"Посох для чародея" - Страница 2

[

]

Страница 2 из 2 « 1 2
Модератор форума: Хмурая_сова

"Посох для чародея" (Сергей Джевага)

"Посох для чародея"

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 12:47 | Сообщение # 16

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Он не успел договорить. Я подскочил к нему и взмахнул мечом. Хряснуло, на меня плеснуло черной вонючей жижей. Все-таки не человек, нежить. Только внешность людская. Огромная рана на груди старика тут же срослась, белые обломки ребер притянулись друг к другу, соединились, кожа сразу разгладилась.
— Это ты зря, — ухмыльнулся дед, показывая длинные клыки. Выставил нож и пошел на меня. — Иди ко мне, милок, будь хорошим мальчиком.
Я отшвырнул меч: все равно бесполезен. Начертил в воздухе Знак Огня. Полыхнуло, грохнуло. Бревна избушки жалобно заскрипели. Завоняло паленым. Когда дым немного развеялся, я увидел, что Ключник идет на меня все с той же кривой деревянной улыбкой. Одежда тлеет, дымится. Борода обгорела, торчит черными спекшимися сосульками. Красноватые отблески очага освещают морщинистое лицо, яркие блики играют на бледной коже. Ему осталось сделать всего пару шагов.
В голове помутилось, я качнулся. Мир сделал оборот вокруг меня. Я почувствовал в ладони гладкую и теплую древесину посоха. Он звенел от переполнявшей его мощи. Губы стали шептать какую-то абракадабру, пальцы левой руки что-то вязали в воздухе. Тело было как чужое. Кот злобно зашипел из-под стола, сверкнул глазищами.
В горящих зеленым светом глазах Ключника мелькнул страх. Он закрылся рукой, отшатнулся прочь.
— Ты кто такой? — взвизгнул он.
— Мы уже встречались, — прошептал я. — И ты проиграл тогда. Не сможешь победить и сейчас.
— Мгир! — ощерился старик. — Быть этого не может.
— Может, — со злобной радостью сказал я, — Получай!
Призрак посоха налился белым светом, я, как копьем, ударил им в грудь Ключника. Грохнуло. Я упал на пол, ослепленный и оглушенный. Дышал с трудом, хрипел, царапал ногтями деревянный пол. Странное раздвоение исчезло. Я вновь стал самим собой.
Учись, чародей! — прошелестело в мозгу напоследок. Учись. Знания — сила!
Очнулся: комната наполнена густым вонючим дымом. Глаза слезятся. Я плачу, скрючившись на полу, меня трясет от пережитого ужаса и слабости. Зубы стучат, я чувствую себя жалким и беззащитным. Все тело болит, в раны словно насыпали соли. Собравшись с силами, я кое-как встал на четвереньки, тряхнул головой, пытаясь прогнать головокружение. Разум меркнет: вот-вот потеряю сознание. Нельзя! — запретил я себе, поднимайся, Эскер! Но руки ослабели, я вновь рухнул на пол, на мгновение даже упал в обморок. Кап, кап, кап…
Звук вернул меня к действительности. Я очнулся, жалобно застонал. Тело словно перемололи на фарш, а потом по какой-то прихоти из мелких кусочков вновь собрали воедино.
Кап, кап…
Дышать трудно, от жуткой вони тошнит, болит голова. Я не удержался, меня вырвало кислой едкой слизью. Все внутренности горели огнем. Я заплакал, не сдерживаясь. Кое-как собравшись, сел на полу, стал размазывать по лицу слезы. Очаг почти потух, поленья перегорели, осыпались красной трухой, багровеющими углями. В избушке потемнело, видно было лишь на ближайшие пару шагов. Воняло паленой плотью и кровью.
Кап…
— Шед! — внезапно вспомнил я.
В голове взорвался огненный шар, меня затрясло. Превозмогая боль, встал на ноги, побрел к столу. По дороге споткнулся о что-то маленькое и мягкое. Глянул вниз — обугленный трупик кота. Глаза выгорели, пасть распахнута в последнем немом крике. Тускло поблескивают тонкие зубы-иглы.
— Тварь! — выругался я, наступил на обгоревшую голову.
Брезгливо поморщился: под ногами омерзительно хрустнули тонкие кости, мокро чавкнуло. Не глядя, отшвырнул ногой дохлого кота к стене.
Было слишком темно. Рядом с очагом я нашел поленья, кинул в груду углей. Языки пламени тут же принялись обгладывать сухое дерево. Стало гораздо светлее. Я огляделся. Ключник лежал у выхода бесформенной грудой тряпья и жутко изломанных обугленных костей, кучей золы.
— Я же обещал, что убью тебя! — зло сказал я. Голос хриплый, похож на карканье ворона.
Я бросился к столу. Одного взгляда хватило, чтобы меня вновь скрутило. Желудок сжался, меня вырвало кровью и желчью. Рыцарь лежал на спине, запрокинув голову и распахнув рот. Сухое жилистое тело все в синяках — драка с демонами далась тяжело, — вместо живота сплошное кровавое месиво. Куски кожи и мышц аккуратно срезаны, в глубине влажно блестят сизые змеи кишок, какие-то органы. Кровь льется непрерывным потоком, бьет черным фонтанчиком, но уже слабо, едва заметно. Стол и пол вокруг залило. Я с трудом сглотнул, стараясь не смотреть на этот ужас, подошел к воину. Под ногами хлюпнуло, одуряюще пахнуло чем-то вязким и противным.
— Шед, — тихо позвал я. — Сэр Шед…
Веки рыцаря дрогнули. Я схватил его за руку, нащупал пульс. Слабый, уже почти не чувствуется. Воин едва слышно вздохнул и распахнул глаза. Зрачки черные, большие. Слепо посмотрел на меня мутным взглядом, бледные губы шевельнулись. Я приблизил ухо, надеясь что-то уловить.
— Глупо, — прошептал Шед. — Хотел в бою… красиво.
— Не умирай, — попросил я.
Я чувствовал: в глазах мокро, слезы капают на лицо рыцаря, стекают по впалым щекам в уголки рта. Дыхание воина слабое, почти не ощущается. Я отчаянно зарыдал от бессилия. Как хотелось чуда! Вот бы произнести какое-нибудь древнее заклятие. Воин встанет со стола живой и здоровый, весело засмеется. Но я не знаю никаких древних заклинаний. Я глупый и слабый чародей, не умеющий даже защитить самого себя. А рыцарь сейчас умрет, такие раны не вылечит никто. Разве что разверзнется потолок избушки и сюда снизойдет один из богов, мановением руки залатает моего товарища…
— Эскер, — едва слышно вымолвил рыцарь. — Ты?
— Я, сэр Шед. — Голос ломается, срывается на рыдания.
Лицо воина исказила судорога боли. Он поморщился, тихо застонал. Глаза закатились. Но справился, вновь пришел в себя, взгляд немного прояснился.
— Где лесник? — спросил он.
— Мертв, — ответил я. — Окончательно.
— Хорошо, — вздохнул рыцарь. — Значит, я отмщен.
Кровь из страшной раны на животе побежала быстрее. Я старался туда не смотреть, меня мутило. Лицо у Шеда было бледное как мел, губы синюшные. Мой товарищ истекал кровью. Боли уже, наверное, не чувствовал, это хорошо. Хоть не мучается.
— Чем я могу помочь? — тихо спросил я.
— Ничем, — прохрипел он. — Все кончено. Если тебе повезет выбраться, то…
Он не договорил. Взгляд карих глаз вдруг стал стеклянным, из уголка рта побежала тонкая струйка крови Рыцарь обмяк в моих руках, голова безвольно упала на столешницу. Я постоял несколько минут рядом с ним. Чуда хотелось, но я знал, что его не будет.
— Сэр Шед, — прошептал я.
Тишина. Трещат сгорающие в очаге поленья. Красноватые отблески играют на бледном умиротворенном лице рыцаря, смутные тени пляшут на стенах избушки. Я медленно закрыл ладонью веки рыцаря, отвернулся и побрел в дальний угол. Под ногами плещется кровь: как же много натекло! Черное озеро блестит в свете очага, каждый шаг сопровождается влажным чмокающим звуком. Я уселся рядом с доспехами рыцаря, взял в руки искореженный поруч.
Как же пусто в душе. Еще несколько минут назад я исходил жаркой яростью. Еще раньше трясся от страха. А сейчас не испытываю ничего, кроме усталости и боли в ранах. Хочется взвыть, но не могу. Хочется рвать на голове волосы, биться в истерике. Но не могу. Из глаз текут слезы, капают на измазанный кровью рыцаря поруч. Тупо смотрю на тусклый металл, в голове ни мыслишки. Хочется лечь на грязный пол и умереть. Но что-то не позволяет. Шед, наверное, не одобрил бы.
Мертв, подумал я, рыцарь мертв. И его не вернуть. Некоторое время назад сам бы удушил. А сейчас горюю. Шед ушел в Поднебесный Дворец. Будь он грешником, то ожил бы здесь, испытывал муки, нес бы наказание. Но воин свят, его не в чем упрекнуть. Так что радует одно — его мучения закончились, будет теперь сидеть в компании таких же рыцарей за длинным столом, пить вино и тискать грудастых валькирий или даже гурий…
А что я? Не знаю. Остался в одиночестве. Ключника убил при помощи призрака Мгира. Теперь путь в мой мир закрыт. Подохну среди выжженных равнин и оплавленных скал. А тело мое пожрут низшие демоны-падальщики. Мрачная перспектива. Но вполне реальная. Оставаться в этом месте страшно и неприятно. Но идти никуда не хочется. Да и куда я пойду? Мрон, как же все паршиво!
В голове вертелся какой-то мотивчик, и я стал напевать одними губами. Потом громче и громче. Та песня, что выли пьяными голосами, шагая через выжженную равнину к дому Ключника. История рыцаря, что жил и любил, дрался, отстаивал свою честь, защищал родных и друзей. А потом рыцарь ушел на войну и не вернулся. Его любимая, сидя у окна, ждала со слезами на глазах, когда же явится в мутной пелене дождя знакомый силуэт. Но так и не дождалась…
Я улегся на пол, закинул руки за голову. Надо мной был пыльный потолок, сквозь широкие дыры в крыше виднелось вечно мятущееся небо Преисподней. Вокруг избушки слышался шорох, вздохи, писк. Откуда-то издалека донесся жалобный рев какого-то чудовища. Я закрыл глаза, постарался представить, что лежу на своей койке дома. Вокруг пыльные картины, у стены старая рассохшаяся гитара, груды книг. Завтра на работу… Я тихонько напевал себе под нос. И от звуков собственного голоса, от слов песни душа потихоньку оживала, сочилась кровавыми слезами, горела огнем. Я захрипел, впился зубами в запястье, зарыдал. В груди жгло, казалось, боль убивает меня. Уже не телесная, боль от paн можно терпеть, а душевная, что совершенно непереносима. Что-то оборвалось во мне, перевернулось. Почти физически я ощутил, как тугие волокна со звоном лопаются в душе, некоторые тут же сгорают, другие срастаются совершенно по-иному, вкривь и вкось, но так прочно, что не разрубить мечом, не пережечь огнем.
Странное ледяное оцепенение постепенно завладело мною, проникло в душу и тело, выморозило внутренности. Нечто темное и холодное бросилось со всех сторон, окутало плотным одеялом, стало растворять в себе. Я открыл глаза: вокруг мутная серая мгла, сырой туман — живой, мыслящий. Стены избушки исчезли, пропало тело рыцаря, все стало каким-то призрачным, далеким. Последним потух огонь в очаге. Я висел в пустоте, чувствуя на себе чужие недобрые взгляды. Сотни голосов шептали и бормотали, взывали ко мне, что-то выпрашивали, о чем-то молили. А потом чудовищный по силе удар сотряс мое тело, вышиб воздух из легких, все кости захрустели, затрещали.
Как же я устал! — мелькнула последняя мысль в измученном мозгу и потухла, словно припорошенная золой искра.
ГЛАВА 9
Где-то рядом весело и звонко чирикают воробьи. Наверное, скачут по веткам дерева, растущего за окном. По лицу скользит теплый и ласковый луч солнца, заглядывает поочередно то в один глаз, то в другой, подмигивает мне. Сквозь веки вижу лишь ярко-красные мельтешащие пятна. Лежу на чем-то безумно мягком, обволакивающем. Под головой подушка, теплая и ласковая. Пахнет утренней свежестью, травой и едва заметно сиренью и фиалками. Запах странно знакомый, но очень приятный. Легкий прохладный ветерок ерошит волосы, ласковой женской рукой гладит по щекам.
Я вишу на тонкой ниточке между сном и явью, купаясь в блаженной полудреме. Испытываю наслаждение от каждого мгновения этого состояния. Не хочу просыпаться. Чувствую, как мягко и спокойно стучит мое сердце, кровь легкими толчками струится по жилам. Дыхание ровное и спокойное, умиротворенное. Я словно парю в воздухе. Мое тело рядом, но я не часть его. Сейчас я никто и ничто, воплощенное спокойствие и радость. Я нечто более легкое и волшебное. Свежий ветер, жаркий огонь, прохладная вода…
Над головой кто-то звонко и возмущенно чирикнул. Хлопки маленьких крыльев, скрип коготков по дереву и опять щебетание. Я открыл глаза. Лежу на большой кровати в просторной и светлой комнате. Буквально утопаю в мягкой перине. Из открытого окна льются золотистые лучи утреннего солнца, мелкие пылинки сверкают в радостном свете, гоняются друг за дружкой, водят хороводы. На раме открытого окна сидит синица. Черные глазки весело поблескивают, на меня смотрит с любопытством и удивлением: такой большой зверь, даже титан, а дрыхнет так долго. Синица старательно чистит перышки на желтой грудке, осторожно и воровато осматривается исподтишка — может, есть что-то вкусное, что можно без проблем стащить. Но лакомств не нашлось, и синица, разочарованно пискнув, упорхнула наружу.
Дверь мягко открылась, вошла Мия с подносом в руках. В ноздри ударил запах крепкого кофе, ароматного свежего хлеба, яичницы, мяса. Я моргнул, потер глаза. Может, это мне снится? Но нет, все вполне реально. Мия поставила поднос на маленький столик у кровати, присела на изящный резной стул. Нагнулась над кроватью, заглянула мне в лицо. На мгновение прекрасные зеленые глаза оказались рядом, я утонул в их свете, почувствовал запах кожи и волос, свежий и терпкий. Мягкие пухлые губы влажно блестели в опасной близости…
— Я умер и оказался в чертогах Алара, — прошептал я.
Мия тепло улыбнулась, в лучащихся глазах беспокойство тут же сменилось облегчением. Она на один краткий, почти микроскопический миг задержалась, потом откинулась на спинку стула, напоследок мазнув шелковыми волосами по моей щеке. Я едва не замурлыкал от удовольствия, губы сами собой вытянулись в улыбку.
— Нет, Эск, ты жив, — сказала она. — Как ты себя чувствуешь?
Я залюбовался: она одета в простое белое платье, воздушное и легкое. Ткань чистенькая, аж хрустит при движении. От одежды вкусно пахнет травами и чистой родниковой водой. Короткие, по плечо, волосы уложены в простую, но красивую прическу. Солнечные зайчики скользят по нежной коже, придают ей золотистый оттенок. Вокруг Мии волшебный ореол чистоты и целомудрия.
— Как будто заново родился, — улыбнулся я. И понял, что ничуть не покривил душой. Тело было свежее и сильное, энергия бурлила в нем. Хоть сейчас за работу. В душе спокойствие и тихая радость, что всегда в сотни раз возрастает при виде Мии. — А как я сюда попал? Где я?
На прекрасное лицо легла тень. Дочь Логана нахмурилась, на меня посмотрела с удивлением. Я не обратил на это внимания. При виде нее я не могу думать нормально, обрывки мыслей мечутся в голове, в груди разливается счастливое тепло, легко щекочет. Хочется засмеяться, обнять.
— Ты что, ничего не помнишь? — воскликнула она.
— А что я должен помнить? — удивился я.
И тут же вспомнил. Бал и все связанные с ним неприятности, бой с Шедом, преисподнюю, демонов, орка, Ключника и смерть рыцаря… Воспоминания хлынули в мозг безудержным потоком, разнесли вдребезги мое блаженное состояние, яркие картинки замельтешили в памяти. Я закрыл глаза, постарался выровнять дыхание. Но успокоиться не получалось, меня трясло и бросало то в жар, то в холод. Пот бежал по лбу и спине. Мир рушился вокруг меня, яркие краски выцветали и выгорали. Это был не сон, понял я с содроганием. Воспоминания четкие и яркие, я помню запахи, вкусы, помню горячий сухой ветер, темное мертвое небо, помню каждое слово из разговоров, помню боль… Тело тут же заныло, но как только я шевельнулся, стало ясно, что ран нет. Странным образом затянулись.
В душу вползло нечто чудовищное, непредставимое. Я сопротивлялся, но это было все равно что бороться с дождем или лесным пожаром. Боль вспыхнула в груди, я застонал, усилием воли попытался унять жжение.
— Что с тобой, Эскер? — забеспокоилась Мия.
Я открыл глаза, смахнул тыльной стороной ладони слезу с щеки.
— Все хорошо, — пробормотал я. — Все нормально… Нельзя, чтобы кто-то знал об этом. Тем более Мия.
Это лишь мой кошмар и мои воспоминания. Я взглянул на дочь Логана, улыбнулся через силу. Губы не слушались, и улыбка вышла какая-то кривая, вымученная.
— Сколько я был без сознания? — спросил я глухо. — И как оказался здесь?
— Мы с папой были на балу, — печально вздохнула Мия. — Во дворе раздался шум. Подошли посмотреть, а ты дерешься с тем нгарским рыцарем, не помню имени…
— Шед, — сказал я тихо. — Сэр Шед.
Мия сделала большие глаза, глянула на меня с возрастающим удивлением, но продолжила говорить:
— Да-да, сэр Шед. Так вот, мы попали к самому концу драки. Увидели, как он тебя ударил и ты упал. А потом произошло странное…
Она запнулась, словно колеблясь. Взгляд стал за думчивым, туманным.
— Что случилось? — не выдержал я.
Мия дернула плечиком, словно отгоняя муху или неприятное воспоминание, сдвинула тонкие брови на переносице.
— Понимаешь, Эскер… произошло что-то совершенно непонятное. На миг подул ледяной ветер, все скрыла какая-та мгла. Я почувствовала магию, но не знаю… может, я ошиблась. А когда все прояснилось, вы оба лежали бездыханные на земле. Мы с отцом подняли тебя, положили в карету и отвезли к нам домой… Ты был в жутких ранах, истекал кровью. Но они затянулись у меня на глазах. Только шрамы остались. Я думала, будешь спать очень долго, но ты оказался здоров… Все очень странно.
— А Шед? — спросил я жадно. По лицу девушки пробежала тень.
— Мертв, — тихо сказала она.
