|
Ник Перумов "Война мага" Том первый "Дебют"
|
|
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:41 | Сообщение # 16 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
…Через нагую степь маршировала длинная колонна поури. Командиры знали своё дело, имелись опытные проводники. Войско без труда находило источники, соблюдая строгий порядок, отряды набирали себе воды. Ни толчеи, ни давки, ни беспорядка. Идеальные солдаты. Тот, кто их сотворил, знал своё дело; вот только почему ж не потрудился дать им что-то, хотя бы отдалённо напоминающее душу?
Рысь, раз обратившись драконом, уже не меняла облика. Носилась взад-вперёд над войском, исполняя невероятные кубреты в воздухе. Поури не сводили с неё диких, восторженных взглядов – им, казалось, это никогда не надоест.
Если это иллюзия – то поистине не отличимая от реальности, думал некромант, шагая вместе со своими новыми не то союзниками, не то подопечными. Вопросов поури не задавали. Колонна текла вперёд, словно армия муравьев, движимая не разумом, а инстинктом.
Да, поистине идеальные воины, подумал Фесс. Их не волнует ничто, кроме лишь исполнения воли вождя. Не знающие сомнений, не знакомые с колебаниями. Готовые повиноваться. И значит, тебе, Сущность, донельзя интересно, что же я сделаю с таким прекрасным инструментом в моих руках? Я – Разрушитель, если не по формальному названию, то, по крайней мере, по сути? Ответ, конечно, напрашивается сам собой, но такие ответы… доверять им – себе дороже. Простая тупая логика советует – Разрушитель просто обязан обрушить оказавшуюся в его руках мощь против обидчиков. Он не может не разрушать. Значит, должет ринуться мстить, кому – догадаться несложно. Инквизиторам в первую голову. Не исключено, что и магам Ордоса – от них Неясыть тоже несколько претерпел в своё время, хотя, конечно, сейчас эти «неприятности» не вызовут ничего, кроме смеха.
Как далеко простираются пределы воображения Сущности? Как далеко зашла Она, сотворяя этот мираж? (Вопрос о том, мираж ли это вообще, пока отложим в сторону). Окажутся ли поблизости города, на которых Разрушитель обязан продемонстрировать свою мощь и страсть к уничтожению?
Вокруг, словно в насмешку, тянулась лишь нагая полусухая степь, где воевать можно было разве что с сусликами, а предавать огню и разрушению города разве что земляных муравьёв.
Не слишком-то подходящая местность, что и говорить. Но Сущности зачем-то надо было, чтобы они оказались здесь, чтобы совершили это «путешествие духа», и задача его, Кэра Лаэды, – понять, что же именно нужно Сущности тут, в безжизненных, покинутых краях.
Рысь летала на разведку. Громадное, беспредельное море сухих степей тянулось ещё по крайней мере на двадцать дневных переходов, упираясь в крутые обрывистые берега Илима. Полноводная река набирала силу и мощь в южных горах, на исполинских слепящих лежебоках-ледниках и потом величаво катилась на север. Не слишком широкая – два дня пути – долина Илима славилась плодородием, по реке стояли крепкие вольные города, до сих пор не попавшие под руку ни Халистана, ни его младших собратьев – пограничных ханств, ни Княж-града, давнего и неуступчивого соперника южных царств. Замкампские кочевники тоже пытались брать с Илима дань, однако стены городов были высоки, защитники – отважны, вдобавок на широкой – с одного берега другой едва виден – реке властвовала объединённая флотилия городов, свободно перебрасывая подкрепления и припасы, в тылу осаждающих внезапно оказывались десанты, а перенять реку не смог ещё ни один степной князёк, сколько бы ни пыжился.
Так что же, ему, Фессу, Сущность предлагает пройтись огнём и мечом по цветущей долине? Вполне достойное задание, ничего не скажешь. Но неужели нельзя найти более достойного соперника? Как насчёт того же Халистана? Или самого Салладора?
Нет. Если всё так, как я понимаю, – этим не обойтись. Как и долиной Илима. Только одно могло по-настоящему удовлетоворить Её. И только один город.
Аркин.
Святой Престол. Как ни крути, инквизиторы вроде как насмерть бились с Сущностью. Взять того же отца Этлау, не к ночи будь помянутого… Но сколько же времени займёт дорога туда? Никак не меньше двух месяцев. Несмотря на всю неутомимость поури. Обычному человеческому войску, например, потребовалось бы месяца три, если не все четыре.
Некромант отбросил сомнения.
Войско поури текло на северо-запад, всё больше и больше отдаляясь от Княж-града. Далеко на севере остались окраины Зачарованного леса, загадочного обиталища эльфов; широкий, полноводный Илим лишь ненадолго задержал армию низкорослых воителей. Поури ловко умели переправляться на надувных кожаных мешках, связываясь верёвками в подобия громадных виноградных гроздей.
Именно там, в илимской долине, Фессу встретились первые люди – первые люди в том, что, он хотел верить, являлось всего лишь сотворённым Сущностью миражем. Поури немедля предались своей излюбленной забаве, и только ярость Ишхар, то есть Рыси-дракона, метавшейся над ними и плевавшейся во все стороны огнём, помогло восстановить порядок.
Армия оставила за спиной приречные города и двинулась дальше. Прежним неутомимым маршем, покрывая в день до двадцати лиг, что заставило бы командиров старых корпусов Империи Эбин перевернуться в склепах от зависти.
Фессу оставалось только поражаться своей собственной, невесть откуда взявшейся выносливости. Потому что он ни в чём не отставал от поури, и его ноги не знали усталости.
Иногда Рысь поднимала его на спине высоко в поднебесье, и тогда армия поури разражалась ликующими воплями – очевидно, принимало это как знак расположения Ишхар.
За Илимом всё так же тянулись степи, однако уже не сухие и не полумёртвые. Несмотря на зиму. Когда-то очень давно ничего не помнивший о своём прошлом Неясыть уже шёл в этих краях, правда, куда севернее и западнее.
Дни сменялись днями, всё ближе становились Мекамп и граница «цивилизации». Фесс ломал голову – предусматривает ли выдумка (как он надеялся) Сущности какое-то сопротивление на его пути к цели?
Разумеется, появление целого войска не могло остаться незамеченным. Вдали то и дело возникали быстрые разъезды номадов, но приближаться и уж тем более пробовать вступить в перестрелку не осмеливались. Дракон, парящий высоко над армией поури, наверняка не прибавлял храбрости степнякам.
Здесь, на Западе, по-прежнему господствовала зима. Но поури спокойно шли и сквозь снег, и сквозь метель.
…Мекампский рубеж они прошли, точно нож сквозь масло. Никто не оказал сопротивления. Сторожевые вышки покинуты, частоколы безлюдны. Всё живое, похоже, торопилось убраться с их пути.
Но где же маги и чародеи Старого Света? Они-то не могли – случись такое в реальности – не заметить вторжения поури да ещё и с парящим над армией карликов драконом?
Сейчас Фесс уже нисколько не сомневался, что всё происходящее – один лишь мираж и морок.
Не углубляясь в Мекамп, поури повернули на север, к узкому перешейку между морем и Вечным лесом. Некогда Фесс уже прошёл там.
До Аркина оставалось совсем немного…
И вот они – зимние, заснеженные поля Эгеста. Совсем рядом остался и одноимённый город, город, своего поражения в котором Фесс не забудет никогда и ни за что. И цены, уплаченной за это поражение, он не забудет тоже.
Но второй раз он туда уже не сунется. Там ничего не осталось. Одни только саднящие, ранящие воспоминания, от которых хочется скрипеть зубами в бессильной злости. И как-то разом забываются все разумные слова, что сожаление пусто и бесплодно, что бесконечные «вот если бы…» лишают силы и не дают смотреть вперёд, и заливает тебя такая беспросветная, такая непроглядная чернота, что только и остаётся – найти скалу повыше и головой вниз.
Несколько деревень на пути встретило их пустыми окнами и унылым воем оставленных псов. Поури пошуровали по амбарам, по хлевам и с разочарованным ворчанием вернулись – крестьяне вывезли всё, что могли, и угнали всю живность. Не разгуляешься.
Но цель долгого пути была уже совсем близко.
Аркин. Святой Город на одноимённой реке. В её устье, на сотнях островов и островков, весной, летом и осенью это сделало бы крепость первосвященников совершенно неприступной, однако сейчас река замёрзла и штурмовые отряды поури могли без помех выбрать самое удобное место для штурма.
И здесь, в Аркине, Святой области, армию карликов уже ждали. Святые отцы успели приготовиться к отпору, несмотря на всю стремительность марша.
Предместья, обиталища трудников, опустели. Элегантные загородные усадьбы-особняки первоиерархов – тоже. Всё и вся укрылось за высокими каменными стенами, а стены Аркина строились в расчёте не на простые осады. Камни тут готовы были дать отпор и магии.
Не так давно Фессу уже довелось побывать здесь. В малоприятной роли осуждённого на смерть. С эшафота его тогда стащили в последний момент Север и Эйтери, Сотворяющая, волшебница-гнома. Не без помощи ещё одного существа, явно созданного посредством эльфийской магии…
«Ну что, Сущность? Мы пришли. Ты ведь этого хотела? Проверить своего разрушителя в деле? Посмотреть, как он пройдёт сквозь огонь, и огонь бессильно расступится перед ним? Как рухнут перед силой заклинания стены и ворота, как твоя армия рванётся на последний штурм – со всех сторон, от всех ветров? Ведь я прав, не так ли?!»
Но Сущность на сей раз промолчала. После появления Рыси Она вообще сделалась какой-то уж чересчур молчаливой. Что, если он, Фесс, прав, и девочка-дракон на самом деле защищает его от силы затаившегося на закате врага?
Стены Аркина густо чернели защитниками. Поури, страх и ужас центральных областей Старого Света, здесь, на берегах Моря Призраков, были лишь далекой страшноватой сказкой, но, когда эта сказка вдруг оказалась у самого порога, обитатели Святого города не мешкали. Они были готовы к осаде.
Рысь пронеслась у него над головой, залихватски перевернулась в воздухе и, с каждым мигом набирая скорость, помчалась прямо на ощетинившиеся сталью бастионы.
– Стой! – завопил Фесс, и вся армия поури горестно завыла, протягивая руки вслед улетевшей Ишхар.
Разумеется, жуткого и кошмарного дракона встретили из всего имеющегося арсенала. Катапультами, баллистами и так далее, и тому подобное. Можно было только подивиться запасливости святых отцов, обзаведшихся, наверное, всеми мыслимыми разновидностями метательных машин.
Жемчужный дракон заложил одну за другой три стремительные петли, играючи уходя от летящих с башен зазубренных гарпунов, шипастых стальных шаров, копий и прочего снаряда. Ловко выдохнул огненную струю на шатер одной из ротонд и полетел обратно.
– Знаешь, папа, этих мне совсем не жалко, – объявила она, проносясь над некромантом. – Тех, кто тут командует… если б их по-всамделишному…
Некромант сжал зубы. Только кровожадности в его приёмной дочке и не хватало. А что, если это – врождённая черта драконов? И что им стоит только начать?
– Не стоят они твоего огня, Рыся. Право же, не стоят. Мы покончим с ними, но – в своё время и так, чтобы не замарать ни душ, ни рук.
Поури меж тем просто рвались в бой. Казалось, они готовы штурмовать стены вообще безо всяких лестниц. Подожжённая Рысью ротонда горела весело и ярко; драконий огонь не поддавался никаким усилиям пожарных.
Фесс не стал больше мешкать. Если Сущность так уж хочет видеть мою решительность в этой игре – пусть видит. Тем более, что это всего лишь игра.
Он повторял себе это как заклинание. «Всего лишь игра… всего лишь игра…» Потому что иначе пришлось бы признать – его план потерпел полное фиаско. Сущности удалось его обхитрить.
Да нет, нет, конечно же, нет, в который уже раз принялся успокаивать он себя при виде того, как поури ловко карабкались на крепостные стены.
…И в тот миг, когда армия карликов с дикими воплями ворвалась наконец на парапеты, иллюзия дрогнула. Мир перед глазами Фесса и Рыси поплыл, над землёй поднимались потоки серой хмари, затягивая щедро политый кровью лёд, основания башен, мосты над рекой и само сражение.
Не успев и глазом моргнуть, они вновь очутились дома, если, конечно, Чёрную башню имело смысл называть «домом».
На той же ступени мраморной лестницы, откуда началось их странное приключение. Те же самые. И – не сомневался Фесс – в самой Чёрной башне всё происходящее заняло не больше нескольких секунд.
Сущность добилась своего и вернула их назад, полностью удовлетворённая? Да, он послал поури на штурм, но не добился победы. Не отомстил. Не лицезрел смерти ни одного из врагов (прежде всего – отца Этлау, конечно же). Главная кровь не успела пролиться. Или цель Сущности состояла вовсе не в этом?..
Рысь, тоже ошеломлённая, глядела на него.
– Папа, мы вернулись…
– Нетрудно догадаться, – хмыкнул Фесс. – Мы вернулись. Вопрос только, отчего и почему.
– Я чувствую, что Она довольна, – шёпотом призналась Рыся. – Она довольна, и… папа, мне страшно!
Чтобы девочка-дракон испугалась бы хоть чего-нибудь, это «что-нибудь» поистине должно было вызывать уважение.
– Она довольна… – сквозь зубы процедил Фесс. – Что ж, посмотрим. Посмотрим, – и он решительно шагнул вниз.
Рысь с сомнением покачала головой, но не отстала от него.
На сей раз они спустились на целых два марша, прежде чем знакомый уже туман вновь охватил их.
…И они не заметили, что в этом тумане на ступенях осталась ещё одна фигурка – того самого поури, что назвал себя Глефой.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:42 | Сообщение # 17 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава седьмая
Эвиал. Кинт ближний, руины Скавелла
Валькирия опустилась на колени, провела раскрытой ладонью над губами кирии Клары – так бессчётные века, эпохи и эоны назад юная Дева Битвы проверяла, готова ли душа воина, отмеченного милостью Одина (умереть молодым и в славном бою, когда вокруг трещат щиты, ломаются мечи и весело льётся алая горячая кровь), отправиться в путь к ждущей Валгалле.
Ладонь ощутила тепло. Не физическое тепло ещё не остывшего тела, нет, иное, истинное тепло, исходящее от живой души. Не чувствовалось и привычного трепета, как у умирающего, когда бессмертное начало уже готово вот-вот покинуть бренную, подлежащую огненному погребению плоть. Кирия Клара жива. И душа её как будто не собирается расставаться с телом. Это хорошо. Но вот как привести госпожу в себя? Как излечить?..
Валькирия проделала то же самое с Тави. Всё верно. Ни одна из них не умирает, но обе словно бы выпали из этого мира. И как их теперь возвращать?.. Кицум, этот непонятный «клоун», наверное бы сумел, однако он эвон чем занят.
Райна поднялась с колен. В ладонь сам собой лёг острый и тонкий стальной лепесток метательного ножа. Эта девчонка… может, она и хороша. Может, за ней и стоит неведомая сила. Но простое честное железо – от него не становилось лучше ещё ни одному магу. Конечно, если это железо попадало и вонзалось куда следует. Почему Кицум вознамерился «покончить со всем сам»? Что за глупость?.. Деве Битв не привыкать сходиться в бою с самыми могучими противниками. Тогда, на Боргильдовом Поле, её копье вдосталь напилось разноцветной крови – и синей, и чёрной, и даже белой; легионы Молодых Богов не раз и не два откатывались назад, не в силах сокрушить стоявших насмерть асов и ванов, йотунов и обитателей Муспелля, даже чёрные и светлые альвы тогда выставили свои полки; и кроме этого, множество других Древних Богов вышло тогда под стягом Одина, владыки Асгарда; из разных миров явились они с телами людей и головами волков, соколов или быков, или, напротив, с плотью неведомых чудищ и человеческими лицами. Немало пришло и таких, кто вообще не был похож ни на что.
А на них двигались рати Крылатых Стражей. Богопротивные создания. Мир поделён на Свет и Тьму, Материю и Пустоту, Покой и Движение, Тепло и Холод. Есть мужское и женское начало. И хотя в Асгарде Локи, случалось, дразнили «мужем женовидным», боги и богини там были мужчинами и женщинами. Бесполые Гиганты вызывали в юной Райне какую-то дремучую, дикую ненависть, смешанную с отвращением. Тогда она могла летать – велика ещё была Сила Древних Богов, – и отряды Дев Битвы сталкивались в воздухе с Крылатыми Стражами, копья и дротики валькирий собирали обильную жатву и древки по всей длине окрасились зловонной зелёной кровью.
Но тогда они не устояли. А сейчас валькирия Райна, видевшая все три Великих эона[6 - Первый эон – Древние Боги. Второй эон – Молодые. Третий эон – Новые Боги.] Упорядоченного, вдруг ощутила себя вновь молодой, вновь стоящей в рядах подруг при виде столкнувшихся двух сил. Фигуры словно бы размывались, раскрывалась затягивающая, завораживающая глубина, так что валькирия едва не забыла о своём намерении.
Нож серебристой рыбкой скользнул над обугленной землёй. Столкнулся с крутящейся серой стеной и разлетелся мелким крошевом блистающих огненных брызг, словно она, Райна, изо всех сил швырнула в стену дорогой хрустальной вазой. Эта дрянь Сильвия даже и бровью не повела, она словно вообще не заметила брошенного валькирией оружия. Глаза девчонки казались прикованными к Кицуму и только к нему одному.
Райна в отчаянии чуть не рухнула на ещё неостывший пепел. Проклятье! Как она ненавидела это леденящее, иссушающее бессилие! Наверное, последний раз она испытывала такое всё на том же Боргильдовом Поле. Бесконечные века протекли с того дня, она давно потеряла счёт своим сражениям, но всегда, всегда, всегда у неё находилось что-то, чем она могла по меньшей мере досадить врагу. Никогда ещё валькирия не сталкивалась с врагом, могущим игнорировать всё её боевое умение с таким великолепным презрением.
Но тем не менее непреложный закон битвы гласит – соратнику помоги. Пусть даже самой высокой ценой, если это даст возможность выиграть сражение. Валькирия Райна обнажила клинок. Чуть помешкала в раздумье – и вытащила из судорожно стиснутой руки кирии Клары ненужную уже чародейке рубиновую шпагу. С клинками в обеих руках Дева Битвы шагнула вперёд, презрев прямой запрет клоуна Кицума.
…Сколько они бились, Сильвия не знала. Наверное, вечность. Наверное, там, вне пределов зелёного купола, успели вспыхнуть новые звёзды, и они же успели угаснуть от старости. Мир исчез; заключённые в клетку зелёного пламени, сражавшиеся оказались отрезаны от Эвиала, и сейчас – чувствовала она – неведомые силы пытались отрезать их и от Междумирья, вернее – Астрала, откуда в неё, Сильвию, вливалась и вливалась невероятная, непомерная мощь, с какой только и могла она устоять против такого врага.
Кицум казался непобедимым. Его не могли достать никакие финты, никакие фехтовальные ухищрения; старый клоун непостижимым образом уклонялся, причём Сильвия готова была поклясться, что её противник просто в один миг переносился с места на место, исчезая в одном и молниеносно появляясь в другом.
План трещал по всем швам. Сильвия билась насмерть, и она понимала, что здесь её не выручат никакие артефакты Игнациуса. Кто такой Кицум, она старалась не думать; оставалось только надеяться, что чёрный фламберг окажется так же действенен, как и в Эгесте, когда туда рвались орды неведомых чудовищ.
Пока что Сильвия не ощущала никакой усталости, но и Кицум тоже не выказывал ни малейших признаков слабости. Их бой может оказаться вечен, вдруг с ужасом подумала она. Когда-то в детстве от деда она слышала эти страшные сказки – о бойцах, сошедшихся в поединке, бойцах столь могучих, что сами неведомые боги встревожились и заставили противников биться вечно, ибо смерть любого из них означала бы, что на свободу вырвется такая сила, такая разрушительная мощь, что ничего не останется от того горемычного мира, под солнцем которого, на его беду, столкнулись великие воины.
Кицум больше не делал попыток заговорить. Бился молча, и, несмотря на все старания, Сильвия не могла зацепить его даже самым кончиком клинка, не могла даже оцарапать, не говоря уж о чём-то большем.
Брошенного валькирией ножа Сильвия и впрямь не заметила. Фламберг сам защищал свою маленькую хозяйку. Уж с простой-то сталью он знал как справляться – даже если эту сталь метнула рука настоящей Девы Битв.
Удар за ударом, выпад за выпадом. Сколько это будет длиться?.. Сильвии казалось, что её заворожил взгляд Кицума – неотрывный и тяжёлый. Он смотрел ей только в глаза. Её оружие, выпады и всё прочее его не интересовало. Только её глаза.
И Сильвия, словно прикованная, тоже не могла отвести глаз. И, наверное, поэтому она чуть не пропустила момент, когда откуда-то сбоку неведомо почему вдруг возникла валькирия Райна с двумя клинками в руках, в одном из которых нетрудно было узнать ту самую рубиновую шпагу Клары Хюммель.
«Райна. Я не хочу её смерти. Она… хорошая…»
Сильвия чуть-чуть повернулась, намереваясь отшвырнуть дерзкую валькирию одним движением фламберга; однако Райна, взбросив свой собственный меч, в каком-то невообразимом пируэте упала на одно колено – острие рубиновой шпаги прочертило алую полосу на груди Сильвии.
Это была самоубийственная атака. Защититься валькирия уже не могла, и фламберг на обратном движении глубоко врубился ей в плечо.
Словно обжёгшись, Сильвия рванула оружие на себя, не давая ему рассечь Райну пополам. Боль и кровь на собственной груди она почувствовала только теперь.
А Кицум уже налетал, тонко и зло свистела его стальная нить; пошатнувшись, Сильвия вскинула фламберг, но эфес верного меча словно налился текучим серебром, сделавшись тяжело-неподъёмным; фламберг зазвенел, словно взвыв в бессильном гневе.
Ей оставалось жить меньше доли мгновения. Чудовищно быстрый фламберг не успевал, и накаченное сверх предела силою тело не успевало тоже.
Умирать, умирать, умирать.
Серые Пределы ждут тебя.
– Мама!..
Но быстрее, чем фламберг, быстрее, чем разящее оружие Кицума, быстрее мысли и чуть ли не быстрее самого света оказалась та сила, что послала сюда её, Сильвию.
Ожил орб, тот самый, что давил вокруг себя всю магию. С его гладкой, отполированной поверхности сорвалось что-то вроде голубой молнии, ударившей прямо между сражающимися.
Остановилось перепуганное до смерти время. Застонала рвущаяся плоть мира, словно терзали её сейчас клыки неведомого зверя. Зелёный купол вспыхнул нестерпимо-ярким пламенем, Эвиал содрогнулся от чудовищного удара, подобного тому, что грянул совсем недавно в самое основание Козьих гор.
День сменился ночью, и ночь – днём. Высыпала алмазная крошка звёзд, и её вновь смело алым потоком зари. Всё застыло – рухнувшая замертво Райна, из прорубленного глубже ключицы плеча хлещет фонтаном кровь, рассеиваясь багряной пылью; Кицум, так и не довершивший последнего губительного удара; Сильвия, выронившая фламберг и бросившая ладони к лицу, уже готовая принять неизбежное…
Пласты мира разъялись. Скобы несокрушимых скал разошлись, вздрогнули кости земли, и капля яростного зелёного пламени начала погружаться, вспыхивала земля, горел терновник, и в ужасе бежали от проклятого места и звери, и птицы, и призраки.
…Пятеро в огненном коконе падали вниз, сквозь Эвиал. Тяжесть их поединка оказалась непомерной.
Слабы миры обречённых смерти, и не там должно вести сражения Вышним Силам.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:43 | Сообщение # 18 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия I
Междумирье
Сколько они падали? Сколько веков – или мгновений – миновало? Лейт-Ниакрис, выкованный живой клинок, исполнивший своё предназначение; и тот, кого должен был поразить этот клинок, утративший имя, ставший просто Некромантом,[7 - Подробнее см. книгу «Дочь Некроманта».] обратившийся в невиданное чудище и потом очищенный от этой плоти – её отец. Убивший её маму, и дедушку, и защищавшего их семью Михаэля, воина Святого Престола…
Когда ярко выпыхнул в небесах над замком Некроманта пылающий Знак Разрушения, когда обрушились в бездну башни, стены и покои зачарованной крепости, она, Ниакрис, великой ценой выкупила долг своего отца. Взволновались и ринулись на берега волны Великой Реки Времени; разрывая привычный ход событий Вселенной, вспыхнули и погасли миры-призраки, возникла и тотчас уничтожилась материя; до пределов неведомого Хаоса докатились отзвуки этого удара, и сами эти пределы содрогнулись, поглощая и отбрасывая назад грянувшую в их крепость силу.
Смешались сон и явь, века сжались в мгновения и секунды растянулись в годы. Тени и призраки встали на пути отца и дочери; встали и развеялись, потому что силе Лейт и Некроманта не нашлось равных.
О многом говорили они, пока длился этот путь. Долог оказался бы подробный рассказ – потому что нелегко простить пусть даже и собственному отцу смерть родной матери. Тогда, в главной башне, Ниакрис уже простила его, однако отец всё равно раз за разом молча опускался перед ней на колени. И стоял, пока Ниакрис не начинала сердиться и не заставляла его подняться.
Странны пути Межреальности, где в конце концов прекратилась дикая пляска миров и времён, где наконец появилась твердь под ногами, возникла земная тяга, справа и слева от дороги глаза увидели заросли невиданных дерев – Дикий Лес, вечный бродяга Междумирья.
– Яма, – тихо произнесла Лейт, останавливаясь и поднимая голову.
Здесь нет неба. Нет и привычного людям воздуха, и жизнь оказавшемуся здесь может сохранить только магия. Здесь место тем, кого не приняли миры. Кто слишком тяжёл или слишком силён, слишком зол или слишком добр для них. Кто ушёл, кого изгнали, кого выбили силой, кого – колдовством.
– Яма, – эхом откликнулся отец. – Яма… для подонков. Вроде нас.
– Вроде нас, – в свою очередь повторила дочь.
– А впереди…
– Ничто.
– Нет. Нечто. Вечное, бесконечное Нечто.
– Не вечное и не бесконечное, – возразила Лейт. – Место, куда попадают зажегшие Знак Разрушения. Не в одном только Эвиале…
– Откуда знаешь? – удивился Некромант.
– Не знаю. Чувствую, – пожала плечами девушка. – Магия говорит за меня…
– Выросла ты у меня… – прошептал отец. – Магия говорит… А моя молчит.
– Совсем? – встревожилась Ниакрис.
Вместо ответа чародей простёр руку – и рухнувшую поперёк тропы уродливую чёрную осклизлую не то ветвь, не то щупальце, всю усеянную острыми блестящими шипами каждый по локоть, тотчас же охватило пламя.
– Кто-то очень умный устроил это место, – тяжело проговорил маг, глядя на корчущуюся в агонии жертву. – Свобода Сил. Вдосталь магии. Истребляйте друг друга, изгои. Пусть выживет сильнейший. Просто…
– А что делать с сильнейшим?
– А он будет ждать более сильного, – отец повёл ладонью, и пламя тотчас опало. От чёрной ветви-щупальца не осталось даже золы. Распались золою даже твёрдые шипы. – И так без конца. Удобно… Дно Миров, одним словом. В каждой Империи должно быть место, где собираются отбросы и где они грызутся, творя своего крысиного короля. Похоже, кто-то озаботился сотворить нечто подобное и здесь.
– Не слишком ли буйно твоё воображение, отец? – Ниакрис не могла назвать его «папой». Это слово навеки умерло, осталось погребённым под двумя тяжёлыми валунами в дальнем Пятиречье, где восьмилетняя Ниакрис вырвавшейся на волю колдовской силой написала эпитафии матери – волшебнице Дарине и деду – чародею Велиому.
Некромант покачал головой.
– Хотел бы я ошибиться.
– Но как ты можешь утверждать…
– Не могу, – сухо отмолвил маг. – Давай не будем об этом. Пойдём вперёд и посмотрим, что ещё нам приуготовили.
– А кто приуготовил?
– Боги, дочка. Конечно же, Боги. Неведомые, непознаваемые – ведь если есть иерархии сил, то должен же кто-то оказаться на самом верху!
– Хорошее рассуждение… – саркастически хмыкнула Ниакрис. Худая, жилистая, в одежде, что была на ней в день штурма замка, она насмешливо смотрела на высокого седобородого человека – ещё далеко не старого годами, но с морщинами, приличными разве что столетнему старцу.
– Иногда меня посещает вдохновение. Наверное, из меня вышел бы приличный сказитель, – отрывисто бросил чародей. – Ну что… Лейт… идём?
Она кивнула. Отец и дочь прорывались сквозь заслоны с голыми руками, у них не было ни припасов, ни оружия. Смутно, точно припоминая ускользающий сон, Ниакрис помнила какие-то миры, фиолетовое, зелёное или ядовито-жёлтое небо, где они вроде с кем-то бились и, наверное, что-то ели – иначе как они могли бы очутиться здесь? Или всё пережитое – на самом деле лишь отзвуки чародейного сна, а на самом деле от мига, когда над Замком полыхнул Знак Разрушения, не прошло и минуты? Лейт не чувствовала ни голода, ни жажды. Когда она ела в последний раз? Когда последний раз её губы касались влаги?..
Откуда здесь берётся мягкий свет, словно ранним утром, когда светило только поднимается над горизонтом, хотя никакого солнца, конечно же, нет и в помине? Откуда земная тяга? Кто развёл тут все эти живые леса? Кто населил их многоразличными существами?
– Идём, отец.
Узкая тропа, даже не тропа, а щель между сходящимися и почти сошедшимися стенами Дикого Леса вела прямо вперёд. Здесь нет сторон света, нет «севера» и «юга», «востока» или «запада». Нет ничего, кроме «низа» и, соответственно, «верха». Да ещё разлитый повсюду мягкий, совершенно не угрожающий, не внушающий подозрений свет.
– Погоди, – Некромант не двинулся с места. – Погоди… нас там ждут.
Лейт мигом насторожилась – точнее, насторожилась и приняла боевую стойку уже не Лейт, а Ниакрис, верная выученица Храма Мечей.
За сходившимися живыми стенами их на самом деле ждало нечто алчное, голодное и полуразумное. Волны животной ненависти, услужливо подхваченные щедро разлитыми здесь магическими энергиями, докатились до Ниакрис.
– Тварь… жрать хочет, – брови девушки сошлись. Невольно она вспомнила становище поури и свои отчаянные схватки, когда она убивала за горшок дурнопахнущей, почти несъедобной для обычного человека каши.
– Тут таких много, – согласно кивнул отец. – Вот что, дочка, подвинься-ка. Я дело заварил и теперь вперёд пойду.
Ниакрис выразительно пожала плечами. Она простила этому человеку им сотворённое, она чувствовала, что он – её отец, её плоть и кровь, но стать для него настоящей дочерью она не могла. Пока не могла, или не сможет уже никогда – она часто задумывалась над этим. Хотя он – последнее, что осталось у неё во всём бесконечном мире. Ведь даже родного Эвиала у них больше не было. Одно только Междумирье, будь оно проклято сугубо и трегубо!
Некромант, в свою очередь, ответил дочери сухим кивком. В перерывах между приступами обессиливающего, рвущего душу покаяния он всегда делался таким – сдержанным, отстранённым, даже каким-то иронично-насмешливым. Порой он позволял себе отпускать в её адрес колкости.
Стены Дикого Леса заколебались, судорожно выбрасывая из себя поперёк тропы парящие осклизлые щупальца-ветви, усеянные, как и первое, густой щетиной чёрных, до синевы блестящих шипов.
– Отец! – вырвалось у Ниакрис.
Он только досадливо отмахнулся – мол, не мешай.
…Быть тем, кем он стал, – для этого потребны огромные силы и огромный талант. Бывший ротный чародей «Костоломов Диаза» поднялся очень высоко. Он заплатил за знание самую высокую цену, какую только примут у человека. И просто чья-то жизнь в этой лавке – ничтожная мелочь. Так, горсть медяков.
И сейчас Некромант, человек, первый (но не единственный) ученик дуоттов, просто шёл среди кипящей чёрной плоти, небрежными и лёгкими движениями ладоней раздавая незримые оплеухи, от которых тяжеленные извивающиеся ветви так и разлетались в разные стороны, мокро шлёпая о стволы Дикого Леса.
Это просто. Это игра чистых сил, чистой, незамутнённой ненависти. Когда-то она тоже умела так ненавидеть. Та ненависть сгорела во время отчаянного штурма зачарованного замка, сгорела вместе с тем несчастным вампиром, слишком сильно преданным своему господину.
А Ниакрис, не имеющая ненависти, – это уже Лейт, не Ниакрис…
Некромант застыл в небрежной позе на краю тропы.
– Дочка, – его голос неожиданно сорвался. – Посмотри на это. Тебе понравится.
Лейт одним движением оказалась рядом.
Оттуда, где разжимались чёрные склизкие клешни Дикого Леса, открывался широкий вид.
И отец, похоже, прав – лучшего названия, чем Дно Миров, для этого не сыскать.
Яма, или скорее чаша, примерно в лигу шириной. И в неё, в эту чашу, рука какого-то безумного бога в ярости нашвыряла обломки, обрывки и осколки причудливых миров.
Вот – зелёный холм, но на склоне разлеглось нечто вроде чёрной туши какого-то сухопутного спрута; и тут же – вздымаются красные скалы, на них развернуло коричневые крылья существо с длинной змеиной шеей и уродливой, совсем не похожей на благородную драконью головой. Красные скалы рушатся обрывом в фиолетовые заросли, все шевелящиеся, корчащиеся, содрогающиеся; клочья небес всех цветов радуги, очумело мечущиеся облака; агатовые парящие болота с разбросанными тут и там ядовито-жёлтыми пятнами широких, круглых листьев.
Здесь нашлось место застывшему частоколом ледяных игл океану; медленной мелкой реке, влачившей вместо воды массу отвратительного вида слизи; странным перевёрнутым пирамидам, неведомо как удерживавшимся в равновесии на острых вершинах, с широких плоских оснований свисали вниз плети вьющихся растений.
Безумный мир безумного бога. Кладбище. Мусорная яма. Ров для отбросов. Место, куда выводят коридоры Междумирья, дороги, проложенные для тех, кто имел дерзость возжечь над собой Знак Разрушения. Неужели отец прав?
– Когда оказываешься в безумном месте, безумные предположения, как правило, оказываются единственно верными, – заметил чародей. Он по-прежнему стоял, не шевелясь, осматривая открывшуюся их взорам чашу.
– Осторожнее, дочь. Я накинул на нас иллюзию, сейчас мы просто два чёрных шипастых отростка.
Лейт недовольно поджала губы. Она не ощутила и малейшего присутствия магии, а ведь именно этим она некогда славилась. Да, отец… Некромант… на самом деле мог стереть её в порошок, когда она лезла на приступ. Красный Монах, отцовское альтер эго, шедевр его волшебства, тогда пришёлся очень кстати. – Не кори себя, – отец не счёл нужным скрывать, что прочёл её мысли. – Здесь слишком много силы. А у меня накопилось слишком много пустых форм, только и ждущих, чтобы в них что-нибудь отлили. Такое не заметишь. Не бери в голову, дочка. Я так чувствую, прежде чем мы соорудим тут себе мало-мальски пригодное жильё, придётся изрядно подраться.
– Хоть какое-то развлечение, – сухо заметила Ниакрис.
– Это ты зря, дочка. Забыла, что я говорил?..
– Не забыла. Просто пока ещё не поверила. Место странное, но не более того.
– Верно, – криво ухмыльнулся чародей. – Не верь никому, кроме себя, и даже себе не верь – не я ли тебя всю жизнь этому учил?
– Не будем о прошлом, – отвернулась Лейт. – И о том… о чём ты меня учил.
– Прости, – теперь настала очередь отворачиваться чародею.
– Давно простила, – ледяным голосом отозвалась девушка. – Отец… у меня нет сил сейчас говорить об этом.
– Тогда не будем, – с поспешной и в чём-то даже жалкой готовностью отозвался Некромант.
– Не будем, – кивнула Ниакрис. – Лучше пойдём и взглянем сами…
– На что? – резко бросил чародей. – Это Дно Миров. Точнее, одна из его чаш. Та, что связана с Эвиалом. Здесь полным-полно бешеных тварей и безумных чародеев. Сколько мы здесь продержимся?
– Сколько б ни продержались – всё лучше, чем в Эвиале.
– Лучше. Но всё равно…
– Ты хочешь идти вперёд и идти один, – проницательно заметила Ниакрис.
Её отец покраснел, словно мальчишка, пойманный на краже яблок.
– Нет уж. Пойдём вместе. Я не для того зажигала Знак Разрушения, чтобы тебя разорвала на части дикая тварь из Дикого Леса.
– Ну, вот и дождался, – проворчал Некромант. – Выросла доченька. Защищает старого, немощного отца…
– Уж какая есть, – ядовито ответствовала Ниакрис. – Ну, долго будем тут ещё время терять? Идём уж.
