Властелин колец. Две крепости - Страница 2

[

]

Страница 2 из 2 « 1 2
Модератор форума: Хмурая_сова

Пабы Хогсмита » Паб "ТРИ МЕТЛЫ" » ВОЛШЕБНАЯ БИБЛИОТЕКА » Властелин колец. Две крепости (Толкиен Джон Роналд Руэл)

Властелин колец. Две крепости

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:47 | Сообщение # 16

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

138
-- Значит, ты слышал это? - спросил Гэндальф. - Не мучься. Будь доволен, что другие слова не были нацелены в тебя. Он хорошо разглядел вас. Если тебя это утешит, могу сказать, что ти и Пиппин занимаете его мысли больше всех нас. Кто вы, как вы оказались здесь и почему, что вы знаете, были ли вы захвачены, и если это так, как же вы спаслись, если все орки погибли - именно эти маленькие загадки беспокоят великий ум Сарумана. Можете даже считать это комплиментом, Мерриадок. И можете считать честно, что он задумался о вас.
-- Спасибо, - сказал Мерри. - Но гораздо большая честь - цепляться за ваш хвост, Гэндальф. Из-за того, что в этой позиции можно задать вопрос вторично, если в первый раз не получишь ответа. Мы будем так ехать всю ночь?
Гэндальф засмеялся.
-- Неукротимый хоббит! У всех колдунов должны быть под присмотром одни-два хоббита, чтобы думать над своими словами и правильно выражать свои мысли. Прошу прощения. Надо уделить внимание даже таким мелким проблемам. Мы будем ехать несколько часов, не торопясь, пока не проедем к концу долины. Завтра мы поедем быстрее.
Вначале мы думали прямо из Изенгарда направиться в королевский дом в Эдорасе по равнинам. Поездка потребовала бы несколько дней. Но потом мы изменили план. Вестники направлены в Пропасть Хэлма. Они предупредят, что король вернется завтра. Оттуда он со множеством воинов направится по горной тропе в Дунхарроу. Отныне никто не будет передвигаться по равнинам вдвоем или втроем, если этого можно избежать.
-- Ничего или двойная помощь - вот ваш обычай! - сказал Мерри. - Боюсь, что нас не ждет постель этой ночью. Где Пропасть Хэлма и что это такое? Я ничего не знаю об этой стране.
-- Тогда вам нужно узнать кое-что, если вы хотите понять, что произошло. Но не сейчас и не от меня: мне нужно подумать о более важных вещах.
-- Хорошо, я перехвачу Бродяжника у лагерного костра: он менее раздражителен. Но к чему вся эта таинственность? Я думал, что мы выиграли битву.
-- Да мы выиграли, но это лишь первая победа, и она увеличила нашу опасность. И существует какая-то связь между Изенгардом и Мордором, которую я пока еще не установил. Не знаю, как они обмениваются новостями, но они делают это. Я думаю, что Глаз Барад-дура нетерпеливо смотрит на Долину Колдуна и Рохан. Чем меньше он увидет, тем лучше.
Дорога медленно тянулась, спускаясь извилистой лентой по долине. Изен тек то дальше, то ближе в своем каменистом русле. С гор опускалась ночь. Весь туман рассеялся. Подул холодный ветер. Луна, близкая к полнолунию, заполнила восточную часть неба бледным холодным светом. Горные отроги справа от них постепенно превратились в голые холмы. Перед ними открылась широкая равнина.
Наконец они остановились. Свернув в сторону от дороги, они выехали на поросшее мягкой травой место. Проехав милю на запад, они попали в небольшую лощину. Она открывалась на юг, переходя в склон Дол-Барана, последнего холма северного отрога поросшего вереском. Края поляны заросли прошлогодним папоротником; среди него кое-где пробивались сквозь приятно пахнущую землю свежие листья. На низких склонах росли густые
139
колючие кусты; под их прикрытием путники устроили лагерь за два часа до полуночи. Они разожгли в углублении костер меж корней большого куста боярышника, высокого, как дерево, скорченного от старости, но крепкого и здорового. На каждой его веточке набухли почки.
Решили дежурить по двое. Остальные после ужина завернулись в плащи и одеяла и уснули. Хоббиты легли в уголке в зарослях старого папоротника. Мерри хотел спать, но Пиппин, казалось, не испытывал никакого желания уснуть. Папоротник трещал и шуршал, когда он вертелся и копошился.
-- В чем дело? - спросил Мерри. - Не лег ли ты на муравейник?
-- Нет, - ответил Пиппин, - но мне почему-то неудобно. Инетерсно, давно ли я спал в постели?
Мерри зевнул.
-- Посчитай на пальцах, - сказал он, - но нужно знать как давно мы вышли из Лориена.
-- Ах, это! - сказал Пиппин. - Я имел в виду настоящую постел в спальне.
-- Ну, тогда Раздол, - заметил Мерри. - Но я сегодня могу спать где угодно.
-- Твое счастье, Мерри - тихонько сказал Пиппин после долгого молчания. Ты ехал с Гэндальфом.
-- Ну и что?
-- Узнал от него какие-нибудь новости.
-- Да, узнал. Больше, чем обычно. Но ты все это или большую часть этого слышал; ты ехал близко, а мы говорили не опасаясь... Можешь поехать с ним завтра, если думаешь, что узнаешь от него больше - и если он захочет ехать с тобой.
-- Хорошо! Но он ведь не изменился совсем?
-- Конечно, - сказал Мерри, просыпаясь ненадолго и начиная удивлятся, что беспокоит его товарища. - Он что-то озабочен. Я думаю, он может быть и добрей и строже, веселее и торжественей, чем раньше. Он изменился, но мы еще не знаем, насколько. Вспомним последнюю часть его разговора с Саруманом! Ведь когда-то Саруман был начальником Гэндальфа, главой Совета, что бы это не означало. Он был Саруман Белый. А теперь Гэндальф Белый. Саруман пришел по его приказу и его жезл был сломан; и он ушел только тогда, когда разрешил ему Гэндальф.
-- Ну, если Гэндальф и изменился, то он стал более скрытным, - сказал Пиппин. - Вот этот, например, стеклянный шар. Похоже, он доволен этим происшествием. Он что-то знает или догадывается. Но сказал ли он нам что-нибудь? Нет, ни слова. Но ведь я подобрал шар, я спас его, иначе он утонул бы. "Я возьму его" - и все. Инетерсно, что это такое? Очень тяжелое...
Голос у Пиппина затих почти, как будто он говорил с собой.
-- Так вот что тебя беспокоит, - сказал Мерри. - Ну, Пиппин, не забывай слова Гильдора - их часто цитировал Сэм: "Не вмешивайся в дела колдунов, потому что они раздражительны и скоры на гнев".
-- Но наша жизнь на протяжении многих месяцев была сплошным вмешательством в дела колдунов, - возразил Пиппин. - Я хотел бы встречатся не только с опасностью, но и с информацией. Мне хочется еще раз посмотреть на шар.
-- Спи! - сказал Мерри. - Раньше или позже ты получишь достаточно информации. Мой дорогой Пиппин, ни один Тук не
140
мог превзойти Брандобраса в любознательности; но что же в этот раз, спрашиваю я тебя.
-- Ладно1 Что плохого в том, что я высказал свое желание: я хочу взглянуть на камень. И не могу этого сделать, потому что старый Гэндальф сидит на нем, как курица на яйцах. А от тебя не дождешься другого, только: этого нельзя спи!
-- А что я еще могу сказать? - удивился Мерри. - Мне жаль, Пиппин, но тебе действительно придется подождать до утра. После завтрака я буду так же любопытен, как и ты, и помогу, если можно будет, в уговаривании колдуна. А сейчас я больше не могу. Если я зевну еще раз, у меня разорвется рот до ушей. Доброй ночи!
Пиппин больше ничего не сказал. Он лежал спокойно, но сон был от него по-прежнему далкео. И его не особенно утешало мягоке посапывание Мерри, который уснул через несколько секунд после того, как пожелал ему спокойной ночи. По мере того, как все успокаивались, мысль о темном шаре, казалось, становилась все навязчивей. Пиппин снова ощущал в руках тяжесть шара, видел его таинственные красные глубины, в которые заглянул на мгновение. Он повернулся и старался подумать о чем-нибудь другом.
Наконец он понял, что больше не выдержит. Он встал и огляделся. Было холодно, и он плотнее завернулся в плащ. Луна сияла холодно и бело, кусты отбрасывали черные тени. Все спали. Двоих караульных не было видно: они, возможно, поднялись на холм или спрятались в зарослях. Привлекаемый какой-то силой, которую он сам не осознавал, Пиппин пошел туда, где лежал Гэндальф. Колдун, казалось, спал, но веки его не были полностью закрыты; под длинными ресницами блестели зрачки. Пиппин торопливо сделал шаг назад. Но Гэндальф не шевельнулся, и, почти вопреки своей воле, Пиппин снова придвинулся. Колдун завернулся в одеяло, а поверх него - в плащ; и рядом с ним, между его правым боком и согнутой рукой, было возвышение - что-то круглое завернутое в темную ткань. Рука Гэндальфа, казалось, только что соскользнула с возвышения на землю.
Едва дыша, Пиппин фут за футом подползал ближе. Наконец он наклонился. Крадучись протянул руку и медленно поднял шар; он казался не таким тяжелым, как он ожила. Связка каких-то ненужных вещей, - подумал он с облегчением, но не положил сверток назад. Мгновение он стоял, сжимая его. Затем ему в голову пришла идея. Он на цыпочках отбежал, нашел большой камень и вернулся.
Он быстро снял ткань, в которую был завернут шар, завернул в нее камень и положил рядом с колдуном на прежнее место. А потом взглянул на предмет который лежал в руках. Это был он - гладкий хрустальный шар, теперь темный и мертвый. Пиппин поднял его, торопливо закрыл собственным плащем и повернулся, чтобы идти к свой постели. В этот момент Гэндальф шевельнулся и пробормотал несколько слов, они были на каком-то незнакомом языке: рука его сжалась и ухватилась за завернутый камень, потом Гэндальф вздохнул и больше не шевелился.
-- Идиот! - выругал себя Пиппин. - Ты добьешься больших неприятностей. Положи его назад! - но он увидел, что колени его дрогнули и он не смеет снова подойти к колдуну или притронутся к свертку. - Теперь мне не удастся положить его на
141
зад, не разбудив Гэндальфа, - подумал он, - по крайней мере пока я немного не успокоюсь. Лучше уж вначале взгялнуть на шар.
Он прокрался в сторону и сел в кустах недалеко от своей постели. Через край лощины на него светила луна.
Пиппин сидел с шаром, зажатым меж колен. Он низко наклонился над ним, похожий на жадного ребенка, склонившегося над тарелкой с едой в уголке, тайком от остальных. Снял плащ и посмотрел на шар. Воздух вокруг него, казалось, затвердел. Вначале шар, был темным, черным, как агат, и лишь лунный свет отражался на его поверхности. Затем в его глубине что-то слабо засветилось и зашевелилось. Вскоре все внутри было охвачено огнем; шар завертелся, или скорее всего огонь в нем закрутился. Неожиданно огни погасли. Пиппин задрожал и попытался бороться, он остался согнутым, сжимая шар обеими руками. Ниже и ниже наклонялся он и потом застыл, губы его беззвучно зашевелились. Потом со сдавленным криком он упал на спину и остался лежать неподвижно.
Крик его был пронзительным. Из зарослей выбежали караульные. Вскоре весь лагерь был на ногах.
-- Значит, вот кто вор! - сказал Гэндальф и торопливо набросил свой плащ на шар. - Но ты, Пиппин! Какое печальное открытие! - Он наклонился над телом Пиппина; хоббит неподвижно лежал на спине, его невидящие глаза были устремлены в небо. - Дьявольщина! Какой вред нанес он себе и всем нам!
Лицо колдуна было угрюмым и изможденным.
Он взял Пиппина за руку и приблизил лицо к его лицу, прислушиваясь к дышанию. Потом положил ладнь ему на лоб. Хоббит вздрогнул. Глаза его закрылись. Он закричал и сел, в изумлении глядя на лица собравшихся вокруг него, бледные в лунном свете.
-- Это не для вас, Саруман! - закричал он пронзительным, но выразительным голосом, отшатываясь от Гэндальфа. - Я пошлю за ним немедленно. Понимаете? - Он попытался было встать и убежать, но Гэндальф мягко, но крепко держал его.
-- Перегрин Тук! - сказал он. - Вернись!
Хоббит расслабился и лег, вцепившись в руку колдуна.
-- Гэндальф! - воскликнул он. - Гэндальф! Простите меня!
-- Простить вас? - сказал колдун. - Вначале скажите мне, что вы сделали.
-- Я взял шар и взглянул в него, - запинаясь, проговорил Пиппин, - и увидел зрелище, которое испугало меня. Я хотел уйти, но не смог. А потом пришел он и начал меня расспрашивать. И он глядел на меня и... И... Это все, что я помню.
Пиппин закрыл глаза и задрожал, но ничего не сказал. Все молча на него смотрели, кроме Мерри, который отвернулся. Лицо Гэндальфа оставалось жестким.
-- Говори! - сказал он.
Тихим нерешительным голосом Пиппин начал, и постепенно слова его становились яснее и сильнее.
-- Я увидел темное небо и высокую крепость, - сказал он. - И кроешчные звезды... Казалось, это находилось очень далеко, но видно и слышно было очень хорошо. Затем звезды исчезли, их закрыли крылатые существа. Я думаю, они были очень большие. Но в стекле они казались похожими на летучих мышей, вьющихся вокруг башни. Их было девять. Одно полетело
142
прямо на меня, становясь все больше и больше. Это было ужасно - нет, нет! Я не могу говорить!
Я попытался убежать: мне показалось, что сейчас оно вылетит. Но когда оно закрыло весь мир, оно исчезло. Потом пришел он. Он не говорил, я не слышал его слов. Он просто смотрел, и я его понимал.
-- Итак, вы вернулись? - говорил его взгляд. - Почему вы не докладывали так долго?
Я не ответил. Он сказал:
-- Кто вы?
Я по-прежнему не отвечал, но это причиняло мне ужасную боль. И когда он приказал еще раз, я ответил:
-- Хоббит!
Неожиданно он, казалось увидел меня и рассмеялся. Это был жестокий смех. Меня как будто резало ножами. Я боролся. Но он сказал:
-- Подожди1 Мы еще встретимся. Скажи Саруману, что это лакомство не для него. Ты понял? Скажи это!
Он пожирал меня глазами. Я чувствовал, что распадаюсь на кусочки. Нет! Нет! Я не могу больше говорить. Я больше ничего не помню.
-- Смотри на меня! - сказал Гэндальф.
Пиппин посмотрел прямо ему в глаза. Колдун некоторое время удерживал его взгляд в молчании. Потом лицо его смягчилось и на нем появилась тень улыбки. Он ласково положил руку на голову Пиппина.
-- Хорошо! - сказал он. - Больше ничего не говори! В твоих глазах нет лжи, как я опасался. Он недолго говорил с тобой. Дурак ты был, дураком и остался, Перегрин Тук. Но ты честный дурак. Более мудрый, возможно, на твоем месте причинил бы больше вреда. Но запомни! Ты и твои друзья спаслись благодаря редкой удаче. Ты не можешь рассчитывать на нее вторично. Если бы он тебя расспрашивал дальше, ты рассказал бы все, что знаешь, на погибель всем нам. Но он был слишком нетерпелив. Ему нужна была не только информация, ему нужен был ты, немедленно, он хотел не торопясь поговорить с тобой в Башне Тьмы. Не дрожи! Если ты вмешиваешься в дела колдунов, будь готов думать и о таких вещах. Но хватит! Я прощаю тебя. Упокойся! Дела обернулись не так плохо, как могли бы.
Он осторожно поднял Пиппина и отнес на его постель. Мерри пошел следом и сел рядом с другом.
-- Лежи и отдыхай, если можешь, Пиппин, - сказал Гэндальф. - Верь мне. Если снова ты почувствуешь зуд в ладнях, скажи мне. Я позабочусь о тебе. Но во всяком случае, мой дорогой хоббит, больше не суй мне камень под бок! Теперь я оставлю вас двоих ненадолго.
-- Опасность пришла ночью, когда мы меньше всего ждали ее, - сказал Гэндальф. - Мы едва спаслись!
-- Как хоббит Пиппин? - спросил Арагорн.
-- Думаю, теперь все будет хорошо, - ответил Гэндальф. - Он недолго подвергался испытанию. К тоу же у хоббитов поразительная способность в восстановлению. Воспоминание об этом ужасе у него скоро исчезнет. Может быть, слишком быстро. Вы не возьмете ли камень Ортханка, Арагорн, и будете ли его хранить? Это опасное поручение.
-- Конечно, опасное, - согласился Арагорн. - Но я возьму его по праву. Ибо, несомненно, это палантир из сокровищницы Элендила, доставленный сюда королями Гондора. Мой час приближается. Я возьму его.
143
Гэндальф взглянул на Арагорна и затем, к удивлению остальных, поднял завернутый камень и, поклонившись, протянул его Арагорну.
-- Примите его, повелитель! - сказал он, - в залог всего остального, что должно быть возвращено вам. Но если я могу посоветовать, не используйте его - пока! Будьте осторожны!
-- Когда ждешь и готовишься столько лет, не станешь торопиться и не будешь неосторожным, - ответил Арагорн.
-- Не споткнитесь в конце дороги, - заметил Гэндальф. И храните эту вещь в тайне. Вы и все остальные, стоящие здесь! Прежде всего не должен знато о том, где находится этот камень, хоббит Перегрин. Зло при его посредстве может прийти вновь. Ибо, увы! Он держал его и глядел в него, а вот этого не должн было случиться! Он не должен был притрагиваться к нему в Изенгарде, я должен был бы действовать там чуть быстрее. Но мой мозг был занят Саруманом, и поэтому я не сразу догадался о природе камня. Потом я устал, и, когда я лежал в задумчивости, сон овладел мной. Теперь я знаю!
-- Да, не может быть сомнений, - сказал Арагорн. - Теперь мы знаем, как осуществлялась связь между Изенгардом и Мордором... Многое обВяснилось.
-- Странными силами обладают наши враги, и странной слабостью! - сказал Теоден. - Но уже давно было сказано: часто зло вредит злу.
-- Это повторялось много раз, - сказал Гэндальф. - Но на этот раз нам удивительно повезло. Может, этот хоббит спас меня от грубой ошибки. Я раздумывал, не попробовать ли воспользоваться этим камнем самому. Если бы я сделал это, я был бы открыт перед ним. Я не готов к такому испытанию... Если я вообще буду когда-либо готов к нему. Но даже если бы у мнея хватило сил отшатнуться, было бы губительно, если бы он просто увидел меня. Пока еще не пришло время открывать тайны.
-- Я думаю, этот час приближается, - заметил Арагорн.
-- Но пока еще не пришел, - повторил Гэндальф. - У него еще остается некоторое сомнение, которое мы должны использовать... Враг, это ясно, думает, что камень находится в Ортханке. И хоббит находится там же, а заставил его смотреть в стекло Саруман. Пройдет некоторое время, прежде чем его темный мозг поймет свою ошибку. Мы должны использовать это время. Мы были слишком медлительными. Нужно двигаться. И соседство с Изенгардом - не лучшее место для нашего отдыха. Я немедленно выезжаю вперед с Перегрином Туком. Для него это лучше, чем лежать во тьме, в то время как остальные спят.
-- Я возьму с собой Эомера и десять всадников, - сказал король. - Они выедут со мной на рассвете. Остальные могут отправиться с Арагорном когда угодно.
-- Как хотите, - согласился Гэндальф. - Но постарайтесь как можно скорее добраться до убежища в холмах, до Пропасти Хэлма.
В этот момент на них легла тень. Яркий лунный свет внезапно был чем-то закрыт. И несколько всадников закричали, и, скорчившись, прикрыли руками головы, как бы спасаясь от удара сверху: слепой страх и смертоносный холод охватил их. Закрывшись они взглянули вверх. Большая крылатая тень пролетела под луной, как черное облако. Она повернула и полетела на север, передвигаясь с большей скоростью, чем любой ветер
144
в Среднеземелье. Звезды гасли за ней. Она улетела.
Всадники стояли, окаменев, Гэндальф же смотрел вверх, неподвижный, опустив руки, сжав кулаки.
-- Назгул! - воскликнул он. - Посланник из Мордора. Буря приближается. Назгул пересек Реку. Вперед! Ждать рассвета нельзя! Пусть быстрые не ждут медленных. В путь!
Он побежал, подзывая Обгоняющего Тень. Арагорн за ним. Подбежав к Пиппину, Гэндальф поднял его на руки.
-- На этот раз ты поедешь со мной, - сказал он. - Обгоняющий Тень покажет всю свою быстроту.
И он побежал к тому месту, где спал. Здесь уже стоял наготове Обгоняющий Тень. Забросив на плечо маленький сверток, в котором находился весь его багаж, колдун прыгнул на спину лошади. Арагорн поднял Пиппина, посадил его перед Гэндальфом и закутал в плащ и одеяло.
-- Прощайте! Поезжайте за мной побыстрее, - воскликнул Гэндальф. - Вперед, Обгоняющий Тень!
Большой конь махнул головой. Его летящий хвост мелькнул в лунном свете. Он устремился вперед и исчез, как северный ветер с гор.
-- Прекрасная спокойная ночь! - сказал Мерри Арагорну. - Кое-кому удивительно везет. Кое-кто не хочет спать, а хочет ехать с Гэндальфом - так все и получается. И вместо того, чтобы самому превратиться в камень и стоять тут в знак предупреждения.
-- А если бы не он, а вы подняли шар, что тогда? спросил Арагорн. - Вы могли бы причинить больше неприятностей. Кто может сказать? Но боюсь, что сейчас вам предстоит ехать со мной. Немедленно. Идите и приготовьтесь; захватите и то, что оставил Пиппин. И побыстрее!
Обгоняющий Тень летел по равнине, не нуждаясь в подстегивании, ни в управлении. Прошло меньше часа, а они уже достигли брода через реку Изен и переправились. Перед ними серела могила всадников.
Пиппин чувствовал себя лучше. Ему было тепло, а ветер, дующий в лицо, освежал. Он был с Гэндальфом. Ужас камня и отвратительной тени под луной ослабел, как будто все это происходило во сне. Он глубоко вздохнул.
-- Я не знал, что вы ездите прямо на спине лошади, Гэндальф, - сказал он. - У вас нет ни седла, ни уздечки.
-- Я обычно не езжу так, - ответил Гэндальф. - Но Обгоняющий Тень не признает упряжи. Он скачет сам, и этого достаточно. Его дело следить, чтобы всадник усидел на его спине.
-- Быстро ли он скачет? - спросил Пиппин. Его ход очень ровен.
-- Он бежит сейчас быстрее любой лошади, - ответил Гэндальф, - но это не предел для него. Здесь местность немного поднимается и пересечений больше, чем у реки. Но смотри, как приближаются Белые Горы. Вон там, как черные точки, видны пики Трихирна. Вскоре мы достигнем разветвления дороги, откуда она идет в Пропасть Хэлма, где два дня назад проходила битва.
Пиппин некоторое время молчал. Он слышал, как Гэндальф напевает тихонько что-то на разных языках. Наконец колдун запел песню, которую Пиппин смог понять; несмотря на шум ветра в ушах, он расслышал несколько строк.
145
Высокие корабли и высокие короли
Трижды три,
Что привело их из затонувшей земли
Над пенным морем?
Семь звезд, семь камней
И Белое Дерево...
-- Что вы говорите, Гэндальф? - спросил Пиппин.
-- Я просто вспоминал некоторые предания старины, - ответил колдун. - Хоббиты, вероятно, забыли их, если даже и знали когда-то.
-- Нет, не совсем забыли, - возразил Пиппин. - И у нас есть много своих, которые вас, возможно, не заинтересуют. Но это я никогда не слышал. Что означают эти семь звезд и семь камней?
-- Так говорится о палантирах королей древности, - ответил Гэндальф.
-- А что это такое?
-- Слово ПАЛАНТИР расшифровывается и означает "тот, что смотрит далеко". Камень Ортханка - один из них.
-- Значит, он не сделан... Не сделан... - Пиппин заколебался, - Врагом?
-- Нет, - сказал Гэндальф. - И не Саруманом. Это не под силу ни ему, ни Саурону. Палантиры происходят из Эльдомара. Сделал их Нольдор. Сам Феанор, возможно, изобрел их так давно, что это время не может быть измерено годами. Но нет ничего, что Саурон не смог бы обратить во зло. Увы Саруману! В этом была причина его падения, как я сейчас понимаю. Для всех опасно пользоваться изобретениями, превосходящими наши возможности. Но он попытался это сделать. Глупец! Он хотел сохранить его в тайне и использовать лишь для себя. Он никогда не говорил о камне с членами Совета. Мы не задумывались о судьбе палантиров. Люди их совершенно забыли. Даже в Гондоре это была тайна, известная лишь немногим; в Арноре память о них сохранилась лишь в песнях Дунедайна.
-- Для чего использовали их люди древности? - поинтересовался Пиппин, обрадованный и удивленный готовностью, с которой колдун отвечал на его вопросы.
-- Чтобы видеть далеко и обмениваться мыслями друг с другом, - обВяснил Гэндальф. - Благодаря им они долго обВединяли и охраняли королевство Гондор. Они установили эти камни в Минас Аноре, в Минас Итиле и Ортханке, в Кольце Изенгарда. Главный палантир находился в Звездном Куполе в Остгилиате перед его разрушением. Три остальных были далеко на севере. В доме Элронда говорят, что они находились в Аннуминасе и на Амон Суле, а камень Элендила был в Башне Холмов, которая смотрит на Митлонд в заливе Лун, где лежат большие корабли.
Каждый Палантир мог отвечать другим, но все они были открыты для находящегося в Остгилиате. Похоже, что Ортханк выстоял в буре времени и сохранил свой палантир. Но один он лишь способен на то, чтобы видеть маленькие изображения далеких предметов и далеких дней. Несомненно, он был очень полезен Саруману, но похоже, что тот эим не удовлетворился. Он смотрел все дальше и дальше, пока не бросил свой взгляд на Барад-дур. Здесь оны был пойман!
Кто знает, где погребены или затоплены камни Арнора и Гондора? Но по крайней мере одним из них овладел Саурон и приспособил для своих целей. Я думаю, что это камень Итила, потому что Саурон давно захватил Минас Итил и обратил его во
146
зло. Теперь он называется Минас Моргул.
Теперь легко понять, как был пойман и удержан блуждающий взгляд Сарумана, как его убеждали, а когда убеждение не действовало, заставляли. Укусивший был укушен сам, ястреб попал в когти к орлу, паук запутался в стальной паутине! Уже давно вынужден был они почтоянно приходить к камню для докладов и допросов, для получения приказов, и камень Ортханка теперь так настроен на Барад-дур, что всякий взглянув в него, устремляет в него свой взгляд и разум. И как он притягивает к себе! Разве я не чувствовал этого? Даже сейчас сердце мое стремится к камню, мне хочется испытать свою волю, проверить, а смогу ли я устоять против него. Как хочется взглянуть на далекие моря и на времена Прекрасного Терпилиона, увидеть за работой Феанора, когда еще цвели Белое и Золотое Деревья! - Он вздохнул и замолчал.
-- Я хотел бы знать это раньше, - сказал Пиппин. - Я не имел представления о том, что делаю.
-- Нет, имел, - возразил Гэндальф. - Ведь ты знал, что поступаешь неправильно и глупо; и ты говорил себе об этом, но не смог справиться с собой. Я не рассказывал об этом раньше, потому что, только обдумав все случившееся, я все сам понял до конца. Но даже если бы я и рассказал раньше, это не уменьшило бы твоего желания, не увеличило бы твою волю к сопротивлению. Наоборот! Нет, нужно было обжечься сначала, чтобы научиться чему-то.
-- Да, - сказал Пиппин, - если бы передо мной положили все семь камней, я закрыл бы глаза и сунул руки в карманы.
-- Хорошо! - сказал Гэндальф. - И если только отвечая на твои вопросы, можно утихомирить твою любознательность, я проведу за этим занятием остаток своих дней. Что еще хочешь ты знать?
-- Названия всех звезд, и всех живых существ, и всю историю Среднеземелья, и небес, и морей, - засмеялся Пиппин. Конечно же! Зачем мне меньше? Но сегодня я не тороплюсь. В данный момент мне хочется лишь узнать о черной тени. Я слышал, вы назвали ее "вестником Мордора". Кто это? Что он может делать в Изенгарде?
-- Это Черный Всадник на крыльях, назгул, - ответил Гэндальф. - Он должен был унести тебя в башню Тьмы.
-- Но он не мог явиться за мной, - запинаясь проговорил Пиппин. - Разве он не знает, что я...
-- Конечно, нет, - сказал Гэндальф. - От Барад-дура до Ортханка по прямой больше двухсот лиг, и даже назгулу требуется несколько часов, чтобы пролететь это расстояние. Но Саруман, несомненно, заглядывал в камень, посылая в набег орков, и в Барад-дуре известно больше его тайн, чем он думает. Вестник был послан, чтобы узнать, что он делает. А после случившегося сегодня ночью прилетит другой и, я думаю, скоро. Так Саруман оказался зажатым в тисках, куда сам сунул руку. У него нет пленника, чтобы отправить его в Мордор. У него нет камня, он не может видеть и отвечать на вызовы. Саурон сочтет, что Саруман отпустил пленника и отказывается использовать камень. Саруману не поможет, если он расскажет вестнику всю правду. Потому что, хоть Изенгард и разрушен, Саруман благополучно сидит в Ортханке. Поэтому, хочет он или нет, он будет выглядеть мятежником. Он отверг мое предложение, а это был для него единственный выход. Что он будет делать в таком положении, не могу догадываться. У него хватит силы, пока он сидит в Ортханке, сопротивляться Девяти Всад
147
никам. Он может попытаться делать это. Он может попытаться захватить назгула или по крайней мере убить существо, на котором назгул летает по воздуху. В таком случае пусть Рохан бережет своих лошадей!
Но я не могу сказать, какие последствия это будет иметь для нас. Возможно, планы Врага будут нарушены или исполнение их задержится из-за его гнева против Сарумана. Возможно, он узнает, что я стоял на ступеньках Ортханка вместе с хоббитами. Или что жив потомок Элендила и находится со мной. Если Змеиный Язык не введен в заблуждение оружием Рохана, он запомнил Арагорна и обВявленный им титул. Этого я и опасаюсь. Итак, мы летим - не от опасности, а в еще большую опасность. Каждый миг Обгоняющий Тень приближает нас к Земле Тени, Перегрин Тук.
Пиппин ничего не ответил, лишь плотнее завернулся в плащ, как будто ему неожиданно стало холодно. Под ним летела серая земля.
-- Смотри! - сказал Гэндальф. - Перед нами открываются долины Вестфолда. Вот та темная тень - это вход в долину Глубокую. В том направлении лежит Агларонд и Сверкающие Пещеры. Не спрашивай меня о них. Спроси Гимли, когда мы встретимся вновь, и впервые получишь ответ, более длинный, чем тебе хочется. Ты сам не увидишь эти пещеры, по крайней мере сейчас. Скоро они будут далеко позади.
-- Я думал, мы остановимся в Пропасти Хэлма! - сказал Пиппин. - Куда же мы направляемся?
-- В Минас Тирит, прежде чем его окружат волны войны.
-- Ох! И как далеко он?
-- Лиги и лиги! - ответил Гэндальф. - Это втрое дальше, чем жилище короля Теодена, которое находится более, чем в ста милях к востоку. Обгоняющему Тень придется бежать долго.
Мы будем скакать до рассвета. Осталось несколько часов. Потом даже Обгоняющему Тень потребуется отдых. Надеюсь, мы отдохнем в Эдорасе. Спи, если можешь. Первые лучи дня мы увидим отразившимися от золотой крыши дома Эорла. А еще через два дня ты увидишь пурпурную тень горы Миндоллуина и стены башни Денетора, белые в утренем свете.

Вперед, Обгоняющий Тень! Беги, быстрейший, беги так, как ты никогда не бежал раньше. Мы приближаемся к земля, где ты вырос, где тебе знаком каждый камень. Беги! Надежда наша - в скорости!
Обгоняющий Тень поднял голову и громко закричал. Как будто труба прогремела над полем битвы. Затем он устремился вперед. Искры летели из-под его копыт, ночь отлетала назад.
Медленно засыпая, Пиппин испытывал довольно странное чувство: он и Гэндальф неподвижны, а земля поворачивается с шумом ветра под их ногами.

