"Посох для чародея 2: Родная кровь" - Страница 2

[

]

Страница 2 из 2 « 1 2
Модератор форума: Хмурая_сова

"Посох для чародея 2: Родная кровь" (Сергей Джевага)

"Посох для чародея 2: Родная кровь"

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:08 | Сообщение # 16

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Почему же? — сказала графиня. — Замечательно. Но в каземате выглядел еще краше.
— Я вас тоже люблю, леди Катрин, — проворчал я. — Или называть вас Иррэ Айну? Если не ошибаюсь, переводится как Блуждающий Свет…
— Не твоего ума дело, — резко ответила эльфийка. — Называй Катрин. Человеческое имя лучше звучит в твоих устах. Сядь на стул!
— Будете мучить? — спросил я с кривой ухмылкой. Графиня вздохнула, на минуту прикрыла глаза и сжала кулачки. Понятно — я ее раздражал и злил. Уж так она меня ненавидела, что злость пробивала даже стальное самообладание.
— Если бы, — с сожалением сказала эльфийка. — Придется лечить.
— Какая жалость, что не могу сделать вам приятно, — сказал я.
Осторожно присел на стул, сложил руки на коленях. Катрин поморщилась, но подошла, кончиком пальца провела по моей правой щеке. Я зашипел и зажмурился от боли.
— Терпи, — холодно сказала эльфийка. — Будь мужчиной.
— Буду, — процедил я. — А может, снимете эти побрякушки и я сам себя подлечу? Не хочется вас утруждать.
Я поболтал в воздухе руками. Браслеты были тонкие, но очень тяжелые. И вообще вызывали неприятное ощущение. Никогда не любил украшения. Иные цепляют на себя цепи и браслеты, нанизывают на пальцы кучу перстней. Мода. Я же терпеть не могу инородные предметы на своем теле. Раздражают.
— Разбежался, — хмыкнула Катрин. — Я еще в своем уме.
— Прошлый опыт говорит? — съехидничал я. Эльфийка промолчала. Но я видел, что вспомнила. Побледнела от ярости. В глазах появился опасный огонек.
— Заткнись, — резко сказала она. — Если будешь молоть языком, я ошибусь и вместо лечебного заклинания произнесу боевое.
Катрин растянула губы в злой улыбке, посмотрела как на мелкую козявку. Я сел прямо, своим видом показывая, что более смирного и послушного человека она в жизни не встречала.
Катрин закрыла глаза, сосредоточилась и произнесла несколько фраз на эльфийском. С кончиков ее пальцев сорвались изумрудные, как свежая весенняя трава, искры, ударили в мою грудь. Я стиснул зубы, чтобы не закричать, судорожно вцепился в стул. По телу прошла приятная горячая волна, вымыла боль и усталость. Кожа тут же жутко зачесалась, по спине побежали мурашки. В груди несколько раз остро кольнуло, но несильно.
— Все, — устало сказала Катрин, покачала головой с невольным уважением. — Хорошо же тебя отделали. Другой бы давно копытца откинул.
— Я сильный, — гордо сказал я и выгнул грудь колесом. С удивлением прислушался к ощущениям. Так привык к боли, что ее отсутствие внушало беспокойство. Встал и прошелся по комнате. В теле была свежесть и бодрость. Меня словно разобрали по частям, вымыли и вычистили каждую косточку и мышцу. Притронулся к лицу. Кожа мягкая и шелковистая на ощупь. На рубашку посыпалась мягкая коричневая шелуха — напоминание о страшном ожоге.
— Благодарю, — искренне сказал я и поклонился.
— Брата благодари, — фыркнула Катрин. — Я бы тебя на дыбе вздернула. Но Аш воспрепятствовал.
— А вы меня любите, — хмыкнул я.
— Очень люблю, — подтвердила эльфийка, но сама поежилась и скривилась.
— Нет-нет, — сказал я со спокойной улыбкой. — Не опошляйте мою любовь своим согласием, леди Катрин! Любовь должна быть неразделенной.
Эльфийка задохнулась от возмущения и злости. Набрала в грудь воздуха для возмущенного вопля. Но осеклась, покачала головой и хмуро поинтересовалась:
— А если она разделенная?
— Тогда это не любовь, а отношения, — поучительным тоном сказал я. — Со всем букетом неприятных последствий: ссорами, битьем посуды, изменами и непониманием. Зачем мне такая прелесть? Нет уж, пусть с вами Аш разбирается.
Катрин поджала губы. Я заглянул в красивые зеленые глаза и понял, что она судорожно ищет достойный ответ. Но с ходу ничего не придумывалось, вот она и ярилась от бессилия.
Дверь с грохотом распахнулась, на пороге возник Аш. Зашел и порывисто обнял эльфийку. Чмокнул в остроконечное ушко, нежно промурлыкал:
— Милая, я заберу Эскера. Проведу по замку, покажу, что и как. Дальше сам освоится, но надо проследить, чтоб не наломал дров.
— Принц Александр приедет через час, — сказала Катрин с недовольством. — Не боишься, что твой неотесанный братец создаст проблемы?
— Он может, — хохотнул Аш. — Но я прослежу за этим. А потом поручу кому-нибудь, приставлю конвоиров.
— И в цепи закуй, — посоветовала эльфийка, — Тяжелые. А то порвет и убежит.
— Шутница, — пожурил Аш. Еще раз поцеловал, на этот раз в щечку, и отстранился. Подмигнул мне, махнул рукой: — Пошли, Эскер. Прогуляемся.
— Бегу-бегу! — пробормотал я. — А то еще глаза выжгут или на кол посадят.
Аш хлопнул меня по плечу, подтолкнул в спину. Я вздрогнул, хотел скинуть его руку, но сдержался. В душе взорвалась целая буря чувств, круговорот из злости, гадливости и тоски. Перед глазами мелькнули картинки из детства, такие живые и цветные, словно все это было только вчера. Усилием воли я отогнал их прочь, сжал кулаки и сказал себе: «Забудь, что Аш твой брат!»
Глава 9
В глаза ударил яркий свет факелов и свечей. Широкий коридор был хорошо освещен. Я моргнул, с интересом осмотрелся. В первый раз в настоящем феодальном замке.
— Как тебе мой новый дом? — спросил Аш. Встал рядом и скрестил руки на груди.
— Еще не знаю, — проворчал я.
Подошел к ближайшему окну, распахнул ставни. На меня дохнуло холодом и свежестью ранней зимы. В уши ворвались разнообразные звуки: ржание коней, крики людей, какие-то стуки и громыхание. Окно выходило во внутренний двор замка. Я глянул с высоты второго этажа. Внизу бегала челядь, степенно ходили рыцари и простые воины. Похоже на разворошенный муравейник.
— Пойдем в донжон, — позвал брат, — Там небольшой пир, приехало много благородных гостей. Мне нужно будет кое с кем поговорить. Да и тебя заодно представлю. Потом погуляешь сам. Но уж извини, под надзором солдат.
— Доверяй, но проверяй? — хмыкнул я.
Аш пожал плечами, недовольно дернул губой.
— Пойми меня правильно, Эскер, — сказал брат. — Я тебя знаю от кончиков волос до мозга костей. Едва тебя освободишь, ты сразу начнешь творить глупости. А я не хочу твоей смерти. К тому же сейчас ты враг, хотя я и хочу сделать тебя другом.
— Политика, — буркнул я. — Как отвратительно. Еще несколько месяцев назад были братьями. А теперь враги.
Аш развел руками, на выразительном лице отразилось волнение и давняя боль. Но он тут же совладал с собой, принял равнодушный и холодный вид. Я бросил взгляд искоса. Невольно подумал: да, Аш учится быть владетельным сеньором. Спина прямая, подбородок гордо задрал. В глазах ледяное спокойствие и отчужденность. Даже выражение лица научился держать под контролем.
— Ради великого надо жертвовать малым, — сухо сказал брат.
— Ага… — пробормотал я. — Ну да. Ради власти, денег и смазливой бабенки можно предать свою страну и братьев. Цель оправдывает средства.
Я напрягся, ожидая взрыва эмоций, ругани, упреков и оправданий. Но этого почему-то не последовало. Аш лишь еще выше задрал подбородок, сжал кулаки.
— Ты не поймешь, Эскер, — сказал брат и взмахнул рукой небрежно. — Вот та жизнь, которой я хочу жить. И это те люди, ради которых хочется жить. Жить, Эскер! А не тлеть, словно гнилушка. Я достаточно накушался грязи в Свободных Землях… А тут… Эскер, тут все другое. Да, есть место лжи, предательству, интригам. Но это скорее исключение, чем правило. Эти люди чисты. Для них понятия чести, благородства и добра еще не превратились в ругательства. И женщины, Эскер, женщины… Могут любить чисто и беззаветно. Они не знают той поганой свободы, что гонит в постель с тремя мужиками разом. Только за одно это я буду с ними и пойду войной на Свободные Земли, выжгу зловонную клоаку.
Я стиснул зубы, в душе шелохнулась злость. Но я ее подавил, улыбнулся с усилием. Грустно как-то. Все не так, каким представлялось. Катрин да, эта женщина злее цепного пса. Но и в ней есть нечто высокое и светлое. Видно даже по тому, как она смотрела на моего брата. И Аш… Брат не заколдован, не порабощен. И здесь по своей воле. Говорит слова, каждое из которых отдается во мне глухой болью. Честь, благородство… Ведь я и сам стремлюсь к такому. Но мой путь отличается от его. Я не хочу попасть в светлое будущее одним махом. Пропускаю всю грязь через себя, чтобы почувствовать ее на собственной шкуре. Понять, что да… вот это мне не нравится, а с тем можно жить. Путь трудный. Иногда грязь отваливается с души большими жирными кусками, иногда налипает снова. А я счищаю ее раз за разом. Но не хочу принимать чужие ценности лишь из-за того, что они правильные и красивые. Хочу иметь свои.
Аш замолчал, на худых щеках заходили желваки. Во взгляде вспыхнуло пламя, яркое и беспощадное. В чем-то он все-таки фанатик. Хотя я могу и ошибаться. Чувствовалось в нем нечто такое, что гложет и меня самого. Но брат устал от борьбы. И, увидев мир своей мечты, принял его сердцем и оборвал остальные нити. Или почти оборвал. Ведь не убил же меня. Ни тогда в библиотеке, ни теперь. Жаль, что я так не могу.
Мы прошли коридор, свернули направо и спустились по широкой лестнице. Впереди была большая двустворчатая дверь, украшенная резьбой и позолотой. По обе стороны стояли стражи с алебардами. Когда мы приблизились, они вытянулись по струнке, стукнули древками о каменный пол.
— Орлы, — с удовольствием сказал Аш. — Небось не те толстые разгильдяи в Свободных Землях, которым лишь бы вина да по бабам…
Стражи вытянулись еще больше, стали поедать Аша глазами. Быстро и четко повернулись, толкнули руками тяжелые створки. Аш царственно вошел, осмотрелся с интересом. Я догнал его, встал рядом.
Мы оказались в огромном зале. Потолок поддерживали толстые каменные колонны. На стенах древнее оружие, гербы и стяги. На постаменте у противоположной стены два высоких деревянных кресла. Сквозь узкие окна под потолком били яркие лучи солнца, преломлялись и создавали величественное впечатление. Зал был полон людей. Одни сидели за длинными столами, что ломились от обилия пищи. Вовсю пировали, громко и весело разговаривали. Другие прогуливались с кубками в руках, пили вино и болтали. Меж ними бегали верткие слуги, таскали подносы с едой, кувшины с вином.
— Тронный зал? — поинтересовался я с ехидцей.
— Нет, — отмахнулся Аш, издевки не понял, — Приемный. Тронные только у королей. Есть хочешь? Пошли, найду нам пару мест.
В животе у меня квакнуло от голода, сердито забурчало. Я сглотнул слюну, постарался не подать виду. Ел я довольно давно, да и крови потерял много. Надо было чем-то восполнять. В нос ударили чудесные запахи жареного мяса, вина, свежей сдобы. Голова сразу же закружилась. Я покачнулся, но взял себя в руки. Шел ровно, на еду смотрел равнодушно и сонно.
За столом заметили нас. Зашумели, подняли кубки в приветственном тосте.
— Граф! — закричали люди — Пьем за молодого графа! Я толкнул Аша локтем в бок, проворчал:
— Когда успел графом стать?
Брат отмахнулся, стал раздавать благосклонные улыбки, махать ручкой, кивать, а кому-то и кланяться. Но буркнул в перерыве меж приветственными словами:
— Месяц назад. Хорошая была свадьба, красивая.
— Вот гад! — сказал я кисло. — Мог бы и письмецо прислать, известить.
Аш не обращал внимания на мое ворчание, светло и счастливо улыбался, здоровался. Прибежали слуги, поставили кресло во главе стола. Меня усадили по левую руку, подали чистую тарелку и серебряный кубок. Я глянул исподлобья, осторожно осмотрелся. Но на меня не обращали внимания, ели и пили. Кто-то отпускал шуточки. Аш отвечал тем же, смеялся.
Стол ломился от всевозможных яств. Прямо предо мной красовалось блюдо с печеной птицей. То ли гусь, то ли какой-то дикий глухарь. Неважно в общем-то. Главное, что пахло замечательно. Чуть дальше зажаренный целиком молочный поросенок, глубокие миски с жареным, вареным, печеным мясом. Меж ними огромные караваи хлеба, соусы в горшочках и разнообразные салаты. Глаза у меня разбежались, ноздри дернулись, словно у хищника. Я плотоядно оскалился. Ничуть не стесняясь, отломал ножку у гуся, с урчанием вонзил зубы. Слуга налил вина в кубок. Я схватил, сделал огромный глоток. Боги, не думал, что еда может быть такой вкусной! Ножку обглодал в два укуса, схватил большой румяный пирожок с блюда, откусил половину. Ух ты! С печеночкой!..
Попробовал всего понемногу. Но не успел как следует разогнаться, а уже наелся. Я устало откинулся на спинку стула. Глаза еще жадно шарили по столу, пожирали в воображении. Но желудок был полон, в животе сыто булькало. Я отер пальцы о кусок ткани — похоже, заменяют тут полотенца и салфетки. С интересом огляделся.
За столом сидели преимущественно мужчины. Все большие и сильные, блистали доспехами с позолотой. То ли богатые рыцари, то ли владетельные сеньоры, графья и бароны. Ели аккуратно, но много и жадно. Лица худые, на чревоугодников непохожи. Скорее, бывалые воины. А мужчинам и воинам, как говаривала Ника, надо есть много, чтобы крепко держать оружие в руках.
— Пища духовная не заменит пищу телесную? — хохотнул рядом большой рыцарь в тяжелых доспехах. По-дружески толкнул меня плечом.
Я повернулся, с интересом посмотрел на него. Крупный мужик, даже больше Тоха. Лицо красное, обветренное. В голубых глазах искорки веселья.
— Телесную ничто не заменит, — сказал я растерянно. — Но к духовной надо стремиться как к полезной диете. А с чего вы взяли, что мне не чуждо духовное?
— Так хлипкий очень, — с улыбкой пояснил рыцарь — Сразу видно: или маг, или книжник. Да и глаза больно умные.
Я растерянно осмотрел себя, хмыкнул. И плечи широкие, и грудь колесом. Что ему не нравится? Да и мышц после похода прибавилось. Жир сгорел во время отчаянных бросков, атак. Ничто не дается просто так. Заклятие физической силы поедает и самого человека, применившего его.
— Каждому свое, — смиренно сказал я. — Воину — меч и жаркую битву, магу — книгу и тишину библиотеки.
— Насчет битвы ты правильно глаголешь, — кивнул рыцарь. — Только в бою можно показать доблесть, отстоять честь.
— Только? — удивился я. — А не лучше ли показать честь в обычной жизни?
— Лучше, — согласился воин. — Но в битве все становится на свои места. И ты видишь: да, этот честный и храбрый, пойдет за тебя не жалея жизни, не предаст. А вон тот трус и гнилая труха, отберет замок при случае, жену, деньги, подло воткнет нож в спину.
— Или ядом, — поддакнул я.
— Что-что? — не понял рыцарь.
— Ядом проще, — сказал я громче. — Никто не подумает на тебя — человек сам помер. На обед съел что-то не то, или сердечный приступ, например.
Кровь отхлынула у рыцаря от лица. Он испуганно заглянул в кубок, поперхнулся вином. Я услужливо похлопал по широкой железной спине. А про себя подумал, что впредь надо быть осторожнее со словами. Воин никогда не задумывался о таком, жил по кодексу. Самая большая подлость для него — удар в спину. Что можно еще и хитростью, в голову ему явно не приходило.
— Скажешь тоже, — прохрипел рыцарь. — Ведь ни в какие ворота не лезет.
— Ага, — кивнул я, — не лезет.
Прикусил язык и отвернулся в смятении. Мрон, никогда не понимал рыцарей! Как вообще они живут в нашем жестоком мире? Или это я такой подлый и грязный?
К Ашу подбежал слуга, зашептал на ухо. Брат кивнул, небрежно махнул ручкой, отпуская. Глянул на меня и развел руками:
— Извини, Эскер. Оставляю тебя одного. Пойду встречать его величество принца Александра. Прибыл раньше, чем мне докладывали. Ты осмотрись тут, погуляй. Но умоляю, не твори глупостей!
— Принц приехал на пьянку к новому графу? — хмуро спросил я. — Обычай, что ли, такой?
— Нет, — серьезно сказал Аш. — Замок находится недалеко от границы Свободных Земель. Тут располагается основной лагерь войск империи. Я — один из генералов принца, а по совместительству еще и хозяин владений. Приходится суетиться за двоих.
Брат встал из-за стола, милостиво улыбнулся гостям. Откланялся и поспешно удалился. Я проводил его взглядом, угрюмо посмотрел на великолепие стола. Теперь, когда насытился, мозг начал работать намного лучше. Закрутились мысли из разряда: «Ты ведь узник. А это враги. Сегодня пьют, едят и веселятся, а завтра пойдут грабить и убивать в города Свободных Земель». Я попробовал разозлиться, но, к своему удивлению, не нашел в себе отвращения к этим людям.
Резко встал из-за стола, чем вызвал удивление недавнего собеседника, сделал вид, что решил полюбоваться стягами и гербами на стене. Знаток геральдики из меня никакой, просто нужно было уйти. Чувствовал: иначе опять ввяжусь в какие-то разговоры, еще раз признаюсь себе в правоте Аша.
Словно из ниоткуда появились два стражника, пошли за мной в двух шагах. Я оглянулся, поморщился с неудовольствием. Обещанный конвой. И когда Аш успел приставить? Я быстро шагнул прочь, стараясь увеличить дистанцию. Терпеть не могу, когда кто-то дышит в затылок и стоит над душой. Тут же натолкнулся плечом на нечто мягкое и теплое. Раздалось испуганное аханье и писк. Я оглянулся с твердым намерением нагрубить, но проглотил все слова.
Предо мной стояла маленькая черноволосая девушка. Тоненькая и хрупкая на вид, очень красивая. Личико кругленькое, миловидное. Губы алые, полные, краешки вздернуты вверх. Такое бывает лишь у людей, которые любят жизнь, несмотря на все черное и плохое. На левой щеке прелестная мушка, тонкие бровки приподняты в гримасе изумления. Одета в длинное синее платье. Строгое, без всяких разрезов и декольте. На шее золотое ожерелье с маленькими искорками рубинов.
Я утонул в глубоких черных глазах, потряс головой, пораженный. Такой яркой красоты я давно не видел. Но нашел в себе силы неуклюже поклониться, пробормотал слова извинения:
— Простите, леди! Я… гм… ненароком. Ну вы меня понимаете…
Девушка посмотрела с интересом, улыбнулась. Мне на плечо легла тяжелая рука, металл латной перчатки ожег кожу сквозь ткань. В ухо ворвался низкий угрожающий рокот:
— Смотри под ноги, отребье! Щас с лестницы спущу! Он вас обидел, ваша светлость?!
Я оглянулся, испуганно охнул. Меня крепко держал огромный звероподобный мужик, закованный в латы. Сверлил блеклыми глазами и щерил зубы из-под пушистых рыжих усов. Уже занес кулак для сокрушительного удара. Я почувствовал себя мелкой букашкой на фоне этой горы мускулов, ноги сами собой подогнулись от удушающего страха. Так бы и упал, опозорился. Но воин, слава богам, не дал, держал за шиворот. Я оглянулся на свой конвой. Стражники в недоумении переглядывались, чесали затылки. Ведь был приказ следить за мной, а не защищать.
— А ну отпусти, Кир! — воскликнула девушка. — Иначе отцу пожалуюсь.
— Этот хам вас задел, ваша светлость, — угрюмо процедил мордоворот.
— Случайно! — воскликнула она. — И вообще, я хочу познакомиться с этим молодым человеком.
Девушка сжала кулачки и топнула ножкой. Подхватила меня под локоть и выдернула из лап громилы.
— Благодарю, — шепнул я с облегчением.
— Кир, — объяснила девушка. — Отец приставил в качестве охраны. Не обижайся на него. Просто везде видит врагов и несуществующие опасности.
— Какая силища! — пробормотал я, растирая плечо. Если б он сжал пальцы, мои кости раскрошились бы, словно сухари.
— Я вас раньше не видела, — сказала она. — Недавно в замке де Арно?
— Пару дней, — произнес я. — Меня зовут Эскер Гар…
— Только титулов не говорите. Хорошо? — поспешно сказала девушка. — Так надоели эти титулы. Каждый начинает перечислять, добавляет родословную, гордится и пыжится. Называйте меня просто — леди Алия.
— Не буду, — согласился я. — У меня титулов просто нет. Счастлив познакомиться с вами, леди Алия.
Девушка резко остановилась, заглянула мне в лицо с детским любопытством и удивлением.
— Нет титула? — воскликнула она.
— Нет, — признался я и виновато пожал плечами. — К тому же я не гость, а скорее пленник.
— Надо же! — восхитилась Алия. — Как интересно! Расскажите о себе, Эскер.
Девушка отвела меня за колонну. Тут было немного тише и спокойней, не слышно разговоров за столом и звона посуды. Мои конвоиры остановились в раздумье, но решили не мешать, отошли чуть подальше. Однако глаз с меня не спускали. Кир куда-то исчез, растворился в воздухе.
— Да, собственно, и рассказывать-то не о чем, — произнес я смущенно, с усилием отвел взгляд от волшебных блестящих глаз Алии. — Я вражеский лазутчик. Попался по глупости. Но по совместительству я еще и брат новоявленного графа де Арно. Поэтому пощадили, решили перевоспитать.
— И как? Перевоспитаетесь? — спросила девушка с улыбкой.
— Не знаю, — честно ответил я, скорчив унылую физиономию. — Но Аш думает, что да. Блажен, кто верует.
Алия засмеялась, красиво запрокидывая голову. Я полюбовался игрой и переливами темных шелковистых волос, смуглой нежной кожей. «Даже смеется искренне и заразительно, — невольно отметил я. — Совсем не похожа на гентских светских львиц, которые улыбки давят из себя, словно гной из прыщика. Да и то в случае крайней надобности. Например, чтобы понравиться сильным мира сего, богатым и властным. А эта девушка неожиданно чистая и светлая. Рядом с такими женщинами и сам становишься как свежевымытое стеклышко».
Алия была маленькая, едва доставала мне до подбородка. Мои ноздри уловили чудесный запах ее волос, очень свежий и пряный. Я не удержался, вдохнул полной грудью и улыбнулся. Тох как-то признался, что свою жену, Дару, нашел по запаху. Я не оборотень, но мой нюх тоже чувствителен. Теперь смекаю, что в этом что-то есть.
— Вы интересный и необычный, Эскер, — сказала девушка, отсмеявшись. — Я очень рада, что вы чуть не сбили меня с ног. Иначе так бы и умирала от скуки.
— Еще раз простите, леди Алия, — сказал я и легко поклонился. — Я неотесанный мужлан. Нужно поработать над своим поведением.
— Что вы, Эскер! — возразила девушка. — Соблюдение этикета не говорит о человеке абсолютно ничего. Даже самые ужасные злодеи бывают вежливыми и обходительными. А под маской грубоватости и цинизма может таиться горячее и трепетное сердце, истинно доброе и могучее.
— Это не про меня, — с усилием засмеялся я, — Ведь я шпион и злодей. Помните? Правда, еще и невоспитанный.
Девушка посмотрела на меня очень серьезно, но в глубине завораживающе черных глаз я увидел светлую смешинку. В груди предостерегающе кольнуло. Я почувствовал себя удивительно голым и незащищенным. Ведь раньше постоянно прятался под покровами то грубости, то учтивости и обходительности, играл роли… Но сейчас понял, что Алия видит меня насквозь, несмотря на крепкие стальные латы отчужденности и холода. И что удивительно — мне не страшно.
— Вам хочется в это верить, — сказала Алия.
— Хочется, — признал я. — Только никому не говорите. Хорошо?
Я скорчил таинственную рожицу, мол, вокруг уши-уши… Приложил указательный палец к губам и сказал громкое «тсс!». Девушка заливисто расхохоталась, похлопала в ладоши.
— Эскер, вы удивительный! — сказала Алия. — Скажите, вы сочиняете стихи?
Вопрос застал меня врасплох. Я застыл, не зная, что ответить. Ведь когда-то в юности сочинял. Но потом бросил, решил, что нет чувства ритма. И ни одна девушка в Генте не задавала таких вопросов. Юниц скорее интересовало, насколько я перспективный, есть ли денежки за душой, как высоко смогу пробиться. Поначалу еще пытался заикаться о стихах, но каждая морщилась, будто я признался в чем-то позорном и жутко отвратительном. А потом устал и махнул рукой, смирился.
Я покопался в памяти, глубоко вдохнул и продекламировал:
Ты идешь в тишине.
Ты спокоен, но жив.
Ты летишь в вышине,
И прекрасен твой мир.
Пламя пляшет в глазах,
Пепел ляжет в груди,
Ты витаешь в мирах,
Если сможешь — дойди!
Ты безумец, ты глуп! —
Люди так говорят.
И ты знаешь — убьют,
Ничего не простят.
Ты идешь в тишине,
Средь толпы одинок.
Не погиб на войне,
Не пришел еще срок…
Алия склонила головку набок, внимательно слушала. Потом тепло улыбнулась, взяла меня под руку и повела вверх по лестнице.
— Давайте прогуляемся, Эскер! Мне тут неуютно. А стихотворение мне понравилось.
— Что вы, леди Алия! — пробормотал я смущенно. — Честно говоря, я лучше рисую, чем складываю слова.
— Для меня главное, что искренне! — с жаром сказала девушка. — Ведь стихи — это эмоции, маленькие кусочки самого человека. Только так можно увидеть душу, рассмотреть хорошее и плохое. Давайте я вам свои прочитаю…
Мы вошли на второй этаж, стали не спеша прогуливаться по коридорам замка, болтать. Алия читала стихи, смеялась моим неуклюжим попыткам ответить тем же. Постепенно разговор увлек меня. Я перестал видеть окружающее, утонул в чародейских глазах девушки. Слушал звонкий голосок, любовался милыми чертами лица. В груди разлилось счастливое тепло. Я с упоением говорил и слушал, потеряв ощущение времени. В душе ожило нечто давно позабытое и мертвое, стряхнуло пыль и посмотрело жалобно: «Забыл, да? А ведь я есть, я всегда было в тебе. Но ты отмахивался, сжигал и убивал меня…»
Все хорошее заканчивается, впрочем, как и плохое. Алия оглянулась на окрик с другого конца коридора. С сожалением посмотрела на меня и пожала плечиками.
— Простите, Эскер, — сказала девушка. — Отец зовет. Надеюсь, чтo еще поболтаем с вами.
— Да-да, — пробормотал я. Голос охрип, а в горле запершило. — Бегите, леди Алия, нельзя заставлять отцов ждать.
Девушка широко улыбнулась, медленно убрала ручку с моего локтя. Шагнула неуверенно, обернулась и подарила еще одну извиняющуюся улыбку. Я поклонился, пожал плечами — понимаю, обстоятельства. Алия помахала на прощанье и унеслась быстрее ветра. Возникло гложущее ощущение потери. Я попробовал отрешиться, как всегда, отбросить все прочь и забыть. Но не получилось. В страшном прозрении осознал, что никогда больше не увижу эту волшебную и чистую девочку.
«Прекрати, Эскер! — сказал я себе. — Ведь они враги. Но Аш добился своего, по крайней мере отчасти. Эти люди лучше и чище нас. И впрямь стремятся к чему-то высшему. Теперь я понимаю брата… Аш выбрал сторону по душе. Не из-за денег или власти, хотя раньше грезил ими. Но, приехав сюда, просто позабыл о таких мелочах».

Я медленно развернулся, пошел дальше по коридору. Едва Алия ушла, за моей спиной сразу возникли стражи. Громыхали доспехами, шли в пяти шагах позади. Я бродил по замку со смятением в душе. Людей не замечал. Пару раз столкнулся со слугами, рыцарями. Прислуга боязливо отскакивала, поглядывала на меня со страхом и удивлением. Рыцари рвали мечи из ножен, рычали о задетой чести и требовали извинений. Но, наткнувшись на мой взгляд, затихали. Уважительно крякали и хмурились. Наверное, думали, что горю пламенем любви. А с влюбленных, как известно, взятки гладки — люди-факелы, что витают в неизведанных высях, говорят с духами. Я покорно извинялся и кланялся, шел дальше. Иногда стражники молча заступали мне дорогу, качали головами — туда нельзя. Я кивал, равнодушно сворачивал и брел дальше.
В конце концов оказался в том самом приемном зале. Пир закончился, гости разбрелись кто куда. Я прислонился спиной к прохладной колонне и тупо наблюдал за суетой слуг, что убирали столы.
Внезапно в голове тренькнул предостерегающий звоночек. Я встрепенулся, поискал взглядом источник опасности. У входа стоял высокий худощавый старик в белом балахоне. Руки скрещены на груди, поза напряженная. Холодные голубые глаза шарили по залу. Крылья острого носа дергались, словно у зверя, почуявшего поживу.
«Чудесно! — подумал я с испугом. — Только служителей мне не хватало».
Я осторожно шагнул назад. Может, прошмыгну вдоль стены, маг и не заметит? Но едва я шевельнулся, как горящий взгляд старика впился в меня. Служитель подошел ближе. Внимательно осмотрел с головы до ног, нахмурился. В то же мгновение браслеты на запястьях стали нагреваться, жечь кожу. Я поморщился, но взгляд старика выдержал.
— Кто ты такой, сын мой? — проскрипел служитель.
— Пленник, — честно ответил я. Врать себе дороже. Служители, как оказалось, прекрасно умеют шарить в мыслях. А я сейчас беспомощен, ядро под замком.
— Почему тогда не в казематах? — продолжал допытываться маг.
Я закатал рукава и показал браслеты. Глаза старика расширились. Служитель невольно отшатнулся. Я увидел, как он что-то шепнул, согнул пальцы в непонятном знаке.
— В казематах, — угрюмо пояснил я, указав рукой на солдат. — Есть еще и они. Мне не сбежать.
— Вражеский маг, — задумчиво сказал служитель. — Надо же. Не думал, что для пленения лугарцев нужны Ограничители Дара.
— А с чего вы взяли, что я лугарский боевой маг? — хмыкнул я.
Старик прищурился, произнес заклинание. В то же мгновение я почувствовал острый холодок в солнечном сплетении, отступил, устрашенный. Но от магии не убежишь. Я стиснул зубы, с омерзением вытерпел призрачное прикосновение. Холодок поднялся выше, пошарил в мозгу. Перед глазами поплыло, зал покачнулся. Я застонал, неимоверным усилием выдворил из мыслей непрошеного гостя.
Глаза служителя вспыхнули недобрым огнем. Старик поджал сухие морщинистые губы, глянул на меня с интересом и опаской.
— Серый маг, — проскрипел он. — Любопытно. Ведь ваш Орден давно уничтожен. Но ты существуешь. И ты пленен. Значит, слаб или глуп. Хотя… ментальную атаку выдержал достойно. Где твой посох, парень?
Лицо у служителя было безучастное и спокойное. Но в глазах на миг промелькнула алчность и злоба. «Вот настоящий враг, — подумал я хмуро. — Не Аш и даже не Катрин. А этот сухощавый старик».
— До посоха вам не добраться, — сказал я спокойно. Старик пожевал губами, задумался.
— Жаль, — сказал служитель. — У меня нет времени. Но я займусь тобой позже. Знаешь, кто я?
— Понятия не имею, — проворчал я. — Служитель богов, имперский маг.
— Не простой, — серьезно сказал старик. — Я магистр Ордена Правды Эр-Денир. И поверь, позже ты мне расскажешь все, что знаешь.
Я посмотрел нарочито сонно и равнодушно. В животе возник сырой холодок страха, но я без труда его прогнал, унял нервную дрожь в пальцах. Надоело! То некромант, то эльфийка… теперь ещё могучий и непобедимый служитель. И каждый угрожает расправой, обещает разобрать меня по частям, уничтожить…
Седые кустистые брови старика удивленно поползли вверх. Видать, привык, что при звуке его имени падают ниц и умоляют о пощаде, трясутся от ужаса и благоговения.
— Не боишься? — спросил служитель.
Прошелся вокруг меня, рассматривая, словно диковинную зверушку.
— Нет, — честно сказал я. — Морды бил и не таким.
— Зря не боишься, — спокойно сказал Эр-Денир, пропустив мимо ушей последнюю фразу, — Могущество Алара безгранично.
— И не стыдно? — спросил я, глядя на старика с жалостью и брезгливостью. Широко зевнул, помахал рукой в воздухе и сказал невинно: — Простите, обед сытный, в сон клонит.
— Причем тут стыд? — спросил служитель подозрительно. На сухом жестоком лице появился намек на удивление.
— Ну как же… — ответил я доброжелательно, изобразив счастливую улыбку довольного жизнью дурака. — Подбирать крохи со стола хозяина так противно. А потом жадно заглядывать ему в глаза, скулить и молить — дай еще.
Эр-Денир потер худые ладони. Видимо, его мучили боли в суставах. У пожилых людей такое бывает, даже магия не спасает от неумолимого времени. Пальцы грубые, узловатые, кисти во вздутых синеватых дорожках вен.
— Ты умен не по годам, враг, — сказал старик. — Но в служении богу нет ничего предосудительного. Хуже, когда служат людям. И мы не подбираем крохи со стола, мы принимаем награду за укрепление мощи Алара в мире.
— Хм… А как же остальные боги? — спросил я. — Даже имен не знаю. А ведь их двенадцать. Или одиннадцать, если не считать Мрона.
— Слабы, — как-то презрительно усмехнулся служитель. — У них есть храмы, но они слишком малочисленны. Даже на небесах идет война, сын мой.
— Тогда чем же боги отличаются от нас? — отпарировал я. — Если грызня идет даже там. Плевал я на таких богов. Лучше Мрону поклонюсь. Он хотя бы не требует служения. Ему отдают души по своей воле.
— Лишь за эти слова я обязан сжечь тебя на костре, — проскрипел старик, пронзив меня взглядом. — Хотя ты в любом случае пойдешь в пламя. Серым магам не место в нашем мире.
Я дернулся словно от удара. Сжал и разжал кулаки, пытаясь успокоиться. Но во мне уже вспыхнула та черная злость, что толкает на безрассудные поступки и слова. Безумно хотелось кинуться на служителя, прихлопнуть старого фанатичного дурака, как толстую зеленую муху, надоедливую и кусачую. Но в голове как будто алая надпись вспыхнула — не время! Я встряхнулся, понаблюдал за игрой пылинок в столбах света. Слуги закончили с уборкой, опасливо оглядываясь на служителя, попятились к дверям. Спустя минуту мы остались вчетвером: я, маг и двое конвоиров. Эти старались делать вид, что их вообще нет. Смотрели куда угодно, только не на нас. Но в испуганных взглядах я видел осуждение — что за дурак пленник, спорит с самим великим и ужасным магистром Ордена Правды.
— Вы так решили? — спросил я едко. — Быть может, это вам не место в мире?
— Воля Алара священна, — сказал служитель. — Бог повелел истребить вас как бешеных собак. Ибо вы — угроза порядку.
— Установившемуся порядку, — произнес я. — Но порядок можно изменить. Или просто разрушить.
— Нет ничего хуже хаоса, — хмуро сказал Эр-Денир. — Но мы его не допустим. Мы стражи Порядка. И каков бы он ни был, все лучше беззакония.
— Как удобно устанавливать свою власть, прикрываясь громким именем бога, порядка и справедливости, — пробормотал я. — Еще можно и Судьбу приплести. А под шумок куснуть от большого сочного пирога. Или выковырять пальцем начинку.
— Узнаю цинизм и практичность Свободных, — усмехнулся служитель. — Но нельзя мерить по себе. Вера вне людских законов. И боги неизмеримо выше.

Я передернул плечами. Какая же неприятная улыбка. Такое ощущение, словно улыбается ядовитая змея. Но ей доверять нельзя. В следующий миг может вцепиться в горло, пустить по венам отраву, что остановит сердце, убьет разум.
— Веру насаждают люди, а не боги, — сказал я, покачав головой. — А люди несовершенны. Тело требует вкусной еды, много услужливых и покорных самок. Извращенный же разум хочет выделиться, властвовать, управлять толпой. И если боги также жаждут этого, то они не выше нас… они вровень. Единственное отличие в том, что сумели выбраться на верхушку пирамиды.
Эр-Денир скривился, но в холодных голубых глазах неожиданно промелькнуло уважение. Служитель задумчиво потер шершавую щеку. Я поставил его в тупик. Он привык выступать перед толпами верующих и поклоняющихся, для которых любое слово — воля бога. Но с таким непробиваемым безбожником, как я, трудно. Нужно играть по моим правилам, по законам логики, а не веры. А это чужое поле битвы, непривычное и опасное, где каждая фраза — болото, каждый довод и аргумент — волчья яма. И все же до зубовного скрежета хочется победить в споре, опровергнуть и растоптать человека, что привык к отсутствию черного и белого. А знает лишь серое… рыхлое и жидкое, с неприятным запахом.
— В чем-то ты прав, — неохотно признал служитель. — Но мы не можем судить богов. Они иные. В них нет низменных инстинктов человека.
— Правда? — изумился я с отвратительным смешком. — Как часто вы встречаетесь с богами? Ручку пожимаете или поклоны бьете?
Должен признать, Эр-Денир оказался достойным противником. Сообразил, что проиграл. Но не стал верещать, брызгать слюной и грозить расправой. Он окатил меня ледяным взглядом, полным презрения и злости. Спокойно улыбнулся и сказал:
— Я говорю с Аларом. Или, скорее, он со мной. Изъявляет волю, дает знамения. Я могу лишь просить или молить о чем-то. Иногда он дает свое благословение, иногда нет. Но я верю, что его порядок воцарится в мире. И если нужно установить власть Алара мечом, я сам готов ковать клинки.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:08 | Сообщение # 17