Я откинулся на подушке, посмотрел на белый потолок. В груди горело, душа истекала кровавыми слезами. Но я не мог даже скривиться, лицо было как железная маска, мышцы одеревенели. Опять нахлынули воспоминания. Темная избушка лесника, кровь рыцаря, залившая пол, хищная зубастая ухмылка Ключника… Хотелось плакать, но слез не было. Накатила глухая боль, но я не мог ее выплеснуть. И знал: она будет жить во мне всегда.
— Что с телом? — спросил я хрипло.
— Его забрали. Похоронят завтра на городском кладбище.
— Хорошо, — кивнул я. — Пусть сэр Шед покоится с миром.
— Тебя не будут трогать власти, — добавила девушка. — На твою защиту выступил начальник стражи, Патрик. Хотя мэр и хотел тебя засудить за смерть посла.
Я замолчал. Как же пусто внутри. Я успел привыкнуть к рыцарю, проникся к нему уважением. Он был хорошим человеком. Жаль, что все так получилось. Если по справедливости, на его месте должен был быть я.
— Эскер, — позвала меня Мия.
— Да? — откликнулся я.
— Ты мне расскажешь, что произошло?
Я посмотрел на нее. Она не отшатнулась, не закрылась рукой, хотя взгляд у меня, наверное, был не самый приятный. В зеленых глазах я увидел печаль, сочувствие, беспокойство. Свет, исходящий из их глубин, проник в меня, смягчил и притупил боль.
— Как-нибудь в другой раз, — вздохнул я.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сдался я.
Мия улыбнулась, принимая сказанное мной, потянулась к подносу. Стала расставлять на столике тарелки, налила в чашку черный и ароматный кофе. Я принюхался, рот сразу же наполнился слюной. Есть хотелось очень сильно.
— Я думаю, легкий завтрак, не помешает, — сказала девушка.
— Еще бы, — с воодушевлением воскликнул я.
Боль не покинула меня. Да и покинет ли когда-нибудь? Но я крепился, напустил на себя веселый вид, улыбался, пытался вспомнить шутки. Получалось, конечно, немного неестественно, даже как-то деревянно, но с каждой секундой становилось легче, кусок льда в груди таял, таял. Я постарался отвлечься, растормошить себя.
Хотел вскочить с постели, но лишь сейчас заметил, что лежу под простыней абсолютно голый. Я поискал взглядом одежду, но не нашел, беспомощно посмотрел на Мию и покраснел. Она поняла, улыбнулась краешком губ.
— Ты ешь, а я пока принесу тебе что-нибудь из одежды. Твоя превратилась в тряпки.
Она быстро вышла из комнаты, оставив после себя ощущение свежести и легкости. Я проводил ее долгим взглядом, вздохнул. Тут же одернул себя — Эскер, тут столько вкусного, а ты на девушек заглядываешься! Я завернулся в простыню на манер тоги, сел у столика. Что тут у нас? Холодные ломтики нежнейшего мяса, горячая яичница-глазунья, свежее масло, сыр и душистый хлеб с ломкой хрустящей корочкой, еще теплый. Явно пекли сегодня утром. Я набросился на это богатство, как волк на барашка, ел быстро, не жуя, глотал огромные куски, запивал горячим горьковатым кофе. Желудок уже наполнился, а глаза все еще с жадностью пожирали остатки.
Мия тихонько зашла в комнату — в руках новые брюки, свежая рубашка. Смущенно улыбнулась и протянула мне.
— Не знаю, подойдет ли тебе, отец помельче, но вроде бы…
Я с благодарностью кивнул, порывисто встал и скинул покрывало. Мия отвернулась, но видно было, что даже кончики ушей у нее покраснели. Я хлопнул себя по лбу, мысленно выругался. Вот дитя природы, блин! Скромней надо, Эскер! Я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху. Тесновато в плечах и талии, но сойдет.
— Спасибо большое, — сказал я.
Девушка повернулась. Лицо у нее и правда было пунцовое. Она спрятала взгляд, покраснела еще больше. Я виновато развел руками, но сказать ничего не мог, дар речи некстати оставил меня. Я лишь хлопал глазами и смущенно улыбался.
— Не за что, — сказала она. — Может, отдохнешь у нас еще?
Мне показалось, или в ее голосе действительно проскользнула надежда?
— А который сейчас час? — поинтересовался я.
— Начало восьмого, — ответила она. Я подумал, потом мотнул головой.
— Нет, леди Мия, — медленно сказал я. — Мастерская открывается в восемь. Нужно работать.
— Я попрошу отца, чтобы дал тебе отпуск, — сказала она застеснявшись.
— Нет-нет, — возразил я, замахал руками. — Не надо. Я прекрасно себя чувствую. А сегодня привезут доспехи, надо начинать работу над големом…
— Хорошо, — кивнула она, — береги себя.
Я порыскал взглядом, обнаружил свои башмаки возле кровати. Подивился: чистые, блестят новеньким лаком. Быстро обулся, одернул рубашку и оглядел себя. Вроде бы готов.
— Постой! — воскликнула вдруг девушка и порывисто шагнула ко мне. — Воротник поправлю. Помялся…
Она оказалась совсем близко. Голова закружилась от взгляда волшебных зеленых глаз, запаха фиалок и сирени. Тонкие пальчики пробежались по воротнику, поправляя, зацепили шею. Теплое дыхание обласкало щеку. Меня ожгло огнем, я задрожал, но все же удержался. Безумно хотелось обнять, прижать хрупкое маленькое тело к себе, ощутить нежность кожи и обволакивающую мягкость губ. Я тихо застонал, усилием воли заставил себя сделать маленький шаг назад.
— Мия, — хрипло сказал я, — я хотел сказать…
— Что? — спросила она. Лучистый взгляд проник в мою душу, что-то задел там.
— Ты чудесная, — выдохнул я.
— Ох, Эскер… — смущенно пробормотала она. — Ты тоже!
Мгновение превратилось в вечность. Мы просто стояли в лучах солнца, льющихся из окна, и смотрели друг на друга, словно в первый раз встретились. Я жадно вглядывался в черты милого лица, в ее глаза, надеясь найти в них нечто прекрасное. И нашел. С ног до головы меня пронзила теплая молния, встряхнула, сдула пыль с той части сердца, что… Я мотнул головой. И услышал, как на улице поют птицы, где-то далеко лает мелкая собачонка, играют и кричат дети.
— Мне нужно идти, — сказал я срывающимся голосом и только сейчас понял, что руки Мии так и лежат у меня на плечах. Маленькие, легкие как перышки. Их тепло жгло меня даже сквозь одежду.
— Да, — она медленно склонила голову и печально улыбнулась. — Иди. Тебя у входа друг дожидается.
— Лек? — удивился я.
— Да, — подтвердила девушка, — уже два часа дежурит.
Она медленно убрала руки и отстранилась.
— Проводишь? — спросил я растерянно.
Я старался сделать непроницаемое лицо и не подать виду, что волнуюсь, хотя сердце почти выпрыгивало из груди. Она тоже сдерживалась, но глаза выдавали — горели дерзким лихорадочным огнем.
— Конечно, — кивнула она. — Пойдем.
Мы вышли из комнаты. Я удивленно огляделся. Дом небольшой, скромный, но просторный и светлый. Логан со своими доходами мог бы и дворец отгрохать, но то ли решил не выделяться, то ли пожадничал. Минимум мебели, правда, из дорогих сортов дерева, но все-таки без излишеств в виде резьбы и позолоты. Стены обшиты тонкими полированными дощечками, кое-где висят картины. Люстры против ожидания не с магическими светильниками, а обычные, свечные. Мия перехватила взгляд, улыбнулась.
— Папа любит живой свет, — пояснила она. — И вообще любит все настоящее. Говорит, что магия убивает очарование природной красоты. Даже дом не стал окружать магической защитой.
Я кивнул, сказал многозначительное «а-а-а», но про себя подумал, что не понимаю этой глупости. Магия удобней. А если дело касается безопасности, то вообще незаменима.
У выхода на стуле сидел Лек, сосредоточенно рассматривал ногти, зевал, глаза были сонные-сонные. Опять, наверное, всю ночь по подружкам ходил. Услышав наши шаги, сразу же вскочил, просиял.
— Жив, курилка! — завопил он, хлопнул меня по плечу и полез обниматься. — Ну и здоров же ты спать, Эскер! Я тут жду, а он в постельке развалился, отдыхает…
— И ты здравствуй, Лек, — сдержанно сказал я.
— А что вы такие красные? — хитро прищурился бесцеремонный друг. — Целовались украдкой?
Я взял его за шиворот и, распахнув дверь, вытолкнул на улицу.
— А ну топай, — рыкнул я, обернувшись к девушке, беспомощно развел руками. — Извините, леди Мия, он нахал, но перевоспитается, обещаю.
Она улыбнулась смущенно, зарделась, но сохранила самообладание.
— Ничего, Эскер, — пробормотала она. — Я знаю Лека и не обижаюсь. До встречи в мастерской.
Она помахала мне и закрыла дверь. Я окунулся в уличный гам, слепо заморгал от яркого света. Вокруг было шумно, люди сновали туда-сюда, играла ребятня. Невдалеке целая стайка воробьев купалась в уличной пыли. Они что-то откапывали, клевали, иногда дрались меж собой и галдели.
— Ты чего? — напал на меня Лек. — Я ж пошутил!
— Шутки у тебя, — покачал я головой. — Сдерживать себя надо.
— Ты какой-то не такой, — проворчал друг, глянул на меня исподлобья. — Ты что, втюрился?
Я хотел дать ему подзатыльник, даже замахнулся, но потом передумал. Пусть думает что хочет, его проблемы. Все равно не перевоспитаешь.
— А-а-а… — вскричал Лек торжествующе. — Точно втюрился! Ну у тебя губа не дура, Эскер. Если драться, так насмерть, если влюбляться, то в красавицу. Уважаю!
— Лек, заткнись, пожалуйста, — попросил я. — Знаешь такое слово — нельзя?
— Если очень хочется, то можно, — хохотнул друг. — Женщины бывают разные, но что-то их все-таки роднит…
Мы шли вдоль улицы, увиливая от лоточников и зазывал, что старательно втюхивали прохожим разные мелочи. Гент проснулся, жизнь бурлила и клокотала.
— Знаешь, меня с детства учили одному важному правилу — поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, — задумчиво сказал я. — Все сотворенное тобой возвращается к тебе же. Ты женишься, заведешь детей, а какой-то слюнявый хмырь будет лазить в окно к твоей дочери. Тебе бы это понравилось? Все должно быть иначе. К тому же есть одно «но» — я им не ровня. И этим все сказано.
Лек задумался, посерьезнел, но потом на веснушчатую физиономию вновь вернулось беззаботное выражение. Он махнул рукой, весело засмеялся.
— Я так и поступаю, — сказал он. — Так, как хочу, что бы девушки поступали со мной. А потом отдыхаю и снова по кругу. И так всю ночь.
— Ты неисправим, — хмыкнул я.
— А ты какой-то скучный, — отпарировал друг.- Bеселись, пока молодой, Эскер! Когда станешь старым и мудрым, тогда и будешь ворчать. Что, в голове что-то сдвинулось после ударов рыцаря? Так мы быстро все исправим, говорят — клин клином вышибать надо.
Лек кровожадно потер руки, картинно хрустнул пальцами.
— Ты-то откуда знаешь? — удивился я.
— Дык весь город только об этом и говорит, — воскликнул он. — Я как узнал, так сразу помчался к тебе, думал лекарей нанимать. А ты, оказывается, живехонек, сияешь как новая монетка. Молодец, урыл иноземною рыцаря, вбил в землю по волосатые ноздри.
— Дурак ты, Лек, — поморщился я.
— Ага, — согласился он с удовольствием. — Еще какой.
Хорошо ему, промелькнула мысль, он может позволить себе быть беззаботным. У него мир простой и понятный. Это меня затягивает в какую-то трясину, бросает из стороны в сторону, лупит по голове то одним, то другим. Уже и не знаю во что верить, как жить. Плохо, когда приходится становиться взрослым, еще хуже, когда это происходит быстро. Хотя… видывал я парняг, которые в сорок ведут себя словно пятилетние дети. Вообще-то страшно, когда в теле мужчины живет подросток, обладающий целым букетом малоприятных черт типа максимализма, жестокости, непримиримости, эгоизма. Отдельные экземпляры умудряются и в старости оставаться такими, боятся ответственности, как огня. Но это уже, как говорит Тох, патология.
Краем сознания я отмечал: Лек идет рядом, о чем-то болтает, шутит. Энергия не умещается в нем, переливается через край. Он аж подпрыгивает, жизнерадостно напевает что-то под нос. Идущие навстречу девушки машут ему ручками, шепчутся, хохочут. Мой друг приветливо кивает им, мне вполголоса «по секрету» рассказывает, что вон та черноволосая — горячая штучка, рыженькая так себе, а златовласка, даром что хорошо выглядит, в постели бревно бревном. Тут же начинает рассуждать о влиянии цвета волос на интеллект девушек, но отвлекается, глазеет на других представительниц противоположного пола, тычет локтем в мой бок, заговорщически подмигивает.
Воспоминания о Преисподней постоянно вертелись в голове. Меня то знобило, то опаляло огнем. Перед глазами стояло лицо Шеда, серое, измученное. Я тряс головой, отгоняя эти образы, но они возвращались. Умом я понимал, что нужно забыть и жить дальше, люди умирали всегда. Но в душе засела острая игла. При воспоминании про распотрошенного рыцаря меня мутило и мучила совесть. Ведь мог бы спасти Шеда, мог, если бы вспылил чуть раньше.
Я умудрился выжить в мире мертвых. А теперь вернулся в Гент, к своим проблемам, которые хочешь не хочешь, а решать надо. Хотя после пережитого они казались какими-то блеклыми, совершенно не важными. Тем не менее делать что-то было надо. И я даже знал что…
— Лек, — воскликнул я и резко остановился посреди улицы.
— Что? — тут же насторожился он.
— Нужна помощь.
— Всегда к твоим услугам, Эскер, — друг шутливо поклонился, уставился вопрошающе.
— Дуй в ближайший трактир и купи всякой снеди из расчета на три дня. Притащишь в мастерскую, положи на мой стол.
Я нащупал в кармане монеты — Мия переложила их из старых штанов, кинул Леку последний золотой. Друг недоверчиво посмотрел на желтый кругляш, изумленно поднял брови.
— Ты что, пир хочешь затеять? Логан не одобрит.
— Нет, — поморщился я и стал терпеливо объяснять: — Мне придется ночевать в мастерской несколько раз. Работы невпроворот. Сделаю хороший рывок, зато потом будет легче.
— Трудоголик, — с презрением процедил Лек. Скривился, словно съел таракана. — Губишь свою жизнь работой.
— Лек, очень надо, — тихо сказал я.
— Ну ладно, — он вздохнул, по-барски махнул ручкой, — помогу тебе в этом недостойном деле.
— Хорошо, — обрадовался я. — Беги пока в трактир, а я домой смотаюсь, надо кое-что захватить для работы.
— Небось книжки какие-то, — фыркнул Лек. — Вот зубрила…
Он говорил что-то еще, распекал меня на все лады, но я не стал слушать и быстрым шагом направился к дому. Уже без двадцати восемь, к началу рабочего дня все равно не успеть, но мастер Логан ругать не станет. Сам же дал мне свободу действий. Хотя старик порой забывается, отрицает то, что говорил буквально полчаса назад.
Город наполнился людьми. Они шли на работу, с работы, что-то делали, кричали, смеялись, шумели. Большой муравейник, наполненный бестолковым движением. Но мне не было дела до всего этого. В голове начал вырисовываться план, каким образом уладить все дела. Я напряженно обдумывал проблему, рассматривал ее со всех сторон. Ничего не видел вокруг, пару раз даже натыкался на прохожих, бормотал извинения. Вслед мне неслись ругательства. Какой-то детина поперек себя шире даже бросился догонять, чтобы научить уму-разуму, но дорогу ему перегородила телега, он завяз в толпе и, махнув рукой, отправился по своим делам.
Подходя, я увидел, что мне не повезло: у двери дома стоит тетушка Свара, смотрит хмуро, настороженно. Я напрягся, ожидая, что на меня вот-вот выльется поток отборнейшей брани, приготовился к обороне.
— Эскер, я хочу, чтобы ты выехал, — она сразу взяла быка за рога.
— Хорошо, — легко согласился я.
Хозяйка изумленно округлила глаза, челюсть отвисла чуть не до колен. Видать, ждала, что буду упрашивать. Ползать на коленках и слезливо умолять дать пожить еще чуточку.
— Ты что же, не против? — ахнула она.
— А зачем мне ваш крысятник? — пожал я плечами. — Деньги есть — куплю себе нормальный дом где-то на окраине. Через две недели уберусь отсюда, не беспокойтесь.
Она опешила, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Глаза у нее тоже рыбьи — круглые, водянистые и глупые. Тут уже никакая косметика не поможет.
Я не стал дожидаться, пока она обретет дар речи, обогнул ее по широкой дуге и поднялся по лестнице. Моя комнатушка была все такая же пыльная и темная. Привычно пахло масляными красками и бедностью. Я чуть-чуть постоял на пороге, привыкая к полутьме. С одной стороны, жалко съезжать — привык уже и своей берлоге, сроднился. Но с другой — все перемены к лучшему. Даже если случается что-то плохое, это вес равно к лучшему. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Возникло странное ощущение. Я прислушался к своим чувствам, даже принюхался, словно пес. Ага, вот оно что. В углу лежит дощечка со странными надписями, которую притащила хозяйка в доказательство моих мнимых бесчинств. Я осторожно взял, потрогал длинную вязь странных букв. Теперь знаю, что это эльфийский, спасибо библиотеке. От надписей ощутимо тянет магией Светлорожденных. Правда, пока не знаю, что за заклятие, но вряд ли что-то опасное, иначе последствия почувствовал бы сразу. Скорее всего, нечто шпионское. Я подумал немного, потом открыл окно и вышвырнул дощечку. Вслед бросил плетение. Дерево рассыпалось трухой, не успев долететь до земли, эльфийские буквы ярко полыхнули, какое-то время отчаянно цеплялись за воздух, но потом постепенно растаяли. Я постоял немного у окна, подумал, что список вопросов к Катрин де Арно значительно увеличился. Аш вряд ли замешан, этот олух, скорее всего, просто влюблен без памяти, а она использует его в своих целях.
Я вытащил из матраца мешочек с деньгами, привязал к поясу. Опасно, могут воришки срезать, но делать нечего — не знаю, когда в следующий раз появлюсь тут. Расстелил на полу простыню, бросил на нее охапку гномьих железяк, которые мне притащили зачаровывать, стянул края и завязал узлом. Глянул в угол: посох стоит одинокий, уже успел запылиться. Я осторожно взял, подивился, как приятно гладкая темная древесина холодит руки. Тяжелый, зараза, но ничего, пора привыкать. Магическую книгу кинул в маленький заплечный мешок. Так, вроде бы ничего не забыл. Бросил последний взгляд на свое жилище и прикрыл дверь. Книга со мной, мешок с оружием оттягивает плечо, посох в руках..