Отец молча кивнул. Спуск им предстоял нелёгкий, прямо из-под ног отвесно уходил вниз иссиня-чёрный склон, блестящий, словно политый водой. Лейт осторожно склонилась над обрывом – испещрившие его точки и впадинки каких-то норок не внушали ей доверия. Совсем не внушали.
Тем не менее Некромант, её отец, не колебался ни мгновения. С великолепным презрением он просто шагнул с обрыва, заставив дочь отчаянно броситься следом. Но рука Лейт захватила лишь воздух, отец плавно опускался вниз, полы его плаща раздувались, и вид он, надо признать, имел гордый и даже величественный.
Правда, длилось это недолго. Из норки в чёрной скале стремительно выметнулось гибкое серое тело; несмотря на всю реакцию, Ниакрис так и не успела разглядеть, что это за тварь. Чародей охнул, как-то неловко дёрнулся, согнулся, едва не выронив посох.
– Отец! – вскрикнула Лейт, едва не бросаясь вниз. Как она могла быть столь неосторожной! Как могла упустить из виду такую возможность!
– В… всё в порядке, – донёсся снизу слабый голос Некроманта. – Н…ничего страшного. Пустяк, царапина. Я спускаюсь дальше.
Однако аура волшебника – незримая ни для кого, кроме Ниакрис (во всяком случае, она на это надеялась), – аура волшебника подёрнулась темно-лиловым цветом боли и страдания. Плавный щёгольский спуск больше походил теперь на беспорядочное падение. И поздно было уже бросаться следом, потому что верёвкой чародей не обвязался (верно, счел это ниже своего достоинства).
Тем не менее до земли он добрался. С видимым трудом выпрямился, помахал Ниакрис рукой.
– Прыгай, дочка. Только подальше от утёса. Тут полно всяких любителей бесплатной кормёжки. Я тебя опущу.
Лейт потребовалось собрать в кулак всё мужество Ниакрис, той, что бестрепетно и отчаянно лезла на штурм заколдованного замка. Обрыв имел в высоту добрых три сотни локтей.
…Она прыгнула, оттолкнувшись что есть мочи. И на миг мелькнула безумная мысль – «а ведь если он хочет от меня отделаться, то…»
Однако не прошло и доли мгновения, как девушку окутало словно мягкой периной; незримый кокон стал неспешно опускаться. Лейт взглянула – поверхность утёса и в самом деле покрывали бесчисленные отверстия чьих-то нор. Из черноты то и дело возникали донельзя малосимпатичные челюсти, клыки, резаки, клешни и тому подобные средства расправы с ближним. Сквозь Ниакрис потоком струилась Сила, бесконечные реки Силы, и она не удержалась – когда навстречу ей в напрасной попытке достать лакомую добычу вновь мелькнуло серое змеиное тело, она от всей души послала наперерез послушно сорвавшийся с пальцев поток пламени.
Корчащаяся в муке змея низринулась вниз. По серому панцирю весело и борзо бежали огненные струйки, это пламя невозможно залить водой и сорвать ветром.
– Давай-давай, – мстительно прошептала девушка, однако снизу тотчас же донёсся недовольный голос чародея:
– Ума лишилась, дочка?! Ты б ещё покричала погромче – тут мы, тут, идите, берите нас?! Думаешь, здешние набольшие по сторонам смотреть обычая не имеют?!
Отец был прав, и Ниакрис прикусила язык, загоняя обратно уже готовые вырваться едкие, непокорные слова. Не хватало им ещё тут ссориться…
Тем не менее она благополучно достигла «низа». Над головой матово светился ровным светом купол «неба» – никакого «солнца» здесь, само собой, и в помине не было. Под ногами оказался какой-то упругий мох не шибко приятного ядовито-фиолетового оттенка. В нём тоже кишмя кишела какая-то мелкая противная живность, и в первый миг Ниакрис ощутила нечто вроде облегчения – если это похоже всего лишь навсего, скажем, на Змеиные леса Кинта Ближнего, то это ещё полбеды. Собственно говоря, это даже и не беда. Безмозглые чудища – они и есть безмозглые. Сила – это ещё не всё.
– Мрак и бездны, – услыхала она негромкое проклятие отца. Некромант стоял, согнувшись. Низ плаща распорот, подол потемнел от крови.
– Ты ранен? – Лейт метнулась к нему.
– Нет, порезался, когда наводил красу на ногти, – ядовито ответствовал чародей. – Будь осторожна, дочка, – эти жучки под ногами, по-моему, неплохо владеют боевой магией.
– Магией? – непритворно удивилась Ниакрис. Встала на колени, вгляделась в деловитую суетню многоногой мелочи… и чуть ли не с криком отпрянула.
– Полюбовалась, девочка? Это тебе похлеще, чем у поури, – желчно заметил отец. – Дно Миров. По-другому и не скажешь, – последние слова он почти что выплюнул.
– Это… люди?..
– Ага, – кивнул чародей. – Хотел бы я знать, кто их превратил в муравьёв… или же, напротив, муравьёв сделал почти что людьми. Да ещё и позволил им повелевать магией. А ты говоришь…
Ниакрис ничего не говорила, но вступать в спор по этому поводу сочла излишним.
А люди-муравьи под ногами невесть откуда свалившихся на их крошечные головки гигантов уже готовились к отпору. Заполошные метания в разные стороны закончились, среди причудливой травы выстраивалось нечто вроде боевого порядка.
– Ишь ты, – покачал головой чародей, – не боя…
Из травы прямо в лицо ему прянула самая настоящая молния. Сознание Ниакрис не успело даже заметить угрозу – а вот Некромант не сплоховал. Изящный и небрежный жест – молния распалась облаком блистающих искр у самого лица. Отец болезненно дёрнулся и ругнулся, прижимая ладонь к лицу.
– Не совсем успел, – пояснил он спустя секунду, приходя в себя. – Очень прыткие ребятишки, хоть и ростом малы. Пойдём отсюда, дочка, не будем их сердить – кто знает, может, когда-нибудь они нам и пригодятся.
Лейт с сомнением пожала плечами, но спорить вновь не стала. Она против собственной воли и в самом деле принимала на себя роль дочери.
– Идём туда, – показал отец. – Мне придётся лететь, нога ещё кровит, пока не затянул.
– Ты и летать умеешь? – Ниакрис уже устала удивляться.
– Невысоко и недалеко, – смутился чародей. – Так, чуть-чуть… и не летать – левитировать, если уж придерживаться точных терминов.
– А куда? Тут всё вверх тормашками поставлено!
– Значит, найдём самое безумное место. Оно, по теории, должно оказаться ближе всего к нормальному. Приближаясь с другой стороны, так сказать.
Ниакрис огляделась. Верно, тут всё безумное. И здесь предлагается искать «самое безумное»?
– Как тебе во-он те горушки круглые? Они, по-моему, и вовсе в воздухе висят, – она вытянула руку.
– Молодец, девочка, – одобрил её выбор отец. – Туда и пойдём.
– А есть что станем? Я, конечно, у поури к чему только ни привыкла, да и потом разносолами не баловалась, но…
– Отыщем место и поохотимся, – заверил её отец.
Идти сперва оказалось нетрудно. Но только сперва.
Этому месту и в самом деле лучше всего подходило название Дно Миров. Фиолетовый мох быстро кончился. Путь преградила расщелина, залитая непроглядным мраком, и из неё рвался вверх поток сухого жара. Над расщелиной не дрожал воздух – тут нечему было дрожать. А справа и слева вздыбливались… нет, не две скалы, а что-то вроде громадных живых колонн, сотканных из мириадов вьющихся, переплетённых стеблей, побегов и листьев. Листья скорее походили на сплющенные желтоватые пальцы с уродливыми обломанными ногтями. С вершины левой громады низвергался вниз небольшой, но звонкий водопад. Откуда бралась там влага, ответить бы не смог никто. Возможно, тоже из другого мира…
– Пробиваться силой бессмысленно, – резюмировал отец.
– Вправо-влево?.. – Если нет пути вперёд, логично свернуть, с некоторым раздражением подумала Ниакрис.
– Гм. Вправо-влево. Да нет. Придётся поворачивать. Пойдём в обход.
…Дно Миров, по-видимому, не знало, что такое ночь. Всё тот же мягкий свет продолжал разливаться по окрестностям – и ни малейших признаков сумерек или заката. Со времён жёсткой храмовой школы Ниакрис умела точно определять, сколько минуло времени – они с отцом шли уже без малого четырнадцать часов. Некромант, как и говорил, плыл над самой землёй, Лейт – угрюмо и упрямо меряла шагами безумную «землю» Дна.
…Они не сумели обогнуть с виду такой милый и мирный зелёный холм с разлёгшимся на склоне чёрным многощупальцевым чудовищем, так что пришлось потрудиться огню и стали.
– Ну, теперь-то о нас уже все местные собаки узнали, – проворчал отец, когда они оставили дымящийся, выжженный склон позади. Спрут тоже неплохо умел обращаться с магией и раскинул по окрестности целую сеть мелких, почти невидимых отростков-щупов. Ниакрис заработала приличные ожоги на щеке, шее и плече, у чародея-отца вновь открылась и закровоточила рана на ноге. Ну, а мелкие ссадины, царапины (и довольно глубокие) и синюшные следы от присосок гада – уже не в счёт.
Дно Миров представлялось идеальным местом для любителя опасностей и нескончаемых поединков. Но… где же им преклонить голову? Есть ли здесь нормальная вода, которую можно пить, не боясь отравиться? С мясом трудностей не возникнет – хотя деликатесом такую добычу не назовёшь. Кто-то ведь не поленился собрать здесь целый зверинец. Тут не встретишь мирного оленя или косулю. Здесь все жрут всех. Большие – малых. А малые сбиваются в стаи и, в свою очередь, жрут больших. Круговорот, ничего не попишешь. Сам ешь кого-то и кому-то в свою очередь служишь пищей.
Заканчивался их первый «день» на Дне Миров – поневоле Ниакрис тоже приняла это название; да и трудно было бы не принять: отец повторял его непрестанно, словно вбивая в голову непонятливой дочери.
Остались справа опрокинутые пирамиды, остались слева красные скалы с распластанным на них выверном. С этим чудищем они решили пока не связываться. Вот и Летучие горы, как немедленно прозвал их Некромант, – каменные громады и в самом деле парили, ни на что видимое не опираясь. Вблизи они показались Лейт даже красивыми. Под густой растительностью (невесть откуда берущей воду для жизни) скрывался тёмно-синий сапфир, густой, непроглядный, но даже отсюда было видно, что камень огранён.
– Кладбище, – только и покачал головой Некромант. – Уж в этом-то ты можешь мне поверить. Кладбище – и живого, и того, что сотворено было мёртвым.
– Так, может, и не Дно Миров? Может, свалка?
– Может, и свалка, Ниа. Только вот чует моё сердце, что на эту свалку не только нас с тобой зашвырнуло…
Лейт прикусила язык. У неё уже готов был вопрос: «Как долго нам тут сидеть? И что будем делать дальше?»
– Осмотримся, дочка. Дух переведём. А потом… думаю я, что домой нам возвращаться смысла нет.
– Почему, отец? – удивилась Ниакрис.
– Волны Великой Реки… боюсь, они несли нас слишком быстро и неведомо куда. Сколько прошло времени на равнинах Эвиала, не знают даже боги, которых мы с тобой так и не увидели даже за миром. Может, мгновение, и гномы всё ещё стоят, оцепенев, вокруг той проклятой дыры, в которую мы ухнули; а может, тысячи и тысячи лет, так что умерли не только все люди, которых мы – нет, не знали, но хотя бы могли знать, – но ушли в небытиё и современные нам государства. Города распались пылью… или же перестроены до неузнаваемости, языки совершенно иные, реки изменили свои пути, и…
– Хватит поэзии, отец, – решительно отрезала Ниакрис. – В Эвиале прошли века? Что ж, не думаю, что наше искусство там станет ненужным.
Чародей только покачал головой.
– Честно говоря, я бы не возражал, если бы наши странствия вывели нас куда-нибудь… – он неопределённо покрутил поднятым пальцем, – в нормальный мир, ты понимаешь меня, дочка? Нормальный мир. Без этих идиотских пророчеств и проклятий. Без мерзких предателей-дуоттов, которых следовало бы уничтожить всех до единого. Без Западной Тьмы, без инквизиции и церкви. Где мертвецы тихо лежат на погостах, а не порываются сбросить могильную плиту, словно одеяло, и отправиться на прогулку. Где люди и нелюди живут в мире. Где на море паруса мирных купцов, а не пиратов и не хищных имперских галер. И я верю, что такой мир можно отыскать. Я… – он внезапно шагнул к девушке, и лицо его словно посерело от внезапно навалившегося груза годов. – Я мечтал о доме. О доме на морском берегу. У горных подножий. В лесу. Я бы построил дом… и мы стали бы жить там. Я наконец занялся бы своими изысканиями… писал бы книги… взял бы учеников и учил их только добрым, мирным заклятьям… А ты… ты… ты бы выросла, Лейт, девочка. Ты нашла бы человека себе по сердцу…
– И нарожала бы тебе целый десяток внучат и внучек, – ровно проговорила Ниакрис. Чародей не видел, как у неё стала подёргиваться щека.
– Не вижу ничего плохого в десятке внучат, – постарался улыбнуться чародей, но у него это не слишком получилось. – Что же тут такого, Лейт?.. Девушки должны брать себе мужей. Одного, во всяком случае. Ничего не буду иметь против, если тебе захочется иметь двух.
Она сжала кулаки так, что обломанные, короткие ногти впились в ладони.
– Я воин Храма, – бесцветным голосом проговорила Ниакрис.
– Но ты не прошла испытания, – как мог, мягко возразил отец. – Три убийства…
– Я убила. Я убила страшного Некроманта Востока.
– Одного. Но не трёх. И ты убила личину, не меня самого, хотя должна была.
– У меня ещё осталось время, – упрямо повторила Ниакрис. – И я чувствую, что это моё деяние было угодно Силе Храма.
– Погоди, постой, дочка, – чародей примирительно протянул руку. – Ты что же, хочешь сказать…
– Что нет никакой Лейт, которая могла бы выйти замуж и нарожать тебе внучат! – выкрикнула она наконец и сразу же стало легче. Щеки вдруг сделались мокрыми. – Она сдохла, эта твоя Лейт, её сожрали поури в Пятиречье! Сперва оттрахали, а потом сварили и слопали! Или ты забыл?!
– Нет, – опустил голову чародей. – Я ничего не забыл. Ты права. Права… – казалось, он сейчас заплачет.
– И не дави мне тут на жалость! – отчаянно выкрикнула она. – Пожалеть его, видите ли, требуется! Бедная, невинная овечка! Тьфу!
Отец вздрагивал и только всё сильнее и сильнее вжимал голову в плечи. Он не отвечал. Он просто стоял, уронив руки, и Ниакрис вновь ощутила запах свежей крови. Крови – и отравы: резанувшая ногу чародея тварь была ядовита.
Ниакрис вовремя опомнилась. У неё был шанс его убить. Но она простила… хотя простила ли до конца, кто знает? Иногда ей кажется, что да, а потом вдруг захлёстывает настолько одуряющая волна ненависти, что хочется выть и кататься по этой странной земле.
– Одно из двух, Ниа. Или ты всё-таки убьёшь меня – или сможешь простить до конца, – вдруг услыхала она.
– До конца? – она вздрогнула. Сейчас это отчего-то прозвучало как кощунство. – Мама, дедушка, дядя… ты убил их всех. Всех!
– Ты знаешь, почему я это сделал, – последовал вздох.
– Ну да! Высшие интересы! Ради спасения мира! Разумеется!
– Ты знаешь, что я готов был умереть, – тяжело возразил отец. Брови его сошлись.
– Но ты не умер, бездны и демоны! Не умер! Вот он ты, целый и невредимый! Может, ты и это просчитал, откуда я знаю?! Что припрётся сумасшедшая девчонка, перед ней разыграют спектакль… и она, разнюнившись, вытащит любимого-ненавистного папочку из беды, спасёт его задницу!
– Ты очень высокого мнения о моих дедуктивных способностях, спасибо, Ниа, – сухо промолвил чародей. – Но сейчас…
– Я не замолчу, – прошипела девушка. – Я тебе не дочь, понял? Не дочь!
– Но ведь ты…
– Я простила тебя. Там, в башне. Я поняла, почему ты так поступил. Но… все равно. Сердце… – она пыталась сдержаться, но слёзы лились градом, словно Лейт решила выплакать всё, накопившееся за долгие годы, годы сухих глаз. – Но я тебе не дочь! Запомни это, ты понял?
– Ты уже говорила, и я запомнил, – маг тоже пытался овладеть собой, и у него это тоже получалось плохо. – Да, я остался жив. Случайно. Твоё прощение… твоё благословение – небесный дар, вот только не знаю, от каких богов… Я не мог это просчитать, это предвидеть…
– Ты чародей. Могучий. Ты мог бы убить меня одним мановением руки. Откуда я знаю… – слёзы лились всё сильнее, а речь Ниакрис становилась совершенно бессвязной. Она словно вновь стала маленькой и прибегала с детскими своими обидами к маме, вся в слезах, и мама протягивала руки, и прохладные пальцы касались лба Лейт, а ласковый голос произносил что-то, отчего обида или боль вдруг рассеивались, истаивали бесследно.
Плечи отца опустились совсем низко, однако он всё-таки шагнул к ней, коснулся вздрагивающей, трясущейся спины. Неловко, неумело погладил, не расправляя напружинившуюся ладонь, одними кончиками пальцев и основанием ладони, точно боясь, точно не доверяя ни ей, ни себе.
– Дочка… Лейт… я всё-таки своего добился. Теперь ты готова.
– К… к чему-у? – донеслось сквозь рыдания.
– Убить меня.
– З-зачем? – Ниакрис поперхнулась собственными слезами.
– Мы можем выбраться отсюда только вместе. Или погибнуть тут вдвоём. Последнего достичь несложно, а вот первого – только если мы на самом деле станем одним целым. Я могуществен, это верно, но здесь – Дно, Свалка, Отстойник – называй, как хочешь. Всё случившееся с нами после того, как ты зажгла Знак Разрушения, конечно же, не случайно. Дороги и тропы Междумирья хаотичны лишь на первый взгляд. Они подчиняются строгим законам. Если нас выбросило сюда, значит, в другое место и не могло выбросить. И раз так, значит, нас смогут найти. Найти… и призвать меня к ответу. Я ушёл от уплаты долга, а кредиторы, как ты знаешь, этого не любят. Поэтому давай решим – если ты хочешь, то сразимся. Потому что мне по-прежнему предпочтительно умереть от твоей руки, чем оказаться в лапах… моих заимодавцев.
– Заладил – умереть, умереть! – не выдержав, закричала девушка. Ей казалось, что сердце сейчас лопнет, не выдержав всех тех чувств, для которых она, Лейт-Ниакрис, даже не знала слов и названий. – Живи, я… я тебя… простила…
– Умом. Не сердцем. Им ты, наверное, никогда не простишь, – проговорил отец совершенно мертвенным голосом. – И здесь уже бессильна вся моя магия.
– Магия вечно оказывается бессильна, когда на неё только и остаётся вся надежда, – Ниакрис хлюпнула носом. – Короче…
– Давай думать, как отсюда выбраться, – подхватил чародей уже совсем другим, сугубо деловым тоном. – Но для начала – передохнём. Здесь вроде б подходящее место…
В этом странном мирке не было теней. Свет лился ровно и со всех сторон, совсем рядом, почти над самыми головами нависали сапфировые громады, преспокойно левитировавшие над пропастями.
– У нас ничего нет, – заметил чародей, – но, думаю…
– Из Храма я тоже вышла без ничего, с одной только верёвкой да мечом, отец, не страшно; тем более, что здесь тепло…
– Ещё одна загадка. Кто подстраивал здесь всё это? Чтобы мы не замёрзли, не оказались разорваны в самый первый миг? Здесь есть вода, есть растительность, значит, будет и дичь…
– От одного вида местной дичи меня с души воротит, – проворчала Ниакрис. Она предпочитала пить только воду. Водопадик, низвергавшийся с вершины живой колонны, оказался прохладным и чистым.
– Здесь можно жить, – задумчиво проронил чародей. Сам он не поленился сходить на «охоту» и вернулся с чем-то вроде небольшого оленёнка – однако наделённого отменной зубастой пастью, которая не посрамила бы самого могучего волка.
– Ты думаешь тут остаться? – Ниакрис вытаращила глаза.
– А что, Ниа? Чем это место хуже любого другого?
– Ты ж мечтал о мире… о покое…
– Верно, – чародей с хрустом потянулся. – Но вот посмотрел на всё здешнее великолепие… безумное великолепие… И ты знаешь, что шевельнулось такое, молодое… словно я вновь…
Докончить он не успел. Небеса прямо над их головами вспыхнули яростным зелёным пламенем, во все стороны побежали концентрические круги изумрудного огня. Громоподобный удар сотряс «кладбище миров», качнулись, сталкиваясь и басовито гудя, точно огромные колокола, сапфировые глыбы.
– Отец!
Ниакрис вскочила, мгновенно принимая боевую стойку. Эх, ей бы сейчас хоть какой клинок, хоть дубину…
Она не сомневалась, что их посетили те самые таинственные «заимодавцы».
Пузырь зелёного пламени ударился о чёрный блестящий камень в полусотне шагов от Некроманта и его дочери. Брызнули во все стороны огненные брызги, зашипели, бессильно угасая и не находя себе пищи.
А на поверхности чёрного камня, вскипевшей от нестерпимого жара, остались пятеро. Неведомым образом уцелев в огненной купели.
Немолодой мужчина. Девчонка, наверное, чуть помладше её, Ниакрис. Рядом валяется громадный чёрный фламберг. И три женщины, все – лежат без движения. Убиты? Ранены?..
Некромант медленно поднялся, расширившимися глазами глядя на диковинных гостей.
– Круг замкнулся, Ниа. Это за нами.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:43 | Сообщение # 19 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия II
Междумирье
– Почему ты не вмешался, Учитель?
Он ждал ответа. Вечный воин оставленного навек Хединсея. Его последний тан. Переживший своего сына, внуков, правнуков и праправнуков. Он был моим учеником. Я отказался от Зерна Судьбы, чтобы спасти его в тот последний день несчастливой битвы. Я сделал его жизнь долгой. Очень долгой. И теперь нельзя уже отмалчиваться.
– Ты был там, Учитель. И ничего не сделал. Не говори мне о последствиях! Ты был воплощён в сокола, сил – не больше, чем у мага того мира. Это не пошатнуло бы Весы!
– Скажи это Четырёхглазому, – раздался мощный рокочущий бас у меня за спиной. – И не дерзи наставнику, Хаген!
– Брат, – я не повернулся. – Он прав. Он поставил вопрос, и я отвечу. Наверное, я слишком долго вынуждал тебя сидеть в Долине, Хаген…
– Да уж, – фыркнул тот. – И кем, Учитель! Целителем! Даже не боевым магом! Знахарь-лекарь, мазилки-припарки! Тьфу! Истинный воин излечивается от своих ран сам.
– Это верно! Излечивается сам, а именно – крепким вином, применённым как внешне, так и внутренне, – рявкнул Ракот. – Вот единственное достойное воина снадобье! А все лекари…
– Брат, брат, оставь. И насчёт лекарей не надо. Мы вместе решили, что облик и занятия Динтры наилучшим образом отвечают…
– Всё равно, – прогремел Ракот, подходя к своему любимому креслу. – Негоже так…
– Послушай, – я поднял руку, – давай оставим эту тему. Ни до чего не договоримся, а от твоего рыка у меня начинают болеть уши. Бери лучше тавлеи. Сыграем.
– Учитель, – в упор взглянул на меня Хаген.
– Да, я не вмешался, – я не отвёл глаз. – Не так давно ты говорил мне о сильных магических возмущениях в шести ключевых мирах…
– Мельин, Эвиал, Зидда, Скорбок, Вемсте и Хьёрвард, – докончил Хаген.
– Зидда – я там был, – пробасил Ракот. – Отвратительный мирок, жуткая дыра, до сих пор удивляюсь, как…
Я вздохнул. Мой брат Ракот никогда не изменится. И все эоны времени для него – ничто.
– Неназываемый хитёр. Чем дальше, тем больше я начинаю верить, что он действует по заранее обдуманному и проработанному плану. И сумятица в опорных мирах…
– Неназываемый да, обрёл хитрость, – кивнул Ракот. – Хотел бы я знать, как он сумел сотворить себе козлоногих?
– Я бы тоже, – напряжённо сказал Хаген. – Но речь не об этом. Сейчас это уже не столь важно. Они свили гнёзда в этих опорных мирах. Если миры падут – а в особенности Хьервард – остановить прорыв мы…
– Сможем, сможем, – небрежно отмахнулся Ракот. – Уж сколько таких прорывов заткнули!
– Но какой ценой, – потемнел Хаген. – Пока не рухнул ни один из многих опорных миров, наши крепости стоят; но Враг перестал обращать внимание на миры рядовые. Он взялся за самые крепкие орешки.
– Ну да, – кивнул бывший Владыка Тьмы. – Ему подавай те, что как раз и служат источниками той Пустоты, которой мы его сдерживаем…
– Тихо! – я невольно поморщился.
– Брат, ты что? – удивился Ракот. – Уж не хочешь ли ты сказать, что даже здесь, в твоём потайном замке, стены тоже имеют уши? И исправно сообщают обо всём Его Неназываемости?
– Не знаю, есть ли здесь уши, но о таких вещах вслух предпочитаю не говорить, – отрезал я. – Наши с тобой голоса, брат, могут далеко разноситься.
Ракот сверкнул глазами.
– Если нас кто-то слушает – найдем и чем слушает – отрежем!
Старые замашки Властелина Тьмы не так-то легко забыть. Даже спустя столько времени.
– Не о том речь, – сумрачно и нетерпеливо прервал его Хаген. – Я спрашивал Учителя – отчего он не вмешался в Эвиале? А теперь один из Драконов-Хранителей погиб, нет и его Кристалла. Мир ослаб. Защита от свившей там гнездо гнили уже и так подорвана. Мы можем его потерять. Учитель, пошли меня туда. Почему ты не вмешиваешься сам и не даёшь сделать этого мне?
Хаген тоже оставался Хагеном. Воином, превыше всего ценившим открытую схватку. Честную, грудь на грудь. К сожалению, в нашей войне такое невозможно.
– Хаген, Эвиал слишком важен для нас, чтобы потерять его на обратном ходе Весов. – Он должен меня понять. Он мой лучший Ученик, пусть даже у меня давным-давно уже нет Зерна его Судьбы. – Ни я, ни Ракот в открытую вмешаться не можем. Кроме того, есть и ещё одно обстоятельство. Мы привыкли считать Западную Тьму простым порождением Неназываемого… игнорируя тот факт, что нигде больше ничего подобного нам не встретилось. И потому нам приходится быть особенно осторожными. Я имею в виду, с личным вмешательством. Весы…
– Я забыл, сколько раз слышал это, – скрипнул зубами Хаген. – Взглянуть бы на те Весы… да и обломать им коромысло, раз и навсегда!
– Даже Четырёхглазый не знает, где они и есть ли вообще, – заметил Ракот. – Просто всегда, когда мы вступали в бой, победа оставалась за нами… ненадолго. Взамен истреблённых врагов невесть откуда возникали новые, вчерашние союзники поворачивали оружие против нас, и в конце концов… – Он раздражённо и зло махнул рукой.
– Выходило куда хуже, чем вначале, – докончил я. – А вот когда за дело брались те, кого мы поддерживали не в открытую, исподволь, – удача нам сопутствовала. Вспомни хотя бы Восстание Безумных Богов. Ты подал тогда прекрасную идею – подавить его при помощи Гильдии боевых магов…
– Так почему сейчас нельзя бросить их всех в Эвиал? – хмуро спросил Хаген. – Учитель, я не знаю всех твоих замыслов, но считаю…
– Хаген, мы не знаем главного. Мы не знаем, что такое Западная Тьма.
– Ясно кто! – бывший тан Хединсея стиснул кулаки. – Тварь Неназываемого! Его отродье!
– Если бы, – прорычал Ракот, резко и нетерпеливо щёлкнув одну из расставленных для игры фигурок. Большой Драккар немедленно воспарил над доской и закачался на увенчанных белыми барашками волнах. Над бортами замелькали крохотные шлемы бойцов. – Если б, Хаген. Тогда, в конце концов, можно было б и в самом деле выжечь всё это калёным железом!
– Не преувеличивай, брат, – поморщился я. Всё-таки Ракота порой заносит. Словно он и не Бог, один из двух Богов Равновесия, поставленных самим Упорядоченным. – Ничего выжигать мы не станем. Забыл, чем это кончилось в первый раз? Резня Пяти Миров?[8 - Резня Пяти Миров – первая (и последняя) попытка Новых Богов непосредственно, силой оружия покарать то, что им представлялось Злом, имевшая место почти сразу после их воцарения в Упорядоченном. Закончилась массовым безумием, охватившим пять астрально связанных между собой миров, и мириадами погибших – и людей, и нелюдей.]
– Мог бы и не напоминать, – буркнул задетый Ракот, хватаясь за громадную кружку с пивом.
– Прости, – я тронул Летучего Паука. Фигурка немедленно расправила крылья и засучила лапками, готовя к бою ловчую сеть. – Не будем больше об этом. Хаген, я хотел бы попросить тебя…
– Готов отправиться немедленно, Учитель, – отчеканил тот. – В Эвиал? В Западную Тьму?
– Нет. К одним моим старинным знакомым.
Хаген хищно усмехнулся.
– Позволь мне угадать, Учитель. Читающий Заклятья?
– Молодец! – Ракот потянулся к погребцу, откинул узорчатую крышку, взором знатока пробежался по заключённым там бутылкам и глиняным амфорам. – О, возобновил запасы «Крови богов»? Моё любимое.
…Ракот категорически не разделял любви Старого Хрофта к простому ячменному пиву.
– Только не он, а его далёкий потомок, – уточнил я. – Но значения не имеет. Времена изменились. Думаю, на сей раз их цена не окажется столь чрезмерной.
– Я отправляюсь немедленно, Учитель.
– Наймёшь Читающего. И вместе с ним отправитесь в Эвиал. К самому рубежу этой самой Западной Тьмы. Признаюсь честно, она меня тревожит.
– Понял, – Хаген церемонно поклонился. Некоторых своих привычек он держался прямо-таки с фанатическим упорством. Хотя минуло уже невесть сколько лет. Он не хотел меняться. Словно подчёркивая лишний раз, что ничего не изменилось, что мы всё те же, как в дни отчаянной схватки за Хединсей или безумного штурма Хранимого Королевства.
Вечность имеет обыкновение проходить так быстро…
– Выяснишь всё, что сможешь. Вернёшься. И тогда мы решим, что и как. Но ради всех Сил – вечных, предвечных и тех, что придут после нас, – сам ничего не предпринимай!
Хаген оскорблённо вздул желваки на скулах.
– Учитель, когда я…
– Да перестань, – я махнул рукой. – Потому и прошу тебя туда отправиться, что «когда я…». Ясное дело, что никогда. Только на тебя и полагаюсь. Поспеши в Долину, устрой там свои дела и…
– Его от почтенности, дородности и правильности этого Динтры уже тошнить должно, – не преминул заметить Ракот.
Хедин вскинул подбородок ещё выше.
– Так сказал Учитель. И это правильно. Никто не заподозрит солидного, пожилого целителя, большого любителя хорошей кухни и молоденьких служаночек.
– А что, последнее тоже настолько неприятно? – невинным голосом поинтересовался бывший Владыка Тьмы.
– Жена воина – его броня, – отчеканил Хаген. – Дозволение удалиться, Учитель?
– Постой, – я поднялся, положил руку Хагену на плечо. – Я знаю, что ты всё сделаешь правильно. Прошу тебя лишь об одном – замкни своё сердце на замок. Что бы ты там ни увидел – не вмешивайся.
– Учитель, тебе нет нужды напоминать мне об этом. Я прекрасно помню, как мы утихомиривали Пять Миров после той Резни.
– Тогда в путь, и да хранит тебя Великий Орлангур.
– Да, хранит… – эхом откликнулся Ракот. – Пусть Четырёхглазый потрудится, поскольку мы сами не имеем на это права.
– Я не подведу тебя, Учитель. Ни тебя, ни наставника Ракота, ни Упорядоченное.
– Таны, – усмехнулся Ракот, когда дверь за моим бывшим Учеником закрылась, – неисправимы. Хлебом не корми, дай только пощеголять пышным слогом. Ты расставил фигуры, брат? Тогда ходи. Всё, что нам с тобой осталось, – это бесконечный турнир в тавлеи…
– Но не забывай, что я впереди. И ты ещё должен мне целую амфору «Старой триеры».
– До чего дошло, – расхохотался Ракот. – Два Бога пытаются припомнить, кто кого угощает вином…
– Брат, – проговорил я с трудом. Горло перехватывало. – Брат, просто мы изо всех сил пытаемся не стать подобными им.
– Ну да, брат, – Владыка Тьмы сжал могучий кулак. – Мы хотим остаться даже не Истинными магами…
– Нет. Просто людьми.
Мы помолчали, глядя друг другу в глаза.
– Ходи, – яростно прорычал Ракот. – Ходи, брат. Твой ход.
Конец первой части
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:44 | Сообщение # 20 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Часть вторая
Глава первая
Эвиал. Храм Мечей
От края до края горизонта – ровная степь, словно здесь прошлась исполинская скалка, раскатывающая в тонкий блин тесто. И застывшее в зените светило – яростное, убийственное, беспощадное.
На бескрайней выжженной равнине стояли две фигуры. Наверное, по весне эта сухая сейчас степь вспыхивает радующим взор цветным разнотравьем; даже неутомимые пчёлы не успевают облететь все заманчиво раскрывшиеся венчики, звенят ручьи и в низинках на короткое время появляются небольшие озёра, словно раскрывшиеся ото сна глаза земли; однако потом вечно голодное солнце слизывает жадными горячими языками все без исключения следы влаги. Степь умирает, погружается в сон – до той поры, пока не утихнут свирепые зимние ветры. И так – без конца…
– Безотрадное зрелище, – заметил Анэто. – Как вы тут живёте, Мег?
Чародейка хлюпнула носом, прижала к лицу и без того уже покрытый бурыми пятнами платок – после сотворённого заклятья, открывшего Тайные Пути ей и ректору Академии, у Меганы не прекращалось кровотечение.
– Во-пегвых, не тут, – она раздражённо комкала белую ткань. – Во-втогых, у нас совсем не так. Гечки, лес, озегца… Скалы… Благолепие.
– Да, а вот эти осели тут, и им, похоже, нравится, – Анэто кивнул на высившиеся невдалеке стены и башни. Мегана только криво усмехнулась.
Теперь хозяйка Волшебного Двора и милорд ректор Академии Высокого Волшебства в невольном молчании смотрели на Храм Мечей. Едва заметная степная дорога обрывалась у самых ног, словно говоря – всё, ведомые пути кончились. Дальше начиналась «страна незнаемая», где мало что значат высокие титулы и признанные всем Старым Светом заслуги. Полагаться следовало только на себя, такого, как ты есть.
Чуть дальше, на широком, расплывшемся холме высились стены цвета пожухлой травы, издали казавшиеся глинобитными. Но кто-кто, а Анэто и Мегана знали лучше, чем кто бы то ни было ещё в Эвиале, что эти «глиняные» стены и башни не поддадутся никаким таранам. Твердыню ассасинов защищало не только чародейство, вернее сказать, чародейство, не только привычное магу Ордоса и хозяйке Волшебного Двора. Здесь потрудились иные силы, и не стоило даже гадать, какие именно.
Чародей и волшебница не торопились, издали осматривая неприступный Храм. Обычному человеку-то он как раз не должен был казаться таковым, и какой-нибудь не шибко умный завоеватель мог даже попытаться взять его на щит – стены не поражали высотой, ров сух и неглубок.
– А ведь как-то раз попробовали… – пробормотал Анэто.
– Что попгобовали? Взять? – откликнулась хозяйка Волшебного Двора.
– Ну да. Халистан, уже довольно давно, Восьмая Династия, по-моему. Решили, что непонятный Храм следует привести к покорности. Так, на всякий случай.
– Могу себе пгедставить, чем всё это кончилось, – проворчала Мегана. У неё из ноздрей по-прежнему сочилась кровь. – Загаза, не останавливается…
– Ага, вспомнил, точно – Хашмид, – воодушевился Анэто, – второй факхар Восьмой Династии. Навербовал наёмников, Вольные Роты, и отправил их вперёд, благоразумно сохранив во второй линии своё собственное войско. «Костоломы Диаза» подошли ближе всех…
– И что? – с кислой миной осведомилась Мегана. Судя по всему, увлечение Анэто военной историей она не разделяла.
– Ассасины ударили ночью. Окружили лагерь, сняли часовых, ворвались внутрь, началась резня…
– Надо полагать, никто не ушёл живым?
– Как ни странно, ушли. Диаз сумел собрать кулак, они выстроили «черепаху» и прорвались. У них нашёлся сильный маг.
– Сильный маг? В Вольной Готе? Сказки, – поморщилась Мегана. – Ладно, Ан, давай сделаем то, зачем пгишли…
– Да, Мег, у «Костоломов» нашёлся сильный маг. Самоучка, вне всякого сомнения, но истинный талант. Самородок, если можно так выразиться.
