Моя жена – ведьма - Страница 2

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:54 | Сообщение # 16

Княгиня де Веллар

– Вы что-нибудь узнали о Наташе? – вклинился я.
– Именно. – Обдав братца презрительным взглядом, Анцифер развернулся ко мне. – Я берусь почти со стопроцентной гарантией утверждать, что ваша супруга находится в стае так называемого Фенрира. А так как он агрессивно настроен к вашим новым знакомым, то, следовательно, и жена ваша будет выступать в грядущем сражении против конгломерата богов.
– Представляешь, что будет, если вы встретитесь в бою? Если она тебя в спальне чуть не съела, то уж в общей махаловке точно сожрет с потрохами. Это ты ее не тронешь, а у нее комплексов нет. Слопает за милую душу, так и не поняв, что пообедала собственным мужем. Ой, что это я несу? Жуть-то какая…
– Фармазон! Помолчи, пожалуйста, я не понял, с чего вы решили, будто Наташа в рядах Фенрира? Вы ее видели?
– Нет. Ее лично – нет, – пояснил ангел. – Но я видел нашего общего знакомого – Сыча. Он занимает важный пост в стае волков. Фенрир с ним считается, а уж если Сыч пришел сюда по следу вашей супруги, то, значит, и она в войске.
– Проклятье! Вы правы. Он будет там, где она. Если дело действительно обстоит так – мы и вправду можем встретиться лишь на поле брани. Один говорил мне, что сейчас каждый решает, на чьей стороне он будет биться. Если я не подниму на нее руку – меня убьют боги, если она не перегрызет мне горло – ее порвут свои же волки. Какой-то замкнутый круг получается…
– Именно так, к сожалению. Хотя есть надежда, что ваш конкурент ее еще не нашел.
– Почему? – воспрянул я.
– Видите ли, до начала Рагнарёка все – и боги, и великаны, и волки, и прочие волшебные жители – пребывают в состоянии длительного перемирия. Небольшие стычки вспыхивают то тут, то там, но основные силы приберегаются для крупномасштабных действий. Сейчас же все волки свободно бегают по скалам и лесам. Двое находятся на страже у трона Одина, а Фенрир хотя и не нуждается в телохранителях, но держит при себе старого Сыча, как советчика.
– Хм… я долго болтал с верховным богом, но волков у его трона не видел.
– Да потому что ты не замышлял против него ничего плохого, – пояснил Фармазон. – А вот попробовал бы ты хотя бы подумать о причинении малейшего вреда владыке Асгарда, так у подножия трона враз выросли бы два здоровенных матерых волка. Многие уже поплатились жизнью за нелестные мысли в адрес твоего дружка Одина.
– Да? – призадумался я. – Ну ладно… его разборки меня не касаются. Я пришел за Наташей, заберу ее и чихать хотел на все Сумерки богов. Итак, где ее искать?
– А где угодно, майор Пронин, – фыркнул черт, медленно прихлебывая вино. – Можно подумать – мы знаем?! Серега, ты вообще-то и сам рогом шевели, вон их у тебя на шлеме целых два. Привык, что за тебя все делают, а?
– Интересно, что ж это такого особенного ты за меня сделал?! – в свою очередь возмутился я. В последнее время Фармазон навострился удивительно легко выводить меня из себя. С этим надо как-то бороться.
– Сергей Александрович, ради Бога, не обижайтесь. Он всего лишь имел в виду, что мы сейчас находимся в дохристианской эпохе. Здесь властвуют иные боги. Если нас с Фармазоном заметят – будет большой скандал. Фактически мы не имеем права здесь находиться. Персоны нон грата, так сказать… Это для людей мы невидимы, а местные боги раскусят нашу маскировку в пять минут.
– И помнут Циле бантики! – наставительно добавил бес.
– Так значит, вы меня бросаете?
– Никогда! – проникновенно пропели оба. – Просто будем приходить, когда рядом никого нет.
– Ясно… стало быть, в беготне по лесам, в сражениях с оборотнями, в битве Рагнарёк или в пьяной потасовке у Одина вы мне и руки не подадите?..
– Зачем же так драматизировать? – потупились близнецы. – Хотя в принципе… конечно… скорее всего…
– Да или нет?
– Да.
В дверь постучали, я встал. Вошла Фрейя, она явно было чем-то озабочена. Девчушка нервно скользнула взглядом по комнате и, приложив палец к губам в знак молчания, поманила меня за собой. Выходя, я как бы случайно обернулся – Анцифера с Фармазоном не было.
– Отец зовет тебя, достойный ворлок. Нужда настала в слове и в совете…
– Что-нибудь действительно серьезное? – таким же заговорщицким шепотом полюбопытствовал я.
– Серьезней некуда! Нам стражи рассказали, что в свете народившейся луны они видали волка… но какого?! Был рост его едва ли многим ниже стен крепостных, его глаза горели кроваво-красным пламенем заката, а зубы так сияли в темноте, что с замершими молниями сходство их делало нестерпимым взору.
– Слушай, может, я не так понял, но вроде бы здесь Валгалла – царство богов и умерших героев. Если ваши стражники на стенах все равно давно умерли, чего же они так занервничали при виде какого-то волка?
– То был Фенрир! – прерывающимся от ужаса и восторга голосом выдала юная богиня. – Ты понял ли? Фенрир! Могучий и великий демон ночи, исчадье хеля, силою и властью нам равное, богам! И он уж бродит вдоль стен Асгарда, а у ног его толпятся волки, волки, волки, волки…
– Наташа… там может быть моя жена! Надеюсь, ваши зомби еще не начали стрельбу из луков? – Я резко увеличил шаг, подцепив девушку под локоток. Что бы там ни планировалось на высших скрижалях судьбы, какой Рагнарёк ни намечался – лично я был полон решимости не допустить, чтобы Сумерки богов омрачили и наш тихий брак. Мне бы только до нее добраться и уговорить выслушать, а там я любую женщину уболтаю. Тем более любимую…
Мы с Фреей буквально вбежали в тронный зал, где Один ожидал нас, расхаживая из угла в угол. Лицо бога было мрачным, он закусывал нижнюю губу, а его единственный голубой глаз, казалось, метал искры. Я отвесил неуклюжий поклон, смутно помня, что с небожителями желательно вести себя вежливо. Лучше даже подобострастно, они это любят.
– Входи, входи, мой гость, и воин, и ворлок, и поэт, и странник храбрый, в безмерности миров бродящий наудачу…
– Ко мне пришли, кричат: «Нужна подмога!» – в том же тоне ответил я. – Во всех эпохах плох тот гость лукавый, что не встает по первому же слову хозяев добрых, дабы острой сталью, советом мудрым и монетой звонкой не оказать посильное участье. Я весь готов на все – располагайте!
– О Сигурд! Ты герой из всех героев! – растроганно решил Один, по-отечески обнимая меня за плечи. – Сегодня вновь уходим мы с богами ловушку ставить подлому Фенриру, но волк хитер, и надо бы на случай усилить нас твоим волшебным словом. Хороший ворлок может пригодиться, когда вдруг враг решит ударить тайно извечной магией по-черному. Бесстыдно. Что скажешь?
– Сигурд не боится! – выкрикнула Фрейя. Я пожал плечами, ладно уж, все равно мне пришлось бы говорить нечто подобное. И без того ясно, что участия в междоусобице ну никак не избежать.
– А чтоб тебе там не казалось скучно, поведаю, что руны мне сказали, – хитро улыбнулся довольный бог. – Твоя супруга будет в волчьей свите. Ее увидеть сможешь, но узнаешь?.. Да или нет, о том нам неизвестно. Но помни, если до восхода солнца ее ты привлечешь и поцелуешь – она твоя! С нее спадет проклятье. Чужие чары рухнут, разум женский войдет в гармонию с уже замерзшим сердцем. Так ты идешь?
– Когда мы выступаем? – Я гордо выпрямился и поплотнее сдвинул на нос шлем.
– Я – сию минуту. Мне надо б и другим богам напомнить о деле нашем, пусть спешат к холмам. Вы вместе с Фрейей двинетесь чуть позже, на кошке длиннохвостой, имя ей Фиона. И мчитесь без оглядки! В двенадцать ровно я вас жду у дуба.
– Оружия не брать?
– Твое оружье – слово!
– Спасибо, тронут, если б и враги оружья этого боялись ежедневно, – тихо буркнул я. Что это он там нес насчет езды на кошках? У верховного бога крыша поехала, такое с ними часто случается. Профессиональная болезнь, так сказать… Чем-то приходится жертвовать, а мозги в их мире не главное.
Один отступил на шаг, сунул пальцы в рот, пронзительно свистнул… Прямо посреди зала оказался огромный белый конь, с горделивой головой, роскошной гривой, завитым хвостом и… восемью ногами! Я едва не окосел от такого уродства. Прямо осьминог какой-то… Верховный бог викингов прыгнул в седло и взялся за поводья:
– Я жду тебя, Сигурд!
В то же мгновение конь с всадником исчезли. Ладно, понимаем, нам тоже пора собираться.
– Фрейя, в какую сторону идем?
– Понятья не имею я, но вот Фиона… Она наверняка укажет путь к Фенриру. Велю ее позвать.
– Вели, вели, подружка… – В жизни никогда не ездил на кошках, надо приучаться.
* * *
Кошка ждала нас во дворе. Великолепная гладкошерстная красавица мягкого персикового цвета с голубыми мерцающими глазами. Ростом с хорошего уссурийского тигра. Однако попытки усесться на нее вдвоем потерпели сокрушительную неудачу. Кошка неуловимо вильнула телом, и я кубарем полетел наземь. Фрейя посоветовала пересесть вперед, но в этом случае я всего лишь бухнулся носом, едва не сломав рог на шлеме. Огромная кошка ни в какую не желала везти двоих. Более того, однозначно выбрав из нас наиболее легкого наездника, она с самым кротким взглядом категорически отказывалась покатать меня. Юная небожительница притворно вздохнула, взяла легкое копьецо, а мне пришлось широкими шагами идти рядом, волоча на себе все вооружение. За воротами расстилался сказочный пейзаж. Метель кончилась, и полная луна, завладев всем пространством небес, проливала невероятно яркое сияние на широкие скатерти снега. Поля и чернеющий на горизонте лес казались усыпанными голубоватой алмазной пылью. Вблизи она, искрясь, хрустела под ногами, а вдали напоминала сахарные шапки пасхальных куличей. Над головой горели разноцветные звезды – синие, красные, желто-зеленые. Они казались невероятно крупными и кончиками лучей щекотали ресницы. Воздух был свеж и даже как-то пьянил, насыщая кровь ароматом не тронутой химическими испарениями атмосферы. Я никогда не дышал ничем подобным! Жить хотелось только ради того, чтобы видеть всю эту красоту, чтобы ощущать себя естественной нотой в дивной гармонии природы, чтобы суметь сохранить все это и отдать в первозданной прелести своим детям…
– Сигурд, ты не устал?
– А? Что? Н-нет… я немного задумался о своем.
– Мы уже отошли от стен Асгарда, можно мне поговорить с тобой на простом языке, без поэзии? Я хотела кое о чем тебя спросить.
– Конечно, спрашивай.
– Там, в будущем, в другом далеком мире, нас… никто не помнит?
– Ну, как бы тебе объяснить… – смутился я.
– Только не лги! Я слышала, как ты разговаривал с отцом. Я знаю, что были боги до нас и, значит, будут после. Другие боги, когда мы уйдем… Разве мы обязательно должны погибнуть?
– Нет, но…
– «Боги живут, пока о них помнят» – так говорит отец. Неужели когда-нибудь люди забудут нас? Но за что? Мы не были к ним жестоки… Почему они так с нами поступают? Вот Один, он верховный бог, но это не главное… Он – мудр, он – воин, он – поэт, и он любит детей. Или Тор, он – храбр, честен, он никогда не обижал слабого. А как же Хед, Видар, Браги, Хеймдалль и другие?
– Фрейя, не спеши! Подожди, дай и мне хоть слово сказать. Все не так просто…
– Не надо, Сигурд, – едва слышно ответила она. – Я – богиня, я все знаю сама. Просто… мне страшно умирать.
Мы замолчали. Мне по-человечески было очень жаль девушку-богиню, но, согласно мифам, весь их клан был обречен. Они должны погибнуть в Рагнарёк и смертью своей заново возродить угасающее человечество. В отличие от других, боги древних викингов оказались смертны, если бы я мог спасти эту девушку, то, наверное, сделал бы все возможное…
– Ба, кого я вижу?! Сестрица Фрейя собственной персоной. А рядом кто? Немного мелкий витязь, но, видимо, герой из всех героев! Кому ж еще непревзойденный Один рискнет доверить собственную дочь? Ведь девочке всегда нужна защита, надежное плечо и… что еще… а, руки – и сильные и ласковые сразу, грудь, мускулы, живот и кровь по жилам! Не так, сестрица?
– Локи, – сквозь зубы процедила Фрейя.
Нас остановил возникший из ниоткуда щуплый, но высокий бог. Он был одет в кожу и меха, торс укрывали крупные пластинчатые доспехи, а голову – шлем с небольшим забралом, закрывавшим глаза. Сквозь прорезанные щели дразнился красноватый отсвет. Руки унизаны ворованными перстнями, голос вкрадчивый и крайне раздражающий, манера речи невероятно двусмысленная: от детского простодушия до явного сарказма. Вот, значит, он какой – Локи, бог хитрости и обмана, чьи мемуары украл старый Сыч, прежде чем отправиться в погоню за моей женой.
– Уйди с дороги, мы спешим.
– Куда? – неискренне удивился бог.
– Отец оповестил всех, что он идет на Фенрира. Все наши обязаны явиться на его зов и помочь связать большого волка.
– Я ничего об этом не слыхал. – Красный свет его глаз стал еще ярче. – Однако надо мчаться – я не смею ослушаться приказа самого… как то бишь, Одина?! Но ты мне не сказала, кто этот смертный? Быть живым в Валгалле невежливо…
– Он друг мне, и покончим с этим. – Голос маленькой Фрейи наполнился гневом, даже кошка зашипела, выгибая спину и топорща усы. – Уйди с дороги, путь еще не близкий, я трачу время в праздной болтовне.
– Уже бегу… но здесь небезопасно! В лесах гуляют злые великаны, а за вон той пушистою грядой я видел волка и волчицу в паре. У них была любовная игра, но речь их мне ясна как богу. Она шептала что-то о душе, а он так нежно звал ее – Наташа… Им хорошо вдвоем.
– Наташа?! – невольно вырвалось у меня. Я беспомощно оглянулся на Фрейю, она только хмыкнула и толкнула кошку пятками. Лукавый бог обмана исчез так же неожиданно, как и появился.
– Забудь. Локи лжец и сплетник. Там наверняка нет твоей жены, да и не было никогда. А вот обо мне он теперь растреплет каждому встречному-поперечному. Я ненавижу его, хоть он мне и родственник.
– Согласен. Такой тип мужчин всегда вызывает у меня стойкую антипатию. Но я… может, мы все же увеличим шаг и проверим?
– Проверим что?
– Ну… что там действительно… не Наташа.
– Тебе моего слова мало?! Ты кому веришь, мне или ему? – почему-то обиделась Фрейя и, глядя в сторону, добавила: – Ну, иди… иди сам, проверь, вернешься – расскажешь. А я здесь посижу, мне и тут не дует.
– Фрейя, прости, – опомнился я.
– Ее там нет, Сигурд, – вздохнула она. – Поверь мне, ее там нет. Он обманывает тебя и хочет поссорить со мной. Не надо никуда сворачивать, нас ждут у холма.
И в эту минуту снежную тишину прорезал далекий женский крик. У меня похолодело сердце…
– Это она! – Я побежал, почти по колено проваливаясь в сугробы и на ходу пытаясь избавиться от тяжелого щита. Фрейя что-то кричала вслед, но сейчас никакие увещевания не могли меня остановить. Я вообразил себя настоящим викингом, обезумевшим берсерком, пережравшим мухоморов, и вовсю рвался спасти любимую женщину. Меня не волновало, что там может быть ловушка, не интересовало количество врагов, все лучшее, чем природа наградила мужчину, проснулось во мне и яростно толкало вперед, требуя подвига. В результате, конечно, я попал в засаду. Слева и справа от меня вздыбился снег – два бритоголовых великана ловко перекрыли пути к отступлению. Снежная гряда впереди зашевелилась, открывая еще четверых притаившихся дуболомов. Ребята попались немаленькие… Я едва ли доходил до пояса самому низкорослому.
– Взять живым! – громогласно скомандовал кто-то. От великого испуга я совсем потерял голову. Дальнейшее поведение было для меня настолько неадекватным, что по сию пору при воспоминании о тех событиях мою душу охватывает священный трепет. Что с нами сделала цивилизация? В общем, я выхватил болтавшийся на боку меч, перехватил рукоять обеими руками и неумело рубанул на манер дровосека! Удар пришелся в колено ближайшему великану. Тот взвыл от боли и удивления и опрокинулся на спину.
– Сигурд! Держись, я здесь!
Огромная кошка теплой молнией скользнула меж двоих здоровяков, и раскрасневшаяся Фрейя отважно метнула копье в грудь третьего. Потом был бой… Я помню его очень смутно, потому что зажмурил глаза и махал мечом во все стороны. Со стороны моя драка с великанами более всего напоминала попытки четырех взрослых людей запихнуть в мешок упирающуюся курицу. Курицей был я. Дочь Одина защищалась отчаянно, и кошка Фиона тоже. Вот, кстати, кошку все-таки поймать не смогли, но нас двоих в конце концов, естественно, повязали. Причем не какими-нибудь мудреными узлами, а всего лишь обмотав целым километром толстенной веревки, так что, стянутые вместе, спина к спине, мы здорово походили на бабушкин клубок. Фрейя ругалась. Очень грязно и поэтично, мне понравилось. Трястись в мешке на спине у великана не очень приятно, зато тепло. Я думаю, в любом положении можно отыскать положительные моменты, так что я старался не впадать в уныние. Несли нас недолго и на пол бросили невежливо.
– Вытащите их! – приказал тот же громкий голос. Мешок развязали…
– Это Утгард – крепость великанов, – экскурсоводческим тоном пояснила Фрейя. Я понимающе кивнул. Судя по всему, положение достаточно безнадежное…
* * *
Помещение, где нас, так сказать, выгрузили, представляло собой примитивнейшую комнату огромных размеров. Общие параметры не меньше обеденного зала у Одина, но если там усаживалось за столами не меньше сотни воинов, то здесь едва ли насчитывалось два десятка. Разница в том, что великаны, естественно, во всех параметрах значительно крупнее самого высокого викинга. Соответственно подогнана и мебель, и посуда, и оружие. Великаны пьянствовали за кустарными столами, осушая целые бочонки дорогих вин, так что аромат изысканного алкоголя густо висел в воздухе, перемешиваясь с режущим запахом подгорелой свинины. Лица у всех присутствующих – самые дебильные. Головы лысы или бриты наголо, усов и бороды не видно ни у одного, одеты, как бомжи с большой дороги, но оружие держат под рукой – грубокованые мечи, тяжелые мясницкие секиры и обычные разбойничьи дубины. Уверен, все, что есть в замке, – результат повального грабежа всех, кто только попадал в поле зрения этих головотяпов.
В центре зала, по примеру Асгарда, было установлено подобие трона, на нем восседал не самый большой великан, но рожа у него была самая паскудная, простите за выражение, иначе не скажешь. Он вперил в нас нетрезвый взгляд.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:54 | Сообщение # 17

Княгиня де Веллар

– Ха! Вот, значит, какие пташки к нам залетели… Это кто ж? Нешто сама Фрейя? Кра-са-авица на-род-на-я-я-я…
– Не вмешивайся, Сигурд, – почти не разжимая губ, попросила дочь Одина, – я смогу за себя постоять, они не посмеют меня тронуть.
– Че молчишь, мышка?! Мужики, тут нам бабу невинную доставили – во! Мне она на… ик! Не нужна. Может, кто хощет?
Я подумал о том, что мне все же стоило бы потрепыхаться в клубке, ну хоть слегка имитировать праведный гнев и благородную готовность заступиться за честь дамы. На самом деле никакого героизма в душе и на грош не было. Я вполне трезво понимал, что помочь девушке вряд ли смогу, а погибнуть за нее всегда успеется. Это – не трусость, это – здравый смысл.
– А с нею кто?! Жених али полюбовник? Чей-то морда его мне не ндравится. Тащите обоих сюда.
Вы думаете, нас взяли под руки и повели? Да ничего подобного – по клубку кто-то просто пнул ногой, и он, подпрыгивая, словно футбольный мяч, подкатился к подножию трона.
– Йорик – мое имя! Грозен я, могуч и страшен, а этих… врагов… своих – ем! – похвастался великан, распахивая щербатую пасть. – А ну говори, червь, че ты к ней прилепился?
– Я… я требую, чтобы мне развязали руки! – Почему-то мне вдруг вспомнились бурные речи протеста политических узников. – Я буду жаловаться вашему начальству! Нас грязно заманили в ловушку путем самой гнусной провокации. Никто не объяснял причин, не выдвигал претензий, вообще не сказал ни слова… Нас вынудили к пассивной самозащите! Если мы – пленные, то требуем положенного статуса, утвержденного Организацией Объединенных Наций. Если же нет, если произошла ошибка или недоразумение, то мы готовы принять ваши извинения и, забыв обо всем, продолжить путь.
– Сигурд, тебя что, так сильно ударили по голове? – вытаращилась Фрейя, а великаны заржали так, что с потолка брызнули летучие мыши. Видимо, я чем-то их очень развеселил.
– Да он шут! – дошло до главного. Остальные дружно закивали. – А ну скажи еще че-нибудь!
– Сначала объясните мне причину вашего дебильного смеха, – сдержанно зарычал я. – Если уровень интеллекта в ваших заскорузлых мозгах меньше, чем у курицы, то это не повод для пренебрежения элементарными нормами вежливости. Общеизвестно, что дураки бывают не только круглыми, но и длинными. Исходя из среднего уровня эрудиции каждого отдельно взятого индивидуума, можно вывести геометрическую прогрессию умственного развития каждого конкретного объекта в отношении к общему объему его черепной коробки, а следовательно…
– Не, друганы, вы слышали?! – повалился главарь. – Какие слова выдает, а? Он же комик прирожденный.
В ответ на мою отповедь великаны загрохотали еще громче. Звуковой резонанс был так велик, что коряво сложенные стены дали заметные трещины. Я окончательно перестал что-либо понимать и попросту заткнулся. Если все сказанное мной хоть каким-то боком относится к юмору… Оставалось мысленно развести руками, физически я этого сделать не мог.
– Как твое имя, шут? Сигурд вроде… – Едва отсмеявшись, хамоватый Йорик развернул меня к себе лицом. – Не бойся, мы тебя не убьем. Во всем Йотунхейме не отыскать такого хохмача! Будешь нас веселить, а вот девчонка твоя… Че с ней делать будем, а, братва?
– Съедим!
– Спалим в огне!
– Обреем наголо и пустим к папе Одину!
– Раздерем на четыре куска!
– Обольем водой на морозе!
– Подвесим за ребро!
– Оторвем руки-ноги и выбросим!
– Не… надоело. Асов, ванов или людей смертных мучили уже по-всякому. Повизжит да и помрет. Скука, – призадумался вожак. Всем прочим мыслительный процесс явно был в тягость, и великаны вновь переключились на жратву.
Пользуясь заминкой, я попытался повернуться к Фрейе:
– Что будем делать?
– Бежать бы надо… немедленно! Однако ночь темна, мы связаны и в плену в Утгарде. О, если б только вытащить мой нож, он в левом сапожке, а после веревки перерезать и… Увы! ни мне, ни тебе туда не дотянуться.
– Это понятно, я имею в виду, что они собираются с нами сделать?
– Ты что, оглох, достопочтенный Сигурд? – с изрядной долей раздражения ответствовала дочь Одина. – Они же все недавно рассказали. Тебе судьба – их веселить всечасно за корку хлеба, а не то конец! Мозг человеческий измыслить не сумеет всех пыток, каковым тебя подвергнут, коль ты однажды их не рассмешишь.
– А ты?
– Что я? Мой горький жребий еще неясен. Может быть, убьют, а может, лишь навечно изувечат, а может, и… Кто знает, добрый друг, что в голову ущербную взбредет, одно лишь ясно – мысли светлые ее не посещают.
– Понятненько… – Возможно, в душе я несколько запаниковал, но изо всех сил старался этого не показывать. Девушка вела себя так достойно, что поневоле хотелось хотя бы выглядеть настоящим мужчиной. Мысленно я позвал Анцифера и Фармазона. Безрезультатно. Вообще-то они предупреждали… Между тем вожака великанов, похоже, осенила новая оригинальная идея.
– А я все решил! Братва, мы ее опозорим!
– Это как? – неуверенно откликнулись некоторые.
– Башкой думать надо, а не… – выразительно постучал по лбу главарь. Звук был гулкий и протяжный. – Мы с нее тряпки-то поснимаем, нагишом в клетку пустим и плясать заставим!
Рев восторга поддержал это гнусное предложение. Я почувствовал, что невольно краснею от стыда и бессилия.
– Сигурд, милый, сделай что-нибудь, – осипшим голосом прошептала Фрейя, волнуясь, она постоянно перескакивала с верлибра на прозу. – Ты же ворлок искусный и рифмой владеешь волшебной. Гордо воспрянь, накажи негодяев примерно… Я тебя даже поцелую, только спаси меня, пожалуйста-а-а!
По знаку Йорика один из великанов цапнул клубок с явным намерением выпутать оттуда Фрейю. Я решился и заорал, стараясь подражать лучшим традициям древних скальдов:
– А ну, положь меня назад, тупица! Покуда нос твой не раздулся до размеров драккара Одина, а уши не отпали… Я – страшный ворлок! Я сейчас прочту ужасный стих с такой кошмарной рифмой, что поплохеет сразу всем изрядно. Положь клубок, балбес, барбос, мартышка!
– Ух ты?! – Вожак удивленно осклабился. – Погодь, погодь-ка. Ворлок, говоришь? Ах ты, задохлик драный, как-то тупорыла последняя шутка твоя…
– Отпусти нас, или клянусь не знаю кем из высшего пантеона, что сей же час попревращаю вас всех в мышей, например.
– Лучше в лягушек, – вставила небожительница.
Великаны помедлили минуту и опять разразились громоподобным хохотом. Судя по всему, их так веселили мои упорные попытки подражать поэзии Одина. А может быть, и нет, ребятки настолько недалеки умом, что им хоть пальчик покажи – засмеются.
– Видали мы таких ворлоков… Хвастались, как и ты, а на деле один пшик получался. Ну че, братва, тащите клетку для девчонки, а колдунишка этот нас пока волшебством своим развлекать будет, – приказал Йорик и добродушно добавил: – Давай, сморчок, не тушуйся, читани-ка нам заклинания с выражением!
– Я буду читать стихи. Настоящие, с рифмой, – честно предупредил я.
– Читай! Не тяни! Давай! Давай! – раздалось из зала.
– Порази их, Сигурд.
– Попробую… Черт, в голову не идет ничего подходящего, только стихи о любви. Мне надо вспомнить…
– Сигурд, они несут клетку… – По-моему, Фрейя попыталась потерять сознание.
Не бывает любви условной…
В небе звезды повисли гроздью,
Бьет двенадцать, сегодня в дом мой
Обещала прийти гостья…
Длинноногая недотрога.
Кровь неровно стучится в венах,
Что-то стукнуло в раме окон
И прошло сквозняком по стенам.
Только свет зажигать не буду,
Даже если луна в тучах,
Если я не поверю чуду,
Хоть кому-нибудь станет лучше?
Я приму ее руки-тени
В ковш горячих моих ладоней,
Брошу все дела на неделе
Из-за глаз, что ночи бездонней.
Пусть не скажет она ни слова,
Я пойму сквозь ее молчанье
Отрицание лобового,
Понимание тонких тканей.
И она, улыбаясь тайно,
Мне напомнит, что все бывает,
Что уже остывает чайник,
Что уже шоколад тает.
На прощание обернется,
Бросит взгляд на жилье поэта
И сюда уже не вернется,
И мы оба поверим в это.
На этот раз я читал очень старательно и выразительно, с придыханиями, правильным выдерживанием пауз и щемящими нотами настоящего чувства в голосе. Слушатели замерли. Несколько секунд висела гробовая тишина. Потом раздался непонятный стук, моей щеки коснулось ледяное скольжение воздуха. Великаны побледнели, общее веселье словно покрылось гробовой доской.
– О небо, Сигурд, так ты ее вызвал? – выдохнула достойная дочь Одина, на мгновенье приходя в себя и вновь впадая в беспамятство.
– Кого? – не понял я. В центре зала материализовалась стройная женская фигура в черном…
* * *
В зале стало заметно холодней. Общее оцепенение изредка прерывалось зубовной дробью или тихим вздохом ужаса. Хотя ничего особенно ужасного, на мой взгляд, не происходило. Появившаяся из ниоткуда женщина, видимо, была очень красивой. Я говорю «видимо», так как ее лицо до половины скрывалось под большим головным платком. Я мог разглядеть лишь бледные тонкие губы да точеную линию подбородка. Платье, несмотря на старомодный фасон, очень выгодно подчеркивало ее фигуру. Она плавно повела рукой, на которой вдруг оказался большущий черный ворон. Так фокусники в цирке прячут голубя в рукаве, чтобы понадежней сразить доверчивых зрителей. Однако никто не спешил аплодировать.
– Кто звал меня? – мелодичным голосом пропела гостья.
– Не… это не мы! Мы не звали! Не надо нам… – наперебой загомонили великаны, почему-то не делая даже легкой попытки встать с места. Они сидели перед ней тихо, словно первоклассники перед строгим директором школы.
– Фрейя! – Я попытался толкнуть локтем свою подругу по несчастью, но она не откликнулась. Плохо дело… Надо бы отсюда выбираться побыстрее, меня ведь жена ждет. Наташа отнюдь не страдает женским паникерством, и если пишет записки, то это действительно важно. По пустякам она бумагу переводить не станет, а уж камни – тем более.
– Кто звал меня? – повторила женщина, интонация не изменилась ни на йоту, но в помещении стало еще неуютней.
– Это… он! – очнулся щербатый Йорик. – Он! Сигурдом его зовут! Не мы это… Он, ворлок проклятый, вызвал твой гнев, Черная Хельга.
Все закивали, женщина повернулась ко мне, я постарался улыбнуться пообаятельнее:
– Прошу прощения, леди Хельга. Видите ли, я еще не очень опытный ворлок, и некоторые заклинания порой выходят из-под контроля.
– В каком смысле? – ровно спросила она.
– В том, что результат почти всегда непредсказуем, – охотно пояснил я. – Современная поэзия вполне безобидна, а вот рифмы моего времени каким-то образом влияют на пространственно-бытовые структуры молекулярной связи. Как следствие вербальные колебания, способные привести к…
Великаны попадали на пол, и даже Черная Хельга, кажется, вздрогнула.
– О таких вещах не говорят вслух. Откуда ты появился, ворлок Сигурд, который не боится призвать всесильную богиню смерти Черную Хельгу?
– Это вы? – догадался я.
– Именно.
– Понятно… – С богинями такого уровня лучше быть вежливым. – Тогда я объясню все по порядку. Рассказ мог бы получиться очень длинным, но вкратце суть такова. Мы с Фрейей спешим навстречу к Одину, но эти великаны заманили нас в засаду. Мне пришлось читать стихи.
– Ты вызвал меня заклинанием.
– Ничего подобного, я прочел одно стихотворение о любви, причем не новое. Готов признать свое участие в вашем «вызывании», но оно было минимальным. Еще раз прошу прощения…
– За что? Ты позвал меня на пир, ты предложил хорошую плату, ворлок. Черная Хельга честно держит свое слово. Чего ты хочешь?
– Свободы, – решил я, все еще не совсем понимая, куда она клонит.
– Иди. – Богиня в черном сделала неуловимое движение пальцами, и с нас опали веревки.
Фрейю я успел подхватить, девушка категорически отказывалась приходить в себя, но, по-моему, старательно симулировала.
– Так мы можем идти?
– Идите, идите, вас никто не задерживает. Я погощу здесь, – мило улыбнулась Черная Хельга. – Эй, Йорик Йотунхеймский, ведь ты не прогонишь меня?
– См-сми-сми-луй-ся… – еле слышно прошипел главарь, распластавшись на полу.
– Уходи побыстрее, ворлок Сигурд. Если захочешь снова покормить меня, то смело читай свои стихи, я рада такому поставщику. Не благодари и не оборачивайся, тебе не следует видеть, что здесь будет происходить.
Великаны жалобно заскулили, и Фрейя, не открывая зажмуренных глаз, потащила меня за руку. Мы двинулись к выходу, дверь – одна, проблем с выбором направления никаких. Мою совесть тревожили нелепые подозрения… Пока мы шли по широкому коридору или, скорее, тоннелю внутри горы, я размышлял, а когда впереди забрезжил слабый лунный свет и мы вышли, на широкой снежной равнине мои ноги остановились сами.
– Фрейя?!
– Что?
– Эта женщина… Черная Хельга, она ведь и в самом деле богиня смерти?
– Конечно. Почему ты спрашиваешь? Бежать надо.
– Но… она что, их всех убьет?
– Сигурд! – Остановившись, дочь Одина грозно посмотрела мне в глаза. – Великаны – это зло. Они бы не задумываясь убили и тебя и меня. Ты их победил, прочел заклинание и вызвал Черную Хельгу. Что именно она с ними сделает, мне все равно. Ты позвал ее на пир, и она не уйдет голодной!
– Я ее не звал! – Мое раздражение усиливалось тем, что Фрейя была абсолютно права. – Я всего лишь прочел стих. Понимаешь, обычное стихотворение на самую распространенную тему. В моем мире стихи о любви не служат приглашением на ужин для богини смерти!
– Но она пришла! Я не знаю, как ты это сделал, и знать не хочу, но главное не в этом – нам пора! Нас ждут на холмах…
– Подождут.
– Что-о?!
– Я скоро вернусь.
– Куда ты? – Фрейя ухватила меня за рукав, но я как можно деликатнее отцепил ее руку.
– Понимаешь, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал. Пусть даже великаны. Мне надо вернуться и остановить ее.
– Ты сошел с ума! – завизжала перепуганная Фрейя. – Никто не может остановить Черную Хельгу, даже мой отец. Она рассердится и поглотит твою душу! Ты не должен… не можешь… не смеешь бросить меня одну!
– Пойдем со мной.
– Ни за что! – Дочь Одина демонстративно повернулась ко мне спиной. Я не стал спорить, просто развернулся и быстрыми шагами бросился по тоннелю вниз. Не знаю, зачем я это делал, не могу объяснить… Возможно, гуманистическое начало слишком сильно в современном человеке, хотя как остановить грозную богиню, мне тоже не было известно. Возможно, это выглядело глупо. По крайней мере, когда я ворвался в обеденный зал – меня не встретили овациями. Даже наоборот. Великаны взглянули с тихой ненавистью, а Черная Хельга даже не обернулась. У ее ног уже лежало четыре бездыханных тела…
– Зачем ты вернулся, ворлок?
– Хочу продолжить свой поэтический вечер. – Правильное решение вспыхнуло в голове, мгновенно сформировавшись в четкий план действий. – Раз уж всем так понравились мои стихи, то почему бы не прочесть еще одно? Это тоже о любви.
– Заклинание? – уточнила богиня смерти.
– Стихотворение, – наставительно поправил я. – Не знаю, как вам это покажется, в смысле – к каким последствиям приведет, но… Собственно, оно у меня одно, начинающееся такими словами:
Уходи! С моей ладони
Скатывайся вниз, как капля…
Когда я выдохнул последнее слово – черная фигура в зале исчезла. О присутствии Черной Хельги теперь напоминали лишь трупы несчастных великанов да бледные рожи их уцелевших собратьев. Щербатый Йорик неуверенно открывал рот, словно собираясь выдать что-то важное. Я почему-то решил, что он хочет сказать «спасибо».
– Не стоит благодарности. Я рад, что вам понравилось. Настроение слушателей всегда ощущается, даже если не прорывается в виде банальных аплодисментов. К сожалению, наше выступление окончено, мне пора. Был очень рад всех вас видеть…
– И… гн… ем… уй… – забулькал глава великанов, вытянув в мою сторону руки.
– Чего, чего? – улыбнувшись, переспросил я.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:54 | Сообщение # 18

