудь о темном эльфе по имени Джарлакс. Кэддерли наложил на демона мощное заклятье, которое оставляло ему дорогу только назад в Бездну и не пускало в материальный мир.

— Понадобится время, — буркнул Мизферак.

— Я буду вызывать тебя каждый день, — грозно предупредил Кэддерли. — И с каждыми днем мое терпение будет таять, а твои мучения становиться все сильнее.

— Ты наживешь себе опасного врага, Кэддерли Бонадьюс, жрец Денеира, — огрызнулся глабрезу, думая, что жреца испугает то, что демону известно его имя.

В душе Кэддерли звучали прекрасные переливы гимна Денеиру, поэтому он лишь усмехнулся:

— Если тебе когда-нибудь удастся освободиться от своих уз, и ты вырвешься на поверхность, приходи ко мне, тупой Мизферак. Я с большим удовольствием превращу твое физическое тело в прах, а дух изгоню из этого мира на сотню лет.

Демон взревел, и Кэддерли отослал его взмахом руки, произнеся одно только слово. Никакие угрозы демона не испугали бы его — слишком много испытаний вынес за свою жизнь юный жрец. Он противостоял красному дракону, бился с собственным отцом, боролся с проклятием хаоса, даже свою жизнь принес в жертву любимому богу. Так что никто, будь то демон или человек, не мог бы запугать его.

В последующие дни Кэддерли ежедневно вызывал глабрезу. пока тот не принес ему новости о кристалле и Джарлаксе, а также неожиданное известие о том, что Креншинибон больше не принадлежит ему, а находится в руках человека по имени Артемис Энтрери, путешествующего вместе с дроу.

Кэддерли слышал это имя от Дзирта и Кэтти-бри во время их недолгого пребывания в Парящем Духе. Этот человек был наемным убийцей, холодным и жестоким. По словам демона, Энтрери с кристаллом и Джарлакс направляются в горы Снежные Хлопья.

Слушая глабрезу, Кэддерли в задумчивости потирал подбородок. Он знал, что чудовище не врет, поскольку наложил на него заклятие правды.

— Я исполнил твое требование, — прорычал глабрезу, нетерпеливо щелкая клешнями. — Я больше не в твоей власти, Кэддерли Бонадьюс.

— Тогда убирайся, мне надоело видеть твою мерзкую морду, — отозвался молодой священнослужитель.

Демон угрожающе прищурился и щелкнул клешнями.

— Этого я не забуду, — пообещал он.

— Было бы странно, если б забыл, — невозмутимо ответил Кэддерли.

— Мне сказали, у тебя есть маленькие дети, недоумок, — заметил Мизферак, пропадая из виду.

— Мизферак, эюджу-вайнэнс! — выкрикнул Кэддерли, не дав демону раствориться в дыму Бездны. Силой заклинания он заставил его замереть на месте, так что глабрезу даже скрутило.

— Я чую твой страх, человечишка, — прошипел Мизферак.

Кэддерли криво усмехнулся:

— Вряд ли, потому что сто лет пройдет прежде, чем ты сможешь снова появиться в плотном мире.

Столь недвусмысленная угроза освобождала Мизферака от подчинения вызвавшему, но Кэддерли воспользовался другими чарами — принудительного пребывания.

Мизферак заполнил зал магической тьмой. Кэддерли стал нараспев произносить заклинание, притворяясь, что его голос дрожит от страха.

— Я чую тебя, глупый смертный, — заявил глабрезу, и голос его шел к Кэддерли откуда-то со стороны. Жрец знал, что демон совершенно в другом месте, просто пытается сбить его с толку. Молодой жрец полностью сосредоточился на гимне своему богу, он ясно слышал каждую ноту и легко пользовался волшебными силами. Сначала он без труда определил местонахождение глабрезу, а рядом с ним еще один сгусток негативной энергии — Мизферак вызвал своего приятеля.

Сохраняя спокойствие, Кэддерли продолжал ворожить.

— Сначала я убью твоих детей, глупец, — пообещал глабрезу и обратился к своему товарищу на утробном языке Бездны, который Кэддерли прекрасно понимал благодаря чарам, которыми воспользовался еще до вызова Мизферака. Демон приказывал другому задержать жреца, пока он сам будет разыскивать детей.

— Я принесу их тебе сюда для жертвоприношения, — пообещал было он, но тут же пронзительно заорал, потому что своим волшебством Кэддерли создал множество лезвий, которые закружились вокруг тварей, нанося удары. Тогда жрец создал светящуюся сферу, разогнавшую мрак, и стало видно, как лезвия отсекают куски от Мизферака и второго монстра, похожего на громадного комара.

Мизферак взревел и что-то буркнул — видно, хотел убраться восвояси. Но это ему не удалось, потому что Кэддерли, послав молитву Денеиру, уничтожил магию глабрезу и тот не смог скрыться.

Сразу за этим он произнес связующее заклинание, и глабрезу замер на месте, а сверкающие клинки продолжали свою страшную работу.

— Я этого не забуду! — проревел Мизферак. озверев от боли и бессильной ярости.

— Отлично, тогда тебе неповадно будет возвращаться! — рявкнул Кэддерли.

Он создал еще несколько лезвий, и вскоре тела обоих демонов были искромсаны на кучу кровавых ошметков, а это значило, что ни один из них не сможет появиться в плотном мире еще сто лет. Кэддерли вышел из комнаты, покрытый кровью демонов и удовлетворенный.

Он узнал о кристалле то, что хотел, — похоже, он не зря все это затеял, поскольку теперь ему было известно, что наемный убийца и не менее опасный темный эльф направляются к нему, а главное — с ними Креншинибон.

Надо переговорить с Даникой и приготовить храм Парящего Духа и орден Денеира к возможной битве.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:22 | Сообщение # 19

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 17 ЗОВ О ПОМОЩИ

— Все же надо признать, присутствие этих тварей будоражит, — сказал Джарлакс Энтрери.

Убийца быстро спешился и подбежал к краю обрыва убедиться, что их по-прежнему преследует шайка орков. Путешественники долго ехали по пустыне, и вот, наконец, попали в холмистую область, изрезанную каменистыми тропками.

— Был бы у меня один из подземных ящеров, можно было бы легко подняться на вершину холма и перемахнуть на ту сторону, — продолжал дроу. Сняв широченную шляпу, он провел ладонью по лысой макушке. Солнце палило немилосердно, но Джарлакс стойко переносил жару и яркий свет — Энтрери не ожидал такого от дроу. Убийца уже не в первый раз подумал, что Джарлакс пользуется волшебством, чтобы защитить чувствительные глаза от палящих лучей.

— Хорошие твари эти ящеры. Надо было прихватить с собой парочку на поверхность.

— В города небезопасно входить бок о бок с темным эльфом, — ухмыльнулся Энтрери. — Интересно, отнеслись бы ко мне дружелюбней, если бы я въехал в город на ящере?

Он снова взглянул вниз — орки упорно шли по следу, хотя и видно было, что они уже выбились из сил. Тем не менее, они продолжали путь, словно помимо воли.

Артемису Энтрери было несложно догадаться, что их толкает вперед.

— Почему ты просто не вытащишь свой шатер? — уже в третий раз спросил Джарлакс. — Мы бы исчезли, и все.

— Его чары ограничены, — ответил Энтрери. Он бросил на темного эльфа косой взгляд, удивляясь, почему этот хитрец спрашивает об одном и том же. Может, он просто пытался выведать секрет волшебного шатра? Или это Креншинибон вкрадчиво подстрекает его склонять Энтрери на свою сторону? Если они воспользуются шатром и исчезнут, то потом им придется появиться на том же самом месте. А вдруг Креншинибон умеет посылать телепатические сигналы через другие измерения? В этом случае, когда Энтрери и Джарлакс снова появятся на этом месте, их будет поджидать целая орава орков, привлеченных кристаллом.

— Лошади устали, — заметил Джарлакс.

— Все равно они обгонят орков, — ответил Энтрери.

— Только если пустить их без седоков.

— Это же просто орки, — буркнул убийца, хотя его тревожило упорство тварей.

Он обернулся к Джарлаксу, понимая, что тот прав. Лошади действительно устали — они скакали на них весь день еще до того, как орки устроили погоню. Беглецы гнали животных нещадно, стремясь как можно быстрее покинуть открытое место.

Пора передохнуть.

— Их всего-то пара десятков, — прикинул убийца, следя, как орки карабкаются по склону холма.

— По десятку на брата, — заметил Джарлакс. — Давай лучше спрячемся в шатре и дадим лошадям отдохнуть, а потом выйдем и снова поскачем.

— Можно их разгромить и отвадить навсегда, — не уступал Энтрери, — если только мы сами выберем и подготовим место сражения,

Джарлакс, к его удивлению, не выказал ни малейшего энтузиазма.

— Это же просто орки, — повторил убийца.

— Да ну? — отозвался Джарлакс. Энтрери собрался что-то ответить, но осекся.

Это преследование не случайно, и шайка уродов какая-то слишком упрямая.

— Ты считаешь, что их послали Рай'ги и Киммуриэль? — полуутвердительно произнес Энтрери.

— Они всегда любили посылать в авангарде всякий сброд, — пожал плечами дроу. — Орки, кобольды и прочая дрянь, что под руку подвернется, нападают первыми и изматывают противника, а эти дроу тем временем готовят решающий удар. Старый прием. Во время захвата Дома Басадони мы воспользовались той же уловкой, заставив кобольдов начинать заварушку и принимать первый удар на себя.

— Возможно, — кивнул Энтрери. — А может, это другой заговор. Среди нас.

Дроу помолчал, соображая, потом уточнил:

— Ты думаешь, это я приманиваю орков?

Вместо ответа Энтрери похлопал мешочек на ремне.

— Может, Креншинибон считает, что от нас надо избавиться, — предположил он.

— Да неужели он предпочтет тебе или мне орка? — недоверчиво спросил дроу.

— Я им не владею, и ты, думаю, тоже не будешь, раз не отобрал его у меня в ту ночь, когда мы бежали из Даллабада и я был слишком слаб, чтобы тебе помешать, — резко ответил убийца. — Я это знаю, и ты знаешь, и Креншинибон тоже. Он понимает, что мы вне его влияния, и боится нас. Во всяком случае, меня, поскольку мои намерения для него не тайна.

Убийца говорил невозмутимо и без сожаления, и Джарлакс легко догадался, что он имеет в виду.

— Ты хочешь его уничтожить, — бросил он таким тоном, будто в чем-то обвинял Энтрери.

— И я знаю, как это осуществить. Точнее, знаю человека, который может это сделать, — прямо признал убийца.

На красивом лице Джарлакса отражались противоречивые чувства — недоумение, злость, ярость и что-то еще, непонятное, глубоко спрятанное. Убийца понимал, что играет с огнем, так открыто посвящая в свои замыслы темного эльфа, недавно бывшего фактически рабом кристалла. Энтрери не переставал убеждать Джарлакса в том, что отказ от Креншинибона был верным шагом, но дроу до сих пор не вполне утвердился в этой мысли. Может, неясные переживания Джарлакса говорят о том, что хрустальный осколок снова нашел лазейку в душу главаря Бреган Д'эрт и пытается с его помощью избавиться от несносного присутствия Энтрери?

— У тебя не хватит духу его уничтожить, — проговорил Джарлакс.

Энтрери искрение изумился.

— Даже если ты знаешь, как это можно сделать, в чем я сомневаюсь, — лукаво пояснил наемник, — то вряд ли у Артемиса Энтрери достанет сил отказаться от такого средоточия мощи и благополучия, как Креншинибон. — Он довольно ухмыльнулся. — Я же тебя знаю, Артемис Энтрери, ты не сможешь отмахнуться от всего, что сулит кристалл!

— Сделаю это без малейшего колебания, — холодно ответил убийца, сверля спутника взглядом, — И ты бы тоже так поступил, не подпади ты под его чары. У меня нет иллюзий на его счет. Он обещает выгоду от безрассудных поступков и предприятий, ведущих лишь к полной и несомненной гибели. Ты меня разочаровал, Джарлакс. Я думал, ты умнее.

Лицо наемника окаменело, а в темных глазах вспыхнула ярость. На какой-то миг Энтрери решил, что сейчас тот бросится на него и придется драться. Но Джарлакс прикрыл глаза и с усилием взял себя в руки.

— Борись с ним, — едва слышно прошептал Энтрери и сам себе удивился: он, привыкший всю жизнь рассчитывать только на себя и ни от кого никогда не зависеть, теперь переживает за другого.

— Так что же, бежим или будем драться? — спросил Джарлакс мгновение спустя. — Если этих тварей направляют Рай'ги и Киммуриэль, мы об этом вскорости узнаем — и, скорее всего, в самый разгар битвы. Соотношение один к десяти против орков в гористой местности, на площадке, которую мы сами выберем, меня ни в малейшей степени не пугает, но встретиться с моими бывшими заместителями, даже двое на двое, я бы не хотел. Рай'ги владеет и магией, и жреческой силой, что могло бы устрашить даже Громфа Бэнра, действия же Облодры вообще нельзя ни понять, ни предсказать. Он служил у меня много лет, но я так и не разобрался, что он за штучка. Я лишь знаю, что он всегда добивается своего.

— Давай, давай, продолжай, — пробормотал Энтрери, наблюдая за приближающимися орками и подыскивая место для битвы. — Я уже начинаю жалеть, что не оставил тебя с кристаллом на произвол судьбы.

Он заметил, что Джарлакс на миг переменился в лице, как будто всю дорогу не уставал думать, зачем же все-таки Энтрери затеял это похищение, а затем спас его. Если его цель и впрямь в том, чтобы уничтожить кристалл, то почему он тащит наемника с собой, вместо того чтобы сбежать, а Джарлаксу предоставить самому разбираться с предателями?

— Мы должны поговорить об этом, — сказал дроу.

— В другой раз, — ответил Энтрери, отходя от края обрыва. — Надо многое успеть, а наши друзья-орки времени даром не теряют.

— Мчатся очертя голову к своей погибели, — негромко заметил Джарлакс. Он спешился и пошел к своему спутнику.

Они обосновались на северо-восточном склоне, на самой круче. Джарлакс беспокоился, что некоторые орки могут вскарабкаться по другим тропкам. Например, там, где шли они сами, и тогда они потеряют преимущества более высокого расположения. Но Энтрери был убежден, что Креншинибон зовет орков неумолчно и те будут стремиться добраться к нему по кратчайшему пути. А это значит, твари будут карабкаться по крутым уступам и идти по узким тропинкам, на которых легко обороняться.

Неудивительно, что спустя несколько минут после того, как беглецы утвердились на этой высокой точке, они увидели первых орков из шайки, карабкавшихся по камням послушно, как овцы.

Темный эльф, по обыкновению, начал что-то болтать, но Энтрери не слушал. Он сосредоточился, пытаясь расслышать голос Креншинибона, без сомнения взывавшего к оркам. За то время, что кристалл у него в руках, Энтрери научился различать даже слабейшие вибрации, кристалл неутомимо пытался соблазнить его, несмотря на то, что убийца ясно дал ему понять, что не намерен с ним общаться.

Сейчас Энтрери слышал зов Креншинибона. обращенный к оркам. Кристалл молил их прийти поскорее и забрать несметное сокровище.

«Замолчи, — велел убийца. — Они недостойны даже быть рабами ни тебе, ни мне».

Он почувствовал мгновенное замешательство кристалла, потом мимолетную надежду — все-таки Креншинибон жаждал, чтобы Энтрери стал его хозяином! — а потом… вопросы. Убийца вклинился в телепатический обмен между осколком и орками. Не словами, поскольку языка орков он не знал и сомневался, что уроды поймут какое-то из наречий, на которых говорил он, Энтрери стал живописать образы рабства орков под гнетом темного эльфа. Он понимал, что вид Джарлакса поразит тварей больше, чем его собственный. Убийца мысленно представил и передал картину, как дроу съедает одного орка живьем, а потом с наслаждением истязает до смерти другого.

— Что ты делаешь, дружище? — донесся до его слуха громкий оклик Джарлакса, видимой уже не первый.

— Вношу некоторое смятение в умы этих гаденышей, — ответил Энтрери. — Я присоединился к зову Креншинибона. Думаю, им трудно будет отделить одну ложь от другой.

Джарлакс призадумался, и Энтрери понял, что в голове дроу роится множество вопросов, он полон сомнений. Убийца сказал «одну ложь от другой». Но так ли уж лживы обещаний Креншинибона? Энтрери сознавал, что Джарлакс опасается и должен опасаться его побуждений. Вдруг убийца специально так говорит, что бы принудить наемника согласиться с тем, что хозяином осколка должен быть он, а не дроу??!

— Не поддавайся сомнениям, которые внушает тебе Креншинибон, — будничным тоном посоветовал Артемис, правильно расценив происходящее с темным эльфом.

— Боюсь, ты затеял опасную игру с артефактом, всех возможностей которого ты даже представить не можешь, — после недолгого задумчивого молчания возразил Джарлакс.

— Я знаю, что он собой представляет, — ответил убийца, — а он знает, в каких мы отношениях. Поэтому он так настойчиво пытается избавиться от меня — и взывает к тебе.

Джарлакс пристально глядел на него, и Энтрери почувствовал, что он готов наброситься на него, поэтому просто сказал:

— Не разочаровывай меня.

Джарлакс моргнул, снял шляпу и вытер потную лысину.

— Гляди-ка! — воскликнул убийца, указывая вниз.

Орки дрались между собой. Урезонить сородичей пыталась всего парочка уродов. У орков такое случалось — грызня внутри племени могла разгореться по совершенно ничтожному поводу, и тогда твари дрались до полного уничтожения одной из воюющих сторон. Видимо, своим вмешательством Энтрери посеял среди них сильные сомнения.

— Похоже, многим мое послание показалось более убедительным, чем зов кристалла.

— А я-то думал, мы сегодня слетка развлечемся, — заметил Джарлакс. — Может, пособить им, пока они еще не полностью перебили друг друга? Только, чур, помогать тем, кто проигрывает.

— Но тогда они победят!

—Само собой, — не замедлил прийти ответ, — и тогда делом чести будет присоединиться к тем, кто в проигрыше. Трудненький будет денек.

Улыбнувшись, Энтрери стал высматривать, как бы побыстрее спуститься вниз, к оркам.

Подойдя ближе, спутники поняли, что сильно ошиблись насчет численности тварей. Их было, по меньшей мере, полсотни, все они дико метались на небольшом пятачке и наскакивали друг на друга, размахивая дубинами, толстыми ветками и заостренными палками. Настоящего оружия у них почти не было.

Джарлакс чуть поклонился Энтрери, прикоснувшись к полям шляпы, и сделал ему знак идти налево, а сам двинулся направо, безупречно слившись с тенью, так что убийце пришлось несколько раз сморгнуть, убеждаясь, что с глазами у него все в порядке. Все дроу умели становиться незаметными. А еще убийца знал, что плащ наемника — это не обычный пивафви, у него много волшебных способностей. И все же странно, что, не применяя заклинание невидимости, можно так хорошо скрыть от глаз шляпу с громадным плюмажем.

Энтрери отмахнулся от несвоевременных мыслей и помчался налево, прячась за деревьями, валунами и каменными выступами. Он приблизился к первой группке враждующих орков — трое бились против одного. Передвигаясь, как тень, убийца обогнул их, решив внезапным ударом уравнять соотношение. В искусстве нападать неожиданно он достиг высочайшего мастерства — а ведь перед ним были обычные, тупые орки.

Велико же было его удивление, когда двое из уродов вдруг с воплем развернулись в его сторону и яростно атаковали. Их противник тоже ринулся на убийцу, но на его пути стал один из его соплеменников.

Энтрери размахивал мечом направо и налево, защищаясь от самодельных копий. Приходилось обороняться. Будь противники умелы, он был бы уже мертв, но, по счастью, это были всего лишь орки. Оружие у них было самое примитивное, все действия легко предсказуемы. Их единственная надежда была на первый внезапный бросок, но его Энтрери отразил. И, тем не менее, они продолжали упрямо наступать.

Убийца взмахнул Когтем Шарона, и в воздухе повисла черная пелена. Орки ломанулись насквозь, как и следовало ожидать, но Энтрери уже отскочил влево и развернулся за спиной ближайшего к нему орка, всадив кинжал ему в бок. Сразу выдергивать лезвие он не стал, хотя надо было заняться вторым уродом. Убить того было делом нехитрым. Энтрери подождал, пока жизненная сила жертвы перельется через оружие в его тело, чтобы поскорее оправиться от недавнего ранения.

Когда несчастный орк, наконец, безвольно осел на землю, второй уже подступал к убийце, остервенело тыча в него копьем. Энтрери подцепил грубое орудие гардой кинжала и вывернул его высоко над своим плечом. А сам, чуть пригнувшись, сделал шаг вперед и ударил мечом. Орк машинально заслонился рукой, но клинок единым махом рассек руку, ребра, легкое и достал до сердца.

Энтрери глазам не поверил, когда тритий урод, несмотря на то, что видел участь своих товарищей, все равно бросился на него. Не вынимая меча, убийца непринужденно наступил на грудь своей второй жертвы и ждал подходящего момента. Когда он настал, Энтрери пнул тело орка прямо под ноги несшегося сломя голову его сородича.

Тот споткнулся и полетел наземь. Убийца достал его еще в полете, всадив кинжал под подбородок. Орк упал, дернулся и умер.

Энтрери выдернул кинжал, вытер оба клинка о спину орка и помчался в поисках новых жертв.

Однако теперь он был осмотрительнее, потому что первое неудачное нападение его не на шутку встревожило. Вроде ясно, что произошло: кристалл предостерег орков, однако неприятно было узнать, что наличие кристалла не дает ему возможности сражаться так, как он привык.

Энтрери побежал к скалистому выступу, стараясь держаться в тени, но все же не слишком заботясь об укрытии, — понятно, что с Креншинибоном на поясе он в любом месте будет заметен, как на открытой полянке ночью у костра. Прячась за кустами, он спустился ниже по холму, на голый каменистый склон, где спрятаться было негде.

Краем глаза Энтрери заметил несущегося на него с копьем в руке орка.

Не добежав пяти шагов, тот метнул свое орудие, но убийце даже уклоняться не пришлось — вероятно, орк страдал косоглазием. Однако Артемис сделал вид, что перепугался, и это еще больше подхлестнуло нападавшего.

Орк прыгнул на Энтрери, целясь головой в живот. Убийца быстро отскочил и, рубанув мечом орка по спине, когда тот пролетал мимо, с треском проломил ему позвоночник. Орк рухнул ничком, дико размахивая руками, тогда как ноги оставались совершенно неподвижны.