– И какое это имеет отношение к нашей миссии?
– Самое прямое, Мег, самое прямое! – Анэто воодушевлялся всё больше и больше. – Старый я баран, это следовало проверить ещё в Ордосе! Диаз единственный, кто выдержал прямое столкновение с Орденом и ушёл живым, сохранив половину мечей. Не сомневаюсь, что дело в том маге; так что – не так уж они и неуязвимы, наши славные ассасины!
– Тебе от этого легче стало? – неприязненно поинтересовалась Мегана. – Нам надо спгавиться с Газгушителем, а Хгам – газве мы когда-нибудь с ними вгаждовали? Они не вмешивались в наши дела, мы – в их. Так что оставь свои изыскания и пошли.
Анэто вздохнул и последовал совету.
…Вскоре они уже могли рассмотреть Храм во всех деталях. Над первым кольцом стен поднимались башни, острые, словно рыбьи кости. Неестественно вытянутые, словно они строились вовсе и не для отпора врагу. Анэто прищурился, стараясь уловить закономерность в их расположении. Со стороны это могло показаться вцепившемся в небо диковинным пыльно-жёлтым пауком.
Над башнями в раскалённый, ослепительно-белый солнечный диск целились железные спицы; на них неподвижно застыли вычурные флюгеры: диковинного вида крылатые звери, рыбы с лапами, птицы, в которых начитанному Анэто мерещились сказочные фениксы, а более практичной Мегане – павлины с преувеличенно-пышными хвостами.
За внешним кольцом стен и башен высились бастионы внутренней цитадели, а ещё дальше, в сердце суровой крепости, – ярко-голубые купола самого Храма, воспетые во множестве сказаний. Там никогда не ступала нога ни одного чародея и вообще ни одного человека, кроме, разумеется, самих ассасинов. Никто не смог вернуться и рассказать, что же происходит там на самом деле. Ни один, даже самый лучший разведчик.
Очевидно, чародей и волшебница разом подумали об одном и том же, потому что Анэто вдруг кашлянул и вполголоса сказал:
– Не преуспели даже эти, птенцы святых братьев из замка Бреннер. Не спрашивай меня, Мег, откуда я это узнал и сколько золота мне это стоило…
– Могу себе представить, – согласно кивнула чародейка. Кровотечение наконец-то прекратилось. – Мне в свое время тоже пришлось раскошелиться. Верно, я задавалась тем же самым вопросом, друг мой.
– Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно, – криво усмехнулся Анэто. – Ну, идём, друг мой? Или лучше будет «подруга»? Ждать как будто нам больше нечего.
Мегана согласно кивнула.
– Ничего не имею против «друга», – заявила она. – Тем более, что пол в наших с тобой отношениях ничего не значит. Мы оба знаем слишком хорошо, сколько нам лет…
Неторопливо, сохраняя достоинство, они двинулись к темневшему посреди кольца стен проёму ворот. Само собой разумеется, за ними сейчас наблюдали, и притом неотступно. Гости такого рода не могли появляться часто вблизи Храма Мечей.
…Они не ошиблись. Ещё до их приближения сами собой гостеприимно распахнулись ворота, чародеи увидели выстроившихся двумя шеренгами учеников Храма в золотисто-шафранных праздничных одеждах. Лица ассасинов закрывали такого же цвета плотные платки с узкой прорезью для глаз. Оружия на виду никто из них не держал.
– Впечатляет, – сквозь зубы процедила Мегана. – Ан, а ты уверен, что они не подслушали наш с тобой разговор?
Милорд ректор только дёрнул щекой.
Мегана и Анэто вступили внутрь – и стоило им поравняться с воином Храма, как тот – или та? – сгибались в низком поклоне.
С надвратной арки внутреннего кольца стен запели трубы. Звук был высокий и чистый, в лучших традициях старой Империи. Распахнулись и вторые ворота; правда, пока что и хозяйка Волшебного Двора, и милорд ректор Академии не испытали ничего, кроме известного разочарования: внутри Храма не крылось никаких красот или чудес – ровные, гладкие, тщательно выметенные земляные дворики, низкие глинобитные строения с узкими щелями окон-бойниц скорее походили на портовые склады, чем на легендарную школу непобедимых убийц.
– Под землёй у них тут всё, что ли? – мыслеречь Меганы коснулась разума волшебника.
– Молчи. Здесь никакой защиты может не хватить, – сердито оборвал её Анэто.
За вторыми воротами стало повеселее – появилась зелень, небольшие, тщательно возделанные садики, к каждому растению, заметила Мегана, по специальным трубкам подавалась вода. Строения стали выше и наряднее, резные и витые колонны, ажурные портики, на стенах – затейливые мозаики, барельефы, в нишах застыли причудливые статуи из тёмного камня. Анэто прищурился – статуи изображали собой легендарную Тёмную Стражу Ши-Хуа, первого императора Синь-И.[9 - Будущий великий император Ши-Хуа, по преданию, родился в семье бедных рыбаков, хилым и слабым ребёнком. Восточным краем Эвиала тогда якобы правили ужасные змеевидные чародеи, повелевавшие многими демонами (в этих чародеях легко угадываются дуотты). По жестокому закону, слабых детей забирали слуги дуоттов якобы для того, чтобы кормить ими своих ненасытных чудовищ. Однако мать Ши-Хуа объявила, что её сын якобы умер сразу после рождения, на самом же деле положив его в корзинку и отдав на волю волн Песочной реки. Река отнесла корзину с мальчиком на уединённый остров, где звери и птицы, «те немногие, ещё не лишившиеся по гневу Богов дара говорить» воспитали его. Как уверяли многие древние авторы, «сама Мать-Земля» воспитала героя, наделила магической силой. Собрав войско из своих друзей-зверей, Ши-Хуа вернулся к людям. Он нашёл дорогу к забытому храму древних богов, где, окаменев, стояли могучие воины, полулюди-полудемоны, стражи и слуги сгинувших властителей. Ши-Хуа должен был трижды сразиться с ними один на один. Из всех схваток будущий император вышел победителем, и Тёмная Стража присягнула ему на верность. Со своим войском, к которому присоединились многие люди, Ши-Хуа в кровопролитной войне разбил армию «змееголовых», отбросил их «за дальние пределы» и основал Империю Синь-И. Когда он умер, Тёмная Стража не пожелала служить его потомкам и покинула населённые людьми пределы, унося с собой тело своего повелителя. «И высекли они Ему гробницу в скалах; и положили туда, и задвинули целой скалой, что не пошевельнет и тысяча сильнейших мужей; и сами окаменели, став вечной стражей у её порога. И горе тому, кто тронет их, кто сдвинет и самый мелкий камень…» Скульпторам Синь-И было тем не менее строжайше запрещено изображать в своих творениях Тёмную Стражу из страха оскорбить мстительных и могущественных демонов.] Кое-где воздух даже освежали фонтаны. Храм Мечей явно не испытывал нехватки воды.
Анэто подумал, что Храм напоминает сильно вытянутое яйцо – они с Мег шли к его сердцу самой короткой дорогой, а так называемый «острый конец» тянулся ещё очень далеко.
Сбиться они не могли. На протяжении всего их пути их приветствовали золотисто-шафранные фигуры, охотно и низко кланявшиеся важным гостям; Анэто насчитал двенадцать десятков воинов. Полноправные ассасины? Старшие ученики? Так сходу определить было невозможно.
– Однако нас впустили очень легко, – негромко промолвила Мегана, не прибегая к магической передаче мыслей.
– Ты хочешь сказать – едва ли так же легко и выпустят? – рассмеялся Анэто, однако смех у милорда ректора получился довольно-таки принуждённый.
Мегана раздражённо передёрнула плечами.
Живой коридор кончился перед высокими и узкими железными дверьми – не вратами даже – внутренней цитадели. Створки поднимались на высоту двух человеческих ростов, сплошь украшенные литыми барельефами тонкой работы. Странными барельефами: на них причудливые пятиногие существа сошлись в смертельной битве с человеческого вида гигантами: что гигантами, было ясно, потому что рядом для сравнения были изображены леса, горы и звери. На ряде панелей жуткого вида крылатые бестии, совершенно незнакомые и милорду ректору, и хозяйке Волшебного Двора, насмерть бились с толпами дикарей.
– Ты что-нибудь понимаешь, Ан? – тихонько спросила Мегана.
– Нет, но в Ордосе разберёмся. У меня абсолютная память на такие вещи.
Чародейка не успела ответить – они подошли к самым дверям, и тут створки бесшумно распахнулись. Из тёмного проёма повеяло приятной прохладой.
На пороге появились три фигуры в просторных плащах точно такой же золотисто-шафранной расцветки, как и на остальных ассасинах почётного караула. Лица скрывались под низко надвинутыми капюшонами, руки прятались в складках просторных одеяний.
Мегана отчего-то вздрогнула. Стоявшие перед ней, несомненно, не принадлежали к людскому роду. Хотя внешне, само собой, ничем от людей не отличались. Ну, или почти ничем.
– Всяческого добра и благополучия почтенным хозяевам, – не чинясь, Анэто низко поклонился, словно перед истинным императором древности, когда Эбин властвовал на всех берегах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков.
– Всяческого добра и благополучия почтенным гостям, – слово в слово ответил один из троицы, тот, что слева.
– Легка ли была дорога ваша по эфирным путям? – мгновенно подхватил тот, что справа, сразу давая понять, что набольшим Храма прекрасно известно, как именно добрались сюда чародей и волшебница.
– Благодарствуем, дорога наша легка была по путям эфирным, – нараспев ответила Мегана, в свою очередь отбив земной поклон хозяевам.
– Просим посетить нашу скромную обитель, – вежливо посторонился стоявший слева. Двое других тоже отступили, освобождая дорогу. Стоявший в центре за всю церемонию приветствия не произнёс ни единого слова.
Вступая в чёрный проём, Мегана и Анэто невольно взялись за руки, точно дети.
Внутри оказалось неожиданно просторно, темно, тихо и свежо. Словно и не лежал снаружи прокаленный солнцем двор. Потолок терялся во мраке, стены разошлись в стороны и тоже исчезли. Остались лишь три фигуры, неспешно бредущие перед гостями; одеяния хозяев стали неярко светиться. Под ногами был каменный пол, исчерченный какими-то глубокими канавками, прямыми, дугами и ломаными; время от времени чародеи успевали разглядеть что-то вроде иероглифов, но что означали эти непонятные знаки, не ведали ни Мегана, ни даже Анэто, собаку съевший на расшифровке древних сакральных надписей и утерянных храмовых языков.
Зал был бесконечным. Хозяйке Волшебного Двора начало казаться, будто до её слуха доносится еле слышная нежная мелодия, что-то из глубокого детства, когда девчонкой Мегана (хоть и рождённая в семье сильных чародеев) и думать не думала, что когда-либо встанет во главе могущественного Ордена Светлых магов. Анэто вдруг тоже как-то странно поморщился – милорд ректор Академии Высокого Волшебства вдруг вспомнил своих родителей, о которых он накрепко забыл, ещё сам обучаясь в Ордосе; ему вдруг послышались их полные печали и беспокойства за него голоса. И отец и мать Анэто давно умерли, равнодушный сын забыл, когда в последний раз бывал на их могилах; сейчас же сердце вдруг резануло внезапной болью.
– Не стоит бояться Силы Храма, – не поворачивая головы, вдруг произнёс один из хозяев, тот, что шёл слева. – Она не причинит вам вреда. Она лишь пытается заглянуть вам в душу. Понять, о чём с вами можно говорить.
– Мы пришли с совершенно конкретным делом, – гордо вскинула голову Мег, – к которому Храм не может оставаться безразличным.
– Не сомневаюсь, что широко известного милорда ректора Академии Высокого Волшебства и не менее известную хозяйку Волшебного Двора в нашу скромную обитель привело действительно важное дело, – заметил собеседник.
Обмениваясь вежливыми, но пустыми и ничего не значащими замечаниями, они шли по тёмному залу. Когда впереди наконец замаячил слабый свет, Мегане казалось, что они оставили позади самое меньшее пол-лиги.
Посреди пустого пространства стоял грубый каменный стол, необработанная шершавая плита красноватого цвета, опиравшаяся, словно шляпка гриба, на толстое округлое основание, на манер бочки, тоже каменное. В качестве сидений гостям предложили отполированные до блеска обрубки дерева, попросту говоря – круглые поленья. Потрескавшиеся, они и впрямь казались очень старыми. Мегана и Анэто остановились, не зная, как понимать этот аскетический приём: намеренное оскорбление, высокомерное игнорирование обычаев внешнего мира или, напротив, великую честь?
– Прошу садиться, достопочтенные, – сказал Левый – никакого иного средства различать говоривших у западных чародеев не было. Одинаковые фигуры, одинаковые одежды, даже голоса – и те почти одинаковые. Только «тот, что в середине» молчал, как рыба.
Анэто вежливо поклонился и с достоинством сел – так, словно ему предложили роскошный разубранный трон, а не какой-то залоснённый чурбачок. Мегана поджала губы, задержалась, но всё-таки тоже не стала упрямиться.
– Что привело сюда достопочтенных чародеев? – задал наконец вопрос Левый.
Мегана быстро взглянула на Анэто – мол, давай, милорд ректор. Дипломатия – это по твоей части.
Анэто внушительно кашлянул. Элегантным, исполненным сдержанного достоинства жестом откинул плащ, опираясь локтём на каменную столешницу и изящно поводя раскрытой кистью.
– Достопочтенные хозяева, слава Храма Мечей достигла самых дальних уголков нашего мира. Воины Храма по праву носят имя непобедимых. И сейчас, в грозное время, когда нам всем так нужно единство перед лицом общего врага…
– Вы пришли нанять воинов Храма для штурма Чёрной башни? – негромко осведомился Левый.
Анэто учтиво кивнул.
– Если почтенные хозяева желают, я мог бы предоставить более развёрнутую аргументацию…
«Однако шустры эти храмовники, – с невольным уважением подумала Мегана. – Уже всё знают. Наш рассказ им, считай, не нужен».
– Мы бы хотели взглянуть на неё.
– Нет ничего легче, – Анэто одарил хозяев приятной улыбкой. – Один момент. Позвольте мне произвести одну небольшую демонстрацию…
Сила здесь была. Очень много силы. Анэто артистично, почти и не морщась от боли отката, в один миг создал над столом точную копию Чёрной башни со всеми её бесчисленными бойницами, арчатыми оконцами, малыми и средними башенками, шпилями и тому подобным. Башня медленно поворачивалась вокруг своей оси, давая возможность всем рассмотреть её как следует.
Некоторое время царило молчание. Потом вновь заговорил Левый:
– Почтенные гости хотели бы, чтобы воины Храма проникли внутрь и прервали бы нити жизней тех, кого они найдут в Башне?
– Не совсем так, – медоточиво улыбнулся Анэто, демонстрируя великолепные зубы. – Мы бы очень хотели, чтобы воины Храма, буде у них возникнет такое желание, приняли бы участие в пленении всех, кого они встретят в Чёрной башне. Кроме того, мы и не стремимся бросить в бой одних только воинов Храма безо всякой поддержки, мы…
– Один момент, – поднял руку Правый. – Позвольте мне кое-что сказать. Мы сразу перешли к делу, потому что ценим время наших почтенных гостей. Нам не надо объяснять, кто именно скрывается в Башне. Но в то же время, если речь идет о пленении, логичнее было бы попытаться выманить мышь из норки.
– Совершенно верно! – горячо подхватил Анэто. – Об этом мы и хотели поговорить! Воистину, многомудры воины Храма – они угадывают мои слова ещё до того, как я произнесу их…
– Нетрудно угадать не только слова, но даже и мысли сидящего на пальме, когда внизу собралась большая стая пустынных псов, – с ледком в голосе заметил Левый. – Вы в отчаянном положении, достопочтенные гости. Вы не можете решиться на штурм Чёрной башни, где засел этот ваш Разрушитель, и обращаетесь за помощью к нам. Мы не привыкли играть словами, досточтимые. Мы говорим всё прямо, как есть.
«Угу, нашли дураков, – раздражённо подумал Анэто. – Просто выбрали на сегодняшний день такую тактику. Однако осведомлены они и впрямь неплохо… наверняка имеют своих людей в осадной армии».
– Именно это мы и хотели предложить доблестным воинам Храма, – совершенно прежним, донельзя любезным и дружелюбным голосом проговорил Анэто. – Вы правы, у нас две возможности. Штурм Башни или же хитроумная операция, в результате которой Разрушитель должен покинуть своё укрывище и оказаться в наших руках.
– Воистину мы можем только радоваться, встретив такое единодушие в главном вопросе, – промурлыкала Мегана. – Наши почтенные хозяева не сомневаются, как и мы, в том, что Разрушитель должен быть уничтожен. Мы единодушны – ведь я не ошибаюсь, не правда ли? – в том, что Чёрная башня – величайшая угроза миру со времён создания Эвиала…
– Каждая эпоха склонна считать свои угрозы величайшими, – сухо заметил Левый. – Были в истории Эвиала и бoльшие беды. Разрушитель заперт в Чёрной башне вашим могучим воинством, он пока ещё не сделал ничего ужасного. И не может. Ведь если бы мог – давно бы уже…
– Кто поручится, что он не составляет там ужаснейшие заклинания, которые откроют Западной Тьме дорогу на восток? – патетически воскликнула Мегана, и Анэто внутренне поморщился – хозяйка Волшебного Двора была склонна к мелодраматическим эффектам, словно на сцене бродячего театрика. Излюбленные милордом ректором старые имперские трагики предпочитали скупой аскетический стиль, но на представлениях зрители у них рыдали целыми рядами.
– Никто, – согласился Правый. – Разрушитель – это разрушитель, и этим всё сказано. Анналы Тьмы, бесспорно, верны…
– Значит, вы согласны присоединиться к нам в нашей борьбе? – немедленно спросил Анэто.
– А зачем нам к кому-то присоединяться? – демонстративно пожал плечами Левый. – Вам нужен Разрушитель? Вы его получите, если мы сойдёмся в цене.
Мегана готова была поклясться, что эта троица способна обмениваться мыслями. Не произносивший ни слова, но явно главный «тот, кто в центре», похоже, дал своё согласие. Теперь послушаем, каковы окажутся условия.
– Только если Храм Мечей берётся за какую-то работу, мы делаем её от начала и до конца, – подхватил Правый. – Если нам нужны помощники, мы сами определяем, кто они, чем станут заниматься, и мы же сами расплатимся с ними. На конечную стоимость работы это не повлияет. Мы не строители-подрядчики, старающиеся выбить из хозяина побольше лёгких денег.
– Тогда назовите вашу цену, достопочтенные, – проговорил Анэто, лихорадочно подсчитывая в уме золотые запасы Ордоса и прочих мест, где влияния милорда ректора хватило бы, чтобы заставить правителей потрясти мошной.
– Цена простая: Чёрная башня и всё, что в ней, на вечные времена, – спокойно сказал Левый. – Все артефакты, вся начинка, всё.
– И это только первый взнос, – продолжил Правый. – Вторым взносом станет спутница Разрушителя.
Анэто постарался ничем не выдать своего изумления. У Разрушителя есть спутница? Вот это новость…
– Да-да, спутница Разрушителя, – подтвердил слова товарища Левый. – Она нужна нам.
– Гм… берите, – вздохнул Анэто. – Это, я так понимаю, второй взнос. Простая логика говорит, что будет и третий. Я прав?
– Как приятно разговаривать с умными людьми, – усмехнулся Левый. – Будет и третий взнос, достопочтенный милорд ректор Анэто. Но не золото, не драгоценные камни и даже не магические субстанции…
– Нынче у нас валюта – человеки, – заметил Правый.
– Вам нужен кто-то ещё?
– Именно. И этого человека ты отдашь нам с превеликим удовольствием, милорд ректор. Ибо этот человек известен тебе под именем преподобного Этлау.
На сей раз ни Анэто, ни Мегана не сочли нужным скрывать изумление.
– Но если могущественному Храму Мечей нужен какой-то ничтожный инквизитор… любой ученик Храма притащит его на аркане, я не сомневаюсь, достаточно здесь присутствующим хозяевам всего лишь пошевелить пальцем! – воскликнула Мегана.
– О да, достопочтенная Хозяйка Волшебного Двора, чья мудрость, бесспорно, равна красоте, а красота – мудрости! – поклонился Правый. – Конечно, Храму Мечей ничего не стоит доставить сюда в путах любого из владык земных. Но в наши задачи это не входит.
– Да простится любопытному гостю его невежливость, – встрял Анэто, – Храм Мечей более чем известен рациональностью и продуманностью своих запросов и действий. Я прекрасно понимаю, зачем вам Чёрная башня. Небывалый магический артефакт – сомнений быть не может. Я могу понять, зачем вам таинственная спутница Разрушителя – если эта особа ускользнула от нашего внимания, она уже тем самым просто обязана быть интересной Храму. Но отец Этлау? Какой-то, как верно заметила сестра моя Мегана, ничтожный святоша, потерпевший массу поражений от Разрушителя, так и не преуспевший в своей охоте за ним! Потерявший множество обученных солдат, и владеющих Силой Спасителя монахов, и так далее и тому подобное! Сколько раз они сталкивались с Разрушителем – и Этлау всякий раз выпускал его из кольца!.. На самом деле – если он вам так нужен – пошлите любого воина, он доставит вам сего господина в любом благоугодном для вас виде!
Три фигуры в золотистых капюшонах переглянулись, словно желая показать: мы советуемся.
– Достопочтенные гости, – медленно, тщательно подбирая слова, заговорил Левый. – В нашем мире не так много неведомого и непознанного. А мы, Храм Мечей, очень любим чудеса и диковинки. Отец Этлау – одна из таких диковинок. Это всё, что мы можем вам сейчас сказать.
– Я по-прежнему не понимаю, – развела руками Мегана. – Храм Мечей может захватить Этлау в один миг, как правильно отметил мой коллега. Достаточно лишь щёлкнуть пальцами. Сквозь охрану преподобного отца ваши ассасины пройдут, как нож сквозь масло.
– Что не может нас не озадачивать, – подхватил Анэто. – Почему Храму так важно, чтобы отца Этлау захватили бы именно мы?
Левый и Правый одновременно мягко и дипломатично улыбнулись.
– Достопочтенные гости, по причинам, раскрывать которые Храм считает в данный момент несвоевременным, мы вынуждены именно просить и именно вас захватить отца Этлау и выдать его нам. В знак нашей доброй воли… м-м-м… скажем, что пленение преподобного силами Храма, бесспорно, возможное, приведёт… м-м-м… к ненужной конфронтации нашего Ордена с… впрочем, неважно.
– То есть вступать в «ненужную конфронтацию» с неназванными силами предлагается нам? – поджала губы Мегана.
– Это состояние привычно магам, – с обескураживающей прямотой ответил Правый. – Более того, именно здесь вы можете оказать нам услугу – в обмен на нашу.
– Неужели вы опасаетесь, что мы можем нарушить слово и не выдать вам Этлау? – непритворно изумился Анэто. – Не хотел бы я оказаться тем, кто нарушит данное Храму Мечей слово!
– Есть такие вещи, – многозначительно проронил Правый, – ради которых можно нарушить любое слово. И притом данное кому угодно, даже Храму.
– Вы меня интригуете, достопочтенные хозяева, – с оттенком кокетства томно уронила Мегана. – Признаюсь, вы меня заинтересовали этим… инквизитором.
И правая, и левая фигуры дружно закивали в ответ.
– Лучше вам этого и не знать, прекрасная Мегана, – заверил её Правый. – Примите как данность, что Этлау нужен нам. Примите также как данность, что сам Храм – в силу целого ряда причин, распространяться о которых мы бы не хотели, – не может провести эту операцию. Как я уже сказал – не потому, что наши воины не справятся, нет. Просто тут нужна иная сила. Чтобы предотвратить последствия.
– Но если не справятся воины Храма, что можем сделать мы, простые волшебники? – притворно удивился Анэто.
– Простые, совсем простые… – рассмеялся Левый. – Самые сильные из чародеев Старого Света. А вы – «простые»…
– Никто не сравнится с воинами Храма в искусстве боя, – продолжал разливать патоку Анэто. – Мы же, чародеи, предпочитаем мечу посох. А посох далеко не всегда выигрывает у меча.
– Эта дискуссия о сравнительных преимуществах, бесспорно, интересна, но мы сможем получить от неё куда большее удовольствие, если все наши проблемы будут решены, – свернул разговор Правый.
– Собственно говоря, мы вполне готовы вернуться к обсуждению действительно животрепещущего, – пожал плечами Анэто. – Насколько я понял, Храм Мечей желал бы получить первое – Чёрную башню, второе – таинственную спутницу Разрушителя и третье – человека по имени Этлау. Это всё? Я правильно вас понял?
Правый и Левый разом кивнули.
– На какой срок желал бы Храм получить Башню? Я имею в виду, что настоящее, доскональное изучение такого значимого артефакта не может оставаться уделом одного только Храма в течение неограниченного времени, – Анэто начинал торговаться.
– Нам бы хватило пяти лет, – голос собеседника – Правого – стал мягок и вкрадчив. – И, разумеется, после этого мы бы хотели принимать участие во всех учёных разысканиях Академии Высокого Волшебства. Касающихся всех аспектов изучения Чёрной башни.
– А что же вы там сами собрались делать пять лет? – не удержалась Мегана, тотчас получив под столом увесистый пинок от милорда ректора.
– Мег, оставь, это их дело, их условие. Но мне всё-таки кажется, что срок несколько завышен…
– Господа, – негромко сказал Левый. – Боюсь, вы всё-таки неправильно оцениваете происходящее. Все эти переговоры – знак нашей доброй воли и заботы об участи нечужого для нас Мира. Поймите, уважаемый милорд ректор, вы нам в этом деле совершенно не нужны. Что вы можете нам предложить? Почему мы должны вообще брать вас в долю? Пробиться в Чёрную башню мы сможем и сами. Да, выманить Разрушителя было б заманчиво, но в крайнем случае мы обойдёмся и без этого. А вот вы без нас никак не обойдётесь, вы не поведёте свои отряды на верную гибель, умножая и без того возросшее могущество Инквизиции и лично преподобного отца Этлау. Согласитесь, достопочтенные, это более чем правдивая оценка сложившихся обстоятельств.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:45 | Сообщение # 21 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Голос ассасина, казалось, обрёл способность резать, подобно ножу. Однако и Анэто был не новичком в подобного рода переговорах, хотя их правильнее было бы уже поименовать «перепалками».
– Могущество и доблесть воинов Храма всем известны, – как ни в чём не бывало сказал милорд ректор с приятной улыбкой. – Никто не сомневается, ваши воины способны справиться с Разрушителем голыми руками. Тем не менее считаю нужным заметить, что до сего времени Храм не предпринял ровным счётом ничего, чтобы положить конец бесчинствам вышеупомянутого Разрушителя.
– Это не имеет отношения к предмету беседы, – резко сказал Правый. – Уступайте, милорд ректор, уступайте. Здесь все свои и вам нечего бояться потерять лицо. Все знают, что Храм не торгуется. Мы не назначаем непосильных цен. Тем более, что ваша сокровищница не оскудеет ни на один диргем.
Мегана резким движением поправила волосы, пытаясь совладать с охватившим её гневом.
– Но пять лет… и права на все находки! Это немыслимо! Маги Эвиала нас не поймут.
– Мы скажем им, что сперва требовали Чёрную башню в вечную собственность, сто тысяч двойных диргемов золотом и ночь любви со всеми девушками, обучающимися в Ордосе, – засмеялся Левый. – После этого они станут благословлять вас за умение торговаться. Что же касается нас – нам всё равно, что станет твердить молва о нашем Храме. Сильному нет нужды обращать внимание на якобы обидные слова слабого.
– Ваши шутки, сударь… – вспыхнула Мегана и вновь получила чувствительный пинок от Анэто.
– Мы принимаем ваши условия, достопочтенные хозяева, – спокойно проговорил ректор. – Правильно ли я понял, что вы желаете проделать всю операцию сами, без какого-либо участия нас, магов Ордоса или Волшебного Двора? И никого никуда вам выманивать не надо? Вы сами проникнете в Чёрную башню, плените Разрушителя и выдадите его нам? В обмен на, я так понимаю, преподобного Этлау, потому что спутница Разрушителя, о которой вы говорили, бесспорно тоже находится в Чёрной башне? Я всё правильно понял, достопочтенные хозяева?
Достопочтенные хозяева если и колебались, то мгновение.
– Мы согласны, уважаемые гости, – хором промолвили и Правый, и Левый.
– Согласны на что? – бросила Мегана.
– Мы полностью берём на себя ответственность. Мы и только мы входим в Чёрную башню. Никто никого никуда не выманивает. Мы отдаём вам Разрушителя, связанного и с кляпом во рту. После этого Чёрная башня на пять лет полностью переходит в наши руки. Да, разумеется, в обмен на Разрушителя вы отдаёте нам Этлау, в целости и сохранности, живым и здоровым. Само собой, тоже связанным. Если вас это устраивает, давайте писать формальное соглашение…
– А разве устного недостаточно? – поднял брови Анэто.
– Храм Мечей порядок любит, – усмехнулся Правый.
Деваться было некуда. Мегана и Анэто скрепили своими подписями и личными печатями внушительного вида свиток, где дотошно перечислялись все взятые сторонами на себя обязательства. В числе прочего, чародеи обещали ничем не мешать воинам Храма, когда те приступят к выполнению своей части договора.
– То есть мы должны стоять и не вмешиваться? – гнев Меганы всё время порывался выбиться наружу.
– Совершенно точно, – поклонился Левый. – Стойте и ничего не предпринимайте. Осадную армию можно было б и распустить, но я знаю, что вы на это не пойдёте. Пусть стоит где стояла, только бы не мешалась под ногами у наших воинов. Да, и не беспокойтесь об открытии ваших тайных путей для воинов Храма – у нас свои дороги. Так же скрытые от вас, как и ваши сокрыты от нас.
…После долгого и церемонного прощания Мегана и Анэто отбыли восвояси, миновав всё тот же коридор почётного караула.
– Славную сделку ты заключил, Ан, нечего сказать! – зашипела Мегана, едва только врата Храма Мечей закрылись у них за спинами.
– Мег, прошу тебя… – поморщился Анэто. – Да, они оказались сильнее и хитрее, чем я думал. Но рассуди сама – что мы теряем? Если ассасины покончат с Разрушителем – да пусть себе копаются в Башне! Не разберут же они её по кирпичику, там, полагаю, даже и кирпичей-то не найти.
– И они высосут всё, что смогут! Из такого сокровища!
– Мег, милая, ты забыла главный принцип Храма Мечей? Сколько сотен лет они уже существуют? Пытались ли они когда-либо взять власть? Нет, нет и нет. Хотя возможностей и сил у них хватало. Их, как и нас, интересует знание. Что ж, значительная его часть попадёт в библиотеку Храма. Но они и так владеют великими тайнами – взять хотя бы их бойцов, что не знают поражений. Нет, Мег, если бы Храму нужен был этот мир – Эвиал бы уже лежал под их пятой.
– Ну и как всё это согласуется с твоими планами? Тремя, если я не ошибаюсь? – поддразнила чародея Мегана.
– Прекрасно согласуется, – невозмутимо отпарировал милорд ректор. – Ассасины сделают за нас всю работу. Нам останется только отпраздновать победу, предать Разрушителя обрядам экзорцизма, после чего торжественно сжечь при большом стечении публики. А Башня… Ну что же, в конце концов, пусть они выносят оттуда всё, что смогут. Нас больше интересуют вопросы универсального знания. Башня как таковая, а не возможные магические мечи и прочее. Сам Храм, кстати, насколько я знаю, никогда не прибегал к магическому оружию. Так что подождём. Зато теперь можно с легким сердцем тянуть время.
* * *
Осаждающая армия устраивалась вокруг Чёрной башни прочно, надолго, словно понимая, что стоять тут придётся самое меньшее до весны. Идти на штурм в лютый мороз, когда руки примерзали к копейным древкам, никому не улыбалось. Правда, полки здесь кормили пока что на убой. Мрачная ирония в том и заключалась, что при осаде такой крепости кормить как раз и могли только и исключительно на убой. Правда, об этом согнанные со всех концов Старого Света ратники предпочитали не думать. Двумя санными путями на Северный Клык постоянно гнали припасы, дрова и всё прочее; шлюх тоже гнали, поскольку даже Святой Престол на время решил умерить свой пыл в борьбе со жрицами любви – оторванным от очагов, семей, работ мужикам без баб просто никак. Более того, добровольно отправившимся «на холод» девушкам обещалось прощение и отпущение грехов. Несмотря на это, желающих приходилось собирать при помощи Инквизиции.
Сюда, на крайний север Эвиала, где даже летом не таял лёд в полярном океане, собрали самые разные отряды. И надменные, в тяжёлой броне имперские корпуса под гордыми орлиноголовыми штандартами – но увы, сейчас это была лишь тень истинных корпусов древней Империи, с победами прошедших весь Эвиал из конца в конец и обратно. Имперцы встали обширным лагерем в центре, укрывшись за возвышенностью от северных ветров. Оно и понятно – призрак могущества старого Эбина ещё был жив, перед ним ещё робели. Не все, конечно, но многие.
Напористая дипломатия Анэто, Меганы, но особенно Святого Престола, заставила древнюю Империю зашевелиться. И десятой части не осталось от прежнего числа прославленных корпусов, несмотря на сохранённые гордые имена: Первый Непобедимый, Второй Замекапский, Третий Аррасский, Четвёртый Кинтский, Пятый Салладорский и так далее. Тридцать три корпуса насчитывали имперские силы в годы расцвета, по десять тысяч боевой пехоты и конницы в каждом, да ещё вспомогательные войска, да ещё лёгкая пехота из иррегуляров, которых тогда и за солдат не считали. Нынешние корпуса – одна насмешка, чуть больше тысячи мечей. Конницу давно упразднили за ненадобностью. Пехота старого Эбина очень хорошо научилась сражаться против горячих конных варваров, которые всё равно не принимали боя и откатывались, стоило союзникам-федератам, тоже в конном строю, нажать на них чуть сильнее. Двадцать сотен так называемой гвардейской кавалерии Эбина оставались в столице – беречь священную особу его величества Императора.
Справа от имперцев, ближе к береговой черте, стояли эгестские бароны. Эти пришли охоткой – слишком уж близки оказались их лены к логову проклятого Разрушителя: а ну как с Эгеста он и начнёт, а в другие места даже и не доползёт? Это ведь ещё бабушка надвое сказала, а вот если Эгеста не будет…
Баронские дружины отличались лихостью. Они умели сражаться и в лесу, и в поле, в пешем строю и в конном, владели и копьём, и мечом, и луком. Вот только сражаться они привыкли с крестьянскими отрядами – года не проходило, чтобы в Эгесте не стряслось бы одного-двух восстаний. Состояли на попечении дружин и разбойничьи шайки; от столкновений с эльфами Нарна или Вечного леса бароны благоразумно уклонялись.
У самого уреза льда, на неудобное место выгнали наспех собранное ополчение всё того же Эгеста. Бароны не могли оставить свои замки, зная – в деревнях полным-полно озлобленных мужиков, только и ждущих момента, чтобы пустить своему хозяину красного петуха и разграбить замок. Поэтому самых буйных Святая Инквизиция без долгих церемоний заставила отправиться в северный поход. Ополченцы вооружены были кое-как, одним дрекольем, вилами да косами: настоящего оружия, не говоря уж о доспехах, им никто не доверил.
По левую руку от имперского лагеря раскинули добротные шатры разношёрстные отряды Семиградья. Этих, как говорится, набралось всякой твари по паре. Давно, как говорилось, угас боевой дух неукротимых ересиархов; но городовые ополчения ещё собирались, особенно когда бургомистры и иные набольшие недосчитывались казны, чтобы нанять если не стойких алебардистов из Лесных Кантонов, то хотя бы уж вольницу Волчьих Островов. Горожане хоть и не шибко рвались помирать в дальних краях, однако за свои собственные города стояли крепко. После битвы на Кленовой Равнине, когда имперские корпуса огнём и кровью замиряли впавший в злую ересь север Семиградья, при штурмах положили столько люду, что едва было кому назад возвращаться. И с тех пор городской люд не забыл, как в строй становиться и как за копьё браться. Пошли на север они своей охотой, потому как народ всё больше был грамотный: и молодые купцы, и лихие купецкие приказчики, и мастеровые из тех, что и блоху подкуют, и часы деревянные сделают величиной с маковое зерно. А потому в Семиградье знали – и про лютую судьбу Арвеста, и про то, что в Чёрной башне сидит злой Разрушитель, явившийся из мира Смертной Тени, что на Западе, сидит и ждёт того предсказанного Анналами Тьмы мига, когда сможет, набравшись сил, выйти из её ворот и обернуть мир пустой стороной, так что Западной Тьме только и останется, что рот раскрыть да проглотить лакомую добычу. Семиградцы всё это знали и потому пришли своей охотой. Доспехи у них были добрые, и пожалуй, даже лучше имперских, потому что в богатых купецких городах считалось почётным иметь в доме родовое оружие, выкованное гномами. Обитатели Подземных Царств вели с Семиградьем неплохую торговлю, и сработанные ими мечи, копья, топоры и шестопёры на самом деле служили веками, оправдывая уплаченные за них немалые деньги.
