|
Перси Джексон и Последнее пророчество
|
|
|
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:05 | Сообщение # 2 |
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава первая
Круиз со взрывом
Конец света начался с того, что на капот моей машины приземлился пегас.
До этого момента я прекрасно проводил время. Вообще-то я еще не должен был садиться за руль, потому что шестнадцать мне исполнялось только через неделю, но мама и мой отчим Пол повезли меня и мою подругу Рейчел на частный пляж на Саут-Шор, и Пол позволил нам не-много прокатиться на его «тойоте приус».
Вы, наверное, думаете: «Ну и безответственный тип этот Перси Джексон», и всякое такое. Но Пол прекрасно меня знает. Он видел, как я разрубаю пополам демонов и выпрыгиваю из го-рящего здания школы, так что он решил: если я проеду на его тачке две-три сотни ярдов, то осо-бого вреда от этого не будет.
Ну, в общем, сели мы с Рейчел в машину. Стоял жаркий августовский день. Рыжие волосы Рейчел были стянуты сзади в хвостик, а поверх купальника она надела белую рубашку. Я всегда видел ее только в потрепанных футболках и заляпанных краской джинсах, а теперь она выгляде-ла… ну просто на сто миллионов золотых драхм.
– Остановись-ка вон там, – сказала она.
Мы остановились на гребне, откуда открывался прекрасный вид на Атлантику. Море – од-но из самых моих любимых мест на свете, но сегодня тут было особенно здорово: сверкающая бирюза, ровная, как стекло, словно мой отец решил выровнять для нас океан.
Да, кстати, моего отца зовут Посейдон. И он в таких делах большой умелец.
– Ну, – улыбнулась мне Рейчел. – Так как насчет приглашения?
– Ах да…
Я попытался изобразить на лице живой интерес. Дело в том, что она пригласила меня на три дня в загородный дом их семейства в Сент-Томасе. Я не часто получал такие приглашения. У нас в семье на выходные принято снимать какую-нибудь развалюху на Лонг-Айленде, брать напрокат несколько фильмов и покупать две-три замороженные пиццы. А тут родители Рейчел были готовы принять меня на Карибском море.
К тому же мне просто необходимо было прийти в себя. Прошедшее лето было самым труд-ным в моей жизни, и не помешало бы отдохнуть несколько дней.
Но, с другой стороны, теперь в любой день могло случиться что-нибудь очень важное. Ме-ня могли вызвать в любую минуту. Хуже того, на следующей неделе был день моего рождения, и у меня никак не выходило из головы пророчество, утверждавшее: в момент, когда мне исполнится шестнадцать лет, случится нечто ужасное.
– Перси, – продолжала Рейчел, – я знаю, что время не самое подходящее. Но у тебя подхо-дящего никогда не бывает.
Аргумент был веский.
– Нет, правда, я очень хочу поехать, – сказал я. – Просто…
– Война.
Я кивнул. Я не любил об этом распространяться, но Рейчел все знала. В отличие от боль-шинства смертных она могла видеть сквозь Туман – ту волшебную завесу, которая искажает ре-альность для обычных людей. Она видела монстров. Она встречалась с другими полубогами, которые сражались против титанов и их союзников. Она присутствовала в тот момент, когда разрубленный на мелкие части Кронос восстал из гроба в своем ужасном новом обличье. Тогда она заслужила мою вечную благодарность, засадив ему в глаз синей расческой.
Рейчел положила ладонь мне на руку.
– Ты подумай, ладно? Мы уезжаем через пару дней. Мой папа… – Она замялась.
– Он что, житья тебе не дает? – спросил я.
– Он пытается быть со мной добрым, а это еще хуже. – Рейчел с отвращением тряхнула го-ловой. – Он хочет, чтобы я осенью поступила в женскую академию Кларион.
– Это школа, где училась твоя мать?
– Это такая дурацкая школа-пансион для богатых девочек аж в самом Нью-Гемпшире. Ты меня представляешь в школе-пансионе?
Я согласился, что это и в самом деле очень глупо. Рейчел была задействована в разных го-родских художественных проектах, она кормила бездомных, участвовала в маршах протеста под лозунгом «Спасем исчезающего желтобрюхого дятла-сосуна» и во всяких подобных мероприя-тиях. Я никогда не видел ее в платье, а представить ее в пансионе с благовоспитанными девоч-ками – вообще немыслимо.
Рейчел вздохнула.
– Он считает, что если будет меня ублажать, то я почувствую себя виноватой и сдамся.
– И поэтому он позволил пригласить меня?
– Да… но, Перси, ты этим самым оказал бы мне огромную услугу. Если бы ты поехал с на-ми, все было бы гораздо лучше. И потом, мне нужно поговорить с тобой кое о чем… – Рейчел внезапно замолчала.
– Ты хочешь со мной о чем-то поговорить? – спросил я. – Ты хочешь сказать, это настолько серьезно, что мы для этого разговора должны ехать в Сент-Томас?
Рейчел надула губы.
– Слушай, забудь об этом… пока. Давай сделаем вид, что мы совершенно нормальные лю-ди. Мы поехали прокатиться, мы смотрим на океан, и нам хорошо вместе.
Я видел, что-то ее мучает, но Рейчел одарила меня храброй улыбкой. В солнечных лучах волосы у нее словно огнем горели.
Этим летом мы много времени проводили вместе. Не то чтобы это входило в мои планы, но чем более напряженной становилась обстановка в лагере, тем сильнее мне хотелось позвонить Рейчел и удрать на какое-то время, чтобы вздохнуть полной грудью. Мне необходимо было напоминать себе, что мир смертных оставался здесь, рядом, и там не обитали монстры, которые рассматривали меня в качестве своей персональной боксерской груши.
– Хорошо, – сказал я. – Обычный день и два обычных человека.
Рейчел кивнула.
– И потому… гипотетически, если эти двое нравятся друг другу, то чего стоит глупому парню поцеловать девушку?
– О-о… – Я почувствовал себя одной из священных коров Аполлона – неповоротливым, туповатым и пунцовым от смущения. – Гм…
Не стану делать вид, будто я не думал о Рейчел. С ней было намного проще, чем… ну, чем с другими моими знакомыми девчонками. Мне не приходилось из кожи вон лезть, или следить за своими словами, или ломать голову, пытаясь сообразить, что она думает. Рейчел ничего не скрывала. Она обо всем говорила напрямик.
Не знаю, что бы я сделал… однако я был настолько ошарашен, что даже не заметил, как с небес свалилась какая-то черная громадина и всеми четырьмя копытами с оглушительным сту-ком и скрежетом приземлилась на капот «тойоты».
«Привет, босс, – сказал голос у меня в голове. – Хорошая машина».
Пегас Пират был моим старым приятелем, а потому я не слишком расстроился из-за вмя-тин, что он оставил на капоте.
«Правда, – подумал я, – Пол Блофис от них в восторг не придет».
– Пират – вздохнул я, – что ты…
И тут я увидел, кто восседает у него на спине, и понял, что день у меня будет посложнее, чем я думал поначалу.
– Привет, Перси!
Чарльз Бекендорф, староста домика Гефеста, был большим специалистом по монстрам – они, едва завидев его, разбегались с криком: «Ой, мамочка!» Бекендорф – здоровенный афроа-мериканец с громадными мускулами, которые он каждое лето накачивает в кузнице. Он на два года старше меня и считается в лагере лучшим специалистом по изготовлению доспехов. Также он делал и довольно серьезные механические штучки разного рода. Месяцем ранее Бекендорф подбросил бомбу с греческим огнем в туалет автобуса, перевозящего монстров. И как только первая гарпия спустила воду в унитазе, целый легион злобных тварей взлетел на воздух – пода-рочек Кроносу.
На Бекендорфе были боевые доспехи – бронзовый нагрудник и шлем, – камуфляжные шта-ны, а на боку – меч. На плече у него висел мешок со взрывчаткой.
– Время пришло? – спросил я.
Он мрачно кивнул.
В горле у меня образовался комок. Я знал, что это неизбежно. Мы неделями планировали наши действия, но я все же втайне надеялся, что этого не случится.
– Привет, – сказала Рейчел, глядя на Бекендорфа.
– Здоро во! Меня зовут Бекендорф. А ты, наверное, Рейчел. Перси мне рассказывал… то есть он упоминал о тебе.
Рейчел подняла бровь.
– Правда? Отлично. Значит, я так понимаю, вы, ребятки, теперь должны отправляться спа-сать мир.
– Вот именно, – подтвердил Бекендорф.
Я беспомощно посмотрел на Рейчел:
– Ты скажешь моей матери?..
– Я ей скажу. Она наверняка привыкла к таким делам. И я скажу Полу насчет капота.
Я благодарно кивнул, полагая, что больше Пол мне свою машину никогда не даст.
– Удачи! – И тут Рейчел поцеловала меня, я и глазом не успел моргнуть. – Ну, отправляйся в путь, полукровка. Убей для меня несколько монстров.
Я в последний раз посмотрел на нее: она сидела на переднем пассажирском сиденье «тойо-ты», скрестив руки и глядя на Пирата, который поднимался все выше и выше, унося в небеса меня и Бекендорфа. Я спрашивал себя, о чем Рейчел хотела поговорить со мной и удастся ли мне когда-нибудь узнать об этом.
– Ну, – сказал Бекендорф, – я так понимаю, ты не хочешь, чтобы я описывал эту сценку Аннабет.
– О боги, – пробормотал я. – И думать об этом не смей!
Бекендорф фыркнул, и мы понеслись над Атлантикой.
