|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 10:12 | Сообщение # 31 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| Эпилог
– А потом, тётя Клара? Что стало потом?
…Дом стоит чуть на отшибе, большое село отделено полосой садов, внизу, под холмом, извивается река. Здесь привычное голубое небо, вода в колодцах вкусна и холодна до ломоты в зубах, позднелетние яблоки тают во рту.
Крепкие бревенчатые срубы поднялись в два этажа, на первом – лавка, на широком подоконнике за стеклом выставлены игрушки – куклы, звери, повозки и так далее и тому подобное. Когда к окну подходит кто-то из ребятишек, игрушки оживают – раскрывают нарисованные глаза, тычут в маленьких зевак пальцами или лапками, дразнятся и потешаются.
Тётя Клара, Клара Хюммель, бывшая глава Гильдии боевых магов, осела в далёком мирке. Она делает и продаёт магические игрушки, успев прославиться на всю округу.
– А потом, тётя Клара? Потом-то что было?
Дрова в камине прогорели, сложенный из них домик обрушился горкой алеющих углей. На блестящих боках яшмовых статуэток, что напротив очага, заиграли отблески – как тогда, в глубине великой опрокинутой пирамиды…
– Тётя Клара?
Восемь пар глаз – соседские ребятишки вперемешку с собственными. Сбились кучками, натащили цветасто-лоскутных одеял, подушек, устроили гнёзда и крепости – самые надёжные крепости в мире, защиту от детских страхов.
– Потом… – Клара обвела детвору взглядом: – Потом всё устроилось. Всё кончилось хорошо.
– Как? Ну тётя Клара, ну как же? Скажи, ну, пожалуйста!
– Они встретились, все вместе. – Глаза чародейки неотрывно смотрели на пламенеющие угли. – Под голубым небом, только лёгкие облачка набежали. Трава зеленела, а роса холодила босые ноги. Над озером… над озером собрался туман, там плясали водяницы, не боясь рассвета. Они выходили из мглы, скрывшей заливные луга, миновали мокрые вётлы. Дорога поднималась в гору, вела на широкий холм, расплывшийся, словно хлеб у дурного пекаря. Там виднелся…
– Замок!
– Нет, Зося, то был постоялый двор, большой, шумный и весёлый. Потому что его хозяин был сам большим, шумным и весёлым. И очень любил гостей. Всяких. Даже тех, кто безобразничал – в меру, конечно, – поспешно добавила Клара. – Безобразничал весело, конечно же. Никого не обижая и не буяня зло…
Рассказ лился, превращался в сон, пробирался прихотливыми тропками, возвращался обратно, к «настоящему», но больше следуя привидевшемуся, открывшемуся внезапно, словно сквозь нежданно распахнувшееся окно.
Клара рассказывала, уже не детишкам, не прислонившемуся к косяку двери Сфайрату – себе самой. Детворе подавай приключения, и обычно Клара на ходу придумывала что-то, о добрых драконах и безмозглых зомби, морских кровожадных чудовищах и злобных правителях. Но сегодня всё совсем другое.
И ребятня слушает. Вовсе не о приключениях и подвигах, что случается нечасто.
…Из мокрого тумана на солнечный свет. Там, где перекликаются птахи, а воробьи деловито купаются в песке, словно собираясь на великосветский раут. Он бредёт, впитывая тепло всей кожей, держа свою спутницу за руку. Настоящую руку, живую, обманчиво-мягкую, и даже натёртые рукоятями сабель мозоли куда-то исчезли.
Неподалеку в озёрных туманах плещутся водяницы. Заметили их, замерли, уставившись огромными глазищами. Замолчали. Пялятся.
Что ж, смотрите. За погляд денег не берут.
На трактирной вывеске – обнявшиеся орк и гном, оба с пивными кружками, коронованными густой пеной.
Дверь распахивается, на пороге появляется хозяин, огромный, в кожаном фартуке, лысый.
– Ну, наконец-то! – громыхает он, протягивая ручищу. – Как добрались? Легка ль была дорога? Туман да мгла – трудно пришлось? Вижу, что не заплутали, молодцы.
– Твоим, хозяин, словом подпирались, – улыбаясь, негромко произносит коротко стриженная девушка в лихо сбитом набок берете. – А туман… что ж туман. Горько только поначалу. Потом, когда руки встретятся, уже ничего.