Энтрери не стал его добивать, а побежал дальше. Теперь он бежал с определенной целью, потому что услыхал хохот дроу, который ни с чем нельзя было спутать. Судя по всему, Джарлакс веселился от души.

Темный эльф стоял на большом валуне, возвышаясь над целой оравой уродов, которых осыпал обидными словечками и кинжалами.

Энтрери остановился в тени дерева и наблюдал за представлением.

Орков становилось все меньше, и, в конце концов, даже самые тупые из них поняли, кто заправляет весельем. Все как один они повернулись к Джарлаксу.

Когда в него полетело сразу несколько копий, наемник рассмеялся еще громче — так далеко от цели эти полки пролетали. Орки были плохими метателями, к тому же плащ наемника обладал способностью отражать удары. Джарлакс продолжал сыпать кинжалами. Джарлакс крутился на своем пьедестале, метя в ближайшего урода, и всегда попадал в намеченную жертву.

Тут из тени ринулся Энтрери, неистово орудуя кинжалом и со свистом рубя мечом. Для удобства он разгородил все поле боя черными завесами. Он добивался того, чтобы оставаться с каждым орком один на один, и тогда противник неизбежно падал и умирал от одного-двух ударов.

Вскоре Энтрери и Джарлакс уже медленно брели обратно к склону, и наемник жаловался, что у орков оказалось все лишь несколько серебряных монет. Убийца слушал вполуха, обеспокоенный тем, что Креншинибон так упорно ищет спасителей. На этот раз им противостояла всего лишь шайка тупоумных орков, но кого кристалл призовет следующим?

— Зову осколка трудно сопротивляться, — признал он, обращаясь к Джарлаксу.

— Он существует уже много веков, — ответил дроу. — И прекрасно знает, как позаботиться о себе.

— Этому существованию скоро придет конец, — угрюмо заметил убийца.

— Это еще почему? — невинно осведомился Джарлакс.

Убийца застыл на месте и обернулся к своему непредсказуемому спутнику:

— На который раз до тебя доходит?

— Друг мой, я знаю, почему ты уверен, что ни одному из нас нельзя владеть Креншинибоном, но разве это означает, что его необходимо уничтожать? — Джарлакс огляделся и, сделав убийце знак следовать за ним, подошел к краю обрыва, под которым было глубокое ущелье, — Почему бы просто не выбросить его? Сбрось его со скалы, где упадет, там и упадет, и все дела.

Энтрери посмотрел вниз и уже почти был готов согласиться с Джарлаксом. Но одна мысль удержала его.

— Потому что он вскоре будет в руках наших врагов, — ответил он. — Рай'ги казался кристаллу очень подходящим владельцем.

— Разумно, — кивнул Джарлакс. — Он всегда рвался к власти. Но тебе-то что? Да пусть Рай'ги получит кристалл и весь Калимпорт в придачу, если Креншинибону удастся ему помочь, конечно. Какое дело до этого Артемису Энтрери, ведь ты сбежал и вряд ли скоро вернешься туда? К тому же у наших противников будут совсем другие заботы, когда они завладеют кристаллом. У них не останется времени на наши поиски. Может, избавившись от Креншинибона, мы сможем не бояться преследования и не опасаться удара в спину.

Энтрери надолго задумался, однако одна вещь не давала ему покоя.

— Кристалл знает, что я хочу его уничтожить, — ответил он. — Он знает, что я его ненавижу и найду способ от него избавиться. А для Рай'ги угроза — Джарлакс. Пока ты жив, его положение во главе Бреган Д'эрт будет шатким. Что произойдет, если ты появишься в Мензоберранзане и объединишься со своими старыми товарищами, чтобы сбросить тех, кто захватил твое место?

Джарлакс промолчал, но по блеску его глаз Энтрери понял, что именно это наемник и собирался сделать.

— Он хочет тебя убить, — прямо сказал он. — Ему нужно тебя убить, а если кристалл окажется у него, то сделать это будет не так уж трудно.

Джарлакс подумал немного и сказал:

— Поехали.

Они сели на лошадей и снова поскакали на северо-восток, к горам Снежные Хлопья, где находился храм Парящего Духа. Энтрери был доволен, что убедил Джарлакса и доказал ему необходимость уничтожить кристалл.

Хотя все это чушь, конечно, главное оправдание своим действиям было у него в душе. Да, он решил уничтожить кристалл, но не из боязни мести или преследования. Просто все существо Энтрери восставало против того, что вещь может подчинять себе человека. Именно поэтому он хотел уничтожить Креншинибон. Осколок смертельно оскорбил убийцу, пытаясь подчинить себе. Энтрери не задавался вопросом, станет ли мир лучше без коварного кристалла, это его не волновало вовсе, но знал, что будет радоваться жизни гораздо больше, когда в нем одной зловредной и надменной вещью станет меньше.

Само собой, эти размышления были известны Креншинибону. Кристаллу оставалось только изнывать от ярости и надеяться, что ему попадется кто-нибудь не столь стойкий, но зато более сильный, чем Энтрери, и верным ударом освободит его от убийцы.
Глава 18 ДОСТОЙНЫЕ ПРОТИВНИКИ

— Это был Энтрери, — рассмотрев труп орка на склоне, заявила Шарлотта Весперс. Ее отряд был на месте битвы два дня спустя. — Удары очень точные… А потом, смотри: одна рана от кинжала, другая от меча.

— Ну и что, многие дерутся мечом и кинжалом, — отозвался Горд Абрикс, принявший сейчас свое человеческое, обличье. Распахнув полы плаща, он показал висевшие у него на поясе клинки.

— Но мало кто так же точно бьет, — возразила Шарлотта.

— А эти другие, — заметил Бергиньон Бэнр на ломаном языке поверхности. Он обвел широким жестом гору орочьих трупов у большого валуна. — Кинжальные раны, причем многочисленные. Я знаю только одного воина с таким запасом метательных клинков.

— Но ты ведь считал раны, а не кинжалы! — заспорил Горд Абрикс.

— В таком ожесточенном сражении это одно и то же, — ответил Бергиньон. — Это не удары, а именно броски, потому что края пореза не рваные, и сама рана точечная. По-моему, трудно вообразить, чтобы кто-то мог закидать противника кинжалами, потом подбежать, все повыдергивать и начать все заново.

— Ну и где же тогда эти кинжалы, а, дроу? — саркастически осведомился оборотень.

— Клинки Джарлакса волшебные, они исчезают, — ледяным голосом осадил его темный эльф. — А запас их почти безграничен. Я уверен, это работа Джарлакса, причем это далеко не все, на что он способен, так что берегитесь оба.

Шарлотта и Горд Абрикс беспокойно переглянулись, хотя упрямое недоверие с лица оборотня не исчезло.

— Ты что же, так и не научился уважать дроу? — угрожающе спросил его Бергиньон.

Оборотень помахал ладошками перед собой и чуть отодвинулся назад.

Шарлотта наблюдала за ним очень внимательно. Видно было, что Горду не терпится ввязаться в драку, пусть даже с этим самым темным эльфом. Шарлотта почти не видела Бергиньона Бэнра в деле, но его подчиненные отзывались о нем с большим уважением. Любому из них убить надменного Горда Абрикса было как раз плюнуть. И тут Шарлотта поняла, что ради самосохранения ей надо держаться от Горда и его сородичей как можно дальше. Крысиные оборотни ни к кому не питали уважения, ими руководила лишь безусловная ненависть к Артемису Энтрери и природная антипатия к темным эльфам. Так что не приходится сомневаться, что Горд Абрикс сам найдет свою гибель и увлечет за собой соплеменников и союзников.

Но Шарлотта Весперс хотела остаться в, стороне.

— Кровь уже засохла, трупы остыли, но их еще не обчистили, — заметил Бергиньон.

— Дня два прошло, не больше, — вставила Шарлотта и одновременно с дроу взглянула на оборотня.

Тот злорадно ухмыльнулся:

— Я их достану.

Абрикс отошел, чтобы переговорить со своими помощниками, стоявшими в сторонке.

— Он отправится прямиком в ад, — тихонько сказал Бергиньон Шарлотте, оставшись с ней вдвоем.

Она поглядела на него с изумлением. Это она и сама понимала, но почему, если темные эльфы тоже так считают, они доверили Горду такую важную роль в погоне?

— Горд Абрикс думает, что достанет их, — отозвалась она. — Обоих. А ты, похоже, не слишком-то в этом уверен.

Бергиньон хихикнул — настолько нелепым казалось ему такое предположение.

— Энтрери — опасный противник, вне всякого сомнения, — сказал он.

— Ты даже не представляешь насколько, — подтвердила Шарлотта, прекрасно осведомленная о «подвигах»» убийцы.

— И при всем том справиться с ним проще, — заверил ее Бергиньон, — Благодаря своему острому уму и мастерству Джарлакс живет уже много сотен лет. Он великолепно чувствует себя в городе, с которым Калимпорт не идет ни в какое сравнение по жестокости. Более того, он поднялся на самую вершину власти в мире, где мужчинам возвышение заказано. Наш несчастный спутник, Горд Абрикс, не представляет даже малой толики того, каков Джарлакс на самом деле, да и я тоже. Говорю из уважения, которое родилось у меня к тебе за последние недели, — остерегайся его.

Шарлотта молчала и пристально глядела на дроу. С чего это он заговорил об уважении? Ей одновременно было приятно и боязно, потому что женщина уже успела усвоить: дроу ни слова не скажут в простоте и надо уметь улавливать скрытый смысл. Возможно, Бергиньон только что наградил ее бесценным комплиментом. А может, ей могилу роет.

Закусив губу, она задумалась, уставясь в землю. Может, Бергиньон пытается купить ее, как Рай'ги и Киммуриэль купили Горда. Подумав о Джарлаксе и могущественном кристалле, она, конечно, поняла, что Рай'ги ни секунды не полагал, будто оборотню и его отвратительным подчиненным удастся одолеть великолепных Энтрери и Джарлакса. Если бы такое, паче чаяния, произошло, Креншинибон оказался бы в лапах Горда, и кто знает, к чему бы это привело? Нет, нынешние руководители Бреган Д'эрт даже не предполагали, что оборотень доберется до хрустального осколка, более того, меньше всего хотели подпустить его к нему.

Когда Шарлотта снова поглядела на Бергиньона, он хитро усмехался, будто прочитал ее мысли.

— Дроу всегда посылают более низкие народы вперед, — признал он. — Мы ведь никогда не знаем, какие фокусы могут быть у врагов в запасе.

— Значит, они всего лишь пушечное мясо, — бросила Шарлотта.

Лицо Бергиньона осталось абсолютно непроницаемым, ни тени сочувствия не отразилось на нем, и Шарлотта поняла, что права.

От ледяного этого взгляда, бесстрастного, нечеловеческого, у женщины по спине пробежал холодок. Она как-то сразу вспомнила, что темные эльфы отнюдь не люди и несравненно более опасны. Пожалуй, из всех известных ей людей лишь Артемис Энтрери был ближе всех к ним по темпераменту, но даже он не шел в сравнение с тем злом, что, воплощали собой дроу. Долгие века этот народ пестовал в себе бессердечие, которого ни один человек даже представить не мог, не говоря уж о том, чтобы подражать ему. Шарлотта поглядела на Горда Абрикса и его нетерпеливых помощников и мысленно поклялась себе, что будет держаться от них как можно дальше.

* * *

От боли демон метался и корчился на полу, кровь кипела в его жилах, а кожа начала дымиться.

Кэддерли не испытывал к нему жалости, но ему было неприятно прибегать к пыткам, пусть даже это касалось существа, в высшей степени достойного наказания. Ему вообще не нравилось иметь дело с созданиями нижнего уровня, но ради Парящего Духа, жены и детей это было необходимо

Кристалл скоро окажется здесь, и жрец понимал, что битва неизбежна. Она может оказаться не менее серьезной, чем борьба против Проклятия Хаоса, и обойтись дороже возведения Парящего Духа. Ведь Креншинибон в состоянии обратить величественный собор в груду щебня.

— Ты знаешь ответ, — как можно более невозмутимо сказал Кэддерли. — Скажи, и я тебя отпущу.

— Ты придурок, жрец Денеира! — отрывисто, потому что спазмы мешали говорить, взревел демон на своем утробном наречии. — Ты хоть понимаешь, что тебе грозит?

Кэддерли вздохнул.

— Что ж, продолжим, — промолвил он, будто обращаясь к самому себе, хотя отлично знал, что Мизферак его слышит и представляет, что его ждет.

— Отпусти меня! — проревел глабрезу.

— Йокк ту Мизферак бе-эик до-то, — прочитал Кэддерли. Демон взвыл и дико дернулся внутри непробиваемого защитного круга.

— Будем продолжать, сколько ты захочешь, — холодно промолвил жрец. — Я не признаю пощады к таким, как ты.

— Не нужно… нам… твое… снисхождение, — прохрипел Мизферак, его тело скрутила судорога, и демон стал кататься по полу, изрыгая проклятия на своем языке.

Кэддерли негромко закончил заклинание, не позволяя себе забыть, что его дети могут вскоре оказаться в смертельной опасности, и это укрепило его дух.

* * *

— Ты не потерялся! Ты просто дурачился! — орал на зеленобородого брата Айвен Валуноплечий.

— Лабиринт ду-ида! — с горячностью возражал обычно покладистый Пайкел.

— Ты что ж, разговорился, как стал ду-идом?

— Уу-уй! — взвизгнул Пайкел. потрясая кулаком в воздухе.

— Нечего развлекаться в кустах, когда Кэддерли занят таким опасным делом! — упрекнул Айвен.

— Лабиринт ду-ида. — едва слышно шепнул Пайкел и потупился.

— Да называй как хочешь, — буркнул Айвен, которому увлечение брата растениеводством никогда не нравилось — дворфы работали с камнем и металлом. — Дурак ты, может, мы ему нужны. — И он поднял короткую, но очень сильную руку и потряс большим топором.

Пайкел улыбнулся своей особенной улыбкой и показал деревянную дубинку.

— Да уж, с такой на демонов только и ходить, — пробормотал Айвен.

— Ша-ла… — начал Пайкел.

— Да знаю я, как ты ее называешь, — отрезал старший брат. — Ша-ла-ла. Думаю только для демона это тростинка-нка-нка.

Пайкел нахмурился.

Дверь зала для вызывания низших сущностей распахнулась и из нее вышел измученный Кэддерли — точнее, попытался выйти. Он сразу за что-то запнулся и во весь рост растянулся на полу.

— Ого, — проговорил Пайкел.

— Это братец поставил там одну из своих магических «запинок», — пояснил Айвен, помогая жрецу подняться. — Мы боялись, что демон может выскочить.

— Ну конечно, он бы споткнулся, а наш друг Пайкел хорошенько огрел бы его дубиной, — недовольно сказал Кэддерли, вставая.

— Ша-ла-ла! — восторженно заверещал Пайкел, вовсе не заметив издевки.

— А никто оттуда не выскочит? — осторожно спросил Айвен, заглядывая Кэддерли за спину.

— Глабрезу Мизферак отправлен в свой презренный мир, — успокоил его жрец. — Я снова вызвал его, чтобы задать кой-какие вопросы, отменив тем самым столетнее изгнание, к которому я его приговорил, но теперь дело сделано, и он мне больше не нужен. И не понадобится впредь, я надеюсь.

— Надо было немного задержать его, чтобы мы с братом могли его как следует поколотить, — заметил дворф с желтой бородой.

— Ша-ла-ла! — согласно закивал Пайкел.

— Поберегите силы, боюсь, они нам понадобятся, — сказал Кэддерли. — Я знаю тайну уничтожения кристалла, по крайней мере, узнал, что есть существо, которое поможет мне это сделать.

— Демон? — уточнил Айвен.

— Ду-ид? — с надеждой спросил Пайкел. Помотав головой, жрец хотел ответить Айвену, но тут заметил, какое недоуменное выражение появилось на лице «друида». Пайкел сник и только протянул:

— У-у-у.

— Это не демон, — продолжал жрец. — Существо из нашего мира.

— Гигант?

— Забирай выше.

Айвен внимательно вглядывался в недовольное лицо Кэддерли, вспоминая совместно пережитые невзгоды. Кто мог вызвать у него такое безрадостное настроение.

— Дай-ка попробую угадать еще разок, — сказал дворф.

Кэддерли молчал.

— Дракон! — выпалил Айвен.

— У-у-у, — протянул Пайкел.

Жрец молчал.

— Красный дракон, — уточнил Айвен.

— У-у-у, — поддержал его брат.

Кэддерли не отвечал.

— Большой красный дракон, — продолжал дворф. — Громадный красный дракон! Древний, как горы!

— У-у-у, — протяжно подвывал Пайкел.

Кэддерли только вздохнул.

— Старого Файрена больше нет, — сказал Айвен, при этом голос крепыша дворфа слегка дрогнул, потому что та давняя битва с красным драконом чуть было не закончилась гибелью их всех,

— Файрентеннимар был не последним и не самым могучим, можешь мне поверить, — спокойно ответил Кэддерли.

— Нам что же, придется отнести эту штуковину одному из этих чудовищ? — не веря своим ушам, спросил Айвен. — К такому, что побольше старика Файрена?

— Это все, что мне удалось узнать, — ответил Жрец. — Красный дракон, огромный и древний;

Айвен покачал головой и бросил неодобрительный взгляд на брата, который снова начал подвывать,

Дворф помимо воли захихикал. Они повстречались с могучим Файрентеннимаром на пути к горной крепости, где скрывались прислужники коварного Аббалистера Бонадьюса, отца Кэддерли. Силой своего волшебства юный жрец «приручил» дракона и заставил его перенести их всех над горами Снежные Хлопья. В горах и состоялась битва, а потом чары развеялись, и старый Файрен набросился на своих временных хозяев, стремясь отомстить. Но каким-то непостижимым образом Кэддерли удалось сохранить достаточно магической силы и ослабить дракона настолько, что их друг гигант Вандер снес ему голову. Однако Айвен, как и остальные, прекрасно понимал, что их победа во многом — счастливый случай.

— Дзирт До’Урден рассказал тебе еще об одном красном, да? — спросил Айвен.

— Я знаю, где его можно найти, — угрюмо ответил Кэддерли.

Улыбаясь, вошла Даника, но ее улыбка сразу же померкла, едва она увидела мрачные лица всей троицы.

— Пуф! — выдохнул Пайкел и вышел ла, бормоча что-то под нос.

Даника озадаченно глядела ему вслед, потом повернулась к его брату.

— Он же ду-ид, и существ нашего мира не боится, — пояснил Айвен. — Но, наверное, ему трудно вообразить что-то более сверхъестественное, чем красный дракон, потому он и скис.

Он фыркнул и вышел вслед за братом.

— Красный дракон? — переспросила Даника, глядя на мужа.

— Пуф, — выдохнул Кэддерли.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:26 | Сообщение # 20

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 19 И СНОВА ДРАТЬСЯ

Завидев деревню, Энтрери окинул недовольным взглядом своего экзотического спутника. Да одна эта широкополая шляпа с пером диатримы, всякий раз выраставшим вновь, после того как Джарлакс вызывал громадную птицу, вызовет подозрение и открытую неприязнь селян. А когда они увидят под шляпой темного эльфа…

— Тебе стоит что-нибудь сделать со своей внешностью, — сухо промолвил Энтрери, пожалев, что у него нет волшебной маски, с помощью которой можно было изменять обличье. Когда-то, во время путешествия с севера в Калимпорт, Дзирт До'Урден воспользовался ею, чтобы выдать себя за эльфа поверхности.

— Я уже подумал об этом, — сказал Джарлакс, сияв шляпу к радости Энтрери, правда недолгой.

Дроу просто стряхнул с нее пыль и снова водрузил на макушку.

— Но у тебя же тоже шляпа есть, — заявил он в ответ на недовольный взгляд спутника, указывая на его черную шляпу с маленькими полями. Ее, вместе с несколькими другим такими же, создал один чародей и придал ей некоторые волшебные свойства.

— Так ведь не в шляпе ж дело? — досадливо поморщился убийца. — Здесь живут простые деревенские люди, которые наверняка испытывают к темным эльфам вполне определенные чувства — и отнюдь не дружественные, знаешь ли.

— Целиком и полностью с ними согласен, большинство темных эльфов этого заслуживают, — невозмутимо подтвердил Джарлакс.

— Тогда надо изменить внешность! — воскликнул убийца.

— Точно, — согласился наемник не останавливаясь.

Энтрери ударил пятками по бокам лошади, пустив ее галопом, и быстро поравнялся с дроу,

— Говорю, тебе надо изменить внешность, — упрямо повторил он.

— Я уже изменил, — отозвался темный эльф. — И кому, как не тебе, Артемис Энтрери, следовало бы узнать меня раньше всех! Я же Дзирт До'Урден, твой заклятый враг!

— Что?!

— Лучше всего притвориться Дзиртом До'Урденом, — небрежно бросил Джарлакс. — Разве он не путешествует из города в город, не пряча лица и не скрывая своего происхождения?

— Путешествует? — насторожился Энтрери.

— Точнее, путешествовал, — мигом исправился Джарлакс, ведь Артемис Энтрери считал Дзирта погибшим.

Убийца пристально глядел на него,

— Ну, так что, разве не так? И надо сказать, Дзирт вел себя так, что у людей не возникало желания его убить. Поскольку он не прятался, а путешествовал открыто, они понимали, что ему нечего скрывать. Вот и я буду вести себя так же и воспользуюсь его именем. Я — Дзирт До'Урден, герой из Долины Ледяного Ветра, друг короля Мифрил Халла Бренора Боевого Топора, и вовсе не враг этим простым людям. Наоборот, если им угрожает какая-то опасность, я даже могу оказаться полезен.

— Ну-ну, конечно, если только кто-нибудь из них не разозлит тебя. Тогда ты сровняешь все поселение с землей.

— Что ж поделаешь, — согласился Джарлакс, не сбавляя хода, и вскоре они с Энтрери оказались у самой деревни.

Никакой стражи у границ поселения не было, они въехали внутрь без помех, и копыта лошадей звонко зацокали по мощенной булыжником улице. Спутники остановились у двухэтажного строения, на вывеске которого была намалевана кружка с шапкой пены и надпись со старыми полустертыми буквами, гласившая:

ЗАВЕДЕНИЕ ГОС ОДИНА БРИАРА ГУД И ДЕСЬ П ИЯТНО ДЫХАТЬ

— Дыхать, — прочитал Джарлакс, почесывая в затылке, и преувеличенно вздохнул. — Это что, место для сборищ меланхоликов?

— Да не вздыхать, — пояснил Энтрери. Он фыркнул и спрыгнул с лошади. — Отдыхать, наверное.

