|
Таня Гроттер и трон Древнира
|
|
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 21:51 | Сообщение # 16 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| В глазах у Гробыни вспыхнул зеленый ведьминский огонь.
– Не догадываешься? – жарко зашептала она. – Пуппера! Хочу его охмурить! Нам Клопп говорил: осенью будет новый матч, вот я и мечтаю, чтоб он приехал сюда втрескавшийся в меня по уши! Только вообрази: я и Гурий! Гурий и я! Звездная пара! Когда мне будет шестнадцать, он на мне женится! Все первые полосы магзет будут наши!
– Ну, тебе еще долго ждать!
– Почему долго? Мне почти пятнадцать! Жаль, Магщество Продрыглых Магций запретило браки с четырнадцати лет! Я пыталась отправить им запук в конверте, но он застрял где-то на лопухоидной почте! Они решили, что там сибирская язва. К тому же я забыла наклеить марку. Вот ослица, надо было с купидоном послать! Но я боялась, Поклеп засечет.
Внезапно спохватившись, что увлеклась и проболталась, Склепова с подозрением уставилась на Таню.
– И не вздумай отбивать моего Гуряндия! Моего маленького прекрасного Пупперчика! Понятно тебе, сиротка? Глаза выцарапаю, уши оборву! – серьезно предупредила она, демонстрируя длиннющие ногти.
– Нужен мне твой Пуппер! – сказала Таня, вспоминая Пипу и ее загадочного Гэ-Пэ. Ну не странное ли совпадение, что даже их имена начинаются одинаково? Жаль, она тогда так и не выяснила, кто такой этот Гэ-Пэ. А то оказалось бы еще, что Гэ-Пэ и Пуппер знакомы, если вообще не один и тот же персонаж. Нет уж, кому-кому, а ей самой Гурий точно не нравится. Ни с какого боку. Пускай женится на Гробыне, если хочет. У нее, Тани, возражений против этого нет.
Успокоенная Гробыня потребовала у Тани клятвы, что та не имеет на Пуппера никаких видов, а после, подобрев, извлекла из-под одеяла фигурку.
– Только не думай, что это воск! – поспешно сказала она. – Это тесто! Надо вылепить из него Пуппера, потом запечь его искрой и произнести заклинание. Тогда он точно будет мой! Это самое надежное средство.
Таня посмотрела на фигурку. Работу Склеповой никак нельзя было назвать удачной. Догадаться, что это Гурий, можно было лишь по метле и длинному плащу.
– Не слишком похоже. Попытайся придумать что-нибудь другое! – сказала она.
Гробыня замотала головой.
– Бесполезно! Думаешь, я не пыталась? И лягушку в муравейник зарывала, и траву тирлич собирала. Ну знаешь же: «Тирлич! Моего милого прикличь!» Но этот Пуппер просто каменная статуя какая-то! Небось над ним куча народу трясется! Блокируют всю магию еще на подлете! Ну ничего, от фигурки из теста оберегов нет! Тут они обломаются!
– Все равно сомневаюсь, что с фигуркой у тебя что-нибудь выгорит. Вдруг вместо Пуппера в тебя влюбится кто-то другой из команды невидимок? Она похожа на любого из них или даже просто на фаната! – сказала Таня.
Гробыня задрожала. Ее уже второй год донимал влюбленный шейх Спиря, обожавший звонить среди ночи по зудильнику. При этом он ничего не говорил, а лишь страстно вздыхал. Чтобы не отражаться на экране, Спиря закутывался в невидимый плащ.
– Только не кто-то другой! Я тебя умоляю, сиротка, помоги мне! С меня психов хватит! – заявила Склепова.
Таня подумала, что с нее тоже достаточно. И психов, и не психов. Хоть они трезвонили и не ей, зудильник будил всех без разбору. Лучше уж, если Гробыня получит наконец своего Пуппера и поскорее разгонит всех прочих поклонников. Тогда хотя бы ночью можно будет нормально спать.
– Хочешь подправлю твою фигурку? – предложила Таня. – Только сразу договоримся: иголки в Пуппера не втыкать! Охмуришь, и всё! – твердо сказала она.
– Ты что? Иголки – это когда в воск, а не в тесто! Я моего сладенького никому не дам в обиду! Я его ватками обложу и в коробочку спрячу! – Гробыня оскорбилась так искренно, что Таня смягчилась.
– Ну смотри, Склеп! Помни, о чем мы договаривались! Пуппера не мучить, он мировое достояние! – сказала она.
Таня подышала на тесто, добавила воды, чтобы оно было помягче, и взялась за работу. Еще в начальной школе у лопухоидов она научилась неплохо лепить. Уж над чем, над чем, а над пластилином Пипа не тряслась. Если он и бывал ей самой порой нужен, то лишь затем, чтобы залепить кому-нибудь волосы.
Хотя тесто и не было таким податливым, как воск или пластилин, работа продвигалась неплохо. Вскоре на столе стоял очень узнаваемый Пуппер, причем, чтобы понять, что это именно он, не требовалось даже метлы.
Гробыня умиленно всплеснула руками.
– Чудненько! Узнаю моего Гурочку! Осталась всего одна деталь, иначе магия не сработает!
Опасливо покосившись на Таню, Склепова перевернула свою кровать.
– Гроттерша, отвернись! Я не хочу, чтоб ты видела, где у меня секретный ящик! – потребовала она.
Таня фыркнула и отвернулась. Гробыня достала небольшой кусок темной ткани. Изредка по ткани пробегали искры, и она словно растворялась у Склеповой в руках.
– Что это такое? – спросила Таня, открывая глаза.
– Как что? Ты что, совсем глупая? Помнишь, под конец матча у Гурочки загорелся невидимый плащик и он его скинул? Вот я и подумала, что он ему все равно больше не пригодится. Мой Гурочка богатый мальчик, зачем ему какой-то там обугленный плащик? – заворковала Гробыня.
В следующие десять минут Склепова развила бурную деятельность. Она запекла фигурку искрой и бережно завернула вполне готового к гастрономическому употреблению Пуппера в обрывок плаща. Положив его на стол, Гробыня отловила «Любовное зомбирование» и быстренько просмотрела оглавление. С лопухоидной точки зрения, это было беспорядочное и хаотично составленное оглавление. Но Гробыню это не смущало. Она отлично знала, как обращаются с волшебными книгами. Едва она коснулась переплета кольцом, как книга, превратившись в крупную сороконожку, быстро отползла на середину комнаты, подскочила и, ударившись об пол, открылась на нужной странице.
Гробыня просияла.
– Вот оно! Самое мощное из всех любовных заклинаний! Пуппера, ясное дело, охраняют от любовной магии, но это заклинание нельзя отразить! Недаром Древнир включил его в список ста запрещенных, а книгу сплавил в закрытый фонд! Как славно, что джинн Абдулла самовлюбленный дурак!
НЕОТРАЗИМОЕ ЛЮБОВНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ НА ФИГУРКУ ИЗ ТЕСТА
Внимание, маги, магвочки, магессы и магикане!
Рекомендуем вам уникальное заклинание, которое подарит вам и вашему предмету бурную и продолжительную любовь, идентичную естественной.