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Если ты говоришь с богом, это называется молитвой. Если бог с тобой — душевной болезнью, — хохотнул я слегка наигранно, но сразу оборвал смех и быстро спросил: — Значит, Свободные Земли первыми должны принять ваш порядок?
— Первые в череде многих, — с печальным вздохом сказал служитель. — Безбожников тьмы и тьмы. Но каждый примет веру. Добром ли, кровью ли, но примет. И тогда Алар обретет всемогущество. А Скифрская империя будет тем клинком, что объединит людей в благословенной вере.
Отступившая было злость вспыхнула с новой силой. Забурлила в жилах, заполонила разум. Я приподнял руки и с ненавистью посмотрел на серые браслеты. Мрон, как же хотелось сорвать их и всыпать старому дураку по первое число. Ведь я видел — он один из тех кукловодов, что дергают за ниточки, ведут политику, игру. Но невдалеке маячили стражи. Хоть и делали вид, что просто прогуливаются в окрестностях, но в любой момент были готовы кинуться и порубить меня в капусту.
Неожиданно раздались громкие шаги.
— Обращаешь в свою веру, Эр-Денир?
Я обернулся и столкнулся взглядом с невысоким мощным мужчиной в золоченых латах. Воин оскалился в хишной улыбке, тряхнул гривой золотистых волос и неспешно подошел ближе.
Я вгляделся: лицо уже немолодое — воину далеко за тридцать, — но черты точеные, правильные. В желтых кошачьих глазах океан бурлящей ярости и жестокости. На длинных волосах лежал толстый золотой обруч. За спиной человека бился алый, шитый золотом шелковый плащ. При движении волочился по полу, заметал пыль. Это вроде бы считалось величественным и красивым. Мода правит людьми.
Служитель согнулся в низком поклоне, изобразил на лице приветливую улыбку. Но в холодных глазах промелькнула злость и неудовольствие. Я открыл рот в удивлении — кто же это такой, если магистр кланяется?
— Молодого человека невозможно переубедить, — со вздохом сказал маг. — Погряз в заблуждениях и безбожии.
— Так в огонь его! — рыкнул незнакомец. — Стареешь, Эр-Денир. Пару лет назад уже бы сжег еретика, а сейчас политес разводишь.
— Безбожник нужен мне, ваше величество, — сказал служитель, вновь поклонившись. На этот раз не так низко, лишь извиняясь и спрашивая позволения.
Ваше величество?! Я опять едва не уронил челюсть, глянул на воина с новым интересом. Так это Александр, принц Скифрской империи. Аш обмолвился, что он прибывает в замок, но тогда я пропустил все мимо ушей. Во всяком случае, принц должен был сидеть где-то в уютном кабинете и составлять планы по захвату Свободных Земель. Коварные конечно же. И уж никак не бродить по замку в одиночестве.
Принц посмотрел на меня с вялым интересом сытого льва, изумленно приподнял брови. Я скрипнул зубами и едва не хлопнул себя по лбу. Ведь даже могущественный магистр кланялся. А я стоял словно суслик в степи, глупо хлопая глазами. С другой стороны, я Свободный… Но умирать раньше времени как-то не хотелось. Поэтому я медленно поклонился самую малость, только чтоб обозначить уважение. Александр заметил, нахмурился. Повернулся к служителю:
— Эр-Денир, кто таков? Чересчур дерзкий.
Маг бросил на меня злой взгляд. Но улыбнулся и развел руками. На принца посмотрел с подобострастием, проскрипел:
— Вражеский маг, ваше величество. Пленник графа.
— Вот как! — воскликнул Александр. — Так почему разгуливает, словно у себя дома? В цепи и на дыбу!
— Граф, видимо, рассудил иначе, — пробормотал служитель. — Я решил не вмешиваться в дела де Арно.
— Ох уж этот граф, — поморщился принц. — Горяч. Но Катрин сделает из него острый клинок, я уверен. Эльфийка и не таких воспитывала. Но как ее угораздило влюбиться, да еще и в Свободного? Ведь камень, а не женщина.
— Вода и камень точит, — заметил маг. — А вообще, любовь странная штука. Сродни вере, объяснить невозможно. Но граф верен вам, ваше величество. Я читал его разум.
— Лишь это и радует, — кивнул принц. — Так трудно найти истинно преданных людей. Кстати… Я провел смотр войск. В наступление можно хоть завтра. Свободные не выдержат натиска.
— Так зима, ваше величество, — возразил служитель. — Зачем морить солдат холодом и голодом? Весной будет легче, подведем еще войска…
— Весной придется тащить за собой обоз, — проворчал Александр. — Свободные пожрут или закопают свои припасы, подготовятся к войне. Будет, наоборот, труднее. Мы прорвем границу, но завязнем между городами. Классическая стратегия ведения войн меня не устраивает. Я хочу организовать наступление со дня на день. Они расслаблены, тоже ждут, что придем весной. Думаю, несколько молниеносных ударов принесут нам победу.
— Я понимаю ваше нетерпение, но… — холодно сказал служитель.
— Что «но»?! — взъярился принц. — Я двадцать лет ждал подходящего момента, слушал твои наставления и терпел, терпел… Хватит! Это моя война! После победы я хочу, чтобы ты выполнил свое обещание. Отец должен умереть, а я — стать императором. Иначе не видать твоему Ордену главенствующего положения как своих ушей.
Маг вздрогнул и выпрямился еще больше, словно проглотил шест. Кивнул на меня и сказал:
— Ваше величество! О таком неразумно говорить в присутствии врага.
— Это плененный враг, — отмахнулся принц. — А значит, ему вырвали клыки. И вообще, на дыбу его, на дыбу! Граф творит глупости. Да и тебя парень заинтересовал, странно.
— Даже беззубая кошка может больно оцарапать, — возразил маг.
— И когти вырвем, — небрежно сказал Александр, откинув длинную прядь с глаз. — В общем, так, Эр-Денир… Я сам поведу войска. Выступим… скажем, через три дня.
— Безумство! — воскликнул служитель.
— Нет, если армию поддержат твои адепты, — твердо сказал принц. — К тому же самые дикие планы обычно завершаются успехом. Нужно быть непредсказуемым.
— Мне не нравится ваша идея, — покачал головой служитель.
— А мне плевать! — зарычал принц. — Пусть начнется война. А после победы я хочу смерти императора.
— Мои помощники работают над этим, — ответил Эр-Денир. — Сломить сопротивление Ордена Жизни не так легко.
— Вы двадцать лет ломаете сопротивление! — фыркнул Александр. — Мое терпение на исходе. Или мне нужно заручиться поддержкой другого Ордена?
Принц прошелся перед служителем, сверля мага пристальным взглядом желтых глаз. Лицо будущего правителя покраснело от бешенства. Видно было, что злится он много и часто. Быстро вскипает, но так же быстро и остывает. Человек-вулкан. Эмоциональный и сильный, не терпящий отказов, привыкший добиваться желаемого всеми правдами и неправдами.
Я осторожно выскользнул из поля зрения опасных людей. Они не обратили внимания, были заняты перепалкой. Я выскочил в коридор, прикрыл за собой тяжелую створку и перевел дух. Боги, как же мне хотелось вернуться и прихлопнуть одним махом тех, по чьей вине и началась война! Не без интриг эльфов и гномов, конечно. Но именно принц и магистр Ордена Правды развязали конфликт. Каждый гоним жаждой власти и славы. Эльфы же просто осторожно подталкивали, направляли. Однако хорошо же я попал… Мрон! Теперь многое прояснилось. Все в принципе довольно банально. Две сволочи решили нагреть руки. Один мечтает о троне. Другой хочет власти и силы от Алара, для чего и несет «свет» веры в «заблудшие и погрязшие» страны. И самое отвратительное — принц решил начать наступление сейчас. Не весной и не летом, как ждали в Свободных Землях. А именно в тот момент, когда мы не готовы к сражениям. И ведь я знал это, предугадывал. Дело пахнет кровью. Нужно что-то предпринять!
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Так, Эскер, спокойно! Не торопимся, думаем головой, а не… арьергардом. Можно вернуться и кинуться в безнадежный бой. Но победить навряд ли удастся. Служитель почувствует мое намерение, испепелит сразу же, не даст подойти ближе. Да и принц Александр не лыком шит. Видно, что мечом владеет, любит битвы и сражения. Так что шансов нет. Вывод? Надо убираться отсюда как можно быстрее и предупредить Максимуса. Тот сумеет разнести весть по крепостям, пошлет гонцов, успеет приготовиться…
— Погостили, пора и честь знать, — проворчал я себе под нос.
Я медленно пошел по коридору, напряженно размышляя о способах побега. Идей роилось множество, но все упиралось в одно «но»: как снять мроновы браслеты? Ведь без магии я совершенно беспомощен, даже через стены перебраться не смогу. И тут вспомнились слова призрака Мгира в тот момент, когда он отдавал мне посох на проклятой мельнице: «…старые знания слить с новыми, заново создать Искусство…» Вот оно решение!.. В своем упоении магией Серого Ордена я совсем позабыл, что умею сам…
Позади хлопнула дверь. Я обернулся и невольно ухмыльнулся. Мои конвоиры заигрались в зайчиков на лугу. Спохватились, когда я отошел уже довольно далеко. Теперь мчались вдогонку длинными прыжками, громыхали железом. Догнали, едва не сбили с ног по инерции. Я прижался к холодной стене, глянул на них исподлобья. Стражники виновато пожали плечами, словно две одинаковые игрушки-болванчика.
У меня внезапно родилась мысль.
— Парни, вам разрешено со мной разговаривать? — спросил я.
Воины переглянулись. Один со скрипом почесал неопрятную бороду, буркнул нехотя:
— Не запрещали.
Я улыбнулся как можно шире и доверительнее, сказал с умоляющими нотками в голосе:
— Ребята, будьте людьми! Никуда не денусь и не сбегу. Ведь вы начеку?
— А то! — важно кивнул второй. — Мимо нас и мышь не пробежит, изловим. Ну, что тебе надо, парень? Давай говори скорей, пока господ рядом нет. А то по шее получим.
— Да, в общем, ничего особенного, — сказал я. — Просто хотел узнать, где находится замок. До границы далеко?
— А тебе зачем? — поинтересовался первый, подозрительно сощурившись.
— В целях расширения географического кругозора, — брякнул я. — Надо ж знать, где я коротаю деньки заключения.
Воины вновь переглянулись. По выражению лиц угадывалась титаническая работа мысли. Наконец первый решился, буркнул:
— Замок, почитай, рядом с границей. Наши отряды сразу за стенами. А там и Свободные Земли недалече.
— Ясненько, — пробормотал я.
Сразу же завертелась карусель мыслей. Я начал перебирать десятки вариантов, возможностей. Слишком много риска, неизвестных величин. Радует только то, что до границы недалеко. Нужно каким-то образом преодолеть широкую полосу имперских войск.
Я отвернулся, медленно пошел по коридору.
— Парень, погодь! — окликнул меня тот же стражник.
— Что такое? — спросил я с неудовольствием. Отвлекли, гады. Грубо вырвали из призрачного мира грез, дум и образов.
Обернулся и мазнул взглядом по конвоирам. Воины мялись в нерешительности, на лицах отражалась огромная внутренняя борьба. В глазах застыл вопрос, жизненно важный для обоих.
— Спрашивайте, — смягчился я.
Первый воровато огляделся по сторонам, смущенно кашлянул в кулак.
— А правда, что в Свободных Землях нет господ? — спросил он тихо.
Я невольно улыбнулся. Так вот что их гложет! Вечная мечта и чаяния простых людей, что хотят жить без подзатыльников и окриков сверху, без сеньоров, которые что-то заставляют делать, бьют в морду и отбирают две трети заработанного…
— Господа есть везде, — сказал я, глядя в честные, горящие надеждой глаза воинов. Не хотелось их разочаровывать, но и соврать я не смог. — Но у вас они зовутся королями, графами, баронами и виконтами. А у нас — мэрами, старейшинами цехов, гильдий, владельцами рудников и плавилен, просто богачами.
— Я ж тебе говорил, — разочарованно протянул второй стражник, ткнув первого локтем в бок. — Брехня то! Нет свободы. Правильно служители говорят: то земли Зла, их нужно растоптать и разрушить во имя Алара. Только сначала ограбить, изнасиловать женщин… Не пропадать же добру.
— Единственное отличие в том, что у нас господином может стать каждый, — перебил я. — Если приложит много усилий, хорошенько поработает.
«А также будет много лгать, предавать, втаптывать в грязь, убивать…» — продолжил я про себя хмуро. Но вслух не сказал. Зачем им знать? Для ребят главное — мечта и надежда. Быть может, когда-нибудь и наступит царство справедливости. Но не сегодня и не завтра. Лишь когда люди станут умнее. Для этого и должна жить мечта, тревожить умы, волновать. Были попытки построить светлое будущее… тот же Серый Орден, например… и будут еще. Не одна и не две. Множество. Возможно, какая-то выйдет успешной.
Стражники открыли рты в изумлении. В глазах вспыхнуло восхищение и одновременно горечь. Дескать, живут же люди!
— Эх-х! — махнул рукой первый. — Моя б воля, бросил, к Мрону, эту службу и подался на вольные хлеба. Жаль, придется уничтожить Свободные Земли.
— Жаль, — согласился второй. — Я бы с тобой пошел. Только чтобы глянуть на такое чудо.
Я глянул на простые и честные лица, про себя подумал, что нельзя им в Свободные Земли, нельзя. Ребят не убьют и не ограбят. Но жизнь там намного жестче и подлее. Если не прогнутся, то просто сгниют. Если же привыкнут и приспособятся, то станут или разбойниками, или убийцами. Легкая нажива манит как ничто иное.
— Парни, а выход далеко? — спросил я как бы между прочим.
— Тебе зачем? — сразу насторожились воины.
— Свежим воздухом подышать, — сказал я невинно. — А то такая духота. Да и многовато тут всяких разных… Что ни шаг, то принц или герцог. Служителей так вообще как собак нерезаных.
Стражи одновременно вздрогнули и поежились.
— Недалеко, — осторожно сказал первый. — Прямо по коридору, потом направо и упрешься в дверь.
— Пойдем?! — предложил я и подмигнул. — Постоим на крылечке, птичек послушаем, глаза господам мозолить не будем.
Воины, не задумываясь, кивнули, глуповато улыбнулись. Но второй вдруг очнулся, нахмурился и процедил с угрозой:
— Парень, ты только не глупи. А то зашибем!
— Вы что?! — воскликнул я с возмущением. — Да я самый хороший и примерный пленник на свете!
Я пожал плечами, изобразил на лице самое невинное выражение, на какое был способен. Стражи фыркнули: мол, знаем-знаем мы таких. Сейчас зайчики, а потом в волчьи шкуры рядитесь. Но промолчали, вновь стали бездушными големами.
Я пошел по коридору. В груди засел маленький мокрый комочек страха. Пальцы слегка дрожали — нервничал. Нужно успокоиться. Если уж решился на опрометчивый поступок, значит, отступать поздно. Да и ждать милости богов я просто не имел права. Через пару дней орды имперцев двинутся на Свободные Земли. А там никто не подозревает о планах безумца-принца, первый же удар сомнет приграничные укрепления. Шансов у Третьей пограничной нет. Гарнизон маленький, огнеметателей раз-два и обчелся. Из магов всего около пяти боевых и пара десятков разных механиков-строителей. Да и укрепления еще не доделаны. В полную боевую готовность крепость должна прийти лишь к весне. Умоются кровью ребята, будут гибнуть как мухи.
Коридор закончился. Я свернул направо, как подсказывали конвоиры. Тут ход был узкий, в целях обороны, наверное. Врагов легче бить по одному. Я проскользнул по стеночке, пропустил мимо нескольких испуганных слуг.
Ход привел в небольшой зал. Прямо передо мной оказалась огромная дверь, обитая металлическими полосами. То и дело заходили слуги, воины и рыцари. Лица красные, на бородах сосульки, головы припорошены снегом. Люди хлопали руками по плечам, счастливо улыбались теплу и уюту замка.
На меня дохнуло волной морозной свежести. На щеках растаяли снежинки, которые случайно занесло сквозняком. По спине тут же побежали мелкие мурашки. Да уж, в шелковой рубахе далеко не убежать. Точно околею раньше, чем доберусь до ворот. Мороз неожиданно трескучий, совсем не осенний. Остается надеяться, что неожиданные заморозки скоро закончатся.
Я остановился в замешательстве, почесал затылок. И что дальше? Выйти на порог, полюбоваться видом внутреннего дворика? Где конюшни, не знаю, одежду тоже надо раздобыть. Ох, Эскер… ходячая ты глупость, а не Серый маг. Вечно лезешь на рожон, геройствуешь. Сидел бы себе в теплых покоях, пил вино да стихи для леди Алии сочинял.
— Эскер! — раздался голос Аша.
Я поднял взгляд, кивнул двоюродному брату. Аш, видимо, только что был снаружи. Закутан в теплый плащ. Лицо разрумянилось, глаза смеялись. От него несло запахом конского пота, сена и железа. У пояса я заметил длинный меч в позолоченных ножнах. А братец растет, вживается в роль феодала.
За спиной раздался скрежет железа. Это конвоиры вытянулись по струнке, узрев господина и сюзерена. Я почувствовал недовольные взгляды — зря послушали пленника, теперь можно получить десяток плетей от графа.
— Что случилось? — спросил я.
— Да вот, пришлось прокатиться, — ответил Аш, поморщился и махнул рукой. — Следил, чтобы нормально устроили сопровождающих принца. Подчиненные, бездари, ничего сами сделать не могут. А ты что тут делаешь?
Аш смерил меня подозрительным взглядом. Я пожал плечами и улыбнулся виновато. Корчить из себя наивность нельзя, он знает меня как облупленного. Старший брат всегда понимал мои намерения, частенько даже их предугадывал.
— Нарвался на твоих высоких гостей. Пообещали дыбу, костер и все муки Преисподней.
Браг помрачнел, озабоченно потер гладкий подбородок. Всегда завидовал ему. Я на несколько лет младше, а бриться приходится раза три в неделю. Иначе зарастаю, как пес, лицо невыносимо зудит. Аш же словно эльф — кожа нежная, как у ребенка, никогда не знала тупых бритв, случайных порезов и раздражения.
— Принц? — коротко спросил брат.
— Эр-Денир тоже, — сказал я.
Аш нахмурился, глубоко вздохнул, В глазах промелькнула беспомощность и злость. Ведь принц и магистр — высшая власть в империи. Им никто не смеет перечить. Брат сжал кулаки, сказал четко и веско:
— Эскер, я не позволю им. Доверься мне.
— Хорошо, — легко согласился я. — Твоего слова мне вполне достаточно.
Аш кивнул, постепенно оттаял, расслабился. Прислушался к чему-то, повернул голову и счастливо улыбнулся.
— Милая, и ты тут?
— А куда я денусь? — сварливо сказала Катрин.
Эльфийка блистала красотой. Светлые волосы ниспадали на лоб из-под вороненого обруча. Одета в длинное свободное платье удивительного изумрудного оттенка. На длинной шейке тонкая серебряная цепочка с большим алмазным кулоном. Руки тоже в серебре. Браслеты странной формы, в виде побегов плюща, обвивали их от запястья до локтя. Но смотрелось очень даже неплохо.
Светлорожденная подошла к брату и взяла за руку. Аш вздрогнул, хотел было обнять ее, но сдержался. На людях нельзя, ведь он граф, не простолюдин какой-то. Нежно сжал тонкие пальчики, осторожно поднес их к губам и поцеловал ноготки. Катрин улыбнулась тепло и радостно. В зеленых глазах промелькнуло нечто такое, что у меня вызвало приступ черной зависти. Захотелось, чтобы и на меня так смотрели, чтобы ловили каждое произнесенное слово и радовались самому присутствию! А если хорошо подумать… не легче ли завести собаку? Псинка еще и нервы не треплет. Правда, у женщин есть одно неоспоримое преимущество…
— Твой братец уже влип в историю? — поинтересовалась эльфийка и ожгла меня ненавидящим взглядом.
— Влип, — со вздохом произнес Аш. — Попался на глаза нашим высоким гостям.
— И почему я не удивлена? — хмыкнула Катрин и возвела глаза к небу. — Милостивый Алар, забери к себе горе ходячее! Чтоб и нас не мучил, и сам не страдал.
— М-да-а, — проворчал Аш. — Эскер умеет находить приключения на свою пятую точку. Радует то, что теперь мы можем это контролировать.
— Может, запрем его на время в каких-нибудь покоях? — сказала Катрин умоляюще. — Хотя бы на недельку. Пока все не утихнет. Его величество забудет, а с магистром я сама разберусь.
Эльфийка оскалилась в кровожадной ухмылке. Но тут же прижалась к Ашу, обняла за талию. Я брезгливо скривился — брат сразу же растаял, как горячее масло. В его глазах появилась готовность покориться, залезть под каблук. Ведь там так тепло и уютно… Но позиция Катрин обрисовывалась ясно — не хочет делится добычей с Эр-Дениром. Ведь из меня можно вытрясти полезные знания, накопленные Серым Орденом, да и вызнать, где посох, не помешало бы.
Аш задумался на миг, кивнул с важным видом. Повелитель мронов! Граф! Дожили. Им вертят как хотят, а он и не замечает.
— Так и сделаем, — сказал брат. — Надо спрятать Эскера. Я скривился, глянул на Аша с презрением и злостью.
— И чем это отличается от заключения? — спросил я. Брат смешался, развел руками и пробормотал:
— Эскер, ты должен понять…
«Аш сошел с ума, — подумал я с горечью. Передо мной начинает оправдываться. Изменился, и очень сильно. До чего доводят женщины! Неужели и я таким буду, когда влюблюсь? Тьфу-тьфу, пycть боги оберегут!»
— Ну разумеется! — с притворным воодушевлением сказал я. — Так сложились обстоятельства. Мне будет лучше, ради моей же безопасности.
— Молодец, Гар! — обрадовался брат. — Честно говоря, не думал, что поймешь. Кстати… Насчет того, о чем я тебе говорил. Как тебе люди? Согласись, они лучше и чище, чем в Свободных Землях.
Пред глазами проплыл образ Алии, рыцаря за столом… Я обернулся, глянул на конвоиров. Да, Аш прав. Эти люди лучше, чище. Для них существует честь, долг, благородство. Я обвел взглядом убранство зала. На стенах висели стяги, гербы, старое оружие. Коптили факелы. Богатый замок… Но уютный и почему-то очень родной. Может, просто потому, что втайне от самого себя и я мечтал так жить?..
— Ты прав, — медленно кивнул я. — Во всем…
Аш просиял, уже не стесняясь, крепко обнял Катрин, промурлыкал ей в волосы:
— Вот видишь, милая! Я же говорил, что Эскер покорится.
Я глубоко вздохнул, посмотрел на собственные пальцы. Они дрожали, выдавая волнение. Мрон, как же трудно…
— Аш! — позвал я.
Брат вздрогнул от прозвучавшей в моем голосе горечи. Отстранился от эльфийки и бросил на меня удивленный взгляд.
— Гар, ты чего? — сказал настороженно.
— Ты участвуешь в войне против Свободных Земель? — спросил я.
— Ну да, — ответил Аш, пожал плечами. — Поведу в бой отдельный полк мечников. А что такое? Ведь гнездо заразы давно надо выжечь!
Я пристально посмотрел ему в глаза, еще надеясь увидеть зеленые искры эльфийской магии. Потянулся к ядру, чтобы уловить хоть отсвет той силы, что была раньше. Мне нужно было совсем немного, только чтобы ощутить… В глазах потемнело, голова закружилась. Я покачнулся, едва устоял на ногах. Но своего добился. В кончиках пальцев потеплело, чувства обострились. Я вновь посмотрел на брата. Мрон!.. Никаких следов магии.
«Брат не заколдован, — подумал я мрачно. — Значит, верит в то, что говорит. А из этого следует… Нет! Аш не предатель. Хотя бы потому, что не предал себя. Он любит Катрин. И как бы я ни фыркал, ни кривился, но вижу — это так. И эльфийка любит его. Они счастливы вместе. Земля и замок, люди… все для моего брата. И я мог бы быть с ним. Ведь здесь та жизнь, к которой я так стремился, втайне грезил и надеялся. Тут живут чистые и светлые люди, по-своему наивные. Для них имеют смысл слова честь, благородство, добро, совесть, долг, гордость…» Я улыбнулся, поднял руки вверх.
— Что ты творишь, Гар? — воскликнул Аш с изумлением. Отшатнулся в испуге, прикрыл собой Катрин.
— Ухожу! — сказал я грустно.
Крепкие металлические браслеты на запястьях немного ослабли. Я усилил контур плетения, наспех добавил несколько стабилизирующих узлов и тряхнул руками. На пол посыпалась серая пыль — все, что осталось от могучих Ограничителей Дара…
Глава 10
В груди моей вспыхнуло солнце. Жидкое пламя помчалось по жилам, охватило тело и ударило в голову. Энергетическое ядро, более не сдерживаемое холодными оковами браслетов, взорвалось, словно костер, куда щедро плеснули масла. Я счастливо засмеялся от переполняющего блаженства, с хрустом сжал кулаки. Тело больше не ощущало холода, его сменило удивительно мягкое тепло.
Я почувствовал движение за спиной, быстро произнес атакующее заклинание. Конвоиров припечатало к стене твердой воздушной волной. Я услышал грохот, лязг железа, но даже не обернулся. Знал: они живы, только сильно оглушены. Не скоро очнутся. Слуги кинулись врассыпную, завывая от страха. Рыцарей и воинов рядом не было. Но это ненадолго. В конце концов кто-то позовет на помощь, и десятки солдат кинутся в бой.
— Как ты сумел? — вскричала Катрин.
Лицо эльфийки исказилось от страха и ярости. Катрин отшатнулась, увлекла за собой Аша. Они прижались к стене, затравленно посмотрели на меня. Графиня что-то шепнула. С ее указательного пальца сорвались желтоватые лепестки цветов, в полете превратились в острые ножи. Я отмахнулся небрежно. Лепестки, не долетев нескольких шагов, завяли, осыпались на пол коричневой шелухой.
Знакомое ощущение. Так уже было. Когда я бесстрашно шел на некроманта. Тот бил одним смертоносным заклинанием за другим, но аура силы вокруг меня гасила и крушила чужую магию. Энергетическое ядро расплавилось, разлилось по телу бушующим океаном силы. Дар Предков неожиданно вступил в действие. Вот и теперь я ощущал себя непобедимым, кровь кипела. Для меня не было препятствий, не было ничего невозможного. Я даже мог не произносить заклинания, Силы Мира слышали меня и без слов повеления.
— Он же маг-механик! — воскликнул брат.
На его молодом подвижном лице отразилась целая гамма чувств: страх, изумление и злость. Аш ухватился за рукоять меча, вытянул из ножен и направил острие мне в грудь.
— Ты прав, — сказал я. — Вы просчитались. Никчемный механик умеет укреплять и разрушать материалы.
Шагнул к ним и поднял руки. Меж ладоней потекли ручейки огня, переплелись в большой сияющий шар оранжевого пламени. Аш заслонился рукой. От меня шел такой жар, что можно было плавить металл и камень. Брат закатил глаза и медленно сполз по стене. Катрин прикрыла его своим телом, зашипела, словно рассерженная кошка. Ее глаза вспыхнули зеленью листвы, в волосах появились побеги травы. Изумрудные искры посыпались с кончиков пальцев, но исчезли, потухли сразу же. Сквозь каменные плиты пола прорвались гибкие колючие лианы, попытались оплести мои ноги. И тут же полыхнули, рассыпались серым пеплом.
В глазах эльфийки проскользнули страх и бессилие. Катрин взвизгнула, зашептала заклятия. Но на этот раз защитные. Бледный зеленоватый купол укрыл ее вместе с братом. Я сделал еще один шаг. Заскрежетало и взвизгнуло, щит эльфийки прогнулся, затрещал по швам. Катрин зажмурилась, упала на колени и воздела руки. Под нежной кожей вздулись жилы, крупные капли пота покатились по лицу светлорожденной. На мгновение Катрин приоткрыла глаза: в них теперь сквозили растерянность и ужас. Эльфийка бросила отчаянный взгляд на Аша, стиснула зубы и еще усилила защитное заклятие. Ее силы на исходе, понял я. И отступил. В душе шевельнулось нечто похожее на боль. «Катрин плевать на себя, — осознал я, — но она готова до последнего вздоха защищать своего графа».
Стяги на стенах уже не тлели, а полыхали веселым дымным пламенем. Пол вокруг меня раскалился добела, сапоги хлюпали в расплавленном камне. Я не чувствовал жара, Стихии защищали Повелителя.
Я попятился к двери, удерживая пламенный шар в руках. Подмигнул Катрин и сказал на прощание:
— Я ухожу. Не пытайтесь меня остановить.
— Откуда у тебя сила? — полузадушено прохрипела светлорожденная. Ей стало немного легче — защитный купол налился зеленью, эльфийка приподнялась с колен. — Твое ядро не может быть таким мощным!
— Спроси у лича, — ответил я. — Некромант дважды допустил непоправимую ошибку.
— Тебе не уйти, — охнула эльфийка. — Мы тебя достанем, Эскер.
— Даже не пытайтесь, — спокойно сказал я. — Теперь я вам не по зубам.
Я оглянулся на дверь. Снаружи слышался приглушенный топот и крики. Кто-то поднял тревогу, теперь воины бежали сюда. В узких проходах тоже раздавались шум, бряцанье доспехов, вопли. Пора было убираться.
— Нас убивать не будешь? — спросила Катрин с изумлением.
— Не буду, — подтвердил я.
Крики за дверью стали громче. Солдаты и рыцари подходили все ближе.
— Почему? — воскликнула графиня. На лице отразилось недоверие. — Было бы очень удобно отомстить, отплатить брату за предательство, мне — за попытки убить…
— Нет никакого предательства, — сказал я. — Аш действовал по велению сердца. Я уважаю его выбор и любовь. Хотя мне это и не нравится. А ты… живи, будь с моим братом. Я тоже выбрал свою сторону, в Свободных Землях моя семья и друзья. Я обязан их защитить.
— Ты погибнешь! — быстро сказала Катрин и взглянула на дверь. В зеленых глазах промелькнула надежда: воины были уже на крыльце, тянули двери на себя. Слышалось пыхтение и яростное рычание.
— Возможно, — кивнул я. — Но еще попорчу вам крови…
Резко развернулся и швырнул огненный шар в дверь. Страшный взрыв потряс замок до основания. Стены дрогнули, с потолка посыпалась штукатурка и пыль, мелкие камешки. Клубы пламени рванулись навстречу, стремясь испепелить все на пути. Но я хлопнул в ладоши, и воздушная волна вымела огонь наружу.
Я рванулся с места, прыгнул прямо в раскаленную вьюгу. На мгновение огонь окутал меня, лизнул одежду и кожу. Но тут же трусливо отпрянул, словно пес при виде хозяина. Я потерял чувство пространства, мир завертелся в глазах. Твердая холодная земля больно ударила в голову и плечи. Я крякнул, но сразу вскочил на ноги и огляделся.
На месте крепкой, обитой стальными полосами двери зияла огромная круглая дыра. Края были цвета вареной свеклы, камень плавился, стекал желтыми пламенными ручейками. Кладка потрескивала от жара, по стене ползли мелкие трещины. Валил густой черный дым, а с неба падал дождь обугленных древесных обломков, щепок и пепла. Люди ползали по двору, словно прибитые морозом мухи. Глаза выпучены, лица искажены гримасами ужаса. У многих из ушей и рта бежала черная густая кровь. Кое-кто был сильно обожжен, изранен осколками и щепками. По всему двору лежали обугленные тела смельчаков, что ринулись на помощь. Они исходили смрадным дымом, горели и шипели. Доспехи, красные, словно панцири вареных раков, плавились и сминались от огромной температуры. В крепостной стене тоже образовалась огромная брешь. Огненный шар прошел через нее и, лишь врезавшись в укрепления, исчерпал мощь. Повсюду лежали оплавленные обломки каменных плит. Чудовищный взрыв с легкостью разметал целую секцию толстой стены. В проеме виднелось широкое заснеженное поле, черные точки-люди, холмики шатров и палаток. Там стояли ряды скифрской армии, которые мне предстояло, преодолеть.
Лишь мгновение я смотрел на это. А потом в мозгу промелькнуло: «Действуй! Не стой!» Взгляд упал на большую конюшню. Оттуда доносилось испуганное ржание лошадей, грохот копыт… Я рванулся с места, перепрыгнул через несколько трупов. Отмахнулся от пришедшего в себя стражника, что вздумал ткнуть меня мечом под ребра. Клинок его покрылся сетью трещин, рассыпался на десятки мелких кусочков. Воин изумленно вскрикнул и отшатнулся прочь.
Я толкнул широкую створку ворот и ворвался в конюшню. Тьма залила было глаза, но тут же включилось Ночное Зрение. Остальные чувства тоже обострились. Я ощутил запахи сена, пыли и лошадей. В уши вползли разнообразные шорохи и скрипы, стуки, фырканье и ржание. Но почти сразу все перекрыл испуганный вопль и топот ног. Мимо, как матерый вепрь, промчался толстый конюх и выскочил наружу. Я отпрыгнул в сторону, прислушался — какие еще сюрпризы скрываются во тьме? И тут почувствовал знакомую силу, отдающую холодом и могильной гнильцой. Намного слабее моей, но такую страшную, что я невольно отступил на шаг. Мои ладони засветились бледным потусторонним светом — универсальное заклятие Упокоения.
— Тебе нужен конь, Серый?
— Нужен, — ответил я. Голос мой почему-то напоминал рычание. Вроде и говорил негромко, но сам пугался той ярости и мощи, что скользила в каждом моем слове.
Из темноты неспешно выплыла знакомая фигура, закутанная в черный плащ. Мы были в помещении, но полы плаща развевались как на ветру. Лич медленно поднял руки и откинул капюшон. Обнажился худой лысый череп, лишь отдаленно напоминающий человеческий. Острые черты лица, словно вырезанные в камне. Кожа, невероятно бледная и тонкая, пергаментная, обтягивала кости, словно маска. На ее фоне выделялись узкие щелевидные глаза, залитые бледной мерцающей зеленью.
Лич растянул губы в тусклой улыбке, шевельнул костистыми пальцами.
— Тогда тебе понадобится еще кое-что, — сказал он и сипло засмеялся.
Предо мною вспух клуб непроницаемой тьмы. Я отшатнулся, едва сдержал себя, чтобы не ударить его Упокоением. Если б лич хотел драки, то не разменивался бы на болтовню.
Тьма рассеялась, и на усыпанном соломой полу возникли моя куртка и меч. Я недоверчиво глянул на существо, ранее бывшее некромантом.
— Зачем ты это делаешь? — спросил я. — Мстишь Катрин?
— Не только, — сказал лич и оскалил зубы. К моему удивлению, они оказались обычными, человеческими. Не клыки и не иглы, как у демонов, но смотрелись все равно страшновато. Возникло ощущение, словно пытался улыбаться череп мертвеца. — Дань остаткам человечности. Я меняюсь с каждой минутой и часом. Скоро от Киарана ничего не останется. Но пока его суть еще жива. И хочет, чтобы я помог тебе. Киаран был твоим дальним предком. Некромант не смог отринуть кровь, что течет и в твоих жилах…
— Как интересно, — пробормотал я, обескураженный. — А ведь раньше хотел убить. И совесть не мучила.
— Человеческая логика… — прошипел лич с брезгливой гримасой на лице. — Нет ничего иррациональнее. Чувства, страсти, желания, страхи… столько мусора. Но сколько в них силы… Забирай свои вещи, Серый! И уходи!

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:09 | Сообщение # 18

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Я опасливо глянул на лича, но подвоха не почувствовал. На всякий случай проверил меч и куртку Истинным Зрением на предмет ловушек, проклятий и прочих неприятных сюрпризов. Чисто. Значит, умертвие говорило искренне.
Думать о неожиданной доброте лича было некогда. Воины замка приходили в себя. Если опомнятся, выбраться будет трудно и без жертв не обойдется. Я схватил куртку, поспешно стал одеваться. Перевязь с ножнами застегнул на поясе. Удивительно, но лишь теперь почувствовал себя уверенно. Только верного посоха не хватало.
— Тебе понадобится хороший конь, — прошипел лич. — Прорваться сквозь строй имперских войск будет нелегко.
Он сделал странный жест. Глаза умертвия полыхнули холодным зеленым пламенем. В то же мгновение из ближайшего стойла послышался хрип, дикое испуганное ржание. Конь закричал, словно человек, стал биться о деревянные перегородки. На минуту все затихло. Я задержал дыхание в предчувствии чего-то нехорошего. А в следующий момент тонкие доски разлетелись на куски, и из облака пыли выскочил жуткий монстр. Я отпрянул в испуге и выставил ладони. Воздух вокруг меня сгустился, стал превращаться в тонкие хлысты.
— Постой, Серый! — воскликнул лич. — Он не тронет тебя.
— Хотелось бы верить, — проворчал я, с отвращением глядя на странное подобие лошади, что стояло передо мной.
Морда лишь отдаленно напоминала конскую. Голова была словно искореженная, со множеством шишек и недлинных рогов. Тело бугрилось пластами упругих мускулов. На груди и боках красовались толстые костяные чешуйки, острые шипы. Из зубастой пасти капала бурая слизь. Конь встряхнулся по-собачьи, глянул на меня, как на сочную отбивную. Я опасливо отступил, прощупал его магией и гадливо скривился. Опять демон.
— Ты зачем животину убил? — спросил я недовольно.
— Обычный конь не справится, — пояснил лич. — Залезай на спину, маг.
— Я и сам могу уйти.
— Не спорь, — хмыкнул лич. — Твоя сила скоро иссякнет. Дар Предков — очень нестабильная штука.
Я поколебался. Не хотелось доверяться демону. Неприятные воспоминания о встрече с подобным конем были еще живы в памяти. Я сделал осторожный шаг, вздрогнул от омерзения — запах жуткий. Сладковато-гнилостный, словно от давно подохшей кошки. Я пересилил себя и положил ладонь коню на холку. Ожидал, что на ощупь он будет как труп — холодный и склизкий. Но кожа оказалась неожиданно сухой и горячей. Я осмелел — животное стояло смирно, терпеливо ждало, — подтянулся на руках и запрыгнул на спину. Без седла было неудобно и непривычно. Я поискал взглядом, за что ухватиться. Но тут же почувствовал, как плоть подо мной стала плавиться, принимая удобную форму. Из загривка с хрустом выросли два длинных черных шипа. Ясно — за это и будем держаться, чтобы не упасть.
— Уезжай, Серый! — приказал лич.
Я бросил на него задумчивый взгляд. Лич вновь натянул капюшон на самый нос. Не человек — исчадие Тьмы. Но нечто в нем осталось от того говорливого некроманта, что погиб от моего клинка.
— А ты? — спросил я.
— Меня не тронут, не беспокойся, — сказал лич, и я почувствовал в его голосе почти человеческую усмешку. — Отправлюсь в какие-нибудь пустоши. Людям очень нравится побеждать все темное и злое. Не дам вам такого шанса.
Лич начал сливаться с тьмой. Полы плаща истончились, превратились в тени, отбрасываемые деревянными столбами и перегородками. Я некоторое время наблюдал, потом встряхнулся. Пора в путь, иначе не выберусь. Глянул на коня под собой. И как прикажете управлять демонической животиной? «Конь» хрипло зарычал, фыркнул с недовольством. Немного подался назад и присел, словно дикий кот перед прыжком. Сообразив, что сейчас произойдет, я пригнулся к шее, вцепился в роговые отростки.
Демон взвился в длинном прыжке. Я распластался у него на спине и захрипел, когда студеный воздух забил распахнутый рот, словно кляп. Ворота конюшни разлетелись в мелкие щепки, обломки больно ударили мне в ногу, плечи и грудь. Мы оказались посреди внутреннего двора. Мир замер на мгновение. Я очень ясно увидел окружающее. Черный дым вился столбом, воняло паленой плотью, железом. Из оплавленной дыры выбиралась Катрин. Красивое лицо в саже, волосы растрепаны. В глазах злость и страх. К эльфийке бежали стражи, дабы поддержать, защитить. Из другой двери выбегали рыцари. Лица, суровые и непроницаемые, горели темным боевым пламенем. В руках блистали клинки, доспехи красиво отсвечивали на солнце.
Меня заметили, стали со страхом разбегаться. Демон подо мной взревел, словно дракон. Из пасти вырвался клуб пламени, устремился в беспорядочно бегающих слуг и стражников. Паника усилилась. Я поддался настроению, выхватил из ножен меч и воздел к небу. По лезвию побежали оранжевые искры, клинок вспыхнул неожиданно светлым и чистым пламенем.
— Честь дороже жизни! — закричал я в каком-то странном наитии. — Прочь!
Последняя фраза не удалась, получился лишь невнятный хрип. В рот мне снова впечатался плотный комок воздуха. Демон прыгнул, уходя от сыплющихся с боковой башни стрел. Мимо моей щеки просвистело тонкое древко, зацепило кожу упругой воздушной волной. Стрела ударилась в камень мостовой и сломалась. Я зарычал от ярости, быстро вычертил Знак Огня. Верхушка башни расцвела красивым огненным цветком, с неба посыпались обломки камней, пылающие головешки. Демон вновь прыгнул, словно кузнечик, едва не сбросив меня со спины. Стрелы сыпались отовсюду: со стен, башен, крыши донжона… Краем глаза я заметил, что стражники тащат тяжелые арбалеты. Кто-то уже крутил ворот, укладывал в ложбинку толстую металлическую стрелу. В груди похолодело от страха. Подобная прошивает насквозь даже рыцаря в стальном доспехе, вспомнил, я. Незащищенный человек для таких стрел — как тонкая ткань.
Я заорал отчаянно:
— Выноси! Быстрее!
Чудовище в три прыжка преодолело двор замка. Меня вжало в жесткую чешуйчатую спину демона, в ушах заревел воздух. Я почувствовал, что лечу, закричал и вцепился в тело демона, как клещ. Полет сменился падением. Я сильно ударился пятой точкой о жесткий хребет, взвизгнул от боли. Опять рывок, копыта застучали по земле.
Я рискнул открыть глаза, оглянулся. Стены замка удалялись. Мне вслед летели запоздалые стрелы и бессильные проклятия. Какой-то чересчур меткий или удачливый стрелок умудрился попасть. Стрела с хрустом вошла в круп демона. Несколько секунд я смотрел, как она болтается, словно иголка в мягкой подушечке. Догадался сломать древко. Конь не обратил внимания, лишь увеличил скорость.
Земля под ногами слилась в сплошную серую мглу, ветер ударил в лицо ледяной пощечиной. Я пригнулся к шее и стиснул зубы. «Только бы не упасть, — промелькнула паническая мысль. — Тогда никакая магия не поможет. Мои останки будут соскребать по всему полю». Глянул вперед и едва не свалился от изумления. Шатры и палатки были уже близко. Меж ними прохаживались воины, отдыхали, чистили оружие и тренировались. Меня заметили. Кто-то закричал, указал рукой. Солдаты подхватили копья, заметались, пытаясь выстроить оборонительную линию. Но я видел: воспрепятствовать не успевают, безнадежно опаздывают. Демон мчался, словно камень, пущенный из пращи. Твердые как валуны мускулы ходили под толстой кожей, без устали работали, словно части хорошо отлаженного механизма.
Я ударил необычного скакуна плоскостью клинка по крупу, закричал:
— Сворачивай! Здесь не прорвемся!
Но демон и ухом не повел, поскакал еще быстрее. Я изумленно ахнул: ни один нормальный конь не может развить такой скорости. К тому же бежал он как-то странно, по-кошачьи стелился над землей. Полоса вражеских войск приближалась с устрашающей скоростью. Я вжался в горячее тело, закрыл глаза и зашептал защитные заклятия. Будь что будет! — возникла шальная мысль. Помирать — так с музыкой!
Конь разогнался, потом я почувствовал толчок. Один, второй, третий… Каждый раз желудок подкатывал к горлу, словно надеясь выскочить и посмотреть, что же там снаружи. Я рискнул приоткрыть глаза, замычал от удивления и страха. Голова закружилась. Я хотел закричать, но тут особенно сильный рывок вжал меня в хребет «коня», ветер засвистел в ушах. А потом — оглушительный грохот, удары, лязг, крики… Руку с мечом я отвел чуть назад, держал вдоль тела демона, чтобы клинок не мешал. Мышцы разрывало резкой болью, под клинком все время хрустело, хлюпало, скрежетало. Лезвие окрасилось в алый цвет, кровавые капли разлетались на ветру.
Демон бежал сквозь ряды имперских войск, словно заяц в стеблях сухой травы. Таранил грудью людей и лошадей, повозки и палатки перепрыгивал. Солдаты в панике разбегались, завывали от ужаса. Те, что посмелее, пытались бить копьями, мечами. Но оружие ломалось о костяную броню, клинки гнулись и высекали искры. Самих воинов сметало, словно бумажные фигурки. В серой мгле под ногами демона появились кровавые полосы.
Я воспринимал окружающий мир как смазанные картинки. Миг — вижу испуганное лицо воина. Глаза выпучены, блестят из-под надвинутого на лоб шлема, рот искривлен в крике. Парень пытается отпрыгнуть с пути моего скакуна, поднимает длинное копье. Следующее мгновение — и картинка смещается. В воздухе свистят щепки от разбитого копья, разлетаются капли крови, ошметки мозга, острые белые осколки черепа. Измятый шлем катится по земле, подпрыгивает, а измочаленное тело остается далеко позади. Еще миг — большая деревянная повозка. Сверху сидят арбалетчики, старательно целятся. Но не успевают нажать на спусковые скобы, мы слишком близко…
Пару раз воздух нагревался, в демона били яростные лучи солнечного света. Но зверь их чуял заранее, вовремя уклонялся. Служители пытались достать меня, лупили заклятиями и святыми словами вдогонку. Но тут работала моя защита. Щиты наливались синеватым светом, уверенно отражали вражескую магию. Кто-то из лучников и арбалетчиков успевал выстрелить, но стрелы сгорали на лету, осыпались серым пеплом.
Я чувствовал усиливающийся жар под собой, острые удары в ноги, болезненные тычки в грудь и плечи. Лица солдат, блеск металла и дым кострищ слились в безумную круговерть. Сознание начало потихоньку меркнуть. Сила, что еще совсем недавно переполняла меня, исчезла. Я ощутил пронизывающий холод, боль в избитом теле. Заклятия стали угасать, без посоха их поддерживать трудно. Из последних сил я вложил меч в ножны, распростерся на крупе коня-демона. Зверь сообразил, что наездник сдает, и помчался, словно штормовой шквал.
Внезапно грохот стих, крики остались далеко позади. Я оглянулся, вздохнул с облегчением. Мы преодолели полосу скифрских войск. Наш путь отмечала широкая просека, вымощенная обломками и неподвижными телами, залитая кровью. А впереди неприступной стеной возвышался лес.
— Надо же, — прошептал я с удивлением, — прорвались…
В небе загрохотало и сверкнуло. Демон резко свернул влево, едва не сбросив меня. В глазах полыхнуло, я на несколько секунд ослеп. Но зрение сразу вернулось, я обернулся и невольно присвистнул. Там, где мы только что мчались, зияла огромная воронка, наполненная обугленной землей. Края ее подрагивали, оплывали. Снег на несколько десятков шагов растаял, от черной земли поднимались струйки пара и дыма.
Опять сверкнуло. На этот раз я увидел, как облака пришли в движение, закрутились в смерч. Из центра ударил ослепительный солнечный луч. Демон вновь вильнул. Взрыв прогремел совсем близко, оглушил меня. В ушах стоял противный комариный писк. По рукаву стекали оранжевые капли жидкого огня, брызгали веселыми искрами. Хорошо, что надел свою куртку. Иначе прожгло бы до кости. Я осторожно стряхнул брызги, крепче вцепился в шею скакуна. Служители Алара взялись за дело всерьез, били Высшей Магией. Лишь скорость и выносливость демона могли мне помочь.
Лучи лупили из облаков с постоянством и упорством человека, гоняющегося с башмаком за надоедливой мухой. Осталось чуть-чуть, кусачая гадина сидит на стене. Удар! Но муха, противно жужжа, улетает. Вновь садится на стену невдалеке, издевательски чистит крылышки. Снова замах и удар! И вновь муха избегает хлопка твердой подошвы… Но долго так продолжаться не может. Рано или поздно разозленному хозяину дома повезет.
Лишь каким-то чудом демону-коню удавалось избежать прямого попадания. Он вилял по полю, прыгал, делал невозможные для обычной лошади кульбиты. Поле стало напоминать поверхность хорошего сыра — все в дырках. Меня то и дело осыпало раскаленными камешками, горячим пеплом. Я вжал голову в плечи. Зубы стучали, несколько раз я больно прикусил язык.
Лес оказался совсем рядом. По прочной ткани куртки заскребли острые ветки. В глазах замельтешили стволы деревьев. Сердце в груди сжалось в предчувствии скорой смерти. Коню было трудно лавировать среди деревьев. Оставалось надеяться, что кроны помешают целиться невидимым недругам. Иначе из меня получится хорошо прожаренный кусок мяса.
Позади вновь громыхнуло. Языки пламени взметнулись до самого неба. Рядом упало дерево, вывороченное с корнями. Кора дымилась, по ветвям плясали красные лоскуты огня. Демон побежал быстрее, отыскав едва заметную тропинку. Опять взрыв. В плечо ударил острый обломок толстой ветки. Я зашипел от боли, шепнул отводящее глаза заклятие. Уж не знаю, то ли сработало, то ли неведомые маги и в самом деле плохо видели сквозь переплетение веток. Но удары стали бессистемными, случайными. Из разряда — авось да попаду. Полыхало то слева, то справа, то позади. Конь ловко лавировал, упорно мчался вперед.
Впереди забрезжил просвет. Полоска леса закончилась, и мы вырвались на простор. Внезапно демон встал как вкопанный. Я закричал, чувствуя, что страшная сила срывает меня с горячей шершавой спины. Кувыркнулся, кубарем покатился с небольшого откоса. Зарылся телом в мягкий сугроб, ударился головой о какие-то камни и остановился. В глазах сверкнуло, замелькали разноцветные искры.
— Что ж ты творишь, дурак? — зло прошипел я, отплевываясь от снега и грязи.
Вскочил на ноги и замер как громом пораженный. На взгорке, прямо у кромки леса, была огромная, исходящая черным дымом воронка. Рядом валялись обугленные конские ноги, какие-то ошметки. Служители все-таки попали. Демон почувствовал, что не успевает, и сбросил меня, спасая от смерти.
— Приехали, — пробормотал я обессиленно.
Я сел прямо в холодный сугроб, сжался в комок. Руки тряслись, в груди пекло и болело, словно я проглотил уголек из печи. Тело в синяках и шишках, но ран не было — магия и проклятый конь выручили. Снег забился за шиворот, медленно таял. Лицо онемело от холода, ноги были как две ледышки. Сапоги тонкие, только в теплых покоях ходить. А мороз нешуточный.
В душе царили обреченность и ожидание смерти. Вот сейчас небеса разверзнутся, и ослепительный свет сожжет мне кожу, испепелит мышцы и кости. Сил больше не было. Даже простейшее согревающее заклятие не мог создать. Ни о какой защите и речи быть не могло. Но прошло несколько минут, а удара так и не последовало. Служители или выдохлись, или посчитали, что убили меня вместе с конем.
— Поднимайся, Эскер! — прошептал я самому себе. Губы были непослушные, шершавые от холода. — Иди!
Кое-как встал на ноги, покачнулся. Хотелось упасть обратно и зарыться в мягкий сугроб. Но нельзя — это смерть, причем позорная. Нужно идти дальше, бороться, несмотря ни на что. Мир жесток, но покоряется сильным. Рано или поздно покоряется…
Я бросил взгляд на дымящуюся дыру, зябко передернул плечами. Если бы не демон — остались бы от меня рожки да ножки. Лич сказал правду, не подвел и не обманул. И коня зачаровал так, что тот защищал меня до последнего вздоха. Если демоны вообще дышат. Это было странно и несколько глупо. Но рассуждать о природе добра и зла я не возьмусь, неблагодарное дело. Все относительно в нашем мире, возводить что-то в абсолют очень глупо. Есть лишь люди, сущности, Силы, что преследуют собственные простые и понятные цели: власть, богатство, мощь. Иногда, правда, подчиняются таким иррациональным вещам, как сострадание, жалость, дружба и любовь, благородство. Но редко, очень редко.
За спиной послышались далекие крики, грохот копыт. Я обернулся, едва не упал от удивления и облегчения. На той стороне поля высились стены Третьей пограничной. Силуэт у крепости характерный, ни с чем не спутаешь. Издали виднелись столбы дыма, черные точки-люди. По заснеженной равнине скакал небольшой отряд воинов. Солдаты опустили копья в боевую позицию. Меня не видели, ориентировались на дымный шлейф от воронки.
Я выбрался из сугроба, пошел им навстречу. Несколько раз махнул рукой, обращая на себя внимание. Заметили, слава богам! Свернули ко мне. Я вытащил меч из ножен, вонзил острие в мерзлую землю и оперся о крестовину. Падать на колени некрасиво и даже как-то позорно.
Воины подъехали, окружили меня со всех сторон. Холодные наконечники копий нацелились в грудь и шею.
— Эскер? — раздался изумленный крик. Голос знакомый, слышал не единожды, но вспомнить не мог. Проклятая слабость. — Неужели ты?
— А кто еще? — проворчал я, нашел в себе силы съязвить: — Алар явился, падайте на колени и молитесь, букашки…
Послышалось звяканье стремян и сбруи, тяжелые шаги закованного в металл человека. Мрон, что же со мной? Даже голову не могу поднять, чтобы глянуть. Чьи-то сильные руки обняли меня, потрепали по волосам. Я наконец разглядел — Феран. Офицер выглядел браво, темные глаза сияли радостью и удивлением, на лице смущенная улыбка. Воин был одет в форму крепости, лучился здоровьем и силой.
— Как ты оказался здесь? — воскликнул командир, с беспокойством заглянул в глаза. — Мы думали, ты погиб.
— В плену был, — прохрипел я. — Сбежал…
Слабость окончательно меня добила. В глазах засверкала звездная тьма. Я почувствовал, что заваливаюсь набок, словно мешок с сеном. Но меня подхватили, не дали упасть. В ушах прозвучал голос Ферана:
— Ребята, свой! Давайте его на коня и возвращаемся в крепость.
— А как же разведка? — прозвучал чей-то недовольный голос— Комендант приказал…
— К Мрону разведку и коменданта! — рявкнул Феран. — Возвращаемся!
Я почувствовал, как меня осторожно подхватили, закутали во что-то мягкое и теплое — видимо, шерстяной плащ. Подняли и положили поперек седла. Потом была быстрая скачка, тряска и грохот копыт. На какое-то время я просто потерял сознание. Ничто не проходит бесследно и не дается даром. Если получаешь огромную силу на какое-то время, готовься: в следующий момент можешь оказаться беспомощнее новорожденного котенка.
Очнулся от ощущения, что меня куда-то несут. По коже скользил теплый воздух, пахло свечной гарью, дымом и крепким мужским потом. В голове щелкнуло, в уши ворвались звуки: шаги, бряцание доспехов, тяжелое дыхание и недовольное ворчание.
— Тяжелый магик. Откуда такой вес? Ведь не толстый вроде бы…
— Кость широкая, — ответил кто-то со знанием дела. — Куда тащить, лейтенант?
— Давай к лекарям, — послышался голос Ферана. — Пусть отлежится. Видишь, какой измочаленный. Видать, несладко ему пришлось в плену. Меч заберите, а то поранится.
Я ощутил в руке тяжесть клинка. Так и не отпустил, вцепился мертвой хваткой. Кто-то попытался разжать кулак, но я уперся, процедил сквозь зубы:
— Не тронь… Убью!
— Слышь, лейтенант! — хохотнул первый. — Еще не издох! Крепкий чародей! Аж расправой грозится. Сразу видно — из нашего теста.
— Эскер крепче, чем выглядит, — ответил Феран с облегчением. — Герой. Спас нас, когда имперский колдун заморозил. Даже из плена вырвался… Мрон с ним, пусть держит свой меч. Тащим к лекарям.
— А клинок прекрасный! — подметил тот же человек. — Древний. За такой и мешок золота не жаль отсыпать.
Я с трудом разлепил веки, моргнул, привыкая к освещению. Меня несли по длинному коридору крепости. Трое. Два солдата, Феран рядом. Покрикивал, направлял. Коридор закончился, меня втащили в длинную комнату, освещенную яркими магическими фонарями. Тут было много узких коек, в воздухе витал резкий запах лечебных трав. Из дальнего угла подбежал худощавый человечек в сером балахоне, замахал руками:
— Сначала помыть. А то такой грязный — ран не видно. В те двери несите. Там баня. Сейчас слуг кликну.
Солдаты остановились в замешательстве, глянули на лейтенанта. Феран кивнул: мол, слушайтесь. Я закряхтел, сказал по возможности внятно:
— Поставьте на ноги. Отдых подождет. Командир поморщился, сказал наставительно:
— Эскер, тебе надо отлежаться.
— В Преисподней отлежусь! — рявкнул я, дернулся в руках солдат. — Отпустите, кому говорю!
Голос неожиданно сорвался на низкий рык. Воины испуганно вздрогнули и послушались. Поставили меня, поддержали под руки. Я отпихнул их прочь, сам едва не упал от слабости. Но удержался, даже сумел засунуть клинок в ножны. Посмотрел на Ферана исподлобья:
— Позови Максимуса! Срочно!
Лейтенант посмотрел на меня с недоумением, почесал затылок.
— Эскер… — сказал офицер мягко. — Ты не в себе. Еще бы — такое перенести… Давай ты немного отдохнешь, а потом я позову кого хочешь. Хоть Максимуса, хоть самого мэра Лугара…
— Феран! — сказал я резко. Посмотрел воину в глаза. — Все очень серьезно. Если ты думаешь, что я двинулся умом от пыток или истощения, то сильно ошибаешься. Мне нужен комендант крепости. У меня срочные вести. И… очень неприятные.
Видимо, в моих глазах промелькнуло нечто такое, что заставило Ферана поверить. Командир посерьезнел, нахмурился. Взглянул на меня еще раз, кивнул.
— Хорошо, позову, — сказал воин. Обернулся к солдатам и приказал: — Отведите в малый офицерский зал…
— А как же лечение? — встрял лекарь, недоуменно разведя руками.
Ему никто не ответил. Феран ушел, придерживая рукой ножны с мечом. Солдаты подхватили меня под руки, потащили в другую дверь. Опять длинный коридор, несколько лестниц, вереница знакомых залов и комнат. С каждым шагом силы возвращались ко мне. Вскоре я освоился, отстранился от воинов. Ноги еще передвигал с трудом, но сознания не терял, поспевал за быстрыми солдатами.
Воины привели меня в небольшую уютную комнату, усадили в кресло перед пылающим камином и удалились. Я огляделся. Никогда здесь не был. Видимо, тут отдыхали лишь высшие офицеры крепости. По стенам развешаны подробные карты Свободных Земель и Скифрской империи с какими-то пометками, непонятными обозначениями. Под ногами толстый ковер с густым ворсом. В комнате несколько глубоких кресел, большой диван и стол, заваленный письменными принадлежностями вперемешку с какими-то документами. Под потолком изящная медная люстра с множеством свечей. Горела едва ли половина. Свет в комнате был приглушенный, золотистый. Странно, и почему это называют залом?
Прибежали две служанки. Одна принесла мягкий плед, заботливо укрыла меня. Другая вручила большую кружку с ароматным глинтвейном. Я благодарно кивнул, с удовольствием вытянул ноги поближе к пылающим поленьям. Отхлебнул из кружки и закашлялся. Глинтвейн оказался горячий, только что не кипел. Обжег мне язык и нёбо, ударил в нос винными парами и сладким благоуханием специй. Я фыркнул, как кот, стал пить осторожней. По телу тут же разлилась приятная нега, тело согрелось и расслабилось.
Не успел я отпить и половины, как в комнату почти вбежал комендант. На худом лице застыли тревога и удивление. Максимус был в доспехах и при оружии, на плечах целые сугробы медленно тающего снега. Кожа лица обветрена, нос и уши красные, словно ошпаренные. Видно, был где-то во дворе крепости либо приехал с осмотра укреплений за стенами.
Комендант быстро сорвал с себя плащ, небрежно отшвырнул в угол. Придвинул другое кресло и уселся так, чтобы видеть мое лицо.
— Красавец, — фыркнул он, с любопытством рассматривая меня. — Без приключений ни дня?
Я осмотрел себя. Да, выглядел я форменным свинтусом. Куртка в засохшей крови и грязи. Штаны изорваны: тонкая ткань не выдержала перипетий. Я пощупал голову — волосы торчали сухими колючими сосульками, под ними было липкое и горячее. Хорошо же я треснулся, до сих пор в глазах красные круги плавают.
— Я б и рад жить спокойно, но неприятности валятся как снег на голову, — проворчал я. — Не виноват, и точка.
— Конечно-конечно, — подхватил комендант. — И некроманта мы не убивали, сам на меч напоролся. С зомби тоже не воевали и разоблаченных разведчиков не прикрывали. Опять святая невинность, Эскер?
— Что делать? — Я развел руками, посмотрел честно. — А то еще героем назовут. Оно мне надо?
— Ну почему же! — возразил Максимус, ехидно ухмыльнувшись. — Тогда вся слава и деньги твои, красивые женщины, уважение мужчин…
— В Свободных Землях? — спросил я и выгнул бровь дугой. — Скорее заплюют и скажут — дурак, здоровье не бережет, о жизни не заботится. Или просто не поймут.
Комендант потер колючий подбородок, поморщился. В глазах проскользнула печаль.
— Ты прав, — сказал комендант. — В Скифре тебя возвели бы на пьедестал, ставили бы в пример и чествовали. А у нас можешь рассчитывать лишь на несколько лишних монет.
— При условии, что состоишь на службе, — добавил я.
— Да, — кивнул Максимус— Я недавно узнал, что сражаешься ты не за деньги, а по собственной, прости Алар, доброй воле. Честно говоря, поражен. В наше время это редкость, если не исключение. Но… уважаю. Правда.
— Однако денег не дадите, — хмыкнул я.
— Не дам, — согласился комендант. — А что, тебе нужно золото?
— Если бы испытывал необходимость, нашел бы способ заработать, — проворчал я. — Но не убивая людей. Пусть даже на войне.
— Вот и я так подумал, — улыбнулся комендант. — Что за герой, который деньги лопатой гребет?
— Какое интересное противоречие, — невесело засмеялся я. — Если не возьмешь денег — обзовут героем. В лучшем случае. В худшем — начнут подозревать, что отрыл где-то клад у дороги. Если возьмешь — перед самим собой стыдно. А совесть у меня колючая и злая…
— Ты ее береги, — серьезно сказал Максимус. — В Свободных Землях совесть — вымирающий вид. Поверь мне на слово, скоро охранять начнут.
— Боюсь, что и моя уже того… — пробормотал я. — Все чаще спит. А если не спит, то прячется в кустах. Но если припрешь ее к стене, рычит и больно кусается.
— Кусается — значит, живая, — улыбнулся комендант. — А для героя совесть — необходимый атрибут. Герой без совести — злодей и убийца.
— А как же бессовестные солдаты? — поддел я. — Тоже убийцы?
Максимус хмыкнул, посмотрел на меня с непритворным уважением. Выхватил из моей руки кружку с недопитым глинтвейном, сделал добрый глоток. Вытер капли, побежавшие по подбородку, и поставил кружку на пол.
— У солдат есть устав, командиры… — ответил комендант. — К тому же солдаты… или нет, воины — вот правильное слово — иные люди. Они смотрели в лицо смерти, поэтому знают цену жизни. По крайней мере, большинство… А для остальных и существует кнут в виде устава и злых совестливых командиров… Но мы отвлеклись. Что ты хотел мне сообщить, Эскер? Феран буквально стащил меня с коня. Я хотел съездить во Вторую крепость. Там гарнизон намного больше, а нам не хватает воинов. Что, если завтра имперцы задумают наступление? Нужно быть во всеоружии.
Комендант выпрямился в кресле, глянул на меня серьезно и выжидающе. Шутки шутками, но делу время, а потехе — час. Я вздохнул, постарался привести мысли в порядок.
— Дело в том, что вы правы… — пробормотал я, откашлявшись.
И начал рассказывать. Максимус внимательно слушал. По тому, как сжались его пальцы на подлокотниках кресла, я понял, что комендант до крайности взволнован. Когда я закончил говорить, воин рывком вскочил на ноги и стал мерить шагами комнату.
— Сколько у них войск? — спросил он сухо, по-деловому. Я невольно восхитился выдержкой Максимуса. Не стал рвать на голове волосы, не начал выть и стенать. Комендант превратился в твердый камень. В глазах вспыхнуло беспощадное и суровое пламя, лицо побледнело. Настоящий воин — не устрашился опасности.
— Точно сказать не могу, — осторожно произнес я. — Не до того было. Но больше десяти тысяч.
— Плохо, — отрывисто сказал Максимус— Что еще подметил? Важна любая мелочь.
— С ними будут служители, — сказал я, поразмыслив. — Орден Правды.
— Еще хуже, — скривился комендант. — Эти ублюдки очень сильны. А у меня лишь десяток боевых чародеев. Хорошо хоть вчера прибыли пятнадцать больших огнеметателей вместе с тремя сотнями подкрепления. Та-ак… Что мы имеем? Гарнизон в восемьсот воинов, плюс пришлют подкрепление соседние крепости. Итого — около полутора тысяч неплохих пехотинцев. Плюс огнеметатели и чародеи. Неплохо, но у скифрцев силы неизмеримо больше. Придеться устроить им несколько сюрпризов, потом запремся в крепости и будем сидеть до пришествия Алара… Когда нападение?
— Принц планировал через три дня, — ответил я и пожал плечами. — Но, учитывая мой шумный побег и состояние скифрских войск… может, и завтра.
— Паршиво, — скривился Максимус— Мы не готовы. Стервец, правильно рассчитал. Понесет большие потери от холодов, но нас…
Комендант оборвал речь на полуслове. В глазах на миг промелькнули страх и безнадежность, но тут же сменились злостью и упрямством. Лицо воина потемнело и осунулось, на лбу пролегли глубокие морщины.
— Победит? — договорил я за него.
— Возможно, — осторожно сказал Максимус— Но не твоего ума дело. Убирайся-ка ты отсюда, Эскер. Благодарю за правдивые вести. Теперь ты свободен.
Я не стал спорить, откинул плед и поднялся на ноги, с наслаждением потянулся. Нагловато зевнул и направился к выходу. Было почему-то обидно. Мы хоть и гордые, но стерпим. Лезть в чужой храм со своими правилами не будем.
У выхода я остановился и обернулся.
— Мне нужен посох, — не терпящим возражений голосом сказал я.
— Будет тебе посох, — фыркнул комендант, совладав с собой. — Отдам позже, не сомневайся.
— Мне нужен сейчас, — твердо сказал я.
Максимус оскалился, открыл рот, чтобы послать меня подальше. Но, натолкнувшись на мой взгляд, осекся и шумно вздохнул.
— Хорошо, — сказал воин, — До вечера получишь свою деревяшку.
— И на том спасибо, — съязвил я. — Есть вопрос. Что мне делать?
Комендант окинул меня задумчивым взглядом, кивнул каким-то своим мыслям. Но ответил:
— То же, что и другим: отправляйся достраивать наружные укрепления. Потом, коли захочешь, станешь в строй и будешь сражаться до последней капли крови. Если смыслишь в механике, иди обслугой к одному из огнеметателей.
— Ладно, — сказал я. — Так и сделаю.
Отвернулся и толкнул дверь. Едва оказался в коридоре, услышал бешеный рев коменданта: «Командиров ко мне! Срочно! Писаря! Гонцов!» Я еще раз мысленно восхитился силой Максимуса. Под спокойной, слегка меланхоличной внешностью скрывался лидер с огненной душой и стальной болванкой вместо сердца.
Я медленно прогуливался по крепости без особой цели и смысла. Впервые за многие дни и даже недели у меня появилось время на размышления. И мысли не замедлили явиться. Смутные, наполненные тревогой и непониманием.
Со мной творились странные вещи. Еще прошлой весной я просто радовался жизни, защищал диплом в университете, пил пиво с друзьями и знакомился с девушками. И даже предположить не мог, что судьба сделает подобный выверт. А теперь с легкостью убиваю, сражаюсь за Свободные Земли… Я изменился. В худшую сторону или лучшую, не знаю. Перестал быть таким трусливым, как раньше, стал жестче. Но уже подметил — чем сильнее становлюсь, тем круче и злее попадаются противники. Иногда кажется, что меня несет бурный горный поток. А я — маленькая щепка в неукротимых волнах. Свернуть или вернуться назад не могу. Остается лишь уповать на то, что меня не разобьет в труху о подводные камни.
Сначала посох, потом непонятный Дар Предков… Они сделали меня иным, добавили сил и могущества. Но справлюсь ли я? Выдержу ли подобную ношу? До сих пор я так и не разобрался, как работает Сила Предков — таинственное чародейство, доступное лишь людям. Магия Крови, мощная и запредельная, приходила на помощь лишь в отдельные моменты. На первый взгляд абсолютно случайно. Это не банальная сила Жизни людей. Можно было бы списать на ярость и жажду познания, свойственные человеческим существам. Но я прекрасно сознавал — все гораздо сложнее. Это Память бесчисленных поколений людей, что жили до меня, топтали землю, любили и ненавидели, сражались и строили. В Памяти — Знания. А знания, как известно, — сила.
Была еще другая неразрешимая дилемма. Обычная, даже повседневная. Но не менее гложущая и страшная. Вопрос терзал меня давно. Что делать и как быть? За Свободные Земли сражаться мне претило. Сам бы сжег эту проклятую страну вместе с глупыми и самодовольными людишками, которые неспособны по-настоящему любить, а могут лишь лгать, продавать и покупать, изыскивают способы телесного-удовлетворения… Но вот ведь сражаюсь. Без особого желания, словно из-под палки. Хотя надсмотрщик за спиной не стоит, плетью не бьет и не кричит. Тогда почему? Ведь мог остаться вместе с Ашем, жить счастливо и честно. Может, просто потому, что если уйду, то предам не Свободные Земли, а себя?..
В одном из коридоров я натолкнулся на Рола. Маленький лысый следопыт молча подошел ко мне и крепко обнял. В темных глазах промелькнуло дружеское тепло.
— Я слышал, что ты вернулся, — произнес воин, внимательно разглядывая меня. — Молодец, Эскер!
— Брось, Рол, — сказал я и смущенно отмахнулся. — Мне, как всегда, везет.
— Знаю я твое везение, — усмехнулся Рол. — Небось разворошил осиное гнездо перед побегом?
— Самую малость, — ответил я и пожал плечами, — Отпускать не хотели. Чаями поили, просили остаться на ужин. Но я же знаю, у нас кормят лучше.

