|
Не надо, Азриэлла!
|
|
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:46 | Сообщение # 1 |
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
|
Название: "Не надо, Азриэлла!"
Авторы: Андрей Белянин, Михаил Тарбеев, Яна Анина, Андрей Варнавский и другие...
Год издания: 2009
Аннотация:
Подобно трудолюбивой пчеле, день-деньской собирающей нектар и таскающей его в улей, Андрей Белянин неустанно рыщет в поисках рассказов для своих сборников. Для нас с вами. Чтобы их мёд у нас по усам тёк и в рот попал. И, представьте себе, находит, несмотря на то что малая форма всегда вещь редкая, а потому драгоценная. Вы держите в руках уже пятый сборник, и интересен он тем, что подавляющее большинство его авторов — россияне. С творчеством многих из них читатели хорошо знакомы, но есть и те, кто публикует свои произведения впервые, и дебют их с лёгкой руки составителя сборника удачен. Так что не оскудела земля русская талантами, и хочется вслед за Андреем воскликнуть: «Виват, Россия! Виват, драгая!»
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:46 | Сообщение # 2 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Андрей Белянин
Не надо, Азриэлла!
— Ты не имела права этого делать! — Я нырнул под удар её свищущих когтей слева, слегка дав сдачи в ухо.
Очень слегка, очень… Вы же понимаете, нельзя всерьёз бить любимую жену, да ещё в период её беременности. Даже если ваша жена такой же демон, как и вы…
— Не смей на меня орать, шовинист!
А вот орать как раз таки можно и, более того, даже нужно. Поэтому я продолжу, ибо правда на моей стороне:
— А ты не смей больше сниматься в порнофильмах!
— Это моя работа, тиран!
— Я твоему начальству морду набью за такую работу! Они хоть что-нибудь понимают в специфике труда беременных демонесс?!
Мне удалось успешно уйти от двух маховых ударов ногами, а вот последующий, скользящий, хвостом, справа, я пропустил. Бок обожгло дикой болью! У неё на кончике хвоста шипы вперемешку с иглами дикобраза. Дыхание прервалось минуты на полторы, я безвольно рухнулна колени и понял, что всё-таки зря не взял с собой плеть.
— Что я наделала, милый… — Азриэлла бросилась ко мне и помогла встать, нежно обнимая и вылизывая лицо раздвоенным языком.
Сумасшедший дом, других слов нет, я тут просто ши-зею…
Полчаса спустя мы вместе сели на бетонный пол, выпили. У меня в мини-баре всегда есть кислота, шеф в этом смысле предусмотрительно поддерживает пороки подчинённых. За символическую плату, разумеется…
Моя супруга сочла, что тридцать граммов серной с растворённой оливкой и парой капель выдержанного сивушного масла (исключительно для аромата!) не повредят ни ей, ни будущему ребёнку.
Пили не чокаясь, без тостов. Её почти сразу же стошнило, и, благодарно отдышавшись, она наконец смогла толком объяснить, почему я был неправ. А ситуация действительно складывалась некрасивая…
— Начну с главного, милый: я ним не спала.
— Почему?! — обиженно взвился я. — Чем они вообще заставляют тебя заниматься в этом вашем отделе искушений, если тебе уже и с клиентами спать нельзя? Извращение какое-то…
— Ты будешь слушать или… — Она угрожающе провела коготком по моей голой шее, аккуратно сдирая верхний слой кожи.
Далее рассказываю с её слов, изредка перемежая моими эмоциональными комментариями…
…Она пришла по объявлению. Демоны часто получают задание исходя из случайного телефонного звонка, письма в Интернете, двух-трёх строк в бульварной газетёнке, рекламы на телевидении и оборванной записки на заборе. Всё читается, всё под контролем. «Приглашаются девушки 18–25 лет, без комплексов. Любительское видео. Оплата почасовая. Прописка необязательна». И внизу фломастером, от руки — «НЕ ОРИФ-ЛЕЙМ!».
Как ни верти, по всем показателям наша тема. Азри-эллу направили осмотреться, по отчёту её ведомства уже наше будет решать, направлять ли туда своих сотрудников. Я, как обычно, появляюсь в самом конце, когда все мосты сожжены, Рубикон перейдён, а договор о продаже души безбожно просрочен…
Моя жена нажала кнопку звонка. Осторожный мужской голос уточнил, кто там, зачем пришли, и почему-то потребовал показать паспорт в дверной глазок.
— Мне уже больше восемнадцати, но ещё нет двадцати пяти, — кокетливо отозвалась Азриэлла, легко помахивая фальшивым паспортом. А могла бы и настоящим, для нас, демонов, это не проблема.
Дверь отворилась, и толстеющий, лысый молодой человек быстро пропустил её внутрь. Вот лично я бы с этого момента уже перевоплотился в свой истинный облик и начал чинить разборки, забирая грешников в ад и попутно производя все допустимые разрушения. Азриэлла была вынуждена вести себя иначе…
— Э-э-э, проходите, девушка. Присаживайтесь… — Ей указали на краешек большого, потёртого дивана. — Будем знакомы, я Фаддей, ваш режиссёр и наниматель. Э-э-э, разумеется, если мы поймём друг друга…
Ха! Да что здесь, собственно, непонятного?! История стара как мир. Закомплексованный юноша играет в гения и намерен переспать со всеми дурами, которые клюнут на его объявление. Благо в такой большой стране всегда найдутся девочки, искренне считающие, что путь на большой экран возможен лишь через секс с режиссёром (гримёром, актёром, продюсером, неважно…), и это тоже в рамках нашей программы по нравственному воспитанию молодёжи…
— Сейчас подойдёт наш… э-э-э… оператор, нам надо вас посмотреть.
— Я готова, — чарующим грудным голосом протянула моя супруга.
— Но вам… э-э-э… понадобится… э-э-э… раздеться, потому что мы не… Оу!
Азриэлла встала и спокойно расстегнула платье, оно шифоновой волной упало к её ногам, а моя демонесса гордо замерла в классическом чёрном белье фирмы «ДИМ».
— Пока так. За всё сокрытое надо платить явным. Молодой человек охренел на корню (иначе не скажешь, и это ещё мягко!) от её сногсшибательной фигуры! И, кусая ногти, начал нести какую-то чушь о перспективах побед на конкурсах авторского порно в Лас-Вегасе, сумасшедших гонорарах, личной переписке с Тинто Брассом, коротком знакомстве со всеми ведущими прокатчиками Европы, тремя нефтяными олигархами и Первым каналом российского телевидения, где спят и видят, как бы приобрести картину с её участием, которая буквально взорвёт все экраны страны и ближнего зарубежья! Задница Вельзевулова, как это скучно и предсказуемо…
Разумеется, моя умничка на всё кивает, распахивает ротик, хлопает ресницами, дышит грудью и облизывает пересохшие губки. Так называемый режиссёр несётся на кухню за водкой, ожидаемый оператор, как и следовало ожидать, непонятно где «задерживается», и почему бы не обмыть начало столь блистательной карьеры?
Азриэлла, чуть кокетничая, выпила рюмочку, скорчила рожицу, изобразила кашель и помахала на себя ручками. Профессиональное «разводилово» клиента, если кто не понял… На самом-то деле эту притвору и литром водки поперхнуться не заставишь, нам, демонам, семидесятидвухградусный алкоголь дают ещё с детского сада, вместо молочка…
— А договор? — нежно напоминает моя жена, когда молодой человек уже пытается влезть к ней в тугой бюстгальтер, дрожа от нетерпения и брызгая слюной. Причём всё молча. Типа, какой договор, какие бумаги, мы же творческие люди, сначала покажи страсть, детка!
— Всего одна подпись. — На этот раз она мастерски переносит его руки со своей груди на горячие бёдра. — У нас иначе нельзя.
— После… у меня… э-э-э… это… уже… типовые кончились… давай… э-э-э… после…
— Сойдёт и обычная расписка, — игриво подмигнула Азриэлла, быстро встала, вытащила из сумочки маленькую розовую ручку и блокнотик с Дональдом Даком (почему-то подобные атрибуты мужчины считают первым признаком недалёкого ума), раскрыла наугад и, положив себе на оголённое колено, потребовала: — Пиши!
— Э-э-э… что писать?! — уже практически извиваясь от вожделения, сипло простонал режиссёр, и она охотно подсказала ему текст.
Догадались какой?! Вот именно. А он не догадался…
Нет, в принципе там ничего ужасающего не было. Ни угроз адского пламени, ни подписей кровью, ни печати Сатанаила, ни прочей средневековой лабуды. Времена изменились, многие вещи упрощаются, так удобнее и нам и людям.
Озабоченный парнишка лишь поклялся своей бессмертной душой, что все его обещания и гарантии — чистая правда! За одно это ему гореть в геенне до скончания века… Ну и ещё (контрольный выстрел!), что душу отдаст за то, чтобы жениться на такой сексапильной красавице. Практически сразу! Сейчас в постель, а утром в загс! Подчёркиваю, он написал именно «жениться», а не что-то иное, более обтекаемое или двусмысленное.
Моя жена удовлетворённо захлопнула блокнотик и расслабилась. Вся операция была завершена менее чем за полчасика, вот такие высокопрофессиональные специалисты работают у нас в отделе искушений.
— Ты заслужил меня, котик, — сбрасывая с плеч бретельки лифчика, страстно мурлыкнула она. — Я вся твоя!
Режиссёр любительского видео едва не потерял сознание от восхищения и похоти. Правда, лучше б он его всё-таки потерял, потому что в это мгновение Азриэлла приняла свой истинный облик…
Перед ним явилась роскошная демонесса, абсолютно голая, с муарово-синей кожей, тремя грудями (шестой размер!), когтистыми руками, извивающимися хвостами, с сияющим от предвкушения крови лицом и пылающими глазами. О, гнездилища адских чресел, да кто бы не влюбился в неё в такую минуту, а?
Только не этот придурок! Он не придумал ничего умнее, как парализоваться…
То есть что-то там вякнул, подавился языком и, хлопнувшись на пол, застыл бревно бревном. Моя жена раздражённо облизала губы:
— Ну что же ты, мой жеребец? Бери меня!
В ответ — ноль реакции, минус эрекции. А ведь, если вы не забыли, у нас, демонов, оплата договора — священнейшая часть соглашения. Мы просто ОБЯЗАНЫ предоставить указанные услуги, иначе вся работа насмарку, договор похерен, никто никому ничего не должен, какой смысл тратить время и силы, в аду и так не дует…
— Я поняла, шалунишка. — Азриэлла с трудом вытянула улыбочку. — Ты хочешь, чтобы госпожа сама тебя оседлала? Ну-ка, где у нас тут что…
Бесполезно. Всё было на месте, но ни при каких условиях не функционировало, паралич так уж паралич. К тому же клиент не в состоянии адекватно оценить весь спектр предлагаемых услуг, а значит, ни мозгом, ни телом, ни душой не зафиксирует исполнение обязательств…
— А ну вставай, подонок! — взревела моя любимая, ибо выходить из себя она умеет лучше всего. — Вставай, или я вырву тебе печень и, отщипывая от неё по кусочку, буду кормить ворон на твоём балконе… Грязный извращенец!
Она даже пнула его раза два-три (четыре, пять, шесть…), но тоже без толку. Оставалось заплакать с досады и звонить руководству, объясняя причины срыва простейшего, по сути, заказа.
Ну и… моя лапочка не придумала ничего умнее, как позвонить на работу мне и вызвать меня. Типа, свою часть она исполнила, полноценное искушение произведено, теперь я могу забрать грешника. Улавливаете суть?
Мой шеф удовлетворённо засучил копытцами, лишний грешник лишним не бывает, и я материализовался в нужной квартире в нужный час. Тратить время на приглашение войти уже не приходилось, внутри и так находится один демон, тем более родная жена. Собственно, из-за этого у нас и произошёл скандал дома, она же меня просто подставила…
— Собирайся, грешник, ибо пробил твой час, истёк срок, и адский пламень будет вечно терзать твою проклятую душу! — привычно начал я, ещё в прихожей принимая свой истинный облик.
Дежурная фраза, но без этих штампов нас люди всерьёз не воспринимают. В Средние века демон, появившийся в обличье человека, внушал куда больший ужас. Сейчас всё проще, можно приходить как есть, без церемоний. Если пригласят войти, разумеется…
— Заходи, дорогой, присаживайся, — гостеприимно улыбнулась Азриэлла, быстро хлопая себя длинным язычком по щёчкам для придания смущённого румянца. — А я тут вот… работаю…
— ЧТО ЭТО?! — Собственно, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, но объяснения требовались. Хоть какие-то!
— Это?
— Милая, не делай из меня идиота! Да, ЭТО! Вот это, что оно?! — Я гневно указал изогнутым когтем на безвольное тело парализованного клиента, с пустым взглядом и тонкой струйкой слюны, сбегающей изо рта.
— Это тебе! — лучезарно улыбаясь, кивнула она. — Настоящий грешник. Занимался подпольным изготовлением любительского порно. Ложь, похоть, прелюбодеяние — как минимум. Можно попытаться пришить попытку сбивания невинных душ с пути праведного. Договор есть. Забирай, он твой! Ну я пошла?
— Куда-а?! — Я успел перехватить её за ногу. — Ты что мне всучиваешь, святой воды тебе в ванну?.. Недееспособный паралитик, находящийся между жизнью и смертью! Я не могу его забрать, меня первый же ангел по пути тормознёт и надраит холку по полной программе, потому как будет прав! А ну быстро приведи его в чувство, и если он подтвердит исполнение твоей части договора (хотя бы на пальцах), то гореть ему в геенне, как негру в финской сауне…
— Мужлан!
— Попрошу без оскорблений, мы оба на работе.
— Это ты на работе, я свою часть уже исполнила, — едва не плача, упёрлась моя жена. — Я его нашла, соблазнила, заставила подписать документ, приготовила к подаче тёпленьким, старалась, вызвала тебя, а не кого-то из отдела, думала, за лишнего грешника тебе дадут премию…
— Да меня уволят, если я ТАКОЕ притащу! Надо мной всё пекло ржать будет! — Я наклонился, ещё раз осмотрел тело, незаметно ущипнул пару раз в самых щекотливых точках, у того даже реснички не дрогнули.. — С чего это он так? Признавайся, ты его напугала?
— Я?! Ну-у… сначала разделась, а потом…
— Ты спала с ним… — У меня волосы встали дыбом и заискрились. — Вот с этим? Да как ты могла, ты… это чудовищно, противоестественно, безнравственно, в конце концов!
— От кого я это слышу, муж мой демон?! — всплеснула руками она. — Так, дорогой, сегодня у меня нет настроения устраивать семейные разборки при посторонних. Ты берёшь его или нет?
— Нет! — твёрдо заявил я, негодующе садясь на разболтанный, протёртый диван. — Пока ты не приведёшь его в чувство, пока не объяснишь мне, что тут у…
— А если тебе просто позвонить Альберту? Он же ангел и наверняка может исцелять каким-нибудь наложением рук или крыльев. Что ему стоит избавить мерзавца от паралича, а ты, уже на законных основаниях, тут же предъявишь договор и заберёшь этого типа в ад!
— Первое, что сделает Альберт, когда войдёт сюда, это вышибет мною стену. У ангелов дать демону по зубам примерно то же, что сказать «здрасте»…
— Ой, вечно вы, мужчины, всё усложняете, — недоверчиво фыркнула Азриэлла. — Ну хоть проконсультироваться-то ты у него можешь? Он же твой друг.
— Проконсультироваться могу, на! — Я быстро набрал две цифры на сотовом телефоне и передал ей. — Вот сама и объяснишь ему, в чём дело…
— Почему я?
— А кто? Ты всё это заварила. Я вообще знать не знаю, что тут произошло, кроме того, что моя жена в порыве трудового энтузиазма довела до кондратия безобидного режиссёришку порнофильмов! И я ещё не получил внятного ответа на свой прямой вопрос — спали вы или нет…
— Ладно, ладно, звоню, только не кричи на меня. — Она взяла трубку и чарующе замурлыкала: — Алло, Аль-бертик? А это Азриэлла, жена вашего… да, да! Вот решилась позвонить и лично поблагодарить за цветы. Нет… нет, они были прекрасные! И на запах и на вкус! Да. Я вам действительно очень признательна. Очень! И вот ещё… тут мой недотёпа попал в одну… не особенно приятную историю, вы не могли бы… Только проконсультировать! Ну разумеется! Я всё понимаю, у вас тоже своё начальство… Долг превыше всего! Да. Да. Конечно. Только частный совет, не более. А вы не сочтёте за труд передать от меня горячий привет вашей дражайшей супруге? Ах, Альберт… ах, что вы… ах… Я за-му-жем! А вы шалун… Так мой Абифасдон ждёт вас? Точно? Тогда я тоже… Чао-чао!
Всё это время я с пересохшим ртом и квадратными глазами сидел на диванчике, пребывая в состоянии максимально близком к тому же распростёртому клиенту. Моя жена, не глядя, без тени сомнений, зарубила на корню всю мою многовековую карьеру, вызвала на место преступления ангела последнего спасения, да ещё напропалую кокетничала с ним по моему же телефону, выставив меня идиотом и бездарью, а если вдуматься, то ещё и несостоятельным мужем. При всём при этом её чёрные в крапинку глаза смотрели на меня, светясь самой искренней любовью…
— О, звонят в дверь! — Она едва не подпрыгнула и, на ходу чмокнув меня в щёчку, исчезла в прихожей. — Не волнуйся, милый, я открою.
Надеюсь, она всё же успела принять человеческий облик, хотя бы для приличия. Безусловно, Альберт видит нас под любыми личинами такими, какие мы есть, но традиции…
В комнату смущённо вошёл рослый белокурый ангел с культуристическими плечами и неземной голубизны глазами. Переведя удивлённый взгляд с мрачного меня на нереализованное тело хозяина помещения, он только-только успел повернуться назад, как…
— Ну вы тут сами, мальчики, да? Не скучайте без меня. Альберт, вы душка! Всем пока! — И моя драгоценная половина мгновенно испарилась в небытие.
В комнате остался лишь тонкий аромат духов «Нина Риччи», перемежающийся с режущим ноздри запахом серы. Вот они, женщины…
— Я всё объясню, — поспешил сказать я, глядя, как мой друг привычно засучивает рукава.
— Сначала помоги мне.
Вдвоём мы перенесли тело на диван, и немногословный ангел действительно терпеливо попытался вникнуть в сложившуюся ситуацию. По его напряжённому лицу я понял, что ничего хорошего мне не светит. Собственно, как и предполагалось. А уж после того, как он прочёл расписку этого грешника…
— Перебей мейя, если я неправ. У меня на руках ложный вызов, два демона (извини, уже один!) и мученик, разбитый параличом, но тем не менее продавший душу. Я не могу за него заступиться, не имею права отдать его тебе, не должен оставлять без охраны и не имею ни малейшего желания торчать здесь целую вечность. Ты отдаёшь себе отчёт в том, что я обязан сделать в первую очередь? — явно утомившись от столь длинной речи, выдал он.
— Набить мне морду, — не утруждаясь угадал я.
— Именно, — тяжело вздохнул он. — Но ты ни в чём не виноват.
— Да. Это всё моя жена, чтоб её…
— Не смей говорить о ней плохо, она же беременна!
— Точно. И только это избавляет её от хорошей трёпки сегодня вечером. Если, конечно, мы выберемся отсюда к вечеру…
— Если… — ещё раз вздохнул мой крылатый друг.
Наши грустные размышления прервал неожиданный звонок в дверь. Только этого ещё нам не хватало! Я поспешно перешёл в человеческое тело. Альберт встал, раскатал рукава обратно и молча поплёлся открывать.
У них не принято отказывать в такой пустячной просьбе. Там, где любой нормальный демон крикнет: «Никого нет дома!», ангел непременно поступит в соответствии с библейским постулатом «Стучите, и да отворится вам!».
В комнату, опережая друг дружку, впорхнули две юные прелестницы в сплошном мини. Стройные, смешливые, симпатичные и абсолютно не закомплексованные…
— Они тоже по объявлению, — подтвердил мой друг, беспомощно разводя руками.
Девушки тем временем быстренько освоились, облазили всю квартиру и искренне веселились, приставая к Альберту с откровенно глупыми вопросами типа:
— А это кто?
— Это ваш режиссёр, у него нечто вроде паралича от того, что он увидел, как раздевалась предыдущая претендентка.
Девушки так и прыснули! Я страдальчески закатил глаза. Шоу продолжается, ибо мой друг врать не умеет, а посему милашки ещё навеселятся по полной…
— А это кто?
— Это демон, он приходит забирать души злостных неплательщиков.
Новый взрыв хохота! Счастливый визг, тыканье друг дружки локтями с выяснением, кто из них двоих дольше не платил за съёмную комнату в коммуналке…
— А сам вы кто?
— Я ангел.
Когда эти хохотушки уже без всякой совести рухнули на диван, задрав кверху ноги, в мою голову забрела очень недурственная идея. Я оттащил Альберта в сторонку и быстро зашептал:
— Слушай, если я приведу этого типа в чувство, то должен буду его забрать, а ты будешь обязан вмешаться, так? Если же ты его исцелишь, то спасёшь грешника для пекла, потому что его договор у меня на руках, что тоже для тебя не мармеладно. А вот если его вытащат они, то мы оба ни при чём! Я могу поугрожать муками ада, ты пригрозишь Божьим наказанием, и вся троица получит хороший урок. Они каются, а мы сваливаем…
— Но его подпись? — на миг задумавшись, уточнил ангел.
— Да пусть подавится! То есть съест её у нас же на глазах — ни тебе, ни мне! Я, скорее, готов получить выговор за то, что не смог удержать на крючке грешника, чем за то, что я лопухнулся, а мою жену в результате уволят с работы.
— Противозаконно увольнять беременных! — ахнул
он.
— Какие законы, мы в аду живём! У нас там сплошное беззаконие, забыл?
Ангел хлопнул себя ладонью по лбу и отошёл к окну, предоставляя мце больший простор для преступной деятельности. Отлично! Ему врать нельзя, а ддя нас, демонов, это излюбленнейшее занятие…
— Значит, так, девочки. — Я возвысил голос и дважды щёлкнул пальцами, привлекая их внимание. — Объявление вы читали, платить будем хорошо, условия сдельные, только видеосъёмка, мягкая эротика, минимум порно…
— А почему минимум? — Их личики обиженно вытянулись.
— Потому что дорасти надо! Вы ведь, как я понимаю, тоже тут не ВГИК заканчивали. Думаете, хорошее порно без актёрского таланта снять можно? Нет, милочки, самодеятельность у нас не пройдёт.
— Да мы всё умеем!
— Одного умения мало. — Я по-отечески потрепал каждую по щёчке и, достав толстый кошелёк, вытащил две стодолларовых купюры. — Это ваш аванс. Но сначала пробы! Вот на нём. Не бойтесь, мой друг пошутил, ваш будущий режиссёр не парализован, а просто так успешно притворяется. Сумеете его расшевелить — двести баксов ваши! А мы посмотрим…
— Легко!
…Дальнейшее было делом техники, и, слава КПСС, уже не нашей. Впрочем, учитывая тот факт, что «демоны не краснеют» и слово «скромность» тоже плохо с нами сочетается, я всё же не буду детально расписывать, КАКИМИ именно способами действовали девочки. Исключительно из уважения к моральному облику Альберта! Хотя и ангелы за столько лет тоже навидались всякого…
Главное, что через пять-шесть минут режиссёр частично зашевелился, потом встал уже весь и шумно потребовал продолжения! Я честно вручил малышкам заработанную валюту и в тот же миг принял свой истинный облик:
— Трепещите, смертные, ибо я пришёл по ваши грешные души! А ты ешь бумажку, мерзавец, и быстро, или я её тебе одним пальцем в такое место затолкаю…
Девчонки визжали изо всех сил! Причём очень уж на публику и даже где-то счастливо. Бывший клиент Азри-эллы торопливо сожрал свой первый договор и в обморок больше не падал. Я мог отправляться домой с удовлетворённым чувством выполненного долга. Мой друг, разумеется, остался, ему ещё надо вправить кое-кому мозги и прочесть проповедь…
…Два дня спустя моя дражайшая половина объявила, что тот парализованный порноумник вывесил в Ин-
тернете краткий синопсис нашей небольшой интермедии. Хочет продать в Голливуд при условии, что он же будет режиссёром и исполнителем главной роли. Есть люди, с которыми по-хорошему просто нельзя.
Восстановить съеденный договор не так уж сложно, подобные документы навеки впечатываются в стенки желудка. Думаю, взглянув со стороны на собственную требуху, он будет куда более сговорчив. Хотя можно обойтись и банальным рентгеном…
Постскриптум
— Милый, по-моему, у меня токсикоз!
— И что?
— Ничего… Но я могу капризничать! Вот сейчас, например, мне ужасно хочется супчику с потрошками! Ты меня слышишь?!
— Уф… — Мне пришлось встать и отложить газету. — С потрошками, говоришь? Будет исполнено. Я скоро, милая…
Значит, придётся всё-таки без рентгена.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:47 | Сообщение # 3 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Михаил Тарбеев
Бритва Оккама
Тонкие линии пентаграммы странно засветились, когда мистер Морган стёр своей профессорской рукой тысячелетнюю пыль со дна одной из пещер Венесуэльского горного кряжа. Строгим взором учёного из-под толстых линз очков мистер Морган придирчиво осматривал этот весьма неуместный для здешнего места каббалистический знак. Слишком уж явно он выпадал из общего плана наскальных рисунков на стене пещеры, стиль которых соответствовал неолитической эпохе. «Ха-ха!» — внутренне усмехнулся профессор, представивший забавную картину того, как древние охотники неолита рисовали еврейскую символику и пытались вызывать к жизни демонические силы. Дэникен, если бы был жив, наверняка бы ухватился двумя руками за находку Моргана. Профессор поскрёб пальцем линии пентаграммы. Так и есть — обыкновенный фосфор, ничего более! Наверняка какая-нибудь секта современных дьяволопоклонников облюбовала этот уголок и проводила оргии на фоне древней живописи. Бог ты мой! Он, Морган, вовремя успел, чтобы открыть научному миру существование неолитических поселений на территории Венесуэлы!
Зу-зу-зу! Настырный москит, набравшись безмерной наглости, сел на щёку Моргана и стал пить высококачественную, первой группы, профессорскую кровь. Автоматически привычным жестом, сопровождаемым звонким звуком «шлёп!», жалкое крылатое ничтожество было раздавлено и с презрением отброшено в центр пентаграммы.
— Черт возьми, надо же, и сюда они залетают! — невольно выругался профессор.
Внезапно линии пентаграммы вспыхнули ярким огнём, центр каббалистического знака окутало невесть откуда взявшейся дымкой, и едва отпрыгнувший от пентаграммы мистер Морган увидел, как на месте дохлого москита материализовался… нет, вернее, материализовалось странное создание, напоминающее смесь слона, гиппопотама и человека.
— Слава отцу Вельзевулу! — взревело это чудище, окончательно обретя свою уродливую форму. — Наконец-то после стольких лет долгого ожидания мне дали насладиться вкусом человеческой крови!
— Кхм-кхм… — вежливо оборвал его громоподобную тираду профессор, давая тем самым понять чудищу, что оно здесь в пещере не одно.
Вначале мистер Морган было порядком трухнул, и все его учёные мысли подобно вспугнутым коням умчались куда-то прочь, оставляя место лишь первобытному животному страху. Однако тут же учёный взял себя в руки и, призвав на помощь свою железную логику и объективную оценку событий, решил выяснить — что же это за чертовщина такая творится.
— Кхм-кхм… — повторил он для убедительности и, утвердившись в том, что это произвело на чудище ожидаемый эффект, мягко продолжил: — Прошу прощения, вы, собственно говоря, кто такой?
Оправившись от столь несказанной наглости простого смертного, рискнувшего его перебить, слон-мутант важно изрёк:
— Я Бегемот, ангел Престолов, демон Первого круга, ты, несчастный! — И, подумав, добавил: — И я тебя сожру!
Тут мистер Морган стал понимать, что его пытаются разыграть, или, попросту говоря, ненаучным языком, хотят повесить лапшу на уши. Снисходительная улыбка человека, имеющего за плечами громадный опыт в изучении мифологии всех времён и народов, тронула губы профессора.
— Послушайте, молодой человек, — саркастически молвил он, несказанно удивив тем самым представителя преисподней, возраст которого начитывал никак не менее пятидесяти пяти миллионов лет. — Не дурите мне голову той абракадаброй, которую вы несёте. Поверьте уж мне на слово, как специалисту, что в вашем появлении столько несоответствий, что просто становится стыдно за вашу некомпетентность в сфере мифологии и оккультных знаний. Лучше-ка снимайте свою приставную голову и давайте поговорим начистоту.
Сказать, что ангел Престолов, демон Первого круга был удивлён значит ничего не сказать. Челюсть его вместе с хоботом отвисла, маленькие глазки увеличились вдвое, выкатившись из своих орбит.
— Откуда, смертный, ты знаешь о моей приставной голове?! — взревел он в крайнем изумлении, своим громовым гласом заставив мистера Моргана гадать, где же здесь в пещере спрятан динамик. — Ведь отец мойг Вельзевул, оторвал мне настоящую голову пятьдесят миллионов лет назад! Тогда вас, людей, и в помине не было!
В ответ профессор демонстративно захлопал в ладоши:
— Признаюсь, я приятно изумлён. Поздравляю вас, молодой человек, смотрю, вы не такой уж и профан по части мифологического фольклора, как я подумал вначале. Провели неплохую параллель между индийским слоноголовым богом мудрости Ганешей и средневековым демоном Бегемотом. Удачная мысль. Не понимаю только, зачем приплетать к этому какие-то пятьдесят миллионов лет! Уж коли мистифицировать, так делайте это, ради бога, правдоподобно.
Челюсть у Бегемота снова отвисла, причём ещё ниже, чем раньше. Хобот вообще безвольно сник. От обилия непонятных терминов заболела приставная голова. Мало того что этот смертный обозвал его каким-то малопонятным ругательным словом «профан», уличил демона в том, что тот, стыдно сказать (!), мистифицирует, так ещё он и ставит в ничто отрезок времени в пятьдесят миллионов лет! Как он там сказал? Какие-то пятьдесят миллионов лет! Это поразительно!