Заклинание обладает уникальной силой, что было подтверждено клиническими испытаниями компании «Магмед». От него нельзя укрыться ни на земле, ни в воде, ни в пещерах, ни в зеркальных мирах.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 21:52 | Сообщение # 17 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| Возможные побочные действия у заклинаемого: зуд, шелушение кожи, ревность, истерики, слезы и аналогичное.
P.S. Не срабатывает, если объект испытывает к кому-либо настоящую, чистую и искреннюю любовь.
– Ты кого ревностью пугаешь, книга телефонная? Не для того я гирей чуть ногу не отдавила, чтоб теперь заднюю передачу врубать! Ты мне текст давай высвечивай! – нетерпеливо крикнула Гробыня, ладонью смахивая со страницы все предупреждения.
Схватив в правую руку фигурку, Склепова прокашлялась, трепетно прижала Пуппера к груди, закружилась на месте и с чувством произнесла:
Втрескус поушус баранис
Охмурыллис затуманнис
Ревнус, крикус, истерикус
Пылкосердцус спотытыкус!
Вспыхнувшая красная искра погасла, едва скользнув по ободку кольца. Гробыня подула на обожженный палец. Она произнесла заклинание еще трижды, но всякий раз с тем же результатом. А еще точнее – вообще без всякого результата.
– Не сработало! Противный Пуппер! Да он просто сухарь! Или кто-то отражает от него любовную магию! – топая ногами, закричала Гробыня, от полноты чувств едва не свернувшая фигурке Гурия шею.
Слегка поутихнув, она вновь уставилась в книгу, в которой, со свойственной всем волшебным книгам неторопливостью, только сейчас выступило примечание:
«Тревога! Попытка незаконного использования! Заклинание заблокировано от черных магов! (Приказ № 74/5 от 5 мая 1290 г.)»
Гробыня испытующе уставилась на Таню.
– Ну скажи, разве это честно – отнимать у нас, черненьких магов, самые славненькие заклинаньица? – заныла она. – Гроттерша! Сделай это для меня! Я тебя прошу! Ты же белая, у тебя оно сработает.
– Почему я? Вдруг Пуппер уже кого-то любит и я поломаю ему судьбу! Нет, я не согласна, – сказала Таня.
– Опять двадцать пять! Ты разве не читала: настоящая любовь не поддается магии. Так что, если у Пуппера все серьезно, он даже ничего не узнает! – крикнула Гробыня. Она удивительно быстро переходила от одного настроения к другому. Сейчас могла сюсюкать, а через полминуты вопить.
– Как это он не узнает?
– Да очень просто! Наш втрескус не сработает, и все дела… Но я убеждена, Пупперчик ни в кого не влюблен. Он же спортсмен, а все спортсмены маньяки. Ему нужна именно такая девушка, как я, эффектная и энергичная! Гурочка будет летать себе за мячиками, а я подбирать ему по каталогу разные мухлежные очочки и высокие ботинки! Я тебя умоляю, Гроттерша! Хочешь, на колени встану?
И, не дожидаясь согласия, Гробыня поспешно плюхнулась на колени.
– Ну вот, я, такая неотразимая, такая гордая, стою перед тобой, занюханной Гроттершей, на коленях! Тебе этого мало? Учти, если не прочтешь, я найду кого-нибудь другого! Или нет, я найду другое заклинание и влюблю в себя Баб-Ягуна! Не боишься?.. Ну тогда Ваньку! А вот теперь вижу, что боишься! – воскликнула Склепова.
– Гробыня, ты больная! При чем тут Ванька? – нахмурилась Таня.
– А при том! При том!.. У тебя есть Ванька, а мне нужен Пуппер! Танечка, милая, ну прочитай! Прочитай! Я сама не своя, не знаю, что со мной творится! – снова залебезила Гробыня.
Таня сердито посмотрела на нее и, подумав, что с ослами спорить бесполезно, заглянула в книгу.
Втрескус поушус баранис
Охмурыллис затуманнис
Ревнус, крикус, истерикус
Пылкосердцус спотытыкус! —
громко прочла она.
Полыхнула зеленая искра. Потом еще одна, и несколько секунд спустя еще. Последней Таня едва не обожглась. Она и не предполагала, что заклинание потребует столько магической энергии. Целых три искры!
Гробыня, мгновенно понявшая, что означает третья искра, издала победный крик и принялась скакать по комнате.
– ЕСТЬ! ПУППЕР МОЙ! – вопила она.
Таня недовольно покосилась на нее и хотела уже захлопнуть книгу, но случайно задержала взгляд на странице и замерла.
Буквы заклинания размазывались и, превращаясь в дымные кольца, поднимались над книгой. Они зависали, перетасовывались и складывались в слова:
«Поздравляем Вас! В магической книге гражданских состояний сделана запись следующего содержания:
«Гурий Пуппер полюбил Татьяну Гроттер пылко и пламенно. Причина чувства: дистанционная магия на фоне изначальной склонности».
Таня поспешно замахала руками, разгоняя дымные кольца. Интересно, не заметила ли Гробыня? Нет, пронесло. Торжествующей Склеповой было не до того, чтобы читать всякие там дымные надписи. Прижав к груди запеченного Пуппера, она уже, входя в роль, внушала ему:
– Значит, так, дорогуша! Пора доказывать свою любовь! Во-первых, мне нужен дворец! Не хочу жить в одной комнате с этой вот! И вон то колье с бриллиантами!.. Купи его или укради! Зачем тебе, по-твоему, такая большая метла и невидимый плащ?
«О, Древнир! Это же надо! Зачем мне Пуппер!.. А Гробыня о чем думала? Фигурку лепила я, заклинание произносила тоже я! Вот нелепость-то!» – с ужасом размышляла Таня.
Заметив, что над книгой начинают подниматься новые дымные кольца с явным намерением составиться в тот же текст, она быстро схватила «Любовное зомбирование» и швырнула справочник об пол. Оскорбленная книга превратилась в сороконожку и помчалась ябедничать Гробыне. Но, увы, спеша нагадить ближнему, сороконожка выбрала не тот маршрут.
Никто не увидел, как проснувшийся птенец выпрыгнул из гнезда. Он боком подскочил к сороконожке, делая вид, что вовсе ею не интересуется, а потом…
– А-а-а! Что я навру Абдулле? Твой глупый жар-птиц сожрал книгу из закрытого фонда! – закричала Гробыня.
Глава 5
Сапоги, корона и шпага
Утро следующего дня застало самого доброго депутата лежащим на животе на ковре и шваброй выуживавшим из-под дивана таксу. Дядя Герман был разъярен, как сорок тысяч голодных упырей, что спешат со своей посудой на донорский пункт.
– А ну иди сюда, авантюристка! Умей отвечать за свои поступки! Куда ты дела мой ботинок? Мне надо на телемост по правам человека – не в тапках же я туда поеду! – шипел он.
Полтора Километра злобно клокотала на Дурнева из-под дивана, огрызалась на швабру, но вылезать благоразумно не собиралась. Тем более что защитить ее было некому.
Тетя Нинель отсутствовала. К девяти часам она повезла Пипу в модельное агентство «Пупсик-старс» на фотопробы. С недавних пор Пипа возомнила, что у нее фигура манекенщицы. Тетя Нинель тоже находила свою дочь неотразимой.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 21:54 | Сообщение # 18 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| – Пусть только попробуют не взять мою девочку! Мы ихний «Старс» на танке переедем! Мне Айседорка обещала! – говорила она.