— Шутник, — хмыкнул следопыт. Критически осмотрел мою изорванную и грязную одежду. — Не желаешь помыться?
— Сильно воняет? — спросил я. Сморщил нос и закатил глаза. — А вообще не отказался бы от теплой воды и свежей одежды. А потом бы легкий ужин и кружку глинтвейна.
— Устроим, — пообещал Рол. — Пойдем!
Следопыт хлопнул меня по плечу и увлек за собой. Привел в баню. Тут была пузатая бочка с горячей водой и куском душистого мыла. Я быстро разделся и с удовольствием окунулся. Потом долго откисал, блаженствовал. Заклятиями вылечил ушибы и синяки. Углядел на табурете маленькое зеркальце и бритву, долго скоблил неподатливую щетину. Когда наконец выполз из бочки, чистенький и сияющий как новая монетка, то был приятно удивлен. Слуги принесли новую теплую одежду, а куртку и ножны меча вычистили. Я облачился, переступил с ноги на ногу и понял, что быть человеком очень даже неплохо.
Зашел Рол и потащил меня в обеденный зал. Там поджидал ужин, состоявший из огромной яичницы, жареной колбасы, свежего хлеба и кувшина глинтвейна. Мы отдали должное простой, но очень вкусной пище. Потом долго сидели на лавках, лениво прихлебывали горячее вино, а я рассказывал о своих злоключениях.
Между делом я поинтересовался, куда делась Ника. Ведь так привык, что она спешит ко мне, просит сказки, поит и кормит самым вкусным. Обеденный зал без нее как-то посерел, стал скучным и невеселым. Рол поморщился — тоже любил улыбчивую девочку. Ответил, что буквально накануне она уехала вместе с каким-то богатым парнем из офицеров. Тот увез ее в Лугар, пообещал сделать женой. Я ничего на это не сказал, но стало удивительно грустно. «Проклятая пора — промелькнула мысль. — Одно радует: девушка не окажется в том пекле, что вскоре разразится».
После ужина мы вышли во двор и попали на всеобщее построение. Максимус без лишних прикрас и уверток обрисовал положение, приказал всем готовиться к битве. Командиры тут же раздали указания своим отрядам. Одних направили за ворота достраивать укрепления. Других — чистить оружие, доспехи. Оказалось, что мои спутники давно приписаны к одному из подразделений, служат простыми воинами. А я, как человек не военный, остался без надзора и командиров.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:10 | Сообщение # 19

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Некоторое время я бродил по коридорам крепости, пытаясь найти себе занятие. В голову то и дело лезли мысли из разряда: «А может, ну его? Разведали что нужно, теперь домой? Забрать посох и рвать когти…» Я даже зашел в конюшню, присмотрел себе смирную гнедую лошадку. Начал седлать, но, надев сбрую, остановился, посмотрел на руки и в сердцах плюнул. Стал расседлывать. Уехать хотелось до жути, но что-то держало. Может, совесть?
Я вышел за ворота, подобрал первую попавшуюся лопату и до глубокой ночи копал ямы, рвы и траншеи, таскал бревна, тесал колья. Вернулся в крепость далеко за полночь, уставший и грязный. Забрел в казарму, упал на первую попавшуюся койку и провалился в глубокий сон.
Утром меня разбудил хмурый комендант. Довольно бесцеремонно потряс за плечо, рыкнул:
— Поднимайся, Эскер! Труба зовет!
Я буркнул что-то сонное и ругательное, со стоном сел на кровати. Натруженные мышцы болели и ныли, тело требовало тепла и отдыха. Но я не позволил себе расслабиться, продрал глаза и глянул на Максимуса.
Комендант, похоже, не спал. Лицо серое, под глазами круги. Максимус сильно постарел за одну ночь — на лбу появились новые морщинки, во взгляде поселилась усталость. Воин протянул мне посох и сумку с книгами, сказал:
— Забирай. — Голос хриплый, похож на рычание злого цепного пса. — Надеюсь, поможет тебе.
— Не сомневайтесь, — ответил я.
Осторожно положил сумку на кровать рядом с собой. Принял посох, провел рукой по гладкому древку. По руке побежало тепло, вымыло боль из тела, вселило бодрость и уверенность в собственных силах. В голове сразу же раздалось ласковое мурлыканье, очень радостное и немного укоряющее — почему ты так долго? Я соскучился.
Я не удержался и глупо улыбнулся, не в силах скрыть радость. Как же мне не хватало тебя, дружище! Теперь уж натворим дел!.. В голове опять замурлыкало, словно призрачный кот потерся о ногу. Хорошее ощущение. Будто рядом со мной есть верный друг.
— Я думал, ты сбежишь, — сказал комендант, с отвращением глядя на мою радостную физиономию. Еще бы — смерть в ухо дышит, а дурак улыбается.
— Как видите, не сбежал, — ответил я.
— И не собираешься? — поинтересовался Максимус.
— Нет, — отрезал я.
— Зря! — рыкнул воин. Развернулся и ушел, чеканя шаг. «Нечто терзает коменданта, — подумал я. — Вот только что? Нервничает и злится, явно прогоняет. Отвести бы его в сторону и поговорить по душам, но Максимус не из тех, кто легко открывается, будет упорствовать и молчать. Раньше за ним такого не замечал. Очередная загадка…»
Я не стал забивать голову ненужными мыслями. Поднялся с койки и отправился в донжон. После легкого завтрака вновь вышел за ворота и взялся за работу. Целый день без отдыха ворочал бревна, перекидывал горы мерзлой земли. Краем глаза замечал мечущихся командиров, мчащихся в разные стороны гонцов и разведчиков. К обеду начали приходить подкрепления из соседних крепостей. По сотне, по две в ворота крепости въезжали конные копейщики, заходили мечники и арбалетчики. Ближе к вечеру прибыл маленький отряд людей, запакованных в странные кожаные доспехи. А вслед за ними прибыла повозка, укрытая тентом. Из разговоров товарищей по лопате я узнал, что это огневики — специальный отряд, владеющий ручными огнеметателями.
Работы прекратились, лишь когда начало темнеть. Я с облегчением отбросил опостылевший инструмент и отправился на крепостную стену. Есть почему-то не хотелось, а холода я не испытывал по той простой причине, что укрыл свое тело согревающим заклятием. Вертеться под ногами у воинов — себе дороже. Затопчут, затолкают и обругают. Поэтому я решил просто постоять на своем любимом месте.
С высоты стены открывался хороший вид. Лишь отсюда я смог оценить всю грандиозность проделанной работы. Вправо и влево, сколько хватало глаз, тянулись временные бревенчатые стены, земляные валы и траншеи, защищенные рядами длинных острых кольев. Конница не подберется близко. А для пехотинцев приготовят сюрпризы арбалетчики со своими сложными многозарядными механизмами, огневики и простые ратники. Замысел Максимуса был прост и элегантен. Встретить всю армаду войск имперцев, принять удар на временные укрепления, истребить как можно больше. А потом отойти за стены крепости и держать глухую оборону.
Внизу раздался гул и скрежет металла. Я вздрогнул, перегнулся за каменный зубец и стал наблюдать, как из ворот крепости выползает железное чудовище на четырех колесах. Тяжелый огнеметатель — вершина технической мысли Свободных Земель. Сложная магомеханическая машина, предназначенная для войны.
На длинном металлическом стволе играли блики и отсветы заходящего солнца. Огромные колеса месили мерзлую землю, оставляли за собой глубокие колеи. От машины тянуло холодком опасности, ощущением смертоносной мощи. Я когда-то читал об этих орудиях. В прошлую войну с империей именно они помогли отбить нападение. Посеяли панику в войсках скифрцев, смешали ряды…
Принцип их работы довольно прост. В утолщении ствола находится большая камера. Туда заливается специальная масляная смесь, потом нагревается заклинаниями до невероятной температуры. Магия дает толчок, и огненный шар, напоминающий маленькое солнце, летит на довольно большие расстояния. Кроме того, есть режим близкого боя, когда непрерывная струя пламени создает непроходимую стену. А всю тяжесть амуниции возит на себе большой лафет, приводимый в движение магическим движителем и системой механических передач. В общем, машина поистине чудовищна. С ее помощью можно легко уничтожать неприятельские армии, захватывать города… Единственный недостаток — сложна в изготовлении и обслуживании. Скорострельность тоже небольшая. Если бы не это, Свободные Земли могли бы не бояться вражеских набегов.
Огнеметатель тяжело развернулся, медленно пополз к нише в земляном валу. Он напоминал сердитого жука-навозника. Я напряг зрение, разглядел маленькую фигурку человека, сидящего на краю лафета. Маг дергал рычаги, вертел какие-то ручки, нажимал педали. Гул немного стих, но тут же вновь ударил по ушам. Я опустил взгляд — из ворот выезжала целая колонна огнеметателей. Они постепенно расползались по линии укреплений, занимали свои места.
— Любуешься?
Вопрос застал меня врасплох. Я обернулся и столкнулся взглядом с Фераном. Офицер подошел ближе, оперся локтями о каменный зубец. Посмотрел вдаль, усмехнулся каким-то своим мыслям.
— Любуюсь, — согласился я.
— Только что вернулся отряд разведчиков, — сообщил лейтенант как бы невзначай. — Имперцы готовы к наступлению. Уже сворачивают палатки, чистят оружие.
— Значит, завтра будет бой, — догадался я.
— Да, — кивнул Феран. — Причем место прорыва наметили именно здесь. Остальные крепости тоже подвергнутся осаде. Но лишь для того, чтобы не прислали нам помощь.
— Будет жарко, — хмыкнул я.
— Да, — согласился воин. — Уж не знаю, выживем ли…
В голосе прозвучала такая тоска, что я невольно повернулся и всмотрелся в лицо командира. Феран был спокоен и печален. Живой огонь, что всегда горел в темных глазах, потух. Во взгляде лишь пепел пожарищ, реки крови и смерть.
— Выживем! — сказал я нарочито бодро. — У нас есть все для победы: крепкие руки, техника и отличное оружие…
— Но нет веры и сильных духом людей, — пробормотал Феран.
— Что? — воскликнул я, с непритворным изумлением посмотрев на командира. И куда подевалась его обычная веселость и бодрость?
Феран вздохнул, виновато посмотрел на меня, словно извиняясь за минуту слабости. Развел руками, постарался придать лицу обычное выражение. Но получилось у него плохо.
— Просто слышал разговоры солдат, — сказал воин угрюмо— Боятся. И сражаться не хотят. Кто-то при мне ляпнул: нам не платят за то чтобы мы умирали. Другой сказал: под рукой имперцев тоже было бы неплохо. Как бы не побежали…
Я горько улыбнулся, закусил губу. Вот она, трусость Свободных! Не хотят защищать свои дома, детей и жен. Проще спрятаться в норку, махнуть рукой и сказать: «А пошли вы! Нам и так хорошо». Надеюсь, их удержит хотя бы устав, вера в командиров и долг.
— Не побегут, — уверенно сказал я. — Дисциплина не даст.
— Хотелось бы верить, — хмыкнул Феран — Но такие разговоры мне не нравятся.
— Страх — это очень естественно, — сказал я, стараясь поддержать командира — Но он быстро превращается в злость. Главное — правильно направить.
— Это я умею, — кивнул лейтенант, улыбнулся с облегчением. — Прорвемся!
— Обязательно! — поддакнул я. А сам подумал, что надежда — последняя опора для павших духом, но честных и сильных людей, правда, иногда она лишь иллюзия. Но если приложить определенные усилия, можно сотворить чудо.
Я взглянул в темное небо, полюбовался звездами. Сегодня они были на редкость яркие, рассыпаны по черному полю ясным бисером. Подмигивали, словно говорили — не бойся! Я вдохнул напоенный морозной свежестью воздух. Легкие обожгло, а в голове прояснилось, стало удивительно легко и спокойно. Словно из пустоты пришла мысль: «Жизнь — бесконечная лестница. Одни люди спускаются во тьму, другие стоят на месте. Но есть третьи, которые лезут вверх несмотря ни на что. Они могут погибнуть. Но смерть будет праведна, ибо они старались идти к чему-то высшему».
— Эскер, — позвал лейтенант, — где ты завтра будешь? Вопрос поставил меня в тупик. Я пожал плечами:
— Не знаю. Я же птичка вольная. Максимус умыл руки и отказался командовать мной. Прибьюсь к кому-то, буду помогать по мере сил.
— Как насчет того, чтобы побыть под моим командованием? — спросил Феран и подмигнул. На мгновение к нему вернулся прежний задор.
— А почему бы и нет? — хмыкнул я. — Согласен.
— Здорово! — обрадовался воин, хлопнул меня по плечу. — Тогда я спокоен за свою жизнь!
— Ты преувеличиваешь, — буркнул я и скривился.
— Но-но! — засмеялся Феран. — Не скромничай. Даже Иг начал догадываться, что ты не совсем маг-механик. Или совсем не механик. Паршиво маскируешься, Эскер.
— Мрон! — воскликнул я и скорчил кровожадную рожу. — Вы меня рассекретили. Теперь придется вас убить.
— Можно, я умру в постели с десятком молоденьких девиц? — заржал командир. — Всегда мечтал погибнуть в бою со слабым полом.
— Конечно, можно, — улыбнулся я. — Только у меня денег не хватит нанять для тебя весь бордель. Разве что вскладчину…
— Ну вот… — разочарованно вздохнул Феран, потянул меня за собой. — Пошли, Эскер! Если будешь в моем отряде, надо выбрать тебе подходящие доспехи.
— Опять железяки? — огорчился я.
— Не опять, Эскер, а снова… — серьезно сказал лейтенант. — Нужно учесть все варианты. Лишняя железка может спасти жизнь.
Я проворчал что-то еще, но перестал сопротивляться, признав правоту воина. Мы спустились во двор крепости и пошли в арсенал. Там обнаружилась огромная очередь. Но Феран растолкал злых, раздраженных солдат, провел меня внутрь. Долго вертел, словно девицу на выданье, пытался напялить то тяжелую кольчугу, то массивный панцирь или шлем. Я отбрыкивался, как мог. Наотрез отказался от тяжелых доспехов, стесняющих движения. Мы сошлись на латных поножах, кольчужном ожерелье и перчатках из мягкой кожи с металлическими накладками на тыльной стороне ладоней. Лейтенант критически осмотрел меня и вдруг улыбнулся.
— Знаешь, Эскер, — сказал офицер. — В юности я почему-то представлял боевых магов именно такими.
Я улыбнулся в ответ и почему-то почувствовал себя ужасно смущенным. Потоптался на месте, привыкая к наряду. Тяжеловато, но жить можно. Во всяком случае, не чувствовал себя кастрюлей, как в первый раз.
Перед сном мы еще успели выпить по кружечке вина. Сели на лавку в пустующем обеденном зале. Разговор не заводили, лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз. Минут через десять к нам присоединился Рол и, неожиданно для меня, Маэрдир. Мечник успел выздороветь к моему возвращению. Воин кивнул мне как ни в чем не бывало. Дружески хлопнул по спине — мол, я с вами, никуда не денусь. Начали вместе, вместе и закончим поход. Иг так и не появился. Феран проворчал, что он готовится к бою, медитирует и настраивается. Я покивал. Но про себя подумал, что маг просто-напросто не захотел лицезреть мою персону. До сих пор дичился меня и тихо ненавидел.
Мы допили вино и дружно пошли в казарму.
Койка показалась мне жесткой и холодной. Я не стал раздеваться по совету Рола, лег в доспехах. Ведь вставать ни свет ни заря, возможно, даже по тревоге. Укрылся тонким одеялом и уставился в потолок. Мысли постепенно утихли до комариного писка. Я утонул в сонном спокойствии, поплыл в теплом нежном молоке отдыха и забытья.
Глава 11
— Боги, как же холодно! — проворчал Маэрдир. Мечник протянул руки над маленьким костерком, стал растирать посиневшие пальцы, чтобы разогнать кровь. Я хмуро посмотрел на его серое лицо. Губы бледные, как у покойника, под глазами черные круги. Мечника лихорадило, но он какого-то Мрона пошел на баррикады. Понятно, что каждый клинок на счету, но ведь воин долго не протянет, свалится от слабости.
Я осторожно присел рядом. Прошептал лечащее заклинание и накрыл его руку своей. Мечник охнул от неожиданности, едва не растянулся навзничь. Лицо порозовело, а в глазах вспыхнули яркие искры. Воин не удержался, заулыбался от блаженства. На меня посмотрел с огромным изумлением. Открыл рот, чтобы выразить восторг, но я скорчил злую рожу, поднес палец к губам. Маэрдир округлил глаза, но кивнул и промолчал.
— Теперь будет лучше, — спокойно сказал я.
— Да, гораздо! — с жаром согласился мечник, благодарно посмотрев на меня.
Я кивнул ему, встал и огляделся.
Над головой ярко сияло солнце. На фоне белых перьевых облаков мелькали стремительные силуэты птиц. Глаза слепило сверкание снега и льда. Замечательный зимний денек, веселый и приятный. В такой хорошо бегать с друзьями по улицам города, кидаться снежками, кататься на санях, смеяться и кричать. А потом ворваться в теплое нутро трактира, пить горячее вино или чай, отогревать заиндевевшие пальцы и покусанные морозцем щеки.
Над заснеженными кронами далекого леса поднимались толстые столбы дыма, оттуда доносился отдаленный гул.
Там словно возилось громадное чудовище. Постепенно просыпалось, зевало, искало, чем бы закусить с утра. Это имперская армия готовилась к бою. Я передернул плечами, постарался туда не смотреть. Было как-то не по себе. Не верилось, что скоро придется сражаться, проливать кровь.
Солнце пригревало, ветра почти не было. Я встал так, чтобы ласковые лучи били в лицо, понежился в приятном тепле. Быстрей бы весна. Надоело мерзнуть и мокнуть. Хотелось увидеть сочную зеленую травку, вдохнуть полной грудью воздух, напоенный ароматами жизни.
Рядом сухо щелкнуло. Сонный усатый арбалетчик взводил тетивы на оружии, раскладывал толстые железные стрелы пред собой. Воин почувствовал мой взгляд и поднял голову.
— Что, магик, повоюем? — спросил он и подмигнул.
— Повоюем, — согласился я. Удобней перехватил посох и поправил ножны.
Стрелок ухмыльнулся. Высунув язык от усердия, вновь принялся за арбалет. Тетивы стальные, очень тугие. Лишь с помощью системы воротов, блоков и шестерен и можно натянуть. Зато и пробивная сила гораздо выше, чем у обычных арбалетов. Залп из такого оружия останавливает рыцарскую конницу на полном скаку.
Я скользнул взглядом вдоль укреплений. Блестели кольчуги, шлемы, клинки. Суетились воины. Одни точили и без того острые мечи. Другие таскали вязанки стрел, бочонки с зажигательной смесью для ручных огнеметателей. Третьи просто грелись у костров, пили чай. Невдалеке возились маги, заряжали и разогревали большой огнеметатель. Оттуда несло противным запахом горелого масла, гремели плохо смазанные шестерни — орудие предварительно нацеливали на линию леса. Гладкий длинный ствол возвышался над укреплениями, словно обелиск.
Страшное напряжение повисло над войском Свободных Земель. Люди улыбались, старались шутить. Но бодрость выходила какая-то наигранная, ненастоящая. На какое-то время общее настроение проникло и в меня, подчинило себе разум. Я застыл на месте. Попытался вздохнуть, но не смог. Медленно поднял руку, провел пальцами по щеке. Прикосновение мягкой кожи перчатки и холодных железных пластин помогло прийти в себя.
«Главное — не позволить страху сковать тело, — подумал я. — Трусы и обезумевшие герои погибают первыми. Нужно действовать расчетливо, по уму. Нельзя, чтобы эмоции победили».
Я перегнулся через ограду. Земляной вал был невысокий, но довольно крутой. Утыкан кольями, как спина ежа. Чуть дальше прятались волчьи ямы, скрытые ловушки. Главная сила скифрцев — рыцарская конница. Но тут она умоется кровью. Пехотинцев встретят залпы из арбалетов, копья и мечи. У нас преимущество в более выгодной позиции. Правда, у имперцев тоже могут быть свои сюрпризы. Лично меня беспокоили служители. Помню ту мощь, с которой они гнали меня по полю. Долбили Высшей Магией с завораживающей легкостью. Тут уж придется постараться мне и тем боевым магам, что есть в рядах бойцов.
— Ну что, бойцы? Готовы к сражению? — раздался голос Ферана за спиной.
Я обернулся, кивнул лейтенанту. Командир был бодр и весел. Словно не к бою готовился, а вышел на прогулку. На Феране были тяжелые и толстые доспехи. Но, к моему удивлению, воин двигался легко и стремительно, словно одетый в легкую полотняную рубашку. Темные глаза лихорадочно сверкали из-под приподнятого забрала, полные губы кривились в нервной улыбке.
Феран прошелся вдоль нашего участка. Поговорил с каждым. С кем-то шутил, другим что-то с жаром доказывал, подбадривал. Кому-то отвесил сочную оплеуху, обругал за лень и дурость. Хороший командир — находит подход к каждому человеку.
— Ну а ты как, Эскер? — спросил Феран.
Лицо у лейтенанта раскраснелось, по щекам ползли капли горячего пота. Феран везде старался успеть. Еще до рассвета побывал на совещании у Максимуса, потом прибежал в казарму, поднял нас ни свет ни заря. Вывел на наш участок вала, организовал доставку боеприпасов. Все утро командир метался по неотложным делам и лишь сейчас вновь присоединился к нам.
Мое внимание привлек блеск. Я бросил быстрый взгляд вправо и заметил Рола. Маленький следопыт застыл невдалеке, нюхал воздух и беспокойно щурился на солнце. Непроизвольно ощупывал перевязь с метательными ножами, проверял затяжку ремней. Доспехов на нем почти не было, лишь кольчуга и поножи. Даже шлем-барбют отложил, подставил гладкую лысину солнцу и ветру. Было ясно: Рол, как и я, надеется на подвижность, а не на крепость стали.
— Терпимо, — ответил я Ферану. — Только беспокойно, никогда не участвовал в больших сражениях.
— Всем страшно, — вполголоса сказал лейтенант, оглянулся на воинов — не слышат ли. — К такому привыкнуть трудно. Важно не растеряться, драться в команде, а не поодиночке. Иначе сомнут и разметают. Как поживает твоя магия?
Я сжал посох в руках, прислушался к себе. Ядро горело ровным и спокойным неугасимым пламенем. Магия струилась по телу горячими потоками. Стоит вспомнить ту маленькую искру, что возникла после инициации. А теперь я силен как никогда. Жаль, что знаний не хватает. Но читать книги поздно. Придется пользоваться тем, что успел изучить.
— Хорошо, — кивнул я. — Буду помогать по мере сил.
— Не надорвись, — серьезно сказал Феран. — Кто знает, когда может понадобиться твое волшебство? Поэтому применяй его лишь при необходимости.
— Так и сделаю, — пообещал я.
— Мне место найдется? — послышался позади холодный голос.
Мы обернулись. Феран ухмыльнулся и махнул рукой:
— Разумеется, Иг. Присоединяйся!
Боевой маг поднялся по склону. Я с неприязнью оглядел его, но постарался не выдать эмоций. Иг оделся в длинный синий балахон, подбитый мехом. По неестественным вздутиям я определил, что маг еще и в доспехах. Правильно — на колдовство надейся, но и железом не брезгуй. У пояса длинный узкий меч в посеребренных ножнах. Лицо скрывал низко надвинутый капюшон. Из-под него выглядывал лишь острый подбородок и губы.
Феран хлопнул мага по плечу, приветливо кивнул.
— Я рад, что ты с нами, — сказал воин.
— Максимус хотел перебросить меня на другой участок, но я воспротивился, — ответил Иг, откинув капюшон на плечи, — Не хочу сражаться рядом с незнакомыми людьми.
— Правильно, — кивнул Феран. — Свои не подведут и спину прикроют.
— Не сомневаюсь, — с холодком в голосе сказал Иг, высокомерно посмотрев на меня. — Да и помощь вам не помешает. Боевая магия может многое.
«Каков молодец! — хмыкнул я про себя. — Сразу дал понять, что я все еще никто. Мне не доверяет. Гордость не позволяет открыто выразить ненависть и злость. Но намекает, что номер первый — он, а я — второй… всегда и во всем».
Я с содроганием глянул на боевого мага, едва сдержался, чтобы не скривиться. Иг выглядел свежим и отдохнувшим. Взгляд непроницаемый, красивое точеное лицо равнодушно и бесстрастно. Но покоробило меня иное. Волосы Ига были скреплены на лбу тонким серебряным обручем, принадлежащим Флори. Помню, она хранила его для своего избранника… В ее семье традиция — по мужской линии передавался этот предмет как символ старшинства и власти. Но в этом поколении мужчин не оказалось. И обруч должен был перейти к тому, за кем Флори готова идти на край света. А мне так и не достался…
Я почувствовал боль. Вроде бы легкую, но удивительно знакомую, тянущую. Мрон! Я пытался прятать настырный огонек под толстым слоем пепла, оставшегося от сожженного сердца. Скрывался за ледяной броней равнодушия. Долгое время думал, что страдания закончились и я переболел. Но иногда… вот как теперь… отблески того пожара возвращались, начинали ныть старые раны.
Я горько улыбнулся, взглянул в синие глаза Ига. Маг не отвернулся, принял вызов. И в этот момент я разглядел нечто за его показным равнодушием, ненавистью и презрением… Отражение самого себя. Я увидел собственный страх, боль и любовь. Они сжигали его изнутри, как меня когда-то. Но маг был не в силах бороться с ними, как я.
— Несомненно, — произнес я медленно. Губы были непослушные, словно чужие. — Боевая магия будет не лишней. Для меня честь помогать столь могучему чародею.
Иг вздрогнул, словно от удара. Маска высокомерия слетела с его лица, обнажив изумление и непонимание. Я улыбнулся с облегчением. С почти искренним дружелюбием кивнул магу.
«Мне жаль тебя, — мелькнула мысль. — И я тебе завидую. Но я прошлое, а ты настоящее. Живите, будьте счастливы, если сможете. У меня другой путь».
Боевой маг медленно наклонил голову в знак того, что принимает мое подчинение. Отвернулся, якобы осмотреть наши боевые позиции. А я вновь улыбнулся, успев заметить растерянность в его синих глазах.
На заснеженном поле появились черные точки. Постепенно они выросли в размерах, превратились в маленький конный отряд. Я напряг глаза, вгляделся и шепнул несложное заклинание. Это были наши разведчики. Летели во весь опор, остервенело настегивали измученных лошадей. То и дело оглядывались назад в страхе, махали нам руками и что-то кричали.
— Идут! — услышал я спустя минуту. — Имперцы идут! Отряд влетел в проход меж укреплениями. За ними тут же закрыли импровизированные ворота, опустили огромный щит с вбитыми в него железными шипами. По рядам нашего воинства прошел гул. Я увидел мелькнувшую вдалеке долговязую фигуру Максимуса. Комендант побежал опрашивать разведчиков.
Наши солдаты помрачнели, стали готовиться. Поправляли оружие, раскладывали стрелы и метательные дротики, надевали шлемы и затягивали потуже ремни на доспехах. Забрала пока не опускали — рано. На лицах решимость, готовность к драке. Кто-то стал громко молиться богам, упрашивая оставить жизнь, дать удачу и победу. В сторону леса теперь смотрели внимательно, надеясь уловить движение. Гул стал нарастать. Появилось ощущение, словно на нас надвигается горная лавина.
— Началось, Эскер! — воскликнул Феран. Закричал во всю глотку для остальных тридцати воинов: — Атака! Всем приготовиться!
Его крик заглушил рев труб где-то далеко в тылу. Сигнал! Сражение начинается.
По нашим рядам прошел слитный лязг и грохот. Послышались отрывистые команды. Стрелки поставили тяжелые арбалеты на гребень вала, копейщики и мечники застыли в напряжении.
Я глубоко вздохнул, попытался унять дрожь. Знал: нужна четкость движений, ясный ум. От этого сегодня многое зависит. Ведь если пропустим скифрцев в глубь Свободных Земель, воевать будет тяжело. У нас нет большой регулярной армии. А ополчения вкупе с наемниками мало что смогут сделать с десятками тысяч хорошо обученных и прекрасно экипированных солдат империи. Наша судьба решится здесь и сейчас.
Я стиснул зубы и зарычал про себя, ощутив поднимающуюся изнутри волну страха. Нет уж, не поддамся истерике. Не буду щадить ни себя, ни других. Прочь сомнения! Прочь страх и жалость!
Глянул в лазурное небо, посчитал до десяти. Страх и злость отступили. В душе осталась лишь гложущая пустота. Я почувствовал себя очень одиноким, ничтожно маленьким под этим бескрайним небом. Ведь привык, что всю жизнь рядом кто-то родной. Родители, братья, друзья. А теперь остался один на один со своими мыслями и демонами, что терзали изнутри. Некому поддержать, некому понять и сказать те слова, что так нужны. Аш с имперцами, Тох в Генте, Витар вместе с матерью в деревне на юге Свободных Земель. Жаль, что все так повернулось. Но я выдержу, не сломаюсь и не сдамся.
Вдалеке, у самой кромки леса, началось движение. Я присмотрелся. Один за другим скифрцы выходили из-под сени деревьев, сразу строились в четкие ряды. Я посчитал — десяток, второй, третий… Мрон, сбился! Врагов слишком много. Шли быстро, старались скорей оставить лес за спиной, дать дорогу другим. Мечники, копейщики, лучники… Над головами реяли разноцветные стяги империи, гербы сеньоров.
Солнечный свет заиграл на блестящих доспехах, ударил по глазам. Появилось ощущение, словно на нас надвигается сияющая рать самого Солнца. Я ахнул в изумлении. Даже предположить не мог, что имперцев будет ТАК много. Очень быстро выросла монолитная стена, поползла на нас, словно неотвратимый поток в половодье. Земля содрогнулась от слитных шагов тысяч и тысяч человек. Я невольно отшатнулся, но усилием воли заставил себя остановиться. Нельзя поддаваться страху.
Армия Скифра остановилась. Из-за рядов пехотинцев выехало несколько больших конных отрядов, стали на флангах. Рыцари, сразу видно. Воины рослые, мощные. От макушки до пят закованы в сталь. В руках длинные и острые как иглы копья. Даже кони у них огромные, могучие. Такие могут таскать на себе великую тяжесть, разгоняться для стремительных сокрушающих ударов. Но почему рыцари на флангах, а не в центре? Странно. Обычно они начинают бой. Пехотинцы лишь довершают разгром, служат защитой от контратак. А сегодня решили иначе… Но в принципе правильно. Если конница ударит с ходу, то лишь погибнет в ловушках и на острых кольях. Имперцы тоже не дураки, сделали ставку на пеших мечников и копейщиков.
— Сколько же их! — прошептал рядом со мной усатый арбалетчик.
Я глянул искоса. Пожилой мужик побелел как полотно, смотрел вперед с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Да уж, страшно. Никто даже не представлял, с какой армией нам предстоит сразиться. И даже те, кто храбрился, теперь умолкли. Следили за вражеским воинством, молясь про себя богам. Подозреваю, что лишь Максимус представлял себе реалии предстоящего боя. Только этим можно объяснить его нервное поведение.
Воины стали испуганно переглядываться. Один из солдат сделал осторожный шаг назад, опустил готовый к бою арбалет. Но тут к нему подскочил Феран и дал оплеуху. Парень пошатнулся, жалобно квакнул и распростерся на земле.
— А ну стоять, сучьи дети! — взревел лейтенант страшным голосом. — Кто побежит — зарублю своими руками!
— Командир, имперцев слишком много! — пролепетал кто-то.
Феран резко развернулся и вперил бешеный взгляд в говорившего. Лицо у лейтенанта было пунцовое от злости, рот хищно оскален, а глаза сверкали безумством. Я невольно отшатнулся, пораженный переменой. Дикий зверь, а не человек. Берсеркер.
— Скажи мне, Фраг, — прошипел Феран. — У тебя есть жена и дети?
— Есть, — послышался недоумевающий голос— Поэтому и умирать не хочу. Семью надо кормить.
— Угу. А что ты будешь делать, когда… — зарычал лейтенант, указав рукой на имперскую армию, — когда они придут в твой город, изнасилуют твою жену и убьют детей? Ты выживешь, Фраг. Но жизнь твоя будет лишена смысла!
— Скифрцы так не сделают, — ответил солдат. — Мы можем жить и под властью империи.
— Ну и где тогда будет твоя свобода? — спросил Феран. — Где будет свобода каждого из вас? И неужели вы не слышали?.. С армией идут служители богов. А для них — это война за веру. Будут жечь вас как безбожников, уничтожать, словно заразу и гниль! Пощады не будет!..
Лейтенант ходил перед нами и говорил. Уже тише, но так же пламенно, с горящими яростью глазами. Потрясал руками, доказывал и убеждал. Я осмотрелся и понял, что люди заколебались. Наступил тот переломный момент, когда они или побегут, или будут сражаться, не жалея крови и жизни. Я толкнул локтем стоящего рядом Маэрдира, сам выкрикнул:
— Командир верно говорит! Мы должны защищать свои земли. Мы мужчины и воины!
Мечник сообразил и рявкнул:
— Мы мужчины!
Почти сразу послышался голос Рола. Следопыт мгновенно сообразил, в чем замысел, и поддержал:
— Защитим свободу! Защитим жен и детей!
Это было последней каплей. Кто-то еще роптал, кривился, но то один, то другой вдруг перенимал настроение Ферана, рычал и грозил кулаками, поднимал оружие к небу.
— За Свободные Земли!
— Мы мужчины! Мы воины!
— Отступать некуда!..
Я огляделся. Лица воинов горели темным и страшным пламенем. В глазах сверкала ярость, а рты перекосились в злобных оскалах. Солдаты с силой сжимали оружие в руках, угрюмо смотрели на армию Скифра. Я прислушался: на соседних участках вала творилось то же самое. Командиры где уговорами, а где зуботычинами пресекали позорный побег, разжигали в солдатах жажду битвы. Хорошо. Первая схватка с трусостью и равнодушием выиграна.
Подошел Феран. Я увидел промелькнувшее в его глазах облегчение и усталость. Офицер благодарно кивнул, сказал вполголоса:
— Спасибо, Эскер!
— Не за что, — ответил я. — Сейчас проверим, правильно ли мы поступили.
Лейтенант не ответил, выглянул из-за ограждения и стал рассматривать армию империи. Я тоже глянул. В груди похолодело, пальцы невольно потянулись к рукояти меча. По армии имперцев прокатилось волнение. Слитный гул множества голосов, лязг и скрежет металла едва нас не оглушили.
— Начинается! — закричал Феран. — Готовьте павезы! Первыми будут лучники.
— Командир, имперцы слишком далеко, — возразил кто-то из солдат, — Стрелы не долетят.
— Скифрцы будут глупцами, если начнут атаку без обстрела, — рявкнул лейтенант. — Подойдут ближе и пустят лучников вперед. Павезы готовьте, я сказал!
Воины подтащили ближе тяжелые деревянные щиты-павезы, специально предназначенные для защиты от вражеских стрел, положили так, чтобы были под рукой. Защищаться всегда легче, чем нападать. Но в обороне есть что-то пассивное и слабое. Может, поэтому и говорят, что лучшая защита — нападение. Действительно, лучше пойти в контрнаступление, ошеломить противника, смешать карты. Но не с нашими силами…
Раздался грохот. Земля вздрогнула.
— Идут! — вскрикнул кто-то.
Но неизвестный воин ошибся. Имперцы теперь были гораздо ближе, я мог рассмотреть отдельных солдат. Однако скифрцы не пошли вперед. В передних рядах началось движение. Каждый второй копейщик четко, как-то даже механически сделал шаг влево. Вперед вышли воины в странных серебристых доспехах и с длинными белыми луками в руках. Я видел этих стрелков когда-то давно. Во сне, когда был Мгиром. Эльфы! Феран не ошибся, будет обстрел. Я беспокойно огляделся. Наши воины никогда не видели светло-рожденных и не знали, какую угрозу они несут в себе.
— Не достанут, — презрительно хмыкнул усатый арбалетчик. — Силенок не хватит.
«Хватит, — подумал я с отчаянием. — Еще как хватит. Эльфы — отличные воины и прирожденные стрелки. Быстрые и меткие. А когда в руках волшебные луки, они становятся жнецами самой Смерти».
Воины в серебристых доспехах подняли луки, неуловимым текучим движением наложили стрелы на тетивы и нацелились в небо. Наши солдаты расслабились и заулыбались, посчитали их маневр глупостью. Ведь самые сильные луки едва доносили стрелу на половину того расстояния, что нас разделяло.
Я отсчитал три стука сердца. С каждым время замедлялось, становилось тягучим и медленным, словно древесная смола. Мысли испуганно заметались, заверещали и забились: «Бред! Скифрцы должны выслать парламентеров, начать переговоры о сдаче. Или не должны? Ведь мы тьма, грязь и мерзость! А таких в плен не берут, уничтожают безжалостно…»
— Эльфы! — крикнул я отчаянно, приходя в себя. — Прячьтесь!
Сам подобрал ближайшую павезу. Сел на мерзлую землю, прислонился к шершавым бревнам и накрылся щитом. Посох положил рядом так, чтобы не мешал. Ухватился за щит обеими руками. Было неудобно и тяжело. Павезы делали наспех из плохо оструганных досок. Я скорчился под щитом, поджал ноги. Бросил взгляд по сторонам. Воины, слава богам, послушались, тоже начали прятаться под щитами.
«А как же солдаты на других участках вала? — подумал я. — Ведь даже не догадываются…»
И тут мысли заглушил противный свист. Я зажмурился и еще больше сжался. Долгое время, почти вечность, существовал лишь холод, кусающий щеки, и свист. Сначала тонкий, почти на грани слышимости, но постепенно нарастающий. А потом в уши ворвался дробный сухой стук, словно ударил крупный град. Щит содрогнулся от множества ударов. Я не удержался, зарычал от злости и отчаяния сквозь плотно стиснутые зубы. В кисть ударило что-то твердое и острое, заскрежетало по металлическим пластинам. Я едва не выронил павезу от неожиданности, но сдержался. Какая-то стрела пробила щит, но перчатка меня уберегла.
Распахнул глаза и первое, что увидел, — давешнего усатого арбалетчика, медленно заваливающегося набок. Длинная белая стрела нашла путь в неплотно пригнанных досках щита. Узкий наконечник в форме листа пробил металл шлема, череп и вышел из подбородка. Я завороженно наблюдал, как льется кровь изо рта воина, гаснут глаза. Арбалетчик захрипел, булькнул и упал на землю.
Отовсюду доносился грохот, крики раненых и просто испуганных воинов. Кое-кто отбросил павезу, вскочил на ноги. И тут же был наказан за глупость. Вновь раздался свист, и дождь эльфийских стрел обрушился на наши ряды. Смельчаков утыкало, словно ежей, пришпилило к земле. Стрелы прошивали доспехи, будто бумагу. Даже толстые доски щитов не всегда спасали.
Я постарался спрятаться за щитом так, чтобы ничего не выглядывало. Стиснул зубы и стал ждать. Стрелы у эльфов рано или поздно закончатся. Пойдут в бой мечники. И тогда можно будет не бояться безжалостной смерти, карающей с неба. Главное — дождаться, не подохнуть раньше времени.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:10 | Сообщение # 20