– Застыли только совсем, – говорит её спутник, молодой, но совершенно седой. Он опирается на чёрный посох с набитыми железными кольцами, в навершии – янтарно-жёлтый, словно глаз дракона, отполированный камень.
– Это ничего, – добродушно басит хозяин, глаза его странно поблескивают. – Заходите. Все уже собрались. Только вас ждут.
– Что ж, войдём, – произносит мужчина, галантно распахивая дверь перед коротковолосой спутницей. Та благодарно улыбается, быстро пожимает ему пальцы, шагает через порог.
– Сегодня встречаются друзья, – провозглашает хозяин у них из-за спины. – Да, вы не ослышались. Друзья, хотя прежде, до времени тумана, могли и скрещивать мечи. Теперь всё по-другому, во всяком случае, здесь, у меня. За каждым стояла своя правда, и я никого не сужу. Здесь те, кто поступал, как велела им совесть, ну а те, у кого она отсутствует, – у меня не задерживаются.
Гости видят длинный стол, уставленный бочонками с пивом, деревянными подносами, где дымится вепрятина, глиняными чашами с мелкими пупырчатыми огурцами, оранжевыми земляными головками и блестящими чёрными ленивцами. Поднимается парок над чугунками с кашей, не забыты мочёные брусника и листвянка, прозрачными ломтиками нарезан копчёный жир подкорника. Простая еда, без изысков – но так здесь и дом простой.
Дом, где каждый найдет то, что искал.
– Хой! Хэ-хей! – приветствуют вошедших. Мужчина с посохом, его спутница с саблями останавливаются, молча оглядывают собравшихся, улыбаются в ответ.
Вот могучий зеленокожий орк, на бритой голове оставлен длинный чуб, тщательно перевитый кожаными шнурками и закинутый за спину, щёки покрывает клановая татуировка. Вот низкорослый гном, широкая борода лопатой, у пояса – знаменитый шестопёр. Вот девушка, задорно-курносая, высоко выгнутые брови, мягко скруглённые щёки, высокая грудь – на неё стриженая воительница с двумя саблями покосилась не без зависти. Вот старый дуотт, усмехается, взявшись за посох, увенчанный рубиноглазой головой дракона; вот печально улыбающийся мужчина, элегантный и невысокий, небрежно прислонив к столу белый посох, обнимает за плечи красивую женщину с роскошной русой косой, переброшенной на грудь. А вот и священник в скромной рясе, улыбается, глядя на вошедшую пару единственным глазом, осторожно поглаживая нагрудный косой крест. Вот и высокий, благородной осанки воин, даже за праздничным столом не расставшийся с доспехами, на груди у него вычеканен царственный василиск, напротив воина – старый серокожий вампир в идеально чёрном. Здесь и пожилой мужчина, высокий, седой, узкие глаза с приподнятыми уголками, что могли бы принадлежать какому-нибудь эльфу.
…Клара называет имена, однако в её собственном повествовании они растворяются, улетают невесомым дымком, рассеиваясь без следа, словно тут, пройдя через туман, всё приходится начинать сначала, и даже обретение имени.
… – Садитесь, садитесь, не стойте. – Хозяин подталкивает новоприбывших в спину.
Распахиваются двери, легко впархивает тоненькая эльфийка, флейта в левой руке, в правой – огромный букет полевых цветов, совсем свежих, покрытых росой.
– Они будут с тобой. – Флейтистка протягивает букет стриженой воительнице, та смущается, но принимает дар. – Простоят, сколько ты захочешь.
– Спасибо… – Стриженая прячет лицо среди голубых и жёлтых венчиков. – Спасибо… такие красивые…
– У нас ведь сегодня свадьба, – внушительно произносит хозяин. – Вернее, у вас. Давно пора, вы и так слишком долго ждали…
… – Урааа! – голосит кто-то из девчонок – Клариных слушательниц – и тут же получает тычок в бок от подруги, мол, не мешай, самое ведь интересное!
… Мужчина с чёрным посохом и девушка с двумя саблями медленно идут сквозь двойной ряд гостей, обсыпающих их хмелем и цветочными лепестками. Во главе, на возвышении, стоит священник, он изо всех сил старается сохранить серьёзность, но всё равно – улыбка сама просится на лицо.