Княгиня де Веллар

– Н-не-не дай-те ему уй-ти! – кое-как овладел голосом вожак. Великаны, медленно выходя из замороженного состояния, начали концентрироваться на моей скромной особе. Вот и делай после этого добро людям.
– Как вам не стыдно? Да если бы…
Чья-то рука цапнула меня за ворот, обрывая гневную проповедь, и основательно встряхнула.
– Фрейя?!
– Бежим же, наконец! О Сигурд, ты просто сумасшедший и меня тоже заразил… Бежим!
Мы неслись к выходу как ошпаренные, в тоннеле уже грохотали тяжелые шаги преследователей. Ужасающий рев великанов заставлял сыпаться мелкие камни с потолка. Выбежав на свежий воздух, небожительница сложила ладошки рупором и закричала в ночь:
– Фиона! Где же ты, дитя мое?! Явись на зов! Твоя хозяйка зовет тебя и ждет скорее. Фиона, эй! Быстрей, быстрей, родная!
Персиковая кошка появилась словно из-под земли. Фрейя прыгнула ей на спину, протянув мне руку:
– Садись же, храбрый Сигурд! Великим воином, отважным, благородным ты показал себя сегодня, потому – прими награду. Сзади сядь и обними меня покрепче, это можно… Поскачем мы туда, где ждет отец, и всем богам я покажу героя, сумевшего спасти и жизнь и честь беспечной Фрейи… Прыгай же ко мне!
Надо было сразу воспользоваться ее любезным предложением, но в эту минуту слева раздалось приглушенное рычание. Я скосил глаза… На бело-фиолетовом снегу выделялся четкий силуэт ощетинившейся волчицы. Желтые зрачки сверкали, как звезды.
– Наташа?
* * *
– Да, это я, любимый.
Поняв, кто мне ответил, достойная дочь Одина так и застыла верхом на кошке, забыв прикрыть рот. В ту же секунду волчица прыгнула мне на грудь, сбила с ног и яростно зарычала:
– Где ты шляешься по ночам?!
– Тебя ищу, – неуверенно ответил я. Разговаривать с хищным зверем было как-то… непривычно, что ли. Я даже подумал о внезапной шизофрении на почве переутомления, но только на секунду. Наташины лапы по-прежнему упирались мне в ключицы, а горячая пасть так и сыпала упреками:
– Я тебя жду, жду, жду… Полдня угробила, чтобы записку на камне выбить, палец молотком ушибла! Где ты был столько времени?! Появляешься, весь запыхавшийся, одет, как чучело с рогами, хватаешь за ручку первую подвернувшуюся девицу и лезешь к ней на колени! Молчишь? Правильно, не рассчитывай, что я легко тебе поверю.
Я пожал плечами. Однозначного ответа не было. Позади, из тоннеля, раздались угрожающие выкрики преследователей.
– Великаны Йотунхейма? – сощурилась волчица. – Чем же ты их так рассердил, зайчик мой?
– Да ничего особенного, рыбка моя… – закашлялся я. – Прочел пару стихов – не понравилось. У них абсолютно атрофирован вкус к серьезной поэзии. Читают на пирах какую-то галиматью, ни рифмы, ни смысла…
– Какие именно стихи?
– О любви.
– Посвященные… мне?
– Ну естественно, дорогая!
– Сережка, я тебя люблю, – растаяла Наташа.
– И я тебя люблю, но великаны этого не понимают. Давай выбираться отсюда. Слезь с меня, пожалуйста, и побежим, ладушки?
– А с этой… у тебя точно ничего не было? – Волчица зыркнула в сторону всадницы на кошке, все еще пребывающей в состоянии столбняка. – В противном случае я ее съем!
– Ни в одном глазу! – клятвенно заверил я. В этот момент на выходе показались два самых шустрых великана. При виде нас они яростно взревели, потрясая тяжелыми топорами.
– Назад, лягушачье отродье! – рявкнула моя жена, топнув передней лапой, потом она коротко провыла непонятную мне комбинацию звуков, трижды взмахнула хвостом, и… великанов не стало. На их месте действительно сидели две гигантские жабы, размером с телят. Они выпучивали глаза, надувались, но пока не смели даже квакнуть в нашу сторону. Надеюсь, это несколько задержит ретивость остальных.
– Теперь бежим!
Я поднялся на ноги, стряхнул снег и вновь полез на кошку.
– Куда?! – Наташины зубы цапнули меня за короткий плащ.
– Но… э… верхом будет быстрее, и потом, Фрейя сама предложила…
– А ты и рад стараться?! Не зли меня, любимый, сегодня и без того тяжелый день. Мне будет неловко наблюдать, как ты обнимаешь ее, сидя сзади, или она тебя, если ты спереди… Однако в чем-то ты прав, для бегства нужна скорость. Поехали! – С этими словами волчица необычайно ловко перехватила меня за рукав и легко перебросила себе на спину. В документальном кино я видел, как волки таким образом уволакивают овец или телят. Конечно, я был потяжелее, но и Наташа не была обыкновенной волчицей. Моя жена – ведьма, оборотень, и силы ее во много раз превосходили силы обычного зверя. Мы понеслись вперед так быстро, что я был вынужден закрыть глаза от снежной пыли. Фрейя пришпорила свою Фиону следом за нами. Великаны толпились у входа, шумно обсуждая причину появления столь необычных жаб и напрочь забыв о погоне. Видимо, там все-таки кто-то догадался о страшной судьбе своих быстроногих товарищей. Связываться с ведьмой и увеличивать количество земноводных никому не хотелось.
Я болтался на Наташиной спине, словно мешок с опилками. Левая рука намертво зажата железными челюстями, а правая цепко держится за жесткий мех. Одна нога полощется на ветру, другая загребает каблуком снег. Волчья рысь необычайно мягка и упруга, так что меня лишь плавно покачивало в такт бегу. Слегка приоткрывая зажмуренные глаза, я видел персиковую кошку, бесшумно скользящую рядом. Фрейя что-то кричала Наташе, скорее всего уточняя маршрут, чуткие уши волчицы должны были улавливать все, несмотря на ветер, сносящий слова. Бежали мы достаточно долго, не менее часа. Небо начало светлеть, и Наташины прыжки становились все более тяжелыми. Она начинала уставать…
– Все. – Я кубарем повалился с волчьей спины. – Всю жизнь мечтал, чтобы женщины носили меня на руках, но чтобы на спине, да еще таким образом…
– Дальше, шутник, пойдешь сам. Нельзя, чтобы нас видели вместе.
– Но… куда же ты?
– Обо мне не беспокойся. – Супруга нежно лизнула меня в нос. – Я должна быть в свите Фенрира. Мы встретимся с тобой на холме. Постарайся больше не попадать ни в какие неприятности. Я люблю тебя!
– Я тоже. Не исчезай надолго…
Серая волчица скрылась в густом перелеске. Мы с Фрейей стояли у подножия большого заснеженного холма, за ним чернела стена векового леса. Кошка Фиона тоже пропала, – видимо, оставшуюся часть пути нам придется идти пешком. Или с утра похолодало, или я пригрелся на волчьей спине, но сейчас меня начал прихватывать морозец. В горле першило, тело под одеждой покрывалось гусиной кожей, и дочь Одина посматривала на меня как-то настороженно. Ее ротик медленно открылся…
– Это. Моя. Жена, – четко выделяя каждое слово, заявил я. – Зачем она себя так ведет, как мы общаемся, почему мы вообще вместе – тема, закрытая для обсуждения. Все это слишком личное, чтобы служить поводом для диспута, договорились? Вот и замечательно! У тебя есть вопросы на другую тему?
– Она же ведьма, это сразу видно… О Сигурд, как ты мог на ней жениться?!
– Фрейя! Я только что просил…
– Ну хорошо, не буду, – надулась она. – Однако это странно, право слово… Конечно, ворлок ты весьма искусный, владеешь рифмой колдовской отменно, и храбр, и благороден, и умен… Но спать с волчицей?! Разные бывают причуды у людей искусств, и порою чудны они без меры, но такое?!
– Я с ней не сплю! – Меня тоже перемкнуло на более привычный для понимания небожительницы верлибр. – Я… в смысле, сплю не с нею! Нет… я… короче, если мы в постели, она не… Тьфу! Твое какое дело?! Ты что, сексопатолог, лезть в проблемы, которых мы вообще не замечаем?
– В заботе о тебе томится сердце, – серьезно отвечала Фрейя. – Я друг твой, даже если мне по чину не очень-то позволено дружить со смертным… Все равно. Поверь, не будет счастлив честный муж с волчицей!
Буквально в ту же минуту снежная пыль вновь взметнулась столбом, и разгоряченная Наташа встала перед маленькой богиней. Она вперилась янтарным взглядом в широко распахнутые глазки девушки. Их молчаливая дуэль длилась не более двух секунд, после чего моя жена так же стремительно исчезла, а Фрейя молча осела в снег.
– А… все в порядке? – деликатно прокашлялся я.
– Да… спасибо… все хорошо… никаких претензий, – слабо отозвалась она.
Ну и слава Богу. В каких-то случаях Наташа действительно может объяснить все гораздо доступней. По-моему, она даже не показывала ей зубы, вполне хватило взгляда. Я не просто уважаю свою жену, я ее… иногда побаиваюсь!
– Фрейя, нам, кажется, надо было куда-то спешить?
– Да, – очнулась она, я протянул ей руку, помогая встать. – Нас ждут… на той стороне холма.
– Мы здорово опоздали?
– Видимо, да.
– Отец не заругает? Я встречал многих вспыльчивых поэтов, но такого… эмоционального – впервые.
– Отец, конечно, будет в страшном гневе. Хотя… уж если он и сам сумеет захлопнуть для Фенрира ту ловушку, что сможет удержать такого волка, он нас простит. Он в общем-то отходчив. Глава Асгарда грозен, это верно, но незлопамятен и мудр.
– А значит, – поддержал я, – ускорим шаг, уж утро на дворе. Пойдем вперед и, может быть, успеем хоть поглядеть на страшного Фенрира, попавшего в загадочную сеть хитросплетений и интриг Валгаллы.
Фрейя наконец улыбнулась, и мы дружно потопали вокруг холма, радуясь вышедшему солнцу, искрящемуся розовому снегу, золоту северного рассвета и здоровой жажде жизни. Мороз уже не казался таким страшным, дыхание вылетало изо рта веселыми белыми облачками, а кровь бешено пульсировала в жилах. Видимо, это и называется настоящим приключением! Кажется, теперь я был даже благодарен судьбе за возможность вот так запросто посетить иные миры, пошагать по коридорам времени, посмотреть невиданные чудеса и прикоснуться к самым таинственным загадкам Вселенной. Вот верну Наташу домой, обсудим все дела на кухне за чаем, и я сам попрошу ее погулять со мной по другим измерениям. Но именно вместе, под ручку, в одной связке, а не гоняясь друг за другом неизвестно где с пеной у рта. Возьмем отпуск, соберем чемоданы и уж тогда…
– Пришли, – прервала мои сладкие мечты дочь Одина. Мы стояли перед какой-то серой округлой стеной в высоту моего роста, она изгибалась и уходила за холм.
– А где тут дверь? – полюбопытствовал я.
– Дверь?! Какая дверь? Опомнись, Сигурд! – всплеснула руками пораженная Фрейя. – Открой глаза. Перед тобою хвост Фенрира!
* * *
Дальнейшее запечатлелось в моей памяти расплывчато, словно сквозь плохо вымытую призму. Шок от увиденного был так велик, что я с трудом заставлял себя передвигать ноги. Фенрир существовал! Его размеры действительно поражали. Этот исполин превышал ростом самого большого слона, хорошо еще, что основное время он лежал, опустив голову на лапы для удобства беседы с богами. Как я понял со слов Фрейи, здесь присутствовал главный забияка Тор, обладатель волшебного молота, которым он кидал во врагов; некто Хеймдалль, у него был меч из редких сплавов и здоровенная труба, хранителем которой он и считался. Потом еще какие-то Тюр, Видар, кто-то еще… Ах да! Конечно же Локи, бог лукавства и раздора. Он не принимал участия в переговорах, довольствуясь ролью наблюдателя, хотя время от времени вставлял шпильки то одному, то другому богу. Их это злило, а Локи, соответственно, это забавляло. Сумрачный Один стоял в стороне, скрестив на груди руки, его голубой глаз неровно вспыхивал из-под широкополой шляпы.
Пока я в немом благоговении рассматривал гигантского волка, Фрейя сбегала к отцу с докладом о нашей вынужденной задержке. Похоже, разговор велся на повышенных тонах, я не очень-то прислушивался, а потом меня и вовсе отвлекли.
– Серега, привет! Мы тут. – Из левого кармана моей куртки показалась ухмыляющаяся физиономия Фармазона.
– Вы?! Да ведь… вам же нельзя! – сквозь зубы зашипел я.
– Ясное дело, нельзя, но очень хочется.
– А где Анцифер?
– В правом кармане, где ему еще быть, греется… А ты молоток, как лихо с этой шпаной трехметровой разобрался! Че ты в поэзию полез? Давай я из тебя мирового завоевателя сделаю. Все ихние великанишки у тебя в ногах валяться будут, из волчары этого ездовую собаку сделаем, а милашка блондинистая и так за тобой как на поводке бегает.
– Сереженька, не сушайте ево! – Из правого кармана показался насквозь простуженный ангел. Красный нос заложен, в руках мокрый носовой платок, а нимб так потускнел, что едва светится блекло-лимонным сиянием. – Остодошно, у меня грипп…
– Боже, Анцифер! Вы совсем больны, куда же лезете на мороз?! Вам срочно необходимы чай с малиной, грелка на нос и шерстяные носки с горчицей.
– Лучше стакан водки с перцем, пипетку с луковым соком в каждую ноздрю и две горсти таблеток от всего подряд, – тут же поддержал черт. – Ему можно, он все равно бессмертный…
– Сдыдно тебе, лукавый бес, пользуешься моим временным недомоканием, но ничево… Я восьму и выздодовлю, а хозяина не брошу! Не волнуйтесь са меня, Сереженька, ему рано прасновать победу…
– Фармазон! – нахмурился я. – Вы зачем сюда притащились?!
– Как это? Я же говорю, не одному тебе интересно. А инфекцию ходячую я с собой не звал, так что за нарушение постельного режима пусть сам отвечает.
– Лицемер! – Не удержавшись, я встряхнул карман и с удовольствием побултыхал там ругающегося черта. – Вы прекрасно знали, что Анцифер все равно за вами последует. Он же добрый и заботливый, он переживает за нас, и вы его с такой температурой вытолкнули на холод?!
– С какой такой? Ничего я не знал, никого не выталкивал, и вообще, прекрати болтанку, а не то меня щас стошнит, тебе же хуже будет!
– Ладно, но с одним условием: вы вдвоем отправляетесь назад и все силы бросаете на выздоровление нашего общего друга.
– Кому – друг, а кому и… – подчиняясь, буркнул черт, но ангел активно запротестовал:
– Нет-нет, ни за што! Я чуствую себя горасдо лучше. Так долко пребывать среди языческих бокоф очинь опасно, уж исвините, Сереженька, но вы и так не Бог весть какой ревностный христианин. Мы останемся тут как слусяйные свидедели. Обещаем, што не будем вмешиваться…
– Вот это правильно! Вот за это, Циля, я тебя и люблю! А то что ж, только приехали, и нате вам, сваливайте побыстрее.
– Он же больной! Вы что, не знаете, какие бывают осложнения после гриппа?
– Ну, на голову он с детства осложненный, – задумчиво пожал плечами бес. – И потом, ты ведь здесь не ночевать собрался?
– Нет. Заберу Наташу – и домой.
– Ну вот и договорились. Ладно тебе, не будь занудой. В карманах тепло, ничего с нами не случится.
Анцифер высморкался и согласно закивал, я вздохнул и согласился. В конце концов, они оба – духи, знают, на что идут и что делают. В эту минуту Фрейя махнула мне рукой. Направляясь к Одину, я старался сделать шаг широким, а походку небрежной. Кончилось тем, что споткнулся о собственные же пустые ножны и хлюпнулся носом в снег у самых ног небожителя.
– Ворлок, одно слово, – фыркнул Один. – Поведала мне Фрейя, задыхаясь от девичьих восторгов и иллюзий, о подвигах твоих посредством рифмы. Конечно, я ей не во всем поверил… Достойно бога выражать сомненье в тех подвигах, что якобы свершают земные люди… Ибо чудеса, какие ты творил, скорей пристойны мне лишь! Ну, Тору в крайнем случае, пожалуй…
– Вы правы, – кротко согласился я. – Особенных чудес не было. Так, мелкая доморощенная магия на чисто бытовом уровне. А что тут у вас? Фенрир, кажется, так и не попал в капкан…
– В ловушку хитроумную, – поправил бог. – Капкан совсем иное. И нет таких капканов на земле, чьи челюсти стальные удержат такого исполина. Плохо нам… Надеялись, что хитростью заманим, лукавством и обманом обойдем. Однако враг не глуп, и вся затея трещит по швам с успехом несомненным.
– Не знаю даже, как вам помочь… Вы бы рассказали поподробнее, что именно с ним надо сделать.
– Ты помнишь ленту? Розовую ленту, что принесли мне недоумки гномы?
– Да, конечно. Синтетика с очень необычным химическим составом. Что-то из кошачьих следов и женской бороды… Вы еще пытались ее разорвать.
– Вот в том и смысл! – разгорячился Один, переходя на драматический шепот. – Поскольку ленту эту никто – ни человек, ни зверь, ни бог – порвать не в силах. Если б мы могли его уговорить себя опутать, то страшный враг, ужаснейший Фенрир, был бы пленен! Причем пленен навеки. Но волк лукавый нипочем не хочет быть связанным хотя бы ради шутки, а силой мы не можем…
– Почему?
– Как почему? Нас много – он один. Нет доблести и радости в победе столь многих и великих над одним.
– С вами все ясно, – призадумался я. Или, вернее, сделал вид, что призадумался. Боги, может быть, и в самом деле не знают предполагаемого развития событий, но я-то… Я же об этом читал! Осталось изобразить не слишком долго думающего мудреца, загадочно поскрести небритый подбородок, а потом влезть с уже проверенным веками предложением:
– Я бы рискнул воззвать к авантюризму противника. Так сказать, возбудить в нем спортивный азарт, дух здорового соперничества. Самые умные люди легко ловятся на каком-нибудь мелкотщеславном споре.
– Фенрир – не человек, а зверь свирепый, – в свою очередь начал морщить лоб бог Один. – Но ум его остер, и мне не ясно – каким же спором ты решил его завлечь?
– Проведем соревнования культуристов. Выбираем претендентов, поочередно связываем каждого лентой, и пусть попробуют разорвать. Если наш трехэтажный щеночек и впрямь считает себя непобедимым волком, то он тоже полезет демонстрировать силу.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:55 | Сообщение # 19

Княгиня де Веллар

– Добротный план, – сжав бороду в кулаке, признал верховный бог. – Придумано хитро, с размахом и, кажется, действительно способно сработать так, как выгодно лишь нам.
– Придумать – дело нехитрое, – дипломатично вставил я. В голосе Одина явно прослеживалась здоровая зависть, а мне совершенно не хотелось портить с ним отношения. – Вот – реализовать… Пробить идею, суметь донести ее до окружающих, добиться, чтобы мечты стали явью… Увы, на это моих скромных сил не хватит.
Бог еще поразмышлял, мельком глянул на зевающего хищника и наконец довольно прогудел:
– Ты снова прав, отважный ворлок Сигурд. Не по твоим плечам сия задача. Да и никто из всех богов пришедших не обладает должным красноречьем, чтоб убедить коварного Фенрира включиться в нашу хитрую игру. Здесь мудрость зрелая и опыт, убеленный сединами прошедших лет, помочь способны… Но! Говорю открыто, что даже малая, ничтожнейшая польза, что ты принес своим советом слабым, – достойна благодарности. Отныне пусть называют Сигурда – Неглупым!
После чего он развернулся и потопал к остальным, а я так и остался стоять пень пнем.
– Серега, челюсть подбери, совсем отпала! – сквозь булькающий смех донеслось из кармана. Любоваться на ржущего Фармазона не очень-то хотелось, тем более что из другого кармана также раздавалось упоенное хихиканье, временами перебиваемое кашлем. Разбаловал я их, наверное. Приличные духи так себя не ведут. Ладно, заберу жену, вернусь в Петербург, там и поговорим…
* * *
Не буду никого утомлять долгим пересказом того, что происходило на склоне холма. Все это было многократно описано в скандинавских мифах. Основа взята верно. Действующие лица, массовка, реквизит – все точно по книгам. Как реальный участник памятных событий могу сказать, что на самом деле все складывалось не так просто, но это уже детали…
Один недолго уговаривал остальных богов принять участие в зимней олимпиаде. Посоревноваться на звание сильнейшего мгновенно согласились все. Причем так искренне, что я даже призадумался: либо они поголовно оказались гениальными актерами, либо по уровню интеллекта недалеко ушли от великанов. Народ явно поверил, что Одину и в самом деле интересно, кто тут «Мистер Вселенная». Боги выстроились в ряд и упоенно взялись за дело. Ворчал один рыжебородый Тор. Его, видите ли, не устраивал «спортивный снаряд», ленточку он рвать не хотел. Предлагал метать молот на расстояние, но остальные его не поддержали. Один лично вызывал претендентов по одному, обматывал тонкой розовой ленточкой (которая, ко всему прочему, еще и растягивалась до любой длины), а потом завязывал на узел бантиком. Ясное дело – справиться с заданием не мог никто. Но смех и свист, подбадривание и улюлюканье, горечь поражения и уверенность в победе были так заразительны, что Фенрир не устоял. Гигантский волк повернул ужасную голову и приятным интеллигентным голосом обратился к одноглазому Одину:
– Я бы не хотел мешать вашей дружеской забаве, но… многоуважаемый бог, не кажется ли вам, что ваши друзья несколько… переигрывают? Согласитесь, разве можно поверить, что сильнейшие мира сего не в состоянии одолеть девичьей ленты?
– Тебе должно быть стыдно, враг достойный, – величаво ответствовал Один, напуская на себя вид оскорбленной невинности. – Как думать ты посмел столь дурно о ревностных богах, блюдущих честь?! Мы не посмеем так себя унизить, чтобы обман дешевый виден был любому… Боги – мы! Мы – не шуты на праздничном застолье!
– Не знаю, не знаю… – засомневался волк, у него явно было более тонкое чувство юмора. – Но если даже наш крепыш Тор ее не разорвет, то, значит, он любит ленточки и розовое ему к лицу.
– Сам попробуй! – яростно огрызнулся красный от натуги бог Тор. Затянутый в ленту, безуспешно напрягающий внушительные мускулы, он и в самом деле являл собой забавное зрелище. Особенно впечатлял узел бантиком на макушке: концы ленты создавали эффект заячьих ушек. Я кусал губы, чтобы не прыснуть со смеху. Но, видимо, Фенрир все-таки заглотил наживку.
– Вы разрешите мне принять участие в этой забаве?
– Да! Конечно! Разумеется! Всегда пожалуйста! – хором ответили «гостеприимные» боги с такой плохо скрываемой радостью, что волк насторожился. Однако отступать в такой ситуации было бы позором. Фенрир не хотел унизить себя отказом от своих же слов, но и дураком он не был. Повернув огромную голову, исполинский зверь протяжно завыл. Почти сразу же ему ответили яростные голоса стаи. Из ближайшего перелеска показались волки. Много, на первый взгляд не меньше сотни здоровых красивых зверей. Они встали напротив нас сплошной серой стеной, но не нападали. Я искал взглядом Наташу, в первых рядах ее не было видно, зато третьим слева стоял рослый седой волк – мой старый знакомый. Ну, если Сыч здесь, то и моя жена скоро появится. Только бы Фенрир не открыл боевые действия сразу же – не хотелось, чтобы в запале боя какой-нибудь ретивый бог задел плечом Наташину шкурку. Но все обошлось, у главного волка были иные планы.
– Сначала эту необыкновенную ленту испытает опытный воин моей стаи. Я никого не хочу обидеть недоверием, но… волшебные вещи порой так непредсказуемы. Она может вспыхнуть, вызвать чесотку или вообще плохо повлиять на густоту шерсти. Надеюсь, боги не будут в обиде за маленький эксперимент?
– Нет, – недовольно проскрипел Один. – Кого же из волков ты хочешь повязать?
– Вот этого! – решился я, указав пальцем на ощетинившегося Сыча. – Он достаточно большой, матерый и наверняка составит хорошую конкуренцию здесь присутствующим.
– Кто ты? – удостоил меня вниманием Фенрир.
– Сигурд. Поэт и ворлок, – скромно представился я.
– Всего-то?
– Он – великий ворлок! – с девчоночьей горячностью влезла Фрейя. – Он рифмою владеет чудодейной. Его стихи подбны песне бури, шуршанью ливня и сиянью снега. В его словах неведомая сила, шальная мощь бушующего моря, упрямство ветра, рвущего над фьордом лоскутья набежавших облаков. Он одолел огромных великанов, а Йорика из Йотунхейма сумел заставить просто выть от страха! Он Хельгу Черную, призвав отважно, прогнать посмел, лишь только надоела…
– И прозвище ему дано – Неглупый! – весомо добавил справедливый Один.
Я почувствовал, что краснею. Фенрир оглядел меня с непередаваемой смесью иронии и любопытства. Все боги с напряжением ждали его ответа. Наконец глава волков снисходительно кивнул, и по его знаку помрачневший Сыч вышел вперед.
– Вы можете связать его. Он – самый сильный из моих слуг. Но я хочу быть уверен, что лента в самом деле безобидна. Поэтому, пока вы будете вязать узлы, пусть кто-нибудь из вас положит руку ему в пасть. Если здесь кроется обман, он сожмет зубы. Это будет справедливая игра?
Боги смущенно кивнули. Фенрир удовлетворенно качнул головой, его хитрость удалась.
– Итак, кто?
– Ну кто же может достойней управиться с заданием, – вдруг всплыл ласковый голос дядюшки Локи, – как не мудрейший Сигурд?! Уже не раз он доказал свою отвагу, гуляя с Фрейей ночью по кустам. И ум его остер – ведь он советы самим богам дает, а те, развесив уши, ему внимают, слюни распустив. Конечно Сигурд! Шаг вперед, храбрейший! Ужели ты, кто первый на пиру, в беседе, в беготне за юбками нелегкой, уступишь волку? Сигурд – наш герой!
Старый Сыч вперил в меня радостный взгляд, я ответил ему вымученной улыбкой. Вокруг повисла тишина, я как-то не сразу понял, что все присутствующие уставились на мою скромную персону, пока тяжелая ладонь Одина не опустилась на мое плечо.
– Иди, Сигурд. Это твой план и твоя затея. Будь смел и спокоен, мы отомстим за тебя.
Я беспомощно огляделся. Локи, сделав свое черное дело, лепил снежки, прочие боги отводили взгляды. Наташи не было видно, и лишь бедная Фрейя мне что-то шептала побелевшими губами. Сыч величаво подошел ко мне, с лютой злобой посмотрел в глаза и едва слышно процедил сквозь зубы:
– Вот мы и встретились, калека…
– Я не калека.
Вместо ответа он гнусно ухмыльнулся и распахнул пасть. Зубы оборотня напоминали стальной капкан, зловонное дыхание красной глотки отравляло воздух, на губах пузырилась пена, а хвост мотался из стороны в сторону, словно не в силах сдержать радостного возбуждения. Сыч буквально светился от предвкушения моей крови. Я медленно положил руку. Страшные зубы так же медленно сомкнулись, слегка сжав запястье, моя ладонь целиком находилась в пасти бешеного зверя. К нам приблизился Один с розовой лентой в руках. Пока он примеривался, с чего начать, в рядах волков началось шевеление и вперед протиснулась моя жена. Увидев, в каком я положении, Наташа округлила желтые глаза и так распахнула ротик, что длинный язык свесился через зубы. Я ободряюще улыбнулся ей, виновато пожимая плечами. Верховный бог завязал первый узел, острые клыки нервно вздрогнули, едва не поцарапав мне кожу. В зрачках старого Сыча зажглись недобрые огоньки, и я сразу понял, что это означает. Последующие действия мало зависели от меня лично, какая-то часть мозга, просканировав все возможные варианты, приняла единственно верное решение. Мои пальцы сами собой пришли в движение, крепко сжав в кулаке язык оборотня! Сыч подал назад: видимо, ему было очень больно, а я, наоборот, потянул его к себе, предельно увеличивая силу хватки. Бедный волк выпучил глаза от боли, не смея даже скулить. Он поджал хвост и смотрел на меня самым умоляющим взглядом, но я ему не верил. Враг есть враг, мне было абсолютно ясно, что он сделает, если я хотя бы ослаблю захват. Это был очередной молчаливый поединок, как раньше в монастырской тюрьме или Наташиной квартире. Мой противник и завистник, маньяк и убийца, преследующий мою жену, волк-оборотень с явными признаками прогрессирующего психоза, напрягал все силы, чтобы вырваться. Я – недавний популярный поэт и философ, Серый Волхв и страшный муж ведьмы, скандинавский воин и могущественный ворлок – едва не кричал от напряжения, чувствуя, как пульсирующая кровь ломает виски и взор подергивается красноватой дымкой. Нашу застывшую пару внимательно исследовал Фенрир, не спуская с нас ни на секунду холодного пристального взгляда. Коварно похихикивали боги. Возможно, в иное время при взгляде со стороны я тоже счел бы забавной такую скульптурную группу. Бледный человек в съехавшем на нос рогатом шлеме сунул правую руку в пасть матерого волка. Хищник так перемотан розовой ленточкой, что напоминает новорожденного младенца, и только вытаращенные глаза да яростный пар из ноздрей свидетельствуют о том, что все происходит всерьез. Комедия в любую минуту грозит обернуться трагедией.
– Ну что ж, великий волк, ты видишь сам – твой зверь не в силах разорвать простой предмет из обихода девушки обычной. Он проиграл! Наш храбрый ворлок все так же честно рукой рискует на глазах у всех. Но видно, что и вправду нет причины тебе бояться ленточных проказ. У волка твоего и шерсть цела, и блеск в глазах здоровый, и азарт, и мускулы бугрятся валунами, но пораженье очевидно всем…
– Ты прав, Один, – нехотя признал Фенрир. – Похоже, среди смертных и бессмертных только я еще не попытал счастья. Хотя… мне по-прежнему непонятно, как эта тоненькая ленточка смеет противиться усилиям самих богов?!
– А ты проверь! Испытай сам! Докажи свою силу, Фенрир! – наперебой загомонили боги.
– Ленту! – потребовал исполин. Ему больше некуда было отступать. Один и Тор в четыре руки принялись распутывать несчастного Сыча. Обеспокоенная Фрейя бросилась ко мне:
– Сигурд, у тебя все в порядке?
– Не переживай, подружка… Все замечательно, – тихо выдохнул я, осторожно освобождая руку. Оборотень так и не закрыл пасть, вывалив набок распухший и посиневший язык. Значит, вот как я его сжимал… Сыч ушел на качающихся лапах, повесив голову и прижав уши. Это была победа. Моя первая, собственная победа над настоящим врагом. Сзади, в еще мокрую от слюны ладонь, мягко ткнулся холодный волчий нос. Моя супруга, едва не взвизгивая от счастья, встала рядом. Все… хочу домой.
* * *
Дальнейший сценарий вы наверняка знаете. Фенрир купился на наше экзотическое шоу и сам предложил связать себя волшебной лентой.
– Но пусть кто-нибудь так же положит свою руку мне в пасть, как это сделал Сигурд.
Боги поняли, что рано обрадовались. Произошла некоторая заминка, затея грозила сорваться вообще.
– Так… а это… вот пусть ворлок и кладет! – додумался рыжебородый Тор.
– Правильно, – поддакнули еще двое. – Он ведь уже пробовал, ему привычно.
– Еще чего? – праведно возмутился я. – Может, мне и голову туда засунуть? Нет уж, товарищи боги, ничего не выйдет!
– Что?! – яростно взревел Тор, хватаясь за боевой молот. – Так ты, смертный, смеешь противиться приказу аса?
– Он прав. – Фенрир погасил скандал прежде, чем я успел ответить. – Позволяя вам связать меня лентой (которую якобы никто не в состоянии разорвать), я остаюсь заложником вашего слова. Но пусть рядом встанет честный бог, и его рука, зажатая меж моих клыков, будет заложницей того, что меня развяжут. Рука человека меня не интересует.
– Мы что, вруны какие? Стыдно не верить богам! Обижаешь, Фенрир… – Небожители перешли на неуверенный тон, локтями подталкивая друг друга. Пользуясь тем, что все заняты, я тихонечко отошел назад, за хвост гигантского волка. Мгновение спустя ко мне присоединилась Наташа. Я обнял ее за шею, уткнув лицо в теплый серый мех. Из глаз волчицы покатились крупные слезы.
– Сережка… милый мой… Я так за тебя волновалась.
– Не надо, любимая. Успокойся, пожалуйста.
– Он… он мог откусить тебе руку. Я же видела его глаза, он… он хотел это сделать!
– Не надо, тише… Дорогая, я ведь все-таки не просто рядовой поэт, а – муж ведьмы! Этот маньяк не мог причинить мне ни малейшего вреда. Я ухватил его за язык, потянул и стиснул изо всех сил. От боли и страха его едва кондрашка не хватил. Твой Сыч не смел даже подумать о том, чтобы сжать зубы. Вон, посмотри, он лижет снег. Держу пари, язык у бедолаги так распух, что в пасть не помещается.
– Ты – умница! Я тебя очень-очень люблю.
– Я тебя тоже. Давай убежим?!
– Куда?
– Домой.
– Как, глупый?
– Очень просто, – улыбнулся я. – На самом деле мне достаточно поцеловать тебя – и мы дома. В Петербурге или у тебя в Городе, не уточнял… Но так мы можем уйти отсюда, мне Один посоветовал.
– Ты… ты меня поцелуешь?! Такую?! – не поверила она.
– Да! – храбро решил я и, ухватив супругу за пушистые уши, крепко чмокнул в холодный нос. Ничего не произошло. Наташа лизнула меня в ответ. Я зажмурился и расцеловал всю морду волчицы – бесполезно! Она ни в какую не желала превращаться в человека. – Ничего не понимаю… Один сам мне сказал, что, если я успею тебя поцеловать… Боже! до восхода солнца! Я должен был успеть поцеловать тебя до рассвета. Надо же быть таким идиотом!
– Не огорчайся. – Она вздохнула еще раз, утешительно лизнув меня в ухо.
– Но ведь я, мы… У меня был шанс! Я же прекрасно мог поцеловать тебя тысячу раз, пока мы убегали от великанов. Господи, какой же я дурак! Подожди меня здесь, я сейчас сбегаю, уточню у верховного, можно ли что-нибудь сделать?
Наташа снова вздохнула, одарив меня самым ласковым взглядом янтарных волчьих глаз. Потом тронула лапой за плечо и тихо попросила:
– Возвращайся побыстрее…
Я бегом бросился на поиски Одина. Меж тем древние боги, кажется, все-таки пришли к определенному решению. Вперед выдвинулся Тюр, самый молодой и честный. Он молча сунул свой кулак в пасть Фенрира. Бог рисковал… Я не мог подойти к нему со своими советами, да он и не смог бы ими воспользоваться. Волк был слишком велик. Рука молодого Тюра меж ужасных клыков была как зубочистка. О том, чтобы схватить Фенрира за язык, не было и речи, такой язык можно было использовать как надувной матрас. Тор и Хеймдалль мгновенно опутали чудодейственной лентой исполинского врага. Все замерли. Фенрир пожал плечами. Потом напряг все мускулы, дернулся раз, другой… он все понял. Волчья стая, как по команде, развернулась и бросилась обратно в лес. Синие глаза Фенрира яростно сверкнули в сторону Одина, тот опустил голову. В наступившей тишине как-то по-особенному гадко прозвучал липкий смех Локи:
– Вот ты и попался, грязный пес!
Мне показалось, что взгляд волка на мгновение стал обреченно-недоуменным, а потом он резко сжал челюсти. Тюр, слабо вскрикнув, упал в снег, его рука была словно отрезана почти по локоть. Кровь хлестала во все стороны. Фрейя бросилась к нему, на ходу срывая головной платок, кто-то еще, кажется, Видар и Хеймдалль пошли за ней. Они понесли на руках потерявшего сознание бога, чью изувеченную руку закрывал теперь быстро намокающий платок дочери Одина. Я отвернулся.
– Вот и все, – тихо сказал хозяин Асгарда, – мы уплатили честно за наш обман… Горячей кровью была искуплена вина и жертвой добровольной снят позор бесстыдной лжи. Пусть будет, как свершилось! Мы все уходим…
Они действительно развернулись и гуськом двинулись куда-то вдоль холма. Исполинский волк так и остался лежать на снегу, связанный розовой ленточкой. Он прикрыл глаза, и только по красноватому пару, вылетающему из его ноздрей, было ясно, в какой он сейчас ярости. Я не пошел за богами. Я тупо стоял и ждал, пока они исчезнут за поворотом. Мне было стыдно. Неслышными шагами подошла Наташа. Она молча потерлась мордой о мою руку, ей не надо ничего объяснять, все ясно без слов. Я сел на снег, стараясь выбросить из головы все мысли.
– Любимый, ты ни в чем не виноват. Это было предопределено…
– Я понимаю.
– Тогда посмотри на меня. Ты меня любишь?
– Да…
– Ты спросил его?
– Одина? Нет, не смог… Все произошло так быстро. Прости… видимо, мы еще надолго здесь задержимся.
Она зарычала. Я даже не сразу отреагировал, думал – она на меня, а когда поднял глаза, все стало ясно: из-за поворота показалась персиковая кошка с восседающей на ней Фрейей.
– Сигурд! Наташа! – еще издали закричала она. – Мне нужно поговорить с вами.
– Почему она всегда крутится рядом с тобой? – сквозь зубы процедила моя супруга.
– Стечение обстоятельств, – попытался объяснить я, но в это время всадница спрыгнула с кошки и затараторила, как пулемет:
– Отец сказал, что он благодарен тебе за все. Он видел, как ты ушел к жене, и знает, что у тебя не было времени расколдовать ее до восхода солнца. Не отчаивайтесь. У вас есть еще целый час. Это прощальный дар бога Одина. Мы уже больше не увидимся с тобой, ворлок Сигурд… Норны сплели свою пряжу, и я не властна изменить судьбу. У тебя замечательная жена. Вам еще предстоит пережить множество бед и приключений, но вы будете счастливы. Я… я люблю вас обоих! Вы обязательно будете счастливы! Пожалуйста, не забывайте обо мне…