Ради того, чтобы всегда иметь наготове танк и роту спецназа, мадам Дурнева даже возобновила отношения с Айседорой Котлеткиной.
Уезжая, тетя Нинель оставила дяде Герману парадный костюм и начищенные ботинки, но такса оказалась шустрее, и вот уже полчаса Дурнев гонялся за ней, подвергая воровку резкой критике. Такса была стара, такса была глупа, но одно она умела делать превосходно – короткие лапы позволяли отлично прятаться под мебелью.
Можно было заглянуть в шкаф или поискать в коридоре другую пару обуви, но упрямый депутат вбил себе в голову, что ему нужен именно этот ботинок и никакой другой.
Наконец за час до телемоста дядя Герман сдался. Распахнув шкаф-купе, он принялся бестолково дергать все ящики подряд, пока не добрался до нижнего. Не успел самый добрый депутат потянуть его на себя, как что-то загрохотало, ящик распахнулся, словно от мощного пинка, и из него, позванивая шпорами, выскочили высокие черные сапоги.
Замерев, дядя Герман взволнованно хрюкнул. Он был тронут. Ледяное сердце потекло у него в груди, как растаявшее мороженое.
– Я давно о таких мечтал! Нинель наверняка припрятала их к моему дню рождения! Какая она у меня умничка! – сказал он себе.
Пока Дурнев, закатывая глазки и млея, любовался сапогами, из-под дивана с ловкостью бывалой диверсантки вынырнула такса Полтора Километра. Подкравшись к крайнему сапогу, такса хотела схватить его, но, принюхавшись, завыла и, поджав хвост, затрусила в коридор. Здесь ее можно было легко поймать, но дядя Герман уже забыл о ней. Все его внимание было приковано к сапогам.
Решившись, он сбросил с ноги ботинок и, натянув сапоги, подошел к зеркалу. Сердце у него сладко защемило.
– Вот это шик! Кто теперь посмеет сказать, что я не красавчик? Все мои завистники откинут копыта! – воскликнул он.
Крутясь перед зеркалом, Дурнев щелкнул каблуками. Серебряные шпоры, столкнувшись, зазвенели. В комнате что-то полыхнуло. Ослепленный дядя Герман машинально закрыл глаза и заслонился рукой. Он, как некогда Генка Бульонов, решил, что в люстре взорвались сразу все лампочки.
Но люстра была тут ни при чем. В этом дядя Герман убедился, когда вновь открыл глаза. А еще он увидел, что посреди комнаты, с любопытством озираясь, стоит щуплый человечек с красным лоснящимся носиком, украшенным кучей мелких прожилок. Волосы у него были темные и жесткие, как проволока. Одет он был в черный халат с вышитыми на нем рунами – такой просторный, что он подошел бы и тете Нинели. На вид человечку можно было дать лет тридцать.
Ненадолго задумавшись, дядя Герман принялся методично оглашать окрестности призывными воплями. Толстые перекрытия правительственного дома равнодушно проглатывали хриплый рев Дурнева. А работавший у Айседоры Котлеткиной телевизор старательно умножал могучие децибелы перспективного политика на ноль.
– Слуга, ты здесь один? Где он? Отвечай, где? – потребовал человечек, выходя из прожженного в ворсе ковра круга у своих ног. (Бедный новый ковер тети Нинели!)
– Кто? – шепотом спросил дядя Герман.
– И ты еще спрашиваешь: кто? Твой хозяин Моцарт!
Стоило самому доброму депутату неосторожно ляпнуть, что Моцарт умер, как красноносенький залился лающим смехом.
– Умер? Ты говоришь, Моцарт умер? Да будет тебе известно, ничтожный, он пока жив!
Дядя Герман окончательно убедился, что к нему в квартиру забежал псих. «Наверное, Нинель забыла закрыть дверь! – догадался он. – Лучше ему поддакивать, а потом вызвать психиатричку».
– Вы хотите сказать, что вы сами Моцарт? Простите, маэстро, что сразу вас не узнал! – с воодушевлением воскликнул Дурнев. А сам уже приглядывался с опаской, нет ли в руках у психа ножа.
Красноносенький вскинул руку. На безымянном пальце у него блеснуло толстое кольцо со сверкающим камнем. «На бриллиант похоже, но, конечно, фальшивка. У психов все ценное санитары отбирают», – подумал дядя Герман.
– О нет, ничтожный, я не Моцарт! Я Сальери! Пади же предо мною ниц! – страшным голосом прогрохотал красноносенький.
Дурнев на миг остолбенел, но сразу взял себя в руки.
– Конечно, конечно… Тот самый, что отравил Моцарта! – подсказал он, прикидывая, сумеет ли добраться до телефона и позвонить.
Красноносенький замер.
– Тебе известно, что я задумал? – спросил он глухо. – Ты знаешь про чашу с ядом? Теперь я должен убить и тебя! Умри, несчастный!
Псих величественно поднял руку. Камень на его кольце уставился прямо в грудь дяде Герману.
– Вспышкус гробулис!
Открыв рот, дядя Герман наблюдал, как по воздуху к нему неотвратимо приближается пылающая алая точка. Она уже почти коснулась его груди, но тут в ящике у него за спиной раздался странный звук, будто что-то выдвинулось из ножен.
Алая точка порозовела и погасла, слегка опалив самому доброму депутату галстук.
Красноносенький задумчиво посмотрел на свое кольцо. Он явно ожидал иного результата и был разочарован.
– Ага! Не вышло, ты под чьей-то защитой… Ладно, пойдем другим путем! – пробормотал он.
Псих подскочил к бару и, выудив оттуда бутылку красного вина, стал деятельно засыпать в нее через горлышко какой-то порошок.
– Ничего, что не из бокала? Давно не виделись, старина! Выпьем на радостях вина! – лживым голосом сказал безумный Сальери и, держа в руках бутылку, зашаркал к дяде Герману.
Дурнев учащенно заморгал. Он опасался не столько отравы, которую не собирался пить, сколько самой бутылки. Сумасшедший приближался к нему походкой страдающего радикулитом балетмейстера.
– Ты куда спешишь, братан? Выпьем с горя, где ж стакан? – напевал он, вихляя коленями.
От ужаса в голове у дяди Германа все смешалось. Одна из рун на халате красноносого показалась ему похожей на морковку. Это был уже перегруз, последняя соломинка, которая ломает спину верблюду. Глазки у самого доброго депутата собрались в кучку.
– Не подходите ко мне, я кролик Сюсюкалка! Я могу здорово лягацца! У меня сильные задние лапы! – завизжал он.
Псих от неожиданности остановился. Воспользовавшись этим, дядя Герман повернулся к нему спиной и неуклюже, точно мул, лягнул его сапогом. Благодаря тяжелым сапогам удар вышел на славу. Сальери опрокинулся и, присев, стиснул виски руками. Мало-помалу выражение его лица менялось. Оно стало веселым и даже легкомысленным. Он удивленно, словно увидев его в первый раз, уставился на самого доброго депутата.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 21:57 | Сообщение # 19 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| – Прошу прощения! – защебетал он, бросаясь обнимать дядю Германа. – Клянусь Древниром, эти пространственные заклинания меня когда-нибудь доконают! Когда сознание подвисает в астрале, в тело норовит вселиться какой-нибудь потусторонний дух. И кем я был на этот раз?