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:48 | Сообщение # 17

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

К Н И Г А Ч Е Т В Е Р Т А Я
149
Глава i
ПРИРУЧЕНИЕ СМЕАГОЛА.
-- Ну, хозяин, мы в трудном положении, и это уж точно, - сказал Сэм Скромби. Он уныло, с опущенными плечами, стоял рядом с Фродо и, наморщившись, вглядывался в сумрак.
Был третий вечер с того дня, как они бежали от Товарищества, насколько они могли сосчитать: они почти утратили счет часам, во время которых корабкались и пробирались среди голых склонов и скал Эмин Муила, иногда возвращаясь, так как обнаруживали, что дальше пути нет, иногда открывая, что шли по кругу и были в этом месте несколько часов назад. Но в целом они упрямо пробивались на восток, держась как можно ближе к внешнему краю этой необычной, запутанной, холмистой страны. И всякий раз они обнаруживали, что внешний край, крутой, высокий, совершенно непроходим и хмуро смотрит на расстилающиеся далеко внизу равнины, за их неровными краями лежали серовато-синие болота, где ничего не двигалось и не было видно даже птицы.
Хоббиты стояли теперь на краю высокого утеса, голого и мрачного, его подножие было окутано туманом; за ним тянулось неровное плоскогорье, над которым низко нависли быстродвижущиеся облака. Холодный ветер дул с востока. Ночь собиралась на бесформенных землях перед ними; болезненная зелень болот менялась на мрачный коричневый цвет. Далеко справа Андуин, который весело блестел в лучах солнца, теперь терялся в тени. Но хоббиты не смотрели на Реку, ни на Гондор, ни на земли людей, где находились их друзья. Глаза хоббитов были устремлены на юг и восток, где в сгущающейся ночи видна была темная линия, как далекая полоска неподвижного дыма. Вновь и вновь крошечная красная искорка вспыхивала там, на краю земли и неба.
-- Что за положение! - сказал Сэм. - Единственное место во всех землях, о которых мы слышали, на которое мы не хотели бы взглянуть поближе, - и именно это единственное место мы стараемся пройти! И никак не можем это сделать. Похоже, мы вообще выбрали неверный путь. Мы не можем спуститься, а если даже и спустимся, то окажемся в отвратительном болоте. Тьфу! Вы чувствуете этот запах? - он принюхался.
-- Да, чувствую, - ответил Фродо, не двигаясь; глаза его по-прежнему были устремлены на темную линию и вспыхивающее там пламя. - Мордор! - тихо произнес он. - Если уж я должне идти туда, то хочу сделать это как можно быстрее и покончить с этим! - Он вздрогнул. Ветер был холоден и полон запахами холодного гниения. - Ну, - сказал он, наконец отведя глаза, - мы не можем оставаться здесь всю ночь, в каком бы положении мы ни очутились. Нужно найти защищенное место и провести еще одну ночь; может, следующий день принесет нам что-нибудь и покажет дорогу.
-- Или еще следующий, и следующий, и следующий, - пробормотал Сэм. - Или, может ни какой день. Мы пришли неверным путем.
-- Моя судьба, я думаю, в том, чтобы идти в Тень, вон туда, так что путь должен быть найден, - сказал Фродо. - Но добро или зло принесет он мне? Наша надежда заключается в
150
том, как быстро мы будем продвигаться. Задержка лишь на руку врагу - и вот мы три дня топчемся на месте. Неужели над нами нависла воля Башни Тьмы? Все мои решения оказываются неправильными. Я должен был давно покинуть Товарищество и идти с севера вниз восточнее Реки и Эмин Муила, пройти Равниной Битвы к проходам в Мордор. А теперь нам уже невозможно вернуться назад: Весь восточный берег кишит орками. Каждый прошедший день - это потеря драгоценного времени. Я устал, Сэм. Я не знаю, что нам делать. Много ли пищи у нас осталось?
-- Только - как это называется? - Лембас, мастер Фродо. Прекрасная еда. Но когда прошло столько дней... Я никогда не думал, взяв его впервые в рот, что когда-нибудь захочу перемены. А теперь хочу: кусок простого хлеба и кружка - даже полукружка - пива - вот что мне нужно. Я тащу с собой с последнего лагеря свою кухонную утварь, а что толку? Начнем с того, что не из чего разжечь костер. И нечего варить, нет даже травы!
Они повернулись назад и спустились в каменную лощину. Заходящее солнце спряталось за тучи, быстро сгущалась ночь. Они спали в убежище среди больших выветренных скал, мерзли, ворочались с боку на бок. Но здесь они по крайней мере были защищены от восточного ветра.
-- Вы видели его снова, мастер Фродо? - спросил Сэм, когда они сидели, замерзшие, жуя куски лембаса в холодной сырости раннего утра.
-- Нет, - ответил Фродо. - Я ничего не слышал и не видел уже две ночи.
-- А я видел, - сказал Сэм. - Брр! Глаза эти заставили меня поворочаться. Но, может, мы наконец сбили со следа этого несчастного воришку. Голлум! Я дам ему голлум в горло, если только дотянусь до него руками.
-- Надеюсь, ты никогда не сделаешь этого, - сказал Фродо. - Не знаю, как он находит наш след. Но, может, он действительно потерял его. В этой сухой мрачной земле мы оставляем немного следов и запаха, даже для его чуткого носа.
-- Хорошо бы, - согласился Сэм. - Я хочу, чтобы мы по-хорошему избавились от него.
-- И я тоже, - заметил Фродо, - но не он - моя главная забота. Я хочу уйти от этих холмов! Я их ненавижу. Чувствую себя голым среди них, и ничего, кроме мертвых равнин, не разделяет меня и Тень. В этой Тени Глаз. Идем! Сегодня мы обязательно должны спуститься!
Но день проходил, прошел полдень приближался вечер, а они все еще блуждали среди скал и не находили выхода.
Иногда в тишине этой дикой страны им казалось, что они слышат за собой слабые звуки: падение камня, еле слышный звук плоской ноги, ступившей на скалу. Но когда они останавливались и прислушивались - ни не слышали ничего, кроме ветра, свистящего у краев камней, - и даже этот звук напоминал им дыхание, со свистом вырывающееся сквозь острые зубы.
Весь день внешний край Эмин Муила, по мере того, как они пробирались вдоль него, устойчиво отклонялся к северу. Вдоль его края теперь простиралась широкая неровная полоса изломанных и выветренных скал, время от времени пересекаемая канавобразными ущельями, которые круто обрывались в неводомую глубину, разрывая поверхность обрыва. Чтобы отыскать проход в этих утесах, которые встречались все чаще, Фродо и
151
Сэм вынуждены были отойти влево, подальше от края обрыва, и они не заметили, что на протяжении нескольких последних миль местность постепенно понижалась: вершины утесов исчзели сзади.
Наконец они остановились. Хребет резко поворачивал на север и был разрезан глубоким ущельем. На дальней стороне ущелья он снова поднимался и тянулся на много сажений единой линией: перед ними возвышался большой серый утес, как будто отрезанный ударом ножа. Они не могли идти дальше и должны были повернуть на запад или на восток. Но западное направление сулило им лишь новый трудный путь и новую задержку: так они возвращались в самое сердце холмов. Восточное направление приводило к обрыву.
-- Ничего не остается, как спуститься в это ущелье, Сэм, - сказал Фродо. - Посмотрим, куда оно ведет!
-- Готов поклясться, что ни к чему хорошему! - заметил Сэм.
Ущелье было длинное и глубже, чем казалось. Спустившись немного, хоббиты увидели несколько изогнутых изможденных деревьев. Это были первые деревья, увиденные ими за последние дни: по большей части березы, иногда лиственницы. Большинство деревьев высохло - их до самого сердца пробили восточные ветры. Когда-то, в более мягкие дни, в ущелье этом были заросли, но теперь уже через пятьдесят ярдов деревья кончились, хотя старые пни торчали до самого края утеса. Дно ущелья, проходившее параллельно старому скальноу разлому, было усеянно обломками скал и камней. Когда хоббиты добрались до его конца, Фродо устало прислонился к стене.
-- Послушай! - сказал он. - Мы, должно быть, опустились немного, иначе утес не исчез бы. Похоже, что здесь обрыв гораздо ниже и по нему легче спуститься.
Сэм наклонился и неохотно заглянул через край. Потом взглянул на высоко поднимающуюся слева от них стену.
-- Легче, - проворчал он. - Конечно, спускаться легче, чем подниматься. Тот, кто не умеет летать, может спрыгнуть!
-- Это был бы большой прыжок, - заметил Фродо. - Около... - он посмотрел, измеряя на глаз расстояние... - около восемнадцати сажений, я думаю. Не больше.
-- Вполне достаточно! - сказал Сэм. - Уф! Как я ненавижу смотреть с высоты! И все же смотреть лучше, чем спускаться.
-- Все равно, - сказал Фродо, - я думаю, мы должны спуститься здесь. Смотри - скала здесь совсем другая, чем несколько миль назад. Она растрескалась и обветрила.
Внешняя стена действительно была менее крутой, она чуть-чуть отклонялась от вертикали. Напоминала она большой вал или крепостную стену, основание которой сдвинулось, так что пласты перепутались и перемешались, образовав большие щели и длинные уступы в некоторых местах шириною со ступеньку лестницы.
-- И если мы хотим попробовать спуститься, лучше начинать немедленно. Рано темнеет. Мне кажется, надвигается буря.
Длинная полоса гор на востоке скрылась в глубокой мгле, которая уже достигла западных отрогов. Поднявшийся ветер донес отдаленные раскаты грома. Фродо вздохнул ветер и с сомнением посмотрел на небо. Он потуже затянул пояс поверх плаща и закрепил на спине большую котомку. Потом подошел к краю обрыва.
152
-- Я попытаюсь, - сказал он.
-- Очень хорошо! - угрюмо сказал Сэм. - Но я пойду первым.
-- Ты? - спросил Фродо. - Что заставило тебя изменить свое отношение к спуску?
-- Я не менял своего отношения. Но если спускаешься, то можешь и соскользнуть. Я вовсе не хочу упасть на вас и столкнуть вниз. Зачем умирать двоим вместо одного?
И прежде чем Фродо смог его остановить он сел, свесил ноги с обрыва, повернулся и повис, отыскивая опору. Сомнительно, чтобы он когда-либо совершал более неразумный поступок.
-- Нет, нет! Сэм, старый осел! - закричал Фродо. - Ты, несомненно, убьешься. Ты, несомненно, не посмотрел, что тебя ожидает. Вернись назад! - он схватил Сэма под мышки и втянул наверх. - Подожди немного и потерпи! - сказал он. Потом лег на землю и наклонился над краем обрыва. Но свет быстро тускнел, хотя солнце еще не село. - Я думаю, мы сможем это проделать, - сказал он наконец. - Я во всяком случае попытаюсь, а если ты хочешь тоже попробовать, то иди за мной и будь осторожней.
-- Не знаю, почему вы так уверены, - сказал Сэм. - В этом свете вы не можете видеть до дна. А что, если вы окажетесь в месте, где не будет никакой опоры для рук и ног?
-- Вернусь обратно, наверное, - ответил Фродо.
-- Легко сказать, - возразил Сэм. - Лучше подождать до утра. Тогда будет светлее.
-- Нет! Я больше не могу ждать! - сказал Фродо с внезапной горячностью. - Я жалею каждый час, каждую минуту. Я должен обязательно попробовать. Оствайся наверху и гляди, пока я не вернусь или не позову.
Крепко ухватившись за край обрыва, он опустился и, когда его руки вытянулись на полную длину, ногами нащупал опору.
-- Один шаг вниз! - сказал он. - И этот уступ расширяется вправо. Я могу стоять здесь без поддержки. Я... - его голос оборвался.
Торопящаяся Тьма, теперь набравшая большую скорость, обрушилась с востока и поглотила небо. Прямо над головой послышался сухой раскалывающий треск грома. Опаляющие молнии ударили в холмы. Налетел порыв свирепого ветра и вместе с ним, смешиваясь с его ревом, доенсся высокий резкий крик. Хоббиты слышали такой крик, когда бежали из Хоббитона, и даже там, в лесах Удела, он оледенил им кровь. Здесь, в пустныне, ужас его был много больше: он резал их холодными ножами страха и отчаяния, останавливая сердце и дыхание. Сэм упал ниц. Фродо невольно выпустил опору и закрыл голову и уши. Он покачнулся, соскользнул и с воющим криком покатился вниз.
Сэм услышал его и с услием подполз к краю обрыва.
-- Хозяин, хозяин! - звал он. - Хозяин!
Он не услышал ответа. Сэм весь дрожал, но, собравшись с силами, снова закричал:
-- Хозяин!
Ветер, каазлось, загонял его слова обратно в глотку, но тут до него донесся слабый ответный крик:
-- Все в порядке! Я здесь. Но я ничего не вижу.
Фродо отвечал слвбым голосом. Он был совсем недалеко.
153
Соскользнув, он не упал вниз, а ударился ногами в широкий выступ в нескольких ярдах ниже. К счастью, в том месте поверхность скалы сильно отклонялась назад, и ветер с силой прижал его к скалке, так что он не упал дальше. Фродо устроился устойчивей, прижимаясь лицом к холодному камню и слушал биение собственного сердца. Но то ли тьма сгустилась окончательно, то ли его глаза утратили способность видеть. Все вокруг него было черно. Он подумал, что совсем ослеп. Глубоко вздохнул.
-- Назад! Возвращайтесь назад! - услышал он из черноты наверху голос Сэма.
-- Не могу, - ответил он. - Я ничего не вижу. Не могу найти никакой опоры. Я еще не могу двигаться.
-- Что мне делать, мастер Фродо? Что же мне делать? кричал Сэм, опасно наклоняясь над обрывом. Почему его хозяин не видит? Конечно, были сумерки, но еще не совсем стемнело. Сэм видел внизу Фродо - серую одинокую фигурку, прижавшуюся к скале. Но он был достаточно далеко, что дотянуться до него было невозможно.
Раздался еще один раскат грома. Начался дождь. Слепящим занавесом он, смертельно холодный, смешанный с градом, обрушился на утес.
-- Я спускаюсь к вам! - закричал Сэм, хотя он немог бы сказать, чем это поможет его хозяину.
-- Нет, нет! Подожди! - отозвался Фродо, уже более уверенным голосом. - Я чувствую себя лучше. Подожди! Ты ничего не сможешь сделать без веревки.
-- Веревка! - закричал Сэм, в возбуждении и облегчении разговаривая с самим собой. - Я заслуживаю быть повешенным на ее конце в назидание всем глупцам. Ты простофиля, Сэм Скромби: так часто говорил мне Старик, это было его словечко. Веревка!
-- Перестань болтать! - воскликнул Фродо, обретая достаточно сил, чтобы удивляться и раздражаться. - Никогда не упоминай своего Старика! Если хочешь сказать, что у тебя есть веревка в кармане, так доставай ее!
-- Да, мастер Фродо, она у меня в мешке. Я пронес ее через сотни миль и умудрился о ней совсем забыть.
-- Тогда побыстрее опускай конец!
Сэм быстро развязал мешок и начал рыться в нем. На дне действительно оказался сверток серебряно-серой веревки из Лориена. Сэм опустил конец ее своему хозяину. Тьма начала, казалось, отступать от глаз Фродо, к нему возвращалось зрение. Он увидел свисающий сверху конец веревки, и ему показалось, что он слегка светился серебряным свечением. Теперь, когда во тьме обнаружилась точка, на которой он мог сосредоточить свой взгляд, Фродо чувствовал меньшее головокружение. Обвязав веревку у себя вокруг талии, он ухватился за нее руками.
Сэм шагнул назад и уперся ногами в пень в ярде от обрыва. Полуподтягиваясь, полукарабкаясь, Фродо поднялся наверх и растянулся на земле.
Гром гремел, по-прежнему тяжело падал дождь. Хоббиты отползли назад в ущелье... Но и здесь они не нашли убежища. По дну ущелья побежали ручейки. Вскоре они превратились в поток, который с пеной бежал меж камней и переливался через край обрыва, как из гигантского водосточного желоба на обширной крыше.
-- Меня там смыло бы вниз или вымыло бы начисто, - за
154
метил Фродо. - Какое счастье, что у тебя оказалась веревка!
-- Было бы больше счастья, если бы я подумал о ней раньше, - ответил Сэм. - Может, вы помните, как нам в лодку положили веревку, когда мы отправлялись, - там, еще в эльфийской стране. Я заинтересовался ею и спрятала моток в свой мешок. Мне кажется, это было годы назад. "Она поможет во многих нуждах", так он сказал... Халдир или кто-то другой из эльфов. И сказал правду.
-- Жаль, что я не догадался тоже захватить веревку, сказал Фродо, - но я оставил Товарищество в такой спешке и смятении. Если бы у нас была достаточно длинная веревка, мы смогли бы спуститься с ее помощью. Длинная ли утебя веревка, Сэм?
Сэм измерил веревку руками:
-- Пять, десять, двенадцать, тринадцать, да тринадцать эллов, - сказал он.
-- Кто бы мог подумать! Воскликнул Фродо.
-- Эльфы - удивительный народ, - ответил Сэм. - Веревка кажется тонкой, но она весьма прочная. И мягка в руке, как молоко. Легка, как свет! Удивительный народ!
-- Тринадцать эллов, - размышлял Фродо. - Думаю, этого достаточно. Если до наступления ночи буря кончится, я попробую.
-- Дождь скоро кончится, - сказал Сэм, - но не стоит снова рисковать в сумерках, мастер Фродо! И не забудьте про крик, который денес к нам ветер. Похоже на Черного Всадника, но донесся он сверху, как будто Всадники умеют летать. Я думаю, что лучше дождаться в этом ущелье конца ночи.
-- А я думаю, что и так задержался слишком долго на обрыве, когда через болота на меня устремлены Глаза Страны Тьмы, - ответил Фродо.
С этими словами он встал и снова пошел по дну ущелья. Он посмотрел вверх. На востоке небо расчистилось. Края бури, изорванные и влажные, поднялись, и главная битва пронеслась над Эмин Муилом, где лишь ненадолго задержалась мрачная мысль Саурона. Буря повернула, ударив громом и молнией по долине Андуина, и обрушила на Минас Тирит тьму, угрожая войной. Затем, опускаясь над горами и пробираясь между их вершинами, она медленно прокатилась над Гондором и окраинами Рохана, и далеко на равнине всадники Рохана увидели темные тучи, когда они двигались на запад. Но здесь, над пустыней и парящими болотами, вновь открылось глубокое синее небо, появилось несколько бледных звезд, как маленькие белые отверстия в навесе рядом с полумесяцом луны.
-- Как хорошо снова видеть! - сказал Фродо, глубоко дыша. - Знаешь, я даже подумал, что ослеп - от молнии или чего-то похуже. Я ничего не видел, совсем ничего, пока не появился конец твоей веревки. Он показался мне светящимся.
-- Похоже на серебро в темноте, - согласился Сэм. - Никогда не замечал раньше. А впрочем, я и не доставал веревку с тех пор, как сунул ее в мешок. Но если вы хотите спускаться, мастер Фродо, как же вы собираетесь ее использовать? Тринадцать эллов. Это около восемнадцати сажений. И примерно такова высота обрыва, как вы до этого предположили.
Фродо немного подумал.
-- Закрепи ее за пень, Сэм, - сказал он. - Потом можешь исполнить свое желание и спуститься первым. Я спущу тебя, и тебе нужно будет лишь придерживаться за скалу руками и ногами. Хотя, если ты будешь опираться о выступы и дашь мне воз
155
можность отдохнуть, это поможет. Когда ты спустишься, я последую за тобой. Я уже снова чувствую себя хорошо.
-- Отлично, - тяжело сказал Сэм. - Если так нужно, пусть уж скорее все окончится!
Он взял веревку и обвязал ею пень у обрыва. Другой конец веревки он обвязал вокруг своей талии. Неохотно повернулся и приготовился вторично спуститься с обрыва.
Однако все оказалось гораздо легче, чем он ожидал. Веревка, казалось, придала ему уверенности, хотя он и закрыл глаза, когда в первый раз посмотрел вниз между ног. Одно место оказалось трудным для спуска: тут не было никакого выступа, а скала едва наклонялась вперед. Здесь он сорвался, повиснув на серебряной веревке. Но Фродо медленно и ровно опускал его, пока Сэм не нашел опору вновь. Сэм больше всего боялся, что веревка кончится, когда он будет еще высоко. Но когда он казался на дне и крикнул: "Я уже внизу!" - в руках у Фродо оставался еще кусок довольно большого размера. Голос Сэм доносился отчетливо, но видеть его самого Фродо не мог: серый эльфийский плащ делал его невидимым в сумерках.
Самому Фродо для спуска понадобилось несколько больше времени. Он прочно обвязал веревку вокруг талии и укоротил ее, чтобы она удерживала его, пока он не достигнет земли. Он не хотел рисковать падением и не совсем разделил веру Сэма в прочность тонкой нити. В двух местах ему пришлось полностью полагаться на веревку: это были гладкие ровные поверхности, где даже сильным пальцам хоббита не было за что уцепиться. Но наконец он тоже спустился.
-- Хорошо! - воскликнул он. - Одно дело уже сделано! Мы вышли из Эмин Муила! Каким же будет следующий шаг? Может, скоро мы пожалеем, что не ощущаем под ногами прочной твердой скалы?
Но Сэм не ответил, он смотрел на обрыв.
-- Простофиля! - сказал он. Балда! Моя прекрасная веревка! Она привязана к пню, а мы на дне. Отличную лестницу мы оставили для этого крадущегося Голлума. Проще было бы оставить указатель: мы прошли вон туда!
-- Если можешь придумать способ, как нам обоим спуститься и захватить с собой веревку, можешь назвать меня простофилей или любым другим словечком Старика, - сказал Фродо. - Возвращайся и отвяжи веревку, уж если так хочешь.
Сэм почесал затылок.
-- Нет, не могу придумать способа, прошу прощения, сказал он. - Но мне не нравится оставлять ее, это факт! - Он взял конец веревки и слегка потянул. - Трудно расставаться с тем, что принесено из страны эльфов. Может, сама Галадриэль сделала ее. Галадриэль! - задумчиво повторил он, покачивая головой. Потом посмотрел вверх и еще раз дернул веревку на прощание.
К полнейшему удивлению обоих хоббитов, веревка поддалась. Сэм упал и длинная серая веревка соскользнула сверху и опустилась на него, Фродо засмеялся:
-- Кто привязывал веревку? - спросил он. - Как хорошо она была привязана! Подумать только, я доверял свой вес ее узлу!
Но Сэм не смеялся.
-- Может, я не очень хорошо спускаюсь, - сказал он обиженным тоном, - но насчет веревок и узлов я кое-что понимаю. Можно сказать, это у нас семейное. Мой дед, а за ним дядя
156
Энди - старший брат Старика - у них много лет была веревочная мастерская у Тафилда. И вряд ли кто в Уделе или где угодно мог завязать веревку покрепче, чем я завязывал эту вокруг пня.
-- Значит, веревка разорвалась - перетерлась об острый края, наверное, - предположил Фродо.
-- Держу пари, что нет! - сказал Сэм еще более обиженно. Он наклонился и осмотрел концы. - Ни одной прядки не порвано.
-- Тогда, боюсь, виноват все же узел, - вздохнул Фродо.
Сэм покачал головой и не ответил. Он задумчиво пропускал веревку сквозь пальцы.
-- Можете думать, что хотите, мастер Фродо, - проговорил он наконец, - а я считаю, что веревка пришла сама - когда я ее позвал...
Он свернул веревку и тщательно упаковал ее в мешок.
-- Она действительно пришла, и это самое главное, сказал Фродо. - А теперь нужно думать о следующем шаге. Скоро ночь. Как прекрасны эти звезды!
-- Они веселят сердце, - ответил Сэм, тоже глядя вверх. - Какие-то эльфийские. И луна растет. Мы не видели ее уже две ночи из-за облаков. Луна уже дает достаточно света.
-- Да, - согласился Фродо, - но полнолуние будет лишь через несколько дней. Не думаю я, чтобы сейчас было достаточно лунного света для перехода через болота.
В первой тени ночи они начали следующий этап своего путешествия. Через некоторое время Сэм обернулся и посмотрел на путь, который они прошли. Вход в ущелье чернел на тусклом фоне скалы.
-- Я рад, что у нас была с собой веревка эльфов, - сказал он. - Мы немного собьем с толку этого воришку. Пусть попробует своими противными плоскими лапами эти уступы.
Они направились в сторону от утеса среди нагромождения булыжников и обломков скал, влажных и скользких от сильного дождя. Местность продолжала резко спускаться. И пройдя еще немного, они оказались перед большой ращелиной, внезапно развершейся перед ними. Она была не очень широка, но все же перепрыгнуть через нее в тусклом свете было трудно. В глубинах расщелины журчала вода. Она уходила в сторону обрыва и перградила хоббитам путь, по крайней мере до рассвета.
-- Я думаю, лучше попробовать пройти на юг вдоль линии утесов, - сказал Сэм. - Может, найдем какое-нибудь убежище или даже пещеру.
-- Давай, - согласился Фродо. - Я устал и не могу больше брести по камням ночью, хотя мнеи ненавистна эта задержка. Я хотел бы, чтобы передо мной лежала ровная дорога тогда я мог бы идти, пока несут ноги.
У подножья Эмин Муила идти было не легче. Сэм не смог найти никакого убежища: и лишь голые скалы теснились к обрыву, который в этом месе был гораздо выше и круче. В конце концов, совершенно измученные они упали на землю под защитой большого камня, лежащего недалеко от основания большого утеса. Некоторое время они угрюмо сидели рядом, безуспешно пытаясь бороться со сном. Ярко светила Луна. Ее тонкий холодный свет озарял поверхность скал и крутой обрыв, превращая тьму в холодный полусвет, пересеченный длинными тенями.
-- Ладно! - сказал Фродо, вставая и плотно запахивая плащ. - Поспи немного, Сэм. Возьми мое одеяло. Я похожу взад
157
и вперед. - Неожиданно он насторожился и, наклонившись, схватил Сэма за руки. - Что это? - прошептал он. - Смотри на утес!
Сэм взглянул и резко задышал сквозь зубы.
-- Там! - сказал он. - Это он! Голлум! Гадюки и змеи! Подумать только: я хотел его со следа сбить нашим спуском. Взгляните на него! Отвратительный ползущий паук на стене.
Вниз по поверхности обрыва, крутой и такой гладкой в белдном лунном свете, двигалась маленькая черная фигура, расставив конечности. Может быть, ее мягкие прилипающие конечности находили щели и опору там, где даже хоббит ничего не увидел бы и на нащупал, но она двигалась по стене почти так же ровно, как большое насекомео и опускалось оно головой вперед, как бы вынюхивая путь. Время от времени фигура медленно поднимала голову, поворачивая ее на длинной тощей шее, и хоббиты видели блеск двух маленьких бледно светившихся глаз. На мгновение они устремлялись на луну и тут же снова закрывались.
-- Вы думаете, он может нас увидеть? - спросил Сэм.
-- Не знаю, - спокойно ответил Фродо, - не думаю, что нет. Трудно разглядеть эти эльфийские плащи: я не вижу тебя в тени в нескольких шагах. И я слышал, что Голлум не выносит света солнца и луны.
- Тогда зачем же он сейчас спускается?
-- Спокойно, Сэм! - сказал Фродо. - Он же возможно чует нас. И, мне кажется, слух у него не менее острый, чем у эльфов. Вероятно, он что-то учуял, может, наши голоса. Мы недавно здесь кричали, да и минуту назад говорили слишком громко.
-- Ну, я от него устал, - сказал Сэм. - Уж слишком часто он стал появляться, и я хочу поговорить с ним, если смогу. Я думаю, не нужно дать ему ускользнуть.
Надвинув серый капюшон на лицо, Сэм тихонько стал подбираться к утесу.
-- Осторожно! - прошептал Фродо, идя за ним. - Не вспугни его! Он гораздо опаснее, чем кажется.
Черная ползущая фигура проделала уже три четверти пути вниз, и не больше пяти - десяти футов отделяли ее от подножья утеса. Скорчившись в тени большого камня, хоббиты следили за ней. Голлума, казалось что-то встревожило. Хоббиты слышали его фырканье и резкий свист дыхания, звучащий как проклятие. Он поднял голову. Потом двинулся дальше. Теперь им был слышен его хрипящий и свистящий голос.
-- Ах, ссс! Осторожно, моя прелесть! Чем больше торопишься, тем меньше успеваешь! Не нужно рисковать нашей шеей, моя прелесть. Нет, прелесть, голлум! - Он снова поднял голову, взглянул на луну и быстро закрыл глаза. - Противный, противный ссвет... Ссс.... Он шпионит за нами, моя прелесть... Он делает больно нашим глазам.
Теперь он опустился еще ниже, и свист его стал резче и яснее.
-- Где она, где она, моя драгоценность... Моя драгоценность? Она наша, мы хотим ее. Воры, воры, грязные маленькие воры. И где они с моей драгоценностью? Будь они прокляты! Мы их ненавидим!
-- Похоже, он не знает где мы, - прошептал Сэм. - А что такое драгоценность? Неужели он имеет в виду...
158
-- Тшш! - выдохнул Фродо. - Он теперь слишком близко и может услышать шепот.
Действительно Голлум вдруг остановился и его большая голова на тощей шее двинулась вправо и влево, как будто он прислушивался. Его бледные глаза были полузакрыты. Сэм сдержался, пальцы его были сжаты. А глаза его, полные гнева и отвращения, следили за жалким созданием, которое снова начало двигаться, по-прежнему шепча и свистя.
Наконец он оказался не более чем в дюжине футов от земли, как раз над головами у хоббитов. Здесь скала была совершенно крутой, и даже Голлум не смог найти опоры. Он, казалось, старался повернуться ногами вниз, как вдруг соскользнул и с коротким резким криком упал. Падая, он подогнул под себя руки и ноги, как паук, чья нить порвалась.
Сэм мгновенно выскочил из убежища и в два прыжка оказался у основания утеса. И прежде чем Голлум смог встать, Сэм был уже на нем. Но он тут же заметил, что с Голлумом, даже захваченным врасплох, не так-то легко справиться. Прежде чем Сэм успел ухватиться, длинные руки ноги обхватили его мягким, но невероятно сильным обВятием, холодные и влажные на ощупь пальцы подбирались к его горлу. Острые зубы укусили его в плечо. Все, что Сэм смог сделать, это ударить своей круглой твердой головой в лицо противника. Голлум зашипел, сплюнул, но не выпустил его.
Дела Сэма были бы плохи, если бы он был один. Но подбежал Фродо, вытаскивая из ножен Жало. Левой рукой он отвел назад голову Голлума за тонкие прямые волосы, вытянув его длинную шею и заставляя взгляднуть бледными злобными глазами в небо.
-- Голлум! - сказал он. - Это Жало. Ты его видел уже однажды. Отпусти, или почувствуешь его укус. Я перережу тебе горло.
Голлум разжал руки и ноги и лежал как сморщенная тряпка. Сэм встал, ощупывая плечо. Глаза его гневно горели, но он не мог отомстить за себя: его жалкий враг лежал у камней и хныкал.
-- Не бейте нас! Не позволяйте им бить нас, моя прелесть. Они не повредят нам, хорошие маленькие хоббиты! Мы не делали им ничего плохого, а они прыгнули на нас, как кошка на бедную мышку, да, моя прелесть. А мы так одиноки, голлум. Мы будем хорошими с ними, очень хорошими, если они будут с нами добры, да, да!
-- Ну что же с ним делать? - спросил Сэм. - Я думаю, связать, чтобы он не мог за нами шпионить.
-- Но это убьет нас, убьет нас, - захныкал Голлум. Жестокие маленькие хоббиты! Связать нас в этой холодной жестокой земле и оставить нас, голлум, голлум...
Слезы потекли по его лицу.
-- Нет, - сказал Фродо. - Если мы должны убить его, то нужно убить сразу. Но мы не можем этого сделать. Бедняга! Он не причинил нам вреда.
-- Неужели, - возразил Сэм, потирая свое плечо. - Так, значит, собирался. Задушить нас во сне - вот каков был его план.
-- То, что он не сделал, совсем другое дело, - Фродо немного помолчал. Голлум лежал неподвижно, он перестал хныкать. Сэм сердито смотрел на него.
Фродо показалось, что он слышит, очень отчетливо, но как бы издалека, голоса из своего прошлого.
159
"Какая жалость, что Бильбо не убил это подлое создание, когда у него была такая возможность!"
"Жалость? Да, жалость остановила его руку. Жалость и Милосердие: не убивать без необходимости."
"Я не чувствую никакой жалости к Голлуму. Он заслуживает смерти."
"А некоторые умершие заслуживают жизни. Можешь ты дать им ее? В таком случае не будь слишком скорым в осуждении на смерть. Даже мудрец не может предвидеть все последствия."
-- Хорошо! - ответил он громко, опуская меч. - Я по-прежнему боюсь. И все же, видите, я не трону это создание. Потому что теперь, увидев его, я его пожалел.
Сэм удивленно посмотрел на своего хозяина, который, казалось, разговаривал с кем-то отсутствующим. Голлум поднял голову.
-- Да, мы жалки, моя прелесть, - захныкал он. - Жалки и несчастны! Хоббиты не убьют нас, хорошие хоббиты!
-- Нет не убьем, - сказал Фродо. - Но мы и не позволим тебе уйти. Ты полон злобы и вреда, Голлум. Ты пойдешь с нами, и мы за тобой присмотрим. Но ты должне помочь нам. Одно доброе дело влечет за собой другое.
-- Да, да, - сказал Голлум, садясь. - Хорошие хоббиты! Мы пойдем с ними. Найдем для них безопасные дороги в темноте, да, найдем. А куда они идут, мы удивляемся...
Он посмотрел на них, и на мгновение в его глазах слабо блеснул хитрый огонек.
Сэм нахмурился. Но он, по-видимому, понял, что в поведении его хозяина что-то странное и что его решение не подлежит обсуждению. К тому же он ждал ответа Фродо.
Фродо посмотрел Голлуму прямо в глаза. Тот отвел их.
-- Ты знаешь или догадываешься об этом, Смеагол, - сказал он спокойно и строго. - А мы, разумеется, идем в Мордор. И я считаю, что ты знаешь туда дорогу.
-- Ах! Ассс! - сказал Голлум, зажимая уши руками, как будто эта откровенность, это открытое произнесение названий причиняло ему боль. - Мы догадывались, да, мы догадывались, - прошептал он, - и мы не хотим, чтобы они шли туда. Нет, моя прелесть, нет, хорошие хоббиты. Угли, угли, и пыль, и жажда; и ямы, ямы, ямы и орки, тысячи орков. Хорошие хоббиты не должны... Ссс... Идти в такое место.
-- Значит, ты был там? Настаивал Фродо, добавив. - И ушел оттуда?
-- Да. Да. Нет! - воскликнул Голлум. - Однажды, совсем случайно, верно, моя прелесть? Да случайно. Но мы не хотим возвращаться туда, нет, нет! - Неожиданно его голос изменился, он всхлипнул и заговорил обращаясь к кому-то другому. Оставьте же меня, голлум! Мне больно. О мои бедные, бедные руки, голлум! Я, мы не хочу возвращаться. Я не могу найти его. Я устал. Я, мы не можем его найти, не можем нигде, голлум, голлум. Они никогда не спят. Гномы, люди, эльфы, ужасные эльфы с горящими глазами. Я не могу его найти. Ах! - он встал и сжав кулаки, погрозил ими на восток. - Мы не хотим! - закричал он. - Не для вас. - Затем снова упал. - Голлум, голлум, - скулил, прижимаясь лицом к земле. - И не смотрите на нас! Уходите! Спите!
-- Он не уснет и не уйдет по твоему приказу, Смеагол, сказал Фродо. - Но если ты действительно хочешь освободиться

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:48 | Сообщение # 18

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

160
от него, ты должен помочь мне. А это означает, что нужно найти дорогу к нему. Но тебе не придется идти всю дорогу, ты можешь остаться у ворот в его землю.
Голлум сел и посмотрел на Фродо из-под век.
-- Он повсюду, - хихикнул он. - Везде и повсюду. Орки схватят вас. К востоку от реки легко встретить орка. Не зовите Смеагола. Бедный, бедный Смеагол, он ушел давным-давно. У него отобрали его драгоценность, и он потерялся.
-- Может мы найдем его, если ты пойдешь с нами, - сказал Фродо.
-- Нет, нет, никогда! Он потерял свою драгоценность, повторил Голлум.
-- Вставай! - сказал Фродо.
Голлум встал и попятился к обрыву.
-- Ну! - сказал Фродо. - Когда тебе легче идти: днем или ночью? Мы устали. Но если ты выберешь ночь, мы пойдем ночью.
-- От больших огней наши глаза болят, - захныкал Голлум. - Не под Белым лицом, нет. Оно скоро зайдет за холмы, да. Вначале немного отдохните, хорошие хоббиты!
-- Тогда садись, - приказал Фродо, - и не двигайся.
Хоббиты сели рядом с ним с обеих сторон и прижались спинами к каменной стене, вытянув ноги. Никакого словесного соглашения не потребовалось: они знали, что сейчас не должны спать. Медленно заходила луна. С холмов наползли тени, и вокруг стало темно. Ярко загорелись над головой звезды. Никто не шевелился. Голлум сидел, подогнув ноги, упираясь подбородком в колени, его плоские ладони и ступни прижимались к земле, глаза были закрыты... Но он казался настороженным, о чем-то думая или к чему-то прислушиваясь.
Фродо посмотрел на Сэма. Взгляды их встретились, и они поняли друг друга. Они расслабились, откинувшись назад и закрыв глаза. Скоро послышались звуки их ровного дыхания. Руки Голлума слегка дернулись. И едва заметно голова его повернулась налево и направо, открылся один глаз, потом другой. Хоббиты не шевельнулись.
Неожиданно, с поразительным проворством и скоростью, прямо от земли, как кузнечик или лягушка, Голлум прыгнул в темноту. Но Фродо и Сэм ожидали этого. Сэм оказался на нем при первом же прыжке, а Фродо схватил его сзади за ноги.
-- Твоя веревка может оказаться полезной, Сэм, - сказал Фродо.
Сэм достал веревку.
-- И куда же вы собрались в этой холодной и жестокой земле, мастер Голлум? - усмехнулся он. - Мы удивляемся, да, мы удивляемся. Я уверен, вы хотели поискать своих друзей орков. Ты низкий отвратительный предатель. И веревка будет хороша на твоей шее.
Голлум лежал спокойно и не пытался бежать. Он не ответил Сэму, но бросил на него быстрый взгляд.
-- Все, что нам нужно, это чем-то удержать его, - сказал Фродо. - Мы хотим, чтобы он шел, поэтому связывать ему ноги нельзя. И руки тоже: он их как будто использует и не реже ног. Привяжи веревку к его лодыжке, а другой конец держи крепче.
Он стоял над Голлумом, пока Сэм завязывал узел. Результат удивил их обоих. Голлум начал кричать. Он издавал тонкий режущий звук, который очень трудно было слушать. Он корчил
161
ся, стараясь добраться ртом до лодыжки и перекусить веревку.
Наконец Фродо поверил, что тот действительно испытывает боль. Но боль не мог причинить узел. Фродо сам осмотрел его: узел был не тесный. Сэм был жесток лишь на словах.
-- В чем дело? - спросил Фродо. - Раз ты пытаешься убежать, тебя приходится связывать. Но мы не хотим причинять тебе боль.
-- Нам больно, нам больно, - стонал Голлум. - Она кусает нас, морозит! Эльфы, будь они прокляты, сделали ее! Плохие хоббиты, жестокие хоббиты! Поэтому мы и старались убежать, конечно, потому, моя прелесть. Мы догадались, что они жестокие хоббиты. Они гостили у эльфов с горящими глазами. Снимите с меня это! Нам больно.
-- Нет, я не сниму это с тебя, - сказал Фродо. - Пока... - он помолчал в задумчивости, - пока ты не дашь обещание, которому я мог бы верить.
-- Мы поклянемся делать то, что он хочет - да, да, сказал Голлум, попрежнему корчась и хватаясь за лодыжку. Нам больно!
-- Поклянешься? - спросил Фродо.
-- Смеагол, - неожиданно ясным голосом сказал Голлум, широко открывая глаза и глядя на Фродо странным взглядом. Смеагол поклянется на Драгоценности.
Фродо отшатнулся и снова удивили Сэма своими словами и своим строгим голосом.
-- На драгоценности! А сможешь ли ты? Подумай.
Одно Кольцо, чтобы править ими всеми и связать во тьме.
К этому ты стремишься, Смеагол? Оно более предательское, чем ты думаешь. Оно может исказить твои слова. Берегись!
Голлум повторял:
-- На Драгоценности! На Драгоценности!
-- И в чем ты поклянешься? - спросил Фродо.
-- Быть очень, очень хорошим, - сказал Голлум. Потом подполз к ногам Фродо и распростерся перед ним, хрипло шепча; по его телу пробежала дрожь, как будто каждое слово до самых костей пронизало его страхом - Смеагол поклянется никогда, никогда не позволять Ему иметь его. Никогда. Смеагол спасет его. Но он должен поклясться на Драгоценности.
-- Нет, не на ней, - сказал Фродо, глядя на него с жалостью. - Ты хочешь увидеть и притронуться к нему, если ты сможешь, хотя и знаешь, что оно сможет свести тебя с ума. Не на нем. Поклянись им, если хочешь. Потому что теперь ты знаешь, где оно. Да, ты знаешь, Смеагол. Оно перед тобой.
На мгновение Сэму показалось, что его хозяин вырос, а Голлум сВежился: высокая, строгая тень, могучий повелитель, который прячет свою яркость в сером облаке, и у ног его маленький склящий пес. Но эти двое были в чем-то подобны и не чужды: они могли понять друг друга. Голлум поднялся и попытасля схватить Фродо руками, ласкаясь к нему.
-- Вниз! Вниз! - сказал Фродо. - И говори свое обещание!
-- Мы обещаем, да, мы обещаем! - сказал Голлум. - Я буду служить хозяину Драгоценности. Хороший хозяин, хороший Смеагол... Голлум, голлум!
Неожиданно он начал плакать и кусать веревку.
-- Сними веревку, Сэм! - сказал Фродо.
162
Сэм неохотно повиновался. Голлум немедленно встал и начал приплясывать вокруг, как побитая дворняжка, которую приласкал хозяин. С этого момента в нем произошло какое-то изменение. Он говорил с меньшим свистом и хныканьем и говорил со своими спутниками прямо, не прибегая к услугам "своей прелести". Он раболепствовал и вздрагивал, если они подходили к нему или делали резкое движение, и он избегал прикосновения эльфийских плащей; но он был настроен по-дружески и очень хотел услужить. Он хихикал и подпрыгивал при каждой шутке и если Фродо ласково говорил с ним, и плакал, если Фродо упрекал его. А Сэм мало разговаривал с ним. Он подозревал его сильнее, чем раньше, и если это возможно, новый Голлум, Смеагол, нравился ему меньше, чем старый.
-- Ну, Голлум или как вас называть теперь, - сказал Сэм, - вперед! Луна зашла, и ночь проходит. Нам пора в путь.
-- Да, да, - согласился Голлум. - Мы идем! Есть только один путь от севера до юга. Я нашел его. Орки его не используют, они не знают его. Орки не ходят через болота, они обходят кругом на многие мили. К счастью, вы нашли Смеагола, да! Следуйте за Смеаголом.
Он сделал несколько шагов и вопросительно оглянулся: как собака, приглашающая хозяина на прогулку.
-- Погодите немного, Голлум! - воскликнул Сэм. - Не очень удаляйтесь! Я пойду у вас на хвосте и буду держать в руке веревку.
-- Нет, нет! - сказал Голлум. - Смеагол же обещал.
Глубокой ночью под жесткими яркими звездами они выступили в путь. Голлум повел их назад на север, по пути, по кторому они пришли; потом повернул вправо от крутого обрыва Эмин Муила вниз по каменистому склону к обширным болотам. Они быстро растворились во тьме. Над всем обширным пространством до ворот Мордора воцарилась черная тишина.
Глава ii
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ БОЛОТА.
Голлум двигался быстро, часто используя при ходьбе руки и вытянув вперед голову и шею. Фродо и Сэм с трудом поспевали за ним. Но он, по видимому, больше не думал о бегстве, и если они отставали, он поворачивался и ждал их. Через некоторое время он привел их на край узкого ущелья, которое они преодолевали раньше; на этот раз они были дальше от холмов.
-- Вот воскликнул он. - Здесь путь вниз, по нему мы пойдем... Туда, туда. - Он указал на юг и восток через болота. Болотные испарения, тяжелые и отвратительные даже в холодном ночном воздухе, ударили им в ноздри.
Голлум бегал взад и вперед по краю ущелья; наконец он подозвал их.
-- Тут! Мы можем спуститься. Смеагол однажды проходил этим путем: я проходил вот здесь, прячась от орков.
Он пошел впереди и хоббиты спустились за ним в полутьму. Спускаться было нетрудно, потому что ущелье здесь было
163
всего около пятнадцати футов в глубину и двенадцати в ширину. На дне текла вода: да в сущности это было русло одной из многих речек, сбегающих с холмов и питающих стоячие болота внизу. Голлум повернул направо придерживаясь южного направления; послышался плеск его плоских ступней в ручье. Казалось, вода доставляет ему радость, он хихикал и иногда даже напевал что-то вроде песни.
Холодная и жесткая земля
Кусаетнаши ручки и грызет
Когда идем мы по пустым полям
Она, словно огонь, нам ножки жжет.
А эти камни так пусты и гадки,
Как будто кости тех, кто умер в схватке,
Но пруд и быстрая вода ручья
Прекрасны и прохладны, как всегда.
Теперь же только пожелаю я...
-- Ха, ха! Чего же мы хотим! - спросил он, искоса поглядывая на хоббитов. - Мы скажем вам, - хрипел он. - Он давно догадался об этом, Торбинс догадался. - Глаза его сверкнули, и Сэм, уловивший их блеск в темноте решил, что он далеко не приятен.
Без воздуха живет она
И, как могила, холодна,
Не пьет, хотя в воде сидит,
В броне, хотя и не зазвенит.
Ей остров кажется горой,
Ей ветром кажется фонтан,
Ей суша кажется чужой,
Ее стихия - океан.
Теперь же только пожелаю я
Рыбешку скушать около пруда.
Эти слова лишь сделали более настоятельным решение проблемы, которая занимала Сэма с тех пор, как понял, что хозяин собирается использовать Голлума в качестве проводника: проблема пищи. Он не думал, что хозяина занимает эта проблема, но решил, что она очень занимает Голлума. И действительно, чем питался Голлум в своем долгом одиноком путешествии? Не очень-то приятно, - думал Сэм. - Он выглядит наголадавшимся. Если не встретится рыба, он может захотеть попробовать, каковы на вкус хоббиты - если застанет нас спящими. Но он не сможет - по крайней мере не застанет Сэма Скромби.
Они долго с трудом брели по длинному извивающемуся ущелью; так во всяком случае казалось усталым ногам Фродо и Сэма. Ущелье повернуло на восток и постепенно становилось шире и мельче. Наконец небо посветлело: приближалось утро. Голлум не проявлял никаких признаков усталости, но сейчас он взглянул наверх и остановился.
-- День близко, - прошептал он, как будто день был хищником, который мог услышать и прыгнуть на него. - Смеагол останется здесь и Желтое Лицо не увидит меня.
-- Мы были бы рады увидеть солнце, - сказал Фродо, - но мы тоже останемся здесь: мы слишком устали, чтобы идти дальше.
-- Неразумно радоваться Желтому Лицу, - проговорил Голлум. Оно обжигает. Хорошие чувствительные хоббиты остаются
164
со Смеаголом. Орки и другие плохие существа вокруг. Они могут далеко видеть. Оставайтесь и прячьтесь со мной.
Втроем они сели у скальной стены ущелья. Теперь она была ненамного выше высокого человека, и у ее основания лежали широкие плоские плиты сухого камня: ручей бежал в углублении у другой стены. Фродо и Сэм сняли мешки и сели на одну из плит. Голлум шлепался и плескался в ручье.
-- Мы должны немного поесть, - сказал Фродо. - Ты голоден, Смеагол? У нас мало еды, но мы разделим ее с тобой.
При слове "голоден" зеленоватый светвспыхнул в бледных глазах Голлума; казалось они еще больше выпятились на его тощем болезненном лице. На какое-то время он снова впал в прежнюю манеру разговора.
-- Мы голодны, мы истощены, да, моя прелесть, - сказал он. Что они едят? И есссть ли у них рыба? - Он высунул язык за острыми желтыми зубами и облизал бесцветные губы.
-- Нет, у нас нет рыбы, - ответил Фродо. - У нас есть только это, - он показал кусок лембаса, - и вода, если только эта вода пригодна для питья.
-- Да, да, хорошшший хозяин, - сказал Голлум. - Пить, пить, пока можем! Но что это у них, моя прелесть? Это сВедоно? Это вкусно?
Фродо отломил кусочек вафли и протянул в обертке из листа. Голлум понюхал лист и лицо его исказилось: на нем появилась гримаса отвращения и злобы.
-- Смеагол чувствует это! - сказал он. - Лист из страны эльфов, га! Он воняет. Смеагол взбирался на их деревья и потом не мог отмыть воздух с рук, с моих хороших рук. - Отбросив лист, взял вафли и откусил уголок, плюнул, и его потряс приступ кашля. - Ах, нет! - плевался он. - Вы хотите задушить бедного Смеагола. Пыль и уголь, он не может этого есть. Он умрет с голоду. Он не может есть еду хоббитов. Умрет с голоду. Бедный худой Смеагол!
-- Мне жаль, - сказал Фродо, - но, боюсь, я ничем не могу помочь тебе. Я думаю, что пища будет для тебя хороша если ты попробуешь. Но, возможно, ты не можешь даже попробовать.
Хоббиты в молчании жевали свой лембас... Сэм подумал, что теперь у него вкус лучше, чем раньше: поведение Голлума заставило его вновь обратить внимание на вкусовые качества эльфийского хлеба. Но он не чувствовал удовольствия. Голлум следил за каждым куском, который они подносили ко рту, как голодный пес у стола обедающего. Только когда они кончили еду и приготовились к отдыху, он убедился, что они не утаили от него какое-нибудь лакомство, которое он мог бы сВесть. Тогда он отошел на несколько шагов, сел и немного поскулил.
-- Послушайте! - прошептал Сэм, обращаясь к Фродо, но не слишком тихо: его на самом деле не заботило, услвшит ли его слова Голлум. - Мы должны поспать, но не одновременно с этим голодным негодяем поблизости, обещал он нам или не обещал. Смеагол или Голлум, он не мог быстро изменить свои привычки. Вы спите, мастер Фродо, а я вас разбужу, когда почувствую, что мои глаза слипаются. Будем спать по очереди, пока он поблизости.
-- Возможно, ты и прав, Сэм, - сказал ему Фродо, говоря открыто. - В нем есть перемена, но я еще не уверен, какова она и насколько глубока, хотя я думаю, что нет необходимости в страхе - сейчас. Дежурь, если хочешь. Дай мне два часа, не
165
болше, потом позовешь меня.
Фродо так устал, что не успел проговорить эти слова, как голова его упала на грудь, и он уснул. Голлум, казалось, больше не боялся. Он свернулся и быстро уснул. Вскореего дыхание с тихим хрипом вырывалось сквозь сжатые зубы, лежал он неподвижно, как камень. Через некоторое время, боясь, что он упадет, если и дальше будет прислушиваться к сонному дыханию своих спутников, Сэм встал и тихонько притронулся к Голлумау. Руки Голлума разжались и дергалис, но он не делал других движений. Сэм наклонился и у самого его уха произнес: "рыба". Ответа не было, и даже дыхание Голлума не изменилось.
Сэм почесал затылок.
-- Должно быть, на самом деле спит, - пробормотал он. И если бы я был подобен Голлуму, он никогда бы не проснулся...
Сэм отогнал мысли о мече и о веревке, встал и перешел к своему хозяину.
Когда он проснулся, небо над головой было тусклым, темнее, чем когда они завтракали. Сэм вскочил на ноги. Во многом благодаря сильному чувству голода он понял, что проспал весь день, не менее девяти часов подряд. Фродо спал, лежа на боку. Голлума не было видно. Многочисленные подходящие названия для себя, заимствованные из обширного отцовского репертуара, пришли Сэму в голову. Потом он сообразил, что хозяин его был прав: сейчас им во всяком случае не надо было караулить. Оба они были живы и невредимы.
-- Бедняга! - сказал он полусожалеюще. - И интересно, куда он подевался.
-- Недалеко, недалеко! - сказал голос над ним. Сэм поднял голову и увидел на фоне вечернего неба большую голову и уши Голлума.
-- Смеагол голоден, - сказал Голлум. - Он скоро вернется.
-- Возвращайся немедленно! - закричал Сэм Голлуму. Эй! Возвращайся!
От крика Сэма Фродо проснулся и сел, протирая глаза.
-- Привет! - сказал он. - Что случилось? И который час?
-- Не знаю, - ответил Сэм. - После захода солнца, мне кажется. И он ушел. Сказал, что голоден.
-- Не беспокойся! - заметил Фродо. - Тут уж ничем не поможешь. Но он вернется, вот увидишь. Обещание удержит его. И он во всяком случае не захочет оставлять свою Драгоценность.
Фродо обрадовался, узнва, что они несколько часов спали рядом с Голлумом, с очень голодным Голлумом.
-- Не думай о прозвищах, которые дает твой Старик, сказал он. - Ты слишком устал, а обернулось это хорошо: мы оба отдохнули. А ждет нас очень трудная дорога.
-- Насчет еды, - сказал Сэм. - Долго ли нам придеться выполнять нашу работу? А когда мы ее выполним, что тогда? Этот путевой хлеб отлично держит на ногах, хотя и не вполне удовлетворяет внутренностям, вы меня понимаете. Но есть нужно каждый день, а его запасы у нас не растут. Я думаю, что нам хватит его еще на три недели, да и то с туго затянутыми поясами и с легкими зубами, если можно так сказать. Скоро его совсем не будет.
-- Я не знаю, как долго нам придется идти до... До кон
166
ца, - сказал Фродо. - Слишком мы задержались в холмах. Но, Сэмвайс Скромби, мой дорогой хоббит, друг из друзей, мне кажется, что нам не стоит думать о том, что будет после окончания нашей работы. Выполнить работу - есть ли у нас надежда на это? А если и есть, кто знает, что нас ждет потом? Если ОДНО отправиться в огонь и мы будем поблизости? Я спрашиваю тебя, Сэм, понадобиться ли нам снова хлеб? Думаю, что нет. Если нам удастся живыми добраться до Горы Судьбы, это будет все, что мы сможем сделать. Но боюсь, это превышает наши силы.
Сэм молча кивнул. Он взял руку хозяина и наклонился над ней. Не поцеловал, хотя на нее упали его слезы. Потом отвернулся, провел рукавом под носом, встал и заходил вокруг, пытаясь насвистывать и с усилием выговорил:
-- Где этот проклятый Голлум?
Голлум появился очень скоро. Но он предвигался так тихо, что они ничего не услышали, пока он не встал перед ними. Его пальцы и лицо были вымазаны тиной и грязью. Он что-то жевал, облизываясь. Они не спросили, что он жует, да и не хотели об этом думать.
-- Черви, жуки или что-нибудь скользкое из нор, - почти подумал Сэм. - Брр! Отвратительное существо! Бедняга!
Голлум ничего им не говорил, пока не напился и не вымылся в ручье. Потом подошел к ним облизывая губы.
-- Теперь лучше, - сказал он. - Вы отодхнули? Готовы идти? Хорошие хоббиты, они прекрасно выспалис. Поверили Смеаголу?.. Очень, очень хорошо.
Следущий этап их путешествия очень напоминал предыдущий. Они шли по ущелью, которое становилось все мельче, а склоны его - более пологими. Дно его стало менее каменистым, на нем появилась почва, а его края постепенно превращались в два обычных речных берега. Ущелье начало извиваться. Ночь подходила к концу, но луна и звезды были закрыты облаками и путники догадывались о приближении дня только по медленно распространявшемуся свету.
В холодный предрассветный час они подошли к концу ручья. Берега его превратились в поросшие мхом возвышения. Ручей журчал у последнего каменистого выступа и терялся в коричневом болоте. Сухие тростники шумели и шуршали, хотя путники и не чувствовали ветра.
С обеих сторон и впереди лежали широкие болота, протянувшиеся на юг и восток в тусклом полусвете. Туман поднимался завитками с темных зловонных омутов. Тяжелые испарения висели в воздухе. А очень далеко на юге виднелась черная стена Мордора, похожая на полосу разорванных туч над туманным морем.
Хоббиты были теперь полностью в руках Голлума. Они не знали и не могли догадаться в этом туманном свете, что находятся в сущности только на северной окраине болот, которые простирались далеко на юг. Если бы они знали местность, они могли бы повернуть на восток и выйти на твердую дорогу в голых равнинах Дагорлада - поля древней битвы перед воротами Мордора. Но это был очень опасный путь; на каменистой равнине не было никаких укрытий, и по ней пролегала главная дорога орков и солдат Врага. Даже плащи из Лориена не скрыли бы их там.
-- Как мы выберем нашу дорогу, Смеагол? - спросил Фро
167
до. - Должны ли мы прямо пересечь эти дурно пахнущие болота?
-- Нет, вовсе нет, - ответил Голлум. - Нет и нет, если хоббиты хотят достичь темных гор и побыстрее увидеть Его. Немного назад и немного вокруг, - его тощая рука показала на север и на восток, - и вы сможете выйти на холодную твердую дорогу к самым воротам Его страны. Много Его людей ожидают там гостей, они будут очень рады отвести гостей прямо к Нему, о да! И Его глаз все время следит за этим путем. Он поймал там Смеагола очень давно. - Голлум задрожал. - Но с тех пор Смеагол использовал свои глаза. Да, я использовал свои глаза, и ноги, и нос с тех пор я знаю другие пути. Более трудные, не такие быстрые. Но они лучше, если вы хотите, чтобы он не увидел вас. Идите за Смеаголом! Он проведет вас через болота, проведет и через туманы, через густые хорошие туманы. Следуйте за Смеаголом очень осторожно, и вы пройдете долгий путь, очень долгий путь, пержде чем Он схватит вас, да, может быть.
Был уже почти день, безветренное и мрачное утро, и болотные испарения лежали тяжелым неподвижным одеялом. Солнце не проникало сквозь низкие тучи, и Смеагол хотел немедленно отправляться в путь. Поэтому после короткого завтрака они снова двинулись и вскоре затерялись в тенистом молчаливом мире, потеряв из виду и холмы, с которых пришли, и горы, к которым направлялись. Они медленно шли цепочкой: Голлум, Сэм и Фродо.
Фродо казался самым усталым из всех троих, и хотя они шли медленно, он часто отставал. Хоббиты вскоре поняли, что то, что казалось одним обширным болотом, на саом деле было бесконечной сетью омутов, кочек, луж и извивающихся, теряющихся ручьев. Среди них острый глаз и опытная нога могли отыскать путь. Голлум обладал таким искусством, и оно потребовалось ему в полной мере. Голова его на длинной тощей шее все время поворачивалась в разные стороны, он принюхивался и бормотал что-то про себя. Иногда он поднимал руку, останавливая хоббитов, сам проходя немного вперед, сВежившись, согнувшись, испытывая почву концами пальцев рук и ног или просто прижимаясь ухом к земле.
Это было тяжелое и утомительное путешествие. Холодная влажная зима еще сохраняла власть над этой забытой страной. Единственной зеленью была пена бледных водорослей на темной грязной поверхности мрачной воды. Мертвые травы и гниющие тростники поднимались в тумане, как рваные тени давно забытого лета.
Постепенно становилось светлее, туман поднялся, стал тоньше и прозрачнее. Далеко над гнилым парящим миром поднялось золотое солнце, но снизу оно виднелось лишь как светлое пятно, не дающее тепла. Но даже при этом слабом напоминании о его присутствии Голлум заскулил и задрожал. Он остановил их продвижение, и они отдыхали, свернувшись, как маленькие зверьки, на краю большой коричневой заросли камышей. Была мертвая тишина, лишь изредка слышался шорох высохших стеблей, и обломанные стебельки травы вздрагивали от дуновения ветерка, который хоббиты не могли ощутить.
-- Ни одной птицы, - тоскливо сказал Сэм.
-- Да, ни одной птицы, - согласился Голлум. - Хорошие птицы! Здесь нет птиц. Есть змеи, черви, существа в омутах. Много отвратительных существ. А птиц нет, - заключил он печально. Сэм с отвращением посмотрел на него.
168
Так прошел третий день их путешествия с Голлумом. Прежде чем удлинились вечерние тени, они снова пустились в путь и шли, шли с короткими остановками. Эти остановки они делали не столько для отдыха, сколько для того, чтобы помочь Голлуму: даже он теперь должен был идти с большой осторожностью и часто останавливался в затруднении. Они зашли в самый центр Мертвых Болот, и уже стемнело.
Они шли медленно, наклоняясь, держась одной линии, внимательно следя за каждым движением Голлума. Болото стало более влажным; часто встречались широкие стоячие озера, среди них все труднее и труднее было находить твердые места, где нога не погружалась бы в булькающую грязь. Путешественники были легкими, иначе они вообще не смогли бы найти путь.
Вскоре стало совсем темно: сам воздух казался черным, его трудно было вдыхать. Когда появились огни, Сэм начал тереть глаза: он подумал, что зрение обманывает его. Вначале он краем глаза уловил слева бледное свечение, тут же рассеивающееся, но скоро появились и другие огни: некоторые как тускло светящиеся дымы, другие как туманные языки пламени, медленно поднимающиеся над невидимыми светильниками. Тут и там они извивались, как занавеси, свертываемые скрытыми руками. Никто из путников не проронил ни слова.
Наконец Сэм не выдержал.
-- Что это, Голлум? - шепотом спросил он у него. - Эти огни? Они все вокруг нас. Мы в ловушке? Кто это?
Голлум поднял голову. Перед ним была темная вода, он делал шаг то в одну, то в другую сторону, сомневаясь в выборе пути.
-- Да, они вокруг нас, - прошептал он. - Обманчивые огни. Светильники трупов, да, да. Не обращайте на них внимание! Не смотрите! Не идите к ним! Где хозяин?
Сэм обернулся и обнаружил, что Фродо снова отстал. Он не видел его. Тогда Сэм сделал несколько шагов назад во тьму, не осмеливаясь уходить слишком далеко, и позвал хриплым шепотом. Неожиданно он наткнулся на Фродо, который стоял, погруженный в задумчивость, глядя на бледные огоньки. Руки его свисали по сторонам, с них капала вода и ил.
-- Идемте, мастер Фродо! - сказал Сэм. - Не смотрите на них. Голлум говорит, что на них нельзя смотреть. Нужно держаться ближе кнем и как можно скорее выбраться из этого проклятого места - если мы сможем!
-- Хорошо, - сказал Фродо, как бы пробуждаясь ото сна. - Я иду.
Торопливо двинувшись вперед, Сэм споткнулся, зацепвшиь ногой за какой-то старый корень или кочку. Он тяжело упал на руки, которые глубоко погрузились в липкий мягкий ил, и лицо его приблизилось к поверхности озера. Послышался слабый свист, поднялся отвратительный запах, огни мерцали, плясали, изгибались. Вода на мгновение превратилась в окно, покрытое запачканным стеклом, через которое он смотрел. Вырывая руки из грязи, Сэм вскочил с криком.
-- Там мертвецы, мертвые лица в воде! - сказал он с ужасом. - Мертвые лица!
Голлум засмеялся.
-- Мертвые болота, да, да, так они называются, - хихикал он. - Не следует глядеть, когда они зажигают светильники.
-- Кто они? - с дрожью спросил Сэм, обращаясь к Фродо, который теперь был рядом с ним.
169
-- Не знаю, - каким-то слабым голосом ответил Фродо. Я тоже их видел. В воде, когда зажглись светильники. Они лежат на дне, с бледными лицами, глубоко-глубоко под темной водой. Я видел их: угрюмые лица, злые, благородные, печальные. Много гордых и прекрасных лиц, и водоросли в их серебряных волосах. Но все мертвые, все разлагающиеся, все гнилые. В них есть что-то ужасное. - Фродо прикрыл глаза рукой. - Я не знаю, кто они, но мне показалось, что я вижу людей, и эльфов, и орков среди них.
-- Да, да, - согласился Голлум. - Все мертвые, все гниющие. Эльфы, и люди, и орки. Мертвые болота. Здесь была великая битва давным-давно, да, так говорили, когда Смеагол был молод, когда я был молод, до того, как появилась Драгоценность. Была великая битва. Высокие люди с длинными мечам, и ужасные эльфы, и кричащие орки. Они дни и ночи сражались на долине перед Черными Воротами. С тех пор вот здесь выросли Болота, поглотившие их могилы.
-- Но с тех пор прошло больше эры, - сказал Сэм. - Мертвецы не могут быть здесь! Это какая-то дьявольщина, придуманная в Черной Земле.
-- Кто знает? Смеагол не знает, - ответил Голлум. - Вы не можете достать их, не можете дотронуться до них. Мы пытались однажды, да, моя прелесть. Я пытался однажды, но до них нельзя дотронуться. Только видеть, но не трогать. Нет, моя прелесть! Все мертвы.
Сэм мрачно взглянул на него и содрогнулся, подумав, что догадывается, зачем Голлуму понадобилось дотрагиваться до них.
-- Ну, я не хочу их видеть, - сказал он. - Никогда! Нельзя ли нам уйти отсюда?
-- Да, да, - сказал Голлум. - Но медленно, очень медленно. Очень осторожно! Или хоббиты присоединятся к мертвецам и зажгут свои маленькие светильники. Следуйте за Смеаголом! Не смотрите на огни!
Он побрел направо, ища дорогу вокруг озера. Хоббиты шли сразу за ним, наклоняясь, часто как и он, используя руки.
-- Если так вообще пойдет и дальше, мы превратимся в трех прелестных маленьких голлумов, идущих в ряд, - почти вслух подумал Сэм.
Наконец они подощли к концу Черного озера и пересекли его, перепрыгивая с одной предательской кочки на другую. Часто они спотыкались, падая вперед руками в воду зловонную, как в выгребной яме; вскоре они с головы до ног были вымазаны зловонной грязью и нестерпимо пахли.
Поздней ночью они снова добрались до твердой земли. Голлум свистел и шептал что-то про себя, но было похоже, что он доволен: каким-то удивительным образом и благодаря какому-то невероятному чувству - запаху воспоминаний - он, казалось, знал где они находятся и был уверен в выборе пути.
-- Мы идем дальше, - сказал он. - Хорошие хоббиты! Смелые хоббиты. Очень, очень усталые, конечно, мы все устали, моя прелесть. Но мы должны увести хозяина от этих злых огней, да, мы должны...
С этими словами он снова двинулся вперед почти рысью по длинной полосе между высокими камышами, и они брели за ним спотыкаясь, так быстро, как только могли. Но через некоторое время Голлум неожиданно остановился и с сомнением принюхался, свистя, как будто он был чем-то недоволен или обеспоко
170
ен.
-- Что это? - проворчал Сэм, не понявший его действий. - Зачем принюхиваться? Вонь и так бьет мне в нос. Ты воняешь, и хозяин воняет; все это место воняет.
-- Да, да, и Сэм воняет, - ответил Голлум. - Бедный Смеагол чувствует это, но хороший Смеагол переносит это. Помогает хорошему хозяину. Но дело не в этом. Воздух движется, что-то изменяется. Смеагол удивляется, ему это не нравится.
Он снова пошел, но его беспокойство росло, снова и снова он останавливался, выпрямляясь во весь рост и поворачивая голову на восток и юг. Некоторое время хоббиты ничего не слышали и не понимали, что его тревожит. Затем неожиданно все трое остановились, принюхиваясь и прислушиваясь. Фродо и Сэму показалось, что они слышат доносящийся откуда-то издалека долгий воющий крик, высокий, тонкий и жестокий. Они задрожали. В тот же момент движение воздуха коснулось их кожи; стало очень холодно. Стоя с настороженными ушами, они услышали шум, похожий на отдаленный ветер. Туманные огни задрожали, потускнели и погасли.
Голлум не двигался. Он стоял, дрожа и что-то бормоча. Наконец порыв ветра обрушился на них, свистя над болотами. Ночь посветлела, они смогли видеть движущиеся облака тумана. Подняв головы, они увидели, что облака разрываются. Высоко в небе появилась луна в разрыве туч.
На мгновение ее вид внушил бодрость в сердце хоббитов. Но Голлум закрыл лицо руками, бормоча проклятия Белому Лицу. А потом Фродо и Сэм, глядя в небо и глубоко дыша посвежевшим воздухом, увидели это: небольшое облако, летящее с проклятых холмов, черная тень, вылетевшая из Мордора, крылатая зловещая фигура. Она пролетела на фоне луны и со смертоносным криком исчезла на Западе, перегоняя быстрый ветер.
Путники упали ниц, прижимаясь к холодной земле. Тень ужаса повернула и вернулась, на этот раз летя ниже, прямо над ними, пригибая болотные камыши своими крыльями. Потом она исчезла, летя обратно в Мордор со скоростью гнева Саурона: за ней улетел и ветер, оставив Мертвые Болота голыми и мрачными. Болотная пустыня вполоть до зловещих гор была теперь залита лунным светом.
Фродо и Сэм встали потирая глаза, как дети, разбуженные после кошмара и увидевшие, что над миром все еще знакомая ночь. Но Голлум продолжал лежать, как парализованный. Хоббиты с трудом подняли его, и некоторое время он не поднимал лица, но стоял нагнувшись и закрывая голову большими плоскими ладонями.
-- Духи! - скулил он. - Духи на крыльях... Драгоценность их хозяин! Они видят все, все. Ничего нельзя спрятать от них. Будь проклято Белое Лицо! Они все расскажут Ему. Он видит. Он знает. Ах, голлум, голлум, голлум!
Только когда луна зашла далеко на западе за Тол Брандир, он смог встать и идти.
С этого времени Сэму начало казаться, что он заметил изменение в Голлуме. Голлум больше подлизывался и старался показать свое дружелюбие; но временами Сэм ловил странные взгляды, которые тот бросал на Фродо. И Голлум все чаще и чаще обращался к свой старой манере речи. У Сэма был и другой повод для беспокойства. Фродо казался уставшим, уставшим до изнемождения. Он мало говорил, в сущности он почти совсем
171
не говорил; он не жаловался, но шел, как тот, кто несет груз, вес которого становится непосильным; он тащился все медленнее и медленнее, так что Сэм часто просил Голлума подождать и не оставлять хозяина сзади.
С каждым шагом к воротам Мордора Фродо чувствовал, как тяжелеет Кольцо, висящее на цепочке у него на шее. Он начал ощущать, как вес Кольца пригибает его к земле. Но еще больше его беспокоил Глаз: так он называл Его про себя. Именно Глаз, а не тяжесть Кольца заставлял Фродо нагибаться и укрываться при ходьбе. Глаз - это ужасное растущее ощущение враждебной воли, которая с ужасающей силой стремиться проникнуть сквозь облака, сквозь землю, сквозь тело, чтобы приколоть тебя, неподвижного, обнаженного, под смертоносным взглядом. Таким тонким и хрупким был покров, что еще как-то защищал его. Фродо теперь знал, где обитает эта воля - как человек с закрытыми глазами знает, где находится солнце. Он смотрел туда, и мощь этой воли ударяла ему в лицо.
Голлум вероятно, ощущал что-то в том же роде. Но хоббиты не могли догадаться, что происходит в его злобном сердце, разрывающемся между властью Глаза, стремлением к Кольцу, которое так близко, и данным им обещанием. Фродо не думал об этом. Мозг Сэма был занят главным образом своим хозяином, едва замечая темное облако, охватившее его собственное сердце. Он шел теперь за Фродо и бдительно следил за каждым движением своего хозяина, поддерживая его, когда он спотыкался, и стараясь подбодрить его своими неуклюжими словами.
Когда наступил день, хоббиты с удивлением увидели, насколько ближе стали зловещие горы. Воздух теперь стал яснее и холоднее, и Стены Мордора, хотя все еще далекие, теперь не казались облаком на краю земли; как черная угрюмая башня, возвышались они в отдалении. Болота подошли к концу, сменившись торфянниками и обширными площадями сухой растрескавшейся грязи. Земля впереди поднималась длинными и пологими склонами, голыми и безжалостными к пустыне, которая расстилалась перед воротами Саурона.
Пока еще не взошло солнце, путники, как черви заползли под большой черный камень и сВежились там, чтобы крылатый ужас не заметил их своими жестокими глазами. Всю оставшуюся часть дня и пути они провели в растущем страхе. Еще две ночи он пробирались по бездорожью. Воздух, как им казалось становился резче, он был полон горьких испарений, прехватывающих дыхание, забивающих нос.
Наконец на пятое утро после встречи с Голлумом они остановились. Перед ними, темные на рассвете, большие горы поднимали свои вершины в дымах и облаках. От их подножий отходили большие подпорки и холмы, которые начинались не более, чем в пяти милях. Фродо в ужасе огляделся. Ужасна, как Мертвые Болота и безводные нагорья Номаклинда, и еще более отвратительная была страна, которую начинающийся день медленно открывал испуганному глазу. Даже в Озере Мертвых Лиц были видны жалкие остатки зелени; но здесь никогда не бывали ни весна, ни лето. Здесь ничего не жило даже растения-паразиты, что питаются гниением. Высохшие бассейны были покрыты пеплом и засохшей грязью, болезненно белые и серые, как будто горы изрыгнули на эту землю всю грязь из своих внутренностей... Высокие насыпи из битого измельченного камня, большие конусы обоженной и отравленной земли стояли, как непристойные надгробья бесконечными рядами, медленно откры