… – И они поженились. – По щекам Клары текут слёзы, хорошо, что видит их один Сфайрат. – Поженились, и всё было так красиво. Невеста надела золотистое с шафрановым, а гном подарил ей берилловую диадемку. С небес же спустилась жемчужного цвета драконица, ударилась оземь и обернулась прекрасной девушкой, с волосами цвета собственной чешуи, цвета самого лучшего и нежнейшего жемчуга. И тогда они все…
…Тогда они все садятся за стол, едят и пьют, однако яства не убывают. Играет музыка, они танцуют и веселятся, рассказывают какую-то смешную чепуху.
Они знают – день миновал и за стенами сгущается вечер, с холодного озера наползает мгла, заглядывает в окна, настойчиво напоминая о своих правах.
Начинают расходиться гости, один за другим они шагают за порог, и туман словно проглатывает их, силуэты исчезают в один миг.
Приключения закончились.
– Они ведь пошли домой, да, мама?
– Ну конечно, Зосенька. Они все пошли к себе домой. А молодожёны вместе с девушкой-драконом остаются за столом, и говорят, говорят, говорят, не в силах наговориться. Хозяин то и дело подбрасывает дров в очаг, изредка вставляет фразу-другую.
Ледяные волны тумана подступают к постоялому двору со всех сторон, исчезают забор и конюшни, сараи, амбары, клети, кладовые – в сгущающейся тьме остаются светиться лишь пара окон, разделенных переплётами на четыре части каждое, за которыми – теплый свет камина, и аромат свежих пирогов с вареньем, и неспешная беседа.
Клара останавливается. Боль становится почти невыносимой.
– Но никто не боится тьмы и тумана…
…Завеса мглы смыкается. Ещё некоторое время можно разглядеть сквозь колышущуюся хмарь озарённые изнутри живительным пламенем окна, но вот угасают и они.
– Никто не боится тьмы и тумана. – Голос рассказчицы вновь набирает силу. – Потому что придёт новый рассвет. Туман рассеется, и наши путники вновь увидят дорогу, и лес, и озеро, и холм за ними. Только это уже будут другие дорога, лес и озеро. На холме… на холме будет город, которому грозит беда.
А какая беда, расскажу в следующий раз, – ох, ну что ж делать с этими глазами? Опять на мокром месте. И разве так рассказывают сказки детям? Им подавай волшебные приключения.
Детвора возмущённо загалдела, Зося попыталась перекинуться в дракона – и перекинулась бы, кабы не железное «Нет!» решительным отцовским голосом.
…Укладывали ребятню, целовали в теплые лбы и облупленные носы. Подтыкали одеяла, помогали забраться живым игрушкам. Пришёл Шоня, здоровенный кот-страж, свернулся клубком на пороге коридорчика к детским спальням.
– Смотри в оба, – как обычно, напутствовал его Сфайрат.
– Когда я не смотрел, хозяин? – как обычно, с наигранной обидой отозвался котище.
Клара и дракон вдвоём вышли на крыльцо. Закат мягко угасал, небо чистое, ни единой тучки; с востока прилетел тёплый ветерок, распушил волосы чародейке.
– Всегда слушаю, как ты рассказываешь. – Сфайрат встал у неё за плечами, отвёл в сторону косу, мягко коснулся губами шеи. – И сам верю. Словно вижу всё это. Трактир, гостей, свадьбу…
– Значит, – Клара шмыгнула носом, тыльной стороной ладони стёрла следы слёз, – значит, так оно и было.
– Хочешь, полетим? – негромко предложил дракон. – Сегодня спокойная ночь, я чувствую. Да и Шоня не подведёт, если что.
– Давай в следующий раз, милый, ладно? – Клара обернулась, закинула руки ему на шею. – Что-то я сегодня…
– Конечно. – Сфайрат не обиделся, Клара знала.
– И тебе завтра Зоську на обрыв брать, пора девчонку на крыло ставить. Не трать силы зря, я ж знаю, как тебе тяжело перекидываться после того, как эвиальский Кристалл угас…
– Меняешь тему? – усмехнулся Сфайрат.
– Меняю. Возьмёшь Зоську и старших. У меня работы много, товар в лавке подразобрали.
– Подразобрали… скажи уж лучше – подчистую смели!
– Да, расторговались мы. Игрушки хорошо идут, – похвасталась волшебница.