Кроме семиградцев, пришли сюда и ополчения отложившихся от Империи герцогств Изгиба, пришли мекампские рати, даже степные номады, среди которых многие тоже веровали в Спасителя, прискакали на мохнатых своих низкорослых лошадках. Отдельным лагерем, подальше, прикрываясь спинами других, встал особый полк из Салладора. Эти пришли позднее других, сперва эмир послал малое число магов, но потом что-то повернулось в заскорузлой салладорской канцелярии, а может, подействовали угрозы преподобного Этлау, но пришёл особый полк, пеший, укутанный по самые глаза в меха да овчины.
Пришли и аррасские сотни, пришли даже какие-то отряды с дикого пиратского Кинта Дальнего; а вот эльфов, гномов или, к примеру, орков не случилось никого. К эльфам Нарна никто так и не решился отправить гонцов, Вечный лес – к которым по старой памяти заглянули инквизиторы – отговорился, гномы просто заперли ворота в свои пещеры, а орки на Волчьих Островах подняли послов насмех. Эти заявили, что подобных пророчеств уже наслышались во всех видах, а эти даже ещё и какие-то тоскливые. Порядочные пророчества о конце света, заявили орки, всегда должны быть в стихах, исполняться сильными и звучными голосами, да так, чтобы дрожь до костей пробирала даже самых смелых дружинников. А это – не пророчества, а так, даже зайца не испугаешь.
Инквизиторы только шипели от бессилия. Заполучить вольные рати Островов было б неплохим делом, тамошние мореходы (не только орки, а ещё и много других народов, включая и людские племена) славились боевым умением и бесстрашием. Однако на все предостережения и даже угрозы островитяне только смеялись. Послов приняли с почестями, на пиру же упоили до совершенно скотского состояния – мол, отказываться нельзя, смертельное оскорбление хозяевам. Инквизиторы скрипели зубами, но пили, поскольку хитрые островитяне, само собой, отказались не сразу, а прежде затащили послов на почётный пир.
Армия к Чёрной башне собралась более чем внушительная. Не меньше шестидесяти тысяч человек; и ещё не меньше полумиллиона обитателей Эвиала выбивалось из сил, чтобы обеспечить ратников всем необходимым. Сколько трудов надо, чтобы, надрываясь, гнать караван за караваном долгими санными путями – и дрова, и чёрный уголь, и солонину бочками, и муку мешками, и сахар, и соль, и всякое прочее съестное. Всё надо вырастить, собрать, доставить, разместить… А сколько потребно коней и подвод, саней, волокуш и прочей снасти! И, разумеется, никто за это не платит. По слову Святой Инквизиции – и у пахарей бледнеют лица. Охотно отдаётся последнее.
Старый Свет напряг последние силы. И при этом ещё нельзя уводить лучшие обученные полки с берегов, постоянно ожидая вторжения Империи Клешней. И хотя хребет вражьего флота был, как верилось, сломлен в битве у Скавелла, мощи у островитян наверняка ещё много.
Армия стоит у Чёрной башни и ждёт сигнала.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 12:57 | Сообщение # 22 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава вторая
Мельин
По пустому тракту, по заснеженному беспределью вновь затопали копыта коней. Император Мельина, Сеамни и их небольшой эскорт, не жалея скакунов, торопились в столицу. Севадо остался далеко позади. Дорога – узкой, стиснутой не только лесными стенами, но и снежными завалами – оставалась ненаезженной. Некому стало тут ездить; к самому Севадо вел лишь узкий санный след. Видно было, что некому стало и поддерживать дорогу в порядке, расчищать после обильных снегопадов: обезлюдели и окрестные сёла. Зимний день короток, однако Император успел заметить заметённые по самую крышу избушки, многие – с сорванными, провалившимися крышами, поваленными заборами и вышибленными окнами. Редко в каком мелькали слабые огоньки. А ведь когда-то сёлам, стоящим вдоль Поясного тракта, вменялось в обязанность «ночною порой пространства свои освещать факелами, альбо лампами масляными, альбо иными средствами, каковые староста деревенский альбо тиун лорда владетельного годными признают и для общины неразорительными».
Император угрюмо взирал на открывшееся его взору запустение. Здесь, в этих местах, не было войны, не проходили жадные орды морских разбойников – а потребовалось всего несколько месяцев, чтобы обратить некогда вполне благополучный край в обитель призраков.
Кавалькаду сопровождал неумолчный и лютый волчий вой. Император повернулся к старшине эскорта, юноше по имени Сульперий.
– Мой Император? – со всем мыслимым старанием отсалютовал мальчишка.
– Давно ли появились волки?
– Никак нет, мой Император, – парнишка очень старался, чтобы его фразы звучали чётко и отрывисто, как всегда докладывали командирам настоящие центурионы и легаты. – Как зима пала, так и они пожаловали. Волчищи злобные, у-ух! В сам город забегали. На улицах собак рвали, на людей нападали… Господин голова после того велел ворота запертыми и днем держать. Так они через потерны, через водоводы… через стоки, для де… для нечистот, значит.
– Почему не поставили решётки? – резко спросил Император. Волки, дерущие людей на улицах его городов, в его Империи… А впрочем, чего ж тут удивляться? Не ты ли сам бестрепетно шагнул в Разлом, и думать забыв, что сделается с государством в твоё отсутствие.
– Оскудели мы, мой Император, – вздохнул юноша. – Податей мало взымаем, а те, что взымаем…
– Знаю, в столицу отсылается, – холодно кивнул Император.
– Леготу б нам какую… – робко проговорил юноша. – Леготу… совсем народ в нужду вогнался.
Смел, подумал Император. Надо заметить. Такие мальчики мне понадобятся. И притом очень скоро.
– Будет легота, – отрывисто бросил Император, заметив к тому же пристальный взгляд Сеамни. – Будет, как только отбросим пиратов и мятежников за Селинов Вал. А вы, значит, не боитесь со мной ехать? Нас всего ничего, как налетят те же волки…
– Как можно бояться, когда состоишь в эскорте Императора? – заученно ответил Сульперий.
Император усмехнулся.
– Не геройствуй. Быть может, это было и не слишком разумно – ехать таким малым отрядом, но… При надобности поедешь и ни на каких волков не посмотришь. Что же до облегчения податей – облегчим. Как только сможем. Как только врага остановим.
Паренёк заметно погрустнел. Эскорт, слышивший эти слова, тоже повесил носы.
Больше мне нечего им сказать, подумал Император. Армии создаются только за деньги. Я не могу заставить кузнецов ковать оружие для легионов бесплатно. И не могу не выдавать легионерам жалованье.
И тем не менее – Империя держится. Пусть на одной руке, пусть на одном пальце, но держится. И теперь мы сумеем подтянуться. Не постояв за ценой.
К концу короткого зимнего дня кавалькада миновала, помимо разорённых сёл, и два заброшенных баронских замка. Это было совсем уже странно.
…Сперва, завидев невдалеке на холме зубчатые башни замка, Император и Сеамни воспряли духом. Здесь можно было рассчитывать уже на солидную помощь – если, конечно, хозяин замка остался верен имперскому трону. Армия прирастает как снежный ком, главное – начать. Повести за собой первый отряд.
Однако стоило им приблизиться, как все надежды мгновенно рухнули. Замок сиротливо встретил их настежь распахнутыми воротами, подъёмный мост лежит, цепи провисли и покрылись ржавчиной, опускная решётка косо застыла, явно заклинившись, не дойдя до земли двух саженей.
А на покосившейся спице, над провалившейся крышей главной башни бессильно обвисла грязно-серая тряпка.
Признак того, что в замке – зараза. Моровое поветрие.
Император резко остановился.
У самых ворот лежал почти совершенно занесённый снегом труп в выцветшем плаще. Почти занесённый – потому что зверьё явно не давало мертвому покрыться холодным саваном, вновь и вновь упрямо откапывая тело и отдирая лоскуты замороженного мяса.
Лицо погибшего было уже совершенно изглодано, до кости. Рядом валялся простой круглый шишак, под плащом виднелась проржавевшая кольчуга – умерший был воином, скорее всего – дружинником, что служил в замке. Многоцветный, оставшийся ещё от прошлого плащ (когда одноцветные полагались только магам Радуги, двухцветные – особам императорского дома, принцам крови, и чем ниже стоял человек на иерархической лестнице Империи, тем большим разноцветьем отличался его плащ. Простые пахари носили вообще какие-то подобия ярких лоскутных одеял. Вступив на престол и выиграв войну с Радугой, Император в числе первых своих указов отменил дурацкий закон. Аристократия долго и громко возмущалась).
Герб на плаще выцвел, вылинял. В чёрно-зеленом поле расправлял крылья золотой геральдический орел-алерион, снизу тянулась голубая полоса вроде реки с плывущими по ней лебедями.
Покойный правитель Империи, отец нынешнего Императора, некогда помнил на память все гербы своего нобилитета. Его сын отличался немалым пренебрежением к геральдике, и все старания наставников пропали втуне. Кому служил этот несчастный, Император вспомнить не смог. Севадские парнишки тоже не уходили так далеко от дома, только Сульперий, наморщив лоб, с трудом припомнил какое-то имя.
– Болтали, что нехорошей смертью люди в этом замке погибли. Вроде как от морового поветрия, да только не поветрие то было, мой Император, – неуверенно ответил парень на вопрос владыки Мельина. – У меня батюшка – лекарь, мой Император, к нему люди прибегали, рассказывали…
– И что ж рассказали? А если рассказали – так неужели и прозвания замка не назвали?
– Никак нет, мой Император. Совсем перепуганы были. Так батюшка говорил. Меня в то время дома не было.
Остальные мальчишки эскорта испуганно попятились. Сеамни неслышной тенью возникла рядом с Императором, медленно подняла руки, словно разводя перед собою ладонями незримую преграду. Глаза её сделались почти совершенно чёрными и непроницаемыми.
– Магия, – шёпотом уронила она мгновение спустя так тихо, что её слов не разобрал никто, кроме Императора. – Черная магия и, похоже, некромантия. Но я не уверена. Дану никогда не прибегали ни к чему подобному…
Это была правда. Даже в пору самых тяжёлых поражений, когда легионы Империи жгли последние оплоты Дану, их народ так и не обратился к магии смерти. Правда, Радуга все последующие годы не уставала утверждать, что ни к какой некромантии Дану не способны в принципе.
– Что ты видишь ещё? – повернулся к Сеамни Император, однако Тайде только покачала головой и вновь повела руками, словно задёргивая за собой незримую портьеру.
– Магия, – только повторила она.
– Радуга? – нахмурился Император. От разбитых чародеев можно было ожидать всего. В том числе и подобных вещей. Они ни перед чем не остановятся, подумал Император. Как и я.
Тайде покачала головой.
– Не знаю. Что-то незнакомое. Совсем. Чужое, холодное… Не входи туда, мой Император. Там уже никому ничем не поможешь. Зима пока сдерживает заразу…
– Старосту мне найти, – коротко приказал Император, и мальчишки, горяча коней, понеслись прочь от зачумлённого замка.
…Староста отыскался далеко не сразу. Окрестные сёла опустели, все, кто мог, ушли из недобрых мест. И вот что странно – ну ладно, перестали хаживать Поясным трактом купцы, пришли в упадок торговля и ремёсла, но ведь земля-то родить не перестала? На юге, на тёплых морских побережьях сейчас война, туда только дурак побежит.
На этот вопрос трясущийся от страха старик не смог ответить. Подались, мол, кто куда. На запад многие ушли…
– Через Разлом, что ли? – поразился Император.
– Никак невозможно, – бормотал старик. – С полуночи обходили, я так слышал. У Царь-Горы… Ливня-то Смертного нету более, не боится народ…
– А дальше? – жёстко бросил Император.
– Болтали всякое, повелитель… Фисим-кожевник ажно к Вольным намылился, и не он один… мол, справедливые они и народ, который на их работает, не примучивают. Мол, нет там баронов с нобилями, всяк трудится в поте лица своего и сколько наработал, столько и имеет, честную подать отдав…
Император мельком бросил взгляд на лица своего эскорта – мальчишки слушали старика, разинув рты и вытаращив глаза. А ну как и они решат, что лучше поискать счастья под Нелюдями?.. У них-то в Севадо вообще край…
– Будет болтать, – холодно произнёс вслух Император. – Замок этот… заразный. Приказываю – ворота завалить. Накрепко. Поставить стражу. Никого не подпускать. Хватит с нас и тех мародёров, что там уже побывали и после этого по всей Империи шатаются.
Император попытался выяснить, как началась беда, но старик только тряс головой и ничего не мог сказать. Выходило, что в замке все заболели словно в одночасье. Ночью. Утром над башней уцелевшие подняли серый «чумной» флаг, потом внутри зазвенели мечи – часть дружинников, похоже, пыталась вырваться. Ворота так и остались раскрытыми. Впрочем, далеко убежать не смог никто – самые удачливые умирали уже за стенами, на подъёмном мосту и самом краю рва. Как и тот несчастный, на которого наткнулся Император. Никто из перепуганных поселян не осмелился войти внутрь или хотя бы прикоснуться к погибшим. Часть тел потом загадочным образом исчезла, часть так и осталась валяться. Больше в замке никто не видел никого живого. Владелец, его семья, дочери, молодой баронет – все пропали, скорее всего медленно гнили где-то во внутренних покоях.
Новая печаль, угрюмо подумал Император. Его мальчишки заметно перетрусили. Малоприятное занятие – торчать подле пораженного неведомой заразой замка и гадать, заболеешь ты или всё-таки повезёт?
– Нам нельзя терять времени, – к немалому облегчению мальчиков произнёс Император. – Мы должны торопиться в столицу. Ты понял меня, староста? Ворота завалить! Внутрь – ни ногой! Одежку, в которой работать, – всю сжечь! Головой ответишь, – по привычке закончил Император и только тут вдруг разглядел глубоко в выцветших стариковских глазах тщательно спрятанную усмешку.
Мол, говори, говори, можно было прочесть во взгляде старосты. Грози. Мы тебя уже не боимся. Сегодня ты есть, а завтра – нет. И не пришлёшь ты никого, и не проверишь, завалили ли мы ворота или нет. Потому что твоя империя разваливается по частям, и тебе придётся очень сильно постараться, чтобы она не распалась бы окончательно.
А может, всё это были лишь его, Императора, собственные мысли? Едва ли полуграмотный староста, умеющий только нацарапать на пергаменте мытаря свое имя, мог бы выразиться так складно.
– Проверю, помни, – негромко сказал Император, глядя старику в глаза. И не без удовлетворения отметил, что и без того глубоко спрятанная усмешка тотчас погасла.
Где стоят легионеры сейчас, где их ближайший пост, староста не знал. Легионных орлов тут не видели уже давно. Равно как и вербовщиков. Война кипела где-то далеко, на юге и востоке, а здесь, хоть и без всяких сражений, Империя тоже оказалась смертельно раненной. Она исходила даже не кровью, а гноем.
Но главной бедой была даже не эпидемия, не холод и не нехватка припасов. Староста аж затрясся от ужаса, когда смог, наконец, заставить себя выговорить это на первый взгляд такое простое слово «волки».
Громадные стаи крупных, куда больше обычного волка зверей невиданно распространились по всем окрестным землям к востоку от Разлома. Молва утверждала, что они вышли оттуда, когда Тарвус снял охрану и отвёл сторожевые легионы. Волки эти стали настоящим бичом. Сильные, злые и бесстрашные, они нападали на всё, что движется. Мало кто отваживался ездить по зимникам этой порой, не только в одиночку, но даже и малыми обозами. Сбивались караваны по сотне и больше саней, да только сбивались редко – край тяжело ранило гражданской войной с Радугой и потом уже – Разломом, торговля и ремёсла пришли в упадок, по трактам стало практически нечего возить.
Волки нападали даже на деревни. Мощные когти и ещё более мощные зубы ухитрялись справляться с крышами и лёгкими чердачными дверцами. Излюбленной тактикой бестий стало запрыгнуть на соломенную крышу избушки, разрыть её и оказаться внутри. Прочные входные двери и запоры не спасали. Если на доме не оказывалось достаточно прочных ставень, волки врывались внутрь через окна. Число разорванных и загрызенных людей перевалило за сотню. И хотя немало чудовищ тоже рассталось с жизнью, битые меткой стрелой или рогатиной, число волков не убывало. Поселяне пуще всего остального боялись больших стай, потому что злоба хищников, казалось, росла от их числа.
Здесь было даже хуже, чем в Севадо.
Император только сжал зубы и пообещал дрожащему старосте прислать легионеров, «как только это окажется возможно».
…Оставив позади замок-призрак, маленький отряд двинулся дальше. Мальчишки подавленно молчали, даже Сульперий приуныл. Они и так уже оказались существенно дальше от дома, чем рассчитывали. Император полагал отпустить их в первой же центурии, лагерь которой встретится им; однако пустынный Тракт летел под копыта коней, а отряду не встретилось ни одного легионера. Тарвус и Клавдий увели отсюда всех, способных носить оружие. Равно как и неспособных.
И всё-таки мало-помалу страна вокруг оживала. Некогда разорённое гномьим нашествием (спустившись с северо-запада, армия Каменного Престола первой подступила к Шаверу), провинция не успела до конца оправиться, когда грянула новая беда – Разлом. Понятно, что достатка в новоотстроенных домах это не прибавило. И всё же, оставив позади шесть конных переходов, Император и его спутники оказались, наконец, в местах по былым меркам бедных, но всё же не так сильно смахивавших на кладбище. Мальчишки за время пути успели даже подзабыть о зловещем пустом замке с серой тряпкой над крышами, но Император, само собой, не забыл. Однако суровая зима на самом деле помогла – мертвецов расклевали птицы, растащило оголодавшее зверьё, но пока что зараза не пошла дальше. Страшных серых флагов не показывалось.
Зато встретился наконец настоящий замок, уже не покинутый, живой. Узкая дорога к нему оказалась наезженной, и над трубами поднимались дымки. Мощное предмостное укрепление, подъёмный мост, защищённый тремя кольцами частокола, рвы с тщательно политыми водой и обледеневшими стенами, обветшавшие, но крепкие и высокие башни, какие не сразу сокрушит даже самый мощный таран. Над воротами, узкими, едва протиснется одна телега (так строили в пору Смутных Лет, пору междоусобных войн всех против всех), на резком, холодном ветру вился флаг – белая зубастая акула на голубом поле, обрамлённом алыми и черными барбадерами.[10 - Барбадера – термин имперской геральдики, витая колонна из листьев. Бывает пяти видов и восьми основных цветов.]
– Акула. Барон Струг, – проговорил Император. – Не знал, что у него и тут владения…
Створки из потемневшего дуба были накрепко заперты, мост, правда, оказался опущен.
– К осаде они тут готовятся, что ли? – подумал вслух Император. По его знаку один из мальчишек выехал вперёд, гордо избоченился и поднёс к губам изогнутый рог. Паренёк долго ждал этого момента – протрубить у стен баронского замка простой и строгий сигнал, означавший: «Император тут!»
Наверху, на втором флагштоке, рядом с большим знаменем вилось и второе – узкое треугольное полотнище с той же акулой, только на чисто-голубом фоне.
Штандарт Висемерра Струга, главы баронского дома Стругов.
Ворота оскорбительно долго не открывали. Наконец скрипнуло смотровое окошко.
– Хто такии? – фыркнула появившаяся в проёме морда.
Сульперий кашлянул, подал коня вперёд.
– Не видишь, что ли? – голос у парня ломался, слова звучали то дискантом, то басом. – Его величество Император! Владыка Мельина, господин Юга и Севера, повелитель Запада и Востока, держатель…
Официальный императорский титул в Мельине был, как и положено, длинным и донельзя цветистым.
– Шо? – буркнул стражник, с великолепным презрением сплёвывая коричневую табачную жвачку. – Анператар? Дык сгинул он давно. Нема у нас теперь анператаров.
– Глаза разуй, невежда! – взвизгнул Сульперий. – Вот он, Его императорское вели…
– Хорош трындеть, – равнодушно бросил дружинник. – Мало ль хто к воротам подскачет и в рог затрубит? Сгинул анператор, за эльфкой своей богомерзкой, Спасителем отвергнутой, в бездну адову бросился. И пропал тама. О том каждый малец в Мельине ведает. Валите отсюда, голозадые! Не то бельта[11 - Бельт – короткая арбалетная стрела. (Другое название – болт).] не пожалею, потрачу на хамов, чтобы знали, как к его высокоблагородной светлости барону в ворота ломиться.
Окошко с треском захлопнулось. Сульперий растерялся.
Император молча толкнул коня каблуками. Сейчас нельзя показывать слабость. Эти мальчики вокруг него – зерно новой Имперской армии, сколь бы мало оно сейчас ни казалось. И оттого, как он, Император, поведёт себя сейчас, зависит – пойдут ли эти ребята за ним в огонь и воду. И смогут ли увлечь за собой других.
На левой руке слабо шевельнулась приснопамятная белая перчатка.
Давно, давно не приходилось вступать тебе в дело…
От кончиков пальцев побежали тонкие горячие змейки. Тепло растекалось по кисти, поднималось выше запястья, к локтю, достигло предплечья… Когда-то, при штурме башни Кутула, перчатка вскрыла все вены на руке Императора и выше, от костяшек чуть ли не до ключицы. И сейчас вновь он ощутил стремительный, болезненный укол чуть пониже локтя; из-под латных пластин брызнула горящая кровь, и пламенный кулак грянул в створки баронских ворот.
Мальчишки эскорта не успели даже рты раскрыть. Тайде негромко вскрикнула. Преграду смело играючи, ворота сорвало с петель и размололо в щепки. Огонь растёкся по груде обломков, и старый дуб, прочный почти как камень, немедленно вспыхнул. Незадачливого стража отшвырнуло шагов на двадцать, и теперь он лежал на спине, словно краб в своем панцире, слабо суча ногами. Трое его соратников приросли к земле, выронив шипастые регарды.
– Вот так, – негромко произнёс Император. Левую руку он не чувствовал, но так случалось всегда. Перчатка позаботится и о том, чтобы не погубить своего хозяина, чтобы не забрать у него слишком уж много сил.
В тот миг он даже не подумал, почему перчатка продолжает покорно выполнять его приказания, ведь если весь план подбросить ему эту вещь был хитроумной ловушкой, то, значит, либо ещё действует старый план, либо враг уже придумал новый.
Император, Сеамни и ошалевший от всего случившегося эскорт медленно въехал в ворота замка.
От кордегардии и казармы, с надвратных башен уже бежали дружинники, наверху, на гребне стены, мелькнули арбалетчики. Император даже не повернул головы. Испуг и растерянность его мальчишек сменялись полудетским восторгом, теперь они готовы были идти за своим Императором в огонь и воду, а если потребуется, то и дальше.
Замок имел довольно глубокий двор перед вторым кольцом стен. Вдоль внешнего пояса укреплений теснились хозяйственные постройки, конюшни, хлевы, амбары и тому подобное; там застыли, оцепенев, прочие обитатели замка – скотницы, грузчики, птичницы, подметальщики и прочая челядь; в противовес дружине барона Струга, храбростью они не отличались.
Тишина сменилась истошным многоголосым визгом, женщины бросились врассыпную, бросая подойники и лукошки. Пешие кметы, копейщики и щитоносцы, однако, не растерялись. Висемерр Струг вышколил их как следует. Дружина быстро сомкнула строй, прикрылась щитами, нагнула пики и разом шагнула вперед, повинуясь короткой и злой команде старшины. Сам старшина смачно плюнул на каменные плиты и вскинул наперевес внушительного вида двуручный меч.
Переговоры тут вести явно не собирались.
Сеамни осторожно коснулась тонкими пальчиками окровавленного наплечника с василиском.
– Гвин, позволь мне… – она откинула капюшон и подала своего конька вперед. Конёк испуганно фыркал и пятился. Вид угрюмой шеренги, сдвинувшей ряды и склонившей копья, ему явно не нравился.
– Данка! – завопил кто-то из кметов. – Данка богомерзкая, помилуй нас, Спаситель!
– А ну, – гаркнул бравый старшина, – бросай железки-то! Бросай, не то мигом на пики взденем! И стрелами утыкаем!
– Вам ворот мало, хамы? – процедил сквозь зубы Император, высоко поднимая левую руку. – Самих разметать? Зовите барона. Если среди вас никого нет, чтобы императорский герб вспомнить. Зовите барона, уж он-то, – нехорошо усмехнулся Император, – меня узнает!
– Гвин! – резко вскрикнула Тайде, и в тот же миг о камни прямо под копытами императорского коня звякнула железная арбалетная стрела.
Сульперий и мальчишки только теперь сообразили выхватить из ножен короткие легионерские мечи, которыми их для пущей важности снабдил севадский голова.
– Тихо! – гаркнул Император, резко поворачиваясь в седле. Над воротами, на широкой полке, прикрытой зубцами, стояло трое стрелков, старательно целясь прямо в него.
Левая рука поднялась словно сама по себе.
На сей раз толчок боли оказался куда сильнее и кровь потекла по броне куда обильнее. Но зато там, где укрывались арбалетчики, взорвался огненный шар, размолов зубцы и кладку. Тела солдат вбило в стену башни, и там они остались, вплавленные в размягчившийся от магического жара камень.
Император невольно пошатнулся в седле. – Мятеж?! – гаркнул он. – Бунтовать? Смотрите, мятежников по зубцам их же замков развешивать стану, чтобы лесов не поганить!
Шеренга баронских дружинников нерешительно остановилась. Трусами они явно не были, однако в такой ситуации у них оставался только один разумный выход – всем разом броситься на проклятого магика, но они упустили время, Император становился господином положения.
– Позвать барона! – рявкнул Император так, что с зубцов стены вспорхнули перепуганные голуби. Мальчик-герольд из его эскорта вновь протрубил в рог.
Как ни странно, это подействовало. Заскрипели лебедки, рывками стал опускаться подъемный мост – вторая стена замка укреплена была не хуже внешней. Из тёмного проёма появились всадники, примерно дюжина, в полном вооружении, с развевающимися прапорами над белоснежными роскошными плюмажами; воронёная сталь лат тускло беснула под неярким зимним солнцем.
Барон и его свита.
Высокоблагородный барон Висемерр Струг не относился к знатнейшим, богатейшим или доблестнейшим баронам Империи. Так, серединка на половинку. Достаточно богат, чтобы его имя упоминалось в персональных податных разрядах, но на особняк в Мельине, в Белом Городе, вблизи от Замковой скалы его доходов не хватало. Достаточно удачлив на поле брани, чтобы не быть убитым, но ничем себя не проявил и никогда ничем не командовал, кроме своего собственного отряда. Ему хватало ума, чтобы не лезть в заговоры, но не хватало – чтобы самому их раскрывать, тем самым выслужившись перед троном. Одним словом, достаточно заурядный барон, каких в Империи немало. Вроде бы у него одна из дочерей попала в Радугу… а может, даже ещё и один из сыновей.
Кавалькада быстро миновала двор. Висемерр Струг осадил коня, резко поднял забрало шлема – преславный барон, как и остальная его свита, вырядился в полный доспех.
Император холодно смотрел на барона и молчал. Стругу сейчас полагалось падать на колени, умолять о прощении и сбивчиво лепетать что-нибудь о тяжёлых временах, лихих людях, разбойных магиках и так далее и тому подобное, однако ничего этого не последовало.
– Милорд, – сдержанно, как равному, кивнул барон. И никакого «ваше императорское величество»…
– Что это значит, Струг? – ледяным тоном уронил Император. – Нападение на особу императорской крови…
– Не вижу никакой особы императорской крови, – хладнокровно отпарировал барон. – Особа императорской крови сгинула в Разломе.
Император ничего не сказал. Холодно смотрел на барона, поглаживая правой ладонью оголовок меча.
– Да, да, законный правитель Империи сгинул в бездне Разлома! – возвысил голос Висемерр. – Кто вы, милорд магик, мне неведомо! Неведомо мне, почему присвоили вы сигнал трубный, только его императорскому величеству принадлежащий, почему правителем Мельина назвались, почему в мой замок ворвались и ущерб мне причинили, почему слуг моих верных убили?
Слыша голос барона, его дружинники приободрились, придвинулись, вновь взяв на изготовку пики. Усатый старшина залихватски махнул своим двуручником.
Император усмехнулся, хотя эта усмешка далась ему нелегко. Осмелели бароны. Им только дай, им только покажи, что трон под императорской особой не так прочен, как кажется со стороны, мигом всё забывается – и почтительность, и страх. Висемерр-то, впрочем, почтительным как раз был – значит, страх ещё не до конца потерял.
– Послушай меня, Висемерр Струг, – спокойно сказал Император прямо в лицо барону. – Неужели ты хочешь умереть злой огненной смертью вот прямо сейчас? Мне придется ведь это сделать. Ты понимаешь? Ты ведь узнаешь мою перчатку, правда?..
– Рубите магика! – вместо ответа взвизгнул барон, с редким проворством и ловкостью вздымая коня на дыбы и заставляя развернуться. – Рубите чудище, Разломом порождённое!
– Гвин! – отчаянно выкрикнула Сеамни, но было уже поздно.
Император надеялся, что удар выйдет несильным. Собственно говоря, он рассчитывал остановить нападающих, ударив огнём в плиты двора между собой и ними. Но перчатка, похоже, решила сама за себя.
Столб дымного пламени взметнулся, казалось, до самых небес. Из-под наплечника и налокотника Императора брызнули горячие капли кипящей крови, и бедолага Сульперий вскрикнул, схватившись за обожжённую щёку. Там, где только что гарцевала баронская свита, там, где сдвигали ряды копейщики и прикрывающие их пикинёры, – там сейчас бушевал огонь.
Однако сам Император с трудом удержался в седле. Сульперий и горнист с двух сторон разом бросились к нему.
– Н-ничего. – Император заставил себя выпрямиться. Огонь перед ними уже опадал, посреди двора простёрлось только широкое грязно-угольное пятно. От баронских дружинников и самого барона не осталось даже пепла.
Поражённые ужасом уцелевшие застыли. Над замком медленно растворялось в сером небе облако дыма и пара, словно души погибших, сливавшихся с породившим их миром, как учили лесные отшельники-друиды ешё до того, как возвысилась и окрепла Церковь Спасителя.
– Вот так, – громко, во весь голос произнёс Император, окидывая взглядом жмущихся к стенам людей. – Так сгинут все, кто вздумает бунтовать и затевать мятежи. Кто тут ещё сомневается, что я, стоящий перед вами, – Император?
Разумеется, никто ему не откликнулся.
– Отлично, – в словах Императора звучала сталь. – Тогда на колени перед вашим повелителем!
Вообще-то, этикет Империи не требовал особенного выражения покорности – коленопреклонения, ползания на брюхе и тому подобного. Но сейчас все без исключения дружно бухнулись Императору в ноги, словно им разом подрубили колени. Заколебался, а потом медленно, с достоинством опустился по-рыцарски, только на одно колено, лишь высокий молодой воин с жёстким скуластым лицом и огненно-рыжими волосами. Прищуренные глаза смотрели на Императора с упрёком.
– Ты! – мгновенно выделил его из толпы Император. – Разрешаю приблизиться.
Воин повиновался.
– Имя? Чин?
– Семмерс, сын Скавена. Сотник пеших копейщиков.
– Собери своих людей, Семмерс, сын Скавена. Отныне вы служите Императору.
– Мы – люди вольные, – негромко, но твёрдо проговорил сотник. – Мы присягали барону Стругу…
– Барон Струг – мятежник, – холодно прервал воина Император, глядя тому прямо в глаза. – Он знал меня в лицо. Но предпочёл прикинуться, будто не знает.
– Я тоже видел истинного правителя Мельина, но чудовище Разлома может принять любой облик, – Семмерс был бледен, но держался твёрдо. И ни разу не протитуловал Императора.
– И как же отличить чудовище Разлома от настоящего человека? – усмехнулся Император.
– Против них бессилен огонь, – усмехнулся сотник.
– Верно, – прищурился Император. – И ты, воин, хочешь сказать, что я, твой Император, перед которым ты преклонил колени…
– Колено, – вполголоса, но с прежней твёрдостью возразил Семмерс. – Одно колено, как положено солдату. Я не раб и на коленях ни перед кем не стоял. И не встану уже никогда.
– Гордое сердце, – заметил Император. – Но ты говорил об испытании?
– Я говорил об испытании, – кивнул Семмерс. – Калёным железом.
Сеамни охнула. Сульперий ойкнул.
– Пусть накалят прут, – спокойно сказал Император. – И пусть все подойдут поближе. Если здесь есть семья Струга…
Император не сказал «барона». Висемерр Струг объявлен мятежником, тем самым он лишается титула.
– Если есть семья, пусть тоже смотрит. Пусть убедятся, что их глава погиб, подняв руку на законного владыку Империи. Никакого преследования им не будет.
– Семьи нет, – хмуро ответил Семмерс. – Осталась в Струге. Главном замке. Эй, вы там! Прут несите. И жаровню с углями.
– Семье, раз так, пошлите весть, – холодно бросил Император. – Передайте, что я жду от старшего сына немедленного изъявления покорности и принесения присяги по всей форме, если, конечно, ему не надоел баронский титул. А ты, Семмерс, подними своих людей. Те, кто захочет надеть цвета Империи.
– А кто нет?
– Отпусти на все четыре стороны. Слышите меня, люди? Все, кто хочет, может уйти со мной. Барона Струга больше нет! – выкрикнул Император, из последних сил приподнимаясь в стременах.
– Прут, Липке, прут сюда давай! – рявкнул Семмерс на подбежавшего мальчишку. Двое других парнишек тянули низкую и широкую жаровню, полную тлеющих углей. В самую середину рдеющей кучи Семмерс воткнул поспешно поданный прут.
– Гвин, что ты делаешь, Гвин…
– Тайде, Империя стоит… ожога, – шёпотом отозвался Император. – Не беспокойся. Право же…
– Я… не могу…
– Сможешь. Ты – Тайде. Видящая. А Видящие знают, что надо порою терпеть боль малую, чтобы потом не испытать большую. Такую, что и не вынести.
Сеамни отвернулась и закрыла лицо тонкими ладошками. Император кивнул Сульперию.
– Помоги снять латы, воин.
По лицу парнишки было видно, что за одно это прозвание он готов немедленно умереть с именем Императора на устах и по малейшему его приказу. Сульперий махнул рукой, двое мальчиков помладше кинулись ему помогать.
Прошло некоторое время, прежде чем Император освободился от части своей железной скорлупы и обнажил левую руку выше локтя.
– Ну, Семмерс сын Скавена. Бери прут.
– Гвин… – еле слышно простонала Сеамни.
– Ничего, Тайде. Это… необходимо.
Во дворе наступила тишина. Из внутренних покоев, сверху, со стен и башен, из казарм и кордегардий к тому времени во двор выбралось уже немало народа. Воины и стряпухи, конюхи, доезжачие, псари, молотобойцы, землекопы, плотники, бронники, кухарки, повара, поломойки, и так далее и тому подобное. Дружинников собралось на удивление мало. Семмерс тут явно оказался старшим по чину. Не исключено, конечно, что стоявшие выше его по лестнице просто оказались обращены в пыль белой перчаткой Императора.
Сотник пеших копейщиков медленно обернул правую ладонь грязной тряпкой, медленно же взялся за прут, потянул его из углей; раскалившийся конец светился багрово-красным. Словно артист на сцене, Семмерс высоко поднял прут в воздух, показывая его глазевшим людям.
– Да давай же ты, остывает! – громко и с оттенком презрения бросил Император. – А то будешь говорить потом, мол, недостаточно калён прут твой был.
Семмерса передёрнуло. Он как-то неловко, боком шагнул к спешившемуся Императору, торопливо и резко ткнул рдеющим концом прута в и без того покрытую кровью руку правителя Мельина, посередине предплечья, и тут же потянул прут вбок, прикладывая стороной так, чтобы получился ожог длиной чуть ли не в палец.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 13:07 | Сообщение # 23 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| …Императору потребовалась вся его выдержка, чтобы не вскрикнуть. Он мог гордиться собой – сквозь сжатые до хруста зубы и натянувшиеся побелевшие губы прорвалось только злое шипение.
Затрещали волосы, зашипела кожа, словно мясо на сковородке. Император только выше вскинул голову. По телу прошла быстрая судорога, от боли потемнело в глазах – от этого белая перчатка своего повелителя, или, вернее сказать, носителя не защищала.
Семмерс не выдержал первым. Отбросил в сторону остуженный человеческой плотью прут и на сей раз рухнул на колени уже по-настоящему, широко раскрытыми глазами глядя на длинный след, оставленный раскалённым железом, и завопил во всю мощь лёгких:
– Мой Император! Прости меня, мой Император!
– Император, Император! – эхом отозвалось, прокатилось по двору. Коленопреклоненные люди смотрели на Императора с ужасом и восторгом.
– Император… Император вернулся…
– Вернулся, вернулся, – вымученно улыбнулся правитель Мельина. – Эй, есть тут кто-нибудь с кухни? Масла принесите да тряпку какую-нибудь – желательно почище.