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Время потеряло свое значение. Я просто сидел и смотрел перед собой. Вздрагивал в ожидании, что очередная стрела остроухих пробьет щит, холодный острый наконечник войдет в горячую плоть и разорвет нити, что держат меня в этом мире. Но шел залп за залпом, а я все жил.
Обзор был невелик. Я видел пред собой лишь собственные латные сапоги, истоптанный грязно-серый снег. Свист. Дробный перестук. Чей-то крик, переходящий в предсмертный хрип. В землю рядом с ногой вонзилась стрела. Я тупо посмотрел на дрожащее древко. «Неужели сражения всегда такие? — пронеслась мысль. — Тяжелые, изматывающие. И такие прозаичные. Почему-то я думал, что все немного по-другому. Красочней, что ли… А тут сидишь и ждешь неизвестно чего, морозишь задницу».
В очередной раз раздался свист. Глухой перестук, иногда сменяющийся мокрым хрустом. Откуда-то натекла алая дорожка. Обвила стрелу, как речной поток одиноко растущий камыш. Кровь горячая, парующая. Густая и ярко-алая, словно маков цвет.
— Эскер, ты жив? — услышал я крик Ферана.
— Жив! — отозвался я, очнувшись от созерцания чужой крови.
— Маэрдир? — позвал лейтенант.
— Тут!
Феран провел перекличку. Не отозвались четверо. Все-таки я успел вовремя. Больше чем уверен — потери на других участках намного больше.
Я выгадал момент между залпами, ухватил посох и создал заклятие. Мир сразу же раздвоился. Какая-то часть меня осталась вместе с телом, пряталась под павезой, содрогающейся от града ударов. Вторая воспарила, легко вознеслась к небу. Ощущение было странное и даже немного болезненное.
У меня захватило. дух. Я парил в такой вышине, где только птицы летали. Облака рядом, стоило протянуть руку. Глянул вниз — там белые и темные пятна, какое-то шевеление. Спустился немного ниже и осмотрелся. Вот наша линия укреплений. Волнистая, кривая и несколько несуразная. Вдалеке увидел чёрную точку — Вторая пограничная крепость. Еще чуть ниже. Боги, как же много имперцев! Впереди тонкая линия эльфийских лучников. Ага, вот почему стреляют столь быстро! Остроухие стояли в две шеренги. Одна выпускала стрелы и отходила вправо, вторая тут же занимала свободное место. Очень умно. А чуть позади ровные квадратики пехотинцев. Пока стояли неподвижно, но скоро двинутся в атаку. На флангах огромного войска рыцарская конница. Так, а что в тылу?.. Еще несколько конных отрядов — резерв. Из лесу подтягивались новые — за кронами деревьев пряталось еще много скифрцев.
Взгляд привлекло какое-то белое пятно. Это были служители. Я попробовал зависнуть над ними — все-таки интересно, чем занимаются. Но уперся в невидимый твердый купол. Мрон! Защита. Можно попробовать пробить, но маги сразу же узнают о моем присутствии. А этого нельзя допустить, пусть пока побудут в неведении. Я вновь взмыл вверх, стал наблюдать за общим ходом сражения.
Там, далеко внизу, часть меня услышала отрывистую команду. Несколько воинов под защитой павез бросились к блестящему обелиску огнеметателя. Один споткнулся, уронил щит, тут же рухнул со стрелой в груди. Остальные вроде добежали. Через минуту я почувствовал мелкую дрожь, услышал низкий рокот. По коже прошлась волна тепла, а глаза резанула яркая вспышка. На мгновение я утратил контроль над Астральным Двойником. Но тут же восстановил, вновь оказался в небе. И увидел потрясающую картину. Десятки гладких стволов изрыгнули из себя столбы белого пламени. В небо взмыли огненные шары. На миг застыли на пике дуги, а потом с ревом обрушились на армию имперцев. Раздался оглушительный грохот. В воздух взметнулись фонтаны из пламени и земли, крови, частей тел. Густой белый дым затянул поле.
«Теперь посмотрим, кто кого, — со злорадством подумал я. — Что, получили?».
Подул легкий ветерок, развеял дым. Я с любопытством осмотрел результаты удара огнеметателей. Мрон! Не так уж и хорошо, как хотелось бы. Прицелились слишком высоко, и удар пришелся на тылы имперского войска. Теперь механикам придется возиться еще минут двадцать, чтобы перезарядить огнеметатели. А под стрелами светлорожденных и того больше. Два огненных шара разметали большие резервные отряды мечников, превратили людей в пыль. Остальные упали в лесу, вызвали пожар. Но, к сожалению, панику не посеяли. Имперские командиры быстро восстановили порядок. Эльфийские лучники прекратили стрелять лишь на несколько минут, но тут же пришли в себя, вновь стали поливать нас стрелами.
Двойное зрение начало причинять мне невыносимую боль. Тот я, что был внизу, затрясся, выгнулся. Еще немного, и потеряет сознание. Я скользнул обратно. Уже над линией укреплений успел заметить, что эльфы перестроились. Сквозь прорехи хлынула волна копейщиков. Воины молча, без воплей и криков, побежали к нашим укреплениям. Быстро преодолели поле. Кое-кто свалился в ямы-ловушки, но большинство благополучно добрались до склона, стали пробираться меж густо натыканных кольев. Светлорожденные не прекращали стрелять, но я сообразил: когда копейщики достигнут половины гребня — прекратят, чтобы не попасть в своих. Хотел задержаться еще, но боль стеганула по сознанию огненным кнутом. Еще немного, и мозг превратится в горячий паштет.
Воссоединение разума ознаменовалось яркой вспышкой. Я опять в полной мере ощутил тело, почувствовал боль и жжение под черепом. Мотнул головой, пытаясь изгнать муть. Зря, лучше б не шевелился. В глазах вспыхнуло, боль ударила вдоль позвоночника. Я застонал, кое-как вытер пену с губ. Еще бы чуть — и сжег себе разум…
— Феран! — позвал я. Но сразу сообразил, что говорю шепотом. Напряг горло, крикнул: — Феран!
— Эскер? — послышался слева ответ. — Что случилось?
— Идут!
— Откуда знаешь? — удивился лейтенант.
— Знаю, и все! — рявкнул я. — Не задавай глупых вопросов! Готовься, сейчас обстрел прекратится. Нужно будет сделать залп из арбалетов!
— Встретим и обласкаем! — кровожадно рыкнул лейтенант. — Слышали? По команде — стреляем!
Я дождался, когда ливень эльфийских стрел закончится. Отбросил утыканную стрелами павезу и подхватил арбалет, что выронил мертвый усач. Тяжелый, зараза, и неудобный. Ничего, постреляем. Я уже слышал пыхтение вражеских воинов, топот ног и бряцание доспехов.
— Стреляем! — заорал Феран, срывая голос.
Резкий рывок. Встаем на ноги и поворачиваемся, кладем тяжелый арбалет на верхнее бревно. А вот и враги. Карабкаются по склону земляного вала, словно муравьи. Стараются ломать колья, чтобы освободить дорогу другим. Лиц не вижу, шлемы с забралами. Тем лучше, не надо смотреть в лицо людям, которых убиваешь. Но в прорезях сверкают глаза, горят безумием и бешенством.
Первый копейщик в пяти шагах. Рвется вперед, рыча как дикий зверь, занес копье для удара. Я нащупал спусковую скобу и нажал. Сухо щелкнуло, арбалет дернулся в руках словно живой. В груди врага появилась рваная рана. Тело отшвырнуло прочь, бросило на других воинов. Выстрел был почти в упор, а тетивы тугие.
Я вновь прицелился, быстро выпустил остальные четыре стрелы. Справа и слева раздался слитный стук. Первый залп заставил дрогнуть волну осаждающих. Последующие смешали ряды и заставили отступить. Хорошая вещь — многозарядный арбалет. Скифрские копейщики отхлынули от нашего участка вала, отступили, закрывшись щитами. Кто-то из наших успел перезарядить, стали стрелять вдогонку. Толстые стрелы пробивали даже металлические щиты.
Разряженный арбалет я отбросил прочь и потянул меч из ножен. Все равно перезаряжать не умею. На соседних участках дела обстояли не так хорошо. Обстрел покосил многих. Люди не успели попрятаться под павезами. Да и момент нападения немного проворонили. Скифрцы были на гребне вала, лезли один за другим, теснили воинов крепости.
— Арбалетчики! — заорал Феран. — Поддержать соседей! Остальные стоим на месте, не оголяем позицию. Они справятся.
Действительно, справились. Правда, большой кровью, но сумели отогнать имперцев. Я стоял и задумчиво наблюдал, как соседний десяток добивает первую волну атакующих. Арбалетчики выпускали стрелу за стрелой, враги пятились, пытаясь сохранить подобие порядка. Но падали один за другим, сраженные стальными стрелами.
Выдалась небольшая передышка. Эльфийские лучники больше нас не беспокоили, отошли за спины мечников. Наверное, решили дать отдых натруженным рукам и пополнить запас стрел. Остатки копейщиков отхлынули океанской волной. Но быстро перегруппировались, четко и слаженно отошли в тылы имперской армии.
— Отбились, — ухнул стоящий рядом Рол, снял шлем, украшенный приличной вмятиной. Эльфийская стрела все-таки пробила щит, но шлем уже не смогла. — Но это лишь начало. Скифрцы пробуют нас на зуб.
— У них куча свежих резервов, — проворчал Маэрдир. Зачерпнул где-то пригоршню чистого снега и отер лицо.. — А у нас никого нет. В крайнем случае, возьмут измором.
— Разговорчики! — рявкнул Феран. — Перезаряжаем арбалеты! Скоро в бой пойдут другие.
Воины подчинились, кинулись выполнять. Мы успели оттащить тела погибших товарищей, перевязать раненых. И тут вновь взревели трубы, теперь в стане противника. Мы кинулись к валу, всмотрелись. От армии империи отделились ровные квадратики, пошли на нас. Мечники с толстыми башенными щитами в руках. Такие будет трудно пробить даже нашим арбалетам. Шли стройными рядами, старались не допускать широких щелей в стыке щитов.
— Какая выучка! — восхищенно цокнул языком Маэрдир. — Хорошие воины.
— Готовьтесь! — рявкнул лейтенант. — Стреляем, только когда подойдут ближе. Иначе попусту потратим стрелы. Чародеи тоже участвуют! Иначе не справимся. Старайтесь разбить строй. Дальше пойдет легче.
— Жалко, у нас лучников нет, — посокрушался Маэрдир. — Можно было бы достать навесной стрельбой.
Имперские фаланги приблизились на опасное расстояние, стали взбираться наверх. Кто-то из наших выстрелил, но арбалетный болт лишь высек искры на щите, оставил вмятину и отскочил. Феран прикрикнул. Нужно подпустить еще ближе. Так, чтобы стрелы смогли пробить металл.
Я поколебался — не показать ли, на что способен в магии? Но меня опередил Иг. Длинная ветвистая молния с шипением сорвалась с его пальцев, прошлась по переднему ряду фаланги. Раздались вопли боли и ужаса. Первые два ряда рухнули замертво. Наши арбалетчики тут же воспользовались возможностью — стали всаживать болты один за другим. Возникла сумятица, фаланга остановилась. На какое-то мгновение мне показалось, что она рассыплется и скифрцы побегут. Но выучка победила. Солдаты с рычанием бросились вперед, подобрали еще горячие щиты погибших. Иг ударил их воздушными ножами, добавил плетьми. Десятки имперцев рухнули, посеченные призрачными лезвиями. Но другие не остановились, упорно побежали дальше. Фаланга рассыпалась, воины рванулись вперед поодиночке. Сообразили, что в строю можно защититься лишь от стрел, но не от магии.
Защелкали арбалеты, взвизгнули воздушные плети. Вопли раненых и хрипы умирающих терзали уши. Но уже стало ясно — этих мы не отбросим так же легко, как копейщиков. Придется сойтись врукопашную. Я зашептал заклятия, одновременно с этим выхватил клинок. Солнечный луч скользнул по тонкому лезвию, в нем отразилось небо, облака. Я невольно задержал взгляд, полюбовался оружием. Сколько ночей повидал этот клинок и сколько дней, сколько крови выпил — одним богам известно. Но теперь придется окропить его еще раз.
На гребень вала выскочил первый мечник, отбросил щит прочь — мешает, полез через загородку. Но тут же получил арбалетный болт в шею, свалился вниз. На его месте возник другой, рядом сверкнул на солнце шлем третьего…
— Навались, ребята! — закричал Феран.
Я отступил чуть назад — свои же затопчут, хотел ударить магией. Но тут на меня прыгнул вражеский воин, взмахнул мечом. Я присел, пропуская клинок над головой, подрубил скифрцу ноги. Брызнула кровь, вопль заложил уши. Я полоснул его по шее, добивая, перешагнул через тело. Скифрцы напали сразу с двух сторон, стали бешено махать мечами. Я увернулся на пределе сил и скорости, одного ударил оголовьем посоха в шлем. Толстый металл смялся, словно бумага. Из смотровых щелей брызнули алые горячие струйки. Я крутанулся на месте, используя инерцию, ударил клинком другого. Рука заныла от боли. Но лезвие вспороло стальной панцирь, прошло наискось через грудь врага.
Мир уменьшился до пятачка земли в нескольких шагов, клочка голубого неба и небольшого участка вала. Я был предельно сосредоточен. Бил и колол вражеских солдат, отрубал руки и головы, ничего не слыша и не чувствуя вокруг. Кружился в странном ломаном танце. Имперцы лезли через бревенчатую стену один за другим. И каждый находил гибель от моего меча или посоха.
Плечо ожгло болью. Я отшатнулся, бросил быстрый взгляд вокруг. Скифрцы уже были внутри укреплений. Отчаянно рубились с нашими, теснили. Хорошие воины — все рослые и сильные как на подбор. Гвардия. Я увлекся, дрался наполовину окруженный. Наши отступали, прикрывшись щитами. Предпринимали отчаянные контратаки, но врагов было слишком много.
По груди чиркнул вражеский клинок, высек искры. Магическая куртка защитила, но я ясно услышал, как затрещали ребра. Боль пронзила грудь. Я охнул и отшатнулся, изо рта брызнула кровь. Быстро создал лечащее заклятие, зарычал от ярости и взорвался чередой ударов. Перед глазами была сплошная круговерть, блеск стали. Сухожилия рук разрывала боль, под клинком скрежетал металл, хрустело и чавкало. Грудь и спину, плечи и ноги сотрясали удары. Я мгновенно заживлял раны, рвался вперед, словно обезумевший берсеркер. Рядом прошипела яркая молния, сожгла нескольких врагов. Это дало мне небольшую передышку. За пару секунд я успел создать заклятие. Имперцы вокруг взвыли от боли, повалились на землю. Из стыков доспехов и щелей в забралах повалил дым, потекла отвратительная бурая жижа. Появилось пространство для маневра. Наши тут же им воспользовались, кинулись в контратаку. Я почувствовал, что меня прикрывают с боков, и пошел вперед на острие клина. Убивал быстро и безжалостно, жег врагов целыми десятками. Работал четко и размеренно: удар клинком, пинаем ногой обмякшее тело и выбрасываем вперед оголовье посоха. Хруст костей — тяжелый каменный шар сминает доспехи, вдавливает грудную клетку. В это время спускаем с привязи готовое заклятие. Маленькие огненные змейки скользят по телам скифрцев, прожигают дыры в доспехах, выедают внутренности…
Я прошелся вдоль вала несколько раз туда и обратно. Сбивал волны имперцев. Наши шли позади и добивали. Оставшиеся в живых арбалетчики перезаряжали свое оружие, поддерживали стрельбой. Когда стало трудно идти из-за множества трупов под ногами, поток скифрцев иссяк.
Спину мне ожег жар, раздался гул и рев пламени. В бой включились огнеметатели. Я обернулся, прищурившись, посмотрел на стену яркого белого пламени и черные вопящие фигурки, мечущиеся в рукотворной Преисподней. Механики и наводчики водили стволами орудий, пытаясь захватить как можно больший сектор. Почва под ногами вздрогнула, справа в небо ударил столб белого пламени. В воздухе превратился в маленькое солнце и рухнул где-то среди воинства империи.
Голова закружилась. Я оперся о посох, постарался дышать ртом. Запахи были тяжелые, тошнотворные. Под ногами хлюпало, сапоги скользили по мягким и еще теплым телам. Я постарался не смотреть вниз, занялся самолечением.
— Отбились! — устало охнул Маэрдир. Раздраженно спихнул тело скифрца с ограды, оперся спиной о бревна.
Сверху сверкнуло, прошипело. Позади на небольшом возвышении стоял Иг и колдовал. Я невольно восхитился той скорости, с которой он сплетал энергию в контуры. Боевой маг мастерски управлялся с шаровыми молниями, воздушными хлыстами и ножами. Создавал что-то еще, но я даже названий этих плетений не знал. Бил непрерывно и прицельно, сеял панику в рядах отступающих, помогал соседним отрядам. Чародей выглядел безжалостным богом войны. В холодных глазах Ига плясали синеватые искорки энергии, тонкий серебряный обруч тускло блестел на лбу.
Я перевел взгляд на мечника. Лицо у Маэрдира потемнело от усталости, светлые волосы слиплись от крови. Шлем он где-то потерял. Доспехи воина были страшно посечены, правый наплечник болтался на одном ремне. Он весь был в потеках крови, даже непонятно — своей или чужой. Досталось ему.
Подошел Рол, привалился рядом с мечником. Следопыт тоже был изможден, словно весь день таскал мешки с песком, измазан кровью. Я присмотрелся — ранен в предплечье и ногу. Не раздумывая, шепнул заклятие. Рол поморщился, зашипел от вспышки боли. Но тут же расслабился, с удивлением осмотрел белые полоски шрамов на месте глубоких резаных ран.
— Цены тебе нет, Эскер! — пробормотал воин, ощупывая бедро. — Каждый раз выручаешь. Я в долгу перед тобой.
— Еще не вечер, — буркнул я. — Тебе представится случай отплатить.
Остатки фаланг отступали к основным войскам. Кое-где еще шел бой, оттуда доносился звон мечей, крики и ругань. Но из наших тылов подошли свежие резервы, включились в схватку. В нескольких местах склон вала превратился в огненное поле. Имперцы бежали, завывая от ужаса. Но многие уже упали, превратились в дымные головешки. Огневики не жалели масляной смеси. В небе сверкали яркие хвостатые звезды, падали среди воинства скифрцев. В воздух рвались фонтаны грязного пламени и комья земли.
— Война всегда такая? — спросил я в пустоту.
Рол глянул на меня с печалью. Вымученно улыбнулся, отер кровь и пот с лица.
— Да, Эскер, — ответил следопыт. — Некрасиво, правда?
— Ужасно, — согласился я. — Почему люди воюют?
— Спроси что-нибудь полегче, — фыркнул Маэрдир. — Зависть, злоба, жадность — выбирай что хочешь.
В груди у меня будто засел осколок льда, острый и холодный. Полоснул по сердцу. Я постарался растопить его усилием воли. Не получилось. Слишком уж было страшно. Не за себя, нет. За безумный мир, в котором живут столь жестокие существа. Странно, и почему я еще не сгорел в горниле междоусобных войн? Мне приходилось убивать и сражаться. Но эта битва… То, что было раньше, — детский лепет по сравнению с нею.
— Тогда мы хуже зверей, — произнес я одними губами. — Звери убивают лишь для пропитания.
Рол услышал — у него вообще был острый слух. Скривился.
— Не забивай себе голову, Эскер, — сказал следопыт. — Иначе дрогнешь в решающий момент. А это смерти подобно. Ведь ты хочешь еще пожить?
— Хочу, — покорно согласился я.
Я прекрасно понимал, что думаю о прописных истинах, что Рол прав. До меня тысячи ученых и философов ломали головы над этими вопросами. Наверное, это возрастное. В дурной голове начинают появляться умные мысли. Ничего оригинального, просто наступил определенный период взросления. Но тут тревожит иное. Почему хорошие и действительно важные мысли считаются детскими и наивными? Неужели быть взрослым — значит очерстветь, не обращать внимания на такие вещи? Или так просто легче?..
Я хмуро посмотрел на груды тел. Недавно это были живые, дышащие люди. Наверное, кого-то любили. А теперь просто бездушная куча парующего на морозе мяса и костей. Журчали ручейки крови, густыми алыми потоками стекали с пологого склона: Среди этого ужаса бродили выжившие воины. Добивали врагов, своих раненых оттаскивали к палатке лекарей. Люди в серых длинных одеждах суетились, перевязывали раны, поили живительными настойками.
Появился Феран, кивнул мне. Офицер выглядел кровавым демоном. Но оказался жив и невредим, даже не ранен.
— Хорошо сражаешься, Эскер, — сказал воин. — Только неправильно.
— А как правильно? — проворчал я.
— В строю, — твердо сказал лейтенант. — Сообща мы сильнее. Спину соратник прикроет, подсобит в трудную минуту. Ты здорово помог, но не высовывайся, ради богов!
— А как же честь, радость битвы, доблесть? — спросил я и криво ухмыльнулся.
— Лучше быть осторожным и живым, чем смелым и мертвым, — отпарировал Феран.
Командир провел быструю перекличку. От тридцати воинов, начинавших сражение, осталось пятнадцать. И лишь десяток боеспособных, но израненных и усталых. Я плюнул на конспирацию, подлечил их заклинаниями. Уже неважно, что подумают. Выжить бы.
Не успели мы отдышаться, как вновь протрубили трубы. Мы бросились к валу. Поле все было в столбах черного дыма, к небу рвались языки пламени. Скифрцы бежали вперед под прикрытием щитов. Опять копейщики, а за ними сразу мечники. Свежие резервы, еще не потрепанные нами. Феран приказал зарядить арбалеты. На каждого пришлось сразу по два таких агрегата.
Я прислушался: где-то далеко слева раздавался грохот, ржание лошадей. В бой вступила рыцарская конница? Пора бы. Ловушки и волчьи ямы обезврежены, почти все колья посбивали. А если где-то растащили баррикаду, то самое время имперцам опробовать остроту копий.
Появилось ощущение, что я уже вечность стою под этими невероятно голубыми небесами и ярким полуденным солнцем. Я сражался, отдыхал и вновь сражался. Махал мечом и бил заклятиями, отплевывался от чужой крови, стрелял из арбалета. Тело овевали волны горячего воздуха, в небо летели пламенеющие звезды. Огнеметатели работали не прекращая.
Потеряв еще троих, мы сбросили с вала следующую волну солдат противника. Но почти сразу пришло пополнение из двадцати воинов, и мы отбили еще два нападения.
В одну из передышек пробегающий мимо вестовой попросил воды. Между глотками рассказал, что на левом фланге объявились эльфы, истребили обороняющихся стрелами. А потом в дело вступила рыцарская конница и служители. Ограждение разметали святыми словами. Лишь резерв из огневиков и нескольких конных отрядов сумел остановить прорыв. Поэтому подкрепления ждать не стоит, все там. Вестовой осушил флягу и умчался.
Мы собрались в уголке. Тут оказалось самое чистое место.
— У нас почти не осталось воинов, — прохрипел Маэрдир, сидя в жидкой холодной грязи. — Чем думает Максимус?
— Головой, — проворчал Феран в ответ. — А не тем, чем ты решил. Комендант правильно рассчитал. Нужно измотать имперцев, уничтожить как можно больше. Иначе развалят крепость по камешкам.
— Мы все здесь останемся, если не прибудет подкрепление, — угрюмо сказал мечник. — Или если не отступим.
— Не думаю, что дела настолько паршивы, как ты говоришь, — вымученно улыбнулся лейтенант. — Комендант не дурак и зря губить людей не станет. Нужно продержаться еще немного. Приказ об отступлении будет, не сомневайся.
— Надеюсь, — пробормотал Маэрдир. — Хочется еще погулять по миру.
— Погуляешь, — фыркнул Рол. — И мы продержимся. Огнеметатели целы. Да и чародеи у нас не промах. У других дела обстоят гораздо хуже.
Следопыт подмигнул мне. Я кивнул в ответ и подумал, что Рол чересчур оптимистичен. В живых осталась всего горстка воинов. Нас пятеро — тех, кто начали путь еще с Лугара. И еще четверо воинов Третьей пограничной. Двое копейщиков и двое арбалетчиков. Но измученные и подавленные. Раны я кое-как залечил, но усталость снять не смог. А у скифрцев еще тысячи свежих воинов.
Я и сам, честно говоря, едва стоял на ногах, даже заклинания не помогали. Во время боя получил несколько серьезных ран, едва сумел излечиться. Один ловкий мечник почти отрубил мне ногу. Другой подобрал оброненный кем-то из наших арбалет, выстрелил в упор. Стрела куртку не пробила, но раскрошила мне несколько ребер и едва не размозжила сердце. Шрамы жутко зудели и чесались, а в ушах звенело от потери крови. Я то и дело ощупывал грудь, кривился при воспоминании о той кошмарной боли.
— Долго не нападают, — хмыкнул Маэрдир и настороженно прислушался. — Боятся, что ли? Раньше передышек не давали.
— Типун тебе на язык! — фыркнул Рол. — Пусть их. Надоело мясником работать.
— Эскер с Игом еще и поварами подрабатывают, — попытался пошутить мечник. Поймал мой недовольный взгляд и замахал руками. — Все-все; больше так не шучу.
— Слышите? — внезапно встрял один из арбалетчиков, худосочный пожилой мужичок. Поднял руку, привлекая внимание. — Поют!
— У тебя в ушах звенит, — съязвил Маэрдир. — Я ж видел, как тебя по голове огрели. После такого и небесных дев увидишь…
— Постой! — перебил Рол. Закрыл глаза и прислушался. — И правда, поют.
Остальные умолкли и тоже напрягли слух. Действительно, сквозь шум битвы прорывалось далекое пение. Постепенно становилось громче, сильнее. Язык непонятный, однако чувствовалось в нем нечто странное… Далекие голоса просили, обещали и грозили. Похоже на военный марш, торжественный и суровый.
В солнечном сплетении разорвалась острая боль. Я схватился за живот, согнулся пополам. Вспыхнула страшная догадка — служители! Я хватанул ртом холодный воздух, захрипел. На меня глянули с беспокойством и страхом — магу плохо. Феран и Рол переглянулись, пошли звать лекарей. Маэрдир с кряхтением встал с земли, подошел ко мне.
— Что случилось, Эскер? — пробормотал мечник. — Перенапрягся с магией? Да, бывает. Вот помню, служил в Окране, там полковые маги частенько…
Я распахнул рот, словно выброшенная на берег рыба. Попытался сделать знак, чтобы убирался отсюда быстрее. Но воин не понял, улыбнулся и ободряюще похлопал меня по спине.
— Беги, дурак! — просипел я.
И тут это случилось. Новая волна жуткой боли накрыла меня с головой. Я рухнул на колени и обреченно посмотрел в небо. Синяя гладь пришла в волнение, завертелась в круговороте. В центре возникла черная дыра, словно зев в пещеру паука. Оттуда ударил сноп золотистых солнечных лучей, разошелся веером светящихся стрел. Превозмогая боль и вяжущую слабость, я потянулся разумом к посоху, спустил с привязи одно-единственное защитное заклинание. И щедро плеснул в него силы.
Яркая вспышка ослепила, меня подбросило в воздух и швырнуло оземь. Дыхание с жалким всхлипом вылетело из груди. Я взвыл, чувствуя, как жаркое пламя лижет одежду. Каким-то образом сумел обратиться к Стихии, и огонь отступил. В глазах стояла сплошная серая пелена, боль терзала каждую клеточку тела. На какое-то время я потерял сознание. А когда очнулся, ощутил, что лежу на чем-то мягком и холодном, скользком. Тела погибших — дошло до меня.
Кое-как встал на четвереньки и распахнул глаза. Тряхнул головой. Мир перед глазами двоился, в уши словно засунули пробки. По мочкам и шее стекало нечто горячее. Я потрогал пальцами — кровь. Удар пришелся совсем рядом, но лишь отбросил меня и оглушил. А заклятие смягчило взрывную волну, не дало сжечь и посечь осколками и без того настрадавшееся тело.
Я поднялся на колени и огляделся. Наш участок вала больше не существовал. Разметало в клочья. Там, где раньше высился длинный обелиск огнеметателя, теперь была огромная воронка. Страшный жар плавил ее края, внутри плескалась горячая магма. Горели не только бревна, а и металл, сама земля. У самого края ямы лежало изуродованное обугленное тело в раскаленных доспехах. Сердце сжалось от горечи и тоски. Маэрдир, сообразил я. Не топтать ему больше землю, не дышать воздухом. Остальных воинов разметало, изорвало на клочки. А мечника просто-напросто накрыло волной пылающей масляной смеси из разорванного резервуара огнеметателя.
Я ощупал землю, отыскал посох. Уперся им в землю и встал на ноги. Мимо просвистела стрела, взъерошила мне волосы. Обычная, не эльфийская. Если бы стрелял светлорожденный, то попал бы. Эти гады не любят попусту тратить стрелы.
Посох, как всегда, пришел на помощь. Замурлыкал, плеснул в тело животворящей теплой волной. Я задрожал, едва не упал опять. Над полем боя стоял многоголосый вопль боли и ужаса, рев пламени. Земля вздрогнула, неподалеку прогремел взрыв. Меня окатило дождем раскаленных осколков, засыпало горячим пеплом. Я задрал голову и увидел черный глаз в небе. Он непрерывно изрыгал из себя солнечные стрелы. Пламенные лучи гонялись за оставшимися в живых воинами, превращали линию укреплений в мешанину из обгоревших бревен и земли. Войско скифрцев потихоньку приближалось. Пока не рисковали подходить близко, ждали, когда служители завершат заклятие.
Армия Свободных Земель перестала существовать. Сквозь пелену дыма я заметил одиночные фигуры бегущих воинов. Люди испуганно косились на небо, закрывали головы руками, словно это могло защитить. Петляли меж кучами мусора, то и дело спотыкались о тела павших товарищей.
«Чего стоишь? — промелькнула злобная мысль. — Или тоже хочешь погибнуть? Один в поле не воин».
Я побрел на подкашивающихся ногах. Несколько раз падал. В глазах темнело, и меня рвало кислой прозрачной слизью с твердыми комками пепла и гари. Отдышавшись, я шел дальше.
Невдалеке вспыхнуло и загрохотало. Пронзительно засвистели камни, осколки металла. Я прикрыл лицо рукой, пригнувшись, обогнул место взрыва. Опять упал на колени и столкнулся взглядом с каким-то воином. Молодой парень, даже младше меня. Лицо в копоти, глаза выпучены от ужаса. Сидел на земле, зажимал горло руками. Задыхается, что ли? Я потряс его за плечо, чтобы привести в чувство. Махнул рукой, мол, следуй за мной. Глаза у парня остекленели, из-под пальцев брызнули алые струйки. Я отшатнулся. Тупо смотрел, как руки несчастного опустились, обнажив глубокую рваную рану на горле. Кровь хлынула уже широким потоком. Воин закатил глаза и упал на землю.
— Мрон! — прошептал я. — Когда же кончится этот проклятый день?
Поднялся и пошел дальше. Осталось немного. Нужно выбраться за укрепления. Там небольшой участок голого поля, а дальше стены крепости. На пути то и дело попадались раненые и умирающие. Троим я перелил немного силы. Воины очнулись, виляющей походкой поплелись следом. Остальных я даже не стал трогать. Без толку, все равно умрут. Даже мои заклинания не могут возвращать к жизни людей с распоротыми животами и вывалившимися кишками, с оторванными конечностями и жуткими ожогами.
Среди тел я заметил грязный синий лоскут, без колебаний кинулся туда. Отбросил тело давно мертвого ратника, стряхнул сор и землю. Я не ошибся — это был Иг. Маг лежал лицом вниз, раскинув руки. Я ощупал тело. Теплый. Приложил ухо к спине. Сердце еще билось. Медленно и слабо, неровно. Но, кажется, боевой маг мог выжить. На секунду у меня возникло гаденькое желание бросить его и пойти дальше. Но я подавил подлый порыв, перевернул мага и вгляделся в грязное, исцарапанное лицо. Веки чародея подрагивали. Иг отчаянно цеплялся за жизнь, пытался прийти в себя.
Я внимательно осмотрел его, но видимых ран не обнаружил. Лишь на голове большая шишка, светлые волосы измазаны красным. Мантия превратилась в лохмотья, сквозь дыры проглядывали искореженные пластины доспехов.
«Маг просто сильно оглушен, — догадался я. — Зацепило осколком, слегка контузило. Ничего серьезного».
Я шепнул заклятие, провел рукой над телом. С ладони потекло оранжевое сияние, сухо затрещали маленькие искорки. Чародей вздрогнул и распахнул глаза. Дернулся, жалобно застонал. На меня посмотрел ошеломленно и дико. Губы что-то беззвучно шепнули. Я не услышал, приблизил ухо.
— Передай Флори, что я буду любить ее всегда! — просипел Иг. — Судьба… живите счастливо! Я знаю, твоя душа еще вместе с ней…
Я отшатнулся и брезгливо скривился.
— Что за дурак! — воскликнул я с отвращением. — Нет, боги, ну что за дурак!..
— Я умираю, — прошептал Иг обреченно, с надрывом. Но на меяя глянул с искренним удивлением. Ведь я должен пустить скупую мужскую слезу, поклясться в вечной дружбе и пообещать приходить на могилку вместе с детьми. Показывать рукой и говорить: «Здесь покоится герой!» Маг снял обруч и протянул мне, — Он твой. И Флори твоя. Живите…
— Ну актер, — со злым удовольствием сказал я. Размахнулся и влепил Игу звонкую пощечину, заорал бешено: — А ну встать, придурок!
Голова чародея безвольно мотнулась, на щеке остался красный отпечаток пальцев. Маг зарычал, вскочил на ноги и рефлекторно создал шаровую молнию. Взвизгнуло, сверкнуло. Плетение отразилось от моего еще тлеющего щита, сбоку взметнулся земляной гейзер.
— Умница, дочка! — съязвил я. — Только своих убивать не надо. Очухался? Умирать больше не будем?
В синих глазах промелькнула ненависть, но тут же сменилась удивлением. Маг ощупал себя, прикоснулся к голове. Прислушался к ощущениям и глупо улыбнулся.
— Пойдем! — приказал я, поднимаясь на ноги. — Тут нельзя оставаться.
— Что ты сделал? — тупо спросил маг.
— Вылечил тебя, — фыркнул я. — И тех глупостей про Флори я не слышал. Понял?
Боевой маг ошеломленно огляделся. Поле застилал черный дым, трещал огонь. Я хмыкнул про себя — никогда еще не видел Ига таким растерянным.
В землю неподалеку воткнулось несколько стрел. Я оглянулся. Имперская армия подошла ближе. Пока работали лишь лучники, остальные ждали, когда прекратится магическая атака. Еще две стрелы упали с неба, застряли в мертвых телах. Нас заметили, решили добить. Было ясно: скоро подойдут ближе и стрелы посыплются гуще.
Я отвернулся и пошел прочь. За спиной услышал торопливые шаги. Иг вышел из ступора и догнал меня.
— Постой! — окликнул чародей. — Постой, Эскер!
— Что такое? — спросил я с раздражением и обернулся. На лице боевого мага отразилась страшная мука. Иг нервно повертел в руках серебряный обруч Флори и спросил:
— Почему ты меня спас? Почему вытащил? Ведь мог оставить подыхать.
— Более подходящего момента для выяснения отношений не нашел? — кисло спросил я. — Давай потом разберемся.
— И все-таки? — не отставал Иг, схватил меня за рукав. — Я знаю, тебе хотелось бы этого. Ты никогда не переставал любить Флори. А я отобрал, отбил…
Я вырвал руку, схватил за грудки и прошипел в лицо:
— Ты дурак! С чего ты взял, что было именно так?

— Я знаю! — полузадушенно прохрипел маг. Попытался освободиться, но безуспешно. Магия и злость придавали мне силы. — Чувствую.
— Ах чувствуешь! — насмешливо сказал я, пристально глядя в голубые глаза. — Но ведь не понимаешь. Тогда объясню, так уж и быть… Я не тот человек, что был прежде. И силой держать никого не буду. Флори выбрала тебя — прекрасно. Значит, ты лучше. Или просто другой. Это ее выбор. И я уважаю его, несмотря ни на что. Не собираюсь лишать Флори счастья. Доволен?..
Я отшвырнул чародея, подобрал посох и пошел дальше. Позади вновь послышались шаги. Иг плелся следом, обиженно сопел. «Самое время ударить мне молнией в спину, — угрюмо подумал я. — Ударит или нет?»
Далеко впереди мелькали силуэты тех воинов, что я подлечил. Обогнали, пока я возился с боевым магом. Теперь бежали со всех ног к воротам крепости. Голову мне опалил жар, наверху сверкнуло золотистым. Я пригнулся, закрылся рукой. Грохнуло. Меня осыпало горячими камешками, рядом что-то упало. Я распахнул глаза — у моих ног лежала обожженная рука, оторванная по локоть. Обрывки одежды тлели, ноздри резал запах паленого. Кровь уже не бежала, спеклась. Я глянул вперед. Там, где раньше мелькали фигуры спасенных солдат, была дымящаяся дыра в земле.
Я заскрежетал зубами от слепящего бешенства, медленно повернулся лицом к имперской рати.
— Иг! — позвал я, бросил быстрый взгляд на боевого мага. — Поможешь?
— Что нужно делать? — спросил чародей.
— Защищать меня, — сказал я.
Я воткнул посох в землю, опустился на колени. Покопался в сумке, извлек нужную книгу. Открыл на разделе «Высшая Магия» и прикипел взглядом к строчкам. Когда-то видел заклятие, но не обратил внимания. Тогда у меня было слишком слабое ядро. Но теперь все иначе. Ага, вот… Ух ты, интересно! Заклятие совмещенное. Элементали Стихий объединены с Магией Крови и Ментальными силами. Но относительно простое. Справлюсь.
— Что ты собираешься делать? — спросил Иг. В голосе прозвучал страх.
— Мстить! — ответил я почти спокойно.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:16 | Сообщение # 21

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 12
Я сосредоточился, попытался отрешиться от окружающего. Подчиняясь моей воле, звуки постепенно затихли. Перестали существовать запахи. Холодный колючий ветер прекратил терзать лицо. Я медленно проговорил заклинание про себя, запоминая. Глянул вверх. Клочок лазурного неба, столбы черного жирного дыма. А посередине висит воронка. Дыра, похожая на зрачок гигантского существа, вела в неизведанные глубины, где нет ни времени, ни пространства. Язва на лике нашего мира. И этот нарыв нужно закрыть во что бы то ни стало.
Меч вышел из ножен с удивительной легкостью. Я положил клинок перед собой, а потом собрался с духом и произнес заклятие. Слова удивительного, но почему-то такого родного языка дались легко, полились из губ певучим непрерывным потоком.
— …Амнэ! — закончил я первую часть заклятия. Осторожно прикоснулся запястьем левой руки к клинку, провел. Странно, но боли почему-то не почувствовал. Острое лезвие легко разрезало кожу. Я чуть нажал. Главное — не повредить сухожилия, иначе заживлять буду долго. Я убрал руку от клинка и стал с любопытством наблюдать, как густая, почти черная кровь стекает вниз, наполняя сложенную лодочкой ладонь. Еще немного. Еще… Хватит.
Я встал и выплеснул кровь на оголовье посоха. Шар сразу замерцал, но не привычным оранжевым светом, а зловещим багряным. В голове замурлыкало. Вопросительно и слегка удивленно.
— Так надо, друг! — шепнул я. — Помоги.
По древку посоха пробежали алые злые искры, вспыхнули какие-то символы. В мыслях вновь раздалось мурлыканье. На этот раз дружелюбное и успокаивающее, мол, работай, хозяин, можешь на меня положиться. Я вновь опустил руку, подождал, пока в ладони соберется достаточное количество крови. И начал говорить вторую часть заклинания.
С каждым произнесенным словом мировосприятие искажалось. Все вокруг затянуло молочно-белой пеленой, и лишь черный зрачок гигантского существа так же висел вверху. Из лагеря скифрцев тянулись золотистые цепи энергии. Отражаясь в черноте ока, усиливались и превращались в солнечные стрелы. Я опять услышал пение, хотя служители были далеко. Теперь чувствовалась вся ярость и мощь воронки. По сравнению с ней я — маленькая букашка. Но даже муравей может больно укусить. А если вцепится в глаз, то лишит зрения.
На грани восприятия я ощутил движение громадных теней. Стихии, первоисточники многих сил пришли на мой зов, плоть от плоти мира. Две великие пары — Огонь и Воздух, Вода и Земля. Явилась и пятая сущность. И я вдруг понял, что это Смерть. Непроницаемое темное полотнище без четких очертаний, холодное и спокойное. Подступила ко мне, встала за спиной.
«Слушаем тебя, Повелитель!» — прошелестело в мозгу.
«Здравствуй, Равный!» — насмешливо сказала Смерть.
Я не ответил, все равно они поймут лишь древний язык Повеления. Стал читать заклятие дальше. Стихии подошли ближе. Я забеспокоился, но не остановился. В Высшей Магии есть одно важное правило — прерванное или неправильно произнесенное заклинание грозит гибелью магу. А смерть вот она, за спиной, дожидается моей ошибки.
— …Ирнэ! — закончил я.
Тени Стихий подплыли почти вплотную. От них отделились призрачные щупальца, вонзились мне в грудь. Я почувствовал жар Огня и прохладную свежесть Воды, неукротимую мощь Ветра и тяжесть Земли. На миг показалось, что они разорвут меня на части. Но тут на плечо легла холодная ладонь.
«Давай, Равный! — хихикнула Смерть. — Я помогу!»
Стало неизмеримо легче. Моя собственная сила пришла в движение, хлынула жарким потоком в руку. Перетекла в маленькую лужицу на ладони. Я глянул с удивлением. Темная и горячая кровь заблистала тысячью звезд, забурлила и взволновалась. Пора, сообразил я. И выбросил руку вперед. Кровь разлетелась веером светящихся брызг, разорвала молочное полотнище.
Я почувствовал, что медленно оседаю на землю. Призрачный мир исчез, я вновь очутился посреди поля боя. Словно сквозь сон услышал отчаянные крики, треск и шипение молний, свист стрел. Потом раздался топот, чье-то тяжелое дыхание и звон клинков. Голова удобно легла меж камней. Они показались мне удивительно теплыми и мягкими, словно нагретые солнцем подушки.
А потом пришла боль. Я закричал протяжно и страшно. Сознание не выдержало и выпорхнуло из тела. Вознеслось ввысь и зависло меж небом и землей. Я увидел сияние алых звезд собственной крови. Далеко же они разлетелись, смешавшись с кровью убитых. Красные искры промчались вдоль линии укреплений, собрались в тугой комок силы и ярости. Шар с гулом взлетел вверх, ударил в черный зев воронки и оборвал золотистые цепи. Я ожидал вспышки и взрыва. Но этого не произошло. Просто почувствовал, как смещаются пласты бытия. Ход в Пустоту зарастал, словно обычная рана на теле человека. На грани слышимости раздался разочарованный вой. Голодное и злое существо перестало получать пищу.
С земли вновь поднялись золотистые нити, звенья цепи попытались зацепиться за края исчезающей дыры. Но оставшиеся от кровавого шара капли ухватились за них, помчались вниз. К тем, кто управлял этими щупами. Мир поплыл, ракурс сместился. Я увидел двадцать человек в белых балахонах. Служители стояли посреди небольшой заснеженной поляны в лесу, взявшись за руки. Зажмурив глаза, маги самозабвенно пели и молились. Из солнечного сплетения каждого вырастал золотистый светящийся канат, поднимался в небо. Посередине круга стоял высокий сухощавый старик с книгой в руках — Эр-Денир. Тоже читал молитвы, маленькими разрядами силы управлял другими.
Я увидел каждую морщинку на старческом лице, капли пота, сбегающие по худым впалым щекам. Магистр Ордена Правды был предельно напряжен. Я видел, как он хмурил брови, дергал уголком рта. Магистр усиливал воздействие, подстегивал младших служителей.
И тут по канатам сбежали алые ветвистые молнии, вцепились в тела имперских магов. Чародеи распахнули глаза и закричали от боли. Один за другим повалились в снег и затихли. Мертвы, со злым удовлетворением отметил я и посмотрел на магистра. Эр-Денир рухнул на колени. Книга выпала из ослабевших старческих пальцев, утонула в рыхлом сугробе. Из носа и ушей служителя брызнула кровь. Старик застонал, но быстро пришел в себя, осмотрелся с изумлением и страхом…
Я хотел понаблюдать еще, но тут могучая сила будто дернула меня за поводок. Мир опять смазался, крутанулся. В уши ворвались звуки близкого боя, чьи-то резкие крики:
— Задержи их! Задержи!
— Напирают, гады!
— Нам нужна минута. Хватайте мага!
— Да он же дохлый!
— Счас ты дохлым станешь! Взялись, кому говорю!..
«И опять меня куда-то несут, — подумал я сонно, чувствуя, как чьи-то крепкие руки хватаются за одежду. — Сколько можно падать в обморок, Эскер? Нет бы геройски подохнуть. Так каждый раз выкарабкиваюсь. Или выносят. Скоро я свихнусь от частого битья по голове, от перенапряжения и потрясений. Или начну гадить где попало…»
В голове плескалась боль, мысли путались. Я так и не смог окончательно потерять сознание. Чувствовал, как меня несут куда-то. Слышал крики, звон оружия и свист стрел. На мгновение вспыхнула дурацкая надежда, что кто-то меткий возьмет и попадет, и мои мучения закончатся. Но никто, к сожалению, не сумел. Вместо этого меня уронили самым наглым образом, что вызвало новую вспышку боли. На какое-то время все потонуло в шуме боя.
Я опять начал приходить в себя и ощутил изматывающую тряску. Но, слава богам, она быстро закончилась. Меня осторожно положили на землю. Рядом раздались звуки шагов, чьи-то голоса. «Когда же угомонятся? — подумал я с отвращением. — Не убили, так дайте отдохнуть! На кровать меня и укрыть теплым одеялом. Отпаивать, откармливать и вообще холить и лелеять!»
Мыслил я неожиданно четко и ясно. Даже на сарказм сил хватало. А вот пошевелиться почему-то не мог.
— Куда его, господин комендант? В донжон?
— Постой, Феран. Что вообще случилось? Максимус? Феран? Я ощутил облегчение. Хорошо хоть эти выжили.
— Честно говоря, я точно не понял. Ему стало плохо. Мы с сержантом побежали за лекарями. И тут ударили служители. Нас отбросило и оглушило. А когда пришли в себя, то увидели, что нашей обороне конец. Мы отступили к стенам крепости. А потом заметили Ига и Эскера. Чародеи остановились недалеко от вала. Эскер творил ворожбу, а Иг прикрывал магией. Вот так… Мы кинулись на помощь, едва поспели. Сцепились с имперским авангардом. Эскеру, видимо, удалось что-то сделать, потому что та штука в небе исчезла. Только сам он вырубился. Мы его подхватили и отнесли сюда…
— Хватит. Мне ясно.
— Господин комендант, его бы в крепость отнести. Живой еще.
— Живой, говоришь… — В голосе послышалась усмешка. — Не надо в крепость. Где Иг?
— Здесь, неподалеку. Тоже вымотан.
— Зови. И прикажи подать две лошади с припасами в седельных сумках.
— Слушаюсь!
Они говорили еще о чем-то. Но тут на меня накатил очередной приступ слабости. Звуки отдалились, затихли. Я провалился в глубокий сон без мыслей и видений. Чувствовал, что живу. Но тело и душа будто разделились. Тело существовало отдельно, крепко спало, отдыхало и восстанавливалось. А разум витал в темноте и спокойствии, терпеливо ждал.
В моменты просветления я чувствовал, что меня везут. Под щекой была теплая конская шея. Я слышал цокот копыт, бряцание сбруи. Иногда раздавались чьи-то голоса. Один очень знакомый, почему-то неприятный. Остальные чужие, далекие, холодные и равнодушные. Когда конь переходил на рысь, тело не выдерживало тряски и я проваливался во тьму. Но это было нечасто, меня берегли. Потом был покой, мягкое, чуть колючее одеяло и свежий морозный ветер, вкус горького травяного чая на губах.
В какой-то момент я начал бредить, говорить сам с собой. Или… не совсем с собой.
«Почему ты назвала меня Равным?»
«Потому что так и есть. Ты вне моей власти и одновременно со мной. Ты можешь приказывать мне. Я могу не подчиниться, могу послушаться, могу забрать тебя с собой… правда ненадолго. И ты можешь стать мной. Но не думаю, что захочешь. Ты равен просто потому, что бессмертен».
«Как такое может быть? Ведь я человек!»
«В самом деле? Или тебе хочется в это верить?»
«Не понимаю. Скажи нормально, без насмешек».
«Ох уж эти люди… Все надо разжевывать, растолковывать… Но ты и сам поймешь, почувствуешь. Со временем. Ты Серый маг, ты получил наследие Предков. Дух человека сильней тела. Сильней всего на свете. Запомни, Эскер!»
«Постой, не уходи! Я хочу еще поговорить!»
«Когда-нибудь у нас будет время… Прощай!»
Меня тряхнули за плечо, легко похлопали по щекам. Я замычал, отмахнулся. И тут удивился — чувствовал руку. Да что там! Все чувствовал! Прислушался к ощущениям и удивился. Пахло дымом и жареным мясом, конским потом. Где-то неподалеку фыркали лошади, потрескивало пламя. Свистел ветер, скрипели и шуршали ветви деревьев. Левый бок замерз, справа пригревало. Значит, лежу у костра. Сквозь закрытые веки проникал красноватый свет…
Ноги затекли, кожу покалывало мелкими иголками. Но ничего не болело. Удивительное ощущение.
Вновь легкий шлепок по щеке, замах. Я раздраженно дернулся, уловил движение воздуха и поймал чужое запястье в захват. Неизвестный охнул, попытался вырваться. Я отпустил его и открыл глаза, подслеповато моргнул.
Странно идиллическая картина. Ночь. Вокруг сверкающие сугробы снега, освещенные красноватыми отблесками небольшого костра, темные шершавые стволы деревьев. Свет выхватывал из темноты две добродушные конские морды. Лошадки сочно хрустели овсом, пофыркивали. Я лежал закутанный в несколько одеял. Надо мной склонился Иг. Боевой маг морщился, растирал запястье.
— Ну и силища, — пожаловался чародей. — Чуть руку не сломал.
Я глубоко вздохнул, постарался упорядочить мысли. Последнее ясное воспоминание — как я творил заклятие. А потом лишь обрывки, части разговоров, ощущений…
— А ты осторожней со своими хваталками, — проворчал я. — Не люблю, когда так бесцеремонно будят.
— Ты разговаривал во сне, бредил, — хмуро ответил боевой маг. — Вот я и решил немного привести в чувство.
Чародей присел у костра, погрел пальцы над языками огня. Боевой маг исхудал и осунулся, лицо было усталое, посеревшее. На лбу появились первые, неглубокие пока морщинки. Иг кутался в толстый шерстяной плащ и зябко ежился. На меня старался не смотреть. В синих глазах плясало отраженное пламя костра.
— Хорошо, что ты пришел в себя, — сказал маг. — Намучился я с тобой. Тяжелый.
— Мог бы бросить где-то, — хмыкнул я.
— Не мог, — спокойно ответил Иг, подбросил в огонь несколько веток. — Ты же меня не бросил, вытащил.
— Играем в благородство?
Иг повернул голову, смерил меня угрюмым взглядом. Профиль красивый и гордый. Чародея ничуть не испортили лишения, кажется, стал лишь мужественней. В глазах плескалась печаль и тоска.
— Ты мог бы не язвить? — попросил маг устало. — Мы оба знаем, что за кошка пробежала меж нами. Но всякий раз напоминать необязательно. Да, я бы с удовольствием прибил тебя собственными руками. Но почему-то не могу. Поэтому предлагаю сделать вид, что ничего не произошло.
Я открыл рот, чтобы брякнуть нечто едкое и, быть может, похабное, но усилием воли сдержался. Иг пытался играть по правилам, а я, словно истеричная девица, требовал скандалов.
— Хорошенькая такая кошечка, рыженькая и симпатичная, — кивнул я. — Ну хорошо, не будем ссориться. Ответь мне на один глупый вопрос. Где мы?
— В лесу, — улыбнулся Иг.
«Вот гад, еще и шутить умеет, — подумал я с раздражением. — И вообще странно. Почему рядом никого нет, кроме него? Сидим в какой-то глуши. Прячемся, что ли? Мрон! Столько вопросов. Даже не знаю, с какого начать».
— Это ясно, — хмыкнул я. — А все-таки?
— На полпути к Лугару, — не стал упорствовать боевой маг. — Ехали медленно, но теперь, надеюсь, будет быстрее.
— Хм… — пробормотал я и поскреб затылок.
Еще раз огляделся вокруг. Иг тем временем порылся в мешке, извлек маленький котелок и подвесил на перекладине над костром. Налил в него воды из фляги.
— Есть хочешь? — спросил чародей.
Я прислушался к своим ощущениям и кивнул:
— Не откажусь.
Боевой маг подал мне тряпичный сверток. Я пощупал — горячий. Развернул и невольно облизнулся — половинка печеной курицы. Иг покопался в мешке, бросил мне узелок с солью и краюху хлеба. Я кивнул с благодарностью: с солью вкуснее. Не удержался и вонзил зубы, заурчал и неприлично зачавкал. Мясо было жестковатое, кое-где подгоревшее. Но, во-первых, выбирать не приходилось. А во-вторых, голод не тетка — и древесную кору грызть начнешь, если прижмет.
— Почему мы не в крепости? — спросил я, прожевав очередной кусок.
— Максимус решил, что нам там не место, — ответил Иг и пожал плечами. — Дал две лошади, припасы и отпустил.
Я поперхнулся, закашлялся. Выплюнул кусок мяса, который пытался разжевать, посмотрел на мага с изумлением. Наверное, глупо выглядел: глаза выпучены, губы и подбородок в крошках и жире. Иг опять пожал плечами.
— Даже не знаю, что его подвигло на это решение, — сказал маг. — Я хотел остаться, помочь. Авангард скифрцев уже подходил к воротам. Но комендант практически силой заставил сесть на коня и увезти тебя.
— Странно, — пробормотал я и отложил остатки пищи. Аппетит пропал. — А он ничего не говорил?
— Нет, — отмахнулся Иг. — Остальные тоже удивились. Дурацкий поступок, при осаде маги очень даже не лишние. Но Максимус и слушать не хотел… Пробормотал что-то… вроде бы его кто-то попросил. Имен не называл, сказал — «он».
— Опять, — проворчал я со злостью.
Перед глазами мелькнул образ Максимуса накануне битвы. Высокий, худой мужчина с бледным, измученным лицом и нервно бегающими глазами. Почему он прогнал меня? С чем же это связано? Теперь и не узнаю никогда… Но опять таинственный «он». Уж не тот ли, кто освободил Шеда? Похоже, что меня кто-то ведет, дергает за ниточки. И почему-то чувствую себя пешкой. А пешки, как известно, разменная монета. Подставить под удар, чтобы потом срезать ферзя… Отвратительное ощущение. Но если смириться с реальностью… Тогда что делать дальше? Возвращаться на границу? Как-то не хочется. Сполна хлебнул сражений, крови и смертей. Долг, задание и просьбу Тоха выполнил. Теперь волен идти куда угодно. Но не буду ли я трусом, если поеду обратно в Гент?.. Хм, трудный вопрос.
Я поднял голову, пристально посмотрел на боевого мага.
— А ты что собираешься делать?
Чародей поежился, плотнее закутался в плащ. Голубые глаза остекленели на какое-то время — задумался, ушел в себя.
— Не знаю, — ответил Иг наконец. — Вернусь в Лугар, а там будет видно. Наверное, поступлю в какой-нибудь полк. Буду сражаться и дальше, если имперцы прорвут границу.
— Прорвут, — уверенно сказал я. — Уже прорвали. Взять крепости — дело времени. Мы положили едва ли четверть их армии. У скифрцев еще много служителей…
Боевой маг помрачнел, устало потер лоб. Но в глазах блеснула злость. Иг сжал кулаки и прорычал:
— Значит, будем драться дальше. Было бы хорошо собрать ополчение всех городов и дать генеральное сражение.
Я глянул с жалостью, повертел пальцем у виска:
— О чем ты говоришь? Никто на это не пойдет. Или не знаешь наш народ? Моя хата с краю, пересидим за стенами, авось уйдут… Каждый город будет сражаться по отдельности. И то лишь те, что еще не сбежали к родственникам в Окран и другие королевства. Иные сами откроют ворота, будут привечать хлебом-солью.
— Лугарцы никогда так не сделают! — рявкнул Иг, ударив кулаком о твердый, утоптанный снег.
На меня глянул с такой ненавистью, будто я сам тот предатель и злодей, что готов лизать пятки имперцам. Я удивленно приподнял брови. Еще один патриот? Похоже на то. Чародей был искренен в своем гневе. Оно и понятно — боевых магов воспитывают с раннего детства, внушают несколько иные идеалы и приоритеты. Наверное, поэтому я и хотел учиться в лугарском университете, а не в гентском. Меня тянуло к остаткам старого мира в Свободных Землях.
— Хотелось бы верить, — фыркнул я. — Дать один совет? Иг промолчал, раздумывая. Но все же кивнул:
— Говори.
— Бери Флори и убирайся подальше из страны! — жестко сказал я. — Никто не знает, что будет завтра. Но у меня предчувствие — ничего хорошего.
Глаза боевого мага страшно блеснули во тьме. Иг оскалился, непроизвольно создал плетение. Деревья застонали от налетевшего ураганного ветра, мне на голову посыпались мелкие веточки, сухая кора и снег. Я шепнул заклинание, утихомирил стихию.
— Мне решать! — упрямо сказал Иг.
— Тебе-тебе, — сказал я спокойно, примирительно выставив руки. — Но пойми, ты отвечаешь не только за себя. За одну красивую рыженькую девочку тоже. И что ты будешь делать, если Флори погибнет? Или хуже того — скифрцы ворвутся в город и начнут там хозяйничать? Думаешь, сможешь защитить?
— Прекрати! — резко оборвал меня маг и добавил тише: — Прекрати… Я понял.
Чародей обмяк, словно из него вынули стержень. Глаза заволокло пеленой уныния.
Вода в котелке закипела. Иг кинул туда каких-то трав, потом разлил содержимое по двум кружкам. Одну подал мне.
— Лечебный чай, — пояснил маг. — А что будешь делать ты?
Я погрел озябшие руки о горячие бока кружки, вдохнул пар. Запах шел горьковатый, терпкий и пряный, но приятный. Отхлебнул немного и задумался. И правда, а что я собираюсь делать?..
— Вернусь в Гент, — сказал я немного погодя. — Думаю, там найдется дело моему посоху. Кстати, а где он?
Иг промолчал, посмотрел на пляску пламени. На красивом лице появилось растерянное выражение. Я вздрогнул, по спине побежали мурашки. Страшная догадка вспыхнула в мозгу. Но я ее отогнал. Нет, в такое верить не хотелось…
— Понимаешь… — осторожно начал боевой маг, старательно отводя взгляд.
— Говори! — рявкнул я. Почувствовал, что земля стала мягкой, деревья заплясали в хороводе. В груди был холод, я задыхался. Кружку с чаем осторожно поставил в сугроб, чтобы не мешала.
— Там, на поле боя… — неуверенно пробормотал Иг. — Когда ты закончил свою ворожбу и потерял сознание, посох рассыпался на мелкие щепки, оголовье треснуло…
— Врешь! — заорал я бешено, отбросил одеяла и вскочил на ноги. — Ты врешь!
Боевой маг задрал голову и посмотрел мне в глаза. Не врет, осознал я с ужасом. Ноги ослабели, подкосились. Я упал на одеяла, невидящим взглядом уставился на свои руки. «Не верю! — полыхнула мысль. — Как такое могло произойти?» Ощущение потери вползло в душу, сковало льдом одиночества тело. Иг посмотрел исподлобья, отвернулся и проворчал:
— Дался тебе этот посох! Другой сделаешь.
— Это больше чем посох, — прошептал я.
— В нем была твоя магия? — спросил чародей. — Ты вытворял вещи, недоступные не то что магу-механику, но и боевику.
— Не совсем, — ответил я. — Но посох — друг и соратник. Он — символ.
— Символ чего?
— Всего, — пробормотал я. — Жизни и смерти. Символ смысла моей жизни..
— Тогда я понимаю твою горечь, — кивнул боевой маг. — Но тебе придется научиться жить без него.
— Да, — сказал я убитым голосом. — Придется. Моя сумка и меч?
Иг посмотрел на меня с неловкостью, подбросил дров в костер.
— Целы, — сказал чародей. — Приторочены к седлу.
От сердца немного отлегло. Но все равно было больно и страшно. Я очень сроднился с посохом, стал воспринимать его не просто как кусок дерева, а как нечто живое. Не знаю, как буду обходиться. Посох — безотказный и надежный инструмент, помощник. Наверное, придется искать способ сделать новый. Главное — книги целы. Без них было бы вообще худо. А так я просто потеряю быстроту в заклятиях. И в битвы мне лезть не следует. До поры до времени…
— Ладно, — сказал я быстро, пытаясь совладать с собой.
Получилось неважно. — Оставим эту тему. Как говорится — все, что ни делается, к лучшему.
— Паршивая философия, — скривился Иг.
— Ну да, — согласился я и кривовато улыбнулся. — Но ничего больше не остается.
— Как думаешь, мы сможем отбиться от империи? — внезапно спросил боевой маг.
Я поскреб затылок, задумался. Хочется верить в лучшее. Надежда умирает последней. Но если думать реально…
— Вряд ли, — ответил я. — Люди не хотят отстаивать свободу. Думают, что под властью скифрцев будет не хуже…
— Ошибаются? — спросил Иг.
— Несомненно, — кивнул я. — Поверь, я побывал в империи, видел, чем они живут. Народ подстегивают служители, разжигают религиозную ненависть. А принц Александр жаждет побед. Он из тех людей, что добиваются своего любыми способами.
— Ясно, — сказал боевой маг и добавил задумчиво: — Возможно, я последую твоему совету.
Лошади заволновались. Где-то во тьме раздался треск сучьев. Иг вскочил на ноги, зажег маленькую шаровую молнию и ушел во тьму. Я взял кружку с остывшим чаем. Опасности не чувствовалось, а боевой маг пусть себе играет в часового. Когда я уже допивал чай, Иг вернулся. Поймал мой взгляд и поморщился.
— Ветки ломаются под тяжестью снега, — пояснил чародей. — В этом году зима наступила удивительно рано.
Я не ответил, но кивнул. Говорить не хотелось, настроение не то. Завернулся в одеяла и подсел ближе к костру. Ночной мороз кусался не на шутку.
Остаток ночи я так и просидел у костра, щурясь на желтые языки пламени и размышляя о превратностях жизни. Иг завернулся в одеяла как куколка и отвернулся. Улегся прямо в снег. Спал или делал вид, что спит. Скорее второе.
К утру сон все-таки сморил меня. Но выспаться не удалось, Иг разбудил на рассвете. Мы вновь раздули костер, вскипятили чай. Ни о чем не говорили, старались даже не смотреть друг на друга. Вчерашнее перемирие закончилось, наступил новый день. Мы торопливо проглотили горьковатый кипяток, сложили одеяла и оседлали лошадей.
Я обнаружил у седла свой клинок, сразу же надел пояс с ножнами. Без посоха было непривычно. Правая рука все время тянулась куда-то, хватала воздух. Я постоянно успокаивал себя, убеждал — все будет хорошо. Я не перестал быть Серым магом, моя сила не в посохе, а в знаниях. Посох — лишь та веревочка, что вытянула меня из глубокой ямы. Дальше крутой подъем. Но я сильный и крепкий, могу обойтись без посторонней помощи…
Ехать старались так быстро, как только позволяла дорога и лошади. За день преодолели приличное расстояние. По молчаливой договоренности больше не затрагивали болезненных тем, старались общаться односложно. На ночь остановились в опустевшем селении неподалеку от Лугара. Долго искали жителей, но натолкнулись лишь на нескольких древних стариков. На вопрос, куда подевались остальные, нам невнятно ответили, что разбежались кто куда. До них дошли слухи, что приграничные крепости пали, имперская армия идет сюда. Селяне попрятали добро и ушли в леса. Другие отправились на юг, к родственникам.
Мы отыскали местный трактир. Пошарили в кладовках и умилились прижимистости нашего народа. Уходящие попрятали все до единого зернышка, даже полы подмели. Благо хоть припасы у нас были. Мы разожгли очаг и поужинали. Отыскали в комнатах для гостей несколько набитых соломой матрацев. Постелили у очага и легли спать. А наутро выехали из села и остановились на развилке дорог.
— Прямая дорога на Гент, — объяснил боевой маг и указал рукой налево. — Если поедешь быстро, к вечеру будешь дома. Мне прямо.
— Значит, пришла пора расставаться, — сказал я, щурясь на яркое солнце.
Удивительно погожий выдался денек. Пели птички, стремительные их силуэты мелькали в голубом безоблачном небе. Похоже, наступила та самая оттепель, которую я так долго ждал. Нужно поторопиться, иначе скоро буду вязнуть в грязи.
— Да, — кивнул боевой маг. — У каждого свой путь.
— Не затягивай с отъездом, — сказал я серьезно. — И… береги Флори.
Иг прищурил глаза, окинул меня подозрительным взглядом. Но неожиданно улыбнулся, протянул руку.
— Постараюсь, — пообещал чародей.
Я поколебался, но подал руку в ответ. Рукопожатие получилось по-мужски крепким. Мы посмотрели друг другу в глаза и все поняли без слов. Никогда и ни при каких условиях не бывать нам друзьями. Потому что между нами стоит гораздо больше, чем ненависть и злоба, обида и зависть. Все можно преодолеть при желании. Но между нами женщина! Я могу уйти и смириться. А Иг — забыть, что Флори была когда-то со мной. Но попадаться друг другу на пути не будем.
Иг махнул на прощанье рукой и умчался. Вскоре его силуэт превратился в темную точку, растворился в заснеженной глади. Я дернул поводья и направил коня по другой дороге.
«Еще одна глава моей жизни позади, — возникла грустная мысль. — Не самая лучшая, наполненная тревогами и потрясениями. Но почему-то жалко уходящего. Что-то теряешь, а что-то находишь. Вечное движение вперед…»
Я ехал среди заснеженных полей и лесов, вдыхал морозный воздух, улыбался солнцу. А в душе плескалась тоска. По безвозвратно утерянному спокойному времени, когда жизнь была проста и понятна, когда брат был просто братом, а впереди стелилась широкая утоптанная дорога. Теперь жизнь ведет меня по кривой горной тропке, опасной и почти нехоженой. Сделаешь неосторожный шаг — задавит осыпью или свалишься в пропасть. Нужно бы идти медленно. А приходится бежать.
К обеду достиг знакомых мест. Дорога вильнула в обход Лугара, слилась с той, по которой я ехал много дней назад в столицу Свободных Земель. Коня я не гнал, старался беречь животину.
На дороге царило необычайное оживление. Множество телег, груженных домашним скарбом, медленно двигалось в сторону Гента. Мчались одинокие всадники, чаще воины и гонцы. Шли пешие путники, с большими мешками за спиной. Иногда шли даже целыми семьями.
Меня оглушил многоголосый гвалт, скрип колес, ржание лошадей и рев волов. Люди были злые и нервные, испуганные. Переругивались между собой. То и дело завязывались драки, когда какая-то из телег ломалась и загораживала путь. Я свернул на обочину, поехал по краю тракта. Не хватало влезть в какую-то склоку, застрять на полдороге.
— Куда идете? — поинтересовался я у одинокого путника, громадного бородатого мужика с большой сумкой на плече. — И вообще, что творится?
Путник глянул исподлобья, нахмурил косматые черные брови. Но что-то его расположило ко мне, и мужик сказал угрюмо:
— В Окран иду, к сестре. Пересижу темные времена.
— А эти? — спросил я и кивнул на длинную колонну.
— А мне почем знать, — хмыкнул мужик. — Кто куда. Разве не слышал? С границы гонец прибыл. Имперцы, мронье племя, решили начать войну зимой. Прорвали оборону, сровняли с землей несколько крепостей. Теперь идут сюда.
— Так быстро? — ахнул я.
Неужто за пару дней скифрцы сумели взять крепости? По моим расчетам, должны были застрять там как минимум на месяц. Стены крепостей крепкие, защищены всевозможными плетениями, а гарнизоны сильные. Имперцы не могли разрушить их так быстро.
Мужик словно мысли услышал, буркнул сердито:
— Говорят, что служители камня на камне не оставили от трех крепостей. Остальные окружили, высунуться не дают. А основное войско идет на Лугар. Тоже бежишь, парень?
— Нет, — сказал я медленно, попытавшись унять волнение. — Не бегу. Буду сражаться за Гент.
— Дурак! — сказал мужик с презрением. — Все бегут. Подохнуть хочешь?
— Хочу, — согласился я легко. — Родину надо защищать. Наверное.
— Плевал я на ту родину! — фыркнул мужик и ухмыльнулся. — Ничего мне эта родина не дала. Как был нищ и гол, так и остался. Всю жизнь горбатился на богачей, здоровье подрывал, недоедал и недосыпал. Так гори оно все синим пламенем!..
Я перевел коня на легкую рысь, оставив мужика за спиной. Путник бормотал под нос, ругался. Его поддержали другие, вскоре все вместе принялись хаять Свободные Земли. Надоело все, жизни совсем нет, придут хорошие, добрые скифрцы и наведут порядок, выметут грязь. А мы отсидимся где-нибудь, вернемся в чистый и светлый край…
«Нужно быстрей добираться до Гента, — подумал я. — Встречусь с Тохом, старший брат по-житейски мудр. Даст совет, утешит или просто скажет, что делать. Я запутался в своих чувствах и желаниях, без посторонней помощи не разобраться».
За день снег растаял, превратился в мокрую грязную кашицу. Первое решительное наступление зимы закончилось поражением. Задул прохладный ветер, удивительно свежий, весенний.
Когда солнце зацепилось краешком за верхушки деревьев, я подъехал к распахнутым настежь воротам Гента. Огляделся. Временного учебного лагеря не было и следа. Странно. Что тут произошло? Я подавил приступ тревоги, осторожно спешился. Конь мой едва стоял на ногах, дрожал всем телом. Шкура была разгоряченная, потная… Надо скорей определить в какую-нибудь конюшню, напоить и накормить. Иначе околеет.
Из ворот вышел пузатый пожилой стражник, скрестил руки на груди. Окинул меня подозрительным взглядом.
— Кто таков? — хмуро поинтересовался воин. — По какому делу?
— Местный, — ответил я, изобразив приветливую улыбку. — В отлучке был. Вот домой возвращаюсь.
— Непохож ты на местных, — фыркнул воин. — Ты себя в зеркале видел, парень?
Я растерянно осмотрел себя. А ведь и правда, выглядел я потрепанным жизнью наемником. Так и не сменил одежду после той битвы. Еще в магической куртке, на ногах тяжелые латные поножи, у пояса длинный меч. И хоть я пытался очистить снегом грязь и кровь с одежды, но так и не смог вывести подозрительные бурые пятна. В мирное время меня загребли бы в темницу без разговоров.
— Тем не менее это так, — сказал я. — Был на границе по поручению капитана Тоха Альена. Кстати, где я могу его найти?
— Документы! — потребовал стражник, пропустив мимо ушей вопрос— А вдруг ты имперский шпион? Или хуже того — служитель богов!
Воин нахмурился, схватился за меч слегка картинным движением. Я огляделся и скривился. Вот вымогатель! Люди проходили через ворота беспрепятственно. Остальные стражники сонно клевали носами, позевывали и лениво травили шуточки. На нас смотрели с любопытством и издевкой, шушукались. Стало ясно: этот или самый добросовестный, или просто хочет заработать.
Стражник протянул раскрытую ладонь, сердито топнул ногой. Я хмыкнул, извлек из кармана серебряную монету и бросил ему. Воин поймал ее в полете, быстро спрятал за пазухой. На толстощеком обветренном лице появилась хитрая улыбка.
— Теперь можно пройти? — спросил я нетерпеливо и потянул коня за повод.
Толстый стражник загородил дорогу, сердито напыжился.
— Ты не все документы показал, парень, — сказал воин и алчно облизнулся. Вновь протянул руку.
— По-моему, тебе не место в страже, — сказал я с непроницаемым лицом.
В душе вспыхнуло бешенство. Страна под угрозой войны, а такие твари наживаются. Увидел, что я не протестую и деньги водятся, вот и решил пощипать. Я сосредоточился и прошептал простенькое заклинание.
— Не твоего ума дело, — хохотнул стражник и внаглую потребовал:, — Гони деньгу, парень. А то не пустим. Будешь под стенами ночевать…
Тут он осекся, схватился за горло и захрипел. Глаза полезли на лоб, а щеки еще больше покраснели. Упал на колени, задергался, пытаясь освободиться из невидимого захвата. Дружки его почуяли неладное, переглянулись. Вытащили мечи из ножен и пошли ко мне.

