Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров - Страница 2

[

]

Страница 2 из 4 « 1 2 3 4 »
Модератор форума: Хмурая_сова

Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (Терри Гудкайнд)

Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:35 | Сообщение # 16

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 17
Бердина, сияя, подбежала к Кэлен, которая смотрела вслед уходящей по коридору Надине.
— Мать-Исповедница, магистр Рал приказал мне всю ночь не спать, а выполнять его поручение! Разве это не чудесно?
Кэлен выгнула бровь:
— Ну, раз ты так считаешь, Бердина…
Бердина улыбнулась и унеслась по коридору, по которому ушла Надина. Ричард в противоположном конце говорил о чем-то солдатам. Чуть дальше несли охрану Иган и Кара.
Увидев Кэлен, Ричард оставил солдат и пошел ей навстречу. Когда он подошел к ней, Кэлен схватила его за воротник и притянула к себе.
— Ответь мне на один-единственный вопрос, Ричард Рал, — прошипела она сквозь зубы.
— Что такое? — с невинным видом спросил Ричард.
— Как тебе вообще пришло в голову танцевать с этой сучкой?!
— Кэлен, я никогда от тебя таких слов не слышал! — Ричард посмотрел туда, куда удалилась Надина. — Как тебе удалось ее разговорить?
— Хитростью.
— Ты сообщила ей, что я тебе все рассказал, верно? — улыбнулся Ричард.
Кэлен кивнула, и его улыбка стала шире.
— Я плохо на тебя влияю, — весело констатировал он.
— Ричард, мне очень жаль, что я пригласила ее остаться. Но я же не знала. Попадись мне Шота, я ее удавлю! Прости меня за то, что я предложила Надине погостить во дворце.
— Тебе незачем просить прощения. Чувства не мешают мне трезво смотреть на вещи. Ты правильно сделала, предложив ей остаться.
— Ричард, ты уверен?
— И Шота, и пророчество упоминают ветер. Надина играет во всем этом какую-то роль. Так что пусть пока побудет здесь. Я даже, пожалуй, приставлю к ней стражу, чтобы она не уехала.
— Стража не понадобится. Она не уедет.
— Почему ты так в этом уверена?
— Стервятники не улетают. Они кружат и кружат, пока считают, что им может что-нибудь перепасть. — Кэлен оглянулась на пустой коридор. — У нее хватило наглости заявить, что в случае необходимости я сделала бы то же самое.
— Мне ее даже немного жаль. В ней много хорошего, но я сомневаюсь, что она действительно когда-нибудь кого-то любила.
Кэлен чувствовала жар его тела.
— Как Майкл мог так с тобой поступить? И как ты мог его простить?
— Он был моим братом, — прошептал Ричард. — Я простил бы ему все, что бы он мне ни сделал. Когда-нибудь я предстану перед добрыми духами, и мне бы не хотелось, чтобы они считали, будто я ничем не лучше его. Я не смог простить ему лишь того, что он сделал другим.
Она ласково коснулась его руки.
— Кажется, я понимаю, зачем тебе нужно, чтобы я пошла вместе с тобой к Дрефану. Тогда, с Майклом, духи испытывали тебя. Мне кажется, Дрефан будет тебе лучшим братом. Может, он несколько бесцеремонен, но он целитель. К тому же так не бывает, чтобы два раза не повезло в одном и том же.
— Надина тоже целительница.
— По сравнению с Дрефаном — нет. Его талант граничит с волшебством.
— Ты думаешь, он владеет магией?
— Сомневаюсь, но я не могу определить этого с точностью.
— Зато я могу. Если он владеет магией, я это узнаю.
Ричард дал указания стражникам, стоящим у покоев Матери-Исповедницы, и пошел с Кэлен по коридору. Возле Кары, которая вся подобралась при его приближении, Ричард остановился. Даже Иган с готовностью выпрямился. Кэлен подумала, что у Кары усталый и несчастный вид.
— Кара, — произнес наконец Ричард, — я иду к целителю, который тебя вылечил. Я слышал, что он, как и я, незаконнорожденный сын Даркена Рала. Может быть, ты хочешь пойти со мной? Я бы не возражал, если бы рядом со мной был… друг.
У Кары задрожали ресницы.
— Если вам угодно, магистр Рал.
— Мне угодно. Ты тоже, Иган. Я сказал солдатам, что вам всем разрешен проход в эти покои. Пойдите и приведите Райну и Улика.
— Они у вас за спиной, магистр Рал. — На лице Игана появилась столь редкая для него улыбка.
— Где поместили Дрефана? — спросила Кэлен.
— Я приказал стражникам отвести его в гостевые покои в юго-восточном крыле.
— В противоположном конце дворца? Почему так далеко?
Ричард посмотрел на нее долгим взглядом.
— Потому что хотел, чтобы он был как можно дальше от твоих покоев.
Кара по-прежнему была в алой одежде. Переодеться она не успела. Солдаты, охранявшие юго-восточное крыло дворца Исповедниц, отсалютовав, окружили Ричарда, Кэлен, Улика с Иганом и облаченную в коричневый наряд Райну, но старались держаться на почтительном расстоянии от Кары. Ни один д’харианец в здравом уме не пожелает лишний раз привлечь к себе внимание морд-сит, облаченной в алое.
Пройдя по коридором, они подошли к двери, которую охраняли крепкие солдаты в кожаных мундирах и с оружием на изготовку. Ричард привычно проверил, легко ли выходит из ножен Меч Истины.
— Он, наверное, напуган еще больше тебя, — шепнула Ричарду Кэлен. — Он же только целитель. И сказал, что пришел помогать тебе.
— Он появился здесь в один день с Марлином и Надиной. Я не верю в совпадения такого рода.
Кэлен узнала выражение глаз Ричарда: в них плескалась смертельная магия, хоть он и не достал своего меча. Все его тело, каждый напряженный мускул, каждое текучее движение излучали смерть.
Не потрудившись постучать, Ричард распахнул дверь и вошел в крошечную комнатку, лишенную окон. Обстановка была скудной: кровать, маленький столик и два простых деревянных стула. Одна из самых скромных гостевых комнат. У стены стоял сосновый шкаф для одежды. Он был пуст. Крошечный камин из простого кирпича давал мало тепла, и в комнате было прохладно.
Кэлен держала Ричарда за левую руку и шла на полшага позади него, чтобы не оказаться в случае чего на пути его меча. Иган с Уликом встали по бокам; их светловолосые головы едва не задевали низкий потолок. Кара с Райной вышли вперед, заслонив собой Кэлен и Ричарда.
Дрефан стоял на коленях перед столом, на котором горели десятки свечей. Услышав шаги, он легко поднялся на ноги и повернулся к вошедшим.
Его синие глаза смотрели только на Ричарда, словно больше никого в комнате не было. В полной тишине мужчины разглядывали друг друга, как бы оценивая противника.
Потом Дрефан опустился на колени и склонил голову.
— Магистр Рал ведет нас, магистр Рал наставляет нас, магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем наше спасение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
Кэлен заметила, что телохранители Ричарда по привычке чуть было тоже не встали на колени, чтобы произнести слова посвящения. Ей не единожды доводилось видеть эту церемонию. Она стояла рядом с Ричардом, когда сестры Света клялись ему в верности. Ричард рассказывал, что, когда у власти был Даркен Рал, в д’харианском Народном Дворце люди дважды в день собирались на площадях и, отбивая поклоны, часами повторяли эти слова.
Дрефан поднялся и встал в свободной, полной достоинства позе. На нем была белая, открытая на груди рубашка, высокие сапоги до колен и узкие темные брюки, настолько ясно подчеркивающие его мужское достоинство, что Кэлен покраснела и отвела взгляд. На широком кожаном поясе Дрефана болтались четыре больших кошеля с застежками из резной кости. С плеч свободно свисал широкий простой плащ, который Кэлен уже видела в яме.
Дрефан был красив. Светлые волосы выгодно оттеняли его загорелое лицо, на котором смешались черты Ричарда и Даркена Рала.
Ричард показал на свечи:
— Что это?
Дрефан по-прежнему не сводил с него глаз.
— Я пребывал в молитве, магистр Рал. Приводил свой внутренний мир в согласие с добрыми духами на случай, если я предстану перед ними сегодня.
Его голос звучал уверенно, без малейшей неловкости. Он просто констатировал факт.
Ричард глубоко вздохнул.
— Кара, останься здесь. Райна, Улик, Иган, пожалуйста, подождите снаружи, — велел он и добавил: — Я первый.
Телохранители кивнули. Это был код: если первым из комнаты выйдет не Ричард, а Дрефан, они должны убить его на месте.
— Я Дрефан, магистр Рал. К вашим услугам, если вы сочтете меня достойным. — Он слегка поклонился Кэлен. — Мать-Исповедница.
— Что ты имел в виду, говоря о присоединении к добрым духам? — спросил Ричард.
Дрефан сунул руки в рукава плаща.
— Это долгая история, магистр Рал.
— Вынь руки из рукавов и рассказывай.
Дрефан послушно вынул руки.
— Виноват.
Он откинул мизинцем плащ, под которым оказался длинный узкий нож. Достав нож двумя пальцами, он подбросил его в воздух и поймал за лезвие.
— Простите, что я не снял его перед вашим приходом.
Не оборачиваясь, Дрефан бросил нож через плечо. Клинок глубоко вонзился в стену. Наклонившись, он вынул из голенища еще один нож и, снова не оборачиваясь, вогнал его в стену буквально в дюйме от первого. Потом Дрефан извлек со спины, из-под плаща, здоровенный изогнутый кинжал и отправил его к первым двум.
— Еще есть оружие? — деловито осведомился Ричард.
Дрефан выставил перед собой раскрытые ладони:
— Мои руки, магистр Рал, и мои знания. — Не опуская рук, он продолжал: — Хотя даже мои руки недостаточно быстры, чтобы победить вашу магию, магистр Рал. Прошу вас, обыщите меня, если хотите убедиться, что я не вооружен.
Ричард не воспользовался предложением.
— Рассказывай свою историю.
— Я — незаконный сын Даркена Рала.
— Я тоже, — хмыкнул Ричард.
— Не совсем так. Вы — наследник Даркена Рала, обладающий даром. Это огромная разница, магистр Рал.
— Даром? Даркен Рал изнасиловал мою мать. И у меня часто были причины считать свой дар проклятием.
Дрефан почтительно кивнул.
— Как вам угодно, магистр Рал. Но у Даркена Рала был иной взгляд на своих отпрысков. Он подразделял их на наследников и сорняков. Вы — наследник, а я — только лишь сорняк. Формальности, связанные с женитьбой, для Владыки Д’Хары значения не имели. Женщины… Они служили лишь для того, чтобы доставлять ему удовольствие и вынашивать его детей. Те, кто рождал недостойное дитя — ребенка, лишенного волшебного дара, — для магистра были всего лишь мусором. Даже ваша матушка, несмотря на то что произвела на свет ценный плод, имела бы для него не больше значения, чем грязь на заднем дворе.
— Кара говорила мне то же самое, — сказала Кэлен, сжимая руку Ричарда. — По ее словам, Даркен Рал… убирал тех, кто лишен дара.
Ричард сверкнул глазами:
— Он убивал моих братьев и сестер?
— Да, магистр Рал, — ответила ему Кара. — Но не методично, а так, походя или под настроение.
— Мне ничего не известно о других его детях. До прошлой осени я вообще не знал, что он — мой отец. Как тебе удалось уцелеть? — спросил Ричард Дрефана.
— Моя мать не была… — Дрефан помолчал, подбирая слова. — С ней обошлись не так скверно, как с вашей уважаемой матушкой, магистр Рал. Моя мать была скупой и тщеславной. Она видела в нашем отце средство добиться высокого положения. Как мне говорили, она была хороша собой, и он брал ее к себе в постель не единожды. Этой чести удостаивались немногие. Судя по всему, ей удалось пробудить в нем… аппетит. Одним словом, она была талантливой шлюхой. Она надеялась родить ему наследника с даром и тем возвыситься в его глазах. Но у нее ничего не вышло. — Дрефан скрипнул зубами. — Она родила меня.
— Может, с ее точки зрения это и было неудачей, — спокойно заметил Ричард, — но для добрых духов все не так. В их глазах ты ничем не уступаешь мне.
Дрефан улыбнулся краешком губ.
— Благодарю вас, магистр Рал. Как благородно с вашей стороны уступить добрым духам то, что всегда им принадлежало. Не все способны на это. «В мудрости твоей — наше смирение», — процитировал он слова посвящения.
Дрефан умудрялся быть уважительным без подобострастия. Почтительным, не теряя достоинства. Он говорил вежливо, но тем не менее держался как настоящий Рал, и никакие поклоны не могли уменьшить его апломба. Как и Ричард, он обладал врожденной властностью.
— И что было дальше?
Дрефан глубоко вздохнул.
— Она отвезла меня, еще совсем младенца, к волшебнику, чтобы тот проверил, есть ли у меня дар. Я уже упоминал, что ко всем ее прочим достоинствам моя мать была круглой дурой?
Ричард промолчал, и Дрефан продолжал:
— Ее надежды не оправдались: я родился без дара. Итак, вместо того чтобы произвести на свет залог богатой жизни, она родила того, кто должен был стать причиной ее смерти. Общеизвестно, что Даркен Рал вытягивал таким женщинам кишки — по дюйму.
— Очевидно, тебе удалось избегнуть его внимания, — заметил Ричард. — Почему?
— Об этом позаботилась моя дорогая матушка. Она отвезла меня к целителям, надеясь, что они вырастят меня в безвестности, чтобы у моего отца никогда не возникло повода приехать за мной и убить.
— Наверное, ей было нелегко это сделать, — сказала Кэлен.
Проницательный взгляд синих глаз Дрефана обратился на нее.
— В связи с постигшим ее горем она попросила себе сильнодействующее лекарство, и целители ей его предоставили: цикуту.
— Цикуту, — бесстрастно повторил Ричард. — Цикута — это яд.
— Да. Он действует быстро, но причиняет изысканные страдания.
— Целители дали ей яд? — недоверчиво переспросил Ричард.
Хищный взгляд Дрефана переместился на него.
— Задача целителя — дать необходимое лекарство. Иногда единственный рецепт — смерть.
— Это расходится с моими представлениями о целителях. — Взгляд Ричарда тоже стал хищным.
— Для умирающего, у которого нет надежды на выздоровление, нет лучшей помощи, чем прекращение мучений.
— Твоя мать не умирала без надежды на выздоровление.
— Если бы Даркен Рал отыскал ее, ей пришлось бы пережить неимоверные мучения, а смерть была бы неизбежна. Не знаю, как много вам известно о нашем отце, но он славился своей изобретательностью по части умения мучить людей и растягивать эти мучения. Она жила в постоянном страхе перед такой участью. Чуть с ума не сходила от ужаса. Шарахалась от каждой тени и впадала в истерику. Целители ничем не могли предотвратить грозящей ей участи. Если бы Даркен Рал нашел ее у целителей, он приказал бы убить и их за то, что они ее прятали. Она отдала свою жизнь за мою.
Треснуло горящее полено. Кэлен вздрогнула, но ни Дрефан, ни Ричард и ухом не повели.
— Мне очень жаль, — тихо проговорил Ричард. — Мой дед забрал свою дочь, мою мать, в Вестландию, чтобы укрыть ее от Даркена Рала. Наверное, он тоже понимал, какая опасность грозит ей. И мне.
— Значит, мы с вами похожи, — пожал плечами Дрефан. — Оба сбежали от своего отца. Впрочем, вас бы он не убил.
Ричард покачал головой:
— Он пытался меня убить.
Брови Дрефана удивленно поднялись.
— Правда? Он так жаждал получить наследника с даром и все же пытался убить вас?
— Он не знал, да я и тоже понятия не имел, что он мой отец, а я — его сын. — Ричард подумал, что они слишком далеко уклонились от первоначальной темы. — Так что ты говорил насчет того, что привел свой внутренний мир в согласие с добрыми духами на случай, если сегодня предстанешь пред ними?
— Целители, вырастившие меня, никогда не скрывали от меня моего происхождения. Сколько я себя помню, я всегда знал, что являюсь незаконным сыном нашего магистра, Отца Рала. И понимал, что он может в любой момент явиться и убить меня. И я каждый вечер молился, благодарил добрых духов за то, что они позволили мне прожить еще один день. Это вошло у меня в привычку.
— А целители сами не боялись, что он перебьет и их за то, что они прячут тебя?
— Может быть. Они никогда об этом не говорили.
— Наверное, это была трудная жизнь.
Дрефан повернулся к ним спиной и долго смотрел на горящие свечи, прежде чем снова заговорить.
— Это была просто жизнь. Единственная жизнь, какую я знал. Но в конце концов я понял, что до смерти устал каждый день бояться его прихода.
— Он мертв, — сказал Ричард. — Тебе больше не нужно его бояться.
— Именно поэтому я здесь, магистр Рал. Я почувствовал, что узы порвались, и, получив подтверждение его смерти, решил покончить со своим личным адом. Вы с первого момента моего появления приставили ко мне стражу, и я знаю, что не могу свободно покинуть эту комнату. Мне известна репутация воинов, которыми вы себя окружили. Но это — часть риска, на который я пошел, придя во дворец Исповедниц. Пусть новый магистр Рал тоже захотел бы меня убить — я твердо решил покончить с этим смертным приговором, постоянно висящим над моей головой. Я пришел предложить свои услуги магистру Д’Хары, если он пожелает их принять. А если нет — что ж, так или иначе все кончится. И я хочу, чтобы это кончилось, — сказал Дрефан Ричарду. Глаза у него были влажными. — Вот вы и услышали мою историю, магистр Рал. Даруйте мне прощение или смерть. Я умоляю вас положить этому конец. Так или иначе.
Его грудь тяжело вздымалась.
Ричард в тяжелом молчании пристально изучал своего единокровного брата. Кэлен догадывалась, о чем сейчас думает Ричард — о тенях прошлого и луче надежды.
Наконец он протянул руку:
— Меня зовут Ричард, Дрефан. Добро пожаловать в обновленную Д’Хару. Д’Хару, которая сражается за свободу. Мы боремся за то, чтобы никто не жил в страхе, в котором довелось жить тебе.
Мужчины обменялись рукопожатием. Их большие сильные ладони были совершенно одинаковыми.
— Благодарю тебя, Ричард, — прошептал Дрефан.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:36 | Сообщение # 17

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 18
— Мне говорили, ты спас Каре жизнь, — сказал Ричард. — Я хочу поблагодарить тебя. Наверное, тебе это было нелегко — ведь ты знал, что она морд-сит и может тебя убить… если ты покажешься ей врагом.
— Я целитель. Это мое призвание… Ричард. Боюсь, мне будет сложно называть вас по имени, магистр Рал. Во всяком случае, какое-то время. Я чувствую узы с вами, с вами — как магистром Ралом.
Ричард рассеянно пожал плечами.
— А я все никак не привыкну, что меня называют магистром Ралом. — Он потеребил губу. — А у нас… Ты не знаешь, у нас… есть еще единокровные братья или сестры?
— Наверняка. Кто-то должен был уцелеть. До меня дошел слух, что у нас точно есть младшая сестра.
— Сестра? — Ричард заулыбался. — Правда? Сестра? И где она может быть, как ты думаешь? Не знаешь, как ее зовут?
— Мне очень жаль, магистр… Ричард, но единственное, что мне о ней известно, это ее имя. Линди. Я слышал, что ей сейчас лет четырнадцать. Тот, кто назвал мне ее имя, сказал, что тоже больше ничего о ней не знает, кроме того, что она родилась в Д’Харе, на юго-западе от Народного Дворца.
— Еще что-нибудь?
— Боюсь, что нет. Вы услышали все, что мне известно. — Дрефан повернулся к Кэлен: — Как вы себя чувствуете? Эта травница, как там ее, зашила вам рану?
— Да, — ответила Кэлен. — Надина все сделала как надо. Немножко ноет, и еще у меня болит голова, наверное, от переживаний. Я плохо спала ночью из-за боли в плече, но этого следовало ожидать. Так что я в полном порядке.
Он подошел к ней, и не успела она опомниться, как его пальцы сжали ей плечо. Он поднял Кэлен руку, поводил ею из стороны в сторону, потянул и при этом каждый раз спрашивал, где болит. Потом он зашел Кэлен за спину и нажал пальцами ей на основание черепа. По позвоночнику Кэлен прокатилась волна боли; комната закачалась.
Он надавил ей под мышкой, затем снова на плечевой сустав.
— Как теперь?
Кэлен покрутила рукой и обнаружила, что боль стала значительно слабее.
— Намного лучше! Спасибо.
— Просто постарайтесь не делать резких движений. Я немного приглушил боль, но рана все равно должна зажить, прежде чем рука будет вас слушаться. Голова все еще болит? — Кэлен кивнула. — Позвольте я взгляну.
Дрефан подвел ее к столу, усадил на стул и встал рядом, заслонив ее от Ричарда.
Дрефан попросил ее вытянуть руки и начал массировать точки между большим и указательным пальцами. В его руках ее ладошки казались совсем детскими. Руки Дрефана были такие же большие и сильные, как у Ричарда, но ладони мягкие, а не загрубелые. Кэлен было больно, но она не жаловалась, полагая, что он знает, что делает.
Он стоял прямо перед ней, и Кэлен приходилось смотреть вверх, иначе пришлось бы глядеть на его узкие штаны. Кэлен видела, как его пальцы мнут ее ладони, и вспомнила, как он ощупывал Кару. Ей живо представилось, как эти сильные пальцы забираются Каре под одежду и пробираются между ног. И шарят там.
Кэлен резко вырвала руки.
— Спасибо, уже гораздо лучше, — солгала она.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз проницательным взглядом синих глаз Даркена Рала.
— Я еще ни разу не снимал головную боль так быстро. Вы уверены, что вам лучше?
— Да. Голова болела совсем чуть-чуть. Уже все прошло. Спасибо.
— Рад был помочь. — Он посмотрел на нее долгим взглядом и слегка улыбнулся. Потом повернулся к Ричарду: — Мне сказали, что вы собираетесь жениться на Матери-Исповеднице. Вы совершенно иной магистр Рал, нежели наш отец. Даркен Рал никогда не хотел жениться. Конечно, ему скорее всего не встречались такие красивые женщины, как ваша нареченная. Примите мои поздравления! Когда же свадьба?
— Скоро! — вмешалась Кэлен. Она встала и подошла к Ричарду.
— Верно, — кивнул Ричард. — Скоро. Хотя точной даты мы пока не назначили. Нам нужно еще… кое-что продумать. Слушай, Дрефан, мне может понадобиться твоя помощь. У нас много раненых, и некоторые в очень тяжелом состоянии. Их ранил тот же человек, который едва не убил Кару. Я был бы признателен, если бы ты их осмотрел.
Дрефан извлек из стены ножи и привычным движением рассовал их по местам.
— За этим я сюда и пришел. Чтобы помочь.
Он направился к двери, но Ричард остановил его:
— Лучше пропусти меня вперед. Ты умрешь, если выйдешь отсюда раньше меня. А нам это совсем не нужно.
Ричард взял Кэлен за руку и повел за собой. Кэлен на мгновение встретилась глазами с Карой. Дрефан тогда сказал, что морд-сит все слышит. Значит, Кара слышала, как Кэлен приказала ему перестать ее лапать. Кара чувствовала, что делал Дрефан, но не могла ему помешать. При этих воспоминаниях щеки Кэлен вспыхнули.
Отведя взгляд от морд-сит, она обняла Ричарда за талию, и они вышли из комнаты.
Ричард оглядел коридор и, убедившись, что никого поблизости нет, прижал Кэлен к стене возле ее покоев и поцеловал. Кэлен была рада, что Дрефан снял боль в плече и она может крепко обнять любимого.
Кэлен слегка застонала. За этот долгий день она ужасно устала, да и рука еще побаливала, но стонала она не от боли и усталости, а от наслаждения.
Ричард обнял ее и развернул, чтобы прислониться спиной к стене. Поцелуй стал более страстным. Кэлен едва касалась ногами пола, повиснув на шее у Ричарда.
Наконец, куснув Ричарда за нижнюю губу, Кэлен отстранилась, чтобы перевести дух.
— Не могу поверить, что Нэнси или кто-нибудь из ее подчиненных нас не подстерегают, — хмыкнул Ричард.
Охранников он оставил за углом в соседнем коридоре. Наконец-то они с Кэлен оказались наедине. Такая роскошь выпадала на их долю крайне редко. С детства Кэлен окружали служанки, но сейчас их навязчивое присутствие ее раздражало. Какое счастье — просто побыть одной.
Кэлен коснулась губ Ричарда быстрым поцелуем.
— Думаю, Нэнси нас не побеспокоит.
— Правда? — хитро улыбнулся Ричард. — Как же так, Мать-Исповедница? Кто же станет охранять твою добродетель?
— О духи! Никто, надеюсь! — Она снова коснулась губами его губ.
И тут он вдруг сменил тему:
— Что ты думаешь о Дрефане?
К этому вопросу Кэлен не была готова.
— А что ты о нем думаешь?
— Хорошо, когда есть брат, которому можно доверять. Он целитель. На наших лекарей произвело большое впечатление его мастерство. Они говорят, что после его лечения у раненых гораздо больше шансов выжить. А Надину весьма заинтересовали некоторые снадобья, которые Дрефан носит в мешочках на поясе. Хорошо, когда твой брат помогает людям. Что может быть благороднее его ремесла?
— Как по-твоему, он владеет магией?
— Я не заметил никаких признаков. Не сомневаюсь, что, если бы он владел магией, я бы это сразу понял. Не могу объяснить, каким образом я чувствую магию, но вижу что-то вроде искр вокруг человека или отражение магии в его взгляде. У Дрефана я ничего не обнаружил. Думаю, он просто очень искусный целитель. Я благодарен ему за спасение Кары. Правда, это он утверждает, что спас ее. А вдруг бы она и сама оклемалась, после того как Марлин умер и ее связь с ним оборвалась?
Кэлен такая мысль не приходила в голову.
— Значит, ты ему не доверяешь?
— Не знаю. Я просто не верю в совпадения. — Ричард раздраженно вздохнул. — Кэлен, мне нужно, чтобы ты была честной со мной и не позволяла мне впадать в ослепление. Он мой брат, и мне хочется ему верить, но известно, как плохо я разбираюсь в братьях. Так что если у тебя возникнет хоть тень сомнения, ты должна немедленно мне об этом сказать.
— Ладно. Договорились.
Ричард склонил голову набок.
— Ну, например, можешь для начала объяснить, почему ты ему солгала.
— О чем ты? — нахмурилась Кэлен.
— О том, что головная боль прошла. Я же видел, что это неправда. Так почему ты сказала ему, что все прошло?
Кэлен взяла его лицо в ладони.
— Мне бы очень хотелось, чтобы у тебя появился брат, которым ты мог бы гордиться, Ричард, но хочу, чтобы это было по-настоящему. Наверное, то, что ты сказал насчет совпадений, меня насторожило, вот и все.
— И больше ничего? Только мои слова о совпадениях?
— Да. И надеюсь, ему удастся добавить в твою жизнь немного братской любви. Я молюсь, чтобы его появление в тот день оказалось всего лишь совпадением, а не чем-то еще.
— Мне бы тоже этого хотелось.
Кэлен ласково сжала ему руку.
— Я знаю, что из-за него все мои служанки просто с ума посходили. Боюсь, скоро он начнет разбивать сердца. Обещаю, что, если замечу в его поведении что-нибудь странное, сразу же скажу тебе.
— Спасибо.
Ричард даже не улыбнулся ее словам о том, какое впечатление Дрефан произвел на женщин. Кэлен подумала, что он вспомнил историю с Майклом и Надиной, и пожалела, что невольно навела его на эти воспоминания.
Запустив пальцы в ее волосы, Ричард снова поцеловал Кэлен. Она легонько оттолкнула его.
— Зачем ты сегодня взял с собой Надину?
— Кого?
Он опять потянулся к ней, но Кэлен отстранилась.
— Надину. Помнишь такую? Женщина в узком платье?
— Ах, эту Надину…
— Так, значит, ты обратил внимание на ее платье! — Кэлен ткнула его пальцем в ребро.
Ричард недоуменно нахмурил брови:
— А что, оно сегодня какое-то особенное?
— О да, оно сегодня несколько иное! Так почему ты взял ее с собой?
— Потому что она целительница. И она неплохой человек. Вот я и подумал: раз уж она торчит здесь, почему бы не приспособить ее к делу? Подумал, что она сама почувствует себя лучше, если займется чем-нибудь полезным. Я попросил ее проследить, чтобы дубовый отвар был приготовлен по правилам. По-моему, она была рада помочь.
Кэлен помнила, как улыбнулась Надина, когда Ричард предложил ей пойти с ним. Да, безусловно, она была рада, но не только помочь. Эта улыбка была специально для Ричарда, и платье она заузила тоже ради него.
— Значит, ты тоже считаешь Дрефана красивым? — спросил Ричард.
Она считала, что у него слишком узкие штаны. Кэлен привлекла Ричарда к себе и поцеловала, в надежде, что он не заметит, как вспыхнули ее щеки.
— Кого? — мечтательно проговорила она.
— Дрефана. Помнишь такого? Мужчина в узких штанах.
— Извини, что-то не припоминаю, — выдохнула Кэлен и поцеловала его в шею. И в эту минуту она действительно едва его помнила. Ей нужен был только Ричард и больше никто.
В ее голове не осталось места для мыслей о Дрефане. Единственное, что в данный момент заполняло ее разум, это воспоминания о том месте между мирами, где они с Ричардом были вместе, по-настоящему вместе. И она снова хотела его. Хотела прямо сейчас.
По тому, как жадно скользили его руки по ее спине и как жарки были его губы, Кэлен поняла, что он тоже хочет ее.
Но знала, что Ричард очень не хочет, чтобы о нем думали, как о его отце. И не хочет, чтобы в ней видели всего лишь женщину магистра Рала — простую игрушку владыки Д’Хары. Исключительно поэтому он до сих пор не запретил служанкам мешать его с Кэлен уединению. Он ворчал, но послушно выходил, когда они выставляли его из покоев Матери-Исповедницы.
И морд-сит, судя по всему, тоже оберегали ее, чтобы никто не подумал, будто она всего лишь любовница владыки Д’Хары, а не его невеста. Каждый раз, когда Кэлен с Ричардом уединялись в комнате Ричарда — хотя бы для того, чтобы просто поговорить, — туда под разными предлогами постоянно врывались либо Кара, либо Бердина. И в ответ на сердитые взгляды Ричарда напоминали ему, что он сам приказал им охранять Мать-Исповедницу. И Ричард ни разу не отменил приказа.
Но сегодня Ричард велел Каре с Райной охранять коридор, и те беспрекословно повиновались.
Думая, что свадьба вот-вот состоится, Кэлен с Ричардом решили потерпеть; и хотя однажды они уже занимались любовью, тот эпизод в месте между мирами, где не было ни тепла, ни холода, ни света, ни тьмы, не было ни пола, ни потолка, казался каким-то ненастоящим.
И все же Кэлен помнила свои ощущения. Она и Ричард сами были источником жара и света в том странном месте, куда их доставили добрые духи.
И Кэлен так отчетливо помнила все, будто только сейчас ее пальцы касались груди и живота Ричарда. Она задыхалась; ей хотелось, чтобы он целовал ее всюду, и сама хотела его так целовать.
— Ричард, — прошептала она ему на ухо, — пожалуйста, останься со мной на ночь.
Под его руками она теряла остатки сдержанности.
— Кэлен, я думал…
— Прошу тебя, Ричард! Я хочу, чтобы ты был со мной в постели. Чтобы ты был во мне.
От этих слов он беспомощно застонал в ее объятиях.
— Надеюсь, я не помешала, — раздался голос.
Ричард выпрямился. Кэлен повернулась. Из-за толстых ковров они не услышали шагов подошедшей Надины.
— Надина, — все еще задыхаясь, проговорила Кэлен. — Что?..
Кэлен невольно убрала руки за спину, подумав — видела ли Надина, чем они сейчас занимались? Вспомнив, где были руки Ричарда, когда Надина вошла, Кэлен почувствовала, что заливается краской.
Холодный взгляд Надины переходил с Ричарда на Кэлен и обратно.
— Я не хотела мешать. Я просто пришла сменить тебе припарку. И извиниться.
— Извиниться? — переспросила Кэлен.
— Да. Я тебе тут наговорила всякого. Я была немного… не в себе. И кажется, сказала лишнего. Вот и решила, что должна извиниться.
— Все в порядке, — ответила Кэлен. — Я понимаю, что ты тогда чувствовала.
Надина приподняла свою сумку.
— Так как насчет припарки?
— До утра с рукой все будет нормально. Сменишь припарку завтра. — Повисла неловкая пауза. — Дрефан подлечил ее… На ночь этого хватит.
— Конечно, — кивнула Надина и опустила сумку. — Значит, вы оба собрались спать?
— Спасибо за заботу о Кэлен, Надина, — сдержанно произнес Ричард. — Спокойной ночи.
Надина одарила его ледяным взглядом.
— Не хочешь сперва поженится? Просто собираешься бросить ее на постель и предъявить на нее права, как на какую-нибудь девчонку, которую завалил на поляне? Довольно грубовато для великого и могущественного магистра Рала, тебе не кажется? И еще прикидываешься, что ты лучше нас, простых смертных. — Она повернулась к Кэлен: — Я же говорила — он кого завидит, того и хочет. Шота мне о тебе рассказывала. Я думаю, ты тоже отлично знаешь, что заводит мужчин. И, что ни говори, ты пойдешь на все, чтобы его заполучить. Я была права — ты ничуть не лучше меня.
Она удалилась, сжимая в руке свою сумку.
Кэлен с Ричардом стояли в неловком молчании.
— Устами шлюхи… — произнесла наконец Кэлен.
— Может быть, она и права. — Ричард провел ладонью по лицу.
— Может быть, — нехотя согласилась Кэлен.
— Ну что ж, тогда спокойной ночи. Крепких снов.
— И тебе тоже. Я буду представлять, как ты лежишь в своей маленькой комнате.
Ричард наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Я еще пока не буду ложиться.
— А что же ты будешь?
— Напьюсь до полного одурения в каком-нибудь закутке.
Кэлен ухватила его за перевязь.
— Ричард, боюсь, я этого долго не выдержу. Поженимся мы наконец, пока не случилось еще что-нибудь?
— Мы разбудим сильфиду, как только убедимся, что во дворце все идет как надо. Обещаю тебе.
— Что все?
— Что солдаты поправляются, что… В общем, есть еще кое-что, о чем надо бы позаботиться. Я хочу убедиться, что Джеганю не удалось осуществить свою угрозу. Еще пара дней — и солдаты начнут поправляться. Всего два дня. Обещаю.
Кэлен с тоской посмотрела в его серые глаза.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Через пару дней или через целую вечность — все равно. Я — твоя. Не важно, когда над нами произнесут слова обряда. Я твоя навсегда.
— В наших сердцах мы с тобой и так единое целое. И добрые духи это знают. Они уже доказали, что хотят, чтобы мы были вместе, и не оставят нас своей милостью. Не волнуйся, нас с тобой обвенчают.
Он собрался уйти, но вдруг снова обернулся к ней. В глазах промелькнула тень грусти.
— Мне только очень хочется, чтобы на нашей свадьбе был Зедд. Добрые духи, как же мне этого хочется! И чтобы он сейчас был здесь и помог мне.
Он пошел прочь, но в конце коридора оглянулся снова. Кэлен послала ему воздушный поцелуй, а потом побрела в свою пустую, одинокую спальню и бросилась на большую кровать. Ей припомнились слова Надины: «Шота мне о тебе рассказывала». Кэлен зарыдала от обиды.

— Значит, вы сегодня не останетесь спать… там, — заметила Кара, когда Ричард проходил мимо.
— А с чего ты взяла, что я должен там остаться? — спросил Ричард.
Морд-сит пожала плечами:
— Вы велели нам ждать за углом.
— Может, я просто собирался поцеловать Кэлен на ночь, и мне не хотелось слушать, как вы обсуждаете мои способности.
Кара с Райной улыбнулись. Впервые за весь день их лица осветились улыбкой.
— Я уже видела, как вы целуете Мать-Исповедницу, — сообщила Кара. — Вы большой мастер по этой части. После ваших поцелуев она долго не может отдышаться, и видно, что ей хочется еще.
Хотя настроение у Ричарда было неважное, он все же ухмыльнулся, потому что был рад видеть, что они улыбаются.
— Это вовсе не означает, что я большой мастер. Просто она меня любит.
— Меня тоже целовали мужчины, — хмыкнула Кара. — И я видела, как целуете вы. Так что со всей ответственностью могу заявить, что вы исключительно хорошо это делаете. Мы сейчас подсматривали за вами из-за угла.
Ричард, хоть и покраснел, все же попытался напустить на себя возмущенный вид.
— Я приказал вам оставаться здесь!
— Наша обязанность — вас охранять. А для этого мы должны не спускать с вас глаз. Так что такой приказ мы выполнить не можем.
Ричард только покачал головой. На это ему было трудно сердиться. Тем более что в данном случае своим неповиновением они не подвергали опасности Кэлен.
— Лучше скажите, что вы думаете о Дрефане?
— Он ваш брат, магистр Рал, — ответила Райна. — Сходство бросается в глаза.
— Я знаю. Я спрашиваю, каково ваше мнение о нем?
— Мы его не знаем, магистр Рал, — заметила Райна.
— Я тоже его не знаю. Я не рассержусь, если вы откровенно скажете, что он вам не нравится. На самом деле мне бы даже хотелось услышать от вас именно это. Ну, Кара? Что ты о нем думаешь?
— Я ни с одним из вас не целовалась, — пожала она плечами, — но, судя по тому, что видела, предпочла бы поцеловать вас.
— И что это значит?
— Вчера мне пришлось худо, а он мне помог. Но мне очень не нравится, что мастер Дрефан пожаловал именно тогда, когда во дворце появились Надина и Марлин.
— Я тоже об этом подумал, — вздохнул Ричард. — Я всегда прошу людей не судить обо мне по моему отцу и тем не менее сам сужу о Дрефане исходя из того, что он сын Даркена Рала. Мне действительно хотелось бы ему доверять. Поэтому, если у вас возникнут хоть малейшие опасения или сомнения, не сочтите за труд, немедленно сообщите мне.
— Ну, — Кара дернула плечом, — мне не нравятся его руки.
— То есть?
— У него руки, как у Даркена Рала. Мне уже довелось увидеть, как он ласкает льнущих к нему женщин. Даркен Рал тоже так делал.
— Когда же это он успел?! — изумился Ричард. — Он же почти весь день был со мной!
— Нашел время, когда вы разговаривали с солдатами. И когда вы с Надиной осматривали раненых. Ему и не потребовалось много времени. Женщины сами к нему пришли. Никогда не видела, чтобы с мужчиной сразу заигрывали столько женщин. Вы должны признать, что он очень красив.
Ричард не находил во внешности Дрефана ничего особенного.
— А кто-нибудь из этих женщин выразил возмущение?
— Нет, магистр Рал, — после долгой паузы ответила Кара.
— Что ж, я видывал мужчин такого сорта. Среди них были мои друзья. Просто они любят женщин, а женщины любят их. И раз это делается по обоюдному согласию, не думаю, что мне стоит вмешиваться. Меня больше беспокоит другое.
— Что?
— Сам не понимаю.
— Если окажется, что он сказал правду и пришел единственно потому, что желал вам помочь, то вы можете им гордиться, магистр Рал. Ваш брат — очень значительная персона.
— Разве? И в чем же его значительность?
— Ваш брат — глава секты целителей.
— Да? Мне он об этом не говорил.
— Наверное, не хотел хвастаться. Смирение перед магистром Ралом вообще свойственно д’харианцам и является одной из основных заповедей древней секты целителей.
— Возможно. Значит, он — глава этих целителей?
— Да, — кивнула Кара. — Он — верховный жрец Рауг’Мосс.
— Что? — воскликнул Ричард. — Как ты их назвала?
— Рауг’Мосс, магистр Рал.
— Ты знаешь значение этого слова?
— Знаю, что оно означает «целители». — Кара пожала плечами. — А вы знаете точное значение, магистр Рал?
— Где Бердина?
— В постели, надо полагать.
Ричард побежал по коридору, на ходу отдавая распоряжения:
— Кара, сегодня ночью ты охраняешь покои Кэлен. Райна, иди разбуди Бердину и скажи, что я жду ее у себя в кабинете.
— Сейчас, магистр Рал? — спросила Райна. — Так поздно?
— Да, и поторопись.
Ричард вбежал в кабинет, где на столе лежал дневник Коло, написанный на древнед’харианском.
А на древнед’харианском «Рауг’Мосс» означает «священный ветер».
В голове у него звучало предостережение Шоты, переданное через Надину — «ветер охотится за ним», — и слова пророчества, начертанные Джеганем на стене подземелья: «чтобы погасить пожар, он должен искать ответ у ветра».