— Ах, так, значит, отдыхать, — оживленно подхватил наемник, перекинул правую ногу через холку лошади и спрыгнул с седла. — А может, и то и другое! Ха-ха!

Энтрери только покачал головой, уже не в первый раз подумав, что надо было, наверное, оставить наемника на съедение Рай’ги и Киммуриэлю.

В заведении было не больше дюжины посетителей — две женщины и человек десять мужчин, да еще старый седой хозяин, на лице которого, покрытом глубокими морщинами и оспинами, казалось, навечно отпечаталось брюзгливое выражение. Люди уставились на вошедших, особенно на темного эльфа, и их руки потянулись к оружию. Один мужчина даже вскочил со стула, опрокинув его.

Вежливо притронувшись к шляпам, Энтрери и Джарлакс прошли прямиком к стойке, не делая никаких резких движений и дружелюбно взирая на посетителей.

— В чем дело? — рявкнул хозяин. — Кто вы такие и что вам здесь нужно?

— Мы путешественники, — ответил Энтрери. — Устали с дороги и хотели бы немного передохнуть.

— Что ж, только здесь вам передохнуть не удастся! — взревел хозяин. — Нахлобучьте поглубже ваши дурацкие шляпы и вон из моего заведения!

Энтрери переглянулся с Джарлаксом, сохранявшим вполне невозмутимый вид.

— Думаю, мы ненадолго останемся, — спокойно сказал дроу. — Я понимаю, почему вы колеблетесь, уважаемый Один Бриар, — добавил он, припоминая надпись на вывеске.

— Один? — растерялся хозяин.

— Один Бриар, так гласит ваша вывеска, — невинно ответил Джарлакс.

— Да? — неуверенно переспросил хозяин, но почти сразу понял в чем дело: — Господин Бриар, — поправил он. — Просто «п» стерлась. Господин Бриар.

— Простите меня, уважаемый, — с обезоруживающей улыбкой и изящным поклоном промолвил дроу. Глубоко вздохнув, он подмигнул Энтрери, наблюдавшему за ним без особой радости. — Мы пришли, чтобы вздыхать и отдыхать, все вместе. Мы никому не желаем ничего плохого и не причиним вам неудобств, поверьте. А вы не слыхали обо мне? Я Дзирт До’Урден из Долины Ледяного Ветра, отвоевал трон предков для Бренора Боевого Топора, короля Мифрил Халла. Не слышали?

— Не слышал я ни про какого Дризта Дурдена, — буркнул Бриар. — А теперь убирайтесь отсюда, покуда мы с приятелями не вытолкали вас взашей! — Говоря это, он возвысил голос, и несколько человек из числа собравшихся подошли ближе с оружием наготове.

Джарлакс, улыбаясь, обвел их глазами — похоже, его все происходящее забавляло. Энтрери тоже было интересно, но озираться он не стал, а уселся поудобнее на табурет и глядел на приятеля, решив посмотреть, как тот выпутается. Естественно, горстка селян-неумех ничуть не пугала блестящего бойца, к тому же он был не один. Что ж, раз уж им суждено разгромить эту деревню, значит, так тому и быть.

Убийца даже не стал прислушиваться, посылает ли сигналы Креншинибон. Если кристалл и хочет, чтобы эти косорукие селяне забрали его у Энтрери, пусть попробуют!

— Я упомянул, что отвоевал целое дворфское королевство? — уточнил Джарлакс. — Причем почти без всякой помощи. Послушай-ка меня, Гос Один Бриар. Если ты и твои приятели попробуете выгнать меня отсюда, то в этом году у вас в земле окажутся не только посевы,

Не столько слова, сколько тон, каким они были произнесены, остудили пыл селян. Темный эльф произнес их так невозмутимо и уверенно, что стало ясно — он их ни капельки не боится.

— Я в самом деле не хочу неприятностей, — спокойно продолжал Джарлакс. — Всю жизнь мне приходится бороться с предрассудками — не все из них беспочвенны — по отношению к моему народу. Я не просто усталый странник, я еще и борец за благо простых людей. Если гоблины нападут на ваши дома, я буду сражаться за вас до последнего вздоха, гоблинов, разумеется. — Его голос взволнованно зазвенел. — Если громадный дракон налетит на ваш поселок, я не испугаюсь его огнедышащей пасти, выхвачу клинки и прыгну…

— Я думаю, им и так уже все понятно, — оборвал его Энтрери и снова усадил на место, дернув за руку.

— У тебя даже оружия с собой нет, дроу, — фыркнул господин Бриар.

— Тысячи тех, кто тоже так говорил, теперь покойники, — серьезно вмешался убийца. Обернувшись к нему, Джарлакс коснулся полей шляпы в знак признательности. — Но хватит трепаться, — добавил Энтрери, поднялся и распахнул плащ, демонстрируя великолепные клинки: усыпанный самоцветами кинжал и чудесный Коготь Шарона с костяным навершием. — Если хотите сразиться с нами, тогда за дело, поскорее покончим с этим, а то я все же надеюсь получить хороший ужин, добрую выпивку и теплую постель до наступления темноты. А если не хотите, тогда прошу вас вернуться за свои столы и оставить нас в покое, а не то я не посмотрю, что мой добрый друг мечтал стать героем этих мест.

С недовольным, но едва слышным бурчанием посетители переглянулись.

— Господин Бриар, они ждут, что ты скажешь, — заметил Энтрери. — Так что подумай как следует, что ты действительно хочешь сказать, а то может статься, твое вино смешается с кровью, потому что мы утопим в ней все заведение.

Бриар взмахом руки отослал товарищей.

— Вот и отлично! — воскликнул Джарлакс, хлопнув себя по бедру. — Моя репутация не пострадает от опрометчивых поступков моего горячего товарища. А теперь будьте так добры, господин Бриар, налейте-ка мне выпить что-нибудь эдакое, — попросил он и вытащил туго набитый кошелек.

— В моей таверне не обслуживают мерзких дроу, — уперся Бриар, скрестив на груда сухие, мускулистые руки.

— Ну, тогда я сам себя обслужу, — миролюбиво согласился Джарлакс, снова прикоснувшись к шляпе. — Но только вы тогда, конечно, потеряете деньги.

Бриар стоял не шелохнувшись, вперив в него тяжелый взгляд.

Наемника это нисколько не трогало — он внимательно рассматривал многочисленные бутылки, выставленные на полках за стойкой. Задумчиво водя пальцем по губам, он изучал этикетки и цвет жидкостей.

— Какие будут предложения? — обратился он к спутнику.

— Выпить что-нибудь, — ответил тот.

Темный эльф показал на одну из бутылок, произнес какое-то слово, щелкнул пальцами, и бутылка слетела с полки прямо к нему в руку. Еще несколько коротких жестов и слов, и на стойке перед приятелями оказались два стакана.

Джарлакс потянулся к бутылке, а разъяренный Бриар выбросил вперед растопыренную пятерню, чтобы схватить его за руку.

Но Энтрери с молниеносной быстротой хлопнул ладонью по его руке, крепко прижав ее к стойке. В тот же миг он выхватил драгоценный кинжал и вонзил его между пальцев хозяина. С багровой физиономии Бриара вся кровь разом отхлынула.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, от твоей таверны камня на камне не останется, — пообещал Энтрери ледяным голосом, — Разве что пара досок тебе на гроб.

— Это вряд ли, — встрял Джарлакс.

Дроу чувствовал себя совершенно непринужденно, не обратив ни малейшего внимания на выходку Энтрери, как будто ожидал чего-то подобного. Он разлил выпивку по стаканам, откинулся на своем стуле, втянул ноздрями аромат и стал неспешно потягивать напиток.

Убийца отпустил хозяина, огляделся, убеждаясь, что все сидят на своих местах, и вложил кинжал в ножны.

— Уважаемый, говорю вам еще раз — нам нечего с вами делить, — снова вступил дроу. — Мы прошли долгий путь по пустыне, и предстоящая дорога вряд ли окажется легче. Поэтому мы и решили остановиться в вашем добром поселении и в вашем добром заведении. Почему же вы так хотите нас выдворить?

— А лучше спросить, почему вы так торопитесь на тот свет? — подхватил Энтрери.

Господин Бриар перевел взгляд с одного на другого и махнул руками.

— Да шли бы вы оба в Девять Проклятых Кругов, — буркнул он, поворачиваясь спиной.

— Я там уже был, — пожав плечами ответил Джарлакс, — и думаю, что второй раз там делать нечего. — Взяв бутылку и стакан, он отошел от стойки, и Энтрери со своим стаканом последовал за ним к свободному столику.

Само собой, соседние столики разом опустели.

— Так всегда и будет, — заметил Энтрери спутнику.

— Мои шпионы доносили, что к Дзирту До'Урдену относились иначе, — возразил наемник. — В тех землях, где о нем слышали, его слава заставляла закрывать глаза на цвет кожи. Даже таких вот ограниченных людишек. Со мной будет также.

— Слава подвигов? — недоверчиво усмехнувшись, поинтересовался Энтрери.

— Или слава того, кто оставляет за собой пепелища, — ответил Джарлакс. — Так или эдак, мне все равно.

Энтрери улыбнулся, решив, что в таком случае они быстро прославятся.

* * *

Киммуриэль и Рай’ги вглядывались в магическое зеркало, наблюдая, как двадцать оборотней в человеческом обличье входят в деревню.

— Там уже жарко, — заметил Киммуриэль. — Если Горд Абрикс поведет себя правильно, то местные станут на его сторону. Тридцать против двоих. Уже неплохо.

Рай'ги презрительно фыркнул:

— Да уж, неплохо. Энтрери с Джарлаксом разве что немного устанут к тому времени, как подоспеем мы.

Киммуриэль взглянул на него, но только передернул плечами и усмехнулся. Скорбеть о гибели Горда и горстки блохастых крыс он не собирался.

— Если они проникнут туда и у них все получится, нам надо будет поторопиться, — сказал он. — Кристалл у Энтрери.

— К Горду Абриксу и его недоумкам Креншинибон не обращается, — неприязненно добавил Рай'ги. — Но он зовет меня, даже сейчас. Он чувствует, что мы рядом, и понимает, что с таким хозяином, как я, он станет гораздо более могуществен.

Киммуриэль промолчал, пристально глядя на приятеля. Он подозревал, что, как только Креншинибон попадет в руки к чародею, между ним и псиоником начнется суровое противостояние.

* * *

— Интересно, сколько народу живет в этом крошечном селении? — осведомился Джарлакс, когда дверь распахнулась и в таверну вошло несколько мужчин.

Энтрери повнимательнее вгляделся в новых посетителей.

— Не много, — ответил он, покачав головой.

Джарлакс проследил за его взглядом и оценил оружие незнакомцев, слишком богатое, чтобы его могли себе позволить местные крестьяне.

Энтрери чуть откинулся назад и заметил, что в двух маленьких окошках маячат и другие фигуры. Он понял, что это значит.

«Это не местные», — на языке жестов сообщил Джарлакс.

— Крысиные оборотни, — шепнул убийца.

— Ты чувствуешь, как кристалл зовет их? — спросил наемник.

— Я чувствую, как от них несет.

Энтрери хотел было прислушаться, не направляет ли их действительно Креншинибон, но передумал — какое, в сущности, это имеет значение?

— Да, помои из отстойников, — согласился Джарлакс.

— И кровь у них тухлая, — сплюнул убийца и поднялся с места. — Давай-ка убираться отсюда, — довольно громко обратился он к Джарлаксу, чтобы ближайшие к нему оборотни хорошо его расслышали.

Энтрери сделал шаг к двери, понимая, что глаза всех присутствующих неотступно наблюдают за ним. Его спутник поднялся с места, а потом метнулся в сторону, с размаху всадив кинжал в сердце ближайшего оборотня, и схватился за меч.

— Убийцы! — завопил кто-то, но Энтрери почти не слышал. Он выхватил Коготь Шарона и был готов драться.

Он с резким лязгом и такой силой парировал удар крысы, что меч оборотня отлетел далеко назад. Затем Энтрери полоснул мечом по лицу противника, и тот отшатнулся, схватившись за глаза.

Но убийца уже отвернулся от него, а в таверне тем временем все пришло в движение. Размахивая мечами, к нему приближались трое оборотней. Взмахом Когтя Шарона он создал черную завесу, и, отскочив в сторону, бросился под стол. Пока крысы сориентировались, убийца вскочил вместе со столом и обрушил его прямо им на головы. Новый взмах Когтя Шарона пришелся низко — одному из оборотней начисто отсекло ногу.

Крысиные оборотни ринулись на убийцу, но их осыпал целый дождь кинжалов, и они отпрянули.

Энтрери неистово полосовал мечом, всякий раз оставляя длинные колеблющиеся покрывала из сажи. Бросив на Джарлакса быстрый взгляд, он увидел, что тот беспрерывно подергивает запястьем, выпуская во врагов один кинжал за другим. Несколько оборотней перевернули стол, используя его как прикрытие. Часть клинков застряла в нем. и оборотни, ободренные успехом, двинулись на дроу.

Но Энтрери самого теснили многочисленные враги, включая нескольких местных, поэтому он занялся своим положением. Взмахнув Когтем параллельно полу, он отбил меч одного селянина, отчего у того рука с клинком взлетела вверх. Убийца тоже взметнул свой меч, чтобы защититься от удара и отвести клинок противника, но потом обманул его и развернул Коготь Шарона гардой вверх и вниз лезвием, вынудив селянина опустить оружие и загородиться им, а потом быстро ударил его в лицо черепом на головке эфеса. Парень упал.

Коготь Шарона вновь взлетел, отражая удар оборотня, и одновременно отсек зубья вил крестьянина, стоявшею рядом с ним. Убийца стал теснить противников. Мечом он бил по клинку оборотня и заставлял его отводить оружие все дальше и в сторону.

Сверкающий кинжал тоже мелькал как молния, описывая круги вокруг сломанного черенка вил, вынуждая не приученного к рукопашной селянина отклоняться то туда, то сюда, спотыкаясь и едва не падая. Убить его было проще простого, но Энтрери пришла в голову идея получше.

— Ты что, не соображаешь, на чьей стороне сражаешься? — гаркнул он деревенскому парню, неистово колотя мечом по клинку оборотня, и, наконец, улучил момент и приложил его лезвием плашмя по башке. Он хотел не убить его, а хорошенько разозлить, поэтому стал колоть и царапать.

Наконец Энтрери увидел, как оборотень задергался и лицо его исказилось.

Резким выпадом убийца заставил его отскочить и, полностью переключившись на крестьянина, заставил его опустить черенок вил, а потом шагнул к нему и дернул палку к полу, так что парень навалился на него. Сам же Энтрери мгновенно отскочил.

Парень шлепнулся, как мешок, а убийца крепко обхватил его рукой с мечом, заставил повернуться и посмотреть на менявшего обличье и судорожно трясшегося оборотня.

Решив, что пришла его смерть, парень вздохнул едва слышно, но, поняв, что кинжал всего лишь приставлен к его спине и глубже не входит, чуть успокоился и стал смотреть.

Лицо оборотня, кривясь и дергаясь, стало превращаться в морду огромного грызуна. Парень в ужасе заорал, и все в заведении обернулись в его сторону.

Энтрери пихнул селянина к оборотню. К его удовольствию, парень вонзил свою палку твари в брюхо.

Убийца развернулся к оставшимся врагам. Местные все стояли в замешательстве, не зная, за кого теперь драться. Энтрери же достаточно хорошо знал оборотней — теперь они начнут меняться один за другим, пойдет цепная реакция, и все они примут более естественный для них вид.

Бросив взгляд на Джарлакса, он увидел, что тот парит в воздухе и медленно вращается, осыпая всех вокруг кинжалами. Проследив за их полетом, Энтрери заметил, что оборотни валятся один за другим, а какой-то селянин держится за ногу, в икру которой глубоко вонзился кинжал.

Убийца понял, что Джарлакс намеренно не убивает людей, хотя вполне мог бы.

В Джарлакса полетел ответный град клинков, и Энтрери невольно вздрогнул, но дроу был готов, он вышел из левитации и легко и красиво приземлился на пол. На него сразу ринулась толпа крыс, и наемник выхватил два кинжала из скрытых на боках ножен. Повернув их в руках, он что шепнул, и короткие клинки превратились в длинные сверкающие мечи.

Широко расставив ноги, Джарлакс начал бешено работать клинками, которые описывали круги и рассекали воздух со звуком, подобным стону. Он сначала размахивал клинками перед собой, потом поднял один меч над головой и стал вращать параллельно полу.

Энтрери скривился. Он ожидал большего от дроу. Такой стиль он не раз видел у пиратов, бороздивших моря севернее Калимпорта, он назывался «хулиганский» и был скорее эффектным, чем результативным. Козырем такого «хулигана» становились нерешительность и страх, которые он вселял в противников, благодаря чему мог сам выбирать, как бить. Против слабых бойцов эта техника действительно имела успех, но Энтрери казалось, что у настоящего воина она просто нелепа. Когда-то он убил не одного «хулигана» — однажды даже двух зараз, потому что в ходе боя они нечаянно сцепились клинками, — и никогда не считал, что с ними трудно сражаться.

Похоже, так же считали и оборотни, наступавшие на Джарлакса. Они быстро окружили его и поочередно делали выпады, вынуждая его крутиться в разные стороны.

Однако наемник неплохо справлялся, работая мечами необычайно согласованно и отражая каждый удар и выпад.

— Они измотают его, — шепнул себе под нос Энтрери, сам бившийся с очередным врагом. Он стал намечать маршрут, чтобы пробраться к Джарлаксу и помочь приятелю. Энтрери надеялся, что еще успеет к нему на помощь, но не был уверен, стоит ли рисковать ради такого слабого, как оказалось, воина…

И даже рот открыл, сначала недоуменно, потом в восхищении.

Джарлакс внезапно сделал сальто и приземлился за спиной противника, который только собирался атаковать. Оборотень, получив два коротких удара, упал,

Дроу стремительно развернулся, пригнулся и сделал резкий двойной выпад в следующего оборотня. Тот отпрыгнул и с размаху ударил своим мечом.

На Джарлакса набросились со всех сторон, так что отступать ему было некуда, и Энтрери невольно вскрикнул, решив, что дроу обречен.

* * *

— Они себя выдали, — рассмеялся Киммуриэль. Вместе с Рай’ги и Бергиньоном он наблюдал за происходящим из межуровнего перехода, через который можно было попасть в самую гущу битвы.

Бергиньон тоже от души веселился, наблюдая, как оборотни превращаются в крыс. Потом он метнулся вперед, ухватил за плечо и потянул внутрь одного деревенского, нечаянно наткнувшегося на вход в туннель, всадил ему нож под ребро и выпихнул обратно.

Люди и оборотни метались перед их глазами, все кричали. Киммуриэль с Бергиньоном внимательно наблюдали за происходящим, Рай'ги же у них за спиной готовил заклинания. У него это занимало больше времени, чем обычно, потому что неумолчный зов Креншинибона не давал сосредоточиться.

Мимо проскочил Горд Абрикс.

— Лови его! — воскликнул Киммуриэль, и Бергиньон проворно выпрыгнул, мертвой хваткой вцепился в крысу и втащил внутрь. Горд Абрикс громко и возмущенно кричал что-то Киммуриэлю, но псионик не слушал, потому что внимательно следил за приятелем-колдуном, Он должен закрыть проход точно вовремя.

* * *

Джарлакс даже и не пытался выбраться, и Энтрери понял, что он не только ждал такого нападения, но сам вынудил к нему противников.

Из положения с выдвинутой далеко вперед левой ногой и вытянутыми вперед руками с клинками ему удалось, уверенно удерживая равновесие, легко вскочить, распрямиться во весь рост и перехватить эфесы. Мечом в левой руке он ударил влево, а правым, который теперь был зажат в кулаке так, что смотрел острием назад, провел слепой удар за спину. Два оборотня с обеих сторон внезапно замерли с пробитыми грудными клетками.

Джарлакс выдернул мечи, развернул их как положено, сделал оборот вокруг себя, прочертив кровавые линии по телам раненых оборотней, и полоснул того, что стоял за спиной, после чего ударил наотмашь и снес ему голову с плеч.

Так что мнение Энтрери о неэффективности «хулиганской» техники оказалось опровергнуто.

Дроу бросился на следующего оборотня и, звонко стукнув своими мечами с обеих сторон, увлек его клинок за своим оружием. Он вырвал меч из рук оборотня, и все три клинка описали в воздухе круг.

Мало того, дроу умудрился подцепить рукоять чужого меча острием своего, повернуть его и всадить в грудь нового противника. Тот сразу упал.

Потом Джарлакс яростно и грубо бросился вперед. Мечи бешено замелькали, и сначала он отрубил обезоруженному оборотню одну руку, потом обездвижил другую, ударив точно в ключицу, полоснул по лицу, а потом по горлу.

Дроу пнул противника ногой в грудь, опрокинул и пробежал дальше прямо по его телу.

Энтрери собирался помогать Джарлаксу, но получилось, что это дроу пришел к нему на помощь. Наемник тихо отдал приказ, и один из его мечей вновь уменьшился до размеров кинжала, который он быстро сунул в ножны, а свободной рукой схватил убийцу за плечо и потянул за собой.

Энтрери удивился. Правда, крысы-оборотни продолжали лезть в дверь и окна таверны, но зато местные, кто остался в живых, теперь только оборонялись. Оборотней было не больше дюжины, так что можно было не сомневаться, что два блестящих воина запросто изрубят их в клочки.

Еще более непонятным было, что дроу тянул его не к двери, а к стене. Правда, с некоторыми противниками лучше драться, прижавшись к чему-нибудь спиной, однако с буйной манерой боя, как у Джарлакса, это было бы совершенно неуместно.

Но тут наемник отпустил его плечо, откуда-то из-за ленты шляпы достал черный кружок, как будто из ткани, и бросил его в стену. В полете лоскуток растянулся, перевернулся и прилип к деревянной обшивке.

И превратился в самую что ни на есть настоящую дыру,

Джарлакс толкнул в нее Энтрери и сам нырнул следом, задержавшись лишь затем, чтобы забрать тряпочку. Стена осталась нетронутой.

— Бежим! — крикнул темный эльф и припустил прочь, а Энтрери следом за ним.

Убийца не успел даже спросить, что дроу известно такого, чего не знает он, как раздался страшный грохот, и таверну целиком поглотил громадный огненный шар, убив и оборотней, и посетителей, и даже лошадей у коновязи, в том числе принадлежавших беглецам.

Они оба бухнулись на землю, но почти сразу вскочили и что есть духу помчались прочь от деревни, в спасительные дебри лесистых холмов.

Довольно долго они бежали молча, но, наконец, Джарлакс остановился у какого-то бугорка и рухнул на травянистый склон, пыхтя и отдуваясь.

