|
Ник Перумов "Одиночество мага" том первый
|
|
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:06 | Сообщение # 16 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Но, так или иначе, дел для некроманта тут не было. Во всяком случае, пока. Освобождать некого, упокаивать вроде как тоже нечего, хотя, конечно, на местный погост заглянуть не мешало…
Распростившись с эльфийками, некромант вернулся к поджидавшему его на крыльце Фирио. Против всех ожиданий, дренданнский голова ни единым словом не помянул эльфиек.
– Ну как, сударь чародей, узнали, что хотели?
– Узнал, – сдержанно сказал Фесс.
– Угодно ли ещё чего вашей милости?
– На ваш погост заглянуть угодно моей милости.
– Так за чем же дело стало? Идёмте, проведу… Хотя и не возьму в толк, что там делать вам, сударь волшебник. Да и платить мы…
– Не собираемся? – понимающе спросил Фесс.
– Дык не за что, ваша милость, – ухмыльнулся в ответ голова.
– Когда будет за что платить, никого не останется, чтобы вернуть мне положенное, – отпарировал некромант. – И сами ведь говорили, сударь мой Фирио, что хорошо бы мне туда заглянуть, потому как негоже на предков с железом лезть…
– В общем, конешное дело, оно так, – не стал спорить голова. – Только я так скажу, ваша чародейская милость, – на предка своего с топором выходить и впрямь негоже, но деньги отдавать за просто так, когда эти ж деньги в общине могли остаться, – тут деды-прадеды от такого непотребства сами из земли полезут! – Он хохотнул.
– Одним словом, ты хочешь, чтобы я на кладбище заглянул, но платить за это не собираешься, – уточнил некромант.
– Ну, примерно так, – не стал запираться Фирио. – Потому как эльфок, ваша милость, освобождать вам нужды нет, будь мы и впрямь работорговцами – конечно, согласились бы, потому как тех же эльфок ловить хоть и нелегко, наверно, да всё легче, чем диргемы салладорские добывать.
– Но если на кладбище неспокойно, Фирио, те же зомби могут появиться снова в любой момент, и тогда беды не миновать, – заметил некромант.
– Гммм… едва ли, господин чародей, едва ли, – хитро покачал головой Фирио. – Одного зомбея ентого мы на куски изрубили. И ещё изрубим, коли нужда придёт. Посмотреть наш погост вы, сударь некромант, конечно, можете, вот только… – и Фирио так многозначительно взглянул на волшебника, что, казалось, хотел сказать, мол, знаем мы вас, чародеев, и ежели колдовать начнёшь, чтобы потом с нас же деньги содрать, то не поможет тебе и умение стрелы на лету рубить.
– Эх, Фирио, – не сдержался Фесс. – Показать тебе моё золото, что ли? Поверь мне, хватит всю вашу деревню купить и ещё на много-много таких же останется. Думаешь, я сюда на хлеб с пивом заработать пришёл?.. Тогда глуп ты, голова, прости за прямоту. Давай, веди на погост. Хватит мне тут зубы заговаривать.
Фирио промолчал, только взглянул как-то по-особенному пристально, уже без ухмылок. Серьёзно взглянул. И, ни слова не говоря, повёл Фесса по неширокой дорожке, что шла на восточную окраину селения.
В каких богов верили половинчики и верили ли вообще, некромант не знал. Во всяком случае, те, что жили здесь, в их исконних землях, Спасителю похоже не поклонялись. Церкви в Дренданне Фесс не увидел, ликов Спасителя что в доме Фирио, что во временном обиталище Ирри и её подружек не было.
И погост невысокликов разительно отличался от любого другого кладбища в Эвиале, виданного Фессом. Дорожка свивалась в длинную спираль, от ворот до странного сооружения из могучих диких валунов, на вершине которого красовался искусно вырезанный из белого мрамора глаз. Глаз с четырьмя чёрными агатовыми зрачками, нелепый и странный на первый взгляд, – однако, Фесс чувствовал, за этим символом крылось нечто большее, чем простая фантазия бедных селян…
Могильных плит как таковых не было, их заменяли воткнутые в землю столбики, покрытые причудливой резьбой, столь любимой народом половинчиков. Ни на одной могиле некромант не увидел имени. Ни людских букв, ни угловатых гномских рун, ни прихотливых эльфийских завитушек. И повсюду возле этих столбиков лежали вещи. Обычные вещи из повседневного домашнего обихода, инструменты, женские вязальные спицы, детские игрушки, резные лошадки, тряпичные мячи, сшитые из лоскутов куклы… Тщательно прижатые камнями к земле, чтобы не унесло ветром, предметы казались почти что новыми, непохоже было, что они валялись здесь месяцами, под солнцем и дождём.
И погост был неспокоен. Для этого не требовалось даже знать некромантию. Даже Фирио как-то приуныл, дренданнский голова явно чувствовал готовую вот-вот нагрянуть беду – но упорно не желал поверить самому себе.
– Господин голова, – повернулся к нему Фесс. – Я боюсь, что…
– Платить всё равно не будем, – быстро отозвался половинчик.
– Пока гром не грянет, невысоклик Спасителя не помянет? – усмехнулся некромант.
– Когда грянет, сами справимся, – ухмыльнулся в ответ Фирио.
– Мне бы вашу уверенность, сударь голова…
– Охотно поделился бы, если б знал, как за это плату справедливую взыскать…
– М-да, с половинчиками свяжешься – готовь кошель потолще, они даже за воздух содрать ухитрятся…
– Пословиц про нас придумано много, – скромно признал голова. – И почти все верные. Так что, господин чародей, я желание ваше выполнил; не будет ли ещё каких?..
– Нет, – покачал головой Фесс. Эти скупердяи-невысоклики рассчитали все верно. Оставить их погост в его нынешнем состоянии не смог бы ни один добросовестный некромант. Чем эти наглецы не преминули и воспользоваться. – Я побуду здесь… ещё некоторое время.
– А, ну и ладно, ну и хорошо, – поклонился Фирио. – Я, значится, тады пойду. У меня, сударь чародей, и так дел невпроворот. А вы, допреждь чем куда дальше направитесь, к нам в таверну зайдите, ручаюсь, вы того, что там подают, даже в Ордосе не едали.
– Всенепременно, – кивнул Фесс. Фирио уже успел основательно ему надоесть.
…Когда дренданнский голова наконец скрылся из виду, некромант глубоко вздохнул и опустился на колени. Пусть ему не удастся выжать из местных жителей ни единого медного гроша, но это не повод для того, чтобы обрекать их на смерть. Интересно, что сказал бы по этому поводу дракон Сфайрат?.. Наверное, опять стал бы упрекать, говоря, что он, некромант, не странствующий рыцарь в сверкающей броне, связанный бесконечными выспренними обетами.
«Ну и пусть. Пусть я буду поступать неразумно. Пока у меня ещё есть золото эльфов, я могу позволить себе эту маленькую прихоть – работать в своё удовольствие, а не за деньги».
Всё ещё стоя на коленях, некромант вонзил в землю остриё посоха – и чёрное древко вмиг задрожало от хлынувшей в него силы. Злой, бесцветной, какой-то даже липкой силы, в чём-то подобной тому свету, что дают гниющие останки. Ох, большая, большая беда ждала бы Дренданн, кабы он, Фесс, не заглянул сюда!..
Ну что ж, за плату или без оной, но работать надо. Стоящий на самом краю Серых Пределов знает свой долг.
Несколько минут Фесс оставался неподвижен – крепко зажмурившись, слушал погост, стараясь определить, откуда следует ждать первого удара. Следовало заметить, что здешнее кладбище разительно отличалось от, скажем, погоста в Больших Комарах.[7 - См. роман «Рождение Мага», стр. 291–293.] Некромант не чувствовал ни костяных гончих, ни, хвала Великой Шестёрке, костяных драконов. Нет. Дрожание, шевеление, гневный шёпот и что-то ещё, странное, трудноуловимое, не похожее ни на что – смесь неизбывного горя, и отчаяния, и… и… он не находил слов. Могло показаться, что пробудились все до единого погребённые здесь мёртвые, что все они разгневаны и что все они ждут какой-то последней малости, чтобы отбросить земной покров, восстать – и требовать мести.
«Ну, хорошо, – сказал сам себе Фесс. – Ничего страшного, ничего такого уж сногсшибательного, погост, конечно, интересный, достойный занесения в анналы некромантии, но… Будем работать. Никуда не торопясь. Хватит с меня „запредельных усилий“, после которых я сам как неживой. Зря я, что ли, в академиях обучался? И притом даже не в одной?»
Перед его мысленным взором словно оживали страницы конспектов. Так уж вышло, что нормально ему, пожалуй, не удалось поработать ни разу. Обязательно вмешивалось нечто сверхъестественное, невероятное, и приходилось бросаться в огонь, чуть ли не жертвовать собой – то есть заниматься тем, что некроманту совершенно и абсолютно противопоказано. Не будь Фесс уроженцем совсем другого мира, он бы, конечно, не уцелел. Теперь, окидывая новым взглядом свои былые приключения, когда он ещё не знал, кто он такой и какая сила забросила его в Эвиал, Кэр Лаэда отдавал себе отчёт, что он уже раз двадцать просто обязан был погибнуть. Однако, несмотря ни на что, он оставался жив. И кто знает, не были ли тут замешаны те самые маски, от слежки которых он избавился – если верить дракону, – избавился, освободившись, пусть даже и невольно, от рунного меча?..
Решено. Он будет работать так, как положено. Холодно, спокойно и без надрыва. Кроме того – Фесс оглянулся по сторонам, – вокруг много леса, и это хорошо. Не напрасно же, хочется верить, он следил за эльфийским волшебством в исполнении королевы Вечного леса. Если совсем уж припрёт, пустит в ход это чародейство… правда, ни разу не проверенное, не опробованное как следует, но всё-таки как-то становится чуточку спокойнее, когда знаешь, что можешь рассчитывать на что-то ещё, кроме одной лишь своей гонимой профессии.
С самого дна мешка некромант достал маленькую походную астролябию. Почти такую же, как и распространённые среди моряков или путешественников, но с одним дополнительным кругом, с нанесёнными на него восемнадцатью символами скрытого лунного цикла, того самого, который полагалось столь строго учитывать при составлении классических заклинаний некромантии – и без чего Фесс более или менее успешно обходился всю свою недолгую карьеру некроманта.
Прежде всего следовало по компасу выставить направление «север – юг». Затем – вставить нужный диск, соответствующий широте места. Каждая астролябия снабжалась по меньшей мере пятком дисков, соответствующих известным широтам таких ориентиров, как маяк в Кинте Дальнем, Ордосский мыс, Эбин, Аркин, Эгест… После некоторых размышлений некромант выбрал эгестский диск – ведь проекция звёздного неба на плоскость, увы, неодинакова в разных местах.
Теперь требовалось точно определить время дня. Фесс поднял астролябию над лицом, направил на солнце и до тех пор поворачивал подвижный бегунок, пока в щели визира не показалась тень. Записал обозначенную бегунком высоту. Повернул бегунок, считал показания долготы на зодиакальной шкале, соответствующие дню и высоте солнца над горизонтом. Повернул другой бегунок, короче, на передней стороне инструмента, пока тот не указал на нужную долготу. Наконец, повернул вместе короткий бегунок и рету,[8 - Рета (от латинского rete, «сеть») – подвижная часть астролябии, диск с прорезями, позволявшими видеть основной диск под ним. Содержит круг, отражающий проекцию годового пути Солнца и указатели наиболее ярких звёзд ночного неба.] пока не выставил нужную высоту над горизонтом. Оставалось только считать местное солнечное время на краевой шкале интструмента.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:08 | Сообщение # 17 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Обычное дело, мореходы, купцы, астрологи проделывали это регулярно. Но вот затем…
Поворачивая рету, некромант знал теперь положение не видимых днём звёзд – как над горизонтом, так и за ним. Настало время составлять уравнения равновесия, с тем чтобы проекции тех звёзд, которые он мог использовать в своём заклинании, не оказались бы смещены или даже искажены другими, теми, что изначально не способствуют некромантии. Свойства этих астральных проекций были вычислены некромантами былого чисто эмпирическим путем, и Фесс не без оснований предполагал, что при этом было пролито немало крови.
Теперь всё внимание Фесса оказалось приковано к тайному лунному кругу. Астролябия учитывала фазы ночного светила, но не только.
Восемнадцать фигур на бронзовом круге. Фессу показалось, что они светятся даже сейчас, в яркий день. Зная точно время и долготу, он мог узнать соответствующий символ ночной силы. Повернул короткий бегунок – выполненный в виде орлиного когтя указатель дал ему нужную поправку для балансировки заклятья.
Некромант вздохнул. Составление таких формальных заклятий требовало долгих вычислений и представало-таки изрядно скучным делом. Но уж лучше так, чем рвать на части самоё себя, стремясь справиться с неудержимым потоком Силы…
Маленькая пергаментная книжечка быстро покрывалась вязью вычислений. Углы, хорды, дуги, сопряжения, углы падения (в магии далеко не всегда равные углам отражения), символы старых сил, давно канувших во мрак, по мере того как, вытесняемая Святой Матерью нашей, угасала вера людей в них, и так далее и тому подобное.
Прошло немало времени, и у Фесса заныла спина, прежде чем все подсчёты были окончены. Он знал точные небесные координаты звёзд, что ему помогут, и тех, что ему воспрепятствуют. Поминутно сверяясь с представленной на астролябии картой звёздного неба, Фесс принялся вычерчивать магическую фигуру – случай был не из простых, но и не экстраординарный, и потому некромант решил ограничиться девятилучевой звездой. На два луча больше, чем было в подземельях гномов, на две действующие сущности больше. К семи символам Светлой Магии он добавлял два обязательных начала некромантии – Смерть и Темноту. Тогда, в пещерах, он за недостатком времени ограничился семью лучами и… едва остался в живых. Если бы не подоспевший Север, кто знает, чем кончилась бы та схватка…
Одиннадцатилучевую звезду (не говоря уж о тринадцатилучевых) он решил оставить для более серьёзного испытания. Ведь каждый дополнительный луч – это лишний компонент в головоломном уравнении, в чём-то похожем на составление астрологического гороскопа.
Закончив рисовать свою фигуру (и ползать на животе по сырой и холодной земле, вымеряя транспортиром углы – тем самым тяжеленным бронзовым устройством со множеством дополнительных шкал, линеек, поворотных угольников и тому подобного добра, которого ему так не хватало в подземельях Пика Судеб), Фесс отправился осматривать окрестности – многие магические компоненты можно было раздобыть прямо здесь. По отдельности они – ничто, но, сведённые воедино в нужное время и в нужном месте…
Ходил он довольно долго, так что солнце уже начало клониться к горизонту. Некромант устал, исцарапался и вымок в густом ольховнике, однако добыча того стоила.
Пучок донельзя густо разросшихся веток (в народе такие прозывались «ведьмиными мётлами» – там, где бытовало верование, что ведьмы обладают способностью летать, пользуясь сим незамысловатым предметом домашнего обихода), розовый древесный гриб, корень головомора, засохшие стебли болотного морочника, ещё кое-что того же сорта – созданное самой природой и наделённое свойством улавливать и направлять магические потоки. Из сумки некроманта появилось и то, что именовалось «невозобновимым ресурсом», – крошечный рогатый черепок какого-то зверя, явно не из обычных для Эгеста или Эбина, бронзовый девятигранник, весь покрытый рунами, несколько пучков сухих трав, совсем редких, которые не бросали, как всё остальное, а тщательно припрятывали до следующего раза.
Аккуратно разложив всё своё хозяйство, некромант с удовлетворением огляделся. То, чем он занимался сейчас, совершенно не походило на безумные магические схватки, как, например, в Арвесте или же, совсем недавно, в Кривом Ручье. Кропотливая, требующая не столько истинного таланта, сколько аккуратности и внимательности работа. Какая-нибудь златошвейка, ухитряющаяся прогнать иглу сквозь крошечную бисеринку, наверное, справилась бы гораздо лучше. Другое дело, что вся эта геометрия, тщательные измерения и прочее годились только для того, чтобы открыть ворота Силе. Справляться с последствиями этого освобождения предстояло самому некроманту.
Фесс в последний раз поправил недостаточно ровно, по его мнению, пролёгшую хорду и отступил на несколько шагов. Всё вроде. Можно начинать. Звёзды в благоприятной позиции – точнее, их проекция на погост невысокликов сделана максимально благоприятной для этого времени года. Мешкать тоже не следует – если что-то пойдёт не так, не стоит давать неупокоенным добавочной силы – когда мрак спускается на землю.
Некромант подошёл к посоху, воткнутому в один из магических полюсов начертанной фигуры. Положил обе руки на каменное навершие. Закрыл глаза и начал шептать про себя одну из начальных формул пробуждения. Ему нужно было оживить все свои построения, влить в них мощь, чтобы потом процесс шёл уже как бы и без его, некромантова, участия.
Всё просто и всё хорошо, и не надо ничего выбирать. Делай свою работу, чародей, и постарайся не думать обо всём остальном. Даже о Рыси… если сможешь, конечно. Как ни сладка месть, о ней придется забыть. Ты мстил за одного и потерял троих. Это уже не исправишь. Да, конечно, ты не видел гнома, орка и полуэльфийку мёртвыми, что верно, то верно. Но… надеяться на чудо – удел слабых.
Фесс осторожно разжал судорожно стиснувшиеся сами собой зубы, а когда они сошлись – даже и не заметил.
Тем временем его заклинание начинало работать. Над девятилучевой звездой закурился дымок, со стороны могло показаться, что горит мокрая кладбищенская земля, хотя, конечно, это было не так. Сила, что незримым потоком пронзала весь Эвиал и для которой ничто были все возведённые невидимой властью барьеры вокруг него, текла по приуготовленному ей руслу, начерченная на земле фигура начала работать, поворачивая и сгущая даром рассеиваемое богатство. Разумеется, вычерти эту же самую схему какой-нибудь крестьянин, разложи он на тех же самых местах те же самые предметы и даже заполучи он такой же точно посох, у него бы ничего не получилось. Потому что требовалось кое-что ещё, помимо заклинаний, хорд и дуг: личность некроманта, того, кто дерзнул вобрать в себя частицу губительной силы мрака, стараясь по мере возможности оттянуть час его окончательной победы.
Фесс закрыл глаза. То, что происходило вокруг, на земле, его не интересовало ни в малейшей степени. Главные события разворачивались сейчас под землёй, и в теории действующее заклинание должно было вытянуть и рассеять без остатка всю ту злую силу, что, вселяясь в спокойно лежащих на погосте мёртвых, вырывала их из вечного сна, заставляя подниматься из могил и с тупой неутолимой злобой бессмысленно преследовать и убивать живых.
В теории некромант вообще не должен был ни во что вмешиваться, после того как начала работу его магия. Но это только в теории. На самом деле не было ещё ни одного случая, когда такое бы произошло и волшебнику не приходилось – порой собственной кровью! – исправлять ошибки и сбои бездушного колдовства. Слишком много возмущений, слишком много неучтённого, того, что учесть в принципе нельзя, для чего, несмотря на все усилия, так и не придумали ни астролябий, ни заклятий…
Обычно некромантия не сказывается, к примеру, на погоде – но на сей раз работающее заклинание Фесса отчего-то стало тянуть к себе облака, длинные серые тела туч сталкивались в небе над головой, исполинская, впору только великану, шапка росла и быстро темнела, словно кто-то лил в собирающиеся завесы бессчётные вёдра чёрной краски.
Несмотря на болезненный откат, Фесс старался не потерять из виду ни одной, даже самой дальней могилы. Гигантская воронка, сотворённая им, высасывала сейчас из мёртвых влитую в них злобную неживую силу, и, поскольку не родился ещё такой некромант, что смог бы обратить эту мощь себе на пользу, рассеивала её, эту силу, над землёй и в воздухе, быть может, этим и объяснялась вся свистопляска с облаками, хотя ни в одном наставлении по некромантии ничего подобного не говорилось.
Становилась прозрачной земля, истаивали последние одежды, доски и ткань, в которые оставшиеся до времени в живых обряжают ушедших к Серым Пределам. Фесс слышал, как колотятся и содрогаются кости, скрипят суставы, никто не хочет умирать во второй раз, даже мёртвые.
Тянущая, рвущая нутро боль всё нарастала, и здесь сделать ничего уже было нельзя. Терпи, некромант, боль отката смяла бы в лепёшку и уничтожила слабого духом; ты не только творишь чары и плетёшь заклинания, ты ещё подобен громоотводу, через который разряжается взъярённая плоть этого мира, отчего-то так плохо совместимая с честным волшебством.
…Заклятье работало неровно, рывками. Балансировка всё-таки пострадала, несмотря на все старания Фесса, достичь приемлемого равновесия ему таки не удалось. Кое-где противоборствующие силы начинали рвать мёртвые тела, что, с точки зрения классической некромантии, уже никуда не годилось.
И в какой-то момент, до рези в крепко зажмуренных глазах вглядываясь в чёрные провалы, где сейчас содрогались останки, словно под ударами незримого бича, Фесс внезапно увидел…
Нет, не на погосте. В стороне. На самом пределе некромантского взора. Под корнями старой ольхи, подрытыми так искусно, что никто и никогда не нашёл бы никаких следов, ищи он на поверхности, – ещё одна могила. Не такая, как остальные. Некроманту до сих пор казалось, что он чувствует смертный ужас и отчаяние, наполняющие ямину.
И могила эта, словно взывающий о помощи и спасении путник, застигнутый по дороге предательским штормом, властно приковала к себе всё внимание некроманта. Он увидел… о нет, не просто бренные кости и тому подобное; он видел дрожащий над землёй призрак, слабую тень, что не в силах расстаться с телом, давно опустевшим вместилищем души, отражением которой и был этот призрак.
Это был явно не половинчик. И не человек… как будто. Но что он делает здесь? Фесс не мог прямо сейчас сказать, как давно этот несчастный окончил свои земные дни, для этого пришлось бы бросить поддерживать баланс сложного заклинания, но и бросить это, забыть о странном захоронении не мог тоже.
Наверное, Сфайрат не одобрил бы его и за это тоже.
Призрак колебался, покачивался над холодной землёй, он дрожал, точно от холода, словно страдающий от лютой стужи человек. Фесс от злости заскрипел зубами. Отвлекаться он не мог, однако потом разбираться с этим телом будет куда труднее. Впрочем… чуть-чуть-то он взглянуть может. Да, совсем, совсем чуть-чуть…
Немного более узкий, чем у человека, череп одевался плотью. Призрак втягивался обратно в подземное узилище, на краткое время позволяя магу увидеть истинное лицо того, кто был похоронен тут.
Ещё, ещё немного… Дрожат и вибрируют магические связки, сводящие воедино всю громоздкую конструкцию умиротворяющего погост волшебства, а некромант, рыча от рвущей грудь боли, отдаёт приказы призраку вновь войти в покинутое душой обиталище, вернуть ему на время утраченный облик, чтобы он, некромант, смог бы спросить его и получить ответ.
И Фессу показалось, что он уже почти совсем достиг успеха, когда его главное заклинание дало резкий крен, словно корабль, застигнутый опрокидывающей его набок волной.
Ох, как непрост же был погост половинчиков! Ох, сколько же тайн дремало здесь, под тёмным, опустошённым зимою дёрном, сколько страсти было здесь, и подлинного геройства, и настоящей верности!.. Обрывки видений, смутные воспоминания прошлого ринулись вверх, когда колоссальный столб незримой Силы, вышвыриваемой сейчас вверх, в бурлящие небеса, внезапно накренился, словно падающая колонна, и, подобно всё той же колонне, косо рухнул наземь, отрываясь вершиной смерча от стянутых в зенит чёрных туч.
Вспышка боли. Слепящая, словно блеск вражьего меча возле самых глаз. Фесс закричал, не слыша собственного крика; мир опрокидывался, барьеры рушились, и вся вытянутая из погоста сила грохочущим водопадом низвергалась обратно.
Брызнули вверх фонтаны чёрной земли, словно исполинские змеи вырывались на поверхность из подземных темниц. Тут уже не ошибёшься – заклинание некроманта дало сбой, и неупокоенные, освобождённые от пут, сами перешли в атаку, пробуждаясь к жизни, отбрасывая глупые обереги, поставленные живыми, поднимались, движимые одной-единственной целью, не имевшей, само собой, никакого смысла, – убивать тех, кто ещё не пришёл в Серые Пределы.
Нелепая цель. Безумная и кошмарная. И будь вечно проклят тот, кто стоит за всем этим, какие бы резоны он ни привёл, сойдись Фесс с ним лицом к лицу!
…Всё его тело словно бы превратилось в один громадный кровяной струп, с которого Фесс сейчас отрывал засохшие, мало что не закаменевшие повязки. Он потерял из виду призрак под ольхой, он клял себя последними словами – потому что неупокоенные вырвались-таки из-под действия чар, благие намерения покончить с ними, как предписывают учебники, так и остались благими намерениями, и теперь вновь приходилось закладывать самоё себя в отчаянном усилии исправить содеянное.
И где теперь брать требуемую мощь? К кому обратиться некроманту, уже трижды нарушившему своё Слово, влезшему в громадный долг перед древними ночными силами, исчерпавшему все резервы и не создавшему новых?
Фесс кое-как поднял словно слипшиеся от крови веки. Из развороченных могил одна за другой поднимались нелепые фигуры, невысокие, с круглыми, круглее человеческих, черепами, короткими руками и ногами – правда, с невозможными ни у людей, ни у эльфов, ни у половинчиков зубами, что впору оказались бы и самому Сфайрату.
Посох!.. нет, дерево стремительно холодеет, утрачивая силу. Крутящийся смерч уже успел рухнуть, подъяв всех, кого только мог. И теперь…
ФАЛЬЧИОН!
Подарок Эйтери. Специально на погибель неупокоенным отточенная смертоносная сталь гномов, лучше которой не сварил ещё ни один оружейник людской расы.
Фесс заставил себя оторвать сведённые судорогой пальцы от яростного сверкающего навершия и вытянуть из ножен сухо прошелестевший клинок.
Рухнувшее заклинание уже рвало и размётывало всё вокруг себя. Над головой мага возникла хищно устремлённая к земле глотка смерча, с шипением и воем всосавшая в себя тучи. Земля вокруг чародея волновалась, словно море, по ней пошли настоящие волны, трещали безжалостно вырываемые с корнем деревья, силы развернулись, разошлись в дикой пляске; и в самом сердце воцарившегося хаоса стоял Фесс, двумя руками держа перед собой гномий меч. Он не пытался скрыться. Напротив, теперь ему оставалось только одно – приковать неупокоенных к себе, не дать вырваться с разорённого погоста и…
Перебить их всех. Холодным железом. Не прибегая к магии.
И когда к нему, шатаясь, подступили первые из неупокоенных, некромант испытал нечто вроде злой, жгучей радости. Ему нужен был сейчас бой. Именно бой, а не игра с магическими силами.
Не давая новосотворённому зомби подняться, Фесс одним движением оказался возле него. Фальчион рухнул со свистом, некроманту показалось, что сталь режет сама, – лезвие разрубило неупокоенного надвое и притом глубоко ушло в глинистую землю под ним. Фесс сам не знал истинной силы своего оружия. Простое железо, пусть даже вышедшее из гномьих тиглей, способно, как известно, рубить неупокоенных, но не убивать их. Товарищи Севера, подземные охотники за Нежитью, вынуждены были в буквальном смысле шинковать их на мелкие кусочки. Неразумно, нерационально, но – сейчас только это могло удовлетворить Фессову жажду схватки. Он чувствовал себя берсеркером, ненавидящим до полного забвения собственной жизни любого врага, не чувствующим ран, не замечающим пронзающих броню ударов до тех пор, пока жилы не отдадут последнюю каплю крови.
Некромант поспешно выдернул фальчион. На сверкающем лезвии не осталось и малейших следов истлевающей плоти или могильной глины, сырой и липкой. Рубанул снова, теперь уже опуская клинок почти без всякого усилия, просто направляя бег стали; и в считаные секунды он превратил жуткого противника в почти что однородную смесь измельчённых костей и плоти. Следующий зомби пытался приподняться, зацепить врага руками-лапами, на которых уже успели появиться изрядные когти, но всё напрасно – фальчион мигом снёс неупокоенному обе кисти, потом отсёк руки по локоть и, наконец, – по самые плечи.
«Всё одно и то же, – вдруг совершенно некстати подумал Фесс. – Я борюсь со следствиями, а не с причиной. Причина остаётся в неприкосновенности, и даже целая армия некромантов не сможет обратить в безвредную пыль всех до единого мёртвых этого мира».
Следующие несколько минут превратились в сплошной танец рвущей воздух стали. Гномы воистину сработали фальчион на славу. Однако даже они ничего не могли поделать с одной необоримой силой – земной тягой. Тяжёлым клинком в полной мере мог владеть только настоящий силач, из тех, что играючи ломают лошадиные подковы и скатывают монеты в трубочки. Фесс – или даже Кэр Лаэда – такой силой не обладал.
…Его хватило на шестерых неупокоенных. И то – мелкие обрубки тем не менее мерзко шевелились, вздрагивали, словно тщась вновь собраться в единое целое. Обливаясь потом, он тяжело опустил оружие. Чтобы справиться с ордами скелетов и зомби таким способом, требовалось быть по меньшей мере гномом. Да и то – они ковали это оружие с расчётом на одиночные схватки, упокаивать целые погосты им не приходилось.
Смерч уже вгрызся в землю, выл и рычал, словно дорвавшийся до лакомой кости голодный пёс. Удивительно, но поднимавшиеся из-под земли уродливые фигуры, пошатываясь, шагали к Фессу как ни в чём не бывало, словно и не было никакого вихря. Они его просто не замечали, не чувствовали.
Некромант огляделся – и, пожалуй, впервые его взгляд можно было бы назвать затравленным. Он оказался в кольце. Рухнувшее заклинание подняло на ноги всё кладбище. И – Фесс чётко отдавал себе отчёт – на всех зомби и прочую нежить его не хватит.