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:37 | Сообщение # 18

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 19
— На сей раз, — предупредила Энн, — предоставь говорить мне. Ясно?
Ее брови почти сошлись на переносице. Она придвинулась так близко, что Зедд почувствовал запах колбасы в ее дыхании. Она постучала ногтем по его ошейнику — еще одно предупреждение, хоть и безмолвное.
Зедд невинно моргнул.
— Если тебе это доставит удовольствие, пожалуйста. Только мои россказни всегда служили твоим интересам.
— Ну да, конечно! А твои дурацкие шуточки — просто верх остроумия!
Зедд счел, что ее издевательская улыбка — это уже лишнее; могла бы ограничиться одной этой саркастической похвалой. Всему на свете есть предел, и этой женщине давно пора научиться держаться в отведенных ей рамках.
Зедд критическим взглядом окинул тускло освещенную дверь постоялого двора на противоположной стороне улицы. Между двумя складами висела небольшая вывеска: «Постоялый двор Джестера».
Зедд понятия не имел, как называется этот довольно крупный город, куда они прибыли уже в темноте, зато отлично знал, что предпочел бы вообще сюда не заезжать.
Постоялый двор Джестера выглядел так, будто его построили, чтобы заполнить пустоту на задворках или, что вероятнее, скрыть это заведение от внимания почтенной публики, а главное, от властей. Его посетители, как успел уже заметить Зедд, сильно смахивали либо на наемников, либо на разбойников с большой дороги.
— Мне это не нравится, — пробормотал он себе под нос.
— Тебе ничего не нравится, — рявкнула Энн. — Такого зануду я в жизни своей не встречала!
Зедд в искреннем изумлении поднял брови.
— Неужели? А мне всегда говорили, что я очень приятный спутник. У нас еще осталась колбаса?
Энн закатила глаза.
— Нет! Так что же тебе не нравится на сей раз?
На другой стороне улицы подозрительного вида субъект воровато огляделся и, стараясь держаться в тени, двинулся к дверям «Постоялого двора Джестера».
— Не понимаю, зачем Натану туда заходить?
Энн бросила взгляд на постоялый двор и поправила выбившуюся из прически седую прядь.
— Чтобы поесть горячего и передохнуть. — Она посмотрела на Зедда. — Вот зачем, если он вообще там.
— Я же научил тебя ощущать волшебную нить, которая тянется от следящего облака. Ты же сама почувствовала ее, почувствовала Натана.
— Верно, — согласилась Энн. — И вот теперь, когда мы наконец настигли его, тебе это не нравится.
— Вот именно, — с отсутствующим видом проговорил Зедд. — Не нравится.
Сердитый взгляд Энн сменился озабоченным.
— Что тебя беспокоит?
— Посмотри на значок. Под названием.
Две женские ножки, поднятые буквой «V». Энн уставилась на Зедда, как на сумасшедшего.
— Зедд, этот человек просидел взаперти во Дворце Пророков почти тысячу лет!
— Вот именно, взаперти. — Зедд постучал по ошейнику, называющемуся Рада-Хань. Ошейнику, который Энн нацепила на него, чтобы подчинить своей воле. — Натан не желает снова оказаться в ошейнике. Я уверен, он несколько столетий строил планы, как от него избавиться. Я с ужасом думаю, что он с помощью пророчеств влиял на события, чтобы подвести их к тому повороту судьбы, который позволит ему отделаться от ошейника. И ты надеешься убедить меня, что он пошел туда лишь потому, что ему захотелось шлюху? Не забывай, он прекрасно понимает, что ты его ищешь.
Энн смотрела на него во все глаза.
— Зедд, ты хочешь сказать, что Натан сознательно влиял на события — то есть пророчества, — чтобы отделаться от ошейника?
Зедд, глядя через дорогу, покачал головой.
— Я всего лишь хочу сказать, что мне это не нравится.
— Не исключено, что ему после долгого воздержания просто очень захотелось женщину.
— Ты знаешь Натана больше девятисот лет. Я познакомился с ним недавно. — Зедд наклонился к ней ближе. — Но даже я понимаю, что это чушь. Натан не дурак. Он необычайно талантливый волшебник. И ты делаешь серьезную ошибку, недооценивая его.
Энн некоторое время смотрела ему в глаза.
— Ты прав. Быть может, это ловушка. Конечно, убивать меня ради того, чтобы удрать, Натан не станет, но все остальное… Да, возможно, ты прав.
Зедд фыркнул.
— Зедд, — после долгого и неловкого молчания заговорила Энн, — нам очень важно поймать Натана. В прошлом он помогал мне, когда в пророчествах обнаруживалась опасность, но все же он остается пророком. А пророки опасны. Не потому, что они желают людям зла, а просто потому, что таковы свойства пророчеств.
— Нет необходимости убеждать меня в этом. Мне известно, как опасны пророчества.
— Мы всегда держали пророков в затворничестве, потому что, если оставить их без присмотра, может случиться катастрофа. Пророк несет опасность не только другим, но и себе самому. Людям свойственно мстить тем, кто говорит правду, словно знание истины и есть причина несчастья. Пророчества вредны для неподготовленных умов, для тех, кто не знает и не понимает магии, не говоря уже о самих пророчествах. Однажды мы привели к нему женщину — мы делали так иногда, если он просил…
— Ты таскала к нему шлюх? — перебил Зедд, нахмурившись.
Энн рассеянно пожала плечами.
— Мы понимали, что ему одиноко. Готова признаться, что это был не самый лучший выход из положения, но да, мы время от времени приводили ему шлюх. Мы ведь не бессердечны.
— Как великодушно с вашей стороны.
Энн отвела взгляд.
— Мы обязаны были не выпускать его из Дворца, но мы жалели его. Он же не виноват, что родился с даром пророка. Мы всегда предупреждали Натана, чтобы он не смел делать женщинам никаких предсказаний, но однажды он нарушил запрет. Та женщина вылетела из Дворца с криками ужаса. Мы так и не выяснили, как ей удалось убежать. Прежде чем мы сумели ее отыскать, она раззвонила об этом пророчестве всем. И вспыхнула смута. Погибли тысячи людей. Женщины и дети. Иногда я всерьез думаю, что Натан сумасшедший. Без сомнения, из всех неуравновешенных людей, которых я видела, он самый опасный. Натан видит мир не только таким, каким тот стоит перед его глазами, а через призму пророчеств, возникающих у него в голове. В тот раз я, разумеется, учинила ему допрос, но он заявил, что не помнит никакого пророчества и ничего не говорил этой шлюхе. И только гораздо позже мне удалось увязать между собой несколько пророчеств, и я обнаружила, что один из мальчиков, погибших во время войны, был именно тем, кто упомянут в одном из пророчеств. Он должен был стать жестоким и кровавым правителем. Если бы он выжил, погибли бы сотни тысяч людей, но Натан своим поступком отсек эту опасную развилку. Я боюсь даже представить, сколько известно этому человеку и как много он от нас утаивает. Пророк с легкостью способен нанести колоссальный вред, и если он жаждет власти над миром, ему ничего не стоит ее получить.
Зедд по-прежнему не сводил глаз с двери.
— И поэтому вы держите их взаперти.
— Да.
Зедд выдернул ниточку из своего темно-бордового балахона и посмотрел сверху вниз на Аннелину.
— Энн, я Волшебник первого ранга, и если бы я всего этого не понимал, я не помогал бы тебе.
— Спасибо, — тихо сказала Энн.
Зедд прикинул, какие у них есть варианты. Вариантов оказалось немного.
— Если я правильно понял, ты пыталась мне втолковать, что не знаешь, в своем ли Натан уме, но даже если он и не сумасшедший, то все равно очень опасен.
— Да, пожалуй. Но Натан часто помогал мне избавить людей от страданий. Несколько столетий назад он предупредил меня о Даркене Рале и сообщил о пророчестве, предвещающем рождение боевого чародея. Ричарда. Мы вместе приложили немало усилий, чтобы Ричард мог спокойно вырасти и чтобы у тебя было время воспитать из него человека, который воспользовался бы даром во благо людям.
— За это прими мою признательность, — кивнул Зедд. — Но ты нацепила на меня ошейник, и это мне немного не по душе.
— Я понимаю. Не думай, что я это сделала ради собственного удовольствия. Но отчаянные обстоятельства порой требуют отчаянных действий. Я сделала то, что должна была сделать, учитывая возможность весьма неприятных последствий. Чем скорее мы поймаем Натана, тем скорее ты освободишься от Рада-Хань.
— И вон то мне тоже не нравится. — Зедд показал большим пальцем на небо у себя за спиной.
Энн не стала смотреть туда, куда он указывал. Она и так знала, что там увидит.
— Какое отношение имеет красная луна к Натану? Конечно, явление весьма необычное, но при чем тут она?
— Я не говорил, что это имеет отношение к Натану. Мне просто это не нравится.
Последние дни небо было затянуто облаками, и ночью они передвигались очень медленно из-за темноты и из-за того, что трудно было разглядеть следящее облако, которое Зедд повесил над Натаном. К счастью, они уже почти настигли пророка и чувствовали волшебную нить, даже не видя облака. Вобще-то следящее облако и нужно было лишь для того, чтобы подвести преследователей на расстояние, где ощущается эта нить.
Зедд знал, что Натан где-то неподалеку, буквально в нескольких сотнях футов. В такой близости к объекту преследования магия нити искажала все чувства Зедда и ухудшала его возможности пользоваться даром. На таком расстоянии магия становилась похожей на гончую, которая ничего не видит вокруг, кроме следа жертвы. Очень неудобная форма слепоты — дополнительный повод для беспокойства.
Зедд мог бы оборвать нить, но это было рискованно, пока они не оказались лицом к лицу с Натаном. Порванную нить уже нельзя восстановить без физического контакта с объектом.
Снегопад тоже мешал продвижению; Зедд с Аннелиной продрогли и чувствовали себя несчастными. Но сегодня днем облака наконец рассеялись, и Зедд с Энн ждали восхода луны, чтобы приблизиться к Натану при ее свете.
И оба замерли в немом изумлении, когда луна наконец взошла. Она взошла красной.
Сначала они подумали, что это из-за какой-то дымки, но, когда луна повисла у них над головами, стало ясно, что ее цвет совершенно не связан с обычными явлениями природы. Хуже того, из-за туч Зедд не знал, давно ли луна стала красной.
— Зедд, — нарушила наконец томительное молчание Энн. — Ты знаешь, что это значит?
Зедд глядел в сторону, делая вид, что изучает тени.
— А ты? Ты прожила намного дольше меня. И наверняка что-то слышала о подобном знамении.
Он услышал шуршание: Энн поежилась под шерстяным плащом.
— Ты ведь Волшебник первого ранга. И я склонна положиться на твое мнение в такого рода вопросах.
— С чего это ты вдруг сочла мое мнение достойным внимания?
— Зедд, не будем препираться. За мою жизнь это знамение не наблюдалось, но я встречала упоминание о красной луне в одном древнем тексте времен великой войны. Там не было сказано, что это значит конкретно, — говорилось только, что она сулит большую беду.
Зедд присел на корточки, оперся спиной на стену и жестом предложил Аннелине устраиваться рядом. Та тоже села, забравшись поглубже в тень.
— В замке Волшебника есть десятки библиотек. Обширнейших библиотек. Как правило, каждая не уступает по размеру книгохранилищу Дворца Пророков, а многие даже гораздо больше. И там тоже хранится огромное количество пророчеств.
Среди этих пророчеств были и такие, которые считались настолько опасными, что их держали за мощными магическими щитами, ограждающими личные апартаменты Волшебника первого ранга. Даже старые волшебники, жившие в замке, когда Зедд был молод, не имели доступа к этим книгам. И даже Зедд, став Волшебником первого ранга, прочитал далеко не все. Но те, что он успел прочитать, надолго лишили его сна.
— Добрые духи! — продолжал он. — В замке такая уйма книг, что каждая библиотека в прежние времена обслуживалась целым штатом кураторов. Без них найти нужную книгу было почти невозможно. Каждый из них досконально знал свой участок и мог сказать, содержится ли в книгах, находящихся в его ведении, необходимая информация. Но еще когда я был молодым, в библиотеках оставалось лишь два куратора. А два человека не в состоянии охватить все хранящиеся там знания. В этих книгах — уйма всяких сведений, но вот найти то, что нужно, — задачка не из простых. Можно умереть от старости, прежде чем это получится. В молодости мне показали наиболее важные книги по истории, магии и, разумеется, сборники пророчеств. Мое обучение, собственно, этими книгами и ограничивалось.
— Так что насчет красной луны? — не отставала Энн. — В книгах, которые ты прочитал, сказано что-то о ней?
— Да. Но то, что я прочел, было довольно туманным, упоминалось о ней только вскользь. Жаль, что я тогда не исследовал этот предмет более внимательно, но, увы, в то время другие вещи требовали моего внимания.
— И что же там говорилось?
— Если я правильно помню — а я в этом не уверен, — то что-то о щели между мирами. В книге было написано, что в случае образования такой щели предупреждением об этом будет появление в течение трех ночей красной луны.
— Три ночи. Учитывая непрерывную облачность в последние дни, она вполне может висеть уже третью ночь. А если бы облака не разошлись? Тогда бы ее никто не увидел.
Зедд прищурился, припоминая.
— Нет… Нет, там говорилось, что тот, кому это знамение предназначено, будет видеть красную луну все три ночи.
— Не понимаю. Что за щель может образоваться между мирами?
— Хотел бы я знать. — Зедд прислонился головой к стене. — Когда Даркен Рал открыл шкатулки Одена, тоже образовалась прореха в завесе, через которую в наш мир едва не проник Владетель, но тогда никакой красной луны не было.
— Тогда, может быть, там было сказано не о щели. Может, ты не так вспомнил.
— Возможно. Но я твердо помню, что она предвещает что-то весьма нехорошее.
Энн сочувственно коснулась его руки — жест, которого раньше она себе не позволяла.
— Зедд, как только Натан будет у нас в руках, я сниму с тебя Рада-Хань. Ты поспешишь в Эйдиндрил и выяснишь, в чем дело. Нет — мы все вместе туда отправимся. Я уверена, Натан поймет серьезность происходящего и согласится помочь.
— По-моему, неплохая сделка. Я помогаю тебе поймать Натана, а вы мне — разобраться с красной луной.
— Значит, договорились. Мы добровольно помогаем друг другу. Должна признаться, это приятная перемена в наших отношениях.
— Неужели? — выгнул бровь Зедд. — Тогда почему бы тебе не снять с меня ошейник?
— Сниму. Как только Натан будет у нас в руках.
— Натан значит для тебя больше, чем ты готова признать.
Некоторое время Аннелина молчала.
— Так и есть. Мы работали вместе на протяжении сотен лет. Конечно, Натан — ходячее беспокойство, но у него благородное сердце человека. — Ее голос упал, и она отвернулась. Зедду показалось, что она смахнула слезу. — И мне очень дорог этот неисправимый, чудесный человек.
Зедд поглядел из-за угла на закрытую дверь постоялого двора.
— И все же мне это не нравится, — прошептал он. — Что-то здесь не так. И дорого бы я дал, чтобы узнать, что именно.
— Ну, так что мы будем делать с Натаном? — наконец спросила Энн.
— Мне показалось, в этот раз ты решила вести переговоры.
— Ты убедил меня, что надо соблюдать осторожность. По-твоему, что нужно делать?
— Я зайду туда и попрошу комнату. Ты подождешь снаружи. Если Натан там, я постараюсь застать его врасплох. Если он выйдет до того, как я его отыщу, или что-то… пойдет не так, его схватишь ты.
— Зедд, Натан — волшебник. А я — всего лишь колдунья. Пока у него на шее нет Рада-Хань, мне с ним не справиться.
Зедд задумался. Действительно, риск потерять Натана слишком велик. К тому же Энн могла пострадать. А потом им будет трудно снова отыскать Натана. Если он догадается о следящем облаке, то, вполне возможно, сумеет от него отделаться. Впрочем, последнее маловероятно.
— Ты права, — наконец промолвил он. — Я сотку магическую сеть с внешней стороны двери. Он в ней увязнет, если попробует выйти, и ты застегнешь у него на шее этот поганый ошейник.
— Неплохая мысль. И какого рода сеть ты намерен соткать?
— Как ты сама сказала, мы не имеем права допустить промах. — Зедд пристально изучал ее глаза при тусклом ночном освещении. — Проклятие! Поверить не могу, что я это делаю! — пробурчал он. — Дай-ка мне его ошейник!
Энн пошарила под плащом, и в свете красной луны мрачно блеснул Рада-Хань.
— Это ошейник Натана? — уточнил Зедд.
— Он носил его почти тысячу лет.
Зедд хмыкнул. Взяв ошейник в руки, он направил в него свою магию, позволяя ей смешаться с магией Рада-Хань. Он чувствовал тепло Магии Приращения и ледяной холод Магии Ущерба — Рада-Хань был наделен ими обеими.
— Я замкнул заклинание. — Зедд вернул ошейник Энн.
— Какое же? — подозрительно поинтересовалась она.
Зедд оценивающе глянул на нее.
— Заклинание пламени. Если он выйдет без меня… У тебя будет двадцать ударов сердца, чтобы надеть на него ошейник, иначе сеть вспыхнет.
Если она не сумеет за это время надеть на пророка ошейник, то Натан сгорит. Без ошейника он не сможет спастись от заклинания пламени. А с Рада-Хань он избежит огня, но попадет в руки Энн.
Двойной капкан.
В эту минуту Зедд был сам себе исключительно неприятен.
Энн глубоко вздохнула.
— На ком-то другом оно не сработает, верно?
Зедд покачал головой.
— Я привяжу к нему следящее облако. Заклинание узнает только Натана. — Он угрожающе понизил голос: — Но если ты не успеешь надеть на него ошейник и сеть вспыхнет, то, кроме Натана, погибнут все, кто окажется слишком близко. И если ты по какой-то причине не сможешь надеть на него Рада-Хань, уноси ноги. Кроме того, он может и предпочесть смерть возвращению в рабство.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:37 | Сообщение # 19

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 20
Едва войдя, Зедд сообразил, что его темно-бордовый балахон с черными рукавами, расшитыми серебром, здесь совершенно не к месту. В тусклом свете ламп хорошо были видны три ряда серебряной вышивки на обшлагах, широкая золотая лента на груди и алый атласный кушак на поясе.
Простые балахоны Зедда, которые для могущественного волшебника являются эквивалентом военного мундира, в свое время уничтожила Эди, старая колдунья — они ей не нравились, — и сама выбрала ему этот новый наряд.
Зедд скучал по Эди и понимал, какую боль она испытывает, думая, что он мертв. Почти все считали его погибшим. Надо выбрать время, подумал он, и заставить Энн написать в своем дорожном журнале весточку для Эди.
Но больше всего Зедд переживал за Ричарда. Внук нуждался в его помощи. Ричард — боевой чародей, но без должного обучения он беспомощен, как выпавший из гнезда орленок. Правда, на худой конец для защиты у него есть Меч Истины, а как только Энн получит своего Натана, он, Зедд, сразу помчится к Ричарду.
Хозяин уставился на Зедда; он буквально пожирал глазами золотую пряжку его пояса. С лавок, стоящих у правой стены, на волшебника пялились тощие оборванцы — несомненно, завсегдатаи этого заведения.
— Комнаты по серебряному талеру, — равнодушно бросил хозяин. — Если хотите компанию, это еще один талер.
— Я вижу, на вас произвела впечатление моя одежда, — заметил Зедд.
Дородный хозяин улыбнулся уголком губ и протянул мясистую ладонь.
— Цена есть цена. Вам нужна комната или нет?
Зедд уронил в протянутую руку монетку.
— Третья дверь налево. — Хозяин кивнул в сторону коридора. — Компания нужна, старик?
— Тебе придется делиться с дамой. А я подумал, что прибыль тебе самому нужна. Крупная прибыль.
Хозяин посмотрел на него с любопытством:
— То есть?
— Говорят, у тебя вроде бы остановился один мой старый добрый приятель. Мы с ним давненько не виделись. И если ты сможешь указать мне его комнату, я буду так рад нашей встрече, что сдуру расстанусь с золотым. Полновесным золотым.
Хозяин окинул Зедда оценивающим взглядом.
— А у этого твоего приятеля имя есть?
— Ну, — понизил голос Зедд, — как и у многих твоих клиентов, у него нелады с именами. Он так плохо их запоминает, что каждый раз вынужден придумывать себе новое. Но я могу сказать тебе, что он высокий, пожилой, и у него длинные, до плеч, седые волосы.
Хозяин пожевал губу.
— Он… сейчас занят.
Зедд достал золотой, но, когда хозяин потянулся за ним, быстро спрятал монету в кулаке.
— Это ты так говоришь. Я бы предпочел сам судить, насколько он занят.
— Тогда еще талер.
Зедд заставил себя говорить тихо.
— За что?
— За время дамы и за ее общество.
— Я не собираюсь заводить знакомство с дамой.
— Это ты так говоришь. А как увидишь ее с ним, так настроение у тебя переменится, вспомнишь молодость… У меня правило — деньги вперед. Если она скажет, что ты ей только улыбнулся, получишь монету обратно.
Зедд понимал, что с серебром придется проститься. Впрочем, сейчас деньги были не главное. Он полез во внутренний карман и достал серебряную монетку.
— Последняя комната справа, — буркнул хозяин. — А в соседней комнате у нас гостья, которая не желает, чтобы ее беспокоили.
— Я не потревожу твоих гостей.
Хозяин хитро улыбнулся.
— Уж на что она страшная, я все равно предложил ей компанию — за обычную цену, — но она заявила, что ежели кто потревожит ее покой, так она с меня шкуру заживо сдерет. Бабе, у которой хватило нахальства заявиться сюда в одиночку, я поверил. Ежели ты ее разбудишь, я верну ей монету из твоих денег. Ясно?
Зедд рассеянно кивнул, размышляя, не перекусить ли заодно — он был голоден, — но, хоть и с большой неохотой, отказался от этой идеи.
— А у вас тут нет черного хода на случай, если мне… захочется подышать ночным воздухом? — Зедд не хотел, чтобы Натан ускользнул через заднюю дверь. — Как я понимаю, это потребует дополнительной платы.
— У нас с той стороны кузница, — флегматично сообщил хозяин. — Второго выхода нет.
Последняя комната справа. Единственный выход. Что-то здесь не так. Натан не настолько глуп. И все же Зедд чувствовал, как потрескивает воздух от магии нити.
Зедд сильно сомневался, что Натан специально позаботился о том, чтобы им было удобно, но все же двинулся по коридору. Он внимательно прислушивался, но услышал лишь старательные стоны женщины во второй комнате слева.
В конце коридора горела одинокая свечка в деревянном подсвечнике на стене. Из предпоследней комнаты доносилось тихое посапывание той самой гостьи, которая не желала, чтобы ее тревожили. Зедд понадеялся, что все обойдется и она не проснется.
Он приложил ухо к последней двери справа и услышал негромкий женский смех. Если Натан начнет сопротивляться, женщина может пострадать или даже погибнуть.
Можно, конечно, повременить — но, с другой стороны, если внимание Натана сейчас отвлечено, то это даже неплохо. В конце концов, Натан — волшебник, и Зедд понимал, что на его месте сам не очень бы стремился к возвращению в рабство.
Это соображение оказалось решающим. Он не может позволить себе упустить удобный случай.
Зедд ударом ноги распахнул дверь и одновременно зажег на ладони огонь.
Двое обнаженных людей на кровати отпрянули друг от друга. Сгустком воздуха Зедд отбросил Натана от женщины, и пока тот охал и барахтался, схватил ее за руку и отшвырнул к стене. Она успела зацепить простыню, и, пока прикрывалась ею, Зедд накинул на нее волшебную сеть. В следующее мгновение он набросил сеть на мужчину — но не простую сеть, а такую, разорвать которую с помощью магии было очень опасно для того, кто попробовал бы это сделать.
В темной комнате повисла тишина. Только свечка на полке тихо потрескивала. Зедд был доволен, что все прошло гладко и никто не пострадал.
Он обошел кровать и склонился над мужчиной, застывшим на полу с раскрытом в немом крике ртом.
Это был не Натан.
Зедд не поверил своим глазам. Он чувствовал в комнате волшебную нить и знал, что гнался именно за этим человеком.
Он наклонился ближе к мужчине:
— Я знаю, что ты меня слышишь, так что слушай внимательно. Сейчас я сниму с тебя волшебные путы, но, если ты хотя бы пикнешь, я верну их обратно и уйду, а ты останешься так валяться, пока не помрешь. Так что хорошенько подумай, прежде чем звать на помощь. Как ты уже, наверное, догадался, я волшебник, и никто не сможет тебе помочь, если ты меня разозлишь.
Зедд провел рукой над мужчиной, снимая сеть. Тот немедленно отполз к стене, но молчал. Он был пожилым, но не выглядел таким древним, как Натан. Волосы у него были седые, но волнистые, а не прямые, как у пророка. И не такие длинные. Впрочем, краткое описание, данное Зеддом, вполне ему подходило, поэтому хозяин постоялого двора запросто мог подумать, что Зедд ищет именно этого человека.
— Ты кто такой? — спросил Зедд.
— Вильям меня звать. А ты, наверное, Зедд.
Зедд насторожился:
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказал тот малый, которого ты ищешь. Штаны можно надеть? — Он указал на стул, где лежала его одежда.
Зедд кивнул, разрешая Вильяму одеться.
— Рассказывай, пока одеваешься. И помни, что я волшебник. Я знаю, когда мне лгут. И учти еще, что у меня вдруг сильно испортилось настроение.
Насчет умения распознать ложь Зедд, конечно, слегка загнул, но насчет своего настроения не преувеличивал ни на йоту.
— Я случайно наткнулся на того мужика, за которым ты гонишься. Он не сказал, как его звать. Зато предложил мне… — Натягивая штаны, Вильям, глянул на женщину. — Она может нас слышать?
— Забудь о ней. Обо мне беспокойся. — Зедд скрипнул зубами. — Говори!
— Ну, он предложил мне… — Вильям опять покосился на женщину. На ее веснушчатом лице застыло изумленное выражение. — Он предложил мне… вознаграждение, если я окажу ему услугу.
— Какую услугу?
— Займу его место. Он велел мне, пока не доберусь сюда, гнать коня так, будто за мной гонится сам Владетель. А тут, мол, могу передохнуть. Или остановиться надолго, если будет охота. Он сказал, что ты меня сам найдешь.
— И он что, хотел, чтобы я тебя нашел?
Вильям застегнул штаны, плюхнулся на стул и принялся натягивать сапоги.
— Он сказал, что мне от тебя не отделаться, рано или поздно ты меня нагонишь. Но он хотел, чтоб это случилось не раньше, чем я доберусь хотя бы сюда. Я мчался без передышки и никак не думал, что ты уже наступаешь мне на пятки. Вот и решил, что вполне могу чуть-чуть поразвлечься.
Вильям встал и сунул руку под шерстную коричневую рубаху.
— Еще он просил передать тебе записку, старик.
— Записку? Какую записку?
Вильям порылся за пазухой, потом полез в карман штанов и достал туго набитый кожаный кошелек.
— Я положил ее вместе с деньгами.
Зедд выхватил у него кошелек.
— Я сам посмотрю.
В кошельке были в основном золотые монеты, и только несколько серебряных. Зедд потер один золотой между пальцами и почувствовал легкое покалывание магии. Надо полагать, изначально монеты были медными, но Натан превратил их в золотые.
А Зедд так надеялся, что Натан этого делать не умеет. Обращать медь в золото — опасное волшебство. Зедд прибегал к нему лишь в случае крайней необходимости.
Среди монет лежал сложенный клочок бумаги. Зедд достал его и внимательно рассмотрел в тусклом свете свечи, опасаясь ловушки.
— Вот это он мне дал, — сказал Вильям. — И велел отдать тебе, когда ты меня догонишь.
— И это все? Он больше ничего не говорил?
— Ну, когда мы уже расставались, он посмотрел на меня и сказал: «Передай Зедду — это не то, что он думает».
Зедд некоторое время обдумывал услышанное.
— В каком направлении он пошел?
— Не знаю. Я уже сидел верхом, а он стоял. Он приказал мне уезжать и хлопнул коня по крупу. Я и поехал.
Зедд бросил кошелек Вильяму. Следя за ним краем глаза, он развернул бумагу и, прищурившись, принялся читать.

Прости, Энн, но у меня важное дело. Одна из наших сестер собирается сделать большую глупость. Я должен ее остановить. Если я погибну, хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Но, полагаю, ты и так это знаешь. Я не мог тебе этого сказать, пока был твоим пленником.
Зедд, если, как я ожидаю, взойдет красная луна, значит, нам всем грозит смертельная опасность. Если луна будет красной три ночи подряд, это означает, что Джегань запустил пророчество с взаимосвязанной развилкой. Ты должен отправиться к сокровищу Джокопо. Если вместо этого ты будешь попусту тратить время, охотясь за мной, мы все погибнем, а император добьется своего. Пророчество с взаимосвязанной развилкой удваивает свое воздействие на жертву. Зедд, мне очень жаль, но эта жертва — Ричард. Да смилуются духи над его душой. Если бы я знал это пророчество, я бы тебе его пересказал, но я не знаю — духи не допустили меня к нему.
Энн, ступай с Зеддом. Ему понадобится твоя помощь. Да пребудут с вами обоими добрые духи.
* * *
Зедд сморгнул слезу и тут нащупал в записке какое-то утолщение. Перевернув лист, он понял, что это остатки восковой печати. Послание было запечатано и вскрыто, но в полумраке он этого не заметил.
Зедд поднял глаза и увидел в руках у Вильяма дубину. Он хотел увернуться, но не успел. Удар сбил его с ног.
Вильям склонился над ним и приставил ему нож к горлу.
— Где это сокровище Джокопо, старик? Говори, или я тебе глотку перережу!
Перед глазами у Зедда все плыло. Комната вертелась и кружилась. Его охватил приступ дурноты, и он весь покрылся испариной.
— Говори! — Бешеные глаза Вильяма сверлили его. — Говори, где сокровища! — Он вогнал нож Зедду в плечо.
Чья-то рука схватила Вильяма за волосы. Женщина в темном плаще с поразительной силой отбросила его к стене, и он со стоном осел на пол.
— Ты совершил огромную ошибку, старик, упустив Натана! — прошипела она Зедду. — Я следила за вами в надежде, что эта старая ворона сцапает мне пророка, — и кого же я вижу на твоем волшебном крючке вместо Натана? Этого дурака! Что ж, теперь пощады не жди. Мне нужен пророк!
Она выбросила руку в направлении застывшей в углу шлюхи. Раздался гром, и черная молния разрезала ее пополам. На стены брызнула кровь. Верхняя часть туловища женщины упала на пол, как у разбитой статуи. Внутренности вывалились на пол, но нижняя часть осталась стоять как стояла.
Колдунья опять повернулась к Зедду. Глаза ее искрились бешенством.
— Если хочешь испытать на себе Магию Ущерба, дай мне лишь повод. А теперь — записку, быстро.
Зедд раскрыл ладонь. Она потянулась за бумагой. Зедд сосредоточился, борясь с туманом в голове, и, прежде, чем она успела схватить листок, поджег его. Записка исчезла в желтой вспышке огня.
С яростным воплем она повернулась к Вильяму:
— Что там было написано, ты, червяк?
До этой минуты Вильям не мог и пальцем пошевелить от ужаса, но тут вскочил, метнулся в дверь и как заяц понесся по коридору.
Колдунья рванулась вдогонку, угрожающе бросив Зедду:
— Я вернусь и услышу ответ от тебя! Перед тем как умереть, ты расскажешь мне все!
Когда она пробегала через дверной проем, Зедд почувствовал, как незнакомое ему сочетание магии ударило в щит, созданный им на скорую руку. Голова его взорвалась болью.
Все чувства исчезли в этой ослепляющей муке. Зедд не был парализован, но никак не мог сообразить, как встать на ноги. Он беспомощно перебирал руками и ногами, как перевернувшаяся на спину черепаха.
Все силы уходили на то, чтобы не потерять сознание. Зедд сжал голову руками, будто боялся, что она лопнет, если он не удержит ее. Он слышал собственное хриплое и судорожное дыхание.
Внезапный толчок сотряс воздух и подбросил Зедда вверх.
Ослепительная вспышка осветила комнату; крышу смело, но свист обломков и треск ломающихся перекрытий был заглушен громовым раскатом. Боль исчезла.
Сработала огненная сеть.
Зедд свернулся в клубок и прикрыл голову; на него сыпались доски и куски штукатурки. Казалось, над постоялым двором бушует смерч невиданной силы.
Наконец грохот утих. Зедд убрал руки с головы и огляделся. Как ни странно, здание стояло на прежнем месте — претерпев, правда, некоторые изменения. Крышу снесло почти целиком, и ветер уносил клубы пыли. Стены смахивали на проеденную молью тряпку.
Зедд ощупал себя и с изумлением обнаружил, что, учитывая обстоятельства, довольно легко отделался. Из раны на голове, нанесенной дубинкой Вильяма, текла кровь, и болело плечо, но, кроме этого, никаких повреждений Зедд не обнаружил. Могло быть и хуже, подумал он.
Из коридора доносились стоны. Пронзительно вопила какая-то женщина. Зедд слышал, как мужчины разгребают обломки и выкрикивают имена, отыскивая тех, кого завалило.
Внезапно дверь, повисшая на одной петле, распахнулась, и кто-то ворвался в комнату.
Зедд облегченно вздохнул при виде знакомой фигуры. На раскрасневшемся лице Энн ясно читалась тревога.
— Зедд! Зедд, ты живой?
— Проклятие, женщина, по-твоему, я похож на труп?
— По-моему, ты похож на полутруп! — Энн опустилась рядом с ним на колени. — У тебя голова в крови!
Она помогла ему сесть, и Зедд охнул от боли.
— Не могу выразить, как я счастлив видеть тебя живой и здоровой! Я боялся, что ты окажешься в радиусе действия заклинания.
Она осторожно раздвинула его окровавленные волосы и осмотрела рану.
— Зедд, это был не Натан. Я едва не нацепила на этого парня ошейник, когда он влетел в паутину. Но тут из дверей выскочила сестра Розлин и набросилась на него. Она кричала что-то о какой-то записке. Розлин — сестра Тьмы. Она меня не заметила. Ноги мои уже не те, что раньше, но я неслась быстрее лани, когда увидела, что она пытается снять заклинание с помощью Магии Ущерба.
— Надо полагать, ей это не помогло, — пробормотал Зедд. — Думаю, ей никогда не доводилось иметь дело с заклинанием, созданным Волшебником первого ранга. Я не делал сеть такой большой, но, если к огню применить Магию Ущерба, его сила лишь возрастет. Боюсь, это стоило жизни невинным людям.
— Во всяком случае, этой мерзкой бабе — точно.
— Энн, вылечи меня, а потом поможем тем, кто был ранен.
— Зедд, кто этот человек? Почему он запустил заклинание? Где Натан?
Зедд раскрыл ладонь и направил магию на пепел. Он начал собираться в кучку, посерел — и через мгновение Зедд снова держал в руке целый лист бумаги.
— Никогда такого не видела! — прошептала изумленная Энн.
— Радуйся, что сестра Тьмы тоже не видела, иначе мы бы так легко не отделались. Быть Волшебником первого ранга — в этом есть свои преимущества.
Энн взяла записку. Она начала читать, и на ресницах у нее блеснули слезы.
— Добрый Создатель! — прошептала она наконец.
Глаза Зедда тоже наполнились слезами.
— Да, — шепнул он в ответ.
— Зедд, а что такое сокровища Джокопо?
Он моргнул.
— Я думал, ты знаешь. Странно, что Натан велел нам защищать что-то, но при этом не соизволил уточнить, что это собой представляет.
Где-то в глубине здания рухнула стена или уцелевшая часть крыши. Раненые стонали и звали на помощь. Было слышно, как мужчины с руганью разгребают завалы.
— Натан все время забывает, что он другой. Ты помнишь, что было несколько десятков лет назад, а он измеряет время столетиями.
— В этом смысле нам не повезло.
— Зедд, его надо найти. И мы его найдем. У меня есть кое-какие мысли. А ты пойдешь со мной! — Она погрозила ему пальцем. — Мы еще не поймали Натана, и ошейник пока останется на тебе. Ты идешь со мной, ясно? И не хочу слышать никаких возражений!
Зедд поднял руку и расстегнул Рада-Хань.
Энн выпучила глаза.
Зедд бросил ошейник ей в подол.
— Нужно отыскать эти сокровища Джокопо, о которых говорит Натан. Он не стал бы шутить с такими вещами. Это очень серьезно. Я верю тому, что он написал. Мы здорово влипли. Я пойду с тобой, но теперь мы должны быть предельно осторожны. Я скрою магией наши следы.
— Зедд, — выдавила наконец она, — как тебе удалось снять ошейник? Это же невозможно!
При мысли о том, что Ричард пойман в ловушку пророчеством, Зедд едва не расплакался. Чтобы скрыть это, он сурово посмотрел на нее.
— Как я уже сказал, быть Волшебником первого ранга — в этом есть свои преимущества.
Лицо Аннелины стало пунцовым.
— Ты только что… И давно ты можешь снять Рада-Хань?
— Пару деньков пришлось поразмыслить. — Зедд пожал худыми плечами. — Но на третий день получилось.
— И ты все равно шел со мной? Почему?
— Наверное, мне нравятся женщины, способные на отчаянные поступки. Признак характера, знаешь ли. — Он сжал кулаки, чтобы она не заметила, что у него дрожат пальцы. — Ты веришь всему тому, что написал Натан?
— Хотелось бы мне сказать — нет. Прости, Зедд. — Энн сглотнула комок в горле. — Он пишет «да смилуются духи над его душой». Натан не сказал «добрые духи», а просто — «духи».
Зедд провел рукой по лицу.
— Не все духи добрые. Есть и злые духи. Что ты знаешь о пророчествах с взаимосвязанной развилкой?
— В отличие от твоего ошейника от такого пророчества не избавишься. Чтобы запустить его, нужно вызвать несчастье, о котором в нем говорится. И это уже случилось. Теперь у жертвы нет иного выхода, как выбрать одну из двух возможных развилок, а это значит выбрать способ, каким она предпочтет… Но ты же, наверное, все это знаешь? Должен знать, раз ты Волшебник первого ранга.
— Я надеялся, ты скажешь мне, что я ошибаюсь, — прошептал Зедд. — И как жаль, что Натан хотя бы не написал это пророчество, чтобы мы знали, с чем имеем дело.
— Радуйся, что он этого не сделал!

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:41 | Сообщение # 20

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 21
Дрожа всем телом, Кларисса вцепилась в выщербленный каменный подоконник. Другую руку она прижимала к груди. Горячий дым ел глаза, но она все равно не могла отвести взгляда от того, что творилось в городе и на площади у подножия башни аббатства.
Шум стоял оглушительный. Звенела сталь. Свистели стрелы. Огненные шары с воем ударялись о каменные стены и взрывались. Заросшие волосами захватчики с боевым кличем вливались в проломы и наводняли улицы города. Языки пламени с ревом взмывали в небо.
Члены магистрата рыдали, протягивая руки, и молили о милосердии, но их безжалостно убивали. Душераздирающе кричали женщины — их детей, мужей, братьев и отцов убивали у них на глазах. Запах гари тонул в запахе человеческой крови.
Все произошло в точности так, как он говорил. Кларисса тогда посмеялась над ним — но теперь сомневалась, что когда-нибудь в жизни сможет не то что смеяться — хотя бы улыбаться. И при мысли о том, сколько у нее этой жизни осталось, у нее подогнулись колени.
Нет. Об этом думать нельзя. Здесь она в безопасности. Они не осмелятся вторгнуться в аббатство. Она слышала крики и плач людей, укрывшихся в большом зале внизу.
Здесь — священное место, место служения Создателю и добрым духам. Даже для этих зверей святотатство пролить кровь в святилище.
Однако он говорил, что они это сделают.
Внизу на улицах гибли последние защитники города. Они никогда не позволяли врагу ступить за стены Ренвольда и говорили, что город в такой же безопасности, как если бы его защищал сам Создатель. Не раз вражеские полчища накатывались на Ренвольд, но никому еще не удавалось его взять. Степные кочевники не могли разрушить могучие стены. Ренвольд всегда стоял крепко.
Но сегодня, как он и предсказывал, Ренвольд пал.
Защитники отказались сдать город без боя, и теперь их безжалостно убивали.
Красная луна и впрямь оказалась плохим знамением. Добрые духи и сам Создатель отвернулись от жителей Ренвольда. Кларисса не представляла себе, чем провинились горожане, но, должно быть, их проступок был поистине ужасен, если кара оказалась такой жестокой.
С башни аббатства она видела, как захватчики в латах поверх вывернутых мехом наружу безрукавок сгоняют горожан на площади. Потом они принялись сортировать мужчин, отводя в сторону ремесленников: кузнецов, бочаров, мясников, пекарей, пивоваров, мельников, каменщиков — всех, кто мог оказаться полезен. Их сковали друг с другом и увели прочь, как рабов. Стариков, маленьких мальчиков и тех, кто, на взгляд завоевателей, был бесполезен — слуг, конюхов, корчмарей, писарей и торговцев, — убивали на месте. Мечом по шее, копьем в грудь, ножом в живот, булавой по черепу — сноровисто и деловито.
Кларисса вздрогнула, увидев, как один из захватчиков ломает дубиной череп мужчине, который никак не умирал. Это напомнило ей рыбака, бьющего о борт лодки пойманного ската — тук-тук-тук. Дикарь бил человека по голове так же спокойно, как рыбак оглушает рыбу. Дурачок Гас, несчастный юродивый, за еду, кров и разбавленный эль делавший для торговцев и пивоваров всякую черную работу, дернулся в последний раз и затих, когда его толстый череп наконец не выдержал и с отчетливым треском раскололся.
Кларисса зажала трясущимися пальцами рот, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Всего этого нет, уговаривала она себя, ей просто снится. Это сон, это сон, это сон, вновь и вновь твердила она про себя.
Но это был не сон. О Создатель, это был ад наяву.
Захватчики между тем продолжали работу. Старух они убивали на месте. Женщин, которые, с их точки зрения, стоили внимания, сгоняли в кучу на другой стороне площади. Там их снова сортировали — по возрасту и, судя по всему, по внешности.
Захватчики методично переходили от женщины к женщине, протыкали им нижнюю губу тонкой иглой и вставляли туда кольцо. Стыки они зажимали собственными зубами.
И об этом он ей тоже говорил: женщин таким образом обращали в рабство. Над этим она тоже тогда посмеялась. А почему бы и нет? В то время это казалось ей такой же чепухой, как бессвязная болтовня Гаса.
Вглядевшись, Кларисса увидела, что захватчики вставляют женщинам в губы кольца разного цвета. Тем, что постарше, — медные. Тем, что помоложе, — серебряные. А самым красивым и юным — золотые. Этих было меньше всего, и они стояли, замерев от ужаса, окруженные толпой вражеских воинов. По их подбородкам стекала кровь и капала на красивые платья.
Почти все эти девушки были Клариссе знакомы. Трудно не запомнить людей, которые постоянно тебя унижают. Клариссе было чуть за тридцать, но замуж ей выйти так и не удалось, и это служило неизменным поводом для насмешек. Особенно усердствовали эти юные красотки. Они брезгливо посматривали на нее и между собой называли старой девой и жабой — но говорили нарочно громко, чтобы она слышала.
Кларисса никогда не думала, что останется незамужней до такого возраста. Ей всегда хотелось иметь собственную семью. Фигура у нее была не хуже, чем у других, и, глядя в зеркало на свое отражение, она не видела там уродины. Она понимала, что она не из тех красавиц, которых воспевают в балладах, но и дурнушкой ее тоже нельзя было назвать.
И все же, когда женщин больше, чем мужчин, быть просто симпатичной явно недостаточно. Женщины постарше все понимали и были добры к Клариссе, но все равно в их глазах она была несчастной женщиной, и все сторонились ее, словно боялись подцепить неизвестную порчу, из-за которой Кларисса оставалась незамужней.
А теперь она уже слишком стара. И ни один мужчина на нее уже не посмотрит. Время поймало в ловушку одинокую старую деву. У Клариссы осталась только работа — и она сама понимала, что это не лучшая замена семейному счастью.
Но, как бы часто Кларисса ни желала насмешницам тоже пережить унижение, то, что сейчас с ними происходило, было слишком жестокой расплатой за издевательства над старой девой.
— Благой Создатель! — всхлипывая, взмолилась Кларисса. — Прошу тебя, избавь их от этого. Благой Создатель, молю тебя о прощении за то, что когда-то желала им зла!
Она увидела, как захватчики несут к аббатству таран, и через минуту здание вздрогнуло под его ударами. Крики и причитания внизу стали громче. Удар. Еще удар. Треснуло дерево.
Они осквернили аббатство Создателя.
Случилось то, о чем говорил пророк.
Снизу послышались стоны умирающих и лязг оружия. Кларисса стянула ворот платья. Ее трясло. Скоро они поднимутся наверх и схватят ее.
Что они сделают с ней? Вставят в губу кольцо и обратят в рабство? Достанет ли у нее мужества сопротивляться, предпочитая смерть этой участи?
Нет. Она знала, что мужества ей не хватит. Даже несмотря на то что творится на площади, ей хочется жить. Смерти она боится больше, чем жизни.
Дверь распахнулась, и Кларисса непроизвольно ахнула.
В комнату влетел настоятель. Пожилой и толстенький, он задыхался после бега по лестнице.
— Кларисса! — выдохнул он. — Книги! Нам надо бежать. Захвати с собой книги. Давай собери их!
Она смотрела на него, тупо моргая. Чтобы упаковать все книги, потребовалось бы несколько дней, а чтобы вывезти их — много телег. И спрятать их негде. И бежать некуда. Он просто повредился рассудком от страха.
— Нам не удастся от них сбежать, отец-настоятель.
Он бросился к ней и схватил ее за руки.
— Они нас не заметят. Мы прикинемся, будто идем по делам. Они не станут задавать нам вопросов.
Кларисса не знала, что ответить на этот бред, но ей не пришлось отвечать. В дверь ввалились три вражеских воина. У двоих были жирные длинные волосы, а третий был обрит наголо — но все трое носили густые бороды. У каждого в левой ноздре сверкало золотое кольцо.
Бритоголовый схватил настоятеля за седые волосы и оттянул ему голову. Настоятель взвизгнул.
— Ремесло? Ты владеешь каким-нибудь ремеслом?
Настоятель, глядя в потолок, умоляюще протянул руки.
— Я настоятель. Богослужитель. — Он провел языком по губам и выкрикнул: — И книги! Я отвечаю за книги!
— Книги? Где они?
— Архив в библиотеке. — Он вслепую ткнул пальцем. — Кларисса знает. Кларисса может вам показать. Она с ними работает. Она вам покажет. Она за них отвечает.
— Ремесла, значит, нет?
— Богослужитель! Я богослужитель! Я буду молиться Создателю и добрым духам за вас! Вот увидите. Я богослужитель. Не нужно пожертвований. Я помолюсь за вас. Даром!
Бритоголовый еще сильнее оттянул настоятелю голову и длинным ножом перерезал ему горло. Теплая кровь брызнула Клариссе в лицо.
— Нам не нужны богослужители, — спокойно сообщил бритоголовый мертвецу и отшвырнул тело настоятеля в сторону.
С расширившимися от ужаса глазами Кларисса смотрела, как кровь расползается по коричневой рясе отца-настоятеля. Она знала его почти всю жизнь. Много лет назад он приютил ее, спас от голодной смерти и подыскал работу в библиотеке. Он сжалился над ней, потому что она не могла найти себе мужа и ничего не умела — только читать. Не многие умели читать, но Кларисса умела, и это умение обеспечило ее куском хлеба.
А то, что приходилось терпеть прикосновения толстых пальцев отца-настоятеля и его слюнявые поцелуи, было бременем, которое она вынуждена была выносить, если не хотела умереть от голода. Гордость не сделает человека сытым. Это еще не самое страшное — многим женщинам приходится куда хуже. Отец-настоятель хотя бы ее не бил.
Кларисса никогда не желала ему зла. Только хотела, чтобы он оставил ее в покое. Она никогда не желала ему зла. Он приютил ее, дал еду и работу. От других ей доставались только тычки.
Бритоголовый подошел к ней. Он оглядел ее с ног до головы. Ощупал талию. Кларисса вспыхнула от унижения.
— Вставь ей кольцо, — бросил он одному из других воинов.
На мгновение Кларисса не поняла, о чем речь, но, когда длинноволосый дикарь подошел к ней, она задрожала. Кларисса боялась, что начнет кричать, и хорошо знала, что они сделают с ней, если она будет сопротивляться. Кларисса не хотела, чтобы ей перерезали глотку, как аббату. Или раздробили череп, как Гасу. Благой Создатель, она не хочет умирать!
— Какое, капитан Маллок?
Бритоголовый еще раз взглянул на Клариссу.
— Серебряное.
Серебряное. Не медное. Серебряное.
Она едва не рассмеялась. Эти люди оценили ее выше, чем собственные соплеменники. Пусть в качестве рабыни, но они признали ее ценность.
Не золото, сказала она себе. Конечно, не золото. Но и не медь. Ее сочли достойной серебряного кольца. Какая-то часть души Клариссы содрогнулась от отвращения к собственному тщеславию. Но что еще теперь у нее оставалось?
Воин, от которого несло потом, кровью и копотью, продел ей в губу серебряное кольцо. Кларисса тихо охнула от боли. Наклонившись, он зажал кольцо кривыми желтыми зубами.
Кларисса забыла даже стереть кровь с подбородка, потому что капитан Маллок снова поглядел ей в глаза:
— Отныне ты — собственность Имперского Ордена.
Глава 22
Кларисса подумала, что вот-вот упадет в обморок. Разве может человек быть чьей-нибудь собственностью? И тут со стыдом поняла, что всю жизнь, по сути, она была собственностью настоятеля. Конечно, он был добр с ней, но все равно считал ее своей собственностью.
Только от этих зверей доброты ждать не приходится. Скоро бессильные потуги отца-настоятеля покажутся ей безоблачной жизнью. Но хотя бы не медь. Кларисса не понимала, почему для нее это так важно, но чувствовала, что это важно.
— У вас тут есть книги, — сказал капитан Маллок. — Пророчества тоже?
Отцу-настоятелю надо было держать рот на замке — но и Кларисса не собиралась умирать ради каких-то там книг. К тому же эти люди все равно их найдут. Ведь архив так и не спрятали. Все были уверены, что город выстоит.
— Да.
— Император желает, чтобы все книги были доставлены к нему. Ты покажешь нам, где они.
Кларисса сглотнула.
— Конечно.
— Как жизнь, ребята? — раздался от двери дружелюбный голос. — Все в порядке? Похоже, вы знаете свое дело.
Воины обернулись. В дверном проеме стоял могучий старик. Густые седые волосы свисали на широченные плечи. На нем были высокие сапоги, коричневые штаны и кружевная белая рубашка под расстегнутым темно-зеленым кафтаном. Толстый темно-коричневый плащ едва не касался пола. У бедра в изящных ножнах висел меч.
Это был пророк.
Капитан Маллок вперился в него взглядом:
— Ты кто такой?
— Человек, которому нужна рабыня. — Отодвинув одного из воинов плечом, пророк подошел к Клариссе. Он взял ее за подбородок своей огромной рукой и повертел ее голову из стороны в сторону. — Эта сгодится. Сколько вы за нее хотите?
Капитан Маллок ухватил старика за камзол.
— Рабы принадлежат Ордену! Они все — собственность императора!
Пророк двумя пальцами убрал его руку.
— Поосторожнее, дружище. У тебя руки грязные.
— Сейчас они будут в крови! Ты кто? Какое у тебя ремесло?
Один из воинов приставил нож к ребрам пророка.
— Отвечай капитану или умри. Какое у тебя ремесло?
— Оно для вас интереса не представляет, — отмахнулся пророк. — Ну, так сколько хотите за эту рабыню? Я могу хорошо заплатить. Я никогда не лишаю людей возможности заработать.
— У нас и так хватает добычи. — Капитан посмотрел на воина, который вставил Клариссе кольцо. — Убей его.
Пророк небрежно выставил руку.
— Я не желаю вам зла, ребята. — Он наклонился к ним ближе. — Может быть, передумаете?
Капитан Маллок открыл рот, но замер, не издав ни звука. Кларисса услышала, как в животах у всех троих воинов что-то забулькало.
— В чем дело? — поинтересовался пророк. — Вы нездоровы? Ну, так как насчет моего предложения, парни? Сколько вы за нее хотите?
Трое воинов страдальчески сморщились. Кларисса почувствовала неприятный запах.
— Ну, — с заметным напряжением сказал капитан Маллок, — кажется… — Он скривился. — Нам надо идти.
— О, премного благодарен, ребята! — Пророк поклонился. — Значит, договорились. Передайте привет моему другу, императору Джеганю.
— А что насчет него? — спросил один из воинов капитана, когда они направились к двери.