— А я уже привык к своей лошади, — проговорил он. — Жалко.

— Я не видел заклинателя, — сказал Энтрери.

— Его там не было, — пояснил дроу, — во всяком случае, материально.

— Тогда как ты его почувствовал? — начал убийца, но сам тут же понял, что это чистая логика. — Потому что Киммуриэль и Рай’ги никогда не допустили бы, чтобы эти крысы заполучили Креншинибон, — рассудил он. — Полагаю, они даже не надеялись, что этим мерзавцам удастся нас победить.

— Я же тебе говорил, они всегда так делают, — лениво ответил Джарлакс. — Посылают всякий сброд, чтобы отвлечь врага, потом Киммуриэль открывает портал, и Рай'ги пускает в ход свою магию.

Энтрери поглядел в сторону деревни: в воздухе висел столб черного дыма.

— А ты голова. Спас нас обоих.

— Ну, тебя-то уж точно, — усмехнулся Джарлакс, поглаживая щеку. И Энтрери, удивленно обернувшись к нему, увидел на пальце дроу кольцо красного золота, которого прежде не замечал.

— Это был всего-навсего огненный шар, — склабясь, пояснил наемник.

Энтрери с усмешкой подумал про себя, есть ли вообще на свете что-нибудь такое, к чему Джарлакс не был бы готов.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:27 | Сообщение # 21

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 20 МЕЖДУ БЛАГОРАЗУМИЕМ И СТРАСТЬЮ

Горд Абрикс, затаив дыхание, пригнулся, и маленькая шаровая молния пролетела мимо него прямиком в таверну. Киммуриэль сразу же закрыл проход. Главарь оборотней раньше видел, как действуют огненные шары, и легко мог себе представить, что сейчас творится в заведении. Почти двадцать бойцов он потерял.

Крысиный оборотень неуверенно распрямился, беспокойно обводя взглядом трех темных эльфов, от которых никогда не знал, что ожидать.

— Ты с твоими солдатами был великолепен, — похвалил Рай'ги.

— Вы их убили, — осмелился заметить Горд, хотя и побоялся придать тону хотя бы тень упрека.

— Эта была необходимая жертва, — ответил чародей, — Ты же не думал всерьез, что им удастся победить Артемиса Энтрери и Джарлакса?

— Тогда зачем было их посылать? — спросил раздосадованный оборотень, но сразу замолчал, боясь разозлить страшных и непонятных существ. Его с солдатами заслали лишь затем, чтобы занять Джарлакса и Энтрери на то время, что Рай’ги и Киммуриэль готовили удар.

Псионик снова открыл межуровневый переход, и их взору открылась разгромленная таверна. Повсюду валялись обгорелые тела, никто уже не шевелился. Обозревая страшную картину, дроу жутко улыбнулся, а по хребту Горда Абрикса, только сейчас понявшего, какой судьбы он избежал, пробежал холодок.

Бергиньон прошел в зал, точнее, в то, что от него осталось, потому что стен почти не было, и очень скоро вернулся.

— Пара оборотней еще шевелится, но еле-еле, — доложил он.

— А что наши друзья? — осведомился Рай'ги.

— Ни Джарлакса, ни Энтрери я не видел, — пожал плечами Бэнр. — Может, они под завалами, а может, так обожжены, что их невозможно опознать.

Рай'ги немного подумал и сделал знак Бергиньону и Горду отправляться в таверну и как следует все обыскать.

— А что же с моими солдатами? — спросил оборотень.

— Если есть живые, тащи их сюда. Паучья Королева даст мне силу их исцелить… если я захочу.

Горд Абрикс сделал шаг вперед, остановился и оглянулся на страшного дроу, не зная, как отнестись к его словам.

— Ты думаешь, те, кто нам нужен, там? — спросил Киммуриэль Рай’ги на родном языке, чтобы оборотень не понял.

Вместо него от входа уверенно ответил Бергиньон:

— Нет, — хотя осмотреть помещение он еще не успел, — Чтобы уничтожить эту, парочку, потребуется нечто большее, чем внезапное нападение и простое заклинание.

На пренебрежительный отзыв о своем колдовстве Рай'ги зло сузил глаза, хотя на самом деле был согласен с Бэнром. Он надеялся, что пташек удастся поймать быстро, без шума и пыли, но в глубине души понимал, что Джарлакс — не та дичь, что легко пойдет в руки.

— Смотрите скорей, — велел Киммуриэль.

Бергиньон и Горд Абрикс торопливо пробежались по дымящимся развалинам.

— Их здесь нет, — сказал Рай'ги товарищу.

— Согласен с Бергиньоном?

— Я слышу зов Креншинибона, — ответил колдун. Зов кристалла, тяготившегося Артемисом Энтрери, опять возобновился. — И он исходит не из таверны.

— А откуда?

Рай'ги лишь беспомощно развел руками. Он хорошо слышал мольбы Креншинибона, но понять, где он, не мог.

— Верни наших, — приказал колдун, и Киммуриэль вышел и вернулся с Бергиньоном и Гордом, тащившими двух страшно обожженных, но живых оборотней.

— Помоги им, — умоляющим голосом попросил Абрикс, поднося обгоревшего солдата к Рай'ги. — Это вот Пувино, он близкий друг и советник.

Рай'ги прикрыл глаза и начал нараспев читать заклинание, потом простер руку к лежащему на полу и стонущему Пувино. Пошевелив пальцами, он договорил заклинание, произнес еще какую-то непонятную фразу, и из его пальцев с треском вырвался разряд и поразил несчастного оборотня. Тот взвыл и неистово дернулся: из-под его сожженной кожи стала сочиться дымящаяся кровь.

Вскоре он затих.

— Что… что ты с ним сделал? — вскричал Горд Абрикс и сделал шаг к чародею, который уже произносил новое заклинание.

Оборотень вдруг почувствовал, что ноги его прилипли к полу. Он нервно обернулся к Киммуриэлю, и по довольному лицу псионика понял, что это он приковал его к месту.

— Ты меня разочаровал, — произнес Рай'ги, открыв глаза и протягивая руку ко второму обгоревшему солдату.

— Но ты только что сказал, что мы отлично справились! — возмутился главарь.

— Это было до того, как я узнал, что Джарлаксу и Энтрери удалось сбежать.

Он закончил заклинание, и в несчастного солдата полетел чудовищный разряд молнии. Он судорожно распрямился, потом скрючился и умер.

Горд Абрикс взревел и выхватил меч, но подскочил Бергиньон и выбил его из рук одним из своих превосходных клинков. Темный эльф поглядел на своих товарищей, Рай'ги кивнул, и молодой Бэнр перерезал оборотню горло.

Оборотень, так и не сдвинувшись с места, рухнул к стопам Рай'ги, глядя на него застывшим молящим взором.

— Я не терплю поражения, — ледяным тоном заявил колдун-дроу.

* * *

— Король Эльберет повелел передать это всем нашим разведчикам, — сообщила эльфийка Шейлех Айвену и Пайкелу, прибывшим в лес Шилмиста к западу от гор Снежные Хлопья. Кэддерли отправил дворфов к их друзьям-эльфам, поскольку не сомневался, что многочисленные разведчики короля Эльберета не пропустят никого, кто приблизится к этим местам.

Шейлех сказала им именно то, ради чего они и пришли, но Пайкел издал звук, означавший скорее тревогу, чем надежду.

Айвен Валуноплечий внимательно разглядывал девушку, стараясь понять, что встревожило брата. У эльфийки были сиреневые глаза и густые золотистые волосы, свисавшие ниже плеч. Даже на вкус дворфов, предпочитавших более приземистых, упитанных и бородатых женщин, ее можно было считать красивой. Но тут дело было не только в красоте, но и какой-то неуловимой интонации и в том, как отстранение она держалась.

— Только убивать их не надо, — брякнул Айвен.

— Но вы же сами сказали, что они чрезвычайно опасны, — невозмутимо отозвалась Шейлех, — это дроу и наемный убийца.

— Кэддерли надо с ними поговорить, — пробурчал дворф.

— Разве он не умеет разговаривать с мертвецами?

— У-у-у, — заскулил Пайкел и. внезапно отпрыгнув, исчез в подлеске, откуда вскоре появился вновь, держа руку за спиной. Обворожительно улыбаясь, он подскочил к Шейлех. — Дзирит, — напомнил он и преподнес ей только что сорванный цветок.

Шейлех не смогла сохранить неприступный вид. Она улыбнулась, приняла цветочек и поднесла его к носу.

— Да, среди сорняков иногда встречаются цветы, — согласилась она, поняв, что имел в виду Пайкел, — а среди дворфов изредка можно встретить друида. Но это не значит, что другие — такие же.

— Надежда, — добавил зеленобородый дворф. Шейлех только усмехнулась.

— Кэддерли говорит, что сердце должно быть справедливо, — предупредил Айвен, — иначе им завладеет кристалл и заставит подчиняться себе. Жрец очень надеется на тебя.

Шейлех светло улыбнулась, и братья успокоились.

* * *

— Брат Чонтиклиер придумал, чем занять детей, — сказала мужу Даника. — Так что я могу отправляться, как только кристалл появится здесь.

Судя по лицу Кэддерли, он вовсе не приветствовал ее желание.

— Ты что, думал, я позволю тебе в одиночку отправиться к старому дракону? — чувствуя себя уязвленной до глубины души, спросила Даника.

Жрец вздохнул.

— Но мы же уже сталкивались с одним, и у нас вообще не было бы никаких сложностей, не возьми мы его с собой в горы, — напомнила ему жена.

— На сей раз дела обстоят намного хуже, — ответил Кэддерли. — Мне придется тратить много энергии, чтобы не выпускать из узды кристалл, и попутно еще иметь дело с драконом. Все усложняется и тем, что Креншинибон наверняка будет взывать к дракону. О лучшем хозяине это орудие хаоса и разрушения и мечтать не может.

— Насколько сильна твоя магия?

— Боюсь, для такого дела недостаточно.

— Тогда тем более я, Айвен и Пайкел должны идти с тобой, — настаивала Даника.

— Неужели ты думаешь, что даже все вместе мы сможем справиться с этим ящером без помощи Денеира?

— Но если Денеир тебе не поможет, тогда понадобимся мы, чтобы вытащить из этого пекла, — с улыбкой ответила женщина. — Разве не для того нужны друзья?

Кэддерли не нашел что возразить — такая решительность и даже какая-то божественная безмятежность отпечатались на лице Даники. Спорить бессмысленно, она отправляется с ним, и помешать этому он может, только отбыв тайком, да еще при помощи какого-нибудь волшебства. Само собой, и Айвен с Пайкелом тоже пойдут с ними. Кэддерли даже вздрогнул, представив, как их друид встретится с красным драконом.

От громадного ящера им нужен был всего лишь один пламенный выдох. Но Пайкела, столь приверженного изучению явлений природы, вряд ли удастся легко увести от такого исключительного экземпляра.

Подойдя совсем близко к мужу, Даника взяла в ладони его лицо и чуть отклонила назад его голову, заставив посмотреть ей прямо в глаза.

— Мы сделаем это, и все будет хорошо, — сказала она и нежно поцеловала его в губы. — Нам приходилось попадать и в худшие передряги, любовь моя.

Кэддерли больше не стал отговаривать ее отправиться в опасное и трудное путешествие. Он привлек жену к себе и стал покрывать поцелуями.

* * *

— Но у нас столько забот в других местах, — попыталась оправдываться Шарлотта Весперс перед Киммуриэлем и Рай’ги. Дроу до сих пор были недовольны, что в Даллабад как-то просочились шпионы великих вождей Мемнона.

Темные эльфы озабоченно переглянулись. Шарлотта не раз утверждала, что все лазутчики пойманы и казнены, а вдруг она ошибается? Если хоть одному удалось сбежать и он расскажет вождям Мемнона о том, что на самом деле происходит в оазисе? А если другие лазутчики узнают, что произошло с Домом Басадони?

— Все, что посеял Джарлакс, вскоре даст урожай, — сказал приятелю Киммуриэль на языке дроу.

Шарлотта хорошо понимала его, но полный смысл поговорки был ей недоступен: в ней подразумевалась месть одного семейства другому за совершенные преступления. Киммуриэль хотел сказать, что Джарлакс, находясь под властью кристалла, столько успел напортачить, что вряд ли многое удастся исправить, из-за него они все оказались в незавидном положении.

Рай'ги задумчиво погладил подбородок и кивнул, а потом прошептал что-то так тихо, что никто не расслышал. Внезапно он подошел к Шарлотте и вытянул вперед руки с соединенными большими пальцами. Еще одно слово, и из его пальцев вырвался язык пламени, мгновенно объявший огнем голову не ожидавшей ничего подобного женщины. Она закричала и стала прибивать пламя руками, забегала по комнате, а потом упала на пол, катаясь и вопя.

— Проследи, чтобы те, кто слишком много знают, никому не проболтались бы, — бесстрастно приказал Рай’ги, в то время как Шарлотта умирала у его ног.

Киммуриэль со скорбным видом кивнул, хотя сдержаться все же не смог, и тень плотоядной ухмылки тронула его тонкие губы.

— Я открою туннель в Мензоберранзан, — сказал чародей. — Никакой привязанности к этому злосчастному Калимпорту я не испытываю, и оба мы понимаем, что возможные выгоды не оправдывают риска, которому подвергается здесь Бреган Д'эрт. Может, оно даже к лучшему, что Джарлакс так опрометчиво преступил пределы разумного.

— Да, пожалуй, — согласился Киммуриэль. — Теперь мы можем уйти в свои родные пещеры. — Он бросил быстрый взгляд на труп Шарлотты с обуглившейся и еще дымящейся головой, усмехнулся, поклонился приятелю и вышел из комнаты. Ему не терпелось покончить с остальными.

Рай'ги тоже вышел, но через другую дверь, и по лестнице спустился в подвал дворца Басадони. Он хотел спокойно посидеть и подумать в своих личных покоях. Собственные слова об отступлении всю дорогу звучали у него в ушах.

Очень разумные слова. Это место становится для них слишком опасным.

И тем не менее… Зов в его голове не ослабевал, Креншинибон настойчиво молил о помощи.

Он обещал величие, превосходящее всякое воображение.

Рай'ги угнездился в удобном кресле, убеждая себя, что возвращение в Мензоберранзан — самый разумный шаг для Бреган Д'эрт, оставаться на поверхности не стоило даже ради возможности заполучить Креншинибон.

Чувствуя себя усталым, он скоро погрузился в полудрему.

И в этом полусне зов Креншинибона проник к нему снова. Он усилился в сотни раз, он сулил необычайные власть и богатство, вместо сверкающих башен в пустыне Калимшана он соблазнял видом матовой черной башни, светящейся изнутри теплотой и силой, воздвигнутой в самом центре Мензоберранзана.

Несмотря на то, что чародей увещевал себя быть благоразумным, он не мог устоять перед этой картиной — зрелище Матерей Домов, и среди них ненавистной Триль Бэнр, шествующих к башне, чтобы воздать ему славу, было чересчур пленительным.

Он внезапно широко раскрыл глаза. Собравшись с мыслями, Рай'ги вскочил и бросился разыскивать Киммуриэля, чтобы изменить приказ. Нет, проход в Мензоберранзан он, конечно, откроет, и большая часть банды вернется домой.

Но у них с псиоником еще остались дела здесь. Они задержатся с небольшой ударной группой, пока кристалл, наконец, не обретет достойного владельца, жреца и чародея с темной кожей, который приведет его к высшей власти и могуществу, и сам получит то же самое.

* * *

Глубоко под оазисом Даллабад, в очень темной комнате, иллитид поздравил себя с тем, что ему удалось настолько видоизменить призыв Креншинибона, что Рай'ги на него клюнул. Киммуриэль сообщил ему об изменениях планов Бреган Д'эрт, и проницатель разума сделал вид, что полностью с ними согласен, хотя на самом деле ему вовсе не хотелось упускать кристалл из виду. Улавливая зов хрустального осколка, Яраскрик не мог определить его местонахождение.

Нужно задержать Бреган Д'эрт еще на некоторое время, хотя потом, когда дроу обнаружит, где находится кристалл, придется, конечно, сразиться с Рай'ги.

Но будь что будет. Киммуриэль Облодра тоже псионик и лучше колдуна понимает, насколько опасен Креншинибон, так что он наверняка будет в этой битве заодно с ним, Яраскриком.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:27 | Сообщение # 22

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 21 ЛЖИВАЯ МАСКА БОГА

— К чему жить в пустыне, когда рядом такая красотища? — обратился Джарлакс к Энтрери.

После погрома в таверне господина Бриара они за несколько дней проделали большой путь. Один раз Энтрери даже упросил одного чародея, жившего в башне на отшибе, перебросить их значительно ближе к цели их путешествия — Парящему Духу и жрецу Кэддерли.

А то, что у Джарлакса, похоже, никогда не иссякал запас золотых монет, значительно облегчало тяготы дальней дороги.

Снежные Хлопья уже ясно вырисовывались на горизонте. Лето шло на убыль, дул бодрящий ветерок, и Энтрери готов был согласиться с наемником, любовавшимся красотами окружающего ландшафта. Правда, его удивило, что дроу может находить пейзажи поверхности привлекательными. Они глядели вниз, на сплошной ковер из крон старых могучих деревьев, росших в широкой долине у самых западных отрогов гор. Даже Энтрери, всю жизнь закрывавшего глаза на красоту, впечатлило величие высокой горной гряды, увенчанных снежными шапками вершин, сиявших в свете дня.

— Но я живу в Калимпорте, — помолчав, отозвался убийца.

Джарлакс фыркнул:

— С твоим мастерством можно жить где угодно. Хоть в Глубоководье, хоть в Лускане, хоть в Долине Ледяного Ветра, а то и еще где-нибудь. Первоклассного воина оценят и в большом городе, и в маленькой деревне. Все бы тебя приняли — если бы, конечно, не знали тебя так же хорошо, как я.

Убийца в шутку бросил на него грозный взгляд. Но даже если Джарлакс и не совсем шутил, обижаться не имело смысла.

— Чтобы попасть в Каррадун, а потом в храм Парящего Духа, нам надо обогнуть горы с юга, — сказал Энтрери. — Если поторопимся, через несколько дней увидим Кэддерли.

— Тогда поторопимся, — согласился Джарлакс. — Избавимся от кристалла и… — Он вопросительно поглядел на спутника,

Что же потом?

Вопрос повис в воздухе. С той минуты, как за их спинами рухнули хрустальные башни Даллабада, у них была цель и ясное направление — попасть в храм и уничтожить кристалл. А что потом? Вернется ли Джарлакс в Калимпорт, чтобы вновь обрести главенство над Бреган Д'эрт? Этого не знал ни тот ни другой. Однако Энтрери был твердо уверен, что в этом случае их пути с темным эльфом разойдутся. Даже если Джарлаксу удастся исправить все, что натворили Рай’ги с Киммуриэлем, убийце не хотелось снова иметь дело с бандой дроу. Ему ничуть не улыбалось вновь ходить по лезвию ножа, живя в окружении «друзей», большинство которых откровенно желают его смерти.

Куда они двинутся? Вместе или по одиночке? Оба задумались, но вдруг до них донесся певучий, но громкий и властный голос:

— Стойте и сдавайтесь!

Спутники одновременно посмотрели в ту сторону, и за поляной увидели красивую и грациозную женщину-эльфа. Она смело шла прямо к ним, на бедре у нее висел отменного качества меч.

— Сдаваться? — пробормотал Джарлакс. — С какой стати все хотят, чтобы мы сдались? И почему стоять? Мы же и так никуда не двигались!

Энтрери его не слушал, он внимательно изучал росшие вокруг деревья. Слишком уж уверенно шагает девушка. Вскоре он увидел то, что ожидал: среди ветвей прятались лучники, целившиеся в него и дроу.

— Она не одна, — шепнул он спутнику, при этом стараясь как можно более дружелюбно улыбаться девушке.

— Эльфы почти никогда не ходят по одиночке, — так же тихо ответил Джарлакс. — И уж тем более, когда сталкиваются с дроу.

Энтрери усмехнулся — что правда, то правда. В любой миг их мог осыпать град стрел.

— Приветствую тебя! — выкрикнул Джарлакс и сдернул шляпу, подчеркнуто не скрывая, к какому народу принадлежит,

От внимания убийцы не ускользнуло, что девушка едва заметно вздрогнула и даже чуть приостановилась, поскольку без этой невозможной шляпы даже с расстояния шагов в тридцать, разделявшего их, было отчетливо видно, что Джарлакс — дроу.

Все же она подошла ближе, и лицо ее было совершенно непроницаемым. Энтрери вдруг пришло в голову, что их встреча не случайна, и он прислушался к Креншинибону — может, это он привлек очередных спасителей?

Однако даже намека на связь между девушкой и Креншинибоном он не ощутил.

— Вы окружены сотней воинов, — предупредила девушка, остановившись шагах в двадцати от них. — И поверь, дроу, все они страстно желают пронзить твое черное сердце стрелами, но мы здесь не за этим — если только вы сами их не вынудите.

— Что за нелепость! — живо воскликнул Джарлакс. — С чего бы мне проявлять враждебность, светлый эльф? Ведь я Дзирт До'Урден, благородный воин из Долины Ледяного Ветра, в душе мы наверняка очень похожи!

Девушка поджала губы.

— Она о тебе не слыхала, дружище, — предположил Энтрери.

— Шейлех из леса Шилмиста хорошо знает Дзирта До'Урдена, — сказала девушка. — А вы — Джарлакс, глава Бреган Д'эрт, и Артемис Энтрери, самый коварный из наемных убийц.

Оба ошалело уставились на нее.

— Может, это Креншинибон ей все рассказывает, — шепотом предположил дроу.

Энтрери спорить не стал, хотя сам так не считал. Но все же он прикрыл глаза и снова сосредоточился, но так и не почувствовал никакой связи между кристаллом и девушкой-эльфом.

Тогда откуда ей все известно?

— А Шейлех из Шилмисты — это ты? — вежливо осведомился Джарлакс. — Или, быть может, ты говорила о ком-то другом?

— Шейлех — это я, — подтвердила девушка. — Меня и моих друзей, которые прячутся в ветвях, послали найти тебя, Джарлакс из Бреган Д'эрт. У тебя вещь, представляющая для нас большую ценность.

— У меня ничего нет, — прикидываясь смущенным, но говоря при этом правду, ответил дроу.

— Креншинибон находится у Джарлакса и Артемиса Энтрери, — уверенно заявила Шейлех. — Мне все равно, кто из вас им владеет, мне важно лишь то, что он у вас.

— Они нападут внезапно, — шепнул Джарлакс спутнику. — Это кристалл их подстрекает. Боюсь, никакие переговоры невозможны.

