|
Профессия: ведьма
|
|
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:12 | Сообщение # 31 |
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Лекция 10
Неестествознание
Отыскав гумно, мы тут же отыскали следы. Влажная земля пестрела свежими отпечатками лап громадной кошки, а потемневшие от времени бревна были изодраны когтями до желтоватой щепы. Зазубрины впечатляли. Приставленная к стене лестница упиралась в узкое окошко под самой крышей.
– Он там, как ты думаешь? – тролль напряженно вглядывался в темный проем окна.
– Да нет, вряд ли, – немедленно отозвался Лён. – По крайней мере, я ничего не чувствую.
– Тогда входим, – решил Вал, отодвигая засов.
В гумне царил душный полумрак. Вдоль стен тянулись неровные стожки старой, пахнущей трухой и плесенью соломы. На балках покачивались вязанки полуоблетевших березовых веников. Разрушенное до середины потолочное перекрытие обнажало чердак, заваленный светлым луговым сеном.
– Ишь ты, какие стога. Крыс, наверное, полно, – поежилась я, носком сапога шурша в соломе.
– Тут нет крыс, – возразил Лён, переступая через дочиста обглоданный козий скелет. – Ни единой. Даже странно.
– Большой кошке – большую мышку, – тролль остановился под неровной кромкой перекрытия, приподнялся на цыпочки, пытаясь заглянуть на чердак. – Во, оттуда он и вылазит. Значит, так. Мы с цыпой прячемся у стены за соломой, а ты станешь вот там, посередине, чтоб и мы тебя видели, и у киски слюнки потекли. Как только она выскочит и начнет тебя жрать, цыпа долбанет ее молнией, а мы зажмем в клещи и порубим на фарш.
– Грубо, Вал, – поморщилась я. – Разбрасываться молниями в гумне чревато, да и Лёна можно задеть. У меня есть изящное заклинание, специально для такого случая. Мантихор растает, как вешний снег, ты и до пяти сосчитать не успеешь. Ты же обеспечишь мое прикрытие – мало ли что, вдруг я покажусь мантихору более аппетитной, чем вампир?
– Надеюсь, – мрачно сказал Лён.
* * *
Звонко прокукарекал полуночник петух, и почти сразу Вал двинул меня локтем в бок. Поперхнувшись вдохом, я проследила за его взглядом, упиравшимся в разметы соломы на чердаке. Там что то шевельнулось. Я пробормотала заклинание ночного видения, в амбаре резко посветлело, попутно окрасив внутренность строения в веселенькие пурпурные тона. Теперь я отчетливо различала лобастую кошачью голову, озиравшуюся по сторонам. Мантихор устроил себе нечто вроде дупла в стоге, любопытно выглядывая из узкого лаза. Лён переступил с ноги на ногу, и зверь мгновенно насторожил острые ушки с забавными кисточками на кончиках. На усатой морде застыло наивно удивленное выражение котенка, впервые увидевшего живую мышь. Помедлив, мантихор выбрался из соломы, поочередно отряхивая лапки, словно выходящий из воды кот. Сжавшись в комок и опустив морду, зверь постоял у края чердака, пощелкивая хвостом по доскам, затем решился и спрыгнул.
Изящно спланировав на кожистых крыльях, мантихор приземлился в десяти локтях от Лёна. Оба изобразили живейший интерес. Рука Лёна нащупала оголовье меча, мантихор припал к земле, подергивая длинным хвостом.
– Самка, – шепнула я. – Это плохо. Она мельче, но гораздо проворнее.
Киса потянулась, выпустив когти и прогнув спину.
– Мр р р? – ласково вопросила она.
– Кончай ее, – жарко выдохнул тролль мне в ухо.
– Сейчас. Пусть Лён ее как нибудь отвлечет.
Вампир возмущенно покосился в нашу сторону. Он не слышал меня в прямом смысле слова, но с легкостью читал мысли в радиусе до пятисот локтей.
– От чего отвлекать то?
– А хотя бы от себя, – я лихорадочно рылась в сумке. – Не то… Это за шестой курс, а нужен за первый семестр седьмого.
– Что ты там ищешь? – Вал удивленно воззрился на кучу тетрадей, выпавших из перевернутой сумки.
– Конспект… Я забыла заклинание…
– Что?! – взревел Вал, напрочь забыв о конспирации.
– Ну да, а с кем не бывает? Маги тоже люди…
Острие меча описало сверкающую дугу. Хвост изогнулся вопросительным знаком, длинная кисточка распушилась, обнажив кривое жало ятаган размером с ладонь, во впадинках которого влажно поблескивал яд.
Вампир и мантихора закружились по гумну, не спуская друг с друга хищно прищуренных глаз.
– А что оно из себя представляет? – тролль бегло пролистал первый попавшийся конспект. – Ну у вас, магов, и символика – ни одной руны не разобрать!
– Где? А, это у меня такой почерк.
– Кис кис кис… – неожиданно заворковал вампир, протягивая к мантихоре свободную руку.
Я похолодела. Повелитель Догевы рехнулся!
Мантихора легла и с мурлыканьем заскребла по полу кончиком хвоста. Лён опустил меч. Помедлив, убрал за спину.
– Что ты делаешь, сукин гхыр! – заорал тролль, выскакивая из стога. – Бей ее, морду рыжую!
Ни Лён, ни мантихора не удостоили его вниманием. Я запоздало вспомнила, что мантихоры чуют человека за версту и наше присутствие в сарае не было для нее новостью. Зверюга перевернулась на спину, распластав крылья по обе стороны тела, вампир присел на корточки и начал медленно почесывать золотистое брюшко в черных подпалинах. Мурлыканье усилилось.
– У нее на шее ошейник, – донесся до меня спокойный голос Лёна. – Серебряный, с вкраплением агата.
Я посмотрела на запястье. Комментариев не требовалась. Отряхнув солому, мы с Валом опасливо приблизились к живописной группе посреди амбара. Мантихора осияла нас зелеными кошачьими глазами, потрогала мою ногу мягкой лапой с втянутыми когтями и приветственно завиляла хвостом. Лён встал. «Киска», помедлив, тоже. С урчанием прошлась вдоль нашей стройной шеренги, ласкаясь к ногам. Изогнула спину, развернулась и пошла обратно, почесывая второй бок.
«Убьет!» – подумала я, пятясь к стенке. На меня наступал Лён, злющий как мракобес.
– Ну, нашла заклинание? – преувеличенно ласково поинтересовался он.
– Как тебе сказать… – я уткнулась в стену и теперь отползала по ней к выходу. – Видишь ли, Лён… У каждой профессии свои издержки…
– А ты не думала, что у «издержка» может быть другое мнение на этот счет? – голос Лён прямо таки источал сладкий яд. Да, нехорошо как то получилось. За моей спиной образовалась пустота – дверь. Не обращая внимания, что обо мне подумают, я развернулась и пустилась наутек под улюлюканье тролля.
* * *
В корчме мы все таки переночевали. Где и как скоротала ночь мантихора, понятия не имею, но стоило Лёну свистнуть, проезжая мимо амбара, как она вылетела из него золотистой молнией, перепугав лошадей. Пометавшись среди копыт, «киска» заняла позицию на левом фланге нашего грозного воинства, то есть сбоку от Ромашки.
Если раньше при виде светловолосого рыцаря во всеоружии, мордатого тролля и рыжей ведьмы встречные путники просто съезжали на обочину, то теперь несчастные разбегались с воплями, проклятиями и крестными знамениями, оставляя свое добро валяться посреди дороги.
– Тащить с собой эту зверюгу – все равно, что волочить на веревке труп, – ворчал Вал. – Нас из за нее в яму бросят. Поди докажи, что она ручная, а мы не демоны. Я так понял – маг создал ее для охоты на разбойников, но некстати помер и киса осталась без хозяина. Естественно, ей пришлось искать пропитание самостоятельно, а когда разбойники и мытари кончились, кисуня взялась за нищих.
– Он ударил ее посохом по морде, – Лён задумчиво посмотрел на мантихору, – она испугалась и хлестнула хвостом.
– Испугалась! А вдруг нам навстречу попадется какой нибудь полоумный рыцарь и с радостным воплем бросится совершать подвиг? Цыпа, ты сумеешь ее удержать?
– Не знаю. Не хочу пробовать, – у меня не было настроения вступать в пространные дискуссии. Лён со мной не разговаривал, при необходимости демонстративно обращаясь к Валу. Равнодушно глядя вперед, он то и дело подгонял коня каблуками. Мантихора и та вела себя дружелюбнее, лошади быстро свыклись с ее присутствием и лишь возмущенно пофыркивали, когда рыжая зверюга поднималась на крыло и хвостатой тенью проносилась над нашими головами. На солнечном свету шерсть кисы переливалась всеми оттенками патоки: хребет и кончики широких лап черные, бока медово рыжие с каштановыми пятнами, как попало разбросанными по короткой блестящей шерсти. Морда умильная, как у котенка, на заостренных ушках – длинные черные кисточки. За час пути наша киска успела изловить и на ходу поживиться тремя перепелками и десятком полевок, без видимых усилий поддерживая заданный темп.
– Знатная зверюга, а? – хохотнул Вал, одобрительно наблюдая за проворной охотницей. – Как там ее – мат… ман… Манька, одним словом.
– Отвезем ка мы ее к одному целителю, это по дороге, – решила я. – У него скит в лесной чащобе. Собак постоянно волки и рыси задирают, может, хоть эта красавица приживется?
– Зачем ему вообще собаки?
– Ты не представляешь, сколько бродяг и разбойников пытаются завладеть скудным имуществом отшельника.
– Да, дикие времена настали, – поддакнул тролль. – Одного не могу понять – с чего бы это твоему целителю так полюбилась чащоба? Кого он там пользует? Леших да кикимор?
– Ничего подобного. Чащоба чащобой, а вокруг леса – деревеньки. Чуть что – посылают к магу парнишку побойчее. Видишь ли, Вал, у селян довольно своеобразное мышление. Если ты сумел им помочь – ты кудесник. Оплошал – колдун! На костер его, мерзавца! Вот и стараются маги пореже попадаться людям на глаза, обживают леса, заводят натуральное хозяйство.
Вал рассмеялся.
– И ты, цыпа, будешь полоть репу?
– Не путай Травника с Практиком. Я буду странствовать, творя добро, искореняя зло и смываясь прежде, чем поднимется шумиха.
– Замуж тебе надо. Засиделась в девках, вот и лезет в башку всякая ерундовина, – убежденно покрутил головой тролль.
– Выйдешь тут, когда кругом одни вампиры да тролли, – отшутилась я. – Чернотравную Кущу знаешь?
– Бывал. Ходят о ней разные байки, но ничего интересного. Обычный набор – упыри, лесовики, чудища на любой вкус. Леший их знает, я только волков видел, да и те пуганые, облезлые.
– Ну, вот в Куще он и живет.
– Целитель? Лады. Ввечеру там будем, и крюк не придется делать, проедем Кущу насквозь, вдоль речушки, что Вилюкой прозывается. Пустит нас хоть в дом твой отшельник? Или придется под кустом ночь коротать?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Я его никогда не видела. Так, Учитель рассказывал – мол, живет в Куще его старый друг, Магистр Травник, профессионал старой закалки. Предлагали ему кафедру Травников возглавить – отказался. Не то, говорит, у меня уже здоровье, чтобы адептов укрощать, спокойнее, мол, с упырями век докукую.
– Да нет там упырей, в прошлом году точно не было. Кикиморы – да, шалят, сапоги у меня ночью сперли. А может, то и не кикиморы были. Может, этот самый отшельник и спер.
– Вот еще, нужны ему твои сапоги. Я бы их даже в сени не пустила.
– То нынешние. А те хорошие были, из драконьей шкуры, с заклепками. Непромокаемые. Эльфы на заказ тачали. Я их год носил, не снимая, как чуял. Только снял – сперли!
– Знаешь, что? Если придется в лесу ночевать, ты и эти сапоги не снимай, – серьезно посоветовала я.
– Думаешь, опять сопрут? – забеспокоился тролль.
– Нет. Боюсь твоих портянок!
Лекция 11
Экология
Дорога до Чернотравной Кущи отняла больше времени, чем мы рассчитывали. Когда горизонт проклюнулся темной гребенкой деревьев, уже смеркалось. Искать пресловутого отшельника не было ни сил, ни времени.
– Заночуем на прогалине у реки, – решил тролль. – Чай, не впервой, места знакомые.
– Где река то? – спросила я, приподнимаясь на стременах, но ничего интересного не увидела.
– Проедем с полверсты по лесной дороге, аккурат в берег уткнемся. Только бы дождь не зарядил – ишь, небо хмурится.
Усталые лошади покорно вступили под полог Чернотравной Кущи. Несмотря на мрачное название, в Куще было светло от желтого осинового опада, радовали глаз белоснежные стволы берез, празднично алели роскошные гроздья рябин и барбариса, там и сям мелькали костры спелого шиповника. Под копытами лошадей хрупали листья, спаянные вечерним ледком.
Лён ехал сквозь Кущу как ревизор царицы осени. Равнодушный, беспристрастный и высокомерный, он словно инспектировал лес: не осталось ли где зеленой травинки? Сменили ли шубу зайцы? Не выглядывает ли откуда нахальный лютик?
Я то и дело метала в его сторону виноватые, полные надежды взгляды. Ну сколько можно сердиться? Сам же предпочел неопытного друга…
На берегу реки осень вновь проявила дурной норов. Ветер ерошил черную воду, сухие встрепанные камыши потрескивали суставами, пахло тиной и плесенью. Лошади меленько вздрагивали крупами, сбившись в табунок под раскидистыми ивами.
– Эй, цыпа, ты куда? – окликнул Вал, расседлывая своего сивого мерина.
– Топиться, – с мрачной решимостью буркнула я.
– А а а… Эй, постой!
Я замедлила шаг, преисполненная надежды. Но Лён, кинув Валу несколько слов насчет костра и ужина, исчез в кустах.
– Заодно воды набери! – в мою сторону полетел плоский берестяной туесок. – Да гляди, чтоб без пиявок, зайди поглубже!
Я подобрала туесок и отправилась в последний путь.
* * *
Внимательно изучив реку, я раздумала топиться. Ласковые волны с шелестом омывали пологий берег, оставляя после себя грязную пену, яичную скорлупу, картофельные очистки, плоские раковины беззубок и тухлую рыбу. Чуть подальше я заметила очень грустную ворону. Распластав крылья и опустив голову под воду, она покачивалась на волнах в западне из коряг. Я засомневалась, что получу удовольствие от утопления в подобной компании. Если вообще смогу утонуть – до противоположного берега было рукой подать, а стрежень реки забивали водоросли и наносы из плавника. Пришлось отложить самоубийство до подходящего омута и отправиться на его поиски.
Пройдя добрых полверсты, я отчаялась. Если нормальные реки начинаются с ручейков и криниц, то эта вобрала в себя сточные воды со всей Белории. Я могла только позавидовать городу, расположенному ниже по реке. Его жители были способны выдержать любую осаду, опрокидывая на головы штурмующих ведра с водой, которой кипящая смола и в подметки не годилась. За холеру я могла поручиться головой, дизентерию гарантировала, а бурление кишечной палочки различала невооруженным глазом.
Насколько я помнила, большую часть мешка с провиантом занимала гречневая крупа, купленная в деревне, вещь питательная и полезная, но, увы, в сыром виде малосъедобная. Сваренная же на речной воде – и вовсе ядовитая. Запасной вариант – дождаться утра и насобирать росы – меня мало устраивал. Я хотела вызвать дождь, но вспомнила о нестабильности осенней погоды и решила не рисковать. Небо и так хмурилось, стоит дать толчок и наш лагерь смоет вместе с парой тройкой близлежащих деревень. Пора возвращаться, не ровен час, накроет грозой. А парни, наверное, уже шалашик поставили и костерок разложили. Не знают, бедные, какую черную, то бишь черствую весть я им несу.
Я сделала еще пару неуверенных шагов и с головой провалилась в родниковое окошко, скрытое жухлой травой. Вода хлынула в сапоги и под куртку. Долгожданный омут встретил меня более чем радушно, но и его я не пожелала осчастливить своим бренным телом. Кое как выкарабкавшись из затопленной ямы, я обнаружила исчезновение туеска. Ирония судьбы – есть туесок – нет воды. Есть вода – нет туеска. Хоть в карман ее набирай. Или в сапог. А впрочем, зачем набирать? Я и без того напоминала грозовую тучу – истекала водой и метала громы и молнии по адресу всех известных богов.
Богохульство давно и прочно удерживало первое место в списке моих смертных грехов, наверное, мракобесы решили меня вознаградить: легкий берестяной туесок, посверкивая светлыми боками, медленно поднялся к поверхности. Обрадовавшись, я наклонилась к кринице, пока нечистые не передумали. Но мракобесы не оказывали бесплатных услуг. В руку впились сотни ледяных колючек и чьи то костлявые пальцы. Из воды высунулась зеленая кочка, облепленная водорослями, улитками, пиявками и прочей водяной живностью. В основании кочки поблескивали желтые рыбьи глаза, нос загибался крючком, а рот тонул в бороде из колючего роголистника.
– Эт то еще что такое?! – пророкотал водяной, высовываясь из воды по пояс. Подтянувшись на свободной руке, нечистик присел на краешек окна, крест накрест заложив тощие перепончатые ноги. – Попалась, красна девица!
– Попалась, зелен молодец! – безропотно согласилась я, не пытаясь высвободить руку.
Водяной не ожидал от жертвы подобного смирения.
– Призналась, значит… – упавшим голосом протянул он. – Ну, ладно. Пропустим сцену борьбы и душераздирающих воплей, перейдем к главному. Как ты посмела замутить мою криницу?
– А вам что, жалко?
– Что значит – жалко? – возмутился водяной. – Замутила, понимаешь ли, водоем, да еще попрекать осмеливается.
– Где я вам что замутила? – досадливо спросила я. – Воды немного набрала.
– Во во. Сначала с ковшиками приходят, потом с ведрами, а там уже порты постирать норовят или помои слить, не успеешь оглянуться – загадили!
– Вот когда я порты принесу, тогда и ругаться будете.
– Ишь ты какая! – Водяной окинул меня оценивающим взглядом. – Молодая, да нахальная. Заставу проходишь – платишь? Платишь. Мостом пользуешься – раскошеливаешься? Раскошеливаешься. Частная собственность – она денежку любит. Так что давай, девица, не выкаблучивайся, нет денег – произведем натуральный обмен. А не то…
– А не то – что?
– А не то и утопление могем организовать! – припугнул водяной.
– Отличная идея, приступайте, очень вас прошу! Полчаса бьюсь, да все без толку! – возрадовалась я.
Водяной опешил, борода встала дыбом.
– Да ты, часом, не блаженная? – с трудом выдавил он.
– Нет, я магичка, – отвернув ворот куртки, я предъявила водяному Знак Школы.
– Вот леший! – охнул водяной, выпуская мою руку и проворно спрыгивая в криницу.
– А ну, стой, погань болотная! – Я шлепнулась на живот и по плечо всадила руку в пронзительно холодную воду.
* * *
Ребята не теряли времени даром. Костер пылал, Вал довершал строительство навеса, основой которому послужили две тоненькие березки, связанные макушками, Лён выбирался из кустов с охапкой хвороста, мантихора мышковала неподалеку. Лето выдалось урожайное – как для всевозможных зерен, так и для питающихся ими грызунов. Судя по безразличию, с которым Манька глотала очередную полевку, у нас были неплохие шансы проснуться в полном комплекте. Если, конечно, я не умру от воспаления легких.
Увидев меня, парни потеряли дар речи. Сапоги хлюпали, как забитые носы, с куртки капало, волосы обвисли нечесаной паклей, глаза припухли, а нос и уши переливались веселенькими багровыми тонами. Я едва ковыляла на негнущихся ногах, пытаясь свести к минимуму контакт с мокрой тканью штанов, но меня все равно колотило от холода. Короче, перед ребятами предстал настоящий зомби – живой труп с температурой тела ниже нуля.
– Что с тобой случилось?! – с неподдельным ужасом воскликнул Лён, роняя хворост и кидаясь мне навстречу.
– Я й а т т то пи и и лась! – выдавила я, триумфально лязгая зубами. – Т только т там м мелко и сы ы ыро…
– Иди к костру! Переодевайся немедленно!
– Н не б буду! П п простуж жусь и ум мру! Т так м мне и н надо! Н никуд дышная из з м мен н ня ч ч ч ч ародейка…
Теперь нас колотило в унисон. Вспомнив, что сумасшедших лучше не раздражать, Лён перестал задавать глупые вопросы, оттеснил меня к костру и помог освободиться от мокрой куртки, предложив взамен свою, нагретую, вкусно пахнущую выделанной кожей.
– Воду принесла? – деловито спросил Вал, пригоршнями отмеряя гречку в котелок.
– В в ы ж ж жимай…
– Как, не принесла? – не на шутку возмутился тролль. – Надо было сначала принести, а уж потом топиться! Вот за что презираю баб – нет в них ответственности ни на грош! Их только за смертью посылать! И ту толком организовать не сумела!
Я запустила в него туеском.
– Ага, набрала таки! – обрадовался тролль, заливая крупу и вешая котелок над огнем. – Где ты шлялась, если не секрет?
– Г гов в во р ю у ж же, топи и илась, – укрывшись за Ромашкиным боком, я торопливо срывала мокрую одежду. В чересседельной суме нашлись сухая рубаха и нижнее белье, вот только штанов не было. Завернувшись во все три одеяла, я уселась возле костра, поджав голые ноги и с наслаждением впитывая живительное тепло.