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:49 | Сообщение # 19

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

172
вавшимися в неохотно усиливавшемся свете.
Путники подошли к пустыне, лежащей перед Мордором свидетельству темной работы его рабов. Эти земли были осквернены и обезжизнены, и ничто не могло исцелить ее, разве что Великое Море ворвется сюда и покроет все забвением.
-- Какой ужас, - произнес Сэм. Фродо молчал.
Некоторое время стояли они так, как люди на краю сна, в котором скрываются кошмары, удерживаясь пока, хотя они и знали, что могут прийти к утру, только пройти через этот кошмар. Свет усиливался. Зияющие ямы и отравленные насыпи стали видны отчетливее. Среди облаков и длинных столбов дыма взошло солнце, но даже солнечный свет был здесь осквернен. Хоббиты не радовались этому свету, он казался недружественным, обнажая их беспомощность - маленькие скрывающиеся зверьки, блуждающие среди груд пепла Повелителя Тьмы.
Слишком усталые, чтобы идти дальше, они осмотрелись в поисках места, где можно было бы отдохнуть. Некоторое время они молча сидели в тени насыпи из шлака, но отвратительный горький дым, поднимавшийся из груды шлака, душил их. Голлум встал первым. Не сказав ни слова, даже не взглянув на хоббитов, он пополз на четвереньках. И Фродо, и Сэм потащились за ним и вскоре увидели широкую круглую яму с высокой насыпью на западном крае. В яме было холодно и мрачно, а на дне ее лежала клоака многоцветной грязи. В этой зловещей норе они спрятались, надеясь в ее тени укрыться от внимания Глаза.
День проходил медленно. Путников мучила сильная жажда, но они отпили лишь несколько капель из своих бутылок - в последний раз они наполняли их в ущелье, которое сейчас, когда они мысленно оглядывались назад, казалось им царством мира и красоты. Хоббиты дежурили по очереди. Вначале, несмотря на усталость, никто из них не мог уснуть; но когда солнце зашло за медленно движущееся облако, Сэм задремал. Была очередь Фродо дежурить. Он прилег на склон ямы, но не смог облегчить чувство тяжести, висевшей на нем. Фродо смотрел в небо и видел странные призраки, темные движущиеся фигуры, лица из далекого прошлого. Он потерял счет времени, блуждая между сном и бодрствованием, пока забытье не охватило его.
Сэм проснулся неожиданно: ему показалось, что его зовет хозяин. Был вечер. Но Фродо не мог звать его: он спал и соскользнул вниз, почто до самого дна ямы. С ним рядом был Голлум. На мгновение Сэм подумал, что Голлум хочет разбудить Фродо, но потом понял, что это не так. Голлум разговаривал с собой. Смеагол спорил с другим существом, которое скрывалось в нем, говорило его голосом, только более пронзительным и свистящим. Во время разговора в его глазах чередовался бледный и зеленый свет.
-- Смеагол обещал, - сказал первый спорящий.
-- Да, да, моя прелесть, - послышался ответ, - мы обещали: спасти нашу Драгоценность, не позволить Ему овладеть ею - никогда. Но она идет к Нему, да, все ближе, ближе с каждым шагом. Мы не знаем, что хоббиты собираются с нею делать, да, не знаем.
-- Я не знаю. И ничего не могу сделать... Драгоценность у хозяина. Смеагол обещал помочь хозяину.
-- Да, да, помочь хозяину - хозяину Драгоценности. Но если бы мы были хозяином этой Драгоценности, мы помогли бы
173
себе, и сдержали бы обещание.
-- Но Смеагол сказал, что будет очень-очень хорошим. Хороший хоббит. Он снял жестокую веревку с ноги Смеагола. Он по-доброму разговаривал со мной.
-- Очень, очень хорошо, да, моя прелесть. Мы будем хорошим, хорошим, как рыба, сладким, но только по отношению к себе. И мы не будем вредить хорошему хоббиту, конечно, нет, нет.
-- Но Драгоценность - свидетель обещания, - возразил голос Смеагола.
-- Тогда взять ее, - сказал другой голос, добавив, - и пусть свидетельствует! Тогда мы сами будем хозяином, голлум! Заставим другого хоббита, отвратительного, подозрительного хоббита, ползать в страхе, да, голлум!
-- Но не хорошего хоббита?
-- О, нет, нет, если это нам не нравится. Но он - Торбинс, моя прелесть, да, Торбинс. А Торбинс украл ее. Нашел и ничего мне не сказал, ничего. Мы ненавидим Торбинсов.
-- Нет, не этого Торбинса.
-- Да, каждого Торбинса. Всех, кто держит Драгоценность. Мы должны овладеть ею!
-- Но Он увидит. Он узнает. Он слышит, как мы даем глупые обещания - вопреки его воле, да. Мы должны взять ее. Духи ищут. Должны взять ее.
-- Не для него!
-- Нет, моя радость. Понимаешь, моя прелесть: если она будет у нас, мы сможем спастись, даже от Него. Может, мы станем очень сильными, сильнее, чем духи. Повелитель Смеагол? Голлум Великий? Будем есть рыбу каждый день, три раза в день, рыбу свежую из Моря. Драгоценнейший Голлум. Мы должны иметь ее. Мы хотим ее, хотим ее... Хотим ее!
-- Но их двео. Они проснутся очень быстро и убьют нас, - в последнем усилии завывал Смеагол. - Не сейчас. Еще не время.
-- Мы хотим ее! Но... - наступила долгая пауза, как будто говорившему пришла в голову новая мысль. - Еще не время? Может быть. Она поможет, да. Поможет нам.
-- Нет, нет! Не нужно! - взвыл Смеагол.
-- Да! Мы хотим ее! Мы хотим ее!
Каждый раз, когда раздавался второй голос, длинная рука Голлума медленно приближалась к Фродо и отдергивалась вновь, как только начинал говорить Смеагол. Наконец обе руки Голлума с согнутыми дергающимися пальцами сомкнулись на шее Фродо.
Сэм лежал неподвижно, ошеломленный этим спором, но из-под полуприкрытых век следил за каждым движением Голлума. Его простому мозгу казалось, что главная опасность - это голод Голлума, его желание просто сВесть хоббитов. Теперь он понял, что это не так: Голлум хотел вернуть себе Кольцо. Он - это, конечно, Повелитель Тьмы. Но Сэму хотелось знать, кто такая Она, которая должна помочь Голлуму. Вероятно, какой-нибудь отвратительный друг, найденный этим жалким отродьем в блужданиях, - решил Сэм. Он тут же забыл об этом, потому что дела зашли слишком далеко и положение стало опасным. Он ощущал тяжесть во всем теле, но с большим трудом проснулся окончательно и сел. Что-то подсказывало ему, что нужно быть осторожным и не раскрывать, что он слышал спор. И он громко вздохнул и зевнул.
174
-- Который час? - сонно спросил он.
Голлум испустил сквозь зубы длинный свист. Он застыл, напряженный и угрожающий, потом опустился на четвереньки и отполз к краю ямы.
-- Хорошие хоббиты! Хороший Сэм! - сказал он. - Сонные головы, да, сонные головы! Оставили хорошего Смеагола караулить! Уже вечер. Становится темно. Время идти.
"Время идти, - подумал Сэм. - И время расставаться тоже". Но тут он подумал, а не станет ли Голлум еще опаснее, если пойдет отдельно и они не будут присматривать за ним.
-- Будь он проклят! Хотел бы я, чтобы он подавился! пробормотал он и пополз по откосу будить хозяина.
Странно, но Фродо чувствовал себя освеженным. Он хорошо поспал. Черная тень прошла, и во сне его посещали прекрасные видения. Он не помнил всех их, но ото сна осталось ощущение радости и легкости на сердце. Ноша его казалась менее тяжелой. Голлум приветствовал его с собачьей радостью. Он хихикал и бормотал, щелкая длинными пальцами и хватаясь за колени Фродо. Фродо улыбнулся ему.
-- Ты хорошо и преданно вел нас, - сказал он. - Это последний этап. Приведи нас к Воротам, и можешь идти, куда хочешь - только не к нашим врагам.
-- К Воротам? - пропищал Голлум, удивленный и напуганный. - К Воротам, говорит хозяин! Да, он говорит так. И хороший Смеагол сделает то, о чем его просят, да. Но когда мы подойдем ближе, мы посмотрим, да, посмотрим. Это совсем нехорошо! О нет! О нет!
-- Идемте! - сказал Сэм. - Нужн быстрее кончать!
В наступивших сумерках они выбрались из ямы и медленно пошли по мертвой земле. Они не прошли далеко, как снова почувствовали тот же ужас, что охватил их, когда крылатая тень пролетала над ними в болотах. Они остановились, скрываясь в отвратительно пахнущих грудах, но в сумрачном вечернем небе ничего не было видно, и скоро угроза миновала, пролетев высоко над их головами, летя по какому-то срочному поручению из Барад-дура. Через некоторое время Голлум встал и снова двинулся вперед, бормоча что-то и спотыкаясь.
Примерно через час после полуночи ужас в третий раз охватил их, но в этот раз он казался более отдаленным и пролетел и в облаках на огромной скорости, направляясь куда-то на запад. Голлум, однако был совершенно поражен ужасом. Он был убежден, что об их присутствии известно и что их разыскивают.
-- Три раза! - скулил он. - Три раза этот ужас. Они чувствуют нас, они чувствуют. Драгоценность - их хозяин. Мы не можем дальше идти этим путем, нет. Это бесполезно, бесполезно!
Просьбы и уговоры больше не действовали на него. Лишь только когда Фродо приказал ему гневным голосом и положил руку на рукоять меча, Голлум снова встал. С хныканьем он пошел впереди них, как побитая собака.
Так они брели устало до конца ночи. До самого наступления дня шли они с опущенными головами, ничего не видя и не слыша, кроме шума ветра в ушах.
175
Глава iii
ЧЕРНЫЕ ВОРОТА ЗАКРЫТЫ.
До рассвета следующего дня их путешествие в Мордор окончилось. Болота и пустыни остались позади. Перед ними, бледнея на фоне темного неба, угрожающе поднимали свои вершины большие горы.
На запад простирался угрюмый хребет Эфел Дуат, Горы Тени, на север - неровные пики и черные линии Эред Литуй, серые, как пепел. Все эти хребты смыкались, образуя гигантскую стену вокруг зловещих равнин Литлад и Горгорот и горького внутреннего моря Нурпен; отроги хребтов тянулись далеко на север; между отрогами находилось глубокое ущелье. Это был Кирит Горгор, то есть Проход Призраков, вход в землю Врага. С обеих сторон ущелья возвышались большие утесы: а перед входом в ущелье стояли два крутых холма, черные и обнаженные. На них видны были Зубы Мордора - две высокие мощные башни. В дни далекого прошлого люди Гондора в своей гордости и силе построили эти башни после свержения и бегства Саурона, чтобы он не мог вновь искать прибежища в своем королевстве. Но сила Гондора уменьшилась, люди его пали, и башни долгое время стояли пустыми. Потом Саурон вернулся. Сторожевые башни, тронутые временем, были востановлены, наполнены оружием, и в них разместились сильные гарнизоны. Башни стояли с каменными лицами, в которых темные окна смотрели на север, на восток и на запад, и в каждом окне скрывалось множество бессонных глаз.
Поперек входа в ущелье, от одного утеса до другого, Повелитель Тьмы построил каменную стену. В ней были единственные железные ворота, над которыми на укреплениях стены непрерывно ходили чесовые. За стеной в холмах были прорыты сотни пещер. Здесь находилось войско орков, готовое по сигналу ринуться вперед, как муравьи, идущие на войну. Никто не мог миновать Зубы Мордора, не испытав их укуса, если только идущий не был вызван самим Сауроном или знал тайный пароль, открывавший Мораннон - черные ворота земли Врага.
Два хоббита в отчаянии смотрели на башни и стену. Даже на расстоянии и в полутьме видно было движение черных фигур стражников на стене и патрулей перед воротами. Путники лежали в тени самого северного отрога Эфел Дуата. По прямой от этого места до основания ближайшей башни было не более четверти мили. Слабый дым поднимался над башней, как будто внутри холма горел огонь.
Наступил день, и коричнево-желтое солнце поднялось над безжизненными хребтами Эред Литуя. Вдруг послышался звук медных труб, он доносился из сторожевых башен, и откуда-то издалека, из скрытых в холмах убежищ, донесся ответный звук, и еще более мощное эхо труб и барабанов Барад-дура. И еще один день страха и изнурительной работы пришел в Мордор; ночные страхи отзывались в свои подземелья, а дневные страхи, со злыми и острыми глазами, занимали их посты. На укреплениях тускло блестела сталь.
-- Ну, вот мы и на месте! - сказал Сэм. - Вот Ворота, но мне кажется, что они так же далеки от нас, как и в начале
176
пути. Старик нашел бы что сказать, если бы увидел меня сейчас! Он часто говорил, что меня ждет дурной конец, если я не буду следить за дорогой, по которой иду. Но уж сейчас я и не надеюсь вновь увидеть старика. Жаль, но у него больше не будет возможности сказать: "Говорил я тебе, Сэм!. Если бы я только увидел снова его старое лицо, пусть он уж говорил бы без конца. Но мне пришлось бы сначала умыться, иначе он не узнал бы меня.
Вероятно, нет смысла спрашивать, куда мы пойдем дальше? Мы не можем идти вперед... Разве что захотим попросить орков впустить нас.
-- Нет, нет! - сказал Голлум. - Бесполезно. Мы не можем идти дальше. Смеагол говорил это. Он говорил: мы придем к Воротам, и тогда мы посмотрим. И вот мы видим. Смеагол знает, что хоббиты не смогут пройти этим путем. О да, Смеагол знает.
-- Тогда какого дьявола ты привел нас сюда? - спросил Сэм, не чувствуя желания быть вежливым.
-- Хозяин так сказал. Хозяин сказал: ты приведешь нас к воротам. Так и сделал хороший Смеагол. Хозяин так сказал, мудрый хозяин.
-- Да, я сказал, - отозвался Фродо. Лицо его было печально и угрюмо, но решительно. Он был грязен, оборван, он страшно устал, но больше не боялся, и глаза у него были ясные. - Я сказал так, потому что я должен войти в Мордор, а другого пути я не знаю. Поэтому я пойду здесь.
-- Нет, нет, хозяин! - взвыл Голлум, хватаясь в отчаянии за Фродо. - Бесполезно идти этим путем. Бессмысленно! Не отдавайте Ему Драгоценность! Он сВест нас всех, если получит ее, сВест весь мир. Храните ее, хороший хозяин, и будьте добры к Смеаголу. Не позволяйте Ему завладеть ею. А лучше всего отдайте ее назад маленькому Смеаголу. Да, да, хозяин, отдайте ее назад, а? Смеагол сохранит его в безопасности, он сделает много добра, особенно хорошим хоббитам. Хоббиты пойдут домой. Не ходите к Воротам!
-- Мне поручено пройти в Мордор, и я туда войду, - сказал Фродо. - Если туда ведет единственный путь, я должен пойти по нему. Пусть будет то, что будет.
Сэм ничего не сказал. Для него было достаточно взгляда на лицо Фродо: он понял, что любые слова бесполезны. В конце концов с самого начала путешествия он ни на что не надеялся. Но будучи бодрым хоббитом он не нуждался в надежде, пока можно было откладывать отчаяние. Теперь они подошли к горькому концу. Но он оставался со своим хозяином на протяжении всего пути. Для этого они и пустились в путь. И он останется с ним. Его хозяин не пойдет в Мордор один. Сэм пойдет с ним - и во всяком случае они избавятся от Голлума.
Голлум, однако, не хотел, чтобы от него избавились. Он валялся у ног Фродо, протягивая руки и скуля:
-- Не этим путем, хозяин! Есть другой путь! О да, он есть. Другой путь, более темный, более тайный, его трудно отыскать. Но Смеагол знает его. Смеагол знает!
-- Другой путь? - с сомнением повторил Фродо, вопросительно глядя на Голлума.
-- Да! Да! Другой путь был! Смеагол проходил по нему. Давайте пойдем и посмотрим, есть ли он еще!
-- Ты никогда не говорил о нем раньше.
-- Нет. Хозяин не спрашивал. Хозяин не говорил, что он хочет делать. Он не говорил бедному Смеаголу. Он говорил:
177
"Смеагол, отведи меня к Воротам, и до свидания! Смеагол может уйти и быть хорошим". Но теперь хозяин говорит: "Я хочу войти в Мордор вот этим путем". Поэтому Смеагол очень боится. Он не хочет потерять хорошего хозяина. И он обещал, хозяин взял с него обещание спасти Драгоценность. Но хозяин хочет отнести ее к Нему, прямо в Черные Руки, если пойдет этим путем. Смеагол должен спасти их обоих. Он вспомнил о другом пути, который был когда-то. Хороший хозяин. Смеагол очень хороший, всегда помогает.
Сэм нахмурился. Если бы он мог просверлить в Голлуме дыры своим взглядом, он бы сделал это. Мозг его был полон сомнений. По всей видимости Голлум был чрезвычайно обеспокоен и хотел помочь Фродо. Но Сэм, помнивший подслушанный спор, не мог поверить, что давным-давно подчиненный Смеагол выбрался на поверхность и победил: второй голос не сказал последнего слова в споре. Сэм предположил, что половинки его существа - Смеагол и Голлум (или как он про себя их называл - Воришка и Вонючка) - заключили перемирие и временный союз: обе хотели не дать возможности Врагу захватить Кольцо, обе хотели спасти Фродо от пленения и присматривать за ним, пока это возможно - пока Вонючка не получит возможности взять в свои руки Кольцо, свою Драгоценность. Сэм сомневался, есть ли в действительности другой путь в Мордор.
"Хорошо, что ни одна из половин старого негодяя не знает, что собирается делать хозяин, - подумал Сэм. - Если бы он узнал, что мастер Фродо хочет покончить с его Драгоценностью, я не сомневаюсь, что у нас очень скоро возникли бы затруднения... Во всяком случае старый Вонючка так боится Врага - и он действует или действовал по какому-то приказу Врага, что скорее выдаст нас, чем будет захвачен, помогая нам. Так я считаю по крайней мере. И я надеюсь, что хозяин обдумает положение, и обдумает тщательно. Он мудр, но мягкосердечен".
Фродо вначале не отвечал Голлуму. Пока мысли и сомнения возникли в мозгу Сэма, его хозяин смотрел на темные утесы Кирит Горгора. Углубление, в котором они скрывались, было выкопано на склоне низкого холма, находившегося на некоторой высоте над напоминавшей ров долиной, лежавшей между ними и внешними отрогами гор. Посредине долины выдвигалось черное основание западной сторожевой башни. В утреннем свете ясно были видны пыльные дороги, расходившиеся от ворот Мордора: одна поворачивала на север, другая уходила на восток и терялась в туманах у подножья Эред Литуя; третья направлялась прямо к путникам. Обогнув башню, она входила в узкое ущелье и проходила как раз под тем углублением, где скрывались они. Западнее, что справа от них, она поворачивала, огибая отроги гор, и направляясь на юг в глубокую тень, закрывавшую западную часть Эфел Дуита; уже за пределами видимости она уходила в узкую полосу земли между горами и Великой Рекой.
Фродо, глядя на равнину, увидел на ней какое-то непрерывное движение. Казалось, целые армии пришли в движение, хотя большая часть их была скрыта испарениями и дымами, поднимавшимися с болот и пустынь. Тут и там Фродо различал блеск копья или шлема; повсюду видны были группы всадников. Он вспомнил свое видение на Амон Хене несколько дней назад теперь казалось, что с тех пор прошло много лет. Теперь он понял, что надежда, на короткое время вспыхнувшая в нем напрасна. Трубы звучали не вызовом, а приветствием. Это не было
178
нападением людей Гондора на Повелителя Тьмы; люди Гондора не поднялись из древних могил, как разгневанные призраки. Это были люди другой расы, представители далеких равнин востока, пришедшие по зову своего владыки; это были армии, разместившиеся на ночь лагерем перед воротами и теперь шедшие на соединение с силами Тьмы. Фродо, как бы почувствовав опасность их позиции в свете дня, быстро натянул на голову свой серый капюшон и спустился ниже в углубление. Потом повернулся к Голлуму.
-- Смеагол, - сказал он, - я еще раз поверю тебе. Похоже, что я должен так поступить, и судьба предназначила мне от тебя получить помощь, и твоя судьба помогать мне, тому, кого ты так долго преследовал, преследовал со злыми намерениями. До сих пор ты верно служил мне и правдиво сдержал свое обещание. Я говорю "правдиво" и именно это имею в виду, - добавил он, бросив взгляд на Сэма, - потому что с тех пор дважды мы были в твоей власти, и ты не причинил нам вреда. И ты не пытался взять у меня то, что однажды увидел. Но предупреждаю тебя, Смеагол, ты в опасности.
-- Да, да, хозяин, - сказал Голлум. - Ужасная опасность! Смеагол весь дрожит при мысли о ней, но он не убегает. Он должен помочь хорошему хозяину.
-- Я имею в виду не ту опасность, которую мы все разделяем, - возразил Фродо. - Я имею в виду опасность для тебя одного. Ты дал обещание на том, что называешь Драгоценностью. Помни это! Драгоценность удержит тебя. Но она и попытается сбить тебя с верного пути. Ты уже сбит. Только что ты проговорился об этом. Отдай ее назад Смеаголу, сказал ты. Никогда не повторяй этого! Не позволяй этой мысли расти в тебе. Ты никогда не получишь ее назад. Но желание овладеть ею может привести тебя к горькому концу. Ты никогда не получишь ее. В самом крайнем случае я надену Драгоценность, прикажу тебе - ты должен будешь повиноваться, даже если я прикажу прыгнуть в огонь. А моя команда может быть и такой. Поэтому берегись, Смеагол!
Сэм смотрел на хозяина с одобрением, но и с удивлением: что-то в его лице и в голосе показалось ему совсем незнакомым... Раньше ему казалось, что доброта мастера Фродо так велика, что может ослепить его. Конечно, вместе с тем он считал мастера Фродо самым большим мудрецом в мире (лишь за возможным исключением старого мастера Бильбо и Гэндальфа). Голлум тоже, лишь с тем изменением, что его знакомство с Фродо было непродолжительным, смешивал его доброту со слепотой. Во всяком случае эта речь Фродо привела его в замешательство и испугала. Он распростерся на земле и не мог проговорить ничего вразумительного, за исключением слов: "хороший хозяин".
Фродо терпеливо ждал некоторое время, потом снова заговорил, на этот раз менее строго.
-- А теперь, Голлум или Смеагол, как тебе угодно, расскажи мне о другом пути. Покажи мне, дает ли он надежду, оправдавшую бы изменение моих планов. Я тороплюсь.
Но Голлум находился в жалком состоянии, слова Фродо совсем уничтожили его. Было очень трудно уловить что-либо вразумительное между его бесконечным хныканьем, завываньем, перерывами, во время которых какое-то время он стал поспокойнее, и Фродо постепенно понял, что если путешественник пойдет по дороге, которая уводит к западу от Эфел Дуата, он придет к перекрестку дорог в кольце темных деревьев. Правая
179
дорога пойдет к Осгилиату и к мостам через Андуин, средняя поведет на юг.
-- Мы никогда не ходили по этой дороге, - сказал Голлум, - но говорят, она тянется на сотни лиг, пока не увидишь Большую Воду, которая никогда не успокаивается. Там очень много рыбы, и болшие птицы едят эту рыбу, хорошие птицы. Но мы никогда не были там, увы, нет! У нас не было такой возможности. И там дальше обширные земли, но говорят, Желтое Лицо там очень горячее и на небе редко бывают облака, а люди там злые и у них черные лица. Мы не хотим видеть эту землю.
-- Нет! - сказал Фродо. - Но не сбивайся с пути. Куда ведет третья дорога?
-- О да, да, есть и третья дорога, - сказал Голлум. Это левая дорога. Она поднимается и поднимается, пока не войдет в тень. Когда она обогнет Черную скалу, вы увидите, это, неожиданно увидите это над собой и захотите спрятаться.
-- Увидим это? Что это?
-- Старую крепость, очень старую, а теперь очень ужасную. Когда Смеагол был молод, очень давно, мы часто слышали рассказы о юге. О да, мы слышали много рассказов по вечерам, сидя на берегах Великой Реки, в зарослях ив, когда Река тоже была моложе, голлум, голлум. - Он начал всхлипывать и бормотать, а хоббиты терпеливо ждали. - Рассказы с юга, - продолжал наконец Голлум, - о высоких людях с сияющими глазами, у которых дома подобны каменным холмам, король которых увенчан серебряной короной, рассказы о Белом Дереве - удивительные рассказы. Они строили очень высокие башни, и одна башня была серебряно-белой, и в ней находился камень, подобный луне, и вокруг этой башни стояли высокие белые стены. Да, много было рассказов о Лунной башне.
-- Должно быть, это Минас Итиль, построенный Исилдуром, сыном Элендила, - сказал Фродо. - Это Исилдур отрубил палец Врага.
-- Да, у него было лишь четыре пальца на Черной Руке, но и этого достаточно, - сказал Голлум содрагаясь. - И он ненавидел город Исилдура.
-- А что он не ненавидит? - спросил Фродо. - Но какое отношение к нам имеет Лунная Башня?
-- Ну, хозяин, там они были и там они есть: высокая башня, и белые дома и стена, но не хорошие теперь, не прекрасные. Он захватил их очень давно. Сейчас это ужасное место. Путники дрожат, когда видят его, убегают от его вида, избегают его тени. Но хозяин должен будет пройти этим путем. Это единственный путь, кроме Ворот. Горы там ниже, а старая дорога идет вверх и вврех, пока не достигнет темного прохода на вершине, и потом спускается ниже, ниже - Горгорот.
Голос его превратился в шепот, Голлум задрожал.
-- Но чем это поможет нам? - спросил Сэм. - Разумееся Враг все знает о своих горах, и та дорога охраняется так же надежно, как и эта. Ведь башня не пуста?
-- О нет, не пуста! - прошептал Голлум. - Она кажется пустой, но на самом деле она не пуста. О нет! Страшные существа живут там! Орки, всюду орки, но и худшие, гораздо худшие существа. Дорога проходит как раз под башней и сворачивает к воротам. Никто не может пройти по дороге, чтобы они о нем не знали. Они в башне, знают Молчаливые наблюдатели.
-- Значит ты советуешь нам проделать еще один долгий переход на юг, чтобы оказаться снова в трудном положении, может еще худшем, чем здесь?
180
-- Нет, нет, - сказал Голлум, - хоббиты должны понять. Он не ждет нападения на том пути. Глаз его устремлен повсюду, но одним местам он уделяет больше внимания, чем другим. Он не может видеть все сразу, пока еще не может. Понимаете, Он захватил всю землю к западу от Теневых Гор вниз по Реке и теперь удерживает мосты. Он считает, что никто не может подобраться к Лунной Башне, не выиграв битву у мостов или переправившись на лодках через Реку, а Он бы знал об этом обязатльено.
-- Ты, кажется, много знаешь о Его делах и мыслях, сказал Сэм. - Ты разговаривал с ним недавно? Или просто подружился с орками?
-- Плохой хоббит, бесчувственный, - сказал Голлум, бросая на Сэма гневный взгляд и поворачиваясь к Фродо. - Смеагол разговаривал с орками до того как встретил хозяина, да, и со многими другими тоже: он путешествовал очень далеко. И то, что он говорит сейчас, говорят многие. На севере самая большая опасность. Однажды он выйдет из Черных Ворот, и этот день скоро наступит. Только по этому пути может пройти большая армия. Но за свою западную границу он не опасается, и там есть Молчаливые Наблюдатели.
-- Как просто! - сказал Сэм, не желая сдаваться. - Мы должны постучаться в Ворота и спросить, где дорога в Мордор. Или они слишком молчаливы для ответа? В этом нет смысла. С таким же успехом мы можем сделать это и здесь. По крайней мере избавимся от долгого изнурительного пути.
-- Не шутите этим, - свистел Голлум. - Это не весело, о нет! Не забавно. Нет смысла вообще в стремлении идти в Мордор. Но если хозяин говорит: "Я должен идти, и я пойду", значит, он должен испробовать какой-то путь. Но он не должен идти в ужасный город, о не, конечно, нет. Здесь-то и поможет Смеагол, хороший Смеагол, хотя никто его не ценит. Смеагол снова поможет. Он найдет это. Он знает это.
-- Что ты знаешь, что найдешь? - спросил Фродо.
Голлум скорчился, голос его снова перешел в шепот.
-- Маленькую тропу, ведущую наверх в горы; и потом лестницу. О да, очень длинную и узкую. И очень много ступенек. А потом, - голос его стал еще тише, - туннель, темный туннель. А еще потом ущелье и проход, высоко над главным проходом. Этим путем Смеагол проходил во Тьме. Это было много лет назад. Тропа могла и исчезнуть. А может, и нет, а может, и нет.
-- Мне это совсем не нравится, - сказал Сэм. - Уж слишком легко все получается. И если тропа еще сохранилась, она, конечно, тоже охраняется. Разве она не охранялась?
И в то время, когда он говорил это, он уловил или ему показалось, что он уловил зеленый свет в глазах Голлума. Голлум пробормотал что-то, но не ответил.
-- Тропа не охранялась? - строго спросил Фродо. - И сбежал ли ты из тьмы, Смеагол? Или тебе позволено было уйти, чтобы исполнить какое-то поручение? Так по крайней мере думал Арагорн, который отыскал тебя у Мертвых Болот несколько лет назад.
-- Это ложь! - просвистел Голлум, и злое выражение появилось в его глазах при имени Арагорна. - Он лжет, он всегда лгал обо мне. Я бежал, бежал сам. Мне было сказано отыскать мою Драгоценность, и я искал ее конечно, искал. Но не для Черного. Драгоценность наша, говорю вам. Я бежал.
Фродо почувствовал странную уверенность, что в данном
181
случае Голлум не так уж далек от истины, как можно было подозревать и что он каким-то образом отыскал путь из Мордора или верил, что сделал это благодаря своей хитрости. Фродо заметил, что Голлум употребил местоимение "я", а это было признаком, что на какое-то мгновение в нем победила старая правдивость и искренность. Но даже если в этом пункте можно было доверять Голлуму, Фродо не мог забыть об уловках Врага. "Побег мог быть разрешен или организован и хорошо известен в Башне Тьмы".
-- Я спрашиваю тебя, - повторил Фродо, - охранялся ли этот тайный путь.
Но имя Арагорна привело Голлума в мрачное настроение. У него был вид оскорбленного лжеца, который единственный раз сказал правду или хотя бы часть ее. И он не ответил.
-- Он не охранялся? - еще раз спросил его Фродо.
-- Да, да, возможно. В этой стране нет безопасных мест, - угрюмо сказал Голлум. - Нет безопасных мест. Хозяин может попытаться или пойти домой. Других путей нет.
Они не могли больше ничего от него добиться. Название опасного места и высокого прохода он не говорил или не мог сказать.
А название было Кирит Унгол и внушало оно ужас. Возможно, Арагорн сумел бы сказать им об этом и о значении этого названия; Гэндальф мог бы предупредить их. Но они были далеко, Арагорн находился вместе с Гэндальфом, который стоял среди развалин Изенгарда, борясь с Саруманом, задержанный предательством. Но в тот момент, когда он сказал последние слова Саруману, и палантир ударился о ступени Ортханка, мысли Гэндальфа устремились к Фродо и Сэмвайсу, через множество лиг его мозг пытался постигнуть их с надеждой и жалостью.
Может быть, Фродо почувствовал это, даже не зная о судьбе Гэндальфа, считая, что он исчез во тьме Мории. Он долго сидел молча, опустив голову и стараясь припомнить все, что говорил ему Гэндальф. Но не смог вспомнить ничего, что подсказало бы ему выбор. В сущности руководство Гэндальфа прекратилось очень скоро, слишком скоро, когда земля Тьмы была еще далеко. Как они войдут в нее, он не говорил. Сам он некогда побывал в крепости Врага на севере, в Дол Гулдуре. Но был ли он в Мордоре, в Барад-дуре, у горы Огня с тех пор, как вновь обрел силу Повелитель Тьмы? Фродо думал, что не был. И теперь он, маленький невысоклик из Удела, простой хоббит из сельской местности, должен сделать то, что не могли или не осмеливались сделать великие мудрецы и воины. Какая злая судьба! Но он сам принял ее на себя в собственной гостинной в далекую весну другого года, теперь такого далекого, что он казался главой из истории молодости земли, когда еще цвели Деревья Серебра и Золота. Ему предстоял трудный выбор. И какой путь он изберет? Оба вели к ужасу и смерти.
День продолжался. Глубокая тишина царила в небольшом углублении, где скрывались путники, так близко от границ Земли Ужаса - тишина, которая ощущалась так, словно толстая завеса отделила их от остального мира. Над ними был купол бледного неба со множеством дымных полос; он казался очень далеким и высоким.
Даже орел, пролетевший в небе, не смог бы заметить хоббитов, молчавших, неподвжиных, завернувшихся в тонкие серые плащи. Он мог бы задержаться на мгновение, чтобы получше разглядеть Голлума - крочешчную фигурку, распростершуюся на
182
земле. Может он принял бы его за тощего ребенка в изорванной одежде, с руками и ногими, тонкими, как кости: мяса не хватит даже на один клевок.
Голова Фродо клонилась к коленям, но Сэм откинулся назад, заложив руки за голову, и смотрел в пустое небо. Оно долго оставалось пустым. Но потом Сэму показалось, что он видит темную птицеподобную фигуру, парящую в воздухе и кружащуюся в пределах его видимости. Пролетели еще две фигуры, потом еще четыре. Они были очень далеко, и их трудно было разглядеть, но каким-то образом Сэм знал, что они огромны, с большим размахом крыльев, и летят на большой высоте. Он закрыл глаза и наклонился прячась. Тот же предупредительный страх охватил его, который он испытывал в присутствии Черных Всадников, беспомощный страх, приносимый ветром с криком, хотя на этот раз страх был не так сокрушающ: слишком далека была угроза. Но угроза была. Фродо тоже ощутил ее. Мысли его прервались. Он зашевелился и задрожал, но не поднял головы. Голлум сВежился рядом, как загнанный в угол паук. Крылатые фигуры покружились и с огромной скоростью улетели обратно в Мордор.
Сэм перевел дыхание.
-- Всадники снова здесь, высоко в воздухе, - сказал он хрыплым шепотом. Я видел их. Как вы думаете, могли они увидеть нас оттуда? Они были очень высоко. И если это те же Черные Всаднки, они ведь не могут видеть при дневном свете.
-- Вероятно, нет, - сказал Фродо. - Но зато могут видет их кони. А эти крылатые существа, на которых они теперь разВезжают, вероятно, могут видеть лучше других. Они подобны большим птицам - пожирателям падали. Они ищут что-то: боюсь, что Враг настороже.
Чувство ужаса прошло, но тишина была нарушена. До этого они были как бы отрезаны от мира на невидимом острове; теперь они снова были в мире, одинокие, беззащитные, опасность вернулась. Но Фродо по-прежнему не разговаривал: он еще не сделал выбор. Глаза его были закрыты, как будто он спал или смотрел в свое сердце и в свою память.
Наконец он встал и как будто готов был обВявить о своем решении. Но сказал:
-- Слушайте! Что это?
Новый страх был рядом с ними. Они услышали пение и хриплые крики. Вначале они казались далеко, но постепенно приближались к ним. Им тут же показалось, что Черные Всадники выследили их, и послана армия солдат ,чтобы схватить их: никакая скорость не казалась чрезмерной для этих ужасных слуг Саурона. Путники сВежились и прислушались. Голоса и звон оружия звучали теперь совсем близко. Фродо и Сэм достали свои маленькие мечи. Бегство было невозможно.
Голлум медленно встал и как насекомое пополз к краю углубления. Он поднимался очень осторожно, дюйм за дюймом, пока не смог взглянуть через щель между двумя камнями. Не двигаясь, не издавая ни звука, он смотрел некоторое время. Вскоре голоса вновь начали удаляться и медленно затихли вдали. Где-то далеко в укреплениях Мораннона прозвучал рог. Голлум спокойно вернулся на дно углубления.
-- Много людей идет в Мордор, - сказал он тихо. - Темные люди. Мы никогда не видели таких людей раньше, нет. Смеагол не видел их раньше. Они ужасны. У них черные глаза и длинные черные волосы, а в ушах у них золотые кольца, да,

