|
Бойся собственной тени!
|
|
|
Антигона |
Дата: Среда, 15 Фев 2012, 18:36 | Сообщение # 16 |
Княгиня де Веллар
Новые награды:
Сообщений: 3079
Магическая сила:
| Собирайся в дорогу! Делай все от тебя зависящее, но не противься непреодолимым трудностям. Все сложится как надо и ты окажешься в нужном месте в нужное время. Не раньше и не позже. Так было всегда. Оказавшись на своей родине, ты вспомнишь все.
И еще, напоследок. Не занимайся магией и остерегайся Художника. Проблема в том, что когда–то он был неравнодушен ко мне, а потому всегда крутится поблизости. Он ненавидит нас обеих, но старшую Сестру еще и боится.
Если бы ты знала, как я тебе завидую! Скоро вы встретитесь с Сестрой, а я с тех пор, как погибла Кэйт, чувствую себя осиротевшей. Удачи вам! Твоя Аманда».
Такое вот письмецо… Я долго сидела неподвижно, созерцая стену напротив. В памяти возникали образы предыдущей жизни. Казалось, я помнила, при каких обстоятельствах было написано это письмо. Зима, снежок тихонько кружиться за окнами, подоконник растрескался, давно нуждается в покраске… На моих коленях плотная папка, служившая столиком. Я сжимаю в старой морщинистой руке ручку и думаю о той, что придет следом.
— Яна, пора ужинать!
Папа еще не вернулся с работы. Он почти каждый день задерживался допоздна, и мама сетовала, что скоро забудет его лицо. Последний раз он уходил в отпуск, когда я была совсем маленькой. Вот и сегодня стол был накрыт на двоих. Дипломатические ходы мне были неведомы, а потому, отправив в рот очередную ложку гречневой каши, я брякнула о том, что думала:
— Мам, а ты не хочешь этим летом отправить свою дочь на отдых в Румынию?
— Куда? – переспросила она с удивлением. – В принципе, идея отдохнуть за границей недурна, но почему именно Румыния? Поедем на Кипр, или в Турцию, в Болгарию, наконец. Там пляжи лучше.
— В Румынию.
— Кажется, я понимаю, в чем дело, — мама вышла из кухни, но скоро вернулась с ярким журналом в руке. – Прочла статью?
Никаких статей я не читала и видела журнал первый раз в жизни. Перелистав его, открыла на нужной странице – в глаза бросилась кроваво–красная надпись «Трансильвания – родина вампиров». Рекламная статейка рассказывала о том, как можно было оттянуться в Румынии. Оказывается, там собирались любители вампиров со всего света и развлекались, как могли. В замке, в котором, как я знала, никогда не жил Дракула, но который с легкой руки Стокера, стал местом его обитания, устраивались красочные шоу с появлением привидений, вылезшими из гробов мертвецами и прочими нелепостями. А в гостинице, где размещали любителей острых ощущений, повсюду можно было обнаружить гробы и орудия пыток, в подвалах не было электричества и спускаться туда следовало только со свечами. Представляю, с чем сталкивались в подземелье «отважные» туристы… Дракула упоминался здесь в каждом абзаце, но про него писали абсолютные глупости, а в довершение всего упорно обзывали графом.
Я вспомнила суровое лицо Влада, фанатичный блеск в его глазах. То было страшное, очень жестокое время, и на плечах Дракулы лежал огромный груз ответственности за свое княжество, за людей, живших на этой земле. Он был жестоким, но справедливым правителем, и народ любил его, просто боготворил. А теперь из него сделали посмешище – мерзкого, кровососущего мертвеца, героя дурацких фильмов и книг.
— Яна, ты меня слушаешь?
— Да, конечно.
— Если тебе так интересны эти сказки, ты можешь съездить в Румынию, хотя предупреждаю – эта страна — не лучшее место для отдыха. Мы обсудим твою просьбу с папой, но одно ты должна знать твердо – в оценках за этот год не должно быть ни одной «тройки». Иначе, никаких загранпоездок. Договорились?
— Договорились.
Это было суровое условие. Последнее время я здорово запустила учебу, особенно плохо обстояли у меня дела с физикой…
***
Я провозилась с уроками до половины второго ночи. Под конец голова у меня распухла, формулы начали троиться перед глазами. Пришлось погасить свет и лечь в постель. Сон не приходил. Мысли вновь и вновь возвращались к письму Аманды, предстоящей поездке в Румынию, «хвостам» по физике и химии…
Покоя не давал один вопрос – почему у меня возникли проблемы с тенью, хотя во всех прошлых жизнях не случалось ничего подобного? Раньше призраки избегали таких встреч и, конечно же, ни одна потерянная душа не посмела бы «приклеиться» к Сестре–охотнице. А вот я оказалась уязвима… Почему? Тень сама говорила, что победа надо мной окажется первой за всю историю нашей борьбы. В памяти возникли картины той страшной ночи в квартире Светки. То, как я удирала от черной птицы, пытаясь запереться от нее в ванной комнате, то, как сгорела в моих руках, не опалив ладоней, колдовская трава…
Пришедшая на ум догадка заставила меня вскочить с постели, включить свет. Послание Аманды лежало между учебником и конспектом по физике. Взгляд скользнул по строкам, написанным на древнем, забытом всеми языке. «И еще, напоследок. Не занимайся магией и остерегайся Художника…». О каком таком Художнике шла речь, мне пока было неведомо, что же касается магии…
Светка не случайно называла себя ведьмой, у нее действительно был этот дар, впрочем, был он и у меня. Эти способности не имели никакого отношения к моему предназначенью охотницы, но они оказались присущи Яне Акулиничевой, девочке имевшей со Светкой одного отца. Дар передался по наследству, и этой зимой мне пришлось воспользоваться им. Тогда, на засыпанной снегом даче, где сам воздух был пронизан злом и страхом, мы со Светкой объединили свои сверхъестественные способности и сумели справиться с наваждением. Мы победили. Но эта победа оказалась очень дорогой.
«Не занимайся магией» — предупреждала меня Аманда. Похоже, все было очень и очень серьезно. Занятия магическими искусствами ослабляло охотниц, делало их уязвимыми, короче, эта дорожка была не для нас. А вот я, сама того не ведая, нарушила запрет, растратила свои силы. Черный призрак не смог одолеть меня, но и мне не хватало сил справиться с ним. Теперь положение надо было исправлять. Вот только как? Ответа на этот вопрос я пока не знала.
Решение возникло только на рассвете. Ради осуществления этого плана стоило прогулять школу, но в последний момент я все же передумала и отправилась выполнять свой ученический долг. Окончить год без «троек» — сейчас это стало одной из самых важных задач. Мама не шутила – один «трояк» и мне придется все каникулы провести в Москве, даже если это обернется самым настоящим концом света.