– Кстати, у меня для вас интересная новость, – сообщила я, как только оттаявший язык обрел прежнюю гибкость. – Я тут побеседовала с одним скользким типом, и он проболтался мне о своей огромной обиде на валдаков. Два месяца назад валдачий вождь приказал долго жить, то есть не следовать его примеру. Была пышная церемония погребения – с уймой гостей, речей, еды, венков и жертвоприношений, все как положено. По истечении продолжительного, по валдачьим меркам, траура, то есть на следующий день, валдаки должны были выбрать себе нового вождя. Валдаки, как известно, живут в ладу как с Разумными расами, так и со всевозможной нечистью. Мой осведомитель рассчитывал, что его пригласят на выборы – нечто вроде помеси рыцарского турнира с народным гулянием. Вождем валдаков становится самый сильный, ловкий и хитрый претендент, кровное родство с экс вождем в расчет не принимается. Вся окрестная нечисть пускала слюнки в предвкушении заключительного пиршества, но его не последовало. По непонятной причине валдаки не пригласили на выборы никого. Водяной сомневается, проводились ли они вообще. Но валдаки не могут жить без вождя, они как пчелы – сплачиваются вокруг матки, иначе им не выжить. Поскольку валдаки продолжают вести себя как ни в чем не бывало, – торгуют каменным углем, крадут скот, нанимаются в батраки к людям, – выходит, кто то ими управляет.
– И этот кто то организовал кражу дрянного меча? – недоверчиво спросил Вал.
– Ну, это пока единственная зацепка. Но признайся – существо, сумевшее без боя захватить трон валдаков, не может не вызывать подозрений.
– Не просто захватить. Внушить валдакам уважение, иначе бы они просто разбежались куда глаза глядят, сколь бы ни был могуществен новый вожак. Туго нам придется, цыпа. Одно дело – сражаться за узурпатора и совсем другое – защищать обожаемого вождя.
– Думаешь, они будут настроены враждебно?
– О, нет! Эти славные твари встретят нас хлебом с солью, забросают цветами и вынесут меч на бархатной подушке! – тролль мрачно сплюнул в костер. – А ты, клыкастый, что скажешь?
Сидя на корточках возле костра, Лён держал на вытянутых руках мою куртку. От матерчатой подкладки шел пар.
– Медленно сохнет, – сказал он. – Промокла насквозь, а у реки сыро.
– Что, не подкинешь ни одной идейки?
– Надо подумать. Помешай кашу, а то пригорит.
За рекой дружно взвыли волки. Я поежилась.
– Как вы думаете, они не могут перебраться на этот берег?
– Нет, – веско проронил Вал, дегустируя присоленную кашу. Почмокал губами и добавил: – Их и на этом берегу до кхыра.
– Ну что, сварилась наконец?
– Налетайте! – разрешил тролль, снимая котелок с огня.
* * *
Ночь. Новолуние. Мириады звезд, как крошки выгрызенной до узкой скобки луны. Лужи обрастают тонким ледком. Подвывают ветер и волки. Потрескивают ветки в затухающем костре.
– Вольха?
– М м м?
– Ты спишь?
– Как будто ты не знаешь.
– Нет. Я держу слово.
– В кои то веки.
– Тогда – спокойной ночи.
Тишина. Начинается мелкий дождик, капельки шелестят по иголкам навеса и шипят на раскаленных углях. Небо затягивается рваным кружевом туч.
– Лён?
– М м м?
– Ты правда не знаешь, о чем я думаю?
– Хм. Это провокация?
– Нет, ты угадай.
– По моему, ты хочешь извиниться, но не знаешь, с чего начать.
– Вот еще!
– Не угадал?
– Нет!
– Ну и ладно. – Вампир поворачивается на другой бок, натягивает одеяло на голову.
Тишина. Дождь не усиливается, но и не прекращается, капельки размеренно простукивают навес. Костер сердито мигает.
– Лён?.. Лён!.. Лён!!! Я тут терзаюсь, а он спит!
– Заснешь под твои терзания… (ворчливо ).
– Ладно, я виновата, прости меня.
– Поздно. Я сплю.
– Эй вы, козлы упрямые, мне плевать, кто из вас круче, но если сейчас же не заткнетесь, то горько пожалеете, даю вам честное слово наемника!
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:13 | Сообщение # 32 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Лекция 12
Краеведение
Осенние ночи холодны, и, проснувшись, я обнаружила, что мои руки страстно обвиваются вокруг шеи Лёна, левая нога (я лежала на правом боку, с краю, ближе всех к костру), довольно таки стройная, надо сказать, пересекает бок вампира и заканчивается на животе тролля, а сам вампир сомкнул руки вокруг моей талии.
Я долго разглядывала его красивое, безмятежное лицо, прислушиваясь к едва слышному дыханию. Золотистая прядь волос, выбившись из под обруча, наискось пересекала высокий лоб. Я высвободила руку и осторожно отвела прядь за ухо. Вал, который всю ночь храпел и звучно ворочался, наконец угомонился и перестал заглушать бархатное, раскатистое мурлыканье Маньки.
Лён пошевелился во сне, перекатившись головой по одеялу. Не удержавшись от соблазна, я легонько коснулась губами его мускулистой шеи. Было в этом нечто упоительное – деловито примериваться к горлу спящего вампира…
– Что то не так? – спросил Лён, не открывая глаз.
– Все в порядке.
– Тогда зачем ты ко мне принюхиваешься?
– Да так. Пытаюсь выяснить, чем пахнет изо рта у вампира, – съязвила я.
– Ну и чем же? – явно заинтересовался Лён.
– Гречневой кашей, – смущенно призналась я. – Причем горелой…
– В следующий раз сама варить будешь, – подал голос тролль. – Хотел бы я знать, что за леший сидит на дереве, под которым облизывается наша киска?
– Где? – подхватилась я, отбрасывая одеяло. Холодный ветер больно стегнул по голым коленям. Тролль со смешком швырнул мне штаны, за ночь успевшие просохнуть на рогатине у костра. Уже затягивая пояс и вешая за спину меч, я с радостным удивлением осознала, что вчерашнее купание прошло бесследно для моего здоровья. Мышцы не ныли, голова не болела, в горле не першило, а общее состояние оценивалось как весьма бодрое.
Манька с радостным мурлыканьем устремилась мне навстречу, потерлась о ноги, описала круг почета и тут же вернулась на свой пост под высоким развесистым грабом. Несомненным преимуществом этого вида деревьев является их правильное ветвление: ветка слева – ветка справа, в локте друг над другом. Ветки у граба прочные, у самого ствола прямые и гладкие. По ним, как по лесенке, очень удобно спасаться от разъяренного мантихора. Неудивительно, что незваные гости отдали предпочтение именно грабу. Попробуйте ка влезть с разбега на корабельную сосну, колючую разлапистую ель или толстенный вековой дуб!
Граб упорно сопротивлялся разрушительному влиянию осени, его пышная листва пожухла и скрючилась, но облетать не торопилась. Поэтому единственной видимой мне частью древолазов были сапоги размера эдак пятидесятого, на внушительной платформе, с серебряными заклепками и размашистой шнуровкой.
– Ну что ж, приступим, – сказала я, хрустнув пальцами. – Манька, брысь!
Рявкнул ветер, листву разметало по сторонам, и мы увидели двух необычных пичуг, прикорнувших среди голых ветвей. Тому, что сидел повыше, на первый взгляд было не меньше восьмидесяти лет. Седая борода трепетала по ветру, как флаг на мачте тонущего корабля, длинное свободное одеяние и крючковатый посох выдавали принадлежность к магической братии. Компанию ему составлял рослый парень в зипуне, подпоясанном бечевой. Штаны пестрели заплатами, сапоги блестели от воска.
– Мои сапоги! – возопил тролль, подскакивая к грабу. – А ну, сымай чужую собственность, ворюга!
– Пошел ты! – непочтительно отозвался парень. – Проваливай, наемник, пока мой учитель не превратил тебя в гнусного клопа!
Старичок недовольно поморщился, тронув ученика за локоть.
Вал красочно объяснил, куда парень может засунуть своего учителя, гнусного клопа и сахарный бурак весом в полпуда. Парень показал троллю увесистый кукиш.
«Травник», – подумала я. Маг практик шутя справился бы не только с наемником, но и с мантихором. Магия же травников, за редким исключением, не простиралась дальше зелий, простенького телекинеза да безобидных иллюзий.
Тем временем тролль всерьез обозлился и полез на граб. Парень, в свою очередь, начал спускаться. Раздраженный поднебесной ночевкой, ученик мага был настроен весьма решительно.
– Эй, эй, прекратите! – торопливо вмешалась я, хватая тролля за ногу. – Вал, слазь! Молодой человек, помогите своему учителю. Манька, брысь, я тебе сказала! Не бойтесь, она ручная. Лён, да позови ты ее наконец! Осторожно, тут еще одна ветка!
Удержать тролля не удалось, зато прямо мне в руки свалился оступившийся на последней ветке Травник. Вал, услышав шум нашего совместного падения, отложил месть до более удобного случая и спрыгнул на землю.
– Магистр Травник, если я не ошибаюсь? – сдавленно осведомилась я из за его спины.
– Угадали, юная дева, – старик, кряхтя, с помощью тролля поднялся на ноги и, в свою очередь, галантно протянул мне руку. – Похоже, и вас не оставила равнодушной магическая стезя? Сколь долго вы практикуете?
– Я еще учусь. Вот мой знак.
– Вольха Редная, – нараспев прочитал Травник. – Ну что ж, будем знакомы, коллега. Какую кафедру вы избрали для своего совершенствования – травников, пифий, алхимиков?
– Практиков, – скромно призналась я.
– Я должен был догадаться, – пробормотал магистр, разглядывая оголовье меча, висевшего у меня за плечами.
– Но почему вы не позвали на помощь? – недоуменно спросила я. Манька лежала на одеяле в ногах Лёна. Правой рукой вампир удерживал мантихору за ошейник, левой почесывал кису за ухом. Манька млела от восторга, подрагивая хвостом.
– Было темно, мы вас не заметили. И потом, очень трудно на чем то сосредоточиться, когда эдакий котенок мурлычет под деревом.
– Что вы, Маня совсем ручная. Мы ее вам хотели подарить, вместо собаки.
– Уж больно она клыкаста для домашнего любимца, – проворчал парень.
– Вот и хорошо, будет оберегать вас долгими зимними ночами.
– Сторожил волк отару – да зайцы овец задрали, – недоверчиво буркнул ученик Травника. – Пока вы не притащили сюда эту тварь, мы на деревьях не ночевали.
– Кузьмай! – властно оборвал магистр. – Будь ты немного посмелее, то не убегал бы от опасности, не утруждая себя размышлениями, так ли она велика, как показалось на первый взгляд.
– А сами то? – огрызнулся ученик, носком сапога ковыряя влажную землю.
– Кузьмай! – не на шутку разгневался Травник. – Вот наградили боги ученичком, дубиной стоеросовой. Извинись сей же час!
Парень буркнул что то себе под нос.
– Гавкни на него, чтоб сапоги вернул, – попросил тролль, подбрасывая веток в едва тлеющий костер.
– Раскатал губу, – взъерошился парень. – Что нашел – то мое, разиня мордатый!
– Кузьмай, ты брал у него сапоги? – строго вопросил Магистр.
– Пусть сперва докажет!
– А давайте у телепата проконсультируемся! – нашлась я. – Лён?
Вампир отбросил одеяло, острозубо зевнул и потянулся всем телом, включая крылья. Непосвященному могло показаться, что вампир выходит на взлетную полосу. К тому моменту, как серые кожистые крылья сложились в компактные валики на спине, отважный ученик мага снова сидел на грабе.
– Скидывай обувку, кому говорят! – рявкнул тролль.
Левый, а затем и правый сапог мягко шмякнулись оземь.
– Кузьмай, не позорься! – укоризненно попросил маг. – Это всего навсего вампир, я же тебе о них рассказывал.
Хворост на угольях подсох, перестал дымить и ярко вспыхнул. Вал переобулся тут же, под деревом, осмотрел голенища, сделал несколько шагов и остался доволен.
Я тем временем агитировала Травника в пользу домашних животных, в частности, мантихоров.
– Держат же люди кошек, чтобы те ловили мышей, и собак, чтобы те защищали движимое и недвижимое имущество, – вдохновенно разглагольствовала я. – Я предлагаю вам универсальный, совмещенный вариант, а главное, вам не придется заботиться о ее пропитании – она отличная охотница.
– Нам то что пожрать? – перебил меня тролль. – Снова кашу заваривать?
– У меня колбаса есть, – донеслось с грабовой макушки. – И сало.
– Так слезай, придурок! – беззлобно ругнулся Вал, переливая в котелок остаток воды из фляги. – Слазь, не тронем.
– Захочу – и слезу, – ворчливо отозвался Кузьмай, посматривая вниз. – Я, может, бдю, все ли в округе спокойно. Тут у нас чуда какая то завелась, людишек потрошит почем зря.
– Медведь, – пожал плечами Травник, – либо вурдалак, что маловероятно. Пока не выясним, зачем зря Практиков беспокоить? На медведя можно селян с рогатинами подбить.
– На вурдалака – тоже, – заметила я.
– Какой селянин отважится пойти на вурдалака? – с видимой досадой сказал маг, присаживаясь на бревно и с кряхтеньем разгибая спину. – Живого медведя, видите ли, не боятся, а от мертвяка побегут, сломя голову. Темный народ. Слышишь, Кузьмай, – темный!
Ученик бочком бочком обошел Лёна, поглощенного упаковкой одеяла в походный мешок. Судя по мрачному лицу вампира, одеяло в полной мере проявило свой дурной нрав. Оно не желало ни складываться, ни скручиваться, ни, тем паче, полезать в мешок. Манька, чью помощь в битве с одеялом решительно отвергли, улеглась у ног Травника, заинтересовавшись длинной седой бородой, свисавшей чуть ли не до земли. Перекатившись на спину, расшалившаяся мантихора стала подбивать бороду когтистыми лапами и тянуть в пасть. Вежливо отобрав бороду, Травник продолжил разговор.
– Беспокойные времена настали. Спасу нет от всяческих чудищ. То нетопыри ребенка унесут, то клещец в буераке объявится. На болоте по ночам кикиморы воют, в сторожки скребутся. Воронье над деревеньками кружит… целеустремленно так, будто поживу чует. А всего два месяца назад до того спокойный лес был – селяне детишек пятилетних не боялись по грибы отпускать.
– Два месяца, – многозначительно сказал Лён.
Я кивнула.
– Бьюсь об заклад, это как то связано со сменой власти у валдаков.
– А, так вас Школа прислала? – неподдельно обрадовался Травник. – Давно пора. Я уже три письма отправил – да все без толку.
Мне не хотелось огорчать славного старичка, и я подтвердила – да, мы официальные представители Школы. А нельзя ли узнать, в чем дело?
– Может, я и ошибаюсь, – осторожно начал Травник, – но, похоже, в окрестностях села Нижние Косуты творится запрещенная волшба. А именно, чернокнижные обряды. На их то отголоски, как пчелы на мед, и слетается всевозможная нечисть.
– А какого рода обряды? – поинтересовалась я. – Воскрешение из мертвых, вызов духов, может, человеческие жертвоприношения?
Травник развел руками.
– Понятия не имею. Не моя специальность. Но, сдается мне, некромант пока всего лишь тренируется. Копит силы для решающего рывка – возможно, налаживает связь с потусторонним миром, испытывает артефакты, намечает порталы.
– А вы не пробовали отыскать его логово?
– Почему, пробовал. Нашел даже эпицентр магических вибраций. Не поверите, где – в чистом поле. Примерно посередине между Нижними Косутами и Сивой Горкой. Тут то я и заподозрил валдаков. Их город, Молтудир, немного дальше, за Косутами, но валдакам ничего не стоит вырыть туннель такой длины.
– А может, это и не они? Мало ли под землей природных пещер, приспособленных под офис некроманта? Вы с валдаками не разговаривали, не ходили в сам город?
– Ходил… – тяжко вздохнул Травник, непроизвольно потирая поясницу.
– Выкинули они его, – докончил ученик, вынимая из котомки ломоть сала, завернутый в лопушок. – Суму распотрошили, амулеты отняли да еще и глаз подбили. Заявился ночью, чумазый да оборванный, как старый мракобес, ругался по мудреному, до утра спать не давал.
– Кузьмай! – смущенно перебил Травник.
– Что – Кузьмай? – не унимался ученик, кубиками нарезая сало на поленце. – Вечно у вас Кузьмай виноват. А я вам сразу говорил – не суйтесь к этим нелюдям, неча со всякой пакостью якшаться, вот и вышло по моему. Пшла отсюда, рыжая морда!
– Мяу! – жалобно отозвалась Манька, не спускавшая глаз с сала.
Заправив бурлящую кашу, Кузьмай снова развязал котомку и, как фокусник, потянул из нее бесконечную гирлянду маленьких пухлых колбасок.
– Значит, так, – подобрав толстую щепку, тролль провел по земле волнистую линию. – Вот это – Вилюка. Вот тут – мы.
Вал троекратно ткнул концом щепки слева от линии.
– На другом берегу реки – Козьи Попрыгушки, гнилое болото. Оно тянется на десять верст в обе стороны. За болотом – низинная равнина, где и расположены Нижние Косуты. Чтобы добраться до Косут, нам нужно ехать вдоль реки до конца болота, там переправиться, обогнуть болото и ехать в обратную сторону.
– Большой крюк, – недовольно поморщился Лён. – Весь день на объезд потеряем.
– Эй, ужин убегает! – не своим голосом завопил Кузьмай.
Колбаскам не суждено было бесславно истлеть в желудках пяти голодных странников. Извиваясь и подпрыгивая, они удалялись от нас со скоростью нашкодившего мантихора.
Мысленно протянув руку, я ухватилась за колбасный хвост. Неожиданный рывок развернул Маньку на сто восемьдесят градусов, она завалилась на бок, не разжимая зубов и бешено работая лапами. Будь привязь чуть прочнее, и ей бы от нас не уйти, но колбасная шкурка не выдержала и лопнула. Окрыленная Манька взлетела на верхушку граба, по прежнему сжимая в пасти ароматную цепь. Доставшийся мне обрывок находился в таком неприглядном состоянии, словно его уже ели – в пыли, со следами зубов, с дырами в шкурке.
Манька пожирала колбаски, как аист змею – не жуя, целиком, судорожно сглатывая.
– Вот видите, ночью она вела себя очень благородно, – растерянно сказала я.
Пряча смех за кашлем, Травник неожиданно согласился взять Маньку на испытательный срок – вероятно, в целях устрашения нерадивого Кузьмая.
– Вы могли бы срезать путь через Козьи Попрыгушки, – предложил магистр, терпеливо переждав смачные выражения, на которые не скупились ни Вал, ни Кузьмай.
– Болото? – презрительно скривился тролль. – Нет уж, благодарю покорно, я по трясине не ходок. Да и коней жаль бросать.
– И не надо. Через болото ведет тропа, поросшая волчьей осокой, – ее высевают топляки совместно с лешими, дабы всевозможная нечисть могла без опаски пересекать Козьи Попрыгушки. Мало кто о ней знает, да и зная, не всякий воспользуется.
– Потому как без понятия, – басом протянул ученик. – Тропа вилять горазда и схожих осок на болоте тьма тьмущая. Осмелеют, засмотрятся на ворон, шаг с тропы соступят, бултых – и поминай, как звали.
– Вот и я о том же, – буркнул ничуть не убежденный тролль.
– Вал, я сдала травоведение на «отлично», – напомнила я. – Трясинник ползучий, или волчья осока, – побег невысокий, стелющийся, соцветие – серый мохнатый колосок.
– Все верно, – подтвердил отшельник. – Ну вот, видите, как полезно иметь в своей дружине мага?
– Да уж, – хмуро поддакнул тролль. – Пользы от того мага, как от Козьих Попрыгушек – и сыро, и топко, и комарья пропасть, зато клюква уродилась на славу.
Но Лёну идея понравилась:
– Если мы сэкономим время на этих двадцати верстах, то приедем в деревню засветло.
– Ну и что? – пренебрежительно отозвался тролль. – Что мы в той деревне забыли? Времени у нас пропасть, до первой звезды в катакомбы лучше не соваться.
– Почему? – удивилась я. – Ты же утверждал, что валдаки ведут ночной образ жизни. А поскольку мы не такие уж званые гости, почему не выбрать более спокойное время для визита?
– Да по той простой причине, цыпа, что днем катакомбы валдаков превращаются в подземные туннели без входа выхода, – хохотнул тролль. – Днем валдаки вялые, сонные, принимать гостей не желают и, чтобы их не беспокоили по пустякам, наглухо замуровывают входы.
– Оригинальное решение проблемы краж. И не душно им там?
– А это ты у них сама спросишь.
– Вольха, а ты не могла бы телепортировать нас сквозь завал? – жадно поинтересовался Лён.
Я отрицательно покачала головой.
– Назад, из туннеля – может быть. Но я ведь не знаю, что ожидает нас за завалом. Вдруг там стоит памятник Великому Валдачьему Вождю. И впаяемся мы в постамент на молекулярном уровне…
– Я думаю, болото – не самое страшное, что нас ожидает, – убежденно сказал тролль.
– Значит, решено, – вздохнул Лён. – Будем перебираться через реку. Сэкономленное на переправе время потратим на отдых и разведку местности и той же ночью предпримем вылазку в катакомбы, пока весть о нашем прибытии не достигла валдачьего вождя. Нет ли поблизости какого моста?
– Есть, – с мрачной ухмылкой просветил его тролль. – Прямо напротив тебя.
– Я ничего не вижу.
– А ты сунь голову в воду. Там он и догнивает, если паводком вниз по течению не снесло. Хороший был мост, крепкий, сухой, как лучина. Ух, как бранились дружинники князя Воропаха, когда матерый конокрад Ремень поджег его за своей спиной хвостами пятнадцати элитных кобылиц!
– Надо разведать, где здесь брод, – задумчиво сказала я, всматриваясь в противоположный берег.
– Легче разведать, где здесь омут. Ты только глянь на это русло, там воды от силы по колено.
– Да, но дно зыбкое, наносное, кони могут увязнуть.
– Придется рискнуть, – пожал плечами тролль. – Вот только подкрепимся – и в путь. Кто нибудь заказывал мантихора, фаршированного колбасой?
Манька покаянно мяукнула с верхушки граба.
Лекция 13
Травоведение с основами растениеводства
Переправа прошла без сучка и задоринки. Прощально помахав оставшимся на том берегу (Манька жалобно подвывала и рвала крепкий ременный повод, закрепленный вокруг дерева), мы углубились в лес. Как Травник и говорил, местность заметно понизилась. Выбоины от подков мгновенно заполнялись черной водой, а ведь мы еще не подошли к самому болоту.
