"Ключи наследия" - Страница 2

[

]

Страница 2 из 2 « 1 2
Модератор форума: Хмурая_сова

Пабы Хогсмита » Паб "ТРИ МЕТЛЫ" » ВОЛШЕБНАЯ БИБЛИОТЕКА » "Ключи наследия" (Елена Самойлова)

"Ключи наследия"

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:14 | Сообщение # 16

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 13
Я, едва переставляя ноги от усталости, зашла в отведенную мне комнату и буквально упала на постель. Видимо, сегодня Нильдиньяр решил загрузить меня знаниями эльреди о таинственных древних, Шепчущем Кургане и прочих пророчествах по самые ушки. Нет, безусловно, рассказывал он интересно и захватывающе, но только когда спустя какое-то время я уже попросту перестала воспринимать информацию, наследник соизволил объявить перерыв на обед. Кстати, к тому времени я уже пришла к выводу, что обе стороны активно что-то недоговаривают. И Армей, и Нильдиньяр. Потому что если первый однозначно наврал насчет возвращения домой, то второй гениально уходил от ответа на мой вопрос: «Какая сила скрывается в Шепчущем Кургане?» И не верилось мне, что эльфы, знавшие столько всего и о древних и даже о таких мелочах почему при переходе у нас с Рейном поменялась одежда или каково содержимое наших сумок и карманов, понятия не имели о том, что именно должны высвободить Ключи. Они были информированы и еще как. Только пока почему-то не говорили.
Я села на постели и провела ладонью по рукояти нарэиля, стоящего у изголовья. Вот ведь интересно. Получается, он так и остался моей катаной, но при переходе превратился в свой ближайший аналог. Как говорил Нильдиньяр? При пересечении границ между мирами изменится все, кроме того, что не принадлежит ни одному из них? Правда, мне потребовалась расшифровка этой заумности эльредийского масштаба. Проще говоря, все вещи, принадлежащие нашему миру, изменились при переходе в нечто подобное. Правило не касалось только украшений. Действительно, им-то чего?
Похоже, протащить обратно донельзя антуражный костюм по-любому не удастся – все равно превратится в джинсы. А жаль, право слово. Сколько времени и средств я сэкономила бы при пошиве. Хотя, если вспомнить о том, что и в нашем мире живут и здравствуют ролевики, реконструкторы и музейные работники, то подобная фэнтезийная одежда могла остаться без изменений. Хотелось бы.
Волевым усилием поднявшись с кровати, я принялась неторопливо расшнуровывать на груди завязки туники. Хоть эльреди и предложили мне переодеться во что-то шелково-воздушное, я отказалась. Лазить по библиотеке, путаясь в длинной юбке и задевая широченными рукавами все в радиусе полуметра, – не самая лучшая идея. А уж как я разоблачалась бы – ума не приложу. Там такая хитрая система завязок была, что без пол-литры не разберешься.
Полусапожки полетели на пол, штаны и рубашка – на ближайший стул, а я натянула на себя нечто вроде ночной сорочки и скользнула под одеяло, вытягиваясь на шелковистых простынях. Интересно, как там Рейн? Аринна уже должна была добраться до Ранвелина, правда, может, она решила там остаться? Я поднесла к глазам левое запястье, на котором тускло светился серебряный браслет, сделавший меня слепой и глухой в плане энергетики, и глубоко вздохнула. Снять его не получалось. Прочувствовать Рейна тоже. Почти ничего не удавалось. Как будто я снова очутилась дома, где я не ведьма, а так, серединка на половинку. Неудачница, которая не может ни читать карты, ни зашептывать раны. Здесь, в этом мире, мои способности будто бы проснулись.
Нет. Как бы я сама проснулась от долгого сна и обнаружила, что у мира гораздо больше граней и красок, чем я думала. Как будто кто-то распахнул тусклые, век не мытые окна и мир предстал передо мной во всей своей красе. В ярких переплетениях энергетических нитей – теплых и холодных, гладких и шершавых, тонких, которые я могу оборвать одним движением, и прочных, словно канат, их я не смогла бы перерубить, как бы ни старалась. А еще я начала видеть истинную природу существ. И чем больше я наблюдала, тем меньше мне нравился народ вокруг. Столько мелочного и лживого обнаруживалось в их душах.
Я успела «посмотреть» на Нильдиньяра прежде, чем он надел на меня скрывающий браслет. Вот уж точно – возвышенное существо: благородное, но чуждое. Непонятное. Может, потому я ему и не доверяла. Слишком уж странной была его душа. Жаль, что не догадалась пристальнее «посмотреть» на Армея – может, и поняла бы, почему он солгал нам с Рейном. А теперь уже поздно…
Я повернулась на бок и натянула одеяло на голову. Сон не шел, несмотря на усталость, мысли крутились как белка в колесе, а еще меня не покидало ощущение какой-то гадости, которая вот-вот должна была свершиться. Как любила говаривать моя мамуля, «пятая точка предсказывает неприятности вернее, чем Гидрометцентр погоду». Вот уж точно: «У бабки есть травка, бабка все-е-е-е видит!» И я, несмотря на браслет, предвижу неприятности.
За дверью комнаты раздался негромкий шорох, потом стук, а следом наступила тишина. Нет, не совсем… Шорох сменился мягкой поступью, которую я почему-то скорее ощущала кожей, чем слышала. Это как чувствовать вибрирующие от музыки соседа-металлиста стены и окна. Шаги остановились у моей двери, и вот только тогда я вспомнила, что забыла ее запереть. Вернее, даже и не подумала о замке – настолько умоталась. И вот сейчас придется платить за это досадное упущение.
Дверная ручка начала медленно проворачиваться, когда я высунула руку из-под одеяла и утащила к себе один из хэлкелей, висевших в ножнах на спинке кровати. Гравировка на лезвии издевательски блеснула белым сиянием, когда я прятала оружие под одеялом, притворяясь спящей и следя за дверью сквозь полуприкрытые веки. О том, почему в Минэрассэ, эльредийском королевстве, куда невозможно пробраться нежити, возникло что-то, отчего гравировка на ритуальном кинжале зажглась предупреждающим светом, я сейчас не думала.
Еле слышный скрип, когда дверь приоткрылась, и следом – ощущение присутствия кого-то, вошедшего в комнату. В темноте я не сразу разглядела, кто именно приближался ко мне, но сверкнувшие зеленым огнем глаза с вертикальным зрачком были мне знакомы. Змеиные глаза манилиха. Либо тот же самый, либо еще один. Хэлкель, спрятанный под одеялом, успокаивал, но несильно. Я уже знала, что манилиха я не смогу убить. Даже ранить так, чтобы сбежать, мне будет не под силу. Потому что реакция у него такая, что обзавидуешься. Странно, но в прошлый раз хэлкели на него не среагировали, быть может, это из-за того, что он был полностью в человеческой ипостаси?
Манилих приблизился к кровати и прежде чем он успел наклониться, я резко взмахнула спрятанным под одеялом хэлкелем.
Острое лезвие с пляшущими язычками белого пламени оставило чуть светящийся след поперек живота монстра, на мое запястье брызнуло что-то горячее, а змей отшатнулся и зашипел. Одним ударом выбил обагренный кровью хэлкель из моей руки и влепил мне хлесткую пощечину. В ушах зазвенело, в глазах потемнело, а во рту я ощутила соленый привкус – похоже, губы разбиты. Пока я пыталась прийти в себя, манилих бесцеремонно закинул меня на плечо и выбежал в коридор, освещенный магическими светильниками. Я успела увидеть только эльреди, лежащего у стены с неестественно вывернутой шеей, и мне резко поплохело. Впрочем, заорать это мне не помешало. А в следующую секунду я получила удар по затылку, от которого у меня перед глазами заплясали разноцветные звезды, секунду спустя растаявшие в бархатистой мгле.

Очнулась я оттого, что по лицу меня хлестнула довольно острая ветка. Я по-прежнему болталась на плече манилиха, белые волосы занавесили обзор, но светлые березовые стволы я заметила сразу. Уже почти граница Минэрассэ. А если змей выберется из эльредийского королевства… Ну, трупик мой найдут не скоро.
– Отпусти меня-а-а-а! – Я ударила по спине манилиха кулаком и попыталась вырваться из его цепкой хватки, но не тут-то было.
– Отпустить? Тебя? – От шипящих ноток в голосе меня продрало по коже. – Впрочем…
Он резко остановился и сбросил меня на землю так, что я чувствительно приложилась спиной о выступающий древесный корень, затем Огненный Змей откинул назад длинные золотистые волосы и насмешливо скрестил руки на груди.
– Удивительное дело: как мы с вами ни встретимся, прекрасная леди, вы все в ночной рубашке.
– Может, стоило как-нибудь прийти днем? – поинтересовалась я, поднимаясь с земли и потирая ушибленный копчик.
– Это же не интерес-с-с-сно, – улыбнулся он, и в лунном свете я заметила длинный раздвоенный язык, на миг показавшийся изо рта. – Только мы тут с вами болтаем, а ваши вопли наверняка перебудили уже всех эльфов. Нет уж, второй раз я вас не упущу. – Он схватил меня за руку и снова перебросил через плечо, сигая в заросли.
Очередная ветка хлестнула уже чуть ниже ушибленного копчика, и я, решив, что хуже уже не будет, на всю рощу завопила:
– Нильдинья-а-а-а-а-ар!!!
– Да заткнись ты наконец! – Манилих встряхнул меня, перепрыгивая через небольшой овраг. – Еще слово-и мне снова придется ударить тебя.
– А плевать! Нильдиньяр!!!
В воздухе что-то просвистело, и Огненный Змей споткнулся, выронив меня в густую траву. Я приподнялась, чтобы увидеть, как он выдергивает из плеча темную стрелу с белым оперением и моментально скрывается за ближайшим деревом, уходя из-под обстрела.
– Varr’ell quellian[1]!
Я не поняла, что именно кричал скрывавшийся за листвой эльреди, но постаралась побыстрее убраться с линии огня, по-пластунски уползая подальше от толстенной березы, за которой скрылся манилих и откуда сейчас слышались отвратительные хлюпающие и пощелкивающие звуки. Когда мне выбили сустав на руке во время тренировок с мечом, его вправляли точно с таким же звуком. Господи, у него что, кости местами меняются?! Конечно, фильмы про оборотней я видела неоднократно, но вроде бы в прошлый раз все было не так страшно и противно: когда меня спас Рейн, он превратился быстро и без излишних спецэффектов…
– Леди Ксель, уходите оттуда немедленно!
А вот голос Нильдиньяра я сразу признала и, вскочив на ноги, побежала туда, где из-за дерева вышел наследник правителя клана Осеннего Пламени с луком в руках. За спиной зашипело, зашелестело, но оборачиваться, чтобы проверить, что там движется, я не собиралась. Боялась, что если обернусь, то убегать больше те придется.
– На землю!!! – рявкнул Нильдиньяр, натягивая лук. Я подчинилась, падая прямо у корней невысокой березки, и тотчас над головой у меня просвистело несколько стрел. Ну, правильно, неужто наследник ломанется в лес спасать меня в гордом одиночестве! Все же эльредийским королям быть дураками не полагается. Народ не примет.
Что-то у меня за спиной зашипело, и я, вскочив, сиганула в ближайшие кусты, ободрав себе лицо и руки, но убралась зато из-под обстрела окончательно. И, не успев толком разогнаться, столкнулась с кем-то, одетым в холодную кольчугу поверх свободных одежд. Темноволосый эльреди моментально задвинул меня к себе за спину, поднимая лук и стреляя вслепую, он, похоже, ориентировался лишь на шипение манилиха, которое на миг словно захлебнулось, а потом кусты перед нами смяло одним мощным ударом чешуйчатого хвоста, и я наконец-то увидела, во что превратился Огненный Змей.
В прошлый раз это была просто здоровущая змея, но сейчас перед нами на две головы возвышалась промежуточная стадия между человеком и змеей. Вполне себе человеческий торс, покрытый прочной чешуей, на уровне пояса плавно перетекал в мощный змеиный хвост с длинным шипом на самом кончике. Руки, перевитые жилами, обзавелись пятнадцатисантиметровыми когтями, а лицо… Лицо – это отдельный кошмар, который, к счастью, скрывали сумерки, а ночное зрение у меня хоть и неплохое, но все-таки недостаточное, чтобы можно было разглядеть все подробности. Скажу одно: покрытое чешуей лицо с почти исчезнувшим носом и изменившейся нижней челюстью выглядело жутко. Особенно в сочетании с золотистым гребнем-короной и горящими зелеными глазами с вертикальными зрачками.
Весь этот генетический набор был неподвижен всего секунду – как раз то время, которое понадобилось манилиху, чтобы смахнуть с груди недостаточно глубоко вонзившиеся в прочную чешую стрелы и метнуться вперед, выставив руки. Эльреди успел оттолкнуть меня в сторону, но сам попал под удар. Длинные перламутровые когти пробили кольчугу и вонзились в грудь захрипевшего воина. Его лук выпал из рук, когда оборотень небрежно отбросил жертву в сторону и повернулся ко мне.
Мамочки, я теперь до конца жизни буду змей бояться!
– Леди Ксель! – Дождь стрел, не приносящих особого вреда бронебойной чешуе, отвлек манилиха, и наследник, отбросив в сторону бесполезный лук, выхватил длинный меч, листовидное лезвие которого блеснуло в тусклом лунном свете. Еще трое эльреди, из тех, что были с ним, тоже вытянули мечи из ножен и сейчас двигались на манилиха, расставившего руки в стороны и, как мне показалось, злобно ухмылявшегося.
Шип на кончике хвоста чуть подрагивал, а потом вдруг метнулся вперед с такой скоростью, что я едва заметила это движение. Настолько стремительное, что Нильдиньяр не успел отскочить в сторону – только подставил лезвие меча. От сильного удара зазвенела сталь, но оружие выдержало. Костяной шип, что удивительно, тоже.
Страшно…
Я закрыла лицо ладонями, вжимаясь спиной в березу и отказываясь смотреть на то, что происходило совсем рядом. Но все равно был слышен звон металла, крики эльреди и шипение оборотня.
Как же я хочу, чтобы все это прекратилось!
«Так пожелай!»
Я отняла ладони от лица, глядя прямо перед собой. И манилих, и эльреди застыли в причудливых позах, словно время остановилось, задержав шип манилиха в пяти сантиметрах от груди Нильдиньяра.
«Ты хочешь это остановить?»
Да. Хочу. Очень!
«Тогда действуй…»
Я встала и, подойдя вплотную к застывшим фигурам, легонько коснулась кончиками пальцев костяного шипа, острие которого влажно поблескивало в лунном свете. Яд. Смертельный. Даже если манилих промажет и не пронзит Нильдиньяра насквозь, то все равно эльреди умрет. Достаточно одной лишь царапины – и возврата уже не будет.
Я обернулась. Рядом со мной неподвижно застыла тоненькая фигурка в развевающемся серебристом балахоне. Из-под глубокого капюшона выбивался золотистый свет. Такой же каким светились руки у этой фигуры. Я смотрю на себя… на свое отражение… Нет, скорее на свою сущность, которая скрыта от посторонних глаз. Моя сущность взяла меня за руку, и вместе мы коснулись костяного оружия манилиха. Медленно развернули гибкий хвост, направляя шип в грудь змеечеловека.
Принести кого-то в жертву, своего врага, чтобы спастись самой и спасти тех, кто рядом. Приемлемая цена…
«Приемлемая?»
Сущность разжала брызжущую золотыми искрами ладонь и шагнула назад, за мою спину…
Костяной шип с хрустом вонзился в грудь манилиха, глубоко увязая в плоти. Он покачнулся, изумленно выдохнул, прижимая руки к ране, шипя и отползая назад. По подбородку, заросшему чешуей, потекла тоненькая струйка темной, почти черной крови. Нильдиньяр схватил меня за руку и сильно тряхнул:
– Ключ Зари, это твоя работа?!
Я только и сумела, что отрицательно помотать головой, глядя на отползшего к березе монстра, который сейчас казался совсем не страшным. Скорее мне было жаль его, словно красивого дикого зверя, которого все-таки настигла пуля охотника. Впрочем, стоило только вспомнить остекленевшие глаза эльреди-стражника, меня защитившего, но погибшего на месте, как жалость куда-то делась. Нильдиньяр потянул меня за собой и поставил перед манилихом. Тот уже сполз по березе, оставив на белой коре темное размазанное пятно остро пахнущей железом крови. Эльф вынудил меня посмотреть на то, что получилось в результате моих действий.
– Смотри, Ключ Зари. Смотри и запоминай. Ты сумела обратить силу Огненного Змея против него самого. Мимоходом и наверняка одной лишь силой желания. Вот что ты можешь сотворить со своими врагами. Но ты не должна. Ключ Зари обязан проливать свет на тьму, а не делать ее еще гуще. Возвратись к Ключу Заката, соединись с ним, и вместе вы откроете Шепчущий Курган, вернув благословение древних в эти земли. А сами вы будете вольны сделать выбор – отправляться ли туда, откуда вы родом или остаться здесь. Так или иначе, но, открыв Курган, вы станете хозяевами собственной судьбы.
– Ключ… Зари? – Манилих приподнялся на локте, задыхаясь от хриплого, клокочущего смеха, на губах его выступила кровавая пена, но остановиться он сумел не сразу. – Так вот почему… ты стала для меня сильнейшим дурманом… прекрасная леди… Тягу к которому… я не смог преодолеть.
Нильдиньяр отпустил меня и, перехватив меч, шагнул к умирающему Огненному Змею.
– Я знаю, что сейчас тебе больно, дитя огня и крови. Твой яд убивает не слишком быстро, но при этом причиняет невыносимые страдания. Скажи, кто послал тебя за Ключом Зари, кто сказал тебе, где она скрывается, и твоя смерть будет легкой и безболезненной. Ну же, облегчи себе участь.
– Так я и сказал… лесной… выродок, – ухмыльнулся манилих, обнажая в усмешке окровавленные зубы. – Вы не держите своих… обещаний.
– Так умирай в агонии и судорогах, – холодно улыбнулся эльреди, убирая меч в ножны. Лицо Огненного Змея перекосилось, когда предсказанные Нильдиньяром судороги начали выкручивать его тело. Жуткий, нечеловеческий стон эхом прокатился по березовой роще, продрал по спине январским морозом.
Я зажала уши ладонями, но бесполезно – крик манилиха легко миновал такую ненадежную преграду. Думаю, тут и качественные беруши не помогли бы… Да как же можно позволять живому существу так мучиться?!
– Хватит!!! – Я подскочила к Нильдиньяру и выхватила меч из его ножен. Красноволосый даже бровью не повел, не препятствуя. Более того – остановил стражей, вознамерившихся помешать мне. И хорошо, потому что я не была уверена, что мне хватит духу на то, чтобы совершить задуманное.
– Я даже не знаю, как тебя зовут, – тихо сказала я глядя на то, как манилих меняется, возвращаясь в человеческую форму. Окрашенные кровью волосы в неявном лунном свете казались почти белыми и чуть-чуть светились на кончиках, оттеняя загорелую кожу. Я очень старалась не смотреть на дыру с рваными краями, откровенно не понимая, как он может все еще цепляться за жизнь с такими ранами. Как от выстрела в упор… – Не знаю, но мне правда жаль, что так получилось. Почему ты не оставил меня в покое? Ведь я уже раз отпустила тебя?
Я присела на корточки рядом с умирающим и уперла меч в землю, уже начавшую пропитываться кровью. Заглянула в затуманенные от боли зеленые глаза.
– Не мог… прекрасная леди. Правду говорят, что… Ключи меняют все, к чему прикоснутся… – Он улыбнулся, и на этот раз его улыбка была куда более человеческой. Если бы не кровь, заляпавшая подбородок, то она могла бы быть даже красивой. – Ты… твое… прикосновение стало дурманом… Попробовав который… уже нельзя от него отказаться… Я стал терять силы… у меня все внутри сводило от желания… снова это ощутить… Я пошел по твоему следу, но человек… указал мне, где ты.
– Человек? – Я легонько коснулась кончиками пальцев его руки. – Что за человек?
– Пришедший… из замка в холмах…
– Ранвелин, – сквозь зубы процедил у меня за спиной Нильдиньяр.
Теперь хотя бы понятно, что в Ранвелине кто-то явно ведет двойную игру. Но зачем нужно было натравливать на меня манилиха? Господи боже, а ведь Рейн там остался! Что, если его тоже решили устранить? Или накапают ему черт-те что на мозги, он ведь такой доверчивый. Не совсем, конечно, но все же чужому влиянию подвержен…
– Ты знаешь, что это за человек? – негромко поинтересовалась я, продолжая удерживать в руках холодеющую ладонь манилиха.
Он только покачал головой и тотчас выдернул руку. Я отшатнулась, видя, как его вновь скручивает. Изо рта пошла пена, но затухающий взгляд зеленых глаз был обращен на меня.
Я глубоко вздохнула и размахнулась.
Меч с хрустом вошел в тело Огненного Змея почти по рукоять, а лицо мне щедро окропило горячей, резко пахнущей кровью.
Манилих обмяк, а я, не пытаясь выдернуть клинок, едва успела отбежать в сторону, где меня и вырвало.
Когда желудок перестало выворачивать наизнанку, лица моего коснулась мокрая тряпка. Вернее, поначалу это был носовой платок, но после того, как я обтерлась им, он превратился в тряпку, которую только и оставалось, что выбросить. Я посмотрела на Нильдиньяра – без малейшей брезгливости на лице он помог мне подняться – и шмыгнула носом, стараясь не заплакать.
– Вы никогда не убивали раньше, леди Ксель? – серьезно осведомился эльреди, набрасывая мне на плечи тяжелый бархатный плащ и прижимая к себе. Я только головой помотала, закусывая нижнюю губу, чтобы слезы, уже скопившиеся в уголках глаз, не пролились. Нильдиньяр только вздохнул.
– Если бы я знал, то не позволил бы вам добивать его. Но только вы могли от него хоть что-то узнать. Простите меня, леди Ксель…
Я все-таки расплакалась, уткнувшись лицом в куртку Нильдиньяра. От нее пахло травой, лесом и почему-то ароматным дымом осеннего костра, на котором в октябре жгут опавшие листья. Эльф терпеливо ждал, пока я выплачусь, легонько поглаживая меня по волосам и не говоря ни слова, а потом подхватил на руки, намереваясь отнести обратно в поселение.
– Нильдиньяр, мне нужно вернуться в Ранвелин. Завтра же. Там Рейн остался…
– Нельзя, леди Ксель, – тихо ответил эльреди, идя по едва заметной в темноте тропинке. – Теперь нельзя. Потому что, если кто-то из замка подослал манилиха, чтобы вас выкрасть, зная, как именно Огненный Змей поступает с женщинами, то вам нельзя возвращаться туда одной. Вы просто не доберетесь до Ключа Заката, вас убьют. Или что похуже. – Он нахмурился, и в голосе его прозвучал металл.
– Манилих, добираясь до вас, убил шестерых эльреди. И еще одного в Сторожевой Роще. Не думаю, что тот, кто его подослал, удовлетворится столь малой кровью. А также не уверен, что я долго смогу удерживать свой народ, чтобы он не пожелал отомстить. А он уже дозрел. И я тоже. Поэтому, если прольется еще хоть капля эльредийской крови, то Ранвелину придется ответить за его самонадеянность. Минэрассэ больше не будет поддерживать нейтралитет. Завтра утром я отправлю ультиматум к Армею с требованием выдать того, кто подослал манилиха. Если он не сделает этого в течение суток…
Он не договорил, но и так все было понятно.
Если Армей не выдаст ту сволочь, что науськала на меня манилиха, то эльфы пойдут войной на Ранвелин.

