|
Война мага. Том четвертый "Конец игры" Часть первая
|
|
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:02 | Сообщение # 31 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| …Одна в безбрежности. Солнце опустилось в воду, сгустились сумерки, угрюмо катились волны, от берега и до берега, скованные, вопреки кажущейся свободе. Она, Сильвия, сейчас тоже в темнице, несмотря на всю силу. Так всегда бывает – чем больше тебе открыто, тем в меньшем ты, оказывается, волен. Может, действительно, настоящая свобода – она не вовне, она внутри?..
Нет! Нет и ещё раз нет! – восставало всё в душе последней из Красного Арка. Свобода – она в том, чтобы я делала всё, что мне заблагорассудится, а остальные…
А остальные сделают всё, чтобы тебя остановить. И вот тут-то, как правило, начинается истинное веселье.
Храм Океанов остался далеко позади, но, странное дело – Сильвия по-прежнему словно чувствовала спиной устремлённые ей вслед три взгляда. Хранительница, Трогвар и эльфка-флейтистка. У них всё спокойно, и тёплые волны по-прежнему мягко накатывают на белоснежный мрамор поднимающихся прямо из моря ступеней. Пусть так всё и останется – маленький скрытый Храм, надежда и опора в печали, горе, отчаянии; грязную и кровавую работу сделает она, Сильвия Нагваль, наследница Смертного Ливня, единственная законная владелица чёрного фламберга; сейчас она испытывала даже нечто вроде горькой гордости. Она вновь сражается не за себя, и нельзя сказать, чтобы ей это уж так не нравилось.
Взмах белого крыла, ещё один и ещё, равномерный ритм убаюкивает, Сильвии кажется, что ещё немного – и она сможет спокойно заснуть в воздухе, а тело так и будет стремиться всё дальше и дальше, уже помимо её собственной воли. Круглые жёлтые глаза совы невольно смежаются, закрываются, и…
Она словно налетела на незримую стену, перья встопорщились, Сильвия едва удержалась над волнами; хорошо ещё, не выпустила от неожиданности чёрный меч.
Что это? Что такое? Почему с востока в спину вдруг задул ледяной ветер, несущий обрывки поистине великого заклинания? Сова закувыркалась, пытаясь удержаться, – злой вихрь так и норовил прижать её к пенным гребням волн и без долгих рассуждений утопить.
Напрягая все силы, она взмыла вверх, подальше от предательского моря. Ветер сделался ещё яростнее, он трепал огромную птицу, словно ребёнок мягкую игрушку; кто-то спустил стихию с узды, и что теперь…
Внизу под Сильвией прокатилась исполинская волна высотой в несколько крепостных башен, поставленных одна на другую. Так, значит, и вода тоже. Следует ли ожидать огненных извержений и сотрясений земной тверди?
Сотворено небывалое чародейство, поняла Сильвия. Сотворено эльфами, и… оно из некромагического арсенала. Поднимающее мёртвых и… и что-то ещё, вроде как призывание какой-то великой сущности…
Сова покрутила головой – совсем по-человечески.
«Кажется, я начинаю опаздывать, – подумала Сильвия. – Игра началась… вернее сказать, она заканчивается. Совершены последние ходы, и каждая из сторон может поставить мат другой, и всё висит на волоске.
Скорее, скорее, скорее!»
Кое-как справившись с ветром, сова с чёрным фламбергом вновь полетела на запад, но теперь уже куда быстрее.
* * *
Что ж, Игнациус. Вот и всё. Настало время отправляться в путь. В Ордосе осталось завершить последнее, совсем маленькое дельце, на которое там может не хватить секунды, когда придётся (если придётся!) драться не на живот, а на смерть.
Артефакты. Те самые, вручённые Сильвии. Проклятой девчонке они не пригодились, но мессир Архимаг рассчитывал не только на такое их применение.
Ему они тоже не окажутся лишними.
Разумеется, будучи так давно в его владении, вещи не могли не получить соответствующие наговоры, позволяющие Игнациусу, когда нужно, доставить их к себе хоть с другого края мира. Лишь бы – того же самого мира, где и он сам.
Последнее условие выполнялось.
«…А особенно мне пригодится, – думал Игнациус, тщательно упаковывая драгоценную добычу, – вот этот череп-черепок. Если, конечно, я не ошибаюсь.
Но я же не ошибаюсь, правильно?..»
* * *
Наступила ночь, когда достопочтенный Игнациус, мессир Архимаг, дождался-таки Динтры, сидя в полутёмной трактирной зале. «У Белого мага» считалось приличным заведением, и для щедрого гостя даже в эти тревожные времена поддерживали огонь в камине, на столе красовались нарядные тарелки со снедью и внушительный кувшин подогретого вина.
– Мой дорогой друг, – Игнациус сделал вид, что ничуть не удивлён, когда заспанный мальчишка-прислужник угодливо распахнул дверь перед дородным лекарем, сжав в тощем кулаке увесистую монету. – Я, признаться, уже беспокоился. Ведь мы же договорились…
– Я знал, что найду вас здесь, мессир. – Динтра грузно плюхнулся на лавку, протянул руки к огню, словно с мороза. – Единственное пристойное место, где ещё пускают постояльцев.
– Так всё просто? – Игнациус поднял бровь. Мол, знаем-знаем, где собака зарыта…
– Именно так, – раздражённо кивнул целитель. – Мессир, если вы хотите действовать, то, честное слово, настала пора. Эвиал катится неведомо куда, и остановить это падение, боюсь, можете только вы.
– Выпейте, друг мой, – Игнациус плеснул вина в серебряный кубок, протянул его Динтре. – И расскажите мне толком, с самого начала, что же натолкнуло вас на этот вывод?
– Я пользовал раненых («Неудивительно», – подумал архимаг), среди них оказался один… дуотт по имени Даэнур. Волшебник, между прочим. Некромант, и не из последних. Он рассказал… кое-что достойное внимания. О некоем острове под названием Утонувший Краб. Вам ничего не говорит это название, мессир?
– Нет, – покачал головой Игнациус. – Признаюсь вам, друг мой, мне случилось побывать в Эвиале… очень, очень давно. Многое поменяло названия, иными сделались и языки, так что…
Разумеется, он слышал об Утонувшем Крабе. Далеко не старый в те годы Игнациус любил дальние походы и рискованные дела (разумеется, рискованные только до определённого предела). Закрытый мир (даже в ту далёкую пору) не мог не возбудить его любопытства. Тем более что закрытый-то он закрытый, однако кое-что наружу всё-таки просачивалось, слабые отзвуки и колебания незримых струн Упорядоченного. Игнациус не поленился, потратив немало времени и сил на «незаметный спуск» – Игнациус на собственной шкуре узнал, что закрытый мир почти всегда равнозначен надписи «Злая собака!» на воротах богатого купеческого дома.
Эвиал понравился ему. Ещё больше понравились, если можно так выразиться, загадочные Кристаллы и не менее загадочные их Хранители. Драконов Игнациус недолюбливал, перенеся на них немалую толику детского страха перед змеями. В сущности, кто они такие, как не змеи с крыльями, умеющие, к сожалению, метко плеваться огнём?
Архимаг Игнациус уже тогда прекрасно понимал, что с силой, способной творить подобные артефакты, ссориться не стоит, во всяком случае – без нужды. Кристаллы следовало изучить, лучше всего – в его собственной уютной и оборудованной всем необходимым лаборатории. Идеальным было бы прихватить с собой целый кристалл, поскольку его скол, конечно, обладать свойствами целого не может.
Драконов Игнациус не принимал всерьёз. В разных мирах и под разными солнцами они не раз оказывались у него на дороге – и ни разу не смогли помешать ему достичь задуманного. Архимаг самонадеянно отправился к ближайшему Кристаллу, надеясь без помех «элиминировать» его Хранителя и спокойно удалиться с драгоценной добычей.
Он жестоко ошибся.
Драконы очень быстро поняли, что явился к ним в гости явно не обычный чародей их собственного мира. Возле Пика Судеб Игнациуса встретили все девять старших Хранителей и ещё десятка три молодых драконов, не достигших полной силы.
Мессир Архимаг небрежно встал в позицию, грозно направил посох (тогда он ещё любил подобные театральные жесты) – и в этот самый миг драконы ударили. Внезапно, за считаные мгновения составив в воздухе сложную магическую фигуру: кольцо из девяти Хранителей, обвитое, словно венком, всеми младшими драконами.
Недолго думая, мессир Архимаг выпустил замораживающее заклинание, достаточно могущественное, чтобы заключить всех его противников в исполинские глыбы льда, проледенив до костей; после чего они просто разбились бы вдребезги, рухнув с огромной высоты на горные склоны.
К его несказанному изумлению, чары оказались отбиты. Кольцо драконов кружилось всё быстрее, и, не успев сплести новую волшбу, Игнациус почувствовал, какой мощи ответ готовят ему разъярённые Хранители.
…Мессир Архимаг никогда не сделался бы многоуспешным, хоть и некоронованным правителем Долины, не умей он мгновенно оценить силу противника. Хранители ещё помнили, наверное, тех, кто создал их Кристаллы; кровь драконов кипела, она была горяча и молода. И мессир Архимаг понял, что сейчас самым благоразумным станет отступить. Магические существа сами по себе, драконы Эвиала оказались вплетены в опутавшую весь мир сеть магических потоков, их ярость была яростью неба, ветра, моря и света; и Игнациус, в свою очередь ловко прикрывшись фантомами, поспешил убраться восвояси. Сотворённых им призраков драконы разносили в пыль одного за другим, и мессир Архимаг проникся к Хранителям (или, правдивее будет сказать, к их силе) изрядным уважением.
После этого он надолго оставил Эвиал в покое. Не забывал, о, нет, мессир Архимаг никогда не забывал ни одной своей неудачи. Но хватало других дел и других врагов, драконы-Хранители мало-помалу отступили далеко в тень. В конце концов, Игнациус мог ждать, сколько ему заблагорассудится.
– Очень жаль, – Динтра даже не посмотрел на бокал с вином, огляделся, зачерпнул воду из кадушки, напился. – Потому что нам следует немедля отправиться туда. Там – центр заговора дуоттов, их мести всему людскому роду.
– Войны меня сейчас занимают мало, – нахмурился Игнациус. – Люди и нелюди воюют с незапамятных времён. Всех войн не предотвратить, любезный мой Динтра.
– Я знаю, – холодно кивнул целитель. – Но эта война – особая. Змееголовые нашли способ выпустить на волю Западную Тьму. Сами же они, насколько я понял, будут пытаться вырваться из обречённого Эвиала. Каким именно образом – пока непонятно.
– Очень интересно, – с деланым равнодушием бросил Игнациус. – И что же это за способ? Готов ручаться – совершенно варварский, с обилием никчемушных жертвоприношений и так далее и тому подобное. Бьют тараном туда, где хватило бы лёгкого толчка, если, разумеется, толкнёт мастер.
– Как именно они откроют Ей путь – я не знаю, – процедил Динтра. – Но тот дуотт не лгал.
– А, гм, нельзя ли мне расспросить этого самого дуотта?
– Нет, – отрезал лекарь. – Он умер.
– Каа-аакая досада, – откинулся Игнациус. – Ну, друг мой, даже не знаю, что вам и сказать. Кидаться куда-то, на другой край света, и всё потому…
– Хорошо! – перебил Архимага Динтра. – А что у вас в планах? Куда бы вы хотели направиться, мессир? Ведь если я правильно помню наш не столь и давний разговор, то главная цель – покончить с Падшими – не исключала и помощи этому несчастному миру в избавлении от Западной Тьмы?
– М-м-м… совершенно верно. Разумеется, у меня есть детальный план, но, друг мой, я ведь говорил вам, что не могу обсуждать его открыто?
– Я помню, – насупился целитель. – И я готов следовать за вами, мессир, но, повторяю, эта угроза не терпит отлагательств. Её следует парировать немедленно и без проволочек, иначе действительно произойдёт катастрофа.
– Любезный Динтра, я со всей серьёзностью готов отнестись к вашим известиям, – Игнациус кивнул, – однако, согласитесь, менять все планы и намерения только потому, что вам что-то рассказал какой-то умирающий дуотт… а вдруг он лгал? Вдруг хотел ввести нас в заблуждение? И почему он вообще решил, что ему следует открыться именно вам, дорогой целитель?
– Я пытался спасти его, – угрюмо бросил лекарь. – Каким-то образом дуотт понял, что я – не обычный ордосский костоправ. Он почувствовал, что я… в общем, моё происхождение не осталось для него секретом.
– Вот даже как? – поднял брови мессир Архимаг. – Он раскрыл вас, друг мой? Умирающий чародей самого обычного мирка в считаные мгновения раскусил опытнейшего мага Долины, негласного главу Гильдии целителей?.. Только не надо про Ирэн Мескотт, я-то знаю, как она на вас смотрит, – вообще говоря, последняя сентенция не имела ничего общего с действительностью, но Игнациусу сейчас требовалось вывести из себя замкнутого и обычно немногословного лекаря.
– Именно так, – Динтра и глазом не моргнул. – Он был сильным чародеем, этот дуотт. Очень жаль, что он скончался, вы, мессир, безусловно, многое почерпнули бы в беседе с ним.
– Однако он умер, – Игнациус с трудом сдерживал раздражение. – Умер, и теперь вы предлагаете нам…
– Разве я когда-нибудь обманывал вас, мессир? Да и зачем бы мне делать это? – с укором воззрился на Архимага старый целитель.
– Не обманывали, не обманывали, – Игнациус впервые ощутил неприятный холодок в груди. Это он собирался вывести Динтру из себя! Это ему полагалось выуживать истинные намерения своего визави из оброненных в горячности фраз! А получается-то, что допрашивают именно его, Игнациуса, и как элегантно у Динтры это получилось! – Вы меня – нет, а вот дуотт вас – мог.
– Мессир, смею сказать, что это не первая смерть пациента у меня на руках. Я слышал множество последних признаний, проклятий, угроз или благословений и, хвала великим силам, научился различать правду и ложь, неважно, звучат ли они из уст человека или нелюдя. Дуотт не лгал. Заговор существует. Западной Тьме вот-вот откроют ворота.
– А этот дуотт ничего не говорил по поводу тех существ, коих мы, что ни ночь, видим над Эвиалом?
– Нет, – Динтра смотрел прямо в глаза мессиру Архимагу, и Игнациус невольно поёжился, настолько твёрд и холоден оказался этот взгляд. – Это, судя по всему, нечто новое.
– То есть вы не можете сказать, входят ли они в так называемый «заговор дуоттов», или нет?
– Не могу, – признался Динтра.
– Понятно… ну что ж, друг мой, дайте мне чуть-чуть подумать.
– Конечно, мессир. Мне выйти?
– Ну что вы, друг мой, как такое вообще могло прийти вам в голову?! – Игнациус счёл за лучшее всполошиться и вообще продемонстрировать смущение. – Прошу вас, никуда не надо выходить. Мне надо лишь сосредоточиться…
Динтра молча кивнул и присел к столу, занявшись давно остывшей снедью.
Гурман и любитель экзотической кухни даже не требует ничего разогреть? – лишний раз отметил про себя Игнациус. Нет, любезный Динтра, ты не тот, за кого себя выдаёшь…
Ладно. Сосредоточиться и в самом деле не помешает.
Итак, заговор дуоттов. Вполне согласуется с тем, что он, Игнациус, видел в Империи Клешней, во всяком случае, ничему не противоречит. Но почему этот дуотт оказался настолько словоохотлив? Почему выдал человеку, пусть и лекарю, этот величайший секрет своей расы? С какой стати? В последние мгновения жизни вдруг взыграла совесть? Или ему просто стало донельзя обидно умирать? Может, соплеменники отвергли его, может, он сделался изгоем – едва ли обычный дуотт вот так запросто получил бы место в Академии Высокого Волшебства, оплоте людского чародейства, тем более что люди и дуотты наверняка воевали и не один раз?
– Как вы думаете, дорогой друг, почему всё-таки этот дуотт решил вам открыться? Почему выдал тайну, не унёс с собой в могилу? Едва ли он испытывал какие-то особые симпатии к людскому роду?..
– Он не питал симпатий к людскому роду, это правда, но ещё меньше – к самой идее подобного мщения, – тотчас отозвался Динтра.
– А как тогда он стал обладателем столь бесценных сведений? Он вёл жизнь изгоя, разве не так?
– Так, – кивнул целитель. – Его изгнали как раз после того, как он не согласился с изначальным планом.
– Не согласился с изначальным планом, – Игнациус иронически поднял бровь, – и его оставили жить?
– Дуотты не лишают жизни себе подобных. Так, во всяком случае, сказал мне Даэнур, и я ему верю. Вдобавок он был сильным магом, его так просто было не взять. Потому-то он и пошёл на службу к людям – стены ордосской Академии служили надёжной защитой.
– А почему же не признался раньше?
– План не исполнялся, и дуотт надеялся, что никогда и не начнёт исполняться.
– Погодите, друг мой, эти змееглавцы, они что, бессмертные, словно эльфы?
– Нет. Но жить могут очень и очень долго. Вдобавок Даэнур, не забывайте, мессир, был очень знающим некромантом. Он мог бы отодвигать собственную смерть ещё не одно столетие. По его словам, он ждал «посланца».
– Очень интересно, – сквозь зубы процедил Игнациус. – Что ж, если принять это как данность…
«…А что, вполне возможно. Эти дуотты, судя по всему, весьма злопамятная публика. Могли затаиться на тысячелетия, никакой иной цели, кроме мести, похоже, уже не осталось. Что ж, допустим. Поверим, что дуотт распознал в Динтре чужака – потому что если всё это выдумал сам целитель, то с какой целью? Заслать его, Игнациуса, на Утонувший Краб наводить там порядок? Кому это может потребоваться? Падшим? – Тут губы мессира Архимага сложились в ядовитую усмешку. – Очень возможно. Но это означает, что приманка заглочена и ему осталось только подсечь добычу».
Его план допускал, что Падшие узнают о его намерениях. Допускал он и то, что они решали самолично покарать злоумышленника, тем более что они, хоть и Падшие, а силёнок у них хватит на сотню таких, как Игнациус. Разумеется, если б у него хватило глупости принять бой на их условиях, а не на своих.
«Но где Клара Хюммель? Если я всё рассчитал правильно, – думал Игнациус, – ей сейчас прямая дорога именно к Западной Тьме. Молодецки рубить „проклятый Мрак“ Иммельсторном и Драгниром вместе. Эхо разнесётся далеко, Падшим придётся вмешаться. Вмешаться и явиться сюда. Они никуда бы не делись, потому что Мечи иначе не покинули бы Эвиал. Даже если Динтра – их прислужник, и посредством Читающего сообщал им о каждом моём шаге, Падшим некуда деваться. Или смириться с утратой Мечей – или рискнуть всем.
Не сомневаюсь, что они выбрали бы второе. Слишком долгое время прошло с их падения, и доселе ничего подобного Мечам так и не появилось. Предел терпения есть у всех, даже у богов, тем более – у богов бывших.