…Выполнять это распоряжение тотчас кинулось чуть ли не три десятка человек. А Сеамни бросилась к обожжённой руке своего Гвина.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 13:07 | Сообщение # 24 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава третья
Эвиал. Северный Клык
Мегана и Анэто действительно вернулись в лагерь, потеряв совсем немного времени. Едва ли кто-то успел заметить их отсутствие. Сновали очень озабоченные инквизиторы, угрюмые слуги разгружали только что пришедший санный обоз, им помогало двое молодых чародеев Ордоса – заставляли замороженные бычьи туши подниматься в воздух и укладываться на волокуши. Маги были совсем ещё юными, даже не с посохами, с короткими жезлами подмастерий. Анэто досадливо поморщился – даже таких мальчишек пришлось бросить в бой. А им бы ещё учиться и учиться – даже отсюда опытный чародей ощущал, как внутренне кривятся и ёжатся парни от отката.
Да и заклинание само не получалось у них как следует – здоровенные полутуши так и норовили хряпнуться оземь или с налёту развалить всю кладку на волокуше.
Ближе к берегу, у кромки матёрых льдов несколько сотен рабочих звенели кирками, вгрызаясь в мёрзлый грунт, – там копали котлован и насыпали бруствер, за которым предстояло укрыть недавно прибывшие дополнительные требушеты и баллисты. Там тоже хватало дел для магов – грунт требовалось сперва как следует прогреть, и лишь потом уступать место землекопам. Там трудилось несколько десятков огненных магов, поднимались облака пара, то и дело вспыхивало мрачное алое сияние.
В самом центре позиции осаждающие возвели настоящий бастион. На него в решительный момент поднимутся чародеи, кому выпадет начать магическую атаку на оплот Западной Тьмы. Анэто не сомневался, что никто из этих смертников не уцелеет. Мегана, похоже, теперь уже придерживалась того же мнения, поскольку раздражённо что-то прошипела и отвернулась.
Кроме этого бастиона были ещё и другие, возведённые великими трудами на вечной мерзлоте. Магам пришлось повозиться после того, как отсыпка завершалась, особыми заклятьями землю под основанием укреплений превращали в сплошной монолит. Иначе, оттаяв, она просто поглотила бы результаты всей работы.
Бастионы соединяла сложная система продольных и поперечных траншей, отрытых по всем правилам осадного искусства. Военачальники надеялись, что это может уберечь наступающих, если проклятый Разрушитель задумает метать на них какие-нибудь огненные стрелы. Анэто и Мегана придерживались совершенно иного мнения о боевых возможностях Разрушителя, но помалкивали – воин должен быть всегда занят работой, пусть даже и бессмысленной, чтобы лишние мысли в голову ему не лезли.
Вытянувшись длинной полудугой, укрепления подковой охватывали Чёрную башню, перемежаясь с тщательно возведёнными криптами, где в строгом порядке начертаны были разнообразные магические фигуры – чародеи надеялись, что это поможет отвести беду и убавить Разрушителю сил. Святые братья настояли, чтобы был возведён настоящий храм – мужики-трудники из Северного Эгеста поплевали на ладони, взялись за топоры и действительно подняли за месяц ладную деревянную церквушку, увенчанную нацеленной в небеса перечёркнутой стрелой. Инквизиторы утверждали, что доставили сюда также особо чудодейный образ Спасителя, однако пока что дивная икона никак себя не проявила.
Для особо избранных персон в самом сердце большого лагеря мастера возвели бревенчатый дом, обнесли внушительным частоколом, в середине двора водрузили наблюдательную вышку. Туда и направились вернувшиеся из Храма Мечей чародеи.
Многочисленная челядь согнулась в низких поклонах. Анэто не сомневался, что половина этих исполнительных и расторопных слуг – соглядатаи Инквизиции; но иных взять было неоткуда. И милорду ректору только и оставалось, что предаваться мрачным размышлениям на тему того, сколько власти и мощи обрели в последние годы святые братья, почти подмяв под себя даже вольный Ордос. Хорошо Мегане – до её Волшебного Двора, как говорится, редкая птица долетит.
Чародеям оставалось ждать. Храм Мечей не попросил никакого аванса, следовательно, им есть прямой резон браться за работу. Или же – не браться за неё вообще, ибо во всём Эвиале нет такого трибунала, что принял бы к рассмотрению иск достопочтенного Анэто, милорда ректора Академии Высокого Волшебства и достопочтенной Меганы, хозяйки Волшебного Двора, в дальнейшем именуемых «истцами», к Храму Мечей, в дальнейшем именуемому «ответчиком» – о невыполнении работ, оговоренных контрактом таким-то, заключённым тогда-то и там-то.
Анэто и Мегана почти не разговаривали. Ясно, что ассасины не смогут появиться так же быстро как…
– Горячий сбитень господам чародеям… – произнёс над самым ухом вкрадчивый голос.
Анэто резко обернулся. Слуга уже склонился в низком поклоне, обеими руками протягивая чёрный лаковый поднос – на нём дымилась пара глиняных кружек со сбитнем.
Чародей напрягся. Он уже ощутил подмену, понял обман, но чтобы ответить заклятьем, у него не осталось времени. Если бы ассасин Храма желал этого, милорд ректор Анэто был бы уже мёртв.
Воин выпрямился, откинул капюшон накидки, какую носили слуги. Был он среднего роста, желтокож, на лице остались многочисленные выболинки от залечившихся моровых язв. Узкие чёрные глаза смотрели цепко и пристально – а в то же время и совершенно равнодушно. Оружия на виду он не держал.
– Счастлив приветствовать достопочтенных, – вновь поклонился гость. – Как и обещал Храм, мы прибыли, чтобы приступить к выполнению задания. – Ассасин говорил по-эбински, но медленно и с заметным трудом. – Прошу простить мне это малое… малую… имперсонацию. Мои спутники ждут снаружи. Мы готовы приступить к работе немедленно.
– Вот как, – как показалось ему самому, хладнокровно сказал Анэто. – Хорошо. То есть вы сами берёте на себя все хлопоты по преодолению…
– Разумеется, достопочтенный наниматель, – ассасин снова поклонился, что, однако, не скрыло дерзости: милорда ректора перебили. – Мы приступим немедленно, как я уже сказал.
– Сколько же вас? – проговорила Мегана – явно чтобы сказать хоть что-нибудь.
– Пятеро, достопочтенная нанимательница. Пять – самое удобное число в нашем деле.
– И вы надеетесь впятером…
– Мег, если они пришли сюда впятером, значит, надеются, – остановил чародейку Анэто. – Храм взялся за эту работу – предоставь им возможность действовать по собственному усмотрению. Кстати, о доблестные, вы, разумеется, приняли меры против подслушивания? Вы говорите более чем неосторожно.
– Разумеется, достопочтенный наниматель. Слуга, обычно дежурящий у пoслуха, мается животом и не вылезает из отхожего места. Он знает, чем карается отлучка и что сделает с ним преподобный Этлау, и потому никому никогда не скажет ни слова.
– Вы прекрасно осведомлены, достопочтенный воитель, – ласково проворковала Мегана. – Откуда такие сведения?
– Вы бы тоже имели их, – невозмутимо заявил желтолицый, – если бы прибегли к нашим услугам раньше.
– Неплохо сказано, – усмехнулся Анэто. Ассасин учтиво поклонился и приложил руку к сердцу.
– Да простят меня достопочтенные, мне пора. Мы хотели бы сделать дело. А вам, разумеется, ещё предстоит организовать всю процедуру передачи вашему покорному слуге – преподобного Этлау. Да, если вы пожелаете следить за нами магическими методами – мы не против. Мы даже готовы принять у вас какой-нибудь кристалл, или чем вы пользуетесь, чтобы передавать то, что видит разведчик. Это будет даже интересно, хотя я не уверен, что ваша магия пробьётся сквозь стены Чёрной башни.
Анэто бросил вопросительный взгляд на Мегану. Дальновидение было давней мечтой всех чародеев Ордоса и Волшебного Двора, однако дело так и не продвинулось дальше лабораторных опытов.
Мегана неожиданно смутилась.
– А… гм… доблестный воин, возьми вот это, – она развязала нашейную сумочку-ладанку и действительно извлекла из неё тускло мерцающий розоватый кристалл, похожий на очень светлый аметист.
– Он не очень мощный. Думаю, что не поможет, но всё-таки… возьми. Вдруг мы сможем что-то увидеть.
– Ай, Мег, ай, как нехорошо, – укоризненно покачал головой милорд ректор. – Я, конечно, понимаю, приоритет и всё такое прочее, но тем не менее… Могла бы и поделиться сведениями, тем более такими.
– Я… я потом объясню, – окончательно смутилась чародейка.
– Благодарю, – воин Храма протянул руку, принял кристалл и бережно спрятал куда-то за пазуху. – Я буду счастлив оказаться вашими глазами, достопочтенные наниматели.
Ассасин вновь поклонился и вышел.
– А теперь, Мег… – голос и лицо Анэто говорили сами за себя.
– Тссс… – чародейка внезапно оказалась совсем-совсем близко, плотно прижимаясь к магу и закидывая руки ему на шею. Губы Мег коснулись щеки милорда ректора – хоть и похудевший, хоть и осунувшийся, Анэто всегда был идеально выбрит.
– Ан, надеюсь, так не услышат. – Мыслеречь требовала больших усилий от мага. Ею пользовались в исключительных случаях. Считалось, её невозможно подслушать или перехватить никакими заклятьями. – Ты разве не понял, что я ему дала? Никакой это не дальновидящий кристалл. Такое никому не под силу. Но вот если что-то пойдёт не так…
– Ты с ума сошла, Мег, – однако в голосе милорда ректора слышалось и явственное облегчение. – Что-то из твоих смерть-камней? Или что-то поновее?
– Поновее, – призналась чародейка. – Прости, что не рассказала об этом. Но у тебя ведь тоже есть свои маленькие секреты?
– Разумеется, дорогая, – вслух почти что проворковал милорд ректор. Со стороны пара казалась самыми настоящими любовниками, уже вполне созревшими для постели. – Ты у меня самая умная.
– Кто бы сомневался, Ан, – последовал ответ.
* * *
Кристаллы дальновидения оставались недосягаемой мечтой магов Ордоса, однако способы магического наблюдения за известными людьми в непосредственной близости от чародея, конечно же, имелись. Плюнув на приличия и на обязательные в таком случае слухи, Анэто и Мегана заперлись в покоях волшебницы. Здесь было полным полно тяжелых драпировок, ковров и бронзовых курильниц – Мегана страдала неравнодушием к роскоши. Милорд ректор лично обшарил все углы, заглянул в каждую щель и за каждую складку, прежде чем убедился – соглядатаев Этлау здесь по крайней мере нету.
– Теперь можно.
Мегане не требовалось ничего, кроме её собственного разума. Чародейка прикрыла на миг глаза, сосредоточилась… и посреди комнаты, над роскошным халистанским ковром, распростёрлась мерзлая ледяная пустыня. Повеяло холодом.
– Осторожнее, Мег.
– Прости, Ан, перестаралась, – чародейка не открывала глаз. Короткое движение подбородком – морозный ветер тотчас исчез.
Под чёрным небом, среди бесчисленных бивуачных костров магия Меганы мгновенно отыскала пятерых неспешно идущих людей. Они кутались в тяжёлые плащи, закрывая лица от пронзающего ледяного ветра. Ассасины без всякого труда миновали траншеи и окопы, выставленное боевое охранение только отдало им честь. Воины Храма не думали скрываться. Напротив, к Чёрной башне они шли открыто, в полный рост. По снежно-белому льду, не припорошенному сажей, – ветры здесь всегда дули с моря, относя прочь чад и дым от бесчисленных лагерных печей.
– Красиво идут, – пробормотал Анэто. – Пяток арбалетчиков в бойницах – и всё…
– Воинов Храма так просто не взять, ты же знаешь, – не открывая глаз, возразила Мегана.
– Знаю, Мег. Но хотел бы я посмотреть, как они с этим справятся…
Теперь пять темных фигурок брели медленно и осторожно. Они не делали резких движений, мягко и плавно стлались по льду. Анэто по-прежнему не видел никакого оружия, ни мечей, ничего.
Возле самого берега, возле островка, на котором высилась Чёрная башня, пятеро ассасинов остановились. Замерли, не ступая на темную землю. Тучи словно и не сеяли снег над островом, поднявшемся из морских глубин, словно всё земное не имело над ним власти.
– Смелые… – проговорила Мегана. – Вот так просто стоять… Они знают что-то, Ан, чего мы не знаем? Почему они подошли так спокойно? Почему их не расстреляли по дороге?
– Скорее всего, там просто никого нет, – предположил Анэто. – Или, если быть точным, там только один Разрушитель. Ну, а он, конечно, на такую мелочь, как стрелы, размениваться не станет.
– Глупо, – заметила чародейка. – Чем проще оружие, тем оно надёжнее. Никогда нельзя упускать…
– Стой! Куда они делись, видела?!
Пять чёрных фигур брызнули в разные стороны, словно рыбки-уклейки от длинного клюва цапли. Они распластались в воздухе, словно сила притяжения внезапно потеряла власть над ними. Не ступая на землю прoклятого острова, ассасины рассыпались по окружности острова – благодаря заклятию Меганы чародеи могли видеть их всех.
Разбежались. Вновь застыли чёрными статуями, словно опутывая Башню невидимой сетью. Милорду ректору пришлось со стыдом признать, что он не может ничего понять в действиях ассасинов. Они, похоже, были уверены, что Башня ничем им не угрожает. И тем не менее они настойчиво держались на прибрежном льду.
– Почему они медлят… – прошипела чародейка.
– Я бы на их месте тоже не спешил, – заметил Анэто. – Кто знает, может, там сама земля отравленная. Мы же ни разу не посылали разведку так далеко. Точнее, посылали, но ты ведь помнишь, чем всё закончилось.
– Попробовали ли мы после того случая кого-либо послать – войско бы взбунтовалось…
– Ничего, преподобный бы отец наш заставил. На штурм-то как их вести?
– То-то и оно, что преподобный…
Один из ассасинов тем временем осторожно бросил на землю перед собой небольшой осколок льда. Из земли мгновенно ударил фонтан бледного, почти что невидимого сине-голубого пламени, пожравший брошенное.
– Вот так, – побледнел милорд ректор. – А мы и не знали.
– Значит, уже не зря таскались ко Храму, – откликнулась Мегана.
Ассасинов огонь, похоже, не слишком смутил. Они по-прежнему стояли открыто, на виду – очевидно, предположил Анэто, решали, что делать дальше.
Дальше последовало вот что. Воины Храма уже спокойной, неторопливой походкой вернулись к воротам Башни – разумеется, всё время оставаясь на прибрежном льду. Повозились там короткое время – и Анэто увидел, как один из ассасинов поднимает нечто вроде мощного арбалета, заряженного стрелой с необычайно толстым и тяжёлым на вид наконечником.
– Перебросят тонкий канат, – вслух подумал волшебник.
– Я была лучшего мнения о воинах Храма… – с лёгким разочарованием протянула чародейка.
– Не ты ли говорила, что простое оружие – самое надёжное? – поддразнил Мегану милорд ректор, когда стрела метнулась к антрацитово-чёрной блестящей стене, оставляя за стобой змеящуюся нитку. Каким-то образом стрела намертво впилась в чешуйчатую броню, и ассасины туго натянули канат. После этого все пять фигур с муравьиной ловкостью проползли над предательской, изрыгающей огонь землёй и одна за другой скрылись в раскрытой бойнице. Арбалет остался внизу, намертво прикрученный ко льду.
– Вот это да… – разочарованно протянула Мегана. – Я-то ждала… огонь, пламя, ядовитый пар… какие-нибудь хищные твари… или ледяные смерчи, или молнии, или… стоило ли платить такую цену, Ан, если эти хитрецы влезли туда, словно в деревенский курятник? Почему мы ни разу не попытались сами?
– Ты забыла, как люди падали от одного только ужаса? Как у них подкашивались ноги? Как их потом вытягивали крючьями и арканами? – сердито прошептал Анэто.
– Как я уже сказала – преподобный отец Этлау бы заставил…
– Что-то я не помню его в первых рядах той разведки, – ехидно заметил милорд ректор.
– В том-то и дело, что у него своя игра на уме.
– Наконец-то! – фиглярски поклонился чародей. – Поздравляю. Кажется, мы взрослеем и начинаем что-то понимать…
– Да хватит тебе, Ан, – отмахнулась Мегана. – Сколько мне ещё заклятье держать?..
– Хороший вопрос, – не смог не согласиться волшебник. – Давай помогу, дольше продержимся…
…Однако трижды пересыпался весь изумрудный песок в больших хрустальных часах, а никто из ассасинов так и не появился. Чёрная башня стояла целая и невредимая, словно неведомое чудовище, поглотившее дерзких смельчаков и сейчас дремлющее после сытного обеда.
Так прошла целая ночь.
Когда по часам настало утро (но солнце, само собой, так и не поднялось над горизонтом – тут царила полярная ночь), обессиленные Анэто и Мегана сдались. Ни один из пятерки ассасинов не подал вести и не вернулся назад.
– А кристалл? Твой кристалл? Ты его не чувствуешь? – волновался милорд ректор.
Мегана только покачала головой.
Анэто скорчил выразительную гримасу.
В этот самый момент в дверь постучали.
– Доброе утро, – пробормотала чародейка, наспех создавая на ложе видимость любовного беспорядка. – Ан, не стой столбом. Пусть думают, что мы на самом деле спали вместе.
Заставив посыльного подождать положенное «чести ради» время, его впустили. Вести оказались соответствующими: преподобный отец Этлау, проведя всю ночь в молитвах и бдении, уведомлял почтенных соратников, что нуждается в срочном с ними совете.
На лицах Анэто и Меганы ничего нельзя было прочесть, кроме полностью соответствующего моменту благожелательного и серьёзного внимания.
– Мы немедля отправимся в Зал советов, – заверила слугу чародейка, и Анэто захлопнул дверь заклинанием.
Милорд ректор и хозяйка Волшебного Двора воззрились друг на друга. У каждого сейчас была только одна мысль: неужели этот хрыч обо всём догадался? И если да, то как? И что им сейчас делать?
– Если он сумел выследить ассасинов, я ему сам воткну кинжал под лопатку!
– Не хорохорься, Ан. Скорее всего нашему преподобному отче было какое-то видение, каковым он жаждет немедленно с нами поделиться, – заметила более трезвомыслящая Мегана.
Анэто лишь мрачно дёрнул бровью.
…Центральный «покой» громко именовался Залом советов. Здесь сложили две здоровенные печи, посреди прибавили громадный очаг, чтобы господам магам не тратить своих драгоценных сил на обогрев помещения или самих себя. Мастера-умельцы сработали круглый стол, чтобы никому не было обидно и никто бы не препирался из-за мест.
Преподобный отец Этлау уже сидел, раздражённо перебирая вишнёвые чётки. Справа и слева от инквизитора мялись двое его помощников, командовавших отдельными отрядами святых братьев. Кроме них, в Зале советов никого не было.
Мегана выразительно показала чародею глазами на явно нервничающих подручных отца-экзекутора. Тут что-то затевалось; неужто преподобный решил, наконец, установить в лагере единовластие самым простым и естественным путём?
Анэто глазами же дал понять волшебнице – мол, понял, и учтиво, как ни в чём не бывало поприветствовал отца-экзекутора; Этлау ответил небрежным и не слишком-то вежливым кивком, а его присные и вовсе сделали вид, что ничего не заметили.
– Я позвал вас в сей ранний час, – скрипуче заговорил инквизитор, не дав магам и рта раскрыть, – чтобы объявить волю Спасителя. Сегодня ночью был я в духе и оком своим объял я всю нам открытую Ойкумену. И видел я, что проникло в Чёрную башню подкрепление к Разрушителю!
Мегана и Анэто разом вытаращили глаза.
– И приняла их Башня! И ныне не одно там богомерзкое чудовище, но их стало числом шесть; и Спаситель, наш владыка, мне, своему покорному рабу, отверз очи духовные и показал, что надо нападать. Промедление смерти подобно, ибо раз уже нашлись те, кто проник в Башню, то найдутся и ещё, и число их станет расти. Спаситель рёк мне, что не можем мы более бездействовать. Должно нам атаковать, и атаковать немедленно. Ждать более нельзя.
– Преподобный отец, – спокойно и вразумляюще заговорил Анэто, мягко и с согласием глядя прямо в покрасневшие глаза инквизитора. – Никто не спорит с тем, что Башня должна быть взята. Меня лишь смущают предложенные способы. Наши потери могут быть огромны, и долг наш…
– Кто отдаст жизнь в борьбе с мерзким порождением Тьмы, немедля встанут одесную Спасителя пред Его последним приходом! – визгливо выкрикнул Этлау. – И будет дана им сила судить и карать, и будет…
– Преподобный отец, – покачал головой Анэто. – Ранее не были вы столь небрежливы в вопросах тактики, равно как и стратегии. Если мы пойдём на штурм очертя голову, от всей нашей армии, с таким трудом собранной, не останется вообще ничего.
– Ранее я считал силы человеческие, – покачал головой Этлау. – Ныне же вижу я дальше. Все потери наши – ничто по сравнению с нашим миром. Ещё не пробил наш час, ещё не велит Спаситель нам прервать своё бытиё. Потому нам надо атаковать. Но я, конечно же, не требую бессмысленной гибели наших доблестных воинов. Надо отправить разведку.
– Помните, ваше преподобие, что случилось с нашими солдатами, когда те пытались приблизиться к Башне? – осторожно проговорила Мегана.
– Позорно бежали, страхом охваченные, ровно псы шелудивые при виде плётки! – озлился инквизитор. – Но на сей раз всё будет по-другому. Мы сами пойдём с ними. Сами возглавим поиск. Предлагаю почтенным магам присоединиться ко мне в сём святом деле. Думаю, никто из вас не откажется, особенно ты, Мегана, дщерь моя, доброе чадо святой матери нашей Церкви Спасителя…
Здесь надо было кивать, и кивать быстро.
– Какими силами вы, преподобный, хотите провести поиск? – заставляя голос звучать буднично и по-деловому, спросил Анэто. Проклятый фанатик не должен ничего прочесть на его лице. А эти хвалёные ассасины – хороши же, нечего сказать! Сгинули, как камешки в воде, а строили-то из себя, строили…
– Возьмите каждый по отряду тех, кому доверяете, – распорядился инквизитор. – Я тоже поведу своих избранных чад. Ещё возьмём салладорских лучников и алебардистов Лесного Кантона. Подступим и посмотрим. Я верю, что с помощью Спасителя одолеют наши воины постыдный страх. А вы – верите ли?
Под взыскующим взглядом отца-экзекутора и Мегана, и Анэто поспешили согласиться.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 13:09 | Сообщение # 25 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава четвёртая
Эвиал
Это новое погружение в мрак и холод оказалось недолгим. Но стоило языкам тумана истаять, как у Рыси вырвалось нечто вроде стона разочарования – они стояли на тех же ступенях той же лестницы. Чёрная башня никуда не исчезла. Сущность решила прекратить свои игры? Или намерена предложить им нечто совершенно новое?
Фесс откашлялся. В груди, в боках осталось какое-то мерзостное ощущение, словно надышался липкого холодного яда. Да, ничто не изменилось. Они в Чёрной башне. Как были. Или… не были? Или Сущность предлагает теперь совершенно новую игру? Ты в Чёрной башне, но на самом деле ты как бы и не в ней? Ты не ходишь по её залам и коридорам, а неподвижно замер на одной из ступенек, причём замер на одну-единственную неразличимую секунду? Как теперь разобраться? Ждать второго пришествия всё той же серой хмари?
– Папа, я не могу понять… – Рысь озабоченно тёрла лоб. – И тогда не знала как, и сейчас тоже. Где мы? Что всё это значит?
– Идём дальше вниз, Рыся, и узнаем. – Некромант положил ладонь на эфес.
– Вниз? – изумилась драконица. – Ну да… конечно же… Только так можно понять… Папка, ты молодец!
– Хвали пиво, коль выпито, – отозвался Фесс. – Идём и посмотрим, что будет.
Однако они оставили позади один оборот мраморной спирали, второй, третий… И ничего не происходило. И напротив – появилось чувство мучительной тревоги, словно там, наверху, что-то происходило, что-то, требующее его, Фесса, немедленного вмешательства.
Рысь тоже что-то почувствовала. И внезапно прищурилась, сгорбилась, словно вот-вот собираясь распустить невидимые крылья.
– Папа, наверх!
Но Фесс уже сам почувствовал опасность. Медный привкус во рту, что-то горячее шевельнулось в висках. Миг спустя они с Рысью уже мчались вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
Это чувство в их прошлом «видении» отсутствовало, но кто знает её, Сущность. Она вполне могла и усложнить правила игры. При условии, конечно, что всё это по-прежнему оставалось игрой.
Вот и знакомые мрачные залы, переходы, привычные статуи в нишах. Фесс замер, сделав Рыси знак «не высовывайся!».
Перед ними лежала их обеденная зала, сейчас чистая и пустынная. На длинном столе торжественной королевской стражей застыла драгоценная посуда. Та самая, за которую земные владыки не пожалели бы никаких сокровищ.
Тишина. «Звенящая натянутой струной», как принято говорить в романах.
За спиной некроманта зашуршало. Он обернулся – так и есть. Рысь завершала трансформу. Дракон расправил крылья, готовый взлететь, и Фесс уже собирался произнести «не надо!», когда ухо его уловило едва различимый шорох. Сзади. Шорох чего-то мягко разворачивающегося, летящего, обволакивающего…
Сеть!
Фесс разворачивался в прыжке, расталкивая непослушно-упругие секунды, однако их оставалось слишком мало. Сеть как-то сразу оказалась со всех сторон, мгновенно опутав и руки, и ноги. Волосяные нити защищало вдобавок какое-то волшебство, нож некроманта впустую скользнул по путам, прежде чем те успели затянуться вглухую.
И почти тотчас вокруг него вспыхнул огонь. Рысь ринулась в бой. Фесс только услыхал яростный удар раскрывшихся крыльев, и девочка-дракон метнулась прямо через обеденную залу; навстречу ей уже летела вторая сетка, но драконьего огня она, само собой, не выдержала.
Рысь круто взмыла к самому потолку, перевернулась в воздухе, щедро поливая огнём совершенно невинный на взгляд угол, где сходились стены и потолок. Миг спустя раздавшийся нечеловеческий вопль показал, что драконий огонь нашёл-таки цель.
Охваченная пламенем человеческая фигура рухнула на пол, покатилась, отчаянно колотя руками и ногами, но драконий огонь не затушишь водой и не собьёшь подобными дешёвыми штуками.
Это показалось Фессу настолько дико и невозможно, что на миг он даже забыл о собственных путах. Откуда в Чёрной башне возьмутся люди? Как они оказались внутри?.. И чего стоят тогда все её многохваленые защитные барьеры?.. И как тогда ожидать здесь штурма?..
А Рысь уже выписывала головоломные восьмёрки в воздухе, едва успевая в последний миг увернуться от грозно подъятой руки какой-нибудь статуи в стенной нише. Вот её когти резко заскрежетали по камню пола, драконица оказалась рядом со спелёнутым Фессом, резко ударила хвостом.
Сеть затрещала, но выдержала. А рядом с неподвижным некромантом и пытающейся освободить его Рысью вдруг начали лопаться невесть откуда полетевшие небольшие серые шарики, извергая из себя настоящие облака густого тёмного дыма. Фесс невольно вдохнул, закашлялся, захрипел – дым был пропитан ядом, хитрым ядом, лишающим сил и туманящим сознание.
– Папа!
Путы лопались со звонким треском, поддаваясь яростному напору драконьих когтей. Однако с трёх сторон на Рысь падали новые сети, а с ними – и люди, такие же, как и их ловчая снасть, серые и незаметные. Где они прятались до этого – невозможно было понять.
Четверо в просторных серых куртках, лица закрыты масками. Один уже размахивался парой недлинных сабель, очень напоминавших оружие Рыси-первой, второй сжимал нечто вроде осадного ножа на коротком древке, у третьего – простой длинный меч, у четвёртого – тоже парное оружие, два топорика, такими можно и драться врукопашную, и метать.
Нападавшие действовали в полном молчании. Пятый, так неудачно угодивший под драконий пламень, уже не катался и вообще не двигался. Четверо уцелевших оказались опытны и осторожны. Не приближаясь к драконице, они с невообразимой ловкостью забрасывали её сетями. Одна сеть за другой, все – самозатягивающиеся, самозапутывающиеся… Рысь в ярости вновь изрыгнула огонь, но на сей раз этого ждали – две фигуры в сером играючи увернулись от клубящегося потока пламени, проделав впечатляющие акробатические пируэты и взмывая в высоких прыжках чуть ли не под потолок.
Ассасины Храма. Нет сомнений. Но откуда они тут?.. Скорее уж следовало ожидать гостей из замка Бреннер…
Некроманту с трудом, но удалось освободить одну руку. А вот Рысь уже оказалась совершенно обездвиженной. Воины Старца Горы знали своё дело и не стушевались, даже оказавшись лицом к лицу с настоящим драконом – при том, что Эвиал, вообще-то, не знал широко распространённой традиции драконоборчества.
Крылья и лапы Рыси оказались намертво примотаны к телу. Голова на гибкой шее оставалась свободна, но, похоже, драконий огонь нельзя было использовать, чтобы освободить саму себя. Родившись, эта субстанция оказывалась слишком уж гибельной и разрушительной. Даже для той, кто её создала.
В крике Рыси уже не слышалось ничего человеческого. Грянул неистовый вой пленённого дракона, но сделать она сейчас могла немногое – только не подпускать к себе ассасинов, щедро заливая всё вокруг кипящим пламенем.
Однако ей противостояли опытные противники. Фесс не знал, где они набрались подобного опыта, но действовали они на редкость слаженно и чётко.
Брошены из безопасного далека стальные крючья на тонких стальных цепочках – и туго спелёнутую Рысю потащили в сторону, прочь от некроманта. Кто-то из ассасинов заметил неплотно захваченную путами руку Фесса и предостерегающе крикнул. Змеями метнулись новые арканы – Кэр и пошевельнуться не успел.
Воины Храма оказались достойными противниками.
Всё произошло настолько быстро, что Фесс даже не подумал о своём главном оружии. Он, маг Долины, был спелёнут в считанные мгновения и даже не пикнул! Неужели чародейство этого самого Храма, пусть даже и могущественного, устоит перед волшебством Долины, волшебством, специально отобранным, специально составленным и специально рассчитанным на такие вот случаи?!
…Тепло Силы послушно шевельнулось в груди. Совсем-совсем простого чародейства. Ассасины, похоже, считают его одурманенным – не пожалели своих сонных бомбочек. И хотя сознание помутилось и плыло, хотя в глазах плясали дюжины пьяных чёртиков, заклинание выстроилось послушно и чётко. Простое заклинание – ничего хоть сколько-нибудь сложного мозг Фесса сплести сейчас был не в состоянии. Очень простые чары, в Долине такому учат на первом курсе, на уроках «необходимой самообороны».
Беда в том, что это простое заклятье требовало жеста, а некромант едва-едва мог пошевелить одной рукой.
Тем не менее этого хватило. Слабо шевельнулась кисть – и осторожно приближавшийся серый (с двумя короткими саблями) отлетел к противоположной стене, врезался в неё спиной, да так, что в разные стороны брызнули обломки вдребезги разлетевшейся статуи.
Второй противник ответил молниеносно. Кто знает, какие он получил приказы, но брать Фесса живым он уже явно не собирался. Некромант ощутил болезненный укол в щёку, дернул плечом – вниз упала короткая коричневая иголка, выпущенная из духовой трубки. Ассасин серой молнией метнулся в сторону, срезая расстояние, не давая Фессу прицелиться, отвлекая внимание; второй удар некроманта пропал втуне, если не считать ещё одну разлетевшуюся облаком чёрной пыли статую. Сущность исправно помогала своему избраннику – Фесс не чувствовал никакого отката и через него с готовностью плыли целые океаны Силы. Безграничные, бездонные океаны, и ему казалось – он способен сейчас обратить в огненные моря целые страны и континенты.
Вполне достойная Разрушителя мысль, надо признаться.
Наследство Долины помогло Фессу справиться с одурманивающим дымом, но вонзившаяся в щёку отравленная иголка оказалась посильнее. Леденящая обморозь растекалась по телу, со щеки переползла на плечи, заструилась вниз по рукам, одновременно подбираясь к мозгу. С этой отравой некромант справиться не мог, во всяком случае, не мгновенно. Конечно, будь он свободен, располагай он лабораторией – подобрать антидот не составило бы большого труда, почтенный Сеард, преподаватель ядолечения в Академии (истинной Академии, что в Долине магов), с поистине достойным занесения на скрижали терпением добивался, чтобы студенты-первокурсники крепко-накрепко затвердили принципы первой помощи при «отравлении неизвестным коктом».
Дыхание пресекалось, в глазах быстро темнело, голова налилась свинцовой тяжестью. Яд ассасинов оказался сильнее их же стали.
Последний оставшийся против Фесса убийца бесшумным прыжком взлетел куда-то под потолок, пропав из виду.
«Взглянуть вверх», – тупо подумал некромант. Вернее, заставил себя подумать. Сознание помутилось окончательно.
Второго укола он уже не почувствовал. Просто в щеке вновь что-то мешало и, когда на пол упала ещё одна иголка, Фесс понял, что проиграл.
Не осталось никаких сил – ни первых, ни сакраментально-»последних». Он ощутил, что падает лицом вниз, прямо на холодные камни. Они приближались, приближались, вот уже можно было разглядеть все до единой мелкие трещинки и выбоинки.
Удар. Ледяная плита неожиданно остро и больно врезалась в лоб. И, как ни странно, это помогло на время стряхнуть оцепенение. У некроманта оставалось только несколько секунд, и он использовал их до конца.
…Ассасин, похоже, решил, что яд сработал, жертва парализована и беспомощна. Однако убийца был и опытен, и осторожен – послал третью иглу, вонзившуюся Фессу в основание затылка. Потребовалась вся сила воли, чтобы не дёрнуться. Помогло и то, что подобной «проверки» Фесс ожидал – он и сам поступал точно так же в свою бытность воином Серой Лиги в далёком Мельине.
Ассасин мягко спрыгнул на пол. Двигался он совершенно бесшумно, заставив бы устыдиться даже кошку. Однако на сей раз ему не повезло. Фесс его ждал.
Концентрация и выброс. Рука повинуется плохо, но зато Силы у нас – целое море…
Они ударили почти одновременно. Ассасин – честь ему и хвала! – успел понять, в чём дело, и успел ответить. Фесс с болезненным стоном опрокинулся на спину – из плеча торчала стальная метательная звёздочка. Однако убийце повезло гораздо меньше. Его словно сгребла за шиворот незримая исполинская рука и как тряпичную куклу швырнула о дальнюю стену зала.
Тупой удар – и тело в серой куртке бессильно сползло на пол.
Некромант попытался подняться – напрасная попытка. Ног он не чувствовал совершенно. Руки ещё кое-как повиновались, и, помогая себе жестами, Фесс заставил сделавшееся ватным тело подняться вертикально. И вот так, левитируя, двинулся туда, куда уволокли связанную Рысь.
Этот фокус с левитацией можно было проделать только здесь, где сквозь некроманта текла поистине беспредельная Сила. Сущность словно открыла незримые шлюзы, давая ему понять, какое богатство окажется в его распоряжении – как только он сделается Разрушителем не только по названию.
Из обеденного зала вело два выхода. Рысь вытащили в просторный холл, куда открывались двери малой библиотеки, кухни и ещё нескольких покоев, которым некромант с девочкой-драконом так и не придумали никакого применения. Вычурная мрачная мебель да развешанное по стенам древнее оружие – отчего-то ни Фесс, ни Рысь не любили туда заходить.
В Башне царила мёртвая тишина, но Фессу стоило лишь закрыть глаза – и он увидел всё. Связанная и, похоже, одурманенная Рысь, крылья и лапы со страшными когтями намертво опутаны целой массой тонких, но очень прочных шёлковых верёвок; и двое ассасинов, напряжённых, замерших, вслушивающихся в каждый звук… Некромант не сомневался – они приготовили ему более чем тёплую встречу.
Но здесь была Сила. И заклятья выполнялись чуть ли не одной силой мысли, несмотря на одолевающий некроманта яд. Времени придумывать хитроумные чары уже не оставалось, Фесс понимал, что вот-вот рухнет без чувств, и потому он попытался дотянуться до разума Рыси, одновременно посылая вперёд, через зал, волну испепеляющего жара. Нечто вроде классического огненного шара простых магов, только размазанный, растянутый в пространстве.
Волна пламени мгновенно охватила спутанного дракона, обе застывшие фигуры ассасинов и покатилась, постепенно затихая, к противоположному концу покоя. А Фесс, теперь уже с полным правом, смог рухнуть на пол и лишиться сознания.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 13:10 | Сообщение # 26 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
…Первое, что он увидел, открыв наконец глаза, – зарёванное личико Рыси. Человеческое лицо, а не жуткий драконий оскал.