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:49 | Сообщение # 20

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

183
много прекрасного золота. На щеках у них красная краска, и плащи у них красные; и красные у них флаги и концы копий; у них круглые щиты, желтые и черные. Нехорошие, очень злые и жестокие люди. Такие же плохие, как орки, только больше ростом. Смеагол думает, что они пришли с юга, из-за конца Великой Реки: они идут по южной дороге. И передние уже прошли Черные Ворота, но за ними идут еще другие.
-- А были у них элефанты? - спросил Сэм, забывший о своем страхе ради любопытства.
-- Нет, не было элефантов. А кто такие элефаны? - спросил Голлум.
Сэм встал, заложив руки за спину (как он всегда делал, читая стихи) и начал:
Я старый элефант, я серый как волк,
Я вижу далеко, как башня, я высок,
Мой рот с двумя рогами, мой нос висит как змей,
Я хлопаю ушами, я больше всех зверей
В моих слезах озера, живу на юге я,
Я разрушаю горы, я царь всего зверья.
И я живу здесь вечно, я смерти не боюсь
И даже темной ночью на землю не ложусь.
Я старый элефант, я самы старый зверь,
Врагов я не боюсь - я всех зверей сильней
И если никогда не видел ты меня,
Ты примешь мой рассказ за сказку у огня.
Но если встретишь ты меня в моем краю,
Ты будешь вспоминать меня всю жизнь свою.
-- Это стихотворение, которое известно у нас в Уделе, сказал Сэм, кончив читать. - Может быть, чепуха, а может быть, нет. У нас тоже известны рассказы и новости с юга. В старину хоббиты время от времени пускались в путешествия. Не многие возвращались назад, и не все, о чем они рассказывали достойно доверия: новости из Пригорья или верно, как в Уделе, - у нас так говорят. Но я слышал рассказы о высоком народе в Солнечных Землях. Мы называем этот народ СБЕРТИНГАМИ. Рассказывают, что в сражениях они едут на элефантах. На спинах элефантов они строят дома и башни, а элефанты швыряют друг в друга скалы и деревья. Поэтому, когда ты сказал "люди с юга в красном и золотом", я спросил, были ли с ними элефанты. Потому что, если бы они были, я бы все равно взглянул на них, несмотря на риск. Но теперь я думаю, что никогда не увижу элефанта. Может быть, такого зверя и нет на свете...
Он вздохнул.
-- Нет, нет элефантов, - снова сказал Голлум. - Смеагол не слышал о них. Он не хочет их видеть. Он не хочет, чтобы они были, Смеагол хочет уйти отсюда и спрятаться в более безопасном месте, Смеагол хочет, чтобы хозяин тоже ушел. Хороший хозяин, разве он не пойдет со Смеаголом?
Фродо встал. Он смеялся про себя, слушая, как Сэм читает старую детскую сказку об элефантах, и смех развеял его сомнения.
-- Хотел бы я, чтобы у нас была тысяча элефантов, а впереди на белом элефанте ехал бы Гэндальф, - сказал он. Тогда мы, может быть, пробились бы в эту злую страну. Но у нас их нет, только наши усталые ноги, это все. Ну, Смеагол, третий раз может оказаться лучшим. Я пойду с тобой.
-- Хороший хозяин, мудрый хозяин! - радостно воскликнул Смеагол, хватаясь за колени Фродо. - Хороший хозяин! Тогда
184
сейчас отдыхайте, хорошие хоббиты, в тени камней и прижимайтесь к ним. Отдыхайте и лежите тихо, пока не уйдет Желтое Лицо. Потом мы пойдем быстро. Мы должны быть быстрыми и тихими, как тени.
Глава iv
О ТРАВАХ И ТУШЕНОМ КРОЛИКЕ.
Оставшиеся несколько чесов дневного света они отдыхали, передвигаясь в тень по мере движения солнца, пока наконец тень западного края их углубления не стала длинной и темнота не заполнила все их убежище. Тогда они немного поели и попили. Голлум ничего не ел, но с радостью принял воду.
-- Скоро будет много воды, - сказал он, облизывая губы. - Хорошая вода бежит в ручьях к Великой Реке, хорошая вода в землях, куда мы идем. Смеагол тоже будет там иметь пищу. Он очень голоден, да, голлум!
Он положил две большие широкие ладони на свой сморщенный живот, и бледный зеленый свет вспыхнул в его глазах.
Уже было темно, когда они выбрались из углубления и затерялись в неровной местности у края дороги. Оставалось три ночи до полнолуния, но луна до полуночи не поднималась из-за гор, и начало ночи было очень темным. В одной из башен горел одинокий красный огонь, но больше не было ни видно, ни слышно никаких признаков бессонной вахты в Моранноне.
Через многие мили красный глаз, казалось, следил за ними, бегущими, спотыкаясь, через неровную каменистую страну. Они не осмеливались идти по дороге, но держались слева от нее, следуя вдоль дороги на небольшом расстоянии. Наконец, когда ночь подходила к концу и они уже так устали, что разрешили себе короткий отдых, глаз превратился в маленькую огненную точку, а потом исчез: они обогнули темный северный отрог низких гор и двинулись на юг.
Они отдыхали со странно легкими сердцами, но недолго. Медленность их передвижения не устраивала Голлума. По его расчетам, около тридцати лиг отделяло Мораннон от перекрестка дорог у Осгилиата, и он надеялся покрыть это расстояние за четыре перехода. Поэтому они снова скоро двинулись в путь и шли, пока не начался рассвет. К этому времени они прошли восемь лиг, и хоббиты не могли идти дальше, если бы даже осмелились.
Рассвет открыл перед ними местность, гораздо менее обнаженную и разрушенную. Горы по прежнему зловеще маячили слева от них, но поблизости от себя они видели южную дорогу, теперь отвернувшую от черного основания холмов и повернувшую в этом месте на запад. За ней пологие склоны поросли одиночными деревьями, подобными темным облакам, а между ними растилались пустоши, заросшие вереском, ракитником и кизилом, а также другими кустарниками, которых хоббиты не знали. Хоббиты несмотря на усталость, немного приободрились: воздух был свеж и ароматен и напоминал им равнины Северного Удела. Приятно было сознавать, что эта земля лишь недавно попала под
185
власть Повелителя Тьмы и еще не успела прийти в полное запустение. Но они не забывали ни об опасности, ни об Черных Всадниках, все еще слишком близких, хотя и скрытых за горами. Хоббиты принялись за поиски убежища, где можно было бы скрытно провести день.
День тянулся бесконечно. Путники лежали в зарослях и считали медленные часы, в которых, казалось, ничего не менялось: они все еще находились поблизости от Эфел Дуата, и солнце было затянуто дымкой. Фродо часто засыпал и спал глубоко и мирно, то ли поверив Голлуму, то ли слишком устав, чтобы беспокоится о чем-то. Но Сэм обнаружил, что с трудом может лишь дремать, даже когда Голлум, очевидно, крепко спал, всхлипывая и дергаясь в своих темных снах. Голод, вероятно, больше, чем острожность мешал Сэму спать: он тосковал по хорошей домашней пище, чему-нибудь горячему из кастрюли.
Как только местность потеряла четкость очертаний в серости начавшегося вечера, они снова пошли. Некоторое время Голлум вел их по южной дороге; тут они шли быстрее, хотя опасность была большей. Они все время ожидали услышать топот копыт по дороге впереди или позади себя. Но ночь прошла, а они не слышали ни всадника, ни пешехода.
Дорога была проложена в давние времена, хотя на протяжении тридцати миль от Мораннона она была недавно подновлена. Когда они продвинулись дальеш на юг, их поглотила дикая местность. Вокруг по прежнему видны были следы деятельности людей древности: дорога время от времени проходила по искусственным углублениям в холмах или перепрыгивала через ручьи на каменных древних мостах; но постепенно эти следы становились все менее заметными, лишь изредка из кустов виден был среди мха и травы старый плоский камень мостовой. Деревья и кусты покрывали обочины и протягивали свои ветви над поверхностью дороги. Наконец она превратилась в сельскую редко используемую дорогу, но по прежнему, никуда не отклоняясь, она придерживалась того же направления и вела спутников кратчайшим путем.
Так они оказались в северной части той земли, которую люди некогда назвывали Итилиен, - прекрасной страны лесистых холмов и быстрых рек. Ночь под звездным небом и круглой луной была восхитительна, и хоббитам казалось, что по мере того, как они идут вперед, воздух становится все более ароматным. П фырканью и бормотанью Голлума было ясно, что и он заметил это, но ему это не нравится. При первых признаках дня они снова остановились. Они подошли к концу длинной выемки и оглянулись.
Уже наступил день, и они увидели, что горы теперь гораздо дальше от них, они виднелись длинной туманной дугой на востоке, исчезавшей на расстоянии. На запад от них терялись в мягкой дымке пологие склоны. Они поросли лесками смолистых деревьев: пихты, кедра, кипариса и других видов, неизвестных в Уделе, с широкими полянами между ними. Всюду была масса приятно пахнущих трав и кустов. Долгое путешествие из Раздола привело их далеко на юг от их земли, но только здесь, в защищенном районе, хоббиты заметили перемену климата. Вокруг них царила весна: молодые побеги папоротника пронзали мох и плесень, концы ветвей лиственниц позеленели, в траве видны были маленькие цветы, пели птицы. Итилиен, сад Гондора, теперь заброшенный, сохранял и в дикости свою прелесть.
186
На юг и запад этот район был открыт теплому воздуху с Андуина, с востока его прикрывал Эфел Дуат, в то же время отделяя от Тени гор, с севера - Эмин Муил. Теплые влажные ветры с Моря свободно проникали сюда, здесь росло множество больших деревьев, посаженных много веков назад; повсюду виднелись густые заросли тамариска и душистого терпентинного дерева, сливы и лавра; можжевельник и лавр, мирт, чебрец, растущий кустами, напоминал гобелен, наброшенный на камин; шалфей множества разновидностей выбрасывал синие, красные и бледнозеленые цветы; и майорен, и свежая петрушка, и множество трав, не известным лучшим травникам и садоводам Удела. Гроты и скалистые стены густо заросли камнеломкой и другими ползучими растениями. Среди зарослей лощины проснулись примулы и анемоны; нарциссы и илин кивали своими полуоткрытыми головками в траве; у омутов, где быстрые ручьи отдыхали в прохладе на своем пути к Андуину, росла густая зеленая трава.
Путешественники повернулись спиной к дороге и пошли вниз по склонам. Они шли и прокладывали себе путь среди трав и кустов, и сладкий аромат разливался вокруг них. Голлум кашлял и недовольно бормотал, но хоббиты дышали глубоко. Неожиданно Сэм захохатал, не от шутки, а просто от легкости на сердце. Они шли по течению ручья, быстро бежавшего вниз перед ними. Вскоре он привел их к маленькому чистому озеру в неглубокой лощине: оно лежало среди развалин древнего каменного бассейна, резные края которого почти совершенно поросли мхом и кустами роз, вокруг него рядами стояли ирисы, а на темной, слегка волнующейся поверхности воды плавали листья водных растений лилий; озеро было глубоким и свежим и мягко плескалось о каменные берега.
Здесь путники умылись и напились из впадавшего в озеро ручья. Затем принялись искать убежище: хотя земля эта и была прекрасна, все же она принадлежала Врагу. И они недалеко ушли от дороги, но даже на таком небольшом расстоянии видны были следы старых войн и более новые раны, нанесенные орками и другими подлыми слугами Повелителя Тьмы: ямы, полные грязи, бесцельно срубленные и оставленные гнить деревья с вырезанными на их коре изображениями глаза.
Сэм бродил у берега озера, нюхая и трогая незнакомые растения, забыв на время о Мордоре. Неожиданно действительность напомнила ему о постоянной опасности. Он наткнулся на выжженный круг, посреди которого лежала груда расколотых костей и черепов. Быстрая поросль шиповника и розы эглантерки уже набросила покров на следы этого убийства и страшного пира; но следы эти не были древними. Сэм заторопился к своим спутникам, но ничего не сказал им: костям лучше лежать в покое, чтобы Голлум их не трогал.
-- Давайте отыщем место, где можно полежать, - сказал Сэм. - Мне кажется, что лучше немного подняться.
Немного в стороне от озера они нашли толстый коричневый слой прошлогоднего папоротника. Вокруг него была чаща темнолиственных лавров, взбирающихся на крутой откос, увенчанный старыми кедрами. Здесь они решили провести день, который обещал быть ясным и теплым. Хороший день для прогулки по рощам и долинам Итилиена; но хоть орки и стремятся избегать солнечного света, здесь оставалсь слишком много мест, где они могли лежать, затаившись, - да и другие злые глаза были настороже: у Саурона множество слуг. Голлум во всяком случае не желал двигаться под Желтым Лицом. Вскоре оно поднимется
187
над темным хребтом Эфел Дуата, и Голлум лежал, укрываясь от света и тепла.
Сэм все время размышлял о еде. Теперь, когда отчаяние от непроходимости Ворот ослабло, он не был склонен, подобно своему хозяину, совсем не думать о пропитании после окончания их дела; во всяком случае ему казалось разумным, как можно дольше беречь путевой хлеб эльфов. Прошло уже шесть дней с тех пор, как он подсчитал, что их скудных запасов едва хватит на три недели.
-- Если за это время мы доберемся до Горы Огня, будет хорошо, - подумал он. - Но после этого мы захотим вернуться назад. Обязательно захотим!
После окончания долгого ночного перехода, выкупавшись и напившись, он чувствовал себя голоднее обычного. Ужин или завтрак, у огня в старой кухне на Бэгшот-Роу - вот чего он действительно хотел. У него возникла идея, и он повернулся к Голлуму. Голлум как раз в это врмя начал на четвереньках отползать куда-то.
-- Эй, Голлум! - сказал Сэм. - Куда ты? И послушай, старый нюхальщик, тебе не нравится наша пища, да и я не возражал бы против перемены. Твое новое выражение говорит: "Голлум всегда помогает". Можешь найти что-нибудь, пригодное для голодного хоббита?
-- Да, может быть, - сказал Голлум. - Смеагол всегда помогает, если его просят, если просят по-хорошему.
-- Верно! - сказал Сэм. - Я и прошу. А если это недостаточно хорошо, я умоляю.
Голлум исчез. Он отсутствовал некоторое время, и Фродо после наскольких кусочков лембаса устроился поудобнее на коричневом папоротнике и уснул. Сэм смотрел на него. Утренний свет только начал рассеивать тень под деревьями, но Сэм очень ясно видел лицо своего хозяина, видел его руки неподвижно лежащие на земле. Сэм внезапно вспомнил, как Фродо лежал без памяти в доме Элронда после своей ужасной раны. Тогда, дежуря у постели хозяина, Сэм заметил, что временами в нем вспыхивал какой-то слабый свет; теперь же этот свет казался яснее и сильнее. Лицо Фродо было мирным, следы страха и беспокойства исчезли; но он выглядел старым, старым и прекрасным, как будто прошедшие годы обнажили скрытую ранее красоту, хотя черты лица и не изменились. Сэм покачал головой и пробормотал:
-- Я люблю его. В нем что-то просвечивает насквозь, но все же я люблю его.
Голлум скоро вернулся и тронул Сэма за плечо. Взглянув на Фродо, он закрыл глаза и беззвучно отполз. Спустя несколько мгновений Сэм присоединился к нему и обнаружил, что Голлум что-то жует и бормочет. На земле рядом с ним лежали два кролика, на которых он жадно поглядывал.
-- Смеагол всегда помогает, - сказал он. - Он принес кроликов, хороших кроликов. Но хозяин уснул; может, Сэм тоже хочет спать. Он не хочет кроликов? Смеагол старается помочь, но он не может за минуту поймать кроликов.
Сэм, однако, не имел никаких возражений против кроликов и так и сказал. Во всяком случае, против пригтовленных кроликов... Все хоббиты умеют гтовить, они начинают учиться этому искусству, раньше, чем искусству чтения (которое, кстати, немногим и удается одолеть); но Сэм был хорошим поваром даже по представлениям хоббитов и еще более овладел
188
этим искусством во время путешествия. Он все еще с надеждой носил в своем мешке кухонную утварь: огниво и кремень, две мелких кастрюли (меньшая внутри другой), в них лежала деревянная ложка, короткая вилка с двумя зубцами и несколько небольших вертелов; а на самом дне мешка лежало в маленьком плоском деревянном ящичке главное сокровище - соль. Но Сэму нужен был огонь и кое-что еще. Но он немного подумал, потом вычистил и наточил свой нож и принялся потрошить кроликов. Он не собирался оставлять спящего Фродо в одиночестве даже на несколько минут.
-- А теперь, Голлум, - сказал он. - У меня есть для тебя работа. Наполни эти кастрюли водой и принеси сюда!
-- Смеагол принесет воду, да, - ответил Голлум. - Но для чего хоббиту нужна вода? Ведь он напился и умылся.
-- Не твое дело, - ответил Сэм. - Если не можешь догадаться, то скоро увидишь. И чем скорее ты принесешь воду, тем скорее узнаешь. Не сломай мои кастрюли, иначе я превращу тебя в фарш.
Пока Голлум ходил за водой, Сэм еще раз подошел к Фродо. Фродо по-прежнему спокойно спал, но на этот раз Сэм был поражен худобой его лица и рук.
-- Слишком худой и истощенный, - пробормотал он. - Нехорошо для хоббита. Приготовив кролика, я его разбужу.
Сэм набрал груду сухого папоротника, а потом на склонах лощины собрал сухие ветви и кору, на верху охапки лежала упавшая ветвь кедра. Сэм вырезал несколько квадратов дерна у подножья склона на краю зарослей папоротника и в образовавшееся углубление уложил дрова. Затем достал огниво, и вскоре уже горел небольшой костер. Он почти не давал дыма, но зато распространял приятный запах. Сэм как раз склонился над костром, защищая его и подкладывая большие куски дров, когда вернулся Голлум, осторожно неся кастрюли и что-то бормоча.
Он поставил кастрюли и вдруг увидел, что делает Сэм. Голлум испустил резкий свистящий возглас и казался одновременно испуганным и рассерженным.
-- Ах! Ссс... Нет! - воскликнул он. - Нет! Глупый хоббит, дурак, да, дурак! Он не должен делать так!
-- Что не должен делать? - удивленно поинтересовался Сэм.
-- Не делать эти отвратительные красные языки, - свистел Голлум. - Огонь, огонь! Он опасен, да, опасен! Он обжигает, он убивает. И он приведет врагов. Да, приведет.
-- Думаю, что нет, - сказал Сэм. - Разве что ты бросишь на него сырую траву и заставишь тлеть. Но я во всяком случае собираюсь рискнуть. И хочу тушить этих кроликов.
-- Тушить кроликов! - в отчаянии взвыл Голлум. - Сжечь прекрасное мясо, которое принес Смеагол, бедный, голодный Смеагол! И для чего? Для чего, глупый хоббит? Они молоды, они нежны, они вкусны. Ешь их, ешь их!
Он схватил ближайшего кролика, уже выпотрошенного и лежавшего у огня.
-- Ну, ну! - сказал Сэм. - Каждому свое. Ты давишься от нашего хлеба, а я от сырого кролика. Если ты отдал мне кроликов, они мои, и я могу приготовить их, как хочу. И тебе не нужно следить за мной. Иди поймай другого кролика и ешь его так, как тебе нравится - где-нибудь подальше, чтобы я не видел. Тогда ты не будешь видеть огонь, а я не буду видеть тебя, и мы оба будем довольны. Я прослежу, чтобы костер не дымил, если тебя это беспокоит.
189
С ворчанием Голлум отошел и отполз в папоротники. Сэм занялся кастрюлями.
-- Что нужно хоббиту к кроликам? - сказал он сам себе. - Немного трав, корней и особенно картошка - не упоминая, конечно, о хлебе. Похоже, что травы здесь можно раздобыть.
-- Голлум, - негромко позвал он. - Ну, третьего раза не миновать. Мне нужны травы.
Голова Голлума высунулась из папоротника, но смотрел он недружелюбно.
-- Несколько листьев лавра, немного чебреца и шалфея, сказал Сэм, обращаясь к Голлуму, и добавил, - все это, до того, как закипит вода.
-- Нет, - сказал Голлум. - Смеаголу это не нравится. И Смеагол не любит запаха листьев. Он не ест траву и корни, нет, моя прелесть, не ест, даже если умирает с голоду, бедный Смеагол.
-- Смеагол попробует на своей шкуре горячую воду, когда она закипит, если не будет делать то, о чем его просят, проворчал Сэм. - Сэм клянется в этом головой, да, моя прелесть. И я заставил бы его копать репу, морковь и картошку, если бы было подходящее время года. Готов поручиться, тут немало добра растет в диком виде. Много бы я дал за полдюжины картофелин!
-- Смеагол не хочет идит, о нет, моя прелесть, не сейчас, - свистел Голлум. - Он боится, и он очень устал, а этот хоббит нехороший, совсем плохой. Смеагол не хочет рыться и корни искать, морковку и... Картошку. Что такое картошка, моя прелесть, что такое картошка?
-- Кар-то-фель, - сказал Сэм. - Деликатес Старика и отличный груз для пустого живота. Но ты все равно не найдешь, так что нечего и говорить. Будь хорошим Смеаголом и принеси мен трав, и я буду лучше думать о тебе. Больше всего, если ты завернешь те травы в свежий лист и так принесешь мне, я когда-нибудь сварю для тебя картошки. И еще: жареная рыба и цыплята, приготовленные Сэмом Скромби. Тогда ты не откажешься.
-- Да, да, мы откажемся. Варить хорошую рыбу, жечь ее. Дай мне рыбы сейчас и забери свою противную картошку.
-- О, ты безнадежен, - сказал Сэм, - иди спать!
В конце концов Сэм сам мог поискать то, что ему было нужно, но он не хотел далеко уходить и терять из вида место, где спал его хозяин. Некоторое время Сэм сидел, размышлял и подбрасывал ветви в костер, на котором закипала вода. Утро проходило, и становилось тепло, с травы и листьев исчезла роса. Вскоре кролики лежали в кастрюлях с пучками травы. Сэм очень хотел спать. Он тушил кроликов около часа, время от времени дотрагиваясь до них вилкой и пробуя похлебку.
Решив, что все готово, он снял кастрюли с огня и пошел к Фродо. Фродо приоткрыл глаза, когда Сэм наклонился к нему, и очнулся ото сна.
-- А, Сэм, - сказал он. - Еще не отдыхал? Что-нибудь случилось? Который час?
-- Несколько часов после рассвета, - ответил Сэм, - вероятно, пол-восьмого по часам Удела. Все в порядке. Хотя не хватает лука, картошки и других овощей. Я пригтовил немного жаркого для вас. Можете его есть прямо из своей кружки или из кастрюли, когда немного остынет. У меня нет с собой тарелок.
190
Фродо зевнул и потянулся.
-- Ты должен был отдохнуть, Сэм, - сказал он. - И опасно разжигать здесь костер. Но я голоден. Гмм! Я отсюда чувствую запах! Что ты стушил?
-- Подарок Смеагола, - ответил Сэм, - пара молодых кроликов. Мне кажется, что сейчас Голлум жалеет о них. Но, к сожалению, никакой приправы, лишь немного травы.
Сэм и его хозяин сели на краю папоротника и ели жакрое из кастрюль, деля между собой старые вилку и ложку. Они позволили себе сВесть по полкусочка эльфийского путевего хлеба. Еда показалась им пиром.
-- Эй! Голлум! - Сэм позвал и негромко свистнул. - Иди сюда! Пора тебе менять свои привычки. Осталось немного, если хочешь, попробуй тушеного кролика.
Ответа не было.
-- Наверное, он пошел поискать чего-либо для себя. Что ж, прикончим сами, - сказал Сэм.
-- А потом ты должен будешь немного поспать, - заметил Фродо.
-- Не спите, пока я буду дремать, мастер Фродо. Я не верю ему. В нем большая доля Вонючки - плохого Голлума, если вы меня понимаете, - и эта часть становится сильнее. Но, думаю, он попытается первым задушить меня. Мы еще не виделись с ним с глазу на глаз, но он очень недоволен Сэмом, о нет, моя прелесть, совсем недоволен.
Они кончили есть, и Сэм пошел к ручью мыть посуду. Вставая, чтобы возвращаться, он посмотрел вверх по склону. В этот момент солнце вышло из тумана, или дымки, или тени, или чего-то еще, что лежало к востоку от них, и послало свои золотые лучи на деревья и поляну вокруг него. И тут Сэм заметил тонкую спираль сине-серого дыма, ясно видимую в солнечных лучах, поднимающуюся из зарослей над ним. С испугом он понял, что это дым от его собственного маленького костра, который он не побеспокоился погасить.
-- Не следовало этого делать! Никогда бы ни подумал, что будет так дымить! - бормотал Сэм торопясь назад. Неожиданно он остановился и прислушался. Слышал ли он свист или нет? Или это был крик какой-то незнакомой птицы? Если это был свист, он доносился не со стороны Фродо. Вот он снова, но с другого места! Сэм полетел к костру.
Он увидел, что маленькая ветка, сгорев до конца, подожгла немного папоротника, а от папоротника загорелась трава. Сэм торопливо затоптал костер, разбросал пепел, уложил дерн обратно в яму. Потом пошел к Фродо.
-- Вы слышали свист и другой свист, ответный? - спросил он. - Несколько минут назад. Надеюсь, это была птица, но не похоже, скорее кто-то подражал птичьему свисту. И боюсь, мой костер все же немножко дымил. Если из-за меня у нас будут неприятности, я себе никогда не прощу.
-- Тшш! - прошептал Фродо. - Мне кажется, я слышу голоса.
Два хоббита увязали свои маленькие мешки, подготовились к бегству и глубже забрались в папоротники. Здесь они скорчились, прислушиваясь.
Сомнений не было: они слышали голоса... Голоса звучали тихо и приглушенно, но они были близко и все приближались. Потом один голос прозвучал ясно и совсем рядом.
191
-- Здесь! Отсюда шел дым! Где-то здесь поблизости. В папоротнике, несомненно. Мы возьмем их, как кроликов в ловушке. Потом посмотрим, кто это.
-- Да, и что им известно! - добавил второй голос.
С разных направлений через папортник пробиралось четверо людей. Поскольку дальше скрываться или бежать было невозможно, Фродо и Сэм вскочили на ноги, прижавшись спиной к спине и размахивая своими маленькими мечами.
Если они были удивлены увиденным, то их противники были удивлены еще больше. Двое из них имели в руках копья с широкими сверкающими наконечниками. У других двоих были большие луки, почти в рост человека, и большие колчаны с длинными стрелами с зеленым оперением. У всех на боку висели мечи. Все были одеты в зеленое и коричневое различных оттенков, чтобы оставаться незамеченными на полях Итилиена. Зеленые перчатки скрывали их руки, а лица их были скрыты капюшонами и вымазаны зеленым, выделялись лишь пронзительные яркие глаза. Фродо сразу вспомнил о Боромире, потому что эти люди походили на него ростом, фигурой, оружием и манерой речи.
-- Мы нашли совсем не то, что искали, - сказал один из них. - Но что мы нашли?
-- Не орков, - ответил другой, опуская рукоять меча, которую он схватил, увидев блеск Жала в руке Фродо.
-- Эльфы? - с сомнением спросил третий.
-- Нет! Не эльфы, - сказал четвертый, самый высокий и казавшийся среди них главным. - Эльфы не ходят в Итилиен в наши дни. И эльфы кажутся удивительно прекрасными, когда на них смотришь.
-- А мы, значит, нет, так я вас понимаю, - сказал Сэм. - Сердечно благодарю. А когда вы кончите обсуждать этот вопрос, то, может быть, вы скажете, кто вы такие и почему мешаете отдыхать двум усталым путникам?
Высокий зеленый человек угрюмо рассмеялся.
-- Я Фарамир, капитан Гондора, - сказал он. - А в этой земле не бывает путников - только слуги Башни Тьмы или Белой Башни.
-- Мы не те и не другие, - сказал Фродо. - Мы путники, что бы ни утверждал капитан Фарамир.
-- Тогда поторопитесь рассказать о себе и о своем деле, - сказал Фарамир. - У нас есть дела и тут не место для разгадывания загадок или переговоров. Давайте! Где ваш третий?
-- Третий?
-- Да, то крадущееся существо, что мы видели внизу с озера. Он подозрительно выглядел. Я решил, что это какое-то порождение орков для шпионажа. Он ускользнул от нас, как лиса.
-- Не знаю, где он, - сказал Фродо. - Он лишь случайный попутчик, встреченный на дороге, и я не отвечаю за него. Если вы встретите, пожалейте его. Пошлите его ко мне. Это уродливое жалкое существо, но я забочусь о нем. Что же касается нас, то мы хоббиты из Удела, что далеко на северо-западе, за многими реками. Меня зовут Фродо, сын Дрого, а со мной Сэмвайс, сын Хэмфаста, достойный хоббит у меня на службе. Мы пришли издалека - из Раздола, или Имладриса, как называют его некоторые. - При этих словах Фарамир насторожился и стал слушать внимательно. - Нас было девятеро. Одного мы потеряли в Мории, с остальными растались у Парт Галена, над Рауросом. Среди них были Арагорн и Боромир, который говорил, что пришел из Минас Тирита, города на юге.
192
-- Боромир! - воскликнули все четверо.
-- Боромир, сын повелителя Денетора? - переспросил Фарамир, и странное суровое выражение появилось у него на лице. - Вы пришли с ним? Вот уж действительно новость, если только это правда. Знаете ли маленькие незнакомцы, что Боромир, сын Денетора, был Высоким Правителем Белой Башни и нашим капитан-генералом. К несчастью мы потеряли его. Кто вы и что у вас было общего с ним? Говорите быстрей: солнце заходит!
-- Известны ли вам слова загадки, которые Боромир принес в Раздол? - ответил Фродо.
Ищи меч, который сломан:
Он находится в Имладрисе.
-- Слова нам действительно известны, - в изумлении произнес Фарамир. - Это доказательство вашей правдивости.
-- Арагорн, которого я упоминал, был владельцем сломанного меча, - сказал Фродо. - А мы невысоклики, о кторых дальше говорится в стихе.
-- Понятно, - задумчиво сказал Фарамир. - А что такое Проклятие Исилдура?
-- Пока неизвестно, - ответил Фродо. - Но, несомненно, со временем станет ясно и это.
-- Мы должны больше узнать об этом, - заметил Фарамир, - а так же о том, что привело вас так далеко на юг в тень этого... - он указал, но не назвал имени. - Но не сейчас. У нас есть дело. Вы в опасности и сами далеко не пройдете. Еще до конца дня здесь будет битва. Потом смерть или быстрое отступление к Андуину. Я оставлю двоих охранять вас для вашего блага и для моего. Мудрый человек не верит случайным встречам на дороге в этой земле. Если я вернусь, я поговорю с вами подробнее.
-- Прощайте! - сказал Фродо, низко кланяясь. - Думайте, что хотите, но я друг всех врагов Врага. Мы пойдем с вами, если невысоклики смогут быть полезными таким отважным и сильным людям, какими вы кажетесь, и если мое дело позволит мне это. Пусть свет блестит на лезвиях ваших мечей.
-- Невысоклики - вежливый народ, какими бы они ни были, - сказал Фарамир. - Прощайте!
Хоббиты снова сели, но ничего не сказали друг другу о своих мыслях и сомнениях. Поблизости от них, под пятнистой тенью темного лавра, стояли на страже два человека. Они сняли свои маски, чтобы было прохладней: день становился по-настоящему жарким, и Фродо увидел, что это красивые люди, с бледной кожей, темными волосами, серыми глазами и печальными гордыми лицами. Они негромко разговаривали друг с другом, вначале используя общий язык, но старомодный, пришедший из прошлого, затем перешли на другой, свой собственный. Но к своему удивлению, Фродо, вслушиваясь, понял, что это эльфийский язык, может быть, немного измененный. Он посмотрел на них с удивлением, так как теперь знал, что это Дунедайн юга, люди, происходящие по прямой линии от повелителей запада.
Через некоторое время он заговорил с ними; но они были неторопливы и осторожны в ответах. Они назвали себя Маблунгом и Дамродом, солдатами Гондора и следопытами Итилиена: они были потомками народа, жившего в Итилиене до того, как эта местность была захвачена Врагом. Из таких людей повелитель Денетор набирал свои передовые отряды, которые тайком пересекали Андуин - как и где, они не сказали - и беспокоили
193
орков и других врагов, кишевших между Эфел Дуатом и Рекой.
-- Восточный берег Андуина примерно в десяти милях отсюда, - сказал Маблунг, - и мы редко заходим так далеко. Но сейчас у нас особое дело: мы должны подстеречь в засаде людей Харада. Будь они прокляты!
-- Да, будь прокляты южане! - подхватил Дамрод. - Говорят в древности существовали сношения между Гондором и королями Харада на далеком юге, хотя никогда не было дружбы. В те дни наше влияние распространялось до устья Андуина, и Умбар, ближайшее из южных государств, признавало нашу власть. Но это все давно прошло. Уже много поколений не было никаких связей между нами. Теперь - слишком поздно - узнали мы о том, что Враг побывал на юге, и южане перешли на его сторону или вернулись к нему - они всегда охотно исполняли Его волю, как и многие другие на востоке. Я не сомневаюсь теперь, что дни Гондора сочтены и стены Минас Тирита обречены, так велика Его сила и злоба.
-- Но мы все же не будем сидеть сложа руки и не позволим Ему делать то, что Он хочет, - сказал Маблунг. - Эти проклятые южане идут теперь по древним дорогам на соединение с войсками Башни Тьмы. Да, по тем самым дорогам, что созданы искусством Гондора. Имы узнали, что идут они беззаботно, уверенные в силе своего хозяина, как будто сама тень его холмов может защитить их. Мы хотим преподать им урок. Большие силы южан движутся на север. Один из их отрядов, по нашим расчетам, должен пройти через это углубление сегодня в полдень. Они не пройдут! Не пройдут до тех пор, пока Фарамир остается капитаном. Он сейчас возглавляет все опасные вылазки. Но жизнь его заколдована, или же судьба хранит его для другого конца.
Этот разговор затих в напряженном молчании. Все казалось спокойным, но настороженным. Сэм, скорчившись у края зарослей, выглянул наружу. Своими острыми глазами хоббита он увидел множество людей. Они взбирались на склон поодиночке или группами, прячась в тени или в зарослях, переползая, едва видимые в своей коричневой и зеленой одежде на фоне травы и ветвей. Все они были в капюшонах и масках, на руках их были перчатки, все вооружены подобно Фарамиру и его товарищам. Вскоре они прошли и исчезли. Солнце поднималось. Тени становились короче.
"Интерсно, где этот ночной Голлум? - подумал Сэм, забираясь обратно в глубокую заросль. - У него отличные шансы быть проткнутым в качестве орка и поджаренным Желтым Лицом. Но, я думаю, он о себе позаботится".
Сэм лег рядом с Фродо и задремал.
Проснулся он от того, что ему послышался звук рога. Он сел. Был полдень. Стражники напряженно застыли в тени деревьев. И неожиданно снова послышался рог, громче и безошибочно. Звук доносился с вершины склона. Сэм решил, что слышит также крики и дикие возгласы, но звуки эти были такие слабые, как будто доносились из глубины большой пещеры. Потом звуки битвы приблизились и раздавались над самой головой... Сэм ясно слышал звон стали о сталь, удары меча о шлемы, глухой стук лезвий о щиты - кричали люди, слышался громкий и ясный: "Гондор! Гондор!"
-- Звучит так, будто сотня кузнецов разом ударила молотами, - сказал Сэм, обращаясь к Фродо. - Они близко, и я хочу их видеть.
194
Шум становился громче.
-- Они идут! - воскликнул Дамрод. - Смотрите! Некоторые южане вырвались из ловушки, они бегут с дороги. Они бегут сюда! За ними наши люди, впереди них капитан!
Сэм, желая увидеть как можно больше, встал и присоединился к стражникам. Он взобрался на ствол одного из деревьев. И оттуда он увидел смуглых людей в красном, бегущих вниз по склону, за ними гнались воины в зеленом, настигая их и рубя на бегу. В воздухе свистели стрелы. Неожиданно прямо с края их убежища упал человек, проламываясь сквозь заросли. Он упал на папоротник в нескольких футах лицом вниз, в его шее над золотым ожерельем торчала зеленая оперенная стрела. Его алая одежда была разорвана, кольчуга из перекрывающих друг друга бронзовых колец измята и изрублена, темные волосы залиты кровью. Коричневые руки все еще сжимали рукоять сломанного меча.
Сэм впервые увидел сражение людей друг с другом, и оно ему не понравилось. Он был рад, что не видит мертвого лица. Он подумал, как звали того человека и откуда он; и был ли действительно злым или лишь угроза заставила его уйти так далеко от дома. Все это быстро промелькнуло в мозгу Сэма. Не успел Маблунг наклониться к упавшему телу, как раздался новый шум. Громовые вопли и крики. Среди них Сэм различил резкий рев или трубный звук. А потом глухой топот.
-- Берегись! Берегись! - кричал Дамрод своему товарищу. - Да уведет его прочь Валар! Мумак! Мумак!
К своему изумлению и ужасу, Сэм увидел огромную фигуру, ломающую деревья на своем пути вниз по склону. Он показался ему большим, как дом, и больше дома - движущийся серый холм. Страх и удивление, может быть, увеличили его в глазах хоббита, но Мумак из Харада был действительно огромным зверем, и подобных ему нет в странах Среднеземелья: его мощь и размеры стали лишь легендой. Он двигался прямо на хоббитов и в мгновение ока промелькнул мимо, пробежав лишь в нескольких ярдах он них, разбрасывая землю из-под ног: толстые ноги, как стволы деревьев, огромные парусообразные уши раставлены, длинный хобот поднят, как змея, готовый схватить или ударить, маленькие красные глазки горели. Его изогнутые рогоподобные клыки были в перевиты золотыми лентами и испачканы кровью. Он топтал фигуры в красном и золотом, превращая их в кровавые лохмотья. На его горбатой спине видны были остатки боевой башни, разбитой во время дикого бегства по лесу. К его шее все еще отчаянно прижималась крошечная фигура - фигура могучего воина, гиганта среди офертингов.
Огномный зверь громом в слепом гневе несся через лес и озеро. Стрелы отлетали от его толстой кожи, не в силах ранить его. Люди разбегались перед ним, но многих он догонял и швырял на землю. Вскоре он исчез из виду, хотя долго еще слышался топот его ног. Что стало с ним, Сэм так никогда и не узнал: убежал ли он в пустыню, где умер вдали от дома, упал ли в какую-нибудь глубокую яму, или же бежал до тех пор, пока не упал в Великую Реку, которая и погл