Нет, я не допустил ошибки, – самодовольно думал Игнациус. – И как ни мала вероятность того, что Динтра – слуга именно лишившихся трона божеств, я учёл и её. Они – в воронке, а я могу спокойно ждать, когда настанет наконец время привести в действие мою западню. Однажды я потерпел поражение в Эвиале, я не добрался до его Кристаллов, но я изучил этот мир вдоль и поперёк, разумеется, сохраняя полное инкогнито и не предпринимая никаких, гм, шумных действий. Да, мною подготовлены и другие капканы, подобные этому, но Эвиал – один из лучших. Здесь всё случится, может, и не надёжнее, чем в других, но уж точно громче. Разнесётся по всему Упорядоченному.
А если выполнима окажется вторая, скрытая часть моего плана, о которой я не сказал Динтре ни слова, – вот тогда я и одержу победу, полную и окончательную.
Но сейчас – никакой суеты, только спокойствие. Неведомый мне маг, стягивающий своё чудовищное стадо к Утонувшему Крабу, мог бы, конечно, спутать мне карты. Мог бы, не имей он дела с Архимагом Игнациусом».
На самом деле это только увеличивает шансы на успех второй части.
Чародей глубоко вздохнул, утишая яростно забившееся сердце.
Спокойно, Игнациус. Твоё мщение близко, как никогда. Так не испорти же всё ненужной спешкой. Что ж, если Динтра – прознатчик Падших, то тем более сделаем так, как он просит. Он ведь не понимает, что этим только увеличит мои шансы на успех.
– Что ж, друг мой, раз вы настаиваете, то мои планы могут и подождать, – галантно поклонился Игнациус. – Утонувший Краб, вы говорите? А хоть где это?
Динтра молча полез за пазуху, извлёк оттуда внушительных размеров свиток, развернул.
– Вот Ордос. А вот это – тот самый Утонувший Краб. У последнего предела, – палец целителя упёрся в небольшой островок возле самого обреза карты. – Вы ведь сможете открыть туда прямой путь, верно, мессир?
– Неужто вы сомневаетесь, друг мой? А, кстати, ваш подопечный, Читающий, где он?
– Присоединится к нам, как только мы отправимся в путь, – коротко отмолвил Динтра.
– Ну, что ж… – Игнациус поднялся, с хрустом потянулся, всем видом показывая, как ему тяжело. – Ваше желание, любезный мой целитель, – закон. Я открою нам дорогу. Зовите вашего Читающего.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:03 | Сообщение # 32 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
«Учитель молчит, – мрачно думал Хаген, наблюдая за манипуляциями Игнациуса. – Хотя Читающий уверяет, что передал донесение сразу, как только я ему продиктовал. Не оценил? – нет, невозможно! Значит, наставника что-то отвлекло. Притом настолько важное, что он не нашёл даже секунды ответить ему, Хагену.
Значит, скорее всего там идёт бой. Настоящий бой, как тогда, на Хединсее, когда его атаковали Алчущие Звёзды или Лишённые Тел. Знать бы только, с кем…»
Тогда враг был известен. Сейчас Учитель с Ракотом бьются как будто с тенью. Почти каждое столкновение заканчивается нашим успехом, а положение всё хуже и хуже. Ямерт и остальные Молодые Боги благоразумно не показываются, а Познавший Тьму всегда считал, что разыскивать их и сводить с ними счёты – пустая трата времени, Закон Равновесия может оказаться на стороне проигравших. Мол, особого вреда причинить они всё равно не смогут. Ага, не смогут, как же… Будь его, Хагена, воля, он поступил бы с Молодыми Богами так же, как в бытность свободным таном поступал с трусами, показавшими спину в бою. А Закон Равновесия… лучше уж один раз попотеть, открывая порталы и выводя обитателей из рушащихся миров, чем терпеть этот кошмар, разрастающуюся войну непонятно с кем, непонятно из-за чего…
Во всяком случае, Эвиал они не получат. Игнациус вполне пригодится, если этому хитровану дать хорошего пинка и устроить так, чтобы ему пришлось драться за его драгоценную шкуру. Учитель строго-настрого запретил Хагену вмешиваться, но в крайнем случае Голубой меч погуляет вволю.
…Какое-то время ушло на сборы и дорогу по ночным улицам спящего Ордоса, но вот наконец оба мага и Читающий оказались на пустынном морском берегу. По дороге Игнациус болтал, не умолкая, рассказывая о своих «научных изысканиях», – Хаген слушал вполуха, не сомневаясь, что почти всё, им услышанное сейчас, – хитро сплетённая ложь. Мессир Архимаг что-то наверняка разнюхал, но делиться этим с лекарем Динтрой отчего-то не торопится. Что само по себе говорит о многом.
– Утонувший Краб, вы говорите, друг мой? Что ж, можно и туда, – бормотал Игнациус, скупыми и быстрыми движениями вычерчивая на залитом лунным светом песке октаграмму. – Драка предстоит горячая, ничего, сдюжите, дорогой целитель?
– Сдюжу, – отозвался Хаген голосом толстого лекаря. – Иначе…
– Да-да, конечно, мир погибнет и всё такое прочее, – скучающе протянул мессир Архимаг. – Ничего, мы постараемся этого не допустить. В случае чего, любезный Динтра, держитесь, пожалуйста, у меня за спиной. Не думаю, что у вас в арсенале имеются, м-м-м, особо опасные боевые заклятья.
– Меня и мой меч вполне устроит, мессир, – не сдержался Хаген и тотчас прикусил язык. Хорошо ещё, что Игнациус вновь отвлёкся на свою фигуру и слушал его невнимательно.
– Что ж, вроде всё готово… Открываю прямой путь, друг мой, и да поможет нам… гм… всё, что только может!
Берег опустел.
Где-то в славном городе Ордосе тоскливо взвыли бродячие псы.
* * *
– Не к добру это, – предводитель орков опустил бронзовую подзорную трубу. – Слишком уж тихо. Словно весь мир остановился!
Клара молчала, стоя на самом носу «длинного». То, что происходит что-то странное, она почувствовала уже давно. Судя по орочьим картам, переход от Левой Клешни до Утонувшего Краба потребовал бы немало времени; здесь приходилось бороться с противными ветрами и течениями, однако море оставалось подозрительно спокойным, и узкие корабли, подняв на рассвете прямые паруса, весь день летели по почти зеркальной глади.
– Ветер есть, а волн нету, – заметил Бельт. – Нас словно заманивают…
– Небось зубы-то себе пообломают, если сожрать надеются, – беззаботно отмахнулась валькирия. После возвращения Кицума она, похоже, не сомневалась, что ныне, присно и во веки веков отряд кирии Клары совершенно непобедим.
…А над головами в темнеющем небе всё плыли и плыли самые диковинные страховидлы, заключённые в сферы из тонкого пламени. Все они тянулись на юго-запад – именно к Утонувшему Крабу, как теперь понимала Клара.
Бельт оказался совершенно прав, предложив – назовём это так – отправиться туда.
«А ведь я была там, – терзалась Клара. – Но… убейте меня, не выглядел тот берег как „обитель зла“! Совершенно обыкновенный остров, море ласковое и тёплое…» И почему же, если обитатели этого острова настолько могучи и зловольны, – почему сами не уничтожили крипты? – последние слова она в задумчивости произнесла вслух.
– На этот вопрос легко ответить, – Кицум встал рядом, небрежно опёрся о борт. – Крипты ставили отнюдь не профаны. И от таких, как хозяева Утонувшего Краба, они защищены очень хорошо. А вот от таких, как Сильвия…
– Ты думаешь, вел… Кицум, – поспешно поправилась Клара, – что девчонке внушили эту мысль?
Клоун покачал головой.
– Нет. Это стечение обстоятельств, с выгодой кое-кем использованное. Вы бы и впрямь не выбрались из Эвиала, не разруби Сильвия ту злополучную скрижаль.
– Но, Кицум! Ты же был с нами. Неужто ты не нашёл бы способа…
Собеседник Клары грустно усмехнулся.
– Знаешь, почему я – или подобные мне – всё ещё странствуют по Упорядоченному? Потому что посылающее нас Единое не знает всего. И не может знать по определению. Будущее не открыто никому, мир вечно меняется – следовательно, вечно изменяется и знание о нём. Можешь мне поверить, Клара – я не знаю, как решить ту загадку.
– Но мы собирались… – пролепетала растерянная чародейка, – мы чуть не отправились за тридевять земель, и…
– Возможно, это оказалось бы наилучшим исходом, – грустно промолвил Кицум. – Вся неистовая круговерть, втянувшая в себя и Эвиал, и Мельин, началась именно с удара чёрным фламбергом. Если честно, я готовился к долгому пути на восток, но… – он развёл руками, – всё решилось, как ты помнишь, гораздо быстрее.
– Что нас ждёт на Утонувшем Крабе? – не удержалась Клара.
– Бой, – ни на миг не замешкался Кицум. – Бой, перед которым померкнет даже ваша схватка с козлоногими – когда великий Мерлин принёс себя в жертву и подарил вам победу, а всему Мельину – жизнь.
– Великий Мерлин? – недоуменно нахмурилась Клара. – Я встречала это имя… но в таком странном месте, что ты даже и не поверишь…
– Вот я-то как раз и поверю, – усмехнулся Кицум. – Имя знаменитое, кто бы спорил. Отголоски его разнеслись очень, очень далеко, по всему Упорядоченному, проникнув даже в те миры, где отродясь не бывало никакой магии.
– Да, именно так, – кивнула Клара. – Я прочла о великом чародее Мерлине в книге… в одном диковинном мирке, где и впрямь – ты прав, Кицум! – отсутствует магия.
– Откуда ж там тогда взяться легендам о великом чародее? – удивилась Тави.
– Это мечта, – негромко отозвался Кицум. – Это вечные мечта и боль тамошних обитателей. Они слышат музыку сфер, они чувствуют – хоть и не все – струящиеся мимо них потоки животворящей силы. Но от магии их мир отгорожен наглухо. Одна из величайших загадок Упорядоченного, кстати – как может существовать жизнь в закрытых мирах, куда не проникает великая река?!
– Может, всё-таки как-то проникает? – осторожно предположила Клара, ощущая себя словно на последнем экзамене.
– Именно, – кивнул Кицум. – Как-то проникает, но так, что не взаимодействует с плотью закрытого мира. За исключением того, что дарует жизнь тем, кто его населяет… Впрочем, простите меня. Я заговорился. Любая маска надоедает и прирастает к лицу. Порой так хочется поговорить… от лица Того, чья часть есть я, извините за корявый оборот. Поделиться знанием. Ведь я – не Он, мне понятны желания и стремления тех, кто меня окружает, у меня – память Кицума, который ведь был не только безжалостным ассасином Серой Лиги, но и отцом – в Мельине у него осталась дочь.
– Постойте, погодите! – Тави схватила Кицума за руку. – Мой учитель! Это ведь он принёс себя в жертву, когда мы дрались с козлоногими! И он говорил мне, что его зовут Акциум, а никакой не Мерлин!..
– У великого Мерлина, главы Совета Поколения, было много имён. И жизнь его никогда не походила на прямой и светлый путь, – поколебавшись, ответил старый клоун. – Тебе посчастливилось учиться у него, Тави, ты стала его последней ученицей… сама не зная, что это такое и что значит.
– А что же это значит? – тотчас выпалила мельинская воительница.
– Для этого мне придётся рассказать вам, кто такие Истинные Маги, откуда они пошли, кто учредил их Орден и как возник Совет Поколения, – ухмыльнулся Кицум. – Боюсь, не хватит и жизни, чтобы поведать обо всём с должными подробностями.
– Ну хотя бы без подробностей! – хором взмолились Клара и Тави.
– Без подробностей… Без подробностей вы не поймёте. А излишнее знание, лишённое этих самых подробностей, часто становится опасно для его обладателя, – назидательно проговорил Кицум. – Поэтому скажу лишь, что, помимо обычных чародеев, волшебников или же колдунов – людей, эльфов, гномов, орков или детей иных бесчисленных рас, обладающих талантом направлять свободнотекущую силу согласно своему желанию, есть… вернее, были… хотя и прошедшее время тут не совсем правильно… в общем, существа, которых принято называть Истинными Магами. Истинные они потому, что магия – средоточие их сущности, их плоть и кровь, и они вольны принимать любой облик, какой только пожелают. Они порою мелькают в сказаниях разных миров, но… В громадном большинстве эти Маги не имеют ни матери, ни отца, хотя в их сообществе со временем стало принято оставаться в человеческом облике, особенно, когда они собирались вместе.
– И у них появились мужчины с женщинами? – жадно выпалила Тави.
– Именно.
– А как решилось, кто стал кем? И откуда они всё-таки возникли? И как это – не имеют ни отца ни матери?! – мельинка забрасывала Кицума вопросами.
Клоун с шутливым отчаянием потёр лысину и принялся говорить – да настолько сложно, запутанно и витиевато, что Клару пробил пот от усилий понять говорящего.
Что-то о потоках животворной магии, где возникают (как, почему, отчего?..) какие-то «возмущения». О том, как эта сила взаимодействует с «материей» (почему, например, оживают люди и все им подобные, а скалы остаются скалами?), о том, что возникает необходимость «сбалансировать рассогласование», а поскольку «природа не терпит пустоты», то и возникают наделённые сознанием сущности, обладающие куда бóльшим, чем иные, «сродством» с животворной магией, способные управлять этой силой, поворачивая мир вокруг себя (тут Клара поняла, что ум у неё натурально заходит за разум – как это можно «поворачивать мир вокруг себя»?!); толковал Кицум и о том, что «неоднородности исходных возмущений» обусловлены всеобщим и великим разделением сущего на два начала – светлое и тёмное, лёгкое и тяжёлое, мужское и женское. В соответствии с этим главным принципом среди Истинных Магов и появились мужчины с женщинами.
Клара могла только поразиться, узнав, что Истинные Маги, оказывается, не обладали бессмертием. Одно их поколение в свой черед сменялось другим, хотя по человеческому счёту могли проходить тысячи лет. Поёжилась она, узнав о запрете на деторождение у магов Поколения – одно-единственное дитя у двух Истинных с неумолимостью приходящей к простым людям смерти отправляло всех Магов, включая отца и мать ребёнка, в небытие. Уходили Поколения и другими способами, преображённые богами, владыками Сущего, уставали сами от вечной работы, обретая иное существование… Этого Клара тоже не могла понять – как это они «уставали», обладая таким могуществом? Да ей бы хоть малую толику – уж она бы развернулась! Взять хотя бы то знаменитое восстание Безумных Богов, после которого сгинул бесследно Витар Лаэда, отец непутёвого Кэра, сделавшегося, похоже, самым настоящим некромантом… хорошо, что бедная Аглая этого не видит. Ох, придётся ей врать, если, конечно, она, Клара, выберется из этой заварухи с Мечами и Западной Тьмой…
Истинные Маги недолго оставались одиночками. Опыт покупался дорогой ценой, между ними частенько вспыхивали истребительные войны, миры горели и рушились, и равновесие нарушалось ещё сильнее. Мало-помалу создался Орден, упорядочивший все дела магических Поколений. У его истоков стояли Молодые Боги, только-только взявшие в свои руки верховную власть над Упорядоченным, выиграв Боргильдову битву (Райна, не таясь, закрыла лицо ладонями).
Создавались законы, впоследствии названные Законами Древних. Запрет на убийство одного Истинного Мага другим, запрет на прямое же убийство простых смертных; закон об учениках, закон о воспрещении творения…
– А как же эти законы приводились в исполнение? – опять вылезла Тави. – Это было как у нас, людей? Нарушил – и ничего, если не поймали?
– Сильна ты спрашивать, малышка, – усмехнулся Кицум. – С Законами Древних получилась знатная история. Архивы Поколений утверждали, что это – прямое действие, то есть если оный закон запрещал убийство Мага другим, то ослушника ждала немедленная кара, «причиняемая самой магией». Потом это как-то если не забылось, то отошло на второй план, а судить и карать стал Совет Поколения. Его решения подтверждались магическими действиями. И так было, пока не случился мятеж Ракота, ставшего Владыкой Тьмы. «Сама магия» его не покарала, и засучить рукава пришлось его сородичам. А когда не вышло и у них, за дело принялись Молодые Боги… Впрочем, восстания Ракота – это уже совсем другая история, – решительно оборвал сам себя Кицум. – Вдобавок… – Он вдруг осёкся, запрокинул голову, и глаза его расширились.
Клару словно ожгло ледяным кнутом. Ни разу она ещё не видела, чтобы Кицум хоть чего-то устрашился. Но сейчас на лице старого клоуна был написан самый настоящий ужас.
Посланец загадочного Единого смотрел в залитое тьмой небо, где сейчас вспыхнула яркая золотистая звезда. Через мгновение от неё к земле потянулась золотая лестница, вниз по которой к земле неспешно двинулась человеческая фигурка, с головы до ног окутанная тёплым охристо-шафранным сиянием. Несмотря на огромное расстояние, можно было разглядеть каждую деталь одеяния: каким-то чудом фигурка разом оказывалась и далеко, и близко.
– Спаситель, – услыхала Клара потрясённый шёпот Кицума. – Не думали, не гадали… сидели себе да ждали… дождались.
– Ч-что? Что это такое? – Голос Тави чуть дрогнул. Она тоже помнила те злые мельинские дни, когда все только и ждали, что конца света вкупе с пришествием Спасителя. Однако там, в Мельине, у Него что-то сорвалось.
Зато получилось в Эвиале.
– Пророчества исполнились, – Кицум сжал кулаки и с отчаянием посмотрел на Клару. – Его призвали. И теперь…
Воцарилась тишина, лишь едва слышно плескалась вода за бортом. На спускающегося Спасителя смотрели все, от Клары Хюммель до последнего гребца. Смотрел капитан Уртханг, его кормчие, десятники и сотские, смотрели спутники самой Клары!
– Вот так, – Кицум с трудом взял себя в руки. – Я обещал вам славную драку, верно? Ну так всё выйдет ещё интереснее.
– Спаситель… никогда в Него не верила, – призналась Клара. – А что, если Он явился, так это…
– Конец Эвиала, – со злостью отрубил Кицум, снова подняв взгляд на сияющую фигурку. – Конец того мира, что мы знаем.
– Конец… конец… – зашептались орки.
– Э-э, мил человек, – резко и тоже зло вмешался Уртханг. – Ты говори, да не заговаривайся. Не бывает такого, чтобы конец наставал, а ты только и мог, что оселедец грызть. Руки тебе на что даны? Меч на боку просто так висит?.. Мы, на Волчьих Островах, подобное не раз уж слыхали. Кто нас только не пугал! И непременно «концом света». Мол, если мы не покаемся и не станем исправно церковную пятину выплачивать, худо нам станет уже сейчас, при жизни, ну, а про «после смерти» и говорить не приходится. Так что не болтай зря. Видывали мы всякое, и не такое тож.