Оставалось несколько мгновений до вражьей атаки. Неупокоенные сомкнули ряды. Они не торопились. Им спешить теперь некуда. Истребить, разорвать на части ненавистного врага – и потом двинуться дальше, туда, где много-много лакомой живой добычи…
Кажется, у тебя не осталось другого выхода, Хранитель Мечей. Прибегни к своему тайному оружию. Иммельсторн и Драгнир засиделись в ножнах. Дай им вдохнуть вольного ветра! Дай пропеть свою песнь смерти, дай сверкнуть и под солнцем этого мира! Их создатели даже и не догадывались, какое сокровище они сотворили, движимые гневом и ненавистью. Пусть же др>евний дар далёкого мира поможет страннику на пыльных тропах Упорядоченного…
Соблазн оказался настолько велик, а видение грядущей победы – настолько зримым, что Фесс едва не застонал, с мясом и кровью выдирая из себя эту мысль.
Ты уже должен был бы понять это, – промчалось в сознании. – Ты расстался с рунным мечом, ты оборвал привязь, и теперь единственный способ взять тебя – заставить воспользоваться хранимым сокровищем. У них нет другого оружия против тебя, кроме тебя же самого. Используй Мечи, используй свою магию – и никакие расстояния не смогут послужить тебе защитой. Эвиал превратится в громадную мышеловку, и только вопросом времени станет, когда Они наконец окажутся вокруг тебя. Неважно, в каком обличье. Может, это будут Эвенстайн и Бахмут. Может, кто-то иной.
И, значит, он должен поступать сейчас так, как поступил бы на его месте обычный некромант Эвиала (хотя сами слова «обычный» и «некромант» весьма мало подходили друг к другу). Никакой магии сверх той, что мог научить Даэнур. Ни единого грана.
Кольцо неупокоенных начало сжиматься. Они чувствовали поживу, ощущали слабость врага – и оттого тёмный огонь в них разгорался ещё сильнее.
Ну, некромант!..
Ему нужна была Сила. Где угодно и какой угодно ценой. Пусть даже после этого вся Тёмная Шестёрка обратится против него.
Он попытался… и безрезультатно. Молчание. Никакого отклика. Он не слишком удивился – его долг до сих пор висит на нём тяжким грузом.
Не трать даром время, некромант, у тебя его совсем не осталось. Ты уложишь ещё, быть может, пяток неупокоенных, но шестой уложит тебя.
На лицо Фесса змеёй вползла кривая улыбка. Он с силой вогнал фальчион в землю, взмахнул глефой, проверяя руку. Мускулы до сих пор налиты были усталостью, но после неподъёмного меча сработанная подземными оружейниками глефа летала, словно пёрышко.
Он с воплем ринулся прямо на надвигающуюся плотную цепь, оба лезвия глефы стремительно крутились в воздухе: вот они черкнули по лицу неупокоенного, развалили его надвое; оттолкнувшись глефой, как шестом, от земли, Фесс в следующий миг оказался за спинами неупокоенных.
Разумеется, его глефа не шла ни в какое сравнение с фальчионом. Очевидно, Эйтери трудилась над ним не зря – гибельным для бродящих по земле мертвецов его делали не только тяжёлый клинок и первосортная, редкостная заточка.
Неупокоенных это, само собой, не остановило. Они неспешно развернулись и двинулись следом.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:08 | Сообщение # 18 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Что ж, случилось то, чего он опасался. Заклятия «нормальной» некромантии сработали, но не так, как он рассчитывал. Обычного Тёмного мага, наверное, ждала бы в этом случае печальная судьба – но только не его, Фесса. Не зря же оставалось у него в запасе кое-что помимо некромантии.
Пришла пора пустить в ход эльфийское чародейство.
Фесс побежал, легко, не очень быстро – пока что в его намерения не входило отрываться от преследователей слишком сильно. Он должен увести их подальше и быть уверенным, что Нежить не повернула к Дренданну.
Он двинулся влево, через густой мокрый лес, сквозь облетевшие заросли – зомби и прочие не отстанут, пока он близко и его след не перебит следами других живых.
Мимо замелькали могучие стволы, под ногами стлались полусгнившие бурые листья – дорога вела вверх по склону, туда, где, подобно царскому венцу, высокий холм короновало кольцо вековых дубов.
Нет, не зря он побывал в Вечном лесу, не зря говорил с Вейде, не зря разворачивались перед ним её заклинания!.. И не зря эльфы Вечного леса не слишком-то боялись неупокоенных. Во всяком случае, у них было оружие. Не слишком подходящее, и едва ли они могли сами использовать его как следует – для этого нужен был некромант, – но всё-таки это было лучше, чем совсем ничего.
Фесс остановился точно на вершине. Отдышался. Взглянул вверх – серое бессолнечное зимнее небо, низкие облака – однако всё-таки там, за плотным покрывалом, скрывалось животворное дневное светило, которое, несмотря ни на что, неупокоенные не слишком-то жаловали.
Некромант закрыл глаза, сосредоточился, стараясь увидеть сейчас каждое дерево вокруг, почувствовать каждую живую жилку; настоящие холода ещё не наступили, деревья не спали – а уж могучие великаны-дубы и вовсе не помышляли о сне, возвышаясь здесь гордой и несокрушимой стражей, хранящей покой леса и всех его обитателей.
Если бы Фесс не видел, как это сотворяла Вейде, он нипочём не сумел бы проделать ничего подобного. Однако сумел, хотя раньше думал, что ему «не подо-брать даже малых крох» этой силы.
То, что у эльфийской волшебницы получалось так же легко и естественно, как дыхание, у него, Чёрного мага, вызвало жестокий позыв к рвоте. Чужая сила, во всём противоположная Тьме и её бесчисленным отражениям и порождениям, врывалась сейчас в некроманта неудержимым грохочущим потоком; о нет, он не мог похвастаться, что способен управлять этим потоком, Фесс едва-едва удерживался на поверхности, подхваченный могучим вихрем пробудившейся лесной силы.
Неудивительно, что твердыня Нарна устояла против всех и всяческих нашествий.
Но как же так, в смятении подумал Фесс, почему же эльфы, повелевая такой невероятной мощью, не справились с бедствием сами? Почему потребовались Чёрные маги, ритуальные пытки, почему пришлось изощряться в софистике, придумывать всяческие принципы меньшего зла и тому подобные оправдания творимому некромантами, когда всё, что требовалось, – это договориться с Хозяевами лесов?..
Однако очень скоро он понял почему.
Корни зелёных растущих созданий взламывают камень, стремясь добраться до водоносных слоёв. Всегда «поспешающая медленно», живая сила не терпит рядом с собой смерти и разрушения. Она либо включает гниение и гибель в свой всегдашний круговорот, либо уничтожает их – собственным бессмертием, если не каждого отдельного листа или даже дерева в лесу, но бессмертием всего огромного живого леса, до конца не понятого никем, даже эльфами. При этом пуще совершенно не обязательно быть «эльфийской» или какой-то ещё.
Некроманта швырнуло на землю. Почва содрогалась в жестоких судорогах. Корни рвались на волю, кусты, словно жертвуя собой, старались вцепиться в мерно шагающих неупокоенных нагими чёрными ветвями, словно многопалыми руками неведомых существ.
Фесс не видел этого глазами – он чувствовал, как приведённая им в движение мощь рвёт и размётывает облака в небе. Зелёный вихрь, не зримый ни для кого, кроме вообразившего и воплотившего его волшебника, бешено крутился над облетевшими вершинами. Деревья, дубы и вязы сейчас казались самыми настоящими воинами, словно – прикажи им, и они сами пойдут навстречу зомби, втаптывая в землю и разрывая на части.
Но гибкий прутняк не мог остановить неумолимого напора. Неупокоенным всё равно. Они будут идти вперёд, не зная зачем и почему, не страшась самого жестокого избиения, они будут идти до конца, движимые одной лишь своей жаждой…
Фесса затягивало в мёрзлую, но сейчас раскрывшуюся, подобно материнскому лону, землю. Ему казалось – в его тело впился разом мириад крохотных ростков, и каждый стремительно укореняется, пускает свежие побеги, словно торопясь сделать это нелепое двуногое ходячее тело частью вечного, бессмертного леса, простёршегося от полюса до полюса (пустыня, как известно, – это всего лишь временное отсутствие леса).
Боль невозможно было терпеть, с ней невозможно было бороться – лес легко смял и подавил сопротивление ничтожного клочка живой плоти. Изо рта и носа некроманта хлынула кровь; он понимал, что отворил ворота такой силе, с которой ему теперь не справиться уже точно.
Сквозь кровяную муть в глазах он видел, однако, что его усилия не пропали даром. Неупокоенные остановились. Те самые ростки, что жестоко терзали некроманта, облепили нелепые движущиеся фигуры. Со стороны могло показаться, что бесчисленные семена в один момент успели созреть и прорасти прямо на грубых гнилых шкурах подъятых из могилы мертвецов.
Зомби – что странно – пытались защищаться. Срывали с себя быстро удлинявшиеся побеги, что укоренялись на плечах, под мышками, в локтях, на шее, в глазных впадинах – но куда там! Зелёная не-смерть наступала неотвратимо и всё же – всё же не смогла до конца остановить порыв наступающих. Несколько из них упали, и земля теперь жадно пережёвывала чёрными раскрывшимися губами бесформенные груды праха, сейчас больше похожие на заросшие болотные кочки, невесть как очутившиеся посреди высокого холма в дубовой роще, однако куда больше неупокоенных проломилось сквозь живой заслон, оставляя на своём пути лишь изломанные, втоптанные в землю заросли.
Да, что-то основательно изменилось в этом мире, если стали другими даже неупокоенные, которым, казалось бы, на роду написано вечно оставаться такими, как и всегда. Эти, подобно встреченным некромантом в подземельях гномов, похоже, могли чувствовать и ощущать гораздо больше, нежели их предшественники, к примеру, из Больших Комаров.
Кольцо вокруг Фесса быстро сжималось. Хрипя, он кое-как поднялся на одно колено, прошептал заклинание, одно из тех, которыми Даэнур снабдил молодого некроманта на самый крайний случай, – чары исправно сработали, зомби словно взорвался изнутри, разлетевшись по всей поляне веером дурно пахнущих останков, однако после этого волшебства Фесс понял, что не в силах пошевелить даже пальцем. Сознание стремительно заливал серый туман.
О нет, у него ещё были силы, но нестерпимая боль разрывала тело на части, не давая сосредоточиться. Вздрагивающая – от слабости плоти, не духа! – рука поднесла к горлу короткий кинжал. Его конец будет быстрым и почти безболезненным.
Именно в этот миг среди деревьев зазвучала, пронеслась от дуба к дубу негромкая, прихотливая мелодия – пела флейта, печально и скорбно, словно сострадая всем, кому суждено погибнуть под этим небом.
Там, далеко внизу, среди ивняка мелькнула лёгкая, почти что невидимая тень. Тонкие руки, сотканные из едва заметных жемчужных нитей тумана, поднесли к незримым губам простую деревянную палочку, скорее всего только что подобранную, – поднесли, и палочка запела, словно самая настоящая флейта. И немудрёной мелодии этой внезапно и мощно отозвался весь восставший в ярости лес.
Некромант ощутил, как разжимаются тиски боли. Эльфийская флейта не могла ни остановить мёртвых, ни вызвать на поле брани какие-то ещё, быть может, даже более могущественные силы. Но она делала то, в чём эльфы всегда были непревзойдёнными искусниками – в повелевании зелёными растущими созданиями. Флейта звала, манила, она приказывала и запрещала – и впившиеся в Фесса сотни крошечных ростков послушно умирали, отваливались, отпадали простой сухой порослью, теперь уже совершенно нестрашной и неопасной.
Некромант осторожно приподнял голову. Ни один из неупокоенных не уцелел. Корни растений раздирали мёртвую плоть, жадно вгрызались в неё – чем-то это напоминало работу того диковинного деревянного паука-разрушителя на западной границе Нарна с Железным Хребтом. Руки и ноги неупокоенных отваливались от тел, судорожно дёргались, словно стремясь подползти обратно, – но корни знали своё дело. Они оплетали зомби сплошной сетью, они впивались в землю, намертво притягивая к ней врагов.
Приходя в себя после приступа боли, Фесс приподнялся.
И понял, почему Вейде, несмотря на всё своё могущество, так ни разу и не пустила в ход это заклинание – даже она, несравненная врачевательница, и, уж наверное, не только людей, но и деревьев.
Могучие дубы вокруг Фесса были мертвы. Магия высосала из них все силы, кора пластами опала с поражённых мгновенной гнилью стволов, ветки надломились, жалобно касаясь земли, словно запоздало умоляя Великую Мать о помощи. Некромант растерянно огляделся – ещё трепыхались прикрученные к чёрной земле неупокоенные, а пятно смерти вокруг места сражения расползалось всё шире и шире.
Правда, теперь граница этого пятна продвигалась вперёд всё медленнее, лес упорно сопротивлялся новой небывалой беде – но случившееся и так повергло бы в ужас и отчаяние любого эльфа.
К счастью, Фесс эльфом отнюдь не был.
Отчаяние лишает силы и мужества. Что сделано, то не изменишь. Иди вперёд и помни, что твой долг возрастает каждый день, каждый час, и наступит миг, когда тебе придётся платить по всем щедро выданным счетам.
Песенка флейты оборвалась. Однако некромант по-прежнему видел слабую тень, медленно скользившую среди деревьев. И ольха, рябина, густой орешник послушно расступались перед ней, хотя разве могли их ветки задержать или хотя бы даже оцарапать призрака?..
Простое заклятье из начальных курсов малефицистики позволяло Фессу не терять из виду странное привидение. Вообще ему ещё не приходилось сталкиваться с призраками, во всяком случае, с такими. Некромантия Эвиала оказалась перед лицом грозной опасности, нашествие неупокоенных было хуже вторжения любой армии, любой, даже самой разорительной войны, и призраки были вытеснены на периферию интереса Тёмных магов, хотя, конечно, соответствующими заклинаниями он владел. Спиритуальная составляющая никогда не была сильной стороной оригинальной некромантии Эвиала.
Задыхаясь, припадая на левую ногу, Фесс бросился вниз по склону. Теперь нельзя терять ни мгновения. Заклятье долго не удержит призрака, ему, должно быть, непереносим каждый миг этого существования, ведь для них плыть даже сквозь воздух – всё равно что пробиваться сквозь колючие заросли человеку с содранной кожей.
…Вскоре он увидел её – словно лёгкий взмах кисти на предзимнем чёрно-коричнево-сером пейзаже. Тень медленно плыла по направлению к Дренданну, и это тоже полностью соответствовало теории. Призрак стремился к месту упокоения тела – и единственной надеждой Фесса оставалось перехватить его именно сейчас, потому что потом вызвать его обратно из Серых Пределов будет не по силам даже десяти таким некромантам, как Даэнур.
Однако призрак с каждой минутой двигался всё медленнее и медленнее, деревянная флейта – на самом деле обычная сухая ветка – упала на землю…
Фесс успел подхватить её. Деревянная палка, ничего иного и ожидать было нельзя. Но… «сумей сыграть на железной флейте без единого отверстия, и это будет означать, что ты достиг Просветления», – вспомнилась фраза из одного древнего и странного трактата, читанного еще в Ордосе.
Сыграй на железной, без единого отверстия флейте, некромант, – словно рассмеялся чей-то чужой голос. – Сыграй, и тогда ты узнаешь много интересного.
Фесс нерешительно поднёс покрытую корой палочку к губам. Кажется, давным-давно, в Долине, его учили музыке, как и всякого мальчика из «хорошей семьи», но здесь…
Здесь это не подействует.
Забудь всё, чему тебя учили. На флейте без отверстий не сыграешь. Никогда и ни за что.
И потому Фесс, просто поднеся «флейту» к губам, только и смог, что беззвучно окликнуть легко скользящую впереди него тень. Не её истинным именем. Тем, что само сорвалось с его губ, бессвязным и бессмысленным на первый взгляд набором звуков.
В которых тем не менее явственно звучали обертоны языка Светлых эльфов.
Тень остановилась. Фессу показалось – на него в упор взглянули два огромных призрачных миндалевидных глаза.
Некромант медленно опустился на колени, плотно зажмуриваясь и вычитая из реального весь окружающий его мир. Весь, кроме зыбкой тени, жемчужного росчерка на чёрной коре.
…Посреди океана тьмы – но тьмы не грозной, не неведомой, но нежной и ласковой, словно тёплая южная ночь, – посреди моря мрака прямо из неумолчных вод поднимались мраморные ступени небольшого храма. Фесс сидел на ступенях, опустив ноги в мягко накатывающуюся и отступающую воду, и это было невыразимо приятно. Все тревоги и напасти последнего времени куда-то исчезли, он бездумно смотрел, как звёзды перемигиваются в вышине, как прочерчивают небосклон короткие стрелы метеоров, как скользят в вечном танце легионы воздушных духов… Из-за спины доносилась негромкая мелодия, в ближнем притворе играли на флейте.
…Она подошла неслышно, как и положено эльфийке. Выступила из плетёных сандалий – не сбросила, а именно выступила, и села рядом. На травянисто-зелёном плаще не дрогнула ни одна складка.
– Привет тебе, некромант. Привет и спасибо.
Мягкий и обволакивающий голос. Фесс только теперь дерзнул поднять голову – и, о нет, он увидел не жёлтый оскал черепа, не колышащуюся мглу призрака – но тонкое личико эльфийки с дивными, лучащимися золотисто-зелёными глазами. – Спасибо тебе, – повторила она. Губы едва-едва, но всё же шевельнулись. Тень ещё не забыла, что иначе говорить вроде как и невозможно, хотя на самом деле прекрасно могла обходиться одними звучащими мыслями.
– За что же? – Слова с трудом пробились сквозь застывший в горле комок. Наверное, это шутила дурные шутки его память – лицо неведомой эльфийки мало-помалу начинало обретать сходство с лицом Рыси.
– Я могу говорить. Пусть даже и недолго. Спасибо… – она обернулась к Храму, – спасибо тому, кто бережёт этот мир, он дал нам встретиться здесь.
– Море Призраков? – внезапно осенило некроманта.
– Именно. Но… нет, я – это не она, – вдруг перебила себя эльфийка. – Не обманывай себя, некромант. Я не видела её среди мёртвых. Среди живых, впрочем, тоже.
Фесс с трудом подавил дрожь.
– Торопись, некромант, – проговорила тень у них за спиной: тень, что застыла, скрестив на груди руки-крылья, подле крайней мраморной колонны. Эта тень тоже была знакома… Нарн?!.
– Кто тебя убил? – заставил себя спросить Фесс. – Кто? Половинчики? Они взяли тебя в рабство? Они лгали, что эльфийки бегут к ним из Вечного леса своей собственной волей?!
– Да, они убили меня, – последовал вздох. – Они прорвались в Лес… схватили кого успели… погнали на юг. Совсем недавно, как ты понимаешь…
– Значит, те три, которых я видел…
– Нет, в этом тебе не солгали, – последовал неожиданный ответ. – Невысоклики торгуют всем. В том числе и свободой. Когда за свободу они могут получить большую прибыль, они никого и пальцем не тронут. Кое-кому из моих товарок и впрямь не сиделось в Вечном лесу. Им хотелось приключений, свободы, интриг, поклонения… Невысоклики торговали всем этим. И действительно не обманывали. Правда пока ещё выгоднее, как ни странно… Теперь-то я знаю, что одни и те же ходят в наш лес за добычей и переправляют беглянок в Эбин.
– Как такое может быть?! – поразился Фесс.
– Они стараются представить дело так, что на Вечный лес нападают другие, дальние колена их народа. Порой им это удаётся, – грустно промолвила эльфийка. – Вейде, конечно, предупреждает, предостерегает… но не все ей верят. А меня захватили вместе с ещё восемью девушками. Нас должны были отправить в Мекамп.
– На рабский рынок? – скрипнул зубами некромант.
– Если бы… Из рабства ты можешь бежать. Тебя может выкупить королева. Нет. Нас должны были отправить в Мекамп, а оттуда в Салладор… зачем, не знаю, – но наши жизни должны были оборваться там. Верь мне. Призраки не ошибаются и не лгут.
– Должны были оборваться… Жертвоприношение? – внезапно осенило Фесса. – Ритуал?
Эльфийка кивнула.
– Не знаю, где и во имя чего… но ты прав. Ритуал. Отъятие жизни. Я увидела это во сне. И попыталась бежать. Потому что в тысячу раз лучше умереть сражаясь, чем под жреческим ножом. Прости, эта мысль не нова, но каждый проживает её так, словно он сам открыл её впервые, если ты понимаешь, о чём я.
Фесс кивнул. У него снова перехватило горло.
– Они нагнали… они ходят по следам, словно псы. Велели остановиться и бросить оружие – я убила стража, у меня были его лук и меч… я застрелила пятерых, прежде чем они подобрались ко мне, и зарубила ещё одного, пока меня вязали… а потом… у меня был ещё нож. И я… сама…
Некромант промолчал. Никаких слов говорить сейчас было нельзя.
– А потом пришёл ты… – Голос упал до еле слышного шепота. – Спасибо тебе. Ты вырвал меня из… ох, прости, не могу говорить…
– Нам пора, – сказал обладатель могучих крыл. – Не беспокойся за неё. Я сделаю всё, что в моих силах. Спасибо, что дал мне такую возможность, некромант. Хотя Серые Пределы, как ты понимаешь, подчиняются только одной Хозяйке и только она одна имеет там полную власть. Да, и ещё… Тогда, при первой встрече… я совершил то, что, увы, обязан был совершить. Заклятье было слишком могущественно… Ты спросишь почему? – потому что руками несчастной ведьмы управляли в те мгновения совсем другие силы, силы, вызвавшие меня из бездн горя и… того, чего вам, живущим, лучше даже и не знать. Даже тебе, некромант. Или – особенно тебе, некромант. Прощай! Это не мой храм, но теперь я поставлен беречь этот мир. И… прости, если сможешь.
Удар свистящего бича боли – и мир «реальный» рухнул на некроманта давящей неподъёмной глыбой. Исчезло море, исчез Храм, исчезла эльфийка, так и не назвавшая ему своего имени. Он стоял на коленях, одежда промокла, ледяная липкая морозь пробиралась по телу, так что зубы некроманта выбивали частую дробь.
«Значит, ты промышляешь ещё и этим, Дренданн… ну что же, боюсь, что вам придется стать моим первым платежом в счёт долга Великой Шестёрке».
Фесс резко поднялся с колен. Закружилась голова, но это ничего, это скоро должно пройти.
Оглушительно звенела тишина. Предзимний лес успокаивался, приходил в себя после схватки магических сил; победа далась нелегко, мёртвые деревья застыли, беспомощно вскинув изломанные ветви к серому небу. Погибли красавцы дубы, погиб молодой подрост вокруг них, погибла гвардия вязов, и даже скромные рябины роняли с иссушенных ветвей, словно капли крови, последние нерасклёванные ягоды.
Да, лес справился с неупокоенными, превратил их в перегной, в то, на чём взойдут новые побеги – Смерть даёт силы Жизни, и Жизнь произрастает из Смерти, – но и заплатил при этом непомерно высокую цену.
Вернувшись на холм, Фесс поднял глефу, счистил с неё налипшую землю. Ни один из зомби уже не дёргался, побеги прошили их корнями насквозь, и некромант видел, как на тонких ветвях набухают почки. Побеги обречены на гибель, листва не перенесёт холодов, но своё дело они сделали.
Могущественна эльфья магия, могущественна и порой не менее убийственна, чем самая изощрённая людская, изначально, казалось бы, нацеленная на убийство и уничтожение.
Фесс медленным шагом обошёл погибшую рощу, касаясь ладонями лишённых коры стволов. Дубы стояли величественные и в смерти, ещё долго станут они сопротивляться времени, пока не подточат их жуки-древоточцы и лесные исполины не рухнут наземь – чтобы, в свою очередь, стать пищей для молодой поросли, что спустя десятилетия поднимется на их месте.
Некромант не говорил «простите меня». Слова глупы, пусты, годны лишь на то, чтобы их носило ветром. Дубы, как и всё живое, не хотят оставаться неотомщёнными. Месть не вернёт им жизни, но зато убережёт от гибели многих и многих других.
…Когда дрожь в руках и головокружение прошли окончательно, некромант размеренным шагом двинулся к Дренданну.
Собственно говоря, нужно ему было немногое – забрать оставленные в кладбищенской земле фальчион и посох, удостовериться, что всё в порядке с погостом… и чуть-чуть, совсем чуть-чуть поболтать с почтенным головой Дренданна милостивым государем Фирио.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:09 | Сообщение # 19 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
Фесс не скрывался. Вышел на аккуратную просёлочную дорогу, со свежей отсыпкой – кто-то старательно заравнивал оставленные тяжёлыми тележными колёсами колеи. Навстречу некроманту попалась пара невысокликов – муж в зелёной рабочей куртке понукал уныло бредущего ослика, нагруженного объёмистыми вязанками хвороста, жена в тёплом цветастом платке несла корзинку с какими-то кореньями. Фессу они поклонились сдержанно и с достоинством.
Он ответил коротким кивком. Поневоле ему то и дело приходилось повторять про себя слова Сфайрата: «Ты некромант, а не странствующий рыцарь, одержимый навязчивой идеей насадить повсюду „добро“ и „справедливость“ – разумеется, исключительно в своём понимании».
Ты сможешь принести всех дренданнских обитателей в жертву Великой Шестёрке?
– Не смогу, – вслух сказал Фесс. – Прав Сфайрат – плохой из меня некромант. Никудышный, прямо скажем.
До деревни он не дошёл, свернул с дороги прямо через присыпанную мокрым снежком поросль – к погосту.
…На развороченном мёртвом погосте было пусто и тихо. Фесс постоял несколько мгновений, прислушиваясь к своим ощущениям, – как ни странно, его заклятья возымели-таки действие, правда, не совсем такое, как он рассчитывал, но…
Фальчион Фесса одиноко торчал возле расколовшейся каменной плиты, чуть в отдалении валялся чёрный посох. А на корточках около меча, с пристальным интересом рассматривая оружие, сидел тот, кого некромант меньше всего ожидал здесь встретить.
– Сударь мой Фирио, – проговорил Фесс, даже не пытаясь скрыть своего удивления. – Вот так встреча, милостивый государь…
– Ждал я тебя, волшебник. – Дренданнский голова аккуратно вытер руки вышитым носовым платком и поднялся. Смотрел он прямо в глаза некроманту и взгляда не отводил. – Знатный у тебя клинок, сударь маг, куды как знатный, самому императору, как говорится, впору пошел бы…
– Император, боюсь, его бы и не поднял, – сухо заметил Фесс.
– Мабуть, и не поднял бы, – не стал спорить голова. – А вот ты, сударь маг… кажись, его поднять уже готов. Ну, скажи, скажи, как есть – я ведь в твоей власти. По глазам вижу, господин маг, – мстить сюда к нам пришёл? За эльфийку погибшую мстить пришёл? Ну, не тяни, скажи прямо! Чего тебе бояться? Я – вот он, и оружия у меня нет, да и какое оружие против такого мастера, как ты, поможет?..
– Ну, положим, лук и стрела любого богатыря в конце концов одолеют, – медленно проговорил Фесс, пристально оглядываясь по сторонам. Фирио не был бы Фирио, если погост сейчас не окружён доброй сотней лучников с пращниками.
– Что мы с тобой спорить станем… – отмахнулся голова. – Я ведь знаю – ты с эльфийкой говорил. Некромансерским своим способом, от которого Аркинский Престол подолом бы со страху накрылся. И она тебе всё выложила. Так ведь? И ты теперь сюда пришёл… гадая, что же с нами эдакое бы сотворить, чтобы ентих негодяев извести бы раз и вконец?..
Фесс пристально взглянул в глаза половинчику. В конце концов, что за странный разговор? Фирио бы отнекиваться, отпираться, а он, напротив, во всём признаётся. На жалость, наверное, сейчас давить станет, на невинных детей да жёнок. Хотя – прямо скажем – не похож голова на закоренелого злодея.
– Слушай, Фирио, – сказал наконец некромант. – Честное слово, мне с тобой препираться тут недосуг. Ты вроде как не дурак, сам знаешь, что со мной вам связываться не с руки. Может, вы меня и осилите, да только от Дренданна если что и останется, так, наверное, только головёшки, в чём я, впрочем, тоже сомневаюсь. Да, я знаю про эльфийку. Знаю, что с ней случилось. И что врал ты мне в глаза.
– Не во всём, – возразил голова. – А что сделать, господин некромант? Мы народ маленький, стрелами против магии много не навоюешь. Вот и приходится… выполнять заказы всякие.
– Всегда можно отказаться, – заметил Фесс.
– Не всегда, господин чародей. Не всегда. Иногда так попросят, что… – Голова сокрушённо вздохнул, всем видом своим являя полнейшие покорность и раскаяние.
– Короче, Фирио. Кто у тебя эльфиек купил?
– Не купил, господин чародей. Заказал, а вернее – приказал, вот как правильно будет.
– Да кто ж вам приказывать может? Ври, голова, да не завирайся! – прикрикнул Фесс. – Тут даже легион имперский не справится, вы стрелами из засад всех положите, а ты что несёшь? «Приказал»!
– Хочешь, пытай меня, господин чародей, – опустил голову Фирио. – Хочь огнём пали, хочь железом протыкай. Одно только и смогу сказать. Мы давно уже по своей воле эльфиек не ловим. От этого убытки одни. Уж скорее на большаке пошалим… купцов растрясём… бывает, чего уж там. А в Вечный лес лазать… дураков нету, сударь некромансер, уж ты мне поверь…
– Где уж тебе верить, – усмехнулся Фесс. – Давай, голова, ври дальше. Мне как раз зомби сейчас нужен, мешок дорожный таскать. Ты вполне подойдёшь.
Голова задрожал крупной дрожью, шумно сглотнул, шмыгнул носом – и с отчаянием заговорил:
– Так, господин некромансер… ну как же мне тебе доказать-то…
– Во-первых, скажи своим, чтобы по домам расходились, – прищурившись, бросил Фесс. – Нечего им меня на прицел брать. Нехорошо может обернуться. Крови много прольётся. Понял меня, голова? Говорить уже потом станем.
Конечно же, Фесс попросту блефовал. Он не знал, на самом ли деле погост сейчас окружён, но почти не сомневался, что почтенный голова едва ли явится на такого рода переговоры без большой дубинки за пазухой – разумеется, выражаясь фигурально.
Голова растерянно замигал, и Фесс понял, что попал в точку.