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:50 | Сообщение # 21

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

195
вернется, если он не вредим; а как только он вернется, мы тут же уйдем. Как только известие о нашем нападении достигнет ушей Врага, нас будут преследовать, а этого не придется долго ждать.
-- Идите спокойно, если вы должны идти! - сказал Сэм. Незачем тревожить мой сон. Я шел всю ночь.
Маблунг рассмеялся.
-- Не думаю, чтобы капитан оставил вас здесь, мастер Сэмвайс, - сказал он. - Но посмотрим.
Глава v
ОКНО НА ЗАПАД.
Сэму показалось, что он спал лишь несколько минут, когда он, проснувшись обнаружил, что день уже подходит к концу и что вернулся Фарамир. Он привел с собой много людей; в сущности все выжившие после набега собрались на склонах поблизости. Их было две-три сотни. Они сидели широким полукругом, а между рогами этого полумесяца сидел на земле Фарамир. Перед ним стоял Фродо. Все удивительно напоминало суд над пленником.
Сэм выбрасля из папоротника, но никто не обратил на него внимания, и он пробрался к концу ряда людей, откуда мог все видеть и слышать. Он внимательно слушал и смотрел, готовый прийти на помощь, если понадобится. Он видел лицо Фаорамира, на котором не было маски: оно было строгим и властным, а взгляд был пронзительным и твердым. Сомнение было в его серых глазах, которые не отрывались от Фродо.
Скоро Сэм понял, что капитан не удовлетворен ответами Фродо в нескольких пунктах: какую роль он играл в Товариществе, вышедшем из Раздола; почему он оставли Боромира; куда он идет сейчас. Особенн часто он возвращался к Проклятию Исилдура. Он явно понял, что Фродо скрывает от него какое-то дело чрезвычайной важности.
-- Но именно приход невысоклика может разбудить Проклятие Исилдура, во всяком случае так можно понять загадку, настаивал он. - Если вы и есть тот самый невысоклик, о котором идет речь, вы должны были принести с собой эту вещь, чем бы она не была, на Совет, о котором вы говорили, и Боромир видел ее. Будете ли вы отрицать это?
Фродо не ответил.
-- Вот! - воскликнул Фарамир. - Я хочу больше узнать от вас об этом. Все, что касается Боромира, касается и меня. Стрела орка убила Исилдура, как говорится в старых преданиях. Но орочьих стрел множество, и вид одной из них не был бы принят Боромиром за знак Судьбы. Сохранили ли вы эту вещь? Она спрятана , говорите вы; но не вы ли выбраны скрывать ее?
-- Я не должен был скрывать ее, - ответил Фродо. - Она не принадлежит мне. Она не принадлежит никому из смертных великих или малых; хотя если бы кто-то предВявил на нее претензии, то это мог бы быть только Арагорн, котрого я упоминал, предводитель нашего Товарищества от Мории до Рауроса.
-- А почему не Боромир, принц города, что основан сы
196
новьями Элендила?
-- Потому что Арагорн происходит по прямой лини, от отца к отцу, от Исилдура, сына самого Элендила. И меч, которым он владеет, это меч Элендила.
Ропот изумления пробежал по кольцу людей. Некоторые громко воскликнули:
-- Меч Элендила! Меч Элендила идет в Минас Тирит! Великие новости!
Но лицо Фарамира оставалось неподвижным.
-- Может быть, - сказал он. - Но такое важное утверждение должно быть обоснованно, и даже если бы Арагорн пришел в Минас Тирит, ему пришлось бы предВявить несомненные доказательства. Но когда я выступил шесть дней назад, он все еще не пришел, и никто из вашего Товарищества не пришел.
-- Боромир был удовлетворен этим утверждением, - заметил Фродо. - Если бы Боромир был здесь, он ответил бы на все ваши вопросы. И поскольку он тоже был у Рауроса много дней назад и собирался идти прямо в ваш город, вы скоро узнаете там ответы на ваши вопросы, когда вернетесь. И моя роль в Товариществе ему известна, так же как и остальным, потому что она была мне указана самим Элрнодом в Имладрисе перед всем Советом. По этому делу я и пришел в эту страну, но я не имею права говорить о нем никому, кроме членов нашего Товарищества. Те, кто обВявляет себя противником Врага, хорошо поступят, если не будут мне препятствовать.
Фродо говорил гордо, что бы он ни чувствовал, и Сэм одобрял это. Но Фарамир не был удовлетворен.
-- Так! - сказал он. - Вы предлагаете мне заняться собственными делами и идти домой, оставив вас здесь. Боромир все расскажет, когда вернется, говорите вы! Вы друг Боромира?
Перед Фродо ярко встала картина нападения на него Боромира, и он заколебался. А глаза Фарамира неотрывно смотрели за ним.
-- Боромир был доблестным членом нашего Товарищества, сказал наконец Фродо. - Да, я был его другом.
Фарамир угрюмо улыбнулся.
-- Тогда вы должны опечалиться, узнав, что Боромир мертв.
-- Я действительно опечалился бы, - сказал Фродо. Но уловив взгляд Фарамира, запнулся. - Мертв? - спросил он. Вы хотите сказать, что он умер и вы знаете об этом? Вы хотите поймать меня на слове? Или хотите поймать меня в ловушку вашей ложью?
-- Я не стал бы при помощи лжи ловить в ловуку даже орка, - возразил Фарамир.
-- Как же он умер и откуда вы знаете об этом? Вы ведь сказали, что до вашего ухода никто из нашего Товарищества не приходил в ваш город.
-- Что касается его смерти, то я надеялся, что его товарищ и спутник расскажет мне, как это произошло.
-- Но он был жив и силен, когда мы расстались. И он жив и сейчас. Хотя, конечно же, в мире много опасностей.
-- Верно, много, - согласился Фарамир, - и предательство - не последняя из них.
Сэм чувствовал все большее нетерпение и гнев во время этого разговора. Последние слова он уже не мог вынести и, ворвавшись в середину круга, подбежал к хозяину.
197
-- Прошу прощения, мастер Фродо, - сказал он, - но это зашло слишком далеко. Он не имеет права так разговаривать с вами. После всего, что вы перенесли, ради всех в мире, в том числе и ради него и этих больших людей.
Послушайте, капитан! - он стоял перед Фарамиром, широко расставив ноги, уперев руки в бока и придав лицу выражение, с котроым он разговаривал с наглыми юными хоббитами, осмелившимися попросить разрешения прийти в его сад. На лицах сидевших людей появились улыбки: для них необычно было видеть своего капитана, сидящего на земле лицом к лицу с разгневанным молодым хоббитом. - Послушайте! - повторил Сэм. Чего вы добиваетесь? Давайте поберемся до сути дела раньше, чем сюда соберутся все орки Мордора. Если вы думаете, что мой хозяин убил Боромира, а потом убежал, то вы сошли с ума. Но так и говорите, и покончим с этим! И мы хотим знать, что вы собираетесь делать с нами. Но как жаль, что народ, борющийся с Врагом, не позволяет бороться другим по-своему этим своим вмешательством. Враг был бы очень доволен, если бы увидел вас сейчас. Он бы решил, что у него появился новый друг.
-- Терпение! - воскликнул Фарамир без гнева. - Не вступайте в разговор раньше своего хозяина, у которого мозгов побольше, чем у вас. Я не нуждаюсь в поучениях. Даже в таком положении я могу истратить немного времени, чтобы справедливо решить дело. Если бы я торопился, как вы, я давно приказал бы убить вас. Потому что мне приказано убивать всех, кого я встречу в этой земле и у кого не будет разрешения Повелителя Гондора. Но я не убиваю ни людей, ни зверей без крайней необходимости, а когда приходится это делать, не радуюсь. И я не разговариваю без дела. Поэтому успокойтесь. Садитесь рядом с хозяином и молчите!
Сэм тяжело сел с покрасневшим лицом. А Фарамир снова повернулся к Фродо.
-- Вы спросили, откуда я знаю, что сын Денетора мертв. Известия о смерти имеют много крыльев. Ночь приносит новости родственникам, как говорят у нас. Боромир же был моим братом.
Тень печали легла на его лицо:
-- Помните ли вы нечто особое, что было у Боромира среди его снаряжения?
Фродо немного подумал, опасаясь попасть в ловушку и гадая, чем же может кончиться этот разговор. Он едва спас Кольцо от жестких рук Боромира, и как сделать это теперь среди стольких людей, воинственных и сильных, он не знал. Но в глубине сердца он чувствовал, что Фарамир, хоть и очень похожий на брата, был менее самоуверенным и в то же время более сдержанным и мудрым.
-- Я помню, что у Боромира был рог, - ответил он наконец.
-- Вы помните правильно. Похоже, что вы действительно видели его, - сказал Фарамир. - Тогда мысленно вы можете представить его себе - большой рог дикого быка с востока, украшенный серебром и исписанный древними рунами. Много поколений этим рогом владеет старший сын в моей семье. Говорят, что когда в него в беде затрубят в пределах Гондора, в его старых границах, звук рога не останется незамеченным.
За пять дней до начала этого похода или одиннадцать дней тому назад, примерно в этот же час дня, я услышал звук рога Боромира; он донесся с севера, но звучал очень глухо,
198
как будто эхом в моем мозгу. Мы, мой отец и я, сочли это дурным предзнаменованием, потому что со времени ухода Боромира мы не имели от него никаких известий, и ни один наблюдатель на границах не сообщал о его возвращении. А на третью ночь после этого мне на долю выпало быть свидетелем другого, еще более странного явления.
Я сидел ночью у вод Андуина в серой тьме под бледной молодой луной, следя за вечно движущимся потоком; печально шуршали камыши. Мы всегда следим за берегом у Остгилиата: их частично удерживают наши враги и часто нападают оттуда на нас. Но в эту ночь все спало. И вот я увидел - или мне показалось, что я вижу, - лодку, плывущую по воде, сверкающей и серой, маленькую лодку необычного вида с высокой кормой. В лодке никого не было.
Благоговейный страх охватил меня. Но я встал и подошел к берегу и вошел в воду, меня что-то притягивало к лодке. Лодка повернула ко мне и проплыла мимо в пределах досягаемости, но я не осмеливался притронуться к ней. Она глубоко сидела в воде, как будто была тяжело нагружена; мне казалось, что она вся наполнена чистой водой, от которой исходило сияние; погруженный в эту воду, лежал спящий воин.
На коленях у него лежал сломанный меч... Я видел на войне множество ран. Это был Боромир, мой брат... Мертвый. Я узнал его одежду, его меч, его любимое лицо. Я не видел лишь одной вещи: его рога. А вот одну вещь я не знал: прекрасный пояс из нерасплетнных золотых листьев вокруг его талии.
-- Боромир! - воскликнул я. - Где твой любимый рог? Куда ты, Боромир?
Но он уже ушел. Лодка повернула в течение и уплыла, сверкая, в ночь. Это было похоже на сон, но не было сном, потому что не было пробуждения. И я не сомневаюсь, что он мертв и что это он проплыл мимо меня по Реке к Морю.
-- Увы! - сказал Фродо. - Это был действительно Боромир. Золотой пояс подарен ему в Лориене Госпожой Галадриэль. Она же дала нам эту серую эльфийскую одежду, которую вы на нас видите. Эта брошь той же работы.
Он коснулся серебряного листа, скрепляющего его воротник у шеи.
Фарамир внимательно осмотрел брошь.
-- Она прекрасна, - сказал он. - Да, это та же работа. Значит, вы проходили через Лориен? Лаурелиндоренак называли эту землю в старину, но уже давно люди ничего о ней не знают, - добавил он негромко, с удивлением взглянув на Фродо. Теперь я понимаю, что в вас показалось мне странным. Не расскажете ли мне больше об этом? Смерть Боромира - горе, неутешительно думать, что он погиб на родной земле.
-- Я не могу сказать больше того, что уже сказал, - ответил Фродо. - Хотя ваш рассказ вызывает во мне дурные предчувствия. Я думаю, что это было лишь видение, злое наваждение. Может быть, какая-нибудь уловка Врага. Я видел лица перкрасных воинов из страны, спящих под водой в Мертвых Болотах. Это, наверное, грязное дело Врага.
-- Нет, это не так, - возразил Фарамир. - Его работа наполняет сердце отвращением; но мое сердце было полно горя и жалости.
-- Но как это могло случиться на самом деле? - спросил Фродо. - Ни одна лодка не может преодолеть пороги после Тол Брандира; а Боромир предполагал вернуться домой через Энтвош
199
и поля Рохана. Как же лодка могла преодолеть пенные пороги и не утонуть в омутах, хотя и с грузом?
-- Не знаю, - сказал Фарамир. - Но откуда эта лодка?
-- Из Лориена, - ответил Фродо. - В терх таких лодках мы спустились по Андуину до порогов. Они тоже эльфийской работы.
-- Вы прошли через скрытую землю, но так и не осознали, похоже, ее могущества. Тот, кто имел дело с Хозяйкой Магии, живущей в Золотом Лесу должен ожидать удивительных происшествий на своем пути. Опасно для смертных проходить через эту землю, и мало кто из бывших там в старину оставался неизменным.
Боромир, о Боромир! - воскликнул он. - Ну что сказал она тебе, Госпожа, которая бессмертна? Что она увидела? Что проснулось тогда в твоем сердце? Зачем пошел ты Лаурелиндоренак, а не воспользовался обычной дорогой и прискакал домой утром на лошади Рохана?
Затем, снова повернувшись к Фродо, он заговорил спокойным голосом:
-- Я думаю, Фродо, сын Дрого, вы можете ответить на некоторые из этих вопросов. Не здесь и не сейчас. А для того, чтобы вы не считали мое видение ложным, я расскажу еще вот что. Рог Боромира на самом деле вернулся. Рог вернулся, но он разбит надвое, как от удара меча или топора. И обломки по отдельности прибило к берегу: и один был найден в камышах, где скрывались стражники Гондора, на северной границе и ниже впадения Энтвоша. Другой был выловлен во время разлива реки.
И теперь рог старшего сына лежит двумя обломками на коленях Денетора, сидящего в своем высоком кресле в ожидании новостей. И вы ничего не можете рассказать мне о том, как был разбит этот рог?
-- Нет, я не знаю об этом, - сказал Фродо. - Но день, в который вы слышали этот рог, если ваши подсчеты верны, был днем нашего расставания, когда я и мой слуга оставили Товарищество. И теперь ваш рассказ наполняет меня ужасом. Ибо, если Боромир оказался в опасности и был убит, я боюсь, что и все остальные мои товарищи тоже погибли. А они были моими родственниками и друзьями.
Не отбросите ли вы ваши сомнения ко мне и не позволите ли мне идти? Я устал, полон печали и страха. Но я должен выполнить или попытаться выполнить свой долг до того, как буду убит. И если мы, двое невысокликов, и остались из всего Товарищества, нам тем более нужно торопиться.
Возвращайтесь, Фарамир, доблестный капитна Гондора, и защищайте свой город, пока можете, и позвольте мне идти навстречу своей судьбе.
-- Для меня наш разговор не утешителен, - сказал Фарамир, - но вы посприняли его более печально, чем следовало. Если только не появились жители Лориена, кто нарядил Боромира для погребения? Не орки и не слуги Безымянного. Я думаю, кто-то из членов вашего Товарищества еще жив.
Но что бы не произошло на северных берегах, в вас, Фродо, я не сомневаюсь больше. Если в эти трудные дни я научился судить о людях по их словам и лицам, думаю, что смогу судить и о невысокликах. Хотя, - тут он улыбнулся, - что-то есть в вас странное, Фродо, что-то эльфийское, может быть. Но у нас больше общего, чем я думал вначале. Я должен был бы отвести вас в Минас Тирит, чтобы вы отвечали перед лицом Денетора: иначе я могу принести беду собственному городу. Но я
200
не стану принимать торопливого решения. Однако отсюда мы должны уходить немедленно.
Он вскочил на ноги и отдал несколько приказов. Немедленно люди, собравшиеся вокруг него, разбились на несколько групп и разошлись в разные стороны, быстро исчезнув среди деревьев и скал. Скоро с хоббитами остались лишь Маблунг и Дамрод.
-- Вы, Фродо и Сэмвайс, пойдете со мной и с моими воинами, - сказал Фарамир. - Вы не можете идти одни по южной дороге, если такова ваша цель. Теперь в ближайшие дни она опасна, и за ней будут тщательно следить после нашего набега. И к тому же вы не уйдете сегодня далеко: вы устали. И мы тоже. Мы отправляемся в тайное убежище менее чем в десяти милях отсюда. Орки и шпионы Врага еще не обнаружили его, а даже евсли обнаружат, мы можем удержать его против целой армии. Там мы сможем отдохнуть, и вы с нами. Утром я приму решение, как поступить с вами.
Фродо ничего не оставалось делать, как выполнить эту просьбу или приказ. Это казалось наиболее разумным, особенно теперь, когда нападение людей Гондора сделало дальнейшее путешествие по Итилиену еще более опасным.
Они выступили немедленно: Маблунг с Дамродом немного впереди, а Фарамир с Фродо и Сэмом сзади. Обогнув тот карй озера, где ранее хоббиты мылись, они пересекли ручей, поднялись по длинному отлогому склону и оказались в зеленой лесистой местности, тянувшейся вниз по течению и на запад. Идя так быстро, как только могли хоббиты, они разговаривали приглушенными голосами.
-- Я прервал наш разговор не только потому, что время не ждет, - сказал Фарамир, - как напомнил мне мастер Сэмвайс, но также и потому, что мы подошли к вопросу, который лучше не обсуждать открыто в присутствии многих людей. Именно поэтому я прервал разговор о Проклятии Исилдура и перевел его на брата. Вы не были вполне откровенны со мной, Фродо.
-- Я не лгал и сказал всю правду, которую мог, - ответил Фродо.
-- Я не порицаю вас, - сказал Фарамир. - И вы в трудном положении держались искусно и мудро, как мне кажется. Но я узнал из ваших слов или догадался о большем, чем вы сказали. Вы не были друзьями с Боромиром. У вас, да и у мастера Сэмвайса, я думаю, были какие-то огорчения. Я горячо любил своего брата и охотно отомстил бы за его смерть, но я хорошо знал его. Проклятие Исилдура - я догадываюсь, что Проклятие Исилдура легло между вами вызвало раздор в вашем Товариществе. Очевидно, это какое-то могущественное наследство, а такие вещи не приносят мир. Разве я не близок к истине?
-- Близки, - ответил Фродо, - но не совсем. В нашем Товариществе не было раздора, хотя и были сомнения - сомнения о том, каким путем идти дальше после Эмин Муила. Но древние сказания учат нас, что опасно говорить о таких вещах, как... Наследство.
-- Так я и думал: ваши беспокойства были связаны с одним Боромиром. Он хотел доставить эту вещь в Минас Тирит. Увы! Какая злая судьба запечатала уста вам, который последним видел его, и скрыла от меня то, что я жажду знать: что было в мыслях его и в сердце в последние часы. Допустил ли он ошибку или нет, в одном я уверен: он умер хорошо, защищая доброе дело. Лицо у него было прекрасней, чем в жизни.
201
Но, Фродо, я очень настойчиво расспрашивал вас о Проклятии Исилдура. Простите меня! Это было неразумно в таком месте и в такое время. Я не подумал. У нас была жестокая битва, и она еще заполняла мои мысли. Но уже когда я говорил с вами, я начал задумываться и поэтому сознательно увел разговор в сторону. Вы должны знать, что среди правителей города сохраняются некоторые старинные предания, которые другим неизвестны. Мы, наш дом, не происходим по прямой линии от Элендила, хотя в нас и есть кровь Нуменора. Но мы происходим от Мардила, королевского наместника, который правил страной, когда король отправлялся на войну. Королем был Ернур, последний и бездетный представитель линии Анариона, и он не вернулся. И с тех пор городом правит наместник, хотя сменилось уже много поколений.
И я вспомнил, что когда мы с Боромиром мальчиками узнали правду о своих отцах и истории города, его всегда раздражало, что его отец не король. "Сколько столетий нужно, чтобы наместник стал королем, если король не возвращается?" спрашивал он. "... Вероятно, меньше лет в других местах с меньшей верностью, - отвечал мой отец. - А в Гондоре недостаточно будет и десяти тысяч лет". Увы! Бедный Боромир. Разве это не говорит вам кое-что о нем?
-- Говорит, - сказал Фродо. - Но он всегда относился к Арагорну с уважением.
-- Не сомневаюсь в этом, - сказал Фарамир. - Если он поверил в утверждение Арагорна, как вы говорите, он глубоко уважал бы его. Но ведь крайний случай еще не настал. Они не достигли еще Минас Тирита и не стали соперниками в войне.
Но я отклоняюсь. Мы в доме Денетора знаем много преданий, и еще больше скрывается в наших сокровищницах: книги, свитки древнего пергамента, надписи на камне, на золтых и серебряных листах. И многие надписи сделаны неизвестными письменами, и читать их невозможно. Многие свитки никогда не разворачивались. Я немного могу читать их, потому что учился... Именно эти записи привели к нам Серого Пилигрима. Впервые я увидел его, когда был еще ребенком, и с тех пор он два или три раза был у нас.
-- Серый Пилигрим? - переспросил Фродо. - У него было имя?
-- Мы называли его Митрандиром, на манер эльфов, - сказал Фарамир, - и он был удовлетворен этим. - "У меня много имен в разных странах, - говорил он. - Митрандиром я зовусь среди эльфов, Таркуном - среди гномов; на западе, в дни моей юности, теперь забытые, я назывался Олорином, на юге меня хорошо помнят, как Инкануса, на север - Гэндальфом, а на востоке я не бываю".
-- Гэндальф! - восклинул Фродо. - Я так и думал, что это он. Гэндальф Серый, лучший из советчиков. Вождь нашего Товарищества. Он погиб в Мории.
-- Митрандир погиб! - сказал Фарамир. - Злая судьба, кажется, преследует ваше Товарищество. Трудно поверить, что обладатель такой великой мудрости и могущества - много удивительных дел совершил он меж нами - погиб. Вы уверены в том, что он действительно погиб, а не ушел от вас куда-нибудь?
-- Увы, да! - сказал Фродо. - Я видел, как он упал в бездну.
-- Я чувствую здесь ужасный рассказ, - сказал Фарамир, - и, может, вы поведаете мне его вечером. Этот Митрандир
202
был, как я теперь догадываюсь, не просто знатоком древних легенд; он был могучим двигателем деяний, свершающихся в наши дни. Если бы он был среди нас, он смог бы нам обВяснить слова из нашего сна, и нам не нужно было бы посылать вестника. Но, может, он не смог бы сделать это, и судьба Боромира была предначертана. Митрандир никогда не говорил нам о том, что будет, и не открывал свои цели. Он получил разрешение Денетора - как, я не знаю, - искать тайны в нашей сокровищнице, и я немного узнал от него когда он склонен был учить меня (это случалось так редко). Он разыскивал сведения и расспрашивал обо всем, что касалось Великой Битвы у Дагорлада при основании Гондора, когда был свергнут Он, тот, кого мы не называем по имени. И он особенно интересовался Исилдуром, хотя о нем мы меньше могли рассказать: никто из нас не знал ничего определенного о его конце.
Голос Фарамира перешел в шепот:
-- Но я узнал кое-что, и с тех пор хранил эту тайну в моем сердце: Исилдур снял что-то с руки Неназываемого и ушел из Гондора, а после этого его не видел никто из смертных. Именно это что-то и интересовало Гэндальфа больше всего. Но, казалось, эта история касается лишь любителей древних преданий. Потом, когда мы обсуждали значение загадочных слов из нашего сна, впервые я подумал: может быть, Проклятие Исилдура и есть та самая вещь. Ибо Исилдур попал в засаду и был убит орочьей стрелой, в соответствии с единственной известной нам легендой, а Митрандир никогда не рассказывал мне больше.
Я не могу догадаться, что это была за вещь: вероятно, наследие великой власти и опасности. Страшное оружие, может быть, изобретенное Повелителем Тьмы. Если эта вещь дает преимущества в битве, я легко могу поверить, что Боромир, гордый и бесстрашны, часто безрассудный, всегда стремящийся к победе Минас Тирита (и тем самым к собственной славе), мог пожелать для себя эту вещь, мог быть искушен ею. Какая жалость, что именно он отправился с таким поручением! Я был бы избран для этого отцом и старейшинами, но он выступил вперед и заявил, что как старпший и более твердый, берет это дело на себя.
Но не бойтесь больше! Я не взял бы эту вещь, даже если бы она лежала на дороге. Даже если бы Минас Тирит лежал в руинах, я не взял бы оружие Повелителя Тьмы для его спасения. Нет, я не хочу такого триумфа, Фродо, сын Дрого.
-- Этого не хотел Совет, - заметил Фродо. - Не хочу и я. Я вообще не хотел иметь дело с такими вещами.
-- Что касается меня, - продолжал Фарамир далее, - я хотел бы увидеть Белое Дерево в цвету во дворе королей, и возвращение Серебряной Короны, и Минас Тирит в мире - Минас Анор старины, полный света, высокий и прекрасный, прекрасный как королева меж других королев: не как госпожа среди множества рабов, нет, даже не как добрая хозяйка добровольных рабов. Война должна существовать, поскольку мы должны защищать свои жизни против разрушителя, который стремится поглотить все; я не люблю яркий меч за его остроту, стрелу - за ее быстроту, а воина - за его славу. Я люблю лишь то, что они защищают: город людей Нуменора, его древность, его воспоминания и его красоту и мудрость.
Поэтому не бойтесь больше. Я не прошу вас рассказывать мне о чем-то. Я даже не прошу сказать, близок ли я в своих догадках к истине. Но если вы поверите мне, то я, может
203
быть, сумею дать вам совет и даже помочь вам.
Фродо не отвечал. Он боролся со своим желанием помощи и совета, со стремлением рассказать этому справедливому молодому человеку, чьи слова казались такими мудрыми и прекрасными, рассказать все, что было в его мозгу. Но что-то удерживало его. На сердце у него было тяжело от страха и печали: если он и Сэм остались одни, что казалось вероятным, из девяти путников, значит, он один отвечает за сохранность тайны их дела. Лучше незаслуженное недоверие, чем торопливые слова. И воспоминание о Боромире, об опасной перемене, вызванной в нем искушением Кольца, было живо в его мозгу, когда он смотрел на Фарамира и слушал его голос: они были не похожи друг на друга и в то же время так похожи.
Некоторое время они шли в молчании, проходя, как серые и зеленые тени, под старыми деревьями, ноги их не производили шума; над ними пели птицы, солнце отражалось в полированной поверхности темных листьев вечнозеленых лесов Итилиена.
Сэм не принимал участия в разговоре, хотя слушал внимательно; в то же время его острые хоббичьи уши вслушивались во все негромкие звуки лесистой местности вокруг них. Он заметил, что во всем разговоре ни разу не возникло имя Голлума. Он был рад этому, хотя чувствовал, что не следует надеяться на то, что он никогда не услышит его снова. Вскоре он убедился в том, что хотя они шли одни, вокруг них передвигалось множество людей, не только Дамрод и Маблунг, шедшие впереди них на расстоянии полета стрелы, но и другие люди со всех сторон; все они скрытно пробирались к какому-то тайному месту.
Однажды, неожиданно оглянувшись, как бы почувствовав чей-то взгляд, Сэм подумал, что уловил перемещение маленькой темной фигурки, скользнувшей за дерево. Он открыл рот, чтобы заговорить, и закрыл его снова. "Я в этом не уверен, - сказал он себе, - почему же я должен напоминать о старом негодяе, если они предпочитают забыть о нем? Я и сам хочу забыть о нем!"
Так они шли, пока деревья не стали реже и местность начала круто спускаться. Тогда они снова повернули, на этот раз направо, и вскоре подошли к небольшой речке - это был тот же ручей, что вытекал из круглого озера, но теперь он так быстро прыгал с камня на камень по уступам своего русла, затененного ветвями падуба и бука. На западе внизу в дымке виднелись низины и широкие луга, а дальше широкий Андуин отражал заходящее солнце.
-- Увы! Здесь я должен поступить с вами невежливо, сказал Фарамир. - Надеюсь, вы простите того, кто вынужден быть невежливым, иначе вас пришлось бы убить. По строжайшему приказу никто, кроме наших воинов, не должен видеть тропу, по которой мы пойдем. Я должен завязать вам глаза.
-- Как хотите, - ответил Фродо. - Даже эльфы поступают также при необходимости, и мы с завязанными глазами пересекли границу прекрасного Лориена. Гном Гимли был этим недоволен, но хоббиты отнеслись спокойно.
-- Место, куда я вас отведу, не так прекрасно, - сказал Фарамир. - Но я рад, что вы добровольно позволите завязать вам глаза и нам не нужно будет применять силу.
Он тихонько позвал, и немедленно из-за дерева показались Маблунг и Дамрод.
204
-- Завяжите глаза нашим гостям, - сказал Фарамир. Тщательно, но так, чтобы не причинять им неудобства. Не завязывайте им руки. Они дают слово, что не попытаются увидеть что-нибудь. Я мог бы поверить им и не завязывать глаза - они могут пообещать идти с закрытыми глазами - но если он споткнуться, у них могут непроизвольно открыться глаза. Ведите их так, чтобы они не спотыкались.
Охранники зелеными шарфами завязали хоббитам глаза и надвинули капюшоны чуть ли не до рта: потом взяли каждого за руки и быстро повели вперед. Все, что узнали Сэм и Фродо об этой последней мили их пути, было лишь догадками. Через некоторое время они почувствовали, что тропа круто спускается; вскоре она стала такой узкой, что они шли цепочкой, задевая за каменные стены с обеих сторон; охранники шли сзади и направляли их движения, положив руки им на плечи. Иногда тропа немного поднималась и становилась неровной, потом продолжала спускаться. Шум воды все время раздавался справа от них и становился все гормче. Наконец они остновились. Маблунг и Дамрод быстро обернули хоббитов несколько раз, и они совершенно утратили представление о направлении. Они еще немного поднялись наверх: здесь стало холоднее, и шум воды немного ослабел. Потом их подняли и понесли вниз по длинной лестнице со множеством ступеней и несколькими поворотами. Неожиданно они снова услышали шум воды, на этот раз громкий, булькающий и журчащий. Он доносился отовсюду, и они почувствовали на щеках и руках брызги. Их снова поставили на ноги. Несколько мгновений они стояли, полуиспуганные, с завязанными глазами, не зная, где они; никто не произнес ни слова.
Наконец поблизости раздался голос Фарамира:
-- Развяжите им глаза!
Капюшоны с них сдернули, шарфы сняли, и хоббиты, мигая, осмотрелись.
Они стояли на влажной поверхности полированного камня перед грубо высеченными воротами в скале, открывавшимися в темное пространство. Перед ними висела тонкая водяная занавеска, так близко, что Фродо мог коснуться ее рукой. Она смотрела на запад. За ней было видно садящееся солнце и его красный цвет преломлялся на множество разноцветных лучей в воде. Они как будто стояли перед окном башни, занавешаным нитями жемчуга, серебра, золота, рубина, сапфира и аметиста, горевшими негасиым огнем.
-- Наконец-то мы сможем вознаградить вас за терпение, сказал Фарамир. - Это Окно Солнечного Заката, Хеннет Аннун, прекраснейший из всех водопадов Итилиена, земли множества водопадов. Мало кто из чужеземцев видел его. Но зал за ним не соответствует Окну по красоте. Войдите и увидите!
Не успел он закончить свою речь, как солнце село и блеск падающей воды померк. Они повернулись и прошли в ворота под низкой аркой. Немедленно они оказались в вычеченном в скале помещении, грубом, широком, с неровным наклонным потолком. Горело несколько факелов; они бросали тусклый свет на блестящие стены. Здесь находилось множество людей. По двое и по трое все время через темный вход появлялись новые воины. Когда их глаза привыкли к полутьме, хоббиты увидели, что пещера больше, чем им показалось вначале, и что в ней находится большие запасы вооружения и продовольствия.
-- Здесь наше убежище, - сказал Фарамир. - Не очень удобное место, но зато здесь вы можете провести ночь спокой
205
но. Здесь, по крайней мере, сухо, есть еда, хоть и нет огня. Некогда вода заполняла эту пещеру и вытекала через эту арку, но потом русло изменилось, его отвели в сторону люди в старину. Затем все входы в этот грот, за исключением одного, были закрыты. Теперь сюда можно попасть лишь двумя: тем, которым вы пришли, и через водяной занавес на окне - внизу находится глубокий омут с острыми камнями на дне... Теперь отдыхайте, пока готовится ужин.
Хоббитов отвели в угол и указали низкие кровати, чтобы они могли лечь, если захотят. Между тем люди в пещере быстро, но в полном порядке занимались разными делами. От стен были принесены легкие столы, установлены на козлах и уставлены посудой... Посуда была простой и лишенной всяческих украшений, но красивой и хорошей работы: круглые тарелки, чашки и подносы из глазированной глины или самшита, ровные и гладкие. Тут и там видны были чашки из полированной бронзы; на самом большом столе против сидения капитана была поставлена серебряная чаша.
Фарамир ходил среди людей, негромко распрашивая их о чем-то. Некоторые из них вернулись после преследования южан; другие, остававшиеся как рзведчики у дороги пришли позже всех. Все южане были сосчитаны; неизвестно лишь, что произошло с мумаком. Никаких передвижений врага не было вдино; даже орочьих шпионов не было.
-- Ты слышал или видел что-нибудь, Анборн? - спросил Фарамир у последнего из пришедших.
-- Нет, - ответил тот, - по крайней мере не видел орков. Но я видел что-то довольно странное. А может быть, мне это показалось. В темноте предметы кажутся больше, чем они есть на самом деле. Может быть, это была просто белка. - При этих словах Сэм насторожил уши. - Но в таком случае это была черная белка, и я не заметил никакого хвоста. Что-то похожее на тень шевельнулось за деревом, а когда я подошел поближе, сколзнуло вверх по стволу быстро, как белка. Вы приказали нам не убивать диких зверей без надобности, я поэтому не пустил стрелу. К тому же было очень темно для меткого выстрела, а это существо в мгновение ока скрылось среди листвы. Я постоял так немного, потом заторопился назад. Когда я повернулся, мне показалось, что сверху донесся свист... Должно быть, большая белка. Может, спасаясь от тени Неназываемого, некоторые звери из Чернолесья двинулись сюда. Говорят, в том лесу водятся черные белки.
-- Может быть, - сказал Фарамир. - Но в таком случае это было бы нехорошим предзнаменованием. Мы не хотим нашествия Чернолесья на Итилиен.
Сэму показалось, что при этих словах Фарамир бросил быстрый взгляд на хоббитов, но Сэм ничего не сказал. Некоторое время они с Фродо лежали, глядя на факелы и на людей, двигавшихся и говоривших негромким голосами. Потом Фродо неожиданно уснул.
Сэм спорил с собой. "Может, все хорошо, - думал он, а, может, и нет. Красивая речь может скрывать подлое сердце. - Он зевнул. - Я мог бы целую неделю проспать. Да и что я могу сделать, в одиночку, когда вокруг столько больших людей. Ничего. Сэм Скромби, но ты все равно не будешь спать".
Свет потускнел еще больше, серый занавес падающей воды стал неразличим и пропал в надвигающейся тени. Вода продолжала звучать, неизменно, непрерывно, как днем, утром и
206
ночью. Она навевала сон. Сэм растирал кулаком глаза.
Зажгли еще несколько факелов. Распечатали бочку вина. Люди набирали воду из водопада. Некоторые мыли руки в басейне. Фарамиру принесли широкий медный таз и белое полотенце, и он умылся.
-- Разбудите наших гостей, - сказал он, - и принесите им воды. Время ужинать.
Фродо сел, зевнул и потянулся. Сэм, которого не понадобилось будить с некоторым удивлением смотрел на высокого человека, который, наклонившись, протянул ему таз с водой.
-- Поставьте нга землю, мастер, пожалуйста! - сказал он. - Легче для меня и для вас.
Затем к удивлению и развлечению людей, он сунул голову в холодную воду и вымыл шею и уши.
-- Это обычай вашей земли - мыть голову перед ужином? спросил человек, принесший хоббитам воду.
-- Нет, перед завтраком, - ответил Сэм. - Но если хочешь спать, нужно плеснуть на голову воду, как на вянущий латук. Ну, ну вот! Теперь я могу бодрствовать достаточно времени, чтобы поесть.
Их провели к сидениям рядом с Фарамиром. Сидениями служили бочки, накрытые шкурами и более высокие, чем скамьи людей, для удобства хоббитов. Перед едой Фарамир и все его люди повернулись на запад и молчали несколько мгновений. Фарамир знаком показал, чтобы Фродо и Сэм сделали так же.
-- Так мы всегда делаем, - обВяснил он, когда все сели, - смотрим туда, где находится Нуменор. У вас есть такой обычай?
-- Нет, - ответил Фродо, чувствуя себя неотесанным и неученым. - Но когда мы в гостях, мы кланяемся хозяину, а уже поев, встаем и благодарим его.
-- Мы тоже поступаем так, - сказал Фарамир.
После долгого путешествия в дикой пустыне ужин показался хоббитам пиром - пить бледно-желтое вино, холодное и ароматное, есть хлеб с маслом, соленое мясо, сухие фрукты и добрый красный сыр, с чистыми руками и на чистых тарелках. Ни Фродо, ни Сэм не отказывались ни от чего ни во второй, ни в третьий раз. Вино заиграло в их усталом теле, они почувствовали легкость в сердцах и радость, которой не испытывали с самого Лориена.
Когда они поели, Фарамир отвел их в укромный уголок в глубине пещеры, частично закрытый занавеской; сюда принесли стул и две табуретки. В нише горела маленькая глиняная лампа.
-- Вы, вероятно, скоро захотите спать, - заметил Фарамир, - особенно добрый Сэмвайс, который не сомкнул глаз до еды, то ли боясь притупить благородный голод, то ли из страха передо мной. Но нехорошо спать сразу же после еды. Давайте поговорим немного. Вероятно, вам есть что рассказать о своем путешествии из Раздола. И вы, может быть, захотите что-нибудь узнать о нас и о тех землях, где вы теперь находитесь. Расскажите мне