Тем временем мистер Морган, заложив руки за спину, принялся мерить шагами дно пещеры и назидательным тоном читать лекцию невежественному демону Бегемоту о том, кто, собственно говоря, такой на самом деле невежественный демон Бегемот:
— Я расскажу вам вкратце, молодой человек, что вы должны были знать о выбранном вами фольклорном образе, дабы появление ваше выглядело более правдоподобным в глазах специалиста. Во-первых, само слово «бегемот» бесспорно происходит из арамейского языка и в изначальном варианте звучало как «б'геах», что в переводе означает попросту «скот». В Книге Иова из Ветхого Завета бегемот отождествляется с волом, где ему посвящено несколько строчек, в коих главным образом воспеваются размеры и прожорливость данного животного. Большинство учёных времён Фрая Луиса де Леона склонны видеть в этом описании слона. Вообще же Библия характеризует бегемота как некую сухопутную параллель морского чудовища Левиафана и, соответственно этому, считает указанный образ воплощением злых сил. Здесь несомненно заметны следы влияния египетской культуры, в мифологии которой отражена роль данного животного как спутника и слуги бога зноя и разрушения Сета, а также, вполне возможно, и наслоение пластов индуистской религиозной фольклористики. Вы уже сами отметили, что бог мудрости Ганеша был слоноголовый, поскольку — гласит предание — отец Шива оторвал сыну настоящую голову за то, что тот не пустил Трёхликого в будуар своей матери Пара-вати, с коей Шива хотел заняться любовью. Для древней иудаистики же характерна трансформация всех иноземных богов в злобных демонов, что, вероятно, и повлекло за собой превращение Ганеши в Бегемота.
Иными словами, уже к двенадцатому веку сложился довольно неприглядный образ очередного обитателя преисподней, запёчатлённый в книгах церковных служек и в кругах «Ада» «Божественной комедии» великого Данте Алигьери. Так-то вот, молодой человек! — торжествующе закончил мистер Морган и победно блеснул своими профессорскими очками.
Отупевшими глазками Бегемот — ангел Престолов и демон Первого круга — смотрел на профессора и тщетно силился проникнуть в глубину высоконаучных изречений своего потенциального обеда. Когда же наконец это ему удалось, бедняга даже покраснел от ярости.
— Так ты хочешь сказать, — взревел он на этот раз в диком гневе, — что я всего-навсего выдумка людей?!
Мистер Морган мягко улыбнулся в ответ.
— Вы, извините, из какой археологической организации, что так настойчиво хотите отпугнуть меня от этих наскальных шедевров неолитической эпохи? — поинтересовался профессор.
— Я из ада! — чуть не сорвал свой голос в отчаянном рёве демон, заставив учёного даже зажать уши, чтобы не оглохнуть. — И я хочу не отпугнуть тебя от ше… ше… шедеревьев, а хочу всего-навсего просто тебя сожрать!
— Какая малость, и так много разговоров, — язвительно заметил профессор. — Что же в таком случае вы не сдвинетесь с места?
— Да я не могу! — почти что слезливо заорал в ответ Бегемот. — Ты закрыл меня в пентаграмме своими непонятными заклинаниями, и мне теперь не выйти за пределы линий!
— Ну это дело легко поправимо, — заверил демона мистер Морган и подошёл к пентаграмме.
Бегемот внимательно следил за ним. В глазах ангела Престолов мелькнули видимое облегчение и жадность в предвкушении неплохой закуски. Профессор между тем нагнулся и стал аккуратно стирать одну из линий пентаграммы, насмешливо приговаривая при этом:
— Что же, если вам не надоело ещё шутовство, то пожалуйста, сейчас я очищу выход наружу, и посмотрим, как вы выполните своё липовое намерение съесть меня на обед!
Мистер Морган поднял лицо к Бегемоту и замер, поражённый возникшим в глазах демона ужасом.
— Что ты наделал?! — прохрипел тот в диком испуге. — Ты же уничтожил меня, смертный!
И тут ангел Престолов стал корчиться в невыразимых муках и медленно растворяться в воздухе. Начиная с головы. Теперь уже челюсть отвисла у мистера Моргана. Он заворожённо следил за исчезновением своего необразованного оппонента, и мысли профессора метались в тщетной попытке найти разумное объяснение происходящему.
Бегемот очнулся в преисподней. Он ощупал себя, убедился, что цел, и горько-горько заплакал от жуткой обиды. Целый сонм прибежавших на плач римских пап — своеобразной элиты ада — принялись утешать ангела Престолов и демона Первого круга. Но вот они расступились, давая место самому Вельзевулу — Князю тьмы и главному заместителю сатаны по всем грязным делишкам. Владыка скверны остановился перед Бегемотом и участливо поинтересовался:
— Кто тебя обидел, сын мой?
— Это был учёный, папа! — сквозь слёзы жалобно проревел демон. — Сначала он обозвал меня профаном и сказал, что я мис… мис… мисфитицирую, хотя клянусь тебе, я этого не делал — пол подо мной был абсолютно сухой! Затем он добавил, что я просто-напросто скот, мудрости у меня, слона, ни шиша, и под конец заключил, что я вообще не существую! При всём при этом он произносил какие-то мудрёные заклинания на непонятном мне языке… Да, и ещё тебя он называл Вшивым!
— Шивой? — удивился Вельзевул. — А ведь действительно интересная трактовка! Если провести параллель с индуистскими мифологическими типажами…
Тут Вельзевул спохватился, увидев, как вытаращился на него Бегемот. Князь тьмы назидательно поднял вверх когтистый палец и молвил, обращаясь к ангелу Престолов:
— Сын мой, никогда не связывайся с учёными мужами. Против таких, как ты, есть у них в запасе мощное оружие, именуемое Бритвой Оккама. И могут они резать этим своим оружием и демонов, и богов, и всё что угодно. Так что радуйся хоть, что осталась у тебя вторая голова на плечах!
И Вельзевул, Владыка скверны, величественно удалился в тёмное небытие ада.
Мистер Морган меж тем сидел на дне пещеры, бездумно смотря в точку, где только что исчез демон, и беззвучно шевелил губами. Так прошло, наверное, минут десять. Внезапно глаза профессора озарились какой-то мыслью, и он вскочил, хлопнув себя рукой по лбу.
— Дурак, какой же я дурак! — воскликнул мистер Морган, — Да ведь это была простая голограмма!
Просто какой-то шутник наверняка спроецировал с другой горы подобного монстра в центре пещеры и сейчас сидит где-нибудь в укрытии, от души смеясь над бедным профессором.
Покачав своей многомудрой головой, мистер Морган облегчённо вздохнул и с успокоенной душой вернулся к наскальным рисункам неолитической эпохи. Её величество Наука ждала новых открытий.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:49 | Сообщение # 4 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Яна Анина
Зайка
Вы когда-нибудь задумывались о том, как грустно знать кроликам, что они не только ценный мех, но и деликатесная тушка? Лично я почувствовала это на собственном опыте однажды летом, когда Костик принёс к нам домой симпатичного зверька в клетке. Такого окраса я никогда не видела. С белой шёрсткой, чёрными ушками и хвостиком. На щёчках симметрично расположены круглые пятнышки и такие же на боках, только крупнее. Ещё полоска на спине. Костя меня не предупреждал, что мы обзаведёмся питомцем, да ещё и нестандартным. Поэтому я несколько удивилась…
— Кролик? Радует, что не крокодил.
— Бабочка, — с удовольствием выдал он, поставив клетку на стол.
— Кролик, — исправила я любимого. Кажется, я что-то недопонимаю.
— Зайка моя, ну конечно, кролик, а правильней — крольчиха. Бабочка — это порода, — блеснул знаниями Костик. — Мама звонит. — Он поднял трубку телефона.
Его мама живёт в другом городе и, похоже, решила сделать нам сюрприз. Завтра она приезжает. Костик ей говорил, что у нас серьёзные отношения и мы собираемся пожениться. Хотели сами к ней приехать, но мама, судя по всему, решила не дожидаться, а нечаянно нагрянуть сама. Проведать сына, познакомиться со мной, проверить всё лично — дело серьёзное, кто бы спорил. Но нельзя же так неожиданно, особенно в первый раз…
Естественно, я жутко разволновалась: хочется понравиться будущей свекрови, а я и морально не подготовлена, и продукты для особого случая не закуплены, и… Хотя у нас же есть кролик! О нет, разумеется, я не имела в виду этого живого, просто в холодильнике есть кроличья тушка. Я же не зверь — пустить на жаркое подарок любимого, да ещё такую красавицу, на следующий же день после короткого знакомства…
Ночью почти не спала, а ворочалась с боку на бок. Думала о том, как накрыть стол, что надеть, как себя с ней вести. Не ночь, а одно мучение…
Ранним утром дружно сходили с Костей на базар и стали готовиться к приезду его мамы. Приготовлением обеда занимались, естественно, на кухне, он взялся за мясо, я за овощи. От переполоха чуть Бабочку не забыла покормить. Открыла дверку и быстро сунула ей под нос лист капусты, а она…
— Ой?! Ты чего кусаешься?
Крольчиха резво цапнула меня за палец, прокусив до крови. Машинально я засунула его в рот, зализывая ранку.
— Ражве кройки кушаются? — шепеляво спросила я Костика, не вынимая укушенный палец изо рта.
— Не знаю, — бросил Костя, усердно разделывая тушку.
Бабочка с ужасом смотрела на это действо.
Немного дуясь на неблагодарную крольчиху, я продолжила заниматься приготовлением вкусных салатиков и заодно хрумкала морковку.
— Зайка, ты какую её уже по счёту ешь?
— Пятую вроде. У меня авитаминоз, наверное…
— Вот даёшь! Поела бы тогда суп, котлеты. Или ты на диете?
— Просто морковки хочется. Ещё бы молока.
— Оно в холодильнике… А что у тебя волосы как-то странно лежат?
— И правда, у меня что-то с головой, — насторожилась я, ощупав два мягких бугорка. — Надо посмотреть.
Я подошла к зеркалу и ахнула. А могла бы и упасть в обморок…
— Ко-ость, — дрожащим голосом позвала я.
— Что случилось? — откликнулся он, домывая разделочную доску.
— Посмотри, пожалуйста, что у меня. Я, похоже, заболела…
— Да ладно? — подошёл он, вытирая руки об фартук. — Что это?!!
Мой любимый вытаращился на мои… самые что ни на есть настоящие растущие кроличьи ушки!
— Не может быть… — Костя сосредоточенно тряс головой, будто пытаясь проснуться.
— Я понимаю, что не может, — попробовала я сохранить ровный тон. — Но они становятся всё больше и больше! — Пружина внутри меня сорвалась.
В панике я заметалась по комнате, схватилась за уши, пытаясь их оторвать, но это было больно, и пришлось отпустить.
— Почему у меня уши? — Я разрыдалась, прижавшись к Костиной груди.
Он сам был в шоке и, как мог, попытался меня успокоить.
— Не плачь, Зайка ты моя, бывает и такое. — Костя нервно гладил меня по спине. — Но я уверен, всё пройдёт…
— Зайка твоя? Теперь я точно зайка, и никуда мне от этого не деться! У-у-у-у, — скулила я. — Не бывает такого! Ни у кого! И не пройдёт это! У-у-у-у, — захлёбывалась я в своём горе. Мне хотелось плакать бесконечно, но вскоре слёзы кончились, а реветь без них мало толку…
Костя тяжело вздохнул и призадумался.
— Зайк, у тебя ушки чёрные, как у Бабочки. Я вот думаю… помнишь, в фильме «Человек-паук» главного героя укусило насекомое, после этого у него стали проявляться сверхспособности?
— И чего? От укуса сумасшедшей крольчихи у меня теперь талант лопать морковку и ходить с ушами? Это разве сверхспособности? Это глупость!
— Дорогая, я не это имел в виду. Просто хотел сказать, что здесь замешана Бабочка, — сдерживая раздражение, объяснил он. — Э-э-э… ты чего делаешь?
— Трогаю свой хвостик.
— Покажи.
— Не покажу. Лучше скажи, что мне теперь делать? Конечно, ты не знаешь. Найдёшь себе нормальную девушку, а от меня уйдёшь. Ну и уходи, — махнула я на него рукой и отвернулась, прикрыв ладошками хвост.
— С чего ты взяла? Не хочу я себе искать другую. Ты мне милее всех на свете. Была же у Ивана-царевича Царевна-лягушка…
— А я Царевна-зайка? Ты издеваешься!
— Не издеваюсь я, просто пытаюсь тебя подбодрить. Надо успокоиться, паника всё равно ни к чему не приведёт.
— Тебе легко говорить, это же не с тобой случилось.
— Ага, легче лёгкого, если не считать того, что через час моя мама приедет. Кстати, с тобой знакомиться…
Господи Всевышний! Хуже не придумаешь!
— Что с твоим носом и глазами?!! — вдруг заорал Костик.
Я чуть не подпрыгнула от его внезапного крика. А потом бросилась к зеркалу…
Нос стал чёрным, и вокруг глаз тоже чёрные пятна появились, и при этом я быстренько покрывалась густой шёрсткой белого цвета.
— Чего ты так паникуешь? Паника ни к чему не приведёт, — нервно притоптывая замохнатевшей ногой, ехидно припомнила я своему бесценному его же слова. У самой же меня на душе творилось непередаваемое смятение.
Костя на долю секунды онемел. Сделал попытку мужественно очухаться, но помогло ненадолго, потому что я стала уменьшаться, преображаясь в полноценного кролика. У меня перед глазами всё закружилось. Meбель, Костик, всё вокруг стало расти. Почему?! За что? Мамочка моя, как страшно-о-о…
— Дорогая, ты стала настоящим кроликом! Трагедия хуже некуда. Мой мир рушился вместе с
нашей любовью. Катастрофа! Если бы у меня просто были ушки и хвостик! В конце концов, косила бы под плейбоистого зайку и даже неплохо зарабатывала бы на ток-шоу, а теперь? Теперь я вся такая! Я даже науке неинтересна — кто поверит, что час назад эта крольчиха была человеком?!!
Не представляю, как Костик останется мне верным. Какие у нас будут дети? Такие же, как их мать? Через какие унижения им придётся пройти! В школе их будут обзывать и дёргать за ушки. Когда учитель скажет, что надо в конце четверти подбирать хвосты, все будут смеяться и показывать на них пальцем. О нет, о чём я думаю, боже мой! Какие дети в моём положении? В смысле, каким образом?!
— Милая, — Костик бережно вынул меня из свалившегося домашнего халатика и аккуратно посадил нас стол рядом с клеткой, — ты говорить-то не разучилась?
— Костя, если я навсегда останусь кроликом, как мы с тобой будем жить дальше? Я так хотела выйти за тебя замуж, растить с тобой детишек.
— Мы что-нибудь придумаем, родная. — У Кости в горле встал ком. Надеюсь, он понял, насколько всё серьёзно.
— Что мы придумаем? Неужели мне предстоит увидеть, как ты полюбишь другую… или… ты меня просто кому-нибудь отдашь, и моя жизнь закончится тем, что в конце концов меня потушат и съедят?
— Любимая, не говори такие страшные вещи. От твоих слов у меня на глазах слёзы наворачиваются. Я не брошу тебя, чего бы мне это ни стоило.
— Я не верю тебе. Ты меня просто успокаиваешь, ты не сможешь на всю жизнь быть мне преданным. И я не переживу, если ты будешь несчастен. Скажи маме своей, что ты со мной расстался. Ты найдёшь свою половинку, я уверена.
— Ты моя половинка! Я не могу без тебя жить! Понимаешь?! Я хочу быть с тобой, и я просто так не сдамся! — Костя прижался лбом к моему лобику и взял за лапку.
— Уф, как жарко… — Я раздражённо дёрнула хвостиком.
— Лето в этом году жарче, чем обычно бывает. Как назло… А ты ещё вон в какой шубе. — Он горестно посмотрел на меня и погладил по кроличьим ушам.
Сзади раздался спокойный хруст капустного листа…
Это кто это там, за моей спиной, превратив меня в кролика, трескает мою же капусту?! Вне себя от ярости, я развернулась к Бабочке:
— Я не посмотрю на то, что ты Костин подарок, сейчас так отделаю, что мама родная не узнает!
— Пожалуйста, любимая, держи себя в руках. Сейчас моя мама придёт, у неё натура впечатлительная, а ты тут морду крольчихе бить будешь. Ой… вот, кажется, и она… Как быть, что делать?..
Раздался второй звонок в дверь. С моего разрешения Костик запихнул меня в клетку с Бабочкой и пошёл встречать свою маму. Представление началось.
Элегантная женщина лет пятидесяти, по-матерински облобызав сына, сразу стала осматривать обстановку, делая для себя выводы. Обойдя все комнаты, подошла к клетке и в упор стала смотреть на меня. Нет чтоб на Бабочку…
— Кость, а где же твоя невеста? — спросила она, рассматривая меня от носа до лап.
Увы, Костик ещё не успел придумать достойный повод, как выйти из ситуации.
— Кто? А-а… она в парикмахерской, мы думали, ты позже приедешь…
— Получилось раньше. Что ты так волнуешься, всё будет хорошо. Тася придёт, познакомимся, на стол накроем. — Моя будущая свекровь поигрывала шифоновым шарфиком. Надо сказать, взгляд у неё был как у лисы. — Какие симпатичные кролики. А как их зовут?
— Бабочка и Тася, — не обманул Костя. Он смотрел то на меня, то на свою маму, боясь, что вот-вот она всё узнает и инсульт ей обеспечен.
— Тоже Тася? Интересно. Ну привет, привет, — обратилась она ко мне.
Странная женщина. Как она угадала, что Тася — это именно я?
— А я мама Кости. Ты, наверное, вкусная, и шёрстка у тебя пушистая, — облизнув губы, покусилась свекровь на мою и так нелёгкую жизнь.
Я только сглотнула слюну от страха. Не думала, что мы ВОТ ТАК познакомимся.
— А твоя невеста надолго в парикмахерской?
— Не-э знаю. Хочешь чаю?
— Я её дождусь, а пока лучше отдохну. — Она удалилась в спальню, закрыв за собой дверь.
Уф, есть небольшая передышка…
— Как ты, милая? — тихо прошептал мой заботливый жених.
— Надо сделать из Бабочки шашлык, — подумав, сообщила я. — Неактуальное предложение, понимаю, зато мне на душе легче станет.
— Может, тебя укусить? — равноценно предложил Костя.
— Зачем? Не надо меня кусать!
— Но тебя ведь крольчиха укусила, и ты стала такой после этого. А если тебя я укушу, вдруг опять в человека превратишься? Может, стоит попробовать?
— Попробуй. — Я безнадёжно опустила мордочку. Костя вытащил меня из клетки, я зажмурилась. — Ну?
— Чего «ну»?
— Чего ты меня не кусаешь?
— Я уже укусил, — отплёвываясь от шерсти, ответил Костик.
— Слушай, не беси меня, давай кусай нормально, чтобы я почувствовала.
Костя от души хватил зубами мою лапку.
— Ай! Больно же!
— Ты сама просила. Не кричи, маму разбудишь.
— По-моему, не помогло… — прошипела я, дуя на укушенное место.
Повисла невнятная пауза.
— Может, ветеринара позвать? — неуверенно предложил Костик.
— И чего? Он мне укол в попу сделает и я вылечусь? Ага, а то ветеринары что-нибудь понимают в превращениях. А попробуешь ему всё объяснить, он уже тебе укол сделает, да ещё и в психушку сдаст.
Костик обречённо опустился на стул напротив меня.
— Может, тебя вытряхнуть из шкурки?
— Умней ничего не мог придумать? Как ты себе это представляешь? Я тебе чего, коврик, чтоб меня вытряхивать?
Мой любимый опять задумался.
— Может, тебя побрить?
— Я от этого не стану человеком, идиот, а просто буду лысым кроликом! Лучше принеси книгу сказок.
— Зачем?
— Принеси-принеси, есть идея…
Костя прошёл в комнату, порылся в шкафчике. Найдя самую большую, вернулся с ней ко мне.
— Открывай и читай, что там со сказочными героями происходило, когда они меняли свой облик. Вдруг это мне поможет?
— Сейчас найду. — Костя стал бегло просматривать странички сказок. — О, нашёл! «Иван-царевич и Серый Волк». Вот что тут написано: «Серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрасной». Ты чем занимаешься?
— По твоему совету пытаюсь перевернуться через голову. Не получается. Уши, наверное, мешают, и попа тяжёлая.
— Осторожней, со стола не свались.
— Что там ещё есть?
— Вот ещё в сказке «Финист — Ясный сокол»: «Любезный Финист — Ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених! И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом». Подожди, не бейся, как кролик припадочный! Сначала надо слова заветные сказать.
— Какие?
— Любезная Тася — Ясный кролик, явись ко мне, жданная моя невеста! Чего застыла? Ударяйся давай.
Я резко стукнулась лбом о стол, да так и рухнула, оставшись лежать в ожидании чуда. Ушиблась лихо, но не помогло.
— Что же с тобой делать?
— Ничего со мной делать не надо, лучше поцелуй меня, а то совсем тошно.
— Поцеловать?!
— А что, противно, да? — Я снова расплакалась. Костик меня взял на руки, покрутил-покрутил и поцеловал в нос.
— Получилось! — вдруг расцвёл он.
— Что получилось?!
Костя молча светился от счастья. Вдруг я почувствовала, как стала прибавлять в росте. Окружающая обстановка стала уменьшаться. Ух ты, наконец-то, как надоело быть маленькой!
— Мама идёт! *— дёрнулся Костик, услышав шум из спальни.
Я бросилась в ванную, и он за мной. Мы заперлись.
— Кость, у тебя всё в порядке? Я слышала ещё чей-то голос? Вы там с Тасей?
— Да, мам, у меня всё хорошо.
— Заснула, даже не слышала, что моя будущая невестка пришла. Выходите, баловники, и давайте помогайте мне на кухне на стол накрывать.
С меня постепенно стала исчезать шерсть. Неужели всё обойдётся?
— Ай! Костя, сыночек, кролик пропал один!
Мы притихли. Через пару секунд услышали её смех.
— Ой, да ты просто готовишь его! А я испугалась! И когда ты успел так с ним разделаться?! — Она снова засмеялась.
Хорошо, что мы почти перед моим превращением сунули тушку в духовку, можно будет схитрить и не объяснять, куда делся кролик из клетки. Теперь бы ещё у меня хвост и уши отпали, было бы здорово.
— А что, Зайк, ты и с ушками симпатичная, может, так познакомишься? — пошутил мой любимый, видя, что всё уже налаживается.
Вскоре я приняла привычный облик. Мы тихо постояли, обнявшись и делясь своим теплом друг с другом.
— Ну что, пошли? — шепнул улыбающийся Костя.
— Пошли, только одежда осталась рядом с крольчихой. — Превращения оставили меня голышом.
Мы помялись-помялись и решились. Костя вышел из ванной, принёс моё самое красивое платье и ушёл к матери на кухню. Пока они там о чём-то говорили, я привела себя в порядок. Когда я вышла, меня ждал самый приветливый приём. Стол был уже сервирован, а моя, теперь уже точно, будущая свекровь встретила меня улыбкой. Она оказалась милой женщиной, которая очень любит хорошо приготовленного кролика. А кто не любит? Только сам кролик…
Постскриптум
После этого случая Бабочка не кусалась. В качестве компенсации её морального ущерба мы больше никогда не готовили кроликов. Чтобы не рисковать…
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:50 | Сообщение # 5 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Андрей Варнавский
Из жизни драконов
Я летал. Рассекал небесную высь, закладывая крутые виражи, рисуя в воздухе замысловатые фигуры. Наслаждался полётом…
Маленькую фигурку возле входа в мою пещеру я заметил не сразу. А заметив, поначалу не обратил никакого внимания. Мало ли кто шастает… Но что-то зацепило, напрягло. Совершая очередной кульбит, я пригляделся. Интуиция не подвела — человечек был знаком. И ещё как! Сам король Лаксимус Сто тридцать восьмой собственной персоной! Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и, задирая голову, высматривал меня.
Что привело его сюда? Оглядев окрестности, я не заметил армии. И королевской свиты. Король был один! На миг я усомнился в здравости собственного рассудка. Король возле моей пещеры — нонсенс! Король без свиты — вообще ни в какие ворота! А два этих события одновременно?
Нехорошо заставлять его величество ждать, и я с сожалением пошёл на посадку. Осторожно, чтобы не задеть коронованную особу (а то потом нагрянут рыцари — где их всех хоронить?), сужающимися кругами, по спирали, я опускался всё ниже. Приземлился прямо перед его величеством, сложил крылья и в ожидании уставился на него.
— Нам надо поговорить, — безапелляционным тоном заявил он. — Не здесь.
— Тогда пройдёмте ко мне, — ответил я. С некоторым трудом — драконья гортань слабо подходит для человеческих звуков.
Я провёл короля в гостевую комнату. Это расширенный участок пещеры сразу у входа. Вдоль стен стояли полки, уставленные человеческими черепами. Бутафорскими, естественно. За всю жизнь ни одного человека не убил. Но надо ведь поддерживать репутацию…
Король с интересом обозрел мои «трофеи». Взял один из них, осмотрел критически.
— Подделка, — изрёк он.
— Разумеется. После того как человек побывает в моём пламени, никаких костей не остаётся. Приходится потом заказывать такое вот изделие… На память.
Короли — народ болтливый. А я не хочу, чтобы все знали о моих доброте и гуманности.
Король вернул череп на место, скептическим взглядом обвёл полки.
— Что-то не замечал я, чтобы в моём королевстве рыцари пропадали в таких количествах… Ну да ладно, не о том сейчас речь… — Король осмотрелся, явно желая присесть. Ничего подходящего не нашёл и сделал вид, что стоя разговаривать ему удобнее. — В общем, я к тебе по делу.
— Догадался уж.
— Сегодня утром похитили принцессу.
— Это не я!
Только этого мне не хватало. С этими принцессами столько мороки!
— Знаю, что не ты. Иначе не пришёл бы к тебе… Я знаю кто.
— И кто же?
— Да так, рыцарь один… фраер залёт… извини, это я на нашем, дипломатическом королевском языке, тебе он не понятен. В общем, гостил у нас тут один рыцарь, возжелал он руки принцессы…
— И что, получил отказ?
— Да кому он нужен, рыцарь этот? — скривил губы король. — За душой ничего, а всё туда же… принцессу ему подавай. Короче, послал я его… То есть отказал в желании увидеть несравненную Лагидель. А сегодня утром обнаружил, что принцесса похищена.
— Всё это, конечно, хорошо… — Я зевнул. Король отшатнулся — не всякий способен сохранить спокойствие в непосредственной близости от такого количества (а ещё больше — качества!) зубов. — Только я-то здесь при чём? Я к этому не имею никакого отношения.
— Имеешь. Самое непосредственное…
— Не понял.
— Драконы похищают принцесс. Это аксиома… Извини за иноземное слово, неизвестное тебе… В общем, драконы похищают принцесс. Так было всегда. Об этом говорят древние легенды. Дракон похищает принцессу, рыцарь убивает дракона и спасает принцессу, получает награду, в том числе саму принцессу… Если она будет достаточно благосклонна… В общем, ты меня понял.
— Нет.
— Повторяю. Дракон похищает принцессу. Рыцарь убивает дракона. Спасает принцессу. Получает награду. У нас ситуация другая. Нестандартная. Рыцарь похитил принцессу. Значит — что?
— Что? — тупо повторил я.
— Значит, дракон должен убить рыцаря и спасти принцессу! И получить награду.
— Принцессу? — всё так же тупо повторил я. — И на фига она мне нужна?
— Тебе она не нужна, поэтому я и обратился к тебе, зная, что могу предложить другую награду.
— И слушать не хочу ни про какие награды. Дракон спасает принцессу и убивает рыцаря — это абсурд! И я не хочу в этом участвовать.
— А придётся…
— С какой стати?
— Я поговорил с придворным магом. Он сказал, что может создать ядовитый газ. Запустим его в эту нору… И всё. И одним драконом будет меньше. Умеет, гад, уговаривать.
— И как я их должен искать?
— Они не могли далеко уйти. Ты летаешь быстро. У тебя хорошее зрение. Тебе не составит проблем обследовать местность, в которой они могут находиться. Не вижу никаких сложностей.
Не видит он никаких сложностей… Конечно, не ему ведь это делать. Как тут сложности увидеть…
— А может, достаточно вернуть принцессу? Зачем убивать рыцаря?
— Это обязательное условие. Он должен быть наказан.
— Но почему я-то? Что, вам некому поручить это?
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовался король, буравя меня взглядом маленьких чёрных глаз. — Что-я спокойно скажу: так и так, какой-то гад спёр принцессу… И как я буду выглядеть в глазах подданных после этого? Дело весьма деликатное. О похищении принцессы ещё никто не знает. И ты должен вернуть её до того, как пойдут слухи. И убить рыцаря.
Вот так живешь себе потихоньку, никого не трогаешь, а тут приходят к тебе да чего-то требуют. Тяжело быть драконом…
— А вы не боитесь, что я потом кому-нибудь расскажу об этом?
— Тогда тебя ждёт вышеупомянутый ядовитый газ…
— Понял. Ладно, а что там с наградой?
— С наградой? — удивлённо переспросил король. — Ах с наградой! Поздно о награде думать. Надо было соглашаться, пока я предлагал. А теперь у тебя может быть лишь одна награда — чистый воздух в этой конуре.
Не, ну что за короли нынче пошли, а? Ради собственной дочери расщедриться не могут!
— Как выглядит принцесса, знаешь?
— Видел. Знаю.
— Хорошо. А рыцарь… Ничего особенного. Маленький такой, плюгавенький. Доспехи старые, тусклые… не начистил даже перед визитом. Совсем власть не уважает. Козёл, одним словом.
Тоже мне описал! На мой взгляд, большинство рыцарей такие. Разве только доспехи обычно до блеска начищают… Но тут уж, скорее, оруженосцы стараются.
— Особые приметы? — поинтересовался я.
— Шрам на левой щеке. Небольшой… но заметный. Вот, другое дело. Теперь вряд ли перепутаю.
— Этого достаточно? — нетерпеливо поинтересовался король. — А то мне возвращаться пора. Когда в твоих руках власть, расслабляться нельзя. На день уйдёшь куда-нибудь — а на твоём месте уже другой. Я и так долго тебя ждал.
— Достаточно. Какие сроки?
— Я же сказал: как можно быстрей, пока никто не заметил отсутствие несравненной Лагидель. Если не успеешь, то узнаешь об этом… когда будешь тут дёргаться в конвульсиях.
Король уже был на пороге, когда я поинтересовался:
— А какие у меня гарантии, что вы не устраните меня после того, как я всё сделаю? Как нежелательного свидетеля?
Король остановился, обернулся ко мне. Задумчиво потёр подбородок.
— Убрать тебя как нежелательного свидетеля? Интересная мысль… — Оц вновь повернулся и вышел из пещеры, задумчиво бормоча: — Хорошая мысль…
Это я так понял, что он намекнул на то, что выбора у меня нет.
* * *
Вопреки желанию короля я не отправился сразу в погоню. Я привык вначале думать, а потом уж действовать.