– Давай, давай, не мешкай, – поторопил он невысоклика. – Мне ведь на то, чтобы из тебя зомби сделать, куда меньше времени потребуется, нежели чем стреле – чтобы до меня долететь. Приказывай, Фирио, приказывай, и потом ты уже, пожалуйста, призови всё своё красноречие. Оно тебе без остатка понадобится, чтобы меня убедить в том, что вы в Вечный лес не своей волей ходите.
Голова не колебался. Резко свистнул, взмахнул рукой – потом ещё раз, настойчивее. Только теперь Фесс ощутил, что всё это время на него и в самом деле направлены были десятки взглядов – напряжённых, злых, цепких, но при этом и испуганных.
– А теперь поговорим, – сказал Фесс.
…Фирио рассказал немало. Раньше, по его словам, невысоклики и впрямь частенько хаживали за добычей в Вечный лес, эльфийки высоко ценились среди королей и правителей. Не как непревзойдённые наложницы, о, отнюдь нет, за пленницами приходилось всё время следить, чтобы они не наложили на себя руки. Потом времена изменились. Стало выгоднее торговать, чем воевать. Народ половинчиков, по словам Фирио, «замирился», и вдобавок появились совсем другие эльфийки, которых не приходилось заковывать в цепи и стегать плёткой. Они искали свободы и приключений. Хейсары, как называли самих себя невысоклики, тут же смекнули, что на этом можно заработать не хуже, чем на работорговле. Зачастую даже лучше, потому что за эльфиек, отправившихся в людские земли добровольно, платились поистине бешеные деньги. Разумеется, это было не рабство – половинчики просто направляли беглянок куда следует. Ну а там как нельзя кстати подвёртывался какой-нибудь владетель, принц или даже король. Злые языки утверждали, что подобного не избежал даже сам император Эбина, имевший в тайных фаворитках эльфийку.
– А потом пришли другие, – рассказывал голова. – Другие, значится. С юга. Из Салладора. Я, сударь маг, салладорских не очень-то жалую, тёмный они народ и дурной, неверный. За диргем двойной мать родную зарежут. Не все, конешно, те, что в последнее время лазать тут стали. Им-то, сударь, эльфийки и понадобились. Красным золотом платили за них… много давали, небывалую цену. Для чего-то они им там нужны стали, да так, что хоть из дому беги.
– Кому понадобились? – перебил некромант. – Инквизиции? Правителю? Кому?
– Не знаю, – развёл руками Фирио. – Но не Инквизиции – это точно. Святош-то, Спасителевым именем торгующих, мы давно уже раскусили, и они к нам нос не суют. Другой это кто-то. Совсем другой, а кто – не знаю…
Дальше по словам дренданнского головы выходило, что его сородичи якобы частично стушевались перед угрозами – неведомые пришельцы с юга оказались чародеями, – частично соблазнились щедрыми посулами. И вновь, как и встарь, занялись охотой на красавиц Вейде под сводами Вечного леса, несмотря на всю магию его прекрасной королевы. Пленниц сразу же угоняли на юг, и судьба их оставалась для Фирио неизвестной.
Последняя партия – семеро эльфиек, полтора десятка охранников и три покупателя, судя по всему, очень важные персоны, – покинули Дренданн всего неделю назад.
– Ежели поторопитесь, господин маг, так в Мекампе их всенепременно достанете. Медленно они тащатся, да и куда уж тут по нынешней-то зиме быстро идти…
«Ты не странствующий рыцарь в сверкающей броне. Ты некромант, страж Серых Пределов. И у тебя есть куда более важные дела. Ты уже поддался соблазну мести, ты позволил безумию овладеть собой, так что…»
– Так что теперь уже точно жалеть и беречь нечего, – вслух ответил Фесс незримому собеседнику. – Фирио! Мне нужно точно знать, как они пойдут. Ты понял? До мельчайшей подробности!..
– Как же не понять, сударь некромансер, всё как есть понял, обскажу до мелочей, не изволь сомневаться…
Некромант шёл в погоню.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:09 | Сообщение # 20 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия 2
Простая и чеканная истина, выбитая на фронтоне мельинского дворца. Вопрос только в том, верно ли обратное.
Император выбрался из крепости призраков. Выбрался тяжело раненным, обессиленным, не выручив Тайде, вновь похищенную зловещими привидениями, – но живым и с пониманием, что задумали сделать его враги. И уже одно это означало, что он выиграл, а не проиграл.
Вампир Эфраим, как и положено хитрому ночному кровососу, поспешил убраться куда подальше. Император не стал тратить времени на поиски. Пусть его. Лучше никакого спутника, чем такой. Вампир, конечно же, мог оказаться очень полезным, даже более чем полезным, но…
Вокруг расстилались бескрайние болота. Они кишели жизнью, самой разнообразной, но искать тут людей не стоило – так далеко не забирались даже трапперы, звероловы и охотники.
Император ничуть не удивился, сразу же и без труда почувствовав след Видящей. Не приходилось сомневаться, её: похитители сейчас больше всего боятся, как бы он, Император, не потерял цель. Ясно, чего они хотят, ясно, чего собираются добиться. Как говорили в таких случаях учебники военного искусства, «представлять себе цели и замыслы врага – значит наполовину одержать победу ещё до боя». Вся беда была лишь в том, что, точно зная «цели и замыслы врага», Император не слишком понимал, как же именно надлежит действовать, чтобы превратить «наполовину одержанную ещё до боя победу» в победу настоящую…
Пока же он просто шёл, оставив позади пустую крепость. Император охотно предал бы её огню, но, увы, гореть там было решительно нечему. Камень, больше ничего. Поживиться тоже оказалось нечем.
Раненый человек в тяжёлых доспехах посреди душных, парящих болот. Яростное солнце в вышине, поднимающаяся от воды плотная мгла. Император, несмотря ни на что, так и не снял брони. И она дважды спасла ему жизнь – когда с ветки на него соскользнула радужная змея-прыгунья, вонзившая по ошибке зубы в нагретый железный воротник, и когда пришлось столкнуться с каким-то местным земноводным чудищем, состоявшим, казалось, из одной лишь пасти, утыканной мощными дробящими зубами.
Император сделал себе лук. Над болотами постоянно вилось множество птиц, и стрелы, пусть даже неоперённые и плохо летающие, доставляли ему свежее мясо. Труднее было найти топливо для костра – вся отмершая древесина была мокрой, пропитанной влагой или же просто гниющей.
След вёл его на север. День за днём, никуда не сворачивая. Мало-помалу болота становились всё мельче, местность понемногу повышалась, буйная водная зелень уступала место не менее буйной, но уже лесной. Здесь царили настоящие джунгли, с деревьями-великанами, паутиной лиан и – твёрдой землёй под ногами.
Похитителям Тайде нужна была вся сила Императора. Вся, без остатка. Прошлый раз их хитрость не удалась, он подобрал ключи слишком быстро. На сей раз они могут придумать что-то поизощрённее или же что-то более рисковое. Они могут, например, не сымитировать пытки Тайде, а начать пытать её по-настоящему. Пан или пропал.
И тогда ему придётся действовать быстро. Очень быстро. А это будет означать – на самом деле пустить в ход всю мощь Белой перчатки. То есть сделать именно то, чего и ждут призраки. Мечи и сталь против них бессильны, значит…
Но, с другой стороны, он уже знает разрушительное для них заклятье. И теперь вызвать его вновь не потребует столь запредельных усилий. И что тогда станут делать похитители? Они не могут убить его, Императора. Он нужен им живым, во что бы то ни стало только живым. И они также знают, что никакие угрозы на него не подействуют. Император не боится умереть, как бы пафосно это ни звучало.
Что же остаётся делать похитителям? Как заставить его пустить в ход всю скрытую в Белой перчатке мощь? Если ты ответишь на этот вопрос, Император, тогда ты воистину победишь.
На семнадцатый день пути сквозь джунгли с вершины дерева Император увидел море. Сердце его упало, однако след Тайде послушно свернул на северо-запад, вдоль прибрежных скал. Спуститься к воде тут было почти что невозможно – берег кончался отвесными утесами, у подножия которых пенились о прибрежные камни неугомонные волны.
Вдоль берега идти стало трудно, приходилось прорубаться сквозь почти сплошную сеть оплетенных лианами ветвей. За день пути Императору удалось преодолеть не более трёх лиг. Окончательно выбившись из сил, он остановился на ночлег.
…Замерцали, закружились в вечернем танце светляки, крупные, словно и в самом деле настоящие летающие феи с фонариками. Огромный лес мерно дышал, похрапывая во сне, мягко засветились изнанки крупных губчатых листьев на окружающем кустарнике, названия которого Император, разумеется, не знал.
Истёртое огниво дало искру. Затрещал костерок, Император сидел, неспешно поворачивая вертел с насаженными на него птичьими тушками. Отчего-то пришла какая-то странная уверенность, что его путь вот-вот закончится. Тайде где-то неподалёку, и её похитители, конечно же, уже определились со своим планом. Что это будет на сей раз? Топор, занесённый над головою Сеамни? Лопающаяся верёвка – с пропастью под ногами?
Он заставил себя не думать об этом.
– Высокий человек… – проскрипел над самым ухом голос Эфраима. – Высокий человек… я вернулся.
Император едва не подскочил от неожиданности. Вампир сумел подобраться незамеченным, несмотря на все предосторожности.
Эфраим возник внезапно, словно сбросив колдовскую шапку, скрывавшую его от постороннего взора. Он стоял смирно, по другую сторону костра, держа на виду безоружные руки. Тяжёлый чёрный плащ за его плечами обмяк и волочился по земле.
– Ты?.. – не сдержал удивления Император. – Откуда? И зачем?.. Или тебя опять решили приставить ко мне? Чтобы на сей раз уж наверняка?..
– Высокий человек ошибается, – как обычно, без звука, одной мыслью ответил вампир. – Не скрою, был сговор в первый раз, был. Как я и говорил. Ничего не изменилось. Но я не прощаю тех, кто нарушает клятвы. А они – нарушили. Они пытались убить меня. А моя жизнь, или, вернее, моя не-смерть мне отчего-то очень дорога, высокий человек.
– Тогда ты поступаешь донельзя нелогично, что совсем не свойственно вампирам, – заметил Император, обнажая меч и кладя его поперёк колен, так чтобы Эфраим мог как следует рассмотреть готовый к бою клинок. – Ты лезешь туда, где как раз очень велик риск потерять твою драгоценную не-смерть. Потому что второй раз нам так легко не отделаться. А если ты хочешь сражаться – почему исчез тогда? Когда всё было уже кончено?..
Вампир покачал головой.
– Прошлый раз я испугался, – без обиняков сказал он. – И ничего не мог сделать. С призраками я драться не могу. Я не помог бы тебе и бессмысленно погиб бы. Надеюсь, ты согласишься с этим рассуждением.
Император ничего не ответил. Не дождавшись его слов, вампир продолжал:
– А сейчас тропа выводит тебя к порту. Там не призраки, там люди. Морские разбойники. Пираты. Мне верится, что твоя эльфийка у них, высокий человек. Твоё оружие неплохо сработало против призраков, окажется ли оно столь же убийственно против людей?..
Император поморщился. Слова вампира казались глупыми. Владыка Мельина хорошо помнил битву у стен твердыни Фиолетового Ордена.
– Кое-что изменилось, высокий человек, – скрипуче проговорил вампир. – Изменилось здесь, в старом Эвиале. Пришло то, что может пожирать магию ещё лучше, чем огонь пожирает солому.
– Что ты такое несёшь? – удивился Император.
– Не «несу», а говорю правду. – Вампир обидчиво вскинул острый подбородок. – Мы, Ночной Народ, особо чувствительны к таким вещам. В Эвиал вошёл… вошла… вошло… одним словом, Инквизиция теперь владеет тайной гасить любое волшебство. Правда, и своё собственное тоже, но… как бы это не оказалось признаками… До меня дошли вести о чудесах в дальних храмах Спасителя…
– Спасителя? – Император невольно поднял бровь. – Здесь тоже верят в Спасителя?
– В Него верят повсюду, высокий человек, – усмехнулся вампир. – Не только в Эвиале. Во множестве миров. Поверь мне. Я знаю.
– Откуда?!
– Эвиал – закрытый мир. Ночному Народу это известно. К нам попало… несколько звёздных странников, существ, свободно путешествовавших от мира к миру. Они рассказали. Независимо друг от друга, собственно говоря, даже не зная друг о друге. Мы склонны им доверять. Но разве они не правы, высокий человек? Разве в твоём собственном мире не верят в Спасителя?
Император молча кивнул.
– Видишь, значит, верят, – удовлетворённо заметил вампир. – Так вот, с некоторых, причём очень недавних, пор верховные слуги Спасителя овладели тайной «пожирателя магии». Вести стеклись ко мне с разных концов и от разных… осведомителей. Я склонен полагать, что они не ошибаются.
– Что же отсюда следует? – осведомился Император. Он и на самом деле не мог пока понять, к чему же клонит хитрый кровосос.
– Мне кажется, Эвиал опасно накренился, подобно кораблю в бурю, – ответил вампир. – Многие верят, что в такие моменты мир становится уязвим.
– Уязвим для кого?
– Как это «для кого», высокий человек?! Разумеется, для Него, для Спасителя! Он приходит и… и спасает. – Последнее слово вампир выговорил с плохо скрываемым отвращением.
Император какое-то время молчал, угрюмо глядя в огонь. В его собственном мире, в Мельине, тоже ждали прихода Спасителя. Грозные знамения той страшной зимы… саранча… все те бедствия, что обрушились на страну во время войны с Радугой… немудрено было решить, что наступает истинный конец света.
Но ничего не случилось, и страшная зима кончилась, и битва была выиграна, и отступили Дану, и замирились гномы, и даже Радуга, как казалось, покорилась, во всяком случае, на время…
– Я скажу тебе так, Эфраим. Сказки о Спасителе, о его скором приходе начинают распространяться всякий раз, когда в мире становится… несколько неуютно, я бы так сказал. Кроме того, распространять эти слухи выгодно самим служителям…
– Согласен, высокий человек, – проскрипел вампир. – Всё верно. Я живу в Эвиале уже очень, очень давно. Я, наверное, последний живой свидетель древних войн, когда молодая тогда раса людей отбивала право властвовать под этим небом у первых… о нет, я не прав, у вторых хозяев Эвиала. Поверь мне, высокий человек, тогда всё могло показаться куда страшнее, чем сейчас. Но я не страшился. А сейчас – сейчас мне страшно.
– Может быть, тогда здесь ещё не верили в Спасителя?
– Иногда мне кажется, что тогда не было ещё и самого Спасителя, – мрачно пошутил вампир. – Просто никогда ещё в Эвиале Инквизиция не обретала столь непомерной мощи. Противостоять ей становится просто невозможно.
– Как это связано с моим поиском?
– Напрямую, высокий человек, самым что ни на есть прямым образом. Я считаю, что похитившие твою эльфийку каким-то образом собираются это использовать.
– Как?! – фыркнул Император.
Вампир огляделся по сторонам, шагнул ближе к костру, стараясь тем не менее, чтобы ни одна искра не коснулась бы его плаща. Его голос в сознании Императора зазвучал глуше, словно Эфраим перешёл на шёпот.
– Что они хотели от тебя, высокий человек? Чтобы ты привёл в действие белую перчатку на твоей левой руке? И не так, как со мной, а на полную мощь. Поверь мне, старому Эфраиму, видевшему немало артефактов, – если ты высвободишь всё, что кроется в ней, – Эвиалу придется уповать только на Спасителя.
– Ой ли? – не поверил Император. – Эфраим, эта штука бывала в бою. И, поверь, были моменты, когда мне хотелось… чтобы она оказалась бы помогущественнее. Это спасло бы жизни сотням моих преданных солдат.
– Она более чем могущественна, высокий человек. Более чем. Это превышает моё разумение, тот факт, что она попала к тебе. Скорее всего вручившие её тебе сами не представляли пределы её истинной силы.
Император пожал плечами. Зыбко, как туман. Рассуждениям вампира грош цена, если только…
– Высокий человек, – сказал Эфраим, прижимая руки к груди совершенно человеческим жестом. – Призраки не случайно ведут тебя к пиратам. Крепость гудит от магии. Собственно и сами пираты – не более чем куклы. Призракам надо, чтобы ты шагнул за грань мыслимого и немыслимого. От тебя потребуется вся мощь этой перчатки, и это, признаюсь меня страшит, высокий человек.
– Я меру знаю, – отрезал Император. Если надо – положусь на меч, а не на магию. Но сдается мне, вампир, ты преувеличиваешь.
– Хорошо бы, – уныло согласился Эфраим.
– То-то и оно, что хорошо…
Однако так просто отмахнуться от слов вампира у Императора не получалось. Врать? – какой смысл, если только всё это не есть хитроумная западня, устроенная теми самыми призраками. Но этого не проверишь – пока не дойдёт до дела. В любом случае – он, Император, обречён идти всё вперёд и вперёд, пока не найдёт Тайде. Он не повернёт и не остановится, точнее, остановится, только упав мёртвым, как бы выспренно это ни звучало.
– Ты хочешь мне что-то посоветовать, Эфраим? – напрямик спросил Император.
Вампир отрицательно покачал головой.
– Ты не создан для того, чтобы выслушивать советы, высокий человек. Гордость твоя больше твоей собственной жизни. Но если ты хочешь победить – я бы поостерёгся идти на этот бой в одиночку. Подожди. У тебя есть время – твоей эльфийке ничто не угрожает, она – приманка, что должна привести тебя в западню. Хотя я удивляюсь тебе, человек, – долг и честь не пустые слова для тебя… ты был правителем, большим правителем, и бросил всё, пошёл за своей эльфийкой, хотя, наверное, мог бы поймать в лесах ещё немало таких…
Император поморщился. Вампир вновь угодил в больное место, то, о чем правитель Мельина старался вспоминать пореже.
Что у него дома, что с Империей, что с Мельином?.. Справился ли Тарвус, не подняла ли мятеж Радуга, не напали ли пираты, удержался ли хрупкий мир с теми же гномами, не вторглась ли откуда-нибудь нелюдь?.. Хотя, с другой стороны, что толку в этих рассуждениях? Ты принял решение, ты оставил Империю, бросил всех, кто доверял тебе, кто шёл за твоим именем и за твоим стягом, и теперь откуда ты знаешь, что они так же бестрепетно пойдут за Тарвусом?..
Если бы ты дал себе труд хоть немного подумать, Император, ты не шагнул бы в Разлом. Ты пожертвовал бы своей любовью, или, точнее, тем, что ты называешь любовью, а другие люди назвали бы безумием, но зато недобитые волшебники не дерзнули бы поднять голову. Радуга осталась бы покорной, и не рванулся бы со всех сторон на ослабевшую исполинскую Империю сонм молодых и алчных хищников.
Но ты сделал выбор, Император. И хотя ты постоянно, словно заклинание, твердишь: «Империя там, где её Император», ты отлично знаешь, что это не так. Империя там, где в поте лица добывают свой хлеб сотни тысяч её подданных, те самые, чьи сыновья охотно становятся в строй легионов, чтобы завоевать победы его, Императора, именем и во имя его.
Вампир был прав. В который уже раз и кругом прав.
– Так что же мне делать? – Император постарался, чтобы вопрос прозвучал не слишком беспомощно.
– Собрать войско, – уверенно и без тени сомнений ответил вампир. – Высокий человек, ты – прирождённый правитель, повелитель, владыка. Такому, как ты, не составит труда объединить под своей рукой тех, что беспорядочно мотаются вдоль побережий, не примкнув ни к пиратам, ни к тем, кто охотится за ними. Возглавь их, человек, и тогда…
Император молча повёл рукой в знак отрицания.
– Мысль хороша, Эфраим, спору нет, но у меня нет времени. Даже если… если та, за которой я спустился сюда, и может ждать. У меня осталась за спиной Империя, Эфраим, великая Империя людей, и я оставил её не в самом лучшем порядке. Изменить уже ничего нельзя, но и застревать в этом мире слишком надолго мне бы не хотелось. Война, которую мне довелось вести, выиграна, но ценою большой крови и не до конца. Так что мне надо думать ещё и об этом…
– Странно, – пожал плечами вампир. – Я готов прозакладывать душу, которой, правда, у меня нет, что судьба пропавшей эльфийки для тебя важнее всех и всяческих Империй, вместе взятых. Выходит, я ошибался?
– Выходит, – сухо сказал Император. – Я решил, Эфраим, и своего решения менять уже не буду. К худу ли, к добру – я пойду дальше. К пиратскому логову. А там… там видно будет.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:11 | Сообщение # 21 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия 3
Сильвия с наслаждением потянулась, расправляя затёкшие плечи. Пребывание в птичьем облике, помимо многих очевидных преимуществ, имело и свои недостатки. Так, вытянуться после многочасового полёта посыльная Архимага могла с трудом – болели все до единой мышцы и связки.
Громадный чёрный фламберг она небрежно воткнула в ближайший сосновый ствол, и остриё чудовищного оружия с лёгкостью пробило дерево навылет, несмотря на то что Сильвия вообще не прикладывала почти никакого усилия. Меч слушался её с полувзгляда, с полумысли, молниеносно. В кошмарном клинке жила, казалось бы, сама разрушительная суть Хозяина Ливня, некогда сотворившего или же где-то раздобывшего этот клинок, которого не погнушались бы сами боги. Наверное, он и Спасителю пришёлся бы впору, для того дня, когда Ему покажется уместным прекратить течение истории мира и спасти всех живущих в нём от уготованной им юдоли страшного посмертия.
В облике белой совы Сильвия оставила позади Пик Судеб, миновала Железный Хребет, пронеслась над заснеженными лесами, замками и городками Эгеста – пока не очутилась возле самой столицы. Перед ней лежал Эгест – уже не страна, город. И там, в этом городе, судя по всему, сейчас и скрывалась Клара Хюммель со своим отрядом. Пешком Сильвия доберётся до городских стен ещё засветло – кто его знает, этот Эвиал, как далеко разносится здесь эхо ее заклинаний, и не выдает ли она себя столь не свойственным этому миру колдовством. Конечно, вряд ли, но рисковать не стоило.
Разумеется, у Сильвии оставались артефакты Архимага Игнациуса. Череп нерождённого ребёнка (когда Сильвия задумывалась, чей же это на самом деле ребёнок, её продирала лютая дрожь), бесспорно, сыграл свою роль – в Межреальности дорога Сильвии оказалась словно метлой расчищена, все чудовища поспешно удирали без памяти, даже не пытаясь напасть, при одном только её появлении.
Орб – пожиратель магии. Заветная мечта магов Красного Арка (и не только его). Конечно, можно пустить его в ход прямо сейчас. Подлететь к Кларе, преобразиться обратно, и…
Но опытная, бывалая боевая волшебница, конечно же, тотчас почует неладное. И тогда спор придётся вести на мечах, а это, увы, совсем не та схватка, на которую Сильвия вышла бы с лёгким сердцем и твёрдой уверенностью в победе.
Она не обманывалась. Мессир Архимаг Игнациус Коппер дал ей приказ убить Клару Хюммель. И вручил оружие, которое очень сподручно вогнать Кларе под лопатку или перерезать горло, напав из-за угла, но никак не вести фехтовальный поединок. Кстати, в отношении свойств этого ножа приходилось полагаться только на слова Архимага – сама Сильвия определить род его силы так и не смогла. Клинок явно был зачарован, но что он может, на что способен?.. Почему Игнациус не сказал ей этого? – вставал закономерный вопрос.
Сильвия знала ответ. Или, по крайней мере, ей казалось, что она знает. И на лице её всякий раз, стоило ей об этом подумать, появлялась более чем нехорошая усмешка.
«Хитёр Архимаг, да я ещё хитрее», – шептала она себе.
Она не сомневалась, что Архимаг отправил её на верную смерть.
Оно и неудивительно – никто не должен знать, что почтеннейший мессир Архимаг Долины, господин Игнациус Коппер, высокоучёный чародей, самый сильный из ныне живущих мастеров волшебства, непререкаемый авторитет для всех без исключения обитателей Долины, слабейший из которых играючи заткнул бы за пояс десяток-другой лучших волшебников Радуги, – никто не должен был знать, что Игнациус Коппер, словно самый обычный воровской главарь, отдаёт приказ своей подручной убрать слишком много себе позволившую Хюммель.
Сильвии казалось, что она понимает всё. И Архимага, и его план. Столкнуть Сильвию с Кларой, и тогда… тогда возможно всё, что угодно. Ну, например, взорвутся разом все три артефакта, испепеляя и убийцу и её жертву. Это первое, что приходило в голову Сильвии. И уже хотя бы поэтому не следовало столь уж безоглядно доверять вручённым ей Игнациусом вещам.
Сильвия хорошо помнила брезгливую неприязнь на лице Игнациуса, отвращение и чуть ли не ненависть, которые Архимаг даже не считал нужным прятать. Конечно, кто она для него – выскочка, наглый и беспринципный подросток из ничем не примечательного мирка, где каким-то чудом оказались созданы Алмазный и Деревянный Мечи, артефакты непредставимой мощи, несказанно превзошедшей даже самые смелые ожидания своих создателей. Конечно, никакого дома в Долине ей не видать как своих ушей. После того как она выполнит задание, за её жизнь никто не даст и ломаного гроша. За ней начнётся охота почище, чем за Кларой. И уцелеть шансов почти не останется. Не останется, если только ей не удастся воплотить задуманное.
Разумеется, Сильвия не была бы Сильвией, своенравной внучкой Главы мельинского Красного Ордена, если бы не начала придумывать свой собственный план в тот самый миг, как переступила порог дома Игнациуса в бестревожной Долине.
…Она решительно спрятала все три данных Игнациусом артефакта. Метнула быстрый взгляд на жуткого вида фламберг. Подвести может всё, что угодно. Это подвести не должно.
На то, чтобы спрятать в ветвях запорошенной снегом ели кожаную сумку-зепь с дарами Архимага, ушло совсем немного времени. Сильвия усмехнулась, легко махнула фламбергом – меч послушно исчез, словно его никогда и не было.
Девушка двинулась прочь сквозь густую чащу – туда, где ухо тренированной чародейки уловило отзвук колокольчиков под дугами катящих по надёжному зимнику саней.
Сильвия шла к дороге. Оттуда она повернёт на Эгест. Клара Хюммель ничего не узнает о её приближении, точнее, узнает, когда будет уже поздно что-либо предпринимать.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:13 | Сообщение # 22 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава 3
Мекамп. Ветер раздувает пламя
Нельзя сказать, что Фесс покинул Дренданн с лёгким сердцем. Он понимал, что вновь нарушил завет Сфайрата – поступил не как некромант. Правильный Чёрный маг, исходя из принципа меньшего зла, просто стёр бы селение половинчиков-хейсаров с лица земли, заплатив их муками и кровью долг Великой Шестёрке. Тем более что карать воинственный народец было за что. Работорговля в самом отвратительном своём виде – чего же вам ещё? Уж во всяком случае, к достопочтенному голове точно следовало бы применить кой-чего из богатого Фессова арсенала ритуальных мучительств…
Ты не сделал этого, некромант. И теперь ты вновь идёшь по чужому следу, чувствуя эманации страха, боли и мучений, идёшь в бой почти что безоружным – ты не можешь воззвать ко Тьме Древней, и ты не можешь почерпнуть сил у той, что позаимствовала у этой древней Тьмы имя. Ты уже используешь и стихийную магию, и даже эльфийское волшебство, так справедливо ли именоваться некромантом? Тем более что ты оставляешь в забвении главный принцип твоей магии. Что, ну что ты сумеешь сделать с охраной каравана, в которой наверняка идут не просто пентюхи-охранники, а маги-инквизиторы? Или ты рассчитываешь на свой меч, на вернувшуюся память как Фесса, так и Кэра Лаэды?..
Он презрительно скривился. Да, Чёрному магу противопоказаны чрезмерные жалость и чувствительность. Его долг – жертвовать собой, своей совестью и честью, своим добрым именем, запятнав его «злодействами» (тем же, к примеру, ритуальным мучительством), чтобы остальные, простые смертные, могли бы спать спокойно. В этом высший смысл некромантии Эвиала – разумеется, до той лишь поры, покуда она служила именно другим, а не себе самой.
Значит, Даэнур плохо учил тебя, – подумал Фесс. – Значит, придётся действовать не только и не столько некроманту по имени Неясыть, сколько воину Серой Лиги Фессу и рождённому в Долине потомственному магу Кэру Лаэде, пусть даже и не получившему диплома Академии за подписью господина Архимага Игнациуса Коппера.
Правда, на прощание дренданнский голова снабдил некроманта всем необходимым; лошадей у хейсаров не нашлось, и Фесс вёл за собой низкорослого мохнатого пони, навьюченного тюками с провизией. Согласно уверениям Фирио, должно было хватить чуть ли не до самого Салладора.
Пробираться пришлось бездорожьем, через мокрые лесистые холмы. Пару раз попадались другие селения половинчиков, Фесс заходил в них, всякий раз вызывая чрезвычайный переполох.
Но на сей раз Фесс уже ничего не искал и ни до чего не допытывался. В первой же деревне – Глеммлире – он как-то сразу почувствовал исходящую из неприметного погреба эманацию страха, боли и безнадёжной мольбы. Прежде чем невысоклики успели опомниться, странный пришелец одним ударом своей глефы срубил с дверей преотличный замок эбинской работы и откинул тяжёлую дубовую створку.
Это была тюрьма, самая настоящая тюрьма, где незадолго до того томились пленницы. О нет, конечно, их не пытали, от этого дорогостоящий живой товар потерял бы в цене, но держали скованными, в кандалах и ошейниках, ржавые цепи от которых тянулись ко вбитым в стенки кольцам.
Справедливости ради следует заметить, что ничего подобного в Дренданне Фесс так и не обнаружил.
– Чей погреб? – выбравшись наружу, спросил Фесс у толпы. Спросил самым обычным голосом, как ему показалось – без всякой угрозы, однако ответом ему стало лишь угрюмое молчание да скрип натягиваемых луков. Здешние обитатели явно не были расположены ни к шуткам, ни к переговорам.
– Эту штуку я уничтожу, – спокойно сообщил некромант толпе. – И знайте, не бросите этот промысел – пеняйте на себя. Я предупредил.