— Сюда придет еще кто-нибудь и шлепнет его, — ответил тот, и все трое стремительно выскочили за дверь.
Пророк повернулся к Клариссе и вперил в нее ястребиный взор. Его улыбка исчезла.
— Ну, ты обдумала мое предложение?
У Клариссы подкашивались ноги. Она не знала, кого боится больше — захватчиков или пророка. Захватчики причинили бы ей боль, но что сделает с ней пророк, она не знала. Он может сказать ей, как она умрет. Он ведь подробно описал, как погибнет Ренвольд, и именно это сейчас происходит. Она боялась, что, если он что-нибудь скажет, это непременно случится. Ведь пророки владеют магией.
— Кто ты? — прошептала она.
— Натан Рал. — Он театрально поклонился. — Я тебе уже говорил, что я пророк. Прости, но придется обойтись без церемоний. У нас не слишком много времени.
Его пронзительные синие глаза пугали ее, но она заставила себя спросить:
— Зачем тебе рабыня?
— Во всяком случае, не для того, зачем рабы им.
— Я не хочу…
Он схватил ее за руку и подтащил к окну.
— Смотри туда! Смотри!
И тут Кларисса впервые потеряла самообладание и разрыдалась.
— Благой Создатель…
— Он тебя не услышит. Этих людей уже никто не спасет. Я могу помочь тебе, но только если ты согласишься помочь мне. Я не собираюсь рисковать своей жизнью и жизнью тысяч других людей, если у тебя не хватит твердости духа. Я найду другую, которая предпочтет пойти со мной, чем быть в рабстве у этих зверей.
Она заставила себя смотреть ему прямо в глаза.
— Это будет опасно?
— Да.
— Я погибну?
— Может быть. А может, и выживешь. Но если погибнешь, то отдашь свою жизнь за то, чтобы спасти всех людей от участи более худшей, чем эта.
— Ты можешь остановить то, что здесь происходит?
— Нет. Что сделано, то сделано. Мы можем лишь направлять будущее, но не переделывать прошлое. Вам было дано предупреждение о грядущей опасности. Когда-то в вашем аббатстве жил пророк, и он записал некоторые свои пророчества. Он был не очень сильным пророком, но вы, по глупости, считали его пророчества проявлением высшей воли. А они ею отнюдь не являются. Это просто слова о том, что может случиться. Это приблизительно то же самое, если я скажу тебе, что в твоей власти выбрать свою судьбу. Ты можешь остаться армейской шлюхой, а можешь рискнуть жизнью ради свободы людей.
Кларисса дрожала.
— Я… Я боюсь…
Взгляд пророка смягчился.
— Кларисса, тебе станет легче, если я скажу, что сам в ужасе?
— Ты? У тебя такой уверенный вид…
— Я уверен лишь в том, что могу попытаться помочь. А теперь давай поспешим в архив, пока туда не добрались эти мерзавцы.
Кларисса повернулась, радуясь, что нашелся предлог избежать его взгляда.
— Вот сюда, вниз. Я покажу дорогу.
Она повела его по каменным ступеням в дальнем конце комнаты. Этой винтовой лестницей пользовались нечасто, потому что она была слишком узкой. Пророк, который построил аббатство, был невысок и худ; ему эта лестница вполне подходила. Даже Кларисса протискивалась там с трудом и не могла представить, как пролезет Натан. Но он пролез.
Оказавшись на темной площадке внизу, Натан зажег в ладони крошечный огонек. Кларисса изумленно остановилась, удивленная, что огонь не обжигает ему руку, и он поторопил ее. Низкая деревянная дверь выходила в короткий коридор, а оттуда еще одна лестница — вниз, в архив. За дверью в конце коридора был основной зал аббатства. И там сейчас убивали людей.
Кларисса двинулась вниз, шагая через две ступеньки. Она поскользнулась, и Натан, поддержав ее за локоть, беззлобно пошутил, что это не та опасность, о которой он ее предупреждал.
Когда они спустились в темное нижнее помещение, пророк выбросил руку, и лампы на стенах вспыхнули. Оглядывая длинные ряды книжных полок, Натан хмурился все сильнее. Посередине архива стояли два больших письменных стола.
Пророк пошел вдоль левого ряда полок, а Кларисса судорожно соображала, где можно спрятаться от захватчиков. Должно же такое место найтись! Рано или поздно армия Ордена уйдет, и тогда она спокойно выберется из укрытия и все будет как раньше.
Пророка Кларисса боялась. Она не знала, чего он от нее ждет, но сомневалась, что у нее хватит мужества сделать то, что он потребует. Ей хотелось затаиться где-нибудь и переждать.
Натан, продвигаясь вдоль полок, отбирал нужные ему книги. Он не раскрывал их, а просто складывал на пол в центре зала и шел дальше. Он брал только сборники пророчеств — и то далеко не все.
— Почему я? — спросила Кларисса, наблюдая за ним. — Почему ты остановил свой выбор на мне?
Пророк замер, положив руку на большой том в кожаном переплете, посмотрел на Клариссу, как коршун на мышь, и снял книгу с полки. Он положил ее к тем, которые уже отобрал, потом взял один из томов, которые отобрал раньше.
Он раскрыл его и протянул Клариссе.
— Прочти.
Она взяла книгу и прочитала.
Буде пойдет она добровольно, та, у которой кольцо в губе, сможет коснуться того, что давно доверено одним лишь ветрам.
Давно доверено одним лишь ветрам. Одна лишь мысль о такой непонятной вещи вызывала желание бежать без оглядки.
— Та, у которой кольцо в губе, — повторила она. — Это я?
— Если ты согласишься пойти добровольно.
— А если я предпочту остаться и спрятаться? Что тогда?
— Тогда я найду другую. — Натан выгнул бровь. — Я сделал тебе первой свое предложение, руководствуясь личными мотивами и тем, что ты умеешь читать. Но уверен, что найдутся и другие, знакомые с грамотой.
— А к чему должна прикоснуться «та, у которой кольцо»?
Натан забрал у нее книгу.
— Не пытайся понять значение слов. Я знаю, что вы, обычные люди, все время пытаетесь это сделать, но я пророк и могу заявить авторитетно, что эти потуги тщетны. Что бы вы ни вообразили себе, чего бы ни испугались, вы все равно ошибаетесь.
Ее решимость таяла, как снег под горячим солнцем. Несмотря на то что пророк спас Клариссу в башне, он все равно пугал ее. Человек, которому ведомо будущее, вселял в нее ужас.
Захватчики вставили ей в губу серебряное кольцо. Не медное. Может, это значит, что с ней будут обращаться лучше, чем с другими? Во всяком случае, она останется жить. Они станут ее кормить, и она останется жить. И не придется бояться какой-то жуткой, неизвестной смерти.
Пророк окликнул Клариссу, и она подскочила от неожиданности.
— Поднимись наверх, — сказал он, — и приведи нескольких солдат. Скажи им, что тебя прислали за ними.
— Зачем?
— Делай что сказано. Скажи, что тебя послал капитан Маллок. В случае чего добавь, что он велел им тащить свои драные шкуры сюда немедленно, иначе сноходец нанесет им визит, о котором они сильно пожалеют.
— Но если я выйду в зал…
Под его взглядом она замолкла.
— Скажи им эти слова, и все будет в порядке. Приведи их сюда.
Кларисса открыла рот, чтобы спросить, зачем ему понадобились солдаты в архиве, но под взглядом пророка она проглотила язык. Она побежала по лестнице, радуясь, что с каждым шагом удаляется от этого страшного человека. Даже вражеские солдаты уже не так пугали ее, как он. Она может сбежать. Кларисса вспомнила отца-настоятеля. Нет, бежать некуда. Но у нее серебряное кольцо. Может, это не так уж и плохо? В конце концов, эти люди оценили ее достаточно высоко.
Кларисса шагнула в зал и замерла с округлившимися глазами. Двойные двери на улицу разнесены вдребезги. Пол завален трупами тех, кто надеялся найти убежище в стенах аббатства.
Огромный зал был полон солдат. Прямо возле окровавленных тел одни насиловали женщин, а другие ждали своей очереди. Самым большим спросом пользовались женщины с золотыми кольцами. И при виде того, что с ними вытворяли, Клариссу едва не стошнило. Зажав рот рукой, она заставила себя сглотнуть.
Она стояла, одеревенев, не в силах отвести глаз от обнаженной Мэнди Перлин, одной из тех девиц, которые частенько изводили ее. Мэнди вышла замуж за богатого ростовщика средних лет — но теперь ее муж, Руперт Перлин, валялся тут же с перерезанным от уха до уха горлом.
Увидев Клариссу, солдаты кинулись к ней. Один ухватил ее за волосы, другой — за бедра. Она даже не успела упасть, как они задрали ей платье.
— Нет! — заорала она.
Они смеялись над ней, как те, другие, смеялись над Мэнди.
— Нет! Меня прислали!
— Вот и отлично, — заявил один из солдат. — А то я уже устал ждать своей очереди.
Она попыталась оттолкнуть его руки, но он отвесил ей такую оплеуху, что у нее зазвенело в ушах.
У нее серебряное кольцо. Это что-нибудь да значит. У нее серебряное.
Рядом с ней завизжала женщина, которую опрокинул на пол здоровенный солдат. Похоже, серебряное кольцо не принесло ей пользы.
— Маллок! — взвизгнула Кларисса. — Меня послал капитан Маллок!
Солдат прижался к ее губам грубым поцелуем. Рана заныла, и по подбородку снова потекла кровь.
— Мои благодарности капитану Маллоку, — ухмыльнулся он. Кларисса судорожно пыталась вспомнить, что ей велел сказать пророк.
— Поручение! — выкрикнула она. — Капитан Маллок прислал меня с поручением! Он приказал мне отвести вас в архив. И сказал, чтобы вы тащили туда свои драные шкуры немедленно, иначе сноходец нанесет вам визит, о котором вы пожалеете.
Солдат грязно выругался и за волосы поставил Клариссу на ноги. Трясущимися руками она поправила платье. Столпившиеся вокруг солдаты захохотали. Один сунул руку ей между ног.
— Ладно, нечего тут стоять, млеть от удовольствия, сука! Давай двигай! Показывай дорогу.
Пророк встретил их в дверях, как будто собрался уже уходить.
— А, вот и вы! Давно пора! — раздраженно рявкнул он и указал на полки. — Начинайте паковать книги, пока ничего не случилось, иначе император поджарит нас на медленном огне.
Солдаты растерянно переглянулись. В центре, куда на глазах Клариссы пророк складывал отобранные книги, лежала лишь кучка пепла. Пустые места на полках были заполнены, так что никто бы не догадался, что несколько томов изъято.
— Пахнет дымом, — заметил один из солдат.
— Дурак! — Пророк постучал пальцем ему по лбу. — Полгорода полыхает! А ты наконец почувствовал запах дыма? Принимайтесь за дело! А мне нужно доложить о книгах, которые я отыскал.
Натан повел Клариссу к двери, но один из солдат ухватил ее за руку.
— Оставь ее! Мы хотим поразвлечься.
— Она грамотная, дурень! — сверкнул на них глазами пророк. — Она знает все книги. И у нас есть для нее более важное занятие, чем развлекать вас, ленивых олухов! Вам и так хватит женщин. Или вы хотите, чтобы я сообщил о вашем поведении капитану Маллоку?
Солдаты толком не понимали, кто такой Натан, но все же решили взяться за работу. Натан захлопнул за собой дверь и подтолкнул Клариссу вперед.
На лестнице она остановилась и привалилась к перилам. Ее мутило, в голове стоял звон. Натан погладил ее по щеке.
— Кларисса, слушай меня. Дыши медленно. Сосредоточься. Дыши медленно, иначе упадешь в обморок.
По ее лицу текли слезы. Она слабо махнула в сторону большого зала.
— Я… я видела…
— Я знаю, что ты видела, — мягко проговорил он.
Она ударила его.
— Зачем ты послал меня туда? Тебе же совсем не нужны были солдаты!
— Ты надеешься, что сможешь спрятаться. Тебе не удастся. Они обшарят все щели в городе, а потом сровняют его с землей. От Ренвольда не останется ничего.
— Но я… я могла бы… Я боюсь идти с тобой. Я не хочу умирать.
— Я хотел, чтобы ты знала, какая участь тебя ждет, если ты останешься тут. Кларисса, ты красива и молода. Поверь мне, тебя ждет страшная жизнь.
— Как они могут такое творить?! Как они могут?!
— Война есть война. Нет иных правил, кроме тех, которые устанавливает захватчик. И остается либо сражаться, либо покориться.
— А ты… ты можешь как-нибудь помочь этим людям?
— Нет, — прошептал он. — Я могу помочь тебе, но не стану терять на это драгоценное время, если увижу, что ты не подходишь для моих целей. Люди, которые погибли здесь, умерли быстрой смертью. Это была ужасная смерть, но все-таки быстрая. Но других ждет смерть долгая и мучительная. Жителям вашего города я помочь уже не в состоянии, но могу попытаться помочь другим. Если я не сделаю этой попытки, ни моя жизнь, ни моя свобода ничего не будут стоить. И тебе пришло время решать, будешь ли ты мне помогать и стоит ли твоя душа милостей Создателя.
Перед внутренним взором Клариссы пронеслись картины того, что происходит в аббатстве, на улицах, во всем ее родном городе. Ей казалось, что она уже умерла. И если ей представляется возможность начать жить заново, она должна ухватиться за нее. Это ее единственная надежда. Кларисса понимала это со всей отчетливостью.
Она стерла слезы со щек и кровь с подбородка.
— Да. Я помогу тебе. Душой клянусь — я сделаю то, что ты попросишь, ради спасения жизни людей. И ради моей свободы.
— Даже если попрошу тебя сделать что-то, чего ты боишься? Даже если ты будешь считать, что умрешь, выполняя мою просьбу?
— Да.
Его теплая улыбка воодушевила Клариссу. К ее изумлению, пророк привлек ее к себе и обнял, утешая. В последний раз ее так обнимала мать в далеком детстве. И Кларисса опять разрыдалась.
Натан приложил пальцы к ее губам, и она почувствовала восстанавливающее тепло. Ее страх постепенно утих. Воспоминания об увиденном не исчезли, но теперь они лишь укрепляли решимость остановить тех, кто это сделал. Ее душа преисполнилась надежды, что она тоже может сделать что-то, что поможет другим людям оставаться свободными.
Натан убрал руку. Кларисса ощупала губу. Она больше не ныла. Ранка вокруг кольца полностью зажила.
— Благодарю тебя… пророк.
— Натан. — Он погладил ее по волосам. — Нам надо спешить. Чем дольше мы тут задержимся, тем труднее нам будет выбраться.
— Я готова, — кивнула Кларисса.
— Еще нет. — Он взял в ладони ее лицо. — Нам придется пройти через весь город. Ты и так уже видела ужасов больше, чем нужно. И я не хочу, чтобы ты видела и слышала еще. Уж хотя бы от этого я тебя избавлю.
— Но я не понимаю, как мы проберемся мимо солдат.
— Предоставь мне об этом беспокоиться. А пока что я наложу на тебя заклятие. Ты ослепнешь, чтобы не видеть всего того, что творится вокруг, и оглохнешь, чтобы не слышать крики и стоны, царящие теперь в этом городе.
«Наверное, — подумала Кларисса, — он просто боится, что я ударюсь в панику и из-за этого нас поймают». И она не была уверена, что он так уж неправ.
— Как скажешь, Натан. Я сделаю все, что ты скажешь.
Натан стоял на две ступеньки ниже, и их глаза были почти на одном уровне. Он тепло улыбнулся Клариссе. Несмотря на то что был глубоким стариком, он по-прежнему оставался чрезвычайно красивым мужчиной.
— Я правильно выбрал женщину. Ты отлично справишься. И я молю добрых духов даровать тебе свободу за твою помощь.
Рука пророка, за которую держалась Кларисса, оставалась ее единственной связью с миром. Она не могла видеть резню. Не слышала криков. Не чувствовала запаха гари. Хотя прекрасно понимала, что все это сейчас происходит вокруг них.
Шагая в своем мире безмолвия, она молила добрых духов позаботиться о душах тех, кто сегодня умер, и даровать силы тем, кто выжил.
Натан вел ее мимо руин и пожаров. И крепко держал, когда она спотыкалась об обломки. Казалось, что они шли по развалинам города несколько часов.
Иногда они останавливались, и пророк выпускал ее руку. Тогда она одиноко стояла и ждала. Кларисса не могла ни видеть, ни слышать, поэтому не знала точно причин остановок, но подозревала, что Натан заговаривает кому-то зубы. Иногда задержки следовали одна за другой, и тогда у нее сердце уходило в пятки при мысли о невидимой опасности, которую устраняет Натан. Иногда после очередной остановки он обхватывал ее за талию, и они пускались бежать.
Кларисса доверилась его заботе.
От ходьбы у нее болели ноги. Наконец Натан положил руки ей на плечи, развернул и помог сесть. Кларисса почувствовала под собой прохладную траву.
Внезапно к ней вернулись зрение, слух и обоняние.
Вокруг простирались зеленые холмы, и не было ни души. Кларисса оглянулась и поняла, что они далеко за городом. Она даже понятия не имела, в какой стороне остался Ренвольд.
Кларисса испытала глубокое облегчение оттого, что избавилась не только от рабства, но и от прежней жизни.
Ужас так глубоко прожег ее душу, что она чувствовала себя восставшей из огня и возродившейся сверкающим клинком, закаленным для предстоящих сражений.
Кларисса не знала, что ей придется сделать, но понимала, что пророку она обязана своей свободой.
— Благодарю тебя, Натан, за то, что выбрал меня.
Пророк задумчиво смотрел вдаль и, казалось, не слышал.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:42 | Сообщение # 21

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 23
Сестра Верна повернулась и увидела разведчика, который еще на скаку спрыгнул с лошади и побежал докладывать генералу. Генерал выслушал его с явным облегчением и взмахом руки дал понять своим офицерам, что все в порядке.
Верна не слышала слов разведчика, но знала, что он сказал. Не нужно быть пророком, чтобы догадаться, что он увидел.
Дурачье. Все это она им уже говорила.
Генерал Райбих, улыбаясь, направился к ней.
— Аббатиса, у нас отличные новости!
Верна поплотнее закуталась в шаль. Ее голова была занята более важными вещами.
— Лучше молчите, генерал! Мы с сестрами вовсе не намерены еще одну ночь успокаивать ваших солдат и выяснять, куда попрятались те, кто испугался, решив, что наступает конец света.
Райбих потеребил рыжую бороду.
— Я очень ценю вашу помощь, аббатиса, но, хвала духам, больше вам этого делать не нужно. Вы, как всегда, оказались правы.
Верна лишь фыркнула.
С вершины холма разведчик увидел восход луны раньше, чем они из долины.
— Сегодня луна снова обычная. Я знаю, вы говорили, что красная луна продержится только три ночи, но все же я рад тому, что все снова стало на свои места.
На свои места! Как бы не так!
— А я рада, генерал, что мы наконец можем как следует выспаться. Надеюсь также, что ваши люди усвоили урок и впредь, когда я скажу им, что нижний мир не поглотит нас сию же секунду, они отнесутся к моим словам с большим доверием.
Он виновато улыбнулся:
— Да, аббатиса. Конечно, я вам поверил, но некоторые солдаты слишком суеверны. Магия их пугает.
Верна наклонилась к генералу и понизила голос.
— Ваши гонцы еще не вернулись, верно?
— Нет. — Он почесал белый шрам, рассекавший левую щеку от виска до подбородка. — Вряд ли они уже добрались до Эйдиндрила.
Верна вздохнула. Было бы лучше сначала узнать вести из Эйдиндрила. Тогда было бы проще принять решение.
— Да, вряд ли.
— А вы как считаете, аббатиса? Что нам предпринять? Идти на север?
Верна уставилась в огонь костра. Ей нужно было принять гораздо более важное решение.
— Не знаю. Дословно Ричард сказал мне: «Идите на север. С севера сюда в поисках Кэлен движется стотысячная д’харианская армия. Она возьмет вас под свою защиту, да и вы ей будете полезны. Генералу Райбиху передай, что Кэлен со мной».
— Было бы гораздо проще, если бы он дал точные указания.
— Он не говорил, чтобы мы шли на север, но это подразумевалось. Уверена, Ричард считал, что именно так мы и поступим. Однако в этих вещах я больше полагаюсь на ваше суждение.
— Я солдат, — пожал плечами генерал. — И рассуждаю как солдат.
Ричард примчался в Танимуру на выручку Кэлен и ухитрился уничтожить Дворец Пророков со всеми хранившимися там пророчествами до того, как Дворец успел захватить император Джегань. Ричард должен был немедленно возвращаться в Эйдиндрил, и ему некогда было объяснять, но он сказал, что лишь они с Кэлен владеют магией, которая позволяет быстро туда вернуться, и остальных они с собой взять не могут. Верне он велел отправляться на север, навстречу генералу Райбиху и его армии.
Генерал Райбих не хотел возвращаться на север и объяснял это тем, что, раз его армия уже так далеко продвинулась на юг, стратегически выгоднее остановить захватчиков до того, как они достигнут густозаселенных районов.
— Генерал, мне трудно оспаривать ваши аргументы, но, боюсь, вы недооцениваете угрозу. Исходя из тех сведений, что мне удалось получить, у Имперского Ордена достаточно сил, чтобы сокрушить вашу армию, даже не задержавшись. Я нисколько не сомневаюсь в способностях ваших людей, но Орден задавит вас численным превосходством.
Генерал уверенно улыбнулся.
— В ваших словах, аббатиса, безусловно, есть смысл. Я слышал такого рода рассуждения на протяжении всей моей карьеры. Только дело в том, что война редко подчиняется логике. Иногда приходится надеяться на добрых духов и бросаться в сражение.
— Смахивает на отличный способ его проиграть.
— Я не раз это делал — и до сих пор жив.
Верна прищурилась.
— Что вы затеяли?
— Сдается мне, что мы уже здесь. Гонцы могут передвигаться значительно быстрей, чем целая армия. Мое мнение — нужно найти место, которое удобнее для обороны, и там укрепиться.
— И где же?
— Если мы двинемся на восток, в высокогорья Д’Хары, то наша позиция будет достаточно выгодной. Я знаю местность. Если Орден попытается проникнуть в Новый мир через Д’Хару, то скорее всего через долину Керна. Там мы будем их ждать. В узкой долине численное преимущество не имеет значения. Даже если у тебя больше людей, ты просто не сможешь их всех одновременно использовать.
— А если они пойдут западней, через горы, и двинутся по степям?
— Тогда мы зайдем им в тыл, а основная армия двинется навстречу Ордену. Противник лишится свободы маневра и будет вынужден биться на два фронта.
Верна задумалась над словами генерала. Ей доводилось читать о битвах в древних фолиантах, и она разбиралась в этом вопросе достаточно, чтобы оценить его стратегию. Генерал был более осторожен, чем казалось на первый взгляд. Этот человек упрям, но далеко не глуп, подумала Верна.
— Заняв стратегически выгодную позицию, — продолжал генерал, — мы отправим гонцов в Эйдиндрил и в Народный Дворец Д’Хары. Оттуда нам пришлют подкрепление. Если Орден ринется на Срединные Земли — что ж, в этом случае мы быстро узнаем об этом. А на войне очень важно вовремя узнать о передвижениях противника.
— Ричарду вряд ли понравится, что вы топчетесь здесь, вместо того чтобы возвращаться в Эйдиндрил.
— Магистр Рал — разумный человек…
— Ричард? — фыркнула Верна. — Теперь уже вы считаете меня легковерной, генерал.
— Повторяю, — нахмурился генерал, — магистр Рал — разумный человек. Он приказал мне высказывать мое мнение, если я считаю это необходимым. А в данном случае это необходимо. Он считается с моими советами в военных вопросах. Гонцы скоро доставят ему мое донесение. Если ему не понравится мой план, он может приказать мне двигаться на север, и я подчинюсь. Но до тех пор, пока я не получил таких указаний, мы должны просто выполнять свой долг и защищать Новый мир от Имперского Ордена. Я спросил вашего совета, аббатиса, потому что вы владеете магией. Я же в магии ничего не понимаю. Если вы или ваши сестры Света могут сказать что-то, что окажется полезным в нашей битве, то я внимательно слушаю. Ведь мы с вами на одной стороне, знаете ли.
— Простите, генерал. — Верна пошла на попятную. — Наверное, иногда я об этом просто забываю. — Она улыбнулась ему. — Последние месяцы перевернули всю мою жизнь.
— Магистр Рал перевернул весь мир. Теперь все по-другому.
— Это точно. — Улыбнувшись своим мыслям, Верна глянула в серо-зеленые глаза генерала. — Ваш план вполне разумен. В худшем случае мы все равно замедлим продвижение Ордена. Но мне бы хотелось сначала поговорить с Уорреном. Иногда у него бывают удивительные… предчувствия. Волшебники все такие.
— Магия — не мое дело, — кивнул генерал. — Для этого у нас есть магистр Рал. Ну и вы, конечно.
Верна едва не рассмеялась при мысли, что для этих людей Ричард является знатоком магии. Этот мальчик с трудом выпутывался сам, когда дело доходило до волшебства.
Впрочем, не совсем так. Ричард часто совершал удивительные вещи с помощью своей магии. Только при этом сам несказанно удивлялся. И все же он — боевой чародей, единственный боевой чародей, родившийся за последние три тысячелетия. И все их надежды в войне против Имперского Ордена связаны с ним. Он — их вождь.
Решимость Ричарда направлена в нужное русло. Он сделает все, что в его силах. А задача всех остальных — помогать ему и оберегать его.
Генерал переступил с ноги на ногу и почесал руку под кольчугой.
— Аббатиса, Орден заявляет, что хочет покончить с магией в этом мире, но всем нам известно, что они сами пользуются волшебством.
— Да.
Верна отлично знала, что императору Джеганю служат почти все сестры Тьмы. И многие молодые волшебники. Даже нескольких сестер Света ему удалось захватить при помощи своих способностей сноходца. Именно это больше всего ее угнетало. Как аббатиса она обязана заботиться о безопасности сестер Света. А в руках Джеганя они отнюдь не находятся в безопасности.
— Знаете, аббатиса, учитывая, что их войско скорее всего включает и волшебников, мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Магистр Рал сказал: «Они возьмут вас под свою защиту, да и вы будете им полезны». Я так понимаю, он имел в виду, что вы поможете нам волшебством против армии Ордена.
Верне хотелось бы думать, что генерал ошибается. И хотелось бы, чтобы сестрам Света не пришлось никому причинять вреда.
— Мне это не нравится, генерал Райбих, но, боюсь, я вынуждена согласиться. Если мы проиграем эту войну, погибнут все, не только наши солдаты на поле битвы. Все свободные люди станут рабами Ордена. Если Джегань победит, сестер Света казнят. Перед всеми нами выбор один — сражаться или умереть. Однако вряд ли Орден так уж легко попадется в ваши сети. Они могут попытаться просочиться незаметно — западней или восточней. Сестры определят передвижение противника, если он двинется на Новый мир в обход, и если их волшебники попытаются скрыть передвижение Ордена, наши сестры об этом узнают. Мы будем вашими глазами. Если придется биться, враг непременно воспользуется магией, и тогда мы попробуем стать вашим щитом.
Генерал некоторое время смотрел на огонь костра. Потом оглянулся туда, где устраивались на ночь солдаты.
— Благодарю, аббатиса. Я понимаю, что вам непросто было принять это решение. С тех пор, как мы вместе, я понял, что сестры — добрые женщины.
— Вы нас совсем не знаете, генерал! — усмехнулась Верна. — Сестры Света какие угодно, но отнюдь не добрые. — Она крутанула запястьем, и в ее руке сверкнула дакра. Дакра была очень похожа на нож, только вместо клинка у нее был заостренный штырь.
— Мне приходилось уже убивать людей. — Верна поиграла дакрой. Огонь костра плясал на оружии, которое она ловко крутила в пальцах. — Уверяю вас, генерал, меня можно обвинить в чем угодно, только не в доброте.
— Нож в таких ловких руках, как ваши, — серьезная вещь, — генерал поднял бровь, — но вряд ли его можно назвать боевым оружием.
Верна вежливо улыбнулась.
— Это оружие обладает смертельной магией. И если к вам приблизится кто-то с такой штукой в руке — бегите! Ему достаточно лишь слегка задеть вас — и вы покойник.
Генерал невольно поежился.
— Спасибо за предупреждение. И за помощь, аббатиса. Я рад, что вы на нашей стороне.
— Мне жаль, что несколько сестер Света оказались в руках Джеганя. Их способности равны моим, а может быть, даже выше. — Увидев, что генерал побледнел, она ободряюще потрепала его по плечу. — Доброй ночи, генерал Райбих. Спите спокойно. Красная луна исчезла.
Когда генерал ушел, Верна вернулась в свою палатку. Луна уже высоко, и Аннелина — настоящая аббатиса, — должно быть, заждалась.
Верна извлекла из потайного кармана дорожный журнал — волшебную вещицу, позволяющую переписываться на расстоянии, поскольку написанное в одном сразу же появлялось в его двойнике. Двойник журнала Верны был у аббатисы Аннелины. Усевшись, скрестив ноги, на покрывало, Верна открыла журнал.
Там ее уже поджидало послание. Верна придвинула ближе свечку и наклонилась, чтобы разглядеть в тусклом свете буквы.
Верна, у нас возникли сложности. Мы наконец-то догнали Натана — точнее, того, кого считали Натаном. Это оказался не он. Натан обвел нас вокруг пальца. Он исчез, и мы не знаем куда.
Верна вздохнула. Она так и думала. Больно легко им с Зеддом удалось выследить Натана.
Натан оставил нам послание. И то, что в нем сказано, гораздо тревожнее, чем его исчезновение. Он написал, что у него есть важное дело, что «одна из наших сестер» собирается сделать какую-то большую глупость и он должен остановить ее, если получится. Мы представления не имеем, куда он направился. Он подтвердил то, что сказал тебе Уоррен. Красная луна означает, что Джегань запустил пророчество с взаимосвязанной развилкой. Натан пишет, что мы с Зеддом должны идти к Сокровищу Джокопо, и если мы вместо этого потратим время на его преследование, то все погибнем.
Я ему верю. Верна, мы должны это обсудить. Если ты здесь, ответь. Я жду.
Верна достала стилос из переплета журнала. Они договорились с Аннелиной, что восход луны — время для переговоров, если возникнет такая необходимость.
Я здесь, Энн. Что стряслось? С вами все хорошо?
Через мгновение в журнале начали возникать слова.
Это долгая история, и у меня сейчас нет времени, но если вкратце, то сестра Розлин тоже охотилась за Натаном. Она погибла, а с ней еще восемнадцать ни в чем не повинных людей. Зедд накинул на дверь постоялого двора сеть с огненным заклинанием, а Розлин попыталась его снять.
Глаза Верны округлились. Она хотела спросить, зачем надо было устанавливать такую опасную сеть, но решила воздержаться и продолжала читать дальше.
Во-первых, нам необходимо срочно узнать, что такое Сокровище Джокопо. Натан не объяснил.
Верна закусила палец и прищурилась, пытаясь вспомнить. Ей доводилось слышать это название. Во время своего двадцатилетнего путешествия по Новому миру она где-то его слышала.
Энн, по-моему, Джокопо — это племя, которое обитало где-то в степях. Если я правильно помню, они все вымерли — были уничтожены во время войны. По-моему, от них не осталось никаких следов.
В степях? Верна, ты в этом уверена?
Да.
Подожди, я поговорю с Зеддом.
Минуты тянулись. Верна не сводила глаз с пустого листа. Наконец начали появляться слова.
Зедд машет руками как мельница и изрыгает проклятия. Создатель наказывает меня за жалобы на то, что Натан неисправим. Думаю, мне преподается урок на тему о том, что действительно значит «неисправимый».
Верна, степи обширны. Может быть, вспомнишь, где именно в степях?
Нет. Прости. Я слышала лишь упоминание о Джокопо. Где-то южнее Кельтона я как-то любовалась образчиком керамики в лавке редкостей. Хозяин преподносил его как наследие исчезнувшего степного племени. Он называл это племя Джокопо. Вот все, что я знаю. Я тогда искала Ричарда, а не исчезнувшие племена. Я спрошу Уоррена. Может, он что-нибудь читал об этом в книгах.
Спасибо, Верна. Если что-то выяснишь, немедленно сообщи. А теперь — у тебя есть какие-то соображения насчет глупости, которую, как полагает Натан, собирается сделать одна из наших сестер?
Нет. У нас здесь д’харианская армия. Генерал Райбих намерен оставаться на юге, чтобы обрушиться на Орден, если они сунутся к нам. Мы ждем вестей от Ричарда. Но в плену у Джеганя — сестры Света. И кто знает, что он заставит их сделать?
Энн, сказал ли что-нибудь Натан о пророчестве с взаимосвязанной развилкой? Возможно, Уоррен сможет помочь, если ты мне его напишешь.
Энн ответила не сразу.
Натан его не написал. Сказал, что духи отказали ему в доступе к значению пророчества. Однако он знает, что жертвой этого двойного узла является Ричард.
Верна закашлялась. От кашля глаза заслезились, и ей пришлось поднять журнал повыше, чтобы перечитать еще раз. Наконец ей удалось успокоиться.
Энн, ты написала «Ричард». Ты действительно имеешь в виду Ричарда?
Да.
Верна, прикрыв глаза, прошептала молитву, чтобы не поддаться панике.
Что еще?
Пока все. Будем искать Джокопо. Теперь мы можем сузить направление поисков и знаем, какие вопросы надо задавать. Спасибо. Если узнаешь еще что-нибудь, сообщи. Мне пора идти. Зедд жалуется, что вот-вот умрет от голода.
Энн, как у тебя складываются отношения с Волшебником первого ранга?
Неважно. На нем больше нет Рада-Хань.
Ты сняла с него Рада-Хань? Не найдя Натана? Зачем ты это сделала?
Я и не снимала. Он сам.
Верна была поражена, но побоялась спрашивать, как ему удалось это сделать. Ей показалось, что лапидарный стиль последних реплик Энн свидетельствовал, что этой темы касаться не стоит.
И все равно он идет с тобой?
Верна, я не очень уверена, кто с кем идет, но сейчас мы оба понимаем важность того, что написал Натан. Натан не бывает чокнутым.
Я знаю. Не сомневаюсь, что как раз в этот момент наш старик соблазняет очередную красавицу. Да хранит тебя Создатель, аббатиса.
Энн была настоящей аббатисой, но назначила на эту должность Верну, когда они с Натаном разыграли собственную смерть и отправились выполнять важную миссию. И сейчас все считали, что Энн с Натаном мертвы, а Верна — аббатиса.
Спасибо, Верна. И еще одно. Зедд тревожится за Эди. Он хочет, чтобы ты отвела ее в сторонку и сказала, что он жив-здоров, но «в руках сумасшедшей бабы».
Энн, не хочешь ли ты, чтобы я сообщила сестрам, что и ты жива и здорова?
Возникла пауза.
Нет, Верна. Не сейчас. То, что они считают тебя аббатисой, помогает и им, и тебе. А с учетом того, что нам сообщил Натан, и того, что нам предстоит сделать, было бы неразумно сообщать им, что я жива, чтобы потом поведать, что я все-таки умерла.
Верна все понимала. Степи — опасное место. Именно там Верне пришлось убивать людей, несмотря на то что она всеми силами пыталась избежать каких-либо встреч. Но Верна тогда была молодой. А Энн — почти ровесница Натана. Правда, она колдунья, и с ней — Волшебник первого ранга. Зедд тоже далеко не молод, но он отнюдь не беспомощен. Одно то, что он сумел снять с себя Рада-Хань, доказывает его возможности.
Энн, не говори так. Будь осторожна. Вы с Зеддом должны защищать друг друга. Нам всем нужно, чтобы вы вернулись.
Благодарю тебя, дитя. Позаботься о сестрах Света, аббатиса. Кто знает, может, мне и захочется вернуться когда-нибудь.
Верна радовалась общению с Энн, ее умению в самом тяжелом положении не терять чувства юмора и улыбаться. Но потом она подумала о том, что, по словам Энн, Ричард стал объектом воздействия смертельного пророчества, и ее улыбка растаяла.
И еще она подумала о предупреждении Натана. Одна из сестер собирается сделать глупость. Как жаль, что Натан не выразился яснее. Под словом «глупость» пророк мог подразумевать что угодно. Верна не была склонна верить всему, что говорит Натан, но Энн знала его лучше, чем она.
Она подумала о сестрах, которых захватил Джегань. Пять из них были близкими подругами Верны еще со времен послушничества. Кристабель, Амелия, Жанет, Феба и Верна вместе выросли во Дворце.
Причем Фебу Верна назначила одной из своих помощниц. И только Феба была теперь с ними. Кристабель, самая близкая подруга Верны, переметнулась к Владетелю. Она стала сестрой Тьмы, и ее захватил Джегань. Остальные подруги Верны, Жанет и Амелия, тоже были теперь во власти императора. Верна знала, что Жанет осталась верной Создателю, но вот насчет Амелии она сомневалась. Если та по-прежнему верна…
При мысли о том, что две ее подруги, две сестры Света, стали рабынями сноходца, Верна прижала к губам дрожащие пальцы.
Наконец она приняла решение.
Верна заглянула в палатку Уоррена и, увидев, как юный пророк лежит в темноте на покрывале, погруженный в свои мысли, не удержалась от улыбки. Она улыбалась тому, что так сильно его любит, и тому, что он так сильно любит ее.
Верна с Уорреном вместе выросли во Дворце Пророков и знали друг друга почти всю жизнь. Ее предназначением было обучать молодых волшебников; его удел — пророчествовать.
До возвращения Верны во Дворец с Ричардом их пути серьезно не пересекались. Но благодаря появлению Ричарда обстоятельства свели Верну с Уорреном, и их дружба крепла. После того как Верна стала аббатисой, во время схватки с сестрами Тьмы, они с Уорреном держались заодно и прочно зависели друг от друга. Именно во время этой битвы их дружба переросла в нечто большее. Прожив во Дворце столько лет, они лишь сейчас действительно обрели друг друга, обрели любовь.
Вспомнив, о чем ей предстоит сообщить Уоррену, Верна перестала улыбаться.
— Уоррен, ты не спишь? — шепотом спросила она.
— Нет, — послышался тихий ответ.
Боясь, что, если он успеет встать и обнимет ее, она не совладает с собой, Верна быстро вошла в палатку и тут же все выложила.
— Уоррен, я решилась. И не спорь. Ясно? Это слишком важно. — Он молчал, и она продолжила: — Амелия и Жанет — мои подруги. Дело не только в том, что они сестры Света, томящиеся под властью Джеганя, — я просто их люблю. Я уверена, что они бы сделали для меня то же самое. Я иду за ними и за всеми, кого смогу спасти.
— Знаю, — прошептал он.
Знает? Что это значит? В темноте палатки повисло молчание. Верна нахмурилась. Странно, что Уоррен не стал спорить, это совсем на него не похоже. Она ждала сердитых возражений, а не спокойного согласия.
С помощью Хань — силы жизни, через которую действовал волшебный дар, — Верна зажгла на ладони огонек и от него запалила свечу. Уоррен сидел, уткнувшись головой в сложенные на коленях руки.
Она опустилась рядом с ним на колени.
— Уоррен? Что с тобой?
Он поднял лицо. Оно было болезненно-серым, глаза покраснели.
Верна схватила его за руку.
— Уоррен, ты плохо выглядишь! В чем дело?
— Верна, — прошептал он, — я пришел к выводу, что быть пророком не так чудесно, как мне представлялось.
Уоррен был ровесником Верны, но казался гораздо моложе, потому что оставался во Дворце Пророков под защитой заклинания времени, замедляющего старение, пока Верна целых двадцать лет путешествовала в поисках Ричарда. Но в эту минуту он выглядел стариком.
Совсем недавно Уоррену впервые было пророческое видение. Он объяснил Верне, что пророчества являются в форме видений, сопровождающихся словами. Слова записывали под видом пророчества, но истинным пророчеством было именно видение. Слова служили лишь для того, чтобы, прочитав их, видение смог увидеть другой пророк.
Мало кто знал об этом. Все старались понять пророчества на основании слов, но теперь Верне было известно, что этот метод в лучшем случае неэффективен, а в худшем — просто опасен. Пророчества предназначались лишь для пророков.
— Тебе было видение? — нахмурилась она. — Еще одно пророчество?
Уоррен оставил ее вопрос без внимания и задал свой:
— Верна, у нас есть с собой Рада-Хань?
— Только те, что носят молодые волшебники. У нас не было времени взять запасные. А что?
Он снова уткнулся головой в колени.
— Уоррен, — Верна погрозила ему пальцем, — если таким образом ты хочешь заставить вынудить меня остаться, то ничего не выйдет. Слышишь? Не выйдет! Я все равно пойду, и пойду одна. И точка.
— Верна, — прошептал он, — я должен идти с тобой.
— Нет. Это слишком опасно. А я слишком тебя люблю, чтобы подвергать такому риску. Если придется, я данной мне властью аббатисы прикажу тебе остаться здесь. Я это сделаю, Уоррен!
Он снова поднял голову.
— Верна, я умираю.
Верна похолодела.
— Что?! Уоррен…
— У меня начались головные боли. Головные боли, вызванные моим даром.
Верна молчала; она хорошо сознавала, что эти головные боли действительно могут убить Уоррена.
Именно поэтому сестры Света забирали одаренных мальчиков во Дворец Пророков — чтобы спасти им жизнь. Если мальчика не обучить владеть своим даром, дар убьет его. И головные боли служили первым признаком. Рада-Хань не только давал сестрам Света возможность контролировать своих подопечных — основным его предназначением было сберечь жизнь мальчика до тех пор, пока он не научится управлять своим даром.
— Но, Уоррен, ты ведь так долго учился! Ты вполне умеешь владеть своим даром. Тебе больше не нужен Рада-Хань!
— Будь я обычным волшебником, возможно, так бы оно и было, но я пророк. Натан был единственным пророком во Дворце на протяжении многих веков. Мы ничего не знаем о том, как ведет себя дар у пророков. Я только недавно сделал свое первое пророчество. Это означает, что я вышел на новый уровень. И теперь у меня болит голова.
Верну охватила паника. На глаза у нее навернулись слезы. Она обвила Уоррена руками.
— Уоррен, я остаюсь. Я никуда не пойду. Я помогу тебе. Мы что-нибудь придумаем. Может быть, мы возьмем ошейник у кого-то из мальчиков, и вы будете пользоваться им попеременно. Да. Это вариант надо попробовать в первую очередь!
Он крепко обнял ее.
— Ничего не выйдет, Верна.
Внезапно ее осенило, и она ахнула от облегчения. Это же так просто!
— Уоррен, все в порядке. Точно. Я только что сообразила, что нужно делать. Слушай!
— Верна, я знаю, что…
Она цыкнула на него. Схватив его за плечи, она заглянула в его голубые глаза, потом ласково отбросила ему со лба светлую прядь.
— Уоррен, слушай! Это очень просто. Наш орден основан для того, чтобы помогать мальчикам, с рождения обладающим волшебным даром. Нам дан Рада-Хань, чтобы защищать их, пока мы учим их управлять даром.
— Верна, я все это знаю, но…
— Слушай! Все это произошло потому, что в древности волшебники отказывались учить своих преемников, опасаясь конкуренции. Но опытный волшебник может войти в твой разум и показать тебе, как обращаться с даром. Волшебник может научить тебя этому гораздо быстрее, чем мы, колдуньи. Значит, нам просто нужно найти волшебника.
Верна вынула из-за пояса журнал и поднесла к глазам Уоррена.
— А волшебник у нас есть. Зедд. Все, что нам нужно, это поговорить с Энн и попросить их с Зеддом нас встретить. Зедд поможет тебе, и все будет в порядке.
Уоррен посмотрел ей в глаза.
— Верна, ничего не получится.
— Не говори так! Ты же не знаешь. Ты не можешь этого знать, Уоррен.
— Нет, знаю. Мне было еще видение.
Верна опустилась на пятки.
— Да? И какое же?
Уоррен прижал пальцы к вискам. Верна видела, что ему очень больно.
— Верна, теперь для разнообразия послушай ты меня! Мне было видение. Слова не важны. Важно значение. — Он убрал руки от головы и посмотрел ей в глаза. — Ты должна сделать то, что задумала, и отправиться за сестрами. В пророчестве не сказано, добьешься ли ты успеха, но я должен идти с тобой. Если я сделаю что-то другое, то умру. Это пророчество с ветвлением. Пророчество «или — или».
Она откашлялась.
— Но… Наверняка должно быть что-то…
— Нет. Если я останусь или попытаюсь добраться до Зедда, то умру. В пророчестве не говорится, что если я пойду с тобой, то непременно выживу, но совершенно четко сказано, что это моя единственная надежда. И хватит спорить. Если ты заставишь меня остаться, я умру. Если попытаешься отвезти к Зедду, я умру. Если ты хочешь предоставить мне возможность выжить, то должна взять меня с собой. Выбирай, аббатиса.
Верна сглотнула комок в горле. Сестра Света, она могла безошибочно определить по мутной дымке в его глазах, что дар медленно убивает его. И она понимала, что Уоррен не стал бы лгать о пророчестве. Он мог бы попытаться ее обхитрить другим способом, но лгать о пророчестве не стал бы ни за что на свете.
Он пророк. Пророчества — его жизнь. А может, и смерть.
Она взяла его руки в свои.
— Собери еды на дорогу. И возьми двух лошадей. Мне нужно кое-что передать Эди, а потом я должна переговорить с моими советниками и дать им указания. Я не дам тебе умереть, Уоррен! — Верна поцеловала ему ладонь. — Я тебя люблю! Вместе у нас все получится. Я не хочу спать. Давай не будем ждать до утра. Мы можем тронуться через час.
Уоррен с благодарностью обнял ее.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:44 | Сообщение # 22