– Ничего себе «игрушки»… ты ж их живыми делаешь! Ох, Клара, чую – недолго нам в этом мирке осталось. Вроде б самый тихий, самый спокойный выбирали, а всё равно – беды нас не минут. И чего не захотела ты возвращаться в Долину?..
– Ты ж знаешь, Сфай.
– Знаю, Клархен, знаю… – отвернулся дракон.
– Не могла… не хотела. Видеть их, слышать, снова во всём этом барахтаться… Даже Аглая. Не могу, ну, никак. Весточку ей послала, она знает, что я жива, – и только. Даже мой тамошний дом – глаза б на него не смотрели.
– Не кручинься. – Дракон обнял жену, стал укачивать, словно ребёнка. – Всё у нас хорошо, а будет – ещё лучше. Вот увидишь. И Зоську я завтра на крыло, как обещал…
Он говорил что-то ласковое, мирное, повседневное. Клара кивала, поддакивала и улыбалась. А потом обернулась – по самому краю ночного полумрака и последних остатков закатного пламени шли трое. Вернее, шли уже двое, потому что третья расправила крылья и взлетела, заложив лихой кульбит, от которого Кларин старший, Чаргос, навеки потерял бы покой и сон.
Чародейка потрясла головой.
Наваждение. Привиделось.
Нет ничего на границе света и тени, дня и ночи, никто не шагает по великому пределу.
Или всё-таки?..
Три тени растворяются в сумерках. Летит жемчужный дракон, идёт мужчина с посохом и воительница с двумя саблями. Сквозь миры и времена. И – где-то рядом с ними – воин с василиском на броне.
– Идём спать, Клара, – тихонько говорит Сфайрат, и руки дракона крепче обнимают чародейку. – Сегодня хорошая ночь.
Волшебница краснеет. До сих пор, словно девченка.
|
|
| |
|
AlienVS |
Дата: Воскресенье, 27 Окт 2013, 10:13 | Сообщение # 32 |
|
Архимаг
Новые награды:
Сообщений: 490
Магическая сила:
| * * *
– Вот всё и кончилось, брат. – Ракот стоял у стрельчатого окна, смотрел на испещрённое протуберанцами небо. Крепость Хедина – одна из тех, где Познавший Тьму разрешал себя навещать.
– Ну что ты. Всё ведь только начинается. – Пальцы Познавшего Тьму гладили новообретённый шрам, протянувшийся от левого уха до уголка рта по низу щеки. – Мы вырвались из ловушки Дальних, мы получили их залог. Теперь им некуда деваться. Придётся идти на открытую войну.
– А замок? Замок-то им зачем понадобился? – не оборачивался Ракот.
– Слишком очеловечились. Слишком заигрались. Стали испытывать эмоции, что-то чувствовать. Вот и не выдержали – так хотелось сделать хоть какую-нибудь гадость. Мелкую. Подлую. Бессмысленную. Показать, что и здесь мы тебя достанем. Твою цитадель, куда не допускается даже Хаген, – найдём и отправим в пекло.
– Действительно, мелко. Но ведь всё равно – от нас они ускользнули. И Спаситель скрылся. – Верно. – Хедин кивнул, не глядя на брата. – Он – наш главный враг. Он, а вовсе не Дальние.
– С ними, кстати, у тебя хорошо получилось.
– Спасибо. – Познавший Тьму поклонился с невесёлой усмешкой. – Я знал, что Эйвилль не выдержит. Но… мне хотелось бы ошибиться.
– А мне хотелось бы знать, что они ей наговорили. Что пообещали, чем сманили? Это ведь первая измена в рядах наших подмастерьев, верно?
– Верно. А чем сманили… какой-то тайной, высшим предназначением. Эйвилль ведь потому и сдалась, что внутри у неё не осталось ничего, кроме зияющей пустоты. Вечная жизнь – это ловушка, куда угодили многие вампиры.
– Хорошо, что не угодили мы, – съехидничал Ракот.
– Мы не угодили, потому что вечная жизнь – не про нас, – серьёзно, совершенно в ином тоне ответил Хедин. – Мы с тобой только называемся «бессмертными». Наша смерть отодвинута надолго, но не навсегда.
– Ты умеешь радоваться победе, брат, – рассмеялся бывший Повелитель Тьмы.