— А ну стоять, твари! — страшным голосом взревел я. Шепнул еще одно заклинание. В ладони тут же вспыхнул небольшой огненный шар. Стражники попятились, подняли руки, оберегая глаза от чудовищного жара. «От чего ушли, к тому и пришли», — подумал я, с отвращением глядя на испуганные лица. Перевел взгляд на толстого воина. Морда посерела, по лбу градом катился пот. Уже и не хрипел, а сипел, задыхаясь. Я сжалился, заставил невидимые клешни разжаться. Стражник хватанул ртом воздух, рухнул мне под ноги.
— Кто командир? — спросил я с холодком в голосе.
Из рядов стражей несмело выступил тощий светловолосый мужчина, чем-то напоминающий Максимуса. Глянул со злостью, но опасливо покосился на огненный шар в моей руке и смолчал.
— Когда закончится смена, приведешь бойцов к капитану Тоху Альену, — жестко сказал я — И все подробно расскажешь. Правдиво! Иначе найду и сожгу к Мрону!
Командир отшатнулся, в испуге выпучив глаза. Стражи за его спиной охнули в один голос.
— Только не к Альену, господин! — проблеял воин. — Этот изверг нас выпотрошит. Он же оборотень!
— Именно к нему, — ласково сказал я. По бегающим глазам командира понял, что тот ищет способ увильнуть и не прийти. Или просто соврать. — А я проверю. Если не выполните… гм… просьбу, найду и накажу!
Пнул стонавшего у моих ног толстяка и уверенно пошел вперед. Стражники расступились, пропустили меня вместе с конем. Я чувствовал скользящие по мне ошеломленные взгляды, потом свернул на центральную улицу. Огненный шар потушил, сплюнул с отвращением. Сколько шакалов развелось! Именно в трудные времена и проверяются люди.
Я шел по улицам, осматривался, будто был тут в первый раз. Гент стал для меня родным за несколько лет учебы в университете, потом работы в мастерской Логана. Тут впервые я влюбился без памяти. Тут жили мои родственники, друзья и знакомые. Я знал каждую улочку, каждый закоулок и дом. И сейчас мне больно было видеть город таким. Шумные и оживленные ранее улицы стали почти безлюдными. Окна многих домов заколочены. Жильцы сбежали куда-то, оставив квартиры на разграбление возможным захватчикам и случайным ворам. Среди гор мусора бродили лохматые ободранные псы. И тишина… Не слышно было разговоров, смеха и пения, не гремел ремесленный район. Жуткое ощущение. Изредка попадались угрюмые и обозленные люди. Шли быстро, на меня старались не смотреть. Прошмыгивали вдоль домов, прятались в подворотнях. В окнах я видел чьи-то бледные лица. За мной следили, провожали настороженными взглядами.
Неожиданно я поймал себя на мысли, что рассматриваю город с совершенно иной стороны. Мозг отмечал, что улицы широкие и прямые, защищать их будет трудно. Никаких укреплений. Стена высокая и мощная, но если скифрцы прорвутся, то врагов ничто не остановит. Перебьют защитников, как куропаток в гнезде.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:17 | Сообщение # 22

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Я быстро преодолел несколько кварталов, на углу обнаружил новую конюшню. За десяток медяков уговорил конюха приютить мою лошадку на время. Подумал и дал еще двадцать. Мужик клятвенно пообещал следить за скакуном, словно за родным сыном, завел внутрь. А я повесил сумку с книгами на плечо, поправил ножны и задумался. Идти домой не было смысла. Там лишь пыль, грязь и груда вещей, что я так и не успел разложить по своим местам. Искать Тоха наобум тоже не хотелось. Брат мог быть где угодно. Лучше выспросить у кого-нибудь. Например, в трактире. Народ в заведениях всезнающий. К тому же нужно где-то переночевать, да и поесть не мешало бы.
Приняв решение, я отправился на поиски приличного трактира. По памяти нашел ближайший. Но тут меня постигло разочарование. Дверь оказалась заперта, на стук никто не отвечал. Я пожал плечами и отправился искать другой. Обошел полгорода, но все трактиры были закрыты. Начало темнеть, зажглись фонари. В желудке требовательно заворчало. Я поколебался, но направился в центр. Если уж и «Золотая шпора» закрыта, придется плестись домой, дышать пылью и грызть локти с голодухи. Но, к счастью, лучший трактир города оказался открыт.
Я поднялся по скользким гранитным ступенькам, толкнул резную лакированную дверь. Зашел и осмотрелся. Зал был небольшой, но уютный. Во всем сквозила роскошь и богатство. Даже освещение не свечное, а магическое. За все годы жизни в Генте я был тут лишь пару раз, и то когда друзья приглашали. Слишком уж дорогое заведение. Раньше было не по карману. Да и теперь я предпочел бы место попроще, но выбирать, похоже, не приходилось.
Посетителей было мало. Вели себя тихо, пили вино, ужинали. Я осторожно прошел между хрупкими на вид столиками, уселся за угловым. Тоже приобретенная привычка. Неосознанно постарался устроиться так, чтобы за спиной была глухая стена. Тогда никто не подберется и не приставит нож к горлу. Я повесил сумку на спинку стула, отстегнул ножны и положил на стол перед собой.
Подошел слуга, парень в белой шелковой рубашке. Лицо невыразительное, абсолютно незапоминающееся. Он посмотрел на меня с плохо скрываемой гадливостью.
— Что желает… господин?
— Господин желает поесть и поспать, — спокойно ответил я.
— У господина есть… э-э-э… средства?
Я достал из кармана два золотых и бросил на лакированную поверхность стола. Парень скривился еще больше, осторожно взял монеты и взвесил в руке. Лицо такое, будто держал в руках не золото, а ядовитых пауков. Ясно, принял меня за разбойника или наемника. Но мне, откровенно говоря, было плевать. Я устал и очень хотел отдохнуть.
— Кофе у вас водится? — спросил я.
— За отдельную плату, — сказал официант. — Один золотой. Цены подскочили, поставок почти нет.
Я чуть не присвистнул, но скрепя сердце отдал еще одну монету. Деньги нужно беречь, золота осталось не так много. Парень ушел. Я видел, как он украдкой бросал на меня осторожные взгляды. О чем-то пошептался с хозяином трактира, плотным щеголеватым коротышкой. Тот кивнул и шевельнул пальчиком. Слуга на цыпочках прокрался мимо меня, скрылся за входной дверью. Я сделал вид, что занят изучением ножен, незаметно улыбнулся. Похоже, и впрямь приняли за бандита.
Ужин мне все-таки принесли. Огромный поднос с кучей тарелок и мисок. Над ними вился ароматный пар, пахло мясом и специями. Суп, жареная свинина, какие-то салатики и соусы, маленькие, еще горячие сдобные булочки. Я набросился на эти сокровища как коршун. Быстро опустошил тарелку с супом, налег на мясо и салатики. Вкус бы божественный, приготовлено отменно. Наконец желудок довольно заворчал, булькнул… Не прочь был поесть еще, но уже переполнился. Я откинулся на спинку стула, стал лениво ковыряться в тарелке. Капюшон накинул на голову, пусть буду таинственным злодеем.
Скрипнула дверь, и послышались тяжелые шаги. Посуда зазвенела, на меня упала огромная тень. Я бросил быстрый взгляд и улыбнулся. Вот так встреча! Даже искать не пришлось. Предо мной стоял Тох и рассматривал меня с плотоядным интересом. На меч не обратил никакого внимания: оборотень быстрее любого самого искусного воина. Позади мялся паренек-слуга, пытался выглянуть из-за плеча моего брата. Нервничал, боялся, как бы не началась драка.
— Уважаемый, тебе придется пойти со мной, — прорычал Тох, положив руку на оголовье огромной секиры. — Здесь не место таким, как ты.
— Где же мне место? — невинно поинтересовался я, едва сдерживая смех. Братец не узнал меня и корчил из себя слугу закона.
— Разбойникам место на виселице, — твердо сказал Тох и оскалил длинные, бслепительно-белые клыки. — А то развелось тут…
— Ну ты даешь! — не удержался и хохотнул я. — Богатым буду. А не слишком ли жестоко: брата — и на виселицу?
Снял капюшон и встал со стула, улыбнулся во весь рот.
— Эскер! — ахнул Тох.
— Он самый, — с удовольствием подтвердил я.
Брат бросился ко мне и заключил в медвежьи объятия. Я полузадушенно пискнул, похлопал его по огромной спине. Уже забыл, насколько силен брат-оборотень. Тох отстранился, осмотрел меня. На его широком лице появилось странное выражение. Вроде бы рад, что видит меня живым и здоровым, но, с другой стороны, терзается виной. Брат обернулся и грозно глянул на официанта. Тот едва не взвизгнул, сжался под хищным взором оборотня.
— Кувшин вина! — рявкнул Тох. — Быстро!
— Но это же разбойник, — попробовал возразить парень, указав на меня пальцем. — Вы же видите. Сущий бандит! И рожа злодейская. Таким не место в приличном заведении…
Тох медленно повернулся всем корпусом, упер руки в бока. Посмотрел на официанта сверху вниз, как бы невзначай потрогал длинным острым когтем нижний клык.
— Я тебе палец откушу, — пообещал оборотень, ухмыльнувшись.
— Н-но… — заикнулся непонятливый официант.
— «Но» будешь лошадке говорить. Принеси вина. И я даже скажу волшебное слово… — ухмыльнулся брат доброжелательно. Но тут же скорчил злобную рожу и бешено взревел: — Бегом!
Парня как ветром сдуло. Я усмехнулся. Ну надо же — рожа злодейская… Никогда бы не подумал, что про меня так скажут. Похлопал брата по плечу. Такое ощущение, что пошлепал по обросшему мхом валуну. Мышцы твердые, хоть и не выглядели таковыми.
— Успокойся, Тох! — примирительно сказал я. — Да и неохота мне вина. Я кофе заказал.
— Я их воспитаю, — проворчал брат уже потише. — Совсем распоясались. Рассказывай быстрее! Сгораю от любопытства.
Оборотень осторожно присел на стул. Тот отчаянно заскрипел, но выдержал. Тох с любопытством осмотрел остатки моей трапезы. Поддел последний ломтик мяса и отправил в пасть. Проглотил не жуя, порыскал взглядом. Презрительно фыркнул, увидев блюда с салатиками. Настоящий мужчина признает только сочный кусок мяса.
— Заказать тебе ужин? — спросил я с улыбкой и присел напротив.
— Не надо, — отмахнулся брат. — Я ел недавно.
— Как хочешь, — хмыкнул я. — Два раза не предлагаю.
— Ты рассказывай, рассказывай… — повторил Тох, посмотрев на меня с интересом. — Где побывал? Как все прошло? Ты когда в городе появился? И почему меня сразу же не нашел?
— Только что приехал, — ответил я. — Хотел тебя завтра с утра навестить. Но видишь, как сложилось, ты сам меня нашел.
— Мимо шел, — хмыкнул Тох. — А тут этот… крысеныш. Говорит: разбойник страшный в трактире, помогите, капитан. А времена смутные, сам знаешь. Вот и решил зайти навести порядок…
Брат умолк, приподнял косматую бровь: мол, жду рассказа. Я сделал вдох, попытался собраться с мыслями. Глянул на Тоха и улыбнулся. То же толстощекое лицо, заросшее жесткой черной щетиной, клыкастая улыбка хищника и карие умные глаза со скрытой смешинкой. Лишь теперь я понял, насколько соскучился по нему. Мне очень не хватало могучего брата.
Прибежал слуга, принес кувшин вина и кружки. Вслед за ним подошла миловидная девушка. Поставила предо мной маленький поднос с кофейником и чашками. Улыбнулась смущенно, сразу ушла. Я вдохнул бодрящий горьковатый аромат. Кофе — моя маленькая слабость. Налил в чашку, подумал и предложил брату. Но тот фыркнул, наполнил кружку вином. Я осторожно отхлебнул, подержал напиток во рту. Сделал еще глоток. В голове прояснилось, мысли понеслись с огромной скоростью. Мрон, как же хорошо!
Я рассказал брату о своих злоключениях. Историю с некромантом специально опустил, незачем Тоху забивать голову еще и этим. Да и самому вспоминать не хотелось. Но с момента пленения описал подробно. Битву расписывать не стал, ограничился лишь сухими отрывистыми фактами. Несмотря на то что многое я пропускал или отмечал лишь несколькими словами, рассказ занял около часа. Брат не перебивал, задумчиво цедил вино из кружки. Но я видел, что хмурится. Когда повествование дошло до встречи с Ашем, Тох вздрогнул, закусил губу. Но эмоции сдержал, дал мне закончить.
— …добрался до Гента, — сказал я устало. — Домой идти не захотел, решил поесть и зашел сюда. Остальное ты знаешь.
Тох задумчиво повертел кружку в руках, сделал большой глоток. Вытер капли с подбородка и вперил в меня взгляд.
— Вот оно как, — тихо сказал брат. — Занятно.
Я пожал плечами, налил себе еще кофе. Впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. В зале трактира царила полутьма, едва-едва мерцали шары магических светильников. Многие посетители успели поужинать, расплатились и ушли. Мы с братом остались практически наедине. Я ощущал странное спокойствие. Я был дома.
— Что скажешь? — спросил я немного погодя, дав Тоху возможность переварить новую информацию.
— А что я могу сказать? — фыркнул оборотень. — То, что ты поведал, немного проясняет ситуацию. Но не более. Гонец с пограничья лишь чуть-чуть обогнал тебя. Прибыл утром. И все наши начинания пошли коту под хвост. Имперцы выступили именно в тот момент, когда мы не ожидали. Да, у них будут большие потери. Но сейчас оттепель. Скифрцы перешли границу, уничтожили крепости. Если до первых серьезных морозов закрепятся в нескольких городах, выгнать уже не сможем.
— А они закрепятся? — спросил я.
— Несомненно! — рыкнул брат, ударив кулаком по столу. — Сам прекрасно знаешь. Ополчение не обучено, оружия мало. О боевом духе я вообще не говорю. Люди бегут, как крысы с тонущего корабля…
— Первый город на пути Александра — Лугар, — задумчиво пробормотал я. — А там много боевых магов.
— Наемников тоже хватает, — поддержал брат — Сегодня отправили им подкрепление. Полковник Эльд тоже поехал с ними. Высшие военные чины хотят дать генеральное сражение. Надеюсь, столица устоит.
— Я тоже надеюсь, — кивнул я — Но имперцы с легкостью разрушили несколько пограничных крепостей. А это кое о чем говорит. Кстати, что с ополчением Гента? Где тренировочный лагерь?
Тох поморщился, налил себе еще вина и осушил кружку одним махом. Я покачал головой, когда заметил, что глаза брата превратились в медвежьи. Оборотень устал и нервничал, все слабее контролировал свою звериную сущность.
— Нет больше ополчения, — пробубнил Тох и упер взгляд в столешницу. — Сообща мы приняли решение распустить людей. Лагерь разнесли по бревнышкам за пару часов.
— Как же так? — удивился я. — Кто будет защищать город?
— А вот так, — проворчал брат, помрачнев. — Пойми правильно, Эскер… Заставлять гентцев идти на стены — значит приговорить их к смерти. Они ничего не умеют. Да и не желают сражаться. Едва вышел приказ о роспуске — разбежались по домам. Было бы время до весны — выучили б и натаскали. Но сейчас наши обыватели просто смазка для мечей скифрцев. Решение далось нелегко, поверь. А защищать город будут наемники, стражники Патрика и те, у кого совесть еще жива.
— Мрон! — пробормотал я. — Тох, ты понимаешь, что это значит?
— Прекрасно, — кивнул брат. — Мы обречены. Если имперцы подойдут к стенам, долго не продержимся.
— А ты…
— А я буду выполнять свой долг! — твердо сказал Тох, сверкнув глазищами. — Во что бы то ни стало. Гент — мой город, я прожил в нем всю жизнь. И отдавать в руки скифрцев не желаю.
Во взгляде оборотня промелькнуло едва сдерживаемое бешенство. Я осторожно отодвинулся. Не то чтобы боялся брата, но маги-ликантропы плохо контролируют эмоции. Не хочется упасть под стол с рассеченным горлом. Когти у Тоха острые как ножи.
— Что посоветуешь мне? — задал я самый важный вопрос и затаил дыхание.
Приступ ярости прошел так же быстро, как и начался. Тох совладал с собой, задумчиво поскреб небритую щеку и проворчал:
— Я хочу попросить прощения.
— За что? — изумился я, едва не пролив остывший кофе на куртку.
— За то, что отправил тебя туда, — ответил Тох и отвел взгляд. — Я потерял родного брата. И послал на смерть двоюродного.
— Пустяки, — отмахнулся я небрежно. — Забудь…
— Пустяки? — вновь взъярился Тох. — Ты попал в самое пекло, несколько раз чуть не погиб! Хлебнул боли сполна. А я сидел тут в тепле и уюте, дрессировал ленивых тварей.
— Тох! — воскликнул я.
— Что? — рявкнул оборотень.
Я внимательно посмотрел на него. В карих глазах плескалась горечь и боль. «Тох во всем винит себя, — осознал я. — В том, что Аш ушел к скифрцам. И в том, что люди не желают отстаивать свою свободу. А я — еще один лишний повод казнить и истязать себя».
— Прекрати, — сказал я мягко. — Это война. А ты один из командиров. И если долг потребует, то пошлешь брата, отца, даже сына в бой. Я ведь жив…
Брат кивнул и обмяк на стуле. Тяжело вздохнул, схватил кувшин и поболтал — тот оказался пуст.
— Какая жалость, что не умею напиваться. Полный контроль над телом — не всегда хорошо, — проворчал Тох. — Где твой посох?
В груди кольнуло. Я вздрогнул, правая рука схватила воздух. Медленно, борясь с самим собой, положил руки на стол перед собой. Тоскливо. Чувствовал себя ужасно неуверенно без посоха. Но я уже взрослый и сильный, пора обходиться без палочек-выручалочек.
— Сломался, — глухо, с затаенной болью, сказал я.
— А твоя магия? — спросил Тох.
— При мне, — ответил я. — Только скорость потерял.
— Пустяки, — отмахнулся оборотень. — Самое главное — жив. Ты просишь моего совета? Вот что я тебе скажу, Эскер… Поступай так, как подсказывает тебе сердце. Хочешь — уезжай, хочешь — бери свой клинок и приходи на городскую стену. Я буду рад сражаться вместе с тобой.
— Это не те слова, какие я хотел услышать, — пробормотал я.
— Ты думал, я скажу тебе, что делать? — горько засмеялся оборотень. — Дело в том, что я и сам не знаю. Я договорился с Патриком, будем сражаться вместе… Но заставлять никого больше не буду.
— Так неправильно, — убежденно сказал я.
— А я и не знаю, как правильно, — проворчал Тох. — Ты был прав, Эскер. В тот первый наш разговор, когда я уговаривал тебя помочь. Как в воду глядел. Ты шел по городу. Видел, что творится? Половина жителей сбежала, вторая надеется отсидеться. И никакими силами не выгнать их из уютных норок. Разбойники промышляют не только на трактах, уже внаглую бродят по улицам целыми ватагами. Я сбиваюсь с ног, пытаясь обеспечить хотя бы видимость порядка. Нескольких подчиненных пришлось повесить. Брали взятки, сами грабили и насиловали. И что я за командир, если не могу справиться с собственными солдатами?..
Брат затих, стал внимательно изучать поверхность стола. Я глянул на ликантропа и скрипнул зубами. Сломался? Нет. Но подкосило его серьезно. Мы помолчали немного, погрузившись в свои невеселые мысли.
— А кто теперь правит в городе? — спросил я.
— Собственно… я и Патрик, — слабо улыбнулся Тох.
— А как же мэр? — изумился я.
— Сбежал, — сухо сказал брат. — Все богачи тоже. Похватали свои деньги и умчались быстрее ветра, бросили на произвол судьбы рудники и мастерские. Остались лишь некоторые.
— Ясно, — протянул я. — Весело…
— Ага, — хмыкнул Тох. Опять помрачнел, спросил осторожно: — Так, значит, Аш стал графом?
— Да, — сказал я. — Цветет и пахнет. Счастлив с эльфийкой.
— Хоть у него наладилось, — с облегчением произнес Тох. — Старший всегда умел устраиваться в жизни. Жаль, что мы враги.
— Переметнуться не хочешь? — спросил я с нехорошей ухмылкой. — Аш примет.
— Не хочу, — сказал Тох задумчиво. — У тебя ведь тоже была возможность остаться с ним. Почему ж не остался?
— Не знаю, — честно ответил я. — Хотя мне там понравилось. Но не по душе статус пленника пришелся. Да и Катрин… брр…
— Да, — захохотал брат. — Тебя нельзя заставлять. Можно только просить. Упрямый как баран! Знаешь, как мы тебя за глаза в детстве дразнили?
— Просвети, — заинтересовался я и невольно подался вперед.
— Сундуком! — заржал Тох.
— А почему сундуком? — удивился я.
— Ты на себя глянь, — фыркнул оборотень — Сундук вылитый.
— Хм… — пробормотал я. — Не понял сравнения. Но ладно, неважно…
Мы проговорили с Тохом до поздней ночи. Вспоминали детство, студенческие проделки и общих знакомых, друзей. Аша старались не упоминать. Тема болезненная для обоих. Заказали еще кувшин вина. Я присоединился к оборотню, но выпил немного. Мы еще раз обсудили шансы Гента в войне, но так ни к чему и не пришли.
Уже за полночь Тох сладко потянулся, зевнул во всю пасть и встал со стула.
— Пора отдыхать, — объяснил брат. — Завтра еще много дел. Прибывает небольшой отряд наемников. Надо устроить сорвиголов так, чтобы никого ненароком не пришибли. Да и общие вопросы решать тоже надо.
Ноги и руки у меня затекли. В голове плавала сонная муть. Да, Тох прав, пора по койкам. Утро вечера мудренее. Завтра и решу, что мне делать. А теперь пора отдыхать. День выдался не из легких, весь зад отбил о жесткое седло.
— Где я смогу тебя найти? — спросил я и тоже поднялся.
— А Мрон его знает, — буркнул брат. — Буду носиться по городу. Спросишь в мэрии. Если меня не будет, обожди. Вернусь туда в любом случае.
Мы обнялись с Тохом и распрощались. Я повесил сумку на плечо и взял меч. Огляделся вокруг. Зал трактира опустел, посетители давно разошлись. Ни слуг, ни хозяина не видать. Испугались меня и оборотня. Магические шары едва тлели, создавая приятную золотистую полутьму.
— Господин, позвольте, покажу вашу комнату, — раздался за спиной приятный женский голос.
У лестницы стояла та девушка, что приносила мне кофе. Симпатичная, отметил я. На простую служанку непохожа, скорее, дочь хозяина. Одета в простое платье, личико добродушно-сонное. Я улыбнулся и кивнул.
Глава 13
Утром долго не мог сообразить, где нахожусь. Проснулся и уставился в идеально белый потолок. Комната небольшая, но уютная. Минимум мебели, на полу толстый ковер с мягким ворсом. Сквозь плотные занавески пробивались яркие лучи солнца. Комната трактира, наконец вспомнил я.
Вставать не хотелось. Я лежал на мягкой, почти невесомой перине. Под головой теплая подушка. Простыни свежие, приятные на ощупь. Давненько я не спал в нормальной постели. Теперь блаженствовал за все те ночи, что приходилось проводить на жестких матрацах, а то и просто на мерзлой земле, завернувшись в плащ. Закрыл глаза и постарался снова заснуть. Отдыхать так отдыхать!
Спустя какое-то время удалось задремать. Но тут за окном раздался какой-то гул. Я заворчал с недовольством — не дадут поспать, гады. Попытался не обращать внимания, но гул усилился. Раздались звонкие металлические удары. Я раздраженно откинул одеяло и подошел к окну. Осторожно отодвинул занавеску и заморгал, ослепленный. Оказывается, утро уже в разгаре. Часы на мэрии начали бить десять.
По улице шел тяжелый шахтный голем. Горбатое металлическое тело блестело в солнечных лучах. Рук целых восемь, каждая заканчивалась отдельной насадкой. Клешни, лопаты, буры… Голем ступал медленно и размеренно, но как-то неуверенно. Петлял по улице, словно изрядно подгулявший пьянчужка, возвращаясь из любимой забегаловки. За големом бегал маг-механик, ругался на чем свет стоит. Неумело подстегивал энергетическими нитями железное чудовище. Но воздействия были слишком грубые. Дух, заключенный в металлической оболочке, не понимал, что от него нужно. Голем то топтался на месте, то поднимал конечности в рабочее положение. Скрытые движители вдруг включались, буры с противным визгом начинали вращаться. Маг бесился, подстегивал машину все сильнее. Голем шарахался, словно перепуганный заяц, выбивал каменную крошку из стен домов.
Странная пара подошла ближе. Я наблюдал, посмеиваясь над неумелыми манипуляциями мага. Не скажу, что сам профессионал, но всегда управлялся с железными чудовищами не в пример лучше. Чародей не выдержал, подал команду остановиться. Голем фыркнул, загудел басовито. Широкая стопа-тарелка на секунду зависла над мостовой, ударила в землю с такой силой, что зазвенели стекла в окнах окрестных домов. Маг вытер честный трудовой пот со лба, задрал голову и подставил щеки прохладному ветру. Я рассмотрел лицо горе-чародея и пробормотал с улыбкой:
— Лек…
С полминуты смотрел на друга, не веря глазам, потом отвернулся от окна и стал быстро одеваться. Натянул рубаху, повоевал со штанами, прыгая по комнате на одной ноге. Наконец справился, обул сапоги и толкнул дверь. На лестнице едва не сбил с ног служанку. Девушка взвизгнула, отскочила к стене. Я пробормотал извинения, молнией пролетел через зал и выскочил на улицу. Промозглый ветер сразу же продул тонкую ткань, ожег мне кожу. Я поежился, с неприязнью глянул на синее небо и пошел к другу.
Это и правда был Лек. Все такой же низкорослый и крепко сбитый, одет в серую, изрядно потрепанную мантию. Друг внимательно осматривал своего подконвойного, что-то бормотал под нос, ругался вполголоса. Моих шагов не услышал, погруженный в мысли. Я остановился неподалеку. Бросил быстрый взгляд на сверкающую громаду голема и перешел на Истинное Зрение. Ясно, управляющий контур плетения плохо настроен. Поэтому машина не слушалась, воспринимая приказы как противоречивые. А если подправить здесь и здесь, то… Но Лек не видел искажений, водил энергетической нитью наобум.
Я сосредоточился. Уже трудно было использовать плетения как инструмент. Магия Серого Ордена стала гораздо привычней и удобней. Но у меня получилось. Я свил тонкий энергетический щуп, легчайшим прикосновением исправил управляющую сеть. Голем вздрогнул, механизмы внутри перестали надрываться, и гул приутих.
— И всего-то дел, — сказал я доброжелательно. — Чему тебя учили в университете, Лек? Книжки надо было читать, а не по бабам ходить.
Друг обернулся, скорчил злобное лицо. Но, увидев меня, выпучил глаза и изумленно разинул рот. Пару раз клацнул челюстью, пытаясь что-то сказать. Я улыбнулся, разглядывая знакомую веснушчатую физиономию. В последний раз мы с Леком столкнулись в тот злосчастный вечер, когда произошла драка в трактире «Гордый кузнец» и схватка в библиотеке. После этого я не видел его и, честно говоря, даже избегал.
— Эскер? — ахнул друг.
— А то кто же, — добродушно проворчал я.
Лек завопил и кинулся обниматься. Потрепал меня по волосам, отстранился и стал с жадностью рассматривать.
— Жив, злодей! — засмеялся друг. — Я слышал, что ты на границу подался. Думал, пришибли там. Так всегда — тебя хоронишь, горюешь, а ты появляешься откуда ни возьмись, живой и здоровый.
— Где ты новости узнаешь? — удивился я.
— Места надо знать, — отмахнулся Лек и лукаво подмигнул. — Рассказывай!
— Прямо здесь? — спросил я и поежился. Ветер продирал до костей, вся спина 6ылa в гусиной коже. И хотя солнце, как и вчера, пригревало, но погода стояла не летняя.
— Ах да… — воскликнул друг, хлопнув себя по голове. — Тогда позже. Выпьем пивка и поболтаем. К тому же мне надо эту железяку на место доставить.
— А зачем он тебе вообще нужен? — удивился я.
Лек смешался, настороженно огляделся. Потом смешно вытянул губы трубочкой и приложил палец.
— Тсс! Ты ничего не видел, — громким и страшным шепотом сказал друг. — Голема я на складе спер.
— Что? — поразился я, едва не обронив челюсть. — Как спер?
— Украл я его, украл… — фыркнул друг, — Говори потише. Ты думаешь, зачем я вырядился в эту дрянь? Пусть думают, что мне позволено его транспортировать.
Лек брезгливо одернул мантию. Как и я, он никогда не любил эти дурацкие тряпки, предпочитал одеваться проще.
— Не понимаю, — медленно произнес я. — Можешь объяснить, зачем тебе понадобился шахтный голем? Хочешь продать кому-то?
Друг вновь настороженно огляделся, но прохожих поблизости не было. На всякий случай натянул капюшон на голову, заговорщически подмигнул и сказал:
— Ты же знаешь, что времена паршивые. Война и все такое. Имперцы могут подойти к стенам города, а защищать некому. Вот я и придумал, как сделать себе охранника.
— Из шахтного голема? — догадался я и присвистнул восхищенно.
— Ну да, — хихикнул Лек. — А что? Видишь, какая махина? Специально делали, чтобы тяжеленные пласты земли не раздавили. А удары мечей ему вообще как укусы муравьев. Я его загоню в сарай около своего дома, вместо лопат мечи приделаю. А потом поменяю управляющее плетение — и боевой голем готов.
— Оценил! — признал я. — Довольно элегантное решение. Но на роль охранника он вряд ли подойдет: слишком неповоротливый. А вот если сделать атакующим и выпустить в поле против скифрской армады, то дел натворит — мама не горюй.
— Я и не подумал, — засомневался Лек, бросив взгляд на металлическую громаду. — И правда, неповоротливый. Ну да ладно, что-нибудь изобрету.
На веснушчатом лице возникла знакомая хитрая улыбка.
Я представил, что могут натворить восемь толстых конечностей, запущенные в режим рытья туннелей и вооруженные острыми клинками. По спине сразу побежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот.
— Лек, а сколько на складе осталось големов? — спросил я. В голове вспыхнула идея, бешено завертелись мысли, образы.
— Да с полсотни, — хмыкнул друг. — Их и не охраняет никто. Владельцы разбежались, а простым смертным железки не нужны. Вот я и позаимствовал одного.
Лек с гордостью похлопал по блестящему стальному боку голема, полюбовался машиной и цокнул языком. Потом повернулся ко мне и пожал плечами.
— Я рад, что ты объявился, Эскер, — сказал друг, посерьезнев. — Очень хочется поболтать с тобой. Но извини, занят этим парнем. Отконвоирую, потом попытаюсь тебя найти. Ты в «Шпоре» остановился?
— Угу, — кивнул я.
— Шикуешь, — укорил Лек. — Я знаю пару недорогих трактиров, что еще работают. Давай покажу.
— Позже, — отмахнулся я. — Лучше скажи, почему ты еще в городе?
Лек нахмурился, поскреб затылок. В его голубых как небо глазах промелькнула тоска.
— Да так… — замялся друг, — После того как ты исчез, у меня из головы не выходили твои слова о том, что есть другая жизнь и другие заботы. Я много думал… Еще и эта война… В общем, я понял, что ты прав. Жизнь состоит не только из вина и женщин. Можно до бесконечности бегать за юбками, пьянствовать и развлекаться, но это детство. Когда-то нужно становиться взрослым. И если не строить что-то, то хотя бы защищать…
Лек был как никогда серьезен, даже суров. Закончив речь, развел руками и виновато скривился.
— Значит, будешь драться? — спросил я севшим голосом и невольно поразился произошедшей в друге перемене. Ведь он не из тех людей, что ломают голову над глобальными нравственными проблемами. Раньше жил как все, легко и приятно, старался лишний раз не думать.
— Буду! — твердо сказал Лек. — Надеюсь, встречу тебя на стенах. Покажем имперцам, кто в доме хозяин.
Я открыл рот, чтобы попытаться отговорить его. Но друг растянул рот до ушей, быстро обнял меня и похлопал по плечу, пробормотал, что ему пора. Теперь голем слушался гораздо лучше. Быстро и уверенно шагал по улице. Лек бежал рядом, подстегивал его плетениями. Я проследил, как они скрылись за углом. Подумал, что мир катится в пропасть, если вечный балагур и весельчак Лек решил взяться за ум.
Я вернулся в трактир, поднялся в комнату и недолго думая стал одеваться. Нужно было прогуляться, освежить голову. Слишком много мыслей, сомнений и противоречий. Я прицепил к поясу ножны, повесил сумку на плечо и спустился в общий зал.
— Уходите, господин? — с плохо скрываемой надеждой поинтересовался хозяин.
— Нет, еще вернусь, — огорчил я его. — Тех денег, что я заплатил, хватит еще на пару дней?
— Вполне, — скривился трактирщик, выдавив из себя приветливую улыбку. — Будем вас с нетерпением ждать.
— Ага, ждите, — хмыкнул я.
Задумался на мгновение — не перекусить ли, но отмел эту мысль. Есть пока не хотелось, да и деньги надо было экономить. Толкнул дверь и вышел на улицу. Постоял немного, привыкая к ветру и солнцу. Зажмурился, вдохнул полной грудью непривычно свежий для Гента воздух. Обычно пахло гарью и металлом. Но теперь многочисленные мастерские и кузницы не работали.
Зашел в мэрию, спросил Тоха. Но ни брата, ни Патрика не оказалось на месте. Умчались куда-то по делам. Я решил зайти позже, стал бродить по городу. То и дело натыкался на следы бегства и беспорядков. На углах кучи мусора, домашний скарб, забытый в спешке. Окна многих домов разбиты. Людей на улицах было мало. Не улыбались, не гуляли, как раньше. Старались быть незаметными.
Я прошел к университету. Занятия не шли, хотя учебный год был в самом разгаре. Дверь в главный корпус оказалась заперта. Я решил погулять по парку, побыть в тишине. И тут наткнулся на банду уличных разбойников. Молча, словно стая волков, бандиты бросились на меня. Время, когда я терялся и пугался, давно кануло в прошлое. Я хладнокровно зарубил троих, четвертого сжег. Остальные разбежались. Настроение оказалось изрядно подпорчено.
Я вернулся в город, стал бродить без особой цели. На углу одной из улиц попал в толпу горожан. Стал, слушать выступающего на бочке из-под вина худосочного визгливого мужичка, мелкого торговца по виду. Он потрясал кулаками, надрывал глотку, доказывая, что под властью империи ничего не изменится, будем жить, как прежде. Так же работать, добывать и ковать металл. Только вместо наших богачей будут скифрские аристократы, а разницы никакой. Хаял и ругал власти города, с пеной у рта и ненавистью в глазах обличал тупых солдафонов, что заставляли мирных тружеников браться за клинки. Люди слушали. Поддерживали, но как-то вяло. Лица были обеспокоенные, темные. Жители уже ни во что не верили, боялись каждой тени.
Я пробрался на противоположную сторону улицы и пошел дальше. В душе кипела злость. «Как же люди не понимают, что жить, как прежде, мы не будем? — подумал я. — Если скифрцы ворвутся в город, то по праву победителей отберут деньги, дома, женщин и жизни. А за солдатами острой косой пройдут служители, сметут все, что останется».
Я прошатался по городу полдня. Вернулся в трактир, пообедал и вновь отправился в мэрию. Тоха опять не оказалось. Младшие командиры разводили руками и качали головой. Ничего вразумительного не сказали, посоветовали зайти позже. Я вышел из здания, в который раз подивился уродливым горгульям у крыльца. Постоял у фонтана, вспоминая лето и схватку с Шедом. Я сосредоточился и даже сумел ощутить остатки ворожбы, которую применила Катрин.
На одной из городских площадей остановился как громом пораженный. Виселицы! Несколько деревянных рам, сбитых из толстых бревен. На ветру покачивались трупы нескольких мужчин, одетых в лохмотья. Лица иссиня-серые, языки фиолетовые. Казнили недавно, но вороны уже успели выклевать глаза… Зрелище для Гента очень необычное. Наши власти всегда старались избегать смертных приговоров, сажали преступников в тюрьмы, отправляли на рудники и каменоломни. Но никогда не было прилюдных казней, ведь это негуманно и некрасиво…
В мою сторону подул ветер. Заскрипели веревки, каркнул одинокий ворон. Я зажал нос и, сдерживая рвотные спазмы, убежал прочь. Очнулся лишь на другом краю города и перевел дух.
Я побродил еще немного. Ноги вынесли к мастерской Логана. Я постоял чуть-чуть, рассматривая здание, где работал так недолго. В душе проснулась грусть, разлилась серым холодным озером. Где-то внутри здания находился мой недоделанный боевой голем. Сейчас бы он очень пригодился. Быть может, когда-нибудь закончу работу, начатую несколько месяцев назад.
Небо постепенно затянуло серыми тучами. Солнце скрылось в плотной пелене. Мир сразу стал скучным и угрюмым. Я огляделся: пустые безжизненные мастерские, холодные кузни. Ветер гоняет по широким улицам клочья травы и мусор, завывает в металлических крышах цехов. Я почему-то почувствовал себя ужасно одиноким. Никогда еще жизнь не делала таких вывертов, не менялась так круто. Лишь теперь, при виде мертвого ремесленного района, я осознал это.
Я пошел дальше. Опять холодало, зима готовилась ко второму, решительному и бесповоротному наступлению.
На какое-то время я потерял ощущение действительности, полностью ушел в себя.
И тут на меня вновь попытались напасть. На этот раз в подворотне. Больно ткнули ножом в спину. Но лезвие лишь высекло искры, сломалось. Я взвыл от боли, резко обернулся. Два молодчика. Один по виду бывший работяга, низкий и массивный, словно гном. Второй более мелкий и гибкий, изнеженный. Краем глаза я заметил их первую жертву. У стены на куче мусора лежало тело немолодой женщины. Кровь еще стекала по ногам, старенькое платье было изодрано на куски. На шее и груди синяки, рот распахнут в немом крике. Взять с нее было нечего, поэтому просто изнасиловали, а потом убили.
Бандиты застыли от неожиданности: ведь я должен был упасть, обливаясь кровью. Но сразу очнулись, выхватили длинные кинжалы. Я прыгнул назад, схватился за рукоять меча. Ледяная ярость вспыхнула где-то в районе живота, растеклась весенним половодьем. Работяга тупо пошел на меня, неумело полосуя воздух клинком. Я подпустил его ближе и хладнокровно снес голову одним ударом. Увернулся от алых брызг, переступил через подрагивающее тело и перевел взгляд на подельника неудачливого бандита. Тот побледнел, но не отступил. Вытянул руку и бросил знакомое мне плетение, разрушающее металл. Но древний клинок словно и не заметил заклинания. Даже ржавчиной не покрылся. Я оскалился в неприятной улыбке, шагнул вперед. Маг побледнел еще больше, вжался в стену. Бежать было некуда, я подступил слишком близко.
— Не убивай! — взвизгнул разбойник.
— Поздно, — спокойно сказал я. — У тебя была возможность убежать.
— Я тебя помню, — заверещал парень. — Мы учились вместе. На одном курсе. Не убивай!
— И поэтому я должен оставить тебе жизнь? — хмыкнул я. — Скольких вы зарезали? Троих? Пятерых? Женщину не жалко?
— Пощади! — всхлипнул разбойник.— Отведи в суд! Но не убивай.
— Мрон тебе судья, — страшным голосом сказал я. Парень понял по моим глазам, что пощады не будет.
Взвыл отчаянно и протяжно, постарался извернуться. Но я его настиг, вонзил меч в грудь. Разбойник захрипел, упал на камни мостовой и затих. Я вытер меч о его одежду, вложил в ножны.
— Помогите! — услышал я слабый шепот. Обернулся. Сердце сжалось от боли и жалости. Женщина оказалась жива. Просто потеряла сознание от побоев и удушья. Теперь пришла в себя и пыталась ползти по камням, слабо стонала. Глаза затянуты пеленой боли.
Я бросился к ней. Не обращая внимания на кровь, подхватил худенькое тело на руки. На миг заколебался. Куда нести? Вспомнил, что через две улицы есть одна из городских лечебниц. Без лишних раздумий пошел туда, шепча по пути исцеляющие заклинания.
— Помогите! — вновь прошептала женщина.
— Сейчас, милая, — успокаивающе пропыхтел я. — Потерпите немного!