Тяжело спустился по ступенькам. Железяки больно тыкались острыми углами в спину, кололи даже сквозь ткань. Сверток с оружием задевает то стены, то перила. Тетка Свара проводила меня испуганным взглядом, но приставать не стала, за что я остался ей безумно благодарен.
Через город я шел не спеша, тюк с оружием был неудобный, приходилось постоянно его поправлять. Я понимал, что смотрюсь несколько нелепо. В руках старинный посох, за плечами свернутая простыня, из которой выглядывают рукояти топоров и мечей. Но обыватели Гента не обращали внимания, привыкли и не к такому. Вокруг много гораздо более удивительного.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 12:47 | Сообщение # 17

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Навстречу попался большой буровой голем: тяжело бухает металлическими ногами по мостовой, рук целых шесть, каждая заканчивается то алмазным буром, то киркой или лопатой. Рядом с големом гордо шествовал маг в желтой мантии, надменно глядя на всех. С пальцев тянулись тонкие энергетические нити, что управляли големом. Я пригляделся с профессиональным интересом, фыркнул презрительно. Голема делали в мастерской конкурентов, слепили так себе. Слышны были щелчки и скрип в суставах, даже духа вселили слабенького. Но людям все равно, они в этом не разбираются. На стального гиганта смотрели с благоговением и страхом, только ребятишки бросали комьями земли и палками, весело вереща, когда кому-то удавалось попасть. Маг раздувал щеки, пыжился, старался показать свою важность и значимость.
На углу выступали циркачи. Несмотря на ранний час, толпа собралась изрядная. Кривлялись клоуны, кувыркались акробаты. До меня долетали крики, веселое гиканье. Люди охотно бросали мелочь, гоготали — в общем, смотрели с интересом. Я с трудом протолкался, пошел дальше. На противоположной стороне улицы стоял одинокий музыкант. Водил смычком по струнам скрипки, тихо пел какую-то медленную балладу. Я прислушался — что-то знакомое. Тут же кольнуло — да это же та самая песня, что пел Шед. Я остановился, стал слушать. Музыкант пел хорошо, голос звонкий, красивый. Вокруг ни души, все ломанулись смотреть на ужимки клоунов. Но парню было все равно: глаза закрыты, сам витает где-то в заоблачных высях, где лишь боги и такие, как он, чудаки. У ног шляпа, я заглянул — на дне блестит всего пара медяков. Поддавшись какому-то душевному порыву, достал из кармана золотой и кинул в шляпу. Музыкант даже не заметил, все так же вытягивал песню, водил смычком.
Вот и ремесленный район. Тут всегда гул и грохот. Кузнецы бьют по наковальням молотами, летят оранжевые искры. Пахнет дымом, металлом и кожами. Распаренные рабочие таскают носилки с рудой и брусками железа, ругаются меж собой, с обнаженных по пояс мускулистых тел мутным потоком льется пот. Из цехов доносится визг металла, мерный рокот.
Я углядел среди людей знакомую бородатую физиономию. Молодой гном работал в открытой кузнице. Калил брус железа в горне, мощно бил тяжеленным молотом по красному, как ломоть арбуза, металлу. Уже начинало что-то вырисовываться, но пока не понять было, что именно. Я тронул его за плечо, негромко окликнул. Бран резко развернулся, угрожающе замахнулся молотом, но, заметив меня, кивнул, отошел в сторонку. Тут вроде было потише, можно разговаривать.
— Что тебе надо, чародейчик? — ухмыльнулся он.
Я пропустил мимо ушей обращение: не до этого. Гном выглядел, как никогда, широким, мускулистые руки бугрились твердыми валунами мышц. С бороды капал пот, бледные капельки блестели в лучах солнца. Из расстегнутой безрукавки выглядывала поросшая курчавой шерстью грудь и бочкообразный живот. От гнома несло силой гор, он был как поросший мхом камень, неприступная скала.
— Я насчет того дела, что вы мне поручили. Маленькие глазки злобно блеснули. Гном широко улыбнулся, показывая желтые крупные зубы, пригладил русую бороду.
— Не справился? — почти радостно завопил он и стал растирать огромные кулаки.
— Ты меня слушаешь или нет? — холодно сказал я. Бран разочарованно вздохнул, со скрипом почесал грудь. Ногти толстые, с ободками грязи и зазубринами.
— Ладно, чародейчик, говори быстрей, что надо! У меня металл стынет, — раздраженно фыркнул гном.
— Передай Ргару, что он может забрать свои железки через три дня. Я буду в трактире «Гордый кузнец». Пусть подходит в половине седьмого вечера.
— Так быстро? — вскинул кустистые брови Бран. — Мы же дали тебе неделю.
— Справлюсь быстрее, — небрежно отмахнулся я. — Маг я или не маг?
Гном окинул меня скептическим взглядом, презрительно сплюнул под ноги.
— Ладно, передам, — пробурчал он. — Но смотри, если не справишься или напортачишь, познакомишься с моими кулаками. Чуешь, чем пахнет, чародейчик?
Гном с хрустом сжал заросшие черными волосами кулаки-кувалды, сунул мне под нос, полюбоваться. Я едва сдержался, чтобы не дать ему промеж рогов посохом, но кое-как смирил гнев, обернулся и зашагал в направлении мастерской.
— Руки мой с мылом, — брякнул я напоследок, — после того как в нужник зайдешь.
Гном побагровел, бросился за мной. Но вспомнил, что металл стынет, а работа стоит. Он махнул рукой, проворчал под нос заковыристые ругательства и вернулся в кузницу.
Солнце уже припекало вовсю, хотя даже девяти не пробило. Лето выдалось на удивление жаркое, засушливое. В такой зной люди ползают как сонные мухи, воду пьют ведрами, но это мало помогает. Тяжелый тюк с оружием уже успел натереть мне плечо. Я шел, обливаясь потом, глаза заливало соленым, щипало. Но даже стереть пот было нельзя, руки заняты.
Вскоре показалось мрачное здание мастерской. На пороге стоял Логан, на меня смотрел с раздражением. Не в духе старик, сразу видно. Я собрался — назревала чистка мозгов.
— Опаздываешь, — хмуро пробормотал мастер.
— Пришлось захватить кое-что для работы, — ответил я. — Останусь в мастерской на несколько дней.
Старик смерил меня внимательным взглядом, пожевал губами, потом тускло улыбнулся. Видно было: тоже страдает от жары. По морщинистому темному лицу стекали капли пота, пряди седых волос вымокли, прилипли к высокому лбу.
— Одобряю, — кивнул он. — Помещение тебе выделили, сейчас пойдем, покажу. Гномы уже доставили доспехи. Твой выбор неплох, я бы даже сказал, что тебе сказочно повезло найти полный игледский доспех. Но содрали за него приличную сумму…
Я развел руками, мол, знать ничего не знаю, оно само получилось. С Логаном легче по принципу — ты начальник, я дурак.
— Но ведь окупится, — попытался оправдаться я.
— Несомненно, — согласился Логан. — Если справишься. Ладно, пошли, покажу твои апартаменты.
Он махнул рукой, скрылся в полумраке мастерской. Я двинулся за ним, кое-как протиснулся в дверь, Стараясь ничего не зацепить тюком. Я вздохнул с облегчением — в здании прохладно, толстые стены надежно защищают от того пекла, что творится снаружи. Воздух влажный, как в погребе, приятно холодит кожу. В общем, жить можно.
Логан шел впереди, вел меня через заклинательный зал. На работников смотрел строго. Маги сразу же старались стать как можно незаметнее. Опускали взгляды, имитируя бурную деятельность. Если попадались на пути, то старались прошмыгнуть мимо, словно мыши. В глазах страх, паника. Еще бы — всесильный и всемогущий начальник может пристать, заставить что-то делать.
Где-то уже с утра начали готовить плетения. Над странными металлическими штуковинами клубился белесый туман, вспыхивали голубые искры. Маги ругались, водили руками, пальцы плели невидимые обычному взгляду сети.
Краем взгляда я увидел Лека, он помахал мне рукой, указал на стол. Я глянул: на столешнице пара больших корзин, из них выглядывает румяный каравай, какие-то бутылки темного стекла. Я благодарно кивнул другу, пошел дальше за Логаном.
Мастер привел меня в маленькую комнатушку в торце здания. Тут было очень пыльно, полы серые от сора. Наверное, долго никто не пользовался этим помещением. Но зато неожиданно светло. В потолке большие окна, сквозь толстое мутное стекло ничего не видно. Но этого достаточно, чтобы проходил свет. Серебряный, мерцающий, приятный для глаз. Из мебели всего пара столов, несколько стульев.
На манекене посреди комнаты был установлен доспех. Свет падал с потолка широким столбом, красиво обтекал хищные изгибы лат, длинные шипы на наплечниках и поручах опасно блестели. Шлем устрашающий, в прорезях для глаз густая холодная тьма, длинные изогнутые рога словно облиты кровью. То ли краска такая, то ли свойство металла. От доспехов тянуло холодком угрозы. Огромный меч стоял у стены, очень длинный и острый. Спорю на десять золотых — таким можно резать толстые стальные плиты, словно теплое масло ножом.
Логан придирчиво осмотрел доспех. Поковырял пальцем металл, одобрительно цокнул языком.
— С чего начнешь, Эскер?
Я прислонил посох к стене, с облегчением бросил тюк в угол. Там звякнуло, мастер с удивлением покосился, но спрашивать ничего не стал. Я растер плечо, поморщился.
— Начну с упрочняющих заклятий и прочего… Дыры в сочленениях можно заделать в любой момент. Это не к спеху. Потом займусь расчетом управляющих плетений и захватом астральных сущностей.
— Наметки есть? — поинтересовался старик.
— Есть, — кивнул я.
— Посвятишь?
— Как-нибудь в другой раз, — увильнул я. — Хочу пойти нетрадиционным путем. Если не получится, попрошу совета.
Логан нахмурился, потер чисто выбритый подбородок. Чародеи его возраста обычно отпускают длиннющие бороды, для престижу, а он бреется, как бы подчеркивая, что он не столько маг, сколько удачливый делец. Мастеру не понравилось, что я начал темнить, но придраться не удалось, к моим доводам не подкопаешься. Человек он въедливый, мог бы и надавить на меня, но тут в комнату влетел один из подмастерьев. Глаза выпучены, взгляд дикий, волосы взъерошены. Он зацепил плечом дверной косяк, пискнул от боли, чуть не упал, но все-таки удержался.
— Мастер Логан, там тако-о-ое!!! — воскликнул он задыхаясь. — Михай и Джером не справились с плетением… Трехмесячная работа летит… Просят помощи.
Старик прищурился, посмотрел на подмастерье так что тот икнул от страха и стал бочком пробираться к выходу.
— Ладно, Эскер, — вздохнул мастер, — пойду разбираться. Ты работай. Что-то нужно?
— Да, — кивнул я, — чтобы никто не заходил сюда и не тревожил.
— Я распоряжусь, — склонил голову Логан, бросил на меня оценивающий взгляд и вышел из комнаты.
Я остался один на один с доспехом. Прошелся по комнате, осмотрелся. Меня почему-то все время заносит в пыльные местечки, нет бы в чистое и уютное помещение. Здесь хотя бы тихо, лишь откуда-то из заклинательных залов доносится приглушенная брань, треск разрядов. Потянуло дымком. Действительно напортачили. Логан не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Достанется всем.
Что ж, пора было начинать работу. Я вышел из комнаты, прошел в заклинательный зал. Мое рабочее место выглядело довольно одиноко: на столе груды бумаги, недоделанные чертежи плетений, какие-то наброски, длиннющие корявые формулы. Сотрудники косились испуганно, шушукались за спиной. Я не обратил внимания, пусть себе. У них спокойная сытая жизнь, риск пугает до зеленых белок. Меня, честно говоря, тоже. Но у меня уже нет выбора. Раз ввязался в такое, то надо идти до конца.
Подошел Лек, как всегда, уселся на краешек стола. По веснушчатой мордахе я видел — у него игривое настроение, хочет как следует почесать языком. Я подхватил корзинки со снедью, сказал быстро, пока не он перебил и не стал травить анекдоты:
— Потом, Лек, дел выше крыши.
Он скривился, в голубых глазах презрение смешалось с жалостью.
— А я хотел предложить выпить пивка вечерком.
— Извини, — пробормотал я. — Не до пива мне сейчас…
Отвернулся и быстрым шагом направился обратно в каморку. Лек даже не нашелся, что сказать на такое хамство. Я на ходу повернулся, виновато развел руками. Друг наградил меня изумленным взглядом, потом пожал плечами, покрутил у виска пальцем: мол, совсем съехал Эскер. Лек спрыгнул со стола, его тут же окликнули с другого конца зала, и он поспешил на зов.
Я вернулся в комнату, поставил корзинки с едой на второй стол. Ноздри щекотал аромат пищи, но я пока не проголодался, Мия хорошо накормила. Так, с чего бы начать? Я огляделся, задумался. Потом подставил стул к столу, который определил как рабочий, положил на пыльную столешницу книгу Мгира. Открыл на середине. Взгляд заскользил по непонятным закорючкам, рисункам, схемам. Мрон! Да так я буду вечность разбираться. Мне явно не хватает базы. А в походной книге древнего чародея, скорее всего, собраны все самые нужные и мощные заклятия, очень сложные.
Нет, так дело не пойдет. Я потер виски, взгляд натолкнулся на посох у стены. Может, получится? Я взял его в руки, уселся на стул. Прохладное гладкое дерево приятно ласкало кожу. Я закрыл глаза, сосредоточился.
«Помоги!» — воззвал мысленно, даже не надеясь на результат. Но ответ пришел тут же, возник в моей голове тихим шелестящим голосом.
«Наконец-то додумался!» — Мне показалось или посох действительно ехидничает?
Я изумленно ахнул, широко распахнул глаза. Чуть не уронил посох от неожиданности.
«Да не говорящий я, не говорящий, — хмыкнул голос — Я просто проекция этого артефакта в твоем мозгу. Разумом своим не обладаю. Фактически ты разговариваешь сам с собой. А если еще проще, то это временное помешательство, раздвоение личности».
«Точно временное?» — засомневался я.
«Точно-точно, — хихикнул голос. — Это как запасной механизм обучения, если посох попадает к новичку, а наставника рядом нет. Так что ты сейчас разговариваешь сам с собой, посох лишь настроился на тебя, немного вклинился в твой разум».
«Великолепно!» — проворчал я мысленно.
«Чем ты недоволен? — изумился голос. — Ты ведь хотел научиться магии. А это единственно возможный способ в таких паршивых условиях».
«А он безопасный?» — осторожно поинтересовался я.
«Ну как тебе сказать… — запнулся голос. — В случае успеха поймешь основные принципы настоящей магии, научишься пользоваться посохом… в общем, получишь хорошие базовые знания».
«А в случае неудачи?»
«В случае неудачи будешь пускать слюни всю оставшуюся жизнь, — объяснил голос со злорадством. — И гадить под себя. Ну как, решился?»
Хороша перспектива, подумал я с испугом. Или пан, или пропал. А с другой стороны, в последнее время предо мной постоянно встает такой выбор. Пора бы уже и привыкнуть, Эскер. Страшно? Нет, ничуточки. Просто волнуюсь.
Я глубоко вздохнул, унял внезапную дрожь. «Я готов, — решительно подумал я. — Была, не была». «Верное решение, — одобрил голос. — Тогда нач-немс-с…»
На меня накатила волна страшной слабости, в глазах возникла мутная пелена. Тело перестал чувствовать сразу же. Мой разум маленькой яркой искрой повис в бесконечности и безвременье. Вокруг заклубился серый туман, из него били молнии. Каждый удар сопровождался вспышкой боли. Я закричал. И не услышал своего крика. Я заплакал. Но не почувствовал слез. Меня словно окунули в кипящую смолу. Яркое живое пламя сжигало что-то во мне, стараясь пожрать и саму мою суть. Куски обгоревшей плоти отваливались медленно, словно нехотя. Вот уже нет кожи, пламя сжигает мышцы, бьет в оголившиеся кости. Но я борюсь, борюсь… Мысленно сжал кулаки, сцепил зубы. Еще чуточку, еще капельку! — подбадривал я себя. Боль стегала огненным кнутом, разум потихоньку меркнул. Но каким-то запредельным усилием воли я все еще держался.
Все неожиданно закончилось. Я обнаружил, лежу па полу, щеки мокрые от слез. Пощупал штаны — сухие. Ну и слава богам, не хватало еще и так опозориться. Зрение восстанавливалось медленно. Сначала увидел яркие цветные пятна, потом мутные очертания предметов. Из окон в потолке лился тусклый красноватый свет. Надо же, уже наступил вечер. Рядом лежал опрокинутый стул. Я ощупал голову: шишек вроде нет, значит, упал удачно.
Тихо. Уже поздно, все разошлись по домам. Никто даже не заходил. Логан сдержал свое обещание, иначе тут была бы суета и вопли. Интересно, я кричал? Наверное, нет, а то б прибежали спасать.
Я с трудом сел, тело не слушалось. Мышцы словно одеревенели, затекли от долгого бездействия. Я поморщился, стал трясти и разминать руки, ноги, гонять кровь по жилам. Больно, но ничего, потерплю. Кое-как встал, добрел до корзинок со снедью. Есть не хотелось, а вот пить да, сухой язык так и скреб по небу. Я схватил первую попавшуюся бутылку. Пробка была пригнана неплотно, зацепил зубами, вытащил. Хлебнул. Вода. Теплая, противная. Но хорошо хоть не вино, Лек мог бы учудить и такое.
В голове звенела пустота, меня немного подташнивало, но ничего, терпеть можно. Я огляделся: посох лежит на полу, навершие едва заметно светится. Я моргнул, мотнул головой. Свечение пропало. Посмотрел внимательнее — появилось опять.
«Ты начинаешь видеть всю магию, — с удовольствием пояснил голос. — Истинное Зрение прорезается. Так что урок не пропал даром. А ты молодец, выдержал».
— Чудненько, — пробормотал я. Голос хриплый, какой-то потусторонний. — Надеюсь, и последний.
«Размечтался, — хохотнул голос. — Первый из многих».
— О боги! — закашлялся я — Можно отдохнуть перед следующим?
«Нельзя! — строго прошелестел голос. — Нужно закрепить и развить результат».
Я застонал, но покорно уселся на пол рядом с посохом, заставил себя положить на него ладонь. Острая вспышка боли тут же погасила сознание, я вновь оказался в пустоте среди пламени и молний. Время потеряло значение, ушли тревоги и мысли. Осталась лишь моя искра и бушующая вокруг стихия. Боль накатывала волнами, выжигала что-то во мне, что-то оставляла после себя. Я понял: меня переплавляют, словно металл в горне, придают форму, стучат по мне тяжелым молотом. Я кричал, не слыша своего крика, сопротивлялся изо всех сил.
Сколько это продолжалось, не помню. Очнулся в полной темноте: лежу, скребу ногтями по полу, слабо постанываю. Тело сотрясают жуткие судороги, внутренности завязываются узлами. В районе солнечного сплетения пылает живое солнце. Я схватился за живот, скрутился, как ребенок в утробе матери. За стенами мастерской была уже глубокая ночь. Я попытался встать на ноги, но не сумел, ослаб, как новорожденный котенок.