– Са… Саль… Сальери… – с трудом оттесняя в себе кролика Сюсюкалку, проговорил дядя Герман.
– Ну вот, видите!.. Опять этот Сальери! – ничуть не удивился красноносый. – Кстати, разрешите представиться! Фудзий, преподаватель магических сущностей из Магфорда! Могу ли я надеяться лицезреть почтеннейшего академика Сарданапала Черноморова, пожизненно-посмертного главу Тибидохса?
– Э-э-э… Тут такого нету! – промямлил дядя Герман.
– Как нету? – неприятно поразился Фудзий. – Вы хотите сказать, он сейчас в отъезде? В таком случае подскажите, где мне его подождать. В крайнем случае, я могу даже пожить в этой жалкой каморке на задворках Тибидохса.
Дядя Герман оскорбленно надул щеки. Это же надо – обозвать гостиную тети Нинель в самом дорогом доме на Рублевском шоссе «жалкой каморкой на задворках Тибидохса»!
Преподаватель магических сущностей из Магфорда обнаружил у себя в руках бутылку с вином, с интересом понюхал горлышко и отхлебнул.
– Опять отрава! – поморщился он. – Как однообразно! Вообразите, за триста лет в Магфорде меня восемнадцать раз травили и два раза накладывали роковую порчу. И всякий раз это были либо завистники, либо нерадивые ученики. Вообразите, они все утверждают, что я занудный идиот! Ну скажите, разве я похож на идиота?
– М-м-м… Нет! У идиотов слюни текут! – торопливо заверил его дядя Герман.
– Вот и я то же самое говорю! Какой же я идиот? Моя мамочка всегда утверждала: если не обращать внимания, от тебя рано или поздно отстанут. Но они не отставали – доставали меня год за годом, вот я и решил, что пора перебираться из Магфорда в Тибидохс! – уточнил Фудзий и, еще раз отхлебнув вина, захихикал.
Дядя Герман, со своим верным нюхом на людей, подумал, что перед ним полный кретин. Произнести это заключение вслух он, однако, благоразумно не решился.
Прогуливаясь по комнате, Фудзий подошел к окну, выглянул наружу и мгновенно перестал щебетать.
– Разве это Тибидохс? Меня не обманешь! Это лопухоидный мир! Зачем вы меня сюда вызвали? – воскликнул он.
– Я вас не вызывал! Я опаздываю на телевидение! Уходите, или я позвоню на охрану! – прохрипел дядя Герман и завопил что есть мочи, надеясь, что его услышат. Фудзий заткнул одно ухо пальцем и повернулся к Дурневу другим.
– Ух ты! А еще громче можно? – поинтересовался он.
Дядя Герман зачерпнул носом воздух и изготовился для новой трели. Но не успел он крикнуть, как преподаватель магических сущностей сделал рукой движение, словно выключал у приемника звук. Дурнев закричал, но сам не услышал своего голоса. Это так его напугало, что он чуть не заплакал.
– Интересно, как этому лопухоиду удалось изменить направление моей телепортации? Изменить его так, что вместо Тибидохса меня занесло в эту дыру? – спросил сам у себя Фудзий.
Бегло оглядев дядю Германа, он присел на корточки и уставился на его сапоги.
– Ого, какой любопытный экземплярчик! Так вот почему я здесь оказался! Теперь все понятно. Ты вампир! Причем вампир, лишенный магических способностей.
Дядя Герман опасливо проверил языком, не выступили ли у него клыки.
– Я попросил бы мне не хамить! Я не вампир! Я народный избранник! – возмущенно проблеял он, возвращая себе если не голос, то хотя бы его подобие.
– Конечно, конечно! – согласился Фудзий. Он быстро протянул руку и попытался схватить дядю Германа за сапог, но длинная змеевидная молния, отделившаяся от шпоры, ужалила его в ладонь.
Преподаватель магических сущностей охнул и отдернул руку.
– Вот это да! А сапожки-то кусачие! Признайся, лопухоид, у тебя ничего больше нету, кроме этих сапожек? Из той же копилочки, а? – спросил он, двусмысленно подмигивая.
– Ничего у меня нет! Отстаньте от меня! – пискнул дядя Герман, чувствуя в голове какую-то странную щекотку.
– Ну, нет так нет! Уж и спросить нельзя! – миролюбиво сказал Фудзий. – Ну пока, вампирчик! Мне пора к Сарданапалу! Он вызвал меня по важному делу. Как мне сообщили, речь идет о загадочных похищениях. Ну да ты все равно не поймешь! Даже я при всей моей мудрости ничегошеньки не понимаю!
Он приветливо помахал дяде Герману и, запахнувшись в халат, стал быстро вращаться, выбрасывая красные искры. Прилипая к халату, искры образовывали кокон. Вскоре он стал таким плотным, что Фудзий сделался похож на сияющую мумию.
А еще секунду спустя, когда ослепленный пыланием искр дядя Герман закрыл глаза, полусумасшедший преподаватель магических сущностей исчез.
Глава 6
Иссякнувшая магия
Баб-Ягун вскочил на пылесос и первым взмыл над полем. И сразу же встречный порыв ветра раздул в нем ораторское словоблудие.
– Поздравляю всех с очередной тренировкой по драконболу! Вот думаю, чего интересненького стрясется со мной сегодня? На прошлой тренировке, как все помнят, меня проглотил Ртутный. Проглотил из чистого любопытства. Небось хотел проверить, не такой ли я кислый, как Горьянов. И когда только он успел вымахать? Кстати, вот свежая идейка: почему бы не установить в желудке у драконов диваны и магическое освещение? Можно было бы валяться на диване и читать всякие там журнальчики, пока другие вкалывают.
Соловей О. Разбойник сердито взглянул на Ягуна с тренерской скамьи, и сразу же его зачихавший пылесос провалился в воздушную яму. Верно поняв предупреждение, Ягун мгновенно сменил тему.
– Драконюхи открывают ворота третьего ангара, где, как известно, содержатся молодые драконы, сыновья Гоярына… Эй, а где же они? Эти малявки всегда бросаются наружу, едва увидят, что ворота открыли!.. Что это за песчаный смерч? Почему убегают джинны? Некоторые даже сбиты с ног неизвестно кем! Огненный залп! ААААА! Я так и не понял, откуда взялось пламя!.. Рита Шито-Крыто едва успевает уклониться… У Жикина уже пылает швабра! Я понял! Соловей О. Разбойник сделал драконов невидимками и натравил их на игроков своей команды. Ой, мамочка моя бабуся, и это называется тренер! Он, наверное, решил угробить прежнюю команду и набрать новую!
