|
Перси Джексон и Последнее пророчество
|
|
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:11 | Сообщение # 16 |
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава пятнадцатая
Хирон устраивает вечеринку
Часть города, прилегающая к центру, превратилась в поле боя. Повсюду мы видели мелкие схватки. В Брайант-парке какой-то великан ломал деревья, а дриады забрасывали его орехами. Перед отелем «Уолдорф-Астория» бронзовая статуя Бенджамина Франклина свернутой в рулон металлической газетой хлестала по морде адскую гончую. Посреди Рокфеллеровского центра трое ребят из домика Гефеста сражались с целым взводом дракониц.
Я хотел было остановиться и помочь им, но главные боевые действия, судя по дыму и шу-му, переместились дальше на юг. Наша оборона была прорвана. Враг все ближе подходил к Эм-пайр-стейт-билдингу.
Мы с Пиратом быстро облетели прилегающие районы. Охотницы держали оборону по 37-й улице – всего в трех кварталах от Олимпа. С востока на Парк-авеню врагу противостояли Джейк Мейсон и еще несколько ребят Гефеста, возглавлявших армию статуй. На западе ребята из домика Деметры и духи природы Гроувера превратили Шестую авеню в джунгли, замедлявшие продвижение отряда полукровок Кроноса. Юг был пока свободен, но фланги вражеской армии грозили вот-вот сомкнуться на этом направлении, и тогда мы попадем в окружение.
– Мы должны приземлиться там, где нужны больше всего, – пробормотал я.
«Но это означает везде, босс».
Я засек знакомое серебристое знамя с совой на юго-восточном фланге – 33-я улица у тун-неля Парк-авеню. Там Аннабет и двое ее ребят отражали атаку великана гиперборейца.
– Туда! – крикнул я Пирату, и он спикировал к месту схватки.
Я спрыгнул с его спины и приземлился на голову великана. Когда тот поднял голову, я со-скользнул по его лицу, шарахнув его мимоходом щитом по носу.
Великан зарычал и подался назад, из его ноздрей хлынула синяя кровь.
Мигом я оказался на земле. Гипербореец выдохнул облачко белого тумана, и температура упала. Место, на которое я приземлился, было теперь покрыто ледяной коркой, и я был весь в инее, как булочка в сахарной пудре.
– Эй, уродина! – крикнула Аннабет.
Мне оставалось только надеяться, что обращается она к великану, а не ко мне.
Синий парнишка заревел и повернулся к ней, подставляя мне незащищенные икры. Я бро-сился вперед и нанес ему удар под колено.
– А-а-а-а! – завопил гипербореец.
Я ждал, что он сейчас повернется, но он окаменел. Я имею в виду окаменел почти в бук-вальном смысле – превратился в глыбу льда. От точки, куда я всадил меч, по всему телу пошли трещины, они становились все больше и больше, и наконец великан рухнул на землю, превра-тившись в груду синего льда.
– Спасибо. – Аннабет поморщилась, переводя дыхание. – А что свинья?
– Пошла на отбивные, – доложил я.
– Отлично. – Она потерла плечо. Рана явно все еще беспокоила ее, но, увидев мое выраже-ние, Аннабет вскинула брови. – Брось ты, Перси, ничего страшного. Идем, у нас еще осталось много врагов.
Аннабет была права. Следующий час оказался сплошным кошмаром. В жизни я так не сражался – врубался в легионы дракониц, каждым ударом меча аннигилировал десятки тельхи-нов, уничтожал эмпус и отправлял в нокаут вражеских полубогов.
Мы с Аннабет метались от квартала к кварталу, пытаясь залатать дыры в нашей обороне. Множество наших друзей лежали раненые на улицах. Многие исчезли.
Ночь сгущалась, луна поднималась все выше, мы метр за метром отступали и уже по всем направлениям находились всего в одном квартале от Эмпайр-стейт-билдинга. В какой-то момент Гроувер был рядом со мной – колотил женщину-змею по голове дубинкой, потом исчез в толпе, и рядом со мной оказалась Талия – отгоняла монстров силой своего волшебного меча. Вдруг словно из ниоткуда появилась Миссис О’Лири, схватила зубами великана лестригона и швырнула в воздух, как летающую тарелочку фрисби. Аннабет с помощью кепки-невидимки проникала в ряды наступающего противника, и если вдруг какой-то монстр с удивленным выражением на лице распадался на ничто по непонятной причине, я знал: это работа Аннабет.
Но этого всего было недостаточно.
Где-то слева от меня раздался крик Кати Гарднер:
– Держать оборону! Не отступать!
Беда была только в том, что нас оставалось слишком мало, чтобы что-то там держать. Вход на Олимп находился в шести метрах за моей спиной. Дверь обороняли самые отважные из полу-богов, охотниц и духов природы. Я рубил и колол, уничтожая все на своем пути, но даже я начал уставать, а успевать повсюду я не мог.
За наступающим врагом в нескольких кварталах к востоку появилась яркая линия. Понача-лу я подумал, что это заря, но потом понял: это Кронос двигается к нам в золотой колеснице. Перед ним шли с десяток великанов-лестригонов с факелами. Два гиперборейца несли черные с багряным знамена Кроноса. Владыка титанов выглядел посвежевшим и отдохнувшим, силы, казалось, полностью вернулись к нему. Наступал он без спешки, рассчитывая, что к его прибытию я совсем выбьюсь из сил.
Рядом со мной возникла Аннабет.
– Мы должны отступить к дверям и удерживать их любой ценой!
Она была права. Я уже собирался дать приказ к отступлению, как вдруг услышал звук охотничьего рога.
Он прозвучал в шуме схватки как пожарная сирена. Со всех сторон в ответ ему запели дру-гие охотничьи рога, эхом разносясь по Манхэттену.
Я посмотрел на Талию, но она недоуменно хмурилась.
– Это не охотницы, – сказала она. – Мы все здесь.
– Кто же тогда?
Звук рогов стал еще громче. Из-за эха я не мог сказать, откуда они надвигаются на нас, но ощущение было такое, словно наступает целая армия.
Я опасался, что это пополнение спешит к нашим врагам, но силы Кроноса пребывали в не меньшем недоумении, чем мы. Великаны опустили дубинки, драконицы зашипели, даже почет-ный караул Кроноса, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.
Потом слева от нас раздался одновременный крик сотен монстров. Весь северный фланг Кроноса хлынул вперед. Я решил, что мы обречены, но противник не атаковал. Они пронеслись мимо нас к своим союзникам на юге.
Новые звуки охотничьих рогов громко зазвенели в замерцавшем ночном воздухе. В насту-пившей сумятице словно из ниоткуда возникла кавалерия, будто принеслась к нам со скоростью света, и вдруг все остановилось.
– Ура, ребятки! – завопил чей-то голос. – Гуляем!
Над нашими головами в ряды противника полетел град стрел, уничтожая сотни демонов. Но это были не обычные стрелы. Они на лету производили свистящий звук типа «уи-и-и». Некоторые были оснащены вертушками.
– Кентавры! – закричала Аннабет.
Армия «Лошади для вечеринок», с которой я имел удовольствие познакомиться пару лет назад, ворвалась в наши ряды буйством красок – раскрашенные вручную футболки, клоунские разноцветные парики, громадные противосолнечные очки, боевая раскраска лиц. У некоторых на боках были намалеваны лозунги типа: «Кони рулят» или «Кронос отстой».
Целые сотни их заполнили весь квартал. Мой мозг не успевал обработать все, что я видел, но я знал: будь я врагом, то при виде этого точно пустился бы в бегство.
– Перси! – услышал я голос Хирона над головами множества диких кентавров. Начиная от пояса на нем были доспехи, в руке он держал лук, а лицо его сияло от удовольствия. – Извини, что опоздали.
– Братишка! – прокричал другой кентавр. – Поговоришь попозже. А пока – мочи монстров!
Он зарядил двуствольный пейнтбольный маркер, и – вражеская адская гончая окрасилась в ярко-розовый цвет. К краске, вероятно, была примешана пыль небесной бронзы или чего-то в этом роде, потому что не успела краска коснуться этой твари, как монстр взвизгнул и превратился в черно-розового пуделя.
– Лошадиная вечеринка! – заорал еще один кентавр. – Южная Флорида с вами, парни!
Откуда-то с другой части поля боя ему ответил звонкий голос:
– Привет из сердца Техаса!
– Ваши лица принадлежат Гавайям! – прокричал третий голос.
Я в жизни не видел ничего прекраснее. Вся армия титанов развернулась и бросилась в бег-ство, преследуемая градом пейнтбольных шаров, стрел и бейсбольных бит. Кентавры сминали все на своем пути.
– Прекратите бегство, вы, идиоты! – завопил Кронос. – Развернуться и… о-о-ой!
Последний звук вырвался из уст титана потому, что запаниковавший великан гипербореец споткнулся, отступая, и придавил Кроноса. Владыка времени исчез под гигантскими синими ягодицами.
Мы отогнали врагов еще на несколько кварталов, и наконец Хирон закричал:
– Стойте! Не забудьте про ваше обещание. Стойте!
Это было непросто, но в конечном счете порядок воцарился и в рядах кентавров, они стали отходить, прекратив преследование отступающего врага.
– Хирон молодец, – выдохнула Аннабет, отирая пот с лица. – Если мы продолжим пресле-дование, наши порядки растянутся. Нам нужно перегруппироваться.
– Но враг…
– Он не побежден, – согласилась она. – Но уже светает. По крайней мере, мы выиграли ка-кое-то время.
Мне не хотелось отводить наступающие войска, но я знал, что она права. Я посмотрел, как последние тельхины откатились к Ист-ривер, потом неохотно развернулся и пошел к Эмпайр-стейт-билдингу.
Мы заняли оборону по периметру двух кварталов, оборудовав штаб в Эмпайр-стейт-билдинге. Хирон сообщил, что союз «Лошади для вечеринок» прислал отряды почти от всех от-делений, из каждого штата – сорок кентавров из Калифорнии, два из Род-Айленда, тридцать из Иллинойса и так далее. В общей сложности на его призыв откликнулись пять сотен, но даже с такой армией мы могли оборонять лишь два-три квартала.
– Братишка, – сказал кентавр по имени Ларри. По надписи на его футболке можно было узнать, кто он такой: «Большой вождь, Нью-Мексика». – Это было даже забавнее нашего по-следнего приключения в Вегасе!
– Да-да, – сказал Оуэн из Южной Дакоты. На нем были черная кожаная куртка и армейская каска времен Второй мировой войны. – Мы их всех замочили!
Хирон потрепал Оуэна по спине.
– Вы хорошо поработали, друзья мои, только расслабляться еще рано. Никогда не следует недооценивать Кроноса. А теперь отправляйтесь-ка лучше в закусочную на Тридцать третьей Западной и позавтракайте. Я тут слышал, что делавэрское землячество нашло запасы шипучки из корнеплодов!
– Шипучка!
Кентавры рванули на 33-ю, чуть не сметая на скаку друг друга.
Хирон улыбнулся. Аннабет обняла его, а Миссис О’Лири лизнула в лицо.
– Ну-ну, – заворчал он. – Хватит нежностей, псина. Да, я тоже рад тебя видеть.
– Спасибо, Хирон, – сказал я. – Если бы не ты – нам конец.
– Извини, что так долго. Кентавры быстры на ноги, ты же знаешь. Мы можем искривлять пространство. Но при всем при том собрать всех кентавров вместе – задача нелегкая. «Лошади для вечеринок» довольно плохо организованы.
– А как же вы прошли через волшебные барьеры вокруг города? – спросила Аннабет.
– Они нас немного притормозили, – признал Хирон, – но я думаю, они в основном имеют целью не допускать в город смертных. Кронос не хочет, чтобы людишки путались под ногами его великой победы.
– Значит, возможно, в город пройдут и другие подкрепления, – с надеждой в голосе пред-положил я.
– Не исключено. – Хирон погладил бороду. – Хотя времени мало. Как только Кронос пере-группирует свои силы, он снова пойдет в атаку. Без элемента неожиданности с нашей стороны…
Я понял, что у него на уме. Кронос не побежден. Наше торжество было кратковременным. Я питал некоторую надежду, что великан гипербореец слегка придавил Кроноса, но как же слаба была эта надежда. Он вернется не позднее, чем сегодня вечером.
– А что Тифон? – спросил я.
Лицо Хирона помрачнело.
– Боги устают. Вчера вышел из строя Дионис. Тифон разбил его колесницу, и бог вина упал где-то в районе Аппалачей. С тех пор его никто не видел. Не участвует в сражении и Гефест. Его так жестко выкинули из боя, что при падении в Западной Виргинии образовалось новое озеро. Он излечится, но не так скоро – в войне ему уже не участвовать. Остальные еще продолжают сражаться. Им удалось замедлить продвижение Тифона. Но остановить этого монстра невозможно. Завтра в это время он будет в Нью-Йорке. А как только они с Кроносом объединят силы…
– Тогда какие шансы есть у нас? – спросил я. – Еще один день мы не продержимся.
– Должны продержаться, – упрямо сказала Талия. – Я посмотрю, какие еще ловушки мож-но установить по периметру.
Вид у нее был изможденный, на куртке разводы от праха и слизи монстров. Однако она сумела подняться на ноги и, пошатываясь, пошла прочь.
– Я ей помогу, – решил Хирон. – И нужно приглядеть, чтобы мои ребята не перебрали ши-пучки.
«Перебрали» – мне показалось, что это слово точно характеризует «Лошадей для вечери-нок». Хирон поскакал прочь, оставив меня вдвоем с Аннабет.
Она счистила слизь монстров со своего ножа. Я сотни раз видел, как она делает это, но ни-когда не задумывался, почему состояние клинка так ее заботит.
– Хорошо хоть с твоей матерью ничего не случилось, – сказал я.
– Ну если для тебя сражение с Тифоном – это «хорошо»… – Аннабет встретила мой взгляд. – Перси, даже несмотря на помощь кентавров, я начинаю думать…
– Я знаю.
У меня было дурное предчувствие, что поговорить еще раз у нас не будет возможности, и я понял: я не сказал ей и миллионной части того, что хотел сказать.
– Послушай… Гестия показывала мне всякие видения.
– Ты имеешь в виду – про Луку?
Может, это было просто предположение, попавшее в точку, но у меня возникло такое чув-ство, что ей известно, о чем я помалкиваю. Может, ее тоже посещали сны.
– Да, – сказал я. – Про тебя, Талию и Луку. Про вашу первую встречу. И о том, как вы встречались с Гермесом.
Аннабет вернула нож в ножны.
– Лука обещал, что никогда не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое. Он ска-зал… сказал, что мы будем новой семьей, которая станет лучше, чем его прежняя.
Ее глаза напомнили мне о той семилетней девочке в проулке – озлобленной, испуганной, отчаянно нуждающейся в друге.
– Талия недавно говорила со мной. Она опасается…
–…что если дойдет до этого, то я не смогу драться с Лукой, – с несчастным видом продол-жила Аннабет.
Я кивнул.
– Но тут есть еще кое-что, что тебе нужно знать. Эфан Накамура, похоже, думает, что Лука все еще жив в своем собственном теле и, может, даже противится Кроносу.
Аннабет попыталась взять себя в руки, но я видел, что мысли ее мечутся, перебирая вари-анты, может, у нее даже забрезжила надежда.
– Не хотел тебе говорить, – признался я.
Она посмотрела на Эмпайр-стейт-билдинг.
– Перси, бо льшую часть моей жизни я чувствовала, как переменчиво все вокруг. У меня не было никого, на кого я могла бы положиться.
Я кивнул. Большинству полукровок это было понятно.
– Я убежала, когда мне было семь, – говорила Аннабет. – Потом, встретив Луку и Талию, я подумала, что обрела семью, но она распалась почти сразу же. Что я хочу сказать… я ненавижу, когда люди обманывают меня, когда все вокруг временно. Я думаю, поэтому мне и хочется стать архитектором.
– Чтобы построить что-нибудь постоянное, – подсказал я. – Памятник прошедшему тыся-челетию.
Она не отводила от меня взгляда.
– Похоже, речь опять идет о моем роковом недостатке.
Много лет назад в Море чудовищ Аннабет сказала мне, что самый главный ее недостаток – гордыня, убежденность, будто она может все. Я даже видел мельком ее самое сокровенное жела-ние – показанное мне сиренами. Аннабет воображала своих отца и мать, они стояли перед пере-строенным Манхэттеном, архитектором которого была Аннабет. Был там и Лука – вернувшийся на стезю добродетели, он приглашал ее домой.
– Кажется, я понимаю, что ты чувствуешь, – сказал я. – Но Талия права. Лука столько раз тебя предавал. Он и до Кроноса был полон злобы. Я не хочу, чтобы он опять мучил тебя.
Аннабет сложила губы трубочкой – сразу было видно, что она сдерживается, чтобы не вспыхнуть.
– И ты поймешь, если я и дальше буду надеяться, что ты, быть может, ошибаешься.
Я отвернулся. Мне казалось, я сделал все возможное, но настроение от этого у меня не улучшилось.
На другой стороне улицы ребята Аполлона устроили госпиталь, чтобы заняться ранеными – десятками полубогов и охотниц. Я смотрел, как работают лекари, и думал о том, что наши шансы удержать Олимп ничтожны…
И вдруг я оказался где-то совсем в другом месте.
Я стоял в удлиненном, грязном помещении бара с черными стенами, неоновым рекламным щитом и группой пьянствующих взрослых. Растяжка от стены до стены гласила: «С ДНЕМ РО-ЖДЕНИЯ, БОББИ ЭРЛ». Из громкоговорителей доносилась музыка в стиле кантри. Бар был заполнен крупными людьми в джинсах и грубых рубахах. Официантки разносили подносы с напитками и перекрикивались. Это было одно из тех заведений, куда моя мама меня ни за что бы не отпустила.
Я стоял в дальнем углу помещения рядом с туалетами (откуда исходил не самый приятный запах) и древними игровыми автоматами.
– А, вот ты где, – сказал человек у одного из игровых автоматов. – Я, пожалуй, выпью дие-тической колы.
Это был упитанный тип в гавайской рубашке с леопардовой раскраской, в пурпурных шортах, красных кроссовках и черных носках – все вместе это выделяло его из остальных посетителей. Нос у него отливал ярко-красным цветом, а на курчавой черноволосой голове была повязка, словно он приходил в себя после сотрясения мозга.
Я моргнул.
– Мистер Д.?
Он вздохнул, не отрываясь от игры.
– Ах, Питер Джонсон, когда уже ты научишься меня узнавать с первого взгляда?
– Когда ты запомнишь мое имя, – пробормотал я. – Где мы?
– Это же вечеринка по случаю дня рождения Бобби Эрла, – сказал Дионис. – А мы где-то в распрекрасной сельской Америке.
– А я думал, Тифон сбросил тебя с неба. Мне сказали, что у тебя была аварийная посадка.
– Твоя забота очень трогательна. У меня и в самом деле была аварийная посадка. Довольно болезненная штука. По правде говоря, я частично все еще нахожусь на глубине пятьдесят метров в заброшенной шахте. У меня достаточно сил, чтобы исцелиться. Но пока часть моего сознания пребывает здесь.
– В баре. Играет на автомате.
– Вечеринка, – пояснил Дионис. – Ты наверняка об этом слышал. Если где вечеринка, то мое присутствие обязательно. Поэтому я могу находиться сразу во многих местах. Единственная проблема была в том, чтобы найти какую-нибудь вечеринку. Не знаю, в курсе ли ты, насколько серьезно обстоят дела за пределами вашего безопасного маленького пузырька под названием Нью-Йорк…
Безопасного маленького пузырька?!
–…но можешь мне поверить, что смертные там, в глубине страны, перепуганы. Тифон на-гнал на них страху. Лишь очень немногие устраивают вечеринки. Бобби Эрл и его друзья, да будут они счастливы, немного тугодумы. Они еще не поняли, что мир движется к концу.
– Значит… на самом деле меня здесь нет?
– Нет. Через минуту я отправлю тебя назад к твоей обычной никчемной жизни, и все будет так, словно ничего и не случилось.
– А зачем же ты перенес меня сюда?
– Ну, мне вовсе не был нужен именно ты. – Дионис усмехнулся. – Меня устроил бы любой из ваших дурацких героев. Эта девчонка Анни…
– Аннабет.
– Дело тут вот в чем. Я вытащил тебя на эту вечеринку, чтобы предупредить. Нам всем грозит опасность.
– Правда? – не удержался я. – Никогда бы не подумал. Вот спасибо!
Он смерил меня грозным взглядом и тут же забыл мое имя. Красный призрак на экране ав-томата сожрал героя его игры.
– Ерре ее корракас, Блинки! – выругался Дионис. – Душу из тебя выну!
– Ну, это же всего лишь персонаж видеоигры, – сказал я.
– Это его не извиняет! Я проиграл из-за тебя, Йоргенсон!
– Джексон.
– Какая разница! Так вот, слушай меня, ситуация гораздо хуже, чем ты можешь себе пред-ставить. Если Олимп падет, то не только кончится власть богов, но и все наше наследие начнет разваливаться. Сама основа вашей жалкой маленькой цивилизации…
Игровой автомат заиграл песню, и мистер Д. перешел на 254-й уровень.
– Ага! – закричал он. – Вот вам, компьютерные демоны, получайте!
– Так что там про основы цивилизации? – напомнил я.
– Да-да. Все ваше общество исчезнет. Может, не сразу, но помяни мои слова, хаос, кото-рый несут с собой титаны, будет знаменовать конец западной цивилизации. Искусства, законы, дегустации вин, музыка, видеоигры, шелковые рубашки, картины на черном бархате – все то, ради чего стоит жить, исчезнет!
– Так почему же боги не торопятся помочь нам? – спросил я. – Мы должны объединить наши усилия на Олимпе. Забыть про Тифона.
Дионис нетерпеливо щелкнул пальцами.
– Ты забыл про мою диетическую колу.
– О боги, какой зануда! – Я подозвал официантку, заказал ему эту дурацкую колу и поста-вил на подставочку с именем Бобби Эрла.
Мистер Д. присосался к стаканчику, не отрывая глаз от видеоигры.
– Другие боги никогда этого не признают, Пьер.
– Перси.
–…но беда в том, что нам нужно, чтобы Олимп спасли вы, смертные. Понимаешь, ведь мы продукты вашей культуры. Если вам самим не нужно спасать Олимп…
– Это как с Паном, – сообразил я. – Сам он не может спасти дикую природу – только его сатиры.
– Именно. Я, конечно, отопрусь, скажу, что никогда этого не говорил, но богам нужны ге-рои. Так оно всегда было. Иначе на кой ляд вы нам сдались, противные маленькие негодники.
– Ну спасибо. Я чувствую себя таким полезным обществу.
– Воспользуйтесь подготовкой, которую я дал вам в лагере.
– Какой подготовкой?
– Сам знаешь. Все эти геройские приемчики и… Нет! – Мистер Д. шарахнул по монито-ру. – На пари и ейхи! Последний уровень!
Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах багряный огонь.
– Помнится мне, я как-то раз предсказывал, что ты окажешься таким же эгоистом, как и все другие герои человечества. У тебя теперь есть возможность доказать, что я ошибался.
– Ну да, нет у меня других забот – только сделать что-нибудь, чтобы ты мной гордился!
– Ты должен спасти Олимп, Педро. Предоставь Тифона олимпийцам и спаси символ нашей власти. Это необходимо сделать!
– Отлично. Хорошо поговорили. А теперь, если ты не возражаешь, мои друзья будут бес-покоиться…
– Это еще не все, – прервал меня мистер Д. – Кронос пока не достиг максимума силы. Тело смертного было всего лишь промежуточным этапом.
– Мы об этом догадывались.
– А догадывались ли вы о том, что в течение суток – не более – Кронос сожжет это смерт-ное тело и примет свою истинную форму царя титанов?
– А это будет означать…
Дионис сунул в автомат еще одну монетку.
– Ты ведь знаешь об истинной форме богов.
– Да. Кто их увидит, тот сгорит.
– Кронос будет в десятки раз сильнее. Одно его присутствие тебя испепелит. А достигнув этого состояния, он усилит и других титанов. Пока что они слабы, в сравнении с тем, чем станут, если ты их не остановишь. Мир падет, боги умрут, а я никогда не выиграю у этой дурацкой машины.
Наверное, я должен был впасть в панику, но, откровенно говоря, я уже и без того был напуган свыше всякой меры.
– Ну, теперь уже я могу идти? – спросил я.
– Последнее. Мой сын Поллукс – он жив?
Я заморгал.
– Да… был жив, когда я видел его в последний раз.