Тетивы так и остались натянутыми.
Некромант стоял, не пригибаясь, одно остриё глефы смотрит в землю, другое – в серые небеса, но отчего-то никто не усомнился, что в случае надобности эти лезвия проложат Чёрному магу дорогу сквозь любую толпу и даже сквозь летящие стрелы.
Фесс с наслаждением разнёс злосчастный погреб по брёвнышку – вот где пригодились пусть и начальные познания в стихийной магии Земли. Чёрные губы сомкнулись, размалывая в мелкую крошку стены погреба, и миг спустя с отвращением словно бы выплюнули остатки. Очистительный огонь довершил остальное.
Самым трудным оказалось не дрогнуть и не скорчиться от жестокой боли отката уже после того, как заклятье было сплетено. Обитатели Глеммлира молча и мрачно следили за незваным гостем; а гость, не теряя ни секунды, направился прямиком на погост, где начался такой ужас, что не выдержали даже самые крепкие духом.
Некромант рыскал из стороны в сторону, словно охотничий пёс, то замирая, то вновь принимаясь мерить кладбище широким шагом. Потом он долго возился, что-то вычерчивая на земле, – а затем вдруг воткнул в землю свою глефу и взялся за странного вида широкий меч, явно слишком для него тяжёлый.
…Фесс не собирался повторять собственных ошибок. На сей раз он и не надеялся покончить с неупокоенностью одним широким взмахом. Нет, вовсе нет. Его заклятье, гептаграмма, действовало куда слабее, но зато выдёргивало неупокоенных из могил не всех сразу, а по одному.
И тогда в дело вступал гномий фальчион.
Зомби некромант рубил с каким-то непонятным остервенением, словно беря реванш за поражение в Дренданне, опять же нарушая одну из краеугольных заповедей своего магического ремесла: не допускать, чтобы волшебником овладевали какие бы то ни было чувства. Неупокоенных не следовало ненавидеть или бояться – это только прибавляло сил бестиям. Однако у Фесса сохранять это безразличие в последнее время никак не получалось. Особенно после того, как к нему вернулась память.
И он рубил. Тяжесть меча, собственное хриплое дыхание, боль в перенатруженных мышцах и связках – всё это словно бы говорило ему: «Ты живой и настоящий. Ты способен чувствовать, ты не просто „истребитель“, ты – человек. Пока ещё человек… пока ещё человек!»
…И хотя с него градом катился пот, одежда промокла чуть ли не насквозь – с глеммлирского погоста он уходил победителем. Заклятье подняло неупокоенных, меч и посох помогли покончить с ними, а затем, уже безбоязненно, некромант вытянул из могильной земли и рассеял ту Силу, что заставила вновь открыться раз закрывшиеся глаза мертвецов. Это заняло почти весь день, до темноты – но, когда он покидал деревню, в спину ему уже не смотрели острые наконечники стрел и дротиков.
Ему указали, куда двинулся салладорский караван с пленницами. Указали не слишком охотно, но не запираясь. Правда, не оставалось у Фесса и иллюзий, что ему удалось завязать дружбу с глеммлирскими обитателями.
Холмы постепенно отступали, место лесов занимали степи, длинный залив степного моря достигал здесь берегов моря настоящего; здесь властвовал Мекамп, некогда просто союз разбойничьих шаек, со временем тем не менее превратившийся во вполне респектабельное королевство, признанное даже чванливым Салладором.
Здесь всегда жил лихой народ, знавший не только с какого конца браться за меч, но и как наполнять свои сундуки. В Мекампе не было крепостной зависимости, сеньор обязан был защищать пахарей от разорительных набегов степняков с востока, за что получал оговоренную законом пятину, обладал правом суда, но только когда к нему обращались сами тяжущиеся. И никакой торговли людьми, никакого «права первой ночи» и тому подобного, чем изобиловала повседневная жизнь считавшихся более «цивилизованными» земель.
Раньше, говорят, жизнь в Мекампе была куда вольготнее, чем, скажем, в том же Эгесте, не говоря уж об Эбинской Империи. Так было, пока не набрала полную силу Святая Инквизиция, нашедшая в королях Мекампа верных сподвижников – недаром говорят, что раскаявшийся разбойник вдвое больше поклонов кладёт.
У святых братьев в Мекампе появилось несколько хорошо укреплённых оплотов. По всей стране запылали костры – с корнем искоренялась ересь, ведь здесь, на востоке, многие, говорят, до сих пор верили в старых богов, благость коих, по несказанной милости своей, признавал даже Спаситель.
Но потом – как следствие «грехов бесчисленных» – наступило Время Тьмы. И мёртвые стали пробуждаться ко второй жизни – каковое пробуждение стоило очень и очень многим живым их первой и единственной настоящей жизни…
Фесс знал, что Инквизиция повсюду старалась бороться с этим бедствием. Методы он уже видел – в Больших Комарах. Крики несчастной пары любовников до сих пор эхом отдавались у него в ушах.
Наверняка нечто подобное творилось и здесь, в Мекампе. Для того чтобы остановить расползающуюся чуму, потребовалась бы, наверное, целая армия некромантов – но факультет малефицистики в течение многих лет не имел ни одного студиозуса.
В другое время Фесс бы, наверное, как и советовал дракон, неспешно двинулся от замка к замку, от селения к селению, уже обретя опыт, он не допустил бы прежних ошибок, и, наверное, это была бы та жизнь, к которой его готовил Даэнур (во всяком случае, так тогда казалось Фессу), – но, хотя он и не давал никакого обещания королеве Вечного леса, освободить пленниц он решил твёрдо. Пусть даже это шло вразрез с тем, что ему говорил Сфайрат.
Кто играет с запретным? Кто, если это правда, практикует самые жуткие разделы магии крови, жертвоприношения, исстари недоступные никому, кроме некромантов? Конечно, Инквизиция тоже научилась извлекать из подобного Силу; но всё-таки это прикрывалось хоть каким-то флёром «законности» – или инквизиторы уже решили отбросить и эту завесу? Пытаются освоить арсенал истинной некромантии?.. На подступах к ритуальному мучительству?..
…Караван, судя по всему, тащился медленно. Инквизиторы – если это были они – никуда не торопились. И направлялись отнюдь не в сторону салладорской границы, а к столичному порту Агранна. Собирались плыть дальше морем?
Так или иначе, Фесс продвигался на юго-запад. Мокрая зима то сеяла липким, быстро таявшим снежком, то разражалась нудным моросящим дождиком. Всё вокруг пропиталось влагой, и казалось, что во всём мире не осталось уже ничего сухого. Фесс упрямо шагал по размокшей дороге, скользя и оступаясь на глине, – и с каждым днём всё увереннее сокращал отделявшие его от каравана лиги. Те, за кем он гнался, выбрали для путешествия не самое лучшее время.
До порта оставалось примерно три дня пешего пути, когда некроманту впервые дерзнули преградить дорогу. Под серым небом, под непрестанно сеющим мелким дождём мокла застава – с десяток солдат в королевских цветах Мекампа, с гербами на щитах и плащах – распростёрший в стремительном полёте крылья степной орёл.
Лучники – это не беда, успел подумать некромант, едва завидев перегородившую мокрый тракт рогатку; однако в следующий миг из наскоро сбитой дощатой караульни под дождь вынырнули четыре фигуры в рясах.
Инквизиция. Ну, разумеется, ничего другого и ожидать не приходилось. Долго ли вестям проделать путь из Эгеста во все окрестные земли?..
Фесс не замедлил шаг, всё той же размеренной походкой, опираясь на посох, он шёл прямо на засуетившихся стрелков. Видно было, что тут на заставе поставили либо новобранцев, либо никуда не годных лентяев. Никто даже не попытался взять подозрительного незнакомца на прицел, солдаты вместе с десятником пялились на некроманта, вместо того чтобы для начала хотя бы выдернуть стрелы из колчанов.
Инквизиторы же, напротив, действовали чётко и слаженно, словно всё время только и знали, что готовиться к подобным обстоятельствам. Трое составили нечто вроде круга, четвёртый, высоко поднимая символ Спасителя, похожий на гномью руну j, вышел на середину дороги, и Фесс мгновенно ощутил напор чужой мощи – мощи, изначально враждебной его Тёмной стихии.
Ему не приказывали остановиться. Дорога была пустынна, почтенные негоцианты не торопились двинуться сквозь промозглые слякоть и морось. И Фесс всё так же размеренно шагал прямо на загородившую путь рогатку – скупые, сдержанные движения могут напугать порою сильнее пламенных волн и тому подобной пиротехники.
Тем временем мекампцы наконец-то построились и даже наложили стрелы на тетивы. Трое инквизиторов застыли, опустив головы и положив руки друг другу на плечи, – и Фесс с необычайной яркостью представил себе, как жидкая бурая грязь на дороге стремительно смешивается с кровью – там, где прошёл он, некромант Неясыть, землю всегда щедро пропитывают алой влагой жизни. Несмотря даже на самые горячие его желания предотвратить подобное. Какая горькая насмешка – он, некромант, должен защищать живых от уже мёртвых, следовательно, при благоприятных обстоятельствах должен побеждать, вообще не проливая ни капли крови, кроме разве что своей. А вместо этого…
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:14 | Сообщение # 23 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Вместо этого – побоище за побоищем. Арвест, Кривой Ручей, болотная горловина по пути в Вечный лес, и венец всего – Эгест. Неужели и здесь ему не оставят иного выбора, чем идти по трупам этих несчастных (исключая, разумеется, святых братьев)?..
Одинокая фигура в намокшем тёмном плаще, с чёрным посохом в руках, спокойно и мерно шагающая прямо на тусклые оголовки стрел. Лучники Мекампа невольно попятились, лишний раз доказывая, что прислали их сюда из запасного полка, да и там, похоже, учили их кое-как.
Первым не выдержал десятник и тем самым, похоже, сломал святым братьям всю игру. Заговоривший выдаёт свою слабость и страх. Молчащий побеждает. Тот случай, когда один намёк на угрозу опаснее самого её осуществления.
– Эй, кто таков? Стой, кому сказано! Не то подстрелим, как зайца! – Он храбрился, но получилось на редкость неубедительно.
В Мекампе говорили на эбинском, с характерным акцентом, растягивая слова и порой глотая отдельные слоги. Десятник был несомненно родом отсюда, когда же заговорил инквизитор – Фесс невольно поразился его идеальному столичному выговору. Этот родился и вырос в самом Эбине. Какими же ветрами его занесло сюда?
– Остановись для досмотра! – резко и зло крикнул инквизитор. – Назови себя, носящий чёрный посох!
«Они что же, не узнали меня?.. Вообще-то на будущее – не стоит держаться людных трактов, если хочешь добраться до цели незамеченным».
Некромант не ответил. Шёл дальше, прямо на заставу, про себя подсчитывая шаги и секунды. Что он должен будет сделать, когда разом дрогнут все десять тетив? Инквизитор совершенно напрасно открыл рот, обнаружив свои страх и слабость.
«Или весть обо мне ещё просто не дошла до них?.. Но тогда – зачем инквизиторы на заставе?.. Для чего?..»
В грудь толкнулась горячая волна. Магия Спасителя. Чистая, незамутнённая и очень, очень опасная. Даже в руках новичка. Особенно в руках новичка, не знающего, что такое правила, и способного на любой фортель.
– Стой, Тёмный!.. – Инквизитор уже надсаживался.
Фесс оказался совсем рядом с преградой. Стрелки пятились всё дальше и дальше, лица белые от ужаса – они что, увидели перед собой неупокоенного?..
Так знают или нет? Или инквизиторы осведомлены только о самом лишь факте существования такого вот Тёмного некроманта, и больше ничего?
Ощетинившаяся острыми кольями рогатка совсем рядом. Глефа словно сама скользит в ладони, лезвие вскидывается над плечом, готовое и рубить, и колоть, и отбивать стрелы, если понадобится. Правило одного дара не властно над родившимся в Долине; пусть попробуют заступить ему дорогу!
Тёмная, злая радость подкатывает к самому горлу, мир подёргивается алой дымкой. Он пройдёт, несмотря ни на что, пройдёт, если надо, по трупам, и горе тем, кто окажется у него на дороге!
…Фесс не знал, что произошло. Почему вдруг дружно взвыли дурными голосами лучники, с похвальной резвостью бросаясь наутёк; инквизиторы прервали своё бдение, побелевшими непослушными губами шепча молитвы; вышедший навстречу Фессу чуть не выронил свою перечёркнутую стрелу прямо в дорожную грязь, попятился назад, глаза его широко раскрылись от ужаса, но смотрел он не на некроманта – куда-то ему за спину, и, судя по всему, ему там открывалось такое, что даже угроза немедленной смерти меркла перед этой картиной.
Сперва Фесс решил, что это просто уловка, хотя бегство стрелков едва ли можно было назвать заранее спланированным обманным маневром. Но нет – вот побежали и инквизиторы, воздевая руки к небу и что-то громко вопя, наверное, просили у своего Спасителя помощи и защиты…
Но, само собой, серые небеса остались глухи и недвижны. Ничья рука не раздвинула плотные низкие тучи, ничей лик не глянул в разрывы пелены; некромант остался стоять на безлюдной мокрой дороге, возле пустой караульни, и всё, что он мог сделать, – это недоумённо развести руками.
…Что-то он ощутил только сейчас. Слабое мелькание, где-то на самом пределе зрения, заметное лишь уголками глаз, – за его спиной словно и в самом деле маячило что-то, размытое, неопределённое, чёрное пополам с белым, – но стоило Фессу резко обернуться, всё разом исчезло. Всё тот же унылый нагой тракт, те же лужи на глинистой земле, круги от гибнущих дождевых капель, словом – ничего особенного.
Вот только откуда же эта твёрдая, непоколебимая уверенность, что совсем ещё недавно в этом небе вновь взвивались знамёна Тьмы, слишком хорошо памятные ещё по Эгесту?
На всякий случай некромант заглянул в караулку. Все как всегда: простой и грубый солдатский скарб, из угла с горестной укоризной на Фесса воззрился лик Спасителя. «Смотри-смотри, всё равно ничего не высмотришь. Я не твой, я родился в Долине магов, а ты – ты просто миф, сказка для слабых, затравленных, напуганных жизнью, вера для рабов… И пусть даже моя родная тётушка Аглая истово верит в тебя, сил это тебе не прибавит».
На мгновение Фесс ощутил сильнейшее желание искрошить этот лик в мелкую щепу. Удержался он с трудом – немного чести рубить беззащитное дерево, не способное дать сдачи.
…Голова слегка кружилась, когда он вновь выбрался наружу. Такого приступа жгучей жажды крушить и разрушать он никогда ещё не испытывал. И странное дело – он ведь враждует не с этим непонятным Спасителем, которого, конечно же, нет и в помине, что бы там ни говорила горячо любимая тётушка, его враги – инквизиторы, посредники между Спасителем и добрыми мирянами. Так почему же он должен ненавидеть ни в чём не повинное дерево?
Он привалился спиной к стене. Очень не хотелось никуда идти. Разжечь вновь огонь в погасшей печурке, завалиться на лежанку, укрыться брошенными одеялами, пусть даже рваными и не шибко чистыми (сказать по правде, более чем грязными), – и провалиться в сон, в спасительное отдохновение, и пусть темнота закроет ему глаза, только так он сможет найти покой…
И он даже сделал нетвёрдый шаг к двери, когда ему показалось, что его окликнул знакомый звонкий голос.
Он с трудом поднял внезапно отяжелевшую голову. Нет, конечно же, ему показалось. Не было никакой Рыси, не стояла страж Храма посреди мокрой дороги, не махала ему приветственно рукой… не было ничего, кроме пронёсшегося над пустынным лесом голоса. Ничего, кроме бесплотного зова – зова, от которого болезненно и пусто сжалось сердце, отзываясь тупой болью в левом межреберье.
Однако это помогло. Некромант глубоко вздохнул раз-другой, поправил седельные сумки на пони, вздохнув, оттянул натиравший плечо ремень от ножен с фальчионом – и без того тяжёлый гномий клинок, казалось, прибавлял в весе с каждой пройденной лигой – и двинулся дальше, по чёткому следу каравана с пленницами, оставлявшего за собой сильнейшую эманацию горя, ужаса и отчаяния.
…Но всё-таки, что же такое увидали за его спиной солдаты и инквизиторы? И интересно, испугался бы этого зрелища сам достопочтенный отец Этлау?
Но ответа на этот вопрос он, само собой, не получил.
Чем ближе к побережью, тем оживлённее становилась дорога. Степь взрыли железные лемехи плугов, рощи дали брёвна домам, речки наполнили крепостные рвы. Некромант шёл, не задерживаясь и не скрываясь. Нельзя сказать, что его встречал радушный приём, но люди всё-таки не разбегались при одном его появлении, словно от поражённого моровым поветрием. Торопясь настичь караван, Фесс урывал лишние часы от сна, шагал допоздна, правда, в чистом поле ему ночевать не пришлось ни разу – чем ближе к столице, тем больше деревень и деревенек, хуторов, замков, заимок, городов и городков…
Дважды ему предложили работу – один раз навстречу скромно одетому волшебнику в поношенном дорожном плаще и старых сапогах выехала блестящая депутация – местный сеньор в полном парадном вооружении, с челядью и домочадцами: мальчишки с горящими глазами таращились на жуткого некромансера, о собратьях которого успели наслушаться столько страшных сказок: непослушных некромансер забирал с собой, казнил мученической смертью, а потом превращал в зомбей, своих преданных слуг…
Другой раз его встретило поголовно всё взрослое население небольшой деревеньки, где на погосте тоже начались неприятности. Мужики и бабы все разом повалились Фессу в ноги, голося что-то вроде «как прослышали, что сам пройдёт… что сюда путь держит… спаси, обереги, надёжа наша… уж Спасителя сколь ни молили, не даёт защиты… и братьев святых просили… а они нам и ответили, мол, поважнее дела найдутся… не откажи, благодетель, защити и оборони!..». Плакали женщины, всхлипывали мужчины, а староста принялся совать некроманту в руку туго стянутую тряпицу, где оказался пяток истёртых салладорских двойных диргемов – деревенька оказалась не из зажиточных.
Оба раза Фесс останавливался. Оба раза делал своё дело – разумеется, оба раза, согласно договору, получая разрешение на своё чародейство от настоятеля местного храма. Тут тоже что-то изменилось, во всяком случае, ни одному из священников не пришло почему-то в голову читать некроманту нотации или, паче того, чинить препятствия. Оба раза попики чуть ли не умоляли некроманта вмешаться – верно, страху натерпелись и они, так что даже стены Спасителева храма переставали казаться надёжной защитой. Фесс делал свою работу молча, не произнося ни слова, только кивая головой. Оба раза в дело вступал гномий фальчион – некромант не рисковал слишком сильными заклятьями, которые – наверное, вследствие наступления Тьмы – стали порой действовать совсем не так, как хотелось бы их сплётшему.
Оба раза с погоста не вырвался ни один неупокоенный. Оба раза сработанный подземными мастерами клинок всласть попировал на мёртвой плоти и костях зомби. Оба раза не произошло никаких неожиданностей, за исключением одной.
Умирая, зомби умоляли пощадить их. Заплетающимися языками, медленно и едва выговаривая слова, шепелявя, хрипя, так что их едва можно было понять, – но умоляли. Просили не убивать.
Просили напрасно. Хотя нельзя сказать, что рука Фесса ни разу не дрогнула. Дрогнула – но, наверное, это от тяжести неподъёмного фальчиона.
После упокаивания погостов Фесса, похоже, начинали бояться втрое больше, чем до этого. Нанявший его владетель, хоть и выплатил причитавшееся некроманту вознаграждение, но как! – выпустил плотно увязанный в воловьи кожи кошель из требучета через стены замка, где у бойниц уже густо стояли и лучники, и арбалетчики, и даже пращники.
Фесс только усмехнулся. Вы даже не представляете себе, насколько плохи ваши дела, сказал он про себя. Если зомби начали просить пощады – значит, западная Тьма становится всё сильнее, и уже не с каждым годом, но с каждым месяцем, если не неделей. Ему надо торопиться. Тьма наступает быстрее, чем он того ожидал.
И если отбросить всё остальное, даже свою собственную судьбу, и принять, что западная Тьма есть твой смертельный враг, то окажется, что все усилия вообще напрасны. Нет никакого «тёмного властелина», не высится среди Гор Ужаса жуткого вида замок с тянущимися в чёрное от гнева небо неправдоподобно тонкими башнями, нет мрачного тронного покоя, где восседает главный злодей, вгони в которого меч – и все беды с тревогами в мире исчезнут, словно дым под сильным порывом ветра. Нет ничего. Даже Этлау со своими инквизиторами – это так, не враги – врагишки. Мелкие суетящиеся муравьи, устроившие охоту на забредшего к ним жука, не подозревая о том, что уже совсем рядом с их родной муравьиной кучей стоит лесоруб, в руках которого огниво, и муравейник уже обложен хворостом, и осталось только выбить искру на приготовленный трут.
…Был промозглый день, с моря дул сильный и злой зимний ветер, гнал на берег сердитые орды волн. Набрякшие тучи над головой, как обычно, исходили мелкой водяной сечкой, и всё вокруг было насквозь мокрым – даже железные флюгера на городских башнях, выкованные в виде задорных петухов, поникли, распушённые хвосты словно бы уныло опустились к земле.
Агранна никак не могла соперничать даже с Эгестом. Воинственное королевство, Мекамп думал не о красоте, а о прочности и надёжности. Вот почему башни были пузаты и уродливы, а стены – неровны. Но зато толщиной эти стены поспорили бы с доброй скалой. Да и слагал их не какой-нибудь кирпич или, тем более, мягкий песчаник, а настоящий, матёрый гранит, громадными блоками выпиленный из скал и доставленный сюда. Едва ли во всей западной Ойкумене нашёлся бы хоть один таран, способный брешировать эти бастионы.
След вёл сквозь городские ворота. Фесс скрипнул зубами – слишком хорошо помнился Эгест, даже можно сказать – более чем хорошо. Лезть в Агранну было глупо, не лезть – ещё глупее. Фесс не сомневался, что святые братья отслеживали каждый его шаг, особенно когда он оказался в населённых, обжитых местах. Даже если до мекампской инквизиции каким-то образом не дошла весть о случившемся в Эгесте, едва ли они примут нежданно-негаданно заявившегося Тёмного мага с распростёртыми объятиями. Но на такую удачу рассчитывать даже и не приходится – сколько занял его поход к Пику Судеб, сколько – обратная дорога?.. И сколько дней плавания даже по неспокойному в эти зимние месяцы Морю Призраков от Эгеста до Агранны? Не обманывай себя, некромант, тут тебя скорее всего ждут. Нельзя даже исключить того, что все эти пленные эльфийки – не более чем приманка, на которую должен клюнуть неправильный некромант, никак не могущий научиться следовать советам мудрого дракона…
Мекамп, как уже говорилось, слыл воинственным и чуть ли не разбойничьим королевством. Все поголовно носили тут оружие, свободные землепашцы исправно поставляли лучников и копейщиков в королевские полки, можно было ожидать, что в воротах некроманта встретит внушительная стража, – но нет, людской поток совершенно свободно тёк сквозь широкий проём. Фесс постарался елико возможно прикрыть плащом вызывающе-чёрный посох и влился в толпу, ежемгновенно ожидая или окрика, или даже – кто знает? – щелчка отпущенной тетивы и короткого свиста стрелы.
Однако он вошёл под гулкие своды привратного туннеля, а его никто не остановил. Скрипя, впереди него тащилась телега, доверху нагруженная мешками с капустой, картошкой и репой. Лошадёнкой правил унылый и мокрый возчик. Отличное прикрытие, если попытаются стрелять спереди.
Благополучно миновав ворота, Фесс очутился в городе.
Когда-то, давным-давно, в совершенно иной жизни, в Мекампе побывал будущий некромант Неясыть. Его дорога от башни старика Парри в Ордос пролегла через северные мекампские порты, Агранна осталась в стороне; но, во всяком случае, тогда, больше двух лет назад, стража в воротах не стояла. Что-то изменилось? Или это специально по его, некроманта, душу, хотя согласно распространённому мнению оную душу у Тёмных искать вообще бесполезно.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:15 | Сообщение # 24 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Как бы то ни было, Фесс вошёл в город. И на первый взгляд город этого совершенно не заметил. Хотя засомневаться имел все основания – не родился ещё такой маг, что, пройдя Ордос, будет прятать от людских глаз свой посох, свою гордость и своё достоинство. На Фесса косились, чтобы не сказать – таращились.
А след вёл всё дальше и дальше, через лабиринт аграннских улочек, словно нарочно сделанных узкими, кривыми и извилистыми, чтобы врагу, ворвись он в город, труднее было бы продвигаться вперёд. Фесс шагал мимо лавок, лавочек и лавчонок – как любой портовый город, столица Мекампа во многом жила торговлей. Оставались позади трактиры, таверны, корчмы, дома достопочтенных негоциантов и бордели – чем ближе к центру, к вознёсшемуся на самом берегу королевскому дворцу, тем дороже и респектабельнее. Мастерские, игорные дома, театрики – в Агранне любили зрелища, и притом не только балаганных артистов. Был здесь, кстати, и большой цирк, выстроенный в подражание эбинскому Колизею, где, само собой, помимо конных скачек, устраивались и гладиаторские бои. Как будто мекампцы не могли насытиться бесконечной войной со степняками на своих восточных границах!..
Агранна была и похожа, и не похожа на погибший Арвест. Все старые города на первый взгляд одинаковы – те же закопчённые стены, сложенные из чего попало, дурно замощённые улицы, верхние этажи, нависающие над нижними и почти что сходящиеся вплотную, так что жители домов, стоящих напротив, вполне могли пожать друг другу руки, всего лишь высунувшись из окна, а по практически сомкнувшимся крышам, наверное, можно было без помех добраться до самого порта. Зимний ветер на время выдул с улиц Агранны постоянный и неистребимый рыбный запах, загнал крыс в подвалы, а нищих – в церковные ночлежки, которые справедливее было б назвать работными домами, имевшими весьма мало отличий от обычной темницы.
И где-то там, за паутиной узких улочек, за спинами толпы, куда-то к самому порту проехала тяжёлая повозка с массивной железной клеткой. Отчего-то Фесс не сомневался, что эльфиек везли в клетке, не исключено – выставляя на всеобщее обозрение (само собой, не бесплатно). От таких мыслей сжимались кулаки, а в памяти вставало лицо Рыси (как-никак наполовину эльфийки!).
Отыскать. Сбить замки. Вывести из города. А осторожность пусть провалится к воронам, если ради этого надо…
«Ты не рыцарь в сияющей броне». Ночто делать, когда любое твоё действие по существу бессмысленно и обречено?! Тьма наступает, и она непобедима. Против неё нет оружия, во всяком случае ему, Фессу, таковое неизвестно. Если он, некромант Неясыть, зачем-то нужен Ей в качестве Её человекоорудия, то единственное, что должен немедленно совершить означенный некромант, – повеситься на первом же суку, чтобы, как говорится, «не попасть в руки врага живым».
Невольно он остановился. Чужак в чужом городе, среди торопящихся по своим делам лоточников, корабельщиков, кузнецов, резчиков, прочего ремесленного и торгового люда, он стоял, до боли сжимая в кулаке чёрный посох. Кэр, Фесс, Неясыть, вновь… кто? Живой и здоровый, полный сил, готовый к бою, готовый убивать и быть убитым, знающий врага… и не знающий, что делать. Единственный действующий некромант Эвиала не знал, что ему делать в мире, где неведомая Сила обращала в свои псарни один погост за другим, выпуская на ни в чём не повинных обитателей Эгеста, Эбина, Аркина, Семиградья, Мекампа, Салладора, Кинта и ещё небо ведает каких земель орды своих созданий, – некромант не знал, что ему делать, потому что в одиночку противостоять всему этому кошмару не смог бы, наверное, и сам Архимаг Коппер, из чьей Академии в своё время сбежал Кэр Лаэда, сбежал, потому что мальчишке захотелось необычайных приключений. И вот он стоит на самом краю Моря Призраков и знает: там, впереди, за туманами, за тёмным горизонтом волны осторожно лижут мраморные ступени тайного Храма. Возможно, именно там он нашёл бы ответ на свои вопросы – но этот Храм недоступен, поэтому остаётся делать то немногое, что он умеет, и надеяться, что в свой день он найдёт силы умереть так же, как умерла та эльфийка – с оружием в руках и сражаясь. Сражаясь в неравном бою, зная, что впереди только гибель, и тем не менее всё равно надеясь, надеясь даже в тот миг, когда его грудь встретит разлёт вражьей отточенной стали.
Наверное, он сумеет отбить эльфиек. Наверное, он даже сумеет не обратить в руины всю Агранну. Наверное, он даже сумеет прожить ещё несколько месяцев – преследуемый зверь, в погоню за которым устремилась вся Святая Церковь. Конечно, он может положить конец и этой погоне – например, отправиться в Аркин, повторить заклятье, произнесённое на ратушной площади Эгеста, заклятье, вызвавшее ему на помощь из подвалов кафедрального собора сотню-другую закованных в железо мёртвых рыцарей-зомби, залить кровью Святой Престол, уничтожить всю церковную верхушку, сжечь архивы, где, несомненно, его персоне уделено немало места.
Чтобы встретить конец на пороге своего собственного дома?..
Фесс с трудом поднял гудящую голову. Толпа осторожно, на цыпочках, прижимаясь к стенам и размазываясь вдоль них, обходила погрузившегося в глубокое раздумье Чёрного волшебника. Правда, не вся.
Это было словно касание ледяным мечом. Холодный взгляд упёрся в некроманта, и тот невольно вздрогнул, словно от удара.
Ну конечно. Кто же ещё?.. Доблестные наши святые братья, опора и защита, щит и меч Святой Матери, искоренители греха и незаконного волшебства, тут как тут, числом шесть, как обычно, не держа оружия на виду.
Они обступили Фесса, словно и не замечая его готовой к бою глефы, привешенного за спиной гномьего меча.
– Какая нужда привела сюда всем известного некроманта Неясыть? – отрывисто спросил стоявший лицом к лицу с Фессом.
«Они не получали вестей из Эгеста? Или это очередная западня? Инквизиции что-то нужно от меня, помимо жизни?.. Ну что ж, ладно, посмотрим…»
– Думаю, тут найдётся для меня работа, – елико возможно спокойно ответил Фесс. – Мне пришлось дважды упокаивать погосты по дороге сюда, и не сомневаюсь, что опоздай я на месяц-другой, дело пришлось бы иметь самое меньшее с костяными гончими, а то и с драконом. Поэтому полагаю, что и здесь мне найдётся что делать.
Инквизитор молча кивнул.
– Но сперва тебе следует испросить разрешение…
– Я чту договор, – надменно перебил его Фесс. – Не сомневайся, это будет первое, что я сделаю, поняв, что Агранна нуждается в моих услугах.
– Не думаю, что она нуждается, – змеино усмехнулся инквизитор. – Но смотри, некромант! Мы будем следить за каждым твоим шагом. Здесь, в Мекампе, живут добрые и богобоязненные чада Святой Матери нашей, Вселенской Церкви Спасителя, и не тебе, Тёмный, сбивать их с пути истинного!
– Я чту договор, – повторил Фесс, высокомерно вскидывая подбородок. Инквизитор зло дёрнул щекой, но крыть ему было нечем – вернее, пока, наверное, нечем. Не приходилось сомневаться, что мекампская Инквизиция попросту не получила ещё уведомления о случившемся в Эгесте… да, но уж о происшедшем здесь, в самом королевстве, на заставе – об этом-то Агранна просто обязана была знать! Когда четверо святых братьев сломя голову удирают от некроманта, не пустившего в ход вообще ни одного заклинания, – это о чём-то ведь должно говорить! И что же – он, Фесс, слышит какие-то общие слова, словно не было Эгеста, вообще ничего, словно в мире царят покой и благодать, и Святая Инквизиция, хоть и сквозь зубы, но вынуждена соглашаться с существованием некромантии вообще и некроманта Неясыти как её фактически единственного представителя.
Фесс медленно и осторожно двинулся вперёд, словно каждый миг ожидая выстрела в спину. Наверняка это было не слишком далеко от истины. Некроманту вновь предстояло выбирать – последовать ли дальше за караваном, несмотря ни на что, или же прислушаться к настойчивому гласу рассудка, более чем убедительно советовавшему как можно скорее и незаметнее убраться прочь из города, да и вообще из Мекампа. Рассуждая логически, всё происходящее здесь, в Агранне, не могло быть ничем иным, кроме как ловушкой, правда, непонятно для чего расставленной. Фесс вошёл в город, готовый к бою, готовый к тому, что к пирсам ему придётся прорываться силой. Он не стал даже и пытаться проскользнуть в город незамеченным – расставаться с посохом он не хотел. Но… быть может, как раз именно это и сработало? Быть может, Инквизиция как раз и ожидала, что он постарается пробраться в город ночью, тайно, перелезть, к примеру, через стену, или того пуще – выйти на берег моря севернее или южнее Агранны и постараться достичь порта на лодке. Такой план, возможно, и был хорош, но, опять же, Фесс не хотел и не мог хотя бы на миг терять след каравана.
И теперь он шагал к гавани, с каждой минутой всё ускоряя и ускоряя шаг. Что-то подсказывало ему, что следует поторопиться. Он почти что настиг покупателей, и обидно было б упустить их в последний миг просто потому, что они успеют сесть на корабль и отплыть.
Улица стала шире, дома – выше и богаче, по фасадам теснились теперь колонны и полуколонны, кариатиды, балкончики, балконы и балконищи, эркеры, фронтоны, даже настоящие портики. Здесь обитало благородное сословие Мекампа, то есть бывшие предводители отдельных шаек, у которых хватило ума вовремя присоединиться к объединителю страны, а не к его противникам. На Фесса по-прежнему косились, но хотя бы не шарахались, как говорится, и то хорошо.
Когда некромант добрался до порта, он уже почти бежал.
Выскочил на длинную линию пирсов, за которой начиналось серо-стальное зимнее море, густо истыканное, словно порослью сухих трав, множеством мачт с убранными парусами – точно отжившими своё листьями; повернул направо, куда вёл ставший необыкновенно чётким и сильным след, на бегу стал срывать с плеч тёплый плащ. Бедняга пони цокал копытцами следом за хозяином, и Фесс мельком подумал, что лишиться лошадки со всеми припасами было б крайне обидно; однако в следующий миг он увидел – уже не ощутил магическим чутьём, а именно увидел собственными глазами длинную галеру, выкрашенную в жёлтое и алое, двухмачтовую, с тремя рядами вёсел и густо стоящими на носу и корме лучниками в коротких кожаных доспехах.
Салладорцы. Смуглые, черноволосые, белозубые, – от них на пирсах было черным-черно. Все вооружённые; в отдалении, опираясь на копья, застыл отряд мекампской стражи, и, судя по узкому флагу над острой стальной щетиной, правитель Агранны не поскупился, отправив сюда самое меньшее две сотни «волков», своего избранного и считавшегося лучшим полка.
Хорошо ещё, что не личных телохранителей…
А по широким сходням несколько дюжин сильных портовых рабов осторожно втаскивали на борт салладорской галеры узкую и длинную железную клетку. Пленницы не кричали и не звали на помощь, хотя, несомненно, понимали, что значит эльфийке оказаться в руках салладорцев, отчего-то возомнивших себя избранным народом – наверное потому, что как прежде большей частью верили в собственных старых богов, коих не тронул даже Спаситель. Насчёт своей избранности у салладорцев имелось аж девяносто девять доказательств, извлечённых из священных книг, и в Ордосе поговаривали, что самые известные эмирские богословы денно и нощно ищут последнее, сотое доказательство, после чего исполнится некое пророчество и все до единого народы склонятся перед Салладорским скипетром. Все, кроме эльфов, – что, естественно, делало Перворождённых вечными и смертельными врагами Салладора.
Инквизиторов вокруг видно не было. Оно и понятно – что им делать в порту?..
До галеры оставалось около сотни шагов, когда Фесс остановился. Клетку успели уже затолкать на середину сходней. Следовало торопиться, потому что, случись драка – галера запросто может пойти ко дну, и тогда…
Разумеется, его заметили. Впрочем, особенного беспокойства никто не проявил – какое дело некроманту до каких-то там рабынь? Его «клиенты» – бродячие мертвяки, зомби, а их тут, хвала Спасителю, пока что не наблюдается.
Иногда сильнее самых разрушительных и страшных заклятий действует обыкновенный страх. Некромант не имел времени вычерчивать сложные магические фигуры, что он проделывал на погостах. Поэтому он просто ударил – накопленной в посохе силой, но впервые в Эвиале направляя её не на простое разрушение.
Недаром ведь он сумел поразить всех без исключения деканов своим каскадом водных иллюзий…
Вода в гавани вскипела, вздулся громадный серо-зеленоватый горб. С оглушительным плеском горб лопнул, по мачтам и реям поползли орды совершенно отвратительных созданий, что-то среднее между небольшим осьминогом и кальмаром, только снабжённые пастями, которых не постыдились бы самые прожорливые и свирепые из акул. Вдоль бортов за-змеились зелёные руки водорослей, внезапно рванувшихся в рост. Под ногами затряслись доски пирсов – между складов раздались тяжёлые шаги, и к кораблям двинулись здоровенные, в два человеческих роста, выбеленные костяки в ржавом вооружении, размахивая громадными двуручными мечами. Из открытых ртов скелетов вырывалась тёмно-коричневая пыль.
Неважно, испугаются ли этого воины как Мекампа, так и Салладора. Главное, чтобы испугались рабы-грузчики, и в этом некромант достиг полного успеха. Рабов в порту не заковывали, и сейчас люди, вопя от ужаса, горохом кинулись прочь со сходней. Клетка пошатнулась и медленно заскользила обратно на пирс. Салладорцы заметались, кто-то из слабых сердцем тоже обратился в бегство, другие отчаянно размахивали кривыми тонкими саблями, третьи схватились за луки – но стрелы их, скверно нацеленные, полетели куда угодно, только не в некроманта.
Клетка совсем съехала со сходней и, неловко накренясь, застыла на самом краю пирса. Салладорские моряки уже прыгали с корабля на берег, спасаясь от стремительно заполнявших палубу серо-зелёных тварей. На нижних палубах отчаянно выли насмерть перепуганные гребцы – Фессу было жаль несчастных, но, если всё пройдёт, как он задумал, они все получат свободу – неплохое возмещение за несколько минут испуга, пусть даже и смертельного. Салладорские воины тоже дрогнули, особенно когда совсем близко надвинулись гигантские костяки. Встать в круг, спиной к спине, и обороняться, несмотря ни на что, решилось лишь около дюжины самых смелых.
Однако напугать мекампских «волков» оказалось далеко не так просто. Копейщики если и растерялись, то очень ненадолго, мгновенно составив ощетинившуюся копьями небольшую квадратную баталию. К счастью для Фесса, мекампцы, похоже, не имели приказа любой ценой защищать эту самую клетку, сейчас они защищали самих себя, и это вполне устраивало некроманта.
Всё складывалось как нельзя лучше.
В заклятье иллюзии вложено немало сил, воинам предстанут не бесплотные призраки, напротив, и мекампцам, и салладорцам будет казаться, что они сражаются по-настоящему и даже получают раны. Это было самое большее, что мог сделать Фесс, не проливая крови. И ему, похоже, сильно повезло, что в порту не оказалось ни одного волшебника или инквизитора достаточно высокой степени посвящения, наподобие отца Этлау.
Фесс не доверил своему пони ни фальчиона, ни глефы, оставив себе всю тяжесть. Сейчас она могла помешать, но… Он рванулся с места, на бегу забрасывая посох за спину, в особые ремни, рядом с фальчионом, и перехватывая взамен этого глефу. Настал черёд гномьей стали показать всё, на что она способна.
Паника и суматоха помогли ему беспрепятственно добежать до клетки. Какой-то обезумевший от страха салладорец кинулся ему наперерез, с визгом замахиваясь саблей, – Фесс просто отшиб его в сторону, не тратя драгоценного мгновения на второй, уже убийственный удар.
Вот и клетка. Толстые, мало что не в руку, железные прутья. Слишком много… не прорубить. Зато вот дужка замка явно подкачала, и сработанная гномами глефа со скрежетом и искрами развалила её надвое. Фесс рванул узкую дверцу, крикнул внутрь: «Выходи!» – и резко крутнулся на месте – кажется, кто-то из салладорцев успел прийти в себя. Первую их атаку некромант отбил легко – двое раненых, завывая, поползли по доскам пирса, оставляя за собой широкие полосы крови. Ранить, а не убить – это было максимум того, что для них мог сделать некромант.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:15 | Сообщение # 25 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| В этот миг кто-то встал с ним рядом, он ощутил тёплое плечо; тонкие руки подняли с земли выроненную раненым салладорцем саблю – рыжеволосая эльфийка выставила вперёд клинок и, похоже, всерьёз вознамерилась геройски умереть прямо здесь, с оружием в руках.
– За мной, за мной, ходу, ходу, ходу! – заорал Фесс, хватая эльфийку свободной рукой. Иллюзия будет действовать ещё совсем немного времени, и они должны успеть добраться до первых городских кварталов, прежде чем магия погаснет окончательно.
…Разумеется, они только этого и ждали. Перепуганные, ошеломлённые эльфийки лишь начали выбираться из тесноты между железными прутьями, а они уже появлялись из-за пакгаузов, повыныривали отовсюду, на сей раз – хорошо и с умом вооружённые, даже в доспехах, на которых, правда, всё равно оставался намалёванный алым кулак в середине серого круга.
Ловушка. Как он и думал. Фесса словно окатило ледяной зимней водой – гавань Агранны не замерзала, но, само собой, выстуживалась.
Вдоль всех крыш густо встали стрелки – и в цветах Мекампа, и в серых инквизиторских рясах. Значит, они таки получили известия. Отцов церкви словно кто-то подталкивал делать одни и те же ошибки. Сейчас предложат сдаться, затеют переговоры…
Тем временем вложенная в иллюзию магия стремительно таяла, твари двигались всё медленнее и медленнее, мало-помалу бледнея и растворяясь в воздухе. И «волки», и салладорцы постепенно приходили в себя, а Фесс с неожиданной и резкой тоской ощутил, что его вылазка в Агранну, похоже, заканчивается точно так же, как и приснопамятный Эгестский поход, – кровавой массовой бойней, и западная Тьма вновь вплотную подступает к своей заветной, хотя и непонятной цели…
Дрожащие эльфийки робко сгрудились за спиной некроманта. Так уже было. Фесс шёл грудью на строй арбалетчиков, но тогда рядом с ним шли друзья, а теперь – теперь он один.
Губы Фесса исказила кривая усмешка. Увидь его сейчас тётушка Аглая Стевенхорст, она непременно всплеснула бы руками, воскликнув: «Ну вылитый отец, да упокоит его Спаситель! То же выражение, когда очень сердился!..»
Приходил черёд убрать глефу. И вновь взять в руки посох.
Похоже, ты рассчитала всё правильно, чёрная старуха. Мне придётся принять твои условия… хотя бы для того, чтобы эти несчастные эльфийки за моей спиной прожили ещё несколько лет. На большее я и не рассчитываю.
«Дёшево же ты себя ценишь, – услыхал он внезапно голос Сфайрата, сдавленный и хриплый, словно дракон пытался говорить с накинутой на шею петлёй. – Дёшево же ты себя ценишь, некромант! Погоди сдаваться, погоди, у тебя ещё есть силы! Если бы тебя хотели убить – засыпали бы стрелами ещё на подходе к пирсам, неужели ты этого не понимаешь?! Убитый в бою случайной стрелой некромант им совершенно не нужен. Ты им нужен живым, для экзорцизмов, медленной пытки и торжественной публичной казни, быть может, даже на главной площади Аркина перед Святой Базиликой! Дерись, трус!..»
Фесс был далеко не уверен, что слышит именно голос дракона. Быть может, это он обращался к себе сам – когда сменил столько личин и личностей, такое может показаться неудивительным.
Как бы то ни было, некромант не стал слушать гнусавый голос не то глашатая, не то герольда, принявшегося взывать к нему откуда-то из кажущегося безопасным отдаления. «Сейчас вы у меня узнаете, что, когда вы имеете дело со мной, „безопасного отдаления“ просто не существует».
Тело словно прожгло короткой судорогой. «Сейчас, сейчас… мне нужна Сила, как можно больше и за сколь угодно высокую цену».
«Сколько угодно и даром», – услыхал он.
«Нет, нет, не там! – взмолился он про себя. – Только не там!..»
Но у тебя нет другого выхода. Ты ловко научился отбивать стрелы, но все тебе не отбить. И не выскочить на крышу, не разорвать строй лучников, как ты проделал это в Эгесте, вместе с Рысью, Праддом и Сугутором.
«Morvud gravits», всё что тебе осталось, некромант, как сказала бы Вейде.
«Но у меня есть и кое-что ещё, – подумал он. – То, что я никогда не пускал в ход, даже в самых отчаянных ситуациях. А сейчас, похоже, пришла пора…»
Он не успел додумать эту мысль до конца. Среди неподвижных фигур в сером родилось какое-то движение, кто-то выдвигался вперед, и миг спустя некромант увидел…
Нет, не отец-инквизитор Этлау. Четверо воинов. Один низкий и кряжистый, похоже, гном, другой – высокий, широкоплечий, зеленокожий – явно орк с Волчьих островов, щёки разукрашены боевой татуировкой. Третий – настоящая гора, на две головы выше даже могучего орка, облачённый в медвежьи шкуры, – судя по всему, горный тролль. Четвёртым был человек, с цепным кистенём в руках и глухим шлемом, что скрывал лицо.
«Выкормыши замка Бреннер, – подумал некромант. – Святой Церковью вскормленные… нет, не псы даже. Костяные гончие. Такие же, как и те, бой с которыми стоил жизни моим друзьям. Такие же, как и те, что медленно дробили кости распятому Джайлзу, на потеху распалённой кровавым зрелищем толпы. Духи войны, трупоеды, пирующие на костях».
Казалось бы, что же тут такого?.. Подумаешь, какие-то четверо бойцов Инквизиции; те, что убивали твоих друзей, уже мертвы, ты отомстил и за Рысь, и за гнома с орком; что тебе за дело до этих?..
Но – почему же так настойчиво встаёт перед глазами злосчастный Бреннер, откуда вышла предыдущая четвёрка, вкушающая уже, к счастью, заслуженное посмертие в Серых Пределах, почему всё сильнее и сильнее закипает кровь, почему уже знакомая ненависть, страшнее которой, казалось бы, пережить уже невозможно, возвращается?.. Возвращается, хотя к этому уже как будто бы нет повода?..
«Прими мой дар». Добрый, хотя и настойчивый совет.
– Никогда! – Фесс словно бы плюнул в лицо незримой собеседнице. – Я ещё могу сражаться!
«Попробуй». Мягкая, необидная усмешка.
Фесс ничего не ответил. Время слов прошло. Держитесь, вы все, – некромант идёт на прорыв!
«Один раз я уже почерпнул силы у Алмазного и Деревянного Мечей. Наверняка маски заметили это. Ну что ж, второй раз – тоже ничего страшного. Пусть даже они и узнают, где я теперь. На свете много дорог. Даже маскам не под силу перекрыть их все».
И вновь – обжигающий поток ненависти. Древней, новой, неважно к кому. Просто ненависти. Неистового желания чужой беды, горя и смерти. Сила, превращающая кровь в кипящий металл.
Фесс застонал от боли – наполняющая его мощь нещадно мяла и ломала всё существо некроманта. Но оголовье посоха уже пылало знакомым огнём, руки уже готовы были и рубить, и колоть; держа посох в левой, а глефу – в правой руке, Фесс шагнул вперёд. За его спиной прятались полуживые от ужаса эльфийки.
Кто-то заверещал, подвернувшись магу прямо под размах глефы, какой-то салладорский безумец, решивший таким образом покончить счёты с жизнью. Фесс рубанул коротко, лезвие взвыло. Сила Мечей передавалась и ему, и едва ли сейчас кто-то из окружавших некроманта воинов способен был различить стремительную дугу размаха. Кажется, кто-то сверху закричал ему, чтобы он остановился и бросил оружие, – Фесс не повернул головы. Он шёл вперёд с закрытыми глазами, не нуждаясь в зрении, с каждым шагом погружаясь всё глубже и глубже в им же самим созданный тайник, где покоились Мечи.
Но, о великая древняя Тьма, если на такое способен всего лишь отблеск их ненависти, что же смогут сделать сами Мечи, вырвавшись на волю? И найдётся ли тогда сила, способная их остановить?..
Тут кто-то из лучников не выдержал. Стрела пронеслась над головой некроманта, свистнула тонко и злобно, заставив эльфиек пригнуться к доскам под ногами. Следом за первым стрелком спустили тетивы и остальные, и воздух мгновенно заполнился визжащей смертью.
…Поле битвы под Мельином, и стрелы Дану, пущенные в них с Императором…
…Янтарный камень крутнулся над головой Фесса. Чародея и спасённых им окружил сияющий купол; в следующий миг вся масса стрел вонзилась в пламенную поверхность, вспыхивая в свою очередь; огненные цепочки пронзили воздух, они тянулись туда, откуда прилетели эти стрелы, и вот уже весёлые ярко-рыжие призраки затанцевали, взвились на крышах, повсюду, где стояли лучники; в следующий миг Фесс услыхал отчаянные вопли сгорающих заживо людей.
Всё повторяется, некромант, нет и не может быть ничего нового под этим солнцем...
А сила всё рвалась и рвалась на волю, раскалялся в руке чёрный посох, горели жарким трескучим огнем склады, и людские фигурки толпой катились вниз с крыш; тяжело затопали окольчуженные шеренги «волков», ещё теснее сбивая ряды и устремляясь в погоню. Эти воины, похоже, не боялись ни магии, ни смерти. Но они всё равно умрут. Плоть бессильна перед силой Мечей. Точнее, были люди (и не-люди), способные овладеть ею… но они остались далеко-далеко отсюда, в совсем ином мире.
Фесс уже бежал, эльфийки при всей легкости их бега, едва поспевали следом. Навстречу ему, ничуть не испугавшись ни огня, ни всеобщего смятения, трусил его пони, о котором все забыли в воцарившемся хаосе.
Текущий с посоха огонь поджёг и жёлто-алый корабль у причала, длинные лапы-вёсла горели жарко и весело, так, что казалось – против этого пламени бессильна даже вода, его изначальный враг.
Как всё просто, некромант. И не надо никакой Тьмы. Мечи cделают тебя, вне всякого сомнения, сильнейшим чародеем этого мира. Кто способен устоять против тебя? Ты можешь лишиться всего, но Мечи у тебя никто не отберёт, они пребудут с тобой в любой темнице. Они сумели превозмочь даже гасящий всю и всяческую магию артефакт Этлау… хотя и не принесли в том бою полной и всеобщей победы. Но что будет, если он открыто провозгласит их своими и обратит против той же Святой Инквизиции?
Так просто?.. Объяви Мечи своими – хотя этого наверняка недостаточно, нужно срастись, слиться с их Силой – а это гораздо сложнее; объяви Мечи своими – и станешь непобедим? Или это ещё одно прельщение, насланное масками?
Нет, это не может быть так просто. Мечи, бесспорно, таят в себе громадную мощь, недаром же за ними гоняются столь могущественные силы этого (и не только) мира.
Удержись, некромант. Магия что Мечей, что любого другого могущественного артефакта рано или поздно начинает подчинять себе этим артефактом владеющего. И хотя некромантия не создавалась как раздел боевой магии… сражайся, некромант!
Могло показаться, что в аграннском порту успело пройти немало времени, хотя на самом деле эти размышления Фесса заняли лишь несколько очень коротких мгновений.
Он исчерпал практически все мыслимые и немыслимые источники Силы. Все, кроме Мечей. Ну и, разумеется, ритуального мучительства.
Но, кто знает, быть может, именно сейчас и настало время ощутить в одной руке холодные грани Драгнира, а в другой – тёплое дерево Иммельсторна?.. Быть может, это оружие способно разорвать мягкие путы этого мира, заставить отступить даже саму западную Тьму? Отчего же ты не протянешь к ним руку, некромант? Ты боишься масок? Но будут ли они страшны тебе, когда ты обратишь против них Алмазный и Деревянный Мечи?
«…А если этот мир не выдержит тяжести великого оружия, что ж, тем хуже для мира», – словно наяву услыхал Фесс.
Слишком просто и потому очень сильно смахивает на ловушку. Тебя очень уж настойчиво подталкивают к этому решению. Те, кто охотится за Мечами, – наверняка они и в самом деле потеряли тебя. Но зато, если ты теперь попадёшь к ним в руки, они узнают всё. И притом самым обычным способом. Пытками, выдержать которые не способно ни одно человеческое существо, могущее страдать и испытывать боль.
– За мной! – крикнул Фесс эльфийкам и, вскинув глефу, внезапно ринулся прямо в проход между низкими дощатыми складами. Навстречу ему тотчас плеснуло серой волной – отход перекрыли воины Инквизиции, Фесс успел заметить натягиваемые луки, выдёргиваемые из колчанов стрелы, наклоняющиеся в его сторону наконечники пик; слишком поздно и слишком медленно.
Некроманту Неясыти и даже воину Серой Лиги Фессу на время пришлось отступить в сторону. Человек в тёмном поношенном плаще, с короткими седыми волосами, с чёрным посохом за спиной и двухклинковой глефой в руках – у него было не только несколько жизней и несколько судеб – в нём самом было больше, чем только одно «я».
И сейчас инквизиторам Эвиала противостоял не Фесс, серый воин Мельина, и уж тем более не некромант Неясыть, родившийся в этом самом мире и какое-то время послушно следовавший не им прочерченными путями. Перед святыми братьями был даже и не тот мальчишка Кэр Лаэда, некогда сбежавший из родного дома в поисках приключений.
Наверное, теперь тётушка Аглая и впрямь бы уверовала, что перед ней стоит сгинувший давным-давно Витар Лаэда, отец её непутёвого племянника.
…Стрелы ударили в пустое место. Там, где только что стоял, казалось бы, неподвижный некромант, теперь лишь медленно падал его широко разлетевшийся плащ. Эльфийки вовремя кинулись к стенам.
Миг спустя тёмная куртка мага уже оказалась в самой гуще святых братьев. Кэр видел и совсем молодые лица – похоже, в порт согнали всех способных носить оружие. Сражаться толком их, само собой, не научили, и всё, что они могли сейчас сделать, – это навалиться на некроманта всем многолюдством… и молить своего Спасителя, чтобы сталь глефы нашла бы соседа, не его.
Со стороны могло показаться, что в гущу суетящихся муравьёв кто-то бросил ярко сверкающую серо-алую бусину. Глефа с шипением резала и воздух, и плоть. Кэр не шёл, не продирался, даже не прорубал себе дорогу сквозь плотную толпу – он вился, крутился, то стелясь по земле, то прыгая высоко вверх; интересно, каким «стилем» поименовала бы всё это Рысь, страж Храма?..
Неведомая этому миру сила наполняла всё тело, несла, точно широкий, ветром наполненный парус. Глефа порхала, летала, задевая напиравших со всех сторон инквизиторов вроде бы едва-едва, самым краем, однако тела в коричнево-сером так и валились одно на другое, и кровь била высоко вверх из рассечённых артерий…
…Они продержались совсем недолго. Кэр в своё время прошёл хорошую и жёсткую школу – то немногое, что успел передать ему погибший отец. Серая Лига помогла отшлифовать мастерство. С момента возвращения воспоминаний правило одного дара потеряло власть над ним, не рождённым в Эвиале, но, наверное, только сегодня Кэр сражался в полную силу, как в той роковой эгестской схватке. Порой такое бывает – тебе удаётся неисполнимое, то, что, скорее всего, никогда не повторить. Отбитые стрелы в Дренданне могли бы показаться детской забавой в сравнении с нынешней схваткой. Наверное, это нашла себе выход ненависть, наверное, это сложились вместе скорбь и вина, обречённость и одиночество, наверное, в эти мгновения рядом с ним встали незримые друзья – и сквозь повисший в холодном воздухе парящий кровяной туман Фессу виделись три фигуры, изогнувшиеся, извернувшиеся в застывшие мгновения жестокой сечи – не могла же на самом деле его одна-единственная глефа, пусть даже и с двумя лезвиями, учинить такие разгром и опустошение?
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:17 | Сообщение # 26 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Фигура в сером, забрызганном алыми каплями плаще порскнула у него из-под ног, бросилась наутёк, замолотила по воздуху руками, в которых уже не осталось оружия. Последний оставшийся в живых, и, наверное, ему можно было бы дать уйти, но тело словно обрело собственную волю, рука, довершая размах, пустила глефу следом, и окрашенное кармином лезвие вошло бегущему аккуратно в середину спины, швырнув вперёд и пригвоздив к дощатой стене портового склада, добавляя лишние алые полосы к густо покрывавшим дерево кровавым брызгам и разводам.
Кэр чётким, резким движением, словно завершая отточенную боевую форму, выдернул древко из павшего, и только тогда мир с грохотом обрушился на него.
Повсюду вокруг него лежали тела. Обхватив друг друга руками, словно испуганные дети, – и бессильно раскинув руки в стороны, словно обращаясь к своему Спасителю с последней безнадёжной молитвой. Сжимая эфесы и судорожно запустив сведённые агонией пальцы в стылую зимнюю грязь. Уставившись в небо и спрятав лица на груди всепринимающей земли. И было очень тихо. Не стонали раненые, не топали ноги убегавших, никто не выкрикивал команды, посылая в бой подкрепление, – те, кто умер, уже умерли, а кто умирал сейчас – умирал молча.
По лицу некроманта Неясыти прошла тень жутковатой ухмылки. «То, что нужно, и не надо даже творить никакого кошачьего гримуара. Сила – вот она, стоит только протянуть руку. Умирающие враги. Собрать даром уходящую в Серые Пределы мощь – и тогда мы ещё посмотрим, чья возьмёт!.. Они пожалеют, что родились на свет, все, кто встал сегодня против меня!..
Но нет, вспомни о долгах, некромант, нельзя же век носить с собой свое проклятие! И, произнеся краткую формулу, некромант отдал души умирающих Тёмной Шестёрке.
Безумие вновь подступило слишком близко. Амок, даже не боевой пыл берсерка, нечто большее, на самой грани разрушения не только себя, но и мира вокруг, на самой грани… грани…
На самой грани ухода.
«Неужели Салладорец был прав?.. Неужели мне уже не миновать этого пути?..» Плащ, тёмный плащ до самого горизонта – Фесс явственно ощутил колыхание тяжёлых складок за плечами, в глаза брызнуло мрачное багровое зарево, а под ногами дрогнула земля – покорные его слову, выстраивались для боя бессчётные мёртвые легионы, которым неважно, за что сражаться, во имя чего убивать и быть… нет, не убитыми, они уже умерли один раз – уничтоженными до последнего остатка.
Фесс захрипел, зарычал, рванулся – поздно, тёмный плащ взвился, окутывая его с головы до пят, стягивая, спелёнывая, превращая в куклу, самую настоящую куклу в руках Той, чьё подлинное имя не знал даже он, Чёрный волшебник.
Пронзительно-зелёные, цвета самой ранней листвы, глаза вдруг заслонили серое зимнее небо. Зелёные, а не карие, как у Рыси. Погибшей Рыси… погибшей? Нет! Он ведь не видел её тела… не принял её последнего вздоха…
Зелёные глаза, воздух звенит и вибрирует, словно эта молоденькая эльфийка тоже играет сейчас на железной флейте без дырочек.
Именно эта плавно поющая незримая флейта сказала некроманту – неважно уже, как его следовало называть в тот момент, – «возвращайся». Нет, не только сказала, этого бы просто не хватило, она властно взяла его за руку и повела назад. Не тащила, не волокла – скорее просто показала, где пролегает тропа.
Тёмный плащ бессильно соскользнул с плеч.
…Тела на земле. Кровь. Лужи крови, и портовые крысы, наглые, бесстрашные, сунувшие острые мордочки в алую влагу. И эльфийки, дрожащие от ужаса, бледные, без единой кровинки в лицах. И нарастающий топот со стороны пирсов – оттуда, не ведая о постигшей заслон святых братьев участи, торопились мекампские «волки», выставив перед строем начищенные сверкающие наконечники копий.
Теперь настал уже черёд эльфиек крикнуть ему: «Бежим!»
И они побежали. Над головами свистнули первые стрелы – инквизиторы упрямо гнали новых лучников, взамен сгоревших. Но свой момент те уже упустили. Некромант и спасённые очутились в настоящем лабиринте каких-то припортовых сараев, сараюшек, более чем подозрительных бараков, где, без сомнения, располагались игорные притоны и подпольные бордели.
Беглецы метнулись вправо, влево, вломились в какие-то двери, пробежали насквозь полутёмную трактирную залу, и за ними, словно задуваемые вырвавшимся из чёрных подземелий ветром, гасли одна за другой масляные лампы. Фесс выбил ногой слишком добротную для такой развалюхи створку (не иначе как собирались запираться от властей предержащих) и очутился на грязном, покрытом отбросами и нечистотами заднем дворе, проломился сквозь гнилой забор, свернул вправо, влево, снова вправо, пробежал через узкую щель между домами – и очутился на вполне мирной аграннской улице, где спешили по своим делам прохожие и где всем, похоже, было совершенно наплевать на странного молодого чародея в забрызганной кровью одежде. От Фесса старательно отворачивались, но никто не бросился вдогон с криками: «Вот он, вот, держите его!» Видно, у здешних обитателей (а дома вокруг не отличались ни богатством, ни чистотой – обычные городские трущобы) имелось своё мнение, когда надо взывать к городской страже, а когда нет.
Впрочем, у Фесса было о чём подумать и помимо мекампских стражников. В Агранне, само собой, жили чародеи, носившие посох ордосской Академии; и едва ли всё только что приключившееся в порту ускользнуло от их внимания. Лояльные Белому Совету волшебники должны сейчас дружно запахивать плащи, запирая за собой двери домов и лишний раз проверяя любимые боевые заклинания. Они не могут не чувствовать след его волшбы, пусть даже и не будучи в состоянии точно определить, где он сейчас. Наверняка они уже успели договориться между собой, кто перекрывает какие из крепостных ворот, кто прочёсывает какие улицы.
Не слишком ли он поспешил убраться с места рукопашной? Ему отчаянно нужна была Сила, откуда угодно, но Сила – не начинать же прямо сейчас охоту на бродячих кошек?
Фесс плохо знал Агранну, в памяти остались только почерпнутые ещё в Академии карты и планы; наверное, он бы таки заплутал, если бы не эльфийки. Они, по-видимому, уже успели оправиться от испуга и вполне уверенно повели некроманта сквозь лабиринт узких улочек, стараясь при этом, чтобы его окровавленные одежда и оружие не слишком бросались в глаза. На эльфиек, само собой, пялились – но, против всех ожиданий Фесса, никто из слонявшихся с неприкаянным видом дюжих молодцев, явно томимых скукой и отсутствием женского общества, под плащами у которых нашлось бы кое-что посерьёзнее банальных дубинок или коротких воровских резаков, не сделал даже попытки приблизиться. Молодцам явно хватало одного, даже беглого взгляда на Фесса, чтобы тотчас потерять всякий интерес к более чем необычной для аграннских трущоб компании.
– Скорее, скорее, волшебник. – Губы эльфийки скользнули возле самого уха Фесса. – Скорее, надо выбраться отсюда, я чувствую, нас окружают…
«Эгест повторится? – мельком подумал некромант. – Нет уж, одного раза вполне достаточно. Некромантия – тонкое искусство, это всё-таки не дубина, которую хорошо крутить вокруг себя, не подпуская никого. Надо найти выход… как ускользнуть отсюда без большой драки».
Умом Фесс понимал, что, имей эта задача хоть сколько-нибудь удовлетворительное решение, он наверняка нашёл бы его ещё перед прорывом в Эгест. Но сознание всё равно противилось неизбежному. И ему всё ещё казалось, что им удастся выбраться из города без драки, когда ловушка под названием «Агранна» с лязгом захлопнулась.
Наверное, за ними следили всё это время, он не знал. Может, инквизиторы становились всё сильнее, может, тот, кто сплёл этот план, мог хладнокровно пожертвовать несколькими десятками рядовых бойцов – чтобы только лакомая добыча, ужасный и богомерзкий некромансер угодил бы в расставленные силки. А возможно, расставившие эту ловушку понадеялись на внезапность атаки в порту, но, потерпев неудачу, сумели быстро перегруппировать силы и нанести повторный удар.
Проулок впереди и позади них бесшумно и мгновенно перегородили две живые стены в сером. На крышах натянули тетивы стрелки. Из каждого окна в них целился арбалетчик. И все двери наверняка подперты изнутри брёвнами, ставни первых этажей заколочены, и беглецы – в западне, откуда уже не вырвешься, несмотря ни на какую некромантию.
– Дай мне нож, – услыхал Фесс срывающийся шёпот зеленоглазой эльфийки. – Дай мне нож… не хочу… второй раз… попасться… живой….
Некромант Неясыть ничего не ответил. Он лихорадочно прикидывал расстояние, шаги, финты и повороты. Он вовсю пользовался памятью и умением Кэра Лаэды, но сейчас он был именно Неясытью, некромантом, который горько жалел, что не запасся-таки Силой, стоя над умирающими врагами.
Их всё-таки собралось слишком много. И наверняка подтянутся ещё. А к ним присоединятся волшебники…
«Сколько же вас всех… и насколько вы меня боитесь… вы готовы пожертвовать целым городом, армиями своих верных солдат, чтобы только избавиться от одного-единственного некроманта. Да, некромант сам облегчил вам на сей раз задачу… но, ничего, прорвались в порту и сейчас тоже не сдадимся!»
Мечи?.. Алмазный и Деревянный, вожделенное оружие, за которым так упорно гоняются маски, не пришёл ли ваш черёд?..
…Но если маски заодно с Инквизицией, то наверняка должны знать, где он, и, быть может, именно они и составили этот план?
Фесс вытащил короткий нож, не поворачиваясь, протянул его зеленоглазой эльфийке. Жаль, так и не дойдёшь ты до своего Вечного леса, красавица, за каких короли, императоры и султаны платили вдесятеро больше золота, чем весила сама живая драгоценность, зачастую более долговечная, чем даже коронные бриллианты. Жаль… ну да, впрочем, мы ещё не повержены!
На улочке, в тесной расщелине между двумя стенами грязно-серых и коричневых домов, царило мёртвое молчание. Никто не предлагал некроманту бросить оружие и сдаться, никто не торопился разрядить ему в спину арбалет – все словно ждали, что он выкинет на сей раз.
Если его хотят просто убить, то уже со всех строн должны лететь стрелы. Значит, он нужен живой. Глупцы. Неужели они надеются, что он сдастся? Какой ему в этом смысл?.. Прожить лишний месяц, два, год, пока будет идти «следствие» о его несомненно ужасных злодеяниях?
«Иногда даже один лишний день – это невероятно много. Да и как вообще может быть хоть один день „лишним“ в бытии смертного?»
– Сфайрат?.. Дотянулся-таки до меня?.. – не скрываясь, в полный голос ответил некромант. – По-моему, уже немного поздновато для отвлечённых бесед, ты не находишь?
«Не принимай Её, – не обратил внимания на его слова далёкий собеседник. – Не принимай Её, ни за что и никогда. Сейчас лучше сдайся. Я найду способ тебе помочь. Сразу они тебя не убьют, а всё, что нам нужно, – это выиграть время… Сдайся, некромант, не принимай Её, не польстись на Её посулы!..»
Фесс не успел ответить, что, мол, Тьма молчит и ничего ему не сулит. Похоже, прятавшиеся за спинами солдат Инквизиции Белые волшебники потеряли-таки терпение или засекли то странное магическое возмущение, что неизбежно должен был вызвать разговор некроманта со Сфайратом. Вот удивились бы они, наверное, узнав, кто же на самом деле обращался к Фессу!
Воздух вокруг тонко зазвенел, словно некроманта окружила туча зудящей мошки. Светлые маги не теряли времени. Они не били в спину, это верно, они лишь прятались за чужими спинами, за спинами тех, кто на самом деле их ненавидел и презирал. Интересно, неужели аграннские чародеи ничего не знают о судьбе несчастного Эбенезера Джайлза, полноправного чародея с посохом Ордоса, кто, к несчастью своему, слишком сильно верил в Спасителя и слишком мало – в себя?
Казалось, он разом очутился в вязком, непроходимом болоте. Каждое движение давалось с величайшим трудом, и невольно Фесс отдал должное своим противникам – они быстро сделали выводы из поражения в порту. Инквизиторы и стражники же, напротив, под действие этих чар словно бы и не попадали и сейчас дружно шагнули вперёд, как ни в чём не бывало.
Не было смысла хвататься за глефу или гномий меч. Драться сейчас – всё равно что выходить на врага со связанными руками. Только если сломать заклятье… но как?!
Позади некроманта раздался сдавленный стон, сменившийся жутким предсмертным клокотанием. Некромант с трудом повернул голову – зеленоглазая эльфийка таки погрузила его нож в собственное горло.
Отчаянный выкрик Фесса «Нет!!!» опоздал.
Нож выпал из разжавшейся руки, хрупкое тело оседало наземь.
«Если ты дашь свершиться ещё и этому, ты никакой не некромант».
Зачерпнуть Силы в агонии и предсмертном ужасе умиравшей красавицы было пустяковым делом. Фесс ощутил, как по жилам словно бы заструился жидкий огонь. Амок, амок вновь овладевал им, и он уже не имел ни сил, ни желания ему противиться.
«Стой!» – грянуло в ушах, однако он уже перестал вникать. Он видел медленно закрывающиеся зелёные глаза, вновь и вновь вспоминая, почему он обречён на одиночество, почему один за другим гибнут оказавшиеся под его покровительством и защитой, и это сводило с ума, начисто вычёркивая из сознания все правильные, разумные и соответствующие моменту мысли. Жажда убийства накатывала девятым океанским валом – то, на что не имел права никакой истинный некромант и чего Фесс так страстно желал. О да, он убивал в Серой Лиге – но только здесь, в Эвиале, он познал, что такое настоящая ненависть.
Зелёные глаза гасли, и Кэру Лаэде становилось уже всё равно, какого цвета и чей плащ будет развеваться у него за плечами.
Он уничтожит тех, кто против него, или умрёт, сражаясь.
Фесс дрожал, словно в лихорадке. У него оставались считаные мгновения, чтобы разорвать вязавшие его воздушные путы, и он не стал тратить драгоценные секунды на поиски контрзаклятий, отыскивание слабых мест в магической конструкции врага. Наложившая чары волшебница Воздуха стремилась сделать их неразрушимыми и в этой попытке зашла слишком далеко, между ней и чарами образовалась слишком прочная связь, связь, по которой некромант мог пройти, словно человек по солидному, прочному мосту над пропастью.
Смерть, распад, разрушение. Уход, омертвление, исчезновение. Разные слова, формы, но суть одна. То, что отдавала некроманту умиравшая от собственной руки эльфийка, сжатое до предела в незримый летящий клинок, рванулось вперёд, легко опрокидывая преграды, жадно чуя живую плоть и напряжённо бьющееся сердце.
Серое пламя достигло цели, и молодая женщина в светло-голубом плаще с белой опушкой, застывшая с воздетыми руками позади серых цепей, глухо вскрикнув, стала заваливаться на бок, судорожно, в последнем безнадёжном усилии схватившись за сжатое удушьем горло.
Путы лопались. Вражеское заклятье исчезало, словно сдутое ветром. Кто-то впереди предостерегающе крикнул, но было поздно. Фесс рванулся вперёд, и лезвия глефы запели, рассекая аэр. Стрелы ударили в пустое место.
Прежде чем Белые волшебники успели сплести и набросить новое заклинание, некромант ворвался в серые шеренги. Ворвался, только тут осознав, что пленницы остались позади. Завеса стрел заставила их замереть на месте, и никто уже не успел подхватить так и оставшийся лежать в холодной зимней полузамёрзшей грязи нож.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:17 | Сообщение # 27 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| На сей раз под серыми рясами оказались настоящие доспехи, кирасы, кольчуги, но инквизиторов не спасало и это. Не жалея себя, они навалились было… и некромант проскользнул сквозь их ряды, как серебристая рыба-уклейка через слишком широкую сеть, оставляя на своём пути мёртвых и умирающих. Теперь-то он не станет сдерживаться, подумал Фесс. Он возьмёт столько Силы, сколько надо, он разнесёт по брёвнам этот проклятый город, он…
«Он станет настоящим Разрушителем», – прозвучало где-то на самой границе сознания.
Всё повторялось. Его вели, словно тряпичную куклу ребятишки в самодельном театрике. Сперва Эгест, сейчас – Агранна… голову Фесса сдавило словно железным обручем. Он уже прорвался, он уже видел спины отхлынувших врагов и бросившихся наутёк нескольких человек, мужчин и женщин с посохами; оставалось совсем немногое – вытащить оказавшихся во вражьем кольце эльфиек, но тут стрелки на крышах сообразили наконец, что происходит, или кто-то среди заправлявших здесь отдал им наконец правильную команду – целиться в некроманта и не бояться задеть своих!
Фесс уже приготовился повторить недавний трюк с огненным куполом, но инквизиторы словно плеснули чего-то в незримый раствор магии – эти стрелы так просто отбить не получалось, они насквозь пронзали защиту и Фесс бросил напрасные попытки. Этот ливень ему ни отбить, ни сжечь, ни просто отклонить. А из рядов врага вновь появилась та самая четвёрка, которую Фесс приметил ещё в порту: гном, орк, тролль и человек. Тогда они как-то потерялись в суматохе, не успели к поединку – и вот, похоже, явились наверстать упущенное.
Они словно бы не боялись вообще ничего на свете, ни мук, ни смерти, эти четверо. Они видели, на что способен их враг, и тем не менее шли вперёд.
А на крышах стрелки уже вновь брали его на прицел.
Силы от умиравших текло достаточно, и Фесс совсем уже вознамерился проделать свой старый, ещё арвестских времён, фокус, ускоряя старение и распад плоти врагов, – но тут ему вновь пришлось уворачиваться от стрел. Инквизиторы рассчитали всё правильно, их враг не мог в одно и то же время и плести заклинание, и уклоняться от арбалетных болтов.
Фесс побежал. Оторваться, дать бой там, где не будет этих лучников, – но не тут-то было. Его преследовали по пятам, его гнали, и хотя он прорвался через ловушку, отбитые в порту эльфийки остались в руках Инквизиции.
Что же ты делаешь, некромант, ты снова бросаешь доверившихся тебе? Какая ещё цена тебе нужна, чтобы ты осознал неизбежное и принял свою судьбу?! Никто тогда не смог бы противостоять тебе!..
Но тогда зачем спасать этих эльфиек? Милосерднее будет убить их собственноручно, чтобы они избегли следующего за этой «победой» кошмара!
Чтобы проделать хотя бы это, нужна настоящая Сила, а у тебя её нет. Только по-мародерски собранное у мёртвых, но этого не хватит.
Нет, нет и ещё раз нет!
«Пусть я сгину, но я не стану твоим рабом, ты слышишь?!»
«Посмотрим».
Он бежал.
И неутомимо, наступая на пятки, за ним следовали четверо бреннерских бойцов.
Мало-помалу пришли в себя и оправившиеся от шока аграннские волшебники. Фесс вновь ощутил напряжённость Силы, маги готовили собственный удар.
На какой-то миг он сумел-таки оторваться от погони и выскочил, тяжело дыша, в заплёванный и загаженный проулок, имевший тем не менее то неоспоримое достоинство, что вёл прямо к городским воротам. Тяжёлые створки были заперты, но Фесса это не слишком смущало. Почерпнутой у мёртвых врагов Силы разнести их в щепки хватит – но пожалуй больше ни на что. Добротно, на совесть сложенную стену ему уже не проломить.
А ведь ты едва не сорвался. Ещё немного, и ты на самом деле обратился бы Разрушителем, после чего тебе осталось бы только покончить с собой, хотя не уверен, что и это бы помогло… Что ты делаешь, Фесс? Ты мечешься затравленным зверем, и кольцо вокруг тебя сжимается. Все, с кем ты оказываешься рядом или просто заодно, гибнут – во многом по твоей вине. Ты не хочешь становиться Разрушителем, Апостолом Тьмы, но фактически ты уже стал им. Игрушка в руках могущественных сил, отказавшийся от себя прежнего, ты не можешь устоять. А падение твоё повлечёт за собой такие бедствия, что всё прочее потеряет значение.
Беги, беги, некромант. Прочь из этого города, прочь от живых! Слишком многие в Эвиале и за его пределами охотятся за твоей головой. О случившемся в Агранне немедленно узнает Белый Совет, узнают в Аркине и Волшебном Дворе, наверняка пронюхают и маски – чтобы у них да не нашлось осведомителей в той же Инквизиции?.. И ты ещё, быть может, пожалеешь о брошенном рунном мече.
Беги, некромант, беги. Ты не мог спасти эльфиек. Сама судьба против тебя. Ты не спасаешь мир, подобно сказочному герою, – напротив, это мир упорно пытается спастись от тебя.
Беги, некромант. Это всё, что тебе остаётся. Ты хотел спросить совета у Салладорца – что ж, это не самая плохая идея. У тебя один выход – говорить с мёртвыми. Живые, решившиеся на беседу с тобой, похоже, сами слишком быстро становятся мёртвыми.
Посох некроманта описал дугу. Жадно впитывая собранную им Силу, засветилось каменное навершие. Кто-то истошно заверещал за неплотно прикрытыми ставнями, встрепенулись мекампские воины у запертых ворот, но было уже поздно. Дубовые створки рассыпались гнилой трухой, а Фесс, морщась от боли отката, с воплем бросился прямо на растерявшихся стражников.
Судя по всему, они такого не ожидали. Не успели ни вскинуть луки, ни даже сбиться вместе и нагнуть копья, встречая врага сплошным стальным частоколом, через который, будь ты хоть трижды некромант, так просто не пробиться.
Однако они оказались на удивление сообразительны, гораздо сообразительнее своих собратьев по «волчьему» полку. Они попросту разбежались, мудро решив не испытывать судьбу в схватке с этим жутким колдуном, неведомо как вырвавшимся из тщательно расставленной и подготовленной ловушки.
Фесс вихрем выскочил за ворота – и внезапно услыхал цоканье копыт. Замер, поднимая посох, разворачиваясь лицом к новому врагу, – и вздохнул с облегчением. Это был всего-навсего его пони, невесть как уцелевший во всех этих перипетиях, не потерявший притом ни одной из навьюченных на него сумок.
Некромант схватил лошадку за повод, и они вдвоём бросились наутёк – к ближайшему лесу.
В Мекампе занималось пламя пожара.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:18 | Сообщение # 28 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия 4
Разумеется, и речи не шло о том, чтобы оставить Эгест на произвол судьбы. Мегана и Анэто делали всё, что в их силах, собирая сюда своих адептов. Надо сказать, рвение проявили не все; и причина вскрылась очень быстро.
Казнь полноправного мага Ордоса, носителя посоха, молодого чародея по имени Эбенезер Джайлз.
Кларе Хюммель не было никакого дела до мелких смут Эвиала; к тому же связать казнь Белого волшебника с прорывом Кэра в Эгест она никак не могла. От неё не ускользнуло некоторое напряжение и лёд в разговорах Анэто и Меганы с уцелевшими высшими чинами Святой Инквизиции, но причина, как ей тогда подумалось, в простом соперничестве между двумя могущественными властными кланами Эвиала. Распри же между чародеями и слугами Спасителя Клару не интересовали ни в малейшей степени. Она дала слово. След Мечей привёл её сюда. Всё остальное, включая установление царства всеобщей справедливости, может подождать, пока она, боевой маг Клара Хюммель, не исполнит данное обещание, заодно выдернув отсюда основательно набедокурившего племянничка подруги Аглаи, которого, похоже, и впрямь сподобило сделаться каким-то местным адептом Тьмы, или как там это ещё называется…
Одним словом, Кларе не было особенного дела до «казуса Эбенезера Джайлза» – однако постоянно жившим в Эгесте дипломированным чародеям до этого было очень большое дело.
Они не решились в открытую выступить против святых братьев, когда несчастного Джайлза подвергали «быстрому расчленению» на эгестской площади. Они отправили послание в Ордос, но милорда ректора оно, похоже, так и не достигло.
Разумеется, ни Анэто, ни Мегана Инквизиции не боялись. Даже все святые братья Эгеста не справились бы с этой парой. Во всяком случае, в этом, похоже, среди волшебников никто не сомневался.
Прошедших Ордос и удостоенных чести носить посох в Эгесте и окрестностях набралось не так уж мало, почти шесть десятков человек.
Клара идти на это мероприятие отказалась. Она исполнила свою обязанность – предупредила о грозящей Эгесту опасности. Дальше уже не её дело. У неё свой путь и свой долг.
Однако недаром же в её отряде был один немолодой, потрёпанный жизнью странный человек по имени Кицум. Кларе помогла освоить язык магия, потом она поделилась этим знанием со своим отрядом – не слишком много толку от безъязыких спутников. Прилежнее всех оказался Кицум.
Теперь он, похоже, решил пустить в дело все свои таланты. Никто, даже могущественные мэтры и магистры, не заметили клоуна, устроившегося, по примеру своих мельинских собратьев, в каминной трубе. Помещение тщательно проверили на наличие «посторонней магической составляющей», а вот немудрёная мысль, что сюда сможет пробраться самый обыкновенный шпион, похоже, никому не пришла в голову. Эвиал не знал ничего подобного Серой Лиге. Могущественный Храм Мечей действовал совсем другими методами и уже давным-давно открыто не вмешивался в дела сопредельных и не очень земель; обычные же воры, налётчики и прочие грабители с большой дороги так и остались кем они были – накипью земли.
В общем, Кицум удобно устроился на специальном распорном сиденье, облачённый в просторную серую куртку и такие же штаны, широкие сверху, обуженные понизу, так, чтобы они не стесняли движений и в то же время чтобы ни за что не зацепились. При нём была его знаменитая «петелька», способная в умелой руке резать в замахе даже закалённую сталь. На лице старого клоуна (будем пока называть его именно так, ибо Кицум на самом деле немало лет провёл на балаганных подмостках) играла ехидная ухмылка – быть может, он радовался, что его способности вновь нашли себе применение?..
Маги и волшебницы Эгеста не заставили себя ждать. Когда в твой город пожаловали главы Белого Совета и Волшебного Двора разом, поневоле забудешь обо всех делах и придёшь на место заранее.
Разговоров, однако, к вящему разочарованию Кицума, почти не велось. Шпион не видел лиц, однако мимолётные угрюмые реплики, быстрый скрип раздражённо отодвигаемых стульев сами собой складывались в достаточно яркую картину. Кицум словно видел запахнувшихся в парадные плащи мужчин и женщин, опиравшихся на резные вычурные посохи, как они рассаживаются, порой с подчёркнуто-нервной любезностью уступая друг другу место, а порой – желчно огрызаясь, когда кто-нибудь случайно задевал их локтём или наступал на ногу.
А потом скрип, шарканье, приглушённый кашель и негромкие голоса, обменивавшиеся отрывистыми репликами, разом стихли. Кицум услыхал шаги. Мужчина и женщина, женщина ступает необычайно легко, люди так не ходят. Эльфийка? – да нет, едва ли. Надо прислушаться…
– Госпожи и господа маги, – внушительным, хорошо поставленным голосом заговорил кто-то. – Мы собрались здесь в нелёгкий для Эгеста и всего Эвиала час. Я, Анэто, удостоенный чести возглавлять Белый Совет, и достопочтенная Мегана, хозяйка Волшебного Двора, пригласили вас прийти. Не думайте, что нас не достигли известия о поистине печальной судьбе одного из нашего братства, мага Воздуха, юного Эбенезера Джайлза…
Анэто сделал паузу. Никто из собравшихся не проронил ни звука.
– Разумеется, мы немедля вступили в сношения с чинами Святой Инквизиции по этому поводу. – Казалось, гробовое молчание аудитории несколько огорошило мага по имени Анэто. Он вновь сделал паузу, прокашлялся, словно тянул время, ожидая непонятно чего. – Мы не могли не выразить своего возмущения сим прискорбным фактом. Разумеется, мы не могли не указать на закреплённый во множестве трактатов, договоров и рядов пункт о том, что маг Академии, полноправный носитель посоха, неподсуден ни светскому, ни церковному суду. Мы не могли не указать, что, несмотря на некоторую общность целей и задач со святыми братьями, мы не признаём ни за одной верой монополии на абсолютную истину. Мы самым решительным образом потребовали объяснений, прямо заявив, что сие деяние Церкви поставило наши с ней отношения на грань разрыва. Ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не согласятся с таким вопиющим ущемлением и оскорблением законных прав и привилегий носящих посох и отмеченных магическим даром…
Опытный оратор, Анэто обрёл твёрдую почву под ногами, устремляясь вперёд на всех парусах плавной, словообильной речи. Собрание по-прежнему хранило молчание.
– Мы самым решительным образом потребовали ответа. Госпожи и господа маги, мы сказали им прямо в лицо – за гибель мага Джайлза виновные должны быть строго наказаны. Мы потребовали выдачи таковых для предания их нашему суду, совместному суду Белого Совета и Волшебного Двора.
Анэто вновь сделал паузу, явно рассчитывая, что хоть кто-то из собравшихся задаст вопрос. Но пришедшие маги все как один молчали. И молчание это не сулило главе Белого Совета ничего хорошего.
А ведь ему предстояло ещё сказать самое сложное. Кицум догадывался, чтó это окажутся за слова. Он знал наверняка, что ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не станут ввязываться в кровопролитную войну с Инквизицией из-за одного-единственного мага. Стоя перед лицом всеобщего и сокрушительного нашествия западной Тьмы, заниматься такими вещами было равносильно самоубийству.
Вот только Инквизиция, похоже, придерживалась на этот счёт другого мнения. И бывший шпион Серой Лиги, прослуживший ей верой и правдой не один десяток лет, понимал почему.
Не так уж трудно было отнестись к этому миру просто как к ещё одной стране, соседке Мельинской Империи? Опытному ночному воину было ясно, что Инквизиция решила раз и навсегда вырвать власть из рук местных волшебников. Достаточно просто было отыскать сходство с родным Мельином – только в Империи Церковь Спасителя не рисковала связываться ни с Радугой, ни с верховной светской властью. А вот здесь рискнула. Святоши всё рассчитали совершенно правильно: чародеи не выступят открыто против них. Они убедят себя, что целое важнее части, что во имя спасения Эвиала они должны… – и так далее и тому подобное.
И сами не заметят, как вереницами пойдут на костры, не успев даже помыслить о магии.
Стоит только один раз дать слабину. Подобно тому, как её дала Радуга в далёком Мельине. Если бы тогда волшебники выступили против Императора всей силой, навалились бы, не щадя собственных жизней, – мятеж умер бы ещё в столице.
Кицум слушал.
– Мы, кхм, потребовали выдачи тех, кто стоял за этим преступлением. Святые братья выразили свою скорбь, однако же представили нам с достопочтенной Меганой неоспоримые доказательства того, что бедный Джайлз действительно оказался в тенётах Тьмы, стал её послушным орудием. Некромант Неясыть, которого наш извечный Враг старается обратить в истинного Разрушителя…
Послышался дружный вздох. Кто-то вполголоса выругался.
– Некромант Неясыть, увы, тоже прошедший школу нашей Академии, обратил несчастного молодого чародея в свою куклу, зомбировал, как, наверное, можно было бы сказать. Я говорю об этом со скорбью в душе, ибо сам благословил выход в мир Неясыти, вооружённого тёмным знанием некромантии. И хотя мы можем сожалеть по поводу поспешности решения святых братьев, хотя мы выражаем недоумение по поводу явного и очевидного нарушения договора, нельзя в то же самое время и не отметить…
Кицум позволил себе лёгкую улыбку. Всё ясно. Ничего нового. Но, если законы власти одинаковы в этих мирах (которые и в самом деле гораздо больше похожи на разные страны, чем именно на различные миры), то маг-чародей Анэто сейчас очень крупно проиграл. Если, конечно, происходящее не есть часть его собственного плана, какой-то иной, гораздо более крупной игры…
Кицум видел Светлого мага. Анэто никак не походил на прекраснодушного чудака, не ведающего, с какой стороны хлеб намазан маслом. Скорее уж он живо напоминал одного из Патриархов Серой Лиги. Такой ничего зря и необдуманно говорить не станет.
– …Нельзя также не отметить, что – буду откровеннее! – святые братья оказали нам большую услугу, сняв с нас самих тяжёлое бремя. Ведь предавшийся Тьме Джайлз мог оказаться страшным оружием в Её руках, и… как бы ни ужасно это звучало, Инквизиция в данном случае имела все основания спешить.
Я понимаю, дорогие друзья, долгие годы противостояния со святыми братьями не могли не наложить отпечатка на ваше восприятие случившегося. Но призываю вас подойти к происшедшему не с мерками обычных смертных, не в терминах возмездия и отмщения. Мы предпринимаем тактическое отступление – с тем, чтобы выиграть главную битву. Тем не менее могу уверить всех собравшихся здесь, что ваш гнев мне полностью и совершенно понятен. Я тоже человек, и мне тоже доводилось терять друзей. Тем более горько, когда… когда происходит такое …
Голос Анэто чуть дрогнул. Кицум презрительно усмехнулся – маг был хорошим актёром, но у него за плечами не было нескольких десятков лет в Серой Лиге, когда смерть идёт за тобой каждый день, каждый час и выживают только лучшие из лучших.
– Теперь я готов слушать вас, – раздалось тем временем. – Господа маги, я прошу – гневные филиппики произносить не надо. Не надо называть меня соглашателем и предателем. Не надо говорить, что я торгую жизнями моих учеников, – а ведь, не забывайте, Джайлз был магом Воздуха, магом одной с мною стихии, и для меня это во многом вопрос и личной чести. Не надо гнева, господа маги. У вас будут возможности ответить мне, если вы считаете мой поступок низостью. Белый Совет – не диктатура. Если большинство магов, как вам прекрасно известно, выступит с заявлением, что Анэто не достоин больше занимать сей пост, – я покину его в полном соответствии с Уложением. Ещё раз – я не диктатор, не тиран и не властолюбец. Я всегда буду готов служить Свету – неважно, в каком качестве. Если потребуется – рядовым лекарем на поле битвы. Когда-то, – Анэто позволил себе лёгкий смешок, – я именно с этого начинал. Учеником лекаря… Впрочем, сегодня у нас не вечер воспоминаний. Я готов слушать вас, друзья и соратники.