В школе я сидела, как на иголках. Атмосфера в классе была тревожной и гнетущей. Занимавший первый стол среднего ряда Вовка Измаилов производил нехорошее впечатление – бледность и тени вокруг глаз свидетельствовали о бессонной ночи, а это означало, что тень продолжала преследовать его. Маринка с Наташей вовсе не пришли в школу, еще несколько ребят выглядели напуганными и взволнованными. Черный призрак кругами ходил вокруг меня, выбирая человека, который стал бы послушным исполнителем злой воли. Я всматривалась в лица одноклассников и учителей, пытаясь понять, откуда будет нанесен удар.
Большая перемена была ознаменована еще одним странным событием. Я неторопливо спускалась в буфет, когда сверху раздался топот бешеных слонов – «колобки», стремглав перелетая через три ступеньки, неслись вниз по лестнице. Это была их обычная манера спуска, но сегодня Костик разогнался слишком сильно, поскользнулся на лестничной площадке и, стремясь удержаться в вертикальном состоянии, рухнул прямо ко мне в объятия.
— Костя! – я с возмущением оттолкнула толстяка, хотела сказать что–нибудь ехидное, но остолбенела, увидев выражение его лица.
— Яна…
Он смотрел на меня с неподдельным изумлением, почти с ужасом. Так Костик пялился на школьного врача в тот день, когда его ударило током. Нет, пожалуй, сегодня у Константина было еще более изумленное выражение. Когда на тебя смотрят такими глазами, в голове возникают неприятные предположения.
— Костик, что случилось? – я попыталась прояснить ситуацию, но он только покачал головой и торопливо побежал вслед за Лешей.
Звонок с последнего урока прозвучал для меня, как музыка. Я стремглав вылетела из здания школы, побежала к ближайшей, расположенной минутах в пяти ходьбы церкви. В этом и состоял мой план – исповедоваться, получить отпущение грехов и тем самым освободиться от дурного влияния колдовства.
В детстве меня крестили, но в церковь я заглядывала очень редко, из праздного любопытства. Иногда мы заходили туда с подружками, но больше десяти минут находится там не могли – все происходящее во время службы казалось слишком заумным и непонятным, а потому вызывало скуку. Сейчас я шла в церковь с другими чувствами – мне нужна была помощь, поддержка и защита. Золотой блеск икон, мерцание множества свечей успокаивали, настраивая на благочестивый лад. Служба давно кончилась, и в церкви было всего несколько прихожан. Я решительно двинулась вперед, раздумывая, где можно найти батюшку, но тут на моем пути возникла толстая тетка в черном платке:
— Куда это ты собралась?
О дальнейшем даже вспоминать было неприятно. Я еще не успела толком объяснить, чего хочу, как подверглась жесточайшей критике. И голова моя была не покрыта, и лоб я не перекрестила, входя в храм, и взгляд у меня был дерзкий, без должного смирения… С трудом сдерживая слезы, я вылетела на улицу, как ошпаренная.
Хотелось все бросить и идти домой, но понимание того, что без отпущения грехов мне не справиться с тенью, заставляло продолжать поиски. Во всех храмах события развивались по одному сценарию – меня выслушивали, а, узнав в чем дело, гнали прочь, грозя самыми тяжелыми последствиями. Вскоре я уже чувствовала себя совершенно законченной грешницей.
Безоблачное небо, молодая листва и яркие краски первых цветов не радовали, наоборот, только делали еще более непроглядным сгустившийся в душе мрак. Новенькие туфли растирали пятки, и от этого жизнь становилась совсем невыносимой. Наверняка, мама волновалась – поиски храма уже растянулись на несколько часов, и давно прошли все сроки возвращения домой. Тяжелая сумка с книгами оттягивала руку…
В глубине зеленого, расположенного перпендикулярно улице переулочка, мелькнул купол маленькой церквушки. Ни на что не надеясь, я все же свернула туда. Скамейка у ограды, клумба с алыми тюльпанами – покой, тишина, благодать. Я так и не решилась войти в церковь. Просто села на скамейку, собираясь немного отдохнуть, а потом двинуться домой.
— Что случилось, девочка? Тебе плохо?
Я подняла голову. Рядом стоял сухонький, седой как лунь, священник в старой рясе. У него были добрые, окруженные сеточкой морщин глаза. Неожиданно для себя самой я разревелась, а потом, немного успокоившись, начала рассказывать свою грустную историю:
— Я не хотела ничего плохого, не желала никому зла, но тогда для нас со Светкой это был единственный выход. Только объединив свои силы, мы смогли растопить лед, вырваться на свободу.
— Вас спасла бы молитва, а не колдовство, — строго заметил священник.
— Мы об этом как–то не подумали. Но тогда колдовство сработало. Мы выжили, победили, даже спасли несколько человек, у которых не было ни единого шанса выжить. Все закончилось, и я даже не подозревала, как этот день изменил мою жизнь. Только сегодня ночью поняла. От колдовства остался след, который не дает мне жить. Говорят, что я совершила страшный грех, и теперь меня отовсюду гонят. Но мы не хотели никому зла! Это было доброе, конструктивное колдовство! Мы не призывали на помощь злые силы. А самое главное — я никогда, никогда не буду так поступать! – рыдания вновь подступили к горлу, не давая мне говорить. – Неужели за ошибку надо платить всю жизнь?! Я не могу жить с этим грехом, он как камень на шее тянет ко дну, лишает сил! Но никто не хочет мне помочь! Никто! Неужели мне нет прощенья?!
— Идем, — батюшка положил мне руку на плечо, подтолкнул в сторону церкви. – Я вижу, что твое раскаянье искренне, а согрешила ты от невежества.
Мое сердце забилось учащенно и радостно, я сделала первый шаг…
***
«Пятерка» по физике стала настоящим чудом. Вчера мне отпустили грехи, сегодня я ответила на все вопросы физички, а потому настроение было приподнятым, радостным.
— Яна! – окликнули меня на пороге школы. – Подожди!
Ко мне подбежала Наташа. Сегодня они с Маринкой пришли на занятия, и, как я успела заметить, выглядели подружки неплохо. Похоже, тень оставила их в покое, отправившись на поиски другой жертвы. Впрочем, я уже не боялась встречи с черным призраком и даже хотела приблизить ее – теперь у потерянной души ни оставалось ни малейшего шанса на победу.
— Яна, так ты согласна?
— Что?
— Последнее время ты никого не слушаешь! – Наташа поправила растрепанные весенним ветерком волосы. – Я предлагаю всей компанией рвануть в музей восковых фигур. Знаешь, после нашего тайного визита мне захотелось еще немного пощекотать нервы, и я заглянула туда на днях. Познакомилась с Дмитрием. Интересный субъект. Он просил передать, что ждет нас в гости и обещал показать кое–что интересное.