Но Энтрери совсем не разделял его опасений. Креншинибон не общался ни с девушкой, ни с другими эльфами. А если бы и попробовал, никто из них все равно не стал бы его слушать.

Тут он заметил, что Джарлакс начинает произносить заклинание, и положил руку ему на рукав, прося повременить.

— Вещь, о которой вы говорите, действительно у нас, — согласился он, выходя вперед. — Мы несем её к Кэддерли, в храм Парящего Духа.

— С какой целью?

— Чтобы освободить мир от нее, — прямо ответил убийца. — Ты сказала, что знаешь Дзирта До'Урдена. Если ты к тому же знаешь Кэддерли — а это, похоже, так, — то тебе должно быть известно, что Дзирт сам хотел отнести кристалл жрецу.

— Да, только один темный эльф, прикинувшись Кэддерли, украл кристалл у него, — не раздумывая, добавила девушка, делая вид, что ей все известно, хотя на самом деле это было почти все, что жрец поведал ей о Креншинибоне.

— Бывают особые причины, которых случайному свидетелю не понять, — вмешался Джарлакс. — Так что удовольствуйся тем, что Креншинибон у нас и мы несем его Кэддерли, чтобы избавить мир от частицы зла.

Шейлех сделала знак, и ее товарищи вышли из зарослей. Их было около дюжины, все вооружены отличными луками и клинками, в сверкающих крепких доспехах.

— Мне ведено доставить вас в Парящий Дух, — сказала она. — Правда, живыми или нет, не уточнялось. Так что идите быстро и молча и не делайте движений, которые могут быть неверно истолкованы, и тогда доживете до момента, когда увидите величественные двери храма, хотя я надеюсь, что этого не случится.

Она развернулась и пошла прочь. Другие эльфы, не опуская оружия, подошли ближе.

— Ну что ж, все лучше, чем я ожидал, — без особой радости обронил Джарлакс.

— Ты неисправимый оптимист, — тем же тоном отозвался Энтрери. Он огляделся, пытаясь обнаружить хоть какую-то лазейку в кольце стражей, но на лицах эльфов было написано обещание верной смерти, и больше ничего. Джарлакс тоже это видел.

— Нас поймали, — бросил он.

— А если бы они узнали все подробности нашей встречи с Дзиртом До'Урденом… — зловеще произнес Энтрери.

Джарлакс криво улыбнулся, надеясь, что ему не придется поведать своему спутнику всю правду о той встрече. Ему не хотелось говорить Энтрери, что Дзирт жив. Хоть он и надеялся, что Энтрери преодолел свою болезненную манию, кто знает, может, узнай, он правду, его опять поглотит жажда сражаться с воином-дроу.

Оглядев хмурые лица вокруг, Джарлакс решил, что для этого сейчас самое неподходящее время.

* * *

Встреча в Парящем Духе шла уже долго. Когда Джарлакс намекнул, что вряд ли следует ожидать от них доверия к человеку, приказавшему доставить их под конвоем целого отряда эльфов, готовых стрелять в любой момент, Кэддерли бросил нечто резкое о чувствах дроу к дневным эльфам.

— Но ты сам уже говорил, что к нам это не относится, — возразил Джарлакс. Он глянул на Энтрери, который даже не пытался ему помочь.

Вообще с самого прибытия в храм убийца не проронил ни слова. Молчала и пришедшая с Кэддерли женщина по имени Даника, в которой чувствовалась огромная внутренняя сила. Они с Энтрери казались сделанными из одного теста — и ни одному из них это не нравилось. С самого начала встречи они только и делали, что испепеляли друг друга гневными взорами, словно у них были какие-то личные счеты.

— Что ж, это правда, — помолчав, вынужден был признать жрец. — В другое время я предъявил бы тебе множество претензий за твои поступки, Джарлакс из Мензоберранзана.

— Судить меня будешь? — фыркнул дроу. — Разве это твое дело или ты теперь судья Кэддерли?

За спиной жреца стояли два дворфа, и тот, что был с желтой бородой, более серьезный, что-то проворчал и сердито завозился. Зато его зеленобородый братец сиял лучезарной простоватой улыбкой. Джарлаксу, привыкшему подозревать всех, именно он показался более опасным.

Кэддерли, не мигая, смотрел на наемника:

— Все мы должны отвечать за свои поступки.

— Только перед кем? — живо огрызнулся дроу. — Ты же даже представить себе не можешь, как я живу. Интересно, что бы ты стал делать во мраке Подземья?

Он начал заводиться, но внезапно Энтрери и Даника в один голос оборвали его:

— Хватит уже!

— У-у-у, — негромко прогудел дворф с зеленой бородой, тогда как все остальные замолчали, словно воды в рот набрав. Энтрери и Данику не меньше остальных поразило, как согласованно вырвался у них этот возглас. Они поглядели друг на друга так, словно готовы были прямо сейчас ринуться в бой.

— Давайте договоримся так, — сказал Кэддерли. — Передайте нам хрустальный осколок и идите своей дорогой. Пусть ваше прошлое остается на вашей совести, и меня будет заботить только то, что вы натворите в будущем. Но если вы останетесь вблизи Парящего Духа, тогда все, что бы вы ни сделали, будет касаться меня напрямую, и я глаз с вас не спущу.

— Трепещу при одной мысли, — выпалил Энтрери, опередив Джарлакса, который, правда, собирался сказать то же самое, только в менее резкой форме. — Но к несчастью для нас всех, нам еще долго предстоит быть вместе. Ты мне нужен, чтобы уничтожить проклятый кристалл, а я тебе нужен, потому что я — его хозяин.

— Отдай его, — холодно проговорила Даника.

— Не-а, — усмехнулся убийца.

— Но я присягнул, что уничтожу его, — возразил жрец.

— Я уже не раз такое слышал, — ответил Энтрери. — Но пока оказался единственным, кто смог противостоять соблазнам кристалла, а потому он останется со мной до тех пор, пока не исчезнет. — Он ощутил исходящую от Креншинибона дрожь, в которой были одновременно мольба, угроза и самая необузданная ярость.

Даника скривилась, так оскорбительно прозвучали его слова, но Кэддерли жестом попросил ее сдержаться.

— Нет никакой надобности в подобном подвиге, — обратился он к Энтрери. — Ты не обязан это делать.

— Обязан, — твердо ответил Энтрери, хотя при взгляде на Джарлакса ему показалось, что тот заодно со жрецом.

Убийца мог его понять. Избавиться от кристалла, не выдержав чудовищной битвы, невозможно, а их к тому же преследуют сильные враги. Но Энтрери нутром чувствовал, что должен идти до конца. Он ненавидел этот кусок хрусталя лютой ненавистью, а потому испытывал потребность увидеть, как проклятый кристалл будет уничтожен. Откуда взялись эти чувства, он не понимал, но сопротивляться им не мог, а потому не собирался отдавать Креншинибон ни Кэддерли, ни Данике, ни Рай'ги и Киммуриэлю, ни кому бы то ни было еще, пока бьется его сердце.

— Я доведу дело до конца, — пообещал Кэддерли.

— Это ты так говоришь, — язвительно ответил убийца.

— Я — жрец Денеир…

— А на мой взгляд, так называемые добрые священники меньше всех достойны доверия, — холодно прервал убийца. — Для меня они хуже троглодитов и зеленой слизи. Это самые закоренелые лицемеры и лжецы в мире.

— Прошу тебя, друг, не надо распаляться, — довольно сухо обратился к нему Джарлакс.

— А я полагала, что так в первую очередь надо называть наемных убийц, душегубов и воров, — жарко вмешалась Даника, выплескивая, наконец, свою ненависть.

— Милая девушка, Артемис Энтрери — не вор, — с ухмылкой ответил Джарлакс, надеясь слегка разрядить напряжение. Стоит перегнуть палку, и они, два не самых желанных гостя, окажутся в довольно плачевном положении.

Кэддерли положил руку на плечо жены, вздохнул и попытался еще раз договориться.

Но Энтрери грубо оборвал его:

— Не надо тратить слов. Кристалл у меня, и я на деле доказал, что лучше кого бы то ни было могу сопротивляться его зову. Если хотите отобрать его у меня — попробуйте, но знайте, что просто так я его не отдам, к тому же я обращу силу Креншинибона против вас. Я хочу его уничтожить, вы, как говорите, тоже. Тогда давайте сделаем это вместе.

Кэддерли молчал довольно долго, несколько раз поглядел на жену, на Джарлакса, словно надеясь на подсказку, но так ее и не дождался.

Пожав плечами, он посмотрел на Энтрери.

— Ну, как знаешь, — уступил он. — Кристалл должна накрыть магическая тьма, а потом на него должен дохнуть гигантский древний красный дракон.

Джарлакс начал было согласно кивать, но вдруг замер и испуганно выпучил глаза.

— Отдай ему кристалл, — немедленно потребовал он у Энтрери.

У Артемиса Энтрери, конечно, не было ни малейшего желания встречаться с красным драконом любого размера и возраста, но еще больше он боялся, что сила Креншинибона может снова вырваться из-под контроля. Теперь им всём известно, как уничтожить кристалл, и если Креншинибону удастся избегнуть разрушения, он ни за что не оставит их в живых, если только они не превратятся в его послушных слуг.

А такая вероятность внушала убийце ни с чем не сравнимое отвращение.

* * *

Джарлакса так и подмывало заметить, что Дзирт До'Урден не менее твердо держал кристалл в руках, но он удержался, посчитав за лучшее не упоминать о нем вообще. Судя по поведению Кэддерли, можно было предположить, что ему известен исход поединка в башне, а дроу не хотел, чтобы Энтрери узнал о том, что его неотступный кошмар жив. По крайней мере, сейчас этого нельзя было допустить — слишком много…

Все же некоторое время он всерьез подумывал выложить все как есть, и тогда Энтрери возжаждет побыстрее избавиться от кристалла, чтобы вместе с Джарлаксом заняться более важным делом — отправиться на поиски ненавистного дроу.

Но он удержался, и тут же понял, усмехнувшись, что это Креншинибон пытается ненавязчиво завладеть его волей.

— Н-да, умно, — шепнул он, и когда все обернулись к нему, только непонимающе улыбнулся.

* * *

Спустя какое-то время Кэддерли и его друзья начали готовиться к походу в логово некоего дракона, а Энтрери и Джарлакс отправились гулять в окрестностях великолепного храма, чувствуя, что за ними настороженно наблюдают.

— Необыкновенная красота, ты не находишь? — обратился к спутнику наемник, разглядывая собор, высоко вознесший свои шпили и сверкавший разноцветной мозаикой витражей.

— Лживая маска бога, — кисло отозвался Энтрери.

— Может, его лик? — уточнил дроу. Энтрери пристально поглядел на него и снова перевел взгляд на строение.

— Маска, — повторил он, — или обман, созданный теми, кто хочет подняться выше остальных, но не имеет для этого ни сил, ни способностей.

Джарлакс смотрел на него с любопытством.

— Человек, не умеющий обращаться с оружием или думать, — коротко пояснил убийца, — может вознестись над толпой, если внушит себе, что бог действует или говорит через него. Нет в мире обмана страшнее, и он почему-то дозволен королям и владыкам, хотя мелкие жулики на улицах всех городов за то, что таким же образом выманивают кошельки у доверчивых людей, прощаются с языками.

Джарлакс вдруг осознал, что ничего откровеннее этого неожиданного признания от Энтрери не слышал. Странная тирада бросала некоторый свет на то, что же за человек на самом деле этот убийца.

До сих пор Джарлакс обдумывал, как бы остаться в стороне, пока Энтрери, Кэддерли и все, кому приспичило, пойдут к дракону, чтобы уничтожить кристалл. Но сейчас, когда Артемис Энтрери так внезапно открыл уголок своего сердца, дроу решил, что тоже должен идти с ними.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:28 | Сообщение # 23

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 22 ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

Жуткая тварь отдыхала, но даже дремлющий дракон был страшен и излучал злобу. Свернувшись, как кот, он обернул длинный хвост вокруг головы, а его необозримая чешуйчатая спина вздымалась, как морской вал, опадая и возносясь с каждым выдохом, при этом из его ноздрей вырывался серый дым и глухая дрожь прокатывалась по полу пещеры. Света в пещере не было, но сам дракон красновато светился, как будто жар его тела стремился вырваться наружу.

С другой стороны магического зеркала собралась очень разношерстная компания: Кэддерли, Даника, Айвен, Пайкел, Энтрери и Джарлакс. Все наблюдали за тварью с ужасом и трепетом.

— Можно было бы привлечь Шейлех и ее лучников, — предложила Даника без особой надежды в голосе, потому что эльфы наотрез отказались участвовать в чем бы то ни было вместе с дроу и вернулись домой, в лес Шилмиста.

— Можно воспользоваться всем войском короля Эльберета, — добавил Кэддерли.

— У-у-у, — встрял Пайкел, которого вид дракона, не менее громадного и пугающего, чем старый Файрентеннимар, просто заворожил.

— Вот он, дракон, — проговорил жрец, поворачиваясь к Энтрери. — Ты по-прежнему хочешь идти туда?

Ответом был стальной блеск в глазах убийцы. Он вытащил Креншинибон из мешочка.

— Гляди, вот она, твоя судьба, — шепнул он. Кристалл отчаянно взывал к кому только мог — Кэддерли тоже ощущал его силу. Первым его услышал Джарлакс и даже протянул к нему руку, однако переборол себя.

— Убери его, — резким шепотом велела Даника, переводя взгляд с зеленоватого кристалла на сонного дракона. — Он его разбудит!

— Душенька, как же ты думаешь заставить дракона дохнуть пламенем, если он спит? — поинтересовался Джарлакс, и Даника смерила его гневным взором.

Однако женщина была права. Раз уж требуется разбудить чудовище, пусть лучше оно не знает, зачем это нужно. Энтрери с самоуверенной ухмылкой поглядел на кристалл, бросил его в мешочек и кивнул Кэддерли, показывая, что волшебное зеркало можно убирать.

— Когда мы отправляемся? — спросил он жреца, и по его голосу было ясно, что вид громадной твари нисколько не поколебал его решимости, он по-прежнему жаждет покончить со страшным камнем,

— Нужно подготовить необходимые заклинания, — ответил Кэддерли. — Но много времени это не займет.

Он сделал знак Данике и друзьям проводить обоих нежеланных спутников. Оставшись один, он наложил на себя чары, позволявшие видеть в темноте, и, снова вызвав вид драконовой пещеры, стал в подробностях осматривать громадное запутанное логово.

Жрец сразу заметил, что в полу множество больших трещин и разломов. В один из них он «спустился» и обнаружил, что под логовом чудовища находится множество переплетенных туннелей и пустот. Похоже, пещера дракона не так прочна, как кажется.

Кэддерли решил, что это следует учесть, когда он будет подбирать чары для использования в логове великого чудища, известного под именем Гефестус.

* * *

Рай'ги, прикрыв глаза, предельно сосредоточился, наполнив все мысли зовом Креншинибона, но ощущал по преимуществу только вспышки ярости и отчаяния, мольбы о помощи и обещания несбыточного величия.

Однако проскальзывали и какие-то обрывки образов, особенно частым было изображение свернувшегося красного дракона и несколько раз повторилось имя: Гефестус.

Рай'ги понял, что действовать нужно немедля. Он заперся в своих личных покоях в подвалах дворца Басадони и стал жарко молиться Ллос, рассказывая о Креншинибоне и том божественном разгуле хаоса, который он может принести в мир.

Чародей несколько часов провел в одиночестве и молился, зло огрызаясь, когда кто-нибудь стучался в его дверь, и отсылая всех, включая Бергиньона и Киммуриэля.

Ему показалось, что он обратил, наконец, на себя внимание Ллос или одной из ее приближенных, и Рай'ги начал колдовать, чтобы открыть межуровневые врата.

В таких случаях всегда надо было пристально следить, чтобы в них не проникли могущественные или просто нежелательные существа других планов. Однако догадка колдуна оказалась верна, и к нему снизошла йоклол, одна из прислужниц Ллос, чей облик напоминал гигантскую полуоплывшую свечу с длинными щупальцами.

Рай'ги затаил дыхание, внезапно подумав, что зря рассказал о кристалле. Может, Ллос сама захочет заполучить его и велит чародею доставить осколок ей?

— Ты просил Владычицу Ллос о помощи, — сказала йоклол. Голос у нее был жуткий, какой-то утробный и клокочущий.

— Я хочу вернуться в Мензоберранзан, — сознался Рай'ги, — но сейчас не могу. Великое орудие хаоса может быть уничтожено…

— Владычице Ллос известно о Креншинибоне, Рай'ги из Дома Тейачуме, — прервала его йоклол, поразив колдуна таким обращением.

Он действительно происходил из Дома Тейачуме, но это знатное семейство Чед Насада было уничтожено больше ста лет назад. Прозрачный намек, что память Ллос и ее приближенных намного длиннее, а также предостережение ему, чтобы подумал как следует, прежде чем использовать кристалл в городе великих жриц Паучьей Королевы.

Все мечты Рай'ги править в Мензоберранзане в одно мгновение развеялись как дым.

— Где ты хочешь завладеть кристаллом? — спросила йоклол.

Поглощенный своими мыслями Рай'ги не сразу нашелся:

— В логове Гефестуса… красного дракона. Но я не знаю где…

— Ты получишь ответ, — заверила его прислужница богини.

Отвернувшись, она удалилась, и врата немедленно закрылись за ней, хотя колдун не отменял чары.

Рай'ги со страхом и любопытством думал, не наблюдала ли за всем этим сама Ллос. Он со всей очевидностью осознал, как жалки были его надежды завладеть Мензоберранзаном. Креншинибон обладал громадной мощью, и ее, вероятно, хватило бы, чтобы склонить на свою сторону или как-то иначе подчинить себе столько Матерей, сколько нужно, чтобы достичь высочайшей власти, однако что-то в голосе йоклол, когда она назвала его полным именем, подсказало ему, что следует быть предельно осторожным. Владычица Ллос не позволит поставить Мензоберранзан с ног на голову.

На краткий миг Рай'ги захотелось плюнуть на поиски Креншинибона, собрать союзников и все, что им удалось скопить здесь, и вернуться в Подземье в качестве одного из руководителей Бреган Д'эрт на пару с Киммуриэлем.

Но это длилось всего лишь миг, потому что голос кристалла вновь упрямо проник в его разум, соблазняя славой и властью и нашептывая, что и на поверхности многого можно добиться. Он мог бы и дальше осуществлять замыслы Джарлакса, но только в другом, более подходящем месте. Например, обосноваться в горах, где полно гоблинов, подчинить их и создать войско, тьму послушных рабов.

Колдун потер темные ладони, в нетерпении ожидая ответа от йоклол.

* * *

— Но все-таки красота необыкновенная, — обронил Джарлакс, когда они с Энтрери снова сидели недалеко от собора и отдыхали перед предстоящей дорогой. Оба ощущали, что со всех сторон за ними наблюдают.

— Только ее обесценивает цель, для которой она существует, — ответил Энтрери, ясно давая понять, что ему не хочется возвращаться к этой теме.

Джарлакс внимательно посмотрел на него, словно надеялся, что сможет взглядом проникнуть в какой-то темный закоулок его прошлого. Его не удивляло, что убийца так не любит «лицемерных» жрецов, во многом он был согласен с ним. Темный эльф прожил очень долгую жизнь, часто путешествовал за пределами Мензоберранзана, был в курсе о передвижениях всех, кто бывал в городе, и был знаком с многими религиями и сектами, так что хорошо знал, насколько лицемерны бывают так называемые «священнослужители». Но здесь было что-то другое, очень личное. Очень давно Энтрери глубоко ранило нечто связанное со жрецом. Может, его несправедливо обвинили в каком-то преступлении и жрец пытал его, потому что в небольших селениях на поверхности священнослужители нередко исполняли и функции судей. А может, он полюбил, но его возлюбленную отбил или убил жрец.

Но что бы там ни было, когда Энтрери смотрел на величественный храм Парящего Духа, в его темных глазах вспыхивала ненависть. Хотя даже Джарлаксу, сыну мрака, казалось, что собор по справедливости носит свое имя: когда он обращал взор на его взлетающие в небо башни, его дух светлел и как будто возносился вместе с ним.

А вот с его спутником, похоже, ничего подобного не происходило. Крепкий орешек этот Артемис Энтрери.

— Что ты будешь делать, когда Креншинибона не станет? — неожиданно спросил убийца.

Джарлакс помолчал, обдумывая вопрос и ответ на него.

— Ты хочешь сказать, если кристалла не станет? — уточнил дроу. — Ты когда-нибудь имел дело с красными драконами, дружище?

— Зато Кэддерли имел, как и ты, бьюсь об заклад, — ответил Энтрери.

— Всего лишь однажды, и ничуть не хочу встречаться снова, — сказал Джарлакс. — С ними невозможно разговаривать разумно, потому что эти чудища не стремятся к какой-то личной выгоде. Они очень незатейливые, и это делает их еще более опасными.

— Тогда надо показать ему Креншинибон, пусть уничтожит его, — заметил Энтрери и сразу же ощутил безмолвный вопль кристалла.

— Зачем? — спросил Джарлакс, и убийца понял, что дроу тоже услышал этот крик.

— Зачем? — переспросил Энтрери и повернулся к наемнику.

— Может, мы торопимся, — пояснил Джарлакс, — ведь теперь мы знаем, как уничтожить осколок, так что можем вынудить его служить нам.

Энтрери рассмеялся.

— Но я дело говорю, к тому же тут столько можно получить, — не сдавался Джарлакс. — Креншинибон влияет на меня, это правда, но раз уж мы уверены, что главный сейчас ты, а не он, зачем пороть горячку и стараться как можно скорее избавиться от него? Почему сперва не убедиться, что ты можешь повелевать им себе на пользу?

— Ведь если ты точно знаешь, что можешь уничтожить его, и Креншинибон тоже это знает, то, вероятно, и не потребуется уничтожать его, — подыграл ему убийца.

— Вот именно! — торжествующе воскликнул дроу.

— А если точно знаешь, что можешь разрушить хрустальную башню, сразу строишь две, — издевательски закончил Энтрери, и победная улыбка в миг слетела с темного лица наемника.

— Он снова поймал меня, — недовольно сказал дроу.

— Наживка все та же, а рыбка Джарлакс клюнула еще лучше, — усмехнулся убийца.

— Собор, говорю, необыкновенно прекрасен, — произнес Джарлакс, демонстративно меняя тему.

Энтрери снова рассмеялся.

* * *

«Тогда задержи его», — мысленно предложил Яраскрик Киммуриэлю, сообщившему ему, что Рай'ги хочет перехватить Джарлакса, Энтрери, жреца Кэддерли и его друзей у логова красного дракона.