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:55 | Сообщение # 20

Княгиня де Веллар

Фрейя порывисто бросилась вперед, обняла за шею Наташу, робко поцеловала в щеку меня и, едва сдерживая слезы, прыгнула на спину Фионе. Когда они растаяли в снежной дали, моя супруга задумчиво произнесла:
– Если у нас когда-нибудь родится девочка, я знаю, в честь кого ее назвать.
– Да, это красивое имя, – подтвердил я, гладя ее по спине. – Давай не будем тратить время и воспользуемся последним даром Одина. Может быть, теперь подействует?
Я поцеловал серую волчицу, и… мне ответили теплые человеческие губы. Мы обнялись, так крепко прижавшись друг к другу, словно боялись, что кто-то из нас пропадет. Слова не были нужны, мы снова нашли друг друга. Словно не было суровой зимы, чужого мира, свирепых врагов и всего того, что разделяло нас с домом. Весь смысл жизни заключался только в том, чтобы смотреть в ее глаза, чувствовать на щеке ее дыхание, касаться ее губ… Вопросом нашего возвращения озаботились другие.
* * *
– Ну че, Ромео Йотунхеймского уезда, домой еще не собираешься?
– Фармасон, изыди, расфратник! Пусть себе целу… целу… апчхи! целуются на здоровье…
– Ба, чахоточный наш заговорил! Циля, тебе ведь хозяин запретил нос на улицу высовывать – у тебя насморк. Закаляться надо было, ханурик!
– Не юротствуй, мне уже совсем хорошо, почти…
– Спрячь кудряшки в карман! О тебе же забочусь, коматозное ты созданье… Если нашего Лександрыча вовремя не остановить, так он с этой волчицей до вечера на морозе целоваться станет. Домой пора, я тебя лечить буду.
– Сережка, что-то не так? – чуть отодвинулась Наташа.
– А? Нет… все в порядке, любимая. Я отвлекся, извини.
– Это твои ребята? – догадалась она, поправляя длинное серое платье, отороченное мехом.
– Именно, – кивнул я. – Понимаешь, они сидят у меня в карманах, там тепло. Анцифер совсем расклеился, видно, подхватил какой-то редкий вирус гриппа, действующий даже на ангелов. Может быть, все-таки настало время вернуться?
– Хорошо бы, но я не знаю как.
– Подожди, подожди… Ты – ведьма! Как это «не знаешь»?
– Слушай, заяц, когда я тебя чуть не съела… Ну, прости, прости, прости, пожалуйста! Это Сыч направил на меня заклинание, временно парализующее память. Ты умница, что сумел удрать. В общем, когда я все поняла, было уже поздно, мне тоже пришлось бежать.
– А тебе-то почему? Ты что, не можешь разобраться с навязчивым поклонником?
– Не могу, – потупилась она. – Не хотела тебе говорить… Он сумел украсть одну жизненно важную для меня вещь – бабушкин подарок. Помнишь, тот странный крест на тяжелой цепочке.
– Помню. Ну и что? Ты говорила, будто дара в нем уже нет, а как ювелирное украшение можно выбрать вещицу и помодней.
– Нет. Цепь несла в себе всю колдовскую силу моей бабки; когда я приняла ее, то часть меня тоже перешла в этот амулет. Теперь в нем моя энергетика, мои флюиды, мое биополе. Используя его в заклинаниях, Сыч имеет возможность влиять на меня. Пусть ненадолго, но если такой случай повторится, ты можешь и не успеть. Я не хочу больше рисковать…
– Ты не хочешь вернуться в Питер?
– Хочу, но он найдет нас.
– Тогда в твой Город?
– Там он найдет нас еще быстрее. Сережка, милый, пока цепочка с крестом у него, мы в большой опасности. Он всегда будет знать, где я. Мы можем только прятаться.
– Это не выход. Думаю, нам все-таки стоит вернуться и поговорить об этих проблемах с сэром Мэлори.
– Ты с ним знаком?! – поразилась Наташа. – Но все знают, что он очень могущественный маг и настолько занятой, что никого не принимает. Аудиенции к нему ждут годами.
– Неужели? Хм… я попал без проволочек. Думаю, он будет рад с тобой познакомиться. Ну так что, поехали?
– Но как?
– Сейчас узнаем. Эй, парни, – я аккуратно сунул пальцы в карманы, – вылезайте, мне нужна ваша помощь.
– Не вылезу, я пригрелся! – ворчливо раздалось из левого.
– Висьма сошалею, но грипп есть грипп… Лучше я посишу тут, а то еще зарасу ково-нибуть ненароком, – тоном умирающего лебедя донеслось справа.
– А ну бросьте комедию ломать! – прикрикнул я. – Выходите, поговорим серьезно. Мы с женой намерены вернуться.
– Ясненько… Циля, ты глянь, он рассматривает нас как живой билет на обратную дорогу.
– Минуточку, Фармазон… Я никого не хотел обидеть!
– Сергей Александрович, мне ужасно неудопно, но увы…
– Циля, не извиняйся! Не извиняйся, ты во всем прав. Раз уж этот небритый ворлок с литинститутским образованием упорно не желает понимать очевидного, я сам ему скажу. Прямо в лицо, честно и бескомпромиссно! Всю правду-матку изрежу! Что на сердце – то и на языке! Нечего тут… пусть знает, что я о нем думаю… Вот так! Я же кремень, сказал – сделал! Ну, Циля, давай…
– А-а-апчхи! Чево давай? – недопонял Анцифер.
– Ну, говори, – пожал плечами черт, – я вот выполнил свой гражданский долг, теперь давай ты объясни ему, что почем!
– Сереженька, – вновь потянулся за носовым платком простуженный ангел. – Мы веть вас предупрештали, что не можем двашды вхотить в одно и то ше измерение. Вы уш простите великодушно, а-апчхи, но в тот Город или в Питербурк мы уже не попадем…
– Наташа! Они говорят, что не могут нас вернуть. Им не дано дважды входить в одну и ту же реку.
– Значит, у нас определенные сложности с возвращением, – подытожила она.
– Видимо, так, любимая. – Я обнял ее за плечи, стараясь выглядеть сильным и уверенным. – Ничего, мы обязательно что-нибудь придумаем. Вот, например…
Договорить мне не удалось, со всех сторон послышался заунывный волчий вой, и за считанные минуты мы оказались окруженными стаей. Анцифер и Фармазон разом юркнули в свои карманы. Волки мгновенно взяли нас в кольцо, замерев буквально в двух шагах. Их глаза горели жаждой крови, мышцы перекатывались под шерстью, а прорывавшееся сквозь зубы рычание сливалось в одно нешуточное предупреждение. Мы не шевелились, прекрасно понимая, что при первом же движении нас разорвут на куски. Потом вперед величаво вышел старый Сыч. Язык у мерзавца почти отошел, но говорил он обрывисто, короткими фразами, словно это еще причиняло ему боль.
– Не двигайтесь! Все кончено… Стая моя. Теперь я – вожак, – провякал он, осторожно скосив глаза на неподвижно лежащего Фенрира, по-прежнему опутанного волшебной лентой, но, похоже, его совсем не волновала такая «смена вождя».
– Вам не помогут. Ты проиграл. И не вздумайте! – рявкнул оборотень, когда мы только открыли рот для достойного ответа. – Слушать молча! Волки бросятся при первом же вашем слове. Она – ведьма. Ты – колдун. Я не хочу рисковать.
Мы переглянулись и кивнули.
– Она будет моей. Ты умрешь. Она забудет тебя. Я сделаю ее Королевой Теней. Ты мешал мне. Я хочу…
Небо над нашими головами несколько потемнело. На сияющий снег упала сиреневая тень, и в воздухе закружился иней. Я поднял взгляд и ахнул… В десяти метрах над нами плавно потягивался гибким чешуйчатым телом разноцветный китайский дракон!
– Боцю? – невольно вырвалось у меня.
Волки оскалили зубы, но даже не двинулись с места, потому что дракон мгновенно повернул улыбчивую морду в мою сторону:
– Ба, да ведь эта же моя образованный знакомый! Здравствуйте, уважаемый Сам Ты Пень! Мы, видимо, разминулись, а я так ждала сочинений вашего нового гения Хань Хунмуня… Они, случайно, не при вас?
– Увы, мой дорогой Боцю, – уже более уверенно ответил я. Судя по всему, дракон не раскусил обмана, а волки не рисковали нападать, видя в небе такого грозного противника. – Я был вынужден срочно уехать, судейские дела, знаете ли… Достопочтимый Гао Мунь попросил присутствовать в качестве независимого эксперта в споре некой группы богов вон с тем гигантом. Как вы знаете, самые неподкупные судьи – в Китае. Мы пользуемся спросом…
– Да, да… Вы, как всегда, очень правы. У нас в Китае вообще все самое лучшее!
– Истинно. Особенно дешевые тапочки провинции Сяоланьшу и настоящие джинсы «Левис» из уезда Тянь По. А вас что сюда привело?
– Ах, драгоценный Сам Ты Пень… – Боцю мягко опустился на снег, волки сыпанули в стороны, освобождая место для посадки, и только Сыч, вздыбив шерсть, все еще пытался как-то порыкивать на нашу беседу. Остальные взвесили соотношение сил, сравнили возможности, прикинули потери, обсудили все плюсы-минусы и, поджав хвосты, удалились поближе к лесу. – Я не выполнила приказа. Принцесса Наташа исчезла. Конечно, это злой волшебник ее украл… Я был в большой неутешной печали. Потом пришел добрый старец и сказал мне, где ее искать. Я преодолел измерения, нашел этот мир, но здесь так холодно… Вам, случайно, не встречалась украденная принцесса?
– Если речь идет о Наташе, то – вот она! – торжественно провозгласил я.
– Вы уверены? – сощурился дракон.
– Великий Будда, так вы что, в глаза не видели, кого охраняли?!
– Нета… – вздохнул он. – Наше дело маленькое – сторонка-сторонка, и все. Принцесса сидела в доме, мне ее не показали. Но добрый старец дал ее портрет. Сейчас сравню…
Боцю отогнул широкие чешуйки на груди, осторожно достал оттуда цветную фотографию и, зажав ее в огромных когтях, начал неторопливо сличать изображение с лицом Наташи.
– Не волнуйся, любимая… – шепотом поддержал я. – Думаю, что «добрый старец» – это сэр Мэлори, только он мог раздобыть твое фото и послать нам на помощь полицейского дракона. Сейчас он окончательно прогонит волков, а потом вернет нас домой. Поздоровайся с ним…
– Боцю, это я, Наташа.
– Тосьно, тосьно, вы – принцесса! – радостно заулыбался дракон, открывая ошеломляющий ряд зубов от уха до уха. – Как я счастлив, что вас нашли! Мне велено привести вас назад.
– Эй, уважаемый, а меня не подбросите по пути?
– О, Сам Ты Пень, ну конечно же! Какие разговоры между друзьями. Я буду счастлив сделать для вас услуги.
Вот тут старый Сыч не выдержал. Он бросился вперед и обрушился на доверчивого дракона:
– Дурак! Балда! Китаеза! Это же я, я тебя нанял. Это мне ты должен… подчиняться! Она – моя принцесса! Дай ее мне! А его убей! Живо!!!
– Волки разговаривают?! – пораженно выдал Боцю. – Чего он от меня так упорно хочет?
– Он уверяет, что является твоим работодателем, – пояснил я.
– Врет?
– Естественно! Разве тебя нанимал на работу волк?
– Нета… Был человек, но не волк. Зверям я не служу.
– Да человек я, человек! – взревел обиженный оборотень. – Я вот… сейчас… Я вам…
– Он не сможет… – прошептала мне на ухо жена. – Без помощи Фенрира он вообще никогда не вылезет из шкуры. Раньше это было возможно хотя бы по ночам, а теперь раз волчий бог в плену, то и другие обязаны нести крест. Сычу не превратиться в человека…
А тем временем оборотень просто из себя выходил от бессилья. Он подпрыгивал, переворачивался в воздухе, катался по земле, грыз снег, кусал себя за хвост, но не мог сменить облик. Дракон понаблюдал за его выкрутасами и выпустил из ноздрей струйку пламени. Сыч взвыл и пустился наутек. Вслед за ним медленно убрались те немногие волки, что еще наблюдали за развитием событий. Фенрир так и не повернул головы.
– Я наказала самозванца! – гордо выпятил грудь довольный китайский агрессор. – Друзья моя, не окажете ли мне великая честь, позволив доставить вас к порогу дома?
– Никогда не летала на драконах, – улыбнулась Наташа. – А на таких любезных – тем более! Ты просто милашка, хвостатенький.
Боцю разомлел от счастья. Я в последний раз оглядел снежную равнину, вековой лес, связанного хищника, весь этот великий и чарующий мир северных легенд…
– Ладно, поехали! До Города далеко?
– Меньше часа, добрый Сам Ты Пень.
– Вот что, Боцю, – сдержанно возмутился я. – Или ты прекращаешь свои однообразные оскорбления, или…
* * *
Мы летели по коридору времени… По крайней мере, мне показалось, что этот небесный тоннель называется именно так. Мы сидели в небольшой ажурной беседке, укрепленной на хребте нашего крылатого друга. Откуда он ее раздобыл – я не знаю. Видимо, китайские драконы обладают собственной, весьма оригинальной магией. Боцю просто хлопнул узорчатыми крыльями, и – опля! На его спине появилось изящное архитектурное сооружение из дорогих пород дерева и красного шелка с нарисованными танцующими журавлями. Жесткая чешуя дракона была покрыта мягкими коврами, на которые я и уложил мою усталую жену. Наташа уснула почти сразу, еще до того, как мы поднялись в воздух. Я лишь уселся поудобнее перед маленьким оконцем, приобнял сладко посапывающую супругу и жестом попросил дракона поменьше болтать. Боцю понимающе кивнул и с чисто восточным тактом за все время пути даже не повернул головы в нашу сторону. Сам полет как таковой был очень коротким. Мы легко воспарили к солнцу, но едва окунулись в ближайшее облако, как все вокруг изменилось. Дракон словно перестал двигаться, он даже крыльями не взмахивал, а словно парил в непонятном воздушном течении. Нас окружала густая фиолетовая темнота, иногда прерываемая каскадом разноцветных искорок. Порой они, словно кусочки мозаики, слагались в недолговечные картины. Неизвестные города, фантастические животные, сказочные растения, а иногда и просто необъяснимые комбинации цвета замирали на несколько мгновений и рассыпались на глазах. Тьма то густела, то светлела, то меняла общий тон с фиолетового на синий, с черного на изумрудный, с пурпурного на прозрачный ультрамарин. Видимо, это и были параллельные миры. Мы словно прошивали насквозь богато иллюстрированную книгу, где каждая страница была чьей-то Вселенной. Когда я почувствовал, что волны усталости накатывают и на меня, то просто зажмурился и, привалившись к стенке беседки, попытался уснуть. Увы, ничего не вышло. В голову лезли самые разные мысли. Во-первых, насчет Наташи… Сейчас я сумел ее вернуть, но что нас ждет впереди? Если этому маньяку удастся вырваться за нами, то он пойдет по следу до конца. Наташа сказала, что у него бабушкин талисман, который необходимо вернуть. Хорошо бы, но как? Где живет старый Сыч? Где он может прятать проклятую цепь с крестом? Что нам делать, если мы вообще ее не найдем? А если и найдем, то все равно что делать? Как видите, сплошные вопросы… Потом еще мне было жаль маленькую Фрейю. Она оказалась настоящим другом, изо всех сил стремилась помочь, и если такая богиня должна умереть лишь оттого, что на земле о ней забыли, то это несправедливо! Может быть, соорудить какой-нибудь пантеон? Ну, в конце концов, заплатить кому сколько надо, с гарантией, чтобы в ее честь служились молебны, приносились жертвы и всегда горел огонь на золотых треножниках. Я не хочу, чтобы память о ней исчезла навсегда. Еще одна головная боль – это, конечно, наш волк-оборотень. Наташу он не получит – коротко и ясно! Какими средствами я намерен этого добиваться? Да любыми! Начиная от интеллигентного «выйдем – поговорим»… и заканчивая старомодной дуэлью на кремневых пистолетах Лепажа. Я некровожаден по природе, но я люблю свою жену. Если у меня и дальше будут пытаться ее отнять, я могу несколько озвереть… Теперь о стихах. Неужели вы и в самом деле поверили, что в иных мирах существует магия рифмованного слова? Как специалист в этой области, беру на себя смелость заявить: все это чушь! Невероятно удачное стечение обстоятельств – не более! Давайте рассуждать логически… Даже если предположить, что определенный набор слов, выстроенный по строгой схеме ямба или хорея с четко выраженной буквенной или ассонансной рифмой, способен как-то затрагивать тонкие позиции материи, таким образом вербально, а не структурно влияя… уф! Постараюсь попроще. Короче, если это и работало бы, то лишь в случае ясно поставленной задачи. То есть любое рабочее заклинание должно быть выражено простыми человеческими словами. В нем обязательно превалирует смысл, а не образность. Например, если хочешь уйти, то так и говори, а не читай романтизированную версию типа «Отпусти меня с ладони, как дыхание свечи…». Те стихи, что написал я, при чтении не могли дать никакого однозначного результата, поскольку не имели одной четко выраженной формулировки. Наоборот, в них было сразу несколько зачастую противоположных мыслей, включая иллюзии, подтекст и философские откровения за строкой… Появление Черной Хельги? Абсолютная случайность, как и ее исчезновение. На мой взгляд, в этом стихотворении вообще ни слова нет о смерти. Так с чего бы ей вылезти? Неувязочка… Тот же элемент шального попадания, несомненно, имел место в случае с землетрясением в Городе, когда меня хотели съесть, а вместо этого едва не изуродовали весь квартал сэра Мэлори. Там же и намека нет на какие-либо катаклизмы. Все тексты только о любви, о сложных взаимоотношениях мужчины и женщины, о переплетении их судеб, трагедии бытия и горькой правды жизни. Ну а уж то, как старый Сыч увел от нас погоню в средневековой Испании, вообще шито белыми нитками. Волк прятался в траве, выслеживая наши передвижения. Услышав стук копыт, увидев грозных всадников, идущих на него развернутым строем, бедный зверь потерял голову от страха. Нет, я не спорю, он наверняка крался за нами, лелея планы кровавой мести. Но то, что солдаты инквизиции спугнули его случайно, а вовсе не из-за моего так называемого «заклинания», – факт неоспоримый! Так же как и то, что волк увел от нас погоню. Так сложились обстоятельства, списать все это на рифмованную магию было бы очень удобно, но… увы, не совсем научно. Хотя, конечно, самое невероятное совпадение – появление русских кораблей под стенами испанского монастыря. Вынужден признать, что стихотворение действительно было подходящим. Ивановы братья вроде бы все объяснили, но маленький червячок сомнений нудно тревожил-таки изнутри. Уж очень гладко все получилось. Стих – результат. Правда, слишком растянуто по времени, все прочие срабатывали сразу же, но это детали…
От постоянного мелькания цветных картинок за окном, свежего воздуха, тишины и едва заметного покачивания мои глаза наконец закрылись. Я мягко опустился в густую сладковато-дурманящую вату сна. На этот раз меня никто не беспокоил.
Мы спали невероятно долго или неправдоподобно коротко. Путешествие по коридору времени лишает вас ощущения времени напрочь. Кажется, Боцю говорил, что нам нужно лететь меньше часа. Я проснулся от теплого ветра и слепящего солнца, совершенно выспавшимся и отдохнувшим. Дракон заходил на посадку, кружа над крышей Наташиного дома, словно опавший лист.
– Милы-ый… – томно потянулась моя супруга, не спеша открывать глаза. – Мы уже приехали?
– Да, солнышко. Посмотри вниз, там уже разбегаются соседи, освобождая нам место для посадки.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:56 | Сообщение # 21

Княгиня де Веллар

Какая-то полная тетка развесила белье там, где Боцю облюбовал посадочное поле, и теперь, вереща от перепуга, лихорадочно сматывала веревки вместе с наволочками, майками и трусиками. Остальные с любопытством наблюдали за нами, отойдя немного в сторону. Особенного ажиотажа прибытие китайского дракона не вызвало. Видимо, сэр Мэлори был прав – Боцю здесь многие знали. Мы скатились вниз по его крылу и поблагодарили за услугу.
– Я в неоплатном долгу перед вами, мой бесценный друг. Очень сожалею, что так и не смог насладиться вместе с вами волшебными строками Хань Хунмуня… Смею ли я выразить робкую надежду, что вы когда-нибудь простите меня и дадите возможность посидеть где-нибудь в яшмовом дворце за чашечкой циньского чая, наслаждаясь стихами великих поэтов эпохи Мин?
– Моя великодушный друг, – аж прослезился дракон, – ваши ученые слова проливают сладостная бальзама на мою огрубевшая в путешествиях душа. Дорогой Сам Ты Пень, примите и моя искренние уверения в вечной дружбе. Ваше сердце подобно благородному нефриту, речь – слиткам чистого серебра, а учтивость под стать бессмертным приказам Седьмого Западного Дома. Я навсегда останусь ваша покорная слуга.
Мы церемонно раскланялись. Вид грозного викинга и цветастого дракона, отвешивающих друг другу глубокие китайские поклоны, здорово развеселил Наташу. Впрочем, она умело скрыла истинную причину своего веселья, повернувшись к Боцю с широкой улыбкой и запечатлев самый благодарный поцелуй на его растроганной морде. Кое-кто завистливо присвистнул, кто-то зааплодировал, кто-то рискнул плюнуть и отвернуться… Или наоборот, сначала отвернуться, а уж потом плюнуть. Рисковать, открыто хихикая над целующимися драконом и ведьмой, не отважился никто.
Наконец-то мы вновь вошли в дом, уже ставший мне почти родным. Я с наслаждением снял с взмокшей головы тяжелый рогатый шлем, скинул в угол прихожей все вооружение и крепко-накрепко прижал к себе вновь обретенную жену. Она уткнулась носом мне в грудь, а по ее щекам текли крупные слезы. Я ничего не говорил, все было понятно без слов. Мы снова вместе… Милая моя, родная, единственная… как же я тебя люблю! Она подняла мокрые ресницы, и живительное тепло ее бездонных глаз мгновенно озарило всю комнату. Потом был долгий поцелуй…
* * *
Я проснулся поздним утром, когда солнце уже давно встало и узким клинком раздвигало щель между занавеской. Наташи рядом не было, но через минуту она уже входила в комнату с дымящейся чашкой кофе. Я блаженно потянулся под одеялом, раскинув в стороны руки. Наташа мельком взглянула на меня и… с визгом отпрянула к стене, едва не расплескав кофе. На ее лице отразился уже знакомый мне неуправляемый гнев.
– Кто ты такой?!
Видимо, у меня отвисла челюсть… Мгновением позже Наташа буквально сползла на пол, хохоча как сумасшедшая. Чашка все-таки опрокинулась… Едва дыша от смеха, на четвереньках, путаясь в длинных полах халата, доковыляла она до кровати и уселась, склонив голову мне на плечо.
– Еще одна такая шутка, и я у тебя седым стану.
Вместо ответа она залилась снова. Добрых пять минут мы хохотали вместе.
– Любимый, ты действительно испугался!
– Да, и не стыжусь в этом признаться. В прошлый раз ты от души постаралась сделать меня заикой.
– Больше никто никогда не сможет навести на меня заклинание. Ни во сне, ни в бою, ни в повседневной жизни – я защитила себя. Сыч не посмеет сюда заявиться.
– Не хочу даже слышать о нем. При звуках этого имени во мне просыпаются нездоровые инстинкты. Я обязательно с ним что-нибудь сделаю.
– Сережка, как же я тебя люблю, – счастливо вздохнула она. – Ты ведь никому еще не бил из-за меня в морду?
– Обычно мне хватало одного грозного взгляда, – серьезно подтвердил я. – Надо бы навестить сэра Мэлори, он просил позвонить сразу же, как вернусь.
– Но мы вернулись вчера!
– Кокетка! Вчера весь день и всю ночь мы были очень заняты. Что у нас на завтрак?
– Все, что ты захочешь, счастье мое, – чарующе мурлыкнула Наташа, потянувшись ко мне. В результате звонок к «доброму старцу» отодвинулся еще на пару часов. Потом еще душ, яичница с ветчиной и грибами, морковный салат, горячий кофе с оладьями для меня и томатный сок для нее и разговоры, разговоры, разговоры…
В конце концов мне удалось добраться до телефона.
– Бром карбонациус, трюфель блям? – спросила трубка.
– Добрый вечер, сэр Мэлори. Это вас Сергей беспокоит.
– Муж ведьмы?
– Да, да, тот самый, – облегченно выдохнул я. Наташа стояла рядом, прижавшись к моему плечу так, чтобы слышать наш разговор. – Вы просили позвонить, если я сумею вернуться.
– Не «если», а «когда»! Я ни на минуту не сомневался, что вы вернетесь с победой. Я верил в вас, мальчик мой… Шебултых ля рум – фиц больгаузен!
– Чего? – округлила глаза Наташа.
– Фиц больгаузен! – наставительно повторила трубка.
– Тс-с-с! – Я прикрыл мембрану ладонью. – У него периодически бывают кратковременные приступы сумасшествия. Несет всякую чушь, не имеющую ровно никакого смысла. Обычно это проходит уже на следующей фразе.
– Сергей Александрович, где вы? Алло!
– Я здесь, отвлекся на минуту… Извините.
– Ничего страшного. А ваша жена с вами?
– Да. Мы вырвались вместе и впредь не намерены расставаться.
– Замечательно! Чудесно! Превосходно! Итак, молодые люди, я могу пригласить вас на ужин в свою холостяцкую квартирку?
– С большим удовольствием, сэр Мэлори. – Я утвердительно перемигнулся с супругой. – Во сколько нам удобнее подойти?
– Граньзянтань мус… мус… мус? Ленотень дрю?
– А… плохо слышно, треск в трубке, – схитрил я.
– Я говорю: в любое время, как взбредет! – пояснил уважаемый рыцарь. Мы попрощались, и Наташа, чмокнув меня в щеку, отправилась в ванную наводить марафет. Пожалуй, мне бы тоже не мешало одеться поприличнее для делового визита.
Наташа как-то говорила: если мне что-либо понадобится, надо только открыть шкаф. Любая нужная одежда будет там. А если на мой привередливый вкус ничего не окажется, то надо попросить. В смысле – приказать шкафу! Построже… В результате нужная вещь непременно появится. Шаркая по полу шлепанцами, я неторопливо прошел в свой рабочий кабинет, обставленный со всевозможным удобством, и распахнул дверцы платяного шкафа. Хм… Костюмы, висевшие там, может быть, и подходили для путешествия по мирам, но вряд ли соответствовали цели нашего сегодняшнего мероприятия. Во-первых, здесь находился мой недавний наряд викинга, выстиранный и выглаженный, даже начищенный шлем сверкал рогами в углу. Вторым оказался классический костюм сказочного волшебника: длинный широкополый балахон из темно-синей ткани, такой же островерхий колпак, седой парик и борода на резиночке. Одежда была разукрашена нашитыми парчовыми звездами и непонятными словами на иврите. Еще – безумно красивый костюмчик испанского гранда XVI века с настоящими бриллиантами. Рядышком на вешалке – нечто вроде мексиканского пончо, но без сомбреро, хотя и с широким поясом, отделанным серебром и двумя пустыми кобурами для пистолетов. Вы бы согласились идти в таком виде по улице? Ну вот и я – нет. Значит, надо раздобыть что-то более приемлемое. «Попросить», как выразилась моя жена. Это не показалось мне особенно сложным делом. Я решил попросить у шкафа приличную английскую «тройку», светлую сорочку, галстук в тон и ботинки на выход. Вроде бы ничего особенного. Нужная одежда мгновенно появилась на вешалке. Размер, фасон и цветовая гамма не вызывали никаких нареканий. Все-таки, когда у вас жена – ведьма, это может быть очень даже выгодно. Я попытался снять пиджак, но он сам отскочил в сторону, зависнув посреди комнаты в угрожающе ожидающем напряжении. Об этом меня не предупреждали… Общий смысл проблемы я уловил, лишь когда на меня бесшумно бросилась рубашка. Вы такого не переживали? Господи, да мы боролись, словно гладиаторы на аренах Древнего Рима. Она выкручивала мне руки и постоянно защепляла пуговицами волосы на груди, пока я не начал отбиваться ногами, но брюки восприняли это как сигнал к действию. Когда я понял, чего им всем надо, и перестал сопротивляться, было уже поздно… В том плане, что на меня змеей кинулся красный полосатый галстук и буквально слегка придушил. Пока я валялся в отключке, они все беспрепятственно на меня наделись. Приход в сознание ознаменовался загадочным запахом одеколона, прыснутого мне на виски и шею. Небольшой флакон из граненого синего стекла висел у меня перед носом.
– Как тебе мой подарок, дорогой?
– Изу-ми-тель-но! – бодро выдавил я, поднимаясь с пола. Наташа, постукивая каблучками, вышла мне навстречу, обворожительная в коротком черном платье.
– Ты у меня просто красавец!
– Ты тоже сногсшибательно хороша. Хотя я так и не могу понять, каким образом с каждым разом ты умудряешься выглядеть еще обольстительнее.
– Так бы и слушала, и слушала, и слушала… Милый, я ведь чуть было не успела забыть, за что я тебя полюбила.
– Тогда я буду напоминать об этом ежедневно: за ум, талант и красоту, данные мне от Бога для вечного прославления твоего имени!
– Льстец! Лови меня. – Она с визгом прыгнула мне в объятья. Я хорошо знал, чем это грозит, поэтому проявил недюжинную силу воли, ограничившись только поцелуями.
– Так мы все-таки идем?
– Конечно. Думаю, нам втроем есть о чем поговорить. Сэр Мэлори – старый враг твоего знакомого маньяка. Я подзабыл, что конкретно они не поделили, дело прошлое… Чаем нас в любом случае угостят.
– Тогда поспешим, мне ужасно интересно увидеть такого замечательного старичка.
Мы чинно шествовали по улице под ручку. Город был залит солнцем, на повороте у газетного киоска я купил букет ромашек, жена их очень любит. Потом мы взяли по мороженому. Я, наверное, слишком детально все описываю, но для меня эти мелочи имели огромное значение. Дело в том, что из-за этих злополучных ромашек и мороженого и начались все неприятности. Откуда-то вывернулась группа подвыпивших парней, и тот, что с краю, толкнул меня плечом. Мое мороженое выпрыгнуло из вафельного стаканчика, испачкав ему рубашку. Я возвел глаза к небу…
– Ах ты, козел! – взревел парень.
Большего он сказать не успел, потому что моя жена хлестнула ему ромашками по физиономии. Да не просто, а с добавлением трех-четырех слов на непонятной тарабарщине. Мгновением позже на месте грубияна стоял лохматый серый козел с удивленным взглядом. Другой парень замахнулся на Наташу, но наступил на мое мороженое. Он рухнул навзничь, сбив еще двоих. Остальные пока не включились в действие.
– Бежим! – Я схватил Наташу за руку и бросился в ближайшую подворотню. При любом раскладе их было втрое больше нас, а в Городе магией владел каждый. Опомнившись, они с воплями бросились в погоню. Все, включая козла. Моей жене такая развлекаловка почему-то казалась ужасно смешной, она хохотала на бегу как ненормальная. Обернувшись назад, я едва не ахнул: преследователи на ходу превращались в громадных черных псов с горящими глазами.
– Оборотни, – презрительно хмыкнула Наташа, я повернулся к ней с ответом, но не успел. Под ногами ничего не оказалось, и последней осознанной мыслью было желание отдать под суд того растяпу, который оставил канализационный люк без крышки…
* * *
Скорее всего, я жив. Голова гудит, все тело странным образом скрючено, а в глазах мелькают серые человекообразные существа, размахивающие огоньками на палочках. Либо я сплю, либо у меня цветные галлюцинации.
Потом мне плеснули в лицо водой, и я окончательно пришел в себя. Проморгавшись и отфыркавшись, мне удалось сфокусировать зрение, что постепенно дало четкую картинку происходящего. Подземелье, низкие темные своды канализационных тоннелей, запах… нет слов, сами понимаете. Сижу на мокром полу в вонючей луже, руки связаны в запястьях, вокруг суетятся… крысы! Человекообразные крысы, каждая до полутора метров ростом, прямоходящие, из всей одежды – кожаные пояса с набором кривых ножей. Огня не боятся, потому что у каждого в руке добротный смоляной факел. Я по натуре своей слишком романтичное существо, чтобы испугаться. Мир так невероятно многообразен, надо принимать его во всей красе и щедрости проявлений. Не подумайте, будто я безумно храбрый, скорее привычно расчетливый, когда имеешь жену-ведьму, ко всякому привыкаешь. Определенный фатализм: пока не укусили – не трепыхайся! В большинстве случаев такой подход вполне себя оправдывает…
– Шпионус? – неожиданно спросил один, тыкая факелом мне в нос. Я дернулся назад, больно ударившись затылком о каменную стену.
– Зачемус ты сюдас пришелс? – Слова несколько напоминали латынь, причем говоривший произносил их очень быстро, но я, кажется, улавливал перевод.
– Я упал в люк. Выпустите меня. Пожалуйста.
– А еслис ты шпионус? Нет! Теперьс ты попалсяс. Посидишьс в пленус.
Остальные поддержали говоруна бодрым писком.
– За что? – буркнул я, но такой сложный вопрос поставил их в тупик. Они начали спорить, шуметь, толкать друг друга лапками, и дело наверняка дошло бы до мордобоя, если бы тот тип, что со мной беседовал, не нашел общеудовлетворяющий ответ:
– Ты шпионилс за намис с цельюс выведатьс всес нашис планыс и сдатьс врагамс!
– А если я скажу, что это неправда?
– Мыс тебес не поверимс!
– Ну, тогда не буду говорить, – логично заключил я, всерьез задумываясь над двусмысленностью собственного положения.
Крысы между тем дружно подняли мою особу и с песнями потащили вдоль тоннеля. Я с ними не спорил, бессмысленно. Да и неприлично как-то… Взрослый образованный человек, поэт, писатель, а снисходит до жалостливых переговоров с переростками мышами, сбежавшими из генной лаборатории мединститута. Крысы, перешептываясь, толкались рядом. Как со мной быть, они тоже не знали. Я же начал прокручивать в голове дальнейший план действий, надо ведь как-то выбираться отсюда. Но уже для начала все-таки стоит выяснить, где я нахожусь, в какой стороне выход наверх и зачем меня вообще захватили в этот дурацкий плен?!
– Господа, у меня есть для вас важное сообщение.
– Какоес? Какоес? – загомонили все.
– Я действительно шпион!
– Ахс… – У крыс отвалились челюсти. Видимо, они никак не могли поверить такому счастью. Еще бы, поймать агента вражеской разведки, который по доброте душевной сразу же признается в шпионаже! Это более чем редкость…
– Ну а теперь ведите меня к вашему начальству, нам есть о чем поговорить. Вы получите законную награду (не забудьте добавить, кстати, что я зверски сопротивлялся при аресте!), а мы обсудим результаты моей диверсионной деятельности, и все ваши планы будут спасены. Да здравствуют бдительные защитники отечества!
– Ура-а-а! – хором грянули воодушевленные крысы, а их командир дал приказ нести меня на руках к главному штабу. Как видите, все просто… Человек почти всегда умнее животных, даже таких мутантов. Интуиция говорила мне, что это приключение будет скорее веселым, чем опасным.
– Сереженька, не бойтесь, я с вами!
– Анцифер?! О, как я рад вас видеть! Судя по цветущему виду, вы побороли болезнь?
– Пустяки! Немного сна, немного отдыха, немного народных средств, – бодро отвечал белый ангел, паря на уровне моей головы.
Рядом на бреющем с реактивым жужжанием носился неугомонный Фармазон.
– Циля, освободи трассу! Ж-ж-ж… Земля, земля, я – Тринадцатый, прошу посадку! Освободить полосу! Всем пристегнуть ремни, опустить спинки кресел, я уже почти выпускаю шасси… Ап! – Черный братец врезался ногами мне в живот.
Я даже охнул, несмотря на уменьшенный размер братца, это было чувствительно.
– Привет тебе, узник в железной маске! Куда на этот раз влип?
– Фармазон, вы не могли бы снимать ботинки во время посадки?
– Не мог! – обрезал мои возмущения черт. – При моих габаритах твое пузо – самое удобное место для промежуточного аэропорта. Не будь таким жадиной, Серега! Ну посижу я здесь, тебе жалко, что ли?
– Сергей Александрович, да плюньте вы на него, и дело с концом, – душевно посоветовал ангел. – Лучше послушайте меня.
– Дельный совет, – улыбнулся я и, сдвинув брови, сделал вид, что и вправду собираюсь плюнуть.
– Серега, Серега… Ты че? Ты кого слушаешь, а? Он же сейчас такого насоветует… А если я пригнусь и ты промахнешься? Весь костюм насмарку!
– Ладно, умники… Сказали бы лучше, где я нахожусь.
– Судя по всему, это – канализационная система Города. Видимо, в доисторические времена здесь были проложены ходы и тоннели, что и взяли себе на вооружение современные строители. Крысюки или крысяры…
– Кто?
– Человекообразные грызуны, появившиеся в результате неосторожного обращения с магией, непродуманных научных опытов и прочих надругательств над промыслом Божьим.
– Спасибо, а я им зачем?
– Попробую объяснить. – Ангел на лету почесал затылок. – Крысюки находятся в некоторой оппозиции ко всем жителям Города. Когда они выходят на поверхность, за ними охотятся. Что поделаешь, нигде не любят крыс… Те храбрецы, что рискуют головой, высовывая нос на поверхность, считаются у них «героями невидимого фронта», то есть разведчиками. Соответственно, каждого горожанина, спустившегося под землю, они клеймят «убийцей невидимого тыла», то есть шпионом!
– Ого… – невольно поежился я. – А много они их поймали?
– Ни одного.
– Почему? Другие шпионы такие неуловимые?
– Нет. Просто никому не интересно лезть к крысюкам, выясняя их глупые секреты. Ты – первый, – язвительно объяснил Фармазон.
Некоторое время я переваривал это оскорбление, лихорадочно подыскивая достойный ответ. В голову ничего не приходило, крысюки несли меня очень бережно, жаловаться на условия содержания военнопленных было грех.
– Слушай, авантюрист повязанный, зачем ты из себя Джеймса Бонда разыгрываешь?
– Мне надо отсюда выбираться. С этими расчетами каши не сваришь, так пусть отнесут меня к начальству, а там я выкручусь… Если, конечно, их руководство блещет таким же интеллектом, как и низшие чины…