Рассвет в Ранвелине ознаменовался очередным событием – у стен города появился эльф. Один, без оружия, если не считать лука за плечами, с непокрытой головой. Утро выдалось пасмурным, мелкий холодный дождь едва накрапывал, когда Армей, кляня эльфов за привычку появляться спозаранку, подходил к тяжелым двустворчатым воротам, у которых уже толпились взбудораженные стражники.
– Ну что тут у вас на этот раз.
– Эльф треклятый, ваше сиятельство. Один вроде как, и оружия не видно, разве что лук, но и у того тетива спущена. Один раз только выкрикнул, что прибыл с посланием от тамошнего наследника, и теперь стоит молча, как изваяние, – немедленно доложил один из дозорных, спустившийся со стены. – Прикажете расстрелять?
– Ни в коем случае! – резко осадил слишком ретивого подчиненного Армей, одним жестом останавливая готовый прорваться поток размышлений увязавшегося следом мага. – Посланцев, как вы знаете, не трогают. Особенно если вы, господа, не хотите в ближайшее время воевать с Минэрассэ.
– Так точно, ваше сиятельство, – вытянулся в струнку бравый вояка, а маг Александрий вылез таки из-за спины герцога, разминая холеные пальцы.
– Я встречу переговорщика. Заодно передам наше ответное послание, которое направил его королевское величество. – Маг достал из рукава запечатанный королевской печатью свиток, но Армей выхватил пергамент из рук Александрия.
– Я сам. Если у эльфов что-то важное, а иначе они и палец о палец не ударили бы, то лучше я это услышу сам, а не через кого-то.
С этими словами герцог вышел через небольшую калитку в створке ворот и неторопливо направился к неподвижно стоящему эльфу. Страж границы, как можно было судить по ярко-зеленой накидке с золотыми листьями поверх кольчуги, он даже не изменил позу, когда герцог приблизился на расстояние полутора саженей.
– Правитель Ранвелина? – Эльф говорил негромко и медленно, с трудом подбирая слова непривычного для него человеческого языка, смягчая согласные.
– Он самый, – согласился Армей, постукивая свернутым в трубку пергаментом по бедру. -С чем прибыли?
– С посланием от наследника Минэрассэ. – Эльф небрежно бросил в сторону герцога белоснежный пергамент, на котором каплей крови алела печать с кленовыми листьями. – Это ультиматум.
– В честь чего? – Армей поймал свиток, рассматривая печать.
– Сегодня ночью ваш лазутчик проник в Минэрассэ и убил семерых его жителей. Перед смертью он признался, что был подослан человеком из Ранвелина. Эльфы требуют до рассвета следующего дня выдать преступника на суд Минэрассэ.
– А если мы на это не пойдем? – поинтересовался герцог, уже заранее зная, какой ответ получит. И не ошибся.
– Тогда народ леса пересечет границу и сам заберет то, что принадлежит ему, – спокойно объявил эльф.
– Как я понимаю, тот факт, что я был не в курсе действий этого негодяя, на положение дел не повлияет? – поинтересовался Армей, крутя в руках пергамент с ультиматумом.
Уверенный кивок в ответ.
– Что ж, как вы понимаете, в город вы сможете войти разве что с боем. В таком случае я передаю вам послание нашего короля, в котором говорится, что граница отныне будет закрыта. Ее пересечение – вы это понимаете – будет в дальнейшем расцениваться как вторжение.
Эльф только пожал плечами и поймал брошенный в его сторону свиток. Мол, мое дело маленькое, я всего лишь посланец.
– Могу я знать, что за лазутчик пересек вашу границу, чтобы у меня была хоть какая-то зацепка? – напоследок спросил Армей, уже собираясь обратно в город, чтобы отдать приказ о мобилизации войск, когда впервые за свою жизнь увидел, как обычно невозмутимое лицо эльфа искажается гримасой ненависти.
– Манилих, – процедил сквозь зубы эльф, разворачиваясь и уходя в сторону границы.
– Ну, совсем замечательно, – пробормотал Армей. Змеелюдей эльфы ненавидели, пожалуй, еще сильнее, чем хадаров с их некромантией. Почему – никто не знал, но факт оставался фактом. А уж если манилих проливал эльфийскую кровь, то лесной народ зверел и начинал мстить. В этот раз еще обошлось, ведь эльфы дали сутки на то, чтобы найти ту сволочь, которая подослала манилиха в Минэрассэ.
Или чтобы «презренные людишки» собрали свои жалкие силы и подготовились к войне.
– Ну что им надо было? – это был первый вопрос, заданный Александрием, с нетерпением прохаживающимся у сторожевой калитки. Герцог только невесело усмехнулся.
– Господин маг, вы не знаете никого в городе, кто мог бы науськать манилиха на эльфов? Нет? И я вот не знаю. А у нас есть сутки, чтоб выдать этого провокатора эльфам, иначе нам грозят осадой. Вернее, не совсем так – эльфы обещают перевернуть город вверх дном, но найти призывавшего.
– М-м-манилиха? – запинаясь, пробормотал Александрий. – Но ведь это невозможно! Какой силой надо обладать, чтобы подчинить Огненного Змея и натравить его на эльфов?
– Не знаю, но у нас есть сутки, чтобы это выяснить. Или же… использовалась приманка. У эльфов могло быть нечто такое, оно привлекло манилиха настолько, что тот рискнул сунуться в Минэрассэ.
– На вашем месте я бы готовился к бою, – раздался спокойный голос Рейна.
Армей обернулся. Рейн сидел на каменных ступеньках лестницы, ведущей на стену, и безразлично смотрел куда-то в небо. На миг герцогу показалось, что сверху течет кровавый поток, огибающий Рейна, с плеч которого ниспадал черный шелковый плащ, впитывающий в себя багровые ручейки, но наваждение схлынуло так же быстро, как и возникло.
– Какие шансы у вас обнаружить этого деятеля всего за сутки? Полагаю, никаких. А с учетом того, что вчера ночью кто-то расстрелял бордель, мне кажется, вся эта канитель с манилихом – лишь предлог начать военные действия. Вы, герцог, кажется, говорили как-то насчет того, что эльфам позарез надо нечто, находящееся в ваших землях. Вы знаете, что это?
Армей задумался, а потом махнул рукой.
– Молодой человек, пройдемте-ка со мной. Я вам кое-что показать хочу.
Рейн только пожал плечами, поднимаясь со ступеней и следуя за герцогом, который привел его в одну из обзорных башен замка, маленькую, порядком захламленную, но еще функционирующую. Армей подошел к узенькому окну и указал на запад, туда, где находилась эльфийская граница.
– Надеюсь, зрение у вас хорошее. Видите небольшой холм на западе? Собственно, это и есть предмет спора. Примерно четыреста лет назад он принадлежал эльфам, но мои предки оттеснили их туда, где находится нынешняя граница, а на сам замок наложили мощные защитные заклинания. Холм этот называют Шепчущим Курганом и считается, что в нем древние – раса, которая давным-давно покинула этот мир, запечатали для потомков некую магическую силу и с ее помощью можно преобразить землю. Обладатель этой силы в состоянии сделать все или почти все, что угодно.
– Как я понимаю, мы с этой силой связаны, так?
– Были связаны, Рейн. – Армей оперся о подоконник, вглядываясь в пасмурное утро, готовое разразиться дождем. – Ты и Ксель были Ключами, которые могли бы эту силу высвободить. По отдельности это невозможно. Но эльфы терпеливы, они не утрачивают надежды. Они будут ждать до тех пор, пока не придет второй Ключ. Лично я не верю в перерождения, но, пока есть Курган, есть и Ключи, которые могут его открыть. Так или иначе, Ключ Зари снова здесь появится. Вопрос только, когда и в каком облике. Именно поэтому я дал приказ стрелять в нежить. Если бы я этого не сделал, то Ключ Зари не смог бы вернуться. А так – есть шанс.
– Он есть всегда, даже когда кажется, что его нет. – Рейн дружелюбно улыбнулся, и лишь в глазах слабо поблескивали багровые сполохи. – Тем более что один – это больше, чем ничего… Герцог, подозреваю, вы что-то недоговариваете. Я не удивлюсь, если окажется, вы сами не знаете что-то важное. Но чего-то не хватает и полная картина никак не складывается.
– Не складывается, – согласился Армей. – Ты второй Ключ, Ключ Заката. И функция твоя, в отсутствие Ключа Зари, не очень-то мирная. Но думаю, об этом ты и сам уже догадался, разве нет?
– Я думаю, в курсе весь замок. Так или иначе. Правда, я подозреваю, все остальные дают мне менее привлекательные определения. Думаю также, что среди людей в замке есть предатель, и, может быть, не один. Не исключено, это вы, герцог, хотя я, если честно, сомневаюсь. По крайней мере, вы стараетесь на благо своих людей, себя… И своей жены. Вам есть что терять. И большинству тоже. А кому-то терять нечего и он работает… на себя, используя тех, кто подвернется под руку. Да, отвечая на возможный вопрос: мне терять нечего. Но я не заинтересован в гибели замка… По крайней мере, пока я не утратил надежду. Так что мы все еще в одной лодке. – Рейн подошел ближе к окну, всмотрелся в очертания Шепчущего Кургана. Армей только покачал головой, глядя куда-то в сторону.
– Хуже всего, что если завтра на рассвете мы не предъявим эльфам ту крысу, что натравила манилиха на Минэрассэ, то они пойдут войной. И сметут замок. Того полка солдат, что сейчас расквартирован в городе, явно недостаточно против сил их королевства. Если честно, то численность эльфов мы представляем лишь примерно – перепись населения там, разумеется, никто не проводил. Но они ведают о Шепчущем Кургане то, чего не знаем мы… В одной из легенд говорилось, что древние могли оживлять прах умерших, но я, честно говоря, не знаю, буквальное ли это высказывание, или же просто красивый символ.
– А еще есть тихий голос, который говорил вам: у вас есть замок и есть средство отпереть его… Приди и возьми, так?..
– Возможно. – Герцог пожал плечами, скрещивая руки на груди. – Но я не стал использовать вас. Во-первых, потому, что не знал, как именно, а перебирать все варианты было бы жестоко и неблагородно по отношению к вам, а во-вторых… – Армей вздохнул. – Во– вторых, Ключи невозможно заставить подчиняться чужой воле. Как нельзя запереть ветер в клетке. Уговорить – да. Обмануть – да. Но только по своему желанию они откроют замок.
– Обмануть вы попытались. Просто вас переиграли. А теперь ветра в поле не найти – и если все это действительно вина одного человека, то, как бы сказал один из моих… знакомых, то мы имеем дело с… – Рейн грязно выругался, – и, думаю, впереди нас ждет множество сюрпризов. Неприятных. Надеюсь, что этот человек все же окажется в пределах моей досягаемости, когда решится скинуть маску. – Он еще раз взглянул вдаль. – Господин, – само это слово звучало несколько издевательски в устах Ключа Заката, – Армей, вы не хотели бы совершить со мной небольшую, но крайне познавательную прогулку к холмам? Думаю, в итоге оно того будет стоить. – Рейн облокотился на подоконник, ухмыляясь своим мыслям.
– Рад бы, но завтра, как мне кажется, будет битва. Это мягко выражаясь. Если более жестко – то бойня. И мне нужно находиться в городе, чтобы организовывать оборону. Тот горе-полковник спит и видит, как прикарманить мои земли вместе с замком, поэтому отражать первый натиск придется моему гарнизону. Конечно, можно попытаться найти этого предателя, но руку даю на отсечение, что он сейчас затаился и будет вести себя тише воды и ниже травы. За сутки мы его не обнаружим. Единственное, что я могу сейчас сделать, – вывести свой гарнизон ближе к границе… Не подпускать эльфов к городу. Хотя… это все равно бесполезно.
– Зависит от того, что будет завтра. Я сомневаюсь, что битва начнется без разведки. А разведывательный отряд можно найти… И уничтожить. Относительно предателя: просто проверьте личные дела всех обитателей замка. Нынешних. От рождения и до сего момента. По крайней мере, он окажется в списке людей с белыми пятнами в биографии, которые никто не сможет закрасить.
Армей только невесело усмехнулся, прислоняясь спиной к пыльной каменной стене, нисколько не заботясь о внешнем виде черной куртки.
– В городе несколько тысяч человек. Невозможно проверить всех. Да и далеко не все дела настолько подробны. В основном это записи в храмовых книгах – даты рождения, свадьбы и похороны. Торговые и налоговые отметки. Учетные записи тюрем. Но все это не сведено в единый архив. За сутки невозможно просмотреть их все. Как я понимаю, ты предлагаешь расположиться у границы и ждать разведчиков?
– В городе? Я говорю про замок. Тут не так много народу проживает. И кто-то должен знать все и про всех. – Рейн снова взглянул в окно. – Располагаться стоит там, где возможно устроить засаду. И там, где ее не будут ждать.
– Ты не знаешь эльфов. Их разведывательный отряд – это те, которые открыто придут за тем, кто послал манилиха. Они не станут с ходу убивать и резать, это, как они любят выражаться, ниже их достоинства. Но, уверен, за их спинами окажется прикрытие. – Герцог наконец-то отклеился от облюбованной стены и пошел к двери. Уже открывая ее, он остановился и, не оборачиваясь, добавил: – Ты можешь уйти из замка или же остаться и вступить в бой. Если решишь последнее, то спустись в оружейную и подбери себе броню. Что-то мне подсказывает, будто меч тебе не нужен. И будь готов выступить с рассветом – надеюсь, что Ключ Заката в состоянии не только открывать Курган…
Владелец замка чуть склонил голову в знак прощания и вышел в низенький дверной проем, оставив за спиной Рейна, задумчиво глядящего вдаль, туда, где за клубящейся туманной дымкой еле-еле виднелась вершина Шепчущего Кургана.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:14 | Сообщение # 17

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Оружейная замка Ранвелин, по сути являвшаяся пристройкой к кузнице, изнутри оказалась довольно просторной, настолько, что свет, пробивающийся через небольшие окошки под самой крышей, выхватывал из темноты лишь ограниченное пространство на полу и вдоль стен. Рейн несколько секунд постоял у входа, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, а потом уверенно шагнул вперед, глядя на стойки с оружием и полки с фрагментами доспехов.
– Ну и кого тут принесло? – поинтересовался густой бас и в дверном проеме нарисовалась крепкая фигура кузнеца-оружейника с магическим фонарем в руках.
– Меня никто не приносил. Я и сам ходить в состоянии. И чтобы сие недоразумение продолжалось достаточный промежуток времени – господин герцог послал меня за подобающим комплектом доспехов. Вопросы?
– Ну, раз его сиятельство прислал, то никаких, – прогудел кузнец, вешая фонарь на крюк, ввинченный в стену у самой двери, и что-то поворачивая на медном корпусе, отчего заключенный под стеклянный колпак магический светлячок засиял еще ярче, озаряя синеватым светом почти все помещение.
Кузнец окинул Рейна взглядом профессионального портного, на глаз прикидывая габариты вновь прибывшего и удалился за стеллажи, громыхая там чем-то тяжелым.
– Паренек, ты в гарнизоне новенький, что ль? Видел я тебя краем глаза на заднем дворе, когда девочке 6еленькой кожанку какую присмотреть хотел. Куда та полукровочка со сполохом подевалась-то? Сейчас каждый клинок на счету, особенно такой.
– Она умерла. – Рейн сделал шаг в сторону, закрывая собой точку на стене, где серый теневой волк пытался съесть солнце. Кузнец ничего не заметил. – Она умерла, – повторил он немного громче. – Или же кто-то заставил нас в это поверить, разницы нет никакой. В любом случае… Я верну ее. – Рейн машинально провел рукой по шее.
– Жаль. Хорошенькая была, да война никого не щадит, – вздохнул кузнец, выбираясь из-за стеллажа со стальным нагрудником в руках. – Худой ты больно, но высокий, похоже, вот этот подойдет. От эльфьей стрелы, быть может, и не спасет, но удар мечом выдержит.
Рейн критически осмотрел предложенный ему доспех, который даже на самый любительский взгляд казался тяжелым, хоть и качественно сделанным, и отрицательно покачал головой.
– Не подойдет. Слишком тяжелый. И неудобный.
– Парень, да ты куда собрался-то? На прогулку или на войну? – удивился кузнец, кладя нагрудник на пол. – Это самый легкий из тех, что могут быть сделаны из стали. Ты не думай, что эльфы только издалека стрелами строй выкашивают, они и мечами неплохо орудуют. И не смотри, что сами в доспехи разнаряжены. У них секрет особый есть, их нагрудники вполовину легче этого, а пробить стрелой невозможно, разве что в сочленение повезет угодить. Вот и танцуют они на поле боя, как русалки в лунную ночь. Доспех тут нужен, а не кольчужка или кожанка, вмиг на тот свет к предкам отправишься.
– А что, уменьшить их вес с помощью заклинаний никак? Или же придать прочность?
– Ну ты даешь, парень, – усмехнулся кузнец. – Чаровников в государстве мало, а в замке – только его сиятельство, да еще и маг тот полковой заклинаниями промышляют. Откуда же взяться волшебному оружию?
– Так ведь светильников, как я понял, тут много. – Рейн кивнул в сторону фонаря, внутри которого бился синеватый шарик. – Почему же нельзя заколдовать оружие и доспехи?
– Эх, не чаровник я, парень, – вздохнул кузнец, оглядывая стеллажи. – Но знаю, сил это отнимает много, а его сиятельство мощь свою направляет на что-то другое, не может он чарование на оружие накладывать. Эльфы – они силу черпают отовсюду, говорят, даже из воздуха. Потому и луки их бьют без промаха, и мечи огненные рассекают закаленную сталь, как дубленую кожу. Хотя, есть у меня нагрудник…
Кузнец скрылся за стойками с алебардами и, пошуровав там, выудил кирасу из черной толстой кожи с наклепанными на нее стальными пластинами. Каждую из них украшало травление в виде свернувшегося в клубок дракона, расправившего широкие крылья. Вручив нагрудник Рейну, кузнец вновь отошел и вернулся уже с остальными сегментами этого набора доспехов: стальными наручами, поножами и наплечниками, крепившимися к кирасе.
– Легче уже и не найдешь, все остальные даже скользящий удар мечом не удержат. Как я понимаю, ты не простой мечник, так ведь? Как та девочка, со сполохом ходишь?
– Не совсем, но не хуже. – Рейн подхватил доспехи, прикидывая их на себя. – Спасибо. Гораздо лучше того, что было.
– Воинской удачи тебе, парень, – махнул рукой кузнец, подходя к фонарю и снимая его с крюка. – Надеюсь, еще увижу тебя живым.
– В крайнем случае – на том свете встретимся. А не увидимся завтра – помолись за меня, если можешь.
– Как и за всех, – кивнул мастер, распахивая дверь. Серое утро наконец-то разродилось мелким моросящим дождем, холодным, как осенью, и таким же назойливым. Весь Ранвелин казался каким-то подавленным, унылым и жалким. Замок готовился к осаде, по крайней мере, наблюдалась деловая суета воинов на стенах и беспорядочная сутолока горожан, уже покинувших свои дома и сейчас вереницей проходивших сквозь замковые ворота. Впрочем, было видно, что осаду замок переживает уже не в первый раз, поскольку паника среди мирного населения отсутствовала: горожане спокойно выслушивали указания гарнизонных вояк, занимавшихся распределением, и шли в указанных направлениях.
– Господин! – Рейн оглянулся на голос и увидел невысокую темноволосую девушку, выглядывающую из-за угла небольшого строения, чем-то напоминавшего склад. Ведьмочка, по слухам слегка ушибленная на голову, но иногда способная на прозрения, в общем, юродивая. Местная знахарка, взятая под опеку одним из городских лекарей. Девушка откинула назад длинные волнистые волосы и, оправив свободное льняное платье с коричневой туникой поверх, поманила Рейна пальцем:
– Подойдите, прошу вас.
Взгляд Рейна задержался на незнакомке.
– И чего вам от меня понадобилось, юная леди?
Девица воровато оглянулась по сторонам, а потом робко улыбнулась.
– Не думаю, что нечто большее, нежели женщина может просить у мужчины. Защиты в обмен на себя. – Она чуть шире улыбнулась, почти так же, как когда-то Ксель, когда на уме у нее было что-то озорное. Каштановая прядка упала ей на лицо, и ведьма убрала ее резковатым, нетерпеливым жестом… знакомым.

«Браво. Девчонка старается и даже очень. Может быть, возьмешь ее? Как она и просит».
Ты ополоумел?
«Конечно, нет. Тебе сейчас необходима разрядка – иначе ты сорвешься. И так держишься из последних сил, оттягиваешь неизбежное… Или приближаешь? Ты запутался во лжи, в том, что происходит вокруг. Немного здорового секса – и все пройдет. Не так ли?»
Иди ты… Я еще в силах держаться!
«Пока, друг мой, пока…»

– Чем я могу быть полезен? И насколько вы уверены в своей плате?..
– Мне больше нечего предложить… – Девушка замялась, выходя из-за угла. – Но если вы согласитесь, то я буду даже счастлива. Ведьма не человек, разве не так? – Она подняла на Рейна большие карие глаза, в которых застыл страх пополам с чем-то еще. – Кто возьмется меня защитить, кому еще может быть нужна ведьма? Мое имя Несия, господин. Я наблюдала за вами, когда вы стояли на стенах города… Вы сумеете… Вы не чураетесь ведьмы…
– Во-первых, это не так. Кто сказал такую чушь, что ведьма – не человек? А во-вторых, какая же ты ведьма, если не можешь защитить себя?.. И с чего ты будешь счастлива?

«Молодец, делаешь успехи. А теперь заведи ее обратно за угол и…»

Умолкни!
– Недоучка! – выпалила девушка, теребя небольшой плетеный браслетик на правом запястье. – Есть дар видеть и знать, но как могут меня защитить видения, появляющиеся очень редко? Чем может помочь отыскание пути? Это не защитит ни от стрел, ни от мечей, ни от толпы. А сказали… сказали еще давно, в моей деревне… При тетке сказали, что раз я ведьма – то и не человек вовсе, а отродье… – Несия подняла на Рейна глаза, а потом улыбнулась. – Вы мне нравитесь. Правда, нравитесь…
– Так, значит, нравлюсь… И что с того? – Рейн медленно двинулся в направлении своей комнаты. – Если хочешь, продолжим разговор по дороге. Стоять тут вечно с доспехами я не намерен. Или у тебя есть другие идеи?

«Наверняка есть, и крайне интересные. Умолкаю, умолкаю, я не хочу, чтобы ты все слышал».

Вместо ответа Несия просто шагнула вперед и, привстав на цыпочки, поцеловала Рейна отнюдь не скромным и целомудренным поцелуем. Повеяло ветром, который оплел голые лодыжки девушки холодным жгутом, но тотчас бессильно опал, словно усмиренный зверь. Доспехи, которые Рейн нес в руках, с грохотом упали на булыжную мостовую, да так, что ведьма едва успела отодвинуться, чтобы тяжелые металлические части не отбили ей ноги.
Рейн с трудом перевел дыхание и нагнулся собрать броню.

«А девчонка-то с норовом!»

– Это и была другая идея? И что ты хочешь теперь?
– Просто… побудь со мной… – Она присела рядом, беря в маленькие хрупкие ладошки с порезами на пальцах тяжелый стальной наруч и протягивая его Рейну. – До боя всего день и ночь. Подари мне час времени. И, если захочешь, я приду к тебе ночью и останусь до рассвета. И сделаю все, что ты пожелаешь…
– Всего час? – Рейн принял наруч. – Посмотрим. Пока я не против. – Он встал и вновь попытался уйти. – Если хочешь, следуй за мной. Если нет, ответь, когда он начинается, твой час.

«Заметь, я честно молчу!»

– Я последую за тобой хоть сейчас. – Ведьма поднялась с колен, отряхнула простую тунику из тонкой коричневой шерсти и поправила волосы, рассыпавшиеся по плечам. Протянула руку, коснувшись тонкими прохладными пальцами плеча Рейна. Робко улыбнулась, осторожно убирая выбившуюся прядку волос с его лица.
Рейн внешне невозмутимо пожал плечами, с трудом не уронив доспехи во второй раз.

«Итак, каков твой план действий? Простой допрос?»
Почему бы и нет?!
«И тебе ее не жалко?»
Жалко, конечно…
«Может, я с ней пообщаюсь?»
Нет. Не торопись!
«Ладно, снова потерплю. Пока».

На пути к отведенным ему покоям Рейн все-таки не удержал один из наплечников, и всю оставшуюся дорогу до комнаты его честно несла ведьма. Колоритную парочку старались обходить по самой широкой дуге, как только было возможно, а Несия с каждой минутой мрачнела все больше, постоянно оглядываясь на каждое бранное слово, брошенное ей в спину. Будто удары камнями принимала.
Тяжелая, обитая медью дверь. Близнец той, что так и осталась запертой изнутри. Комната Ксель, где до сих пор лежат вещи, которые она успела пару раз надеть уже в замке, так и не убранная постель. Холодная, со скомканными простынями.
Несия помогла Рейну отпереть тяжелую дверь и, дождавшись, пока он аккуратно положит на пол свою ношу, оставила наплечник рядом, выпрямившись, наградила Рейна очередным поцелуем. Чуточку жестким, горячим и требовательным, сладко-болезненно дернувшим за одну из нитей, опутавших Зверя…
Резкое переключение режимов – и он, не отвлекаюсь, закрыл дверь и чуть ли не швырнул девушку на кровать, тотчас навис над ней.
– Так что тебе надо?..
– Тебя. – Несия, не пытаясь подняться, улыбнулась. Уже не робко. Гораздо более раскованно и уверенно. – Того, чего женщина может желать от приглянувшегося ей мужчины. И это не обряды и заверения в вечных и неугасимых чувствах.
– Меня… Как интересно. – Рейн окинул взглядом лежащую практически под ним девушку. – А что ты можешь предложить взамен? Особенно если я удовлетворю твое желание?
– А чего ты хочешь попросить? – Ведьма чуть привстала, почти касаясь губами его лица. – Скажи.
Рейн уронил ее обратно, целуя в губы, после чего, оторвавшись, ответил:
– Если я скажу «тебя», то совру. Но ты не стала бы меня звать, если бы тебе нечего было предложить.
– Я – ведьма и могу предложить только знание. Которое от тебя скрывают. – Она скользнула пальцами по завязкам его куртки, распуская их и стягивая одежду с плеч. Следующим настал черед кожаного шнурка на волосах Рейна – и темно-каштановые, почти черные пряди рассыпались по его плечам. Рейн в ответ принялся раздевать девушку, снимая с нее тунику через голову настолько агрессивно, что шов затрещал.
– И что от меня скрывают? Какое знание такое страшное?
– Только то, что ты можешь все или почти все. Если захочешь. Открыть Курган. Забрать мощь древних. А они, если тебе неизвестно, могли воскрешать мертвых.

«И все же… До чего она похожа на Ксель. Жесты, фразы…»

– И что я должен буду сделать? Если это тоже от меня скрывают? – Он резким движением стянул с нее платье.
– Просто прийти и взять. – Несия одним ловким движением распустила шнуровку на его рубашке. Миг – и одежда полетела на пол, а ведьма уже водила кончиками тонких пальцев по обнажившейся коже груди. – Ты – Ключ Заката, но твоя скважина – ненависть и жажда мести. Война и боевой дух. Герцог боится, что ты осознаешь себя и перестанешь быть его оружием. А могущественное оружие, имеющее собственное мнение, опасно. Особенно когда оно осознает свою мощь. Открыв Курган, ты впитаешь силу древних, потому как ты был рожден, чтобы повелевать ей…
– Повелевать – или охранять?..
Ведьма, лишившаяся одежды, была опрокинута на кровать, после чего Рейн принялся неторопливо касаться ее тела. Девушка только судорожно вздохнула.
– Все будет зависеть от твоего собственного выбора. Но если не сумеешь подчинить ее себе, то твоя седая подруга уже не воскреснет в эту эпоху. В другую – возможно, но не сейчас…
– Спасибо. А теперь… Не могли бы вы пойти от меня… К черту. Или как это у вас называется? Защиту обещать вам я могу. Жаркий же секс – нет.

«Но…»
Ты же не хочешь перебиваться побирушками? Не считаешь это ниже своего достоинства?
«Молодец. Быстро учишься».
Тем более что кое-что не так. И ты знаешь, что именно.
«Мне она не нравится. Так же, как и нравится».

– Никакого моего тела. Никакой души. Все это тебе не принадлежит и принадлежать не будет. Прости. Думаю, тебе следует одеться и выйти отсюда. Впрочем, я могу и разозлиться – и тогда одежду придется оставить тут.
– Разозлиться? – Несия медленно поднялась с разворошенной постели, держа платье в опущенной руке и скользя по лицу Рейна чуточку снисходительным взглядом. Сделала несколько шагов назад, безо всякой попытки одеться и вдруг резко уткнулась лицом в льняное полотно.
Ее хрупкие плечи судорожно вздрогнули, а каскад темных волос внезапно посветлел до снежно-белого оттенка. Несия медленно отняла руки от лица, все еще закрытого седыми прядями, и тотчас резко отбросила их назад.
На Рейна взглянули серо-голубые глаза Ксель.
Лицо, знакомое до боли, до каждой черточки. Даже небольшая родинка у левого уголка губ и тонкий, почти незаметный шрам на переносице.
– Предатель, – шепнула она, все еще прижимая к груди сброшенную одежду. – Не живешь и не умираешь… Существуешь. Ненавижу!
Рейн легко соскочил с кровати и встал напротив девушки, впившись поцелуем в ее губы.
– Неужели ты хочешь, чтобы я тебя ненавидел?

«Лично я хочу ее взять. Максимально жестоко, как лев мышек из анекдота!»
Это будет перебором. Она мне этого не простит.
«Она не узнает».
Я себе этого не прощу.
«Проблема. Решаемая, конечно».

Пощечина. Звонкая и хлесткая, даже и не сразу поверишь, что столь хрупкая ладошка может так ударить. Не очень больно, но ощутимо. Серые глаза, обрамленные темно-русыми ресницами, чуть сузились. Ее привычка, старая, с тех пор, как она дала себе зарок не плакать, когда злится. С сощуренными веками это проще.
– А сумеешь? – Белые волосы рассыпались по плечам, чуть завиваясь на кончиках в локоны. – Да, ты – сумеешь. Ударишь, размажешь по стенке. Убьешь. Тебе не привыкать. Ты обманул, использовал. Посмотри на меня – и запомни это лицо. Ты больше не увидишь его. Никогда. Потому что мертвые не возвращаются в мир живых. Ты дал ее убить, позволил ей умереть. И сейчас все, что тебе осталось от нее, – это память и обгоревшие останки в башне!
Щека Рейна горела.
– Я лучше тебя разбираюсь в масках. И у тебя эта маска к лицу не приросла. Так что… Не зли меня – или я действительно возьму тебя. Силой. Проваливай, ведьма. Не раздражай мою душу….
– Силой? – Несия-Ксель только пожала плечами. – Тяжеловато будет изнасиловать желающую с лицом твоей умершей возлюбленной. Ведь она была тебе не просто другом, так? – Она быстро накинула на себя нижнее белье, прикрыв наготу, но образ Ксель все еще держался на ее лице, равно как и интонации голоса. Настолько хорошая иллюзия, что, если закрыть глаза, сходство проберет дрожью до самого нутра. – Надеюсь, ты скажешь мне спасибо. Потом. За то, что запомнишь ее живой, а не в виде обугленных костей.
Она усмехнулась и выскользнула за дверь и снежно-белые пряди, мелькнувшие в проеме, уже стремительно темнели, а в опустевшей комнате остался витать легкий запах любимых лиственных духов Ксель. Такой же, какой почти сутки стоял в ее холодных покоях с разворошенной постелью и распахнутым окном.
Дверь с грохотом захлопнулась, Рейн задвинул засов и закрыл ставни. Оставшись в полной темноте, он смог дать волю чувствам. Наконец-то.

«Ксель жива. Наверняка».
Но если нет… Девчонка права. Хотя она вела себя слишком… По-хозяйски. Как будто у нее не было и тени страха. И резала по живому… Больно… – Рейн с силой ударил по стене кулаком. Сгустившиеся тени принялись танцевать свою дикую пляску.
«Не слушай Фрейю, владычицу грез, – казалось, что голос стал гораздо более издевательским. – И на всякий случай я бы на твоем месте забаррикадировался. Когда ты теряешь контроль над собой, ты слаб».
Сам знаю…
Рейн вяло загородил вход в комнату парой тяжелых дубовых стульев.
Я найду Ксель. Чего бы мне это ни стоило.
«Даже если придется переспать с этой «дивочкой»?»
Да.
«Даже если она из-за этого откажется от нас?»
Да.
«Ты маньяк».
Нет. Просто… Люблю. Как умею.
«Не ты один, Рейн. Не ты один…»

Он тяжело опустился на разворошенную кровать и закрыл лицо руками. Где-то за ставнями кипела работа, слышались возгласы военных, занимавшихся распределением горожан внутри замковых стен, но сидевшему на кровати парню, потерявшему все, не было до этого никакого дела. Черный шелковый плащ с рваными краями ниспадал с его плеч чуть шевелящимися складками, занимающими половину комнаты. Тишина прерывалась лишь шумным дыханием.
И темнота… В которой двумя багровыми огоньками вспыхнули глаза с вертикальными зрачками.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:15 | Сообщение # 18