– И не такое тож? – глаза Кицума сузились. – Ты, орче, храбр, знаешь, с какого конца за меч браться, а я тебе скажу, что ещё никто, ни один во всём мире, где таких мест, как Эвиал, больше, чем снежинок вашей зимой, не додумался, как можно остановить Спасителя после того, как Он уже вступил в мир. Никто не заставил Его повернуть назад. И потому думаю я, что…
– Что надо нам торопиться сделать своё дело здесь, – с прежней злостью перебил Кицума предводитель орков, глянув на спускающегося Спасителя и сплюнув за борт.
– И то верно, – медленно сказал Кицум, в упор посмотрев на капитана. – Если успеем.
– Успеем, – тот не моргнул глазом. – Если на вёсла приналечь.
– Не томи своих перед делом, – угрюмо посоветовал Кицум. – Он ещё долго спускаться станет. Это ж только видение, не взаправду.
– А раз видение, то что и говорить о нём? – отрубил Уртханг. – Пусть себе видится. А мы ещё зипунов соберём. Нам они никогда не лишни.
– Никогда… не лишни… – только и повторил Кицум, после чего надолго замолчал.
«Длинные» шли ходко. Сквозь незнакомые воды, где могли грозить и отмели, и рифы – потому что перед ними зловещей стеной уже поднимались скалы недалёкого берега.
Утонувший Краб.
* * *
Сердце ещё колотилось от пережитого ужаса, но крылья уже уверенно несли полярную сову высоко над грозно-тёмным морем, меж гребнями голодных волн и плотной пеленой непроглядных туч, когда на востоке вспыхнул золотистый свет. Громадную птицу не швырнуло, не закрутило, как в тот раз, когда её настиг отзвук могущественного некромагического заклинания; нет, она спокойно могла бы лететь дальше, но в воздухе её словно остановила чья-то невидимая рука. Когти едва не разжались, драгоценный фламберг только чудом не полетел в морскую бездну.
Девочкой Сильвия читала запоем – всё, что попадалось под руку. Хроники Империи, смутные эльфьи пророчества, сборники баллад и сказок – всё. Не исключая и Священное Писание. В Спасителя она никогда всерьёз не верила, мол, это – для простонародья, и повествование о Его деяниях для неё оставалось просто ещё одной сказкой со страшным концом. Ясно ведь, что Спасителя выдумали те, кто слаб, кто до одури боится смерти и потому придумывает себе какое-то «посмертие», «возмездие» и прочий возвышенный вздор. Почитать об этом долгим зимним вечером, забравшись с ногами в уютное кресло подле камина, – отчего бы и нет, а вот верить… Сильвия уже тогда считала себя «не такой, как все». Маги смотрят смерти прямо в глаза и побеждают её знанием. Достаточно высоко поднявшийся волшебник может избегать естественного конца очень, очень долго, пока сам не устанет от этого бытия. И это вполне устраивало честолюбивую наследницу Красного Арка.
Хм, Спаситель! Может, где-то Он и есть. Но если Ему вздумается наложить лапу на неё, Сильвию – ей найдётся, чем ответить. Уж она-то не станет падать ниц, не станет ползать на коленях и умолять, – нет, она встретит судьбу лицом к лицу.
Золотое сияние притягивало и манило, казалось, от него невозможно отвести взгляд. Трепеща крыльями, как никогда бы не смогла обычная сова, Сильвия забилась, отчаянно пытаясь сдвинуться с места, – напрасно.
Она видела, как с небес протянулась почти бесконечная лестница и одетая в плащ фигурка неторопливо стала спускаться.
Что это такое или, вернее, кто это такой, девушка поняла сразу. Имя, над которым она слишком часто смеялась, которое она слишком легко сочла глупой слезливой сказкой, утешением для простонародья, и даже чудеса, на которые способны были служители Спасителя в Мельине, ни в чём её не убедили. Мало ли что…
Но теперь она только и могла, что зряшно хлопать обессилевшими крыльями. С раскрывшихся небес струится мягкое сияние, огнистой чертой пролегла лестница, и по ней спускается Он, истинный господин и судия, явившийся, чтобы положить предел грехам человеческим.
Сильвия едва не лишилась контроля над преобразующим заклинанием, ещё немного – и она перекинулась бы обратно в человека прямо над безбрежным морем.
И что теперь делать? Поворачивать назад, ко Храму Океанов? Зачем, для чего? Сидючи там, ничего не изменишь. Нет, лучше уж следовать изначальному плану.
Но внутри уже свернулась, основательно устроившись в желудке, холодная змея страха. Спаситель… Спаситель… если Он таки есть, так что же, получается, верны и те исполненные чудовищных предсказаний книги, где трактуется о конце сущего по Его, Спасителя, воле?
Если верить этим книгам, то сделать уже ничего нельзя, даже вымолить «прощение» – и то невозможно. Спаситель признавал лишь тех, кто «уверовал» в Него до Второго пришествия.
Нет! Нет и ещё раз нет! Она, Сильвия Нагваль, последняя из Красного Арка, она не станет валяться в ногах и вымаливать жизнь. Если это её последний бой, то пусть пеняют на себя земля и небо! Пусть-ка этот Спаситель отправляется спасать засевших на Утонувшем Крабе, потому что совсем скоро небо над их головами лопнет, пролившись Смертным Ливнем; пусть узнают, что такое ярость его Хозяйки.
Сова выгнулась немыслимым образом, выставляя перед собой остриё чёрного фламберга, что было сил взмахнула крыльями, бросаясь на невидимую преграду; лезвие зашипело, словно и впрямь погружаясь в нечто бесплотное, и мгновением позже Сильвия освободилась.
…Она дала себе зарок не оглядываться, однако тотчас его и нарушила. Протянувшаяся от небес до земли золотая лестница оставалась, как была, фигурка спускалась нарочито медленно, однако она всё же спускалась.
Что случится, когда Спаситель окажется внизу, Сильвия не хотела даже гадать.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:03 | Сообщение # 33 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Интерлюдия III
Розовый кристалл в пальцах Хедина, Познавшего Тьму, ожил, когда сам Новый Бог почти потерял надежду. Кристалл адаты Гелерры, если отказаться от неуклюжего и не везде почитаемого имени «гарпия».
– Повелитель! – Крылатая дева стояла на одном колене, но смотрела прямо, и дивные антрацитовые глаза сияли. – Мой повелитель, мы настигли врага и вступили в бой. Нас штурмуют, весь мой полк в бою. Это то, что мы искали, повелитель! Мир из одних зелёных кристаллов, всё остальное – мираж, иллюзия, почти неотличимая от реальности! Повелитель, надо спешить, надо обрушить на них последний удар, и победа будет полной! Мы приковали их к себе, не даём поднять головы, но…
Когда ты оказываешься очень высоко, где на тебя устремлено множество глаз, то первое, чему учишься, – это не дать им ни разочароваться, ни обмануться.
– Не сомневался ни на миг в тебе, Гели, – улыбнулся Познавший Тьму. – Надави на них как следует. Изо всех сил. Помощь придёт, но пусть они подумают, что за твоими плечами – вдесятеро сильнейшая армия.
– Я исполню волю повелителя. – Адата вся подалась вперёд и вверх, словно в молитвенном экстазе. – Прошу лишь о милости – поспешить со штурмом, они не должны уйти!
– Они не уйдут, Гели, не сомневайся, – в этом Познавший Тьму не лгал ни на йоту.
Крылатая дева – в кристалле – обернулась, глянув куда-то себе за спину.
– Вновь штурмуют, повелитель. Мы выдержим, но…
– Если гордая Гелерра говорит, что она «выдержит, но» – значит, пора поднимать остальные полки, – решительно перебил Хедин. – Пусть они атакуют. Не обороняйся, ударь сама. Всем, что имеешь. Но и не зарывайся, конечно. Впрочем, что я. Ты сама всё это знаешь.
– Знаю, повелитель. И не подведу, – гарпия решительно вскинула точёный подбородок.
Кристалл погас.
Адата выполнит порученное, горько подумал Хедин. Ещё одна пешка, живая, мятущаяся, влюблённая – снимается с доски. Ход сделан, противник принял мою жертву. Теперь дело за Эйвилль. Ей тоже пора отозваться, как велено. Неужели я таки ошибся в ней? И это после стольких приготовлений, после того, как напоил собственной кровью…
Познавший Тьму застыл неподвижно, вперив взгляд в чуть мерцающий розоватый кристалл. Ну же, Эйвилль, ну!..
Он почти уже слышал её голос, уже почти убедил себя, что видит разворачивающуюся картину, чёрные волосы эльфки-вампира, её снежно-белые игольчатые клыки – однако Эйвилль молчала.
Где допущена ошибка? Где сорвалось тщательно задуманное? Кто ссамовольничал, кто позволил себе выйти за пределы намеченного для них?..
Удалось составить такой замечательный план, закопать его концы так глубоко, что ничего не заподозрил даже Ракот – он ведь только прикидывается наивным варваром, играя натурами; и вот, пожалуйста, опять что-то срывается, идёт прахом.
«Впрочем, – досадливо морщась, подумал Хедин, – после того как самый первый твой план превратился в свою противоположность и вместо того, чтобы стать вровень с Молодыми Богами, ты оказался вместо них – нечего особенно и гордиться собственными стратегическими талантами».
Итак, Эйвилль молчит. Гелерра держится из последних сил, но это уже не имеет никакого значения. Его враг решил не отступать, как он это неизменно проделывал, а принять бой. Что ж, ему же хуже. Если он полагает, что сможет выиграть у Хедина, одолев горстку подмастерьев Познавшего Тьму…
Стоп. А не кажется ли тебе, Познавший, что всё это донельзя напоминает твоё собственное восстание? То самое, после которого ты сказал брату – мол, будем ждать, пока не найдётся кто-то достаточно дерзкий, чтобы свергнуть нас самих?
Но откуда взяться этому претенденту?..
Новые Маги, конечно же. Первое, что приходит на ум, – потому что Молодым Богам нипочём бы не додуматься до подобного образа действий. Нет, Ямерт и другие пошли бы напролом, имей они достаточно сил. А Новые Маги – когда-то злые, испорченные дети, не прошедшее инициации поколение, так и не ставшее Поколением с большой буквы. Один раз им уже преподали урок; после чего всё долгие века оставалось вполне спокойно. Чем занимались подопечные Чёрного, Хедина не очень занимало – в дела Новых Богов их младшие сородичи не лезли, и вообще старались не попадаться на глаза.
Может, стоит приглядеться к ним повнимательнее? Но уж очень тщательно они прячутся, уж слишком изощрённая магия идёт в дело. Нет, скорее всего всё же не они.
Методом исключения остаётся опять же единственная возможность.
Дальние. О них Хедин размышлял постоянно, и от бесплодных умствований даже его, Бога, начинали мучить головные боли. Он почти не сомневался, что сейчас сражается именно с ними – но это «почти» никак не помогало. Наверное, Сигрлинн смогла бы рассказать больше – у неё самой случилась некая персональная война с Дальними, и боролась она с ними не без успеха.
Сигрлинн… запретное имя. Ты не дрогнул, Познавший Тьму, когда отказался даже поверить в то, что брандейцы могут держать волшебницу в заложниках. Ты не сомневался – это блеф, проигравшие хватались за соломинку, тщась отсрочить неизбежное. Сейчас ты не можешь раздавить точащего сердце червя сомнений. А что, если…
Да нет, нет, невозможно. Сигрлинн исчезла, и за все бесконечные годы твоего «правления» и «власти над Упорядоченным» ты не нашёл и малейших её следов. Следы прежних Поколений отыскались, а вот твоя возлюбленная сгинула бесследно.
Оставь и мысль об этом, Познавший Тьму. Твоя неуверенность, твои колебания слишком дорого обойдутся Упорядоченному. Исходи из того, что противостоишь Дальним, и…
Но ты и без того исходил именно из этого. Ничего не добившись в итоге – не значит ли это, что пора сменить изначальную предпосылку?
Теряя терпение, Хедин совсем по-человечески двинул кулаком по подлокотнику. Кирддин по-прежнему исходил кровью, по-прежнему открывались порталы, и быкоголовые воины с великолепно презрительным мужеством шли на верную смерть; захватить с собой кого-то из подмастерьев Познавшего Тьму им удавалось весьма редко.
Так почему же ты молчишь, Эйвилль? Почему?..
Сильные и жёсткие пальцы впились в розоватый кристалл так, что он, казалось, вот-вот покроется паутиной трещин. Хедин наклонился совсем близко к магической вещице, вперяя в неё горящий взгляд. Насколько ж было легче, когда он сам ходил на штурм логовища Бога Горы, добывая для Хагена Голубой Меч! А теперь сиди и до рези в глазах пялься на тобою же сработанный кристалл и жди, пока другие, не ты, сделают то, что прежде ты не доверил бы никому, даже Хагену, лучшему из своих Учеников, настоящих Учеников, не то, что нынешние подмастерья…
Стой, ты несправедлив. Та же Гелерра – разве она не достойна?
Не достойна. Настоящий Ученик раскусил бы его замысел. Настоящий Ученик выполнил бы просьбу наставника, однако не преминул бы задать соответствующий вопрос. Как задал его в своё время другой Хаген из Тронье, приближённый королей Вормса, прежде чем отправиться в почти безнадёжный поход к Аттолесу.
Гелерра вопроса не задала. Она свято верила обманувшему её Богу. Бог решительно двинул её через всё игровое поле, и впрямь – словно тавлейную фигурку. Фигурка живая и не хочет умирать, но готова, если такова окажется воля повелителя… Нет, она – не ученица. Подмастерье. И не больше.
Но, может, это твоя вина? Может, ты мало верил им? Или просто не представлял себе настоящего Ученика без его Зерна Судьбы?
…Время грохочущим потоком проносилось мимо застывшего Мага, ставшего против собственной воли Богом. Хедин ждал.
* * *
– Ну и что теперь, Ульвейн?
Аррис устало коснулся пальцами лба. На боевой перчатке из тонковыделанной кожи осталась кровь, повязка сползала, рана никак не затягивалась, несмотря на всю магию.
– Стоять и умирать, Аррис, – спокойно отозвался второй эльф. – Приказ аэтероса ясен и недвусмыслен. Держаться до последнего. Отвлечь козлоногих на себя, чтобы не рвались в глубь Мельина.
– Не смешно ли умирать ради людей, а, Ульвейн? – криво улыбнулся Аррис.
Тот лишь покачал головой.
– Мы умираем не ради людей, а ради всего Упорядоченного. Ради наших сородичей в том числе.
Его собеседник только сплюнул и вскинул лук. Огненная стрела пронзила темноту, где-то у подножия холма рухнуло пробитое насквозь тело козлоногого, рыжая шерсть немедленно вспыхнула.
– Отличный выстрел, – хладнокровно прокомментировал Ульвейн. – Ты должен быть доволен, Аррис. Мы выполнили приказ аэтероса. Пробивались в пирамиды. Гасили их магию. Собрали на себя, наверное, всех тварей, сколько их ни есть в Мельине. Заставили перебраться на нашу сторону Разлома. Истребили неисчислимые количества – а, как мы с тобой знаем, даже Неназываемый не может мгновенно восполнить их потери, особенно среди тех, кто способен думать и говорить. Мельин получил передышку. А мы… что мы. Аэтерос найдёт других. Но и нас не забудет. Ты ведь знаешь, что он ведёт летопись всех своих учеников? Что в его замке есть тайный храм, где на стенах имена тех, кто сложил головы, выполняя его слово? Что он, не жалея сил, делает всё, чтобы мы смогли вернуться?..
– Ты себя уже похоронил? – огрызнулся Аррис, выпуская вторую стрелу. И вновь – короткий всхрап, тупой удар тела о землю и быстро разгорающееся пламя.
– Нет, и не собираюсь. Но готов ко всему. – Ульвейн казался совершенно спокойным, словно его нимало не волновала собственная участь.
Отряд их занимал вершину плоского холма; сквозь траву поднимались составленные кольцом древние камни, покосившиеся и обильно поросшие мхом. Когда-то здесь звучали гимны, немудрёные, но чистые. Людское святилище, ещё из тех времён, когда учение Спасителя не успело распространиться по Мельину. Здесь был родник – древняя, почти утратившая силу магия вытягивала наверх воду из глубинных жил. Несколько дубов окружали каменное кольцо, на ветвях, словно птицы, устроились эльфы-лучники.
А внизу, у подножия, бесилось живое море. Здесь собрались тысячи и тысячи козлоногих, наверное, и впрямь со всего Мельина (во всяком случае, так хотелось верить Ульвейну); твари не переступали некой невидимой черты, словно ожидая команды, которую начальствующие всё не торопились отдать. Время от времени или эльф-лучник отпускал тетиву, или гном-стрелок нажимал на спуск неуклюжей, но убийственной даже издалека магической бомбарды, и тогда очередная тварь падала; остальные пятились, скрываясь в темноте.
Небольшой отряд, приведенный Ульвейном на помощь Аррису, оказался в полном окружении. Подмастерья Познавшего Тьму показали, что их не зря облекли доверием, их путь устилали трупы козлоногих; десяток выжженных изнутри пирамид – и твари Разлома ринулись на дерзких, забыв обо всём прочем. Приказ аэтероса выполнен, теперь оставалось только выбраться прочь из этого мира – однако дверь в Межреальность оказалась забита наглухо. Неведомая магия всё тех же козлоногих, как решили Аррис с Ульвейном. И теперь ни отправить гонца, ни дозваться до аэтероса иными средствами.
Что осталось? Стоять и умирать. Оттеснённые от Разлома, отброшенные от пирамид, они захватят с собой ещё великое множество козлоногих, но рано или поздно отряд погибнет, просто похороненный под этой живой лавиной.
– Как-то… неправильно, брат Ульвейн, – Аррис опустил лук. Стрелять в тёмное море рогатых тварей – всё равно, что кидать камушки по гребню накатывающейся волны.
– В смерти эльфа никогда не было ничего правильного.
– Не так, – возразил Аррис. – Когда погибаешь во имя великой цели. А цель аэтероса – именно такова.
– Тогда о чём ты?
– Уж больно легко мы угодили в ловушку. Привыкли, что козлоногие давят нас числом, а они сманеврировали, зашли нам в спину, отрезали отход. Вот это и неправильно – там всё больше и больше тех, кто может думать. И не хуже нас с тобой. Вот этих бы умников и… – эльф выразительно провел по собственной шее.
– Достойно, – одобрил Ульвейн. – У меня даже есть план. Но он… гм… не очень оптимистичен.
– Чего уж, выкладывай, – усмехнулся Аррис.
– Последнее и всеобщее «кольцо», – Ульвейн в упор взглянул на собрата.
– А, – Аррис понимающе кивнул. – Самое простое и самое последнее средство. Один ба-а-альшой фейерверк и из нас, и из них. Хорошо прожаренное жаркое. Да, впечатляет. Если Мельин уцелеет, об этом «извержении» станут слагать легенды. Превратят в какую-нибудь «битву огненных великанов».
– Тебе б самому легенды писать, – хмыкнул Ульвейн. – Так что, согласен, брат?