— Мне надо «хвосты» подтягивать. Одной «пятеркой» дела не исправишь.
— О чем речь, барышни? – вмешался в наш разговор Леша. – Нас ждут очередные приключения?
Вмешательство «колобка» решило дело. Устоять под его натиском было невозможно и вскоре вся наша компания: Костик, Леша, Игорь, Наташа с Маринкой и я, не заходя домой, направились в сторону лесопарка. Не могу сказать, чтобы меня радовал предстоящий визит – обстановка музея навевала тяжелые мысли, но сама идея прогуляться по весеннему лесу была недурной. Деревья окутывало зеленое покрывало, на клумбах полыхали цветы, а воздух дурманил свежими, терпкими запахами. Оптимизм бил через край, чирикали воробышки, светило яркое солнце…
Красный кирпичный особняк казался островком осени – мрачный, загадочный, таинственный. Золотые буквы вывески сверкнули зловещим огнем… Я положила ладонь на дверную ручку, помедлила, потом, поборов дурные предчувствия, решительно шагнула вперед. В конце концов, это был обычный музей восковых фигур, место не слишком приятное, но никакой опасности не представляющее.
В полутемном маленьком холле не было ни души. Маленькое окошечко кассы закрывал лист фанеры. Припомнив наш разговор с Дмитрием, я остановилась – тогда он не советовал нам посещать музей без билетов.
— Ты чего? – Наташа дернула меня за рукав.
— Касса закрыта. Здесь вообще никого нет. Мы пришли не вовремя.
— Вовремя! Дмитрий сказал, что мы для него — не просто посетители, а эксперты. Он сделал новую экспозицию и хотел показать ее нам. Дмитрий считает, что люди нашего возраста — самые лучшие эксперты по всевозможным ужасам и кошмарам.
— Особенно я, — толстый Костик с самодовольным видом почесал живот. – Интересно, а нашего общего с Алексеем Алексеевичем любимчика выставят?
— Кого это? – не понял Игорь.
— Как ты мог забыть?! Я говорю о синем висельнике с петлей на шее. Клевый пацан, ничего не скажешь.
— Да уж…
Игорь пожал плечами и первым двинулся к задрапированному алыми занавесями входу в зал. Он скрылся за тяжелой портьерой, и создавалось впечатление, что этот долговязый парень просто растворился во тьме. За ним ринулись неугомонные «колобки», потом настала и моя очередь. Я осторожно шагнула вперед.
Просторное помещение было разгорожено множеством фанерных, обтянутых черным бархатом перегородок. Они превращали залы особняка в самый настоящий лабиринт, видимость в котором была очень ограничена. Зашедший в это гиблое место мог видеть только узкий коридор перед своим носом и только догадываться, что ждет его за поворотом. Тусклый красный свет, падавший откуда–то сверху, довершал жутковатое впечатление. Перегораживавшие лабиринт красные занавеси казались пропитанными кровью. Надо признать, Дмитрий был настоящим мастером своего дела. Пока я видела только черные и красные полотнища, перегораживавшие помещение, а мое сердце уже наполнилось тоской и страхом.
Хотя я вошла почти сразу за «колобками», они уже растворились в глубинах зловещего лабиринта, оставив меня наедине со страхами и кошмарами. Было бы неплохо догнать ребят. Они воспринимали действительность с юмором, а этого чувства сейчас мне очень не хватало. Пройдя пару метров по узкому черному коридору, я повернула за угол, отдернула алую занавесь…
… и отпрянула. Первой появившейся в голове мыслью было вызвать «Скорую помощь» и только потом я сообразила, что вижу искусно сделанных манекенов. Пожилой мужчина прижимал к себе молодого человека с окровавленной головой. Глаза мужчины были полны запредельного ужаса и отчаянья, лицо парня покрывала мертвенная бледность. Маленькая табличка на витом бронзовом столбике гласила «Иван Грозный убивает своего сына». Теперь все стало понятно. Во время одной из экскурсий я видела эту картину, по мотивам которой Дмитрий и сделал свои восковые фигуры. Манекены были расположены так же, как на знаменитом холсте, а вот лица у них отличались, от тех, что написал Репин. У меня была отличная зрительная память, и я не сомневалась, что Грозный там выглядел несколько иначе. Возможно, Дмитрий просто решил поэкспериментировать, но почему–то у меня это вызывало тревогу и какие–то смутные, очень расплывчатые догадки.
— Ой…
|
|
| |
|
Антигона |
Дата: Среда, 15 Фев 2012, 18:37 | Сообщение # 17 |
|
Княгиня де Веллар
Новые награды:
Сообщений: 3079
Магическая сила:
| Голос будто запутался в бархате и атласе, угас, растаял, но я была убеждена, что слышала его. Похоже, вскрикнул кто–то из девчонок. Конечно, в этом не было ничего удивительного – сюда и шли за новой порцией адреналина, и все же… Смущало другое. Я уже довольно долго стояла перед Иваном Грозным, но сюда так и не подошел никто из ребят, отправившихся в неведомое следом за мной. Они будто сгинули в этом бархатном черно–красном лабиринте. Я хотела вернуться, но потом все же передумала и, с трудом сдерживая нервную дрожь, двинулась вперед.
— Наташа! Маринка!
Ответа не последовало. Здесь вообще было очень тихо – бархат поглощал все звуки, отгораживая нас от остального мира. Узкий коридор вильнул вправо, глаза ослепил яркий, похожий на солнечный, свет.
— Черт…
Все произошло в одно мгновение – сверкнул нож гильотины, раздался жуткий, полоснувший по нервам стук и чья–то голова упала в заботливо подставленную корзину. С мягким шорохом скользнул алый занавес, скрывая от взглядов место казни. А когда он поднялся – голова коленопреклоненной женщины вновь держалась на ее плечах, и вновь поднимался вверх нож гильотины… Аккуратная табличка, сбоку от манекенов гласила: «Казнь Марии–Антуанетты, королевы Франции». Я не стала дожидаться, когда голова несчастной королевы снова упадет в корзину и поспешно пошла прочь.
Черный бархат стен, красный свет невидимых ламп. Коридор петлял, извивался, я с трепетом ждала, когда за поворотом откроется очередной исторический кошмар, но ничего не происходило. Неужели эта вся экспозиция, или Дмитрий просто не успел закончить свою работу? Это вдохновляло – сейчас я выйду на свежий воздух, выброшу из памяти жуткие картины и вернусь к нормальной жизни. Еще несколько шагов, еще несколько поворотов…
— Влад?!
Это был он – Влад Дракула. Такой, каким мы видели его с Еленой тогда, в 1461 году. Казалось, он сейчас заговорит, спросит что–то в своей обычной манере – негромко, неторопливо подбирая слова.