Я отдышался, потом схватился за посох и мысленно произнес: «Дальше!»
«Мне нравится твое упорство, — раздался смех в моей голове. — Ну что ж, продолжим».
Если говорю сам с собой, то какой же я, оказывается, гад и изверг, подумал я отстраненно. Все мы добрые, любящие, дружелюбные, жалостливые. Особенно на людях. Но если копнуть поглубже, выползает такая мерзость, что страшно становится. Подсознание — сторона страстей и темных инстинктов. Нельзя позволять им выползать наружу, иначе станешь зверем, диким и кровожадным.
Реальность смазалась. Я уже не чувствовал, где явь, где грезы. Завис в пустоте, пожираемый болью. В следующий момент вновь лежал на полу в мастерской, беспомощный, задыхающийся. Потом опять уходил в транс. Меня сжигали, топили, душили. Но каждый раз я выкарабкивался на пределе сил и воли. Уже ничего не видел, не чувствовал тела. Только легкие толчки на краю сознания, означающие переходы. Боль, небольшой перерыв, опять боль. Что-то постепенно менялось во мне разгоралось, крепло. Я еще не понимал, что именно, но оно было. С болью я постепенно свыкся, перестал замечать.
Не знаю, сколько так продолжалось. Для меня — целую вечность. Но постепенно перерывы между трансами стали короче и чаще. Такое ощущение, словно кузнец, бивший по мне чудовищным молотом, устал и делал последние легкие удары, подправлял то там, то тут, удалял последние неровности.
Наконец пришло долгожданное спокойствие. Переходы прекратились. Я вновь ощутил себя лежащим на полу. Тело занемело, каждое движение давалось с огромным трудом. Я застонал, попытался открыть глаза, но веки были тяжелые, хоть лебедкой поднимай.
«Все, — прошелестел в голове голос. — На ноги поставили, а ходить сам учись. Прощай».
Я не ответил, в мозгу зияла пустота, ни единой мысли. Кое-как открыл глаза. С потолка струился яркий солнечный свет. Утро или уже день? Где-то раздавался гул голосов, шум шагов, какие-то стуки. Чародеи пришли на работу. Пора бы и мне… работать.
Поднялся рывками, заставил шевелиться руки, ноги. Кровь потекла быстрее, во всем теле возникла щекочущая неприятная боль. Ныла отлежанная спина. Я покряхтывал, сопел, стонал, словно столетний старик, но двигался, двигался… Сначала сел, потом с трудом поднялся на ноги. Меня тут же повело, я едва успел схватиться за стену. Постоял, закусив губу и тихо подвывая, перетерпел боль в теле. Сейчас пройдет. Просто нужно время, чтобы восстановилось нормальное кровообращение. В голове стало удивительно чисто, мысли светлые, хрустящие, морозно свежие.
Очень хотелось есть. Я сел за второй стол, порыскал в корзинке и обнаружил целую печеную курицу, сыр, овощи, бутылку вина. Лек все-таки не удержался, взял всего понемногу. Но жаловаться грех. Вкусные запахи защекотали ноздри, сразу же потекли слюнки. Я отхлебнул прямо из горлышка, накинулся на пищу с жадностью голодного волка. Мясо, даром что холодное, было сочное, с какими-то специями и пряностями. Прямо таяло во рту. Я не успокоился, пока не слопал почти половину курицы, потом запил несколькими глотками вина. Отвалился от стола, вытер жир с губ. В желудке воцарилась приятная тяжесть. Все, полный порядок.
Я встал из-за стола, зевнул во всю пасть, с хрустом потянулся. Ощутил, как в теле играет сила и бодрость, несмотря на те ужасы, что пришлось вытерпеть. С удивлением прислушался к себе. Что-то было не так, как всегда. Память о ночи смазалась, видения испарились. Но что-то осталось. В солнечном сплетении ощущалось тепло, там щекотало, зудело.
Я огляделся. Мир тоже изменился. Теперь я видел каждую трещинку на двери, каждую соринку. При этом чувствовал, что творится за спиной. Запахи стали намного ярче. Я взглянул на посох. Вроде бы ничего не изменилось, но стоило немного сконцентрироваться, как он замерцал всеми цветами радуги. По дереву забегали яркие искры, из круглого навершия выглянули какие-то нити, по блестящей каменной поверхности поползли различные символы, исчезли, появились другие. Истинное Зрение? Ну-ну…
Я подобрал посох, удивленно охнул. Дерево стало теплое, мягкое, даже живое. Почувствовал, как артефакт потянулся ко мне, замурлыкал, словно кот при виде хозяина. Те же ощущения, что испытывал Мгир в моем сне. А ведь раньше посох был холодным и безучастным. Признал, что ли? Я сел за стол, полистал магическую книгу и изумился еще больше. Непонятные ранее символы и схемы стали смутно знакомыми, их смысл прояснился. Прочитал несколько страниц, восхищенно присвистнул. Мрон, почему же я сразу не додумался так поступить?! Эти знания не должны быть забыты. Это сила. Настоящая. А не те крохи, которыми обладаем мы. Многое оставалось непонятным, но общий смысл улавливался. А это уже немало. Значит, можно разобраться, если приложить немного воли и усилий.
Книга Мгира делилась на несколько разделов. Общая магия, стихийная, лекарская, даже демонология и некромантия. Я пролистал ее вдоль и поперек, выхватывал из текста целые абзацы, но тут же перелистывал, впивался глазами в другое. Интересно же! Хотел сразу же попробовать одно заковыристое заклинание, но усилием воли заставил себя остановиться, глубоко вздохнул. Так, Эскер! Всему свое время. Нe спеши, а то успеешь. Может, начать с чего-нибудь простенького?
На глаза попался старый бронзовый подсвечник, висевший в петле на стене. В маленьком гнездышке виднелся желтоватый оплывший огарок, чернел обугленный фитиль. В голове тут же появился четкий образ Знака Огня. Не колеблясь, я начертил его в воздухе. И тут же почувствовал, как из солнечного сплетения полился тоненький ручеек тепла, напитал знак, заставил вспыхнуть. Я почувствовал неладное, в последний момент едва успел оборвать поток. Полыхнуло так, будто взорвалась средних размеров масляная бомба. Меня обожгло, засыпало тлеющими щепками, мелкими раскаленными камешками. Но, ведомый каким-то наитием, я даже не стал прятаться, а торопливо вычертил другой знак. Меня окутало серебряным коконом из сгустившегося воздуха и водяной пыли. Пламя лизнуло щит, но тут же стыдливо опало, исчезло.
Я закашлялся, в комнате стоял густой дым и гарь.
Тут же стал заклятиями проветривать комнату, погасил горящий стол и превратившуюся в угольки корзину. Теперь силу строго дозировал, отпускал по капельке, словно прижимистый купец монеты. Знания появлялись неожиданно, словно из ниоткуда, в голове возникали схемы, порядок действий, слова. Я просто знал, что нужно сделать, чтобы добиться того или иного результата.
Дверь приоткрылась. В комнату заглянул кто-то из подмастерьев. Глаза испуганные, дикие. Он увидел пятно гари на стене, обугленные столы. Челюсть тут же отвисла, он хватанул ртом воздух, закашлялся.
— Ы-ы-ы… — только и смог выдавить из себя парень.
— А ну брысь отсюда! — страшным голосом рявкнул я. — Мастер Логан что сказал? Не мешать мне. А то сожру!
Я затопал ногами, скорчил зверскую рожу, даже рыкнул для острастки. Парня как ветром сдуло. Хлопнула дверь, я услышал торопливый топот. Замечательно, теперь можно продолжить эксперименты.
В груди разливалось приятное тепло, я ликовал. Мог бы и в пляс пуститься, но я ж теперь не бог весть что, я маг. Настоящий. Так что надо быть солидным и важным. Толстым стану потом, когда разбогатею, разленюсь. Руки чесались опробовать новые возможности на чем-нибудь еще. Я не отказал себе в удовольствии, следующие полчаса играл со Знаками, комбинировал, перестраивал. Теперь знал не жалкие четыре, а все сорок. Удивительное многообразие. Силы вливал мало, чтобы не разнести мастерскую на куски. В комнате возникали шары пламени, миниатюрные фонтаны, торнадо, сверкали синие молнии. Я экспериментировал с различными предметами, каждый раз радуясь, как ребенок.
«Вот это сила! Вот это мощь! — бились в голове ликующие мысли. — Теперь я не тот жалкий маг-механик. Могу защитить себя». Сразу же возникли соблазнительные картины светлого будущего, я начал мечтать, как стану великим, даже величайшим… «Стоп, — оборвал Я себя. — Прекращай. В ловушку ложной силы и вседозволенности попадали и до меня. Так зачем повторять ошибки других? Тот же Мгир умел неизмеримо больше, чем я сейчас. Я видел во сне, видел. Но даже он глупо погиб от ножей и дубин обычных деревенских увальней». Я встряхнулся, постарался мыслить трезво, без всех этих щенячьих восторгов. «Мне ведь еще учиться и учиться. Постигать трудную науку чародейства, набивать шишки. Так зачем набивать лишние?»
Я успокоился, сел за стол. Книга манила. Хотелось схватить, скорей погрузиться в хитросплетения древней магии. Я открыл на первой странице, стал читать с самого начала, вникать. И буквально через полчаса сообразил, что мне не хватает базовых знаний. Понимаю написанное с пятое на десятое. Некоторые сложные заклятия могу воспроизвести, но к чему это приведет, не догоняю. Я одернул себя. Нет, так дело не пойдет, Эскер. Нужно и о деле думать. Я нашел раздел о предметных заклятиях и погрузился в чтение.
Когда оторвал взгляд от книги, то увидел, что свет, падающий из окон в потолке, стал красноватым. В комнате сгустились тени, постепенно стали наливаться чернотой. Я создал маленький светильник-шарик, повесил в воздухе под потолком. Немного поел и опять засел за книгу. С предметных заклятий перешел на атакующие и защитные. Эти были еще интересней, ведь всю жизнь мечтал научиться.
Очнулся уже глубокой ночью, со скрипом и хрустом потянулся, встал со стула. Взгляд упал на игледские доспехи. Я ухмыльнулся, потер руки.
— Ну что ж, приступим! — сказал я сам себе с энтузиазмом и взялся за посох.
Утром проснулся от боя часов на главной башне Гента. Два часа пополудни. Я хрюкнул, зевнул с подвыванием и воздел себя на ноги. Заснул уже на рассвете, когда совсем не осталось сил. Но сейчас чувствовал себя живым и бодрым. В комнате было очень светло. Отчетливо виднелись следы моих вчерашних экспериментов. Обугленный стол, оплавленная стена и потолок, куда всаживал молнии. Надо бы прибраться, пока никто не вошел и не стал задавать вопросы.
Тихонько скрипнула дверь. Я обернулся, столкнулся взглядом с Логаном. Мастер был бледен, под глазами круги. Лицо уставшее, словно всю ночь просидел над формулами и чертежами. Он с интересом осмотрел комнату, поковырял пальцем в пятне гари на стене, хмыкнул. Обернулся ко мне, вскинул брови в немом вопросе.
— Тренировался, — объяснил я и пожал плечами.
— Угу, — буркнул старик. — Тоже тренировки?
Он ткнул пальцем в потолок. Я посмотрел, ругнулся. Забыл погасить свой шарик-светильник. Его почти не было видно в солнечном свете, но Логан каким-то образом заметил. А еще на зрение жалуется. Я поспешно погасил заклятие, виновато поскреб в затылке.
— Да-да, — торопливо ответил я. — Всего лишь тренировки.
— Демон с ним! — проворчал старик. — По мне так хоть на ушах стой. Результаты есть?
— Есть, — кивнул я, показал в сторону доспехов. — Все готово.
— Все? — прищурился мастер.
— Нуу, я хотел сказать, что с упрочнением и защитой закончил, — поправился я, — можно приступать к основным фазам.
Логан подошел к манекену, долго рассматривал доспехи, щупал, трогал, чуть ли на зуб не пробовал. А потом развернулся ко мне и пожал плечами. На испещренном старческими морщинами лице застыло недоумение, даже изумление.
— Ничего не понимаю, — признался он. — Ты что натворил, Эскер? Тут какие-то знаки на металле вытравлены. Я не понимаю их смысла.
— Вы владеете боевой магией хотя бы немного? — хитро улыбнулся я.
— Огонь, — пожал плечами мастер. — Совсем чуть-чуть.
— Попробуйте, — улыбнулся я.
Старик засопел, посмотрел на меня из-под кустистых бровей с подозрением. Но сплел маленький огненный шарик, бросил в наплечник доспеха. Пламя ударилось в металл, брызнули искры. Наплечник остался девственно чист. Логан пощупал, с изумлением посмотрел на меня.
— Даже не нагрелся, — вдохнул он.
— То же самое со всем остальным, — самодовольно сказал я. — Ни огонь, ни вода, ни прочее его повредить не могут.
— Как ты этого добился? — ахнул мастер. — Я не вижу узоров плетений.
— Да так, — я небрежно махнул ручкой, сделал скучное лицо, — в библиотеке раскопал кое-что из старых знаний, применил на практике. Как видите, получилось.
— Ты оправдал мои надежды, — очень серьезно сказал Логан. — Я надеялся на твой живой ум и смекалку…
Я раздулся от гордости, выпятил грудь, даже щеки надул. Перед начальником надо выглядеть орлом, особенно когда хвалит. А сам подумал, что фигня все это, уже сейчас наплевать. Как-то это неправильно, чувствую себя скованным. А хочется свободы, быть самим собой. И не играть чью-то роль, не лебезить, не угождать. Просто жить. Лишь сильный человек может позволить себе оставаться честным по отношению к остальным и прежде всего к себе. Взять того же Шеда. Ведь не прогибался же, шел своей дорогой… И я хочу быть сильным, очень хочу. И стану.
— Можешь отдохнуть сегодня, — сказал мастер, улыбнувшись. — Ты сделал работу, на которую обычно уходит несколько недель. Так что я даю тебе отпуск.
— А какой сегодня день? — поинтересовался я. Мастер удивленно вскинул седые брови, но, видимо, списал мои чудачества на напряженную работу.
— Пятница, — сказал он. — Так что у тебя есть несколько выходных. Отдыхай, Эскер.
— Спасибо, мастер Логан, — кивнул я, — постараюсь.
Старик ушел, а я остался наедине со своими мыслями. Так-так, что же получается? Значит, сегодня вечером будет встреча старых знакомых? Отлично. Посмотрим, что из этого выйдет.
Я сгреб железки гномов, опять завернул в простыню. Полночи занимался с будущим големом, а потом сидел с посохом над топорами и мечами, накладывал на них Знаки предметной магии, менял свойства металла, добавлял некоторые сюрпризы. Обнаружил, что теперь мне раз плюнуть сделать волшебный меч или топор. Заклятия питаются не от моего энергетического центра, а собирают Силу из окружающего пространства, из стихий, Астрала и Ментала.
Тюк закинул за спину. Книгу бережно завернул в чистую тряпицу, положил в сумку. Теперь это главное мое сокровище. Без посоха еще можно обойтись, а вот без новых знаний — нет. Я остановился на пороге: вроде бы ничего не забыл. Подхватил посох и, прикрыв дверь, пошел к выходу из мастерской.
— Эскер, подожди! — окрикнули меня уже на пороге мастерской.
Я обернулся. Ко мне подбежал Лек. На веснушчатой физиономии какое-то беспокойство, страх и непонимание. Я вздохнул, закусил губу. Ведь не хотел же ни с кем говорить. Хорошо хоть с Мией не столкнулся.
— Что такое, Лек? — спросил я спокойно.
— Ты какой-то не такой, Эскер, — пробормотал друг. — Что с тобой случилось?
Я нахмурился, хотел сослаться на занятость и усталость, но потом подумал — а какого Мрона? Почему я должен оправдываться перед кем-то, пусть это даже друг? Из глубин души поднялось раздражение, но я унял его, постарался говорить как можно мягче.
— Извини, Лек, но не всегда можно лишь отдыхать и развлекаться. Кроме вина и баб есть другая жизнь и другие заботы.
— О чем ты, Эскер? — удивленно распахнул рот друг. — Ты не заболел?
Я покачал головой. Ну как ему объяснить то, чего еще и сам не понимаю, а просто чувствую? Хороший ведь парень, добрый и веселый. Но если начну говорить, не поймет, назовет психом и придурком.
— Забудь, Лек, — вымученно улыбнулся я. — Все хорошо. Просто сейчас для меня наступил сложный период.
Он похлопал глазами, потом веснушчатое лицо озарила хитрая улыбка.
— Это из-за какой-то девушки? — радостно сказал он. — Влюбился?
— Нет, Лек, не из-за девушки, — буркнул я. — Ладно, прощай. Увидимся потом.
Он хотел сказать что-то еще, но я отвернулся и быстрым шагом направился в направлении центра города. В душе плескалось легкое раздражение, я ругал себя на все лады. Нельзя так поступать с другом, нельзя. Хотя если настоящий друг, то поймет, поддержит, простит.
Небо заволокло тяжелыми темными тучами. Откуда-то издалека доносились слабые раскаты грома. Сверкали молнии. Пока еще слабо, где-то далеко на западе, но скоро дойдут и сюда. Воздух неподвижный, вязкий и горячий, какой бывает только перед сильной грозой. Люди смотрели на небо одновременно с опаской и надеждой. Всех достала жара, хотелось прохлады и свежести, но гром и молнии всегда пугают.
Я глянул вверх: свинцовые тучи ползут медленно, тяжеловесно, словно серые валуны. Дождь будет лишь глубокой ночью. А до этого все успеют измучиться от духоты. Я и сам обливался потом, хватал влажный воздух плотными комьями.
На пути попалась мастерская портного. Недолго думая я завернул туда, вошел во влажную полутьму лавки. Подбежал продавец — худощавый невысокий мужчина лет сорока, через руку перекинуты ленты мерок, в руках несколько иголок, большие ножницы.
— Молодой господин желает сделать заказ? — спросил он и согнулся в глубоком поклоне.
— Нет времени, — отмахнулся я. — Готовая одежда есть?
— У нас большой выбор, — усмехнулся мужчина. — На любой вкус. Если средства позволяют…
— Деньги есть, — развеял я опасения портного.
— Тогда прошу вас, выбирайте, — кивнул он.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 12:48 | Сообщение # 18

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Спустя полчаса я вышел из лавки одетый по-походному. Штаны из мягкой черной кожи, добротные сапоги и куртка с капюшоном из непромокаемой ткани. Куртка особенно порадовала. Такие обычно носят воры и убийцы, иногда наемники. Ткань тонкая, но прочная, ветер не продувает, намокает очень медленно. Изнутри и снаружи много всяких карманов и карманчиков, всяческих ремешков и петелек. Можно сложить целую кучу полезных мелочей, обвешаться оружием, главное потом не спутать, где что.
В задумчивости остановился перед лавкой оружейника. Меч-то пропал, а замену я пока не отыскал. Но, хорошенько поразмыслив, отбросил эту мысль. Клинок приобрету позже, сейчас будет только мешать, путаться в ногах.