Когда мы увидели нашу цель, уже почти стемнело. «Принцесса Андромеда» сияла огнями на горизонте – огромный круизный лайнер, залитый желтым и белым светом. Издалека можно было подумать, что это обычный пассажирский корабль, а не штаб повелителя титанов. Но когда мы подлетели поближе, стала видна гигантская носовая фигура – темноволосая дева в греческом хитоне, закованная в цепи. На лице у нее застыло выражение ужаса, словно она чувствовала зловоние всех монстров, которых вынуждена была терпеть у себя за спиной.
У меня внутри все похолодело, когда я снова увидел этот корабль. Два раза я едва не погиб на «Принцессе Андромеде», а теперь корабль направлялся прямо в Нью-Йорк.
– Ты помнишь, что нужно делать? – перекрикивая ветер, спросил у меня Бекендорф.
Я кивнул. Мы тренировались в гавани Нью-Йорка с холостыми бомбами, используя в качестве полигона брошенные корабли. Я знал, как мало времени у нас будет. Но еще я знал, что другой такой возможности предотвратить вторжение Кроноса нам не представится.
– Пират, – велел я, – опусти нас на самую нижнюю кормовую палубу.
«Понял, босс, – ответил Пират. – Ух, как мне не нравится этот корабль!»
Три года назад Пират оказался в рабстве на «Принцессе Андромеде» и бежал оттуда, толь-ко когда мы с друзьями немного ему помогли. Я так думаю, он скорее предпочел бы, чтобы ему расчесали гриву, как у Моего Маленького Пони, чем снова оказаться здесь.
– Не жди нас, – сказал я ему.
«Но, босс…»
– Ты уж мне поверь – мы сами оттуда выберемся.
Пират сложил крылья и спикировал на корабль, как черная комета. Ветер свистел у меня в ушах. Я видел монстров, охраняющих верхнюю палубу корабля: дракониц или женщин-змей, адских гончих, великанов и человекообразных морских демонов – наполовину людей, наполовину морских львов, – называемых тельхинами. Однако мы так быстро пронеслись мимо, что никто из них не поднял тревогу. Мы приблизились к корме, Пират распростер крылья, после чего мягко приземлился на нижнюю палубу. Я спрыгнул с него, подавляя подступившую тошноту.
«Удачи, босс, – сказал Пират. – Смотри, чтобы они не отправили тебя на корм лошадям!»
С этими словами мой старый друг исчез в ночи. Я извлек из кармана авторучку, снял с нее колпачок, и мой меч Анаклузмос вытянулся до полного размера – метр смертоносной небесной бронзы.
Бекендорф вытащил из кармана клочок бумаги. Мне показалось, что это карта или что-нибудь в этом роде, но потом я понял: это фотография. Он разглядывал ее в полутьме – улы-бающееся лицо Силены Боргард, дочери Афродиты. Они начали встречаться с прошлого лета, хотя все уже не один год им говорили: «Чего вы дурака валяете – вы ведь нравитесь друг другу!» Теперь, даже отправляясь в опасные экспедиции, Бекендорф казался счастливым, как никогда.
– Мы обязательно вернемся в лагерь, – сказал я ему.
В его глазах мелькнула тревога, но потом он уверенно улыбнулся и убрал фотографию.
– Кто бы сомневался, – сказал он. – Ну что, идем порвем Кроноса на части?
Бекендорф шел впереди. Мы проследовали по узкому коридору до служебного трапа – точно как на учениях, но, услышав наверху шум, замерли.
– Мне плевать, что там говорит твой нос, – прорычал получеловечий-полусобачий голос, так говорили тельхины. – Когда ты в последний раз почуял полукровку, на деле это оказался мясной рулет!
– Мясные рулеты – отличная штука, – визгливым лаем отозвался второй голос. – Но сейчас я чую запах полукровок. Они на борту, уж можешь мне поверить.
– Зато у тебя мозги не на борту, это точно.
Они продолжили препирательства, а Бекендорф тем временем показал вниз. Мы спусти-лись, стараясь не шуметь. Два этажа вниз – и голоса тельхинов стали едва слышны. Наконец мы оказались перед металлической крышкой люка. Бекендорф одними губами произнес: «Машин-ное отделение».
Люк был заперт, но Бекендорф вытащил из своего рюкзака кусачки и перерезал дужку зам-ка, словно та была из масла.
Внутри вращались и гудели желтые турбины размером с элеватор. Противоположная стена была утыкана манометрами и компьютерными мониторами. За одной из консолей, сутулясь, си-дел тельхин, но он был так погружен в работу, что не заметил нас. Экземпляр ростом метра пол-тора, на коротких ножках, все его тело покрывал гладкий лоснящийся мех, как у морского льва. Голова – как у добермана, а вот руки хоть и когтистые, но вполне человеческие. Тельхин тюкал пальцами по клавиатуре, периодически порыкивая, и что-то бормотал. Может, переписывался с дружками в чате на uglyface.com.
Я сделал шаг вперед, и он напрягся, вероятно почуяв что-то неладное. Тельхин прыгнул вбок к большой красной тревожной кнопке, но я преградил ему путь. Он зашипел и бросился на меня, но один удар Анаклузмосом – и тельхин, взорвавшись, рассыпался в прах.
– Один – ноль, – констатировал Бекендорф. – Осталось еще тысяч пять.
Он сунул мне в руки контейнер с густой зеленоватой жидкостью – греческим огнем, одним из самых опасных волшебных веществ в мире. Потом Бекендорф бросил мне еще один необходимый инвентарь героев-полубогов – клейкую ленту.
– Закрепи этот на консоли, – сказал он. – А я займусь турбинами.
Мы принялись задело. В помещении было жарко и влажно, и через несколько минут мы вспотели так – хоть выжимай.
Корабль продолжал плыть вперед. Я, как сын Посейдона, прекрасно ориентировался в мо-ре. Не спрашивайте меня, как я это определил, но я точно знал, что мы находимся на 40˚19' се-верной широты и 71˚09' западной долготы и движемся со скоростью восемнадцать узлов, а это означало, что корабль прибудет в Нью-Йорк с рассветом. Другой возможности остановить врага нам не представится.
Не успел я прикрепить второй контейнер с греческим огнем к пульту управления, как раз-дался топот множества ног по металлическим ступеням – вниз спешило такое количество монст-ров, что я слышал их даже за ревом двигателей. Плохо дело!
Я поймал взгляд Бекендорфа.
– Сколько еще?
– Долго. – Он постучал пальцем по своим часам, которые служили дистанционным взрывателем. – Мне нужно еще подключить приемник и установить запалы. Минут десять – минимум.
Судя по приближающемуся топоту, у нас оставалось секунд десять.
– Я их отвлеку, – решил я. – Встретимся в назначенном месте.
– Перси…
– Пожелай мне удачи!
Кажется, Бекендорф хотел возразить – ведь весь план операции строился на том, что мы высаживаемся, делаем дело и уходим незамеченными. Но теперь приходилось импровизировать.
– Удачи, – сказал он.
Я бросился к двери.
По лестнице бежало с полдюжины тельхинов. Я прорубился сквозь них Анаклузмосом – они и пикнуть не успевали, обращаясь в прах. Я помчался наверх, пролетел мимо еще одного тельхина, который так испугался, что даже выронил свою коробочку с обедом от «Маленького демона». Этого я оставил живым, отчасти потому, что обед его уже остыл, отчасти – чтобы он мог поднять тревогу и, возможно, броситься вместе со своими друзьями следом за мной, а не в машинное отделение.
Я выскочил через дверь на шестую палубу и понесся по ней. Этот устланный ковром кори-дор наверняка прежде был шикарнее некуда, но за три года, что тут хозяйничали монстры, обои, ковры и двери в каюты приобрели ужасающий вид – все исцарапанное, покрытое слизью, словно вы попали в глотку дракона (к несчастью, это сравнение основано на личном опыте).
В тот раз, когда я впервые побывал на «Принцессе Андромеде», мой старый враг Лука для маскировки оставил на борту несколько сбитых с толку туристов, застив им глаза Туманом так, что они даже не поняли, что находятся на корабле, захваченном монстрами. Но теперь никаких следов туристов я не увидел. Мне не хотелось думать о том, что с ними случилось, но я сильно сомневался, что их отпустили домой с выигрышами по лотерейным билетам.
Я добрался до прогулочной палубы с огромным супермаркетом и остановился как вкопан-ный. В середине внутреннего двора находился фонтан, а в фонтане сидел гигантский краб.
Когда я говорю «гигантский», то не имею в виду краба, выловленного на Аляске, за 7 дол-ларов 99 центов. Я имею в виду действительно гигантского краба размером больше фонтана. Это чудовище на три метра возвышалось над водой. У него были крапчатый сине-зеленый панцирь и клешни длиннее моего тела.
Если вы когда-нибудь видели крабью пасть, такую пузырчатую, покрытую усиками и по-щелкивающую, то можете себе представить, что эта пасть, размером с рекламный щит, выгляде-ла ничуть не лучше. Глаза-бусинки краба уставились на меня, и я уловил в них разум – и нена-висть. То, что я был сыном морского бога, не добавляло мне очков.
– Ш-ш-ш-ш, – прошипел монстр, из его пасти капала морская пена.
Воняло от него, как от мусорного бачка с кучей рыбных палочек, который целую неделю выдерживали на солнце.
Зазвучал сигнал тревоги. Скоро здесь появится большая компания, а потому мне нужно было сматываться.
– Эй, ракообразное! – Я направился вокруг фонтана по самому краю двора. – Я тут тебя обойду, так что ты…
Краб тут же обрел невероятную скорость. Он мигом выбрался из фонтана и, щелкая клеш-нями, бросился прямо на меня. Я нырнул в сувенирный магазин, где чуть не своротил стойку с висящими на ней футболками. Краб клешнями расколошматил в мелкие дребезги стеклянную стену и понесся за мной. Я, тяжело дыша, бросился назад, но краб развернулся и погнался за мной.