Магия музея была слишком сильна. Она переносила в прошлое, нарушала течение времени. Я вернулась в Поэнари, вновь переживала то, что довелось испытать пятьсот с лишним лет назад. Потребовалось огромное усилие воли, чтобы вырваться из плена воспоминаний, снова стать собой. Конечно же – передо мной была еще одна скульптурная композиция, отличная работа талантливого мастера. Восковые фигуры сделанные Дмитрием и в самом деле трудно было отличить от живых людей. Теперь, поняв это, можно было успокоиться, но мозг продолжал работать лихорадочно и быстро. Фигуры скрывали какую–то тайну, и у меня оставалось всего несколько секунд, чтобы разгадать ее. Иначе случиться непоправимое. Что именно, я не знала. Просто тревога становилась все сильнее и сильнее, нервы звенели, как натянутые струны. В чем же дело? В чем?! Разгадка пришла, когда я еще раз посмотрела на лицо Дракулы. Старинные портреты не были точны, и в начале двадцать первого века только трое могли знать, как выглядел он на самом деле. Я, моя Сестра и еще тот, кто делал эти скульптуры… Человек, сохранивший память прошлых жизней, человек, знавший в лицо Ивана Грозного, Дракулу, Марию–Антуанетту… Человек, убивший Кэйт… Художник.
Меня подбросило, как на пружине. За спиной раздался отвратительный звук рвущейся ткани, черный бархат вспороло лезвие ножа, из мрака выступила отвратительная фигура висельника. Я знала, это всего лишь манекен, который Художник научился наделять подобием жизни, но знала и то, что восковые уроды могли стать очень опасными противниками. В начале двадцатого века мы с Кэйт еще не догадывались об этом и оказались застигнуты врасплох. Рука восковой куклы без трепета вонзила кинжал в грудь моей Сестры. Тогда мы проиграли, но сегодня я готова была к встрече с врагом.
Доли секунды решили все. Мне удалось отскочить в сторону, сжимавший нож манекен по инерции пронесся вперед, а я в прыжке, сверху вниз, опустила сомкнутые кулаки на его восковую шею. Хрупкий материал не смог выдержать удар такой силы. Голова куклы отлетела в сторону, упала, глядя на мир бессмысленными, выпученными глазами, а тело продолжало двигаться, размахивая ножом. Недолго. Ударом ноги я сбила урода, а потом с яростью начала пинать восковые обломки:
— Это тебе за Кэйт! Получай, ублюдок! Получай!
Ненависть, боль от потери, желание мстить затмили иные чувства, кулаки крушили все, что попадалось на пути. Одним ударом, я проламывала фанерные перегородки, превращала в мусор восковые скульптуры, рвала и топтала кроваво–красные занавеси.
Успокоение пришло, когда я представила наглую ухмылку Художника. Наверняка он наблюдал за каждым моим действием и смеялся. Бессильный гнев вызывает смех, не более. Но и Художник сегодня оказался не на высоте. Ловушка сработала бы безукоризненно, если бы не его любовь к точности. Художник скрупулезно воспроизводил облик исторических личностей, тех, кого знал в лицо, забыв, что и я в прежних жизнях встречалась с некоторыми из них. Это послужило подсказкой, помогло отразить неожиданную атаку висельника. Если бы я немного замешкалась, то, возможно, была бы уже мертва.
Музей превратился в руины. Искать здесь ребят было совершенно бесполезно, в старинном особнячке наверняка имелись какие–нибудь тайные двери и черные ходы, через которые Художник и увел своих пленников.
— Маринка! Костик! — на всякий случай крикнула я и, так и не дождавшись ответа, медленно пошла к выходу.
Обернулась. Среди всеобщего разгрома возвышалась восковая фигура, изображавшая Дракулу. Похоже, даже в приступе ярости у меня рука не поднялась уничтожить ее. Память не желала возвращаться, но смутные, обрывочные воспоминания тревожили и смущали. Я, Влад, Сестра… Нас что–то связывало, какая–то общая боль…
Впрочем, теперь не время было разгадывать тайны прошлого. В настоящее время дела шли не слишком успешно, и моим друзьям грозила серьезная опасность. Я вышла из музея, раздумывая о том, как спасти ребят и сорвать зловещие планы Художника.
***
— Ты сегодня задержалась, — мама смотрела на меня с тревогой. – В школе проблемы или с ребятами поссорилась?
— Нет, просто мы всей компанией прошлись по парку. Потому и задержались. Все хорошо, мама, не волнуйся.
— Будем надеяться, что это так.
Проходя рядом с зеркалом, я мельком увидела свое отражение – озабоченное, повзрослевшее. Хотелось рассказать о своих проблемах маме, но я понимала, что сделать этого не могу. Все надо было решать самой – быстро и безошибочно.
Звонок телефона прозвучал, как гром с ясного неба. Мама хотела взять трубку, но я опередила ее, прекрасно зная, кто именно мне звонит.
— О чем думают люди, волею судеб оказавшиеся повинными в гибели своих друзей? – в голосе Художника звучала насмешка. – Как подсказывает опыт, они во всем обвиняют себя и вновь совершают старые ошибки.
— Чего вы хотите? – я старалась говорить спокойно, чтобы находившаяся поблизости мама не заподозрила ничего дурного.
— Вопрос стоит иначе, отважная охотница. Сформулируем его так: хочешь ты увидеть своих друзей живыми или мертвыми?
— Вы прекрасно знаете ответ.
— Кто это, Яна? – мама подошла ближе.
Я прикрыла трубку ладонью:
— Из школы, насчет уроков.
— Еще один людской порок. Ты пытаешься скрыть то, о чем все равно узнают, — продолжал разглагольствовать страшно довольный собой Художник. – Интересно, какой будет реакция этой женщины, когда она поймет, кем на самом деле является ее дочь?
— Ближе к делу.
— Отлично. Если хочешь увидеть своих друзей живыми, то должна выполнить все мои условия. Идет?
— Я согласна.
Он объяснил, куда я должна ехать, а потом неожиданно положил трубку. Я долго стояла неподвижно и слушала гудки. Мне требовалось собраться с мыслями, а времени оставалось в обрез. Почему я почти ничего не помнила о Художнике? Не представляла его привычки, не знала его слабые места? Мы сталкивались с ним каждую жизнь и всегда это были очень неприятные встречи, почему же память молчала, хранила его тайны? А как бы сейчас пригодились любые сведения об этом типе!
— Мам, можно я пойду немного прогуляюсь?
— А обед?
— Пока не хочется.
Выйдя во двор, я сразу же набрала номер Зизи. Она была единственным человеком, на кого я могла рассчитывать.
— Помочь? И куда надо ехать?
Зинаида не вдавалась в подробности. Согласилась сразу, как только узнала, что требуется ее помощь. Мы договорились встретиться у платформы «Выхино», и я не, заходя домой, отправилась к метро.