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 14
Я отставила в сторону тарелку с косточками от черешни и задумчиво посмотрела в широко распахнутое окно. Куда, интересно, делась Аринна? Давно ведь должна была вернуться – уже третий день пошел, как она улетела, а ее все нет. Неужели не добралась? Да нет, вряд ли, кто может помешать призраку? Разве что некромант, да где же его взять-то?
Легкая дверь еле слышно скрипнула, приоткрываясь, и на пороге возник Нильдиньяр в золотисто-оранжевых одеждах – цветах его рода. В алые волосы наследника были вплетены золотистые нити с крошечными колокольчиками на концах, так, что при малейшем движении в воздухе разливался тончайший, чистый звон. Музыка осеннего ветра, мелодия кленового листа, упавшего на поверхность холодной озерной воды. Золотистые глаза эльреди критически осмотрели меня с головы до ног, отмечая и помятую зеленую тунику, и черную рубашку с подпалинами на рукаве, и растрепанные белые волосы.
– Леди Ксель… – Наследник, настолько величественный, что даже не знающий о его статусе, сразу же поймет, кто перед ним, сел рядом со мной прямо на пол, нисколько не заботясь о дорогих одеждах. Медно-рыжий короткий плащ, вышитый золотыми листьями, разметался по светлым доскам, переливаясь под солнечными лучами и собирая пыль с небольшого ковра. – Вы уже знаете, так?
– Нет, и горю желанием услышать эту новость из ваших уст, – едко отозвалась я и поудобнее уселась на полу, вертя в руках хэлкель и любуясь переливами света на гравировке. – Вы все-таки нападете на Ранвелин, даже не попытавшись выяснить, в чем дело?!
– Скорее, люди сами готовятся к битве. Ручаюсь, что первый выстрел будет с их стороны. И предвосхищая ваш вопрос, отвечу: вас я тоже не могу туда отпустить. Потому что манилих, – это слово наследник будто выплюнул, произнеся его так, как если бы оно обжигало ему язык, – был послан именно за вами. Не за кем-то еще. Он пришел за вами – и забрал бы, кабы не счастливая случайность, которая, кстати, стоила жизни одному из стражей. А в Ранвелине до сих пор есть тот, кто направил манилиха к эльреди. Тот, кто знал, что наша граница не препятствует животным. Огненному Змею – тоже. И, если вы появитесь там одна, вас убьют так быстро, что даже ваш дар Ключа Зари не убережет от смерти.
– Ну, так пусть меня проводят! – Я зло посмотрела на эльфа, убирая хэлкель в ножны на бедре. – Для меня главное – добраться до Рейна. А там нам уже никто не страшен. Он наверняка очень обо мне беспокоится…
– Но при этом не предпринимает ни малейших попыток, чтобы вас найти, – холодно прервал меня Нильдиньяр, глядя мне в глаза. Я осеклась. – Если бы он появился у наших границ, то эльреди пропустили бы его. Несмотря на его отношение к нам, несмотря на то, что мы очень рискуем, приводя Ключ Заката сюда. Но его нет. Более того, наблюдатели сообщают, что он не покидал стен Ранвелина.
– Неправда… – Я как-то разом растеряла свою ершистость, на меня гранитной плитой навалилась усталость. Если эти три дня я еще кое-как шевелилась, выслушивая легенды и байки о Шепчущем Кургане, то только потому, что ждала, когда же за мной придет Рейн. А теперь, как оказалось, он даже носа за стены не высовывал. Прижился там, что ли, настолько – даже возвращаться не хочет?
А что, интересно, может быть нужно парню, у которого голова забита чем-то нереальным, да еще и энергетика? Правильно, возможность исследовать новые миры. Такому протяни билет в иномирье – оторвет с руками и умчится без оглядки. Он не раз мне говорил, что современный мир слишком прост для него. Что нет у нас той единственной крупицы, пронизывающей пространство тайны, которая ему нужна, чтобы жить с комфортом. Все слишком просто. Слишком известно. Таким нужна возможность творить и открывать грани неизвестного. Да и восемнадцать лет – тот возраст, когда можно нырнуть с головой в омут приключений, забыв обо всем.
– Леди Ксель, – голос наследника наполнился какими-то чарующими переливами, которые хотелось слушать бесконечно, как шедевр классической музыки, – если вы не верите мне, то прошу вас отправиться завтра со мной и двумя корпусами эльредийских стражей к границе, где на рассвете состоится встреча с людьми. Ручаюсь, Ключ Заката там будет. И вы сможете поговорить с ним… если, конечно, наши противники не поведут себя вероломно.
– Что вы имеете в виду, говоря «вероломно»? – поинтересовалась я, поднимаясь с пола и отряхивая тунику.
– Только то, что люди попытаются напасть, – пожал плечами Нильдиньяр, вставая одним плавным движением. Завидую его пластике – так только танцоры двигаются. Или гимнасты. Либо воины, хорошо чувствующие собственное тело и знающие, на что оно может быть способно.
– А смысл? Границу они перейти вряд ли смогут, поубивать два корпуса эльреди у них вряд ли выйдет, да и зачем?
– Люди в погоне за властью не ищут смысла в кровопролитии, – печально улыбнулся наследник, глядя на меня сверху вниз. Золотые колокольчики в его волосах залились многозвучным звоном, когда он склонил голову в легком поклоне. – Вы как Ключ Зари ищете Мира. Но Ключ Заката в ваше отсутствие переполняется ненавистью и она проникает в сердца тех, кто имел несчастье оказаться рядом. Армей не найдет предателя в своих стенах. Зачем, если враг находится рядом – только выступи к границе.
– Опять не догоняю смысл высказываний, – вздохнула я, потирая ладонью лоб. – Эльреди же могут сидеть за границей, никуда не вылезая…
– Только Шепчущий Курган находится на якобы «ничейной» земле.
– И?
– Два Ключа сумеют открыть его и подчинить силу, спящую внутри. Зато один в состоянии послужить чем-то вроде «отмычки», которая может разве что выпустить дикую магию наружу.
– Тогда смысл вообще только в двух Ключах?
Что ни говори, а я окончательно заплуталась в объяснениях эльфа. Господи, неужели он не может растолковать все один раз, но так, чтобы было понятно? Или он всерьез считает, что я высшее существо, которое на лету схватывает все местные тонкости? Нет, если судить по снисходительно-ехидной улыбочке наследника, – не считает. Скорее наоборот.
– Леди Ксель, а какой смысл приоткрывать плотину, если можно ее разрушить? – едко поинтересовался он, видимо вконец устав от моей непроходимой тупости. Что ж, я спорить не буду. К моменту попадания сюда только-только институт заканчивала. А студенты – это такие люди…
Однако на сей раз сравнение дошло даже до меня. Я прикинула перспективы «взлома» Кургана силами далеко не деликатного Рейна – и мне в очередной раз поплохело. Если дикая магия, вырвавшись на волю без контроля, наделает бед побольше, чем разрушившаяся плотина, то в Ранвелин и Минэрассэ придет маленькая полярная лисичка, отожравшаяся на казенных харчах.
Песец полный, короче. И, похоже, единственный человек, который сможет безнаказанно дать Рейну по лбу, чтобы у него мозги на место встали, – это я. Всех остальных и он и Зверь, живущий внутри Рейна, пошлют далеко и надолго, и хорошо, если без напутственного пинка и чего-нибудь острого в задницу для придания дополнительного ускорения.
– Нильдиньяр, где будет встреча? – тихо спросила я, беря с постели нарэиль в ножнах. Наследник внимательно осмотрел меня с головы до ног и вздохнул.
– На лугу между Шепчущим Курганом и двумя безымянными холмами.
– Тогда я пойду с вами. – Хрен с ним, с Ранвелином, герцогом и всеми пророчествами. Мне Рейна вытащить надо. Стопудово – этот герой уже успел наворотить чего-то, что придется расхлебывать еще очень долго. Ну не умеет Рейн действовать тихо, незаметно и без последствий. А если темная половина его души, которая только-только пробуждалась, когда я еще была рядом, решила проснуться окончательно, то в замке стало совсем «весело»…
– Почему-то я так и думал, – улыбнулся наследник чуть шире, показывая белоснежные зубы.
Еще бы… Столько всего наговорил – как тут в стороне останешься, особенно когда Рейн может попасть в центр неслабой такой мясорубки, даже не сознавая этого. Честно говоря, с того момента, когда я сбежала из замка, я места себе не находила. Конечно, серебряный браслет, который не удавалось снять собственными силами, исправно глушил все, что только мог, но все равно тревога не проходила. Как и непонятная пустота в душе. Что-то не слишком ладно в Ранвелине. Что-то творится с Рейном. И это «что-то» не дает ему покоя.
Не знаю, не могу понять. Но пока я не увижу его, пока не коснусь пальцами его щеки, не сожму его живую, теплую ладонь – не успокоюсь. А уж если с этим парнем хоть что-нибудь случится… Я же себе этого не прощу – ведь обещала вернуть его родителям в целости и сохранности. Да и самой было бы неплохо оказаться дома. Но я – в относительно мирном Минэрассэ, где наследник взял меня «под крылышко», а его тут уважают сильнее, чем англичане свою королеву. Зато Рейн – среди людей и там завелся некий подстрекатель. Кто знает, что этой крысе, которая направила сюда манилиха, придет в голову сегодня вечером или завтра утром?
– Леди Ксель, ближе к вечеру в Минэрассэ будет нечто вроде праздника. Вы не хотите присутствовать? – Нильдиньяр улыбнулся еще шире, и я впервые обратила внимание на то, что, несмотря на все уверения писателей фэнтези, которые утверждают, будто у эльфов все зубы совершенно ровные, у наследника были клыки. Правда заостренные еще меньше, чем у человека, но все же… Хоть выпрашивай бумагу и ручку, то есть пергамент и перо, и записывай разницу между тем, что я вижу и что написано в книгах.
– А почему праздник, если на носу война? – поинтересовалась я, внимательно разглядывая лицо Нильдиньяра с энтузиазмом исследователя. Вернусь – напишу книжку о том, что есть эльфы. Если вернусь.
– Потому что не все вернутся из битвы. Я очень надеюсь, что ошибаюсь, но стычек без крови не бывает. И сегодня вечером те, кому на рассвете суждено пересечь границу и выйти к Шепчущему Кургану, собираются, дабы отпраздновать это событие. Так, как празднуют в последний раз. – Наследник взял меня за руку, заглядывая в глаза, словно объясняя что-то очень важное. – Долгая жизнь, как это ни парадоксально, заставляет ценить каждый прожитый день. Пусть за спиной уже бессчетное множество лет, но каждый день может стать последним, особенно у стражей. Эльреди встречают смерть с печальной улыбкой, именно поэтому перед боем они танцуют и поют так, как в последний раз. У людей тоже есть такая традиция, и я рад, что они тоже осознают ценность жизни перед лицом битвы. И смерти.
– Нильдиньяр, как же все сложно, – вздохнула я. – Вы хоть пришлите кого-нибудь за мной к вечеру, а то я сама ни за что не доберусь.
– Все проще, чем кажется, леди Ксель. Я сам явлюсь за вами, когда придет время. А пока – позвольте откланяться, мне еще нужно дать несколько распоряжений касательно вашей экипировки.
– Экипировки? – озадаченно приподняла я правую бровь. – Вы имеете в виду доспехи?
– Разумеется.
– Ни за что! Я на себя двадцать килограммов железа не надену!
– Леди Ксель… – Эльреди горестно вздохнул с таким видом, будто бы перед ним стояла выпускница института благородных девиц, знающая о доспехах только то, что они блестят. И ведь почти прав оказался. На меня их не надевали ни разу – я просто как-то раз подержала в руках короткую кольчужку и пришла к выводу, что на фиг надо. Она весила почти восемь килограммов. На сколько мог тянуть полноценный доспех – я только догадывалась. А уж как в нем двигаться – вообще не представляла. – Да будет вам известно, что эльредийские доспехи весят столько же, сколько куртка из толстой, хорошо выделанной кожи. Тяжеловато, но не настолько, чтобы вы не смогли в случае чего защитить себя с помощью нарэиля.
– Хрен с тобой, золотая рыбка, разберемся, – пробормотала я себе под нос и добавила, на порядок громче: – Хорошо, пусть будут доспехи. Если мне не понравится – сниму.
Нильдиньяр только усмехнулся и, отвесив грациозный поклон, вышел, бросив на прощание фразу о том, что об одежде к празднованию он тоже позаботится. Верю, верю. Надеюсь только, что это не окажется нечто в стиле свадебного платья от Юдашкина с трехметровым шлейфом, иначе я пошлю куда подальше все церемонии и честно попытаюсь сбежать. В конце концов, я Ключ Зари или как?

Ближе к вечеру над Минэрассэ нависли грозовые тучи, но дождь, судя по всему, не торопился проливаться – пока что природа ограничивалась тем, что изредка ворчала громовыми раскатами да время от времени сбрасывала с небес на землю огненные стрелы молний. Я, уже успевшая получить «под расписку» у молчаливого эльреди невероятно легкую, будто бы алюминиевую, кольчугу и набор доспехов, состоящий из нагрудника, шлема, наручей, поножей и набедренных пластин, теперь с интересом рассматривала содержимое свертка, присланного Нильдиньяром с одной из несколько высокомерных его соплеменниц. К счастью, предложенная мне одежда и близко не напоминала свадебный наряд из воздушных шелков – просто чистая форма, как у стражей на границе с Ранвелином. Темно-зеленые, почти черные штаны, такая же рубашка и нечто вроде легкой туники цвета молодой травы, расшитой кленовыми листьями. Всего на секунду я испытала разочарование, что не получится побыть просто красивой девушкой, но подобное желание я подавила в себе очень и очень быстро. Какая разница, как я выгляжу, если до эльфиек все равно не дотягиваю? И вообще, наследник Осеннего Пламени очень правильно поступил, что дал мне понять, каково мое место в Минэрассэ – я только Ключ. Инструмент, чтоб его. То, что я человек и личность, похоже, стоит у них далеко не на первом месте.
Когда Нильдиньяр, одетый, как ни странно, довольно скромно, почти как я, с разницей лишь в цветах – не черно-зеленая гамма, а коричнево-золотистая, зашел за мной, я подумала, будто слишком рано начала сетовать на собственную судьбу. Похоже, форма – дань традиции на подобных «праздниках» у эльреди. Только вот уточнить это у Нильдиньяра у меня духу не хватило – настолько серьезным и сосредоточенным было лицо наследника.
– Леди Ксель, добрый вечер. Вижу, вы уже переоделись. И, прошу вас, оставьте оружие. Уверяю, оно вам не понадобится. Не сегодня вечером.
– Ну да, обычно, когда я его не беру с собой, случается какая-нибудь редкостная гадость, – пожала я плечами, все же возвращая нарэиль на покрывало кровати. Задумчиво взвесила в руке один из кинжалов-хэлкелей, любуясь бликами магического света на гравировке, и положила обратно на постель.
– Я обещаю охранять вас в этот вечер, – тихо и как-то очень уж серьезно сказал Нильдиньяр, протягивая мне ладонь.
Помедлив, я коснулась ее кончиками пальцев. Рука как рука – теплая, живая и чуточку подрагивающая.
И надежная. Изящные пальцы сжались на моей ладони и наследник Осеннего Пламени потянул меня за собой, на лесенку, обвивающую древесный ствол подобно плющу. Сверкнула молния, белым пламенем прочертившая небо от края до края, грохотнул гром, так близко, что я невольно втянула голову в плечи, тотчас почувствовала, как пальцы Нильдиньяра сдавили мою ладонь чуть сильнее, чем это было необходимо. Странно, но мне стало спокойней, и я наконец-то посмотрела в темноту, чернильным пятном расплывающуюся у корней дерева.
Туда, где один за другим зажигались ярко-голубые огни. Десятки… сотни…
– Нильдиньяр, что это? – негромко спросила я, всматриваясь в то, как огоньки движутся куда-то вдаль, туда, где, насколько мне помнилось, находилась широкая поляна с невысокой мягкой травой, из которой выглядывали бледно-сиреневые мелкие цветочки, нечто среднее между колокольчиками и ромашками. Как звездочки.
– Эльреди. Мой народ идет прощаться.
Я не стала спрашивать, с кем прощаться. С нами. Вернее, не так. Они идут прощаться с той сотней, которой завтра надо будет выйти на нейтральные земли и отразить первый удар людей, если таковой будет. И, насколько я помнила, несмотря на то, что один эльредийский лучник стоил пятерых Армеевых арбалетчиков, один только герцог мог потягаться «магией» с Рейном. А уж если завтра Рейн выйдет с установкой «сражаться, не щадя ни себя, ни окружающих», то домой вернутся далеко не все.
Блеснула молния и спустя пару секунд ей ответил раскат грома. Эльф, все еще держа меня за руку, зажег в свободной ладони такой же голубой огонек, какие были у остальных его соплеменников, что шли мимо корней жилого древа наследника и начал медленно и торжественно спускаться вниз по зыбкой лесенке.
Я двигалась следом, очень старясь не навернуться на узких ступеньках в уже порядком сгустившихся сумерках. Сверкающие вспышки молний не столько помогали, сколько усложняли жизнь – из-за постоянного мерцания мои глаза никак не могли привыкнуть к темноте, оттого я шла, как слепая, опираясь на руку Нильдиньяра и думая только о том, как бы не упасть. Успокоилась я, лишь когда лестница кончилась и под подошвами моих полусапожек оказалась земля, поросшая мягкой травой.
Мы с Нильдиньяром влились в поток магического пламени и невероятно красивых эльреди, чьи лица, изрезанные тенями, казались высеченными из камня. Полыхающие вспышки молний и раскаты грома только добавляли фантасмагоричности, какой-то жутковатой мистики этому действу. Я уже несколько дней жила в Минэрассэ, общалась с местными обитателями, но только сейчас поняла, насколько же они отличаются от людей. Они казались призраками прошлого, странными, полузабытыми отголосками какого-то настолько древнего народа, что вполне мог присутствовать при создании этого мира. Эльреди чужды людям – по образу мыслей, по способности и возможности чувствовать и познавать. Они – не люди.
Впереди уже показалась поляна, окруженная высоченными деревьями-гигантами, на которых, как я знала, располагались резиденции представителей всех четырех родов королевства. И вот эльреди запели. На языке, в котором я не знала ни единого слова, да и произнести их правильно у меня не было ни единого шанса – слишком мягкие согласные и твердые гласные. Даже простой разговор на нем был красив и звучал подобно музыке, а уж когда язык зазвенел в песне…
Мелодия расходилась волнами, кто-то в центре поляны затянул первым, а там уже подхватили остальные. Плавно, как в хорошо спевшемся хоре, эльреди выводили ее настолько чисто и красиво, что на глаза наворачивались слезы от невозможности подпевать… или хотя бы понять смысл. «Волна» дошла до нас, и наследник, все еще сжимая мою ладонь в своей, тоже вплел свой голос в общую канву хора, на которую серебряными узорами ложились слова… И вдруг я стала их понимать. По отдельности я не сумела бы повторить ни единой фразы, но я будто увидела «полотно» песни с вытканным узором вкладываемого смысла… И сумела прочитать.
Незнакомые звуки стали складываться в понятные для меня слова… В песню прощания, в мелодию обреченных. Я плыла в этом потоке эмоций и в груди защемило от какой-то светлой и по-своему безысходной грусти.
Они прощаются. Они действительно прощаются.
Я украдкой смахнула слезинку со щеки, когда поняла, что рисунок песни выцветает, тает, словно туманные извивы под жарким утренним солнцем. Последние слова. Последнее обещание ждать и не забыть. Огоньки вокруг начали затухать – будто эльреди, отдавшие долг прощания тем, кому завтра суждено погибнуть, тихо стали расходиться, предварительно погасив свой магический «светлячок». Вскоре на поляне осталось около сотни присутствующих, чьи огоньки еще продолжали гореть. Стражи, с которыми завтра нам придется стоять на одном из холмов «нейтральных» земель.
Гроза наконец-то решила, что хватит с нее просто так громыхать и устраивать бесплатную подсветку и прохладный дождь хлынул стеной почти без предупреждения. Только что падали редкие капли, и вот уже на мою бедовую голову обрушивается поток воды, низвергаемой с небес. Я вздрогнула, промокнув почти моментально, и начала озираться вокруг в поисках укрытия. И тут я заметила, что никто из оставшихся на поляне эльфов не торопится бежать под густые лиственные навесы. Они просто стояли с закрытыми глазами, а ливень хлестал по их непокрытым головам, насквозь вымачивая одежду, превращая пряди волос в ручейки, прилипающие к лицу и телу. Красивое зрелище, пусть и необычное.
– Леди Ксель, – Нильдиньяр аккуратно убрал у меня с лица намокшую прядку белых волос и сдержанно улыбнулся, – а вы не хотите попросить благословения у небесных слез?
– Так вы называете дождь? – тихо уточнила я, не отрывая взгляда от неподвижно застывших под потоками воды эльреди. Наследник кивнул.
– Дождь очищает тело и душу, успокаивает мысли. Мы дети природы и после смерти возрождаемся в порывах ветра, шелесте трав, каплях росы на листьях. Мы действительно вечны, потому что не умираем до конца никогда. Мы уйдем безвозвратно, только когда этот мир перестанет существовать. И потому мы не боимся смерти. Смерти для эльреди нет.
– Хорошо же вам жить с такой философией, – пробормотала я, дополнив свое высказывание оглушительным чихом. Ну вот, только простыть для пущей радости не хватало, а то проблем мало.
– Да уж, неплохо. – Наследник улыбнулся чуть шире, но вспышка молнии превратила эту улыбку в оскал. Я непроизвольно передернулась. – Леди Ксель, пойдемте, я отведу вас в дом. Там вы обогреетесь и надеюсь, хотя бы немного отдохнете. Завтра у нас всех тяжелый день.
Вот уж точно – далеко не самый лучший.
Я шмыгнула носом, чувствуя, как начинается банальный насморк, и покорно побрела вслед за Нильдиньяром, указывающим мне дорогу небольшим светляком, лежащим у него на ладони. Вот, еще немного – и буду в тепле, сухости, залезу под одеяло – и черта с два меня кто оттуда до утра вытащит!

«Очнись, соня!»
Рейн вскинул голову, оглядываясь вокруг, а потом с бормотанием «Опять кошмар» повалился обратно на кровать, на которой он спал, не раздеваясь.
«Ну уж нет, я не твой кошмар. Хотя это с какой стороны смотреть. Просыпайся. Зачем? Погодка на улице замечательная! – издевательски выдал внутренний голос, и, словно подтверждая его слова, за ставнями глухо пророкотал гром. – Идем, прогуляемся».
– А не пошел бы ты, а? – вяло огрызнулся Рейн, все же садясь на разворошенной постели и ожесточенно массируя виски пальцами. После ведьмы голова гудела, как с похмелья.
«Это я и предлагаю. Чтобы мы встали и пошли. Правда, по другому, не столь эротическому адресу».
Короче. Зачем разбудил?
«Как зачем – сегодня такая прекрасная ночь! Вслушайся в то, как воет ветер! Ему просто необходима компания в этом чрезвычайно сложном занятии!»
Рейн тихо зарычал. Глаза блеснули двумя рубиновыми огоньками.
Не зли меня.
«Злить?! Ты и так уже зол настолько, что готов обрушить свою ярость на первого, кто под руку подвернется. Ничего, завтра у тебя будет такой шанс».
Эльфы…
«Они самые. А сейчас тебе лучше пойти и выпить чего-нибудь покрепче, иначе головная боль так и не пройдет».

Рейн только вздохнул, поднимаясь с кровати и потягиваясь всем телом, как человек после долгого сна в неудобной позе. Застегнул куртку, пригладил стоящие дыбом волосы, выбившиеся из хвоста за время его недолгого сна, и, оттащив стулья от входной двери, распахнул ее. Слуга, в недобрый час проходивший мимо, подпрыгнул от неожиданности, роняя на пол стопку полотенец, и вжался в стену, надеясь, что человек, окутанный, как ему показалось, клубком черного тумана, пройдет, не заметив его. Напрасно… Тот, кого герцог Армей называл Рейном, лишь слегка повернул голову, бросая на слугу мимолетный взгляд, но и его хватило, чтобы несчастный впечатался в кладку еще сильнее, зажмуриваясь и трясущимися губами нашептывая молитвы. Потому что взгляд у гостя его сиятельства был как раскаленный гвоздь. Тяжелый, жгучий и причиняющий боль. Рейн прошел дальше по коридору, а слуга так и остался на месте, с прижатыми к груди руками, трясущимися губами и прибавившейся сединой на висках…
Постоялый двор, расположенный в одной из замковых пристроек, отличался от городского разве что размерами – он был в полтора раза меньше, но от этого, как ни странно, не казался менее уютным. С порога ощущались ароматы готовящихся на кухне блюд, круглые столики на троих были выскоблены добела, а под потолком вдоль стен висели грозди жгучего сушеного перца, чеснока и каких-то пряных травок, придающих атмосфере постоялого двора запах уютного дома.
Рейн одним рывком распахнул плотно прикрытую дверь и скользнул внутрь прогретого помещения, наполненного гамом веселящегося народа, из-за которого едва-едва были слышны переборы железных струн. Встряхнул мокрыми волосами и с них во все стороны полетели брызги, а затем, сбросив промокший плащ на нечто вроде сушилки у двери, шагнул в зал. Разнообразия ради в этот раз на него никто не обратил внимания – основной клиентурой на этот вечер у хозяйки постоялого двора были гарнизонные служаки, беззастенчиво спускающие полученные деньги. Правда, винным перегаром от них не пахло – в стоящих перед воинами кружках были квас, кисель либо же просто родниковая вода. Хотя нет. Исключение все-таки имелось… Одна-единственная кружка с красным вином, которая шла по кругу между собратьями по оружию.
Каждый делал по небольшому, чисто символическому глотку и передавал ее дальше. Русоволосая девушка с лютней, сидящая у ярко горящего очага, рассеянно перебирала тонкими пальцами струны, но молчала, будто бы не зная, что ей следует петь дальше. Рейна, высматривающего свободное место, приметили за ближайшим к очагу столиком и приветственно махнули рукой. Это были гарнизонные мечники. Те самые, с которыми Рейн успел поработать тренировочным мечом. Они же тихо выражали одобрение, глядя на хрупкую седую девчонку со сполохом. Ксель, если честно, никогда не была фехтовальщицей. Скорее танцовщицей, потому что каждый ее шаг был как танцевальный пируэт…

«Память… Память. Ты бы многое отдал за то, чтобы ее было чуточку меньше?»
Нет. Скорее за то, чтобы ее было чуточку больше.
«Потому как часто это единственное, что нам остается, не так ли? Могу устроить. Даже бесплатно – цени мою щедрость!
…Ксель, неуверенно держащая в руках ущербную версию катаны, обозванную «эльфьим сполохом», пытается сражаться с герцогом – и снисходительные смешки мечников затихают, когда ей это все-таки удается…»
Ты мразь. Я тебе об этом говорил?
«Говорил. Но не забывай. Я – это ты».

– Эй, парень, иди к нам! – Мечники подвинулись, на освободившееся место мальчишка из обслуги шустро поднес низенький табурет на трех ножках, а воины из гарнизона Армея передали Рейну кружку с вином.
– Выпей с нами, завтра ведь в бой. А сегодня – отдыхаем. Эй, девица-раскрасавица, – это уже менестрелю, – а спой-ка нам прощальную!
– Ильяна, спой! Серебра не пожалеем!
Девушка в потертой куртке кивнула и, поудобней пристроив лютню, перебрала пальцами по струнам, ожидая, пока шум в зале стихнет. Надо сказать, долго ждать ей не пришлось – тишина спустилась почти сразу. Ильяна вздохнула и запела песню, сочиненную менестрелем во время штурма одной из крепостей, когда была первая война с хадарами. С той поры эту песню пели только по просьбе воинов, идущих в бой, из которого, как они полагали, им уже не вернуться…
Последний пир еще не побежденных,
Осталась ночь, а завтра уже нет,
По кругу – черный кубок обреченных,
А впереди последний ждет рассвет…[2]
Ильина пела, а лютня негромко плакала о том, как менестрель перед боем сжигает свой любимый инструмент, отрезая себе дорогу к прежней жизни. Да и не будет у него больше ничего прежнего, все перечеркнет лезвие вражеского меча…
Это была песня еще не ушедших, но уже обреченных. Еще не посмотревших в глаза смерти, но знающих, что они не увидят рассвета…

С минуту в притихшем зале звучал перебор струн, а потом Ильяна остановилась, потирая онемевшие кончики пальцев, стертые струнами. Мечники, что сидели рядом с Рейном, не сговариваясь, бросили по серебряной монете в одну из опустевших кружек, стоявших на столе, и пустили ее по кругу, как до того – чашу с вином.
– И к чему такая грустная песня? – поинтересовался Рейн, отхлебывая из кружки с квасом. Видимо, вино здесь пили только по символическому глотку, что в общем-то верно. Если на рассвете идти в бой, похмелье явно не поспособствует воинской удаче.
– Так ведь завтра эльфийским лучникам в лицо смотреть, – хмыкнул один из мечников, седой воин со шрамом на щеке. – Это наверняка смерть, – ведь слухи ходят, что подмоги нашему гарнизону не будет. А остроухие промаха не знают. Было на моем веку такое: в стычке эльфов с бандой воров живым из последних не ушел никто. А эльфам хоть бы хны – собрали стрелы и ушли.
– Так то банда. Отребье, которое нигде служить не может и не хочет, да и умения им для этого не хватит. Вот только я все равно не пойму: разве все так страшно, что женщины и дети тоже сражаться будут?
– Эльфы не трогают женщин и детей, за исключением тех случаев, когда это необходимо для выполнения каких-то их целей. Наши женщины, конечно, могут сражаться, но многие предпочтут спрятать под юбкой острый кинжал, который избавит их от плена, – вздохнул седой, глядя на то, как наполненная почти доверху кружка с медью и серебром уходит к менестрелю. Девушка с достоинством приняла деньги и снова что-то заиграла, на этот раз – без слов, просто красивую мелодию.

«О да. Замечательная же у тебя компания на завтра будет. Мясо, как и ты. Уже со всем смирившиеся неудачники».
Заткнись.
«Что, ты еще не смирился? После всего ты еще хочешь жить и побеждать?»
Да. Хочу.
«Ради чего?»
Ради Ксель. Если правда то, что она жива… Если правда, что сила Кургана сможет воскресить ее, если ее уже нет… И потому, что я не собираюсь сдаваться!
«Хорошо… Значит, мы пройдем сквозь эльфийский строй, так? Насквозь? Не щадя ни себя, ни их?»
Да.
«Ну что ж… В этом случае тебе надо, чтобы хоть кто-то прикрывал тебе спину.
Ты же не собираешься?..
«Собираюсь. Мне тоже не нравятся песни пораженных».