– Буду тебе очень признателен, если ты и дальше сохранишь его в таком виде. В прошлом году я потерял его брата Кастора…
– Я помню. – Я смотрел на него, пытаясь представить себе Диониса в роли заботливого от-ца, и спрашивал себя, сколько еще других олимпийцев в этот момент думают о своих детях-полубогах. – Постараюсь.
– Ты уж постарайся, – пробормотал Дионис. – Ну, ты меня успокоил. Теперь можешь идти. Тебе еще придется столкнуться с неприятными сюрпризами, а я должен победить этого Блинки!
– Неприятные сюрпризы?
Он махнул рукой – и бар исчез.
Я снова был на Пятой авеню. Аннабет оставалась на том же месте. Судя по ее виду, я ни-куда и не исчезал.
Она поймала мой взгляд и нахмурилась.
– Что?
– Да нет, так, ничего.
Я посмотрел вдоль Пятой авеню, недоумевая, какие еще неприятные сюрпризы имел в виду мистер Д. Казалось, что хуже, чем есть, уже и быть не может.
Мой взгляд остановился на побитой синей машине. На капоте была сильная вмятина, слов-но кто-то шарахнул по ней молотом. Мурашки побежали у меня по коже. Почему эта машина показалась мне такой знакомой? И тут я понял, что это «приус».
«Приус» Пола. Я бросился к машине.
– Перси! – крикнула Аннабет. – Что ты делаешь?
Пол спал на водительском сиденье. Рядом с ним посапывала моя мать. У меня в голове бы-ла полная каша. Как же это я не заметил их раньше? Они тут находятся уже целые сутки… даже больше, вокруг них бушует сражение, а я их даже не заметил!
– Они… они, вероятно, видели эти синие огни в небе. – Я дернул дверцу машины, но она оказалась заперта. – Мне нужно их вытащить.
– Перси, – тихо окликнула меня Аннабет.
– Не могу же я оставить их здесь! – Я сам себе казался чокнутым. Я постучал по лобовому стеклу. – Я должен убрать их отсюда. Должен…
– Перси… ты погоди, не спеши. – Аннабет махнула рукой Хирону, который в конце квар-тала разговаривал с кентаврами. – Мы можем затолкать машину в какой-нибудь боковой проезд, разве нет? Там с ними ничего не случится.
Руки у меня дрожали. После всего, что я пережил за последние дни, я и без того чувствовал себя таким глупым и слабым, но при виде родителей совсем пал духом.
К нам прискакал Хирон.
– В чем… О боги! Все ясно.
– Они пытались найти меня, – лепетал я. – Наверно, мама почувствовала, что происходит что-то неладное.
– Скорее всего, – сказал Хирон. – Но с ними ничего не случится, Перси. Для них лучше всего будет, если мы хорошо сделаем нашу работу.
Тут я заметил что-то на заднем сиденье «приуса», и сердце у меня екнуло. К сиденью за моей матерью был пристегнут ремнем черно-белый греческий кувшин высотой около метра. С крышкой, перетянутой кожаными ремнями.
– Это невозможно, – пробормотал я.
Аннабет прижала руку к стеклу.
– Как это могло произойти?! Мне казалось, ты оставил его в «Плазе».
– Запер в сейфе, – подтвердил я.
Хирон увидел кувшин, и глаза его расширились.
– Неужели это…
– Кувшин Пандоры. – Я рассказал ему о моей встрече с Прометеем.
– Значит, кувшин теперь твой, – мрачно заключил Хирон. – Он будет преследовать тебя, где бы ты ни оказался, искушать – открой, мол, его. Он будет появляться в минуты твоей наи-большей слабости.
«Как теперь, например, – подумал я. – Когда я смотрю на моих беспомощных родителей».
Я представил себе улыбающегося Прометея, жаждущего помочь нам, бедным смертным. «Распрощайся с надеждой, и тогда я буду знать, что ты сдался. Я тебе обещаю: Кронос будет милосерден».
Злость обуяла меня. Я вытащил Анаклузмос и располосовал стекло в окне водителя, словно это была пластиковая обертка.
– Я поставлю рычаг передачи в нейтральное положение. Утащите машину отсюда. А этот идиотский кувшин унесите на Олимп.
Хирон кивнул.
– Хороший план. Вот только…
Он осекся на полуслове. Издалека до нас донесся ритмический стук: чоп-чоп-чоп – работа-ли винты и мотор вертолета.
Утром в обычный понедельник в Нью-Йорке это не вызвало бы ни малейшего удивления, но после двух дней безмолвия я меньше всего ожидал услышать звук вертолета, созданного ру-ками смертных. В двух кварталах к востоку армия монстров при виде вертолета принялась во-пить и улюлюкать. Это была гражданская модель темно-красного цвета с ярко-зеленым логоти-пом «ДЭ» на боку. Слова под логотипом были слишком мелки – не прочесть, но я знал их: «Дэр энтерпрайзез».
Комок подступил у меня к горлу. Я посмотрел на Аннабет и понял, что она тоже узнала логотип. Лицо у нее стало красным – под цвет вертолета.
– Она-то что здесь делает? – воскликнула Аннабет. – Как она прорвалась через защиту?
– Кто «она»? – недоуменно спросил Хирон. – Какому смертному пришла в голову такая безумная мысль…
Вертолет неожиданно нырнул вниз.
– Колдовство Морфея! – воскликнул Хирон. – Этот глупый смертный пилот заснул.
Я в ужасе смотрел, как вертолет мотает туда-сюда, как он падает в направлении офисных зданий. Даже если он не разобьется, боги воздуха, вероятно, изымут его с неба, когда он подой-дет слишком близко к Эмпайр-стейт-билдингу.
Я был словно парализован – не мог пошевельнуться, но Аннабет свистнула, и словно из ниоткуда появился пегас Гвидо.
«Звала красивую лошадку?» – спросил он.
– Ну-ка, Перси, – проворчала Аннабет, – мы должны спасти твоего друга.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:11 | Сообщение # 17 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава шестнадцатая
Нам помогает воровство
Хотите знать, что такое «не смешно»? Не смешно – это когда ты летишь на пегасе навстре-чу неуправляемому вертолету. Если бы Гвидо оказался не таким асом, то винты вертолета изру-били бы нас на конфетти.
Я слышал, как кричит в кабине вертолета Рейчел. Она почему-то не уснула, а вот пилот – тот упал лицом на пульт управления и покачивался туда-сюда по мере того, как вертолет при-ближался к фасаду офисного здания.
– Есть предложения? – спросил я у Аннабет.
– Значит, так – ты берешь Гвидо и отчаливаешь! – скомандовала она.
– А ты?
Вместо ответа она крикнула «О-па!» – и Гвидо ушел в пике.
– Пригнись! – крикнула Аннабет.
Мы прошли так близко к винтам, что мне показалось, они задели мои волосы. Мы сделали маневр вдоль борта вертолета, и Аннабет ухватилась за дверь.
Вот тут-то дело и пошло хуже некуда.
Крыло Гвидо задело за борт, и пегас устремился вниз со мной на спине, а Аннабет осталась висеть на дверях вертолета.
Меня охватил такой ужас, что все мысли из моей головы улетучились напрочь, но пока Гвидо кругами шел вниз, я все же увидел, как Рейчел затаскивает Аннабет в вертолет.
– Зависни здесь! – прокричал я Гвидо.
«Мое крыло, – простонал он. – Оно погибло».
– Ты сможешь! – Я отчаянно пытался вспомнить, чему учила нас Силена на занятиях по ез-де на пегасах. – Расслабь крыло. Вытяни его и планируй.
Мы камнем падали прямо на мостовую в ста метрах под нами. В последний момент Гвидо вытянул крылья. Я увидел лица кентавров, которые с раскрытыми ртами смотрели на нас. Тут мы выбрались из пике, перешли на планирование и метров через двадцать рухнули-таки на мос-товую.
«О! – простонал Гвидо. – Мои ноги… Моя голова… Мои крылья…».
Прискакал Хирон с аптечкой и занялся пегасом.
Я с трудом встал на ноги, а когда поднял голову, сердце у меня ушло в пятки. Вертолет был совсем рядом с фасадом здания – еще две секунды, и он врежется в стену.
Но тут вертолет чудесным образом выровнялся. Он сделал круг и завис, а потом начал очень медленно опускаться.
Казалось, спуск продолжался целую вечность, но наконец вертолет сел прямо посреди Пя-той авеню. Я посмотрел через стекло фонаря и глазам своим не поверил.
На месте пилота сидела Аннабет.
Я бросился к вертолету, винты, сделав еще несколько оборотов, остановились. Рейчел от-крыла боковую дверь и вытащила пилота. На Рейчел все еще была ее пляжная одежда – шорты, футболка и сандалии. Волосы торчали клочьями, а лицо позеленело после полета. Последней из вертолета выбралась Аннабет. Я с уважением посмотрел на нее.
– Не знал, что ты умеешь пилотировать вертолет.
– Я этого тоже не знала, – улыбнулась она. – Мой отец помешан на авиации, ты же зна-ешь… А потом, у Дедала были кое-какие записки по летательным машинам. Просто пришлось поработать мозгами, чтобы догадаться, что там к чему на пульте управления.
– Ты спасла мне жизнь, – сказала Рейчел.
Аннабет пошевелила больным плечом.
– Ну да, бывает… только давай не будем вводить это в привычку. Что ты вообще здесь де-лаешь, Дэр? Ты что не понимаешь, что здесь зона боевых действий?
– Я… – Рейчел посмотрела на меня. – Мне нужно было попасть сюда. Я знала, что Перси в беде.
– Все понятно, – проворчала Аннабет. – Ну вы меня извините – у меня раненые друзья. Нужно за ними присмотреть. Рада, что ты к нам заглянула, Рейчел.
– Аннабет! – крикнул я вслед удаляющейся спине.
Но она исчезла – я и моргнуть не успел. Рейчел уселась на тротуар и опустила голову на руки.
– Извини, Перси. Я не хотела… у меня всегда так – за что ни возьмусь, все испорчу.
С этим было трудно спорить, но я радовался хотя бы тому, что она жива.
Я посмотрел в том направлении, куда ушла Аннабет. Я не мог поверить в то, что она со-вершила – спасла жизнь Рейчел, посадила вертолет и ушла так, словно это было плевое дело.
– Да нет, ничего, – сказал я Рейчел, хотя мои слова прозвучали неубедительно. – Так что ты хотела сообщить?
Она нахмурилась.
– Откуда ты узнал, что я хочу тебе что-то сообщить?
– Приснилось.
Рейчел ничуть не удивилась. Она подтянула на поясе шорты. Они были все разрисованы – обычное для нее дело, – и я узнал эти символы: греческие буквы, картинки лагерных бусин, изо-бражения монстров и лица богов. Непонятно, откуда Рейчел в курсе относительно доброй поло-вины всего этого? Она ведь никогда не была ни на Олимпе, ни в Лагере полукровок.
– Мне тоже были видения, – пробормотала она. – Но не через Туман. Это другое дело. Я рисовала картинки, писала слова…
–…по-древнегречески, – подхватил я. – Ты понимаешь, что они значат?
– Вот об этом-то я и хотела с тобой поговорить. Я надеялась… понимаешь, если бы ты по-летел с нами отдыхать, то я надеялась, что ты помог бы мне разобраться – что же это со мной происходит.
Рейчел просительно посмотрела на меня. Лицо у нее загорело, нос облупился. Я все никак не мог прийти в себя оттого, что она здесь. Рейчел заставила свое семейство прервать отдых, да-ла обещание пойти в эту кошмарную школу и полетела на вертолете туда, где шла война с мон-страми, только для того, чтобы увидеть меня. Она на свой лад была не менее отважна, чем Анна-бет.
Но меня по-настоящему напугало то, что с ней происходило, – все эти ее видения. Может, это случалось со всеми смертными, которые могли видеть сквозь Туман. Но моя мама ничего такого мне не говорила. И мне на память все время приходили слова Гестии о матери Луки: Мей Кастеллан, мол, зашла слишком далеко. Она пыталась увидеть слишком многое.
– Рейчел. – Я глубоко вздохнул. – Хотелось бы мне самому все это знать. Может, стоит спросить у Хирона…
Она поморщилась, словно ее током ударило.
– Перси, что-то должно случиться. Какой-то обман, который закончится смертью.
– Что ты имеешь в виду? Чьей смертью?
– Не знаю. – Рейчел тревожно огляделась. – Ты что, не чувствуешь?
– Ты мне об этом хотела сообщить?
– Нет. – Она помедлила. – Извини. Я говорю сбивчиво, но мне только что пришла в голову эта мысль. Послание, которое я написала на песке на берегу, – это о другом. Там было твое имя.
– Персей, – вспомнил я. – На древнегреческом.
Рейчел кивнула.
– Я не понимаю, что это значит, но я знаю: это важно. Ты должен услышать его. Оно гла-сило: «Персей, ты не тот герой».
Я уставился на нее так, будто она отвесила мне пощечину.
– Ты проделала путь в тысячи миль, чтобы сообщить мне, что я не тот герой?
– Это важно, – настаивала она. – Это повлияет на то, что ты будешь делать.
– Не герой пророчества? – спросил я. – Не тот герой, который победит Кроноса? Что ты имеешь в виду?
– Я… извини, Перси. Я больше ничего не знаю. Я должна была сообщить тебе это, потому что…
– Ну и ну! – К нам скакал Хирон. – А это, должно быть, мисс Дэр.
Я хотел закричать на него, чтобы он убрался куда подальше, но, конечно, не мог это сде-лать. Я пытался совладать со своими эмоциями. У меня было такое чувство, будто меня захле-стывает и уносит ураган прежде незнакомых страстей.
– Хирон, это Рейчел Дэр, – сквозь зубы выдавил я. – Рейчел, это мой учитель Хирон.
– Привет, – мрачно поздоровалась Рейчел. Она ничуть не удивилась тому, что Хирон – кентавр.
– Ты не заснула, прибыв сюда, мисс Дэр, – заметил Хирон. – И в то же время ты – смерт-ная.
– Я смертная, – подтвердила она так, словно эта мысль угнетала ее. – Летчик уснул, как только мы пересекли реку. Я не знаю, почему не уснула я. Я просто знала, что должна попасть сюда и предупредить Перси.
– Предупредить Перси?
– У нее были всякие видения, – сказал я. – Она писала разные слова и рисовала картинки.
– Да? – Хирон поднял бровь. – Ну-ка, расскажи мне.
Рейчел повторила ему то, о чем говорила мне.
Хирон почесал бороду.
– Мисс Дэр… пожалуй, нам нужно поговорить.
– Хирон, ты… ты ведь поможешь Рейчел? – выпалил я. Мне вдруг явилось видение, Лагерь полукровок в 1990-х и крик Мей Кастеллан с чердака. – Я хочу сказать, ты ее предупредишь, что с такими вещами нужно быть поосторожнее. Не заходить слишком далеко.
Хвост кентавра подергивался, как это всегда случалось, когда он волновался.
– Да, Перси, я постараюсь понять, что происходит, и дать совет мисс Дэр, но на это может потребоваться какое-то время. А ты пока отдохни. Мы перегнали машину с твоими родителями в безопасное место. Враг пока вроде бы не наступает. Мы поставили койки в Эмпайр-стейт-билдинге – можешь там поспать.
– Все отправляют меня спать, – проворчал я. – Не хочу я спать.
– Ты в последнее время смотрелся в зеркало, Перси? – Хирон попытался улыбнуться.
Я взглянул на свою одежду – после ночи непрерывных боев она была подпалена, помята, порвана и перепачкана.
– Да, видок у меня – хуже не бывает, – признал я. – Но неужели ты думаешь, что после все-го этого я могу спать?
– Может быть, в бою ты и неуязвим, – принялся выговаривать мне Хирон, – но от этого твое тело только быстрее устает. Я помню Ахилла. Если этот парень не сражался, то спал. Он раз двадцать в день укладывался прикорнуть. Тебе нужен отдых, Перси. Может быть, ты – наша последняя надежда.
Я хотел сказать, что никакая я не последняя надежда. Если верить Рейчел, то я даже не тот герой. Но, судя по выражению лица Хирона, он не желал слышать от меня никаких «нет».
– Ладно, – проворчал я. – А ты поговори с ней.
Я поплелся к Эмпайр-стейт-билдингу, а когда оглянулся, Рейчел и Хирон шли бок о бок и вели какой-то жутко серьезный разговор, словно обсуждали подробности предстоящих похорон.
В холле я повалился на ближайшую пустую койку, будучи уверен, что ни за что не смогу уснуть. Секунду спустя мои веки сомкнулись.
Сон перенес меня назад в сад Аида.
Владыка мертвых мерил его шагами, заткнув ладонями уши. Следом за ним шествовал Ни-ко, размахивая руками.
– Ты должен! – требовал Нико.
За столом поблизости сидели Деметра и Персефона. У обеих богинь был скучающий вид. Деметра рассыпала дробленое пшено по четырем громадным мискам. Персефона волшебным способом изменяла убранство ствола, превращая бутоны цветов из красных в желтые, из желтых в пестрые, с узором в горошек.
– Я ничего никому не должен! – Глаза Аида горели. – Я – бог!
– Отец! Если падет Олимп, то и твой дворец не устоит. Со временем и ты потеряешь власть.
– Я не олимпиец, – проворчал Аид. – Моя семья совершенно недвусмысленно дала мне это понять.
– Нет, ты – олимпиец, – настаивал Нико. – Нравится тебе это или нет.
– Ты видел, что они сделали с твоей матерью, – напомнил Аид. – Зевс ее убил. А ты хо-чешь, чтобы я им помогал. Они заслуживают того, что получают.
Персефона вздохнула. Она пробежала пальцами по столу, с отсутствующим видом пре-вращая серебряные приборы в розы.
– Могли бы мы не говорить об этой женщине?
– Ты знаешь, что может исправить этого мальчика? – задумчиво сказала Деметра. – Пусть поработает на земле…
– Мама!.. – Персефона закатила глаза.
– Пусть походит полгодика за плугом. Лучшее средство для воспитания характера.
Нико встал перед отцом, вынуждая его посмотреть сыну в лицо.
– Моя мать знала, что такое семья. Поэтому она и не хотела нас оставлять. Ты не можешь взять и бросить свою семью, потому что они сделали что-то отвратительное. Ты в отношении их тоже совершал отвратительные вещи.
– Мария умерла!
– Ты не можешь отделить себя от других богов!
– Я прекрасно это делал на протяжении нескольких тысяч лет.
– И что – стало тебе от этого лучше? – резко спросил Нико. – Помогло ли тебе, что ты про-клял этого оракула? Ненависть – худшее из зол! Бьянка предупреждала меня об этом и была пра-ва.
– Права для полукровок! А я бессмертный! Всесильный! Я не стану помогать другим бо-гам, даже если они будут умолять меня об этом, если твой Перси Джексон лично будет умо-лять…
– Ты такой же изгой, как и я! – закричал Нико. – Прекрати уже злиться из-за этого и сделай хоть раз что-нибудь полезное. Только тогда они будут тебя уважать!
Ладонь Аида наполнилась черным огнем.
– Ну, давай, давай! Уничтожь меня! Именно таких вещей остальные боги и ожидают от те-бя. Докажи им, что они правы!
– Будь добр, – раздраженно произнесла Деметра, – заткни ему рот.
Персефона вздохнула.
– Не знаю. Я бы лучше отправилась на войну, чем съела еще одну миску каши. Она отвра-тительна.
Аид от гнева зашелся в крике. Его огненный шар ударил в серебряное дерево совсем рядом с Нико, и оно расплылось лужицей жидкого металла.
Тут мой сон перенес меня в другое место.
Я стоял у здания Организации Объединенных Наций, приблизительно в миле к северо-востоку от Эмпайр-стейт-билдинга. Армия титана разбила лагерь вокруг комплекса ООН. На флагштоках висели страшные трофеи – шлемы и куски доспехов наших ребят. Вдоль всей Пер-вой авеню расположились великаны, затачивая топоры. Тельхины в импровизированных кузнях ремонтировали оружие.
Сам Кронос мерил шагами верхнюю часть площади, помахивая своей смертоносной косой, что заставляло стоящих на постах дракониц держаться от него подальше. Поблизости, но вне пределов досягаемости косы, стояли Эфан Накамура и Прометей. Эфан нервно перебирал ремни щита, но Прометей в щегольском черном смокинге был, как всегда, спокоен и собран.
– Ненавижу это место, – проворчал Кронос. – «Объединенные нации». Как будто человечество когда-нибудь умело объединяться. Напомните мне снести это здание, когда мы уничтожим Олимп.
– Да, повелитель. – Прометей улыбнулся, словно гнев хозяина забавлял его. – Конюшни в Центральном парке тоже разрушить? Я знаю, что лошади тоже сильно тебя раздражают.
– Ты прекрати надо мной подсмеиваться, Прометей! Эти проклятые кентавры еще пожале-ют о том, что вмешались. Я их скормлю адским гончим, первым делом на корм пойдет мой соб-ственный сынок – этот слабак Хирон.
Прометей пожал плечами.
– Этот слабак своими стрелами уничтожил целый легион тельхинов.
Кронос взмахнул косой и перерубил один из флагштоков. Национальные цвета Бразилии рухнули на его армию, придавив одну из дракониц.
– Мы их уничтожим! – проревел Кронос. – Пора выпускать змия. Накамура, это сделаешь ты.
– Х-хорошо, владыка. С заходом солнца?
– Нет! – сказал Кронос. – Немедленно. Большинство защитников Олимпа тяжело ранены. Они не ждут быстрой атаки. И потом мы знаем, что они не в силах победить этого змия.
– Мой повелитель? – У Эфана на лице появилось недоуменное выражение.
– Не бери в голову, Накамура. Исполняй мой приказ. Я хочу, чтобы к тому времени, когда Тифон доберется до Нью-Йорка, Олимп уже лежал в руинах. Мы окончательно разделаемся с богами.
– Но мой повелитель, – пробормотал Эфан, – а как же твое обновление?
Кронос указал пальцем на Эфана, и тот замер.
– Неужели кому-то кажется, – прошипел Кронос, – что мне требуется обновление?
Эфан не ответил. Да и как можно ответить, если ты обездвижен во времени.
Кронос щелкнул пальцами, и Эфан рухнул на землю.
– Скоро, – прорычал титан, – в этой форме не будет нужды. Я не желаю отдыхать, когда победа так близка. Давай пошевеливайся!
Эфан уполз прочь.
– Это опасно, мой повелитель, – предупредил Кроноса Прометей. – Не стоит спешить.
– Спешить? После того как я три тысячи лет гнил в глубинах Тартара, ты мне говоришь о спешке? Я разрублю Перси Джексона на тысячу кусков.
– Ты уже трижды сражался с ним, – заметил Прометей. – И еще всегда говорил, что это ниже твоего достоинства – достоинства титана – драться с обычным смертным. Может быть, твоя смертная оболочка так влияет на тебя, ослабляет мыслительные способности?
Кронос обратил золотые глаза на Прометея.
– Ты называешь меня слабым?
– Нет, мой господин, я только хочу сказать…
– Или у тебя раздвоение личности? – спросил Кронос. – Может быть, ты скучаешь по сво-им прежним друзьям – богам? Хочешь к ним присоединиться?
Прометей побледнел.
– Просто глупость с языка сорвалась, повелитель. Твои приказания будут исполнены. – Он повернулся к армии и закричал: – Приготовиться к сражению!
Войска пришли в движение.
Откуда-то из-за территории ООН раздался злобный рык, сотрясший весь город, – звук про-буждающегося чудовища. Звук этот был настолько ужасен, что я проснулся и понял: он все еще доносится до меня с расстояния около мили.
Рядом со мной стоял Гроувер.
– Что это было? – испуганно спросил он.
– Они наступают, – ответил я. – И у нас большие неприятности.
У ребят из дома Гефеста кончился греческий огонь. Ребята из домика Аполлона и охотни-цы остались почти без стрел. Большинство из нас уже переварили столько амброзии и нектара, что не решались принимать еще.
В наших рядах насчитывалось шестнадцать ребят из лагеря, пятнадцать охотниц и с пол-дюжины сатиров, способных держать оружие. Остальные укрылись на Олимпе. «Лошади для вечеринок» попытались создать фронт, но они все время спотыкались и хихикали, и от них несло шипучкой. Техасцы лягали кентавров из Колорадо. Бойцы штата Миссури ссорились с представителями Иллинойса. Весьма велики были шансы, что вся эта армия передерется внутри себя, а до сражения с врагом дело не дойдет.
Прискакал Хирон с Рейчел на спине. Я немного разозлился, потому что Хирон редко кого подвозил, а уж тем более смертного.
– У твоего друга есть кой-какие полезные прозрения, Перси, – сказал он.