Я вышел из ремесленного района, остановился на маленькой площади у статуи какого-то древнего полководца. Выбор у меня был невелик. Едва пробило полчетвертого. До назначенного часа оставалась куча времени, которое нужно было как-то скоротать. Например, пойти домой и немного поваляться. Либо отправиться в «Гордого кузнеца» и дожидаться гостей там. После некоторых раздумий я решил все же пойти в трактир. Дома делать нечего, да и не хотелось в такой момент видеть свою конуру.
Трактир был всего через полквартала. Добрался без приключений, зашел и уселся за столик в углу, чтобы видеть все помещение. Да и стена позади давала уверенность, что никто не подкрадется и не приставит нож к горлу, как уже бывало. Тюк с железками гномов опустил на пол, посох поставил рядышком, чтобы можно было мгновенно дотянуться рукой.
В зале трактира стояла та же духота, что и на улице, с кухни доносились вкусные запахи.
— Что желает господин? — передо мной словно из ниоткуда возникла официантка, склонилась в легком поклоне.
На симпатичной мордашке застывшая услужливая улыбка. Я присмотрелся — нет, это другая, любимицы Лека сегодня нет. Эта худенькая и хрупкая, волосы черные, как вороново крыло. Личико смазливое. На меня смотрит с вялым интересом, но по давно выработавшейся привычке стреляет глазками, облизывает кончиком языка полные губы, чтобы блестели как можно соблазнительнее.
Моя голова как раз на уровне ее груди, тонкая ткань натянута, красиво очерчивает формы. Вырез платья очень глубокий. Я тупо уставился на это совершенство, мысленно попытался отодвинуть ткань. Во рту мгновенно пересохло, я постарался отвести взгляд, но меня тянуло словно магнитом.
— Э-э-э… мне бы холодного вина, — промычал я.
— Что-нибудь поесть?
Голос низкий, слегка хрипловатый. Грудь колыхнулась, попыталась вырваться из плена. Я помотал головой, запредельным усилием воли заставил себя смотреть ей в глаза. Девушка все поняла, легко улыбнулась, но осталась дружелюбно-услужливой, ведь это работа, а на работе нужно вести себя в определенных рамках. Но потом, в теплой мягкой постели, можно стать раскрепощенной, даже слегка развратной…
А какого демона! — устало подумал я. Так отгораживаюсь от всего этого. Пытаюсь быть правильным, человечным, борюсь с животным началом. Но ведь никто не видит. Всем наплевать. Для остальных я просто чудак: мол, не хочет наслаждаться свободой, ограничивает сам себя.
— Да-да, — пробормотал я, — что-нибудь из легких закусок. На ваш выбор.
Девушка кивнула, я не удержался, опять посмотрел ниже. Она стрельнула глазками напоследок и умчалась на кухню. Я проводил ее взглядом, в голове промелькнуло — а почему бы и нет? Попозже.
Я огляделся. Зал трактира почти пустой, только у дальней стены что-то празднует компания купчиков. Пьют дорогое вино, жрут, словно оголодавшие кабаны, орут, бахвалятся друг перед другом удачно провернутыми сделками. Я лишь мазнул по ним взглядом: неинтересно. Отыскал глазами официантку. Она уже спешила ко мне. На подносе несколько блюд с мелко нарезанным мясом, немного фруктов, хлеб, покрывшийся мелкими блестящими капельками кувшин. Наверное, только что из погреба. Старательная, не поленилась и не испугалась темноты, пауков и мышей.
Девушка расставила тарелки на столе, посмотрела вопросительно.
— Составишь мне компанию? — спросил я и неимоверным усилием заставил себя улыбнулся. В душе разгорелась злость на самого себя. Ведь могут же другие! Почему же мне так трудно?
Она смерила меня оценивающим взглядом, на секунду задумалась.
— Хорошо, — ответила серьезно. — Обслужу новых посетителей и вернусь. Меня зовут Тира.
— Вот и чудненько, — кивнул я и добавил: — Тира. А я Эскер.
Она не обманула. Быстренько принесла парочке вновь прибывших посетителей пива и вернулась ко мне. Присела на краешек стула напротив, я разлил вино по кружкам, поднял тост.
— За прекрасных дам! — воскликнул я с показной смелостью, словно бросаясь в омут головой.
Она зарделась, сделала маленький глоточек. На губах осталась маленькая капелька вина, она быстро слизнула ее кончиком острого язычка, улыбнулась мне.
— Расскажи о себе, Эскер, — попросила она.
— Я маг, Тира, — сказал я. — Боевой маг.
Она ахнула, широко распахнула красивые карие глаза.
— А где твой медальон и плащ? — изумилась она.
— Даже боевым магам иногда хочется побыть простыми людьми, — загадочно сказал я и скорчил рожицу.
Она весело засмеялась, тряхнула гривой угольно-черных волос. Белая нежная кожа шеи манила, требуя, чтобы ее целовали и покусывали.
— А ты шутник, Эскер.
— Я такой, — гордо выпятив грудь колесом, подтвердил я.
Мы проболтали несколько часов. Иногда Тира убегала обслуживать посетителей, но каждый раз возвращалась, слушала меня с открытым ртом, ахала, охала, заливисто хохотала. А я вдохновенно врал, сочинял байки, шутил… Девушка стала смотреть на меня блестящими глазами, жарко и томно задышала.
В центре города на ратуше часы пробили половину седьмого. Я вздрогнул, по спине пробежал целый отряд холодных как лед мурашек. Дверь трактира со скрипом распахнулась, на пороге возник низкий широкоплечий и жутко бородатый гном. Старый знакомый, Ргар. Он осмотрелся, заметил меня и широко улыбнулся. Вошел, за его спиной тут же возникли силуэты сыновей. Все, как один, при оружии, в недлинных кольчугах из толстых колец.
— Тира, дорогая моя, — сказал я тихо.
— Что, Эскер? — спросила она, обворожительно улыбнувшись.
— Ты жить хочешь?
Она изумленно захлопала глазами, посмотрела непонимающе.
— Что случилось? — выдавила она, огляделась по сторонам в поисках опасности.
— Спрячься где-нибудь! — сказал я жестко. — Быстрей, дурочка! Сейчас будет жарко!
Она на мгновение застыла, но быстро сообразила, что к чему, — молодец. Кивнула мне и убежала на кухню.
— Ну здравствуй, родное сердце, — пророкотал гном, остановившись напротив меня.
— Приветствую тебя, Ргар, — ответил я спокойно.
ГЛАВА 10
Гном окинул меня внимательным взглядом из-под кустистых бровей, задумчиво пригладил бороду. Я видел: он предельно собран, руку держит на рукояти топора. Толстые грубые пальцы едва заметно подрагивают. Все-таки нервничает. Бледные глаза тускло блестят из-под тяжелых надбровий, настороженно следят за каждым моим движением. Вот заинтересованно глянул на посох, нахмурился, словно силясь вспомнить нечто важное. Позади стоят сыновья, Бран и тот молчун, имени которого я так и не слышал. Бран нагловато скалится, подмигивает мне из-за спины папаши, делает непристойные жесты. Молчун же застыл соляной статуей, ласкает ладонью рукоять короткого меча.
Посетители трактира насторожились. Те, кто поумнее, оставили на столах монеты и прошмыгнули в дверь. В воздухе повисло страшное напряжение.
— Ну что, чародейчик, — спросил Ргар, — сделал, о чем тебя просили?
— Конечно, — я откинулся на стуле, ногой небрежно подвинул тюк с оружием — Забирайте и убирайтесь.
Седобородый гном дернулся, словно ему плюнули в лицо. В маленьких глазках заблистали молнии гнева.
— Ты ведь живешь в Свободных Землях, маг, — медленно, с угрозой сказал Ргар — Значит, должен знать, что с гномами Седых Гор так разговаривать нельзя.
Я лучезарно улыбнулся, отхлебнул из кружки.
— Да ну? — хмыкнул я.
Ргар побагровел от гнева, с хрустом сжал пудовые кулаки. Сыновья обнажили оружие, но пока стояли наготове, ждали команды отца. По трактиру словно пробежался ледяной ветер. Люди ежились, глядя на гномов со все возрастающим страхом, на меня — с изумлением и злостью. Что за глупец? Суровых гномов нельзя раздражать, им надо кланяться и улыбаться, благодарить за то, что снизошли… да-да, снизошли до разговора.
— Батя, можно я ему язык вырву? — взревел Бран и пошел на меня с занесенным топором.
— Назад! — рявкнул Ргар, отпихнул сына прочь-Сначала дело, забавы потом. Пусть вякает что хочет, недолго ему осталось…
Он нагнулся, подхватил тюк и вывалил оружие на стол. Стал перебирать, щупать, на грубом лице проступило недоверчивое выражение. На мечах и топорах были нанесены заковыристые буквицы, горели зловещим багровым пламенем. Клинки опасно поблескивали, по металлу бегали голубые искорки. Гном выбрал один из мечей, взвесил в руке, а потом, недолго думая, рубанул им по клинку сына-молчуна. На пол с грохотом упал кусок стали. В руке молчуна остался обрубок меча, срез — блестящий и гладкий, словно отшлифованный, — сверкнул в лучах масляных ламп.
Ргар ахнул, дернул себя за бороду. Ласково погладил рукоять меча. Сыновья отшатнулись в страхе, потом ринулись к груде оружия, стали лапать, перебирать.
— Ну что, довольны? — ухмыльнулся я.
Ргар вперил в меня взгляд, уважительно покачал головой.
— Удивил, маг, — проворчал он. — Не думал, что сможешь.
— Я еще и не такое умею, — хмыкнул я и встал из-за стола.
В груди похолодело. Боялся я отчаянно, но злость пересилила страх. Все застлал красноватый туман, горячая кровь гулко застучала в ушах. Я глянул на гномов, невольно скривился. Какие же они все-таки отвратительные. Наглые грязные свиньи, возомнили себя хозяевами города. Смотрят на людей, как на отребье, ведут себя вызывающе, словно они господа, а мы все — слуги, сброд, недостойный целовать их волосатые задницы. А ведь целуют же. Наши политики так и делают. Торговля с гномами приносит приличный барыш, а ради денег можно и унизиться, унизить свой народ, утопить в дерьме. Если раньше, во времена Серого Ордена, гномы уважали людей Свободных Земель, то теперь просто используют.
Я взял посох, оперся на него и посмотрел на гномов с тихой ненавистью.
— Условия выполнены? — спросил я. — Теперь оставьте меня в покое, я желаю поужинать.
Ргар глянул на меня исподлобья, глумливо ухмыльнулся и пригладил бороду. Поудобнее перехватил зачарованный меч и подмигнул сыновьям.
— Сынки, чародейчик думает, что мы его отпустим.
Гномы гулко расхохотались. В руках волшебное оружие, морды развеселые, но в глазах у каждого холодный блеск. Я с отвращением скривился — ведь так и думал.
— Теперь можно я потешусь, батя? — радостно вскричал Бран.
— Можно, сынок, можно, — с кровожадной улыбкой ответил Ргар — Хоть на ремни порежь магика, мне все равно.
Оставшиеся посетители трактира, даже самые глупые или, может быть, смелые, смекнули, что пахнет кровью. Их как ветром сдуло. Лишь в противоположном углу все сидели двое типов в надвинутых на самый нос капюшонах. О чем-то переговаривались, медленно цедили пиво из высоких кружек.
— Вам что, особое приглашение нужно? — рявкнул Ргар. — Убирайтесь и не забудьте штанишки поменять.
Один из типов поднял голову, в тени, отбрасываемой капюшоном, холодно сверкнули голубые глаза. Он медленно встал из-за стола, достал из кармана длинный кривоватый нож.
— Заткнись, недомерок, или тебя заткнет мой острый дружок, — спокойно сказал человек и попробовал лезвие ножа пальцем. Обернулся к своему спутнику, пожаловался: — Совсем распоясались эти кроты, надо обратно в норы загонять.
Я мысленно присвистнул, выругался. По телу прошла нервная дрожь. Ведь это же Ледышка с Цыплаком. Голос убийцы я не спутаю ни с чьим другим. Видать, решили не ждать назначенного времени, незаметно просочились в трактир. То ли делать нечего, то ли решили остеречься. Я рассчитывал разобраться с ними по отдельности, но все сложилось по-другому. Что ж, проще не получилось, но, может, это и к лучшему.
— Ты кого кротом назвал, ублюдок?! — вспыхнул Бран. — Да я тебя сейчас…
— Заткнись! — осадил сына Ргар — Я догадываюсь, кто эти люди.
Старший гном помрачнел. Вышел вперед, поигрывая мечом. Весь собранный, напряженный. Даже сквозь кольчугу и одежду видно было, что мускулы собрались в тугие комки, накапливая энергию, чтобы в определенный момент взорваться в яростной вспышке, которая сметет все на своем пути. Я мысленно возмутился — наглец, ко мне спиной повернулся. Но ведь правильно, кто такой маг? Так, мелочь, ни на что не способная. А убийцы — это уже серьезно. Ргар — тертый калач, сразу узнал знаменитых гентских душегубов.
Ледышка откинул капюшон, мерзко ухмыльнулся гномам. Бледно-голубые глаза сверкали, словно сосульки, в них стыли равнодушие и скука, лишь где-то в глубине кипят страсти. Но то были только остатки былого огня, что когда-то пожирал этого человека изнутри. Широкое лицо, изъеденное оспой, походило на страшную маску, тонкие губы кривились в отвратительной улыбке.
— Оружейник, Ргар, — хмыкнул Ледышка. — Ты тут по какому поводу?
— Это я хотел услышать и от тебя, убийца, — хмуро ответил гном. — Кажется, наши с тобой дела давно закончены.
Из-за стола поднялся Цыплак, тоже откинул капюшон и встал рядом со старшим товарищем. Я удивленно покачал головой. Его увидел впервые, в темноте было не рассмотреть. Да и свет потайного фонаря мешал. Если Ледышка был крепко сбитый, мощный, то напарник худой и мелкий, бледный, как смерть. Его словно целый год не кормили. Лицо сонное и совсем не злое. Он больше походил на неудачника-ученого. Лысеющий сорокалетний мужчина, с темными кругами под глазами и пухлыми губками, по-детски капризными. Нос картошкой, с длинными светлыми волосками на кончике и большой неопрятной бородавкой. Даже не верится, что такой человек может убивать.
Цыплак сонно и непонимающе посмотрел на гнома, потом перевел взгляд на товарища. Глаза красные, слезящиеся, до меня донесся запах крепкого мужского пота и мощного перегара.
— Ледыжко, спаты охота, давай замочимо тут усих и пойдем видпочиваты, — предложил Цыплак.
— Тебя кто пасть просил открывать? — прорычал Ледышка, не поворачивая головы. — Иди, пей свое пиво и не мешай мне.
Цыплак сокрушенно пожал плечами, плаксиво скривился и, пошатываясь, удалился на свое место.
— Кретин… — проворчал Ледышка, вновь обратил внимание на гномов, — Ну так как, Ргар, миром разойдемся или будем ссориться?
— Мне нечего с тобой делить, душегуб, — с недовольством сказал гном.
— А я так не думаю, — возразил Ледышка. — Вы с твоими сыновьями хотите зарезать человека, который должен мне кое-что.
Гном обернулся, изумленно глянул на меня.
— Ну ты даешь, чародейчик. У тебя прям талант — влазить во всякие неприятные истории, — хохотнул он.
Я улыбнулся, пожал плечами. Страх и злость во мне исчезли, осталась лишь пустота и равнодушие. Наблюдал за всем этим несколько отстраненно, хотелось лишь, чтобы все закончилось как можно быстрее. А ведь еще несколько дней назад не находил себе места от страха, даже ужаса перед всемогущими гномами и безжалостными убийцами. Но что-то надломилось во мне, что-то перегорело. Ощущение странное. Словно я все уже давно испытывал, возможно, даже в прошлой жизни. Знаю, что будет дальше, предугадываю каждое слово своих недругов, каждый жест.
— Как в воду смотришь, уважаемый Ргар, — хмыкнул я.
Гном нахмурился, пожевал губами. Не нравилось ему мое спокойствие, ох, не нравилось. Вселяло беспокойство. Ведь я бы должен ползать в луже своих слез и жидких экскрементов, биться головой о пол и молить, молить о пощаде. А я стоял с каменной мордой, посмеивался, еще и шуточки отпускал.
— Дела с этим… — гном небрежно кивнул в мою сторону, — закончены. Но мои сынки хотят поразвлечься. А это дорого стоит. Могу уступить тебе мага за пару золотых.
— Наглец, — восхищенно хмыкнул Ледышка. — У меня встречное предложение. Я узнаю то, что хочу, а потом тихо ухожу. И не трогаю ни его, ни тебя с твоими отпрысками.
Гном на миг задумался, потом развел руками.
— Твое предложение кажется мне справедливым, убийца.
Он шагнул в сторону, сделал приглашающий жест. Ледышка галантно поклонился: даже так умеет, мерзавец! — и вперил в меня свои глаза-сосульки.
— Итак, маг, — зловеще сказал он, — ты обещал привести мне Эскера. Но я его здесь не вижу. Мне кажется, что я могу потребовать объяснений.
Он подошел, красноречиво поиграл ножом перед моим лицом. Я даже и бровью не повел: трюк детский, слишком наигранный. Стоял и спокойно улыбался. Ледышка зло сощурился, но во взгляде промелькнуло недоумение.
— Потребовать можешь, — ответил я.
Он врубился сразу же, хищно оскалился.
— Ты не понимаешь, с кем играешь в кошки-мышки, парень, — угрожающе сказал он, — где Эскер Гар?
Я поморщился — какой же все-таки неприятный голос, резкий, скрежещущий. Словно по стеклу куском железа.
— Кгхм-мм… — осторожно кашлянул Ргар. — Извини, что отвлекаю…
— Что тебе, гном? — спросил Ледышка.
— Да так, ничего особенного, — фыркнул Ргар. — Просто хотел сказать, что ты глупец. Этот магик и есть тот самый Эскер, которого ты ищешь.
Убийца вскинул бровь, повернулся к седобородому гному.
— Не врешь, коротышка?
— Зуб даю, — хохотнул гном.
Его сыновья стояли у стены, непонимающе переглядывались. Бран все время порывался вставить что-то в общий разговор. Энергия и жажда битвы переполняли его. Толстые руки и ноги дергались, молодой гном хотел драки, жаждал показать свою удаль. Молчун просто ждал указаний родителя, вертел в руках зачарованный топор.
В трактире на миг наступила полная тишина. Посетители давно разбежались, хозяин показался из-за стойки, но все правильно оценил, толстой серой мышью проскочил к выходу. Из дальнего угла раздался мощный богатырский храп. Я глянул краем глаза, хихикнул, не удержавшись, — Цыплак откинулся на стуле, запрокинул голову и спит без задних ног. Умаялся, сердешный.
— Все-таки соврал, слизняк, — мерзко ухмыльнулся Ледышка, пристально глядя на меня. — Одного не пойму. Зачем сюда явился? Жить надоело? Ведь мог бы попытаться улизнуть. Обманул же меня, да еще и так ловко. Но ты пришел, как и обещал.