Пока игра шла по правилам, навязанным Художником. Я выполняла его условия, все глубже увязая в расставленной им ловушке. Требовался план – хитроумный, оригинальный, эффективный. Но он отсутствовал. Честно говоря, я рассчитывала на Зизи – она наверняка могла придумать что–то неожиданное, способное разрушить коварные замыслы Художника.
Зинаида восседала на своей шикарной «Хонде», но сегодня выглядела не так, как в прошлый раз. Она приехала не красоваться, потрясая воображение зевак, а по важному делу, потому вид у нее был серьезный и решительный, без признаков мании величия.
— Каковы его требованья? — выслушав мой рассказ, уточнила она.
— Он хочет, чтобы я пришла.
— А потом?
— Скорее всего, он нас всех убьет.
— Веселенькая перспектива! Обо мне этот псих знает?
— Нет.
— И на том спасибо. Попробуем его удивить.
Я заняла заднее сиденье мотоцикла, привычным уже движением ухватилась за куртку Зинаиды. Была или нет эта девушка моей Сестрой, особого значения уже не имело – в любом случае вместе мы могли почти все…
***
Развалины выглядели зловеще. Это были старые закопченные бараки с обвалившимися крышами и выбитыми окнами. Кое–где еще просматривались остатки бетонного забора, некогда отгораживавшего бараки от остального мира. Развалины находились неподалеку от Кольцевой дороги, на громадном, поросшем чахлыми деревцами пустыре. Место производило весьма удручающее впечатление и вполне подходило для того «спектакля», который собирался устроить Художник.
Я остановилась у крайнего барака, осмотрелась. Художник наверняка следил за мной, но он не знал, что где–то поблизости находится и Зизи. Мы расстались с ней примерно метрах в трехстах отсюда. Она спрятала в густых зарослях свой мотоцикл, пожелала мне удачи и обещала появиться в нужный момент в нужном месте. Сознание того, что я не одна бодрило, придавало уверенности. Оставалось только сделать первый шаг…
Развалины встретили тишиной. Страх возник непроизвольно, и с этим ничего нельзя было поделать. Здесь, в этом мрачном, всеми забытом месте, могло произойти все, что угодно, здесь затаилась сама смерть. Мне мало что было известно о Художнике, но одно сомнений не вызывало – он был готов на любые злодеяния, лишь бы помешать, а еще лучше уничтожить Сестер. Наш старый знакомый ни одну жизнь посвятил этой охоте, а в прошлом своем воплощении все же сумел убить Кэйт. Так что ничего хорошего от него ждать не приходилось.
Глаза привыкли к полумраку. Длинный коридор вел вглубь полуразвалившегося здания, по обе его стороны зияли дверные проемы, за которыми просматривались ободранные, засыпанные штукатуркой и обгорелыми деревяшками комнаты. Зизи дала мне маленький фонарик, но я пока им не пользовалась – в развалинах было довольно светло.
Напряжение росло с каждым шагом. Я спиной чувствовала пристальный взгляд Художника, вздрагивала от каждого шороха. Вряд ли этот маньяк стал бы прятать своих пленников наверху, а значит, мне предстояло найти вход в подвал, обследовать подземелье.
— Кто здесь? – я засекла, как в одной из комнат промелькнул черный силуэт, резко обернулась.
— Помогите… – жалобно пропищал девчоночий голос. – Кто–нибудь…
Скорее всего, это была очередная ловушка Художника, но я все же пошла в ту сторону, откуда доносился плач. Меня страховала Зизи, и это предавало уверенности. Барак имел форму буквы «Г», голосок доносился из–за поворота. Я остановилась, прислушалась, осторожно заглянула за выступ стены.
— Яна! Яна! Я здесь!
Коридор оканчивался тупиком. Там, прижавшись к отсыревшей кладке, стояла Наташа, а у ее ног чернела большая яма. Ее можно было перепрыгнуть, или обойти, проскользнув по неширокому выступу возле стены, но для напуганной девчонки преграда казалась непреодолимой.
— Наташ, где остальные?
— Не знаю. Когда я вошла в музей, мне дали понюхать какую–то дрянь и все… – она всхлипнула. – Как отсюда выбраться?!
— Прыгай!
— Я боюсь.
— Не тяни!
— Яна…
Она закрыла лицо ладонями и разревелась. Только истерики теперь и не хватало! Я подошла к краю ямы, протянула руку:
— Давай, Наташка, нее бойся!
Она умолкла, вытерла нос рукавом куртки. Потом осторожно, на цыпочках двинулась вперед, робко потянулась ко мне дрожащей рукой.
— Ну же!
Холодные пальцы с силой впились в ладонь, и тут произошло невероятное – Наташка с силой рванула мою руку и, потеряв равновесие, я почувствовала, что стремительно лечу вниз.
— Что ты де…
Договорить не удалось. Падение обещало быть катастрофическим, но прощаться с жизнью мне не пришлось. Удар, грохот железа, стремительное скольжение по огромной горке… Постепенно ситуация начала проясняться. Пролетев через подвал, я угодила в довольно узкую металлическую трубу и теперь скользила по наклонной плоскости куда–то вниз. Впрочем, и это продолжалось недолго – скольжение вновь сменилось падением, а потом последовала очень жесткая посадка на мокрый бетонный пол.
— Ты случайно не Яна? – раздался из темноты голос Леши.
— Она самая, — я осторожно пошевелилась, пытаясь выяснить, целы или нет мои кости. Кости уцелели, и это несколько разрядило обстановку. – Все здесь?
— Так точно. За исключением Наташки. Она куда–то запропастилась.
— Наташа не с нами. Но это долгая история.
— Чего–чего, а времени у нас предостаточно, — заметил Игорь. – Выбраться из этой дыры без посторонней помощи невозможно, мы проверили.
Фонарик Зизи уцелел при падении, и его луч выхватил из мрака кусок бетонной стены, встревоженные лица ребят. Похоже, наша темница раньше служила резервуаром для воды. Из каменного мешка не было ни единой лазейки, если не считать, сероватого пятна над головой – отверстия трубы, через которое мы и попали в эту западню. Добраться до него не было никакой возможности, даже если бы ребята стали друг другу на плечи. Я вспомнила о мобильнике. Кажется, он тоже уцелел во время жесткой посадки.
— Мы пробовали, — заметив мое движение, откликнулась Маринка. – Сигнал не проходит.
Ситуация была довольно напряженной – похоже, нам всем оставалось надеяться только на Зизи. Но стоило мне только так подумать, как над головами раздался жуткий грохот, и что–то тяжелое плюхнулась прямо у моих ног.
— Всем привет, — Зизи легко вскочила на ноги, завертела головой, пытаясь понять, куда ее занесло. На левой скуле у нее красовался внушительных размеров синяк. – Этот псих оказался сильнее и, надо признать, умнее, чем я думала. Кстати, а куда собственно, нас занесла суровая судьба?