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:50 | Сообщение # 22

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

207
в сторону от цели Поиска и от Кольца, подчеркивая доблестное участие Боромира в приключениях: в битве с волками, в снегах под Карадрасом, и в подземельях Мории, где погиб Гэндальф... Фарамира глубоко взволновал рассказ о битве на мосту.
-- Боромира должна была раздражать необходимость бежать от орков, - сказал он, - и даже от этого страшилища, от Балрога, даже если он бы шел последним.
-- Он шел последним, - сказал Фродо, - но Арагорн вынужден был увести нас. Он один знал путь после гибели Гэндальфа. Но если бы им не суждено было заботиться о других, я думаю, ни Арагорн, ни Боромир не стали бы бежать.
-- Может быть, для Боромира было бы лучше, если бы он пал с Митрандиром, - сказал Фарамир, - и не пошел бы навстречу судьбе, которая ждала его у водопада Рауроса.
-- Может быть. Но расскажите мне теперь о вашей собственной судьбе, - сказал Фродо, снова уводя разговор в сторону. - Я хочу больше узнать о Минас Итиле, Осгилиате и Минас Тирите. Какая надежда у вашего города в этой долгой войне?
-- Какая у нас надежда? - повторил Фарамир. - У нас уже давно нет недежды. Меч Элендила, если он действительно вернется, может оживить надежду, но я не думаю, чтобы он мог сделать что-то большее, чем просто отсрочить злой день, если только не придет неожиданная помощь от эльфов, или людей. Ибо силы Врага увеличиваются, а наши уменьшаются: мы обречены.
Люди Нуменора расселились далеко и широко по берегами приморским районам Великих Земель, но по большей части они впали во зло. Многие полностью предались безделью и лени, некоторые сражались друг с другом, пока их, ослабевших, не победили дикие люди.
Никто не говорил, что черные искусства когда-либо использовались в Гондоре или же что Неназываемого почитали здесь когда-либо; и старая мудрость и красота, принесенные с запада, долго оставались в королевстве сыновей Элендила Прекрасного и до сих пор известны здесь. Но даже и с этим Гондор сам создал свой упадок, постепенно впадая в старческое слабоумие и думал, что Враг спит, а Враг был лишь изгнан, но не уничтожен.
Больше внимания уделялось смерти, потому что нуменореане, как и в своем старом королевстве, стремились к неизменной вечности. Короли сооружали гробницы, более великолепные, чем дома живых, и охотнее перечитывали имена предков в свитках, чем произносили имена своих сыновей. Бездетные повелители, сидя в своих обветшалых залах, размышляли о генеалогии. В тайных кабинетах увядшие старики составляли сильнодействующие элексиры или в высоких и холодных башнях вопрошали звезды. А последний король линии Анариона не имел наследника.
Но наместники были разумнее и счастливее. Мудрее, потому что они обВединили силы своих людей с силами крепкого народа с морских берегов, с силами суровых горцев из Эред Нимрайса. Они заключили перемирие с гордыми людьми севера, которые раньше часто нападали на нас, людьми воинственными и доблестными, нашими древними родственниками.
И вот, в дни Кириона, двенадцатого наместника (а мой отец - двадцать шестой наместник), эти люди пришли нам на помощь, и на большом поле Келебранта они уничтожили наших врагов, захвативших наши северные области. Это были Рохиррим, как мы называем их, хозяева лошадей, и мы уступили им
208
поля Каленардона, которые с тех пор называют Роханом: эти области тогда были почти не заселены. И они стали нашими союзниками и были верны нам, помогая в случае необходимости и охраняя наши северные границы и Проход Рохана.
Из наших сказаний они узнали о нас и о своем происхождении, и их повелители в случае необходимости говорят на нашем языке; но по большей части они придерживаются образа жизни своих предков и говорят между собой на собственном северном языке. Мы любим их: высоких мужчин и прекрасных женщин, доблестных, златовласых, ясноглазых и сильных; они напоминают нам молодость человечества, каким оно было в Древние Дни. В наших сказаниях говорится, что эти люди - наши родственники, что они происходят от тех же Трех Домов людей, что и нуменореане: не от Хадора Златовласого, друга эльфов, может быть, но от одного из его людей, который ушел не к Морю, а на запад.
В наших сказаниях мы различаем Высоких Людей, или людей с запада, - это нуменореане; и Средних Людей, людей сумерек, - это Рохиррим и их родичи, все еще живущие на далеком севере; и Диких Людей, людей Тьмы.
-- Вы мало говорите в своих сказаниях об эльфах, сэр, внезапно сказал Сэм, набравшись храбрости. Он заметил, что Фарамир, по-видимому относится к эльфам с почтением, и это больше, чем просто вежливость, и еда и питье, вызывало уважение Сэма и успокоило его подозрения.
-- Вы правы, мастер Сэмвайс, - сказал Фарамир, - я не искусен в сказаниях об эльфах. Но тут вы касаетесь другого пункта, в котором мы изменились, перейдя от Нуменора к Среднеземелью. Так как Митрандир был вашим товарищем и вы разговаривали с Элрондом, вы, вероятно, знаете, что Эдайн, древнейший из нуменориан, сражался рядом с эльфами в первых войнах и в награду получил королевство в середине Моря, вне пределов эльфийского дома. Но в Среднеземелье пути людей и эльфов во времена Тьмы разошлись, и из-за козней Врага, и из-за маленьких изменений, когда оба рода все дальше и дальше шли по своим собственным путям, отойдя друг от друга: люди теперь боятся эльфов, не верят им и мало что о них знают. И мы, в Гондоре, похожи на остальных людей, похожи на людей Рохана: и те, будучи противниками Повелителя Тьмы, все же сторонятся эльфов и со страхом говорят о Золотом Лесе.
Однако и сейчас среди нас имеются такие, кто время от времени имеют дела с эльфами. Впрочем, мало кто из тех, кто тайно уходит в Лориен, возвращается назад. Мне кажется, что смертным в наши дни опасно говорить со Старшим Народом. И все же вам я завидую: ведь вы разговаривали с Белой Госпожой.
-- Госпожа Лориена! Галадриэль! - воскликнул Сэм. - Вы должны увидеть ее, сэр! Я всего лишь хоббит, и мое занятие дома - садоводство, сэр, если вы меня понимаете, и я не очень силен в поэзии, ну, разве, что смешное стихотворение, да и то не часто, вы понимаете, а не настоящая поэзия, поэтому я не могу сказать вам, что я имею в виду. Это должно быть песней. Для этого нужен Бродяжник - это Арагорн, или старый мастер Бильбо. Но я хотел бы сочинить песню о ней. Как она прекрасна, сэр! Иногда она напоминает большое дерево в цвету, иногда белый нарцисс, маленький и хрупкий. Тверда, как алмаз, мягка, как лунный свет. Тепла, как свет солнца, холодна, как звездный мороз. Горда и далека, как снежная го
209
ра, и весела, как ребенок, с маргаритками в волосах в весеннее время. Я говорю ерунду и никак не могу сказать то, что хочу.
-- Должно быть, она действительно хороша, - сказал Фарамир. - Опасно прекрасна.
-- Я ничего не знаю об опасности, - сказал Сэм. - Мне кажется, что люди берут опасность с собой в Лориен, и находят там опасность, потому что принесли ее с собой. Но, может быть, ее и можно назвать опасной, потому что она очень сильна. Можно разбиться об нее, как корабль о скалы; и можно утонуть, как хоббит в реке. Но ни скала, ни река не виновата в этом. Боро... - тут он остановился и покраснел.
-- Да? Вы сказали "Боромир", - сказал Фарамир. - Что вы говорите? Он принес с собой опасность?
-- Да, сэр, прошу прощения, хороший человек был ваш брат, если я могу так сказать. Я смотрел на Боромира и слушал его все время от самого Раздола - заботился о хозяине, как вы понимаете, и не хотел никакого вреда Боромиру, - а мое мнение таково, что в Лориене он впервые ясно понял то, о чем догадывался раньше, он понял, чего хочет. С того момента, как он увидел его, он его захотел - Кольцо Врага.
-- Сэм! - в ужасе воскликнул Фродо. Он на некоторое время задумался и пришел в себя слишком поздно.
-- Ну, вот! - Сэм побледнел, а потом вспыхнул. - Когда откроешь свой большой рот, засунь туда ногу. Так всегда говаривал мой Старик, и он был совершенно прав. Дурень я, дурень!
Послушайте, сэр! - он повернулся к Фарамиру, собрав всю свою храбрость. - Не причиняйте вреда моему хозяину только потому, что его слуга - дурак. Вы очень хорошо говорили все время, своими разговорами об эльфах и о прочем заставили меня проговориться. Но теперь время показать, так ли вы хроши, как ваши слова.
-- Похоже на то, - сказал Фарамир, медленно, негромко и со странной улыбкой. - Так вот разгадка всех загадок! Одно Кольцо, которое считалось исчезнувшим из мира! И Боромир пытался силой овладеть им? А вы бежали? И бежали все время ко мне! И вот здесь, в дикой местности, я встретил вас: двух невысокликов, а рядом сотни людей, готовых выполнить мой приказ, и Кольцо Колец. Какая ирония судьбы! Какая возможность для Фарамира, капитана Гондора! Ха!
Он выпрямился во весь рост, серые глаза его сверкали.
Фродо и Сэм вскочили со своих табуреток и прижались спинами к стене, пытаясь вытащить мечи. Наступило молчание. Люди в пещере прекратили разговоры и в удивлении смотрели на них. Но Фарамир снова сел на стул и тихонько рассмеялся. Потом снова стал серьезным.
-- Увы, Боромир! Слишком тяжелое испытание! - сказал он. - Как увеличили вы мою печаль, странники из далекой земли, носители опасности человечества! Но вы меньше знаете людей, чем я невысокликов. Мы, люди Гондора, верны своему слову. Мы редко хвастаем, а затем выполняем свои обещания или погибаем в попытке их выполнить. Даже если бы оно лежало на дороге, я не подобрал бы его. Так я сказал. Даже если бы тогда, когда я произносил эти слова, я точно знал бы, о чем идет речь, я все равно счел бы эти слова клятвой и выполнил бы их.
Но я достаточно мудр, чтобы понять: есть такие опасности, от которых человек должен бежать. Успокойтесь! Упокой
210
тесь, Сэмвайс! Если вы и ошиблись, считайте же, что такова судьба. Сердце у вас правдивое и преданное, оно видит лучше ваших глаз. Может, вам это покажется странным, но для вас было бы безопаснее открыть мне вашу тайну. Это поможет вашему хозяину, которого вы так любите. Я постараюсь обратить вашу ошибку в выигрыш, поскольку это в моей власт. Поэтому не волнуйтесь. Но больше не называйте эту вещь вслух. Одного раза достаточно.
Хоббиты снова сели. Люди вернулись к своим напиткам и разговорам, решив, что капитан пошутил над своими маленькими гостями и что теперь шутка исчерпана.
-- Ну, Фродо, наконец-то мы поняли друг друга, - сказал Фарамир. - Если вы взяли эту вещь на себя, не желая ее, по просьбе других, тогда я еще больше жалею и уважаю вас. Вы для меня совершенно новые существа из нового мира. Все ли хоббиты таковы? Ваша земля должна быть царством мира и довольства, и садовники должны пользоваться там почетом.
-- Не все хорошо у нас, - заметил Фродо, - но садовники, конечно, в почете.
-- Но можно устать даже в собственном саду, как устают все существа под солнцем в нашем мире. А вы далеки от дома и прошли долгий путь. Хватит на сегодня. Спите мирно. Не бойтесь! Я не хочу видеть его, или прикасаться к нему, или знать о нем больше, чем я знаю. А теперь отдыхайте, но вначале скажите мне только, куда вы хотите идти и что делать. Ибо я должен следить, ждать и думать. Время торопит. Утром мы должны быстро идти по пути, назначенному нам.
Фродо, после первого приступа страха, чувствовал, что он весь дрожит. Огромная усталость опустилась на него, как облако. Он не мог больше притворяться и сопротивляться.
-- Я должен найти путь в Мордор, - сказал он слабо. - Я иду к Горгороту. Мне нужно найти Гору Огня и бросить эту вещь в Щель Судьбы. Так говорил Гэндальф. Не думаю, что смогу выбраться оттуда.
Фарамир серьезно и изумленно смотрел на него. Фродо покачнулся, но Фарамир подхватил его, осторожно поднял, отнес к кровати, уложил на нее и тепло укрыл. Фродо немедленно уснул.
Рядом была поставлена другая провать для слуги. Сэм поколебался немного, потом низко поклонился.
-- Доброй ночи, капитан, - сказал он. - Вы хорошо использовали свою возможность, сэр.
-- Неужели? - спросил Фарамир.
-- Да, и проявили свои качества: и они очень велики.
Фарамир улыбнулся.
-- Дерзкий слуга, мастер Сэмвайс. Но нет - оценка эта выше, чем я заслуживаю. Я не испытываю никакого искушения или желаиня, которые я должен был бы преодолеть.
-- Ну, сэр, - сказал Сэм, - вы сказали, что мой хозяин чем-то напоминает вам эльфов... Это верно. Но я могу сказать: вы тоже напоминаете мне кое-кого. Гэндальфа, колдуна.
-- Может быть, - сказал Фарамир. - Может вы принесли издалека воздух Нуменора. Спокойной ночи!
211
Глава vi
ЗАПРЕТНЫЙ БАССЕЙН.
Проснувшись, Фродо увидел наклонившегося над собой Фарамира. На мгновение в нем ожил старый страх, и он отшатнулся.
-- Бояться нечего, - успокоил Фарамир.
-- Уже утро? - спросил Фродо, зевая.
-- Еще нет, но ночь подходит к концу, и полная луна садится. Не пройдете ли вы со мной? Есть дело, в котором мне нужен ваш совет. Мне жаль будить вас, но вам нужно идти.
-- Иду, - сказал Фродо, вставая и немного дрожа после теплого одеяла и шкур. В пещере казалось холодно. В тишине громко звучала падающая вода. Фродо надел плащ и пошел за Фарамиром.
Сэм, неожиданно проснувшись от какого-то инстинкта бдительности, обнаружил, что постель хозяина пуста, и вскочил на ноги. Потом увидел в просвете, теперь полном бледного света, две темные фигуры: Фродо и человек. Он заторопился за ними мимо рядов людей, спящих на матрацах вдоль стен. Выйдя из пещеры, он увидел, что занавес вновь стал переплетением нитей золота, серебра и жемчуга - это в нем отражался моолчный лунный свет. Но он не остановился в восхищении. Отвернувшись, он прошел вслед за своим хозяином в небольшую щель.
Вначале они шли по длинному темному проходу, потом поднялись по влажным ступеням и оказались на маленькой площадке, высеченной в камне. Над ними сквозь глубокое ущелье виднелось бледное небо. С площадки вели две лестницы: одна вверх, другая налево. По этой другой лестнице они и пошли. Она извивалась, как винтовая лестница в башне.
Наконец они вышли из каменной тьмы и огляделись. Они находились на широкой и плоской скале без перил или парапета. И справа от них на воток, падал водопад, прыгая по множеству террас и затем заполняя пробитый в камне канал темной пенистой водой. Канал проходил у их ног и слева обрывался вниз. Здесь стоял у края камня человек. Он молча смотрел вниз.
Фродо посмотрел на текущую и прыгающую вниз воду. Потом поднял голову. Мир был тих и спокоен, как всегда перед наступлением рассвета. Далеко на западе, круглая и белая, заходила луна. Бледный туман светился в глубокой долине внизу: широкая пропасть белой пены, над которой катились холодные ночные волны Андуина. За ними возвышалась чернота, и в ней сверкали кое-где холодные, острые, отдаленные, белые, зубы призрака, пики Эред Нимрайса, Белых Гор королевства Гондор, увенчанные вечными снегами.
Некотрое время Фродо стоял на высоком камне, дрожа от ночной прохлады и глядя, где в этой ночной обширности теперь бродят или спят его старые товарищи. А, может, они мертвыми лежат в тумане? Зачем привели его сюда, вырвали из забвения сна?
Сэм тоже хотел получить ответ на этот вопрос и не смог удержаться от бурчания, с надеждой, что его услышит только хозяин.
-- Прекрасный вид, мастер Фродо, несомненно, но примо
212
раживает до сердца, не упоминая уже костей. И зачем все это?
Но Фарамир услышал его.
-- Луна заходит над Гондором. Прекрасный Итил, уходя из Среднеземелья, глядит на белые локоны Миндоллуина. Это зрелище стоит небольшой дрожи. Но я не для этого привел вас сюда - кстати, мастер Сэмвайс, вам вовсе не обязательно было идти сюда, вы сами наказали себя своей бдительностью. Но смотрите!
Он подошел к молчаливому человеку на краю обрыва, и Фродо последовал за ним. Сэм отшатнулся. Он чувствовал себя неуверенно на этой высокой влажной платформе... Фарамир и Фродо посмотрели вниз. Далкео внизу они увидели белую воду, вливающуюся в глубокий овальный бассейн в скалах, откуда они находили выход через узкий проход и в брызгах, пене, с шумом вырывались оттуда на более ровное место. Лунный свет все еще достигал основания водопада и отражался в воде бассейна. Неожиданно Фродо заметил маленькое черное существо на ближайшем берегу, но пока он смотрел, существо нырнуло и исчезло перед пеной водопада, разрезав черную поверхность воды без малейших брызг, как стрела или камень, брошенный ребром.
Фарамир повернулся к стоявшему рядом человеку.
-- Ну, Анаборн, что ты теперь скажешь? Белка и зимородок? Есть ли черные зимородки в реках Чернолесья?
-- Это не птица, - ответил Анборн. - У него четыре конечности, и ныряет он, как человек, очень хорошо владеет он этим искусством. Чего он хочет? Ищет вход вверх за Занавес, к нашему убежищу? Похоже, что мы обнаружены. У меня с собой лук, и поблизости я разместил еще лучников, таких же метких стрелков, как и я. Мы ждем только вашей команды, капитан.
-- Должны ли мы стрелять? - спросил Фарамир, быстро поворачиваясь к Фродо.
Фродо вначале не ответил ничего. Затем сказал:
-- Нет! Я прошу вас не стрелять.
Если бы Сэм осмелился, он сказал бы Фарамиру "да", быстрее и громче. Он не видел ничего, но из их слов догадался, на кого они смотрят.
-- Значит, вы знаете, кто это? - спросил Фарамир. - Ну, а теперь обВясните почему мы не должны стрелять. Во всех наших разговорах вы ни разу не упоминали своего спутника, а я пока оставлял это без внимания. Можно было подождать, пока его не поймают и не приведут ко мне. Я послал лучших своих охотников на поиски, но он ускользнул от них. Его никто не видел, кроме Анборна - вчера, в сумерках. Но теперь он совершил большую ошибку - осмелился явиться в Хеннет Аннун, и поплатится за это жизнью. Удивляюсь я этому созданию - такое хитрое, такое ловкое, и является купаться прямо у нас под окном. Неужели он думает, что люди спят ночью без охраны. Зачем он так поступил?
-- Я думаю, на это есть два ответа, - заметил Фродо. Во-первых, он мало знает о людях, и хотя он и ловок и хитер, но ваше убежище так скрыто, что он, вероятно, не подозревает о том, что здесь есть люди. Во-вторых, я думаю, его привело сюда могучее искушение, более сильное, чем его острожность.
-- Вы говорите "искушение"? - тихо сказал Фарамир. Значит, он знает про вашу ношу?
-- Знает. Он сам носил ее много лет.
-- Он носил его? - переспросил Фарамир с удивлением. Все новые и новые загадки. Значит, он за ним охотится?
-- Может быть. Оно для него Драгоценность... Но я гово
213
рю не об этом.
-- Тогда чего же ищет это создание?
-- Рыбу, - ответил Фродо. - Смотрите!
Они посмотрели вниз, в темный бассейн. В его дальнем конце появилась маленькая черная голова, как раз у густой тени скал. Блеснуло серебро, вода слегка зарябила. Существо поплыло к берегу и затем с удивительным проворством лягушечеобразная фигура выбралась из воды. Она немедленно села и начала грызть маленький серебряный предмет, блестевший, когда он его поворачивал: последние лучи луны падали теперь на каменный берег бассейна.
Фарамир тихонько рассмеялся.
-- Рыба! - сказал он. - Это менее опасное стремление. А может, и нет: рыба из бассейна Хеннет Аннун может дорого ему обойтись.
-- Он в пределах досягаемости стрелы, - сказал Анборн. - Прикажите стрелять, капитан? По нашему закону, смерть ждет явившегося сюда незванным.
-- Подождите, Анборн, - ответил Фарамир. - И дело сложенее, чем кажется. Что скажите вы теперь, Фродо? Почему мы должны пощадить его?
-- Это существо голодно и несчастно, - ответил Фродо. Оно не подозревает об опасности. Гэндальф, по-вашему Митрандир, попросил бы вас не убивать его по этой причине и по другим. Он просил эльфов не делать этого. Не знаю точно почему, а о своих догадках я не могу здесь говорить открыто. Но это существо каким-то образом связано с моим поручением. Пока вы не отыскали и не схватили нас, он было моим проводником.
-- Вашим проводником! - удивился Фарамир. - Дело становится все более странным. Я многое сделаю для вас, Фродо, но этого не могу обещать: позволить этому скользкому бродяге свободно уйти отсюда, а потом, если ему захочется, присоединиться к вам, или быть схваченным орками и рассказать им все, что он знает, под угрозой боли. Он должен быть убит или схвачен. Да убит, если не будет схвачен быстро. Но чем можно схватить это скользкое существо кроме оперенной стрелы.
-- Позвольте мне спуститься к нему, - сказал Фродо. Можете натянуть свои луки и выстрелить в меня, если я вас обману, но я не убегу.
-- Идите и побыстрее! - сказал Фарамир. - Если он выберется отсюда живым, он должен быть вашим верным слугой до конца дней. Отведите Фродо вниз, Анборн, и побыстрее. У этого существа есть нос и уши. Дай мне лук Анборн.
Анборн провел Фродо по извилистой лестнице к площадке, затем по другой лестнице пока они не оказались перед узким отверстием, прикрытым густыми кустами. Молча миновав их, Фродо очутился на южном берегу бассейна. Было темно, водопады казались бледно-серыми, отражая лишь лунное зарево западного края неба. Фродо не видел Голлума. Он пошел вперед. Анборн шел неслышно за ним.
-- Идите! - прошептал Анборн ему на ухо. - Осторожнее: справа обрыв. Если вы упадете в бассейн, никто, кроме вашего рыбачащего друга, не сможет вам помочь. И не забудьте, что поблизости стоят лучники, хотя вы их и не видите.
Фродо пополз вперед, ощупывая путь руками, как Голлум. Скалы были большей частью ровные и плоские, но скользкие. Он остановился, прислушиваясь. Вначале он не слышал ни звука,
214
кроме непрерывного шума водопада за собой. Потом услышал недалеко перед собой свистящее бормотание.
-- Рыба, хорошая рыба. Белое Лицо исчезло, наконец, моя прелесть. Теперь мы можем спокойно сВесть рыбу. Нет, не спокойно, моя прелесть. Ведь Драгоценность потеряна, да, потеряна. Грязные хоббиты, да, подлые хоббиты. Ушли и оставили нас, голлум. И Драгоценность исчезла. Бедный Смеагол остался один. Нет Драгоценности. Отвратительные люди, они забрали ее, украли мою Драгоценность. Мы их ненавидим. Рыба, хорошая рыба. Делает нас сытыми. Делает глаза яркими, пальцы крепкими, да. Задушить их, моя прелесть. Задушить их всех, да, если у нас будет возможность. Хорошая рыба. Хорошая рыба!
Голлум продолжал бормотать, непрерывно, как водопад, прерываемый лишь слабыми звуками глотания. Фродо вздрогнул, слушая с жалостью и отвращением. Он хотел бы остановить это бормотание и никогда больше не слышать его, этого голоса. Анборн неподалеку позади. Он может прокрасться к нему и попросить выстрелить. И они, наверное, смогут подобраться близко, пока он занят своей рыбой. Один меткий выстрел, и Фродо навсегда избавится от этого жалкого голоса. Но нет, у него есть долг перед Голлумом. У хозяина всегда бывает долг по отношению к слуге, даже если тот служит из страха. Если бы не Голлум, они погибли бы в Мертвых Болотах. К тому же Фродо каким-то образом очень точно знал, что Гэндальф не захотел бы этого.
-- Смеагол! - тихонько позвал он.
-- Рыба, хорошая рыба, - сказал голос.
-- Смеагол! - повторил Фродо немного громче. Голос прекратил бормотание. - Смеагол, хозяин отыскал тебя. Хозяин здесь. Иди сюда, Смеагол!
Ответа не было, слышался лишь негромкий свист сквозь сжатые губы.
-- Иди, Смеагол! - сказал Фродо. - Мы в опасности. Люди убьют тебя, если застанут тут. Иди быстрее, если хочешь спастись от смерти. Иди к хозяину!
-- Нет! - сказал голос. - Хозяин плохой.. Оставил бедного Смеагола и ушел с новыми друзьями. Хозяин может подождать. Смеагол не кончил еще.
-- Сейчас не время для еды, - сказал Фродо. - Возьми рыбу с собой. Быстрее!
-- Нет! Должен закончить рыбу!
-- Смеагол! - в отчаянии сказал Фродо. - Драгоценность рассердится. Я возьму Драгоценность и скажу: пусть он проглотит кости и подавится. Пусть больше никогда не почувствует вкуса рыбы. Иди, Драгоценность ждет.
Послышался резкий свист. Вскоре из темноты на четвереньках показался Голлум, как провинившийся пес, которого позвали к ноге. Во рту он держал полусВеденную рыбу, другая рыба была у него в руке. Он подошел к Фродо, почти нос к носу, и обнюхал его. Его бледные глаза светились. Потом он взял рыбу изо рта и встал.
-- Хороший хозяин! - прошептал он. - Хороший хоббит, вернулся к бедному Смеаголу... Хороший Смеагол ждет. А теперь идем, быстро идем, да. Под деревья, пока Лиц нет. Идем!
-- Да, скоро пойдем, - согласился Фродо. - Но не сейчас. Я пойду с тобой, как и обещал. Я снова обещаю. Но не теперь. И ты здесь в опасности. Я спасу тебя, но ты должен мне верить.
-- Должны ли мы верить хозяину? - с сомнением произнес
215
Голлум. - Почему? И почему не идти сейчас же? Где второй, сердитый, грубый хоббит? Где он?
-- Он наверху, - сказал Фродо, указывая на водопад. - Я не пойду без него. Мы должны вернуться к нему. - Сердце его сжалось. Все это слишком походило на предательство. Он не боялся, что Фарамир позволит убить Голлума, но, вероятно, его сделают пленником и свяжут. И то, что делал Фродо, весьма походило на предательство по отношению к несчастному существу. Вероятно, тот даже не поймет, что Фродо спас ему жизнь единственно возможным путем. Что еще он может сделать? Как еще поладить с обеими сторонами? - Идем, - сказал он. Или Драгоценность рассердится. Мы должны подняться наверх. Иди вперед!
Голлум немного прополз вперед, потом подозрительно принюхался. Вдруг он остановился и поднял голову.
-- Кто-то здесь есть! - сказал он. - И не хоббит. - Неожиданно он повернул назад. Зеленый свет вспыхнул в его выступающих глазах. - Хозяин, хозяин! - шипел он. - Злой! Предатель! Обманщик!
Он плюнул и протянул длинные руки с белыми согнутыми пальцами.
В это мгновение на него обрушилась темня фигура Анборна. Большая сильная рука схватила его за горло и пригвоздила к земле. Он повернулся, как молния, влажный и скользкий, извиваясь, как уж, кусаясь и царапаясь, как кошка. Но еще два человека выступили из тени.
-- Лежи спокойно, - сказал один из них. - Или будешь утыкан стрелами, как еж иголками.
Голлум перестал сопротивляться и захныкал. Его связали, и не очень вежливо.
-- Легче, легче, - сказал Фродо. - У него сил меньше, чем у вас. Не повредите ему чего-нибудь. Смеагол! Они не сделают тебе вреда. Я иду с тобой. Они не сделают тебе ничего плохого, иначе вам сначала придется убить меня. Верь хозяину!
Голлум повернулся и плюнул в него. Люди подняли его, накинули на голову капюшон и понесли.
Фродо пошел за ними, чувствуя себя отвратительно. Они прошли в отверстие за кустами, потом по лестницам и переходу в пещеру. Зажгли два или три факела. Люди зашевелились. Сэм был здесь, он бросил странный взгляд на то, что несли люди.
-- Поймали? - спросил он Фродо.
-- Да. Точнее, нет, он сам пришел ко мне, потому что поверил мне. Я не хотел, чтобы его связывали. Надеюсь, что это к лучшему, но все это дело мне не нравится.
-- Мне тоже, - сказал Сэм. - Мне вообще не нравится все связанное с этим жалким типом.
Подошел человек и отвел хоббитов в убежище в глубине пещеры. Здесь сидел Фарамир, в нише над его головой снова горела лампа. Он знаком показал хоббитам на табуретки.
-- Принесите вина гостям, - сказал он. - И приведите сюда пленника.
Принесли вина, потом Анборн притащил Голлума. Он снял капюшон с головы Голлума и поставил его на ноги, стоя сзади, чтобы поддерживать его. Голлум замигал, скрывая злость в глазах под тяжелыми бледными веками. Выглядел он жалко, влажный, с каплями воды, с запахом рыбы (он все еще сжимал рыбу в руке); его редкие волосы прилипли ко лбу, нос морщился.
216
-- Развяжите нас! Развяжите нас! - сказал он. - Веревка делает нам больно, да, нам больно, а мы ничего не сделали.
-- Ничего? - спросил Фарамир, пронзительно глядя на жалкое существо, но на лице у него не было никакого выражения: ни гнева, ни жалости, ни удивления. - Ничего? Неужели ты никогда не совершал ничего, достойного связывания и наказания? К счастью, не мне судить об этом. Но сегодня ночью ты пришел в место, где тебя ждет смерть. Рыба в этом бассейне смертельно опасна.
Голлум выронил рыбу из рук.
-- Не хотим рыбы, - сказал он.
-- Дело не в рыбе, - сказал Фарамир. - Но тот, кто пришел сюда и увидел бассейн, должен быть наказан смертью. Пока я пощадил тебя по просьбе Фродо, который сказал мне, что ты ему служил. Но ты должен отвечать мне. Как тебя зовут? Откуда ты пришел? Куда идешь? В чем твоя цель?
-- Мы потеряны, потеряны, - сказал Голлум. - Ни имени, ни цели, ни Драгоценности - ничего. Одна пустота. Один голод. Да, мы голодны. Несколько маленьких рыбок, жалких костлявых рыбок для бедного голодного существа, и они говрят: смерть. Они так мудры, так справедливы.
-- Не очень мудры, - сказал Фарамир, - но справедливы, насколько позволяет наш разум. Освободите мне его, Фродо! Фарамир достал из-за пояса нож и протянул его Фродо. Голлум, не поняв его намерений, взвыл и упал на пол.
-- Ну, Смеагол! - сказал Фродо. - Ты должен мне верить. Отвечай точно и правдиво. Тебе не причинят вреда.
Он перерезал веревку и помог Голлуму встать.
-- Иди сюда! - сказал Фарамир. - Смотри на меня! Ты знаешь название этого места? Ты был здесь раньше?
Голлум медленно поднял голову и неохотно взглянул в глаза Фарамиру. В его взгляде вспыхнул свет, его пустые бледные глаза на мгновение встретились с ясным немигающим взглядом человека из Гондора. Наступило молчание. Затем Голлум опустил голову и начал сгибаться, пока не оказался на полу, весь дрожа.
-- Мы не знаем и не хотим знать, - бормотал он. - Никогда не были здесь, никогда не придем опять.
-- В твоем мозгу есть закрытые двери и окна, а за ними темные комнаты, - сказал Фарамир. - Но в данном случае я считаю, ты говоришь правду. Это хорошо для тебя. Какой клятвой ты поклянешься не возвращаться и никогда ни одному живому существу ни словом, ни знаком не указывать этого места.
-- Хозяин знает, - сказал Голлум, искоса взглянув на Фродо. - Да, он знает. Мы обещаем хозяину, если он спасет нас. Мы клянемся на Ней, да. - Он подполз к ногам Фродо. Спасите нас, хороший хозяин! - хныкал он. - Смеагол клянется на Драгоценности, клянется искренне. Никогда не возвращаться, никогда не говорить, никогда! Нет, моя прелесть, нет!
-- Вы удовлетворены? - спросил Фарамир.
-- Да, - ответил Фродо. - Можете удовлетвориться этим обещанием или исполнить ваш закон. Большего вы не добьетесь. Но я обещал ему, что если он подойдет ко мне, ему не причинят вреда. И не хотел бы оказаться обманщиком.
Фарамир некоторое время сидел задумавшись.
-- Хорошо, - сказал он наконец. - Я предаю тебя твоему хозяину, Фродо, сыну Дрого. Пусть он обВявит, что он собирается делать с тобой.
217
-- Но, повелитель Фарамир, - сказал Фродо, кланяясь, вы еще сами не сказали, что собираетесь делать с Фродо, а пока это неизвестно, я не могу строить планы, касающиеся меня и моих товарищей. Ваш суд был отложен на утро. Утро наступило.
-- Тогда я обВявляю вас свободными в королевстве Гондор до самых древних его границ. Но ни вы, ни ваши спутники не имеют права являться в это место незванными. Это решение действительно в течении года и одного дня, потом действие его прекращается, если только вы за это время не явитесь в Минас Тирит и не предстанете перед повелителем-наместником города. Тогда я испрошу его утвердить мое решение и сделать его пожизненным. Тем временем все, кого вы берете под свою защиту, находятся и под моей защитой и покровительством Гондора. Вы удовлетворены?
Фродо низко поклонился.
-- Я удовлетворен, - ответил он, - и всецело отдаю себя в ваше распоряжение, если только могу чем-либо быть полезным такому благородному человеку.
-- Можете, - подтвердил Фарамир. - А теперь скажите: берете ли вы под свою защиту этого Смеагола?
-- Я беру Смеагола под свою защиту, - ответил Фродо. Сэм громко вздохнул.
-- Теперь я скажу тебе, - Фарамир обернулся к Голлуму, - тебе грозит смерть. Но пока ты идешь с Фродо, ты в безопасности. Однако, если хоть какой-нибудь из людей Гондора застанет тебя одного, судьба твоя будет решена. А если ты будешь верно служить Фродо, все будет в порядке, иначе смерть быстро найдет тебя и за пределами Гондора. Теперь отвечай: куда ты пойдешь? Фродо сказал, что ты был его проводником. Так куда же ты его поведешь?
Голлум не ответил.
-- Отвечай, или я изменю свое решение, - сказал Фарамир. Но Голлум продолжал молчать.
-- Я отвечу за него, - вмешался Фродо. - Он провел меня к Черным Воротам, как я и просил, но они непроходимы.
-- В Неназываему Землю нет открытых дверей, - сказал Фарамир.
-- Видя это, мы повернули и пошли по снежной дороге, продолжал Фродо, - судя по тому, что он нам сказал, есть или может быть проход вблизи Минас Итила.
-- Минас Моргула, - поправил Фарамир.
-- Не знаю точно, - согласился Фродо, - но по-видимому, тропа поднимается в горы в северной части долины, где стоит старый город. Она поднимается на высокий утес и потом спускается на ту сторону гор.
-- Вы знаете название этого перехода? - спросил Фарамир.
-- Нет, - ответил Фродо.
-- Его называют Кирит Унгол. - Голлум резко свистнул и что-то пробормотал про себя. Фарамир обернулся к нему и спросил. - Разве не так?
-- Нет, - сказал Голлум и вдруг взвыл так, как будто кто-то ударил его. - Да, да, мы слышали однажды это название. Но какое вам дело до названия? Хозяин говорит, что он должен пройти. Поэтому мы должны найти проход. Другого пути нет.
-- Нет другого пути? - спросил Фарамир. - Откуда ты это знаешь? И кто изучал все уголки темного королевства? - он
218
долго задумчиво смотрел на Голлума. Потом снова заговорил. Уведи это существо, Анборн. И обращайся с ним вежливо, но стереги его. А ты, Смеагол, не пытайся нырнуть в водопады. Там внизу у скал такие зубы, что они убьют тебя раньше твоего часа. Уходи сейчас и возьми с собой свою рыбу!
Анборн ушел; перед ним согнувшись, шел Голлум. Занавес в убежище был задернут.
-- Фродо, я считаю, что на этот раз вы поступаете неразумно, - сказал Фарамир. - И вы не должны идти с этим существом. Оно злое.
-- Ну, не совсем злое, - возразил Фродо.
-- Может быть, и не совсем, - согласился Фарамир, - но зло ест его, как язва, и зло это растет. Он не приведет вас к добру. Если вы согласитесь расстаться с ним, я дам ему охранную грамоту и прикажу отвести к любой точке границ Гондора, какую он назовет.
-- Он не пойдет туда, - сказал Фродо. - Он последует за мной, как делает уже давно. И я много раз обещал взять его под защиту и идти туда, куда он ведет. Вы ведь не посоветуете мне нарушать обещания?
-- Нет, - вздохнул Фарамир, - но на сердце у меня тяжело. Кажется, легче посоветовать другому нарушить обещание, чем самому это сделать. Но нет... Если он пойдет с вами, вам придется терпеть его присутствие. Но не нужно идти с ним к Кирит Унголу. Он сказал вам о нем меньше, чем знает. Это я ясно прочел в его мозгу. Не ходите к Кирит Унголу!
-- Куда же мне идти? - спросил Фродо. - К Черным Воротам назад, чтобы добровольно сдаться их охране? Что вы имеете против этого места, почему его название вызывает ужас?
-- Ничего определенного, - сказал Фарамир. - Мы, в Гондоре, не ходим восточнее дороги в эти дни, и никто из нас, более молодых, не ступал ногой на Горы Тени. Мы о них знаем лишь старые легенды и слухи давно ушедших дней. Но в переходах у Минас Моргула живет какой-то темный ужас. Когда произносится название Кирит Унгол, старики и знатоки сказаний бледнеют и замолкают.
Долина Минас Моргула очень давно оказалась во власти зла и была угрозой и ужасом и тогда, когда изгнанный Враг находился далеко, а Итилиен входила в наше Королевство. Как вы знаете, этот город некогда был крепостью, гордой и прекрасной, Минас Итилом, близнецом нашего родного города. Но он был захвачен злыми людьми, которыми командовал Враг и которые после его поражения бродили бездомные и безначальные. Говорят, их господами были люди Нуменора, впавшие в тьму зла: им Враг дал Кольца власти и поработил их, они стали живыми привидениями, ужасными и злыми. После ухода Врага они захватили Минас Итил и жили в нем, наполнив город и всю долину гибелью и распадом: город казался пустым и в то же время не пустым, потому что в его разрушенвых стенах жил бесформенный ужас. Здесь жили Девять Повелителей, и после возвращения их хозяина, которое они в тайне подготовили, они вновь стали сильны. Девять Всадников выехали из ворот ужаса, и мы не могли противостоять им. Не приближайтесь к их крепости! Вас выследят. Это место бессонной злобы, полное несмыкающихся глаз. Не ходите туда!
-- Но куда же вы направите меня? - спросил Фродо. - Вы говорите, что сами не можете привести меня к горам и тем более перевести через них. Но я дал торжественное обещание Со

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:51 | Сообщение # 23

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

219
вету найти путь через горы или погибнуть в поисках пути. И если я поверну назад, испугавшись опасностей на своем пути, как смогу я смотреть на людей и эльфов? Вы хотите, чтобы я пошел с этой вещью в Гондор? Ведь она свела с ума вашего брата. Что же она натворит в Минас Тирите? Неужели должно быть два Минас Моргула, скалящиеся друг другу через мертвые земли, полные гнилости?
-- Я не хочу этого, - сказал Фарамир.
-- Что же мне делать?
-- Не знаю. Но я не хочу, чтобы вы шли на смерть или на пытки. И не думаю, чтобы Митрандир выбрал бы этот путь.
-- Но он погиб, а я должен выбрать путь. И времени для долгих поисков нет, - сказал Фродо.
-- Тяжкая судьба и безнадежное поручение у вас, - сказал Фарамир. - Но по крайней мере помните мое предупреждение: берегитесь этого проводника, Смеагола. Он был убийцей. Я прочел это в нем...
Он вздохнул:
-- Ну, мы встретились и теперь расстанемся, Фродо, сын Дрого. Вы не нуждаетесь в словах утешения: я не надеюсь снова увидеть вас под этим солнцем. Но вы пойдете с моим благословлением на вас и на всем вашем народе. Отдохните немного, пока для вас готовится еда.
Я с радостью послушал бы, как этот ползучий Смеагол стал обладателем Вещи, о которой мы говорим, и как он потерял ее, но я не буду беспокоить вас сейчас. Если, вопреки всем опасениям, вы вернетесь в землю живых, и мы будем сидеть, греться на солнце и смеяться над старыми горестями, вы расскажете мне об этом. А до того времени или до другого времени, которое не увидишь даже в Видящие камни Нуменора, прощайте!
Он встал, низко поклонился Фродо и задернул занавес за собой.
Глава vii
ПУТЬ К ПЕРЕКРЕСТКУ ДОРОГ.
Фродо и Сэм вернулись к своим кроватям, некоторое время отдыхая в молчании, пока люди в пещере не зашевелились и не занялись делами. Вскоре хоббитам принесли воду, а потом отвели к столу, где была поставлена еда для троих. Фарамир поел с ними. Он не спал со вчерашней битвы, но не выглядел усталым.
Закончив еду, они встали.
-- Пусть голод не беспокоит вас в дороге, - сказал Фарамир. - У нас мало провизии, но я приказал приготовить для вас небольшие запасы пищи, годной для путешествий. В Итилиене вы не будете нуждаться в воде, но не пейте из ручьев, текущих из Имлад Моргул - Долины Живой Смерти. И еще вот что я должен вам сказать. Вернулись все мои разведчики, даже те, что побирались к самому Мораннону. Они все обнаружили довольно странное явление. Земля пуста. Нет никого на дороге, не слышно топота ног, звука рога или звона тетивы. Выжида
220
тельная тишина опустилась на Неназываемую Землю. Не знаю, что это предвещает. Но приближается что-то значительное. Идет буря. Торопитесь! Если вы готовы, идемте. Скоро взойдет солнце.
Хоббитам принесли их мешки, (теперь они были несколько тяжелее, чем раньше), и два крепких посоха из полированного дерева, с железными наконечниками и резными рукоятями, от которых отходили плетеные кожанные ремни.
-- У меня нет достойных вас подарков при расставании, сказал Фарамир, но возьмите эти посохи. Они могут пригодиться тем, кто ходит в пустынной местности. Люди Белых Гор используют их. Эти посохи были подрезаны для вашего роста и заново оббиты железом. Они сделаны из прекрасного дерева лебетрон, излюбенного древоделами Гондора, и помогают возвращаться и не заблудиться. Пусть это их свойство не совсем исчезнет в Тени, куда вы направляетесь!
Хоббиты низко поклонились.
-- Благородный хозяин, - сказал Фродо. - Элронд Полуэльф говорил, что на пути я встречу друзей, тайных и неожиданных. И я искал именно такой дружбы, которую вы показали. Такая дружба превращает любое зло в добро.
Теперь они были готовы к уходу. Из какого-то угла пещеры привели Голлума, и тот казался довольным, хотя старался держаться поближе к Фродо и избегал взгляда Фарамира.
-- Вашему проводнику завяжут глаза, - заметил Фарамир, - но вас и вашего слугу Сэмвайса я освобождаю от этого.
Голлум завижал и уцепился в Фродо, когда к нему подошли, чтобы завязать глаза. Фродо сказал:
-- Завяжите глаза нам всем троим и мне первому - тогда, может быть, он поймет, что ему не причинят вреда.
Это было сделано, и их вывели из пещеры Хеннет Аннун. Пройдя по коридору и лестницам, они почувствовали холодный утренний воздух, свежий и ароматный. Все еще с завязанными глазами они шли некоторое время вверх, потом немного вних. Наконец голос Фарамира приказал снять повязки.
Они снова стояли в лесу. Водопадов не было слышно, между ними и ущельем, в котором текла река, находился длинный склон опускавшийся к югу. На западе сквозь деревья виднелся свет, как будто там земля внезапно обрывалась и видно было только небо.
-- Здесь мы расстанемся, - сказал Фарамир. - Если вы последуете моему совету, то поверните на восток не сразу. Идите прямо: так вы на протяжении многих миль будете скрыты в лесу. К западу от вас земля обрывается в глубокие ущелья, иногда крутые, иногда пологие. Держитесь ближе к этому краю леса. Я думаю, что вначале вы можете идти днем. На некоторое время зло отступило, и землей овладел обманчивый мир. Прощайте!
Он обнял хоббитов по обычаю своего народа, наклонившись и положив руки им на плечи, поцеловав их в лоб.
-- Идите с добрыми пожеланиями всех добрых людей! сказал он.
Они поклонились до земли. Он повернулся и, не оглядываясь, ушел в сопровождении двух стражников, ожидавших его поблизости. Хоббиты поразились скорости, с которой передвигались эти одетые в зеленое люди. Почти мгновенно они исчезли из вида. Лес, где только что стоял Фарамир, казался пустым и устрашающим, как будто все это им приснилось.
221
Фродо вздохнул и повернулся к югу. Как бы для того, чтобы выразить свое презрение к таким тонкостям, Голлум царапался в почве у подножия дерева. "Опять голоден", - подумал Сэм.
-- Они наконец ушли? - спросил Голлум. - Отвратительные злые люди! Шея Смеагола до сих пор болит, да, болит. Идемте!
-- Да, идемте! - сказал Фродо. - Но если ты можешь говорить лишь злобно о тех, кто проявил к тебе милосердие, молчи!
-- Хороший хозяин! - сказал Голлум. - Смеагол только пошутил. Он все всегда прощает, да, даже маленькие хитрости хозяина. О, да, хороший хозяин, хороший Смеагол!
Фродо и Сэм не ответили. Надев мешки и взяв в руки посохи, ои двинулись по лесам Итилиена.
Дважды в этот день они отдыхали и ели немного пищи, которой снабдил их Фарамир; сухофруктов и соленого мяса хватило бы на много дней. Был и хлеб, который можно было сВесть, пока он был свеж. Голлум ничего не ел.
Солнце взошло и, невидимое, прошло над головами и начало садиться; западная часть неба, видимая в просветах между деревьями, стала золотой - хоббиты шли в холодной зеленой тени, а все вокруг них молчало. Птицы, казалось, все улетели отсюда или онемели.
Тьма рано залила молчаливый мир, и перед наступлением ночи они остановились, усталые, потому что прошли больше семи лиг от Хеннет Аннуна. Фродо лег и проспал всю ночь под древним деревом; Сэм провел ночь более беспокойно: он просыпался много раз, но Голлума не видел. Тот исчез, как только они остановились. Спрятался ли он в какой-либо норе поблизости или беспокойно рыскал в ночи, он не сказал; но с первым светом утра он вернулся и поднял своих спутников.
-- Должны идти, да, они должны! - сказал он. - Еще предстоит долгий путь на юг и восток. Хоббиты должны торопиться!
Следующий день прошел так же, как предыдущий, только тишина леса стала еще глубже. Воздух стал тяжелым, а под деревьями - спертым. Чувствовалось, что собирается гроза. Голлум часто останавливался и принюхивался, а затем начинал бормотать и требовать от хоббитов большей скорости.
После полудня лес поредел и деревья стали больше и разбросанней. Большие падубы с темными стволами стояли, толстые и торжественные, на широких полянах. Среди них виднелись седые ясени и гигантские дубы, только что выпустившие свои коричнево-зеленые почки. Под ними лежали зеленые лужайки, покрытые розами и анемонами, белыми и голубыми, сейчас закрывшимися для сна. Целые акры заросли лесным гиацинтом: его гладкие стебли пробивались сквозь почву. Ни зверя, ни птицы не было видно, но Голлум в этих открытых местах пугался, и они шли осторожно, перебегая от одной тени к другой.
Быстро темнело, когда они подошли к концу леса. Тут они сели под старым искривленным дубом, корни которого, как змеи спускались с откоса. Глубокая туманныя долина лежала перед ними. На ее дальнем склоне вновь начинался лес; голубой и серый в сгущающихся сумерках, он уходил на юг. Справа, далеко на западе, под залитым огненным заревом небом, виднелись горы Гондора. Слева лежала тьма - возвышающиеся стены Мордора; и из этой тьмы выходила долина, извиваясь по направлению к Андуину. На дне ее тек торопливый ручей, Фродо слышал в
222
тишине кего журчание. По его берегу проходила дорога, извиваясь, как бледная лента, уходя в холодный серый туман, не затронутый лучами заката. Фродо показалось, что он различает как бы плывущие в туманном море вершины и зубцы старых башен.
Он повернулся к Голлуму.
-- Ты знаешь, где мы?
-- Да, хозяин. Опасное место. Это дорога от Башни Луны, хозяин, вниз, к разрушенному городу у берегов Реки. Разрушенный город, да, отвратительное место, полное врагов. Не нужно было следовать совету людей. Хоббиты далеко ушли с правильного пути. Теперь нужно идти на восток, туда. - Он махнул тощей рукой в сторону темнеющих гор. - И мы не можем пользоваться этой дорогой. О нет! Жестокие люди ходят по этой дороге от Башни.
Фродо посмотрел вниз на дорогу. Сейчас во всяком случае на ней ничего не двигалось. Но какое-то злое тревожное напряжение чувствовалось в воздухе, как будто действительно по дороге могли двигаться невидимые существа. Фродо содрогнулся, и снова взгялнул на отдаленные башни, погруженные в ночь; звук ручья казался теперь холодным и жестоким - голос Моргулдуина, оскверненного ручья, вытекающего из Долины Духов.
-- Что нам делать? - спросил он. - Мы шли долго. Не поискать ли убежища на ночь?
-- Не нужно прятаться в темноте, - ответил Голлум. Днем хоббиты должны теперь прятаться, да, днем.
-- Послушай, - сказал Сэм. - Мы должны немного отдохнуть, даже если нам придется встать среди ночи. Тогда еще останеся достаточно темных часов, чтобы совершить длинный переход, если ты знаешь путь.
Голлум неохотно согласился с этим и снова пошел в лес. Он не хотел отдыхать на земле возле такой злой дороги, и после недолгого спора они все взобрались на большой дуб, чьи толстые ветви давали неплохое и сравнительно удобное убежище. И опустилась ночь, под кронами деревьев стало совершенно темно. Фродо и Сэм немного попили и поели хлеба с сухими фруктами, но Голлум немедленно свернулся в комок и уснул. Хоббиты не сомкнули глаз...
Было, должно быть, около полуночи, когда Голлум проснулся: неожиданно они поняли, что он смотрит на них своими бледными светящимися глазами. Он прислушался и принюхался, что, очевидно, было его обычным способом определять время ночью.
-- Мы отдохнули? Мы хорошо поспали? - поинтересовался он. - Идемте!
-- Мы не отдохнули и не поспали, - проворчал Сэм. - Но раз нужно, мы пойдем.
Голлум спрыгнул с ветки, упав на все черыре конечности; хоббиты более медленно последовали за ним.
Спустившись, они немедленно двинулись в путь вслед за Голлумом на восток, вверх по темному склону. Ночь была темная, и они с трудом различали стволы деревьев. Местность стала более неровной, идти было труднее, но Голлум, казалось, не беспокоился. Он вел их через чащобу и заросли ежевики, иногда огибал утес или темную яму, иногда спускался в заросшие кустарником овраги и выходил из них; но даже когда они спускались, противоположный склон оказывался длиннее и
223
круче. Они постоянно поднимались. Когда они на первой остановке оглянулись назад, на лес, который только что прошли, то с трудом различили внизу кроны деревьев, лежащие темной тенью на фоне темной ночи. На востоке, казалось, медленно поднималась огромная чернота, поглощающая собой свет звезд. Позже из-за облака показалась луна, окруженная бледным зеленоватым ореолом.
Наконец Голлум повернулся к хоббитам.
-- Скоро день, - сказал он. - Хоббиты должны торопиться. Плохо оставаться на открытых местах. Торопитесь!
Он пошел быстрее, и они устало потащились за ним. Скоро начался новый подВем. По большей части он зарос утесником, черникой и низкими колючими кустами; кое-где встречались поляны - следы лесных пожаров. Чем ближе они подходили к вершине, тем чаще и гуще рос утесник; кусты его были старыми и высокими, внизу торчали длинные голые стволы, а вверху густое переплетение ветвей, на которых уже появились желыте цветы, издававшие слабый сладкий запах. Кусты были так выоски, что хоббиты могли пройти под ними, не сгибаясь. Они шли по длинным сухим проходам с сухой почвой.
На противоположном склоне этого возвышения хоббиты прекратили поход и забрались под прикрытие колючих кустов. Их изогнутые переплетенные ветви опускались почти до земли и были покрыты множеством ягод шиповника. Глубоко внутри оказалось пустое пространство, окруженное сухими ветвями, а сверху прикрытое первыми листьями и свежими побегами. Здесь они немного полежали, слишком усталые, чтобы есть; глядя в щели своего убежища, они видели, как занимается день.
Но наступил не день, а какие-то коричневые мертвые сумерки. На востоке под низкими облаками виднелось тусклое красное свечение - это не был красный свет восхода. Через кровавую холмистую местность на них хмуро смотрели горы Эфел Дуата - у подножья их лежала густая ночь, вверху резкие очертания вершин вырисовывались на фоне светлого неба. Справа возвышался большой горный хребет; черный и мрачный, он уходил на запад.
-- Каким путем мы уйдем отсюда? - спросил Фродо. - Вот там, за этой черной массой, выход из... Из долины Моргула?
-- Нужно ли думать об этом сейчас? - спросил Сэм. - Мы ведь не собираемся двигаться днем?
-- Может быть, нет, может быть, нет, - сказал Голлум. Но мы должны торопиться к перекрестку. Да, к перекрестку. Путь лежит туда, да, хозяин.
Красный свет над Мордором погас. Полумгла сгущалась, как будто на востоке поднялись туманы и собрались вокруг. Фродо и Сэм немного поели, потом легли, но Голлум не отдыхал. Он не ел их еды, но выпил немного воды и принялся ползать под кустами, принюхиваясь и бормоча. Потом он неожиданно исчез.
-- Охотится, наверное, - сказал Сэм и зевнул. Была его очередь спать, и скоро он погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он в саду Бэг-Энда что-то ищкет; на спине у него тяжелый груз, который заставляет его сгибаться. Вокруг все казалось заросшим и запущенным, колючие кусты и сорные травы захватили грядки у ограды.
-- Работа для меня, вижу, но я так устал сейчас, - сказал он. Неожиданно он вспомнил, что ищет. - Моя трубка! сказал он и с этими словами проснулся.
224
Открыв глаза, он удивился, почему лежит под изгородью. "Трубка все время у тебя в мешке! - пришла мысль. Потом он понял, во-первых, что трубка, возможно, и лежит в мешке, но что у него нет листа; во-вторых, что он в сотнях миль от Бэг-Энда. Он сел, было темно. Почему хозяин позволил ему спать без очереди до вечера?
-- Вы не спали, мастер Фродо? - спросил он. - Который час? Уже поздно.
-- Нет, - ответил Фродо. - Но день темнеет, а не светлеет. Все темней и темней. Насколько я могу судить, ты спал около трех часов.
-- Интересно, почему это, - сказал Сэм. - Буря приближается? Если так, то она будет очень сильной. Мы пожалеем, что сидим под изгородью, а не прячемся внизу в какой-нибудь яме. - Он прислушался. - Что это? Гром или барабаны?
-- Не знаю, - ответил Фродо. - Слышно уже довольно давно. Иногда кажется, что земля дрожит, а ниогда просто гудит в ушах.
Сэм огляделся.
-- Где Голлум? - спросил он. - Он не возвращался?
-- Нет, - ответил Фрод. - Его не видно и не слышно.
-- Не выношу его, - сказал Сэм. - Вот уж с ним я охотно расстался бы! На него было бы очень похоже - пройти столько миль и исчезнуть, когда он нам больше всего нужен. Впрочем, если он вообще может быть чем-нибудь полезен.
-- Ты забыл болота, - сказал Фродо. - Надеюсь, с ним ничего не случилось.
-- А я надеюсь, что он ничего не замышляет. И надеюсь, что он не попал в чьи-то руки. Потому что если это случится, у нас скоро будут неприятности.
В этот момент снова послышался раскатистый рокочущий звук, теперь более громкий и глубокий. Земля под их ногами, казалось, задрожала.
-- Я думаю, неприятности уже начались, - сказал Фродо. - Боюсь, наше путешествие подошло к концу.
-- Может быть, - ответил Сэм, - но там, где жизнь, там надежда, как говорит мой Старик. И обычно он добавляет: используй свои мозги. Поешьте, мастер Фродо, а потом поспите.
Прошел полдень. Выглядывая из убежища, Сэм видел лишь серовато-коричневый безтеневой мир, быстро терявший очертания и цвет. Было душно, но не тепло. Фродо спал беспокойно, ворочаясь и иногда бормоча. Дважды Сэму показалось, что он слышит имя Гэндальфа. Время, казалось, тянется бесконечно. Неожиданно Сэм услышал за собой свист: за ним на четвереньках стоял Голлум, глядя на него светящимися глазами.
-- Проснитесь, проснитесь! Вставайте, засони! - прошептал он. - Вставайте. Нельзя терять времени. Мы должны идти, да, да, мы должны идти дальше.
Сэм подозрительно посмотрел на него: Голлум казался испуганным и возбужденным.
-- Идти сейчас? Что значит эта милая шутка? Еще не время. Сейчас еще даже не время чая, хотя в этих пустынных местах и не бывает времени чая.
-- Глупец! - свистел Голлум. - Мы на пустынных местах. Время бежит быстро, да, быстро. Нет времени. Мы должны идти. Вставайте, хозяин, вставайте!
Он протянул руку к Фродо. Тот, неожиданно вырванный из обВятий сна, сел и схватил Голлума за руку. Голлум вырвался
225
и попятился.
-- Пусть они не будут глупцами! - свистел он. - Мы должны идти. Нет времени!..
Больше они не смогли от него ничего добиться. Он не сказал, где он был и что заставило его так торопиться. Сэм был полон подозрениями и показывал это, но Фродо ничем не выдавал своих мыслей. Он вздохнул, приладил свой мешок и подготовился идти в сгущающиейся тьме.
Голлум очень острожно повел их вниз по склону, держась в укрытии, где это было возможно, и перебегая почти согнувшись по открытым пространствам; но свет был теперь так слаб, что даже острый глаз дикого зверя вряд ли смог бы заметить хоббитов, в капюшонах, в серых плащах или же услышать их, идущих так тихо, как могут только эти маленькие существа. Они прошли, не задев травинки, и исчезли.
Около часа молча шли они цепочкой, угнетенные мглой и абсолютной неподвижностью и тишиной, лишь изредка прерываемой слабым рокотом грома или боем барабанов в какой-то отдаленной долине меж холмов. Они шли вниз от своего последнего убежища; а потом, повернув на юг, пошли самым прямым курсом, какой только мог выбрать Голлум среди этой неровной местности. Вскоре они увидели впереди линию деревьев. Подойдя ближе, они увидели и убедились, что деревья очень старые; они все еще поднимались высоко, хотя вершины многих были обломаны молниями.
-- Перекресток, да, - прошептал Голлум. Это были первые слова, сказанные с тех пор, как они оставили убежище. - Мы должны идти туда.
Повернув на этот раз на восток, он повел их вверх, и вот она лежала перед ними - Южная дорога, огибающая внешний край гор и входящая в большое кольцо деревьев.
-- Это единственный путь, - шептал Голлум. - Никаких дорог, кроме этой. Нет дорог. Мы должны дити к перекрестку. Но быстро! И тихо!
Крадучись, как разведчики в лагере неприятеля, они пробрались к дороге и двинулись вдоль нее под каменным откосом, серым, как сами камни. Наконец они достигли деревьев и обнаружили, что стоят в широком, лишенном крыши груге, открытом посредине мрачному небу. Пространство между стволами напоминало широкие арочные проходы какого-то разрушенного зала. В самом центре круга встречались четыре дороги. За хоббитами лежала дорога к Мораннону; перед ними дорога уходила в долгое странствие к югу; справа шла дорога со старого Осгилиата; за перекрестком она уходила на восток, во тьму. По этой, четвертой, дороге и должны они были идти.
Полный страха, Фродо вдруг заметил, что стало светлей; он увидел отражение лучей на лице стоящего рядом Сэма. Повернувшись, он увидел за арками деревьев дорогу на Осгилиат, прямую, как вытянутая лента, уходящую на запад. Там, далеко за печальным Гондором, теперь охваченным тенью, заходило солнце. Его лучи упали на большую сидящую фигуру, неподвижную и торжественную, как большие каменные короли Аргоната. Годы изВязвили ее, а злобные руки искалечили. Голова ее исчезла, а на ее место был посажен в знак насмешки круглый, грубо вырубленный камень, на котором рукой дикаря было намалевано улыбающееся лицо с единственным красным глазом в центре лба. На коленях, на большом кресле, на всем пьедестале было нацарапано множество каракулей, которые использует под
226
лый народ Мордора в качестве букв.
И Фродо вдруг, чье внимание привлек еще один луч, увидел голову старого короля: она откатилась в сторону от дороги.
-- Смотри, Сэм! - удивленно воскликнул он. - Смотри! У короля снова его корона!
Глазницы головы были пусты, борода разбита, но вокруг высокого лба сверкала корона из серебра и золота. Ползучие растения с маленькими белыми цветами, подобными звездам, как бы в знак почтения к павшему королю, увили его голову этим подобием короны.
-- Их нельзя завоевать навсегда! - сказал Фродо.
Столь же неожиданно видение исчезло. Солнце зашло, и, как будто погасили лампу, на землю опустилась ночь.
Глава viii
ЛЕСТНИЦЫ КИРИТ УНГОЛА.
Голлум, ухватившись за плащ Фродо, со страхом и нетерпением свистел.
-- Мы должны идти, - говорил он. - Мы не должны стоять здесь. Торопитесь.
Фродо неохотно повернулся спиной к западу и позволил проводнику вести себя во тьму востока. Они миновали кольцо деревьев и пошли вдоль дороги к горам. Эта дорога тоже некоторое время шла прямо, но скоро начала отклоняться к югу, пока не оказалась прямо под большой скалой, которую они видели с расстояния. Темная и запретная, возвышалась она над ними; обогнув ее, дорога снова повернула на восток и начала круто подниматься.
Фродо и Сэм с тяжелыми сердцами тащились вперед, не в силах болше думать об опасности. Голова Фродо была наклонена, а ноша его вновь тянула вниз. Как только перекресток остался позади, тяжесть Кольца, почти забытая в Итилиене, вновь начала расти. Теперь, чувствуя, как он увидел его, как и сказал Голлум: Город Духов Кольца. Город скрывался за каменным отрогом.
Длинная наклонная долина, полная тени, глубоко врезалась в горы. На ее дальней стороне, высоко на скалистой площадке у черных склонов Эфел Дуата, стояли стены и башни Минас Моргула. Вокруг него все: и земли, и небо - было темно, но сам он был освещен. Но не пламенными лучами луны, пробивающимися сквозь мраморные стены давнего Минас Итила, Башни Луны, прекрасного и лучистого убежища меж холмов. Свет города был теперь бледнее света луны, страдающей где-то в затемнении; свет этот дрожал и колебался, как зловонное испарение распада, трупный свет, свет, не освещающий ничего. В стенах и башнях видны были окна, как бесчисленные черные дыры, глядящие в темноту; верхняя часть башни медленно поворачивалась, вначале в одну сторону, потом в другую: огромная прозрачная голова глядела в ночь. Несколько мгновений путники стояли, окаменев, дрожа от страха, глядя вверх неповинующимися глазами. Голлум первым пришел в себя. Он снова нетерпе
227
ливо потянул их за плащи, но не сказал ни слова. Он почти тащил их вперед. Каждый шаг они делали неохотно, и время, казалось, замедлилось, так что между поднятием ноги и ее опусканием проходили целые невыносимые минуты.
Так они медленно подошли к белому мосту, здесь дорога, слабо блестя, проходила над ручьем в середине долины и продолжала извилистый путь к городским воротам - черному зеву, открытому во внешнем круге северной стены. По обеим сторонам дороги лежали тенистые луга, полные бледными белыми цветами. Цветы светились в темноте - они были прекрасны, но в то же время и ужасны, как порождения сумашедшего сна, и они издавали слабый могильный запах: запах разложения заполнял воздух. Мост перепрыгивал от луга к лугу. У входа на него стояли фигуры, искусно вырезанные в форме людей и животных, но искаженные и отталкивающие. Вода текла под мостом беззвучно, от нее поднимался пар; эти испарения, окутывающие мост, были смертельно холодны. Фродо почувствовал, что теряет сознание, голова у него кружилась. Внезапно, как будто сдавшись чужой воле, он начал торопиться, спотыкаясь при ходьбе, вытянув руки и раскачиваясь из стороны в сторону. Сэм и Голлум побежали за ним. Сэм схватил своего хозяина за руку, когда тот споткнулся и чуть не упал на приступе моста.
-- Не сюда! Нет, не сюда! - шептал Голлум, и дыхание, вырывавшееся сквозь его зубы, казалось, хлыстом разрывало тишину, и он упал на землю в ужасе.
-- Держитесь, мастер Фродо! - бормотал Сэм на ухо Фродо. - Назад! Не сюда. Голлум так говорит, и впервые я согласен с ним.
Фродо провел рукой по лбу и с усилием оторвал взгляд от города на холме. Светящаяся башня зачаровала его, и он боролся с подавляющим его желанием броситься по блестящей дороге к воротам. Наконец с усилием он повернул назад и тут же почувствовал сопротивление Кольца, тащившего его за цепь, надетую на шею; глаза его, когда он отвел их в сторону, в первые мгновения ничего не видели. Тьма вокруг них была непроницаема.
Голлум, прижавшийся к земле, как испуганное животное, почти совершенно исчез во тьме. Сэм, поддерживая и ведя своего спотыкающегося хозяина, шел за ним быстро, как только мог. Недалеко от берега ручья в каменной стене у дороги был проход. Они вошли в него, и Сэм увидел, что он стоит на узкой тропе, которая вначале блестела, как и главная дорога, а затем, миновав луга смертоносных цветов, темнела и исчезала из виду, извиваясь по северной части долины.
По этой тропе и потащились хоббиты. Они шли рядом и не видели впереди Голлума. Тот лишь изредка оборачивался и манил их, вот тогда становился виден зеленый цвет в его глазах - то ли отражение отвратительного свечения Моргула, то ли проявление собственных мыслей. Фродо и Сэм постоянно чувствовали свечение башни и устремленные на них темные отверстия, даже когда смотрели вперед, на темнеющую тропу. Медленно двигались они вперед и вверх. Когда они вышли из зоны отравленных лугов и испарений ручья, дышать стало легче, в головах у них прояснилось. Но в телах их ощущалась страшная усталость, как будто они целую ночь шли с тяжелой ношей или долго плыли против сильного течения. Наконец они уже не могли идти дальше без остановки.
Фродо остановился и сел на камень. Они только что взобрались на вершину очередной голой скалы. Перед ними было уг
228
лубление в стене долины, вокруг этого углубления шла тропа на самом краю пропасти; тропа пересекала южный склон горы и исчезала во тьме наверху.
-- Я должне немного отдохнуть, Сэм. - прошептал Фродо. - Оно тяжело на мне, Сэм, сынок, очень тяжело. Долго ли я смогу его нести? Я должен отдохнуть перед этим. - И он указал на поднимающуюся впереди тропу.
-- Ссс! Сссс! - свистел Голлум, торопливо возвращаясь к ним. - Ссс! - Пальцы его были прижаты к губам, он яростно качал головой. Ухватив Фродо за рукав, он указал на тропу, но Фродо не двинулся.
-- Еще нет, - сказал он. - Еще нет. - Усталость и что-то большее, чем усталость, овладели им: казалось, могучее заклинание наложено на его тело и мозг. - Я должен... Должен отдохнуть, - пробормотал он.
Тут гнев и возбуждение Голлума настолько возрасли, что он снова заговорил, зажимая в то же время рот рукой, как бы для того, чтобы не выпустить слова в воздух.
-- Не здесь, нет. Не отдыхать здесь. Дураки! Глаза могут увидеть нас. Когда они придут на мост, они увидят нас. Прочь отсюда! Взбирайтесь, взбирайтесь! Идемте!
-- Идемте, мастер Фродо, - сказал Сэм. - Он снова прав. Мы не должны оставаться на этом месте.
-- Хорошо, - сказал Фродо слабым голосом, как будто говорил во сне. - Я попробую...
И он устало поднялся на ноги.
Но было слишком поздно. В этот момент сказал под ними задрожала. Громкий рокочущий гул прокатился над землей и отразился в горах. Затем с пугающей внезапностью вспыхнуло красное зарево. Далеко за восточными горами оно поднялось в небо и окрасило облака в алый цвет. В этой долине теней и холода блеск зарева казался невыносимо ярким; на фоне пламени Горгорота из тьмы выскочили острые, как ножи, пики. Донесся сильный удар грома.
И Минас Моргул ответил. Последовала бледная вспышка молнии, столбы синего пламени поднялись из башни и окружающих холомов в низкие тучи. Земля застонала, а из города донесся крик. Смешанный с хриплыми высокими воплями, похожими на крики хищников, и резким ржанием лошадей, одичавших от гнева и страха, донесся вой дрожащий, повышающийся, так что вскоре он вышел за порог восприятия. Хоббиты упали на землю, зажимая уши руками.
Когда ужасный крик кончился и на них снова обрушилась тишина, Фродо медленно поднял голову. На другой стороне узкой долины, теперь почти на уровне его глаз, возвышались стены злого города; его резные ворота, сделанные в форме рта со сверкающими зубами, были широко открыты. Из ворот выходила армия.
Все воины были одеты в чероен, темное, как ночь. Фродо видел их на фоне бледных стен и светящейся дороги - маленькие черные фигуры за рядом ряд быстро и молча проходили ворота, как бесконечный поток... Перед ними двигался большой отряд всадников во главе со Всадником огромного роста - черным, лишь на голове у него зловещим светом блестела корона. Всадник направлялся к мосту, и Фродо следил за ним, не в силах мигнуть или оторвать взгляд. Несомненно, это был Глава Девяти Всадников, вернувшийся на землю, чтобы вести свое войско на битву. Это был изможденный король, который уложил
229
когда-то носителя Кольца своим смертоносным ножом. Старая рана запылала болью, и страшный холод пронзил сердце Фродо.
Когда эти мысли поразили Фродо ужасом и держали его неподвижным, как будто скованным, Всадник неожиданно остановился у вВезда на мост, а за ним остановилось все войско. Наступила мертвая тишина. Может, глава Духов почувствовал зов Кольца, ощутил присутствие какой-то силы в своей долине? Туда и сюда поворачивалась голова, увенчанная короной, пронизывая тени невидящими глазами. Фродо ждал, неспособный двигаться, как птица ждет приближения змеи. И, ожидая, чувствовал, как кто-то приказывает ему надеть Кольцо. Но как бы не велико было это давление, он не чувствовал желалния сдаться ему. Он знал теперь, что Кольцо лишь предает его и что даже если он наденет Кольцо, у него не хватит силы сопротивляться королю Моргула - пока не хватит. Его собственная воля больше не сопротивлялась команде, и он чувствовал огромную силу, нависшую над ним. Эта сила взяла его за руку, а Фродо, как посторонний, следил за тем, как рука его дюйм за дюймом двигалась к цепи на шее. Затем, напрягая всю свою волю, он овладел рукой, отдернул ее и заставил искать другую вещь, спрятанную у него на груди. Когда он коснулся этой вещи рукой, она показалась холодной и твердой... Это был фиал Галадриэль, почти забытый до этого часа. Коснувшись фиала, он почувствовал, что впервые за много часов Кольцо исчезло из его мозга. Он вздохнул и склонил голову.
В этот момент Король Духов повернулся и пришпорив лошадь, вВехал на мост, и его темное войско последовало за ним. Может, эльфийский плащ обманул его невидящие глаза, а может, мозг его маленького противника, напрягшись, отразил мысли Короля. Король спешил по приказу своего великого хозяина - он двигался на войну на запад.
Скоро он проехал, как тень среди теней, вниз по извивающейся дороге, а за ним темные ряды прошли мост. Такая огромная армия не выходила до этого из этой долины со времен могущества Исилдура; никогда такая сильная и злобная орда не нападала на броды через Андуин. И все же это было лишь одно и не самое большое войско Мордора.
Фродо зашевелился. Неожиданно сердце его устремилось к Фарамиру. "Шторм наконец-то разразился, - подумал он. Страшная буря копий и мечей движется в Осгилиату... Успеет ли Фарамир пересечь Реку? Он догадывался об угрозе, но знает ли он о часе? И кто сможет удержать броды, когда идет сам Король Девяти Всадников? А за ним придут другие армии. Я опаздал. Все потеряно, я слишком медлил в пути. Все погибло... Даже если я выполню свое задание, никто и не узнает об этом. Не будет никого, кому бы я мог рассказать. Все напрасно". Побежденный слабостью, он всхлипнул. А войско Моргула продолжало двигаться через мост.
Потом с далекого расстояния, как будто он доносился из воспоминаний об Уделе, из какого-то освещенного солнцем раннего утра, когда день зовет и все двери открыты, Фродо услышал голос Сэма:
-- Проснитесь, мастер Фродо! Проснитесь!
Если бы этот голос добавил "Ваш завтрак готов", Фродо не удивился бы. Сэм настаивал:
-- Проснитесь, мастер Фродо! Они ушли.
Послышался глухой звон. Ворота Минас Моргула закрылись. Последний ряд копий исчез на дороге. Башня по-прежнему смотрела на долину, но свет в ней ослабел. Весь город снова пог
230
рузился в тишину и мрак. Но по-прежнему он был насторожен и бдителен.
-- Проснитесь, мастер Фродо! Они ушли, и нам тоже лучше уйти. Что-то живое есть в этом месте, что-то с глазами или с видящим мозгом, если вы понимаете меня; и чем дольше мы остаемся на одном месте, тем легче оно обнаружит нас. Идемте, мастер Фродо.
Фродо поднял голову, потом встал. Отчааяние не оставило его, но слабость прошла. Он даже улыбнулся невесело, ясно чувствуя как и за момент до того, как над ним нависла чья-то воля, что-то, что он должен сделать, нужно сделать, даже если Фарамир или Арагорн, или Элронд, или Гэндальф, или кто-нибудь еще об этом так и не узнают. Фродо вяз в одну руку посох, в другую руку фиал. Увидев чистый свет, пробивающийся сквозь его пальцы, он сунул фиал за пазуху и прижал к сердцу. Затем, повернувшись спиной к Моргулу, теперь всего лишь серому пятну на черном фоне ущелья, приготовился дальше подниматься по дороге.
Голлум, как только ворота Минас Моргула открылись, уполз во тьму, оставив хоббитов одних. Теперь он вернулся, зубы его стучали, пальцы щелкали.
-- Глупость! Вздор! - свистел он. - Торопитесь! Они не должны думать, что опасность миновала. Она не миновала. Торопитесь!
Они не ответили, но последовали за ним по извилистой тропе. Вскоре тропа повернула и нырнула в узкий проход в скале. Они подошли к первой лестнице, о которой говорил Голлум. Тьма сгустилась настолько, что они ничего не видели на расстоянии вытянутой руки; но глаза Голлума бледно светились в нескольких футах впереди, когда он повернулся к ним.
-- Осторожно! - прошептал он. - Ступеньки. Много ступенек. Должны идти осторожно!
Осторожность действительно была необходима. Вначале Фродо и Сэм почувствовали облегчение, когда оказались между стенами, но лестница была очень крутой, и по мере того, как они поднимались и поднимались, они все более ощущали за собой черную пропасть. А ступеньки были узкими, местами неровными и опасными; они были изношены, некоторые разбиты, другие потрескивали, когда на них ставили ногу. Хоббиты с трудом поднимались, цепляясь за верхние ступени и с трудом заставляя свои болевшие ноги сгибаться и разгибаться; и хотя лестница все глубже уходила в скалы, стены над их головами вздымались все выше и выше.
Наконец они почувствовали, что больше не выдержат, и тогда они увидели устремленные на них глаза Голлума.
-- Мы поднялись, - прошептал он. - Первую лестницу прошли. Умные хоббиты поднялись легко, очень умные хоббиты. Еще немного ступенек и все.
Сэм страшно уставший, испытывающий головокружение, взобрался на последнюю ступеньку, за ним Фродо. Они сели и принялись расстирать ноги. Они находились в глбоком темном проходе, который, по-видимому, тоже шел вверх, хотя и не так круто из без ступенек. Голлум не позволил им отдыхать долго.
-- Есть другая лестница, - сказал он. - Гораздо длиннее. Отдохнете, когда подниметесь на нее. Не сейчас.
Сэм застонал.
-- Длиннее, ты говоришь?
-- Да, да, длиннее, - сказал Голлум. - Но не такая