– Лён, можно задать тебе один вопрос?
– Разумеется, – беспечно откликнулся вампир.
– Ты ищешь власти над смертью?
– Кто тебе сказал? – Благодушие вампира как ветром сдуло.
– Какая разница? Гадалка нагадала. Так да или нет?
– Какая разница? – едко огрызнулся Лён.
– Да никакой, в общем то. Как ты думаешь, будь у меня тот камень, я смогла бы замкнуть Круг? – продолжала я наобум прощупывать почву.
– Нет, – отрезал явно встревоженный Лён. – Даже не думай об этом!
– Ну хорошо, а кто нибудь другой? Например, твоя невеста?
– Я убью этого проклятого тролля! – вспылил вампир, огревая жеребца плетью.
– А она красивая? – Я не отставала. Ритмичный перестук копыт заметно участился. – На свадьбу пригласишь?
– Надеюсь, что после того маленького спектакля, который мы с Валом разыграли в прошлом году, невесты у меня уже нет, – процедил Лён сквозь клыки.
– Ошибаешься. После того грандиозного скандала, который мы устроили, у тебя ее вообще никогда не будет! – хохотнул Вал, посылая коня в галоп.
– А из за чего разгорелся весь сыр бор? – жадно поинтересовалась я.
Но Лён пришпорил Вольта и в буквальном смысле слова удрал от ответа. Догнать черного жеребца не сумел бы и перепуганный заяц.
* * *
Встретились мы у кромки болота. Козьи Попрыгушки начинались как редкий смешанный лес, постепенно переходящий в чахлый сосняк. Низкие кривые деревца из последних сил тянулись к солнцу жалкими ошметками хвои на тонких, кривых веточках, запаршивевших от лишайника. Даже на этих доходяг кто то польстился – ободрал кору длинными полосами, измочалил побеги.
– Козы тут летом пасутся, – пояснил Вал, кивая на подгрызенные деревца. – Потому и болото Козьими Попрыгушками прозвали. Коза – она хитрая да прыгучая, с кочки на кочку перескакивает, где осоки щипнет, где ветку обглодает, тем и сыта. Здесь многие коз держат. Корову, небось, так не прокормишь, ей траву подавай, а земля дрянная, заболоченная, только осока и растет. Ну что, будем тропу искать?
– Зачем искать, я ее отсюда вижу, – сообщил Лён, указывая на восток.
– Цыпа, глянь?
– Она самая, – подтвердила я, узнавая пожухлые стебли волчьей осоки.
– Уж больно хлипкая, – поморщился тролль. – Хоть бы лошади не понесли. Учуют какую гадину, шарахнутся в сторону – и хана.
– Лён, а если мы провалимся в трясину, кого ты будешь спасать в первую очередь? – кокетливо спросила я.
– Себя, – лаконично отрезал вампир.
– И он не шутит, – добавил Вал. – Так что спешивайся, цыпа. А если хочешь, чтобы этот упырь тебя спасал, возьми его кошелек и сумку.
– А сколько должно быть в кошельке? – я попыталась обратить разговор в шутку, но Лён отвернулся, а тролль презрительно хмыкнул.
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:13 | Сообщение # 33 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| * * *
Темно зеленый мох толстым ковром устилал землю. Даже заморозки его не взяли. Несмотря на наличие тропы, сапоги утопали по середину голенища, и там, внизу, что то хлюпало и чавкало, когда я ставила и поднимала ногу. Лошадей вели под уздцы. Позвякивали кольца на вычурной упряжи Вольта. Первым шел вампир и Вольт, за ним Вал и Сивка, завершали процессию мы с Ромашкой.
Через десять минут, заполненных настороженной тишиной, мне стало невмоготу. Мне почудилось, что за нами бесшумно ползет катафалк. Оглянувшись, я заметила черную низкую тучу, быстро надвигавшуюся с запада. Усилившийся ветер пробирал до костей.
– Ромашка, девочка, смотри под ноги. – ласково напомнила я присмиревшей кобылке, подозрительно озиравшейся по сторонам. Она уже несколько раз споткнулась на ровном, казалось бы, месте да так и норовила вырваться вперед, чтобы затесаться между Вольтом и сивым мерином тролля. На тропе бок о бок не уместились бы и две лошади, но Ромашка этого не понимала. Ей было страшно. Как и мне. В воздухе витал запах тлена. Я убеждала себя, что болото и должно так пахнуть, ибо, по существу, является огромной гниющей лужей, но меня не покидало ощущение, что в луже плавает кое что еще.
– Не нравится мне это, – неожиданно сказал Лён, с подозрением оглядываясь через плечо.
– Что именно?
– Там кто то есть, – вампир кивнул назад. Над болотом сгущался туман странного желтоватого оттенка. Запах разложения усилился.
– Не пугай меня.
– Я просто предупреждаю.
Я дрожащей рукой начертала в воздухе поисковый символ.
– Лён, в радиусе мили нет ни одного живого существа.
– Быть может, наш упырь почуял духов? – издевательски осведомился Вал.
– Может быть, – легко согласился телепат. – Я и не говорил, что этот кто то – живой.
– Ну, тогда можешь расслабиться. Духов здесь сколько хошь, на любой вкус – люди, эльфы, тролли, может, и вампир где завалялся. Не далее как в прошлом году в Козьих Попрыгушках потопла аж сотня арбалетчиков – учения у них какие то были, полевые да болотные условия осваивали. Собрались у болота, в трубы подудели, наняли в проводники калику перехожего, по всему видать – блаженного, потому как никто из деревенских на болото ни ногой. Ну, а с дурака спрос невелик – и сам потоп, и с ребятами как то нехорошо получилось…
– Ты, случайно, не родственник тому калике? – будто невзначай справился Лён.
– Чего о?
– По моему, мы им не понравились.
– Кому?
– Духам.
– Не мели ерунды, – хохотнул тролль. – Я покойников люблю, ценю и уважаю, потому как доходное это дело, если правильно его обстряпать. Еще никто мне претензий не предъявлял.
– Тогда с чего бы это они начали вылезать из трясины за нашей спиной?
– Не нравится мне это, – сказала я.
– Я с этого и начал, – напомнил вампир.
И правда, с болотом творились непонятные вещи. То там, то сям во мху разверзались бочажки, из которых выныривали скрюченные руки и головы в ржавых шлемах. Доблестные арбалетчики с чавканьем выкарабкивались из трясины и шлепали к тропе. Они выглядели бы куда лучше, всплыви годом раньше. Кислая болотная вода до неузнаваемости разъела их распухшие лица. Но, несмотря на серо зеленый цвет кожи и трупные пятна, арбалетчики держались молодцом и, похоже, собирались продолжать болотно полевые учения.
– Что будем делать? – шепотом осведомилась я.
– Ты же у нас спец по нежити, – огрызнулся Вал, – доставай свои конспекты!
– Я и так помню, – обиделась я, – зомби бывают двух видов – агрессивные и индифферентные, агрессивные делятся на пять классов опасности с учетом прижизненного статуса нежити и квалификации мага создателя. Принадлежность зомби к тому или иному виду определяется визуально и на основе тестов.
– Предложи им заполнить анкету, – ядовито посоветовал тролль.
В этот момент первая стрела просвистела между ушами Сивки.
– Вид А, класс третий, – безошибочно определила я.
– По коням! – скомандовал Лён.
Я быстренько просчитала в уме масштабы бедствия. Чтобы вызвать к жизни одного зомби, требовалось затратить 47 УМЕ, чтобы уничтожить его – 124 УМЕ. Я располагала около 1500, но неизвестно было, где и когда смогу пополнить запас. Вал говорил о сотне арбалетчиков, я же могла взять на себя максимум двенадцать. С другой стороны, мертвецов в трясине скопилось предостаточно, и армия из тридцати загробных рекрутов могла бы ненадолго задержать воинство врага. Надо признать, враг оставил мне жалкие поскребыши – чаще всего жертвами болота становились бабки с лукошками, коровы да беглые разбойники. К тому же мне не хотелось наводнять окрестности живыми утопленниками – кодекс магов предписывал уничтожать свои творения по завершении их миссии, а я не была уверена, что у меня достанет сил на уборку даже за собой.
Мы ударились в позорное бегство. Лён, возглавлявший отступление, пристально всматривался в едва заметную, прерывистую полоску осоки. Вольт чутко реагировал на малейшее движение поводьев и ног всадника, Лёну удавалось посылать его влево или вправо буквально на пядь. Ромашка и Сивка инстинктивно повторяли выкрутасы жеребца. Десяти минут быстрой езды хватило, чтобы оторваться от зомби. Они прекратили стрельбу, но от преследования не отказались.
– Они так и будут за нами тащиться? – спросил Вал, приподнимаясь на стременах и бдительным оком окидывая расстилавшееся вокруг нас болото. Пейзаж не вдохновлял. Все те же кочки, пеньки, облетевшие кусты черники, мох, тонкие прутики сосенок – и так до самого горизонта.
– Боюсь, что да, – повадки зомби были мне хорошо знакомы. На вводной лекции по некромантии Алмит увеселил аудиторию правдивой байкой о некоем маге, отправившемся по вызову в заброшенную деревеньку за сорок верст от своего родного города и обнаружившем там живенькое, веселенькое кладбище воскресших мертвецов. Маг худо бедно призвал кладбище к порядку, чем изрядно настроил против себя последнего, незамеченного зомби, который выбрался из могилы уже после ухода чародея. Прошло две недели, маг давно позабыл о выполненном задании, как вдруг, темной ночью, встает он попить воды, возвращается в постель, обнимает жену и натыкается на нечто холодное, ослизлое, смердящее… В этот же момент жена сделала встречный жест и, заполучив в объятия нечто, мягко говоря, странное, подняла дикий крик. Зомби, оказавшись в центре внимания, ничуть не смутился и попытался задушить одной рукой мага, а другой – его нервную жену, но не растерявшийся маг с размаху насадил ему на голову полный ночной горшок и проткнул незваного гостя жениными щипцами для завивки волос.
Алмит, вздохнув, закончил байку известием, что жена ушла от мага на следующий же день, объявив, что она отказывается жить с человеком, приносящим подобную работу на дом, и считает, что слова «пока смерть не разлучит нас» как нельзя более относятся к мертвецам в супружеской постели.
Лён тихонько рассмеялся, мне же пришла в голову страшная мысль – если зомби, охотясь за магом, напал на его жену, то что же будет с деревней, которая лежит на нашем пути, если арбалетчики так и не остановятся?
Тропка все больше уклонялась влево, стали попадаться низенькие редкие кустики. Вскоре целеустремленные мертвецы скрылись из виду. Будь они мечниками или копейщиками, мы бы атаковали их без колебаний. Полусгнившая плоть не выдерживала даже удара ногой, не говоря уж о закаленной стали. Но до этой плоти еще нужно добраться… что, согласитесь, довольно трудно сделать под градом стрел. Предложить такое спутникам было чистейшей воды безумием. Предлагать я и не стала. Незаметно натянула поводья, и Ромашка перешла на шаг, а затем и вовсе остановилось, жалобно всхрапывая. Я ободряюще потрепала ее по холке и спешилась. Зомби еще не выползли из за поворота, а мои спутники успели затеряться среди подлеска. До края болота было рукой подать.
Запустив руку в карман, я выгребла жменю подсолнечных семечек, задумчиво пересыпала из ладони в ладонь. Эх, мешок бы для верности… Я меленькими шагами пошла вперед, разбрасывая семечки по тропе. Хватило локтей на десять. Критически полюбовавшись результатом, я влезла на лошадь и поскакала вперед, за парнями.
К огромному неудовольствию Ромашки, локтей через триста я снова вынудила ее остановиться. Еще больше ей не понравились зомби, показавшиеся из за поворота. Они шли молча, лишь чавкала болотная тина да позвякивали стрелы в колчанах. Ромашка умоляюще заржала, подаваясь вперед всем телом. Ненормальная у нее хозяйка. Неужели не видит, кто за ними гонится? Да еще вроде и колдовать на ее спине вздумала…
Повернувшись вполоборота, я сосредоточилась на дороге. Пышный куст желтой осоки служил мне ориентиром, возле него я закончила сев. Стоило первому зомби поравняться с кустом, как я нараспев произнесла первую строку заклинания. Над болотом сверкнули три или четыре молнии, ветер пригнул траву. Побочный эффект… опытный маг не шевельнет и листочка на осине. От второй строки земля ощутимо содрогнулась. Третья заставила вспениться воду в бочажках.
Семена зашевелились, откликаясь на мой призыв. Черные створки распахнулись, брызнув желто зелеными лезвиями ростков.
Грибы поднимают камни. Трава раздвигает плиты мостовой. Частокол подсолнечника дружно рванулся к небу, вспарывая гнилую плоть арбалетчиков.
Небо и земля содрогнулись от многоголосого воя. Заостренные, безлистные стебли спицами пронзали грудные клетки, раздирали суставы, сбивали головы с плеч. Тухлое воинство рассыпалось на куски, как карточный домик, и над грудой подергивающихся костей один за другим величаво распускались огромные желтые цветы.
И тут Ромашка решила – хватит с нее ужасов практической магии, заржала, встала на дыбы, сбрасывая меня на землю, и галопом припустила вдогонку Вольту и Сивке.
Упала я неудачно, на бок, но вроде бы ничего не отбила. Быстро перевернувшись на живот и выбросив руку вслед убегающей кобыле, я срывающимся голосом прокричала несколько слов.
Вместо того чтобы застыть на месте, Ромашка метнулась в сторону, прямо в черное окно бочага. Отчаянный, но бесполезный прыжок, взвихрилась белая грива, передние копыта коснулись воды…
Оцепенев от изумления, я смотрела, как испуганная кобыла мчится по воде, словно пророк Овсюга по притопленным мосткам.
Драгоценные секунды были потеряны. Уцелевшие зомби, на ходу перезаряжая арбалеты, выбирались из зарослей подсолнуха. Их было немного, штук десять двенадцать. У кого то не хватало одной руки, у кого то – уха, глаза или всей головы, и как они собирались целиться без нее, непонятно. Наверное, им рассказывали, причем очень подробно. Я махнула рукой, и летящая в лоб стрела вильнула оперением, отклоняясь в сторону. Создавать сплошные щиты против материальных объектов я пока что не умела. Вот против магии – да, огневой пульсар отразить легко, особенно если он вышел из рук неопытного адепта или сгенерирован защитным амулетом.
Тивкнули еще четыре арбалета. Я попятилась, не сводя глаз с летящих стрел. Три прошли над левым плечом, одна над правым.
Отступать спиной вперед под градом стрел оказалось очень неудобно, но стоять не рекомендовалось тем более. Зомби растянулись цепочкой, до первого оставалось локтей пятьдесят. Сообразив, что кучно летящие стрелы отражать куда проще, они перешли на одиночные выстрелы. Теперь стрелы свистели непрерывно. Хуже того – стрелки больше не пытались уложить меня одним выстрелом в грудь или голову, ограничившись рассеянной стрельбой по не столь жизненно важным частям тела. Это создавало дополнительные сложности – вместо прямой блокировки приходилось использовать боковую, более энергоемкую, да и не так то просто мгновенно перестроиться с верхнего правого блока на левый нижний.
Опытный маг (о, боги, когда же я наконец им стану?!) мог бы нападать и защищаться одновременно, но мне пока это не грозило. Сосредоточившись на одном заклинании, я полностью исчерпала свои возможности.
А зомби – нет. Будь все воины нашей армии такими же смышлеными и расторопными, враг обходил бы границы Белории стороной и на цыпочках. Арбалет в руках первого зомби сменился мечом, прочие стрелки подтянулись к нему, слепо таращась перед собой и беззвучно разевая гнилые рты. Стрельба прекратилась, арбалетчики перезаряжали оружие, выжидая.
Выбор у меня был невелик – меч или стрела. Отразишь меч – получишь стрелу, отразишь стрелу… Одно или другое, да и друг другу не мешают. Мечом меня уже убивали; ветераны утверждают, что нет для воина большей радости и чести, чем принять смерть в рукопашной, но это, видимо, на любителя, мне лично не понравилось. Смерть от стрелы настораживала еще больше – излюбленной казнью лесных татей был расстрел, а эти ребята никогда не отличались милосердием.
Я остановилась, приняла боевую позицию. Что ж, у меня достанет сил на парочку другую мертвяков. На мечника растрачиваться не буду, подпущу поближе и атакую арбалетчиков, иначе они выстрелят прежде, чем я закончу плести первое заклинание и начну второе.
…быть может, этим славным, но, увы, последним деянием я войду в легенды и это гиблое место будет до скончания веков прозываться Вольхиными Попрыгушками… Тьфу!
Что то коротко свистнуло из за моей спины, длинный кинжал по самую рукоять вонзился между пустыми глазницами мечника. Голова сорвалась с плеч, как горшок с плетня, от позвонков потянулись и вдрызг лопнули нитки слизи. Бросок был сделан с такой силой, что нож с оторванной головой пролетел еще локтей сорок и вонзился в ствол осинки. Обезглавленный мертвец пошатнулся, сделал шаг назад и бестолково взмахнул мечом. Воспользовавшись моментом, я всадила ему в грудь положенные 124 УМЕ. Сплошной столб пламени взвился к небесам и опал, рассыпавшись по ветру хлопьями праха.
Из леса черным вихрем вырвался жеребец Лёна.
Навстречу ему полетели стрелы. Одна вонзилась в круп Вольту, но злобно взвизгнувший жеребец даже не сбился с шага. Пролетев сквозь град стрел подобно бесплотному духу, беловолосый всадник сокрушительным ураганом ворвался в толпу мертвяков. Вольт завертелся волчком, блеснуло и сразу потускнело длинное лезвие меча, полетели в сторону ошметки одежды и гнилой плоти.
Это нельзя было назвать битвой. Лён косил мертвецов подряд, как луговую траву. Земля покрылась месивом из копошащихся конечностей; они сгибались, судорожно подпрыгивали и расползались по сторонам, цепляясь за кустики осоки.
Конь развернулся и поскакал обратно. Пролетая мимо, Лён наклонился и подхватил меня свободной рукой, перебросил на седло к себе за спину. Непосредственная угроза миновала, но задерживаться на этом, в буквальном смысле слова проклятом болоте определенно не стоило. Мало ли какая еще пакость всплывет из трясины.
От знаменательного побоища до болотной опушки оказалось не так уж далеко – Вольт пролетел разделяющее их расстояние за каких то пять минут. Проскакав еще с четверть мили, вампир резко свернул вправо, на лесную прогалину, где, удерживая под уздцы Сивку, переминался с ноги на ногу заметно встревоженный тролль.
– Ну наконец то! – вырвалось у него. – Обошлось?
– Да! – Я соскочила на землю, одернула куртку.
– Ты уверена? – скептически переспросил Вал.
Лён покачнулся в седле и мешком повалился на землю.
Мои руки были в крови по локоть.
Лекция 14
Регенерология
Обе стрелы застряли в правом легком. Та, что пониже, прошила тело вампира насквозь, и окровавленный наконечник выглядывал между пятым и шестым ребром. Еще одна стрела вонзилась под правым крылом и торчала из спины наискось, по видимому, уткнувшись в грудину изнутри.
Вал присвистнул, сноровисто взрезая ножом окровавленную куртку:
– Эк тебя припечатало!
– Вытаскивай давай! – прохрипел Лён, сплевывая кровью. – Чтоб вас всех… вторая куртка за неделю… где я их наберусь?
Сидя рядом с Лёном, я поддерживала его за плечи. Слышно было, как в груди у вампира клокочет кровь.
– Ну, держись, – тролль осторожно прощупал спину вокруг стрел, легонько подергал за древки. – С чего начнем? Какая больше мешает?
– Иди ты… – из последних сил выругался Лён.
Трясина изрядно разъела осиновые стержни. Вал легко сломал нижнюю стрелу у самого оперения и выдернул ее со стороны груди.
Лён закашлялся, кровь хлынула у него изо рта и из носа.
– Дай воды… – сдавленно попросил он.
– А хуже не будет?
– Куда уж хуже…
В это момент Вал потянул вторую стрелу на себя, а затем с силой вогнал ее в спину раненого под другим углом. Прорвав плоть, наконечник выскочил на два пальца левее грудины. По животу зазмеилась узкая струйка темной крови.
Лён не закричал, только до боли стиснул мое запястье, заскрипев зубами.
– Ну вот и все, – Вал вытащил вторую стрелу. – Не переживай, цыпа, чтобы убить этого поганца, нужно приложить куда больше усилий.
Не переживать? Да меня колотило от страха! Раны почти не кровили, но Лён кашлял, не переставая. Все было заляпано кровью, алой и темно коричневой. Чем дальше, тем труднее ему было дышать. Спекшаяся кровь забивала легкие и отхаркивалась в виде черных тягучих сгустков. Лён все тяжелее наваливался на меня, судорожно вздрагивая всем телом. Я начала было плести заклинание, но вампир отрицательно мотнул головой.
– Не трать силы, – прошептал он. – Я сам. Не бойся, я справлюсь.
– Ну, тогда ты лежи, а нам надо ехать, – решил тролль, вставая.
– Куда?
– В Косуты, куда же еще? Телегу найму, не век же тебе здесь валяться.
– Не стоит… – простонал Лён. – Я в порядке… Почти…
– Возвращаться не стоило, – сплюнул тролль. – Ну, схарчевали бы они эту идиотку, в деревне порезвились, да и вернулись в Попрыгушки догнивать. Ладно, чего попусту языком трепать, до вечера ты все равно не встанешь, а сыра земля, может, кому и мать, а кому и могила. В селение ехать надо, телегу искать. До Нижних Косут, ежели верхами, за двадцать минут добраться можно. Туда обратно за час смотаюсь. Собирайся, цыпа!
– Зачем? Ты что, один не справишься? Я с Лёном останусь! А вдруг…
– Вот именно, – подхватил тролль. – А вдруг. Так что полезай в седло без разговоров, Сивка у меня крепкий, двоих вывезет.