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:56 | Сообщение # 22

Княгиня де Веллар

– Фи, Сергей Александрович! Вы же интеллигентный человек, откуда такой цинизм?
– Серега, Серега, не слушай блондинистого. Будешь с крысюкинским шефом беседовать – сразу меня зови, я тебе плохого не посоветую! В деле коварства и обмана – мне равных нет! Вот даже Циля подтвердит…
– Нашел чем хвастать, – покачал нимбом ангел.
– А что? Это моя профессиональная гордость!
– Хорошо, – поспешил согласиться я, не дожидаясь долгого проникновенного спора о несомненных достоинствах обоих. – Как только меня доставят по месту назначения, я приложу все ваши силы к моему спасению. А теперь скажите лучше, вы Наташу не видели?
– Нет… Сереженька, я ведь всегда с вами. Как только вы рухнули в этот люк и вас нашли крысы, я все время был рядом, не отходя ни на минуту. Вот разве что Фармазон…
Бес поудобнее улегся у меня на животе, закинув руки за голову, и покачивал ножкой в такт бегу крыс. Казалось, разговор окончен и его ровным счетом ничего не волнует…
– Фармазон?!
– «Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду. Ты сказала мне, ты сказала мне: „Больше не приду, больше не…“»
– Фар-ма-зо-о-он!!! – взревел я так, что крысюки сбились с шага.
– Чегос орешьс какс резаныйс?! – осторожно спросил главарь.
– Н-ничего особенного. Не обращайте внимания. Так… небольшие приступы умопомрачения от голода и недосыпания, – попытался объяснить я.
– Дас… вреднаяс работас ус вас, ус шпионусов, – сочувственно кивнул крысюк и прикрикнул на своих, требуя нести меня побережнее. Когда я повернул голову – черта на мне уже не было. Впрочем, и ангела тоже. Пока я размышлял, куда они подевались, мне на грудь рухнул плотный черно-белый шар, который резво стал кататься по мне, бранясь и подпрыгивая. Все, что мне удалось разобрать, сливалось в одну непрерывную трескотню без всяких знаков препинания: «Влобдамсамдуракволосыпустиахтыещеица-рапатьсяносоткушунатебенатебена!»
Я звал их, возмущался, шумел, взывал к совести и рассудку – увы, все напрасно. Остановить драчунов не было никакой возможности.
– Эйс, шпионус, питьс хочешьс? – Крысюк на ходу протянул мне кожаную флягу. Я напряженно закивал, зажал горлышко зубами, сделал большой глоток, набрав в рот воды, и кивком головы показал главарю, что фляжку можно забрать. Он понял, выхватил ее у меня, а я, старательно прицелившись, изо всех сил прыснул на смутьянов! Шар тут же распался на две равно мокрые половинки, которые, тяжело дыша, хлопали крыльями у меня перед носом.
– Угомонились? Все довольны!
– Сереженька, вы не понимаете, он же…
– Че хочу, то и делаю! Всякий белобрысый мне тут будет указывать…
– Все ясно, – вздохнул я. – Вам добавить?
– Не надо! – хором объявили оба.
– Тогда я весь во внимании…
* * *
– Нельзя мне, нельзя, нельзя! Я и так с вами уже насовершал уйму хороших поступков, в Аду за это по головке не погладят. Я вредительством заниматься должен, а не вопросами сохранения семьи и брака. Это ты! Это все ты, чистоплюй с крылышками, виноват! Это я от тебя заразился! Еще пару дней в одной компании побегаем, и я добро начну творить со страшной силой. Ох, навязались вы на мою голову… Бедному черту со своими принципами уже и подобраться некуда. Чего вы, собственно, от меня хотите?! На что вы меня толкаете?! Чтоб я вам своими руками прямоезжую дорожку в Рай мостил? А шоссе асфальтированное не желаете?! Ну поимей же совесть, Серега! Помети по сусекам, она наверняка где-нибудь осталась. Ты вспомни, только честно, я тебя за последнее время хоть в одну серьезную неприятность втравил? Нет! Ты из-за меня смертный грех совершил? Нет! Соблазнил, украл, убил, отчревоугодничал с моей помощью? Нет, нет и нет! Тебе что, мало? Почему я обязан делиться конфиденциальной информацией о твоей замечательной жене? Живи она, зубастая, еще сто лет…
– Вот видите, Сергей Александрович, а вы еще спрашиваете, почему я дал ему по шее?!
– Я же говорил, это он первый начал! – праведно возопил Фармазон. Побитые близнецы выглядели не лучшим образом… У черта правое ухо вздулось так, что казалось поролоновой губкой, а нос распух до неприличия. Каноническое лицо Анцифера украшал большой синяк на правой скуле, а левый глаз светился голубиной кротостью из иссиня-черного фонаря. Оба старались, как могли, у обоих накипело, так что результат вполне предсказуемый.
– Парни, пока вы били друг другу баки, меня, похоже, уже доставили по адресу. Если вы и впредь намерены заниматься исключительно собственными проблемами, то, очень вас прошу, не отвлекайтесь на меня. Вы и без того невероятно заняты. Возьмите отпуск за мой счет. Я уж сам как-нибудь разберусь…
Братцы стушевались. Пока они зыркали друг на друга уничтожающими взглядами, я обозревал дворец диктатора. Ей-богу, то было самое подходящее название. Крысы принесли меня к добротно сложенному из уворованного сверху кирпича низкому двухэтажному домишке. Один этаж уходил в глубину, другой упирался крышей в сводчатый потолок тоннеля. У входа стояла охрана из самых широкоплечих крысюков, над дверью висел транспарант: «Кто не с нами – к стенке!», а по бокам – два синих флага с изображением белого крысиного черепа. Одна глазница закрыта черной повязкой, что придавало изображению откровенно пиратский вид. Туда-сюда сновали гонцы с депешами, маршировали слаженные отряды. Везде, конечно, крысы, но с различным вооружением. У тех, что несли меня, были лишь ножи, здесь же я увидел и шпаги, и алебарды, и небольшие боевые топоры на манер индейских томагавков. Тут кто-то явно готовился к войне… Вот только с кем? Может быть, у крыс есть различные партии или группировки, борющиеся за власть? Может быть, это экспедиционные группы, выделяемые для захвата и разграбления других канализационных линий? Может быть, даже…
– Серега, брось гадать. Эти партии не шутят, они готовят вооруженный переворот в Городе!
– Что?! – в один голос выдохнули мы с Анцифером. – И ты молчал?
– Я и сейчас ничего такого не сказал, – обиженно насупился Фармазон, ибо это был бы уже хороший поступок. – Вы сами обо всем догадались…
– Ах ты, гад, – проникновенно выругался ангел. – Ведь хозяин себя за шпиона выдает, жизнью рискует, а ты его даже не предупредил?! Он вполне мог и другую легенду для прикрытия придумать, если б знал… Ты хоть понимаешь, падла рогатая (прости меня Господи!), что делают со шпионами по законам военного времени?
– А у меня время было?! Все же вокруг шумят, дерутся, отношения выясняют. Он меня хоть о чем-нибудь таком спросил? Нет! Его, видишь ли, волнует лишь местонахождение драгоценной супруги… Я, что ли, в этом виноват?!
– Заноситес шпионуса! – крикнул вышедший из дверей штаба франтоватый крысюк.
– Эйс! – тихонько тронул меня за рукав тот, что руководил моим арестом и поил из фляги. – Шпионус, тыс, тыс… скажис ужс тамс… нус, чтос тыс оченос опасныйс. Вродес мыс с тобойс едвас справляемсяс. Можетс, медальс дадутс…
– Не премину! – клятвенно пообещал я. – И кстати, может быть, меня спустят на пол, я и сам прекрасно хожу ногами.
– Чтос тыс, чтос тыс! – возмущенно замахал лапками крысюк. – Какс можнос?! Тыс ус нас первыйс шпионус!
В общем, меня так и потащили дальше. Правда, носильщики сменились, теперь переноской моей светлости занялись крысы из личной гвардии, не знаю уж как, но одеты они были с иголочки. Если захватившие меня в плен ребята щеголяли в простых серых шкурках, дарованных им природой, а из одежды имели лишь пояса, то гвардейцы фланировали в кожаных безрукавках с золотыми шевронами, на головах черные колпаки с прорезями для глаз, через плечо перевязь с кривой сабелькой и длинные усы, устрашающе закрученные кверху. Все здание внутри было заполнено военными. В смысле вооруженными крысюками, снующими туда-сюда с деловым видом и папками под мышкой. В них, надо полагать, и хранились те странно засекреченные документы, что должны были очень интересовать меня как шпиона. Поэтому все уступали нам дорогу и, глядя на меня, прятали папки за спину. Это даже льстило… У тяжелой двери в подвальный бункер нас ненадолго задержали охранники, потом вошел адъютант и тонким голосом объявил:
– Егос превосходительствос Кошкострахус Пятый ждет господинуса шпионуса. Будьтес любезныс…
– Вот это другое дело. – Меня наконец-то поставили на пол, и я удовлетворенно поприседал, разминая затекшие ноги. – Спасибо, что покатали, но все же как приятно пройтись после долгой поездки… А теперь пропустите, я хочу видеть вашего босса.
Адъютант вежливо пропустил меня вперед. Кабинет Кошкострахуса Пятого оказался небольшой, почти пустой комнатой. Очень подробная карта Города да два скромных кресла. В одном развалилась толстенькая седая крыса в генеральском мундире, другое любезно предложили мне. Адъютант занял свой пост за спиной командующего. Все мои знания о поведении шпионов исчерпывались сериалом голливудских боевиков, но тем не менее я честно попытался изобразить Штирлица. (К тому же я необычайно сильно ощущал в подсознании влияние Фармазона.) Для этого я мягко опустился в кресло, закинул ногу на ногу и впился в толстую крысу сощуренным чекистским взглядом. Кошкостархус невольно заерзал, отводя глаза в сторону, пока адъютант шепотом не напомнил ему, кто здесь главный.
– Тыс – шпионус! – опомнился генерал.
– Допустим.
– Какс этос?
Вместо ответа я глубокомысленно пожал плечами. Какая жалость, что так и не удосужился научиться курить. Небрежно достать сигарету, щелкнуть зажигалкой и глубоко затягиваться, разглядывая оппонента сквозь голубоватый дым, было бы сейчас очень к месту.
– Моис доблестныес солдатыс изловилис тебяс нас местес преступленияс. Тыс – ужасныйс шпионус! Навернякас засланс к намс со страшнымс заданиемс…
– С каким еще заданием? – деланно удивился я.
– А выведатьс нашис планыс? – возбужденно подпрыгнул в кресле его превосходительство. – Тыс зналс, чтос мыс готовимс вторжениес! Я тебяс насквозьс вижус…
– Ах, вот вы о чем… – Я вновь погрузился в выразительное молчание. Генерал начал нервничать. Если он и дальше будет так бездарно вести допрос, то через десять минут он мне сам все выложит о своих «тайных планах». Попробуем продолжать в том же духе…
– Тыс будешьс говоритьс илис нетс?
– О чем? – Это старая еврейская хитрость, о ней все знают, но действует, как правило, безотказно.
– О томс, какс тыс узналс о временис и местес!
– А разве время уже утверждено окончательно? Я думал, вы перенесли его с одиннадцати сорока пяти на двадцать один тридцать.
– Нетс! И не надейсяс! Такс и оставилис на семь ноль-ноль.
– Жаль, – вздохнул я. – Значит, моему командованию попали неверные сведения. Ну хоть место выброса десанта осталось прежним?
– Не-е-е-етс!!! – От великого счастья Кошкострахус Пятый начал сучить ногами и бить в ладоши. Невозмутимый адъютант поддерживал веселье шефа кислыми улыбками. Я развел руками и опустил голову, всем своим видом признавая полное поражение. Генерал был готов задохнуться от смеха.
– Тыс… хас-хас-хас!.. думалс, чтос мыс… хис-хис-хис… совсемс… тупыес? Охс, шпионус… да мы ещес вчерас… Хас-хас-хас… ой, не могус! Всес поменялис! Хас-хис-хас!!!
– Плохо дело… Выходит, весь мой доклад о высадке войск на территории кремля – коту под хвост?
– Чтос?! – Оба крысюка вытаращили на меня глаза. Кошкострахус рухнул в обморок первым, безвольно расплывшись в кресле. Адъютант сполз по стеночке мгновением позже. Итак, судя по всему, я, к сожалению, угадал. Господи, как же легко быть шпионом, оказывается… Я неторопливо встал, подошел к малахольным крысюкам, достал из кармана шелковый носовой платок и начал неторопливо обмахивать моих «пытливых» собеседников. Стройный адъютант так и не шевелился, а вот генерал слабо застонал:
– А… тыс…
– Я это, не волнуйтесь, у вас, видимо, давление. Сейчас выпейте горячего чаю, желательно с лимоном, прилягте, сон – лучшее лекарство. Все будет хорошо…
– Тыс… зналс!
– Ну естественно, я же шпион.
– Выходитс… всес насмаркус? – Едва сдерживая слезы, Кошкострахус с надеждой вцепился в мой рукав.
Мне стало жалко бедолагу, врать ему я не мог, пришлось сказать правду:
– Еще не все потеряно. Я так и не узнал дня, на который вы запланировали революцию.
– Послезавтрас… – наивно признался он.
Я с трудом удержался от чертыханий. Да, с такими стратегическими мозгами только воевать… Даже не знаю теперь, что я могу для него сделать?
– Может быть, я не расслышал?
– Я сказалс «послезавтрас».
Все. У меня нет слов. Это был его последний шанс. Тяжело иметь дело с дураками…
* * *
– Вашес превосходительствос!!! – К нам с шумом ворвались два разгоряченных гвардейца. – В двенадцатомс стратегическомс коридорес – потенциальныйс врагс!
– Правдас? – искренне обрадовался генерал. – Ктос посмелс?
– Сераяс волчицас, – доложили герои штаба. – По имеющимся у нас разведданнымс – этос ведьмас. Уж больнос хорошос ругаетсяс! Хотяс без матас, толькос литературнымис выражениямис.
– Наташа! – с ходу определил я. Кошкострахус кивнул, дружески пожал мне руку, но быстро опомнился: – Всемс молчатьс! Болтаетес прямымс текстомс, у меняс тутс живойс шпионус!
– Минуточку, генерал! Если уж я настоящий шпион, то будьте любезны отойти в сторонку и не мешать мне допросить ваших подчиненных. Иначе откуда же я возьму ценные сведения? Мне ведь еще отчитываться перед руководством.
Кошкострахус Пятый недоуменно захлопал ресницами, а я, пользуясь заминкой, набросился на гвардейцев:
– Итак, где же сейчас волчица?
– Идетс по вашемус следус!
– В смысле, по запаху? Ну да, Наташа ведь только что подарила мне новый одеколон… Надеюсь, никому не пришло в голову ее задерживать?
– Блокпостовс нетс…
– Молодцы! Представлю к награде.
– …но общевойсковыес ловушкис могутс сработатьс.
– Недоумки! Всем по пять суток ареста! Сейчас же отменить все боевые действия! Выполняйте! Кругом, марш!
– Слушайтес, шпионус… – задумчиво протянул Кошкострахус, когда гвардейцы пулей вылетели вон. – Ты же в пленус, такс?
– В каком-то смысле да.
– Тогдас почемус командуешьс моими солдатусами без спросус?
– Потому что на данный момент при плановой войне на современном уровне побеждает тот, у кого больше информации. Эта волчица в действительности моя жена. Она ведьма и может причинить немало неприятностей. В целях сохранения жизни и боеспособности личного состава я настоятельно рекомендую доверить руководство этой операцией мне.
– Не могус, – развел лапками крысиный генерал. – Никак нельзяс, мы ведьс на военномс положениис. Я долженс тебяс расстрелятьс.
– Вы это серьезно?
– Увыс… мне оченьс жальс… Эй, позватьс сюдас почетныйс караулс, мы будемс расстреливатьс нашегос дорогогос шпионуса.
– Но… зачем? – так и не понял я.
– Как?! – поразился моей недогадливости толстый крысюк. – Ведь за тобойс идетс твояс женас, а ты всес о нас знаешьс. Мы не можем допуститьс, чтобыс тыс досталсяс врагус. Мы самис тебяс расстреляемс… Со всемис военнымис почестямис!
– Стоп! Очень сожалею, но летальный исход меня пока не устраивает. Предлагаю другой, более выгодный, способ борьбы с нами, шпионами. Вы меня перевербуйте!
– Этос какс? – загорелся генерал.
– Очень просто, – охотно пустился объяснять я. – Вы платите мне двойной гонорар, и я поставляю своему командованию заведомо ложные сведения. А вам, соответственно, выдаю все их планы. В результате вы везде появляетесь как снег на голову, победа трепещет в ваших героических лапах, а противник с ужасом недоумевает, почему так лихо развернулся ваш военный гений и почему вам все время прямо-таки патологически везет? В случае провала вы обеспечиваете мне надежную «крышу», финансируете пластическую операцию по изменению формы носа, и я вновь готов к тайной борьбе за ваше личное счастье!
– Шпионус, – растроганно всхлипнул Кошкострахус, открывая мне свои отеческие объятия, – мой… дорогойс собственныйс шпионус… Я согласенс!
Мы потискали друг друга, генерал даже попытался пустить сентиментальную слезу, и быстро перешли к делу.
– Сколько?
– Пятьдесятус.
– Мало.
– Плюс тридцатьс процентовс за вредностьс.
– Уже лучше, но командировочные, проездные, премиальные и ежеквартальное пособие на оплату квартиры выплачиваются отдельно. Как и выполнение специальных заданий командования.
– Несомненнос. Однакос я хотелс бы бытьс увереннымс, что мы можемс рассчитыватьс…
– Можете. Я способен качественно осуществлять высокопрофессиональный шпионаж, устраивать диверсии, дискредитировать работу контрразведки противника, а в самых экстренных случаях организовывать планомерное проведение несчастных случаев с высшим командным составом потенциального врага.
– Ахс, – только и выдохнул счастливый генерал. Похоже, Фармазон во мне разыгрался не на шутку, сам бы я такого впечатляющего списка возможностей не смог бы и вообразить. Хотя преобладание «темной стороны» моего подсознания вселяло некоторые беспокойства, но, признаю честно, Анцифер с такой задачей ни за что бы не справился. Таким образом, благодаря чуткому руководству лукавого беса я избежал «неминуемой» смерти, получил высокооплачиваемую непыльную работу и был полон решимости помешать развитию псевдореволюционного заговора. Я вообще противник всех войн, считаю их бессмысленным и ничем не оправданным кровопролитием. Насилие противно моей лирической натуре. Наташа как-то сказала, что я «мастер всех мыслимых и немыслимых компромиссов», и это правда.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:57 | Сообщение # 23