– Вот он! – раздался надо мной голос с балкона. – Враг!
Если я хотел отвлечь их внимание, то мне это удалось, но вот только вступать с ними в схватку в этом месте у меня не было желания. Если меня схватят здесь, то краб просто-напросто мной пообедает.
Это дьявольское отродье кинулось на меня. Я взмахнул Анаклузмосом и отрубил ему кон-чик клешни. Он зашипел, брызгая пеной, но, похоже, покалечил я его не сильно.
Я попытался припомнить что-нибудь из прежних историй – авось поможет. Аннабет рас-сказывала мне о чудовищном крабе, что-то о том, как Геракл раздавил его ногой. Но здесь такой подход не работал. Этот краб был чуточку побольше моих кроссовок.
И тут мне в голову пришла одна умная мысль. На прошлое Рождество мы с мамой повезли Пола Блофиса в наш старый домик в Монтауке – мы туда уже целую вечность ездили. Пол повел меня ловить крабов, и когда мы вытащили сеть, полную этих тварей, он показал мне, где у краба слабое место в панцире – точно в центре его уродливого брюшка.
Вот только как добраться до этого брюшка?!
Я кинул взгляд на фонтан, потом – на мраморный пол, на котором остались осклизлые кра-бьи следы, затем вытянул руку, сосредотачиваясь на воде, и фонтан взорвался. Вода брызнула во все стороны – на высоту трех этажей. Окропила лифты, балконы, окна магазинов. Краб и усом не повел. Он любил воду. Он подбирался ко мне боком, щелкал клешнями и шипел, а я побежал прямо на него с криком: «А-а-а!»
Перед тем как мы столкнулись, я на бейсбольный манер шлепнулся на землю и заскользил по мраморному полу прямо ему под брюхо. Да… это все равно что залезть под семитонный бро-нетранспортер! Крабу и всего только нужно было присесть – от меня бы одно мокрое место ос-талось, но прежде чем он понял, что происходит, я вонзил Анаклузмос ему в брюхо, потом от-пустил рукоятку меча, оттолкнулся и выскользнул из-под краба сзади.
Монстр задрожал и зашипел. Его глаза растворились, панцирь покраснел, внутренности испарились… Через секунду пустой панцирь всей своей массой рухнул на пол.
У меня не было времени восхищаться проделанной работой. Я бросился к ближайшей ле-стнице, вокруг раздавались командные выкрики, бряцанье оружия – появлялись новые монстры и полубоги. Руки мои были пусты. Анаклузмос благодаря своим волшебным свойствам рано или поздно должен снова оказаться у меня в кармане, но пока он покоился под останками краба и доставать его мне было некогда.
На восьмой палубе перед лифтом путь мне преградила пара дракониц. Выше талии они были женщинами с зеленой чешуйчатой кожей, желтыми глазами и раздвоенными языками. Ниже талии вместо ног находились двойные змеиные туловища. В руках драконицы держали трезубцы и сети с грузилами, а я по опыту знал, что пользоваться этими штуками они умеют.
– Это шшшто такое? – прошипела одна. – Подарок для Кроносссса?
У меня не было никакого желания играть тут с ними в укротителя змей. Передо мной стоял стенд с моделью корабля, наподобие информационных щитов «Ты здесь». Я сорвал модель с подставки и швырнул ее в первую драконицу. Кораблик попал ей в физиономию, и она свалилась на палубу. Я перепрыгнул через нее, схватился за копье ее подружки и крутанул так, что та улетела в лифт. А я побежал на нос корабля.
– Взять его! – завизжала сзади драконица.
До меня доносился лай адских гончих. В дюйме от моего лица просвистела стрела и вонзи-лась в стенную панель черного дерева. Но мне было наплевать: я отвлекал монстров от машин-ного отделения и давал время Бекендорфу сделать свое дело.
Когда я бежал вверх по лестнице, навстречу мне попался парнишка. Вид у него был такой, будто он еще толком не проснулся. Он успел натянуть на себя только половину доспехов. Пар-нишка вытащил меч и заорал: «Кронос!» Но в его голосе слышался скорее испуг, чем боевой ку-раж. Ему было не больше двенадцати – приблизительно в таком возрасте я впервые приехал в Лагерь полукровок.
От этой мысли мне стало нехорошо на сердце. Этому парню промыли мозги – научили не-навидеть богов и махать мечом, потому что он родился наполовину олимпийцем. Кронос бесце-ремонно использовал его в своих целях, но парнишка считал меня своим врагом.
Нет, я ни в коем случае не хотел покалечить или ранить его. Оружие в этой ситуации мне не требовалось. Я приблизился к нему, ухватил за запястье и ударил о стену, вышибая меч из его руки.
А потом я сделал то, что вовсе и не собирался. Наверное, это было глупо и явно ставило под угрозу нашу миссию, но я ничего не мог с собой поделать.
– Если хочешь жить, – сказал я ему, – немедленно беги с этого корабля. И скажи другим полубогам. – С этими словами я толкнул его, и он полетел кубарем вниз.
А я продолжил путь наверх.
Тут меня охватили плохие воспоминания: коридор проходил через кафетерий. Аннабет, мой единокровный брат Тайсон и я побывали здесь три года назад во время моего первого посе-щения корабля.
Я выбежал на главную палубу. Слева по борту небеса теряли багряный оттенок и затягива-лись чернотой. Между двумя стеклянными башнями, на которых виднелись балконы и рестора-ны, сверкал бассейн. Вся верхняя часть корабля выглядела устрашающе опустевшей.
Мне оставалось только перебежать к другому борту и оттуда спуститься на вертолетную посадочную площадку – месту встречи, оговоренному на случай чрезвычайных обстоятельств. Если повезет, мы там встретимся с Бекендорфом и прыгнем в море. Моя способность ладить с водой защитит нас обоих, а отплыв на полмили, мы дистанционно взорвем заряды.
Я уже пересек половину палубы, когда звук чьего-то голоса заставил меня замереть:
– Ты опоздал, Перси.
Надо мной на балконе стоял Лука, на его пересеченном шрамом лице играла улыбка. На нем были джинсы, белая футболка, пляжные шлепанцы – ни дать ни взять обычный студент. Только глаза, словно бы отлитые из золота, выдавали его.
– Мы тебя давно ждем. – Поначалу он, казалось, говорил нормально, как Лука. Но потом его лицо стало подергиваться. По телу прошла дрожь, словно он выпил какую-то гадость, голос стал гуще, в нем слышались мощь и седая древность – это был голос владыки титанов Кроноса. Его слова будто ножом резанули меня по спине. – Склонись передо мной!
– Да-да, держи карман шире, – пробормотал я.
По обеим сторонам бассейна появились великаны лестригоны, они словно ждали сигнала. Каждый был высотой в два с половиной метра, на руках татуировки, на груди кожаные доспехи, в руках палицы. На крыше над Лукой появились лучники-полубоги. С противоположного балкона спрыгнули две адские гончие и зарычали на меня. За считанные секунды я был окружен. Западня! Они не смогли бы собраться все здесь так быстро, если бы не ждали меня заранее.
Я посмотрел на Луку, и гнев закипел у меня в груди. Я даже не знал, осталась ли хоть кап-ля его прежнего сознания внутри этого тела. Может быть, его голос так изменился, а может, просто Кронос приспосабливался к своей новой форме. Я сказал себе, что это не имеет значения. Луку обуяли зависть и злоба задолго до того, как Кронос завладел им.
Голос у меня в голове сказал: «Тебе так или иначе придется сразиться с ним. Так почему не сейчас?»
По великому пророчеству я в шестнадцать лет должен был сделать выбор, который спасет или погубит мир. До шестнадцатилетия мне оставалась неделя. Так почему не теперь? Если у меня и в самом деле такая судьба, то какое значение может иметь одна неделя? Я мог покончить с этой угрозой прямо здесь, разделавшись с Кроносом. Что, разве я не сражался с монстрами и богами раньше?
Лука, словно прочтя мои мысли, улыбнулся. Нет, это был Кронос. Я должен помнить это.
– Ну, иди ко мне, – сказал он. – Если не трусишь.
Толпа монстров раздалась. Я двинулся вверх по лестнице. Сердце у меня колотилось. Я ждал удара ножом в спину, но они позволили мне пройти. Я засунул руку в карман и обнаружил там мою авторучку, снял колпачок – и Анаклузмос превратился в меч.
В руках у Кроноса появилось оружие – двухметровая коса наполовину из небесной бронзы, наполовину из смертоносной стали. Да, от одного только вида этой штуки мои колени начали подгибаться. А потому, чтобы не передумать, я бросился в атаку.
Время замедлилось. В буквальном смысле, потому что Кронос обладал такой способно-стью – менять ход времени. Мне казалось, будто я двигаюсь в сиропе. Руки у меня стали такими тяжелыми, что я едва мог удержать меч. Кронос улыбнулся и взмахнул косой с обычной скоро-стью, ожидая, когда я доползу до своей смерти.
Я попытался воспротивиться его колдовству и сосредоточился на море вокруг меня – ведь море было источником моей силы. С годами мне удавалось делать это все лучше и лучше, но теперь ничего не получалось.
Я сделал еще один шаг вперед. Великаны издевательски засмеялись. Смех дракониц похо-дил на шипение.
«Океан, – взмолился я, – ну что тебе стоит?!»