– Просто пришло кое-что в голову. – Рейчел вспыхнула.
– Змий, – сказал Хирон. – Лидийский змий, чтобы быть точнее. Старейший из них и самый опасный.
Я уставился на нее.
– Откуда ты это взяла?
– Я не уверена, – призналась Рейчел. – Но у этого змия особая судьба. Его убьет дитя Аре-са.
Аннабет скрестила руки на груди.
– Откуда ты можешь это знать?
– Просто я это видела. Не могу объяснить.
– Ну, будем надеяться, что ты ошибаешься, – сказал я. – Потому что у нас как раз нехватка детей Ареса…
Ужасная мысль пришла мне в голову, и я выругался на древнегреческом.
– Что? – спросила Аннабет.
– Шпион! Кронос сказал: «Мы знаем, что они не в силах победить этого змия». Шпион продолжает его информировать. Кронос знает, что ребят из домика Ареса нет с нами. Он наме-ренно выбрал монстра, которого мы не можем убить.
– Если я когда поймаю этого шпиона, он пожалеет, что на свет родился, – мрачно пообеща-ла Талия. – Может, послать еще кого-нибудь в лагерь…
– Я это уже сделал, – сказал Хирон. – Пират уже в пути. Но если Силене не удалось убе-дить Клариссу, то я сомневаюсь, что Пирату удастся…
Грохот сотряс землю. Судя по звуку, его источник был очень близко.
– Рейчел, – велел я, – иди внутрь, в здание.
– Я хочу остаться.
Какая-то тень закрыла солнце. По фасаду небоскреба на другой стороне улицы на землю соскользнул змий. Он заревел – и тысячи окон треснули.
– Ты знаешь, – сказала Рейчел, – я подумала – и, пожалуй, подожду внутри.
Дайте я объясню. Есть драконы, а есть змии.
Змии на несколько тысячелетий старше драконов и гораздо крупнее. Они похожи на ог-ромных ящериц. У большинства нет крыльев. Многие из них не огнедышащие (хотя некоторые так полыхнут – ого-го-го!). Все ядовиты. Все ужасно сильны, а чешуя у них тверже титана. Они могут парализовать взглядом – не превращать в камень, как Медуза, а обездвиживать страхом, что ничуть не лучше.
У нас в лагере есть занятия по боям со змием, но разве можно подготовиться к схватке с пятидесятиметровой змеюгой толщиной со школьный автобус, сползающей по стене здания. Ее желтые глаза светят как прожектора, а пасть полна острых, как бритва, зубов такого размера, что и слона пережуют.
При виде змия я даже затосковал по летающей свинье.
Армия врага тем временем наступала по Пятой авеню. Мы постарались убрать машины с улицы, чтобы сохранить жизнь спящим внутри смертным, но это только облегчило наступление врагу. Кентавры переминались на месте, нервно подергивая хвостами. Хирон скакал вдоль их рядов, призывая не отступать, держаться и думать о шипучке. Но я видел, что они могут запани-ковать в любую минуту и пуститься в бегство.
– Я займусь змием. – Голос мой прозвучал как мышиный писк. И тогда я крикнул громче: – Я займусь змием!
Аннабет стояла рядом со мной. Она натянула пониже свой совиный шлем, но я видел, что глаза у нее покраснели.
– Ты мне поможешь? – спросил я.
– Именно этим я всегда и занимаюсь, – с несчастным видом отозвалась она. – Помогаю мо-им друзьям.
Я чувствовал себя полным кретином. Я хотел отвести ее в сторону и объяснить, что вовсе не желал, чтобы Рейчел прилетала сюда, что это была не моя идея, но времени совсем не остава-лось.
– Надень шапку-невидимку, – сказал я. – Ищи слабые места в его чешуе, а я буду его от-влекать. И будь осторожна.
Я свистнул.
– Миссис О’Лири, к ноге.
– Га-а-ав!
Моя адская гончая перепрыгнула через строй кентавров и лизнула меня в лицо. От нее по-дозрительно пахло пиццей.
Я обнажил меч, и мы бросились на чудовище.
Змий был в трех этажах над нами, он боком сползал по стене, оценивая наши силы. Стоило ему посмотреть вниз – и кентавры замирали от страха.
С севера в строй «Лошадей для вечеринок» врубилась армия врага, и наши ряды дрогнули. Змий метнулся и в один присест проглотил трех калифорнийских кентавров, а я еще и подойти к нему не успел.
Миссис О’Лири прыгнула – убийственная черная тень, зубастая и когтистая. Обычно пры-гающая адская гончая наводит ужас, но рядом со змием Миссис О’Лири была все равно что дет-ский пупсик.
Ее когти без всякого вреда для змия скользнули по его чешуе. Гончая вцепилась в глотку монстра, но от ее зубов даже вмятин на шее змия не осталось. Однако ее веса оказалось доста-точно, чтобы змий свалился со стены здания – он неловко крутанулся и упал на тротуар, – адская гончая и гигантское чудовище принялись извиваться и биться, стараясь достать друг друга. Змий пытался укусить Миссис О’Лири, но она была слишком близко к его пасти. Ящер повсюду разбрызгивал яд, от которого несколько кентавров и немало монстров растворились в прах, но Миссис О’Лири моталась вместе с головой чудовища, царапая и кусая его.
– Йа-а-а!
Я вонзил Анаклузмос глубоко в левый глаз монстра.
Его прожектор погас. Змий зашипел и отступил, готовясь атаковать, но я откатился в сто-рону.
Этот монстр выкусил из тротуара кусок размером с плавательный бассейн и повернулся ко мне оставшимся глазом, а я устремил взгляд на его зуб, чтобы он не обездвижил меня. Миссис О’Лири делала все, что в ее силах, чтобы отвлечь змия. Она прыгала на его голове, царапалась и рычала, как взбесившийся черный парик.
В остальной части сражение складывалось не в нашу пользу. Кентавры запаниковали и стали отступать под напором великанов и демонов. В гуще сражения время от времени появля-лась оранжевая лагерная футболка, но быстро исчезала. В воздухе свистели стрелы. Греческий огонь взрывался в рядах обеих армий, но фронт смещался по улице в направлении к входу в Эм-пайр-стейт-билдинг. Мы проигрывали сражение.
Внезапно на спине змия материализовалась Аннабет. Ее бейсболка-невидимка съехала на-бок, когда она вонзила свой бронзовый нож в зазор между чешуями чудовища.
Змий зарычал, свернулся кольцом и сбросил Аннабет со спины. Я подбежал к ней в тот момент, когда она свалилась на землю, и потащил прочь от змия, который ударом хвоста сшиб фонарный столб, и тот упал туда, где только что была Аннабет.
– Спасибо, – сказала она.
– Я тебе говорил – осторожнее!
– Да, говорил… Пригнись!
Пришла ее очередь спасать меня. Аннабет толкнула меня – и зубы змия щелкнули над моей головой. Миссис О’Лири бросилась прямо на шипастую морду, отвлекая его, и нам удалось от-скочить в сторону. Тем временем наши союзники отступили к дверям Эмпайр-стейт-билдинга. Вражеская армия целиком была здесь – обложила нас со всех сторон.
Выбора у нас не осталось. Помощи ждать было неоткуда. Нам с Аннабет пришлось отсту-пить, иначе мы оказались бы отрезанными от Олимпа.
Потом я услышал какой-то гром, доносящийся с юга. Такие звуки не часто раздаются в Нью-Йорке, но я сразу же его узнал: это приближалась колесница.
– Арес! – раздался громкий девчоночий голос.
И в бой ворвалась дюжина боевых колесниц! На каждой реяло красное знамя с головой ди-кого кабана. В каждую были впряжены кони-скелеты с огненными гривами. В общей сложности тридцать воинов в сверкающих доспехах и с горящими ненавистью глазами одновременно опустили копья – их колесницы ощетинились, образовав стену смерти.
– Дети Ареса! – недоуменно проговорила Аннабет. – Откуда же Рейчел знала?..
Ответа у меня не было. Возглавляла атаку девчонка в знакомых красных доспехах, лицо ее было укрыто шлемом в виде кабаньей головы. Она держала в руке копье, которое искрилось электрическими разрядами. Спасать нас прибыла сама Кларисса. Половина ее колесниц атакова-ла армию монстров, а шестерку других она повела прямо на змия.
Тот отступил, и ему удалось стряхнуть с себя Миссис О’Лири. Моя бедная собачка с виз-гом ударилась о стену здания. Я бросился ей на помощь, но змий уже сосредоточился на новой для него угрозе. Хотя у него и остался всего один глаз, он все же сумел парализовать двух воз-ниц, и их колесницы врезались в ряд автомобилей. Оставшиеся четверо продолжали наступать. Монстр обнажил клыки, готовясь нанести удар, но ему в пасть посыпались дротики из небесной бронзы.
– Ш-ш-ш-ши-и-и! – завопил он, что на змеином языке, видимо, означало «ой-ой!».
– Арес, со мной! – раздался голос Клариссы, он прозвучал пронзительнее, чем обычно, но, наверное, в этом не было ничего удивительного, если учесть, с кем она сражалась.
На другой стороне улицы прибытие шести колесниц вселило надежду в кентавров. Они сгруппировались у дверей Эмпайр-стейт-билдинга, и в рядах противника тут же возникло смятение.
Тем временем колесницы Клариссы окружили дракона. Копья ломались при ударе о его чешую. Лошади-скелеты дышали огнем и ржали. Перевернулись еще две колесницы, но воины просто выпрыгнули из них, обнажили мечи и принялись за работу. Они вонзали мечи в щели между чешуями на панцире монстра, уворачивались от струй яда, словно всю жизнь учились этому… что вообще-то они и делали.
Никто не мог бы обвинить ребят Ареса в трусости. Кларисса была впереди – колола копьем морду змия, пытаясь окончательно его ослепить. Но тут победа стала опять клониться на сторону врага. Змий проглотил одного из ребят Ареса, сбил с ног другого, облил ядом третьего, который в панике отступил, видя, как плавятся на нем доспехи.
– Мы должны им помочь, – сказала Аннабет.
Она была права. Я стоял, словно окаменев. Миссис О’Лири попыталась встать на ноги, но снова взвизгнула. Из одной ее лапы шла кровь.
– Отдохни, девочка, – велел я ей. – Ты и без того сегодня немало потрудилась.
Мы с Аннабет запрыгнули на спину монстра и побежали к его голове, пытаясь отвлечь внимание змия от Клариссы.
Ее собратья метали в змия дротики, большинство из которых ломалось, но некоторые по-падали монстру в зубы. Он щелкал челюстями, и скоро его пасть превратилась в месиво с зеле-ной кровью, желтым пенистым ядом и поломанными дротиками.
– Ты сможешь! – прокричал я Клариссе. – Только ребенку Ареса суждено убить эту змею-ку!
В боевом шлеме были видны только глаза Клариссы, но я чувствовал: что-то идет не так. Ее голубые глаза светились страхом. Я никогда не видел такую Клариссу. Да и глаза у Клариссы никогда не были голубыми…
– Арес! – закричала она своим необычно пронзительным голосом, подняла копье и броси-лась на змия.
– Стой, – пробормотал я. – Подожди!
Но монстр посмотрел на нее – чуть ли не с презрением – и плюнул ядом прямо ей в лицо.
Она вскрикнула и упала.
– Кларисса! – Аннабет спрыгнула со спины монстра и побежала ее спасать, а другие ребята Ареса тем временем пытались защитить своего лидера.
Я всадил Анаклузмос между двумя чешуями монстра и тем самым отвлек его внимание на себя.
Спрыгнув с его спины, я крикнул:
– Эй ты, глупый червяк, ну-ка посмотри на меня!
В течение нескольких следующих минут я видел только одни зубы. Я отступал, уклонялся от струй яда, но противопоставить змию ничего не мог.
Краем глаза я увидел, как на Пятой авеню приземлилась новая колесница.
Потом кто-то побежал в нашу сторону. Девчоночий голос в отчаянии прокричал:
– Нет! Черт тебя забери, ну почему?!
Я выкроил мгновение, чтобы посмотреть в ту сторону, но то, что я увидел, было невероят-ным – этого просто не могло быть. Кларисса лежала на земле там, где упала. Ее доспехи дыми-лись от яда. Аннабет и ребята Ареса пытались снять с нее шлем. А рядом на коленях, с лицом, распухшим от слез, стояла девчонка в футболке Лагеря полукровок. Это была… Кларисса.
Голова у меня пошла кругом. Как же это я раньше не заметил? Девчонка в доспехах Кла-риссы была потоньше и не такая высокая. Но зачем кому-то нужно было выдавать себя за Кла-риссу?!
Я был настолько поражен, что едва не позволил змию перекусить себя пополам. Однако вовремя увернулся, и эта тварь зарылась мордой в кирпичную стену.
– Почему?! – спрашивала настоящая Кларисса, обнимая другую девчонку, пока ребята из ее домика пытались снять попорченный ядом шлем.
Из летающей колесницы выбежал Крис Родригес. Должно быть, они с Клариссой пригнали сюда эту колесницу из лагеря следом за ребятами из домика Ареса, которые пустились за другой девчонкой, думая, что это Кларисса. Но все равно тут концы с концами не сходились.
Змий выдрал башку из кирпичной стены и завыл от злости.
– Осторожно! – выкрикнул Крис.
Но змий не бросился на меня – он повернулся на звук голоса Криса и обнажил клыки при виде группки полубогов.
Настоящая Кларисса подняла глаза на змия, лицо ее пылало всепоглощающей ненавистью. Такой испепеляющий взгляд я видел до этого только раз – у ее отца Ареса, когда он сошелся со мной в поединке.
– Ты ищешь смерти? – крикнула Кларисса змию. – Что ж, ты ее получишь!
Она подобрала свое копье, лежащее рядом с упавшей девочкой, и без щита и доспехов бро-силась на змия.
Я попытался было подойти поближе, чтобы помочь ей, но Кларисса оказалась быстрее. Она отскочила в сторону, когда монстр, попытавшись плюнуть в нее, аннигилировал кусок земли перед ее ногами. Потом она запрыгнула на голову монстра. Когда он встал на дыбы, она с такой силой вонзила свое электрическое копье во второй глаз чудовища, что древко сломалось и вся волшебная сила излилась из него наружу.
Электрические дуги побежали по всему телу монстра, отчего тот стал извиваться и кор-читься. Кларисса спрыгнула с него и откатилась в безопасное место на тротуаре, а из пасти змия повалил дым. Потом его плоть стала растворяться, и он замер – от него осталась только чешуй-чатая оболочка.
Мы все с восхищением уставились на Клариссу – я еще не видел, чтобы кто-нибудь в по-единке завалил такого монстра. Но Клариссу, казалось, это мало трогало. Она подбежала к ране-ной девочке, которая похитила ее доспехи.
Наконец Аннабет удалось стащить шлем с головы раненой. Мы все стояли вокруг – ребята из домика Ареса, Крис, Кларисса, Аннабет и я. На Пятой авеню продолжалось сражение, но в этот момент не существовало ничего, кроме нашего маленького кружка и девушки на земле.
Ее лицо, когда-то прекрасное, было сильно обожжено ядом. Я видел, что никакой нектар с амброзией тут не помогут.
«Перси, что-то должно случиться, – звенели у меня в ушах слова Рейчел. – Какой-то обман, который закончится смертью».
Теперь я понял, что она имела в виду, и теперь я знал, кто повел в бой домик Ареса.
Я посмотрел на лицо умирающей Силены Боргард.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:12 | Сообщение # 18 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава семнадцатая
Я сажусь не на свое место
– Зачем ты это придумала?!
Голова Силены лежала на коленях Клариссы. Силена попыталась сглотнуть, но губы у нее были сухие, потрескавшиеся.
– Они… не хотели слушать. Твой домик… идет только за тобой.
– И поэтому ты похитила мои доспехи? – недоуменно проговорила Кларисса. – Ты дожда-лась, когда мы с Крисом пойдем патрулировать, украла мои доспехи и выдала себя за меня. – Она гневно посмотрела на своих ребят. – И никто из вас ничего не заметил!
Обитателей домика Ареса вдруг обуял интерес к их боевым ботинкам.
– Ты их не вини, – заступилась Силена. – Они хотели… хотели верить, что я – это ты.
– Ты, глупая дочь Афродиты, – рыдая, проговорила Кларисса. – Ты осмелилась атаковать змия? Но почему?
– Это все моя вина. – По щеке Силены скатилась слеза. – Змий, смерть Чарли… угроза ла-герю…
– Прекрати! – оборвала Кларисса. – Вранье все это.
Силена разжала пальцы – на ее ладони лежал серебряный браслет с брелоком в виде косы – знаком Кроноса.
Меня словно стальная рука ухватила за сердце.
– Так значит, это ты – шпион!
Силена попыталась кивнуть.
– Еще до того… до того как я полюбила Чарли, Лука был так добр со мной. Он был такой очаровательный. Красивый. Потом уже я хотела перестать помогать ему, но он грозил все рас-сказать обо мне. Он сказал… сказал, что так я спасу много жизней. Что так пострадает меньше людей. Он обещал мне, что с Чарли ничего не случится. Он лгал мне.
Я посмотрел на Аннабет. Она была бледна как мел, у нее словно выдернули опору из-под ног, и она повисла в пустоте.
У нас за спиной бушевало сражение.
– Идите, помогите кентаврам! – бросила Кларисса своим ребятам. – Обороняйте двери. Бы-стро!
Они бросились в гущу схватки.
Силена тяжело, мучительно вздохнула.
– Простите меня.
– Ты не умрешь! – выкрикнула Кларисса.
– Чарли… – Глаза Силены были где-то далеко-далеко. – Я вижу Чарли…
Больше она ничего не сказала.
Кларисса держала ее голову и плакала. Крис положил руку ей на плечо.
Наконец Кларисса закрыла Силене глаза.
– Мы должны сражаться, – проговорила Аннабет срывающимся голосом. – Она отдала жизнь, чтобы помочь нам. Мы должны почтить ее.
– Она была героем! – Кларисса шмыгнула и отерла нос. – Героем, ясно?
Я кивнул.
– Идем, Кларисса.
Она подобрала меч одного из своих павших ребят.
– Кронос за это дорого заплатит.
Хотелось бы мне сказать, что я отогнал врага от Эмпайр-стейт-билдинга. Но на самом деле это сделала Кларисса. Она даже без доспехов и копья была сущим демоном. Кларисса погнала колесницу прямо на армию титанов, круша все на своем пути.
Ее действия так всех воодушевили, что даже впавшие в панику кентавры начали перегруп-пировываться. Охотницы подбирали стрелы из колчанов павших и залп за залпом обстреливали врага. Ребята из домика Ареса кололи и рубили врагов – это было их любимым занятием. Мон-стры отступали к 35-й улице.
Кларисса въехала на скелет змия и пропустила канат через его глазницы, потом хлестнула своих коней, и они поволокли змия за колесницей, как китайского новогоднего дракона. Она бросилась на врага, выкрикивая оскорбления, бросая им всем вызов. Я, глядя, как она скачет на своей колеснице, понял, что она в буквальном смысле светится. Вокруг нее мерцал красный ореол.
– Благословение Ареса, – проговорила Талия. – Своими глазами я этого еще никогда не видела.
В этот момент Кларисса, как и я, стала неуязвима. Враг забрасывал ее пиками и стрелами, но ей все было нипочем.
– Я – Кларисса, змиеубийца! – кричала она. – Я поубиваю вас всех! Где Кронос? Подайте мне его сюда! Или он такой трус?
– Кларисса! – заорал я. – Остановись. Отходи!
– Ну, так в чем дело, владыка титанов? – продолжала бесноваться дочь Ареса. – Покажись!
Враги помалкивали. Они медленно начали отходить за стеной прикрытия из дракониц, а Кларисса скакала кругами по Пятой авеню, бросая вызов всем и каждому на ее пути. Остов змия скрежетал по асфальту, словно тысяча ножей.
Мы тем временем занялись нашими ранеными, затащили их в холл. Враг уже давно скрыл-ся из вида, а Кларисса продолжала носиться туда-сюда по авеню вместе со своим жутким трофе-ем, бросая вызов Кроносу.
Наконец Крис сказал:
– Я присмотрю за ней. Она в конце концов устанет, и тогда я уговорю ее вернуться в зда-ние.
– А что там с лагерем? – спросил я. – Там кто-нибудь остался?
Крис покачал головой.
– Только Аргус и духи природы. Дракон Пелей по-прежнему охраняет дерево.
– Долго они не продержатся. Но я рад, что ты здесь.
– Извини, что так долго собирались, – печально проговорил Крис. – Я пытался убедить Клариссу. Я говорил ей, что нет смысла защищать лагерь, если здесь все погибнут. Если погиб-нут все наши друзья. Жаль, что понадобилась Силена, чтобы…
– Мои охотницы организуют тут защиту, – перебила его Талия. – Аннабет и Перси, вы идите на Олимп. У меня такое чувство, что вы там будете нужнее… чтобы воздвигнуть последнюю линию обороны.
Швейцар из холла исчез. Его книга лежала раскрытой на столе, а стул был пуст. Но осталь-ная часть холла была битком набита ранеными обитателями лагеря, охотницами и сатирами.
У лифта нас встретили Коннор и Тревис Стоуллы.
– Это правда? – спросил Коннор. – Насчет Силены?
Я кивнул.
– Она умерла героем.
– Я еще слышал… – Тревис неловко переступил с ноги на ногу.
– Это всё, – оборвал его я. – Конец истории.
– Ну да, – пробормотал Тревис. – Слушай, мы так думаем, у армии титанов будут трудно-сти с лифтами. Им придется подниматься по несколько штук зараз. А великаны сюда вообще не влезут.
– Это самое большое наше преимущество, – сказал я. – Есть какой-либо способ вывести лифт из строя?
– Он волшебный, – пояснил Тревис. – Обычно для этого нужен ключ-карта, но швейцар куда-то исчез. Это значит, что защитные системы выходят из строя. Теперь любой может войти в лифт и подняться наверх.
– Значит, мы должны не подпускать их к дверям. Мы запрем их в холле.
– Нам нужно подкрепление. Они всё наступают и наступают. В конечном счете они нас подавят!
– У нас нет подкрепления, – жалобно сказал брату Коннор.
Я посмотрел на Миссис О’Лири, она стояла снаружи у стеклянных дверей и обильно вымазывала их липкой собачьей слюной.
– Может быть, это не так, – проговорил я.
Выйдя на улицу, я положил руку на морду адской гончей. Хирон перевязал ей лапу, но она все еще прихрамывала. Шерсть ее была покрыта грязью, листьями, кусками пиццы и засохшей кровью монстров.
– Привет, девочка. – Я старался говорить жизнерадостным тоном. – Я знаю, что ты устала, но я хочу попросить тебя о еще одной большой услуге.
Я потянулся к ней и зашептал ей в ухо.
Как только Миссис О’Лири отправилась в путешествие по теням, я присоединился к Анна-бет. По пути к лифту мы увидели Гроувера, склонившегося над толстым раненым сатиром.
– Леней! – воскликнул я.
Выглядел старый сатир ужасно. Губы у него посинели. Из живота торчало поломанное ко-пье, а козлиные волосатые ноги от боли выкрутились под неестественным углом.
Он попытался сфокусировать на нас взгляд, но, я думаю, он нас не видел.
– Гроувер? – пробормотал он.
– Я здесь, Леней.
Гроувер глотал слезы, хотя Леней в свое время и говорил про него всякие гадости.
– Мы… мы победили?
– Гм… да, – солгал Гроувер. – Благодаря тебе, Леней. Мы прогнали врага.
– Я же тебе говорил, – пробормотал старый сатир. – Настоящий вожак. Настоящий…
И глаза его закрылись навсегда.
Гроувер всхлипнул. Он положил ладонь на лоб Ленея и произнес древнее благословение. Тело старого сатира растворилось – остался только саженец на горке свежей земли.
– Лавр, – с трепетом проговорил Гроувер. – Теперь старый козел счастлив.
Он взял саженец в руки.
– Я… посажу его на Олимпе. В саду.
– Мы как раз туда и направляемся. Идем, – сказал я.
В поднимающемся лифте тихонько играла музыка. Я вспомнил свое первое посещение Олимпа – мне тогда было двенадцать. В тот раз Аннабет и Гроувер не сопровождали меня. Я был рад, что сегодня они со мной. Меня одолевало предчувствие, что это наше последнее совместное приключение.
– Перси, – тихо обратилась ко мне Аннабет. – Ты был прав насчет Луки. – Это были ее первые слова после смерти Силены Боргард.
Она, не отрываясь, смотрела на указатель этажей – там сменялись волшебные цифры: 400,450, 500.