Проводив нежданного гостя, я прошёл в комнату — следующий за гостиной расширенный участок пещеры. Хорошо, что король не заглянул сюда…
Здесь у меня находилась библиотека. Да, это такие полочки с книгами… А что тут такого? Люблю, знаете ли, поваляться иногда с книжкой в лапах… И ещё я прихожу сюда, чтобы подумать. Обстановка настраивает на соответствующий лад. Видимо, книги, наполненные мудростью, одним своим присутствием воздействуют на сознание…
Итак, что мы имеем? Рыцарь похитил принцессу, король хочет, чтобы дракон принцессу спас, а рыцаря убил. А если дракон откажется, то не жить ему после этого… Можно, конечно, найти себе другую пещеру. Но ведь эти короли — злопамятные, как не знаю кто. И мне совсем не хочется всю жизнь просыпаться по ночам от каждого шороха и судорожно принюхиваться: а не пахнет ли в воздухе чем-то необычным? Да и смутно представляю я себе переезд на новое место. Перевозить всё, что нажито за столько лет… Это сразу привлечёт внимание всех заинтересованных лиц. Короля — в первую очередь. А значит, придётся сделать то, что сказал король…
В принципе ничего сложного… Если бы не одно «но». Нужно убить рыцаря. А я ни разу в жизни не убивал человека.
Что же делать?
Можно убедить себя: он негодяй, похитил принцессу и потому заслуживает смерти. Можно. Но… Я ведь не тупой и умею читать между строк. Объяснения короля по поводу того, почему он обратился именно ко мне, не выдерживают никакой критики. Не хочет он, видите ли, чтобы подданные узнали об этом. Конечно, не хочет… если предположить, что принцесса была совсем не против того, чтобы её похитили. Знаю я этих взбалмошных девиц. Влюбилась сдуру — и готова на всё ради кавалера. Иначе трудно представить, чтобы кто-то смог похитить саму принцессу прямо из дворца! Ну не верю я в это… А если предположить сговор — легко. А значит, рыцарь — не злостный похититель, которого можно убить без зазрения совести. Он несчастный влюблённый, пошедший против короля ради любви… На такого и челюсти не раскроются.
…Так я ничего толком и не надумал. Мысли кое-какие появились… посмотрим, сумею ли я их развить. Я бы подумал ещё, но надо было поторапливаться. Надо успеть всё сделать до наступления темноты. Сегодня полнолуние. А в полнолуние драконы, как и все нормальные оборотни, обретают свою вторую ипостась. Кто как, а драконы в полнолуние оборачиваются в людей. В страшных и кровожадных людей. Надо успеть всё сделать до того, как это случится. А то растерзаю обоих — и принцессу, и рыцаря, а потом и помнить ничего не буду.
Но прежде чем отправиться на поиски, нужно побеспокоиться об охране пещеры. Неизвестно, сколько времени меня не будет, а какому-нибудь воришке хватит и десяти минут.
Обычно в таких случаях я обращаюсь за помощью к кому-либо из приятелей. Хорошо, что мы, драконы, можем общаться между собой телепатически, посредством мыслесвязи. Я сразу обратился к Зюзику, зная, что он с радостью откликнется на мою просьбу. Зюзик живёт не один, а с женой и сыном. Но полгода назад к ним в гости прилетела тёща и до сих пор гостит. Зюзик будет невероятно счастлив пожить хоть немного в свободной пещере…
Как я и ожидал, приятель откликнулся не раздумывая. Про вероятность искусственного загрязнения воздуха в моей пещере я не стал говорить. А то ещё уговорит побыть здесь свою тёщу. Мне-то всё равно, с точки зрения охраны пещеры разницы никакой, только мне Зюзика жалко. Наверняка я управлюсь раньше, чем его величество примет решение о моём умерщвлении, а вот тёща Зюзика потом замучает свою дочь — дескать, у того дракона и пещера побольше, и золота, да и сам он дракон видный, не то что твой… Всё это, естественно, скажется на самом Зюзике. Поэтому я промолчал, веря, что всё обойдется.
Приятеля я ждал у входа. Не прошло и пяти минут, как он появился на горизонте.
И что в нём не нравится его тёще? Дракон как дракон. Золота, может, и не так много скопил, но вполне прилично, знаю я и победнее. Почти не пьющий, по драконихам не гуляет, верен жене. И внешность нормальная. Для дракона. Разве только крылья маловаты, да на зубах жёлтый налет. Ещё два зуба наполовину чёрные, кариес съедает помаленьку — Зюзик всё боится к стоматологу идти. А в остальном — вполне нормальный дракон.
А вот тёща у него не совсем нормальная… В том смысле, что она может контролировать свои превращения в человека. Такие особенности, говорят, только у них в семье, через поколение передаются. На неё не действует полнолуние, в человека она может обращаться в любой момент, как и обратно. И что самое интересное — прекрасно контролирует себя в человеческом образе. Помнит, кто она, действует разумно и потом, вернувшись в драконий образ, ничего не забывает. Дочь её, жена Зюзика, такими способностями не обладает, должны достаться их сыну. Нет, тёща Зюзика на самом деле неплохой дракон. Просто муж у неё спился, так и помер в какой-то канаве. Поэтому она так тиранит Зюзика, беспокоится о своей дочери, чтобы ей с мужем повезло больше.
Зюзик приземлился, мы переплели кончики хвостов в знак приветствия.
— Все объяснения потом, очень спешу, — сразу сказал я. — Покарауль пока пещеру. Когда вернусь, не знаю, но надеюсь, сегодня. С меня телега пива!
— Замётано.
Эх, если всё получится, то вечерком выпьем по паре бочек пива. Давно не расслаблялись. Может, ещё кого позовём… Приятелей у меня много. На миг я даже задумался — не обратиться ли к ним за помощью? Не откажут. Тем более в нашей компании я один такой человеколюбивый… то есть, я хотел сказать, гуманный. Потому как мы все человеколюбивые… Только в разных смыслах. Кто-то любит людей в варёном виде, большинство — в жареном (так готовить проще и быстрее, один раз дыхнул — и готово), изысканные гурманы — в сыром да с приправами там всякими. В общем, мигом откликнутся, облетят округу, найдут похитителя, пасть порвут, моргала выколют и так далее.
Но вряд ли Лаксимус Сто тридцать восьмой обрадуется участию в этом деле посторонних. И не хочу я ставить под удар друзей. А значит, придётся всё делать самому.
* * *
…Было у царя-лягушки три сына, и пришло им время жениться. По сложившейся традиции вылезли они на берег, закрыли глаза и стали прыгать. На какую лягушку лягушка запрыгнет — та и станет его женой.
Прыгнул, закрыв глаза, старший сын, прыгнул ещё, и ещё, и ещё… пока не почувствовал под собой желанное лягушачье тело.
Потом прыгнул средний сын, долго прыгал, уже даже подглядывать начал, когда наконец повезло и ему.
Пришла очередь младшего, по имени Лягух. Зажмурил он глаза и ка-а-к прыгнул!
— А-а-а! Снимите с меня эту гадость!
Открыв глаза, младший сын увидел отвратительную белизну кожи на человеческой ноге.
Кричала принцесса, гуляющая со служанками возле королевского пруда. Принцесса, на чью ступню запрыгнул несчастный Лягух.
Младший сын поспешно спрыгнул с ноги принцессы, вытер лапы о траву, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, оставшегося от прикосновения к человеческой коже, и попрыгал прочь.
…Долго блуждал он, не решаясь возвращаться с позором. Но темнело, в незнакомых местах становилось страшно, и попрыгал он обратно, к родному пруду.
Родные братья, к тому времени уже разобравшиеся с вопросами женитьбы и супружескими обязанностями, с нетерпением поджидали его. Лягух стоически выслушал издевательства и шуточки в свой адрес, не отвечая на них, и удалился спать на любимый камышовый листочек…
Но недолго горевал младший сын. Потому как пришла к нему фея-лягушка и квакнула:
— Я могу помочь твоему горю.
— Как? — квакнул он в ответ.
— Эта принцесса — не простая, а заколдованная. Если ты поцелуешь её, то принцесса превратится в прекрасную лягушку!
— Но как это сделать?
— Я помогу тебе. Я превращу тебя в человека… Но ровно на один год. За этот год ты должен добраться до принцессы и поцеловать её.
И превратился младший сын царя-лягушки в человека. А поскольку он был умной лягушкой, то не побежал сразу целовать принцессу, а решил сначала разузнать всё поподробнее, как к принцессе подобраться-то лучше. Походив-погуляв по городам и сёлам, он узнал, что принцессы неравнодушны к рыцарям. И стал он тогда рыцарем. Особенно прославиться, впрочем, не сумел, но для этого и времени было недостаточно. До превращения обратно в лягушку оставалось совсем немного, когда Лягух отправился покорять сердце принцессы…
* * *
И вот я увидел их. Принцессу я узнал сразу, к её спутнику пришлось приглядеться. Никакой он не маленький и плюгавенький, как говорил король. Вполне нормальный рыцарь. Если бы не шрам на щеке, я бы засомневался, он это или не он.
Меня они не видели — я летел слишком высоко. Зато я их видел отлично — драконьему зрению завидуют орлы.
И что теперь делать? Как поступить? Сделать, как хочет король? И никаких проблем… Но смогу ли я убить человека? Хм… рассмотрим пока с технической стороны. Рыцарь и принцесса идут по лесу. Судя по доносящимся обрывкам разговора — принцесса чем-то возмущается, а рыцарь пытается её успокоить. Лес довольно густой. Приземляться в нём весьма неудобно, учитывая мои размеры. Пока приземлюсь — они убегут. Вряд ли станут дожидаться, пока я сяду перед ними. Главное оружие дракона — огонь. Но как им воспользоваться в лесу, когда два человека держатся рядом, одного из них надо убить, а второй не должен пострадать? Чтоб ни одной волосинки не упало. А если моё пламя над её головой пройдёт — какая там волосинка, вообще лысой останется. Не знаю, как король, а принцесса мне этого точно не простит. Будет требовать моей крови. А что для короля важнее — какой-то дракон или мир в семье? Так что мне надо быть очень деликатным. Эх, и почему я теряю рассудок, когда превращаюсь в человека? В человеческом облике было бы намного проще подобраться к ним.
В общем, я пришёл к выводу, что атаковать сейчас бесполезно. Огнём не воспользуешься, надо приземляться — а в густом, лесу моя манёвренность крайне низка. И если этот рыцарь не дурак, в бой не полезет, прятаться будет вместе с принцессой. Так что ничего мне не светит. Это хорошо. Есть повод отложить нападение — и ещё подумать, как выкрутиться из ситуации.
* * *
— Я устала! Когда мы наконец придём? Сколько можно идти?! Я должна отдохнуть!
— Но, милая, мы отдыхали десять минут назад…
— Не спорь со мной! Любой нормальный рыцарь ездит на лошади!
На это Лягуху нечего было ответить. Лошади боялись его — видимо, чувствовали колдовство. Поэтому приходилось быть рыцарем без лошади.
— Мне уже надоел этот лес, мне надоело идти, и ты мне тоже надоел!
Лягух тихо вздохнул. Не прошло и получаса с того момента, как они покинули дворец, а принцесса уже начала капризничать. И сейчас Лягух сильно жалел о том, что не поцеловал принцессу прямо там, во дворце. Терпение его было на исходе.
«Скорей бы уж превратить её в лягушку, — думал он, — Посмотрю, как ты заквакаешь».
— Ну хорошо, милая, давай отдохнём…
— Почему ты не взял с собой кресла? Почему я должна сидеть на траве?
Лягух уже и не пытался объяснить, что кресла таскать с собой весьма неудобно. Любое возражение приведёт лишь к ещё большему возмущению.
Придётся потерпеть. План Лягуха был прост. Увести принцессу из города, поцеловать, дождаться, когда она превратится в лягушку, с нею в руках двинуться обратно. Потом закончится действие заклинания, превратившего Лягуха в человека, и они в виде лягушек вернутся в пруд. Всё просто, требуется сущая мелочь — поцеловать принцессу…
— Ты сиди здесь, а мне надо отлучиться… — произнесла принцесса приказным тоном. И куда-то пошла, проворчав: — Если бы я знала, каких удобств лишаюсь…
Рыцарь поспешно развязал мешок и принялся рыться в нём. Извлёк несколько книг.
«Как соблазнить принцессу за пять минут» вернулась обратно в мешок, «Как затащить принцессу в постель» последовала за ней.
А вот и то, что он искал: «1000 и 1 способ поцелуя».
Лягух зашуршал страницами в поисках ответа на
важный для него вопрос. Фея не уточнила, а сам он не догадался спросить, куда именно нужно поцеловать принцессу для того, чтобы она превратилась в прекрасную лягушку. Может, достаточно просто чмокнуть её в щёчку? Или в ушко, например. Или требуется страстный поцелуй в губы? Или же… ещё куда?
Лягух проштудировал книгу от и до, но не нашёл ничего, что подсказало бы ответ. Сейчас он листал наугад в тщетной надежде увидеть то, что не замечал раньше.
Возле уха зажужжал комар. Лягух инстинктивно дернул головой вбок, высунул длинный язык, которым поймал комара, и втянул его в рот. Лягух проглотил насекомое.
«Вкуснятина какая, — подумал он. — Хорошо, что фея догадалась сделать мне такой язык. С виду — обычный, человеческий, а при необходимости удлиняется».
Послышался шорах в кустах — принцесса возвращалась. Лягух поспешно спрятал книгу в мешок…
* * *
Я летел. Махал крыльями что было сил. Нельзя надолго оставлять рыцаря и принцессу наедине. Но и отлучиться пришлось…
Я прекрасно видел, как рыцарь съел комара. И понял, что без магии здесь не обошлось. Значит, срочно требуется консультация мага. А кто из моих знакомых лучше всего разбирается в магии? Правильно, потомственная колдунья, знахарка, ведьма, тёща моего лучшего друга Зюзика, Марь Иванна. В своей пещере она даже магический салон открыла. Драконихи частенько наведывались к ней погадать, будущее узнать, за зельями там разными, приворотными например.
Я даже не знаю, чего Марь Иванна сюда перебралась, там у неё такая клиентура была!
Марь Иванна встретила меня подозрительно радушно.
— Заходи, заходи, будь как дома. Как там зять мой непутёвый?
— Нормально, Марь Иванна. Я тут это… за советом пришёл. По магической части.
— О, тут я тебе всегда помогу, рассказывай… Я рассказал.
— Хм… довольно интересно… забавный случай. Но ничего, сейчас попробуем в Золотое Корыто посмотреть.
— Куда?
— В Золотое Корыто. Штука такая, магическая. Будущее в ней можно углядеть. Или прошлое. Или настоящее. Кому что надо…
Марь Иванна притащила Золотое Корыто.
— И что, даже будущее узнать можно? — удивился я.
— Ну не так чтобы во всех деталях… Будущее, за некоторыми исключениями, многовариантно. Хотя с год назад был у меня случай… Решила я своё будущее узнать. И вдруг оказалось — надо кое-что предпринять… И чёткая цепочка событий выстроится, нерушимая. Которая приведёт к очень хорошему результату… Подумала я, кое-что придумала… вовремя подсуетилась, и всё! Начало сбываться.
— И когда результат будет? — из вежливости поинтересовался я.
— Скоро, скоро будет… я, правда, всех деталей не знаю, не увидела… но главное — это результат. Немного осталось, скоро узнаю, правильно ли я всё сделала… Но что-то мы отвлеклись. Помолчи немного, мне надо сосредоточиться. Молчи и смотри в Корыто.
Я смотрел в Золотое Корыто, смотрел, смотрел… И вдруг увидел. Перед моими глазами возникла красочная, объёмная картина. Не просто картина — я даже звуки и голоса слышал, запахи чувствовал.
Пруд какой-то, лягушки. Кваканье, которое я каким-то образом понимал. И некая лягушка-фея, пообещавшая какой-то лягушке превратить её в человека. И что, если она в образе человека поцелует принцессу, та превратится в прекрасную лягушку.
Потом всё исчезло. Некоторое время я тупо смотрел на дно Золотого Корыта. Затем спросил:
— Это что, на самом деле было?
— Золотое Корыто не врёт, — ответила Марь Иванна. — Оно может не ответить на вопрос, может чего-то не показать. Но если оно что-то показывает, то это — правда.
— Значит, этот рыцарь — лягушка? Лягушка, которую фея на год превратила в человека?
— Ты сам всё видел, — уклонилась от ответа Марь Иванна. — Я тут ничего не могу добавить.
— Вот оно как, оказывается…
Я задумался. И тут же гениальное озарение посетило меня. Я понял, как убить двух зайцев одним выстрелом. И принцессу спасти, и лягушку-рыцаря не убивать, и чтобы король был доволен.
— Марь Иванна… мне лягушка нужна. Поможете?
— Зачем тебе лягушка? Я объяснил.
— А, понята. Тебе повезло. Ко мне в пещеру как раз недавно одна забрела, всё выгнать не могу. Сейчас объясню ей, зачем она тебе понадобилась… думаю, согласится не раздумывая.
Так оно и оказалось. Тёща Зюзика загнала бедную лягушку в угол и рассказала ей мой план. Лягушка действительно не возражала. Настолько, что запрыгнула мне на лапу. Мы вышли из пещеры и поднялись в воздух…
Я летел обратно, а в мозгах крутилась мысль, что здесь что-то не так. Подозрительное радушие Марь Иванны. Сеанс провидения, за который она даже платы не взяла. Оказавшаяся как нельзя более к месту лягушка. Которая понимает язык драконов. Что-то здесь не то…
Но идея была гениальной, и я был уверен, что осуществлю её.
«Как же тебя дальше-то целовать?» — подумал Лягух. К этому времени он уже галантно поцеловал пальчики, чмокнул милостиво подставленную щёчку… Ни первый, ни второй вариант не прошли. Похоже, придётся целовать в губы… Но принцесса на это не настроена. И вряд ли настроится раньше, чем выберется из леса. Что совсем не входило в планы Лягуха. Что же делать?
— Может, поспишь? — с надеждой предложил Лягух, размышляя о том, что спящую принцессу поцеловать будет проще.
— Здесь?! — возмутилась принцесса. — Ты мне обещал нормальную постель.
«Может, огреть её по башке чем-нибудь тяжёлым? — подумал Лягух. — И, пока она будет без сознания, поцеловать… Фея ничего не говорила о том, что принцесса должна быть в сознании во время поцелуя».
Некоторое время Лягух обдумывал этот вариант. Удобно, конечно… но гарантий результата нет. Как, впрочем, и неизвестно, подействует ли поцелуй, если принцесса будет спать. Правда, можно ещё связать…
«Не буду спешить, — решил наконец Лягух. — Попробую ещё мирными способами. Если не получится… Тогда придётся идти на крайние меры».
— Впрочем, что-то я и вправду устала, — произнесла принцесса. — Пожалуй, прилягу…
Они шли через лес уже не первый час, и изнеженная принцесса успела устать настолько, что готова была уснуть прямо на земле.
Лягух, естественно, не возражал. Терпеливо дождавшись, когда дыхание принцессы станет ровным и спокойным, он приступил к делу.
Сначала поцеловал её в оба уха. Потом — в лоб, в виски, в обе щеки, в шейку. И, наконец, в губы. Очень легко и быстро, чтобы не разбудить.
Выждал несколько минут. Ничего не происходило.
«Придётся целовать дальше», — подумал Лягух и полез в мешок за книгой. Над головой раздался шум, будто стремительно падало что-то небольшое, но тяжёлое.
Посмотреть вверх Лягух не успел. Это что-то упало ему на голову, и он потерял сознание…
Когда Лягух открыл глаза, первое, что он увидел, — сидящую перед ним лягушку. Симпатичную, на его взгляд.
— Ква, — сказала лягушка.
— Ква, — ответил Лягух, который, несмотря на дикую боль в голове, начал понимать, что чудо произошло и принцесса превратилась в прекрасную лягушку.
С трудом он поднялся на ноги. Рядом валялось толстое бревно, которое, похоже, и упало на него.
— Ква, — произнес Лягух.
Наклонился и посадил лягушку на ладонь, поднёс к лицу, внимательно рассмотрел. Лягушка и правда была отменной красавицей.
— Ква, — ласково сказал Лягух. И с удовольствием поцеловал её в красивую мордочку…
И вновь я лечу со всех крыльев. В моих лапах — спящая принцесса. Надо быстрее доставить её в город, пока не проснулась. Замена принцессы на лягушку прошла идеально. Теперь Лягух будет уверен, что та лягушка — и есть бывшая принцесса. Скоро он обретёт настоящий облик, и они вернутся в пруд. Королю скажу, что убил рыцаря. Всё равно тот скоро станет лягушкой, и вряд ли кто-то когда-то увидит его в образе рыцаря. Принцесса вернётся во дворец. Все будут довольны и счастливы.
В том числе и я — смогу вернуться в любимую пещеру, к любимым книгам. Там меня ждёт тишина и покой. То, что мне и надо.
Сейчас доставлю принцессу к городским воротам и вернусь в пещеру. Главное — успел обернуться до темноты. Запрусь в пещере, пережду там полнолуние в образе страшного и кровожадного монстра — человека. И продолжу тихую, спокойную жизнь…
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:50 | Сообщение # 6 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| * * *
По коридорам дворца шла смазливая служанка. Вслед ей неслись непристойные шуточки и предложения.
— Я вас всех запомнила, — бурчала под нос служанка. — Вы сполна получите… всех повещаю…
Мужская ладонь с размаху хлопнула по мягкому месту.
— Этого — на кол посажу… — пробормотала под нос служанка.
Кто-то ущипнул за то же место.
— Четвёртую…
— Эй, киса, куда спешишь? Пойдём со мной!
— Крокодилам скормлю… развелось дармоедов… откуда их столько в моём дворце?
Наконец служанка выскочила во двор. Там уже было попроще, и вскоре ей удалось добраться до городских ворот. Там к ней, изнывая от безделья, попытались пристать стражники. Добавив ещё двоих в чёрный список, служанка выскользнула за ворота.
Отойдя на достаточное расстояние, она уже не сдерживалась, возмущаясь во весь голос:
— Бездельники… дармоеды… со всеми разберусь!.. Если бы дворцовые слуги и стражники узнали, с кем
флиртовали, то уже бросились бы бежать, даже не собрав вещи.
Под видом служанки незаметно покинул дворец его величество Лаксимус Сто тридцать восьмой. Помог амулет, когда-то зачарованный придворным магом по заказу предшественника нынешнего короля, Лаксиму-са Сто тридцать седьмого. Королю надо было повидаться с драконом, узнать, как продвигается дело, и чтобы никто об этом не пронюхал.
Вскоре он добрался до пещеры. Воровато оглянувшись — не видит ли кто, — шагнул к порогу…
— Ага! — раздался вопль за его спиной. — Так я и знала!
Король подпрыгнул от неожиданности, развернулся. На него надвигалась женщина, несколько секунд назад выбежавшая из-за груды камней возле пещеры.
— Женщина, вы кто? — поинтересовался король, отступая. — Что вам нужно?
— Она ещё спрашивает, мерзавка! Ну я тебе сейчас задам!
Его величество юркнул за ближайшую кучу камней.
— Женщина, вы меня с кем-то спутали!
— Ну да, конечно, спутала! Щас я тебе покажу, как по чужим драконам бегать! Я так и знала, что он не один здесь!
Король обежал вокруг кучи, чтобы она снова оказалась между ним и этой странной женщиной. Та побежала за ним.
— Я не понимаю, о чём вы!
— Ах она ещё и не понимает!
Они сделали один крут возле камней, остановились перевести дыхание.
— Не зря я тут в засаде сидела, ждала! Ну я тебе сейчас покажу! И зятю моему непутёвому тоже…
Женщина вновь ринулась в атаку, король побежал. Они сделали кругов десять и уже запыхались, когда из пещеры показалась голова Зюзика, привлечённого шумом.
— О, Марь Иванна, а вы тут какими судьбами?
— Щас, погоди, разберусь с этой мерзавкой, потом тебе объясню, какими я здесь судьбами…
— Ну ладно, вы тут развлекайтесь, я пойду ещё посплю…
— Стоять! Никуда ты у меня не пойдёшь! Сейчас тебе будет показательный урок на тему: «Измена и её травматические последствия»!
Тут до короля начало что-то доходить, и он поспешно принялся стаскивать с пальца зачарованное кольцо. Воспользовавшись замешательством противницы, Марь Иванна совершила гигантский прыжок, в полёте схватив огромный камень, который и обрушила на голову короля.
Тот повалился на землю, кольцо слетело с пальца.
— Не поняла! Что это за хмырь? — изумилась Марь Иванна. — А где эта девица?
— Это не хмырь, Марь Иванна, это король, Лакси-мус Сто тридцать восьмой.
— Король? Хм… а я смотрю — симпатичный такой мужчина, видный… А он женат?
— Марь Иванна, я, конечно, знал, что вы не интересуетесь политикой, но чтобы настолько… Его величество был женат, но, к сожалению, овдовел года два назад.
— Хм… Это интересно… Такой красавец мужчина не должен быть один…
— Марь Иванна, вы не о том сейчас говорите. Сейчас надо думать о том, что с трупом делать.
— С трупом? Ой, точно, он же того… Не рассчитала я удар… А зачем с ним что-то делать? Пусть себе валяется… Кому он мешает?
— Нельзя, Марь Иванна. Короля хватятся, начнут искать… Вдруг кто-нибудь его здесь найдёт? На кого падёт подозрение?
— На дружка твоего, конечно! И что с того?
— Люди захотят отомстить.
— Ну и пускай мстят, мне-то какое дело?
— Он мой друг, Марь Иванна.
— И что теперь?
Зюзик немного подумал и нашёл убедительный аргумент:
— А вдруг он расскажет, как всё на самом деле было?
— Да кто его спрашивать-то будет?! С драконами не разговаривают! — Однако голос тёщи звучал не слишком уверенно.
— А вдруг спросят?
— Ну ладно, давай в пещеру спрячем.
— Вонять будет.
— Тебе не угодишь! Тут — нельзя, там — нельзя… Ну повоняет, и что с того?
— А вдруг в пещеру с обыском нагрянут?
— Ни разу не слышала, чтобы в драконью пещеру с обыском заглядывали!
— Так ведь и короли ещё так таинственно не пропадали.
— И что ты предлагаешь?
За спором драконы не сразу заметили, как тело короля вдруг медленно и тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, поползло прочь, за каменную кучу.
— Уходит! — завопила Марь Иванна. — Зюзик, добивай!
— Вы чего, Марь Иванна? Наоборот, надо помочь ему!
— Ты уверен, что так будет лучше?
Зюзик не нашёлся что ответить. С одной стороны, если король выживет, то не простит драконам нападения на свою венценосную особу. С другой стороны, убийство претило его моральным принципам. К счастью, решать дилемму не пришлось. Тёща нашла выход.
— Я знаю, как сделать так, чтобы он остался жив… и не стал нас преследовать.
— И как же? — заинтересовался Зюзик.
— Надо укусить его. Укушенный драконом сам превращается в дракона!
— Вот те на! — Зюзик был изумлён. — Ничего подобного не слышал!
— Зато я слышала!
— Ни разу не видел дракона, ставшего таковым из-за того, что его укусил дракон…
— А ты когда-нибудь видел, что остаётся от человека, укушенного драконом?
Зюзик вынужден был признать, что после драконьего укуса от человека обычно остаётся весьма мало, и то, что остаётся, вряд ли способно ещё во что-то превращаться.
— Тут аккуратность нужна. Хорошо, что я сейчас в человечьем обличье, могу сделать аккуратный укус.
— По-моему, вы что-то недоговариваете, — полувопросительным тоном сказал Зюзик. Тёщино поведение показалось ему весьма странным.
— Ничего я не недоговариваю, — ответила тёща, почему-то смутившись и покраснев. — Правда, говорят, есть один побочный эффект… Превращенный в дракона влюбляется в того, кто его сделал таким… если они разного пола… Но это так, слухи…
Поспешно схватив руку Лаксимуса, Марь Иванна укусила его за запястье.
* * *
А потом была свадьба. Меня на неё, правда, не пригласили… ну да я не в обиде. Хоть и благодаря мне его величество Лаксимус Сто тридцать восьмой и тёща Зюзика нашли друг друга.
Зюзику на свадьбе не понравилось, он шепнул пару слов королю, тот его понял и разрешил покинуть торжество, выделив пару телег с пивом и три — с закусками. И мы с Зюзиком вдвоём отпраздновали славное событие.
До самого утра мы пили пиво из бочек, закусывали чипсами, травили анекдоты — в основном пошлые — да подумывали поискать молодых дракониц лёгкого поведения… На последнее Зюзик так и не решился. Всё равно отметили славно. Хоть наутро и голова болела, а пиво закончилось…
В жизни королевства мало что изменилось. Народ даже и не догадывается, что ими правят драконы. Король стал таким же драконом, что и Марь Иваннна, — то есть превращающимся в человека по своему желанию. Поэтому обычно они — люди. Лишь иногда по ночам, под покровом темноты, покидают дворец, оборачиваются в драконов и летают, летают, летают…
Новоявленная королева Марь Иванна в одиночестве прогуливалась возле пруда. Убедившись, что рядом нет любопытных глаз, она подошла к пруду, к самой кромке воды. Из зарослей камыша выбралась фея-лягушка.
— Ну как? — поинтересовалась Марь Иванна.
— Всё отлично, — ответила фея. — Они любят друг друга. Моя дочь с детства была влюблена в Лягуха. Но ты же знаешь наши принципы. Ей ничего не светило. А теперь благодаря тебе…
— Да уж, ловко я придумала с принцессой. Что если он поцелует принцессу, то она станет прекрасной лягушкой. Знала, что он поверит.
— Лягух такой… слегка наивный. Грех было не воспользоваться. Он до сих пор уверен в том, что женат на бывшей принцессе. Моей дочери повезло — попала в царскую семью. Благодаря тебе.
— Ну я своё получила… А всё благодаря Золотому Корыту. Как увидела тогда, что стоит предпринять какие-то действия в нужную сторону, так всё потом удачно сложится… Вот, подсуетилась, такой план придумала. Там, в Золотом Корыте, я видела, что в случае похищения принцессы рыцарем король обратится к приятелю Зюзика, потому что тот живет ближе всех ко дворцу… И остальные варианты событий.
— И не говори, классно ты всё придумала… Послышались голоса — кто-то приближался, и королева быстренько распрощалась с феей-лягушкой.