Внезапно меня чуть не скрутило от боли внутри. Весь корабль наклонился набок, и монст-ры попадали с ног. Из бассейна выплеснулось четыре тысячи галлонов соленой воды; я, Кронос и все на палубе вымокли с головы до ног. Вода вернула меня к жизни, разрушив колдовство времени, и я бросился вперед.
Я нанес удар Кроносу, но резвость еще не вернулась ко мне в полной мере. Я совершил ошибку – посмотрел в его лицо, в лицо Луки, когда-то бывшего моим другом. И хотя я его нена-видел, убить его мне было трудно.
У Кроноса же никаких сомнений не имелось. Он взмахнул косой. Я отпрыгнул назад, и опасный металл прошел в миллиметре от меня, вырвав щепу из доски в палубе между моих ног.
Я лягнул Кроноса в грудь. Он подался назад, но оказался тяжелее, чем должен был быть Лука. Ощущение – словно я лягнул холодильник.
Кронос снова взмахнул косой. Я перехватил ее Анаклузмосом, но удар был настолько сильным, что мой клинок смог только изменить его направление. Кончик косы вырвал кусок моего рукава и поцарапал предплечье. Порез не мог быть серьезным, но вся эта сторона моего тела взорвалась от боли. Я вспомнил, что один тельхин как-то раз сказал мне о косе Кроноса: «Осторожнее, дурачок. Одно прикосновение – и эта сталь отделит твою душу от тела». Теперь я понял смысл его слов. Дело было не в потере крови. Я чувствовал, как меня покидают силы, во-ля, как я теряю свое собственное «я».
Я, спотыкаясь, отступил, перебросил меч из правой руки в левую и отчаянно бросился впе-ред. Мой клинок должен был пронзить его насквозь, но лезвие отскочило от живота титана, словно тот был из мрамора. Кронос ни в коем случае не должен был остаться в живых после та-кого удара. Но Кронос рассмеялся.
– Очень плохо, Перси Джексон. Лука говорит, что в искусстве фехтования ты никогда не мог с ним сравниться.
В глазах у меня помутилось. Я знал, что времени остается мало.
– Лука все время задирал нос, – сказал я. – Но у него, по крайней мере, была собственная голова на плечах.
– Жаль тебя убивать до того, как окончательный план будет реализован, – размышляя вслух, сказал Кронос. – Мне бы хотелось увидеть ужас в твоих глазах, когда ты поймешь, как я собираюсь уничтожить Олимп.
– Ты никогда не доберешься на этой посудине до Манхэттена. – Рука моя пульсировала бо-лью, в глазах мелькали черные точки.
– Это еще почему? – Золотые глаза Кроноса сверкали. Его лицо – лицо Луки – казалось по-хожим на маску, неестественную, подсвеченную изнутри какой-то злобной энергией. – Может быть, ты рассчитываешь на своего дружка со взрывчаткой?
Он посмотрел вниз на бассейн и позвал:
– Накамура!
Парнишка в полном греческом доспехе протиснулся сквозь толпу. На левом глазу у него была повязка. Конечно же, я знал его: Эфан Накамура, сын Немезиды. Прошлым летом я спас ему жизнь в Лабиринте, а этот маленький мерзавец в благодарность помог Кроносу вернуться к жизни.
– Все в порядке, повелитель, – доложил Эфан. – Мы его нашли, как вы и велели.
Он хлопнул в ладоши, и вперед вышли два великана, волоча за собой Чарльза Бекендорфа. Сердце у меня едва не остановилось. Один глаз у Бекендорфа распух, руки и лицо в царапинах. Доспехи его исчезли, а рубашка была почти вся разорвана.
– Нет! – выкрикнул я.
Бекендорф встретил мой взгляд. Он посмотрел на свою руку, словно хотел что-то мне ска-зать. Его часы. Они еще оставались на нем, а в них – детонатор. Успел ли он установить взрыва-тели? Но эти монстры наверняка должны были их снять.
– Мы нашли его в трюме корабля, – сказал один из великанов. – Он пытался проскользнуть в машинное отделение. Можно, мы его теперь съедим?
– Уже скоро, – отозвался Кронос, с прищуром посмотрев на Эфана. – Ты уверен, что он не поставил взрыватели?
– Он шел в направлении машинного отделения, повелитель.
– Откуда тебе это известно?
– Гм… – Эфан неловко переминался с ноги на ногу. – Он шел в том направлении. И по-том, он сам нам сказал. У него рюкзак набит взрывчаткой.
Истина медленно стала открываться мне. Бекендорф провел их. Поняв, что его схватят, он сделал вид, что направляется в другую сторону. Он убедил их, что еще не успел заминировать машинное отделение. Греческий огонь все еще можно было привести в действие. Но пока мы оставались на корабле, нам это не сулило ничего хорошего. Если бы нам удалось убраться с него – тогда другое дело.
Кронос колебался.
«Ну, купись ты на это!» – молча умолял я.
Рука у меня так болела, что я едва стоял.
– Открой рюкзак, – приказал Кронос.
Один из великанов сорвал мешок со взрывчаткой со спины Бекендорфа. Заглянув внутрь, он зарычал и вывернул мешок наружу. Монстры в панике отхлынули в стороны. Если бы мешок и в самом деле был набит сосудами с греческим огнем, то мы все взлетели бы на воздух. Но от-туда вывалился лишь десяток банок с персиками.
Я слышал, как тяжело дышит Кронос, пытаясь подавить гнев.
– Может быть, вы схватили этого полубога у камбуза?
– Гм… – Эфан побледнел.
– И может быть, вы послали кого-нибудь проверить машинное отделение?!
Эфан в ужасе подался назад, потом повернулся и бросился прочь.
Я молча выругался. Теперь до того, как бомбы будут обезврежены, оставались считаные минуты. Я снова поймал взгляд Бекендорфа и задал безмолвный вопрос, надеясь, что он поймет: «Какая задержка?»
Он сложил большой и указательный пальцы кружком – нуль. Таймер детонатора был уста-новлен без задержки. Если ему удастся нажать кнопку, корабль мгновенно взлетит на воздух. А уйти далеко, до того как будет нажата кнопка, мы не сможем. Монстры прежде убьют нас или обезвредят заряды. Или и то и другое.
Кронос повернулся ко мне с кривой улыбкой.
– Тебе придется извинить моих неумелых помощников, Перси Джексон, но это не имеет значения. Ты теперь у нас в руках. Нам уже несколько недель было известно, что ты появишься здесь.
Он протянул руку и показал маленький серебряный браслет с брелоком в виде косы – сим-вола повелителя титанов.
Рана в предплечье лишала меня способности думать, но я пробормотал:
– Устройство связи… шпион в лагере…
Кронос ухмыльнулся.
– Нельзя полагаться на друзей. Они непременно тебя подведут. Луке тяжело дался этот урок. А теперь брось свой меч и сдавайся. Иначе твой друг умрет.
Я проглотил слюну. Один из великанов обхватил Бекендорфа рукой за шею. Я был не в со-стоянии его спасти, но даже если бы попробовал, он умер бы, прежде чем я добрался до него. Мы оба умерли бы.
Бекендорф одними губами произнес: «Уходи!»
Я покачал головой. Я не мог бросить его.
Второй великан продолжал перебирать банки с персиками, а это означало, что левая рука Бекендорфа свободна. Он медленно поднял ее, поднося к часам на правой руке.
Я хотел закричать: «Нет!»
Потом у бассейна раздалось шипение одной из дракониц:
– Шшшшто он делает? Шшшшто это у него на руке?
Бекендорф крепко зажмурил глаза и накрыл ладонью часы.
Выбора у меня не оставалось. Я бросил мой меч в Кроноса, словно это был не меч, а дро-тик, и тот, не причинив Кроносу вреда, отскочил от его груди. Однако это напугало его. Я мигом протиснулся через толпу чудовищ и спрыгнул за борт в воду с высоты тридцать футов.
В чреве корабля раздался грохот. Монстры что-то кричали мне вслед. В бедро ударила стрела, но у меня даже не было времени почувствовать боль. Я нырнул и приказал потокам уне-сти меня вниз как можно дальше – на пятьдесят метров, на сто метров.
Но даже и на таком расстоянии я почувствовал, как мир сотряс взрыв. Мой затылок обожг-ло. «Принцесса Андромеда» взорвалась с двух сторон, в черное небо выплеснулся громадный шар зеленого пламени, пожирая все вокруг.
«Бекендорф…» – подумал я.
После этого я вырубился и пошел на дно, как сброшенный с корабля якорь.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:06 | Сообщение # 3 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава вторая
Знакомство с подводной родней
Сны полубогов – это полный отстой.
Дело в том, что это, в общем-то, и не сны. Это всякие видения, предзнаменования и прочая подобная мистика – меня от нее прямо с души воротит.
Мне снилось, что я нахожусь в каком-то темном дворце на вершине горы. К сожалению, я узнал его: дворец титанов на вершине горы Отрис, иначе известной как гора Тамалпаис в Кали-форнии. Главный зал, обставленный по периметру черными греческими колоннами и статуями титанов, не имел потолка, тут царила вечная ночь. В черном мраморе, покрывавшем пол, отра-жался свет факелов. В центре помещения под грузом вихрящейся воронкообразной тучи горбил-ся титан в доспехах – Атлас, поддерживающий небо.
Другие великаны стояли вблизи бронзовой жаровни, разглядывая изображения, появляю-щиеся в пламени.
– Ничего себе взрывчик, – сказал один из них.
На нем были черные доспехи с серебряными заклепками, напоминавшие ночное небо. Ли-цо его скрывалось под шлемом, из которого торчали изгибающиеся бараньи рога.