Скрип стула, негромкое бульканье воды. И затем – вздох, шелест тяжёлого плаща. Поднялся кто-то из сидевших.
– Милорд ректор, вы, наверное, не помните меня… – произнёс густой низкий бас. – Я…
– Отчего ж, – быстро вставил Анэто. – Диргон из Амфали, стихия Воды. Вышел из стен Академии пятнадцать лет назад, прославился добросердечием, благотворительностью и своей помощью бедным. Уже дважды избирался главой городской гильдии магов Эгеста. Говори, Диргон. Я слушаю.
– Благодарю вас, милорд. Вы всё сказали правильно, умно и хорошо, но… Милорд, более всего на свете я ценил свободу мыслить, верить и говорить по велению собственного сердца. Да простит меня достопочтенная миледи Мегана, я не являюсь ярым приверженцем Церкви Спасителя…
– Не вижу, отчего это должно мешать нам, – вмешалась Мегана. – Я не столь хорошо знаю тебя, почтенный Диргон, но скажу – к вере никого нельзя принудить силой, Спаситель сам знает, когда душа каждого должна повернуться к нему… поэтому продолжай, пожалуйста. Вопросы веры сегодня не обсуждаются.
– Благодарю достославную хозяйку Волшебного Двора, – ответил маг по имени Диргон. – Миледи Мегана, милорд ректор, я, как уже было сказано, имею честь возглавлять гильдию магов в сем славном граде. Поэтому то, что я сейчас скажу, будет не только моими словами. Как только я достигну отведённых мне границ, после которых начнутся уже только мои собственные мысли и чувства, я немедля уведомлю высоких гостей. Итак, в первую очередь я хотел бы спросить: что делать нам, магам Эгеста, если после казни нашего несчастного собрата схожие обвинения будут предъявлены другим? Далеко не все маги ходят в храмы Спасителя, думаю, это ни для кого не секрет. Всегда найдётся, в чём обвинить вольнодумца, было б только желание. Что нам делать тогда, милорд ректор?.. Миледи Мегана?..
– Драться! – с неожиданной резкостью и горячностью вдруг выкрикнула Мегана. – Служители Спасителя не должны запятнать себя гнусной борьбой за власть. А если кто-то из святых братьев забудет свой долг и на самом деле попробует использовать трагедию Джайлза для того, чтобы утвердить своё главенство не только над церковными, но и над светскими делами… тогда – драться!.. И я, Мегана, ревностная последовательница Спасителя, сама скажу первая – не ставьте знак равенства между Ним и его служителями. Если, к примеру, завтра инквизиторы явятся в твой дом, почтенный Диргон, – надо дать им бой. Они только позорят своё высокое предназначение и пятнают белые ризы добра и правды.
Собрание отозвалось на яростную тираду Меганы смущённым ропотом. Очевидно, никто не ожидал от неё подобных речей.
– Джайлз был исключением. Тем печальным и страшным исключением, которое только подтверждает правило. Слишком велик соблазн для некоторых ретивых братьев попытаться теперь принудить свободное сообщество магов к повиновению, – продолжала тем временем хозяйка Волшебного Двора. – Мы не можем этого допустить. И не допустим, будьте уверены. Именно это мы и сказали святым братьям здесь, в Эгесте. Некромант Неясыть – один. Нельзя, чтобы завтра, к примеру, по обвинению в пособничестве ему оказались бы схвачены свободно мыслящие чародеи в местах, где он либо вообще никогда не был, либо, как здесь, в Эгесте, оказался всего на несколько часов. Договор нерушим. Если Инквизиция попытается в нарушение его статей через голову Белого Совета схватить кого-то из членов нашего братства – право и святой долг всех носителей посоха дать этому отпор всеми доступными средствами. Включая боевую магию. – Последние слова Мегана произнесла таким жутким голосом, что даже Кицуму стало не по себе.
– Главе городской гильдии магов должно, буде таковое случится, – подхватил Анэто, – немедленно проследовать в расположение святых братьев, разумеется, с соответствующей его званию и текущему моменту свитой. И со всей определённостью потребовать передачу обвинённого или обвинённой суду Белого Совета. Должно также выразить готовность к сотрудничеству, как, например, организацию совместной охраны подозреваемого с предоставлением последнему нормальных, достойных его ранга условий. Немедленно уведомить о случившемся Ордос и Волшебный Двор.
– А если они откажутся? – спросил бас Диргона.
– А если они откажутся, применить силу, – отчеканил Анэто. – Мы не можем затевать крупной войны с Инквизицией из-за Джайлза, но если они попытаются пойти дальше – нам придётся это сделать во имя спасения Света над Эвиалом! Потому что одна Инквизиция западную Тьму сдержать не сможет. Как бы ни пыталась и какие бы жертвы на этот алтарь ею ни приносились. Это тоже надо понимать со всей определённостью. Ответил ли я на твой вопрос, уважаемый Диргон?
– О да, да, милорд, – с лёгкой растерянностью в голосе отозвался эгестский волшебник. – Я… э-э-э… думаю, что присутствующие здесь уважаемые члены Гильдии согласны со мной, а если они не согласны, они могут незамедлительно выразить оное несогласие, – с явным облегчением закончил он.
– Я готов дать любые объяснения, – торжественно произнёс Анэто. Кицум готов был поклясться, что сейчас эвиальский чародей с вызовом смотрит в глаза сидящих, ожидая ответа.
Никто не дерзнул нарушить молчания. Ответ Меганы и в самом деле был исчерпывающим.
– Тогда перейдём к другому нашему делу, непосредственно связанному с первым, – уже более будничным голосом сказал Анэто. – Эгест в большой опасности, господа маги. Удар некроманта не прошёл бесследно. Вероятность прорыва Тьмы именно в этом месте значительно возросла. Да, да, господа, вы не ослышались. Не буду вдаваться сейчас в тонкости магических теорий, мы, без сомнения, займёмся всем этим, как только завершим главное – выведем из города как можно больше людей. Сейчас, среди лютой зимы, им потребуется ваша помощь, господа. Помощь лекарей, мастеров погоды, всех, кто способен будет облегчить тяжкую участь изгнанников. В городе останутся только добровольцы Белого Совета и святых братьев. В их задачу будет входить следить за надвигающейся бедой. И попытаться её предотвратить. К сожалению, ни я, ни почтенная Мегана не можем оставаться тут надолго. Мы должны продолжать нашу погоню, погоню за некромантом, пока он не обратил во прах всё известное нам Сущее. Понимаю, как будет нелегко вам, и уже отправил распоряжение, чтобы лучшие мастера Ордоса поспешили бы сюда на помощь… Давайте теперь решать, кто чем займётся лично.
Кицум вздохнул, расслабляя занемевшие от неподвижности мышцы. Главное он узнал. Остальное уже не имеет такого значения. Будет что рассказать кирии Кларе, как её называет воительница Райна.
* * *
Люди покидали Эгест. Клара Хюммель стояла у окна, глядя вниз, на плотно забитую санями улочку. Надо отдать должное инквизиторам и магам – исход они контролировали превосходно. Тот, кто стоял во главе эгестских святых братьев, послал на улицы всех, вплоть до самого последнего ключаря и послушника. Серые рясы тащили узлы и свёртки, помогали грузить скарб, несли на руках детей; и никто не смог бы сейчас сказать, что это – злобная накипь вольной эгестской земли, земли, которая-де ждёт не дождётся того дня, когда серые исчезнут с её лица раз и навсегда.
Маги помогли с погодой. Полные снега тучи разошлись, выглянуло солнце, утих режущий лица ветер, мороз ослабел – но не настолько, чтобы ударила предательская оттепель.
Больше в Эгесте делать было нечего. Отряд Клары уже собрался и был готов к выступлению. Мегана, Анэто с немногочисленной свитой тоже завершали последние сборы. Они пойдут по следу Кэра… вернее, по следу Разрушителя. Как ни печально, но у здешних чародеев появлялось всё больше и больше веских причин называть мальчишку именно так.
Они тронулись в путь, когда чуть очистились улицы. Миновали опустевшие кварталы – их патрулировала городская стража из добровольцев, следившая за сохранностью оставленных домов.
Дорога лежала на восток, туда, где таинственным образом обрывались следы Разрушителя, к тому месту, где он неведомо от кого получил помощь.
– Это здесь, почтенная госпожа Клара. – Мегана поднялась с колен. – Его выбросило именно сюда. Если не ошибаюсь, полуживого, едва способного двигаться. Он не смог бы уйти сам. Ему помогли. Я чувствую следы чужой магии, но… не более.
– Я заподозрил бы эльфов, – вступил в разговор Анэто. – Но магия совершенно ни на что не похожа. Признаюсь, я в некотором затруднении, попытки классификации…
– Ан, я не сомневаюсь, что это кто-то из нарнийцев, – повернулась к нему хозяйка Волшебного Двора. – Что нам, по сути, известно о Потаённых Камнях? Их магия могущественна, но кто может похвастаться глубокими познаниями в этой области? Не ты и не я, во всяком случае. Не знаю, как у тебя в Академии, а в Волшебном Дворе никто не смог даже близко подобраться к этой загадке. Нарнийцы, конечно, открыты для гостей… но только до определённой черты. Потаённые Камни, несомненно, пребывают за нею.
– Согласен, – кивнул волшебник. – Но элементарная научная добросовестность требует от нас рассмотреть все возможные варианты, сколь бы фантастичными они ни казались…
– Ты намекаешь на Вейде? – поморщилась Мегана.
– Именно.
– Едва ли, – покачала головой чародейка. – Вейде в союзе с инквизиторами. Она же не дура помогать их злейшему врагу!
– Но это прекрасно согласуется с её излюбленным образом действий, – возразил Анэто. – Никогда не допускай, чтобы твои враги объединились против тебя. Не допускай уничтожения одной из враждующих сторон, победитель усилится за счёт побеждённого и обрушится на тебя с удвоенной мощью. Она вполне могла бы спасти некроманта – просто чтобы у Инквизиции не появилось желания обратить более пристальные взоры на Вечный лес, где, как известно, всю историю Спасителя считают детскими сказками.
Для ревностного чада Святой Матери Мегана отреагировала на это более чем странно, лишь равнодушно вскинув бровь.
– Пусть себе считают… Не в том дело. Вейде пошла бы на страшный риск, позволь она себе это. Потому что инквизиторы никогда бы ей этого не простили. Они обрушились бы на Вечный лес всей своей мощью…
– И потерпели бы поражение, – невозмутимо парировал Анэто. – Сражаться с эльфом в лесу, да притом ещё и в его родном!.. Аркин положил бы там всех своих…
– Погоди, – поморщилась Мегана. – Послушаем ту, кто понимает в этом деле гораздо больше нас с тобой. Госпожа Клара, мы с нетерпением ждём ваших слов. От них сейчас зависит очень много, быть может, даже судьба всего Эвиала, да простятся мне эти высокие слова!..
Клара ответила не сразу. Когда их отряд достиг искомого места, она сразу же ощутила след души Кэра. Да, он был здесь, он лежал на этом снегу… и Мегана права – обессиленный, едва живой. Даже слабая тень и та сохранила отпечаток того страшного удара, что едва не вмял некроманта навеки в Небытие.
– Прошу всех чуть отойти. – Клара шагнула вперёд. – Я… надо понимать, куда он есть уходить, – опять сбилась она в грамматике.
Мегана и Анэто с готовностью отступили к соснам. Клара опустилась на колени в хрусткий снег. Она чувствовала весь свой отряд – напряжённая валькирия, не снимающая руки с эфеса, готовая в любой момент к бою, не верящая никому и ни во что, кроме лишь своего слова и своего долга; Тави, до сих пор, похоже, не слишком понимающая, чего же они тут пытаются достичь; и Кицум, который, похоже, понимает всё даже слишком уж хорошо; помимо отряда боевому магу открывались сейчас и Анэто с Меганой, однако эта пара Клару меньше всего интересовала. Кэр! Кэр Лаэда! Что с ним случилось, что тут произошло?..
Помимо этого, была и ещё одна мысль. Напрямую связанная с тем долгом, что вновь привёл Клару в этот закрытый мир.
Мечи. Вынесенное Кэром из Мельина небывалое оружие, за которым гоняются такие силы, что впору по-детски зажмуриться и молиться всем известным богам, чтобы эта напасть миновала тебя. Мечи должны быть где-то здесь, она, Клара, не могла ошибиться. И если это так, она их получит. Чего бы это ни стоило.
Пальцы Клары легли на жёсткий снег. Веки смежились, глаза смотрели сквозь время, чувств коснулось холодное крыло рванувшейся отсюда ввысь Силы. Давя в себе боль отката, Клара попыталась проследить вектор выхода – получилось, хотя и не сразу и не с первой попытки. Боевой маг с трудом пробивалась сквозь наброшенные обманные покрывала, продиралась, словно через липкий и плотный снег. Тот, кто ставил здесь эту защиту, постарался на славу. И преуспел – вернее, преуспел бы, не окажись здесь она, урождённая волшебница Долины Клара Хюммель. Однако даже ей не удалось понять, кто же помог некроманту. Смутный образ так и не прояснился, отдельные чёрточки не складывались в картину, и Хюммель бросила это занятие. В конце концов, дела этого мира её не интересуют. Ей нужен сам Кэр Лаэда, а не его местные сподвижники и соратники.
Анэто и Мегана смотрели на неё с надеждой. Им самим это заклятье бы не покорилось. Сплётший его знал, что делает.
Наконец Клара выпрямилась, утёрла пот, выступивший на лбу, несмотря на мороз. Колени подрагивали, противно сосало под ложечкой, голова кружилась – она слишком долго сдерживала откат.
– Я… знаю, куда идти. – Она махнула рукой, указывая на север. – Его… есть унести туда. Сам он не шёл. Следы… есть закрыты волшебным образом. Был отряд. Немного.
– Люди? – быстро спросила Мегана.
Клара пожала плечами.
– Защита очень хороша. Я не видела того, кто её ставил. Знаю только, что некромант не мог идти сам и его унесли. На север. Туда. – Она снова махнула рукой.
– Нарнийцы, точно, – прошипела Мегана, её глаза зло сверкнули. – Они и никто другой, несомненно!
– Едва ли это сейчас имеет какое-то значение, Мег, – покачал головой Анэто. – Если его несут к Нарну…
– То они избрали не самую прямую дорогу, – заметила хозяйка Волшебного Двора.
– Отчего же? – поднял бровь ректор Академии. – Как раз всё очень логично. На западе от них Эгест. Не лезть же им туда! На юге – море. На востоке им и подавно делать нечего, Вейде с ними поступит круче, чем Инквизиция с нераскаявшимся еретиком, – прости, Мег, ничего личного.
– Ничего-ничего, – хмыкнула чародейка. – То есть ты думаешь…
– Надо немедля отправить послание в Нарн. Конечно, отметить, что мы чтим их обычай давать убежище, но…
– Ты собираешься воевать с Тёмными? – Кажется, Мегана и впрямь удивилась. – Ты бросишь свою Академию в наступление против эльфийской твердыни? Ты представляешь, во что это тебе обойдётся?
– Ну, положим, не мне, – ухмыльнулся Анэто. – А святым братьям. У них на Тёмных зуб большой и давний… вот и пусть стараются.
– Прошу прощения, господа, – вмешалась Клара. – Мне кажется, что разуменистее… что разум… тьфу! Что правильно будет идти по следу, а уж потом решать, где именно скрылся некромант.
– Бесспорно, госпожа, – церемонно поклонился Анэто. – И мы, несомненно, последуем вашему совету. Но, поскольку нам придётся… э-э-э… отказаться от некоторых специфических способов перемещения и проделать весь путь на своих двоих, неплохо бы, не дожидаясь нашего прибытия к убежищу Тёмного чародея, выслать туда наши отряды уже сейчас. Вы не согласны со мной, госпожа Клара?
Боевой маг пожала плечами. В сущности, ей требовалось добраться до Кэра первой, пока никто не сумел помешать. В конце концов, что бы ни натворил тут этот мальчишка, он оставался урождённым магом Долины, а это братство стояло и будет стоять над всеми и всяческими там «меньшими мирами».
– Сюда вскоре доставят всё необходимое, – заверил её Анэто. – И тогда мы продолжим путь…
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:20 | Сообщение # 29 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия 5
До Эгеста Сильвия добралась далеко не сразу. Ещё в полулиге от крепостных ворот она вдруг поняла, что ошиблась. Клары Хюммель не было в городе. Ускользнула, выбралась каким-то потайным отнорком – неужели почуяла её, Сильвии, приближение?
Девушка остановилась. Навстречу ей уныло тащился нескончаемый поток покидавших Эгест горожан. Там явно творилось что-то неладное… но какое ей дело, она должна настичь Хюммель, а если её нет в городе, то…
Сильвия повернула назад. Признаться, она испытывала большое разочарование. Если эта гордячка, эта так называемый боевой маг по найму (шлюха какая-то, если «по найму», да и только!) сумела понять, что здесь объявился охотник за её головой, – Сильвии придётся думать о том, как уберечь свою голову. Артефакты Игнациуса остались в лесу, Сильвия взяла с собой один только чёрный фламберг. Придётся возвращаться, хоть это и дурная примета. Артефакты неплохо послужили ей на пути в Эвиал… так что остаётся надеяться, что они не взорвутся, покуда Сильвия не доберётся непосредственно до мятежницы.
Сильвия уже совсем было собралась повернуть назад – зимний день постепенно угасал, следовало подумать о ночлеге или же вновь перекидываться в белую сову, которой морозы были совершенно нипочём.
Однако там, впереди, за негустым леском, за одинокими домиками крестьян, там, где лежали крепостные стены и шпили эгестских башен, крылось сейчас нечто неуловимое, чему Сильвия не могла найти никакого определения – словно лёгкое дуновение ветерка на лице в жаркий летний полдень. Словно тонкая струйка воды, коснувшаяся пересохших губ странника в пустыне.
Там была Сила, странная, пугающая, но вместе с тем – притягательная, увлекающая за собой в неведомую бездну, падать в которую стало бы истинным, ни с чем не сравнимым наслаждением.
Понятно было, отчего народишко улепётывает из Эгеста. Бегите-бегите, мураши, торопитесь к следующей куче. А мы пойдём вперёд. Пусть это никак не приблизит нас к Кларе Хюммель, упустить такой шанс мы тоже не можем. Красный Арк отдал бы половину своей казны, чтобы только взглянуть на такое чудо!..
Привлекать к себе ненужное внимание, в одиночку проталкиваясь против течения нескончаемой людской реки, Сильвия сочла неразумным.
Белая сова незамеченной перемахнула через городскую стену. Никто не обратил внимания на крылатый силуэт, стремительно и бесшумно мелькнувший над запорошёнными снегом крышами. Никто не заметил, когда и где сова вновь сделалась молоденькой девушкой, почти что девочкой, в аккуратном коротком кожушке, не носившей на виду никакого оружия.
Ей не требовалось выпытывать дорогу. Она нашла бы источник Силы и с закрытыми глазами, в полной темноте. Кривые улочки и пустые, покинутые обитателями дворы вывели её к ратушной площади. Вокруг неё громоздились уродливые развалины, и снег медленно припорашивал изломанные концы деревянных балок, торчавших, словно чьи-то громадные зубы.
Жалобно мяукнула уцелевшая кошка, не то единственная выжившая, не то просто забытая хозяевами в суматохе. Самая обыкновенная полосатая кошка, гроза кухонных воришек-мышей; вновь мяукнув, она подбежала к Сильвии, выжидательно уставилась прямо в глаза, опять мяукнула…
– Нет у меня ничего, – буркнула девушка. – Иди своих ищи…
Однако кошка не уходила, строго смотрела, словно говоря: «Ну что же ты? Где моё молоко? Где моя миска, я спрашиваю?»
Ох, подумала Сильвия. Да наверняка тут всё не так просто, и кошка эта – вовсе даже не кошка, а доглядчик Архимага Игнациуса…
От одной этой мысли она вздрогнула. Игнациус… Что задумал этот старый ворон, засевший в Междумирье, точно в гнезде? Почему он дал мятежнице сбежать? Для чего ему потребовалось посылать Сильвию вдогонку, ведь хватило бы едва заметного мановения его пальца, чтобы связать Хюммель по рукам и ногам, после чего с ней уже можно было бы делать всё что угодно.
Ничего, сказала она себе, стараясь стряхнуть неуверенность и страх. Кошка села неподалёку на камни, принялась вылизываться, время от времени поглядывая на Сильвию. Отчего-то очень захотелось всадить стилет между зелёных глаз, но этому искушению Сильвия решила не поддаваться.
Она упустила Хюммель, но зато…
Руки её сами собой раскинулись в стороны, словно она стремилась сейчас обнять всю изувеченную свирепой схваткой площадь. Зародыш Силы таился глубоко под землёй, но уже поднимались, поднимались к свету тёмные упругие колосья, коим суждено собрать будет кровавую жатву. Однако прежде, чем слепая Сила великой Ночи вырвется на свободу, этой мощью воспользуется она, Сильвия. Достаточно она была на побегушках. Архимаг Игнациус, бесспорно, силён, вся Радуга перед ним – ничто; но если она, Сильвия, устоит сейчас, не испугается, не дрогнет и не побежит. Ах, её бы, эту Силу, в тот день, когда Хозяин Ливня обрушил во прах всю совокупную рать Арка…
Крепко зажмурившись, она стояла, чувствуя, как с каждой секундой свирепеет и крепнет жёсткий ледяной ветер, секущий неприкрытые щёки. Упругий клубок настойчиво и зло расталкивал земные слои, стремясь всё выше, к ненавистному свету – сделать своё дело, насытиться и погибнуть, дав перед этим жизнь сотням и сотням других существ, которым и предстоит продолжать начатое…
Перед мысленным взором Сильвии пронеслись странные картины: пылающие развалины, рухнувшие дома, беспомощно торчащие балки, бегущие солдаты – и среди них мерно, неумолимо наступающие ряды тёмной армии, армии, в которой ни у одного из воинов не было собственного лица, простой тёмный овал, и всё.
Небо заполняли чёрные знамена. Пронзительный ветер нёсся над площадью города, но застывшей почти что в экстазе Сильвии свирепые порывы казались мягким дыханием тёплого южного бриза.
Ночь наступала, ночь властно требовала своей доли в этом мире, ночь решила, что настал её черед. Сильвия до боли в напряжённых глазах вглядывалась в тёмный горизонт, стараясь различить там контуры новой хозяйки этого странного мира, но тщетно. Тьме нужно было совсем другое и совсем другими путями.
Конечно, просто принять рвущуюся на свободу яростную и слепую мощь Сильвия не могла. Она знала и умела многое, гораздо больше, чем полагалось бы простой, да в придачу ещё и более чем юной чародейке из обычного мирка, но всё-таки, чтобы принимать Тьму, требовалось большее, куда большее…
Чёрные знамена раздвигались, освобождая длинную, ведущую куда-то за грань неба тропу. Сильвия потянулась вперёд, больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться на этой дороге, ведущей куда-то к неведомым горизонтам, за которыми – свобода и сила, воля творить то, что захочешь, отплатить всем и за всё и занять наконец-то достойное её, Сильвии, место в иерархии Могущественных, правящих Упорядоченным…
Тело её двинулось, дёрнулось в конвульсивном движении, тёмная дорога распахивалась перед ней, оставалось только сделать один-единственный шаг – когда Сильвии на плечо внезапным прыжком бросилась полосатая ничейная кошка. Когти полоснули по шее, острые, как иголки, зубы куснули за ухо – больно, до крови.
– Тварь! – взвыла Сильвия, крутнувшись на каблуках и отшвыривая кошку от себя. – Тварь поганая!..
Чёрный фламберг ударил быстрее молнии, беззвучно и убийственно. Полетели горящие брызги кирпича, волнистое лезвие играючи рассекло толстенный потолочный брус – однако кошка, само собой, осталась цела и невредима.
– Т-тварь, – в третий раз с ненавистью бросила Сильвия, остановившись и потянувшись за платком. – Ну, что тебе, чего? Кто тебя послал? Мессир Архимаг? Чтобы я с пути истинного не сбилась?..
Кошка, усевшись на торчащий из груды битых камней срез деревянной балки, опять принялась невозмутимо вылизываться, с великолепным презрением даже не смотря в сторону взбешённой Сильвии.
Небесная тропа закрывалась, чёрные знамена истаивали в аэре, поток Силы иссякал – только всё громче и всё грознее гремели какие-то неведомые барабаны под землёй, точно неведомые полки скорым маршем двигались к месту битвы.
Сильвия зябко обхватила плечи. Её вдруг начало знобить. От самого обыкновенного страха.
– Что ж ты тут чуть не наделала, девка? – пробормотала она, медленно пятясь. Кровь стыла в жилах, злая Сила, вошедшая в неё, требовала действия, и от навеваемых этой Силой картин волосы вставали дыбом. – Куда ж это тебя затягивало-то, а?! Давай-ка отсюда, давай подобру-поздорову, пока руки-ноги целы…
Кошка соизволила наконец повернуть голову и внимательно взглянуть на девушку. Негромко мяукнула, распушила хвост и с достоинством удалилась.
– Кис-кис… – вырвалось у Сильвии, прежде чем она сама шлёпнула себя по губам.
Повернулась и опрометью бросилась в тёмный лабиринт узких проулков.
Встречаться лицом к лицу с подземной армией, кем бы они ни оказались, ей ничуть не улыбалось.
Она вихрем пролетела два или три коротких квартала, когда прямо перед ней начала вспучиваться припорошенная снегом брусчатка. Миг спустя камни брызнули в разные стороны, и из дыры показалось отвратительного вида рыло, землисто-зелёное, чешуйчатое, снабжённое мощными жвалами и какими-то длинными усами-вибриссами, невесть зачем и как отросшими у подземного зверя. На поверхности появились широкие, плоские, точно у крота, лапы с мощными кривыми когтями. Откуда взялся тут этот страх, что привело его в Эгест – Сильвия не знала и знать не хотела.
Она не зря воспитывалась в Красном Арке. Фламберг вновь ударил, и «крот», в отличие от кошки, не сумел увернуться. Казалось, чёрное лезвие закричало от злой радости, вновь ощущая всеми своими извивами тёплую кровь и плоть жертвы. Метнувшийся клинок невозможно было даже рассмотреть. Голова «крота» распалась надвое, тело грузно осело, выпученные глаза застыли. По снегу потекла тёмная кровь.
Сильвия метнулась дальше, к появившейся из руин стае белых волков, каждый из которых был ростом с доброго бычка. Смутно она припомнила сказку о «семи волках бледных», но детали пришли уже после того, как все семь тварей легли к её ногам. Фламберг косил врагов, словно коса траву. Злое пение клинка, хряск разрубаемой плоти, ломающихся костей, брызги тёмной, почти что чёрной крови – и в самом сердце этого безумия она, Сильвия, тонкая, словно тростинка, девчонка, невесть как управляющаяся с тяжеленным двуручным фламбергом чуть ли не с неё саму величиной.
Земля всё ещё вздрагивала, но ощутимо слабее. Из разрушенного дома высунулась ещё одна морда, совершенно уже непотребная – какой-то покрытый мехом сухопутный спрут, – и Сильвия, недолго думая, развалила его пополам. Фламберг делал её неуязвимой и непобедимой. Со стороны могло показаться, что в руках юной чародейки – гудящий тёмный круг живого воздуха, волшебным образом рассекающий всё, что оказывается у него на пути.
«Что это? Что случилось? Что за напасть лезет в несчастный город и откуда она взялась?.. И что я тут делаю? – мелькнуло у Сильвии. – Хюммель давно унесла отсюда свою задницу, мне тоже пора, а всё остальное…»
– Помоги-и-ите! – истошно заверещал кто-то в разрушенном доме наискось через перекрёсток.
И сразу же кто-то здоровенный заворчал и заворочался где-то совсем рядом, в развалинах, в красивом некогда доме с сорванной крышей. В чудом уцелевшем окне виднелся изящный многоцветный витраж.
Сильвия закусила губу. Крик повторился, жалобный, безнадёжный, словно тот, кто кричал, уже сам не верил, что ему придут на помощь. Миг спустя «помогите!» сменилось верещанием и визгом.
Сама себе удивляясь, Сильвия метнулась через дорогу. Стремление к спасению ближнего своего отнюдь не относилось к числу её, Сильвии, немногочисленных добродетелей, но… уж слишком отчаянно и горестно кричали там, в развалинах, и притом кричал явно ребёнок, скорее всего девочка.
…Она не ошиблась. Девчонке было, наверное, лет восемь или около того. Сжавшись в комочек, она забилась в угол рядом с уцелевшим комодом чёрного дерева и, дрожа, кричала. Страшно кричала, потому что ко вспоротому взрывом дому через заснеженную улицу по брусчатке ползло нечто донельзя отвратительное, какой-то зеленоватый клубок размером с лошадь, а во все стороны торчали шипы, клешни, жвала, крючковатые челюсти, глаза на стебельках и прочая дрянь. Хитиновый панцирь скрипел и потрескивал, словно существо напялило не свою, плохо подогнанную шкуру.
Девчонка завизжала так, что с торчащих балок посыпались остатки штукатурки. Тварь засучила многосуставчатыми ногами, защёлкала клешнями, жвалы хищно задвигались.
Сильвия прыгнула, уже понимая, что не успевает. Чёрный фламберг описал дугу, задев чудище самым своим остриём. Панцирь лопнул, брызнул фонтан зелёной слизи, чудище судорожно взбрыкнуло задними ногами, шипастые длинные шпоры мелькнули возле самого лица Сильвии, та инстинктивно отмахнулась мечом, срезав лапы пониже суставов, но было уже поздно. Жвала сомкнулись, вздергивая лёгонькое тело в воздух. На слизь, хлеставшую из распоротой фламбергом задницы, чудовище, похоже, внимания не обращало.
Собственно говоря, можно было поворачиваться и уходить, попутно отыскивая, чем обтереть чёрный меч. Жвала наверняка ядовиты. Кто знает, из каких бездн вынырнуло или было вызвано это создание, но что оно ядовито – несомненно. И яд у такого гада должен был до отвращения силён.