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:18 | Сообщение # 23

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Женщина сжалась в моих руках, словно маленький ребенок, и закрыла глаза. На лице застыла гримаса боли и страданий. Почти сразу потеряла сознание, обмякла. Я невольно отметил, насколько она легкая и худенькая, кожа да кости. Видимо, голодала в последнее время.
Я добрался до лечебницы. Подспудно ожидал, что там окажется закрыто. Но худшие предчувствия, к счастью, не оправдались. Я отдал женщину в руки лекарей, сунул главному золотой и попросил проследить. Говорить, что уже здорова, не стал. Пока бежал, вылечил ей раны. Но так лучше — отлежится и отоспится. А целители проследят, подкормят. Главный лекарь кивнул, пообещал сделать все возможное. С едва сдерживаемым бешенством проворчал, что разбойники совсем распоясались. Ни жалости, ни совести…
Я постоял на крыльце лечебницы, со злостью наблюдая за быстро летевшими по небу свинцовыми тучами. Отер горячий пот со лба, спустился с крыльца и медленно побрел куда глаза глядят. Неосознанно ускорил шаг, перешел на бег. В душе поднялась целая буря эмоций. Бешенство поглотило разум, словно прожорливый зверь. Я взвыл от сжигающей изнутри боли. Но не телесной, а душевной, что гораздо хуже. Заскрежетал зубами, схватился за гудящую от мыслей голову. Ноги подкосились. Я рухнул на колени, стал остервенело бить кулаком в твердый камень мостовой. Ссадил кожу на костяшках, ободрал до крови, но облегчения не получил. Меня словно что-то выжигало, выкручивало наизнанку.
— Мрон! — прохрипел я обессиленно. — Рассуди! Зачем жить этим мелким прожорливым тварям? Черви, а не люди…
Голова кружилась, в груди пекло. Хотелось выть и плакать, но я не мог. В глазах щипало, горло забил плотный противный ком.
— Эскер! — раздался знакомый до боли мелодичный голос— Ты?
Я вздрогнул, вскинул голову. И утонул в волшебных зеленых глазах, таких родных и теплых. Мия стояла предо мной, зябко куталась в короткую шубку. Маленькая и тоненькая, как стебелек красивого цветка. Да что там… Она была как цветущая роза, прелестная и свежая. Я моргнул. На мгновение показалось, что вокруг нее светлый ореол.
Мия посмотрела на меня с беспокойством и удивлением, приоткрыв полные губки. Тонкие брови вздернуты, глаза широко распахнуты. Еще не верила, что этот грязный, измазанный кровью парень — я. Подошла ближе, осторожно провела рукой по моим волосам. Меня словно молнией ударило. По телу прошла дрожь, в душе вспыхнула странная надежда. Голова закружилась от такого знакомого и волшебного запаха сирени и фиалок.
— Мия? — пробормотал я. — Мне кажется, я сошел с ума. Ты точно не призрак?
— Точно, — улыбнулась девушка. — Что с тобой, Эскер? Тебе плохо?
— Уже хорошо, — улыбнулся я, с жадностью рассматривая милое лицо.
Ледяная вьюга в душе затихла, тьму прорезали теплые всполохи. Все казалось волшебным сном. Ведь бывает же такое: спишь и видишь кошмар, стонешь и скрежещешь зубами, отбиваешься от безумия и монстров, созданных твоим же сознанием. А потом кошмар заканчивается. И ты чувствуешь крылья за спиной. Они тут, никуда не делись. Взмахиваешь и возносишься в невообразимую бескрайнюю высь, скользишь в теплых потоках спокойствия и радости, купаешься в многоцветье счастья. Перемена столь резкая, что не соображаешь, кто ты и где ты… но тебе безумно хорошо.
Мия провела ладошкой по моей щеке. Меня обожгло теплом маленьких пальчиков. Я зажмурился, впитывая и запоминая ощущения, счастливо и глупо улыбнулся.
— Встань, Эскер, — попросила она. — Земля холодная, простудишься.
Девушка убрала руку, медленно отступила на шаг. Я покачнулся, едва не упал, потянувшись вслед за теплом ладошки. На мгновение почувствовал себя обиженным ребенком, у которого отобрали конфету. Возникло ощущение, будто мир уменьшился. И в нем есть только двое: она и я. Остальное исчезло, растворилось, стало призрачным и неважным. Я тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Осторожно встал с колен, неловко отряхнулся. Огляделся. Так и есть, вот дом мастера Логана. Бежал по улицам, ничего не соображая, но ноги сами вынесли сюда.
Я постарался улыбнуться. Но с неудовольствием и огорчением осознал, что улыбка вышла кривая и вымученная, ненастоящая. Я и сам выглядел отвратительным демоном на фоне Мии. Вокруг меня клубилась тьма, непроницаемая и холодная. А девушка сверкала теплым и ласковым солнечным светом.
— Что с тобой случилось, Эскер? — спросила девушка, с тревогой всматриваясь в мои глаза. — Ты какой-то не такой.
— Много всего, — произнес я. Голос был страшно хриплый, каркающий.
— На тебе кровь, — сказала Мия, скользнув взглядом по моей одежде. — Ты ранен?
— Нет… — пробормотал я, не в силах оторвать глаза от прелестного лица. — Просто столкнулся с разбойниками…
Девушка ахнула, изумленно приоткрыла ротик.
— Не беспокойся, — быстро сказал я. — Все хорошо, отбился.
Мия кивнула, внезапно помрачнела. В уголках глаз появились первые, почти незаметные морщинки. Девушка вздрогнула и зябко поежилась.
— Нехорошие времена настали, Эскер, — печально сказала Мия. — Война… на улицу страшно выходить. Папу недавно побили. Банда подростков. Если дети начинают такое творить, то…
— …то мир катится в Преисподнюю, — пробормотал я. — Почему ты тут? В Генте небезопасно.
Девушка поджала губки, покачала головой.
— Папа решил уехать лишь в последний момент, — ответила Мия.
— Но ведь скифрцы могут успеть ворваться в город! — воскликнул я с мукой. — Тебе нельзя тут оставаться! Это опасно!
— Я понимаю, — сказала Мия. — Но папу не брошу.
Девушка отступила еще на шаг. В зеленых глазах плескалась боль и страх. Мое сердце сжалось от жалости и горечи. Боюсь представить, что могут сотворить озверевшие солдаты с маленькой девушкой, когда захватят город. Когда?.. Неужели я стал думать об этом как о решенном? Нет, так нельзя!
— Я защищу тебя! — сказал я с жаром. — Поверь, Мия! Она улыбнулась, а я едва не застонал. За эту улыбку не жаль было отдать жизнь. Меня затрясло словно в лихорадке.
Сомнения и противоречия исчезли. В голове полыхнуло, по телу прошла теплая волна. Да, теперь я понял, что буду сражаться несмотря ни на что. Буду рвать врагов на куски зубами лишь для того, чтобы не пришли сюда, в дом Мии.
Девушка осторожно подошла ко мне. Подняла голову и заглянула мне в лицо. Я едва сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. Ветер нещадно трепал темные мягкие волосы. Теплые, лучащиеся внутренним светом глаза были так близко. Я тонул в них, растворялся.
— Нет, Эскер, — сказала Мия. — Я ошиблась. Ты не изменился. И это хорошо.
Я ощутил ее горячее дыхание. Голова опять закружилась. Мысли путались, в груди разгоралось странное тепло. Мия… я гнал мысли о ней все эти месяцы, убеждал себя: мы не ровня, мы из разных миров. Но не глупость ли? Почему я думал, что недостоин ее?
— У меня странное ощущение, — признался я. — Можно, я признаюсь тебе кое в чем?
Мия улыбнулась. По глазам было видно: она догадалась, о чем я хочу сказать. На миг в глубине черных зрачков вспыхнул тот свет, что я почувствовал несколько месяцев назад. В тот момент, когда мы стояли посреди залитой солнечными лучами комнаты в доме ее отца. Но свет сразу потух, глаза девушки затянуло мутной мглой. Мия порывисто положила ладонь мне на грудь. Пухлые губы скривились, словно от боли.
— Не стоит, Эскер! — воскликнула девушка. — Не надо!
— Но почему? — пробормотал я.
— Ох, Эскер… — шепнула Мия одними губами, склонила головку. — Если бы ты пришел после того… Но тебя не было так долго.
— Объясни, — попросил я.
В тело опять проник страшный холод. Но маленькая ладошка жгла даже сквозь волшебную ткань куртки. Меня трясло, пальцы подрагивали, жаждали схватить девушку и больше не отпускать. Но я чувствовал — что-то не так. Мия рядом… Но вместе с тем очень далеко.
— Мы уезжаем навсегда, — тихо сказала дочь Логана. — Отец хочет купить дом в Окране.
Мир затрещал по швам. Я почти явственно услышал сухой хруст, словно рвалось крепкое полотно. Ноги подкосились. Я едва устоял. Вдруг почувствовал холодный обжигающий ветер, увидел пасмурное небо, грязную землю, серые здания вокруг. Суровая реальность вползла в душу, задула то пламя, что успело разгореться. Я почувствовал — живу и буду жить дальше. Не умер, и сердце не остановилось. Но нечто в очередной раз сломалось.
Словно издали услышал голос Мии:
— Ты так долго не приходил, Эскер… Я могла ждать еще. Долго-долго. Знала, что вернешься. Но дела у отца пошли наперекосяк из-за войны. Пойми меня правильно, Эскер. Ты дорог мне, и я буду с тобой. Душой. Но все так отвратительно получилось…
Мия осеклась на полуслове, посмотрела на меня снизу вверх. Я выдавил улыбку, постарался сделать ее как можно теплее. Кожа на лице помертвела. Все помертвело…
— Я понимаю, — сказал я мягко. — Хорошо, Мия.
— Правда? — удивилась она и недоверчиво посмотрела на меня.
— Правда, — кивнул я. — Жизнь — интересная штука. Но что ни делается — к лучшему. Судьба… Наверное, так нужно было…
С отвращением подумал, что оправдываюсь, бегу сам от себя. Ведь никогда я не уповал на эту загадочную тетку, что зовется Судьбой. А сейчас прикрылся ее именем и плел несусветные глупости. Но говорить было надо. Неважно что, но говорить. Главное — тон. Не допущу, чтобы Мия хоть на мгновение почувствовала себя в чем-то виноватой. Ведь я неправ, что решил использовать ее в качестве спасительной ниточки для своей души. Но страшно даже представить, как было бы, если б она мне не подвернулась.
— Я рада, что ты понял, — сказала Мия, оборвав поток моих словоизлияний. Оглянулась на дом. Я проследил за взглядом, успел увидеть, как покачнулась занавеска. Девушка скривилась и виновато насупилась. — Извини, Эскер. Но мне нужно идти.
— Да-да! — быстро сказал я. — Холодно. Тебе нужно отогреться.
Мия бросила еще один взгляд на дом, потом порывисто подскочила ко мне, подтянулась на носочках и дружески чмокнула в щеку.
— Береги себя, Эскер! — шепнула девушка.
Отстранилась и медленно попятилась назад. Шаг, второй… Я почувствовал крепкие нити, что связывали нас, не давали разойтись. Но с каждым шагом они истончались, лопались. Мия виновато улыбнулась, помахала рукой. Я ответил на улыбку, тоже махнул: мол, беги-беги, здесь холодно и вообще опасно. Девушка кивнула, отвернулась и быстро пошла к дому. На пороге остановилась. Обернулась и бросила на меня последний взгляд. Я заметил блеск слез у нее на щеках. В груди взорвалось, полыхнуло колючее темное пламя. Но я сдержался и смотрел на Мию до тех пор, пока она не скрылась за дверью.
Немного постоял на пронизывающем ветру, потом медленно развернулся на негнущихся ногах и пошел в центр города. Темное отчаяние поселилось во мне. Я старался не смотреть по сторонам. Везде лежали осколки того мира, который я знал счастливым и светлым. Зачем бередить себе душу? Она и так искалечена.
«А ведь ты сам виноват, — подумал я со странным спокойствием. — Если б ты хотел, то примчался еще летом. И ничто бы тебя не испугало. Просто тебе так удобно, Эскер. Ты сам придумывал себе любовь, но сам ее и отталкивал. Тебе просто необходимо чувствовать. Хоть что-то. Лишь для того, чтобы ощутить себя живым. И Мия стала еще одной жертвой твоего эгоизма. Ведь ты почти и не вспоминал о ней. Ты отвратителен в своих жалких попытках выглядеть человеком! Тебе нужна была причина, чтобы не убежать, остаться и сражаться. И ты решил сделать этой причиной Мию. Но тот же Лек или Тох будут драться просто потому, что верят в себя, любят свой город. Им не нужны оправдания. А ты… в тебе слишком много намешано. И Тьма, и Свет — так, кажется, говорил некромант. Вечная борьба с самим собой. Что может быть хуже? Ты легко принимаешь людей в свою жизнь, но так же легко отпускаешь. И отгадка лежит на поверхности… Страх. Ты боишься впустить кого-то в душу, страшишься боли и сам же стремишься к ней, как мотылек на свет факела. Быть может, пора прекратить метаться?..»
Я все шел по улицам Гента. Двигался словно зомби, неровно, дергано, на лице стыла кривая мертвенная ухмылка. Я остался наедине с собой и ничего не видел вокруг. Шел в толпе возмущенных людей, но чувствовал себя словно в пустыне. Иногда натыкался на кого-то. Вслед летели возмущенные крики, ругань. Но трогать не смели. Окровавленная куртка и меч на поясе отпугивали лучше огненного шара в руке. Очнулся только около «Золотой шпоры». Зашел и поднялся в комнату, напугав по пути хозяина. С омерзением сорвал с себя одежду и залез под одеяло. Белый потолок с равнодушием посмотрел на меня. Я ответил ему тем же, закрыл глаза и почти сразу погрузился в тревожные лихорадочные сны.
Проснулся глубокой ночью. Долго не мог сообразить, кто я такой и где нахожусь. Голова раскалывалась от острой боли. В горле першило, язык сухо скреб по зубам. Я сел на постели и свесил ноги. Ступни сразу же утонули в мохнатом ворсе ковра. Я обнаружил на столе кувшин со свежей водой. Осушил до половины и обессиленно упал на перину. Попытался заснуть, но не смог. Долгое время лежал и наблюдал за игрой серебристого лунного света. Возникло ощущение, будто я растворяюсь в окружающем спокойствии. Я не противился, рассеял сознание и постарался слиться с полутьмой. Полегчало, я не чувствовал ноющей боли в истекающей кровью душе. И в конце концов вновь заснул.
Сознание плавало в спокойной мгле. Тут не было мыслей, и боль затихала на какое-то время. Но не исчезала полностью. Я видел сны, но не запоминал. К несчастью, иногда мне приходилось просыпаться. Я вставал с постели, пил и вновь зарывался лицом в подушки. Каждый раз свет за окном бывал разный. Красноватый на закате, светло-серый днем. Иногда я просыпался во тьме.
Следующее пробуждение отличалось от предыдущих. Я открыл глаза и осознал, что больше не смогу спать. В теле играла сила, мысли были свежие, морозно хрустящие. Очень хотелось есть. Желудок квакал и бурлил, подавал знаки — сколько можно издеваться, дай пожрать.
Я спрыгнул с постели и подошел к окну. Отодвинул занавески и заморгал, ослепленный невероятно ярким солнечным светом. Поддавшись секундному порыву, откинул крючок и распахнул окно. В лицо ударил свежий ветер, взъерошил волосы. В уши ворвалось веселое чириканье воробьев, звонкое журчание ручейков воды. Снег полностью растаял, обнажив темную землю, мокрые камни мостовой.
Я прислушался к себе. С удивлением отметил, что боль ушла, оставив после себя гложущую пустоту. Но и она заполнялась солнечным светом, неожиданным весельем и задором. Раздиравших душу противоречий тоже не было. Я стал новым человеком. Я знал, чего хочу и на что пойду…
Оставив окно открытым, я подошел к аккуратно сложенной на стуле одежде. Выстиранная и вычищенная, она пахла травами и мылом. Кто-то из слуг постарался, пока я спал. Я с удовольствием потянулся, захрустел косточками и суставами. Сладко зевнул во всю пасть, словно пригревшийся на солнцепеке кот. На столе обнаружил таз с теплой водой и маленькое зеркальце. Недолго думая отыскал в сумке старую походную бритву и стал скоблить заросшие колючей щетиной щеки. Плеснул в лицо водой, смочил волосы. В зеркальце отразилось лицо молодого, немного заспанного парня. Серо-стальные глаза сияли, губы расползались в глупой улыбке. На правой скуле тонкая ниточка шрама — лечебные заклинания не все смогли восстановить. Черты лица утратили былую мягкость. Но так даже лучше, мужественней, что ли…
Я быстро оделся, подхватил сумку и меч. Спустился в общий зал и уселся за столик. Ко мне нехотя подошел слуга, спросил, тщательно пряча неприязнь за маской учтивости:
— Что пожелаете, господин?
— Много мяса, — сказал я и кровожадно облизнулся. — И вообще всего-всего… Ну ты понял? А еще кофе.
Я пошарил в кармане и бросил на стол последние четыре золотых. Парень сгреб их, мигом просветлел лицом и умчался выполнять заказ.
— Завтрак — самый важный прием пищи за день, — услышал я густой бас Тоха. — Угостишь брата?
Я поднял голову и улыбнулся. Тох выглядел необычно. Я привык, что он носит тяжелые полудоспехи, состоящие из наплечников и нагрудного щитка. Но сегодня на нем были латы посерьезней. Грудь и живот прикрывал толстый панцирь, на запястьях широкие браслеты. Даже на ногах массивные поножи, выкованные из толстенных листов крепчайшей стали. Громадная секира за спиной, у пояса два коротких меча в деревянных ножнах. В левой руке брат держал большой цельнометаллический щит.
— Естественно! — кивнул я. — Садись, на двоих хватит.
— Я ненадолго, — предупредил Тох. Окинул меня внимательным взглядом. — Решил тебя проведать. Совсем пропал, ни одной весточки.
— Прости, — скривился я. — Так получилось. Но вообще-то как раз к тебе собирался. А по какому поводу такой наряд?
Я указал пальцем на доспехи. Тох скривился, посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— Ты что, до сих пор не знаешь? — изумленно проворчал оборотень.
— А что я должен знать? — ответил я вопросом на вопрос.
— Ну ты даешь, Эскер! — фыркнул брат — В который раз поражаюсь тебе.
Я стер с лица улыбку. Тох был предельно серьезен. Я никогда еще не видел его таким напряженным. Тело оборотня бугрилось мускулами, лицо «плыло», сквозь человеческие черты проглядывала звериная морда. Карие глаза периодически превращались в алые угли, мигали словно фонари.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил я.
Тох положил щит на пол, осторожно уселся на стул. Тот жалобно заскрипел, но выдержал огромный вес. Брат сложил руки, побарабанил когтями по столу. Я видел, что он изо всех сил пытается совладать со своей звериной сущностью. Хищник внутри требовал крови и жертв, но Тох взывал к разуму, не давал животному победить. Обычно у него получалось без особого труда, но сейчас что-то было не так. Я никогда не видел брата-оборотня в таком состоянии.
— Лугар пал, — отрывисто сказал Тох. — Вчера ночью. Плотный холодный ком забил мне горло. Усилием воли я сглотнул, сделал глубокий вдох. Так, спокойно. Не надо эмоций.
— Слишком быстро, — сказал я и недоверчиво покачал головой. — В городе было много воинов, боевых магов.
— В том-то и дело, — горько улыбнулся брат. — Лугар мог сдерживать армию скифрцев до весны. За это время половина вымерзла бы, вторую мы б истребили малыми отрядами. Патрик даже план составил, причем очень хороший. К весне организовать отряды специально обученных воинов. Молниеносными наскоками трепать фланги имперцев, уничтожать обозы, вносить смуту и беспорядок. В этом случае мы победили бы. Пусть большой кровью, превратив половину Свободных Земель в пустыню, но победили…
— Но… — осторожно подсказал я.
— Но Лугар пал, — подхватил брат. — Сегодня под утро прискакал посланник от полковника Эльда. Окровавленный, едва живой. Загнал коня до смерти, чтобы успеть предупредить.
— Как это произошло? — ровным голосом спросил я.
Внутренности будто завязались узлом, а в животе крутился холодный колючий шар. Ведь было предчувствие, что так и получится. Но я еще надеялся, что выйдет по-другому. А теперь стало тревожно… Хотелось бы знать — успел ли Иг забрать Флори и сбежать?
— Какие-то твари открыли ворота, — зарычал Тох. Широкое лицо враз обросло шерстью, превратилось в жуткую медвежью морду. — Ур-р-роды! Польстились на обещания принца Александра. Тот объявил, что первый, кто поможет войти в город, останется в живых и получит мешок золота.
— Продешевили… — пробормотал я. — Слишком малая цена за целый город и смерти сотен людей. А что было дальше?
Тох вновь вернул себе человеческий облик, задумчиво поскреб щетинистую щеку.
— А ничего, — буркнул брат. — Скифрцы ворвались в город. За несколько часов перебили защитников. Ну а дальше грабеж и поджоги… Эльд до последнего оборонялся во дворце лугарского мэра. Вот так и получается. У наемников больше чести, чем у местных жителей. Продались с потрохами за звонкую монету. Узнать бы кто — задушил бы на месте!
Брат сделал движение руками, словно сворачивал шею цыпленку, клацнул острыми зубами. Я почти физически ощутил клокочущую в нем ярость. Ведь понятно — после Лугара имперская армия разлетится по Свободным Землям, словно стая саранчи. Все направления теперь открыты. Мелкие города будут сдаваться сами. Иные попробуют противостоять, но их раздавят походя. Слухи о Лугаре распространятся, словно лесной пожар, сломят боевой дух тех людей, что еще думали сражаться.
— У имперцев вроде бы обычай, — пробормотал я. — Три дня на разграбление. У нас есть время подготовиться.
— А ты оптимист, Эскер, — печально улыбнулся Тох. — Но ты неправ. Разведчики донесли — основной костяк армии движется сюда. Александру неймется. Принц оставил большой гарнизон в столице. А сам с десятью тысячами отборных ратников идет на Гент.
— Почему сюда? — удивился я. — Городов много.
— Гент — второй по величине после Лугара, — объяснил брат. — И у нас есть кузницы, мастерские, рядом богатые залежи руд и угля. Будь у нас чуть больше времени, мы своими силами вышибли бы армию захватчиков. Принц прекрасно осознает это.
— Ему не нужен Лугар, город торгашей, — продолжил я мысль. — Ему необходим наш металл. Накует мечей на всю империю и отправится завоевывать дальше. Например, в Окран.
— Так и есть, — кивнул Тох, — Нужно готовиться к сражению. Все пошло псу под хвост. Судя по донесениям, скифрцы подойдут к стенам через несколько часов. Думаю, атаковать с ходу не будут. Попробуют подкупить жителей.
— И у них получится, — скривился я.
— Да, — согласился брат — Я не хочу допустить этого.
— Каким образом? — заинтересовался я.
Тох задумался, опустил голову. Прибежал слуга с подносом, поставил на стол и умчался. Но сразу вернулся еще с одним. Стал расставлять перед нами блюда с едой. Я взял большую двузубую вилку, поковырялся в ближайшей миске. Грибы в сметане — объедение. Но аппетит внезапно пропал. Мысли отвлекали, не давали сосредоточиться на еде.
— План в принципе прост… — сказал брат. Протянул руку и отломил добрую половину гуся. Откусил огромный кусок и стал задумчиво жевать, не обращая внимания на жир, стекающий по пальцам. — Но состоит из нескольких частей. Мы выйдем за стены города и встретим скифрцев на марше. У них не будет времени подготовиться и перестроиться. Отсюда небольшой плюс — эффект неожиданности. Мы уничтожим сколько сможем. Потом постепенно отойдем под стены города. Здесь нас прикроют огнеметатели. Заманим имперцев в город, поведем по строго определенным улицам, закрытым со всех сторон баррикадами. А из окон домов и крыш врагов будут сбивать арбалетчики и лучники. Еще есть горшки с зажигательной смесью. Мало им не покажется…
Я повозил вилкой в блюде с грибами. Нанизал один и сунул в рот. И правда вкусно, только переперчили. Подцепил пальцами ломтик холодной свинины, заел горечь. Пока жевал, попытался немного упорядочить мысли.
— А почему нельзя просто запереться и отбиваться со стен? — спросил я. — Открытый бой — верная смерть.
Глаза оборотня быстро забегали под массивными надбровными дугами, обозначая напряженную работу мысли. Брат фыркнул, трансформировал челюсти. Я невольно отодвинулся, испугавшись огромной зубастой пасти. Тох запихнул в рот недоеденную половинку гуся, сочно захрустел хрупкими косточками. Проглотил в мгновение ока и потянулся за второй. Посмотрел на меня исподлобья и нахмурился. Но соизволил объяснить:
— Защитников слишком мало. А город большой. Если расставить воинов на стене, то выйдет один солдат через каждые сто шагов. Имперцы сколотят лестницы и полезут как муравьи. В этом случае захватят Гент даже быстрее.
— Но идти в лоб глупо, — возразил я. — Сколько у тебя воинов?
— Около тысячи, — поморщился брат. Слопал вторую половину гуся и пошарил глазами по столу. Не обнаружив искомого, повернул голову и гаркнул: — А где вино? В глотке пересохло, а вы и не телитесь!
— Сию минуту, господин капитан! — испуганно пролепетал слуга. Сорвался с места и исчез за дверьми кухни.
Тох обернулся ко мне, поковырялся когтем в зубах — косточка застряла.
— Бестолочи, не хотят работать! — фыркнул брат и добавил тише: — У меня тысяча ратников. Четыреста городских стражников и шесть сотен опытных наемников.
— Десятикратный перевес, Тох, — угрюмо сказал я. — Нас задавят массой.
— Не задавят, — беспечно отмахнулся брат. — Главное — продержаться как можно дольше и вовремя отступить. Геройствовать будем в меру. К тому же у меня есть козыри в рукаве.
— Какие же? — заинтересовался я. — Просвети.
— Во-первых, гномы, — ухмыльнулся оборотень и загнул один палец. — Пока ты дрых… А ты ведь дрых, насколько я понимаю?.. В общем, неважно… Произошло много всего. Помнишь, я тебе рассказывал, что гномьи кланы нас предали?
— Помню, — кивнул я. — Неужто одумались?
— Если бы одумались, то скифрцы и границу б не перешли, — хмыкнул брат. — Позавчера последний из кланов, что официально не разрывал с нами договора о вечной дружбе, прислал пять сотен воинов. Одна фаланга, но это весомая сила, сам знаешь.
Я постарался вспомнить все, что знаю о подгорном народе. Гномы жили совсем недалеко, в пещерах Седых Гор. Там у них огромный подземный город, вход в который запрещен жителям поверхности. Коротышки добывали руду и драгоценные камни, делали лучшие в нашей части мира доспехи и оружие, инструменты. Но жрать под землей нечего. Вот и приходилось гномам торговать с людьми. Многие столетия Свободные Земли и гномьи кланы связывал договор о вечной дружбе. Мы поставляли им пищу, они нам руду и металлы, учили ремеслам, кузнечному делу. Всех секретов не выдавали, но до многого мы дошли сами, почти сравнялись в искусстве. Гномьи армии помогали нам защищать границы от соседей. Наши чародеи ходили в рейды на кобольдов и каменных огров — извечных врагов бородатых коротышек… Идиллия длилась очень долго. Но в какой-то момент жадные гномы решили, что могут подмять людей под себя. Договор был нарушен, и теперь мы остались без поддержки их фаланг.
Следует учесть и политический строй гномов. Единого правительства у них как такового нет. Подземный город поделен на шесть равных частей по количеству кланов. Каждое племя отвечает только за себя. Лишь раз в десятилетие собирается совет старейшин… Если учесть, что правители кланов предоставлены себе, можно поверить, что одно племя низкорослых бородачей сохранило верность давней дружбе.
Внезапно в голове что-то щелкнуло, всплыло воспоминание: глубокий овраг, усыпанная желтыми листьями дорога и обороняющийся от десятка разбойников рыжебородый коротышка…
— А как зовут предводителя гномов? — спросил я несколько поспешно.
— Правителя? — переспросил брат и глянул с интересом. — Хемни Славный. В послании, что он передал вместе с командиром фаланги, почти ничего не говорилось. Но одна фраза показалась мне странной. В постскриптуме Хемни написал, что творить глупости позволено не только людям… Что, неужто доводилось встречаться?
— Было дело, — осторожно сказал я. Поскреб затылок и добавил с огромным изумлением: — Да уж… Никогда не знаешь, к чему приведет тот или иной поступок. Но, пожалуй, это сейчас не так важно… А что еще?
Тох хмыкнул, глянул недоверчиво и удивленно. Но расспрашивать не стал, видимо, решил оставить за мной право на тайны. Загнул еще один палец и сказал:
— Во-вторых, у нас есть несколько боевых магов. Капля в море, но все же… И пять больших огнеметателей.
— С миру по нитке… — пробормотал я.
— …голому рубашка, — подхватил брат. — Совершенно верно.
Слуга притащил большой кувшин с вином и две кружки. Убежал и вернулся с фыркающим кофейником. Тох ухмыльнулся, налил полную кружку и осушил залпом. Налил снова. Я ухватился за кофейник — каждому свое, — наполнил чашку и стал торопливо пить, обжигаясь и фыркая. Мысли заметались. Я пытался судорожно сообразить, в чем минусы и плюсы плана. В общем, Тох прав. Если запремся, то проиграем еще до начала боя. Но открытое столкновение… Я уже побывал в одном и едва выбрался живым. А на пограничье хоть были оборонительные сооружения…
Внезапно в мозгу вспыхнуло воспоминание о разговоре с Леком. Меж глотками я рассказал брату об идее переделать шахтных големов. Тох внимательно выслушал и загнул третий палец.
— Ты опоздал, — сообщил оборотень с улыбкой. — Твой друг заходил ко мне. Мы согнали оставшихся более-менее опытных магов-механиков и заставили подправить управляющие плетения тех големов, что нашлись в городе. Хотели вытащить из подземелий остальные машины, но времени не осталось.
— Здорово! — восхитился я. — Лек обыграл меня. Значит, одним сюрпризом больше.
— Двумя! — уточнил брат и загнул четвертый палец. — Я поведу в бой тридцать собратьев-ликантропов, что остались в Генте и решили сражаться.
Я глянул на Тоха и передернул плечами. Оборотни едва ли уступают в силе големам, но при этом гораздо подвижнее. А если прибавить невероятную живучесть, то скифрцы, посмевшие встать на пути у стаи магов-ликантропов, пожалеют, что вообще родились.
— Ты почти убедил меня, что все получится, — сказал я. — Если заставим врага вступить в бой и заведем в ловушку, то у нас будут шансы выжить.
— Не сомневайся, — веско сказал Тох. — Главное — чтоб никакая тварь в спину не ударила. Кстати, мне из-за тебя пришлось сократить ряды стражей. Что за история с дракой у ворот?
— Вымогатели, — пробурчал я, скривившись. Уже и думать забыл о неприятной стычке.
— А зачем кадык раздавил той жирной свинье? — хмыкнул Тох.
— В тебе проснулось человеколюбие? — проворчал я.
— Нет, просто самому давно хотелось, — хохотнул брат, но тут же посерьезнел. — Вообще пришлось изрядно проредить ряды. Из-за таких уродов честные и хорошие бойцы колеблются. Ты бы слышал их визг, когда узнали о предстоящем бое. Но мне это на руку — сразу избавился от потенциальных дезертиров и предателей.
— Хоть это хорошо, — произнес я. — А кто будет в засаде?
— С этим труднее, — нахмурился Тох. — Оставили самых искусных лучников и арбалетчиков из наемников. Еще кое-кто из сознательных граждан прибился. Твоего друга тоже туда отправил.
Я заколебался. Лека жалко. Хоть и не будет участвовать в рукопашной, но… Если что-то не получится, мой друг будет заперт в одной из квартир, как в ловушке.
— Ты бы его вообще прогнал, — попросил я.
— Беспокоишься за друга? — догадался брат. — Извини, не прогоню. Бойцов и так мало, каждая пара рук — на вес золота.
Я пожал плечами, налил еще кофе. Пододвинул к себе блюдо с мясом и отломил краюху хлеба. Надо подкрепиться. Кто знает, когда в следующий раз доведется вот так поесть. И доведется ли вообще.
— А как насчет жителей Гента? — спросил я с набитым ртом. — Если обратиться к ним, воззвать к голосу разума?..
На лице Тоха появилось такое брезгливое выражение, будто он наступил ногой на коровью лепешку.
— Ты о чем, Эскер? — сказал он кисло. — Я взывал к этому голосу не одну неделю. Трусливые псы, а не люди. Пускай сидят по домам и дрожат за свои жалкие жизни. Плевать! Если мы победим, я им устрою сладкую жизнь. Если проиграем, они ощутят на своих поганых шкурках ласковый хлыст скифрцев.
— Ясно, — произнес я и подытожил: — Значит, таков расклад. Пожалуй, лучший из всех возможных в нашей ситуации… Ты ешь, Тох, ешь. Я за завтрак кучу золота отсыпал. Не дай впустую пропасть.
— Аппетита нет, — пожаловался двоюродный брат. Взял с блюда утку, посмотрел, как на ядовитую змею. Подумал и в три укуса съел вместе с костями. — Впрочем, ты прав, надо подкрепиться перед боем.
Я спрятал улыбку, попробовал пару салатов. Тох, пока болтал, успел съесть больше половины того великолепия, что притащил слуга. Братец и в хорошем настроении никогда не отказывался подкрепиться. А когда нервничал, аппетит возрастал многократно.
По молчаливому соглашению мы оставили разговоры и с удвоенной силой взялись за поглощение пищи. Я еще раз убедился, что аппетит приходит во время еды. Так разошелся, что не заметил, как съел кашу и почти всю колбасу. Закусил изумительно приготовленными салатами и запил несколькими чашками кофе. Тох налегал больше на мясо и птицу. Ведь он хищник, а в трансформированном состоянии нужно гораздо больше энергии. Краем глаза я увидел ошеломленную физиономию слуги. Он сидел в углу и завороженно смотрел, как мой брат поглощает еду. Глаза парня с каждой минутой все больше округлялись, а челюсть отвисала все ниже.
Мы закончили с завтраком. Тох подобрал крошки, бросил в рот. Порыскал взглядом по столу, но, не обнаружив больше съестного, грустно вздохнул.
— Пойдем на пороге постоим, — предложил брат. — Погода прелесть. Воздух пить можно.
Я кивнул, повесил на плечо сумку и прицепил к поясу меч. С удивлением отметил, что для меня становится привычным носить оружие. Помнится, летом было жутко неудобно таскать клинок. Тяжелая железяка била по ногам, путалась в одежде. А теперь настолько свыкся, что меч стал почти частью тела. Вообще человек такая тварь, что быстро привыкает к любым неудобствам. В этом, наверное, и кроется секрет нашей живучести. Эльфы нас вообще паразитами считают, вроде саранчи. Сами могут жить лишь в древних лесах, где много зелени и чистый воздух. В мире нет ни одной расы, обладающей чертами людей. Если вдуматься, то видно: человек словно вне природы. А это наводит на странные мысли о том, что мы лишние в мире.
Тох подобрал щит и вразвалку пошел к выходу. Топал, словно громадный тролль, сыто икал. Я догнал, подождал пока протиснется в проем. Вышел сам и прикрыл дверь. В зале царила полутьма, рассеиваемая лишь тусклым золотистым светом светильников. А теперь глаза заслезились от яркого и радостного солнечного света. Воздух и правда был чудесный, напоенный запахами свежести и мокрой земли. Такой бывает лишь ранней весной, когда ледяные оковы зимы отступают и природа оживает.
Я поморгал и осмотрелся вокруг. Город выглядел чистым и умытым. Стены зданий мокрые, окна сверкали, подмигивали солнечными зайчиками. В ближайшей лужице купались воробьи. Задорно чирикали, плескались. Толстые голуби с удивлением посматривали на баловство мелюзги, важно и сыто урчали. На миг показалось, что ничего и не произошло. Таким я помнил Гент в более счастливые времена. Когда был студентом, бегал на занятия. Прыгал по лужам и улыбался только потому, что хотелось улыбаться… Иллюзия разрушилась в тот момент, когда мимо прошел отряд бойцов в тяжелых доспехах. В руках такие же огромные щиты, как у Тоха, и длинные стальные копья, чем-то напоминающие вязальные спицы. Командир что-то крикнул моему брату, махнул рукой.
— Я скоро! — ответил Тох.
Брат пошарил на поясе и достал из маленького мешочка неизменную трубку. Долго возился, осторожно досыпал табак, уплотнял толстым пальцем. Лицо серьезное, будто решал жизненно важные проблемы. Но наконец-то справился, раскурил трубку. На меня налетело облачко ароматного дыма. В носу отчаянно зачесалось, и я оглушительно чихнул.
— Будь здоров! — доброжелательно прогудел брат.
— Буду, — пообещал я.
Посмотрел на Тоха и невольно улыбнулся. Брат походил на толстого домашнего кота, что обнаружил в кладовке неплотно прикрытую крынку со сметаной и нализался от души. Жмурился на яркое солнце, попыхивал трубкой. Вот таким я помнил его по детству, когда мы сидели на речке с самодельными удочками. Тох втихую от родителей курил и посвящал меня, младшего, в таинства отношения с девчонками, просто философствовал и шутил.
Тут меня что-то насторожило. Я ощутил, как в воздухе сгущается напряжение, давит на грудь и сжимает тисками голову. Солнце сверкало в каплях чистейшей воды, стекающей с крыш, чирикали нахальные воробьи. Но ветер стал холоднее. В нем явственно почувствовалась влага. Я огляделся и увидел на горизонте плотные черные тучи. Пока далеко, но ветер дул оттуда. Значит, скоро хлынет дождь или пойдет снег. Скорее дождь, слишком уж тепло…
— Эскер! — позвал брат.
Я обернулся и наткнулся на серьезный взгляд карих глаз.
— Да? — отозвался я.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:18 | Сообщение # 24