– Папа! – всхлипнула она, падая ему на грудь. Жемчужные волосы окутали его, словно лёгкое ароматное облачко.
– Рысь… Рыська… всё хорошо, всё в порядке…
– Ничего себе «в порядке»! Знаешь, сколько я в тебя эликсиров влила, пока ты не очнулся?!..
По полу и в самом деле была разбросана пропасть лабораторной посуды, на столе полыхала горелка, на ней булькало какое-то мрачного вида варево в толстостенной колбе.
– К-как?.. – в горле Фесса всё ещё стоял ледяной ком.
– Ты забыл, папа, что я могу в любой момент воспользоваться всем твоим знанием? Неважно, в сознании ты или без него? Маленькое преимущество драконов, – улыбка Рыси казалась явно вымученной. – Тебя отравили, и если тот дым на самом деле мог лишь парализовать, то яд с иголок убивает мгновенно…
– Как же я выжил?
– Тебя защищала Долина… но не только. Думаю, что и без Неё, – Рысь ткнула тонким пальчиком в пол, – тут не обошлось. Разрушителя, гласят «Анналы Тьмы», не так-то просто убить обычным человеческим оружием. Включая самые разнообразные яды. Они, конечно, подействуют… но не сразу. Я на это и рассчитывала.
– Я… тебя… не обжёг?
Рысь самодовольно усмехнулась.
– Меня не так-то просто обжечь, папа…
– Я на это и надеялся, – Фесс попытался приподняться, но голова настолько сильно кружилась, что он почти сразу же рухнул обратно на постель.
– Они сгорели, – глядя в сторону, сообщила Рысь. – Я оттащила… то, что осталось, на кухню. А ещё двое живы. Те, кого ты, папа, ударил чарами. Их я связала. Не шевельнутся.
– Двое живых? – поразился Фесс. Он-то бил, считая, что насмерть. А оказалось…
– Что ж, тем лучше, Рыся. Значит, мы сможем задать им кое-какие вопросы.
– Едва ли они станут отвечать, пап. Не тот народ.
– Тогда – тем хуже для них, – губы Фесса сжались.
…Несмотря на все усилия Рыси, подняться он смог только на следующий день. Драконица старательно играла роль суровой тюремщицы, носила пришедшим в себя ассасинам пищу и воду, однако они ни к чему не притронулись. Сидели, словно мёртвые, привалившись к стенам и закрыв глаза. Словно собственная судьба совершенно перестала их волновать. А может, так оно и было – они ведь не выполнили задания Храма.
…Пленный ассасин сидел напротив некроманта. Руки и ноги крепко-накрепко связаны, для верности он ещё прикручен к массивному стулу, а стул – к колонне. Только после таких мер Рысь сочла, что можно приступать к допросу. И сама встала за спиной некроманта, сурово сжав губы и сдвинув брови, словно воплощение мести.
Ассасин равнодушно смотрел в сторону. Лицо плоское, смуглое, глаза – узкими щёлочками; похож на выходца из Синь-И, но у тех лица более рельефны и глаза всё-таки пошире.
– Как тебя зовут, имя как? – начал некромант. Убийца не шелохнулся, по-прежнему глядя куда-то вбок. Рысь за спиной Фесса недовольно заворчала.
Фесс попробовал несколько языков Эвиала, которые кое-как успел усвоить в Ордосе (и ещё не забыл окончательно). Безуспешно. Воин Храма не собирался отвечать, вообще не собирался шевелиться. Он сидел, тупо и равнодушно ожидая, очевидно, начала пыток.
– Позволь мне, папа, – тихонько сказала Рысь. – Он всё равно не заговорит. А я прочту всё, что нам только надо. От меня, думаю, они не знали, как закрыться.
Это было сказано на всеобщем, и ассасин дёрнулся. Вскинул голову, широко открытыми, полными ужаса глазами взглянул на девочку.
– Ты забыл, что я не человек, а дракон? – негромко произнесла Рыся, приближаясь к нему. Ассасин захрипел и задёргался, по подбородку покатились рдяные капли крови. – Ты понимаешь, что нам вовсе не нужно пытать тебя и мучить? Что я и так узнаю всё, что нам может понадобиться? Что все тайны твоего Храма – для меня пара пустяков? Что ты не можешь защититься, не смо…
– Рысь! – предостерегающе вскрикнул некромант, но было уже поздно. Голова ассасина резко и нелепо вздёрнулась, тело скрутило судорогой. Убийца захрипел и обмяк.
– У-умер… – растерянно прошептала Рысь, в тот же миг разражаясь рыданиями.
Фесс на всякий случай проверил – и простым, и магическим методами, – нет, воин Храма умер на самом деле, это не было какой-то хитростью.
– У него стоял блок. Обычное дело, – заметил некромант, утешая плачущую Рысь. – Мне надо было вспомнить об этом раньше. Как только он понял, что ты сейчас всё узнаешь и про него, и про Храм, блок сработал и…
– Я… хотела как лучше… чтобы он сам бы сказал… н-не хочу… не хотела… насильно…
– Я понимаю, – мягко проговорил некромант, обнимая Рысь за вздрагивающие худые плечи. – Ты хотела как лучше, конечно же. Ничего другого ты и хотеть не могла. Но… не расстраивайся, этот человек всё равно бы не выжил. Даже если бы он всё рассказал нам добровольно и мы отпустили бы его. Его выследили бы и прикончили его собственные товарищи. Храм такого не прощает.
«А с другой стороны, разве не ухитрялась Рысь-первая прятаться от того же Храма незнамо сколько лет? Или… или её не слишком-то и стремились отыскать?..»
Рысь хлюпнула носом и по-простому вытерла его тыльной стороной ладони.
– Что ж теперь делать, папа?
– Ну, не зря же я изучал некромантию, – сумрачно сказал Фесс. – Только тебе на это смотреть никак не нужно, Рыся. Даже если ты из моей головы знаешь все подробности предстоящей процедуры.
Рысь невольно сглотнула, и в глазах драконицы появилось нечто, подозрительно похожее на страх.
– Я-а п-пойду тогда, – заявила она. – К-книжку почитаю…
– Почитай, почитай, – кивнул Фесс.
Когда дверь за Рысью плотно закрылась, некромант некоторое время молча смотрел на труп ассасина. Какая сила заставила этого сильного человека, превосходного воина так глупо и нелепо погибнуть? Ведь он ещё не успел ничего выдать. Он только убедился, что Рысь говорит правду и для дракона на самом деле не существует барьеров в человеческой памяти. Интересно, а Рыся что, видела и то, как мы с… Рысью-первой… там, в таверне, перед самым Эгестом? – Фесс невольно покраснел.
Но красней, не красней, а работать всё равно надо. Убивать таким же образом второго ассасина Фесс не хотел. Конечно, если Рысь не стала бы ломать комедию, а просто постояла бы какое-то время рядом с воином Храма, читая его так, что он даже бы ничего и не почувствовал… Хотя кто знает этих ассасинов, их должны были учить распознавать такое, сверхчувственный допрос – в том же Ордосе нашлось бы несколько человек, что сумели бы проникнуть в мысли пленного даже против его воли. Старец Горы не мог не учитывать такой возможности.
Инструментов для процесса зомбификации в арсеналах и кладовых Сущности имелось с избытком. Тазы, резаки, шила, грубая сапожная нить, сверла и так далее, и тому подобное. Надлежало выпустить из свежего трупа кровь, а дальше… ну, а дальше всё согласно методическому пособию кафедры некромантии факультета малефицистики ордосской Академии Высокого Волшебства.
Фесс работал с холодным ожесточением. Впервые зомбирование ему пришлось выполнять ещё в Ордосе, на факультете малефицистики, когда декан факультета, дуотт Даэнур получил-таки разрешение на вскрытие могилы и «проведение соответствующих регламенту акций» с трупом. И хотя впоследствии Фессу случалось сулить кой-кому медленное и мучительное зомбифицирование живьем, на практике он прибегнул к этому лишь однажды. В жаркой салладорской пустыне, у чёрного обелиска. И после этого он никогда к этому не прибегал. А сейчас вот пришлось. И кто знает, вдруг мелькнула мысль, обзаведись я отрядом таких вот зомби на подходах к салладорскому некрополю, и не пришлось бы Миройе жертвовать собой. Пусть уж лучше инквизиторы рубили бы в капусту бесчувственные ходячие трупы.
Иногда Фессу казалось, что он слышит нечто вроде мягкого, обволакивающего голоса; слов разобрать он не мог, но отчего-то не сомневался – к нему обращалась Она, обращалась с поддержкой и одобрением.
С такой уверенностью не зомбированием заниматься, а готовить собственное самоубийство, мрачно подумал некромант, аккуратно подрезая трупу кожу вокруг щиколоток. Если Сущность что-то одобрила – кивни и сделай наоборот, твердил он себе, с маниакальной аккуратностью вычерчивая классическую семилучевую звезду. Звезду, а не эллипс, как он проделал в далёком Салладоре. Посылая своих ассасинов, Храм не мог не учитывать возможности провала. Значит, не мог не учитывать и вероятность зомбификации потерпевших поражение ассасинов. Обязаны они были поставить и блок против этого, думал Фесс. Наверняка поставили. И защищаться они будут как раз от эллиптических конфигураций, они ж наверняка знакомы с классикой некромантии. Поэтому – звезда. Но кое-что будет, конечно же, общим. Так, два полюса всё равно должны находиться под головой и между коленями. Хорошо бы зомби при этом ещё ответил на вопросы.
Конечно, чертить звезду пришлось долго, нудно и мучительно. Расчёты требовались нешуточные.
Он заканчивал расставлять канделябры, когда в дверь тихонечко поскреблась Рыся.
– Папа… тут второй…
– Что, тоже умер?
– Нет. Я думаю, ему будет полезно посмотреть.
– Он же умрет наверняка! – поразился некромант.
– Не-а, не умрет. Я вот что придумала, – и Рысь принялась шептать что-то на ухо Фессу.
…Второго ассасина, по-прежнему связанного, Рысь с недетской силой втолкнула в покой. Несмотря на всю его храбрость, воину Храма сейчас явно пришлось собрать в кулак всю волю – в покое горели шандалы с чёрными свечами, мебель убрана, а в середине пустого пространства, на полу, аккурат в центре причудливой семилучевой звезды, лежал труп его товарища. Бледный, на шее, запястьях и щиколотках видны грубо стянутые сапожной дратвой швы. Сам некромант-Разрушитель стоял в дальнем углу, плотно завернувшись в иссиня-чёрный плащ. Мерным замогильным голосом он начал читать заклинания, и у воина Храма волосы зашевелились на голове – чародей приказывал мёртвому телу обрести подобие жизни, встать, ходить, говорить и выполнять все команды повелителя-некромансера. Волшебник призывал себе в помощь давно забытые и проклятые имена древних, Тёмных богов. Словно повинуясь звукам его голоса, то ярко вспыхивали, то почти угасали чёрные свечи. Гулкое эхо подхватывало произносимые слова, и они, словно призраки, носились под высокими сводами.
Труп, дотоле недвижно (как и положено трупу) лежавший в центре гептаграммы, конвульсивно дёрнулся, повинуясь какому-то особенно заковыристому пассажу в заклинаниях чёрного мага. Нога заскребла пол, пальцы руки впились в узкую щель меж плитами, словно пытаясь в последний миг найти хоть какое-то убежище.
Поздно. Зомбирование уже шло, и теперь прячься не прячься – всё едино.
Труп завыл. Утробно, низко, звериным отчаянным воем, перекрутился, словно пытаясь уползти прочь или хотя бы вырваться из зачарованной клетки гептаграммы, где его раз умершую плоть наполняли сейчас невидимые глазу существа, которые, собственно говоря, и обеспечат зомби возможность шагать, смотреть и даже говорить. Могучий поток силы от некроманта вливался сейчас в мёртвое тело, и, повинуясь приказам чародея, погибший воин, шатаясь, поднялся на ноги. Последние аккорды волшбы, голос некроманта стих, а из уст новосотворённого зомби вырвался вопль, отчаянный и безнадёжный; так кричит волчица, потерявшая всё потомство. А сейчас кричала, казалось, сама плоть, не только не живая, но и не мёртвая. Видимость жизни телу придала сила некроманта, до срока вложенная в каркас из неодушевлённого мяса и костей.
– Отлично, – холодно проговорил Фесс, глядя на дело своих рук. – Превосходно. Качественный зомби, выносливый и понятливый. Ну, теперь твоя очередь, ассасин.
Глаза убийцы расширились от непереносимого ужаса. Высокий лоб весь испещрили бисеринки пота, зубы оскалились. Ассасин был смел и опытен, но вид подъятого товарища, коему теперь уготованы жуткие муки как кара за службу чёрному волшебнику, пусть даже службу и невольную, – этот вид способен был потрясти кого угодно. Воин Храма не боялся смерти, он знал, что если возникнет угроза хранимым им тайнам – его дыхание просто покинет ненадёжное тело, и Сила Храма позаботится о своём верном защитнике. Но если его превратят в ходячего мертвяка, зомби, бездушного, бездумного, не мёртвого и не живого, Храм не сможет ему помочь. Не сможет, потому что в пределах Эвиала нет и не может быть всесильных, тех, кому доступно и дозволено всё.
– Ну что, ты готов послужить мне? – словно хлыстом ожёг холодный, ядовитый голос. По лицу ассасина пот катился уже крупными каплями. – Будет больно, но ничего не поделаешь. Зато смерть потеряет власть над тобой и, мой будущий верный слуга, ты сможешь…
Глаза ассасина закатились. Тело обмякло, сползая набок.
– Рысь!
– Всё в порядке, папа. Он просто потерял сознание от ужаса.
– Ты успела?..
– Я всё успела, пап. Он настолько перепугался, что ни о чём другом, кроме зомбирования, и думать не мог. Не следил совсем… а я его прочитала.
– Ты! – скомандовал некромант тупо таращившемуся на него зомби. – Возьми этого и отнеси в клеть. Знаешь, где это?
Зомби кивнул и, переваливаясь, отправился выполнять порученное.
– Маги Ордоса и Волшебного Двора наняли ассасинов из Храма Мечей, – скороговоркой выпалила Рысь – до того ей не терпелось поделиться своей удачей. – Ассасины пробрались к нам в Башню. Островок зачарован – стоит ступить на землю, вспыхивает синее пламя. Убийцы перебросили канат… где-то он ещё должен оставаться.
– Вот уж не думал, что Храм Мечей захочет вмешиваться в это гиблое дело, – медленно проговорил Фесс, одну за другой гася чёрные свечи. – Ну хорошо, их наняли, а какова цена?
– Чёрная башня на пять лет, – начала Рыся.
– Это понятно – такие диковинки Храму наверняка нужнее банального золота, – заметил некромант.
– А вот кроме этого… – девочка-дракон замялась. – Кроме этого, они захотели получить… меня и отца Этлау.
Фесс изумлённо покачал головой.
– Умеет удивить Старец Горы. Нечего сказать, славный выбор. Сама Чёрная башня, потом ты – тоже чудо из чудес, и Этлау… Ну, где-то их понять можно. Преподобный-то наш отец всерьёз верит, что погиб в Арвесте и был воскрешён Спасителем. Ни к чему хорошему подобные бредни привести не могут, а вот ассасинов, надо же, это заинтересовало. Не завидую теперь отцу Этлау. Ассасины шутить не любят. И осторожничают. Пытаются справиться с ним чужими руками.
Рысь вздохнула.
– Что-нибудь ещё удалось узнать?
– Массу всего, – ответила девочка. – Про сам Храм, про его испытания, про Старца, про силы их…
– Меня всегда занимало, что же, в сущности, им тут надо, этим ассасинам, – заметил Фесс.
– Этот, которого я прочитала, был, видать, не из простых. Много знал. Папа, кто такие Дальние?
Фесс только недоумённо развёл руками.
– Храм посвящён неким «Дальним Силам». И конечная цель – «Воплощение Дальнего».
– Дальнего? Именно «дальнего»?
– Именно так, папа. Не «дальних», точно, как я сказала. После этого мир должен совершенно измениться. Но как – воин не знал. Наверное, только Старец Горы ведает.
– Ещё одни передельщики, – с досадой сплюнул Фесс. – Почему они не могут оставить несчастный мир в покое? Всем от него что-то надо, и притом банальной властью уже никто не удовольствуется. У всех свои представления, как мир должен измениться. А что делать тем, кому Эвиал и так хорош?.. Риторический вопрос, само собой. И когда ж это «воплощение» должно наступить?
Рысь пожала плечами.
– У них масса своих пророчеств. Сейчас якобы эти самые «дальние», вернее, сильнейшие из них, не могут спускаться в миры и облекаться плотью. Слишком они вроде как «тяжелы», хотя «тяжесть», само собой, не то слово. Поэтому Храм готовит их приход.
– Странные у него методы…
– Как и цели, папа. Причём рядовые воины-то ничего не знают. Этот, как я сказала, из осведомлённых. Не простой убийца. Я видела картинки… какое-то странное место, северное, густой лес и что-то вроде храма… или монастыря… а вместо алтаря – зелёный камень вроде кристалла, и внутри кто-то словно ворочался, словно пытался пробраться наружу…
– Это сам ассасин видел? – поразился некромант.
– Нет. Это им видение являли. Сам Старец Горы и являл. Он, кстати, не человек. Как и его ближайшие подручные.
– Неудивительно, – проворчал Фесс. – При таких-то целях… Впрочем, одно радует – если Храм принял заказ магов Ордоса, значит, он не в союзе с Сущностью. Что уже хорошо. Страшно подумать, что случилось бы, заключи они унию…
Рысь тоже невольно поёжилась.
– Нам повезло, папа. Мне… мне жалко тех, кого я убила…
– Это война, девочка. Если скорбеть по каждому погибшему…
– То неизбежно свыкаешься с этим и убиваешь всё легче и легче, и тебе кажется, будто всё это понарошку, невсамделишное…
– Это всамделишное, – Фесс обнял девочку. – В других обстоятельствах мы могли бы сделаться союзниками Храма. Тем более, что… гм… ты знаешь, я… гм… был знаком с одной из них…
На губах Рыси появилась слабая полуулыбка.
– Рядовые воины ни о чём не догадываются, папа. Рысь – та, в чью честь ты меня назвал, – не была врагом нашего мира. А союзниками мы бы не стали. Мы, драконы, – Хранители Кристаллов, оберегаем равновесие этого несчастного мира. А Храм и эти самые «дальние» хотят равновесие нарушить. Создать что-то новое, якобы лучшее. Нет. Ни один истинный дракон никогда не пойдёт с ними на сделку.
– Рыся! – изумился Фесс. – Ты впервые заговорила… словно ты – дракон… ты же… сколько раз твердила мне…
– Ну да, ну да, – девочка-дракон с досадой прикусила губу. – Не знаю, что на меня нашло. Наверное, после этого похода с поури… Слишком много времени провела в облике дракона…
– Нет, в тебе просто говорит кровь, – вздохнул некромант. – Раз ты помнишь всё, что помнила твоя мама, раз она, как ты выразилась, «говорит с тобой из твоей крови», значит, отринуть свою природу ты не можшь. Да это и не нужно. Пусть даже у тебя нет своего кристалла.
– У меня может появиться кое-что другое, – шепнула Рыся, вдруг резко крутнулась на пятках и стремглав убежала.
Фесс некоторое время смотрел ей вслед, а потом вздохнул и занялся вернувшимся зомби. Надо, чтобы от него был бы хоть какой-то толк.
Правда, оказалось, что кое-какие блоки Храм действительно поставил, и об эти блоки разбились все попытки Фесса заставить новообретённого зомби говорить. На вопросы тот не отвечал, лишь тупо глазел в пространство.
…Пленный ассасин сидел в своей клети смирно. Зрелище обращающегося в зомби вчерашнего товарища, похоже, произвело на него сильнейшее впечатление. Собственно говоря, Фесс от него уже ничего не хотел. Всё, что можно, Рысь уже прочла, допрашивать ассасина не имело никакого смысла. И если он, Фесс, помнит хоть что-то из рассказов Рыси-первой, преданность Храму у его воинов – главное, и даже их собственные жизни – ничто перед этим.
Тем не менее некромант решил попытаться. С армией, состоящей из него самого, молодой драконицы и одного-единственного зомби много не навоюешь, хотя Рыся, конечно, сильнее целого полка тяжеловооружённых латников.
Кэр Лаэда сам отправился к пленнику. Ассасина не томили ни голодом, ни жаждой, однако он едва притрагивался даже к воде. Пища оставалась нетронута.
При виде грозного некроманта ассасин вздрогнул. Руки воина Храма были свободны, но он, похоже, не мог и помыслить теперь о нападении на ужасного тёмного мага. Обращаться в зомби ему явно не хотелось. Тем не менее старые привычки так просто не исчезали.
– Не стоит делать глупости, – заметил Фесс при виде того, как у убийцы сжимаются кулаки. – Меня тоже кое-чему учили. Я готов. Я встречу тебя в воздухе. Но послушай, зачем нам драться, если можно поговорить? Мне не нужны твои тайны. Твой товарищ умер, когда испугался, что может их выдать. Брать твою жизнь я не хочу. У меня послание для Стоящего во Главе, для Старца Горы, и я хотел бы, чтобы ты передал его. Взамен – жизнь и свобода.
Плечи ассасина поникли, однако он по-прежнему молчал.
– Я знаю, насколько сильна Воля Храма, – настойчиво продолжал Фесс. – Мне приходилось близко знать одного из сражавшихся за Храм. Я знаю, сколь высока ваша преданность. Я догадываюсь, что вас послали уничтожить страшного, ужасного Разрушителя, и вы с готовностью отправились, потому что не хотите отдавать этот мир Западной Тьме…
На самом деле Фесс не «догадывался», а знал точно. Но не хотел лишний раз подвергать ценного пленника опасности.
– Но всё обстоит не так ясно и просто, как кажется, – говорил некромант, с торжеством заметив огонёк неуверенности в глазах пленника. – Передай Старцу моё послание. Скажи ему, что я готов удовлетворить его любопытство – он поймёт, о чём идёт речь. Скажи ему также, что он выбрал не ту сторону, с которой следует заключать союзы. А в качестве доказательства – пусть Стоящий во Главе прочтёт вот это, – некромант протянул ассасину небольшую кожаную ладанку. – Здесь послание. Оно зашифровано, но я не сомневаюсь, что мудрость Старца укажет ему путь к истине. Воин Храма, я спрашиваю тебя в первый и последний раз – согласен ли ты отнести Стоящему во Главе правдивую весть от меня?
Наступило молчание. Некромант и ассасин буравили друг друга взглядами. И убийца не выдержал первым. Дёрнул щекой, сжал зубы и резко, отрывисто кивнул.
– И хорошо, – склонил голову Фесс. – Ваш канат и арбалет по-прежнему на месте. Сейчас ночь – впрочем, в это время года здесь всё время ночь. Собери что здесь твоего или твоих соратников и иди. Расстояние не станет тебе преградой. И скажи спасибо, что я не стал прибегать к зомбированию за твоё покушение на меня.
Кулаки убийцы сжались и вновь разжались. Лоб быстро покрылся потом.
…Рысь и Фесс вывели ассасина к бойнице. В черноту полярной ночи по-прежнему тянулась тонкая нитка каната. Толстая специальная стрела намертво вбилась в покрывавшую Башню чешую. Можно было только воздать хвалу мастерам Храма, создавшим настолько мощное оружие.
Ассасин молча поклонился некроманту, потом – Рыси, куда более низко и почтительно. Повернулся и исчез во мраке. Не прошло и минуты, как туго натянутый канат вздрогнул и провис – воин Храма благополучно добрался до толстого материкового льда.
Вырвать стрелу некромант велел своему зомби. Тот утратил тигриную ловкость воина Храма, но вот силы у него прибавилось многократно.
– Вот и всё, Рыся, – проговорил Фесс, когда мертвяк вернулся с толстым стальным бельтом в кулаке. – Теперь будем ждать, возымеет ли моё послание какое-то действие.
– Но папа! Ты мне даже не сказал, что ему написал! И что там за шифр!
– Никакого особенного шифра. Обычный язык Долины магов и её же алфавит. Если этот Старец на самом деле не человек, а «дальний», или как там его, он поймёт. Если Межреальность – их дом, то не верю, что они ничего никогда не слыхали о Долине магов. А если слыхали, то наверняка поймут, что связываться с ней достаточно опасно. Даже для таких самоуверенных зазнаек.
Конечно, подумал он про себя, может так статься, что Храм Мечей никакой Долиной не запугаешь. Тем более если Сущность возьмёт верх и Эвиал обратится в одно… в одно-единое Нечто в Её пределах. Но такие хитрецы, как этот Старец Горы, наверняка постараются ускользнуть. И Фесс отчего-то полагал, что у них такое может получиться. Они ведь не остановятся и перед могущественной магией крови, а судя по умению их бойцов, чародейные арсеналы Храма могут хранить в себе не один сюрприз.
– Ловко! – восхитилась Рыся. – Ты написал им о Долине, папа? – Всё, связанное с Долиной магов, вызывало у девочки-дракона искренний и неподдельный восторг.
– Да, дорогая. Я написал о силе и славе Долины, о Гильдии боевых магов – словом, о том, что с нами связываться опасно.
– А мы станем ещё спускаться по лестнице? – вдруг напомнила девочка.
Лестница. Конечно. Фесс хлопнул себя по лбу. Что, если всё случившееся – просто ещё один морок, наведённый Сущностью? Наверное, оттого он и пошёл так легко на зомбирование этого несчастного ассасина, что где-то глубоко внутри сидела в нём эта спасительная мыслишка – мол, всё это не на самом деле, я стою на мраморной ступени и серая мгла вот-вот развеется…
Зомбирование едва ли можно было отнести к достойным поступкам. Сущность может быть довольна. Но некроманту уже некуда отступать. Он или возьмёт верх, или падёт – к сожалению, не в одиночку. А со всем этим миром.
– Спускаться по лестнице? – медленно повторил Фесс. – Да, Рыся, конечно же, будем. Отсюда нет второго выхода.
– А почему бы не выйти, как этот убийца – через бойницу? – невинным голоском поинтересовалась девочка.
– От Сущности так не скроешься. А если начнётся штурм, то и от осаждающих. Так что выбора у нас нет. Идём дальше. Идём вниз!
* * *
На сей раз они оставили позади добрых семь или восемь витков лестницы, когда со всех сторон вновь поползла белесая хмарь. Зомби коротко и придавленно вякнул, словно человек, которому накинули удавку на шею. Мертвяка, само собой, задушить было невозможно, видать, творению некроманта пришлась не по нутру исторгнутая Башней магическая мгла.
Однако и на сей раз никакого «переноса» не последовало. Хмарь рассеялась, а они стояли всё на тех ступенях, возле все той же статуи, изображавшей уродливую горгулью. Правда, кое-что изменилось. Стены Башни на миг обрели прозрачность – и Фесс со внезапной болью увидел на льду многочисленные огоньки факелов.
Осаждающая армия потеряла наконец терпение и решилась – или на штурм, или на крупную «разведку боем». А возможно, и на то, и на другое.
И вновь – тот же вопрос. Происходит ли это в реальности или только во сне? Что делать ему, некроманту, если это – настоящий штурм?
Фесс скрипнул зубами. Похоже, Сущности удалось его подловить. Поставить в ситуацию, когда он не знает наверняка, что делать – разить ли наступающих во всю мощь доступной ему некромантии, будучи уверенным, что это не более чем созданные прихотью Сущности бестелесные призраки? А что делать, если всё это – взаправду и по льду идут сейчас самые настоящие люди, из плоти и крови?
Как бы то ни было, они бросились наверх, в лабораторию. Фесс облюбовал себе большой просторный покой с расположенными полукругом шестью бойницами. Здесь он собрал то, что могло пригодиться, если армия Эвиала и в самом деле начнёт штурм. Загодя начерчены на стенах магические фигуры. Собраны из бездонных кладовых Башни магические ингредиенты. На свитках нанесены схемы боевых заклятий, чтобы не полагаться исключительно на память. Фесс не знал, как может защитить саму себя эта проклятая Башня, но, во всяком случае, устраивать наступающим с самого начала кровавую баню он не намеревался. Ему придётся убивать, и это почти неизбежно, но убивать он станет, когда он сочтёт это необходимым, а не когда к этому его вынудят обстоятельства – понимай, воля Сущности.
Фесс и Рыся приникли к бойницам.
Да, они не ошиблись. К Чёрной башне пожаловали гости.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 14:12 | Сообщение # 27 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава пятая
Междумирье
Воительница открыла глаза. Последнее, что помнила валькирия, была её отчаянная атака и потом – косой чёрный росчерк меча в руках Сильвии, вспышка – и боль, боль, боль. Боль, ставшая миром и воздухом, поглотившая, вобравшая в себя всё и вся.
Мало-помалу возвращалась память. Этот удар Сильвии… после такого не выжить. Даже валькирии. Что случилось? Что остановило смерть?
– Пришла в себя, – проговорил гортанный голос со странным акцентом. Он говорил по-эвиальски, на том самом староимперском языке, что весь отряд Клары не без помощи магии выучил в приполярной башне Сим.
Над Райной склонялись двое. Один – Кицум; второго, импозантного немолодого мужчину, Райна видела впервые.
– Угу, – буркнул Кицум. – Хвала всем богам, сущим и несущим. Я уже начинал бояться за тебя, девочка, – последняя фраза предназначалась самой Райне.
Девочка? Она-то – свидетельница всех Эпох Упорядоченного, сражавшаяся в той самой Боргильдовой Битве?
– Я тоже там был, – словно прочитав её мысли, откликнулся Кицум. – Жаркое было дело. И славное. Но – лежи, лежи сейчас. Всё кончилось.
– Госпожа?.. – прохрипела Райна. – Кирия Клара?
– Жива, не волнуйся, – уверил её Кицум, но лицо у него сделалось тревожным. – Мы пока ещё не привели её в чувство. Но приведём обязательно. Нашлось лекарство и против её хвори. Некоторые, – он дёрнул головой, словно указывая куда-то себе за спину, – некоторые слишком сильно и слишком слепо верили в мощь своих артефактов. Жизнь показала, что они ошибались.
– Сильвия… убита?
– Нет, – глаза клоуна сузились. – Я предпочитаю не убивать без крайней на то необходимости. Ну кто она такая – девчонка, соплячка, с донельзя задурённой головёнкой. Какая польза от её смерти? А вот если она образумится, может очень даже нам помочь в нашем деле.
– Г-где она?
– Вон, можешь полюбоваться. Ревёт в три ручья, после того как мы… гм… совместными усилиями отобрали у неё острую железяку и слегка поучили старым проверенным способом, а именно по заднице. Правда, боюсь, что к эдакой упрямице придётся применить кое-что более действенное.
Валькирия с трудом приподнялась на локте. Мир вокруг плясал, словно ярмарочный шут, выкидывая сумасшедшие коленца, и Райна совершенно не могла разглядеть, что делается вокруг. Видела она только Сильвию в порванной одежде, перемазанной грязью и кровью. Под глазом девчонки наливался весьма внушительного вида синяк.
– Это ты, Кицум? – удивилась воительница.
– Нет, достопочтенная, – вежливо вставил немолодой мужчина. – С вашего позволения, это сделала моя дочь, когда… гм… госпожа Сильвия окончательно потеряла голову и впала в несдерживаемое буйство.
– Это было вовсе не так сложно, – произнёс сухой голос за спиной валькирии. В нём слышался тот же акцент, что и у незнакомого мужчины. – Нам посчастливилось очутиться здесь, на Дне Миров, несколько раньше. Я успела подготовиться, привыкнуть к здешней магии. Она, Сильвия, – нет. Поэтому ей не помогли её артефакты. Хотя я не поручилась бы, что на следующий день наша с ней встреча не окончилась бы совершенно по-иному.
Словно услыхав эти слова, Сильвия принялась рыдать ещё громче.
– Что здесь случилось? Кто вы, господин? И вы, госпожа? – к Кицуму и неизвестному мужчине присоединилась девушка с необычно худым, если не сказать – измождённым, лицом. Высокие скулы туго обтянуты смуглой кожей, чёрные глубокие глаза под почти начисто отсутствующими бровями; казалось, обладательнице этого лица пришлось испытать на себе настоящую ярость огня.
– Имею честь представить мою дочь – Лейт. Или, как она предпочитает называть сама себя – Ниакрис. Что же до моего имени… – говоривший сухо усмехнулся, – то настоящее осталось в прошлом, в невообразимо глубоком для нас, смертных, прошлом. В Вольной роте, где я какое-то время служил – вы знаете, что такое Вольные роты, госпожа? – меня звали Бельтом. За пронырливость. Я тогда был маленьким, худым, ловким и пролезал в любую щель. Умение, особо ценное при посещении погребов и курятников без, гм, предварительного согласования с достопочтенными хозяевами.
– Райна. Воительница.
– Не просто воительница, – глядя в глаза валькирии, сказала вдруг Лейт-Ниакрис. – Госпожа… мы должны низко склониться пред тобой…
– Лейт? – вопросительно поднял бровь её отец.
– Это валькирия, – Райна заметила, что Ниакрис пропустила обращение «отец». – Валькирия, понимаешь? Из того самого Асгарда, о котором… или мне всё это привиделось?..
Райна могла только хлопать глазами. Молоденькие девушки, знающие, что такое Асгард, не слишком-то часто встречались ей на тропах Межреальности.
– Обсудим это позже, – с оттенком нетерпения бросил Кицум. – Райна, тебе наверняка хочется знать, как всё это получилось?.. Изволь, хотя повесть моя будет недлинной…
…В тот миг, когда пришли в действие артефакты Сильвии, Кицум был близок к победе, как никогда. Отчаянная и самоубийственная атака Райны заставила Сильвию раскрыться, и спасти самоуверенную девчонку, казалось, не может уже ничто.
И тут ожил орб. Тот, кто дал его Сильвии, знал толк в чародействе. Артефакт ждал до самого последнего момента и начал действовать, лишь когда стало ясно, что никакого иного выхода нет.
Остановить заклинание Кицум уже не успел. Они начали проваливаться сквозь пласты Реальности, но, поскольку зловредный Эвиал относится, как несомненно помнит доблестная воительница, к числу закрытых миров, провалились они не куда-то во тьму внешнюю, а в строго определённое место, обусловленное сложной интерференцией потоков Силы в этой области Упорядоченного…
– Интер… чем? – слабым голосом спросила валькирия.
– Взаимодействием. Пересечением, если угодно. Короче, это место, которое наша очаровательная Ниакрис поименовала Дном Миров – конечно, ты понимаешь, Райна, к настоящему Дну Миров, где был заточён в своё время Ракот, Властелин Тьмы, это не имеет никакого отношения, – сие же место, наше собственное Дно Миров, собирает и, если хочешь знать, улавливает таких вот, как мы, для которых Эвиал слишком хрупок, чтобы позволять им там сражаться. Мы оказались здесь так же, как уважаемый… гм… Бельт и уважаемая Лейт-Ниакрис. Наша встреча, как очевидно, была прописана на каких-то неведомых скрижалях судьбы, ибо и господин Бельт, и госпожа Ниакрис покинули Эвиал много-много лет назад. Субъективно же им показалось, что прошло совсем мало времени. Это со всей определённостью свидетельствует, что Великая Река Времени выписывает тут удивительные петли.
Одним словом, мы встретились. Шок от падения мы испытали изрядный, так что ни Сильвия, ни даже я не могли какое-то время продолжать поединок. Клара и Тави были без сознания, ты – умирала с разрубленной грудью и истекала кровью, а мы с этой проклятой девчонкой только и могли, что посылать друг другу испепеляющие взгляды. Но тут появилась Лейт, и…
– И сразу навела порядок, – сухим, без усмешки голосом обронила Ниакрис.
– Совершенно верно, – Кицум не без шарма поклонился. – Умная девочка, она сразу разобралась, в чём дело…
– Хватило одного взгляда на вас, господин, – к полному изумлению Райны, Лейт низко и с глубоким почтением поклонилась Кицуму. – Как только я поняла, кто вы…
– Умная девочка, – услыхала Райна ворчание Кицума. – Умная и шустрая она у тебя, почтенный Бельт.
– О да, – со странным выражением в голосе откликнулся тот. – Очень… шустрая.
– Так я продолжаю, – откашлялся Кицум. – Лейт появилась вовремя. Господин Бельт сразу же занялся тобой, Райна, а Ниакрис предложила Сильвии положить оружие и «побеседовать спокойно». Как ты так быстро разобралась, Ниа?
– Господин, я сказала – сразу было видно, кто вы и кто ваш враг. Я не колебалась.
– Молодец… – пробормотал Кицум. – Немного нашлось бы воителей в смертных мирах, что так быстро смогли бы понять, что к чему.
– Мы схватились, – сухо проговорила Лейт-Ниакрис. – Я выбила у неё двуручник. И тут она скуксилась и заревела. Вот, до сих пор ещё ревёт.
– Неудивительно, – заметил Бельт. – После той порки, что вы ей задали, господин Кицум…
– А как же кирия Клара? Тави? С ними-то что?
– Нам сильно повезло, что мы столкнулись с господином Бельтом, – ответил Кицум. – Его познания в лечебном деле велики и куда как превышают мои скромные умения.