– Никуда я не поеду! Я Лёна одного не оставлю!
– А я вас двоих не оставлю! – Вал начинал сердиться. – Вот уж где жгрыба дурная, сама голову в петлю сует!
– Поезжай с ним, – неожиданно прошептал вампир, совершенно обмякнув и начиная сползать с моего плеча. Губы побелели и слушались с трудом. – Уходи…
– Нет! – Я бережно опустила Лёна на землю, скомкала и подоткнула ему под голову свою куртку. – Вал, ему совсем плохо! А вдруг он умрет?!
– Он – вряд ли. – Тролль бесцеремонно схватил меня за шиворот и попытался оттянуть от вампира.
– Отойди! – зашипела я, выбрасывая правую руку в защитном жесте. В землю рядом с Валом ударила острая тонкая молния.
Тролль отскочил, заслоняя лицо рукавом, грязно выругался.
– Ну, сама заварила, сама и расхлебывай! – пригрозил он, опираясь на конскую холку и вскакивая в седло. – Я тебя предупреждал!
Вал злобно пырнул Сивку каблуками, бедный мерин мотнул головой и тяжело зарысил по лесной тропке. Тролль еще раз пришпорил его, вынуждая перейти в галоп.
Лес быстро проглотил одинокого всадника. Ели тревожно перешептывались между собой, покачивая острыми верхушками. Порывы ветра запускали ледяные щупальца под куртку. Я вспомнила, что среди поклажи Вольта должно быть одеяло и какая нибудь одежда, хотя бы запасная рубашка. Какие бы жизненные силы ни таились в худощавом теле беловолосого вампира, отдых на сырой и холодной земле вряд ли пойдет ему на пользу.
Вольт, казалось, не заметил меня. Подняв голову, конь разглядывал клочья тумана над болотом. Вокруг глубоко засевшей в крупе стрелы запеклась черная корка с потеками. Внезапно осмелев, я протянула руку и погладила его по мокрой шее. Конь скосил на меня змеиный глаз. Помедлив, ткнулся мордой в плечо и тяжело вздохнул.
Я разревелась, прижавшись к конской щеке. Вольт покорно стоял в явно неудобной позе, опустив голову и позволяя мне неловко перебирать гриву.
Выплакавшись и благодарно чмокнув коня в лоб (Вольт с явным облегчением высвободился из моих судорожных объятий), я немного успокоилась. Забрала сумку и одеяло, насобирала хвороста. Дождя не было, но в воздухе висело мелкое туманное марево, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы разжечь костер.
Лён не подавал признаков жизни. Согрев в котелке немного воды, я смыла кровь со спины и груди раненого. Розовые ручейки разбежались во все стороны, не желая впитываться в твердую, начавшую подмерзать землю. Исколов руки, я наломала зеленых еловых лап, поверх них расстелила одеяло, и, пыхтя от усилий, перетащила Лёна на более удобное ложе.
Проклятая Ромашка убежала вместе со всей поклажей – запасной одеждой, третью провизии, одеялом. Ох, как бы оно сейчас пригодилось! Подобрав свисающие края, я худо бедно укутала Лёна и села рядышком, положив его голову себе на колени.
Почти сразу тело вампира изогнулось в судороге, отбросив одеяло, мышцы напряглись до предела, только что не прорывая кожу, изо рта вырвался сдавленный хрип. Судорога прошла так же быстро, как и возникла. Медленно осев на постель, Лён глубоко, свистяще вздохнул и открыл глаза.
– Лён! – обрадовалась я, наклоняясь к нему. – Лён, ты как?
Раненый не отвечал. Расширенные зрачки бездумно смотрели в серое небо. Узкие каемки радужек отливали желтизной.
– Лён, ты в порядке?
Вместо ответа Лён рывком повернул голову и вперился в меня страшным, нечеловеческим взглядом. На запястье словно стиснулись железные зубья капкана.
– Лён… Уй! – я взвизгнула. Из под ногтей вампира брызнула кровь. – Лён, отпусти меня… ну пожалуйста…
Он словно послушался. Глаза медленно закрылись, голова завалилась набок, хватка ослабела. Шипя от боли, я по одному отогнула жесткие пальцы. На запястье остались синяки с полумесяцами кровоточащих ранок.
Безнадежность, острая, страшная, захлестнула и понесла меня за собой, как морской прибой тащит по песку пустую раковину. Беззаботный мир маленькой девочки разлетелся на колючие осколки.
Взрослая женщина стояла на коленях рядом с умирающим другом.
Зачем я вообще взяла в руки этот идиотский лук? Зачем помешала Лёну получить приз? Зачем вернулась на болото? Цепь ошибок, звенья которой выкованы моей глупостью.
Исчезни хотя бы одно звено – и цепь рассыплется. Не будет этих хмурых туч, знобящего дождя, пятен крови на одежде, тяжелой головы Лёна на немеющих коленях…
Исчезни… ну пожалуйста… я хочу проснуться…
– Дать тебе ремень? – слабым, но довольно бодрым голосом осведомился Лён.
– Зачем? – провокационный вопрос вампира, как всегда, застал меня врасплох.
– А это уж смотря по тому, как далеко ты зайдешь в размышлениях о смысле своей никчемной жизни. Можешь на нем повеситься. Или ограничиться самобичеванием.
– Можно, я тебя им задушу? – с надеждой спросила я.
– Послушай, уж коль ты не собираешься умерщвлять плоть, зачем умерщвляешь дух? Вольха, если мое мнение для тебя что нибудь значит, то знай – я просто восхищен твоим поступком. Признаюсь, я всегда считал, что ранняя смертность испортила людей, задушив на корню благородные порывы. Все они только мечтать горазды, как – ого го о! – упыря голыми руками уложат, оборотня в бараний рог согнут. А на деле – увидит такой вояка кикимору или захудалого василиска – и славы не нужно, уйти бы подобру поздорову. Ты же все делаешь с точностью до наоборот. Вместо того чтобы, увидев чуду юду, испугаться и убежать, ты кидаешься на него, пугая своих друзей, а потом тебя начинает мучить раскаяние. Ор р ригинальный метод борьбы со вселенским злом.
– Метод действенный, надо признать! – взъерошилась я.
– Так чего ты тогда расстраиваешься? Что сделано, то сделано, плюнь и забудь.
– Но как сделано. – Я прикусила губу, сдерживая слезы. – Гордиться, прямо сказать, нечем.
– Ну что ж ты хочешь, первый блин всегда комом, – попытался утешить меня Лён.
– Если бы первый!
– Как то раз я хотел поджарить блин, – припомнил Лён, с трудом переворачиваясь на бок. – Боюсь, это не прибавило мне авторитета. Нет, он не скомкался. Он прилип намертво, а когда я попытался перевернуть его на лету, сковородка оторвалась от ручки и разбила горшок с кислыми щами…
Я украдкой смахнула слезу:
– Ну у у, сравнил….
– Перестань. Ты уничтожила целую армию зомби, а это главное. Так что запиши их в свой актив и перейдем к обсуждению грядущих подвигов.
– Но если бы не ты…
– Интересно, почему эти доходяги так нас невзлюбили? – резко сменил тему вампир. – Мы ведь не первопроходцы, забредали и до нас на Попрыгушки.
– И не выбредали.
– А Травник со своим учеником? Они ничего не знали о шалостях утопцев, а ведь тропа им хорошо знакома, как и местные легенды.
– Это свежая легенда, она только что сформировалась.
– На голом месте? Брось. Ты же сама знаешь – зомби не крысы, из соседних погребов не набегут.
– Ну хорошо, убедил. Они нас невзлюбили.
– Ни с того, ни с сего? Физиономии наши им не понравились или как?
– Ладно, ты хотел полного ответа – получай. Наши физиономии, как ты выразился, не понравились какому то магу, тот дунул, плюнул, хлопнул в ладоши, и невезучие арбалетчики покинули трясину, чтобы закончить свой земной путь подпорками для масличной культуры. Доволен?
– Нет, Вольха, дурацкий вопрос. Если бы ТЕБЕ не понравилась моя физиономия, шляющаяся по болоту, что бы сделала ТЫ?
Я внимательно оглядела Лёна с ног до головы.
– Что ж, пожалуй, это легко представить. Ты мне уже не нравишься. Еще немного усилий, и ты узнаешь, что я с тобой сделаю.
– Брось, я серьезно.
Я задумалась:
– Ох, не знаю… В общем, вариант с зомби мне подходит. Вот только я бы разместила основную их часть перед нами, тогда лошади, не сумев развернуться, метнулись бы в стороны, в трясину. Если бы даже кому то удалось спешиться, его зажали бы в тиски спереди и сзади и расстреляли из арбалетов.
– Да ты прирожденная злодейка, – одобрительно усмехнулся Лён. – Отсюда вывод – если наш противник не полный идиот, он бы воспользовался твоим планом. Но, видишь ли, мы считаем его идиотом лишь потому, что он не смог нас уничтожить. А может, он и не собирался этого делать?
– Что ж тогда? Припугнуть? Чтобы мы вернулись?
– Исключено. Пугать нужно было до болота. Ясно как день, что, ступив на тропу, мы уже не сможем повернуть назад, как бы нам этого ни хотелось.
– Хочешь сказать, что они просто гнали нас вперед?
– Похоже на то. Боялись, что мы не поспеем вовремя.
– К чему?!
– Если бы я знал, то, думаю, не торопился бы… Нет, ну ты только глянь на этот похоронный кортеж!
Оставив подуставшего Сивку на попечении мальчишки, задобренного мелкой монеткой, тролль вернулся на телеге в сопровождении владельца запряженной в нее маленькой, но шустрой лошадки. Рядом с лошадкой бежал светло рыжий жеребенок и две собаки, а замыкал процессию дырявый горшок, волочившийся за телегой на веревке.
– Ишь, шутники… – недоуменно покачал головой селянин, поднимая горшок и почесывая макушку. На нас с Лёном он не обратил ни малейшего внимания, даже когда мы взобрались на телегу и вампир со стоном растянулся на охапке соломы.
Вольта привязали к задней обрешетке телеги. Превосходство вороного жеребца над шустрой лошадкой было столь явным, что при желании он мог утащить телегу в противоположном направлении.
Но черная зверюга вела себя послушно, и спустя полчаса мы триумфально въехали в село.
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:14 | Сообщение # 34 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Лекция 15
Ворожба
Село Нижние Косуты спасалось от паводков на единственном во всей округе холме. Семь восемь тоненьких березок на голых, по осеннему черных склонах казались седыми волосками вокруг гигантского прыща. Далеко окрест разносилась звонкоголосая петушиная перекличка.
Самым примечательным в селе Нижние Косуты был его частокол из толстых, заостренных осиновых кольев в три ряда, переложенных камнями и переплетенных лыком, – до того высокий, что из за него едва виднелись макушки старых лип да шпиль колоколенки. На остриях кольев мирно покачивались покручивались рваные лапти, треснутые кувшины и надбитые горшки вперемежку с десятком свиных черепов, выбеленных солнцем. При сильном ветре черепа и горшки стучали друг о друга, словно призывая к столу.
Ворота, днем распахнутые настежь, были укреплены железными скобами и закрывались на огромное стальное коромысло весом никак не меньше пуда. По внутреннему периметру частокола через каждые шесть локтей стояли маленькие лесенки, под которыми высились груды увесистых булыжников.
– С кем воюем? – Я кивнула на оборонительный арсенал.
Возница поскреб плешь, пожал плечами:
– Да так… Не то чтоб воюем – шуткуем скорей. Соседи у нас – не приведи боги, нелюди волосатые, эвон где их город подземный. – Возница показал кнутовищем на запад. Я долго вглядывалась в указанном направлении, но ничего, кроме высоких куч земли, не увидела. – Поодиночке то они не дюже страшные, в драку не лезут, помогают даже – поле вспашут, угля притащат или камушков самоцветных на обмен, да вот только время от времени взбредает им в дурную башку чевой то, собираются всем кагалом – и ну деревню громить. Мужикам морды набьют, бабам юбки задерут, пиво у корчмаря задарма вылакают, натешатся всласть – и к утру обратно в свои норы сматываются. Ну и решили мы прекратить такое безобразие – стеной обзавелись и дежурных на ночь выставляем, чтоб бдели – не крадется ли где чево. А часовые, если углядят кого нито, скликают остальных, чтоб те тоже, значит, руки поразмяли.
– А если они снизу подкрадутся? Через подземный ход? – спросила я.
Мужик многозначительно рассмеялся, пригрозил кому то невидимому кнутовищем.
– Нет, шалишь! Холм то наш не просто из земли выпер, а на подошве стоит каменной, потому и каменьев на наших полях превеликое множество, сколь по весне ни выбирай – все не убывает. Помню – я еще пацаном был – прорыли нелюди нору под самый холм, стали подошву исподнизу долбить, ажник холм затрясся, а гул и звон такой пошел, что у первотелок молоко перегорело. Ну, наши выскочили за ворота да всыпали тем норникам по первое число, штоб, значит, знали, с кем связались.
– А потом вы отметили победу разгульной пирушкой, на которой упились вдрызг как победители, так и побежденные, – заунывно сказал Лён, не открывая глаз.
– А чево? – вроде как обиделся мужик. – Отчего ж мне с норниками пива не выпить? Мне с ними напрочь ругаться не гоже – кто ж тогда у меня репу да картошку торговать будет? Заморский купец в жисть такой цены не даст, как энтот нелюдь.
– Вот это по мне, – плотоядно оскалился тролль. – Мордобой мордобоем, а пьянка пьянкой, без обид.
– А вы откуда знаете, господин хороший? – заискивающе обратился возница к Лёну. – Доводилось бывать в наших краях?
– Вроде того, – лаконично ответил вампир.
– А постоялый двор у вас есть? – спросила я.
– Не а.
– А приезжих кто нибудь на ночлег пускает?
– Вряд ли… Праздник нонче… Свояки почти ко всем поприезжали…
– И что же нам делать? – растерялась я.
– Дык походите, поспрошайте, – равнодушно ответил мужик, выпрягая лошадь, – хотите – на телеге ночуйте, мне без разницы.
Помолчал и добавил:
– Не моя она…
– А чья?!
– Пес ее знает… Вы же сказали – срочно, ну, я и не интересовался… Если спросют, скажите, что за околицей нашли… Я ее там взял…
С этими словами возница удалился, сопровождаемый давешним жеребенком и собаками. Телегу вроде бы никто не искал, да и Лён успел задремать, не хотелось его тревожить. Если не найдем чего получше, заночуем на телеге, решили мы с Валом и разошлись в разные стороны.
* * *
До обеда я успела прогуляться по селу, найти неплохой источник магической силы и им воспользоваться, за символический гонорар изгнать мелкого беса из погреба с картошкой и поговорить с аборигенами, что ничего не дало – все взрослое население деревни лежало в стельку после разудалых гульбищ в честь Бабожника. Судя по всему, начало гульбищам положил Праздник Урожая, и философски настроенные жители Нижних Косут намеревались затянуть его до Нового года, а там уж рукой подать до Весночух.
Злые, помятые, заспанные жители дружно посылали меня к мракобесу, лешему, кузькиной матери, здыхлику неумиручему и старшему, загадочному фольклорному элементу. В ходе расспросов выяснилось, что старшим на селе кличут старосту и последний раз его видели в луже под свинарником. Я посетила лужу, но старшего не нашла, хотя нежившийся там хряк очень подходил под описание старосты: «здоровенный, лысый и носатый».
В селе было тихо, спокойно. Холодный ветер разбивался об ограду, не долетая до избушек. Сытые псы дремали, придерживая лапами обглоданные кости. Из оврага под холмом возносился к небесам черный дым самогонного аппарата.
Вал тоже не преуспел в поисках жилья, но не падал духом.
– Нравится мне это село, – заявил тролль. – Ей ей, осяду в нем, когда по трактам шляться надоест. Поднакоплю деньжат, отгрохаю дом, жену заведу, детишек… Цыпа, ты че, закрой рот, шучу я…
– Да что в нем хорошего? Даже корчмы нет, а отовсюду гонят.
– Гонят – это покудова похмелье не пройдет. Вот увидишь, какие они ввечеру добрые да ласковые станут. Опытная баба знает, когда к мужику подкатываться. Это сейчас ты для них пигалица вертлявая, а в темноте да под медовуху за милую душу за бабу сойдешь.
– Иди ты… Сам подкатывайся. В темноте да под медовуху и не такое сойдет.
Я растянулась на соломе рядом с Лёном и собиралась вздремнуть часок другой, но тут явился якобы изгнанный бес и потребовал половину гонорара. Прежде чем я успела запустить руку в карман, Вал показал бесу кулак, нечисть судорожно сглотнула и сгинула.
Исчезновение беса послужило добрым знаком. Почти сразу же к нам подбежал чумазый мальчишка в отцовской рубахе до пят с подвернутыми рукавами, сообщивший о местонахождении старосты. Мало того – староста приглашал нас к себе на обед.
Проснулся Лён. Зевнув и потянувшись, он спросил, что нужно старосте. Мальчишка этого не знал, но робко добавил, что у старосты «шибко трещит голова», отчего тот «дюже злой и серчает за что ни попадя».
– Тем более надо пойти, – сказал Вал. – А не то пропустим момент, когда староста начнет унимать треск прямо из горла.
Я пожала плечами.
– Пошли, конечно. Надо расспросить его о валдаках – не произошло ли в их стане чего необычного за последние пару месяцев?
– Да он то откуда знает?
– Ну, соседи все таки.
Лён спрыгнул с телеги, легко перемахнув через ее обрешетку. К нему, похоже, вернулись прежние сила и ловкость, но противоестественная бледность лица так и не сменилась здоровым румянцем. Он был похож на вампира как никогда.
– Идемте, на месте разберемся, что и у кого спрашивать.
* * *
На крыльце указанной нам избы дремали, трогательно обнявшись, две черно белые кошки. Увидев, как мы поднимаемся по ступенькам, кошки засуетились, хрипло замурлыкали и, проскользнув между нашими ногами, первыми шмыгнули в дом.
Пройдя сквозь холодные сени, заставленные кринками и увешанные распяленными кроличьими шкурками, я открыла вторую дверь. За ней оказалась кухня, одну половину которой занимала огромная кирпичная печь, а вторую – не менее внушительный стол.
В кухне никого не было. Одна, а затем и вторая кошка вскочили на стол и начали обнюхивать пустую посуду. Я на мгновение задержалась в дверях, и Лён попытался войти, оттеснив меня в сторону, но я перегородила вход согнутой в колене ногой.
– К твоему сведению, – нравоучительно сказала я, не убирая ноги, – раньше мужчины пропускали женщин вперед, а еще лучше – вносили в дом на руках. И уж точно не пихались.
– Я учту, – пообещал Лён, подхватывая меня на руки.
– Эй, пусти, я пошутила!
Но Лён еще не закончил. Не обращая внимания на яростное сопротивление, он вскинул меня на плечо, животом вниз.
– А еще раньше, – невозмутимо продолжал он, одной рукой придерживая мои брыкающиеся ноги, – женщин вносили в пещеру именно так. Предварительно оглушив дубиной по голове. Вот откуда пошла эта традиция.
– Ну хватит, отпусти, я сдаюсь!
На шум из за цветастой занавески, прикрывавшей, видимо, дверь в комнату, выглянула бабка. Стрельнув глазами, она расплылась в морщинистой улыбке.
– Молодожены, – констатировала она, опираясь на клюку. – Эх, мне бы ваши годы…
– Ну что, доигрался? Окрутили? – спросила я, смирившись и повиснув вниз головой.
Лён, вздрогнув, разжал руки и недоверчиво уставился на бабку, а я мешком свалилась на пол.
– Ну, нахал! – выдохнула я. – Хоть бы предупредил, что бросаешь!
Бабка, охая и придерживая рукой перевязанную серой шалью поясницу, подошла к печи и… исчезла. Растворилась, как соль в воде.
– Ребята, – отстраненно произнес Лён, – посмотрите – не торчит ли у меня из головы третья стрела?
– Странная бабка.
– Или печка, – предположил Вал, хлопая рукой по кирпичной кладке. – Нет, печка вроде нормальная.
– А я уж подумал – со мной что то не в порядке, – с нервным смешком признался Лён. – Смотрю на нее – и ничего не чувствую. Словно разучился читать мысли…
– А призраки и есть мысли. Кто то о них думает, вот они и являются. Увидишь еще раз эту старушку – перекрестись и прочти молитву.
Вампир только вздохнул.
Сделав шаг вперед, Вал рывком отдернул занавеси. Никакой двери за ними не было, а стояли ступа, кочерга, метла и два ухвата.
– Ни гхыра себе домишко, средь бела дня призраки шастают. Что ж тут ночью творится?
– Теперь мы знаем, зачем понадобились старосте, – развел руками Лён.
– А он существует?
Староста существовал. Как раз в этот момент он возник на пороге двери в комнату, кряжистый, одутловатый, заспанный, в отвислых штанах и длинной исподней рубахе.
– Ну здрасьте, гости дорогие, – зевнул он, протирая глаза. У старосты были длинные висячие усы, придававшие ему унылый вид, и удивительно живописная лысина, блестевшая, как спелое яблоко. Мы, надо признаться, уставились на него, как бараны на новые ворота. Вал, самый подозрительный и нахальный, протянул руку и пощупал подол старостиной рубахи.
– Не, это не бабка, – разочарованно засопел он.
– Какая бабка? – не понял староста. – Ах, бабка… Бабка еще в позатом году долго жить приказала. Знатная была сваха, почитай, все село переженила. Девки в канун Бабожника к ней гадать бегали – на волосах, блинах, гребнях, помете мышином, тараканах давленых и прочей мерзопакости. Истинно глаголют – дура баба, только она в давленом таракане черты суженого ряженого углядеть может. А ежели таракан при этом еще ногами усами шевелит – того лучше, значит, вот вот сваты ко двору завернут. Моя сестра эдаким макаром всех тараканов в доме извела. Хлопнет лаптем – и всматривается, черты знакомые ищет, а потом, за завтраком, на тряпице показывает, какой знатный жених ей явился. Пакость, одним словом, а не гаданье. Так до сих пор в девках и ходит – кому она такая дура нужна.