Княгиня де Веллар

– Любимая, где ты?
– Не понялс?
– А… простите, это я не вам. Задумался о своем…
– Что-нибудьс шпионскоес?
– Нет, мой генерал, скорее личное. Что слышно о моей жене? Она скоро будет здесь?
– Я приказалс, чтобыс ейс никтос не мешалс! – гордо выпятил орденоносную грудь Кошкострахус Пятый. – Еще минутс двадцатьс – и выс встретитес своюс ведьмус.
– Спасибо. Вы проявляете редкую дальновидность. Да, у меня есть небольшая просьба. Ваши, или теперь уже наши, солдаты могут доставить сюда пару килограммов свежих помидоров?
– Нет проблемс… – чуть призадумался крысюк. – Этос, наверноес, новыйс родс наступательногос оружияс?
– Скорее стратегическое средство для привлечения в наши ряды серьезного союзника.
Приказ о доставке помидоров был отдан в ту же минуту. Пока мы ждали Наташу, Кошкострахус пододвинул свое кресло к моему и доверительно попросил:
– Шпионус, а вотс скажис, когдас женас – ведьмас, этос оченьс страшнос?
– Не очень, – немного удивился я, – а почему вы спрашиваете?
– Боюсьс, чтос мояс тожес… ведьмас! Толькос не признаетсяс.
Мы очень мило побеседовали на семейные темы, пока великолепные гвардейцы споро накрывали принесенный стол. Ужин был прост, калории рассчитаны по-военному. Первое, второе, салат, компот, хлеб по два куска. Для Наташи поставили эмалированный тазик с помидорами. Оставалось дождаться прихода моей супруги. Должен признать, она не замедлила появиться. Дверь в бункер распахнулась, и высокая серая волчица элегантной танцующей походкой вошла в нашу мужскую компанию. В зубах у моей жены покачивался большой пакет с одеждой. Генерал, склонившись, принял ее лапу для галантного поцелуя.
– Счастливс приветствоватьс вас, мадамс! Женас нашегос дорогогос шпионуса – самыйс желанныйс гостьс. Прошус к столус, господас.
– Ах, любимый, где только ты отыскиваешь столь любезных хозяев? – тонко польстила Наташа, обнажая в улыбке белоснежные клыки. – Первый же крысюк, встреченный по дороге, отдал мне честь и популярно объяснил, в какой стороне тебя искать. Эти военные так воспитанны и учтивы, что я просто исполнена искреннего восхищения их трудолюбивым командиром.
Кошкострахус аж покраснел от удовольствия и, будучи не в силах произнести ни слова от избытка чувств, просто пододвинул ей помидоры. Теперь уже моя супруга не смогла сдержать восторженного блеска в глазах. Она, неуверенно помахивая хвостом, осторожно взяла в зубы первый помидор, мечтательно прикрыв ресницы, медленно прожевала его, сказала «о-о-о!» и одарила нас самым любящим взглядом.
– Сережка, ты у меня просто чудо. И вы, генерал, тоже. Как трогательно и приятно, когда о тебе так заботятся.
– Ну чтос выс, мадамс! – щелкнул каблучками Кошкострахус. – Вашс любезныйс мужс оказалс намс столькос потенциальныхс услугс, чтос мыс готовыс всюс зарплатус выдаватьс емус помидорамис.
Я закашлялся. Наташа тоже едва не обомлела от такой замечательной перспективы, еще чуть-чуть, и она облизала бы генералу обе щеки и сразу же потребовала заключения трудового соглашения именно на этих «взаимовыгодных» условиях оплаты.
Несколько успокоившись, она взяла себя в руки, съела еще пару помидоров и на минуточку вышла в соседнюю комнату. Вернувшись назад уже в человеческом облике, моя жена поправила слегка растрепавшуюся прическу и присела к столу. Кошкострахус приказал подать вина. В общем, мы неплохо посидели, шумно обсуждая несбыточные планы захвата крысюками политической, религиозной и экономической власти в Городе. На самом-то деле мы, скорее, убеждали генерала отказаться от этой бредовой затеи и найти разумный компромисс с мэрией и депутатами (возможно, я ошибаюсь, просто не помню, а была ли в Городе вообще хоть какая-нибудь власть). Толстый крысюк дергал себя за усы, жалобно сопел, пил вино и грыз сухарики, но никак не мог заставить себя даже усомниться в правильности своего дела.
– Милыйс шпионус, да мыс простос обязаныс воеватьс! У нас нетс другогос выходас! Намс ничегос не оставилис, нас загналис в подпольес, намс не позволяютс выходитьс на поверхностьс, видетьс солнцес… Почемус с намис такс поступаютс? Почемус нас травятс, убиваютс в крысоловкахс, унижаютс? Нетс, господас, большес я не пацифистс!
– Но… неужели нельзя хоть как-то попытаться сесть за стол переговоров?
– Увыс, – вздохнул Кошкострахус, – старыйс Сычс ни за чтос на этос не пойдетс…
– Кто?! – пораженно переспросили мы.
– Старыйс Сычс – главас обществас по уничтожениюс мелкихс и крупныхс грызуновс. Именнос онс развязалс всюс этус бойнюс. Мыс неоднократнос посылалис к немус парламентеровс, но… он съедалс ихс живымис.
– Пожалуй, нам надо поговорить наедине, – решился я. – Вы ведь не будете против, мой генерал?
Наташа поддерживающе кивнула, но помидоры взяла с собой.
* * *
– Я говорила тебе! Я предупреждала тебя! Он найдет меня везде, а в Городе втрое быстрей, чем где-либо.
– Но, милая…
– Не успокаивай меня! Убери руки! Боже мой, что я говорю… Ну прости, прости меня, пожалуйста! Сегодня невероятно тяжелый день. Утро так замечательно началось, у меня все получилось, мы в кои-то веки отправились вдвоем в гости. И надо же было тебе лезть в эту дурацкую драку?!
– Наташа, о чем ты говоришь? Мы что, первый день знакомы? Я и не пытался хоть как-то приставать к тем парням. Вспомни, один случайно толкнул меня, а ты превратила его в козла…
– Мало ему! Пусть бы кто еще посмел повысить голос на моего собственного мужа. Всякие оборотни паршивые будут тут зубки показывать? Повыдергиваю вместе с челюстями! Если мне понадобится, я и сама тебя укушу.
– Не надо! Ой! Ухо, ухо, ухо…
– Прости, любимый. Не смогла удержаться, уж очень захотелось. Дай поцелую. Но ведь тебе не очень больно?
– Нет, – признался я. – Даже приятно.
– Вот видишь, я всегда говорила, что, если мы хоть ненадолго расстанемся, ты будешь страшно скучать по моим укусам.
– Так и есть, но по твоим поцелуям я скучаю еще страшнее…
– Сережка, нет! Ну подожди, подожди. – Наташа уперлась ладошками мне в грудь. – Скажи сначала, как ты намерен нас отсюда вытащить?
– Проще простого, – хмыкнул я, – у меня теперь есть штатная должность – шпион на службе его превосходительства! Крысы сами выведут меня на поверхность для «получения очень секретной информации». После чего мы с тобой плавно растаем в местном населении.
– А если нас найдут?
– А будем смотреть под ноги и постараемся не падать в открытые люки.
– Но они затевают вторжение!
– Господи, дорогая, да неужели ты принимаешь весь этот военно-патриотический фарс за чистую монету? Не получив от меня никаких сведений, генерал отложит революцию до лучших времен, а потом и вовсе перегорит этой затеей. В крайнем случае я могу бросить в канализацию письмо с предупреждением. Дескать, враг очень силен, заговор раскрыт, операция обречена на провал. А внизу приписка: «Погибаю смертью храбрых. Ваш шпионус». Все. Шах и мат в четыре хода!
– Не уверена, что это сработает, – задумчиво насупилась моя жена. – Знаешь, все как-то… Да, черт возьми, эта идея мне вообще не нравится. Что ж, я из-за тебя теперь всю жизнь оглядываться должна? Жить в страхе, что крысы когда-нибудь нас найдут? Увольте! Уж если ты назвался их шпионом, выполняй свою работу честно. Не порть мне репутацию! Муж ведьмы может быть как злодеем, так и добрым магом, но он всегда человек слова. Сказал – съел с потрохами, сказал – одарил новым компьютером. Милый, в нашем деле честь превыше всего!
– Надо держать марку, – согласился я, – а в каком это «нашем деле», дорогая?
– Да ладно тебе, не притворяйся. Сережка, я так тобой горжусь. Мой муж – самый великий колдун в Городе! Его стихи становятся могучими заклинаниями во всех мирах! Когда в тебе всерьез заговорит честолюбие, ты сделаешь меня королевой?
– Сбавь обороты, твое величество. Спустись с небес на грешную землю. Почему ты так уверена, что нам угрожает опасность? Сыч черт-те где, ждет освобождения Фенрира и зализывает раны после горячего общения с узкоглазым Боцю.
– Сережка, ты ведь начитанный у меня, в иных измерениях и время движется иначе. Мне кажется, он давно ждет нас здесь, он прибыл сюда еще раньше, чем мы. Я сделала все, чтобы он не нашел меня сразу же. Мы почти два дня были так безмятежно счастливы… Но он найдет меня.
– Это из-за бабушкиного креста?
– Да… – Она вновь прильнула к моей груди.
– Но чего особенного он может нам сделать? – возмутился я. – Ты у меня все-таки ведьма, а не субтильная лаборантка пединститута на кафедре химии и биологии. Я тоже помогу. Хочешь, я сочиню какое-нибудь эдакое стихотворение, и с Сычом случится обширный инфаркт миокарда.
– Любимый, сколько я тебя помню, за всю жизнь ты так и не сумел вытрясти из своей музы ни одного заказного стихотворения.
– Ради тебя…
– Даже ради меня. Сережка, ты настоящий поэт, таких мало. Да и почти наверняка твои стихи срабатывают здесь лишь потому, что они – настоящие, идут от души и сердца, а не от разума и холодной рассудочности. Ты у меня – талант.
Слов не было. Я лишь немного покружил ее на руках, но в дверь деликатно постучали. Итак, время вышло, их величество Кошкострахус Пятый ждал от нас деловых предложений шпионского характера. В общем-то моя супруга права, я действительно прочел на своем веку немало книг. Наверняка можно было бы отыскать определенные параллели с нашим теперешним положением.
– Дорогой генерал, по счастливому стечению обстоятельств у нас с вами общий враг. Поэтому я хотел бы предложить…
– Дас! – радостно взвыл наш гостеприимный тиран. – И я тожес подумалс об этомс. Шпионус, ты абсолютнос правс! Иногос выходас нетс… Но этос оченьс большойс рискс.
– В каком смысле? – переглянулись мы с женой.
– Понялс, понялс, – понизив голос, заговорщицки сощурился наш наниматель. – Давайтес по существус, не вдаваясь в деталис. Итакс, сколькос?
– Чего? – опять не уловил я.
– Килограммовс помидоровс.
– А… вот вы о чем… Наташенька, сколько тебе надо на ближайшую неделю?
– По десять кило в день, итого семьдесят за семь дней плюс на аджику, для салата и во вторые блюда, ну и для закатки на зиму… – пустилась перечислять она. – Надеюсь, что при правильном расходе продукта уложусь в триста шестьдесят два.
– Годится! – сразу же согласился Кошкострахус. – Когдас приступитес к выполнениюс заданияс?
– Какого?
– Чтос значитс «какогос»? – Теперь уже генерал перестал улавливать смысл нашей игры. – А, забылс, забылс! Мыс жес на конспирациис… Трис дняс хватитс?
– Конечно, – кивнул я, – за три дня мы поднимем в Городе всех знакомых, выясним, где работает Сыч, и накатаем хорошенькую жалобу его руководству.
– Этос отвлекающийс маневрс? Охс, и хитерс ты, шпионус… А какс выс намереныс егос, м… м… ликвидироватьс?
– Зачем?
– Но… какс понятьс «зачемс»? Мыс ведьс толькос чтос об этомс договорилисьс. За тристас шестьдесятс двас килограммас помидоровс! Онис, кстатис, ужес доставленыс по вашемус адресус, мадамс.
– Вы так любезны, генерал.
Наташа попыталась улыбнуться, из нас троих она первая поняла, что произошло. Лично я до последнего момента не осознавал реального хода событий. Когда наконец и до меня дошло – отступать было уже некуда. «Опытный шпионус» пообещал провести операцию по обезвреживанию старого Сыча. Хорошо еще не поклялся убить на месте…
– Не смущайся, любимый, – мурлыкнула Наташа, ласково потянув меня за ухо, – ты абсолютно прав, «обезвредить» – не обязательно уничтожить.
– Угу… я его низведу как личность. Я на него в суд подам, статью в газету напишу, в народных частушках с грязью смешаю, карикатуру нарисую и дам на ризографе размножить, а потом бесплатно рассую по всем почтовым ящикам.
– Невероятнос! – От восторга генерал даже зааплодировал. – Я и не ждалс такихс великолепныхс предложенийс! Вашис возможностис вышес всехс похвалс! Но выс увереныс, чтос этос сработаетс?
– Вы о чем?
– О частушкахс.
– Смех – великое оружие, – мудро пояснил я. – Оно поразит врага в самое сердце, и его уволят с работы. Вам ведь главное – убрать его как противника, а не обязательно убить.
– Нетс, но желательнос, – серьезно кивнул Кошкострахус.
– Ладно, уговорили… – Я на все махнул рукой. – Выдайте мне половину месячного жалованья авансом и объясните скорейший выход наверх… ну и еще… ничего не забыл? А, чтоб помидоры прибывали регулярно!
Генерал отдал соответствующие приказания, по-отечески обнял меня на прощание, вновь поцеловал ручку Наташе, и нами занялся тощий адъютант. Он сосчитал мне тридцать с чем-то монет полновесного золота царской чеканки и уточнил, в каком месте Города нам было бы удобнее начать диверсионную работу. Я попросил как можно ближе к дому сэра Мэлори. Крысюки притащили пару парадных носилок, на одни уложили меня, на другие – мою жену. Наташа еще попросила подушку и одеяло, так что всю дорогу умудрилась мягко продремать. Нас несли почти час. Я бы тоже поспал немного, обстановка соответствовала: мягкий полумрак, ритмичные покачивания, но мне не дали. Утомленный активной деятельностью, Фармазон несколько сдал позиции, и уже Анцифер не преминул этим воспользоваться…
* * *
– Сереженька, я должен серьезно поговорить с вами о душе…
– Анцифер, мне ужасно хочется спать, нельзя ли отложить разговоры на возвышенные темы куда-нибудь… подальше?
– Никогда не откладывай покаяние, сын мой! – наставительно поднял палец белый ангел. – Ибо кто знает, когда окончится жизненный путь… Возможно, иного времени у тебя уже не будет, ибо коротка жизнь человеческая и не властен он над ней. Потому что стоит над всеми нами Господь Бог и печется о всех. Даже волос не упадет с головы вашей без воли Божьей. Следовательно, каждое слово, слетающее с уст Господних, служит спасению души вашей. Ибо…
– Х-р-р-р…
– Сергей Александрови-и-и-ич!
– А? Что?
– Вы спали!
– Я не спал…
– Нет, спали!
– Анцифер, вы невероятный зануда…
– А ваш храп во время проповеди способен вывести из себя даже святого!
– Хорошо. Я окончательно проснулся и полон решимости вас выслушать.
– Наконец-то… Итак, мы должны основательно поговорить о вашей бессмертной душе, которая подвергается сейчас серьезной опасности. Мало того, что вы осквернили свои уста ложью и назвались шпионом, вы позволили купить себя, совершив таким образом грех сребролюбия. Вы напросились на опаснейшее задание, цель которого – убийство!
– Но, дорогой Анцифер…
– Никаких «но»! – высокопарно повысил голос ангел. – Это было только вступительное слово, перейдем же к главной части нашей сегодняшней беседы…
– Я проснулся, тра-ля-ля! – язвительно пропел черт, мгновенно заняв незыблемую позицию у моего плеча.
– Изыди, бес!
– Ничего не знаю. Кто не успел, тот опоздал. Пока я беспросветно отдыхал после тяжкого труда, ты имел полную возможность влиять на хозяина. А теперь – все. Время вышло, поблажек больше не будет. Нам, чертям, вообще дремать не положено – еще какого грешника проспим… так что двигайся, белобрысый, мне тоже интересно, как ты Серегу охмурять будешь.
Анцифер надулся, покраснел и уже готов был обрушить на голову близнеца гром и молнии, но вмешался я:
– Парни, у вас еще раны минувших боев видны невооруженным глазом, не доводите до конфронтации. Раз уж все тут, давайте поговорим о наших общих проблемах. Вы оба в курсе дела. Хорошо или плохо сложившееся положение вещей, но оно есть. Так получилось… Мне нужен ваш совет по поводу Сыча.
На этот раз они не стали спорить. Видимо, до обоих все же дошло, что со мной следует считаться. Анцифер задумчиво прикрыл глаза, меланхолично разглаживая складки на белоснежном одеянии, а Фармазон долго морщил лоб, выделывая пальцами замысловатые фигуры.
– Итак, ваше мнение? – поторопил я. – Очень прошу высказываться поочередно, коротко и по существу.
– Кончать с ним надо! – твердо начал бес.
– Но не убивать, не берите грех на душу, – включился ангел.
Дальше они так и сыпали, отчаянно стараясь перебить друг друга:
– Оборотень – он оборотень и есть! Гаси его, Серега, не пожалеешь…
– Зло не уничтожается еще большим злом. Пролитая кровь не ведет к счастью в личной жизни.
– Добровольно этот гад талисман твоей супруги ни за что не отдаст.
– Можно вежливо попросить. Возможно, у него еще остались какие-то незатронутые струны добропорядочности…
– Но снять цепочку с трупа гораздо спокойнее. И ему не жалко, и тебе никакой нервотрепки.
– Если уж на то пошло, то бабушкин подарок можно попробовать выкрасть. Все-таки это меньший грех, чем запланированное убийство…
– Зато мокрушников на зоне больше уважают. Раз ты твердо решил избрать карьеру преступника, то не мелочись, престиж – он везде престиж!
Вот в каком ключе они услаждали мой слух добрые полчаса. В принципе, все ясно, помочь не может ни тот ни другой. У каждого специфические взгляды на текущую задачу, и, значит, искать пути решения придется самому. Как быть? Убивать мне еще никого не приходилось, не уверен, что я на это способен. С другой стороны, вор из меня тоже никакой. Нет, драться-то мне доводилось, и конфеты из маминого столика я тоже таскал в детстве, но это не тот уровень. Пожалуй, без помощи сэра Мэлори все-таки никак не обойтись… Стоило мне окончательно утвердиться в этой мысли, как нас доставили по адресу.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:57 | Сообщение # 24

Княгиня де Веллар

Когда старый рыцарь открыл нам дверь и убедился, что мы – это действительно мы, – его радость не имела границ!
– Сергей Александрович, любезный вы мой! Ну проходите, проходите же… Жду не дождусь! Наталья Владимировна, крякотам любс! Урияхонь грейфс лю-лю файнцмать шу… Мирконтьерра фис! Не снимайте обувь, на улице чисто, а у меня есть кому убрать. Счастлив лицезреть вас обоих целыми и здоровыми. А откуда такой странный запах? Сюрмань кальтотус – вонизмус…
Мне показалось не вполне удобным объяснять дорогому хозяину, что его долгожданные гости буквально пять минут назад вынырнули из канализационного люка. Аромат Наташиных духов и моего одеколона вкупе с разнообразными миазмами сточных вод и в самом деле должны были давать весьма оригинальный запах. Держу пари – подобное сочетание не приходило в голову ни одному парфюмеру мира…
Стол, ожидавший нас в гостиной, оказался выше всяких похвал. Хотя мы шли на ранний обед, а попали на поздний ужин, но сервировка, закуски, смена блюд и вин были великолепны. Чувствовалась хорошая школа старого аристократа. За столом мы шумно болтали на разные отвлеченные темы – от погоды до искусства, от политики до оккультизма, от анекдотов до библейских притч. Наташа очень быстро привыкла к неожиданным заскокам в речи сэра Мэлори и даже довольно удачно переводила мне особенно непонятные места. Серьезный разговор начался лишь за кофе. Хозяин слушал почти не перебивая, а мы взахлеб рассказывали о Валгалле, о пленении гигантского волка Фенрира, о спасительном появлении Боцю. Сэра Мэлори очень интересовали стихи, которыми я добивался таких ошеломляющих результатов. В порядке боевого эксперимента я еще раз прочел «Длинноногую недотрогу» – ничего не произошло. Либо не сложилась соответствующая обстановка, либо каждое заклинание (виноват, стихотворение) можно было использовать только один раз. Либо, что тоже не приходилось сбрасывать со счетов, мои стихи не являлись абсолютно ничем магическим, а все произошедшее объяснялось загадками природы. Такой поворот устраивал бы меня даже больше, хотя и ни в какой мере не льстил моему авторскому самолюбию. Но, с другой стороны, поэзия все-таки периодически «срабатывала», и в результате кратковременного диспута мы единогласно признали, что структура моей магии, туманная и загадочная, не поддается научному анализу. По крайней мере, на данный момент.
В рассказе о Фрейе сэр Мэлори указал мне на одну досадную неточность:
– Она – не дочь Одина. Настоящим отцом этой юной леди является его родной брат – бог моря Ньорд, а мамой – некая Сканди, тоже богиня, но ничем, кроме скандального нрава, особо не прославленная.
– Странно, – пожал плечами я. – Но Фрейя всегда обращалась к Одину, называя его папой, и он всегда говорил о ней как о дочери.
– Вот такие они несуразные, боги… Чтоп лив тарамунь, бузансон фи кляр! Лесль резюми?
– Возможно, вы оба правы, – примиряюще улыбнулась Наташа, – я как-то читала, что у древних племен, кельтов, пиктов и гипербореев, старший в роду был отцом для всех. Необязательно родным, но всякие племянники, внуки и даже дети слуг обязаны были оказывать ему отцовские почести.
Мы умудренно кивнули, подтверждая «несомненную» правоту дамы. Я взял себе кофе глясе с ванильным мороженым, и рассказ неспешно двинулся дальше, к моему падению в люк, к крысиному генералу Кошкострахусу Пятому, новоиспеченной звезде шпионажа и готовящемуся восстанию. Старый рыцарь был безмерно удивлен:
– Это же абсурд! Сергей Александрович, то, о чем вы мне поведали, лишено какого-либо разумного смысла… Тань тяу – синь по ля руж революсиска!
– Абсолютно с вами согласна, уважаемый сэр, – серьезно поддержала Наташа. – До сегодняшнего дня я тоже и не подозревала о существовании такой проблемы, как война с крысюками. Город традиционно открыт для всех, у нас нет расовой, видовой или любой другой дискриминации. И вдруг… Сережка, поверь, у нас никогда не было даже намека на противостояние ведьм – колдунам, оборотней – вампирам, магов – крысюкам…
– Но генерал говорил о какой-то комиссии по борьбе с грызунами.
– Совершенно обычная общественная служба из разряда бытовых услуг. Там еще занимаются выведением тараканов, мытьем окон, выгулом собак и уборкой квартир. Я даже не знала, что Сыч чем-то там руководит.
– Он делает все, чтобы забрать вас к себе, – подвел черту старый рыцарь. Они с Наташей обменялись многозначительными взглядами, а я ничего не понял. Связь между давлением на крысюков и привлечением моей жены от меня ускользала. Спрашивать было стыдно, не хотелось признаваться самому себе в некоторой тупости. Впрочем, сэр Мэлори, кажется, уловил причину моего задумчивого взгляда и попытался объяснить элементарное на пальцах:
– Крысы – существа обидчивые и недальновидные. Их легко завести, они охотно поверят, что их притесняли всю жизнь. В Городе традиционными ловцами крыс считаются оборотни. В случае восстания, революции, бунта, путча и тому подобных выступлений будут мобилизованы все, кто способен превращаться в представителей семейства кошачьих и псовых. А уж в суматохе сражений Сычу было бы так удобно…
– Удобно что? – переспросил я, но мага перемкнуло.
– Умунтякнуть сраболептунуса на кверерень ли бронтянутьки. Не сом ту мусь? А мусь луперма… Ктор ма галефис, а Сыч зунь, синь сунь! И крякотам, крякотам, крякотам… Он же не имеет ни чести, ни совести. Мы бы обегали все Темные миры в бесплодных поисках вашей дражайшей супруги.
– Общую суть я уловил. Но если уж мы здесь собрались для обсуждения планов борьбы с нашим активным врагом, то давайте ближе к делу. Мне не улыбается идея прорыва геройских крысюков на ваши тихие улицы, а если не остановить рвение старого Сыча, то они пойдут. Есть какой-нибудь способ его остановить?
– Меч, веревка, молоток! – твердо объявил сэр Мэлори.
– А… еще какие-нибудь, менее радикальные средства?
– Книги.
– Какие?
– Лупенькарск алярм бурса! Сеньтиа и рентина, горбенскорсия фолиантанка.
– Тогда берем, – дружно решили мы с Наташей.
* * *
Я не буду описывать окончание нашего визита и недолгую дорогу домой. Ничего знаменательного за это время не произошло. Когда Наташа уснула, я еще раз погладил ее по плечу, осторожно встал и, накинув полосатый халат, босиком отправился на кухню. Как я и ожидал, оба братца были уже там. Свет горел, чайник на плите шумел, а мои духи, как паиньки, сидели рядышком, внимательно изучая толстенный старый том, выданный сэром Мэлори.
– Циля, на тебя ничем не угодишь…
– Но кровопролитие – это не метод!
– Зато полностью решает все наши проблемы.
– Ага, после чего ты даешь рапорт о том, что наконец-то наставил нашего дорогого хозяина на торную дорожку в Ад! Все вы, бесы, одинаковы…
– Ой, ну не надо обобщать, ты борешься за его душу так рьяно, словно ему уже давно пора в Рай. Насколько мне известно, хозяин полон сил и отбрасывать тапочки не собирается. Следовательно, наш торг пока неуместен…
– Логично. Итак, продолжим.
Две головы, черная и белая, вновь склонились над книгой. Я деликатно постучал по дверному косяку. Близнецы вздрогнули и подняли на меня недоумевающие взгляды:
– Ты че не спишь, Серега?! Ночь на дворе…
– В самом деле, – поддержал брата ангел, – вы бы шли отдыхать, Сергей Александрович. День выдался тяжелый, вам отоспаться надо. Мы тут сами все проштудируем и завтра по утречку доложим, как и что.
– Да ладно вам. – Я присел на табуретке напротив. – Фармазон, если не затруднит, сделайте мне чашечку кофе, пожалуйста. Сегодня я тоже намерен поработать. А вы, Анцифер, просветите меня, что интересного вычитано в мое отсутствие.
– Так, ничего особенного… Вся книга представляет собой довольно обширную энциклопедию, посвященную волкам. Если конкретнее, то теме волка как мифологического существа. У разных народов в разные времена культ этого зверя занимал довольно видное место. Например, у…
– Серега, слышь, – перебил озабоченный Фармазон, ставя передо мной дымящуюся чашку, – я там в холодильнике бутылочку «Амаретто» обнаружил. Поддельный, польского розлива, но градусность приличная. Ты не против по маленькой? Для улучшения работы головного мозга.
– Одну ложку в кофе, – попросил я, черт кивнул.
Анцифер презрительным движением губ отверг предложенную рюмку, и нечистый дух присел с ликером в уголочек, отнюдь не чувствуя себя брошенным и одиноким.
– Если не возражаете, то продолжим. Первые сведения о почитании волка ведут нас еще к мифам Древней Греции. Помните, у Гомера есть легенда о Посейдоне, превратившем в волков команду целого корабля? В этом деле, кстати, была замешана некая Теофанэ, редкая красавица… Или рассказ о мраморном волке царя Фракии? Осколки этого памятника до сих пор прячут в запасниках Лувра. Говорят, что первым человеком-волком была несчастная Латона, изменившая свой облик из-за происков ревнивой богини Геры. Она и ее дети обладали возможностью становиться то волком, то человеком. Между прочим, вам как поэту это должно быть особенно интересно…
– Почему? – прихлебывая кофе, поинтересовался я. Фармазон в углу тоже скорчил недоуменную гримасу.
– Да потому, что бог Аполлон, покровитель изящных искусств, одновременно был и покровителем волков, – многозначительно завершил Анцифер. – Таким образом, ваш брак с женщиной-волчицей является просто подарком богов. С точки зрения древних греков, разумеется.
– Кончай язвить, Циля! Крути экскурс дальше, аудитория созрела. Твое здоровье, Лександрыч…
– Так вот… о чем это я? А, волк почитался народами Монголии и Турции. Чингисхан с гордостью называл себя сыном волка! В Китае во время затмений били в барабаны и пускали стрелы в небо, отгоняя небесного волка, грозящего проглотить солнце. У египтян существовал храм бога-волка Упуата, что значит «открывающий пути». Чувствуете, как это многозначительно? Волчица вскормила своим молоком Ромула и Рема, основателей Рима. О значимости волка для древних викингов вам известно из личного опыта общения. В славянской культуре волк занимает такое же почетное место, как медведь или лиса, да еще и «служит службу» Ивану-царевичу. У народов Кавказа убийство волка считалось грехом, по нему носили траур, как по человеку. В древней Европе существует множество легенд…
– О нет! – взмолился я. – Если мы хоть парой фраз будем отмечать каждую, мне действительно не придется сомкнуть глаз до утра. Вы ведь прочли уже больше половины? Так растолкуйте мне, какой способ борьбы с волчьим оборотнем самый результативный.
– Точно, точно, – поддержал уже буреющий Фармазон, слегка покачиваясь в своем уютном уголке. – Братан, кончай эту псевдонаучную, муторно-фольклорную нудистику. Переходим к сути, ибо лишь она – истина, все прочее – детали и мишура. А истина, как известно, – в вине! Ваше здоровье…
– Фармазон, да вы пьяны.
– Ничего подобного! – праведно возмутился поперхнувшийся черт. – Не городи глупостей под руку… Утопить меня хочешь? Тьфу, враги… чуть не захлебнулся! Моя речь чиста и разумна, мысли доходчивы, образы просты, аллегории цветисты, аллитерации неизбиты, рифмы… Стоп! Это уже по твоей части, муж ведьмы с потрясающими асфальт стихами. За это надо выпить! Кто со мной? Что, совсем никого? Ну-ну… как хотите… Вздрогнем!
– Не обращайте внимания, Сергей Александрович. Я сам вам все расскажу. Действительно, мы отметили два основных способа борьбы с волками-оборотнями. К сожалению, они не дополняют, а взаимоисключают друг друга.
– Как это?
– Очень просто, – пустился объяснять Анцифер. – Если исходить из франко-германского эпоса, то волков можно покорить словом Божьим. Знаменитый святой Франциск Ассизский именем Христа заставил волка-людоеда полностью изменить свой страшный нрав, чем избавил от хищника население целого города. А святой Эрве из Бретани был слепым, и, когда волк загрыз его собаку, монах сумел убедить свирепого зверя стать его поводырем. Святой Остренберт из нормандского монастыря вообще возил на волке белье после стирки. Вот что способна сотворить истинная вера и смиренные молитвы!
– М-м… не уверен, что я настолько праведен. Конечно, надо взять на вооружение и этот метод, но… Что у нас на второе?
– Циля, дай я ему расскажу! – снова влез неугомонный черт. – Не спорь, другой способ явно по моей части, и для тебя он все равно недопустим по целому ряду не зависящих от тебя же причин… Уф! Какая длинная фраза получилась. Ну, ты меня понял, да? Значит, так, Серега, вторым, и самым действенным, способом борьбы с оборотнями является серебряная пуля! Именно такой был застрелен огромный волк, поедавший детей. Его убил охотник из Шато-Лэрмитаж, отлив три серебряные пули и начертав на них крест, да еще и освятив у настоятеля монастыря. Хотя сам храбрец впоследствии умер от нервного потрясения… Мрачная история, по-моему, ее изрядно подредактировали святоши, но это сейчас не важно, главное – принцип! Причем не каждого оборотня было так легко поймать. На отлов знаменитого Жеводанского Людоеда король Людовик XV снарядил целый отряд драгун, а епископ Мандский презентовал десять тысяч ливров тому, кто убьет хищника. В конце концов зверя буквально изрешетили серебряными пулями, и его огромная шкура украшала королевские покои. Но сколько народу он перед этим угробил – страшно сказать… Так что, по идее, нет ни малейшей гарантии, что Сыч добровольно встанет на задние лапки и даст себя убить. Тут, кстати, есть еще один пунктик, который тебе как будущему охотничку не грех бы знать… Обрати внимание, Циля, на твоих глазах совершаю хороший поступок.
– Премного благодарен, – язвительно поклонился ангел. – Так я и поверил.
– Нет, вы слышали?! Какая наглость, а? Я тут в лепешку расшибаюсь, хозяина от верной смерти спасаю, свою голову забубенную сую прямо в петлю, можно сказать… А он мне не верит! Он нос воротит, благополучненький наш! Да ты хоть знаешь, какое у меня было тяжелое детство?! Родителей не помню, всю жизнь на побегушках, витаминов не хватало, на хлеб только своим горбом зарабатывал, игрушки – и те деревянные… Эх, Циля! Собака ты после этого, вот ты кто…
– Фармазон! – Я потянулся и отобрал у черта жалкие остатки орехового ликера. Разобиженный нечистый пустил пьяную слезу, и мне стало его жалко. – Не пейте больше. На сегодня уж точно хватит. Давайте я сделаю вам кофе покрепче, и мы спокойно договорим. Что там по поводу одного пунктика?
– Серега, ты вот мне… по-человечески… объясни, че он так на меня взъелся? – все еще всхлипывая, забормотал несчастный. Недопитая бутылка сама собой перебежала с моего края стола на его. – Я ведь с ним… по-хорошему! От души, от сердца… от чистого сердца, а он?
– Ладно, извините, – примирительно вздохнул ангел и собственноручно вылил остатки «Амаретто» в Фармазонову рюмку. – Теперь говори.
– Теперь… скажу! Вот вам самая секретная информация: если только старый Сыч хотя бы один раз укусит хозяина до крови – все! Хана… Наш поэт начнет мутировать в оборотня, и одним волкодлаком на земле станет больше. Это старый закон сохранения магической энергии. Короче, вы представляете себе, чего способен натворить волк-оборотень, с выражением читающий взрывоопасные стихи? Он же станет подлинным проклятием человечества во всех Темных мирах! Вот… все сказал. Ну че, Серега, тебе решать…
* * *
Как видите, вопрос был более чем интересный. Конечно, я ни на грамм не надеялся убедить старого Сыча отказаться от преследований моей супруги одним Христовым именем. То есть произнести-то такую фразу я произнесу, но вот результат… Заранее ясно, что никакого результата от этого не будет. Ну разве что он съест меня, предварительно выслушав. Почему бы оборотню и в самом деле сначала не насладиться проповедью, а уж потом и пообедать? Вполне допускаю, что у людей, ведущих праведный образ жизни и посвятивших себя служению Христу, получались и не такие чудеса. Однако моей кустарной самодеятельности явно будет недостаточно. Хотя… Анцифер активно убеждал меня, что это самый-пресамый «христианский» способ обращения врага в друга. Он даже обещал подсказывать мне текст на ушко… Значит, полностью отказываться от этой идеи не стоит.
Предложения Фармазона насчет стрельбы серебряными пулями тоже довольно интересны. Стрелять я выучился в армии, с десяти шагов попадаю в горящую спичку. Если взять двустволку, со второго раза уж точно не промахнусь. Правда, есть загвоздка… Я никогда в жизни не стрелял в живое существо. По движущейся мишени – пожалуйста, а вот в настоящего зайчика или белочку, не говоря уж о человеке, – не приходилось. Получается, стрелок из меня, может, и неплохой, но вот охотник – бездарный. Если речь пойдет о том, чтобы выследить волка в густом лесу, взять на мушку и застрелить в прыжке… Боюсь, мои шансы совсем невелики.
– Ну и как?
– Что как? – не сразу сообразил я, Фармазон самым бессовестным образом отвлек меня от серьезных раздумий.
– Я имею в виду твоего пожилого конкурента, так мы его будем гасить или молитвами зубы заговаривать?
– Не юродствуй, нечистый дух!
– Ша, Циля… Я никого не хочу обидеть, я всех люблю и потому забочусь, не жалея издерганных нервов. Но он таки имеет что-либо нам сказать или мы тут застрянем, как Лаперуз в одноименном проливе, а?
– Не торопи хозяина, – наставительно ответил ангел. – Видишь, Сергей Александрович обдумывает, как и какими святыми словами лучше начать обращение оборотня в истинную веру.
– Интере-е-есно карга пляшет… – возмущенно перебил меня черт, когда я попытался только открыть рот. – А с чего это ты взял, суслик-альбинос, что он пойдет твоим путем?! Я сам ему скажу, какими словами надо обращаться к похитителю его жены: «ВДОХНИ ПОГЛУБЖЕ, ГНИДА, СВОЙ СЕРОВОДОРОД!» – и пулю промеж глаз.
Анцифер побагровел, сжал кулаки, но я успел вмешаться. Судя по тому, как часто за последнее время здесь затеваются драки, истинный зачинщик найден… Анцифер! Фармазон, конечно, его изо всех сил провоцирует, но уж если ты ангел – то терпи. Видимо, и ангельское терпение не безгранично…
– А ну, прекратите бардак, господа-товарищи! Я внимательно вас выслушал и принял к сведению оба предложения. Думаю, имеет смысл опробовать и то и это. Что-нибудь в конце концов сработает. А сейчас…
Меня прервала мягкая трель телефонного звонка. Это в час ночи?! Либо сэр Мэлори (если случилось что-то экстраординарное!), либо…
– Да?