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:51 | Сообщение # 24

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

231
трудная. Хоббиты поднялись по Прямой Лестнице. Дальше идет Вьющаяся Лестница.
-- А что потом? - спросил Сэм.
-- Увидим, - негромко ответил Голлум. - О да, увидим!
-- Мне показалось, что говорил о туннеле, - сказал Сэм. - Разве тут нет туннеля?
-- О да, есть туннель, - сказал Голлум. - Но хоббиты смогут отдохнуть, прежде чем войдут в него. Если они пройдут туннель, они окажутся почти на вершине. Очень близко, если они пройдут. О да!
Фродо дрожал. ПодВем заставил его вспотеть, но теперь он замерз, а в проходе же гулял холодный сквозняк, дующий с невидимых высот. Фродо встал.
-- Ну, идем! - сказал он. - Это не место для отдыха.
Проход, казалось, длился мили, и все время дул холодный ветер, который постепенно усиливался. Горы, казалось, стремились своим смертоносным дыханием задержать путников, повернуть их назад, сдуть их в тьму внизу. Они почувствовали, что подошли к концу прохода, только обнаружив внезапно, что стены направо нет. Они мало что смогли увидеть. Большие черные бесформенные массы и глубокие серые тени возвышались перед ними и вокруг них, а сверху над низкими облаками, время от времени вспыхивало тусклое красное зарево, и тогда на мгновение видны были высокие пики, как могучие столбы, поддерживающие проседающую крышу мира. Они, казалось, поднялись на много сотен футов и оказались на широком выступе. Слева от них был утес, справа - пропасть.
Голлум повел их рядом с утесом. Вначале они не поднимались, но поверхность была очень неровной и опасной для ходьбы во тьме, часто путь преграждали груды булыжников и упавшие обломки скал. Передвигались они вперед медленно и очень острожно. Сколько часов прошло с тех пор, как они вошли в долину Моргула, ни Сэм, ни Фродо не могли определить. Ночь казалась бесконечной.
Наконец они снова разглядели поднимающуюся стену, и перед ними открылась еще одна лестница. Снова они остановились и снова начали подниматься. ПодВем был долгим и утомительным; но эта лестница не углублялась в скалу. В этом месте поверхность утеса отклонялась назад, и лестница извивалась в разных направлениях, словно змея. В одном месте она подползала к самому краю черой бездны, и Фродо, заглянув вниз, увидел далеко под собой вход в долину Моргула, Блестела дорога Духов из мертвого города. Он торопливо отвернулся.
Все выше и выше поднималась извивающаяся лестница, пока наконец финальным пролетом, коротким и прямым, не взобралась на следующий уровень. Теперь тропа проходила по дну небольшого ущелья в высокогорных районах Эфел Дуата. Хоббиты смутно видели с обеих сторон ломанные пики и каменные башни, между которыми виднелись большие щели, более темные, чем сама ночь, где забытые зимы грызли и язвили бессолнечный камень. Теперь красное зарево в небе казалось ярче; но хоббиты не могли решить, что ли это страшное утро пришло в землю тени, то ли они видят пламя от какого-то яростного ухищрения Саурона, предающего пыткам Горгорот. Фродо, подняв голову, увидел далеко и высоко впереди, как он предположил, конец тропы: на фоне тусклой красноты восточного неба виднелся проход, узкий, глубоко прорезанный в черной скале: с обеих
232
сторон его возвышались каменные рога.
Фродо остановился и посмотрел внимательно. Рог слева был высоким и стройным, и в нем горел красный свет или что-то красное сияло сквозь отверстие в нем. Теперь он видел: это черная башня возвышалась над тропой. Фродо тронул Сэма за руку и указал.
-- Мне это не нравится! - сказал Сэм. - И, значит, твой тайный проход все же охраняется, - проворчал он, оборачиваясь к Голлуму. - И ты, конечно, знал об этом заранее?
-- Все ходы охраняются, да, - сказал Голлум. - Конечно, охраняются. Но хоббиты должны попытаться пройти. Этот путь, возможно охраняется слабее. Может все стражники ушли на большую битву!
-- Может быть, - проворчал Сэм. - Ну что ж до того места еще далеко. И еще туннель. Я думаю, вы должны теперь отдохнуть, мастер Фродо. Не знаю какое сейчас время дня или ночи, но мы идем уже много часов.
-- Да, мы должны отдохнуть, - сказал Фродо. - Давайте найдем какой-нибудь уголок за ветром и наберемся сил - для последнего прыжка.
Он чувствовал, что так должно быть. Ужас земли внизу и дело, предстоящее ему, казались отдаленными, слишком далекими, чтобы беспокоиться из-за них. Все его силы были направлены на преодаление горной стены и охраны. Если он совершит невозможное, тогда каким-нибудь образом выполнит и свое дело. Так казалось ему в темный час усталости в каменных лабиринтах Кирит Унгола.
В темном углублении между двумя скалами они сели на камень: Фродо и Сэм в глубине и Голлум у самого входа. Здесь хоббиты поели; они думали, что это их последняя еда перед спуском в Неназываемую Землю, и может быть, последняя совместная еда. Они поели немного пищи Гондора, немного эльфийского хлеба и попили. Но так как воды у них было мало, они лишь смочили себе рот.
-- Интересно, где мы снова найдем себе воду, - сказал Сэм. - Но ведь должны они и пить, орки-то.
-- Да, орки пьют, - сказал Фродо. - Но не будем говорить об этом. Их напитки не для нас.
-- Тем более необходимо наполнить наши фляжки, - сказал Сэм. - Но здесь вверху нет воды, я не слышал ни звука. К тому же Фарамир предупредил, чтобы мы не пили воду Моргула.
-- Не пить воду, текущую из Имлад Моргула, таковы были его слова, - сказал Фродо. - Но мы теперь не в той долине, и если мы встретим ручей, он будет течь в долину, а не из нее.
-- Я все равно не доверял бы ему, - сказал Сэм, - даже если умирал от жажды. Что-то злое чувствуется в этом мире. Он принюхался. - И запах. Вы заметили? Страшный запах. Мне он не нравится.
-- Мне здесь вообще все не нравится, - сказал Фродо, камень, скалы, тропа, сам воздух. Земля, вода, воздух - все кажется проклятым. Но тут лежит наш путь.
-- Да, это так, - согласился Сэм. - И мы не были бы здесь, если бы больше знали с самого начала. Но, мне кажется, так вот бывает. В старых сказках и песнях говорится о приключениях, мастер Фродо. Я привык считать, что удивительный народ искал приключений, он хотел их, потому что они возбуждали, а жизнь была немного скучной, что-то вроде спорта, если можно так сказать. Но на самом деле это было, на
233
верное не так. Просто попадали они в приключения и там лежал их путь, как вы сказали. Но я думаю, что у них много возможностей, как и у нас, было повернуть назад, однако они не поворачивали. А если бы они повернули, мы не знали бы об этом, потому что они были бы забыты. Мы знаем только о тех, кто продолжал идти - и вовсе не к счастливому концу, прошу заметить; во всяком случае не к тому, что называют обысно счастливым концом. Вы знаете, прийти домой и обнаружить, что все в порядке, хотя все уже не то - как старый мастер Бильбо. Такие сказания не лучше всего слушать, хотя в них лучше всего очутиться! Интересно, в каком сказании очутились мы?
-- Мне тоже интересно, - сказал Фродо. - Но я не знаю. И так бывает в действительности. Вольми любое сказние, какое тебе понравится. Ты можешь знать или предполагать, что конец у него будет счастливым или плохим, но те, кто находится в нем, об этом не знают. И ты не знаешь... И не хочешь, чтобы они знали.
-- Нет, сэр, конечно, сэр, нет. Берен, например, никогда не думал, что получит Сильмариль из Железной Короны в Тангородриме, и однако он сделал это, а ведь его ждали более черные опасности, чем нас. Но это долгая история, счастье в ней сменяется горем, и Сильмариль уходит от него и приходит к Ерендилю. Да, сэр, я никогда не думал об этом раньше! Мы видели ведь кое-что из будущего в звездном зеркале Госпожи. И мы все еще в этом сказании. Оно продолжается. Неужели великие сказания не кончаются никогда?
-- Нет, они не кончаются как сказания, - сказал Фродо. - Но герои их уходят, когда кончается их роль. Наша роль тоже кончится раньше или позже.
-- И тогда мы сможем отдохнуть и поспать вдоволь, сказал Сэм. Он угрюмо рассмеялся. - Я именно это имею в виду, мастер Фродо. Я имею в виду обычный отдых, и сон и утреннюю работу в саду. Боюсь, что я все время только и надеюсь на это. Все эти большие и важные планы не для меня. Но все же интересно, попадем ли мы когда-нибудь в песню или сказание. Мы сейчас, конечно, в сказании, но я имею в виду сказание в словах, вы знаете, рассказанное у очага или прочитанное в большое книге с красными и черными буквами, годы и годы спустя. И все будут говорить: "Давай-ка послушаем о Фродо и Кольце!" И еще скажут: "Да, это мое любимое сказание. Фродо был очень храбрый, верно?" - "Да, мой мальчик, он славнейший из всех хоббитов, и этим все сказано!"
-- Этим сказано слишком многое, - сказал Фродо и засмеялся. Чистый, ясный смех звучал из самого сердца. Такого звука здесь не слышали с тех пор, как Саурон пришел в Среднеземелье. Сэму вдруг показалось, что камни прислушиваются и высокие скалы тянутся к ним. Но Фродо ничего не замечал - он смеялся. - Ну, Сэм, - сказал он, - твои слова заставили меня развеселиться, как будто сказание уже написано. Но ты пропустил одного из главных героев - твердого сердцем Сэмвайса. "Я хочу еще послушать о Сэме, папа. Почему о нем так мало говорится в сказании? Я его очень люблю. А Фродо не ушел бы так далеко без Сэма, верно, папа?"
-- Ну, мастер Фродо, - сказал Сэм, - не смейтесь надо мной. Я говорил серьезно.
-- Я тоже, - сказал Фродо. - Но мы заглядываем в конец. Мы с тобой в самом опасном месте во всем сказании, и весьма вероятно, что кто-нибудь скажет: "Закрой книуг, папа; я не хочу дальше слушать..."
234
-- Может быть, - сказал Сэм, - но я бы так не говорил. Роли бывают разные. Даже Голлум может быть героем сказания. Он наверное и считает себя им. Инетерсно, представляет он сбея героем или злодеем? Голлум! - позвал он. - Тебе хочется быть героем... Но куда он опять подевался?
Голлума не было видно у входа в углубление. Он, как обычно, отказался от их пищи, но принял немного воды, затем, казалось свернулся, чтобы спать. Хоббиты считали, что его долгое отсутствие в предыдущий день обВяснялось охотй, а теперь он, очевидно, опять ускользнул, пока они разговаривали. Но куда же на этот раз?
-- Мне не нравится эта его привычка уходить, не сказав ни слова, - заявил Сэм. - И меньше всего сейчас. Он не может искать здесь пищу, разве что тут есть скалы, которые он предпочитает. Тут нет даже мха.
-- Не стоит беспокоиться из-за него сейчас, - ответил Фродо. - Без него мы не зашли бы так далеко, мы даже не увиидели бы тропу. Поэтому нам приходится доверять его выбору.
-- Все равно я не хотел бы упускать его из вида, - сказал Сэм. - Вы помните, он ни разу не упоминал, что эта тропа охраняется. А теперь мы выдим башню - она может быть покинутой, а может, и нет. Как вы считаете? Не пошел быо он за ними, орками или кем-нибудь еще?
-- Нет, я этого не думаю, - ответил Фродо. - Даже если он склонен к какому-то злу, что очень вероятно. И все же я не думаю, что он пошел за орками или другими слугами Врага. Зачем ему было ждать столько, зачем приближаться так близко к земле, которой он боится? Он мог много раз выдать нас оркам с тех пор, как встретился с нами. Нет, если в этом что-то и кроется, то это какое-либо его личное дело, которое он считает тайной.
-- Наверное вы правы, мастер Фродо, - согласился Сэм. Я не ошибаюсь в нем: он охотно отдал бы меня оркам. Но я забыл о его Драгоценности. Вероятно, он все время думает о ней, как о Драгоценности для бедного Смеагола. Это его главная мысль, если у него вообще есть таковые. Но чем наш приход сюда может помочь ему, я не знаю.
-- Ворятно, он и сам не знает, - сказал Фродо. - И не думаю, что в его путанной голове есть только один план. Я считаю, что он прежде всего старается спасти свою Драгоценность от Врага. Еслы бы Враг получил ее, это означало бы и его гибель. С другой стороны, он, возможно, ждет своего времени.
-- Да, Воришка и Вонючка, как я уже говорил, - сказал Сэм. - Но чем ближе к земле Врага, тем больше Вонючка побеждает Воришку. Запомните мои слова: если мы только пройдем эту тропу, он не даст нам спокойно унести через границу эту драгоценную вещь.
-- Мы еще не прошли тропу, - заметил Фродо.
-- Да, но лцучше смотреть в оба. Если он застанет нас спящими, Вонючка может окончательно победить. Но вам нужно немного вздремнуть, хозяин. Ложитесь рядом со мной. Я посторожу; и если я схвачу вас руками, никто не сможет коснуться вас так, чтобы Сэм не узнал об этом.
-- Спать! - сказал Фродо и вздохнул, как будто в пустные он увидел мираж. - Да, даже здесь я могу спать.
-- Тогда спите, хозяин! Положите голову мне на колени.
Так и застал их Голлум, когда вернулся час спустя. Сэм
235
сидел, прижавшись спиной к скале, голова его свесилась набок, он тяжело дышал. Голова Фродо лежал у него на коленях, на белом лбу Фродо лежала одна рука Сэма, вторую он положил на грудь хозяину. Лица их были спокойны.
Голлум посмотрел на них. Странное выражение промелькнуло на его худом голодном лице. Свет в его глазах погас, и они стали тусклыми и серыми, старыми и усталыми. Он дернулся, казалось, от боли, потом отвернулся и посмотрел на тропу, тряся головой, как бы ведя внутренний спор. Потом вернулся и, медленно протянув дрожащую руку, очень осторожно коснулся колена Фродо - и это прикосновение было почти лаской. На краткое мгновение, если бы один из спящих мог увидеть это, он подумал бы, что видит старого усталого хоббита, сомрщенного от бесчисленных лет, которые унесли его далеко от его времени, от друзей и родственников, от полей и ручьев его юности, - старое, жалкое и измученое существо.
При этом прикосновении Фродо зашевелился и негромко вскрикнул во сне. Немедленно проснулся Сэм. Первое, что он увидел перед собой, был Голлум, трогающий хозяина.
-- Эй, ты! - грубо сказал Сэм. - Чего тебе надо.
-- Ничего, ничего, - тихонько ответил ему Голлум. - Хороший хозяин.
-- Ты прав, - согласился Сэм. - Но где ты был, старый негодяй? Где шлялся?
Голлум отодвинулся, и зеленый огонь вспыхнул под его тяжелыми веками. Теперь он был похож на паука, скорчившегося на согнутых лапах, с выступающими глазами. И мгновение невозвратно ушло.
-- Шлялся, шлялся! - свистел он. - Хоббиты всегда так вежливы, да. О хорошие хоббиты. Смеагол провел их по тайному пути, который никому не известен. Он устал, он хочет пить, да, пить; и он ведет их и ищет путь дальше, а они говорят "шлялся, шлялся". Очень хорошие друзья, о да, моя прелесть, очень хорошие.
Сэм почувствовал раскаяние, хотя и не очень сильное.
-- Прошу прощения, - сказал он. - Мне жаль, но ты так неожиданно разбудил меня. А я не должен был спать, и это сделало меня немного резким. Но мастер Фродо устал, и я попросил его вздремнуть. Так и получилось. Извини. Но где же ты был.
-- Шлялся, - ответил Голлум, и зеленый огонь в его глазах продолжал гореть.
-- Хорошо, - сказал Сэм, - будь по-твоему. Не думаю, чтобы это было недалеко от правды. Теперь нам придется шляться вместе. Который час? Еще сегодня или уже завтра?
-- Завтра, - ответил Голлум, - или было завтра, когда хоббиты легли спать. Очнеь глупо, очень опасно - если бы Голлум не шлялся поблизости на страже.
-- Мне кажется, мы скоро устанем от этого слова, - сказал Сэм. - Но неважно. Я разбужу хозяина. - Он острожно убрал волосы со лба Фродо и, наклонившись, тихо сказал. Вставайте, мастер Фродо! Вставайте!
Фродо зашевелился, открыл глаза и улыбнулся, увидев склоненное над собой лицо Сэма.
-- Рано поднимаешь меня, Сэм? - сказал он. - Еще темно.
-- Здесь всегда темно, - сказал Сэм. - Но Голлум вернулся, мастер Фродо, и говорит, что уже завтра. Мы должны идти. Последний переход.
Фродо глубоко вздохнул и сел.
236
-- Последний переход! - сказал он. - Привет, Смеагол! Нашел еду? Отдохнул?
-- Нет еды, нет отдыха, ничего нет для Смеагола, - сказал Голлум. - Шлялся он.
Сэм прикусил язык, но сдержался.
-- Не говори о себе так, Смеагол, - заметил Фродо. Это неразумно, даже если это правда.
-- Смеагол повторяет то, что услышал, - ответил Голлум. - Так сказал ему добрый мастер Сэмвайс, который так много знает.
Фродо посмотрел на Сэма.
-- Да, сэр, - сказал тот. - Я использовал это слово, когда неожиданно я проснулся и увидел его рядом. Но я уже сказал ему, что жалею об этом, но скоро снова перестану жалеть.
-- Давайте оставим это, - сказал Фродо. - Мне кажется, мы с тобой, Смеагол, должны принять решение. Скажи мне, сможем ли мы найти дорогу дальше. Ты сдела, что обещал, и ты свободен: свободен идти к еде и отдыху, свободен идти куда угодно, только не к Врагу. И однажды смогу вознаградить тебя я или же те, кто помнит обо мне.
-- Нет, нет, еще нет, - завыл Голлум. - О нет! Разве они смогут найти путь. Нет не смогут. Скоро будет туннель. Смеагол должен идти. Нет отдыха. Еды.
Глава ix
ЛОГОВО ШЕЛОБ.
Наверное, был действительно день, как и сказал Голлум, но хоббиты не видели никакой разницы, разве что тяжелое небо стало менее черным, похожим на большую дымную крышу; вместо тьмы глубокой ночи, задерживавшейся еще в щелях и ямах, мир теперь покрывала серая мерцающая тень. Они пошли - Голлум впереди, хоббиты бок о бок сзади - вверх по каменному длинному ущелью меж скал и колонн выветрившегося камня, стоящими, как огромные бесформенные статуи с обеих сторон. Не слышно было ни звука. Впереди, примерно в миле, виднелась огромная серая стена, последняя горная преграда. По мере их приближения она становилась все темнее и выше, пока не закрыла собой всю видимость. Глубокая тень лежал у ее подножья. Сэм принюхался к воздуху.
-- Уф! Этот запах! - сказал он. - Он становится все сильнее и сильнее.
Скоро они оказались в тени и в середине стены увидели вход в пещеру.
-- Путь ведет туда, - тихо сказал Голлум. - Это вход в туннель.
Он не назвал его: Тореч Унгол - Логово Шелоб. Оттуда доносилось зловоние, не смертоносный запах распада с лугов Моргула, а грязные испарения, как будто внутри были нагромождены горы отбросов.
-- Это единственный путь, Смеагол? - спросил Фродо.
-- Да, да, - ответил тот. - Да, мы должны идти этим пу
237
тем.
-- Ты хочешь сказать, что бывал в этой дыре? - спросил Сэм. - Фью! Но может быть, для тебя не важны запахи.
Глаза Голлума блеснули.
-- Он не понимает, что говорит, не так ли, моя прелесть? Нет, не понимает. Но Смеагол может многое перенести. Да, он был там, о да. Это единственный путь.
-- А откуда этот запах? - спросил Сэм. - Он похож... Ну, я не стану говорить, на что он похож. Какое-то логово орков, из которого сто лет не вычищали отбросы.
-- Ну, - сказал Фродо, - орки или нет, а если это единственный путь, мы должны им воспользоваться.
Глубоко вдохнув воздух, они вошли вовнутрь. Через несколько шагов их окружила непроницаемая тьма. С подземелий Мории не знали Фродо и Сэм такой Тьмы; если это возможно, то здесь она была еще глубже и плотнее. Там было движение воздуха, раздавалось эхо, чувствовалось пространство. Здесь же воздух был неподвижен, затхл, тяжел. Они шли как бы в черном тумане, который ослеплял не только глаза, нои и мозг, так что даже воспоминание о цветах и формах и о всяком свете исчезало из памяти. Тут всегда была ночь, и всегда будет, и все было ночью.
Но некоторое время они еще могли чувствовать, и осязание их обострилось почти до болезненного состояния. Стены были к их удивлению, ровными, пол тоже, за исключением изредка встречавшихся ступенек, был ровным и гладким и продолжал слегка подниматься. Туннель был высоким и широким, таким широким, что хоббиты протянув руки не могли коснуться обеих стен сразу.
Голлум шел впереди. Казалось, он находится лишь в нескольких шагах. Пока они еще могли обращать внимание на такие вещи, они слышали перед собой его свистящее дыхание. Но через некоторое время их чувства притупились, и осязание и слух ослабели, и они продолжали брести, спотыкаясь, вперед и вперед, главным образом благодаря силе воли и желанию добраться наконец до выхода.
Они прошли, должно быть, довольно далеко, но время и расстояние совершенно не поддавались оценке. Сэм, шедший справа, ощупывая стену, почувствовал в ней отверстие; на мгновение до него донеслось слабое дуновение менее тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.
-- Здесь не один туннель, - прошептал он с усилием: казалось трудным не то что говорить, даже дышать. - Орочье место!
После этого сначала он справа; потом Фродо слева прошли еще три четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было, он не поворачивал и продолжал вести вверх. Но как долог он, много ли еще предстояло им идти, смогут ли они это выдержать? Тяжесть воздуха возрастала по мере их продвижения. И продвигаясь вперед, они чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их за головы и руки, какие-то мягкие щупальца, может быть это подземные растения. Они не могли определить, что это. Зловоние продолжало усиливаться. Оно росло до тех пор, пока хоббитам не стало казаться что этот запах - деинственно оставшееся у них чувство и что это их мучени. Час, два часа, три часа - сколько они провели в этой лишенной света дыре? Часы, дни или недели. Сэм оставил свою сторону
238
туннеля и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и так вместе они продолжали идти.
Наконец Фродо, ощупывающий левую сторону стены, обнаружил боковой ход. Он был гораздо шире, чем все пройденные ими; из него доносилось такое отвратительное зловоние и такое ощущение кроющейся опасности, что Фродо пошатнулся. Сэм споткнулся, чуть не упав.
Борясь с тошнотой и страхом, Фродо схватил Сэма за руку.
-- Вверх! - хрипло, без голоса, сказал он. - Запах и поасность исходят отсюда. Быстрее!
Собрав все оставшиеся силы и решительность, он потащил Сэма за собой. Сэм, спотыкаясь пошел рядом с ним. Одни шаг, два три шага, наконец шесть шагов. Может они прошли это ужасное невидимое отверстие, но так или иначе, а двигаться стало легче, как будто чья-то враждебная воля на мгновение отпустила их. Держась за руки, они с трудом двигались дальше.
Почти немедленно перед ними встала новая трудность. Туннель раздваивался, и во тьме они не могли определить более широкий или более прямой проход. По которому им идти, по левому или по правому? Они не знали этого, а неверный выбор мог означать смерть.
-- Куда пошел Голлум? - тяжело дыша, спросил Сэм. - И почему он не подождал нас?
-- Смеагол? - попытался позвать Фродо. - Смеагол! - Но голос его глох, и слова почти не срывались с его губ. Ответа не было и не было даже эха или дрожания воздуха.
-- На этот раз он ушел насовсем, - пробормотал Сэм. - Я думаю, что именно сюда он и хотел нас привести. Голлум! Если я когда-нибудь дотянусь снова до тебя рукой, ты об этом пожалеешь.
Вскоре, спотыкаясь и шаря во тьме, они обнаружили, что левый проход закрыт: то ли это был тупик, то ли его загородил упавший сверху большой камень.
-- Здесь нет пути, - прошептал Фродо. - И нужно идти по правому проходу.
-- И быстро! - задыхался Сэм. - Здесь есть кое-что похуже Голлума. Я чувствую, что на нас что-то смотрит.
Они не прошли и нескольких ярдов, как сзади раздался звук, особенно ужасный в тяжелой тишине: булькающий, звучно журчащий звук и долгий зловещий свист. Они повернулись, но ничего не увидели. Они стояли неподвижно, как камин, глядя во тьму, и ждали сами не зная чего.
-- Это ловушка! - сказал Сэм и положил руку на рукоять меча; делая это, он подумал о тьме могилы, в которой лежал этот меч. - Хотел бы я, чтобы старый Том был поблизости, почти произнес он.
И вот, когда он стоял в темноте, охваченный чернотой отчаяния, с гневом в сердце, ему показалось, что он видит свет: свет в мозгу, почти невыносимо яркий вначале, как солнечный луч в глазах того, кто долго находился в темнице без окон. Потом появились цвета: зеленый, золотой, серебряный и белый. Далеко, как на маленькой картине нарисованной мастером-эльфом, он увидел Госпожу Галадриэль, стоящую на траве Лориена и подарки в ее руках. "А для вас, Носитель Кольца, услышал он ее голос, отдаленный, но ясный, - я приготовила это."
Булькающий свист раздавался ближе, слышался треск, как
239
будто трещали суставы какого-то существа, медленно двигающегося в темноте к своей цели.
-- Хозяин, хозяин! - закричал Сэм, и жизнь вернулась в его голос. - Подарок Госпожи! Звездное зеркало! Она сказала, что это будет для вас свет в темных местах... Звездное зеркало!
-- Звездное зеркало? - пробормотал Фродо и как бы очнулся от сна. - Да. Почему я забыл о нем? Свет, когда всякий другой свет исчезнет! А здесь только свет может нам помочь.
Медленно рука его протянулась к груди, медленно извлек он фиал Галадриэли. Вначале тот мерцал слабо, как восходящая на небе звезда, пробивающаяся сквозь тяжелый восточный туман, но затем свет его усилился, и надежда ожила в сердце Фродо; фиал начал гореть, испуская лучи серебряного пламени, как будто сам Ерендиль спустился сюда с высокого солнечного пути с последним Сильмарилем во лбу. Тьма отступала от него, и скоро он сверкал, как бы в центре хрустального шара, и рука, державшая его, наливалась белым холодным огнем.
Фродо в удивлении глядел на этот чудесный дар, который он так долго носил с собой, не подозревая о его силе и могуществе. Редко вспоминал он о его наличии в пути, пока не пришли они в долину Моргула, и никогда он не использовал его, опасаясь быть обнаруженным из-за своего свечения.
-- Эйн Ерендиль Эленион Аниалима! - воскликнул он и сам не знал, что он проговорил: ему показалось, что в нем заговорил чей-то другой голос, ясный, не встревоженный гнилым воздухом подземелья.
Но в Среднеземелье есть и другие силы, силы ночи, и они стары и могущественны. И она, та, что ходит во тьме, услышала эльфийский возглас, дошедший из глубины времени, и не пропустила его мимо себя, и он не заставил ее на этот раз отступить. Произнеся эти слова, Фродо почувствовал навалившуюся на него чью-то злобу, чье-то злобное внимание. Он увидел в туннеле, между собой и тем отверстием, которое они с трудом миновали, две большие грозди фасеточных глаз - надвигающаяся угроза наконец-то стала видна. Сияние звездного зеркала отразилось от тысяч фасет, но в них вспыхнул бледный смертоносный огонь, пламя каких-то злых мыслей. Чудовищными и зловещими были эти глаза, звериные и в то же время полные сознания, в них светилась отвратительная радость хищника, загнавшего добычу в тупик, откуда ей уже не спастись.
Фродо и Сэм, ошеломленные ужасом, начали медленно пятиться; их взгляд не отрывался от зловещих глаз; но как только они попятились, глаза начали приближаться. Рука Фродо дрогнула, фиал опустился. Неожиданно, как бы освободившись от чар, они оба повернулись и побежали; но, оглянувшись, Фродо с ужасом отметил, что глаза прыгнули им вслед. Его, как облако, окружил запах смерти.
-- Стой! Стой! - отчаянно закричал он. - Бежать бесполезно.
Глаза медленно подползали.
-- Галадриэль! - закричал Фродо, и собрав все свое мужество, снова поднял фиал.
Глаза остановились. На мгновение внимание их ослабло, как будто в них появился слабый намек на сомнение. Сердце у Фродо загорелось, и не думая о том, что он делает, глупость ли это, отчаяние или храбрость, он взял фиал в левую руку, а
240
правой извлек свой меч. Жало вспыхнуло в серебряном свете, острое эльфийское лезвие испускало искры, края его горели голубым пламенем. Держа фиал над головой, а меч перед собой, Фродо, хоббит из Удела, пошел навстречу глазам.
Глаза дрогнули. Сомнение усилилось в них при приближении света. Одни за другим они потускнели и медленно начали отступать. Никогда их еще не поражала такая смертоносная яркость. В своем подземелье они никогда не видели ни солнца, ни луны, ни звезд, но теперь звезда сама спустилась на землю. Она приближалась, и глаза струсили. Один за другим они потемнели, повернули, и огромное туловище, едва различимое во тьме, тяжело двинулось назад по туннелю. Глаза исчезли.
-- Хозяин! Хозяин! - воскликнул Сэм. Он шел за Фродо, держа на готове свой меч. - Звезды и слава! Эльфы сочинили бы об этом песню, если бы только узнали! Я хочу жить, чтобы рассказать им об этом и услышать их песню. Но не ходите туда, хозяин! Не ходите к логову! Попытаемся выбраться из этой подлой норы!
Они повернули назад и вначале пошли, а потом побежали. С каждым их шагом запах логова ослабевал и сила возвращалась в их тела. Пол туннеля круто поднимался. Но ненависть подземного логова, летела за ними, немного ослепшая, но непобежденная, жаждущая смерти. Навстречу им подул холодный ветер. Отверстие, конец туннеля - и вот он перед ними. Тяжело дыша, стремясь поскорее добраться до открытого места, они бежали вперед - и, в изумлении попятившись остановились. Выход был закрыт какой-то преградой, но не из камня - вначале она казалась мягкой и слегка поддающейся, но на саом деле была непроходима - воздух проходил сквозь нее, но свет нет. Они попытались прорваться, но были отброшены назад.
Подняв фиал, Фродо посмотрел вперед и увидел серость, которую не могло пробить или осветить сияние звездного сосуда. Поперек туннеля была натянута обширная паутина, похожая на работу паука, но гораздо более густая, и каждая паутинка была толщиной с веревку.
Сэм угрюмо рассмеясля.
-- Паутина! - сказал он. - Это все? Паутина! Значит, это паук.
В ярости он ударил по ближайшей нити мечом, но не смог перерубить ее. Она немного поддалась, но потом распрямилась, как натянутая тетива, и отбросила меч и державшую его руку. Трижды Сэм бил изо всей силы, и наконец одна-единственная прядка из всех бесчисленных прядей щелкнула, лопнула и свилась в воздухе. Одни конец ее ударил Сэма по руке, и тот закричал от боли и поднес руку ко рту.
-- Потребуется много дней, чтобы очистить дорогу таким образом, - сказал он. - Что же делать? Не вернулись ли глаза?
-- Нет, пока не видно, - ответил Фродо. - Но я по-прежнему чувствую, что они смотрят на меня или думают обо мне может быть, составляют новый план. Если этот свет ослабеет, они быстро окажутся здесь.
-- Пойманы в самом конце! - горько сказал Сэм; гнев победил в нем усталость и отчаяние. - Птенцы в гнезде. Пусть проклятие Фарамира упадет на Голлума и побыстрее!
-- Это не поможет нам теперь, - заметил Фродо. - Посмотрим, что может сделать Жало. Это эльфийское лезвие. В темных долинах Белерианда, где оно было выковано, висели па
241
утины ужаса. А ты будь начеку и смотри назад. Вот, возьми звездный сосуд. И не бойся. Держи его высоко и карауль.
Фродо подошел к огромной серой сети, размахнулся, нанес свистящий удар по целой пряди нитей и тут же отступил. Голубое сверкающее лезвие прорезало их: как трава под косой, они дернулись и повисли, покачиваясь. Появилось большое отверстие.
Удар за ударом наносил он, пока вся сеть в пределах его досягаемости не была разрублена и концы ее висели, покачиваясь как бы от легкого ветерка. Ловушка была разорвана.
-- Идем! - воскликнул Фродо. - Вперед!
Дикая радость спасения из самого отчаянного положения неожиданно заполниал его мозг. Голова его закружилась как от глотка крепкого вина. Он подпрыгнул и закричал.
Темная земля показалась ему светлой, когда взгляд его вырвался из подземной ночи. Большие столбы дыма поднимались и становились тоньше, проходил последний час унылого дня; красное зарево Мордора превратилось в унылую полумглу. Но Фродо казалось, что он смотрит на утро неожиданной надежды. Он почти достиг вершины стены. Осталось немного. И ущелье Кирит Унгол было перед ним зазубриной в черноте хребта, и скальные рога возвышались с обеих сторон его. Короткий переход, и он минует их!
-- Тропа, Сэм! - воскликнул он, не замечая высоты своего голоса, который вырвавшись из удушающей атмосферы туннеля, звенел резко и чисто. - Тропа! Беги, беги, и мы вырвемся, прежде чем кто-нибудь сумеет остановить нас!
Сэм шел за ним так быстро, как позволяли его несгибающиеся ноги; но радуясь свободе, он был беспокоен и все время оглядывался назад, на темную арку туннеля, опасаясь увидеть глаза или какую-нибудь невообразимую фигуру, преследующую их. Слишком мало он и его хозяин знали о коварстве Шелоб. У нее было много выходов из логова.
Здесь жила она долгие века, злое существо в виде паука, одно из тех чудовищ, что жили в земле эльфов на западе, которая сейчас затоплена Морем. С таким чудовищами сражался Берен в Горах Ужаса в Дориате, прежде чем встретился с Лютиен на зеленой лужайке, поросшей болиголовом и освещенной лунным светом, давным-давно. Как появилась здесь Шелоб, как спаслась, не говорят, потому что мало сказаний дошло от Темных Лет. Но она была здесь до Саурона и до первых камней Барад-дура; она не служила никому, только себе, пила кровушку эльфов и людей, раздувалась и жирела от своих бесконечных пиров, плела повсюду свои сети. Все живые существа были ее пищей. Далеко разбросала она свое отродье - выродков от встреч с собственным потомством, которых она потом убивала; ее отпрыски пробирались от ущелья к ущелью от Эфел Дуата на востоке до Дол Гулдура и крепостей Чернолесья. Но никто не мог соперничать с ней, Шелоб Великой, последним порождением Унголиант, созданным, чтобы беспокоить несчастный мир.
Много лет назад увидел ее Голлум-Смеагол, который бродил по темным норам и переходам, увидел и преклонился перед нею, и чернота ее злобы победила его, оторвала от света и радости. Он пообещал приводить к ней добычу. Но то, к чему он стремился, ее не интересовало. Ничего она или почти ничего не знала о башнях, о кольцах, о том, что создано рукой или мозгом - она хотела только убивать и поглощать свои жер
242
твы, жиреть и раздуваться, пока земля не сможет больше выдерживать ее.
Однако теперь она давно уже была голодна, прячась в своем логове, так как сила Саурона росла и жизнь бежала от его границ. Город в долине умер, и ни люди, ни эльфы больше не приходили сюда, лишь изредка несчастные орки. Плохая еда и очень осторожная. Но Шелоб должна была есть, и так как орки прорывали все новые пути из башен и от тропы, она ловила их. Но ей хотелось более сладкого мяса. И Голлум привел к ней добычу.
-- Посмотрим, посмотрим, - часто говорил он себе на опасных дорогах от Эмин Муила к башне Моргула, - посмотрим. Может быть так, о да, может быть, что когда Она отбросит кости и одежду, мы найдем ее, найдем ее, Драгоценность, награду бедному Смеаголу, который привел хорошую еду. И мы спасем Драгоценность, как мы и обещали. О да. А когда мы найдем ее, Она об этом узнает, Она за все заплатит, о да, моя прелесть. Все тогда заплатят!
Так он думал, надеясь скрыть от нее свои мысли, даже когда он снова появился перед ней, низко кланяясь. Спутники его в это время спали.
Что касается Саурона, то он знал, где она скрывается. Ему нравилось, что она живет здесь, голодная, но неизменная в своей злобе, надежный страж древней тропы в его землю. А орки, хоть они и верные рабы, но их у него предостаточно. Если Шелоб время от времени ловит их, чтобы поддерживать свой аппетит, что ж, на здоровье: он поделится с нею. И как иногда человек бросает лакомство своей кошке (моя кошка, называл он ее, хотя она и не принадлежала ему), так Саурон посылал ей пленников, которых больше не мог использовать: он велел отводить их к ее норе и затем выслушивал рассказы об ее играх.
Так жили они оба, не опасаясь ни нападения, ни конца своей злобы, ни гнева. И никогда ни одна муха не спасалась от паутины Шелоб. Тем более силен был теперь ее гнев и голод.
Ничего из этого не знал бедный Сэм, но он чувствовал, как растет его ужас, растет угроза, которую он не может видеть. И так тяжела была эта угроза, что мешала ему бежать, ноги его как будто налились свинцом.
Ужас был вокруг него, враги впереди, а хозяин беззаботно бежал им навстречу. Посмотрев вперед, Сэм увидел две вещи, которые увеличили его отчаяние. Он уцвидел, что меч, который Фродо по-прежнему держал в руке, светился синим пламенем; и он увидел, что хотя небо стало темным, но окно в башне оставалось красным.
-- Орки! - пробормотал он. - Тут повсюду орки и кое-что похуже орков.
Быстро вспомнив свою привычку к скрытности, он закрыл рукой драгоценный фиал, который все еще нес. Рука его красная от живой крови, осветилась внутренним светом, и он затем сунул выдававший его свет в карман и закрыл плащем. Теперь он постарался ускорить свой бег. Хозяин опередил его, он находился в двадцати шагах впереди и летел как стрела. Скоро он исчез из виду в этом сером мире.
Едва Сэм успел спрятать свет звездного сосуда, как появилась она. Он увидел ее неожиданно немного впереди и слева