«Рай'ги остановит только бой, — возразил дроу. — Он хочет получить кристалл любой ценой».

«Потому что кристалл ему это внушил» — ответил Яраскрик.

«Тем не менее, похоже, что он вроде частично освободился от его власти, — сказал псионик. — Рай’ги отправил большинство солдат в Мензоберранзан и последовательно сворачивает все дела на поверхности».

«Пусть так, — согласился иллитид, — но не надо думать, будто Креншинибон позволит унести себя в темные глубины Подземья. Он черпает силу только в солнечном свете».

«Рай'ги убедил себя, что нескольких хрустальных башен на поверхности будет достаточно, чтобы кристалл мог собирать энергию под солнцем и проводить ее в Мензоберранзан», — объяснил Киммуриэль, потому что колдун сам рассказал ему об этом — якобы Креншинибон сам это предложил.

«Рай'ги многое кажется, — отозвался иллитид с некоторой издевкой. — А источник всех этих прекрасных возможностей всегда один и тот же».

Псионику не особенно хотелось обсуждать это. Он оказался втянутым в противостояние пяти могучих соперников: Рай’ги, Яраскрика, Джарлакса, Артемиса Энтрери и самого кристалла, и не мог почти ничего изменить в ходе событий. Пойти против Рай'ги он не решался из уважения к его уму и магическим способностям, к тому же они слишком прочно связаны. Меньше всего он боялся Яраскрика. У иллитида никаких шансов победить его, если Рай'ги будет с псиоником заодно. Киммуриэль мог парализовать ментальную энергию проницателя разума на срок, достаточный, чтобы чародей успел его убить.

Киммуриэль к тому же начинал искренне верить, что кристалл составит Рай'ги отличную пару и вместе они станут процветать, но при этом сознавал, что вряд ли Креншинибон с удовольствием воспримет близость псионика. Джарлаксу не удалось удержать осколок в, подчинении, но ведь он и не знал заранее, насколько искусно эта вещь умеет манипулировать сознанием. В том, что Рай'ги повторит его ошибки, Облодра сомневался.

Конечно, если кристалл будет уничтожен, все станет гораздо проще и яснее, но идти ради этого на противостояние с Рай'ги Киммуриэль не собирался.

Однако, поглядев на иллитида, он напомнил себе, что отчасти уже предпринял шаги против друга, поведав врагу чародея о планах Рай'ги вступить с кристаллом в союз.

Отвесив почтительный поклон Яраскрику, псионик отбыл на волнах магического ветра в свои комнаты во дворце Басадони. Он знал, что внизу, в подвале Рай'ги терпеливо ожидает ответа йоклол и размышляет, как нанести сокрушительный удар бывшему главарю и его новым союзникам.

Киммуриэль совершенно не представлял, каким образом он сможет вписаться в этот расклад.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:29 | Сообщение # 24

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 23 ЛИК БЕДЫ

Кэддерли подошел к Артемису Энтрери и начал неспешно напевать что-то, в то время как убийца наблюдал за ним с явным недоверием. Жрец уже наложил защитные чары на себя, Данику, Айвена и Пайкела, но Энтрери вдруг представилось, что Кэддерли может сейчас воспользоваться случаем, чтобы избавиться от него. А разве можно придумать для этого лучший способ, чем отправить его в пещеру огнедышащего дракона, убедив, что он надежно защищен от бушующего пламени?

Убийца искоса взглянул на Джарлакса, который отказался от помощи Кэддерли, заявив, что у него свои приемы. Темный эльф слегка кивнул ему и сделал пальцами знак, подразумевавший, что все в порядке и жрец на самом деле наложил на него заклятье против огня.

Закончив, Кэддерли чуть отступил и придирчиво осмотрел свой маленький отряд.

— Я по-прежнему считаю, что лучше справлюсь со всем один, — снова сказал он, вызвав недовольные гримасы Даники и Энтрери.

— Я бы согласился, если бы весь фокус заключался только в том, чтобы создать заградительную стену против огня и швырнуть за нее кристалл, — ответил Джарлакс. — Однако, боюсь, для того чтобы дракон пыхнул огнем, тебе придется его разозлить. Они не очень охотно пользуются своим самым сокрушительным оружием.

— Скорее всего, он дохнет пламенем, едва увидит всю нашу компанию, — предположила Даника.

— Пуф! — согласился Пайкел.

— Мы должны учесть все непредвиденные обстоятельства, дражайший Кэддерли, — сказал Джарлакс. — Мы должны быть готовы к любым случайностям и суметь обратить себе на пользу всякую неожиданность. С таким старым и умным драконом просчеты недопустимы.

Но тут дроу и жреца отвлек Пайкел. Он скакал вокруг брата и посыпал протестующего Айвена каким-то порошком, напевая при этом странную песенку. Допев, он довольно ухмыльнулся, подпрыгнул и что-то шепнул брату на ухо.

— Говорит, у него есть какое-то дополнительное заклинание, — пояснил желтобородый дворф. — Он уже использовал его на себе и на мне и спрашивает, есть ли еще желающие.

— А что за заклинание?

— Еще одна защита от огня, — уточнил Айвен. — Говорит, его знают только ду-иды.

Джарлакс рассмеялся — очень уж забавно было наблюдать за дворфом-друидом. Правда, он ни на миг не усомнился в правдивости его слов и, вежливо поклонившись Пайкелу, выразил желание воспользоваться его чарами. Остальные последовали его примеру.

— Постараемся сделать все как можно быстрее, — сказал Кэддерли, подводя всех к большому окну в одной из великолепных башен храма. — Наша цель — уничтожить кристалл, и на этом все. Сражаться с чудовищем, злить его и уж тем более пытаться стащить что-нибудь у могущественного Гефестуса, — и он выразительно поглядел на Энтрери и Джарлакса, — мы не будем. Помните также, — добавил он, — что чары защитят вас от одного огненного сполоха, ну, может, двух, не больше.

— Достаточно и одного, — заметил Энтрери.

— Даже слишком, — буркнул дроу.

— Все помнят, где должны находиться, когда мы вступим в главный зал пещеры дракона? — спросила Даника, намеренно пропуская мимо ушей замечание темного эльфа.

Все молчали. Приняв это за знак Согласия, Кэддерли снова начал произносить заклинание. Они должны были утратить вес и по воздуху перенестись из собора на много миль к юго-востоку.

В логово они попали не через вход, а поднялись из нижних туннелей в преддверие главного зала пещеры.

Когда чары развеялись и они вновь обрели плотные тела, то сразу услышали спокойные вздохи спящего чудища и почувствовали запах дыма.

Джарлакс приложил палец к губам и с предельной осторожностью, неслышно, как тень, мелкими шажками двинулся вперед. Он скрылся за каменным выступом, но почти сразу вернулся и припал к стене, стараясь успокоиться. Посмотрев на остальных, он мрачно кивнул, хотя все и так поняли, что дракона он видел, — слишком уж несвойственное выражение было на его обычно невозмутимом, чуть насмешливом лице.

Кэддерли с Энтрери прошли вперед, Даника с Джарлаксом последовали за ними, а братья Валуноплечие следом. Коридорчик за выступом был совсем коротким и почти сразу открывался в громадный зал, пол которого был испещрен трещинами и разломами.

Но спутники почти ничего не замечали, их внимание приковал к себе Гефестус, высившийся перед ними подобно горе, и его золотисто-красная чешуя мерцала, как раскаленные угли. Даже в таком положении, свернувшись калачиком, он казался необъятным, громадным настолько, что всем им невольно захотелось пасть на колена в безмолвном благоговении.

Одна из главных опасностей при встрече с драконами как раз и заключалась в той особой атмосфере величайшего могущества, окружавшей чудовищ и внушавшей чувство собственного ничтожества всякому, кто к ним приближался,

Но друзья были закалены во многих битвах. Все они, за исключением Артемиса Энтрери, уже встречались с таким чудовищем. Но ничто на земле — ни дракон, ни бес, ни демон — не могло вселить страх в сердце убийцы.

Едва они вошли, один зеленый глаз дракона, больше похожий на глаз кота, чем пресмыкающегося, распахнулся, и длинный зрачок расширился, приспосабливаясь к тусклому свету. Гефестус пристально следил за передвижениями нежданных посетителей.

— Вы надеялись застать меня спящим? — тихо произнес дракон, и все же его голос прозвучал, как раскат грома.

Предупредив спутников условным возгласом, Кэддерли щелкнул пальцами, осветив всю пещеру волшебным светом.

Гефестус мотнул громадной рогатой головой, зрачки его глаз сузились. Он приподнялся и повернулся прямо к наглому жрецу.

Стоявший чуть поодаль Энтрери высвободил кристалл из чехла и приготовился швырнуть его к дракону, едва тот изготовится дохнуть. Джарлакс тоже стоял наготове. Он отвечал за то, чтобы заключить Креншинибон в сферу мрака перед тем, как пламя поглотит его.

— Ах вы, воры! — прогремел дракон. От звука его голоса затряслись стены пещеры и задрожал пол, слишком явно указывая, что жилище его очень ненадежно. — Вы пришли похитить сокровища Гефестуса! Вы готовились, вы запаслись волшебными побрякушками, но неужели думаете, что этого достаточно? Разве можете вы, жалкие смертные, противостоять величию Гефестуса?

Кэддерли перестал слушать и сосредоточился на гимне Денеиру, надеясь воспользоваться каким-либо мощным заклинанием, внести неразбериху, так, как он поступил в сражении с Файрентеннимаром. Обмануть дракона и сделать дело. В прошлый раз успешнее всего оказалось заклинание стремительного омоложения, но теперь он не мог так поступить, потому что чем младше дракон, тем менее разрушительно его дыхание, и тогда все предприятие оказалось бы напрасным. Однако были и другие возможности — песнь Денеира победоносно звучала в его душе. Но вместе с тем жрец слышал и отвлекавшие его призывы Креншинибона.

— Что-то не так, — шепнул Джарлакс Энтрери. — Чудовище поджидало, иначе он сразу напал бы и не стал тратить слов.

Энтрери поглядел на него, потом на дракона, мотавшего головой туда-сюда, а потом на Креншинибон, гадая, не выдал ли он их чудищу.

* * *

Кристалл и вправду молил дракона о помощи и пытался помешать Кэддерли, однако не он предупредил Гефестуса о вторжении. Это сделал колдун-дроу, прятавшийся сейчас с горсткой солдат в туннелях под пещерой. Незадолго до появления жреца Рай'ги внушил Гефестусу, что к нему, вооружившись магической защитой, проникли воры, решившие обратить силу его огненного дыхания против него же.

Теперь, затаившись, Рай'ги выжидал нужный момент, когда на сцене появится Креншинибон и можно будет нанести удар и скрыться, унося желанную награду.

* * *

— Точно, мы воры, и мы унесем твои богатства! — вдруг заорал Джарлакс на языке, который никто из присутствующих, кроме дракона, не знал. Это был язык красных драконов, и сами чудища считали, что мало кому под силу его освоить. Джарлакс же, пользуясь медальоном, болтавшимся у него на шее, говорил на нем превосходно. Дракон пригнул голову и удивленно воззрился на него.

Энтрери метнулся в сторону, сделав кувырок.

— Что ты сказал? — крикнул он.

«Он думает, что я тоже красный дракон», — жестами пояснил Джарлакс.

Все притихли, но то было затишье перед страшной бурей. Внезапно все пришло в движение. Началось с того, что Кэддерли рванулся вперед и прокричал, вытянув руку:

— Испепели меня, Гефестус, если сможешь!

Это был не просто вызов или угроза, это была кульминация чрезвычайно мощного заклинания. Несмотря на то что дракона предупредили о том, что делать этого не надо, он все же набрал воздух, собираясь выдохнуть, отчего темные волосы Кэддерли, взметнувшись, как от сильного порыва ветра, закрыли ему лицо.

Энтрери метнулся вперед и бросил Креншинибон на пол перед жрецом. В тот момент, когда дракон чуть отвел назад голову, Джарлакс создал черный непроницаемый шар.

«Нет!» — Голос Креншинибона прозвучал в голове Энтрери с такой пронзительной силой и яростью, что убийца зажал уши ладонями и отскочил в сторону.

Кристалл в тот же миг смолк.

Гефестус пригнул голову и изрыгнул ревущий огненный столб, перед которым, казалось, ничто были и тьма, созданная Джарлаксом, и Кэддерли, и все его чары.

* * *

В тот самый момент, когда дроу создал черную сферу, силовая волна, посланная Рай'ги благодаря чарам телекинеза, выхватила кристалл прямо из-под носа Гефестуса, который, впрочем, все равно его не заметил, и понесла вниз, в туннели, где ждал сам чародей.

Рай'ги схватил осколок и вперил в Киммуриэля гневный взгляд красных глаз: взять кристалл должен был именно псионик, но почему-то ослушался.

«Я не успел», — поспешно прожестикулировал тот.

Но и Рай’ги, и Креншинибон поняли, что он лжет, потому что необычайные силы разума, которыми владел Облодра, активировались гораздо быстрее любых других видов магии. Не сводя с товарища глаз, Рай’ги занялся новым заклинанием.

* * *

Огонь изливался нескончаемым потоком, и в нем, раскинув руки и молясь Денеиру о помощи, стоял Кэддерли.

Даника, Айвен и Пайкел неотрывно следили за ним, тоже молясь, Джарлакс же следил за темной сферой, а Энтрери наблюдал за ним.

— Я больше не слышу голоса Креншинибона! — с надеждой выкрикнул убийца, стараясь перекричать рев пламени.

— При взрыве кристалла тьма должна была быть уничтожена! — качая головой, крикнул в ответ дроу, начиная догадываться, что случилось нечто непоправимое.

Огонь стих, и Гефестус увидел, что безоружный жрец по-прежнему невредим. Глаза чудовища превратились в узкие щелки.

Джарлакс отменил заклинание, и они увидели расплавленные, пузырящиеся камни, зато никаких признаков Креншинибона не было.

— Получилось! — радостно воскликнул Айвен.

— Домой! — поддержал его Пайкел.

— Нет, — твердо сказал Джарлакс. Но объяснить он ничего не успел, потому что раздался какой-то глухой гул. Дроу уже доводилось слышать этот звук, и в это опасное мгновение он обрадовал его меньше всего.

— Это заклятье против магии! — крикнул он. — Оно уничтожит приготовленные нами чары!

Всем стало ясно, что в этом случае они останутся совершенно беззащитными лицом к лицу с разъяренным огнедышащим драконом.

— Че делать-то? — взревел Айвен, похлопывая топорищем по ладони.

— У-и-и! — взвизгнул Пайкел.

— У-и-и? — в некотором замешательстве переспросил брат.

Пайкел снова пронзительно взвизгнул и вместо объяснений схватил его за шиворот и потащил за собой в сторону, к краю трещины в полу, и прыгнул туда, потянув за собой брата.

Гефестус, лениво взмахнув могучими крыльями, приподнял над полом переднюю часть туловища, царапая задними лапами пол и оставляя в камне глубокие борозды.

— Бежим! — крикнул Кэддерли, решив, что Пайкел поступил как надо. — Все прочь отсюда!

Даника, а с ней Джарлакс, бросилась вперед кувырком. Гефестус тут же прянул к ней громадной мордой. Женщина увернулась, вскочила на неги и снова пригнулась, дразня чудище.

Кэддерли понял, что она старается выиграть драгоценные мгновения для новой магической атаки или защиты, а потому даже не смотрел в ее сторону, а снова вознес гимн Денеиру и, вслушиваясь в волшебные звуки, искал подходящее заклинание.

Но вдруг он услышал крик, крик своей жены, открыл глаза и увидел ужасающую картину: Гефестус дохнул на Данику, столб огня ударился в пол и фонтаном взметнулся вверх.

Кэддерли тоже закричал и в отчаянии употребил первое из попавшихся заклинаний, которым можно было бы остановить этот ужас.

Он вызвал землетрясение.

Последовал чудовищный толчок, раздался грохот, пол вздыбился, и в этот самый миг Джарлакс отвлек внимание дракона, осыпав его кинжалами.

Энтрери сорвался с места, но, к его собственному изумлению, не побежал прочь, а кинулся вперед, туда, где камень шипел и плавился от раскаленного дыхания дракона.

Кэддерли в отчаянной надежде позвал Данику, но его голос потонул в грохоте разверзшегося у него под ногами пола.

* * *

— Уходим, быстро, — скомандовал Киммуриэль, — пока дракон не понял, что в его логове есть еще незваные гости.

Он и остальные дроу одновременно двинулись по туннелю, ведущему прочь от главной пещеры. Уйти сейчас было бы самым разумным делом, только Рай'ги уперся.

— Нет, — упрямо заявил он. — Они все должны умереть. Сейчас, на месте.

— Так дракон, наверное, убьет их, — предположил Бергиньон, но Рай'ги замотал головой, давая понять, что «наверное» его не устраивает.

Чародей был уже всецело под властью Креншинибона. Кристалл настаивал, чтобы Кэддерли и все предатели, знавшие тайну его уничтожения, были сию же минуту убиты. Он хотел, чтобы у них не осталось ни малейшей возможности спасения. Кроме того, он внушал Рай'ги, что красный дракон может стать неоценимым помощником Бреган Д'эрт.

— Найти их и уничтожить, всех до одного! — возбужденно приказал чародей.

Бергиньон помедлил. Разбил солдат на две группы, с одной побежал сам, а другую отправил в противоположную сторону. Киммуриэль, явно недовольный, некоторое время внимательно смотрел на товарища, но потом и он исчез, будто провалился сквозь пол.

И Рай'ги остался наедине со своим новым сердечным другом.

* * *

В туннеле, соединявшемся с тем, где находился чародей, была небольшая ниша. В ней-то и возник, просочившись сквозь камень, почти бесплотный Яраскрик, и материализовался, держа в руке фонарь, парализующий Креншинибон.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:29 | Сообщение # 25

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 24 ХАОС

Даника увернулась исключительно благодаря своей превосходной подготовке. Огонь ее почти не задел, только щека жарко алела. Сейчас никакое волшебство ей все равно не помогло бы, приходилось рассчитывать только на собственные силы, искусство боя, отточенное тысячами часов изнурительных тренировок. Сражаться с чудовищем она вовсе не собиралась, потому как не то чтобы убить, даже ранить его не надеялась. Все усилия женщина сосредоточила на том, чтобы в любой момент суметь увернуться или отскочить.

Гефестус прянул к ней, но она ловко метнулась вправо, и дракон только лязгнул челюстями, снабженными громадными клыками. Он хлопнул когтистой лапой, норовя разорвать ее на клочки, но Даника сделала быстрый кувырок назад.

Тогда чудовище снова дохнуло пламенем, извергнув такую огненную бурю, которой, казалось, конца не будет.

Данике пришлось несколько раз перекатиться, чтобы прибить пламя на одежде. Почувствовав, что дракон сейчас снова дохнет на нее, женщина метнулась за каменный выступ в стене и прижалась к нему всем телом.

С этого места она увидела еще двоих. Артемис Энтрери мчался по направлению к ней, но, не добежав, прыгнул в широкую трещину, открывшуюся от землетрясения. А этот странный темный эльф, Джарлакс, забежал к Гефестусу со спины и, к величайшему изумлению женщины, стал колдовать. Дугообразный разряд отвлек чудище на мгновение и дал Данике секунду передышки, которой она и воспользовалась.

Метнувшись вон из укрытия, она сделала сальто, чтобы избежать удара хвостом Гефестуса, и бросилась в ту же расселину, что и Артемис Энтрери.

Едва перемахнув через край, она поняла, что хоть это и не самый хороший выбор, но все лучше, чем под носом у дракона. Трещина уходила вниз зигзагами и изобиловала острыми выступами. Даника призвала все свое мастерство на помощь и отчаянно работала руками и ногами, чтобы смягчить удары и как-то замедлить падение. Щель открывалась в какую-то пустоту, и на последних двадцати футах Данике не за что было даже уцепиться. Единственное, что ей удалось, — приземлиться на ноги и сразу сделать кувырок. Ей пришлось кувыркаться довольно долго, чтобы погасить инерцию падения.

Вскочив на ноги, она оказалась лицом к лицу с Артемисом Энтрери, стоявшим у стены. Похоже, он тоже отделался лишь синяками. Убийца пристально глядел на нее, держа в руке горящий факел, который тут же отбросил в сторону, едва она разглядела его.

— А я думал, Гефестус испепелил тебя с первого раза, — заметил он, отделяясь от стены и вынимая меч и кинжал, сиявший белым светом.

— Не всегда выходит так, как хочется, — холодно ответствовала она.

— Ты возненавидела меня с первого же взгляда, — усмехнувшись, будто ему это было совершенно безразлично, проговорил Энтрери.

—Нет, Артемис Энтрери, задолго до этого, — ответила Даника и сделала шаг вперед, не сводя взгляда с клинков противника.

— Мало ли кого здесь можно встретить, — взглядом показывая на оружие, пояснил Энтрери. Однако на лице женщины была написана такая ненависть, что было ясно — ее устроит только полная победа. Убийце не хотелось с ней драться, настолько это было бессмысленно и не вовремя, но и уклоняться от боя он тоже не стал бы.

— Твоя правда, — все так же приближаясь к нему, согласилась Даника.

Обоим было ясно, что когда-то это должно было случиться. Они растеряли своих спутников, в нескольких футах над их головами рвал и метал разъяренный дракон, вся пещера грозила вот-вот обрушиться, но Даника испытывала такое ощущение, что схватка просто необходима.

И Энтрери, несмотря на весь свой здравый смысл и расчетливость, особой досады не чувствовал.

* * *

Гефестус завертелся с бешеной скоростью, и Джарлакс усомнился в правильности своего хода. Тем не менее, он поступил, как настоящий боевой товарищ, дав возможность Данике и Энтрери уйти от дракона.

Правда, потрясение наемника длилось всего мгновение, потому что на самом деле волноваться было не о чем. Несмотря на то, что большинство чар в пещере были бессильны — и дроу знал, что сам дракон не мог этого сделать, — у Джарлакса все же было в запасе достаточно уловок, чтобы уйти от чудища невредимым.

Гефестус распахнул гигантскую пасть, но темный эльф стоял неподвижно — пусть дракон думает, что добыча сама идет в руки. Обманутый пивафви, Гефестус промахнулся и оглушительно заревел, со всего маху треснувшись головой о каменную стену.

Рассвирепев, он снова дохнул пламенем, но Джарлакс сделал движение пальцем, украшенным необычным перстнем, открыл межуровневый переход и перенесся за спину чудовища. Можно было бы просто исчезнуть, но ему хотелось подольше подразнить дракона, отвлекая его внимание. Дроу выхватил одну из своих волшебных палочек и запустил в самый кончик хвоста Гефестуса сгусток зеленоватой Желеобразной массы.