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 24
Стоя в тени, он видел, как пожилой мужчина закрыл дверь и на мгновение задержался в полутемном коридоре, застегивая рубашку на толстом животе. Пробормотав что-то себе под нос, мужчина прошел по коридору и исчез, спустившись по лестнице.
Было уже поздно. До рассвета оставалось лишь несколько часов. Стены были красными, и свечи, установленные перед посеребренными отражателями в концах коридора, давали не очень много света. Но для него — в самый раз. Ему так больше нравилось: уютные тени во тьме ночи придавали особый вкус нечестивым желаниям.
Разврату лучше предаваться по ночам. В темноте.
Он стоял в тишине коридора, смакуя свое желание. Ему слишком долго пришлось его подавлять. Он дал волю похоти и почувствовал, как ее радостная, требовательная боль заполняет его.
Закрыв рот, он дышал носом, чтобы острее почувствовать букет ароматов, и постоянных, и мимолетных. Расправив плечи, он дышал медленно и глубоко, наслаждаясь запахами — теми, что принесли с собой приходившие сюда мужчины, запахами их ремесел: конский, клея, штукатурки, ланолина, которым солдаты обрабатывали кожаные доспехи, оружейной смазки, миндального масла и влажной древесины.
Утонченный пир, который только еще начинался.
Он снова внимательно оглядел коридор. Из других комнат никаких звуков не доносилось. Даже для такого заведения, как это, час был уже поздний. Толстяк, вероятно, был последним клиентом на сегодня — разумеется, не считая его самого.
Он любил оставаться последним. Знание того, что происходило перед его приходом, и висящие в воздухе ароматы дарили ему целый букет ощущений. В возбужденном состоянии его чувства всегда обострялись, и он смаковал каждую деталь.
Он на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к снедающей его внутренней жажде. Ему нужна женщина. Она утолит его желание. Для этого женщины здесь и предназначены. Они предлагали себя добровольно.
Другие мужчины, как тот толстяк, к примеру, просто взгромождаются на женщину, через пару минут удовлетворенно хрюкают, и все дела. Они никогда не задумываются о том, что чувствует женщина, что нужно ей для того, чтобы получить удовлетворение. Эти мужланы — только животные, невежды, не понимающие, что наслаждение должно быть взаимным. Их мысли сосредоточены лишь на объекте их похоти, они не видят главного, того, что приводит к истинному блаженству.
Неуловимое, скоротечное нечто, дарующее невероятные ощущения. Благодаря своей необычной чувственности, редчайшим знаниям он коллекционировал эти драгоценные мгновения и хранил в памяти, придавая этому эфемерному ощущению иллюзию постоянства.
Он полагал себя счастливцем, ибо мог понимать такие вещи и полностью удовлетворить женщину.
Наконец он вздохнул поглубже и медленно двинулся по коридору, отмечая про себя, как тени и тоненькие лучи света, льющиеся от отражателей, перемещаются по его телу. И подумал, что, если захочет когда-нибудь, сможет ощутить прикосновение света и тьмы.
Он без стука открыл дверь, из которой вышел толстяк, и скользнул в комнату, с удовольствием отметив, что в ней тоже царит полумрак. Одним пальцем он закрыл дверь за собой.
Женщина в комнате, слегка присев, надевала трусики. Когда она наконец увидела вошедшего мужчину, то просто опустила платье и небрежно затянула шелковый поясок.
Запах угля, горящего в жаровне, смешивался со слабым ароматом мыла, талька и очень сладких духов. Но запах похоти и спермы был сильнее всего.
Окон в комнате не было. Большую часть помещения занимала кровать, застеленная смятыми ветхими простынями. В изголовье стояла небольшая тумбочка для личных вещей. На стене над кроватью висело весьма откровенное изображение любовной пары.
Возле двери стоял умывальник с потрескавшейся эмалью. По форме он напоминал печень, а трещины в эмали — идущие от печени артерии. С полотенца, висящего возле умывальника, все еще капала вода. Мыльная пена в умывальнике тихонько покачивалась. Женщина только что вымылась.
У каждой шлюхи свои привычки. Некоторые мыться не любят, но это, как правило, более старые, некрасивые, которым платят мало, и поэтому им на все наплевать. Он давно заметил, что молоденькие и красивые женщины, которые получают больше, моются после каждого клиента. Он предпочитал тех, что моются, но вообще-то его похоть от таких мелочей не зависела.
Иногда он задавался вопросом, задумываются ли над такими вещами непрофессиональные шлюхи, с которыми он бывал. Скорее всего нет. Он вообще сомневался, что другие задумываются над такими забавными особенностями. Мало кто обращает внимание на детали.
Другие женщины, женщины, жаждущие любви, тоже удовлетворяли его, но не так. Тем всегда хотелось поговорить, хотелось, чтобы за ними ухаживали. Они хотели, он хотел. И в конечном итоге похоть заставляла его потакать их желаниям, прежде чем он удовлетворял свои потребности.
— Я думала, что на сегодня уже закончила, — сказала женщина. Ее голос журчал как ручеек, но она явно не была по-настоящему заинтересована в очередном клиенте, который к тому же явился в столь позднее время.
— По-моему, я последний, — ответил он, стараясь говорить извиняющимся тоном, чтобы не рассердить ее. Когда они злы, от них не получишь нужного удовлетворения. Больше всего он любил, когда они очень старались понравиться.
— Ну тогда ладно, — вздохнула она.
Она не проявила ни малейшего страха при виде вошедшего без стука мужчины, хотя вряд ли у нее имелось оружие. Не потребовала она и денег вперед. Сайлас Латертон, сидевший внизу со здоровенным кривым кинжалом на поясе, обеспечивал женщинам безопасность. И не пропускал никого наверх без предварительной оплаты, так что женщинам не требовалось брать денег. К тому же это позволяло ему следить за доходами шлюх.
Женщина казалась немного растрепанной после посещения толстяка, но ее взъерошенная головка только будила в нем страсть. Весь ее облик ясно говорил о том, чем она только что занималась, и это придавало ей еще большую эротичность в глазах посетителя.
У нее было подтянутое и стройное тело, длинные ноги и великолепная грудь. Это он успел разглядеть до того, как она одернула платье. И скоро увидит опять, так что может пока не спешить.
Ожидание только еще больше возбуждало его. В отличие от остальных ее клиентов он не торопился. Потому что знал: начавшись, это слишком быстро закончится. Начав, он уже не сможет остановиться. Так что пока он будет просто подмечать каждую деталь, чтобы сохранить их в памяти навсегда.
Он решил, что она не просто хорошенькая. Ее лицо способно свести мужчину с ума, заставить приходить к ней снова и снова. И по уверенности, с которой она держалась, он понял, что ей это отлично известно.
Однако в ее лице за чарующей красотой проглядывала жесткость. Но мужчины видели лишь смазливую мордашку, а всего остального не замечали.
А он заметил. Он всегда замечал все детали, а эта встречалась довольно часто. Всегда одно и то же. Свойства характера, которых нежные черты не могут скрыть от такого проницательного человека, как он.
— Ты новенькая? — спросил он, хотя и так это знал.
— Первый день тут, — ответила она. И это он тоже знал. — Эйдиндрил большой город, а сейчас здесь стоит огромная армия, так что клиентов навалом. Мои голубые глаза напоминают д’харианским солдатам о девушках у них на родине. Так что я пользуюсь большим спросом.
— И платят тебе больше.
Она чуть улыбнулась понимающей улыбкой.
— Если бы это тебе было не по карману, ты бы сюда не пришел, так что нечего жаловаться.
Он говорил безо всякой задней мысли и не хотел, чтобы она обижалась. Вечная подозрительность — тоже свойство натуры. Нужно срочно ее улестить.
— Солдаты часто грубы с такими молодыми и красивыми женщинами, как ты.
Она пропустила комплимент мимо ушей. Должно быть, слышала его так часто, что вообще перестала воспринимать.
— Я рад, что ты работаешь у Сайласа Латертона, — продолжал он. — Он бережет своих девочек. Так что в его заведении тебе ничего не грозит. Хорошо, что ты пришла именно сюда.
— Спасибо. — В ее голосе не стало больше тепла, но хотя бы раздраженные нотки исчезли. — Рада слышать, что его репутация известна клиентам. Однажды меня высекли. Мне это не понравилось. Мало того что было больно — я потом месяц не могла работать.
— Наверное, это было ужасно. Боль, я имею в виду.
— Ты собираешься раздеваться или как? — Он кивнула на кровать.
Он промолчал, но жестом указал на ее платье. Она медленно распустила шелковый пояс.
— Пусть будет по-твоему. — И приспустила платье ровно настолько, чтобы распалить его воображение.
— Мне… мне бы хотелось, чтобы ты тоже получила удовольствие.
— Не беспокойся за меня, солнышко, — усмехнулась она. — Я его получу. Не сомневаюсь, что ты меня заведешь. Но ведь платишь-то ты. Так что давай позаботимся о твоем удовольствии.
Ему понравились саркастические нотки в ее голосе. Она хорошо их скрывала за фальшиво-чувственным придыханием, и другие наверняка их бы не услышали. Но он слушал очень внимательно.
Медленно и аккуратно он выложил на умывальник одну за другой четыре золотые монеты. В десять раз больше того, что брал Сайлас Латертон, и раз в тридцать больше ее доли. Она смотрела на монеты, словно не верила своим глазам. Это были большие деньги.
Потом она вопросительно глянула на него.
Ему понравилось растерянное выражение ее небесно-голубых глаз. Женщин этого сорта редко можно смутить деньгами, но она молода, и скорее всего ни один мужчина не предлагал ей столько. Ему понравилось, что это произвело на нее впечатление. Впрочем, он знал об этом заранее.
— Мне бы хотелось, чтобы тебе было хорошо. И плачу за то, чтобы увидеть, как ты испытаешь наслаждение.
— Солнышко, да за такие деньги ты моих воплей до старости не забудешь!
Ну, в этом-то он не сомневался.
Улыбнувшись самой очаровательной из своих улыбок, она выскользнула из платья и, не сводя с него огромных голубых глаз, повесила его на вбитый в дверь крючок.
Она обвила его руками за талию и нежно, но настойчиво прижалась к нему всей своей крепкой грудью.
— Ну, как ты хочешь, солнышко? Несколько славных царапин на спине, чтобы твоя девушка поревновала?
— Нет. Я просто хочу видеть, что ты получаешь удовольствие. Ты такая красивая. И я подумал что, если тебе как следует заплатить, твое наслаждение будет искренним. Вот и все. Просто я хочу знать, что ты испытываешь наслаждение.
Покосившись на монетки, она улыбнулась ему.
— Ой, да, разумеется, я его испытаю, солнышко! Обещаю. Я очень способная шлюха.
— На это я и надеялся.
— Тебе так это понравится, что ты захочешь снова и снова возвращаться в мою постель.
— Да ты прямо читаешь мои мысли!
— Меня зовут Рози, — жарким шепотом выдохнула она.
— Имя столь же красивое, как ты сама, — и такое же неоригинальное, подумал он про себя.
— А как зовут тебя? Как мне тебя называть, когда ты станешь приходить ко мне часто — а мне так этого хочется?
— Мне нравится, как ты меня уже называешь. Мне нравится, как это звучит в твоих устах.
Она медленно провела языком по своим полным губам.
— Рада познакомиться с тобой, солнышко.
Он просунул палец под резинку ее трусиков.
— Можно мне их забрать?
Она пробежала пальцами по его животу и слегка застонала, коснувшись его плоти.
— Уже конец длинного дня. Эти… не очень чистые. У меня есть свеженькие. За свои деньги ты можешь взять их столько, сколько захочешь. Солнышко, да хоть все забери, если угодно!
— Эти вполне подойдут. Мне нужны только они.
— Понятно… — хихикнула она. — Тебе это нравится, верно?
Он не ответил.
— Так почему бы тебе их не снять с меня? — игриво спросила она. — Возьми свой приз.
— Я хочу посмотреть, как ты это делаешь.
Не колеблясь, она стянула трусики, потом, прижавшись к нему, провела ими ему по щеке и, ехидно улыбнувшись, сунула их ему в ладонь.
— Получай. Только для тебя, солнышко. Именно такие, какие ты хочешь, — с запахом Рози.
Он пощупал их, ощущая под пальцами сохранившееся тепло ее тела. Она потянулась, чтобы поцеловать его. Не знай он истинного положения вещей, не знай, кто она такая на самом деле, он мог бы подумать, что она сходит с ума от желания. Что ж, он действительно доставит ей удовольствие.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — прошептала она. — Скажи, и ты это получишь. Я никогда не делаю такого предложения другим мужчинам. Но я так сильно тебя хочу… Я сделаю все, что угодно. Только попроси.
Он чувствовал исходящий от нее запах других мужчин. Чувствовал вонь их похоти.
— Пусть идет как идет, ладно, Рози?
— Все, что скажешь, солнышко, — мечтательно улыбнулась она. — Все, что скажешь…
Подмигнув, она сгребла монеты, потом, призывно покачивая бедрами, подошла к тумбочке и присела перед ней на корточки. Он как раз размышлял, что она сделает: присядет на корточки или наклонится. Эта деталь его удовлетворила, напомнила кое-что из прошлого.
Пока она прятала деньги, он заметил в тумбочке маленькую подушечку, расшитую красным. Она заинтриговала его. Уж больно не к месту здесь эта вещица.
— Что это? — спросил он, зная, что за четыре золотых она сделает все.
Рози протянула ему подушечку. Маленькая подушечка, так, безделушка, просто забавная вещица с вышитой алой розой.
— Я сама ее сделала, когда была маленькой. И набила кедровой стружкой, чтобы приятно пахла. — Она любовно провела пальцем по вышивке. — Мой талисман. Рози. Для Роуз. Это отец меня так назвал. Он был родом из Никобариса. На его языке «роуз» значит роза. Он всегда называл меня своей маленькой розой, говорил, что я выросла в саду его сердца.
Эта деталь поразила его. Он и не надеялся узнать о ней что-то столь личное. У него появилось чувство, будто он уже овладел ею. Мысль о том, что теперь ему известна такая маленькая, вроде бы незначительная подробность, согревала кровь.
Глядя, как она убирает подушечку на место, он думал о ее отце. Знает ли он, где его дочь? Или он с отвращением выгнал ее, когда его роза проткнула ему сердце своими шипами? Он представил себе, какой был скандал. Потом он подумал и о ее матери — смирилась ли она, или до сих пор рыдает над пропащей дочерью?
Теперь настала пора ему сыграть свою роль в ее жизни.
— Можно мне называть тебя Роуз? — спросил он, когда она захлопнула тумбочку. — Такое чудесное имя.
Она оглянулась и увидела, как он скатывает в пальцах ее трусики в тугой комок.
Улыбаясь, она подошла к нему.
— Отныне ты — мой особенный. Я никогда никому не называла своего настоящего имени. И мне будет приятно слышать его от тебя.
Его сердце бешено колотилось, желание разгоралось в нем с невиданной силой.
— Благодарю тебя, Роуз, — совершенно искренне прошептал он. — Мне так хочется доставить тебе удовольствие.
— У тебя руки дрожат.
У него всегда так, пока он не начнет. А потом они успокаиваются. Это только от предвкушения.
— Прости.
Она рассмеялась гортанным низким чувственным смехом.
— Не стоит. Меня возбуждает, что ты так нервничаешь.
Он вовсе не нервничает. Ни чуточки. Но очень возбужден. Ее руки быстро выяснили степень его возбуждения.
— Я хочу попробовать тебя на вкус. — Она лизнула ему ухо. — Сегодня у меня больше никого не предвидится. Так что у нас много времени для наслаждений.
— Знаю, — шепнул он в ответ. — Поэтому я и хотел остаться последним.
— А ты можешь сделать так, чтобы это длилось подольше?
— Могу и сделаю, — пообещал он. — Как можно дольше.
Она довольно мурлыкнула и повернулась в его объятиях, прижавшись к нему задом. Выгнувшись, она потерлась затылком о его грудь и опять застонала. Он скрыл самодовольную ухмылку и заглянул в ее небесно-голубые глаза.
Да, действительно способная шлюха.
Он провел рукой по ее спине, и она вновь нетерпеливо застонала.
Из-за того, что она извивалась, он не попал в нужное место.
Она застыла.
Во второй раз он вогнал нож точно туда, куда надо, — между позвонками, перерезав спинной мозг.
Он обхватил ее за талию, чтобы она не упала. На сей раз вырвавшийся у нее глухой стон был настоящим. Никто в соседних комнатах не отличит его от тех звуков, которые она обычно издает под клиентом. Люди никогда не замечают деталей.
А он замечал и наслаждался этой разницей.
Когда ее рот раскрылся в вопле, он быстрым движением заткнул его скатанными в комок грязными трусиками. И как раз вовремя, так что у нее вырвался всего лишь приглушенный всхлип. Он вытащил шелковый пояс из висящего на крючке платья и обмотал четыре раза вокруг ее головы, чтобы закрепить кляп. Одной рукой и зубами он затянул узел.
Он с удовольствием бы послушал ее душераздирающие крики, но это положило бы преждевременный конец наслаждению. Ему нравились крики, вопли. Они всегда искренни.
Он прижался губами к ее виску, вдыхая сохранившийся в ее волосах запах других мужчин.
— О, Роуз, ты доставишь мне огромное наслаждение! Такого ты никогда не доставляла ни одному мужчине. И я хочу, чтобы ты тоже его испытала. Я знаю, что тебе всегда этого хотелось. Я тот самый мужчина, которого ты ждала. Я пришел наконец.
Он отпустил ее, и она соскользнула на пол. Ноги у нее не работают, так что она никуда не денется.
Она попыталась ударить его в пах. Он легко поймал ее запястье. Глядя в ее небесно-голубые глаза, он разжал ей кулачок, взял ладонь большим и указательным пальцем и выгибал до тех пор, пока не треснули кости.
Рукавами ее платья он связал ей руки, чтобы она не могла вынуть кляп. От ее приглушенного воя у него радостно трепетало сердце. Из-за кляпа он не мог разобрать слов, но они все равно возбуждали его, потому что в них слышалась боль.
Чувства клокотали в нем как в кипящем котле. Наконец-то голоса замолчали и оставили его наедине с похотью. Он не знал толком, что это за голоса, но был уверен, что может слышать их исключительно благодаря своему выдающемуся интеллекту. Он может ловить эти эфемерные послания, потому что у него очень острое восприятие и потому, что его всегда интересуют детали.
По ее лицу текли слезы. Безукоризненно выщипанные брови сошлись на переносице, и из-за этого ее лоб покрылся морщинами. Он тщательно пересчитал их, потому что он обожал детали.
Испуганными небесно-голубыми глазами она смотрела, как он снимает себя одежду и аккуратно складывает. Не годится пачкать одежду кровью.
Теперь руки его не дрожали и нож он держал крепко. Он встал над ней, голый и сильно возбужденный — чтобы ей было видно, как хорошо она на него воздействует.
А затем приступил.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:45 | Сообщение # 23

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 25
К комнате, которой Ричард пользовался как кабинетом, Кэлен и Кара подошли одновременно с коротко стриженной черноволосой девушкой, державшей маленький поднос с горячим чаем. Райна, стоявшая на часах возле двери вместе с Иганом и Уликом, широко зевнула.
— Ричард просил чай, Сэра?
Молодая женщина сделала реверанс — насколько это было возможно с подносом в руках.
— Да, Мать-Исповедница.
Кэлен забрала у нее поднос.
— Я отнесу ему, Сэра. Я все равно иду туда.
Сэра вспыхнула и попыталась не отдать поднос.
— Но вы не должны этого делать, Мать-Исповедница!
— Не говори глупостей! Я вполне способна пронести поднос десять шагов.
Завладев подносом, Кэлен отступила. Сэра не знала, куда деть руки, и просто поклонилась.
— Да, Мать-Исповедница, — пробормотала она и убежала в смущении. У нее был такой вид, будто ее подстерегли на большой дороге и ограбили. Сэра, как и другие служанки, очень серьезно относилась к своим обязанностям.
— Он давно здесь? — спросила Кэлен у Райны.
— Да. — Райна мрачно покосилась на дверь. — Всю ночь. В конце концов я поставила сюда взвод солдат и пошла спать. Он и Бердину заставил торчать с ним всю ночь.
Надо полагать, это и есть истинная причина плохого настроения Райны.
— Не сомневаюсь, что так было нужно, но я посмотрю, может, мне удастся уговорить его прерваться и немного поспать. Или хотя бы дать отдохнуть Бердине.
— Буду чрезвычайно признательна, — пробормотала Кара. — А то Райна становится сварливой, если Бердина ночью не спит.
— Бердине тоже нужен сон! — огрызнулась Райна.
— Уверена, они заняты чем-то важным, Райна, но ты, безусловно, права: если человек не высыпается, то пользы ему от этого нет. Я напомню об этом Ричарду. Иногда он так увлекается, что забывает о потребностях других людей.
Темные глаза Райны сверкнули.
— Спасибо, Мать-Исповедница!
Держа поднос одной рукой, Кэлен открыла дверь. Кара, вставшая на пост возле Райны, внимательно проследила за Кэлен, чтобы убедиться, что та не уронила поднос, и только после этого закрыла дверь.
Ричард сидел спиной к двери и смотрел в окно. Огонь в камине еле теплился.
Кэлен самодовольно ухмыльнулась. Сейчас она положит конец его хвастовству. Но прежде чем она успела поставить поднос и зазвенеть чашками, чтобы привлечь его внимание, Ричард, не оборачиваясь, произнес:
— Рад, что ты пришла, Кэлен.
Нахмурившись, она поставила поднос на стол.
— Ты сидишь спиной к двери. Откуда ты знаешь, что это я, а не служанка, которую ты попросил принести чай?
Ричард недоуменно оглянулся.
— А почему, собственно, я должен считать, что это служанка, когда это ты?
Казалось, он искренне озадачен ее вопросом.
— Клянусь, Ричард, у меня иногда от тебя мурашки бегут по спине!
Про себя Кэлен решила, что он увидел ее отражение в стекле.
Ричард подошел к ней и поцеловал ее.
— Рад тебя видеть. Без тебя мне было одиноко.
— Ты хорошо спал?
— Спал? Нет, пожалуй. Но хотя бы волнения прекратились. Не знаю, что бы мы делали, если бы снова взошла красная луна. Просто не верится, что люди способны превратиться в дикарей из-за такой ерунды.
— Но ты должен признать, что это весьма необычное зрелище… И пугающее.
— Да, но от этого у меня не возникает желания с воплями бегать по улицам, бить окна и поджигать дома.
— Это потому, что ты магистр Рал и у тебя больше здравого смысла.
— И дисциплины тоже. Я не позволю крушить все вокруг и калечить ни в чем не повинных людей. Если такое произойдет еще раз, я прикажу солдатам подавить беспорядки немедленно, а не ждать в надежде, что к людям вдруг вернется разум. У меня есть дела поважнее, чем переживать из-за людских суеверий.
По его тону Кэлен поняла, что Ричард на грани взрыва.
Под глазами у него обозначились темные круги. А она знала, что если человек долго недосыпает, то быстро становится раздражительным. Одну ночь не спать — это ничего, а вот три ночи подряд — уже перебор. Оставалось надеяться, что недосыпание не отразилось на его способности соображать.
— Дела поважнее… Ты имеешь в виду то, чем вы занимались с Бердиной?
Ричард кивнул. Кэлен налила чай и протянула ему чашку. Он некоторое время тупо смотрел на нее, потом взял.
— Ричард, ты должен дать несчастной женщине поспать хоть немного. От нее не будет толку, если она не отоспится.
Ричард сделал глоток.
— Знаю. — Он отвернулся к окну и зевнул. — Я уже отправил ее в мою комнату подремать. Она начала ошибаться.
— Тебе бы тоже не мешало поспать, Ричард.
Он смотрел в окно на возвышающийся в горах замок Волшебника.
— Мне кажется, я выяснил, что означает красная луна.
Его голос прозвучал так мрачно, что Кэлен вздрогнула.
— Что? — спросила она.
Повернувшись, Ричард поставил чашку на стол.
— Я попросил Бердину поискать места, где Коло использует слово «мосс» или упоминает о красной луне.
Он перелистал лежащий на столе дневник. Ричард нашел его в замке, где тот пролежал три тысячи лет в замурованном помещении. Коло дежурил возле сильфиды — странного создания, которое могло переносить людей, обладающих даром, на дальние расстояния, — когда завершилось строительство Башен Погибели, отделивших Новый мир от Древнего. Когда это случилось, Коло оказался в ловушке. Он не мог выбраться и умер возле сильфиды.
Дневник уже послужил источником бесценных сведений, вот только написан он был на древнед’харианском. Бердина знала этот язык, но лишь его более позднюю версию. Так что им пришлось прибегнуть к другой книге, написанной почти на столь же древнем варианте древнед’харианского, что и дневник. В детстве Ричард выучил эту книгу — в переводе, естественно, — практически наизусть, и это им здорово помогло.
В результате Ричард довольно прилично изучил классический древнед’харианский и даже его более ранний вариант, арготический, — но все равно дело продвигалось удручающе медленно.
Притащив Кэлен назад в Эйдиндрил, Ричард рассказал ей, что способ спасти ее он нашел в дневнике. И добавил, что иногда он читает очень легко, а иногда они вместе с Бердиной просто увязают. Иногда удается буквально за пару часов прочитать страницу, а иногда они сутки бьются над одним предложением.
— «Мосс»? Ты сказал, что просил ее найти слово «мосс». А что оно значит?
Ричард отпил еще чаю и снова поставил чашку на стол.
— «Мосс»? На древнед’харианском это значит «ветер». — Он открыл заложенную страницу. — Поскольку перевод дневника требует уймы времени, мы просто искали ключевые слова, а потом сосредотачивались на этих страницах в надежде, что повезет.
— Мне показалось, ты говорил, что вы переводите его подряд, чтобы лучше понять стиль Коло.
Ричард раздраженно вздохнул.
— Кэлен, у меня нет на это времени! Так что нам пришлось сменить тактику.
Кэлен не понравилось то, что она услышала.
— Ричард, мне сказали, что твой брат — верховный жрец ордена, именуемого Рауг’Мосс. На древнед’харианском это…
— Означает «священный ветер», — пробормотал он и постучал пальцем по дневнику. — Взгляни. Бердина нашла место, где сказано о красной луне, и Коло очень переживает из-за этого явления. Возмущались все в замке Волшебника. Он пишет, что «команда» их предала. И говорит, что ее члены должны предстать перед судом за свое преступление. Мы еще не успели уточнить, в чем там дело, но… — Ричард достал из дневника бумажку с переводом. — Сегодня благодаря блестящей работе, проделанной сотней волшебников, удалось осуществить наш самый смелый замысел. Наиболее ценные вещи теперь надежно защищены. Радостный крик разнесся по замку, когда было получено это известие. Многие не верили, что это возможно, но, ко всеобщему изумлению, дело сделано: Храм Ветров исчез.
— Исчез? — переспросила Кэлен. — А что это вообще за Храм Ветров? И куда он исчез?
Ричард закрыл дневник.
— Не знаю. Но позже Коло пишет в дневнике, что люди, которые это осуществили, оказались предателями. Древнед’харианский — странный язык. Значение слов и словосочетаний меняется в зависимости от управления.
— Многие языки такие же. Наш, кстати, тоже.
— Да, но иногда на древнед’харианском слова еще и многозначны. И значение выбирается исходя из контекста. Это еще больше усложняет перевод. Например, в древнем пророчестве меня называют «Несущий смерть», эти слова имеют три разных значения: «приводящий в мир живых Владетеля», «призывающий духов мертвых» и «тот, кто убивает». Значения разные, но имеются в виду все три. Это — ключ к пониманию. Пророчество есть в книге, которую мы принесли из Дворца Пророков. Уоррен смог его перевести только после того, как я сказал ему, что верны все три значения. Он говорил мне тогда, что теперь он — единственный человек за три тысячи лет, который знает истинное значение этого пророчества.
— А при чем тут Храм Ветров?
— Когда Коло пишет «ветер», он, по-моему, иногда имеет в виду просто ветер как таковой, как ты бы сказала, что сегодня пронизывающий ветер. Но иногда, как мне кажется, он подразумевает Храм Ветров. Думаю, что так он называет его вкратце и в то же время таким образом отделяет от других храмов.
Кэлен моргнула.
— Ты хочешь сказать, что слова Шоты о том, что за тобой охотится ветер, означают, что за тобой каким-то образом охотится этот самый Храм Ветров?
— Точно не скажу.
— Ричард, а тебе не кажется, что это притянуто за уши? Коло жил три тысячи лет назад. Как он и Шота могут говорить об одном и том же?
— Когда Коло пишет, что все возмущены, складывается впечатление, будто он имеет в виду, что эти ветры обладают восприятием.
Кэлен поперхнулась.
— Ричард, уж не хочешь ли ты сказать, что Коло заявляет, будто это место, этот Храм Ветров, способно чувствовать?
Все-таки недосып — ужасная вещь. Кэлен сомневалась, что Ричард сейчас может мыслить здраво.
— Я же сказал, что не уверен.
— Но ты это подразумеваешь.
— Ну, это звучит… абсурдно, когда говоришь вслух. Но когда читаешь на древнед’харианском… Я не знаю, как объяснить, но разница есть.
— В чем бы ни была эта самая разница, как может место обладать восприимчивостью? Обладать чувствами?
— Не знаю, — вздохнул Ричард. — Я и сам все время над этим думаю. Почему, по-твоему, я всю ночь не спал?
— Но такого просто быть не может!
Он вызывающе глянул на нее.
— Замок Волшебника — тоже всего лишь место, но он чувствует, когда кто-то в него входит. И реагирует на вторжение. Он останавливает людей и даже убивает, если кто-то стремится попасть туда, куда ему доступ закрыт.
Кэлен скорчила рожицу.
— Ричард, это обычные щиты. Волшебники поставили их, чтобы защитить самые важные и опасные талисманы.
— Но они реагируют сами, верно?
— Капкан тоже. Но это не значит, что он может чувствовать. Как я понимаю, ты хочешь сказать, что Храм Ветров защищен щитами. Правильно я понимаю?
— И да, и нет. Это нечто большее, чем просто щиты. Щиты лишь защищают. А Коло пишет так, будто Храм Ветров… как бы это сказать… может мыслить. Принимать решения в случае необходимости.
— Принимать решения? Какие, например?
— Когда он пишет, что все в панике из-за красной луны, то это связано с тем, что волшебники, куда-то там отправившие Храм Ветров, совершили предательство.
— Ну и что?
— Ну и я думаю, что это Храм Ветров сделал луну красной.
Кэлен смотрела ему в глаза, завороженная светящейся в них убежденностью.
— Я даже спрашивать не буду, как это возможно, но давай на минуточку представим, что ты прав. Зачем Храму Ветров понадобилось делать луну красной?
Ричард твердо выдержал ее взгляд.
— Это предупреждение.
— О чем?
— Щиты замка реагируют на вторжение тем, что блокируют проход. Почти никто не может пройти через них. Я могу, потому что обладаю нужной магией. Если некто, желающий причинить зло и обладающий достаточно сильной магией и необходимыми знаниями, захочет сквозь них пройти, он тоже сможет миновать щиты. И что тогда произойдет?
— Ну, ничего. Он просто пройдет.
— Вот именно. Я считаю, что Храм Ветров способен на большее. Мне кажется, он может узнать, кто именно прорвал его защиту, и тогда шлет предупреждение.
— Красная луна, — прошептала Кэлен.
— Весьма правдоподобно.
Она ласково коснулась его руки.
— Ричард, тебе нужно отдохнуть. Ты не можешь сверять то, что происходит сейчас, с одним дневником Коло. Это всего лишь дневник, и к тому же написанный давным-давно.
— Я больше не знаю, где искать! — Он отдернул руку. — Шота сказала, что за мной охотится ветер! Мне совершенно не за чем ложиться спать, чтобы видеть кошмары!
В эту минуту Кэлен поняла, что гнетут его отнюдь не слова Шоты. А пророчество, высеченное в подземелье.
Первая часть пророчества гласила: с красной луной придет огненный шторм.
А вот вторая часть действительно была пугающей:
Чтобы погасить пожар, он должен искать ответ у ветра. И на этом пути его поразит молния, ибо та, что в белом, его истинная любовь, предаст его своей кровью.
Раздался стук в дверь.
— Что там еще?! — рявкнул Ричард.
Дверь открылась, и появилась голова Кары.
— Вас хочет видеть генерал Керсон, магистр Рал.
Ричард взъерошил пальцами волосы.
— Пусть войдет.
Глядя в окно, он положил руку Кэлен на плечо.
— Извини, — прошептал он. — Ты права. Мне действительно надо поспать. Может, у Надины найдется какая-нибудь травка, чтобы я уснул? Потому что так просто мне заснуть не удастся.
Кэлен скорее позволила бы Шоте дать ему какого-нибудь зелья. Она лишь ласково погладила его в ответ, но промолчала, боясь, что не справится с голосом.
В комнату с широкой улыбкой вошел генерал Керсон. Прижав кулак к груди, он отсалютовал.
— Магистр Рал, доброе утро. И оно действительно доброе благодаря вам.
Ричард отхлебнул чая.
— С чего бы это?
— Солдатам гораздо лучше! — Генерал хлопнул Ричарда по плечу. — Чеснок, брусника и дубовый отвар здорово помогли. Мои воины в полном порядке. Глаза у всех блестят, и они готовы выполнить любой приказ. Выразить не могу, как я рад, магистр Рал.
— Ваша улыбка об этом ясно говорит, генерал. Я тоже рад.
— Мои люди счастливы, что их новый магистр Рал — великий волшебник, способный отогнать смерть. Каждый горит желанием угостить вас элем, выпить за ваше здоровье и пожелать вам долгой жизни.
— Это была вовсе не магия. Обычные средства, которые… Поблагодарите их за предложение, но… А что с беспорядками? Сегодня ночью были какие-то инциденты?
— Почти все затихло, — пренебрежительно хмыкнул генерал Керсон. — Как только луна снова стала нормальной, люди опомнились.
— Отлично. Это прекрасная новость, генерал. Благодарю за доклад.
Генерал потер подбородок.
— Э-э, тут есть одно дело, магистр Рал. — Он покосился на Кэлен. — Не могли бы мы поговорить… — Он вздохнул. — Вчера убили одну… женщину.
— Мне очень жаль. Вы ее знали?
— Нет, магистр Рал. Это… Это женщина, которая… Ну, брала деньги за…
— Если вы пытаетесь сказать, что она была шлюхой, генерал, — вмешалась Кэлен, — то не стесняйтесь. Мне доводилось слышать это слово и прежде, так что вряд ли я хлопнусь в обморок, если услышу его еще раз.
— Да, Мать-Исповедница. — Генерал снова перевел взгляд на Ричарда. — Ее нашли мертвой сегодня утром.
— Что с ней случилось? Как она была убита?
Генерал явно пребывал в крайней растерянности.
— Магистр Рал, я за свою жизнь повидал много мертвецов. И не помню, когда меня в последний раз выворачивало от этого зрелища.
Ричард положил руку на один из больших кошелей у себя на поясе.
— Что с ней сделали?
Генерал, как бы извиняясь, покосился на Кэлен и отвел Ричарда в сторонку. Кэлен не слышала слов, но выражение лица Ричарда сказало ей, что так даже лучше.
Ричард подошел к камину и уставился на огонь.
— Мне очень жаль. Но у вас наверняка есть люди, которые могут заняться этим делом. Почему вы пришли ко мне?
Генерал откашлялся.
— Видите ли, магистр Рал, ее обнаружил ваш брат.
Гневно нахмурившись, Ричард обернулся.
— Что Дрефан делал в борделе?
— Ну… Я спросил у него то же самое, магистр Рал. Он не производит впечатления человека, который ищет неприятностей на свою голову. — Генерал провел ладонью по лицу. — Я спросил, а он ответил, что если ему захотелось пойти в бордель, то это его личное дело и меня не касается.
Кэлен видела, что Ричард с трудом сдерживает гнев. Он резко схватил со стула свой золотистый плащ.
— Пошли! Отведите меня туда. Отведите туда, куда ходит Дрефан. Я хочу побеседовать там кое с кем.
Кэлен с генералом Керсоном поспешили за Ричардом. Догнав его, Кэлен ухватила Ричарда за рукав и посмотрела на генерала.
— Простите, вы не оставите нас на минуточку, генерал?
Генерал пошел дальше, а Кэлен оттащила Ричарда в другую сторону, подальше от Кары, Райны и Улика с Иганом. Она сильно сомневалась, что у Ричарда сейчас подходящее настроение, чтобы заниматься такими вещами. К тому же она пришла к нему сегодня утром не просто так.
— Ричард, представители Срединных Земель ждут встречи с нами. Они ждут уже много дней.
— Дрефан — мой брат!
— Но он еще и взрослый мужчина!
Ричард потер глаза.
— Я должен заняться этим убийством, и у меня еще куча всяких дел. Не поговоришь ли ты сама с этими представителями? Скажи им, что мне пришлось уехать по срочным делам. Пусть они подпишут капитуляцию, и тогда можно начать координировать наши действия.
— Я, конечно, могу тебя заменить. Я знаю, что кое-кто будет просто счастлив, что можно поговорить со мной и избежать встречи с тобой. Они тебя боятся до дрожи.
— Я же не кусаюсь! — обиделся Ричард.
— Ричард, ты перепугал их, еще когда потребовал капитуляции. Ты пообещал уничтожить их, если они осмелятся присоединиться к Имперскому Ордену. И они боятся, что ты все равно это сделаешь, просто под настроение. Репутация магистра Д’Хары бежит впереди тебя, а ты подогреваешь их страхи. Нельзя же всерьез рассчитывать, что они будут чувствовать себя спокойно просто потому, что приняли твои условия!
Ричард наклонился и шепнул ей на ушко:
— Ну, так расскажи им, какой я на самом деле милый.
— Я могу сказать им, что ты хочешь трудиться вместе с ними во имя общего мира и процветания, — улыбнулась она. — Мне они верят и прислушаются к моим словам. Но прибыл Тристан Башкар, министр Джары, и двое представителей королевского дома Греннидона. Эти трое очень важные персоны; у стран, которые они представляют, сильные армии. Они рассчитывают на встречу с тобой. Они как раз-таки могут не пожелать сдаться мне. Захотят поторговаться.
— Что ж, поторгуйся.
— Тристан Башкар — блестящий дипломат и мастер торговаться. Леонора и Вальтер Кольбейн из Греннидона — тоже.
— Именно поэтому я и положил конец союзу Срединных Земель. Слишком многим хотелось спорить и торговаться. С этим покончено. Условия капитуляции абсолютны и непреложны. — Ричард сунул палец за пояс. Лицо его стало жестким. — Условия равные для всех, одинаковые для всех и обсуждению не подлежат. Либо они с нами, либо против нас.
Кэлен провела пальцами по его руке. Ричард последнее время был очень занят дневником Коло. Она соскучилась по его крепким объятиям.
— Ричард, ты хотел моего совета. Я знаю правителей этих стран. Просто получить их согласие — не самое главное. От них потребуются жертвы. И нам нужно, чтобы они это поняли и полностью сотрудничали бы с нами. Ты — магистр Рал, владыка Д’Хары. Ты выдвинул требования. Ты сказал, что безоговорочная капитуляция будет принята с уважением к странам, ее подписавшим. Я хорошо знаю представителей этих стран. Они ждут, что ты их примешь лично в знак уважения к ним.
— Ты — Мать-Исповедница. Мы с тобой — одно целое, в этом и во всем остальном. Ты правила Срединными Землями задолго до того, как появился я. В этом смысле ты ничуть не хуже меня. Ты пользуешься их уважением уже многие годы. Напомни им об этом.
Ричард быстро глянул на генерала, который ждал дальше по коридору, потом посмотрел ей в глаза.
— Может, генерала Керсона и не касается то, чем занимается Дрефан, но про меня этого сказать нельзя. Я не хочу, чтобы меня разочаровал еще один брат. Из твоих слов я понял, что женщины во дворце и так уже липнут к нему как мухи. Если он подцепит от этих шлюх какую-нибудь заразу, а потом осчастливит кого-нибудь из молодых женщин здесь… Это мое дело. Я не позволю своему брату награждать болячками женщин во дворце, которые доверяют ему только потому, что он мой брат.
Сэра, служанка, которая принесла поднос с чайником и чашкой, была молоденькой и доверчивой. И тоже поддалась чарам Дрефана.
Кэлен погладила Ричарда по спине.
— Я понимаю. Обещай мне, что немного поспишь, и я поговорю с представителями. А когда у тебя будет время, ты побеседуешь с ними сам. У них нет выбора, они подождут. Ты же магистр Рал.
Ричард чмокнул ее в щеку.
— Я люблю тебя.
— Тогда женись на мне.
— Скоро. Скоро мы разбудим сильфиду.
— Ричард, ты уж будь поосторожней. Марлин сказал, что сестра Тьмы — не помню, как ее звать, — ушла из Эйдиндрила и вернулась к Джеганю, но он мог и солгать. Она по-прежнему может околачиваться где-то поблизости.
— Сестра Амелия… Знаешь, а я ее помню! Когда я приехал во Дворец Пророков, она была одной из подруг Верны, которые встречали нас у ворот. Сестра Феба, сестра Жанет и сестра Амелия. И помню слезы радости на глазах Амелии, когда она увидела Верну, вернувшуюся после долгих странствий.
— Теперь она у Джеганя.
Ричард кивнул.
— У Верны, должно быть, сердце разрывается от того, что ее подруга угодила в лапы Джеганя. И хуже того — стала сестрой Тьмы. Если, конечно, Верне об этом известно.
— Все же будь осторожен. Она вполне может оказаться здесь, в Эйдиндриле.
— Это вряд ли, но я буду осторожен.
Повернувшись, он сделал знак Каре. Та немедленно подбежала к нему.
— Кара, я хочу, чтобы ты пошла с Кэлен. Пусть Бердина отдохнет. Райну, Улика и Игана я забираю с собой.
— Хорошо, магистр Рал. Со мной она будет в безопасности.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, Кара, — улыбнулся Ричард. — Но это все равно не избавит тебя от наказания.
— Да, магистр Рал. — Морд-сит не проявила никаких чувств.
— Что за наказание? — спросила Кэлен, когда они отошли достаточно далеко.
— Очень несправедливое, Мать-Исповедница.
— Даже так? И в чем оно заключается?
— Я должна кормить его бурундуков.
— Ну, это не так страшно. — Кэлен подавила улыбку.
Кара порывисто сжала в кулаке эйджил.
— Вот поэтому-то оно и несправедливое, Мать-Исповедница.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:45 | Сообщение # 24