– Это не имеет значения. – На этом титане были золотые одеяния, а смотрел он золотыми, как у Кроноса, глазами. Все его тело светилось. Он напомнил мне Аполлона, бога солнца, только свет, исходящий от титана, был резче, а выражение его лица жестче. – Боги ответили на вызов. Скоро они будут уничтожены.
На изображения в огне смотреть было нелегко: шторма, рушащиеся здания, люди, крича-щие от ужаса…
– Я отправлюсь на Восток, чтобы собрать наши силы, – сказал золотистый титан. – Криос, ты останешься и будешь охранять гору Отрис.
Детина с рогами хмыкнул:
– Мне всегда достается самая глупая работа. Я, владыка Юга, владыка созвездий, должен быть нянькой при Атласе, пока вы там будете веселиться.
– Отпустите меня, проклятие на ваши головы! – завопил изнывающий под грузом туч Ат-лас. – Я величайший из воинов. Снимите с меня этот груз, чтобы я мог сражаться!
– Тихо! – зарычал золотистый титан. – У тебя была возможность, Атлас. Но ты потерпел поражение. Кронос хочет, чтобы ты оставался на своем месте. Что касается тебя, Криос, то ты должен исполнять свой долг.
– А если тебе понадобится больше воинов? – спросил Криос. – От нашего племянничка, этого предателя в смокинге, во время сражения будет мало проку.
Золотистый титан рассмеялся.
– О нем можешь не беспокоиться. И потом, боги вряд ли выдержат даже первую нашу ата-ку. Они и понятия не имеют, сколько у нас в запасе сюрпризов. Помяни мои слова, через не-сколько дней Олимп будет лежать в руинах, а мы встретимся снова, чтобы отпраздновать восход Шестой эпохи!
Золотистый титан взорвался языками пламени и исчез.
– Ну конечно, – проворчал Криос. – Он взрывается языками пламени, а я таскаю на себе эти дурацкие рога.
Потом сцена изменилась. Теперь я находился вне этого зала, прятался в тени греческих ко-лонн. Рядом со мной стоял мальчик – он подслушивал, о чем говорят титаны. У него были тем-ные шелковистые волосы, бледная кожа и темные одежды – мой друг Нико ди Анджело, сын Аида.
Он с мрачным выражением посмотрел на меня.
– Ну, Перси, ты понимаешь, что времени у тебя остается всего ничего? – прошептал он. – Ты и вправду думаешь, что справишься с ними без моего плана?
Его слова нахлынули на меня, как ледяные океанские течения, и я провалился в никуда.
– Перси? – проговорил низкий голос.
Было такое ощущение, словно мою голову завернули в фольгу и прожарили в микровол-новке. Я открыл глаза и увидел над собой большую, нечетко вырисовывающуюся фигуру.
– Бекендорф? – с надеждой спросил я.
– Нет, братишка.
Фигура обрела четкость – передо мной находился циклоп: уродливое лицо, всклокоченные каштановые волосы, один большой, исполненный сочувствия карий глаз.
– Тайсон?
– А кто же еще? – Мой брат оскалил зубы в улыбке. – Слава богам, мозги у тебя работают.
Я не был так уж в этом уверен. Мое замерзшее тело словно парило в невесомости. Голос меня не слушался. Я слышал слова Тайсона, но правильнее было бы сказать, что я слышал виб-рации у себя в голове, а не обычные звуки голоса.
Я сел, и пелена передо мной исчезла. Я находился на кровати, устланной сплетенными шелковистыми водорослями, в помещении, стены которого были отделаны витыми раковинами. На потолке висели светильники – жемчужины размером с баскетбольный мяч. Я был под водой.
Ну да, мне, как сыну Посейдона, это ничем не грозило. Я вполне могу дышать под водой, и даже одежда на мне не промокнет, если я этого не захочу. И все равно у меня чуть волосы не встали дыбом, когда в окошко вплыла акула-молот, посмотрела на меня, а потом так же спокой-но выплыла из окна в противоположной стене.
– Где я?..
– В папином дворце, – ответил Тайсон.
При других обстоятельствах я бы обрадовался этому. Я никогда не посещал царство По-сейдона, хотя многие годы мечтал об этом. Но теперь голова у меня раскалывалась от боли, а рубашка местами обгорела после взрыва. Раны на руке и ноге залечились (для этого мне достаточно пробыть некоторое время в океане), но я все еще чувствовал себя так, будто на мне потопталась команда регбистов-лестригонов.
– И как давно?..
– Мы нашли тебя вчера вечером, – сказал Тайсон. – Ты погружался на дно.
– А «Принцесса Андромеда»?
– Пошла на дно, – сообщил Тайсон.
– На борту был Бекендорф. Ты его не…
– Никаких следов Бекендорфа. – Тайсон нахмурился. – Мне очень жаль, братишка.
Я уставился в окно на темно-синюю воду. Бекендорф весной собирался поступить в кол-ледж. У него была подружка, много друзей, впереди – целая жизнь. Нет, не мог он так вот по-гибнуть. Может, ему, как и мне, удалось спрыгнуть с корабля. Но если он спрыгнул за борт, то что?.. Прыжок с тридцатифутовой высоты для него, в отличие от меня, был бы смертельным. Он, опять же, не смог бы удалиться от взрыва на достаточное расстояние.
В глубине души я знал, что он мертв. Он пожертвовал собой, чтобы уничтожить «Принцессу Андромеду», а я бросил его.
Я подумал о моем сновидении: титаны разговаривали о взрыве так, словно он не имел ни малейшего значения, Нико ди Анджело предупреждал меня, что я никогда не возьму верх над Кроносом, если не воспользуюсь его планом – довольно опасным предприятием, от которого я вот уже целый год отказывался.
Далекий взрыв потряс помещение. Снаружи загорелся зеленый свет, отчего в море стало светло как днем.
– Это что еще такое? – спросил я.
На лице Тайсона появилось озабоченное выражение.
– Папа все объяснит. Идем – он мочит монстров.
Дворец Посейдона мог бы быть самым удивительным из мест, какие мне доводилось ви-деть, если бы не коснувшиеся его разрушения. Мы доплыли до конца длинного коридора и под-нялись наверх по гейзеру. Когда мы воспарили над крышами, у меня перехватило дыхание… ну, если только дыхание может перехватывать под водой.
Дворец с его широкими дворами, садами и многоколонными беседками по размерам не ус-тупал городу на Олимпе. В садах росли колонии кораллов и сияющих морских растений. Два-дцать или тридцать зданий были построены из витых перламутровых раковин – белых, но пере-ливающихся всеми цветами радуги. Взад-вперед носились рыбы и осьминоги. Дорожки усыпали сверкающие жемчужины, напоминающие рождественские огни.
Основной двор был заполнен воинами – водяными с рыбьими хвостами и другими, с чело-веческими туловищами, правда покрытыми синей кожей, чего я никогда прежде не видел. Некоторые ухаживали за ранеными. Другие затачивали копья и мечи. Один из них торопливо проплыл мимо нас. У него были ярко-зеленые глаза, сиявшие цветом неоновых трубочек, и зубы острые, как у акулы. Да, в «Русалочке» такого не увидишь.
За пределами основного двора возвышались мощные крепостные сооружения – башни, стены, стояли противоосадные орудия, но в основном все это было разрушено. Оставшаяся часть отливала странным зеленоватым светом. Этот свет я прекрасно знал – греческий огонь, который мог гореть даже под водой.
Дальше морское дно терялось в сумерках. Я видел всплески энергии, взрывы, вспышки, сопутствующие сражению двух армий. Обычный человек ничего бы не разглядел в этой темноте. Да что говорить – обычного человека просто раздавило бы такое давление воды, он умер бы здесь от переохлаждения. Даже мои теплочувствительные глаза не могли точно разобрать, что там происходит.
На краю дворцового комплекса взорвался храм с красной крышей, и языки пламени вместе с обломками неторопливо полетели над наружным садом. Сверху из темноты вынырнуло что-то громадное – кальмар размером с небоскреб. Он был окружен сверкающим облаком пыли… по крайней мере, мне это показалось пылью, пока я не разглядел, что это рой водяных, пытающихся атаковать монстра. Кальмар опустился на дворец и, взмахнув щупальцем, смял целую колонну воинов. Но тут на крыше одного из самых высоких зданий сверкнула молния, поразившая гигантское головоногое, и монстр растворился в воде, как пищевой краситель.
– Папа. – Тайсон указал туда, откуда ударила молния.
– Так это он? – Я внезапно исполнился надежды.
Мой отец был невероятно силен. Он был морским богом. Он мог запросто отразить это на-падение. Не исключено, что он примет и мою помощь.
– Ты участвовал в сражении? – с трепетом спросил я у Тайсона. – С твоей циклопической силой и дубинкой ты, наверное, немало их голов покрошил?
Тайсон надулся, и я сразу понял, что задал плохой вопрос.
– Я тут… занимался починкой оружия, – пробормотал он. – Идем. Нужно найти папу.
Я понимаю, что это может показаться странным тому, у кого обычные родители, но я за свою жизнь видел отца всего четыре или пять раз и всегда лишь по несколько минут. Греческие боги не очень-то любят появляться на баскетбольных матчах своих чад.
И все же я считал, что если увижу Посейдона, то узнаю его.
Я ошибался.
Крыша храма представляла собой большую открытую палубу, на которой был оборудован командный пункт. Мозаика на полу изображала точную карту дворца и прилегающего океана. Вот только это была подвижная мозаика. Цветные плитки, символизировавшие армии и морских чудовищ, перемещались по мере того, как менялась диспозиция. Здания, обрушавшиеся в реальности, обрушивались и на мозаике.