— Вот теперь я тебя поймал! — торжествующе прокричал он, когда пламя угасло.

Дракон снова круто развернулся, и его хвост обмотался вокруг всего туловища, поскольку клей держал хоть и недолго, но крепко.

Джарлакс отправил еще один сгусток, прямо в морду Гефестуса.

Но потом дроу сразу вспомнил, из-за чего он зарекся когда-либо иметь дела с красными драконами. Чудище неистово забилось, сотрясая стены глухим рыком из залепленной пасти. Он так рвался, что выдернул хвост с куском цельной породы.

Вежливо прикоснувшись к полям шляпы, дроу воспользовался последним волшебством кольца и снова исчез за спиной твари, но только чуть дальше первого места. Там был еще один выход, и Джарлакс подозревал, что этот путь приведет его к неким старым знакомым.

Он догадывался, что кристалл оказался в руках этих самых знакомых. Поскольку первый яростный выдох Гефестуса его не уничтожил, Креншинибон, видимо, был похищен в самый решающий момент, после чего и были насланы чары, разрушавшие все ранее наложенные заклинания.

Меньше всего на этом свете Джарлаксу хотелось, чтобы Рай'ги и Киммуриэль заграбастали хрустальный осколок, а потом явились бы по его душу.

Джарлакс покинул пещеру, где остервенело метался дракон. Из-под шляпы дроу извлек маленький лоскуток черной материи в виде летучей мыши. Прошептав короткое заклинание, он подбросил его в воздух, и он тотчас же превратился в живое существо — настоящая летучая мышь послушно опустилась на плечо к своему хозяину. Дроу шепотом отдал ей приказание, подбросил вверх, и маленький разведчик бесшумно унесся во мрак.

* * *

— Гефестус станет нашей собственностью, — шепнул Рай’ги Креншинибону, с упоением прикидывая, сколько хорошего принесет ему этот день. Умом-то он понимал, что надо как можно скорее убираться отсюда, потому что вряд ли Киммуриэлю и остальным удастся уничтожить Джарлакса и его союзников.

Но Рай’ги самоуверенно усмехался: чего теперь бояться, когда кристалл в его руках? Очень скоро на его стороне будет еще и гигантская ящерица. Чародей вглядывался в глубь туннеля, шедшего к логову Гефестуса.

Краем глаза он приметил какое-то движение сбоку, и в его голове раздался вопль предостережения Креншинибона.

В нескольких шагах от Рай'ги появился Яраскрик, угрожающе поводя щупальцами вокруг рта.

— Это ты тот дружок Киммуриэля, — проговорил Рай'ги, — что продал нам Корина Сулеза?

«Предательство подразумевает наличие союза, — безмолвно возразил иллитид. — Так что никакого предательства не было».

— Но раз уж ты пришел сюда со мной, почему было не сделать это в открытую? — поинтересовался дроу.

«Я пришел не с тобой, а за тобой», — невозмутимо ответил Яраскрик.

Рай’ги ощущал, какая жгучая ненависть течет от Креншинибона к иллитиду.

— Раньше дроу и твой народ не раз заключали союзы, — начал Рай’ги, — и никогда у них не было повода сводить счеты. Давай и сейчас не станем.

Чародей пытался заговорить проницателю разума зубы вовсе не из страха — он тянул время и прикидывал, какую выгоду можно извлечь из этой неожиданной встречи.

Однако Креншинибон так захлебывался яростью и ненавистью, что любое содружество с иллитидом вряд ли оказалась бы возможным.

А тут еще урод извлек волшебный фонарь, зажег его и направил луч на кристалл. Вопли хрустального осколка в голове дроу понемногу затихли.

«Кристалл нужно снова отнести к дракону», — отдал мысленный приказ иллитид, настолько усилив его мощью своего разума, что Рай'ги невольно сделал шаг к логову Гефестуса.

Однако темный эльф так долго прожил в жестоком мире своих коварных сородичей, что научился не теряться в любых схватках. Он подавил порыв силой воли, покрепче упер ноги в каменный пол, повернулся к иллитиду и, угрожающе сузив красные глаза, прошипел:

— Оставь в покое Креншинибон, и тогда, возможно, я отпущу тебя живым.

«Он должен быть уничтожен! — почти прокричал Яраскрик в его голове. — Он никому не приносит пользы, даже самому себе, только несчастья!»

При этом он поднял фонарь повыше и приблизился на шаг. Его извивающиеся щупальца нетерпеливо тянулись к Рай'ги, стоявшему все же довольно далеко. Чародей начал заклинание, но мгновенно ощутил, что расстояние для псионической силы неважно.

Волна энергии ошеломила его, чужая воля атаковала разум. Рай'ги понял, что падает, взгляд уперся сначала в стену, а потом в потолок, а он только беспомощно наблюдал за собой словно со стороны.

Он мысленно воззвал к Креншинибону, но голос кристалла был почти неразличим; подавленный властью волшебного фонаря. Рай’ги с отчаянием представил, как отвратительные щупальца иллитида проникнут ему под кожу, жадно стремясь добраться до мозга.

Огромным усилием он заставил себя успокоиться и поглядел на иллитида, который был уже совсем близко.

Рай'ги решил было быстро-быстро произнести заклинание и сделать несколько энергичных пассов, но передумал, сообразив, что с проницателем разума надо бороться хитростью, заставить его поверить в то, что он, дроу, сломлен. Темные эльфы давно поняли, что с надменными иллитидами так и надо действовать. Яраскрику, ничем не отличавшемуся от своих сородичей, вряд ли пришло бы в голову, что какой-то ничтожный дроу смог устоять перед его псионической мощью.

Рай'ги, изображая полнейшую беспомощность, создал очень простое волшебство, сопроводив заклинание едва заметным движением.

В голове его гремел голос иллитида:

«Его нужно уничтожить!»

Мерзкие щупальца, извиваясь, тянулись к лицу чародея, а рукой он пытался достать хрустальный осколок.

Рай’ги привел заклинание в действие. Не последовало ни взрыва, ни грохота, ни ослепительной вспышки, ни языков всепожирающего пламени. По мановению руки колдуна налетел порыв ветра, он надул свободное одеяние Яраскрика, так что тому даже пришлось отступить на шаг, а собственные щупальца хлестнули его по отвратительной физиономии.

Этот же порыв задул и волшебный фонарь.

Иллитид глянул на него, не зная, то ли сперва силой мысли зажечь фонарь, то ли атаковать Рай'ги, пока не последовало новое заклинание.

Но ни того, ни другого он сделать не успел, потому что его вдруг захлестнула волна мучительнейшей тоски и отчаяния, внушенных Креншинибоном, но при этом коварный кристалл давал надежду, прозрачно намекая, что все можно поправить, и даже больше, обрести небывалое могущество и власть.

Яраскрик немедленно выставил ментальный заслон, пресекая любые поползновения хрустального осколка.

Но тут посланная Рай'ги магическая волна сильнейшим ударом в грудь сбила иллитида с ног и отбросила назад.

— Ты, недоумок! — выкрикнул Рай'ги. — Думаешь, без Креншинибона я с тобой не справлюсь?

Яраскрик поднял глаза на колдуна, приготовившись сразить его силой мысли, и увидел, что тот направил на него черную волшебную палочку. Тем не менее, он все равно обрушил на чародея сгусток псионической силы, и Рай'ги пришлось отступить, но прежде он успел привести в действие магический предмет. У Джарлакса была похожая палочка, с ее помощью он удержал на месте Гефестуса, приклеив его хвост и залепив пасть.

Рай’ги выдержал ментальный удар иллитида, выпрямился и расхохотался при виде жалкого зрелища — могучий проницатель разума распластался на камнях пещеры, залитый зеленоватой вязкой массой.

Креншинибон вновь начал атаку, блокируя силу урода. Рай'ги подошел ближе и навис над Яраскриком, глядя в его молочно-белые глаза. Иллитид понял — надеяться больше не на что.

* * *

Оружия у нее не было, но Энтрери понимал, что предлагать ей сдаться — глупо. Он хорошо представлял себе, на что способна эта воительница. Ему не однажды приходилось сражаться с монахами, посвятившими себя боевым искусствам, и всякий раз они его чем-то удивляли. Женщине не терпелось ринуться в бой, он видел, как напряглись мышцы ее ног.

— За что ж ты меня так ненавидишь? — кисло усмехаясь, спросил убийца, останавливаясь в трех шагах от Даники. — А может, ты просто меня боишься и не хочешь это показать? Меня стоит бояться, ты сама это знаешь.

Даника не сводила с него глаз. Она и впрямь ненавидела стоявшего перед ней человека, которого знала по рассказам Дзирта До'Урдена и более разговорчивой Кэтти-бри. Он воплощал в себе все, что оскорбляло ее чувства. А то, что он связался с темными эльфами, лишь подтверждало ее мнение.

— Может, было бы лучше помериться силами, когда мы будем далеко отсюда? — предложил Энтрери. — Или ты решила, что этот бой состоится во что бы то ни стало?

— Наверное, разумнее было бы поступить, как ты говоришь, — согласилась Даника и, не успев договорить, скользнула вперед по каменному полу, низко пригнувшись под направленным в ее сторону клинком Энтрери, и ударила его по ногам. — Но ведь мы оба никогда не были рабами здравого смысла, разве нет, мерзкий убийца?

Энтрери подыграл ее уловке, оступившись назад. Потом сделал обратный кувырок, пронеся стопы над ее ногой, и, едва коснувшись носками земли, ринулся на Данику.

Лежа на земле, она чуть вывернулась, примеряясь к углу нападения, и в нужный момент, когда убийца оказался над ней с мечом, нацеленным ей в живот, сделала кувырок назад, одной ногой поддев его бедро изнутри. С великолепным самообладанием человека, которому нечего терять, она оперлась плечами на землю и сдвоенным ударом ног отбросила противника с его страшным оружием в сторону.

Он отлетел, в последний миг пригнув голову, чтобы сделать кувырок. Вскакивая на ноги, он одновременно развернулся лицом к Данике, которая тоже уже была на ногах и готова была броситься на него, но замерла перед направленными в ее сторону мечом и смертоносным кинжалом.

Энтрери чувствовал, как кровь кипит нетерпеливой жаждой боя. Понимая все безрассудство и бессмысленность схватки, он, тем не менее, наслаждался ею.

Похоже, Даника тоже.

Вдруг откуда-то со стороны донесся певучий голос темного эльфа:

— Давайте-ка поубивайте друг друга, и тем избавите нас от хлопот.

На их маленькое поле битвы выступил Бергиньон Бэнр с двумя своими подчиненными. В руках всех троих магическим сиянием горели первоклассные мечи.

* * *

Кэддерли, с трудом выбравшись из засыпавших его обломков, весь в крови от десятка неглубоких ран, заковылял по узкому туннелю, натужно кашляя. Порывшись в своем мешке, он извлек оттуда волшебный цилиндрик, из одного конца которого падал яркий сноп света. Нужно найти Данику. Нужно увидеть ее во что бы то ни стало. Когда перед его мысленным взором вставала картина, как Гефестус дохнул на нее пламенем, жрецу становилось дурно.

Во что же превратится его жизнь без Даники? Что он скажет детям? Все его существование было неразрывно связано с этой замечательной и необыкновенно сильной женщиной.

Вот именно, необыкновенно сильной и замечательной, снова и снова повторял он себе, пробираясь по туннелю, в котором еще не осела пыль. Только один раз он остановился, чтобы быстро произнести заклинание и немного подлечить самый глубокий порез на плече. Жрец согнулся, закашляв, и сплюнул. Пыль, набившаяся в рот, мешала дышать.

Когда он выпрямился, то увидел прямо перед собой темного эльфа, чья черная кожа блеснула в свете фонарика Кэддерли.

Луч света не застал Киммуриэля Облодру врасплох, хоть и больно ударил по глазам.

Умный жрец Денеир мгновенно связал все воедино. Он сделал определенные заключения из разговоров с Джарлаксом и наемным убийцей, кое-что ему поведали сущности низших уровней, так что появление еще одного темного эльфа хоть и было несколько неожиданным, все же не обескуражило его.

Их разделял всего десяток шагов, и так они и стояли, оценивая друг друга. Киммуриэль проник в разум жреца псионической силой, достаточной, чтобы сокрушить волю любого обычного человека.

Но Кэддерли Бонадьюс не был обычным человеком. Его общение с богом посредством, внутреннего гимна Денеиру было сродни ментальной практике псиоников и требовало жесточайшей дисциплины мысли.

Кэддерли не умел проецировать силу своего разума вовне, но мог прекрасно противостоять чуждым вторжениям, кроме того, он ясно понял, какого рода нападению подвергся.

Он стал прокручивать в голове мысли о хрустальном осколке и все, что ему было о нем известно.

Дроу повел рукой, прерывая контакт, и вынул меч, замерцавший в сумеречном коридоре. Часть своих псионических сил он использовал на то, чтобы придать себе физической мощи в бою.

Кэддерли ничего такого делать не стал. Он просто стоял, глядя на Киммуриэля, и понимающе улыбался. Единственное, чем он воспользовался, — чарами, позволявшими понимать язык дроу.

Дроу смотрел на него с любопытством и ждал объяснений,

— Тебе не меньше моего хочется, чтобы Креншинибона не стало, — пояснил жрец. — Ведь ты же псионик, проклятие кристалла, один из его самых ненавистных врагов.

Киммуриэль молчал, не сводя с него тяжелого взгляда.

— Что ты можешь знать об этом, жалкий человек? — проговорил он.

— Хрустальный осколок не долго будет мириться с тем, что ты жив, ты сам это знаешь.

— Думаешь, я пойду против Рай'ги и стану помогать человеку? — спросил темный эльф.

Кэддерли понятия не имел, кто такой Рай'ги, но решил, что это какой-то дроу, наделенный силой и положением.

— Тогда скройся, спасайся сам, — предложил жрец с таким невозмутимым спокойствием и уверенностью, что Киммуриэль вгляделся в него еще более пристально.

Кэддерли вновь почувствовал попытку псионического вторжения, но на сей раз позволил Киммуриэлю проникнуть в свое сознание и показал ему песнь Денеиру, чтобы тот сам убедился, насколько гармоничен этот поток несокрушимой силы, и понял, что любая схватка будет проиграна.

Дроу снова оборвал связь с его сознанием.

— Обычно я не так великодушен, темный эльф, — объявил Кэддерли, — но у меня сейчас есть более важные заботы. Ты не питаешь к Креншинибону никакой любви и, быть можете больше меня желаешь его уничтожения. Если же это не произойдет и кристалл останется у этого твоего товарища Рай'ги, то твоя смерть не за горами. Так помоги же мне уничтожить его. Если ты и твои соплеменники намерены вернуться на свою черную родину, я не стану мешать.

Киммуриэль некоторое время стоял безучастно, потом улыбнулся и качнул головой.

— Рай'ги — очень сильный противник, — заверил он, — тем более с Креншинибоном в руках.

И, не дожидаясь ответа, он взмахнул рукой и начал таять в воздухе. Став почти прозрачным, дроу повернулся и ушел через каменную стену.

Кэддерли выждал немного и лишь потом испустил вздох облегчения. Он действовал по наитию и откровенно блефовал. Он приготовил заклинания, пригодные для битвы с драконом, но не с темными эльфами. Мощь же этого неожиданного встречного оказалась очень велика» жрец успел это ясно ощутить.

Теперь он узнал имя другого темного эльфа, Рай'ги, так что его опасения подтвердились. Кэддерли, как и Джарлакс, довольно много знал о древнем кристалле и понимал, что, если бы дыхание Гефестуса разрушило его, у них не осталось бы в этом никаких сомнений. Теперь же нетрудно было догадаться, когда и как исчез Креншинибон. Так что надежда найти потерянных друзей сильно поблекла, когда он узнал, что где-то поблизости есть еще дроу, а над головой продолжает бушевать разъяренный красный дракон.

Кэддерли пошел вперед так быстро, как только мог, не рискуя привлечь к себе внимания, и вновь молча вознес гимн Денеиру, моля указать ему дорогу к Данике.

* * *

— Почему-то мне всегда приходится защищать тех, кого я больше всего презираю, — шепнул Энтрери Данике и сделал ей знак передвинуться.

Темные эльфы разделились. Один боец стал напротив женщины, Бергиньон и второй солдат направились к убийце. Но Бергиньон жестом приказал солдату отойти.

— Расправьтесь с женщиной, да поскорее, — приказал он на родном языке. — С этим я хочу биться один на один.

Энтрери переглянулся с Даникой и поднял два пальца вверх, одновременно показывая на двух дроу, приближавшихся к ней. Она мгновенно все поняла и кивнула. Ей надо попытаться занять на время обоих, пока Энтрери будет сражаться с Бэнром, хотя оба понимали, что долго ей не выдержать и ему придется поторопиться.

— Мне всегда было интересно, чем окончилась бы наша схватка с Дзиртом До'Урденом, — сказал Бергиньон убийце. — Теперь уж мне этого не узнать, но мы попробуем с тобой, ведь ты, говорят, ни в чем ему не уступаешь.

— Приятно слышать, что ты меня так высоко ценишь, трусливый сын Бэнр, — поклонился Энтрери.

Он понимал, что Бергиньона это разозлит, и отступил заранее. Дроу ринулся на него с таким неистовством, что убийца чуть не проиграл схватку еще до начала. Он отскочил и начал отступать, а выпады двух мечей дроу следовали один за другим: вниз, вниз, вверх, в живот. Энтрери три раза отпрыгивал, потом смог ударить своим мечом поперек клинков противника. Но перед ним был не какой-то деревенщина, не орк и не крысиный оборотень, а опытный, бывалый воин-дроу. Бергиньон продолжал давить на меч Энтрери клинком в левой руке, а правый быстро вывернул и ударил сверху.

Убийца в последний миг отбил его кинжалом. Ему удалось вывернуть руку и направить на Бергиньона острие Когтя Шарона. Он не сделал прямой выпад.

Бергиньон закрылся левым мечом, высвободил правый и ударил скрещенными клинками по мечу противника. Удерживая одним мечом Коготь Шарона, второй занес над головой противника для смертельного удара.

* * *

У Даники дела шли не лучше. Ей приходилось беспорядочно отбиваться, двигаясь быстро, как молния. Она пригибалась, уклонялась, падала на пол, вскакивала и бросалась в сторону, увертываясь от бесчисленных ударов мечей дроу. Сравниться с Бергиньоном эти двое, конечно, не могли, но все же они были темными эльфами, а по меркам поверхности даже самый заурядный из них был опасным противником. К тому же они привыкли биться в паре и дополняли друг друга с совершенно убийственной точностью, так что Даника даже не мечтала контратаковать, она могла только защищаться. Всякий раз, когда один дроу наносил удар и открывался, давая возможность ударить его, скажем, в колено, другой ее не подпускал.

Женщина уже начинала изнемогать, а они орудовали длинными мечами с той же дьявольской согласованностью. От каждого взмаха клинком, стоившего дроу всего лишь незначительного поворота запястья, ей приходилось уклоняться всем телом и от каждого выпада отскакивать назад.

Бросив быстрый взгляд в сторону Энтрери, она увидела, что он и третий дроу сражаются с остервенением, сталь звенит почти непрерывно, но темный эльф, кажется, побеждает. Даника поняла, что ей остается предпринять последнюю отчаянную попытку.

Она внезапно бросилась вперед, затем резко прянула влево, хотя до стены в эту сторону оставалось едва ли три шага. Видя, что деваться ей некуда, ближайший дроу метнулся следом и всадил в нее клинок, но попал… в пустоту.

Даника взбежала по стене, оттолкнулась и кувыркнулась на землю рядом с этим темным эльфом. Сразу присев, она стремительно крутнулась на месте, выбросив в сторону одну ногу, чтобы подсечь противника.

Будь он один, у нее бы это получилось, но его товарищ всадил один из мечей ей глубоко в бедро. Она закричала и отпрянула, тщетно пытаясь отбиться от врагов ногами.

И тут на нее опустилась сфера непроглядного мрака. Женщина прижалась спиной к камню и поняла, что деваться ей некуда.

* * *

Он бежал, а по пятам за ним следовал почти бесплотный Киммуриэль Облодра.

— Ищешь выход? — поинтересовался дроу.

— Друзей ищу, — ответил Кэддерли.

— Скорее всего, они уже за пределами горы, — предположил псионик, и Кэддерли вдруг замедлил шаг.

А действительно, разве Даника и дворфы не стали бы искать выход наружу? Жрецу хорошо было известно, что через нижние туннели можно выбраться на свет без особых сложностей, — он это выяснил еще перед путешествием. Правда, коридоры здесь сплетались в сплошной лабиринт, но достаточно было поплевать на палец и определить, откуда поступает воздух. Айвен и Пайкел легко выбрались бы из туннелей, а вот как Даника?

— Сюда кто-то идет, — предупредил дроу и, прижавшись к стене, замер так, что его не стало видно совсем, будто исчез.

Кэддерли понимал, что если это дроу, то Киммуриэль и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь, скорее даже присоединится к своим соплеменникам.

Однако едва он об этом подумал, как понял, что шаги принадлежат вовсе не скрытным темным эльфам, а кому-то гораздо более шумному и неуклюжему.

— Безмозглый ты ду-ид! — загрохотал знакомый голос. — Мало того, что в яму меня уронил, так там еще камней до черта!

— У-у-уй! — ответил Пайкел как раз в тот момент, когда они, показавшись из-за поворота, попали в свет фонарика жреца.

Айвен пронзительно вскрикнул и хотел сразу ринуться в бой, но брат удержал его и что-то шепнул на ухо.

— Э, да ты прав, — согласился желтобородый. — Проклятущие дроу свет не жалуют.

Кэддерли подошел к ним ближе.

— Где Даника?

Лица братьев, мгновенно посветлевшие было при виде жреца, сразу омрачились.

— Помогите мне ее найти! — попросил их Кэддерли и повернулся к Киммуриэлю.

Но того уже и след простыл. Видно, он решил, что новые спутники жреца — не лучшая для него компания, и исчез.

* * *

Занеся клинок, Бергиньон злорадно ухмыльнулся и с силой послал меч вперед. Но убийцы перед ним не оказалось!

Бергиньон начал лихорадочно соображать. Куда он мог деться? Его оружие на месте, а его самого нет. Где он?

Где находится противник и что случилось, он понял только по движению, когда Энтрери высвободил свои клинки. В тот самый миг, когда Бергиньон заносил меч, Энтрери подался вперед, пригнулся и использовал лезвие меча дроу как визуальный заслон.