— Увидимся ещё, — прошептала она на прощанье. И поспешила во дворец.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:51 | Сообщение # 7 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Иван Иванов
Магазин юристов
Памяти Айзека Азимова
В июле 2062 года было жарко. Тени исчезли с улиц, и духота липла к людям назойливой цыганкой. На противнях тротуаров никого не осталось, кроме неутомимых супругов Крышкиных, которые смело двигались по направлению к магазину юристов. Отец семейства, Ни-кифор Петрович, давно хотел туда наведаться — снизить алименты для бывшей жены-стервы, разобраться с наследством, получить страховку, заткнуть шумных соседей, не попасть под сокращение… Накопилось: Хлебнув горячего воздуха, тучный мужчина махнул цветастым рекламным буклетом. По такой жаре из ноздрей должно вырываться пламя. Он перевёл напряжённый взгляд на буклет, которым пытался обмахиваться. Адрес: переулок Желаний, восемь.
— Енотик, — обратился он к попутчице, — ты уверена, что мы идём правильно? Давай поглядим на схему.
Он беспомощно развернул брошюру, делая вид, будто пытается искать нужную страницу. Жена прищурилась и, не распаляясь понапрасну, ответила односложно:
— Идём. — Её глаза сказали: «Вопрос исчерпан, и не строй из себя служебно-розыскную болонку».
Женщина была хороша… ну пятнадцать, в крайнем случае — десять лет назад. Впрочем, не будем копаться в этой теме, лучше выясним, почему юрист понадобился ей. Да потому, что у других есть. При помощи этого полезного устройства можно продавать и покупать недвижимость, обменивать туфли на замшевые тапочки. Кстати, вот и магазин: вывеска, ромбовидные окна, автоматическая дверь, добро пожаловать… Внешний мир исчез словно сон. Внутри дышалось легко и свободно. Холл представлял собой благоухающий цветник. Журчали искусственные ручьи, где-то в зелени пели настоящие птицы.
К покупателям выпорхнул молодой человек, поприветствовал их и жестом пригласил в павильон.
— Господа, — голос его не до конца сломался и звучал по-стариковски, — в зале прошу соблюдать тишину, не размахивать руками и не пользоваться фотокамерами.
— Знаем, — пренебрежительно отозвался Никифор, взмахивая ресницами в сторону жены. — Руками не трогать, конфетами не кормить, рожи не корчить.
— Верно, — кивнул юноша. — Прошу.
Они спустились по ступеням и попали в торговый зал — узкий, но длинный. На стенах, на потолке и под ногами лежал бледно-голубой кафель. Воздух стал влажным и тяжёлым — пахло не то рыбьим кормом, не то лекарством.
— Интересует что-нибудь? — спросил возникший из ниоткуда мужчину в белом халате. Он держал сачок, доверху наполненный чем-то копошащимся и красным.
— Да, интересует, — ответил Никифор Петрович, — юриста нам подобрать…
— Для офиса?
— Домашнего.
— На какую сумму?
— А что у вас есть? Давайте мы посмотрим, а потом
решим.
— Хорошо. Следуйте по этому ряду. Будут вопросы — подойдёте. Я постоянно здесь.
Супруга уже тащила свою говорливую половину к первому стенду.
— Полосатик, ты уверена, что нам не стоит начать с конца? — осведомился Крышкин.
—Нет.
— А кто учил, что у входа выставляют самых залежалых и бракованных? Разве не ты?
— Хватит меня позорить! Делом займись. Прочти, чего они там написали про эту модель. Громко и внятно!
Убедившись, что сотрудник в белом уже не слышит их, дисциплинированный муж начал:
— Тип модели — юрист универсальный, артикул такой-то, вес пятьдесят килограммов двести граммов, комплект поставки: защита прав потребителей, правила дорожного движения, обновления один раз в месяц в сервисном центре, питание трёхразовое, сон шесть часов, жилое пространство четыре квадрата, срок эксплуатации десять лет, цена триста кредитов, производитель… мелко написано, не разберу…
— Чего его разбирать, радость моя, Китай, разумеется!
— Да, ты права, Китай.
— Следующий.
— Тип модели — юрист универсальный, артикул такой-то, вес пятьдесят килограммов…
— Пропускай, надо от семидесяти. Девочки сказали: всё, что легче, китайское барахло.
— Я предлагал с конца начать…
— Не спорь со мной! Прочитай вот про этого. Сколько весит?
— Семьдесят. Тип — юрист офисный…
— Не годится. Домашнего ищи.
— Может, его?
Любовь Потаповна приблизилась к огромной стеклянной колбе, сквозь стенки которой было видно человеческую фигуру с закрытыми глазами. Юрист висел в прозрачной жидкости, голый и неподвижный.
Она внимательно обошла товар со всех сторон, что-то прикинула и отрицательно покачала головой.
— Сзади уж очень напоминает твою мать.
— С чего ты взяла, пупсик?!!
— Мне лучше знать. Идём.
Супруги Крышкины сновали от одного стенда к другому, любознательные, упорные и неудовлетворенные. Строгий мужчина вновь возник перед ними. Теперь в его сачке копошилось что-то жёлтое.
— Хотите сами покормить?
Любовь Потаповна скривила губки и сделала вид, что вопрос адресован не к ней. Никифор Петрович виновато пожал плечами и замотал головой:
— Уж вы как-нибудь сами, пожалуйста.
Покупатели покидали выставочный зал разочарованными: даже триста кредитов дорого для Крышки-ных. Юноша с ломающимся голосом кашлянул и спросил прямо:
— Ничего не подобрали?
Они не обернулись. Юноша продолжил:
— Если надо подешевле, есть замечательная модель за сто тридцать кредитов, просто сказка!
Муж и жена вздрогнули, глаза их сверкнули и ожили…
— Мы посмотрим, — ответили они одновременно. И в этой слаженности нет ничего странного, как-никак четверть века вместе. #
— Предупреждаю, у этой модели нет сертификата категории «Б».
— Ну и что? — неуверенно буркнул Крышкин и вперился в жену, — Это же пустая формальность, я правильно вас понимаю, молодой человек?
— Так он в рабочем состоянии или нет? — уточнила Любовь Потаповна. — Чего ты смотришь на меня? Я не разбираюсь в ваших сертификатах.
Менее чем через минуту в маленькой комнате, вход в которую был укрыт от посторонних взглядов, Крышкины любовались на своё несертифицированное приобретение.
— Это просто клад! — уверял юноша. — Начинка от самых престижных моделей. Посмотрите на его кожу, профиль, пальцы, всё выглядит натурально. А в отличие от других аналогов его не надо кормить три раза в день. Я объясню…
* * *
Ночью в подъезде орали коты, а Никифору Петровичу снились кошмары. Он вздрагивал: внутри его черепной коробки первая жена, Екатерина Иосифовна, закатывала истерику.
«На мия-а-а-со пущу! — вопила она. — Разми-а-а-жу, мерза-а-а-вец!!»
Коты скакали по перилам, как школьники на перемене, а Никифор Петрович, обливаясь потом, убегал от страшной женщины в грохочущей железной колеснице. Погоня закончилась, когда в отчаянном рукопашном бою его локоть отскочил от челюсти Любови Пота-повны. Ответный удар коленом в бок вернул его в тихую заводь супружеского ложа.
— Вот стерва, — прошептал он и сразу пояснил, услышав грозное сопение: — Да не про тебя! Всякая дрянь снится, в себя прийти не могу. Переел, наверное…
— Выпей активированный уголь.
— Не поможет… коньяку бы рюмочку…
— Да спи же ты! — хрипло выдохнули в ответ, потирая измятую щёку. — И смотри, чтоб руки вдоль туловища…
— Люба, — осторожно буркнул он после минуты молчания, — как ты думаешь, он уже зарядился?
— На часы посмотри, рано ещё. Сказали, минимум двенадцать часов. Ты включил его в шесть, сейчас ровно полночь, значит ещё шесть надо ждать.
— Люб?
—А.
— Как ты думаешь, для чего выдаётся сертификат категории «Б»?
— Не знаю… Не всё ли равно теперь? Будет плохо работать — вернём. Ещё вопросы есть?
— Да я просто так спросил.
* * *
Они всегда вставали в шесть. Но в то утро вскочили в пять тридцать. Юрист лежал на дочкиной кровати. Катя ночевала у подруги. От мужской фигуры тянулось два провода, оба заканчивались в электрической розетке. Два раза в неделю по шесть часов — и не надо никакого дополнительного питания. Никифор Петрович, кряхтя, нагнулся и выдернул их.
— Люба, иди, включать будем.
— Ну включи сам! — ответила она из ванной. — Занята я.
— А вдруг я чего не так…
— Так, так! На нос надави до щелчка, и всё. Или тебе вчера плохо объяснили?
Никифор Петрович зачем-то погладил собственный нос, поднял руку, воровато оглянулся и сделал это. Юрист открыл глаза.
— Присаживайтесь, будем знакомиться. — Голос робота прозвучал низко, серьёзно, даже официально. — Принесите паспорт, аэромобильное удостоверение или другой документ, удостоверяющий вашу личность.
— Хорошо, — кивнул новоиспечённый хозяин и без промедления всё исполнил.
— Супруга имеется? — Да!
— Свидетельство о заключении брака и паспорт жены.
Петрович принёс.
— Дети?
— Дочь! Одна штука. Семнадцать лет.
— Документы на дочь.
Документы были предоставлены без промедления.
— Квартира ваша?
— Моя, то есть жены, то есть на ней…
— Документы.
— Есть!
Шёл седьмой час утра. Юрист сканировал бесстрастным взглядом паспорт микроволновки. Любовь Потаповна шумела феном. Никифор Петрович в пижаме, сидя на полу, усердно копался в куче бумаг. От него потребовали найти майскую квитанцию за оплату телефона. Фен утих, и из ванной донеслось:
— Милый! Ты помнишь, что говорил тот парень в магазине?
— Я занят, лапка моя! Очень занят!
— Нет уж, иди сюда и послушай, дорогой! Утомлённый отец семейства поднялся на ноги и потопал в ванную.
— Ну?
— Тот парень предупредил, что кроме ночи его надо обязательно выключать один раз в день на полтора-два часа, чтобы сбрасывать напряжение.
— Ну выключим.
— Дубина! Мы на работе будем. Звони дочери и предупреди её. Понятно?
— Понятно.
* * *
Катя Крышкина чертовски хотела спать. Ноги гудели, голова весила, как авоська с противотанковыми гранатами. Это началось вчера: сидели в кафе, летали в киношку, оттуда в диско-бар, потом Витя с Рубеном повезли их с Танькой в ночной клуб «Лабиринт»… Она не спала всю ночь. В десять утра еле доковыляла до квартиры, открыла дверь, избавилась от розовых туфелек, вошла в комнату и рухнула на кровать, не раздеваясь.
Сначала звонил папа, потом мама, снова папа и снова мама. Они звонили, а дочь спала. Дочь спала, а они звонили.
Катя проснулась оттого, что папа с мамой трясут её за плечи и кричат. Мутным взором она окинула взволнованных предков и села, уронив голову на руки.
— Чего тебе, ма? Сплю я.
— Почему ты не брала трубку?!
— Я не слышала.
— Почему ты не взяла трубку?!!
— Ма! Отстань, а! Ты чё, в самом деле?
Дверь комнаты громко захлопнулась. Катя тупо уставилась в пустоту.
— Придурки, — выдохнула она и повалилась досматривать свои сны про Витю и Рубена.
Супруги закрылись на кухне, чтобы обсудить происходящее. Любовь Потаповна стояла чернее тучи, руки в боки, причёска растрёпана.
— И давно он ходит кругами по залу?
— Я здесь не намного раньше тебя, милая, — оправдываясь, отвечал Никифор Петрович. — Но он уже ходил, когда я вернулся.
— Я знала, что так получится. Оба мы хороши, понадеялись на дочку. — Жена села на табуретку. — Может, всё-таки выключишь его?
— Пробовал, бьётся.
— Чего делать-то будем? Пожарных вызовем или сразу в магазин позвоним?
— Люба… — А?
— Люб, я узнал, что такое сертификат категории «Б». Эт-то очень плохо, что мы его купили, очень плохо, ты не представляешь наск-колько! — Никифор Петрович был грустен как никогда.
— Ну?
— В лицензионном отделе на работе всё объяснили…
— Говори уже!
— Выдачей сертификата категории «Б» подтверждается, что детали, из которых собран робот, совместимы и могут работать, не нанося вреда.
— И что? Какого вреда?
— Сертификат выдаётся заводом-изготовителем. Если сертификата нет, это означает, что машину собирали не на заводе, а в подвале из того, что было. В общем, нелегально. Детали в таких случаях тестируются поверхностно, и никакой гарантии, что они уживутся, нет.
— Что ты хочешь этим сказать, милый? Мы купили фуфло?
— Ещё какое! Но самое страшное, что за это накажут не только магазин, но и нас!
Юрист вошёл на кухню, невозмутимо поясняя только что сказанное:
— Вы совершенно правы, хозяин, приобретение и использование андроидов без сертификата категории «Б» запрещено международным и внутренним законодательством. В России ответственность за это преступление впервые установлена Уголовным кодексом две тысячи пятьдесят шестого года. Если деяние не повлекло крупного ущерба, наказание составит три месяца исправительных работ. Если будет доказано причинение вреда имуществу и здоровью третьих лиц, виновный понесёт наказание в виде ограничения свободы сроком до одного года. В случае смертельного исхода вам грозит десять лет колонии общего режима на соляных копях Ахтубинского района.
— Приехали! — воскликнула мать семейства. — Эй, умник, а ты не мог бы выключиться до завтра, а?
Искусственный юрист ничего не ответил. Он развернулся и направился в Катину спальню.
— Чё он делает? — насторожилась Любовь Потаповна.
— Сейчас воткнётся в розетку, ляжет на кровать и баиньки, — рассуждал вслух Петрович. — Правда, там уже есть Катя, и он её током ударит. Надо сказать, сильно, думаю, двести вольт будет наверняка. Мама.
Любовь Потаповна отреагировала мгновенно. Она вскочила, схватила табурет за ногу и бросилась спасать дочку. Удар пришёлся прямо по темечку. Юрист сделал пару шагов и рухнул перед дверью. По его телу пробежали еле видимые возмущения электричества, не предвещавшие ничего хорошего.
— Люба! Зачем ты так?! — Никифор догнал жену и первым делом отобрал табурет. — Может, они ещё деньги за него вернут! Ломать-то зачем?!
Юрист тем временем встал и случайно задел Любовь Потаповну. Она взвизгнула, её встряхнуло, и причёска окончательно развалилась.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Никифор! Он ОЧЕНЬ СИЛЬНО БЬЁТСЯ! Держись от него подальше!
Супруги отошли подальше, насколько позволяли размеры прихожей, и уставились на своё наказание бешеными глазами.
— Хозяин, — произнёс робот, — обработка данных завершена.
— Может, ты это, того, — неуверенно попросил Крышкин, — в зале сегодня поспишь?
— Задача поставлена некорректно, — послышалось в ответ. — Поставьте корректную.
Любовь Потаповна ретировалась в спальню и закрылась там, как в неприступном замке, от беды подальше.
— Дорогой, разбирайся с ним сам! Человек и робот смотрели друг на друга.
— Я бы хотел, — прошептал толстяк, стараясь слиться со стеной, — я бы хотел, чтобы ты… немедленно приступил к выполнению задач.
Мало понимая, что говорит, Никифор Петрович старался отвечать в духе задаваемых вопросов. Авось повезет и кукла сама уберется отсюда.
— Поставьте корректную задачу.
Неожиданно стало ясно как день, чего хочет этот юридический комбайн. Он изучил документы, находящиеся в доме, внёс их в свою память, систематизировал и теперь готов действовать. Глаза господина Крышкина встретились у переносицы и забегали под тонкими бровями. Раз уж других способов избавиться от угрозы нет, придётся озадачить его по полной. Пускай принесёт хоть какую-нибудь пользу.
— Так, хорошо, слушай меня, — набираясь уверенности, произнёс брошенный всеми человек. — Задача первая: сделай так, чтобы мои алименты, перечисленные первой жене, вернулись обратно.
— Принято.
— Задача вторая. Гидрофокусная станция, завещанная отцом брату, должна стать моей.
— Сохранено.
— Страховая компания отказалась платить за аэро, мой прекрасный «опель», я хочу, чтобы они заплатили.
— Добавлено в список.
— Соседей из восьмисотой квартиры выселить за нарушение правил проживания.
— Принято.
Открылась дверь спальни:
— Организуй обмен этой квартиры на более просторную, без доплаты, на севере или северо-западе, первый и последний этажи отпадают, ремонт чтобы не требовался. Понятно?
— Сохранено. Открылась дверь детской:
— Пускай Рубенчика восстановят в академии, он живет на улице Хлебникова, за баней. Документы возьмёшь у него.
— Принято в обработку.
— Эй-эй! Я ещё не закончил! — возмутился Никифор Петрович. — Вы забьёте всю память.
— Использовано десять процентов памяти, — ответил юрист.
Робот слушал их около получаса. Заявки лились как из рога изобилия. Дождавшись тишины, юрист снял с полки рожок для обуви и нырнул в хозяйские ботинки.
— Мы будем бороться! — Голос низкий, серьёзный, официальный. — Сроки давности не закончились. Доверенность не понадобится.
— Вам виднее, — вырвалось у Никифора Петровича. Хлопнула дверь квартиры. Крышкины остались
одни. Любовь Потаповна рухнула в кресло и злобно уставилась в настенный кинотеатр, на экране которого мельтешила реклама. Дочь орудовала веником и совком, а Никифор Петрович с раздражающей обеих женщин наивностью выглядывал в окно, за которым растекалась ночь.
— Мам! А вдруг он кого-нибудь поранит? У тёти Тани на первом этаже собачка, она ко всем лезет, вдруг он её того?..
— Ей полезно, — донёсся тихий ответ.
— Я позвоню в милицию! — срывающимся голосом объявил единственный в доме мужчина.
— Только попробуй. — Настенный кинотеатр заглох, кресло скрипнуло, выпуская хозяйку. — Значит, так, — в голосе Любови Потаповны созрела решимость, — про милицию забудь. Завтра ты, голубчик, найдёшь время посетить этот замечательный магазин и наведёшь справки. Пускай они его отловят, выключат и заберут вместе с ботинками, а нам вернут наши сто тридцать кредитов.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:51 | Сообщение # 8 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| * * *
Цветы благоухали, журчали ручейки, а внизу, в торговом зале, пахло то ли кормом для рыб, то ли лекарством. За толстым стеклом ждали своих покупателей юристы. Крышкин схватил за руку человека в белом халате:
— Проведите меня к руководству, пожалуйста!
— Что случилось? Извините, вы кто?
— Два дня назад я купил здесь юриста, у меня с ним проблемы.
— Понятно. Отдел технической поддержки там. Отдел технической поддержки размещался в скучной комнатушке с белыми стенами. Там сидел парень, на футболке которого болтался беджик «АЛЕКСЕЙ».
— Слушаю вас, — сказал он, не отворачиваясь от монитора.
— Понимаете, какое дело… Алексей, я купил в вашем магазине искусственного юриста.
— Чек, накладная, гарантийная книжка с собой? — Нет.
— Не страшно, назовите свою фамилию и приобретенную модель, я найду.
Петрович назвал. Паренёк кивнул и выдал:
— Восьмого июля Крышкин Никифор Петрович приобрел в нашем магазине, в комиссионном отделе, комплект запчастей «б/у» на сумму сто тридцать кредитов. Юристы на ваше имя не продавались.
Крышкин побледнел. Близорукий Алексей слился с монитором в единое целое и перестал реагировать на внешние раздражители. Это означало одно — разговор окончен, помочь ничем не могу.
— Но как же так?.. — Где-то внутри обманутого покупателя, под самым сердцем, улыбнулся крокодил страха. Жена будет в ярости. Уходить прямо сейчас нельзя. Надо попытаться ещё раз, — Алексей! Послушайте! Вы же знаете, какие это на самом деле были детали. Я взял целого юриста, там, в отдельной комнате. Заплатил за него, я… Я прошу помочь мне, просто… просто… вчера он сбежал. Понимаете? Немножко сломался и убежал. Понимаешь, Лёш?
Парень напрягся, но по-прежнему делал вид, что рядом никого нет.
— Боюсь, Лёш, как бы он не натворил чего плохого, вот чего я боюсь.
Пиявки безрадостных мыслей облепили Никифора Петровича, выпили остатки хорошего настроения и веры в людей.
«Ну конечно, там не дураки работают! — рассуждал он, шагая домой. — Ребята постарались по максимуму снять с себя ответственность, и это нетрудно с таким количеством юристов-киборгов. Не подкопаешься!»
* * *
Судебная система в 2062 году представляла собой единый сервер с колоссальным объёмом данных. Подать исковое заявление можно было не вылезая из пижамы, имея лишь банальный выход в Интернет. Живые судьи остались в прошлом, об их существовании и особенностях работы знали по книгам, фильмам, архивным документам. В действительности судью заменил искусственный интеллект, постоянно пополняемый и обновляемый, как любая компьютерная программа. Потребность в живых юристах отпала естественным образом. Внешнее сходство юристов-роботов с людьми — банальная дань моде и возможность продать товар подороже.
Все разбирательства происходили в сети. Документы и отпечатки пальцев сканировались, изображение и голос превращались в файлы, под ходатайствами и жалобами стояли электронные подписи. В этой системе не нужен был транспорт, не создавались очереди, отсутствовала предварительная запись.
В споре побеждал тот, кто отправлял на сервер самый полный комплект материалов. Ответчику давалось несколько дней на подготовку возражений. Не успел — пеняй на себя. Юрист Крышкиных мог бы выполнить поручения, не выходя из квартиры, но там их пришлось бы выполнять строго друг за другом, то есть по очереди. Ему нужен был многоканальный выход, неограниченное соединение, позволяющее начать выполнение всех задач сразу в режиме реального времени. Это было возможно сделать, подключившись к системе из подвала, где имелись подходящие разъёмы. Значит, только в подвале.
Собачка тёти Тани проявила поразительное благоразумие, спасшее ей жизнь. Псина сразу врубилась, что сверху спускается не человек. А раз так, то можно тихо прикинуться ковриком и подождать минутку. Робот не обратил на неё внимания. Он спустился в подвал, внимательно (если так можно выразиться) осмотрел магистрали проводов и направился к металлическому шкафу. Искусственные пальцы содрали пломбу и ухватились за ручку. Теперь все внутренности коммуникатора доступны! Разъёмы подобраны, оборудование совместимо, устанавливается соединение… Со стороны казалось, что мастер-кабельщик с головой ушёл в работу. Он стоял в неестественной позе, согнувшись буквой «зю», отведя руки назад, и напоминал лыжника, летящего с горы.
Соединение установлено. Пароль доступа проверен. Регистрация в сети произведена. Каналы открыты. Список выгрузки сформирован и принят в обработку судебным сервером. Затылок юриста превратился в площадку для фейерверка. Из него посыпались искры, как раз в том месте, куда пришёлся удар табуретом. Сервер затребовал статус источника выгрузки. Ожидание ответа. Источник направляет зашифрованные данные. Ожидание. Данные приняты к обработке. Искры сменились едким дымком. Собака тёти Тани прикрыла мокрый нос лапкой и фыркнула. Распознавание данных. Расширение каналов. Приём задач. Распознавание… Прекратить сеанс? Нет. Источник не раскрылся. Источник классифицирован как заслуживающий доверия. Дешифровка данных начата.
Через пять минут ценное приобретение Крышкиных сломалось окончательно. До пожара, слава богу, не дошло: дым всосало в решётку климат-контроля, искрение прекратилось. Закончив передачу данных, робот оттолкнулся от шкафа, прикрыл дверцы и повалился на пол, не издав больше ни звука. Утром его нашли работяги из службы санобработки города. Убедившись, что перед ними не бродяга и не труп, они поступили просто и незамысловато — отправили находку в утиль-контейнер. В то время когда Никифор Петрович робко отстаи-
вал свои права в магазине, городская свалка принимала юриста в свои благоухающие объятия…
Когда живая система правосудия даёт сбой, она больно и неожиданно бьёт по чьей-то судьбе. Неверные выводы, поспешные решения — и вот выносится неправосудный приговор. Если сбой даёт компьютер, то есть электронная система, сеть, накрывшая государство, устроенная таким образом, что решение окончательное и обжалованию не подлежит, за один день может пострадать огромное количество людей. Так и случилось. Раненый юрист Крышкиных отправил на главный сервер гигабайты опасных кодов. Они были сгенерированы случайно, вследствие неполадок в теменной части головы. Выполнение поставленных задач и утечка энергии не дали ему достаточных ресурсов, чтобы проконтролировать свои действия. К счастью для владельцев магазина, об этом никто и никогда не узнал. Свалка поглотила нелицензированного вредителя вместе с биографией. Через сутки местные специалисты — любители полезных находок разобрали робота на части и продали перекупщикам, те — другим знатокам ценных вещей, а те в свою очередь сбыли товар в руки подпольных производителей.
С того жаркого июльского дня прошла неделя. Город стал другим — он метался, охваченный хаосом, хохотал и плакал. Власть принадлежала случаю, во всём царила безжалостная логика ошибок. Судебный сервер заболел — он перестал жить по программе, превратившись в чудовищный аттракцион, игральные кости, выдавая решения в результате смешения споров, истцов, ответчиков, свидетелей и обвиняемых. Газеты прозвали его одноруким бандитом, карающим невинных и вознаграждающим недостойных. Беда заключалась в том, что исполнением решений тоже занимались не люди. Наличные деньги отменили ещё в 2018 году после общемирового нефтяного кризиса. Натуральный обмен был запрещён пять лет спустя. Мир давно перешёл на виртуальную валюту — кредиты, поэтому в большинстве случаев контроль сбережений, вкладов, счетов не представлял никаких трудностей. Сервер судебных исполнителей исправно арестовывал счета, перебрасывал кредиты с одного на другой, компенсируя моральный и материальный вред, исполняя судебные решения, безумные и ошибочные… по всей стране! В тюрьмы входили новые узники. Президент был осуждён за хулиганство и выслан в колонию общего режима на Алтай. Министерство культуры перечислило по миллиону кредитов пенсионерам Калмыкии. Арестованы счета Министерства обороны, признано право собственности Русской православной церкви на все угольные месторождения, запрещена деятельность общества по защите прав животных…
Никифор Петрович почесал живот и отложил газету. Вот уже пять дней они с женой не летали на работу. Страна находилась в каком-то шоке, будто каждый день ждали бомбардировки. Что за бред, нелепица, чушь?! И это правда, всё реально и без права на обжалование. Система обрушилась даже на президента, а что говорить о них, обычных людях! Толстяк вздохнул и выхлебал очередную рюмку коньяка. Одно оставалось загадкой — успел юрист ввести их данные на сервер или нет. От этого зависело многое! Если вы никогда не судились и никаким другим макаром не касались этой системы, то есть ни в качестве свидетеля, ни в каком-либо ином, тогда можно спокойно наблюдать, что творится с другими, — жалеть их или завидовать (почему бы не позавидовать пенсионерам Калмыкии, чёрт возьми?!) — но оставаться непричастным. Если данные ушли, то можно, как говорит Катя, курить бамбук и нюхать страусов. Короче, тогда уже бесполезно что-то делать…
Зазвонил телефон. Крышкин надавил потным пальцем на кнопку, заработал громкоговоритель:
— Па! Папочка, ты меня слышишь?
— Да, радость моя. Ты где?
— Я у Рубена, па, я сегодня не приду, вы меня не ждите.
— Всё нормально?
— Да, пап. Представляешь, Рубену выплатили компенсацию за чей-то моральный вред, триста кредитов, представляешь?!!
— Круто, дочь, он просто счастливчик. — У Петровича перехватило дыхание. Везёт же оболтусам!
— Па, это ведь потому, что он однажды подрался и чуть не угодил в тюрьму, правда?!
— Ну, возможно, значит, его данные были в компьютере…
— Па, я просто в шоке! Он ведёт меня в «Цитрус», самый дорогой ночной клуб города! Это ж просто крутизна!
— Я рад за тебя, Катя!
— Ну пока, пап, нам пора лететь! Скажи маме сам, я не хочу с ней разговаривать.
— О'кей.
— Пока! — Она отключилась первой.
«Ввёл данные или нет? — мысленно спросил у бутылки толстяк. — Какой кирпич упадёт на мою голову?» Жена у соседки, обсуждает последние новости и небось задаёт себе тот же самый вопрос. Ему вдруг захотелось посетить магазин. Эти ребята наверняка терпят огромные убытки, ведь юристы уже никому не нужны. Система перестала выходить на контакт, и юристы остались без работы, а товар без покупателей. Он не пожалел денег и вызвал такси.
— Всё дело в грамотном управлении бизнесом, — уверенно и с охотой объяснял мужчина в белом халате. Он держал сачок, доверху наполненный чем-то копошащимся и красным. — Мы использовали имеющиеся виды и внесли корректировки в их программный комплекс, ничего более. Мы даже не стали менять цену, ведь перед вами те же тела, те же энергетические запасы и, по сути говоря, тот же уровень сообразительности моделей.
Крышкин оказался среди зевак, заглянувших в магазин с ромбовидными окнами. Он ожидал увидеть их зашторенными и тёмными, а на входе должен был красоваться огромный замок, но странно… изменилась только вывеска. Теперь входящих приветствовал МАГАЗИН ДОМАШНИХ ВРАЧЕЙ.
— Посмотрите, как легко диагностируется заболевание, — заливался продавец, орудуя сачком, словно указкой. — В кисти рук наших домашних врачей встроены блоки для ультразвукового исследования, глаза позволяют получить самые точные данные о состоянии костей, возможно быстрое снятие кардиограммы и даже принятие родов в домашних условиях. По-моему, это совсем неплохо, не правда ли? Модельный ряд представлен лучшими производителями. Цены на любой вкус, выбирайте.
Никифор Петрович отделился от группы и медленно побрёл к выходу. Он снова почувствовал себя обведённым вокруг пальца. Поднявшись наверх, в цветущий холл, он остановился и принялся отрешённо разглядывать разбросанное тут и там многообразие бутонов, колокольчиков, коробочек и прочих причудливых форм растительной жизни. Скоро он услышал, что из зала поднимается ещё кто-то.
— Ничего не подобрали? В ответ что-то буркнули.
— Если надо подешевле, есть замечательная модель за сто двадцать кредитов, просто сказка!
Неразборчивое бурчание.
— Это просто клад! Начинка от самых престижных моделей. Но должен предупредить вас, у этой модели нет сертификата категории «Б». Сами понимаете, формальность, но зато как бьёт по цене. И ведь мы ничего не выигрываем, совсем ничего.
Голоса удалились и исчезли. Никифор вспотел. Он выбежал прочь, в жаркий летний день, задыхаясь, совсем забыв про такси, ожидавшее его у входа.
— Вам плохо? — Шофёр окинул Крышкина безразличным взглядом.
— А? Нет! Это я так, воздуха не хватает… — Он с трудом втиснулся в салон.
— Ничего, щас будет прохладно, закрывайте дверцу.