– Нет, – вдруг ответил тот. – Это действительно последнее средство. Аэтерос учил нас не совершать необратимых поступков. Встать в «кольцо» и учинить здесь «пляску пламенных духов» мы всегда успеем. А вот вырваться и вывести отряд…
– Хватит уже, – поморщился Ульвейн. – Судьбу надо принимать, не унижаясь. Нам никуда отсюда не деться. Мы можем прорваться, но окружение тотчас же замкнётся вновь. И аэтерос…
– Никогда не бросит нас, – с неколебимой уверенностью отрезал Аррис. – Подождём ещё. В конце концов, воды у нас хоть и в обрез, но хватит.
– Как скажешь, брат-храбрец, – пожал плечами Ульвейн. – Я понимаю, обидно проигрывать тупым козлоногим, но…
– Никаких «но». Аэтерос нас не оставит. Я не «верю», я знаю!
– Аэтерос, конечно же, не оставит. Но и он не всесилен, никогда не пытался себя выставить таковым. А отвлекшись на нас, он может не успеть в какое-нибудь другое место, где его вмешательство может действительно решить всё.
– Посмотрим, – упрямо бросил Аррис. – Сто восемь солнечных кругов моего собственного мира я служу аэтеросу, и он ещё ни разу не оставил кого-то из наших без помощи.
– Верно. Но даже он не всегда успевал. За те триста восемьдесят солнечных кругов моего мира, что я служу аэтеросу.
Аррис не ответил. Одним лёгким движением вспрыгнул на вершину древнего молитвенного камня, прижал пальцы к вискам…
Отлично видевшие во тьме козлоногие разразились дикими воплями, и это тоже было новым – раньше в бой они ходили молча, словно немые. Сейчас же под холмом словно бесился огромный зверинец, где выли, ревели и улюлюкали на все лады.
– У-у, х-хады рогатые! – в сердцах гаркнул кто-то из гномов, прикладывась к бомбарде. Огнеброс швырнул пламенный шар прямо в гущу забывших осторожность козлоногих, магия развернула пылающее прокрывало, мгновенно испепеляя плоть и кости.
– Ульв! – Аррис резко присел на корточки, скручиваясь, словно от боли. – Это… аэтерос!.. Он говорит: «Держитесь! Помощь идёт!»
* * *
«Наверное, я всё-таки ничему не научился за все минувшие века, – горько размышлял Хедин. – В частности, такому нужному для любого полководца делу, как бестрепетно отправлять полки на верную смерть, если это потребно для общей победы. Вернее, когда-то я это умел, особенно в пору Ночной Империи. А потом – разучился, наверное, так. Я не хотел приближать к себе подмастерьев, не желал новых Учеников, потому что после Хагена я бы не смог жертвовать ими спокойно и хладнокровно. Вот и сейчас. Аррис и Ульвейн выполнили приказ, но покинуть Мельин не могут. Они стянули на себя огромную массу козлоногих, те больше не рвутся в ещё населённые смертными области; и, по безжалостной логике войны, отряд Ульвейна стоит там и оставить, до тех пор, пока его полностью не уничтожат. Во всяком случае, это даст немалый выигрыш во времени.
Но, с другой стороны, у меня достаточный резерв. Я берёг эти полки для решающего удара, но, чтобы открыть окружённым дорогу из Мельина, хватит и сотни подмастерьев. Аррис с остальными вырвется на свободу, а козлоногие хлынут обратно на восток…»
Хедин решительно поднялся, открыл шкатулку чёрной кости (не выкрашенной в чёрный цвет, а тёмной изначально), не глядя, вытянул крупный, в кулак, алый кристалл.
Н-да, тоже мне, Новый Бог, уповающий на подобные штуковины, чтобы его услышали…
– Аррис!
Ну конечно же, эльф слушал. В отличие от Ульвейна, который, похоже, пал духом и приготовился к «геройской смерти».
– Аррис, слушай меня внимательно…
И, разумеется, в этот самый момент ожил кристалл Эйвилль.
Хедин на миг сжал зубы – так, чтобы захрустело.
– Аррис, помощь идёт. Но вам надо удерживать козлоногих во что бы то ни стало!
– Мы понимаем, аэтерос, – донеслось из глубины алого кристалла. – И исполним порученное, мы…
Лёгкий треск. Багряно-блестящие грани покрылись трещинами, и кристалл рассыпался лёгкой рубиновой пылью.
Ничего не поделаешь.
– Арбаз!
– Повелитель, – низкорослый гном едва не повалил походный шатер – настолько широки были его плечи в узорчатой броне.
– Бери свою сотню и отправляйся в Мельин. Аррис и Ульвейн в ловушке. Вы были нужны мне совсем для другого, но эльфы…
– Мы их вытащим, – прогудел бородач, ударяя кулаком в ладонь. – Эльф да гном – навеки вдвоём, как у нас говорят.
– Придётся поспешать, – Хедин поднялся. – Один удар – и всё. И назад. Помни, что вы, гномы-чародеи, мне очень понадобитесь, и совсем скоро, потому что мы на пороге последнего штурма.
– Знаем, гаррат.[12 - Повелитель.] И не подведём. Эти рогачи даже не поймут, откуда им вжарили.
– Ой, не хвались, гноме! – усмехнулся Познавший Тьму.
– Не буду, гаррат. Кланяюсь низко и прошу позволения отбыть.
– Отбывай. Как исполнишь, подай весть и возвращайся. Немедленно!
– Всё понял. Не подведу.
Полог опустился, Познавший Тьму со вздохом позволил себе откинуться в кресле. Да, Арбаз не подведёт. Редкий самородок, невероятная удача – гном с врождёнными способностями к магии, да такими, что эльфы только зеленели от зависти. По крупицам, по множеству разных миров собиравший свою избранную сотню гномов, кто, как и он сам, обладал изначальным даром. Они гордо именовали себя «полком», эти одиннадцать десятков гномов, а равны были десяткам тысяч обычных воителей. Их Хедин действительно берёг. Они способны были повернуть ход даже безнадёжно, казалось бы, проигрываемого сражения.
Всё. А теперь – Эйвилль.
…Вампирша стояла на одном колене, низко склонив голову, так, что великолепная волна волос свободно лилась до самой земли.
– Повелитель.
– Я ждал твоего слова, Эйвилль.
– Твоя воля исполнена.
– Ты нашла отнорок?
– Повелитель всё знает наперёд, – вампирша всё так же оставалась на одном колене и не поднимала глаза. – Его воля исполнена.
– Ты на редкость некрасноречива сегодня, Эйвилль.
– Не о чем рассказывать, повелитель. Гелерра всё сделала за меня, осталось только проследить, куда побегут эти негодяи. Я готова явить повелителю всё увиденное мною.
– Жду с нетерпением, – откликнулся Хедин.
Ну, заглотили ли вы мою приманку, Дальние?
По-прежнему не поднимая головы и словно страшась взглянуть Познавшему Тьму в глаза, Эйвилль слегка шевельнула пальцами. Видение сменилось, явив Хедину отряд Гелерры.
* * *
…Её полк втянулся в битву весь, не осталось даже малого «боевого запаса», последней сотни, что повелитель учил всегда держать наготове, как бы скверно ни обстояли дела в передней линии.
Оказалось, что враг мог атаковать не только ордами тупоумных монстров, послушно бредущих на убой. Выяснилось, что эти создания тоже умеют швыряться огнешарами, и до неприятного метко. Над головами замелькали крылатые существа, наподобие драконов, но со змеиными телами; им навстречу устремились Репах и его сородичи.
На «земле» (ибо какая ж это земля, видимость одна, натянутая поверх зелёных кристаллов) подмастерья Хедина дружно нажимали на упрямо атакующие орды. В ход пошла вся магия, какой только владели соратники Гелерры. И простое стихийное волшебство, и куда более утончённые заклятья, заставлявшие тела чудовищ лопаться, или кости – вспыхивать прямо внутри облекающей их плоти. Кто-то насылал безумие, заставляя страшилищ слепо кидаться друг на друга, кто-то просто выжигал им глаза. Креггер не выпускал раскалившийся огнеброс; перед гномом раскинулась чёрная, по-настоящему выжженная дотла пустыня.
Согласно слову Учителя, Гелерра велела своим «надавить». Восемьсот бойцов Хедина способны распылить огромные армии и обрушить стены самых неприступных крепостей, но сейчас бой шёл равный, магия столкнулась с магией. И адате, как и некоторым другим, особо искусным в защитной волшбе, пришлось не столько разить недругов, сколько прикрывать своих, отбивая градом сыплющиеся чужие заклинания.
Гарпия парила высоко над утёсом, ставшим настоящей твердыней её отряда; выполняя приказ, соратники покидали надёжное прибежище, кое-где схватываясь с чудовищами чуть ли не врукопашную. Призрачные фигуры «пастухов» на заднем плане только колыхались и покачивались, отнюдь не спеша приближаться.
Прикрывая друг друга когда заклятьем, а когда – щитом, подмастерья Хедина отбросили тварей от подошвы скалистой громады. Наступать дальше означало растягивать и без того негустую цепь, и Гелерра приказала построиться клином. Призраки маячили со всех сторон, и куда наступать, было решительно всё равно.
…Со стороны казалось, что светлый клин рассекает неподатливую тёмную массу, кипящую, словно варево в котле, то и дело вспухающую огнистыми пузырями. Крылатые соратники Гелерры развернули сотканную из пламени сеть, накрывая ею одного змеедракона за другим. От горизонта мчались новые, но далёкие сперва фигуры призраков-исполинов неуклонно приближались.
Нельзя сказать, что этот прорыв ничего не стоил. Не все огненные шары летели мимо соратников адаты, не всегда тёмные клыки захватывали лишь воздух; сама Гелерра покрылась копотью до самых кончиков длинных маховых перьев.
Но всё-таки они наступали, и настал момент, когда кольцо призраков вдруг стало таять; до ближайшего оставалась лишь сотня-другая шагов, но хозяева мира зелёных кристаллов не приняли честного боя. Их орды разом повернули и ринулись наутёк, не обращая внимания на рвущие их ряды прощальные огненные подарки от воинов Хедина.
Гелерра поняла, что может умереть от счастья – вот прямо сейчас, немедленно, в миг своего величайшего триумфа. Победа! Враг бежит! И две сотни её наблюдателей, конечно, теперь уж его не упустят.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:04 | Сообщение # 34 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
– Они ведь упустили их, верно? – негромко спросил Хедин, в упор глядя на коленопреклонённую (в видении) вампиршу.
– Повелитель всё знает наперёд. Враг, что естественно, смог закрыться от них. Но не от меня. О моём существовании он даже не догадывался. Я видела их исход, повелитель. Смиренно являю его для вашего суда.
Теперь Хедин видел весь мир, как он предстал глазам Эйвилль, – невинный шар, сине-бело-голубой с примесью зелёного и коричневого. За пределами воздушной сферы, там, где начиналось не просто пространство, а сама Межреальность, появился зеленоватый туман, он уплотнялся, пока не появились четыре десятка сотканных из этой мглы призраков, медленно проплывших мимо невидимой для них упырицы.
– Это они, повелитель. Дальние, если я правильно всё поняла. Эманации неведомой силы, не нуждающиеся в телесных воплощениях. Я могла заметить их, но не более. Сомневаюсь, что сила вампира способна причинить им хоть какой-либо вред.
– Однако они отступили перед Гелеррой, – заметил Хедин.
– Только так их и можно одолеть – разрушая их логовища. Их самих, боюсь, не уничтожить никак.
– Интересная мысль, благодарю тебя, Эйвилль. Итак, ты смогла проследить их исход?..
– До их иного убежища. Мирка под названием Эвиал.
Хедин не удержался. На миг зажмурил глаза, откинулся на спинку.
– Замечательно. Превосходно, Эйвилль. Твой долг оплачен и забыт. Награда не заставит себя ждать.
– Лучшей наградой мне уже стала похвала и прощение повелителя… – ещё ниже опустила голову Эйвилль.
– Не скромничай. Ты сможешь обратить новую, гм, адептку – взамен погибшей Артрейи.
– Благодарю щедрого повелителя… но каковы будут дальнейшие приказы? Я готова сама отправиться туда и…
– Не стоит, Эйвилль, не стоит. Ты заслужила отдых. А в названный тобой мирок я сподоблюсь сходить сам, да и Ракот тоже не промедлит. Тебе стоит вернуться в Кирддин, к своим, и ожидать там дальнейших распоряжений.
– Слушаю и повинуюсь, великий Хедин!
– До скорой встречи, Эйвилль.
Видение прервалось, и Познавший Тьму позволил себе одну, исчезающе краткую усмешку.
Капкан готов захлопнуться.
Эвиал. Что ж, понятно. Придумано ловко, что и говорить. В самом деле, пришло время тряхнуть стариной и вновь испытать на деле, так ли тверды границы Закона Равновесия.
Осталось отдать последние распоряжения остающимся в Кирддине подмастерьям и устроить всё так, чтобы тот же Арбаз, если надо, мигом бы оказался в Эвиале. Это непросто, особенно помня, что за мир этот самый Эвиал…
* * *
Рыцари Ордена Прекрасной Дамы отличались множеством добродетелей. Сказать по правде, каждый из них мог служить истинным их образцом во всём, кроме терпения. Непонятный Ракоту не то след, не то намёк на оный – и закалённые вояки словно лишились рассудка. Они не ели и не пили, они падали на колени перед братом Хедина, умоляя ускорить их и без того безумно-быстрый марш. Ракоту оставалось лишь вразумлять их, упирая на то, что к решающей битве они должны подойти свежими, а не вымотанными до предела, как сейчас.
Дорога от Зидды до Эвиала не изобиловала событиями; Ракот старался двигаться как можно более скрытно.
…Чёрная глобула закрытого мира, словно драгоценная жемчужина в раковине, обрамлена неярким мерцанием иных слоёв бытия, что не видны даже странствующим по Межреальности магам Долины. Ракот остановился. Осмотреться, приглядеться… пригляде… – что такое?!
Почти непроницаемой агатовой брони Эвиала больше не существовало. Вместо неё – какое-то испятнанное прорехами решето, словно весь мир послужил мишенью на состязании лучников. Чья-то мощь, явно сравнимая с силой самих Новых Богов, превратила запертый от ненужного любопытства мир в проходной двор.
Но как, когда, зачем?..
Последний вопрос, впрочем, можно было и не задавать. Иначе его, Ракота, просто не оказалось бы здесь.
– О-очень интересно, – вслух протянул бывший Владыка Тьмы. – Господин командор!..
Рыцарь с достоинством приблизился, лишь слегка поклонившись.
– Что говорят ваши чувства насчёт Прекрасной Дамы?
Выдубленное, иссечённое глубокими и резкими морщинами лицо немолодого рыцаря внезапно дрогнуло.
– Мы… утратили след, сударь.
– Вот даже как? – поднял брови Ракот. – Что ж, примите моё самое искреннее сочувствие, командор. Надеюсь, что…
– Орден Прекрасной Дамы помнит свой долг и свои обеты, – отчеканил рыцарь. – Я жду приказаний, сударь.
– Приказания будут простые – спускаемся в этот мир и берём за глотку тех, кто устроил это безобразие в Зидде… стойте! Командор?! Вы видели?..
Разумеется, они видели, видел весь отряд, не исключая обозников.
Возле чёрного, испятнанного пробоинами щита медленно разгоралась золотая искра. Сияние становилось всё ярче, так, что рыцари не выдерживали, отворачиваясь и набрасывая забрала. Искра неспешно погружалась, словно тонула в окружившей Эвиал тёмной глобуле, и из множества прорех тотчас брызнули всё те же золотистые лучи. Командор Ордена упал на колени, его примеру последовали многие другие рыцари; лишь Ракот остался стоять, в бессильной ярости сжимая кулаки.
– Вот оно, значит, что… решил опередить нас, нищеброд?!
– Сударь, не стоит так отзываться о Спасителе, – в шёпоте командора слышался неподдельный страх.
– Что?! – презрительно бросил Ракот. – Ты боишься? Ты – и чего-то боишься, присягнувший Прекрасной Даме рыцарь?
– Я не боюсь ничего, посягающего на меня с мечом или же с заклинанием, – командор справился с собою, голос звучал бесстрастно. – Но Спаситель превыше всего этого, сударь и господин. Не стоит искушать Его.
– Кто ещё думает так же?! – проревел Ракот, обводя остальных спутников тяжёлым взглядом. Ему никто не ответил.
– Молчание – знак согласия… Что ж, моего дела в Эвиале никто не отменял. Вы пойдёте со мной, благородные рыцари?
– Пойдём, – не колеблясь, ответил командор, поднимаясь с колен. – Орден верен слову. Но, господин, должен сказать вам прямо, без увёрток – вы, быть может, и выберетесь из Эвиала. Мы, простые смертные, – нет.
«Не самая вдохновляющая речь перед битвой, что и говорить», – мрачно подумал Ракот.
– Откуда такое уныние, друзья? – громко обратился он к молчаливым рыцарям. – Разве Орден Прекрасной Дамы когда-либо отступал? Разве он…
– Мы не отступали и не отступим! – с неожиданной резкостью прервал Ракота командор. – Ведите нас в бой, повелитель. Дайте лишь каждому немного времени написать свой завет.
– Последние послания идущих в безнадёжную схватку? Не рано ли, командор? Не забывай, что с вами есть я!
– Власть Спасителя огромна. С тех высот, на коих пребывает повелитель, она, быть может, и не кажется таковой. Однако мы, смертные, видим всё как есть, – упрямо ответил старый рыцарь.
– Воля ваша, – махнул рукой Ракот. – Я не Ямерт, чтобы все думали со мною в унисон. Пишите свои заветы, но я ручаюсь – очень скоро вы сами над ними посмеётесь.
Командор только поклонился и отошёл.
Бывший Повелитель Тьмы остался стоять, сжав кулачищи и мрачно глазея на золотистый свет, рвущийся из прорех в чёрном покрывале Эвиала.
Спаситель. Снова ты. Что ж, на сей раз наши дороги пересеклись как раз вовремя. Этот мир тебе не достанется, и я сам встану с тобой лицом к лицу, если, конечно, ты не поспешишь сбежать, как в прошлый раз. Мельин спасся от тебя своими собственными силами, Эвиалу, как видно, повезло меньше. Небось тут тоже исполнились какие-нибудь «пророчества Разрушения».
К Неназываемому всю эту дрянь! Честное слово, с каким удовольствием я лично притащил бы тебя, Спаситель, связанного, и швырнул бы в эту вечнораспахнутую пасть, спихнув в устремляющийся к нему навстречу поток новосотворённой пустоты, которую чудовище всё пожирает и пожирает, никак не в силах насытиться.
Эх, мечты…
Что ж, мы у цели. Мешкать теперь тем более нет резона.
– Оставьте обоз. Идём налегке, – резко бросил Ракот.
Кому из них заступить дорогу? Спасителю – или тем, кто распоряжался в Зидде?
Ракот колебался недолго. Разумеется, честь первым скрестить мечи с ним, как-никак Владыкой Мрака, пусть даже и бывшим, принадлежит Спасителю. Твари из Зидды никуда не денутся, их логово найдено, важно, чтобы крысы теперь не разбежались.