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 26
Кэлен сидела в высоком резном кресле Матери-Исповедницы. Фрески на огромном куполе зала Совета над ее головой изображали Магду Сирус, первую Мать-Исповедницу, и ее волшебника, Мерита. Кэлен смотрела, как дипломаты приближаются к ней по гладкому мрамору пола.
Магда Сирус, взирающая на Кэлен с высоты, была свидетелем долгой истории Срединных Земель. И свидетелем того, как Ричард положил конец этому союзу. Кэлен молилась духу Исповедницы Магды, чтобы та отнеслась к нему с пониманием и одобрением: Ричард руководствовался добрыми побуждениями, хотя некоторым представлялось иначе.
За правым плечом Кэлен стояла Кара. Кэлен собрала в зале чиновников, писарей и д’харианских офицеров — чтобы следить за порядком. Эти люди ждали за ее левым плечом.
Кэлен старалась сосредоточиться на том, что ей предстоит сейчас говорить и делать, — но после слов Ричарда о Храме Ветров ей было трудно думать о чем-то еще. Он считал, что Храм Ветров разумен. Ветры охотятся на Ричарда. Храм Ветров охотится на него. Мысль об этой угрозе не давала Кэлен покоя.
Шаги дипломатов и солдат эскорта вывели ее из задумчивости. Люди приближались, пересекая столбы солнечного света, падающего сквозь круглые окна в основании купола. Лицо Кэлен превратилось в бесстрастную маску Исповедницы, за которой никто не увидел бы ее истинных чувств. Так учила Кэлен ее мать.
Арки по всему периметру зала вели на балконы под куполом, но сегодня наверху, у перил из красного дерева, не толпились зеваки, как бывало раньше во время заседаний Совета.
Люди, сопровождаемые д’харианскими солдатами, остановились перед столом, украшенным богатой резьбой. Тристан Башкар, дипломат от Джары, и Леонора и Вальтер Кольбейн из Греннидона, стояли впереди. За ними — Селдон, посол Мардонии, Векслер, представитель Пендизан Рич, и Брумфорд из Тогрессы.
Кэлен знала, что Джара и Греннидон — богатые страны, имеющие многочисленные армии, — вероятно, будут наиболее упрямо требовать привилегий в обмен на капитуляцию. Она понимала, что прежде всего должна поколебать их уверенность. Всю жизнь занимаясь вопросами власти, Кэлен хорошо представляла себе свою задачу. Она знала этих людей, знала, как они рассуждают; они были готовы подписать капитуляцию, но лишь до тех пор, пока надеялись сохранить свое ведущее положение по отношению к другим странам, и лишь в обмен на гарантии, что никто не будет вмешиваться в их внутренние дела.
Но такой вид отношений между странами был более неприемлем. Это недопустимо, если все хотят получить одинаковую возможность устоять против Имперского Ордена. Кэлен должна была поддержать Ричарда в том, что касалось условий капитуляции. От этого зависело будущее всех стран Срединных Земель.
Раньше каждая страна имела суверенитет; теперь, чтобы противостоять Имперскому Ордену, они должны объединиться под властью одного правителя и действовать вместе как единый народ, а не коалиция, которая в критическую минуту может распасться.
— Магистр Рал занят вопросами общей безопасности и организацией сопротивления. Я заняла его место, чтобы выслушать ваши решения. Я передам ему все, что будет здесь сказано. Как Мать-Исповедница, как королева Галеи и Кельтона, как нареченная владыки Д’Хары я уполномочена говорить от имени Д’Харианской империи. Мое слово столь же окончательно, как слово магистра Рала.
Слова вырвались сами собой, но они соответствовали истине — Д’Харианская империя. Ричард был ее императором и олицетворял собой высшую власть.
Представители поклонились и сказали, что все поняли.
Желая, чтобы эти люди уяснили себе, что отныне все будет не так, как раньше, Кэлен решила полностью изменить прежний порядок.
— Посол Брумфорд, прошу вас, выйдите вперед.
Тристан Башкар и Леонора Кольбейн немедленно принялись возражать. Неслыханно, чтобы представитель маленькой страны говорил первым.
Одним взглядом Кэлен заставила их замолчать.
— Когда я попрошу вас говорить от имени вашего народа, вы скажете все, что хотите. Но не раньше. Коль скоро все страны должны присоединиться к нам, утратив свою независимость, их положение в прошлом не имеет значения. Не ждите, что мы станем соблюдать иерархию, которая существовала прежде, во времена альянса Срединных Земель. Его больше не существует. Теперь вы входите в Д’Харианскую империю.
В зале наступило ледяное молчание.
Впервые услышав эти слова от Ричарда, в этом же самом зале, Кэлен была убита. Но со временем она поняла, что другого пути нет.
Тристан Башкар и Кольбейны, которым были адресованы эти слова, покраснели, но стояли молча. Тогда она перевела взгляд на посла Брумфорда, и тот, вспомнив о ее приказе, выступил вперед.
Он отвел рукой полу своего лилового плаща и преклонил колено.
— Мать-Исповедница, — сказал он, выпрямляясь. — Тогресса готова объединиться с вами и всеми свободными народами в союз против тирании.
— Благодарю вас, посол. Мы приветствуем Тогрессу в качестве члена Д’Харианской империи. Народ Тогрессы получит равные права со всеми прочими народами, входящими в нее. Мы знаем, что ваши люди исполнят свой долг.
— Заверяю вас в этом. Благодарю, Мать-Исповедница. Прошу вас передать магистру Ралу, что мы будем рады стать частью Д’Хары.
Кэлен искренне улыбнулась.
— Магистр Рал и я разделяем вашу радость, посол Брумфорд.
Он отошел в сторону, и Кэлен попросила коренастого Векслера, представителя Пендизан Рич, занять его место. У Векслера были горящие пронзительные глаза.
— Мать-Исповедница, — сказал он, поднявшись с колена и поправив свой кожаный плащ, — Пендизан Рич — маленькая страна с малочисленной армией, но мы — яростные бойцы, и любой, кто попробовал наших мечей, может это засвидетельствовать. Мать-Исповедница всегда сражалась за нас с таким же неистовством. Мы неизменно были верны Срединным Землям и Матери-Исповеднице, поэтому ваши слова имеют для нас большой вес. С огромным уважением мы выполним вашу волю и присоединимся к Д’Харе. Наши мечи готовы служить вам и магистру Ралу. Народ Пендизан Рич, простые смертные и волшебники, жаждет первым вступить в схватку с ордами, пришедшими из степей, и заставить врага почувствовать горький вкус нашей ярости. Если вам угодно, с этого дня мы будем называть себя д’харианцами из Пендизан Рич.
Растроганная его словами, Кэлен склонила перед ним голову. Люди Пендизан Рич выражались высокопарно, но при этом никогда не кривили душой. Хотя страна их была невелика, спуску они никому не давали; отважные слова посла не были пустым бахвальством. Если бы только еще их численность была столь же велика, как сила их духа!
— Не могу обещать, что вы будете в авангарде, посол Векслер, но для нас большая честь сражаться вместе с вашим народом. Мы по заслугам оценим ту лепту, которую внесут ваши воины в общее дело.
Она обратила беспристрастное лицо к послу Мардонии. Мардонианцы тоже были гордецами, и не менее яростными. Без этих качеств они бы не выжили среди степей — хотя страна их тоже была невелика.
— Посол Селдон, прошу вас выйти вперед и огласить решение Мардонии.
Посол Селдон выплыл вперед и устало оглянулся на остальных. Он поклонился ей в пояс, и его седые волосы рассыпались по золотым эполетам его алого мундира.
— Мать-Исповедница, Совет Семи в нашей столице Ренвольде возложил на меня обязанность проделать долгий путь до Эйдиндрила, чтобы передать наше решение. Совет Семи не имеет желания или намерения передавать власть над нашим возлюбленным народом никаким чужеземцам, откуда бы они ни явились — из Д’Хары или из Имперского Ордена. Ваша война с Имперским Орденом нас не касается. Совет Семи постановил, что Мардония останется суверенным и нейтральным государством.
За спиной у Кэлен кашлянул солдат. В наступившей тишине этот звук громко прокатился под каменными сводами зала.
— Посол Селдон, земли Мардонии лежат в восточных степях, недалеко от Древнего мира. Вы неминуемо подвергнетесь нападению.
— Мать-Исповедница, стены Ренвольда выдержали испытание временем. Как вы сказали, наша страна лежит посреди степей. В прошлом кочевники не раз пытались нас захватить. Им не удалось даже пробить брешь в стене, не говоря уже о том, чтобы одолеть наших могучих защитников. И теперь племена торгуют с нами, и Ренвольд — центр этой торговли. Те, кто пытался нас завоевать, сегодня нас уважают.
Кэлен наклонилась вперед:
— Орден, посол, — это не племя диких кочевников. Он сокрушит вас. Неужели Совету Семи не хватает здравого смысла это понять?
Посол Селдон снисходительно улыбнулся:
— Мать-Исповедница, я понимаю вашу тревогу, но, как я уже говорил, стены Ренвольда надежно нас защищают. Уверяю вас, Ренвольд устоит перед Орденом, — выражение его лица стало жестче, — и устоит перед этим новым союзом, который вы хотите создать вокруг Д’Хары. Численность противника ничто против каменных стен. Этот орешек им не разгрызть. Они только сломают зубы. Увидев небольшие размеры города, оценив его месторасположение и крепость его стен, захватчики решат, что овчинка не стоит выделки. Если же мы присоединимся к вам, то будем вынуждены оказывать сопротивление. Наш нейтралитет не исключает вражду. Мы готовы торговать с вашим союзом, так же как с Имперским Орденом. Мы никому не желаем зла, но сумеем постоять за себя.
— Посол Селдон, ваша жена и дети сейчас в Ренвольде. Неужели вы не понимаете, какая опасность угрожает вашей семье?
— Моя возлюбленная жена и дети в безопасности за стенами Ренвольда, Мать-Исповедница. Я за них не боюсь.
— Могут ли ваши стены устоять против магии? Орден использует магию! Или вас настолько опьянило прошлое, что вы не способны разглядеть угрозу будущему?
Посол побагровел.
— Решение Совета Семи окончательно. Мы не боимся за свою безопасность. У нас тоже есть волшебники, которые защитят стены от магии. Нейтралитет — это не угроза. Возможно, это вам стоит молить добрых духов о милосердии, поскольку вы развязываете войну. Насилие влечет за собой ответное насилие.
Кэлен побарабанила пальцами по столу. Все ждали, что она скажет. Она понимала, что, если даже ей удастся уговорить посла, это ничего не даст; Совет Семи принял решение, и Селдон не в состоянии повлиять на него.
— Посол Селдон, на закате вы покинете Эйдиндрил. Вы вернетесь в Ренвольд и сообщите Совету Семи, что Д’Хара не признает нейтралитета. Идет битва за наш мир — будет ли он процветать в свете Создателя, или увядать под тенью тирании. Магистр Рал уже сказал, что никому не удастся остаться в стороне. От себя могу сказать, что я не намерена проявлять милосердие к Имперскому Ордену. В этом мы с магистром Ралом едины. Или вы с нами, или вы против нас. Имперский Орден смотрит на это так же. Передайте Совету Семи, что отныне Мардония — наш враг. Кто-нибудь, либо Д’Хара, либо Орден, ее завоюет. Посоветуйте вашим правителям молить добрых духов, чтобы Ренвольд взяли мы, а не Орден. Мы будем безжалостны к вашим защитникам, но мирные люди останутся жить. Если же первым на вас нападет Орден, он уничтожит ваших защитников и поработит ваш народ. Мардония будет обращена в прах.
Снисходительная улыбка посла стала еще шире.
— Не бойтесь, Мать-Исповедница. Ренвольд устоит против любой армии, даже против армии Ордена.
Кэлен окинула его холодным взглядом:
— Я прошла через мертвую Эбиниссию. Я видела резню, учиненную Орденом. А перед этим я видела, что они делают с живыми. Я стану молиться за несчастных, которые будут страдать из-за безумных заблуждений Совета Семи.
Кэлен рассерженно сделала знак стражникам, и те вывели посла из зала Совета. Она знала то, что произойдет с жителями Мардонии, если Орден нападет первым. Она также знала, что Ричард не станет рисковать жизнью союзников только для того, чтобы взять Ренвольд и таким образом его спасти. Слишком уж далеко стоит этот маленький город. Она сама отговорила бы Ричарда от этой затеи, как любой из его генералов.
Мардония обречена; ее нейтралитет притянет Орден, как запах крови притягивает волков.
Она бывала в Ренвольде. Его стены действительно были внушительны. Но они не были неуязвимы. Ордену служили волшебники, такие как Марлин. Стены не выдержат огня волшебника, и маги, защищая Ренвольд, ничего не смогут с этим поделать.
Кэлен выбросила из головы мысли о Мардонии и вызвала представителей королевского двора Греннидона.
— Что решил Греннидон? — сурово спросила она.
Вальтер Кольбейн кашлянул, а его сестра сказала:
— Греннидон, великое королевство, страна обширных полей, которые дают…
Кэлен оборвала ее:
— Я спросила, что решил Греннидон?
Леонора сделала движение, словно мыла руки. В глазах Кэлен она видела твердую решимость.
— Королевский дом подписывает капитуляцию, Мать-Исповедница.
— Благодарю, Леонора. Мы рады за вас и за ваш народ. Пожалуйста, проследите, чтобы моим офицерам была предоставлена вся информация, необходимая для координации совместных действий.
— Да, Мать-Исповедница. — Она запнулась. — Мать-Исповедница, нашей армии придется штурмовать стены Ренвольда, чтобы захватить Мардонию?
Греннидон был расположен к северу от Мардонии, и оттуда было удобнее всего атаковать Ренвольд, но Кэлен понимала, что Греннидону будет неловко воевать с прежним торговым партнером. Более того, многие члены Совета Семи были женаты на принцессах королевского дома Кольбейнов.
— Нет. Ренвольд — это живой мертвец. Стервятники обглодают его дочиста. В то же время торговля с Мардонией запрещена. Мы торгуем только с теми, кто на нашей стороне.
— Да, Мать-Исповедница.
— Мать-Исповедница, — вставил Вальтер, ее брат. — Мы хотели бы обсудить с магистром Ралом некоторые условия. У нас есть что предложить его вниманию.
— Капитуляция безоговорочна, и обсуждать нечего. Магистр Рал просил меня напомнить вам, что никаких переговоров не будет. Или вы с нами, или вы против нас. Желаете ли вы взять назад ваше предложение капитуляции, прежде чем будут подписаны документы, и связать судьбу вашей страны с Мардонией?
Вальтер поджал губы и глубоко вздохнул.
— Нет, Мать-Исповедница.
— Благодарю. Когда у магистра Рала будет время — надеюсь, это случится скоро, — он захочет услышать, что вы скажете в качестве полноправного члена Д’Харианской империи. Только не забывайте, что отныне вы часть Д’Хары, а он — владыка Д’Хары, повелитель этой империи.
Она обращалась к ним с меньшим уважением, нежели к представителям двух маленьких государств; делать иначе означало бы вселять в них пустые надежды и нарываться на неприятности. Леонора и Вальтер относились к числу дипломатов, которые неизменно просили предоставить им красные покои.
После того как Кэлен отказалась пойти на уступки, напряжение покинуло Вальтера и Леонору. Кольбейны могли стойко вести переговоры, но, придя к соглашению и дав слово, они никогда не оглядывались назад и не переживали из-за того, что могло бы быть. Благодаря этому качеству на них можно было положиться.
— Мы понимаем, Мать-Исповедница, — сказал Вальтер.
— Да, — добавила его сестра, — и будем ждать того дня, когда Имперский Орден больше не будет угрожать нашему народу.
— Благодарю вас обоих. Я понимаю, что мои слова показались вам резкими, но знайте — мы рады, что вы и ваш народ присоединились к нам.
Они отошли, чтобы подписать бумаги и поговорить с офицерами, а Кэлен перевела внимание на Тристана Башкара, представителя Джары.
— Министр Башкар, каково решение Джары?
Тристан Башкар был членом королевской фамилии Джары. В этой стране пост министра считался одним из самых почетных. Он был единственным из дипломатов, который обладал полномочием самостоятельно изменить решение своего короля, если бы счел аргументы достаточно вескими.
Он выглядел ровно на свои тридцать с небольшим лет, и это помогало ему скрывать за внешностью свой острый ум. Расположив к себе собеседника приятной улыбкой, яркими карими глазами и сладкоречивой лестью, он добивался уступок прежде, чем люди успевали это понять.
Он отбросил волосы со лба и развел руками:
— Мать-Исповедница, боюсь, что ответить «да» или «нет» довольно непросто, но ручаюсь, что мы не питаем вражды к империи Д’Хары и восхищаемся мудростью магистра Рала и, разумеется, вашей. Мы всегда учитывали советы Матери-Исповедницы.
Кэлен вздохнула:
— Тристан, я не в том настроении, чтобы играть в ваши любимые игры. Мы с вами не раз фехтовали словами в этом зале, но сегодня прошу вас обойтись без этого.
Как член королевской фамилии он был хорошо обучен искусству войны, не раз в прошлом отличился в сражениях. Он был широкоплеч и высок, его непринужденная улыбка неизменно несла в себе игривый оттенок, которым он прикрывал угрозу, если она была — а такое порой случалось. Кэлен, образно выражаясь, никогда бы не повернулась к Тристану Башкару спиной.
Он небрежным движением расстегнул темно-синий плащ и положил руку на бедро. На его поясе блеснул кинжал в изысканных ножнах. Поговаривали, что в сражении Тристан предпочитал кинжал мечу. Еще ходили слухи, что, убивая врагов, он испытывал зверское удовольствие.
— Мать-Исповедница, признаю, что в прошлом я был сдержан в определении нашей позиции — ради того, чтобы оградить наш народ от алчности соседей, — но теперь все изменилось. Видите ли, наш взгляд на сложившуюся ситуацию…
— Мне это неинтересно, — перебила Кэлен. — Я хочу только знать, за нас вы или против. Если вы против, даю вам слово, Тристан, что уже утром наши войска отправятся к Сандилару и вернутся оттуда либо с подписанной безоговорочной капитуляцией, либо с головами членов королевской фамилии на пиках. Генерал Болдуин с кельтонской армией сейчас в Эйдиндриле. Я пошлю их. Кельтонцы никогда не подводят свою королеву и не останавливаются, пока ее воля не будет исполнена. Теперь я — королева Кельтона. Вы хотите сражаться с войсками генерала Болдуина?
— Разумеется, нет, Мать-Исповедница. Мы вообще не желаем сражаться, но если вы позволите мне высказаться до конца…
Кэлен хлопнула рукой по столу, заставив его замолчать.
— Когда Эйдиндрил был во власти Имперского Ордена, Джара шла на поводу у Ордена.
— Как и Д’Хара в то время, — мягко напомнил он ей.
Кэлен впилась в него взглядом.
— Совет по требованию Ордена обвинил меня в преступлениях, которых я не совершала. Волшебник Рэнсон, из Ордена, призвал к смертному приговору. Советник Джары сидел за этим столом и голосовал за смертную казнь.
— Мать-Исповедница…
Кэлен показала пальцем на кресло справа от себя:
— Он сидел тут и требовал смерти. — Она посмотрела в карие глаза Тристана. — Если вы приглядитесь, то, наверное, еще сможете различить пятно у подножия стола. Когда Ричард освободил Эйдиндрил, он казнил советников, изменивших своему долгу и Срединным Землям. То пятно, о котором я говорю, — кровь советника Джары. Я слышала, что Ричард разрубил его надвое — так был он возмущен предательством по отношению ко мне и ко всем народам Срединных Земель.
Тристан вежливо молчал, лицо его оставалось спокойным.
— Мать-Исповедница, этот советник не был уполномочен королевской фамилией говорить за Джару. Он был марионеткой Ордена.
— Тогда присоединитесь к нам.
— Мы хотим и собираемся это сделать. Фактически мне даны полномочия заявить о нашем согласии.
— Чего бы вы ни хотели выгадать на этом, Тристан, вы ничего не добьетесь. Условия для всех одинаковы, и никто не получит никаких привилегий.
— Мать-Исповедница, а что, выслушать меня до конца тоже расценивается как привилегия?
Кэлен вздохнула.
— Давайте покороче и имейте в виду, Тристан, что ваша улыбка на меня не действует.
Тем не менее он улыбнулся.
— Как член королевской фамилии я имею право и власть подписать капитуляцию Джары и присоединиться к вам. Учитывая, какой перед нами выбор, наше желание таково.
— Тогда действуйте.
— Но красная луна нарушила наши планы.
Кэлен выпрямилась на кресле.
— Какое отношение это имеет к вам?
— Мать-Исповедница, Джавас Кедар, наш звездочет, имеет большое влияние на королевскую семью. Когда обсуждался вопрос о капитуляции, он искал ответа у звезд, и, по его мнению, звезды благоприятствовали принятому нами решению. Но перед моим отъездом Кедар сказал, что, если обстоятельства изменятся, звезды подадут знак, и велел следить за небом. Красная луна заставила меня задуматься.
— Луна — это не звезды.
— Луна тоже на небе, Мать-Исповедница. Кедар основывает свое мнение и на лунных знамениях.
Кэлен снова вздохнула:
— Тристан, неужели вы позволите своему народу погибнуть из-за какого-то суеверия?
— Нет, Мать-Исповедница. Но честь не позволяет мне пренебрегать верованиями моего народа. Магистр Рал говорил, что капитуляция не означает, что мы должны отказаться от наших обычаев и верований.
— Тристан, у вас отвратительная привычка пропускать мимо ушей то, что вам не хочется слышать. Ричард сказал, что странам придется отказаться от своих обычаев, если эти обычаи могут повредить общему делу, и что они не должны идти вразрез с единым для всех законодательством. Вы переступаете опасную черту.
— Мать-Исповедница, мы никоим образом не хотим искажать его слова или переступать какую-то там черту. Я прошу только немного времени.
— Времени? На что вам время?
— Время на то, Мать-Исповедница, чтобы убедиться в том, что красная луна не является дурным предзнаменованием. Я мог бы съездить обратно в Джару и посоветоваться с Кедаром или просто подождать здесь, пока мне не станет ясно, что красная луна не предвещает опасности.
Кэлен знала, что джарианцы, и особенно королевская фамилия, фанатично верят в астрологию. Тристан был большим бабником, но Кэлен знала, что, если самая прекрасная женщина откроет ему объятия, он сбежит от нее, если будет считать, что звезды этого не одобряют.
На поездку в Джару и обратно у него уйдет по меньшей мере месяц.
— Сколько вы собираетесь ждать, прежде чем будете способны принять решение?
Он задумчиво нахмурился.
— Если с Эйдиндрилом ничего не случится в течение двух недель, я буду считать, что знамение не было дурным.
Кэлен опять побарабанила пальцами по столу.
— Я даю вам две недели, Тристан. И ни днем больше.
— Благодарю вас, Мать-Исповедница, и молю духов, чтобы через две недели мы могли бы скрепить наш союз с Д’Харой. — Он поклонился. — Всего наилучшего, Мать-Исповедница. Надеюсь, звезды будут нам благоприятствовать.
Он пошел прочь, но снова обернулся:
— Кстати, может быть, вы подскажете, где я могу остановиться на это время. Наш дворец сгорел во время вашей битвы с Защитниками Паствы. Учитывая причиненный Эйдиндрилу ущерб, я затрудняюсь сам подыскать себе резиденцию.
Кэлен понимала, к чему он клонит: ему хотелось быть поближе, чтобы видеть, не вызовет ли у звезд недовольства правление Д’Хары. Этот человек слишком много о себе возомнил, считая, что он умнее, чем есть на самом деле.
Кэлен улыбнулась:
— О да, разумеется. Я знаю, куда вас поселить. Вы останетесь прямо здесь, во дворце Исповедниц, и нам будет удобнее присматривать за вами эти две недели.
Он застегнул плащ.
— Благодарю вас, Мать-Исповедница, за гостеприимство. Лучшего я и пожелать бы не мог.
— И поскольку вы гость в моем доме, Тристан, должна предупредить вас, что, если вы даже пальцем, не говоря уж о чем-нибудь другом, прикоснетесь к какой-нибудь из моих женщин, я лично прослежу, чтобы это что-нибудь другое вам отрезали.
Он добродушно рассмеялся:
— Мать-Исповедница, никогда не думал, что вы верите сплетням обо мне. Боюсь, мне частенько приходится подкреплять монетами свое обаяние. Вы ошибаетесь, если думаете, что я пользуюсь большим успехом у женщин. Если я нарушу ваши правила, можете предать меня суду и наказать, как пожелаете.
Суд.
Ричард сказал, что те, кто спрятал Храм Ветров, тоже были преданы суду. В замке Волшебника хранились протоколы всех заседаний суда. Она ни разу в них не заглядывала, но ей о них говорили. Возможно, из протокола заседания удастся узнать, что произошло с Храмом Ветров.
Глядя вслед Тристану Башкару, Кэлен думала о Ричарде. Неужели ему снова придется потерять брата?
Кэлен знала почти всех женщин, работавших во дворце Исповедниц. Все они уважали Ричарда как человека чести. Ей не хотелось думать, что они станут жертвами человека, который спекулирует на их доверии к Ричарду.
Ей стало жаль Ричарда. Он надеялся, что Дрефан будет ему братом, которым можно гордиться. Кэлен надеялась, что от Дрефана по крайней мере не будет неприятностей. Она вспомнила, как он щупал Кару.
Кэлен повернулась к морд-сит:
— Еще трое с нами, один против и один еще не решил.
Кара заговорщицки улыбнулась.
— Сестра по эйджилу должна быть способна вселить страх в сердце людей. Мать-Исповедница, вы вполне достойны носить эйджил. Иногда мне казалось, что я слышу, как у них стучат зубы.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:46 | Сообщение # 25

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 27
Оружие и доспехи солдат, идущих за Ричардом по крутой каменной улице, ритмично позвякивали. Крошечные домики, в основном трех- или четырехэтажные, жались друг к другу. Верхние этажи так нависали над нижними, что неба почти не было видно. Это была самая мрачная часть города.
Выздоровевшие солдаты превозносили Ричарда как великого волшебника, и он чувствовал себя неловко от проявления их восторгов. В конце концов, он не сделал ничего особенного, просто велел им пить известные лекарства и никакой магией при этом не пользовался.
Он пытался объяснить им, что их вылечили самые обычные вещи, но они ничего не хотели слышать. Они ждали от него магии и, с их точки зрения, получили ее. В конце концов Ричард оставил попытки что-либо объяснить и просто кивал в ответ на их благодарность. Пойди они к травнику, то выздоровели бы точно так же, да еще и жаловались бы на цены за травы.
Впрочем, ему было приятно сознавать, что для разнообразия он вылечил людей. В последнее время ему больше приходилось убивать, а не лечить. Теперь он понимал, что чувствует Надина, когда ее травы и настойки поднимают людей на ноги.
Его предупреждали, что волшебники нуждаются в равновесии. Все в мире уравновешено, особенно магия. Он давно уже не мог есть мяса — его от него тошнило — и подозревал, что таким образом его дар уравновешивает те убийства, которые ему приходится совершать. Ему нравилось думать, что помощь людям — тоже своего рода компенсация за тяжесть дара боевого чародея.
Хмурые люди жались по сторонам улицы. Угрюмые подростки и молодые мужчины, завидев Ричарда и солдат, воровато оглядывались и исчезали за углом.
Ричард рассеянно потрогал расшитый золотом кошель на поясе. Этот кошель Ричард нашел в замке; он был набит белым волшебным песком. Волшебный песок представлял собой кристаллизовавшиеся кости магов, отдавших жизнь в Башнях Погибели, которые отделяли Древний мир от Нового. Своего рода дистиллированная магия. Белый волшебный песок придавал силу начертанным на нем заклинаниям — и добрым, и злым. Если на белом волшебном песке написать нужное заклинание, то можно даже призвать Владетеля.
В другом кошеле, висящим на другой стороне пояса, лежал маленький кожаный мешочек с черным волшебным песком. Этот песок Ричард набрал сам в одной из Башен Погибели. Ни один волшебник со времени установки башен не мог взять хотя бы щепотку черного песка — его способен взять лишь чародей, владеющий Магией Ущерба.
Черный волшебный песок — противоположность белого. Они нейтрализуют друг друга. Одна крупица черного песка поразит заклинание, написанное на белом, даже то, которое призывает Владетеля. Ричард воспользовался черным песком, чтобы отправить дух Даркена Рала обратно в подземный мир.
Аббатиса Аннелина велела ему беречь черный песок как зеницу ока, сказала, что чайная ложка этого песка дороже целого королевства. А у Ричарда его куда больше. Он никогда не расставался с этим мешочком и всегда держал его под рукой.
Для весны день выдался довольно холодным. На улице оборванные детишки играли в прятки и, увидев внушительную процессию, обрадовались неожиданному развлечению.
Но даже их веселье не вызвало у Ричарда улыбки.
— Здесь, магистр Рал, — сказал генерал Керсон.
Он показал на облупившуюся дверь, чуть утопленную в фасад здания. Небольшая вывеска гласила: «Меблированные комнаты Латертона».
Крупный мужчина, сидящий с бутылкой и сухим бисквитом за обшарпанным деревянным столом, даже не обернулся. Он смотрел в пространство покрасневшими глазами. За ним виднелась лестница наверх, в темный узкий коридор.
— Закрыто, — пробормотал он.
— Ты Сайлас Латертон? — спросил Ричард.
Мужчина озадаченно посмотрел на него из-под нахмуренных бровей.
— Угу. А ты кто? Лицо твое мне вроде знакомо.
— Я Ричард Рал. Возможно, ты заметил мое сходство с моим братом, Дрефаном.
— Дрефаном… — Сайлас наконец сообразил, что к чему. С грохотом опрокинув стул, он вскочил и поклонился. — Магистр Рал! Простите меня. Я вас не узнал. Я никогда вас раньше не видел! И не знал, что этот целитель — ваш брат. Умоляю магистра Рала о прощении…
— Покажи мне комнату, где… где была убита та женщина, — велел Ричард.
Дважды поклонившись, Сайлас Латертон заспешил наверх, застегивая на ходу рубашку. Ступеньки стонали и скрипели под его тяжестью.
Он остановился перед дверью в самом конце узкого коридора. Стены были выкрашены красной краской, и свечи на стене почти ничего не освещали. Вонь была омерзительной.
— Сюда, магистр Рал, — указал Сайлас.
Он хотел открыть дверь, но Райна схватила его за воротник и отшвырнула в сторону. Под ее грозным взглядом Сайлас застыл как вкопанный. Взгляд Райны мог заморозить и грозовую тучу.
Она открыла дверь и с эйджилом на изготовку вошла в комнату. Ричард подождал, пока Райна проверит комнату на предмет скрытой опасности. Так было проще, чем спорить. Потом Ричард и генерал Керсон вошли, а Улик с Иганом, как всегда, заняли пост у двери.
Смотреть тут было особенно не на что: кровать, сосновая тумбочка и умывальник. Грубый сосновый пол был почти весь залит кровью.
Такое количество крови Ричарда не удивило. Генерал рассказал, что сделали с женщиной.
Вода в умывальнике тоже была кроваво-красной. И полотенце на краю умывальника. Убийца перед уходом тщательно смыл с себя кровь. Либо он чистюля, либо, что вероятнее, не хотел идти мимо Сайласа Латертона в таком виде.
Ричард открыл тумбочку. Там лежала аккуратно сложенная одежда и больше ничего. Он закрыл дверцу.
— И никто ничего не слышал? — Сайлас отрицательно покачал головой. — Женщину так истерзали, отрезали груди, нанесли огромное количество ножевых ран, и она не кричала?
Ричард сообразил, что от усталости говорит очень резко, и постарался взять себя в руки.
Сайлас нервно сглотнул.
— Ей вставили кляп, магистр Рал. И руки связали.
— Она наверняка должна была отбиваться ногами. — Ричард бросил на него подозрительный взгляд. — Если бы меня резали на кусочки, заткнув рот кляпом и связав руки, я хотя бы попытался ногами опрокинуть умывальник.
— Я ничего не слышал. И никто не слышал. Женщины обязательно прибежали бы ко мне, если бы что-то услышали. Они всегда прибегают, если что-то не так. Всегда. Они знают, что я не жалею денег, когда нужно их защитить.
Ричард потер глаза. Из головы у него не выходило пророчество.
— Приведите сюда остальных женщин. Я хочу с ними поговорить.
— Все ушли от меня после… — Сайлас слабо махнул рукой. — Осталась только Бриджит.
Он поспешил в конец коридора и постучал в последнюю дверь. Потом что-то тихо проговорил, и из-за двери осторожно выглянула взлохмаченная рыжая женская головка. Затем она скрылась, и через минуту женщина выплыла в коридор, зажимая рукой воротник бежевого халата. Быстро завязав пояс, она пошла вслед за Сайласом к Ричарду.
Ричард злился на себя самого. Несмотря на все попытки быть объективным, Дрефан уже начал ему нравиться. Дрефан — целитель. Что может быть благородней этого занятия?
Сайлас и Бриджит поклонились. Их вид соответствовал самочувствию Ричарда: они были грязные, уставшие и оба в полном душевном смятении.
— Ты слышала что-нибудь? — Бриджит покачала головой. Взгляд у нее был затравленный. — Ты знала убитую?
— Рози, — сказала Бриджит. — Я видела ее всего раз, и то мельком. Она только вчера у нас появилась.
— Есть у вас предположения, кто мог ее убить?
— Мы знаем, кто это сделал, магистр Рал, — мрачно ответил Сайлас. — Толстый Гарри.
— Толстый Гарри? Кто это? Где нам его найти?
Впервые за это время лицо Сайласа исказилось от гнева.
— Не надо мне было пускать его сюда еще раз. Женщинам он не нравился.
— Ни одна из девочек не хотела его принять, — поддержала Сайласа Бриджит. — Он пьяница, а когда напивается, становится просто ужасен. Почему мы должны это терпеть, если в городе стоит такая армия… — Она осеклась, глянув на генерала, и закончила мысль несколько иначе: — У нас сейчас достаточно клиентов. И незачем обслуживать таких пьянчуг, как толстый Гарри.
— Все женщины в один голос твердили, что больше не желают его видеть, — кивнул Сайлас. — Когда прошлой ночью он заявился, я знал, что они все до единой откажутся. Но Гарри настаивал, и вид у него был довольно трезвый, вот я и спросил Рози, не примет ли она его, поскольку она новенькая и не знала…
— Не знала, что ей угрожает опасность, — докончил Ричард.
— Не совсем так, — возразил Сайлас. — Гарри не выглядел пьяным. Но я знал, что другим женщинам все равно, пьяный он или трезвый, поэтому спросил Рози, не возьмется ли она. А она ответила, что деньги лишними не бывают. Гарри был у нее последним клиентом. Ее труп обнаружили вскоре после его ухода.
— Где найти этого Гарри?
— В подземном мире, где ему и место! — прорычал Сайлас.
— Это ты его убил?
— Никто не видел, кто перерезал его жирную глотку. Не знаю, кто это сделал.
Ричард посмотрел на длинный кинжал на поясе Сайласа. Он не винил этого человека. Ричард сам бы с удовольствием прикончил этого толстого Гарри — правда, сначала судил бы его и подверг исповеди, чтобы убедиться, что это преступление совершил именно он.
Для того и существовали Исповедницы — чтобы не допустить ошибки. Одно прикосновение магии Исповедницы — и преступник расскажет все, что он совершил. А Ричарду не очень хотелось, чтобы Кэлен слышала, что сделали с этой женщиной, Рози. И уж в особенности не от того мерзавца, который ее убил.
Ему противна была сама мысль, что Кэлен прикоснется к этому человеку. Человеку, убившему женщину с такой изощренной жестокостью. Он боялся даже представить, какие жуткие кошмары будут потом преследовать ее по ночам.
Усилием воли Ричард отогнал от себя эти мысли и обратился к Бриджит:
— Почему ты осталась, если остальные ушли?
— У некоторых есть дети, и они боятся за них. — Она пожала плечами. — Я их не осуждаю, но здесь мы всегда были в безопасности. И Сайлас нас не обманывал. В других заведениях меня, бывало, поколачивали, а у него — ни разу. И Сайлас не виноват, что сумасшедший убийца устроил такое у него в заведении. Сайлас никогда не заставлял нас принимать мужчин, которые нам не нравятся.
У Ричарда напряглись мышцы живота.
— И ты видела Дрефана?
— Конечно. Все девочки видели Дрефана.
— Все девочки, — повторил Ричард. Он с трудом держал себя в руках.
— Ага. Мы все его видели. Кроме Розы. Она не успела, потому что…
— Значит, Дрефан не… отдавал предпочтения какой-то одной? — Ричард надеялся, что Дрефан ходил к одной и той же женщине, которая ему нравилась, и что та хотя бы здорова.
Бриджит недоуменно моргнула.
— Как может целитель кому-то отдавать предпочтение?
— Ну, я хочу сказать, кто-то нравился ему больше, или ему было все равно?
Женщина запустила пальцы в свои рыжие волосы и почесала затылок.
— Магистр Рал, по-моему, вы нас не так поняли. Дрефан никогда не прикасался к нам… так. Он приходил сюда, только чтобы лечить.
— Он приходил лечить?
— Ну да, — ответила Бриджит. Сайлас кивнул в знак подтверждения ее слов. — У половины девочек не одно, так другое. Сыпь, болячки и все такое. Обычно травники не хотят нам помогать, и мы обходимся своими средствами. Дрефан рассказал, как нам следует мыться. Дал травы и мази от болячек. До этого он приходил дважды, поздно ночью, когда мы все уже были свободны, чтобы не мешать нам зарабатывать на жизнь. И детишек наших девочек он тоже осматривал. С детьми Дрефан особенно ласков. У одного был сильный кашель, Дрефан ему что-то дал, и малышу стало гораздо лучше. А сегодня он пришел рано утром. Осмотрел одну из девочек и пошел к Рози, чтобы осмотреть ее тоже. Тогда-то он ее и нашел. Он вылетел оттуда как пробка из бутылки и стал звать на помощь. Мы все выбежали в коридор и увидели его тут, — она ткнула пальцем в пол у ног Ричарда, — он стоял на коленях, и его рвало.
— Значит, он никогда… не…
Бриджит грубо хохотнула.
— Я как-то предложила — даром, потому что он помогал мне и всем остальным. А он сказал, что приходит сюда не за этим. Сказал, что он целитель и ходит сюда лечить. Я предлагала, а я, смею вас заверить, умею убеждать! — Она подмигнула. — Но он отказался. У него очень обаятельная улыбка. Очень. Совсем как у вас, магистр Рал.

— Войдите, — послышалось из-за двери, когда Ричард постучал.
Дрефан стоял на коленях перед свечами, горящими на столе у стены. Склонив голову, он молитвенно сложил руки.
— Надеюсь, не помешал? — спросил Ричард.
Дрефан оглянулся и, увидев брата, встал. Его глаза напомнили Ричарду глаза Даркена Рала. Они были такого же необычного синего цвета, и в глубине их таилось то же странное выражение. Ричард ничего не мог поделать с тревожным чувством, которое они у него вызывали. Иногда ему казалось, будто на него смотрит сам Даркен Рал.
Люди, прожившие всю жизнь в страхе перед Даркеном Ралом, наверняка приходили в ужас, глядя в глаза самого Ричарда.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовался Ричард.
— Я молил добрых духов позаботиться о душе одного человека.
— Какого?
Дрефан вздохнул. Он казался усталым и печальным.
— О душе женщины, до которой никому не было дела.
— Женщины по имени Рози?
Дрефан кивнул.
— Как ты узнал о ней? — И тут же поправился: — Прости, я не подумал. Ты магистр Рал. И наверняка тебе сообщают о таких вещах.
— Да, кое о чем мне докладывают. — Тут Ричард заметил, что в комнате появилось что-то новенькое. — А ты, я вижу, решил немного украсить интерьер?
Дрефан увидел, на что смотрит Ричард, подошел к стулу возле кровати и взял в руки маленькую подушечку. Он любовно погладил вышитую на ней розу.
— Это ее подушечка. Они не знали, откуда она родом, поэтому Сайлас — это хозяин заведения — настоял, чтобы я взял это в благодарность за ту малую помощь, которую оказывал его женщинам. Платы я с них не брал. Если бы у них водились лишние деньги, они бы не занимались тем, чем занимаются.
Ричард плохо разбирался в вышивке, но ему показалось, что роза выполнена с любовью.
— Ты думаешь, она сама ее сделала?
— Сайлас не знает, — пожал плечами Дрефан. — Может, сама. А может, увидела где-то и купила, потому что на ней вышита роза, а ее звали Розой.
Глядя на цветок, он нежно водил по нему пальцем.
— Дрефан, а зачем ты ходишь… в такие места? Здесь немало других людей, нуждающихся в твоей помощи. Наши солдаты, которых ранил Джегань. Тебе и тут хватает работы. Почему ты ходишь в бордели?
Дрефан провел пальцем по вышитому стеблю.
— Солдат я тоже навещаю. И всегда прихожу вовремя, так что им не приходится меня искать.
— Но зачем вообще туда ходить?
На глаза Дрефана навернулись слезы. Он не отрываясь смотрел на цветок.
— Моя мать тоже была шлюхой, — прошептал он. — Я сын шлюхи. У некоторых из этих женщин есть дети. Они такие же, как я. Моя мать, как и Рози, легла в постель не с тем мужчиной. Никто не знал Рози. Никто не знал, кто она и откуда. Я даже не знаю имени моей матери — она не назвала его целителям, которым меня оставила. Сказала лишь, что она шлюха.
— Дрефан, прости. Это был глупый вопрос.
— Нет, это совершенно логичный вопрос. Никому нет дела до этих женщин. Их в кровь избивают мужчины, которые к ним приходят. Они заражаются ужасными болезнями. Их все презирают. Травники не пускают их в свои лавки, чтобы не подрывать себе репутацию, иначе порядочные люди перестанут у них покупать. Даже я не знаю, как лечить некоторые из тех болезней, которыми болеют эти женщины. Они умирают долгой и мучительной смертью. И все это лишь ради денег. Многие из них спиваются, и мужчины, пользуясь ими, расплачиваются выпивкой. Они теряют разум, им все становится безразлично. Некоторые из них надеются найти богатого мужчину, который возьмет их на содержание. Как моя мать. Но вместо этого только рожают ублюдков, таких как я.
Ричард мысленно обругал себя. А он-то уже был готов счесть Дрефана бесчувственным проходимцем!
— Ну, если тебе от этого станет легче, я тоже сын этого мерзавца.
Дрефан посмотрел на него и улыбнулся:
— Ясное дело. Но тебя хотя бы любила твоя мать. А меня моя — нет. Она даже не оставила мне своего имени.
— Не говори так, Дрефан! Твоя мать любила тебя. Она ведь позаботилась о твоей безопасности, верно?
Он кивнул:
— И спихнула меня чужим людям.
— Она «спихнула» тебя, потому что у нее не было выбора, ради твоей же безопасности. Ты даже не можешь представить, как ей было больно, как разрывалось у нее сердце, когда она оставляла тебя чужим людям. Она, наверное, очень любила тебя, если решилась на такое ради тебя.
— Мудрые слова, брат. — Дрефан улыбнулся. — С такими взглядами ты многого достигнешь.
— Иногда приходится идти на отчаянные поступки ради тех, кого любишь, — улыбнулся в ответ Ричард. — У меня есть дед. Так вот, он высоко ценит отчаянные поступки. И после того, как ты рассказал мне о своей матери, я, кажется, начинаю понимать, что он имел в виду.
— Дед?
— Отец моей матери. — Ричард лениво провел пальцами по золотой рукояти меча с выгравированным на ней словом «ИСТИНА». — Один из величайших людей, которых я когда-либо имел честь знать. Моя мать умерла, когда я был маленьким, и мой отец — я имею в виду человека, которого я считал своим отцом, — часто уезжал по торговым делам. По существу, меня вырастил Зедд. Думаю, во мне больше всего от него, чем от кого-то другого.
— Он еще жив?
Ричард отвел взгляд от синих глаз Дрефана. Глаз Даркена Рала.
— Я верю, что жив. Никто, кроме меня, в это не верит, но я верю. Иногда мне кажется, что, если я перестану верить, он умрет.
Дрефан положил руку Ричарду на плечо.
— Тогда продолжай верить. Может быть, ты и прав. Тебе повезло, что у тебя есть семья. Я это точно знаю, потому что у меня никого нет.
— Теперь есть, Дрефан. По крайней мере у тебя есть брат, а вскоре появится и свояченица.
— Спасибо, Ричард. Для меня это много значит.
— А как насчет тебя? Я слышал, за тобой бегают чуть ли не все женщины во дворце. Неужели ты никого из них не выбрал?
Дрефан улыбнулся отрешенной улыбкой.
— Девочки, только и всего. Девочки, которые воображают, будто знают, чего хотят, и падки на всякие глупости, которые на самом деле совершенно не важны. Я видел, что и на тебя многие заглядываются. Есть люди, которых притягивает власть. Как мою мать.
— Заглядываются на меня? Да ты фантазер!
— Кэлен очень красива. — Дрефан стал серьезен. — Тот счастливец, у кого есть столь благородная и сильная духом женщина. Такая встречается раз в жизни, да и то только если добрые духи тебе улыбнутся.
— Знаю. Я самый счастливый из смертных. — Ричард уставился в пустоту, думая о пророчестве и о том, что вычитал в дневнике Коло. — Без нее моя жизнь не имела бы смысла.
Дрефан засмеялся и хлопнул Ричарда по спине.
— Не будь ты моим братом, да к тому же еще хорошим, я отбил бы ее у тебя. Вообще-то, если вдуматься, тебе надо быть начеку. Я ведь могу еще и передумать!
Ричард улыбнулся:
— Я постараюсь!
— И обращайся с ней ласково! — Дрефан погрозил ему пальцем.
— А я по-другому и не умею. — Ричард решил сменить тему и обвел рукой простую маленькую комнату. — Почему ты все еще здесь? Мы можем подобрать тебе резиденцию получше.
Дрефан оглядел свое жилище.
— Да это просто королевские покои по сравнению с тем, как я жил у целителей. Мы живем просто. Я привык к тесноте, и в просторной комнате мне неуютно. — Он нахмурился. — Важно не то, в каком доме ты живешь. Счастье не в этом. Важен твой образ мыслей и забота о ближних. Человек должен помогать тем, кому, кроме него, помочь некому.
Ричард поправил браслеты. У него взмокли руки под кожаными лентами.
— Ты прав, Дрефан.
Ричард сам не заметил, как привык к новому окружению. Покинув Хартленд, он повидал немало роскошных дворцов. Его жилище в Хартленде не шло ни в какое сравнение даже с этой пустой комнатой, а ведь там он был счастлив. Он был счастлив быть лесным проводником.
Но, как сказал Дрефан, человек должен помогать людям, которым никто, кроме него, помочь не может. Необходимость быть магистром Ралом его угнетала. Только Кэлен облегчала ему эту участь. А теперь он должен отыскать этот Храм Ветров, пока не лишился всего, что имеет.
Но по крайней мере у него есть женщина, которую он любит больше всего на свете, а теперь еще появился и брат.
— Дрефан, ты знаешь, что означает «Рауг’Мосс»?
— Мне говорили, что это на древнед’харианском и значит «священный ветер».
— Ты знаешь древнед’харианский?
Дрефан взъерошил свои светлые волосы.
— Только эти два слова.
— Я слышал, что ты верховный жрец. Должно быть, тебе пришлось немало потрудиться, чтобы добиться этой чести.
— Это единственная жизнь, которую я знаю. Впрочем, стать верховным жрецом это главным образом стать козлом отпущения, когда дела начинают идти неважно. Если мы не в силах кому-то помочь, целители тыкают в меня пальцем и говорят: «Вот он у нас главный. С ним и разговаривайте». Я должен читать все доклады, объяснять расстроенным родственникам, что мы всего лишь целители и не можем отвратить зов Владетеля. Так что на самом деле это лишь звучит громко, а так…
— Уверен, что ты преувеличиваешь. Я горжусь тем, что ты так преуспел. А что такое Рауг’Мосс вообще? Откуда они взялись?
— Легенды гласят, что Рауг’Мосс основали много тысяч лет назад волшебники, чей дар был связан с целительством. Человечество начало утрачивать магию, и волшебников, особенно с даром исцеления, становилось все меньше. Озабоченные тем, что их дело может умереть вместе с ними, волшебники-целители решили брать учеников, не имеющих волшебного дара. Так появилась наша секта.
Ричарду это напомнило историю замка Волшебника. Как он вычитал в дневнике Коло, в замке, ныне пустующем, когда-то жили сотни и сотни волшебников со своими семьями.
— Так что теперь волшебников среди нас нет, — сказал Дрефан. — Рауг’Мосс обучены многому, но по сравнению с тем, что могли чародеи древности, мы обычные знахари. Мы делаем, что можем, пользуемся теми знаниями, которые передали нам истинные целители прошлого, но магии у нас нет, и наши возможности ограниченны. Жизнь наша простая и тяжелая, но приносит такую награду, которую не даст ни богатство, ни роскошь.
— Понимаю. Должно быть, это прекрасное чувство — быть нужным людям и помогать им.
— А ты? — с любопытством спросил Дрефан. — В чем заключается твой дар? Твой волшебный талант?
Ричард отвел взгляд. Его рука напряглась на рукояти меча.
— Я — боевой чародей, — тихо ответил он. — В пророчествах меня назвали «Фуер грисса ост драука», в переводе с древнед’харианского — «Несущий смерть».
В комнате повисла тишина.
Ричард откашлялся.
— Сначала я немало переживал по этому поводу, но потом пришел к пониманию, что быть боевым чародеем означает, что я рожден для того, чтобы помочь людям, защитить от тех, кто хочет их поработить. От мерзавцев вроде нашего отца, Даркена Рала.
— Понимаю, — пробормотал Дрефан. — Иногда самое лучшее применение нашим способностям — убить. К примеру, прервать жизнь, в которой не осталось никакой надежды на выздоровление, а лишь одна боль. Или прервать жизнь того, кто принесет бесконечную боль другим людям.
Ричард провел пальцем по серебряным кольцам на браслете.
— Да. Теперь-то я понимаю то, что ты сейчас сказал. Прежде я этого не понимал. Мы с тобой оба должны делать то, что нам не нравится, но что сделать необходимо.
Дрефан слегка улыбнулся.
— Немногие, кроме моих целителей, способны это понять. Я рад, что ты понимаешь. Иногда убийство — величайшая милость. Я далеко не всем говорю эти слова. Приятно иметь брата, который их правильно понимает.
— Мне тоже, Дрефан.
Ричард хотел спросить у него еще что-нибудь, но раздался стук в дверь, и заглянула Райна.
— Магистр Рал, можно вас на минуточку?
— В чем дело, Райна?
— Надина. Она чем-то огорчена и сказала, что будет говорить только с вами.
Повинуясь жесту Ричарда, Райна распахнула дверь шире, и Надина протолкалась вперед.
— Ричард! Ты должен пойти со мной! — Она обеими руками взяла его ладонь. — Прошу тебя! Ричард, пожалуйста, пойдем со мной!
— Куда?
Надина казалась искренне встревоженной.
— Пожалуйста, Ричард! — Она потянула его за руку.
Ричард недоверчиво посмотрел на нее.
— Не возражаешь, если Дрефан пойдет с нами?
— Конечно, нет! Я сама хотела тебя об этом просить.
— Тогда пошли, раз уж это так важно.
Крепко держа Ричарда за руку, она потащила его за собой.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:47 | Сообщение # 26