Мужчина за рулём выглядел скучающе-равнодушным. Собрался выключить телевизор, просмотром которого убивал время, но беспокойный пассажир остановил его:
— Пускай работает, хочу новости послушать.
Жёлтый аэро поднялся с медлительностью аквариумной рыбки, дождался свободного места в воздушной магистрали и слился с потоком летящих собратьев. Ведущий на экране жёстко экономил эфирное время — строчил фактами, не позволяя себе дышать и моргать.
— Пресс-секретарь Федеральной службы безопасности сообщил: причина сбоя системы правосудия обнаружена и распознана. Установлен предположительный виновник, меры к задержанию и аресту которого уже предпринимаются… Премьер-министр Кубы Дэн Вашингтон заявил, что готов оказать России гуманитарную помощь в обмен на разрешение по устройству военных кубинских баз во Владивостоке и на Камчатке… В последние дни наблюдается рост нелегальных переходов через государственную границу Российской Федерации в Казахстан, Украину и Китай, сообщил министр внутренних дел Магомед Магомедов, в основном это российские граждане, получившие по ошибочным решениям судов крупные денежные суммы… Продолжение выпуска новостей после короткой рекламы…
— Американцы, как всегда, хотят с нас поиметь, — деловито продолжил водитель. Он отключил звук и взялся разъяснять обстановку: — Правильно делают, кто бежит. Отхватил, значит, не сегодня завтра могут отнять. У казахов, хохлов и китайцев наши карточки тоже в ходу. Если перечислить в ихнем банке на другой счёт, то, считай, отмыл. Продумано всё. Эй, козёл, че ты жмёшься?! Дорога узкая или летать не умеешь?!!
Машину тряхнуло. Слева и справа к такси словно прилипли два белых легковых аэро. На языке оперативных сотрудников этот приём назывался «тиски». Зажатый таким образом аэромобиль становился беспомощным. Управлять нельзя, выпрыгнуть тоже нельзя. Поимка прошла успешно. Слегка помятую жёлтую капсулу спустили в небольшой тихий дворик. Водителем никто не интересовался. Забрали Крышкина. Он закатывал глаза и хватал ртом воздух. Обыскали, отняли паспорт и усадили к себе.
— Кто вы? — спросил он, озираясь по сторонам.
— Не догадываешься?
— Нет!
— В конторе объяснят.
— Понял теперь, какую кашу заварил, Никифор Петрович? — Полковник службы госбезопасности Карпенко, высокий худой мужчина в коричневом пиджаке, внимательно смотрел на задержанного. — Это тебе не видеопиратство, а подрыв государственной власти с далеко идущими последствиями. Осознал?
Пленник вскочил, вытянулся по струнке и, густо покраснев, крикнул:
— Осознал!
— Сядь, я тебя умоляю, Петрович… Зачем же ты его в подвал послал, а?
— Виноват!
— За-чем? — Полковник не сводил глаз с допрашиваемого.
В ответ тишина и лысеющая макушка, покрывшаяся пятнами. Карпенко перевёл всепонимающий взор на телефон и кого-то набрал. Включилась громкая связь.
— Владимир Николаевич, это Карпенко.
— Докладывай.
— Да вот гражданин Крышкин тут у меня в гостях, признаётся чистосердечно, но ничего поделать, так сказать, не может. Что мы делать с ним будем? Может, сразу в Москву, пускай у тамошних голова болит? Мы своё дело сделали — причину нашли, человека задержали…
— И я не вижу смысла с ним маяться, отправляйте вечерним рейсом в Москву.
— Ну во-от, — удовлетворённо протянул Карпенко, расплываясь в улыбке. — Приятно было познакомиться, Никифор Петрович.
— С семьёй-то проститься можно? — всхлипнул «главный злодей месяца».
Сотрудник органов что-то прикинул и кивнул:
— Говорите номер, я наберу.
Крышкин назвал сотовый жены. Общение проходило в режиме громкой связи:
— Пупсик?
— Ты куда делся? Я чё-то не поняла, родной! Карпенко ухмыльнулся и вопросительно взглянул на
вспотевшего в сотый раз пленника.
— Пуп-сик, ты только не ворчи, я должен тебе кое-что сказать…
— Нет, это я должна тебе кое-что сказать, дорогой! — Изъяснялась она, как всегда, резко.
— Я должен уехать в Москву, так надо, я потом всё объясню, не хотелось бы тебя заранее расстраивать… Может быть, ты даже догадываешься… — Крышкин с трудом подбирал'слова, выпрашивая подсказку у скучного полковника.
— Я прекрасно всё знаю, по телевизору уже показывали, — сказали из динамика более спокойным голосом. Карпенко напрягся. — Что ж, дорогой, похоже, тебе повезло впервые в жизни, нам всем наконец-то по-настоящему повезло!
— О чём она? — не выдержал Карпенко, вклиниваясь в разговор. — Что вы видели, гражданка, по какому каналу?
— Ха! Канал судебных новостей, разумеется! Полчаса назад решением областного суда Никифор Петрович Крышкин признан недееспособным!
— Пупсик! — взвизгнул государственный преступник, хватаясь за голову.
— Над ним установлена опека и сумма ежемесячного содержания три тысячи кредитов…
Карпенко крякнул.
— …опекуном назначена конечно же я… Никифор Петрович превратился в два огромных
краснеющих уха.
— …из средств Министерства обороны… Карпенко поправил пиджак.
— …другим решением в мою личную собственность передано всё федеральное имущество, расположенное на территории города. Вот умора! Теперь я могу пойти в налоговую, к фээсбэшникам, военным и затребовать с них аренду! Ха-ха-ха! Соседка Таня позеленеет. Ты хоть слушаешь меня?
— Мы вас внимательно слушаем, — ответил за всех Карпенко.
— Но самое главное…
— Не томи, родная! — Крышкин вцепился в столешницу так, словно только по ней можно было выкарабкаться из абсурда.
Громкоговоритель всхлипнул.
— Ах! — вздохнул динамик, Любовь Потаповна плакала. — И самое главное, о чём должна знать страна. Уй, я готова разрыдаться… Временно исполняющим обязанности президента на период отсутствия отбывшего на Алтай главы государства назначен… Ой, я сама в это почти не верю, но сегодня объявлено решение Конституционного суда, дорогой, а это, знаешь ли, не рецепт шарлотки… Сегодня временно исполняющим обязанности президента… назначен… Катюшкин жених и, я думаю, практически наш единственный сын — Рубен-чик… — Прошептав имя будущего зятя, Любовь Потаповна ушла в такой счастливый, всепоглощающий плач, что Карпенко не выдержал и выключил телефон.
— Что мне делать, товарищ полковник? — совсем растерялся пленник, удерживая столешницу, словно падающее дерево. — Мне ведь теперь всё равно. В её глазах я и раньше не был дееспособным, но теперь станет ещё хуже.
— Лучше не будет, я людей по голосу раскусываю. — В словах следователя сквозило участие. — Слушай, Петрович, скажу тебе по секрету, у меня этот бардак уже вот здесь, вот здесь и вот здесь. Ни минуты покоя! Подожди, начальство звонит. Да, Владимир Николаевич!
— Карпенко! Я всё слышал, немедленно освободи его, если хочешь остаться полковником.
— Да я уже понял. Его, собственно, никто и не держит… Никифор Петрович, примите мои извинения, вы абсолютно свободны.
— Куда вас подбросить, Никифор Петрович? — строго спросила громкая связь. — В нашем распоряжении, между прочим, весь аэрофлот страны.
— На Кубу, — решительно ответил он, разжал пальцы и осторожно вышел из-за стола. Неровной походкой прошёл к окну, посмотрел на залитый солнцем двор. — Да, пожалуй, на Кубу.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:51 | Сообщение # 9 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Маргарита Бобровская
Домовой. Рассказы дяди Васи
Памяти В. С. Покровского
Дело было в Стрельне. Жил я с семьёй в старом многоквартирном доме. Целый квартал таких домов был когда-то выстроен на деньги купцов, а потом превращен в коммуналки. В узкий тёмный коридор выходили двери квартир, а в конце его стояла лёгкая приставная лестница на чердак. В этом коридорчике и собирались соседи-мужички за пачкой папирос. Жил среди нас один старик. Не то чтобы особняком держался, но в друзья никому не навязывался, на вид был угрюм и замкнут. О прошлом старика никто из соседей не расспрашивал, но все подозревали, что при случае можно услышать интересную биографию. Несмотря на свой почтенный возраст, он сохранил прямую спину и твёрдую походку. Седой, он походил на колдуна или знахаря. К тому же старик знал все церковные праздники и умел заговаривать болезни, но непонятно было, верит он ревностно в Бога или водит дружбу с нечистой силой. Его даже звали, как раньше звали всех домовых, — Серафимыч.
Наше поколение атеистами воспитывали — икон в домах не было, а если и были, то не в красном углу, а в шкафу на полке; крестили тайно, да и церкви почти все закрытыми стояли. И вдруг на тебе, сосед — верующий!
Непорядок! Надо поспорить, посмеяться… Дурачьё! Однако женщины за советом бегали к нему постоянно — как лечить да как хоронить.
Мы же, боясь признаться в том самим себе, с удовольствием слушали его редкие рассказы и байки, доя приличия подшучивая над их религиозной и мифической подоплёкой. Вот однажды старик завёл речь о домашних духах, и я как бы на полном серьёзе спросил:
— Вот сколько слышу от тебя, Серафимыч, сказок, а сам домовых не видел. Можно на них посмотреть? Или нету их совсем?
Старик оживился, взглянул с недоверием — не подшучиваю ли я над ним. Потом усмехнулся, закурил и, растягивая слова, ответил:
— Домового-то увидеть можно, только это очень страшно!
Весёлость с меня мигом сошла. Я в недоумении посмотрел на соседа.
— Шестого июня будет Троица. Под этот праздник возьми борону и ступай на чердак. Как залезешь, увидишь домового — на печном борове сидеть будет. Но смотри не струхни — лицо у него будет твоё собственное!
Тут старик сверкнул глазами, а я аж вздрогнул!
— На голове у него будет шапка. Если ухитришься сорвать её, с этой шапкой сможешь летать на шабаш! Но тут же уходи, да перед собой держи борону и спиной к домовому не поворачивайся, а то каюк!
Тут Серафимыч, попыхивая папиросой, опять помрачнел, глаза потускнели, и он снова превратился в старого знахаря.
Каждый из соседей тогда подхватил тему — вспомнили, как однажды приняли за домового кто мешок картошки, а кто вора-домушника. Пошумели и разошлись, а я стоял как зачарованный, глядя на чердачную лестницу.
Всю ночь я не спал — всё представлялся мне этот домовой с шапкой. Только собственное лицо я на нём представить не мог — это вам не в зеркало смотреться! А ещё я постоянно ловил себя на мысли: «Где достать борону?» Твёрдо зная, что история эта покоя не даст, я решил проверить рассказ Серафимыча на деле.
На следующий день я отправился на поиски бороны. Облазил всю Стрельну — так и не нашёл. Да и не хотел находить, представляя её размеры и вес. Всё равно что тащить на чердак ковш от бульдозера! Так вот, возвращаюсь я с этих поисков, захожу в наш дворик. А моя жена под окошком какие-то цветы сажает. Лейки-лопатки на земле, а у завалинки, сиротливо так, стоят грабли — как будто на меня смотрят! «А чем, собственно, грабли от бороны отличаются? Всё то же самое, только с черенком, и нести легче!» От радости чуть не подпрыгнул! Ну, думаю, теперь только праздника дождаться.
Ждать пришлось недолго — в делах дни пролетели, и наступил канун Троицына дня. На моё счастье, начались белые ночи, и в чердачное окно на чердак проникал хоть и тусклый, но свет.
Как только настал вечер, в меня будто бес вселился: выйду, посмотрю на лестницу — рано ещё: то мужики покурить соберутся, то женщины посплетничать остановятся. Часам к одиннадцати все угомонились и разошлись. Жена моя тоже уснула. Я тогда взял грабли и дверь тихонько прикрыл. А свет везде погасили — коридор тёмный, хоть глаз выколи. Да такая меня жуть взяла, аж коленки дрожат. Но отступать поздно — Троица раз в год бывает. Поднялся я по лестнице, открыл люк, а грабли не лезут! Я и так их, и сяк — широкие больно! Еле-еле втиснул их бочком, а потом влез сам. Дрожу весь, как лист осиновый, — с чего? Непонятно. Ничего ещё не увидел! Пыльно на чердаке, окошко маленькое, грязное. Как глаза привыкли, стал этот боров искать. А трубу сбоку заставили каким-то хламом: и коробки там, и кровати — чего только не натащили! Обхожу я этот хлам, а за ним, на борове, домовой сидит, в шапке! Ну всё, как Серафимыч говорил!
Я остолбенел… Стою с открытым ртом, в грабли вцепился! А домовой не шевелится, голову на грудь уронил и спит будто. Даже лица не видно — моё оно или чужое. Тут я вспомнил, что задерживаться нельзя, сдёрнул с его головы шапку и вроде бежать, но, от страха наверное, замялся и думаю: а зачем мне эта шапка понадобилась? Ну неужели я на шабаш летать буду? И вообще, как мне с ней обращаться? Наизнанку её выворачивать или задом наперёд надевать? Нашёл время думать! Домовой тем временем проснулся и замычал что-то нечеловеческое! Я грабли подхватил и назад. Помню, что спиной поворачиваться нельзя, и пячусь задом. А сила эта нечистая вдруг встала и пошла на меня! Мычит и руками машет! И откуда прыть у меня взялась? Я как затрусил, да и забыл, что люк открыт. Ну и ухнул туда! Спасибо граблям, что сразу туда не пролезли, а то не собрать бы мне костей! Повис я, значит, на граблях, держусь за палку, ноги барахтаются — лестницу ищу. А она, зараза, заскользила и сползла бесшумно по стеночке. Тут я голову поднял и вижу, что домовой этот ко мне из люка наклоняется — чёрный весь, как чёрт, страшный! Я заорал благим матом на весь дом и палку с перепугу выпустил. Треснулся об пол, и всё. Не помню ничего, наверное, сознание потерял. Очнулся, а вокруг меня мужики — кто с ножами, кто с топорами — подумали, что воры залезли. Они, конечно, спрашивают, что я на чердаке делал-то? Ну я и рассказал всё, как есть. Те, кто со мной рассказ Серафимыча слышали, смекнули, что к чему, и как покатятся со смеху! А я сижу, как дурак, ничего не понимаю. Тут один говорит: «Серафимыч! А ты-то что на чердаке забыл?» Я поднял голову, а надо мной, господи помилуй, домовой стоит! Я пригляделся—и впрямь Серафимыч! Старик рассмеялся в усы и говорит:
— Не спалось мне что-то — мысли в голову лезут. Думаю, старый я стал. Вдруг до зимы не доживу? Дай доброе дело сделаю, пока жив, — боров печной почищу. Прошлую зиму какая тяга плохая была, а? Но из молодых ведь никто не знает, что к чему! Пошёл на чердак. Почистил трубу от сажи, боров собрал и сел отдохнуть. Так и уснул. Просыпаюсь — надо мной стоит кто-то, с граблями! А это Василь наш, на домового посмотреть пришёл! Ну что, насмотрелся?
Тут все, конечно, со смеху попадали! Я потом долго помнил, что с нечистой силой шутки плохи!
Когда мы съехали из этого дома, меня ещё долго не покидала мысль — может, Серафимыч этот и был настоящим домовым? Кроме него, об этом никто, конечно, не знал. Рассказывали, что дом наш простоял ещё не один год. Весь квартал снесли, а он стоял. Да вот только, как умер старик-то, и его сровняли…
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:52 | Сообщение # 10 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Франтишка Вербенска
Меч с золотой чешуей
Демон принял образ большой золотой рыбы и осторожно, как делают это карпы, осмотрел водную гладь, укрытую сумерками. Раньше спокойствие реки в этот нас могли нарушить только лошади. Но теперь всё изменилось. Он уже не мог защитить свою реку и только печально наблюдал, как неотвратимо уходит из неё жизнь и вода умирает от грязного белья, мусора, а кое-где и от разлагающихся тел мертвецов. Люди… Многие столетия он наблюдал за жителями гор — они были шумными, громогласными, глупыми, но временами очень забавными… Временами…
Меч свистнул, с мерзким хлюпаньем прошёл сквозь тело и упёрся в позвоночник. Грознат, дворянин из замка Стрела, встретил коленом живот противника и вытащил лезвие из трупа. Над местом битвы раздался жуткий рык. Воины противника закружили вокруг солдат Пржемысла. Они со всех сторон окружены копьями, их силы неравны.
На возвращение домой остаётся только надеяться. Там, на невысоком, лесистом холме между рекой и вершинами гор, поросших соснами, стоит крепость. Из-за высокой стены на дорогу смотрят молодая женщина и её сын Мартин, который до сих пор находится под материнской опекой…
Кому-то из чехов всадили копьё под подбородок так, что размозжили лицевые кости. Солдат хрипит, вися на копье, и пытается сломать древко. Конные отбиваются от мечей атакующих. Пешие тянут коней за хвосты, пытаясь скинуть седоков, чтобы они, потеряв силы, упали в кровавое месиво битвы.
Доспехи Грозната уже блестят красной влагой, мокрые волосы свисают сосульками, из раны на руке сочится кровь. Огонь безумия искривил его губы. С диким криком он врывается в армию Мишняна, навстречу ощетинившемуся оружию. Он словно увяз в болоте, как будто запутался в терновнике… и чувствует, как холодная сталь проникает в его плоть.
Мелкий дождь омыл крепость с высокой стеной и поплакал над горем мальчика с длинными детскими кудрями и его матери.
* * *
Вдова Грозната, пана из Стрелы, искала защиты у пана Бавора из Стракониц, своего двоюродного брата. Молодой вельможа, который был приближен к королю и собирал имения, как чернику в лесу, выказал ей снисхождение, какое оказывают крестьянам, но не более того. По просьбе двоюродной сестры, которая в своё время вышла замуж за небогатого человека, он принял Мартина ко двору. Будет служить дамам в качестве пажа, научится хорошим манерам, верности церкви и преданности ленивым панам.
Вскоре пан Бавор уехал в сопровождении королевской стражи, чтобы свидетельствовать при подписании важных бумаг и вести переговоры с сильными мира сего. Пажу Мартину впервые пришлось засыпать в одиночестве. Он тихо плакал, лёжа на соломе в сарае, как и подобает новичкам.
Когда Мартину исполнилось четырнадцать лет, ему торжественно вручили меч.
Способный в искусствах, которые надлежит знать пажам, смелый в драках, но не в речах, он был готов сопровождать своего господина на дорогах войны и мира. Он не имел ни громкого имени, ни звучного прозвища, поэтому должен был выполнять чёрную работу, которая недостойна героев и мало способствует продвижению по службе.
Годы утекали, словно вода в златоносной реке Отаве, на которой стояла крепость Стрела. А в замке Страко-ницы сын Грозната приближался к своему совершеннолетию.
Мартин мечтал о рыцарском поясе, но юноша мог получить его только с благословения короля, некоторых титулованных особ или своего высокородного господина.
Пан Бавор, как и подобает вельможе, держал большой двор с немыслимым количеством челяди. Он был вечно занят или находился в дороге, так что до племянника ему не было никакого дела, он просто выкинул его из головы. У Мартина практически не было шансов совершить какой-либо подвиг. Он не мог сделать ничего такого, чтобы дядя заметил его или хотя бы вспомнил о Мартине.
Каждый год с приближением весны человеческую душу терзает тоска, как завывающий ветер, который пригибает кустарник. Измаявшийся без дела Мартин отыскал страконицкого капеллана.
— Ты хочешь исповедаться, сын мой? — спросил он ласковым голосом и всплеснул морщинистыми руками.
— Святой отец, я хочу тебя кое о чём попросить, — сказал Мартин, который чувствовал себя увереннее с мечом в руках, нежели со словами на языке. — Как только мой дядя вернётся из земель франков, передай ему оружие, которое он мне подарил, и мою просьбу освободить меня от присяги и службы начиная с этого момента.
Оставив капеллана с открытым ртом и мечом у ног, Мартин прошёл ворота, пеший и безоружный, — так, как пришёл пятнадцать лет назад, с непокрытой головой и босой в знак своей покорности. Но шёл он прямо, гордо неся свою голову и напевая «Роза красная в саду цветёт».
В селе, которое принадлежало крепости Стрела, осталось пять полуразрушенных домов, к ним со всех сторон подступало болото. Среди вересковой пустоши росли только полынь и чертополох. Крыша родительского сарая обвалилась, во дворе кричали серые утки и ковылял старый конь. Управляющий Стрелы одряхлел ещё больше, он кашлял и путал слова. Мать умерла — февральские морозы унесли её с собой. А Мартин об этом ничего не знал.
В комнате стоял тяжёлый аромат трав, которыми окуривали постель умирающей. На стене висел деревянный крест, а в углу — меч, оставшийся от кого-то из предков, тяжёлый и плохо сбалансированный. В сундуке у стены после умершей остались только чётки да потрёпанный кошелёк с восемью грошами.
Мартин взял оружие и взмахнул им. Лезвие завихляло в воздухе.
— Я сильный, я могу наносить смертельные раны, — утешал он себя, — но простая секира ударила бы быстрее…
* * *
Если бы не вспорхнувшие вьюрки, Мартин и не заметил бы мальчика. Его длинные волосы сливались с коричнево-зелёными цветами наступающей весны. Волнистые пряди скрывали молодое лицо чужака, измождённое и бледное. Он сидел на земле, привязанный к стволу сосны. Казалось, что, если бы не верёвка, он давно упал бы. Его путы были сплетены из лыка и до огненных ссадин натёрли нежную кожу.
Следы на вересковой пустоши и просеке говорили о схватке. Как минимум с тремя разбойниками, что удивительно для такого молодого и хрупкого юноши. Рассерженные сопротивлением или разочаровавшись в мелкой поживе, разбойники оставили его, безоружно-
го, на медленную смерть. Но почему? В волосах на темени были комья земли и стебли травы, словно его хотели похоронить заживо. Откуда он тут взялся? Не деревенский, вообще не местный, немного похож на странствующего клирика… Возможно, купеческий сын, который заблудился в лесу. Но как он сюда попал? Нестыкуемые мелочи насторожили Мартина: неужели это ловушка лесных разбойников? Будь что будет. Разве не является рыцарским девизом охранять тех, кто в опасности? Не раздумывая дальше, Мартин достал охотничий нож и разрезал путы.
— Клянусь святым Михаилом и святым Иржи, что отомщу тем, кто напал на тебя и отобрал твоё имущество. — Освободив путника, он напоил его водой из кожаной фляжки.
— Ты не должен обязывать себя клятвами, Мартин из Стрелы, — ответил юноша. Он был очень слаб, чтобы двигаться. — Они из твоей деревни, но они не хотели взять ничего из того, что у меня есть.
— Я понимаю, это была злая шутка, но я не понимаю, почему ты не освободился сам? — с удивлением произнёс молодой дворянин. — Немного постараться, и ты достал бы до узла, а потом…
Глаза юноши, синие, как воды реки, широко распахнулись.
— Они не шутили, а я не мог дотянуться до узла, он из… — Юноша закрыл глаза и зачастил, словно в лихорадке: — Заговорённая земля имеет силу, металл в теле мешает превращениям, а лыком можно опутать водные сущности…
У Мартина перехватило дыхание: он помог злому речному духу!
— Я не дух, — обиженно возразил водяной и с трудом сел в папоротниках. — Мы из мяса и костей, как и вы. Истекаем кровью, если ранены, стареем, хоть и медленнее. Рождаемся и умираем, как нам поручил Создатель, кто бы он ни был.
— Вы причиняете вред людям, — твёрдо сказал Мартин. Он снова поднял свой нож и направил его на юношу. — Вы топите людей и животных, вызываете бури и наводнения, приносите болезни!
— Я похож на монстра? Если бы я не был Моеком, рождённым в прибрежной пещере, но был бы Моеком, рождённым человеческой женщиной, которого крестили бы по вашим канонам, я имел бы право на законный суд, если бы меня ложно обвинили, и возможность выбрать рыцаря, который защищал бы меня в бою. Пока ты думал, что я человек, ты помогал мне…
Мартину стало стыдно, и он воткнул нож в ствол сосны. Он переборол страх и неприязнь, помог водяному встать и обнял его в знак примирения. Однако целовать его не стал, как поступил бы с человеком в этом случае.
— Не понимаю, почему я должен причинять вред без всякой причины тебе или другому человеку твоего народа? Вы сами себе причиняете достаточно вреда! Я отблагодарю тебя за освобождение и выплачу свой долг чести. — Моек решил, что не будет рассказывать человеческому юноше о мире чар и таинственных сил, в котором каждая вещь и каждый поступок должны быть вымерены и оплачены. — Чего ты желаешь?
Мартин рассмеялся от неожиданного вопроса.
— Расскажи мне, как там у вас с девчонками? — спросил он лукаво.
Моек смерил его испытующим взглядом.
— Не хуже ваших, — произнёс он до смерти важным голосом. Его глаза сверкали, как поверхность воды, на которой отражается солнце. — Но если встретишь русалку, то поймёшь, что домашняя каша чужаку калач.
Мартин покраснел и замолчал. Он не хотел влезать в такие нюансы. Моек лишь ухмыльнулся.
* * *
Так сплелись жизни Мартина из Стрелы и Мое-ка-водяного. В крепости, сидя у очага, они вместе строили планы. Мартин с чашей хмельного мёда — из последних запасов, а Моек с вином, разбавленным до такой степени, что почти не отличалось от воды. Он признался, что не переносит крепкие напитки.
— А превращусь-ка я в кубок, прекрасный, как закат солнца! — предложил Моек. — Продашь меня на рынке и получишь деньги на дорогие доспехи и боевого коня, с которым добудешь рыцарские шпоры и славу!
Мартин помрачнел.
— Это обман, поступок, недостойный рыцаря, — выдохнул он огорчённо. — Ведь ложь — это смертный грех!
— Нисколечко, — продолжал Моек — со странностями людского поведения он уже был знаком. — Ты просто предупредишь купца, что это не простая драгоценность. Что она имеет необычные способности и требует бережного обращения.
Сказано — сделано! Но не всё у них вышло гладко. Ювелир торговался хуже, чем дьявол за грешную душу, и заплатил мало.
Моек, превратившийся в золотой кубок, инкрустированный кораллом и янтарём, тихо выл, когда в него наливали горячее вино и края щекотали усы и губы. Потом кто-то из весёлого общества налил в кубок крепкую паленку — вишнёвую водку, она и вернула Моеку его настоящий облик водяного.
Благородные паны разбежались в испуге! Водяной демон с большими глазами, как у ящерицы, и зелёной чешуйчатой кожей оскалил на них зубы, острые, как у щуки. Когда же гости отважились вернуться — вместе со священником, святой водой и распятием, — комната была уже пуста. Только чёрный кот тенью проскользнул между ног.
— Я слышал, — начал Моек, как только вернулся в Стрелу в человеческом обличье, — что король Прже-мысл готовит поход в австрийские земли, отплатить за те беззакония, которые тамошний владыка чинил на вашей земле. Меч у тебя есть, если хоть что-то умеешь — быстро получишь более благородное оружие, верь мне! Пока обойдёшься без кованого доспеха с цепями. Того, что мы заработали, хватит на кольчугу, наручи и кожаный шлем с ободом. Щит сделаем сами, из хорошего дерева и крепкой кожи — будет прочнее стального!
— Не хватает боевого коня, — вздохнул Мартин и забрал его у соперника с шахматной доски. Игрой в шахматы они коротали время.
— Коня… — важно протянул Моек. — Конём буду я! Только удила не возьму. Я и так буду тебя слушаться.
И если в человеческом обличье Моек был неказист, то в образе вороного коня он был просто прекрасен! С благородным изгибом шеи, могучий, ретивый, с водопадом шёлковой гривы и с блеском отваги в глазах.
— Хорошо, что на боевом коне не путешествуют, — сказал Моек, когда Мартин сел на него, — ты тяжёлый! И когда это ты успел растолстеть? Хорошо ещё, что нам не удалось достать кованые доспехи. А то понадобились бы ещё два коня на смену, а кто бы тебе их искал? Седло жмёт… сделай с ним что-нибудь! И прошу, по возможности корми меня рыбой, пока я буду в этой шкуре!
Чешское войско готовилось к походу в австрийские земли. Развевались флаги с огненными орлами и серебряными львами. Собирались земские воины, сосредоточивались по общинам. Гетманы набирали людей в отряды. На службу в один из них и нанялся Мартин. К нему приставили слугу, чтобы тот заботился о коне.
Но поход не был удачным.
Не было громких побед, благородных сражений, похожих на рыцарские турниры, непобедимых рыцарей, одним взмахом меча разгоняющих толпу. Только жажда и голод, пепел и земля, превращенная тысячами ног в месиво, вонь и грязь, гнойные раны и боль, горящие деревни и люди, ставшие дымящимися головешками, и измотанные кучки чешских солдат, побитых, как затравленные звери.
Мартин перестал понимать происходящее, он знал только, что воюет. С горсткой смельчаков он прикрывал отступление последнего отряда рассыпавшегося войска. Моек помогал ему, как мог, в шкуре жеребца:
бил противников копытами, зубами вырывал из сёдел. Неприятельское подкрепление приблизилось к их отряду. Крики воинов и коней, встающих на дыбы, треск брони, падающие люди, брызги кровавой влаги, глаза, глядящие в вечность…
— Жаль твоего коня, — бросил Мартину кто-то из раненых солдат в рваной кольчуге. — Немного ему осталось. Нуда нападение мы отбили… теперь будем убегать от преследователей. Но посмотри, одна задняя нога почти отрезана, висит только на коже. Не мучай животное…
— Я хочу с ним попрощаться, — сказал Мартин ожесточённо, вытирая рукой лицо, запачканное кровью и грязью. Конь у его ног стонал, пытался встать. — Догоню вас, не бойтесь.
Но ждали его напрасно. Все решили, что он мёртв или взят в плен.
Тех двоих охранял Бог. Помогали ли им морские виллы Дуная, болот и трясин или собственное терпение, меч и волшебство? Но в Стрелу они вернулись после трёх месяцев скитаний. Моек сильно хромал, правая нога его была искривлена.
— Не быть мне водяным, — сказал сухо Моек, — я потерял плавник. Если бы ты бросил меня в австрийских равнинах, меня бы точно растерзали огнивцы и диво-женки.
— Больше мне не помогай, — ответил Мартин, — твой долг уже оплачен. Ты и так еле живой. В третий раз, боюсь, нам не уйти от смерти.
— Я не гожусь в бой, — согласился Моек, задумчиво протягивая руки к огню, — но если ты совершил ошибку — делай то, что умеешь, и то, что потешит твоё сердце.