– Господин Кицум… – укоризненно заметил Бельт. – Ну что вы, право же… неловко как-то. Вы-то должны помнить вообще любой врачебный метод, когда-либо применённый во всём сущем.
– Помнить-то, может, и могу, а вот сам применить – нет, – сухо отозвался Кицум. – Закон Равновесия – вам это что-нибудь говорит?
– И очень даже много, – заверил его Бельт. – Нам пришлось через это пройти… и никому такого не пожелаешь.
– Собственно говоря, Райна, на этом всё и кончилось. Мы разоружили Сильвию, отобрали и меч, и артефакты. Артефакты интересные, нет никакого сомнения, что получить она их могла только в одном месте – у мессира Архимага Игнациуса, некоронованного короля Долины магов. Так, Сильвия?..
– У-у-у… – только и донеслось в ответ. Сильвия продолжала самозабвенно рыдать.
– Теперь можно вплотную заняться нашими ранеными, – продолжал Кицум, так и не дождавшись внятного ответа. – И… подумать, как отсюда выбираться. Та дорога, которой сюда попали и мы, и уважаемые Ниакрис с её отцом, боюсь, нам не годится. Да ты лежи, лежи, не прыгай! Незачем теперь…
Однако Райна всё равно поднялась, морщась и тихо ругаясь на давно забытом языке Асгарда. Одежда на груди была распорота и наскоро заштопана, а под ней – от плеча чуть ли не до середины живота – тянулся бугристый болезненный шов.
– Славно ж меня… разделало… – растерянно проговорила воительница.
– Не то слово, – кивнул Кицум. – Нам, как я уже сказал, очень повезло…
– Господин Бельт, – валькирия низко поклонилась чародею, преодолевая внезапно нахлынувшее головокружение. – Благодарю вас, я…
– Пустое, достопочтенная Райна, – поклонился в ответ и тот. – Если бы не советы господина Кицума… так что благодарить, если уж вам так угодно, следует нас обоих. Но – не хватит ли разводить разговоры? Ещё двое раненых ждут нашей помощи, господин Кицум…
Старый клоун кивнул.
– Конечно, господин Бельт. Идёмте.
Райна, ещё не совсем твёрдо держась на ногах, осмотрелась по сторонам. Место и впрямь было преудивительнейшим. За бессчётные века своих странствий валькирия насмотрелась всего и всякого, но в подобных краях оказываться ей ни разу не приходилось.
Обрывки миров. Осколки, набросанные в одну кучу по чьей-то буйной прихоти. Такого не могло получиться естественным путем.
Кицум и Бельт уже склонялись над Кларой и Тави. Валькирия с удовольствием поговорила бы с Ниакрис, но девушка, скрестив на груди руки, имела настолько гордый и неприступный вид, что воительница сочла за лучшее оставить её в покое. Тем более, что Лейт не сводила прищуренных глаз со всхлипывающей и по-детски размазывающей слёзы кулаками Сильвии.
В голове всё ещё гудело. Пошатываясь, Райна добрела до серого валуна (наверное, единственное, что выглядело обычным в ближайшей округе) и тяжело плюхнулась на него. Пальцы невольно ощупывали бугристый след фламберга; как она могла выжить после такой раны? Даже её, валькирии, жизненные силы не выдержали бы такого. Что – или кто – удержало её? Кицум? Клоун Кицум? Хотя, конечно, никакой не Кицум и никакой не клоун. Ещё одна маска, один из сильных мира сего. Бог? Райна покосилась на него с невольным трепетом. Похоже… Бог, решившийся спуститься в мир и навести там порядок. Вот только когда он решил спуститься? Ведь, если она правильно помнила рассказы того же Кицума, он давным-давно уже ходил по Мельину с бродячим цирком.
Из-за спин склонившихся над Кларой и Тави мужчин вдруг раздался истошный вопль, и Райна бросилась туда.
Сильвия плакала долго, и злые слёзы никак не хотели униматься. Так проиграть! Так нелепо, глупо, позорно, по-детски проиграть! Когда победа была уже, считай, у неё в кармане. Понятно, артефакт Игнациуса до последнего пытался её спасти. Если б не эта сумасшедшая Райна с её дурацкими идеями о чести и доблести, она, Сильвия, непременно взяла бы верх. А тут… надо ж было такому случиться! И эта девка проклятая, как её, Ниакрис – да, умеет драться, умеет, ничего не скажешь. Воспользовалась моментом, дрянь, улучила время, пока она, Сильвия, ещё не пришла в себя от полёта сквозь миры, и вышибла меч, паршивка, а потом и вовсе скрутила, да так, что не пошевельнёшься. Сильвия повела плечами – конечно, по-прежнему отдавало болью. Приём, проведенный этой самой Лейт, был совершенно безжалостным. Так ломают кости строптивым на арене…
Её лишили всего оружия. Вытащили даже несколько игл, припасённых за подкладкой. Отобрали артефакты. Золотую пластинку, взятую на теле Хозяина Ливня. Однако та же Лейт не нашла одной маленькой, малюсенькой такой штучки – крупинки эвиальского Кристалла Магии. Сильвия не знала, пригодятся ли они ей тут или нет, но, во всяком случае, это была надежда. Никто не мог отобрать у неё и умений – например, превращаться в сову. Первый её план потерпел неудачу, но это не значит, что следует сдаться на милость победителя. У неё осталось слишком много дел в Эвиале, чтобы вот так сразу всё бросить по прихоти каких-то там кицумов и хюммелей, которую к тому же она, Сильвия, победила в честной магической дуэли. Тоже мне, боевой маг по найму – гонор до небес, а умений – кот наплакал…
Эта мысль несколько помогла. Настолько, что Сильвии даже удалось вытеснить из памяти воспоминание об унизительной порке, полученной от Кицума.
Как бы то ни было, самое главное – она жива и ещё может бороться. Первое дело – вернуть хотя бы пайцзу и меч. Артефакты… бездна с ними! В решительный момент они хоть и помогли, да так, что лучше бы и не помогали.
Крупинки Кристалла Магии. Договор, заключённый ею в Эвиале, гласил, что надо добыть и частички остальных; но, подумала Сильвия, её нанимательница не сильно обидится, если один из двух кристалликов послужит благому делу бегства из плена. Конечно, артефактами придётся пожертвовать. Но это, может, и к лучшему. Сильвия подозревала, что подарки мессира Архимага позволяли мэтру Игнациусу в любой момент времени точно знать, где находится его гончая и чем она занимается. Главное сейчас – меч. Выручить меч Хозяина Ливня… Даже в мыслях Сильвия не дерзала произносить его настоящее имя или вспоминать, кем на самом деле ему приходится. С этим уже можно возвращаться. От амбициозного варианта придётся отказываться. Тогда, значит, так – быстро, как можно быстрее добыть недостающие крупинки, выполнить соглашение. И тогда Сильвия сможет поговорить с обидчиками совершенно по-другому. Посмотрим, поможет ли этой гордячке Лейт всё её многохвалёное искусство, бодрилась Сильвия.
Дело, собственно, оставалось за малым. Овладеть оружием, бежать из-под стражи и вернуться в Эвиал. Можно сказать, сущие пустяки!
…Другой бы, наверное, впал бы в чёрную меланхолию и отчаяние. Но только не Сильвия, внучка главы Красного Арка и последняя оставшаяся в живых представительница Ордена. Дед не зря тратил на неё время и розги. «Сегодня ты сможешь мною гордиться», – прошептала Сильвия, для вида продолжая всхлипывать и утирать слёзы.
Её меч висел за спиной у Лейт-Ниакрис. Эту девку Сильвия бы прибила с куда большей охотой, чем ту же Хюммель, не сделавшую ей, в сущности, ничего плохого. Значит, Ниакрис – номер один. Валькирию можно пока не принимать в расчёт. Не знаю, думала Сильвия, как она уцелела, после того как я разрубила её почти что пополам, но сейчас Райне явно несладко. Эвон, как шатается. Еле на ногах держится.
Всё ещё всхлипывая, Сильвия поднялась.
– Где тут у них вода… – нарочито-гнусаво, в нос произнесла она.
– Вон там водопад, – откликнулась Ниакрис, не отводя от Сильвии подозрительного взгляда. – Вон живая колонна, видишь? С вершины вода течёт. Добрая вода. Мы проверяли.
– Спасибо, – покорным голосом поблагодарила Сильвия. – А котелок найдётся?..
– Пригоршней зачерпнёшь, принцеска, – презрительно бросила Лейт.
– Да, да, конечно… – Сильвия низко склонила голову.
Если бы меня сейчас слышала Клара, нипочём бы дело не выгорело, думала Сильвия, плещась под струями небольшого прохладного водопада. Вода и впрямь оказалась кристально чистой и очень вкусной. Спину буравил неприязненный взгляд Ниакрис. Ничего-ничего, таращи свои буркалы, не возбраняется… Сильвия почувствовала нарастающее возбуждение. Сейчас… или никогда!
Здесь, в этом месте, Силы хватало с избытком. И притом – никакого отката, так досаждавшего в Эвиале.
Сильвия даже успела удивиться, насколько легко у неё получилось перекинуться на сей раз. Широкие совиные крылья распустились, и миг спустя громадная птица, выпустив когти, бросилась прямо в лицо Ниакрис, метя в глаза.
Дочь некроманта вскрикнула. Она почти успела увернуться, но всё-таки не до конца. Бросок совы был ещё вдвое убыстрен магией. Птичьи лапы полоснули по лбу, едва не оскальпировав девушку. Ремень, на котором висел фламберг, лопнул в один миг – совиные когти перерезали его, словно клинком.
Сова с длинным двуручным мечом в лапах легко взмыла вверх, словно громадный меч совершенно ничего не весил. Золотая пайцза Хозяина Ливня осталась у Ниакрис… Но ничего, за этим достоянием мы ещё вернёмся, злорадно подумала Сильвия, что было мочи работая крыльями.
Внизу что-то кричали, метнулась к сваленным кучей пожиткам Райна, наверное, у неё там где-нибудь и лук найдётся, и стрелы. Но поздно – Сильвия летела быстрее ветра, и крылья громадной полярной совы легко несли её прочь, в глубину удивительного места под выразительным названием Дно Миров.
Долгое, очень долгое беспамятство. Непростительно для боевого мага. Клара никогда не оставалась без чувств столько времени. Почему? Отчего? И откуда такая боль в плече?
Память вернулась одним болезненным толчком, скорее даже – ударом, словно кто-то отвесил Кларе звонкую пощёчину.
Эвиал… Скавелл… битва… Фесс… Сильвия… поединок… чёрный фламберг, легко, словно тростиночка, порхающий в маленьких руках девчонки… полоса пламени, ударившая ей, Кларе, в плечо – после этого всё обрывалось и тонуло во мраке.
– Где я? Что со мной?
– Всё… гм, ну, почти всё в порядке, Клара, – это Кицум. – Главное – ты жива. И все остальные тоже. Несмотря на ту силу, что против нас бросили.
Настал черёд Клариных недоумённых вопросов навроде «что случилось?!», «где мы?», «что ещё за Дно Миров?!» и «кто эти двое, Кицум?».
Подоспела Райна, слабо улыбнулась Кларе, поднесла к губам флягу с холодной, невероятно вкусной водой. Ощущался слабый привкус какой-то магии, но на такие мелочи Клара тогда внимание не обращала. Она жадно пила, осушив флягу до дна. В плечо словно бы всунули тяжёлую, зверски холодную стальную болванку, рука двигалась плохо и словно бы неохотно.
– Вот тебе точно придётся лежать ещё какое-то время, – взял Клару за плечи Кицум, пристально взглянул в глаза. – Смотришь хорошо… быстро поправишься. Господин Бельт – настоящий маг и чародей, когда доходит до лекарского искусства…
– Почтенный господин Кицум незаслуженно расточает комплименты моим скромным познаниям, – скромно проговорил незнакомый Кларе мужчина, стоявший на коленях рядом со старым клоуном.
– Перестаньте, господин Бельт, вы же отлично знаете, в чём тут дело. Вы в своё время ведь тоже пострадали всё от того же Закона Равновесия, или я не прав?
– Правы, конечно же, правы, досточтимый господин. Но… ваши похвалы… честное слово, это уж чересчур.
– Оставим это, – резко проговорил Кицум. – Надо как можно скорее поставить на ноги и Клару, и Тави. Нам надо выбираться отсюда. И желательно не в виде полевого госпиталя, где на одного бойца – двое раненых.
– В этом нет никаких сомнений, но что же мы станем делать с убежавшей девочкой?
– Это… с к-кем же? – выдавила из себя Клара.
– Сильвия бежала, Клара, – отвёл глаза Кицум. – Моя вина. Не уследил. Она так рыдала, была в таком отчаянии… казалось, ко всему потеряла интерес. Я, по правде говоря, боялся, что она по молодости и глупости руки на себя попытается наложить. Старый дурак. Жил долго, видел много, а в девчонках разбираться так и не научился. А она – молодец. Ничего не могу сказать. Не растерялась. Перекинулась в сову, представляешь, Клара? Безо всяких там артефактов, сама – сорвала с Ниакрис свой фламберг и улетела.
Глаза у Клары расширились до самого последнего предела.
– Улетела?.. Но её надо разыскать во что бы то ни стало! Мы до сих пор не понимаем, как…
– Всё мы понимаем, Клара, – достаточно резко перебил её Кицум. – Сильвию послал Игнациус. Думаю, пообещал ей все права мага Долины, если она справится с тобой. Полагаю, что своей сделкой с Падшим ты здорово напугала старика, Клара. Он теперь готов на всё, только бы её сорвать.
– А как так получилось, что Сильвия… меня… не прикончила? – Кларе стоило немалых трудов произнести эту фразу. Боевой маг по найму, в прошлом глава Гильдии боевых магов, рождённая в Долине, Клара Хюммель признавала своё поражение от девчонки, соплячки, появившейся на свет в каком-то там заштатном мирке.
– Ваш покорный слуга помешал ей это сделать, – виновато улыбнулся Кицум и развёл руками.
– Ты? – только и смогла выдохнуть Клара, делая слабую попытку схватиться за голову.
– Я. Мы схватились с Сильвией. Но она не поддалась. Потом, – он вздохнул, – потом вмешалась Райна со всем своим пылом и жертвенностью валькирии. Сильвия её рубанула наискось, от плеча чуть не до живота…
Клара зажмурилась и застонала. Но… она же видела Райну только что! Или ей подал напиться бестелесный призрак?
– Успокойся, успокойся, дочь Асгарда не так-то просто убить, да и помощь подоспела вовремя, – коснулся её плеча Кицум. – С Райной всё будет в порядке. И с тобой тоже. Лежи. Набирайся сил. Это место донельзя странное, но с Силой тут всё в порядке. Не придётся выбираться, как тогда первый раз из Эвиала.
– А Кэр? Кэр Лаэда?.. Когда вмешалась Сильвия, мы с ним…
– Он ушёл, Клара. Остался в Эвиале. И мне кажется, это к лучшему, – непреклонно проговорил Кицум. Так, что у Клары отчего-то не возникло и тени сомнений в его праве так говорить и таким голосом. – У него свой бой и свой враг. Да, ставки донельзя высоки, если он проиграет – наши козлоногие друзья получат не просто ещё один мир, а… – Кицум оборвал себя и досадливо махнул рукой. – Словом, много, много больше, чем просто ещё один погибший мир. В своё время маги Долины уклонились от открытого боя, и теперь зараза распространяется куда быстрее. Так что на Кэра у нас большие надежды, не скрою этого. Большие надежды.
– У к-кого «у нас»? Кицум… кто ты такой?
– Тебе только сейчас пришло в голову задать мне этот вопрос? Раньше – ничего не заподозрила? Например, когда мы с Сильвией оказались в Межреальности?
– Я решила – что это она…
– Ну да. Девочка, пусть даже и талантливая, пусть и наследница Красного Арка, пусть и доченька некоей премилой личности, силами тоже необделённой, сама дорогу из Мельина в Межреальность не найдёт. Тогда у неё никаких артефактов ещё не было, помнишь? Мы с ней пытались добраться до Алмазного и Деревянного Мечей, но твой Кэр Лаэда успел первым, честь ему и хвала.
Клара растерянно глядела на Кицума. Знакомое, прорезанное глубокими морщинами лицо старого клоуна… зачем, для чего скрывающейся под этой личиною Силе потребовался подобный маскарад?
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 14:14 | Сообщение # 28 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| – Неужели ты не поняла? Закон Равновесия. Чистая Сила не может вмешаться. Последствия окажутся куда злее самого неблагоприятного исхода. Ну, например, война между двумя обычными королевствами. Одно напало на другое. Если Сила вмешается, чтобы положить этому конец, то кончится всё примерно так – разразится эпидемия неведомого мора, реки выйдут из берегов, начнётся извержение вулкана с сопутствующим землетрясением, свихнётся какой-нибудь чародей и вообразит себя мессией Смерти, принявшись убивать направо и налево, нахлынет орда дикарей, о которых все и помнить забыли в тех местах; вместо нескольких сожжённых деревень и пары пограбленных городов цветущий край обратится в пустыню. Погибнет в сотни, в тысячи раз больше – и людей, и нелюдей. То же самое случится, если вмешается… гм… другой полюс Силы. Только тогда случится уже другое – невесть откуда всплывут древние могущественные артефакты или чародеи внезапно совершат открытие, позволяющее стереть армии врага с лица земли, или явится помощь от давно забытых тайных орденов – хранителей спокойствия, или поднимутся все до единого народы и расы, забыв вчерашние распри, и станут сражаться так, словно это их последний бой. Поэтому-то… гм… «полюса» Силы вмешиваются крайне редко. Они действуют через свои человекоорудия или же воплощаясь как аватары. Впрочем, чего я тебе рассказываю, это ты сама должна была бы знать, если, конечно, изучала в своё время в Академии предмет «История Воплощений». Там говорилось о… гм… различных примерах.
Потрясённая Клара только хлопала глазами.
– Вы в Долине много чего не знаете, – тяжело продолжал меж тем Кицум. – Воцарение Новых Богов прошло мимо вас. Они сами-то скромны и на глаза не шибко лезут – слишком много других дел, в частности, с источником мощи тех самых козлоногих, твоих недобрых знакомых. Но сейчас не время заниматься твоим просвещением, Клара. У нас хватает забот. Сильвия, удравшая с фламбергом, – раз, как отсюда выбраться – два, как лучше всего помочь Кэру – три.
– Помочь? Но мне нужны Мечи, а они у него…
– У него. Спору нет. Дело обстоит так, что нам надо и выполнить твой договор, и помочь ему. Выполнить договор – потому что слово боевого мага и в самом деле больше его жизни, и к тому же надо точно выяснить, что за силы организовали всё это. Помочь Фессу – потому что мы не можем допустить падения Эвиала и его обращения в цитадель слуг Неназываемого. Ох, ну до чего же мне не хотелось этого делать! – вдруг вырвалось у Кицума. – Являться эдаким всезнайкой и с важным видом раздавать указания, кому и что делать! Да вот пришлось… Короче, поправляйся, Клара. Очень скоро нам потребуется каждый меч. Неважно, магический или нет.
Кицум поднялся и отошёл, оставив Клару Хюммель в полной растерянности.
Лейт долго не могла оправиться от перенесённого унижения. Как можно было забыть о такой возможности! Чувствовала ведь, чувствовала памятью Камней, некогда рассыпавшихся в прах на её ладонях, – в этой самой Сильвии есть способность к трансформе. Не поверила самой себе, дура, расслабилась, словно никогда и не проходила жестокой школы Храма Мечей. И когда эта сова бросилась – почему не ударила сразу так, чтобы насмерть? Почему дрогнула рука? Что за сила, что за судьба хранили Сильвию? Для какого дела её сберегает неведомый рок? Ответа нет, но она его найдёт.
Ниакрис собиралась молча и быстро. Собственно говоря, собирать было почти что нечего. Когда зажигаешь над собой Знак Разрушения, не до тщательной упаковки багажа.
Она пойдёт по следу беглянки. Здесь хватает магии, чтобы сработали поисковые заклятья, заученные ещё в Храме и не раз применённые в Эвиале. И когда мы встретимся лицом к лицу, посмотрим, чья возьмёт. Ниакрис не видела в действии чёрный меч Сильвии, но могучую и злую силу зачарованного оружия ощущала прекрасно. И если сам господин Кицум… вернее, тот, кто скрывается за этой маской, не смог взять верх… то Сильвия – противник более чем серьёзный.
Однако сейчас Ниакрис этому даже радовалась. Оставаться всё время рядом с отцом было бы выше её сил. А так – достойное дело. Достойный противник.
Неожиданным гостям из далёкого будущего её собственного мира она не удивлялась. Выросшая с убеждённостью во всемогуществе магии, она не была шокирована. Время – не более чем одна из подвластных чарам субстанций. Да, для работы со временем требуются великие знания и великие силы, но… ничего невозможного в этом нет. Все прочитанные в Храме труды по теории волшебства убеждали её в этом.
Хорошо, что зло её отца сгинуло бесследно. Плохо, что в Эвиале завелось новое зло, куда сильнее прежнего. Что там дуотты, заманившие в своё время её отца в ловушку! Новый враг, насколько она могла понять, был самым страшным из возможных – бесплотным, бестелесным, и обычные средства войны с ним не годились. Меч мог сразить прислужников Западной Тьмы, но не Её саму. Насколько она поняла, нашёлся могучий чародей, что бросил вызов самой Тьме, но ему требовалась помощь. А раз так, она, Ниакрис, встанет рядом с ним. Ей уже довелось сражаться с тенью, с загадочными врагами отца, некогда одолжившими ему силы для победы над творением дуоттов, но потребовавшими в уплату слишком многого. Не миновать и второй битвы; что ж, не для этого разве готовила её сама жизнь? Она покажет, что школа Храма Мечей кое-чего стоит, и в первую очередь – притащит сюда за хвост эту самую сову. Нечего ей тут летать.
Ниакрис не привыкла спрашивать у кого-либо разрешений. Пусть Кицум – вовсе даже и не Кицум… но всё равно. Она, Ниакрис, – свободная воительница. И поступает так, как считает нужным. Слишком долго она гнула спину и склоняла голову.
Отец возился с ранеными чародейками. Клара и Тави… Причём Клара – из какой-то загадочной Долины магов. Интересно… но сейчас не до этого. Её, Ниакрис, не видят, и хвала всем силам – воплощённым и безымянным.
Ниакрис поправила повязку на лбу, проверила, легко ли выходит меч из ножен. Если Сильвия предпочтёт встретить её в человеческом обличье, исход дела решат клинки, а не магия. Пусть даже у неё нет меча. Отобрала ж она сперва чёрный фламберг у Сильвии голыми руками!
Не оглядываясь, она двинулась в путь. По диким, невообразимым пейзажам Дна Миров. По чёткому – для неё – следу улетевшей совы. Сильвия не умела заметать следы, отметила про себя Ниакрис. Без злобы или презрения – полученный урок заставил забыть о заносчивости.
Мимо висящих в воздухе сапфировых глыб, мимо бьющего из чёрной скалы огненного фонтана, мимо бассейна с коричневой малоаппетитной жижей, где вяло шевелили не то корнями, не то щупальцами какие-то существа, которых с равным успехом можно было отнести и к растениям, и к животным. Мимо стоящего неподвижной колонной серого смерча. Из глубины её визгливо окликали чьи-то голоса. Мимо полуразрушенного замка, состоящего из причудливых полусферических «башен», сложенных из ярко-красного камня. Над проломами чуть дрожал воздух, а над одним, самым крупным, Ниакрис увидела танцующего призрака. Завидев человека, привидение взвыло замогильным голосом и, точно в воду, нырнуло в черноту пролома.
Видели мы уже такое, во всех видах видели, подбадривала себя Ниакрис. Видели, когда шли к укрывищу некроманта, когда пробивались сквозь забитые скелетами и ходячими трупами коридоры… А это место – просто забавный зверинец, живущее, похоже, по принципу – не тронь меня, и я тебя не трону.
У первого попавшегося на пути более-менее нормального дерева (или того, что больше всего подходило под это определение) Ниакрис выломала себе две короткие дубинки. Воин Храма умеет обратить в смертоносное оружие всё, что угодно.
След совы вёл прочь, между двурогой скалы – правый пик изумрудно-зелёный от покрывавшей его растительности, левый – иссиня-чёрный и дымящийся, словно выхваченная из костра головня. На склонах зелёного пика тоже мелькали какие-то крылатые существа, напоминавшие гарпий – птичье тело и человеческая голова. При виде Ниакрис твари разразились раздражённо-хищным шипением и, мигом построившись двумя правильными клинами, обрушились на неё и справа, и слева.
Они привыкли справляться так со всякой добычей, только на сей раз им попался орешек явно не по зубам. Выученица Храма Мечей ответила со всей нерастраченной злостью, хоть и нарушая заветы своих былых учителей, но с не меньшей действенностью.
Р-раз, и два, и три – дубинки с шипением резали воздух. Девушка завертелась волчком, разя направо и налево. Защищённые почти настоящим панцирем из плотных перьев тела поддавались с трудом, но не прошло и нескольких мгновений, как на земле билось, обильно орошая кровью мёртвый камень, пять крылатых бестий.
Остальным этого хватило. С разочарованным клёкотом гарпии взлетели, вновь укрываясь среди непрерывно движущихся, словно морские водоросли во время волнения, тёмно-зелёными ветвями с мясистыми кожистыми листьями.
– Вот так, – громко произнесла Ниакрис, чётким, показным движением стряхивая кровь с дубинок и затыкая их обратно за пояс. – Так и только так. А если не поймёте и сунетесь ещё раз – перебью всех до единой. Я могу.
Из листвы на неё пялились ненавидяще-испуганные большие глаза. Человеческие глаза. Похоже, гарпии в её словах нисколько не усомнились.
…Позади остались и другие преудивительные места. То ниоткуда возникала настоящая широкая река, вытекавшая прямо из глухой матёрой скалы, и, проделав по поверхности не более двух сотен шагов, исчезала в непроходимой стене живых джунглей (до неприятного живых, постоянно шевелящихся, выбрасывающих далеко на нагой камень ловчие нити усов). В реке тоже жили какие-то создания, показавшиеся Ниакрис более миролюбивыми, во всяком случае, глаза на рыбовидных «лицах» смотрели осмысленно и даже дружелюбно. След совы вёл дальше за реку; после некоторых сомнений Ниакрис вошла в прохладную воду и поплыла. Сильное течение сносило её к зелёной стене джунглей, однако вскоре рядом замелькали гладкие чёрные тела речных обитателей, глаза смотрели на девушку доброжелательно и с любопытством. Один из них, крупнее и на вид сильнее других – верно, вожак, – оказался рядом, пару раз шевельнув высоким и твёрдым спинным плавником. Мол, хватайся, помогу.
Ниакрис благодарно кивнула и протянула руку.
Вскоре она оказалась уже на другом берегу. Речные обитатели резвились в волнах, высоко выпрыгивали – Ниакрис разглядела плотно прижатые к телу небольшие руки с пятью гибкими пальцами.
– Спасибо! – крикнула она. – Если вам потребуется защита – позовите меня, я приду! Я уверена, вы меня найдёте.
Существа устроили настоящий танец на мелководье, играя, несколько раз плеснули на и без того мокрую девушку разноцветными брызгами. А потом разом исчезли, скрылись в речной глубине.
Ниакрис кое-как выжала одежду и двинулась дальше.
Казалось, чудесам Дна Миров не будет конца. Девушка миновала все мыслимые ландшафты. И скалистые лабиринты, и кишащие мелкой живностью джунгли, и стоячие болота, по которым пришлось пробираться по пояс в затхлой жиже, и жаркие, вмиг высушившие ей одежду пустыни, в которых песчаные барханы разбивались, словно морские волны о берег, докатившись до гордо вознёсшихся к самому «небу» рядов невероятно высоких и толстых деревьев, настоящих исполинов, патриархов древесного царства.
Несколько раз ей приходилось браться за оружие, когда местные обитатели очень и очень сильно ошибались, принимая её за лёгкую добычу. Но в целом же путь оказался не из трудных. Не слишком жарко, вдоволь мелких потоков, несших чистую, прохладную, вкусную воду. И чёткий след совы-Сильвии.
Наконец впереди вздыбились горы. Вернее, три горных пика, плотно сдвинувшиеся плечами, словно воины перед неизбежной вражеской атакой. Вершину самого высокого пика окутывало серое облако; по склонам спускались языки самого настоящего снега, от которых брала начало добрая дюжина бурливых ручьёв.
Здесь Ниакрис остановилась. Чутьё выученицы Храма Мечей предупреждало об опасности. На склонах темнели небольшие отсюда чёрные точки – пещеры? Очень похоже. След совы здесь обрывался. В недоумении Ниакрис повторила заклятие поиска и раз, и другой, и третий – безрезультатно. Яркий свет разливался окрест, однако девушке вдруг показалось, что она вновь очутилась в мрачных подземельях некромантова замка, и что на неё вновь движется целая орда мертвяков.
Смутная, неясная угроза. Непонятная, но явно могущественная. Местный набольший? Божок? Чудовище? Ещё один реликт, непонятно какими силами вырванный из родного мира и заброшенный сюда?
Ниакрис уже совсем было решила остановиться и приступить к методической чародейской осаде, когда на невысокой, словно аккуратно кем-то скошенной траве увидела то, отчего волосы у неё встали дыбом.
Целый ворох мягких снежно-белых перьев полярной совы.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 19:27 | Сообщение # 29 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава шестая
Эвиал. Северный Клык
Вскоре в лагере повсюду затрубили рога, поднялся переполох. Вереницы факелов потянулись к прибрежью, туда, где строились в боевой порядок салладорские стрелки и немногословная пехота Кантонов. Отдельные огни сливались в длинные пламенеющие нити, извиваясь, они ползли всё дальше и дальше, словно сквозь мёртвую плоть снежной пустыни прорастали жилы, несшие живую горячую кровь.
Рядом со стрелками и алебардистами собирались и аркинские инквизиторы, дружно призывая доблестных воинов преодолеть свой страх и «постоять за святую землю нашу». Надо сказать, что ни салладорцы, ни кантонисты особого рвения не проявляли, поминутно косились назад, где – в качестве лишнего напоминания излишне сообразительным головам – в полной готовности стояли аж четыре здоровенные палаческие телеги с экипажем из восьми инквизиторов каждая. В жаровнях уже горел огонь, щедро расставленные факелы освещали и косые кресты для распятия, и решетки для поджаривания, тиски и рычаги для, соответственно, сдавливания и растягивания и прочие, столь же способствующие поднятию боевого духа вещи.
Преподобный отец Этлау вывел с собой почти сотню отборных инквизиторов. Мегана и Анэто – по двадцать опытных и бывалых магов, которым доводилось драться и с гоблинами, и с орками, и с поури. Милорд ректор ожидал, что Этлау построит своих в самом тылу боевого порядка, чтобы отбить у нетвёрдых духом желание искать спасение в бегстве; однако вместо этого отец-экзекутор замахал факелом, требуя внимания, и заорал, не жалея лёгких на морозе:
– Слушайте, о доблестные воины армии Добра и Света! Слушайте меня, о послушные чада Спасителя! Сегодня мне было видение. Мы не можем более ждать. Приступим же к проклятому творению Тьмы, разведаем же подступы и не убоимся мы её, ибо жизнь земная есть краткий миг перед жизнью вечной, и все, кто сложат головы свои тут, немедля получат прощение всех грехов своих, и восстанут во славе, и вознесутся на хрустальные небеса, к отцу нашему, Спасителю, восседающему там, и проснутся они для жизни вечной, где нет ни горя, ни боли, а есть лишь великая и нескончаемая радость. Так как можем убояться мы миражей Тьмы, если за нами и с нами – сам Спаситель, отец наш и защитник?! Встанем же твёрдо, дети мои, ибо мир ждёт от нас одной лишь победы!
Анэто мимоходом подумал, что не стоило так уж превозносить все те блага, что получат павшие в этом бою; потому что не лучше ли тогда всем побыстрее тут погибнуть, если убитый воин мгновенно становится чуть ли не святым у самого трона Спасителя?
Кусая губку, Мегана тем временем призналась сама себе, что фанатизм и безумная уверенность Этлау в какой-то мере передалась и собравшимся здесь воинам. Даже её маги, чародеи Волшебного Двора, не остались равнодушны. Угрюмо молчала лишь кучка ордосских чародеев, сомкнувшая ряды за спиной милорда ректора и, похоже, приготовившаяся к последнему бою – нет, не против Разрушителя и Западной Тьмы, а против преподобного отца-экзекутора и его прихлебателей.
– За мной, дети мои! – высоким голосом заверещал Этлау, вновь размахивая факелом. – За мной, Спаситель с нами! Умрём во имя Его!
– А-а-а-а!!! – ответил строй дружным рёвом многих сотен глоток. Инквизиторы развернулись в цепь и быстрым шагом двинулись через пролив – туда, где высилась Башня. Даже во тьме полярной ночи её чёрный силуэт был виден совершенно отчётливо, как ещё одно чудо.
Так они и наступали – тремя линиями: впереди всех сотня инквизиторов, за ними – примерно четыреста стрелков и алебардистов, следом – цепочка магов Ордоса и Волшебного Двора, примерно сорок человек, и позади всех – четыре громыхающие палаческие колымаги. Никакие лошади не приблизились бы к Башне, животные скорее дали бы забить себя насмерть, и потому телеги с пыточными снарядами пришлось тащить самим же святым братьям.
Отряд довольно бодро преодолел прибрежную полосу. Некогда дыбившиеся здесь ропаки и торосы давно раздробили на мелкие куски и потом тщательно следили, чтобы напиравшие на берег льды не подняли бы тут новых преград. Сапоги затопали по матёрому паковому слою, с которого ветер сдул почти весь снег. Идти оказалось легко, впереди то и дело голосил Этлау, призывая воинов не страшиться «мороков Тьмы» и шагать смело.
Анэто поправил меховую шапку, оглянулся на своих. В бой он взял только видавших виды, испытанных магов, побывавших не в одном деле. Люди шли хорошо – сосредоточенно, спокойно, не оглядываясь назад. Рядом с милордом ректором шагали и огненные маги, и воздушные, и мастера водной стихии – если вдруг потребуется навести ледяные мосты для отступления; были в этом строю и искусные лекари, и знатоки «магии чудовищ», и, наконец, двое молодых, но подающих очень большие надежды «предельщиков» из числа магов-теоретиков, которым Анэто строго-настрого приказал ни при каких обстоятельствах не ввязываться в драку, а смотреть во все глаза на Чёрную башню и запоминать все фокусы Тьмы, какие они только смогут. Милорд ректор, единственный из всех, взял с собой кроме посоха короткий самострел, бивший тяжелыми железными дротами. С расстояния в полтора десятка шагов такой дрот навылет пробивал тяжеленный турнирный доспех, в два раза толще и прочнее боевого.
Это – прощальный подарок преподобному отцу Этлау, если у того окончательно помрачится сознание от своей «избранности». С ассасинами, если такое случится, он, Анэто, уж как-нибудь договорится, сославшись на непреодолимые форсмажорные обстоятельства. Да и то сказать – где эти хвалёные воины Храма? Сгинули бесследно. Может, некромант их шкуры уже себе на барабан натянул… (Анэто не догадывался, насколько он близок к истине). У него, как ректора Академии, сейчас одна цель – маги должны вернуться обратно в Ордос, Анэто видел свой долг именно в этом. Разрушитель всё это время тихо и мирно просидел в своей Башне, не высовывая носа и никому, если разобраться, не делая ничего плохого. Милорд ректор Академии Высокого Волшебства и глава Белого Совета слишком хорошо знал натуру Святой Инквизиции. У этих господ плана с менее чем тройным дном не бывает просто по определению. Аркинский престол давно уже точил зубы на вольнодумный Ордос. Недавние события в Кинте Ближнем едва не позволили инквизиторам добиться и от аррасского султана отмены знаменитого закона «Из Арраса выдачи нет». Но Его величество оказался куда более здравомыслящ и хитёр, он слишком хорошо умел считать прибыли от всех тех непризнанных алхимиков, механиков, инженеров, которых «за ересь» вот-вот могли отправить на костры по всему Старому Свету. Султан был достаточно мудр для того, чтобы предложить гонимым убежище – если только они не станут вмешиваться в собственно аррасские дела и указывать подданным его величества султана, что Аррасом можно было б управлять и получше. После Скавеллской битвы несколько тысяч «нежелательных элементов», выдачи коих настойчиво добивался Аркин, втайне были переправлены султаном в Ордос и мелкие герцогства Изгиба; когда прыть святых братьев (равно как и их количество) в Аррасе несколько поубавилась, изгнанники вернулись обратно.
Но что инквизиции Аррас, мрачно размышлял милорд ректор. Что им эти жалкие несколько тысяч книгочеев и лицедеев, пригревшихся в Кинте Ближнем! Главная цель святых братьев – бесспорно, Ордос, и тут двух мнений быть не может. Сейчас, шагая в строю, Анэто строго судил себя за бесчисленные компромиссы, на которые он шёл, управляя Академией. Странно, однако он совершенно не думал ни о Башне, ни о Разрушителе. Даже судьба сгинувших ассасинов больше его не тревожила.