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 28
Навстречу им по коридору шла Кэлен. Она нахмурилась, увидев, что Надина ведет Ричарда за руку; Ричард, заметив это, виновато пожал плечами. Надина, одарив Кэлен сердитым взглядом, свернула к своей комнате. Ричард терялся в догадках, что все это значит. Он раздраженно вырвал руку из пальцев Надины, но продолжал идти следом. Надина задела юбкой ореховый стол, стоящий возле стены под гобеленом с изображенным на фоне гор с заснеженными пиками благородным оленем, и оглянулась, желая убедиться, что Ричард не отстал.
Кэлен с Карой догнали их, и Кэлен немедленно пристроилась рядом с Ричардом.
— Так-так, — проговорила сзади Кара, поглаживая густую прядь. — Весьма интересно…
Ричард бросил на нее недовольный взгляд. Надина обернулась и снова нетерпеливо схватила его за руку.
— Ты обещал! Пошли!
— Ничего я не обещал. Я сказал, что пойду с тобой, но не говорил, что побегу, — пожаловался Ричард.
— Большой и сильный магистр Рал не может за мной угнаться? — саркастически осведомилась Надина. — Лесной проводник, которого я помню, шел быстрее, даже если спал на ходу.
— А я и сплю на ходу, — буркнул он.
— Стражники сказали мне, что ты вернулся и пошел к Дрефану, — шепнула Кэлен. — Я шла к тебе туда. Что это за история с Надиной?
Вопрос с подвохом. Ричард заметил, как она бросила быстрый взгляд на руку Надины, сжимавшую его ладонь.
— Она позвала меня. Хочет куда-то отвести.
— И для этого тебе обязательно держать ее за руку? — сердитым шепотом спросила Кэлен.
Он снова отнял руку.
Кэлен посмотрела на Дрефана, который шел позади Кары с Райной, и взяла Ричарда под руку.
— Как дела? Что ты выяснил?
Ричард нежно сжал ей ладонь.
— Все в порядке, — шепнул он. — Оказалось совсем не то, что я думал. Расскажу позже.
— А что с убийцей? Его еще не нашли?
— Кто-то отыскал его раньше нас и убил, — ответил Ричард. — А как дипломаты?
Кэлен ответила не сразу.
— Греннидон, Тогресса и Пендизан Рич капитулировали. Министр Джары попросил отсрочки на две недели, чтобы убедиться, что звезды благоприятствуют. — Ричард нахмурился. — Мардония отказалась присоединиться к нам. Совет Семи предпочел сохранять нейтралитет.
— Что?! — Ричард остановился как вкопанный, и идущие следом наткнулись на него.
— Они отказались капитулировать. Заявили о своем нейтралитете.
— Орден не признает нейтралитета. Мы тоже. Ты сказала им это?
— Конечно, — бесстрастно ответила Кэлен.
Ричард не хотел на нее кричать. Он злился на Мардонию, а не на нее.
— Генерал Райбих сейчас на юге. Может, он успеет взять Ренвольд раньше, чем это сделает Орден.
— Ричард, мы предоставили им возможность. Теперь они все — ходячие мертвецы. Мы не можем губить наших солдат в Мардонии только ради того, чтобы защитить ее от Ордена. Это бессмысленно и лишь ослабит нашу армию.
Надина протолкалась между ними и сердито глянула на Кэлен.
— Ты разговаривала с этим мерзким Джеганем. Ты знаешь, какой он. Эти люди умрут, если их завоюет Орден. А тебе наплевать на жизнь ни в чем не повинных людей. Ты бессердечная.
Уголком глаза Ричард заметил, как в руке Кары мелькнул эйджил, и подтолкнул Надину вперед.
— Кэлен права. Просто я туго соображаю. Мардония выбрала свой путь, так пусть идет по нему. А теперь если хочешь что-то мне показать, то показывай. У меня много дел.
Надина, фыркнув, перебросила густые каштановые волосы за спину и пошла дальше. Кара с Райной грозными взглядами буравили ей затылок. Этот взгляд, как правило, служил лишь прелюдией к более серьезным последствиям. Ричард скорее всего только что спас Надину от этих последствий. В один прекрасный день ему все же придется угомонить Шоту. Пока Кэлен этим не занялась.
— Прости, — наклонился он к Кэлен. — Я устал до смерти и не подумал как следует.
Она сжала его руку.
— Ты обещал немного поспать, не забыл?
— Как только Надина покажет мне то, что хотела, сразу отправлюсь спать.
Надина снова ухватила Ричарда за руку и втащила его в свою комнату. Он не успел возмутиться, потому что увидел сидящего на красном стуле мальчика. Ричарду показалось, что он узнал паренька. Один из игроков в джала.
Зареванный парнишка дрожал. Увидев Ричарда, он вскочил и сорвал со светлой головенки вязаную шапочку. Он молча мял шапку в руках, дрожа от волнения. По щекам его текли слезы.
Ричард присел перед мальчиком на корточки.
— Я магистр Рал. Мне сказали, что тебе срочно нужно меня увидеть. Как тебя зовут?
Мальчуган утер нос. Слезы продолжали литься ручьем.
— Йоник.
— Ну, Йоник, что стряслось?
Сквозь всхлипы Ричард уловил лишь слово «брат». Он обнял мальчика и начал успокаивать. Паренек вцепился в него и бурно разрыдался. Какое-то глубокое горе терзало его душу.
— Йоник, ты можешь сказать мне, что случилось?
— Пожалуйста, отец Рал, мой брат болен! Очень болен!
Ричард поставил мальчика на пол.
— Болен? И чем он заболел?
— Не знаю! — прорыдал Йоник. — Мы купили ему лечебные травы. Перепробовали все, что только можно. Он так болен! Ему стало еще хуже с тех пор, как я тогда к вам приходил.
— С тех пор, как ты ко мне приходил?
— Да! — рявкнула Надина. — Он приходил умолять тебя о помощи несколько дней назад. А она, — Надина ткнула пальцем в Кэлен, — отослала его прочь!
Лицо Кэлен стало пунцовым. Она шевелила губами, но не могла выговорить ни слова.
— Единственное, о чем она думает, это армия, война и как бы причинить людям боль. Ей наплевать на несчастного больного ребенка! Она бы побеспокоилась, только если бы он был каким-нибудь лощеным послом! Она не знает, что значит быть бедным и больным!
Ричард взглядом остановил шагнувшую вперед Кару, затем грозно посмотрел на Надину.
— Прекрати!
Дрефан положил руку Кэлен на плечо.
— Я уверен, что у вас была уважительная причина его отослать. Вы не могли знать, что его брат так тяжело болен. Никто вас ни в чем не винит.
Ричард повернулся к мальчику:
— Йоник, это мой брат, Дрефан. Он целитель. Отведи нас к твоему брату, и посмотрим, чем мы можем ему помочь.
— А у меня есть травы, — добавила Надина. — Я тоже помогу твоему брату, Йоник. Мы сделаем все, что в наших силах. Обещаем тебе.
Йоник вытер глаза.
— Пожалуйста, поспешите! Кип правда очень болен!
Кэлен была готова разрыдаться. Ричард ласково положил руку ей на плечо и почувствовал, как она дрожит. Он боялся, что брат парнишки действительно очень плох, и хотел избавить ее от тяжелого зрелища. Ричард боялся, что она станет винить себя.
— Может быть, тебе лучше подождать здесь?
Кэлен сердито сверкнула на него влажными зелеными глазами.
— Я иду с тобой! — сквозь зубы проговорила она.
Ричард оставил попытки запомнить все повороты кривых переулков и узких улочек, по которым они шли, поэтому просто запомнил положение солнца на небе, чтобы иметь общее представление о направлении. Йоник вел их между домами, через обнесенные стенами внутренние дворики с развешанным для просушки бельем.
Куры с кудахтаньем разбегались у них из-под ног, хлопая крыльями. В некоторых двориках блеяли козы или овцы, гуляли свиньи. Среди этих тесно прижавшихся друг к другу домишек животные казались неуместными.
Над их головами через раскрытые окна переговаривались люди. Некоторые, облокотившись на подоконник, наблюдали за необычной процессией, которую вел мальчик. Появление магистра Рала и Матери-Исповедницы немедленно вызвало суматоху. Не будь их, на солдат и двух женщин в коричневых кожаных одеждах никто бы не обратил внимания.
Увидев их, люди на улицах поспешно отходили в сторону. Некоторые останавливались, чтобы поглазеть на этот неожиданный маленький парад.
Солдатские патрули на перекрестках радостно приветствовали своего магистра Рала и выкрикивали слова благодарности за исцеление.
Ричард крепко держал Кэлен за руку. С тех пор как они вышли из дворца, она не произнесла ни единого слова. Надине он велел идти сзади, между двумя морд-сит. Он надеялся, что ей хватит ума не раскрывать рот.
— Сюда, — указал Йоник.
Они последовали за мальчиком в узенький проулок между домов. Цокольные этажи были построены из камня, а верхние — из бревен. Одной рукой держась за Ричарда, Кэлен подобрала подол и осторожно ступала по доскам, уложенным поверх грязи.
Йоник остановился у крыльца с обшарпанным козырьком. С обеих сторон улицы из окон выглядывали люди. Когда Ричард подошел к крыльцу, Йоник открыл дверь и побежал вверх по лестнице.
Наверху открылась дверь, и на зов мальчика вышла женщина в коричневом платье с белым передником.
— Ма! Это магистр Рал! Я привел магистра Рала!
— Хвала вам, добрые духи! — выдохнула женщина.
Одной рукой она заботливо обняла сынишку, а другой указала на дверь в конце крошечной комнаты, служившей одновременно кухней, столовой и гостиной.
— Спасибо вам, что пришли, — пробормотала она Ричарду и, не успев договорить, залилась слезами.
Йоник бросился к дальней комнате.
— Сюда, магистр Рал!
Ричард ободряюще пожал женщине руку и проследовал за Йоником. Кэлен по-прежнему не выпускала его ладони. Надина с Дрефаном и Кара с Райной тоже двинулись следом. Когда все вошли, Йоник распахнул дверь в спальню.
Свечка, горевшая на крошечном столике, едва освещала комнатушку. Возле свечки стоял таз с водой и лежали влажные тряпки. Остальная часть комнаты, большую площадь которой занимали три матраса, словно бы ждала, когда свечка погаснет, чтобы окончательно погрузиться во тьму.
На одном матрасе кто-то лежал. Ричард, Кэлен, Надина и Дрефан столпились вокруг. Йоник и его мать стояли в дверях, не сводя глаз с пришедших.
В комнате воняло гнилым мясом.
Дрефан отбросил капюшон плаща и присел на корточки у постели больного.
— Раскройте ставни, чтобы я мог видеть.
Кара открыла обе створки, и дневной свет, упавший на пол крошечной комнаты, осветил светловолосого мальчугана, который по шею был укрыт белой простыней с одеялом. Его шея над простыней сильно опухла. Он неровно и тяжело дышал.
— Как его зовут? — спросил Дрефан у матери.
— Кип, — всхлипнула она.
Дрефан потрепал мальчика по плечу.
— Мы пришли тебе помочь, Кип.
— Да, Кип, — нагнулась к нему Надина, — мы поднимем тебя на ноги, ты и глазом моргнуть не успеешь!
Сказав это, она снова зажала ладонью рот и нос, спасаясь от гнилостного запаха.
Мальчик не отзывался. Глаза его были закрыты. Взмокшие волосы прилипли ко лбу.
Дрефан спустил одеяло мальчику до пояса. Кип лежал, сложив руки на животе. Кончики пальцев у него почернели.
Дрефан весь напружинился.
— О духи! — выдохнул он.
Откинувшись на пятки, он тыльной стороной ладони коснулся ног стоящих над ним морд-сит.
— Уведите отсюда Ричарда, — торопливо прошептал он. — Немедленно!
Не задавая вопросов, Кара с Райной подхватили Ричарда под руки и начали подталкивать к выходу. Ричард вырвался.
— В чем дело? — требовательно спросил он. — Что происходит?
Дрефан провел по губам ладонью и оглянулся на мать и брата мальчика. Потом обвел глазами остальных и наконец посмотрел на Ричарда.
— У этого мальчика чума, — тихо сказал он, склонившись над неподвижным телом.
Ричард уставился на него.
— И что мы должны сделать, чтобы его вылечить?
Дрефан поднял бровь, затем повернулся к мальчику и приподнял маленькую ручку.
— Взгляни на его пальцы. — Кончики были черными. Дрефан откинул одеяло. — Посмотри на пальцы ног. — Они тоже почернели. Дрефан приспустил пареньку штаны. — Посмотри на пенис. — И там кончик тоже почернел. — Это гангрена. Конечности гниют и чернеют. Поэтому ее и называют черной смертью.
Ричард откашлялся.
— Что мы можем для него сделать?
Дрефан от удивления заговорил еще тише:
— Ричард, ты что, не слышал, что я сказал? Черная смерть. Люди иногда выздоравливают от чумы, но только не тогда, когда она достигла этой стадии.
— Если бы мы пришли к нему раньше… — Реплика Надины повисла в воздухе.
Кэлен с силой сжала руку Ричарда. Он почувствовал, что она с трудом подавила вскрик.
Ричард гневно посмотрел на Надину. Она отвела взгляд.
— А ты знаешь, как лечить чуму, травница? — процедил Дрефан.
— Ну, я… — Надина вспыхнула и умолкла.
Глаза мальчика открылись. Он повернул к ним голову.
— Магистр… Рал… — с трудом произнес он.
Ричард положил руку ему на плечо.
— Да, Кип. Я пришел тебя навестить. Я здесь.
Кип едва заметно кивнул.
— Я ждал. — Дыхание его становилось все тяжелее.
— Вы можете помочь? — раздался от дверей плачущий голосок. — Он скоро выздоровеет?
Дрефан расстегнул воротник своей кружевной рубашки и наклонился поближе к Ричарду.
— Скажи мальчику что-нибудь утешительное. Это все, что мы можем сделать. Он долго не протянет. А я пойду поговорю с матерью. Это тоже часть работы целителя.
Дрефан встал и потащил с собой Надину. Кэлен прижалась к плечу Ричарда. Он не смотрел на нее, боясь, что она разрыдается. Или он сам заплачет.
— Кип, ты скоро выздоровеешь и опять будешь играть в джала. Тебе в ближайшие дни станет лучше. И я с удовольствием приду посмотреть, как ты играешь. Обещаю прийти, как только ты выздоровеешь.
По лицу мальчика пробежала слабая улыбка. Он наполовину опустил веки. Грудь его опала, выпустив из легких воздух.
Ричард присел на корточки и с замирающим сердцем ждал, когда легкие мальчика снова наполнятся воздухом. Но следующего вдоха не было.
В комнате воцарилась тишина.
Ричард слышал, как на улице скрипят колеса тележки, а где-то вдали каркают вороны. В воздухе звенел детский смех.
Этот ребенок никогда уже больше не засмеется.
Кэлен уронила голову Ричарду на плечо. Вцепившись ему в рукав, она тихо всхлипывала.
Ричард встал, чтобы прикрыть тело простыней.
Рука мальчика медленно поднялась над животом. Ричард замер.
Рука потянулась прямо к горлу Ричарда. Черные пальцы скрючились, крепко вцепившись Ричарду в рубашку.
Кэлен мгновенно затихла.
Они оба знали, что мальчик мертв.
Рука мальчика подтянула Ричарда ближе. Давно замершие легкие сделали еще один вдох.
У Ричарда волосы встали дыбом, но он наклонился поближе.
— Ветры охотятся за тобой, — прошептал мертвый ребенок.

Глава 29
Ричард потрясенно смотрел, как Дрефан заворачивает тело мальчика в саван. Только Ричард с Кэлен видели, что произошло. Слышали, что сказал мертвый мальчик. В соседней комнате рыдала убитая горем мать.
К нему наклонился Дрефан.
— Ричард. — Целитель коснулся его руки. — Ричард!
Ричард вздрогнул:
— Что?
— Что ты собираешься делать?
— Делать? О чем ты?
Дрефан оглянулся на остальных.
— Что ты намерен сказать людям? Я имею в виду — мальчик умер от чумы. Ты не хочешь попытаться сохранить это в тайне?
Ричард никак не мог заставить себя думать.
— В тайне? — вмешалась Кэлен. — А зачем?
Дрефан набрал в грудь побольше воздуха.
— Известие о чуме может вызвать панику. Нужно немедленно сжечь тело. Постель, матрас, все, к чему он прикасался, — тоже. А комнату окурить.
— Разве люди не догадаются, зачем это делается? — удивился Ричард.
— Скорее всего догадаются.
— Так как же это можно сохранить в тайне?
— Ты магистр Рал. Твое слово — закон. Ты должен пресечь любую утечку информации. Арестуй семью. Обвини в каком-нибудь преступлении. Держи их под стражей, пока все не закончится. Прикажи солдатам сжечь все их пожитки, а дом — заколотить.
Ричард закрыл глаза и прижал веки пальцами. Он — Искатель Истины, а не губитель ее.
— Нельзя поступить так с семьей, которая только что потеряла ребенка! Я этого не сделаю! К тому же не лучше ли будет, если люди узнают? Разве они не имеют права знать, какой опасности подвергаются?
Дрефан кивнул:
— Если бы я принимал решение, я сообщил бы населению. Мне доводилось сталкиваться с чумой в небольших городках. Кое-где пытались утаить сведения, опасаясь паники, но, когда смерть начинала косить людей, правда все равно выплывала наружу.
Ричарду казалось, что на него обрушилось небо. Он отчаянно пытался заставить себя рассуждать, но слова мертвого мальчика по-прежнему звенели в ушах. Ветры охотятся за тобой.
— Если мы один раз солжем людям, потом они уже ничему не будут верить. Мы должны сказать им правду. Они имеют право знать.
— Я согласна с Ричардом, — заявила Кэлен. — Мы не имеем права обманывать людей, особенно когда речь идет о том, что угрожает их жизни.
Дрефан кивнул.
— Нам хотя бы повезло со временем года. Чума гораздо опасней летом, в жару. Летом она распространилась бы мгновенно. А в холодную весеннюю погоду она не должна продержаться долго. Если повезет, вспышка чумы окажется небольшой и вскоре ослабнет.
— Повезет, — пробормотал Ричард. — Везение — это для тех, кто видит сны. А мне снятся сплошные кошмары. Мы должны предупредить горожан.
Дрефан по очереди оглядел всех.
— Я понимаю и согласен с вашими доводами. Сложность в том, что во время эпидемии остается только быстро хоронить умерших и сжигать их вещи. Лекарства существуют, но, боюсь, они малоэффективны. И я должен предупредить вас — известие о чуме распространится со скоростью огненного вала.
Ричард похолодел.
С красной луной придет огненный вал.
— Да смилуются над нами добрые духи, — прошептала Кэлен. Она подумала о том же, что Ричард.
Ричард вскочил как ошпаренный.
— Йоник!
Он сам подошел к двери, не желая, чтобы мальчик входил к мертвому брату.
— Да, магистр Рал? — Йоник хмурился, стараясь удержать слезы.
Опустившись на одно колено, Ричард взял его за плечи.
— Йоник, мне очень жаль! Но страдания твоего брата кончились, и теперь он у добрых духов. Теперь он счастлив и надеется, что мы будем вспоминать о нем только лучшее и не будем слишком сильно печалиться. Добрые духи о нем позаботятся.
Йоник отбросил со лба волосы.
— Но… Я…
— Я не хочу, чтобы ты в чем-то винил себя. Ничего нельзя было сделать. Ничего. Иногда люди заболевают, и никто не в силах их вылечить. Даже если бы ты привел меня сюда еще в первый раз, мы бы все равно ничего не смогли сделать.
— Но ведь вы волшебник…
У Ричарда защемило сердце.
— Да, но не такой, — прошептал он и обнял Йоника. В соседней комнате на плече Райны рыдала мать. Надина заворачивала для нее какие-то травы и объясняла, как их заваривать. Женщина кивала, не отрывая головы от плеча Райны, слушала и всхлипывала.
— Йоник, я прошу тебя мне помочь. Мне нужно обойти всех мальчиков из вашей команды. Ты покажешь нам, где они живут?
Йоник вытер нос рукавом.
— Зачем?
— Боюсь, они тоже могли заболеть. Мы должны это выяснить.
Йоник с молчаливой заботой посмотрел на мать. Ричард жестом подозвал Кару.
— Йоник, а где твой отец?
— Он сукновал. Работает там, ниже по улице, через три переулка направо. Он каждый день работает допоздна.
Ричард поднялся.
— Кара, сходи за отцом Йоника. Ему сейчас лучше быть с женой. Пусть двое наших людей поработают за него сегодня и завтра, чтобы его семья не осталась без денег. Скажи Райне, чтобы дождалась его здесь. Это не займет много времени, так что она успеет нас догнать.
Внизу Кэлен остановила Ричарда и попросила Дрефана с Надиной подождать на улице вместе с Йоником, пока Кара сходит за его отцом. Потом закрыла дверь, и они с Ричардом остались вдвоем на полутемной лестничной площадке.
Дрожащими пальцами она вытерла слезы и судорожно вздохнула.
— Ричард, — проговорила она, — Ричард, я не знала. Был Марлин, сестра Тьмы… Я не знала, что брат Йоника так тяжело болен, иначе я никогда бы…
Ричард прижал палец к ее губам, но понял по выражению глаз Кэлен, что умолкнуть ее заставил его гневный взгляд.
— Как ты смеешь удостаивать грубую ложь Надины оправданий? Прекрати! Я знаю тебя и никогда не поверю таким обвинениям. Никогда.
Кэлен облегченно закрыла глаза и приникла к его груди.
— Этот несчастный ребенок! — всхлипнула она.
— Я понимаю. — Он погладил ее по густым длинным волосам.
— Ричард, мы оба слышали, что сказал этот мальчик после того, как умер.
— Еще одно свидетельство, что Храм Ветров потревожен.
Она отпрянула от него. Зеленые глаза искали его взгляд.
— Ричард, нам нужно еще раз все обдумать. О Храме Ветров ты знаешь только из одного источника, и к тому же спорного. Это всего лишь дневник, который человек вел от скуки. К тому же ты прочитал только отрывки, и с древнед’харианского трудно перевести точно. У тебя вполне могло сложиться ложное представление об этом Храме Ветров.
— Ну, не уверен, что могу согласиться…
— Ты устал до полусмерти. И не в состоянии думать. Теперь мы знаем правду. Храм Ветров не пытается прислать предупреждение. Он пытается убить тебя.
Ричард ответил не сразу. Кроме горечи, в ее глазах он видел тревогу. Тревогу за него.
— Судя по тому, что пишет Коло, это не так. Из того, что я вычитал, по-моему, следует, что красная луна — это предупреждение о том, что в Храм Ветров проник незваный гость. Когда красная луна взошла в прошлый раз…
— Коло пишет, что все встревожены. Но не объясняет почему, верно? Может, потому, что Храм Ветров пытался убить их. Коло пишет, что волшебники, отославшие куда-то там этот храм, их предали. Ричард, попробуй рассуждать здраво. Мертвый мальчик сказал: «Ветры охотятся за тобой». А когда за кем-то охотятся, значит, его хотят убить. Храм Ветров охотится за тобой. Хочет убить тебя.
— Тогда почему он не убил меня вместо мальчика?
На это ответить ей было нечего.
Они вышли на улицу, и их встретил взгляд синих глаз Даркена Рала. Ричард понимал, что целители весьма проницательны, но под взглядом этих глаз он чувствовал себя голым. Что ж, ладно, хоть магии он в них не видит.
Надина с Йоником ждали в молчаливой тревоге. Ричард, шепнув Кэлен, чтобы она подождала с Дрефаном и Йоником, взял Надину под руку.
— Надина, ты не могла бы отойти со мной на минутку?
Она просияла:
— Конечно, Ричард!
Он поддержал ее под локоток, помогая зайти в дом. Пока Ричард закрывал дверь, она пригладила волосы.
Но как только дверь закрылась, он повернулся к улыбающейся Надине и швырнул ее к стене с такой силой, что едва не вышиб из нее дух.
— Ричард… — задохнулась она.
Схватив ее за шею, он снова ударил ее о стену.
— Мы с тобой никогда не собирались пожениться. — Магия меча, ее ярость звенела в его голосе и бурлила в жилах. — И никогда не поженимся. Я люблю Кэлен. И женюсь на Кэлен. Единственная причина, по которой ты еще здесь, заключается в том, что ты каким-то образом замешана в происходящем. И останешься здесь лишь до тех пор, пока мы не разберемся, что это такое. Я могу простить и простил тебе ту давнюю историю, но если ты еще хоть раз скажешь или сделаешь еще что-нибудь столь же жестокое и преднамеренно причинишь Кэлен боль, то всю оставшуюся жизнь проведешь здесь, в Эйдиндриле, на дне ямы. Ты меня поняла?!
Надина нежно коснулась пальцем его плеча и терпеливо улыбнулась, будто считала, что он не вполне понимает ситуацию и она сейчас его вразумит.
— Ричард, я понимаю, что ты сейчас очень расстроен. Все расстроены, но я всего лишь пыталась предупредить тебя. Я не хотела, чтобы ты оставался в неведении о том, что произошло. Я просто хотела, чтобы ты узнал правду о том, как она…
Он снова ударил ее о стену.
— Ты меня поняла?!
Надина некоторое время смотрела ему в глаза.
— Да, — ответила наконец она таким тоном, будто решила, что бесполезно что-либо объяснять, пока он не остынет.
Ричарда это только еще больше разозлило. Но он постарался взять себя в руки, чтобы она не подумала, будто им движет одна лишь злость, и поняла, что он не шутит.
— Я знаю, что в тебе есть и хорошее, Надина. И знаю, что ты заботишься о людях. В Хартленде мы с тобой были друзьями, и поэтому на сей раз я ограничусь предупреждением. Но тебе лучше хорошенько запомнить мои слова. Грядет большая беда. И многим нужна будет помощь. Ты всегда мечтала помогать людям. Я даю тебе такую возможность. Но Кэлен — женщина, которую я люблю и на которой собираюсь жениться. И я не позволю тебе помешать этому или причинить ей боль. Даже думать не смей еще раз выкинуть что-то подобное, или я найду другую травницу. Тебе все ясно?
— Да, Ричард. Как скажешь. Обещаю. Если тебе нужна именно она, я не стану мешать, как бы ты ни ошибался насчет…
Он предостерегающе поднял палец.
— Ты подошла к опасной черте, Надина. Если ты за нее перешагнешь, клянусь, обратно ты уже не вернешься.
— Да, Ричард. — Она улыбнулась понимающей, терпеливой и страдальческой улыбкой. — Как скажешь.
Казалось, она довольна, что он обратил на нее внимание, — как ребенок, нарочно нашкодивший, чтобы любимый папаша заметил его. Он грозно смотрел на нее, пока не убедился, что она больше ничего не собирается говорить, и лишь после этого открыл дверь.
Дрефан, сидя на корточках, шептал Йонику слова утешения. Кэлен смотрела, как Надина, проходя по узкой доске, проложенной через грязь, нашаривает руку Ричарда, чтобы не упасть.
— Дрефан, мне нужно с тобой поговорить, — сказал Ричард, подойдя к ним.
Дрефан потрепал Йоника по спине и встал.
— О чем?
— Во-первых, о том, что ты пытался заставить Кару с Райной увести меня оттуда. Я хочу знать почему.
Дрефан некоторое время изучающе рассматривал Ричарда, потом, распахнув плащ, он расстегнул висящий на поясе кошель, достал оттуда кожаный мешочек и насыпал на бумажку какого-то порошка. Свернув бумажку, он протянул ее Йонику.
— Йоник, прежде чем мы пойдем к другим мальчикам, будь любезен, отнеси это маме и скажи ей, чтобы она высыпала порошок в горячую воду, дала пару часов настояться, затем процедила и проследила за тем, чтобы все члены вашей семьи выпили это на ночь. Это чтобы вы не заболели.
— Конечно, — кивнул Йоник. — Я мигом.
— Не спеши, — сказал Дрефан. — Мы тебя подождем.
Когда за Йоником закрылась дверь, Ричард сказал:
— Ладно, я понимаю, что ты хотел уберечь меня от заражения. Но ведь опасность грозит всем, верно?
— Да, но я не знаю, насколько она велика. Ты — магистр Рал. И я хотел, чтобы ты держался от больного как можно дальше.
— Как передается чума?
Дрефан посмотрел на Кэлен с Надиной, потом на Улика с Иганом и глубоко вздохнул.
— Никто не знает. Некоторые полагают, что на нас обрушивается гнев добрых духов и духи решают, кого забрать себе. Другие считают, что зараза поражает воздух в каком-то месте, в городе, например. Третьи настаивают на том, что ею можно заразиться, только вдохнув телесные испарения больного человека. Я могу лишь сказать, что с чумой как с огнем — чем ближе стоишь, тем больше вероятность обжечься. Я просто не хотел, чтобы ты находился так близко к опасности, только и всего.
— Значит, если я правильно понял, мы все можем заболеть просто потому, что зашли в дом к больному?
— Такое возможно.
— Но родственники умершего мальчика не заболели, а они жили с ним под одной крышей. Мать ухаживала за ним. Разве она не должна была заболеть, если все происходит так, как ты говоришь?
Дрефан задумался.
— Несколько раз мне встречались отдельные вспышки чумы. Однажды, когда я еще учился, взрослый целитель взял меня в город, Кастаглен Кросс, на который обрушилась чума. Именно там я узнал большую часть того, что знаю об этой болезни. Все началось, когда туда приехал один торговец. Говорили, что он уже кашлял, его рвало и он жаловался на сильную головную боль. Другими словами, он уже болел чумой, когда приехал в Кастаглен Кросс. Мы так и не узнали, где он ее подцепил, возможно, вдохнул где-то нечистого воздуха, или переночевал у больного фермера, или добрые духи вздумали поразить его этой болезнью. Горожане, желая проявить доброту к уважаемому торговцу, поместили его в комнату, где он и скончался на следующее утро. Некоторое время все были здоровы и считали, что беда их миновала. И вскоре забыли об умершем у них в городе торговце. Когда мы прибыли в город, там уже царил такой хаос, что получить точные сведения не представлялось возможным. Но в конце концов мы пришли к выводу, что эпидемия началась не раньше, чем на четырнадцатый, но не позже, чем на двадцатый день после приезда торговца.
Ричард задумчиво закусил губу.
— Несколько дней назад на матче джала Кип был здоров, но это может означать, что на самом деле он заболел раньше.
Несмотря на скорбь по умершему мальчику, услышав эти слова, Ричард испытал громадное облегчение. Если Кип подхватил чуму задолго до матча, то Джегань не имеет к этому никакого отношения. Пророчество тут ни при чем.
Но тогда зачем это предостережение, что ветры охотятся за ним?
— Это также может означать, — продолжал Дрефан, — что семья умершего мальчика все еще рискует заболеть. Сейчас они кажутся вполне здоровыми, но, возможно, чума уже проникла в их кровь. И они могут заболеть, как жители Кастаглен Кросса.
— Значит, мы все могли заразиться, просто побывав в комнате мальчика, — сказала Надина. — Эта жуткая вонь была от его болезни. Мы все, возможно, уже больны чумой, поскольку дышали ею, но точно узнаем лишь через пару недель.
Дрефан снисходительно посмотрел на нее.
— Не могу отрицать такой возможности. Не желаешь ли сбежать, травница, и две-три недели повеселиться на полную катушку?
— Нет. — Надина вздернула подбородок. — Я целительница. И намерена помогать.
Дрефан улыбнулся своей обычной проницательной улыбкой.
— Что ж, хорошо. Истинный целитель выше призрачных страхов.
— Но вдруг она права? — сказал Ричард. — Мы все уже могли заразиться чумой.
Дрефан отмахнулся.
— Нельзя допустить, чтобы страх управлял нашими поступками. Когда я был в Кастаглен Кроссе, я ухаживал за теми, кто был уже в руках смерти, как этот мальчик. То же самое делал целитель, который взял меня с собой. Но ни он, ни я не заболели. Мне так и не удалось определить, как распространяется чума. Мы ежедневно прикасались к больным, но не заболели. Возможно, мы так много времени проводили среди больных, что наши тела притерпелись к чуме и сумели укрепить нас против нее. В одних случаях сначала заболевал кто-то один из семьи, а вскоре за ним — все остальные, даже те, кто держался подальше от больных, и все умирали. В других — я сам тому свидетель — один или даже несколько детей заболевали чумой и умирали, а их матери, которые ухаживали за ними до последнего, оставались здоровыми.
Ричард раздраженно вздохнул.
— Все это нельзя назвать полезными сведениями, Дрефан. Может, так, а может, эдак, может, да, а может, нет.
Дрефан устало провел рукой по лицу.
— Ричард, я просто рассказал, что видел сам. Есть люди, которые скажут тебе с уверенностью, что это то, а это — это. Скоро на улицах появятся торговцы чудодейственными средствами против чумы. Все это шарлатанство. А я пытаюсь тебе сказать, что не знаю ответов. Иногда знание лежит за пределами нашего понимания. Один из догматов целителей заключается в том, что мудр тот, кто признает ограниченность своих знаний и умений, а тот, кто заявляет, будто знает все, способен только принести вред.
— Да, конечно, — ответил Ричард. Глупо было с его стороны настаивать на получении ответов, которых не существует. — Ты, безусловно, прав. Лучше знать правду, чем надеяться на ложь.
Ричард поднял голову, чтобы определить, где солнце, но небо заволокло облаками. Подул холодный ветер. Хорошо хоть, что не теплый. Дрефан сказал, что чума быстрее распространяется, когда жарко.
Он снова посмотрел на Дрефана:
— А не знаешь ли ты каких-нибудь трав или еще чего-то, что может предупредить эпидемию?
— Обычно в профилактических целях окуривают дома, где лежат больные, определенными травами. Говорят, что дым очищает воздух от миазмов. Я бы сказал, что это разумная предосторожность, когда нет ничего лучшего, но не стал бы на нее особенно рассчитывать. Есть еще травы, которые помогают облегчить страдания больных — головную боль, рвоту, — но ни одна из известных мне трав не лечит чуму как таковую. Даже если принять все эти меры, больной скорее всего умрет, но травы по крайней мере облегчат его страдания.
Кэлен тронула Дрефана за руку:
— И все, кто болен чумой, умирают? Каждый, кто заразится ею, обречен?
Дрефан ободряюще улыбнулся:
— Нет, некоторые выздоравливают. В начале эпидемии таких единицы, но потом их становится больше. Иногда, если вскрыть нарывы, яд вытекает и человек выздоравливает, но потом до конца жизни жалуется на такое лечение.
Из дома выбежал Йоник. Ричард обнял Кэлен за талию и притянул к себе.
— Итак, мы все, может быть, уже заразились.
Дрефан долгим взглядом посмотрел ему в глаза.
— Да — только я в этом сомневаюсь.
У Ричарда раскалывалась голова, но не от чумы, а от усталости и недосыпания.
— Ну что ж, пойдем проверим команду. Нам нужно знать как можно больше.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:47 | Сообщение # 27

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 30
Молодая мамаша испугалась важных посетителей, а еще больше — их вопросов о здоровье ее сына, но первый мальчик, к которому они зашли, Марк, оказался здоров. В Ричарде начала возрождаться надежда. В нем все больше крепла уверенность, что его опасения насчет Джеганя оказались лишь досужими домыслами, рожденными страхом.
Йоник рассказал пораженному Марку о смерти Кипа, а Ричард велел матери Марка немедленно прислать за Дрефаном, если кто-то в семье заболеет. Из этого дома Ричард вышел в гораздо лучшем расположении духа.
Второй мальчик, Сидни, умер еще утром.
Когда они увидели третьего мальчика, лежащего под простынями в дальнем углу единственной в доме комнаты, надежда Ричарда растаяла.
Берт был серьезно болен, но его руки и ноги еще не почернели, как у Кипа. Его мать сказала, что у него болит голова и его все время тошнит. Пока Дрефан осматривал мальчика, Надина дала ей кое-какие травы.
— Бросьте их в огонь, — велела она. — Их дым поможет прогнать болезнь. Поставьте рядом с мальчиком жаровню и бросьте траву на угли. Пусть он дышит этим дымом. Это поможет изгнать болезнь.
— Ты действительно думаешь, что это поможет? — шепотом спросил Ричард, когда Надина вернулась к изголовью больного. — Дрефан сказал, что сомневается в действенности таких средств.
— Меня учили, что это помогает при серьезных заболеваниях вроде чумы, — тихо ответила она. — Но я никогда раньше не сталкивалась с чумой и точно сказать не могу. Но это все, что я в состоянии сделать. Я должна попробовать.
Смертельно уставший, с раскалывающейся головой, Ричард все равно уловил нотки беспомощности в ее голосе. Она хочет помочь. Как сказал Дрефан, может, из этого что-нибудь и получится.
Ричард смотрел, как Дрефан достает нож. Он жестом приказал Каре с Райной, которые, выполнив поручения Ричарда, догнали их, держать мальчика. Райна одной рукой взяла Берта за подбородок, другую положила ему на лоб. Кара вдавила плечи мальчика в простыню.
Уверенной рукой Дрефан вскрыл опухоль на горле Берта. Крики парнишки били Ричарду по нервам. Ему казалось, что он чувствует нож на собственном горле. Мать, стоявшая в сторонке, заламывала руки, и глаза ее были круглыми от ужаса.
Ричард вспомнил слова Дрефана, что если человек выживет, то потом всю жизнь жалуется на лечение. Берта явно ждет такая судьба.
— Что ты дала матери Кипа? — спросил Ричард Надину.
— То же, что и этой женщине. Травы, чтобы окуривать дом, — ответила Надина. — И еще лаванды, лимонника и тысячелистника — положить в подушку, чтобы она могла заснуть. Хотя сомневаюсь, что даже это поможет ей заснуть после… — Она отвела взгляд. — Не знаю, смогла бы я уснуть на ее месте, — прошептала она уже не Ричарду, а словно себе самой.
— А есть какие-нибудь травы, которые, на твой взгляд, не дали бы людям заразиться? — спросил Ричард.
Надина смотрела, как Дрефан выдавливает кровь и гной из нарыва на горле Берта.
— Мне очень жаль, Ричард, но я мало об этом знаю. Дрефан, наверное, прав. Ему известно больше, чем мне. Возможно, против чумы нет ни лекарств, ни способов предотвратить заражение.
Ричард подошел к мальчику и присел на корточки возле Дрефана.
— Зачем ты это делаешь?
Дрефан взял чистую тряпочку.
— Как я уже сказал, иногда, если вовремя вскрыть нарыв, больной выздоравливает. Я должен попробовать.
Дрефан жестом подозвал обеих морд-сит, чтобы они опять подержали мальчика. Ричард поморщился, глядя, как Дрефан углубляет ножом рану на горле ребенка и оттуда вытекает кровь и белесовато-желтая жидкость. К счастью, Берт потерял сознание.
Ричард смахнул пот со лба. Таким беспомощным он себя еще никогда не чувствовал. У него есть меч, но против этого врага меч бессилен. Хотелось бы ему, чтобы чума была чем-то, с чем можно сразиться.
У него за спиной Надина заговорила с Кэлен. Она говорила тихо, но так, чтобы Ричард тоже мог слышать.
— Кэлен, прости меня за то, что я тебе тогда наговорила. Я посвятила жизнь исцелению больных людей. И мне горько видеть чьи-то страдания. Поэтому я сердилась. Не на тебя. Я злилась на болезнь, а сорвала злость на тебе. Ты не виновата. Ничего нельзя было сделать. Прости.
Ричард не стал оборачиваться. Кэлен промолчала, но она могла улыбкой принять извинения.
Только Ричард сомневался, что она это сделала.
Он знал Кэлен и знал, что она предъявляет к другим те же требования, что и к себе самой. Прощение не даруется просто потому, что его попросили. Проступок взвешивается на весах справедливости, и есть проступки, перевешивающие прощение.
К тому же это извинение предназначалось вовсе не для Кэлен, а для него, Ричарда. Как ребенок, которого отругали, Надина пыталась показать ему, какой хорошей она может быть.
Иногда, несмотря на то что Надина когда-то причинила ему боль, какая-то часть его души радовалась, что она рядом. Она напоминала ему о родном доме и счастливом детстве. Другая же часть тревожилась из-за истинной цели ее появления. Ведь на самом деле решение найти его, Ричарда, не принадлежит ей. Кто-то или что-то подтолкнуло ее к этому. А третья часть жаждала живьем содрать с нее кожу.
Они вышли из дома Берта, и Йоник повел туда, где жила семья Дарби Андерсона. Маленький грязный дворик был усыпан древесной стружкой; у стены лежали поленья, несколько старых двуручных пил и доски.
Дарби узнал Кэлен и Ричарда, которых видел на матче. Он был несказанно изумлен тем, что они пришли к нему домой. Это выходило за рамки его воображения. Он засуетился и принялся отчаянно вытряхивать опилки из своих коротких каштановых волос.
Йоник рассказал Ричарду, что вся семья Андерсонов — Дарби, две его сестры, родители, родители родителей и тетя — жила над маленькой мастерской. Клайв Андерсон, отец Дарби, и Эрлинг, его дед, делали стулья. Услышав переполох, они вышли во двор и поклонились.
— Простите нас, Мать-Исповедница, простите, магистр Рал, — произнес Клайв, когда Дарби представил отца. — Я попрошу жену приготовить чай или еще что-нибудь. Боюсь, мы живем очень просто.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, мастер Андерсон, — сказал Ричард. — Мы пришли, потому что тревожились за вашего сына.
Эрлинг решительно шагнул к внуку:
— Что мальчишка опять натворил?
— Ровным счетом ничего, — заверил Ричард. — У вас замечательный внук. Мы видели, как он играет в джала. Но один мальчик из их команды болен. Хуже того, два других уже умерли.
— Умерли? — Глаза Дарби стали круглыми как плошки. — Кто?
— Кип, — ответил Йоник дрожащим голосом.
— И Сидни, — добавил Ричард. — А Берт очень плох.
Дарби в шоке смотрел на него. Дедушка положил руку на плечо мальчика.
— Мой брат, Дрефан, — продолжал Ричард, — целитель. Мы обходим всех мальчиков из команды Кипа. Мы не знаем, может ли Дрефан помочь, но он хочет попытаться.
— Я здоров, — пискнул Дарби.
Эрлинг, небритый тощий старик с такими кривыми зубами, что Ричард не понял, как он вообще может жевать, заметил, что холодный ветер раздувает белое платье Кэлен, и жестом пригласил гостей зайти в мастерскую:
— Внутри теплее, и не задувает. Ветер сегодня пронизывающий… Судя по всему, жди снегопада.
Улик с Иганом встали у калитки. Солдаты ждали на улице. Ричард, Кэлен, Надина и Дрефан вошли в мастерскую. Кара с Райной тоже вошли, но остались у двери.
На вбитых в пыльные стены крюках висели старые стулья и табуреты. Паутина в углах была вся в опилках. На верстаке лежали заготовки для стульев, отлично заточенная пила, куча всяких планок, реек и множество винтов. Над верстаком были развешаны инструменты.
На полу стояли незаконченные стулья, связанные веревкой собранные стулья и стулья, сохнущие после склейки.
Клайв, широкоплечий молодой человек, явно предпочитал, чтобы беседу вел дед.
— От чего умерли дети? — спросил Эрлинг Дрефана.
Тот кашлянул, но предоставил отвечать Ричарду.
Ричард настолько устал, что едва держался на ногах. Ему едва не казалось, что он уже спит, а все происходящее — лишь дурной сон.
— От чумы. И я рад видеть, что Дарби здоров.
Эрлинг в ужасе отшатнулся.
— Да охранят нас добрые духи!
Клайв побелел.
— Мои дочери больны!
Он резко повернулся и бросился к лестнице, но тут же остановился.
— Прошу вас, мастер Дрефан, вы их не посмотрите?
— Конечно. Ведите.
Наверху мать Дарби, его бабушка и тетка готовили пирожки с мясом. В горшке варилась свекла, и окна запотели от пара.
Все три женщины, встревоженные криком Клайва, уже ждали в гостиной. Они изумились, увидев посторонних, но тут же склонились в поклоне, заметив белое платье Кэлен. В Эйдиндриле Кэлен в белом платье Матери-Исповедницы не требовалось никому представлять.
— Хетти, этот человек, мастер Дрефан, целитель. Он пришел осмотреть девочек.
Хетти вытерла руки о фартук и обежала взглядом людей, пришедших к ней в дом.
— Благодарю вас. Сюда, пожалуйста.
— Как они себя чувствуют? — спросил у нее Дрефан по пути в спальню.
— Бет со вчерашнего дня жалуется на головную боль, — ответила Хетти. — А сегодня ее тошнит. Обычное детское недомогание, только и всего. — Ричарду это показалось скорее мольбой, чем уверенным утверждением. — Я дала ей немного черного шандрового чая, чтобы успокоить живот.
— Это хорошо, — кивнула Надина, — и настой болотной мяты тоже может пойти на пользу. У меня есть немного с собой, я вам ее оставлю на случай, если понадобится.
— Спасибо вам за доброту, — поблагодарила Хетти. Ее тревога возрастала с каждым шагом.
— А вторая девочка? — спросил Дрефан.
Хетти была уже почти у двери.
— Лили не то чтобы больна, но ей что-то не по себе. Я подозреваю, она просто хочет, чтобы ее тоже пожалели, как старшую сестренку, и дали чаю с медом. Все дети такие. У нее крохотные круглые болячки на ногах.
Дрефан споткнулся.
У Бет была температура, но не очень высокая. Она кашляла и жаловалась на головную боль. Дрефан обратил все внимание на Лили, которая сидела на кровати и вела серьезную беседу со своей соломенной куклой.
Бабушка теребила воротник и смотрела от двери, как Хетти поправляет Бет одеяло. Тетя чистой тряпочкой промокнула Бет лобик, а Надина тихо успокаивала девочку. Вокруг Надины действительно устанавливалась некая аура спокойствия и доброты. Она отобрала нужные травы, завернула их в кулечки и объяснила Хетти, что с ними делать.
Ричард, Кэлен и Дрефан подошли к Лили. Кэлен, присев на корточки, завела с девочкой разговор о том, какая у нее славная кукла, чтобы ребенок не испугался Ричарда с Дрефаном. Лили весело чирикала, но на мужчин посматривала с опаской. Кэлен обняла Ричарда за талию, показывая этим, что его не нужно бояться. Ричард заставил себя улыбнуться.
— Лили, — с напускной жизнерадостностью обратился к девочке Дрефан, — ты не покажешь мне болячки у твоей куклы?
Лили перевернула куклу вверх ногами и показала точки на внутренней стороне бедер:
— У нее бобоки тут, тут и тут, — и посмотрела на Дрефана большими глазами.
— А они у нее болят?
Лили кивнула.
— Она говорит «ой», когда я их трогаю.
— Правда? Что ж, это плохо. Впрочем, готов поспорить, что скоро ей станет лучше. — Присев на корточки, он обнял Кэлен за талию и заставил присесть рядом. — Лили, это моя подруга. Ее зовут Кэлен. Но она не очень хорошо видит и не может разглядеть болячки у твоей куклы. Ты не могла бы показать ей те, что у тебя на ножках?
Надина по-прежнему разговаривала с матерью о старшей девочке. Лили посмотрела на них.
Кэлен отбросила малышке волосы со лба и еще раз похвалила ее куколку. Лили просияла. Длинные волосы Кэлен ее совершенно очаровали. Кэлен разрешила ей их потрогать.
— Можешь мне показать болячки у тебя на ножках? — спросила Кэлен.
Лили задрала белую ночную рубашку.
— Вот, они такие же, как бобоки у моей куклы.
На внутренней стороне бедер девочки виднелись несколько темных точек размером с монетку. Когда Дрефан осторожно коснулся их, Ричард понял, что они твердые, как мозоли. Кэлен поправила Лили рубашку и натянула ей на колени простыню. Дрефан сказал, что она хорошая девочка, а бобоки ее куклы к утру пройдут.
— Вот и хорошо, — ответила Лили. — А то ей это совсем не нравится.
Эрлинг с отсутствующим видом строгал заготовку. Ричард видел, что он не смотрит, что делает, и уже загубил деталь. Когда они спускались по лестнице, он не поднял глаз. По настоянию Ричарда Клайв остался наверху с женой и дочерьми.
— У них то самое? — хрипло спросил Эрлинг.
— Боюсь, что так. — Дрефан положил руку старику на плечо.
Эрлинг сделал неверное движение и испортил стул окончательно.
— В молодости я жил в Спарвиле. Однажды летом пришла чума. И унесла жизнь многих людей. Я надеялся, что никогда больше не увижу такого.
— Я понимаю, — мягко проговорил Дрефан. — Мне тоже доводилось видеть, как она обрушивается на города.
— Они мои единственные внучки. Как им помочь?
— Вы можете попробовать окурить дом, — предложил Дрефан.
— Мы делали так в Спарвиле, — хмыкнул Эрлинг. — Люди покупали лекарства и всякие травы. Но толку никакого, все равно мерли.
— Я знаю, — кивнул Дрефан. — Хотел бы я вам помочь, но я никогда не слышал о надежном средстве. Если в молодости вам что-то, по вашему мнению, помогло уберечься, попробуйте это. К тому же я не знаю всех способов лечения. В худшем случае вреда от этого не будет, а в лучшем может и помочь.
Эрлинг отложил рубанок.
— Некоторые летом топили в домах печи, чтобы выгнать болезнь с потом. Другие, наоборот, говорили, что у них от зноя слишком разогрелась кровь, и обмахивали больных. Вы бы что из этого посоветовали?
— Простите, но я просто не знаю, — покачал головой Дрефан. — Я слышал, люди выздоравливали, попробовав оба способа, — но другие умирали, тоже применив и тот, и другой. Некоторые вещи нам неподвластны. Никто не может остановить Владетеля, когда он приходит.
Эрлинг потер подбородок.
— Я буду молить добрых духов, чтобы они уберегли девочек. — Его голос сорвался. — Они слишком добрые и чистые, чтобы Владетель их уже коснулся. Они принесли столько радости в этот дом!
Дрефан снова положил руку Эрлингу на плечо.
— Мне очень жаль, мастер Андерсон, но у Лили на теле пятна.
Эрлинг ахнул и вцепился в верстак. Дрефан был к этому готов и подхватил его, когда у старика подкосились ноги. Он помог Эрлингу сесть на резной стул.
Кэлен уткнулась Ричарду в грудь, когда Эрлинг закрыл руками залитое слезами лицо. Ричард оцепенел.
— Деда, что случилось? — раздался сверху голос Дарби.
Эрлинг выпрямился.
— Ничего, мальчик. Я просто беспокоюсь за твоих сестричек, вот и все. Старики, знаешь ли, становятся глупыми, только и всего.
Дарби скатился вниз по лестнице.
— Йоник, мне правда очень жаль Кипа. Если твоему па что-то нужно, я уверен, что мой па отпустит меня к вам.
Йоник кивнул. Он тоже казался каким-то отрешенным.
Ричард присел на корточки перед мальчиками.
— Никто из вас ничего странного не заметил во время игры?
— Странного? — спросил Дарби. — Чего?
Ричард отбросил рукой волосы со лба.
— Не знаю. С вами не заговаривали незнакомые люди?
— Еще бы, — кивнул Дарби. — Там было полно незнакомых людей. И все подходили поздравить нас с победой.
— Вы никого из них не запомнили? Ничего необычного ни в ком не заметили?
— Я видел, как Кип после игры разговаривал с мужчиной и женщиной, — сообщил Йоник. — Они наклонились к нему и что-то показывали.
— Что-то показывали? А что именно?
— Простите, — пожал плечами Йоник, — но я не видел. Меня тогда хлопали по спине солдаты.
Ричард старался не напугать мальчиков вопросами, но ему нужны были ответы.
— А как выглядели эти мужчина и женщина?
— Не знаю, — повторил Йоник. Его глаза наполнились слезами при воспоминании о брате, тогда еще живом. — Мужчина тощий и молодой. Женщина тоже молодая, но старше его. Довольно красивая. У нее были каштановые волосы. Вот как у нее. — Йоник указал на Надину. — Только не такие густые и длинные.
Ричард посмотрел на Кэлен. Судя по выражению ее лица, они подумали об одном и том же.
— Я их помню, — сказал Дарби. — Мои сестры тоже с ними разговаривали.
— Но ни ты, ни Йоник с ними не говорили?
— Нет, — ответил Дарби, и Йоник покачал головой. — Мы прыгали и скакали от радости, что выиграли матч в присутствии магистра Рала. Нас поздравляли солдаты. С этими двумя я не разговаривал.
Ричард взял Кэлен за руку.
— Нам с Кэлен нужно задать один вопрос Бет и Лили, — объяснил он Дрефану. — Мы скоро вернемся.
Они поднялись наверх. Ричард боялся того, что может услышать от девочек.
— Ты их спроси, — шепнул Ричард. — Меня они боятся. С тобой они будут поразговорчивей.
— Ты думаешь, это они?
Ричарду не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду.
— Не знаю. Но ты мне сказала, что Джегань будто бы смотрел игру. Глазами Марлина. А с Марлином была сестра Амелия.
Ричард успокоил женщин, сказав, что им нужно задать девочкам лишь один небольшой вопрос. Женщины занялись своими делами, а Ричард с Кэлен вернулись в спальню девочек. Ричард не сомневался, что женщин их пирожки с мясом интересуют не больше, чем Эрлинга его стул.
— Лили, — Кэлен улыбнулась младшей девочке, — помнишь, ты ходила смотреть, как твой брат играет в джала?
Лили кивнула:
— Он выиграл. Мы были очень рады, что он выиграл. Па сказал, что Дарби забил гол.
— Да, мы тоже видели, как он играл, и тоже за него радовались. Ты помнишь двоих людей, с которыми ты разговаривала? Мужчину и женщину?
Она нахмурилась.
— Это когда ма и па хлопали? Этих мужчину с женщиной?
— Да. Ты помнишь, что они тебе говорили?
— Бет держала меня за руку. И они спросили, кому мы хлопаем, брату?
— Да, — произнесла с соседней кровати Бет и закашлялась. Отдышавшись, она продолжала: — Они сказали, что Дарби играл просто здорово. И показали нам красивую штучку, которая у них была.
— Красивую штучку? — переспросил Ричард.
— Блестящая штучка в коробочке, — пояснила Лили.
— Верно, — сказала Бет. — Они разрешили нам с Лили ее посмотреть.
— И что это было?
Бет поморщилась от головной боли.
— Это было… Это было… Я точно не знаю, что это было. Очень черная коробочка. Такая черная, что не видно боков. А сверкающая штучка внутри была очень красивая.
Лили кивнула.
— Моя куколка тоже видела. И тоже думает, что это очень красиво.
— И вы не знаете, что это было?
Обе девочки дружно покачали головой.
— Это была маленькая коробочка, черная как ночь. И смотреть на нее все равно как смотреть в темную дыру, — сказал Ричард.
Дети закивали.
— Похоже на Ночной Камень, — шепнула ему на ухо Кэлен.
Ричард хорошо знал эту черноту. Таким был не только Ночной Камень, но и внешняя оболочка шкатулок Одена. Эта чернота, казалось, высасывала свет из помещения.
И то, и другое было очень опасно. Ночной Камень обладал способностью возвращать души из подземного мира, а шкатулки Одена хранили в себе магию, которая, будучи использована во зло, могла уничтожить мир живых. С их помощью можно было открыть врата в подземный мир.
— А внутри что-то сияло, — продолжал Ричард. — На что это было похоже? На пламя свечки или на лампу? На что?
— Разноцветное, — сказала Лили. — Красивое разноцветное.
— Как цветные огни, — добавила Бет. — И сидело на белом песке.
Сидело на белом песке. Волосы зашевелились у Ричарда на голове.
— А какого размера была коробочка?
— Вот такая, наверное, — Бет развела руки примерно на фут, — но не толстая. Похожа на книжку. Вот что коробочка мне напоминала — книжку!
— А на песке внутри ничего не было нарисовано? Ну, как вы любите рисовать палочкой на земле?
Бет кивнула и опять сильно раскашлялась.
— Да, четкие линии, разделенные на части. Вот так все было. Это была коробочка или большая книжка, и когда они открыли ее, чтобы показать нам красивые огоньки, там внутри был белый песок с линиями. А потом мы увидели красивые огоньки.
— Ты хочешь сказать, что там что-то сидело на песке? Эта штучка, которая делала красивые огоньки, она сидела на песке?
Бет растерянно моргнула, пытаясь вспомнить.
— Нет… Кажется, огоньки делал сам песок.
Она легла и повернулась на бок, обессиленная болезнью.
Чумой. Черной смертью. Из черной коробочки.
Ричард ласково погладил ее по руке и поправил ей покрывало.
— Спасибо, Бет. А теперь лежи, отдыхай и поправляйся.
Лили Ричард поблагодарить не рискнул. Побоялся не справиться с голосом.
Лили легла на спину и вскинула бровки.
— Я устала. Я плохо себя чувствую, — захныкала она и, свернувшись комочком, сунула большой палец в рот.
Кэлен укрыла малышку и пообещала принести ей гостинец, как только она поправится.
На улице Ричард отвел Дрефана в сторону. Кэлен попросила остальных подождать и тоже подошла к братьям.
— Почему старик чуть не упал от горя, когда услышал, что у девочки на ногах пятна?
Синие глаза Дрефана смотрели куда-то вдаль.
— От чумы люди умирают по-разному. Не знаю почему, могу только предположить, что это как-то связано с их конституцией. Сила и уязвимость ауры у каждого человека разная. Сам я видел мало, но читал записи, которые хранятся у Рауг’Мосс. На одних людей она обрушивается внезапно — жар, невыносимая головная боль, пронизывающие боли в спине. Они много дней мечутся в бреду, прежде чем умереть. Из таких людей некоторые выздоравливают. Бет такая. Ей скоро станет еще хуже, но все же у нее есть надежда. Иногда это бывает так, как у Кипа. Черная смерть поглощает человека, он гниет заживо. Третьи мучаются от нарывов на шее, под мышками или в паху. Они ужасно страдают, пока смерть не положит конец их мучениям. Как Берт. Но, как я уже сказал, если нарыв вовремя вскрыть и вычистить, они тоже могут выжить.
— А Лили? — спросила Кэлен. — Что с этими пятнами?
— Своими глазами я их никогда не видел, но читал об этом в наших записях. Они появляются на ногах, иногда на груди. Люди, у которых появляются пятна, почти до самого конца не подозревают, что больны. Однажды они с ужасом обнаруживают на своем теле пятна и вскоре после этого умирают. Их смерть безболезненна или почти безболезненна. Но они умирают все, без исключения. И старик, должно быть, об этом знает. Некоторые считают эти пятна знаком смертельного прикосновения Владетеля.
— Но Лили всего лишь маленькая девочка! — воскликнула Кэлен, как будто это что-то могло изменить. — И она не кажется такой уж больной. Просто невозможно, чтобы она…
— Лили неважно себя чувствует. Пятна у нее на ногах уже затвердели. Она умрет еще до полуночи.
— Сегодня? — пораженно спросил Ричард.
— Да. Это самое позднее. Более вероятно, что это случится буквально через пару часов. Или, возможно, даже…
Из дома донесся горестный женский вопль. Ричард похолодел. Солдаты, которые тихо переговаривались между собой, сразу же замолчали. Повисшую тишину нарушал лишь отдаленный лай собаки.
— Даже раньше, что я и собирался сказать. — Дрефан прикрыл глаза.
Кэлен уткнулась Ричарду в грудь. У Ричарда кружилась голова.
— Это же дети, — всхлипывала Кэлен. — Этот ублюдок убивает детей!
— О чем это она? — удивленно спросил Дрефан.
— Дрефан, — Ричард крепче обнял дрожащую Кэлен, — я думаю, эти дети умирают потому, что несколько дней назад на матч джала пришли волшебник с колдуньей и с помощью какой-то магии наслали на них чуму.
— Это невозможно! Чтобы заболеть, нужно больше времени.
— Волшебник был тем, кто едва не убил Кару, когда ты сюда прибыл. Он оставил пророчество на стене подземелья. Оно начинается словами: С красной луной придет огненный вал.
Дрефан недоверчиво нахмурился.
— Как может магия вызвать чуму?
— Не знаю, — прошептал Ричард.
Остальную часть пророчества он не мог заставить себя повторить.
И тот, кто опоясан мечом, увидит смерть своего народа. Если он будет бездействовать, он сам, и все, кто ему дорог, погибнут в горниле пожара. Ибо ни один клинок, выкованный из стали или созданный магией, не может поразить этого врага.
Кэлен дрожала в его объятиях, и он понимал, что она тоже боится пророчества.
Чтобы погасить огонь, он должен искать ответ у ветра. И на этом пути его поразит молния, потому что та, что в белом, его истинная любовь, предаст его своей кровью.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:49 | Сообщение # 28