При дворе пана Бавора все очень ценили барда, который прекрасно играл на лютне и других музыкальных инструментах. Он сочинял героические оды и любовные баллады, от которых благородные дамы краснели и бросали страстные взгляды на своих рыцарей. Барда звали и другие вельможи, золотом платили за нежный голос и очаровательный напев. Он обходил стороной выпивку, забавы и обжорство… А то, что был хромой, никого не смущало. У него были хорошие манеры, золотистые кудри, милое лицо и другие достоинства.
— Я пытался, — сказал он однажды в Стреле, — заработать достаточно денег, за которые покупают любовь женщин и покорность мужчин. — С этими словами он выложил на стол ряд мешочков с округлыми звенящими брюшками и живо добавил, как только увидел, что у Мартина напряглось лицо: — Но для тебя я останусь защитой. Ты заплатишь собственным потом и кровью, добывая рыцарские шпоры.
Однако украшения, которые ему подарили милые дамы, Моек всё же сохранил — не из жадности, но из уважения и на память.
Когда через несколько лет на престол взошёл молодой король Вацлав и снова пошёл войной на Австрию, в дружине пана Бавора шёл воевать и Мартин из Стрелы, одетый в добрые доспехи. И чешские воины, опустошив вражеские земли, через пять недель вернулись домой с победой и богатыми трофеями.
На одиноком холме потом выросли круглая башня высокого замка и стены каменной крепости: по предложению Моека тайным ходом Стрелу соединили с рекой Отавой.
Моек пережил рыцаря Мартина, его славу, потомков и замок, который никогда не был захвачен, только разрушился от времени. Люди и сейчас, спустя много лет, иногда встречаются с Моеком. В виде большого карпа с золотой чешуёй и кривым плавником он важно проплывает по реке от развалин Стрелы к Страконицкому мосту. Старея в воде, отравленной ядами. Не любит рыбаков, зато любит музыкантов.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:52 | Сообщение # 11 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Анна Шохова
Сказка о справедливом солдате и мертвой принцессе
Долго в нашем краю бушевала война. Никого она не щадила. Да для солдата нет большей награды, чем ратный подвиг за правое дело да молитва родных.
Вот однажды солдат, которого Франтишеком звали, выпросил у своего хозяина отпуск, чтобы семью повидать да родным стенам поклониться. Хоть и суров был пан, но справедлив и за доблесть и службу верную отпустил солдата на побывку. Ведь каждый знает, что не то беда, коли пусто у солдата в животе, а беда — коли горько в душе.
Долго ли, коротко ли, но пришёл солдат в родную сторону. Да только не нашёл он там ни матери, ни жены: голод и болезни — войны верные спутники — всех прибрали. Погоревал солдат, да делать нечего, пора на службу возвращаться. Коли нет родных в живых, то свист пуль да картечи — самая весёлая песня на свете — и душу излечит, и грусть растопит.
Велика земля наша — от одного города до другого то день пути, то неделя будет. А верста версте рознь, коли камень на сердце лежит. То ли с грусти великой, то ли чёрта проделки, но заплутал Франтишек в горах. Уже и день, и другой идёт, а горам и лесам конца-края нету. Но как третья ночь миновала, вышел солдат к чужому королевству.
Удивился солдат, да назад не повернёшь — в кармане дырки свистят, а живот от голода сводит. Милостыню просить ему не пристало, коли руки да голова целы.
«Авось, — думает, — кому подсоблю или службу справлю, голодным и не останусь!» Добрался Франтишек до города, но невесело его встретили — повсюду флаги чёрные развеваются, знать, траур большой.
Коль не знаешь, что творится, то иди в трактир напиться…
Зашёл солдат в ближайший трактир, сел в уголке да стал слушать, что люди говорят, чьи кости моют. И узнал он дивные вещи: говорили, что король здешний продал душу дьяволу. А как час расплаты пробил, вместо себя дочь единственную в преисподнюю отдал. Душа принцессы в пекле горит, а король в замке веселится. Пирует король, а земля гибнет. Говорили люди и о том, что принцесса Аделаида хоть и преставилась, но тело её так никто и не отважился похоронить. И лежит она, бедняжка, в замке, в своих покоях, да не цветами, а камнями драгоценными и золотом осыпана. Много смельчаков там сгинуло, так как тело принцессы сторожат черти.
— Что ж у вас тут за несправедливость такая творится?! — вскричал солдат.
А трактирщик глаза опустил и говорит:
— Что верно, то верно. А принцесса-то наша была милая, добрая и приветливая, как лучик света. И если б не король, то нашла бы себе суженого…
Франтишек больше слушать не стал, закинул за плечо котомку и прямо в замок направился. Подошёл к ограде — ворота открыты. Ров перешёл беспрепятственно, а нигде ни стражника, только из больших окон песни и смех доносятся. Вот как беззаботно король развлекался дарами преисподней!
Разозлился солдат, да чёрта поминать не стал — тут их и так достаточно. Вошёл Франтишек в замок, по лестнице каменной поднялся, во все комнаты заглянул, но пусто кругом — одна паутина да сырость. Наморщил он лоб, посмотрел по сторонам и заметил, что в окне башни вроде как блеснуло что-то. Поднялся солдат в башню, а там… Посреди большой залы, на одре, под чёрными покрывалами лежит принцесса. А вокруг ни креста, ни свечки, что всем умершим полагается, только злато да каменья драгоценные переливаются в лунном свете.
Посмотрел солдат на принцессу и глазам своим не поверил. Лежит перед ним девушка — да словно и не мертва, а спит только, адскими чарами околдованная. Опустился тогда Франтишек на колени перед принцессой и стал молитвы читать о спасении её невинной души. Но как только имя Бога произнёс, в ту же секунду загрохотал гром, поднялся ветер, да такой, что стены зашатались! И почудилось солдату, будто замок сейчас в ад провалится! Протёр глаза служивый и увидел, что возле одра погребального появился сам Князь бесовский.
— Как ты посмел нарушить её сон?! — прогремел дьявол.
Но не испугался солдат. А чего ему бояться, коли перед господами он никогда головы не опускал, а в бою не раз смерть видел?
— А ты по какому такому праву невинной душой завладел?! — возмутился Франтишек.
— Не тыкай мне, солдат, ты мне не ровня. А что геенна возьмёт, никогда не вернёт. Или не слышал об этом?
— Слыхать-то слышал, а всё равно — непорядок это, ваше адское благородие. Даже самому распоследнему злодею перед казнью исповедаться дают, а тут принцесса… Разреши хоть помолиться за неё да похоронить, как того закон Божий требует!
— Тут мои законы, и решать мне! Да посмотри, за кого просишь!..
Словно по велению дьявола, осветила луна печальное лицо принцессы. Застыл покорённый Франтишек на месте, и показалось ему, что нет на свете никого прекраснее, чем эта принцесса, и ни один бриллиант на свете с красотой её не сравнится..
«Эх, душа ненаглядная, — подумал солдат, — кабы тебе для спасения крестик мой, что от матери остался, на шею надеть… Да разве позволит рогатый?»
— Ну же, солдат, зачем тебе мёртвая? — продолжал лукавый. — Принцесса она или нет, тебе-то что? А за храбрость свою, за то, что отважился мне перечить, можешь взять столько драгоценностей, сколько унесёшь! Хоть все забирай!
И заиграли каменья драгоценные всеми цветами радуги, заискрилось золото и будто само к ногам солдата подступило. А Князь бесовский смеётся, руки потирает, видно, решил солдатскую душу за самоцветы купить. Вздохнул солдат, достал из-за пояса кинжал с камешком алым на рукоятке и говорит:
— Куда ж мне столько драгоценностей? Я и так богат. Ведь не у каждого солдата такой клинок есть…
Рассмеялся хозяин преисподней, да так, что пламя во все стороны языками жадными расползлось. А Франтишек не растерялся и воткнул кинжал в изголовье погребального одра. Так у солдат заведено — если костёла поблизости нет, воткнут служивые меч или кинжал в землю и молятся на них.
И снова поднялся ветер, стены замка зашатались, а всё золото и драгоценности разом исчезли. И прежде чем дьявол успел опомниться, солдат положил на грудь принцессе свой крестик серебряный, встал на колени и молитву дочитал, а с последним словом молитвы всё стихло.
Нахмурился хозяин преисподней и говорит солдату:
— Что ж, Франтишек, твоя взяла, забирай принцессу! Пробудится она ото сна, но немой останется. Целый год будет тяжёлым крестом у тебя на шее висеть. И с этой минуты должен ты заботиться о ней, охранять её и беречь. А коли засомневаешься, хоть в мыслях своих пожалеешь обо всём, так верну, как прежде было! И оба вы тогда в моей власти окажетесь!
Призадумался солдат: одно дело с нечистью спорить, и совсем другое — принцессу на попечительство брать. Испытание, поди, не из лёгких.
Дьявол победоносно рассмеялся, но Франтишек поднял голову и сказал твёрдо:
— Не пристало солдату перед трудностями да заботами отступать. Войну прошёл, так и это сдюжу. Только и ты своему слову верен будь!
Топнул копытом Князь тьмы и исчез, будто его и не было. И сразу как будто светлее стало во всём замке. Принцесса открыла глаза и удивлённо посмотрела по сторонам. Её прекрасный наряд вдруг превратился в крестьянское платье, а уложенные в причёску волосы спутались. Солдат подошёл к ней и помог подняться.
— Ничего не бойся, принцесса. Идти нам надо, и путь не близкий. Тяжело будет, но коли душой не покривим, так и чёрта одолеем.
И как только он это сказал, вновь поднялся ветер и умчал их из замка, перенёс за горы Кроношскиё, в края, где служил солдат.
— Эти места я очень хорошо знаю, — повеселел Франтишек, — там, за долиной, стоит замок моего господина, графа Максимилиана. Туда и дорога лежит. Как придём в замок, скажу, что ты моя сестра Аделька. Может, и тебе найдётся местечко. Хоть на кухне! Знаю, что непригодны руки принцессы к труду, но кухаркам, поди, помогать сможешь?
Аделька кивнула, а потом глаза опустила, мол, не знаю, как работать надо… Солдат усмехнулся:
— Простая работа всегда найдётся, а народ у нас хороший, в трудную минуту поможет да подскажет, как быть. Да и не насовсем это! Ещё полгода я должен отслужить своему господину, а потом граф отпустит меня на все четыре стороны. А там, глядишь, другую работу найду. А теперь — в дорогу, путь не близкий.
Шли они целый день и вечером постучались в ворота замка. Дворня радостно встретила Франтишека и его немую сестру — красота открывает двери, а приветливой улыбке прощается многое. Аделька стала помогать на кухне. Училась быстро, старалась прилежно, и так ладно у неё всё получалось, что сам граф заметил молодую девушку и приставил её к своей сестре в услужение.
Франтишеку господин пожаловал звание капитана и направил его с поручением в дальнее селенье. Со спокойным сердцем уезжал теперь уже капитан из замка и думал, что не грозит его принцессе никакая беда. Если бы он тогда знал, как ошибается…
Сестра графа Максимилиана была очень высокомерна. Графиня гордилась своей красотой, но рядом с новой служанкой Аделькой вся её красота блёкла — какие бы платья она ни надевала, какие бы драгоценности ни примеряла на себя. Почернело сердце графини, стали душить её злоба и зависть к служанке, которая своей кротостью находила путь к сердцу каждого! Ох, как часто графиня заламывала руки перед своим братом и молила его отправить Адельку обратно на кухню, а лучше в хлев, а ещё лучше — выгнать её за пределы замка! Но граф не верил наветам сестры и был непреклонен. Потому что сердце Максимилиана было навеки отдано Адельке. Полюбил граф бедную немую девушку, и немота её была любви не помеха.
Но чем сильнее крепла любовь графа, тем сильнее душила ненависть его сестру. Оставаясь наедине с Аделькой, так и норовила графиня задеть грубым словом девушку, а случалось, что и толкнуть ненароком, и ударить в гневе. А тут ещё граф Максимилиан объявил сестре, что собирается ехать к королю и просить у него разрешение на свадьбу с простолюдинкой. Графиня была в бешенстве! И в мыслях она не могла допустить, чтобы ненавистная простолюдинка вошла в их благородную семью! Решила она во что бы то ни стало свадьбу расстроить…
В день отъезда графиня пожелала брату счастливого пути и удачи, притворившись радостной за него. Но лишь закрылись за графом ворота замка, тут же объявила, что Аделька украла у неё перстень с драгоценным камнем. И приказала заточить служанку в темницу. Она даже хотела казнить Адельку, но на то могли дать разрешение только граф и капитан стражи Франтишек. Думала графиня о том, как поступить, если братец не поверит ей и отпустит девушку: «Уговорю Франтишека отослать её домой, с глаз долой. А если уговоры не помогут — заплачу душегубу, чтоб ночью тёмной горло он ей перерезал и на съедение диким зверям бросил. Была Аделька, да сгинула. Не хватится никто!»
К тому времени вернулся в замок капитан Франтишек. Сразу же рассказали ему дворовые люди, какая беда приключилась с его сестрицей. Вбежал Франтишек к графине, а она ему на грудь кинулась и давай плакать-причитать. Дескать, с сестрой его сладу нет — долго графиня замечать не хотела, что Аделька на руку нечиста. Но и помыслы у неё тёмные, и сама она нерадива. Да если бы не сестра-воровка, Франтишеку невесту бы нашли благородную и титул пожаловали.
Хоть и красива была графиня, и говорила она ладно да складно, не мог Франтишек поверить ни одному её слову!
Попросил он у госпожи время на раздумье — утро вечера мудренее. Вышел из покоев — а на сердце всё равно что камень лежит. И пошёл он за советом к своему старому полковому другу.
— Не верь ты словам графини! — говорит ему соратник. — Много девок она со свету сжила, кто не по сердцу ей пришёлся — поминай как звали. Вот и твоя сестра ей поперёк горла встала. Видно, причина в том, что граф наш Максимилиан решил твою сестру в жёны взять и к королю за дозволением поехал.
Поблагодарил Франтишек товарища и направился в темницу, к своей Адельке. Не хотел стражник пускать Франтишека, а пришлось — чином-то он повыше будет.
Вошёл капитан в темницу и подмигнул Адельке, мол, и у стен уши есть, а сам стал ругать да отчитывать девушку за нерадивость и неблагодарность госпоже! А как услышал, что стражник побежал всё графине докладывать, обнял принцессу и зашептал ей на ухо:
— Не горюй, принцесса, всё сладится. Не думал я, что здесь беда нас ждать может. Бежать теперь надо… О службе моей не печалься — пошлю графу весточку, чтоб зла на нас не держал. Спрячемся мы далеко-далеко, не найдёт нас ни чёрт, ни графиня. А там, глядишь, и год кончится… Пойдём же скорее, не ровён час, стражник вернётся.
И двинулись они в путь. Мешать им никто не стал — стражнику на воротах Франтишек сказал, что Адельку домой отвезти велено. Стражники в ответ только головами покачали да и отпустили их с миром.
А как узнала графиня, что Франтишек с Аделькой бежали из замка, взбеленилась, словно дракон — вот-вот пламя изо рта вырвется! «Догнать, — кричит, — в острог посадить, чтоб другим неповадно было!» Позвала она своего самого верного слугу, дала ему мешок золота и повелела догнать беглецов, головы им отрубить и ей на блюде в замок доставить. Хоть и глуп был слуга, да и у него ума хватило — взял мешок золота, сел на коня и прямиком к королю поскакал с докладом.
Долго ли, коротко ли ехали Франтишек с Аделькой, то тут, то там на работу нанимались — хорошие люди везде найдутся. Перезимовали с угольщиками, а по весне на мельницу помогать пристроились. Вертелось мельничное колесо, крутились жернова, и время летело незаметно.
Наступила осень. Вот однажды, работая на дворе, услышал Франтишек крик, вбежал в комнату, а там мельничиха плачет, говорит, что Аделька пропала: месила тесто, как вдруг налетел ветер, закружил по дому и унёс её. Догадался Франтишек, чьих это рук дело. Попрощался с мельниками, поблагодарил за всё и пошёл на
Чёртов холм. Где ж, как не там, дорогу в пренеподнюю искать? Встал он на вершине холма и закричал:
— Эй ты, чёртово отродье, вот, значит, как держишь ты своё слово?! А ну верни мне принцессу! Я выполнил все условия и ни разу не пожалел, что она со мною!
Разверзлась земля, повалил чёрный дым, и появился сам Князь бесовский.
— Нет от тебя покоя, солдат! Перестань кричать — чертенят распугал! Кончился год, сдержал ты своё обещание, и я от своего слова не отступил. Принцесса уже давно в замке своём, тебя ожидает! Смелый ты человек, Франтишек, ни на одну мою уловку не попался. Сгупай с миром, душа солдатская. Кабы все на этом свете такие были, некого было бы у нас на сковородках жарить. А за то, что все испытания прошёл, на судьбу не роптал да меня не испугался, будет тебе счастье!
Поблагодарил Франтишек хозяина преисподней, поклонился ему и пошёл к замку принцессы Аделаиды. Шёл он долго, ночевал под открытым небом, минуты считал, пока не привела его дорога к королевству. Издали ещё Франтишек заметил, что город вновь окутан печалью. Неужто обманул его Князь тьмы?
За слухами и вестями направился солдат всё в тот же трактир. Обрадовался ему трактирщик и говорит:
— Слушай и не перебивай: семь дней прошло, как умер наш король, — прибрали его черти. А вслед за этим вернулась в замок и принцесса. Живая и здоровая, но печальная и молчаливая. Целыми днями не выходит она из костёла, молится. Знать, короля оплакивает, оттого и весь город в трауре…
Не стал Франтишек дальше слушать, а побежал к замку. Жива, жива и здорова его Аделька. А что в трауре, так время лечит.
Стражники на воротах пропустили капитана, почтительно склонив головы. Во дворе замка остановился Франтишек, не зная, куда идти. И вдруг он услышал музыку — костёл, значит, близко!
Сотни свечей освещали старинный храм, курился ладан, и звуки органа наполняли своды одухотворённым величием. Костёл был полон, как на рождественских службах. Но, заметив Франтишека, дворяне и придворные дамы расступились и почтительно склонили головы. Перед алтарём на резной скамейке, прикрыв своё прекрасное лицо кружевной вуалью, сидела принцесса. Хотел было Франтишек подбежать к ней, обнять и расцеловать, но сдержался и медленно подошёл к ней с поклоном. Уже не простая деревенская девушка была перед ним, а принцесса.
— Моя госпожа, почему ваши глаза печальны? Колдовство больше не властно над вами, но, что бы ни произошло, я готов преданно служить вам до последнего часа!
Принцесса подняла вуаль, улыбнулась и ласково посмотрела на своего спасителя.
— Мой милый Франтишек! Как только я услышала твой голос, вся печаль, сковавшая моё сердце, исчезла. Когда я оказалась в замке, то первым делом направила послов во все соседние королевства, чтоб только отыскать тебя! Но они нигде тебя не нашли. Я очень тосковала…
Франтишек почувствовал, как в груди его неистово колотится сердце. Он понял, что Аделька его не забыла и по-прежнему любит, но простой солдат, пусть даже и дослужившийся до капитана, вряд ли может рассчитывать на руку принцессы Аделаиды.
— Моя госпожа! Я долго искал вас, и моё сердце звало меня сюда. Теперь я вижу, что вам ничто не угрожает, и, значит, я могу вернуться…
Принцесса встала с резной скамеечки и топнула ножкой, обутой в великолепную туфельку.
— Вернуться? После того что мы пережили вместе, ты хочешь оставить меня здесь одну?
Франтишек недоверчиво посмотрел ей в глаза, но увидел не властную госпожу, а свою приветливую Адельку. Она улыбнулась и зашептала Франтишеку на ухо:
— Ты в самом деле хочешь покинуть меня? Ты думаешь, что я смогу наслаждаться балами, охотой и прочими придворными забавами, если тебя не будет рядом? Или ты думаешь, что я с большей радостью стану женой высокородного принца, чем супругой человека, который самого дьявола не испугался? Ты действительно хочешь, чтобы эта сказка закончилась именно так? Но я клянусь перед ликами святых — на всём белом свете есть только один мужчина, которого я люблю и который достоин стать королём! — Принцесса гордо вскинула голову и обратилась к придворным: — Верные мои слуги! Добрые мои друзья! Скажите, хотели бы вы видеть на троне короля справедливого, мудрого и смелого?
Подданные ответили принцессе радостными возгласами.
— Будете ли вы служить ему верой и правдой, как служите мне?
Все почтительно поклонились Аделаиде.
— Да будет так, и, даст Бог, под его правлением оставят нас горе и беды, которые принесла война!
Костёл наполнился ликующими криками придворных и вельмож. Зазвонил колокол, оповещая округу о счастливом событии.
Глаза Франтишека светились счастьем, но вдруг тонкая морщинка тревоги легла на его лоб. Словно читая в его сердце, принцесса поняла, о чём он думает.
— Не переживай, мой рыцарь! Знаю, что ты честен и благороден и никогда против правды не пойдёшь. Не печалься о неоплаченном долге своему графу. Оплатить его было для меня самым малым, что я смогла сделать для своего спасителя. Теперь ты свободен в своих поступках и можешь сам распоряжаться своей судьбой.
Франтишек обнял принцессу и горячо поцеловал её в жаркие губы.
Придворные ликовали, колокольный звон разбудил засыпающий город, и вот уже в каждом доме слышались радостный смех и восхваления в честь нового короля.
И была потом красивая свадьба, про которую слагали песни, и стал Франтишек справедливым владыкой этого королевства. Всегда он решал споры с соседями миром, и каждый король внимал его справедливым речам, и слава о нём осталась в веках. И жили Франтишек с Аделькой долго и счастливо, как на розовом облачке, в любви и радости!
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:53 | Сообщение # 12 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Горемыка Ондрей
Жили в одном селении старик со старухой, и было у них три сына. Двое были сорванцами, и постоянно на них кто-нибудь сердился, а самый старший сын с малых лет помогал по дому, работал в поле и ухаживал за животными. И ничего удивительного не было в том, что младшие братья ещё не выросли, а старшего уже не любили. Все их упрекали и советовали брать пример с Он-дрея. Но это ни к чему не приводило.
Однажды ребята пошли в лес за хворостом. У подножия горы, на которой виднелась старая разрушенная крепость, Ондрей работал, а братья бегали друг за другом. Услышав их крик, Ондрей всё бросил и помчался к ним — не случилось ли чего? Куда там! Когда Ондрей заметил братьям, что пора бы и делом заняться, они стали уговаривать его пойти с ними посмотреть на развалины. Ондрей отговаривал мальчиков, он слышал, что ходы и коридоры в таких развалинах часто обрушиваются и засыпают людей. Но братья только посмеялись над ним. Ондрей испугался, что они полезут туда одни, и стал карабкаться за ними чуть поодаль, но так, чтобы мальчики были у него на глазах.
Ондрей догнал их и снова стал отговаривать от этой затеи, просил вернуться. Но братья всё смеялись и вынудили Ондрея залезть в подземный ход одного. Он шёл вперёд и видел, как сверху падают куски земли и камни. Непоседливые братья, оставшиеся снаружи, снова полезли вверх по камням искать ещё один вход в крепость. На Ондрея внезапно обрушился потолок.
Он оказался отрезанным от внешнего мира. Находясь достаточно глубоко под землёй, впереди Ондрей обнаружил пустое пространство и узкий туннель. Тогда он полез дальше в надежде увидеть солнечный свет. Лез долго и, уже потеряв надежду, уставший, лег на пыльную землю. Внезапно перед его лицом что-то промелькнуло. Неужели мышь? Но нет, он услышал голос девушки.
— Иди за мной, не сдавайся — выход близко!
И действительно, преодолев небольшое расстояние, Ондрей разглядел узкое отверстие в комнату, в которой полыхал огонь. Он оказался на чёрной кухне. Всюду лежали котелки, ложки, ножи и другие предметы, названия которых он даже не знал. Здесь не было никого, кроме чёрной вороны, прогуливающейся по столу.
— Отряхнись немного, ты весь в пыли, и я покажу, где ты будешь жить.
Ондрей не верил своим ушам — неужели с ним говорит птица?
— Не удивляйся, а делай что говорю. Будешь меня слушаться, всё у тебя будет хорошо. Проходи!
И Ондрей вошёл в другой мир. Оказалось, что под горой располагался подземный дворец, в котором было светло как днём. Комнаты были обставлены красивой мебелью, ели с серебряных и золотых блюд, пили из хрустальных бокалов. В одной такой комнате стояли письменный стол и шкафы с книгами. Ондрею захотелось узнать, что в них. Ворона, заметив его интерес к книгам, предложила помочь в них разобраться.
— Я был бы этому рад, милая ворона! Но я неграмотен — мои родители не могли отправить меня в школу, так как были бедны и боялись отпускать меня далеко, пока не вырасту.
Кольнуло сердце Ондрея — мать с отцом наверняка уже беспокоятся, что сына нет так долго. Он сказал об этом вороне, но та покачала головой:
— Ты не сможешь отсюда выбраться несколько лет. Тебе будет что есть, что пить, будет удобно, но двери в твой мир откроются через пять земных лет, когда ты станешь уже взрослым. Тоска тебе не поможет, лучше подумай, как хорошо ты проведёшь здесь время.
— Кто ты? Почему живёшь под землёй?
— Кто много спрашивает, тот многое узнает! Сейчас покажу тебе твою комнату. В сундуке найдёшь новую одежду — твоя превратилась в лохмотья.
Что оставалось делать Ондрею? Охваченный грустью, он послушал ворону. Вскоре у него действительно не осталось времени на воспоминания. Он изучал иностранные языки, играл на лютне и, несмотря на протесты вороны, готовил еду и прибирался на кухне.
Окружали его волшебные вещи, но он всё любил делать сам.
— Надо и рукам давать работу, чтобы не обленились, — улыбался он, когда ворона говорила: всё сделается само, стоит только подумать.
Когда Ондрей узнал обо всех странах, животных и растениях больше, чем десяток учёных вместе взятых, научился вычислять путь небесных тел, узнал, как из руды выплавлять металл, а из металлов и других материалов делать разные механизмы, он стал взрослым.
Однажды Ондрей заметил, что ворона загрустила. Так как они давно знали друг друга, Ондрей понял, что происходит что-то неладное.
— Дорогая подруга, что случилось? Могу я тебе чем-то помочь?
— Ондрей, сегодня откроются двери во внешний мир. Мы должны расстаться, это меня и печалит. Как только часы пробьют четыре, в Жёлтой зале откроются большие кованые двери. А я должна буду остаться в комнатке в конце коридора — наступит время моего сна. Как ты знаешь, раз в три месяца я засыпаю на три часа. Обидно, что я не смогу тебя проводить.
Ондрей уже привык жить во дворце и засомневался, хочет ли он на самом деле выйти отсюда. Ворона покачала головой — он должен жить среди людей, а в подземном дворце новых знаний уже не получишь. Пусть лучше он найдет применение всему, что узнал, и своё место в мире — так должно быть!
С тяжёлым сердцем Ондрей попрощался с доброй вороной, в последний раз обошёл дворец, который стал ему домом. За несколько минут до четырёх он поспешил к комнатке вороны и тихо приоткрыл её. Ондрей хотел на прощание посмотреть на свою благодетельницу, погладить её чёрные перышки.
Но на узкой кровати, которая занимала собой почти всю комнатку, лежала красивая девушка. Как Ондрей раньше не догадался, что и она заколдована?! Он смотрел на её лицо, копну чёрных волос и стройную фигуру в чёрном платье, не в силах пошевелиться! Он сразу понял, что влюбился в красавицу. Ондрей медленно подошёл, наклонился и поцеловал её. Девушка тут же проснулась.
— Ах, Ондрей, что же ты делаешь?! Быстрее к дверям, уходи! Меня так наказал Солнечный король, и нет мне спасения. Не хочу, чтобы и ты мучился, если не успеешь ко времени. Слышишь, часы начали бить? Прошу, беги, не задерживайся!
Девушка вытолкала Ондрея из комнатки, и он послушно побежал к Жёлтой зале. Двери только что распахнулись, и Ондрей выбежал вон. Когда он подумал, что лучше бы ему остаться с этой прекрасной девушкой там, в подземном дворце, было уже поздно. Двери закрылись и начали исчезать, будто здесь ничего и не было, кроме каменной стены, поросшей мхом и травой. Ондрею пришлось спускаться вниз, к людям.
В размышлениях, увидит ли он ещё родителей и братьев, Ондрей медленно шёл от развалин. Внезапно он услышал мужские голоса. Два парня раскапывали землю как раз в том месте, где Ондрей когда-то пролез в подземный ход. Это были его братья. Каждый год они приходили сюда в надежде найти хотя бы тело старшего брата. Тогда мальчики убежали от страха, никому ничего не рассказав, — боялись, что родители накажут их за то, что бросили в горах их самого любимого сына.
Спустя несколько дней было уже поздно думать о спасении, и братьев начали мучить угрызения совести. Они стыдились того, что не любили Ондрея. Поверит ли теперь кто-нибудь, что у них не было злого умысла?
Так случается, когда уже поздно что-либо исправить. Однако братья Ондрея увидели настоящее чудо: оплакиваемый мальчик внезапно вернулся к ним мужчиной, здоровым и сильным, к тому же ещё и образованным, и хорошо одетым! От радости братья чуть с ума не сошли, а что говорить об их старых родителях! Новость о свершившемся чуде разнеслась по всему краю. Господин этой земли послал за Ондреем, чтобы лично расспросить его о приключениях и проверить его знания. Ондрей немного солгал, чтобы оградить дом своей милой вороны от чужого любопытства. Рассказал, что чудом его перенесло в другое место, а потом вернуло домой таким же образом. Господин этому поверил. Он читал в старых книгах, что эта крепость некогда принадлежала волшебнику. Мальчика охраняло, видимо, какое-то волшебство, которое не вредит невинным людям. Господин решил отправить Ондрея к самому королю.
Властитель также задал Ондрею несколько задач, чтобы проверить знания, о которых ему столько говорили. Убедившись в том, что перед ним действительно образованный человек, король взял его на службу и даже хотел женить Ондрея, но тот не мог забыть заколдованную девушку. В свободное от службы королю время Ондрей читал в разных книгах, как найти Солнечного короля.
Не прошло и двух лет, как Ондрей стал известным человеком. Не забыл он и о своих братьях. Один из них хотел остаться в деревне и ухаживать за родителями, и Ондрей подарил ему поместье. Другой решил стать воином и, кроме обмундирования, ничего не хотел принимать от брата. На службе он прославился как отважный и ловкий человек.
И учёные иногда не видят простых решений, даже когда они оказываются у них перед глазами. Именно брат-офицер заинтересовался, что Ондрей постоянно ищет в хрониках. Когда старший брат рассказал ему о заколдованной девушке, тот покачал головой.