Вокруг мозаики, с мрачным видом следя за сражением, расположилось странное сообщест-во воинов, но ни один из них не был похож на моего отца. Я искал крупную фигуру, одетую в шорты и гавайскую рубашку, хорошо загоревшую и с черной бородой.
Никого похожего на отца среди этого сборища я не увидел. Был тут один водяной с двумя рыбьими хвостами вместо одного, с зеленой кожей, черными волосами, связанными сзади хво-стиком, в нагруднике с жемчужинами. Выглядел он довольно молодо, хотя трудно определять возраст, если перед тобой не гуманоид. Поди разбери, сколько ему – то ли три года, то ли три тысячи. Рядом с ним стоял старик с пышной белой бородой и седыми волосами. Ноги его, каза-лось, подгибаются под весом доспехов. У него были зеленые глаза с веселыми морщинками в уголках, хотя сейчас он не улыбался. Он разглядывал карту, опираясь на большой металличе-ский посох. Справа от него стояла прекрасная женщина в зеленых доспехах, с ниспадающими на плечи волосами. Из головы у нее торчали странные маленькие рожки, похожие на крабьи клешни. Был тут и дельфин – обычный дельфин, но он внимательно разглядывал карту.
– Дельфин, – сказал старик, – отправь Палемона и его акулий легион на западный фронт. Мы должны нейтрализовать этих левиафанов.
Дельфин говорил стрекочущим голосом, но я его понял.
«Да, владыка!» – ответил он и заспешил прочь.
Я недоуменно посмотрел на Тайсона, потом снова на старика.
Мне это казалось невероятным, но все же я позвал:
– Папа…
Старик поднял на меня взгляд. Я узнал блеск в его глазах, но вот лицо… вид у него был такой, будто он состарился на сорок лет.
– Привет, Перси.
– Что… с тобой случилось?
Тайсон толкнул меня в бок. Он с такой силой затряс головой – я думал, она у него оторвет-ся, но Посейдон, похоже, не обиделся.
– Все в порядке, Тайсон, – сказал он. – Ты, Перси, извини за мой внешний вид. Война дается мне нелегко.
– Но ты же бессмертный, – тихо сказал я. – Ты можешь выглядеть как захочешь.
– Я своим видом отражаю состояние моего царства, – пояснил он. – А как раз сейчас это состояние довольно мрачное. Перси, должен тебя представить… боюсь, ты только что разминул-ся с моим полководцем Дельфином, богом дельфинов. А это моя… гм… жена Амфитрита. Моя дорогая…
Дама в зеленых доспехах холодно посмотрела на меня, потом скрестила на груди руки и сказала:
– Извини, мой господин, но мое присутствие требуется на поле боя.
С этими словами она уплыла.
Я чувствовал себя довольно неловко, но, наверное, винить ее в этом было бы несправедли-во. Я никогда об этом не задумывался, но у отца ведь есть бессмертная жена. А что касается всех его похождений со смертными женщинами, включая и мою маму… что ж, наверное, Амфитрите это не очень нравилось.
Посейдон откашлялся.
– Да, а это мой сын Тритон. Гм… мой другой сын.
– Твой сын и наследник, – поправил его зеленый типчик. Он помахал своим двойным хво-стом и улыбнулся мне, но его глаза вовсе не светились приязнью. – Привет, Персей Джексон. Наконец-то пришел нам помочь?
Он вел себя так, будто я опоздал или отлынивал. Если под водой можно покраснеть, то именно это и случилось со мной.
– Скажи мне, что я должен делать, – проговорил я.
Тритон ухмыльнулся, будто я сказал что-то такое хитромудрое или будто я был забавной собачонкой, которая тут пролаяла что-то… Он повернулся к Посейдону.
– Я послежу, как идут дела на передовой, отец. Можешь не волноваться – я тебя не подве-ду.
Он вежливо кивнул Тайсону. Почему же это я не заслужил никакого уважения? Тритон со-рвался с места и исчез в толще вод.
Посейдон вздохнул, поднял посох, и тот мгновенно видоизменился в его привычное ору-жие – трезубец. Зубцы отливали синим сиянием, а вода вокруг него закипела от избытка энергии.
– Ты уж извини, – сказал он мне.
Сверху появилась громадная морская змея и, совершая спиральные движения, направилась к крыше. Она была ярко-оранжевого цвета с клыкастой пастью, в которой вполне мог бы уме-ститься целый спортзал.
Почти не посмотрев в ее сторону, Посейдон поднял трезубец и направил на эту тварь заряд энергии. Опаньки! Чудище распалось на миллион золотых рыбок, и все они в ужасе бросились врассыпную.
– Моя семья встревожена, – продолжил Посейдон, словно ничего не случилось. – Сра-жение с Океаном идет далеко не лучшим образом.
Он показал на край мозаичной карты и рукоятью трезубца постучал по изображению водя-ного размерами больше остальных и с бычьими рогами. Он вроде как мчался на колеснице, в которую были впряжены лангусты, а вместо меча размахивал живой змеей.
– Океан, – сказал я. – Это, кажется, морской титан?
Посейдон кивнул.
– Во время первой войны титанов с богами он придерживался нейтралитета. Но теперь Кронос убедил его участвовать. Это… гм… не очень хороший знак. Океан ни за что не ввязался бы в драку, если бы не был уверен в том, что дерется на стороне победителей.
– Вид у него глуповатый, – заявил я оптимистическим тоном. – Я хочу сказать, кто же это дерется змеей?
– Папа завяжет ее узлами, – твердо заявил Тайсон.
– Благодарю за вашу веру. – Посейдон улыбнулся, но выглядел он уставшим. – Мы воюем уже около года. Моя армия устала. А он находит все новые силы и бросает их против меня – морских монстров, таких древних, что я и забыл об их существовании.
Я услышал грохот взрыва вдалеке. Приблизительно в миле от нас коралловая гора развали-лась под весом двух гигантских существ. Я едва различал их форму. Один был омар. Другой – гигантский гуманоид наподобие циклопа, но тело его было окружено огромным числом конеч-ностей. Поначалу я подумал, что он таскает на себе уйму гигантских осьминогов, но потом по-нял, что это его собственные руки – сотни рук молотят воду, нанося удары.
– Бриарей! – воскликнул я.
Я обрадовался ему, но, судя по его виду, он дрался из последних сил. Он был последним в своем роде – Сторукий, двоюродный брат циклопов. Мы прошлым летом освободили его из тюрьмы Кроноса, и я знал, что он отправился помогать Посейдону, но с тех пор о нем ничего не слыхал.
– Он отлично дерется, – сказал Посейдон. – Жаль, что у меня нет целой армии таких, как он.
Я увидел, как Бриарей, взревев от злости, схватил омара, который размахивал и щелкал клешнями, и сбросил его с коралловой горы – тот исчез во мраке. Бриарей припустил следом, его сотня рук работала, как винт моторной лодки.
– Перси, я не могу уделить тебе много времени, – вздохнул отец. – Расскажи мне о своей миссии. Ты видел Кроноса?
Я рассказал ему все, хотя голос у меня и срывался, когда я говорил о Бекендорфе. Я по-смотрел на дворы внизу и увидел сотни раненых водяных, лежавших на самодельных кушетках. Я увидел ряды коралловых холмиков, которые, вероятно, были обустроенными на скорую руку могилами. Я понял, что Бекендорф стал не первой жертвой – он был одним из многих сотен, мо-жет быть, тысяч. Я никогда не чувствовал себя таким злым и беспомощным.
– Перси. – Посейдон разгладил бороду. – Бекендорф выбрал героическую смерть. Тебя не в чем упрекнуть. Армия Кроноса будет дезорганизована. Многие были уничтожены.
– Но ведь его мы не убили?
Я понимал, что это наивная надежда. Мы могли взорвать корабль и уничтожить всех мон-стров на нем, но убить владыку титанов было не так-то легко.
– Нет, не убили, – ответил Посейдон. – Но с вашей помощью мы выиграли какое-то время.
– На корабле были полубоги, – сказал я, вспомнив парнишку, с которым столкнулся на ле-стнице.
Я почему-то позволил себе сосредоточиться на Кроносе и монстрах. Я убедил себя, что уничтожить корабль – благое дело, потому что на нем обосновалось зло, потому что они соби-раются напасть на мой город и к тому же их невозможно убить навсегда. Монстры испаряются, а потом восстанавливаются в новом обличье. Но полубоги…
Посейдон положил руку мне на плечо.
– Перси, на борту этого корабля было всего несколько воинов-полубогов, и все они добро-вольно встали на сторону Кроноса. Некоторые, может быть, вняли твоему предупреждению и спаслись. Если нет – они сами выбрали свою судьбу.
– Им промыли мозги! – воскликнул я. – Теперь они мертвы, а Кронос по-прежнему жив. И это никак не улучшает мое настроение.
Я разглядывал мозаику – маленькие взрывы свидетельствовали об уничтожении монстров. На картинке это не составляло никакого труда.
Тайсон обнял меня. Если бы это попытался сделать кто-то другой, я бы его оттолкнул, но Тайсон был слишком велик и упрям. Он обнимал меня, хотел я этого или нет.
– Это не твоя вина, братишка. Кронос сделан из такого материала, который плохо взрыва-ется. В следующий раз мы возьмем большую дубинку.
– Перси, – сказал отец, – Бекендорф погиб не напрасно. Вы рассеяли силы вторжения. На какое-то время Нью-Йорку ничто не грозит, что позволит остальным олимпийцам разбираться пока с большей угрозой.
– С большей угрозой? – Я подумал о том, что говорил золотистый титан в моем сновиде-нии: «Боги ответили на вызов. Скоро они будут уничтожены».