Нет, он встретит Спасителя. Как и обещал, лицом к лицу. Осталось немногое – послать весть брату Хедину. Едва ли Познавшего Тьму это обрадует, но – они ведь оба всегда знали, что настанет день, когда им придётся столкнуться со Спасителем и ни Он, ни они не смогут шагнуть в кусты, растворившись на воздусях, подобно тому, что проделал их недруг в последнюю встречу.
Орден Прекрасной Дамы молча повиновался. Рыцари построились в боевой порядок, щёлкали скобы взводимых арбалетов, болты вкладывались в направляющие желобки; Ракот, прищурившись, всматривался в раскинувшийся перед ним мир – сквозь прохудившееся тёмное покрывало смутно угадывалась золотая лестница, протянувшаяся от небес до самой земли.
Спаситель, похоже, обожает обставлять своё появление словно провинциальный трагик на балаганной сцене: чтобы все видели и падали ниц. Золотая лестница – что может быть банальнее? «И безвкуснее», добавил бы Хедин, но вопросы изящных искусств оставим Познавшему Тьму. В свою бытность истинным Владыкой Мрака Ракот тоже не чурался монументальности, гордой и аскетичной, так ценимой стекавшимися под его знамёна воинами; случалось и ему устраивать торжественные церемонии в мирах, признавших его власть и давших ему свои полки; но ничего подобного он никогда не допускал. А вот Спасителю всё равно, и падающим сейчас ниц в Эвиале золотая лестница не кажется ни нелепой, ни тем более смешной.
Рыцари Прекрасной Дамы дружно ударили мечами в щиты; командор протрубил в рог. Таиться не имело смысла, такую сущность, как Спаситель, не захватишь врасплох.
Межреальность стремительно таяла, вокруг сгущались небесные сферы Эвиала, осталась позади испещрённая рваными дырами чёрная оболочка; Ракот и его рыцари парили, медленно опускаясь вниз, на землю, кою последователи Спасителя так любили именовать «грешной», хотя в чём может быть виновата она, вечнорождающая и всеобщая Мать?
…Вести от Ракота Познавший Тьму выслушал с каменным спокойствием. Все дороги сходятся и все пути сплетаются. Его враги всё рассчитали, учли всё мыслимое и немыслимое, кроме одного – что он, Хедин, может сам дёргать их за ниточки, пусть не всегда угадывая, но заставляя плясать под собственную дудку.
И вот, пожалуйста, – Спаситель. Именно в том мире, который Дальние, бесспорно, выбрали для последнего сражения. Не приходилось сомневаться, враг ждёт, что Новые Боги сами устремятся в битву. Весы дрогнули, перевес на стороне Дальних, и Закон Равновесия обязан благоволить «истинным хозяевам» Упорядоченного. Всё правильно, а появление Спасителя только подстегнёт их к действию – похоже, Дальним прекрасно известно, какого мнения оба Новых Бога об этой силе, беззастенчиво хозяйничающей во вверенной их попечению вселенной.
Что ж, мы и вправду пойдём вперёд, устремимся со всеми силами; мы слепо сунем голову в западню и станем ждать, когда капкан захлопнется.
И только тогда возомнившие о себе призраки поймут, что такое истинная мощь Новых Богов. Да, придётся повозиться с последствиями. Но уж лучше потом открывать порталы из обречённых миров и творить на скорую руку новые, уже не предназначенные для поглощения утробой Неназываемого, чем бездействовать и видеть, как смертоносная зелёная плесень расползается всё дальше и дальше по Упорядоченному.
Ракот, разумеется, счастлив. Он ждал этого невесть сколько лет. Схватиться со Спасителем сделалось его заветной мечтой; Владыка Тьмы рассчитывал наконец-то встретить равного противника. Что ж, пусть Ракот наступает. Он, Хедин, не замедлит последовать за ним.
Познавший Тьму в последний раз окинул взглядом остающееся в Кирддине войско. Выглядит внушительно, его вполне достаточно, чтобы удерживать быкоглавцев и не дать им вмешаться в том же Эвиале. С самим Хедином уходили лучшие; сотня гномов под командой Арбаза последует за ними, едва только выручит отряд Арриса и Ульвейна в Мельине.
Этого дня ты, Познавший Тьму, тоже ждал бессчётные годы, как и Ракот – встречи со Спасителем. Если твой план верен – а он верен, – то очень скоро ты избавишься от обоих врагов, вечных нарушителей Равновесия.
* * *
Летняя ночь в Мельине не слишком длинна. Наученные горьким – хотелось бы верить! – опытом козлоногие оттянулись дальше от подножия холма, оказавшись вне досягаемости большинства боевых заклятий хединских подмастерьев. Аррис и Ульвейн вместе обходили караульных; большинство бойцов дремало, пользуясь затишьем. Эльфы обычно не спят, как люди, но магия высасывает силы так, что не остается ничего, кроме как замертво свалиться на землю, прямо где стоишь, и заснуть, даже не успев смежить веки.
Отряд взяли в плотную осаду. Казалось бы, что тут такого? Магия ведь не исчерпывается, она не кончается, в отличие от стрел или провизии? – верно, но только на первый взгляд. Никакой маг не сможет творить один огнешар за другим, он устаёт так же, как и обычный воин, сражающийся со щитом и мечом. Ночной отдых восстановит силы, но если враг будет атаковать беспрерывно, от рассвета до заката и от заката до рассвета, то не сдюжат даже подмастерья Новых Богов.
Козлоногие ждали, и эльфы-командиры знали, чего именно. Ночь жила, в отдалении слышался топот, топот, топот – сотни и тысячи копыт топтали многострадальную мельинскую землю: твари Разлома копили силы для решительного штурма. Громадное большинство из них не доживёт до следующего дня; но смерти для них словно бы и не существовало.
– А если выбить начальствующих? – вполголоса размышлял Аррис. – Кто-то ведь должен гнать в бой эту орду! Сплести заклинание…
– Отыскивающее умеющих думать или хотя бы говорить? – хмыкнул Ульвейн. – Заманчиво, но, боюсь, формулу нам так быстро не вывести.
– Просто отвратительно, почему ты вечно прав? – буркнул Аррис, останавливаясь.
– Потому, что старше тебя и опытнее, – казалось, Ульвейн смирился с неизбежным. – Но я верю аэтеросу. Помощь придёт, он ведь обещал, а его слово крепкое. Знаешь, как в балладах, когда погасла надежда, в последний миг, на краю пропасти?..
– Так то в балладах.
– Жизнь порой ещё причудливее, – философски заметил Ульвейн. – Аэтерос, мне кажется, порою сам чувствует себя трагиком перед огромной толпой…
– У тебя, Ульвейн, в голове помутилось от ужаса, – фыркнул Аррис. – При иных делах за такие слова…
– Стой! Ничего не слышишь?..
Аррис не успел ответить.
Всё действительно случилось, «как в балладах», – к окружённым со всех сторон подмастерьям Хедина пришла помощь. Небо Мельина лопнуло, распоротое длинным огнистым клинком, вниз горохом посыпался рой алых искорок.
– Арбаз, – тряхнул головою Аррис. – Иначе старый хвастун не умеет.
– Его счастье, что у козлоногих нет луков…
– Верно, и, кстати, почему? Или до такого им не додуматься?
– А зачем? У них ведь и оружия тоже нет…
В отряде все повскакивали на ноги, небо над головами вспыхнуло сигнальными огнями; сотня Арбаза, точно коршун на добычу, камнем валилась прямо на головы козлоногим, и гномы пустили в ход весь свой арсенал, ещё даже не ступив на землю.
Из всех видов чародейства Арбаз и его товарищи предпочитали пламя – во всех видах и формах. Холм с каменной короной опоясало сразу несколько огненных колец, тёмную массу козлоногих рассекли полыхающие дорожки – словно искусный кондитер резал огромным ножом праздничный пирог.
Прорываясь сквозь бушующие рыжие языки, козлоногие все вместе рванулись на штурм – не замечая погибших, бросаясь прямо в огонь, проскакивая его – опалённые, с горящей шерстью, они мчались прямо по склону, падали и уже не поднимались, сражаемые всем, чем только могли встретить их воины Арриса и Ульвейна.
– Держись! – прогрохотал плечистый коротышка Арбаз, вскинув на плечо здоровенную трубу бомбарды, богато разукрашенной непонятными даже многознающим эльфам рунами. Его огнеброс заставил бы Креггера позеленеть от зависти и слопать собственную бороду: несмотря на то что рецепты зарядов Арбаз щедро раздавал всем желающим, повторить не получалось ни у кого, и перед каждым боем сотнику приходилось, ворча, раздавать своим туго свёрнутые холщовые цилиндрики, покрытые рунами, нанесёнными красной охрой.
Там, где острый клин козлоногих прорвался-таки сквозь огонь, сверкнуло нечто идеально-белое, белее снега на горных вершинах, самая сущность пламени; Аррис и Ульвейн едва успели зажмуриться. Не меньше пяти сотен тварей исчезло бесследно, не оставив даже трупов или хотя бы обугленных костей; земля выгорела на добрый локоть в глубину.
– Пока не опомнились – открываем двери, открываем и прочь отсюда! – рявкнул Арбаз, опуская бомбарду и вытаскивая из-за пазухи прозрачно-желтоватый кристалл.
– Аэтерос не просил нас оставлять Мельин! – выкрикнул Аррис, без промаха посылая очередную стрелу.
– Он вас и умирать тоже не просил! – прорычал гном, сжимая камень в кулаке, да так, что тот мигом потрескался. – И в ловушку попадать не требовалось! Выберемся из кольца и будете дальше воевать, только второй раз, чур, не попадаться, мы на помощь уже не успеем! Гаррат велел – как вас выручим, со всем поспешанием двигать обратно, там большая заваруха вот-вот начнётся! Вроде как нашли тех гадов, выследил их владыка! А вам – тут дело справлять, козлоногих удерживая, чтобы никуда б не вырвались, в спину б не ударили!
Аррис не удержался от гримасы разочарования:
– Аэтерос не доверяет нам?
– Ерунда! – вновь зарычал гном. – Экие вы, эльфы, гордецы, не подступишься! Нельзя Мельин рогачам отдавать, нельзя, хоть тресни! Забыли, что это за мир?!
– Спокойно, Аррис, всё в порядке, Арбаз, – вступил Ульвейн. – Все всё понимают. Мы знаем наш долг и исполним его в точности. Или ты и в этом сомневаешься, гноме?!
– Никто ни в чём не сомневается, – буркнул бородатый воитель, вновь вскидывая чудовищную бомбарду. – Гаррат почти никого с собой не берёт. Кирддин держать надо, быкоглавые тоже давят будь здоров, только успевай поворачиваться! Мы там понадобимся, вы – здесь; а уж владыке советовать, когда он не просит, и вовсе пустое дело. Ну, хватит разговоры разводить! Я ворота открываю, кто не успеет – рогатым на подстилку пойдёт!..
* * *
Хедин торопился, но поспешал, как и положено Богу, медленно. Известие о Спасителе застало его на полпути между Кирддином и Эвиалом, среди дивного многоцветия тонкого мира, где шёл его небольшой отряд. Сейчас Познавший Тьму жалел, что с ним нет Гелерры: адата одержала свою первую победу, сама командуя полком, сил после такого прибывает, да и вообще… отчего-то самому Хедину становилось спокойнее, когда рядом оказывалась совершенно неспокойная крылатая дева с дивными антрацитовыми глазами. Её отряд возвращался в Кирддин; обманный мир зелёных кристаллов достался подмастерьям Познавшего Тьму, и в другое время он бы и сам отправился туда – наверняка найдётся много интересного; но главная битва этой войны разыграется в Эвиале. И, к сожалению, это не то сражение, где всё решится числом.
С собой Хедин взял только семерых. Человек, гном, эльф, мормат, радужный змей и дракон. Седьмым, конечно, оказался Читающий.
Но прежде чем выступить, Познавший Тьму послал ещё одну весть. В мир под названием Хьёрвард, на его северный континент, где с незапамятных времён обосновался тот, кто по справедливости должен был стоять всё это время рядом с новым распорядителем Упорядоченного.
Хедин отправил послание Старому Хрофту.
Спаситель в Эвиале. Что ж, неожиданно – и ожидаемо. Уже какое-то время Он не появлялся возле ключевых миров, отираясь где-то на дальних окраинах Упорядоченного. Мечта Ракота исполнилась – едва ли Спаситель теперь станет спасаться бегством, коль уже удалось впиться в ещё живое.
«Он хуже вампира, хуже Неназываемого, – думал Хедин, и кулаки его сжимались сами собой. – Новые Боги так и не разгадали тайну его появления, общие слова о „воплощении надежд и чаяний“ остались общими словами. Я встал лицом к лицу с Молодыми Богами, мы схватились с хозяевами Обетованного, но я не испытывал к ним ненависти. Не давал себя уничтожить, не более. А здесь… здесь я именно ненавижу. Это вечно-постное выражение, эти лживые скорбь и сочувствие; ненавижу Его драную накидку, какой побрезговал бы и иной нищий; ненавижу подлые приёмы, уклонение от честного боя; ненавижу само Его существование. И это плохо, потому что ненависть – прерогатива Ракота Восставшего, а я, Познавший Тьму, её себе позволить не могу, она затуманивает сознание, мешая размышлять».
Что сделает он, Хедин, столкнувшись со Спасителем, когда ни один не захочет уступать, Познавший Тьму пока не думал. Некогда он, в то время ещё Истинный Маг, надеялся боем разведать пределы отпущенного Ямерту и его собратьям; сейчас скорее всего выйдет то же самое.
Прочь колебания, прочь сдержанность; очень скоро Закон Равновесия затрещит по всем швам, потому что ещё никогда в пределах Упорядоченного две такие силы не сходились в открытом бою.
Хедин оглянулся на свою гвардию. Вот огромный старый мормат, Гвеах, как он назвался Познавшему; один из первых подмастерьев, вставший под знамёна Новых Богов, хаживал ещё на штурм Брандея. Фиолетовые круглые глаза ловят взгляд Хедина, щупальца приподнимаются в обычном для морматов салюте. Вот шагает, по-кошачьи втянув когти, дракон Раабар, единственный из своего племени,[13 - Обычно драконы – магические создания сами по себе, как, скажем, хранители Кристаллов Эвиала; но Раабар происходил из мира, где человека не было, а венцом творения и хозяевами стали драконы. Магия у них не проявилась, за единственным исключением.] кого невероятная игра природных законов наделила способностью к магии, но зато одарила так богато, что оставаться в своём мире он просто не мог – выгорел бы изнутри, не зная, как привести в действие обретённое достояние. С Раабаром поспорит Ктаур из племени радужных змеев – он сам, путём отвлечённых умозаключений, нашёл доказательства существования Новых Богов, сумел найти способ прорваться в Межреальность и отыскал тропку в Обетованное именно в тот момент, когда во дворце Ямерта Познавший Тьму впервые собрал самых первых своих подмастерьев; с этого дня Ктаур и Гвеах неразлучны.
Человек, гном и эльф. Их путь обычен для многих хединских подмастерьев: изначальный талант к магии, неустанный поиск всё нового и нового, стремление во что бы то ни стало «заглянуть за горизонт» или же «уйти по меридиану».
Жаль, что нет Арбаза. Будем надеяться, что гном – мастер огненной магии – успеет справиться в Мельине, как рассчитывал Познавший Тьму.
Да, Брандей… Многие тогда погибли, слишком многие. Несмотря на то что ударной силой служили совсем иные полки.
На сей раз всё будет иначе. Не огромные армии и сотрясающий Упорядоченное штурм – а один укол рапирой, стремительный и разящий. Познавший Тьму не повторит старых ошибок.
…Ракот, конечно, ждать не станет, не утерпит, кинется в самую гущу схватки. Пусть; это только поможет ему, Хедину. Вряд ли усидит в Кирддине и Эйвилль; вот за кем потребуется глаз да глаз. Раз вкусив крови бога, так просто от неё не откажешься.
…Эвиал открылся разом, словно в один миг лопнули скрывавшие его завесы. Семеро замерли на самом краю воображаемой бездны; Хедин видел то же, что и его названный брат: чёрное с прорехами покрывало и пробивающийся сквозь них тёплый золотистый свет. Только теперь на нём проступили и четыре концентрических круга всё того же золотистого оттенка.
Спаситель вступил в Эвиал.
Ракота и след простыл, неугомонный Владыка Мрака, конечно, не в силах ждать. Что же, а у нас, согласно словам Эйвилль, должен присутствовать след…
Разумеется, он отыскался. Искусно укрытый; даже он, Хедин, нипочём бы не обнаружил его присутствия, если бы не слова вампирши.
Как же вы рискуете, подумал Хедин. И насколько же вы уверены в победе. Вы знаете, что Познавшего Тьму можно поймать только на реальную приманку. Вы решили сами стать таковой. Похвальная смелость… и несусветная глупость. Ваши успехи, ваша неуязвимость сослужили скверную службу. Вы стали слишком самоуверенны. Что ж, я не против.
Надо спускаться. Чего ты ждёшь, Познавший? Отчего колеблешься?..
Что-то почувствовав, шевельнул огромными крыльями Раабар; янтарные глаза дракона испытующе взглянули на Хедина.
– Ты прав, дружище. Что-то не так, – проворчал гном.
Хедин вскинул сжатый кулак, и всё мигом стихло, шестеро подмастерьев замерли, словно оледенев.
Вокруг неподвижно застывшей семёрки не заклубился туман, не поднялись завесы тьмы, но отчего-то все, от мормата до человека, поняли, что их наставник замкнул круг неведомой силы, ограждающий их от излишне любопытных взоров.
Познавший Тьму стоял со странным выражением на лице: он вновь чувствовал присутствие сущностей, чьи пути не пересекались с его собственным уже очень, очень долгое время.
Они были здесь. И сейчас где-то рядом.
Хедин покачал головой. Всё интереснее и интереснее. Даже… как-то приятно будет встретить их снова. Вражда порой соединяет не хуже самой глубокой привязанности.
Шло время, Познавший Тьму ждал.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:06 | Сообщение # 35 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
– Ну и мерзость, – Ракот презрительно скривился, рассматривая затянутые мраком шпили полуразрушенного Аркина. В окрестностях города не осталось ничего живого, в порту замерла целая армада галер, явно брошенных командами. Но хуже всего оказался именно этот мрак, не имевший ничего общего с так хорошо знакомой Ракоту Истинной Тьмой.
– Это просто грязь, – вслух проговорил Восставший, прищуренным взглядом рассматривая напиравшую стену черноты.
В Эвиале стояла ночь, и брат Хедина понимал, что это не простая ночь. Он чувствовал жестоко рассечённые воды Великой Реки, его слуха достигали слабые отзвуки – Драконы Времени стонали, охваченные мýкой.
– Славно тут кто-то порезвился, командор.
– Истинно, сударь, – поклонился рыцарь.
– Как твой след?
В ответ раздался лишь вздох.
– Ладно, – решил Ракот. – Наш дорогой Спаситель что-то не торопится, лестницу протянул, а сам нога за ногу плетётся…
Золотые ступени действительно прочертили небосклон, исчезая среди развалин Аркина. Сияющая фигурка медленно двигалась среди звёзд, затмевая их слабое мерцание.