Да, компромиссы и уступки – вольности Ордоса медленно, но верно съёживались. Святой факультет, факультет магии Спасителя ещё совсем недавно слыл оплотом вольнодумства даже среди служителей Церкви; там собирались богословы, чьи сочинения не слишком-то одобрял официальный Аркин. Сейчас Святой Престол начал подкапываться и под это, требуя себе право назначения всех без исключения преподавателей на этом факультете…
А вот шагавшая рядом Мегана не могла выбросить из головы исчезнувших таинственным образом ассасинов. Скорее всего они просто погибли; это было бы самым естественным и правдоподобным объяснением. Своего кристалла чародейка не чувствовала – едва воин Храма скрылся в черноте бойницы, пульсация заклятья исчезла. Блокировка на уровне абсолюта, мрачно думала чародейка. И что мы станем делать с этой твердыней? Одна радость – хоть бы этот преподобный фанатик на самом деле сгорел, первым ступив на остров.
Надо сказать, что хотя Мегана и слыла верной дщерью Святой Матери-Церкви, отношение волшебницы к отцу-экзекутору за последние месяцы совершенно переменилось. Хозяйка Волшебного Двора куда лучше, чем рационалист Анэто, чувствовала сжигавший Этлау изнутри страшный огонь – инквизитор был весь во власти Идеи, она захватила его целиком, вытеснив практически все человеческие чувства. Он искренне и без тени сомнения верил, что именно ему предначертано спасти Эвиал от надвигающегося ужаса. И на этом пути преподобный отец Этлау не имел права никого щадить – ни мужчину, ни женщину, ни ребёнка. Разрушитель мог воплотиться в любом облике и склонить любого на свою сторону. Мегана безошибочно чувствовала в Этлау великую, иссушающую жажду жертвы. Он на самом деле сам чуть ли не искал гибели во имя Спасителя, похоже, ничуть не сомневаясь, что после этого Западная Тьма немедленно рассеется. И в этом заблуждении, сумрачно размышляла Мегана, нам и следует его поддерживать. Пусть лезет первый на эти стены….
Все предыдущие попытки добраться до острова оканчивались одинаково – разведчиков охватывал панический, необоримый ужас, и они бросались наутёк, роняя оружие. Никакие посулы или угрозы не могли заставить их повернуть назад. Правда, в те разы среди наступающих не шёл преподобный отец-экзекутор…
Далеко позади остался берег и бастионы. Там медленно собиралось на всякий случай в единый кулак всё остальное войско. Мегана знала, что общего штурма сегодня никто не замышлял, но Этлау настоял на всеобщем построении – мол, одному Спасителю ведомо, во что выльется их сегодняшняя разведка.
Отряд прошёл уже половину отделявшего их от Башни расстояния. Ровный и гладкий лёд, идти – одно удовольствие. Ни тебе арбалетных стрел, ни катапультных ядер или глиняных бомб, наполненных горящим маслом. И никто до сих пор не чувствовал никакого ужаса. Казалось, шесть сотен человек дойдут до подножия Башни, как на параде.
Впереди что-то выл и визжал Этлау. Казалось, он сейчас начнёт бесноваться, словно одержимый дикий шаман из Полуночных Земель. Анэто бросил взгляд вправо, влево, пробежался вдоль строя своих магов, хлопая по плечам и подбадривая людей. Все пока держались неплохо.
Когда позади осталось уже две трети расстояния, внезапно и резко усилился бьющий в глаза ледяной ветер. В считанные мгновения он обрёл силу настоящего урагана; люди сгибались в три погибели, чтобы только удержаться на ногах. Ветер подхватил и понёс навстречу наступающим тучи мелкой сухой крупы – только сегодня эта снежная крупа резала, подобно острым бритвам. В передних рядах кто-то вскрикнул, кто-то прижал руки к окровавленной щеке.
– Маги! – услыхал Анэто неистовый вопль преподобного отца-экзекутора. – Маги, вперё-о-од!
Милорду ректору этот приказ не сильно понравился. Этлау не был формально поставлен начальствующим над объединённым войском Эвиала, всё должен был решать совет командиров, но как-то само собой сложилось, что приказы бесноватого инквизитора люди кинулись выполнять, не раздумывая.
Вот и сейчас товарищи Меганы, особенно те, кто имел опыт управления ветрами и буранами, бегом бросились в первые ряды, обгоняя закрывающихся стёгаными рукавами лучников и алебардистов.
Чародеи Ордоса не торопились, поглядывая на милорда ректора, словно желая показать, что выполняют только его распоряжения.
– Свелен, Манфред – вперёд, – распорядился Анэто. – Постарайтесь унять ветер… ну да не мне вас учить.
Двое седобородых мага согласно кивнули и, подхватив посохи, поспешили вперёд. Оба они слыли мастерами Воздушной Стихии, могли справиться даже с бешеным торнадо. Анэто, сам маг Воздуха, остался позади. Зажмурившись и подняв посох, он старался уловить контуры вражеского заклятья, его движущую силу – не исключено, что его товарищам-магам потребуется помощь.
Секущая крупа больно резала незащищённую кожу, но бессильно ломалась о доспехи и даже просто тёплую одежду, не причиняя урона. Ветер, правда, не ослабевал, напротив, становился с каждым мигом всё сильнее. Если дело пойдёт так дальше, никто из людей просто не устоит на ногах. Преподобный Этлау метался вдоль линии своих инквизиторов, потрясая косым крестом и что-то вопя, – рёв бури заглушал его слова.
Однако и чародеи Ордоса не теряли времени даром. Анэто уловил согласованный контрудар Манфреда и Свелена; опытные маги пытались послать навстречу несущемуся ветру свой собственный ураган – единственный выход, потому что нащупать доступную для удара точку во вражеском заклинании не смог бы и сам милорд ректор. Ветер явно магического происхождения не имел обязательного в таких случая «истока» – если не считать таковым, конечно же, саму Чёрную башню.
Несмотря на обрушившуюся бурю, отряд не потерял строй. Перед шеренгами взвихрились многочисленные белые смерчи, гоня секущий снег обратно, две стены ветра столкнулись с рёвом и грохотом, достойными последнего дня.
Маги Волшебного Двора тоже вступили в дело, соединяя усилия с ордосскими чародеями. Анэто недовольно дёрнул щекой – противостоять Чёрной башне одной только силой было бессмысленно и глупо, вражеские заклятья следовало по возможности перехватывать и уничтожать на подступах.
…Чёрное небо над Северным Клыком, как правило, отличалось чистотой. Тучи редко находили сюда дорогу, и звёзды светили прямо со своих хрустальных сфер – яркие, чужие, колючие. Сейчас они бы, наверное, удивились – безоблачное небо под ними стремительно заткала невесть откуда взявшаяся хмарь, пелена, непрерывно исторгающая из себя мириады острых «снежинок», которые, конечно же, не имели с настоящими снежинками ничего общего. Звезды видели, как дрогнувший было строй наступающих медленно пополз вперёд – маги пытались ослабить напор злой бури и отклонить рвущиеся на бойцов секущие потоки. Звёздам было всё равно, однако они с холодным любопытством наблюдали за разворачивающимся сражением; если бы они могли смеяться, небесные огни зашлись бы от хохота: горстка ничтожных смертных пыталась справиться с необоримой стихией!..
Но таковы уж смертные. Они не отступают и не сдаются, и рано или поздно перед их натиском пасуют даже всемогущие, казалось бы, боги.
…Отряд преподобного Этлау медленно двигался вперёд. За пределами защиты, поставленным чародеями Ордоса щитом противонаправленного урагана, буря обрела поистине космический размах. Двух или трех салладорских лучников, неосторожно ступивших слишко далеко от края боевого порядка, мгновенно сбило с ног и унесло назад, в темноту. На льду остались кровавые следы; крики несчастных утонули в вое злого ветра. Перед фронтом отряда царил сплошной хаос. Сшибающиеся струи ветра бились друг с другом, словно гигантские змеи; крутящиеся белые вихри клонились то в одну, то в другую сторону. Напор встречного урагана усиливался, волей-неволей Анэто приходилось посылать подкрепления – двое, трое, четверо магов отправились на помощь Свелену и Манфреду; отцы-инквизиторы, несмотря на всю их Святую магию, покамест не оказали никакой поддержки. Чем там занят этот фигляр Этлау?! Милорд ректор Академии Высокого Волшебства решительно перебросил посох в правую руку и стал пробираться вперёд. За ветровым щитом напор урагана почти не чувствовался; шальные «снежники» метались, словно удирающие от хозяйского веника тараканы. Тем не менее беречь лицо приходилось – пару раз милорд ректор не успел уклониться и щёку обожгло. Теперь оставалось только жалеть, что не подумали о защите для лиц; а возвращаться, конечно же, поздно.
Манфред скрипел зубами, но держался. Откат давался ему тяжело – из носа бежала парящая на морозе струйка крови. Свелен выглядел посвежее – он всегда отличался малой чувствительностью к боли. Теперь отряд преподобного Этлау продвигался черепашьим шагом – встречный ветер не собирался так просто сдаваться.
Анэто резко вогнал посох в лёд прямо у ног отца-экзекутора.
– Отец Этлау! Моим магам долго так не продержаться! Даже все чародеи Ордоса, вместе взятые…
Взор у экзекутора сделался совершенно безумным, глаза вылезали из орбит, снежно-белые открытые (и, похоже, уже отмороженные) щёки были посечены острой крупой, тонкие алые росчерки придавали инквизитору какое-то жуткое выражение.
– Ч-что значит «не продержаться»?! Каждый, кто повернёт назад, будет казнён! Я сам… своими руками… – Этлау затряс перед лицом милорда ректора скрюченными на манер звериных когтей пальцами.
У Анэто горло сдавило от бешенства.
– Сделайте что-нибудь, отец Этлау! – гаркнул он прямо в перекошенное лицо инквизитора. – Или хотя бы подоприте своими людьми моих магов!
– Н-никаких… вперёд! Все – вперёд! Только – вперёд! – захлёбывался экзекутор.
Как ни странно, но отряд на самом деле продвигался к Башне, отвоёвывая у снежной бури сажень за саженью. Уже почти все маги – и Ордоса, и Волшебного Двора – втянулись в отчаянное противостояние. Анэто видел перекошенные от боли лица своих – и мог лишь взмахнуть рукой, призывая их держаться. Сам милорд ректор понимал, что он тратить силы не имеет права. Величайшие сражения выигрывались вовремя появившимся на поле битвы небольшим резервом. Сейчас таковой резерв – он и Мегана. Как бы ни тяжело пришлось его людям, его товарищам, которых он знал не одно десятилетие, – помогать он сейчас не имеет права. Как знать, удастся ли им ещё выбраться отсюда без его заклятий…
Мегана, похоже, придерживалась того же мнения.
Этлау так ничего и не сделал. Да, его инквизиторы шли в первом ряду, принимая на себя остаточный напор бури, но прокладывали им дорогу чародеи. И Анэто со всевозрастающей тревогой видел, что его люди начали выбиваться из сил.
А средоточия вражеской магии он по-прежнему не чувствовал. Даже Чёрная башня казалась ему сейчас просто башней, обычной постройкой, за которой, быть может, удастся и укрыться от этого безжалостного урагана…
Как ни странно, он оказался прав. Последние сотни две или три саженей ректору Академии постоянно казалось, что его чародеи не сдюжат, однако поставленная ими защита всё-таки выдержала. И Свелен, и Манфред совершенно обессилели и чуть не шлёпнулись на лёд, когда отряд вдруг и в самом деле оказался прикрыт от безумных порывов широким основанием Башни. Прямо перед ним открылась чёрная бесснежная земля острова, острова Тьмы, подъятого из глубин океана её враждебными всему живому силами, как верило войско. Впрочем, если вспомнить тот огонь, которым островок встречал любую попытку встать на его землю, убеждения простых воинов переставали казаться такими уж наивными.
Щит сняли, отряд сгрудился, прячась от ветра за Башней. Подозрительному Анэто пришло на ум, что это слишком уж походит на ловушку – не мог ураган, пусть даже и магический, оставлять за отдельно стоящим строением такой глубокой ветровой тени. Уж не подманивают ли их?
Лучники и алебардисты во все глаза пялились на блестящую броню вражьей твердыни. Никто пока не дерзнул ступить на нагую землю островка; и Анэто, и Мегана попытались разыскать оставленный ассасинами самострел, но безуспешно, он бесследно исчез.
И ректор Академии, и хозяйка Волшебного Двора в этот миг подумали об одном и том же – а что, если воины Храма уже скрылись вместе с пленным Разрушителем, решив, что он – более ценный трофей? Объяснить как-то иначе пропажу самострела чародеи никак не могли.
– Итак, мы на месте, – проворчала Мегана. – И что же дальше? Кстати, интересно, почему на сей раз никто не испытал никакого страха? Неужели действительно из-за Этлау?
– Этлау не смог ничего сделать с этим ветром, – буркнул милорд ректор, стирая кровь со щеки: мелкие царапины упорно кровоточили.
– А вот и он, лёгок на помине, – проворчала Мегана при виде направлявшегося к ним инквизитора. Походка преподобного отца-экзекутора сделалась какой-то дёрганой, словно у деревянной куклы из уличного театрика, забавлявшей малышню. Руки болтались из стороны в сторону так, словно вот-вот оторвутся. Пальцы судорожно вцепились в резной символ Спасителя – деревянную перечёркнутую стрелу, явно очень старую, сменившую не одного хозяина.
– Маги! – преподобный более не утруждал себя даже видимостью равенства или хотя бы учтивости. Он приказывал им, как своим подчинённым. – Я чувствую впереди чары. Злые чары Тьмы. Идите и покончите с ними. Слышите? И как только вы это сделаете – мы протрубим общую атаку!
– Безумец, – пробормотал Анэто. Он не сомневался – хитроумного и расчётливого инквизитора больше не было. Вместо него – нерассуждающий, лишившийся рассудка фанатик. С таким стыдно не справиться, надо только для видимости во всём соглашаться, а после поступать по-своему.
– Конечно, преподобный отец, – сладким голоском пропела Мегана. Её, похоже, обуревали сейчас те же самые мысли, что и милорда ректора. – Мы немедленно отправимся туда.
– Немедленно и, более того, сейчас же, – не удержался Анэто. Он махнул рукой своим – мол, пошли. Двое молодых предельщиков чуть не подпрыгивали от нетерпения, на ходу расшнуровывая горловины заплечных мешков – сейчас они думали не об опасности, а лишь о том, что им выпала честь первыми прикоснуться к тайнам загадочного артефакта. Мальчишки, подумал Анэто. Уберечь бы. Таких-то вот и надо беречь – иначе Ордос окончательно превратится в один прекрасный день в школу заклинателей дождя и изгонителей саранчи.
Инквизиторы отступили. Анэто видел, как они лихорадочно бормотали молитвы и мяли в кулаках надетые поверх плащей массивные косые кресты – словно надеясь, что воля Спасителя защитит их и здесь.
Угрюмые и решительные маги выдвинулись вперёд. Анэто лишний раз оглядел свой отряд и порадовался – выбор он сделал правильный, никто не замочил штанов, никто не растерялся, не засуетился, не стал прятаться за спины товарищей. Конечно, Этлау безумен, сомнений нет. Притащить под стены Башни полутысячный отряд, а потом заставить его стоять неподвижно в ожидании того, как Разрушитель обратит лёд под их ногами в яростное пламя. Разведка должна была состоять из, самое большее, пары десятков лучших, испытаннейших магов и воинов. Что, Этлау окончательно лишился ума, чтобы откалывать такие штуки? Наверное, и впрямь. Арвест, как видно, не прошёл даром.
Чёрное и белое. Земля проклятого острова и лёд перед нею. Застывшая в гордом презрении Чёрная башня – где-то там, в её глубине, ассасины, воины Храма Мечей – если, конечно, они ещё живы и не скрылись на самом деле вместе с пленённым Разрушителем. И земля, гладкая, словно залитая расплавленным и отвердевшим стеклом, неправдоподобно ровная и поблескивающая в свете десятков и сотен факелов. Полсотни шагов, и прямо из земли поднимаются стены Башни, тоже неправдоподобно гладкие, без швов кладки, тоже – словно облитые чёрным стеклом. Налегающие друг на друга чешуи, словно у громадной змеи или глубоководной рыбы. И высоко над основанием – нижние ряды бойниц. Ничего не скажешь, ловки воины Храма, что сумели туда забраться. Правда, толку с этого, похоже, всё равно никакого. Ассасины исчезли и не подавали никаких признаков жизни.
Разумеется, никто из магов не рвался первым ступить на землю зачарованного островка. За спинами сопели, и весьма неторжественно, не соответствуя серьзности момента, хлопали себя замерзающими руками по бокам салладорские стрелки и алебардисты Кантонов.
Мегана оказалась рядом с ректором Академии, раздражённо сдёрнула варежки из рысьего меха. Тонкие пальцы так и замелькали – сегодня нельзя было пренебрегать и древними видами магии, требовавшими и ритуала, и жеста. Сам Анэто осторожно опустился на колени. Он-то знал, что эта «земля» исторгает из себя губительное пламя, вопрос только в том, как это использовать? Можно построить мост из каменных блоков – если, конечно, простой камень честных эвиальских скал выдержит натиск иномирового огня. Можно – уже проверенным способом ассасинов Храма – во всяком случае, до бойниц они добрались. Или им дали добраться, ибо коварство Тьмы безгранично.
Оба молодых «предельщика» из команды Анэто с горящими от возбуждения лицами уже расставляли свои диковинного вида приборы с мерцающими кристаллами, медленно струящимися по патрубкам эликсирами и небольшими песочными печами для прокаливания.
– Какая удача, какая удача… и не мечтал, что подберёмся так близко… – услыхал Анэто случайную фразу. И тотчас последовавший ответ: – Разжигай, разжигай, пока совсем не застыло! Субстанция течь должна, течь непрерывно, забыл, что ли?
Полуграмотные ратники косились на манипуляции магов с суеверным испугом.
– На остров никому не ступать! – сурово предупредил своих Анэто. Никто и так не собирался, но лишний раз напомнить не мешает. Не мудрствуя лукаво, он подобрал валявшийся под ногами ледяной осколок и несильно швырнул вперёд. Ректор Академии ожидал огненного фонтана, яростной пляски колдовского пламени, однако ледышка с лёгким звоном ударилась о промороженную поверхность – и заскользила по ней, целая и невредимая.
Анэто и Мегана обменялись выразительными взглядами. Собственно говоря, и это ещё ничего не значило: Башня могла не обратить внимания на безвредный кусочек льда и испепелить ступившее на её остров живое существо.
– Милорд ректор… – осторожно подступил Абсаг, ещё один чародей-ветеран, как и Анэто, маг Воздуха. – Милорд, мы засекли скопление спящей силы. Прямо под поверхностью острова. Милорд, это похоже на молнию…
Конечно, мрачно подумал Анэто. Затаились. Ждут, когда нам надоест бросать ледышки и мы чохом полезем вперёд.
– Браво, Абсаг, – коротко кивнул он волшебнику. – Проверьте обычные отклики на разряд. Вдруг подействует. Мег! Что у тебя?
– Голод и ожидание, – сдавленным голосом отозвалась хозяйка Волшебного Двора. – И Сила, океан Силы.
– Очень ценные сведения, – буркнул Анэто. – Это я и сам знаю. Как перебираться станем?
– Лучник, ко мне! – высоким голосом выкрикнула вместо ответа Мегана. Ближайший салладорец рысью подбежал к чародейке, низко поклонился.
– Сможешь попасть во-он в ту бойницу?
– Госпожа смеется надо мной, – с достоинством ответил стрелок. Вскинул лук, одним мягким и плавным движением натянул тетиву; в воздухе свистнуло, звонко стегнула многожильная нить по защитной кожаной рукавице, а в воздухе, примерно в десяти саженях от чёрных стен Башни, вспыхнул яркий, словно праздничный фейерверк, клуб многоцветного пламени.
– Всякая уловка удаётся только один раз, – сквозь зубы проворчал Анэто.
– Почему возимся?! – прокричал из безопасного отдаления преподобный отец-экзекутор. – Мы не можем терять тут время! Вперёд и только вперёд!
– Безумец, как есть безумец… – бормотал себе под нос милорд ректор, осторожно и неторопливо сплетая сложное заклинание: он намеревался пустить ещё одну стрелу и попытаться выяснить природу сжигающей их магии. Безумцы, конечно же, очень опасны своей непредсказуемостью, но с другой стороны – безумец не способен составить сложную многоходовую интригу, в которых милорд ректор почитал себя большим мастером.
Маги Ордоса и Волшебного Двора рассыпались вокруг острова, насколько только позволяла ветровая тень у подножия Чёрной башни. Оставшиеся не у дел стрелки и алебардисты мёрзли, прыгали на месте, размахивали руками и с откровенной тоской поглядывали на берег, где остались тёплые бараки и все немудрёные лагерные удовольствия, которые могут показаться очень даже привлекательными человеку, проторчавшему на морозе несколько часов. Мегана послала нескольких чародеев, и вскоре на иззябших людей потянуло теплом – над их головами раскрылось что-то вроде светящегося зонта, источавшего жар. Кое-где под ногами воинов стал даже таять снег. Долго этот зонтик не продержать – лица магов и так белы от боли, откат здесь – не шутка; так что надо по возможности быстрее сделать всё, что можно, и убраться отсюда, убедив преподобного, что атаковать Башню сейчас, пока не разгаданы секреты её хотя бы внешних защитных заклятий, – чистое самоубийство, которое вдобавок ни на йоту не приблизит заветную цель отца-экзекутора: избавление мира от Разрушителя.
Анэто и Мегана не зря подобрали в свои отряды самых лучших. Чародеи работали дружно и слаженно, забыв даже о морозе. Кто-то чертил прямо на снегу гепта – и гексаграммы, кто-то развешивал на тонких коромыслах гроздья разноцветных светящихся хрусталиков, вычисляя тонкий баланс магических потоков в непосредственной близости от Чёрной башни, кто-то замер в трансе, медленно проделывая посохом какие-то пассы, кто-то осторожно посылал при помощи несложного заклятья струйки сухого снега на чёрную поверхность острова и замерял песочными часами время, за которое этот снег обращался в воду, а затем и в пар, что было совсем уже странно, ибо люди не чувствовали никакого тепла, идущего от острова Тьмы.
По делу, господину Этлау сейчас следовало бы увести отсюда всех лишних и дать магам сделать свою работу. Однако одержимый отец-экзекутор совсем потерял терпение.
– Долго ещё будет это продолжаться?! – визгливо закричал он, подскакивая к Мегане. Ректор Академии, занятый головоломным заклинанием, не удостоил преподобного даже и взглядом. – Мы должны подступить к стенам, вы слышите, неверные, к стенам!
– Преподобный отче… – Мегана вновь пустила в ход самый сладкий и располагающий из своих голосов. – Мы делаем всё, что можем. Но эта земля перед нами полна ловушек. Вы видели сами – стрелы вспыхивают в полёте, а под землёй – достаточно Силы, чтобы испепелить любое живое существо, которое дерзнёт ступить на остров. Самое лучшее сейчас – отпустить наших доблестных воинов, они достаточно…
– А откуда ты знаешь, дщерь моя, что из логова мерзкого Разрушителя не вырвется тотчас целый сонм чудовищ? – немедля отпарировал Этлау.
Мегана покачала головой.
– Мы бы почувствовали, – солгала она.
– Не-ет, – тонкие губы Этлау растянулись в злой усмешке. – Никто не может ничего почувствовать за этими стенами, даже я, со всей дарованной мне Спасителем силой. Разберитесь с тем, что перед стенами, а остальное я беру на себя.
Мегана выразительно подняла брови.
– Да-да, – с напором повторил инквизитор. – Вы можете и должны разобраться с ловушками. Эта сила Тьмы вам ведома и доступна. Что дальше, за бойницами и стенами, не ведает никто. Но сперва туда надо пробиться.
– Мы стараемся, преподобный. Лучше всего сейчас дать нам спокойно поработать, и когда мы…
– У нас нет времени! – потеряв терпение, взвизгнул Этлау. – Тьма уже готова сожрать весь наш мир! Говорю тебе, скудоумная, – мне было видение!
– Разрушитель вот-вот вырвется из Чёрной башни? – Мегана старалась, чтобы голос её звучал как можно почтительнее, однако даже ей, опытной чародейке, не один десяток лет стоявшей во главе Волшебного Двора, сделать это оказалось очень нелегко.
– Нет! – выкрикнул Этлау. Выкрикнул с настоящими, неподдельными горем и отчаянием. – Но Тьма готова защищать его, пока он не будет готов. Мы слишком близко от её твердыни! Если мы не нападём первыми, она ударит сама!
– Преподобный, мы делаем…
– Да, да, я знаю! Всё, что можете! Но сейчас надо больше! Надо и то, чего не можете! Мы должны прорваться к стенам! Даже завалив весь остров трупами!
Побелевшие глаза Этлау вылезали из орбит. Совсем, совсем ничего не осталось в нём сейчас от умного и хитрого инквизитора, который очень хорошо знает, как оборотить в свою пользу любую несогласованность в словах «испытуемого». Сейчас, не без брезгливости думал Анэто, это просто тупая чушка, бревно, которое столкнули в бурный поток. Горе тому, на кого оно налетит, но имеющий голову и глаза просто уклонится от столкновения.
– Преподобный, вы хотите атаковать? Но, святой отец, люди же просто не пойдут на убой. Вы не можете предложить им ничего, кроме мук и смерти на ваших же палаческих колесницах, – резко ответила Мегана. Слишком резко и слишком горячо, никто никогда не дерзал так говорить с новоявленным преподобным отче, но в тот миг Этлау, похоже, даже не заметил оскорбления.
– Вперёд! Вперёд!!! – словно у него не осталось больше сил ждать и бездействовать, завопил Этлау. И, очертя голову, сам и впрямь ринулся вперёд, первым ступив на зачарованную землю острова Тьмы.
Анэто успел перехватить руку Меганы – чародейка из чисто женского милосердия попыталась остановить безумца.
– Пусть горит, – услыхала хозяйка Волшебного Двора тихий голос милорда ректора.
Однако с преподобным отцом-экзекутором не случилось ничего страшного. Громко вопя и размахивая крестом, он бежал прямо к застывшим у врат Чёрной башни агатовым зверям-грифонам.
Несколько мгновений ничего не происходило. А затем…
Чёрная башня ответила. Серая призрачная мгла внезапно сгустилась вокруг нижнего яруса бойниц. Облако рухнуло вниз, окутав инквизитора с ног до головы. Анэто невольно прикрыл глаза – использованная в заклинании мощь, казалось, ослепляла.
Однако мгновение спустя живой и невредимый Этлау вынырнул из серого облака. И ничего с ним не случилось, не сделалось, не вспыхнуло пламя, его не поразили молнии, те же звери-грифоны не сошли с постаментов, чтобы разорвать дерзкого в клочки. Этлау добежал до чёрных ворот и в исступлении принялся колотить в них кулаками.
Анэто и Мегана переглянулись в полном изумлении. Остальные маги тоже – побросав все свои занятия, они недоумённо смотрели на безумца, которому полагалось уже стократно быть изжаренным, сожжённым и повергнутым во прах. После чего оному же праху полагалось быть развеянным над ледяными просторами.
Среди стрелков-салладорцев прокатился тяжёлый ропот. Один, другой, третий – люди стронулись с мест; кантонисты-алебардщики двинулись следом, теряя строй, скучиваясь в небольшом пространстве, закрытом Башней от всё ещё воющего совсем рядом опрокидывающего ветра.
– Стоять на месте! – разом закричали и Анэто, и Мегана, но послушались их только чародеи. Почти пять сотен воинов Лесных Кантонов и Салладора, теснясь, подходили всё ближе и ближе к проклятой Башне; Анэто заметил, что цепочка инквизиторов благоразумно осталась позади, но подгонять никого не требовалось. Преподобный отец Этлау на самом деле сумел повести за собой отряд.
Застоявшимся, промёрзшим людям хотелось действия. Безо всякой команды в чёрные бойницы Башни полетели десятки стрел. Самые запасливые воспользовались предусмотрительно взятыми с собой зажигательными. Пример Этлау и в самом деле воодушевил отряд. Инквизитор невредимым добежал до стен этой самой башни, будь она неладна, значит, и мы добежим!
Даже Анэто с Меганой заколебались.
Подбадривая себя воинственным кличем, первые десятки воинов ворвались на чёрную землю острова. За ними валом валили новые; крошечный островок быстро заполнялся; конечно, разом перед воротами Чёрной башни могло поместиться не больше полутора-двух сотен, но задние ряды напирали, внезапно решив, что могут остаться без награды. Самые быстрые уже добежали до стен, у кого-то нашлись верёвки с кошками, стальные крючья звякнули о края бойниц. Ещё немного, и страшная Башня падёт сама, как перезрелый плод, враз очутившись в руках осаждающих.
– Мег! – почти простонал Анэто. – Что происходит, Мег?
– Кажется, мы остались в дураках, брат, – негромко ответила чародейка. – Или же Разрушитель оказался намного умнее, чем мы думали.
Скованные дисциплиной остальные волшебники
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Понедельник, 14 Окт 2013, 19:29 | Сообщение # 30 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Хозяйка Волшебного Двора невольно прижалась к плечу Анэто, скользнула ему за спину. Никто не мог понять, что же случилось, кто кричит и почему кричит; вопль сменился утробным нечеловеческим воем, многоголосым и таким отчаянным, что, казалось, сами льды сейчас заплачут горькими слезами; люди отхлынули от стен, давя и опрокидывая друг друга, но было уже поздно. Чёрная башня наконец показала свой норов.
Что там было дальше, ни Мегана, ни Анэто не увидели. Казалось, все нижние бойницы Башни в один миг все разом извергли лавину сухого чёрного пепла. Свет факелов померк, полярная ночь сомкнулась вокруг каждого из людей, отрезая их друг от друга, оставляя один на один с рушащейся смертью.
Анэто слышал только шуршание пепла. Словно золу со всех пожарищ Эвиала в единый миг собрали сюда и дохнули его на дерзких, решивших, что одна только смелость способна открыть им ворота сильнейшей из земных крепостей.
Порыв ветра ударил Анэто в лицо, заставил согнуться, где-то рядом взвизгнула Мегана; ректор Академии Высокого Волшебства не растерялся, он понимал, что единственное доступное ему сейчас – это постараться понять, что же в действительности Тьма обратила против них. Воины скорее всего уже погибли, его долг…
Пепел холодный сменился пеплом горячим. Прах лез в нос, глаза, рот, Анэто согнулся в приступе мучительного кашля. Что-то ударило его в плечо – в клубящемся колючем мраке мелькнула неправдоподобно белая, словно дочиста обглоданная кисть скелета.
– Отходим! – заорал чародей, однако тотчас поспешно зажал рот рукавицей – горячий пепел заскрипел на зубах, и Анэто показалсь, что он пережёвывает сейчас прах сотен заживо сгоревших в один миг людей. Ректор Академии попытался продублировать тот же приказ заклятьем, но только куда там – откат согнул его пополам, словно в живот ему врезался самое меньшее кулак горного тролля. Простейшее заклятье отражения (обычно использовавшееся в сражениях для защиты от вражеских стрел или катапультных ядер) сработало, но кое-как. Анэто смог дышать, но не более того. Воздух вокруг становился всё горячее, тучи пепла – плотнее; милорду ректору ничего не оставалось делать, как обратиться в самое что ни на есть позорное бегство.
Пепел хлестнул ему по спине, словно сухой плетью. Под ногами захлюпала вода, и Анэто с ужасом понял, что сейчас всей их экспедиции настанет конец – донельзя банальный и обидный, спасшиеся просто утонут в ледяной бездне.
…Однако мгновение спустя он уже вырвался из пылающей тучи. Да-да, именно пылающей, потому что летучий прах из чёрного сделался тёмно-багровым, он раскалялся, и стремительно таял вековой лёд; Анэто оглянулся – вместе с ним спаслись считанные единицы. Почти все маги Ордоса и Волшебного Двора. Простых воинов не было никого.
– Наза-ад! – взвыл Анэто, бросаясь к своим – таким же обезумевшим, перемазанным сажей, в прожжённых одеждах. – Вы-тас-ки-ва-ем! Селькирк, лёд давай! Мекко, канаты! Давис, крюки! Всех вытащить, никого не оставлять!..
Кто-то ещё выбегал из пламенного облака, горели меховые плащи, люди срывали их или просто катались по льду, стараясь сбить пламя. Анэто уже бежал к краю облака, выкрикивал какие-то команды, в тучи пепла уже летели верёвки и крючья, кто-то из магов поопытнее, кривясь от боли, чертил в воздухе широкие фигуры пламенеющим остриём посоха, заставляя неподвижные тела товарищей подниматься в воздух…
И – успевали, выхватывали, выдергивали своих, гасили огонь ударами заклятий, сами едва не теряя сознание от боли, заживляли страшные пятна ожогов, поддерживая стремительно ускользающие жизни. Анэто поднял голову – Башня до половины скрылась в пламенной туче. Шагах в двадцати от магов появилась чёрная вода, лёд исчез – и спасательные работы прекратились сами собой. Двух последних маги выдернули уже прямо из полыньи – как раз тех самых двух молодых чародеев-»предельщиков», что возились со своим прибором у самой кромки проклятого берега.
– Ан…
– Мег! Жива, Тьма меня побери!..
Чародейка уже по-настоящему бросилась на шею Анэто.
– Твои все?..
– Нет, но большинство вытянули… А этот-то где?
Под «этим-то» явно понимался преподобный отец-экзекутор.
– А тьма его знает. Надеюсь, либо сгорел, либо утоп, – с яростью бросил ректор.
Последние слова услыхала не только Мегана.
– Как же, такой утопнет… – проворчал Манфред, вытягивая руку.
На миг все забыли даже о раненых. Правда, только на один миг, но тем не менее.
Из тучи пепла (который уже начал остывать, из тёмно-вишнёвого вновь становясь чёрным) внезапно появилась жуткого вида человеческая фигура. Обугленная, словно побывала в том самом Аду, о котором говорили некоторые ересиархи Святой Церкви Спасителя. Одежда висела иссечёнными обрывками, частично обгорелыми, частично просто перемазанными сажей и копотью. Полынью фигура преодолела весьма своеобразно – на небольшой круглой льдинке, явно быстро наколдованной. В руке фигура сжимала целый и невредимый косой крест Спасителя, перечёркнутую стрелу – невесть почему, к стреле не пристало ни малейшей частицы пепла. Чистое нетронутое дерево, словно злая насмешка над теми, кто верил в её могущество и кого эта игрушка сегодня не защитила, зло подумал Анэто.
Маги были людьми бывалыми и, как говорится, видали виды, но жуткая фигура заставила не одного из них отшатнуться в страхе и зашептать слова-обереги. Это был словно пришелец из Серых Пределов, с той стороны безрадостного посмертия; преподобный отец Этлау вновь вернулся, погостив некое время у старой тётки-Смерти, несомненно, уже своей хорошей знакомой.
За спиной Анэто раздался вдруг знакомый скрип. Ректор оглянулся – к месту действия подтягивались четыре высокобортные палаческие колымаги, настоящие ковчеги, меж ними цепью шагали отсидевшиеся за спинами других инквизиторы, и палачи на телегах выразительно поигрывали своим полностью готовым к действию интрументарием.
Глаза Светлого мага Анэто, милорда ректора Академии Высокого Волшебства, сузились, вычурный белый посох в его руке нацелился на ближайший «ковчег».
…Преподобный отец-экзекутор Этлау сделал шаг, сходя со своего «плота» на твёрдый лёд. Ноги его подкашивались; лютый холод должен был уже вцепиться в него, однако преподобный шёл себе и шёл, правда, шатался, и от него поднимался дым…
Манфред тоже поднял посох, словно готовясь к драке. Остальные маги, из тех, кто оставался на ногах, как-то сами собою вставали спина к спине, прикрывая товарищей.
– Всех бежавших приказано было хватать и на вервиях вздымать! – пропищал неожиданно тонким голосом один из палачей.
– Да что ты несёшь, болван! – возвысил голос Анэто.
– Кто бежал – всем крюк под ребро и подвесить! – тупо повторил палач. Он, похоже, даже не понял, с кем имеет дело.
– Ума ты лишился, что ли? – гневно крикнула и Мегана. – Это же ректор Академии! Высокого! Волшебства!
– А мне хучь рехтор, хучь кто, – равнодушно сообщил палач. – Вздымать приказано, и всех взденем…
Инквизиторы кольцом обступили магов. А от края полыньи, шатаясь и что-то сдавленно хрипя, шёл сам преподобный отец-экзекутор; святые братья, как понял Анэто, ждали одного лишь жеста Этлау.
Мегана первая бросилась навстречу инквизитору. Отец Этлау и впрямь выглядел неважно, однако ни ран, ни особо крупных ожогов хозяйка Волшебного Двора на нём не заметила. Неведомая сила вывела Этлау целым и невредимым из огненной купели, хотя, как подозревала Мегана, дело там явно не ограничивалось одним лишь пламенем. Этот пепел…
– Отец Этлау!.. Вы целы? – Мегана постаралась придать своему голосу достаточные тревогу и заботливость. – Что там случилось, преподобный отец?
|
|
| |
]