Мы с Гроувером переглянулись.
– Аннабет, – начал я, – мне очень жаль…
– Ты пытался мне сказать, – голос у нее дрожал, – что Лука плохой. Я тебе не верила, по-ка… пока не узнала, как он использовал Силену. Теперь я знаю. Надеюсь, ты счастлив.
– Невелико счастье.
Аннабет оперлась рукой о стенку лифта, стараясь не смотреть на меня.
Гроувер осторожно держал в руках саженец.
– Что ж… конечно, хорошо снова быть вместе. Спорить. Почти погибать. Побеждать страх. Ой, смотрите – приехали.
Раздался звоночек, дверь открылась, и мы вышли на повисшие в воздухе мостки.
Не часто Олимп производит гнетущее впечатление, но теперь именно так он и выглядел. Горели жаровни. Окна были темны. На улицах пусто. Двери забиты. Если и было где какое дви-жение, так только в парке – там оборудовали госпиталь, в котором суетились Уилл Солас и дру-гие дети Аполлона – ухаживали за ранеными. Наяды и дриады пытались с помощью природных заклинаний вылечить ожоги и травмы, нанесенные ядом.
Гроувер занялся своим саженцем, а мы с Аннабет обходили раненых, стараясь их подбод-рить. Я видел сатира со сломанной ногой, полукровку, всего забинтованного – с головы до ног, видел тело, укрытое золотым погребальным саваном домика Аполлона. Я не знал, кто там, под этим саваном, и не хотел узнавать.
У меня камень лежал на сердце, но мы старались найти подбадривающие слова.
– Да ты и глазом не успеешь моргнуть, как снова будешь в строю, сражаться с титанами! – сказал я одному из ребят.
– Ну, ты прекрасно выглядишь, – похвалила другого Аннабет.
– Леней стал лавром, – рассказывал Гроувер одному стонущему сатиру.
Я нашел Поллукса, сына Диониса, – он сидел, прислонившись спиной к дереву. У него бы-ла сломана рука – можно сказать, легко отделался.
– Я еще могу сражаться другой рукой, – пробормотал он, скрежеща зубами.
– Нет, с тебя уже хватит. Я хочу, чтобы ты остался здесь и помог ухаживать за ранеными.
– Но…
– Обещай мне, что никуда не будешь соваться, – попросил я. – Ладно? Уж окажи мне та-кую услугу.
Поллукс нахмурился.
Мы вовсе не были близкими друзьями, но я не собирался ему говорить, что это просьба его отца, – зачем ставить парня в неловкое положение. Наконец он пообещал исполнить мою прось-бу, и когда снова откинулся к стволу дерева, я увидел, что сделал он это с облегчением.
Мы втроем – Аннабет, Гроувер и я – приближались к дворцу, цели Кроноса. Как только он доберется до лифта и поднимется сюда, – а у меня не оставалось сомнений, что он так или иначе доберется, – он уничтожит тронный зал богов, их центр власти.
Бронзовые двери со скрипом открылись. Наши шаги по мраморному полу гулким эхом разносились по громадному залу, на потолке которого холодно мигали созвездия. В очаге оста-лись лишь красноватые угли. Рядом с ним сидела, дрожа и скрючившись, Гестия в образе ма-ленькой девочки в коричневом платье. В водяной сфере печально плавал Офиотавр. Он вяло замычал, увидев меня.
В слабом свете очага троны отбрасывали зловещие тени, похожие на руки, пытающиеся схватить пришельца.
У трона Зевса, глядя на звезды, стояла Рейчел Элизабет Дэр, держа в руках греческую вазу.
– Рейчел? – удивился я. – Что ты здесь делаешь с этой вазой?
Она посмотрела на меня – взгляд такой, будто еще не успела проснуться.
– Я ее нашла. Ведь это кувшин Пандоры.
Глаза ее горели ярче, чем обычно, и перед моим мысленным взором почему-то мелькнуло воспоминание о заплесневелых сэндвичах и сожженном печенье.
– Поставь этот кувшин на пол, пожалуйста, – сказал я.
– Я вижу в нем Надежду, – проговорила Рейчел, поглаживая пальцами рисунок на керами-ке. – Такую хрупкую.
– Рейчел!
Мой голос словно вернул ее к реальности – она протянула мне кувшин, и я взял его. Кера-мика была холодна как лед.
– Гроувер, – пробормотала Аннабет. – Давай пошарим во дворце – может, найдем где-нибудь греческий огонь или ловушки Гефеста.
– Но… – Аннабет толкнула его в бок локтем. – Ах да, – воскликнул он. – Обожаю ловуш-ки!
Она выволокла его из тронного зала.
Гестия сидела у огня, сгорбившись и покачиваясь из стороны в сторону.
– Идем, – сказал я Рейчел. – Познакомлю тебя кое с кем.
Мы сели рядом с богиней.
– Госпожа Гестия, – позвал я.
– Привет, Перси Джексон, – пробормотала богиня. – Холодает. Поддерживать огонь в оча-ге все труднее.
– Я знаю. Титаны уже рядом.
Гестия посмотрела на Рейчел.
– Привет, моя дорогая. Наконец-то ты пришла к нашему очагу.
– Ты ждала меня? – недоуменно заморгала Рейчел.
Гестия вытянула руки, и угли замерцали сильнее. Я увидел видения в язычках пламени: мама, Пол и я на День благодарения сидим за обедом в нашей кухне; мы с друзьями вокруг кост-ра в Лагере полукровок, поем песни и поджариваем в огне на прутиках маршмаллоу; мы с Рей-чел едем вдоль берега на «приусе» Пола.
Не знаю, видела ли Рейчел то же самое, но я почувствовал, как напряглись ее плечи. Каза-лось, что по ее телу разлилось тепло от огня.
– Чтобы занять свое место у очага, – сказала ей Гестия, – ты должна забыть о том, что тебя отвлекает. Только так сможешь ты выжить.
Рейчел кивнула.
– Да. Я понимаю.
– Погоди, – сказал я. – О чем это она говорит?
– Перси, когда я прилетела сюда… – Рейчел прерывисто вздохнула, – я думала, что делаю это ради тебя. Оказалось, это не так. Ты и я… – Она покачала головой.
– Постой. Значит, это я тебя отвлекаю? Это потому, что я «не тот герой»?
– Не знаю, смогу ли передать это словами, – сказала она. – Меня влекло к тебе, потому что… потому что ты открыл мне дверь во все это. – Рейчел обвела рукой тронный зал. – Мне нужно было понять, что я такое. Но мы с тобой – наши отношения не были частью этого. Наши судьбы не переплетены. Я думаю, в глубине души ты всегда знал это.
Я уставился на нее.
Может быть, когда дело касалось девчонок, я становился не очень сообразительным, но сейчас я был уверен: Рейчел дает мне от ворот поворот, что очень глупо, потому что мы с ней никогда и не были вместе.
– И что теперь? – спросил я. – «Спасибо, что привел меня на Олимп. И пока!»
Рейчел смотрела в огонь.
– Перси Джексон, – медленно проговорила Гестия. – Рейчел сказала тебе все, что могла. Ее час наступает. Но время твоего решения приближается еще быстрее. Ты готов?
Я хотел ответить, мол, нет, вовсе я не готов, даже еще не начал готовиться.
Тут я посмотрел на кувшин Пандоры и в первый раз испытал желание распечатать его. На-дежда в этот миг казалась мне такой тщетной. Многие мои друзья были убиты. Рейчел порывала со мной отношения. Аннабет на меня злилась. Родители спали где-то на улице, а армия монстров тем временем окружала здание. Олимп был на грани падения, а я видел столько жестокостей, совершенных богами: Зевс уничтожил Марию ди Анджело, Аид проклял последнего оракула, Гермес отвернулся от Луки, хотя и знал, что его сын может пойти по дурной дорожке…
«Сдавайся, – шептал мне в ухо Прометей. – Иначе твой дом будет уничтожен. Твой драго-ценный лагерь сгорит».
Я посмотрел на Гестию. Ее глаза светились теплом. Я вспомнил те образы, которые видел в ее очаге, – друзья и семья, все, что мне было дорого.
Я вспомнил слова Родригеса: «Нет смысла защищать лагерь, если вы погибнете. Все наши друзья здесь». Вспомнил Нико, как он говорил своему отцу Аиду: «Если падет Олимп, то и твой дворец не устоит».
Я услышал шаги – в тронный зал вернулись Гроувер и Аннабет. Увидев нас, они остановились. Вероятно, у меня на лице было странное выражение.
– Перси? – В голосе Аннабет больше не слышалось злости, только тревога. – Нам что, гм, снова уйти?
Внезапно меня словно током шибануло. Я понял, что должен делать.
– Ты ведь не наделаешь никаких глупостей? – спросил я у Рейчел. – Я хочу сказать… ведь ты говорила с Хироном.
Она вымучила на лице улыбку.
– Ты боишься, как бы я не наделала каких-то глупостей?
– Ну я хочу сказать… ты ведь никуда не денешься?
– Не знаю, – ответила она. – Это зависит от того, герой, спасешь ты мир или нет.
Я взял кувшин Пандоры. Дух Надежды едва трепыхался внутри, пытаясь согреть холодные стенки.
– Гестия, – провозгласил я, – подношу этот дар тебе.
Богиня наклонила голову.
– Я самая слабая из богов. Почему ты хочешь доверить это мне?
– Ты – последний олимпиец. И самый важный.
– Это почему же, Перси Джексон?
– Потому что Надежда умирает последней. У домашнего очага, – сказал я. – Сохрани ее для меня, и у меня больше не возникнет желания сдаться.
Богиня улыбнулась. Она взяла кувшин, и тот начал светиться. Огонь в очаге разгорелся по-ярче.
– Хороший поступок, Перси Джексон, – кивнула она. – Пусть боги благословят тебя.
– Скоро мы узнаем, сделают они это или нет. – Я посмотрел на Аннабет и Гроувера. – Идем, ребята.
Я направился к трону моего отца.
Трон Посейдона находился по правую руку от Зевса, но не шел с троном громовержца ни в какое сравнение. Вращающееся кресло с сиденьем из черной кожи, два металлических кольца сбоку для крепления удочки (или трезубца). Весьма похоже на кресло в глубоководном аппарате, с которого охотятся за акулами, марлинами или морскими монстрами.
Боги в своем естественном состоянии имеют высоту около шести метров, а потому, вытя-нув руку, я едва мог дотянуться до края сиденья.
– Помогите-ка мне, – сказал я Аннабет и Гроуверу.
– Ты что, спятил? – удивилась Аннабет.
– Не исключено.
– Перси, – предостерег Гроувер, – боги не очень любят, когда люди садятся на их трон. Не очень любят – в смысле обращают виновных в прах.
– Я должен привлечь его внимание. – Я пожал плечами. – Другого способа у меня нет.
Они недоуменно переглянулись.
– Можешь не сомневаться, – усмехнулась Аннабет, – это непременно привлечет его внима-ние.
Они переплели руки, сделав что-то вроде ступеньки, а потом подтолкнули меня на трон. Я почувствовал себя младенецем на взрослом стуле – так далеко были от пола мои ноги. Я посмот-рел на другие мрачные пустые троны и попытался представить себе, каково это заседать в Олимпийском совете – с одной стороны, огромная власть, а с другой – столько споров, осталь-ные одиннадцать богов всегда хотят настоять на своем. Тут и свихнуться недолго, если блюсти только свои интересы, в особенности если ты – Посейдон. Когда я сел на этот трон, у меня воз-никло ощущение, что весь океан покорен моей воле – бесконечные кубические мили воды, ки-пящие таинственной силой. С какой стати Посейдон должен кому-то подчиняться? Почему бы ему не стать самым главным из двенадцати?
Я потряс головой.
«Нужно сосредоточиться», – сказал я себе.
Вдруг из трона донесся глухой рокот. Волна гнева шквалом ударила мне по мозгам.
– Кто осмелился…
Голос резко оборвался. Гнев отступил, что было очень кстати, потому что даже эти два слова чуть не разодрали мой мозг на части.
«Перси. – Голос отца все еще был гневным, но теперь стал более сдержанным. – Что это ты делаешь на моем троне?»
– Извини, отец, – сказал я. – Мне нужно было привлечь твое внимание.
«Это очень опасная штука. Даже для тебя. Если бы я, прежде чем пришлепнуть нахала, не взглянул, кто тут сидит, от тебя сейчас осталась бы одна лужица морской воды».
– Извини, – повторил я. – Послушай меня. Дела тут обстоят очень худо.
Я рассказал ему, что у нас происходит, а потом сообщил о моем плане.
Посейдон долго молчал.
«Перси, то, о чем ты просишь, невозможно. Мой дворец…»
– Папа, Кронос специально выслал против тебя армию. Он хочет отделить тебя от других богов, потому что знает – твое участие может решить исход дела.
«Может, и так. Но пока он атакует мой дом…»
– Я сейчас в твоем доме, – возразил я. – На Олимпе.
Пол заходил ходуном. Волна гнева вновь прошлась по моим мозгам. Я решил, что зашел слишком далеко, но тряска постепенно стихла. Где-то на заднем плане моего канала телепатиче-ской связи я услышал звуки подводных взрывов и крики сражающихся – рев циклопов, вой во-дяных.
– Как там Тайсон – жив-здоров?
Этот вопрос, похоже, застал моего отца врасплох.
«С ним все хорошо. Я от него такого даже не ожидал. Хотя „арахисовое масло“ – странный боевой клич».
– Ты позволил ему сражаться?
«Прекрати скакать с темы на тему. Ты хоть понимаешь, о чем ты меня просишь? Мой дво-рец будет уничтожен».
– Но зато будет спасен Олимп.
«Ты представляешь, сколько времени я перестраивал этот дворец? Да на один только игро-вой зал ушло шесть сотен лет».
– Папа…
«Хорошо! Я сделаю то, о чем ты просишь. Но молись, чтобы из этого что-то получилось!»
– Я молюсь. Я ведь к тебе обращаюсь.
«О да. Хорошо сказано… Амфитрита! Наступай!»
Послышался сильный взрыв, и наша связь оборвалась. Я соскользнул с трона.
Гроувер озабоченно посмотрел на меня.
– Ты как – ничего? Ты так побледнел и… начал дымиться.
– Ничего подобного.
Тут я посмотрел на себя – из рукавов у меня шел дым, волоски на коже обгорели.
– Посиди ты там еще немного, – подтвердила Аннабет, – от тебя остались бы одни угли. Надеюсь, разговор стоил того?
– Му-у, – подал голос Офиотавр из своей водяной сферы.
– Скоро узнаем, – ответил я.
В этот момент двери тронного зала распахнулись, и вошла Талия. Лук у нее был сломан, колчан пуст.
– Вы должны спуститься туда, – устало сказала она. – Враг наступает. И во главе армии – Кронос.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:12 | Сообщение # 19 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава восемнадцатая
Мои родители переквалифицируются в спецназ
Когда мы добрались до улицы, было уже слишком поздно.
На земле лежали раненые ребята из лагеря и охотницы. Кларисса, вероятно, была побежде-на гиперборейским великаном, потому что она со своей колесницей оказалась вмороженной в ледяную глыбу. Кентавров нигде не было видно. Они либо запаниковали и пустились в бегство, либо были уничтожены.
Армия титанов окружила здание и стояла не далее чем в десяти метрах от дверей. Впереди – авангард Кроноса: Эфан Накамура, царица дракониц в зеленых доспехах и два гиперборейца. Прометея я не увидел. Этот скользкий тип, вероятно, прятался в их штабе. Но впереди стоял сам Кронос со своей косой в руке.
На его пути оставался только…
– Хирон, – дрожащим голосом позвала Аннабет.
Если Хирон нас и услышал, то не подал вида. В луке у него была стрела, нацеленная прямо в лицо Кроноса.
Как только Кронос увидел меня, его золотые глаза засверкали. Все мускулы его тела на-пряглись. Но повелитель титанов тут же снова перевел взгляд на Хирона.
– Отойди, сынок.
Услышать, как Лука называет Хирона «сынок», было странновато, но Кронос вложил столько презрения в свой голос, будто «сынок» – худшее из слов, какое он мог придумать.
– Вынужден тебя огорчить.
Хирон говорил ледяным, совершенно спокойным тоном – он так говорит, когда сильно сердится.
Я попытался шевельнуться, но ноги у меня словно налились свинцом. Аннабет, Гроувер и Талия тоже были напряжены, будто и их приморозило.
– Хирон, берегись! – крикнула Аннабет.
Царица дракониц потеряла терпение и бросилась в атаку. Стрела Хирона попала ей точно между глаз, и драконица испарилась на месте, ее пустой панцирь рухнул на землю.
Хирон потянулся за новой стрелой, но его колчан был пуст. Он бросил лук и выхватил меч. Я знал, что он не любит сражаться на мечах – не его это оружие.
Кронос хмыкнул. Он сделал шаг вперед, и лошадиная часть Хирона нервно подпрыгнула. Хвост его подергивался.
– Ты же учитель, – усмехнулся титан. – Не герой.
– Героем был Лука, – проговорил Хирон. – Хорошим героем, пока ты не сбил его с пути.
– Идиот! – Голос Кроноса сотряс город. – Ты наполнил его голову пустыми обещаниями. Ты сказал, что боги заботятся обо мне!
– Обо мне, – заметил Хирон. – Ты сказал «обо мне».
Кронос смутился, и Хирон в этот момент нанес удар. Маневр был хорош – ложный выпад, за которым последовал удар в лицо. У меня самого не получилось бы лучше. Но у Кроноса была хорошая реакция. Он обладал всеми навыками Луки, а это немало. Он отбил клинок Хирона и закричал:
– Назад!
Между титаном и кентавром промелькнул ослепляющий белый свет. Хирон отлетел к фа-саду здания с такой силой, что стена обрушилась на него.
– Нет! – закричала Аннабет.
Припадок обездвиженности кончился, и мы бросились к нашему учителю, но не нашли и его следа. Мы с Талией беспомощно раскидывали кирпичи, слыша у себя за спиной раскаты ужасного смеха армии титана.
– Ты! – Аннабет повернулась к Луке. – Подумать только, что я… что я считала…
Она выхватила нож.
– Аннабет, не делай этого.
Я попытался остановить ее, но она стряхнула мою руку со своей.
Аннабет атаковала Кроноса, и самоуверенная улыбка сошла с его лица. Возможно, какая-то часть Луки вспомнила, что когда-то ему нравилась эта девочка, что он заботился о ней, когда она была маленькой. Она всадила нож между ремней, удерживавших на нем доспехи, – точно под ключицу. Клинок должен был бы проткнуть кожу, но он только отскочил от нее. Аннабет согнулась пополам, прижимая руку к животу. Отдача, наверно, была так сильна, что вполне могла привести к вывиху ее раненого плеча.
Я успел оттащить ее назад, и удар косой рассек пустоту в том месте, где только что была Аннабет.
Она принялась колотить меня с криком: «Я тебя ненавижу!» И я не знал, к кому она обра-щает эти слова – ко мне, Луке или Кроносу. Слезы текли по ее лицу, оставляя грязные подтеки.
– Я должен сразиться с ним, – сказал я ей.
– Это и мое сражение, Перси!
Кронос рассмеялся.
– Ах, какой боевой дух. Я теперь понимаю, почему Лука хотел тебя пощадить. К сожале-нию, это будет невозможно.
Он поднял косу. Я приготовился к защите, но, прежде чем Кронос успел нанести удар, где-то в тылу армии титана разнесся собачий вой. «А-а-а-у-у-у!»
Надежда была слишком мала, но я позвал:
– Миссис О’Лири?
В рядах противника произошло испуганное движение, а потом случилась престранная штука. Они начали раздаваться в стороны, освобождая проход на улицу, словно на них давило что-то сзади.
Скоро посредине Пятой авеню образовался свободный проход. В конце квартала стояла моя громадная собака, а у нее на спине сидела маленькая фигурка в черных доспехах.
– Нико? – позвал я.
– Гав-гав!
Миссис О’Лири прыгнула в мою сторону, не обращая внимания на рычащих монстров по обе стороны от нее.
Нико двинулся вперед, и враги стали падать перед ним так, словно он излучал смерть, что он, конечно, и делал в действительности.
Он улыбнулся за лицевым щитком своего шлема-черепа.
– Получил от вас весточку. Еще не поздно присоединиться к веселью?
– Сын Аида. – Кронос сплюнул на землю. – Неужели ты настолько любишь смерть, что хо-чешь ее вкусить?
– Твою смерть – с удовольствием, – ухмыльнулся Нико.
– Я бессмертен, неужели ты не знаешь, идиот?! Я бежал из Тартара. У тебя здесь нет ника-ких дел и ни малейшего шанса остаться в живых.
Нико вытащил свой меч – метровый, зловеще острый клинок стигийской стали, черный, как ночной кошмар.
– Не согласен.
Земля задрожала. На дороге, на тротуаре, в стенах зданий появились трещины – мертвецы процарапывались в мир живых, руки скелетов хватали воздух. Их были тысячи, и когда они появились, монстры титанов занервничали и стали отступать.
– Стоять! – приказал Кронос. – Мертвецы нам не страшны.
Небеса почернели и похолодели. Тени сгустились. Резко зазвучала боевая труба, и когда мертвецы с их ружьями, мечами и копьями построились в колонны, по Пятой авеню загрохотала колесница. Она остановилась рядом с Нико. Тащили ее кони в виде живых теней, сгущенных из тьмы. Колесница была инкрустирована обсидианом и золотом, украшена сценами мучительной смерти. Вожжи держал сам Аид, владыка мертвых, у него за спиной стояли Деметра и Персефо-на.
Аид выглядел впечатляюще – в черных доспехах и плаще цвета свежей крови. На макушке его светлой головы сверкал Шлем мрака: корона, излучавшая чистый ужас. Она на моих глазах меняла форму: голова дракона… круг языков черного пламени… венец из человеческих костей. Но самое страшное было не это. Шлем проник в мой мозг и воскресил там мои худшие кошма-ры, мои самые тайные страхи. Мне захотелось уползти в норку и спрятаться, и я видел – те же чувства обуяли и вражескую армию. И только сила и авторитет Кроноса мешали им броситься наутек.
Аид холодно улыбнулся.
– Привет, отец. Ах, как молодо ты выглядишь.
– Аид, – зарычал Кронос, – я надеюсь, ты с дамами прибыл, чтобы заявить о вашей верно-сти мне.
– Должен тебя огорчить, – вздохнул Аид. – Мой сын убедил меня взять под покровительст-во тех, кого я считаю своими врагами. – Он с отвращением посмотрел на меня. – Хотя мне ох как не нравятся некоторые выскочки полубоги, я не желаю падения Олимпа. Мне будет не хватать ссор с моими братьями и сестрами. А если мы с ними в чем и сходимся, то в одном: отцом ты был ужасным!
– Это верно, – пробормотала Деметра. – Никакого уважения к сельскому хозяйству.
– Мама! – возмущенно проговорила Персефона.
Аид обнажил меч – двусторонний клинок стигийской стали, протравленной серебром.
– А теперь сразись со мной! Сегодня дом Аида да назовется спасителем Олимпа.
– У меня нет на это времени, – прорычал Кронос.
Он ударил по земле косой, и в обе стороны от места удара пошла трещина, охватившая Эмпайр-стейт-билдинг и нас. Вдоль трещины возникла энергетическая стена, которая отделила авангард армии Кроноса, моих друзей и меня от основной части двух армий.
– Что он делает? – пробормотал я.
– Закупоривает нас, – сказала Талия. – Он снимает магические барьеры вокруг Манхэттена и воздвигает их только вокруг здания и нас.
И в самом деле, за барьером заурчали двигатели автомобилей, проснулись прохожие и ус-тавились недоуменными взглядами на монстров и зомби. Не знаю, что они видели сквозь Туман, но наверняка что-то ужасное. Стали открываться двери автомобилей, и в конце квартала из «приуса» вышли моя мать и Пол Блофис.
– Нет, – пробормотал я. – Не надо…
Моя мать обладала способностью видеть сквозь Туман. По выражению ее лица я почувст-вовал: она понимает всю серьезность ситуации. Я надеялся, что ей хватит здравого смысла бро-ситься наутек. Но она перехватила мой взгляд, сказала что-то Полу, и они побежали прямо к нам.
Я не мог крикнуть – меньше всего хотел я обратить на них внимание Кроноса.
К счастью, его отвлек Аид. Он бросился на энергетическую стену, но его колесница пере-вернулась от удара об это препятствие. Он, сыпля проклятиями, встал на ноги и ударил по стене черной энергией. Стена устояла.
– В атаку! – взревел он.