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:57 | Сообщение # 25

Княгиня де Веллар

– Ты – покойник, поэт. Я вырву твое сердце и сожру на глазах твоей жены. Ты захлебнешься собственной кровью!
Я бросил трубку. Руки дрожали от ярости. Анцифер и Фармазон попритихли, они поняли, кто звонил. Скрипнула дальняя дверь… Наташа стояла у косяка в пестрой шелковой пижамке, – видимо, ее разбудил телефон.
– Кто-то звонил?
– Да…
– Он… уже здесь? – догадалась она.
Я шагнул вперед и обнял ее за плечи.
– Не волнуйся, любимый… Я ничего не боюсь. Просто… не ожидала этого так скоро. Вернее, ожидала, но почему-то надеялась, обманывала сама себя. Что он сказал?
– Так… еще раз пообещал меня убить.
– А ты?
– А я ничего не ответил, повесил трубку, и все. Я займусь им завтра. Иди ложись…
– Не хочу. Пожалуйста, поставь чайник. Наверное, нам стоит поговорить.
– Садись.
Я пропустил жену на кухню и выразительно зыркнул на близнецов. Ангел и черт исчезли в мгновение ока. Правда, Фармазон почти в ту же секунду вновь материализовался в уголке у холодильника, видимо собираясь нас подслушивать. Но твердая рука Анцифера, появившись из ниоткуда, цапнула его за шиворот и уволокла в никуда. Сначала Наташа долго молчала, отвлеченно ковыряя ложечкой засахарившееся варенье, потом повернулась ко мне:
– Спрашивай. Ты ведь давно хотел об этом спросить?
– Да, наверное. Как получилось, что Сыч стал к тебе приставать? Где вы вообще познакомились?
– Он никогда не приставал ко мне. По крайней мере, не делал этого явно. Помнишь, когда я впервые показала тебе, как превращаюсь в волчицу, ты расспрашивал меня о других мирах? Мы называем их Темными. Потому что только там магия победила науку. Мы бегали в стае. Сыч был волком-одиночкой, он не уходил далеко, но не подчинялся вожаку и не пытался дружить с остальными. Каким-то образом он вычислил, что я – ведьма. В ту ночь… ну, когда у меня была кровь на губах… Наверное, ему удалось достать меня заклинанием. Я же ничего не помнила! Я до сих пор не могу поверить в то, что убила эту девочку… Этого не может быть!
– Не надо, успокойся.
– Нет, нет… все в порядке. – Она взяла чашку обеими руками, но пить не стала. – Когда ты сжег шерсть, меня вновь выбросило в Темные миры. Я была ужасно зла на тебя! А потом в Городе мы встретились со старым Сычом. Он подошел ко мне в кафе, представился, долго распинался о том, какая я замечательная, как он меня искал… Все это было ложью, я видела его насквозь. Но вдруг он сказал, что знает, где ты, и даже готов меня проводить. Вот тут-то я купилась, как последняя дура! Он заколдовал мой томатный сок…
– Мерзавец! – невольно вырвалось у меня.
– Подлец! – воодушевленно поддержала Наташа. – Таким образом, он поразил меня в самое слабое место. Отставив стакан, я уже смутно понимала, куда и зачем мы идем. Он открыл портал и привел меня в какой-то заштатный монастырь, где должна была состояться казнь. Я же тебя не узнала! Если бы ты не назвал меня по имени… тебя бы сожгли на моих глазах, а я… и пальцем бы не пошевелила.
По ее щеке покатилась слеза. Я почувствовал, что мой счет к этому маньяку неуклонно увеличивается. Он хотел, чтобы она видела мою смерть! Он обманул, опоил, заколдовал мою любимую женщину! Завтра же я возьмусь за дело и заставлю злобного психопата ответить за все.
– Теперь послушай меня. Анцифер и Фармазон вычитали мне основные методы борьбы с оборотнями. Я хочу узнать, где находится логово Сыча, пойти туда и дать ему бой! Больше мы не будем от него убегать. Я никогда никому не позволю даже косой взгляд в твою сторону…
– Я пойду с тобой.
– Нет.
– Не спорь!
– Я сказал – нет! Это ты не спорь. Есть вещи, которые мужчина обязан делать сам, если он мужчина, конечно. Один на один я буду беспокоиться лишь о себе, а если рядом будешь ты, то мне придется волноваться уже за двоих. Поверь, одному мне будет легче…
– Любимый, я… я же испереживаюсь тут за тебя.
– И все-таки мне будет спокойнее, зная, что ты в безопасности. Ангел и черт меня не бросят, а уж против нас троих не устоит ни один оборотень. Так что жди меня дома. Обещаешь?
– Что? – сощурилась она.
– Что будешь сидеть дома и не будешь вмешиваться в наши мужские разборки.
– Я постараюсь… – Наташа чарующе улыбнулась и обняла меня за шею. – Раз уж ты так все решил, то завтра у тебя будет очень напряженный день. Нужно хоть немного поспать. Пойдем, я уложу тебя…
Короче, чай мы так и не допили. Прежде чем отправиться в спальню, я отключил телефон. Если Сыч еще раз захочет нам позвонить, у него ничего не выйдет. Итак, все должно решиться завтра. Одно меня беспокоило… Уж слишком легко моя дражайшая супруга пообещала не вмешиваться в это дело. Подобные уступки не в ее характере. Пожалуй, утром надо будет напомнить об этом построже… А, слова! Все равно ведь будет так, как она захочет. Что бы я ни делал, как бы ни возмущался, чем бы ни грозил – лишь распахнет свои бездонные глаза, хлопнет пару раз ресницами – и все. Куда девался мой праведный гнев? Я люблю ее…
* * *
Утром на кухонном столе меня ждала записка: «Солнце мое, завтракай сам. Я побежала по магазинам, у нас почти кончились продукты. На обратном пути зайду к парикмахеру, ну и еще кое-куда по мелочи. К обеду вернусь. Пожалуйста, никуда не ходи без меня. Целую. Твоя лучшая в мире жена».
Пока яичница шипела на сковороде, я успел умыться, почистить зубы и достать из холодильника масло и сыр. Все-таки хорошо, что теперь Наташа не «договаривается» с посудой и все можно делать самому, не опасаясь «вынужденного» травматизма. Как только я перешел к чаю, на кухню торжественно прошествовали Анцифер и Фармазон. Оба присели на табуреточки, но от завтрака отказались. Невероятный случай…
– Сергей Александрович, мы трудились всю ночь, но приготовили необходимое вам снаряжение. Вот, – ангел развязал принесенный мешок, – настоящая монашеская ряса образца конца шестого – начала седьмого века бенедиктинского фасона с капюшоном. Цвет коричневый, немаркий, подпоясывается грубой веревкой. Вот еще сандалии, очень простые, надежные, точно ваш размер. Плюс, естественно, молитвенник для обращения оборотня, с закладками на нужных страницах.
– Большое спасибо, Анцифер. Позвольте взглянуть поближе…
– Я тут сделал закладочки, в каком порядке читать. Не перепутайте! Сначала вот здесь, на странице двести сорок, со слов: «Прииде ко мне…», потом страница четырнадцать в конце, затем триста двадцать три, «Слово о неверующих», дальше сто тридцать пять, выдержка из Послания к Филистимлянам, она коротенькая… Ну и уже триста семьдесят, четыреста двенадцать, восемь, двести двадцать один – это даст возможность развить мысль и привести факты, а заканчиваете на четыреста пятидесятой странице псалмом «Славим Господа мы днесь…». Как видите, ничего сложного, главное, не перепутать.
– З-з-м-чательно! – Я едва не поперхнулся чаем. Если он и вправду надеется, что волк-оборотень будет так долго слушать мое выразительное чтение… Либо Анцифер надо мной издевается, либо у меня катастрофический недостаток веры в Слово Божие. Посмотрим, что предложит нам лукавый бес…
– Сергунь, ты глянь, че я тебе притаранил. Во! – Фармазон с гордостью выудил из складок балахона огромный кремневый пистолет с двумя стволами. – Надежнейшая вещь. Тульская работа, отечественного производства. Вот в мешочке порох и пули. Не сомневайся, пули из настоящего серебра, освящены крестом и благословлены профессиональным батюшкой. Циля лично проверял, так что все без обмана. Если молитва не сработает, взводи курки и пали навскидку!
– Да он… тяжелый, как бабушкин утюг! – охнул я, пытаясь прицелиться из врученной мне «гаубицы». – Посовременнее ничего не нашлось?
– Ага. На оборотней, знаешь ли, с автоматом Калашникова еще никто не ходил! Надо следовать традициям.
– Ладно… как хоть он заряжается?
– Демонстрирую. Вот сюда, в дырочку, сыплешь порох, потом кладешь тряпочку, забиваешь палочкой, шомпол называется. Теперь бросаешь пулю, затем опять тряпочку и снова шомполом. С другим стволом поступаешь аналогично. Курок большим пальцем отжимаешь на себя, на эту вот полочку добавляешь еще щепотку пороха, и все! Увидишь террориста – целься в живот. Как нажмешь на спусковой крючок, «собачка» щелкнет кремнем, искры подожгут порох на полке, он в свою очередь – порох в стволе, и серебряная пуля навсегда избавит тебя от пушистого приставалы! Убойная сила – за пятьдесят метров. Быстро, удобно, практично. Вопросы есть?
– Есть! – уже с изрядной долей раздражения начал я. – Одна инструкция по зарядке этого допотопного «смит-вессона» заняла добрых пять минут. На деле я буду возиться все двадцать. По-вашему, Сыч, скрестив лапки, будет терпеливо ждать, пока я еще и выстрелю?!
– Ну, знаешь, – развел руками Фармазон, – нельзя требовать от жизни всего сразу! Никто и не говорил, что победить оборотня так просто.
– Поэтому вы решили максимально усложнить мне задачу?
– Че ты взъелся? Ну не будет Сыч тебя ждать, дураку понятно. Так отвлеки его чем-нибудь.
– Анекдот рассказать или песенку спеть?
– Зачем? Молитву ему прочти, пусть призадумается. Вон Циля тебе сколько закладок напихал…
Я отодвинул чашку и, задумчиво качая головой, отправился в комнату переодеваться. В прихожей раздался звонок.
– Анцифер, взгляните, пожалуйста, кто там.
– Крысюк! – раздалось через минуту. – Сергей Александрович, похоже, к вам выбрался героический разведчик с депешей от генерала. Впустить?
– Естественно!
Крысюк серым призраком проскользнул в дверь. Для маскировки на нем был длинный плащ, широкополая шляпа и темные очки. Видимо, в таком «сумрачном» костюме он надеялся затеряться в толпе разнаряженной нечисти. Впрочем, чего гадать? Главное, что парень дошел.
– Письмос для шпионуса! Личнос в рукис! – по-военному отчеканил он.
– Я шпионус.
В продолговатом конверте оказалась небольшая карта Города и адрес, дом Сыча был обведен красным фломастером. Еще там была короткая записка от Кошкострахуса Пятого: «Мой дорогойс шпионус! Я верюс в тебяс… Мыс готовыс оказатьс любуюс помощьс. Удачис и полнойс победыс над нашимс общимс врагомс!»
– Запискус нужнос уничтожитьс, – напомнил связной.
– Я ее потом съем. Можете быть свободны.
– Чтос передатьс генералус?
– Я иду на Сыча сегодня. О результатах доложу лично.
– Естьс! Я возвращаюсьс в штабс.
– Мой привет генералу.
Крысюк отдал честь и, осторожно выглянув за дверь, неслышными шагами стал спускаться по лестнице.
– Вот у нас и адресочек образовался, – довольно пропел Фармазон. – Сезон охоты на пожилых волков-оборотней торжественно объявляется открытым!
– Он прав, Сергей Александрович, – мягко поддержал ангел. – Может быть, не стоит откладывать в долгий ящик, а завершить все до прихода Натальи Владимировны?
– Пожалуй, да. – Я пожал плечами. – Отправимся сразу. Фармазон, взгляните на карту. Это не очень далеко?
– Нет. Три квартала на север, а потом вниз, к старому кладбищу. Там целое пастбище маленьких домишек, номер мы знаем, так что найдем быстро. За пистолет тоже не переживай, я тебе его сам заряжу. Сейчас ровно десять, твоя благоверная обещалась быть к обеду, часа за три мы управимся.
– А откуда вы все знаете? – вдруг заинтересовался я.
Анцифер покраснел, но Фармазон лишь широко ухмыльнулся:
– Чего уж там… Вон записка на холодильнике валяется, Циля первым нашел, но ведь ничего интимного там нет, мы и прочитали.
Уже внизу, у подъезда, Анцифер попытался сбивчиво извиниться, я только махнул рукой. Какая, в сущности, разница, прочтут они мою корреспонденцию сами или я расскажу, когда сочту нужным? Оба являются равноценными половинками моей души, получается, что я скрываю что-то от самого себя. Глупо… Когда мы проходили через двор, мне улыбнулась маленькая девочка из окна соседнего дома. Малышка была настолько хороша, что и я невольно улыбнулся в ответ.
– Словно ангел Божий, – сентиментально поддержал меня Анцифер. – Как все-таки прав был наш Господь, утверждая, что Царство Небесное принадлежит детям.
– Цветы жизни! – умудренно изрек Фармазон. – Серега, ты еще о своих потомках не задумывался?
Девочка глядит из окошка –
За окошком едет рыцарь на кошке.
Или, может быть, на медведе…
Непонятно – куда он едет?
Может, хочет спеть серенаду
О любви с каштановым взглядом
И кудрями спелого лета?
Рыцари – такие поэты…
Если даже ловят дракона,
Говорят с ним о красе небосклона,
И загадывают гаду загадки,
И играют, простодушные, в прятки.
А потом они дерутся, недолго.
У драконов велико чувство долга.
И кончается весь бой – отпираньем
Душ, и дружбой, и взаимным братаньем.
Смотрит девочка в окно на балконе –
Едет рыцарь на крылатом драконе.
Тихо плачет позабытая кошка.
Все красиво…
Только грустно… немножко…
Вместо ответа я прочел стихотворение. На самом деле мы с Наташей очень хотели детей, но она логично утверждала, что любить мужчину и жить с ним – это одно, а воспитывать ребенка – несколько другое. Вот поживем с годик – посмотрим… Причина, конечно, была в ином. Просто она наверняка боялась, что на невинного ребенка может перейти ее страшный дар. Если жена – ведьма, стоит подумать, кого она может родить. Ладно, не будем о наболевшем…
– Какие замечательные строки, – тихо вздохнул Анцифер. – Вам действительно много дано.
– Ага, если бы его еще и печатали! Гонят ведь всякую шушеру, а тут настоящий поэт с хорошими стихами пропадает, можно сказать, в полной невостребованности… Где справедливость, а? Серега, с этим надо кончать. Вот вернемся в Питер, я за тебя возьмусь. Буду твоим литературным агентом… процентов за тридцать от гонорара. Скромная сумма по теперешним временам.
– Фармазон, вы – барыга.
– Сам Ты Пень.
– Чего? – не сразу уловил я. – Это вы мне?
– Не-а, – замотали головами близнецы. – Мы не обзывались!
– Уважаемая Сам Ты Пень! – еще раз донеслось откуда-то сверху. – Вы меня вызывали?
Мы трое наконец додумались взглянуть вверх.
Прямо над нами, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, кувыркался улыбчивый китайский «динозавр».
– Мне очень приятна, что вы меня опять пригласили. Как говорится: «Друг мне в подарок принес золота несколько лян. Брошу на землю его, друга не брошу вовек!»
– Боцю… Я искренне рад вас видеть. Какими судьбами в наших краях?
– Как это? – не понял дракон. – Так ведь вы меня сами вызывали. Я все бросила и пришла!
– Я вызывал?
В ответ на мой беспомощный взгляд близнецы сдвинули брови и дружно хмыкнули:
– Не будешь читать все подряд!
Ясно, опять я виноват. Хотя… до логова Сыча нам не меньше часа топать, почему бы не сократить путь посредством перелета? Боцю уже зарекомендовал себя в борьбе с волками, может, его помощь и пригодится. Не прогонять же такого замечательного дракона, раз уж так получилось…
* * *
Мы летели над Городом, который я одновременно узнавал и не узнавал… На первый взгляд все было удивительно знакомо – кварталы, улицы, дома, и между тем все как-то не так. Кремлевская стена охватывала гораздо большую площадь, справа от колокольни высился невероятно большой храм незнакомой архитектуры. Там же находилось историческое кладбище, где были похоронены самые известные горожане. Каждый памятник был настоящим произведением искусства. В уже знакомых зданиях оказывались не замеченные раньше пристройки и флигельки, магазинчики и кафешки, сауны и бары. Наверное, я много раз бывал здесь во сне, или Город действительно был тем извечным, живым и неповторимым существом, открывающим в душе каждого его личные тайные пристрастия и делающим все, чтобы заполнить этот вакуум в человеческом сознании. Город был идеален! Где-то далеко в подсознании я понимал, что это лишь иллюзия, магическая картинка, но в такой обман слишком хотелось верить…
– «Вот эта улица, вот этот дом, вот эта барышня, что я влюблен», – хорошо поставленным голосом пропел Фармазон, тыча пальцем вниз.
Я невольно вздрогнул. Неужели он имел в виду мою жену? Нет… Мостовая, на которую мы опускались, была пустынна. Квартал действительно оказался очень старым, все домишки – одноэтажные, фонарные столбы – редкие и ржавые, заборчики – покосившиеся, тротуаров практически нет, везде лужи да остатки еще дореволюционной брусчатки. Помои, видимо, выплескивались прямо на улицу. Драные собаки встретили нас трусливым лаем из подворотен. Боцю одарил их десятифунтовым азиатским презрением. Я скатился вниз по крылу, удачно перепрыгнул прозрачную желтую лужу и махнул рукой близнецам:
– Пошли. Я так понимаю, именно этот дом нам и нужен.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:58 | Сообщение # 26

Княгиня де Веллар

– Все в точку, прибыли, куда следует, – подтвердил Фармазон. – Ты своего китайского попрыгунчика здесь на стреме оставишь? Или пусть нас в Шанхае подождет? Я бы предложил Шанхай, у них там замечательно готовят курицу с рисом и соусом из личинок красных муравьев. Вообще китайская кухня – это что-то! Помню, еще в мою бытность студентом Енского университета…
– Довольно пустопорожней болтовни! – строго прикрикнул Анцифер. – Сергей Александрович, переодевайтесь, вам пора.
– А… он точно дома?
– Хороший вопрос… – Анцифер глянул через забор. – Записка на двери не висит, а на пороге свежие следы грязных ботинок ведут в дом.
– Боцю, – повернулся я к нашему дорогому другу, – у меня к вам большая просьба, вы располагаете свободным временем?
– Да, полным-полно, вызывов нета, спешить некуда, а что вы там намерены делать?
– Охотиться, – пояснил я. – В этом бункере живет тот самый волк, что выдавал себя за вашего хозяина.
– Он опять пристает к принцессе Наташа?! – возмущенно вскинулся дракон, из его ноздрей поползли оранжевые струйки пара. – Пустите меня, я сама его съем с хвостом! Как писал незабвенный Ли Бяо: «Коль бешеный шакал грызет твою циновку, то хвост ему руби по уши! И не медли…»
– Вот именно об этом я и хотел вас попросить… Пока я буду выгонять его изнутри, вы не могли бы перекрыть негодяю пути для отступления? Надо держать под присмотром дверь и оба окна. Ибо если цитировать Шу Мяопуня, то: «Будь бдительным! Скорее Хуанхэ изгибы русла своего изменит, чем враг тебя врасплох ухватит за усы…»
– Никогда не слышала, но как просто и мудро сказана! – искренне восхитился любитель классической литературы, его глаза подернулись умиленной влагой.
На самом деле таких стихов, конечно, не существовало, как, впрочем, и автора. Я все придумал. Зная ритмику и размер, нерифмованные стихи можно писать на раз, ничего особенно сложного в этом нет. Главное – не впасть в плагиат, а уж великий Китай так насыщен разнообразными поэтами, что «изобретения» еще одного не заметит ни один специалист.
После недолгих споров близнецы заставили меня переодеться прямо на улице. Дракон раскинул крылья, и я спокойно поменял гардероб. Теперь на пороге дома старого Сыча стоял натуральный средневековый монах, в рясе, сандалиях, с молитвенником в одной руке и большим пистолетом в другой. От выбривания тонзуры я категорически отказался, ссылаясь на нехватку времени. Анцифер очень настаивал, но зачем мне эта лысина в тридцать лет?! Потом Фармазон постучал.
– Чего надо? – хрипло спросили из-за двери.
– А… э… чего нам надо? – несколько стушевался я, ангел и черт пожали плечами. Прямо сказать, что мне надо его убить?! – Гражданин Сыч, это я, Сергей, муж Натальи Владимировны, открывайте!
– Да пошел ты… – За дверью раздались удаляющиеся шаги. Я беспомощно оглянулся, к такому повороту событий мы не готовились.
– Серега, ломай дверь! Ломай, я тебе говорю, он же уйдет в другое измерение, и фиг его поймаешь. Ну-ка пропусти, я первый, у меня большой опыт по взлому.
Фармазон с разбегу саданул дверь ногой, раздался противный скрежет, и дом оборотня «гостеприимно» распахнул нам свои объятья.
– Сереженька, отдайте мне пистолет и начинайте читать. Отдайте, отдайте, он вам только мешать будет. Вот так, теперь вперед…
Дом открывался длинным полутемным коридором, едва мы вошли, как сорванная дверь сама собой вскочила с пола и вновь закупорила вход. Магия! Ничего страшного, к этому быстро привыкаешь. Нас обступила полная темнота…
– Ну че? Подрожим здесь или пойдем дальше?
– Фармазон, не нервируй хозяина. А вы читайте, читайте, Сереженька, сейчас я дам свет.
Действительно, в то же мгновение нимб ангела озарил золотистым сиянием все вокруг. Я вгляделся в книгу… Главное, не перепутать, сначала страница двести сорок.
– «Прииде ко мне, страждущие и болезные… – робко начал я, но, постепенно увлекаясь, читал все лучше. – …аки звери рыкающие по берлогам, тако и человеки, в их душах Бога нет…» Анцифер, а мы не рано начали? Никого же нет, я тут могу хоть целый час читать, а Сыч ничего не услышит.
– М… думаю, это не так важно… – призадумался мой светлый дух. – Ведь Слово Божье не может не оказывать своего чудесного воздействия. Вы продолжайте читать, несмотря ни на что…
– А… кто это?!
Прямо из стены на меня глянул беззубый череп с зелеными огоньками в глазницах. За спиной послышался торжествующий вой неизвестного животного, а дальше началось светопреставление…
– Читайте, Сереженька! Не останавливайтесь!
Со всех сторон на нас бросились ужасающие монстры. Шипящие змеи с раздвоенными языками и ядом, капающим с изогнутых зубов. Дикие звери с окровавленными клыками, безумно горящими глазами и бешеной пеной, клочьями падающей из разверстых пастей. Гнилостные уроды с визгливым смехом и ужасающими язвами на дебильных лицах. Мускулистые, медведеподобные гиганты, размахивающие зазубренными косами. Страшные девицы с роскошными обнаженными телами и пошлыми улыбочками, открывающими вампирский оскал.
– Да не введет нас во искушение, но спасет души наши… – старательно подсказывал бледный Анцифер, и я повторял его слова как можно громче, почти срываясь на крик. Чудовища останавливались в считанных сантиметрах от меня, изрыгая рев, вой, рык, ругань и проклятия. Однако молитвы белого ангела успешно удерживали их на этом расстоянии. Постепенно я даже успокоился и сам шел на них грудью, яростно распевая очередной псалом или акафист. Фармазон, так тот вообще ни капли не испугался. Среди страшных исчадий ада он чувствовал себя как рыба в воде.
– О, гляньте, какой песик! Одни зубки в четыре ряда, а челюсти как у нильского крокодила… Ух ты, карапузик улыбчивый… Один ам – и руки как не бывало! А ведьма… о-о-о!.. Вот та, рыженькая, с клыками и свиным пятачком, – какая грудь! Шестой номер! Застрелиться и не жить… Бугай неграмотный, а ты-то куда прешь?! Спрячь зубы, вырву! Не заслоняй обзор, из-за тебя такую телку на траверзе не наблюдаю… Е-мое! Не, ну где ж они столько экспонатов понавыкапывали?! Жмурики, вы с какого кладбища? Не отвечай, челюсть падает, еще ногу себе отшибешь…
Коридор оказался бесконечным, мы шли и шли. Уроды и злобствующие твари по-прежнему услаждали наш взор, ни разу не повторяясь и ни на минуту не прекращая хаотической атаки. Через час я уже перестал понимать, где мы, куда и зачем идем. Утомленный Анцифер дважды запинался в тексте, даже неугомонный Фармазон все реже критиковал достоинства встречаемых нами типов. Неужели дом Сыча был гораздо больше внутри, чем казался снаружи? У меня элементарно устали ноги. Глаза перестали что-либо различать, кроме беспорядочного мелькания рычащих и ревущих монстров. Язык едва ворочался, но если бы мы хоть на секунду прекратили чтение святых писаний – все! Нечисть растерзала бы нас в мгновение ока. Но вот впереди забрезжил неясный зеленоватый свет, показалось что-то вроде поляны в густом, дремучем лесу. Я едва держался, ангел безвольно повис у меня на плече… Монстры воспрянули духом и усилили напор. Уже на самой границе зеленой травы я почувствовал, что буквально валюсь. Жаль… нам не хватало каких-нибудь полутора метров. Хотя не все ли равно, где меня разорвут на куски – на скрипучих досках пола или в шелковой мураве лесной поляны? Ноги подкосились… краем глаза я увидел, как Фармазон прямо за моей спиной прощается с едва сдерживающимися чудовищами:
– Спешу откланяться, друзья мои! Огромное спасибо за представление. Я под таким впечатлением. Просто нет слов выразить мой восторг вашими погаными мордами. Несомненно, встретимся в Аду на ближайшем карнавале. Итак, до скорого! – С этими словами мой черт низко поклонился, изо всех сил толкнув меня задом. Мы с Анцифером так и рухнули на… поляну! Рядом блаженно растянулся Фармазон. – Привал… Этот зоопарк не сможет переступить границу. Ну и фауны развелось в коридоре – шагу ступить негде! Эх, Серега, Серега… Вот кому сказать – и чего я с тобой вожусь? Подумаешь, ну съедят тебя, так меня к другому поэту прикомандируют, без работы не останусь… Че я в тебе такого нашел?
– Фармазон, – тихо попросил я, – заткнитесь, пожалуйста, и… спасибо…
Отдаю ему должное, пока мы с ангелом пытались отдышаться, едва стоя на четвереньках, наш верный черт бдительно шнырял вокруг, размахивая кремневым пистолетом. Лес дарил прохладой и хвойным ароматом, слышались уханье совы, далекий звериный вой и мягкий шум сосен над головою. Старого Сыча нигде не было видно… Впрочем, что я говорю? Если бы мы его видели, то это могло бы означать одно – смерть! В таком состоянии оборотень загрыз бы меня практически без боя. Ангел и черт не в счет, Анцифер предпочтет венец мученика, Фармазон тоже вряд ли сам нажмет на курок. Их дело – забота о моей душе, а не о моем теле. Поэтому, оклемавшись настолько, чтобы самостоятельно сесть, я привалился спиной к стволу дерева и попросил у Фармазона пистолет. Он охотно протянул его мне, предупредив:
– Не забудь взвести курок, снайпер…
– А… в смысле?
– Слушай, ну не надо ля-ля! – Нечистый зыркнул на меня сердитым оком. – Я злой дух… Моя прямая обязанность – втравливать подопечного во всякие неприятности. Это мой священный долг! В телохранители я тебе не нанимался, так что взведи курок. Будешь ли ты жить или нет, ты Сыча укокошишь или он тобой пообедает – мне без разницы, понял? Да взведи же курки, дубина-а-а!
От его вопля я непроизвольно щелкнул «собачкой», и в ту же минуту из-за кустов выпрыгнул волк. Спутать оборотня с обычным хищником просто невозможно. Глаза Сыча горели красным огнем, шерсть стояла дыбом, а торжествующее рычание грохотало сквозь оскаленные зубы. Он находился от меня в двух шагах…
– Сереженька, стреляйте! – тонко взвизгнул Анцифер.
– Ба-бах!!! – Грохот выстрела заглушил яростный рев зверя. Когда пороховой дым рассеялся – волка на поляне уже не было.
– Кровь! – завопил Фармазон, тыча пальцем в траву. – Серега, ты его зацепил! Он ранен… Вставай сейчас же, супруг малосольный, мы его догоним!
– Значит… я попал?
– А то нет?! Жаль, конечно, что не одним выстрелом наповал… Но ведь ты у нас не сибирский охотник, для первого раза и это хорошо.
– Куда я его?
– Не знаю, в дыму не рассмотрел. Но не в окорок, это точно. По моему личному опыту, оборотень, словивший серебряную пулю в задницу, вопит иначе…
Откуда-то издалека действительно раздавался озлобленно-плачущий вой. Видимо, страшное кремневое оружие все-таки сделало свое дело. Рядом тихо стонал Анцифер. Мы обернулись… Бедный ангел лежал навзничь, без сознания, бледный как полотно.
Черт бросился к нему первый:
– Циля! Циля, родной, вставай! Что с тобой, брательничек? Ты это… ты не того?! Не смей! Не смей, слышишь! Че ж я тут без тебя один делать буду? Циля, Анцифер, Цилеруня… не бросай меня, а? Я виноват, заманил вас обоих, работа у меня такая, сволочная… Ну вставай же!
– Фармазон, успокойтесь, – попытался вклиниться я.
– Что? А ну отвали, рифмоплет несчастный!
– Но…
– Что «но»?! Ты думаешь, он мне не дорог был? Черное против белого, и все? Мелко меряешь, Серега! Да мы с ним, если хочешь знать… Он же для меня… Я ж за него глотку перегрызу, а ты…
– Не груби хозяину.
– А? – У Фармазона махом прекратилась истерика, лицо вытянулось, рот раскрылся, и в этот момент Анцифер с улыбкой распахнул свои голубые глаза.
– Все в порядке, Сергей Александрович? Не судите его строго, он у нас, к сожалению, трудновоспитуемый. Нужно еще немало кротости, терпения, смирения и доброты, чтобы хоть внешне привести его к человеческому облику. – Ангел сел рядом с окаменевшим братцем, крепко его обнял и даже расцеловал в обе щеки. – Спасибо за теплые слова, мой смуглый друг! Мы все почему-то стесняемся искреннего проявления собственных чувств, хотя это так естественно, слава тебе Господи.
– Ну… Циля! Я тебе… это… припомню… – задыхаясь, выдавил Фармазон, по его пунцовым щекам катились крупные слезы.
Пряча улыбку, я повернулся к Анциферу:
– Мне удалось ранить Сыча. Вот следы его крови.
– Что ж, отступать некуда. Мы должны пойти по следу. Раненого оборотня нельзя выпускать в мир, от боли и ярости он начнет калечить всех. Собирайтесь, Сереженька, вам необходимо его догнать.
– Я готов. Только перезаряжу пистолет…
Вообще-то выстрел был один, из правого ствола, в левом заряд сохранился. Но на всякий случай следовало быть во всеоружии. Пока я возился с пистолетом, ангел шутливо рассуждал о моем сходстве с охотником-пигмеем в джунглях, а «униженный» Фармазон напряженно сопел, развернувшись к нам спиной. Когда дело было сделано, я махнул ему рукой. Черт еще сильнее надулся, но занял свое законное место слева от меня. Кровавая ниточка капель четко выделялась на зеленой траве или широких серебристых мхах. Похоже, я всерьез зацепил Сыча, он теряет силы, и погоня будет недолгой. Особенный азарт меня не захватывал, как мы будем добивать зверя – представлять не хотелось. Хотя почему это мы? Я! Стрелять истекающему кровью волку в лоб или грудь придется именно мне, однозначно! Мы шли, внимательно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от каждого шороха и в любую секунду ожидая нападения. Раненому оборотню нечего терять…
– Анцифер, я, кажется, забыл ваш молитвенник там, на поляне.
– Очень жаль… хорошая была книжка. Однако возвращаться из-за нее не будем. Если нам удастся живыми выбраться из этой переделки домой, я вам таких штук десять подарю.
– И Фармазону одну.
– А ему зачем? – не понял ангел.
– В подарок, чтобы он на вас больше не обижался, – шутливо пояснил я.
– Это кто же там обижается?! Я, что ли? Да я с вами обоими просто разговаривать не желаю! Свалились на мою голову, сели и ножки свесили. Из квалифицированного черта какую-то службу спасения устроили, – огрызнулся Фармазон, но в его глазах уже бегали искорки смеха. Лед обиды был сломан.
Мы стали говорить в полный голос, выпрямились, глядели вперед уверенно и смело. Где тут волки-оборотни?! А ну, покажись! Муж ведьмы на охоту вышел. От него и его друзей просто спасу нет. Мы ощущали невероятный прилив сил, энергии, бодрости! Воспрянувший черт пытался даже затянуть какую-то охотничью песню, когда мы наконец куда-то пришли. Лес резко кончился, словно бы открывая скрытую низенькую избушку. Следы вели именно сюда.
– Давай, Серега, дави его, как таракана. Ни о чем не спрашивай – стреляй, и баста! Мы на тебя в окошечко полюбуемся.
Я кивнул и, поудобнее перехватив пистолет двумя руками, пнул ногой дверь. Из домика донеслись приглушенные ругательства.
– Сыч, выходи! Настало время раз и навсегда решить наши споры в честном поединке.
– Ну все, поэт… Ты сам напросился!
Заскрипели засовы, и на пороге показался тот самый старик, что сидел со мной в монастырской тюрьме. Однако сейчас он уже не выглядел так безобидно. На вид ему было лет пятьдесят – пятьдесят пять, плечи широкие, ростом выше меня, голова перемотана бинтами, сам одет в дикие лохмотья, а глаза так и светятся бесноватым красным пламенем. Но хуже всего то, что в руках он держал классическую революционную трехлинейку с примкнутым штыком. Мой допотопный «оленебой» сразу показался тусклым и бессмысленным. Старик щелкнул зубами, я невольно отпрыгнул на два шага назад. Это меня и спасло… Выпад был по-суворовски стремительным, длинный штык не дотянулся до моей груди на какую-нибудь ладонь. Пока он прицеливался, я бросился назад, за угол избушки. Пуля ударилась в сруб рядом с моей головой, отколов крупную щепку…
– Серега, ну кто бы мог подумать – этот гад сопротивляется! Голову нагни… во, так и ходи скрюченным…
– Ребята, он опять пошел в штыковую, бежим!
В общей сложности мы сделали вокруг избушки пять кругов. Старый Сыч опытно подкрадывался к нам и стрелял навскидку. Один раз пуля пробила мой монашеский капюшон, три прочих успешно улетели в «молоко». Видимо, глаз старого волка уже не был так остер, как раньше. Анцифер и Фармазон носились на подхвате, вереща как угорелые. Глядя на их скособоченные физиономии, я давился от хохота, наверное, поэтому не успевал всерьез испугаться. Хотя положение было совсем не «ах»… Потом удалось выстрелить и мне, но рука дрогнула, и серебряная пуля пропала даром.
– Что же ты мажешь, ворошиловский стрелок?!
– Да… вы бы сами побегали с такой «дурой» целый день, – на ходу огрызнулся я. – У меня уже руки от нее отваливаются.
– Ну так брось! – продолжал возмущаться Фармазон. – Рви на груди тельняшку и не дай ветерану промахнуться. Ложи-и-сь! А-а-а… попал, гад… помираю!
Черт картинно схватился руками за «простреленную» грудь и повалился в траву. В ярости я пальнул из другого ствола и… кажется, зацепил. Старый Сыч, волоча ногу, скрылся в избушке.
– Фармазон! Что с вами? Как же так…
– Тяжко мне, Серега, – закатывая глаза, тихо пробормотал темный дух, – сразила меня вражья пуля… Эх, не успел вас с супругой счастливыми увидеть.
– Фармазон!
– Не надо слез… За правое дело умираю! Дай руку мне, боевой товарищ… Поклянись, что отомстишь за меня! Где ты? Ничего не вижу, в глазах темно…
– Фармазон! – едва не плача, взывал я, но на мое плечо успокаивающе легла прохладная ладонь белого ангела. Глаза Анцифера были удивительно спокойны.
– Сергей Александрович, не будьте так наивны, в самом деле. Мы же – духи, нас нельзя убить. А ты вставай, лукавый бес! Нечего тут греческую трагедию разыгрывать, Софокл доморощенный…
Я опешил. «Умирающий» Фармазон скорчил рожу, показал братцу язык и бодро вскочил на ноги.
– Какой ты все-таки циник, Циля! (Прости за каламбур.) Сострадания в тебе ну ни на грамм, а еще ангел называется…
* * *
Пока близнецы бдили с двух сторон, я торопливо перезаряжал пистолет. Благо пороху хватало и пуль оставалось еще штук шесть. Оборотень уже дважды ранен: в ногу и голову. Я умудрился не потерять ни капли крови, значит, несмотря ни на что, шансы на победу есть. Сыч сидит в долине, не высовывая носа, как его оттуда выковырять, пока не ясно. Может, поджечь, к чертовой матери? Фармазон одобрит, но вот Анцифер… Он скорее сам шагнет в пламя, чем позволит мне подобный поступок. Что же еще? Попробовать выбить дверь ногой и вкатиться внутрь на манер спецназовцев в крутых боевиках, а там поливать автоматным огнем все, что шевелится… Ну, во-первых, у меня нет автомата, а во-вторых, из того, что есть, особенно не «наполиваешься», в-третьих, у меня это вообще не получится. В таких командах ребята тренируются не один год, а у меня за плечами, кроме гандбольной секции и непыльной службы в армии, ничего особенного нет. Как-то выманить его? Выйти якобы безоружным с поднятыми руками, а когда оборотень расслабится, неожиданно выхватить из-за пазухи пистолет и… Глупости! Видимо, война все-таки не мое дело. О, идея! А может быть, прочесть стихотворение, да такое, чтоб у негодяя весь дом вверх дном перевернулся?! Хорошо бы, только у меня ничего нет на эту тему.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:58 | Сообщение # 27