Бергиньон про себя оценил хитрый ход, не зря же этого человека считали равным Дзирту До'Урдену… и в этот миг почувствовал, как между лопаток вонзается кинжал.

— Не надо было отсылать своего прихвостня, — прошептал Энтрери на ухо умирающему Бергиньону. — Тогда не сдох бы в одиночку.

Убийца выдернул кинжал и повернулся посмотреть, как дела у женщины. Он видел, что ее ранили, видел, как она поспешно отступала и как сфера мрака накрыла ее.

Энтрери невольно вздрогнул, увидев, что оба дроу, выставив мечи, одновременно ринулись на Данику с двух сторон. А он был слишком далеко, чтобы успеть прийти ей на помощь.

* * *

Единственное, что успела заметить Даника, прежде чем на нее опустилась чернота, — дроу справа прыгнул в ее сторону.

Второй, как она предполагала, бросится слева, но наверняка как можно ближе к первому, чтобы не дать ей проскользнуть между ними.

Пути вправо, влево и вперед были отрезаны, а спиной она упиралась в стену.

Похоже, ее сейчас убьют.

Отчаяние придало ей сил и притупило боль в раненом бедре. Даника подпрыгнула вверх, поджав ноги.

Она, конечно, не могла видеть, как одновременно две пары мечей рассекли воздух там, где она только что стояла. Даника почувствовала ветерок, поднятый ими. Падая вниз, она с силой, резко выбросила обе ноги в стороны.

Стоявшему справа дроу она лопала в лоб, а второму — в горло. Оба отлетели назад, а она, четко приземлившись, сделала кувырок и вылетела из мрака. Вскочив и обернувшись, женщина увидела, что тот дроу, которому она попала в лоб, пошатываясь пятится от черной сферы, а снаружи его уже поджидает Артемис Энтрери,

Дроу вдруг страшно дернулся, и сверкающий меч убийцы вышел у него из груди. Энтрери не стал сразу выдергивать Коготь Шарона, дав ему возможность проявить свою дьявольскую силу. Лицо темного эльфа задымилось, почернело еще больше, кожа съежилась и сползла с черепа.

Даника отвернулась и смотрела на черную сферу, ожидая, что из нее вот-вот появится и второй дроу. Кровь хлестала из ее раны, силы стремительно убывали.

Секунду спустя она с большим облегчением услышала булькающий звук — последний вздох умирающего темного эльфа, которому она проломила гортань. Однако это приятное чувство длилось всего мгновение.

Стоять она больше не могла и вот-вот потеряет сознание.

А рядом, живой и невредимый, стоял Артемис Энтрери, которого другом никак не назовешь.

* * *

Яраскрик понял, что ему не справиться. Волшебные силы Рай'ги в сочетании с ментальным давлением Креншинибона значительно превосходили его возможности. Он даже не мог как следует сосредоточиться, чтобы просто, пройти сквозь толщу камня и избавиться от вязкой гадости, не позволявшей шевельнуться.

— Сдавайся! — потребовал чародей. — Тебе от нас не уйти. Если поклянешься в верности нам, поверим тебе на слово, — продолжал он, не подозревая, что за его спиной неслышно, как призрак, мелькнул некто и что-то поднял с пола. — Если солжешь, Креншинибон это поймет, а присягнешь честно — будешь вознагражден!

Его слова, беззвучно повторенные Креншинибоном, эхом отдались в мозгу иллитида. Перед ним стоял выбор: либо принести клятву верности ненавистному всем проницателям разума осколку, либо расстаться с жизнью. И о том и о другом не хотелось даже думать. Надежды на победу нет, на побег тоже. Рай'ги взорвет его тело, а кристалл расплавит мозг.

«Сдаюсь», — мысленно сообщил иллитид обоим противникам.

Рай'ги прислушался к Креншинибону. Тот заверил его, что урод искренен.

— Вот и правильно, — похвалил он иллитида. — Было бы жаль убивать тебя, ведь ты можешь стать выгодным приобретением для моего войска, через тебя можно установить связь с твоим могущественным народом.

— Мой народ ненавидит Креншинибон и не станет слушать его, — пробулькал иллитид.

— Но ведь ты изменил свое мнение, — проговорил Рай’ги, освобождая иллитида от клея. — Ты же теперь понимаешь, какова ценность кристалла.

— Да, он ведет к неминуемой смерти, — Сказал Яраскрик, неуклюже поднимаясь.

— Так-так, а вот и мой неверный помощник, — раздался вдруг голос. Обернувшись, Рай’ги и иллитид увидели Джарлакса, вжавшегося в небольшую нишу чуть выше на стене.

Чародей зарычал и мысленно приказал кристаллу уничтожить прежнего хозяина. Но додумать мысль он не успел, потому что волшебный фонарь загорелся вновь и его свет упал на Креншинибон.

Рай'ги просто взвыл:

— Так просто тебе со мной не справиться! Ты уже видел моего нового друга? — прокричал он, простирая руку к Яраскрику.

— Да, я восхищен, — признал Джарлакс, прикасаясь в знак уважения к полям шляпы. — А ты моего? — поинтересовался он в свою очередь, поглядев куда-то в глубь туннеля.

Еще не повернувшись в ту сторону, Рай'ги понял, что он там увидит, и судорожно сглотнул. Он начал неистово размахивать руками, надеясь хоть как-то оградить себя силой магии.

Пользуясь врожденными способностями каждого дроу, Джарлакс заключил Рай'ги и иллитида в сферу мрака за миг до того, как их опалило испепеляющее дыхание Гефестуса.

Вжавшись в нишу, наемник заслонил глаза от столба рыжего пламени, осветившего подземный туннель и пропавшего в черной сфере.

Послышался резкий свистящий звук, и сфера исчезла. Туннель вновь наполнился обычным сумраком, лишь свечение драконьей чешуи слегка озаряло его. Затем свет усилился тысячекратно, будто само солнце спустилось под землю.

Джарлакс понял, что это Креншинибон. Дыхание дракона сделало свое дело, и заключавшаяся в кристалле энергия вырвалась наружу. За миг до того, как свечение стало невыносимым, дроу успел разглядеть изумленную морду чудовища, опаленное тело своего недавнего приближенного и совершенно дикий вид Яраскрика. Когда дракон дохнул, тот попытался уйти сквозь камень, но, пожалуй, зря это сделал, потому что скальная порода вскипела там, где ее коснулось огненное дыхание.

Больше выносить сияние наемник не мог.

— Отличный выстрел… то есть выдох, — похвалил он дракона.

А потом развернулся, протиснулся в разлом в стене ниши и бросился бежать, не теряя ни секунды. Новый чудовищный выдох расплавил саму нишу, и пламя понеслось вслед мчавшемуся стрелой Джарлаксу.

Он мчался без остановки, а вокруг разливался нестерпимо яркий свет. Энергия Креншинибона заполняла собой все. Вскоре Джарлакс понял, что выход на поверхность совсем рядом, и воспользовался своим волшебным лоскутком. Бросив его на каменную стену перед собой, он через образовавшееся отверстие выбрался наружу, в сумерки.

Все вокруг мгновенно осветилось, будто внезапно взошло солнце. Из отверстия лился нестерпимо яркий свет. Джарлакс быстро отлепил лоскуток и запечатал дыру, тогда снова опустились сумерки, только из горы то тут, то там вырывались лучи света.

— Даника! — раздался за его спиной почти безумный вопль. — Где Даника?

Джарлакс обернулся и увидел, что к нему несутся Кэддерли и парочка нелепых братьев-дворфов.

— Она прыгнула вслед за Энтрери, — успокоительно заверил Джарлакс. — Лучшего соратника не найти.

— Бум! — изрек Пайкел Валуноплечий.

— А чей-то за свет? — добавил Айвен.

Джарлакс поглядел на гору, с деланным безразличием повел плечами и сказал Кэддерли:

— Похоже, ты оказался прав, и твой способ избавиться от хрустального осколка сработал.

Он улыбался, но лицо жреца осталось хмурым. Он смотрел назад, сходя с ума от страха за любимую жену.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Луна

Дата: Понедельник, 09 Янв 2012, 01:30 | Сообщение # 26

Принцесса Теней/Клан Эсте/ Клан Алгар

Глава 25 СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ

Гефестус был очень умным драконом, он знал много заклинаний, около десятка языков и разгромил за свою жизнь множество врагов. Много веков уже жил он на свете, копя мудрость, как все драконы, поэтому сразу понял, что смотреть на сияние освобожденной энергии Креншинибона нельзя.

Но оторваться от созерцания этой чистейшей необузданной мощи, равной которой он не видел за всю свою жизнь, дракон не смог.

Пораженный, он глядел, как от нестерпимо светившегося осколка отделился призрачный скелет, потом другой, за ним еще, пока наконец все семь личей не собрались вокруг кристалла и не заплясали, как плясали вокруг Креншинибона в день его творения.

Затем один за другим они растворились и пропали.

Дракон изумленно наблюдал, как из кристалла выплыл еще один силуэт. То был человек, подавленный печалью и скорбью. Душа давно умершего шейха села на пол, скорбно опустив глаза. Его окружала аура такого глубокого горя и безнадежности, что это тронуло даже холодное сердце Гефестуса Беспощадного.

Но и этот призрак вскоре исчез, и свет Креншинибона стал меркнуть.

Только тогда старый красный дракон понял, что он натворил, — нестерпимое сияние лишило его зрения.

И тогда чудовище взревело — что это был за рев! Дракона душили бессильные гнев и ярость, страх и сожаление — ведь теперь он не мог выйти за пределы логова, чтобы настичь коварных злодеев, принесших ему этот проклятый кристалл, и вообще не может выбраться в открытый мир, где без глаз ему просто не выжить.

Чутье подсказало старому дракону, что он уничтожил того дроу и иллитида, что стояли рядом с кристаллом. Порадовавшись этому и понимая, что больше никаких радостей этот день не принесет, гигантская рептилия направилась в громадный зал, размещавшийся позади его «спальни» и скрытый чарами от посторонних глаз. Там дракон хранил свои бесценные сокровища, груды золота, драгоценных камней и побрякушек, и вход сюда был лишь один.

Гефестус. хоть и был вне себя, сознавал, что не может ничего предпринять, поэтому снова свернулся, намереваясь погрузиться в целительный сон среди своих сокровищ, надеясь, что несколько лет сна излечат его сожженные глаза. Он будет смотреть чудесные сны о том, как истребит проклятых пришельцев, а пробудившись, направит все усилия на то, чтобы избавиться от слепоты, если дремота не принесет желанного исцеления.

* * *

Увидев, как кто-то выскочил из чрева горы, Кэддерли чуть не подскочил от радости, но, вглядевшись, понял, что к нему бежит Артемис Энтрери и на плечах несет окровавленную и недвижимую женщину. У бедного жреца сердце оборвалось.

— Что ты с ней сделал? — взревел Айвен и ринулся вперед, однако с удивлением обнаружил, что двигается очень медленно, словно во сне. Оглянувшись на Пайкела, он увидел, что и тот передвигается с какой-то неестественной медлительностью.

— Не надо горячиться, — вмешался Джарлакс, — Данику ранил не Энтрери.

— А тебе почем знать? — крикнул Айвен.

— Иначе он бы оставил ее умирать там, внутри горы, — сказал дроу, и вспыльчивые братья, сочтя довод разумным, немного поостыли.

Зато Кэддерли бросился навстречу убийце. На него Джарлакс не наложил заклинание, потому что в тот момент он стоял спокойно. Энтрери немного пригнулся, опуская Данику на землю и поддерживая ее.

— Удар клинка дроу, — сказал он жрецу, когда тот опустился на колени около жены.

Кэддерли, не теряя ни секунды, мысленно погрузился в гимн Денеиру, стремясь впитать в себя как можно больше целительных сил. Он с облегчением понял, что раны его любимой не смертельны, она поправится, и довольно скоро.

Подошли и братья Валуноплечие вместе с Джарлаксом. Кэддерли глянул на дворфов, улыбнулся им и подмигнул, а затем вопросительно посмотрел на убийцу.

— Благодаря ей я спасся в туннелях, — неохотно пояснил Энтрери. — А я не люблю оставаться в долгу, — И он пошел прочь, ни разу не оглянувшись.

* * *

Кэддерли со спутниками, включая Данику, нагнали Энтрери и Джарлакса в этот же день. Всем уже было ясно, что Гефестус не станет их преследовать.

— Мы собираемся вернуться в Парящий Дух с помощью тех же чар, что перенесли нас сюда, — оповестил их жрец, — Я подумал, что будет невежливо не предложить доставить вас обратно.

Джарлакс посмотрел на него с любопытством.

— Без обмана, — заверил Кэддерли подозрительного дроу. — Я вам не судья, потому что с тех пор, как вы появились на моей земле, все ваши действия были достойны восхищения. Однако я предупреждаю вас обоих, что не потерплю…

— А с чего бы нам вдруг возвращаться в твой храм? — оборвал его Энтрери. — Что мы забыли в этом прибежище лицемерия?

Кэддерли хотел ответить — о, как он хотел ответить! Ему хотелось накричать на него, припугнуть, обратить в свою веру, уничтожить — сделать хоть что-то, чтобы пробить неприступную стену отрицания вокруг этого человека. Но он не промолвил ни слова. В самом деле, что этой парочке делать в Парящем Духе?

Если бы они хотели очистить свои души, изменить жизнь, в храме они обрели бы многое. Кто знает, может, в отдаленном будущем они изменятся, учитывая то, как Энтрери поступил с Даникой. Но сейчас одного взгляда на Энтрери и Джарлакса было достаточно, чтобы увериться: в Парящем Духе, Каррадуне, лесу Шилмиста и близлежащих горах Снежные Хлопья будет спокойнее, если эти двое пойдут своей дорогой.

— Что ж, тогда прощайте, — сказал жрец, притронувшись к шляпе. — По крайней мере, тебе, Артемис Энтрери, выпала возможность совершить единственный благородный поступок за всю твою никчемную жизнь. — И он пошел дальше, а за ним Айвен и Пайкел.

Даника немного задержалась и, пристально глядя на убийцу, сказала:

— Я благодарна тебе за то, что ты спас меня, когда я обессилела от раны, но это не помешает мне при случае завершить то, что мы начали там, под логовом Гефестуса.

Убийца хотел было спросить, на какое завершение она надеется, но лишь усмехнулся и пожал плечами, когда женщина прошла мимо.

— Это что, новый соперник Артемиса Энтрери? — осведомился Джарлакс, когда вся четверка отбыла. — Вместо Дзирта До'Урдена?

— Едва ли.

— А что, она того не стоит?

Энтрери только повел плечом — говорить об этом ему было неинтересно.

Джарлакс рассмеялся.

— Налицо некоторый рост, — заявил дроу.

— Предупреждаю, впредь я не потерплю твоих шуточек.

Джарлакс рассмеялся еще громче,

— Это значит, что ты пока не намерен расставаться со мной.

Энтрери смерил его тяжелым взглядом.

— Что ж, чудесно, — беззаботно продолжал Джарлакс, принимая молчание за согласие. — Но учти, если ты меня разозлишь, придется тебя убить.

— Тебе будет сложно сделать это из могилы, — отозвался убийца.

Джарлакс улыбнулся.

— Когда я был молод, — начал рассказывать он, — один мой друг, боевой наставник, который считал меня лучшим воином, чем он сам, — хотя, по правде, в тот единственный раз, когда я победил его, мне просто повезло, мастерство там было ни при чем, — так вот, он как-то сказал мне, что наконец нашел ребенка, который станет равен ему, а может, и превзойдет. Говорил, что в мальчике скрыт талант воина, равного которому он раньше не встречал. Звали этого наставника Закнафейн — ты, возможно, слыхал о нем.

Энтрери покачал головой.

— Так вот, юный воин, о котором он говорил, был не кто иной, как Дзирт До’Урден, — усмехнулся Джарлакс.

Убийца изо всех сил постарался не выдать своих чувств, но все же не смог полностью скрыть изумления, и Джарлакс это, конечно, подметил.

— И что же, предсказание этого Закнафейна сбылось? — спросил убийца.

— А даже если так, что за дело Артемису Энтрери? — лукаво поинтересовался дроу. — Или, померившись силой с Джарлаксом, ты бы что-то для себя уяснил? Считаешь, что можешь равняться с Дзиртом До'Урденом? — И, выждав немного, задал главный вопрос: — Ты веришь, что на самом деле одолел Дзирта?

Энтрери посмотрел на наемника долгим свинцовым взглядом, но потом черты его лица смягчились.

— А это имеет какое-то значение? — спросил он.

Именно это Джарлакс и надеялся услышать от своего спутника, с которым, как он думал, они теперь долго не расстанутся.

— У нас еще есть незаконченные дела, — сказал вдруг дроу, резко меняя тему. — Здесь крутятся несколько наших старых знакомых, они перепуганы и озлоблены, но их предводитель пока не спешит уходить.

Энтрери не стал ни о чем спрашивать, а молча пошел вслед за наемником, обходя большой скалистый выступ. За ним он увидел тех, о ком говорил Джарлакс, и даже отступил на шаг. Три темных эльфа под началом псионика Киммуриэля. Энтрери сжал эфесы своих клинков. Наемник прошел вперед и заговорил с Киммуриэлем на родном языке, но большую часть разговора убийца понял.

— Будем драться? — спросил псионик, едва бывший главарь подошел к нему.

— Рай’ги мертв, хрустальный осколок уничтожен, — ответил Джарлакс. — Из-за чего нам драться?

Энтрери заметил, что Киммуриэль даже в лице не изменился, услышав эти новости.

— Хотя ты, наверное, уже вкусил сладость власти, да? — со смешком спросил Джарлакс. — Теперь ведь ты один во главе Бреган Д'эрт, все решаешь сам. Наверное, не очень-то хочется уступать место?

Киммуриэль готов был возразить — Энтрери казалось, что псионик не хочет ссориться с Джарлаксом, — но бывший главарь наемников почему-то прервал его, не дав и слова вымолвить.

— Что ж, прекрасно! — патетично воскликнул Джарлакс. — Мне не хочется снова сражаться, Киммуриэль. Кроме того, я же понимаю, что мои опрометчивые действия в последнее время многих в Бреган Д'эрт настроили против меня, так что вряд ли могу отыграть все назад.

— Ты что же, сдаешься? — с сомнением спросил Киммуриэль. Его, а также стоявших позади него солдат, миролюбивые слова бывшего главаря насторожили гораздо больше, чем угрозы.

— Да нет, пожалуй, — хохотнул Джарлакс. — И предупреждаю, если ты станешь бороться против меня или же следить за мной и пытаться выяснить, где я нахожусь, нам действительно придется сразиться, чтобы ты доказал, что по праву занял мое место.

Энтрери напряженно вслушивался, решив, что что-то пропустил или неправильно понял.

Киммуриэль хотел что-то сказать, запнулся и только вздохнул.

— Руководи Бреган Д'эрт хорошо, — пригрозил Джарлакс. — В один прекрасный день я вернусь, и тогда тебе придется уступить мне часть власти. И я надеюсь, что найду свою банду такой же сильной, какой передаю ее тебе сейчас. — Потом обратился к солдатам: — Служите ему с честью.

— Если ты вернешься к нам, это будет не в Калимпорте и нигде на этой проклятой поверхности, — сказал псионик. — Я иду домой, Джарлакс, в темные пещеры, там наше место. — А ты? — спросил он, когда бывший главарь согласно кивнул.

Джарлакс только пожал плечами и снова улыбнулся.

— Я пока еще не все здесь повидал.

Киммуриэль молча глядел на него, но, судя по всему, так ничего и не понял. Затем псионик щелкнул пальцами и силой мысли распахнул межуровневый переход, в котором скрылись он сам и трое его сопровождающих.

— Но почему? — спросил Энтрери, подходя ближе к своему непредсказуемому спутнику.

— Что почему?

— Ты же мог вернуться вместе с ними, — пояснил убийца, — хотя я никогда бы за тобой не последовал. А ты решил остаться и уступить руководство бандой. Почему ты отказался от всего?

Джарлакс помолчал задумавшись. А потом со смехом повторил слова Энтрери, сказанные в сходных обстоятельствах:

— Может, я ненавижу дроу больше, чем людей. Артемис Энтрери чуть не упал. Он даже думать не хотел, откуда Джарлаксу стало известно, что он это говорил.
ЭПИЛОГ

Много дней Джарлакс и Энтрери блуждали по окрестностям и, наконец, набрели на городок, где жители слышали о Дзирте До'Урдене и спокойно приняли вранье бывшего главаря наемников.

В захудалой, довольно обшарпанной таверне Артемис Энтрери обнаружил объявление, которое показалось ему довольно заманчивым в их нынешнем положении.

— Набирают наемников? — удивленно спросил Джарлакс, когда Энтрери показал ему листок. Дроу сидел в уголке, привалившись спиной к стене, и потягивал вино. — Власти или кто?

— Не знаю, — ответил Энтрери, усаживаясь на стул по другую сторону стола. — По-моему, какая разница, кто они, поборники справедливости или нет?

— Правда? — криво ухмыльнувшись, спросил Джарлакс, явно не поверив. — Тогда ради чего ты вынес Данику из туннелей?

— Ради того, чтобы не иметь врага в лице ее мужа, — холодно ответил убийца.

— А может, это было нечто иное, — предположил темный эльф. — Может, Артемису Энтрери просто жаль было оставить бедную беззащитную женщину во тьме на верную смерть.

Энтрери равнодушно пожал плечами.

— Наверное, многие жертвы Артемиса Энтрери удивились бы, — не отступал Джарлакс.

— А многие ли жертвы Артемиса Энтрери заслуживали лучшей участи, чем та, которую нашли? — парировал убийца.

Вот оно, оправдание. Дроу, всю жизнь проведший в мире гораздо более жестоком и враждебном, чем Энтрери, не мог с ним не согласиться. Но все-таки действия наемного убийцы не слишком вязались с его словами.

— Так тебя теперь называть Артемисом Сострадательным? — спросил Джарлакс. Энтрери замер, а потом сказал:

— Может быть. — И добавил: — И если ты продолжишь нести чушь, я, вероятно, проявлю некоторое сострадание и убью тебя быстро. А может, и нет.

Джарлакс от души расхохотался — слишком уж нелепой представлялась ему жизнь, которая открывалась перед ними. Понимая, что к угрозам Энтрери не стоит относиться с пренебрежением, он при этом верил ему, как родному брату.

Хотя Джарлакс Бэнр, третий сын Матери Бэнр, когда-то родной матерью и единокровными братьями и сестрами приговоренный к тому, чтобы быть принесенным в жертву Ллос, никогда не стал бы верить родному брату.

Подпись

Красное дерево и перо Финиста, 17 дюймов

Страница 2 из 2
«
1
2