Пригнувшись к пылесосу, Ягун принялся как сумасшедший носиться по полю, чудом избегая столкновений с драконами. То же самое делали и другие игроки. Пламя вспыхивало то справа, то слева, обжигая кожу, предусмотрительно покрытую упырьей желчью. Хорошо еще, у молодых драконов огонь бывает не слишком горячим.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 21:58 | Сообщение # 20 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| Казалось, что драконов не четыре, а по меньшей мере две дюжины. Они возникали внезапно, налетая на игроков с самой непредсказуемой стороны. Только под конец тренировки неоднократно обожженные и не раз побывавшие на песке игроки научились догадываться о приближении дракончиков по глухим ударам их крыльев и завихрениям воздушных потоков. Жора Жикин сумел в самом безвыходном положении избежать столкновения с несущимся ему в лоб драконом, а Баб-Ягун, которого перетягивали каждый в свою сторону сразу два сына Гоярына, сделал на пылесосе такой финт, который уже не сумел бы повторить даже за полное освобождение от экзаменов.
Наконец Соловей О.Разбойник, хмуро наблюдавший за игроками, оглушительно свистнул в два пальца. Пока драконюхи суетливо загоняли молоденьких драконов, все еще деливших реактивный веник Кузи Тузикова, Соловей, прихрамывая, уже спешил к игрокам.
– Отвратительно! И это называется команда? Десять хмырей на метлах справились бы лучше! – заявил он.
– Но драконы же были невидимые! – возмутился Горьянов.
– И что из того? Может, ты хотел, чтобы они оповещали о своем прибытии телеграммой? – взвился Соловей. – Вы думаете, что драконбол – это техника? Перевертоны, уклонения, заговоренный пас? Да, без этого нельзя, но это все ерунда, тьфу! Драконбол – это душа, драконбол – это сердце. Вы должны внутренне расшириться и вобрать в себя все поле! Понимаете? Чувствовать обоих драконов, ребят из своей команды и противника! Сразу всех! Не только то, что они делают сейчас, но и то, что сделают через пять минут! Только тогда можно говорить о настоящей игре!
– Жесткий темпоральный телекинез? Разве он не запрещен? – со знанием дела спросил Баб-Ягун.
Соловей презрительно зацокал языком.
– Олух! Оставь телекинез ученым шляпам! Я говорю об истинном чутье драконболиста! Только оно одно отличает просто хорошего игрока от прирожденного! Никакая случайность не должна сбить вас с пылесоса, контрабаса или скрипки! Вы должны видеть драконов не глазами! Вы должны чувствовать их сердцем! Каждое движение, каждое колебание воздуха! В противном случае не помогут ни штаны с присоской, ни очки, выявляющие невидимок, ни липучки для мяча.
Ягун покраснел и принялся созерцать трубу своего пылесоса с таким рвением, будто никогда прежде ее не видел. Одновременно он размышлял, откуда Соловей знает о противоневидимых очках, которые он только позавчера заказал по каталогу «10 000 новинок для супердраконболиста». Тоже чутье или проболтались почтовые купидончики? Ведь очки-то еще даже не были доставлены!
Наконец Соловей закончил громыхать и смешивать команду с грязью.
– Завтра продолжим! И только пусть кто-нибудь попробует опоздать! За каждую минуту опоздания – час отрабатывать заговоренный пас. Ясно? А теперь вон с глаз моих!
Спрятав контрабас в футляр, Таня пошла с поля, но Соловей, окликнув, подозвал ее к себе. Его единственный глаз изучающе скользнул по лицу девочки.
– Если сегодня тебя ни разу не сшибли с контрабаса, то лишь потому, что у тебя был слишком убитый вид. Неприятности? – спросил он.
– Не-а, все нормально. Просто готовилась всю ночь к экзаменам. У нас на следующей неделе нежитеведение, а потом сразу зачет у Тарараха и практическая магия у Клоппа, – сказала Таня, опуская тяжелый футляр на песок.
Брови Соловья сомкнулись.
– И кого ты пытаешься обмануть? Если я тренер, который кричит на игроков, это еще не значит, что я полный идиот. Ваньке лучше?
– Не знаю, – глядя в сторону, сказала Таня. – Ягге не пускает нас к нему уже вторую неделю. Она даже на окна поставила блокировку от купидончиков. Нам с Ягуном кажется, что она просто скрывает от нас что-то очень плохое.
Соловей покачал головой.
– Пробраться-то пытались? – спросил он.
– Да, уже трижды. Но всякий раз Ягге нас перехватывала. И как она только узнает?
Тренер усмехнулся.
– Не стоит недооценивать старушку. Ты думаешь, у кого Поклеп учился ставить оповещающие заклинания?
– У ЯГГЕ? – не поверила Таня.
– А то! Да только все равно у Поклепа они трещат, как лопухоидные приемники, да еще и светятся, а у Ягге незаметны и неслышны. Если она не пожелает пустить вас в магпункт, то не пустит. Но это еще не повод, чтобы скверно играть. Если так и дальше будет продолжаться, осенью невидимки не оставят нам шанса. Они тренируются день и ночь, а мы того и гляди останемся без…
Соловей спохватился и, словно наказывая себя за болтливость, дернул за редкую, как у Чингиз-хана, бородку.
– Без чего? – быстро переспросила Таня.
– Неважно. Когда будет нужно, Сарданапал вам сам скажет… А пока держи! Давно собирался тебе ее дать. Почитай! Тебе это пойдет на пользу.
Соловей О.Разбойник, кряхтя, полез в карман и достал из него крошечную, не больше спичечного коробка книгу. Пока Таня размышляла, в какую лупу ее надо разглядывать, Соловей произнес «Максимус гигантус!», и книга разрослась до размеров толстенной энциклопедии.
На истрепанном переплете, явно изготовленном из драконьей кожи, было оттиснуто:
«Дедал Критский. Искусство драконбола.
Издание первое, последнее и единственное».
Тренер приоткрыл книгу. Каждый рисунок в ней был живым. Страницы казались чистыми, но золотистые рукописные буквы вспыхивали на них, едва глаз начинал скользить по строкам.
– Эта особая книга. Единственная, где описаны все тайны драконбола. Автор работал над ней всю жизнь. Многие бы десять лет согласились драить драконьи ангары, чтобы только прочитать ее. Даже у Абдуллы нет ничего подобного! – с гордостью сказал Соловей. – Ты рада? Кстати, если захочешь, чтобы она вновь уменьшилась, произнеси «Мизур лилипутос!». Цвет искр значения не имеет, хотя она, по-моему, больше любит зеленые.
Таня поблагодарила, надеясь, что Соловей ничего не заметит. Еще две недели назад она была бы на седьмом небе от счастья, а теперь ей даже заглядывать в книгу не хотелось. Все ее мысли были там, за стенами магпункта. Порой она даже подумывала, не сломать ли ей нарочно руку или ногу, чтобы оказаться рядом с Ванькой.
Спрятав книгу и еще раз сказав «спасибо!», она пошла к Тибидохсу. Соловей сурово смотрел ей вслед, скрестив на груди руки.
– Гроттер! Эй! – громко позвал он.
Таня обернулась.
– Ты случайно не помнишь, сколько окон у магпункта? – спросил тренер.