Я пожал плечами, скорчил невинную рожицу.
— А что такое жизнь? — улыбнулся я. — Пыль. Честь важнее, как говорил один мой знакомый. Да и надрать вам задницы охота. Аж руки чешутся.
Ледышка округлил глаза, расхохотался. Я поморщился — у него даже смех какой-то неестественный. Человека делает человеком именно умение смеяться. Над глупыми ситуациями, над людьми, над самим собой. Особенно ценю последнее, это еще и признак ума. Но убийца давно растерял свою человечность. Помнит, что в каких-то моментах надо открывать пасть и издавать звуки типа «Гы-гы-гы» или «Ха-ха», но это выглядит так, словно смеется голем, которого чудак-хозяин запрограммировал на легкую имитацию человечности. Но железный болван как был неживым, так и остался. Вот и Ледышка тоже неживой, хотя говорит, ходит, жрет и пьет, дышит…
— Жаль убивать такого шутника, — сказал убийца, отсмеявшись. — Но надо. Заказ принят, аванс уплачен, так что…
— Да-да, я знаю — это всего лишь твоя работа, ничего личного, — подхватил я.
— А ты еще и умный, — покачал головой Ледышка. — Что ж, умные долго не живут. Ты уж сделай одолжение, не дергайся. Все пройдет быстро и почти безболезненно, обещаю. А эту деревяшку отложи в сторонку, у меня насчет нее особые указания.
Убийца окинул меня прицельным взглядом: куда бы лучше ударить, в горло или сердце, достал из-за пояса второй нож. Я стиснул зубы, пальцы крепче сжали посох. Артефакт тут же откликнулся на немой зов, гладкое дерево потеплело, стало мягче на ощупь. По телу прошла бодрящая волна, мышцы, словно струны, неслышно зазвенели от силы, переполняющей их. В солнечном сплетении вспыхнуло пламя, яркое, обжигающее, но неожиданно приятное.
— Душегуб, мы тоже хотим позабавиться, — подал голос Ргар. — Чародей оскорбил нас, а это смывается лишь кровью.
Убийца скривился от досады, повернулся к гномам.
— Это не забава, оружейник, — фыркнул он. — Дай мне выполнить мою работу.
— Я настаиваю, — набычился гном. — Мы так не договаривались..
Ргар опустил голову, смотрит исподлобья, упрямо и злобно. Меч в руке сверкнул алым светом, острие смотрело в грудь Ледышке.
— Не глупи, гном, — холодно сказал убийца. — Хочешь проблем?
— А ты меня не запугивай, — буркнул Ргар. — Ты сейчас один, твой дружок спит. А нас трое, и у каждого зачарованное оружие. Расстановка сил не в твою пользу.
Ледышка заколебался. Наморщил лоб, пытаясь найти выход из ситуации. Действительно, гномы — хорошие бойцы, к тому же чудовищно сильны. И как ни ловок убийца, его просто задавят численным превосходством.
— Хорошо, — сдался он. — Мрон с вами, коротышки! Мне нужна только голова мага и посох.
— Ты заберешь их, — степенно кивнул седобородый гном.
Убийца присел на стул, ножи положил на стол, так, чтобы легко подхватить в случае чего. На неприятном лице появилось скучающее выражение. Гномы приготовили оружие, стали наступать на меня с трех сторон.
— Ирония, маг, — улыбнулся Ргар. — Ты погибнешь от того оружия, что сам зачаровал. Как тебе перспектива?
— Батя, я первый, — рыкнул Бран. — Хочу отомстить.
— Месть — дело благородное, — кивнул Ргар. — Давай.
Молодой гном счастливо засмеялся и без долгих колебаний кинулся на меня с топором в руке.
— Наконец-то! — взревел он.
— Как же вы мне все надоели, — пробормотал я и сделал рукой Знак Отрицания.
Бран на миг застыл в прыжке, я еще успел увидеть выпученные изумленные глаза, а потом его отшвырнуло прочь, со страшной силой впечатало в противоположную стену трактира. Раздался грохот, треск досок и злобный вой молодого гнома. Ударило не сильно, лишь оглушило. Я вливал немного силы, по капельке, потому что все еще боялся не рассчитать и повредить самому себе.
— Кончайте цирк! — рявкнул я зло. — Не на того напали, мерзавцы.
Круглый набалдашник посоха ослепительно вспыхнул, с моих пальцев сорвался сноп мелких синих искр, ударил в потолок. Во все стороны полетели обугленные щепки, куски штукатурки.
На миг все застыли, как громом пораженные, а потом на меня с оскаленной пастью кинулся второй сын Ргара. Подпрыгнул и, молодецки гикнув, ударил мечом сверху вниз. Я стремительно увернулся, нарисовал в воздухе Знак Огня. Клинок в его руке раскалился докрасна, разлился по полу лужицей расплавленного металла. Гном едва успел выпустить оружие, иначе лишился бы руки, и быстро перекатился в сторону. — Назад! — взвыл Ргар.
По круглым потрясенным глазам понял, что старый гном понял, кто я такой и что за посох в моей руке. Гномы — долгожители, для них и двести лет не возраст, а самый расцвет сил, они начинают седеть лишь к тремстам. Так что не удивлюсь, если Ргар помнит Серый Орден и знает, на что были способны древние чародеи. Седобородый гном схватил сына-молчуна за шиворот, тот ревел от боли: ладонь красная, огромные волдыри лопаются, течет белесая горячая жидкость и кровь. Ргар отшвырнул его прочь, подальше от меня. Сам перехватил меч поудобнее, пошел вокруг меня мягким стелющимся шагом, готовый ко всему, собранный и напряженный.
Ледышка исчез со стула, словно его ветром сдуло: стоит у стены в защитной стойке, в драку не лезет, присматривается. Здесь и сейчас Ргар был сильнее, ведь убийца — мастер подкрадываться, бить в спину, из-за угла. К открытым дракам он подготовлен плохо, тут надо более-менее честно, а к такому больше приучены воины, что могут долго сопеть, бодаться, молодецки махать мечами. И поэтому убийца осторожничал, ждал момента, когда можно будет подло зарезать меня. Цыплак проснулся, сонно и глупо заморгал, но тоже показал себя профессионалом — еще не понял, что случилось, а уже стоит возле напарника, прикрывает ему спину. Достал из-за пояса длинный прямой кинжал, держит трясущимися с перепоя руками, изумленно мычит и трясет головой.
Из груды обломков вылез Бран, подхватил свой топор и кинулся к отцу. Молчун тоже оклемался, отыскал другой меч. Все пятеро переглядывались — поняли, что птичка не совсем беспомощна, может и клюнуть. Но были ошеломлены, не знали, что делать дальше.
В трактире воняло гарью, большинство свечей потухло, но все равно было светло — горел пол в том месте, где упали капли от расплавившегося меча. Дышать становилось все труднее. Древесина вроде сухая, но почему-то сильно дымилась.
Я дал им немного прийти в себя, спросил недобро:
— Теперь оставите меня в покое?
— Ты! — прохрипел Ргар — Как ты смог? Кто ты такой?
— Ведь ты и сам знаешь ответ, — хмыкнул я. — Иногда прошлое возвращается.
Убийцы осторожно приблизились, остановились рядом с гномами. Я стоял в расслабленной позе, нагловато улыбаясь. Ледышка хмуро глянул на Ргара, спросил:
— О чем это он?
— Лучше тебе не знать, душегуб, — проворчал гном. — Но его надо непременно убить. Иначе…
— Инакше що? — встрял Цыплак.
— Иначе закончится наша вольница, — зло ответил старый гном. — И ваша, и наша. Мы долго готовили переворот, втемяшивали в дурные людские головы, что надо переходить на механику, на специализацию. Кое-кому платили, кое-кого запугивали. И получилось. Но вот на тебе! Один недобиток все же остался.
— Так это вы? — воскликнул я пораженно.
— А то кто же! — хмыкнул Ргар. — Клан Камня и Скифр.
— Сволочи! — сказал я с отвращением. — Предатели!
— Свободные Земли — это бельмо на глазу, — хмуро ответил гном. — А бельмо надо удалять.
— О чем вы говорите? — прошипел Ледышка.
— Не твоего ума дело, — фыркнул Ргар. — Тебе заказали мага. Так делай свою работу.
Ледышка хмуро глянул на седобородого гнома, но промолчал. На меня смотрел с опаской и сомнением, боялся новых сюрпризов. Я уже доказал, что клыки есть и у меня. Но убийца не отступался, холодные голубые глаза ощупывали меня. Чувствовалось: он ищет момент, когда я отвлекусь и можно будет ударить.
— Оставьте. Меня. В покое, — раздельно сказал я. — И я не стану вас убивать.
Я пробормотал заклинание. По пальцам левой руки потекли ручейки пламени, собрались на ладони в огненный шар размером с большое яблоко. Я поднял руку повыше, чтобы они полюбовались и сделали правильные выводы. От меня шел такой жар, что волосы в бородах гномов начали скручиваться, задымились. Убийцы отшатнулись, прикрылись руками. Сам-то я ничего не чувствовал, заклятие не трогает сотворившего его. Это еще одно преимущество перед плетениями, где нужно постоянно делать поправки, защитные узлы в схемах потоков. Теперь я стал Повелитель стихии, а не ее Проводник.
Меня трясло от злости, и я заскрежетал зубами. Из глубин души поднялась волна дикой, непередаваемой ярости. Твари! Как можно столько лет прикидываться друзьями, играть в благородство и честь? Оказывается — все очень просто. Гномам нужен сырьевой придаток, рабы, что будут обеспечивать кормежкой. И уж никак не гордые и свободолюбивые соседи. А за это можно и сочную косточку кинуть, пусть животные потешатся. Сколько разговоров о честности низкорослого народца! Мне с детства вдалбливали, что гномы никогда не обманывают, что они наши благодетели и защитники. А на деле…
Убийца почесал подбородок, с сомнением посмотрел на меня. А потом подмигнул Цыплаку и мотнул головой.
— Пойдем, — сказал он со слащавой улыбкой на лице. — Этот маг нам не по зубам.
— Ледыжко, ты впевнэный? — с недоумением пробормотал худощавый душегуб.
— Уверен-уверен, — кивнул тот. — Пусть гномы сами разбираются.
— А як же гроши? — заныл Цыплак.
— Аванс уплатили, нам хватит, — отмахнулся Ледышка. — Пойдем, нечего тут делать.
Он отвернулся и уверенно пошел к двери. За ним поплелся недоумевающий Цыплак. Гномы расступились, пропустили убийц. На бородатых мордах презрение и отвращение: трусливые уроды — эти люди, не могут абсолютно ничего. Я немного расслабился, притушил огненный шар. Но что-то заставило не гасить совсем.
Предчувствие не обмануло меня. У самой двери Ледышка внезапно запнулся, словно зацепился носком сапога за доску. Я увидел лишь смазанное резкое движение. Тело, напитанное магией, тут же среагировало, я рванулся в сторону. Но недостаточно быстро. Плечо обожгло резкой болью. Я взвыл, не глядя метнул огненный шар. Вспышка, грохот. Меня окатило горячей волной, засыпало пылающими щепками. Трактир мгновенно заполнился дымом сверху донизу.
Я перекатился через плечо, вскочил на ноги. По плечу стекала кровь, рукав тут же намок, стал липким и горячим. Слава богам, нож лишь зацепил, разорвал кожу, но до мышц не достал. Больно. Но терпимо.
Из облака дыма раздавались резкие гортанные крики гномов, топот тяжелых сапог. Краем глаза я уловил блеск металла, но успел разрушить привычным плетением. Мне в лицо сыпануло металлической пылью, острые крупинки впились в кожу. Ледышка швырял ножи вслепую, но довольно точно. Каким-то образом определял, где я нахожусь. Не мешкая, я произнес еще одно заклятие, меня тут же окутал бледный светящийся купол.
Свечи погасли все до одной, стало темно. Лишь кое-где виднелись маленькие язычки пламени. В дыму метались темные силуэты. Я быстро нарисовал Знак Воды, толкнул навстречу этим смутным фигурам. Но напутал, вместо тонких водяных бичей получился легкий дождик. В помещении! Дым тут же прибило к полу, меня заметили и радостно взревели.
Я отпрыгнул в угол, огляделся. Окна далеко, да и велик шанс на кого-то напороться. Но не стену же долбить! «А почему бы и нет? — промелькнула озорная мысль. — Гулять так гулять!» Но я не успел ничего сделать: у лица полыхнуло багровое пламя, щеку обожгло магией. Зачарованный топор застрял в моем энергетическом щите. Я пригнулся, столкнулся нос к носу с Браном. Сын Ргара замахнулся еще раз: морда злая, из оскаленной пасти рвется приглушенное рычание. Маленькие глазки горят бешенством. Я отшвырнул его тугой воздушной волной. Гном квакнул, выронил топор и замолотил короткими ногами в полете. Я заорал от избытка чувств, шмальнул вдогонку ветвистой голубой молнией. Удивительно, но попал. Грудь гнома взорвалась, из глаз, ноздрей и рта хлынула кипящая черная кровь, борода вспыхнула. На пол упал уже догорающий труп.
— Тварь! — вскричал старый гном откуда-то сбоку. — Сына убил!
С двух сторон напали Ргар и второй сын, взревели люто, стали отчаянно махать клинками. Магический щит затрещал по всем швам, побледнел. Я отшатнулся, устрашенный натиском. Уже ничего не видел, в ушах стоял грохот, какой-то вой. Стал вслепую бросать молнии и огненные шары, закричал от бессильной ярости. На меня брызгали щепки, каменная крошка, в глазах потемнело. Волнами накатывал то жар, то холод. Я кричал, продолжая лупить заклятиями куда попало.
Из темноты вновь прилетел нож, с глухим стуком застрял в стене буквально в волоске от моей головы. Я посмотрел в ту сторону, сосредоточился. Все тут же преобразилось, залило красным. Тьма отступила, и я увидел силуэт человека в нескольких шагах от себя. Нарисовал уже проверенный Знак Огня, бросил вперед. Человека смело, изорвало на куски. Убийца. Но который из двоих?
Напротив темнел четырехугольник двери. Недолго думая я бросил заклятием и тут же ринулся вперед. Меня окатило мелкими щепками, на миг стало очень горячо, но я прорвался сквозь стену огня и скатился по холодным каменным ступенькам на мостовую.
Встряхнулся: в голове шумит, по щекам текут слезы. Кашляю, плююсь. Болит спина и руки, ушибленные о камни. Кое-как отжался от земли, встал. Глаза долго привыкали ко тьме. Позади трещало пламя, в спину дул горячий ветер. Вокруг падали искры, пылающие головешки. Я обернулся: трактир уже горел весь, словно костер из сухого валежника. Языки пламени вырывались из окон, лизали каменную кладку, прорастали красными цветами на крыше. Тоненькие струйки белого дыма собирались в потоки, мощным столбом упирались в затянутое тучами небо. Зарево, наверное, видно было на весь город. Где-то невдалеке слышались людские голоса, чьи-то крики и вопли, за пару кварталов звенели колокола пожарных телег-водовозов. «Поздно, — подумал я отстраненно, — потушить уже не удастся. А перекинуться на другие дома не даст дождь». Молнии сверкали в темном небе совсем близко, гремел гром, влажный прохладный ветер нес с собой первые пока еще мелкие капли.
Из пылающего проема дверей выскочил человек в дымящейся одежде, рухнул у моих ног на колени. Лицо страшно обгорело, бровей и волос нет. Весь перепачканный сажей, кожа сапог вяло дымится, тлеет. Я присмотрелся — да, это Ледышка. Чудовищно обезображенный, израненный. По всему телу крупные волдыри, что тут же лопаются, брызгают во все стороны дурно пахнущей жидкостью. Крупное щекастое лицо — сплошная кровоточащая рана. Но все-таки выжил.
Он посмотрел на меня, в голубых, как лед замерзшей реки, глазах стоял сплошной туман, пелена адской боли. Но вот взгляд немного прояснился, в нем промелькнула ненависть. Впервые я увидел его искренние эмоции. Обожженные пальцы зашарили по земле в поисках оружия.
— Я тебя убью Эскер Гар! — прохрипел он, выплюнув изо рта комок спекшейся крови и обломки зубов. — Чего бы это мне не стоило.
— Возможно, — кивнул я ему. — Но не сегодня. Голову убийцы срезало твердой воздушной косой, подкинуло вверх и раздробило в мелкое кровавое месиво. Обезглавленное тело простояло еще несколько мгновений — из разорванной шеи брызгал алый фонтанчик, мокро блестели мышцы и обрывки сосудов, — потом рухнуло навзничь, дернулось пару раз в конвульсиях и затихло. «И кто придумал, что смерть — это красиво?» — подумал я с омерзением, отступил от лужи крови, что расплывалась по мостовой.
В солнечном сплетении появилась легкая тянущая боль: все-таки мое энергетическое ядро еще слабенькое, а я поистратился, поистратился… но в целом чувствовал я себя неплохо, даже предплечье не так болело и почти не кровоточило. Голоса людей звучали все громче, на ближайшем доме заплясали отблески факелов, магических фонарей. Из переулка выскочили самые быстрые, что-то закричали, замахали руками. Среди них я узнал силуэты Тиры и трактирщика, с облегчением вздохнул. Хорошо хоть эти выжили.
Я не стал испытывать судьбу. Еще не хватало объясняться с кем-то, могут и в тюрьму посадить, не разбираясь. А попадать туда нет никакого желания. Я подхватил с земли посох и побежал прочь, во тьму, подальше от света и людского гомона.
«Теперь ты убийца, Эскер! — думал я мрачно, бесцельно петляя меж домов. — Ты ничем не лучше тех, кого только что сжег. Хотя… Какого демона! Эти твари хотели убить тебя! Надо было мило улыбаться и позволить порезать себя на куски? Нет, Эскер. До равнодушного душегуба тебе еще далеко. И что бы ни говорили гуманисты о равноценности жизни вора и обычного булочника, младенца и убийцы, но… они просто глупцы. Убийца должен быть наказан. А обычный человек имеет право защищать свою жизнь! К Мрону гуманизм! Позиция лентяев и трусов, прикрывающих высокими идеалами неспособность поднять клинок, чтобы защитить себя и своих родных. Шед во многом прав, хоть и передергивал кое в чем. И эта позиция — „кто придет к нам с мечом, тому мы по рогам и настучим“ — мне очень нравится. Лучше уповать на самого себя, на крепость рук и знания, чем на милость закона, богов, Судьбы. Да, магия древних — это соблазн. Ведь так приятно почувствовать себя могучим и непобедимым, карать и миловать, распоряжаться судьбами народов. Уж очень хочется получить Власть, быть Повелителем. Но это и еще один повод для того, чтобы держать себя в узде. Ведь ты человек, Эскер, а это обязывает! А чтобы оставаться самим собой, а не тварью, опьяневшей от свободы и чужой крови, нужно учиться дальше. Как там говорил Мгир? А ведь он прав. И я буду учиться, буду. Но для этого нужны книги, ведь одних дорожных конспектов мага Серого Ордена явно маловато…»

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 12:49 | Сообщение # 19

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Я застыл на месте, пораженный внезапно возникшей мыслью: «Книги. Библиотека! А почему бы и нет?» Огляделся: стою в узком переулке между двумя высокими домами. Темно и тихо. Шум толпы остался где-то далеко позади, зарева не видно. Значит, я пока в относительной безопасности. Улица знакомая, все это время бежал в сторону центра города. Я прикинул — до университета совсем близко. Через полквартала начинается городской парк, а уж там не заблужусь.