– Я радуюсь, поверь. От всей души. Ведь сделано немало – остановлен Спаситель, сохранён Эвиал, закрыт Разлом. Два мира слились в один, и, мне кажется, они в надежных руках нового Хранителя. Старые же…
– Станут ему надёжными помощниками.
– Верно. Во всяком случае, надеюсь. Наллика не из тех, кто цепляется за «власть».
Молчание. Оба думали об одном и том же.
– Спаситель.
– Да, Спаситель. Он не успокоится.
– Пока мы наконец не потолкуем с ним по-свойски, – рыкнул Ракот.
– Мы попытались, брат. И ты сам убедился, что обычные заклятья, доставшиеся нам ещё из арсеналов Поколения, на Него не действуют.
– Верно, – согласился Владыка Мрака. – Но есть нечто иное, Ему ненавистное и для Него нестерпимое. Ведь Он дрогнул – тогда, на золотой лестнице, когда двое магов Эвиала пожертвовали собой, чтобы только остановить Его.
– Вряд ли Спасителя остановит некромантия, – покачал головой Хедин.
– Не некромантия, вовсе нет. – Ракот нахмурился, потёр лоб ладонью – скорбные воспоминания ожили вновь. – Готовность отдать жизнь за других… нет, не так, хотя и это, конечно, тоже. Встать рядом с богом, бросить ему вызов. Не польститься на обещаемую «вечность Спасения»… прости, брат, я сам ещё не могу сформулировать это. Но Спаситель претерпел куда больше от погибших мага и волшебницы, чем от всех моих чар.
– И тем не менее мы Его не уничтожили, – заметил Хедин. – Он уцелел даже в обвале миров. Я согласен, хитроумные маневры и многоступенчатые заклинания Ему нипочём. Он лишь воплощение Силы, а она-то сама – в сознании тех, кто в Него верит.
– Мы слишком долго боролись с Неназываемым, считали его главным врагом, – хмуро бросил Ракот.
– Он таковым и остаётся, – пожал плечами Хедин. – Во всяком случае, Спаситель берётся за один мир, в то время как Неназываемый готов поглотить сразу всё сущее.
– Но с последним мы научились справляться, – возразил Ракот. – Границу всеобщего разрушения мы пока что сдерживаем. А вот Спаситель одерживает победу за победой.
– Не везде. Ему пришлось убраться из Мельина.
– Но зато ему едва не достался Эвиал. И я не поручусь, что мы так же сумеем отстоять следующий мир, куда Он соизволит явиться.
– Знать бы ещё, куда именно, – заметил Хедин. – Мы не стремились иметь «глаза» во всех и каждом мире Эвиала, слишком положившись на Читающих.
– А они-то в решающий момент и подвели, – буркнул Ракот.
– Да. И, должен признаться, брат, это волнует меня едва ли не больше, чем Неназываемый, Спаситель и Дальние вместе взятые.
– Не удивляюсь.
– Да. Если Спаситель обрёл власть даже над прови́дением Читающих… Если Ему удаётся затуманить им взгляд… – Хедин покачал головой.
– То у нас выходит уже совсем другая история. – Ракот смотрел в окно, взглядом следя за чем-то среди бушующих протуберанцев. – Давай не торопиться. Пока что я бы не слишком уповал на Читающих…
– И не прибегал бы пока к их услугам, – докончил Хедин.
– Точно. О-о, постой, кажется, мне пора. Сдается мне, к тебе пожаловали гости. А я пойду. Поразмыслю в одиночестве.
– Г-гости? – запнулся Познавший Тьму.
– Ну да, – ехидно бросил его названый брат. – Вот, видишь? Летит… Красивый такой…
Среди пламенных фонтанов, бесстрашно ныряя в огонь и стряхивая с великолепных крыльев алые брызги, к парящему над океаном магмы замку мчался величественный феникс.
– Пойдём мы, – ухмыльнувшись, повторил Ракот. Все трое шагнули к двери – она распахнулась им навстречу.
На пороге застыла Сигрлинн, прекрасная и грозная в золотом и алом. На плече примостился игрушечный тигр.
– Сестра, – поклонился ей Владыка Тьмы. Император и Хаген повторили его жест. – Счастлив видеть тебя в добром здравии.
– Спасибо, Восставший. – Она протянула ему руку для поцелуя, Ракот с несвойственной ему галантностью приложился губами к тонкой ладони. – Ты… и Хаген… и этот незнакомый мне, но, безусловно, доблестный воитель – вы уже оставляете нас?