Пламя очага вдруг резко пригнулось к самым дровам, прячась среди угольев, в зале ощутимо потемнело, а потом в душу каждого, кто сидел в помещении, струйкой ледяного воздуха заполз тихий, почти неслышный голос.
Седой вояка вздрогнул, когда внезапно вспомнил о сыне, погибшем у эльфийской границы. На его могиле все еще не зацвели маленькие барвинки. К горлу подступил ком, а голос все спрашивал, теребил толком не затянувшуюся рану в душе, пересыпал ее солью, а потом шепнул лишь одно-единственное слово: «Месть»…
Пальцы ледяного ветра коснулись другого, молодого лица. Напомнили о прикосновениях той, единственной, которая сбежала с эльфом-полукровкой спустя месяц после свадьбы. Без сожаления, без сомнений – она бросила все и вся, уходя вслед за зеленоглазым нелюдем. И горечь, толкнувшая парня на военную службу, разрослась настолько, что превратилась в ярость. Обжигающую изнутри, заставляющую до боли стискивать кулаки… и превратившуюся в нечто холодное и расчетливое, как ледяной ветер, в котором угадывались багряные отблески. Месть.
У каждого сидевшего в зале нашелся свой камень на сердце, который хранился в глубине души. Камень, готовый по первому зову полететь в сторону эльфов… И границы. Старые обиды, честолюбие, ненависть, – все, что только могло вырваться на волю холодной, расчетливой и страстной местью, поднялось наверх, перехватывая дыханье и придавая мыслям убийственную остроту.
Когда ветер, кружащий по помещению, улегся, Рейн моргнул, словно просыпаясь.
– Ничего, парень. Завтра мы их раздавим, – тихо, очень тихо пообещал воин, сидевший с Рейном за одним столом. В глазах его блестели багряные отблески закатного пламени.
– В моем доме чаще пели другие песни. Песни воинов, которые не ждут смерти, а радостно призывают ее на себя и своих недругов! Песни бойцов, что не смогут вернуться домой, поскольку не собираются сдаваться врагу! Песни, которые вырывают победу у противника любой ценой! – Рейн все повышал и повышал голос, практически до крика. – Завтра. Мы. Победим!
Постоялый двор ответил радостным ревом. Им было за что мстить – так что никто не обратил внимания на бритвенную остроту улыбки Рейна…

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:15 | Сообщение # 19

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 15
Я проснулась сама, как только за окном забрезжил рассвет. Открыла глаза и машинально села на кровати, оглядывая комнату. Белые занавески полоскались на ветру, порывы которого задували в окно, принося с собой гулкий звук рога. Сонливость стряхнуло моментально, как будто на голову вылили ведро ледяной воды.
Весьма вероятно, что сегодня будет битва. Не просто единичная стычка с нежитью и не с толпой неотесанных селян с факелами – скоро я буду стоять лицом к лицу с людьми из армеевского гарнизона. С теми, с кем успела познакомиться за время пребывания в замке. И они, как и эльреди, не намерены щадить противника в случае неподчинения. Сегодня против эльфов встанет лес стальных мечей и щитов, а мы с Рейном наверняка окажемся в этой безумной круговерти, причем в разных лагерях.
Я поднялась с постели, но, вместо того чтобы ополоснуть лицо водой из кувшина на туалетном столике и быстренько одеться и «встать в строй», стала проводить все утренние процедуры медленно и тщательно. Умылась как следует, почистила зубы зеленоватым порошком из фарфоровой баночки, заплела волосы в короткую косу. Оделась в выданную мне форму эльредийской стражи – все-таки она была удобней, чем моя одежда с долгополой туникой, да и под доспех подходила идеально. Подтянула все завязки так, чтобы нигде ничего лишнего не болталось. И с сомнением покосилась на груду металла, сваленную в углу. Честно говоря, я очень слабо представляла себе, как это все должно закрепляться, чтобы из разных частей сложилось то целое, что должно защищать меня в бою. Впрочем, проблему помог решить эльредийский лучник, заглянувший ко мне в покои и сообщивший о том, что меня уже ожидает наследник в месте сбора на границе. Я критически оглядела его легкий блестящий нагрудник, шлем, который он держал в руке и лук с полным колчаном стрел за спиной и меня осенила идея.
Уже через минуту посыльный был привлечен к нелегкому делу облачения меня в доспехи. Вернее, для меня вся эта наука о системе крепления деталей казалась японской иероглификой, эльф же справился минут за десять, после чего я попробовала пройтись по комнате. Доспехи тест-драйв выдержали, то есть почти не громыхали и не позвякивали, да и движениям особенно не мешали. Что до веса – то было ощущение, будто на меня надели хорошую зимнюю дубленку. То есть тяжесть на плечах, разумеется, есть, но не настолько неподъемная, чтобы возмущаться. Короче, жить будем.
Эльреди помог мне закрепить за плечами ножны с нарэилем, ритуальные хэлкели заняли свое место на бедрах, рядом с небольшими пластинами, закрывающими ноги до колена, шлем с забралом в форме совиной головы я по примеру стража оставила в руках, после чего объявила себя готовой к выходу. Тот только резко, отрывисто кивнул и вышел за дверь. Я последовала его примеру, стараясь на ходу привыкнуть к ощущению металлической тяжести на плечах.
Эльредийская сотня, если честно, с одной стороны, впечатляла, а с другой… Я окинула взглядом два ряда лучников по двадцать воинов в каждом, затем вооруженных мечами стражей, и мне как-то поплохело. И это все, что Минэрассэ может выставить против Ранвелина? Умом понимала – далеко не так, но это, как сказал Нильдиньяр, именно те бойцы, которые могут выступить, выдержав первый вероломный удар людей. Пока нельзя было собирать ополчение, оставить дома без охраны, а также вызвать подмогу из других городов Минэрассэ. Время играло против эльреди. Пока против. Наследник Осеннего Пламени говорил, что войско будет, но не раньше, чем на рассвете следующего дня. А до тех пор придется справляться самим.
Оптимист он, Нильдиньяр-то. У Армея в гарнизоне хорошо обученных бойцов около трехсот человек. Недостаточно, разумеется, чтобы брать границу Минэрассэ, но вполне, если придется дать Рейну время на то, чтобы сделать какую-нибудь особо большую глупость. Например, попытаться в одиночку вскрыть Курган.
– Леди Ксель! – Наследник подъехал ко мне на белом коне, держа в руках штандарт с белоснежным знаменем, на котором золотом был вышит вставший на дыбы единорог. – Вы все же решили присоединиться к нам, так?
– Разумеется, Нильдиньяр! Как же я могла остаться в стороне? – улыбнулась я, глядя снизу вверх на красавца-эльреди, особенно выгодно смотревшегося в лучах восходящего солнца. Длинные волосы он тоже заплел в нечто вроде косы, и сейчас она багряно-алой змеей вилась по серебристому доспеху, почти сливаясь цветом с накидкой.
– Вы не обязаны были…
– Нильдиньяр, – вздохнула я, – я сама хочу. Я должна найти Рейна раньше, чем он сделает нечто непоправимое.
– Понимаю. В таком случае… – Он поднял руку, закованную в латную перчатку, и тотчас к нему подвели еще одного коня. Он был чуть поменьше, чем его здоровущий жеребец, но от этого не менее пугающим.
Нет, лошадей я не боюсь. Только вот ездить на них совершенно не умею. Весь мой опыт верховой езды – это час или полтора неспешной рыси по лугам в Подмосковье. И я не могу сказать, что хорошо держалась в седле. А глядя на серебристого коня, предложенного мне, не была уверена, что сумею на него влезть, а уж тем более прокатиться.
– Леди Ксель? – вопросительно приподнял бровь Нильдиньяр.
Я только вздохнула, довольно неловко залезая в седло. Жеребец подо мной насмешливо фыркнул и покосился ехидным фиалковым глазом. Ну чего уж поделать, вот такая я неумеха.
– Не волнуйтесь, Сильфандир очень спокойный. Полагаю, вы не слишком часто пробовали себя в роли наездницы?
– Реже, чем мне хотелось бы, – невесело улыбнулась я, подбирая поводья. Кто-то из эльреди подал мне еще один штандарт – поменьше, чем тот, что был в руках у Нильдиньяра, со знаменем треугольной формы и золотым кленовым листом в языках пламени на темно-красном фоне.
– Ключ Зари, – торжественно объявил наследник, – вы сделаете честь эльреди, неся знамя рода Осеннего Пламени.
– Да без проблем, – пожала я плечами, выпрямляясь в седле и от души надеясь, что не вывалюсь из оного, поскольку держаться одной рукой за поводья, а другой нести штандарт – как-то стремно. Надеюсь только, что галопом мне скакать не придется.
Наследник отцепил от пояса витой рог, оправленный в серебро, и проиграл что-то резковатое и заунывное. Судя по тому, как воины вытянулись в струнку, это была команда к выступлению. Рог пропел еще раз – и тогда эльредийская сотня вышла из-за прикрытия зачарованной границы и двинулась к виднеющимся впереди холмам, туда, где нас должны ожидать люди из Ранвелина с предателем в кандалах.
Или же с заряженными арбалетами. Видит бог, я бы многое отдала за первый вариант, только сегодня не моя очередь решать.
Эльредийская сотня вышла на вершину небольшого пологого холма, когда впереди показались люди. Даже отсюда мне было видно, как играет утреннее солнце, временами пробивающее завесу туч, бегущих по небу, на отполированных шлемах, копьях и щитах.
– Что-то не похоже, будто они пришли выдавать предателя, – с какой-то грустью сообщил мне наследник, поднося к губам рог. Новая мелодия – новый приказ, и эльреди спустились вниз, вставая у подножия холма в каком-то странном порядке – не строем в несколько рядов, а почти хаотично рассыпавшись по краю луга.
Только приглядевшись, можно было заметить, что лучники стояли чуть выше, чем стражи-мечники, расположившись так, чтоб свои не загораживали чужих. Люди из Ранвелина по другую сторону широкого луга, раскинувшегося между холмами, выстроились в нечто, напоминающее классическое каре: впереди воины со щитами, за ними – арбалетчики и бойцы с алебардами. И даже на мой близорукий взгляд людей было раза в три больше, чем эльфов. Конечно, будь то обычная ситуация, эльредийские стражи раскатали б людей, как катком, по лугу, но где-то среди ранвелинцев находился Рейн, а он, да еще с поддержкой своего Зверя, – это нечто страшное.
– Чего они ждут, Нильдиньяр? – тихо спросила я, словно боясь, что меня услышат на том конце луга.
– Нападения. Видите, на холме напротив небольшая группка людей. Это Армей и его личная охрана Они ждут. Ждут, пока мы не сделаем первый шаг, неважно к чему.
– А если мы не сделаем?
– Мы так не можем, – вздохнул наследник, втыкая штандарт в землю рядом с собой. – Людское вероломство, подославшее к нам манилиха, заслуживает наказания. Кровь эльреди, пролившаяся от рук перевертыша, взывает о мести. Мы не имеем права оставить все как есть.
– Нильдиньяр, – я последовала примеру наследника, воткнув знамя Осеннего Пламени в мягкий дерн, – снимите с моей руки браслет, я пойду и отыщу Рейна.
– Леди Ксель, – улыбнулся он, словно объясняя ребенку прописные истины. – Если вы выйдете вперед, вас убьют. Люди не настроены на переговоры, к тому же…
Его слова прервал тягучий, звонкий звук рога, от которого людской строй зашевелился… и двинулся вперед.
– Они все же нападают, – тихо сказал Нильдиньяр, а потом поднял руку, и в воздухе раздался приказ на эльредийском языке, который я все равно поняла:
«На позиции!»
Стражи подняли легкие щиты в форме изогнутого листа, странно поблескивающие по краю, лучники наложили стрелы на тетивы луков, готовясь стрелять на поражение. Впрочем, так это вышло бы для людей, а для эльреди это был бы прицельный огонь. Я только сильнее сжала поводья, понимая, что сделать уже ничего нельзя.
Люди подошли ближе.
Раздалась команда, и слаженный залп эльредийских лучников пробил брешь в человеческом строю…

Напряженная тишина на лугу была нарушена, когда построенное на рассвете войско обогнуло один из невысоких холмов на якобы ничейной земле, отданной «памяти древних», и увидело впереди гордо реющие эльфийские знамена. Узкие, как языки пламени, трепещущие на ветру треугольники зеленых и багряных тонов, золотистые штандарты – их было видно сразу. Чего нельзя было сказать о самих эльфах, стройные ряды которых медленно выступали из клубов тумана. Поднимающееся над макушками деревьев утреннее солнце позолотило сверкающие доспехи мечников, россыпью радуг отразилось от небольших щитов в форме листьев, коснулось ярко-зеленых накидок лучников. Армей поднял руку, и глухо проиграл горн, останавливая гарнизон Ранвелина. Герцог чуть сощурился, оглядывая эльфов, и обернулся к Рейну.
– Сейчас они ждут. И мы будем ждать. Потому что Нильдиньяр наверняка знает, что предателя мы не ведем.
– И что? – Рейн ухмыльнулся, и ледяной ветер взметнул прядь его волос, выбившуюся из косы. – Будем стоять, пока эльфы не скажут нам свое веское «фи»?
Что-то еле слышно просвистело, а потом один из мечников, прикрывавшийся щитом, медленно завалился назад, нарушая цельность строя. Из смотровой щели его забрала торчала черная длинная стрела с ярко-желтым оперением.
– А может, и не придется ждать, – нахмурился Армей, поднимая коня на дыбы и возвышая голос почти до крика: – В бой! Эльфы пролили первую кровь! Отгоним их обратно, пока не подойдет полк! Наша задача – не дать им пройти дальше этого луга.
– Чего вы ждете? – Рейн соскочил с коня и прошел туда, где стоял уже знакомый ему отряд. Тот самый, который пускал в ночь перед боем по кругу «последнюю чашу». – Хотите, чтобы они нанизали вас на стрелы, как скот? Нет? Тогда вперед!

«О да! И у тебя кровь заиграла. Ну же, выпусти меня, выпусти!»
На этот раз – вместе.
«Они заплатят. И за нее тоже».
Сегодня же.

Заиграл рог, призывая к атаке. Людской строй пошел через луг туда, где развевались эльфийские знамена, а над алебардами словно раскинулись туманно-призрачные крылья ледяного ветра.
Месть!
Но стоило им только подойти к середине луга, как со стороны эльфов в воздух взметнулась черная туча, просыпавшаяся на головы людей смертельным дождем из стрел с алым и желтым оперением. Кто-то успел внять предупреждению «Воздух!» и поднять щиты, но кому-то повезло меньше. Особенно тем, кто шел с арбалетами и алебардами – падающие стрелы выкосили приличную брешь в их ровном строю. Он тотчас по команде сомкнулся плотнее, а люди пошли быстрее, стремясь подобраться на расстояние полета болта, а затем – и удара мечом.
Эльфийские мечники перегруппировались и двинулись вперед не плотным строем, а несколькими группами, из промежутка между которыми продолжали вылетать черные стрелы, сеющие смерть…

Молодой воин, впервые участвующий в настоящем бою, крепко сжимал рукоять отцовского меча, который он не пожелал поменять на новенький, только-только из кузни, клинок. Все-таки это единственная память, оставшаяся ему от семьи, погибшей несколько лет назад от мора, который, как поговаривали, навели эльфы своим колдовством. Он поступил на службу, хотя какая там служба – учение одно да беготня. И вот сейчас – первый бой. Вот вновь прозвучала команда «Воздух!», он едва успел накрыться щитом и сразу ощутил, как о мореное дерево, окованное железом, застучали стрелы. Дождь, похоже. Или же ему так показалось?
Треклятые нелюди, сколько же у них стрел?! И какая меткость!
Он переступил через труп, из-под шлема которого торчала стрела, попавшая, видимо, в горло, и, опустив щит, пошел дальше. Слева волнами накатывал пробирающий до костей холод, и юноша поежился. В городе шепотом поговаривали, что на службе у его сиятельства находится инфернал, что сила его велика и один взгляд способен вызвать страх даже у самого отважного воина. Про это юноша только слышал, но даже повернуть голову, чтобы увидеть того, чьи глаза, по рассказам, пылали багровым пламенем, у него не было никакого желания.
Что-то еле слышно засвистело, и парень успел ощутить острую боль под подбородком.
А в следующую секунду уже мешком упал под ноги своих товарищей.
Над воротником кольчуги, едва покачиваясь, торчала черная стрела с желтым оперением.

Защелкали тетивы арбалетов, зазвучали боевые кличи, и строи сшиблись с оглушающим звоном. Заработали мечи, резко опустились алебарды, падая на эльфийские шлемы и сминая их. Засвистели стрелы, делающие бреши в строю, куда немедленно устремлялись эльфы, работая мечами с листовидным лезвием и щитами, кромка которых, как оказалось, была заточена не хуже клинков. В воздухе запахло кровью, трава под ногами казалась скользкой, как лед.
– Да будь все проклято!!!
Рейн вырвался из строя, распуская за спиной черные полотнища крыльев, рваные края блеснули кромкой лезвий, вгрызающихся в эльфийские доспехи, как в картон. Багряные капли цепочками скатывались с маслянисто блестящих пол «плаща», реющего в воздухе смертоносной пеленой, а над лугом запел закатную песню ледяной ветер.

«Да, да! О да-а! Скажи, разве битва не пьянит сильнее, чем вчерашнее «последнее» вино? Разве ты не чувствуешь их страха и восхищения! Сейчас никто и ничего не может нам сделать!»
Заткнись.
«Зачем? Скажи, разве тебе не нравится чувствовать, что все их жизни на самом деле ничего не стоят? Разве ты не был готов к тому кровавому хаосу, в который погрузилось это поле?»
Я же сказал, заткнись!
«Но почему? Взгляни, как они реагируют на твое приближение, прочти ужас на их лицах! Разве это не та месть, которой ты так хотел?»
Нет!!!
«Тогда смотри и вспоминай, что у всего, что существует, есть своя цена. Сейчас цена твоего желания вернуть Ксель – жизни этих несчастных. Ты готов заплатить ее сполна?»
Да.
«Продолжаем!» – И по полю пронеслись порывы ледяного ветра, будто бы вторящие чьему-то хохоту.

Рейн развернулся и взмахнул мечом, блокируя удар листовидного лезвия, и тотчас эльфа, на свою беду подошедшего слишком быстро, располосовали черные «крылья». Зверь показал миру свои острые зубы и ухмыльнулся. На этот раз он не намерен скрываться столь быстро.

Высокий эльреди, восседавший на белоснежном жеребце, поднял руку, закованную в довольно изящную стальную перчатку, и указал куда-то вниз, на разворачивающееся перед моими глазами полотно битвы у подножия невысокого пригорка, служившего негласной границей между Минэрассэ и Ранвелином, ничейной землей. Я поправила забрало серебристого шлема, выданного мне вместе с легкими доспехами, и пригляделась.
– Я ничего не вижу, Нильдиньяр. Вернее, ничего разобрать не могу.
– Присмотритесь повнимательнее, Ксель. Туда, где кипит битва. В самую гущу… Видите?
Да, теперь, когда я точно знала, куда смотреть, я умудрилась разобрать нечто странное. Сражение развернулось во всей низине, но только там, куда мне указал эльреди, был пятачок безмятежности. Мертвой. Потому что там никто уже более не сражался. Только одинокий воин в длинном черном плаще и без шлема. Либо сам снял, либо потерял в бою. Так или иначе, пряди длинных темных волос реяли на ветру, который кружился над лугом, закрывая его лицо.
Я пригляделась – и сердце мое пугливо екнуло, пропустив удар. Может, зрение меня все-таки подводило, но, кажется, там внизу стоял Рейн. Господи, что он делает в этой мясорубке? Почему герцог позволил влезть в бой восемнадцатилетнему парню, да и еще – сражаться в одиночку в самой гуще?
– Рейн…
– Значит, это и есть ваш друг, да? – Эльреди только покачал головой и нахмурил алые брови так, что на безупречной переносице образовалась глубокая морщинка. – Похоже, я все-таки оказался прав насчет герцога Армея. Он бросил в бой все силы, даже второй Ключ. Не жалеет ни себя, ни других.
– Но это надо остановить! – Я сорвалась с места, но была деликатно перехвачена одним из лучников, охранявших наследника.
– Вы погибнете, Ксель, – ровно и даже чуточку скучающе отозвался Нильдиньяр, все так же невозмутимо восседавший на белом скакуне. – Разве вы не видите – второй Ключ полностью поглощен битвой, ему нет дела до вас. Думаете, кого он увидит? Всего лишь еще одну эльредийку, которая, по сути, новый враг. Посмотрите вниз.
Несколько секунд я почти зло смотрела в янтарные глаза наследника, так и не надевшего шлем, и, высвободившись из рук лучника, пригляделась к тому, что творилось внизу. Лучше бы не видела.
То, что я поначалу приняла за обычный черный плащ на плечах Рейна, превратилось в полотнище тьмы с бритвенно-острыми лезвиями на месте рваного края. Когда-то я ощущала это проявление его силы как ласкающий шелк, сейчас же впервые наблюдала это со стороны. То, как темные лезвия кромсают все живое вокруг Рейна, оставляя за собой лишь изрезанные тела да потоки крови.
Луч солнца, выскользнувший из-за туч, на несколько секунд озарил низину, и вот тогда мне как-то поплохело. Я только сейчас оценила масштабы свершившегося, и мне стало страшно.
Рубиновые капли, стекающие с живых лезвий призрачного плаща, края которого танцевали в воздухе, игнорируя порывы ветра. Бледное, словно неживое, лицо Рейна, выражение которого невозможно было разобрать с такого расстояния, серебристая ткань накидки, на которой расцвели неровные темные пятна… Но он ведь не может не узнать меня, попросту не может!
– Пустите меня!!
Я все-таки проскользнула между лучниками и, не оглядываясь, побежала вниз с холма, ожидая не то предостерегающего крика, не то стрелы между лопаток, но эльреди, видимо, решили, что ненормальная девушка не стоит подобных усилий. Доспехи, хоть и легкие, сильно мешали бегу, равно как и серебристый шлем, ограничивающий обзор. Впрочем, мне это не воспрепятствовало спуститься на луг по пологому склону, а вот внизу уже начались проблемы.
Первый десяток метров я преодолела относительно спокойно, а дальше уже шла битва, в которой подобраться к Рейну на расстояние крика было по меньшей мере, сложно. Если не сказать – самоубийственно. Я выхватила клинок, прятавшийся в наспинных ножнах, и попыталась пробиться туда, откуда веяло ледяным ветром ненависти, где полыхал призрачный шелк темного плаща, разрезающий все и вся на своем пути. Эльреди рядом со мной были изранены, но все еще не отступали, а я…
Я старалась не убивать, благо эльредийский клинок словно сам вел мои руки таким образом, что раненые просто не могли продолжать бой. Падали, крича от боли, но оставались в живых. И я хотела надеяться, не калеками на всю оставшуюся жизнь. Я уже не смотрела, как мелькает в воздухе нарэиль, старалась не обращать внимания на кровавые потеки на лезвии – моей целью был Рейн, который медленно шел к холму, оставляя за собой лишь смерть.
В какой-то миг сражавшиеся расступились, и мы с Рейном оказались лицом к лицу…
Что-то внутри меня задребезжало, как перетянутая струна, и разлетелось на куски, высвобождая тонкую алую нить, уходившую сейчас в непроглядный мрак, из которого веяло слепой ненавистью, перекрывшей все остальные чувства. В лицо ударил незримый обжигающий ветер, прокатившийся по мне приливом, а по ушам резанул тоскливый полувой-полукрик, в котором было ВСЕ. И боль потери, и жажда мести, и любовь, и ненависть. Сильнее всего ненависть, выжигающая душу дотла, оставляющая всего лишь одно желание – мстить. Яростно и жестоко. Вкладывая в каждое действие, в каждый жест всю свою душу, от которой уже оставались лишь обугленные по краям обрывки. От этого воя мне стало так жутко, как не было никогда в жизни, а во тьме напротив загорелись два алых огонька…
Он так и не узнал меня…
– РЕЙН!!!!
Кажется, перекричать грохот битвы я так и не сумела, но он все-таки обернулся в мою сторону. И лицо его впервые выглядело безжизненной яростной маской, застывшей в выражении полного безразличия. К себе ли, к тем, кто вокруг… Карие глаза с вертикальной щелью зрачка скользнули по мне, а потом ко мне метнулся рваный край черного плаща, развевавшегося за плечами Рейна подобно крыльям.
Я успела только выставить перед собой нарэиль, когда причудливое лезвие выбило искру из моего меча, ударив по нему с такой силой, что прочнейший клинок, жалобно звякнув на прощание, сломался пополам, и тотчас «край», преодолевший сопротивление, скользнул по шлему.
Боль была настолько неожиданной, что я только охнула, машинально хватаясь за лицо. Кожаная перчатка, на тыльную сторону которой были наклепаны тонкие стальные пластины, наткнулась на широкую царапину на шлеме. Не будь его на мне, лезвие снесло бы половину головы, а так – только поцарапало. Что-то горячее стекало по правой стороне лица, заливая глаз… Я поспешно сорвала с себя шлем, отбросила его в сторону и провела перчаткой по щеке, пытаясь стереть кровь и убрать прилипшую седую прядь, закрывшую обзор…
– Я же говорил вам не вмешиваться! – За стихающим шумом битвы я не услышала топота копыт и очнулась, только когда чья-то сильная рука вздернула меня в воздух и усадила в седло.
Все еще не в состоянии открыть правый глаз, который заслоняла пропитавшаяся кровью длинная челка, я подняла голову и увидела гневно мерцающие янтарные глаза и струйки гранатово-красных волос наследника эльреди, выбившихся из косы. Сломанный нарэиль выскользнул из моих пальцев и звякнул обо что-то, находящееся на земле, а мне казалось, будто осыпаются осколки моей души. Тот, кто меня защищал, повернул свое оружие против меня. Зверь, сорвавшийся с цепи, обратил свой неукротимый гнев на столь внезапно вернувшуюся Хозяйку… не иначе как в качестве мести за то, что она осмелилась его бросить.
– Нильдиньяр… он…
Я с трудом повернула лицо к Рейну, и только сейчас увидела в его глазах, что он меня узнал. Смертоносные «крылья сумрака», танцевавшие за его спиной, бессильно опали на землю, укутав его с головы до ног невероятно длинным шелковистым плащом, а лицо перестало напоминать маску, но…
Отвернувшись, я уткнулась лицом в накидку Нильдиньяра, вцепившись в нее обеими руками так, словно боялась свалиться с коня, ощущая, как кровь, все еще сочившаяся из глубокого пореза на лице, пропитывает тонкий шелк, накинутый поверх кольчуги. Эльреди прижал меня к себе свободной рукой и развернул коня, стремясь увезти с поля боя.
За нашими спинами зазвенели клинки, послышались крики, но белый скакун уже поднимался по пологому склону холма, а рога пели отступление. Алая нить натянулась до боли, так сильно, что я судорожно вздохнула, безуспешно стараясь сдержать слезы, градом катившиеся по испачканному кровью лицу, а с подбородка срывались уже багряные капли…
…– Он – Проклятый Граф, поэтому плачет кровавыми слезами.
Я задумчиво пробегала глазами по строчкам текста на светящемся экране монитора, и только потом подняла взгляд на Рейна, сидевшего рядом. Снова посмотрела на текст.
– Но… Это так грустно. Когда по лицу стекают кровавые слезы…
– Иногда так бывает… когда душа разорвалась на части…
А сейчас кровавыми слезами плакала я. Полуослепшая, прижавшаяся в поисках защиты от самой себя к прекрасному нечеловеку, которому до меня нет никакого дела, – только то, что я какой-то мистический Ключ, и заставляет Нильдиньяра возиться со мной. Но что это все значит, когда часть твоей души только что отделилась от тебя, оставив тебя с незаживающей раной, с которой уже не хочется жить?
Ничего не значит…
Холм уже остался позади и копыта коня мягко застучали по густой траве лесной поляны эльредийского королевства…

Секунду Рейн стоял, словно оглушенный, глядя на то, как беловолосую девушку с залитым кровью лицом втаскивает на коня эльф в отливающих серебром доспехах. Как Ксель цепляется за его накидку, а он прижимает ее к себе свободной рукой, другой удерживая поводья пляшущего под ним жеребца. Как эльф, сверкнув янтарными глазами, пустил животное вскачь вверх по склону холма, увозя ту, ради которой он все это затеял.

«Ради которой ты заплатил такую цену».
Жива… Она жива… Я счастлив?
«Да, жива, конечно. Только счастье какое-то фальшивое, не так ли? Сейчас она нашла себе даже принца на белом коне, эльфийского наследника. Презанимательнейшая шутка судьбы. Ты положил все ради того, чтобы она вернулась, но все достается другому».
Я… мы… едва не убили ее…
«Не убили. И не могли убить. Ты же знаешь. И она поймет. Должна понять! Шевелись же, догони их, действуй же, пока не поздно! Пока она не убедила себя в том, что это предательство, что все было сделано нарочно! Ты же знаешь, если она себя в чем-то убедит, то разуверить ее в этом будет почти невозможно!»
Наверное, я изуродовал ее…
«Мы упустим ее, пока ты будешь заниматься самокопанием! Время действовать, оставь сожаления будущему!»