Орден Прекрасной Дамы ждал в полной готовности.
«А вообще тут интересные дела творятся, – подумал Ракот, прислушиваясь. – Мир корчился в судорогах, совсем недавно его, точно бич, полоснуло жуткое некромагическое заклинание, поднявшее множество мёртвых, и не абы кого, а эльфов.
Что тут происходит, во имя Истинной Тьмы?
Да, запустили мы с братцем дела, запустили… надо было не ссылаться на Весы и Законы, а не бояться больше доверять подмастерьям. Это, конечно, получится то же самое, что при Ямерте… но нельзя ж терпеть такое непотребство!»
По ту сторону серого занавеса, до сих пор отделявшего занятое «грязью» от остального, ярились обезумевшие чудовища; Ракот не удостоил этот зверинец и мимолётным взглядом. Когда-то и он творил нечто подобное, когда-то и он бросал в бой такие вот созданья, наивно полагая, что «сила силу ломит». А сломила-то не сила, а хитрость. Не бессильная, разумеется, но всё-таки – хитрость. Если бы не она, так и пребывать бы ему, Ракоту, развоплощённым на старом Дне Миров.
– Какие будут распоряжения, сударь? – кашлянув, вежливо осведомился командор.
– Распоряжения? – Глаза черноволосого великана сузились. – Не боишься этих милашек, рыцарь?
– Принявший обет служения Прекрасной Даме искореняет уродство там, где его видит, – напыщенно отозвался тот.
– Тогда строй своих. Мы идём внутрь, прямо туда, – Ракот кивнул на руины города.
– Достойное дело, – командор гордо вскинул подбородок. – Орден Прекрасной Дамы будет счастлив последовать за вами, сударь.
«Его надо встретить на лестнице, – думал Ракот, направляясь к серой преграде и обнажая свой знаменитый меч. – Может, тогда Ему будет некуда деться – если, конечно, Он не полетит, аки птиц небесный? Или не растает в воздухе, как в прошлый раз».
Во всяком случае, терпеть это осквернение чистой Тьмы её былой Владыка был не в силах.
Рыцари в белых доспехах построились клином, первый ряд опустился на одно колено, прикрываясь щитами и выставив лёгкие копья; второй ряд приготовил арбалеты.
Ракот оглянулся, залихватски свистнул и наотмашь рубанул по серой завесе.
Чёрный клинок играючи рассёк преграду, занавес со змеиным шипением пополз в стороны, открывая широкий проход. Скопившиеся тёмные твари завыли, зарычали и заклекотали, дружно бросившись на глупую двуногую добычу; в ответ также дружно щёлкнули самострелы рыцарей, корчась, повалились первые жертвы; Ракот крутанул меч вокруг себя, мигом сметя первую волну.
Дергающиеся конечности, оскаленные пасти с вываленными языками, зелёная жижа, сочащаяся из ран вместо крови, – всё привычно, ничего нового. Владыка Тьмы закинул Чёрный Меч на плечо и сделал знак рыцарям – мол, пошли.
Уцелевшие бестии поджимали хвосты, втягивали жвалы и медленно пятились, припадая к земле и лишь злобно посверкивая буркалами.
– Поняли, с кем дело имеете? – усмехнувшись, бросил им Ракот.
Чудовища не ответили, они продолжали пятиться, не делая и малейшей попытки напасть.
Клин облачённых в белую сталь рыцарей шагнул следом за Владыкой Мрака, и, стоило им пересечь границу…
– След! – выкрикнул кто-то из них, и весь клин тотчас подхватил:
– След! След! След!.. Она, Она, Прекрасная Дама!
– Что случилось? – недоуменно повернулся Ракот.
– Прекрасная Дама! – ринулся к нему командор. – Мы… почувствовали… уловили… отблеск…
Глаза у достойного рыцаря сделались совершенно безумными.
– Спокойно, командор! – рявкнул на него Ракот. – У нас есть враг, не забыли?! Привести людей в чувство!
– Прошу прощения, сударь, – командор выпрямился, лицо его покрывал пот. – Орден помнит принесённые клятвы и обещания.
– Вот и отлично, – проворчал Ракот, отворачиваясь. – Та-ак, и где ж эта лестница кончается? У того собора, как будто бы, верно?.. Идёмте, господа Орден!
Рыцари молча повиновались.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:07 | Сообщение # 36 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Глава девятая
Ещё один истинный полёт драконов – рушащийся и возрождающийся мир, ломящаяся напролом девятка крылатых созданий; и внезапно замершие в строгой неподвижности горы, объятые ночною тьмой. Пик Судеб, уже почти второй дом. «Сколько раз я сюда возвращался», – подумал Фесс. Сфайрат, несмотря на всю его язвительность и скрытность, всё же помогал. А сейчас там ждёт Этлау, недавний враг и враг смертельный (преподобный, кстати, так и не подумал извиниться за все прелести аркинских пыточных казематов и лобного места!) – а теперь вроде как соратник, пусть невольный, но такие не изменяют.
Что будет дальше, Фесс старался не думать. Ему осталось немногое, и путь некроманта придёт к завершению. К добру ли, нет – уже неважно. Во множестве баллад герои «спасали мир», но это спасение всё равно оборачивается битвой, грязной и кровавой, когда забываешь обо всём и сражаешься не ради каких-то высоких целей, а просто охваченный древней, как сами звёзды, яростью и жаждой победы.
Вот и знакомый подгорный покой, привычный пламень Кристалла – и округлившиеся глаза отца-экзекутора. Бывший инквизитор стоял на коленях, но руки его отнюдь не были сложены в молитвенном смирении – а сжаты в кулаки.
– Спаситель! – завопил преподобный. – Спаситель!.. Вы что, не видели?
Драконы, уже принявшие человеческий облик, дружно переглянулись и так же дружно покачали головами.
– Мы… летели, – отозвался Чаргос. – А истинный полёт – это, сударь мой, такое дело, что…
– Короче! – Отца Этлау била крупная дрожь. – Короче, драконы, и ты, некромант! Спаситель здесь! В Эвиале! Всё, конец всему! Всему конец, вы понимаете это или нет? Теперь уже не до Западной Тьмы!
– Редрон, – негромко произнёс Чаргос, и жемчужноволосый дракон молча направился к выходу.
– Даже если Спаситель здесь, – твёрдо произнёс Фесс, – нам нельзя метаться. Мы наметили цель, есть план. Ему и стоит следовать. А если шарахаться из стороны в сторону, то, сами понимаете…
Отец Этлау плюхнулся прямо на каменный пол и что-то замычал, раскачиваясь из стороны в сторону. Он даже не спросил, чем закончился поход к Чёрной яме.
– Мы нашли союзников, – Фесс чуть повысил голос. – Тёмная Шестёрка поможет нам. Поэтому давайте не мешкать. Нас ждёт Утонувший Краб. О Спасителе подумаем после.
– Если Он оставит тебе, чем думать, – мрачно бросил Этлау.
– Не каркайте, святой отец, – нежно пропела Рыся, уперев руки в боки и с вызовом уставившись на преподобного. – Пока Он до нас доберётся, мы уже со всем управимся, если не станем на афедронах рассиживаться.
– Спаситель. Точно. – В пещеру вихрем ворвался Редрон. – Лестница. От небес до самой земли. И Он шагает. Неспешно так, с достоинством.
– Время ещё есть. – Фесс старался говорить как можно убедительнее. – Как раз хватит, чтобы покончить с Сущностью и её прихвостнями.
Дрожащий Этлау с трудом поднялся.
– Ты, девочка, не понимаешь. И ты, хитроумный некромант, и вы, храбрые Хранители. Перед лицом Спасителя все наши распри с Сущностью или Салладорцем не имеют ровно никакого значения. Он непобедим, если только Ему удалось вступить в какой-нибудь мир. Против Него не существует оружия, и никакие заклятья не причинят Ему вреда. Нам осталось лишь наложить на себя руки, чтобы не стать свидетелями Его торжества.
– Руки наложить – большого ума не требуется, – рассердилась Эйтери. – Ты, преподобный, совсем сердце потерял. Опомнись, весь Эвиал сейчас в твоей длани! Некромант правильно сказал – покончим с одной угрозой, займёмся Спасителем.
– Тёмная Шестёрка не может повернуть назад. Я должен призвать их, оказавшись на Утонувшем Крабе. Второй такой возможности нам не представится, – напомнил Фесс.
– Делайте, как хотите, – махнул рукой Этлау.
– Не волнуйся, преподобный, сделаем, – Рысь даже топнула ногой.
– Да, и последнее, некромант, – у бывшего отца-экзекутора вырвался сдавленный смешок. – Я бы на твоём месте зашёл проведать упокоившихся друзей… напоследок.
– Что ты имеешь в виду?
– Взгляни, – настойчивее повторил инквизитор. – Может статься, больше ты их не увидишь, даже в посмертии.
«Вообще-то он прав, – с раскаянием подумал Фесс. – Сущность, Салладорец, Спаситель… на Пик Судеб мы можем и не вернуться».
– Я пойду с тобой, папа. Хорошо? – Рыся осторожно взяла его за руку.
…Гном Сугутор, орк Прадд и бежавшая из Храма Мечей полуэльфийка нашли последний приют глубоко в пещерах Сфайрата, куда сам дракон почти не заглядывал. Аэсоннэ сотворила небольшой шарик света, послушно плывший в нескольких шагах перед некромантом и юной драконицей.
Поворот, ещё один, стены сдвигаются. Хранителю Кристалла тут делать нечего.
Шорох впереди, Фесс замер – однако Аэсоннэ с криком бросилась вперёд, и шарик света метнулся за нею следом.
…Они лежали рядом. Как и в подземельях Инквизиции, могло показаться, что все трое крепко спят. По крайней мере двое из них, потому что третья…
Пальцы скребли нагой камень, ноги судорожно дёргались, точно порываясь куда-то идти, голова ударялась об пол. Рысь-первая, Рысь, в чью честь некромант назвал свою приёмную дочь, – корчилась на гладких плитах, словно подбитая птица. Глаза открыты, но их заполняет белёсая муть, рот раскрыт и изломан, словно от боли.
Аэсоннэ визжит и прячется за спиной Фесса. Бесстрашная драконица напугана до полусмерти.
…А Рыси-первой удаётся наконец подняться на колени. Ощупывая камень перед собой, она медленно поползла к выходу.
Какая-то сила вырвала её из вечного сна, разрушила те непонятные заклятья, что поддерживали в ней эту обманчивую видимость сна; нет, она была мертва, уже много времени, и сейчас её жестоко швырнули обратно в населённый живыми мир. И это уже не прежняя Рысь. Это зомби, неупокоенный, только выглядит…
– Совсем как живая! – пролепетала Аэсоннэ, по-прежнему прячась за спиной некроманта.
Подъятая Рысь, дрожа, нащупала стену и попыталась встать на ноги. С четвёртой попытки ей это удалось; с каждым мгновением она двигалась всё увереннее и ловчее. Вот только глаза по-прежнему оставались незрячими, их затянуло словно рыбьим пузырём.
Неупокоенная шла прямо на них, и Фесс с драконицей невольно попятились.
Что случилось? Кто сделал это с несчастной? И что же дальше? Что, если она теперь окажется под властью Сущности, превратившись в кровожадного монстра, жадного до людской плоти?
И тогда её придётся упокаивать. Теми средствами, коими так хорошо владел он, Фесс.
Некроманта передёрнуло. Вместе с Аэсоннэ они отступали всё дальше, не зная, что делать.
…В огромном зале все враз замолчали, когда троица выбралась из узкого прохода.
– Говорил же я вам, – раздался сердитый голос отца-экзекутора. – Нет, не верили, только бранились…
Драконы замерли, не сводя глаз с неупокоенной. И только Сфайрат шагнул вперёд.
– Признаю свою ошибку, инквизитор, – голос Хранителя срывался. – Она была жива. Вернее, пребывала в не-жизни. Никогда не думал, что такое возможно…
– Почему она… как она… – кажется, это вырвалось у рыжей Менгли.
– Заклятье, – прогудел Чаргос. – Было сотворено поистине могущественное заклинание, причём равного не помнит даже моя кровь. Ничего не почувствовал, некромант?
Фесс только потряс головой. Аэсоннэ по-прежнему прижималась к нему, никого не стесняясь.
– Мне следовало сказать тебе сразу, – Чаргос досадливо потряс головой. – Я уловил отзвук свершённой волшбы, едва лишь наш полёт закончился. Не спрашивай меня, кто, где или как сотворил её. Эти чары нацелены были на эльфов, и…
– Вейде, – глаза некроманта сузились. – Королева Вейде.
Всё вставало на места. В том числе и удивительное создание, лесной голем с двумя мечами, помогавший Эйтери и Северу вытащить его с лобного места в Аркине.
– Королева Вейде? – удивился Чаргос.
– Это она. Я уверен. – Фесс не мог оторвать взгляда от мерно шагающего тела. Мёртвого тела, кто бы что ни говорил и как бы оно ни двигалось.
– Она… не кажется опасной, – осторожно заметил Сфайрат. – Я бы не мешал ей, пусть уходит. К тому же и Спаситель, это тоже могло…
– Гном и орк остались, как были, – отрезал некромант. – Вейде. Её работа. Больше некому.
Все молчали, растерянно переглядываясь.
– Ты скажи, некромант, цто делать-то? – осведомился Север, на всякий случай берясь за фальчион. – Пластовать, ци не пластовать?
– Нет! – услыхал Фесс собственный голос; и тихое, но явственно-злое шипение Аэсоннэ.
– Она мертва. – Драконица заглянула некроманту в глаза, почему-то забыв назвать его «папа». – Мертва, совсем мертва, даже больше, чем просто мертва! – Последние слова она почти выкрикивала.
– Аэ, милая моя, – спасибо Эйтери, оказалась рядом, обняла готовую вот-вот расплакаться драконицу за плечи, увлекла в сторону. – Ну, конечно, она мертва. Уж в этом ты можешь мне поверить, я таких… – Голос гномы упал до шёпота.
– Что станем делать, некромант? Неупокоенная уходит, – прогремел Чаргос.
– Н-ничего, – выдохнул Фесс и вновь удивился: эти слова словно произнёс за него кто-то другой. – Ничего не станем делать.
Одумайся, некромант, вопило в нём что-то. Она не жива, но и не тронута тлением. Неужели ты не возьмёшься вернуть обратно её душу?! Тем более помня о деревянном создании?! В конце концов, зря ты учился у Даэнура?
…Но мудрый дуотт никогда не говорил, как объединить душу с телом.
Значит, ты сам найдёшь путь!
Этого никто никогда не делал.
Значит, ты сделаешь первым!
Я понятия не имею, как…
Ты любил её или нет?!
Безмолвный диалог прервался.
Любил ли я Рысь? Та единственная ночь, что случилась у нас, – пустота ли за ней, судорожный поиск теплоты, или нечто большее, столь усердно воспеваемое трубадурами?
Не знаю. Правильный и честный ответ – не знаю.
Мне было хорошо с ней. Без неё – стало плохо. Не пусто, не тоскливо – просто неполно, словно сгинула половина моего собственного «я».
Значит, ты её любил?
Почему это «любил»? Любишь и сейчас!
Кого?! Эту неупокоенную?! Мерно шагающий труп, оживлённый неведомым, но, несомненно, злым чародейством? Или всё-таки память о ней, настоящей Рыси?
– Папа, – Аэсоннэ, вытянувшаяся в струнку, лицо – белое-белое, ни кровинки. – Ей нельзя дать уйти!
Он знал это. Знал, что каждый бродячий мертвяк, неважно, насколько хорошим человеком – или полуэльфом – он был при жизни, сейчас просто злобное и голодное чудовище.
Ей. Нельзя. Дать. Уйти.
Упокоить, загнать обратно, а сверху придавить каменной плитой потяжелее; за этим у Сфайрата дело не станет.
Но это же Рысь!
Нет. Ты давно потерял её. В безумном хороводе эгестского боя.
Рысь-неупокоенная тем временем безмолвно шагала к выходу из подземного зала; драконы расступились перед ней, нехотя попятился и Север, не выпуская фальчиона.
Аэсоннэ потянула Фесса за плащ.
– Пусть уходит, – резко бросил некромант. – Она никому не причинит вреда. Это не простой мертвяк.
Его слова встретили недоверчивым молчанием.
– Сколько горы ни топцу, – первым возразил Север, – а ни разу не видывал, цтобы мертвяк никому бы вреда не прицинил!
– Это не простой мертвяк, сколько можно повторять! – сорвался Фесс. Аэсоннэ отстранилась, губы её задрожали, словно она вот-вот расплачется.
– Позвольте мне, досточтимые, – Этлау, кряхтя, поднялся. – Я, конечно, не некромант, но кое-что…
– Ещё шаг, Этлау, и я… – Горячая ярость плеснулась из жил, затуманивая взгляд.
– Нет! – выкрикнула Эйтери, бросаясь между ними. – Совсем ума лишились, драку сейчас устроить! Пусть она уходит, господа драконы. Если Спаситель и впрямь в Эвиале, тут такое начнётся… один лишний мертвец, по земле бродящий, ничего не изменит. Их мириады поднимутся!
– Воля ваша, – криво улыбнулся Этлау, напоказ разводя руками и садясь обратно.
Аэсоннэ сделала ещё шаг подальше от некроманта.
– Ждите меня здесь, – Фесс вдруг сорвался с места. – Я… недолго.
Драконы безмолвствовали, Этлау продолжал всё так же криво ухмыляться, Аэсоннэ совсем забилась куда-то в тень.
– Я с тобой, – схватила некроманта за руку Эйтери. – Знаю, что ты задумал, даже и не мечтай один уйти!
– Ну, тогда и я с вами, – не колебался Север. – Цай, недалеко ходить придётся.
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – напутствовал некроманта Чаргос.
Аэсоннэ исчезла, Фесс так и не нашёл её взглядом.
…Со склона Пика Судеб отлично была видна золотая лестница и источающая свет фигурка на её ступенях.
– Ещё далеко, – вырвалось у некроманта.
– Какая разница? – пожала плечами Эйтери. – Давай, делай, что задумал, пока драконы не решили, что ты попросту сбежал.
– Куда ж это я побегу?! – возмутился Фесс, однако гнома только рукой махнула.
– Делай, что решил, – повторила она. – А я тебе помогу. Звезду ведь чертить станешь, я угадала? Хочешь разыскать Деревянную, правильно?
Мгновение Фесс поколебался, потом кивнул.
– Я бы тоже так поступила. – Гнома решительно взялась за дело. – А ты, Север, не стой столбом. Проследи за… за Рысью. Чтобы никуда не убрела.
– Я ей цто, пастух, цто ли?!
– Не пастух, не пастух! – отмахнулась Эйтери. – Просто следи за ней. Скоро она нам понадобится.
То, что раньше было полуэльфийкой Рысью, медленно ковыляло вниз по склону, шаталось, падало, вновь поднималось, с поистине нечеловеческим упорством пробиваясь к одной ей ведомой цели. Север нехотя двинулся следом, держась на почтительном расстоянии.