Зизи старалась держаться бодро, но чем яснее для нее становился смысл произошедшего, тем мрачнее становилось ее лицо. Зинаида отлично понимала, что у нас нет шансов выбраться отсюда без посторонней помощи. А ждать ее было неоткуда.
— Спокойно, господа, — Зизи похлопала по плечу совершенно раскисшую Маринку. – Нет причин для меланхолии. Безвыходных положений не бывает Главное – не паниковать.
— Вы будете умирать долго и мучительно, — голос Художника искажала труба, поэтому он звучал особенно внушительно и зловеще. – Очень скоро вас начнет мучить жажда. Допускаю, что вы найдете в своей могиле немного воды, но эта находка только продлит агонию. Вас никто никогда не услышит. Вас поглотит мрак. Первое время вы еще будете надеяться на чудесное спасение, но потом надежда отступит и вас охватит отчаянье. Отсюда невозможно бежать. Знайте – вы погребены заживо. О, такого жалкого и бесславного конца не было еще ни одной охотницы за все двадцать веков! Без ложной скромности скажу – сегодня день моего триумфа. А вас ждет мрак, отчаянье и смерть. Счастливо оставаться!
— Вляпались, — Зизи бросила в рот очередную подушечку жвачки. – Причем вляпались капитально.
|
|
| |
|
Антигона |
Дата: Среда, 15 Фев 2012, 18:37 | Сообщение # 18 |
|
Княгиня де Веллар
Новые награды:
Сообщений: 3079
Магическая сила:
| ***
Темнота. Тишина. Холод.
Мысли превратились в огромных ядовитых змей. Они бесшумно подкрадывались ко мне, обвивали ледяными кольцами. Каждый укус такой змеи наполнял душу ядом отчаянья и тоски. Не знаю, сколько времени мы находились в этой жуткой темнице, наверное, несколько часов, не более, но каждая минута, проведенная здесь, становилась длиннее часа. Мы сидели в темноте, экономили батарейки и ждали, сами не зная чего. Сейчас еще можно было нажать кнопку фонарика, бросить луч света в знакомое лицо, но каждый знал – скоро мы лишимся и этого крошечного лучика надежды. Впереди нас ждал непроницаемый мрак. Вначале Зизи еще пыталась развлекать нас невероятными, якобы произошедшими с ней историями, но потом умолкла, не в силах противостоять всеобщему унынию.
Темнота. Тишина. Холод.
Это место и в самом деле стало для нас могилой. Возможно, никто, никогда даже не узнает, где сгнили наши тела…
— Яна, это тебя Дмитрий назвал охотницей?
— Да, Костик. А как ты догадался?
Он вздохнул. Я представила, как «колобок» надувает щеки, собираясь сообщить нечто важное.
— Я видел твои прошлые жизни. Точнее, самые яркие воспоминания. В них ты сражаешься с черными призраками и всегда побеждаешь их. Бороться с тенями – ваш долг. Тебя и твоей Сестры.
— Я что–то не понял, вы новую «Страшилку» обсуждаете?
— Нет, Игорь. Жизнь. В ней такое случается, чего ни в одной книге не прочтешь. Помните тот день, когда меня на уроке физики стукнуло током?
— Еще бы, — Игорь вздохнул. – Мне тогда здорово от Анастасии досталась. Будто я виноват, что у тебя руки ко всем кнопкам тянутся.
— Это случайно получилось. Я не собирался кончать жизнь самоубийством. А сейчас вообще речь идет о другом. Короче, я отрубился, а когда сознание вернулось, все изменилось. Стоило мне дотронуться до руки нашей школьной врачихи, как перед глазами замелькали совершенно невероятные картинки. Ощущение такое, будто смотришь телевизор, быстро–быстро переключая каналы. О чем идет речь не ясно, а отдельные кадры в памяти остаются.
— Я заметил, какое у тебя тогда лицо сделалось, — перебил приятеля Леша. – Будто привидение увидел.
— Вначале страшно было, я думал, что чокнулся, а потом начал потихоньку вникать в ситуацию. Стоит только взять человека за руку, как перед глазами такое начинает мелькать! Потому, я стараюсь с людьми за ручку не здороваться. Такое ясновидение напрягает. А когда я случайно натолкнулся на Яну, столько всего увидел, что просто глазам не поверил. Ян, ты все помнишь?
— Нет, как и ты – отдельные куски. Иначе мы бы здесь не сидели.
— Я что–то не врубилась, господа! – Зизи включила фонарь, направила свет на меня. – Ты вообще кто?
— В этой жизни меня зовут Яна, в прошлой жизни я была Великолепной Амандой, еще раньше – Рэйко, Марией, Адрианой.
— Ценная информация. Но не для моих усталых мозгов, — Зинаида выключила свет. – Выкладывай все по порядку.
И тогда я рассказала ребятам все. Мы сидели в кромешной тьме, сбившись в кружок, не зная, что ждет нас всех впереди, а я все больше воодушевляясь, рассказывала о Сестрах–охотницах. Видимо обстановка располагала к самым невероятным откровениям, потому мне поверили сразу, и даже вечный скептик Игорь не нашел, что возразить. Наоборот, ему в голову пришла очень неплохая идея:
— Получается, что ты, Костя, можешь каждому рассказать о его предыдущих воплощениях?
— Точно.
— Значит, можно легко проверить, находиться ли среди нас вторая Сестра–охотница.
— Это вы обо мне? — слышно было, как Зизи потянулась, хрустнув костями. – Оригинальная идея. Но я совершенно ничего не помню. Правда, лицо Яны кажется мне до боли знакомым.
— Дорогу эксперту! сейчас все станет ясно, как в солнечный полдень. Кто–нибудь, включите софиты!
Вспыхнули два фонаря. «Колобок» проворно подкатился к Зизи, взял ее за руку. Все молчали, затаив дыхание. Сердце в моей груди билось громко, фонарик чуть подрагивал. Если бы Зизи была моей сестрой! Вместе, мы бы смогли выбраться отсюда! Непременно бы выбрались…
— Нет, — Костик отрицательно покачал головой. – Тебе придется искать родственников в другом месте, Яна.
— А я–то уже успела размечтаться, будто впереди меня ждут приключения и все такое… – в голосе Зизи слышалось разочарование. – Скажи уж, в чьих шкурах мне пришлось побывать.
— Я видел, как ты пустила под откос состав, в котором фашисты везли оружие.
— Значит партизанила. Неплохо.
— А еще ты была ныряльщицей и добывала жемчуг под носом у акул.
— Зубы у них были большие?
— О–го–го.
— Тогда сойдет.
— Ты была воином, сражалась наравне с мужчинами. Какие–то кочевники, варвары… Жаль, я плохо знаю историю. Короче, я видел тебя на улицах поверженного Рима.