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:51 | Сообщение # 25

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

243
от себя, выползающую из черной норы в тени утеса, - наиболее отвратительная фигура, когда-либо виденная им, более ужасная, чем можно вообразить себе в кошмарном сне. Она была похожа на паука, но размером превосходила огромных хищников и была страшнее их из-за ужасных, не знающих жалости глаз. Те глаза, которые он считал побежденными, отступившими, теперь снова горели злым огнем, выступая из отвратительной головы. У нее были большие рога, а за короткой стеблеобразной шеей огромное раздувшееся туловище, большой мешок, раскачивающийся между ногами. Туловище было черным, а нижняя часть живота, бледная и светящаяся, издавала зловоние. Ее ноги были согнуты, с большими узловатыми суставами высоко за спиной, а из спины, как стальные копья, торчала щетина. Каждая нога оканчивалась ногтем.
Протянув свое мягкое хлюпающее тело и согнутые ноги сквозь внешний выход их логова, она двинулась с ужасающей скоростью, быстро передвигая ноги, а ниогда прыгая. Она оказалась между Сэмом и его хозяином. То ли она не заметила Сэма, то ли избегала его, как носителя огня, но она сосредоточила свое внимание лишь на одной добыче - Фродо, лишившегося своего фиала и не подозревавшего об опасности. Он бежал быстро, но Шелоб была быстрее, и в несколько шагов она догнала его.
Сэм, задыхаясь, собрал все свои силы.
-- Назад! - закричал он. - Оглянитесь, хозяин! Я... но тут крик его прервался.
Длинная тощая рука зажала ему рот, другая сжала горло, а что-то обвилось вокруг его ног. Застигнуый врасплох, он оказался в руках противника.
-- Поймали его! - свистел Голлум ему на ухо. - Наконец, моя прелесть, мы поймали его, да, отвратительного хоббита. Мы поймали этого. Она возьмет другого. О да, Шелоб возьмет его, не Смеагол: он обещал, он совсем не причинит вреда хозяину. Но он поймал тебя, тебя, отвратительного грязного маленького хоббита! - он плюнул Сэму на шею.
Ярость от этого предательства, отчаяние от задержки в то время, как хозяин находится в смертельной опасности, придали Сэму такую силу, какой Голлум никак не ожидал от этого мделительного глупого хоббита - таким он считал Сэма. Сам Голлум не смог бы вырваться так быстро и яростно; рука его соскользнула со рта Сэма, Сэм попытался освободиться от второй руки, сжимавшей горло. Меч он по-прежнему держал в правой руке, а левой за плеть нес посох Фарамира. В отчаянии он пытался ударить своего врага. Но Голлум был слишком проворен. Протянув длинную правую руку он схватил Сэма за запястье; пальцы его были как тиски; медленно и безжалостно сгибал он руку, пока с криком боли Сэм не выпустил меч, который упал на землю; и все это время вторая рука Голлума все крепче сжимала Сэму горло.
Тогда Сэм использовал последнюю хитрость. Изо всей силы он отшатнулся и прочно встал на ноги; затем неожиданно оттолкнулся и прыгнул ногами вперед.
Не ожидавший этого, Голлум упал, и Сэм оказался на нем. Послышался резкий свист, и на мгновение рука Голума выпустила горло Сэма. Но пальцы его еще сжимали правую руку Сэма. Но пальцы эти ослабли. Сэм рванулся вперед и встал, затем быстро повернулся направо, выворачивая запястье, которое сжимал Голлум. Подняв в левой руке посох, он изо всех сил опустил его на протянутую руку Голлума чуть ниже локтя.
244
С криком Голлум выпустил его руку. Тут Сэм набросился на него; не перекладывая посох, он нанес им жестокий удар. Быстро, как змея, Голлум скользнул в сторону, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине. Посох треснул и сломался. Это было слишком для Голлума. Его старая игра заключалась в том, чтобы хватать сзади. И редко она ему не удавалась. Но на этот раз, обманутый злобой, он допустил ошибку позволил себе заговорить, прежде чем обе его руки сомкнулись на шее жертвы. Его прекрасный план не удался, все расстроилось, когда во тьме так неожиданно вспыхнул этот проклятый свет. Такая борьба не для него. Сэм нащупал на земле свой меч и поднял его. Голлум закричал и большими прыжками, как лягушка, побежал прочь на четвереньках; прежде, чем Сэм смог догнать его, он исчез, с поразительной скоростью убежав к туннелю.
Сэм с мечом в руке бежал за ним, но Голлум исчез. Сэм стоял пеед темным отверстием, и в лицо его било зловоние. И тут Сэм вспомнил о Фродо и о чудовище. Он повернулся и отчаянно побежал по тропе, зовя хозяина по имени. Он опоздал. В этой части замысел Голлума удался.
Глава x
ВЫБОР МАСТЕРА СЭМВАЙСА.
Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока он не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.
Рядом с Фродо на земле, там, где он выпал из его ослабевших рук, лежал, блестя эльфийский меч. Сэм не останавливался, чтобы подумать о том, что он делает и делает ли он это от храбрости, верности или гнева. С криком прыгнул он вперед и схватил в левую руку меч хозяина. Потом сделал выпад. Более яростной атаки не видели даже в свирепом мире диких зверей, когда отчаянное маленькое существо, вооруженное лишь слабыми зубами, бросается на башню из рогов и шкуры, стоящую над павшей подругой.
Обеспокоенная его криком, Шелоб устремила на него свой злобный взгляд. Но прежде чем она успела сообразить что-то, на нее обрушилась ярость, более страшная, чем все, с чем она встречалась за бесчисленные годы, - сияющий меч ударил ее по ноге и отсек ноготь. Сэм прыгнул под арку ее ноги и вторым ударом дотянулся до грозди глаз на ее опущенной голове. Один большой глаз потемнел.
Теперь это ничтожное создание оказалось под нею, вне досягаемости ее страшного жала или когтей. Обширное брюхо со своим отвратительным свечением раскачивалось над ним, а зловоние чуть не сбило его с ног. Ярость удержала его и позволила ему нанести еще один удар. Прежде чем она успела схватить его, раздавить, задушить его вместе с его дерзкой храбростью, он с отчаянной силой ударил ее блестящим эльфийским
245
мечом.
Но Шелоб не была похожа на драконов: на теле ее, кроме глаз, не было мягких мест. Ее древняя шкура была шишковатой, но с каждым годом становилась все толще. Меч ударился об нее с силой, но эти отвратительные складки нельзя было пробить человеку, даже если сталь меча выплавлена эльфами или гномами, а мечом владела рука самого Берена или Турина. Она закричала от удара и обрушила свой живот на голову Сэма. Яд брызнул из образовавшейся раны. Расставив ноги, она снова ударила животом. Но Сэм устоял на ногах, держа поднятый меч обеими руками, отражая удары этой падающей крыши; и вот Шелоб, со всей своей ужасной силой, большей, чем сила самого великого воина, сама нанесла себе страшный удар. Меч глубоко вонзился в ее тело, и Сэм был отброшен на землю.
Никогда не испытывала Шелоб подобной боли, даже представить себе не могла, что такая боль существует. Ни один самый смелый солдат древнего Гондора, ни одни самый свирепый орк, пойманный в ловушку, не касался мечом ее тела. Дрожь пробежала по ней. Снова поднявшись, дергаясь от боли, она на корчащихся и подгибающихся ногах конвульсивно прыгнула в сторону.
Сэм упал на колени рядом с головой Фродо, он почти потерял сознание от зловония, руки его все еще сжимали рукоять меча. И сквозь дымку, застилающую ему глаза, он смутно видел лицо Фродо; упрямо пополз он к хозяину, борясь с обмороком. Сэм медленно поднял голову и увидел Шелоб всего в нескольких шагах от себя; она смотрела на него, из ее клюва тянулась ниточка ядовитой слюны, зеленая густая жидкость текла из ее раненного глаза. Ее содрогающийся живот лежал на земле, ноги ее дрожали, как будто она собирала силы для нового прыжка.
Сэм скорчился, глядя на нее, и видя в ее глазах свою смерть. И тут в голову ему пришла мысль, как будто чей-то отдаленный голос подсказал ее. Левой рукой он проворно порылся у себя на груди и нашел то, что искал - фиал Галадриэли, казавшийся таким холодным, твердым и надежным в этом призрачном мире ужаса.
-- Галадриэль! - слабо произнес он и услышал голоса, далекие, но ясные: голоса эльфов, идущих под звездами в любимых лесах Удела, музыку эльфов, раздававшуюся в Зале Огня в доме Элронда.
Гилтониэль и Элберет!
Язык его освободился, и он закричал на языке, которого никогда не знал:
А Элберет Гилтониэль,
О монел палан-дириель,
Оле каллон си дингурутос!
А тире ни Фанулиос!
С этими словами он встал на ноги, и он снова был хоббитом Сэмвайсом, сыном Хэмфаста.
-- Ну, иди, падаль! - закричал он. - Ты ранила моего хозяина, тварь, и ты поплатишься за это. Мы уйдем, но вначале мы посчитаемся с тобой. Иди и снова попробуй это!
И как будто его неукротимый дух передал свою энергию фиалу, Звездный Сосуд белым факелом засверкал в его руке. Он сиял, как звезда на небесном склоне, пронзающая темный воздух своим невыносимым светом. Никогда подобный ужас неба не горел перед лицом Шелоб. Лучи его проникали в ее израненную голову и жгли мучительной болью, ужасное влияние света распространялось от глаза к глазу. Она осела назад, дергая в
246
воздухе передними лапами, она ничего не видела из-за яркого света, мозг ее бился в агонии. Отвернув искалеченную голову, она откатилась назад и начала ползти, шаг за шагом, к отверстию в темном утесе.
Сэм шел за ней. Он шатался, как пьяный, но шел за ней. И Шелоб струсила наконец, признала свое поражение, сВежилась и побежала. Добравшись до отверстия, она протиснулась в него, оставляя след зелено-желтой слизи, прежде чем Сэм смог нанести последний удар по ее дергающимся ногам. И тут Сэм упал на землю.
Шелоб ушла. В этом сказании ничего не говорится о ней больше. Возможно, она залегла в логове, лелея свою злобу и ничтожество, и долгие годы тьмы залечили ее раненные глаза, пока снова она не была способна нападать на свои жертвы в ущельях Гор Тени.
Сэм остался один. Когда вечер Неназываемой Земли спустился на место битвы, он устало подполз к хозяину.
-- Хозяин, дорогой хозяин! - сказал Сэм и долго прислушивался в напрасном ожидании.
Тогда как можно быстрее он перерезал путы и прижался ухом к груди и рту Фродо, но не услышал даже слабого звука ударов сердца, ни следа. Он растирал руки и ноги хозяина, притронулся ко лбу, но все было холодное.
-- Фродо, мастер Фродо! - звал он. - Не оставляйте меня одного. Ваш Сэм зовет вас. Не уходите туда, куда я не могу за вами последовать! Проснитесь, мастер Фродо! О проснитесь, Фродо, мой дорогой! Проснитесь!
Потом его охватил гнев, он в ярости бегал вокруг тела своего хозяина, ударял воздух, разбрасывал камни и выкрикивал проклятия. Вскоре он вернулся и, наклонившись, посмотрел на бездыханное и бледное лицо Фродо. И вдруг он понял, что видит то, что открылось ему когда-то в зеркале Галадриэль в Лориене: Фродо с бледным лицом крепко спит под большим темным утесом.
-- Он умер! - сказал Сэм. - Он не спит, он умер!
И когда он произнес это, его слова, казалось, привели в действие яд: лицо Фродо показалось ему бледно-зеленым.
Черное отчаяние овладело им, Сэм склонился к земле, набросил на голову капюшон - ночь закрыла его сердце, и больше он ничего не чувствовал.
Когда наконец чернота прошла, Сэм огляделся: все вокруг него было покрыто тенью. Сколько минут или часов прошло, он не мог сказать. Он находился на том же самом месте, и хозяин лежал рядом с ним мертвый. Горы не обрушились, и земля не покрылась руинами.
-- Что мне делать? Что мне делать? - сказал он. - Неужели я проделал с ним весь этот путь напрасно?
И тут он вспомнил свои собственные слова, сказанные в начале путешествия, хотя тогда он и сам не понял их: "Мне нужно кое-что сделать до конца. Я должен посмотреть, чем это кончится, сэр, если вы меня понимаете".
-- Но что я смогу сделать? Оставить мастера Фродо мертвым, не погребенным на вершине гор и идти домой? Или продолжать наш путь? Продолжать? - повторил он, и на мгновение сомнение и страх охватили его. - Да, продолжать? Это я должен делать? И оставить его?
Наконец он заплакал; подойдя к Фродо, он уложил его те
247
ло, сложил холодные руки на груди, завернул его в плащ. Свой меч он положил с одной стороны, посох Фарамира с другой.
-- Если я пойду, - сказал он, - тогда, с вашего разрешения, я должен взять ваш меч, мастер Фродо, но я оставлю вам свой, тот, что лежал у старого короля в могиле; и на вас ваша прекрасная кольчуга из митрила, подаренная старым мастером Бильбо. А ваш Звездный Сосуд, мастер Фродо, вы одолжите мне: здесь всегда так темно. Он слишком хорош для меня, и Госпожа дала его вам, но, наверное, она поймет. А вы понимаете, мастер Фродо? Я пойду вперед.
Но пока он еще не мог идти. Он наклонился, взял руки Фродо и не мог выпустить их. Время шло, а он все стоял, держа руки хозяина, и в сердце его продолжался спор.
Он хотел найти силы, оторваться от тела и уйти в свой одинокий путь - ради мести. Если бы он толко смог уйти, гнев пронес его бы по дорогам мира, пока он не доглан бы его Голлума. Голлум умрет, загнанный в угол. Но не это предстояло ему сделать. Ради этого не стоило оставлять хозяина. Хозяина не вернешь. Ничто его не вернет. Лучше бы им было умереть вместе.
Он посмотрел на яркое лезвие меча. Подумал о пройденных местах, где были черные пропасти и пустые провалы в ничто. И туда не было пути.
Не туда он должен направиться.
-- Но что же мне делать? - воскликнул он, уже зная ответ: идти до конца. Ему предстоит одинокое путешествие.
-- Что? Мне, одному, идти к Щели Судьбы? - Он дрожал, но решимость его росла. - Что? Мне взять у него Кольцо? Совет дал его ему...
Но немедленно пришел и ответ:
-- Совет дал ему и товарищей, чтобы дело его не пропало. А ты последний из Товарищества. Дело должно быть выполнено.
-- Я хотел бы не быть последним, - простонал он. - Я хотел бы, чтобы здесь был старый Гэндальф или кто-нибудь. Почему я остался один? Как мне выбрать правильное решение? Я обязательно ошибусь. Не для меня это Кольцо, это дело. Меня не выбирали для этого.
-- Но ты и не пытался пока. Что касается подходящей личности, то можно сказать, что ни мастер Фродо, ни мастер Бильбо не были такими. Но они выбирали свою роль.
-- Что ж, я должен принять решение. И я принимаю его. Но оно, наверное, окажется неправильным: ведь я - Сэм Скромби.
Посмотрим. Если нас найдут здесь, если здесь найдут мастера Фродо, а эта вещь будет на нем, ее получит Враг. Это будет концом всего: концом Лориена, Раздола и Удела - всего. Нельзя терять времени, иначе наступит конец. Война началась, и более чем вероятно, что в ней будет побеждать Враг. У меня нет шанса вернуться с Кольцом за советом или за помощью. Нет, или сидеть здесь и ждать, пока они придут, и убьют меня над телом хозяина и возьмут его. Или взять Его самому. - Он глубоко вздохнул. - Значит, я беру Его!
Он наклонился. Очень осторожно расстегнул на шее Фродо воротник и просунул руку под рубашку; потом, другой рукой приподняв голову, поцеловал хозяина в холодный лоб и снял цепь. И снова положил голову на место. В лице Фродо ничего не изменилось, и это болше всех других признаков убедило Сэ
248
ма в том, что Фродо мертв и поиск для него окончился.
-- Прощай, дорогой хозяин! - пробормотал он. - Прости твоего Сэма. Он вернется на это место, закончив дело, - если сможет. И тогда больше уже не покинет тебя. Отдыхай до моего возвращения; и пусть никакое подлое существо не бродит поблизости. Если бы Госпожа могла услышать меня и выполнить одно мое желание, я пожелал бы вернуться назад и найти тебя здесь. Прощай!
Наклонив голову, он надел цепь себе на голову, и немедленно вес Кольца потянул его голову к земле, как будто на шею навесили большой камень. Медленно, как будто вес становился меньше или в нем просыпались новые силы, он распрямился с большим усилием, встал на ноги и понял, что может идти и нести свою ношу. На мгновение он поднял фиал и посмотрел на хозяина; теперь фиал горел мягким светом, как вечерняя звезда, и лицо Фродо показалось ему прекрасным... Бледным, но прекрасным эльфийской красотой. И с горьким чувством от этого зрелища Сэм повернулся, спрятал свет и побрел в сгущающихся сумерках.
Он не ушел далеко. Туннель находился немного сзади, выход из ущелья в нескольких сотнях ярдов впереди. Тропа была видна в сумерках - глубокая борозда, проложенная за долгие века, мягко поднимающаяся с утесами по обеим сторонам. Ее котловина быстро сужалась. Скоро Сэм подошел к длинному пролету широких низких ступеней. Теперь башня орков была справа над ним, она была черной, а ее красный глаз горел. Сэм прятался с тени под башней. Он поднялся по ступеням и оказался, наконец, у выхода из ущелья.
-- Я принял решение, - говорил он себе... Но на самом деле это было не так. То, что он собирался сделать противоречило его натуре. - Неужели я ошибся? - бормотал он. - Что же мне делать?
Когда крутые стены ущелья сомкнулись вокруг него, прежде чем действительно ступить на вершину, прежде чем взглянуть на тропу, спускающуюся в Неназываемую Землю, он обернулся. На мгновение, неподвижный и погруженный в сомнения, он посмотрел назад. Он мог еще видеть вход в туннель, как маленькое черное пятнышко в собирающейся тьме. Он подумал, что может различить даже место, где лежит Фродо. Что-то блеснуло там, а может, это блеснули его слезы, когда он смотрел на каменную площадку, где вся его жизнь превратилась в развалины.
-- Если бы только исполнилось мое желание, - вздохнул он, - если бы мог я вернуться и найти его!
Наконец он повернулся к дороге и сделал несколько шагов, самых тяжелых шагов во всей его жизни.
Лишь несколько шагов; еще несколько, и он спустится вниз и никогда более не увидит это место. И тут он неожиданно услышал голоса и крики. Он остановился и застыл как камень. Голоса орков. Они были перед ним и за ним. Шум топающих ног и пронзительные крики - орки шли по ущелью с дальнего конца, может быть из башни. Топот ног и крики сзади. Он обернулся и увидел маленькие красные огоньки и факелы. Появляющиеся из туннеля. Охота началась. Красный глаз башни не был слепым. Они пойманы.
Блеск факелов сзади и звон стали впереди усилились. Через минуту они достигнут вершины и увидят его. Он слишком медлил, принимая решение, и это не привело к добру. Как ему
249
бежать, как спастись самому, спасти Кольцо? Кольцо! Он не принимал никакого решения, не думал. Он просто снял цепь и надел Кольцо на палец. В этот момент голова колонны орков появилась на вершине перед ним.
Мир изменился. Слух Сэма обострился, зато зрение ослабло, но по-другому, чем в логове Шелоб. Все предметы вокруг стали не темными, но смутными. Он находился в сером туманном мире, один, как маленький серый камешек, а Кольцо тянуло вниз его левую руку и обжигало ее, как полоска горячего золота. Он не чувствовал себя невидимым, наоборот, ему казалось, что его видно со всех сторон; и он знал, что где-то Глаз ищет его.
Он слышал треск камней и журчание воды в долине Моргула, слышал в глубине скалы жалкое ворчание Шелоб, ворочащейся в своем мрачном логове, слышал голоса в подземельях башни, слышал крики орков, выходящих из ущелья; и оглушающе ревели в его ушах голоса орков перед ним. Он прижался к утесу. Но они прошли мимо, как толпа призраков, серые растрепанные фигуры в тумане, как в ужасном сновидении, с бледными факелами в руках. Сэм старался найти какую-нибудь щель и спрятаться
Он прислушался. Орки, вышедшие из туннеля, и шедшие им навстречу орки из башни увидели друг друга, и оба отряда затормозились и закричали. Он ясно слышал их голоса и понимал, что они говорят. Возможно, Кольцо давало способность понимать языки или даже понимать мысли, особенно слуг Саурона. Могущество Кольца, несомненно, возросло, когда оно приблизилось к месту, где было выковано, но храбрости Кольцо не придавало. Сэм по прежнему думал о том, как бы спрятаться и затаиться до тех пор, пока все не утихнет. Он с беспокойством прислушивался. Он не мог сказать, близко ли голоса: слова звучали, как ему казалось, прямо у него в ушах.
-- Хола! Горбаг! Что вы здесь делаете? Устали от войны?
-- Приказ, ты, увалень. А ты что делаешь здесь, Шаграт? Пытаешься укрыться здесь? Думаешь, как бы бежать на рассвете?
-- Тоже приказ. Я командую этой тропой. Так что говори вежливо. Что скажешь.
-- Ничего.
Послышались крики. Суматоха прервала разговор начальников отрядов. Орки неожиданно что-то увидели. Они побежали.
-- Хэй! Хола! Здесь есть что-то! Лежит прямо на дороге. Шпион, шпион!
Послышался звук рогов и множество лающих голосов.
Ужасная мысль вывела Сэма из состояния, в котором он думал лишь об укрытии. Они заметили его хозяина. Что они с ним сделают? Он слышал рассказы об орках, от которых в жилах стыла кровь. Ему этого не вынести. Он выпрыгнул из щели. Он отбросил Поиск и свое решение, а с ним и все свои сомнения и страхи. Он знал теперь, где его место, - рядом с хозяином, хотя ему и было неясно, что он сможет сделать. Он побежал назад по ступенькам, вниз по тропе по направлению к Фродо.
"Сколько их? - подумал он. - Тридцать или сорок из башни и, вероятно, еще больше снизу. Сколких я смогу убить, прежде чем они доберутся до меня? Они увидят блеск меча, как только я извелку его, и раньше или позже возьмут меня. Будет ли когда-нибудь сложена песня: как Сэмвайс пал на высокой
250
Тропе и устроил стену из тел орков вокруг своего товарища? Нет, не песню, ноечно, нет: ведь если Кольцо будет найдено, болше небудет никаких песен. Я не могу помочь этому. Мое место рядом с мастером Фродо. Они должны понять - Элронд, Совет, великие господа и госпожи со всей их мудростью. Планы рухнули. Я не могу быть Носителем Кольца. Не могу без мастера Фродо.
Но орки не были видны его туманному зрению. Ему некогда было прислушиваться к себе, но он понял, что очень устал, устал до изнеможения: ноги болше не несли его. Он был слишком медлителен. Тропа казалась длиной во много миль. Куда они все подевались в этом тумане?
Вот они! Много впереди его. Группа фигур вокруг чего-то лежащего на земле. Некоторые наклонились. Он старался сделать рывок.
-- Вперед, Сэм, - говорил он себе, - или ты опять опоздаешь.
Он нащупал рукоять меча. Еще минута и...
Послышался дикий рев, выкрики, смех, когда что-то подняли с земли.
-- Ио хой! Па харри хой! Выше! Выше!
Затем прокричал голос начальника:
-- По короткому пути! Назад, к нижним воротам! Сегодня она, по всей видимости, не тронет нас!
Все орки пришли в движение. Четверо в середине несли на плечах тело.
-- Па хой!
Они унесли тело Фродо. Они ушли. Он не может догнать их. Он продолжал бежать. Орки достигли входа в туннель. Те, что несли тело, прошли первыми. Сэм торопился следом. Он вытащил меч, сверкнувший в его руке голубым пламенем, но они не заметили этого. Когда он, тяжело дыша, появился у туннеля, последние орки уже исчезли в нем.
Несколько мгновений он стоял, схватившись за груд. Потом провел рукавом по лицу, вытирая грязь, пот и слезы.
-- Будь проклята эта грязь! - сказал он и прыгнул вслед за орками.
Но сейчас туннель не казался ему темным. Было такое впечатление, будто вокруг него сгустился туман. Усталость все росла, но воля все твердела. Он подумал, что видит немного впереди огни факелов, и постарался догнать их, но не смог. Орки быстро шли по туннелям, которые они хорошо знали - несмотря на присутствие Шелоб, они были вынуждены часто пользоваться этим туннелем, как кратчайшим путем из Мертвого Города внизу. Они не знали, когда был построен этот туннель и вырыта глубокая круглая яма, где впоследствии поселилась Шелоб: но сами они выкопали с обеих сторон множестово побочных ходов, для того чтобы подальше обойти логово при выполнении поручений своих хозяев. Сегодня они не собирались далеко спускаться по этому туннелю, а торопились найти боковой проход, ведущий назад к башне на утесе. Большинство из них веселилось, радуясь находке, и они галдели и тараторили по своему обыкновению. Сэм слышал шум их хриплых голосов; вскоре он смог отличить от остальных два голоса: они были громче и ближе к нему. Начальники двух отрядов, по-видимому, шли последними, споря на ходу.
251
-- Ты не можешь заставить свой сброд прекратить этот шум, Шаграт? - проворчал первый. - Я не хочу привликать внимание Шелоб.
-- Давай, Горбаг! Твои создают большую половину шумал, - сказал второй. - Но пусть парни радуются! Я думаю, что сейчас можно не беспокиться из-за Шелоб. Похоже, она напоролась на гвоздь, и мы не будем плакать об этом. Разве ты не видишь грязный след на всем пути к ее проклятой яме. Так пусть смеются. Нам наконец-то немного повезло: поймали кое-что, нужное Люгбурцу.
-- Нужное Люгбурцу? А кто это, как ты думаешь? Похоже на эльфа, но меньше ростом. Какая опасность может быть в таком существе?
-- Не знаю.
-- Ого! Значит тебе не сказали, чего ожидать? Они не говорят нам всего, что знают. Даже половины не говорят. Но и они могут совершать ошибки, даже Самый Главный.
-- Тш, Горбаг! - Шаграт заговорил тихо, так что даже своим удивительно обострившимся слухом Сэм с трудом разбирал слова. - Могут, конечно, но у них повсюду есть глаза и уши, даже среди моих парней. Но, несомненно, они чем-то обеспокоены. И назгулы внизу, и Люгбурц тоже. Что-то почти проскользнуло.
-- Почти, ты говоришь, - удивился Горбаг.
-- Да, - ответил Шаграт, - но мы поговорим об этом позже. Подождем, пока не доберемся до ворот. Там есть место, где мы сможем поговорить, когда парни пройдут.
Вскоре после этого Сэм заметил, что факелы исчезли. Послышался грохочущий звук, и, когда он заторопился вперед, звон. Как он мог судить, орки свернули и ушли в то саоме отверстие, которое они с Фродо сочли закрытым. Оно по-прежнему было закрыто.
На пути лежал большой камень, но орки каким-то образом прошли через него, потому что из-за камня доносились их голоса. Они продолжали углубляться в гору, двигаясь назад по направлению к башне. Сэм почувствовал отчаяние. Они унесли тело хозяина для какой-то подлой цели, и он не смог помешать этому. Он толкал камень, бил по нему, но тот не поддавался. Потом он снова услышал голоса двух начальников. Он постоял прислушиваясь, надеясь услышать что-либо полезное. Может быть, Горбаг, который принадлежал, казалось Минас Моргулу, выйдет позже, и Сэм сможет проскользнуть внутрь.
-- Нет, я не знаю, - сказал голос Горбага. - Вести приходят быстрее, чем кто-нибудь может прилететь, как правило. Но я не спрашиваю, как это делается. Безопаснее не спрашивать. Брр! Эти назгулы заставляют меня дрожать. Они, не моргнув, снимут с тебя кожу и оставят лежать. Но Он любит их, сегодня они Его фавориты, так что ворчать бесполезно. Говорю тебе, им не до игры там, в городе.
-- Можешь попытаться начать игру сейчас, с Шелоб за компанию, - сказал Шаграт.
-- Я согласен быть где угодно, лишь бы их не было поблизости. Но война началась, а когда она кончится, может, нам станет полегче.
-- Говорят, она идет хорошо.
-- Да, так говорят они, - согласился Горбаг. - Посмотрим. Но если все пойдет хорошо, будет много свободных земель. Что ты скажешь? Если будет возможность, мы с тобой ускользнем и заживем где-нибудь по-своему с немногими верными
252
парнями - где-нибудь, где много хорошей добычи и нет больших боссов.
-- Ах! - вздохнул Шаграт. - Как в старые добрые времена.
-- Да, - подтвердил Горбаг. - Но не рассчитывай на многое. Это не легко сделать. Как я сказал, большие боссы, да, - голос его почти перешел на шепот. - Даже Самый Большой, могут допускать ошибки. Ты говоришь, что-то почти проскользнуло. А мы должны были не допустить этого. Бедные Урук-хай: делают много, а получают мало. Но не забудь: враги любят нас не больше, чем Его, так что если победят Его, нам тоже придется туго. Послушай, когда ты получил приказ?
-- Примерно час назад, как раз перед тем, как ты увидел нас. Пришло сообщение: "Назгулы беспокоятся. Шпионы на Лестницах. Удвоить бдительность. Патруль к выходу с Лестниц". Я немедленно отправился.
-- Плохо дело, - сказал Горбаг. - Послушай. Наши Молчаливые Наблюдатели были беспокойны два дня назад, это я знаю. Но мой отряд не выслали и никакой сигнал не был послан к Люгбурцу. А высокий назгул отправился на войну, и все такое. Иони долго не могли добиться, чтобы Люгбурц обратил внимание, так мне сказали.
-- Глаз занят где-нибудь в другом месте, я думаю, сказал Шаграт. - Говорят, большие события происходят на западе.
-- А тем временем враг пробирается по Лестницам, - проворчал Горбаг. - А зачем ты вышел? Ведь тебе приказано было стеречь выход? А ты?
-- Довольно! Не учи мня моим обязанностям. Мы начеку. Мы знаем, что внизу происходят забавные вещи.
-- Очень забавные!
-- Да, очень забавные - огни, крики и все... Но Шелоб была на посту. Мои парни видели ее и ее Ябедника.
-- Ее Ябедника? Кто это?
-- Ты должен был видеть его - маленькое тощее черное существо, само похожее на паука или еще больше на худую лягушку. Он бывал здесь и раньше. Впервые пришел из Люгбурца много лет назад, и мы получили Высочайший приказ пропустить его. С тех пор он не раз поднимался по Лестницам, но мы оставили его в покое: похоже, они с Шелоб столковались. Думаю, что он просто невкусный: Шелоб плюет на Высочайшие приказы. Но отличную стражу поставили вы в долине: он был здесь прошлой ночью. И мы видели его. Мои парни доложили, что Шелоб возбуждена и готовится к веселью, и мне это понравилось. Я не вмешиваюсь в ее игры. Ничто не собьет Шелоб, когда она охотится.
-- Ничто, ты говоришь! Разве у тебя нет глаз? Говорю тебе, что тот, кто поднялся по лестнице, сделал это. Прорубил паутину. Тут есть о чем подумать!
-- Но ведь она в конце концов поймала его.
-- Поймала! Кого? Этого малыша? Но если бы он был один, она поймала бы его давно, и он был бы в ее логове. И если он нужен Люгбурцу, тебе пришлось бы отправиться за ним в логово. Отличное занятие для тебя! Но он был не один!
В этом месте Сэм стал слушать внимательно и прижался ухом к камню.
-- Кто перерубил паутину Шелоб на нем, - спросил Горбаг. - Тот же, кто перерубил и сеть. Разве ты этого не понимаешь? А кто воткнул в нее булавку? Тот же самый, считаю я.
253
А где он? Где он, Шаграт?
Шаграт ничего не ответил.
-- Подумай, Шаграт. Тут не до смеха. Никто, никто никогда не втыкал в Шелоб булавку, как ты отлично знаешь. В этом нет беды, но подумай: здесь свободно бродит опасный мятежник, более опасный, чем любой из тех, что жили в дурные древние времена, со времен Великой Осады. Кто-то проскользнул.
-- И что с того? - проворчал Шаграт.
-- По всем признакам, капитан Шаграт, это велкий воин, скорее всего эльф, и уж точно с эльфийским мечом, а может и с топором. Он прошел здесь, а ты и не заметил. Очень весело!
Горбаг сплюнул. Сэм угрюмо улыбнулся, услышав описание самого себя.
-- Ну, ты всегда ожидаешь худшего, - сказал Шаграт. Ты можешь так обВяснить следы, но их можно обВяснять и по другому. Во всяком случае я расставил часовых во всех пунктах. Когда мы обыщем этого малыша, я займусь чем-нибудь другим.
-- Я думаю, вы немного у него найдете, - сказал Горбаг. - У него, вероятно, ничего нет общего с главным противником. Большой воин с острым мечом не очень ценит его, иначе он не оставил бы его так лежать.
-- Посмотрим. Идем! Мы достаточно поговорили. Пойдем посмотрим на пленника.
-- Что ты хочешь делать с ним? Не забудь же, я первым заметил его. Если начнется игра, я и мои парни должны в ней участвовать.
-- Ну, ну! - проворчал Шаграт. - У меня есть приказы. И ни мне, ни тебе нельзя их нарушать. Любой нарушитель, задержанный стражей, должен содержаться в башне. Пленников следует раздевать. Должно быть сделано подробное описание каждого предмета одежды, вооружения; любое украшение, кольцо - все должно быть послано немедленно в Люгбурц и только в Люгбурц. А пленник должен содержаться нетронутым под угрозой смерти, пока Он не пошлет приказ или не явится Сам. Это совершенно ясно, так я и намерен поступить.
-- Раздеть? - спросил Горбаг. - Что зубы, волосы, когти - все?
-- Нет. Он для Люгбурца, я сказал тебе. Он должен находиться в безопасности и сохранности.
-- Ты найдешь это трудным, - засмеялся в ответ Горбаг. - Он теперь лишь падаль. Не знаю, что будет делать Люгбурц с падалью?
-- Ты дурак, - фыркнул Шаграт. - Иногда ты говоришь очень разумно, а иногда не знаешь того, что знают все остальные. Падаль. Ты ничего не знаешь о Шелоб. Когда она связывает кого-то, это значит, она сыта. Она не ест мертвое мясо, не сосет холодную кровь. Этот пленник не мертв!
Сэм пошатнулся, схватившись за камень. Он почувствовал, что весь темный мир поворачивается вокруг него. Так велик был шок, что он едва не потерял сознания; но в то время, как он боролся с обмороком, он внутри слышал: "Ты глупец, он не мертв, и ты в глубине сердца знал это. Не доверяй своей голове, Сэмвайс, это не лучшая твоя часть. Что же делать?"
Он снова прижался к камню, прислушиваясь к голосам орков.

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Хмурая_сова

Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:52 | Сообщение # 26

Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014

254
-- Запасы! - сказал Шаграт. - У нее есть разные яды. Когда она охотится, она жалит жертву в шею, и та становится как сонная рыба, и тогда Шелоб уносит добычу с собой. Ты помнишь старого Уфтака. Мы потеряли его. Потом нашли в углу: Он висел в паутине, но был жив и смотрел на нас. Как мы смеялись! Должно быть, она забыла о нем, но мы не тронули его никто не хочет вмешиваться в ее дела. А этот маленький грязнуля, он проснется через несколько часов; и хотя некотороев время будет не в себе, но скоро это пройдет. Выздоровеет, если конечно, Люгбурц позволит. Разумеется, узнав о том, кто он такой и что он делает здесь.
-- Что же будет с ним! - засмеялся Горбаг. - Мы можем рассказать ему несколько историй, если уж больше ничего нельзя сделать. Не думаю, что он когда-нибудь бывал в Люгбурце, поэтому его заинетерсует, что его ожидает. Будет забавнее, чем я ожидал. Идем!
-- Никакого веселья не будет, говорю тебе! - сказал Шаграт. - Он будет в целости и сохранности, или мы все умрем.
-- Хорошо! Но на твоем месте я постарался бы поймать большого воина, прежде чем посылать доклад в Люгбурц. Не очень-то хорошо прозвучит, если ты поймаешь котенка и позволишь бежать коту.
Голоса стали удаляться. Сэм слышал затихающий шум шагов. Он очнулся от шока, и дикая ярость вспыхнула в нем.
-- Я ошибся! - кричал он. - Я знал, что ошибусь. Эти грязные дьяволы взяли его!.. Никогда не оставлять хозяина, никогда, никогда - таково было мое правило. Я знал это сердцем. Можно ли меня простить? Как мне вернуться к нему?
Он выхватил меч и бил по камню рукояткой, но камень лишь издавал глухой звук. Меч однако теперь сверкал так ярко, что он смутно мог видеть в его свете. К своему удивлению, он разглядел, что камень был вырезан в виде тяжелой двери и был меньше чем в два раза выше его роста. Между ним и потолком туннеля оставалось пустое черное пространство. Вероятно, камень должен был лишь предотвратить вторжение Шелоб. Изо всех оставшихся сил Сэм подпрыгнул и ухватился за верх камня, потом вскарабкался на него и спрыгнул внутрь. Он побежал из всех сил со сверкающим мечом в руке по извивающемуся туннелю.
Он ничего не видел впереди, так как туннель часто поворачивал; но он думал, что сейчас догонит орков: их голоса звучали совсем рядом.
-- Вот что я собираюсь сделать! - говорил Шаграт. - Помещу его в верхний кабинет.
-- Зачем? Разве нет темницы внизу?
-- Говорю тебе, ему нельзя причинять вреда, - ответил Шаграт. - Он драгоценен. Я не верю ни одному из своих парней и не одному из твоих. Не верю даже тебе. Он будет находиться там, куда никто не проберется. На самый верх, я говорю. Там он будет в безопасности.
-- Неужели! - сказал Сэм. - Но вы забыли большого воина-эльфа! - С этими словами он обогнул последний поворот туннеля и обнаружил, что ошибся в оценке расстояния.
Две орочьи фигуры были все еще впереди. Теперь он их видел на фоне красного зарева. Туннель шел прямо и вверх и оканчивался большими двойными дверями, ведшими, вероятно, в
255
подземные помещения башни. Орки со своей ношей уже прошли внутрь. Горбаг и Шаграт подходили к дверям.
Сэм слышал пение, звук рогов и удары в гонг. Орки были на пороге.
Сэм закричал, размахивая Жалом. Но его слабый голос потонул в общем шуме. Никто не услышал его.
Большие двери закрылись. Бум. Внутри железный брус опустился на место. Кланг. Сэм ударился о бронзовые плиты и упал без чувств на землю. Он был один во тьме. И Фродо жив, но во власти Врага.

Подпись

Колдунья - это естественное состояние женщины.

Мореный дуб и сердечная жила дракона, 26,5 дюймов

Страница 2 из 2
«
1
2