Княгиня де Веллар

– Что пригорюнился, герой-одиночка?
– Пытаюсь размышлять о всевозможных методах извлечения нашего коварного врага из его законной избушки.
– А че тут думать? Тебе же не диссертацию писать. Зови его сюда и бей по зубам, как появится.
– Фармазон, но Сыч не глупее нас и с повторным ранением на честный бой не выйдет. Да и бой получается как бы уже не очень честный, я-то даже не поцарапан.
– Неужели? – удивился черт. – Ну, раз ты такой щепетильный, разбегись и бодни с размаху вон то дерево. Сотрясение мозга я тебе гарантирую… Но уж пойдешь на врага, едва шевеля ногами, с окосевшим взором, с нескоординированными движениями и обильным потоотделением. Устраивает? Все честь по чести…
– Сергей Александрович, он прав. Поверьте, даже при двух ранениях силы оборотня почти втрое превосходят ваши. Я бы порекомендовал залечь в засаду и ждать, пока он выйдет.
– А если он так и не появится?! – воспротивился Фармазон. – Если у него в избушке продуктов на три года, медикаменты, хорошие книги и туалет финского качества? На фига ему выходить? Да мы здесь всю неделю по кустам маскироваться будем, пока не завшивеем, а он там – сосиски трескать и ждать, пока нам не надоест. Штурмовать надо!
– Вот сам бы и шел! – в свою очередь взорвался я. – Тоже мне нашел революционного матроса, штурмующего Зимний. У меня для этого ни сил, ни опыта, ни приличного оружия – ничего нет!
– Храбрость города берет… – начал было нечистый дух, но подумал и умолк. В некотором молчании мы напряженно всматривались в силуэт неприступной избушки.
– Штурм исключен, – наконец решил Анцифер.
– Выманить надо собаку страшную, но как? Косточку предложить или кошку с бантиком выпустить?
– Может быть, мне его… разозлить? – предложил я. – Ну, в смысле оскорбить как-нибудь витиевато, чтоб проняло! Он, кажется, не слишком уравновешенный тип, может потерять голову и броситься…
– Вообще-то да… – признали близнецы. – Периодически дедок совершает необдуманные поступки, может, и в этот раз повезет.
– Тогда рискнем!
– Только не матом, – строго предупредил Анцифер.
– Почему? – встрял Фармазон. – Это ограничивает наши лингвистические возможности.
– Все равно не надо. Грязно это. И потом, мат очень обижает Богородицу Деву Марию, не стоит лишать себя ее постоянного заступничества, ибо именно она помогает разлученным сердцам.
– Хорошо, – мягко согласился я. Все равно материться так, чтоб это завораживало, я не умею, а просто и обыденно – не люблю. Будем оскорблять Сыча самым интеллигентным образом.
– Мы заинтригованы… Просим, просим! – деланно зааплодировал нечистый дух. – Уж вы оскорбите его там как следует, пусть он покраснеет, шалун нехороший…
Вот под такие подбадривающие выкрики я пошел вперед и стал перед дверью, держа оружие наготове. Потом набрал полную грудь воздуха и… призадумался. Как начать? Некоторый опыт по ведению диспутов у меня был, а вот по оскорблению оппонента – нет… По идее, должна существовать какая-то схема, вроде плана школьного сочинения: вступление, завязка, основной вопрос, раскрытие темы, факты, цитаты, доказательства, общее резюме и выразительная концовка. Кажется, так? Хм, будем импровизировать:
– Сыч! – Очень хорошее вступление… Прямолинейное! – Я хочу высказать все, что я о вас думаю. (Эта завязка тоже впечатляет, да?) Почему вы преследуете мою жену?! (Это, естественно, основной вопрос, теперь развитие темы.) Мне кажется, что вы серьезно больны. У вас явные психические сдвиги. Мало того, что вы оборотень, так еще и с тараканами в голове. Волк-шизофреник, вот вы кто! (Факты? Да сколько угодно!) Преследование замужней женщины, не дававшей вам для этого ни малейшего повода. Грязное нападение на меня в монастыре, попытка откусить руку в Валгалле, стрельба из винтовки с трех шагов, и мимо! (Факты сумасшествия налицо. Цитаты?.. Сразу и не вспомнишь.) Ума нет – считай, калека. Если человек дурак, то это надолго. Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало… (Минуточку, это вроде бы из другой оперы?!) Будь у вас мозги, а не то, чем гордится Винни-Пух, вы бы давно оставили в покое меня и Наташу. (Как помнится, это доказательство от противного.) Раз вы так не поступили – вы псих! (Это уже резюме. Кратко, выразительно, бескомпромиссно. Теперь концовочку.) На прощание позвольте дать один полезный совет: приставая к женщине, помните, у нее может оказаться муж. И горе вам, если он окажется мужем ведьмы!
Я остановился. Все… убил на месте, пригвоздил к позорному столбу, осрамил навек перед потомками. Впрочем, по скептическим взглядам близнецов понял – они явно не разделяли моего мнения. Но вот дверь заскрипела, и на пороге избушки возник пепельно-серый волк. В правом ухе здоровенная дыра от серебряной пули, левая задняя лапа залита кровью, но в глазах та же непримиримая ненависть.
– Ты оскорбил меня!
Мы все трое облегченно вздохнули, значит, все-таки получилось.
– Теперь ты умрешь страшной смертью!
Я, улыбаясь, пожал плечами, демонстративно покачивая пистолетом. Сыч запрокинул голову, и короткий переливчатый вой заполнил поляну. Видимо, в этот момент мне и стоило его убить, но… Когда со всех сторон ему ответил слаженный волчий хор, было уже поздно. Из-за деревьев показалась вся стая! Не менее полусотни здоровенных серых хищников пришли на зов вожака принять участие в его пире. Главным блюдом планировался я… Бр-р-р. Оборотень торжествующе захохотал…
– Серега, на дерево, быстро! – командирским голосом взревел Фармазон, хватая меня за руку.
Мы трое пулями бросились к ближайшей сосне, чьи обломанные сучья расположились не так высоко от земли. Ангел и черт мгновенно взлетели наверх, а волки уже кинулись ко мне. С великого перепуга я нажал на оба курка! Грохот выстрела на мгновение ошеломил зверей, и я почти успел влезть… Почти, потому что один матерый волчара таки схватил за полу рясы. Близнецы, упираясь, тянули меня наверх, волк – вниз, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы высокая серая волчица с размаху не ударила зверя в плечо. Он отлетел в сторону с куском ткани, вырванным из рясы.
«Это Наташа!» – осенило меня.
– Они разорвут тебя… Скорее к нам, любимая!
Волчица подпрыгнула вверх, стараясь зацепиться передними лапами за ветку. Я схватил ее за химон, Анцифер – за ухо, Фармазон – за хвост… В общем, объединенными усилиями мы успели втащить мою жену за секунду до того, как волчья стая взяла нашу сосну в самое плотное кольцо. Вот уж влипли так влипли…
Все четверо мы сидели рядком на толстом удобном суку. Я придерживал Наташу, Анцифер и Фармазон резко уменьшились в размерах и тихо переругивались о чем-то своем. Волки внизу скулили от обиды, но прыгать не рисковали, чувствовали, что у меня в руках серьезное оружие.
– Любимый, ты был великолепен! – Волчица неожиданно лизнула меня в нос. – Я просто любовалась тобой, особенно…
– Особенно когда я, подхватив под мышки ангела и черта, путаясь в длинной рясе, наматывал круги вокруг избушки твоего поклонника с пролетарской винтовкой! Не смейся… Как ты вообще сюда попала? Мы же договаривались, ты обещала… и потом, твоя записка…
– Счастье мое, ну что мне делать, если я освободилась раньше? Мне было скучно сидеть дома, вот я и решила навестить тебя. Приехала на трамвае, гляжу: поперек улицы разлегся наш старый знакомый. Мы с ним немного побеседовали, и я пошла.
– Куда?
– В дом.
– Но… весь коридор полон нечисти, мы едва прорвались. Если бы не молитвы Анцифера, от меня не оставили бы и сандалий!
– Фу! Мелочи какие… Подумаешь, два-три десятка безмозглых монстров? Я вежливо попросила Боцю, и он любезно дунул пламенем на всю длину коридора. Реву было-о-о… После второй порции пламени я спокойненько дошла до леса. Меня никто не беспокоил, ну разве что запах паленой шерсти…
– Представляю, как себя чувствуют бедненькие монстрики, – покачал головой я. – Милая, а когда возвращаться будем, эта разобиженная компания не будет настаивать на реабилитации?
– Не важно, – отмахнулась она, – главное, что я успела перекинуться в волчицу и прибыть как раз к началу твоего пламенного выступления. Какой пафос, какая дикция, какой энергетический эффект воздействия на слушателя!
– Ты издеваешься?!
– Я тебя люблю! – Волчица еще раз лизнула меня в нос и привалилась плечом.
– Сергей Александрович, извините, что отвлекаем от обсуждения чисто семейных проблем, – пропищал маленький ангел, ненавязчиво встревая в разговор, – но вам не кажется, что пора как-то действовать?
* * *
Старый Сыч вновь скрылся в избушке и, появившись через минуту в человеческом виде, созвал к себе всех волков и устроил экстренное совещание. Им тоже следовало поломать голову, как с нами быть. Сидим высоко, спускаться не намерены, да еще и вооружены – у меня пистолет (пара-тройка пуль уж точно еще есть). Жена-ведьма рядышком – сунула холодный нос мне под мышку и смотрит ласково теплыми желтыми глазами. О том, что в запасе имеются два суетливых духа, черно-белый оттиск моей души, волки тем более не догадываются. Конечно, самое разумное для нас – плюнуть на все и очертя голову броситься в неожиданный… побег! Хотя я, например, даже близко не представляю, в какую сторону. Наташа должна знать, волчица все-таки… Но убегать, оставив в тылу недобитого врага?! Нет, ничего не выйдет, вся эта затея с самого начала обречена на провал, они нас догонят. О последствиях лучше не думать, стошнит…
– Наташа, как ты полагаешь, чем нам сейчас стоит заняться?
– Как, прямо здесь?! – Глаза волчицы восторженно округлились.
– Н-нет, я не это имел в виду, – покраснел я.
– А что? – игриво прошептала жена, томно покусывая мое ухо. – Пусть они все передохнут от зависти…
– В другой раз, любимая. Я думаю, как нам избавиться от Сыча, прогнать волков и вернуться домой.
– Застрели его! Ты ведь не промахнешься на таком расстоянии?
– Наверное, нет, хотя это не очень похоже на призовую стрельбу в досаафовском тире. Если я попаду – остальные волки уйдут?
– Не знаю… Честно говоря, вряд ли… Но они вполне могут разбежаться по кустам и…
– Ждать в засаде, пока мы спустимся? – докончил я. Наташа кивнула.
В любом случае следовало рискнуть. Я начал в очередной раз заряжать оружие, теперь это получалось гораздо быстрее. Потренируюсь еще и буду управляться с обоими стволами за пять минут. Вот незадача… В мешочке почти кончился порох. То ли я чересчур щедро его набивал, то ли где-то просыпал во время всей нашей беготни, неизвестно… Хватило лишь на одну полную перезарядку, да еще одна, последняя, серебряная пуля оставалась как сувенир на память. Старый Сыч все еще продолжал совет стаи, когда я прицелился и громко крикнул:
– Руки вверх!
Наверное, это выглядело глупо… Не стоило его предупреждать, старик вскинул руку, и вся стая серых волков бросилась на нас. Я выстрелил! Когда дым рассеялся, Сыча среди волков уже не было. Серые хищники, уперев передние лапы в ствол, вновь взяли в окружение нашу бедную сосну. Судя по всему, стрельбы они больше не опасались…
– Наташенька, а почему бы тебе пока не превратиться в человека?
– В принципе, можно… Вот только платье я оставила у границы коридора, на гвоздике. Сидеть голышом на сосне не очень приятно, кора шершавая и вся в смоле.
– Тогда не надо, – торопливо согласился я.
В этот момент самый крупный волк вдруг без предупреждения прыгнул вверх, целясь на мою ногу. Я вовремя успел ее поджать и огрел хищника пистолетом по лбу. Зря… Сам чуть не свалился и пистолет из рук выпустил. Волки, словно все понимая, тут же выкопали ямку и, затолкав в нее мое оружие, быстренько засыпали землей. Вот и говори после этого, что у животных нет чувства юмора. А дверь домика раскрылась, вновь явив нам вид перебинтованного оборотня. На этот раз я угодил ему в плечо. Старик был бледен от ярости и потери крови, но, между прочим, тащил с собой здоровенную двуручную пилу. Волки встретили его радостным воем.
– Серега, Серега, нас что, спилить собираются? – встревоженно забегал по суку бледный Фармазон.
– Не нас, а сосну. Мы просто упадем, как шишки, – вежливо пояснил я. Наташа глянула искоса, вспомнила, с кем я могу разговаривать, и промолчала.
– Так дело не пойдет! Я неизвестно где, в лесу дремучем пропадать не намерен! Ты нас сюда затащил?! Вот теперь бери пистолет и защищайся.
– Но, Фармазон…
– Никаких «но»! Знать ничего не желаю! Я требую, я протестую, я… Не хочу, чтобы меня съели-и-и!
– Ну чего ты пристал к человеку? – укоризненно вмешался Анцифер. – Смерть не страшна, не нам с тобой ее бояться, тем более при даме…
– При этой… пушистой, что ли?! Нашел даму, извиняюсь за выражение…
– А я тебе сейчас за Наталью Владимировну как дам!
– Не надо! – Черт мгновенно поднял руки на манер пленного фашиста. – Гитлер капут! Айн, цвайн, сдаюсь, руссиш зольдатн… Шутки в сторону, если он не хочет спасать нас, если ему наплевать на себя, то хоть о жене-то он подумал?
– Фармазон! – Теперь уже я, всерьез обидевшись, вмешался в их спор. – Прекратите меня терроризировать и не поднимайте панику. Что я сейчас могу? У меня даже пистолета нет…
– А зачем ты его выбросил?
– Я? Я его уронил!
– Подожди, любимый. Здесь что, кто-то подозревал, будто ты сделал это нарочно?! Покажи мне этого мерзавца!
– Наташенька, но он же все равно невидимый…
– Ничего, ты мне просто пальцем ткни, а уж я ему…
– Эй, братва!.. Да вы чего?! – опешил бедный черт, осторожно отступая по ветке к краю. – Вы че, все против меня? Да мы ж с вами вместе кровь проливали, один кусок делили, одну баланду хлебали, по одной кривой дорожке шли… За что ополчились, братва? Козлом я отродясь не был, в стукачи да в шестерки не нанимался, петухом и падлой никому не становился, у своих не крал, не гнилофанил, перед начальством не выслуживался, за что такие попреки?!
Мы пристыдились и опомнились. В конце концов, он прав, все сидим в одной луже. Надо собраться и… в общем, что-то сделать.
– Пилит, – доложил Анцифер, глянув вниз.
Старый Сыч, весь перевязанный, как египетская мумия, яростно орудовал инструментом. Я-то наивно считал, что работать длинной двуручной пилой в одиночку практически невозможно, но звериная сила оборотня делала свое дело. Сосна, конечно, толстая, в два моих обхвата, провозится он до вечера, может, и выдохнется, как знать… А если нет? Я по природе оптимист, однако в этом случае требовалось проявить трезвый взгляд на вещи.
– Любимая, а ты не могла бы сотворить здесь… ну, например, лесной пожар.
– Что я, дура ненормальная?! – обиделась волчица. – Ты представляешь, сколько гектаров леса надо уничтожить, сколько деревьев, трав, неповинных зверюшек должно погибнуть, пока пламя загонит Сыча в угол? Да и то не факт. Он же оборотень, это только у животных панический страх перед огнем, а человек вполне может спастись.
– Понятно… Значит, наводнения, землетрясения, извержения вулкана и цунами тоже исключены.
– Абсолютно. Придумай что-нибудь менее громоздкое.
– Че тут думать?! Отстреливаться надо! Я тебе зачем пистолет дал? Коллекционная вещь, между прочим, в краеведческом музее одолжил… Не думал, что ты будешь так безалаберно обращаться с антиквариатом. А еще культурный человек… внешне.
– Фармазон, чего вы от меня хотите?!
– Да уж не разговоры разговаривать. Короче, лезь вниз, выкапывай трофейный браунинг, заряжай и, не сходя с места, пристрели вон того трудолюбивого кретина из кружка «Умелые руки». Он же всю сосну так изуродует, куда экологи смотрят?!
– Ну, бес лукавый, ты и обнаглел… – тихо, с расстановкой протянул Анцифер. – Ты на что же хозяина толкаешь? Да ведь он там один и минуты не продержится.
– Прыгнул, раскопал, взял, опять прыгнул – по моим расчетам, на все про все сорок пять секунд. Вполне может уложиться, – невозмутимо парировал черт.
– Сволочь ты!
– Ого! Да с каких это пор ангелы так выражаются?!
– А вот с тех самых. Взял бы да сам за своим пистолетом и слазил.
– А что, я его ронял?
– А он никому, кроме тебя, и не нужен. Сергей Александрович с супругой решили последовать моим советам и разделить участь первых христианских мучеников, растерзанных зверьми.
– Хватит спорить! – вклинился я. – Все равно ничего не выйдет. Даже если я верну пистолет, порох весь вышел. Но и вы, Анцифер, не спешите записывать нас в Рай, мы еще здесь погулять намерены. Никто на тот свет не торопится. Я что-нибудь придумаю…
Тупо звенела пила. На зеленую траву сыпались опилки. Голодные волки следили за нами с неослабевающим гастрономическим интересом. Где-то далеко вновь раздался звериный рев.
– Кто это? – автоматически спросил я.
– Медведь, – ответила Наташа. – Родной мой, я знаю, что ты этого не любишь, но, может быть, все-таки рискнуть?
– Конечно. Я очень надеюсь на как можно более эффективное применение твоей магии. Ты ведь у меня ведьма.
– А ты мой муж. Сереженька, я не представляю, что сделать с волками. Ну, максимум десяток я могу охватить заклинанием… На Сыча воздействовать невозможно, он у себя дома. Давай все-таки ты…
– Я?
– Ты. Ты, милый… Ты ведь у меня не абы кто, а муж ведьмы! В тебе заключена страшная сила. Помоги нам, пожалуйста.
Я обнял волчицу за шею, ткнулся лбом в лоб и попытался улыбнуться. Она так в меня верит… Какой же мужчина сможет устоять перед таким доверием? Что-то включилось у меня в голове. Рев, медведь, волки… Медведь!

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:59 | Сообщение # 28

Княгиня де Веллар

– Хорошо, любимая, я попробую.
Еще некоторое время я вспоминал начало, а потом стал читать медленно и плавно:
Как стук колес вычерчивает ритм,
Как сердца стук подобен четкой дроби
Ночных копыт…
Извечный алгоритм,
Воздвигнутый над чередой надгробий
Живых существ, украсивших мой путь, –
Мужчин и женщин, лошадей и кошек,
Собак и птиц…
Их хочется вернуть,
Но тени так бесследно тают в прошлом.
Я одинок…
Пылает на плечах
Багряный плащ.
(Сиреневый?
Пурпурный?)
В моих глазах, как в доменных печах,
Дымится пепел погребальной урны.
Скулящий страх калечит души жертв,
Шагнувших в этот круг без покаянья.
Прожорливая выверенность жерл, в
Моем лице нашедшая призванье –
Сминать, как лист лирических основ,
Судьбу и жизнь, прощенье и разлуку,
И детский смех, и радость чистых снов,
И мертвых клятв возвышенную муку.
На этой строке из-за деревьев на поляну шагнули семеро мохнатых гигантов. Я отродясь не видел медведей такого ужасающего размера. Не обращая ни малейшего внимания на остолбеневших волков, они рядочком сели перед нашей сосной, внимательно прислушиваясь к каждому слову. Я никогда не читал перед такой внимательной аудиторией. Главное было не потерять ритм и не сбиться.
Я чувствую свой страшный, черный дар
Всей яростью обугленного мозга.
Я рвал зубами вены, но пожар
Моей крови был безразличен звездам.
Я принял паству.
Выбирая ночь,
Когда медведи понимали слово
И искренне старались превозмочь
Звериной волей волю рук другого,
А именно – мой жесткий произвол,
С которым я удерживал их страсти.
Дивились Рыбы, Скорпион и Вол
Моей незримой и врожденной власти.
Пастух медведей!
Выжженный на лбу
Извечный титул…
Вызов вере в небо,
Вселенной, раздувающей клобук,
И Року, обесцветившему небыль!
Я противопоставлен был всему
И был бы мертв при первом же намеке
Готовности –
Приветствовать ту Тьму,
Что отнимает травяные соки
У заспанной поверхности земли…
Поверьте, что слова с заглавной буквы
Меняют смысл, переродясь в пыли
В самшит и кипарис
И бук…
Вы
Напрасно попытаетесь понять
Урок друидов.
Каменные руны
Не обратят затертый разум вспять
И не затронут выцветшие струны.
Медведи спят.
Ущербная луна
Дарует серебро косматым мордам.
В мои виски крадется седина
Неторопливым матовым аккордом.
Как хочется уснуть…
Закрыть глаза,
Увидеть поле, полное ромашек,
Где над ручьем кружится стрекоза,
А в небе бродит облако-барашек.
Вот в этот мир хочу шагнуть и я,
Продолжив путь по кромке алой меди
Заката.
В те запретные края,
Где светится Арктур – Пастух медведей…
Когда я закончил, медведи зааплодировали. Вы не поверите… Они встали на задние лапы и старательно захлопали, выражая свое удовольствие дружественным урчанием. Сыч, при первом же появлении хозяев леса спрятавшийся за сосной, не делал даже робких попыток вернуть свою пилу. По-моему, от страха он и дышал-то через раз. Волки наверняка были более храбрыми зверьми, они быстрее пришли в себя, раздраженно подвывая и порыкивая. Мишки вновь сели на свои места, а самый большой направился к нам. Он встал перед сосной, вытянул вперед лапы – ни дать ни взять заботливая мамаша, снимающая маленького сыночка с дерева.
– Любимая, побудь здесь и… не волнуйся за меня.
Я спрыгнул вниз, медведь ловко поймал меня огромными лапами и прижал к своей груди, не опуская на землю. Нежно покачивая, он смотрел на меня добрыми карими глазами, притоптывая на месте. Густая шерсть на его груди щекотала мне нос, я сморщился и улыбнулся. Медведь в ответ тоже осклабился от уха до уха, демонстрируя в улыбке впечатляющие клыки. Потом он обернулся к своим сородичам, добродушно подтвердив:
– Это он!
Медведи поддержали его дружным ревом. Волки ответили раздраженным воем.
– Мы давно ждали тебя, Пастух. Пойдем… Если ты голоден, мы накормим тебя, если болен – вылечим, если тебе нужна помощь – только попроси!
– М… А, собственно, с кем имею честь?.. – замялся я. Не то чтобы меня как-то беспокоил вид говорящего медведя, всякого уже насмотрелся, но что-то слегка напрягало. Возможно, моя поза. В смысле – мое положение. Трудно ощущать себя пастухом или пастырем огромных зверей, которые тетешкают тебя на ручках, словно младенца.
– Меня зовут дядя Миша, – скромно ответил медведь.
– А по отчеству?
– Можно без отчества. Ты ведь наш Пастух, тебе достаточно знать имена. Я представлю всех, они все ждут.
– Эй! Эй, минуточку, не так быстро! Я здесь не один и не могу бросить своих друзей.
– А где они? – не понял медведь. – Тут только волки кругом, так они с нами не дружат. Еще человек прячется за сосной, но он злой и жадный.
– Вон, волчица на дереве, – пояснил я, – это моя жена, ведьма Наташа. Есть еще ангел Анцифер и черт Фармазон, только они невидимы.
– Хорошо, как скажешь, – пожал плечами дядя Миша. – Ты и твоя жена поедете на мне, а остальные будут плясать.
Я кивнул.
– Я лично плясать не намерен! – грозно проверещал Фармазон, мгновенно оказавшийся перед моим носом. – Тоже мне нашелся заклинатель крупных хищников… Это ты для лопухов дрессировщика гималайских медведей изображай, а я-то тебя как облупленного знаю!
– Можете остаться здесь. Лично мне кажется, что медвежья пляска – это некий праздничный ритуал и ничего зазорного в нем нет. Анцифер же не протестует?
– Протестую, – неожиданно сухо вставил белый ангел. – Вполне возможно, что вся эта затея – древний языческий ритуал, и, как представитель истинной веры, я в нем участвовать не могу.
– Глупости! Я только что нашел самый безболезненный способ всеобщего спасения, а вы мне тут истерики устраиваете. Не нравится – сидите на ветке, мы с Наташей идем в гости. (На самом-то деле для участия в пляске требовались исключительно медведи, но уж очень хотелось пошутить. А то только они надо мной издеваются.)
– А мед будет? – тихо вздохнули близнецы.
– Мед будет? – переспросил я у своей мохнатой няньки.
– Хоть залейся! – пообещал дядя Миша. – У тебя, видать, с головой что-то, разговариваешь сам с собой. Но не сомневайся, мы тебя медком быстро вылечим.
– Спасибо, – кивнул я. – Наташа, пойдем.
– В таком виде? Нет, любимый, так я никуда не пойду.
– Но… не оставаться же здесь. Нас пригласили в гости. Она стесняется, – пояснил я, – в шкуре волчицы идти не хочет, а платье оставила далеко отсюда.
– Понял, сейчас поможем.
Дядя Миша, не выпуская меня из рук, подмигнул одному из медведей, кивком головы указывая ему на избушку. Как старый Сыч скрипел зубами!.. Даже мне было слышно. Но что он мог?! Приказать волкам броситься на нас? Медведи были слишком уверены в себе, и серые хищники не рисковали.
В избушке раздался грохот переворачиваемой мебели, звон посуды и прочие звуки, соответствующие повальному обыску. Оборотень уже не скрипел, а тихо выл на одной протяжной ноте. Наташа ловко спрыгнула вниз и уселась у ног дяди Миши, изящно обмахиваясь хвостом. Наконец из дверей домика показался улыбающийся медведь. Он был аж до кончика хвоста перемазан мукой, куриными яйцами, сметаной, чем-то еще, на задней лапе болталось продырявленное решето, на шее чалка воблы, но… В передних лапах герой аккуратненько нес короткое красное платье.
– А… это же мое! – вскинулась Наташа. – Его украли у меня на пляже два года назад! Если бы я не была ведьмой, то так и шлепала бы с пляжа в купальнике. Вот, значит, кто его стащил…
– Дорогая, мед ждет! – четко срифмовал я. – Переодевайся поскорее, сюда мы еще вернемся.
Три медведя, образовав полукруг, быстро изобразили примерочную, и уже через минуту моя жена в человеческом облике протягивала ко мне руки. Я спрыгнул вниз.
– Ну что, поехали? – добродушно ухмыльнулся дядя Миша, опускаясь на четыре лапы.
– А волки?
– Не посмеют. Вон и человечек тот, что за деревом, тоже бежать пытается. Ну их…
Мы влезли на упругую спину зверя и помахали всем. Волки озлобленно кружили вокруг, но не делали ни одного постороннего движения. Было ясно, что они нас не побеспокоят. Старого Сыча видно не было, бегать искать его по лесу не хотелось. Шестеро медведей окружили нас, встав на задние лапы и прихлопывая в ладоши, напролом двинулись вперед. В медвежьем кругу притоптывали и Анцифер с Фармазоном. Мрачные выражения их недовольных лиц несколько портили общую атмосферу веселья. Уже когда мы почти ушли с поляны, сзади раздался торжествующий крик. Мы обернулись, на пороге избушки стоял старый Сыч, радостно размахивающий своей винтовкой. Потом он попытался прицелиться, бешено взвыл и… с размаху треснул оружием об порог – только щепки полетели! В ответ на наши недоуменные взгляды тот самый медведь, что добывал Наташино платье, с хитрющей ухмылкой выудил из-под мышки винтовочный затвор. От хохота мы едва не свалились в траву. Вся волчья стая горестно выла вместе со своим вожаком, сидящим на крылечке.
– Я еще отомщу тебе, поэт! – едва донеслось до моего слуха, но вековые сосны уже скрыли нашу гогочущую компанию.
* * *
Медведи уговорили нас остаться на обед. Первоначально я намеревался воспользоваться их помощью лишь для того, чтобы выбраться к коридору. Если Боцю действительно так напугал монстров, то мы имели все шансы для спокойного прохода. Правда, в этом случае мы оставляли в тылу раненого, разобиженного и мстительного оборотня… Добить его, что ли? Медведей попросить, они не откажут, но… неудобно как-то. «Дядя Миша, убейте, пожалуйста, вон того израненного дедушку, он ко мне пристает…» – язык не поворачивается. Самому идти?.. Да ну его! У меня уже боевой запал погас. Будем надеяться, что старый Сыч получил хороший урок и надолго оставит нас в покое. Надолго, но не навсегда… В этом я тоже давал себе отчет. Медвежий обед был очень сладким и очень колоритным: шесть сортов меда, огромная корзина малины, лесные орехи и горячий брусничный чай. Это меня добило.
– Дядя Миша, я, конечно, многое понимаю, почти ничему не удивляюсь, но как вы умудряетесь чай готовить?!
– Пастух, ты же сам нас этому учил.
– Я? Когда?
– Когда приравнял нас к людям, – хмыкнул медведь. – Мы посмотрели и поняли, что ты прав. У нас тоже есть руки, ноги, головы. Многие наши в цирк подались, на каникулы приезжают, вещи интересные рассказывают. На велосипедах ездить умеют. Вон, год назад самовар большой подарили. Ученые все на обезьянах опыты ставят, а ты в нас поверил. Правильно… Мы тоже все умеем и к людям ближе. Хочешь еще чашечку?
– Да, пожалуй. Ну а как же вы здесь живете, в соседстве с волками?
– Нормально живем, чего нам с ними делить? На малину и мед они не зарятся, мы в их разбойничьи дела тоже не лезем, пачкаться неохота. Вот вожак их, человек-оборотень, он очень уж злой. Стрелять в меня пробовал… Ну, мы с ребятами его вечером встретили, объяснили, что почем, больше не пристает. Мы ведь в случае беды все как один поднимаемся. Этому тоже ты учил…
– Не помню, – честно вздохнул я.
– Вот что, Пастух. – Бурый медведь обнял меня за плечи, пристально глядя в глаза. – Те слова, что ты на поляне читал, откуда они у тебя?
– Написал стихотворение.
– А слова, слова-то где взял?
– Ну… где… написалось так. Вылилось на бумагу само, за какие-то полчаса, словно продиктованное.
– Вот видишь. Подсказано было тебе слово. Кем? А предками нашими, что на небесах сейчас.
– Да ну? Так уж и ими…
– Не смейся. Ты в небе медведицу с медвежонком видел? Ну а если мать с ребенком есть, то, значит, и отец где-то рядом. Вот они тебя и избрали, чтобы ты нам и людям о родстве напомнил…
Беседуя с огромным зверем, я все чаще и чаще ловил себя на том, что кажусь сам себе пустым и надутым типом. Речь медведя была проста и естественна, шутки смешны для всех, а гостеприимство, такт, вежливость по отношению друг к другу… Не мне их учить, я бы сам рад поднабраться чего полезного. В их речах звучала торжественная мудрость столетий, а я мог только юродствовать, изображая опытного философа с элитарными стишками и пошловатым юмором. Как же чисты были эти звери по сравнению с нами… Беседа была прервана появлением рыдающей медведицы, мы все привстали – в лапах она держала окровавленного медвежонка. Бедняжка едва слышно постанывал, на его мохнатой голове зияла рваная рана. Наташа бросилась к ним и, невзирая на недобрый взгляд медведицы, бегло осмотрела малыша.
– Положите его на траву, я попробую остановить кровь.
Медведи послушно закивали, и моя жена взялась за дело. В свое время она неоднократно зашептывала мне случайные порезы, синяки и ссадины, я в нее верил, хотя положение было очень серьезное. Сначала Наташа успокоила малыша, гладя его по голове и называя самыми ласковыми именами. Потом сунула ему в рот большой кусок сотового меда, медвежонок мгновенно утих, давая ей возможность заняться раной. Она свела края пальцами, подняла лицо к небу, закрыла глаза и быстрым полушепотом пропела заклинания.
– Два листа подорожника, немного золы и дезинфицированный бинт для перевязки!
Медведи засуетились. Подорожника мгновенно нарвали целый букет, золу и пепел горстями выгребли из-под самовара, но вот с бинтами… Ничего подобного в лесу, разумеется, не было. Дядя Миша умоляюще взглянул на меня, я на секунду задумался, а потом быстро оторвал широкую полосу ткани от подола своей рясы. Наташа кивнула, посыпала затянувшуюся рану пеплом, прикрыла широкими листьями подорожника и положила тугую повязку. Исцеляемый сосал мед, издавая удовлетворенно-причмокивающие звуки.
– Господи! – всплеснула руками моя жена. – Да у ребенка еще и лапка сломана! Какой мерзавец это сделал?!
– Помещик местный, ему лес принадлежит, – глухо ответил дядя Миша. Остальные сумрачно кивнули, у медведей не было так называемого вожака, но дяди Мишин авторитет был для них непререкаем.
– Расскажите-ка поподробнее, – попросил я, пока Наташа с помощью мамы малыша делала шину на перелом – ветки, полосы березовой коры и еще две широкие ленты от моей рясы. Теперь я выглядел в ней как афинянин в греческой тунике.
– Лес этот заповедный, звери в нем спокон веку жили. Потом люди пришли. Вот тот старик с ружьем у избушки, помнишь? Он волчий пастырь. В лесу живет, волки ему службу служат, добычу носят… Давно он здесь, еще мой дед его помнит. Мы с волками не в дружбе и не во вражде, у нас дороги разные. Но год назад в наш лес стали охотники заходить. Много всадников, все с собаками, с ружьями, а старик при них вроде лесничего. Так вот, они никого не трогают, кроме нас…
– Как же так? – поразился я.
– Не знаем… Только люди травят медведей и не стреляют больше ни в кого. Нас остается все меньше, Пастух… Они ведь убивают всех – и старых и малых. Говорят, лес куплен помещиком, он бывший военный и не может жить без крови. Его усадьба в трех верстах от леса. Теперь ты знаешь, тебе решать…