– Ты, некромант, не серцай, ежели цто, – напоследок развёл он руками. – Ежели она, знацит, на меня кинецца, придётся-таки её того, ну, сам понимаешь…
Фесс отвернулся и не ответил. Гном неловко потоптался, потом, ворча, отправился вслед за неупокоенной.
– Семи лучей хватит, Сотворяющая.
– Знаю, – кивнула гнома. – Да ты не думай, Фесс, Деревянная – она наверняка где-то здесь околачивается.
– Почему?
– Она кто? Лесной голем. Я, сущеглупая, сразу-то не догадалась, потом только, книги почитав. Никто, кроме Вейде, такого не сотворит, даже нарнийцам подобное не по силам. А големы, в которых вложили бродяжью душу, они обречены искать тело, вечно искать. Конечно, приказы они выполняют, но после того, как хозяину стало не до них – отправляются на поиски. Не удивлюсь, если она сейчас где-то в Эгесте, причём недалеко от Пика Судеб. А ты – неужто и впрямь надеешься оживить?..
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:08 | Сообщение # 37 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| – Черти, пожалуйста, вон там, где я отметил.
– Э-э, Фесс, ты не злись на меня, не злись. Добра ведь тебе желаю, и не только тебе.
– Аэсоннэ, – вырвалось у некроманта.
– Естественно, – строго сказала гнома, проводя линию. – Ей, бедной, кроме как со мной поговорить-то и не с кем – о тех делах, про которые женщины меж собою балакают. Любит она тебя, Фесс. Как только драконы любить умеют.
– Мне это уже говорили, – буркнул некромант, избегая смотреть в глаза Эйтери.
– Говорили? Кто же?
– Чаргос. Он ей дедом приходится.
– Ну, а я тебе по-простому скажу. Один ты у неё, другого не будет. Не сойдётся она с драконами, хоть умри. Нет ей другой дороги…
– А мне? Мне – есть другая дорога? – вспылил некромант. – Она мне дочь, Эйтери, понимаешь ты это или нет? И сама ещё ребёнок, давно ли из яйца вылупилась?
– Она тебе дочь только потому, что тебе этого хотелось. Она твои мысли и отражала. Была девочкой. А может стать и девушкой, и женщиной, и старухой. Кем захочет.
– А я тут при чём? – огрызнулся Фесс.
– А при том, – Эйтери строго подняла палец, – что с Рысью у тебя ничего не было, некромант.
– Не тебе судить, гнома! – Фесс рассвирепел не на шутку.
– Мне, человече, мне, – усмехнулась Сотворяющая. – С Рысью вас друг ко другу толкнуло одиночество. Что ты, что она – волки среди зимнего леса. И притом чужим оружием попятнанные. Вот и зализывали друг другу раны.
– Откуда ты всё это знаешь?! – Щёки некроманта покраснели.
– Аэсоннэ поделилась, – фыркнула гнома. – А уж откуда она сама узнала… не иначе, как в твоей памяти увидала.
Некромант чуть не поперхнулся. Стыд ожёг так, что хоть сейчас – головой со склона вниз.
– Оставь, – посочувствовала Сотворяющая. – Она ж дракон, не человек. Нечего тут стыдиться. Она родилась с этим знанием, понимаешь? «Память крови» – разве забыл? И что она тебя всего увидела – так у них, у драконов, иначе и нельзя.
– Я не дракон, Эйтери. Человек, – некромант как можно аккуратнее провёл последнюю дугу. – Хватит. Многого сегодня не надо.
– Ты не уходи от разговора-то, не уходи! – в свою очередь рассердилась Сотворяющая. – За что ж ты её так мучаешь, Аэсоннэ-то?
– Как я её мучаю? А ты сама-то – смогла бы вот так, с кем-то, кто тебя насквозь видит и все мысли твои читает?! А? Смогла бы? Ничего своего, даже внутри!
– Как же вы все боитесь, – в голосе гномы прозвучало плохо скрытое презрение. – Мужчины, мужи, воины. А себя открыть той, кто любит «больше жизни», прости за банальность – ни за что. Нет, мы будем героически умирать, а они пусть слезами умываются… А мысли мы открыть боимся, потому что чистые и светлые любимые наши прочтут там совсем даже нечистое и несветлое вожделение к какой-нибудь портовой шлюхе, случайно встретившейся на дороге…
– Да если даже и так! Мысли – они мои, эти мысли! Какие б ни были! Дела – вот что важно, а не то, что в голове!
– Ой, беда с вами, – только и вздохнула Эйтери. – Фесс, об одном тебя прошу. Если Аэсоннэ для тебя и впрямь – как дочь, ты…
– Она мне дочь, – отрезал некромант. – Дочь. Самая лучшая, какую только может пожелать мужчина.
– Ага, чтобы без пелёнок-криков-болезней? Сразу готовая, умная и красивая? – усмехнулась гнома.
– Оставим это, а? Аэсоннэ я не обижу. А если она знает все мои помыслы, то ей известно и то, кто она для меня. Известно, что люблю её, как отец самое дорогое и единственное дитя. На что ж тут обижаться? На мою искренность? Правдивость?
Гнома только махнула рукой.
– Я начинаю, – предупредил некромант, становясь в середину небольшой звезды.
Заклятье поиска сплести нетрудно, когда твёрдо знаешь, что именно требуется отыскать и это «что-то» от тебя не прячется. Линии звезды вспыхнули привычным зелёным светом, мир закружился вокруг, перед взором Фесса возникали опушки лесов, прогалины в их глубине, тихие речки, поля, покосы, редкие деревеньки; и вот – медленно бредущая заросшим берегом ручья фигура в плаще с парой деревянных клинков за спиною.
Сердце Фесса затрепыхалось, колотясь о рёбра, словно птица – о прутья клетки.
Тонкие руки, одетые корой. Тонкие ветки молодого ивняка вместо волос. Лицо в зеленоватой коре, брови – поросль серебристого мха. И заострённые по-эльфьи уши.
Безымянная – ибо создательница так и не одарила её именем – брела на север. Наверное, она даже не смогла бы сказать, зачем и почему. «Вейде создала тебя, – думал Фесс, – чтобы вытащить меня из аркинских застенков. На тот момент в сложной игре королевы Вечного леса моя роль ещё оставалась недоигранной. Не знаю, как сейчас, когда небо перечёркнуто золотой лестницей, нужно ли ей ещё что-то от меня, но тогда, похоже, эльфийка нуждалась во мне.
Эх. Вернуться бы туда, на Клык, в башню старика Парри. Сколько всего сделал бы по-иному. И самое главное – ни за что не полез бы в Эгест мстить за несчастного Джайлза».
Заклятье меж тем сработало как надо, настиг некроманта и откат – ему Фесс чуть ли не обрадовался; это значило, что мир ещё не сорвался в пропасть, что привычные законы работают по-прежнему.
Эйтери сунула ему в руку скляницу с каким-то снадобьем, Фесс машинально выпил, не чувствуя вкуса, – боль слегка приутихла.
– Ну, а что теперь-то, некромант? – осведомилась гнома.
– Я знаю, где она. Где та, что называет себя Безымянной.
– Допустим. Но ты разве не видишь, что творится?
– Вижу. Но, понимаешь ли, Сотворяющая…
Он заколебался. Сказать напрямик? Обидится, гномы гордый народ.
– Понимаешь, – повторил Фесс, стараясь смотреть Эйтери прямо в глаза, – бывают моменты, когда ты делаешь всё по-своему. И не можешь никому ничего доказать или объяснить, почему поступаешь именно так. Тебе приводят массу разумных доводов, и ты даже не споришь. Потому что говорящие кругом правы. А ты знаешь, что всё равно должен делать, что делаешь. Вот и у меня сейчас так. Не мешай мне, Сотворяющая, пожалуйста, не мешай.
– Тебе, пожалуй, помешаешь, – фыркнула гнома. – А говорить тебе говорили, и всё больше правильные вещи. Да только ты не слушал, некромант. Разве ни о чём не жалеешь, а?
– Жалею, – кивнул Фесс. – Отрицать не стану. Но жалею о том, что сам решил, а не что мне насоветовали. Сам сделал – сам перед собой и ответ держу.
– В том-то вся и беда, – грустно молвила гнома. – Ну, что дальше-то, некромант? Куда пойдём?
– Далеко ходить не придётся.
– А не ты ли совсем недавно про Тёмную Шестёрку так красиво нам всем говорил? – Эйтери упёрла кулаки в бока.
– Я говорил, – Фесс и не думал отпираться. – Но мне сейчас надо найти Безымянную, гнома. В глаза посмотреть, – он запнулся. – Душа… столько про неё говорили, а получается… Я боюсь думать, что Вейде такого там начаровала, чтобы вывести душу из живого тела и загнать в деревяшку. А она ведь это сделала. Именно это!.. – Последние слова получились просто диким и кровожадным рычанием.
– А ты не горячись, некромант, – посоветовала Эйтери. – Вейде искусна в самой неожиданной волшбе. Небось и это не просто так сотворила, потому что приспичило ей. Да и то сказать – если бы не она…
– То Рысь осталась бы жива! – выкрикнул Фесс.
– Да? С чего ты взял? Ясно теперь, что серые что-то с ними такое учудили, когда они им в руки попали, такое, что и сказать страшно, сердце в пятки уходит. Попытал бы ты лучше нашего преподобного отче, а то он на словах-то всё за нас, а как до дела дошло, да ещё какого… Не осталась бы в живых твоя Рысь. Она… оно… тут ходит только потому, что Вейде её душу сохранила. Вывела из трупности и сберегла. Жутко, конечно, но сам посуди – гном-то и орк так и остались, как были?
Фесс молча кивнул.
– Хорошо потрудились серые, – голос Эйтери резал, словно нож. – Видно, твои им действительно попались ещё живыми. Спасти не могли, сумели только удержать, но и это, Фесс, великое дело. Не знаю, кто ещё бы так смог. Тут и Ордос бы спасовал, и Волшебный Двор не сдюжил. Вот только зачем это святым братьям?
– Это-то понятно. Они меня ещё в Салладоре уговаривали, мол, сдайся и спасёшь друзей. Я не верил. Не во что было верить. Я точно знал, Эйтери, точно – и Рысь, и Прадд, и Сугутор мертвы, а всё иное – ложь, слагаемая лишь для того, чтобы заманить меня в ловушку. Оказалось, нет.
– Инквизиторы тоже лгали.
– Конечно. Играли словами, потому что «не-жизнь» всё-таки отличается от смерти и даже «не-смерти». Но ни орк, ни гном, ни Рысь не ушли в Серые Пределы. И это главное.
– И ты их оживишь? – гнома взглянула на него в упор. – Словно в плохой балладе, где все враги убиты, все наши живы?
– Если все наши живы, то мне плевать, хороша баллада или плоха.
– Так не бывает, – покачала головой Эйтери. – Баллады или не баллады, а связать разорванное не могут даже боги. Душа, отлетев, не возвращается обратно, во всяком случае, так говорят мои книги. Никому и никогда ещё не удалось по-настоящему оживить кого-то, вернув ушедшего из тех самых Серых Пределов, о которых ты вспомнил. Может, в иных местах… иными руками… но не нашими, Фесс, не руками смертных! Нет такой иглы, чтоб залатать прореху. И ниток таких не сыщется тоже. Оставь её, некромант, отпусти. Пусть уходит. И Безымянную оставь тоже. Ты всё правильно говорил там, внизу – у нас есть дело, есть план, союз с Тёмной Шестёркой дорогого стоит! А ещё ведь и Спаситель… я людским россказням про него не слишком верила, а эльфы к подлинным хроникам Первого пришествия никого не допускали. Напрасно, получается, не верила. После Западной Тьмы и Салладорца Он – первейший враг. Не желаю, чтобы меня «спасали», а потом ещё и «судили» или что там у Него нам уготовлено. Честно живу, честно умру и в камень уйду, как предки мои. Перед ними и стану ответ держать.
– Эйтери, – Фесс дружески положил руку ей на плечо. – Ты всё правильно говоришь. И со Спасителем нам сойтись придётся. И с Сущностью. Но не смогу я идти на штурм, если буду знать – Рысь моя тут бродит, неприкаянная, пустое тело с пустыми глазами. Не могу, гнома!
– Эх, ты, – Сотворяющая только прищурилась. – О себе только и думаешь, некромант. Видать, плохо тебя Даэнур учил. Азбучную истину так и не вложил. Хотя, если такое от мамы с папой не воспринял, никакой декан не поможет. Не о себе думать ты сейчас должен. Не о себе. И не о тех, кто тебе близок. Про тех, кого не знаешь, кого ни разу не встречал, по Эвиалу странствуя, – вот о ком твоя забота быть должна!
– Ну точно – как в балладе…
– Тьфу! – гнома всерьёз разозлилась. – Фесс, не заставляй меня пожалеть о том, что помогала тебе и что с эшафота тебя вытаскивала!..
– Ты не пожалеешь, Сотворяющая, – некроманту стоило немалых усилий спрятать гнев. – Я найду Безымянную. И отправлюсь дальше намеченным путём. Это не займёт много времени.
– А эта? – Эйтери мотнула головой вслед скрывшемуся Северу. – Неупокоенная?
– Никуда не денется, – уверенно бросил некромант.
– Постой, ты что же, за ней так и побежишь, без ничего, в дорогу не собранный? – подивилась гнома.
– Он не побежит, – раздался за их спинами голос юной драконицы. – Он полетит. А я его понесу. Как и обычно.
Фесс невольно покраснел.
Аэсоннэ стояла, скрестив тонкие руки на груди, жемчужные волосы заплетены в косу и перекинуты вперёд. И… она больше не выглядела девушкой-подростком, словно в одночасье повзрослев на пару обычных человеческих лет.
– Я помогу тебе, папа.
Папа. Всё-таки папа. Не Кэр и не Фесс.
– Ну, тогда я пошла, – Эйтери попыталась проскользнуть ко входу в пещеры.
– Останься, Сотворяющая, прошу тебя, – остановила её драконица. – Ты была права, нам понадобится твоя помощь. Ну, чего медлим? Надо лететь.
– Лететь? – чувствуя, что проваливается под землю от стыда, пробормотал некромант, не в силах даже взглянуть на Аэсоннэ.
– Конечно, отец, лететь, – усмехнулась она. – На своих двоих когда ещё доберёшься! А неупокоенная сейчас шагает как раз навстречу… Безымянной, – последнее слово далось с некоторым трудом, драконица чуть запнулась. – Две части некогда единого целого. Вот только что случится, когда они встретятся?
Фесс промолчал, просто не находя слов.
– Ну, что мы все замерли? Я перекидываюсь, – предупредила Аэсоннэ. – Скажи, куда лететь, пап. Сразу и Безымянную подберём, и неупокоенную перехватим. А там уж как дело повернётся.
– Спасибо, Аэсоннэ, дочка, – Фесс наконец нашёл силы взглянуть ей в глаза – уже не человеческие, в глаза расправляющего крылья жемчужночешуйного дракона.
«Не за что». – Ему показалось, или в мыслеречи гордой драконицы и впрямь мелькнула тень затаённой обиды?
Пик Судеб прыгнул назад, под стремительно мчащимся драконом расстилался густой лес, окутанный ночным мраком. Летели молча, только «правее» да «левее» Фесса, указывавшего направление.
…Безымянную они нашли на небольшой опушке, неподвижно застывшую с запрокинутым лицом, обращённым к неярко мерцавшим звёздам. Она даже не повернулась, когда дракон, сложив крылья, с шумом опустился на свободное место.
Фесс и Эйтери оказались на земле, не медля, перекинулась и Аэсоннэ. Только теперь Безымянная обернулась к ним.
– Вы пришли, – произнёс незнакомый глуховатый голос. – Нашли меня. Не забыли…
– Как же мы могли забыть тебя, спасшую жизнь Кэру? – Аэсоннэ первая шагнула к Безымянной, вновь приняв человеческий облик. – Ты, Север и Сотворяющая вытащили его с лобного места. Такое не забывается.
– Я была создана для этого, честная драконица. Это всё, что я знаю.
Эйтери рванула сумку, сердито шипя, выдернула из гнезда какой-то пузырёк, сильно и зло встряхнула – скляница засияла ярче любого магического огонька.
Фесс, не отрываясь, всматривался в лицо диковинного создания. Нет, ничего общего с Рысью-первой, кроме разве что острых эльфийских ушей.
– Создавшая отпустила меня. Больше я ей не нужна, и моё существование бессмысленно.
– Никогда не читала, что лесной голем может так говорить и чувствовать! – боязливо шепнула некроманту Эйтери.
– Ничьё существование не бывает бессмысленно, – решительно возразила Аэсоннэ, подходя вплотную. – Тебя сотворили, тебе отдали приказ, всё верно. Но осталось тело, откуда исторгли душу. Ту самую, которой оживили тебя. Вас разделили, разрезали надвое. Разные силы, с разной целью. А теперь пришла пора сделать вас одним целым.
Фесс онемел от изумления. Аэсоннэ произносила как раз те слова, которые должен был произнести он сам.
Безымянная не шелохнулась.
– Идём с нами, – драконица осторожно тронула её за плечо. – Или будешь тут сидеть сто лет? Может, ты корни решила пустить и врасти?
– Нет, – глухо ответила Безымянная. – Я пойду с тобой, светлая драконица… делай, что хочешь. Во мне нет ничего, ни желания, ни нежелания. Если тебе нужно – делай. Я знаю, что такое страх, но никогда его не испытывала. Что нужно делать, светлая?
– Сесть мне на спину, – лаконично ответила Аэсоннэ.
…И вновь странный полёт сквозь ночь, прочерченную золотой лестницей, под отдалённый стон колоколов – мир словно вызванивал себе погребальную. Вновь молчание, становящееся томительным, почти непереносимым.
…Гном Север послушно топал следом за медленно уходящей к югу неупокоенной. Сперва он не разжимал пальцев на эфесе фальчиона; он и впрямь не помнил ни одного мертвяка, «не охочего до свежатинки». Однако на сей раз всё вышло совсем не так – подъятая брела неловко, порою спотыкаясь, но даже не поворачивала головы в сторону гнома, и мало-помалу он расслабился. Видать, правы некромант с Сотворяющей – это не просто зомби, ходячий труп с одним-единственным желанием.
Вышагивать по бездорожью Северу пришлось недолго. Зашумели крылья, и с небес камнем рухнул белодымчатый дракон; на спине его сидели трое. Трое, а не двое.
Неупокоенная остановилась, в горле у неё что-то захрипело и забулькало. Руки протянулись – прямо к третьей фигуре, закутанной в длинный плащ.
– Ну что, некромант? Ты знаешь, что делать дальше?
– Знаю, Эйтери, – отрезал Фесс, хотя, конечно, это было не так.
Неупокоенная и Безымянная шагнули навстречу друг другу. Сейчас возьмутся за руки, словно сёстры…
– Пап, если у тебя есть подходящее заклинание, то сейчас самое время. – Аэсоннэ нахмурилась, меж тонких бровей залегла складка.