— Громила культурные ценности?
— Вроде того.
— То–то и в этой жизни меня порой тянет на мелкое хулиганство.
Разговор потихоньку угасал. Конечно, можно было болтать о чем угодно, делать вид, будто ничего не случилось, но каждый понимал – дела у нас шли хуже некуда.
— Зато теперь мы точно знаем, что смерти нет. Следовательно, впереди нас ждет новая жизнь. Возможно, она сложится удачнее, — Маринка грустно вздохнула, а потом, не удержавшись, добавила. – Жаль только, эта быстро кончается. У меня были такие планы на лето.
Темнота. Тишина. Холод.
Художник оказался прав, на смену надежде пришло отчаянье, опустошенность. У нас не было шансов на спасение, и с этой мыслью приходилось мириться. Я знала, что должна бороться с отчаяньем, но когда над твоей головой многометровая толща земли, оставаться оптимистом довольно сложно.
Где–то капала вода. Полновесные капли со стуком разбивались о бетонный пол…
Я медленно уходила в прошлое, вновь переживая события предыдущих, полных риска и приключений жизней. Одним из самых ярких воспоминаний был наш с Еленой неожиданный приезд в Поэнари, разговор с Дракулой.
«Нельзя сдаваться, как бы трудно не было. На слабость нет права. Бороться до конца, вопреки всему и… победить».
Больше пяти веков минуло с той встречи, а мне казалось, что она произошла только вчера. Всякий раз, вспоминая Влада, я становилась сильнее. Невероятная внутренняя сила этого человека даже спустя столетия вытягивала из бездны отчаянья, возвращала к жизни. Однажды, благодаря Дракуле. я уже сделала правильный выбор, бросила вызов тени. И теперь у меня не было права на слабость.
— Мы провели в этой дыре всего несколько часов, но уже успели впасть в абсолютное уныние, — заговорила я, нарушив гробовое молчание. – А вот один человек четырнадцать лет отсидел в темнице, но все же нашел в себе силы выстоять и, выйдя на свободу, победить своих врагов.
— Воспоминания прошлых жизней? – спросили из темноты.
— Мы с Сестрой хорошо знали этого человека. Однажды он сказал: «У нас нет права на слабость». Он всегда побеждал.
— Хорошие у тебя были знакомые, — Зизи включила фонарик. – После продолжительных размышлений, я тоже поняла – надо что–то делать. От сидения на одном месте никому легче не станет.
— Знаете, как меня звали в прошлой жизни?
— Великолепной Амандой. Могу еще раз пять повторить, если это поможет.
— Не только, Зизи. Еще меня называли Летающей Амандой, Принцессой воздуха, и я хочу вновь оправдать это прозвище.
***
Батарейки в фонариках потихоньку «садились», но все уже было рассчитано до мелочей. Теперь все зависело только от моей ловкости и удачи. Покончив с расчетами, я отошла в сторонку, закрыла глаза, стараясь сосредоточится. В памяти всплыли знакомые картины – залитая ярким светом арена, восторженно галдящая публика, серебряная молния раскачивавшейся трапеции… А до того – долгие, мучительные тренировки, во время которых оттачивалось каждое движение, каждый вдох и выдох. Да, я была способна на многое, но для того чтобы сделать этот номер, мне понадобился почти год напряженных репетиций.
Я понимала, что все должна сделать с первого раза — вряд ли у меня хватило бы сил на вторую попытку. После концентрации последовала небольшая разминка, возвращавшая силу и гибкость находившемуся в неподвижности телу…
— Трос в седельной сумке. Думаю, его хватит, — на переносице Зизи появилась маленькая складочка, круглые глаза были серьезны. – Когда взлетишь к солнцу, не забывай о нас, грешных.
— Там видно будет, — усмехнулась я, передавая фонарик Игорю.
— Не сломай мне шею, Акулиничева, — попросил обладавший самой крепкой и широкой спиной Костик. – Она хоть и короткая, но меня вполне устраивает.
— Акулиничева? – переспросила не знавшая моей фамилии Зизи. – А со Светкой ты случайно не знакома?
— Это моя старшая сестра.
— Бессмертная?
— Обычная. У нас один отец.
— Так вот почему твое лицо мне знакомо! Ты же вылитая Светка, только темненькая. А я–то думала…
Болтовня ребят проскальзывала мимо сознания, не оставляя следа. Вся моя воля, мысли, чувства, все было сконцентрировано на одной цели. Слабый свет двух фонариков выхватывал из темноты черное отверстие трубы – спустя несколько мгновений я должна была оказаться там, и в этом сейчас состоял смысл всей моей жизни.
— Готовься, Костик.
Он поспешно отошел туда, где должен был стоять, проворчал что–то, наклонился, замер, выжидая. Я отошла в самый дальний угол нашей темницы, разбежалась, сделала сальто, оперлась руками о Костикову спину, резко распрямилась и стрелой взмыла к потолку. Это был совершенно невероятный полет, похожий на те, что порой происходят во время сна. Он занял доли секунды, но я прекрасно запомнила все его подробности.
Черное отверстие трубы стремительно приближалось. Его освещали тусклые пятна электрического света. Фонарики в руках ребят немного подрагивали. Усилием воли я замедлила движение, на долю секунды зависла в воздухе, а потом, резким толчком послала свое тело узкое, меньше метра в диаметре отверстие.
Сил хватило ровно настолько, что бы влететь в него примерно по пояс. Я растопырила руки, отчаянно пытаясь удержаться в этой скользкой, будто маслом намазанной трубе. Удалось. Мои ноги болтались в пустоте, а я, извиваясь, как червяк на крючке поползла вперед.
Подъем оказался невероятно сложным. Но жаловаться на жизнь не приходилось – надо было любой ценой выбраться из этой отвратительной, растянувшейся, как мне казалось, на много километров трубы. Ноги скользили по гладкому металлу, приходилось буквально вдавливать свои конечности в стенки, тело отчаянно болело, а далеко впереди виднелось сероватое пятно света…
Наконец, я оказалась в подвале барака. Над головой зияло отверстие, в которое меня и столкнула Маринка, вокруг была почти полная темнота. Только сверху просачивались прозрачные холодные лучи лунного света – в остальном мире давным–давно наступила ночь.
Я заглянула в трубу, окликнула притихших ребят.
— Все о`кей, сейчас сбегаю за тросом.
Снизу раздались восторженные крики, но я почти не обратила на них внимания – теперь мне предстояло найти выход из подвала. Искать предстояло в полной темноте и без фонарика, но после недавнего полета это показалось мне пустяком.