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 14:59 | Сообщение # 29

Княгиня де Веллар

– В каком смысле решать? Собственно, мы с женой здесь случайные прохожие, так что… – начал было я, но Наташа, закончив перевязку лапы медвежонка, двинулась на меня самым решительным шагом.
– В какой стороне усадьба?! Я этому вашему барину сейчас всю рожу исцарапаю!
– Любимая…
– Сережка, или ты поставишь на место этого охамевшего убийцу детей, или я… я не знаю, что я с тобой сделаю!
– Ты – Пастух… – пожал плечами на мой вопросительный взгляд дядя Миша. – Нас учили верить в тебя. Ты пришел с Арктура, в твоих глазах сила Звездного Медведя. Мы ни о чем не просим. Решай сам…
– Да что уж тут решать?! – буркнул я. – Все и так за меня расписано. Ладно, мы идем к вашему помещику и попытаемся наставить его на путь истинный.
– Надеюсь, он не согласится… – мечтательно мурлыкнула Наташа, и в ее глазах загорелись опасные огоньки. – В общем, мы пошли…
Честно говоря, я не очень представлял себе, о чем я буду беседовать с местным тираном. Судя по всему, через дом Сыча мы вновь попали в некий параллельный мир. Из рассказов медведей я понял, что это Россия начала XX века, тысяча девятьсот какой-то год. Крепостное право до сих пор функционирует, никаких революционных предпосылок не происходит, как будет развиваться страна, совершенно непонятно.
Владелец здешних лесных угодий, некто Филатов Павел Аркадьевич, бывший офицер, с подчиненными суров до зверства, женат, детей не имеет, и охота на крупного зверя его единственная страсть. Он держит большую псарню и целую бригаду егерей. Ходят слухи, что медвежьи шкуры сбывает в Англию на шапки для гвардейцев Вестминстерского аббатства. Откуда у медведей столько информации – ума не приложу. Не иначе как тайные осведомители на барской усадьбе. Естественно, никакого четкого плана у нас не было. Ну, прибуду я к гражданину Филатову и скажу: «Уважаемый Павел Аркадьевич, не могли бы вы больше не стрелять медведей? Дело в том, что я когда-то написал не очень осторожное стихотворение, и теперь эти звери считают меня своим Пастухом. Ну вроде пророка. Они мне так по-детски доверяют, а вы их обижаете. Не охотьтесь, пожалуйста, больше в вашем собственном лесу. А то, знаете ли, и моя жена этого не одобряет…» В лучшем случае он меня пошлет… далеко и надолго. В худшем может прогнать собаками, застрелить в гневе, приказать запороть на конюшне, сдать в уездный полицейский участок, запечурить в психушку как смутьяна и сумасшедшего, а еще… все! Лично для меня вполне достаточно. Анцифер и Фармазон в довершение всего однообразно нудили у уха:
– Ты же сам видишь, Циля! Мой пистолет он позволил зарыть под сосной, а я предупреждал – вещь музейная, взята в аренду, чем возвращать будем? Доминиканскую рясу, твой чистосердечный, можно сказать, подарок, укоротил выше колен. Изуродовал, превратив ритуальное одеяние в мини-платье от Кардена! И за что нам все это? За какие грехи? Нет, Циля, бросить его надо, пусть сам выкручивается…
Лес кончился. Медведи привели нас на опушку, с которой хорошо просматривался весь ландшафт, и указали на далекие двухэтажные строения. Это и была усадьба помещика. Пришли… Ну так что будем делать?
* * *
С большим трудом мне удалось уговорить Наташу пустить меня одного. Во-первых, я по природе дипломат, а она как впечатает в пылу заклинание покрепче, да такое, что сама потом кается. Во-вторых, как мужчина мужчину мне будет легче убедить борзеющего помещика обуздать свои кровавые инстинкты. Ну и, в-третьих, если Сыч имеет влияние и при филатовском дворе, то, несомненно, захочет взять реванш. Следовательно, надо разделиться, чтобы усложнить ему жизнь. Я пойду к людям, а Наташа останется под надежнейшей охраной медведей. Связь будем держать посредством записок. Рядом с усадьбой виден большой сад, вот там, под предлогом «ненавязчивых прогулок перед сном», я смогу передавать корреспонденцию для любимой волчицы. В человеческом виде ей в усадьбе появляться не стоило, я мог предположить, как отреагирует бывший офицер на молодую женщину с прекрасной фигурой в коротком платьице с глубоким декольте.
– Сережка, будь осторожен… – На прощание она крепко поцеловала меня. – Человек, топтавший конем маленького медвежонка, способен на все. Он у себя в имении, а значит, в своем праве.
– Я постараюсь, любимая…
– И вот еще… Сыч почти наверняка придет залечивать раны. Пожалуйста, сделай так, чтобы он тебя не узнал.
– Хорошо, не волнуйся за меня, будь умницей. Ночью наблюдай за окнами, я дам знать из той комнаты, где меня поселят.
– Ты так уверен, что тебя пригласят в гости?
– Да, – улыбнулся я, – у меня есть план.
К усадьбе вела широкая дорога через заливной луг. Я лихо притоптывал удобными монашескими сандалиями и старался не забивать себе голову раньше времени. Проблем всегда много. Как говорила Скарлетт О’Хара: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». Следом за мной шаг в шаг шли мои братья Анцифер и Фармазон. Довольно долгое время они болтали о чем-то своем, до меня долетали лишь отдельные предложения:
– …рясу изорвал. Как я на складе отчитываться буду?
– А пистолет?! Нет, а мой пистолет… Как стрелять, так только сам, а раскапывай, значит, я?
– …не знаю, не знаю. Что он нашел в этой женщине?
– …все из-за медведей. Слушай, а ты липовый пробовал? Я из этих сот три мухи выплюнул!
– Да нет, душа-то у него светлая…
– Ну знаешь, Циля! Вот на этот раз я его точно никуда не толкал.
– Ангелы не должны переться к черту на кулички.
– Черти не обязаны совершать благие дела по отлову браконьеров и сохранению медвежьей популяции…
– Эй, ребята! – позвал я. – Хватит под нос бубнить, мне бы с вами посоветоваться надо.
– Ну наконец-то… – Анцифер раскинул руки, как библейский отец, принимающий блудного сына. – Я вижу, что вы полны раскаяния, заранее принимаю ваши извинения, сразу все прощаю и выражаю твердую уверенность, что впредь мы всегда будем действовать плечом к плечу.
– Вы с нами? – обернулся я к Фармазону.
– Да зачем он нам?! – Ангел подцепил меня под локоток, ненавязчиво оттаскивая в сторону. – Спасать тварей Божьих самое святое дело. Неужели по святому делу вы будете консультироваться с чертом?
– Хм… определенная логика в этом есть. Однако я не хотел бы обижать…
– Не… ничего… не переживай, Серега! – деланно-бодрым тоном выкрикнул черный авторитет. – Подумаешь, без меня обошелся. Пошел на дело, его, значит, взял, а меня, значит, нет?! Я не в обиде! Нас, чертей, по сто раз на дню так обижают, ничего, мы привычные! Ты его слушай, слушай, он тебе плохого не посоветует, ага…
– Итак, Сергей Александрович, о каких таинственных планах вы хотели бы со мной поговорить?
– Да… я предпочел бы с обоими.
– Нет уж, увольте! В добрых делах я вам больше не помощник. Так что не робей, Сергунь, вали все на полную катушку. Циля разберет. А я, если хотите, даже уши закрою и отвернусь, вот…
– Он начинает исправляться, – кивнул мне Анцифер. – Господь не отнимает шанса на Царство Небесное даже у законченного черта. Но вернемся к нашим планам. Позвольте, я угадаю? Вы хотите попросить меня еще раз подсказывать вам текст, пока вы будете молитвенным словом пробивать очерствевшую душу местного помещика, да?
– Вообще-то… нет, – немного смутился я. – Мне почему-то кажется, что на его душу обычных библейских цитат о любви к ближнему будет недостаточно.
– После нашей блистательной победы в коридоре у вас еще есть сомнения?!
– О, в силе Божественного Слова у меня сомнений нет! А вот в том, что это верная тактика, – есть. Мне думается пойти иным путем. Я хочу немного обмануть хозяина, разведать его связи и возможности, проникнуть поглубже в самую сердцевину грязного помещичьего быта и уж тогда ударить наверняка!
– Что ж вы от меня-то хотите? – суховато отозвался ангел.
– Как вы полагаете, если я возьму на вооружение метод незабываемого Дубровского – здесь это может сработать?
– Если только взять сам принцип, выдать себя за другое лицо, исподволь втереться в доверие к главе семейства, выявить его слабые места и наконец избавить бедных мишек от бессмысленного уничтожения. Но… кем вы можете представиться в таком несуразном виде?
– А что? У меня что-то не так? – удивился я.
– Вы издеваетесь?!! – взвыл ангел, видимо, его задело за живое. – Я столько сил потратил, доставил эту редкостную рясу, а вы ее в две минуты ополовинили! Ради чего? Ради перевязочного материала дикому зверенышу, из которого еще неизвестно кто вырастет!
– Ряса как ряса… Между прочим, когда она выше колен, то шагать гораздо легче. Поддувает, конечно, но, с другой стороны, так прохладнее и ноги не путаются.
Анцифер сжал зубы и сдержанно зарычал. Фармазон сзади хохотал вовсю. Меж тем ангел был кое в чем прав. Кого именно я собирался изобразить? Иностранца? Путешествующего ученого? Странствующего поэта, философа, лингвиста? Может быть, оракула-предсказателя? Бедного монаха-доминиканца? Домашнего учителя-гувернера? Признаться, для всех этих профессий костюмец у меня был самый неподходящий. Выход один: притвориться, что на меня напали разбойники! Раз есть лес, помещичья усадьба, крепостное право, егеря и охотники, то уж на этом фоне разбойники быть просто обязаны. Будем считать, что я ограбленный французский поэт, переводчик, даю частные уроки стихосложения для зажравшихся дворянских сынков. Буквально в прошлом месяце я приобрел неплохой однотомник «От Вийона до Аполлинера», и французская поэзия еще была жива в моей памяти. В общем, это оптимальный образ, который я мог рискнуть исполнить. За размышлениями тропа привела меня к высоким кованым воротам. Витиеватые переплетения решетки в стиле модерн смотрелись ажурно и надежно одновременно. На первый взгляд никаких запоров, никакой охраны. Но стоило мне войти на территорию усадьбы, как словно из-под земли выросла четверка лохматых псов устрашающего размера и, рыча, взяла меня в плен. Я ожидал чего-то подобного, поэтому встал столбом в самой смиренной позе, дожидаясь, пока за мной придут.
– Сергунь, хочешь, я за медведями смотаюсь? – любезно предложил черт. – Они тут всех кобелей на уши поставят. Мне не трудно, я мигом…
– Не срывай маскировку хозяину! – напомнил Анцифер, строго взглянув на братца. – Он сейчас скромный преподаватель французского и немецкого, специализируется на поэзии и переводе, готов начать частные уроки сразу же после ужина. Я верно излагаю?
– В общем, да… – Я говорил тихо, чтобы не спровоцировать собак. – Но при чем здесь еще и немецкий, я его не знаю.
– Увы, домашний учитель данного времени должен знать не только Вольтера или Рембо, но и Гете с Рильке.
– Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль, как говорится…
Меня абсолютно не устраивала такая подозрительная готовность Фармазона опять во все лезть, но из дверей основного здания уже вышли двое лакеев и направились по гаревой дорожке в мою сторону.
– Ты построже с ними, – опять влез черт. – Холопы, они холопы и есть! Держись уверенно, грудь колесом, подбородок вперед, в глазах огонь. Чуть что, кричи: «Запорю! Сгною на каторге! В солдаты забрею!» Да и все с акцентом! Акцент не забудь, ты же иностранец. Ну-ка, поковеркай язык в порядке эксперимента…
Не выдержав, я было поднял кулак в сторону Фармазона, но собачка зарычала, и мне снова пришлось принять ангельский вид.
– Че надо, бродяга?! – Лакеи остановились в двух шагах, оглядывая меня с нескрываемым презрением.
– Это вы мне?
– А кому же еще…
– Я… а у меня дело к вашему барину. Будьте добры, передайте ему, что…
– Барин Павел Аркадьевич почивать изволят, – объяснил один.
– А ты пошел отсюда, пока собак не спустили, – ухмыльнулся другой.
Анцифер возмущенно затрепыхался, и я понял, что черт иногда дает и стоящие советы.
– Хамы! Холопы! Быдло! Да я вас в батога! В Сибирь, на вечную каторгу!!! В солдаты под ружье на полный срок! Доннер веттер, шпрехен зи дойч, ком цу мир, аллес цурюк… вот!
Парни переглянулись и одновременно согнулись в глубоких поясных поклонах:
– Не извольте гневаться, батюшка… Простите Христа ради, не признали сразу-то… Уж вы пожалуйте в дом, графиня Ольга Марковна чаю кушать изволит, так вот и вы бы к ейному столу… Как доложить прикажете?
– Серж Ганс Поль Альфред Петрашевский. Иностранец… – милостиво решил я. Лакеи цыкнули на собак и, услужливо семеня впереди, сопроводили мою светлость в дом. Первая половина дела сделана – я в усадьбе. Не могу сказать, что это было трудно… Теперь действуем строго по плану. Пункт первый: «Знакомство с тираном». Лакеи убежали докладывать.
Я с удовольствием осмотрел роскошно убранную прихожую, картины на стенах, высокие лепные потолки. Хорошо жили народные кровопийцы, аж завидно! Анцифер с Фармазоном, раскрыв рты, тоже зырили по сторонам. Наконец двери распахнулись, и уже другой, более солидный, мужчина торжественно произнес:
– Графиня ждет вас, господин Петрашевский.
* * *
Почему я выбрал для себя фамилию революционера-народовольца? Как-то само собой вырвалось… не иначе как мне тоже придется здесь заняться террором.
Внутреннее убранство старорусского помещичьего дома было точно таким, каким его изображали Перов и Федотов. Тяжелые портьеры, богатые ковры, добротная мебель ручной работы, фарфоровые вазы, бронзовые статуэтки, портреты в роскошных рамах… На их фоне я особенно остро почувствовал нелепость своего костюма и общую абсурдность самой затеи. Думать надо было прежде, чем лезть… В одной из комнат, видимо гостиной, за роялем сидела молодая красивая женщина. На ней было ошеломляющее черное платье из бархата и шелка, на шее ожерелье из массивного жемчуга. Роскошные рыжие волосы убраны в высокую прическу, открывая нежную шейку и плавное течение белой линии плеч. Женщина играла нечто печальное из Брамса (а может, из Гайдна? Я не мог разглядеть слишком мелкий шрифт над нотами).
– Кто вы? – Голос был грудной и мягкий, он обволакивал.
– Я?
– Разве Парамон привел кого-нибудь еще?
– А я есть известный поэт, переводчик и учитель иностранных языков! – Я вовремя вспомнил про акцент и начал наступление. – Миль пардон, мадам, на меня напали разбойники, я весь ограблен, ле гран проблем! Экскюзе муа?!
– Странно… – Женщина продолжала играть, даже не оборачиваясь в мою сторону. – Последнего смутьяна мой муж собственноручно повесил еще прошлой осенью. По-французски вы говорите с явным рязанским прононсом. Кто вы по национальности?
– Немец, – выдавил я. Если она хоть что-то смыслит в немецком, все пропало…
– Гут нахт, майн либе хэррен. Я, гут нахт… – За моей спиной послышалось знакомое хихиканье Фармазона. Поняв, что сейчас будет, я было зажал ладонями рот, но не успел…
– Айн клейне фройляйн, Ольга Марковна. Их либе вас из дас – по уши! Айн поцелуен аллес, аллес, юбер аллес! Ви есть ханде хох, капитулирен перед маин либе. Иначе, айн просто дер вег цурюк. Ком цу мир, мин херц! Я к вам пришел унд вени, види, вици… Ферштейн?
Графиня остолбенела. Музыка прекратилась. Я скосил глаза на довольного Фармазона.
– Ты что делаешь, гад? Это же сплошной плагиат из Бродского, стихотворение «Два часа в резервуаре». Ты думаешь, я современную поэзию не знаю?!
– Ты, может, и нахватался чего, а вот она точно не знает, – невозмутимо повел бровью черт. – Чем ты опять не доволен? Просил немецкий – получи, пожалуйста!
– Я просил?!!! – От негодования у меня перехватило горло. Фармазон нахально насвистывал «Танец маленьких лебедей», Анцифера вообще не было видно, а женщина за роялем напряженно встала, обратив ко мне кипящий гневом взор:
– Вы шарлатан!
– Я… все объясню…
– Эй, кто там есть?! – Графиня повернулась к дверям.
Должен признать, что даже в эту грозовую минуту она производила невероятное впечатление. Огромные зеленые глаза в обрамлении густейших ресниц, маленький чувственный рот, легкий румянец на щеках, прямой изящный носик… Очень красивая женщина! На ее окрик появились два плечистых лакея.
– Взять его, выбросить за ограду и спустить собак!
– За что?! – взвыл я, но лакей мгновенно схватил меня под руки. – Пустите сейчас же, а не то… я вам стихи почитаю!
– Ах да… вы же еще и поэт, – презрительно скривила губы хозяйка усадьбы. – Ну что же, будем считать это последним желанием. Видимо, вы все-таки не простой аферист, читайте!
– Запросто! – огрызнулся я. – Начнем с небольшого стихотворения о любви, Франции и поэзии:
Француженки, салю, бонжур!
Мой каждый вздох шелками вышит…
Зеленой лампы абажур
Заменит круг луны над крышей.
Твой стол завален всем подряд.
Долой тетради и блокноты.
В окошке звезды догорят,
А кот не справится с зевотой,
Но мы, мы будем говорить
Неторопливо, плавно, вольно,
Нанизывать слова на нить
Десятка слов программы школьной.
Минутное молчание… После чего женщина, всхлипнув от избытка чувств, бросается вперед и повисает у меня на шее. Я замер…
– Очень эффектно! – язвительно отметил черт. – Жаль щелкнуть нечем – такой снимочек для Натальи Владимировны…
– Пошли прочь, холопы! – Лакеи мгновенно отстали от меня, задом пятясь к двери. – Как же тебя зовут, любимый мой?
– А? М… кр… я… упс…

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Четверг, 19 Янв 2012, 15:00 | Сообщение # 30

Княгиня де Веллар

– Не поняла… Ну, ладно, какая разница?! – Графиня потянулась ко мне розовыми губками, я было отпрянул назад, но Фармазон неожиданно подставил мне ногу, и я рухнул на спину, увлекая за собой переполненную «внезапной любовью» Ольгу Марковну. Не отвечать на ее пылкие поцелуи было слишком опасно, хотя я извивался изо всех сил, – видимо, у дамочки был большой опыт в таких делах. А тут еще в мой рукав вцепился подоспевший Анцифер, истошно вопя:
– Что вы делаете, греховодник несчастный?! Вставайте скорее, там муж идет!
– Ольга Марк… овна! Да не… не надо, я сам…
– Что ты хочешь, счастье мое? Только скажи, – томно дышала графиня, активно пытаясь залезть пухлыми ручками мне под рясу. Вот когда я припомнил сетования ангела по поводу укороченного подола.
– Я хотел сказать – муж идет!
– Муж?!!
За дверью раздались тяжелые шаги. Графиню с меня словно ветром сдуло! Миг – и она уже сидела за роялем, плавно переворачивая ноты. Прическа поправлена, платье приглажено, дыхание ровное… Барин вошел без стука, я как раз начал подниматься с пола.
– Что за тип у тебя в гостиной?! – рявкнул он, тыча пальцем в мою сторону.
– Несчастный немец, ограбленный разбойниками, – спокойно ответила его жена.
– Немец?
– Я, я… Гутен морген, герр Филатов, доброго здоровьичка, как говорится… – выдавил я, поправляя рясу. Хозяин обошел меня кругом, оглядывая с чисто собачьим пристрастием. Он и сам был похож на отставного бульдога. Низкорослый, кривоногий, толстый, на квадратной голове короткий бобрик седых волос, густые бакенбарды и крепкие зубы в постоянном неприятном оскале. Узкие глазки сверлили мою особу с явным недоверием.
– Чего же ему здесь надо?
– Я попросила герра Петрашевского дать мне несколько уроков французского.
– Как это?! Ты же сказала, что он немец.
– И что? Он превосходно владеет языком… – Один тон, каким графиня произнесла эту интимную двусмысленность, должен был насторожить любого мужа, но… Граф либо непроходимо туп, либо настолько уверен в собственной неотразимости, что не в состоянии даже предположить во мне какого-нибудь конкурента. В любом случае спорить с женой он не стал, а грозно повернулся ко мне:
– Вы дворянин?
– Я? В смысле… О! Я, я… Я, дас ист потомственный аристократ. Майн фаттер дас ист высокий чин в городском магистрате. Их бин…
– Ясно, сколько вы хотите за урок? – перебил хозяин дома. – Больше двух с полтиной я не дам!
– Найн, найн, – в свою очередь уперся я. – Данке шен за такой мизер! Месье, ваша ля бель фам намерена парле ле франсе, а это стоит еще труа экю или цвейн марк. Так что три сорок серебром, по рукам?
– Запорю на конюшне, немчура проклятая… – зашипел было сволочной супруг, но графиня быстро его успокоила:
– Павлик, не волнуйся. Эти иностранцы всегда зарабатывают гораздо меньше русских. Герр Петрашевский забыл, что останется у нас на полном пансионе. Мы вполне сможем выделить ему комнатку во флигеле, есть он будет на кухне с прислугой, так что трех рублей за все его услуги будет более чем достаточно.
Слово «услуги» она произнесла так, что я покраснел. В целом договоренность была достигнута…
– Но а вдруг он много ест? – на всякий случай подстраховался граф.
– Дорогой, я прослежу, чтобы его кормили согласно общему режиму. При его работе требуется отменное здоровье. Не стоит экономить на еде, это не в моих интересах…
Боже, до этого бегемота ничего не доходит. Хоть прямым текстом бей в лоб – не почешется. Ладно, этой проблемой мы займемся чуть позже, а пока я трудоустроен! Итак, следующий пункт плана – изучение местности. Надо обследовать дом, сад, прилегающие строения и быстренько придумать что-нибудь такое, после чего граф Филатов по гроб жизни заречется обижать медведей…
* * *
Близился вечер. Специально приставленный к моей особе лакей Парамон доложил, что ужин будет через час «…и барыня приказала быть».
– Минуточку, мне ведь вроде было сказано столоваться на кухне с прислугой.
– Барыня передумала.
– А барин не возражает?
– Немец ты и есть, – ухмыльнулся лакей, – совсем языка русского не понимаешь. Ольга Марковна что приказать изволит, то хозяин и сделает. Это он с холопами да крепостными очень уж грозен, а так барыня на нем верхом ездит да веером погоняет.
– А ты не слишком разговорчив? – прищурился я. – Вдруг за ужином Павел Аркадьевич все узнает, что ты о нем думаешь?
– Не грозись зря… Хоть и немец ты, а все ж человек. Послушай доброго совета – беги без оглядки! Барынька-то наша глаз на тебя положила, а это добром не кончится.
– Почему?
– Барин наш в имение свое по молодости и не заглядывал, – охотно поддержал разговор пожилой лакей, – а уж как женился, так с супругой молодой сюда и пожаловали. Третий год здесь проживают, гостей не зовут, с соседями не дружат. Хозяин медведей травит почем зря, барыня так только книжки читает да мелодии на рояле разыгрывает. Все бы ничего… но люди пропадать стали. В деревнях поговаривают, будто оборотень у нас бродит.
– И все? Ну, вашего оборотня я отлично знаю, мы с ним давние враги. В настоящий момент он зализывает три пулевых ранения в своей избушке и ближайшее время никого беспокоить не будет.
– Это кто ж?! – вытаращился Парамон.
– Ваш лесничий – старый Сыч.
– Ой ли? Про него давно дурная слава ходит, но вот народ-то последний год-другой пропадать стал, а Сыч-то в наших краях давненько живет. Вроде с зверьми лесными дружбу водит…
– Он – волк-оборотень! – весомо подтвердил я. – Сегодня утром мы гонялись друг за другом в яростной перестрелке. Я несколько раз его ранил, но он позвал на выручку всю стаю, мне пришлось бежать. Точно вам говорю: он оборотень!
– Спаси Господи! – перекрестился напуганный бедняга. – А ты, немец, все одно беги. Не дай Бог, барин про вас прознает…
– Про кого это про нас?! – деланно возмутился я. – Ты говори, да не заговаривайся! А не то – дранг нах хаузен и в зольдатн унд официрен…
Но лакей лишь по-отечески похлопал меня по плечу и повернулся к дверям.
Я был поселен в маленьком флигельке на втором этаже здания. Комнатка оказалась настолько крохотной, что в ней помещались только кровать, умывальник да письменный стол. Стула и то не было, за стол я садился, расположившись на кровати. Зато два больших окна выходили прямо в сад, а значит, можно было подать какой-нибудь знак моим друзьям. Причину внезапной «африканской страсти» Ольги Марковны долго искать не пришлось. Все дело в стихотворении. Я-то надеялся, что после него меня примут за настоящего француза, а она взяла и влюбилась… Дура! Что мне теперь с этим делать? Наташа узнает, гадать о первопричинах не будет, выяснять, кто прав, кто виноват, – тоже, устроит мне скандал, а ее превратит… да хоть в корову косорогую! Сыч, выходит, и здесь наследил. Люди пропадают… Если этот маньяк неоднократно пытался меня загрызть, то, значит, на его совести и вправду немало загубленных христианских душ. Трудно ли поймать девчонку или мальчишку, ушедших в лес по грибы, ягоды да за хворостом? Вот мерзавец… только подумаю о нем, кулаки сами сжимаются! Так что, когда на письменном столе появились Анцифер и Фармазон, я встретил их не в лучшем расположении духа.
– Сергей Александрович, у вас большие проблемы… – однообразно начал белый ангел. – Думаю, что оставаться в этом доме чрезвычайно опасно. Предлагаю бежать сегодня же.
– Почему?
– Я чувствую здесь силы Зла.
– Циля, принюхайся посильнее, это я пахну, – вяло пошутил Фармазон. – Серега, ты мне друг, но белобрысый прав, чего-то здесь не то. Мажордом местный тебя предупреждал, опять же… Сворачивай эту комедию и делай ноги.
– Ерунда! Вот на этот раз мне абсолютно не хочется никуда бежать. Я же шпионус! Дайте хоть смеху ради попрактиковаться в законном ремесле.
– Вам бы все развлекаться, – пожурил Анцифер. – Поверьте мне, концентрация отрицательной энергии вокруг чрезвычайно высока. Если вы не верите мне, вспомните художественную литературу: сколько разных авторов писало о страшных тайнах одиноких барских усадеб. Почему хозяева не заводят друзей? Почему у них нет детей? Почему барин травит именно медведей? Почему культурная женщина ни с того ни с сего бросается на вас с поцелуями?
– А вот это не ваше дело! – покраснел я.
– Точно, – поддержал черт. – Если хозяин своими стишками любую бабу уломать может, то это дело его, личное и интимное. Он – поэт, ему все можно.
– Да я вовсе не это имел в виду!
– Какая разница, – отмахнулся ангел. – О вашей мужской… скажем, легкодоступности мы поговорим позднее. Вы обратили внимание на ее глаза?
– Ну… ничего особенного…
– Они были полны любовью и страстью! – театрально завывая, пустился издеваться темный дух. – Она не могла больше сдерживать свой пыл! Женское естество взяло верх, не в силах противостоять такому яркому мужчине в мини-юбке. Ее груди вздымались, губы увлажнились, подмышки вспотели… Она хотела тебя! Ее…
– Прекрати, балбес! – рявкнул гневный Анцифер. – Ну почему вы оба не видите ничего дальше собственного, извиняюсь, носа?! Я говорил о ее глазах! Вам ничего не показалось странным?
– Да нет, – присмирели мы. – А что?
– У милейшей барыни Ольги Марковны – вертикальные зрачки!
– Не может быть…
– Увы, это факт! От обильных поцелуев она потеряла над собой контроль и показала вторую, истинную, сущность. Эта женщина принадлежит к тому же виду нечисти, что и старый Сыч.
– Она оборотень?!
– Несомненно. А самое неприятное, – безжалостно добил суровый ангел, – что она действительно вас хочет!
– В каком смысле? – слабо выдавил я.
– Боюсь, что во всех… Дамочки такого сорта подобны самкам каракурта. После бурной ночи она охотно подкрепит свои силы вашей теплой кровью.
Вот уж тут мы с Фармазоном впали в глубокую депрессию. Ах, барыня, барыня… После всего, что у нас произошло, я, конечно, ожидал некоторых сложностей, но не до такой же степени?! Вот почему Сыч держится в лесу – два оборотня не уживутся на одной территории. Вот почему у семейной пары нет детей – оборотень никогда не родит от человека. По тем же причинам становится понятным и отсутствие друзей, и уединенный образ жизни, и исчезнувшие люди… Нет, чувствуя за своей спиной надежную помощь Наташи и медведей, я не очень испугался, хотя спина все же покрылась холодным потом. Черт спрыгнул со стола, мгновенно увеличился в мой рост и внимательно осмотрел дверь.
– Внутренних запоров никаких, даже банального крючка и то нет… Зато ручка надежно привинчена, петли крупные, вставь стул между ручкой и косяком, когда будешь укладываться. Не ах, но должно выдержать.
– У меня нет стула.
– Плохо. Циля, может достанешь ему небольшой чурбачок? Смотри, вот такого размера…
– Считаю бессмысленным в такое напряженное время заниматься допотопными средствами охраны жилища! – отрезал белый ангел, сосредоточенно маршируя по столу туда-сюда. – Это стрельба из пушки по воробьям. Надо радикально решать главную проблему, а не отвлекаться на мелочи.
– Анцифер, я отсюда не побегу. Во-первых, мне некогда, во-вторых, моя жена этого не оценит, в-третьих, дядя Миша тоже ничего не поймет. Раз уж я начал изображать из себя отчаянного героя – надо идти до логического конца. Иначе все теряет смысл… Пообещал крысюкам разобраться с Сычом – не сделал. Пошел убивать этого мерзопакостного старикашку – не застрелил. Трижды ранил, а не убил! Медведи помогли мне, а я не могу избавить их от постоянной травли. Здесь, в барской усадьбе, мне говорят об оборотнях и пропавших людях, я знаю виновного, а вы предлагаете бежать! Так нельзя… Я, конечно, не великий храбрец, но у меня все же есть совесть.
– Сереженька… – растроганно всхлипнул ангел, увеличиваясь в размерах и прыгая ко мне на кровать, – у вас… чистая душа, я всегда это говорил!
– Ага, еще и обнимитесь для полной идиллии, – не преминул вставить язвительный братец. – Серега, тебе не кажется, что в последнее время златокудрый наш так и норовит притулиться к тебе под бочок? Он что, окончательно «разбелил свой ультрамарин»?
– Тьфу, Фармазон! Вечно вы все опошляете. Это на вас телевидение действует. Если всему верить, то скоро даже естественный цвет неба будет восприниматься чем-то неприличным.
– Да ладно тебе, все знают, что люди искусства, музыканты, поэты, художники всякие, так и лезут побыть не только творческим меньшинством. Вспомним Чайковского, Микеланджело, Фредди Меркьюри…
– А давай я тебя тоже обниму! – неожиданно предложил Анцифер, отодвигаясь от меня и фривольно потягиваясь на кровати. – Ну что же ты стоишь там такой робкий, такой одинокий…
Я скорчился от хохота, бедный черт аж пятнами пошел, а за дверьми раздались торопливые шаги старого Парамона.
– Эй, немец, как тебя там по батюшке-то? Гансович? Вот платье тебе принес, барыня велела переодеться, чтоб к ужину при полном параде был.
Лакей держал в руках большой плетеный короб. Внутри оказались короткие брюки в обтяжку, белые гольфы, сапоги из желтой кожи, рубашка с кружевами, коричневый бант на шею, жилет и в тон к нему пиджак с глубоким вырезом, кажется, он называется сюртук или фрак, не помню. Все было точно моего размера. Итак, охота началась…
* * *
– Серега, ты сногсшибательно элегантен! – удовлетворенно констатировал Фармазон, когда Парамон наконец закончил меня одевать. Зеркала в комнате не было, но я доверял вкусу черта. Мы отправились вниз в столовую. У входа стояли двое уже знакомых лакеев, те, что встречали меня у ворот. Они подобострастно улыбнулись и, распахнув двери, хором доложили:
– Господин Петрашевский прибыли-с…
– Ну наконец-то… – Ко мне бодро прыгнула страстная графиня. Из-за дверей раздались тяжелые шаги мужа. Ольга Марковна, едва не столкнувшись со мной лоб в лоб, с тем же пылом бросилась назад.
Барин был мрачен. Он молча прошествовал мимо нас, сел во главе стола и рявкнул лакеям, чтобы подавали. Я смирно сел на указанное место, графиня опустилась на высокий стул напротив. Стол был большой, сервирован на три персоны и уставлен всевозможными закусками в русском стиле. Хозяин дома начал с водки. Просто опрокинул здоровый граненый стакан, захрустел огурцом и, ни на кого не глядя, руками начал рвать печеного гуся. Передо мной и графиней поставили блюда с рыбным пирогом. Ольга Марковна двумя пальчиками подняла высокий фужер золотистого вина:
– Бон аппетит, месье!
– Бон аппетит, мадам. – Уж такие-то мелочи я помнил.
Лакеи удалились, ножка хозяйки под столом мягко коснулась моего сапога. Наверное, я покраснел…
– Что-нибудь не так? Я надеялась, что наша кухня придется вам по вкусу. Если нет, только скажите – и повара запорют на конюшне.
– Нет! В смысле – но! Найн! Нихт! У вас чудесный повар, просто шерман! Хайль повар!
– Вы так возбуждены, – интимно прошептала барыня.
– Кто? Я? В… в… каком… что вы имеете в виду? – забормотал я, напряженно кося в сторону жующего хозяина.
– Если бы что имела, то на вашем месте давно бы ввела… – Еще один призывный взгляд и касание ножкой. – Не обращайте на него внимания, когда эта скотина ест, то ничего не видит и не слышит. А как нажрется, так спит без задних ног. Ну, говорите же, говорите, говорите…
– Майн… как это? Их би шпрехен… а почему ваш муж все время травит медведей?
– Какой вы… странный, однако… Во-первых, их слишком много, во-вторых, на медвежьи шкуры хороший спрос, а в-третьих, и это самое главное, медвежий нутряной жир – превосходное косметическое средство для ухода за кожей. Лично я использую его в натуральном виде, без всяких добавок… Так у меня ТАКАЯ кожа…
– Вы уверены? – ошарашенно переспросил я.
– Да. И вы сами будете иметь возможность в этом убедиться, – томно улыбнулась Ольга Марковна, демонстративно облизывая позолоченную ложку. – Она словно шелковая на ощупь, гладкая и упругая, нежная и прозрачная, на всем теле – ни единого пятнышка!
Я еще сильнее смутился, отхлебнул из фужера, и тут… видимо, мой самоконтроль несколько ослаб, потому что я с веселым ужасом почувствовал рвущийся с языка нахальный жаргон Фармазона:
– Эй, ма петий фий! Мамзелька-а… Че делаем вечером? Супругу – бон суар, подушку под ушко и одеяльцем с головой, нехай храпит боров недорезанный! Я, в смысле, у меня же не заперто… Ву компроне муа? Стульев, правда, нет, но постель удобная, вполне разместимся для партии в трик-трак. Ферштейн, майн либен фройлен? По глазкам вижу, что ферштейн…
– А… У… господин Петрашевский, вы… – От такой откровенной наглости у барыни перехватило голос. Похоже, она еще не совсем поверила в такое счастье. А у меня страшно зачесалось в правом ухе, и с языка само собой полилось прямо противоположное:
– Уважаемая Ольга Марковна, позвольте спросить вас прямо – верите ли вы в Бога? Помните ли о семи смертных грехах? Не боитесь ли суда Страшного, кругов адовых, геенны огненной? Обратите свой лик к Господу и покайтесь во всем, пока не поздно… Внемлите голосу, молящему о спасении души вашей, одумайтесь!
– Вы… что?! С ума сошли? – едва смогла выдавить бледная графиня, округлив глаза по царскому пятаку. Я хлебнул еще и обрушился на нее уже в полный голос. Анцифер и Фармазон толклись в моей голове, перебивая друг друга:
– А у меня там есть… стол! Ну, табль по-французски… На нем такое вытворять можно! Да разве приличествует женщине вашего возраста и положения столь явно заигрывать с посторонним мужчиной в присутствии живого мужа?! Вас ведь венчали в церкви, пел хор, батюшка читал… Есть такая гранд-фолиант, «Камасутра» называется. Древнеиндийский трактат для настоящей лямур с домашним учителем немецкого. А ведь Господь Бог на небесах на все это смотрит, смотрит… Он терпелив, справедлив и милосерден, однако это не причина, чтобы его так бесстыдно провоцировать! Вы только представьте себе… Ночь, звезды, мы вдвоем безо всего, я интимно поливаю вас вареньем, а потом его так медленно… Вот тут-то гнев Божий и обрушится на вашу беспечную голову, ибо грозен Господь наш к преступающим заповеди его!

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар