Дата: Понедельник, 04 Фев 2013, 03:16 | Сообщение # 1
Леди Малфой/Мисс Хогсмит 2012
Новые награды:
Сообщений: 5114
Магическая сила:
Название: Тишина
Автор: Арианна
Бета/Гамма: tigryonok_u
Рейтинг: R
Жанр: Drama/ Romance
Категория: Get
Размер: мини
Статус: закончен
Аннотация: Они просто не успели…
Предупреждения:
1. Все домыслы аффтара, полный бред и местами неуёмная фантазия. Ситуация смоделирована на основе жизненных наблюдений.
От Автора:
Бывает такое, что вдруг, неожиданно, появляется идея, мысль, слово, стимул и захватывают, ведут за собой, заставляя бросить все и писать. Неотрывно, не один час, забыв обо всем, лихорадочно пытаясь успеть все записать, о чем рассказывают они, главные герои. Мир замирает. Он не вправе мешать в такие моменты. Так писалась "Тишина". А толчком послужила одна фраза: " Они не разговаривали несколько дней". Все время, пока длилась работа над "Тишиной", я слышала одну и ту же мелодию. Не могу сказать, что она соответствует рассказу, или дополняет его. Да это и не песня. Видеоролик. Но именно это музыкальное сопровождение мысленно было со мной и вело моих героев.
Дата: Понедельник, 04 Фев 2013, 03:19 | Сообщение # 2
Леди Малфой/Мисс Хогсмит 2012
Новые награды:
Сообщений: 5114
Магическая сила:
- Вы уверены в целесообразности этого шага? - Да, сэр. По нашим данным, они готовы развязать боевые действия. Назначено на сегодня на 17.00 по … - говоривший сверился с листком, который держал в руках, -по московскому времени. Если мы их опередим, то будем контролировать ситуацию. - А если нет? - А если нет, то мир обретет нового лидера. - Ну, что ж, у нас нет другого выбора. Мужчина в военной форме подошел к командному пульту. До назначенного времени осталось пятнадцать минут. Помедлив некоторое время, он откинул прозрачную крышку и до упора вдавил кнопку.
Где-то далеко. Мир взорвался цветными осколками, ярким заревом полыхнул горизонт. Земля ощерилась обломками бетонных плит, выбрасывая в небо клубы пыли, огня, куски метала и дерева. Сминая, размазывая, испепеляя человеческие тела, не оставляя ничему живому ни единого шанса…
Вой наполнил помещение. Замигали красным тревожным светом приближающихся ракет экраны радаров. - Мы опоздали, - прошептал собеседник мужчины в военной форме.- Боже, храни нас…
Двумя днями ранее. Тишина. Они не разговаривали уже несколько дней. Он пришел с работы, молча сел за стол. Она также, не говоря ни слова, подала ужин и ушла в комнату, включила телевизор, сделала звук погромче, забралась с ногами в кресло. В ответ он увеличил громкость маленького кухонного телевизора, переключил на один из спортивных каналов и стал ждать, зная, что ей не нравятся шумные выкрики комментаторов. Но ничего не происходило. Составив пустые тарелки в мойку, сел у окна и закурил, снова ожидая реакции, ведь ей не нравится, когда он курит в квартире.
Никаких перемен. Вернувшись на кухню, она обязательно почувствует запах сигаретного дыма. Что сделает? Возмутится? Станет кричать? Что-то же должно, в конце концов, разбить ее ледяное безмолвие? Ничего. Просто молча, убрала со стола, вымыла посуду, пряча от него лицо. Он наблюдал с почти болезненным любопытством, замечая каждое нервное движение, тихий всхлип, прерывистый вздох. Телевизор, повинуясь движению пальцев, удерживающих кнопку пульта, безостановочно перескакивал с канала на канал. Новости, документальный фильм, реклама, мультфильм, снова реклама, футбол, опять новости… - Правительство встревожено все увеличивающимся числом эмигрантов из стран Третьего Мира. Не смотря на усиленный контроль и утроенное число постов на границе, им удается… Он переключил канал и отбросил пульт. Бред! Полный бред! Черт бы побрал все эти Америки, России и Евросоюзы вместе взятые. Она выключила кран, сложила посуду, заварила чай и ушла, так ничего не сказав. Он закурил новую сигарету и заметил, как она сморщила носик, проходя мимо в комнату. Стукнула дверь в спальню. Ну, чего она ждет? Что он придет извиняться? За что? За окном шел дождь, ветер размазывал капли воды по стеклу, хлестал ветвями деревьев о раму. Сигарета истлела, осыпавшись пеплом на подоконник, фильтр обжег пальцы. Чертыхнувшись, он выбросил окурок и потянулся за новой. Ухмыльнулся, рассматривая облачко сизого дыма: скоро можно будет топор вешать. Ну и пусть, вдруг это поможет разбить ее обиженное молчание. Докурив, он выключил свет и прошел в спальню, сел на краешек кровати. Она лежала у самой стены, закутавшись в одеяло так, что были видны только медно-рыжие волосы. Прислушался,- не спит, всхлипывает. Ох уж, эти бабьи слезы. Кто ему объяснит, сколько можно реветь? Ну, поссорились, да. Глупо все вышло, ну и что? Лучше бы покричала, поистерила, тарелку разбила, что ли. Так нет, же,- молчит, заставляя чувствовать себя круглым идиотом. Дура! Он вздохнул. Сегодня ляжет в гостиной на диване. Сил больше нет лежать рядом, притворяться спящим, желая лишь одного: развернуть к себе лицом, впиться поцелуем в губы, заглушая протест, задрать коротенькую ночную рубашку повыше и … И ничего. Между ними стена. Холодная, безмолвная, высотою до небес. Кто-то, однажды, сказал, что влюбленные молчат потому, что их сердца разговаривают шепотом. И, наоборот, кричат, когда перестают слышать друг друга. Он достал простынь, взял подушку и одеяло, вышел. Пусть спит одна, скоро сама поймет, что была неправа. В гостиной было темно и тихо, это начинало бесить. Он включил телевизор, зажег свет, швырнул принесенные вещи на диван. Сегодня был тяжелый, выматывающий день. Еще, этот проклятый дождь. Когда ехал домой, надеялся, что она уже успокоилась, и тогда они провели бы этот вечер, вместе, как всегда. Она бы села на ковер, опираясь спиной о кресло. Он лег бы рядом, положил голову на её колени и закрыл глаза, чувствуя, как нежные пальчики ерошат волосы. Телевизор бормотал бы голосами героев какого-нибудь фильма, или играла бы музыка. Он рассказал бы о работе, узнал, как она провела день, что нового случилось у ее подруг, поделился бы одной из смешных историй про своих коллег, и она рассмеялась бы в ответ низким, грудным смехом. Воспоминание о том, как она смеется, волной прошлось по телу, отдавшись жаром в паху. Нет, он не пойдет мириться. Пусть она первая. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Он включил компьютер, а сам вышел на кухню, снова закурил. Интересно, а она уже заснула? Может проверить? Хотя нет, не стоит. С чего она вообще взяла, что он должен извиниться? Сама все начала, не поверила, а он оправдываться не собирается. Нет, ну кто бы мог подумать, что тот идиотский корпоратив так закончится? У шефа был День Рождения, они собрались после работы в одном из ресторанов, каждый со своей второй половинкой. Желание шефа, -человека строгих правил и моральных устоев, консерватора,- закон. Только Светлана, секретарша шефа, пришла одна. Она ему никогда не нравилась. Недалекая, пустоголовая, вечно сующая нос не в свои дела, девица. Конечно, все они выпили лишнего, но это не повод же?.. Как оказалось, повод. Он вспомнил, как Светлана пригласила его на белый танец и повисла на нем, едва он успел встать из-за стола. Они медленно топтались в центре зала, изображая вальс, пока девушка, уткнувшись носом в его рубашку, что-то пьяно бормотала. Он обводил взглядом присутствующих, ловил ухмылки на лицах коллег, видел, как перешептываются их жены, толкая друг друга в бок и показывая кивком головы в его сторону. Она сидела с каменным лицом и дежурной улыбкой на губах, вертела в руках бокал мартини. Началась новая песня, а он, увлекшись наблюдением за женой, не успел уйти с танцпола, Светлана вцепилась в него мертвой хваткой. В тот момент это было не важно. Гораздо главнее было то, что она ушла танцевать с другим, улыбнулась ему, позволила положить руку на бедро. Ярость, слепая и беспощадная, затуманила голову, он рванулся вперед и замер, почувствовав, как губы Светланы прижались к его губам. Секундное замешательство и мягкий, пахнущий коньяком язычок проник между его зубов. Хлесткая пощечина, наотмашь по лицу, привела его в чувство. Она смотрела на него темными от боли глазами и ничего не говорила, потом развернулась и убежала. Он рванулся за ней, оттолкнув Светлану, вытирая следы губной помады на лице… Тишина. Теперь между ними безмолвие. Наверное, это конец? Он вернулся в комнату, подсел к компьютеру, решив просмотреть прогноз погоды и сводку новостей. Ничего нового. Дождь. Снова дождь. Опять дождь. Убийство. Террористы захватили военную базу американцев в Европе. Интересно, кто в это поверит? Там же охрана- мышь не проскочит. Наводнение. Снова торнадо. Все в той же многострадальной Америке. Так им и надо. Беспорядки в… Началась гражданская война. Опять имя бога не поделили. Как Его не назови, главное, чтобы Бог тебя услышал. Ничего нового. Каждый день их пугают одним и тем же. Вон, конец света пророчат.
Он выключил компьютер и растянулся на диване, поверх одеяла, заложил руки за голову, взглянул в сторону спальни. Наверное, она уже спит. Наревелась и заснула. Все- таки, все бабы- дуры. Он повернулся на бок и заснул с мыслью, что всему свое время. Скоро ей это надоест, и она прибежит извиняться.
Дата: Понедельник, 04 Фев 2013, 03:21 | Сообщение # 3
Леди Малфой/Мисс Хогсмит 2012
Новые награды:
Сообщений: 5114
Магическая сила:
Солнечный лучик пробрался сквозь щель в задернутых шторах и скользнул по ее лицу. Просыпаться не хотелось. Она лишь повыше натянула одеяло и повернулась на другой бок, протянула руку, чтобы обнять мужа. Пусто. Его нет. Воспоминание о ссоре вернулось вместе с головной болью и засело в груди ноющей занозой.
Она рывком села на кровати, осматривая комнату: подушка с его стороны не смята, значит, спал в гостиной, а она надеялась, что он вернется. Тогда бы она незаметно, совсем чуть-чуть придвинулась ближе, заставив ночнушку задраться повыше, слегка шевельнула бы теплым бедром и, словно невзначай, прижалась бы к нему, скользнув рукой по груди, опускаясь ниже, пока… Она заснула, так и не дождавшись его. Тихонько вздохнув, накинула халатик и поплелась на кухню. На диване, в гостиной, лежало аккуратно сложенное постельное белье, в кухне тоже никого не было. Только запах сигарет, смешиваясь с ароматом свежесваренного кофе, напоминал о том, что он был здесь совсем недавно. Снова курил на кухне. Знает же, что ей это не нравится! Она подсела к столу, взяла в руки его чашку с недопитым кофе, сделала глоток и взглянула в окно. Сквозь рваные хлопья туч пробивалось солнце. Было тепло, но ветрено, вон как гнутся ветви деревьев, да мелькают в воздухе обрывки бумаг и прочий мелкий мусор. Она сделала еще глоток. Кофе был теплым и слишком крепким, таким, как он любит. Пальцы нежно скользнули по ободку чашки. Специально сделал покрепче, зная ее привычку пить из его чашки. И курил тоже, чтобы позлить ее. Несносный. Она улыбнулась, вызывая в памяти любимые черты, и вдруг заплакала. Воспоминание хлестнуло болью. Нет, это все для того, чтобы обидеть ее еще больше. Даже посуду не убрал со стола. Сколько можно говорить, не хочешь помыть- составь в мойку! Никогда не думает о ней. Только о своей работе. Гад! Сволочь! Еще заигрывал с этой… вертихвосткой у нее на глазах! Если бы, хоть, симпатичная была, а так ни кожи ни рожи. Глаза на выкате, губы толстые, нос... Картошкой, да! И плечи квадратные. Ну, прямо шкаф, да и только. Ни впуклостей, ни выпуклостей. Пусть и не думает, что ему это так просто с рук сойдет. Она и не подумает мириться первая, пока прощения не попросит. А вчера так хотелось, чтобы он подошел к ней, зарылся лицом в волосы, скользнул ладонями по плечам, и пробормотал, целуя шейку: - Марин, ну хватит, а?.. А она бы отставила грязную посуду, повернулась к нему, забыв выключить кран, и обняла мокрыми руками за плечи, спрятала лицо у него на груди и рассказала бы, как одиноко ей эти дни, как не хватает его объятий, сильных рук по всему телу. И о том, как обидел ее, тоже рассказала бы, о дуре той, о том, как хихикали сплетницы за спиной, и это жаром бросалось ей в лицо. Как больно было видеть его, обнимающего другую. А потом, он поцеловал бы. Его губы, сухие и жесткие, терзали бы ее рот до тех пор, пока не закружилась голова и ослабели ноги. До тех пор, пока она со стоном не прижалась бы к нему, впиваясь пальцами в плечи, чувствуя предательскую дрожь во всем теле, пока не подхватил бы на руки и не отнес в спальню. Чашка выпала из ладоней, расплескав по столу коричневое пятно. Она недоуменно уставилась на бурую кляксу: замечталась, вот глупая, он виноват, а она думает лишь об одном. Встала из-за стола, сердито хмурясь, промокнула губкой пятно, вымыла чашку и оставленную им посуду, включила телевизор. Пусть хоть он поговорит с ней, она устала от тишины. Шли утренние новости. Бесстрастный диктор сообщал о беспорядках в мире, какие-то военные конфликты, кто-то что-то не поделил, кому-то чего-то не хватило. В последнее время очень мало хороших новостей. Только и разговор, что о несчастьях, горе, природных катаклизмах. А ей не важно все это, главное другое- когда он извинится перед ней? Она тяжело вздохнула, вернулась в гостиную, забралась с ногами в любимое кресло и задумалась. Нет, все же виноват. Хотя и говорит, что это всего лишь случайность и был пьян, не успел оттолкнуть от себя эту… прилипалу. Захотел бы- успел. И, к тому же, у всех на виду! Сколько удовольствия местным кумушками, будет, о чем посудачить на год вперед. Вот и Катька, ее подруга, на следующий день сразу же позвонила, чтобы узнать последние новости и передать ей все сплетни, что успела собрать. А ей так плохо было потом, ведь чего только не услышала. Вспомнила Катькины слова и так жалко себя стало. Губы задрожали, скривились в плаче. - Ненавижу, гад, сволочь, негодяй, бабник,- шептала она, вытирая слезы. Он врал ей, все время врал а она, дура, верила. Сколько раз он ей изменил? Один? Два? Или так много, что уже не помнит? А сам говорил всегда, что любит. Катька ей про все рассказала. Вернее про всех.
Вскочив, она бросилась к дивану и принялась колотить кулаками по подушке, всхлипывая и проклиная его, до тех пор, пока обессилено не упала на смятое покрывало. Ноздри уловили слабый аромат его одеколона. Стало еще хуже. Она опять заплакала, так отчаянно и горько, словно случилось что-то ужасное. Она не слышал, как он вошел. Просто внезапно почувствовала, что он рядом и подняла голову. Так и есть: он стоял в дверях и смотрел на нее. В руках букет ее любимых, бархатно-алых роз. Она покраснела, поняв, что он видел всю истерику, да к тому же непричесанную, в распахнувшемся халатике, с покрасневшими от слез глазами и опухшим носом. Злость и ярость охватили ее. На себя- за то, что устроила истерику. На него- за то, что пришел раньше и увидел ее такой. Она схватила маленький диванный пуфик и швырнула в его сторону. Тот мягко шлепнулся у его ног. - Ну, что молчишь? Любуешься? Нравится, да? Натрахался с одной, другой, теперь можно и к жене. Ублюдок, сволочь. Она уже не кричала, буквально визжала, выкрикивая каждое слово, все, о чем услышала от подруг, все, что отравляло ей жизнь эти дни. Он молчал, просто смотрел на нее и ждал до тех пор, пока в комнате снова не воцарилась тишина. - Дура. Слово повисло и упало в эту, всхлипывающую ее рыданиями тишину, как камень в воду с плеском, шуршащего целлофаном букета. Он швырнул цветы на пол и ушел. Они снова молчали. Тишина и безмолвие повисли между ними. Он сидел возле подъезда с бутылкой пива и курил. Она, на полу в дверях гостиной, баюкала принесенные ей цветы. Он вспоминал все сказанное ему. О шлюхах, измене, о том, какой он гад, сволочь, словом самый последний из негодяев. Она держала на коленях телефон и обнимала букет, раскачиваясь из стороны в сторону, осмысливая все, что только что услышала от той самой Катьки. - Ты не парься, подруга. Мы с девчонками просто пошутили. Придумали все. Он у тебя мужик что надо. Кремень,- тут Катька картинно вздохнула в трубку,- Мы уже и так и сяк, и Светку надоумили к нему клинья подбить. Не ведется. Я не знаю, как он этого добился, но Светку сегодня уволили. И это классно. Она такая дура. А твой, да, супер. Не бери в голову. Помиритесь. Затащи его в постель, устрой ему ночь любви и он будет с тебя пылинки сдувать. Слушай, ты такая счастливая, такого мужика в себя влюбила… Она больше не слушала. И не плакала. Боль тупой иглой засела в груди. Вспомнила, каким было его лицо, когда она кричала все те обидные слова. Его это холодно-презрительное: « дура» и так себя жалко стало. Какая же она глупая, все-таки. Он курил сигарету за сигаретой и решал, что делать дальше. Собрать вещи и уйти? Пусть остается сама со своими бабскими фантазиями. Или прийти, затащить в спальню и доказать, что никого нет и не было? Целовать и ласкать любимое тело до тех пор, пока она, задыхаясь, не выкрикнет его имя, вцепившись ногтями в спину, выгнувшись под ним, зажмурившись, как от яркого света, и рухнет обессиленная на смятые простыни. А он будет целовать ее, и шептать, как она нужна ему. Она встала, бережно поставила в букет в вазу, выглянула в окно. Он здесь! Сидит у подъезда, не ушел! Быстро умывшись, привела себя в порядок и выбежала из квартиры. Он зашвырнул пустую бутылку в кусты и снова закурил. Она спустилась по лестнице, цокая каблучками, едва сдерживая волнение, выбежала на улицу. Он повернул голову на скрип открываемой двери и замер. Она улыбнулась ему. Он встал, сделал шаг на -встречу. - Любимый… - Марина, я… Мир вздрогнул, опалил их жаркой волной, ударил по глазам ярким светом, развеял пеплом то, что осталось, вырвался в небо осколками стекла и бетона, вернулся назад клубами пыли, пламенем огня и замер. Тишина.
Как говорил мой препод по теормех "из крана вода". Насчёт женской "логики" незнаю, но мужчина в ситуации эфэмерен и не собран как образ. Сам вот с женой расходился с истериками и всем комплектом((. Да и по сабжу о воде, перефразирую:
На столе стоял стакан, забываясь в своём идеализме. Он стоял, опровергая суждения рюмок на полке в том, что стоять возможно в одиночестве. Он хотел курить, но судьба превозмогала его, он был одинок, да ещё и стакан, хоть и гранёный, но всё же, ему хотелось походить на комплект рюмок, у которых была пара или недостижимо, иногда, проскакивала мзависть к фужерам, гордо блескающим своей хрустальной сущьностью вопреки всем гласным и негласным законам кухни. Они сверкали. Да и не просто так, как, допустим "блеститт" чистая мойка, а именно сверкали, отражая свет на каждой из чеканных граней. да ещё както умудрялись длать это гордо, с показом, да ещё и бросать блики на окружающиех их бесконечно замкнутые стены.
Он вошёл в комнату, которую в бытие своём именовал кухней. Незадумываясь о названия. Сущность ждала, трепетно превозносила, жутко терзала каждую внутреннюю грань организма. Воды. Желание превозмогало всякую попытку мысли и он поддался. Рука потянулась к крану, всё внутреннее существо противоречило этому, а тело было так близко. Он уже был близок к крану. Стакан прям просился в руку, рука сжимала его. Оставалось лишь повернуть вентиль. осуществить финальную победу разума над сердцем и повернуть вентиль. Да и казалось, вроди бы, что тут может быть сложного, сделать оди механический жест и наполнить сосуд, пря таки созданный дляя этой миссии заветной влагой, несущей благо тем кто воззрел...
Она проснулась от звона стекла, режущего слух словно факт измены прорезает мозг. Поправив волосы и расчесав голову Она всётаки прислушалась. Ведь что может прервать её тишину? Только он, только он мог предательски покинуть Её ложет предать идеалы Её незыблемого сна. Только он мог, только СУШНЯК!!! И ненависть пронзила её. Изменю, точно изменю. Или его или ему, благо кандидаты есть, да и упрашивать не прийдётся! Злость переполняла Её тело и Она лягла спать. Пусть почувствует, пусть осознает мою сущность! Пусть знает как!!! А его не стало...
Ларёк манил к себе. И не своей архитектурно-нигилистической архитектурой в стиле заброшенно-неразвитой бессознательной мысли. Нет. просто там всё было понятно: "Хрена припёрся, я спать хочу", а его сопутница по...
...да ну, так я могу до бесконечности излагать пургу, но мнение моё, хоть и ущербно, но и похабно, а материться здесь нельзя и потому кратко: "мужчина в романе уныл и так мы никогда не паримся"
]