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 31
Стражники у дворца встали по стойке «смирно». Люди на улицах останавливались, чтобы поклониться Матери-Исповеднице и магистру Ралу.
Хотя внешне жизнь города шла своим чередом, Кэлен казалось, что она видит едва уловимые различия: люди, загружавшие бочки в фургон, внимательно присматриваются к прохожим, лавочники — к покупателям, пешеходы обходят стороной тех, кто остановился поговорить. Смеха не было слышно вообще.
Отсалютовав Кэлен с Ричардом прижатыми к сердцу кулаками, солдаты патруля радостно ухмыльнулись.
— Ура магистру Ралу! Ура магистру Ралу! — хором прокричали они. — Благодарим вас, магистр Рал! Вы вылечили нас! Вернули нам здоровье! Мы здоровы благодаря вам! Слава великому волшебнику магистру Ралу!
Ричард замер, уставившись в землю. На солдат он не глядел.
— Слава магистру Ралу! Слава магистру Ралу!
Сжав кулаки, Ричард двинулся дальше, так и не посмотрев в их сторону. Кэлен заставила его разжать кулак и пожала ему ладонь в знак поддержки и понимания.
Уголком глаза она заметила, как шедшая позади Дрефана и Надины Кара сердитым жестом велела солдатам замолчать.
Впереди во всем своем великолепии возвышался дворец Исповедниц с роскошными каменными колоннами, крепкими стенами и точеными шпилями. Он ярко сиял белизной на фоне темнеющего неба. Надвигались тяжелые свинцовые тучи, предвещая снегопад. Ветер принес несколько снежинок — лазутчиц грядущей снежной орды. Весна еще не победила.
Кэлен с такой силой вцепилась в руку Ричарда, будто от этого зависела ее жизнь. Перед ее внутренним взором маячила лишь болезнь и смерть. Серое лицо Ричарда выглядело ненамного лучше лиц тех шестерых детей, которые умерли от чумы. Их матери были едва ли старше самой Кэлен. Молодые женщины, которые столкнулись с огромной бедой и слезно молили добрых духов оградить их драгоценных малышей. Кэлен не могла сказать, что бы она делала на их месте.
У многих, как у Андерсонов, были старшие члены семьи, к которым можно было обратиться за советом и поддержкой, но некоторые матери были юными и одинокими, их мужья сами недавно вышли из детского возраста, и им не на кого было рассчитывать.
Кэлен понимала, как тяжело сейчас Ричарду, и знала, что должна быть сильной ради него.
По обеим сторонам улицы росли величественные клены. Скоро на них набухнут почки. Кэлен и Ричард миновали образованную ветвями арку и вышли на широкую аллею, которая вела к дворцу.
Позади них Дрефан с Надиной тихо обсуждали, какие травы и лекарства можно будет применить. Надина предлагала, а Дрефан высказывал свое мнение, будет ли это бесполезно, или стоит попробовать. Попутно он рассказывал ей о причинах болезней и о том, какими путями зараза проникает внутрь организма.
У Кэлен начало складываться впечатление, что он смотрит на заболевших едва ли не с презрением, потому что они небрежно относились к своей ауре и энергетическим потокам, о которых он постоянно твердил, подразумевая при этом, что такого исхода следовало ожидать, а таких, как он, кто заботится о своем теле гораздо лучше, чума не коснется.
Кэлен не могла понять, справедлива ли такая оценка, или это просто проявление высокомерия. Ее саму раздражали люди, которые пренебрежительно относились к своему здоровью. В молодости она знала одного дипломата, который постоянно страдал одышкой, поев густого соуса с пряностями. Но обожал соусы. И вот однажды, на официальном обеде, он дорвался до любимых соусов и умер прямо за столом.
Кэлен так и не смогла понять, чего ради этот человек сам навлек на себя болезнь, и не испытывала к нему особой жалости. Вообще-то она всегда относилась к нему с презрением — и подумала, не испытывает ли Дрефан подобных же чувств к некоторым людям с той лишь разницей, что он знает намного больше о том, почему они заболевают. Она видела, какие невероятные вещи проделал Дрефан с аурой Кары, и знала, что некоторые заболевания человек может вызвать у себя сам.
Кэлен не раз доводилось бывать в местечке, именуемом Лангден, где жили очень суеверные и темные люди. Их местный целитель постановил, что головные боли, которые так донимают жителей Лангдена, вызваны тем, что ими овладели злые духи. И приказал прижигать раскаленным железом пятки тем, у кого болит голова, чтобы изгнать злых духов. С тех пор в Лангдене одержимых нет. Голова больше ни у кого не болит никогда.
Если бы и чума могла исчезнуть так же легко.
Если бы Надина могла исчезнуть так же легко. Но ее нельзя отправить домой после того, как она столько времени пробыла среди больных. Нравится Кэлен это или нет, но Надина останется здесь, пока все не закончится. Казалось, она видит, как когти Шоты сжимаются на горле Ричарда.
Кэлен не знала, что сказал Ричард Надине, но вполне могла себе представить. Надина вдруг стала предельно вежлива. Кэлен понимала, что ее извинения отнюдь не продиктованы искренностью. По всей вероятности, Ричард ей пригрозил, что, если она не извинится, он ее сварит живьем. Но судя по тому, как часто взгляд Кары останавливается на Надине, у нее появился повод для беспокойства посерьезней, чем Ричард.
Они прошли между белых колонн и вошли во дворец через резные врата с геометрическим рисунком. Огромный зал освещали окна со светло-голубыми стеклами, расположенными между колоннами из белого мрамора с золочеными капителями, и десятки ламп, развешанные по стенам.
Из глубины зала навстречу им вышел человек в кожаных доспехах. Справа, от гостевых покоев, подошел другой. Ричард остановился.
— Улик, найди генерала Керсона. Скорее всего он в штабе. Кто-нибудь знает, где генерал Болдуин?
— Наверное, во дворце Кельтона, на Королевском Ряду, — сказала Кэлен. — Он там живет с тех пор, как привел сюда свою армию и помог нам разбить Защитников Паствы.
Ричард устало кивнул. Кэлен никогда не видела, чтобы он выглядел так ужасно. С серого лица смотрели пустые глаза. Он покачнулся, когда поворачивался к Игану.
— А, Иган, вот ты где… Приведи, пожалуйста, генерала Болдуина. Я не знаю, где он, но ты непременно его найди.
Иган быстро кинул на Кэлен неуверенный взгляд.
— Хотите, чтобы привели еще кого-нибудь, магистр Рал?
— Еще кого-нибудь? Да. Пусть прихватит своих офицеров. Я буду у себя в кабинете. Приведите их туда.
Иган с Уликом прижали кулаки к сердцу и отправились выполнять поручение. На ходу они обменялись быстрыми жестами с обеими морд-сит. Кара с Райной подошли к Ричарду и закрыли его собой как раз в тот момент, когда Тристан Башкар остановился перед ним.
Появилась Бердина. Она шла, не отрывая глаз от раскрытого дневника. Казалось, она полностью поглощена чтением и ничего вокруг не замечает. Кэлен пришлось ее остановить, иначе она бы наткнулась на Ричарда.
— Мать-Исповедница, магистр Рал, — поклонился Тристан.
— Кто вы такой? — спросил Ричард.
— Тристан Башкар, министр Джары, магистр Рал. Боюсь, мы не были официально представлены.
В серых глазах Ричарда мелькнули живые искорки.
— И вы решили капитулировать, министр Башкар?
Тристан, думая, что сейчас их официально представят друг другу, был готов снова поклониться и не ожидал, что Ричард задаст этот вопрос. Он кашлянул и выпрямился. Его лицо озарила улыбка.
— Магистр Рал, я ценю ваше терпение. Мать-Исповедница любезно даровала мне две недели, чтобы узнать решение звезд.
Голос Ричарда снова налился силой.
— Вы рискуете, что ваш народ увидит мечи, а не звезды, министр Башкар!
Тристан расстегнул плащ. Уголком глаза Кэлен заметила, что эйджил Кары прыгнул ей в руку. Тристан этого не видел. Глядя Ричарду в глаза, он небрежно уперся рукой в бок, показав таким образом кинжал на поясе. Райна тоже схватила эйджил.
— Магистр Рал, как я уже объяснил Матери-Исповеднице, наш народ с нетерпением ждет дня, когда с великой радостью вольется в Д’Харианскую империю.
— Д’Харианскую империю?
— Тристан, — вмешалась Кэлен, — мы сейчас очень заняты. Мы с вами это уже обсудили, и вы получили свои две недели. А теперь не будете ли вы любезны отойти?
Тристан отбросил со лба волосы и посмотрел на Кэлен своими блестящими карими глазами.
— Тогда я перейду сразу к делу. До меня дошли слухи, что в Эйдиндриле эпидемия.
К Ричарду внезапно вернулся его обычный хищный взгляд.
— Это не просто слухи. Это правда.
— Как велика опасность?
Рука Ричарда легла на рукоять меча.
— Если вы присоединитесь к Ордену, министр, то пожалеете, что на вас не обрушилась эта эпидемия, когда на вас обрушусь я.
Кэлен редко доводилось видеть, чтобы двое мужчин в одно мгновение так возненавидели друг друга. Она понимала, что Ричард измотан и, мягко говоря, не в том настроении, чтобы ему бросал вызов лощеный аристократ вроде Тристана. А еще Джара имела представителя в Совете, и он приговорил Кэлен к смерти. Хотя не Тристан голосовал тогда за смертный приговор, но это был советник из Джары. Ричард убил его.
Но Кэлен не понимала, почему Тристан с первого взгляда невзлюбил Ричарда — разве что потому, что тот требовал капитуляции. Пожалуй, вполне достаточная причина. На его месте она чувствовала бы то же самое.
Кэлен уже была готова к тому, что мужчины схватятся за оружие, но тут между ними встал Дрефан.
— Я — Дрефан Рал, верховный жрец Рауг’Мосс. У меня есть некоторый опыт борьбы с эпидемиями. Советую вам оставаться в вашей комнате и избегать контактов с посторонними. Особенно с проститутками. Кроме того, вам следует высыпаться и есть здоровую пищу. Это поможет вашему организму устоять перед болезнью. Я объясню прислуге дворца, как укреплять себя против болезни. Если хотите, вы тоже можете прийти и послушать.
Тристан с серьезным видом выслушал Дрефана и с поклоном поблагодарил его за совет.
— Что ж, я ценю правду, магистр Рал. Человек не столь великий, как вы, попытался бы обмануть меня, приуменьшив серьезность проблемы. Теперь мне понятно, почему вы так заняты. Я удаляюсь, чтобы вы могли позаботиться о вашем народе.
Бердина топталась возле Ричарда, который гневно смотрел вслед уходящему Тристану. Она непрерывно бормотала себе под нос слова на древнед’харианском, и Кэлен сомневалась, что Бердина вообще слышала хоть что-нибудь из разговора.
— Магистр Рал, мне нужно с вами поговорить, — пробурчала Бердина.
Ричард положил руку ей на плечо и попросил подождать.
— Дрефан, Надина, — спросил он, — у кого-нибудь из вас есть средство от головной боли? Очень сильной?
— У меня есть кое-какие травы, Ричард, — предложила Надина.
— У меня есть кое-что получше. — Дрефан подошел к Ричарду. — Это лекарство называется сон. Может, припоминаешь, тебе когда-то случалось его принимать?
— Дрефан, я знаю, что не спал какое-то время, но…
— Много ночей и дней. — Дрефан воздел палец. — Если ты попытаешься обмануть организм всякими там снадобьями, то окажешь себе дурную услугу. Головная боль вернется и будет еще сильнее, чем прежде. Ты разрушишь свою ауру. А от этого ничего хорошего не будет ни тебе, ни всем остальным.
— Дрефан прав, — сказала Кэлен.
Не поднимая глаз, Бердина перевернула страницу дневника.
— Согласна. Я чувствую себя гораздо лучше, поспав немного. — Казалось, она только что заметила присутствие других. — Теперь я лучше соображаю.
Ричард махнул рукой.
— Знаю. Скоро лягу, обещаю. Так что ты хотела мне сказать, Бердина?
— Что? — Морд-сит уже успела опять зачитаться. — А! Я выяснила, где находится Храм Ветров.
Брови Ричарда взметнулись вверх.
— Что?!
— Поспав, я стала лучше соображать. Я сообразила, что мы ограничили наши поиски ключевыми словами, и попыталась представить, что бы сделали древние волшебники в этой ситуации. Я рассудила, что…
— Где он?! — проревел Ричард.
Бердина наконец подняла голову и моргнула.
— Храм Ветров находится на вершине горы Четырех Ветров.
И тут Бердина впервые за все это время заметила Райну и улыбнулась ей. Райна улыбнулась в ответ.
Встретив вопросительный взгляд Ричарда, Кэлен пожала плечами.
— Бердина, от твоих слов мало пользы, если ты не скажешь, где эта гора находится.
Бердина нахмурилась, потом виновато пожала плечами.
— Ой, прошу прощения! Это так переводится. — Она снова нахмурилась. — По-моему.
Ричард устало провел рукой по лицу.
— Как Коло это называет?
Бердина нашла нужное место и ткнула пальцем.
— Берглендурх ост Киммермосст, — прищурившись, прочитал Ричард. — Гора Четырех Ветров.
— Вообще-то «берглендурх» означает не просто гору, — сообщила Бердина. — «Берглен» значит «гора», а «дурх» иногда означает «скала», хотя может иметь и другие значения, например, «волевой», но в данном случае, по-моему, имеется в виду все-таки горный кряж. Или большая скала. Ну, что-то вроде скалистой горы Четырех Ветров.
Кэлен переступила с ноги на ногу.
— Гора Киммермосст?
— Да, — почесала нос Бердина. — Похоже, это то самое место.
— Наверняка это оно, — произнес Ричард. Впервые за последнее время в нем затеплилась надежда. — Ты знаешь, где это?
— Да. Я была на горе Киммермосст, — ответила Кэлен. — Там, безусловно, очень ветрено, и она вся состоит из скал. На вершине какие-то древние развалины, но ничего похожего на храм.
— Возможно, развалины и есть храм, — предположила Бердина. — Мы же не знаем его размера. Храм мог быть и маленьким.
— Нет, в данном случае это не так.
— Почему? — спросил Ричард. — Что там наверху такое? Это далеко?
— Неподалеку отсюда на северо-восток. День пути или около того. Очень неуютное место. Там проходит старая дорога, очень коварная, но все равно позволяющая сэкономить несколько дней пути. А на вершине, как я уже говорила, какие-то руины. Судя по виду, остатки каких-то домишек. Я видела много больших дворцов и понимаю, что с архитектурной точки зрения это не основное здание, а что-то вроде отдельных пристроек, как здесь, во дворце Исповедниц. Между домами идет дорога, примерно такая же, как наша аллея.
— Ну и куда же она ведет? — спросил Ричард, сунув палец за пояс.
Кэлен посмотрела в его серые глаза.
— Прямо к краю обрыва. Дома расположены на краю. А за ними — отвесная гладкая стена идет на три или четыре тысячи футов.
— Никаких ступенек в скале не вырублено? Ничего не ведет к самому храму?
— Ричард, ты не понял! Дома стоят на краю обрыва. Совершенно очевидно, что и дома, и стены, и сама дорога шли дальше, потому что они как обрезаны. Когда-то гора там была шире. Но теперь ее нет. Она рухнула вниз. Возможно, обвал или еще что-нибудь. То, что лежало за этими развалинами, основное строение и сама гора, исчезли.
— Коло так и пишет. Волшебники возвратились, а Храм Ветров исчез. — У Ричарда был растерянный вид. — Должно быть, они с помощью магии разрушили гору и похоронили Храм Ветров, чтобы никто никогда не смог до него добраться.
— Ну, тогда я продолжу искать в дневнике, — вздохнула Бердина. — Может, Коло где-нибудь упоминает, что Храм Ветров рухнул от камнепада или обвала.
Ричард кивнул:
— Поищи.
— Магистр Рал, у вас найдется время мне помочь, прежде чем вы уедете, чтобы пожениться?
В зале повисла леденящая тишина.
— Бердина… — Ричард не мог выговорить больше ни слова.
— Я слышала, что солдаты поправились, — кротко сказала Бердина, посмотрев сначала на Кэлен, потом снова на Ричарда. — Вы мне говорили, что вы с Матерью-Исповедницей уедете, чтобы сыграть свадьбу, как только солдаты поправятся. Солдаты поправились. — Она ухмыльнулась. — Я знаю, что я ваша фаворитка, но вы ведь не передумали, а? Или все-таки испугались?
Она с любопытством ждала, не замечая, что ее шутке никто не улыбнулся.
Ричард одеревенел. Он не мог выговорить ни слова. Кэлен понимала, что он боится произнести это вслух, опасаясь разбить ей сердце.
— Бердина, — торопливо зашептала она, — мы с Ричардом никуда не едем. Свадьба откладывается. По крайней мере пока.
Хотя Кэлен говорила шепотом, слова эхом разнеслись по залу, будто она их прокричала.
Лицо Надины было намеренно равнодушным, но это выдавало ее чувства больше, чем любая ухмылка.
— Откладывается? — Бердина изумленно моргнула. — А почему?
Ричард смотрел на нее, потому что не осмеливался взглянуть на Кэлен.
— Бердина, Джегань наслал на Эйдиндрил чуму. Это об этом гласит пророчество в подземелье. И наш долг быть здесь, с нашим народом, а не… Как это будет выглядеть, если…
Он замолчал.
Бердина опустила дневник.
— Простите…
Глава 32
Кэлен смотрела в окно. Темнело; шел снег. У нее за спиной за столом сидел Ричард. Его золотой плащ висел на ручке кресла. Он вместе с Бердиной разбирал дневник Коло в ожидании офицеров.
Кэлен оглянулась. Дрефан с Надиной стояли у камина. Ричард попросил их прийти, чтобы ответить на вопросы генералов, если таковые возникнут. Надина старательно избегала смотреть на Ричарда и особенно на Кэлен. Наверное, потому, что боялась, как бы Кэлен не заметила торжествующий огонек в ее глазах.
Нет. Это еще не победа Надины. Шоты. Это всего лишь отсрочка. Отсрочка до… До чего? До того дня, когда они справятся с чумой? До того дня, когда почти все жители Эйдиндрила умрут? До того дня, когда они сами заболеют чумой, как гласит пророчество?
Кэлен подошла к Ричарду и положила руку ему на плечо. Ей вдруг отчаянно захотелось прикоснуться к нему. К счастью, он положил ладонь поверх ее руки.
— Это только отсрочка, — прошептала она ему на ухо. — Она ничего не меняет, Ричард. Всего лишь небольшая отсрочка, обещаю тебе.
Он потрепал ее по руке и улыбнулся:
— Знаю.
Вошла Кара:
— Магистр Рал, они идут.
— Спасибо, Кара. Оставь дверь открытой и скажи им, чтобы заходили сразу.
Райна зажгла от камина длинную щепку и, опершись о плечо Бердины, потянулась зажечь лампу на дальнем конце стола. Ее длинные волосы свесились, щекоча Бердине лицо. Бердина почесала щеку и коротко улыбнулась Райне. Обычно в присутствии посторонних эти две женщины не только не задевали, но даже не замечали друг друга. Кэлен понимала, что сейчас они не скрывают своих отношений только из-за того, что Райне пришлось сегодня пережить так много. Она чувствовала себя одиноко и нуждалась в утешении. Как ни чудовищно было их обучение, как ни равнодушны стали они к боли, в них понемногу начали пробуждаться человеческие чувства. Кэлен прочла по глазам Райны, что вид этих страдающих и умирающих детишек не оставил ее равнодушной.
Кэлен услышала, как Кара приказала офицерам войти. В комнату вошел мускулистый седоватый генерал Керсон в начищенных кожаных доспехах, под которыми бугрились мышцы.
За ним шел командующий армией Кельтона — могучий генерал Болдуин. Он был старше д’харианца. В его усах, концы которых загибались книзу, блестела седина. Как всегда, он выглядел весьма изысканно в зеленом саржевом плаще на шелковой подкладке, закрепленном на плече двумя пуговицами. Герб в виде щита, разделенного по диагонали черной полосой на желтое и синее поля, украшал его колет. Пряжка на ремне и отделанные серебром ножны сверкали в свете ламп. Он выглядел столь же свирепо, сколь и сногсшибательно.
За ними вошли офицеры. Оба генерала поклонились, и лысина генерала Болдуина сверкнула в свете ламп, когда он склонился перед Ричардом.
— Моя королева, — промолвил он. — Магистр Рал.
Кэлен кивнула ему, а Ричард встал. Бердина отодвинулась в сторону. Она даже не потрудилась поднять головы. Она ведь морд-сит и к тому же занята.
— Магистр Рал, — прижал к сердцу кулак генерал Керсон. — Мать-Исповедница.
Офицеры поклонились. Ричард терпеливо ждал. Кэлен догадывалась, что он не знает, с чего начать.
Но Ричард начал просто:
— Господа, я с сожалением должен поставить вас в известность, что в Эйдиндриле чума.
— Чума? — переспросил генерал Керсон. — Это еще что?
— Болезнь. От чумы умирают люди. Вот что такое чума.
— Черная смерть, — сказал Дрефан из-за спины Кэлен и Ричарда.
Раздался общий вздох. Офицеры молча ждали продолжения.
— Она началась недавно, — продолжил Ричард, — поэтому мы, к счастью, успели принять кое-какие меры предосторожности. На сегодня нам известно о двух десятках случаев заболевания. Конечно, трудно сказать, сколько человек уже заразились и сколько еще заразятся. Половина из тех, кто заболел, уже умерли. К утру, полагаю, умерших будет больше.
Генерал Керсон откашлялся.
— Меры предосторожности, магистр Рал? Какие тут могут быть меры предосторожности? У вас есть лекарство?
Ричард потер лоб и уставился на крышку стола.
— Нет, генерал, лекарства у меня нет, — очень тихо ответил он. Но его услышали все, настолько тихо было в комнате.
— Тогда что же?..
Ричард выпрямился.
— Нам нужно разделить людей. Рассеять их. Мой брат сталкивался с чумой и читал о крупных эпидемиях в прошлом. Мы считаем, что, вероятно, чума передается от человека к человеку.
— А я слышал, что чуму вызывает плохой воздух, — раздался голос кого-то из офицеров с дальнего ряда.
— Я тоже такое слышал, и этого тоже исключить нельзя. А еще говорят, что она бывает от кучи других причин: плохая вода, тухлое мясо, слишком горячая кровь, — ответил Ричард.
— Магия? — спросил кто-то.
Ричард переступил с ноги на ногу.
— И это возможно. Еще существует мнение, что это духи наказывают нас за какие-то проступки. Лично я в это не верю. Я сегодня полдня ходил по городу, навещал заболевших и умирающих невинных детей. И ни за что не поверю, что духи способны на такую жестокость, как бы они ни гневались.
Генерал Болдуин потер подбородок.
— Так как, по-вашему, она распространяется, магистр Рал?
— Я не специалист, но склонен согласиться с мнением моего брата, что, как любое заразное заболевание, она передается от человека к человеку через воздух и при близком контакте. Эту версию я считаю наиболее логичной, хотя эта болезнь куда серьезней прочих. Мне сказали, что чума, как правило, всегда заканчивается смертью. Если она действительно передается от человека к человеку, то медлить нельзя. Мы должны сделать все, чтобы уберечь от заражения наших солдат. Я хочу, чтобы людей разделили на небольшие отряды.
Генерал Керсон расстроенно всплеснул руками.
— Магистр Рал, а почему вы не можете с помощью магии избавить город от этой напасти?
Кэлен предостерегающе коснулась спины Ричарда, боясь, что он выйдет из себя. Но Ричард, похоже, не был рассержен.
— Мне очень жаль, но в данный момент я не знаю, какое волшебство может изгнать чуму. И не слышал, чтобы когда-нибудь от чумы избавлялись с помощью магии. Вы должны понимать, генерал, что даже если человек владеет магией, это не означает, что он может остановить самого Владетеля, когда человеку приходит пора покинуть сей мир. Если бы волшебники это умели, то, уверяю вас, мы все жили бы вечно. Но волшебники не обладают могуществом Создателя. В нашем мире все уравновешено. Мы, особенно солдаты, можем помогать Владетелю сеять смерть, но мы можем и творить жизнь, подобно Создателю. Мы знаем, и, возможно, лучше многих, что задача солдат — защищать мир и жизнь. А равновесие состоит в том, что иногда нам приходится отнимать жизнь у людей, чтобы остановить противника, который может погубить еще больше невинных. Волшебник тоже должен пребывать в гармонии с миром, в котором живет. И Создатель, и Владетель — оба играют свою роль в нашем мире. И не во власти какого-то ничтожного чародея диктовать им, что делать. Он может повлиять на какие-то события — устроить чью-то женитьбу, например, но не может приказать Создателю, чтобы в результате этой женитьбы в мир пришла новая жизнь. Волшебник должен всегда помнить, что он действует в рамках ограничений, присущих нашему миру, и делать все возможное, чтобы помочь своему народу, точно так же, как фермер помогает соседу убрать урожай или потушить пожар. Волшебники могут делать вещи, которые не могут делать те, кто не владеет магией, но даже самый великий волшебник не может принести в этот мир новую жизнь. Молодая женщина, не обладающая ни его магией, ни его опытом, ни его мудростью, может это сделать, а вот он — нет. И в конце концов, возможно, у нее больше магии, чем у него. Я пытаюсь объяснить вам вот что. То, что я прирожденный чародей, вовсе не означает, что мой дар способен остановить чуму. Нельзя во всем полагаться на магию. Знать пределы своих возможностей для волшебника так же важно, как для офицера знать предел возможности его подчиненных. Многие из вас видели, что может мой меч сделать с врагом. Но каким бы удивительным ни было это оружие, нынешнего невидимого противника оно поразить не в состоянии. И другая магия тоже может оказаться столь же бессильной.
— В вашей мудрости — наше смирение, — тихонько процитировал посвящение генерал Керсон.
Офицеры дружно выразили согласие с объяснением Ричарда, и Кэлен была рада, что ему удалось их убедить.
— Не такая уж это мудрость, — пробормотал Ричард. — Просто обычный здравый смысл. Но, прошу вас, не считайте, — продолжал он, — будто мои слова означают, что я буду сидеть сложа руки. — Он положил руку Бердине на плечо. Та подняла голову. — Бердина помогает мне прочесть книги волшебников древности, чтобы узнать, не оставили ли они нам каких-нибудь заветов. Если есть какой-то способ остановить чуму с помощью магии, я его отыщу. А пока мы должны изыскать другие способы. И прежде всего нам нужно рассредоточить людей.
— Рассредоточить, а дальше? — спросил генерал Керсон.
— Рассредоточить и вывести из Эйдиндрила.
Генерал Керсон с сомнением покачал головой:
— Оставить Эйдиндрил без защиты?
— Нет, не без защиты, — возразил Ричард. — Я предлагаю разделить людей на отряды, чтобы уменьшить вероятность распространения эпидемии в войсках, и вывести на раздельные позиции вокруг Эйдиндрила. Мы можем поставить посты на каждом перевале, на каждой дороге, в каждой прилегающей долине. Тогда ни одна армия на нас не двинется.
— А если двинется? — Генерал Болдуин явно отнесся скептически к этому предложению. — Маленькие отряды не смогут оказать сопротивления.
— Мы разошлем повсюду разведчиков. Я сомневаюсь, что Орден уже продвинулся так далеко на север, но, если все же я ошибаюсь, мы успеем получить предупреждение и быстро сосредоточить войска. Отводить армию далеко от города не нужно и ставить отряды на большом расстоянии друг от друга тоже — только развести людей, чтобы зараза не распространилась на все войско. Если у вас есть предложения, выкладывайте. Для этого я вас и собрал. Не стесняйтесь, говорите.
Вперед вышел Дрефан:
— Это нужно делать быстро. Чем быстрее солдаты уберутся из города, тем меньше вероятность, что они подцепят болезнь.
Офицеры задумчиво закивали.
— Те, что сопровождали нас сегодня, должны остаться здесь, — продолжил Дрефан. — Они могли уже заразиться. Составьте список тех, с кем они контактировали, и их тоже оставьте в Эйдиндриле.
— Мы немедленно этим займемся, — сказал генерал Керсон.
Ричард кивнул.
— Каждый отряд должен иметь связь с остальными, но послания должны быть только устными. Никаких письменных распоряжений и донесений, передаваемых из рук в руки. Бумага может перенести заразу. Гонцы, которые будут передавать команды или сведения, должны говорить на расстоянии. По крайней мере на таком, на каком вы сейчас находитесь от меня.
— Не излишняя ли это предосторожность? — спросил один из офицеров.
— Мне доводилось слышать, — ответил Дрефан, — что людей, заболевших чумой, но еще не знающих, что они больны, можно определить по специфическому запаху их дыхания. — Офицеры заинтересованно закивали. — Только при этом вы сами заразитесь чумой и тоже сляжете и умрете.
— Поэтому мы и не хотим, чтобы гонцы близко подходили один к другому, — добавил Ричард. — Если один из них заболеет, нельзя, чтобы он принес заразу в другой отряд. Все наши усилия пойдут насмарку, если мы не будем тщательно соблюдать эти меры. И тогда почти все жители города и наши солдаты будут мертвы через несколько недель.
Офицеры начали серьезно и озабоченно переговариваться. Дрефан вновь потребовал их внимания.
— Это, разумеется, самый скверный вариант развития эпидемии, — сказал он. — Мы не намерены приуменьшать опасность, но есть кое-какие факторы, действующие в нашу пользу. Из них самый важный — это погода. Чума сильнее всего распространяется в жару. Сейчас на удивление прохладно для весны, и по крайней мере хоть с этим нам повезло.
Офицеры облегченно вздохнули. Кэлен — нет.
— И еще одно. — Ричард переводил взгляд с одного лица на другое. — Мы — д’харианцы. Мы люди чести. Мы должны действовать согласованно, и я не хочу, чтобы кто-либо из нас лгал нашим людям, утверждая, что риск невелик. С другой стороны, я не хочу, чтобы кто-то раздувал панику. Все и так будут достаточно напуганы. Кроме того, мы солдаты. И эта битва — битва не менее серьезная, чем с любым другим противником, напавшим на нас. Это часть нашей работы. Некоторым солдатам придется остаться в городе, чтобы помогать жителям. И если начнутся беспорядки, как было во время красной луны, я хочу, чтобы их немедленно пресекли. Задействуйте для этого необходимое число людей, но не больше. Помните, что жители этого города — наши соратники и мы защитники, а не надсмотрщики. Еще понадобятся люди, чтобы рыть могилы. Сомневаюсь, что, если чума распространится среди населения, мы сможем сжечь такое количество трупов.
— Магистр Рал, а сколько, по-вашему, людей может умереть? — спросил один из офицеров.
— Тысячи, — ответил за Ричарда Дрефан. — Десятки тысяч. — Он оглядел присутствующих. — А если дело пойдет плохо, то и гораздо больше. Я читал о чуме, которая за три месяца сократила на три четверти население города — а в нем насчитывалось полмиллиона жителей.
Кто-то присвистнул.
— И еще одно, — сказал Ричард. — Начнется паника. Некоторые захотят бежать из Эйдиндрила. Большинство останется, не столько потому, что здесь их родной дом, сколько потому, что здесь у них все, что они нажили, и здесь у них есть работа. Мы не можем допустить, чтобы кто-то покинул Эйдиндрил и понес чуму в другие страны Срединных Земель или еще дальше, в Д’Хару. Все жители должны оставаться в городе. Но если люди захотят укрыться в окрестных холмах, мы должны отнестись к этому с пониманием. Они могут болтаться вокруг города, сколько хотят, но покидать окрестности Эйдиндрила запрещается всем. Расставьте кордон и никого не выпускайте за его пределы. Если понадобится, применяйте силу, но, пожалуйста, не забывайте, что эти люди не злонамеренны, а просто боятся за себя и своих близких. Тем, кто захочет укрыться в холмах, напомните, чтобы взяли с собой побольше еды. Мародерства в деревнях мы не допустим. — Ричард помолчал. — Что ж, пожалуй, это все, что я хотел вам сказать. Вопросы есть?
— Вы уедете сегодня ночью, моя королева, магистр Рал? Или завтра утром? — спросил генерал Болдуин. — И где вы будете находиться?
— Мы с Ричардом не покинем Эйдиндрил, — ответила Кэлен.
— Что?! Но вы должны уехать! — вскричал генерал Болдуин. — Прошу вас! Если вы погибнете, кто поведет нас за собой?
— Мы не знали, с чем имеем дело, а теперь уже слишком поздно, — ответила Кэлен. — Мы могли успеть заразиться.
— Хотя считаем это маловероятным, — поспешил развеять опасения офицеров Ричард. — Но я должен остаться здесь, чтобы выяснить, нет ли магии, которая может остановить чуму. Для этого мне нужно пойти в замок Волшебника. Если мы переберемся на холмы, от нас будет мало пользы, и я лишусь возможности найти решение. Мы останемся здесь, чтобы контролировать ситуацию в городе. Дрефан — верховный жрец целителей Рауг’Мосс. Мы с Матерью-Исповедницей в надежных руках. Дрефан и Надина тоже остаются, чтобы помочь населению.
Пока офицеры обсуждали вопросы снабжения и обеспечения, Кэлен отошла к окну и стала наблюдать за весенней метелью. Ричард разговаривал с офицерами, как командир, который старается укрепить дух своих воинов перед предстоящей битвой. И как в любой битве, в этом сражении смерть пожнет свою жатву.
Несмотря на заверения Дрефана, что в холодную погоду чума не может сильно распространиться, Кэлен знала, что в данном случае это не так.
Это не обычная эпидемия. Это чума, насланная на Эйдиндрил при помощи магии человеком, который стремится убить их всех.
Тогда, в подземелье, Джегань назвал это Джа-Ла Д’Йин — Игрой Жизни. Он был недоволен, что Ричард заменил мяч на более легкий, чтобы в нее могли играть все ребятишки, а не только самые сильные и жестокие. И Джегань начал с того, что убил именно этих детей. Это не случайность. Это послание.
Началась настоящая игра жизни.
И если выиграет Джегань, этот мир будет принадлежать ему, и он станет править им с такой же жестокостью.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:49 | Сообщение # 29