– Четыре, – не задумываясь, ответила Таня. Они с Ягуном столько раз разглядывали башню снаружи, что она могла представить себе ее с закрытыми глазами.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 22:02 | Сообщение # 21 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| – Только четыре? – хмыкнул Соловей. – Ишь ты! А мне, дураку старому, почему-то помнится, что их пять. Пятое, слуховое, чуть повыше. Когда-то там была кладовка магпункта, но потом чердак отдали под музей истории Тибидохса. Это была, кстати, идея Поклепа. Он вечно кричал, что ему негде складывать старые реликвии. А раньше, до музея, там, помнится, был люк, ведущий прямо в магпункт. Почему-то именно чердачное окно вылетает у всех из головы, когда накладывают заклинания… Эй, ты что? Я не собирался тебе ничего подсказывать! Я только делился воспоминаниями своей юности! Нам, сентиментальным пожилым преподавателям, ничего другого и не надо.
Подбежав к Соловью, Таня, не сдержавшись, расцеловала его в обе щеки. Одноглазый тренер был так ошеломлен, что сел на песок и, не в силах ничего сказать, замахал руками, отгоняя бросившихся к нему на помощь ангарных джиннов. А Таня, схватив футляр с контрабасом в охапку, уже мчалась к Тибидохсу.
* * *
Вечером Гробыня лежала на кровати и разгадывала кроссворд для темных магов. То и дело она заходила в тупик и начинала приставать к Тане.
– Эй, сиротка! Симпатичный кровосос, издающий приятное зудение…
– Комар, – отвечала Таня.
– Подходит! – радовалась Гробыня. – А вот это: чудненькая машинка для стрижки голов?
– Гильотина!
– И это подходит! Ну ты и умняшка, Гроттерша! Прям Шурасик в юбке!
– Угу. А ты Гуня Гломов с маникюром, – отвечала Таня.
Она едва скрывала нетерпение, дожидаясь, пока Склепова заснет. Однако показывать это было опасно. Если бы Гробыня что-нибудь заподозрила, она могла запросто не спать всю ночь.
Наконец, решив больше не напрягать извилины, Склепова запустила журнал с кроссвордом через всю комнату.
– Бедный Пупперчик! – мечтательно сказала она. – Скучает небось по своей Гробынюшке! Бродит, метлу обнимает! Скоро купидончиков начнет присылать. Ничего, пускай пока помучается – больше любить станет! А тебе, Гроттерша, небось завидно, что у меня такой хахаль? Тебе-то он уж точно не светит!
– Да уж где нам, белякам! – сказала Таня, отмахиваясь от Черных Штор, по которым давно уже приплясывал с метлой Гурий Пуппер, загостившийся с четвергового сна Гробыни.
Потеряв терпение, она почти уже решилась запустить в Склепову Пундусом храпундусом, но тут Гробыня счастливо захохотала, перевернулась к стене и засопела в обе дырочки. Она всегда вырубалась почти мгновенно, хотя и любила потрепаться перед сном.
Таня поспешно выскользнула из кровати, оделась и, прокравшись по темному коридору, постучала в дверь Баб-Ягуну. Вначале один раз, а затем еще трижды. Так у них было условлено. Выглянувший Ягун поманил ее за собой.
Просторный стол посреди его комнаты был завален всевозможными приспособлениями для магического пилотажа и драконбольным снаряжением. Для тетрадей и учебников оставался один дальний угол, где они были сложены живописной пирамидой, которую уже обвил паутиной шустрый тибидохский паук.
Ожидая Таню, Баб-Ягун не терял даром времени и смазывал все сочленения своего пылесоса. Рядом лежали четыре пустых банки из-под майонеза.
– Видела? Теперь мой пылесос будет работать совсем бесшумно! Нас никто не засечет! – довольно сказал Ягун.
– Ты хочешь, чтобы я села в эту лужу? – поинтересовалась Таня, разглядывая сиденье пылесоса.
– Подумаешь, пролилось немного! Это же не грязь какая-нибудь! Отличный майонез! – обиделся Ягун. Он вытер лужу ладонью и поочередно облизал пальцы.
Воспользовавшись дальней лестницей, друзья выбрались на стену, проскользнули по ней и оказались напротив невысокой внутренней башенки, примыкавшей к Большой Башне и казавшейся рядом со своей гигантской соседкой не больше чем ступенькой. Именно в этой пристроенной башенке и помещался магпункт.
Ярко светила надкушенная луна, стыдливо прикрывавшая свой изъян фиолетовыми тучами. Таня и Ягун сели на пылесос. Блокировок на полет на стенах не было: они были только внутри.
После непродолжительного полета друзья протиснулись в узкое чердачное окошко. Глухо хрустнула рама, которую Ягун ухитрился выломать трубой своего пылесоса.
– Ой! Ну да ладно! Все равно она была гнилая, – оправдываясь, сказал он.
Таня огляделась. В узкой, с полукруглым потолком чердачной комнате громоздились силуэты, похожие на закутанных в белые одеяния призраков. Она осторожно ощупала их снаружи, не снимая чехлов. Это была старая мебель – диваны, скамьи, сундуки. Возле стены белой скалой высился шкаф. На стенах висели картины в тяжелых рамах – унылые, серые картины, изображавшие грозных стариков в напудренных париках и старух в чепчиках. Все картины были неживыми. Лишь у одной из старух в руках была живая моська, залившаяся при приближении ребят простуженным лаем.
– Плохой художник! Зачем он нарисовал такой жалкой моське лай от волкодава! – осуждающе сказал Баб-Ягун. – И вообще, теперь я понимаю, почему сюда никто не ходит. Кошмарное место!
Хранителем музея последние двести лет считался Тарарах. Однако питекантроп терпеть не мог все неживое. Его сердце было отдано живым магическим существам, которым вечно нужна была помощь. Именно поэтому хранитель бывал в музее крайне неохотно – только в те дни, когда пятница, тринадцатое приходилась на полное солнечное затмение. Это и можно было прочитать на двери.
Таня молча разглядывала один из портретов, напоминавший ей Гуго Хитрого. Но это был, увы, не Гуго. Пропавший белый маг, обитавший в своей книге, так и не был обнаружен, несмотря на все усилия Медузии и Великой Зуби. Как не был найден и тот, кто слепил из воска фигурку самой Тани.
Неожиданно из дальнего угла донесся скрип. Крайний из чехлов словно ожил. Его неясный белый силуэт то выглядывал из-за шкафа, то беспокойно проваливался назад. Таня и Баб-Ягун осторожно приблизились. Таня отогнула чехол и поняла, что все предметы защищены заклинаниями невидимости.
– Интересно, что это такое? А ну-ка! – Она присела на этот предмет и откинулась на спинку. – Похоже на кресло-качалку, как считаешь, Ягун?
– Скрипи потише, или разбудишь мою бабусю! Ее комната как раз под нами. А спросонья моя бабуся опаснее Клоппа! – озабоченно сказал Ягун и отправился искать люк.
Таня хотела уже спрыгнуть с кресла, но напоследок случайно откинулась назад чуть сильнее, чем до того. Внезапно качалка взвилась в воздух и зависла над полом. От неожиданности Таня вцепилась в подлокотники. Кресло некоторое время задумчиво поболталось в воздухе, а затем неохотно опустилось на прежнее место. В миг, когда полозья качалки коснулись досок, на чердаке одновременно полыхнули сотни зеленых искр.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 22:04 | Сообщение # 22 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| – Только четыре? – хмыкнул Соловей. – Ишь ты! А мне, дураку старому, почему-то помнится, что их пять. Пятое, слуховое, чуть повыше. Когда-то там была кладовка магпункта, но потом чердак отдали под музей истории Тибидохса. Это была, кстати, идея Поклепа. Он вечно кричал, что ему негде складывать старые реликвии. А раньше, до музея, там, помнится, был люк, ведущий прямо в магпункт. Почему-то именно чердачное окно вылетает у всех из головы, когда накладывают заклинания… Эй, ты что? Я не собирался тебе ничего подсказывать! Я только делился воспоминаниями своей юности! Нам, сентиментальным пожилым преподавателям, ничего другого и не надо.