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Тох пыхнул трубкой, но дым закончился — весь табак выгорел. Брат выбил трубку о стену трактира, бережно спрятал на поясе. А потом глянул на меня и спросил:
— Ты со мной?
Я сделал задумчивое лицо. Но не выдержал и улыбнулся. В душе возникло странное ощущение, словно это когда-то уже было. «А ведь выбор я сделал давно, — промелькнула быстрая мысль. — В тот момент, когда отправился на границу. Но просто боялся признаться себе. Ведь выбор — это свобода. А мне до жути хотелось побыть хоть немного рабом, оправдаться и отмахнуться от той ответственности, что несет в себе решение каждого свободного человека».
— Конечно, Тох! — воскликнул я. — Куда ж я денусь от брата?..
Глава 14
Небо низко нависало над головой, давило свинцовой тяжестью. Тучи были черные и сердитые, молчаливые. Быстро пожрали лазурное поле, спрятали солнце. Я подспудно ожидал раскатов грома, но их не было. И от этого становилось еще хуже. Хотелось грохота и сверкания молний — они бы не так пугали, как эта тишь. Лениво и неспешно шел дождь, шелестел косыми холодными струями, делал мир бесцветным, серым. Порывистый ветер бросал водяную морось то слева, то справа, бил в лицо колючим ледяным кулаком. Громко хлопали полотнища стягов. Влага тянула их к земле, превращала гордые символы в обычные мокрые тряпки. Сквозь ровное шуршание дождя я слышал позвякивание доспехов, вздохи и шепот людей.
Большой цельнометаллический щит оттягивал мне левую руку. Опустить бы, но под ногами жидкое болото. Потом просто не вытащишь из вязкой грязи. Холодные ручейки дождя просачивались за воротник куртки, стекали по груди. Штаны давно промокли, а в сапогах хлюпала вода. Холод карабкался вверх, словно настырный котенок, впивался острыми коготками в кожу. Лоб стягивал тесный шлем. Он выстыл почти сразу, теперь жег, словно льдина. Жаль, без него нельзя. Капюшон не пробьет никакая стрела, но кости черепа тонкие и хрупкие — не выдержат удара.
Я чувствовал рядом тела воинов. В спину тыкался чей-то щит, наплечники скрипели о доспехи других солдат. Перед глазами маячила толстая шея ратника. Солдат беспокойно вертел головой, охал и ахал, простуженно сопел, чихал. Осторожно переступал с ноги на ногу. Внизу хлюпало и чавкало, плескало на сапоги холодной жижей.
Мы стояли уже с полчаса, ждали воинство империи. Позади, шагах в пятистах, высились стены города. На мой взгляд, довольно далеко, но выбор невелик, другой такой выгодной позиции не нашлось. Мы были на вершине холма, дорога на Лугар спускалась в овраг. Не такая узкая, как хотелось бы, пройдут враз двадцать воинов. Но по обе стороны густые заросли. Деревья стояли стволом к стволу, в просветах колючий терновник. Скифрцам придется атаковать лишь в этом месте. Можно найти и обходной путь, но уйдет драгоценное время.
Точно по центру высился частокол длинных стальных копий. Там стояла гномья фаланга. Из истории помню, что лучшей пехоты наш мир еще не знал. Гномы хоть и низкорослы, но невероятно сильны, закованы в крепчайшие доспехи. Достойные соперники ударной рыцарской коннице имперцев. Сегодня я видел бородатых коротышек лишь издали, и то мельком, Но успел оценить практичность вооружения подгорных воителей. Никаких мечей, лишь тяжелые топоры, молоты и кистени. Именно этим оружием легче всего крушить и сминать рыцарские панцири.
Сквозь привычные звуки прорезался далекий гул. Пока еще неразборчивый, но низкий и опасный. Сразу возник образ: огромное чудовище, змея или даже гигантская сороконожка ползет сюда. Ломает деревья, крушит каменные плиты дороги. Зверь совсем близко, еще немного — и увидим.
По рядам нашего небольшого воинства прошло волнение. Тихонько прошелестело: «Идут! Идут!» Вслед за этим зазвенели доспехи, заскрежетали мечи, вынимаемые из ножен. И наступило напряженное молчание.
Я бросил взгляд направо. Сосед, рослый гентский стражник, напряженно всматривался вперед, чуть ли не подпрыгивал в нетерпении. Перед нами стояли еще два ряда, копейщики и арбалетчики. Воин то и дело сплевывал под ноги, кривил губы в злой гримасе.
Поддавшись всеобщему настроению, я выглянул из-за плеча воина. Увидел лишь черные стволы деревьев и мокрую ленту дороги, убегающую вниз. Судя по звукам, вражеская армия была еще далеко. Мы рано изготовились. Я отвернулся, стал перебирать в уме те заклятия, которые успел наложить на себя, и те, что пригодятся в ближайшее время. Лишь теперь осознал всю глубину несчастья, постигшего меня. Без посоха чувствовал себя очень неуверенно. Заклятия получались с легкостью, но скорость, скорость… Меня три раза зарежут, пока буду бормотать одно простенькое.
Стражник толкнул меня плечом, издал странный рыкающий звук. Мысли сразу перемешались, я потерял путеводную нить. Раздражение и злость вспыхнули в душе. Я повернулся, дабы высказать, что думаю о неуклюжем дураке. Но, увидев лицо воина, позабыл о своей обиде.
— Вот они… — прошептал страж.
Я глянул вперед и вздрогнул — в косых струях дождя появились силуэты всадников. Небольшой отряд, даже не авангард, а просто разведчики. Фигуры размытые, серые. Никаких флагов или гербов, даже доспехов почти не было.
— Закрой забрало, — посоветовал я соседу.
— Обойдусь! — Воин небрежно отмахнулся, даже не взглянув на меня. — Мешает.
— Ну-ну, — хмыкнул я. — Если не боишься эльфийских стрел…
— Эльфов тут лет триста не видели, — уверенно сказал воин.
— Что ж…
Я стал следить за передвижением вражеского отряда. Скифрцы долгое время не видели нас, шли на рысях. Хорошая позиция, низина как на ладони. А те, кто поднимается, заметят нашу армию, лишь когда столкнутся в упор.
Так и вышло. Всадники на какое-то время исчезли из поля зрения. Но вскоре появились в нескольких десятках шагов. Осадили коней и схватились за мечи. Но поздно. Раздались сухие щелчки, ржание лошадей, крики. И тут же затихли. Я выглянул из-за плеча воина, увидел небольшой завал из трупов животных и людей. Один из разведчиков попытался бежать, но короткий арбалетный болт впился ему в спину, вырвал вражеского воина из седла. Второй выстрел убил лошадь.
— Молодцы, коротышки! — прогудел солдат слева. — Теперь не доложат, что впереди засада.
Я промолчал. Не люблю, когда убивают людей. А лошадей — вообще зверство. Но воин прав, нельзя, чтобы скифрцы догадались раньше времени. Иначе остановятся, начнут искать обходной путь. И тогда наша затея провалится.
Вновь наступила тишина, прерываемая лишь шелестом дождя и покашливанием простуженных воинов. Но теперь я чувствовал, что настроение солдат изменилось. Воины переглядывались, на лицах играли кривые ухмылки — а ведь скифрцы тоже люди, тоже умирают…
И опять изматывающее ожидание. Секунда тянулась за секундой, минуты превращались в вечность. На границе было немного иначе. Там я испытывал ужас от надвигающейся громады имперских войск. А сейчас все было как-то буднично. Словно деревенская драка, когда ребятня выходит стенка на стенку — помериться силушкой, показать удаль.
Гул стал громче, превратился в грохот. Лес гномьих копий заколебался, стал опадать. Я ждал, что выйдет как в прошлый раз. Быстрый расстрел, короткая схватка. Но получилось иначе. В низине зашевелился зверь, длинная, блещущая металлом змея. А в следующее мгновение на гребень холма выскочил передовой отряд. Рыцари, сообразил я, когда увидел громадных коней и длинные копья. Не успел моргнуть, как первый ряд разлетелся, словно сухие листья. Слитно застучали гномьи арбалеты, еще более мощные, чем наши, но легкие и удобные. На месте первой шеренги сразу же выросла вторая. Скифрцы взвыли, увидев гибель соратников, пришпорили лошадей и опустили копья.
Слишком близко, промелькнула мысль. Не успеют разогнаться.
Но я ошибся. Скакуны ударили копытами, выбили фонтаны воды и грязи. Буквально за несколько шагов набрали ударную скорость. Громыхнуло так, что заложило уши. Я покрепче упер ноги в землю, приготовился сдерживать давление массы тел. Рыцарская конница разбилась о фалангу гномов, словно морская волна о неприступный утес. Заскрежетало и зазвенело, послышались частые дробные удары, крики боли и ярости.
Я не выдержал, встал на цыпочки. Впереди и сбоку творилось что-то непонятное. Виднелось лишь какое-то мельтешение, бьющиеся в агонии лошади и блеск металла. Скифрцы орали, пытались пробиться к нашему строю сквозь тела погибших товарищей. Кому-то удавалось, но их сразу же убивали гномы.
— Нужно помочь! — рыкнул сосед. — Коротышки не справятся!
Попытался пойти вперед, но тут же схлопотал оплеуху от сержанта.
— Стоять на месте, дураки! — рявкнул командир. — Не ломать строй! Гномы и без вас справятся.
И правда, справились. Я не увидел, что произошло. Но звуки боя на какое-то время стихли. Имперцы отхлынули, рыцарский клин сломался о неприступную стену щитов. Вот первая маленькая победа!
Я очнулся и сообразил, что судорожно стискиваю рукоять меча. Бой не затронул левый фланг, где я находился. Но напряжение вновь ударило по нервам. Мышцы сами собой деревенели, зубы скрипели. Тряслись поджилки, но не от страха, а от боевой ярости. Во мне пробудился хищник, поглядел вокруг и возжаждал крови.
В центре опять раздались какие-то крики, удары металла по металлу. Имперцы не смирились, вновь пошли в атаку.
Неизвестность хуже всего. Лучше бы я стоял в первом ряду, чтобы видеть ход сражения и не чувствовать себя частью стада. Я не выдержал, шепнул уже привычное заклятие. На мгновение ощутил легкость раздвоения. Часть сознания выпорхнула из тела, словно воробей, рванулась к сочащемуся влагой небу, но ударилась в твердую стену. В виски ударила боль. Я покачнулся и застонал. Мроновы служители! Успели накрыть колпаком поле боя. Теперь я слеп как никогда. Видеть передвижения вражеских войск, как на границе, не смогу.
Сосед посмотрел удивленно, поддержал под локоть.
— Что с тобой, парень? — спросил воин обеспокоенно. — Ты терпи. Знаю, страшно, но будь мужиком!
Я отмахнулся от сердобольного ратника, засмеялся сквозь выступившие слезы. Мужик, куда уж там! Виски жгло, в затылке стучала тупая боль. Я перешел на Истинное Зрение и уважительно присвистнул. Служители опять расстарались на Высшую Магию. Мне не сломать заклятие. Ну и Мрон с ним, не смертельно…
Дождь усилился, стало холоднее. С неба посыпались редкие хлопья снега вперемешку с водой. Имперцы упорно пробовали протаранить гномью фалангу. Но каждый раз коротышки сбрасывали скифрцев с холма. Вдогонку врагам летели арбалетные болты, несколько раз сверкали огненные шары, молнии. В бой вступили наши боевые маги.
Я поежился, кисло глянул в серое мокрое небо. Если так пойдет и дальше, я подохну от холода, а не от вражеского клинка. Сражение приняло затяжной характер. Ошеломленные «теплой» встречей скифрцы смешались, атаковали бестолково и вяло. Оставляли после себя горы трупов, отступали и вновь лезли по склону холма. Рыцари больше не нападали. Им не пройти было сквозь завалы тел, не набрать необходимой для удара скорости. «Если имперцы не дураки, то попытаются схитрить, — подумал я. — Всего-то и надо — если не разорвать гномий строй, так хотя бы оттеснить подальше, оставить простор для маневров».
Последнее затишье сменилось слитным ревом тысяч глоток. В центре громыхнуло, застучало и зазвенело. Гномий строй прогнулся, но выдержал напор. Одновременно с этим я услышал испуганные крики откуда-то слева.
— Обошли! — крикнул высокий воин рядом. — Обошли, гады!
— Готовься! — рявкнул сержант.
Ему вторили другие командиры. Я ошеломленно завертел головой, пытаясь сообразить, что произошло. Но тут раздался еще один оглушительный удар. Возникла давка. Меня отбросило на соседа. Мир вокруг завертелся: смазанные лица кричащих солдат, блеск клинков и доспехов. Меня больно ударили в живот, по голове, в ноги. Я взвыл, почувствовал, что падаю. Успел выставить руки и шлепнулся прямо в жидкую осеннюю грязь. Сверху послышалась ругань, мелькнул клочок серого неба и чей-то сапог. Какой-то озлобленный дурак спешил в бой, пытался прорваться вперед. Наступил мне на руку, зацепил носком сапога челюсть. Из глаз брызнули искры, боль тряхнула тело.
Я зарычал, попытался встать. Но меня дважды сбивали с ног, орали в ухо, били щитами и ногами. Лишь чудом удалось извернуться. Я принял вертикальное положение, сам стал раздавать тычки и затрещины налево и направо. Воины не обращали внимания, бестолково толкались и кричали. Кто от страха, кто от бешенства и боли. Я попытался вырваться из сутолоки, но безуспешно.
— Спокойно, дураки! — послышался рев сержанта. — Своих же давите! На счет «три» бьем строем. Раз… два…
Командир не успел договорить. Послышался мокрый хруст и хрип. Слева и справа тоже. Я извернулся, успел заметить белую стрелу, торчащую из глазницы соседа. Прислушался и ахнул — знакомый свист ворвался в уши. Небо почернело от множества эльфийских стрел. И опять раздались удары, хрипы и крики боли.
Паника усилилась, и меня опять едва не затоптали. Пришлось шепнуть усиливающее заклинание. Я пошел вперед, навстречу давке и шуму близкого боя. Почувствовал, как хрустят суставы, рвутся мышцы. Зарычал, словно зверь, и усилил напор. Щит вырвало из руки. Я не стал препятствовать, все равно он лишь мешал. Выставил перед собой руки, защищая лицо.
То один, то другой воин падал рядом, сраженный меткими эльфийскими стрелами. Мне в лицо брызгали горячие капли, крики слились в монотонный гул. Спину и плечи сотрясали удары. Я уже не рычал, а хрипел, ворочаясь среди бушующей человеческой массы.
Внезапно плотная стена из тел воинов исчезла, и я повалился вперед. Не удержался и рухнул в грязь. Хлебнул напитанной кровью жижи, стал кашлять и плеваться. В голове стоял страшный шум, мысли путались, а в глазах плыло.
Я тряхнул головой, прогоняя муть. Вскочил на колени и ошалело огляделся. Позади вздымалась стена щитов, из-за которой я, собственно, и вылетел. Воины Свободных Земель пятились, пытались укрыться от падающих сверху стрел. Слева рычала и возилась рыцарская конница, завязшая в нашем войске. Отряд был небольшой, но сплоченный. Я видел мельтешащие клинки и топоры. Рыцари глубоко вклинились в наш строй, старались рассечь его надвое.
Где-то далеко справа раздавался грохот. Я глянул и невольно восхитился. Гномы отступали, но очень медленно. Перед ними был завал из тел скифрцев высотой до пояса. Низкорослые подгорные воины не ломали строя, бились расчетливо и умело. Случалось, кто-то падал в переднем ряду. Но на место погибшего тут же становился другой. Во втором ряду были арбалетчики. Стреляли непрерывно, каждый залп сдерживал скифрцев, заставлял пятиться. Гномы ловко меняли второй и третий ряды. Пока одни выпускали стрелы, остальные заряжали оружие. Такую тактику я уже видел у эльфов.
В шаге от меня упала стрела, выбив гейзер грязи. Рядом еще одна. Я уловил ритм и отшатнулся. Вовремя! Третья стрела воткнулась в землю в том месте, где только что была моя голова. Я поискал взглядом и лишь через минуту разглядел светлорожденных. Эльфы стояли у дальней рощицы, осыпая стрелами наши ряды. Серебристые доспехи мерцали в струях дождя, выглядели размытыми и туманными. Если специально не вглядываться, ни за что не заметишь. Хорошая маскировка.
Обостренные магией чувства уловили движение воздуха. Я оттолкнулся ногами, кувыркнулся вперед. Но в последний момент ноги заскользили в грязи, и кувырок вышел медленным, неуклюжим. Одна стрела вонзилась в пальце от моей ноги, вторая пробила поножи. Я вскрикнул от острой боли. Наконечник засел неглубоко, лишь разорвал кожу. Я вскочил на ноги, быстро сломал древко и вытащил острие из тела. Оглянулся на ровный строй эльфов и зарычал от ненависти.
— Поговорим на равных? — процедил я сквозь зубы.
Хотел начертать Знак Огня, даже руку поднял. Но тут в голове вспыхнуло воспоминание из давнишнего сна. Бой между людьми и эльфами, отступающий отряд Мгира и чудовищное по своей разрушительной силе заклинание Серого мага… Это заклятие было первым, что я выучил из Высшей Магии. В общем-то несложное, обращаться нужно лишь к двум Стихиям — Огню и Воздуху. Раньше я его воспроизвести не мог, ядро было чересчур слабое.
Опять засвистели стрелы. Я увернулся, одну поймал в полете и медленно сломал на глазах у светлорожденных. Судя по тому, насколько густо стали падать стрелы, эльфы поняли и приняли вызов. Я перестал уклоняться, активировал один из щитов. Вспыхнула мутная голубоватая сфера. Я закрыл глаза и сосредоточился. Медленно и осторожно стал произносить заклятие. В солнечном сплетении разгорелось пламя. Я ощутил ярость огня и буйство ветра, выпалил окончание на одном дыхании и открыл глаза… Надо мной было веселое, праздничное сверкание синеватых искр. Стрелы сгорали целыми десятками, осыпались невесомым пеплом. Я перевел взгляд на эльфийский отряд и сделал ритуальный жест.
Тучи окрасились в алый цвет. В небе вспухло багряное облако, разрослось. До моих ушей долетел низкий рев. И тут же с неба ударил широкий столб огня, земля содрогнулась. Рощицу, эльфов и выехавший из-за деревьев отряд рыцарей сожгло в мгновение ока, разметало в мелкую пыль. В том месте взвился большой пламенеющий гриб, перевитый черным дымом и паром, насыщенный пеплом и комьями земли, раскаленными камнями…
В солнечном сплетении опять появилась легкая тянущая боль. Но, слава богам, все было не так плохо, как в битве на границе. Тогда я чуть ноги не протянул. С тех пор сильно окреп, но жаль — не настолько, чтобы творить Высшую Магию каждую минуту. Силы приходилось беречь, экономить, ведь я не мог знать, когда мое чародейство понадобится более всего.
Краем глаза я уловил какое-то движение. Сквозь шум битвы прорвался грохот копыт. Я обернулся и зарычал от переполняющей злости. На меня во весь опор скакал блистающий великолепными доспехами рыцарь. Не кланялся стрелам — смелый и гордый воин. Сквозь прорези забрала сверкали холодные голубые глаза. Огромный конь раздувал ноздри, месил копытами жидкую грязь. Зло храпел, набирал скорость для сокрушающего удара.
— Ты умрешь, нечестивый колдун! — вскричал рыцарь и занес длинный меч. Я сообразил: метит в горло. Захотел красиво срубить голову чародею, так, чтобы взлетела в воздух в брызгах крови.
— Ага, — пробормотал я устало. — Не от твоей ли руки, герой?
На мгновение кольнул страх — а вдруг у него получится? Но я отмел его усилием воли, нагло улыбнулся и сделал непристойный жест. Скифрец взревел от ярости и обиды, ударил шпорами коня. Я спокойно дождался, пока он подъедет ближе. Когда морда скакуна оказалась передо мной, сделал быстрый шаг влево, пригнулся и схватился за длинный плащ. На меня дохнуло жаром, запахом конского пота. Голову потряс мощный удар, а в глазах вспыхнул свет, мышцы рук застонали от резкой боли. Храпящее чудовище промчалось рядом, а я пошатнулся на ватных ногах и потрогал голову. Вроде цела, только шишка будет. Меч воина задел вскользь. На палец в сторону — и даже стальной шлем не спас бы меня.
Я моргнул, с ненавистью посмотрел на тело рыцаря, распластавшееся в грязи. Воин не шевелился, даже не дышал, по-моему. Шутка ли — грохнуться с такой высоты.
Рощица догорала. Там был дымный столб, спекшаяся до твердости скалы земля. Я отвернулся, постарался окинуть взором поле битвы. Плохо, очень плохо. Левый фланг почти смяли. Рыцари вклинились в ряды наших воинов, разорвали строй и теперь азартно рубились. Солдаты Свободных Земель еще держались, но постепенно отступали. Эльфийский обстрел здорово проредил наши фаланги. То тут, то там виднелись неподвижные тела. Наполовину утопленные в грязи, похожие на уродливых ежей… Гномы же словно корни пустили. Но тоже понемногу сдавали позиции. Не так быстро, как люди, но и они не выдерживали напора многотысячной армии. Что с правым флангом, я не видел, но, судя по долетавшим звукам, там тоже было жарко.
Рыцарский клин разорвал строй насквозь, вышел прямо на меня. Воины выглядели устрашающе в струях холодного ливня. Лошади огромные, словно буйволы, укрытые толстыми доспехами, как и хозяева. Я ловко отпрыгнул с пути первого коня, пропустил клинок рыцаря над головой. Уцепился за сбрую и подтянулся на руках. Рывком запрыгнул на спину скакуна позади наездника. Коротко и резко ударил локтем в железную болванку головы. Металл смялся, я услышал хруст костей и тихий стон. Не стал дожидаться, пока рыцарь упадет, спрыгнул и покатился по земле. Рядом раздались испуганные и злые крики, ржание лошадей.
— Вот он! — зарычал кто-то. — Бейте гада! Сэра Блэкстоуна убил!..
У моих глаз сверкнул холодный росчерк. Я отбил клинок поручем, поскользнулся в грязи и отскочил еще на шаг. Стиснул зубы и зарычал, нагнетая в теле боевую ярость. Выхватил меч. Но бросился не вперед на врагов, а назад, к рощице. За спиной раздались крики, хохот и улюлюканье…
— Я зарублю эту трусливую свинью! — послышался чей-то восторженный крик.
«Зубы не выросли чародеев бить», — подумал я с бешенством. Сил огрызаться не было. В горле клокотало, вода забила горло и нос. Я отбежал шагов на двадцать, резко развернулся и быстро вычертил Знак Огня. Какое-то мгновение еще видел красивый рыцарский клин, скачущий на меня. А потом полыхнуло пламя, полетели ошметки внутренностей, оторванные руки и ноги, куски горелой плоти. Меня обдало волной горячего воздуха, кипящих кровавых брызг.
В нескольких шагах упал оплавленный дымящийся шар — все, что осталось от головы одного из смельчаков. Тех, что скакали посередине, просто разорвало в клочья. Остальных разметало, оглушило и ранило.
Я мрачно посмотрел на остатки рыцарского отряда, пошел к своим, осторожно огибая фрагменты тел погибших, вперемежку людей и лошадей. «Вот разница между воином и магом, — промелькнула мысль. — Чародею никогда не стать воином или героем, благородным и бесстрашным. Просто потому, что работа мага больше похожа на работу мясника. Но есть куча заклинаний, не столь мощных, но более эффективных. Зачем уничтожать армии, когда можно убить лишь одну сволочь, пославшую их в бой?.. Нельзя уподобляться дураку, что гоняется за комарами с ручным огнеметателем. Но об этом стоит подумать позже, когда закончится сражение…»
Левый фланг все-таки побежал. Но надо отдать им должное — недалеко. Солдаты сумели преодолеть страх, а командиры удержали воинов, заставили выстроить новую стену щитов. Я подавил усталость, перешел на бег. Позади настигала новая волна скифрцев. Имперцы оттеснили гномов от прохода, сумели создать подобие порядка.
Я подбежал к неровной линии левого фланга. В строй заходить не хотелось — опять будет давка. Но оставаться самому на поле боя — верная смерть. Солдаты встретили меня с испугом, плотнее сдвинули щиты. Из рядов вырвалась ветвистая молния и полоснула по груди. Куртка защитила, но я покачнулся, потряс головой, ослепленный вспышкой.
— Кто там такой умный? — зарычал я, озлившись. — Только своих умеем молниями бить?
— Не подходи! — послышался визгливый голос— Ты чудовище!
Я нехорошо усмехнулся, засунул меч в ножны. Какой-то боевой маг впал в истерику, везде видел врагов. Хотя я и правда выглядел монстром.
Позади вновь нарастал гул, имперцы шли в атаку. Если меня не впустят в строй, я окажусь раздавленным.
— Глупец! — рявкнул я. — Какая разница, кто я? Или врагов не бил вместе с вами?
— Ты чудовище! Демон! — завизжал неизвестный боевой маг. — Чародеи не владеют такой силой!
— Что ж… — фыркнул я. — Раз я демон, то первым сожру тебя. Или превращу в лягушку… Пропускай!
Ратник, к которому я обратился, угрюмо глянул из-за щита. Поколебался, но какая-то мысль заставила его решиться. Воин опустил щит, хмуро улыбнулся и мотнул головой, мол, проходи.
— Ребята, свой! — прогудел он.
Строй раздвинулся, меня пропустили. Я не стал дожидаться повторного приглашения, юркнул в глубь рядов. И вовремя. За спиной громыхнуло, послышался оглушительный лязг и раскатистый рев. Имперцы ударили со всей яростью и силой, на какую были способны.
Началась обычная рубка. Скифрцы теснили, а мы постепенно отступали к стенам города. Исчезло наше преимущество от более выгодной позиции. Из низины непрерывным потоком выходили новые отряды, вступали в бой. Небольшое гентское войско оказалось наполовину окруженным. И лишь тогда нам дали команду отступать. Мы стали пятиться, прикрываясь щитами, отстреливаясь и отчаянно орудуя клинками.
Какой-то частью разума я сознавал, что прошло не так уж и много времени, не больше часа. Но в бою и десять минут — вечность. Наше войско таяло, словно снег на солнце. Скифрцев же становилось все больше. Воины падали один за другим, сраженные клинками и стрелами. Из пятисот солдат левого фланга осталось около полутора сотен.
Отдохнуть в глубине строя так и не удалось. Вскоре мне вручили щит и отправили в передний ряд. Моменты сражения почти не отложились в памяти. Лишь мельтешение лиц перед глазами, злобные хари имперцев и отчаянная рубка. Несколько минут боя, и тебя сменяет немного отдышавшийся воин. Ты отходишь назад, плюешься и ругаешься, пытаешься унять дрожь. Но не успеваешь прийти в себя, как вновь чувствуешь тяжесть щита, руки раздирает боль, а суставы крошат мощные удары противников.
Отступать начали даже гномы. Одна маленькая фаланга не смогла противостоять тысячам озверевших солдат империи. Войско Гента отошло на сто шагов, потом еще на пятьдесят.
«Скоро вступит в действие вторая часть плана», — подумал я, отдыхая в глубине строя. Оглянулся — стены города близко. У ворот какое-то движение, блестит металл. Пока сражение идет хорошо. Вызываем ярость имперцев на себя, завлекаем в расставленные сети…
В солнечном сплетении возникла вяжущая боль. Я вздрогнул, почувствовал чужую магию. Завертел головой, пытаясь определить направление. Скифрцы немного отступили, стали перестраиваться для новой атаки. В центре установилось временное затишье. Фланги трепали, но как-то вяло, без огонька.
Дождь закончился, вместо него стал сыпаться снег. В белой пелене засиял ровный золотистый свет. По спине побежали мурашки. Вот оно! Сейчас будет удар! Я закрыл глаза, пытаясь почувствовать вектор атаки, предупредить и пустить вражеское заклятие хотя бы вскользь. Но не успел. Сквозь сомкнутые веки проник яростный солнечный свет, раздалось глухое «умпфф». Я покачнулся на нетвердых ногах, распахнул глаза и едва не упал на землю. Огромный, брызжущий искрами мяч прокатился по полю, оставляя за собой полоску сухой, исходящей паром земли, и врезался в монолитный строй гномов. Шар превратился в облако безобидного золотистого тумана, что стал оседать на доспехах коротышек мелким прахом. Но через мгновение неказистая пыль вспыхнула ярким бездымным огнем. Воины сгорали вместе с крепчайшими доспехами и оружием, многие даже не успевали закричать. Буквально за несколько минут от непобедимой гномьей фаланги остались лишь жалкие ошметки.
И тогда отступление превратилось в бегство. Войско Гента стало вопящим от ужаса стадом. Солдаты разворачивались и со всех ног бежали к воротам города. Вслед летели стрелы, били яркие лучи золотистого света. Сжигали и кромсали, сея еще большую панику.
Я бежал в числе последних, отмахиваясь мечом от преследующих врагов. Иногда бил Знаками и заклятиями, но использовал лишь самые быстрые, а значит, слабые. К тому же начал чувствовать, что истощаюсь. Высшая Магия, позволившая уничтожить эльфов, здорово притушила мне энергетическое ядро. В голове все смешалось. Кроме собственного хриплого дыхания и шума крови в ушах, я почти ничего не слышал. Бегство для меня превратилось в странную игру на выносливость и смекалку: несколько десятков шагов бега с препятствиями в виде ям и кочек, тел погибших солдат. Потом прыжок и перекат через плечо. Как раз вовремя — заклятие служителя выжигает воздух в том месте, где я только что был. Черчу Знак Воздуха. Тугая волна сбивает с ног скифрцев. Я встаю на ноги и бегу дальше. Пролетаю десяток шагов на одном дыхании, спотыкаюсь и неуклюже падаю. Позади слышатся хриплые крики врагов. Встаю и рыча бросаюсь в схватку. Рублю быстро и мощно, но не увлекаюсь. Едва выдается короткая передышка, бросаю заклятие и опять бегу. Позади сверкает сеть голубых молний, уши терзают крики сгорающих заживо скифрцев.
Во мне не было страха и злости, лишь страшная усталость, пожирающая тело и душу. Со странным равнодушием я отмечал, что еще немного — и я просто свалюсь без чувств. Нельзя до бесконечности уходить от смерти. Когда-то костлявая все же настигнет, примет в свои холодные объятия.
Я присоединился к небольшой группе воинов, что укрылись щитами, пытаясь противостоять напору имперцев. Это оказались наемники — битые жизнью, бывалые воины. Дрались холодно и расчетливо, умело. Не поворачивались спиной к врагу, отходили, сохраняя видимость порядка. Я встал рядом и постарался подстроиться под их ритм. Наемники приняли без разговоров, прикрывали спину и плечи. А я отчаянно отмахивался от набегающих врагов, лечил соратников заклятиями.
Когда силы стали иссякать, в спину уткнулся холодный и острый металл. Я обернулся и едва не застонал от облегчения. Големы! Пятьдесят громадных многоруких горбатых машин стояли на небольшом расстоянии друг от друга, гудя от внутренней мощи. А между ними оборотни с оружием в руках. Злобно рычали и ярились, полосовали когтями воздух. Лица превратились в жуткие морды, глаза полыхали демоническим пламенем.
Я все-таки потерял сознание. Но лишь на несколько минут. Очнулся уже у ворот Гента, в редкой разношерстной толпе тех, кто остался в живых. Могучий рыжебородый наемник подал мне флягу с водой, проворчал одобрительно:
— Хорошо дрался, чародей! Если выживем, переходи ко мне в отряд! Будешь сыт и деньгой не обижен!
— Я подумаю над твоим предложением, — прохрипел я, нашел в себе силы улыбнуться.
— Подумай, — важно кивнул воин, поправил рогатый шлем на голове. — Хорошие чародеи в наше время — большая редкость. Обычно мелкая шушера попадается да проходимцы всякие… ни рану залечить, ни морок навести…
Наемник говорил что-то еще, но я не слушал. Приник к фляге и сделал глоток. Вода показалась очень вкусной и свежей. В голове немного прояснилось, застилающая глаза мгла развеялась. Еще пара небольших глотков привели в чувство, вернули силы. Я отдал флягу, осмотрел себя. Серьезных ран не было, лишь глубокие царапины, синяки и ушибы. Можно сказать, отделался легким испугом.
— Хорошо дерутся ваши зверушки, — одобрительно крякнул тот же наемник.
Я проследил за его взглядом и вздрогнул всем телом. Тонкая линия оборотней сдерживала натиск имперцев. Слышались леденящие душу рев и рычание, в воздух летели кровавые ошметки. Каждого ликантропа отмечал сплошной вихрь острых когтей и зубов, костяных шипов, щупалец, жал… Я забеспокоился — где-то среди них был и мой брат.
— Надо помочь!. — воскликнул я и сделал шаг вперед. Меня схватили под руки. Рыжебородый воин успокаивающе похлопал по плечу.
— Справятся, — спокойно сказал наемник. — В смертников играть не будут. Всего-то и надо, что дать нам время…
— Зачем? — спросил я.
Наемник развел руками и мотнул головой в сторону ворот. Я оглянулся и все понял. От нашей разношерстной армии осталась лишь горстка. Около пятидесяти угрюмых гномов с обожженными лицами и обгоревшими бородами, чуть больше сотни людей. Много тяжелораненых. Те, кто еще мог сражаться, стояли с оружием наготове. Остальных уносили за ворота. Сегодня будет много работы для лечебниц.
— Это все выжившие? — поразился я.
— Да, — спокойно ответил воин. — Бежать в бою нельзя ни при каких обстоятельствах. А мы поддались панике. Если бы не это, живых было бы гораздо больше. Ты не беспокойся, чародей. Всякое бывает. Сейчас унесут раненых подальше, и оборотни отступят.
— А потом опять бой, — пробормотал я.
— Да, — кивнул наемник. — Будем отстаивать ворота, заманивать скифрцев в ловушку…
Меня согнул пополам приступ кашля. В воздухе витал тяжелый запах крови и горелой плоти. К такому, наверное, нельзя привыкнуть. Я опустился на одно колено, стал шептать лечебные заклятия. Холодные снежинки падали на разгоряченное лицо, мгновенно таяли и стекали уже горячими каплями. Тело трясло от вяжущей слабости.
«Еще немного, — постарался убедить я себя. — Совсем чуть-чуть… Потерпи, Эскер!»
На звуки битвы перестал обращать внимание. Слух подстроился, мозг воспринимал их как фоновый шум, вылавливая исключительно те, что несли непосредственную угрозу.
Я вскинул голову и посмотрел на имперскую армию. Молодцы скифрцы, видно выучку. Очнулись от той оплеухи, что мы им влепили. Поле перед Гентом было разбито на ровные квадратики и клинья. Шла пехота, неспешно скакали рыцари. Основные силы приближались неумолимо и быстро. Я постарался оценить количество и едва не зарычал от отчаяния. У нас получилось уничтожить лишь пятую часть скифрского войска.
Внимание привлекла линия обороны. Оборотни стали отступать. Медленно, потом быстрей. Один упал. Ликантропа облепили имперцы, словно мелкие рыжие муравьи большого жука, стали кромсать клинками. Потом погиб второй, третий… В груди предательски екнуло. В зверином облике Тоха не отличить от других ликантропов. Но хотелось верить, что брат не погиб.
Имперцы нахлынули волной, поглотили оборотней и обогнули неподвижные стальные статуи големов. Я забеспокоился. Давно пора было запускать машины. Почему же бездействуют огнеметатели на стенах? Ведь самое время дать сдачи. Я переключился на Истинное Зрение и взвыл от бешенства. Механики, трусливые твари! Сбежали! Вокруг ни одного не осталось, а значит, големы и орудия работать не будут.
«Стоп! — подумал я. — Тут есть один маг-механик. Ты. Так какого демона стоишь столбом?»
Я сбросил с плеча руку наемника, вышел вперед. Если буду работать обычным способом, придется запускать каждого голема отдельно. Уйдет слишком много времени. Нужно иначе. Я закрыл глаза и сосредоточился. Перед глазами развернулись управляющие плетения каждой машины. Стандартные, отличия минимальны, ведь схемы вычитывали из одних и тех же учебников, справочников. Так-так… Если ударить одновременно по этим узлам, то големы запустятся. Но как это сделать? В каком виде?..
Ответ пришел из глубин сознания. Я не стал раздумывать, зачерпнул силы из ядра и создал короткий импульс. Постарался сделать его похожим на управляющие нити, которыми обычно запускают механизмы. Секунду помедлил, а потом резко выбросил руки перед собой и рявкнул: «Вперед!»
Меня ухватили за одежду, резко дернули назад. Я открыл глаза и отчаянно заругался, попытался отмахнуться.
— Да не брыкайся ты, чародей! — раздраженно фыркнул рыжебородый воин. — Умереть захотел? Зачем под стрелы лезешь?..
— Да пошли вы! — заорал я. — Големы!..
— Работают твои големы, — хохотнул наемник. — Глаза разуй!
Я стряхнул грубые лапища с плеч и посмотрел. Наемник не обманул. Стальные гиганты оживали один за другим. Вздрагивали, делали первые неуверенные шаги, но постепенно набирали скорость. Многочисленные конечности, вооруженные клинками вместо лопат и буров, начали бешено вращаться.
Имперцы мгновенно отхлынули, стали разбегаться в ужасе. Там, где проходили машины, возникали кровавые вихри. Передовые отряды скифрцев оказались порублены на куски, уничтожены и рассеяны. Но големы не остановились. Мерно шагая, направились вперед, на стройные ряды подоспевших копейщиков и мечников. Те дрогнули, стали защищаться. Но без толку. Копья ломались о крепчайшую броню, мечи высекали искры, тупились. Налетел большой отряд рыцарей. Слитно ударили, целя в грудь одного из железных гигантов. Раздался душераздирающий треск, крики боли и лошадиное ржание. Рыцарский клин перестал существовать.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:19 | Сообщение # 25

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Мрон! — громко прошептал рыжебородый наемник и сделал жест, отгоняющий зло. — Первый раз в жизни вижу такое удивительное сражение. Если выживу, буду внукам рассказывать…
Я не обратил внимания на бормотание, стал с жадностью рассматривать выбравшихся из сражения оборотней. Пятеро, всего пятеро. С обломанными костяными шипами, израненные и окровавленные. Среди них углядел одного похожего на медведя. Неужели Тох?.. Пока я бежал к нему, оборотень успел сменить облик.
— Хорошая битва, Эскер, — устало прорычал Тох. Оборотень отбросил искореженную, измазанную кровью секиру, опустился на одно колено и потряс головой. Карие глаза затянуло пеленой боли, лицо скривилось в жуткой гримасе. Я невольно задрожал, увидев глубокие кровоточащие раны на теле брата. Внутри красное мясо с белыми прожилками и острыми осколками костей. От доспехов Тоха почти ничего не осталось. Посеченные и разбитые, они болтались на оборванных ремнях. На едва прикрытую снегом землю обильно капала кровь.
Я испуганно ахнул. Почему-то показалось, что брат умрет на моих глазах. И от этого стало очень страшно. Я протянул руки, быстро зашептал заклинания.
— Не надо, Эскер, — пробормотал Тох. — Я сам. Ликантропа трудно убить.
Я не стал слушать, вызвал самые сильные из известных мне исцеляющих заклятий. Глянул на брата и успокоился. Глубокие рубленые раны закрылись, появились уродливые вздувшиеся шрамы. Краснота стала опадать, зарастать густой черной шерстью. Оборотень тряхнул головой и встал на ноги.
— Хватит! — рыкнул брат бодро, — Мне лучше.
— Напугал! — признался я. Вздохнул с облегчением и отступил на шаг.
— Почему так долго не шли големы? — спросил Тох, нахмурившись. — Еще немного, и все бы остались там.
— Механики разбежались, — объяснил я. — Трусы! Пришлось самому активировать плетения…
Брат окинул взглядом компанию у ворот, помрачнел.
— Кто-то должен был предать, — хмыкнул оборотень и невесело засмеялся. — Им еще аукнется. Но пусть пока живут. Главное, что все получилось.
Я устало вздохнул, постарался успокоиться. Подставил лицо хлопьям снега. Почти с наслаждением ощущал, как пушистые невесомые пушинки тают, превращаясь в воду. «Хорошо-то как! — промелькнула мысль. — Быть живым так здорово. Чувствовать боль, страх, радость… вообще чувствовать — прекрасно. Просто потому, что это есть».
Мысли внезапно перепутались. В солнечном сплетении полыхнул пожар. Я схватился за живот, согнулся пополам и взвыл. Тело сотрясала крупная дрожь, по коже бегали мурашки, прокатывались волны жара и холода. В глазах все расплывалось, жгучая боль терзала каждую клеточку тела, каждый нерв.
Страшная догадка вспыхнула в мозгу. Такое испытывал совсем недавно. На укреплениях близ Третьей пограничной крепости. Тогда служители применили мощнейшую магию, с легкостью уничтожили наше изрядно потрепанное войско. Что же будет теперь? Опять солнечные стрелы или что-то пострашней?
Перед глазами возникло обеспокоенное лицо Тоха. Брат потряс меня за плечо, что-то сказал. Только с третьего раза я услышал:
— Что с тобой, Эскер?
— Нужно уходить, Тох, — простонал я, — Быстрей гони воинов в город!
— Но почему? — воскликнул брат, — Это противоречит нашему плану…
— К Мрону план! — прохрипел я. — Слышишь пение? Брат выпучил глаза и с недоумением повертел головой.
Я видел, что он напряженно прислушивается. Но в шуме битвы таяли остальные звуки. Зато отчетливо слышал я. Громкое пение: гимн войны, призыв о помощи к очень могущественному существу. Не к человеку, даже не к демону. К богу. Служители обращались к Алару. И я чувствовал, что каждое слово мольбы услышано. Далеко, за пределами нашего мира, за хрустальными сферами слоев бытия пробуждалась великая сила, тянулась сюда, к полю и стенам города.
— Ничего не слышу, — проворчал Тох недовольно. — Что вообще происходит? Объясни по-человечески.
Я застонал от боли, постарался совладать с собой. Нужно… Да, нужно что-то предпринять… Где-то недалеко стояли служители и пели, взявшись за руки, творили Высшую Магию. Если смогу оборвать заклинание, возможно, обойдется.
— Уводи воинов, Тох! — твердо сказал я. — Уводи! Погубишь зря!
Боль не давала сосредоточиться. Я пытался вспомнить хотя бы одно заклинание, но из головы вылетели даже простейшие. Пение служителей вызывало новые приступы боли. Я чувствовал, что сила, противная моей сущности, проламывает небеса, ищет цель. То была сила веры. А вера и знания никогда не уживались вместе.
Сознание начало потихоньку затухать, тело онемело, перестало подчиняться неверным приказам мозга. Сквозь туман, заполонивший разум, я ощутил, как крепкие руки подхватили меня за шиворот, бесцеремонно поволокли.
И тут служители завершили заклятие. Боль исчезла, отпустила тело. Я отпихнул руки брата и встал на ноги, ошеломленно тряхнул головой.
— Что случилось? — воскликнул Тох, глянул на меня с беспокойством и страхом, — Что ты бормотал насчет пения?
— Поздно, — сказал я.
Прислушался к ощущениям и понял — сила бога уже тут, среди скифрцев. Золотистое сияние клубилось редким туманом. Но постепенно сгущалось, превращалось в твердый кулак.
— Что поздно? — рявкнул Тох. — Эскер, не говори загадками!
Я посмотрел на поле боя. Големы внесли панику, расстроили ряды имперской армии. Солдаты с криками разбегались, осыпали металлических гигантов стрелами. Машинам все было нипочем. Они тяжеловесно ворочались в грязи, размерено шагали вперед. Многочисленные руки, вооруженные клинками, полосовали воздух.
«Слишком неповоротливые, — промелькнула в моей голове. — Шахтные машины, не военные. Солдаты сообразили, что на пути попадаться им не стоит, легко избегают клинков. Жаль, что так и не успел доделать боевого голема. Он устроил бы настоящую разруху».
Один из големов вспыхнул ярким золотистым сиянием, начал оплывать, словно кусок сливочного масла над костром. Машина сделала еще несколько шагов по инерции и разлилась по земле озером расплавленного металла. Сияние перекинулось на другого голема, на третьего… Мощные механизмы, сделанные из крепчайшей стали, сгорали один за другим. Лопались и взрывались, превращались в оплавленные гротескные статуи.
Тох следил за гибелью машин остановившимся взглядом. Потом повернулся ко мне и спросил:
— Об этом ты хотел сказать?
— Не только, — ответил я, прислушиваясь к ощущениям. — Смотри.
В густой пелене облаков появился широкий разрыв. Мелькнуло голубое небо, но сразу пропало. Из дыры ударил толстый столб чистейшего золотистого света, вонзился в ряды имперской армии. Наступила страшная, невозможная тишина. Каждый человек перед стенами Гента замер, пораженный ужасом и благоговением.
Столб небесного огня истончился, потом исчез вовсе. Но я знал, что сила никуда не делась, нашла носителя… Имперцы зашевелились первыми, стали пятиться в стороны. В рядах возник широкий коридор.
— Что происходит? — услышал я шепот брата. Хотел ответить, но не успел.
Из рядов скифрской армии вышел человек. Худой высокий воин в эльфийских доспехах и с узким мечом в руке. От него исходило яркое золотистое сияние. На пластинах лат играли веселые солнечные зайчики, а глаза были подобны щелям, сквозь которые смотрело само солнце. На нас дохнуло волной Силы, яростной и обжигающей.
Человек медленно пересек поле, залитое кровью и заваленное трупами. Имперские солдаты давали дорогу, кланялись. Кто-то падал на колени прямо в грязь и молился. Сияющую фигуру провожали взглядами, полными мистического ужаса, религиозного рвения. Воин пересек почти половину расстояния, разделяющего нас, обернулся и взглянул на скифрцев. Я ощутил беззвучный приказ. Неслышимый для нас, но прекрасно понятный каждому имперскому солдату.
По полю прошло движение. Глаза каждого скифрца вспыхнули тусклым сиянием. Раздался скрежет доспехов и вынимаемых из ножен мечей. Человек отвернулся и, запрокинув голову, весело засмеялся. А потом пошел к нам быстрыми упругими шагами. На узком подвижном лице играла кривая ухмылка, по волосам пробегали огненные искры.
— Тох, убираемся отсюда! — воскликнул я. — Мы не удержим их здесь.
Мы переглянулись с оборотнем. Брат выглядел пораженным. Глаза выпучены, рот распахнут. Но совладал с собой, нахмурился. Во взгляде промелькнула жаркая ненависть.
— Ты видишь то же самое, что и я? — спросил Тох.
— Да, — ответил я медленно. — Это не человек.
Тох кивнул и повернулся к воротам. Нас осталось ничтожно мало. Лишь горстка усталых, израненных воинов. Но лучшие из лучших, самые крепкие и сильные, умелые. Защитники Гента устрашенно пятились, закрывшись щитами и выставив клинки. Но не побежали, лишь плотнее сомкнули ряды. Несмотря ни на что, решили сражаться до последнего, не отступать.
— Примем гостей как должно! — вдруг захохотал Тох. Оборотень с наслаждением потянулся, захрустел суставами. Тело брата «поплыло». На груди и спине вздулись толстые плиты костяного панциря. Из плеч с хрустом выскочили длинные и острые шипы. Лицо изменилось. Кожа лба и щек затвердела, вытянулась. Через минуту передо мной стоял мощный воин в массивных костяных доспехах. Тох подхватил с земли чью-то секиру. В левую руку взял огромный гномий топор.
— Тох, не делай этого! — воскликнул я, сообразив, что задумал двоюродный брат.
Ликантроп ожег меня взглядом алых как угли глаз.
— Выскочке нужно устроить трепку, Эскер! — ответил брат. Голос, искаженный костяной броней, стал неузнаваемо глухим и рокочущим.
Я бросил быстрый взгляд на солнечного воина. Он был совсем близко. Стремительно шел через поле, залитое кровью, полыхающий меч держал на вытянутой руке. И улыбался, весело и заразительно смеялся. А за ним катилась волна скифрцев с оружием наперевес.
Я отступил на шаг, устрашенный, уперся спиной в стену щитов. Предательский холодок страха заледенил кровь, почти остановил сердце. Мое ядро то вспыхивало, то превращалось в тусклую холодную искру. «Ничего не смогу противопоставить этой силе, — сообразил я. — Она гасит мою магию».
— Ты не понимаешь! — вскричал я. — Служители перелили в него силу Алара. Тебе не сразить его!
— Аватара бога? — прорычал оборотень. — Что ж, достойный противник!
Тох подбросил топор в воздух, ловко поймал за рукоять. Загородил своим массивным телом ворота. Я стиснул зубы, вытащил меч из ножен и встал рядом с братом. В голове носились испуганные мысли, колотила дрожь от волнения и ужаса. Но вместе с тем возникла странная решимость. Родилась в душе, окрепла и выросла, заполонила все мое существо.
— Помощь тебе не помешает, — сказал я непослушными губами.
Брат промолчал, бросил взгляд искоса и отвернулся. Наклонил голову и стал внимательно рассматривать приближающегося воина. Я закусил губу до крови, снял и отбросил помятый шлем. Холодный ветер ожег разгоряченную голову, взъерошил мокрые волосы.
«Опять глупое геройство? — промелькнула мысль. — Нет, не глупое… Нет ничего глупого и постыдного в том, чтобы защищать свой город до последней капли крови».
Я почувствовал рядом движение, обернулся. Рыжебородый наемник подмигнул, поправил рогатый шлем и ухмыльнулся. Глаза воина сверкнули безумным весельем. Солдат поудобней перехватил щит и присел в низкой оборонительной стойке. Я кивнул, принимая помощь. За спиной послышались шаги, голоса. Один за другим воины становились рядом с нами. Гномы, городские стражники, наемники… Ни один не убежал. Лица были темны и суровы, в глазах каждого сквозило странное облегчение, суровое веселье…
Я зажмурился, глубоко вдохнул. А потом открыл глаза и столкнулся взглядом с горящими расплавленным металлом глазами. Воин остановился в пяти шагах, искривил губы в презрительной усмешке. Свет, исходящий от него, слепил и жег кожу, гасил мою силу, путал мысли. Позади воина застыла стена безмолвных скифрцев.
«Кто же это? — подумал я. — Одурманенный магией человек? Или бог, принявший его облик?»
— Почти все в сборе, — спокойно сказал солнечный воин. Голос тихий, странно знакомый. В нем почувствовалось такое могущество, что я дрогнул.
— Точно, — прорычал Тох и занес оружие над головой. — Готов к трепке?
— К твоим услугам, оборотень! — счастливо засмеялся воин.
Он шагнул вперед и взмахнул сверкающим мечом, сотканным из солнечного света. Лезвие смазалось, превратилось в размытую дугу. Я закричал, бросился вперед. Но с ужасом понял, что двигаюсь недостаточно быстро. Удар сердца… Пламенный клинок начал разбег, целя в грудь могучего костяного воина. За лезвием побежали маленькие змейки огня, брызнули искры. Второй удар сердца… Тох зарычал, подставил топор, парируя удар, и стал опускать секиру на плечо противника. Третий удар… Тонкая огненная полоса легко развалила надвое топор, глубоко вошла в грудь оборотня и прочертила длинную кривую дорожку через костяную броню…
Тох взревел от боли и ярости, пошатнулся на нетвердых ногах. Из рта выплеснулась темная густая кровь. Брат упал на одно колено, оперся о рукоять секиры. Но руки его ослабли, и оборотень завалился на спину. В груди зияла огромная рана, обильно брызгая алыми струями. В глубине виднелись белые осколки ребер, что-то мокрое, пульсирующее.
— Не-э-эт! — взвыл я отчаянно и протяжно.
Мир затопило алым цветом ярости. Я взревели, не помня себя от бешенства, бросился на солнечного воина. Размахнулся и, даже не думая о том, что мой клинок может повторить судьбу топора оборотня, ударил. Но мне повезло, древний меч неожиданно выдержал, а лезвие налилось угольной чернотой. Перед глазами сверкнуло золотистым. Враг отпарировал, молниеносно контратаковал. Подчиняясь рефлексам, я сместился вправо. Почувствовав, что проваливаюсь вперед по инерции, резко ударил локтем в такое прекрасное, сияющее солнечным светом лицо противника. Хрустнуло, брызнули разноцветные искры.
— Ты заплатишь за это, наглец! — ласково пообещал воин.
Струйка крови, что побежала из сломанного носа, втянулась обратно, плоть мгновенно зажила, разгладилась. Враг отступил лишь на шаг, вновь поднял клинок в атакующую позицию. Я промолчал, экономя силы. Глянул на рукав куртки. Крепчайшая ткань, укрепленная мелкими кольчужными кольцами и сильнейшими защитными заклинаниями из арсенала Серых магов, прогорела насквозь. Страх прошиб меня от головы до пяток. Что ж это за мощь, если и древнее чародейство перед ней бессильно?
Я опять зарычал, превращая липкие студенистые щупальца ужаса в ярость. Бросился вперед и ударил врага в грудь. Воин легко отбил удар, в контратаке едва не разрубил меня надвое. Лишь чудом мне удалось увернуться, но солнечный клинок задел одежду, легко разрезал куртку, словно гнилое полотнище, и оцарапал кожу. Я отшатнулся, упал спиной на щиты гентских воинов.
Меня поддержали, не дали упасть. Я сложил пальцы в Знак Отрицания, потом вычертил Знак Огня, Воды… Раздались слабые хлопки. Каждый Знак вспыхивал разноцветными искрами, царапал о золотистое сияние, но отбрасывал врага лишь на несколько шагов назад. Я заскрежетал зубами от бессилия. Даже безотказная древняя магия мира оказалась тщетной. А на сложные заклинания нет времени. Какая жалость, что я без посоха.
«Магия Крови! — промелькнула мысль. — Могла бы спасти. Но ритуалы, заклинания… слишком долго».
Я покачнулся на нетвердых ногах, со злостью и раздражением осознал, что выдохся. Теперь Дар Предков очень пригодился бы. Но он не проявлялся, и похоже было, что придется умереть. Солнечный воин широко улыбнулся и пошел навстречу. Вскинул руку, и я услышал звук падающих тел. На меня брызнуло кипящей кровью, страшный жар опалил лицо. Я отшатнулся, заслонил глаза рукой. Бросил быстрый взгляд под ноги и зло выругался. Смельчаки, что остались с нами, полегли бесформенной грудой доспехов. Тела превратились в сухой черный пепел.
— Беги, чародей! — захохотал враг. — Беги! Я тебя отпускаю!
Я попробовал пойти ему навстречу, превозмогая боль. Но свет ударил с новой силой, куртка на мне задымилась и стала расползаться на куски.
— Беги, чародей!..
И я побежал. Позади полыхнуло, обожгло спину. Ворота города вышибло взрывом, разнесло на куски. Упругая воздушная волна подхватила меня, завертела и закружила, пронесла вдоль улицы. В грудь ударилась холодная стена ближайшего дома, вышибла дыхание и сломала ребра. Я жалобно вскрикнул, перекатился через плечо и заковылял дальше, спасаясь от всепожирающего солнечного света.
Отбежав на сотню шагов, упал на колени и уткнулся лбом в мостовую. Тело горело от ожогов, ногу и грудь терзала острая боль. Кажется, что-то сломано. В ушах тяжело бухала кровь, а в голове метались обрывки мыслей.
Позади вновь полыхнуло, вокруг стали падать большие обломки, засвистели мелкие горячие камни, дымящиеся обломки дерева. Я сделал над собой усилие, обернулся. Там, где раньше были ворота, зияла пустота. Толстая и высокая городская стена раскрошилась. Сквозь пролом медленно и величаво шел сияющий золотистым светом воин. А за ним по пятам следовали скифрские солдаты.
«Поражение, — подумал я устало. — Теперь точно поражение…»
Глава 15
Каждый шаг давался с огромным трудом. Левая нога оказалась сильно вывихнута. Я старался не наступать на нее. Но периодически в суставе хрустело, дикая боль разрывала тело. В глазах темнело, и лишь неимоверным усилием воли мне удавалось оставаться в сознании.
Каким-то образом мне удалось проскочить улицу. За спиной гремело, раздавался топот множества ног, рев и дребезжание металла. Имперская армия вступила в Гент, несмотря на наши ухищрения. На углу я споткнулся и упал прямо в глубокую холодную лужу. Ледяная вода показалась неожиданно приятной, немного утихомирила боль в обожженном теле. Я застонал, попробовал ползти дальше. Но поскользнулся и вновь рухнул в лужу, захлебнулся противной грязной жижей.
В душе шевельнулась злость, прорвалась сквозь глухую стену усталости и боли. Я уперся руками в обледенелое дно лужи и попытался подняться. Но добился лишь того, что перевернулся на спину и опять бултыхнулся в воду. Злость исчезла, в душу вползло серое равнодушие. Я расслабился и закрыл глаза.
Перед взором промелькнули яркие картинки прошлого.
…Я иду по улицам Гента, напеваю себе под нос какую-то песенку. Конец апреля — чудесное время. Уже тепло, но нет изматывающей летней жары. Ласковое солнце припекает макушку. Я улыбаюсь молодой зеленой листве, встречным людям. Вчера допоздна гулял с Флори, девочкой со строительного факультета. Болтали о книгах, музыке, искусстве… Странно, но, кажется, я влюбился. Никогда не испытывал подобных чувств. В душе теплым молоком плещется нежность. Вспоминаю глаза, лучащиеся звездным светом, улыбку, нежную кожу ладошек… Не замечаю никого вокруг, шагаю легко и упруго. Кажется, за спиной выросли огромные белые крылья. Несут меня сквозь испещренную звездами тьму, а следом тянется серебристый след от инея и ледяной пыли…
…Мы лежим в теплой постели, прижавшись друг к другу. За окном тьма, ветви деревьев тихо скребутся в окно. Я чувствую теплое дыхание, аромат шелковистых волос. Мне хорошо и спокойно. Но почему-то не спится. Крепче обнимаю горячее маленькое тело и шепчу: «Я люблю тебя, Флори!» Девушка мурлычет сквозь сон, сильней прижимается ко мне…
…Гуляем по вечернему городу вместе с Тохом. Брат уже похож на косолапого мишку. Не осталось и следа от того пухлого, мечтательного мальчика, каким он был в детстве. Тох стал оборотнем. И я рад за брата, потому что сбылась его мечта. Мы пьем пиво на скамейке в парке, отпускаем шуточки, заливисто хохочем и вспоминаем общих знакомых…
…Первый день работы. Теперь я не студент, а дипломированный маг. Немного страшно и вместе с тем радостно. Захожу в полутьму мастерской, осторожно здороваюсь с чародеями. Одни улыбаются, подходят знакомиться. Другие настороженно следят со своих мест, провожают равнодушными взглядами. А вот и Лек. Мы обнимаемся. Друг смеется моему недоумению и детскому восторгу, объясняет и показывает, что и как, важничает. Еще бы, работает тут целых два месяца, не то что я, неуч…
Перед глазами проносились красочные воспоминания, насыщенные запахами, звуками. Я заново переживал горе и радости. Меня бросало в далекое и смутное теперь детство, возвращало к годам студенчества.
А потом боль разорвала мозг острыми кривыми когтями. Я пришел в себя, ощутил израненное, заиндевевшее тело. Холодная вода уже не доставляла удовольствия, в кожу впивались мелкие осколки льда. Надо мной клубились тяжелые, черные тучи. Падал мягкий, пушистый снег, обжигал лоб и щеки. В голове было как в прибранной комнате, озаренной светом из окна. Мысли чистые и ясные, невесомые.
Я услышал скрежет оружия, грохот и взрывы. К небу тянулись черные столбы дыма и языки пламени. Имперцы шли сюда, сжигая по пути дома. В голове снова мелькнули призраки воспоминаний. И вслед за ними я почувствовал злость. Вдруг по-настоящему понял, почему должен защищать Гент. Не из-за каких-то конкретных людей, не из-за друзей или родных, не из-за Мии… А просто потому, что в этом городе живут мои воспоминания о самых лучших и счастливых годах жизни. И если уничтожат Гент, то умрут и они.
Тело слушалось с трудом. Пальцы не гнулись, посинели и одеревенели. Каждое движение отдавалось мучительной болью. Хотелось распластаться и лежать дальше, медленно умирая от холода. Но злость заставляла ползти дальше.
Я выбрался из лужи. Плача и подвывая от боли, поднялся на ноги и пошел дальше. Земля норовила броситься в лицо, поглотить меня и растворить в себе. Но я боролся. Каждый шаг давался с огромным трудом, меня шатало, словно пьяницу.
Улица знакомая, тут я бывал много раз. Но совсем не та, на которой Тох планировал устроить засаду. Я каким-то образом умудрился свернуть. То ли баррикады оказались не сплошными, то ли я в беспамятстве нашел лазейку. Было тихо и безлюдно. На меня смотрели лишь темные, безжизненные окна домов. Но где-то раздавался шум множества голосов. Я остановился и прислушался. Нет, не скифрцы. Захватчики где-то далеко слева. Похоже, сцепились с последними защитниками Гента. Оттуда доносился шум битвы, треск огня и крики умирающих.
Любопытство пересилило. Я свернул в переулок и оказался на краю небольшой площади. Раньше тут торговали овощами и рыбой. Густая смесь запахов до сих пор витала в воздухе.
Площадь была забита народом. Люди кричали, размахивали руками. Голосили женщины, ругались мужчины. Что-то доказывали друг другу, пытались перекричать. В общем гаме не понять было, зачем собрались и что решают. Я привалился плечом к стене старого трактира, стал отдыхать. За толпой следил с вялым интересом. Из столпотворения выбралась худенькая женщина, залезла на высокий прилавок, оставшийся со старых времен. Люди сразу зашикали друг на друга, шум приутих.
— Имперцы вошли в город! — крикнула женщина. — Враги!..
Ее голос сразу утонул в общем гаме. Люди орали, потрясали кулаками. Лица красные и злые, в глазах бешенство и дикий животный страх. Я поморщился — сейчас сгонят с возвышения и опять будут переругиваться. Пригляделся и с удивлением сообразил — это была именно та женщина, что я спас от уличных бандитов. За несколько дней успела полностью выздороветь, нашла в себе силы прийти сюда. Но зачем? Что она может сделать?.. Ничего. Она одна, а трусов и подлецов великое множество.
Я медленно побрел вдоль стены. Холод терзал не на шутку. Нужно было найти укрытие и немного прийти в себя. А что потом? Спрятаться и дрожать от страха перед захватчиками? Ну уж нет! Должен быть способ если не остановить войска, то хотя бы отомстить за смерть Тоха. Ведь я Серый маг. Пусть без посоха, пусть израненный и избитый до полусмерти. Но сила еще со мной. И я отомщу! Мало им не покажется! Любой ценой!
Люди не обращали на меня никакого внимания. Те, кто замечал, лишь отодвигались, давали дорогу. Брезгливо морщились и отворачивались.
— Твари! Трусливые твари! — услышал я. Женщина каким-то образом смогла перекричать гул толпы. Голос ее возвысился, прогремел устрашающе: — Ваш город захватывают, а вы попрятались по норам! Ваших женщин убивают и насилуют разбойники! А вы молчите. Вас самих ограбят и сожгут! И вы опять будете молчать. Вы никто! Вы хуже червей!..
Я обернулся и окинул взглядом площадь. Спасенная мною ярилась на возвышении, потрясала руками. А у ее ног бушевала толпа, ругала ее и кляла. Кто-то подобрал комок грязи, швырнул и попал ей в лицо. Она отшатнулась, медленно стерла грязь рукавом. Кровь отхлынула от лица, глаза полыхнули бешенством. Женщина решительно спрыгнула с прилавка, пошла сквозь толпу, опустив голову. Ее толкали, бросали ругательства вслед. Она выбралась из столпотворения, но остановилась на краю и ловко выхватила меч, висевший на поясе одного из мужчин.
— Я иду сражаться за Гент! — сказала женщина ясным звонким голосом. Подняла клинок к небу. — А вы как хотите… Там гибнут люди, что не побоялись врагов. Защищают вас, продажные душонки! А вы… Трусы! Вы не мужчины!
Толпа неожиданно умолкла. Женщина отвернулась и пошла в направлении столбов дыма. Ее провожали взглядами, полными страха и жгучего стыда. Люди опускали головы, сжимали кулаки.
Дом в конце переулка лизали языки пламени. По стене побежали трещины, в воздух взлетели обломки камней, пылающие головешки. Из облака пыли и дыма вышел десяток имперцев. Молодые и сильные, закованные в прочнейшие доспехи рыцари. Один заметил идущую к ним женщину с мечом в руке. На красивом лице скифрца появилось выражение гадливости. Воин поднял маленький арбалет, явно трофейный, и нажал на спусковую скобу. Раздался сухой стук и мокрый шлепок. Женщина споткнулась, замерла. Стрела прошла насквозь, раскрошила ребра и позвоночник, оставив после себя дыру с кулак диаметром. На стене ближайшего дома остались кровавые брызги, измочаленные ошметки. Пальцы несчастной медленно разжались, и клинок с жалким дребезжанием покатился по камням. Женщина пошатнулась, повернулась к толпе. В глазах стояло выражение безмерного удивления и обиды, губы что-то беззвучно шептали. Ноги несчастной подкосились, она упала на землю, раскинув руки. Рыцарь равнодушно отвернулся и махнул остальным рукой: мол, пошли, нечего тут делать…
«Жаль, — подумал я, с тоской глядя на маленькое тело. — Смелая. И отдала жизнь зря…»
Из молчаливой толпы горожан вышел молодой парень, чуть младше меня самого. Обернулся на остальных и медленно вытащил меч из ножен. Отсалютовал и пошел дальше. Вслед за ним вышел здоровенный бородатый мужик. Вытащил из-за пазухи плотницкий топор. Обернулся и буднично сказал:
— Пойду набью морду парочке скифрцев. Кто со мной?
К нему присоединились два щеголевато одетых парня. Один обнажил меч, второй достал два небольших ножа. Троица направилась за первым смельчаком…
Стоя у стены, я с изумлением смотрел, как то один, то другой выходили из толпы. У каждого оказывалось что-то из оружия: мечи, ножи, даже простые металлические пруты, удобные в уличной потасовке. Но это никого не смущало… Потом вышли сразу пятеро, за ними потянулась компания из десяти.
Я потряс головой, поморгал. Может, сплю или опять видения? Неужто горожане решили сражаться? Сомнения развеялись, когда сразу половина толпы направилась на звуки сражения. Остальные поколебались, но тоже пошли. Те, у кого не было оружия, выламывали камни из мостовой, разбирали заборы. Мужчины, женщины, старики и подростки… Все бросились в бой, никто не остался позади. Кто-то закричал яростно и протяжно, остальные подхватили клич. Толпа взревела, превратилась во взбешенного зверя…
Я следил за удаляющейся толпой, а в голове стучали молоточки мыслей. Так задумался, что перестал замечать боль в израненном теле, холодный ветер.
— Как же я ошибался… — прошептал с горечью. — Глупец! Мне нет оправдания…
В ногу ткнулась сумка. Не сгорела и не потерялась. Даже книги целы, только промокли, наверное.
В мозгу вспыхнул свет. Мрон! Ну не дурак ли? У меня есть знания. И, надеюсь, найдутся силы для последнего, теперь уже предсмертного рывка. Осталось найти подходящее место для ворожбы, чтобы никто не мешал…
Я быстро захромал с опустевшей площади. Прошел несколько улиц, пробрался подворотнями и оказался в ремесленном районе. Спасибо архитекторам и проектировщикам. города. Все рассчитали. Жилые районы расположили подальше, а рядом с воротами поставили ремесленный. Правильно: металл и руду недалеко везти, да и покой жителей не потревожит.
Движение доставляло мне жуткую боль. На ногу почти не мог ступить, иногда прыгал на одной, помогая себе расставленными для равновесия руками. В груди хрипело и клокотало как в котле, накрытом крышкой. Я то и дело сплевывал кровью, подвывал сквозь стиснутые зубы. Лишь на злости и упрямстве прошел половину ремесленного района и достиг цели — мастерской Логана.
Дверь, как я и предполагал, оказалась заперта. Я оттолкнулся здоровой ногой от земли и ударил плечом. В груди отчетливо захрустело, а в глазах помутилось. Я всхлипнул и зашипел, отошел подальше и произнес заклинание. Огненный шар получился небольшой, чуть меньше сливы. Но прекрасно выполнил свою задачу. Толстая дубовая дверь разлетелась веером длинных щепок. Я шагнул в облако дыма, огляделся.
Внутри было темно — хоть глаз выколи. Прохладно и сыро. В воздухе витали запахи пыли и металла, каких-то специфических масел, растворов. Я осторожно двинулся вперед, по памяти пошел в дальний заклинательный зал. То и дело натыкался на мебель, рычал от боли, но брел дальше. Постепенно привык к полутьме, стал различать силуэты стен, длинных стеллажей и рабочих столов. Иногда попадались странные и даже устрашающие конструкции. Но я не обращал внимания — обычные магомеханические стенды, на которых, как правило, испытывали зачарованные изделия. Наконец я пробрался в заклинательный зал, где когда-то работал. С тоской глянул на свой рабочий стол, заваленный инструментами и писчими принадлежностями. Возникло желание присесть на стул, побыть в тишине среди бумаг и пыли. Но я заставил себя идти дальше.
Я зашел в маленькую каморку, где когда-то экспериментировал с посохом и проходил инициацию. Сквозь мутный стеклянный потолок проникал серый свет, выхватывал пятна гари на стене, старые столы и недоделанного голема, висящего на стенде. Я подошел и провел пальцем по толстому грудному панцирю. Взвихрилось облачко пыли. На вороненой поверхности обнажились тонкие бороздки магических узоров, что когда-то наносил собственноручно. Я полюбовался хищными изгибами лат, поразился размерам доспехов. Только, пожалуй, Тох и смог бы нормально себя чувствовать в них. Но это если убрать высокие латные сапоги.
Мысль о брате вернула меня к действительности, причинила боль более страшную, чем физическая. Я закрыл глаза и постарался совладать с бешенством, разъедающим изнутри. Перед глазами вертелась картинка: лучащийся светом воин рассекает грудь Тоха огненным мечом, весело и радостно хохочет… Боги!.. Нет, никогда в жизни не буду их призывать… Именно бог убил моего брата. И теперь я буду мстить именно богу. Алару Светозарному! И пусть душа моя будет гореть в Преисподней, попадет к престолу Мрона, пожирателя падали… Но я отомщу за смерть брата! За Свободные Земли и город Гент, что стал для меня родным и что разрушен ордами обезумевших скифрцев.
«Что ж, приступим, — подумал я. — Тут никто не потревожит. Пришло время для решительных мер…»
Я осторожно сел на пол. Достал из сумки книгу, раскрыл на разделе «Магия Крови» и стал внимательно читать. Заклинания были очень мощные, так или иначе относились к Боевой и Высшей Магии. Огненные смерчи, проклятия, жуткие болезни, изгнания в Преисподнюю и прочее, прочее… Но все не то. Мне необходимо было заклятие, что может уничтожить бога или его аватару, не затронув горожан. А для этого нужно существо, воин или демон, который поможет осуществить задуманное.
Пролистав вдоль и поперек весь раздел и не найдя искомого, я достал из сумки вторую книгу. Но и в ней не было ничего похожего. И лишь в походном справочнике, что достался от Мгира, отыскалось нечто интересное. «Мститель Крови» — прочел я оглавление. Какие-то схемы, множество письмен и само заклинание. Почерк корявый, быстрый. Много исправлений и клякс. Видно, что Мгир писал в спешке. Это было даже не полноценное заклятие, а черновик, наброски… Но в них нашлось то, что нужно. Я впился глазами в строчки, стал читать описание: «…Мститель — могучее существо ночи. Рождается лишь из крови и плоти мага, его ненависти и ярости. Силы Мстителя неистощимы. Он повелевает тенями усопших, Смертью и Жизнью. Мститель — одна из ипостасей мага…»
Где-то далеко раздался грохот. Стены мастерской задрожали, с потолка посыпалась пыль. Я оторвался от чтения, прислушался. Похоже, мое время на исходе. Нужно что-то делать, иначе от города останутся одни развалины. Я еще раз мазнул взглядом по книге, внимание привлекла короткая запись в конце страницы. Она была трижды подчеркнута и даже обведена: «Маг, применивший заклятие Мстителя, теряет жизнь!»
Я заколебался. Где-то в глубине души еще теплилась надежда, что все исправится и без моего вмешательства. Но я сообразил, что это лишь инстинкт самосохранения и остатки трусости.