Армия мертвецов бросилась на монстров титана. Пятая авеню превратилась в нечто нево-образимое. Смертные с криками бросились искать укрытие. Деметра взмахнула рукой – и целая колонна великанов превратилась в пшеничное поле. Персефона превратила копья дракониц в подсолнечники. Нико прорубался сквозь армию врага, пытаясь, насколько это было в его силах, защитить пешеходов. Мои родители бежали ко мне, огибая монстров и зомби, но я ничем им не мог помочь.
– Накамура – за мной! – приказал Кронос. – Великаны – разделайтесь с ними.
Он указал на меня и моих друзей, а потом нырнул в холл.
Несколько секунд я стоял как вкопанный. Я ожидал схватки, но Кронос будто и не заметил меня, словно ему было жаль тратить время на такую мелочь. От этого я впал в бешенство.
Первый гиперборейский великан замахнулся на меня дубинкой, но я проскочил между его ног и вонзил меч ему в спину. Он тут же превратился в груду льда. Второй великан дохнул холодом на Аннабет, которая едва стояла на ногах, но Гроувер успел оттащить ее в сторону, а за дело взялась Талия. Она ловко, как кошка, запрыгнула на спину великана и вонзила свои охотничьи ножи в синюю шею чудовища, создав таким образом самую большую в мире безголовую ледяную скульптуру.
Я заглянул за волшебную стену. Нико прорубался к моей матери и Полу, но они и сами не бездействовали. Пол подхватил меч одного из павших героев и схватился с драконицей, демон-стрируя незаурядное мастерство. Он нанес ей удар в живот – и она распалась на атомы.
– Пол? – изумился я.
Он повернулся ко мне и улыбнулся.
– Надеюсь, я сейчас убил монстра, а не кого-то другого. Студентом я играл в шекспиров-ских спектаклях! Тогда и научился немного фехтованию.
За это я полюбил его еще сильнее. В этот момент великан лестригон бросился к моей мате-ри. Она возилась в брошенной полицейской машине (может, искала там рацию) и не видела опасности.
– Мама! – закричал я.
Она развернулась, когда монстр был уже совсем рядом. Я думал, в руках у нее зонтик, но она перезарядила помповое ружье – это оказался дробовик – и выстрелила, отбросив великана назад метров на пять, прямо на меч Нико.
– Неплохо, – констатировал Пол.
– Когда ты научилась стрелять из дробовика? – крикнул я.
Мама дунула, отбрасывая волосы с лица.
– Секунды две назад! Перси, с нами все будет хорошо. Беги!
– Верно, – согласился с ней Нико. – С этой армией мы тут разберемся, а ты должен разо-браться с Кроносом.
– Давай, Рыбьи Мозги! – скомандовала Аннабет.
Я кивнул, потом посмотрел на гору кирпичей у фасада здания, и сердце у меня екнуло. Я совсем забыл про Хирона. Как такое могло случиться?
– Миссис О’Лири, – взмолился я, – пожалуйста, там, под этой грудой, Хирон. Если кто и сможет его откопать, то одна ты. Найди его! Помоги ему!
Не знаю, что там она поняла, но она прыгнула на груду обломков и принялась ее разгре-бать. Аннабет, Талия, Гроувер и я бросились к лифту.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:12 | Сообщение # 20 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава девятнадцатая
Мы громим вечный город
Мост на Олимп разрушался. Мы вышли из лифта на мостки белого мрамора, и сразу же у нас под ногами появились трещины.
– Прыгайте! – велел Гроувер. Для него это не составляло труда – ведь он отчасти был гор-ным козлом.
Он перепрыгнул на другую плитку, а наша стала опасно раскачиваться у нас под ногами.
– О боги, я так боюсь высоты! – завопила Талия, когда мы вместе прыгнули.
А вот Аннабет была совсем не в форме, чтобы еще и прыгать. Она споткнулась и крикнула:
– Перси!
Я ухватил ее за руку в тот момент, когда плита под ней превратилась в пыль. Несколько мгновений мне казалось, что мы вдвоем рухнем в пропасть. Ее ноги болтались в воздухе, рука стала выскальзывать из моей – и вот я уже держал ее за одни пальцы. Но тут Гроувер и Талия вцепились мне в ноги, и я обрел новые силы. Нет, Аннабет не упадет!
Я вытащил ее, и мы свалились на подрагивающие мостки. Я даже не отдавал себе отчета в том, что мы лежим, крепко обняв друг друга, пока Аннабет вдруг не напряглась.
– С-спасибо, – пробормотала она.
Я попытался сказать «не стоит благодарности», но у меня ничего получилось, словно каша была во рту.
– Идем дальше! – Гроувер положил руку на мое плечо.
Мы с Аннабет разжали руки, вскочили и побежали по небесному мостику, а плитки у нас под ногами продолжали крошиться и падать в никуда. Мы добежали до края горы, и тут же по-следняя из них обрушилась.
Аннабет оглянулась на лифт, который теперь оказался вне пределов нашей досягаемости – полированный ряд металлических дверей, ни к чему не прикрепленных и повисших в простран-стве, на высоте шестисот этажей над Манхэттеном.
– Похоже, мы тут застряли, – сказала она. – Навсегда.
– Бла-бла-бла! – заблеял Гроувер. – Связь между Олимпом и Америкой размывается. Если она оборвется совсем…
–…боги в этот раз не переедут в другую страну, – заключила Талия. – Это будет конец Олимпа. Окончательный.
Мы побежали по улицам. Особняки горели, статуи были сброшены с пьедесталов. Деревья в парках превратились в щепы. Создавалось такое ощущение, что кто-то прошелся по городу с гигантской косилкой.
– Коса Кроноса…
Мы бежали по петляющей тропинке к дворцу богов. По моим ощущениям эта дорога должна была быть короче. Может быть, Кронос замедлил время, а может, это страх замедлял мои движения. Вершину горы покрывали руины – все прекрасные здания и сады исчезли.
Несколько малых богов и духов природы пытались остановить Кроноса. Их останки лежа-ли вдоль дороги – разбитые доспехи, порванная одежда, поломанные мечи и копья.
Где-то впереди звучал гулкий голос Кроноса:
– До последнего кирпичика! Как я и обещал. Крушить все, чтобы не осталось камня на камне!
Внезапно взорвался дворец белого мрамора с золотым куполом. Купол взлетел вверх, словно крышка чайника, и рассыпался на куски, пролился на город дождем из миллиона оскол-ков.
– Это было святилище Артемиды, – проворчала Талия. – Он за это заплатит!
Мы пробегали под мраморной аркой с громадными статуями Зевса и Геры, когда вся гора застонала и стала раскачиваться, как лодка в шторм.
– Берегись! – крикнул Гроувер.
Арка стала рушиться. Я поднял голову и увидел, как двадцатитонная мрачная статуя Геры падает прямо на нас. Мы с Аннабет были бы расплющены в лепешку, если бы Талия не толкнула нас сзади.
– Талия! – вскрикнул Гроувер.
Когда пыль осела и гора перестала раскачиваться, мы обнаружили Талию живой, но ноги ее были придавлены статуей.
Мы отчаянно пытались сдвинуть статую с места, но для такого труда нужно было несколь-ко циклопов. Когда мы попытались вытащить Талию из-под статуи, она закричала от боли.
– Я вышла живой из всех этих сражений, – простонала она, – а меня победила эта дурацкая глыба камня!
– Это Гера! – в гневе проговорила Аннабет. – У нее на меня давно зуб. Ее статуя убила бы меня, если бы не ты!
Талия поморщилась.
– Да не стойте вы без дела. Я уж тут как-нибудь. Бегите!
Мы не хотели ее оставлять, но я слышал смех Кроноса, приближающегося ко дворцу богов. Взлетели на воздух еще несколько зданий.
– Мы вернемся, – пообещал я.
– А я вас тут подожду, – простонала Талия.
У самых ворот дворца на склоне горы возник огненный шар.
– Нужно бежать, – сказал я.
– Я полагаю, ты не имеешь в виду «спасаться бегством», – пробормотал Гроувер.
Я понесся ко дворцу. Аннабет пустилась следом.
– Вот этого-то я и боялся, – вздохнул Гроувер, и его копытца зацокали у нас за спиной.
Двери дворца имели такой размер, что сквозь них вполне мог пройти круизный лайнер, но они были сорваны с петель, как пушинки, и разбиты вдребезги. Чтобы попасть внутрь, нам при-шлось перебираться через груду камней и искореженного металла.
В середине тронного зала, широко раскинув руки, стоял Кронос и смотрел на звездный по-толок, словно изучая его. Его смех был еще громче, чем прежде, – словно шел из недр Тартара.
– Наконец-то! – взревел он. – Олимпийский совет – такой гордый и могущественный! Так чей трон мне уничтожить первым?
Сбоку от него топтался Эфан Накамура, пытаясь держаться подальше от косы своего хо-зяина. Очаг почти погас, среди пепла тлели лишь несколько угольков. Гестии нигде не было видно. Как и Рейчел. Я надеялся, что с ней ничего не случилось, но я видел сегодня столько смертей и разрушений, что даже боялся думать об этом. Офиотавр плавал в своей водяной сфере в дальнем углу зала и благоразумно помалкивал, но рассчитывать на то, что он долго будет оста-ваться незамеченным, не приходилось.
Аннабет, Гроувер и я вышли вперед – в пространство, освещенное факелами. Первым уви-дел нас Эфан.
– Мой господин, – предупредил он.
Кронос повернулся, и на его лице, лице Луки, появилась улыбка. Если не считать золотых глаз, выглядел он точно, как и четыре года назад, когда мы встретились в домике Гермеса. Аннабет издала болезненный горловой звук, будто кто-то внезапно нанес ей удар.
– Ну так что – убить тебя первым, Джексон? – спросил Кронос. – Такой выбор ты сделал – сразиться со мной и погибнуть, а не пасть передо мною ниц и признать поражение? Ты ведь зна-ешь, пророчества никогда не заканчиваются хорошо.
– Лука сражался бы мечом, – медленно произнес я. – Но у тебя, похоже, нет его умения.
Кронос ухмыльнулся. Его коса стала изменяться и наконец приобрела вид прежнего ору-жия Луки – Коварного меча с клинком, выкованным наполовину из стали, наполовину из небесной бронзы.
Рядом со мной ойкнула Аннабет, словно ей в голову пришла какая-то мысль.
– Перси, клинок! – Она обнажила свой кинжал. – «Душу героя возьмет клинок окаянный».
Я не понял, почему она именно сейчас напоминает мне эту строку из пророчества. Строка эта не очень поднимала мне настроение, но прежде чем я успел что-то ей возразить, Кронос за-нес меч.
– Стой! – крикнула Аннабет.
Кронос набросился на меня, словно ураган, но я увернулся, рубанул мечом и откатился в сторону. Ощущение было такое, будто против меня сражаются сто бойцов. Эфан попытался обойти меня, чтобы атаковать сзади, но Аннабет перехватила его. Между ними завязалась схват-ка, но я не мог приглядывать за тем, как у нее идут дела. Смутно я осознавал, что Гроувер играет на своих тростниковых свирелях. Этот звук наполнил меня теплом и мужеством, мыслями о солнце, синем небе и спокойном лужке где-то вдали от этой войны.
Кронос прижал меня к трону Гефеста – громадной механической штуковине типа тех, что делает фирма «La-Z-Boy», покрытой всякими бронзовыми и серебряными шестеренками. Кро-нос нанес удар, а мне удалось запрыгнуть на этот трон, который тут же заверещал и загудел своими тайными механизмами.
«Режим защиты, – раздался предупреждающий голос из трона. – Режим защиты».
Это не могло сулить мне ничего хорошего, и я прыгнул прямо на голову Кроноса, а трон в этот момент стрельнул во все стороны электрическими молниями. Одна из них попала Кроносу в лицо, прошла по телу и пронзила меч.
Повелитель титанов охнул и, свалившись на колени, выронил Коварный меч.
Аннабет не упустила своего шанса. Она лягнула Эфана, отталкивая его в сторону, и броси-лась к Кроносу.
– Лука, послушай меня!
Я хотел прикрикнуть на нее, сказать, что это безумие пытаться вразумить Кроноса, но вре-мени на это не оказалось. Титан взмахнул рукой – и Аннабет, отлетев назад, ударилась о трон своей матери и рухнула на пол.
– Аннабет! – заорал я.
Эфан Накамура поднялся на ноги. Теперь он стоял между мной и Аннабет. Я не мог схва-титься с ним, не повернувшись спиной к Кроносу.
В музыке Гроувера появилась более тревожная нотка. Он направился к Аннабет, но не мог двигаться быстро, наигрывая одновременно на свирели. На полу тронного зала выросла трава. Тоненькие травинки пробились между мраморными плитами.
Кронос поднялся на одно колено. Волосы у него были опалены, лицо покрыто ожогами. Он потянулся к мечу, но на сей раз тот сам не прилетел ему в руку.
– Накамура! – застонал он. – Пришло время показать, на что ты способен. Ты знаешь сла-бое место Джексона. Убей его – и ты будешь вознагражден сверх всякой меры.
Взгляд Эфана опустился мне на поясницу, и я понял: он знает. Даже если ему самому не удастся убить меня, достаточно только сказать Кроносу. Я ведь не смогу защищать себя вечно.
– Погляди вокруг себя, Эфан, – сказал я. – Наступает конец света. Ты такого вознагражде-ния хочешь? Ты и в самом деле хочешь, чтобы все было уничтожено – плохое и хорошее? Все?
Гроувер был уже почти рядом с Аннабет. Трава на полу становилась все гуще. Травинки уже достигали полуметровой длины и напоминали подстриженные усы.
– Здесь нет трона Немезиды, – пробормотал Эфан. – Нет трона моей матери.
– Верно! – Кронос попытался подняться, но колени у него подогнулись. Над его левым ухом все еще дымился клок светлых волос. – Убей их. Они заслужили страдание.
– Ты говорил, что твоя мать – богиня справедливости, – напомнил я ему. – Малые боги за-служивают лучшего, Эфан, но полное уничтожение не есть справедливость. Кронос ничего не создает. Он только уничтожает.
Эфан посмотрел на искрящийся трон Гефеста. Музыка Гроувера продолжала играть, и Эфан раскачивался в такт музыке, словно та наполняла его подспудными желаниями – увидеть прекрасный день, оказаться где-нибудь в другом месте, только не здесь. Его единственный глаз моргнул.
И тут он бросился в атаку. Но не на меня.
Кронос все еще стоял на коленях, когда Эфан обрушил свой меч на шею владыки титанов. Такой удар должен был бы мгновенно убить его, если бы клинок не разлетелся на куски. Эфана отбросило назад, он схватился за живот. Осколок меча рикошетом пробил его собственные дос-пехи.
Кронос поднялся, пошатываясь, и возвысился над своим слугой.
– Предательство! – прорычал он.
Музыка Гроувера продолжала играть, и трава росла вокруг тела Эфана. Он посмотрел на меня, его лицо исказила гримаса боли.
– Заслуживают лучшего, – выдохнул он. – Если бы у них… были троны…
Кронос топнул ногой, и пол вокруг Эфана Накамуры треснул. Сын Немезиды провалился в трещину, которая прошла по самой сердцевине горы – прямо в пустоту.
– С этим я разобрался! – Кронос подобрал свой меч. – А теперь займусь вами.
Единственная моя мысль была – отвлечь его от Аннабет. Гроувер теперь находился рядом с ней. Он прекратил играть и кормил Аннабет амброзией.
Куда бы ни шагнул Кронос, вокруг его ног обвивались травинки, но Гроувер слишком рано прекратил играть на своих свирелях. Травинки были недостаточно прочны и толсты – они только досаждали титану.
Мы сражались через очаг, из которого от ударов вылетали угли и искры. Кронос разрубил подлокотник на троне Ареса, что меня ничуть не смутило, но потом он прижал меня к трону моего отца.
– Так-так, – сказал Кронос, – из этого получится отличная растопка для моего нового оча-га!
Наши мечи сошлись в снопе искр. Он был сильнее меня, но в этот момент я чувствовал в своих руках мощь океана. Я оттолкнул Кроноса и снова нанес удар – Анаклузмос с такой силой врезался в его доспехи, что в небесной бронзе появилась канавка.
Он снова топнул ногой – и время замедлилось. Я попытался атаковать, но двигался при этом со скоростью сползающего по склону ледника. Кронос не спеша отошел назад, переводя дыхание. Он принялся рассматривать борозду в своих доспехах, а я с трудом продирался вперед, безмолвно проклиная его. Он мог не торопиться. Он мог по желанию вообще обездвижить меня. Я только надеялся, что это истощает его силы. Если бы я мог взять его измором…
– Слишком поздно, Перси Джексон, – сказал он. – Смотри!
Кронос указал на очаг – и угли раскалились. Из огня стал подниматься белый дымок, в ко-тором начали появляться образы наподобие тех, что мы видим в почте Ириды. Я увидел Нико и моих родителей на Пятой авеню, они вели безнадежное сражение в окружении врагов. На заднем плане дрался на своей черной колеснице Аид, вызывая все новых зомби из-под земли, но силы армии титана казались такими же неисчерпаемыми. Манхэттен разрушался на глазах. Смертные, теперь окончательно проснувшиеся, в ужасе разбегались. Машины виляли и сталкивались.
Потом сцена переменилась, и я увидел еще более ужасающую картину.
Столб шторма приближался к Гудзону, быстро двигаясь над побережьем Джерси. Вокруг него суетились колесницы, схватившиеся с существом в туче.
Боги атаковали. Сверкали молнии. Тучу пронзали золотые и серебряные стрелы, они ос-тавляли за собой огненный след и взрывались. Туча медленно расползалась на части, и я впервые отчетливо увидел Тифона.
Я понял, что, пока живу (жить мне, возможно, оставалось всего ничего), не смогу выкинуть из головы этот образ. Голова Тифона непрестанно вращалась. Каждое мгновение он являл собой разных монстров, каждый новый страшнее предыдущего. Если бы я заглянул ему в лицо, то наверняка сошел бы с ума, а потому я разглядывал его тело, которое производило такое же отвратительное впечатление. Он был гуманоидом, но его кожа напоминала сэндвич с мясным рулетом, пролежавшим целый год в чьем-то шкафчике. Он был крапчато-зеленым, потому что тысячи лет провел под вулканом. Руки он имел человеческие, но не с ногтями, а когтями, похожими на орлиные. Ноги покрывала чешуя, как у рептилии.
– Силы олимпийцев на исходе. – Кронос рассмеялся. – Какое жалкое зрелище!
Зевс метнул молнию из колесницы. Вспышка осветила мир. Сотрясение дошло даже до Олимпа, но когда туман рассеялся, оказалось, что Тифон продолжает стоять. Он чуть пошатнул-ся, на макушке его уродливой головы дымился кратер, но он, рыча от гнева, продолжал продви-гаться вперед.
Ноги мои начали подкашиваться. Кронос, похоже, не заметил этого. Он был целиком по-глощен видом схватки и своей окончательной победой. Если бы я смог продержаться еще не-сколько секунд и если бы мой отец сдержал слово…
Тифон вошел в Гудзон, воды которого едва достали ему до середины голени.
«Сейчас, – подумал я, обращаясь к образу в дыму. – Пожалуйста, это должно случиться сейчас».
И вдруг произошло чудо – из клубов дыма раздался трубный звук раковины. Зов океана! Зов Посейдона!
Воды Гудзона вздыбились вокруг Тифона, образовав двадцатиметровые волны. Из воды вырвалась еще одна колесница, тащили ее могучие морские кони, которые двигались в воздухе так же легко, как и в воде. Мой отец, окруженный сияющей синей аурой энергии, описал дерз-кий круг вокруг ног гиганта. Посейдон больше не был стариком. Он снова стал самим собой – загоревшим, сильным, чернобородым. Когда он замахнулся трезубцем, река отозвалась на его движение, образовав вокруг монстра воронкообразное облако.
Ошеломленный Кронос несколько мгновений не мог произнести ни звука, а потом взревел:
– Нет! Нет!
– Вперед, собратья! – Голос Посейдона прозвучал так громко, что я не был уверен, то ли я слышу его из этого окутанного дымом объема, то ли через весь город. – Бейтесь за Олимп!
Из реки устремились воины, они накатывали на волнах, оседлав громадных акул, драконов и морских коней. Это был легион циклопов, а в бой их вел…
– Тайсон! – в восторге завопил я.
Я знал, что он меня не слышит, и я в изумлении таращился на него. Он необыкновенно увеличился в размерах. В нем было не меньше десяти метров – он теперь ростом не уступал сво-им старшим двоюродным братьям, и впервые я увидел на нем полные боевые доспехи. За ним следовал Бриарей – сторукий циклоп.
Все циклопы вооружились громадными кусками черных железных цепей (таких здоровен-ных, что сгодились бы и для якоря боевого корабля) с абордажными кошками на концах. Они размахивали ими, как лассо, и понемногу опутывали Тифона, цепляясь кошками за руки и ноги великана, окружая его на волне прилива. Тифон содрогался, ревел, дергал цепи, нескольких циклопов он стащил с их скакунов, но путы были слишком сильны. Одним только своим весом целый отряд циклопов начинал наклонять Тифона к воде. Посейдон метнул трезубец, который вонзился в горло гиганта. Золотистая кровь, бессмертная сукровица, хлынула из раны, образовав водопад высотой больше небоскреба. Трезубец тут же вернулся в руку Посейдона.
Другие боги словно обрели второе дыхание. Подскочил Арес и нанес Тифону удар в нос. Артемида выстрелила монстру в глаз десятком серебряных стрел. Аполлон дал залп из лука, и набедренная повязка Тифона задымилась. Зевс продолжал забрасывать гиганта молниями, потом наконец медленно стала подниматься вода, обволакивая Тифона, словно коконом, и он начал падать под грузом цепей. Тифон ревел в агонии, метался с такой силой, что волны налетали на берег Джерси, захлестывая пятиэтажные дома, переливаясь через мост Джорджа Вашингтона. Однако Тифон погружался все глубже и глубже, потому что мой отец раскрыл для него специальный туннель в русле реки, бесконечный водный желоб, который должен был доставить его прямо в Тартар. Сначала под водой исчезла голова гиганта, образовав громадную воронку, а потом не стало видно и его самого.
– Нет! – завопил Кронос.
Он ударил по углям мечом, и видение распалось на части.
– Они идут сюда! – воскликнул я. – Ты проиграл!
– Я еще и не начинал!
Он набросился на меня с умопомрачительной скоростью. Гроувер – этот отважный глу-пенький сатир – попытался защитить меня, но Кронос отшвырнул его в сторону, как тряпичную куклу.
Я увернулся от его меча и нанес колющий удар под гарду Кроноса. Это был хороший трюк, но, к сожалению, Лука знал его. Он отразил выпад и выбил меч из моей руки, используя один из первых приемов, которым сам же меня обучал. Мой меч зазвенел по полу и исчез в образовавшейся трещине.
– Стой! – Аннабет возникла словно из ниоткуда.
Кронос развернулся лицом к ней и атаковал Коварным мечом, но Аннабет удалось отразить удар, приняв его на эфес ножа. Такой прием мог провести только очень искусный боец, безукоризненно владеющий клинком. Не спрашивайте меня, откуда у нее взялись силы, но она сблизилась с Кроносом, чтобы получить преимущество, невзирая на разницу в длине лезвий; они скрестили оружие и несколько мгновений она стояла лицом к лицу с владыкой титанов, удерживая его в неподвижности.
– Лука! – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Теперь я понимаю. Ты должен довериться мне!
Кронос взревел от гнева.
– Лука Кастеллан мертв! Его оболочка сгорит, когда я приму свою истинную форму!
Я попытался шевельнуться, но мое тело опять было заморожено. Как это Аннабет, избитая, на грани изнеможения, могла найти в себе силы, чтобы противостоять такому титану, как Кро-нос?
Кронос попытался столкнуть ее с места, высвободить свой клинок, но Аннабет удерживала его, ее руки дрожали от напряжения под напором Коварного меча, неуклонно приближавшегося к ее шее.
– Твоя мать… она видела твою судьбу, – прохрипела Аннабет.
– Служба Кроносу! – взревел титан. – Вот моя судьба!
– Нет, – гнула свое Аннабет. Глаза у нее чуть не вылезали из орбит, но я не знал – то ли от печали, то ли от боли. – Это еще не конец, Лука. Пророчество… она видела, что ты сделаешь. Это о тебе!
– Я сокрушу тебя, девчонка! – взревел Кронос.
– Нет, – сказала Аннабет. – Ты обещал. Ты даже сейчас сдерживаешь Кроноса.
– Ложь!
Кронос увеличил напор, и тут Аннабет потеряла равновесие. Свободной рукой Кронос ударил ее в лицо, и она отлетела в сторону.