Подбежав к Соловью, Таня, не сдержавшись, расцеловала его в обе щеки. Одноглазый тренер был так ошеломлен, что сел на песок и, не в силах ничего сказать, замахал руками, отгоняя бросившихся к нему на помощь ангарных джиннов. А Таня, схватив футляр с контрабасом в охапку, уже мчалась к Тибидохсу.
* * *
Вечером Гробыня лежала на кровати и разгадывала кроссворд для темных магов. То и дело она заходила в тупик и начинала приставать к Тане.
– Эй, сиротка! Симпатичный кровосос, издающий приятное зудение…
– Комар, – отвечала Таня.
– Подходит! – радовалась Гробыня. – А вот это: чудненькая машинка для стрижки голов?
– Гильотина!
– И это подходит! Ну ты и умняшка, Гроттерша! Прям Шурасик в юбке!
– Угу. А ты Гуня Гломов с маникюром, – отвечала Таня.
Она едва скрывала нетерпение, дожидаясь, пока Склепова заснет. Однако показывать это было опасно. Если бы Гробыня что-нибудь заподозрила, она могла запросто не спать всю ночь.
Наконец, решив больше не напрягать извилины, Склепова запустила журнал с кроссвордом через всю комнату.
– Бедный Пупперчик! – мечтательно сказала она. – Скучает небось по своей Гробынюшке! Бродит, метлу обнимает! Скоро купидончиков начнет присылать. Ничего, пускай пока помучается – больше любить станет! А тебе, Гроттерша, небось завидно, что у меня такой хахаль? Тебе-то он уж точно не светит!
– Да уж где нам, белякам! – сказала Таня, отмахиваясь от Черных Штор, по которым давно уже приплясывал с метлой Гурий Пуппер, загостившийся с четвергового сна Гробыни.
Потеряв терпение, она почти уже решилась запустить в Склепову Пундусом храпундусом, но тут Гробыня счастливо захохотала, перевернулась к стене и засопела в обе дырочки. Она всегда вырубалась почти мгновенно, хотя и любила потрепаться перед сном.
Таня поспешно выскользнула из кровати, оделась и, прокравшись по темному коридору, постучала в дверь Баб-Ягуну. Вначале один раз, а затем еще трижды. Так у них было условлено. Выглянувший Ягун поманил ее за собой.
Просторный стол посреди его комнаты был завален всевозможными приспособлениями для магического пилотажа и драконбольным снаряжением. Для тетрадей и учебников оставался один дальний угол, где они были сложены живописной пирамидой, которую уже обвил паутиной шустрый тибидохский паук.
Ожидая Таню, Баб-Ягун не терял даром времени и смазывал все сочленения своего пылесоса. Рядом лежали четыре пустых банки из-под майонеза.
– Видела? Теперь мой пылесос будет работать совсем бесшумно! Нас никто не засечет! – довольно сказал Ягун.
– Ты хочешь, чтобы я села в эту лужу? – поинтересовалась Таня, разглядывая сиденье пылесоса.
– Подумаешь, пролилось немного! Это же не грязь какая-нибудь! Отличный майонез! – обиделся Ягун. Он вытер лужу ладонью и поочередно облизал пальцы.
Воспользовавшись дальней лестницей, друзья выбрались на стену, проскользнули по ней и оказались напротив невысокой внутренней башенки, примыкавшей к Большой Башне и казавшейся рядом со своей гигантской соседкой не больше чем ступенькой. Именно в этой пристроенной башенке и помещался магпункт.
Ярко светила надкушенная луна, стыдливо прикрывавшая свой изъян фиолетовыми тучами. Таня и Ягун сели на пылесос. Блокировок на полет на стенах не было: они были только внутри.
После непродолжительного полета друзья протиснулись в узкое чердачное окошко. Глухо хрустнула рама, которую Ягун ухитрился выломать трубой своего пылесоса.
– Ой! Ну да ладно! Все равно она была гнилая, – оправдываясь, сказал он.
Таня огляделась. В узкой, с полукруглым потолком чердачной комнате громоздились силуэты, похожие на закутанных в белые одеяния призраков. Она осторожно ощупала их снаружи, не снимая чехлов. Это была старая мебель – диваны, скамьи, сундуки. Возле стены белой скалой высился шкаф. На стенах висели картины в тяжелых рамах – унылые, серые картины, изображавшие грозных стариков в напудренных париках и старух в чепчиках. Все картины были неживыми. Лишь у одной из старух в руках была живая моська, залившаяся при приближении ребят простуженным лаем.
– Плохой художник! Зачем он нарисовал такой жалкой моське лай от волкодава! – осуждающе сказал Баб-Ягун. – И вообще, теперь я понимаю, почему сюда никто не ходит. Кошмарное место!
Хранителем музея последние двести лет считался Тарарах. Однако питекантроп терпеть не мог все неживое. Его сердце было отдано живым магическим существам, которым вечно нужна была помощь. Именно поэтому хранитель бывал в музее крайне неохотно – только в те дни, когда пятница, тринадцатое приходилась на полное солнечное затмение. Это и можно было прочитать на двери.
Таня молча разглядывала один из портретов, напоминавший ей Гуго Хитрого. Но это был, увы, не Гуго. Пропавший белый маг, обитавший в своей книге, так и не был обнаружен, несмотря на все усилия Медузии и Великой Зуби. Как не был найден и тот, кто слепил из воска фигурку самой Тани.
Неожиданно из дальнего угла донесся скрип. Крайний из чехлов словно ожил. Его неясный белый силуэт то выглядывал из-за шкафа, то беспокойно проваливался назад. Таня и Баб-Ягун осторожно приблизились. Таня отогнула чехол и поняла, что все предметы защищены заклинаниями невидимости.
– Интересно, что это такое? А ну-ка! – Она присела на этот предмет и откинулась на спинку. – Похоже на кресло-качалку, как считаешь, Ягун?
– Скрипи потише, или разбудишь мою бабусю! Ее комната как раз под нами. А спросонья моя бабуся опаснее Клоппа! – озабоченно сказал Ягун и отправился искать люк.
Таня хотела уже спрыгнуть с кресла, но напоследок случайно откинулась назад чуть сильнее, чем до того. Внезапно качалка взвилась в воздух и зависла над полом. От неожиданности Таня вцепилась в подлокотники. Кресло некоторое время задумчиво поболталось в воздухе, а затем неохотно опустилось на прежнее место. В миг, когда полозья качалки коснулись досок, на чердаке одновременно полыхнули сотни зеленых искр.
|
|
| |
|
Джинни |
Дата: Среда, 18 Янв 2012, 22:08 | Сообщение # 23 |
|
Принцесса Фелтон/Клан Монтгомери/Глава ОФ
Новые награды:
Сообщений: 1091
Магическая сила:
| Перстни Тани и Ягуна мгновенно нагрелись, жадно поглощая энергию. Невозможно было даже представить, сколько магии заключено было в этом скрипучем кресле.