«Оно тебе надо? — спросил я у себя. — Лишь дураки и невежды отдают свою жизнь ради мести. А умные живут дальше, забывают, приспосабливаются…»
«Ну и кем я буду? — ответила другая половина меня. — Живым подлецом? Нет уж…»
«Глупец! — обругал я себя. — Плюнь на совесть! Она до добра не доведет!»
«Совесть теперь — мой бог! — ответила непреклонная вторая половина. — И я принесу ему жертву!»
Я положил книгу так, чтобы свет падал на страницу, и стал читать заклинание. Лишь с третьей фразы понял, чем оно отличается от остальных изученных мною. Нет обращения к Стихиям и Силам, нет стандартных формул призыва. На первый взгляд оно казалось сплошной абракадаброй. Заклятие не было мольбой или повелением. Это… просьба… или даже приглашение.
С каждым словом я чувствовал, как мертвенный холод вползает в тело. Голова закружилась, сердце стало стучать реже. Истощенное ядро отдало все до последней капли. И тогда заклятие начало пить мою жизненную силу. Уже в полуобморочном состоянии я увидел, как на полу вокруг стенда с игледскими доспехами возникли маленькие красноватые огоньки. Вгрызлись в неподатливый камень, стали кружиться в быстром танце. Раздалось шипение, брызнули маленькие фонтаны, искр, дыма и пыли, мелкого каменного крошева.
«Еще немного, — подумал я, отчаянно сопротивляясь наступающей тьме. — Совсем капельку… Потерпи, Эскер! Нужно завершить заклинание, иначе жертва окажется неоправданной…»
Боль постепенно ушла из тела, сонное спокойствие овладело мной. Я медленно завалился набок, распростерся на полу. Часть сознания окунулась в грезы, ушла в иные миры. Меня покачивало на ласковых и теплых волнах, убаюкивало шелестом ветра и скрипом древесных стволов. Вторая часть еще боролась, но все слабее цеплялась за ускользающую реальность. Я слышал собственный тихий голос, шепчущий слова древнего языка. Перед глазами огненными завитушками скользили буквы, складывались в фразы.
— …Аимнэ Терс! — сказал я и умолк.
Я совсем не чувствовал тела, в голове поселилась гулкая пустота. Но постепенно способность соображать вернулась. Я моргнул несколько раз, попытался разогнать мглу перед глазами. Кое-как повернул тяжелую, словно скала, голову. Вокруг игледского доспеха образовались тонкие и глубокие канавки с оплавленными, еще красными кромками.
«Кровь… — вспомнил я. — Нужна кровь…»

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:20 | Сообщение # 26

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Я попытался пошевелить рукой, но не смог. Сделал еще одну попытку, сосредоточился на пальцах правой руки. Они дрогнули, немного сдвинулись. Воодушевленный маленькой победой, я направил все силы на движение. Медленно, очень медленно подтянул руку к себе, уперся в пол. По спине побежали мурашки, кожу стало покалывать. Я вцепился ногтями в стык каменных плит, напряг мышцы. Стенд с доспехами немного приблизился.
Постепенно тело оживало, я вновь ощутил холод и боль, но не обратил на них внимания. Постанывая и покряхтывая, обжигаясь о еще горячие края канавок, подполз к стенду. Неимоверным усилием заставил себя сесть и прислонился к холодному металлу доспехов. Вокруг меня было множество линий, канавок. Они складывались в какие-то символы, огромную схему. Ее я и видел в записках Мгира. Не банальная пентаграмма, а нечто новое для меня, непонятное. Не было острых углов, что служили противовесами и концентраторами Силы. Завораживающе плавные линии перетекали одна в другую, словно сплетающиеся меж собой стебли травы.
«Почти… — промелькнула усталая мысль. — Хорошо. И чертить не надо».
Я огляделся в поисках острого предмета, но такового не обнаружил. Древний клинок, доставшийся от лесной девы, и то потерял в круговерти боя. Я посмотрел на грязное исцарапанное запястье, поколебался. Вновь вспыхнули воспоминания о бое у ворот, смерти брата. Где-то в груди родился злобный рык. Я поднял руку и вцепился в запястье зубами, рванул изо всех сил. Рот сразу же наполнился соленым и густым. Я едва не захлебнулся, булькнул, закашлялся. Но опять укусил, не обращая внимания на боль. Расширил рану, постарался разорвать вены. Кровь хлынула сплошным потоком, побежала струйкой по подбородку. Я сплюнул соленую вязкую жидкость, положил руку над канавкой. Кровь лилась непрерывно, заполняла желобки и перетекала дальше. Я закрыл глаза и сразу провалился в благословенную тьму.
Проснулся от страшного холода. Застонал сквозь зубы, попытался опять уйти в пустоту небытия. Но сознание выплыло на поверхность, словно сухая веточка. Я открыл глаза, прищурился. Свет, падающий сверху, стал ярче. Наверное, разрыв в облаках… В золотистых лучах плясали маленькие золотистые пылинки, по стенам прыгали игривые тени. Комната выглядела какой-то призрачной, ненастоящей. Словно художник-лентяй наметил карандашом контуры, мазнул желтой, и черной краской, а про остальное забыл.
Я ощутил затылком гладкий металл доспехов. Странно… Ведь помню, что читал заклинание, вливал кровь в овеществленный контур. Магия должна была заработать, а я — умереть, исчезнуть, испариться. Но этого почему-то не произошло. Неужели что-то сделал неправильно?
«Глупец! — вспыхнула мысль. — Ведь ты использовал заклинание из заметок Мгира. А это был просто черновик. Древний чародей мог чего-то не учесть или просто забыть сделать запись…»
Хрящи в позвоночнике натужно заскрипели. Мышцы шеи были вялые, бессильные. Я опустил голову, уставился на контур. Кровь заполнила канавки, покрылась плотной пленкой. Теперь медленно подсыхала, твердела. Значит, я просидел без сознания долгое время… Я попробовал сосредоточиться, потянулся к ядру. Но искры магии не обнаружил. На месте привычного теплого шарика Силы были лишь гложущая пустота и холод. Дар Предков не пришел на мой зов.
Я вздохнул и уронил голову на грудь. Ни магии, ни сил не осталось. Потратил все и проиграл. Отчаяние глодало изнутри, словно кровожадный зверь, убивало волю к жизни. Голова кружилась от потери крови. Я чувствовал, что из запястья еще сочится влага. Но сил на то, чтобы перевязать рану, не было, исцелить себя я тоже не мог.
В тишине мастерской послышались легкие шаги. Сначала мелькнула мысль, что у меня начинаются предсмертные видения. Но шаги стали громче, отчетливее. Неизвестный целенаправленно шел сюда. Неспешно, словно прогуливаясь. Нигде не останавливался. Я сделал усилие над собой, откинулся головой на доспех. Нужно видеть вошедшего. Да и не хотелось выглядеть побежденным, сломленным. Если уж играть роль героя, то до конца.
Неизвестный остановился на пороге комнаты, будто в раздумьях. Я услышал тихое ровное дыхание, шуршание одежды. Неожиданно для себя почувствовал любопытство. Интересно, кто же это? Имперский воин, случайно заплутавший в городе? Вряд ли. Тогда шаги были бы тяжелые, гулкие, звенел бы металл доспехов. Мастер Логан теперь довольно далеко от города. Если, конечно, успел выехать. Или кто-то из рядовых магов решил спрятаться от скифрцев?..
Чужак вошел в комнату, с любопытством огляделся. Я напряг зрение, постарался рассмотреть. Но солнечный свет бил в глаза, делал тени густыми и непроницаемыми.
— Сидишь? — поинтересовался он доброжелательно. Голос оказался низким, с хрипотцой, но неожиданно приятным.
— Сижу, — покорно согласился я, слегка удивившись будничности тона.
Неизвестный побродил по комнате. Провел пальцем по столу, брезгливо отряхнул пыль. С любопытством уставился на пятно гари на стене. Это я когда-то забавлялся с новой магией, пробовал силы.
— А почему сидишь? — спросил он невинно.
Я приподнял брови от удивления, отвечать не стал. Вопрос совершенно бессмысленный, даже дурацкий. Тем более в таком месте и в такое время. Всего ожидал: кровожадного и жестокого скифрского воина, испуганного мага или разбойника, просто трусливого обывателя. Но только не скучающего зеваку.
Неизвестный отвлекся от созерцания пятна, хмыкнул под нос. Вошел в круг света и остановился предо мной, сложил руки на груди. С любопытством осмотрел контур заклинания, кивнул сам себе. Потом поднял взгляд и стал изучать меня.
Лишь теперь мне представилась возможность рассмотреть его. Сухой, жилистый мужчина, одетый не по погоде в простые черные штаны и тонкую полотняную рубаху. Немолодой, но еще крепкий и гибкий, он слегка смахивал на ястреба из-за тонкого носа с горбинкой, нависающего над бледными губами. Глаза серые, равнодушно-спокойные и умные. Но где-то в глубине черных зрачков пряталась усмешка. Высокий лоб обрамляли седые, коротко остриженные волосы. Чужак был похож на воина или даже мага. Но нечто в нем настораживало… И почему-то он казался мне смутно знакомым.
Неизвестный улыбнулся, вновь стал изучать контур заклятия. Присел на корточки и провел пальцем по канавке, глянул на свет. Алая кровь медленно сползла по пальцу. Уже совсем загустела, остыла. Мужчина перевел взгляд на мое разорванное запястье, поморщился.
— Ведь говорил Огненному Смерчу, чтобы не привязывал заклятие к крови, — фыркнул он с возмущением, — Упрямец, не послушался-таки…
Я вздрогнул, непонимающе посмотрел на незнакомца. Мое состояние не располагало к напряженной умственной работе. Но колесики и шестеренки в голове постепенно завертелись. Спустя несколько минут до меня дошло сказанное. Огненный Смерч — прозвище Мгира, данное ему эльфами за любовь к пламенной стихии. Но если незнакомец общался с прежним владельцем моего посоха, то… Стоит ли верить? Мгир умер лет триста тому назад!
Мужчина встал на ноги, опять сложил руки на груди. Я вновь внимательно посмотрел на него. Где я мог его видеть? Ведь точно знаю, что никогда не встречался, не разговаривал. Внешность приметная, я запомнил бы… Догадка обожгла меня, словно удар кнута.
«Сны! — внезапно сообразил я. — Я видел его в снах!.. Тот мальчик, с помощью крови которого был сделан древний артефакт. И остальное… Мрон! Ведь этого не может быть! Люди столько не живут… да что там, никто столько не живет, даже долгожители эльфы. Уж не тот ли настырный кукловод посетил меня? Впрочем, самое время…»
Я прокашлялся, сплюнул противный склизкий ком загустевшей крови. Сколько же ей во мне? Течет и течет… Незнакомец отвлекся от дум, бросил внимательный взгляд на меня.
— Спрашивай, — сказал чужак спокойно.
— Глупый вопрос… — прохрипел я и поморщился от боли в груди. — Кто ты?
— Воистину глупый, — хмыкнул незнакомец. — Ведь ты и сам должен знать. Насколько я понимаю, ты проглотил Силу Предков. Ответы в твоей крови.
— Ты Терн, — сказал я осторожно. — Терн по прозвищу Рысь.
— Правильно, — признал мужчина с легкой улыбкой. — Это мое первое имя.
— Значит, имен много… — пробормотал я. — Неудивительно. За столько лет жизни.
— Да, — признал чужак и пожал плечами. — Всех и не помню. Да и какая разница, как меня называли люди?
Я помотал головой, чтобы отогнать муть. В ушах звенело, думать становилось все сложнее. Ног и рук я не чувствовал. Холод и онемение постепенно поднимались вверх по телу. Похоже, мне недолго осталось. Хорошо хоть кто-то побудет рядом. Пусть даже Древний…
Блуждающий взгляд зацепился за что-то интересное в облике гостя. Я напряг слепнущие глаза. Да, на поясе Терна был меч. Рукоять и крестовина знакомые, я держал его в руках совсем недавно.
— Мой меч, — сказал я удивленно. — Как он оказался у тебя?
Терн с недоумением осмотрел себя, задумался на миг. Но тут же кивнул, закрыл глаза и вытянул руку. Я невольно ахнул, ощутив движение таких знакомых и родных для меня Сил. Магия Серого Ордена! Но как мастерски! Без словоформ, лишь мыслью… В ладони Терна взвихрилась тьма, приняла форму точно такого же клинка, что висел у него на поясе. Только этот был в запекшейся крови и грязи.
— Ты немного ошибся, — хмыкнул он. — Вот твой меч. Древний сделал шаг вперед, осторожно вложил рукоять клинка в мою ладонь и отступил назад. Я бросил заинтересованный взгляд на его руку..
— Ты не порезался, — отметил я спокойно. — А ведь клинок очень острый, тончайшие волоски режет, если на лезвие бросить.
— Меч Равновесия, — улыбнулся Терн. — Хороший клинок. И своего создателя никогда не тронет. Как попал к тебе?
— Дева в лесу отдала, — проворчал я. — Что-то про крепость говорила. Оплот справедливости и силы… ну и прочее.
— Волшебница Милиэстра, — произнес Древний и удивленно приподнял бровь. — Неужто еще живет там? Ведь я давно простил, освободил ее от заключения.
Я на секунду прикрыл глаза, сделал несколько вздохов. Теперь даже губ не чувствовал.
— Ты везде успел, — пробормотал я. — Небось и ту крепость видел…
Терн окинул меня задумчивым взглядом, потер колючий щетинистый подбородок. В серых глазах сверкнуло непонятное чувство или даже смесь чувств. Любопытство, удивление и немного уважения.
— Я ее строил, — признался Терн после минутного молчания. — Ты тоже, смотрю, парень не промах… Дар Предков выпил. Правда, так до конца и не разобрался, что с ним делать. Но сам факт! Меч Равновесия тоже раздобыл. Лишь посох потерял… Но он, по правде сказать, не сильно и нужен. Сила Серого мага в знаниях, а не в куске дерева.
Я промолчал, напряженно размышляя.
— Почему ты тут? — спросил я медленно. — Что тебе нужно?
Терн пожал плечами. Радужки серых глаз на мгновение залило непроницаемой чернотой. Или мне просто показалось?
— Вопрос в том, что нужно тебе, — сказал Древний. — Ведь ты зачем-то звал меня.
— Звал?..
— Да, — подтвердил Терн, указал рукой на контур, наполненный моей кровью. — Это заклятие призыва.
— Весело, — проворчал я и нашел в себе силы улыбнуться. — Хотел вызвать Мстителя Крови, а призвал тебя.
— Не думаю, что умирать — весело, — серьезно сказал Терн. — Но Огненный Смерч схитрил. Мгир долгое время изучал Магию Крови, бредил созданием существа, равного по силе богам. И почти нашел решение. Но заклятие Мстителя так и не осмелился записать в справочник, сделал обманку. Шельма. Решил, что может отсылать прохиндеев, возжаждавших власти, ко мне. Настоящее заклинание отличается лишь на несколько символов.
Древний обошел по кругу контур, внимательно осмотрел. А потом присел и провел рукой. Я ощутил возрастающее удивление. Глубокие канавки, прожженные в камне, исчезли. Осталась гладкая поверхность без каких-либо неровностей. Терн быстрыми росчерками провел несколько линий, начертал другие символы. Вспыхнуло багровое сияние, и в гладком камне вновь появились канавки. Кровь из соседних перелилась дальше. Но заполнила их лишь наполовину, оставив широкий разрыв. Слишком была холодная и густая.
— Теперь правильно, — кивнул Терн, очень серьезно посмотрев на меня. — Зачем тебе Мститель?
— Неразумный вопрос, — поддел я и криво ухмыльнулся. — Чтобы спасти город и отомстить.
— Это и впрямь так важно? — проворчал Древний. — Ведь люди будут умирать всегда. Независимо от того, хочешь ты этого или нет. И какая разница, под чьей властью жить? А месть сама по себе глупа, еще никогда ни к чему хорошему она не приводила.
Терн испытующе посмотрел на меня. Возникло ощущение, что он может читать мысли. От него веяло такой Силой, что, не будь я в столь плачевном состоянии, сбежал бы без колебаний.
— В масштабах Вечности… может быть, — ответил я спокойно. — Но для меня это не глупость. И мне не все равно. Ведь сама Вечность складывается из маленьких и незаметных порой минут, часов, дней… Да, люди умирают и будут умирать. Но если плюнуть и махнуть рукой, мы никогда не создадим чего-то хорошего, доброго, светлого. Потому что придут завистники-соседи и сожгут все к демонам. Или боги решат покарать неверующий народ.
— А как же месть? — перебил Терн.
— Месть… — сказал я задумчиво. — Не верю я во всеобщую любовь и смирение. Мы еще наполовину звери. А зверю нужно показать, что ты силен. Иначе сожрет тебя с потрохами да перед тем поглумится над трупом… Если месть справедлива, она оправданна. Не могу я с улыбкой смотреть на того, кто разрушает мой дом, убивает родных и друзей. Потому что он убивает и частичку меня самого.
Я умолк и посмотрел на Древнего. В его серых глазах опять возникла Тьма, бездонная и могучая. Терн склонил голову, сказал медленно, с печалью в голосе:
— В чем-то ты прав. Людям не создать царства добра и справедливости на земле, пока они не станут человечнее, пока не научатся жить в согласии друг с другом и собой. Я много раз пробовал вытянуть их из того болота, в каком они живут, дать идеи, цели, даже учителей и наставников. Но каждый раз все осыпалось пылью. Племя Барсов, Крепость Терна, Серый Орден… Много их было, но рано или поздно все это разрушали. Или хуже, все разваливалось само, превращалось в невесть что. Стоит вспомнить Белый Орден некромантов или вашу Школу Магии…
— Но ведь пытаться надо, — прохрипел я. В груди опять кольнуло. Я поморщился, перетерпел приступ боли и продолжил: — Любая попытка — хорошо и благородно. Ведь она была. И возможно, когда-нибудь будет удачная. В человеке должна жить вера в лучшую жизнь.
— Ты прав, — кивнул Терн, улыбнулся уже шире. — Именно поэтому решил защитить город любой ценой?
— Да, — признал я. — Раньше считал, что худшего болота нет. Люди ленивые и алчные, думают лишь о наживе, удовольствии, желудках и о том, что чуть ниже пупка. Но ведь ошибся… В них есть и честь, и благородство, есть добро и самое главное — совесть. Просто нужно пробудить, докричаться.
— Я рад, что ты так считаешь, — с улыбкой на лице сказал Древний.
Тело вновь пронзила резкая боль, в глазах потемнело. Я почувствовал, что тону в холоде и мутной пелене забытья. Испугался, потянулся душой к телу, колоссальным усилием воли заставил легкие фильтровать воздух, а сердце биться. Умирать страшно, как бы ни убеждал себя в обратном. Я опять услышал собственное надрывное дыхание, серая пелена упала с глаз…
«Еще немного протяну… — промелькнула отрывистая мысль. — Увлекательный разговор нельзя заканчивать столь резко. Наверное, только такой сумасброд, как я, может рассуждать о великих ценностях и судьбах человечества при смерти».
— Меня гложет тот же вопрос, — прошептал я. — Человек не может жить так долго. Все, что я знаю: Свободные Земли, Серый Орден, даже моя магия — все создано тобой. Так кто же ты?
— А ты как думаешь? — спросил Древний.
— Дева в лесу говорила, что последние чародеи-рыцари древней крепости стали богами, — сказал я задумчиво. — Лишь один отказался от этого пути, стал изгнанником. Интуиция подсказывает мне — это ты. Имя тебе — Мрон, бог тьмы.
— Да, — легко согласился Древний, — Мрон — одно из имен, что дали мне люди. А богом начали звать намного позже, но по сути я не являюсь таковым. Впрочем, и мои братья тоже, но тщеславие, тщеславие… Как ты догадался?
— В общем-то несложно. Достаточно увязать те обрывки знаний, которые мне доступны. Немного логики, немного допущений… — хмыкнул я. Окинул бога внимательным взглядом. — А где клыки, рога, копыта и хвост?
Терн от души расхохотался и виновато развел руками.
— Извини, что разочаровал, — сказал Древний. — Людям свойственно придумывать страшилки. Мало кто понимает, что содержание важнее формы. Хотя я могу быть кем угодно, даже призраком, но привык к человеческому телу при всех неотъемлемых его недостатках…
Мрон умолк на полуслове, задрал голову и прислушался. Где-то совсем близко раздался грохот. Стены мастерской задрожали, с потолка водопадом посыпалась пыль. В соседней комнате жалобно звякнуло стекло. Вслед за первым взрывом раздался второй. Теперь дрогнул даже пол под ногами. Стенд с доспехами за моей спиной покачнулся, но устоял.
Я немного сдвинулся, застонал от острой боли. В глазах вновь потемнело. Теперь выныривать из удушающих глубин пустоты было еще труднее. На какое-то мгновение я потерял связь с реальностью, слился с серым спокойствием. Но все-таки очнулся, привел мысли в порядок.
«Следующий раз будет последним, — сообразил я. — Умру».
Мысль не пробудила во мне эмоций, как раньше. Даже страха не возникло. Лишь равнодушие и смирение, ожидание покоя.
Бог тьмы сжал кулаки и покачал головой. В глазах промелькнула злость.
— Что творит, гад! — проворчал Мрон с осуждением. Повернулся ко мне и быстро сказал: — У нас мало времени, Эскер. Что ты решил?. Будешь доводить дело до конца или уйдешь в Безвременье сейчас?
Я моргнул, постарался сфокусировать взгляд. Но получилось плохо. Фигура Древнего была размытой и мутной. Я с усилием улыбнулся, разлепил непослушные губы.
— В чем подвох? — спросил я.
— Никакого подвоха, — сказал бог тьмы. — Выбор прост — либо ты умираешь сейчас, либо становишься Мстителем и уходишь за Грань чуть погодя, но выполнив свое последнее желание.
— Чудесная перспектива! — пошутил я. — Но тебе ведь и самому хочется, чтобы я стал Мстителем.
Мрон замер посреди комнаты, сжал кулаки. Тьма за спиной бога шевельнулась, тени поплыли, подкрались ближе к ногам повелителя. По коже пошел мороз. Я поежился, подумал, что не хотел бы умереть от такого…
— Да, — честно ответил он. — Мне дорог Гент, несмотря ни на что. Я взрастил Свободные Земли, надеясь показать народам, как они могли бы жить. И теперь больно видеть, как страну уничтожают.
— Защити! — предложил я. — Ты же бог!
— Если шевельну хоть пальчиком, остальные тоже вступят в схватку, — терпеливо объяснил Древний. — И разнесут Гент в щепки. Я должен выполнять негласное соглашение. Только так, исподволь, чужими руками…
— Гадко, наверное? — скривился я.
— Гадко, — признал он. — Знать, что у тебя есть сила все изменить, — и не иметь возможности это сделать. Если вмешаюсь напрямую, разразится война богов. И Мир погибнет.
— Твари вы! — с отвращением сказал я. — Кукловоды хреновы. Играете людьми, словно шахматными фигурками. Ведь ты и меня вел все это время, подталкивал в нужную сторону…
— Ты был очень перспективным, — блекло улыбнулся бог. — Я надеялся возродить Серый Орден. Но теперь уже поздно, в игру вступил Алар. И осталось исправить то, что успел натворить Светозарный.
— Благими намерениями… — прошептал я. — Прибить бы вас, да сил нет.
— Такова реальность, — пробормотал Древний, виновато развел руками. — Так что ты решил?
Вновь грохнул взрыв. На этот раз очень близко. Стеклянный потолок не выдержал, раскололся на сотни кусков и рухнул на пол. Меня обдало мелким острым крошевом, в уши ворвались звуки битвы: отчаянные крики, звон оружия. Пахнуло дымом и гарью.
— Время на исходе, Эскер! — быстро сказал бог тьмы. — Твое слово?
Я улыбнулся и вдруг почувствовал, что мышцы лица деревенеют. Комната стала погружаться в темноту, звуки отдалились. «Вот и все…» — подумал я почти с облегчением.
— Да… Я-хочу отомстить…
Сначала я ощутил страшный жар. Вслед за ним пришел холод. Но вот исчез и он. Я окончательно перестал чувствовать тело, боль отпустила меня. Сознание кануло в серую безмятежную мглу. И словно издалека я еще слышал звуки шагов. Потом раздался скрежет вынимаемого из ножен меча, сухой скрип разрезаемой кожи. Неожиданно громко и отчетливо прозвучал стук капель… Кап… Кап…
Я глубже окунулся в густой мрак. Исчезло время и пространство. Сквозь безбрежное море тьмы еще прорывались огненные росчерки мыслей. Но реже и реже…
Кап… Кап… Кап…
На черном поле вспыхнули яркие звезды. Красные, желтые, ослепительно-белые… Я ощутил удивление. А в следующее мгновение звезды превратились в огненные росчерки, тонкие нити. Потянулись ко мне сквозь тьму. Сознание разрывали тысячи голосов, звали за собой, взывали к чему-то. А потом все потонуло в ослепительной вспышке.
Боли не было. Только ощущение тела и клокочущая ярость внутри. У ног затухали алые росчерки. Сияние опадало, тонкими змейками тянулось ко мне и впитывалось в металл на ногах. Странно, но мне показалось, будто комната стала меньше.
Я повернул голову и услышал скрежет железа. Поднял руку и повертел ею перед глазами: широкая стальная ладонь, пальцы толстые, но гибкие. Сочленения хорошо подогнаны… На руке поблескивали острые длинные шипы, вились завитушки каких-то узоров, письмен. По ним проскальзывали маленькие красные искорки, из суставов сочилась неприятная на вид бурая слизь…
Ярость бурлила во мне подобно раскаленной лаве, грохотала отдаленными раскатами грома. Ярость… такая приятная, такая родная. Билась в могучем теле, толкала куда-то. Уж повеселюсь от души…
Я огляделся. Обнаружил в углу комнаты огромный черный двуручник и схватил за рукоять. Да, это мое оружие. Как раз по руке, легкий как перышко и очень острый. Будет приятно разить им врагов…
Врагов?.. Да, у меня должны быть враги. Я прислушался и… нет, не услышал, а скорее почувствовал за стенами здания другого. Он был похож на сгусток пламени, яркий и сильный, обжигающий. Он иной, не такой, как я. Враг с большой буквы!
Ярость взвихрилась тугим ослепительным смерчем. Я почувствовал радость. Да! Да! Да! Я жив! Я буду мстить! Это будет хорошая схватка!..
Твердая на вид каменная стена оказалась хрупкой и ломкой, словно подсохшая грязь. Я легонько толкнул ее плечом. Кладка треснула, рассыпалась на куски. Вспух клуб белесой пыли и штукатурки. Под ногами захрустели крупные камни, разламываясь в мелкий щебень. Когда облако праха улеглось, я увидел, что стою посреди широкой улицы. Вокруг длинные высокие здания, безмолвные и холодные. Над головой низкое серое небо, изрыгающее редкие пушистые снежинки.
Я захохотал от ощущения силы и предвкушения битвы, погрозил клинком унылым тучам. По телу что-то застучало. Я резко обернулся и поймал взглядом врагов. Много, очень много… они шли широкой волной, с факелами и арбалетами в руках. За спинами пылали дома, лежали окровавленные тела людей. Заметив меня, начали стрелять. Но что мне были их муравьиные укусы?.. Стрелы лишь отскакивали от тела, наконечники плющились и ломались.
Тело зазвенело от ярости и сладкого бешенства. Я метнулся навстречу неприятелям, зарычал и взмахнул мечом. За длинным клинком тянулись зыбкие струйки тьмы, сверкали алые искорки. Удар, еще удар… воины разлетались, словно сухие листья, падали целыми десятками. Но я не успел как следует насладиться упоением битвы. Волна врагов неожиданно иссякла.
Я огляделся и зарычал от злобы. Вокруг были лишь залитые кровью изломанные и посеченные тела. И это враги?.. Нет, какие-то врагишки! Слуги, не более. Никого достойного! Я прислушался к ощущениям. Да, другой был недалеко. Всего в нескольких кварталах. Там сверкали огненные цветы взрывов, рушились дома, к небу тянулись столбы жирного черного дыма. Я слышал пение клинков, грохот и вопли умирающих. Вот та музыка войны, что услаждает слух и заставляет верить в свое существование! Ведь пока борюсь, пока сражаюсь и проливаю кровь — я живу!
За спиной раздался неприятный мокрый хруст. Я обернулся и увидел, как один из мертвых врагов мелко задрожал. По окровавленному телу прошла волна, на нем вспухли бугры. Металл нагрудного панциря выгнулся горбом, изо рта воина хлынула темная густая кровь. Опять захрустело, тело затряслось. На груди появился еще один холмик, железо треснуло, из тонкой щели брызнуло алым. Я ощутил вялый интерес — нечто внутри воина рвалось наружу, пробивало путь сквозь плоть, ребра и сталь. Грудная клетка солдата взорвалась, полетели скользкие ошметки внутренностей. Голова лопнула, руки и ноги разбухли, треснули. Из кровавого месива, в которое превратился труп воина, встала абсолютно черная фигура. По-собачьи встряхнулась и повернулась ко мне. Там, где должна была быть голова тени, вспыхнули зеленые щели глаз, послышалось змеиное шипение: «Повинуюсь, Мститель!»
Опять мокрый хруст и тупые удары. Один за другим тела врагов взрывались, передо мной вставали изломанные гротескные фигуры, лишь отдаленно напоминающие человеческие. Черные, словно собранные из угольной пыли, с горящими яростью голодными глазами. Сиплые шипящие голоса шептали и твердили: «Повинуемся, Мститель! Веди нас!»
В первый момент я растерялся, но потом уловил в свечении глаз существ отблески себя самого, своей злости и жажды сражений. Мой скрипучий гулкий смех отдался эхом в железных конструкциях цехов и кузниц, домов и мастерских. Все вокруг залило теплым и привычным красным цветом боевой ярости. Я выбросил стальной кулак к небу, громовой голос потряс город:
— Идите же, мои воины! Покарайте слуг Врага! Сотрите армию с лика мира!
— Повинуемся, Мститель!
Волна ночных существ обогнула меня, черным речным потоком устремилась на зов сильных горячих сердец, пораженных заразой Врага. Я двинулся следом, неспешно шагая по улицам города, не обращая внимания ни на что. Меня манила схватка с достойным противником. Я знал, где он, и шел к нему, дабы сразиться. Остальное было неважно.
В одном из переулков я попал в жаркий бой между слугами Врага и другими людьми. Последние были плохо вооружены, без доспехов. Но тем не менее с яростными криками нападали на воинов. И хотя умирали один за другим, но не отступали, бились отчаянно и отважно. Я засмеялся, в несколько ударов разметал врагов. Жалкие слабаки! Тела мягкие, словно теплый воск, черепа трескались лишь от одного удара кулака. А меч срезал солдат во множестве. Из лезвия бил черный холодный луч, рассекал доспехи и еще живую горячую плоть…
В плечо ударила стрела. Я взревел от бешенства и повернулся — кто посмел? Толпа горожан медленно пятилась назад, выставив перед собой оружие. В глазах людей я уловил отблески страха. На меня показывали пальцами, что-то кричали. Один из них вскинул тяжелый арбалет, вновь выстрелил. Короткая железная стрела высекла искры на металле груди, отлетела прочь, изломанная и погнутая. Я сделал шаг вперед, замахнулся мечом. Все мое существо заполонила ярость. Убить! Всех уничтожить!..
И тут я обнаружил в себе запрет… Этих почему-то нельзя убивать. Мелькнули полустертые мутные образы, путаные мысли. Из невообразимой дали пришел приказ. Я мотнул головой. Невинные? Защищать? Возмездие?., И кто такой Эскер? Что за глупости? Меч остановил свой разбег. Я опустил руку и отступил назад. Шаг, второй… Люди тоже пятились, с мистическим ужасом глядя на меня, делали жесты, отгоняющие зло. Я гортанно хохотнул, резко развернулся и решительно пошел в другую сторону.
Еще пару раз я попадал в уличные бои, с наслаждением убивал отряды слуг Врага. Тени, верные ратники, помогали, с шипением вгрызались в тела солдат. Оставляли после себя серый прах и мчались дальше, снедаемые неутолимой жаждой крови. Местные жители прятались при моем приближении, провожали испуганными взглядами. Кое-кто пытался ударить, но я не обращал внимания — внутренний запрет не давал мне права убивать их.
Очень быстро я ощутил разочарование. Слуг Врага было много, но они не чета мне, слишком слабы. Бешенство гнало вперед, к яркому факелу самого главного противника. Я уже не обращал внимания на мелкие стычки, предоставив теням разбираться с воинами. Решительно пошел вперед, отдавшись Зову. Я должен выполнить предназначение, обязан повергнуть другого…
Стены домов рушились под моим напором. Я шел напрямую, в страстном желании быстрей найти Врага. Под железными сапогами хрустели кирпичи и деревянные обломки, плечи и грудь мне осыпали водопады пыли и мела. А за мной кралась Тьма. Я чувствовал холодный звездный плащ, видел краем глаза полотнища черных стягов. Слышал услужливый шепот, что предлагал: «Я оружие, я слуга! Сила твоя, используй!»
На краю небольшой площади я наконец встретил Врага. Он дожидался меня, поигрывал длинным и узким клинком, сотканным из солнечного света. За его спиной танцевали языки белого пламени, гудели и ревели, сжигая и расплавляя камни, дерево, живых существ и даже сам воздух.
Я вышел из облака каменной пыли, оставшейся после обрушенного здания, вскинул клинок в салюте и захохотал. В груди наравне с ослепляющей яростью родилась радость. Да! Да! Наконец-то! Вот достойный противник! Силен как никто другой. В нем бьется могущество бога.
Враг рассматривал меня с брезгливым интересом. В узких глазницах плескалось беспощадное солнце, на красивом лице, лучащемся золотистым светом, играла легкая улыбка.
— Отродье тьмы… — сказал он. — Ты переходишь мне дорогу!
— И что? — громыхнул я. — Ты покараешь меня? Попробуй!
Удобней перехватил меч и первым ступил на камни площади. Враг поколебался, но пошел навстречу. Красивое лицо осветила счастливая улыбка. Он захохотал, взмахнул солнечным клинком. Навстречу мне рванулось колючее жаркое пламя, ударили золотистые лучи. Но утонули, сломались в удушающем покрывале тьмы. Я засмеялся от счастья и ударил в ответ. Клинки столкнулись со страшным звоном. Сверкнули длинные злые искры, полетела твердая воздушная волна. Стекла во всех без исключения домах лопнули, брызнули мелким крошевом. Дерево на краю площади вырвало с корнями, отшвырнуло на крышу соседнего дома, полетела черепица, обломки камней и комья земли… Враг скривился и отступил на шаг, поднял меч в оборонительную позицию.
— Тебе не победить! — сказал он.
Я уловил в его голосе неуверенные нотки и хохотнул. Да! Враг трусит, Враг слаб! Нужно добить. Отвечать я не стал, слова не нужны… Размахнулся и ударил наискось. Вновь душераздирающий звон, яркое пламя и тьма. Другой отступил, на красивом, не от мира сего лице появилось выражение испуга. Он попытался поразить меня в ногу, но я вовремя разгадал финт, принял солнечный клинок на лезвие меча. И, резко крутнувшись на месте, обрушился массой тела. Враг успел подставить клинок — все-таки он был невероятно быстр и проворен. Но мой удар сломал тонкое лезвие его меча, черный дымящийся металл размозжил ему голову, смял и разворотил грудь. Враг упал на колени, покачнулся. Из красного месива брызгали узкие струйки крови, рвались языки рыжеватого пламени. Руки противника слепо шарили по земле в поисках оружия. Но клинок откатился прочь, растекся по камням лужицей горячего металла. Тело другого налилось ярким сиянием, вспыхнуло белым огнем. Меня окатило волной липкого неприятного тепла, ослепило вспышкой. А когда свет потух, я увидел, что стою в одиночестве посреди разрушенной площади. У моих ног потрескивали раскаленные камни. Дома вокруг превратились в горы мусора и каменных обломков, весело пылало пламя, вились столбы дыма.
Я засмеялся ликующе и страшно. Враг повержен! Да! Да! Да! Предназначение исполнено!..
Тьма окутала меня прохладным покрывалом, выстудила раскалившееся тело. Сквозь радость победы и привычную ярость вновь прорвались чужие мысли и чувства. Я покачнулся, захрипел и зарычал от слабости и удивления. Услышал собственный, но такой чужой сейчас голос, произносящий непонятные фразы:
— За тебя, Тох! За тебя, Гент!..
Темнота засверкала в глазах тысячью звезд. Я ощутил тихую радость. Да, теперь будет упокоение — награда за сражение и поверженного Врага. Ярость ушла, все мое существо залила пустота и покой. Мир в глазах померк…
Я мотнул головой и услышал скрежет — металл тела терся краями, высекал искры. Вокруг была та же разрушенная площадь, дымные столбы и пламя. Я неуверенно сдвинулся, обошел площадь по кругу, волоча за собой меч. В груди вспыхнуло удивление. Что? Почему?.. Ведь я должен был получить награду! Неужели Враг не повержен? Я прислушался к ощущениям и понял, что даже слуги Врага почти все мертвы. Но награды нет… Почему?..
Меня заполонила обида и непонимание. Я растерянно огляделся, рыкнул, от раздражения. Сладостной ярости больше нет, ничего нет… Я пуст, без цели и Предназначения. Что делать?..
Ответ пришел из ниоткуда, возник в мозгу светлым всполохом. Я прислушался, внял легкому шелестящему шепоту. А потом медленно преклонил колено и опустил голову в знак согласия. Предназначения нет, но я сам должен найти его. Я обязан восстановить нарушенное Равновесие!..
Дорога до городских ворот не заняла много времени. Я шел по улицам, с равнодушием рассматривая картины разрушения: окровавленные холодные тела, обломки камней, горы мусора и пожары. Тени, верные ратники, добивали оставшихся воинов и, оставшись без цели, опадали горками черной золы, которую тут же уносил ветер. Израненные и грязные жители города провожали меня взглядами, но вставать на пути не решались.
У оплавленного проема ворот я остановился. Подчиняясь смутному ощущению, осмотрел груду выстывших трупов. У самого края лежал крупный волосатый мужчина с рассеченной грудью. Кровь уже не текла из раны, свернулась и превратилась в коричневую корочку. Глаза мужчины были закрыты, из-под губ выглядывали острые белые клыки. Черты грубого яростного лица были мне смутно знакомы. Я прислушался и уловил слабые толчки сердца. Жив. И, судя по движению энергий в теле, смерть не сможет взять воина в когтистые объятия. Я ощутил непонятное облегчение. Хотел оттащить мужчину подальше, но отмел иррациональное желание, пошел дальше. «Выживет, — сказал я себе. — Ничего с ним не станется. У меня иной путь. Я должен понять, кто я, и найти новое Предназначение…»

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Среда, 09 Май 2012, 13:20 | Сообщение # 27

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Эпилог
На гребне городской стены стоял худощавый седовласый мужчина. Молча взирал на хаос, творящийся внизу, и думал о чем-то своем. Рядом возникло облачко тьмы, увеличилось, взвихрилось. Из него вышел невысокий стройный рыцарь в черных доспехах. Лицо воина было мертвецки бледным, в глазницах плескалось яростное багровое пламя, а из стыков лат тянулись тонкие ниточки дыма.
Рыцарь остановился рядом с богом тьмы, проследил за его взглядом.
Внизу горел город. Черные столбы дыма поднимались к серым небесам, подпирали тучи, словно колонны. Ветер доносил запах гари, играл искрами и пеплом. Слышался звон металла, грохот взрывов и отчаянные крики. Среди домов мелькали маленькие фигурки беспорядочно мечущихся людей, вспухали клубы багрового жирного пламени.
— Знаешь, демон… — задумчиво сказал бог тьмы. — Твой друг был прав. В этих людях есть все. Нужно просто докричаться, пробудить…
Рыцарь ожег бога пламенным взглядом, обнажил острые клыки в кривоватой ухмылке.
— Знаю. Думается мне, Эскер как раз из тех беспокойных людей, что всю жизнь ищут важные истины, борются с человеческой глупостью, с самими собой… И чаще всего находят, побеждают. Но им уже не нужно достигнутое. Ведь смысл жизни в борьбе, — сказал рыцарь. И добавил: — Кем он теперь стал?
Бог тьмы совсем по-человечески вздрогнул и поежился, с отвращением глянул на серые, тяжелые от снега тучи. Медленно отвернулся, посмотрел в поле. Там, среди множества присыпанных снегом трупов, неспешно шествовал высокий воин в черных доспехах. За его спиной клубилась живая Тьма, глубокая и густая, без единого намека на просвет.
— Понятия не имею, — ответил Мрон и пожал плечами. — Заклинание подействовало совсем не так, как я рассчитывал. Мститель Крови уходит за Грань, когда Предназначение свершается. Но кто-то вмешался, и предугадать всех последствий я не могу.
— Бог признается в незнании? — хмыкнул рыцарь. — Что-то новое. После того как ты освободил меня от проклятия, я уверовал в твое всемогущество. Теперь моя вера изрядно пошатнулась.
— Богами нас сделали люди, — с неожиданной злостью сказал Мрон. — Позабыв о том, что мы когда-то были такими же. Я не обладаю всезнанием, демон.
— Постараюсь запомнить, — кивнул Шед. Помолчал, наблюдая за идущим к лесу огромным воином с двуручным мечом в руках. — Мы увидим его еще когда-нибудь?
— Что-то подсказывает мне… — пробормотал бог. Окинул взглядом затянутый густой пеленой дыма город, глубоко вздохнул и сказал уже тверже:
— Да, мы увидим его! Я не знаю, кем он стал, не знаю, куда держит путь. Но предрекаю — он вернется!..

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

"Посох для чародея 2: Родная кровь" (Сергей Джевага)

Страница 2 из 2
«
1
2