– А мы видели вашу бабку. Вон там, в печке, – сдуру брякнул тролль.
Староста только плечами пожал:
– Да знаю, знаю. Она завсегда гостям является, привечает. А вы не обращайте внимания, пущай себе просачивается куда ей надобно. Так то она ничего сделать не может, стращает только, ежели с непривычки.
– А вы привыкли? – спросила я.
Староста неопределенно махнул рукой и сменил тему.
– Да вы присаживайтесь, побалакаем. Давно к нам путники не забредали, не от кого узнать, что на белом свете деется. Скоро совсем одичаем. К другим хоть свояки на праздники приезжают, а у меня всей родни – сестрица Мажка да дочка Браська, единственное дитя от жены покойной. Куда это она запропастилась? К колодцу на минуточку выбежала – и на тебе, сгинула девка!
Меж разговором староста быстро и сноровисто накрывал на стол. По лицу Вала, словно масляная клякса по воде, расплывалась блаженная улыбка. Из печи выехал на рогах ухвата чугунок с тушеной курицей, печеная картошка, копченая колбаска. Поднялись из погреба миски с квашеной капустой, грибками, огурцами и мочеными яблочками, а также жбан с рассолом. Зашуршал лук, нарезаемый четвертушками, заскрипела соль, счищаемая с толстого куска сала, засуетилась толстая, рябая и некрасивая старостина сестра, расставляя по столу тарелки и кружки. И – предел мечтаний – из укромного закутка явилась на свет божий огромная, холодная и запотевшая бутыль мутного самогона.
Распахнулась дверь, и в горницу ярким вихрем ворвалась девочка лет двенадцати, в новехоньких сапожках и беличьей шубке, на голове – пестрый шелковый платочек, темно русая коса до пояса, щеки раскраснелись от холода. Звучно, расплескивая воду, бухнула бадейку на приступок и, не обращая внимания на гостей, с порога затараторила:
– Тятенька, а что я знаю! Девчонки у колодца говорили, что Елемееву телушку волк задрал! Прямо посередь бела дня, заскочил в хлев и всю чисто в клочья порвал, вот те крест, не вру! Елемей спал, а жена слышит – телка ревет, давай его в бок толкать… Насилу разбудила, потому как выпимши с вечера был. Пока дошел до сарая, телка замолчала… он назад повернул, а жена его скалкой огрела и снова телушку глядеть послала – самой то боязно. Елемей поворчал поворчал, но пошел, открыл дверь – а там волчара!!! Здоровенный, с телка! Как зарычит на Елемея! Как зубишшами заскрежешшет! Тот так и сел, а волк через его скакнул – и деру! Белый, как молоко, а вся морда в кровишше!
Я словно примерзла к лавке, по спине забегали холодные мурашки. В клочья разодрал… Мне послышалось глухое волчье рычание, леденящее кровь, я словно воочию увидела животный ужас в коровьих глазах, прыжок, брызги крови на стенах… и огромного зверя, заживо пожирающего бьющуюся в конвульсиях жертву. Видение промелькнуло перед глазами и исчезло. Лён, как ни в чем не бывало, отщипнул корочку хлеба и отправил в рот. Вал сосредоточенно рассматривал порванный рукав.
– Какая горячка, такой и волк, – недовольно проворчал староста. – Нашла, кого слушать… Вечно этот Елемей сплетни распускает! То мракобес у него окорок из кладовой утянул, то леший по лесу три дня водил, пока самогон не кончился. Теперь волк белый, с телка… Тьфу, слушать тошно! Лучше бы поздоровалась с гостями – такой долгий путь проделали, из самого Стармина!
– Здрасьте! – звонко выпалила девочка, расстегивая шубку и присаживаясь на край лавки. – Тятенька, можно мне колбаски?
– Да бери, бери, егоза, что тебе хочется. А вы, господин заезжий, поди, купцом будете? – Староста со звучным хлопком откупорил бутыль и наполнил кубки.
– Купцом, – не раздумывая, согласился Лён. – Камушками интересуюсь.
– Ну, я так и подумал. Купцы, они завсегда для охраны троллей либо колдунов нанимают, а у вас прям полный комплект. Оно правильно, на одиноких купцов разбойники зело падки. Только навряд ли вы теперича чем нито поживитесь. До вас уже шестеро с пустыми руками уехали. Не торгуют нынче норники, даже разговаривать с купцами не хотят. Нет камней – и весь сказ. Брешут, нелюди проклятые. Камней у них пропасть, шахты работают, сам видел, когда ячмень на продажу возил. Видать, цены взвинтить хотят. Но вы все ж сходите, попробуйте, может, уже подобрели.
– Обязательно, – пообещал Лён. – Вот только стемнеет, и отправимся.
Староста одобрительно кивнул головой и потянулся за соленым огурцом, крепко сжимая во второй руке опустевший кубок.
– Ну, и что там у вас, в стольном граде, слышно?
– Да всего помаленьку, – пожал плечами Вал. – Вот давеча вышел у нас на стрельбищах престранный случай, ну почти как с вашим Елемеем…
Тролль рассказывал хорошо, сочно, не стесняясь в выражениях, что придавало рассказу особый жизненный колорит. Старостина сестра ойкала и в самых жутких местах закрывала лицо передником. Браська слушала, раскрыв рот. Едва тролль умолк, как она подорвалась с места и, схватив шубку, вылетела во двор, торопясь пересказать байку подружкам.
Мажка не успевала наполнять кубки. У старосты раскраснелись нос и щеки, Вал лишь несколько оживился, на Лёна спиртное не произвело видимого эффекта. Я уже наелась и, откинувшись на спинку стула, рассеянно прислушивалась к разговору. Время от времени являлась бабка, то проходя сквозь дверь с подойником в руке, то с кряхтеньем вороша на печи какие то тряпки.
Вскоре (происки шаловливой Браськи) по селу разнеслась весть, что к Мажутке приехали сваты, сватать ее за тараканьего короля, и Мажка де согласна, а брат кочевряжится, приданого жалеет. Хату облепила любопытная молодежь, хохоча под окнами. В печную трубу после многократных попыток забросили дохлую ворону. Поднялась несусветная вонь, из открытой печи потянуло черным дымом от горящего пера. Староста, ругаясь, выскочил на улицу с кочергой наперевес, но проказники с визгом и хохотом прыснули в разные стороны.
Ворону выгребли из печи, избу проветрили, и застолье продолжалось. Удовлетворив старостино любопытство относительно столичных цен на брюкву, размера пошлины на ввоз соболей и куниц из Волмении, геройской смерти некоего Рынды Тупальского, войны с гномами (непроверенный слух), урожая овса и улова карпа, нам удалось тактично перевести разговор на валдаков.
– Совсем… ик!.. обнаглели, – жаловался изрядно захмелевший староста на валдаков. – Раньше еще… того… этого… а сейчас совсем стыд потеряли! Как объявился у них новый старшой, так вовсе обнаглели. Мажка! Наливай! За это… за нас с вами и леший с ними, во! Ух х х, забориста. О чем это я? А, об норниках. Так вот… ик!.. пришла ко мне на двор вчера ихняя ди… ду… дюлигенция! Давай, говорят, эту, как ее… девицу, одним словом, да чтоб покрасивше да пофигуристей, а не то худо будет. Ну, и стало им худо. Выкинули мы их, значит, прямо через плетень, чтоб неповадно было на человечьих баб заглядываться. И на кой им девица? Ума не приложу. Грозились грозились, а тако ж ничего и не сделали, ушли несолоно хлебавши. Норники, одним словом. Мажка! Наливай, а то, ей богу, отдам норникам!
Я задумчиво крутила в пальцах ложку, размышляя над словами старосты, и таракан, бегущий по чисто выметенному полу, сразу привлек мое внимание. И как это он ускользнул от бдительного ока рябой толстухи?
Когда таракан остановился у моей ноги, нахально ощупывая ее рыжими усами, я не выдержала. Хрясь! Обронив ложку, я нагнулась. Интересно, куда нужно смотреть – на пол или на ту часть таракана, что прилипла к подошве?
На пол упала вторая ложка. Извинившись, Лён приподнял скатерть.
– Ну что? – заговорщицким шепотом спросил он. – На кого похож? Эк ты его, беднягу, припечатала – и не шевелится. Послушай, тебе не кажется, что этим прекрасным утром мы сорвали кампанию по запугиванию нижнекосутинцев?
– Еще как. Выходит, кто то призвал утопших арбалетчиков, чтобы разгромить непокорную деревню. А я то тешила себя мыслью, что мертвое воинство брошено на битву со мной!
– А он определенно похож на старосту, – серьезно сказал Лён, носком сапога указывая на тараканью кляксу. – Усы так точно его.
– Сгинь, нечисть… – Я подобрала обе ложки и вынырнула из под стола. О ужас, после слов Лёна староста показался мне точной копией таракана.
Речь нашего хозяина становилась все более нечленораздельной, пока не прервалась на смачном хлюпе – староста блаженно уткнулся носом в миску с остатками квашеной капусты. Мажка сноровисто убрала со стола и приготовила постели – мне на лавке у печи, мужчинам в комнате. Справедливо полагая, что ни один валдак не появится в деревне до темноты, мы решили передохнуть перед решающим броском и с удовольствием растянулись на чистом белье.
Лекция 16
Геология
– Вольха, просыпайся.
– О, боги. Уже утро?
– Нет, смеркается. Вставай.
– М м м… Сейчас. Голова трещит…
– Умойся холодной водой и хлебни рассола.
– А ты как себя чувствуешь? – Я повернулась на бок, лицом к Лёну, сидевшему на краю лавки и шнуровавшему сапоги.
– Терпимо, – лаконично ответил вампир.
– Грудь не болит?
– Нет.
– Лён…
– Да.
– Что – да?
– Да, это я задрал телку.
– Зачем?!
– Я потерял слишком много крови, чтобы полностью регенерировать за такой короткий срок, а время работает против нас. Пришлось занять чужой плоти.
– Что, и у меня мог занять? – я содрогнулась, вспомнив, как Вал не хотел оставлять нас вдвоем.
– Я контролирую себя гораздо лучше, чем думает этот тролль. Но мой тебе совет на будущее – никогда не приближайся к раненому вампиру. Случались… хм… накладки.
– Учту. Что это за вой? – сев и отбросив одеяло, я сладко потянулась. – Кто то помер?
– Заезжий гусляр дает концерт на пустыре. Прямо сказать, репертуар у него… драматический.
– Драматический?! – рявкнул тролль, появляясь в дверях. Творчество гусляра, несомое в массы, ворвалось в горницу жуткой какофонией воплей, стонов и треньканья струн. – Да его, видать, повивальная бабка не просто вниз головой уронила, а с размаху башкой о стенку шмякнула – уж больно отвратный голос у младенца прорезался.
– Неужели у такого неординарного таланта нашлись поклонники? – я подошла к окну. Жиденькие сумерки, перемешанные с туманом, размывали очертания домов и облетевших деревьев. Тускло мигали лучины в окнах соседних изб. Нещадно чадил костерок, разложенный на незастроенном пятачке возле каменной колоколенки. Семь или восемь нижнекосутинцев с остекленевшими глазами внимали леденящей кровь балладе о Шиване царевиче и Здыхлике Неумиручем. Фальшивое треньканье вызывало живейший отклик в сердцах страдающих от похмелья жителей.
– Ай яй яй яй яй яй яй, убили Ваню, убили Ваню, убили… – на разные лады завывал гусляр, терзая инструмент узловатыми пальцами.
Не удовольствовавшись простой констатацией факта, гусляр дрожащим фальцетом завел сказ о пытках, на которые проклятый упырь обрек несчастного царевича в отместку за заведомо безуспешное покушение на его, Здыхлика, бессмертное тело. Пять куплетов было посвящено подробному описанию клещей, щипцов и крючьев. Эту песню надо было петь не детям, а преступникам в исправительных учреждениях, чтобы закоренелые бандиты плакали, каялись и бились головами об пол. Последние часы Шивана были ужасны. В них не было ни рифмы, ни мелодии. Агония царевича смешалась с агонией струн.
Гусляр умолк, и я поняла, что Шиваня не воскреснет. На руках у женщины разревелся ребенок, ему с охотой вторила лохматая дворняга. Добрый дядя гусляр погладил несмышленого отрока по русой головке и пообещал спеть что нибудь еще, столь же трогательное и нравоучительное. Штатный палач, присутствовавший в числе зрителей, плюнул и ушел, заявив напоследок, что теперь долго не сможет уснуть. Гусляр воспринял заявление профессионала как комплимент и вдохновенно прошелся руками по струнам.
– Еще одна жизнеутверждающая песня о смерти – и он труп, – мрачно процедил Вал.
И любимец муз не подкачал. Более веселой песни я в жизни не слыхала. Причитания плакальщиц над открытым гробом ей и в подметки не годились. На середине куплета тролль вскочил и с яростным воплем кинулся на свет костра. Не прошло и пяти секунд, как мы услышали пронзительный крик и треньканье гуслей, разбиваемых о голову злополучного барда. Слушатели разразились бурными аплодисментами.
– Хватит, собирайтесь. – Вал, тяжело дыша, подошел к окну и протянул руку за лежавшей на столе сумкой. – Пора идти.
* * *
Сосредоточенное внимание, с которым двое взрослых мужчин осматривали свежую кротовину высотой с доброго вепря, приводило меня в умиление. Они пробовали землю на вкус, на рассыпчатость, на влажность и, наконец, пришли к единому мнению, что ход действующий и, скорее всего, откроется с наступлением темноты. Это был не главный вход в Молтудир и даже не служебный. По аналогии с наземным городом – лаз в крепостной стене, надежно укрытый кустами и увитый плющом, о котором знают лишь разбойники да контрабандисты.
– То, что нужно, – авторитетно заявил Лён.
– И все таки я не понимаю, почему ты с ходу отверг идею об официальном визите, – сказала я, зябко притопывая на месте. – Ты же не какой нибудь там бандит в международном розыске, а Повелитель Догевы, у которого похитили законную собственность и который имеет право потребовать выдачи грабителя. Как мы, спрашивается, собираемся искать того валдаченка в многотысячном подземном городе?
– Мы ищем камень, а не вора, – спокойно объяснил вампир. – И если вор не горит желанием со мной встретиться, то зов камня я слышу даже отсюда. Не волнуйся, пойдем, как по нитке. А насчет официального визита… что то мне подсказывает: не стоит уведомлять валдаков о нашем прибытии. Если меч похитили по указке нового вождя, мне его все равно не отдадут. Если без его ведома – тем более.
– Да зачем валдакам понадобилась твоя фамильная реликвия? Кому она, кроме тебя, нужна?
– Вот и я об этом все время думаю, – с явным беспокойством признался Лён. – Никому. Камень как камень. Как артефакт он никакой ценности не имеет, потому что становится таковым только в руках Повелителя Догевы.
– Э, чего там сейчас гадать, – пренебрежительно махнул рукой тролль. – Назад все равно не пойдем.
– Нет, конечно.
– Но и вперед как то не очень хочется, – подхватила я. – Тут уже не кражей пахнет… некромантией… и зачем им понадобилась девица? Разве что… ой! Лён, что я вспомнила!
– Тихо! – оборвал меня Лён. – Смотри…
Кротовина зашевелилась, с верхушки рыжей волной поползла свежая земля, и существо с изяществом ласки выпрыгнуло из лаза. Встряхнулось, чихнуло и выжидательно уставилось на нас, ничуть не удивленное. Из одежды на валдаке были только кожаная жилетка да засаленная повязка на низком лбу, придерживающая длинные, заплетенные в мелкие косицы волосы. Тело покрывала короткая черная шерсть. Стоял валдак, как крыса на дыбках – на полусогнутых задних лапах с узкими, по звериному вытянутыми стопами. Передние лапы были мускулистые, с длинными пальцами и безволосыми ладонями, как у человека. Морда напоминала собачью – короткое клыкастое рыло, острые уши торчком, черные бусинки глаза. За спиной на двух лямках болтался набитый под завязку мешок.
– Ты глянь… – отрывисто протявкал валдак. – Аж сюда пожаловали… А те где?
– Кто? – удивленно спросила я.
– Фрома Анисов да Панька перекупщик. – Валдак впервые проявил признаки беспокойства. – А вы что, не из их компании? Не купцы?
– Купцы, купцы, – поспешил заверить его Вал.
– Лады. Чем интересуетесь? – Валдак удобно сел на кротовину, скрестил задние лапы.
– Шкурами, – осклабился Вал. – Черными да бурыми. Ничего у тебя товарец…
Валдак тонко взвизгнул хихикнул:
– Шутники, значит… Ну, алмазов у меня сегодня, считай, почти и нет, только технические, на вес продаю. Рубины каратники могу предложить. Хорошие, для серег сгодятся или там на брошь по ободку кинуть. Изумруд имеется. На двадцать семь каратов, но с брачком – трещинка сбоку, для кулона – в самый раз.
– А бирюза? – поинтересовался Лён.
– Какая хотите, полмешка захватил – хоть мостовую мости! Спроса на нее в этом году почти никакого, по дешевке отдам. Смотреть будете?
– Показывай, – пожал плечами вампир.
Стоило валдаку отвернуться, чтобы сбросить заплечную лямку, как на его затылок с силой опустилась рукоять меча.
Безжизненное тело отволокли под ближайший куст и забросали охапками чертополоха. Я для верности прочитала над неудачливым торгашом одурманивающее заклинание сроком на шесть часов.
Ход был узковат. Валу, вызвавшемуся лезть первым, пришлось раздеться до штанов. На всякий случай тролль привязал к ноге тонкую, но прочную веревку, клубок вручил мне.
– На, цыпа, лови мракобесов на живца, – мрачно пошутил он и полез в нору головой вперед.
Веревка разматывалась рывками. Иногда в ее скольжении сквозь пальцы наступали томительные паузы, потом она снова оживала, проворачивая клубок. У меня в руках остался угловатый моточек, когда веревка остановилась в последний раз, а затем троекратно вздрогнула.
Я опустилась на четвереньки и заглянула в нору.
– Порядок! – чуть слышно донеслось до меня. – Цыпа, привяжи к веревке мою одежку и меч!
Привязанные вещи, как живые, нырнули и исчезли в норе.
– Теперь ты, – опередил Лён мой вопрос.
– Ладно, – я не стала ни раздеваться, ни оставлять оружие. Натяни я кольчугу, а поверх нее – зимний тулуп, и то, пожалуй, не сравнюсь с Валом в размахе плеч.
Лаз был тесный, темный и сырой. Почти вертикальный, так что приходилось упираться локтями и коленями, чтобы не пролететь сквозь него подобно брошенному в колодец камню. Благополучно спустившись, я оказалась в круглой пещере с земляными стенками. По всей видимости, она служила торговцу жильем – прямо на полу стояла миска с обглоданными костями, лежала груда затхлого тряпья. Вход в лаз был замаскирован грязной бахромчатой тряпицей, в которой с трудом угадывался гобелен с лебедями. Запертую изнутри дверь для надежности подпирала суковатая палка. Наш мохнатый купчина явно занимался нелегальным промыслом, утаивая часть добытых камней для собственной наживы.
Я с опаской выпрямилась во весь рост. Потолок оказался неожиданно высоким, в рост тролля. Вместо балок его укрепляли какие то часто переплетенные корни с шишковатыми утолщениями, от которых ощутимо веяло свежим воздухом. Вал, уже одетый и во всеоружии, осматривал пещеру при помощи найденного и зажженного факела.
Из лаза выбрался Лён. Наспех отряхнувшись, вампир на цыпочках подкрался к двери, осторожно отвел пальцем язычок потайного глазка.
– Стражники, – с досадой прошептал он. – Двое у самых дверей, режутся в раксы, двое за поворотом… и так каждые пятьдесят локтей. Вооружены до зубов, в кольчугах… Вдоль обеих стен горят факелы. Похоже, Молтудир на военном положении. С чего бы это?
– Нас ждут, – мрачно пошутил тролль. – Эвон какую армию собрали, видать, боятся до жути.
– Нет. – Вампир сосредоточенно прислушивался к чужим мыслям. – Не боятся, а словно что то предвкушают. Точнее сказать не могу, у этих тварей слишком примитивное мышление.
– Они хорошо видят в темноте? Цыпа могла бы погасить пару тройку факелов, как в той корчме. Помнишь, цыпа? Ваша компашка тогда еще под шумок бочонок пива через оконце вытащила, пока хозяин за трутом бегал, а его служанка визжала дурным голосом, когда к ней по потемкам кто то под юбку полез. И чего визжала? Я пощупал только…
– В абсолютной темноте не видит никто. Включая нас, – покачал головой вампир.
– Я могу сделать нас невидимыми, – предложила я. – Легче будет пробираться мимо стражников.
– Дело говоришь, – одобрил Вал. – Приступай.
Я вздохнула и закрыла глаза. Парни выжидательно уставились друг на друга.
– Вольха, – после долгой удивленной паузы вымолвил Лён. – Тебе не трудно сделать невидимыми также нашу одежду и снаряжение?
Я поспешно внесла коррективы в заклинание.
– Теперь главное – не потеряться, – буркнул Вал. Но стоило ему шевельнулся, как появились смазанные контуры тела. Тролль замер, и все исчезло.
– Лучше не будет, – заверила я парней.
– Ну, хоть что то, – Лён сделал несколько шагов, привыкая к невидимости. – Приготовьтесь! Открываю…
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:15 | Сообщение # 35 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| * * *
– Ох уж и мудреная игра эти раксы! И кто ее только выдумал? Головастый, поди, валдак был… Это тебе не кости на пол бросать, тут соображать надо! Господин, правда, сердится, когда стражники на посту в раксы режутся – дескать, ента, как ее, ну, когда глядеть в оба надо, падает. А кого тут охранять, за кем следить? Вот ежели Шурп и Гооен, что в семи крогах вахту несут, тревогу подымут, тогда и мы за оружие схватимся, а пока… Эх, чтоб тебя, снова дракон единорога с тройки на единицу скинул! А вот на тебе жухана! Что, съел?! Как съел?!!! Да откуда же ты их набрался, козырей то? А ну, покажь рукав! Нету? Потому и нету, что скинуть успел!