– Ого, а Древнир-то был не дурак полетать! Хотя маневренность у этой штуковины похуже, чем у моего пылесоса! Да и на поворотах небось в спинку впечатывает! – шепотом сказал Ягун, дуя на свое кольцо.
Таня подумала, что ее приятель окончательно свихнулся на своем пылесосе, раз может думать и говорить только о нем.
После непродолжительных поисков они обнаружили люк. Он был почти у самого окна, причем даже не заложен, а лишь накрыт плетеной дорожкой. Ягун отволок дорожку в сторону и, вцепившись в кольцо обеими руками, попытался поднять его. Сколько он ни сопел, люк держался как влитой.
– Мало каши ел! Дистрофикус физкультурус! – Таня выпустила искру. В тот же миг люк с грохотом распахнулся, едва не отдавив Ягуну ноги.
– Предупреждать надо! – заорал внук Ягге, прыгая на одной ноге.
– Извини! Я думала, ты, как обычно, подзеркаливаешь, – сказала Таня.
За прошедшие полтора года она успела выучить сотни новых заклинаний и теперь использовала их, почти не задумываясь. Недаром Тарарах утверждал, что, как ни уворачивайся от образования, что-то все равно налипнет.
Помогая друг другу, они осторожно спустились.
В магпункте тускло горел ночник. Ванька спал, свернувшись калачиком. На полу в беспорядке были разбросаны книги и тетради. Над одной из тетрадей, изредка ныряя в чернильницу, порхало перо и строчку за строчкой писало, готовясь за своего хозяина к экзаменам. В глубокой щели рядом с кроватью что-то поблескивало. Зная Ваньку, Таня готова была поспорить, что сюда он незаметно выливает микстуры Ягге.
Не удержавшись, Таня и Баб-Ягун метнулись к кровати и с радостными возгласами принялись тормошить Ваньку. Разбудить его оказалось непросто. Валялкин мычал и зарывался носом в подушку. Лишь после продолжительной тряски он присел на кровати и зевнул.
– Сейчас кого-то сглажу! Отстаньте! – сказал он и снова стал заваливаться на подушку.
– Ты жив! ЖИВ! – крикнула Таня. На ее лицо упал дрожащий свет ночника.
Ванька перестал крениться и окончательно проснулся. Он внимательно посмотрел вначале на одну свою руку, потом на другую. Затем потрогал лоб.
– Ну да. А что, не похоже? – спросил он с беспокойством.
– Да нет, похоже! – обрадованно воскликнула Таня. – Мы так переживали! Ягге нас к тебе не пускала.
– Ясное дело. Она меня отсюда тоже не выпускает. Говорит, мне надо лежать. Зато учебников натащила целую гору! Я ей говорю, что у меня голова от них пухнет, а она пичкает меня мухоморной настойкой от воспаления хитрости. И вообще, я не вижу в этом логики: вставать нельзя, а к экзаменам готовиться можно, – фыркнул Ванька.
– А когда тебя отпустят?
– Где-нибудь через недельку. Если я кровать не заколдую и не буду на ней по магпункту летать. Так Ягге говорит, – Ванька раздул ночник. Таня была уверена: для того, чтобы лучше ее видеть.
– Мы к тебе купидончиков присылали, – сказала она.
– Я видел их через стекло. Понял, что это от вас, но сюда Ягге их не пустила, а языка глухонемых купидончики не понимают. Они вообще не шибко сообразительные, особенно когда конфеты вперед получают. Как там мой жар-птиц поживает? Не пищит по утрам?
Таня засмеялась.
– Громче зудильника! Вчера случайно воспламенил гнездо (едва пожара не было!), а недавно сожрал у Гробыни книгу из закрытого фонда. Так что теперь я даже не знаю, как мне отделаться от Пу… – она замолчала, сообразив, что едва ли Ваньке приятно будет услышать, что она влюбила в себя Пуппера. Хоть и по ошибке, но все же дела это не меняет.
– От какого такого «Пу»? – подозрительно спросил Ванька.
– Пу? Разве я сказала «пу»? Я имела в виду «пустяки». Есть такое заклинание от пустяков! – сказала Таня и поспешно заговорила о жар-птице.
Прогостив у Ваньки почти до рассвета, они с Ягуном собрались покинуть магпункт тем же путем, но внезапно потолок у них над головами затрясся. Дубовые балки заскрипели. В открытый люк посыпались зеленые искры. А еще мгновение спустя наверху распахнулась рама. Потянуло сквозняком.
– Ты слышал? Что это было? – спросила Таня.
– Какая разница? Магические предметы вечно буянят перед рассветом, – сказал Баб-Ягун.
За перегородкой, где спала Ягге, послышался кашель. Слышно было, как она встает и, бормоча что-то, нашаривает тапки.
– Бабуся проснулась! Сматываемся! – заметался Ягун.
Встав на тумбочку, они с Ванькой протолкнули в люк Таню, а потом туда же, забравшись ногами Ваньке на плечи, нырнул и Баб-Ягун. Ванька поспешно задул ночник и уже в темноте услышал, как опустился люк.
Когда Ягге появилась на пороге со свечой в руке, Ванька уже лежал под одеялом и едва заметно улыбался.
* * *
Тем временем Таня и Ягун пораженно замерли у люка. Пылесос Ягуна плавал в вылившемся майонезе. Здесь же, в жирной луже, поблескивали русалочьи чешуйки. Труба вздрагивала, как пытающаяся уползти гусеница.
– Я зверею! Кто это сделал? Пускай сам признается, или я превращу его в ерш для унитазов! – завопил Ягун.
– Посмотри туда! – сказала Таня, касаясь его локтя.
В распахнутое окно бил пронзительный лунный свет. У стены белел светлый, сразу заметный на пыльном полу четырехугольник. Обмякший чехол, похожий на сдувшийся шар, лежал в стороне.
– Ой, мамочка моя бабуся! Пока мы были у Ваньки, кто-то утащил качалку Древнира! Ну народ! Подметки на ходу отрежут! – воскликнул Ягун.
– Может, она сама ускакала? – не веря сама себе, предположила Таня.
– Ага! И чисто по-дружески дала пинка моему пылесосу, что из него вся чешуя высыпалась! Я прям зверею! Нет уж, здесь после нас еще кто-то был! Думаешь, зачем он вытряхнул весь этот мусор – чтоб меня подставить! Все в Тибидохсе знают, что только я заправляю пылесос майонезом. Значит, и качалку украл я!
Баб-Ягун присел на корточки и, брезгливо кривясь, принялся сгребать чешую и майонез обратно в бак.
– Эх, все равно жирные пятна остаются! Ну попадись мне этот гад! Я заставлю его съесть все мячи для драконбола!
– Лучше уж для тухлобола, – хмыкнула Таня, вспоминая этот милый спорт, изобретенный Чумой-дель-Торт.
Лестница, ведущая на чердак, затряслась. Дверь заходила ходуном. Кто-то от всей души бухал по ней кулачищами.
|
|
| |
]