Я собрал всю свою волю, и мне удалось подняться. Но на мои плечи словно опять давил груз небесного свода.
Кронос с поднятым мечом возвышался над Аннабет. Кровь сочилась из уголка ее рта. Хри-плым голосом она проговорила:
– Семья, Лука. Ты обещал.
Я с усилием сделал шаг вперед. Гроувер уже встал на ноги – он находился у трона Геры, но, похоже, каждое движение давалось ему с не меньшим трудом, чем мне. Прежде чем кто-то из нас успел приблизиться к Аннабет, Кронос вдруг пошатнулся.
Он разглядывал нож в руке Аннабет, кровь на ее лице.
– Обещал.
Потом он с трудом набрал воздуха в грудь.
– Аннабет… – Но это был голос не титана – Луки. Он пошатнулся, словно не мог контро-лировать свое тело. – У тебя кровь.
– Мой нож… – Аннабет попыталась поднять кинжал, но он выпал из ее руки, которая со-гнулась под необычным углом. Она умоляющим взглядом посмотрела на меня: – Перси, прошу тебя…
Я снова обрел способность двигаться.
Я ринулся вперед и подобрал ее нож, потом выбил Коварный меч из пальцев Луки – кли-нок упал прямо в очаг. Но Лука даже не обратил на это внимания. Он шагнул к Аннабет, но я встал между ними.
– Не прикасайся к ней!
Гнев исказил его лицо. Раздался голос Кроноса:
– Джексон…
Что это было – мое воображение или его тело действительно начало светиться, превраща-ясь в золото.
Он снова с трудом вздохнул и голосом Луки сказал:
– Он изменяется. Помогите. Он… он почти готов. Мое тело больше будет не нужно ему. Пожалуйста…
– Нет! – взревел Кронос.
Он оглянулся в поисках меча, но тот лежал в очаге, посверкивая среди углей.
Титан, пошатываясь, двинулся к нему. Я попытался остановить его, но он оттолкнул меня в сторону с такой силой, что я приземлился рядом с Аннабет у подножия трона Афины, основа-тельно приложившись о него головой.
– Нож, Перси, – пробормотала Аннабет. Она едва дышала. – Душа героя… клинок окаян-ный…
Когда сцена перед моими глазами снова обрела четкость, я увидел, как Кронос подхваты-вает свой меч. Титан тут же взревел от боли и выронил оружие. Руки его почернели и дымились. Огонь в очаге полыхал вовсю, словно коса Кроноса усиливала жар. Я увидел образ Гестии – она мелькала среди языков пламени, мрачно и неодобрительно поглядывая на Кроноса.
Лука повернулся и упал, прижимая к груди обгоревшие руки.
– Пожалуйста, Перси…
Я с трудом поднялся на ноги и подошел к нему, держа нож в руке. Я должен был убить его.
Лука, казалось, знал, о чем я думаю. Он облизнул губы.
– Ты не сможешь… не сможешь сделать это сам. Он вырвется из-под моего контроля. Он защитит себя. Только моей рукой. Я знаю, в какое место. Я могу… могу удержать его в повино-вении.
Он теперь отчетливо светился, его кожа начинала дымиться.
Я поднял нож, готовясь нанести удар, потом оглянулся на Аннабет, на Гроувера, который сидел рядом с ней, придерживая ее голову руками. И наконец я понял, что она пыталась мне объяснить.
«Ты не тот герой, – сказала мне Рейчел сегодня. – Это повлияет на то, что ты будешь де-лать».
– Пожалуйста, – простонал Лука. – Времени нет.
Если Кронос обретет свою истинную форму, остановить его будет невозможно. Тифон ря-дом с ним покажется игрушечным бычком.
У меня в голове звучала строка пророчества: «Душу героя возьмет клинок окаянный». Весь мир перевернулся вверх тормашками, и я отдал нож Луке.
– Перси? Ты что? – резанул по ушам крик Гроувера.
Спятил. Сошел с ума. Съехал с катушек. Очень даже может быть.
Но я смотрел, как Лука ухватился за рукоятку.
Я стоял перед ним безоружный.
Он расстегнул ремень на своих доспехах, обнажив кусочек кожи под левой подмышкой – место, которое было бы очень трудно поразить. С видимым усилием он ударил себя ножом.
Клинок вошел неглубоко, но Лука взвыл. Его глаза засияли, как лава. Тронный зал сотряс-ся. Аура энергии окружила Луку, становясь все ярче и ярче. Я закрыл глаза и ощутил такую мощь рядом с собой, будто ядерный взрыв опалил мою кожу, покрыв трещинами мои губы.
Потом надолго воцарилась тишина.
Когда я открыл глаза, Лука лежал, распростершись у очага. На полу вокруг него виднелся почерневший круг пепла. Коса Кроноса расплавилась и превратилась в жидкий металл, ручейки его текли между углей в очаге, который теперь разгорелся, как кузнечный горн.
Левый бок Луки заливала кровь, глаза оставались открытыми – голубые глаза, какими они были прежде. Из его груди вырывались хрипы.
– Хороший… клинок, – просипел он.
Я опустился рядом с ним на колени. Подошла, прихрамывая, Аннабет – Гроувер поддер-живал ее. В глаза обоих стояли слезы.
Лука смотрел на Аннабет.
– Ты знала. Я чуть не убил тебя, но ты знала…
– Ш-ш-ш. – Голос ее дрожал. – В конечном счете ты оказался героем. Тебе открыт путь в Элизиум.
Он слабо покачал головой.
– Я думаю… возрождение. Три попытки. Острова Избранных.
Аннабет шмыгнула носом.
– Ты всегда ставил перед собой самые трудные задачи.
Он поднял обугленную руку, и Аннабет прикоснулась к его пальцам.
– Ты… – Лука закашлялся, и на его губах появилась кровь. – Ты любила меня?
Аннабет отерла слезы.
– Было время, когда я думала… так вот, я думала…
Она посмотрела на меня, словно радуясь тому, что я все еще здесь.
Я понял, что делаю то же самое. Мир вокруг рушился, а мне было важно только то, что она жива.
– Ты был мне как брат, Лука, – тихо сказала Аннабет. – Но я не любила тебя.
Он кивнул, словно такого ответа и ожидал, потом сморщился от боли.
– Мы можем достать амброзию, – сказал Гроувер. – Мы можем…
– Гроувер… – Лука хватал ртом воздух, пытаясь дышать ровно. – Ты самый храбрый сатир, каких я только видел. Не надо. Исцеления нет… – Он зашелся кашлем.
Потом он ухватился за мой рукав, и я почувствовал жар его кожи – она словно горела.
– Эфан… Я… Все невостребованные… Не допусти… Не допусти, чтобы это случилось еще раз.
В глазах его была злость, но они смотрели умоляюще.
– Не допущу, – сказал я. – Обещаю тебе.
Лука кивнул, и его рука ослабла.
Несколько минут спустя появились боги при своих полных боевых регалиях, грохоча, они ворвались в тронный зал, полагая, что их ждет схватка.
Но они нашли только Аннабет, Гроувера и меня. Мы стояли над телом погибшего полу-кровки в слабом теплом свете очага.
– Перси, – позвал меня отец, в голосе его слышалось благоговение. – Что… что все это значит?
Я повернулся к олимпийцам.
– Нам нужен саван, – сказал я срывающимся голосом. – Саван для сына Гермеса.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:13 | Сообщение # 21 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Тело Луки забирали три парки собственной персоной.
Я сто лет не видел этих старушек – с тех пор, как они на моих глазах у придорожного фруктового ларька перерезали нить жизни. Мне тогда было двенадцать. Тогда они напугали ме-ня, напугали и теперь – три жуткие старушенции с мешочками, набитыми пряжей и спицами.
Одна из них посмотрела на меня, и, хотя не произнесла ни слова, моя жизнь в буквальном смысле промелькнула передо мной за одно мгновение. Вдруг мне стало двадцать, потом я ока-зался мужчиной средних лет и наконец – дряхлым стариком. Силы покинули меня, и я увидел собственное надгробие, разверстую могилу, опускающийся в нее гроб. И все это меньше чем за секунду.
«Дело сделано», – сказала она.
Парка подняла отрезок синей пряжи, и я сразу понял, что это та же самая пряжа, которую я видел четыре года назад, когда она перерезала ее на моих глазах. Я тогда решил, что это моя жизнь, но теперь понял, что Луки. Они тогда показывали мне жизнь, которую придется принести в жертву, чтобы все шло своим чередом.
Они подняли тело Луки, которое теперь было завернуто в бело-зеленый саван, и понесли его из тронного зала.
– Постойте, – сказал Гермес.
Бог глашатаев был одет в классический белый древнегреческий гиматий, сандалии и шлем. Крылышки шлема Гермеса трепыхались, когда бог двигался. Вокруг его жезла, шепча: «Бедный, бедный Лука», вились змеи Джордж и Марта.
Я подумал о Мей Кастеллан – вот сидит она в одиночестве у себя на кухне, готовит пече-нье и делает сэндвичи для сына, который никогда не вернется.
Гермес откинул саван с лица Луки и поцеловал его в лоб, потом пробормотал какие-то слова на древнегреческом – последнее благословение.
– Прощай, – прошептал он, кивнул и разрешил паркам унести тело сына.
Когда они ушли, я вспомнил о великом пророчестве. Теперь эти слова обрели для меня смысл. «Душу героя заберет клинок окаянный». Героем был Лука. Окаянным клинком – нож, который Лука давным-давно подарил Аннабет, окаянный – потому что Лука нарушил обещание и предал друзей. «Ждет его конец, когда он сделает выбор». Мой выбор – отдать ему нож и по-верить, как верила Аннабет, что он все еще способен встать на верную стезю. «Спасая Олимп или обрекая на гибель». Принеся себя в жертву, он спас Олимп. Рейчел была права. В конечном счете героем оказался не я, а Лука.
Понял я и кое-что еще: когда Лука погружался в реку Стикс, он должен был сосредото-читься на чем-то важном, что связывало бы его со смертной жизнью. Иначе бы он растворился в смертоносных водах. Я в подобной ситуации представил себе Аннабет, и, наверное, он тоже ду-мал в этот момент о ней, вызвав в памяти ту сцену, что показывала мне Гестия, – те старые, доб-рые деньки с Талией и Аннабет, когда он обещал, что они будут одной семьей. Ранив Аннабет в схватке, он был потрясен настолько, что вспомнил свое обещание. И это позволило его смертно-му сознанию возобладать над Кроносом, одержать над ним победу. Его слабое место – его ахил-лесова пята – спасло всех нас.
У стоявшей рядом со мной Аннабет подогнулись колени, я подхватил ее, но она закричала от боли, и я понял, что потянул ее за сломанную руку.
– О боги! Аннабет, извини, пожалуйста!
– Ничего, – ответила она и, потеряв сознание, свалилась мне на руки.
– Ей нужна помощь! – закричал я.
– Нет проблем. – Вперед вышел Аполлон. Его доспехи сверкали так ярко, что на них не-возможно было смотреть. Да еще подобранные в тон противосолнечные очки и идеальная улыб-ка – он выглядел прямо как фотомодель для демонстрации боевого снаряжения. – Бог-врачеватель к вашим услугам!
Он сделал пассы над лицом Аннабет и произнес заклинание. Тут же синяки и царапины поблекли. Порезы и шрамы исчезли. Рука расслабилась, и Аннабет глубоко вздохнула во сне.
Аполлон ухмыльнулся.
– Через несколько минут она будет в полном порядке. А этого времени мне вполне хватит, чтобы сочинить стихи о нашей победе: «Аполлон и его друзья спасают Олимп». Здорово, да?
– Спасибо, Аполлон, – сказал я. – Я… гм… не возражаю.
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Я вспомнил об обещании, данном маме. Зевс даже глазом не моргнул, когда я обратился к нему с этой странной просьбой. Он щелкнул пальцами и сообщил мне, что верхушка Эмпайр-стейт-билдинга теперь освещена синим светом. Большинство смертных будут недоуменно спрашивать, что это значит, но моя мама поймет: я остался в живых. Олимп спасен.
Боги занялись ремонтом своих тронов, и работа эта, коли за нее взялись двенадцать су-ществ, наделенных сверхспособностями, была завершена на удивление быстро. Мы с Гроувером позаботились о раненых, а когда небесный мост был восстановлен, обнялись с нашими выжив-шими друзьями. Циклопы вытащили Талию из-под рухнувшей статуи. Она пришла на костылях, но в остальном была в порядке. Коннор и Тревис Стоуллы отделались небольшими ушибами. Они мне поклялись, что даже не особо мародерствовали в городе. От них же я узнал, что мои родители живы-здоровы, хотя на гору Олимп их не допустили. Миссис О’Лири откопала из-под завала Хирона и понеслась с ним в лагерь. Стоуллы немного волновались за старого кентавра, но он хотя бы остался жив. Кати Гарднер сообщила, что она видела, как в конце сражения из Эмпайр-стейт-билдинга выбежала Рейчел Элизабет Дэр. Рейчел была целехонька, но никто не знал, куда она делась, что давало мне повод для беспокойства.
Нико ди Анджело встретили на Олимпе как героя. Следом за ним шествовал его отец, хотя Аиду вообще-то разрешается посещать Олимп только в зимнее солнцестояние. Повелитель мертвых растерянно поглядывал на своих родственников, когда те дружески похлопывали его по спине. Вряд ли когда-либо прежде они встречали его с таким энтузиазмом.
Появилась Кларисса. Она все еще дрожала, поскольку провела немало времени в ледяной глыбе. Арес встретил ее криком:
– Вот она, моя девочка!
Бог войны взъерошил ей волосы и похлопал по спине, сказав, что лучшего воина, чем Кла-рисса, он в жизни не видел.
– Как ты этого змия отделала! Кто еще способен на такое?
Чувства переполняли Клариссу, она только кивала и помаргивала, словно боялась, как бы Арес не поколотил ее. Но в конечном итоге и она начала улыбаться.
Мимо меня прошли Гефест и Гера. Гефест, хоть и не испытал особого удовольствия от то-го, что я запрыгивал на его трон, сказал мне, что «по большому счету я неплохо поработал».
Гера пренебрежительно фыркнула.
– Пожалуй, пока что я не буду уничтожать тебя и эту девчонку.
– Аннабет спасла Олимп, – напомнил я ей. – Она убедила Луку остановить Кроноса.
– Гм. – Гера в раздражении поспешила прочь, но я понял, что, по крайней мере, в ближай-шее время нашим жизням ничто не угрожает.
Голова Диониса все еще была забинтована. Он смерил меня взглядом с головы до ног и сказал:
– Что ж, Перси Джексон, я знаю, Поллукс остался жив, значит, ты кое-что все же можешь. Но все это благодаря моему воспитанию, я полагаю.
– Гм, да, сэр.
– И в награду за мою храбрость Зевс сократил мой испытательный срок в этом несчастном лагере в два раза. Теперь мне осталось только пятьдесят лет вместо прежних ста.
– Пятьдесят лет? – Я попытался представить, что мне придется уживаться с Дионисом до самой моей старости, если я только доживу до нее.
– Не слишком радуйся, Джексон, – сказал он, и тут я понял, что он правильно называет мою фамилию. – Я по-прежнему собираюсь превращать твою жизнь в кошмар.
– Естественно.
Я не смог удержаться от улыбки.
– Ну, значит, мы понимаем друг друга.
Дионис отвернулся и принялся ремонтировать свой трон из виноградных лоз, которые те-перь были опалены огнем.
Рядом со мной стоял Гроувер, который время от времени начинал всхлипывать.
– Ах, сколько духов природы погибло, Перси. Ах, сколько!
Я обнял его за плечи и дал ему платок, чтобы он отер нос.
– Ты здорово поработал, дружище. Ничего, мы еще возродимся. Посадим новые деревья. Очистим парки. Твои друзья обретут новую жизнь в лучшем мире.
Гроувер удрученно шмыгнул носом.
– Да… наверно. Но их и прежде было трудно объединить. А я все еще изгнанник. Никто не хочет слушать меня, когда я говорю о Пане. Будут ли они когда-нибудь снова верить мне? Ведь я привел их на бойню.
– Они будут тебя слушать. Потому что ты переживаешь за них. Ты больше любого другого переживаешь за живую природу.
– Спасибо, Перси. – Он попытался улыбнуться. – Я надеюсь… надеюсь, тебе известно, что я горжусь дружбой с тобой.
Я потрепал его по руке.
– В одном Лука был прав, дружище. Ты самый храбрый из всех моих знакомых сатиров.
Гроувер покраснел, но прежде чем он успел что-нибудь ответить, раздался трубный звук морской раковины. В тронный зал вошла армия Посейдона.
– Перси! – воскликнул Тайсон.
Он бросился ко мне, раскинув руки. К счастью, он ужался до нормального размера, а пото-му после его объятий я чувствовал себя всего лишь так, словно по мне проехался только трактор, а не вся ферма.
– Ты жив! – воскликнул Тайсон.
– Да, – не стал возражать я. – Здорово, правда?
Мой брат хлопнул в ладоши и счастливо рассмеялся.
– И я тоже жив. Ура! Как мы Тифона-то цепями обмотали. Вот классно было!
За его спиной смеялись, кивали и били друг другу в ладони пятьдесят облаченных в доспе-хи циклопов.
– Нас вел в бой Тайсон, – прорычал один. – Он такой храбрец!
– Самый храбрый из всех циклопов! – трубно возгласил другой.
– Ерунда… – Тайсон зарделся.
– Я тебя видел! – воскликнул я. – Ну ты и показал класс!
Я боялся, как бы бедняга Гроувер не отбросил копыта со страху – он ведь до смерти боится циклопов. Но он собрался и сказал:
– Да… Гм. Ура Тайсону!
– Ура-ура-ура! – взревели циклопы.
– Пожалуйста, не ешьте меня, – тихонько пробормотал Гроувер, но, думаю, никто, кроме меня, его не услышал.
Снова раздался трубный глас раковины. Циклопы расступились, и в тронный зал вошел в боевом облачении мой отец, в руке его сверкал трезубец.
– Тайсон! – закричал он. – Молодец, сынок! И Перси… – Его лицо посуровело. Он погро-зил мне пальцем, и я на секунду даже испугался, как бы он меня не укокошил. – Я даже прощаю тебе то, что ты сидел на моем троне. Ты спас Олимп!
Он обнял меня. Я, немного смущаясь, понял, что вообще-то никогда не обнимал отца. Он был теплый, как обычный человек, и пахло от него соленым берегом и свежим морским возду-хом.
Отстранившись, он улыбнулся мне доброй улыбкой. Мне было так хорошо, что, призна-юсь, я даже немного прослезился. Наверно, до этого момента я просто не позволял себе осознать, как страшно мне было в последние несколько дней.
– Папа…
– Ш-ш-ш, – сказал он. – Героям тоже бывает свойствен страх. А ты, Перси, вознесся над всеми героями. Даже над Гераклом…
– Посейдон! – раздался громовой голос.
Зевс уселся на свой трон. Он свирепо смотрел на моего отца, пока другие боги рассажива-лись на троны. Даже Аид присутствовал – расположился на простом каменном стуле для гостей рядом с очагом. Нико, скрестив ноги, сидел на полу подле отца.
– Так что, Посейдон? – ворчливо сказал он. – Или ты слишком горд, чтобы заседать с нами в совете, брат мой?
Я думал, Посейдон сейчас на стенку полезет, но он только посмотрел на меня и подмигнул.
– Для меня это большая честь, владыка Зевс.
Наверно, чудеса все же случаются. Посейдон подошел к своему рыболовному трону, и за-седание Олимпийского совета началось.
Пока говорил Зевс (длинная речь о храбрости богов, бла-бла-бла), в зал вошла Аннабет и встала рядом со мной. Она неплохо выглядела, если учесть, что несколько минут назад потеряла сознание.
– Много я пропустила? – прошептала она.
– Пока что никто нас убивать не собирается, – прошептал я в ответ.
– Сегодня это в первый раз.
Я прыснул со смеху, но Гроувер толкнул меня локтем в бок, потому что Гера злобно по-глядывала на нас.
– Что касается моих братьев, – сказал Зевс, – то мы благодарны… – он откашлялся, словно эти слова с трудом давались ему, –…кхе-кхе, благодарны за помощь Аиду.
Владыка мертвых кивнул. На лице у него было самодовольное выражение, но я думаю, он заслужил эту похвалу. Он потрепал Нико по плечу, и тот посмотрел на него таким счастливым взглядом, какого я у него никогда не видел.
– И конечно, – продолжал Зевс, правда, глядя на его лицо, можно было подумать, что шта-ны у него дымятся, – мы должны… гм… поблагодарить Посейдона.
– Извини, брат, – сказал Посейдон. – Не расслышал.
– Мы должны поблагодарить Посейдона, – проворчал Зевс. – Без чьей помощи… было бы трудно…
– Трудно? – с невинным видом переспросил Посейдон.
– Невозможно, – выдавил Зевс. – Невозможно победить Тифона.
Боги согласно зашептались и одобрительно застучали о пол своим оружием.
– Таким образом, нам остается только поблагодарить наших юных героев-полубогов, кото-рые так упорно защищали Олимп… хотя на моем троне и осталось несколько вмятин.
Первой он вызвал вперед Талию, потому что она была его дочерью, и пообещал ей помощь в пополнении рядов охотниц.
Артемида улыбнулась ей.
– Ты хорошо сражалась, мой полководец. Я горжусь тобой, и все те охотницы, что погибли на моей службе, никогда не будут забыты. Они наверняка попадут в Элизиум.
Она демонстративно уставилась на Аида.
Повелитель мертвых пожал плечами.
– Наверно.
Артемида не сводила с него требовательного взгляда.
– Ну, ладно, – пробормотал Аид. – Я ускорю процесс их прохождения по инстанциям.
Талия засветилась от гордости.
– Спасибо, моя госпожа. – Она поклонилась богам, даже Аиду, а потом похромала к Арте-миде.
– Тайсон, сын Посейдона! – вызвал Зевс.
Тайсон заметно нервничал, но вышел на середину зала, и Зевс, увидев его, хмыкнул.
– Этот, похоже, не дурак поесть, – пробормотал Зевс. – Тайсон, за твою храбрость в бою и за то, что ты вел циклопов, ты назначаешься генералом олимпийских армий. С этой поры, если у богов возникнет такая нужда, ты будешь вести в бой своих братьев. И у тебя будет новое… гм… какое оружие ты предпочитаешь? Меч? Топор?
– Дубинку! – сказал Тайсон, показывая свою, сломанную.
– Хорошо, – кивнул Зевс. – Мы подарим тебе новую дубинку. Лучшую из тех, что есть в мире.
– Ур-р-ра! – воскликнул Тайсон, а когда он вернулся к циклопам, они одобрительно завор-чали и принялись дружески хлопать его по спине.
– Гроувер Ундервуд, сатир! – выкликнул бог вина.
Гроувер неуверенно вышел вперед.
– Да прекрати ты жевать свою рубашку, – укоризненно сказал ему Дионис. – Я же не соби-раюсь тебя убивать. За твою отвагу и готовность жертвовать собой и все такое и поскольку у нас, как это ни прискорбно, появилась вакансия, боги решили, что ты подходящая кандидатура в Совет козлоногих старейшин.
Гроувер рухнул на пол без сознания.
– Прекрасно, – вздохнул Дионис, а несколько наяд бросились поднимать Гроувера. – Когда он придет в себя, пусть кто-нибудь скажет ему, что он больше не изгнанник, а все сатиры, наяды и другие духи природы с этого момента будут относиться к нему как к владыке чащи со всеми правами, привилегиями, почестями и прочая, и прочая, и прочая. А теперь поскорее утащите его, пока он не пришел в себя и не начал рассыпаться в благодарностях.
– Еды-ы-ы-ы-ы! – застонал Гроувер, когда духи природы потащили его прочь.
Я посмотрел на него и понял, что все плохое для него позади. Он проснется владыкой ча-щи, окруженный заботой прекрасных наяд. Да, жизнь могла сложиться гораздо хуже.
– Моя родная дочь, Аннабет Чейз, – объявила Афина.
Аннабет сжала мой локоть, потом вышла вперед и встала на колени у ног матери.
Афина улыбнулась.
– Ты, дочь моя, превзошла все ожидания. Для защиты этого города, нашего символа вла-сти, ты использовала все свои возможности – смекалку, силу и мужество. Мы не обошли своим вниманием, что Олимп… мягко говоря, поврежден. Владыка титанов нанес городу немалый урон, который должен быть ликвидирован. Мы, конечно, могли бы перестроить его с помощью магии, сделать его таким, каким он был. Но боги полагают, что город может быть более совер-шенным. Мы можем воспользоваться этой возможностью. И ты, моя дочь, должна стать архи-тектором нового города.