От Рейна, неподвижно стоящего на коленях в траве, залитой кровью, плеснуло холодом, стремительно перерастающим в обжигающий жар. В растрепавшихся, слипшихся волосах пробежали бордовые искры, а почти растаявший плащ словно налился новыми красками, оживая. Юноша поднялся с колен, и в глазах его можно было увидеть отблески закатных лучей. Он вздохнул полной грудью, передернул плечами, как будто стряхивая с себя невидимые оковы, а затем чуть пригнулся к земле, словно вынюхивая что-то.
Свобо-о-о-о-ода-а-а-а-а!!!
Изящные пальцы, обтянутые черной кожей перчатки, подняли с земли обломки нарэиля Ксель, крепко сжали обе половинки так, что острое лезвие прорезало их, пустив немного крови. Рейн выпрямился и побежал.
Вверх по склону, небрежными взмахами «крыльев» расшвыривая отступающих эльфов, но не задерживаясь, чтобы добить их. Нет времени. Не сейчас, потом. Тропа сама стелется под ноги, выводя кратчайшим путем по следу из падавших на траву капель крови Ксель.
Тонкая алая с золотом паутинка протянулась сквозь мрак и туманную даль к той, ради которой он выбрался из созданной им самим клетки, уплатил цену жизнями. Она дребезжала, как перетянутая струна, но все еще связывала. И он делил боль, делил горечь с ней. Безропотно принимал каждую эмоцию, каждую вспышку гнева, каждую слезинку, от которых ее душа разрывалась на части. Но не ощущал ненависти. Грусть, боль от того, что доверие рассыпалось на куски, надломив какой-то стержень в душе, были. А ненависть нет. Быть может, если бы она его возненавидела, стало бы легче. Если бы она достала кинжал и отомстила за предательство – как-то лучше.
А она не сделала.
Она просто отгородилась от него объятиями красноволосого эльфа.
Справедливо? Несправедливо!
Зверь яростно завыл, устремляясь с ошеломляющей скоростью по кратчайшему пути туда, где слабо мерцало соединение алой паутинки с душой той, кого он считал своей Хозяйкой. Чтобы увидеть. Коснуться. Искупить вину, забрав ее боль себе. Сказать… Что сказать? Слова – пепел, ненужное сотрясение воздуха. Она поймет. Она почувствует. Надо только открыться…
Алая с золотом нить вдруг задребезжала, как от сильного рывка, еще раз. И еще.
Зверь метнулся вперед, уже на пределе сил и возможностей. Еще немного… совсем чуть-чуть…
Связь оборвалась с почти неслышным звуком, лопнувшей струной хлестнув по душе, отбрасывая назад.
Рейн пришел в себя, лежа в траве и бессмысленно глядя в тускло-серое небо, по которому бежали свинцовые тучи. Накрапывал мелкий дождь, грозящий перерасти в настоящий ливень, но ему было как-то все равно. В сердце впервые за последние полгода царила оглушающая, почти звенящая тишина. Пустота. Он и не думал, что связь с Ксель была так давно, и сейчас, когда она оборвалась, он ощутил себя словно отрезанным от чего-то светлого, как будто захлопнули ставни в темной комнате, оставив его во мраке.
Только сейчас пришло ощущение дикой усталости, а еще – боли в правой ладони. Он нехотя повернул голову и с какой-то отрешенностью понял, что в ладони намертво зажаты обломки меча Ксель. Говорят, что хорошие клинки не просто оружие, они могут защитить своего хозяина. Этот сполох защитил…
Не было сил даже выть, не то что ругаться. Рейн откинул голову, закрывая глаза.
– Не самое лучшее место, чтобы отдыхать, Ключ Заката, – раздался над ним усталый голос герцога Армея и тотчас его начали поднимать с земли, держа под руки. – Война развязана. Нам надо отойти за Шепчущий Курган, к речке, и надеяться, что мы успеем перегруппироваться раньше, чем эльфы. А также на то, что полк, присланный из столицы, будет достаточной подмогой.
– Оставьте… меня, – с трудом выдавил Рейн, едва удерживаясь на ногах.
– В другой раз, Ключ Заката. Тебе нужен отдых в более спокойной обстановке.
Рейна положили на что-то вроде наспех сооруженных носилок и понесли туда, где подошедший полк уже разбивал шатры, разжигались похоронные костры и наскоро создавались лазареты. Ледяной ветер, круживший над лугом, бессильно улегся, а свинцово-серые тучи наконец-то разразились проливным дождем, смывающим кровь с травы и приглушающим запах войны и смерти.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:15 | Сообщение # 20

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 16
Как меня внесли в лазарет, не помню. В памяти осталось только, что я цеплялась за накидку Нильдиньяра, как клещ, словно он был единственным островком спокойствия в океане из эмоций и энергетических потоков. Серебряного браслета, который приглушал внутреннее зрение, больше не было на моей руке, и при пересечении магической границы Минэрассэ оно решило о себе напомнить. Четыре потока струились через эльредийское приграничье, разделяясь на сотни нитей, переплетающихся между собой и образующих частую сеть. Когда наследник ввез меня в Минэрассэ, я буквально увязла в этой паутине, несколько секунд не имея возможности ни думать, ни осознавать, потому что при каждом касании «нити» я будто бы дотрагивалась до души ее владельца, улавливая его мысли и чувства. Как я не свихнулась в те первые мгновения, пока меня оглушали чужие мысли, не знаю. Повезло, наверное. А еще потому, что Нильдиньяр мной воспринимался как ровное пламя очага, у которого можно согреться. И рядом с ним шепот посторонних, зачастую непонятных мне мыслей отступал, становясь все тише, пока не превратился в еле слышный фон на краю сознания. И на том спасибо.
В лазарет Нильдиньяр внес меня на руках, сгружая на кушетку и пытаясь отцепить мои судорожно сжавшиеся пальцы от своей накидки. Ему это удалось, пусть и не сразу, и тотчас я почувствовала, что с меня наконец-то снимают успевшие осточертеть доспехи, а лица касаются чьи-то тонкие прохладные пальцы. Высокая темноволосая эльредийка в светлом платье осторожно отлепила пропитавшиеся кровью волосы от раны на лбу и облегченно вздохнула. Что-то негромко сказала на мелодичном языке. Краем левого глаза я увидела, как Нильдиньяр, до того напряженно застывший, расслабился и позволил себе легкую улыбку.
– Все будет хорошо, леди Ксель. Глаз цел, а при должном лечении от раны на лбу не останется и следа. Вам повезло, что на вас был шлем. – Он повернулся, чтобы уйти, но я успела поймать его за край накидки плохо гнущимися пальцами.
– Не уходи, Нильдиньяр. У меня голова кружится от вашей магии.
– Что? – Он взял меня за правую руку и начал снимать латную перчатку, как вдруг из-под нее посыпались обломки серебряного браслета. Янтарные глаза расширились от изумления, а я только вздохнула.
– Сломался нафиг.
– Вам надо отдохнуть, леди Ксель. – Наследник поднялся, стряхивая с колен серебряное колющееся крошево. – Здесь вам помогут, а когда вы почувствуете себя лучше, то прошу вас зайти в мои покои. Нам нужно поговорить.
Я только кивнула, а эльредийка, закончив осмотр, повела меня за цветастую ширму, где вместе с помощницей сноровисто раздела и заставила залезть в деревянную бадью со странной зеленоватой водой, от которой пахло полынью и еще какими-то травами. И именно там я позволила себе истерику. И плевать мне было, что я мешала медперсоналу очистить мое лицо от крови, – я просто изливала из себя все то, что накопилось.
Пути назад как такового уже не было. Рейн стал убийцей. Серьезное обвинение, но не здесь. Не в бою. Ну и плевать.
Горечь уходила вместе с усталостью, уступая место какому-то успокоению и полному равнодушию к собственной судьбе. Видимо, виноват тот отвар, которым насильно напоила меня целительница во время истерики, но все равно – отдельное ей спасибо за это.
Меня тщательно «подлатали» с помощью травяных средств и какой-то магии, после чего я затребовала себе чистую одежду и зеркало. С первым проблем не возникло, а вот вторую просьбу выполнить не торопились, пока я не встала и, пошатываясь, не направилась вон из лазарета в поисках искомого. Только тогда мне выдали небольшое ручное зеркальце, взглянув в которое, я закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Если раньше я была «всего лишь» седая, то теперь лоб пересекал уродливый, едва-едва стянувшийся багрово-фиолетовый шрам, из-за которого правая бровь выглядела чуть-чуть приподнятой, будто бы я чему-то удивлялась. Ну с таким лицом домой лучше вообще не возвращаться, потому что денег на пластическую операцию я наскребу лет через …дцать, да и за результат в Москве не поручатся. А тут после одного заклинания – не кровоточащая рана, а рубец. Есть смысл остаться до тех пор, пока не выздоровею окончательно.
Дождавшись, пока мне наложат повязки, я поблагодарила целительниц и вышла за дверь, пытаясь сообразить, где же находятся покои наследника Осеннего Пламени и как туда попасть. Хорошо хоть, что мир не без добрых эльреди. Увидев, что я почти по стеночке выбираюсь из лазарета, один из стражей вежливо осведомился, куда меня понесло сразу после перевязки и не надо ли помочь. Читай – отвести обратно и деликатно привязать к постели, чтобы больная, я то есть, отдохнула надлежащим образом. Впрочем, я резво отлепилась от стены и попросила проводить меня к Нильдиньяру, после аудиенции у которого я честно пойду отдыхать. Страж, возможно, и не поверил, но до места сопроводил, за что ему честь и хвала. Мне же оставалось только довольно невежливо дернуть тяжелую дверь с резной ручкой, чтобы оказаться в комнате, больше напоминающей номер класса люкс в лучшем отеле мира.
Отодвинув в сторону золотистую занавесь из длинных цепочек причудливого плетения, висевших в небольшой арке в трех шагах от двери, я неуверенно шагнула в покои Нильдиньяра. Мелодично позванивающая занавесь скользнула обратно, и цепочки зашелестели каплями падающего на поверхность лесного озера осеннего ливня, когда я, безразлично глядя перед собой, оказалась в изысканно обставленной комнате. Наследник династии Осеннего Пламени, стоявший у распахнутого настежь окна, обернулся и гранатово-алые волосы его блеснули в лучах заходящего солнца пролитой кровью.
Да, эльредийский наследник был прекрасен, только вот сейчас мне до этой красоты не было ни малейшего дела. К тому же облик Нильдиньяра в одеждах цвета осенней листвы резко контрастировал с моим – простой зеленой туникой, элегантной, но не выдающейся, а светлые штаны и перебинтованные раны не добавляли изящества и красоты. Длинная глубокая царапина, пересекавшая лоб, была тщательно закрыта полосками белой ткани, пропитанной каким-то отваром с запахом земляничной поляны и свежей листвы. Кисти рук, исцарапанные, в синяках, были перетянуты бинтами – когда сломался нарэиль, я заработала сильное растяжение запястий, пытаясь сдержать удар немалой силы. Пока меня лечили, эльредийка-целительница только едва заметно поджимала губы, когда стягивала края раны на лбу, заживляя ее чем-то вроде магии. Кровь остановилась почти сразу, но багровый уродливый шрам, вероятно, пройдет еще не скоро. Но хуже всего был взгляд, которой я случайно поймала в собственном отражении в зеркале, когда пыталась оценить ущерб – потухший, безумно усталый, как у загнанного в капкан зверя. Казалось, что какая-то часть меня осталась на том поле, пропитанном кровью, там, где мелькали лезвия черного шелка.
Где остался Рейн, обративший свою силу против меня.
Когда Нильдиньяр вывозил меня на своем коне с места брани, браслет-змейка, который укрывал меня от магического поиска, тихо хрустнул и рассыпался острыми кусочками серебра, расцарапав запястье под перчаткой до крови. Но тогда я не обратила внимания на боль в руке, поскольку душевная рана саднила гораздо сильнее. И кровавые слезы, стекающие по моему лицу, изливались, казалось, из нее. Связь с Рейном оборвалась почти сразу, как только мы с наследником пересекли границу эльредийских земель – я сама отсекла ее вместе с частью своей души, потому что с уничтожением браслета ко мне хлынули эмоции и чувства Рейна, которые едва не затопили меня. Столько всего там было – и дикая, неуемная радость, и опаляющая ревность, и холод ужаса от содеянного. И где-то далеко-далеко – искрящееся солнечное золото любви, рассыпающееся радужными брызгами счастья. Но душу резанула именно ненависть. Холодная, расчетливая, но при этом яростная и неистовая. Как будто он ненавидел все живое вокруг, и единственным стремлением его в тот момент было уничтожение всего и вся. Именно эта ненависть и напугала меня до дрожи в коленках. Умом я понимала, что это, скорее всего, влияние «закатной силы», не знаю, как это можно было еще назвать, но страху, казалось, наплевать на размышления. Я его испугалась настолько, что не нашла в себе сил ни в чем разобраться.
Однако все это – его, а не мое. Все эти эмоции раз за разом ударялись о незыблемую ледяную стену безразличия, хрустальный панцирь, которым я защищалась от Рейна. Потому что узнай он то, что ощущала я в тот момент, Нильдиньяр со мной не скрылся бы…
– Леди Ксель, может, вы все-таки присядете? – Наследник подошел ко мне и, бережно взяв под локоть, подвел к глубокому мягкому креслу. Усадил. Несколько секунд смотрел на меня сверху вниз, после чего расположился в кресле напротив. – У меня к вам есть предложение.
– Какое? – скорее из вежливости, чем заинтересованно спросила я, безучастно разглядывая собственные руки.
– Как вы смотрите на то, чтобы заключить со мной брачный союз?
– Чего? – Кажется, ему все-таки удалось вывести меня из апатичного состояния, поскольку я хотя бы переместила взгляд на его лицо. Заглянула в глаза, которые были абсолютно серьезны. – Шутите, да?
– Ничуть. – Эльреди изящно пожал плечами, убирая за ухо длинную прядь шелковистых волос. – Просто я полагаю, что такой союз принесет нам обоим гораздо больше преимуществ, чем кажется на первый взгляд.
– Вы еще скажите, что влюбились в меня без памяти, – зло ухмыльнулась я, отводя взгляд в сторону.
– Смотря что вы, леди Ксель, понимаете под любовью. Если готовность защищать вас в силу своих относительно скромных возможностей, обеспечивать ваше комфортное существование, уважение и почитание вас как личности и как женщины – то да, это любовь. Если же под любовью вы, как и большинство людей, предполагаете сумасшедшее стремление бросаться очертя голову под опускающийся клинок, рисковать собой, своими друзьями и всем, чем только можно, ради вас одной, – то нет. – Нильдиньяр чуть улыбнулся, так, чтобы эта улыбка выглядела одновременно притягательной и чуточку покровительственной. – Вы – один из Ключей, леди Ксель. В одиночку вы не сможете распечатать источник древнего могущества, не навредив окружающему миру, но и сама по себе вы – сила, которая раскрывает светлые возможности души.
– Так вот почему вам приспичило жениться! – Улыбка на моем лице наверняка стала еще более горькой и злой. – Сила – это святое для наследника эльредийского королевства.
Я положила ладони на подлокотники, намереваясь подняться и уйти, чтобы наконец прекратить этот разговор о браке по расчету, но Нильдиньяр остановил меня, подавшись вперед и накрыв мою ладонь своей.
– Не совсем. По правде говоря, похоже, что я уже поддался влиянию Ключа Зари. Ксель, верите ли вы, что для меня совсем не характерно врываться в самую гущу битвы только для того, чтобы не дать кому-то умереть? – Голос наследника чуть понизился, в нем появились какие-то новые, почти бархатные нотки, располагающие к доверительному разговору. По крайней мере, просто так встать и уйти у меня уже не получалось.
Несколько секунд я тупо рассматривала рисунок на пушистом ковре в центре комнаты, а потом все-таки взглянула в янтарные глаза эльфа. Подозрительно честные и необычные глаза. Красивые. Почти такие же красивые, как и у Рейна.
– А как же второй Ключ? – тихо спросила я, не отрывая взгляда от наследника Осеннего Пламени, все еще державшего меня за руку.
– Ключ Заката? Пробуждающий тьму в своем окружении? Боюсь, что он уже не сможет стать таким же, как раньше. Леди Ксель, прошу вас подумать над моим предложением. Очень прошу. Скажите, неужели я настолько непривлекателен или противен вам, что вы не допускаете даже мысли о том, чтобы заключить со мной подобный союз? Обещаю, что не буду вас ни в чем ограничивать: ни в вашем стремлении побыть одной, ни в вашей свободе, ни на брачном ложе.
На брачном ложе…
Я только и сумела, что всхлипнуть и, неловко высвободив свою руку, закрыть лицо ладонями. Для того чтобы бессильно разрыдаться.
Ключи не смогут «соединиться», потому что никто не знает, как две разные и неуловимо похожие души превратить в одну. Значит, мы не вернемся домой, а герцог Армей вряд ли сумеет воссоздать то заклинание, которое и вышло-то у него совершенно случайно. Рейн пытался меня убить, и я ощущала жгучее дыхание его ярости – потому что я «предала» его, исчезнув так внезапно.
И что мне делать здесь, в этом чужом для меня мире, в котором не осталось ни одного близкого мне существа, законов которого я не знаю и не понимаю?
Одна…
По моим волосам легонько скользнула узкая ладонь с красивыми тонкими пальцами. Я подняла голову и столкнулась с теплым янтарным взглядом эльредийского наследника, который стоял на коленях перед занимаемым мною креслом, совершенно не заботясь о внешнем виде шелковых одежд. Он был таким понимающим…
Нильдиньяр просто осторожно стирал слезинки, катящиеся по моим щекам, а взгляд его по-прежнему оставался теплым. И тонкие пальцы, успокаивающе перебиравшие мои волосы, казались такими чуткими. Возможно, он и не любит меня в человеческом понимании этого слова, но уважать меня ему это не мешает. И относиться ко мне так бережно – тоже. Говорят, что браки, заключаемые не по любви, а из расчета, когда обе стороны становятся лучшими друзьями и поддерживают друг друга по мере сил, – самые прочные. Быть может, так оно и на этот раз окажется.
Я сама не поняла, как оказалась в объятиях наследника, беззастенчиво выплакивая ему все то напряжение, которое не давало мне покоя последнее время, а он попросту укачивал меня на руках, как ребенка, шепча что-то успокаивающим голосом на эльредийском, которого я не понимала. Ну и ладно, мне сейчас важна интонация, а не смысл слов.
Всему приходит конец. Любви, ненависти… Самым горьким слезам – тоже. А разделенное горе – это уже полгоря. И когда я наконец-то более-менее успокоилась, то прижалась щекой к влажной от слез алой рубашке наследника и тихонько так шепнула, но он все-таки услышал:
– Нильдиньяр… Я принимаю твое предложение…
Эльреди только отер слезы с моего лица и улыбнулся мне так, как улыбаются только прекрасной леди, а не девушке с покрасневшими глазами и хлюпающим носом.
– Обещаю, что ты не пожалеешь…
Кажется, первый шаг к налаживанию семейной жизни сделан – мы впервые назвали друг друга на «ты».

Оказалось, что обручение у эльреди проходит буквально на следующий день после того, как было принято предложение о заключении брачного союза, тогда как сама свадьба могла играться через несколько лет после этого ритуала. Почему? Я тоже задалась подобным вопросом и ответ получила исчерпывающий.
Потому что заключение брака по эльредийским законам сопровождалось неким магическим ритуалом, связывающим супругов до гробовой доски. Нет, до чтения мыслей друг друга дело не доходило, но эмпатическая связь рано или поздно возникала. То есть спустя какое-то количество времени супруги могли чувствовать боль и радость друг друга, причем от сильных ощущений ни одна защита не срабатывала должным образом. Обручение же предполагало просто совместную жизнь на протяжении определенного времени, за которое жених и невеста могли решить, хотят ли они связать свои жизни брачными магическими узами. Если же случалось, что в период обручения рождался ребенок, то он без оглядки признавался законным. Почти как у меня на родине, где аналогом эльредийского обручения является заключение брака в ЗАГСе, а процесс церковного венчания похож на свадьбу. Только вот у нас реально работающий магический ритуал отсутствует. Тысяча дней – первый «испытательный» срок. Для эльреди с их невероятной по человеческим меркам продолжительностью жизни – вообще мелочь. А для меня вполне достаточно, чтобы все как следует обдумать.
Это все мне негромким, хорошо поставленным мелодичным голосом объясняла очаровательная светловолосая эльредийка, заявившаяся ко мне с раннего утра со свитой из шести молоденьких красавиц, каждая из которых несла в руках какой-то сверток или поднос с кучей баночек и пузырьков. На мой откровенно непонимающий взгляд старшая эльредийка, назвавшаяся леди Итильен, быстро поставила меня перед фактом: на закате этого дня у меня обручение с наследником Осеннего Пламени, и она прибыла, чтобы привести меня в подобающий такому случаю вид.
Видимо, отвисшая челюсть неземного шарма мне не добавила, потому что леди Итильен только чуть нахмурила идеальные брови, всем своим видом показывая, что времени мало, а работы над моей персоной – непочатый край. Я только страдальчески вздохнула, понимая, что сопротивление как минимум бесполезно. Леди Итильен довольно бесцеремонно осмотрела меня с головы до ног, задержав особое внимание на лице, поскольку на лбу все еще был виден ярко-розовый след от раны, нанесенной Рейном, – он не исчез, несмотря на все ухищрения местных целителей. Снадобья и заклинания, которые почти мгновенно заживляли гораздо более серьезные ранения, всего лишь ускорили процесс заживления, но и только.
– Ваши шрамы, леди Ксель, легко замаскируются под украшениями, но вот длина волос у вас совершенно неподобающая для невесты наследника Осеннего Пламени.
– Предлагаете остричь совсем? – вяло огрызнулась я, недовольная тем, что меня осматривают с придирчивостью, достойной товара на продажу.
– Напротив. – Выражение лица эльредийки не изменилось ни на йоту. – Подразумевается, что их нужно отрастить хотя бы до талии.
– До вечера? – скептически хмыкнула я. – Да мне их несколько лет отращивать придется, и это без учета питания, стрессовых ситуаций и экологической обстановки в целом. Ну ладно, с последним у вас проблем нет.
– С помощью магии можно справиться всего лишь за несколько часов, – холодно отозвалась леди Итильен, стягивая тонкую ленту с моих волос и делая какие-то странные пассы над ними.
Плеснуло теплым весенним ветром с запахом луговых цветов, магия шелковой перчаткой огладила мое лицо, и тотчас кожу головы нестерпимо закололо сотнями тонких иголочек. Я ойкнула и машинально коснулась ладонью волос, которые вдруг начали шевелиться, несмотря на полное отсутствие сквозняков в комнате.
– К полудню действие заклинания прекратится, и к тому моменту ваши волосы достигнут подобающей длины, – спокойно пояснила эльредийка, жестом подзывая скромно стоявших у дверей девушек. – Придется немного потерпеть.
– То есть эти треклятые иголки будут колоться до самого полудня? – возмущенно воскликнула я. Нет, ощущения были не то чтобы болезненными – просто неприятными, но мучиться с ними несколько часов непонятно для чего?!
– Красота требует терпения, – жестко отрубила леди Итильен, и я поняла, что спорить попросту бесполезно. А жаль – так хотелось…
В течение следующих часов я только молча страдала, пока мне наводили пресловутую красоту. Хорошо хоть, что не стали возмущаться, что уши у меня округлые, а не заостренные, как полагалось бы «избраннице наследника Осеннего Пламени», а то на пластическую операцию по изменению формы ушей я бы точно не согласилась и вышел бы небольшой скандальчик.
К тому моменту, когда меня после энного количества притираний, депиляции с помощью какого-то заклинания, прокатившегося огнем по всему телу, включая особо чувствительные места, запихнули в ванну, противно покалывающие голову иголочки наконец-то пропали. И я с удивлением обнаружила, что волосы, так и оставшиеся снежно-белого цвета, выросли аж до копчика, распрямились и на ощупь теперь напоминали шелк. Кажется, неприкрытое восхищение вымученным результатом тронуло даже невозмутимую леди Итильен, которая наконец-то одобрительно кивнула, безапелляционно берясь за окончательное доведение меня до совершенства если не по эльредийским, то хотя бы по человеческим меркам.
Солнце же перевалило за полдень, когда меня наконец-то оставили в покое. То есть перестали чем-то мазать и растирать, а дали возможность перекусить и чуть-чуть отдохнуть. После этого предприимчивая леди Итильен приступила к последней стадии предобручальной подготовки – то есть к одеванию, причесыванию и последующему выдаванию меня замуж. Вернее, на обручение, до свадьбы еще несколько лет!
Платье, предложенное моему вниманию, сильно меня озадачило. Нет, конечно, золотистый наряд с вышивкой кленовыми листьями был сам по себе великолепен, но как его надевать, тем паче сколько его потом снимать придется, я себе попросту представить не могла. Лиф выглядел вполне себе нормально, но вот открытая спина представляла собой какое-то дикое переплетение шелковых шнурков, в сочетании создающее эффект золотистой паутины. Зато как ее потом развязать без посторонней помощи, я понятия не имела.
Ох, намучаюсь же я с этой ерундой.
Внутренний голос не преминул съязвить, что в крайнем случае Нильдиньяр поможет, но от этой мысли мне как-то резко погрустнело. Рейн так и не пришел, не захотел забрать меня у эльреди, даже не попытался. Значит, прав наследник: тот, с кем я пересекла границу миров, окончательно стал Ключом Заката. Идеальным воином, чье призвание – в битвах и войне, но никак не в мире. Да и мне в его новой жизни места не нашлось.
Легкая улыбка, которую я удерживала на лице усилием воли почти весь день, искривилась в некрасивую гримасу, потому как леди Итильен, затягивающая шнуры на спинке платья, заглянула через мое плечо в зеркало и недовольно нахмурилась.
– Прошу вас, леди Ксель, не волнуйтесь. Кажется, это несколько непонятная мне человеческая привычка волноваться перед обручением, так?
Я недолго думая кивнула, ощущая, как к горлу подкатывает ком, а на глаза наворачиваются слезы. Но мое отражение в зеркале от этого не перестало быть прекрасным – разве что глаза заблестели еще ярче. Эльредийка, закончив с платьем, отошла куда-то в сторону, еле слышно зазвенели перебираемые украшения, а я смотрела на себя, все еще не до конца веря, что это я.
Длинные, до пояса, снежно-белые волосы шелковой волной ниспадали на золотое платье с широкими рукавами. Вышитые алым и медным шелком кленовые листья казались настоящими, попросту налипшими на струящийся подол. При каждом шаге верхнее платье расходилось лепестками-клиньями, приоткрывая взгляду нижнюю юбку нежно-персикового цвета с тонкой, почти незаметной вышивкой. Не платье, а произведение искусства. Только вот жених – не тот, которого ждало и звало сердце.
Шею холодной змеей обвило искусно сделанное серебряное ожерелье, походившее на переплетение листьев, на которых каплями осеннего дождя вспыхивали мелкие бриллианты, а на голову мне надели что-то вроде ажурного широкого обруча, скрывшего под собой след ранения. Только запястья так и остались без украшений, равно как и пальцы, – по-моему, эльреди не носили колец вообще, хотя, быть может, я ошибаюсь – просто не присматривалась.
Леди Итильен в последний раз окинула меня цепким взглядом и еле заметно кивнула. Словно по сигналу, дверь в покои приоткрылась и на пороге показалась юная эльредийка с букетиком солнечно-желтых цветов, чем-то похожих на колокольчики.
– Леди Ксель, леди Итильен, все готово к церемонии обручения и вас ожидают в Осеннем зале.
На плечо легла невесомая ладонь леди Итильен, которая мягко, но настойчиво подтолкнула меня к выходу, и я, поначалу путаясь в длинном подоле платья, двинулась к дверям, почти слыша, как сгорают и обваливаются мосты за спиной.
Похоже, пути назад уже нет.
Я машинально сжала пальцы на букете, сунутом мне в руки, и зашагала вслед за эльредийками, призванными сопроводить меня к Осеннему залу.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:16 | Сообщение # 21

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 17
Осенний зал сверкал солнечным светом так, что я невольно зажмурилась, не в силах смотреть прямо перед собой. Впрочем, глаза быстро привыкли к яркому освещению, так что я наконец-то сумела оглядеться. И с трудом удержала вздох восхищения, замерев на пороге, даже позабыв о том, что у меня назначено обручение.
Сноп лучей закатного солнца проникал сквозь небольшой круглый витраж в стене зала так, что цветное пятно ложилось на мраморный пол причудливым узором. Создавалось ощущение, будто освещен только небольшой круг в центре, а все остальное помещение скрывается в сумерках – я с трудом различала замершие фигуры, полукругом стоящие у стен. Странно, у людей появление невесты ознаменовалось бы аплодисментами или поздравлениями, но здесь меня встречала лишь тишина, изредка прерываемая шелестом шелковых одежд.
И еще – Нильдиньяр в золотистом луче света. Он ждал меня.
Его распущенные волосы переливались всеми оттенками алого – от цвета свежей, только что пролитой крови до глубокого рубинового отблеска, а относительно скромное, но на диво изящного покроя пурпурное одеяние придавало ему исключительно торжественный вид. Он только чуть улыбнулся, увидев меня, и протянул руку без единого украшения.
Кажется, это был мой последний шанс развернуться и уйти, но я так им и не воспользовалась, словно янтарный взгляд наследника Осеннего Пламени поймал меня в ловушку. По крайней мере, я не смогла пошевелиться, пока кто-то из эльредиек, застывших в дверях, не подтолкнул меня в спину. Первый шаг был самым сложным, дальше стало легче. Я медленно, с достоинством приблизилась к Нильдиньяру и вложила свою руку в его протянутую ладонь. Длинные, удивительно теплые, почти горячие пальцы сжали мои, сейчас напоминавшие обледенелые веточки, и наследник, держа меня за руку, повернулся к своим соплеменникам, в безмолвии стоявшим полукругом за границей света.
Полилась речь на эльредийском языке, звучащая переливами вольного ветра в кронах деревьев, музыкой льда и воды, в которой слышалось потрескивание жаркого пламени. Кажется, это была вступительная часть, а дальше Нильдиньяр на миг запнулся, а потом продолжил уже на языке, понятном мне.
– Сегодня я хочу сообщить роду Осеннего Пламени, что я, Нильдиньяр, избрал себе невесту, леди Ксель, Ключ Зари. И сегодня свершится обряд обручения, а через тысячу дней, если мы будем все так же тверды в своем решении связать судьбы, состоится свадьба…
Я слушала, почти не вникая в суть его слов, словно пребывая в каком-то отупении. Мысли текли как-то вяло, лениво и совершенно безынициативно. Замуж по расчету? Да хоть сейчас. Открыть Шепчущий Курган? Покажите, где он… Губы наследника шевелились, кажется, он обращался ко мне. В янтарных глазах застыл вопрос, и я просто кивнула. Эльреди нахмурился, и наверняка справедливо заподозрил, что меня накачали какими-то наркотиками. Нет, не наркотиками. Я просто не хотела осознавать того, что сейчас собственными руками, собственным бездействием перекраиваю свою судьбу не в лучшую сторону.
В столб солнечного света вступил эльреди с позолоченной шкатулкой в руках, украшенной лиственными мотивами. Крышка сама собой медленно откинулась, и внутри оказались два золотых браслета с застежкой в виде алого кленового листа. Вместо обручальных колец – браслеты? Странно… Все заволокло какой-то непонятной дымкой, в которой танцевали лучи солнечного света, четким оставался только Нильдиньяр да браслеты на алой шелковой подушке. В дымке то и дело возникали расплывчатые силуэты, звучали какие-то голоса, звуки… Складывающиеся в слова… В песню. До боли знакомые мотивы, но при этом простые и естественные, как стук сердца.
Я найду тебя, моя светлая леди,
Даже в замке серых теней.
Белым зверем брошусь по легкому следу
По дороге в тысячу дней.
Я узнаю тебя даже в сером платье,
Даже с маской вместо лица.
Я спасу тебя от серых объятий,
От постылой лжи и венца…[3]
От паскудных рассуждений о том, кто здесь главная сволочь, и что все-таки происходит, а также, что произошло в душе Ксель, если она даже оборвала связь между ними, Рейна отвлекли аккорды музыки… Ксель. Что с ней?.. Неужели ей стало хуже? Или…
Ладно, времени нет, а это что-то должно значить. Он успел закрыть дверь на засов – мало ли кто войдет, прежде чем…

«Действуй же наконец!!! Я хочу вернуть ее, да и ты тоже!»