Некромант не ответил; а меж тем удивительное деревянное создание и тело, лишённое души, но не пугающего подобия жизни, действительно взялись за руки и застыли, словно оцепенев. И лес затих тоже, точно боясь пошевелиться, спугнуть.
– Иди за мной, – наконец проговорил некромант одними губами. Безымянная кивнула, осторожно потянула неупокоенную за руку – и та послушно шагнула следом.
– Куда теперь, папа? – Аэсоннэ оказалась рядом, улыбнулась, взглянула в глаза – совершенно не по-детски.
– Обратно, к Сфайрату. А ты…
Драконица тихонько рассмеялась. И без долгих церемоний взяла некроманта под руку.
– Плохо уметь превращаться и выглядеть всегда так, как хочешь, – вдруг пожаловалась она. – Во всём видят второе дно, как люди говорят. А я просто подросла, пап. Драконы медленно взрослеют и ещё медленнее старятся, но вот вырасти – могут очень быстро. Если ты понимаешь, о чём я.
– Хочу верить, что понимаю, – пробормотал Фесс.
– На тебя уже набросились, я знаю. И Чаргос, и Эйтери. Те, кто знает правду о нас, драконах. Но всё равно – они не понимают. Их не было с тобой всё это время. Я… просто искренна, пап. Знаю, что для тебя – я дочь. Ты принял меня, ты был первым, кого я увидела собственными глазами, а не памятью крови. Я действительно… люблю тебя. И как отца. И не только. Видишь, как всё перемешалось… Вот, всё, сказала. – Она откинула косу назад, попыталась рассмеяться – не получилось, смех застрял в горле. – А ты хочешь спасти её, оживить, вернуть… всё понятно. Только не потому, что любишь. А потому, что виноват, она – твой позор, твой вечный укор. Ведь ты ж сейчас… – она помедлила, – спокоен. Нету в тебе…
– Не надо, – опуская голову, попросил некромант. – Не читай меня. Пожалуйста. Как говорится, я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
– О правде сказано много красивых слов, мол, и остра она, и режет, и так далее, – грустно кивнула Аэсоннэ. – Драконы, конечно, умеют обманывать, могут солгать, как Сфайрат, – но сами не обманутся никогда. Наш дар – и наше проклятие. Они знали, чем наделить Хранителей Кристаллов. И наша правда – самая острая. Люди могут думать, что мы лжём, и спасаться этим.
– Дочка…
– Не надо. Я тебя не читаю. Хочешь добрый совет, пап? Самый добрый, на какой только способна хитрая и злая драконица. Оставь их вдвоём. Не делай ничего. Нам надо спешить – Тёмная Шестёрка ждёт твоего зова. Да и Спаситель… он, конечно, спускаться не очень торопится, но эта продолжающаяся ночь…
– Спасибо, дочка. Спасибо за совет. Но я…
– Ты решил, – покивала драконица. – Что ж, папа, воля твоя. Я помогу тебе, что бы ты ни задумал. Я тебя не оставлю. Но ты ведь и вправду не знаешь, как слить душу и тело. До такого не додумались даже великие некроманты прошлого.
– А Салладорец? – вырвалось у некроманта.
– Салладорец – не знаю, – помрачнела Аэсоннэ. – Он уже столько раз удивил нас всех… не возьмусь ничего предсказать.
Помолчали.
– Я хочу быть с тобой, – просто сказала драконица. – Хочу, могу и должна. Всё вместе. Хочешь видеть во мне дочь – буду дочерью. И мне не придётся притворяться.
– Рыся… – беспомощно начал некромант.
– Да-да, мама тоже говорила, что в такие минуты у мужчин пропадает дар речи, – драконица засмеялась, хоть и несколько натужно.
– Мы и так с тобой. Неразлучны. Я видел, как ты… появлялась на свет, я…
– Да чего уж. Говори прямо – видел, как ты вылуплялась из яйца!
– Нет. Ну, о чём ты, Рысь!
– О том, что надо сделать положенное, – очень серьёзно заявила драконица. – О прочем давай думать после. Согласен, папа?
Это «папа» было настоящим. Как и мягкий свет в её глазах.
– Конечно, дочка. И… ещё раз спасибо, что зовёшь меня отцом.
Драконица улыбнулась.
– Не за что, пап. Ни у кого из моего племени не было такого отца. И уже не будет. Что же до всего прочего… Был бы ты драконом – могла б звать «папой» и дальше, даже если б мы вдруг стали делить ложе. У нас ведь нет «инцеста», в отличие от вас, людей.
– Рыся!
– Что? Разве ты боишься прямоты? Честности? Разве любить кого-то и хотеть быть с ним – позор?
– Н-нет, но…
– Но «так не принято»? Оставь, папа. Нам идти в битву, в Эвиал нагрянул Спаситель, может, нам всем осталось жить совсем чуть-чуть, а мы всё равно блюдём какие-то приличия!
– Приличия – то, что отличает нас от зверей.
– Нет, – отрезала драконица. – Есть приличия – и «приличия». Вторые только мешают. Соблюдать их – просто ханжество.
– Давай не будем спорить…
– Давай, – легко согласилась Аэсоннэ. – Ты только не… Папа! Отец! Нет! Не надо!..
Некромант уже некоторое время сжимал в правой ладони заветный чёрный шестигранник. Зародыш Чёрной башни, которая всегда с ним. Острые грани просекают кожу, ладонь щекочут сбегающие капли крови, и мир вокруг начинает меняться. Истошный крик драконицы тонет, глохнет в волнах накатывающего со всех сторон тумана; стены, словно из блестящего гномьего угля, вздымаются прямо перед некромантом, он делает шаг к двери…
– Не сейчас, – слышит он.
На пороге застыл знакомый карлик. Поури по прозвищу Глефа, с чудовищно искажённым, согласно своей природе, лицом Фесса и длинным древком в руках, на каждом конце которого – по обоюдоострому клинку.
– Ты не можешь войти, – говорит карлик, пристально глядя в глаза некроманту.
– Не могу? Почему?
– Не время.
– Мне надо. И я пройду, – упрямо повторяет Фесс, делая шаг.
Поури без малейших колебаний вскидывает глефу наперевес.
– Ты не пройдёшь.
Некромант не стал тратить время на споры. Почему карлик преградил ему дорогу, откуда он вообще тут взялся – сейчас неважно.
– Ты не можешь биться со мной, – неожиданно сказал поури, не отступая тем не менее ни на шаг. Фесс не ответил – к чему слова, когда приходится прибегать к совсем иным аргументам.
Он давно не обращался к арсеналу Серой Лиги, его оружием стала магия, а не меч. Сейчас у него ничего нет, только пара кулаков, но на крайность сгодятся и они.
– Не подходи! – в последний раз предупредил карлик и, поскольку Фесс даже не подумал подчиниться, атаковал.
Бил он по-настоящему, и удар правого лезвия наверняка пришёлся бы некроманту в шею, если бы Фесс, весь изгибаясь и выворачиваясь, не поднырнул под древко, коротко ткнув поури костяшками пальцев в горло. Тот захрипел и опрокинулся; некромант пинком отшвырнул глефу куда подальше.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 09:10 | Сообщение # 38 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| – Ну, видишь? Вот я и прошёл.
– Дурррак… – приподнимаясь на локте, выдавил карлик. – Не понимаешь, кого срубил, что ли?..
Фесс не удостоил его ответом.
Библиотека… библиотека… там, где бесконечные ряды книг на всех ведомых и неведомых языках. Там найдётся ответ, не может не найтись.
В каком-то ослеплении он мчался по знакомым коридорам, взбегал неизменившимися лестницами мимо мрачных статуй в глубоких нишах; он найдёт ответ, ну, конечно же, найдёт. А карлик… что ж, у Чёрной башни множество мрачных тайн, и он, Кэр Лаэда, не нанимался раскрывать их все.
Стройные шеренги фолиантов успокаивали, вселяли уверенность; ну, конечно же, требуемое заклинание отыщется, не может не отыскаться. Ведь это же так естественно – вновь слить разделённые душу и тело. Величайшие маги Упорядоченного, о чьём существовании Фесс может и не подозревать, разумеется, уже давно всесторонне изучили проблему и нашли соответствующее решение. Осталось его только разыскать.
Он бросился к полкам, словно ныряльщик, разорвавший опутавшие ноги жёсткие стебли морской травы и отчаянно устремившийся наверх, к свету и воздуху.
Но на сей раз книги не раскрывались сами собой, страницы не спешили к нему на помощь.
Вот на глаза попадается «Большой указатель некромантии, составленный мэтром…» – смотрено не раз, Фесс помнит каждую страницу, нужного здесь нет и быть не может.
«Тайные знания, сообщённые мне дуоттами во время моего у них пленения» – остроумная компиляция одного из анонимов, претендовавших на обладание «истинным наследством» змееглавцев, – не то, не то.
«Обряды и заклинания Смерти» – сочинение безумного мастера Рашшагра, изгнанного из Белого Совета и Академии после того, как он, стихийный маг, вдруг увлёкся Тьмою и, хотя его нельзя сравнивать с гениальным Салладорцем, тоже достиг немалых успехов. Может быть, здесь?
– Нет. Не ищи. – На пороге появился всё тот же Глефа. Выглядел он неважно, рваный кафтан на груди перепачкан кровью, как будто удар Фесса проломил ему горло. – Тебе ведь сказали, что…
– Одного раза мало показалось? – зло бросил некромант. – Иди сюда, я добавлю.
Поури по кличке Глефа лишь криво улыбнулся.
– Разорванное не сшить. Не ищи заклинания.
– А что будет, если я и поищу? Ну, не найду. Какая тебе забота, кто б ни говорил твоим языком?
– Без помощи ты потеряешь тут слишком много времени.
– Тогда разумнее будет мне помочь, – невозмутимо заметил Фесс.
– Наивный! – возвысил голос карлик. – Есть заклинания, сколь угодно слабые, но могущие сорвать такую лавину, что…
– Как я устал от этих пророчеств, предвещаний и тому подобного. Помоги, а если нет, то…
– Если бы ты спустился по той лестнице… – прохрипел на прощание карлик и вдруг повалился на пол, ткнувшись уродливой головой в руки, словно марионетка, выпущенная кукловодом.
Спустился по той лестнице…
Чёрная яма, ведущая сквозь иные слои реальности прямо на Утонувший Краб…
Безымянная, Рысь-неупокоенная, он и – и Аэсоннэ, если она согласится. Остальные драконы, Утонувший Краб, Сущность – подождут. И Спаситель… тоже подождёт.
– О, гордость человеческая! – Фессу показалось, кто-то вздохнул в углу огромной библиотеки.
Да, Спаситель не станет ждать. Но что, если эта Чёрная башня, его собственная Чёрная башня – ведёт прямо туда, к Сущности? Что, если Она всё время пыталась дать ему понять это?
Он не найдёт нужного заклинания. Ведь в прошлый раз его подсунули прямо под нос некроманту, попутно сделав понятными головоломные иероглифы далёкого Синь-И.
Некромант встряхнулся, в последний раз сожалеюще оглядел полки и пошёл прочь из книгохранилища. Тела карлика на пороге не оказалось.
На первый взгляд всё вокруг нововоздвигнутой Чёрной башни оставалось таким же, как и всегда, – та же нескончаемая ночь, то же небо, рассечённое золотой перевязью лестницы Спасителя, тот же провал пещеры, Пик Судеб, изрядно пострадавший от визита возрождённой Атлики, только…
Эйтери завизжала, Север подскочил на месте, хватаясь за фальчион, Аэсоннэ ахнула, совсем по-человечески зажимая рот ладонью, и только Безымянная с подъятой Рысью невозмутимо смотрели друг на друга, не замечая ничего больше.
А, понятно. Он таки преобразился.
Наваливалась новая реальность, иное тело, иной взгляд. Тогда, в Аркине, ему могло казаться, что он – прежний, а святым отцам просто что-то почудилось. Теперь уже нет.
Мышцы, налитые силой. Рук нет, но есть мысль.
Фесс попробовал мысленно сорвать цветок – тонкий стебелёк послушно лопнул, жёлтый венчик покорно подлетел к самому его носу. В облике громадного вепря некромант видел сразу всё, что творилось и спереди, и с боков, и даже сзади. Удобно, нечего сказать, когда придётся драться. И никакого отката, и сила течёт свободно, так свободно, как никогда раньше.
– Папа!
Одуванчик словно сам собой подлетел к драконице, аккуратно воткнулся в её жемчужные волосы.
«Так-то оно лучше», – мыслеречь получилась куда естественнее и свободнее обычных слов.
– П-папа…
– Фесс!
– У-ух, вон оно как… – только и протянул ошеломлённый Север.
«Ничего страшного. Вы ведь меня слышите?»
– Слышим, – вырвалось у Эйтери.
«Чёрная башня ведёт прямо к Западной Тьме. Рыся, прошлый раз мы не спустились до конца и, наверное, были правы. Тогда мы бы не сдюжили. Теперь – другое дело».
– Мы не летим с драконами?
«Летим, Рыся, летим, конечно. Но там, на Утонувшем Крабе… быть может, нам придётся избрать иную дорогу».
– Ой, пап, ты опять!..
Поле зрения стремительно сужалось, исчезала громада веприного тела, некромант возвращался к человеческому облику.
– Ох, и напугал же ты нас, – выдохнула Эйтери.
– Всё будет хорошо, – попытался ободрить её Фесс, невольно косясь на застывших друг подле друга неупокоенную-полуэльфийку и Безымянную.
Те, похоже, вообще ничего не заметили. Да, наверное, и не могли. Деревянного голема ничего не интересовало, а неупокоенная… могла ли она вообще понимать хоть что-нибудь?
– И цто теперь с ними делать-то? – не унимался Север. Охотник за мертвяками никак не мог успокоиться – подъятого требуется изрубить в лапшу или же извести каким-то иным способом, но никак не оставлять так, как есть!
Некромант заколебался. Да, Чёрная башня не дала ответа, как он надеялся. Эйтери права – заклятья, сшивающего душу с телом, у него нет.
Значит, надо идти дальше. «Только вперёд» уже не получится, он станет постоянно оглядываться. На что можно надеяться – может, истинная хозяйка Чёрной башни смилостивится над ним? Унизительно, тяжко, но разве станешь думать об унижениях, когда можно и впрямь оживить Рысь?
Но если разорванное и впрямь не соединить?.. А он, озираясь через плечо, пропустит тот единственный момент, когда надо бить, чтобы одержать победу?
Злясь на себя, Фесс тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.
– Папа, надо спешить, – настойчиво проговорила драконица. – Чаргос не станет ждать бесконечно. Да и Уккарон…
Она была права, как всегда.
– Безымянная, – неловко начал Фесс, взглянув на лесного голема. – Прости за это обращение, но я хотел попросить тебя о…
– Конечно, – отозвалось деревянное существо. – Я отправлюсь с вами, спасённый мною.
– Нет. Я прошу тебя остаться здесь, на Пике Судеб. Вместе с нею, – он кивнул на Рысь-неупокоенную, – и присмотреть, чтобы не случилось ничего непоправимого.
– Нет, – бесцветным, лишённым чувств голосом ответил голем. – Я не могу этого сделать. Не ты создал меня, спасённый. Не тебе отдавать мне такие приказы.
Она произнесла это без злобы, ненависти или хотя бы неприязни. Безымянная никого не хотела уязвить. Она просто сообщала, как обстоит дело.
– Я пойду с вами.
– А она?!
– Она тоже. Я позабочусь о ней.
– И что дальше? Ты понимаешь, что нам предстоит, Безымянная?
– Битва, – равнодушно ответила Деревянная. – Чтобы соединить несоединимое, нужно, чтобы свершилось небывалое, чтобы рухнул весь порядок. Тогда ты сможешь найти ответы.
– Откуда ты знаешь?
– Это моя природа. Вложенная в меня создавшей.
– Она права, папа, – вступила драконица. – Никто не знает, вернёмся ли мы сюда. Пусть идёт, если… если она, – кивок в сторону неупокоенной, – будет на её попечении.
– Тогда веди, Безымянная.
Деревянное создание безмолвно поднялось, осторожно потянуло Рысь за руку – та повиновалась, словно кукла.
На пороге пещеры некроманта встретили все восемь драконов и преподобный Этлау.
– Время истекает, – сумрачно проговорил Чаргос.
– Мы готовы. Но… Хранители, кто из вас согласен понести на себе вот этих двух?
Драконы молча воззрились на Деревянную и Рысь.
– Это. Совершенно. Необходимо? – разделяя слова, преувеличенно-чётко проговорил Сфайрат.
– Ты прав, многомудрый, – кивнул некромант.
– Необходимо для общего дела или тебе самому? – рыкнул дракон.
– Мне самому, – Фесс не отвёл взгляда.
– Твоя надежда безумна, – вступил Чаргос.
– Нам это не помешает.
– Что ты говоришь!
– Я клянусь. Даю Слово Некроманта, – сами собой вырвались последние слова.
Хранители переглянулись.
– Не стану говорить «теперь отступать некуда», но, Неясыть, если ты станешь смотреть на неё, – кивок в сторону неупокоенной Рыси, – то…
– Знаю, – зло перебил Фесс. – То всё погибнет. Помню, поверьте, уж накрепко запомнил! Но всё равно, драконы, кто согласен нести?
– Я могу. И я, – отозвались Редрон и Менгли.
– Тогда не будем больше мешкать. – Фесс шагнул к успевшей перекинуться Аэсоннэ. – Путь открыт, и дело сделано. Драконы! Покажите, на что способны, что хранили все эти столетия. Быть может, это наш последний полёт – впереди битва, по сравнению с которой Скавелл – детские забавы. Драконы, ваша служба пришла к концу, это говорю вам я, Кэр Лаэда, маг Долины, хранитель Мечей, тот, кому выпало переписывать судьбу Эвиала! – Горло сдавило, Фесс никогда ещё не произносил ничего подобного. Но выспренние декларации оказались именно тем, чего ждали от него драконы – девять глоток извергли громоподобный рёв, девять пастей испустили струи клубящегося пламени; и девять стремительных крылатых теней рванулись наискось сквозь рушащийся вокруг них мир – туда, где на заокраинном западе лежал загадочный остров со странным именем Утонувший Краб.
notes
Примечания
1
См. повесть «Вернуть посох» в сборнике «Дочь некроманта».
2
Старшая (эльф.).
3
Младшая (эльф.).
4
Радужный змей при речи заменяет все «о» на «а».
5
См. роман «Рождение мага», с. 107.
6
См. роман «Рождение мага», с. 196–205.
7
См. роман «Рождение мага», с. 157.
8
См. роман «Странствия мага», т. 1, с. 178–179.
9
См. роман «Странствия мага», т. 1, с. 296–297.
10
См. роман «Война мага», т. 2, «Миттельшпиль», с. 229.
11
См. роман «Рождение мага», с. 9.
12
Повелитель.
13
Обычно драконы – магические создания сами по себе, как, скажем, хранители Кристаллов Эвиала; но Раабар происходил из мира, где человека не было, а венцом творения и хозяевами стали драконы. Магия у них не проявилась, за единственным исключением.
|
|
| |
]