***
Мы на бешеной скорости мчались по шоссе. Конечно, жалко было оставлять ребят в этом глухом месте, но я не могла ждать ни минуты, все еще надеясь застать Художника. Спасательная операция по вызволению пленников заняла много времени и сопровождалась большими сложностями, но теперь все это осталось позади – Зинаида стремительно приближалась к городским окраинам. Рев двигателя в клочья рвал спокойствие ночи…
Зизи прислонила мотоцикл к дереву, раздвинула ветви кустов, внимательно осматривая стоявший неподалеку особнячок. Его окна блестели, отражая огромную желтую луну, из–за приоткрытой двери выбивалась полоска света.
— Ты уверена, что этот псих там?
— Скорее всего. Я мало что помню о привычках Художника, но в одном уверена – он очень трепетно относится к своим куклам. Скорее всего, он осыпает мою голову проклятьями и пытается собрать то, что уцелело после погрома.
— Погрома?
— Я немного подпортила экспозицию.
— Понятненько.
Мы крадучись приблизились к особняку, прошмыгнули внутрь. Разгромленные залы и подсобные помещения были пусты. Похоже, я ошиблась – Художник не стал задерживаться в разоренном музее и поспешил покинуть его.
— Твой приятель знал, что ты выберешься. Потому и смотался, — негромко заметила Зизи.
— Похоже на то. Он знает меня лучше, чем я сама.
— А вообще–то здесь прикольно.
Теперь, когда опасность отступила, Зизи позволила себе глазеть по сторонам. От экспонатов мало что осталось, но и эти обломки произвели на неунывающую байкершу сильное впечатление.
— Клево, — она подняла чью–то восковую голову. – Представь ситуацию – дарят тебе на первое апреля коробку, а там…
— Тихо, — я прижала палец к губам, напряженно прислушиваясь. – Здесь еще есть подвал…
Зизи хотела идти следом, но я велела ей ждать наверху.
— Как скажете, шеф, — она недовольно скривила губы. – Только не думай, что в одиночку сможешь решить все проблемы.
Интуиция подсказывала, что эту проблему могу решить только я. В подвале скрывалась потерянная душа. Не знаю, откуда взялась такая уверенность, возможно, это чутье вырабатывалось столетиями, но у меня не было ни малейших сомнений. Оставив Зизи разглядывать обломки восковых фигур, я торопливо пошла вниз по железной лесенке.
— Ненавижу!
Одетая в красную куртку фигурка выскочила из–за груды коробок, налетела на меня, размахивая кулаками и пытаясь схватить за волосы. Лучше бы тень не начинала – выбрав хилое тело Маринки, она не имела ни малейшего шанса на успех. Я легонько толкнула одержимую тенью девчонку, повалила на пол, связала ее же собственным шарфиком. Маринка, а точнее тот, кто вселился в ее душу, не скупилась на угрозы, но это не производило на меня никакого впечатления. Очень скоро она еще скажет мне спасибо.
Я опустилась на пол, сконцентрировалась, начала нараспев повторять слова заклинания. За два тысячелетия весь ритуал был отработан до автоматизма, и теперь мне оставалось только строго следовать ему. Вскоре я увидела свое тело со стороны, приблизилась к Маринке:
— Выходи. На этот раз тебе крышка.
Тень не поддавалась. Она отчаянно цеплялась за душу Маринки, старалась спрятаться, стать незаметной. Моя полупрозрачная, сверкающая рука коснулась лба девочки. Ее рот приоткрылся, оттуда поползла струйка черного дыма…
Теперь мы были равны, не имели плоти, а потому могли вступить в схватку. Вырвавшаяся на свободу тень ринулась вперед, обрушив на меня шквал ударов. Они, как ни странно, были весьма и весьма ощутимы. Я ушла в пассивную защиту, блокировала их, ожидая подходящего момента. Ярость переполняла тень, она хотела только одного – уничтожить своего извечного врага и в результате, потеряла контроль над ситуацией. И тогда я нанесла свой коронный удар.
Тень, совсем как человек, отлетела в сторону, медленно сползла по стене. Теперь самое главное… Я подскочила к потерянной душе, сжала сияющими ладонями ее виски. Она корчилась, визжала, издавая отвратительные нечеловеческие звуки, отчаянно пыталась вырваться на свободу. Но сопротивление было недолгим. Тень обмякла, начала светлеть пока не исчезла полностью, будто растворившись в воздухе. Одним злодеем на свете стало меньше…
Я не слишком любила внетелесные путешествия, потому, разделавшись с потерянной душой, поспешила вернуться в собственную материальную оболочку. Маринка смотрела на меня квадратными глазами.
— Все в порядке, — я развязала стягивавший ее запястья шарфик. – Больше он к тебе не прицепится.
Мы вышли из подвала, направились на поиски Зизи. Долго разыскивать ее не пришлось. Она стояла в главном зале музея, задумчиво рассматривая уцелевшую во время погрома фигуру Дракулы.
— Все кончено? – она обернулась.
— Да. Ты имеешь редкую возможность увидеть Дракулу таким, как он был при жизни. Художник, как и мы, встречался с ним.
— Честно говоря, меня занимает другое, — она указала на небольшой листок бумаги, приколотый к груди манекена. – Что ты об этом думаешь?
«Помнишь, охотница, как вы с Сестрой предали того, кто вам верил? Вы обе никогда не умели любить. Пусть совесть мучает тебя и в этой жизни. За этим забавно наблюдать. И еще, я снова приду за твоей Сестрой и убью ее как в прошлой жизни. До скорого, красавица моя. Твой Художник».
— И что сие значит?
— Я не помню Зизи. Я очень много чего не помню.
— По мне одно из двух – или помнить свою жизнь целиком или не помнить вовсе.
— О чем это вы? – поинтересовалась Маринка, но я только махнула рукой – слишком долгими и невероятными показались бы объяснения.
— Потом расскажу.
Мы вышли из музея. Небо затянули облака. Первые капли дождя упали на разгоряченные лица. Воздух был свежим, холодным, пах молодой листвой.
— Что будешь делать дальше? – Зизи расправила плечи, вдохнула полной грудью.
— Учиться, учиться и учиться. Если возникнет хоть одна «тройка», плакала моя поездка в Румынию.
— А почему ты должна туда ехать?
— Все началось там, в глубокой древности, на земле даков…
— Только не надо истории!
— Короче, в Румынии я встречусь со своей Сестрой и вообще там должно произойти нечто важное. Что именно, я пока не помню.
— Понятно, — Зизи протянула нам с Маринкой мятную жвачку. – Иными словами, когда мгла рассеялась, стал виден сплошной туман. Кстати, ты уже придумала, как объяснишь свои ночные похождения родителям?
Я отрицательно покачала головой. Мне не давала покоя записка Художника. Кого мы с Сестрой предали, почему меня должна была мучить совесть? Память молчала. На душе было тревожно. Впереди меня ждала бесконечно длинная дорога…
|
|
| |
]