– Вынужденно, исключительно в силу обстоятельств. Неотложные дела, знаешь ли. После всего случившегося… – Ракот чуть задержался, пропуская Хагена и Императора вперёд.
– М-да. Ну ничего, тогда я поблагодарю тебя в следующий раз. За штурм Брандея, чтобы ты не сомневался.
– О! – только и нашёлся Ракот.
– Да, Восставший, да. Я знаю теперь, каково пришлось тебе, развоплощённому, на Дне Миров.
– Несладко мне там пришлось, – проворчал бывший Владыка Тьмы, отворачиваясь. – Однако то дело прошлое, а я пошёл. Дел невпроворот, Мельин с Эвиалом слились, все потоки перемешались, должен же кто-то за порядком следить, пока… – Он осёкся.
– Пока я отвлекаю твоего брата от важнейшего и неотложного? – вкрадчиво поинтересовалась Сигрлинн.
– Э… гм… ладно, счастливо оставаться. – Ракот в панике выскочил за дверь и захлопнул её с почти неприличной резкостью. Однако и Познавший Тьму, и его гостья слышали последнюю фразу Восставшего, обращённую к Хагену и Хранителю Мельина:
– Должно же хоть иногда и у богов находиться время на что-то действительно важное…
Хедин и Сигрлинн остались вдвоём.
Познавший Тьму только сейчас сообразил, что продолжает сидеть, судорожно вцепившись в резной край письменного стола, заваленного свитками. В качестве грузов, чтобы пергамент не свёртывался, служили крупные аметисты и сапфиры вперемешку с золотыми самородками причудливой формы.
– Гномы надарили, – заметила Сигрлинн без тени сомнения. – Молодцы, трудяги, но ни капли вкуса. А тебе, как обычно, не до этого.
– Сигрлинн… – Познавший Тьму прочистил горло, поспешно и неловко вскочил: – Ты…
– Ну да. Я. Вернулась. Поговорить, Хедин.
– Как ты нашла…
– О, мужчины. Больше всего на свете вы не любите щелчки по носу. Конечно, это не самая тайная твоя цитадель, но пути-дороги ты прятал достаточно тщательно. И тут вдруг – я. Без спросу, без предупреждения… У тебя нет какой-нибудь очередной Огненной Девы в шкафу? – вдруг подозрительно осведомилась она.
– Сигрлинн… о чём ты… что ты…
– Думаешь, – голос у неё дрогнул, – мне следовало бы разрыдаться, кинуться тебе на шею, восклицая: «Любимый! Сколько же веков я мечтала об этом мгновении?»
Хедин опустил голову.
– Я пришла, – буднично и спокойно сказала Сигрлинн, – сказать тебе, что не для того провела в плену на Брандее и потом, в тенетах Западной Тьмы, все эти столетия, чтобы сейчас пикироваться по мелочам. Я пришла сказать, что впереди у нас – война. Война, по сравнению с которой побледнеют все восстания Ракота и даже твоё собственное. Я пришла сказать, что наши враги живы и не дремлют. Я… я пришла быть с тобой. Встать рядом. Спали тебя Ямерт, Хедин, скажешь ты хоть что-нибудь?
– Скажу. – Только теперь Познавший Тьму смог взглянуть ей в глаза, полные ярости и неушедшей боли. – Мы такие, какие есть. Но можем измениться. До определённого предела. Некогда ты сказала, что я, отрёкшийся от себя, тебе не нужен.
– И я, отрёкшаяся от себя, не нужна тебе, Хедин.
Он с трудом выдерживал горящий взгляд.
– Я буду счастлив сражаться рядом с тобою, Сигрлинн. Не важно, против кого. Но важно, за что.
– На этот счёт не беспокойся.
Их руки встретились. Губы ещё произносили какие-то слова, а пальцы искали друг друга.
А потом наступило долгое молчание.
За стрельчатым окном вспух очередной протуберанец, совсем близко от замка, рассыпался торжественно-брачным салютом. Двое стояли у проёма, их тени сливались – они знали, что им предстоит, или, по крайней мере, уверили себя в этом.