Аннабет недоуменно смотрела на нее.
– Моя… моя госпожа?
Афина улыбнулась уголками губ.
– Ведь ты же архитектор, разве нет? Ты изучала методы самого Дедала. Я не знаю никого другого, кто мог бы перестроить Олимп на будущие времена.
– Ты хочешь сказать… что я могу делать то, что мне нравится?
– То, чего хочет твое сердце, – сказала богиня. – Создай нам город, который простоит века.
– Если только в нем будет достаточно моих статуй, – добавил Аполлон.
– И моих, – согласилась Афродита.
– Эй, и про меня не забудьте! – сказал Арес. – Большие статуи с громадными острыми ме-чами и…
– Хватит! – оборвала его Афина. – Она уже все поняла. Встань, дочь моя, официальный ар-хитектор Олимпа.
Аннабет поднялась и в недоумении направилась назад, ко мне.
– Ну, будет тебе где размахнуться, – сказал я, ухмыляясь.
На сей раз она не нашлась, что ответить.
– Мне… мне придется сразу начать проектирование. Нужны будут ватман… карандаши…
– Перси Джексон! – выкрикнул Посейдон мое имя, и оно эхом разнеслось по тронному за-лу.
Все разговоры смолкли. В комнате воцарилась тишина – только потрескивали поленья в очаге. Все глаза уставились на меня – богов, полубогов, циклопов, духов. Я вышел на середину зала. Гестия одобрительно мне улыбнулась. Теперь она снова превратилась в девочку и, каза-лось, была счастлива и довольна снова сидеть у огня. Ее улыбка воодушевила меня.
Сначала я поклонился Зевсу. Потом я встал на колени у ног моего отца.
– Поднимись, сын мой, – велел Посейдон.
Я встал, чувствуя себя неловко.
– Великий герой должен быть вознагражден, – объявил Посейдон. – Здесь есть кто-нибудь, кто станет отрицать заслуги моего сына?
Я ждал, что сейчас кто-нибудь выступит против. Боги всегда с чем-нибудь не соглашаются, и многие из них, в общем-то, не любили меня, но я не услышал ни одного возражения.
– Совет не возражает, – сказал Зевс. – Перси Джексон, боги поднесут тебе любой дар, ка-кой ты пожелаешь.
– Любой? – Я задумался.
Зевс мрачно кивнул.
– Я знаю, что ты попросишь. Самый большой из всех даров. Да, если ты захочешь, он будет твоим. Боги не осчастливливали этим даром ни одного смертного уже много веков, но если ты этого пожелаешь, Перси Джексон, то ты станешь богом. Бессмертным. Неумирающим. Ты будешь вечным полководцем своего отца.
Я уставился на него во все глаза.
– Я… богом?
Зевс возвел очи к небу.
– Ты явно будешь самым тупым богом. Но ответ – «да»! С согласия всего совета я могу сделать тебя бессмертным. И тогда мне придется вечно терпеть тебя.
– Гм, – промычал Арес, – это означает, что я сколько угодно смогу размазывать его по стенке, а он будет восстанавливаться, чтобы я снова и снова имел такую возможность? Мне нра-вится эта идея.
– Я ее тоже одобряю, – сказала Афина, хотя и смотрела при этом на Аннабет.
Я оглянулся. Аннабет глядела мимо меня. Лицо у нее побледнело. Память вернула меня на два года назад, когда я думал, что она попросит Артемиду принять ее в ряды охотниц. Я тогда был на грани паники, считал, что потеряю ее. Теперь, казалось, с ней происходит то же самое.
Я вспомнил о трех парках, о том, как вся моя жизнь в один миг пронеслась перед моими глазами. Я мог избежать всего этого. Ни тебе старения, ни смерти, ни тела в могиле. Я мог бы навечно остаться тинейджером, вечно на пике формы, мощным и бессмертным слугой моего от-ца. Я мог обрести силу и вечную жизнь.
Кто бы отказался от такого предложения?
Я снова посмотрел на Аннабет. Я подумал о моих друзьях из лагеря – Чарльзе Бекендорфе, Майкле Ю, Силене Боргард, о многих других, которые теперь уже были мертвы. Подумал я и об Эфане Накамуре и о Луке.
И я понял, что нужно делать!
– Нет, – сказал я.
Совет погрузился в молчание. Боги хмуро поглядывали друг на друга, словно ослышались.
– Нет? – переспросил Зевс. – Ты отвергаешь наш щедрый дар?
В его голосе слышалась опасная дрожь, словно в преддверии грома.
– Я благодарю вас за великую честь и все такое, – сказал я. – Поймите меня правильно. Просто… У меня впереди большая жизнь. Я бы не хотел пресекать ее в самом начале.
Боги грозно смотрели на меня, но Аннабет закрыла рот ладонями. Глаза ее сияли. И это взбодрило меня.
– Но я хочу получить от вас другой дар, – продолжил я. – Обещаете исполнить мое жела-ние?
Зевс задумался.
– Если это в нашей власти.
– В вашей. И это даже не составит для вас труда. Но мне нужно, чтобы вы поклялись рекой Стикс.
– Что? – воскликнул Дионис. – Ты нам не доверяешь?
– Кто-то как-то раз сказал мне, – тут я взглянул на Аида, – что клятва всегда должна быть торжественной.
– Было дело, – Аид пожал плечами.
– Ладно! – прорычал Зевс. – Именем совета мы клянемся рекой Стикс исполнить твое ра-зумное желание, если это в наших силах.
Остальные боги согласно закивали. Прогремел гром, сотрясая тронный зал. Договор был заключен.
– Я хочу, чтобы вы с этого момента должным образом признавали детей богов, – объявил я. – Всех детей… всех богов.
Олимпийцы неловко заерзали на своих тронах.
– Перси, чего конкретно ты хочешь? – спросил мой отец.
– Кронос никогда не смог бы восстать, если бы столько полубогов не чувствовали себя за-брошенными, оставленными своими родителями, – сказал я. – Они злились, лелеяли месть, чув-ствовали себя нелюбимыми. И у них были на это все основания.
– Ты осмеливаешься обвинять… – Царские ноздри Зевса раздулись.
– Чтобы больше не было ничьих детей, – настаивал я. – Я хочу, чтобы вы признавали своих детей – всех своих детей-полубогов, – когда им будет исполняться тринадцать. Они не будут тогда предоставлены самим себе в этом мире, наполненном монстрами. Я хочу, чтобы вы признавали их и доставляли в лагерь, чтобы они могли учиться и выжить.
– Погоди-ка, – вмешался Аполлон, но меня уже понесло, я чувствовал, что настал мой час.
– И малые боги… Немезида, Геката, Морфей, Янус, Геба – все они заслуживают общего прощения, а их дети – места в Лагере полукровок. Об их детях нельзя забывать. Калипсо и дру-гие мирные титаниды тоже должны быть прощены. И Аид…
– Ты что, называешь меня малым богом? – взревел Аид.
– Нет-нет, мой владыка, – поспешил исправиться я. – Но ты не должен забывать о своих детях. Пусть у них будет свой домик в лагере. Нико доказал, что у него есть на это право. Ни один невостребованный полубог не должен больше отправляться в битком набитый домик Гер-меса, где они тщетно пытаются понять, кто же их родители. У них будут собственные домики – для всех богов. И чтобы не было больше никаких пактов Большой Тройки. Все равно от него не было никакого прока. Вы должны оставить попытки избавиться от сильных полубогов. Мы бу-дем принимать их и воспитывать. Всем детям богов открыты двери в лагерь, и все они будут пользоваться уважением. Таково мое желание.
– Только и всего? – фыркнул Зевс.
– Перси, – покачал головой Посейдон, – ты просишь слишком многого. Ты слишком много себе позволяешь.
– Вы мне только что дали обещание, – напомнил я. – Все вы.
Я чувствовал на себе ледяные взгляды богов. Как это ни странно, первой заговорила Афи-на.
– Мальчик прав. Мы поступали неблагоразумно, забывая о своих детях. Война показала, что это было нашей стратегической ошибкой и чуть не стало причиной нашего поражения. Пер-си Джексон, у меня были сомнения на твой счет, но, возможно, – она бросила взгляд на Аннабет, а потом продолжила говорить, но так, будто с каждым произнесенным словом пережевывала лимон, – возможно, я ошибалась. Я голосую за принятие плана Перси Джексона.
– Ну и ну, – сказал Зевс. – Чтобы какой-то мальчишка говорил мне, что я должен делать. Но я полагаю…
– Мы все «за», – сказал Гермес.
Все боги подняли руки.
– Спасибо. – Я поклонился.
Я повернулся, собираясь уходить, но тут раздался голос Посейдона:
– Почетный караул!
И тут же циклопы построились в две колонны от тронов до дверей, образуя для меня про-ход. Они вытянулись по стойке «смирно».
– Слава тебе, Перси Джексон, – прокричал Тайсон, – герой Олимпа… и мой большой брат.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:13 | Сообщение # 22 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава двадцать первая
Пиратское похищение Пирата
Мы с Аннабет шли рука об руку, когда я вдруг заметил в уголке двора Гермеса. Он в брыз-гах фонтана рассматривал послание, пришедшее почтой Ириды.
Я скосил глаза на Аннабет.
– Подожди меня у лифта.
– Ты уверен? – спросила она. Потом, посмотрев на мое лицо, сказала: – Да, вижу, уверен.
Гермес, казалось, не заметил моего приближения. Изображения в струях фонтана сменя-лись так быстро, что я толком не успевал их разглядеть. Мелькали новостные сводки из мира смертных, сцены разрушений, произведенных Тифоном, руины, оставшиеся на Манхэттене по-сле нашего сражения, президент, дающий пресс-конференцию, мэр Нью-Йорка, армейские авто-мобили на улицах Америки.
– Поразительно, – пробормотал Гермес. Он повернулся ко мне. – Три тысячи лет прошло, а мне так и не удалось свыкнуться с силой Тумана… и невежеством смертных.
– Да?.. Ну спасибо.
– Нет-нет, я не тебя имел в виду. Хотя, пожалуй, мне и следует удивиться, что ты отверг бессмертие.
– Это был правильный выбор.
Гермес с интересом посмотрел на меня, а потом снова вернулся к посланию.
– Ты только посмотри на них. Они уже решили, что Тифон был катастрофическим штор-мом. Кто бы возражал! Они пока не сообразили, каким образом все статуи в Нижнем Манхэттене исчезли со своих пьедесталов и оказались разбитыми в мелкие дребезги. Они все время показывают фотографию, на которой изваяние Сьюзен Энтони душит статую Фредерика Дугласа. Но я полагаю, они придумают какое-нибудь логическое объяснение и этому.
– Город сильно разрушен?
– Как это ни странно – не очень. Смертные, конечно, в ужасе. Но это же Нью-Йорк. Я ни-когда не видел людей с таким запасом жизненных сил. Думаю, через неделю они вернутся к нормальному образу жизни. И конечно, не без моей помощи.
– Твоей?
– Я же бог глашатаев. Моя обязанность контролировать, что говорят смертные, и, если воз-никает необходимость, помогать им осмыслить случившееся. Я их утешу. Поверь мне, они спи-шут все это на катастрофическое землетрясение или вспышку на солнце. Что угодно – только не правда.
В голосе Гермеса слышалась горечь. Джордж и Марта обвивались вокруг его жезла, но по-малкивали, отчего я решил, что Гермес пребывает в бешенстве. Наверно, лучше мне было дер-жать язык за зубами, но я сказал:
– Я должен извиниться перед тобой.
– За что? – Гермес смерил меня подозрительным взглядом.
– Я думал, ты плохой отец, – признался я. – Я думал, ты оставил Луку, потому что знал его будущее и ничего не предпринимал, чтобы его предотвратить.
– Я и в самом деле знал его будущее, – с несчастным видом сказал Гермес.
– Но ты ведь знал больше – не только плохое, не только то, что он станет на стезю зла. Ты предвидел и то, что он совершит в конце. Ты знал: он сделает правильный выбор. Но не мог ска-зать ему об этом. Правда?
Гермес не мигая смотрел в фонтан.
– Никто не может вмешиваться в судьбу, Перси, даже бог. Если бы я предупредил его о бу-дущем или попытался влиять на его выбор, то все было бы еще хуже. Молчать, держаться по-дальше от него… Это было самое трудное из того, что доставалось на мою долю.
– Ты должен был сделать так, чтобы он сам нашел путь и сыграл свою роль в спасении Олимпа.
Гермес вздохнул.
– Не нужно мне было злиться на Аннабет, когда Лука посетил ее в Сан-Франциско. Да, я знал, что ей придется сыграть важную роль в его судьбе. Я предвидел все это. Я думал, может, ей удастся сделать то, что не по силам мне, может, она спасет его. Когда она отказалась идти с ним, я едва сдерживал гнев. Глупо. На самом деле мне нужно было злиться на себя самого.
– Но Аннабет все же спасла его, – сказал я. – И Лука умер героем. Он принес себя в жертву, чтобы убить Кроноса.
– Я благодарю тебя за эти слова, Перси. Но Кронос жив. Убить титана невозможно.
– И это означает…
– Не знаю, – проворчал Гермес. – Никто из нас не знает. Превращен в прах. Развеян по вет-ру. Что ж, может, он размазан таким тонким слоем, что никогда больше не сможет обрести соз-нание. Я уж не говорю о теле. Но было бы ошибкой считать его мертвым, Перси.
В животе у меня от этих слов все будто перевернулось.
– А где другие титаны?
– Ударились в бега, – скривился Гермес. – Прометей прислал Зевсу письмо с кучей извине-ний за то, что поддерживал Кроноса. Он, мол, только пытался минимизировать ущерб и всякая такая чушь. Если ему хватит ума, то следующие несколько веков он будет сидеть тихонько и не высовываться. Криос бежал, а гора Отрис лежит в руинах. Когда стало ясно, что Кронос терпит поражение, Океан ушел на глубину. А вот мой сын Лука мертв. И умер он, думая, что я не любил его. Я себе никогда не прощу!
Гермес ударил своим жезлом в водяные брызги, и послания Ириды исчезли.
– Когда-то давно, – сказал я, – ты говорил мне, что самое трудное в положении бога – это неспособность помочь собственным детям. И еще ты говорил мне, что не можешь поставить крест на своей семье, как бы они ни подталкивали тебя к этому.
– Ну, теперь ты хочешь сказать, что я еще и лицемер?!
– Нет, ты был прав. Лука любил тебя. В конце концов он понял свою судьбу. Я думаю, он понял, почему ты был не в силах помочь ему. Он вспомнил то, что было важно.
– Слишком поздно для него и для меня.
– У тебя есть другие дети. Воздай должное Луке, признав их. Все боги могут сделать это.
– Они попытаются, Перси. – Плечи Гермеса безвольно повисли. – Нет, мы все попытаемся сдержать обещание. И может, на какое-то время ситуация улучшится. Но мы, боги, всегда плохо держим свои клятвы. Ведь и ты родился благодаря нарушенному обещанию, помнишь? Потом мы становимся забывчивыми. С нами это всегда происходит.
– Вы можете измениться.
Гермес рассмеялся.
– Ты думаешь, что спустя три тысячи лет боги могут изменить свою природу?
– Да. Думаю.
Казалось, Гермеса удивил мой ответ.
– Ты думаешь… Лука и в самом деле любил меня? После всего того, что случилось?
– Я в этом уверен.
Гермес уставился в фонтан.
– Я дам тебе список моих детей. У меня есть мальчик в Висконсине. Две девочки в Лос-Анджелесе. И другие. Ты постараешься доставить их в лагерь?
– Обещаю, – сказал я. – И я не забуду.
Джордж и Марта зашевелились на жезле. Я знаю, змеи не умеют улыбаться, но мне каза-лось, они пытаются.
– Перси Джексон, – проговорил Гермес, – возможно, ты преподал нам кое-какой урок.
На пути с Олимпа нас поджидал еще один бог. Посреди дороги стояла Афина, скрестив на груди руки. На лице у нее было такое выражение, что мне как-то сразу поплохело. Она переоде-лась – джинсы и белая блуза сменили доспехи, – но от этого богиня не казалась менее воинст-венной. Ее серые глаза сверкали.
– Так, значит, Перси, ты останешься смертным, – констатировала она.
– Да, моя госпожа.
– Я бы хотела узнать, почему ты принял такое решение.
– Я хочу быть обычным человеком. Я хочу вырасти. Как все, закончить школу.
– А моя дочь?
– Я не мог оставить ее, – признался я сквозь комок в горле. – И Гроувера, – быстро добавил я. – И…
– Пощади мои уши. – Афина подошла ко мне вплотную, и я ощутил исходящую от нее ау-ру силы, от которой у меня мурашки побежали по коже. – Как-то раз я говорила тебе, Перси Джексон, что ты ради спасения друга готов уничтожить весь мир. Возможно, я ошибалась. По-хоже, ты спас и мир, и своих друзей. Но ты теперь должен тщательно взвешивать каждый свой шаг. Я дала тебе благодать сомнения. Смотри – не напортачь!
И, словно в подтверждение того, что шутить со мной она не намерена, Афина тут же обра-тилась в столб пламени и унеслась прочь, опалив мою рубашку.
Аннабет ждала меня у лифта.
– Что это от тебя дымом пахнет?
– Это долгая история, – ответил я.
Мы вместе с ней спустились на первый этаж. Никто из нас не произнес ни слова. Фоновая музыка была просто ужасной – Нил Даймонд или какое-то подобное старье. Нужно было мне и это попросить у богов: чтобы в лифтах играла хорошая музыка.
Мы вышли в холл, и я увидел там маму и Пола – они препирались с лысым охранником, вернувшимся на свое место.
– Я вам говорю, – кричала мама, – мы должны подняться туда! Мой сын… – Тут она уви-дела меня, и глаза у нее расширились. – Перси!
Она с такой силой обняла меня, что я чуть не задохнулся.
– Мы видели, что над зданием появился синий свет, – бормотала она. – Но ты все не спус-кался и не спускался. А наверх ты поднялся сто лет назад!
– Она начала немного нервничать, – сухо заметил Пол.
– Со мной ничего не случилось, – сказал я, а мама в это время обнимала Аннабет. – Теперь все хорошо.
– Мистер Блофис, – улыбнулась Аннабет, – вы так классно поработали мечом!
Пол пожал плечами.
– Мне показалось, что именно это от меня в тот момент и требуется. Но, Перси, неужели это правда… я имею в виду эту историю про шестисотый этаж?
– Олимп? Да, правда.
Пол с мечтательным выражением поднял голову к потолку.
– Я бы хотел это увидеть.
– Пол, – заворчала мама, – ты же знаешь, это не для смертных. И вообще, самое главное, что мы живы. Все мы.
Я уже собирался расслабиться. Все, казалось, складывается идеально. Мы с Аннабет живы. С мамой и Полом ничего не случилось. Олимп спасен.
Но жизнь полубога никогда не бывает легкой. В этот момент в холл с улицы вбежал Нико, и, судя по его лицу, я сразу понял, что случилось что-то неприятное.
– Рейчел! Я только что столкнулся с ней на Тридцать второй улице.
Аннабет нахмурилась.
– Что она натворила на сей раз?
– Все дело в том, куда она отправилась, – помотал головой Нико. – Я ее предупредил, что если она попытается, то умрет, но она упрямая. Она взяла Пирата и…
– Она взяла моего пегаса? – спросил я.
Нико кивнул.
– Она направилась на Холм полукровок. Сказала, ей нужно попасть в лагерь.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:14 | Сообщение # 23 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава двадцать вторая
Меня оставили в дураках
Никто не имеет права похищать моего пегаса! Даже Рейчел. Я не мог сказать, какие чувст-ва сильнее кипят во мне: злость, удивление, тревога.
– И что у нее было в голове? – спрашивала на бегу Аннабет.
К сожалению, я догадывался, что у нее было в голове, и от этого мороз пробежал у меня по коже.
На улицах творилось жуткое столпотворение. Все с разинутыми ртами глазели на послед-ствия военных действий. В каждом квартале ревели полицейские сирены. Поймать такси не бы-ло ни малейшей возможности, а все пегасы улетели. Меня бы устроил кто-нибудь из «Лошадей для вечеринок», но они исчезли вместе со всеми запасами шипучки. Поэтому мы бежали, про-тискиваясь сквозь толпу недоумевающих смертных, запрудивших улицы.
– Она никогда не пройдет через защиты, – сказала Аннабет. – Ее сожрет Пелей.
Об этом я как-то не подумал. Туман не обманет Рейчел, как он обманывает большинство людей. Она без проблем найдет лагерь, но я надеялся, что его волшебные границы, словно некое силовое поле, не пропустят ее внутрь. Но мне как-то не приходило в голову, что на нее может напасть Пелей.
– Мы должны поторопиться. – Я посмотрел на Нико. – А каких-нибудь лошадей-скелетов ты не можешь вызвать?
Он вздохнул на бегу.
– Я так устал… и собачью косточку не смог бы вызвать.
Наконец мы выбрались на берег, и я громко свистнул. Мне не хотелось это делать. Хотя я и дал Ист-риверу песчаный доллар для волшебной очистки, вода здесь была ужасно грязная. Жаль, если кто-нибудь из морских зверей заболеет – ведь они откликнулись на мой зов.
В серой воде появились три кильватерные линии, и на поверхность всплыла стайка мор-ских коней. Они жалобно ржали, отряхивая речной мусор со своих грив. Они были прекрасны – многоцветные рыбьи хвосты, а головы и передние ноги – как у белых жеребцов. Морской конь во главе стаи был крупнее остальных – вполне мог прокатить и циклопа.
– Радуга! – окликнул я его. – Как поживаешь, приятель?
Он недовольно заржал.
– Да, извини, – сказал я, – но тут срочный случай. Нам нужно попасть в лагерь.
Конь фыркнул.
– Тайсон? – переспросил я. – С Тайсоном все в порядке. К сожалению, здесь его нет. Он теперь большой начальник в армии циклопов.
– И-и-и-а-а-а!
– Он наверняка принесет вам яблок. А теперь – подвезите нас поскорей…
И вот Аннабет, Нико и я понеслись по Ист-ривер быстрее любого катера. Мы проскочили под мостом Трогс-Нек и направились в сторону Лонг-Айлендского пролива.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы увидели лагерь. Мы поблагодарили мор-ских коней и вышли на берег, где нас встретил Аргус. Он стоял на песке, скрестив руки, все его сто глаз взирали на нас.
– Она здесь? – спросил я.
Он мрачно кивнул.
– Все в порядке? – спросила Аннабет.
Аргус помотал головой.
Мы пошли следом за ним. Трудно было поверить, что мы снова в лагере, – все вокруг каза-лось таким спокойным: ни тебе горящих зданий, ни раненых бойцов. Яркое солнце освещало домики, на полях посверкивала роса. Вот только лагерь был почти пуст.
У Большого дома явно что-то происходило. Из его окон лился зеленый свет – точно так, как в моем сне про Мей Кастеллан. На дворе клубился Туман – не обычный, а магический. У волейбольной площадки на носилках лошадиного размера лежал Хирон, вокруг него стояла стайка сатиров. Пират нервным галопом скакал туда-сюда по траве.
«Я тут ни при чем, босс! – виноватым голосом сказал он, увидев меня. – Эта чудная дев-чонка меня заставила».
На нижней ступеньке крыльца стояла Рейчел Элизабет Дэр. Руки у нее были подняты, словно она ждала, что кто-то из дома бросит ей мяч.
– Что она делает? – спросила Аннабет. – Как она пробралась через защиты?
– Перелетела, – объяснил один из сатиров, сердито глядя на Пирата. – И мимо дракона, и над волшебными границами.
– Рейчел! – позвал я, но когда я хотел подойти к ней поближе, сатиры остановили меня.
– Перси, не делай этого, – вмешался Хирон. Он попытался шевельнуться и поморщился. Его левая рука была в гипсе, голова забинтована. – Ей нельзя мешать.
– Я думал, ты ей объяснил, что к чему!
– Я и объяснил. И я пригласил ее сюда.
Я недоуменно смотрел на него.
– Ты говорил, что больше никому не позволишь попробовать еще раз! Ты говорил…
– Я знаю, что я говорил, Перси. Но я ошибался. Рейчел было видение о проклятии Аида. Она считает, что теперь это проклятие может быть снято. Она убедила меня предоставить ей шанс.
– А если проклятие не будет снято? Если Аид еще не достаточно очистился? Она ведь то-гда с ума сойдет!
Вокруг Рейчел вихрился Туман. Ее трясло как в припадке.
– Эй! – закричал я. – Остановись!