Тень пробежала по лицу отца.
– Хватит тебе скорбей на один день. Обратись за разъяснением к Хирону, когда вернешься в лагерь.
– Когда вернусь в лагерь? Но вам тут грозит опасность! Я хочу помочь тебе.
– Тут ты мне ничем не поможешь. Ты будешь нужен в другом месте.
Я не мог поверить своим ушам и посмотрел на Тайсона в поисках поддержки.
– Папа… – Мой брат пожевал губу. – Перси хорошо владеет мечом. Он умелый воин.
– Мне это известно, – мягко проговорил Посейдон.
– Папа, позволь мне помочь, – попросил я. – Я знаю, что смогу. Ты тут долго не продер-жишься.
Из-за вражеских позиций в небо устремился огненный шар. Я думал, что Посейдон отразит его или сделает еще что-нибудь, но тот приземлился в углу двора и взорвался, отчего водяные кувырком полетели по воде. Посейдон поморщился, словно его укололи.
– Возвращайся в лагерь, – повторил он. – И скажи Хирону: пора.
– Что пора?
– Ты должен выслушать пророчество. Целиком.
Мне не нужно было спрашивать его о том, что это за пророчество. Я уже несколько лет подряд слышал про великое пророчество, но никто никогда не зачитывал мне его. Я знал только, что должен принять решение, которое изменит судьбу мира, но принять его без всякого давления со стороны.
– А что, если это и есть решение? – спросил я. – Остаться здесь и сражаться? Что, если я оставлю тебя и ты…
Я не мог сказать «умрешь». Считается, что боги не умирают, но я видел нечто подобное. Даже если они не умирают, они могут быть приведены в ничтожное состояние, сосланы, заклю-чены в тюрьму в глубинах Тартара, как это было сделано с Кроносом.
– Перси, ты должен делать то, что я тебе сказал, – настаивал Посейдон. – Я не знаю, каким будет твое окончательное решение, но сражаться ты должен в наземном мире. По меньшей мере ты должен предупредить твоих друзей в лагере. Кронос знал твои планы. У вас в лагере шпион. Мы здесь продержимся. У нас нет иного выбора.
– Мне будет тебя не хватать, братишка! – Тайсон изо всех сил ухватил меня за руку.
Наш отец, глядя на нас, казалось, постарел еще на десяток лет.
– Тайсон, сынок, тебя тоже ждет работа. Давай-ка возвращайся в оружейную мастерскую.
Тайсон снова надулся.
– Хорошо. – Он шмыгнул носом и обнял меня с такой силой, что чуть не сломал ребра. – Перси, будь осторожен! Не допусти, чтобы монстры убили тебя!
Я постарался уверенно кивнуть в ответ, но для чувствительного великана Тайсона все это было уже слишком – он зарыдал и поплыл в мастерскую, где его кузены чинили копья и мечи.
– Ты должен разрешить ему сражаться, – сказал я отцу. – Он ненавидит работу в мастер-ской. Разве ты не видишь?
Посейдон покачал головой.
– Хватит уже и того, что я тебя подвергаю опасности. Тайсон слишком юн. Я должен защитить его.
– Ты должен ему доверять, – возразил я, – а не пытаться его защитить.
Глаза Посейдона гневно сверкнули. Я подумал, что слишком много позволил себе, но тут он опустил взгляд на мозаику и ссутулился еще больше. На карте водяной в колеснице с лангу-стами был совсем рядом с дворцом.
– Океан приближается, – произнес отец. – Я должен сразиться с ним.
Никогда прежде я не опасался за богов, но теперь даже представить себе не мог, как отец может сразиться с этим титаном и победить.
– Я выстою, – пообещал Посейдон. – Я не отдам мои владения. Скажи-ка мне, Перси, у те-бя все еще сохранилось то, что я подарил тебе на день рождения прошлым летом?
Я кивнул и вытащил мой шнурок с бусинами по числу летних каникул, проведенных мною в Лагере полукровок. Но с прошлого года я носил на шнурке и песчаный доллар – так за их форму называли плоских морских ежей. Отец подарил мне его на пятнадцатилетие. Он сказал: я сам пойму, когда его «потратить», но до сего дня я не представлял, что он имел в виду. Про этого ежа я знал одно: в школьный автомат по продаже кока-колы его не засунешь.
– Ну, время, – сказал отец. – Если все будет хорошо, увидимся на твоем дне рождения че-рез неделю. И отпразднуем как следует.
Посейдон улыбнулся, и на мгновение в его глазах мелькнул прежний свет.
Потом все море перед нами потемнело, словно налетел чернильный шторм. Загремел гром, что было невозможно под водой. К нам приближалось какое-то громадное ледяное существо. Я почувствовал, как волна страха затопила армию внизу.
– Я должен принять мою настоящую божественную форму, – сказал Посейдон. – Поторо-пись, сынок. И удачи тебе.
Я хотел подбодрить его, обнять или что-нибудь в таком роде, но понимал, что задержи-ваться не стоит. Когда бог принимает свою настоящую форму, выделяется такая энергия, что любой смертный, посмотревший на него, расщепляется на молекулы.
– До свидания, отец, – выдавил я.
Потом отвернулся и призвал на помощь морские течения. Вода вокруг меня завихрилась, и я понесся на поверхность с такой скоростью, от которой любой обычный человек лопнул бы, как воздушный шарик.
Когда я оглянулся, то увидел только зеленые и синие вспышки – мой отец сражался с тита-ном, и само море разрывалось на части двумя армиями.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:06 | Сообщение # 4 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава третья
Я заглядываю в глаза собственной смерти
Если вы хотите быть популярным в Лагере полукровок, не возвращайтесь после задания с плохими новостями.
Не успел я выйти из океана, как все уже знали о моем прибытии. Лагерь расположен на се-верном берегу Лонг-Айленда, и место это заколдовано, так что большинство людей его даже не видят. Люди не появляются просто так на берегу, если только они не полубоги, боги или же са-мые что ни на есть настоящие заблудившиеся доставщики пиццы. (Такое случалось, но это уже другая история.)
В общем, в тот день дежурил Коннор Стоулл из домика Гермеса. Увидев меня, он так воз-будился, что упал с дерева. После этого он протрубил в горн из ракушки, давая сигнал обитате-лям лагеря собраться и приветствовать меня.
У Коннора кривая улыбка, соответствующая его искаженному чувству юмора. Вообще-то он отличный парень, но когда он рядом, нужно покрепче держаться за кошелек и ни в коем слу-чае не давать ему крем для бритья, если не хотите обнаружить его размазанным у себя в спаль-ном мешке. У него кудрявые каштановые волосы, он чуть пониже своего брата Тревиса, и только по этому признаку я их различаю. Эти двое совершенно не похожи на моего старого врага Луку, и мне даже не верится, что все они – сыновья Гермеса.
– Перси? – завопил Коннор. – Что случилось? Где Бекендорф?
Потом он увидел выражение моего лица, и улыбка сошла с его физиономии.
– Да что ты?! Вот бедняжка Силена! Зевс всемогущий, когда она узнает…
Мы вдвоем взбирались на песчаные дюны. Обитатели лагеря уже собирались и шли нам навстречу – мы их видели в нескольких сотнях метров впереди. Они радовались и улыбались. «Перси вернулся, – наверное, думали они. – Уж он-то спас положение! Может, и сувениров ка-ких принес!»
Я остановился у помещения столовой, дожидаясь их. Бежать им навстречу и рассказывать, какой я неудачник, у меня не было ни малейшего желания.
Я обшаривал взглядом пространство лагеря, пытаясь вспомнить, каким он был, когда я появился здесь впервые. Казалось, это было целую вечность тому назад.
Из столовой видно почти все. Долину окружают холмы. На самом высоком – Холме полу-кровок – растет сосна Талии, а на ее ветвях висит золотое руно, которое волшебным образом за-щищает лагерь от врагов. Сторожевой дракон Пелей такой огромный, что я вижу его отсюда – вон он свернулся вокруг ствола и, похрапывая во сне, посылает дымовые сигналы.
Справа от меня тянется лес. Слева сверкает озеро и сияет альпинистская стена – сияет по-тому, что по ней течет лава. Двенадцать домиков (по одной на каждого олимпийского бога) сто-ят подковой вокруг общей территории. Дальше на юг лежат клубничные поля, еще дальше – оружейная и Большой дом в четыре этажа, выкрашенный в небесную лазурь, с бронзовым флю-гером в виде орла на крыше.
В некотором роде лагерь не изменился. Но, глядя на поля или здания, не догадаешься про войну. Она видна на лицах полубогов, сатиров и наяд, взбирающихся на холм.
Обитателей в лагере было меньше, чем четыре года назад. Некоторые уехали, чтобы нико-гда больше не вернуться. Некоторые погибли в сражении. Третьи – мы старались о них не гово-рить – переметнулись к врагу.
Те, кто остался, закалились в боях, и вид у них был усталый. Теперь в лагере редко можно услышать смех. Обитатели домика Гермеса стали меньше прикалываться над ребятами. Трудно разыгрывать других, когда собственная жизнь кажется сплошным приколом.
Первым в столовую прискакал Хирон, что для него не составило труда, потому что ниже поясницы он – жеребец белой масти. Борода у него за лето разрослась, через спину был переки-нут лук, а на футболке красовалась надпись: «МОЯ ДРУГАЯ ПОЛОВИНА – КЕНТАВР».