– Ты сперва играть научись, а потом за раксы садись! – проворчал второй игрок, придвигая к себе оба сапфира. – Еще раз кинем?
– А и кинем! Не может того быть, чтоб я и на этот раз не отыгрался!
Игра шла давно, с переменным успехом. Сапфиры кочевали из лап в лапы, валдаки лениво, больше по привычке, переругивались, шлепая вырезанными из дерева треугольными фишками, словно составляли разноцветную мозаику.
– А вот тебе кракена с фалем!
– Откуда тут фаль? Ты его на том уровне скинул!
– Не скидывал, придержал! Глянь, во – все записано! Не было фаля!
– Как не было, если я на нем химерой погорел?
– Да вон твоя химера, между василиском и огневиком!
– Хе хе, так у меня химера в запасе? Ну, на тебе!
– Бью!
– На еще!
– Покрываю с третьего!
– Отбой, айда на второй ряд!
– Куда отбой?! А ну стой, гад, у меня еще лыцарь в запасе!
– Чхал я на твоего лыцаря!
Валдак поднял лапу с фишкой, но положить не успел – дверь, величаво провернувшись на петлях, смахнула пеструю мозаику в сторону, размела по углам. Стражники подорвались с места, выхватывая короткие палаши из парных ножен.
– Что за притча? Нет никого!
– Сама, что ль, распахнулась?
– Какое сама, ты ж, лом эдакий, все спиной ее подпирал, как отодвинулся, так она и раскрылась!
– Так вроде ж заперта была…
– Вроде… ты проверял?
– Нет.
– Ну и не вякай! Нарочно подгадал, чтобы раксы сбить, потому как моего лыцаря испугался!
– Нашел чем пугать! Да у меня полный расклад шельтов!
– Засунь его себе в …
Захлопнув дверь, валдаки снова расселись на полу, подбирая разбросанные фишки.
– Двадцать, тридцать… семьдесят… сто девятнадцать… еще одна где?
Валдак растерянно огляделся:
– А, вон она, у стены! Подай ка.
Второй стражник потянулся за фишкой… и резко отдернул лапу.
– Я на что то наткнулся! – взвизгнул он, недоуменно протирая глаза.
– Палашом, палашом рубани! – издевательски хмыкнул первый.
Второй принял шутку за ценный совет, но не успел он занести палаш, как в воздухе что то мелькнуло, фишка подскочила на ладонь и отпрыгнула в сторону.
– А, чтоб тебя! – оба стражника торопливо вскочили и уставились на живой ракс, как благородные девицы на мышь. Не сговариваясь, вытянули палаши и стали подкрадываться к нему с двух сторон, но тут в дверь пустой комнаты требовательно постучали.
Валдаки так и подскочили. Первый прижал палец к губам и, на цыпочках подкравшись к двери, дернул ее на себя.
В пещерке, как и в коридоре, никого не было. Второй валдак, вспомнив о фишке, обернулся. Она лежала на том же месте и, когда стражник осторожно протянул к ней руку, не оказала сопротивления. Недоуменно повертев ракс в руках, валдак вернулся к двери.
– Бесовщина какая то…
– Именно бесовщина… стучак, что ли, в штольне завелся?
– Господин же их вроде подчистую вытравил…
– Их вытравишь… – боязливым шепотом переговаривались валдаки.
– Что делать будем? Старшому доложим?
– А чего докладывать то? Как у нас ракс по полу скакал? Запрещено же в них на посту играть…
– Запрещено, – согласился первый. – Кинем еще по разочку?
– Это можно… – не возражал второй.
* * *
Проклятый Вал! И угораздило же его наступить на костяшку, застрявшую в подошве! Хорошо хоть Лён не растерялся, отвлек внимание стражи, постучав по двери и быстро отпрянув в сторону.
В Молтудире и впрямь было неладно. Валдачий город выглядел как многоярусная подземная тюрьма – однообразные коридоры, одинаковые двери, ведущие в клетушки вроде той, которую мы покинули. Никого из мирных жителей мы так и не увидели – одни воины во всеоружии, и непременно парами – если один дремлет, второй караулит. Ярко горят факелы – и в кольцах, и просто воткнутые в щели в стенах, словно освещение города увеличили недавно и наспех.
Стража явно не придавала особого значения возложенной на нее великой миссии по охране города от непонятного врага – валдаки играли в карты, кости и раксы, потягивали сомнительное пойло из самодельных бурдюков, болтали и зевали во всю пасть, тупо глядя сквозь меня на противоположную стену. Стараясь все таки избегать прямых взглядов, мы крались по коридору, отбрасывая белесые тени, неотличимые от факельных бликов. Лён шел первым. Я на всякий случай придерживала его за подол куртки, боясь потерять из виду, хотя вида как такового и не было – слабое мельтешение впереди, клок тумана, тающего в спертом воздухе катакомб. Валу, казалось, зрение было ни к чему – он безошибочно следовал за нами, изредка касаясь моего плеча в знак опасности, если кто то из стражников начинал слишком уж подозрительно таращиться нам вслед.
Я думала, что мы идем прямо, но потом заметила, что коридор незаметно забирает влево и вниз, закручиваясь наподобие спирали. На третьем или четвертом витке в каменных стенах начали металлически проблескивать рудные жилы. Сам коридор расширился, теперь до потолка нельзя было достать и двухаршинным шестом, и этот же шест уместился бы поперек дороги.
Город по прежнему казался вымершим, лишь потрескивали факелы да изредка шуршало из за запертых дверей. Мало того, исчезли и стражники.
– Лён, ты уверен, что нам стоит идти дальше? – прошептала я, дергая вампира за куртку. – У меня такое ощущение, словно мы крадемся по драконьему пищеводу и недоумеваем, где же дракон! Как бы он не сомкнул зубы за нашими спинами!
– Уже немного осталось, – прошептал он в ответ. – Камень совсем близко…
Тишину разорвал издевательский, дребезжащий смешок. Мое заклинание разлетелось вдребезги, невидимость скатилась с нас, как вода с толстых гусей. Вампир и тролль, как по команде, выхватили мечи и заняли боевую позицию спиной к спине, тщетно пытаясь отыскать врага глазами.
– Ближе, чем ты думаешь, вампир! – отсмеявшись, сообщил голос, и коридор поплыл перед моими глазами, растворяясь в темноте забвения.
Лекция 17
Некромантия
– Вольха! Да Вольха же! Очнись!
Первое, что я почувствовала – боль в плечах и суставах рук. Медленно приходя в себя, я сообразила, что руки вывернуты вверх и затекли под тяжестью безвольно обвисшего тела. Я попыталась подпереться ногами, что удалось не сразу – они разъезжались и подворачивались, как у веселого селянина, за полночь бредущего из корчмы. Руки так и не опустились, но резкая боль в плечах пошла на убыль.
– Вольха, хватит валять дурака! Открой глаза!
Я открыла, почему то один – левый. Первое, на чем он сфокусировался – Вал, прикованный к противоположной стене переброшенными через крюк наручниками на длинной цепи. Что то подсказывало мне (явно не логическое мышление, пребывающее в состоянии правого глаза), что я нахожусь в столь же плачевном состоянии. Чуть повернув голову, я увидела Лёна. Цепь, куда более прочная – иного сплава и толщины – сковывала вампира по рукам и ногам.
– Какой жуткий сон… – пробормотала я, закрывая глаз.
– Вольха! – возмущенный вопль тролля заставил меня открыть оба глаза и начать соображать.
– Что происходит? Где мы?
– Спроси что нибудь полегче!
Я потрясла головой, сбрасывая остатки забытья. Мы находились в довольно просторной комнате, вернее, пещере, но столь изысканно обставленной, что ее подземное расположение почти не ощущалось. Большую часть комнаты занимал низкий плоский камень, белый и гладкий, размером с обеденный стол на дюжину человек, из которого торчали разъемные кольца.
Жертвенник, сообразила я. Жертвенник?!
У стены, под длинными стеллажами с книгами стоял настоящий стол, коричневый, полированный, заваленный бумагами, свитками, необработанными драгоценными камнями, какими то железками, из за которых гордо выглядывал кончик гусиного пера, стоящего в чернильнице. На полу лежал гобелен тончайшей эльфийской работы, изображавший лес в потоке света; игра теней порождала диковинных зверюшек, птиц, бабочек, бутоны цветов, появлявшихся на мгновение и тут же исчезавших под вскользь брошенным взглядом. На бесценной вещи, как на обычной половой тряпке, отчетливо выделялись грязные следы валдачьих лап.
Я перевела глаза вверх. Весь свод пещеры был выложен драгоценными камнями. От бликов света на острых гранях рябило в глазах. Камни были подобраны таким образом, что образовывали сплетающиеся круги, звезды, вписанные друг в друга треугольники. Пестрый калейдоскоп узоров так ослепил меня, что я не сразу сообразила, что они складываются в гигантскую пентаграмму. Не пять, не пятьсот, а десятки и сотни тысяч камней! Что это такое? Зачем? Просто украшение? Почему она на потолке? Насколько я знала, жертва должна быть помещена в центр пентаграммы, и я не представляла, как это можно сделать.
– Цыпа, избавь нас от этого металлолома! – свистящим шепотом попросил Вал.
– Моя магия исчезла! – прошептала я в ответ. – Кто то заблокировал ее!
Мы примолкли, услышав шаркающие шаги в коридоре. Заскрежетал ключ в скважине, и дверь распахнулась. Маленький, костлявый, сгорбленный старичок тщательно прикрыл ее за своей спиной, опустил щеколду. Под ногами у старичка путался кудлатый валдачонок, давешний воришка.
– Ну, как себя чувствуют мои долгожданные гости? – проскрежетал старик, пробегаясь по нам колючими, глубоко посаженными глазками. В отличие от Магистра Травника, вошедший был полностью лыс, а отсутствие бороды компенсировал пышными бровями, похожими на куски ваты. На шее у старичка на грубо сработанной золотой цепи висел платиновый кулон – то ли раздавленная мышь, то ли крот в столь же плачевном состоянии.
Валдачий король собственной персоной.
Лён скривился и чуть слышно зашипел от боли.
– Что, не нравится? – ехидно поинтересовался старик. – А нечего читать чужие мысли без разрешения, нечего. У меня для таких нахалов специальный амулетик заведен – чем глубже копаешь, тем больнее получаешь.
Мы мрачно молчали в лучших традициях былин о плененных Здыхликом царевичах.
– Это искали? – старик кивнул в сторону стула, на котором небрежно валялся наш меч. – Можете забирать… мне он ни к чему… да и вам вряд ли уже понадобится.
Впившись мне в подбородок пальцами, сухими, как паучьи лапки, и цепкими, словно рачьи клешни, старик заставил меня поднять голову.
– Та самая? – строго спросил старик у валдачонка.
Воришка с жаром кивнул.
– Отлично. Оставь нас. И передай Вымре с Могом и Жащей, пусть немедленно явятся ко мне.
Маленькая тварь прытко выскользнула из комнаты, притворив за собой дверь. Я сердито вздернула верхнюю губу и старик поспешил отдернуть руку.
– И зу ми тельно! – протянул он, в экстазе потирая сухонькие ладошки. – Девица и вампир, причем беловолосый. Ве ли ко леп но. Я и не рассчитывал на такую удачу.
– А на что вы рассчитывали? – не выдержав, спросила я. Всегда приятно знать о планах врага.
– Видите ли, девушка… – Старика переполняла неуемная радость по случаю нашей поимки, и ему хотелось с кем то этой радостью поделиться. – Поймать вампира чрезвычайно трудно. Выследить его невозможно – он невидим для амулетов, внешность имеет обыкновенную и улыбается редко. Остается одно – поставить ловушку, да такую, чтобы, кроме вампира, никто в нее не попался, а значит, приманка должна быть весьма специфической. А что специфичней одного из артефактов Ведьминого Круга?
По полыхнувшим глазам Лёна я поняла – ничего.
– Я строил свои планы на том, что вампиры, эти скрытники и перестраховщики, доходящие в своей отчужденности до абсурда, не станут обращаться за помощью к Ковену Магов, – продолжал старик. – Но мне попался не просто глупый вампир, а полный идиот. Как я и рассчитывал, он не пошел к Магистрам. Он прихватил с собой не менее пустоголовую адептку, не утруждавшую себя маскировкой чар, и тролля, чья дурная слава летит перед ним на добрую сотню верст. И с этим, прости господи, воинством он попытался СКРЫТНО – ха ха! – проникнуть в логово некроманта. Уважаю за смелость, но глупость должны быть наказуема. Можете поговорить напоследок. Мне надо еще кое что подготовить для обряда.
– Для какого обряда?! – помимо воли вырвалось у меня.
– Для жертвоприношения, разумеется, – невозмутимо ответил старичок, водружая на нос очки и бережно раскрывая по закладке одну из книг.
– Э, нет, мы так не договаривались! – возопила я. – Немедленно прекратите эти средневековые штучки! Я буду жаловаться в Ковен!
– Жалуйтесь, жалуйтесь… – машинально повторил старичок. – Привидения вечно на что то жалуются… как правило, безосновательно.
– Ни гхыра себе безосновательно!
Старик, больше не обращая внимания на мои протесты, смахнул со стола бумаги, разложил на нем какие то хитрые щипчики, крючочки, заостренные стальные стержни, приволок из угла комнаты бронзовый треножник и торжественно водрузил его в центр стола. Под треножником само собой вспыхнуло пламя. Оно плясало по полированной столешнице, не оставляя следов.
В дверь загромыхали кулаком, старик, не оборачиваясь, щелкнул пальцами, и засов сам собой поднялся над крючьями. В коридоре столпилась добрая дюжина валдаков, но в комнату вошли только трое, остальные остались на карауле за вновь запертой дверью.
– Господин, – прорычал самый рослый, в ажурной кольчуге, явно снятой с убитого гнома, и шеломе, украшенном рогами – по виду коровьими, – по вашему приказу половину стражи сняли, факелы затушили, рудокопов выгнали на промысел. На первом этаже неспокойно, видели какую то тварь, никого не сожрала, но по виду – хищная.
– Как выглядит?
– А пес ее знает. Никто толком не разглядел.
– Разглядите и убейте, и проследи, чтобы меня больше не отвлекали по пустякам. Начнем, пожалуй. С девицы. Она наметит путь, ну и потренируюсь заодно. Принести в жертву вампира куда сложнее, есть свои маленькие хитрости, тут надо действовать тонко, но с размахом. Вампир Повелитель… знатная добыча… не ожидал, не ожидал… если правильно провести обряд… н да, мне на редкость повезло… чего не скажешь о вас, хе хе!
– А я? – обиженно подал голос Вал. – На девицу я не тяну, вампира тем паче. Может, извинишься и отпустишь?
– А на тебе, милый мой тролль, я опробую парочку новых пыток и отдам своим зверушкам. Они всеядные, видишь ли, и вечно голодные.
Валдаки с надеждой облизнулись.
– Ах ты, старый хрыч! – возмутился Вал, натягивая цепи. – Уж я до тебя только доберусь!
– А я вас знаю! – невесть чему обрадовалась я. – Вы – полоумный архимаг Кориус Переслега, ваш портрет висит в холле Школы под табличкой «Его разыскивает городская стража»!
Как ни странно, всеобщая известность старичку не польстила.
– Полоумный? – проскрежетал он, меняясь в лице и судорожно стискивая кулаки. – О, нет, напротив, я слишком умен, чтобы меня могли оценить по достоинству!
– Молчала бы уже… – скривился Вал.
– А что? Хуже не будет. Хуже просто не может быть!
– И за какие же «достоинства» его разыскивают? – невозмутимо поинтересовался Лён.
– Точно не помню, но вроде бы за жабу… Нет, за гадюку… Или за пиявку?
– Какую пиявку?
– А он превратил в пиявку принцессу Волмении… Или принца? Нет, кажется, принцессу. И, по моему, все таки в гадюку.
– В лягушку! – не выдержав, проговорился архимаг. – Я превратил эту уродину в милую, славную, тихую травяную лягушку!
– Мало того, что превратил, – продолжала я, освежая в памяти скандальную историю с волменской принцессой, – но еще распустил слух, что, дескать, если лягушку поцелует молодой красивый принц, то она снова превратится в принцессу.
– Задумано было неплохо, – признал Лён.
– Беда в том, что молодые и красивые принцы почему то не горели желанием целовать лягушку. Принцы, как известно, народ избалованный, у них и без лягушек невест пруд пруди. Они начали старательно избегать приглашений на придворные балы и пирушки, потому как после обильных возлияний не то что лягушку – собственную тещу в обе щеки расцелуешь. Тогда лягушкин папа назначил награду, и весьма солидную. Принцы, зело охочие до гульбищ, игрищ и всевозможных дорогостоящих забав, сочли такой вариант весьма приемлемым и стали делать бизнес. Сложилась обратная ситуация – лягушка, естественно, и не думала превращаться в кого бы то ни было, зато принцы выстроились в очередь у ее кадки. Они приходили по несколько раз на дню, с фальшивыми усами, носами и волосами, выдавая себя за своих же братьев, кузенов, дядьев и прочих дальних родственников. Некоторые сделали на лягушке целое состояние, оплатили внешние долги и наполнили казну. С волменской казной происходили обратные процессы – в ней начинало просвечивать дно. В одно прекрасное утро, подписав очередную кипу счетов с тактичной пометкой «за лобзание» король освирепел, разогнал скипетром чужеземных принцев, ухватил несчастную лягушку за задние лапки и вышвырнул за окно, в глубокий замковый ров с водой. Той же ночью мокрая, несчастная, позеленевшая, но вполне человекообразная принцесса робко постучалась в двери отчего замка. Как выяснилось, расколдовал ее, причем абсолютно бесплатно, безымянный представитель лягушачьего рода, сделав принцессе предложение лапки и нереста. С тех пор, говорят, принцесса немного не в себе, просиживает ночами на берегу рва, слушает кваканье и горестно вздыхает.
– Большая любовь всегда кончается трагично, – подвел итог вампир. – И за такую мелочь его разыскивают?
– Вообще то нет, – пожала я плечами, – разыскивают его за три убийства, взрыв королевского дворца, опыты на людях и нелегальную некромантию. А лягушка – это так, автобиографический факт.
– Ну хватит! – Архимаг бесцеремонно прервал поток моего красноречия. – На жертвенник ее!
* * *
Жертвоприношение происходило в спокойной, можно сказать, дружественной обстановке. Я безропотно позволила валдакам уложить себя на жертвенник и распять железными обручами. Некромант, согнувшись крючком, выискивал что то в черной книге, шелестя пожелтевшими страницами. Мои спутники с интересом наблюдали.
– А я то думал, что для такого обряда нужна девственница, – шепнул Лён, наклоняясь к троллю. Мои спутники были прикованы на достаточном расстоянии друг от друга, и возмутительное замечание вампира достигло как моих ушей, так и сухоньких ушек некроманта.
– Я и использую в нем девственницу ! – злобно буркнул он, скользя узловатым пальцем по строчкам книги.
– А… ну да, ну да, – глубокомысленно заметил Лён. Вал посопел, похмыкал и бесстыже, раскатисто захохотал.
– Это еще что такое? – Старик заложил страницы гусиным пером и обернулся ко мне, сдвинув очки на лоб. – Отвечай, девица, ты еще девица?
– Да! – буркнула я с видом оскорбленной невинности.
– Ну вот видите… – старик облегченно вздохнул и вернулся к книге.
– Кто ж признается… – опять таки шепотом заметил Вал. Если учесть, что голос у тролля намного громче и пронзительней мягкого баритона вампира, то и шепот вышел зычный.
– Да девственница я, честное слово! – не выдержала я. – Не слушайте вы их, они вам обряд хотят сорвать! Приносите меня скорее, пока я пневмонию на вашем алтаре не схлопотала!
– Какое благородство! – опять таки шепотом вздохнул тролль. – Она согласна принести себя в жертву, лишь бы сорвать обряд!
– Любимая, не делай этого! – с подкупающими рыданиями в голове взмолился Лён. – Позволь мне одному нести возмездие за свои грехи, и я умру счастливым, вспоминая о подаренных тобою ночах. Умоляю, скажи, что ты простила меня!
– Ни за что!
– Давай я тебя прощу, и этот лысый вагурц меня отпустит! – предложил тролль.
– О чем это он? – не на шутку разволновался некромант. Даже перо уронил, и книга закрылась.
– Прекратите свои грязные намеки! – возопила я, выворачивая голову, чтобы плюнуть в бесстыжие очи коллег по странствиям.
– Я сейчас сам проверю… – не выдержал маг, кидаясь к полке с амулетами и оберегами. – Проверю, что этот вампир наговаривает… Где же он… лежал же тут… куда я мог его засунуть?
– А кому лучше знать, как не ему! – хохотнул Вал. – Почитай, на каждом привале проверял!
– А тебе завидно, да? – окончательно взбесилась я, осуществляя долгожданный, но маломощный плевок, осевший на рукаве старика.
– Видите? Призналась! – ликующе объявил тролль.
– Уберите ее! – брезгливо приказал архимаг, оставив поиски необходимого амулета.
– Не смейте! Это дискриминация! Я требую, чтобы меня приносили в жертву!
Но валдаки торопливо отвязали меня от алтаря и препроводили к уже знакомым кольцам в стене.
– Куда катится этот проклятый мир! – шелестел старик, пытаясь найти успокоение в заветной книге. – Я готов был поклясться, что по выезде из Стармина она еще была девицей… Иначе не смогла бы отразить валдачьих чар… Но, коль скоро в моих руках оказался сам Повелитель, мы сможем обойтись и без нее. Давайте сюда этого растлителя!
Лён подошел к алтарю с видимым равнодушием. Валдак грубо дернул за цепь, принуждая вампира лечь на каменную плиту.
– Заговоренные цепи, – гордо сообщил архимаг. – Специально для дорогого гостя.
– Я догадался, – высокомерно бросил вампир, откидываясь на спину. Стальные обручи тут же защелкнулись вокруг его щиколоток, запястий, живота и лба. Цепи с Лёна тоже не сняли, закрепили в кольцах по краям алтаря.