Я побежал к ней, не обращая внимания на сатиров, но когда до нее оставалось метра три, я ударился во что-то – словно в невидимую преграду. Меня отбросило назад, и я упал на траву.
Рейчел открыла глаза и повернулась. Она была словно лунатик, то есть она видела меня, но как бы во сне.
– Все хорошо. – Голос Рейчел доносился откуда-то издалека. – Поэтому я и здесь.
– Ты погибнешь!
Она покачала головой.
– Мое место здесь, Перси. Наконец-то я поняла почему.
Она несла что-то в духе Мей Кастеллан. Я должен был остановить ее, но я даже на ноги подняться не мог.
Из дома донесся рокот. Двери распахнулись, и наружу вырвался зеленый свет. Я узнал теп-лый, плесневелый змеиный запах.
Туман распался на сотни дымчатых змей, которые поползли по колоннам крыльца, вокруг дома. Потом в дверях появился оракул.
Высохшая мумия в цветастом платье двигалась к нам. Вид у нее был, мягко говоря, еще хуже, чем обычно. Волосы клочьями выпадали из головы. Высохшая кожа растрескалась, как старое сиденье в автобусе. Ее остекленевшие глаза смотрели пустым взглядом, словно ничего не видя, но меня вдруг бросило в дрожь, потому что я понял; она направляется прямо к Рейчел.
Рейчел распростерла руки. Я не видел в ней и капли испуга.
– Ты заждалась, – сказала Рейчел. – Но теперь я здесь.
Солнце засветило еще ярче. Над крыльцом появился какой-то тип – он плыл по воздуху, светловолосый, в белой тоге, противосолнечных очках, на губах самоуверенная ухмылка.
– Аполлон, – узнал я.
Он подмигнул мне и прижал палец к губам.
– Рейчел Элизабет Дэр, – торжественно проговорил он. – Ты наделена даром пророчества. Правда, это не только дар, но и проклятие. Ты уверена, что хочешь этого?
Рейчел кивнула.
– Это моя судьба.
– И ты принимаешь все риски?
– Принимаю.
– Тогда продолжай, – сказал бог.
– Я принимаю на себя эту роль. – Рейчел закрыла глаза. – Я посвящаю себя Аполлону, богу оракулов. Я открываю глаза будущему и проникаю в прошлое. Я принимаю роль духа Дельф, голоса богов, хранителя загадок, наблюдателя судьбы.
Я понятия не имел, откуда она взяла эти слова, но она произносила их, а Туман вокруг нее сгущался. Изо рта мумии появился зеленый столб дыма и, извиваясь кольцами, как питон, по-полз вниз по ступеням крыльца, а потом нежно обвился вокруг ног Рейчел. Мумия оракула рух-нула на ступени и распалась на части – от нее осталась только горстка праха в истрепанном пе-стром платье. Вокруг Рейчел образовался столб Тумана.
На несколько мгновений я вообще потерял ее из вида. Потом дым рассеялся. Рейчел упала и свернулась в позу эмбриона. Аннабет, Нико и я бросились к ней, но Аполлон скомандовал:
– Стойте! Это самая опасная часть.
– Что происходит? – напирал я. – Что ты хочешь этим сказать?
Аполлон озабоченно посмотрел на Рейчел.
– Дух либо укоренится в ней, либо нет.
– А если нет? – спросила Аннабет.
– Три слова, – сказал Аполлон, загибая пальцы. – Будет очень плохо.
Несмотря на предупреждение Аполлона, я шагнул вперед и опустился на колени рядом с Рейчел. Запах чердака исчез. Туман ушел в землю, зеленый свет поблек. Но Рейчел все еще оста-валась бледной. Она едва дышала.
Потом веки ее вспорхнули. С трудом она сфокусировала взгляд на мне.
– Перси.
– Как ты?
Рейчел попыталась сесть.
– Ой! – Она прижала руки к вискам.
– Рейчел, твоя жизненная аура почти полностью поблекла. Я видел, как ты умираешь, – с тревогой сказал Нико.
– Нет-нет, – пробормотала она. – Пожалуйста, помогите мне. Видения – от них голова не-много идет кругом.
– Ты уверена, что с тобой ничего не случилось? – спросил я.
С крыльца спустился Аполлон.
– Леди и джентльмены, позвольте представить вам нового дельфийского оракула.
– Ты шутишь, – изумилась Аннабет.
Рейчел сумела улыбнуться.
– Для меня это тоже немного удивительно, но такова моя судьба. Я увидела ее, когда была в Нью-Йорке. Я знаю, почему я родилась с истинным ви дением. Мне с рождения было предна-значено стать оракулом.
– Ты хочешь сказать, что теперь тебе известно будущее? – оторопел я.
– Не всегда. Но у меня в голове есть видения, образы, слова. Если кто-то задает мне вопрос, то я… о, нет…
– Оно начинается, – провозгласил Аполлон.
Рейчел согнулась пополам, словно ее кто-то ударил. Потом она встала, выпрямилась, и ее глаза засветились зеленым змеиным светом.
Она заговорила многоголосьем, словно одновременно говорили три Рейчел, а не одна:
На зов ответят семь полукровок,
В огне и буре мир гибнет снова.
Клятву сдержи на краю могилы,
К Вратам смерти идут вражьи силы.
С последним словом Рейчел упала без сил. Мы с Нико подхватили ее и помогли подняться на крыльцо.
– Со мной все в порядке, – сказала она своим обычным голосом.
– Что это было?
– Что значит «что»? – Рейчел недоуменно потрясла головой.
– Я думаю, – пояснил Аполлон, – мы только что слышали следующее великое пророчество.
– Что оно значит? – не отступал я.
Рейчел нахмурилась.
– Я даже не помню, что я говорила.
– Ну… – размышляя вслух, сказал Аполлон. – Дух будет говорить ее устами только время от времени. В остальном Рейчел будет такая же, как и всегда. Не имеет никакого смысла изво-дить ее вопросами, даже если она только что произнесла великое предсказание, касающееся су-деб мира.
– Что?! – взвился я. – Но…
– Перси, – ухмыльнулся Аполлон. – Я бы на твоем месте так не дергался. Чтобы сбылось последнее великое пророчество, касающееся тебя, потребовалось почти семьдесят лет. А это может и не сбыться на протяжении всей твоей жизни.
Я взвесил слова, произнесенные Рейчел голосом, от которого мурашки по коже, – о буре, огне и Вратах смерти.
– Может быть, – сказал я. – Но уж больно это зловеще прозвучало.
– Вовсе нет, – весело заявил Аполлон. – Определенно нет. Она будет замечательным ора-кулом!
Трудно было закрыть эту тему, но Аполлон сказал, что Рейчел непременно должна отдох-нуть – она и в самом деле была сама не своя.
– Извини, Перси. – Рейчел взяла меня за руку. – Там, на Олимпе, я тебе всего не объяснила, но этот зов напугал меня. Я думала, ты не поймешь.
– Все еще не понимаю, – признался я. – Но, пожалуй, я рад за тебя.
Рейчел улыбнулась.
– «Рад» – может быть, не совсем подходящее слово. Видеть будущее – нелегкая судьба, но это судьба. Я только надеюсь, что моя семья…
Она не закончила свою мысль.
– И ты по-прежнему собираешься в академию в Кларионе? – спросил я.
– Я обещала отцу. Наверно, я в течение школьного года буду нормальным человеком, а по-том…
– Но пока тебе нужно выспаться, – брюзгливо сказал Аполлон. – Хирон, я не думаю, что чердак – подходящее место для нашего нового оракула. Как ты считаешь?
– Безусловно. – Теперь, когда Аполлон произвел над ним какие-то магические лечебные действия, Хирон выглядел гораздо лучше. – Пока Рейчел может занять гостевую комнату в Большом доме, а там мы что-нибудь придумаем.
– Я подумываю о какой-нибудь пещере в холме, – принялся размышлять вслух Аполлон. – С факелами и большим пурпурным занавесом над входом… чтобы было по-настоящему таинст-венно. Но внутри что-нибудь шикарное – с комнатой для игр и домашним кинотеатром.
Хирон громко откашлялся.
– Что такое? – спросил Аполлон.
Рейчел поцеловала меня в щеку.
– Пока, Перси, – прошептала она. – И мне не обязательно видеть будущее, чтобы сказать тебе, что ты должен делать сейчас.
Ее глаза казались еще более пронзительными, чем обычно.
– Не обязательно. – Я зарделся.
– Отлично, – сказал она и зашагала за Аполлоном в Большой дом.
Остальная часть дня была не менее странной, чем его начало. Ребята приезжали в лагерь из Нью-Йорка на такси, на пегасах и колесницах. Раненых лечили, мертвым воздавали почести у лагерного костра.
Саван Силены был ярко-розовым, украшенным электрическими блестками. Домики Ареса и Афродиты провозгласили ее героем и вместе подожгли саван. Никто не произносил слова «шпион». Ее тайна сгорела дотла, ушла в небеса вместе с дымом, пахнущим дорогими духами.
Даже Эфан Накамура удостоился савана – из черного шелка с эмблемой в виде мечей, скрещенных под набором гирь. Когда его саван занялся пламенем, я подумал, что Эфан в конце концов изменился к лучшему. Он заплатил гораздо большую цену, чем глаз, но все же малые боги получат должное уважение.
Обед в павильоне прошел в минорном настроении. Если и был какой-то шум, так это крик Можжевелки, древесной нимфы. Она завопила: «Гроувер», обняла своего дружка и сделала ему подножку – тут все немного повеселели. Они отправились к берегу – прогуляться при лунном свете, и я был рад за них, хотя эта сцена напомнила мне о Силене с Бекендорфом, и я загрустил.
Миссис О’Лири скакала туда-сюда, попрошайничала и получала объедки. Нико сидел за главным столом с Хироном и мистером Д., и никто, похоже, не считал это неуместным. Все по-хлопывали Нико по спине, поздравляли его, хвалили за отпор, что он дал Кроносу. Даже ребята Ареса вроде думали, что он молодец. А что – приходи с армией живых мертвецов, чтобы спасти отчаянную ситуацию, и ты сразу станешь для всех лучшим другом.
Постепенно число обедающих уменьшалось. Кто-то отправился к костру, чтобы попеть хо-ром. Другие пошли спать. Я один сидел за столом Посейдона и смотрел, как лунный свет проли-вается серебром на Лонг-Айлендский пролив. Я видел Гроувера и Можжевелку на берегу, они держались за руки и разговаривали. Атмосфера была спокойной и мирной.
– Эй, – Аннабет пододвинулась ко мне на скамейке, – с днем рождения.
Она держала в руках огромный бесформенный кекс с синей глазурью.
– Что? – удивился я.
– Сегодня восемнадцатое августа, – сказала Аннабет. – Твой день рождения. Разве нет?
Я сидел, будто пыльным мешком ударенный. Я и забыл об этом, а она вот напомнила. Се-годня утром мне исполнилось шестнадцать, и в это же утро я сделал выбор: дал нож Луке. Про-рочество сбылось точно по расписанию, а мне даже и в голову не пришло, что случилось это в мой день рождения.
– Загадай желание, – сказала Аннабет.
– Ты сама это пекла? – спросил я.
– Тайсон помогал.
– Вот почему он похож на шоколадный кирпич, – сказал я. – Облитый синим цементом.
Аннабет рассмеялась.
Я подумал секунду, а потом задул свечу.
Мы разрезали кекс пополам и принялись есть, отламывая по кусочку. Аннабет сидела ря-дом со мной, и мы смотрели на океан. В лесу верещали кузнечики и перекликались чудовища, но в остальном все было тихо.
– Ты спас мир, – сказала она.
– Мы спасли мир.
– А Рейчел стала новым оракулом, и это означает, что у нее не будет парня.
– Тебя это не очень удручает, – заметил я.
Аннабет пожала плечами.
– Мне все равно.
– Угу.
Она подняла бровь.
– Ты мне хочешь что-то сказать, Рыбьи Мозги?
– Боюсь, что ты мне тогда дашь пинка под зад.
– Я тебе так или иначе дам пинка под зад.
Я стряхнул крошки с рук.
– Когда я окунулся в реку Стикс, чтобы сделаться неуязвимым… Нико сказал, что я дол-жен сосредоточиться на чем-то одном, что связывало бы меня с миром, что вызывало бы у меня желание остаться смертным.
– Ну и? – Аннабет не сводила взгляда с горизонта.
– А потом на Олимпе, – продолжал я, – когда они предлагали сделать меня богом и всякое такое, я все время думал…
– Тебе так хотелось стать бессмертным?
– Ну, может, немного. Но я отказался, потому что я подумал – ну что за радость, если це-лую вечность все будет оставаться без изменений. Ведь в нашей жизни возможны изменения к лучшему. И еще я думал… – В горле у меня совсем пересохло.
– О ком-то конкретно? – спросила Аннабет вкрадчивым голосом. Она едва сдерживала улыбку.
– Ты издеваешься надо мной? – жалобно спросил я.
– Вовсе нет!
– Ты специально делаешь так, чтобы мне было трудно?
Тут она рассмеялась по-настоящему и обхватила меня руками за шею.
– Ну, вот чего я тебе никогда-никогда не обещаю, так это легкой жизни, Рыбьи Мозги. Привыкай.
Когда она меня поцеловала, у меня было такое чувство, будто содержимое моей головы расплавляется и проваливается куда-то в бездну.
Я готов был оставаться в этом состоянии вечно, но только голос у нас за спиной прорычал:
– Ну, хватит уже!
Внезапно павильон наполнился факелами. Шайку шпионов возглавляла Кларисса. Они во-рвались в столовую и подняли нас обоих на плечи.
– Да прекратите вы! – взмолился я. – Должно же быть у человека право на личную жизнь!
– Голубка м пора остыть, – весело объявила Кларисса.
– На озеро! – прокричал Коннор Стоулл.
Громко вопя, они понесли нас вниз по холму, но так, что мы оставались близко друг от друга и могли держаться за руки. Аннабет смеялась, да и я не мог сдержать смеха, хотя лицо у меня наверняка сделалось красное, как помидор.
Мы держались за руки до того момента, пока они не кинули нас в воду.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним. На дне озера я сотворил водный пузырь. На-ши друзья ждали, когда мы всплывем, но если ты сын Посейдона, то тебе вовсе не обязательно торопиться на поверхность, уж можете мне поверить.
Это был самый классный подводный поцелуй всех времен и народов.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:14 | Сообщение # 24 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава двадцать третья
Мы вроде бы прощаемся
Лагерь тем летом работал дольше обычного – еще две недели, до самого начала школьного года. И я должен признать, это были лучшие две недели моей жизни.
Аннабет, конечно, убила бы меня, скажи я что-нибудь иное, но происходило и еще много чего интересного. Гроувер, став старшим над сатирами-разведчиками, отправлял их по всему миру на поиски невостребованных полукровок. Боги пока держали свое обещание. Повсюду отыскивались новые полубоги – и не только в Америке, но и в других странах.
– Мы едва справляемся, – сказал как-то мне Гроувер, когда мы с ним вышли передохнуть на бережок озера. – Нам срочно нужно увеличить командировочный бюджет, и тогда я смог бы привлечь еще сотню сатиров.
– Ну, твои действующие сатиры работают не покладая рук, – сказал я. – Они, по-моему, боятся тебя.
Гроувер покраснел.
– Это глупо. Чего меня бояться?
– Ты же владыка чащи, братишка. Избранник Пана. Член совета…
– Прекрати! – взъерепенился Гроувер. – Ты ничуть не лучше Можжевелки. Я думаю, она захочет, чтобы я на следующих выборах баллотировался в президенты.
Мы сидели, глядя, как на другой стороне озера строятся новые домики, а Гроувер при этом пожевывал консервную банку. Буква U скоро должна была превратиться в прямоугольник, и полубоги действительно с жаром взялись за новое дело.
Нико вызвал несколько живых мертвецов, и они работали над домиком Аида. Хотя других, кроме Нико, обитателей этого домика пока не предполагалось, сооружение получалось классное – стены из цельных обсидиановых плит, над дверью череп, факелы, круглые сутки горящие зеленым пламенем. Рядом стояли домики Ириды, Немезиды, Гекаты и еще кого-то – я пока не успел разобраться. Каждый день на чертежах появлялись новые здания. Дела шли так хорошо, что Аннабет и Хирон уже обсуждали планы постройки совсем нового крыла домиков, чтобы хватило места всем.
Домик Гермеса теперь был не такой многолюдный, как прежде, потому что многие невостребованные ребята получили признание своих божественных родителей. Это происходило почти каждый вечер, и каждый вечер новые полубоги, ведомые сатирами, перебирались через границы участка. Обычно их преследовали какие-нибудь жуткие монстры, но почти все ребята благополучно добрались до места.
– Следующим летом все будет совсем по-другому, – сказал я. – Хирон предполагает, что ребят будет в два раза больше.
– Да, – согласился Гроувер. – Но место все равно останется наше. Старое.
Он довольно вздохнул.
Я увидел Тайсона – он возглавлял бригаду циклопов-строителей. Они теперь устанавливали на место огромные каменные блоки в домике Гекаты, и я прекрасно знал, какая это тонкая работа. На каждом камне были магические письмена, и урони циклопы хоть один блок, тот либо взорвался бы, либо превратил все в радиусе полумили в деревья. Я подумал, что это не понравилось бы никому, кроме Гроувера.
– Я часто буду в разъездах, – предупредил меня Гроувер. – Защита природы и поиски полукровок. Мы, наверно, будем реже видеться.
– Это мало что изменит. Ты по-прежнему мой лучший друг.
– После Аннабет, – ухмыльнулся он.
– Это другое.
– Да, – согласился Гроувер. – Конечно.
Ближе к вечеру я вышел напоследок прогуляться вдоль бережка, и тут вдруг раздался знакомый голос:
– Хороший денек для рыбалки.
В волнах прибоя по колено в воде стоял мой отец Посейдон в своих любимых шортах, потрепанной шапочке и тонюсенькой розово-зеленой легкой рубашке. В руках он держал удочку для глубоководной рыбалки, и когда он забросил приманку – грузило полетело чуть не на середину Лонг-Айлендского пролива.
– Привет, папа, – сказал я. – Ты чего пришел?
Он подмигнул.
– На Олимпе нам так и не удалось потолковать с глазу на глаз. Я хотел тебя поблагодарить.
– Меня? Это ты спас положение.
– Да. И тем временем они уничтожили мой дворец. Но знаешь, ведь дворец можно построить заново. Я получил столько благодарственных открыток от других богов. Даже Арес прислал, хотя, думаю, это Гера его заставила. Но все равно это приятно. Поэтому я хочу тебя поблагодарить. Я так думаю, что даже боги могут учиться всяким новым вещам.
Пролив вдруг начал закипать. На конце отцовской лески из воды появился громадный зеленый морской змей. Он бил хвостом и сопротивлялся, но Посейдон только вздохнул. Держа удочку одной рукой, другой он вытащил ножик и перерезал леску. Монстр ушел на глубину.
– Не годится для обеда, – посетовал он. – Маленьких приходится отпускать – иначе охотинспекторы жизни не дадут.
– Маленьких?
Он ухмыльнулся.
– Да, кстати, у вас быстро идет стройка новых домиков. И я думаю, это означает, что я могу признать всех моих других сыновей и дочерей и следующим летом прислать тебе новых родственников.
– Ха-ха.
Посейдон намотал на спиннинг остаток лески.
Я переступил с ноги на ногу.
– Ты ведь шутишь?
Посейдон заговорщицки мне подмигнул, и я так и не понял, серьезно он это сказал или нет.
– Скоро увидимся, Перси. И помни: всегда нужно знать, достаточно ли подросла рыбка, пора ее выуживать или нет.
С этими словами он растворился в морском ветерке, только удочка осталась лежать на берегу.
Тот вечер был последним в лагере – церемония вручения бусин за прошедшее лето. В этом году эскиз бусины делали в домике Гефеста. На ней был изображен Эмпайр-стейт-билдинг и крохотными греческими буквами, обвивавшими изображение, были вытравлены имена всех героев, которые погибли, защищая Олимп. Имен оказалось слишком много. Я надел ее на свой шнурок – теперь на нем были четыре бусины. Я ощущал себя старожилом. Я вспомнил первый свой костер. Тогда мне было двенадцать и я себя чувствовал совсем как дома. По крайней мере, это не изменилось.
– Никогда не забывайте это лето! – сказал нам Хирон. Он поразительно быстро поправился, но, галопируя перед костром, все еще прихрамывал. – Этим летом мы открыли в себе мужество, жертвенность и смелость. Мы не уронили честь лагеря.
Он улыбнулся мне, и все одобрительно зашумели. Я посмотрел на костер и увидел в нем маленькую девочку в коричневом платье – она заботливо лелеяла языки пламени, не давала им погаснуть. Посмотрев в мою сторону, она подмигнула мне красным сияющим глазом. Никто больше, казалось, не заметил ее, но я подумал, что, наверно, так и нужно.
– А теперь, – сказал Хирон, – ранний отбой! Завтра к полудню вы должны освободить ваши домики, если вы заранее не договорились о том, что останетесь с нами на весь год. Все незаконно оставшиеся будут съедены гарпиями-уборщицами, а мне бы не хотелось заканчивать лето на такой печальной ноте!
Следующим утром мы с Аннабет стояли на вершине Холма полукровок. Мы смотрели, как отъезжают автобусы и фургоны, увозя ребят назад в реальный мир. Несколько старожилов должны были остаться, а с ними и несколько новичков, но я направлялся в свою школу на второй год обучения – впервые в жизни я два года подряд учился в одной школе.
– Ну, пока. – Рейчел помахала нам рукой, закинув на плечо сумку.
Она переживала, но собиралась сдержать обещание, данное отцу, – отправиться в академию в Кларионе в Нью-Гемпшире. Раньше следующего лета ждать нашего оракула в лагере не приходилось.
– Все у тебя будет здорово, – сказала Аннабет, обнимая Рейчел.
Забавно, но в последнее время они с Рейчел подружились.
– Надеюсь, ты права. – Рейчел прикусила губу. – Но я немного беспокоюсь. Что, если кто-нибудь спросит, какие задания будут в следующей контрольной по математике, и я вдруг в разгар занятий по геометрии начну изрекать пророчества? Пифагоровы штаны во все стороны равны… Да не допустят этого боги!
Аннабет рассмеялась, и, к моему облегчению, на лице Рейчел появилась улыбка.
– Ну, – сказала она, – вы смотрите не ссорьтесь.
Пойми этих девчонок – она посмотрела на меня так, словно я был какой-то возмутитель спокойствия. Прежде чем я успел возразить, Рейчел пожелала нам удачи и припустила вниз по холму к автобусу.
Аннабет, слава богам, оставалась в Нью-Йорке. Родители разрешили ей поступить в школу-интернат в городе, и она, таким образом, могла провести зиму рядом с Олимпом и осуществлять архитектурный надзор за строительством.
– И рядом со мной? – спросил я.
– У некоторых такое самомнение. – Она повела плечом, но сплела свои пальцы с моими.
Я вспомнил, как она говорила мне в Нью-Йорке о желании построить что-то постоянное, и подумал, что, возможно, мы положили неплохое начало этому.
Сторожевой дракон Пелей обвился вокруг дерева под золотым руном и начал похрапывать. С каждым выдохом из его ноздрей вырывались струи пара.
– Ты думала о пророчестве Рейчел? – спросил я у Аннабет.
Она нахмурилась.
– Как ты догадался?
– Я же знаю тебя.
– Ну да, думала. «На зов ответят семь полукровок». Интересно, кто это будет. На следующее лето здесь появится столько новых лиц.
– Да, – согласился я. – И вся эта дребедень о том, что мир гибнет в огне и буре.
– И еще враг у Врат смерти. – Аннабет поморщилась. – Не знаю, Перси, не нравится мне это. Я думала… думала, что для разнообразия у нас хоть недолго побудет мир.
– Ну, какой может быть мир в Лагере полукровок, – сказал я.
– Пожалуй, ты прав… а может, это пророчество не сбудется еще много лет.
– Может, эта проблема для другого поколения полубогов, – согласился я. – Тогда мы можем расслабиться и получать удовольствие от жизни.
Аннабет кивнула, хотя было видно, что ей все еще не по себе. Я ее не виню, но не хотелось расстраиваться в такой хороший день, когда она стоит рядом со мной и я знаю, что на самом деле прощаюсь с ней ненадолго. У нас впереди была куча времени.
– Давай наперегонки до дороги, – сказал я.
– Ох, проиграешь!
Она бросилась вниз по склону Холма полукровок, а я помчался за ней.
Хоть раз в жизни я мог не оглядываться.
|
|
| |
]
Журналист "Придиры" 