Рану на предплечье заживил одним заклятием. Кровь мгновенно засохла, осыпалась хрустящими бурыми хлопьями, края кожи сомкнулись. Через секунду исчез даже шрам. Хороша древняя магия! Современным целителям, чтобы проделать такое, надо полчаса пыхтеть, сшивать топкими энергетическими нитями, потом выжигать заразу, заливать рану разными настоями… А тут почесалось с полминуты, и все, Эскер как новенький.
Крадучись в тени домов, я то и дело замирал, пропускал редких прохожих. И так наделал шума, незачем привлекать еще внимание. Тем более что я собирался совершить что-то более страшное и непредставимое, нежели масштабная драка в трактире с уничтожением оного. Если узнают, что я собрался обокрасть библиотеку, на меня объявят травлю все маги Свободных Земель. И тут уже никакое древнее чародейство не поможет, начнут охотиться и магистры.
До парка я добрался без происшествий, а там пошел свободней. В такое время здесь почти нет прохожих. Боятся скрывающихся в темноте грабителей. Можно встретить лишь большие компании молодежи. Быть ночью в парке романтично и страшно, отдает таинственностью и терпким привкусом опасности. Но, слава богам, ни одного сорванца не встретил. Было темно, хоть глаз выколи, но мне это не мешало. Видел я немного странно, в фиолетово-красных цветах, но довольно четко. Вон, например, птица спит на ветке, среди деревьев бегает ежик в поисках пропитания, фыркает, сопит, мелькают яркие красные комочки — мыши.
Налетевший ветер колыхал деревья, отовсюду доносился скрип, шуршание веток. Стало намного прохладнее. Я с наслаждением распахнул куртку, подставил грудь свежим потокам. После долгой жары это было невыразимо приятно. На кожу падали первые, пока еще маленькие и робкие капельки, тут же высыхали, испарялись. Я разгорячился после недавней драки и еще не успел остыть. Но вот капли стали крупнее, начали бить сильнее. Пошел легкий моросящий дождик, предвестник ливня. В небесах засверкали ветвистые молнии, грозно загремело, словно каменные великаны хлопали в ладоши. На меня летела темная стена, шуршала мелкими камешками, каплями воды. Я едва успел надеть капюшон, когда меня накрыло холодным ливнем.
Все-таки непромокаемая ткань — это миф. Почти сразу почувствовал, как маленькие ледяные струйки просочились сквозь одежду, впились в тело. Я вздрогнул, выругался про себя. Может, непромокаемость действует лишь при легком дождике, а вот при такой буре — нет? Капюшон я натянул на самый нос и почти ничего не видел. Наверное, ночное зрение работает только в тепловом диапазоне. Вокруг меня была сплошная тьма, прорезаемая алыми вспышками молний. Пришлось вернуться к обычному зрению. Толку мало, все равно шел почти на ощупь.
Ударился во что-то твёрдое и холодное. Пощупал рукой — каменный бортик фонтана. Значит, до библиотеки осталось совсем немного, где-то рядом со мной главный корпус университета. Нужно лишь свернуть на аллейку и немного пройти по ней. Но это оказалось не так легко. Долго блуждал, разыскивая нужную дорожку, несколько раз утыкался в тяжелую дубовую дверь университета. Наконец получилось, я на радостях побежал по дорожке, поскальзываясь и хлюпая сапогами по лужам.
Впереди забрезжил тусклый желтоватый свет фонарей. Еще несколько десятков шагов и показалось крыльцо библиотеки. Я остановился, перевел дыхание. Так, я здесь, теперь осталось самое главное. Проникнуть в здание и тихонько спереть нужные книги. Со смотрителем договориться, скорее всего, не получится, он старик жесткий, пошлет меня куда подальше. А силой? Я ж не совсем дурак, чтобы сражаться с магом Серого Ордена, пусть и бывшим. Кто знает, что у него осталось из способностей. Превратит в жабу и дело с концом. Так что надо тихо, на цыпочках, прокрасться…
Дождь лил все сильнее, я уже вымок до нитки и стал холодный, как жаба. Тоненькие струйки воды стекали по спине, заставляли ежиться. Вокруг стоял сплошной шелест струй, скрип деревьев. Ветер усилился, превратился в ураганный. Вместе с телом остыла и душа. Боевая злость куда-то исчезла, я почувствовал себя мокрым, немного побитым и страшно уставшим человеком.
Глянул на освещенное одиноким масляным фонарем крыльцо. Во мне, как грибы, стали расти сомнения. «Ох, Эскер, слишком уж это все попахивает твоей глупостью. Книги нужны, но надо для начала разработать план, приготовиться. А ты с бухты-барахты… Кто знает, что тебя ждет там. Рано ты взялся за это. А ведь еще не разобрался со всеми проблемами. Гномы и убийцы — лишь верхушка дерева, корни надо искать в другом месте. Поговорить с Ашем, с графиней, разобраться в происходящем. А ты бросился во все тяжкие».
Я еще раз глянул на здание библиотеки: окна темные, слепые. Ни огонька, ни движения. Страшновато. Хотел уже махнуть рукой и отправиться домой сушиться и пить горячий чай, но вдруг заметил, что дверь немного приоткрыта. Нехорошее предчувствие возникло во мне. Я шагнул вперед, потянул на себя ручку. Дверь распахнулась без скрипа, бесшумно. Внутри было темно. Я заколебался, но тут немного поутихший дождь полил с новой силой. Я заскочил внутрь, задвинул за собой засов.
Тихо. Я затаился, прислушался. Нет ни скрипа, ни шаркающих стариковских шагов. Подождал немного. Собственное дыхание казалось страшно громким, сердце стучало просто оглушительно. Я откинул капюшон, стер с лица капли воды. Мокрые волосы противно липли ко лбу, тело сотрясала мелкая дрожь. На миг прислушался к себе — энергетическое ядро истощено, меня хватит лишь на несколько заклятий. Теперь понятно, почему маги Серого Ордена так легко перешли на плетения. Ведь, проводя через себя Силу, почти не расходуешь свои ресурсы. Плетения легче, а для лентяев и обделенных умом — это благодать. Зря я полез сюда, ведь не готов абсолютно. Но отступать поздно, надо идти до конца.
Я перешел на магическое зрение, удивленно присвистнул. Мир стал светло-серым, призрачным. Четко видно было холл библиотеки, чернели двери в читальные залы, лестница вдалеке. Но самое интересное — повсюду обрывки каких-то разноцветных светящихся нитей, радужные пятна, багровые потеки. Я присмотрелся — похоже на остатки магических ловушек. Каких именно, не понять, не хватает знаний. Но ясно одно: кто-то недавно прошел тут, разряжая их. Кое-где виднеются пятна копоти, пахнет дымом.
Червячок беспокойства во мне вырос, набрал силу. Что-то здесь не так. Кто-то опередил меня. Но кто? Я осторожно пошел вперед к той двери, через которую меня вел смотритель несколько дней назад. Под ногой хрустнуло. Я замер, опустил взгляд вниз. Короткие и очень тяжелые арбалетные стрелы. Значит, ловушки не все магические, кое-где доверились и механике. Стрелы погнуты, изломаны, испачканы в какой-то зеленой гадости. Я вздрогнул, зябко передернул плечами. Ведь это остатки эльфийской магии, ее я не спутаю ни с какой другой. Эльфийской! А значит…
Я застонал сквозь плотно стиснутые зубы. Становилось ясно, кто успел опередить меня. Но зачем ей нужна библиотека? Ради магических книг? Бред. Эльфам магия людей не подвластна, да и своя собственная ничуть не хуже.
Наткнулся еще на несколько разряженных ловушек, чужой магией пахло все явственнее. Я не удержался, сотворил вокруг себя защитный купол, сделал несколько атакующих заклятий, повесил на посох. Артефакт мягко пульсировал в руке, словно успокаивал: «Все нормально, я помогу!» Тепло, что распространялось от него, смягчало боль в солнечном сплетении, вдыхало в тело силу и свежесть. Но теперь я был пуст, как пивной бочонок после хорошей пьянки. В затяжные бои встревать не мог.
Мне стало страшно. Но теперь я привык к страху, ощущал его как легкую щекотку на краю сознания. Если раньше уже умер бы от ужаса, то теперь был просто собран и готов ко всему. Вспомнились рассуждения Шеда о страхе. Да, он дает силу.
Дальше пошел осторожней: могли остаться еще ловушки. Неприятно будет, если нарвусь на какой-нибудь магический сюрприз или на рой стальных болтов. Нашел нужную дверь, стал красться дальше. Чувства, повинуясь моей воле, обострились, я слышал даже, как шуршат мыши в подполе, видел каждую трещинку в стене. А вот запахи… Да, я не ошибся, это она. Но был и еще один запах, до боли знакомый. Я заскрежетал зубами, выругался вполголоса. Да как он мог?!
Зал сменялся залом, мелькали коридоры. Я шел все быстрее, уже не обращая внимания ни на что. Потом поймал себя на мысли, что почти бегу. Остановился, постарался успокоиться. Меня трясло от предчувствия страшной беды, сжигали страх и беспокойство. Лишь бы мои опасения не подтвердились, лишь бы я оказался не прав!
След из разрушенных ловушек был очень четкий. Тот, кто ломал, не стеснялся в выборе средств и не боялся нашуметь. Видимо, был уверен в своих силах. Все делал нарочито грубо, как попало. Если замечал самострелы, спрятанные в стены, то просто ломал кладку, если нечто магическое, то просто давил силой до тех пор, пока ловушка не сработает сама собой. След вел прямиком в тот зал, где я был в прошлый раз.
Я затаил дыхание, дальше пошел на цыпочках, чтобы не привлечь внимание того, кто тут нахозяйничал. Интересно, что же стало со смотрителем библиотеки. Если он маг Серого Ордена, то налетчикам будет несладко. А что маг, ясно было сразу — в остатках ловушек чудилось нечто знакомое, близкое.
Впереди мелькнули бесшумные вспышки. Я насторожился. До меня долетали отзвуки творимых заклятий, в солнечном сплетении возникла острая боль. Сражаются. Все-таки смотритель не лыком шит, чувствовалось, что он выдает заклинания на порядок или на два мощнее, чем те, которые мог воспроизвести я. Может, не лезть? Подождать, пока все закончится? Я мотнул головой — ну что за подлые мысли, Эскер?! Нужно остановить бой любой ценой!
Не удержавшись, побежал со всех ног. Увидел: дверь в читальный зал открыта настежь, оттуда валит дым, на полу мечутся отблески огня. Я пустил перед собой воздушную волну, чтобы прибить дым. Ворвался внутрь с пылающим в руке огненным шаром, гаркнул во всю мощь легких:
— Всем стоять! Испепелю!
Находящиеся в зале люди застыли в испуге, посмотрели на меня с изумлением.
Пред моим взором предстала сцена полнейшего разгрома. Перевернутые шкафы, опрокинутые стулья. Повсюду разбросаны книги, некоторые из них весело пылают. А у самого входа на полу лежит старик-смотритель, пронзенный клинком, что держит мой двоюродный брат Аш. Рядом с ним Катрин, одетая в серую одежду мужского покроя. Ее глаза светятся едким зеленым цветом, по длинным тонким пальцам проскальзывают маленькие изумрудные искорки.
Аш посмотрел на меня с испугом, распахнул рот в изумлении — узнал. Катрин злобно зашипела, вскинула руки. Меня тряхнуло, но щит выдержал, молния соскользнула и оплавила камни на потолке. Я ударил в ответ огненным шаром, тут же зажег еще один. Мое заклятие пропало впустую — Катрин изогнула пальцы странным образом, ядовитая зелень, словно побеги плюща, обвила сгусток пламени, потушила еще в полете. Воцарилась тишина. Я глянул на смотрителя: он еще дышал, но был без сознания. Рана серьезная, после таких не выживают.
Брат медленно вытащил меч из груди старика, отер о его же одежду. Сразу хлынула кровь, побежала по полу веселым ручейком. Аш спрятал клинок в ножны, глянул на меня со злостью и раздражением. Все такой же тонкий и гибкий, порывистый в движениях. Одет в кожаный костюм, очень удобный в путешествиях и таких вот бандитских делах, когда рискуешь зацепиться краем куртки или штанов за острый угол или торчащий гвоздь.
— Что ты здесь делаешь, Эскер?
— То же самое я хотел спросить у тебя, — отпарировал я.
— Ты не понимаешь, во что ввязываешься! — воскликнул Аш.
— А ты понимаешь? — фыркнул я, пристально следя за каждым движением графини.
Она тоже не сводила с меня глаз, а точнее, с моего посоха. На красивом холеном лице ничего не отражалось, но я чувствовал, как она злится.
— Более чем, — холодно ответил Аш. — Ты не ведаешь…
— Заткнись, Аш! — резко оборвал я его.
Он задохнулся от возмущения. В нем все еще жила старая детская привычка, что он старший, а значит, более сильный и мудрый, имеет право проучить несмышленую малышню. А когда младший обращался так с ним, это не укладывалось в мозгу, вводило в ступор.
— Покажешь острые ушки? — я издевательски ухмыльнулся, обращаясь к графине.
Катрин медленно подняла руку, откинула назад прядь волос. Она была невероятно красива, тонкая, как былинка, гибкая. Черты лица теперь не скрывала волшебная маскировка, как тогда на балу, и я видел ее во всей красе. Но красота эта была какая-то неестественная, сухая и холодная.
— Доволен, маг? — голос звучит мягко, слегка чарующе. Совсем не тот голос, что я слышал на балу. — Интересно, как ты понял?
— А я вообще понятливый.
— О чем же ты еще догадался? — промурлыкала она. Я виновато развел руками, страдальчески вздохнул.
— Да практически все понял. Зря ты посылала убийц, я бы тогда за посох и не взялся. Да и следящее заклятие на стенах дома… В Преисподней чуть не загнулся, но этим ты выдала себя, а я как ни удивительно, но смог выжить.
— Ты и в этом разобрался, — похвалила она. — Выжил в Нижнем мире. Молодец. А убийцы — прокол, признаю. Я недооценила тебя.
Я гордо выпятил грудь, посмотрел орлом. Всем нравится, когда хвалят, особенно если хвалят враги. Только забываться не стоит.
Аш растерянно посмотрел на нас, я видел, что он колеблется. Ведь с одной стороны любимая женщина, с другой — брат, пусть двоюродный, но ведь выросли вместе, ели из одной тарелки, дрались плечом к плечу с соседской ребятней.
— И что теперь? — спросил он потерянно, ни к кому конкретно не обращаясь.
— А ничего, — быстро ответил я. — Сейчас ты уйдешь со мной, а с этой девицей пусть разбирается стража и магистры.
Катрин засмеялась, запрокидывая голову. Зубки мелкие, белоснежные. Волосы красиво вьются, ниспадают водопадом на нежную кожу лица и шеи.
— Я люблю ее, — глухо сказал брат.
— И что теперь? — взорвался я. — Эта женщина — наш враг!
— Но я люблю ее, — прошептал Аш.
Взгляд прояснился, в глубине черных зрачков заплясали зеленые искорки. Аш криво ухмыльнулся и потащил меч из ножен.
— Ты ведь слышал, маг-недоучка, — торжествующе хохотнула Катрин. — Он любит меня!
— Заткнись, тварь! — рявкнул я, не отрывая взгляда от лица брата.
В голове был полный бедлам, мысли перемешались. Меня разрывали ярость и злость. Вот мой брат идет на меня с обнаженным мечом, в глазах бездонная пустота и невообразимый холод. Такого я и в самых страшных снах не видывал. Аш шагнул, взмахнул мечом. Я отпрыгнул, нарисовал Знак. Узкий клинок вырвало из рук брата, отшвырнуло в дальний конец комнаты и раздробило в пыль. Аш изумленно выпучил глаза, беспомощно оглянулся на Катрин.
— Неужели ты думаешь, что действительно можешь победить заклинательницу Клана Листа? — спросила графиня, мило улыбаясь. — Ты, маг, только что прошедшей инициацию посохом? Даже более опытный не смог…
Она кивнула на распростертого смотрителя, странно изогнула пальцы и зашептала заклинания. Я зябко передернул плечами, отступил на шаг. Действительно, надо быть полным идиотом, чтобы учудить такое.
— Мне не нужна победа, — рыкнул я, храбрясь. — Просто убью тебя, Светлорожденная.
— Это мы сейчас увидим, — пообещала она и нежно улыбнулась Ашу. — Милый, надеюсь, ты помнишь, зачем мы тут. Я пока разберусь с твоим неразумным братишкой, а ты сбегай, принеси мне Око Алара.
Я вздрогнул, отшатнулся назад в великом изумлении. Так вот зачем они явились сюда! Книги Серого Ордена им не нужны. Эльфы не оставили своей мечты вернуть древний артефакт. Оказывается, Сфера Огня все эти годы была здесь, в Генте. И маг, хранивший ее почти четыреста лет, умирает сейчас на грязном полу библиотеки!
— Аш, не делай этого! — взмолился я, — Ты заколдован! Проснись, пожалуйста!
Брат обернулся, худощавое лицо осветила слабая улыбка. В голубых глазах мука, растерянность.
— Эскер, ты не прав, — пробормотал он, печально качнув головой. — Точнее, прав, но не совсем… Я действительно зачарован, но это не та магия, которую можно уничтожить. Я влюблен. И я выбрал свою сторону. К тому же мне надоело жить, кланяясь кому-то. Я хочу сам быть господином, хочу повелевать. Катрин, милая, по возможности не убивай его, все-таки он мой брат.
— Я постараюсь, дорогой, — процедила сквозь зубы эльфийка. — Но ничего не обещаю.
Аш вздохнул, отвернулся и пошел в глубь читального зала. Плечи наклонил вперед, согнулся, словно под тяжким грузом.
— Предатель! — прошептал я.
Аш услышал, обернулся. На глазах слезы, рот кривится в жалкой гримасе. Он упрямо дернул плечом, лицо стало жестче, злее. Отвернулся и, медленно шагая, скрылся во тьме читального зала.
— Теперь мы можем разобраться с тобой, дорогой, — приторно улыбнулась Катрин.
— Да что тут разбираться, — зарычал я бешено. — Получай!
И швырнул огненным шаром. Катрин что-то шепнула, выбросила руку вперед. С ладони сорвались какие-то листики, лепестки, облепили огненный шар и потушили.
— Тварь! — взвыл я. — Держи еще!