— Такой учёный, и не догадался подняться на западную гору и позвать Солнечного короля? Ведь об этом почти в каждой сказке говорится!
Ондрей решил, что дело этим не испортишь, отпросился у своего короля, сел на коня и поехал на запад. Поднялся на гору, за которую заходит солнце, а когда оно было уже низко, позвал:
— Король Солнце!
— Кто ты и чего хочешь?
— Я Ондрей, которого в подземелье старой крепости спасла заколдованная девушка. Её наказали и превратили в ворону. Пожалуйста, прости её и отмени наказание! Я хорошо её знаю и не могу поверить, чтобы она совершила что-то плохое!
— Смотри-ка, а мы о Терезке чуть не забыли! Не видим, что делается под землёй. Расскажи мне, как ты к ней попал.
Ондрей поведал королю свою историю. Солнце к тому времени совсем закатилось за горизонт. С его последними лучами на землю спустились две величественные фигуры — Солнечный король со своей королевой.
— Не могли мы тебе показаться до заката, иначе бы ты ослеп. Так ты любишь ту девушку?
Ондрей, ошеломлённый их появлением, смог только кивнуть. Госпожа подала ему сияющий цветок.
— Эта роза откроет темницу Терезки. Я уже давно простила ей, что она чуть не помешала моей свадьбе. Она послушала отца-колдуна, который хотел получить для себя Солнечное царство. Но когда Терезка помогла тебе в нужде, она убедила меня в своей невиновности.
Возможно, она тоже любит тебя, а может, и нет. Эта роза вернёт ей человеческий облик, когда она встретит человека, которого полюбит. Это будет и её, и твоя последняя проверка, Ондрей. Её возлюбленным необязательно будешь ты. Сможешь ли освободить её, зная, что, возможно, она будет счастлива с другим?
Едва Ондрей успел поблагодарить короля и королеву, как они исчезли. Вернувшись к своему коню, Ондрей поехал за Терезкой. Он был рад тому, что теперь знает её имя. К заброшенной крепости он добрался только на рассвете.
Сможет ли он искренне желать Терезке счастья, если она полюбит не его? Да разве может он откладывать её освобождение после всего, что она для него сделала? Ведь он освободил бы и совершенно незнакомого человека, если бы имел такую возможность. Да, он боялся, что Терезка выберет другого, ведь он целых два года тосковал по ней! Но Ондрей любил Терезку и поэтому желал ей счастья. Ондрей коснулся розой камня. Послышался грохот, земля покрылась трещинами и заходила под ногами. Внезапно Ондрей оказался в Жёлтой зале и впервые увидел за его окнами небо. К нему подлетела ворона.
— Ондрей! Как ты сюда вернулся? Неужели ты научился колдовать?
— Терезка, я принёс тебе розу от Солнечной королевы.
Он хотел добавить то, что ему рассказала госпожа, но в этом не было необходимости. Едва Терезка посмотрела на розу, как снова стала красивой девушкой, которую он однажды видел в комнатке. Так, значит, она любит именно его! Молодые люди обнялись и поцеловались.
Вместе они пошли по дворцу — нигде не было и следа разрушений, вокруг был цветущий сад. На месте руин крепости возвышался красивый замок. Терезка удивилась этому, ведь её отец-колдун построил дворец тайно, где-то под землёй. А Ондрей подумал, что замок подняла на поверхность сила волшебной розы, дара небесных владык.
Остаток дня для влюблённых прошёл незаметно. Рука об руку они вышли посмотреть на закатное солнце, поблагодарить любезных короля и королеву. Последний луч погладил Терезку по лицу, и её простое чёрное платье превратилось в свадебное — белое с золотым.
Жили Терезка с Ондреем счастливо. Их дети, внуки и внуки их внуков были образованными, дружелюбными и благородными людьми. Все их любили и уважали.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:53 | Сообщение # 13 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Александр Сивинских
Конец сезона ранамахии, или Abovo
В агрегате, предназначенном для стрельбы, было килограммов восемь весу. Оптика напоминала средних размеров гимназический телескоп. Благородного красноватого оттенка лаковый приклад украшали арабески и серебряные накладки.
— Что, вот из этой дуры? — весело спросил Ваня и покачал четырёхрычажный арбалет на руке.
— Да, — суховато ответил Кирилл Матвеевич. — Из этой. И поменьше иронии, ваша светлость. Мы и без того сильно упростили традицию. Раньше…
— Знаю я про ваше «раньше», — отмахнулся Ваня. — Четырнадцать лет долбили, вызубрил, как «Отче наш».
— Позволю заметить, ваша светлость, это «раньше» более ваше, чем моё. Мой род служит короне не дольше полутора веков.
— Где вас только тогда откопали, заноз, — пробормотал Ваня и с нарочито тягостным вздохом начал снаряжать магазин.
Болты были тяжёлыми, с завёрнутыми кульком лепестками наконечников. В полёте они раскроются — также как и оперение. Загудит, завоет пугающе в специальной свистульке воздух. Находиться на противоположном конце траектории — страшно. Ваня хорошо знал об этом. Вот, например, третьего дня, во время манёвров… Стрельба по их позиции велась болтами с тупыми гуттаперчевыми головками, и всё-таки Митя Елпырин, друг и кузен, от испуга натурально распла-
кался. А ведь давно не малыш, шестнадцать лет! Впрочем, и восемнадцатилетнему Ване стоило больших трудов сохранить непроницаемое лицо, когда с неба посыпались жутко завывающие арбалетные стрелы.
«Боже, царя храни…» — верноподданнически закурлыкал телефон у Кирилла Матвеевича.
На лице Кирилла Матвеевича возникла смущённая гримаса. Он переступил с ноги на ногу и втянул голову в плечи, стараясь не оказаться к царевичу спиной и в то же время укрыть от него трубку. А с нею — и тайну переговоров.
Ваня ребром ладони вколотил магазин в приёмник арбалета.
— Секретничайте без опаски. Я не слушаю, — громко сказал он и отошёл шагов на пять.
Прицелился в кривую осинку (целеуказатель мигом отсчитал метраж, ввёл поправку на ветер) и плавно, как учили, спустил крючок. Отдача оказалась сильнее, чем ожидалась. И гораздо сильнее, чем у пневматического самострела. Басовитого гудения тетивы слышно не было, врут романы, лишь железно лязгнули рычаги лука.
Болт пробил стволик навылет. Из-за спины донеслись сдержанные рукоплескания.
— Не нужно оваций, — довольно улыбаясь, попросил Ваня. — Что, папенька звонил?
— Да. Его величество интересуется, каков ваш настрой, — сообщил Кирилл Матвеевич. — Ваши братья, Николай Александрович и Василий Александрович, уже пустили стрелы. Ждут только вас.
— И прилетели их подарочки, разумеется, к Соне и Варьке?
Кирилл Матвеевич молча кивнул. Ваня покачал головой:
— Надеюсь, никто не пострадал. Николаша — известный снайпер.
— Его величество на сей счёт меня не проинформировали. Послушайте, Иван Александрович, может быть?..
— Хорошо-хорошо, — сказал Ваня и направил арбалет в сторону леса.
— Я не то хотел сказать… Осмелюсь предложить ещё раз. Может быть, всё-таки проедем к усадьбе Феодоры Карловны?
— Ни за что! — сказал Ваня бесшабашно и выстрелил.
* * *
Ошибки не было. Сканер показывал ровнёхонько на поганую лужу. Надеяться, что там обитает девица-красавица, было бессмысленно.
«Может, хотя бы русалка?» — почти без надежды подумал Ваня.
Он передал арбалет горестно причитающему Кириллу Матвеевичу, расправил высокие голенища охотничьих сапог и полез по чавкающей грязи. Напрямую. Уже на четвёртом шаге поскользнулся и едва не упал. Шапка свалилась. Подбирать её не имелось ни малейшего желания. Ругая себя последними словами (от особенно крепкого сочетания немедленно начали гореть уши) за то, что не сообразил вырезать батог, Ваня лез, и лез, и лез к чёрной яме. Было совершенно ясно, что никакой невесты тут не отыщется. Даже последней утопленницы. И то: сводить счёты с жизнью куда как приятнее в глубоком омуте, в чистых струях.
Однако упрямство младшего царевича успело войти при дворе в поговорку.
Добрался.
Разило от лужи — ох. Не то чтобы смрадом ретирадного места, но и далеко не ландышами. Ваня наскоро сполоснул в торфяной воде руки, завертел головой. Сейчас ему хотелось одного — забрать стрелу и вернуться домой. Пусть на хлеб и воду. Потому что папенька грозно обещал: без невесты вернёшься — месяц поститься будешь!
«Да хоть два месяца, — думал Ваня. — Но пегую лошадь Агнессу, выученицу немки Феодоры Карловны, которая столь любезна родителям, — к чертям! К бесам! Пускай на ней хворост для адских печей возят, на дуре».
— Эй, журавль! Простоволосый!
Ваня вздрогнул, вытянул шею, заглядывая в тёмную воду. Неужто всё-таки утопленница?
— Не туда смотришь. Здесь я, здесь. Твою стрелу калёную стерегу. От тритонов и пиявок. Вдруг позарятся, х-хе.
Ваня наконец сумел определить направление звука. Да вот беда, за бородатой кочкой, что одиноко торчала там, откуда доносился ломкий девчачий голос, сумела бы спрятаться разве что комнатная собачонка.
Пряталась — жаба. Крупная, если не сказать здоровенная.
— И никакая не жаба, — обиделась тварь, когда царевич, не сдержавшись, проговорил в полный голос вертящееся на языке слово. — Тоже мне юный натуралист! Какой-нибудь пипой суринамской не назвал — и то счастье. Давай забирай свой снаряд, и адье! Дитя паркетов…
Ваня присел на кочку и сообщил, что уйти так просто не может.
— Только не «надо мне морочить голову рассказами о поисках невесты, идёт? — склочным голосом сказала «никакая не жаба».
— Не идёт, — тоскуя, возразил Ваня, — Ищу невесту.
— Ты что, голубь, серьёзно?
— Не извольте сомневаться.
Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Потом в голос захохотали.
Кирилл Матвеевич, наблюдавший за сценой в оптику арбалета, яростно плюнул, затопал ножками и нехорошо выбранился, поминая в первую очередь собственную душу и лишь во вторую — Ванину матушку. Которую отчего-то полагал распутной.
* * *
— Вы низкий человек, — отчётливо сказал Ваня — Будь вы постарше, вызвал бы на дуэль и продырявил насквозь.
Митя Елпырин вскинул подбородочек с прыщиками, зазвенел:
— Вот как, ваша светлость! А что мешает продырявить меня сей же час? Вам ведь что угодно сойдёт с рук.
— Уходите, князь, — вместо ответа сказал Ваня, делая шаг прочь.
Потом порывисто обернулся й протянул Мите раскрытую руку. На ладони лежал случайно обнаруженный сегодня слугами пакетик, выпавший из кармана макинтоша старого друга. «Мышьяк. От крыс, мышей, пупырчатых жаб и др. вредителей» — значилось на пакетике.
— Что это? Извольте пояснить, каких вредителей вы намеревались травить в моём доме? — Ваня до боли сжал кулаки. — Стыдно, князь. Ведь вы дворянин.
— Вы приказываете людям обыскивать мою одежду?
— Не смейте, не смейте! — с горечью и отвращением воскликнул Ваня. — А сейчас покиньте дом. Немедля. В приёме вам с нынешнего дня отказано. И велите высечь портного. Он нерадив, у вас дыра в кармане.
У Мити задрожала губа, щёки покрылись жаркими пятнами. Он тряхнул головой и убежал, цепляя носками туфель пол.
* * *
Поселить зелёную невесту во дворце отказались решительно. Ване было предложено на выбор: летняя губернаторская резиденция (старая, в новой обитал губернатор с семьей) или пентхаус в «Англетере». Царевич выбрал резиденцию. Там по крайней мере имелся пруд.
Его ежедневно навещал Семён Аронович, лучший специалист Императорской Медицинской академии по расстройствам сна и прочим нервическим хворям, — а больше никто. Иногда звонил Кирилл Матвеевич, справлялся о здоровье и погодах, имея в виду, безусловно, другое. Голос у него был больной и надтреснутый. Батенька обошёлся, с ним беда как крутенько.
Да попервоначалу бывал ещё Митя Елпырин, пока находка мышьяка не рассорила друзей навсегда.
«Никакая не жаба» — она так и не сообщила, к какой разновидности земноводных принадлежит, — целыми днями шлёпала по дому, а на ночь уходила в сад. Ваня в разговоре звал её в шутку то Василисой, то Варварой. Ей, похоже, было всё едино.
Зато поболтать она любила. Предпочитала темы географические и ботанические; однако совсем недурно разбиралась также в холодном оружии, древней истории, верованиях и религиях. В лошадях. На что могло сгодиться лягушке, пусть крупной, любое из этих знаний, оставалось для Вани вопросом.
Через неделю «совместной» жизни он, посмеиваясь, спросил, способна ли Василиса-Варвара превращаться в девушку. Та почти по-человечески вздохнула и сказала:
— Конечно. Я ж Кощея Бессмертного дочь.
Царевич с готовностью расхохотался. «Невеста», вопреки ожиданию, смех не подхватила, а строгим тоном велела отвернуться. Ваня, продолжая похохатывать, выполнил просьбу. Разговор происходил в павильоне, возле пруда с карпами и лебедями. Поэтому громкий всплеск не показался Ване неожиданным. Зато последовавшее за всплеском…
Его глаза накрыли вдруг мокрые, но тёплые и нежные ладошки, к спине прижалась, несомненно, девичья грудь, и упоительнейший под небом голос игриво спросил:
— Угадай, кто?
Он невольно поворотил голову. Девушка была нага и прекрасна. Лишь чресла препоясывала изумрудно глянцевая повязка, да густые влажные волосы двумя крыла-ми прикрывали перси. Сквозь волосы просвечивало нежно-розовым.
— Ой, — тихо сказала она, не сделав ни единого движения, чтобы прикрыться.
* * *
Обвенчались через неделю, в деревенской церкви, без помпы. От двора официально присутствовал брат Николаша с хохотушкой Соней. Да инкогнито — маменька под плотной вуалью, сопровождаемая Кириллом Матвеевичем. Его величество прислал поздравление, от холода которого и гренландский лёд стал бы, верно, на сажень толще.
Когда после венчания проезжали в коляске, среди мещан, мужиков и детей, искренне радовавшихся счастью царевича, мелькнул тонкий силуэт Мити Елпыри-на. Ване показалось, что у юного князя в руке пистолет. Он сейчас же схватил жену в охапку, вызвав восторг зрителей. Выстрела не последовало.
Теперь он звал её правильно, Машей. Она не могла находиться в девичьем обличье больше восьми часов — и это сводило его с ума. Обнимая её, Ваня шептал, что он счастливейший человек на свете.
К нему зачастили братья с жёнами, думцы, офицеры из полка, в котором Ваня служил добрых два года. Только отец никак не желал поддаться чарам Машеньки. Да где-то бродил с мышьяком и пистолетом низкий человек Митя Елпырин, лелея скверные мысли.
* * *
Разумеется, папенька тоже сдался. В сентябре Ваня с молодой женой были приглашены во дворец, на приём по случаю подписания мирного договора между Белуджистаном и Персией. Переговоры, благополучно покончившие с ещё одним затяжным конфликтом, велись в России, а император Александр Александрович выступал их главным инициатором.
Впрочем, кажется, даже дворцовые кошки догадывались, что главным событием вечера должно стать долгожданное воссоединение августейшего семейства. По слухам, государь, ознакомившись с киноплёнкой, на коей была снята гуляющая в саду Маша, нашёл младшую невестку очаровательной, себя же — старым упрямцем.
Маша блистала весь вечер. Её «маленькое платье» от Коко Шанель — васильковое, в цвет глаз — стоило всех бриллиантов всех дам и девиц. Ваню наперебой поздравляли. Отец поцеловал его, сказав только: «Сын!» Но глаза у влиятельнейшего монарха обеих Европ были при этом определённо на мокром месте.
Когда начались танцы, Ваня после первой мазурки оставил Машу на попечение невесток (отчего множество кавалеров возликовали) и прошёл с братьями к ломберным столам. Отец считал, что его молодое обаяние может сыграть на руку державе в кое-каких политических вопросах. Ване необыкновенно везло. После того как он едва ли не раздел индийского магараджу за счи-таные партии, мнение папеньки переменилось.
Царевич был отправлен в курительную комнату, где страстно обсуждались перспективы совместного с Германией строительства гигантской пушки, способной выводить за пределы земного притяжения (а то и отправлять к планетам) снаряды с экипажем внутри.
— Довольно нам ползать по земле, как кротам! — экспансивно кричал не вполне трезвый князь Елпырин, отец низкого человека Мити, известный всему свету прожектёр. — И под водой, как ракам. А ежели летать, то несколько выше воробьев. Посмотрите, в туннеле под Беринговым проливом уже к Рождеству пройдёт первый экспресс! Я свободен позвонить прямо сейчас своей… простите, не могу назвать имени… своей даме сердца в Леопольдвилль! Мало того!.. Говорят, у каждой голландской коровы вместо старого доброго колокольчика на шее висит крошечный радиопередатчик, сообщающий хозяину о её местонахождении и, представьте, пищеварении! А космос так и остаётся для нас terra in cognita, господа! Доколе, господа?! Крупп даст нам лучшую сталь, Нобель — взрывчатку, фабрика в Гусь-Хрустальном — броневое стекло для иллюминаторов. Великий лётчик Руси Нестеров подыщет орлов для экипажа! Через три года селениты начнут служить половыми в трактирах, а марсианцы — дворниками. Говорят, у них по шести рук, и, если дать в каждую по метле, чистота будет не-зем-ной, ха-ха-ха!
Ваня совсем уж было собрался возразить князю, что ускорение при выстреле убьёт нестеровских орлов в первый же миг, но тут его побеспокоил Кирилл Матвеевич.
— Ваша светлость. На два слова. Отошли на балкон.
— Простите, что я без обиняков, Иван Александрович. Но, скажите, каким образом ваша прелестная су-прута оборачивается… словом, туда и обратно?
— А вам что за печаль? — начал сердиться Ваня.
— Дело в том, что она так увлечена танцами. К тому же убеждена, что вы всё ещё за картежом. И если вы намерены что-то изменить, сейчас самое время…
Ваня наконец понял, к чему клонит верный старик. «Маленькое платье» от Шанель никак не сочеталось с набедренной повязкой из лягушачьей шкуры, и Машеньке нынче пришлось обойтись тривиальным шёлковым бельём.
— Сколько времени вам понадобится на подготовку экипажа? — спросил царевич.
— Он уже ждёт вас, ваша светлость. Возле греческой калитки сада.
Ваня с чувством пожал сухую ладонь Кирилла Матвеевича и бросился вон.
Лягушечья шкурка с изнанки была мягкой, бархатистой. Пахла берестой, родниковой водой, цветком кувшинки, ещё чем-то неуловимым. Пахла Машей. Ваня скомкал её в кулаке и, сжав зубы, быстрым шагом отправился на кухню. Сердце колотилось, как строчащий автомат системы Томпсона.
Месье Татю колдовал над соусом. Интересно, для кого? Ваня совершенно определённо высказал решение заночевать во дворце. А впрочем, какая разница?
— Прочь! — сказал он коротко. — Allez!
Проворно, точно покрытый крестным знамением нечистый дух, повар ретировался.
Ваня раскрыл дверцу плиты (месье Татю считал, что пища должна готовиться только на живом огне) и швырнул шкурку внутрь. Затрещало. Царевич захлопнул дверцу, повернул до упора замыкающий винт и выбежал прочь.
На миг Ване показалось, что сквозь его собственное лицо проглянула узкая, с прыщиками на подбородке, мордочка Мити Елпырина. И победно усмехнулась.
* * *
Никто не мог сказать точно, когда и куда пропала Машенька. Одна лишь Соня помнила, что она в какой-то момент страшно побледнела и, попросив прощения, ушла в сторону дамской комнаты. Челядь разводила руками: «Неужто мы упустили б её из виду, такую красивую? Нет, не выходила». Бесследно пропал и негодяй-провокатор Кирилл Матвеевич.
Лучшие силы государства были брошены на розыск, и всё-таки… Всё-таки поиски покамест оставались безуспешными.
Ваня в крайнем отчаянии решился на поход к баронессе Феодоре Карловне, о которой поговаривали как о ворожее и чернокнижнице.
Старуха — фиолетовый брючный костюм, гофрированная манишка, сапожки со стразами и нога на ногу — приняла его, восседая в креслах и покуривая вонючую трубочку с тонким мундштуком. Ване показалось, что со времени их последней встречи Феодора Карловна ещё больше почернела и высохла. Сейчас она не просто напоминала ведьму, как прежде, а натурально была ею.
— Что, колуппчик, фаша сфетлость? — нарочно коверкая речь, спросила немка и добро улыбнулась, обнажив белёсые дёсны и жёлтые от кенийского табаку зубы. — Агнессу фам позфать?
Ваня, наклонившись к самому лицу карги, отчеканил:
— Баронесса, я не в том настрое, чтобы шутить. Советую воздержаться от подобного тона. Вам, должно быть, известно о моём горе. Способны ли вы помочь в поисках?
Феодора Карловна выпустила в его сторону струю сизого дыма и рассмеялась отвратительно:
— Отчего ж не помочь? А знаете ль, царевич, какую цену я запрошу? — Акцент из её речи исчез совершенно. Как и показная доброта из линий страшного лица.
— Не полцарства ли? — спросил Ваня, готовый ко всяким пакостям со стороны старухи.
— Мы, кажется, уговорились не острить, — прошипела ведьма. — Да и на что мне ваше полуцарство? Брать, так всё целиком. — Она встала и направила трубочку Ване в грудь. — Честь отдадите?
— В каком смысле, уточните, — спотыкаясь на согласных, проговорил Ваня.
— В аристократическом, разумеется! — ещё гадостнее, чем прежде, захохотала немка, тряся головой. — Станете подонком ради любимой?
— На что вам моя честь, баронесса? — Титул Феодо-ры Карловны Ваня буквально продекламировал. — Свою потеряли?
Ведьма словно не заметила оскорбления. Или не сочла это оскорблением?
— О, мин херц! Сие — ценная штучка, если знать толк. Брильянт, да какой! Я их давненько собираю, один к одному. Такие экземпляры имеются — что ты! Не желаете ль взглянуть на коллекцию?
Она прошествовала к бюро, достала из-под одежды ключ с замысловатой бородкой, открыла один из ящиков. Вынула шкатулку, откинула крышечку. В шкатулке, в бархатных гнёздах, покоились прекрасные камни. Некоторые были прекрупными. Около полудюжины углублений оставались незаполненными.
— Вот, полюбуйтесь особо на крайний самоцвет. Последнее приобретение. А какова огранка! Эта честь принадлежала вашему кузену, царевич. Князю Дмитрию Елпырину. Мальчик проигрался в прах. Из-за каких-то двадцати тысяч империалов мог потерять честь в глазах света. Предпочел отдать её мне, посчитав, что это всего лишь оборот речи. Сейчас служит на побегушках у какого-то брачного афериста. Долг, кстати, так и не вернул, спустил на скачках. Зато уже без прежней робости и сомнений. — Феодора Карловна отставила шкатулку. Не закрывая. — Что, ваша светлость, готовы ль на торг?
— А любовь… не пострадает?
— Настоящая — нет. Зато в походе беспременно будет сопутствовать удача. Да какая!
— Тогда готов, — сказал Ваня твёрдо. Он был уверен, что честь, выкованная десятками поколений великих предков, его не оставит. Никогда.
* * *
— Эй, харя мохнатая! Ну-ка, стоять на месте, а то!.. — грозно прикрикнул Ваня и ткнул арбалетом в шею медвежонку.
Тот съёжился и захныкал.
Медведица остановилась, шумно дыша и яростно сверкая очами.
— Чего тебе… д-д-д-добрый молодец? — Последние слова дались ей с видимым трудом.
— А ну проси, чтоб не стрелял, не сиротил детушек! — кривляясь, посоветовал Ваня и подгрёб к себе ногой грязный и растрёпанный шерстяной клубочек. Клубочек норовил откатиться и часто-часто моргал жёлтенькими глазками. — Скажи, дескать, ещё пригодишься. Ну, давай.
— Отпусти ребёнка, сволочь. Что велишь, сделаю.
— А забожись, — веселей прежнего сказал царевич, — Да живо, а то у меня палец затёк. Не приведи господь, дрогнет.
— Чтоб мне всю жизнь лапу сосать, — прорычала медведица с ненавистью.
Ваня, осклабившись, достал левой рукой телефон и бросил зверю.
— Когда понадобишься, звякну. А сейчас стой на месте. Без движения. Возле опушки парня твоего отпущу. О'кей?
— Это девочка, идиот, — сказала медведица ему в спину.
* * *
Волк метался в круге и выл. Флажки трепетали. Ваня потягивал гранатовый сок из фляжки и уговаривал:
— Ну-ну, серый, хорош дурить. Всё одно ведь не выскочишь. Сядь на хвост, разговор есть.
— З — загрызу!
— Вот ты меня загрызёшь! — Ваня показал волку кукиш, издевательски подвигал пальцем. — Стоп, я ска-залГ Слушать меня. Давно с гончими не сталкивался? Сейчас в два счёта тятькину свору организую. — Он подпустил в речь фальшивого дружелюбия: — А у тебя ведь логово вон под тем выворотнем, да?
— Ну ты и дерьмо! — сказал волк поражённо и наконец остановился.
— Тц-тц-тц, — прищёлкнул языком Ваня. — Как смело. По-волчьи.
— Живодёр! Фурманщик! Нав-ав-авуходоносор! Р-разорву в прах!
— Поговори, ага. Испытай мои нервы. — Царевич поднял к глазам руку, изучил чистоту ногтей. И вдруг гаркнул: — А ну лечь, бобик! На брюхе ползти!
Волк заметно вздрогнул. Непримиримая дикость в глазах сменилась ясно видимым ужасом. «Как этот ферт узнал, что я на четверть собака? — думал он. — Как?!» Ответа не было. Волк с отчаянием понял, что проиграл.
— Что ты от меня хочешь? — с тоской провыл он.
Проблем с поимкой селезня не намечалось — охотничий сокол Тимур не зря считался лучшим из лучших в Европе. Зато со щукой… Ваня исполосовал блесной весь затон, выловил трёх судаков и огромнейшего голавля, но щука не попадалась. Тогда он прибегнул к последнему средству. Электроудочка была строжайше запрещена в царстве. Он сам как-то раз бросил в пруд браконьера, промышлявшего таким варварским способом, после чего опустил в воду провода и замкнул контакт…
Но сегодня было не до законности.
Когда ударил разряд, рыбы всплыло великое множество. Ваня направлял лодку только к самым знатным экземплярам. Он торопился — электрошок штука короткая. Особенно для крупняка.
Торопился не напрасно. Щука — голубое перо уже мало-помалу приходила в себя. Плавала не кверху брюхом, а на боку, слабо двигая плавниками и хвостом. Царевич зацепил её подсаком, вытряхнул в лодку. Вместе с ней выпала какая-то маленькая блестящая рыбёшка, похожая на рыбку-звездочёта из аквариума. Впрочем, Ване было недосуг изучать гримасы природы — пусть даже столь привлекательные с виду.
Он потрепал щуку за жабры. Глаза у той обрели некоторую осмысленность.
— Слушай внимательно, — сказал царевич, — повторять не стану. Да это и не в твоих интересах: пересохнешь. Выбор у тебя невелик. Или я отношу тебя на сто шагов от воды и оставляю возле муравьиной кучи. Уверен, эти крошки сперва прогрызут твоё брюхо и выедят икру, а уж после… Впрочем, обойдёмся без физиологической откровенности. Или ты обещаешь достать для меня что угодно хоть со дна моря. Поняла — кивни.
Щука дёрнула хвостом.
— Годится, — сказал Ваня. — Ты вообще говорящая? Щука молча вздрогнула всем телом.
— Не беда, главное — меня понимаешь. Выбираешь, разумеется, сотрудничество и возвращение в родную стихию?
Щука с остервенением закивала, треща начавшей подсыхать чешуёй.
Ваня удовлетворённо потёр руки и вывалил щуку за борт. Когда он покидал лодку, забытая золотенькая рыбёшка прошептала ему вслед:
— Отпусти ты меня, королевич. Дорогой за себя дам я откуп…
Ваня не услышал. Он скинул ногой в воду надоевший путеводный клубочек ведьмы Феодоры и размашисто зашагал к возвышающемуся невдалеке дубу, дудя под нос: «…мы наступаем, и враг бежит, бежит, бежит!»
В кроне дуба празднично поблёскивал кованый сундук.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:54 | Сообщение # 14 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| * * *
Кощей схватился за грудь и рухнул на колени, по-старушечьи причитая:
— Ой-ой! Что же это? Как же? Иванушка, золотое сердце, не губи. Брось, брось баловаться с яичком. Ой, аккуратнее, ради всего святого!
Он бухнулся лбом в мозаичный пол и молитвенно протянул к Ване руки.
— Позвольте, но что для вас свято, милейший? — высокомерно осведомился царевич и приблизился вплотную.
Кощей смотрел на него снизу вверх. Сапог царевича очутился рядом с Кощеевой ладонью. Ваня секунду подумал и поставил на унизанные перстнями пальцы кованый каблук. Легонько надавил.
— Так что-с?
— Жизнь, жизнь свята!
— Чья жизнь? — Ваня надавил сильнее.
— Всякая, всякая! У-уй, рученька моя!..
— А любовь, семья, супружество?
— Я давно холост, — прокуковал Кощей. — Только доченька и осталась.
— Вот мы и подобрались к предмету нашей приятной беседы, — сказал Ваня. — Верните мне Машу, вы, зауропод, и разойдёмся миром. Яйцо ваше драгоценное, — царевич ядовито осклабился, — останется неприкосновенным.
— Вернёшь? — мягчайше спросил Кощей.
— Я что, на ваш взгляд, выгляжу душевнобольным? — спросил Ваня.
Кощей заплакал. Самозабвенно, как ребёнок.
* * *
Лягушка уютно курлыкала. Ваня нёс милую жену за пазухой и радовался. Ему теперь казалось безразличным даже то обстоятельство, что Маша по-прежнему станет ежедневно оборачиваться земноводным. Он боготворил её всякой — и маленькой квакушкой, и соблазнительной девушкой. Сейчас, после стольких лишений и испытаний, он любил её куда больше, чем прежде. Ваня твёрдо решил, что уговорит отца закатить грандиозное празднество, с приёмом на тысячу персон, балом, фейерверками и шествием индийских слонов.