– Брандей… – наконец проговорил Хедин, когда молчание стало совсем нестерпимым. – Как они… почему они…
Два его пальца, указательный и средний, касались опущенной кисти Сигрлинн. Гладкой, шелковистой и тёплой. Как тогда, в Джибулистане…
– Хедин, Хедин, – вздохнула его собеседница, не торопясь отвести руку. – Больше всего на свете ты боишься себя самого. Боишься быть сам собой. Поистине, нет у тебя врага страшнее, чем ты сам… Брандей, говоришь? Да, они считали, что выстроили неприступную твердыню. Целый мир в заложниках, не шутка, зная твою щепетильность.
– А… ты? Что они хотели от тебя?
– Многого, – поморщилась Сигрлинн, по-прежнему не убирая руки. – В кое-каких вещах я до сих пор понимаю больше, чем они все вместе взятые, хотя Макран и Эстери готовы были из-за этого удавиться – если бы только призраки действительно могли повеситься.
– Ты помогала им?
– До определённого предела, – нехотя промолвила волшебница. – Иного выхода не было. Моё существование оставалось у них в руках, хотя со временем мне удалось… воплотиться.
– Тот самый феникс?
– Да. Не случайно же первая моя смерть была от огненной чаши, которой я же сама и вооружила своих учениц. – По лицу Сигрлинн прошла тень давней, но не забытой боли.
– Первая смерть… – эхом откликнулся Хедин. – Я искал тебя, искал…
– Плохо искал, значит! – отрезала Сигрлинн. – Во всяком случае, хуже, чем брандейцы. Очнулась я тогда уже в их клетке. Ничего не могу сказать, обращались они тогда со мной вполне терпимо. Им требовался залог.
– Залог чего? – Какой же у неё взгляд. Какой взгляд!
– Бедный мой Познавший… Ладно, сочту это комплиментом. Ты резко поглупел в моём присутствии, поскольку моя красота поразила тебя в самое сердце?.. Брандейцы, по совету всё того же Макрана, считали меня залогом своей безопасности. Мол, Хедин никогда не решится на прямой штурм, зная, что его… гм… в общем, ты понял.
– Я понял. – Он не мог взглянуть ей в глаза. – А вместо безопасности…
– Получили штурм, – тихонько шепнула Сигрлинн. – И я умерла второй раз, Хедин. Было очень больно. Очень. И очень страшно. Потому что, думала я, второй раз оттуда мне уже не выскользнуть. И… я и впрямь не верила, что ты станешь штурмовать. Но ты с порога отверг идею, что твои враги могут порой говорить правду и… Вы с Ракотом разгулялись на славу.
– Прости. – Хедин не опустил голову, он вскинул подбородок, заставив себя взглянуть прямо ей в глаза. – Но я считал…
– Что ты считаешь, я и так знаю. Упорядоченное в опасности, множество чужих жизней на кону, и я, мол, не имею права думать о той, кто… тьфу, Хедин, ну почему я опять вынуждена всё говорить за тебя?!
Она перевела дух, сама крепко взяла его за руку – только что едва касавшиеся её пальцы чуть не отдёрнулись в ужасе.
– Я не верила, что ты станешь штурмовать. Но знала, что станешь. Да, да, вот так. Знала, но не верила. Не верила, но знала. У нас так бывает.
– А они выдернули тебя вторично. Спасли, если быть точным.
– Спасли, – кивнула Сигрлинн. – Ну, теперь ты, наверное, хочешь узнать, как они оказались в Эвиале? Почему именно там? Очевидно, потому, что там успели свить гнездо твои давние враги, а их новообретённые союзники – Молодые Боги. Не пытайся сделать вид, что ничуть не удивлён, Хедин, ты при этом ужасно глупо выглядишь.
Эвиал – ключевой мир, и это понимал не только ты. Ямерт, представь себе, в своё время тоже дошёл до этой мысли. Ключевой в том числе и потому, что Хаос здесь очень близок, что границы – в силу каких-то, сейчас не важных причин – здесь тонки, и царство бесформенного разом и далеко, и близко. Молодые Боги это понимали. Так и появились Кристаллы Эвиала. Для тебя это новость?..
Познавший Тьму промолчал.
– Но поставленные Хранителями Кристаллов драконы оказались в конечном итоге слишком независимы, слишком своевольны. А у падших Ямерта и его собратьев уже не осталось сил, чтобы повернуть всё назад. Так их новые союзники – брандейцы – оказались против союзников старых.
И как же мне пришлось постараться, чтобы всё так и осталось!..