Послюнив заостренный уголек, старик с книгой в руке стал делать осторожные наметки, расчерчивая углем мускулистую грудь вампира. Изобразив семь или восемь рун, некромант поставил жирную точку между пятым и шестым ребром с левой стороны и отступил на шаг, критически разглядывая свое произведение.
– А это потом смоется? – подозрительно спросил Лён.
– Смоется, смоется! – хехекая, пообещал старый хрыч. – Обмоется…
Налюбовавшись замысловатой символикой, старик с кряхтеньем полез в настенный шкафчик и извлек оттуда высокий глиняный горшок с орнаментом из леших и кикимор. Пошептав и пощелкав пальцами, маг сорвал крышку с горшка, и оттуда хлынул холодный синий свет. В горшке тлели угли из костей саламандры. Их использовали при закалке волшебных мечей. Уголек можно было взять в руку и даже проглотить, не поморщившись. Лишь соприкосновение с железом вызывало яростный температурный выброс. Подтверждая мою догадку, некромант опустил в горшок нечто вроде длинного узкого ножа на деревянной ручке. Из горшка прыснул сноп искр, послышалось шипение.
– И что же даст вам это уголовно наказуемое деяние? – иронично поинтересовался вампир.
– Вечную молодость, – рассеянно промурлыкал некромант себе под нос, наблюдая за раскаляющимся лезвием. – Для этого я собираюсь миновать порог с помощью ступенек. С вашей помощью.
– Да вы и так еще очень даже ничего! – покривил душой тролль. Старичка было впору закапывать и, надо признать, очень хотелось. – Цыпа, ты поняла, что он сказал?!
К сожалению, поняла.
– Теория «крылечка». Порог – это переход на иной энергетический уровень, где становятся доступны новые, качественно иные заклинания. Если разница между уровнями слишком велика, порог высок и преодолеть его с нахрапа не удается. А ступеньки – это маленькие подуровни, по которым можно достичь порога в несколько приемов.
– И мы – те самые ступеньки? – смекнул Вал.
– Похоже на то. В момент смерти происходит колоссальный выброс энергии, любой опытный маг может ею воспользоваться, тем более – некромант.
– А на кой ему сдался вампир? Наловил бы девок по окрестным селам, и вся недолга!
Я пожала плечами.
– Может, девицы – еще большая редкость?
Валдаки и тролль захохотали, Лён улыбнулся, некромант лишь брезгливо передернул плечами.
– Девицы… черные кошки… новорожденные младенцы… у них у всех один недостаток – момент смерти – всего лишь МОМЕНТ. А мне нужна долгая, мучительная агония, – проскрежетал старик. В зрачках некроманта отражались раскаленные грани клинка. – На нее способно лишь потенциально бессмертное существо – вампир в самом расцвете сил, ибо после трехсот лет они столь же уязвимы, как и простые смертные. Повелитель же АБСОЛЮТНО бессмертен и может умирать столько, сколько мне понадобится. Час, два. День. Неделю. Сутки. Месяц. Впрочем, мне хватит и пятнадцати минут.
– Спасибо и на этом, – проворчал Лён.
– Я провел множество экспериментов, – продолжал некромант. – Я искал подходящую жертву, перебрав все разумные и неразумные расы, все живое и всю нежить. Не осталось ни одного существа, не принесенного на алтарь науки…
– Это вы называете наукой? – не выдержала я. – Серию хладнокровных убийств во благо себя, бессмертного?
– Не только себя, – раздраженно перебил меня некромант. – Всех избранных. Всего Ковена Магов. Обретение бессмертия было целью моей научной работы, которую на протяжении многий лет финансировал сам Ковен. И вот, когда мои исследования наконец то увенчались успехом и я представил на магическом Совете заключительный отчет, мою тему неожиданно закрыли, запретили, засекретили, все записи были отобраны и уничтожены, а лаборатория переоборудована и отдана на растерзание желторотым аспирантам алхимикам, помешанным на создании философского камня. Философский камень! Тьфу! Променять бессмертие на погоню за мифом! Этот Ковен настолько туп и ограничен, что ему не поможет и искомый минерал, вот почему мне в нем не место… нет, это ему не место рядом со мной!
К концу монолога некромант уже не говорил, а кричал, брызгая слюной и жестикулируя раскаленным ножом. Инстинктивный страх перед сумасшедшими заткнул нам рты, не давая отпустить очередную колкость.
Наверное, те же чувства испытывал Совет Ковена Магов, слушая вдохновенные речи свихнувшегося архимага. Обрести бессмертие ценой чужих жизней! Ковен не пошел бы на такое даже в целях эксперимента… А впрочем, я прекрасно понимала этого безумца. Да, маги живут долго. Но и они не бессмертны. Магия может замедлить процессы старения, но прекратить их окончательно не в силах. И чем больше мы живем, тем меньше нам хочется умирать, сколько бы ни складывали байки об «уставших от жизни» магах…
– Господин, до рассвета осталось меньше часа, – проворчал валдак, держась на почтительном расстоянии от некроманта.
Архимаг осекся на полуслове, недоуменно взглянул на потемневшее лезвие.
– Проклятье! – прошипел он, торопливо погружая орудие убиения в горшок с углями. – Уже остыло? Как это я не проверил новую партию? Проклятые гномы! Жулики, варят сплав на глазок. Ну, они у меня попляшут!
– Да ничего, мы не торопимся, – вежливо заверила я.
Это только в сказках злобные ведьмы помелом смешивают в котле желчь драконов, кровь летучих мышей, толченые крысиные лапки и тому подобную дрянь, источающую несусветную вонь. В Школьном музее хранились эталонные образцы таких ингредиентов. «Каменный век» – презрительно отзывался о них Алмит.
Современному некроманту потребовалось немного дистиллированной воды, вылитой в плоское железное блюдо на треножнике, и фабричная упаковка порошка «Чернокнижный сбор №6, ароматизированный, годен до 7.04». Маг надорвал уголок пакета и круговыми движениями высыпал его содержимое в закипающую воду, одновременно размешивая все деревянной лопаточкой. Чернокнижный сбор кисельно заварился и тягуче забулькал. Приятно запахло ландышами.
Некромант внимательно наблюдал за процессом варки. Как только снадобье сменило исходный серый цвет на ядовито зеленый, маг убрал блюдо с огня. Варево сразу перестало кипеть, из центра блюда потянулась вверх волнистая струйка дыма. Взяв блюдо в одну руку, а исчерканный вычислениями свиток – в другую, некромант дробными шажками обошел алтарь, не отрывая глаз от пергамента и скороговоркой нашептывая заклинание. Дымок, не рассеиваясь, узкой ленточкой струился за некромантом, пока не замкнулся в колечко и лишь тогда начал подниматься к потолку.
Первым тусклое свечение пентаграммы заметил Лён. Вампир сдержанно кашлянул, привлекая мое внимание. Хватило одного взгляда на потолок, чтобы обнаружить неестественную фосфоресценцию изумрудов, вделанных по внешнему краю пентаграммы. Некромант отставил блюдо в сторону, скрестил руки на груди и прошептал три известных любому адепту слова:
– Подчинись моей воле!
Изумруды вспыхнули. Их лучи спроецировались в четкую пентаграмму на алтаре, зеленую и пульсирующую.
За изумрудами пришел черед рубинов. Возле правой руки Лёна возникла алая руна, означающая тьму и хаос.
Бирюза. Голубая руна плодородия, в более узком смысле – мужского начала. Многозначительно возникла между ногами.
Алмазы. Белая руна души. Пугливо расположилась напротив печени.
Еще одна группа изумрудов, внутри пентаграммы. Руна жизни.
Желтый топаз. Руна перевоплощения. Иногда ее чертят на могильных камнях как символ вечности.
Остальных символов я не знала, хоть и сдала зачет по кабалистике на «отлично». Впрочем, нет.
Последней, возле затылка, медленно проявилась черная руна смерти.
Я завороженно наблюдала за пробуждением сверхъестественных сил, одновременно восхищаясь и ужасаясь их размаху.
Один из ящиков стола выехал сам собой, и старик бережно, двумя руками, как новорожденного младенца, вынул оттуда черный гримуар. Кожаный переплет, стилизованный под шкатулку, опоясывали серебряные обручи, сходившиеся к замку. Сначала поднял вверх, словно испрашивая благословения, потом прижал к сердцу, шепча с закрытыми глазами. Нашептавшись, на ладонях вытянул книгу вперед, и она сама собой лязгнула замком, заскрипела открывшимся переплетом, зашуршала страницами – желтыми, изъеденными временем, словно бы обугленными по краям.
Некромант начал читать прямо с разворота – громким, хорошо поставленным голосом, никак не вязавшимся с привычным старческим дребезжанием.
Пентаграмма на потолке исчезла, растворившись в сером клубящемся облаке, из которого пучками солнечного света сквозь грозовые окошки выбились разноцветные лучи руны. Пахнуло ветром и озоном. Изначально легкое дуновение усиливалось по мере прочтения, под конец обернувшись настоящим ураганом. Лён зажмурился, его длинные волосы, ветром прижатые к алтарю, извивались вокруг головы, словно змеи. По комнате запорхали бумаги, гобелен всколыхнул кистями, как перегруженный ковер самолет.
Некроманту ураган тоже не доставил удовольствия, став неожиданной и досадной помехой. Он попытался унять атмосферное явление с помощью амулета, но из облака плюнуло молнией, расколовшей амулет пополам и прожегшей в гобелене изрядную дыру.
Отчаявшись обуздать стихию, некромант приступил к заключительной фазе обряда. Увы, жертвоприносить вампира против непредусмотренного расчетами ветра оказалось очень неудобно!
Нож затрепыхался в мощном потоке воздуха, как схваченная за хвост плотва, норовя выскользнуть из пальцев. Держать его в вертикальном положении еще удавалось, но при нисходящем движении острие виляло вбок, подныривая под держащую его руку. Не зная о неблагоприятных погодных условиях, я могла бы подумать, что некромант пытается сделать себе харакири.
А тут еще пленники начали хихикать, сначала украдкой, потом в голос. Особенно изощрялась жертва.
– Точнее, точнее цельтесь! – подбадривал некроманта вампир. – А то все труды насмарку!
Старик уже не просто дрожал – его колотило. Он держал нож обеими руками, но выписывал им такие круги, что на груди у Лёна нужно было рисовать не точку, а мишень со значениями очков.
– Слушайте, я что, сам должен на него насадиться? Ну скорее, у вас опять острие остывает, чернеет! Кстати, а вы знаете, почему такие обряды советуют проводить как можно быстрее?
Некромант злобно заскрежетал зубами, не поддаваясь на провокации вампира и силясь преодолеть напор ветра.
– Да потому, – невозмутимо продолжал Лён, – что ни одна заговоренная цепь не удержит меня больше десяти минут.
В ту же секунду цепь на его правой руке звеняще лопнула посередине, обруч на запястье порвался, как гнилой бинт, и вампир, недолго думая, замахнулся и саданул некроманта болтавшимся на руке обрывком. Лысый череп издал гулкий звук, старичок закатил глаза и повалился на спину, смахнув горшок со стола. Угли раскатились по полу.
Валдаки, до сих пор молча стоявшие у стены, похватали свои мечи и булавы и кинулись к жертвеннику. Лён забился в оковах, как карась на раскаленной сковороде. Было слышно, как трещат расходящиеся звенья. Еще пять секунд, и вампир оказался бы на свободе, но у него не было даже одной – валдачьи булавы взметнулись над головой Лёна, а очнувшийся старик с протяжным стоном поднялся на колени, потирая ушибленный висок.
– Мама!!! – бездумно завизжала я от отчаяния.
Дверь вздрогнула и вылетела из каменного проема вместе с косяком, прихлопнув только только начавшего оживать некроманта. В комнату ворвалась разъяренная мантихора. Маньку, нашу ласковую кису, она напоминала весьма отдаленно! Взъерошенная шерсть и расправленные крылья делали ее раза в три крупнее, вечно удивленная мордашка обернулась демонической харей, в составе которой особого внимания заслуживали горящие глаза и истекающие слюной клыки. Уши были прижаты к голове так плотно, что казались двумя черными полосками, а между ними угрожающе раскачивалось жало. Казалось, Манькин хвост живет отдельной жизнью: он извивался, сжимался, делал ложные выпады, как потревоженная кобра в капюшоне из распущенной кисточки.
Валдак обернулся. На тупой морде отразилось безграничное удивление, быстро сменившееся сосредоточенной жаждой убийства. Пригнувшись, он прочертил воздух белой полосой лезвия, тонко свистнувшего перед самым носом верткой кисы.
Не мудрствуя лукаво, Манька рявкнула ему в волосатое пузо. Звуковая волна эффектно прокатила валдака на гребне и впечатала в стену как раз под оленьими рогами. Рога упали сразу, валдак – немного погодя, оставив после себя четкий оттиск.
Второй валдак попятился к двери, но третий был не робкого десятка – раскрутив булаву над головой, он запустил ею в оскаленную звериную морду.
Манька ловко поймала булаву, подержала в пасти, как тросточку поноску, рыча и злобно подрагивая хвостом, а потом чуть сильнее сжала челюсти и выплюнула срединную часть стальной ручки. Концы упали сами. Внушительная демонстрация силы повергла врагов в ужас. К моему восторгу, валдаки умели бегать не только по полу, но и по стенам, и даже по потолку, чего я никак не ожидала от столь крупных и неуклюжих существ! На потолок Манька не претендовала, ей трудно было махать крыльями в низкой, загроможденной вещами комнате, но все, что можно было разбить или уронить, она разбила и уронила. К счастью для валдаков, Манька повела себя как неопытная кошка – погнавшись за тремя мышами сразу, не сумела поймать ни одной. Притомившись и загнав валдаков на стеллажи, киса прохаживалась под ними с таким жутким шипением, что кровь стыла в жилах.
Тем временем Лён успел расправиться с цепями, обшарить карманы бесчувственного старикашки, найти в оных ключи и разомкнуть наши оковы. Самому вампиру обрывки цепей вроде бы не мешали, да и время поджимало.
– Сматываемся отсюда, и быстро! – скомандовал он, указывая на дверь, вернее, на сменившую ее дыру. Ураган, воронкой расходившийся из тучи, не утихал. Отражающиеся на алтаре руны дымились, все до единой сменив цвет на черный.
– Очень быстро! – поправила я, разминая ноющие запястья. – Потому что любая магическая сила, призванная, но не использованная, со временем переходит в ударную волну!
– Чего? – вытаращил глаза Вал.
– Видел, как рудничный газ взрывается?
– Убедили! – тролль бросился к двери. Вампир задержался, голыми руками выламывая камень из оголовья меча.
– Куда?! – на пороге возник огромный красноглазый валдак в тяжеловесной кольчуге и надвинутом на глаза шеломе. В руках чудище сжимало шипастую дубину ужасающих размеров. – А ну, назад!
– Манька, фас! – отчаянно скомандовала я.
Мантихора только того
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Воскресенье, 12 Май 2013, 00:15 | Сообщение # 36 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Лекция 18
Спецпрактикум
Это было странное и страшное ощущение – когда в ушах болезненно пульсирует гробовая тишина, прерываемая тяжелым дыханием, а по всему телу разливается грозная дрожь земли, превозмочь которую ты не в силах.
Земляные потоки остановились, разделенные десятью локтями туннеля. Тускло коптил единственный факел. Мы уставились друг на друга, как узники, бежавшие из разных камер и пересекшиеся подземными ходами.
– Что будем делать? – Вал, как ни в чем не бывало, сел и начал вытряхивать песок из сапога.
– А что ты предлагаешь?
– Я – ничего. Но уж больно помирать не хочется. Ты же ведьма, вот и колдуй!
Легко сказать. С трудом призвав к порядку разбегающиеся мысли, я перебрала свой арсенал. Стало еще страшнее. Показалось, что без конспекта не вспомню и простейшую формулу преобразования энергии.
– Вспомнишь, – спокойно сказал Лён. – Ты ее знаешь. Не нервничай.
Я оглянулась. По лицу вампира плясали алые отблески от чадящего факела. Лён пристально смотрел мне в глаза.
– Все нормально, – повторил он. – Начинай, я подскажу, если что. И не сопротивляйся. Вообще не думай обо мне.
И я неожиданно поняла, почему на Лёна не действует магия. В обществе мага он сам – маг. Вампир использует знания противника для контрудара. А значит, чтобы уничтожить его с помощью магии, достаточно выставить против него недоучку, натасканного убивать, но не защищаться. Там, где потерпели поражение знаменитые маги, справилась бы адептка восьмого курса… Мне вспомнился «дипломатический ужин» в Догеве, испуганные лица Старейшин…
Лён на мгновение закрыл глаза, едва заметно склонил голову.
– Извини, – тихо сказала я. – Прости меня. Теперь я знаю.
– Ты колдовать будешь, или нам за лопаты браться? – не выдержал Вал. Сам того не подозревая, тролль в очередной раз разрядил обстановку.
– Сейчас. Есть два варианта. Могу направленным ударом пробить ход вроде валдачьего лаза, но, боюсь, при такой тряске он сразу же обвалится, а могу попробовать телепортировать нас прямо на поверхность земли.
– Попробовать?!
– Честно говоря, никогда ничего подобного не делала, – я пожала плечами.
– Давай сначала ход, а там по обстановке!
– Не могу. Сил хватит только на одно заклинание. Они очень мощные. И так на крови придется.
Я расценила громкую ругань тролля и укоризненное молчание вампира как согласие. Сняв с шеи шнурок с авантюрином, я острым концом зуба стала выцарапывать на полу линии и руны. Одновременный перенос трех человек требовал концентрации куда большей, чем можно было добиться просто в уме. Помощь Лёна не понадобилась. Формулы всплывали в памяти по мере надобности.
– Ты уверена, что эта гхырь сработает? – тролль первым не выдержал томительного ожидания.
– На пятьдесят процентов!
– Выходит, столько же приходится на второй вариант?
– Эти пятьдесят какие то более вероятные.
– Так действуй, а не трепись!
– Хорошо, хорошо… Не торопи меня!
Я провела последнюю линию, искренне надеясь, что треугольник вышел равносторонним. Свеч у меня не было, их заменили лучины, нащепанные из факела. Хрупкий, неровный огонь едва держался на обугленных кончиках, малейшее движение воздуха могло свести на нет все мои старания. Сам факел пришлось потушить, чтобы он не оттягивал на себя чары. Лучины чуть тлели, самый осторожный взмах руки повергал их в трепет. То, чем я занималась, не лезло ни в какие рамки – начиная с того, что из за слабой освещенности я почти не видела земли и могла промахнуться при вычерчивании, неточно соединив линии. Самые маститые маги пользуются отполированной до блеска доской, загодя расчерченной, с гнездами для свеч. Моя вдохновенная импровизация напоминала шаманский обряд в глухой деревеньке. Не хватало только восторженных воплей экзальтированной толпы да визга черного поросенка на жертвеннике.
– Вольха, не отвлекайся.
Растворенный в темноте, Лён был моей незримой опорой. Пока он стоял рядом, – я слышала его ровное дыхание, чувствовала легкое касание его руки, вдыхала знакомый запах сильного, уверенного в себе и во мне мужчины, – я была неуязвима и всесильна.
– Встаньте напротив углов треугольника, но не касайтесь их, – резко скомандовала я. Итак, глубокий вдох…
Заклинаю вас, стихии небесные, дыханьем своим,
Заклинаю вас, стихии огненные, пламенем, горящим в сердце моем,
Заклинаю вас, стихии водные, кровью своей,
Заклинаю вас, стихии земные, смертной плотью человеческой,
Возьмите частицу себя, узнайте дочь свою,
Подчинитесь моей воле!
Я коротко и зло полоснула себя поперек ладони осколком гранита. Проклятые лучины опасно замигали, нарушая концентрацию. Прикусив губу, я отбросила камень и сложила ладони «лодочкой», наполняя их кровью. Знакомая боль стянула низ живота стальным обручем, переходя в жаркую пульсацию силы.
Я не единожды наблюдала обряды на крови, даже участвовала в них – под наблюдением Учителя. «Кровь – это жизнь, – нараспев говорил он, как бы походя вычерчивая магические знаки воздетыми руками. – Жизнь – это сила. У жизни есть начало и конец. Как и у силы. Она прирастает по дуге и по дуге же убывает. Для максимальной отдачи вы должны почерпнуть ее в момент наивысшего расцвета. Сосредоточьте свое заклинание в точке между концами дуги, не торопитесь, но и не мешкайте. Ваша задача – не с выражением пробормотать заклинание, но распознать в тысячелетии ожидания мгновение действия».
Итак, точка максимума. Дождаться точки. Сплести заклинание. Все очень просто.
В прошлый раз мне это не удалось. Опоздала на долю секунды, и дуга круто нырнула вниз, бесцельно распылив силу – под ехидное хихиканье одноклассников.
Сила прирастала. Кончики пальцев засветились, время замедлилось, звуки растянулись в невнятный монотонный гул, все тело превратилось в вибрирующий конденсатор. Может, уже пора? Нет, еще на подъеме. Подождать… подождать еще чуть чуть, отогнать прочь голодную пасть нетерпения, рвущую сердце ледяными клыками… Только не спеши… Только не опоздай… Нет уже ни звуков, ни света лучин, ни серых стен пещеры – только ослепительно белый поток света, растворяющий сознание… Бесконечная дуга уходит вверх… Бесконечная ЛИНИЯ.
И тут мне стало по настоящему страшно. СИЛА НЕ КОНЧАЛАСЬ, нарастая подобно лавине, вызванной падением одного единственного камушка. Все новые и новые ее пласты поднимались из горсти с кровью, завихряясь вокруг меня светящимся полупрозрачным коконом.
Отступать было поздно. Леший с ним, с максимумом! Я развела ладони, кровь горящим комом полетела в центр треугольника и, не расплескавшись, беззвучно вошла в пол. Треугольник мгновенно раскалился добела, над ним нарисовалась безглазая череповидная морда, с рявканьем щелкнула пастью, принимая мою жертву, и совсем не прочь принять кое что посущественнее. Освобожденная сила хлынула в матрицу заклинания, гневно забурлила в слишком тесной оболочке, норовя разнести ее в клочья. Я инстинктивно вскинула руки в защитном жесте, корявые линии мигнули, лучины вспыхнули по всей длине и рассыпались в пепел.