Он вытащил обмотанные тканью обломки меча Ксель. Жалко, хороший клинок был… Хотя… Без него совершить задуманное было бы существенно сложнее. Хорошо, что он остался острым как бритва, даже когда умер.
Резкое движение вдоль тыльной стороны левой руки – и потекла горячая кровь. Должно хватить… Рейн уронил осколок оружия и сжал руками рану. Теперь закрыть глаза и – самое сложное – ощутить, куда нужно идти, поймать запах…
Темная клубящаяся фигура пролетела сквозь ткань шатра, огибая людей. Задержалась на какие-то секунды на недавнем поле битвы, ощущая одной ей понятные отголоски событий, и совершенно уверенно отправилась к границе.
Спасти. Любой ценой спасти… Загладить вину, быстрее, быстрее… Спасти… Прощения попросить… Распутать этот клубок… Вернуть Ксель!
Эльфийскую границу с тамошними стражами Рейн даже не заметил… Так, легкое покалывание – и, избавившись от большей части одеяния, нематериальная фигура продолжила движение.
Двери зала распахнулись и захлопнулись с треском. Но Рейна никто не заметил… Времени оставалось мало…
…Тебе нужно только меня позвать – и я примчусь на твой зов так быстро, как только смогу. Неважно, как далеко ты будешь. Неважно, за сколькими железными замками и тяжелыми дверями тебя будут удерживать. Просто знай: я приду. За тобой. И ни одна преграда меня не остановит. Не удержит…
Я вздрогнула, услышав звук хлопнувших дверей, серебристая дымка вокруг меня сгустилась, клубясь, подобно туману, заглушая звуки. Тени заметались, только Нильдиньяр оставался таким же живым. Таким же четким. И – надежным. Его янтарные глаза чуть мерцали в этом странном мареве, пока он тянулся за одним из браслетов. Странное украшение. Словно горит изнутри пламенем… Как говорил наследник, обручение это некий магический договор… На что? Да какая разница…
Одна из теней сгустилась и обрела очертания. Вначале зыбкие, неясные, словно туман, затянувший все вокруг, препятствовал ее появлению здесь, в этом зале. Тень переливалась и мерцала, как изображение на старом телевизоре. Черно-белое…
Рейн!
На бесцветной картинке проступили алые пятна. Кровь частыми каплями наворачивалась из глубокого пореза на левой руке. Кровавые слезы, стекающие по белому лицу из уголков глаз, сейчас кажущихся черными. Шелковый плащ за плечами, с бессильно трепещущими на неощутимом ветру рваными краями… Но я уже знала, насколько острыми они могут быть.
Я сильнее сжала ладонь Нильдиньяра, ощущая, как его живое тепло успокаивает бешено бьющееся сердце.
Все ложь. Все неправда. Рейна здесь нет и не будет. Он поднял против меня свое оружие… Это – просто призрак…
…Об одном молю: дождись меня. Верь в меня – твоя вера значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Просто верь, что я появлюсь, и мне этого хватит, чтобы совершить невозможное. То, что привыкли считать невозможным…
Рейн медленно, из последних сил подошел к Ксель… Уложившись в пару шагов. Встал, рухнул на одно колено, растрепав волосы по плечам, и коснулся своей ладонью ее пальцев. Никаких ощущений. Только покалывание. Сил мало… Как же ее зацепило! Не сдержал… Но как она там оказалась? Она все-таки похорошела. И так замечательно выглядела, а сейчас… Ах. Украшения хорошо закрывают ее лоб, но даже блистающие серебряные цепочки диадемы не прячут от глаз пересеченную багровым шрамом бровь. Она и так считала себя не шибко-то красивой, а сейчас и подавно.
– Ксель… Здравствуй, я пришел. Прости меня… Прошу тебя, прости меня… – Кровавые слезы падали на мраморный пол, и отдельные капли испарялись к концу полета. – Прости, что не удержал тебя. Прости, что не нашел. Прости меня, что я поверил в твою гибель… Прости за то, что чуть не отчаялся, и за то, что не смог сдержать себя и нанес удар… Ты не должна была пострадать… Прости за то, что поверил им, и за то, что я сейчас не в силах прийти…
Фигура начала мерцать гораздо сильнее, постепенно истончаясь. Похоже, что этот эльф давал какие-то обещания, держа ее за руку. Время, время!!!
…Только пожелай вернуться. Я буду шептать тебе в каждом порыве ветра, в каждом громовом раскате ты будешь слышать мой голос… Я стану звать тебя. Вернись… Нет места, где я бы не нашел тебя… Только позови меня… и верь. В меня. В нас.
Нильдиньяр раскрыл браслет нажатием на алый эмалированный лист, и по золотому ободку пробежали рыжие искорки пламени. Сам же браслет словно озарился изнутри теплом костра, разбрасывая вокруг себя солнечные блики.
– Я, наследник из рода Осеннего Пламени, Нильдиньяр Аквеллаин Фьеррент, предлагаю тебе свою руку и свое сердце, поддержку и защиту во всем. Обещаю быть с тобой в жизненных невзгодах и оберегать тебя…
Он осторожно сдвинул пышный рукав платья, стараясь не сдавливать поврежденное запястье, но я этого почти не ощущала. Не слышала продолжения клятвы – только смотрела донельзя расширившимися глазами на Рейна. Как рыцарь… перед своей прекрасной дамой. Я слышала каждое его слово четко, слишком четко. И только ладонь эльреди, обжигавшая мне пальцы, не давала упасть на колени рядом с Рейном, чтобы осушить его слезы, обнять и сказать, что все будет хорошо… Но… Только стою… Недвижимо, как статуя…
И ощущаю, как по щекам бегут горячие слезы…
…Я не могу не успеть, мне просто нельзя не появиться, ведь ты – моя жизнь. Ты – то единственное, что имеет ценность даже за гранью… Я один, у меня за спиной нет никого и ничего… и истрепанного плаща крыльев.
Прости, что все получилось так глупо. И… Я тебе обещаю. Я приду к тебе, я приду за тобой, чего бы мне это ни стоило, но оставаясь собой, иначе это не будет иметь смысла. Я найду тебя и спасу, и пусть будут прокляты те, по чьей вине ты оказалась обречена на страдания! И… Ксель… Время кончилось, а я еще не сказал, что… люблю тебя…
Резким движением Рейн взлетел с колен, из последних сил касаясь поцелуем губ Ксель. Призрачным и почти неощутимым для нее. Последняя кровавая слезинка упала на платье девушки, оставив алое пятнышко… И шепот с ноткой обреченности…
– Не могу без тебя….
Обручальный браслет щелкнул замком, и Рейн пропал.
Я приду к тебе, моя светлая леди… Жди…
Браслет на моей руке засветился, разбрызгивая рыжие искры, вторя радостному «фейерверку» на точно таком же браслете, искрящемуся на левом запястье Нильдиньяра. Дымка пропала, словно кто-то отдернул туманный занавес. Вернулись звуки – песня, не та, которую я слышала, а эльредийская. Радостная. Поздравляющая. Наследник, не отпуская моей руки, развернулся к собравшимся.
Взглянул на мое лицо… И застыл, увидев катящиеся слезы, которые вряд ли можно было принять за слезы радости. Когда я… успела надеть браслет?
– Ксель, идем, пожалуйста. – Нильдиньяр подхватил меня под руку, уводя из зала, где состоялось обручение.
Я переставляла ноги машинально, как кукла, а в голове царил жуткий бедлам. Хуже всего, все внутри кричало о том, будто только что я совершила самую большую ошибку в своей жизни. И не здесь сейчас мое место… а там, откуда я не должна была уходить…
Мне всегда казалось, что Рейн – человек, не способный любить. Просто потому, что в его душе не хватало чего-то, что может это делать. А сейчас… Я вспомнила старый разговор с ним про проклятого графа и его кровавые слезы. Идущие из глубин разодранной в клочья души. Но, пока были слезы, оставался шанс, что раны могут быть залечены. А когда и слез не станет, даже таких… то спасать будет уже нечего. И некого. А сейчас… Кажется, еще можно исправить то, что случилось. Потому что если не сейчас, то когда же?
Нильдиньяр помог мне дойти до комнаты, но, только пройдя сквозь шелестящие занавеси из золотых цепочек, я поняла, что нахожусь в его покоях. От этого осознания туман в голове несколько прояснился и я сумела взглянуть на окружающую обстановку уже более-менее трезвым взглядом. Так, вдохнули, выдохнули. Успокоились. Собрали мысли в кучу и перестали прикидываться гламурной барышней. Начинаем думать.
– Нильдиньяр, один вопрос – что мы тут делаем, а? – Эльреди изумленно на меня покосился, не то удивившись тому, что я вообще заговорила, не то поражаясь моей недогадливости.
– Нам полагается жить вместе. – Я нахмурилась, но наследник успел уточнить раньше, чем я открыла рот, дабы повозмущаться от души. – Но пока в разных спальнях.
Он указал мне на небольшую дверцу в стене.
– Она соединяет две комнаты. Обрученным полагается жить в одних покоях, но они могут спать в разных постелях, если не пожелают иного. Как мне кажется, сейчас ты отнюдь не настроена засыпать рядом со мной, ведь так? – Он несколько печально улыбнулся, проведя кончиками пальцев по моей щеке. – Что ты видела во время церемонии, Ключ Зари? Что разбило тебе сердце? Или кто?
Вот ведь. Все подметил. На самом деле я еще толком не была уверена в том, что я видела. И был ли это действительно Рейн, а не плод воображения, подкрепленный магией.
– Сложно сказать, Нильдиньяр. – Я вздохнула, отводя взгляд в сторону. – Я никак не привыкну к эльредийским потокам. Возможно, что это всего лишь результат магии, я пока не уверена. И не спрашивай меня сейчас, пожалуйста. Мне очень хочется отдохнуть, а это треклятое платье мне уже дышать не дает!
– Помочь снять? – негромко поинтересовался эльреди, расстегивая отливающий алым камзол и небрежно бросая его на кровать, после чего остался в золотистой шелковой рубашке и расшитых штанах. Я только страдальчески закатила глаза:
– Ты хотя бы шнурки на спине развяжи, а там я и сама справлюсь.
– Как пожелает моя прекрасная леди.
Изящные теплые пальцы прошлись по моей спине, едва-едва касаясь кожи, а потом я еле успела поймать сползающее с плеч платье. Ну, с-с-с-спасибо, удружил. И ведь наверняка знал, что оно сваливаться будет! Я начала злиться и от этого, как ни странно, мысли заработали четче. Ясно как день, что Рейну качественно капали на мозги все то время, что меня не было рядом. И то, что я не могла вернуться, – не оправдание. Он сказал, будто поверил в мою смерть. Выходит, кто-то «добрый и хороший» убедил его в том, что я мертва, тогда можно понять, почему он ненавидел весь белый свет. А еще сила Ключа Заката да проснувшаяся темная сторона – все наложилось друг на друга и в итоге мы получили, что имеем. Это был уже не тот Рейн, которого я знала и к кому тянулась сердцем, а машина для убийства, для коей весь мир разделен на тех, кого можно убить сейчас и можно убить потом. Неприятно.
Вот только если я и впрямь его «якорь», который уравновешивает его тьму своим светом, то мне не здесь надо находиться, а рядом с ним. Только вот как выйти незаметно из Минэрассэ и найти Рейна в лагере ранвелинского гарнизона? Навыков незаметного передвижения по открытой местности у меня нет и не было, меч сломали, а хэлкели хороши против нежити, но от удара бастарды не спасут.
– Ксель, ты в порядке? – Голос наследника прозвучал над ухом, заставив меня вздрогнуть. Вот ведь как – совсем забыла о его присутствии. Так и инфаркт словить недолго.
– Не совсем, – пришлось улыбнуться как можно более натянуто, чтобы меня отпустили на покой, то есть спать. Потому что в одиночку мне думается значительно лучше, чем в компании будущего мужа. Кстати, еще не факт, что я за него замуж выйду. Обручение особо не обязывает, в том смысле, что его аннулировать гораздо проще, чем устраивать бракоразводный процесс. Не спорю, что до появления Рейна идея связать себя подобными узами с Нильдиньяром казалась уместной, несмотря на то, что на днях военные действия будут возобновлены. Но сейчас я уже так не думала.
Пока что обе стороны провели «разведку боем», выяснили, кто на что способен, и в итоге разошлись на перегруппировку и ожидание основных сил. Не знаю, что за туз в рукаве у Армея, но к границе Минэрассэ уже выведено постоянное войско, вопрос в том, когда они прибудут. Нильдиньяр утверждал, что не раньше завтрашнего дня, может, позже. Но ночью эльредийский полк уже будет здесь, в приграничье. И вот тогда заварится такая каша, из которой живыми выберутся немногие. Кажется, что весь этот бардак может остановить только Шепчущий Курган, потому что если мы с Рейном умудримся его вскрыть по всем правилам, то основной мотив к кровопролитию пропадет. У эльреди – точно, а там они как-нибудь уж разрулят ситуацию.
– Я пойду, Нильдиньяр, – пробормотала я, поддерживая платье на плечах и неторопливо двигаясь в сторону смежной двери. – Мне что-то нехорошо.
– Конечно. – Он кивнул и, коснувшись моей щеки легким целомудренным поцелуем, улыбнулся. – Тебе нелегко было в последние дни. Отдохни.
– Спасибо. – Я едва удержалась от того, чтобы не рвануть к заветной двери с крейсерской скоростью, но пришлось изображать из себя замученную тяжкой ношей даму, которая вот-вот в обморок рухнет.
Кажется, не зря я когда-то ездила на игры, где мне приходилось отыгрывать такую вот меланхоличную деву с извечным флакончиком нюхательной соли под рукой. Потому как актерские навыки у меня сохранились, эльреди отпустил меня «спать» безо всяких намеков на продолжительные разговоры или ухаживания, что не могло не обрадовать. Едва дверца, ведущая в смежную комнатку, оказавшуюся гардеробной, закрылась с моей стороны, я облегченно вздохнула и осмотрелась.
По мере того как сумерки спускались на землю, магические светильники, подвешенные в чем-то наподобие корзинок под потолком, загорались все ярче, но я уже знала, что выключить их можно, просто приказав погаснуть. Это я и сделала, оставив себе в качестве источника света только небольшой ночник, висевший под балдахином широкой кровати. Для того чтобы осмотреться, хватило.
Кто-то перенес в эти шикарные покои все мое снаряжение, не забыли даже несколько потрепанную походную одежду и выданную мне форму стражей. И на том спасибо. Я села на краешек кровати и принялась разуваться. Конечно, мягкие туфельки с длинными шнурками, обвивающими лодыжку, красивы, но для моей задумки совершенно не подходили. Проблема только в том, что незаметно выбраться с эльредийской территории гораздо сложнее, чем проделать такой же фокус в Ранвелине. Тут у всех ушки на макушке, особенно в неспокойное время. Конечно, удерживать силой меня не будут, но одну точно не отпустят. А эскорт мне не нужен. Не сегодня.
Я стянула с себя шикарное платье, небрежно бросив его на кровать, и только тогда увидела небольшое кровавое пятнышко на лифе. Почти незаметное, но оно почему-то притянуло к себе мой взгляд. Значит, Рейн и вправду был здесь… Так или иначе, но он пришел за мной. Пусть у него сейчас крупные нелады с силой, которую он наверняка контролировать не может, но теперь я хотя бы знаю, что шанс вернуть его прежнего есть. Похоже, на его поведение слишком сильно влияет дикая магия, сила или что-то еще. Как будто кто-то намеренно подогревает его ненависть, взращивает в нем тьму, но зачем? Чтобы с его помощью устроить эльреди тотальный геноцид? А на фига?
Или вскрыть Курган? Так это надо вообще головы не иметь, потому как тогда в ближайшем окружении будут только горы трупов, а кому это надо?
Разве только тем, для кого смерть – основа силы.
Я тихо застонала, схватившись руками за голову. Ежу понятно, что вокруг двух Ключей, которые ни бе ни ме в местной политике и межрасовых отношениях, раскручивается масштабная интрига, причем кто-то за кулисами хорошо так закручивает гайки что у людей, что у эльреди, что у нас с Рейном. И в итоге получает то, что, вероятно, и требовалось – теперь на приграничье обе стороны готовы друг другу глотки перегрызть, мы с Рейном оказались по разные стороны баррикад, но при этом все крутится вокруг этого треклятого Кургана, будь он неладен! Короче, надо выбираться к Рейну – и будь что будет. Дура? Дура. Не спорю. Но просто так сидеть, сложа руки, не буду. Хватит, насиделась.
Итак, в чем идем на вылазку? Конечно, моя старая одежда хороша, но длинная туника и широкие рукава рубашки для тихого лазания по кустам не подходят. Вывод: придется партизанить в эльредийском прикиде, благо уже успела к нему привыкнуть. Тут главное, чтобы не замели и надо выбраться к Рейну, а там хоть трава не расти.
Пришлось еще потратить десять минут на то, чтобы в полумраке облачиться в обтягивающие штаны со шнуровкой по бокам, свободную рубашку и темно-зеленую куртку с разводами, в которой эльреди не заметишь, стоя в пяти шагах.
Ну, я не из их числа, но буду надеяться, что проскочу. В конце концов, можно вспомнить про то, как делается отвод глаз, старая ведьминская шуточка, но обычно действенная. Человек смотрит на тебя и не узнает, взгляд просто скользит мимо, не выделяя ведьму из общей серой массы. Поэтому в случае чего мы больше всего незаметны в толпе, даже если у ведьмы ярко-рыжие волосы, грудь четвертого размера, тонкая талия и модельный рост. Вот так, уметь надо, господа.
Тут, конечно, не толпа, но здешняя одежда может сыграть мне на руку – во мне просто увидят «свою», а не мистический Ключ, с недавнего времени еще и невесту наследника Осеннего Пламени. Просто еще одна эльредийка. Главное не бежать, идти медленно и размеренно, и тогда, быть может, мне повезет. Я запихнула старую одежду в сумку, куда та еле-еле поместилась, сняла с себя все побрякушки, кроме обручального браслета: что-то мне подсказывало, если я его расстегну, то Нильдиньяр об этом моментально узнает, а на объяснения я была не настроена. Заплела волосы в косу, которая благодаря усилиям леди Итильен доходила мне почти до копчика и повязала на лоб найденный в шкафу шелковый шарфик. Нечего Рейна с ходу пугать таким лицом. Мысленно перекрестилась и шагнула к двери.

Вокруг меня вспыхнуло тонкое полотно переплетенных между собой нитей. Как паутина, пройти через которую, не затронув ни одного из волокон узора, невозможно. Но… только для тех, кто не был рожден с даром Видеть и Знать. Я пробежала взглядом по причудливому переплетению, выбирая подходящую нить. В меру тонкую, но прочную. Не тусклую, но и не ослепляющую. Такую… среднюю.
Нашла. Коснулась золотыми пальцами, чуть потянула на себя, вытаскивая из густо сплетенной сети. Медленно и осторожно, чтобы не порвать. И пошла по ней, став с ней одним целым. Почти одним. Теперь она – это я, а я – это она. Юная эльредийка, обожающая гулять по рощам после захода солнца, невзирая на запреты старших родственников. Такая же упрямая, как и я. Не беловолосая, но светленькая. И тоже носит мужскую одежду. Я улыбнулась, и тут увидела еще одну нить, реющую саму по себе. Алую с золотыми вкраплениями. Потускневшую, почти погасшую, но все еще тянущуюся оборванным концом туда, где находился второй обрывок. Моя нить. Наша. Я знала, что стоит мне пожелать – и я дотянусь до обрывков и вновь свяжу их в одно, а оставленный моим безрассудством и страхом шрам со временем сгладится.
Не сейчас, потом… возможно.
Я нахмурилась и скользнула по чужой зеленовато-синей нити…

Дверь даже не осмелилась скрипнуть, когда я выходила. Дом словно превратился во что-то призрачно-размытое, состоящее из сумрака и полутеней, и только это позволило мне беспрепятственно выскользнуть на узкую винтовую лестницу, обвивающую ствол дерева. Пряный холодный ветер ударил в лицо, играя белыми прядками, выбившимися из косы, и я медленно и торжественно начала спускаться по ступенькам, скрываясь за чужим обликом. Отвод глаз всегда эффективнее, чем любая иллюзия, которая толковым магом распознается на счет раз. Незаметная тень, фигура, с которой соскальзывает взгляд, не задерживаясь на деталях. Я шла с замиранием сердца, степенно и неторопливо, хотя мне больше всего хотелось бежать во весь дух. Но нельзя. Не сейчас. В роще – уже можно, там только стражи приглядываются, но пока я наблюдаю за паутиной потоков, я буду для них невидимкой.
Только бы не напутать. Не поторопиться.
Темнеющая Сторожевая роща приближалась с каждым шагом, а небеса стремительно темнели, подчиняясь наступающей ночи.
Еще шаг, и еще. Взгляды встречных эльреди равнодушно скользят по мне, изредка кто-то кивает в знак приветствия. Я машинально отвечаю, и каждый раз у меня замирает сердце – а вдруг узнали?
Поэтому, когда я вошла в лес, я облегченно выдохнула и во весь дух побежала по утоптанной тропинке, которая в темноте казалась угольно-черной лентой посреди темно-серой травы и кустов, от души надеясь, что я не врежусь в дерево и не споткнусь на бегу.

Я мысленно перекрестилась, глядя на горящие костры в человеческом лагере. Интересно, каким словом можно назвать эту вылазку, кроме как матерным? Правильно, никаким. Цензурные определения тут не к месту. Сунуться одной во вражеский лагерь, только чтобы найти Рейна. Не зная, ни где он ни как отнесется к моему появлению. Все еще пульсирующий болью шрам на лбу, скрытый широким шелковым шарфом наподобие повязки, говорил одно. Видение Рейна во время « церемонии обручения и его «поцелуй», оставивший капельку крови на платье, – другое. Чему верить – непонятно. Но оборванная связь тянула меня к нему, как магнит притягивает железную стружку.
И именно поэтому я сейчас залегла на животе под кустами в полусотне метров от вражеского лагеря, наблюдая за фигурами, сидящими у огня. Рейна не видно. Ближе подобраться никак – кусты в этом месте заканчивались, дальше шел ровный луг, на котором трава была примята сотнями людей. Не спрячешься, не скроешься.
Но отлеживаться под кустом у меня нет времени. Завтра будет уже нешуточный бой, а не разминка, которая заканчивается «малой кровью». С рассветом язык слов и уговоров станет бесполезен – люди и эльреди заговорят на стальном наречии, и остановить такой «разговор» будет уже невозможно. Не моими силами.
Я приподнялась, машинально оглаживая рукоять хэлкеля, и пожалела, что длинный меч сломался в бою. Замечательный был клинок. Эльреди предлагали мне подобрать новый, с лезвием листовидной формы, но после нарэиля было сложно воспринять простой меч как продолжение своей руки. С другой стороны, может, за эльфийку не примут, уши-то не острые…
– Так-так, похоже, тут шпионка, – раздался у меня над головой чей-то насмешливый голос, а крепкая рука схватила меня поперек талии и дернула наверх, забрасывая на плечо, закрытое кольчугой. Я запоздало дернулась, но меня только встряхнули посильнее, унося к костру.
– Никакая я не шпионка!!!
– Конечно, конечно, – усмехнулся тот, придерживая меня за ноги, чтобы не сильно лягалась. К моему стыду, у него это получилось весьма качественно. – Так, мимо проползала.
Ну, не совсем мимо, если быть честной. Я уже собиралась сказать что-нибудь не очень умное, но в тему, как вдруг почувствовала, будто от человека плеснуло холодом, и на землю неподалеку от одного из костров он бросил меня совсем не деликатно, со злостью. Так что у меня выбило весь воздух из легких. Я закашлялась, а незнакомец обнажил меч.
– Зря пришла сюда, эльфье отродье.
Может, и не зря. Потому что я ощутила Рейна, спящего тяжелым сном у костра. Почуяла – и кольнула его тоненькой иглой своей сущности, легонько потрепала Зверя по загривку. И поняла: проснулся.
Движение я уловила уже краем глаза, едва успев убраться из-под опускающегося на мою голову меча. Лезвие взрыхлило дерн в паре сантиметров от виска, промахнувшийся одарил меня десятком матерных слов, а потом и ударом тяжелого сапога под ребра. Для профилактики. Я во второй раз за день захлебнулась хриплым кашлем и сжалась от боли в комок.
– Что тут творится?!
Рейн. Мать твою, неужто ты не видишь, что тут творится?! Мужик избивает фактически безоружную девушку. Пусть хэлкели у меня не отобрали, но воспользоваться ими я все равно не могу, а жаль.
– Шпионка это эльфья, у лагеря поймал, – со злостью сплюнул мужик, хорошо, что не на меня, и уже собрался угостить еще одним ударом под одобрительные возгласы тех, кто в избиении участия не принимал, но кому посмотреть на корчащуюся у их ног эльфийку было приятно.
Но ударить мужику не дали.
– Прекратите. Никакая это не шпионка… Ксель, подымайся, только медленно. Ничего тебе не сделают. Поскольку, если хоть волос упадет с головы этой девушки по вашей вине, судьба ваша будет уже решена. И прервана. Кто-нибудь хочет возразить? – В конце фразы голос Рейна уже резал, как лед. Или же как его фирменные лезвия, умудрившиеся с одного удара перерубить нарэиль.
Я, кряхтя, как бабка-пенсионерка из третьего подъезда, поднялась вначале на четвереньки, а потом, со второго захода, уже и на ноги, впрочем не рискуя опереться на локоть Рейна, как сделала бы неделю-другую назад. Отбросила длинную косу, посмотрела исподлобья на воина, душа которого кипела злостью и попросту погасила ее. Как гасят пожар из огнетушителя. Убрала из его глаз багряное, едва заметное мерцание. И только потом выставила на всеобщее обозрение свои вполне человеческие уши. Воин, только что пытавшийся сделать из меня классическую отбивную, присмотрелся и смущенно хмыкнул, пожимая плечами. Мол, ошибочка вышла, в темноте с кем не бывает.
Рейн же просто положил мне руку на плечо покровительственным жестом, который со стороны мог означать все, что угодно: от попытки ободрить несчастную девушку, невесть как оказавшуюся на поле битвы, до права воина, отличившегося в бою, на военный трофей. Главное, утром никто не поинтересуется, что стало с таким «трофеем».
Темная палатка, по высоте больше напоминавшая шатер, несколько возвышалась над остальными, но не настолько, чтобы быть «командирской». Все же вдали на фоне неба виднелись более высокие шатры, но и в этой палатке можно было стоять, не касаясь головой матерчатого потолка.
Рейн приподнял тяжелую ткань, вталкивая меня внутрь, и скользнул следом. Погромыхав чем-то в потемках, он зажег магический фонарь, и бледно-золотистый свет от маленького шарика, заключенного в стекло, осветил палатку изнутри. Бардак, разумеется. Слой лапника, поверх которого валялось стеганое одеяло. Доспехи в одном углу, меч – в другом, что-то вроде куртки – в третьем. Палатка, вариант обстановки первый, походный.
– Блин, как же это похоже на твою комнату, – с чувством выдала я, обозрев интерьер.
– Горбатого могила исправит, – иронично улыбнулся Рейн, разводя руками, – Хотя тут, по-моему, царит лишь легкий творческий хаос. Не то что снаружи.
– Не скажите, Федор Михайлович, – фыркнула я, беззастенчиво садясь на импровизированную кровать. – Бардак в вашей голове в немалой степени способствует тому, что творится вокруг.
Интересное кино, ничего не скажешь. Общаемся так, будто бы ничего не произошло. То есть совсем ничего. И вообще – как сидели в палатке где-то в Подмосковье, так и сидим. Вот только пульсирующий шрам на лбу и длиннющая коса слишком хорошо напоминают о том, что «жопа случилась и нам с ней работать», – знакомую цитату преподавательницы, в разгар сессии одуревшую от потока студентов-неформалов.
Рейн, улыбнувшись, плюхнулся рядом, не отводя взгляда от моего лица. В другое время и при других обстоятельствах мне это понравилось бы, но сейчас нервировало. Я незаметно коснулась кончиками пальцев тяжелого золотого браслета с застежкой в форме кленового листа, скрытого под манжетой куртки, стараясь успокоиться.
– Будто бы в твоей голове бардака сильно меньше, чем у меня. А то, что творится вокруг, уж точно результат такого хаоса, который в моей голове ну никак не поместится.
Я только плечами пожала, продолжая теребить браслет и всерьез задумываясь, зачем я вообще сюда приперлась. Потому что мне почему-то показалось, будто Рейну плохо, он с ума сходит и разве что не умирает, а тут на тебе. Улыбается, шутить изволит. И вообще делает вид, что все в полном порядке. А раз так…
– Хм, по-моему, я зря пришла, – поднявшись с подстилки, я шагнула по направлению к выходу. – Пожалуй, пойду я до дому, до хаты. Счастливо!
Впрочем, уйти он мне помешал, ухватив за руку повыше локтя.
– Постой… Пожалуйста, не торопись! Я искренне рад тебя видеть, настолько, что потерял возможность мыслить достаточно связно. Как ты? Что с тобой творится, кроме этого дурацкого обручения? Почему я тебя почти не чувствую? Как ты оказалась у эльфов и откуда у стен Ранвелина появилась ты в виде нежити? – Похоже, «плотину» внутри Рейна прорвали давно стремившиеся наружу вопросы… И чувства.
Я остановилась. Пару секунд помолчала, раздумывая. А потом сняла с головы шелковый шарф, маскирующий шрам.
По тому, как вздрогнул Рейн, я поняла, что результатами своей деятельности он проникся. Я видела свое лицо с утра, когда наследник, невзирая на мои протесты, смазывал кривой шрам, багровой полосой пересекающий лоб и слегка задевающий правую бровь, целебной мазью. Страшна до блеска. В родной Москве на пластическую хирургию лица денег мы точно не наскребем.
– Это тебе ответ на вопрос относительно того, как я себя чувствую и что со мной творится. А не чувствуешь ты меня потому, что связи между нами больше нет. Я пошла к эльреди, ибо хотела понять, чего им надо от Ранвелина и нельзя ли добиться мира без войны. А получилось… получилось как всегда. – Я горестно и чуточку зло усмехнулась, комкая в руке шелк. – А нарэиль, кстати, ты зря сломал, хороший меч был. Как я завтра без него буду?