Метнул молнию. Вслед за ней еще один огненный шар и огромную сосульку. Напоследок вырисовал Знак Воды. Все, теперь я окончательно и бесповоротно пуст. Энергетическое ядро истощено, а заклятий в запасе не осталось. Катрин выставила вперед руки. Молния отразилась от ладоней, пробила дыру в стене. Огненный шар разбился об изумрудный защитный купол, рассыпался множеством мелких искр. Сосулька просто растаяла, а потом испарилась. Лишь Знак подействовал, еще бы — магия простая, но очень древняя и мощная. Тончайшая плеть хлестнула по щиту, пробила и мазнула по щеке Катрин. Графиня зашипела как кошка, вытерла капельку крови, что проступила из длинного неглубокого пореза.
— Ты жалок, маг! — презрительно сказала она. — Не тянешь даже на ученика.
— Да ну, — вымученно улыбнулся я. — Может, покажешь, как нужно?
— С удовольствием! — хохотнула графиня.
Она зашептала заклинания, стала водить руками по воздуху. На указательном пальчике разгорелся маленький зеленый шарик, медленно полетел в меня. Я обреченно вздохнул: бежать-то некуда, остается надеяться на крепость щита. Шарик ударился в защитный купол. Раздалось приглушенное «умп-ф-ф», я почувствовал, что лечу. Каменная стена врезалась в спину, выбила дыхание. Из глаз брызнули искры. Я полузадушено квакнул, как лягушка, которую переехало колесо телеги, грохнулся вниз. Растянулся на полу, оглушенно затряс головой. Посох откатился в сторону, набалдашник мигнул и погас.
— Как тебе это? — ласково поинтересовалась Катрин.
— Чу… чудесно, — прохрипел я. — Но я думал, ты способна на большее.
— О-о-о! Ты даже представить не можешь, — воскликнула эльфийка.
Она шевельнула пальчиком. На меня упала невидимая многопудовая гиря. Я жалобно мяукнул, распластался на полу.
— Что бы с тобой такое сделать? — задумчиво пробормотала Катрин. — Может, распотрошить? Или подсадить в тебя растение-паразит? Пусть растет, ест тебя изнутри…
— Обломишься! — выдохнул я.
Напряг все мышцы, медленно поднялся на колени. Потом одним рывком встал на ноги и медленно шагнул навстречу эльфийке. Ее лицо исказила злобная гримаса. Катрин опять что-то зашептала. В меня били зеленые молнии, острые, как ножи, древесные листики, на каменном полу в мгновение ока выросла трава, стала хватать стеблями за ноги. Щит Темного Охотника пока держался, исправно защищая меня. Я содрогался от ударов, кожу то жгло, то морозило. Но я, стиснув зубы, упорно шел вперед.
— Признай свое поражение! — крикнула Катрин. — Сдайся и отдай посох! И я пощажу тебя.
— Ага, щас! — проворчал я.
Подошел почти вплотную к эльфийке, она не попятилась, уверенная в своих силах. Продолжала выпускать в меня заклятие за заклятием. Я выгадал момент между двумя атаками, снял свою защиту и ринулся вперед. Лицо Катрин исказилось в гримасе страха. Она вскрикнула, беспомощно вскинула руки в попытке оттолкнуть меня. Но поздно. Я подлетел и ударил кулаком по симпатичной мордашке. Эльфийка вскрикнула, отлетела в сторону, оглушенная. Я подскочил, не теряя времени, пнул ее по ребрам. Она со всхлипом перевернулась на спину, попыталась закрыть лицо руками. Но я был уже рядом, придавил ей коленом грудь и изо всех сил ударил кулаками по голове, словно в трактирной драке. Тонкий аристократический носик хрустнул, потекла кровь. Красивая головка моталась из стороны в сторону на тоненькой шейке, Катрин была уже без сознания, но я все еще бил, хакая и отфыркиваясь, словно дровосек, рычал от переполнявшей меня ненависти.
— Дура! — просипел я. — Неужели ты думаешь, что сражение — простой обмен заклятиями? Или я должен поддаться лишь потому, что ты женщина? Тут не может быть правил.
Я встал с эльфийки, отер пот со лба. Результаты: Катрин лежит в глубоком обмороке, лицо в синяках и крови, но вроде бы дышит. Хотелось бы убить тварь, но что-то не дало этого сделать. Может, остатки человечности? Я сел на корточки: посох должен был лежать где-то рядом, ведь по звуку слышал, что упал недалеко. Я шарил вслепую, ночное зрение уже не работало, я слишком устал, а в зале было темно, горящие книги давали больше дыма, чем света. Наконец нащупал холодный каменный набалдашник, с облегчением вздохнул. Сзади послышались легкие шаги, по стенам промелькнул багровый круг света. «Аш!» — вспомнил я. Оттолкнулся ногами от пола, хотел перейти в лихой кувырок, чтобы потом вскочить и задать трепку старшему брату. Но тут меня настиг мощный удар в основание черепа. Я вскрикнул, упал. Острый носок сапога врезался в висок. Мир вспыхнул на мгновение. А потом все поглотила тьма.
Очнулся от того, что кто-то потряс меня за плечо.
— Парень, ты жив? — голос тихий, хриплый. — Вставай.
Я распахнул глаза, тут же застонал от резкой боли. Пальцы левой руки нащупали посох, сжали гладкое теплое дерево. Подле меня сидел на коленях старик-смотритель, держась рукой за грудь. Лицо бледное, как у мертвеца, взгляд стеклянный. Вокруг пылали книги, шкафы, дым клубился под потолком тяжелыми серыми тучами. Я изумленно охнул, перекатился на спину.
— Все пропало… — прошептал старик.
— Что? — воскликнул я.
— Сферу украли, — сказал смотритель. — Теперь им ничто не помешает…
— Но ведь она бесполезна. Это Красота, а не Сила, — возразил я.
— У эльфов странные обычаи, — пожал плечами смотритель.
Он закашлялся, изо рта хлынула густая, почти черная кровь.
— Как ты смог выжить? — спросил я удивленно.
— А я и не живу, — сказал он ровно. — Тело мертво, но магия дает мне силы.
— Что мне делать? — спросил я.
— Не знаю, — прошептал одними губами старик. — Ты наша последняя надежда, у тебя есть посох.
— Но я еще так глуп, — с горечью сказал я. — Мне учиться и учиться.
— В сундуке у стены найдешь все, что нужно, — тихо сказал старик. Голос становился все тише и тише, кровь из раны на груди уже почти не бежала. — Поспеши, молодой маг. От тебя многое зависит.
— Кто ты? — спросил я.
Смотритель посмотрел на меня, тонкие губы едва-едва растянулись в улыбке. Стеклянные невидящие глаза на миг прояснились, в них промелькнула печаль.
— Я Лукар, последний Верховный магистр Серого Ордена.
Старик обмяк, мягко опустился на пол рядом со мной. И только сейчас я понял, что он все это время не дышал. Тело умерло уже давно, но каким-то образом двигалось, смотритель говорил, видел. А сейчас заклятие, удерживавшее на краю пропасти, исчерпало себя, и исчезло даже это бледное подобие жизни.
Я встал с пола, тяжело оперся на посох. Голова кружилась, в теле такая была слабость, что, казалось, упаду от любого ветерка. Постоял немного, пытаясь прийти в себя, глянул на мертвого магистра. Лицо у старика было спокойное, умиротворенное, на тонких бледных губах застыла улыбка. Он выполнил свою миссию. Уже тем, что жил все то время, когда дело всей жизни давно погибло. Тем, что хранил артефакт эльфов, берег в течение сотен лет. Надо бы похоронить его… Но у меня действительно не было времени, уши уловили шум множества голосов, крики, звон пожарных колоколов. Значит, народ стягивается и к библиотеке. Наверное, пожар гораздо больше, чем выглядит изнутри. Вот ведь веселье — два пожара в одну ночь, трактир и библиотека университета. Лишь бы никто не вспомнил, что видел меня, не связал все воедино. А то у меня будут большие проблемы.
Сундук отыскал довольно быстро. Большой, темный от времени, сделан из мореного дуба и окованный железом. Я откинул тяжелую крышку: внутри несколько книг, сверток какой-то одежды, связка побрякушек — то ли амулеты, то ли талисманы. Тут же лежал большой холщовый мешок. Не разбираясь, я сгреб все добро, мешок закинул за спину и пошел к выходу. На пороге обернулся. Полыхала уже добрая половина читального зала, языки пламени лизали потолок, но тут уцепиться не за что, сплошной камень. Пожар не перекинется на другие этажи, скорее всего, потушить успеют.
Коридоры и залы сменялись один за другим. Я бежал со всех ног, практически вслепую, то и дело натыкаясь на мебель и ругаясь. Тяжелый, неудобный мешок все время тянул то в одну сторону, то в другую. Я шатался, пытаясь удержать и посох и поклажу. Но вот наконец холл. Я толкнул плечом дверь, выскочил в мокрую ночную тьму.
Дождь закончился, воздух стал холодный и влажный. Вода капала с крыши, деревьев. Повсюду были глубокие лужи, текли бурные ручейки. Я рванул в ближайшие кусты, прыгнул рыбкой, перекатился через плечо и вжался в жидкую грязь. Вовремя. Из-за угла здания выбежали что-то орущие люди, бросились к крыльцу. У библиотеки началась суета, подъехали пожарные телеги. Люди раскатывали тканевые рукава, подсоединяли к пузатой бочке. Двое мускулистых парняг взялись за ручки насоса, рыча сквозь стиснутые зубы, стали качать. Принесли факелы, но и без них было светло. Из окон первого этажа рвались языки огня, там что-то страшно трещало, лопалось и взрывалось. Из пожарных рукавов полилась вода, ударила в стену огня.
Я полежал немного в кустах, стал потихоньку отползать назад. Выбрался на аллейку, там было темно и безлюдно. Легкий ветерок играл в кронах деревьев, на меня то и дело обрушивался водопад холодных капель. Я был мокрый до нитки, грязный, как свинья, измазан кровью. Крупная дрожь сотрясало тело, даже не знаю, от холода или от всего пережитого.
Домой пробирался долго, темными переулками и подворотнями, крался, стараясь никому не попадаться на глаза. Слава богам, все получилось. Отряды городской стражи проходят мимо, параллельными улицами, где светло и спокойно. Трусы — в темные места соваться не любят, знают, что могут получить нож под лопатку. Случайные прохожие отводят глаза от грязного жалкого бродяги, брезгливо кривятся. Меня и правда было не узнать — лицо измазано в грязи, в волосах сухие листики, веточки, глаза безумные. Я был как вурдалак, только что вылезший из могилы.
Я подошел к дому: окна темные, все уже давно спят. На цыпочках прокрался через холл, тихонько поднялся по лестнице. В комнате кромешная тьма, но я помнил, где и что стоит, на мебель не натыкался. Мешок бросил в угол, посох прислонил к стене. Бухнулся на кровать и обхватил голову руками.
Сердце стучало быстро, выпрыгивало из груди. Я немного отдышался, откинулся на постели. Вокруг все так привычно: запах пыли, силуэты картин, гитары…
Как-то все наперекосяк, подумал я с тоской. Все рушится, меняется. Теперь и брат уже не брат, а враг. Хотя… ведь он мог бы и убить меня, забрать посох. Я пытался помешать ему, чуть не убил любимую женщину. Но он просто оглушил меня и ушел вместе со своей эльфийкой. То ли спешил, то ли действительно взыграли родственные чувства.
В голове помимо воли вспыхивали яркие картинки из далекого детства. Вот я, Аш и Тох, ловим рыбу на берегу небольшого лесного озера, смеемся, кричим от восторга, Аш поймал щуку. Вот Витар отбивается от соседской ребятни, а мы бросаемся в драку все вместе, вереща от ярости — брата бьют! Вот идем с Ашем ночью по деревенской улице, меня распирает гордость и восторг, ведь впервые выбрались на гулянку, а там будет вино и девочки. Аш раздулся от важности, еще бы — показывает младшему взрослую жизнь. Мы гуляем, отрываемся по полной. Но в самый важный момент, когда до поцелуя с пухленькой Ланой остается совсем чуть-чуть, является наша бабушка, с позором гонит домой, а потом долго читает нотации, стыдит. Вот пьянствуем в студенческом общежитии, все такое привычное, но восхитительно веселое и бесшабашное…
Перед глазами появилось худое лицо Аша. Он улыбается, что-то беззвучно говорит… Я застонал от отчаяния, зарылся с головой в подушку. В глазах позорно защипало. Я люблю своего брата, люблю всех своих братьев. Несмотря ни на что. Но уже давно начал ощущать, что пропасть между нами ширится, растет. Я закрывал на это глаза, пытался не замечать. Но реальность ворвалась в мою жизнь, все исковеркала и изломала. Теперь Аш — враг. Не верю, не хочу верить…
В голове все перемешалось, в глазах мгла, а в теле усталость. Так и уснул, с горькими слезами на глазах.
ЭПИЛОГ
— …Вот так все и произошло, — произнес я.
Горло пересохло после долгого рассказа, язык распух, сухо скребет по небу. Я приник к кружке, сделал большой глоток. Фруктовое вино холодит зубы, разливается в желудке приятным теплом.
Тох покачал головой, тяжело вздохнул. Лицо опечаленное, губы горько кривятся. Слушал меня внимательно, не перебивая, по ходу рассказа все больше мрачнел. Под конец непроизвольно вошел в боевую форму, глухо зарычал. Острые когти процарапали глубокие борозды в столешнице.
Я проспал дома почти до обеда, измученный ночными приключениями. Во сне все время куда-то бежал, с кем-то сражался. Проснулся совершенно разбитый, усталый. На лице комья засохшей грязи, сухие травинки и листики. Кое-как помылся, переоделся и полез в мешок, что с вечера небрежно бросил на полу, стал раскладывать вещи. Пять книг, все невероятно толстые, в старинных переплетах. Несколько причудливых амулетов с едва теплящимися искорками магии. Самым большим сюрпризом оказалась одежда. Тяжелая черная куртка с капюшоном, вся в металлических накладках, с наплечниками и наручами. Издали можно даже за кольчугу принять. Я присмотрелся и восхищенно присвистнул — подкладка из маленьких металлических колечек, каждая ниточка зачарована… Тут же накинул на себя, завязал ремень. Как раз впору. Такие куртки носили маги Серого Ордена, помню из хроник и сна, где был Мгиром. Они защищают практически от всех магических воздействий, от арбалетных болтов и удара меча.
Книги и амулеты переложил в свою сумку, подхватил посох и помчался к Тоху. После всего произошедшего мне нужен был совет кого-то более умного и мудрого.
И вот я здесь. Сидим в саду его фермы на табуретах. Над головой шелестят листья яблонь, уже чуть желтоватые, ведь конец августа. Свет заходящего солнца красиво их оттеняет, делает краски сочными и яркими, чуть резковатыми. В прохладном воздухе витают те особенные запахи, что присущи лишь началу осени. Ветер носит первые сухие листья, тонкие прозрачные паутинки. Я и не заметил, как закончилось лето, впереди брезжит осенняя сырость и холодные затяжные дожди.
У дома маячит фигурка Дары. Жена Тоха чем-то занимается по хозяйству, но видно, что навострила ушки. Брат прогнал ее еще в начале разговора, нечего женщине встревать в мужские дела.
Тох кашлянул. Я очнулся, вопросительно посмотрел на него.
— Что скажешь? — спросил я.
Тох задумчиво почесал небритый подбородок, покачал головой. Он все такой же невероятно большой и мощный, звероватый. Похож на матерого медведя, даже пахнет как от косолапого. Но в карих глазах светится ясный и сильный ум. Тох достал из кармана трубку, забил ароматным табаком и красноречиво глянул на меня. Я шепнул заклинание, листики ярко вспыхнули, но сразу же погасли, стали тлеть. Тох глубоко затянулся, выпустил колечко душистого дымка.
— Хороша эта твоя древняя магия, — пророкотал он, — Наверное, замечательно быть Повелителем Сил, а не их прислужником. Твоя мечта сбылась, Эскер. И ты должен учиться дальше, это очень важно.
— Мне это вдалбливает чуть ли не каждый встречный, — грустно сказал я и ласково погладил посох. Артефакт прислонил к дереву, чтобы не мешал, но рука то и дело тянулась к нему, ласкала гладкую теплую древесину. — Но все совсем не так, как я представлял.
Тох пыхнул трубкой, пожал плечами.
— Знаешь, Эскер… все мечты сбываются совсем не так, как видим мы. Что-то приобретаешь, а что-то и теряешь.
— Не нужна мне эта треклятая магия, если цена — мой брат! — с мукой воскликнул я.
Тох надолго затих: глаза смотрят куда-то вдаль, в невообразимые глубины и пространства. Потом очнулся, выбил потухшую трубку. Толстые губы искривились в болезненной вымученной улыбке.
— Ты же знаешь, что это не так, — тихо сказал он. — Аш сам выбрал свой путь. И его дорога разошлась с нашей.
— Что же делать нам? — угрюмо спросил я.
Тох вздохнул, налил себе вина из кувшина. Мне страшно смотреть на него. После того как все рассказал… я почувствовал, что в Тохе что-то надломилось и умерло. Лицо напоминает восковую маску, но видно, что в душе бушует огненная вьюга.
— Вот что я тебе скажу, Эскер… — со вздохом пробормотал он. — Знаешь ли ты, что пять гномьих кланов из шести вчера в полном составе покинули Гент?
— Нет, — моя челюсть отвисла в изумлении. — Странно. Никогда такого не было. Что же это значит?
— Я вот подумал… — тихо сказал Тох. Глаза остановились, даже остекленели. — Все сходится.
— Что именно? — насторожился я.
— Готовься к войне, Эскер. Скоро она накроет нас с головой. Скифрская империя готовится к завоеванию Свободных Земель. И уже сделала первые шаги.
В груди огромный кусок льда, он разрастается, заполняет все собой. Я зябко передернул плечами, закусил губу. Война — это плохо. Смерть, разруха, голод и эпидемии…
— Ты можешь ошибаться, — возразил я осторожно. — Это лишь домыслы.
— Твои бы слова да богам в уши, — грустно ответил Тох. — Иначе мы все утонем в собственной крови…
Худой седовласый человек сидит на заросшем мхом камне и задумчиво смотрит в мутную лужицу. В серых глазах лишь спокойствие и сонное равнодушие. На иссеченном глубокими морщинами лице ничего не отражается. Рядом чернеет вход в небольшую пещеру. Вокруг скалы и древний лес, деревья-исполины подпирают кронами небо. Из зарослей слышатся крики каких-то птиц и животных, мягкий топот когтистых лап.
Подул легкий прохладный ветерок. По маслянистой поверхности лужи промчалась волна, ударилась о камень, отразилась и разбилась на десятки маленьких. Человек вздрогнул, поднял взгляд в небо. Тонкие бледные губы растянулись в слабую улыбку. Тьма в глубине антрацитовых зрачков пришла в движение, залила черным радужку и белки.
— Началось! — прошептал тот, кого в этом мире называют Мроном, богом Тьмы. — Мой Орден вернулся к жизни…

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

"Посох для чародея" (Сергей Джевага)

Страница 2 из 2
«
1
2