Девочка снова закричала, словно оленёнок в волчьей пасти. Острая шпора полоснула Сильвию по боку, боль обожгла, однако юная чародейка, раздирая одежду и кожу, сделала ещё один, очень быстрый шаг к голове многонога и одним ударом развалила её надвое. Чёрный меч ударил с такой силой, что просёк доски пола и завяз в толстенном бревне балки.
Жвалы разжались, тело девочки глухо ударилось оземь. Шапочка свалилась, по полу разметались светло-русые незаплетённые волосы.
Паук, скорпион, или как там его, успел первым.
Разумеется, Сильвия видела множество смертей. Она дралась наравне со взрослыми магами Арка, когда ещё была совершенной соплячкой. В десять она уже считалась ветераном. Она прошла огонь, воду и медные трубы, побеждала, проигрывала, вставала, сплёвывая кровь, и снова лезла вперёд. Она была на смертном поле под Мельином, видела, как рвут друг друга на части имперские легионы и гномий хирд, чувствовала бешенство Алмазного и Деревянного Мечей, бросивших массы воинов друг на друга, – но только тут ею внезапно овладел ужас, слепой и всепоглощающий. Девочка с русыми волосами могла быть её младшей сестрой. Когда-то Сильвия мечтала о сестрёнке. У неё слишком рано отняли кукол.
За стенами полуразрушенного дома что-то отвратительно шелестело, хрустело, сопело, хрюкало и шлёпало. Девушки коснулась волна вони.
Сильвия рывком вскинула фламберг.
«Спасибо тебе за подарок, Хозяин Ливня. Ты оставил мне и кое-что ещё; и сейчас пришла пора пустить в ход даже это. Сейчас, а не в решающий миг схватки с мятежницей Хюммель».
Она лаской скользнула наружу. В груди закипала злая радость.
Она будет убивать. Эти груды мяса, ощетинившиеся своими смертоубийственными орудиями, явившиеся сюда, чтобы нести смерть и разрушение. Убивающие да будут убиты, припомнилась ей старинная формула.
Её добыча очень для себя некстати высунулась из окна соседнего дома, где над сорванной с петель дверью еще качался обломок деревянного башмака. Здесь помещалась обувная лавка.
Больше всего эта новая тварь походила на здоровенную крысу, вставшую на задние лапы, а в передних державшую усеянную шипами палицу и щит. Тело существа покрывал густой блестящий мех, на голове громоздилось нечто вроде костяного шлема. Эта бестия, несомненно, была разумна.
Крысолюд ловко спрыгнул на брусчатку, одним прыжком оказался на другой стороне улицы. На застывшую с мечом Сильвию он не обращал никакого внимания. Его отчего-то привлёк тот дом, где только что разыгралась трагедия и где на полу, рядом с разрубленным «пауком» лежала, точно сломанная игрушка, русоволосая девочка, которой Сильвия так и не успела помочь.
– Нет! – взвизгнула Сильвия. Её затрясло от омерзения при одной мысли о том, что крысе могло понадобиться мёртвое тело ребёнка. Сейчас Сильвия невольно пожалела, что оставила в лесу артефакты Игнациуса, – кто знает, быть может, тогда бы и удалось спасти девчонку…
Крысолюд стремительно повернулся к ней. Морда у него была точь-в-точь как у крысы, торчали длинные усы-вибриссы, маленькие красные глаза смотрели с совершенно звериной злобой.
Не произнеся ни звука, крысолюд прыгнул. Прыжок у него вышел отменный, футов эдак на семнадцать-восемнадцать, предел для лучших прыгунов людской расы, если, конечно, не использовать магию.
– Иди ко мне, иди же, мой дорогой, – прошептала Сильвия, и это было чистой правдой. Она очень хотела, чтобы эта тварь очутилась бы сейчас рядом. Такое бывает. Когда враг вдруг становится дороже и желаннее любимого. Которого, само собой, у Сильвии никогда не было.
Крысолюд налетел, ударил, широко размахнувшись дубиной. Сильвия даже и не подумала защищаться. Она просто крутнула вокруг себя фламберг, неправдоподобно лёгкий и послушный в её руках.
Лезвие рассекло покрытое чёрным мехом туловище надвое, верхняя половина полетела в сторону, оставляя за собой в воздухе веер тёмно-багровых капель. Враг не успел издать ни звука, даже не успел понять, что умирает.
– Ну! Кто ещё?! – заорала Сильвия, кружась на месте. – Идите, идите же сюда! Идите ко мне, я вас успокою! Навсегда! Вот этим вот мечом! Идите сюда, узнаете, как дерётся Сильвия из Красного Арка!
Ждать пришлось недолго. Словно её голос прорвал какую-то завесу, раздёрнул занавес, преграждавший путь тем, кто волею неведомых сил оказался сейчас в Эгесте.
Первыми из всех окон, из всех проулков, с остатков крыш хлынули крысолюды, вооружённые всем, что только можно было вообразить, от примитивных дубин до изящных длинных гизарм со множеством крюков, клювов и лезвий. Из боковых улиц вываливались тяжёлые, окутанные паром горячие тела каких-то громадных червей с широченными, словно колодец, пастями, усаженными тремя, а то и четырьмя рядами острых, словно игольчатые клыки вампира, зубов. В воздухе, над остатками сорванных крыш, захлопали крылья. Медленно летели нажравшиеся страховиды, что-то вроде больших летучих мышей, пасти у всех перемазаны кровью.
И валили другие, столь разнообразные, что понадобилось бы много дней и много слов, чтобы достоверно описать всех откликнувшихся на вызов Сильвии.
От горла вниз, по груди, к животу поползла тёплая волна, с каждым мигом становившаяся всё горячей. Это походило на опьянение, опьянение силой, опьянение магией, мощью высшего порядка, которой не в силах противостоять ничто… ну, или почти ничто.
– Идите сюда! – вновь выкрикнула Сильвия. Страха не было. Поднимающийся восторг сдавливал горло. Вспомнились рассыпавшиеся по доскам русые волосы. – Идите сюда! Все! И скорее! Хватит всем и даже ещё останется! Идите сюда! Торопитесь! Вот она я! Давайте! Кто смелый, тот и съест! А остальным даже косточек не останется!.. Давайте же, что вы как мухи осенью! Быстрее! Сюда! Ко мне!..
Голос Сильвии взлетел высоко-высоко, затрепетал, готовый сорваться. К глазам подступили слёзы. Давным-давно забытые, ведь последний раз она по-настоящему плакала на плече у Кицума, вспоминая погибший Арк и деда – кажется, это было столетия тому назад.
Русые волосы на тёмном дереве.
Бей, Сильвия! Побеждай!
Она не произносила заклинаний. Она просто завертела вокруг себя фламберг, сливаясь с ним сознанием, обращая меч в часть себя и себя – в часть меча. Злая сила, что волнами накатывалась на город, нашла себе наконец достойную цель. Жгучий невидимый поток пронзал тело Сильвии, она задыхалась, чувствуя вкус крови во рту, но при этом сотрясаясь от неведомого ранее чувства. Мощь переполняла её, Сильвии казалось – она несётся на утлом плотике в самом сердце шторма.
Фламберг крутился с такой скоростью, что невозможно стало различить сам клинок. Выл и стонал воздух, над головой чародейки медленно поднималась ввысь серая воронка.
А потом враги ринулись на неё со всех сторон. В том числе и сверху. Похоже, страха смерти они не знали. Или же не понимали, что происходит, – последнее, впрочем, сомнительно. Те же крысолюды отнюдь не выглядели тупыми животными. Они должны были понимать… но тем не менее шли вперёд. Сильвия запомнила морды первых, стекавшую по чёрному, серому, рыжему меху слюну, бешенство и безумие в нечеловеческих глазах, запомнила размах оружия, летящие острия пик и гизарм, блеск на шипастых палицах, раззявленные пасти…
А потом всё исчезло. Остался только фламберг. И Сила, что сейчас вливалась в юную чародейку.
Серая воронка у неё над головой сменила цвет, сделавшись серо-алой. Вверх полетели обрубки тел, изломанное оружие, ударили, словно чудовищные фонтаны, струи крови из перебитых жил. Ветер над головой волшебницы взвыл, словно голодный волк, пожирающий добычу. Остатки тел мяло и рвало в кровавую кашу, унося куда-то вверх, ещё выше.
Живая волна, казалось, сейчас захлестнёт Сильвию с головой. Крысолюды, змеи с ногами, летучие мыши, гигантские черви и прочая мразь – всё вскипело, всклубилось вокруг неё, вой, вонь, грязь, слизь – и кровь, кровь, кровь…
Чёрный меч рубил направо и налево. Для него не существовало преград. Лопались панцири, разлетались белыми искрами костяные доспехи, на куски крошились тела. Воронка над головой Сильвии, вобрав в себя кровь и ошмётки тел, стала почти что чёрной. И уже трудно было понять – создан ли этот вихрь движением фламберга или же сама воронка рвёт, рубит и кромсает на части подступающих к Сильвии врагов.
Беспощадное истребление не остановило атакующих. Живые, более-менее разумные, обладающие инстинктом самосохранения существа уже давно бы остановились, повернули назад, вместо того чтобы бессмысленно гибнуть в чудовищной мясорубке.
Однако они валили и валили. Самые разнообразные, чудовищные выверты воображения неведомых богов. Пришедшие из ниоткуда и сейчас уходящие в никуда. Воронка над головой Сильвии поднималась всё выше и выше, достигая туч, с рёвом всасывая и изрубленные и целые тела. Поток Силы, что должен был сровнять Эгест с землёй, обратился против себя самого. Сотворив весь этот ужас, он сейчас сам же и выбрасывал его в области ещё большего ужаса. Сильвия и её чёрный меч стали тем, что пробивает плотину, отводя губительный паводок от населённых областей.
Ураган выл всё бешеней, небо над полем битвы постепенно темнело, мгла воронки растекалась во все стороны, закрывая солнце. Толчки Силы отзывались глухой ноющей болью во всём существе юной волшебницы, однако ясно было, что на сей раз Тьме не удалось прорваться в Эгест. Её расчёты – если, конечно, допустить, что Тьма умеет считать, – никак не могли принять во внимание внезапное появление в обречённом городе артефакта из совершенно иного мира.
Мало-помалу напор стихал, твари вяло шли под удары фламберга, даже не пытаясь атаковать, безвольные, словно ватные куклы. Сильвия добивала их уже на остатках дыхания. Она не считала и не чувствовала ран – до времени. Только щекочущие тёплые струйки собственной крови, сбегавшие вниз по рукам и бёдрам.
А когда всё кончилось и последний крысолюд свалился под ноги девушке – свалился, с тем чтобы через мгновение его всосала бы ненасытная пасть воронки, – Сильвия упала сама. Звякнув, повалился на камни фламберг, и тотчас же угасла чудовищная глотка, распахнувшаяся над ними в небесах. Тёмной воронки больше не было.
Эгест уцелел, хотя сам ещё и не знал об этом. Ему повезло гораздо больше, чем некоторое время тому назад другому городу по имени Арвест.
Белая сова взлетела над развалинами, тяжело и устало взмахивая покрытыми кровью крыльями, полетела на восток, к недальнему лесу, где спрятаны были артефакты Игнациуса. Эта часть погони не удалась, всё следовало начинать сначала.
* * *
По воле Архимага Сильвия заполучила власть над высоким искусством магической трансформы. Громадная сова с человеческим разумом опустилась на землю, с трудом проделав путь меж сплетённых, щедро присыпанных снегом ветвей. Мгновение – и вместо гротескно большой птицы на выбеленной земле вновь стояла Сильвия. Она тяжело дышала, всё ещё судорожно сжимая рукоять громадного фламберга.
Вот только в глазах молодой волшебницы всё ещё сверкали слёзы.
Что случилось, чародейка? Ты, которая пережила гибель своего Ордена, кто оказался в самом сердце невиданной битвы Алмазного и Деревянного Мечей, кто странствовал по причудливым тропам Межреальности, кто рушил скрижали Спасителя (вернее, меченные знаком Спасителя), кто, несмотря на малые годы, уже потерял счёт убитым в бою врагам, – почему у тебя в глазах девчоночья вода?!
«Ты ввязалась не в свой бой, – подумала она, жёстко и некрасиво кривя рот. – Это не твой бой и не твоя война».
«Нет, – вдруг возразила Сильвия сама себе. – Это моя война. Потому что… потому что…»
Напрасны усилия выразить словами, чёткими фразами невыразимое. Так неграмотный воин безымянных земель стоит в безнадёжном бою против стократно сильнейшего врага, не защищая свою семью или дом, а просто потому, что дано слово. Так опытный командир наёмного полка поворачивает коней, бросая своих в атаку, несмотря на то что не получит ни гроша после этого боя – но зато останется целой деревня, окружённая голодными мародёрами. Это не благородство. Это нечто большее, это верность. Прежде всего самому себе.
Грудь Сильвии бурно вздымалась, она всё ещё никак не могла прийти в себя. Второй раз она вступала в бой на земле этого мира, и если первый раз, надвое разваливая чёрным фламбергом железные скрижали, она очень хорошо понимала, что, зачем и почему делает, то теперь… Или нет? Или же она всё понимала? Или она сознавала, что, разрушив часть сдерживавшей Тьму плотины, ей теперь предстоит если и не затыкать прорехи, то, по крайней мере, бороться с рвущимися в населённые области потоками мрака и ужаса – не благословенной ночной темноты, покрова земли, а именно того безъязыкого и бессветного мрака, отражения Абсолютного Ничто, над философским и алхимическим осмыслением которого десятилетиями бились лучшие умы Всебесцветного Нерга. Мрака и ужаса, которым нет ни объяснения, ни оправдания. Они не народ, силой оружия отбивающий у богатого соседа плодородные земли, потому что иначе племени грозит поголовная голодная смерть. Они бессмысленны. У них нет цели. Они ничто. Они просто топор в руках палача.
Вопрос только в том, чьи приказы исполняет этот палач.
Сильвия застыла, смотря на подвешенную в снежных ветвях сумку. Артефакты Архимага Игнациуса. Могущественное и страшное оружие. За которым на тысячи лет и тысячи миров тянется кровавый след. Кто знает, каким способом добыл их мудрый чародей?
Особенно если вспомнить череп. Череп нерождённого ребёнка. Точнее сказать, вырванного силой из материнской утробы. Сильвия зябко повела плечами – когда она вспоминала эту часть жуткой легенды, её постоянно охватывала дрожь.
Сильвия медленно потянулась, сняла с сучка кожаный прочный ремень. Ей очень хотелось оставить всё это несказанное богатство навсегда в зимнем лесу. Оставить и никогда не возвращаться к этому месту. А может – оставить тут навсегда и саму миссию Архимага?
Что-то очень важное должно было случиться в Эгесте, если гончей Игнациуса стали приходить на ум такие мысли.
Она колебалась.
Послать всё к воронам. Прижиться здесь. В Эвиале найдётся дело, достойное её талантов и её фламберга. Слишком страшная цена заплачена за это оружие, чтобы оно служило бы кому-то ещё, кроме неё самой.
Она с лёгкостью одолела бы местных чародеев. Народ носил бы её на руках, и она вполне могла бы стать правительницей – разве не к этой роли готовили её в Красном Арке?
Лицо Сильвии внезапно исказилось. Она словно за один миг постарела лет на десять. Уже не ребенок, даже не девушка – женщина, ещё молодая, но уже познавшая всё в этой жизни. Власть, почести, богатство, падение, грязь, предательство, боль, страх, смерть близких…
Рука Сильвии медленно потянулась и взяла сумку.
Красный Арк учил, что клятвы должно придерживаться только в том случае, когда это ведёт к вящей славе твоего Ордена. Дед, глава Арка, расширял это понятие – когда это ведёт к вящей твоей пользе, даже не славе.
Выполнить поручение Архимага Игнациуса означало многое. О нет, Сильвия не переменила своего мнения о своём нанимателе. Она преклонялась перед его силой и перед тем, чего он сумел достичь. Но она также знала, что случится с ней самой, если она слепо поверит словам седобородого старика, способного, наверное, зажигать новые звёзды, если ему покажется, что рисунок созвездий на ночном небе недостаточно гармоничен.
Нет, она пойдёт дальше. Судьба дала ей возможность… указала другой путь. Она, Сильвия, внучка самого могущественного чародея Красного Арка и дочь того, чьё имя в том же Арке страшились произнести даже мысленно, пойдёт по дороге до конца – но это будет её собственная дорога, не чья-либо ещё.
На сей раз она не стала перекидываться в сову. Молоденькая девушка, почти что девочка, одна странствующая по зимним дорогам Эвиала, не могла не вызвать вопросов у тех, кто присвоил тут право эти вопросы задавать, но Сильвии хотелось повнимательнее взглянуть на этот мир. Мир, который она негаданно-нежданно стала защищать. Идти пешком было неразумно, Игнациус брезгливо поджал бы губы – то, что он считал глупостью у служивших ему, неизменно вызывало его брезгливость, словно неряшливость или неопрятность, но именно поэтому Сильвия и стремилась идти пешком.
Найти след Клары Хюммель не составило особого труда. Чародейка и её свита удалялись от города. Они шли на север, словно сами кого-то преследовали. Иного объяснения Сильвия не находила. На полночь от Эгеста не было ни больших городов, ни торговых путей. Лесной тупик, зажатый между двумя дикими чащобами, упирающийся северным концом в утёсы Железного Хребта, – что там делать мятежной чародейке?
Значит, пойдём и мы туда.
Но гораздо больше заинтересовал Сильвию второй след, начинавшийся в этом же месте. Вот этот след был донельзя странен и совершенно не походил вообще ни на что знакомое. Всё смешалось в нём – сила, сродни тому, что Сильвия ощутила в Долине, чистая, звенящая струйка, подобная весеннему ручейку, заставившая вспомнить о Дану, и было ещё что-то, тёмно-стальное, словно броня старого доспеха. В памяти отчего-то всплыло лицо Игнациуса, не образ Долины вообще, а именно надменный профиль мессира Архимага, словно Сильвия услышала отголосок его неизмеримой силы…
Этот отряд тоже направлялся на север.
Сильвия последовала за ним.
В образе белой совы она легко могла бы настичь Хюммель, но теперь, после Эгеста, отнюдь к этому не стремилась. Она, конечно, разберётся с мятежницей, но… не сразу.
У неё будет своя игра.
И тогда мы ещё посмотрим, кто кого.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Суббота, 12 Окт 2013, 23:20 | Сообщение # 30 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия 6
Пробираться в тяжёлом стальном доспехе по жарким, влажным джунглям невозможно. Это вам скажет любой бывалый путешественник. Император же тем не менее ни на миг не расставался с латами. Ни на миг не снимал с левой руки белую перчатку, что прямо-таки приросла к коже. Порой он казался сам себе крошечной деревянной фигуркой, двинутой вперёд через всё поле одним из чудовищных сверхъестественных игроков, деревянной фигуркой, которая, как известно, не устаёт, не чувствует жары и голода и, самое главное, не страшится смерти.
Император и в самом деле почти ничего не ел и не пил. Кожа на лице ссохлась и стянулась, глаза ввалились, однако тело словно забыло об усталости. Короткий сон сменялся длинным путём по влажным низинам, где ноги чуть ли не по колено проваливались в тёплую илистую воду, и идти приходилось, пробивая себе дорогу в настоящем живом ковре плотных мясисто-зелёных листьев, переплетённых гибкими и прочными плетями водяных лиан. По коричневым стволам лесных исполинов, что ничтоже сумняшеся росли себе прямо в стоячей воде, вниз струились водопады взлохмаченных вьюнов, вызывающе украсившихся белыми, голубыми, пурпурными цветами. Густой запах живой зелени лез в ноздри, щекотал, заставляя Императора чихать. Джунгли были настоящим пиршеством жизни, пиршеством, на котором никогда не переводилось ни одно из изысканных яств.
Дни сливались в сплошную, неразличимую череду. Старый вампир Эфраим, хоть и оголодал до последней крайности, держался молодцом. Было видно, что даже его сверхчеловеческих сил не хватает, чтобы угнаться за поистине одержимым Императором, однако он не сдавался. Иногда даже взлетал к вершинам деревьев, разузнавая дорогу.
С их пути спешило убраться всё живое, словно эти двое были предвестниками истребительного морового поветрия.
С каждым днём желанная цель оказывалась всё ближе и ближе. Император твёрдо знал это. Он чувствовал Тайде, её страх, горе и отчаяние, для выражения которых у него не нашлось бы слов. Он знал, что Дану ждёт его – там, впереди, в руках неведомых похитителей. Всё остальное его не интересовало. В том числе и то, что похитители, несомненно, сами сейчас поджидают его, рассчитывая, что он легко заглотит приманку.
Сквозь вымершие, опустевшие джунгли они пробивались три недели. Эфраим, казалось, стал ещё тоньше и суше, хотя, в принципе, один раз умерший вампир не мог ни похудеть, ни растолстеть.
На двадцать второй день им вновь открылось море.
Берег сворачивал на северо-запад, линия скал понижалась, мало-помалу сливаясь с морем. И там, пока ещё невидимая, поднималась крепость, где держали Тайде.
«Второй раз они от меня не уйдут».
– Уффф… – Плечи вампира уныло поникли, он, похоже, с трудом держался на ногах. – Всё-таки дошли, высокий человек. А ведомо ли тебе, что сквозь эти леса никто еще ни разу не проходил? Что с восточной стороны их султаны Арраса большую стражу держат – здешних тварей отражать? А мы с тобой прошли – и никого вообще не встретили, высокий человек!
– Твари? Чудовища? – Император поднял брови. – Нет здесь никого, Эфраим, и не было никогда.
– Ну, ты сказал, – фыркнул вампир. – Не было…
– Не знаю. – Император усмехнулся: – Я не видел.
– Вот и спросил бы себя, высокий человек, – чего ж они все бежали? Чего испугались? Их ведь никаким оружием не вразумишь. Только убить и можно.
Император пожал плечами. Неведомые чудовища, якобы попрятавшиеся от него, – какая чушь! До них ли сейчас? Там, впереди, – крепость, где держат Тайде. Вот об этом он и станет думать.
Его словно гнало вперёд железным бичом. Тайде, Тайде, Тайде – молотами стучало в висках.
Эфраим, морщась и кряхтя, совсем как человек, перекинулся в летучую мышь, взмыл к вершинам деревьев, покружился там недолго – и чуть ли не камнем упал вниз.
– Видел крепость, высокий человек, – выдохнул он. – Большая крепость. День пути, наверное. Очень крепкая. И… сильная. Я имею в виду…
– Я понял, – отозвался Император.
Продолжения не требовалось. Крепость впереди была крепка не стенами и башнями. Нет. Тем, что крылось за этими стенами, и притом отнюдь не банальными мечами и копьями.
– Пошли, – сказал вампиру человек.
* * *
Эфраим не ошибся. Им пришлось ломать ноги ещё целый день, и лишь под вечер с уже невысокого, густо заросшего колючим кустарником холма Император своими глазами увидел пиратскую твердыню.
Мельинская Империя ведала, что такое пиратские набеги. Не раз случалось её легионам и высаживаться под градом вражеских стрел на чужие берега, ломая хребты морской вольнице. Легаты и центурионы знали, как выглядят пиратские гнёзда, и умели их штурмовать.
Но на сей раз Император увидел нечто донельзя странное. Не портовый город, прикрытый мощной стеной. Не укреплённый замок над бухтой, приют одинокого главаря морских разбойников.
Вместо всего этого Император увидел храм. Укреплённый, конечно же, – но всё-таки в первую очередь это был храм, место молитвы, а не боя. Храм, конечно же, не Спасителя. Взмывший высоко в небо острый шпиль венчал странный символ: поднятая человеческая ладонь с широко расставленными пальцами. Присмотревшись, Император разглядел нечто вроде тонкой паутины, опутавшей железные пальцы.
– Ты видел когда-нибудь это? – повернулся Император к своему спутнику.
Эфраим озадаченно покачал головой:
– Нет, высокий человек. Я живу уже очень долго и, признаться, думал, что повидал всё на свете. Но этой штуки – нет. Это не знак людского Спасителя.
– Знаю. – Императору чудилось, что он различает движение в узкой бойнице окна. Там словно что-то сверкало, вспыхивало и гасло.
– Не смотри, – вдруг подобрался, насторожился вампир, выпуская острые иглы клыков. – Не смотри, высокий человек!
Но Император и сам уже, чувствуя неладное, поспешил отвести глаза.
То, что сверкало и блестело в бойнице, было жадным и голодным. Очень голодным и очень жадным. Оно истомилось в тщетном ожидании подачки, а сейчас ему, похоже, пообещали поистине царскую трапезу. И чем дольше всматриваться в коварный блеск – словно солнечный луч играл на густо покрытом маслом лезвии меча, – тем больше шансов стать тем самым обедом, которого существо в бойнице ждало так долго и так тщетно.
– Ты знаешь, что это такое? Это как-то связано с теми призраками, которые…
– Что это такое – не знаю, – проскрипел вампир. – Но ясное дело, из того же воинства. Не смотри, высокий человек. И вообще лучше бы нам повернуть назад. Ты ведь знаешь, что они от тебя хотят.
– Знаю, – кивнул Император. – Им надо, чтобы я высвободил всю мощь белой перчатки. Мы уже говорили с тобой об этом, и неоднократно. Не дождутся. Я не настолько глуп, Эфраим. Я знаю, на что способна эта вещь. Поверь мне.
– Верю, верю, высокий человек. – Серая щека вампира подёргивалась, словно от сильнейшего волнения. – Но что станешь ты делать, если речь пойдёт о твоей жизни? Или – о жизни твоей драгоценнейшей эльфийки?
– Полегче, полегче, Эфраим, – поморщился Император. – Я не из тех, кто выбирает из двух зол меньшее, запомни это. Я уничтожаю их оба.
– Смелые слова, высокий человек. Смелые и, прости старого, повидавшего жизнь вампира, очень глупые. Выбора может и не оказаться. Тебя загонят в угол, и тебе ничего не останется, как…
– Посмотрим, Эфраим, посмотрим, – отрезал Император, усилием воли заставляя правую руку убраться с белой перчатки.
Вампир что-то проворчал, криво усмехаясь и опуская голову.
– Я не собираюсь драться с этими страхами, – сказал ему Император. – Пусть сюда стащат хоть весь местный зверинец. Мне всё равно. Только глупец лезет в пасть дракона, когда можно спокойно обойти его…
– Откуда ты знаешь о драконах? – вдруг напрягся Эфраим.
– Не забывай, что я из другого мира, – пожал плечами Император. – У нас они – обычное дело. А что, тут драконов совсем нет?
Вампир замялся.
– Ну, не то чтобы совсем бы не было… Только это к делу отношения не имеет, высокий человек. Прости меня, я и в самом деле забылся. Просто… просто у нас драконы совершенно особенные, говорят, что они – хозяева всей магии этого мира…
Честно сказать, Императору не было никакого дела до драконов этого мира. Это не его война. Он должен выручить свою Тайде и как можно скорее убраться отсюда. Остальное его не касается.
– Может, и так, – равнодушно согласился Император.
– Среди Ночного Народа говорят, что если драконы покинут своё добровольное заточение, настанет конец мира, – осторожно прибавил вампир.
Император только махнул рукой.
– Я уже по горло сыт страшными предсказаниями, Эфраим. Поверь, я слышал их немало в своём собственном мире. Более чем достаточно. Все приметы, предсказания, пророчества говорили о том, что всеобщая гибель близка и неотвратима. И что же? Ничего не случилось! Наши мечи остановили все и всяческие предсказания. Мир уцелел. Так что я уже привык. Нельзя давать прорицаниям власть над собой. Да и не вижу я тут никакого дракона.
– Я тоже не вижу, – признался Эфраим. – Собственно говоря, речь не о том. Там, в окне… вот кого надо бояться.
– Но ты ничего не можешь сказать об этом создании?
– Ничего, – повесил голову вампир. – Но его надо остерегаться. И не идти на него… с открытым забралом.
– Не волнуйся, – усмехнулся Император, касаясь тяжёлого, изукрашенного резьбой наличья.
Вампир только покачал головой.
– Забросишь меня через стену? – спросил Император.
Эфраим ощерил клыки и зашипел, словно рассерженный кот. Встопорщился, засверкал глазами, длинные тонкие пальцы затряслись. Он то ли смертельно испугался, то ли донельзя разозлился.
– Что, не станешь? – поднял брови Император.
– Я не твой раб, высокий человек. И я хочу жить. Несмотря на то что бытие моё едва ли можно назвать полноценной жизнью.
– Ты боишься?
– Конечно! Ещё бы не бояться, высокий человек! Эта ловушка куда серьёзнее первой. Там тебя рассчитывали взять на испуг. Здесь собираются драться всерьёз. И мне, боюсь, уже не уйти. Окажи милость, высокий человек, не принуждай меня. Я могу отправиться поразведать подходы, но не проси и не приказывай переносить тебя туда.
Император сощурился. Белая перчатка привычно облегала левую руку, и он знал, что стоит только ему пожелать…
Вампир невольно отступил на пару шагов, дрожа крупной дрожью.
– Ты полетишь на разведку, – негромко сказал Император. – А там посмотрим. Пойми, Эфраим, чем раньше я получу назад мою Тайде, тем скорее кончится твоя… гм, неволя. Помоги мне в этом последнем деле, и я тотчас же верну тебе полную свободу, клянусь тебе в этом своей Силой и своей душой.
– Я присоединился к тебе во многом добровольно, высокий человек, – в тон, негромко ответил вампир. – Я хотел отомстить, потому что те… кто готовил засаду на тебя, нарушили своё слово. Но… есть барьеры, для меня неодолимые, высокий человек. У вампира нет души, он боится смерти, боится полного распада, уничтожения, исчезновения, что неизбежно последует за… ты понимаешь. Ты можешь меня принудить, высокий человек, ты владеешь мощью, я выполню твой приказ, потому что всегда лучше жить, нежели умирать. Но потом… там, в этом храме… – Он безнадёжно покачал головой.
– Лети на разведку, – холодно ответил Император. – А там будет видно.
Вампир уныло вздохнул и перекинулся летучей мышью. Счастье ещё, что он не боялся солнечного света.
|
|
| |
]