И Маша, его Маша будет на балу единственной примой. Ваня украсит её такими драгоценностями, каких не было у Семирамиды и царицы Савской. Каких нету в батюшкиной короне. Об этом бале станут говорить веками.
Он знал, где взять бриллианты.
* * *
Топор под мышкой неприятно холодил кожу и колотил рукояткой по выступающей косточке. Ваня видел себя титаном, идущим на сражение с олимпийскими богами. Сердце его переполнял восторг, а мышцы — небывалая сила. Он походя оттолкнул лакея Феодоры Карловны, процедив: «Не ходить следом, мэр-рзавец, в Сибири сгною», — и захлопнул за собою тяжёлые створки дверей.
Ведьма беседовала подле окна с дурой Агнессой. Пегая воспитанница немки показалась сейчас Ване ещё больше похожей на лошадь, чем обычно. Он насилу сдержал желание закричать ей какую-нибудь весёлую кучерскую дерзость.
Ни слова не говоря, царевич прошествовал к бюро, достал топор и принялся ломать ящики. Бюро было новеньким, дубовым, переплетённым бронзою — и очень крепким.
Феодора Карловна, в первый момент от неожиданности совершенно растерявшаяся, опамятовалась, каркнула что-то по-немецки и, деревянно переставляя ноги, бросилась к нему. Ваня спокойно дождался, когда баронесса подбежит, схватил её, повалил и в два счёта сковал захваченными для того наручниками. Руки и ноги. Рот забил кляпом.
Подоспела Агнесса.
— Что вы делаете, ваша светлость? Как вы можете? Вы… вы не имеете чести!
— Да, отсутствие чести — это надолго, — сказал царевич, улыбнувшись. После чего, с молниеносно изменившимся лицом, рявкнул: — Сядьте в кресло, мадемуазель! Немедля! И не мешайте мне. Или скучать вам в Петропавловке до скончания века.
Агнесса пронзительно, точно дворовая девка, ойкнула, вскинула костлявую лапку ко лбу и потеряла сознание.
…Один бриллиант лежал отдельно от прочих: наиболее крупный, чистейшей воды и безупречной огранки. Когда Ваня взял его и, повинуясь какому-то почти мучительному позыву, прижал к впадинке под адамовым яблоком, карга тоскливо завыла, начала бешено биться и пускать слюну. И вдруг распалась в прах.
А Ваня, точно очнувшись от морока, с недоумением смотрел на топор у себя в руке, на растерзанное бюро, на груду омерзительных лохмотьев, оставшихся от ведьмы. На обмякшую подле кресел Агнессу. Потом поморщился, аккуратно положил топор на бюро и поспешил к воспитаннице Феодоры Карловны. Была она, конечно, глупой курицей и натуральной страхолюдиной, но барышней, к тому ж дворянкой.
* * *
— Куда вы теперь? — спросил Кощей.
Кирилл Матвеевич, щурясь, как обожравшийся сливок котище, бережно сложил чек вчетверо и упрятал во внутренний карман.
— Думаю податься в Новый Свет. Там с вашими рекомендациями и моим безукоризненным лакейским аристократизмом, — Кирилл Матвеевич со вкусом хохотнул, — меня будут в драку рвать друг у друга тамошние крёзы. Особенно когда узнают, что я способен выгодно выдать замуж хоть лягушку. Простите, сударь. — Он повинно склонил перед Кощеем голову.
Тот лишь отмахнулся. Лягушка и лягушка — против очевидного факта не поспоришь.
— Дочерям крёзов отнюдь не нужны ухищрения, чтоб найти мужа, — язвительно проговорил из угла Митя Елпырин.
— Конечно, мой верный паж, — шутовски кивнул Кирилл Матвеевич.
Молодой князь, к несказанному удивлению Кощея, проглотил оскорбление как конфету.
— Найти мужа — проходимца и сребролюбца, безусловно, не задача, — продолжал Кирилл Матвеевич. — Но любящего супруга?.. Любящего жену больше жизни и чести? О, это смогу организовать один лишь я. С вашей, разумеется, помощью, князь. Кому-то ведь нужно убеждать потенциальных женихов, что их драгоценная невеста нуждается в защите. Что за ней день и ночь охотится новый Борджиа. Не так ли, милый отравитель?
Низкий человек Митя Елпырин не возражал. Векселя и закладные расписки, что хранились у Кирилла Матвеевича, получив ход, могли упрятать его в долговую тюрьму надолго. Поэтому Митя промолчал. Он и дальше будет молчать. Но однажды… Однажды…
Мышьяк — отличная штука.
Незаменим против крыс.
|
|
| |
|
Syrena |
Дата: Понедельник, 09 Апр 2012, 20:54 | Сообщение # 15 |
|
Горожанин
Новые награды:
Сообщений: 783
Магическая сила:
| Коренное отличие
Ноги у девчонки росли, что называется, от самых коренных зубов, и, наверное, именно поэтому бюста у неё почти не было. Вообще, походила она более всего на циркуль — очень привлекательный, чуточку веснушчатый, русоволосый циркуль. Она прошла мимо нас, помахивая канареечножёлтым кожаным рюкзачком и напевая какую-то незнакомую песенку про «невинную пастушку, не знавшую стыда». Пограничник проводил её долгим взглядом, а когда девчонка скрылась за зеркальной дверью ВИП-портала, повернул холеную морду ко мне и, манерно растягивая гласные, будто токер с лень-канала, переспросил:
— Ну-у, так где ваш техпаспо-орт, Типуно-ов Матвей?
— Тиунов, сержант. Нет техпаспорта. Я натурал. Он презрительно скривился, но от комментариев
воздержался.
— В таком случае чётко назовите ваш по-ол, биологический во-озраст и-и… — Пограничник на секунду окаменел лицом. Только слегка шевелились губы — видимо, читал подсказку на стекле очков-коммуникатора… — И ве-эроисповедование-е.
— Мужской. Семнадцать. Культур-атеист последнего разбора.
Я оставался невозмутимым, когда сержант раздельно, слово в слово, повторял сказанную мною галиматью о последнем разборе в микрофон. Даже когда он снова коченел, следя за информацией, выведенной на очки-суфлёры. И только когда он наконец отвёл автомат в сторону, я перевёл дух. Ну, блин, развлёкся! Тянули меня за язык, что ли? Нет, зря я пил этот коньяк, ой зря. Подумаешь, зуб ноет. Лучше б перетерпел.
— Тиуно-ов Матвей, — заговорил сержант, — вам позволено пройти на территорию космопорта имени Валентины Терешковой.
Я с облегчением улыбнулся и уж было двинулся к входу, но пограничник вновь шевельнул стволом:
— До-олжец предупредить вас, что любая-а а-ате-истическая пропаганда на территории космопорта строжайше запрещена-а. Нарушение карается штрафом в размере стоимости билета на орбитальный чел-но-ок. Или же, при отсутствии достаточных средств на счёте нарушителя, изъятием названного билета. Или же, при отсутствии последнего, направлением на хозяйственные принудрабо-оты. Надеюсь, у вас имеется хотя бы биле-эт на орбитальный челно-ок?
— О да, — сказал я. — И не только на челнок. Я отбываю на Пажить.
Он снял очки, отвёл усик микрофона к виску и со вкусом загоготал.
— Скатертью дорога, натурали-ист!
* * *
— Значит, мама не приедет? — Отец загасил сигарету о серебристую стенку космодромного мобиля, уронил бычок под ноги. Откуда-то проворно вынырнула раскрашенная в осиные цвета голокожая крыса-мусорщик, сожрала окурок и стремглав шмыгнула прочь.
— Я же сказал. Нет.
Скрыть раздражение стоило огромного труда. Отцу было достаточно мигнуть, и меня доставили бы к самому трапу челнока на роскошном служебном «Тоболе». Вместо этого я сначала дурак дураком полчаса парился в душном такси, потом чёртову прорву времени торчал на самом солнцепёке, исповедуясь перед тупым пограничником в своей религиозной и половой принадлежности. А на десерт должен выслушивать его задолбав-шее дома бормотание. Троглодит хренов! Ну что стоило бабушке с дедушкой двести пятьдесят лет назад заморозить не всего сыночка, а только его семенники?
— Мэт, ты, кажется, всё ещё сердишься на меня?
— Папа, я же просил называть меня Матвеем.
— Ах да, прости. Виноват, исправлюсь…
Ой, что это? Папец изволил пошутить? Корявенько, корявенько.
Правдой слова его быть не могли. Виноватым себя он не чувствовал. Ни в коей мере. Как же, он ведь благодетель (про благо вспомнит обязательно, спорю на что угодно), которому я должен быть благодарен по гроб жизни!
— Так ты не сердишься? Пойми, это делается во имя твоего блага. — (Вот, я же говорил!) — Я рассчитываю сохранить твою само…
Я надул пакет из-под вафельных трубочек, купленных в лавочке дьюти-фри, и с маху опустил на ладонь.
Хлопнуло здорово — раньше у меня так никогда не получалось. Отец осёкся, нахмурился.
— Да ладно, папа, — сказал я громко (на нас обернулись две сухощавые тётки с перестроенными под «ягодка опять» лицами и шевелюрами; увы, на омоложение шей денежек им не хватило), — я всё это слышал не раз. Теперь послушай меня ты. Сколько себя помню, ты день за днём стонал: ох, два с половиной столетия криогенного кошмара, выпавшие на мою долю, — не пожелаешь и врагу! Ах, бессердечные родители, ввергнувшие меня в этот жуткий мир, где люди — не люди, а всего лишь ёмкости для разведения механических амёб! О, пусть бы лучше я умер младенцем, но в своё время! А что сейчас?
Я яростно смял обрывки пакетика и бросил комок всё той же полосатой жёлто-чёрной крысе, выскочившей на шум и маявшейся, требовательно попискивая, поодаль. Она срубала их с поразительной жадностью, словно голодала по меньшей мере неделю.
— Что — сейчас?
— А то! Ты с муравьиным упорством торопишься повторить их ошибку. Вышвыриваешь меня из моей жизни в какую-то мерзкую дыру, где даже зубы лечат при помощи дрели и цемента!
— Ага, слышу мамины слова. — Он с осуждением покачал головой. — А что зубы? Ну подумаешь, зубы…
Подумаешь? У самого бы так хоть раз в жизни ныл коренной, как у меня сейчас.
— Зато, Мэт, — поднял он палец, — в твоих сосудах никогда не станут ползать…
— … «Эти отвратительные нанопаразиты». Громадное спасибо, милый папочка! Особенно за то, что без нанопаразитов проживу как раз вдвое меньше сверстников. Впрочем, думаю, на твоей разлюбезной Пажити мне и шестьдесят лет покажутся бесконечными. И прекрати наконец называть меня Мэтом! Я русский, русский, ясно?! Да, и… не ходи за мной, ладно?
— Не пойду, — сказал он тихо. — Прощай, сынок. Я буду…
Последние его слова отсекли сомкнувшиеся створки двери мобиля. Я закусил губу, сдерживая слёзы. Аппарат приподнялся и, держась над пунктиром магнитных бляшек, заскользил к снежно-белому орбитальному челноку.
* * *
Отец родился, когда автомобили имели четыре колеса, самолёты были реактивными, все мужчины поднимали гири, растили лохматые бороды и выбривали лысины. А женщины натирали щёки свёклой и носили красные мини-юбки из натурального шёлка или голубые льняные шорты с прорехами на ягодицах. Он запомнил только это, потому что в четыре года и семь месяцев его поместили в криогенную ванну — он был неизлечимо болен. За двести пятьдесят лет болезнь научились лечить, а акции «Норильского никеля», которые должны были обеспечить его пробуждение и врачевание, повысились в цене раз этак в тысячу. Не в абсолютных величинах (кто сейчас помнит цену тогдашних рублей?) — в относительных. Точкой отсчёта, как и прежде, служит цена карата природных алмазов, которые, при смехотворных ценах на искусственно выращенные бриллианты, до сих пор стоят поистине баснословных денег.
В общем, его разморозили, исцелили, вырастили, дали базовое образование и оставили жить-поживать на ренту с акций. Потому что «впускать в себя механических амёб» отец, став совершеннолетним, отказывался категорически. А приём на любую, даже простейшую работу предусматривает обязательную наноагрессию — введение в организм комплекса наноботов.
Потом «Норникель» в одночасье рухнул под напором «Нанометалл-Россия», и отцу пришлось завербоваться в десантники. Другого пути не было: базовое образование и боязнь нанотехники — слишком плохое подспорье для того, кто добивается перспективного места где угодно. За исключением армии. Там используют собственные разработки, и гражданские наноботы призывнику попросту вредны.
В «голубых беретах» он прослужил лет восемь. Там ему без лишних разговоров вогнали титаническую дозу метаболических и медицинских наноботов под видом противостолбнячной сыворотки. И научили ненавидеть не полезные земные технологии, а вредную внеземную жизнь. Он истреблял на Гидролаке костистых шакалов и сопровождал транспорты в Зейском кольце астероидов, знаменитом обилием пиратов. Участвовал в Новосеульской резне клонов двадцать третьего года (на стороне карательного отряда Лиги Наций) и выполнял задание по осеменению на Филомене — после мужского мора двадцать пятого. Там он проявил столь высокое рвение, что предписанного полугодового восстановления сил в военном санатории ему не хватило и он вышел в отставку по инвалидности. Пенсия полагалась изрядная — и это не считая приличных ежемесячных отчислений с Филомены, где наблюдался взрывной демографический рост.
Женился отец на сослуживице, такой же, как он, отставной десантнице краснознамённого Псковского де-сантно-штурмового батальона, которую встретил во время гуляний в честь Святого и Приснопамятного Дня Победы. Мама была родом с Пажити — скучной сельскохозяйственной планеты, где нанотехнологии запрещены законом, а многоженство и рукоприкладство по отношению к слабому полу считаются нормой. Она бежала оттуда пятнадцатилетней невестой, улизнула прямо из-под венца — на вербовочном боте десантников. И ни разу о том впоследствии не пожалела.
Дёрнул же маму чёрт рассказать об этой окаянной дыре отцу! Он мигом вспомнил все свои юношеские заскоки, а когда родились мы с Томкой, твёрдо решил, что его дети, во-первых, останутся натуралами, во-вторых, будут жить на Пажити — и только там! Среди колосящихся нив, хрустальных рек и изумрудных пастбищ. Счастливицу сестру мама забрала, когда уходила от отца к своему теперешнему коновалу от психологии, а я остался. Отец, преодолевая отвращение, двинул в рост по части наземной администрации космослужб. Выслуга, медали, воинская дисциплина в крови (притом буквально) — конечно же его приняли с восторгом. Там он живо сделал карьеру и заработал право отправить сыночка на жительство в одну из самых отдалённых точек освоенной Вселенной.
И вот сегодня мечта последних без малого двух десятилетий его жизни сбылась. Я улетал на Пажить. Если туда в ближайшие годы не завернёт ещё один вербовочный бот десантников — то навечно…
* * *
Первым, кого я встретил, поднявшись в челнок, был голографический стюард, посоветовавший занять предписанную компенсационную стартовую ячейку прежде, чем начнётся стартовый отсчёт. Номер ячейки семь. Вторым — мелкий вертлявый паренёк моего возраста, одетый в расшитую петухами просторную косоворотку до колен, синие полосатые штаны и мягкие шнурованные сапожки с кисточками на голенищах.
— Корень! — дружелюбно представился он, протягивая узкую жилистую кисть. — Корень — это вторая производная от фамилии Корнеев и первая от… — парнишка натренированным движением задрал рубаху, одновременно приспуская штаны, — от этого. Как говорится, ростом невелик, весь в корень ушёл! — Он осклабился.
— Ого, — с уважением сказал я. — Путный протез.
— Сам ты протез. Реальный орган! Можешь потрогать, он чистый.
— Спасибо. Пока воздержусь. Я Матвей.
— Пока так пока. В случае чего обращайся. — Корень неспешно привёл в порядок одежду. — Далеко летишь?
— Пока до орбитального. Там на БХР — и к Пажити.
— О, зашибись, — обрадовался Корень. — Компания разрастается! Я туда же. Родичи спровадили. Лишил невинности одну лялечку, а у неё уже был заключён добрачный контракт, и… Короче, на контроле верности она была. Контроль, ясно, просигнализировал, что верности пришёл абзац. А жених — араб. Абсолютно дикий. Шейх, что ли? Поклялся достать меня хоть из ада и кастрировать. Ну а там шиш найдёт. С нами, кстати, ещё двое гавриков до Пажитей мылятся. Так что ты уже четвёртым будешь.
— Что за гаврики? — спросил я.
— А, один какой-то странный, Костя. Два метра ростом, и морда дебильная. Вместо вещей притащил сетку с мячиками и корзину для баскетбола. По-моему, натуральный овер. Раньше, поди, нарком был, виртуалом или бандюком, а как БИОС перешили, — Корень постучал себя согнутым пальцем по макушке, — так и стал спортсменом не бодаться.
Оверами называли людей, подвергнутых принудительному психиатрическому лечению — подмене болезненных пристрастий другими, менее разрушительными как ддя самого пациента, так и для общества. Чаще всего в качестве нового увлечения им прививали страсть к спорту или к коллекционированию. У нас, впрочем, их звали заменяшками, или просто замами. Как раз этими делами занимался новый мамин супруг.
— С овером общаться — скука смертная, — безрадостно констатировал я. — Второй-то кто?
— Вторая барышня. Пигалица такая длинноногая. Конопатая. Зося, оцени!
— С жёлтым рюкзаком? — Я вспомнил девчонку, вошедшую на территорию космопорта через ВИП-пор-тал.
— Во, точно! Доска доской, но мордашка вроде так ничего. И задок славный. — Корень показал округлым движением рук, насколько хорош задок Зоей. Выходило, что и впрямь — очень даже.
— Ей тоже предлагал подержаться? — с иронией спросил я.
— Ясно. А чего? Ляльки это любят, хоть и стесняются сказать.
— И как успехи?
— Да, блин! — Корень смутился. Однако удержать язык на привязи было для него, видно, задачей совершенно невыполнимой. — Запросто, говорит. И кэ-эк облапит, да кэ-эк надавит. Я от боли чуть не вырубился! Киборг она, что ли? Ты с ней, в общем, поосторожней.
— Ну, положим, я-то свой корень трогать всем подряд не предлагаю.
— Стесняешься размеров? — хихикнул Корень.
Пока я подыскивал достойный ответ, вновь объявившийся голостюард предложил нам последовать примеру других пассажиров и занять в течение двух минут свои ячейки. Раздражённый тем, что последнее слово так и осталось за Корнем, я долго не мог устроиться в стартовой ложе и приладить дыхательную маску.
Перелёт до орбитального комплекса я, погружённый в компенсационное желе и надёжно усыплённый, абсолютно не запомнил. Зато запомнил пробуждение — после полётного наркоза наконец-то перестал болеть зуб.
* * *
БХР «Иван Бернулли» — движущийся по брахистохроне малый звездолёт класса «чайный клипер» — на орбиту Пажити лечь не мог в принципе: отклонение от расчётной координатио-временной линии грозило не только жуткими тратами топлива, но и полной потерей ориентации в брахипространстве. Наш модуль (обыкновенный внутрисистемный контейнеровоз, соединённый с БХР лишь крепёжными штангами и аварийным рукавом), имеющий вместо названия убогий номер П-1101, должны были сбросить в полутора астрономических единицах от планеты. Всего «Бернулли» волок на себе четыре прицепа, два из которых были вовсе беспилотными и по сути являлись гигантскими сетками, заполненными чистейшим льдом. Последний модуль, тихоходный тягач, более старый даже, чем наша колымага, предназначался для финишной буксировки айсбергов.
Доставив груз по пунктам назначения, БХР отбывал дальше. Куда? Известить нас о точных планах не озаботились.
В отличие от изящного, похожего на жука-плавунца «Ивана Бернулли» модуль П-1101 был огромен. Стово-сьмидесятиметровый тритон, выпустивший жабры солнечных панелей и раздувшийся от набитых в его пузо удобрений и запасных частей к сельхозтехнике. Для какой-то надобности имелись в нём и сотни полторы пассажирских кают — тесных пеналов с кольцами для гамаков в три яруса. Впрочем, практически все они были забиты под завязку оранжевыми мешками с нитратами. Дверные проёмы пеналов затягивала толстая полупрозрачная плёнка, что позволяло мешкам выпирать в тесные и без того проходы твёрдыми боками. Перемещаться по модулю — санитария оказалась общей, «по коридору до упора и направо» — приходилось из-за этого бочком, каждый раз обмирая от ужаса: а что, если плёнка вдруг лопнет?..
Свободных мест насчитывалось восемь, ровно по числу летящих, плюс кают-компания, она же столовая, соединённая окошком с камбузом. Плюс медицинский блок с вместительным изолятором. Да ещё ходовая рубка, куда доступ пассажирам был строго запрещён.
К счастью, пихать по двое-трое в одну каюту нас не стали. Хотя… от компании Зоей я, наверное, не отказался бы.
Кроме меня, Корня, Зоей и овера-баскетболиста Кости в модуле присутствовал, само собой, экипаж. Два неважно говорящих по-русски, зато вечно улыбающихся азиата, исполняющие роль техников-пилотов, и средних лет крепкий дядька — кок, медик и капитан в одном румяном щекастом лице при моржовых усах. Пилотов звали Сёма и Сеня, капитана — Дарий Платоно-вич. Последним прибыл сухощавый пожилой мужчина, представившийся Захаровым. Мне он отчего-то сразу не понравился, несмотря даже на то, что внешность у него была, в общем, симпатичной, а манеры — обходительными.
Окончательно невзлюбил я его после того, как он пригласил меня в свою каюту и, продемонстрировав карточку с какой-то геральдической птицей, отрекомендовался сотрудником Безопасности Пажити.
Обо мне он располагал прямо-таки исчерпывающей информацией. И ещё большей — о моих родителях. Особенно о маме.
* * *
— Я вас не запугиваю, Матвей, — сказал Захаров, будто бы невзначай отгибая полу пиджака. На поясе у него висела кобура. И она не пустовала. — Просто спешу предупредить, пока мы не отшвартовались от станции. Чтобы вы могли, если сочтёте разумным, покинуть корабль сразу после разговора. Ибо, коль скоро мои подозрения подтвердятся, мне придётся ликвидировать вас физически, а тело вышвырнуть в открытый космос.
— Какие подозрения? — с испугом спросил я.
— Подозрения в том, что вы намерены ввезти на Пажить запретные технологии. Нанотехнологии, — уточнил он, душевно улыбаясь.
— Зачем это мне? Наоборот, мой отец…
— О, — перебил Захаров, — сказав «вы намерены», я неверно выразился. Разумеется, речь не о вас и не о вашем уважаемом отце. Василиса Карповна, ваша мать, — вот чьё участие в этом деле настораживает меня воистину нешуточно. Знаете, она ведь в своё время не просто сбежала с Пажити, но пообещала вернуться, чтобы превратить «это сонное болото»… — Захаров нарочно изме-
нил тональность, акцентируя внимание на маминых словах, — превратить в нормальную современную планету. Я знал её тогда весьма хорошо и отлично могу представить, что она подразумевала под нормой! И представляю, каким способом этого можно добиться быстрее всего.
— Да я-то тут при чём?
— Ну как же? — наигранно удивился Захаров. — Вы вполне можете послужить контейнером для миллиардов и миллиардов так называемых ассемблеров. Даже не подозревая о том.
— Вычто, и впрямь думаете, что мама способна заразить Пажить какими-нибудь опасными наноботами?
— О нет! Опасными — никогда. Разумеется, только и исключительно полезными. Но! — Захаров прищурился. — С её точки зрения. Увеличение срока жизни человека, борьба с некоторыми болезнями и тому подобное. Разве это не прекрасно?
Он вперил в меня колючий взгляд. Я счёл за лучшее пожать плечами. Захаров удовлетворённо хмыкнул и продекламировал по складам:
— Это от-вра-ти-тель-но. К счастью, моему ведомству удалось заполучить прибор, регистрирующий наличие наноботов в человеческом организме. Правда, работоспособен он лишь при определённых условиях. Условиях, имитирующих те, что создаются в движущемся по брахистохроне корабле. Весьма удачно, не находите?
Конечно же я находил это удачным. И не только это. Я вообще был до задницы рад, что папочка-мамочка заочно удружили мне с такой массой волшебных сюрпризов.
— А теперь, гражданин Пажити, — Захаров вновь мастерски сыграл голосом, — Матвей Тиунов, можете идти. Если решите всё-таки продолжить путешествие, то для обследования мы встретимся позже.
За неделю, предшествующую выходу звездолёта на брахистохрону, я успел составить кое-какое впечатление о спутниках и даже подружиться с некоторыми. Корень не ошибся — Костя действительно был полным овером, заменяшкой. Он днями напролёт стучал мячом в самом просторном помещении модуля, которым оказалась душевая на шестнадцать сосков, покидая её лишь для сна или приёма пищи. Говорить с ним можно было только о баскетболе, другие темы вызывали полный речевой ступор. Как ни странно, он близко сошёлся с китайцами, те просто боготворили его — подозреваю, за огромные габариты и неописуемое трудолюбие, подобное их собственному.
Корень болтал без умолку и сто раз на дню справлялся, созреллиядлятого, чтобы… нувы помните. Мои отказы он воспринимал философски и в целях компенсации тут же трогал себя сам. Вообще-то он был безобидным и приветливым парнем, жаль только, крепко зацикленным на собственной половой уникальности. Думаю, Пажить с её узаконенным многоженством могла стать для него идеальным местом обитания. Ведь дорога в мусульманские государства ему, если помните, была строго заказана! Больше всего мне нравилось играть с Корнем в карты — запас присказок для каждой комбинации мастей и фигур был у него неиссякаемым. Поразительно, однако он ни разу не повторился!
Да и руки во время партии у него становились заняты.
Зося… Зося оказалась самой классной девчонкой, которая встречалась мне в жизни. Сдаётся, я немного в неё влюбился — на ту самую малость, которая не даёт чувствовать себя в обществе девушки скованным, а только порождает приподнятое настроение и желание выглядеть остроумным, находчивым… Желание быть на высоте, в общем. Она родилась на Пажити, в обеспеченной и чрезвычайно прогрессивной по тамошним меркам семье, училась на Земле в Академии Управления, а сейчас летела домой на каникулы. От неё я узнал, что за годы, прошедшие со времени бегства моей мамы, нравы на планете значительно смягчились. Девушек никто больше не гнал под венец силком, избиение жён тоже перестало считаться хорошим тоном.
Капитан если и покидал камбуз, то лишь для того, чтобы проверить, как несут службу Сёма или Сеня. Вот уж чьей выносливости я откровенно поражался! Кажется, ежедневные двенадцатичасовые дежурства были этим улыбчивым семижильным человечкам как с гуся вода. Вместо того чтобы отдыхать после вахты, они до умопомрачения сражались с Костей в баскетбол. Хотя… как знать, может, они отсыпались в рубке?
Захаров же сидел сычом в своей каюте или колдовал в медицинском отсеке с распроклятым анализатором, от которого зависела моя жизнь.
И, как выяснилось, не только моя. Он успел переговорить со всеми пассажирами, и тема была одна: не исключаю, что вы диверсант. Корня он подозревал в первую очередь из-за колоссальных размеров пениса. Полутораметровый юнец может иметь подобный орган только в случае, если он выращен искусственно, с применением нанотехнологий, считал Захаров. Он почему-то был уверен, что наноботы, выполнив задачу по наращиванию плоти, остались в организме Корня и ждут не дождутся, когда их выпустят наружу. Дабы начать уродовать чудовищным образом ничего не подозревающих мужчин Пажити. Костя, жертва новомодного лечения, подозревался примерно в том же. Только результатом диверсии в его исполнении стало бы поголовное превращение населения планеты в баскетбану-тых спортсменов. Зося была дочерью чересчур передовых родителей, и определённые выводы в отношении неё у Безопасности в целом и Захарова в частности напрашивались давненько.
Мы трепетали (во всяком случае — я) и считали часы, оставшиеся до выхода «Ивана Бернулли» к нулевой точке координатно-временной линии.
* * *
.. Наконец корабль перестал дёргаться, как припадочный. Я надеялся, это означает, что мы легли на курс. Надеялся уже в пятый раз. Или в шестой. Я с жадностью высосал порцию охлаждённого витаминизированного молока. Чуток полегчало: мне даже хватило мужества свесить голову с гамака и пересчитать пустые пакеты из-под живительного напитка. Если учесть, что после первой болтанки я выдул сразу два, то выходило, что пляску святого Витта модуль исполнял… точно, шесть раз.
«О, премногомудрый опыт, сын ошибок трудных, и гений, культур-атеизма друг, — взмолился я почти что без шутливости, — сделай так, чтобы эта вибрация оказалась последней!»
Точно по заказу, заработала громкая связь. Бодрый голос капитана поздравил экипаж и пассажиров с удачным БХР-стартом и пригласил явиться через полчаса к праздничному столу.
Всего несколько минут назад любая мысль о еде вызывала у меня смертную тоску, но сейчас я с восторгом отметил, что действительно не отказался бы от хорошего обеда. Из трёх блюд и обязательно с компотом. А учитывая последний проигрыш Корня в подкидного, то и с двумя.
Выяснилось, что не у одного меня проснулся дикий жор. Кажется, впервые за столом не звучали разговоры, слышался только бойкий перестук столовых приборов да шумное чавканье Кости. Уже за чаем хватились Захарова. Дарий Платонович покликал его по громкой связи, а затем послал Сеню сбегать до каюты и посмотреть в санблоке. Китаец вернулся через минуту побледневшим и бестолково размахивающим ручками.
— Тама… тама…
Толкаясь, мы выскочили из кают-компании.
Захаров лежал в самом конце коридора, под огромной горой оранжевых мешков, из-под которых видны были только его босые ступни.
— Узе холодные нозьки-то, — лепетал Сеня. — Узе как костоськи.
Зося вцепилась в мою руку с такой силой, что я немедленно вспомнил первую её встречу с нашим эксгибиционистом и искренне пожалел бедолагу. А гигант Костя вдруг совершенно по-девчоночьи завизжал и грохнулся на пол, едва не подмяв под себя припозднившегося Корня.
— Матвей, Леонид, — (так звали Корня), — и ты, Зо-сенька! — рыкнул Дарий. — Живо унесите мальчика в медичку. Код замка пятнадцать-шестнадцать-семнад-цать. Зося, нашатырь найдёшь в шкафу первой помощи. Если не поможет, подключай диагностику. Мужчины, не задерживайтесь. Вернётесь разбирать завал.
Когда мы, пыхтя и спотыкаясь, волокли Костину тушу по коридору, нас нагнал торжествующий крик Сени:
— Товарись капитан! А плёноська-то нозыцьком подрезана!
У меня опять заныл зуб.
|
|
| |
]