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 33
Целый час офицеры задавали Дрефану вопросы, а оба генерала давали Ричарду советы по командованию и обеспечению. Обсудили перспективы, составили планы, распределили обязанности. Было решено начать передислокацию этой же ночью. Защитников Паствы, которые принесли Ричарду клятву верности, предполагалось на всякий случай разъединить и направить небольшими группами в разные подразделения. Ричард согласился с таким предложением.
Когда офицеры ушли, Ричард тяжело опустился на стул. Он проделал долгий путь от лесного проводника до главнокомандующего.
Кэлен гордилась им.
Она уже открыла рот, чтобы это сказать, но ее опередила Надина.
— Спасибо, — равнодушно буркнул Ричард.
Надина нерешительно тронула его за плечо.
— Ричард, ты всегда был… Ну, я не знаю… Для меня просто Ричардом. Моим земляком. Лесным проводником. Но сегодня, особенно сейчас, я впервые увидела тебя в ином свете. Ты действительно магистр Рал.
Ричард облокотился на стол и спрятал лицо в ладонях.
— Мне кажется, что я скорее предпочел бы оказаться на дне обрыва погребенным вместе с Храмом Ветров.
— Не глупи, — прошептала она.
Кэлен быстро подошла к Ричарду, и Надина скользнула прочь.
— Ричард, ты должен лечь спать, — сказала Кэлен. — Сейчас. Ты обещал. Ты нам нужен здоровым. Если ты не ляжешь спать…
— Знаю. — Тяжело оттолкнувшись от стола, он встал и повернулся к Дрефану и Надине. — У кого-нибудь из вас есть что-нибудь, что поможет заснуть? Я уже пробовал… Бесполезно. Просто лежал и пялился в потолок. Мой мозг никак не может успокоиться.
— Дисгармония Фен Сан, — немедленно сообщил Дрефан. — И ты сам в этом виноват, потому что довел себя до изнеможения. У каждого из нас есть свои пределы, и если…
— Дрефан, — ласково перебил его Ричард, — я знаю, что ты хочешь сказать, но я делаю то, что должен делать. Постарайся это понять. Джегань хочет нас всех перебить. И я не могу сидеть сложа руки.
Дрефан хмыкнул.
— Я все понимаю, только ты от этого здоровее не становишься.
— Одним словом, я постараюсь быть хорошим мальчиком, но только потом, ладно? Так как насчет того, чтобы мне все же каким-то образом сегодня уснуть?
— Медитация, — ответил Дрефан. — Она приведет в гармонию твои энергетические потоки.
Ричард почесал бровь.
— Дрефан, сотням тысяч людей грозит смерть, потому что Джегань жаждет власти над миром. И он уже доказал нам, что его решимость не имеет границ. И убивать он начал с детей. — Ричард сжал кулак так, что побелели костяшки. — И лишь для того, чтобы передать мне послание! Детей! — Лицо Ричарда, наоборот, налилось кровью. — Ну так он просчитался! Я ни за что и никогда не отдам свой народ такому тирану! Никогда! Я сделаю все, чтобы остановить чуму! Клянусь!
В комнате воцарилась звенящая тишина. Кэлен никогда не видела Ричарда таким. Когда в его глазах плясала волшебная ярость магии Меча Истины, то объект этой ярости обычно находился в пределах досягаемости. Ярость была направлена на вполне ощутимую угрозу.
А сейчас это была бессильная ярость на невидимого противника. Сейчас перед Ричардом не было врага, с которым можно сразиться. По его глазам Кэлен видела, что этот гнев не волшебного происхождения. Это была ярость Ричарда в чистом виде, без магии.
Наконец он сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и провел ладонью по лицу.
— Если я попытаюсь медитировать, — голос его снова звучал ровно, — то опять увижу в своем воображении умирающих детей. Я этого не вынесу. Мне нужно уснуть без сновидений.
— Без сновидений? Тебя тревожат сны?
— Кошмары. Впрочем, кошмары поджидают меня и днем, когда я бодрствую, но тогда они по крайней мере реальны. Сноходец не может проникнуть в мои сны, но он все же ухитрился заставить меня видеть кошмары. О добрые духи, даруйте мне спокойствие хотя бы во сне!
— Явный признак дисгармонии меридиана Фен Сан, — подтвердил сам для себя Дрефан. — Я вижу, ты будешь непростым пациентом.
Он расстегнул один из кошелей у себя на поясе и достал оттуда несколько маленьких мешочков. Один он убрал обратно.
— Нет, это снимает боль, но не поможет уснуть. — Он понюхал следующий. — Это рвотное. — Он перебрал все мешочки и снова сложил их в кошель. — Нет, боюсь, у меня с собой нет ничего попроще. Я привез только редкие средства.
— Что ж, спасибо за попытку, — вздохнул Ричард.
Дрефан повернулся к Надине. Она была сама готовность и стояла, поджав губы, чтобы не выдать своего ликования.
— То, что ты дала матери Йоника, для Ричарда будет слишком слабым, — сказал ей Дрефан. — У тебя нет хмеля?
— Есть, — спокойно ответила она, явно довольная тем, что наконец кто-то спросил ее. — Экстракт, разумеется.
— Отлично, — кивнул Дрефан и хлопнул Ричарда по спине. — Помедитируешь в другой раз. А сегодня уснешь, едва до подушки доберешься. Надина сделает тебе настойку. А я пойду наставлять слуг.
— Не забудь помедитировать, — пробормотал Ричард, когда Дрефан ушел.
Бердина осталась изучать дневник, а Надина, Кара, Райна, Улик с Иганом и Кэлен направились вслед за Ричардом в его спальню, которая находилась неподалеку от кабинета. Улик с Иганом, как всегда, остались в коридоре. Остальные вошли в комнату.
Ричард бросил свой золотой плащ на стул. Снял через голову перевязь и положил на плащ Меч Истины. Затем лениво стянул через голову расшитую золотом куртку, снял рубашку и остался в черной безрукавке.
Надина уголком глаза следила за ним, одновременно вслух отсчитывая капли, которые капала в стакан с водой.
Ричард плюхнулся на край кровати.
— Кара, будь добра, стащи с меня сапоги.
Кара закатила глаза.
— Я что, похожа на лакея?
И принялась за дело, а Ричард лишь улыбнулся:
— Скажи Бердине, пусть найдет любые упоминания об этой горе Четырех Ветров. Может, наткнется на еще что-нибудь стоящее.
Кара глянула на него снизу вверх.
— Блестящая мысль! — с издевательским энтузиазмом воскликнула она. — Готова поспорить, она в жизни бы до этого сама не додумалась, о всезнающий и мудрый повелитель!
— Ладно-ладно. Похоже, я тут никому не нужен. Так где там мой волшебный напиток?
— Уже несу, — радостно пропела Надина.
Кара крякнула, стаскивая с него второй сапог.
— Расстегните штаны, я их тоже сниму.
Ричард бросил на нее сердитый взгляд:
— Спасибо, сам справлюсь.
Кара хихикнула, а он скатился с кровати и подошел к Надине. Та протянула ему стакан.
— Не пей все. Я накапала пятьдесят капель. Этого больше чем достаточно, но я решила, пусть у тебя будет запас. Выпей треть, а если проснешься ночью, можешь сделать еще пару глотков. Я добавила еще валерианы и пустырника, чтобы ты заснул уже наверняка и без сновидений.
Ричард залпом выпил половину и скривился.
— Судя по мерзкому вкусу, я от этой штуки либо усну, либо помру.
— Будешь спать, как младенец, — улыбнулась Надина.
— Слыхал я, что младенцы спят вовсе не так крепко, как принято думать.
Надина тихо рассмеялась мелодичным смехом.
— Ты уснешь, Ричард. Обещаю. А если проснешься слишком рано, просто выпей еще немного.
— Спасибо. — Он сел на край кровати и оглядел всех женщин по очереди. — А со штанами я справлюсь. Клянусь.
Кара закатила глаза и направилась к двери, подталкивая перед собой Надину. Кэлен поцеловала Ричарда в щеку.
— Ложись. Я приду и поцелую тебя на ночь, только расставлю охрану.
Райна вышла вслед за Кэлен и закрыла дверь. Надина ждала в коридоре, покачиваясь на каблуках.
— Как рука? Сменить припарку?
— Рука гораздо лучше, — ответила Кэлен. — Пожалуй, хватит припарок. Но спасибо за предложение.
Она скрестила на груди руки и уставилась на Надину. Кара тоже уставилась на Надину. Райна уставилась на Надину.
Надина переводила взгляд с одной женщины на другую. Потом поглядела на Улика с Иганом, которые тоже глаз с нее не спускали.
— Ну, тогда ладно. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — в один голос ответили Кэлен, Кара и Райна. Они смотрели вслед удаляющейся Надине.
— Я тебя еще раз прошу — позволь мне ее убить, — сквозь зубы прошипела Кара.
— Может, и позволю, — ответила Кэлен и постучала в дверь. — Ричард? Ты лег?
— Да.
Кара хотела тоже войти.
— Я только на минутку, — сказала ей Кэлен. — Вряд ли он успеет за это время меня обесчестить.
— От магистра Рала всего можно ждать, — нахмурилась Кара.
Райна рассмеялась и хлопнула ее по руке.
— На твоем месте я бы не стала беспокоиться. После того, что мы сегодня видели, вряд ли у кого-то из нас будет подходящее настроение, — сказала Кэлен и закрыла дверь.
В комнате горела одна свеча. Ричард лежал, укрывшись до пояса одеялом. Кэлен присела на краешек кровати, взяла его руку и прижала к груди.
— Ты очень огорчена? — спросил он.
— Ричард, мы непременно поженимся. Я ждала тебя всю жизнь. Мы с тобой вместе. А все остальное не важно.
Ричард улыбнулся. Его усталые глаза сверкнули.
— Ну, не все.
Кэлен не смогла удержаться от улыбки. Она поцеловала его пальцы.
— Я все понимаю, — сказала она, — и не хочу, чтобы ты уснул с мыслью, что у меня сердце разбито из-за того, что мы не можем пожениться прямо сию минуту. Поженимся, когда сможем.
Он притянул ее к себе и нежно поцеловал. Положив ладонь на его обнаженную грудь, Кэлен почувствовала тепло его тела, его дыхание, биение его сердца. В другое время это прикосновение пробудило бы в ней огонек желания, но после того, что она сегодня увидела, это было невозможно.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— И я тебя люблю, сейчас и всегда, — прошептал он в ответ.
Кэлен задула свечу.
— Спи, любовь моя.
Кара подозрительно оглядела Кэлен.
— Прошло две минуты.
Кэлен пропустила эту шуточку мимо ушей.
— Райна, ты не останешься возле двери Ричарда? А когда пойдешь спать, поставь тут солдат.
— Конечно, Мать-Исповедница.
— Улик, Иган, с этим сонным зельем Ричард не сможет проснуться, если что-то случится. Я бы хотела, чтобы вы тоже пришли сюда, когда Райна уйдет спать.
Улик сложил на груди здоровенные ручищи.
— Мать-Исповедница, мы и так не собирались уходить отсюда, пока магистр Рал не проснется.
Иган указал на пол у противоположной стены.
— Мы можем и тут подремать по очереди, если понадобится, — прогудел он. — Мы будем здесь. Не волнуйтесь за безопасность магистра Рала.
— Спасибо вам всем. И еще одно: Надину в эту комнату не пускать ни под каким предлогом. Ни под каким.
Все с довольным видом кивнули. Кэлен повернулась к Каре:
— Кара, приведи Бердину. Я иду за плащом. И вам двоим тоже плащи пригодятся. Ночь сегодня мерзкая.
— А куда вы собрались?
— Я буду ждать вас в конюшне.
— В конюшне? Что тебе там понадобилось? Пора ужинать.
Кара никогда не возражала против приказа из-за такой мелочи, как ужин. Она просто что-то подозревает.
— Тогда возьми что-нибудь на кухне, поужинаем в дороге.
Кара заложила руки за спину.
— Куда мы едем?
— На прогулку.
— На прогулку. Мать-Исповедница, куда мы едем?
— В замок Волшебника.
Кара с Райной недоуменно уставились на Кэлен.
Впрочем, на лице Кары удивление быстро сменилось выражением неодобрения.
— А магистр Рал знает, что ты собралась в замок?
— Конечно, нет. Если бы я ему рассказала, он бы стал настаивать, что поедет со мной. А ему надо поспать, поэтому я ничего ему не сказала.
— А зачем мы туда едем?
— Потому что Храм Ветров исчез. Волшебников, которые это сделали, судили. А все судебные отчеты хранятся в замке. Я хочу найти отчет об этом заседании. Завтра Ричард прочтет его, когда выспится. Ему это может помочь.
— Очень мудро ехать в замок Волшебника среди ночи. Пойду заберу Бердину, возьму чего-нибудь пожевать, и встретимся в конюшне. Отличный получится пикничок, — с откровенным сарказмом сказала Кара.
Глава 34
Кэлен стряхнула с ресниц большие пушистые снежинки и натянула пониже капюшон плаща. Надо же было сделать такую глупость и не переодеться во что-то более приемлемое, а поехать в белом платье Исповедницы. Приподнявшись в стременах, она постаралась подсунуть под себя подол платья. Сидеть с голыми ногами в холодном седле было не очень-то приятно. Хорошо хоть сапоги достаточно высокие. Кэлен ехала на Нике, огромном боевом жеребце, подаренном ей галеанскими солдатами. Ник был ее старым, испытанным другом.
Кара с Бердиной тоже чувствовали себя неуютно, но Кэлен знала, что они просто боятся ехать туда, где есть магия. Обе морд-сит уже бывали в замке Волшебника и отнюдь не горели желанием туда возвращаться. Еще в конюшне они пытались отговорить Кэлен от этой затеи. Кэлен напомнила им о чуме.
Ник запрядал ушами, и из темноты появились темные фигуры солдат. Они доехали до каменного моста, перед которым был выставлен пост.
Солдаты немедленно убрали мечи, едва Кара рявкнула на них с седла, довольная, что может на ком-то сорвать свое дурное настроение.
— Мерзкая ночь для прогулок, Мать-Исповедница, — заметил один из солдат, довольный, что есть к кому обратиться, кроме морд-сит.
— Мерзкая ночь для дежурства, — ответила Кэлен.
Солдат оглянулся.
— Любая ночь становится мерзкой, когда приходится дежурить у замка.
— Замок хоть и выглядит мрачно, — улыбнулась Кэлен, — но он не такой злющий, как кажется.
— Вам видней, Мать-Исповедница. А по мне это все равно что стоять на страже у подземного мира.
— Никто не пытался проникнуть в замок?
— Если бы кто попытался, вы бы об этом услышали, Мать-Исповедница. Или нашли тут наши трупы.
Кэлен пришпорила огромного жеребца. Ник фыркнул и двинулся дальше по скользкому снегу. Кэлен привыкла доверять коню в такую погоду и предоставляла ему самому выбирать дорогу. Кара с Бердиной свободно покачивались в седлах. Перед тем как уехать, Кара схватила свою лошадь под уздцы, уставилась ей в глаза и приказала вести себя смирно. У Кэлен возникло странное чувство, будто кобыла поняла предупреждение.
Кэлен с трудом различала каменный парапет. А лошади не видели бездну, над которой пролегал мост. Она знала, что Ник не испугается, но вот о лошадях морд-сит этого с уверенностью сказать не могла. Каменные стены уходили вниз на многие тысячи футов. И если не уметь летать, то в замок можно попасть только одним путем.
Кэлен выросла в Эйдиндриле и часто бывала в замке, причем чаще всего одна. Даже когда она была ребенком, ей дозволялось ходить в замок одной, как и другим юным Исповедницам. Волшебники подшучивали над ней и бегали по коридорам, веселясь вместе с девочкой. Замок стал для нее вторым домом. Уютным и безопасным, доброжелательным и оберегающим.
Но она отлично знала, что в замке, как и в любом доме, есть опасные места. Никто не полезет, например, в горящий камин. Вот и в замке были места, куда тоже соваться не следовало.
Повзрослев, она перестала ходить в замок одна. Когда Исповедница становится взрослой, ей опасно ходить куда бы то ни было в одиночку. Как только Исповедница начинает принимать исповеди, ее повсюду сопровождает ее волшебник, потому что у нее появляется много врагов.
Родственники осужденных редко верили, что их сын или муж совершил серьезное, а зачастую и жестокое преступление, и винили Исповедницу за смертный приговор, хотя она в данном случае была всего лишь средством приведения приговора в исполнение.
На жизнь Исповедниц постоянно покушались. Недостатка в желающих Исповеднице смерти никогда не наблюдалось.
— А как мы без магистра Рала пройдем щиты? — спросила Бердина.
Кэлен уверенно улыбнулась обеим морд-сит.
— Ричард не знал, куда шел. Он просто вихрем пролетел по замку, ведомый своим даром. Я знаю пути, где можно пройти и без магии. Могут, правда, встретиться мягкие щиты, которые обычные люди не пройдут, но мне они не помеха. А если пройду я, то сумею и вас протащить, как Ричард протаскивал вас через более мощные щиты.
Кара хмыкнула. Она всю дорогу надеялась, что щиты их остановят.
— Кара, я бывала в замке сотни раз. Там совершенно нечего бояться. Мы просто идем в библиотеку. Как вы защищаете меня здесь, так же я буду защищать вас в замке. Мы сестры по эйджилу. Я не подпущу вас к опасной магии. Ты мне доверяешь?
— Ну… Я считаю тебя сестрой по эйджилу. А сестре по эйджилу я могу доверять.
Они проехали под огромной решеткой и въехали на территорию замка. Здесь, за толстыми внешними стенами, снег таял, едва долетев до земли. Кэлен откинула капюшон. Тут было тепло и уютно.
Стряхнув снег с плаща, она вдохнула полной грудью свежий весенний воздух. Ник радостно заржал.
Кэлен повела Кару и Бердину по гравию и каменной крошке к арке в стене. Морд-сит зажгли лампы, притороченные к седлам, и коридор осветился мягким оранжевым светом.
— Почему мы идем тут? — спросила Кара. — Магистр Рал повел нас к большой каменной двери там, снаружи.
— Знаю. Это одна из причин, почему вы так боитесь замка. Тот путь в замок опасен. А я веду вас дорогой, которой обычно хожу сама. Она гораздо безопаснее. Сами увидите.
Этой дорогой ходили те, кто жил или работал в замке. Обычные посетители входили через еще один вход, где их встречал проводник, который за ними присматривал.
Когда они вышли из прохода, лошади увидели роскошный выгул с сочной травой. Дорожка бежала вдоль стены к главному входу в замок. От выгула ее отгораживала деревянная изгородь. В дальнем конце выгула находилась конюшня.
Кэлен спешилась и открыла ворота. Сняв с лошадей седла и поклажу, они пустили их пастись.
Широкие гранитные ступени, истертые за тысячи лет, вели наверх, к простым, но тяжелым двойным дверям. Кара и Бердина с лампами в руках вошли в замок следом за Кэлен. В огромном помещении лампы освещали только колонны и арки.
— Что это? — громко прошептала Бердина. — Похоже на ливень.
— А здесь… Ведь здесь нет крыс?
— Это просто фонтан, — объяснила Кэлен, и эхо ее голоса отозвалось где-то вдалеке. — Да, Кара, крысы тут водятся, но не там, куда мы идем. Честное слово. Дай-ка мне лампу.
Взяв лампу, Кэлен подошла к одной из ключевых ламп на правой стене, подняла колпачок и зажгла фитиль.
Сразу после того, как загорелась ключевая лампа, начали зажигаться все остальные — сотни ламп вспыхивали по две с каждой стороны по периметру огромного помещения. Буквально за несколько мгновений в замке стало светло, как днем. Кара с Райной замерли с раскрытыми ртами.
В сотне футов над головой мерцала стеклянная крыша — сейчас она была темной, но днем наполняла помещение теплом и светом. Ночью, если нет облаков, можно было выключить лампы и любоваться звездами или наслаждаться игрой лунного света.
В центре стоял беломраморный фонтан в виде большого листа клевера. Из верхней чаши на пятнадцать футов била вода и каскадом стекала по возрастающим по размеру чашам до самой нижней, сквозь дырочки которой идеальными дугами выливалась в бассейн. Край бассейна был достаточно широким, чтобы на нем было удобно сидеть.
Бердина как зачарованная шагнула вниз на одну из пяти круглых ступенек, ведущих к фонтану.
— Какая красота… — изумленно прошептала она.
Кара огляделась и увидела колонны из красного мрамора и балкон, идущий по периметру овального помещения. На губах ее заиграла улыбка.
— Ничего общего с тем местом, куда привел нас магистр Рал. — Внезапно она нахмурилась. — Лампы. Это была магия. Здесь есть магия. Ты сказала, что будешь держать нас подальше от магии.
— Я сказала, что буду держать вас подальше от опасной магии. Эти лампы — своего рода щит, только наоборот. Вместо того чтобы держать людей на расстоянии, они приветствуют гостя. Это дружественная разновидность магии, Кара.
— Дружественная. Угу.
— Ладно, пошли. Мы пришли сюда по делу. Нас ждет работа.
Кэлен повела их к библиотеке по теплым коридорам, разительно отличавшимися от жуткого лабиринта, по которому вел морд-сит в свое время Ричард. По дороге им встретились лишь три щита. Магия Кэлен позволяла ей их пройти, и она провела Кару с Бердиной, хотя обе жаловались на щекотку.
Эти щиты не охраняли опасные зоны, поэтому были слабее, чем другие щиты в замке. Были здесь и такие щиты, которые на памяти Кэлен не проходил ни один волшебник. Правда, Ричард прошел их запросто.
Они вышли в коридор, облицованный светло-розовым туфом. Он выходил в большие комнаты со скамейками, предназначенные для чтения и бесед. В конце каждой из этих комнат за двойными дверями находились библиотеки.
— Я здесь была, — сообщила Бердина. — Я все это помню.
— Верно. Ричард привел вас сюда, только другой дорогой.
Кэлен дошла до восьмой по счету гостиной и вошла через двойную дверь в библиотеку. Здесь она снова зажгла ключевую лампу, и темнота рассеялась. Полы здесь были из полированного бука, а стены украшали медового цвета дубовые панели. Из окон открывался великолепный вид на Эйдиндрил, но сейчас сквозь снежную пелену Кэлен едва могла различить отдельные огоньки простиравшегося внизу города.
Она пошла между столами, оглядывая многочисленные ряды книг в поисках тех, которые она помнила. Только в этой библиотеке было сто сорок пять рядов книг. Кресла тут очень удобные для чтения, но сегодня им понадобятся столы, чтобы складывать книги.
— Значит, это и есть библиотека, — заметила Кара. — В Народном Дворце Д’Хары библиотека куда больше.
— Это всего лишь одна из двадцати шести таких комнат. Я могу только догадываться, сколько тысяч книг хранится в замке, — сказала Кэлен.
— Так как же мы найдем те, что нам нужны? — заволновалась Бердина.
— Это не так сложно, как кажется. Впрочем, у меня был знакомый волшебник, который перерыл все библиотеки в поисках сведений, которые — он точно это знал — здесь есть. Он всю жизнь их искал, но так и не нашел.
— Так как же сможем найти мы?
— Книги рассортированы по темам. Книги для изучения языков, например. Я могу показать вам все книги по каждому отдельному языку, потому что они к магии никакого отношения не имеют и собраны в одном месте. Правда, я не знаю, по какой системе расставлены книги о магии и книги пророчеств, если там вообще есть система, но это нам сейчас и не нужно. В этой комнате хранятся отчеты о судебных процессах. Я их сама никогда не открывала, но знаю, что они есть.
Кэлен повернулась и повела обеих морд-сит между двумя рядами полок. Примерно посередине она остановилась.
— Вот. Судя по надписям на корешках, они на разных языках. Поскольку я знаю все языки, кроме древне’дхарианского, то просмотрю те, что написаны на других языках Срединных Земель. Кара, ты просмотри те, что на нашем, а ты, Бердина, займись теми, что на древнед’харианском.
Они принялись снимать книги с полок и класть на стол, деля на три кучки. Их оказалось не так много, как опасалась Кэлен. Бердине досталось семь, Каре — пятнадцать, а Кэлен — одиннадцать. Бердине предстояло повозиться, поскольку она была не очень сильна в древнед’харианском, зато Кэлен владела языками свободно и рассчитывала, быстро управившись со своими книгами, помочь Каре.
Начав просматривать книги, Кэлен быстро поняла, что все окажется даже еще проще. Каждое досье начиналось с классификации совершенного преступления, так что было легко отобрать те, которые не касаются Храма Ветров.
Обвинения варьировались от мелкого воровства до убийства. Некую колдунью обвиняли в том, что она наложила приворотное заклятие, но ее признали невиновной. Двенадцатилетний мальчик обвинялся в том, что был зачинщиком драки, в ходе которой сломал другому мальчику руку. Поскольку он прибегнул к магии, чтобы покалечить противника, его приговорили к отстранению от обучения на год. Волшебника обвиняли в том, что он слишком много пьет; третье нарушение; предыдущие санкции воздействия не возымели; обвиняемый в пьяном виде вел себя агрессивно. Его признали виновным и приговорили к смерти.
Приговор привели в исполнение через два дня, когда он протрезвел.
В таких вопросах на снисходительность нечего было рассчитывать. В пьяном виде волшебник способен стереть с лица земли целый город. Лично Кэлен видела пьяных волшебников один раз в жизни.
Судебные отчеты оказались весьма увлекательным чтением, но, понимая важность стоящей перед ними задачи, Кэлен быстро пролистывала книги в поисках упоминаний о Храме Ветров или о преступлении, совершенном группой волшебников. Обе морд-сит тоже довольно быстро продвигались в своих поисках. Через час Кэлен покончила со всеми одиннадцатью книгами. Бердине оставалось просмотреть еще три, а Каре — шесть.
— Есть что-нибудь? — спросила Кэлен.
— Я только что наткнулась на дело одного волшебника, — сказала Кара, — который развлекался тем, что на рынке на улице Глашатаев задирал свой балахон перед женщинами и приказывал им «поцеловать змею». А я и не знала, что волшебники могут так себя вести.
— Они такие же люди, как и все остальные.
— Нет, не такие. Они владеют магией, — возразила Кара.
— Я тоже. Ты что-нибудь обнаружила, Бердина? — Кэлен потянулась было за одной из оставшихся у Кары книг, но передумала. — Бердина, ты ведь была в той комнате, где находится сильфида?
Бердина передернулась и сделала вид, что ее тошнит.
— Не напоминай!
Кэлен зажмурилась, пытаясь представить себе это место.
Она помнила останки Коло, сильфиду, но с трудом могла вспомнить, что там было еще.
— Бердина, ты не помнишь, там были какие-нибудь книги?
Бердина задумалась, закусив ноготь.
— Я помню, как мы нашли раскрытый дневник Коло на столе. Чернильницу и перо. Помню скелет Коло на полу возле стула. Одежда на нем истлела, остался только кожаный пояс.
Кэлен ничего не могла добавить к этому списку.
— А ты не помнишь, там на полках были книги?
Бердина задумчиво прикрыла глаза.
— Нет.
— Не помнишь или нет, не было?
— Не помню. Магистр Рал был в восторге от дневника. Он сказал, что это совсем другое, чем книги в библиотеке, и он чувствует — это то самое, что он искал. После этого мы сразу оттуда ушли.
Кэлен встала.
— Вы продолжайте просматривать книги. А я схожу туда, просто чтобы проверить на всякий случай.
Кара резко встала, едва не опрокинув стул.
— Я пойду с тобой.
— Там, внизу, полно крыс.
Кара с недовольным видом уперла руку в бок.
— Я видела крыс и раньше. Я иду с тобой.
Кэлен отлично помнила рассказ Кары о крысах.
— Кара, в этом нет нужды. В замке мне не требуется твоя защита. За его пределами — да, но здесь я знаю возможные опасности лучше, чем ты. Я обещала не подпускать вас к опасной магии. А там, внизу, магия очень опасна.
— Значит, тебе тоже там нечего делать.
— Не волнуйся, я узнаю ее, если встречу. А ты — нет. И в опасности будешь ты, а не я. Я тут выросла. Моя родная мать разрешала мне носиться по замку, когда я была еще совсем крошкой, потому что мне хорошо объяснили, какие опасности мне тут грозят и как их избежать. Я знаю, что делаю. Будь добра, останься здесь с Бердиной, и закончите просматривать книги. Чем быстрее мы найдем то, что нам нужно, тем быстрее вернемся.
Кара переступила с ноги на ногу, и ее кожаная одежда скрипнула.
— Пожалуй, ты и впрямь знаешь здешние опасности лучше, чем я. И ты права — нам надо побыстрее вернуться. Там ведь Надина.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 21:50 | Сообщение # 30

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 35
Кэлен попыталась мысленно нарисовать карту внутренних помещений замка, его переходов, лестниц и комнат, по которым шла по дороге вниз. Крысы в свете лампы с визгом разбегались в разные стороны.
Хотя с бастионов замка ей частенько доводилось видеть башню, где располагалась комната Коло, она ни разу не была там с тех пор, как попала туда вместе с Ричардом. К сожалению, Ричард вел ее туда опасными проходами через щиты, которые она сама преодолеть не могла.
Но Кэлен была абсолютно уверена, что в комнату Коло ведут и другие пути. В замке было много пространства, не огороженного вообще никакими щитами. Нужно просто найти дорогу, где нет щитов или есть только те, которые она может пройти.
Обычно «жесткие щиты», как их называли волшебники, ставили для того, чтобы укрыть какой-то предмет, а не с целью перекрыть доступ в какую-то область замка. Многие помещения, по которым Ричард вел Кэлен, были именно такими; путь через них был короче, но требовал владения особой магией.
Если она не ошибается, Ричард шел по опасным местам, а не сквозь жесткие щиты, специально поставленные для защиты башни. Следовательно, туда должен быть путь и в обход этих опасных зон. Опыт подсказывал Кэлен, что именно так устроен замок. Если бы доступ в башню изначально был ограничен, перед ней стоял бы жесткий щит. А если доступ открыт, то есть хотя бы один путь, которым она может пройти. Ей не остается ничего другого, как выяснить это на практике.
Хотя Кэлен провела в замке довольно много времени, в основном она сидела в библиотеках. Конечно, она немного исследовала замок, но он был огромен. Наружная часть его поражала размерами, но та, что скрывалась внутри горы, была просто гигантской.
Кэлен прошла через вырубленную в камне пещеру. Лампа, которую она несла с собой, осветила вырезанные в граните символы и специально отполированные, чтобы были более заметными, круги. Каждый такой круг обозначал местонахождение небольшого щита, который вызывал легкое ощущение щекотки, когда Кэлен его проходила.
Впереди коридор разделялся на три ответвления. Не успела она дойти до развилки, как воздух вокруг внезапно завибрировал. Кэлен шла очень быстро и поэтому остановилась не сразу, пройдя по инерции пару шагов. И с каждым шагом вибрация становилась все сильнее. Длинные волосы Кэлен поднялись на голове и встали дыбом. Вырезанный в камне круг засиял красным цветом.
Кэлен отступила. Вибрация немного уменьшилась. Волосы улеглись.
Кэлен выругалась сквозь зубы. Вибрирующий щит — серьезное предостережение. Красное сияние показывало местоположение самого щита. А вибрация предупреждала, что ты вошел в зону его действия.
Некоторые из жестких щитов предупреждали человека, делая воздух сначала вязким, как грязь, а потом твердым, как камень. Некоторые из вибрирующих щитов не предупреждали о себе, а сдирали с человека кожу, едва он входил в них. Более слабые щиты предназначались для того, чтобы не дать людям, не владеющим магией и, соответственно, знаниями, приблизиться к опасности.
Кэлен развернулась и, держа лампу повыше, вернулась обратно. Затем двинулась по другому коридору, который шел приблизительно в нужном ей направлении. Этот коридор выглядел более обычным: стены были беленые и здесь было светлее.
На всем протяжении этого коридора Кэлен не встретила ни одного щита. Она спустилась по лестнице на более низкий уровень. Еще один каменный коридор без всяких щитов, который она быстро прошла. Кэлен мысленно представила себе все коридоры, комнаты, лестницы и переходы и была почти уверена, что, не считая ложных путей, куда она по ошибке забредала, есть все-таки не перекрытая щитами дорога в башню.
Она распахнула дверь в конце очередного коридора и оказалась в переходе с металлическими перилами. Это был нижний ярус башни. Ступеньки шли винтом по ее внутренней стороне. На дне башни блестел пруд с застоявшейся черной водой. Над поверхностью воды выступали камни. По водной глади носились жучки. Устроившиеся на камнях саламандры лениво повернулись к Кэлен.
Здесь, в этом месте, они с Ричардом сражались с королевой мрисвизов. Осколки ее вонючих яиц по-прежнему валялись на камнях. Обломки двери все еще плавали в воде.
А на той стороне, за прудом, был вход в комнату Коло.
Кэлен быстро добралась до широкой платформы перед ней. Дверь была вырвана волшебной молнией; почерневшие обломки скалы по краям пролома торчали, как гнилые зубы. Кое-где камень оплавился, словно воск. Стена башни возле пролома была покрыта сажей — здесь произошел мощный выплеск магии, который впервые за тысячелетия открыл замурованную комнату Коло.
Разрушив Башни Погибели, Ричард разрушил и магическую печать, которая закрывала эту комнату. Во время великой войны три тысячи лет назад башни отделили Древний мир от Нового. И запечатали комнату с сильфидой. А вместе с ней — Коло, который в эту минуту дежурил возле сильфиды.
Шагая по скрипящим обломкам, Кэлен вошла в комнату, где умер Коло. Комнату, где находилась сильфида. Стояла мертвая тишина, и Кэлен была рада даже звуку собственных шагов.
Ричард пробудил сильфиду от трехтысячелетнего сна. Сильфида отнесла Ричарда в Древний мир, а потом в целости и сохранности доставила его и Кэлен обратно в Эйдиндрил. После возвращения Ричард велел сильфиде снова уснуть. За все те годы, что Кэлен провела в замке, ей и в голову не приходило, что здесь есть создание, подобное сильфиде.
Кэлен даже вообразить не могла, какого рода магией пользовались волшебники древности, чтобы создать такое существо. Она лишь чуть-чуть, самым краешком воображения могла осознать могущество, которым обладал Ричард, но не понимала его.
Какие же чудеса могли творить боевые чародеи древности, которые хорошо знали, как пользоваться своим даром? Каким кошмаром должна была быть битва между теми, кто владел такой мощью?
От одной лишь этой мысли Кэлен бросало в дрожь.
Она вспомнила о чуме, насланной на Эйдиндрил. Они наверняка умели делать такие вещи. И бороться с ними.
Лампа осветила скелет Коло около стула. Перо и чернильница по-прежнему лежали на пыльном столе. Круглую комнату почти в шестьдесят футов в поперечнике венчал куполообразный потолок почти такой же высоты, как ширина комнаты.
В центре стояло каменное кольцо, как у колодца, примерно футов двадцать пять — тридцать в поперечнике. Там дремала сильфида. Кэлен, держа над головой лампу, быстро глянула вниз, в темный провал, уходивший, казалось, в бесконечность.
Стены комнаты были изрезаны, словно здесь метались взбесившиеся молнии, — еще одно последствие той магии, которую Ричард призвал, когда разрушил Башни Погибели. Кэлен быстро обошла комнату в поисках чего-нибудь, что могло пригодиться. Ничего здесь не было, кроме стола, стула и скелета Коло. Да еще толстого слоя пыли на полках.
Не найдя книг, Кэлен была разочарована. Она увидела три оловянные фляги, в которых, по всей вероятности, держал когда-то воду или суп дежурный волшебник. Белая поблекшая миска с серебряной ложкой. На одной из полок — аккуратно сложенное полотенце или какая-то вышивка. Когда Кэлен дотронулась до нее, она рассыпалась в прах.
Кэлен наклонилась и обнаружила на нижней полке несколько свечек и лампу.
Вдруг она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает.
Кэлен застыла, затаив дыхание, и постаралась убедить себя, что это всего лишь игра воображения.
Волосы у нее на голове зашевелились. По телу побежали мурашки.
Она прислушалась. Пальцы ног судорожно сжались. Она боялась пошевелиться. Очень медленно Кэлен набрала в грудь воздуха.
И так же медленно, очень медленно, чтобы не издать ни шороха, чуточку выпрямилась. Переступить ногами она не рискнула, боясь, что каменная крошка скрипнет под каблуком.
Остатки мужества, крошечные как булавочная головка, требовали, чтобы она бросилась к стенке колодца. Оттуда она сможет определить, сыграло ли с ней злую шутку ее собственное воображение, или это нечто иное. Может, это всего-навсего крыса.
Кэлен резко развернулась.
И отшатнулась, подавившись криком.
Глава 36
Серебристое лицо сильфиды поднялось над каменным парапетом, и в нем, словно в живом зеркале, отразилась вся комната. Сильфида была серебряной статуей — но статуей, способной двигаться с текучим изяществом.
Задыхаясь, Кэлен прижала руку к груди. Сильфида смотрела на нее, словно ей было любопытно, что Кэлен будет делать дальше. Коло часто упоминал в дневнике, что «она» наблюдала за ним.
— Сильфида… — Кэлен запнулась. — Почему ты… не спишь?
Сильфида озадаченно нахмурилась.
— Вы желаете путешествовать? — Жуткий голос эхом прокатился по комнате. Губы сильфиды не шевелились, когда она говорила, но потом сложились в любезную улыбку.
— Путешествовать? Нет. — Кэлен подошла ближе к колодцу. — Сильфида, Ричард погрузил тебя в сон. Я при этом была.
— Хозяин. Он меня пробудил.
— Да, Ричард пробудил тебя. Он в тебе путешествовал. Он спас меня, и мы вернулись… в тебе.
Кэлен с легкой нежностью вспомнила это необыкновенное путешествие. Чтобы перемещаться в сильфиде, ее нужно было вдохнуть. Сначала Кэлен боялась, но, когда Ричард взял ее за руку, она отважилась сделать вдох и обнаружила, что это потрясающе.
Вдыхать сильфиду было поистине наслаждением.
— Я вспоминаю, — сказала сильфида. — Однажды вы были во мне, я помню.
— Но разве ты не помнишь, как Ричард велел тебе снова заснуть?
— Он пробудил меня от векового сна и не погружал в него снова. Он просто позволил мне отдыхать до тех пор, пока я опять не понадоблюсь.
— Но мы думали… Мы думали, что ты вернулась ко сну. Почему же ты не отдыхаешь сейчас?
— Я почувствовала, что вы рядом. И поднялась посмотреть.
Кэлен уперлась в стену.
— Сильфида, кто-нибудь путешествовал в тебе после меня и Ричарда?
— Да.
Сквозь изумление прорвалась внезапная догадка, и Кэлен воскликнула:
— Мужчина и женщина! Они путешествовали в тебе, ведь так? — Улыбка сильфиды стала лукавой, но она не ответила. Кэлен коснулась пальцами камня. — Кто это был, сильфида, кто в тебе путешествовал?
— Вы должны знать, что я никогда не предаю тех, кто во мне путешествует.
— Я должна знать! Откуда?
— Вы во мне путешествовали. Я бы не рассказала о вас. Я никогда не предаю тех, кто во мне путешествует. Вы тоже путешествовали, поэтому должны понимать.
Кэлен нетерпеливо покусывала губы.
— Сильфида, боюсь, на самом деле я мало что о тебе знаю. Ты из другого времени, из другого века. Я знаю лишь, что ты способна путешествовать и уже помогала мне раньше. Эта помощь позволила нанести поражение очень плохим людям.
— Я рада, что вы мной довольны. Быть может, вы снова во мне нуждаетесь? Желаете путешествовать?
По спине Кэлен пробежала дрожь. Без сомнения, именно так Марлин добрался до замка Волшебника. Он и сестра Амелия, должно быть, переместились в Эйдиндрил из Древнего мира в сильфиде. Джегань сказал, что не хотел до ее возвращения обнаруживать своего присутствия. Как еще она могла вернуться к нему достаточно быстро, если не в сильфиде?
Кэлен умоляюще всплеснула руками.
— Сильфида, некоторые очень злые люди… — Она на мгновение приостановилась и, сделав глубокий вдох, прошептала: — Сильфида, ты уже переносила меня в Древний мир.
— Ах. Я помню место. Входите в меня, и мы отправимся.
— Нет-нет, не туда. Сильфида, ты можешь путешествовать в другие места?
— Конечно.
— В какие?
— Их много. Вы должны знать. Вы путешествовали. Назовите место, которое вам нужно, и мы будем путешествовать.
Кэлен наклонилась к улыбающемуся серебряному лицу.
— Женщина-ведьма. Ты можешь отнести меня к женщине-ведьме?
— Я не знаю такого места.
— Это не место. Это человек. Она живет в горах Ранг-Шада. В области, которая называется Предел Агаден. Ты можешь идти туда, в Предел Агаден?
— Ах. Я была там. — Кэлен коснулась губ дрожащими пальцами. — Входите, и мы будем путешествовать, — сказала сильфида, и ее призрачный голос эхом отозвался от древних каменных стен. Звук медленно растаял, и тишина, подобно плотной завесе пыли, снова окутала комнату.
Кэлен откашлялась:
— Сначала мне нужно еще кое-что сделать. Ты будешь здесь, когда я вернусь? Ты меня подождешь?
— Когда я отдыхаю, вам достаточно лишь сказать, что вам нужно, и мы отправимся в путешествие. Вы останетесь довольны.
— Ты хочешь сказать, что, если я тебя не увижу, мне нужно позвать, ты появишься, и мы сможем отправиться?
— Да. Мы сможем отправиться.
Кэлен потерла ладони и отступила на шаг:
— Я скоро вернусь. Я вернусь, и мы отправимся в путешествие.
— Да, — сказала сильфида, наблюдая за тем, как Кэлен отходит. — Мы отправимся в путешествие.
Кэлен подхватила лампу и, на мгновение задержавшись в дверях, оглянулась на серебряное лицо, плывущее в полумраке.
— Я вернусь. Скоро. И мы отправимся в путешествие.
— Да. Мы отправимся в путешествие, — эхом отозвалась сильфида, но Кэлен уже бежала прочь.
Кэлен с трудом понимала, где она идет, как минует щиты. Она была занята своими мыслями. И все же, перебирая альтернативы, она старалась обращать внимание на залы и комнаты, через которые пробегала по пути наверх.
Ей показалось, что она достигла библиотеки чересчур быстро. В раздражении она поняла, что не может появиться перед Карой и Бердиной в таком состоянии. Они бы сразу поняли — что-то не так.
Недалеко от библиотеки, где ждали морд-сит, Кэлен опустилась на скамью и поставила лампу на пол. Она откинулась на стену, вытянула уставшие ноги и принялась обмахивать лицо ладонью. Кэлен жадно глотала воздух и пыталась успокоить бешеное сердцебиение. Она понимала, что ее лицо сейчас красное, как спелое яблоко.
Она не могла в таком виде вламываться к морд-сит. Кэлен отдыхала, строила планы и ждала, пока утихнет сердцебиение, успокоится дыхание и остынет лицо.
Шота что-то знала о чуме. Кэлен была в этом уверена. «Да будут духи милосердны к его душе», — сказала Шота о Ричарде. Шота послала Надину, чтобы та женила его на себе. Кэлен отчетливо вспомнила облегающее платье Надины, ее кокетливые улыбки, ее голос, когда она говорила Ричарду, что Кэлен была бессердечна. Ее взгляд, когда она ее обвиняла.
Кэлен терялась в догадках, что же теперь делать. Шота — ведьма. Все боятся ведьму. Даже волшебники боялись Шоты. Кэлен не сделала ей ничего дурного, но Шота все равно хотела причинить ей зло.
Шота может убить ее.
Если только Кэлен не убьет ее первой.
Решая, как быть, Кэлен слегка отвлеклась, и это помогло ей восстановить самообладание. Она встала, разгладила платье и сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание.
Кэлен вошла в библиотеку, где ждали морд-сит. Лицо ее было бесстрастной маской Исповедницы.
Кара и Бердина вышли из-за книжных полок. Книги уже были убраны со стола.
Кара подозрительно взглянула на Кэлен:
— Тебя не было слишком долго.
— Потребовалось время, чтобы придумать, как пройти сквозь щиты.
— Ну, — спросила Бердина, — ты нашла что-нибудь?
— Нашла что-нибудь? Какого рода?
Бердина развела руками.
— Книги. Вы пошли искать книги.
— Нет. Ничего.
Кара нахмурилась:
— Возникли трудности?
— Нет. Я только огорчена тем… Чумой и всем прочим… Тем, что не смогла найти ничего, что могло бы помочь нам. А вы?
Бердина отбросила назад непослушную прядь.
— Тоже ничего. Ничего ни о Храме Ветров, ни о тех, кто его спрятал.
— Я не понимаю, — сказала Кэлен главным образом себе. — Если был суд, как утверждал Коло, должен быть отчет о процессе.
— Что ж, — сказала Бердина, — на всякий случай мы просмотрели и другие книги, но ничего не нашли. Где еще мы можем поискать?
Кэлен поникла. Она была уверена, что они найдут отчет об этом процессе.
— Нигде. Если его здесь нет, значит, никакого отчета не было вообще или его уничтожили. Коло писал, что в замке были волнения; возможно, людям было не до того, чтобы составить отчет.
Бердина подняла голову.
— Но до утра по крайней мере мы можем еще поискать.
Кэлен обвела взглядом библиотеку:
— Нет. Это пустая трата времени. Будет больше пользы, если ты поработаешь с дневником Коло. Раз уж мы не нашли отчета о суде над волшебниками, надо переводить дневник — это лучшая помощь Ричарду. Возможно, тебе удастся найти в дневнике что-нибудь важное.
Сейчас, при ярком свете, Кэлен начала овладевать нерешительность. Она едва не отказалась от своего плана.
— Хорошо, — сказала Кара. — Тогда, пожалуй, нам лучше вернуться. Неизвестно, чем Надина там занимается. Если она войдет к магистру Ралу, то зацелует его, сонного и беспомощного, до волдырей на губах.
Бердина нахмурилась и толкнула Кару в плечо:
— Ты чего? Мать-Исповедница — сестра по эйджилу.
Кара виновато моргнула.
— Прости. Я просто пошутила. — Она коснулась руки Кэлен. — Ты знаешь, что я убью Надину, стоит тебе только этого пожелать. Не волнуйся, Райна не пустит ее к магистру Ралу.
Кэлен смахнула слезу со щеки.
— Я знаю. Просто ужасно, что все это продолжается. Я знаю.
Она решилась. Кэлен надеялась, что это поможет Ричарду найти ответ. Надеялась, что это поможет ему найти способ остановить чуму. Но она понимала, что только ищет себе оправданий. Она хорошо знала, зачем идет туда на самом деле.
— Вы нашли то, что искали? — спросила Райна, когда Кэлен, Кара и Бердина подошли к ней.
— Нет, — сказала Кэлен. — Нет отчета об этом процессе.
— Жаль, — сказала Райна.
Кэлен показала на дверь:
— Никто не делал попытки его побеспокоить?
Райна ухмыльнулась:
— Она приходила. Хотела проверить, как себя чувствует магистр Рал. Удостовериться, что он спит, так она сказала.
Кэлен не нужно было спрашивать, кто такая «она». У нее вскипела кровь.
— И ты впустила ее?
Райна улыбнулась своей мрачной улыбкой.
— Я заглянула в комнату, убедилась, что магистр Рал спит, и сказала ей об этом. Я не дала ей даже взглянуть на него.
— Хорошо. Но она, вероятно, вернется.
Улыбка Райны стала шире.
— Вряд ли. Я предупредила ее, что если она сунется сюда еще раз, то почувствует мой эйджил на своей голой заднице. Уходя, она не сомневалась, что я выполню свою угрозу.
Кара засмеялась. Кэлен смеяться не могла.
— Райна, уже поздно. Почему бы вам с Бердиной не поспать немного? — Она бросила быстрый взгляд на Бердину. — Бердина тоже, как и магистр Рал, нуждается в отдыхе. Завтра ей предстоит много работать. Нам всем не мешало бы чуть-чуть отдохнуть. Улик с Иганом будут охранять Ричарда.
Райна шлепнула Улика ладонью по животу.
— Вы, мальчики, как, способны на это? Справитесь без меня?
Улик нахмурился, глядя сверху вниз на морд-сит:
— Мы — телохранители магистра Рала. Если кто-нибудь попробует войти в его комнату, мы пришлепнем этого человека как муху. От него не останется и мокрого места. Вам будет нечего даже на зубок положить.
Райна пожала плечами.
— Кажется, мальчики справятся. Пошли, Бердина. Самое время для разнообразия поспать ночку.
Кара стояла около Кэлен, глядя, как Райна с Бердиной уходят, окинув напоследок часовых критическим взглядом.
— Ты права насчет отдыха. Тебе тоже надо бы выспаться, Мать-Исповедница, — сказала она. — Ты не очень-то хорошо выглядишь.
— Я… я хочу сначала проверить, как там Ричард. Я усну крепче, если буду знать, что с ним все хорошо. Я вернусь через минуту. — Она твердо взглянула на Кару, давая понять, что не собирается спорить по этому поводу. — И ты тоже иди спать.
Кара заложила руки за спину.
— Я подожду.
В комнате Ричарда было темно, но света, падающего из окна, было достаточно, чтобы разглядеть кровать. Кэлен постояла рядом с Ричардом, прислушиваясь к его дыханию.
Она знала, как встревожен Ричард недавними событиями. Ее тревога была не меньше. Сколько семейств страдали от горя этой ночью? Сколько будет страдать завтра и послезавтра?
Кэлен присела на край кровати и осторожно приподняла Ричарда за плечи. Он пробормотал во сне ее имя, но не проснулся.
Придерживая его, Кэлен протянула руку и взяла со столика стакан с настойкой, которую ему приготовила Надина. Он был еще наполовину полон. Она поднесла его к губам Ричарда и слегка наклонила, чтобы он мог сделать глоток. Он пил, а она поднимала стакан выше.
— Пей, Ричард, — велела она шепотом и поцеловала его в лоб. — Пей, любовь моя. Ты будешь спать крепче.
Когда стакан почти опустел, она поставила его на место. Ричард опять пробормотал ее имя.
Кэлен прижала его голову к груди, и слеза, скатившись по ее щеке, упала ему на волосы.
— Я так люблю тебя, Ричард, — прошептала она. — Что бы ни случилось, ты не должен сомневаться в моей любви.
Он пробормотал что-то, но она разобрала только слово «любовь». Кэлен опустила его голову назад на подушку и осторожно поправила ему одеяло.
Она поцеловала палец и мягко прикоснулась им к его губам. Потом она вышла из комнаты.
В коридоре Кэлен снова сказала Каре, что той нужно поспать.
— Я не оставлю тебя без охраны, — возразила Кара.
— Кара, тебе тоже нужно время от времени спать.
Кара покосилась на нее.
— Я не хочу опять подвести магистра Рала. — Кэлен начала возражать, но Кара ее перебила: — Я расставлю часовых возле твоей комнаты. Я могу вздремнуть там и, если что-то случится, буду под рукой. Не волнуйся, мне этого хватит.
Кэлен надо было еще кое-что сделать, и она не хотела, чтобы Кара об этом знала.
— Ты видела, в каком состоянии бывает Ричард, если не получает достаточно сна?
Кара хихикнула:
— Морд-сит выносливее мужчин. Кроме того, он не спал несколько дней, а я успела вздремнуть вчера вечером.
Кэлен не хотела спорить. Она отчаянно пыталась придумать, как преодолеть это препятствие в облегающей одежде из красной кожи. Нельзя допустить, чтобы Кара узнала о ее плане. Сестра по эйджилу или нет, но Кара непременно сообщила бы Ричарду; Кэлен в этом ни минуты не сомневалась.
А ей это было совсем ни к чему. Кэлен ни в коем случае не хотела, чтобы Ричард узнал, что она собирается делать. Нужно было что-то придумать.
— Не знаю, удастся ли мне сейчас сразу уснуть. Я немного проголодалась.
— У тебя усталый вид, Мать-Исповедница. Тебе нужен сон, а не еда. Если на ночь поесть, тоже трудно уснуть. Я хочу, чтобы ты хорошо выспалась, как и магистр Рал. Спи спокойно, Надина больше не попытается к нему войти. У этой шлюхи хватит здравого смысла серьезно отнестись к предупреждению Райны. Сегодня ночью тебе нечего опасаться.
— Кара, чего ты боишься? Кроме магии и крыс.
Кара нахмурилась:
— Я не люблю крыс. Но я их не боюсь.
Кэлен этому не поверила. По коридору шел патруль, и она дождалась, пока солдаты пройдут.
— Что страшит тебя? Чего ты боишься?
— Ничего.
— Кара, — напомнила Кэлен, — это я, Кэлен, сестра по эйджилу. Каждый боится чего-то.
— Я хочу умереть в сражении, а не в кровати от рук какого-то невидимого врага. Я боюсь, что магистр Рал заразится чумой и Д’Хара останется без владыки.
— Я тоже боюсь этого, — прошептала Кэлен. — Я боюсь, что заболеет Ричард, что заболеют все, кого я люблю. Ты, Бердина, Райна, Улик, Иган и каждый, кого я знаю здесь, во дворце.
— Магистр Рал найдет способ остановить чуму.
Кэлен завела за ухо непослушную прядь.
— А ты не боишься, что никогда не встретишь человека, который тебя полюбит?
Кара кинула на Кэлен недоверчивый взгляд.
— С чего бы мне этого бояться? Мне стоит лишь дать любому мужчине разрешение любить меня, и он меня будет любить.
Кэлен отвела взгляд от Кары и посмотрела на колонны, поддерживающие потолок зала, через который они проходили. Звук их шагов гулко отдавался от мраморных плит пола.
— Я люблю Ричарда. Магия Исповедницы уничтожит любого мужчину, если они будут… вместе. Только потому что Ричард особенный и у него есть особая магия, он может любить меня, не боясь утратить себя. Но я боюсь его потерять. Мне не нужен никто, кроме Ричарда, — но даже если бы я смогла полюбить кого-то другого, это было бы безнадежно. Ни один мужчина, кроме Ричарда, не в состоянии подарить мне любовь.
Голос Кары стал мягче.
— Магистр Рал остановит чуму.
Они сошли с мраморных плит на мягкий ковер, устилающий лестницу, которая вела в покои Кэлен.
— Кара, я боюсь, что Надина отберет у меня Ричарда.
— Магистру Ралу нет никакого дела до Надины. Я вижу это в его глазах. Магистр Рал смотрит лишь на тебя.
Кэлен провела пальцами по гладкому мрамору перил.
— Кара, женщина-ведьма послала Надину.
Кара нечего было на это ответить; в магии она не разбиралась.
У двери в свои покои Кэлен остановилась и внимательно посмотрела в синие глаза Кары.
— Кара, ты можешь пообещать мне одну вещь? Как сестра по эйджилу?
— Если получится.
— Творится так много ужасного… Пообещай мне, что если… если что-то случится, если я так или иначе сделаю ошибку, самую страшную ошибку в своей жизни, и все пойдет не так… Пообещай мне, что ты не позволишь Надине занять мое место рядом с Ричардом.
— О чем ты говоришь? Как это может случиться? Магистр Рал любит тебя, а не ее.
— Мало ли что может изменить нашу жизнь. Чума, Шота — все что угодно. Прошу тебя, Кара, я не вынесу мысли о том, что Надина займет мое место рядом с Ричардом. — Кэлен сжала руку Кары. — Пожалуйста, я прошу тебя. Обещай мне?
В синих глазах Кары загорелась решимость. Морд-сит не относились легко к своим клятвам. Кэлен знала, что просит Кару поклясться жизнью, потому что другой клятвы морд-сит не признавали.
Кара подняла эйджил и стиснула его в кулаке. Потом поцеловала его.
— Надина не займет твоего места рядом с магистром Ралом. Клянусь. — Кэлен кивнула; на мгновение на нее навалилась слабость. — Постарайся уснуть, Мать-Исповедница. Я буду рядом, буду охранять твой покой. Никто не потревожит тебя, и ты можешь спать спокойно, зная, что Надина никогда не займет твое место. Я поклялась.
— Благодарю тебя, Кара, — прошептала Кэлен. — Ты истинная сестра по эйджилу. Если тебе понадобится ответная услуга, тебе нужно только сказать.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (Терри Гудкайнд)

Страница 2 из 4
«
1
2
3
4
»