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:17 | Сообщение # 22

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

– Прости меня… Но, по моему мнению, ты преуменьшаешь свое обаяние. Шрам сойдет, я наверняка знаю. Не может не сойти. А могу и попробовать свести – тебе ведь будет от этого проще? – Рейн положил ладонь мне на лоб, чуть поглаживая кончиком большого пальца болезненно пульсирующий шрам. Я поморщилась, а он продолжал: – Ты хотела мира. А какая-то сволочь показала всему замку, что ты мертва. Убедительно. Даже мы… Я поверил. Я уже искал средства вернуть тебя обратно, с того света, когда эльфы прислали ультиматум. – От рук Рейна шел холод. Обжигающий, но при том безвредный. – И еще нашего герцога почти что подсидели, видимо, вопросы престолонаследия решают. А меч твой… Извини, но иначе мог сломаться уже я и если обломки меча еще смогли сослужить свою службу – и провести меня к тебе, то, сломанный, я не сделал бы уже ничего… – Шрам ощутимо покалывал. – Рука, нанесшая удар, забирает свое себе… И на себя… – На этот раз прикосновение отдалось разрядом тока, от которого заныли зубы. Я вскрикнула и отдернулась.
– Только не надо геройства, айболит липовый! Уже нагеройствовался. Не извиню и не надейся! Я не из-за меча злюсь, а из-за того, что ты голову потерял и рубил все и вся вокруг совершенно безотчетно! Если бы у меня в руках был простой меч, а на голове не шлем, а кольчужный капюшон, как я сначала хотела, то ты бы снес мне полголовы и наверняка не задержался бы, чтобы взглянуть в лицо! Ты хоть помнишь лица тех, кого убивал? Нет? А я помню. К сожалению. Там были и те, с кем я успела познакомиться. Пусть мимоходом, но все же!!! – Господи Боже, ну что я несу на ночь глядя? К сожалению, эмоции напрочь заглушили голос разума, потому сейчас я вела себя как не очень умная стерва, которой на все наплевать – лишь бы выплеснуть наконец-то негатив, накопившийся в душе.
От меня плеснуло горячей волной, мир вновь вспыхнул мириадами световых нитей, которые переплетались и образовывали невероятную по красоте и сложности паутину. Некоторые из волокон истончились, другие плавали в воздухе обрывками, которые при должном старании и умении можно было бы связать заново, и где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки, билась алая с золотыми отблесками нить, оборванная на конце.

– Если б ты полезла без шлема, с открытым лицом, то не пострадала бы. Потому что я узнал бы тебя. Кто из нас двоих потерял голову, бросаясь в гущу схватки? – От Рейна дохнуло все тем же обжигающим холодом, как бывало, когда в нем просыпалась ярость. Только на этот раз ярость была направлена против меня. – И если тебе действительно так интересно, – да. Я помню лица тех, кого убил. Это тот ад, который я ношу с собой и в себе. А теперь задумайся ты – о том, что было бы, если бы я позволил им пройти дальше. О людях, которых бы размазали тонкой пленкой потому, что они этику певцов предпочитают этике воинов. О герцоге Армее, который хоть и подставил нас, но дал какую-то помощь. И который наверняка погиб бы – если не от рук эльфов, то от рук людей: они бы не простили ему поражения и всех потерь! О их жизнях, о жизнях горожан ты думала? И о чем, скажи честно, о чем ты думала, когда убежала к эльфам в одиночку?
– Я тебя увидела, идиот!!! – заорала я, уже не сдерживаясь. Если бы Рейн обладал способностью Видеть и Знать, то он сумел бы различить, как бурлящая волна цвета расплавленного золота проливается на мою кожу, обращая ее в пульсирующий свет. Нити реальности стянулись вокруг сущности Рейна плотным коконом, не давая ему расправить «крылья» и укрощая ледяной ветер, вьющийся вокруг него верным псом. – Потому что ты рубил всех вокруг себя, почти не различая друзей и врагов! Потому что я обещала вернуть тебя домой, глупое, неразумное дитя, и не могла позволить, чтобы ты погиб только потому, что тебе ума не хватило остаться в стороне! И эльреди не стали бы нападать первыми, но именно люди выстроились в боевой порядок и пошли в атаку!
Кажется, я слишком сильно затянула невидимые нити, но и ослабить их не могла. В противном случае вторая сущность Рейна опомнится – и пощады можно будет уже не ждать.
– Я ушла к эльреди, поскольку ты не мог пойти со мной. У меня не было в сердце ненависти к ним, а у тебя уже было желание поквитаться. Граница бы не пропустила тебя. А я не хотела, чтобы ты полез в реальный бой и пострадал. Потому что я старше и я за тебя отвечаю. И ты должен вернуться домой, несмотря ни на что.
– Потому, что в ответе за тебя. Понимаешь? – В глазах у Рейна блестели красные отблески далекого пламени. – Потому, что весь замок был убежден, что ты умерла и лишь я пытался тебя вернуть, понимаешь? Мне плевать на этих эльфов и их претензии! И если ты бы и вправду оказалась мертвой – то разницы в том, как я умру, никакой. И единственное, что я пытался сделать, – ответить твоим обидчикам, которые первыми выстрелили по людям! А ты должна жить! Потому что я люблю тебя! Понимаешь – люблю! И не могу без тебя… – Последние слова Рейн произнес уже на полтона ниже. Видимо, он и сам не заметил, как руки его легли на мои плечи. Все. Рубикон перейден. Признание сделано.
От неожиданности я на миг ослабила волю, и те самые нити, составляющие часть узора, распустились, а этого хватило, чтобы удерживаемый Зверь, вторая сущность Рейна, довольно рявкнув, вышел на волю, пролившись алым пламенем в его глаза. Тьма уютно устроилась в вертикальных зрачках и чуточку недобро улыбнулась.
Приплыли…
Девочка, а девочка, а голова у тебя для чего? Ты ею думать пробовала? Бросаешься замечательными обвинениями, разбрасываешься собой, как разменной монетой; ведь в отличие от него тебе угрожает даже чей-то не в меру прыткий клинок! А зачем? Чтобы объявить, что эльфы белые и пушистые? Сама ведь понимаешь, не такие уж и белые. Да и пуха я на них ни внутри, ни снаружи не видела. Бросаешь своего друга, за которого, как ты выразилась, отвечаешь и который тебя уже достаточно давно, хоть и тихо, любит. Затем остаешься там – и ни одной весточки от тебя. Пропала с концами. Ну а потом лезешь под горячую руку, храбрая, как бронепоезд, и полезная, как линкор «Ямато». Обручаешься – и не спрашивай, чего нам… Мне… Ему… стоило прийти туда. Затем снова являешься, чтобы обвинить во всех смертных грехах… А получаешь от нас признание в любви. Ну, простите, мне его к этому подталкивать надоело… Да и он сам бы признался скоро. Но наверняка слишком поздно. Итак. Просто скажи – честно, спросив у своего сердца. Что тебе надо?
– Домой тебя отправить, да поскорее. И без раздвоения личности, – вздохнула я, пытаясь стряхнуть руки Рейна со своих плеч. Не вышло, а жаль. Самое обидное, что он прав. Слишком уж я заигралась в героиню, которая, кажется, в одиночку может свернуть горы и помирить два народа только потому, что она – Ключ Зари. А теперь меня весьма качественно поставили на место. – Я Аринну с вестями посылала, быть не может, чтобы она потерялась, она же призрак! Да и эльреди ни в кого не стреляли, я рядом с Нильдиньяром стояла, он никаких приказов не отдавал, а дисциплина у них железная. И еще… – Я отвернулась, так, чтобы косо обрезанная челка до подбородка закрыла половину лица со шрамом. – Я не обязана перед тобой оправдываться. Нильдиньяр… Он сделал мне предложение. Он никогда не поднимет на меня ни руку, ни меч. Не обидит. Пусть и никогда не полюбит в человеческом понятии этого слова. Он поддержал меня, когда я никому, совершенно никому в этом мире не была нужна, даже ты чуть не снес мне голову. Я отпустила тебя на волю – так пользуйся своей свободой. Я вытащила тебя своей кровью из-под контроля нежити не для того, чтобы ты сейчас активно подбирал наиболее изощренный способ самоубийства. Я тебя люблю, но мне надо идти, чтобы эльреди не решили, будто меня украли во второй раз и не начали громить все всерьез!
Реакция Рейна меня напугала.
Его пальцы сомкнулись у меня на плечах, как стальные захваты – пока что не причиняют боли, но разжать уже невозможно. Не в моих силах. Он попытался что-то сказать, но вышло разве что слабо угадываемое: «Правда?»
– Правда. – Я попыталась улыбнуться, но не вышло. Ну и ладно. – Отпусти, пожалуйста. – Я коснулась кончиками пальцев ладоней Рейна, напряженно застывших, с удивлением наблюдая за тем, как цвет его глаз меняется, становясь чем-то средним. Я бы сказала – цельным. Он пытался что-то сказать, но это было выше его сил, будто бы ком в горле мешал говорить. На моих плечах судорожно сжались пальцы, а из глаз непроизвольно брызнули слезы. Обычные человеческие слезы…
– Эй, что ты? – А вот теперь и меня от слезоразлива отделял маленький шажок. – Мужчины ведь не плачут… Это девчоночья привилегия. – Я протянула руку, ласково касаясь его волос, завивающихся в крупные кудри. Погладила, как ребенка – успокаивающим жестом.
Главное – не забыть, что все не может стать хорошо просто от нескольких долгожданных слов. Мир не изменится. Но, может, станет хоть чуточку легче и душа не будет напоминать смерзшийся кусок чего-то, что раньше было живым и теплым.
Или может?
Рейн резко притянул меня к себе, ловя мимолетный взгляд, а потом впился в мои губы поцелуем. Чуточку резким, но от него у меня мысли разбежались, как тараканы по углам. Будто бы обрушилась какая-то плотина, до того разделявшая нас, и поток мыслей и ощущений хлынул в обе стороны, перемешиваясь и становясь чем-то одним.
– Люблю тебя. Всей душой.
Я так и не поняла, сказал он это или же просто подумал, но так или иначе я его услышала. Или… это сказала я?
Оказалось, что эльредийские одежды снимаются гораздо проще, чем кружевные сорочки. Что призрачные «крылья» Рейна, режущие даже камень, могут быть мягкими, как лучший шелк. И что сам Рейн – далеко не субтильный юноша, каким я его считала.
Белые волосы, рассыпающиеся по плечам и спине.
Чуткие пальцы Рейна, запутавшиеся в этих седых прядях.
Одежда, беспорядочно разбросанная по полотняному полу шатра и жадные, трепетные прикосновения.
Почему я плачу, ведь мне не больно? Я никогда не плакала оттого, что мне настолько хорошо. И легко, как никогда в жизни.
А у его губ тоже соленый привкус…
…Тонкие, кое-где провисающие нити натянулись, поблескивая в темноте. Алая с золотом струна окончательно погасла во мраке реальности. Потому что у тех, кто стал единым целым, больше нет нужды в связующих мостах… Иногда нужно пройти через расставание и отчуждение, чтобы осознать необходимость существования не просто двух отдельных сущностей, а одной, состоящей из двух половин, когда становится возможен разговор без слов и понимание, для которого достаточно мысли…
Глава 18
Мне было тепло и невероятно уютно. Я нехотя открыла глаза и поняла, что лежу, прижавшись к Рейну, а он обнимает меня во сне легко и непринужденно. Но стоило мне пошевелиться, как руки его напряглись. Словно он боялся меня выпустить, чтобы я опять куда-нибудь не подевалась. Он же себе места тогда не найдет. Да и не сбегу я никуда. Слишком много глупостей наделала в последнее время, чтобы совершить еще одну. По-моему, такой дурой я не была предыдущие двадцать с лишним лет, а тут меня даже обстановка не извиняет.
Я чуть улыбнулась, уткнувшись лицом в плечо Рейна, когда до меня дошло, что небезопасный секс – он везде таков, а ночью ни одному из нас этот вопрос даже в голову не пришел. Лихорадочные подсчеты меня слегка успокоили. Н-да, определенно, сегодня голова ночевала где-то отдельно от меня, правда, в свете нынешних событий незапланированная беременность может оказаться наименьшим из зол, а то и вообще счастьем.
– Ксель, что ты ворочаешься? – неожиданно поинтересовался Рейн, открывая глаза и прижимая меня к себе жестом собственника. Одна надежда, что в сумраке шатра было незаметно, что я покраснела. – Еще рассвет не наступил.
– А ты откуда знаешь, что еще нет? – поинтересовалась я, поднимая голову и понимая, что у очень длинных волос свои минусы: кажется, их во сне придавил Рейн, и сесть у меня не получалось. – Кстати, ты мне волосы прижал, и если ты хотя бы слегка приподнимешься, мы сможем продолжить разговор.
– Ой! Прости… – Он сел, и только тогда обратил внимание, насколько отросли мои кудри. Удивленно вытянул из-под одеяла белые пряди и провел по ним ладонью. – Каким шампунем ты у эльфов пользовалась?! Честно говоря, я думал, что твоя коса не настоящая, а во время… – он на секунду запнулся, – процесса я как-то не заострял внимание на ней.
– Ну да, ты уделял повышенное внимание другим частям моего тела, – несколько смущенно хихикнула я, начиная заплетать волосы, чтобы не мешались. – Честно говоря, сама еще к ним не привыкла – мне эльредийки их за полдня отрастили перед обручением… Ой!
– Вот именно, – помрачнел Рейн. – Что теперь с ним делать, а? – Он красноречиво постучал пальцем по золотому браслету у меня на запястье. – Учти, я просто так тебя ему не отдам, даже не надейся. Да и не просто так – тоже не намерен.
– Я сама не соглашусь. Обручение – это не свадьба, его расторгнуть довольно просто. Мне надо всего лишь поговорить с Нильдиньяром… Так. – Я подтянула одеяло к груди и внимательно посмотрела на Рейна. – Ты сказал, будто бы сигналом к началу наступления послужило то, что эльфы начали вас обстреливать, но я видела: никто из стражей не спускал тетиву. Вам сказали, будто я умерла, мне, что ты меня бросил и погряз во мраке. К нам прислали манилиха, чтобы он меня украл, а для эльреди это страшное оскорбление. А у вас что-то делали?
– В Ранвелине эльфы вырезали один из постоялых дворов и убили градоправителя. Я догадывался, что тут ведется не просто двойная, а тройная игра, но чтобы настолько масштабная… – Он запустил пальцы в волосы, обеспокоено глядя на меня. – Надо срочно найти Армея и поговорить с ним. Зачем кому-то сталкивать лбами эльфов… то есть эльреди и людей? Из-за земель?
– Или из-за Кургана. Только вот я не уверена, что Армей в этом всем тоже не замешан. Как и Нильдиньяр. Может, они договорились за нашими спинами? Хотя вряд ли. Как я поняла, они слишком ценят своих.
– Надо выбираться самим.
– Думаешь? А что, если нам попробовать сделать то, что от нас уже наверняка не ждут? – предложила я, теребя кончик косы.
– Открыть Курган? Считаешь, получится?
– А кто мешает попробовать? – загорелась идеей я. – Нильдиньяр сказал, якобы сам Курган призвал нас сюда и когда мы его откроем, то сможем решить, возвращаться ли нам домой или остаться здесь. Но выбор у нас будет.
– И ты ему все еще веришь? – нахмурился Рейн, притягивая меня к себе и целуя в плечо. – После всего того, что произошло?
– Он давал мне читать рукописи. Те, которых недоставало у Армея… Рейн, прекрати, мне думать неудобно, – возмутилась я, шлепая его по ладоням. Рейн только усмехнулся, но руки все же убрал.
– Зато мне так думается гораздо лучше. И вообще. Я тебя не отпущу. А попробовать открыть Шепчущий Курган надо. В худшем случае просто будем придумывать что-нибудь другое. В лучшем – разведем армии по домам, а сами уберемся отсюда.
– Согласна. Только предлагаю не дожидаться рассвета и общего построения, а дезертировать к Кургану прямо сейчас, чтобы не объяснять все лишний раз.
– По-моему, к тебе наконец-то возвращается здравый смысл, – улыбнулся он, откидывая одеяло и шаря вокруг в поисках одежды. – Между прочим, не знаю, как это получилось, но шрам у тебя на лице сейчас почти не заметен.
– Да ты что?! – Я недоверчиво провела кончиками пальцев по лбу, там, где с утра был след от удара. Ничего. Почти ничего – только тонкая шероховатая полоска. Рука, нанесшая удар, забирает его себе? – Как это вышло?
– Я все же очень хотел загладить свою вину перед тобой, – Рейн ласково провел кончиками пальцев по моей щеке. – И, как ни странно, но это вышло. Хотя бы частично…
Сборы затянулись минут на пятнадцать, в основном потому, что зажигать свет мы не рискнули, а отыскать разбросанную по всей палатке одежду в потемках оказалось нелегкой задачей. Но мы все же справились и, вооружившись, одновременно шагнули к выходу из шатра.
– Ты не будешь надевать доспехи? – тихо поинтересовалась я, глядя в угол, где едва заметно поблескивали стальные накладки на кожаной кирасе.
– Издеваешься? Бегать в них, между прочим, неудобно, да и зачем они мне теперь? – Рейн широко улыбнулся и осторожно отодвинул в сторону полотнище шатра. – Извини, но побуду не джентльменом, и вперед тебя не пущу.
– Как скажешь, – пожала плечами я, следуя за ним в сероватые предрассветные сумерки.

Шепчущий Курган, недалеко от которого стоял ранвелинский гарнизон, виднелся впереди невысоким холмом, будто бы возникающим из ниоткуда прямо посреди заросшего травой по колено лугом. Уже успевшая выпасть роса моментально промочила мне штаны, и я мысленно обругала себя за то, что не догадалась выпросить у эльреди высокие сапоги. Впрочем, вслух я высказываться, разумеется, не стала, тихо идя рядом с Рейном, который не отпускал мою ладонь, будто бы боялся меня потерять. За спиной уже остались лагерные костры, рыжими лепестками пламени указывающие местоположение стоянки. Нет, уже не стоянки… Оглянувшись назад, я поняла, что костров позади горело больше полусотни, выходит, подкрепления Армей все же дождался. Интересно, а успели ли войска эльфов добраться до границы или же застряли где-то по дороге?! Вот, и даже не знаешь, что хуже…
Рейн вдруг остановился, крепко сжимая мою ладонь в своей, и задвинул меня себе за спину. Черный плащ шелковыми складками стек с его плеч, закрывая меня одним из рваных полотнищ, как щитом. Я прислушалась, но вокруг стояла мертвая тишина. Даже ветер улегся. Но раз Рейн насторожился, то это не просто так – все же к пустой тревоге и паранойе он не склонен. Вроде бы за ним раньше этого не наблюдалось… Значит, где-то есть что-то, и мы его не видим и не слышим. Но это не означает, что этого «что-то» нет. Как говорил дембель в одном сериале? «В психушку жена с тещей меня хотели отправить за убеждения. Вот ты видишь суслика? И я не вижу. А он есть». Так и здесь. Что-то есть. Я потянулась к нитям, паутиной опутывающим Курган, коснулась их переплетения…
…И едва не ослепла. Курган предстал перед моим внутренним взором сиянием ярче солнца, от которого слезы потекли по призрачному лицу, и в нем я успела различить все цвета радуги. Невыразимо гармоничные оттенки, пульсирующие, как сердце, сменяющие друг друга как в калейдоскопе. Я прикрыла глаза ладонью, не в силах смотреть на заточенную в Кургане силу. Нет, не так. Курган и был этой силой. В реальном мире он казался просто холмом, но умеющий видеть и знать понял бы, что это невероятная мощь древних приняла форму зеленого холма. Возможно, никто просто не пытался посмотреть на Шепчущий Курган так, как это сделала я.
Я коснулась кончиками пальцев сверкающих расплавленным золотом пальцев Рейна – уже не просто сумрачной тени с глазами Зверя, а кого-то цельного, принявшего человекоподобный облик, в невероятно длинном плаще, спадающем с плеч. Он стоял, не открывая глаз, не в силах смотреть на сияние Кургана.
– Рейн, ты понял? Этот холм – и есть сила, просто принявшая материальную форму.
– Да.
– Наше прикосновение просто высвободит энергию из оболочки, в которой она содержится.
– Да. Идем?
– Конечно…
Мы переглянулись и шагнули вперед.
И вот тогда луг пришел в движение. За нашими спинами невесть откуда поднимались малопонятные существа, больше похожие на изуродованных тяжким трудом людей – выгнутые колесом спины, тощие, непропорционально длинные руки. Насчет зубов и когтей я тоже почему-то сомневаться не стала, и так было понятно, что комплект полный, даже с запасом, но лезть и проверять у меня никакого желания не возникло. Да и загробные стоны пополам с хрипами, издаваемыми курильщиком на последней стадии заболевания раком легких, не склоняли к ведению переговоров.
– Ре-е-е-ейн! – нервно протянула я, нащупывая хэлкели и отходя к Кургану. – Они мне не нравятся.
– Можно подумать, мне они нравятся, – пробурчал Рейн, разворачивая «крылья» плаща, которые уже обратились в изогнутые лезвия по краям. – Но это поправимо.
– Уверен? – Я подергала его за рукав куртки, кивая влево. Там в траве мелькали чьи-то красные глаза, причем было их так много, что я не рискнула считать попарно.
– Интересно, откуда их набежало в таком количестве?
– Не знаю и не уверена, что хочу знать. – Я начала медленно отступать назад, утягивая за собой Рейна. – Слушай, мы вдвоем с ними не справимся. Даже если всю свою магию применим. Нас просто задавят количеством.
– Предложения?
– Мотать к Кургану и попробовать его открыть. Должно получиться, если это наша судьба. Не получится – будем воплощать в жизнь твой план.
– Как скажешь, – насмешливо поклонился мой спутник, игнорируя ворчание нежити всего в тридцати метрах от нас. Мы переглянулись и во весь дух побежали.
Нет, не совсем так. Во весь дух побежал Рейн, а меня он попросту схватил за руку и потащил за собой, как на буксире. Я только подивилась силе, с которой он стискивал мое запястье, увлекая через высокую луговую траву к Кургану, который я ощущала как пышущий в лицо жар печи. Нежить за нами снялась с места, но двигалась она как-то замедленно, словно с неохотой. Ни времени ни желания для обдумывания у меня не было, поэтому я просто бежала вслед за Рейном, который остановился только у подножия холма, из которого словно вырастала каменная плита, исписанная непонятными символами.
– И чего теперь? – нервно поинтересовалась я. – Приложиться к ней, что ли? Или раздолбать?
– Хороший вопрос. – Рейн обернулся на подбирающуюся нежить, и полы плаща угрожающе взметнулись в воздух. Я прищурилась и все-таки рискнула посмотреть на плиту вторым зрением. Едва не ослепла, но все же разобрала в слепящем сиянии два темных пятна, напоминающих отпечатки ладоней. Не глядя, цапнула Рейна за правую руку, прислоняя его ладонь к метке, а свою приложила ко второй.
Курган меленько задрожал, а я почему-то только сейчас заметила, что небо на востоке уже начало окрашиваться в алый и розовый. Плеснуло жарким ветром, от которого нежить с визгом попятилась, а меня захлестнуло ощущение невероятной радости. Как будто вот-вот свершится то, ради чего я жила, дышала и шла вперед. Ручаюсь, что Рейн чувствовал то же самое. Наши ладони начали медленно погружаться в сияние, и каким-то краем сознания я понимала, что мы оставляем в камне оплавленные отпечатки, но нам было все равно. Сияние Кургана уже не резало глаза, оно ласкало и обнимало, как легчайшее прикосновение теплых солнечных лучей. Шепот, который раньше воспринимался мною как белый шум, стал четче, я уже различала отдельные голоса, казалось, что еще немного – и я пойму язык, на котором они говорят…
Только вот от сильного удара по затылку я рухнула ничком в траву, ощущая, как по шее и голове огнем расползается боль, а перед глазами в бархатной тьме мерцают звезды. Естественно, что плиты в нужном месте я уже не касалась, но в этот момент меня это волновало меньше всего, поскольку единственное, на что я была в тот момент способна, – не потерять сознание. Мне это удалось и секунд через пятнадцать мушки перед глазами разлетелись, а тошнота отступила. Правда, затылок болел со страшной силой и, коснувшись пальцами ушибленного места, я нащупала там здоровущую шишку. Елки-моталки, да кто же тут такой добрый, а?
– Очнулась, девонька? – раздался над ухом чей-то подозрительно знакомый голос, и крепкая рука одним рывком вздернула меня на ноги. – Давай, шевелись уже, не настолько сильно я ударил.
– Родомир? – пробормотала я, плохо соображая, что тут вообще происходит, и шатаясь, как былинка на ветру. – Зачем вы так?
– Ты еще не поняла? – Знахарь усмехнулся, и только сейчас до меня дошло, что выглядит он несколько иначе. Моложе. Сильнее. Злее. Да и тянуло от него холодом могилы и пролитой кровью.
– Хадар, чернокнижник, – пробормотала я, пытаясь оттолкнуть Родомира, но тот только засмеялся.
– Сообразила наконец-то. Да не дергайся ты, все равно не вырвешься. – Он перехватил меня, заведя руку за спину. – Смотри, как Ключ Заката старается. Он, видимо, еще не успел осознать, что открывает Шепчущий Курган в одиночку, а когда поймет, то будет уже слишком поздно. Он не сумеет контролировать силу древних, она разольется по долине стремительным потоком, и каждый, кто захочет, сможет вобрать в себя столько, сколько сможет.
– Лопнешь, – с трудом выдавила я, медленно приходя в себя, когда размеры катастрофы начали доходить до моих ушибленных мозгов.
Рейн сейчас опьянен силой и, возможно, не осознает, что пьет эту силу в одиночку. Он не сможет контролировать процесс, и вот тогда Курган выплеснет столь долго накапливаемую энергию вовне. А тут будет стоять хадар, который огребет за раз ее столько, сколько никому и не снилось. Если сможет пить ее небольшими глотками.
– Не каркай, Ключ Зари, – одернул меня Родомир, когда Курган затрясся, а по плите побежала частая сеть трещин. Рейн вздрогнул, словно очнувшись от сна, и убрал ладонь, с изумлением глядя на чернеющий отпечаток, вдавившийся в гранит на пару сантиметров. Медленно обернулся в нашу сторону, глядя алеющими глазами на Родомира и расправляя хищно сверкнувшие лезвия.
– Отпусти. – Слово сорвалось с его губ плохо сдерживаемым рычанием. Родомир потянул носом воздух, ухмыльнулся и вдруг резко толкнул меня в объятия Рейна.
– Да пожалуйста. Я пока отойду на безопасное расстояние, а вы развлекайтесь.
С этими словами он окутался багровой дымкой и пропал, а Рейн подхватил меня на руки и бегом устремился прочь от Кургана, который вдруг затрясся, как при землетрясении. Мой спутник не удержался на ногах и упал на спину, все еще держа меня в объятиях. Это продолжалось недолго, всего лишь несколько секунд, а потом наступила тишина, в которой я отчетливо разобрала еле слышный смех. Довольный.
Меня подняли на ноги и как следует встряхнули приводя в чувство.
– Ксель, убираемся отсюда немедленно! Я не знаю, что сейчас будет, но…
Смех зазвучал громче, а я почувствовала, как что-то поднимается. Нечто грозное, разбуженное не так и не вовремя, и от одного этого – злое. Я почувствовала, как заволновались люди в лагере у противостоящего холма, но понимала: что им-то как раз ничего не грозит – слишком они далеко. А вот мы…
Почва под нашими с Рейном ногами поползла, побежала волнами, словно от Кургана под землей прошлой нечто, приподнявшее дерн на сотню метров вокруг. И тотчас сила, ревущая у нас под ногами, стремительной рванулась вверх.
– Ложи-и-и-и-ись!
Рейн сбил меня с ног – при падении я распласталась на нем – и прижал к себе. Черный шелковый плащ взметнулся обрывками крыльев, оборачивая нас плотным коконом наподобие шатра, когда сила, мечущаяся под поверхностью Кургана, наконец-то прорвала себе выход наружу столбом пламени, в котором слышались чьи-то голоса.
Я ахнула, когда любимый сдавил меня слишком сильно, но осеклась, увидев, как плащ, укрывший нас, прогорает насквозь и в неровные, тлеющие по краям дыры видно алое пламя, дышащее неимоверным жаром. Рейн закричал и в этот момент пламя разбуженного Кургана опало. Я замерла, боясь даже шевельнуться, а в голове билась только одна-единственная мысль: прихватил ли кого-то еще этот дикий огонь.
Ветер, поднявшийся снаружи, принес едкий запах гари. Рейн застонал, и тут я почувствовала, как плащ – часть его души и сущности, его оружие и защита, его крылья – осыпается густым черным пеплом и порывы ветра подхватывают его, унося ввысь. Сердце Рейна под моей ладонью билось, но слабо и неуверенно, а я смотрела на выжженный круг земли, окольцовывавший нас и почти не затронувший людей, стоявших на соседнем холме. А с неба падал черный снег…