Хаос рвался в Эвиал, Хедин. Но брандейцы, наше с тобой Поколение, к тому времени уже служили не только ему. Потерпев страшное поражение от тебя с Ракотом, они отчаянно цеплялись за оставшееся у них жалкое существование – и готовили месть. Ради чего заключали любые сделки и шли на любые предательства. В том числе и с Неназываемым. Не поднимай брови, среди его козлоногих слуг есть и очень хорошо умеющие рассуждать. Стакнулись они и со Спасителем. Ну, а я… мне пришлось хитрить и играть на две стороны, делать то, от чего самой не хотелось жить, пришлось готовить свою собственную гибель. Попутно уверяя брандейцев, что ненавижу тебя, поскольку ты, именно ты, своим отказом обрёк меня на тогдашнюю участь.
– И, надо полагать, – решился Хедин, – уверить Макрана с Эстери в последнем тебе удалось без особых усилий?
Сигрлинн вздохнула, снисходительно взглянув на Познавшего Тьму.
– Больше всего вы, мужчины, страшитесь нашего равнодушия. Вы, умеющие зажигать звёзды, – дрожите от устремлённого мимо вас взгляда.
– Я не умею зажигать звёзды! – торопливо запротестовал Хедин, и волшебница наконец-то рассмеялась.
– Да, я их убедила. Странным образом, но твой удар по Брандею причинил его хозяевам всё-таки больше вреда, чем мне. Потому что я-то и так… а вот они, сидя повыше, и рухнули куда глубже. И оказались в чём-то зависимы от меня. Ну, а я – я составила собственный план освобождения и следовала ему, – лицо Сигрлинн ожесточилось, – невзирая ни на что и не останавливаясь ни перед чем. Но… Хедин! Ты ж меня совсем не слушаешь?
– Угу. Я не слушаю. Я на тебя смотрю.
– И что же?
– Ты куда красивее, чем когда мы строили Голубой Город.
– До чего же банальный комплимент! – Сигрлинн шутливо надула губы. – Но сочтём и это за достижение. Раньше ты меня не баловал и подобным.
– Я… – Слова куда-то пропадают, дыхание пресекается. – Я так рад, что ты здесь, Сиги.
– Сколько ж ты меня так не называл… – задумалась чародейка. – Помоги, Четырёхглазый, вспомнить – три тысячи лет? Четыре?
– Три тысячи по какому счёту?
– Ах, неважно. – Сигрлинн вдруг отвернулась к окну, поглаживая игрушку на плече. – У тебя тут есть кухня, Познавший?
– К-кухня? Зачем?
– Выбрать сковородку потяжелее и, в полном соответствии с традицией, дать ею тебе по голове. Хотя иной мужчина мог бы и предположить, что его гостья голодна с дороги, но я на это не рассчитываю…
Хедин хлопнул себя по лбу. Через мгновение Познавший Тьму и Сигрлинн стояли друг напротив друга и, держась за руки, хохотали как безумные.
Ни о чём ином они сейчас не думали.
…А Ракот в это время вместе с Хранителем Мельина шагали по глухой звёздной тропе, ведя негромкую беседу. Не как учитель с учеником – но как друзья. Говорили о Мельине и Эвиале, о родившемся у Сеамни сыне и регенте Клавдии, о Храме Океанов и Наллике – обо всём.
Ракот знал, что скоро, очень скоро ему отправляться в дорогу, а бывший Император Мельина останется в доверенном ему мире, там хватает работы.
Но Восставший также и знал, что предсказание Хедина вот-вот исполнится и явится тот, идущий за ними, кому предречено оказаться сильнее их.
Но Ракот, бывший, настоящий и грядущий Владыка Мрака, не собирался сдаваться.
Конец
2004–2006
notes
Примечания
1
Рорарий (рим.) – молодой, необученный и неопытный легионер.
2
Райна не права. Очевидно, она не знает о спасении Старого Хрофта.
3
«Осторожно!» – гномск.
4
Мжица – мельчайший дождь, мокрый туман.
5
См. «Война мага», т. 1, «Дебют», стр. 216–217.
6
Здесь «копьё» – низшая организационная единица рыцарского войска. Как правило, включала в себя самого рыцаря, двух пажей-сквайров, одного-двух пеших пикинёров и двух конных арбалетчиков.
|
|
| |
]