И… ничего. Треугольник угас. Морда с видимым неудовольствием самоликвидировалась.
– Шутки у тебя, цыпа! – не выдержал тролль.
– Колдуй сам! – огрызнулась я. – Сделала, что смогла!
У меня мелко дрожали руки. Тролль даже не подозревал, что, выжди я еще долю секунды, и волна силы попросту смела бы нас с лица земли вместе с пещерой, валдачьими катакомбами и доброй половиной Белории. Образно выражаясь, я погасила свечу бочкой воды. На обуздание избыточной мощи заклинания ушел весь мой резерв и часть ауры, из за чего меня ощутимо поташнивало. Хорошо бы еще узнать, на что ушла бочка воды. Видимой перемены в нашем горестном положении не наступило. Мы по прежнему стояли в тесном закутке, потолок потрескивал, земля сотрясалась, а затем ко всем этим удовольствиям добавилось премерзкое ощущение падения. Оно продолжалось недолго и закончилось сильным толчком. Не удержавшись, я упала на колени, Лён взмахнул крыльями, а тролль ругнулся, причем печатными в его комментарии были только запятые. Наступила тишина. Нехорошая, явно замыслившая какую то пакость.
– Похоже, кусок туннеля вместе с нами провалился в нижнюю галерею, – предположил вампир.
– Чудненько, – буркнул Вал. – Нас и из верхней гхыр бы откопали.
По полу и стенам тупика зазмеились трещинки. С леденящим кровь похрустыванием они раздваивались и переплетались, как стрелки инея, растущие на стекле. Мы внимали разрушительному процессу в благоговейном молчании, даже Вал не посмел осквернить бранью последнюю минуту своей жизни.
Пещерка рухнула внезапно. Колючие осколки застучали по голове и спине. Взвизгнув, я вслепую протянула руки вверх, и в то же мгновение Лён прикрыл меня своим телом, до боли сжав в объятиях. Какая разница, успела растерянно подумать я, сейчас на нас обрушатся сотни тонн горной породы, камушком больше – камушком меньше….
Грудь сдавило железным обручем. Я вздохнула в последний раз.
«Все так просто. И совсем не страшно».
Сквозь камни ко мне потянулись разрозненные лучи света – торжественного, слепящего, внеземного. Они манили к себе, предвещая свободу, покой и блаженство, когда уйдет боль в искореженном камнями теле, а легкие перестанут разрываться от нехватки воздуха и я перестану слышать громкий стук своего сердца. И никогда больше не услышу, как рядом бьется сердце Лёна – самого ненавистного, самого прекрасного, самого любимого моего мужчины, который так никогда об этом не узнает. Это единственное, о чем я жалела в свои последние секунды. Свет заполонил все мое существо. Казалось, я растворяюсь в его сиянии, поднимаюсь вверх, уношусь вдаль, сама становясь светом…
«Постойте ка, – внезапно спохватилась я, – да ведь я его уже где то видела!»
И тут же вспомнила.
ЭТО БЫЛО СОЛНЦЕ. Желтое, яркое и по осеннему колючее. Оно стояло в зените, и если бы Лён не лежал на мне мертвым грузом, я бы смогла разглядеть и облака в голубом небе, и облетевшие деревья, и шпиль башни телепортации, и остолбеневшего Учителя с неизменным посохом в руке, а также группу будущих коллег с тяпками и большими плетеными корзинами. Лён осторожно поднял голову. Мелкие камешки и пыль градом посыпались с его спутанных волос. Рядом, как зомби из могилы, восстал из груды камней несколько потрепанный Вал. Встряхнувшись, тролль бесцеремонно поднял вампира за шкирку, и я наконец то узрела все вышеозначенное. Кроме капусты. Прекрасной, белокочанной, селекционной капусты, на уборку которой была брошена группа адептов с наставником во главе. Потому что гряда, на которой она произрастала еще минуту назад, была по колено засыпана щебнем.
Кажется, я слегка перестаралась. Вместо того, чтобы перенести себя и своих спутников за пределы катакомб, я перенесла всю пещеру… на Школьный двор.
Благоговейный ужас на лицах коллег, включая Учителя, был мне высшей наградой.
Лекция 19
Заключительная
В жизни любого из нас бывают моменты, когда хочется провалиться сквозь землю, сгореть дотла, рассыпаться прахом и развеяться по ветру. Увы, без диплома Школы Чародеев, Пифий и Травниц это практически невозможно.
Стоя перед Учителем, я страстно мечтала о дипломе. Выходя из кабинета, Лён подмигнул мне, но, даже зная, что конфликт, скорее всего, улажен, я не могла совладать с дрожью в коленках. Магистр смотрел куда то в окно, лицо у него было задумчивое, отрешенное. Это насколько же Учитель должен быть зол, чтобы не выказывать своего гнева! В таком состоянии я его еще не видела и больше всего на свете не хотела видеть сейчас.
– Он забрал камень? – спокойно спросил Магистр. За окном летали чайки. Они всегда появлялись с наступлением холодов, кружили вокруг Школы с жалобными криками, словно прощаясь с кем то. Изобретательная людская молва величала их душами погибших магов. «Души» не гнушались объедками с помойки и вполне материально загаживали крыши.
– Да, – голос предательски дрогнул.
– Хорошо… Ну что ж, иди… Напишешь отчет по форме командировки, в пятницу разберем на Совете.
Я не могла поверить своим ушам! Учитель не подавал виду, что сердится, потому что НЕ сердился!
– А разве меня не отчислили? – вырвалось у меня.
– Что еще за ерунда? – Учитель грозно сдвинул брови. – Кто тебе сказал?
– Я сама слышала… ну, проходила мимо… случайно… – окончательно смутилась я. Учитель смотрел на меня, удивленно сдвинув брови.
– Глупая девчонка, что ты себе вообразила? Никто тебя не собирался отчислять. Да, шел разговор об отчислении трех адептов – неизбежный постсессионный отсев. Уж взялась подслушивать, так делай это с толком, глупышка. Иди, пиши отчет.
Я помялась вокруг стола, но Учитель демонстративно отгородился от меня одной из бумажек и сделал вид, что читает.
Меня с новой силой обуяла тоска по диплому. Теперь уже не ради уклонения от разговора с Учителем, а чтобы не дать уклониться ему.
Лён уехал этим же вечером.
Мы стояли во дворе, ежась от пронизывающего осеннего ветра, и не знали, что сказать друг другу. Я не хотела, чтобы он уезжал. Он не хотел уезжать. И мы оба понимали, что расставание неизбежно.
Огонек, каурый жеребчик, выделенный Школой взамен Вольта, похрапывал и беспокойно пританцовывал под вампиром.
– Приезжай в Догеву на практику, – еще немного помолчав, сказал Лён.
– Ты это серьезно? – недоверчиво спросила я. На практику адептов обычно отправляли по дальним селам, группами по два три человека, где они отрабатывали навыки волшбы и писали диплом по результатам работы. Конечно, Догева была куда лучше каких нибудь там Малых Треухов с ящурными коровами.
Он кивнул:
– Присылай документы. Подпишу.
Молчанию не дал возобновиться подоспевший Вал, радостно заоравший издалека:
– А, вот ты где, упырь! Я уж думал, что свалишь, не попрощавшись!
– Прощай, – в голосе Лёна звучала ирония.
Я тоже сомневалась, что троллем двигает бескорыстная сентиментальность.
– Э нет, не так быстро! Я вот чего хотел спросить – цыпа, а как ты узнала, что Манька увязалась за тобой и плутает по этим гхыровым катакомбам? Не позови ты ее в нужный момент – и все, хана нам!
О Маньке я в тот момент думала в последнюю очередь, но напустила на себя многозначительный вид. Тролль посмотрел на меня с явным уважением. Вампир лишь усмехнулся в аккуратно подклеенную бороду.
Я тоже хотела кое кого кое о чем спросить.
– Лён, а о чем ты думал… ну, когда мы лежали под обломками и еще не знали, что спасены?
Вампир заметно смутился.
– Да так, глупости всякие, – промямлил он, уставившись на конскую гриву и теребя повод. – Даже вспоминать стыдно. А ты?
– Ух, я то боялась, что одна я такая дура. Тоже, честно говоря, лезла в голову разная ерунда.
– А я, – вмешался Вал, – я думал, что позорнее такой идиотской смерти только быть похороненным рядом с вами двумя. Вы мне при жизни до того осточертели, что, кабы не кодекс наемников, плюнул бы на гонорар да свалил куда подальше. Но, поелику не плюнул, придется тебе раскошелиться, упырек. Сто монет, как уговаривались. Лучше волменскими золотниками, сойдут и ратомские «ельцы».
– Я тебе что, обменный пункт гномьего банка? – фыркнул вампир, роясь в карманах брюк. – Бери, что дают, и скажи спасибо. Не сильно ты перетрудился за эти три дня, наемник.
– Да лучше бы я три года в угольных копях вагонетки толкал! – начал было тролль и тут же захлопнул пасть, увидев драгоценный камень в руке Лёна. Ограненный алмаз размером чуть побольше горошины, но такой чистой воды, что любой ювелир, не задумываясь, отвалит за него в два раза больше, чем потребовал наемник.
– Последний, – грустно объявил вампир, катая камень по ладони. – Э, нет, не обольщайся, это не надбавка за риск. Это вам с Вольхой пополам.
– Ничего мне не надо! – возмутилась я. – Не оскорбляй друзей деньгами, расплатишься в свой час… более достойным образом.
– Что, и от долга откажешься?
– Не возьму ни под каким предлогом.
– Ты не поняла, – терпеливо сказал Лён. – Я не даю в долг. Я отдаю его.
– Нет, и не уговаривай.
– Уговаривать? Упаси боги! Сиди без стипендии.
– Что?!
– Ты не знала? С тебя вычли за пропавшую лошадь плюс казенная упряжь. Ровно восемьдесят монет, твоя стипендия за четыре месяца.
– Но это нечестно! – взвыла я. – Победителей не судят!
– Нет, их сажают в долговые ямы, – злорадно поддакнул тролль. – Давай камешек, беловолосый. Есть у меня на примете порядочный ювелир, он настоящую цену даст, не то что эти рыночные менялы.
Лён как то странно посмотрел на тролля, протянутая рука наемника вопросительно зависла в воздухе.
«Отдай ему, – подумала я, – не заставляй меня натянуто улыбаться и фальшиво благодарить за деньги, которые, пусть заслуженные, все равно стыдно принимать из твоих рук».
– Прощай, упырек, приятно было иметь с тобой дело, – хмыкнул тролль, сжимая кулак. – Пока, цыпа, ты знаешь, где меня найти.
Я рассеянно кивнула, разглядывая ноющую ладонь, стянутую потемневшим струпом. Рана, против ожиданий, затянулась быстро, буквально в считанные минуты. Ныло и чесалось где то под кожей, но воспаления я не чувствовала. Возможно, давал знать о себе побочный эффект магического врачевания – оно удавалось мне все лучше и лучше, в последнее время – почти машинально. Честно говоря, я вообще не помнила, как залечила эту рану. Все произошло само собой, как у… вампира.
…Из за темноты лужа кажется черной. Но там, где свет факелов касается воды, пляшут алые блики. Ореол крови, медленно расползаясь, колышется вокруг моего тела. Великолепное зрелище. Я и не тороплюсь. Я наблюдаю. Я стою рядом, не отбрасывая тени…
– Arrless, genna! Tredd… Geriin ore guell…
Я тряхнула головой, отгоняя наваждение.
– Ну давай же, – нетерпеливо повторил вампир. – Не доверяешь?
– Что? – оказывается, Лен протянул мне руку на прощание.
– А у меня есть выбор? – наши ладони соединились в прощальном рукопожатии, долгом, крепком, болезненном. Я решительно заглянула в серые, насмешливые глаза.
«Не надейся, Лён. Не думай, что тебе вечно удастся водить меня за нос. Я не успокоюсь, пока не разберу по кирпичику заморочке крепостной вал окружающей тебя тайны. Я возьму эту цитадель, Лён. Я осажу ее со всех сторон, я не дам тебе ни минуты передышки, я буду следить за каждым твоим шагом, и в один прекрасный день ты будешь вынужден отпереть ворота и вывесить белый флаг.
Потому что я не хочу, чтобы у нас были тайны друг от друга. Вот общие – пожалуйста».
Губы Лёна искривились в бесовской улыбке. Он принимал вызов.
– До встречи, – сказал он, разжимая руку. Выровнялся в седле и тряхнул поводьями. Капризный жеребчик захрапел, попятился, приседая на задние ноги. Вампир легонько пощекотал строптивца шпорами, и Огонек, покорившись неизбежному, задорно рванулся с места. Не оборачиваясь, Лён вскинул левую руку в прощальном жесте, и Школьные ворота сомкнулись за его спиной.
– До встречи, – прошептала я, разглядывая ладонь, на которой не осталось и тонюсенького шрама. – До скорой встречи, Лён!
Я догнала тролля, чему тот, похоже, совсем не обрадовался. Мне даже показалось, что он пытается спрятаться от меня за деревом, но там на него ни за что ни про что накинулась мелкая колченогая собачонка, привлекшая мое внимание на редкость противным лаем.
– Далеко собрался, Вал? – вкрадчиво спросила я, наблюдая за безуспешными попытками тролля отогнать собачонку взмахами рук, топотом ног и крепкими словцами. Шавка ярилась все пуще, подскакивая на месте, как ретивая блоха.
– Куш, поганка! – тролль сделал вид, что наклоняется за камнем, и собачонка, поджав куцый хвост, юркнула в ближайшую подворотню.
– Ну, давай делить гонорар, – потребовала я. – Где обещанный «порядочный» ювелир?
– Отсюда рукой подать, – неохотно признался тролль. – Я как раз к нему иду.
– Вот и отлично, я с тобой.
Тролль помрачнел, тоскливо глянул в сторону узкого темного переулка.
– На кой тебе эта канитель, цыпа? Я бы к вечеру поднес деньжата. Тебе, как самой принципиальной, восемьдесят, а мне все остальное.
– Нет уж, пополам, как договорились. Зря я, что ли, восемь лет училась? Почему я должна целиком отдать свой первый гонорар Школе? Я шубу из рыси хочу. И бусы из обсидиана. Знаешь, такие черные, с кулоном. В лавке у Регнера видела.
– Экие вы, бабы, жадные да мелочные, – недовольно крякнул тролль. – Только что нос задирала – мол, не нужны мне его поганые деньги, а теперь о тряпках да побрякушках думает.
– Я маг практик, Вал. Мне положено быть практичной. Ну, пошли, что ли?
Лавчонка (свежеокрашенный домишко с односкатной крышей и расписными наличниками) звучно именовалась «Грай птицей», лужи вокруг нее были аккуратно засыпаны песком, вход под вывеской задернут плотной цветастой занавесью. В десяти шагах от двери Вал остановился, сделав предостерегающий знак.
– Видишь ли, цыпа, – шепнул тролль мне в ухо, подозрительно оглядываясь на сонного стражника, патрулирующего вверенную ему улочку. – Этот тип, ювелир, он не слишком законопослушный гражданин. Точнее, он скупщик краденого. И в его лавке постоянно толкутся продавцы краденого. Меня они знают, а при виде тебя могут и за арбалеты схватиться. Ты же не хочешь получить по болту в каждый глаз, верно? Так что постой тут, в тенечке, а я пойду потолкую с ювелиром.
Я постояла пять минут. Десять. Полчаса. В лавку заходили и выходили прилично одетые люди. Они с опаской косились на меня, принимая то ли за шпионку, то ли за штатную вышибалу. Время шло, а тролль все не возвращался.
Когда я, заподозрив неладное, ворвалась в «Грай птицу», там никого не было. Ни Вала, ни криминальных элементов, ни ювелира. В лавке торговали тканями. Седобородый гном неторопливо перемерял аршином отрез цветастого ситца и в ответ на мой возмущенный вопль: «Где этот жулик?!» – лениво кивнул в сторону запасного выхода.
Странно, но вместе с досадой и разочарованием я ощутила неподдельное облегчение. Эти нежданные и, как мне казалось, незаслуженные деньги смущали меня с самого начала. Тролль удрал и, похоже, далеко и надолго, коль решился навлечь на себя гнев мага. А я уж как нибудь и без камня проживу – крыша над головой имеется, питание в столовой бесплатное, сапоги и куртка еще окончательно не развалились, как нибудь продержусь четыре месяца.
Махнув рукой на уплывшие денежки, я развернулась и потопала обратно в Школу.
Адепты, попадавшиеся мне навстречу, торопились свернуть, а если это не удавалось, то хотя бы прижаться к стене, скромно потупив глаза. Мое эффектное появление посреди гряды в компании полуобнаженного вампира с браслетами из обрывков цепей произвело заметное впечатление на будущих коллег. Я шествовала по коридору как бравый рыцарь по женскому монастырю. За спиной у рыцаря шуршали испуганные и восхищенные шепотки, монашки подглядывали в замочные скважины келий, не решаясь приблизиться и заговорить.
– Вольха! Ну где ты шляешься?! – Подруга выскочила мне навстречу, схватила за рукав и втащила в комнату.
– Да так, пролетела по городу, загрызла парочку бродяг. Надеюсь, их никто не хватится, – я со вкусом провела рукой по губам.
– Брось придуриваться! Лучше скажи, что мне делать с этой дрянью?
– С какой? – насторожилась я.
– Вон, на подоконнике! – Велька возмущенно ткнула пальцем в сторону окна. – Твой вампир принес! Просил тебе передать и ни в коем случае не разворачивать!
На подоконнике лежала невзрачная, завязанная узелком тряпица.
– Что нибудь еще говорил?
Велька отрицательно замотала головой. Плохо скрывая досаду, я развязала тряпицу.
– Вот гхыр! – непроизвольно вырвалось у меня.
– Ну, что там? – не выдержав, прошептала Велька, с опаской заглядывая через мое плечо.
– Алмаз, – как можно небрежнее ответила я, заворачивая углы тряпицы. – Всего навсего алмаз… каратов эдак на десять.
– Какая прорва денег! – сипло вырвалось у Вельки. – А я его на подоконнике бросила, думала, отрава какая. А вдруг бы сперли? Ужас!
– Брось убиваться, зови ребят. Будем обмывать мой первый гонорар.
Лён, как всегда, обманул нас, не солгав. Перед тем, как расплатиться с Валом «последним» алмазом, он отдал Вельке предпоследний. Неужели он предвидел коварную измену со стороны тролля? Или просто хотел сделать мне подарок, но не решился вручить его лично?
– Ненавижу вампиров, – простонала я, ничком бросаясь на кровать. – Мерзкие, дрянные, низкие, лживые кровососы. Ну неужели так сложно было поговорить со мной начистоту? Чтоб он подавился своим дурацким камнем…
– Ты собираешься вернуть ему алмаз? – встревожилась Велька.
– Да ни за что, – невнятно буркнула я в подушку. – Такой глупости он от меня не дождется!
Письмо с нарочным.
«Дорогой Ксан! Спешу уведомить Вас, что аномалия, зафиксированная в районе села Нижние Косуты, бесследно самоликвидировалась. Занимаюсь выяснением причин сего непонятного феномена, но пока безуспешно. По всей видимости, в катакомбах валдаков произошел взрыв гремучего газа, сиречь метана, следствием коего явился гигантский провал не менее 100 локтей в глубину и 500–600 в диаметре. Творимая там волшба развеялась столь же неожиданно, сколь и возникла. Уцелевшие валдаки небольшими группами покидают место катастрофы, избегая контактов с местным населением.
Немаловажная деталь – перед самым обвалом мною был отмечен колоссальный по своему размаху выброс магической энергии, истраченной, по всем признакам, на пространственную телепортацию. Не хотелось бы мне столкнуться с магом, способным на такое.
Передайте Вашей ученице, Вольхе Редной, что ее «подарочек» вернулся ко мне после двухнедельной отлучки и прочно обосновался на подворье. Ведет себя примерно, службу несет исправно, вот только кур гонять повадился, ну да ладно. Все равно толком не неслись.
Кстати, ходят слухи, что на Козьих Попрыгушках завелся призрак. В облике белой лошади, которая якобы скачет по трясине аки посуху, из глаз мечет огонь, из ноздрей пыхает дымом (по холодной то погоде) и норовит укусить либо лягнуть встретившихся путников. Суеверные селяне приносят ей жертвы зерном и хлебом, а она и рада – призрак призраком, а дармового фуража не чурается. Кузьмай грозился ее изловить, да все руки не доходят – то над книгами сидит, то крыша скита прохудилась, чинить надобно, то дождь зарядит. Способный парень, только уж больно осторожный.
P.S. На Вашу просьбу возглавить кафедру Травников и Знахарей в который раз отвечаю категорическим отказом. Не то у меня уже здоровье – по грабам лазить».
Впервые за семьдесят четыре года круг был замкнут.
Арр’акктур тор Ордвист Ш’эонэлл глубоко вздохнул, открыл глаза и поднялся с каменного ложа. С непривычки познабливало. Старейшина почтительно протянул ему плащ. Коротко поблагодарив, Арр’акктур набросил плащ на голые плечи. Коснулся левой груди, задумчиво растер между пальцами комочек свернувшейся крови.
С известных пор алтарь вызывал у Повелителя легкое неприятие. Оставив прочих участников церемонии в пещере, он поспешил выйти на белый свет.
Травница поджидала своего правителя, сидя на оплетенном плющом камне.
– Удалось?
– Да.
– Хвала богам!
– А не хочешь вознести хвалу непосредственно герою, возвратившему камень? – пошутил Арр’акктур, присаживаясь рядом. Келла шутливо взъерошила ему волосы – вольность, разрешенная ей одной.
– Нет, не хочу. Ты и так слишком задираешь нос, мальчик. Лучше расскажи мне о своих приключениях.
– Да что там рассказывать? – Арр’акктур машинально провел рукой по груди, с которой давно уже смылись черные руны. – Повезло, только и всего. Мне попался не просто глупый некромант… а полный идиот!
Конец
|
|
| |
]