Я с трудом высвободилась из рук Рейна. Он лежал на земле, а на лицо его ложились редкие хлопья черного пепла. Такой контраст: бескровное лицо – и темные пятна сажи. Ветер, кружащийся над разбуженным Курганом, нес в себе обрывки непонятных фраз, а со стороны Минэрассэ поднимались в небо зеленые эльредийские знамена. Они все-таки пришли с подкреплением, только, как мне кажется, не с людьми сегодня будет их битва. Хотя – какая теперь разница, а? Сколько бы ни лилась кровь и чья бы она ни была – мы все равно проиграли…
Переложить Рейна к себе на колени было нелегко, но я справилась. И сейчас машинально перебирала его растрепавшиеся каштановые пряди, тихо шепча какие-то глупости: что я его люблю, мне теперь все равно, что я останусь рядом с ним. Меня не удивил даже вновь появившийся Родомир в лучах вновь обретенной силы. Пусть. Черт с ним, пусть хвастается. Я не в состоянии помочь Рейну, значит, останемся вместе до конца.
Краем глаза я заметила, что оба строя, эльредийский и ранвелинский, неподвижно стоят друг против друга, а от них в нашу сторону движутся разведчики. Видимо, пробуждение Кургана оказалось более интересным событием, нежели предстоящее сражение, вот и стоят две армии, ждут развязки.
И дождались на свою голову.
Родомир буквально искрился почерпнутой из источника древних силой. Глаза превратились в два ярко горящих огня багряно-фиолетового цвета, когда бывший знахарь раскинул руки, рассыпая вокруг себя сиреневые молнии.
– Как же хорошо быть почти всесильным! Ох не зря я столько лет просидел в глухих лесах, ожидая вашего прибытия. Подумать только, верховная жрица предсказала ваше появление полтора десятка лет назад и словно забыла о нем. Хадары, как последние дураки, продолжали копаться в природе смерти и только я пришел за силой! – Он рассмеялся, и по мановению его руки опаленная огнем земля зашевелилась, пошла рябью, как вода от брошенного камня, стала полупрозрачной, показав то, что было скрыто под ее поверхностью. Истлевшие останки, кости, преимущественно человеческие, сломанные мечи, пробитые щиты, искореженные шлемы и доспехи.
– Земля вокруг Кургана – это кладбище! Здесь когда-то была битва, унесшая тысячи жизней. И сейчас я их чувствую. – Родомир истерически захохотал как сумасшедший. Похоже, от избытка захапанной силы у него мозги сдвинулись. – Я знаю, что могу сейчас воззвать их всех к жизни. Под моим чутким контролем, разумеется.
Он наконец-то перестал разговаривать с самим собой и на меня глянули пустые глазницы, заполненные огнем.
– Знаешь, девонька, как сложно было выловить доппельгангера в этой глуши так, чтобы никто не заметил?! Привести его сюда под своим контролем, а потом дать несколько капель твоей крови, чтобы он принял твой облик? Ведь если твоему дружку не предъявить труп, он ни за что не поверит в твою смерть. Найти эльфов-полукровок, чтобы они перестреляли тот бордель и указать манилиху место, где ты скрываешься, было уже легче. И призрака того с вестями пришлось по-тихому упрятать в бутылку, потому что уничтожение духа под носом у Армея не могло пройти незамеченным, он в состоянии был мне помешать. Да и твой дружок воспылал бы надеждой. А мне требовалось, чтобы он возненавидел все и вся, в том числе самого себя. Ведь ненависть питает силу Ключа Заката. А Ключ должен быть сильным, чтобы суметь вскрыть Курган, но оказаться настолько слабым, чтобы не контролировать ее. Ведь поэтому Ключей два – чтобы они могли взять под контроль поток древних и пустить его в то русло, которое они сочтут нужным. Но ведь это несправедливо, так? – Он шагнул ко мне, и улыбка умалишенного расплылась на его лице. Точно, свихнулся. Взял слишком много. – Не поделиться такой мощью? Так ведь?!
Рейн пошевелился и еле слышно застонал. Я прижала его к себе, укачивая, как ребенка. Ему досталось: потерять часть себя – это серьезное испытание. Иногда его можно пережить, если удастся найти силы, чтобы заполнить брешь, но откуда их взять? Просто так зачерпнуть из бьющего из Кургана источника не получится. Слишком грубая энергия, она скорее убьет Рейна, чем вылечит. Хадар, осознав, что на его пламенные речи слушатели реагируют крайне вяло, перестал разбрасываться словами и перешел непосредственно к делу. То есть принялся выплетать какое-то аховое по силе заклинание.
Вот только закончить у него не получилось. И вовсе не потому, что эльфы дали слаженный залп по разошедшемуся хадару, явно собираясь уничтожить врага на месте (все равно стрелы отскакивали от какого-то барьера), просто какая-то девушка внезапно материализовалась за спиной у Родомира, а в следующую секунду из груди бывшего знахаря выросло окровавленное острие изогнутого меча. Мужчина всхлипнул и медленно опустился на колени. Сияние вокруг него растаяло, а девушка выдернула клинок и откинула с лица каштановые пряди, нимало не смущаясь того, что по щекам у нее стекали капли свежей крови. Она приветственно улыбнулась пришедшему в себя Рейну.
– Ну что, красавчик, узнаешь? Ну да, Несия я, вспоминай же. Ты еще так жестоко выгнал меня из своей спальни почти голую. Нельзя же так, сначала возбудить девушку, а потом выгнать. – Она покачала головой, все еще укоризненно улыбаясь. Не отводя взгляда, она одним ударом снесла голову Родомиру, даже не поморщившись, когда фонтан крови, хлынувший из обрубка шеи, залил ей лицо и грудь. Она только презрительно сощурилась и ногой оттолкнула обезглавленное тело. – Падаль. Хотел меня обмануть, воспользоваться моим предсказанием и занять мое место. Не выйдет. Сила должна быть распределена между хадарами. И теми, с кем они захотят ею поделиться.
– С… – Рейн поперхнулся, произнося бранное слово, дополненное парой матерных эпитетов, и с трудом сел, опираясь на мое плечо. – Я чуял тебя, но…
– Но ненависть и безумие застилали тебе глаза. – Она усмехнулась, опуская меч. – Знаю. Я пряталась за твоими кошмарами, не давая им отступать, чтобы ты не понял, кто я и что я. Но сейчас даже ты ничего мне не сделаешь. Нечем, красавчик, совсем нечем. А сейчас…
Несия мечтательно улыбнулась и раскинула руки.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Четверг, 14 Июн 2012, 11:17 | Сообщение # 23

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Тотчас вокруг Кургана заполыхали десятки порталов, из которых выходили хадары. Они падали на колени, зарывали пальцы в обгоревшую землю и пили силу из источника древних, столь опрометчиво открытого нами. Пили – и сразу же начинали ритуал. Засвистели эльредийские стрелы и арбалетные болты, но рядом с хадарами стояли те, кто прикрывал их от смертоносного дождя, пока ритуал призыва не был завершен.
Один, другой, третий…
Хадары падали на землю, корчась в судорогах, и их тела начинали стремительно изменяться. Потянуло тошнотворным запахом серы и тлена и на месте призывающих медленно поднимались те, кого здесь называли инферналами. У нас по-простецки звали исчадиями ада, потому что никак иначе этих гуманоидов, у которых от людей остались только две руки, две ноги и одна голова, назвать было невозможно. Ведьма хохотала как безумная, когда вызванные инферналы пошли в атаку. Не потому, что хадары дали какой-то приказ, отнюдь. Просто вызванные обладали, судя по всему, нулевым интеллектом и хорошо развитыми инстинктами, а твари в аду обычно голодны. Очень голодны.
Я глядела на то, как с одной стороны к нам движутся твари, несколько заторможенные из-за перехода, а с другой – стремительно наступают как-то незаметно объединившиеся эльреди и люди. Видимо, и те и другие прекрасно понимали, что если в результате битвы разумных рас хоть у кого-то останется шанс выжить, то в пасти инферналов вряд ли. А ведь хадаров, добровольно отдавших свои тела для воплощений адских тварей, было много. На мой взгляд – даже слишком.
Чудища просыпались и шевелились все быстрее.
Наивно думать, что объединенное войско успеет приблизиться раньше, чем до нас доберутся оголодавшие демоны. Да и все равно затопчут в бою. А волоком оттащить на безопасное расстояние все еще не способного нормально двигаться Рейна я была не в силах.
Но и бросать его я не собиралась. Вместе – так до конца.
– Я тебя люблю. – Он слабо улыбнулся, глядя в мои глаза, а не на приближающихся демонов нижнего порядка. Я тоже уже не обращала внимания на хриплый скрежещущий вой, издаваемый инферналами, почуявшими добычу.
– Всей душой.
Я обняла его и закрыла глаза…

Нильдиньяр пришпорил коня, вырываясь вперед и одновременно осознавая, что уже не успеет. Ключи потерпели неудачу и сейчас на них неслись исчадия ада – твари, которых эльреди ненавидели сильнее, чем кого-либо на этом свете. Для того чтобы их уничтожить, они готовы были сотрудничать с кем угодно, хоть с манилихами, если это было нужно. И сейчас он жалел, что не сумеет вытащить Ключ Зари, как в тот раз. Нильдиньяр выхватил лук, притороченный к седлу несущегося во весь опор жеребца, и наложил на тетиву стрелу с алым оперением. Если Ксель суждено погибнуть, то пусть это будет легкая смерть от стрелы в сердце, чем в пасти инферналов, которые не знают жалости и готовы пожирать свою жертву, пока та еще жива.
Стрела сорвалась вперед, когда его ослепило ярчайшее сияние, в котором утонули Ключи, пущенная стрела и первые из не успевших шарахнуться в сторону инферналов. Впрочем, эти твари моментально обратились в пепел, а сияние нарастало, и было оно столь ярким, будто на выжженный пламенем луг спустилось летнее солнце. Эльреди едва успел остановить жеребца и спрятать лицо в сгиб локтя, как свет накрыл его.
Нильдиньяр будто бы очутился в теплой, почти горячей воде, потоки которой омывали тело, ласково касались медно-красных волос, чуть щекотали шею. А потом раздался голос той, которую он знал как Ключ Зари. Она позвала его на языке, который не звучал со времен ухода древних, и лишь тогда он рискнул убрать руку от лица и открыть глаза. И едва не был ослеплен повторно невероятным по красоте сверканием пронизывающей воздух паутины. Той самой, о которой ему говорила Ксель, только сейчас он впервые увидел каждую судьбу, каждую жизнь собственными глазами. И где-то вдалеке – светящуюся расплавленным золотом тоненькую девичью фигурку с волосами, напоминающими солнечные лучи.
Ключ Зари. Такой, каким его создали древние.
Она улыбнулась и улыбка эта отозвалась в его сердце хрустальным перезвоном прохладного ручейка…
Слепящее сияние начало меркнуть вместе с паутиной и Нильдиньяр понял, что по-прежнему находится у Шепчущего Кургана. Сотканная из света девичья фигура с развевающимися волосами повернулась к стоящему на расстоянии вытянутой руки Ключу Заката. Она шагнула вперед, и эльреди заметил, как там, где она находилась, сквозь обгорелую корку земли пробивались нежно-зеленые стебельки.
Дающая жизнь… Вобравшая силу, принадлежащую ей по праву.
Ксель коснулась поцелуем губ Рейна и начала погружаться в его тело. Так вода впитывается в изголодавшуюся по дождям землю, уже почти превратившуюся в песок. И почти сразу Ключ Заката начал меняться.
Волосы выпрямились и приняли какой-то странный стальной оттенок. Рукава куртки с треском прорвали стальные лезвия, которые проросли из рук наподобие перьев, складывающихся в тяжелые, отливающие серебром и сталью крылья, где каждое перо – лезвие меча. Золотое сияние, сковавшее как инферналов, так и всех остальных: людей, эльреди, – потухло, впитавшись в Ключ Заката, оставив лишь отблеск в глазах, которые стали цвета расплавленного металла.
Странное существо со стальными крыльями, то, что получилось в результате слияния двух Ключей, поднесло ладони к лицу, словно впервые их увидев, и металлические перья на руках встопорщились с едва слышным звоном, складываясь в острое крыло с зазубренным краем. Инферналы, которые до того лежали, уткнувшись мордами в землю, пытаясь укрыться от слепящего сияния, теперь встряхнулись и с ревом устремились на противников, являющихся для них всего лишь мясом. Но первые, достигнувшие единого Ключа, попадали на землю, разрубленные мощными ударами стальных крыльев. Ключ откинул голову и ухмыльнулся, встряхивая своим оружием, резко звякнув перьями-лезвиями, уже запачканными черной дымящейся кровью.
И ринулся в бой.

Герцог Армей едва успел построить свой гарнизон, сделав его частью подоспевшего на помощь полка, и сейчас шел вперед. Смешно сказать – бок о бок с отрядом эльфийских лучников, чьи лица скрывали искусно выполненные забрала блестящих серебристых шлемов. Потому что хадары, выскочившие из искрящихся порталов, принесли свои тела в жертву, дав духам преисподней и смерти занять свое место в этом мире. А ведь инферналы, оказавшись в мире смертных, не вернутся обратно, пока их не убьют или же пока они не утолят свой голод, который почти безграничен. Если не остановить демонов сейчас и здесь, у Шепчущего Кургана, взорвавшегося дикой магией, то они пройдут через живую стену людей и эльфов, и те, кто выживут, отправятся дальше, ведь для них интерес представляет еще живая плоть. Эльфийская граница может оказаться им не по зубам, но вот Ранвелин – беззащитен. А там Кейлина и дети…
Слепящий свет залил луг, а когда растаял, то существо со стальными клинками, растущими, казалось, прямо из живой плоти, рванулось наперерез нежити, вращаясь, как вихрь стальных перьев. Эльфийские лучники дали залп, а потом заработали мечи. Герцог выхватил клинок, и по лезвию пробежало ярко-зеленое пламя. Армей знал, что его магические способности бесполезны против людей, эльфов или хадар. С помощью магии он не мог создать огненный шар или молнию, поднять мертвого или же призвать дождь на землю. Долгое время герцог считал, что весь его дар заключается в том, чтобы наблюдать, узнавать о грядущих событиях. Он мог читать судьбу по звездам, создавать амулеты, строить защитные поля, но этим его способности ограничивались. И только недавно раскрылся его второй дар. Дар уничтожать тех, кто не принадлежит к миру живых. Его изумрудное пламя истребляло нежить так же легко, как обычный огонь бересту, но было безвредно для живых. И сейчас настало время узнать, сможет ли его магия противостоять тварям из преисподней.
Как оказалось – вполне.
Первый же инфернал, вставший на его пути, безбоязненно насадился на клинок, словно был уверен, что простая закаленная сталь не сможет причинить ему ощутимого вреда. Однако изумрудное пламя, потоком хлынувшее в рану когтистой твари, заросшей шерстью, заставило ее сначала недоумевающе замереть, а потом и завыть от боли.
Ранвелинский гарнизон и эльфийский отряд пограничных стражей приняли на себя удар первой волны адских тварей, дрогнули, но устояли, не давая врагам прорвать строй и ворваться внутрь построения. А затем в драку вмешалось нечто, сверкающее в лучах утреннего солнца, пробившегося таки сквозь пелену облаков. Оно пронеслось вихрем серебра и стали, отблесками алого закатного пламени и золотого рассветного сияния. Единый Ключ, единое целое из двух составляющих, помог оттеснить инферналов обратно к Кургану и, почти не задерживаясь, устремился вперед. Армей успел поймать странный взгляд этого существа, в котором смешались легкая печаль, проскальзывавшая в серых глазах Ксель, и упоение битвой, столь присущее Рейну. Кто мог подумать, что древние, говоря о слиянии Ключей, имели в виду буквальное соединение двух живых существ в одно. С лицом, одновременно так похожим на них обоих и не похожим ни на одного из них.
Серебристо-стальные волосы Ключа плетью хлестнули по морде и груди одного из инферналов, и тварь с визгом отшатнулась, размазывая едкую кровь, залившую глаза. А Ключ устремился вперед, к Кургану, в котором появился небольшой вход в форме арки. Существо со стальными крыльями встало под ней и коснулось руками бегущей по мрамору вязи рун. Надписи под его пальцами словно оживали, наливались силой и становились все более и более четкими. Над лугом полилась речь на давно забытом языке, сложном, но невероятно красивом, как песня. И с каждым словом певучий выговор становился все четче, наполнялся глубиной и объемом, будто слова звучали одновременно со всех сторон.
Над Курганом взвился яростный, горячий ветер, он смерчем пронесся по лугу, и за ним земля оживала, затягивая раны, оставленные огнем и сталью. Тела погибших скрывались под колосящимися травами и цветами, а подземные твари, к тому моменту все еще остававшиеся в живых, покидали занятые ими тела и вместо них появлялись человеческие. Жертва хадаров была отвергнута и они возвращались к своему человеческому облику.
Армей опустил меч, с которого все еще стекала едкая кровь демонов, и огляделся.
Воронка силы древних, наконец-то обузданная с помощью единого Ключа, обошла всю небольшую долину и попросту пропала. Коснулась цветущей земли и словно растворилась в ней, оставив на память о себе лишь легкий аромат, какой бывает после сильной грозы. Речь древних тоже смолкла, но руны под пальцами Ключа все еще сияли, словно не желая вновь становиться забытыми. Существо со стальными крыльями опустило руки, и вновь начало меняться.
Из него проступало золотистое сияние, обретающее девичьи черты, клинки-крылья медленно пропадали, а серебристые волосы потемнели, теряя остроту кинжалов и сворачиваясь в мягкие кудри. Несколько мгновений – и Ключ разделился на невысокую беловолосую девушку в одежде эльфийских стражей и обнимающего ее темноволосого парня с мечом на поясе…

Я сощурилась от солнца, бьющего мне в лицо, и машинально потерла глаза, словно после сна. Рейн у меня за спиной вздохнул и потерся лицом о мою шею, как здоровущий и нахальный кот, разве что не замурлыкал. Тогда я наконец-то соизволила поднять глаза и окинуть взором луг. Эльреди и люди, всего несколько минут назад сражавшиеся бок о бок, теперь стояли и смотрели на нас с Рейном, как на пресловутое восьмое чудо света. Впрочем, кое-кому явление магии древних не помешало шустро скрутить оставшихся хадаров, которые никак не могли оклематься после того, как в их телах побывали адские твари и сидели на земле, тупо глядя перед собой остекленевшими глазами. Быть может, сила из источников древних сумела исцелить их тела, но вот разум, похоже, не выдержал сущности инферналов и самоуничтожился. Жаль, но ничего не поделаешь. Я взяла Рейна за руку и мы шагнули вперед, туда, где уже о чем-то негромко разговаривали Нильдиньяр и Армей. При нашем приближении они замолчали и синхронно повернулись в нашу сторону, ожидая, видимо, услышать слова вселенской мудрости древних из наших уст. Пришлось их разочаровать.
– Нильдиньяр, не смотри на меня так, у меня вторая голова не выросла, – улыбнулась я. Эльреди только склонил голову, видимо считая, что негоже шутить с созданием древних. – Я такая же, какая была.
– Леди Ксель, вы, видимо, еще не поняли. Источник силы никого не оставляет без изменений. Это как река времени, в него нельзя войти и остаться прежним, как бы вы этого ни хотели, – негромко ответил эльредийский наследник, скользя по мне взглядом янтарных глаз. – Я возвращаю ваше слово, которое вы давали на церемонии обручения. Эльреди не могут разлучать тех, кто предназначен друг другу.
Что-то негромко звякнуло, и раскрывшийся золотой браслет соскользнул с моего запястья, скрываясь в траве. Нильдиньяр даже не стал наклоняться, чтобы подобрать его, лишь кивнул мне и повернулся к Армею:
– Худой мир лучше доброй ссоры, ведь так говорят у людей? Мне кажется, что события сегодняшнего утра показали, насколько эта поговорка верна, не так ли?
– Согласен. Полагаю, у нас теперь много работы по установлению этого мира на границе, верно, наследник?
– Извините, что перебиваю, но нам пора. – Рейн положил ладонь на мое плечо и кивнул в сторону арки Кургана. – Ксель, ты чувствуешь, что нам надо туда? Если я не ошибаюсь, то именно там находится наш билет домой. Кажется, мы здесь слишком задержались.
– Поддерживаю. Нильдиньяр, Армей. Источник древних теперь в этой земле. Не уверена, что от этого она станет священной, но благодатной – точно. Вскоре магия начнет подниматься наверх и тогда здесь откроются кладези магии, из которых сумеют восстановить силы все достойные. И люди, и эльреди. Не знаю, устоит ли эльредийская граница, но сражений на этом лугу больше не будет. Как и зла.
Нас провожали молчанием, ни одного возгласа, ни единого слова прощания вслед. Наверное, так из этого мира уходили древние. Сопровождаемые молчанием, которое красноречивее любых слов. Словами провожают людей, а не творения первой расы. Ну и пусть. Это лучше, чем крики «нам будет вас не хватать».
Мы с Рейном вошли под арку Кургана рука об руку, и почти сразу же попали в зал, потолок которого терялся где-то в темноте. А у дальней стены мерцало по краям овальное каменное зеркало из черного мрамора, в котором постепенно проступали черты современного города. Я даже могла узнать парк недалеко от моего дома, по крайней мере, обшарпанное местечко с надписью «М и Ж» было заметно очень четко. Я хихикнула.
– Замечательное место для перемещения, честное слово.
– Еще бы. – Рейн поцеловал меня в щеку и потянул к зеркалу. – Честно говоря, мне здесь надоело до ужаса, я хочу домой, в обнимку с тобой на диван.
– Ага, включить добрую сказку и смотреть ее, укутавшись пледом, с чашкой зеленого чая в руках.
– Ты мысли мои читаешь, – улыбнулся он.
– А то как же! Не забывай, я почти полчаса у тебя в голове пробыла. Поверь, там было много чего интересного!
– Ничего, у тебя тоже.
Я смущенно запнулась, соображая, чего же неприличного успел у меня прочитать Рейн, когда каменный пол под ногами ощутимо содрогнулся, а сверху посыпались камни.
– Курган что, рушится?! – взвизгнула я, уворачиваясь от кирпича, просвистевшего в десяти сантиметрах от моего носа.
– Ну дык! – Рейн повторил мой пируэт, только на этот раз ускользая от куска потолочной лепнины. – Он же, считай, на одной магии и стоял, а теперь-то ее нет!
Не сговариваясь, мы побежали к ярко мерцающему порталу, едва успевая перепрыгивать через падающие на пол куски камня, когда у меня под ногами что-то взорвалось. Вверх взлетел веер обломков, меня отбросило в сторону, крепко приложив плечом о так некстати подвернувшийся булыжник, а Рейна, во время взрыва отпустившего мою руку, зашвырнуло прямиком в портал. Мигнуло сиреневым, переход обратился в сверкающее зеркало, сквозь которое я увидела, как по ту сторону Рейн медленно встает с колен, держась за голову.
Уже в современной одежде и с рюкзаком.
– Не успеешь! – Я обернулась на голос и увидела прислонившуюся к стене девушку-хадарку, ту самую, которая убила Родомира. Она ухмылялась, зажимая левой рукой рану на животе, оставленную, как мне показалось, арбалетным болтом. – Останетесь по разные стороны!
Я не успела ничего сделать, тотчас она взмахнула правой ладонью, и с пальцев сорвалась сиреневая молния, ударившая в основание зеркала, которое вздрогнуло и начало темнеть. Как оказалась на ногах – не помню. Помню только, как рванулась к порталу и как ладони ударились в холодный отполированный мрамор, все еще прозрачный, а по другую его сторону – Рейн лихорадочно открывал заедающее лезвие складного ножа.
Я успела поймать его взгляд, увидеть кровь, брызнувшую из запястья, ощутить яростный ветер его силы, ударивший в портал с той стороны, когда изображение мигнуло и под моими пальцами остался до блеска отполированный черный мрамор с трещиной посередине, в котором отразилось мое ошалевшее лицо. Хохот девушки за спиной заглушил грохот падающих с потолка камней, а я медленно села на каменный пол у мраморного зеркала, некогда бывшего порталом, все еще не до конца веря, что Рейн вернулся, а я осталась тут.
Камни падали все чаще, а я тупо смотрела в собственное отражение в черном мраморе, не имея ни сил, ни желания куда-то бежать, что-то делать. Накатило какое-то оцепенелое безразличие, мне было все равно, что Курган рушится, – я как сумасшедшая гладила длинную трещину в зеркале, словно от этого она могла исчезнуть…
– Леди Ксель!!!
В черном мраморе появилось отражение Нильдиньяра, он подхватил меня на руки и побежал к выходу, с кошачьей ловкостью перепрыгивая через куски камня, валявшиеся на полу, и уворачиваясь от точно таких же, падающих сверху. Я не сопротивлялась, просто мертвым грузом лежала на руках эльредийского наследника, абсолютно не беспокоясь о том, сумеет он добежать или нет.
Нильдиньяр обогнул нагромождение обломков, из-под которых виднелась тонкая рука с окровавленными пальцами, и устремился вперед, туда, где ярко сиял солнечный день…
ЭПИЛОГ
Я поправила сумку, свисавшую через плечо, и оглянулась на замок, возвышающийся над осенним лесом. Я шла по поляне, усыпанной палой листвой, и жадно вдыхала аромат поздней осени. Уже октябрь. Я никак не могу привыкнуть называть этот месяц листопадом, вообще ко многому привыкнуть не получается. После обрушения Кургана, когда Нильдиньяр вытащил меня из-под обломков, я ненавидела его всеми фибрами души, в итоге меня увезли в Ранвелин, где за меня взялась Мелисса, честно не дававшая мне уйти в черную депрессию в течение почти месяца. Потом в винном погребе отыскали бутылку с запечатанным в ней призраком куртизанки Аринны и они вдвоем с Мелиссой вернули мне все-таки желание жить. Как – это отдельный разговор, но я перестала смотреть на всех вокруг диким зверем, даже согласилась встретиться с Нильдиньяром. Наследник Осеннего Пламени рассказал, что эльреди в сотрудничестве с людьми таки раскопали обрушившийся Курган и извлекли оттуда мраморное зеркало, которое, как ни странно, почти не пострадало при обвале. Уцелела и подставка, исписанная вязью рун, и ободок, только трещина поперек никуда не делась, но Нильдиньяр клялся и божился, что местные кобольды и не такие разломы умеют убирать. Я не поверила, но у меня хотя бы появилась надежда, которая оказалась достаточным стимулом для того, чтобы продолжить жить.
Герцог Армей предложил мне место замкового мага, и я, подумав, согласилась. Как-никак, а это и крыша над головой, и содержание. Мне не хотелось привязывать себя к новому месту, но выбора-то особо и не оставалось. Пока еще свежи воспоминания о Ключах, мне еще могли оказывать почтение. Но кому я буду нужна через год? Не знаю. Однако и сидеть все время в замке было невыносимо, поэтому мы с Армеем нашли нечто вроде компромисса. Я как Ключ Зари до сих пор могла безошибочно отыскивать магические жилы, в которые превратился источник древних и герцог поручил мне заняться составлением карты этих ручейков силы. Я согласилась в обмен на обеспечение мне достойной жизни.
Аринна с тех пор, как мы вытащили ее из бутылки, стала еще более жизнерадостной и взяла надо мной шефство, сопровождая повсюду. Наставляла на любые темы, кроме семьи и брака. Об этом мы с ней договорились заранее и с тех пор Аринна свою любимую тему ни разу не поднимала.
Нильдиньяр заключил официальный мир с Армеем и поток торговцев потянулся по обе стороны границы.
Как известно, торговля и экономика может послужить неплохим стимулом для установления добрососедских отношений. Вроде бы у них получается. Люди перестали смотреть на эльреди волками, да и те больше не строили из себя великих и непогрешимых. Меня неоднократно приглашали в Минэрассэ, но каждый раз я отвечаю вежливым отказом. Честно говоря, я пока не готова туда вернуться.
Рейна я вижу во сне почти каждую ночь. Связь между нами по-прежнему слишком крепка, несмотря на то, что он вернулся домой, а я нет. Каждое утро после таких снов я просыпаюсь в слезах – так много в них эмоций. Но сильнее всего – желание оказаться рядом с ним. Мы просыпаемся и засыпаем одновременно, я чувствую, что в нем все еще живет надежда, как и во мне, но он уже не казнит себя: знает, что этим он казнит и меня. Я жду, когда кобольды починят мраморное зеркало и я смогу попробовать еще раз.
Мелисса, ставшая мне кем-то вроде старшей сестры, наконец-то вышла замуж. Она звала меня переселиться в ее новый дом, но я отказалась. Все же молодоженам нужно уединение, а с тонко чувствующей мной под одной крышей это почти невозможно. Кажется, она вздохнула с облегчением, услышав мое твердое «нет». С облегчением и легким чувством вины. А я поняла, что поступила правильно, когда осталась в замке. После свадьбы Мелиссы я посвятила себя составлению карты ручейков силы древних, именно поэтому я сейчас шла через осенний лес с сумкой, в которой лежали пергамент, карта местности, нечто вроде карандаша и Аринна в обнимку с обедом.
Я двигалась медленно, как лозоискатель, чувствуя под землей постепенно укрепляющуюся ниточку силы.
Ручей, который перетекает в реку. Интересно, что столько силы ушло в одну сторону. Ниточка вывела меня на берег маленького озерца, именно там, в шаге от кромки воды и находилась река силы, наверное самая мощная из всех, что мне удавалось обнаружить. Прохладный осенний ветер трепал мои белые волосы, убранные в косу, коснулся синей поверхности воды, пустив рябь. Резной кленовый лист оторвался от ветки и, кружась в воздухе, ярко-желтой звездой опустился на воду. Ее поверхность даже не шелохнулась, только едва заметные круги разбежались от упавшей осенней звезды. Интересно, а желание загадать можно? Впрочем, последние несколько месяцев оно у меня одно.
Чтобы снова увидеть Рейна, коснуться его не во сне, а наяву.
Сила подо мной дрогнула, и тоненькими струйками начала подниматься на поверхность, касаясь меня прохладными ласковыми пальцами. Я закрыла глаза, погружаясь в переплетение потоков, ища тот, который был мне нужен. Почти невидимый, но очень хорошо ощутимый. Где-то бесконечно далеко поднял голову Рейн, останавливаясь на улице. Я даже отсюда слышала эхо автомобильных гудков, где-то играла мелодия мобильного телефона, кто-то разговаривал на русском народном…
И я потянулась к той силе, которая текла у меня под ногами, потянула из нее хрупкие, тонкие нити и начала заплетать узор, смысл которого могла понять только я. Густой, причудливый и удивительно мощный, благо силы было предостаточно. Под моими невидимыми пальцами возникало зеркало, наполняющееся сиянием, которое острой иглой пробило пространство, устремляясь куда-то вдаль…
Я открыла глаза, глядя на то, как передо мной из воды поднимается прозрачное переплетение капелек, ветра и света, нечто вроде овального куска радуги, зависшего над поверхностью воды всего в шаге от берега. И из его глубины начали проступать черты города. И Рейн, недоверчиво смотрящий прямо перед собой. Мне кажется или он действительно изменился и стал старше? Или же время там течет несколько иначе, чем здесь?
Какая разница, если спустя секунду он шагнул сквозь водяное зеркало, которое с шумом обрушилось прозрачными каплями за его спиной на поверхность озера. Я недоверчиво протянула к нему руки, коснувшись намокшей ткани черной куртки, в которую превратился пиджак при переходе, и тотчас очутилась в его объятиях. Сильных, насколько это было возможно, чтобы не повредить мне. Я плакала, а он укачивал меня, как ребенка, не выпуская ни на миг. И почему-то я знала, что больше мы не потеряемся. Никогда.
– Я ждала тебя.
– Знаю, поэтому я вернулся. Я всегда возвращаюсь, если меня ждут… Всегда.

Notes

1
Реплика на эльфийском языке (авт.)

2
«Последний пир». Автор стихов Наталья Новикова (Тэм Грэнхилл).

3
«Я найду тебя, моя светлая леди». Автор стихов Наталья Новикова (Тэм Грэнхилл).

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Пабы Хогсмита » Паб "ТРИ МЕТЛЫ" » ВОЛШЕБНАЯ БИБЛИОТЕКА » "Ключи наследия" (Елена Самойлова)

Страница 2 из 2
«
1
2