– Перси! – сказал он. – Слава богам. А где…
Тут появилась Аннабет, и, должен признаться, стоило мне ее увидеть, как сердце у меня забилось чаще. Дело не в том, что она старалась хорошо выглядеть, напротив. У нас в последнее время было столько боевых экспедиций, что она почти не расчесывала свои светлые волосы, и ее мало волновало, какая на ней одежда – обычно она появлялась в оранжевой лагерной футболке и джинсах, а время от времени надевала бронзовые доспехи. Глаза у Аннабет были неистово-серые. Чаще всего если мы начинали с ней о чем-то разговаривать, то без ругани, а то и рукоприкладства дело не обходилось. Но стоило мне ее увидеть, как я начинал млеть. Прошлым летом, перед тем как Лука сбежал к Кроносу и все пошло наперекосяк, несколько раз мне в голову приходила мысль: может быть… период рукоприкладства в наших отношениях подходит к концу?
– Что случилось? – Она схватила меня за руку. – Лука…
– Корабль взорван, – сказал я. – Но Кронос остался жив. Я не знаю, где…
Сквозь толпу протиснулась Силена Боргард – непричесанная, даже без косметики, что бы-ло совсем на нее не похоже.
– Где Чарли? – спросила она, оглядываясь так, словно он где-то тут прятался.
Я посмотрел на Хирона в поисках помощи.
Старый кентавр откашлялся.
– Силена, дорогая, давай поговорим об этом в Большом доме…
– Нет, – пробормотала она. – Нет. Нет!
Она заплакала, а все стояли вокруг не в силах произнести ни слова. Мы за это лето уже стольких друзей потеряли, но эта потеря была горше всех других. Со смертью Бекендорфа ла-герь словно утратил якорь.
Наконец вперед протиснулась Кларисса из домика Ареса. Она обняла Силену. У них была необычнейшая из дружб (это между дочерью бога войны и дочерью богини любви!), но тем не менее с того самого дня, как прошлым летом Силена дала Клариссе совет по поводу ее первого бойфренда, Кларисса решила стать ее персональным телохранителем.
Кларисса – большая и мускулистая, как настоящий регбист, – была одета в кроваво-красные доспехи, каштановые волосы убраны под бандану. Она вечно смотрела хмурым взгля-дом, но теперь заговорила с Силеной мягким голосом.
– Идем, девочка, – сказала она. – Идем в Большой дом. Я тебе приготовлю горячий шоко-лад.
Все развернулись и парами или тройками побрели назад в свои домики. Теперь уже никому не хотелось меня видеть. Никто не хотел слушать о взорванном корабле. Остались только Аннабет и Хирон.
Аннабет смахнула слезинку со щеки.
– Я рада, что ты жив, Рыбьи Мозги.
– Спасибо, – ответил я. – Я тоже рад.
– Я уверен, ты сделал все, что мог, Перси. – Хирон положил руку мне на плечо. – Ты рас-скажешь нам, что случилось?
Мне не хотелось переживать все это заново, но я им все рассказал, включая и мой сон с ти-танами. Я опустил подробности о Нико, который заставил меня пообещать, что я никому не рас-скажу о его плане, пока не приму решения, а план был такой жуткий, что рассказывать о нем у меня не было никакого желания.
Хирон смотрел куда-то в сторону долины.
– Мы должны без промедления собрать военный совет и поговорить об этом шпионе и обо всем.
– Посейдон говорил еще об одной угрозе, – сказал я. – О чем-то посерьезнее «Принцессы Андромеды». Я решил, что это может быть тот вызов, о котором титаны говорили в моем сне.
Хирон и Аннабет посмотрели друг на друга, словно знали что-то такое, о чем мне было не-известно. Мне это ужас как не понравилось.
– Мы обсудим и это, – пообещал Хирон.
– И еще одно. – Я набрал в грудь побольше воздуха. – Посейдон просил передать тебе, что пора. Я должен знать пророчество целиком.
Хирон ссутулился, но ничуть не удивился.
– Я ждал этого дня и боялся его. Ну что же. Аннабет, мы покажем Перси всю правду – от и до. Идем на чердак.
На чердаке Большого дома я был только три раза в жизни, что и так в три раза больше, чем мне бы того хотелось.
С верхней лестничной площадки туда вела приставная лестница. Интересно, подумал я, как туда заберется Хирон – ведь он наполовину конь. Но он и не пытался.
– Ты знаешь, где оно, – сказал он Аннабет. – Неси сюда.
Аннабет кивнула.
– Идем, Перси.
Солнце уже садилось, а потому на чердаке было даже темнее и страшнее, чем обычно. По-всюду валялись трофеи старых героев – проломленные щиты, заспиртованные головы разных монстров в кувшинах, пара жульнических игральных костей на бронзовом подносе с надписью «УКРАДЕНО ГУСОМ, СЫНОМ ГЕРМЕСА, В1988 ГОДУ ИЗ „ХОНДЫ СИВИК“ ХРИСАОРА».
Я поднял кривой бронзовый меч, выгнутый так, что он напоминал букву «М». На металле остались пятна – следы волшебного яда, которым когда-то была смазана его поверхность. На бирке стояла дата – прошлое лето. Подпись гласила: «САБЛЯ КАМПЕ, УНИЧТОЖЕНА В БИТ-ВЕ У ЛАБИРИНТА».
– Ты помнишь, как Бриарей бросал камни? – спросил я.
– А Гроувер посеял панику? – Аннабет против желания улыбнулась.
Мы встретились взглядами. Я вспомнил совсем другое событие прошлого лета под горой Сент-Хеленс, когда Аннабет думала, что я вот-вот умру, и поцеловала меня.
Она откашлялась и отвернулась.
– Пророчество, – глухо напомнила Аннабет.
– Ну да. – Я положил саблю. – Пророчество.
Мы подошли к окну. На треножнике сидел оракул – растрепанная мумия женщины в цве-тастом платье. Клочья ее волос прилипли к черепу. С высохшего лица взирали остекленевшие глаза. У меня от одного ее вида мурашки побежали по коже.
Раньше если кто-то собирался покинуть лагерь летом, то должен был подняться сюда и пройти испытание. Нынешним летом от этого правила отказались. Обитатели лагеря то и дело отправлялись в боевые экспедиции. Если мы хотели остановить Кроноса, выбора у нас не было.
И все же я прекрасно помнил необычный зеленоватый туман – дух оракула, – который обитал в этой мумии. Сейчас она казалась безжизненной, но, каждый раз изрекая пророчество, она двигалась. Иногда туман извергался из ее рта, приобретая странные формы. Один раз мумия даже покинула чердак и совершила нечто вроде прогулки зомби по роще, чтобы передать посла-ние. Я не очень понимал, что она сделает при изречении великого пророчества. И не удивился бы, начни она с чечетки или с чего-нибудь в этом роде.
Но она сидела там как мертвая, впрочем, она и была мертвая.
– Я этого никогда не пойму, – прошептал я.
– Чего? – спросила Аннабет.
– Как чего? Ведь это же мумия.
– Перси, она не всегда была мумией. Тысячи лет дух оракула жил в прекрасной девушке. Этот дух передавался из поколения в поколение. Хирон мне говорил, что она пятьдесят лет назад была такой же. – Аннабет показала на мумию. – Но она была последней.
– А что случилось?
Аннабет хотела было что-то сказать, но потом передумала.
– Давай-ка сделаем то, что должны, и уберемся отсюда.
– Ну и как мы?.. – Я с опаской посмотрел на высохшего оракула.
Аннабет приблизилась к мумии и вытянула перед собой ладони.
– О оракул, время пришло! Я прошу тебя изречь великое пророчество.
Я напрягся, но мумия не шелохнулась. Аннабет приблизилась и отстегнула одно из ожере-лий на мумии. Я никогда не обращал особого внимания на ювелирные штучки этой высохшей старухи. Я думал, это что-то вроде бус братской любви, какие носят хиппи, или что-то типа того. Но когда Аннабет повернулась ко мне, то в руках у нее была кожаная сумочка – вроде мешочка с лечебными травами американских индейцев – на шнурке, украшенном перьями. Она открыла сумочку и вытащила оттуда маленький пергаментный свиток, не толще ее мизинца.
– Ну и дела! – поразился я. – Неужели ты хочешь сказать, что я столько лет спрашивал у вас про это дурацкое пророчество, а оно было здесь – висело у нее на шее?
– Время было неподходящее, – ответила Аннабет. – Поверь мне, Перси, я прочла это, когда мне было десять, и меня до сих пор преследуют кошмары.
– Отлично, – вздохнул я. – Теперь я могу его прочесть?
– Внизу. На военном совете. Но не перед… ну, ты понимаешь.
Я заглянул в остекленевшие глаза оракула и решил не спорить. Мы направились вниз к ос-тальным. Тогда я этого не знал, но больше на чердаке мне не суждено было появиться никогда.
Вокруг стола для настольного тенниса собрались старосты домиков. Не спрашивайте меня почему, но рекреационный зал стал неофициальным местом заседаний военного совета. Но когда Аннабет, Хирон и я вошли туда, впечатление было такое, будто там происходит соревнование по типу кто кого перекричит.
Кларисса по-прежнему щеголяла в полном боевом оснащении. К спине у нее было при-стегнуто ее электрическое копье. (Вообще-то это ее второе копье, коим она вооружилась после того, как я сломал первое. Она называла это копье «Парализатор». Но если она не слышала, все называли его «Паралитик».) Кларисса прижимала к боку шлем в форме кабаньей головы, а на поясе у нее висел нож.
Она так вошла в раж, вопя на Майкла Ю, нового старосту домика Аполлона, что никого не видела и не слышала. Вид у того был довольно нелепый. Кларисса – девица рослая и возвыша-лась над ним как гора, поскольку Майкл ростом не выше метра, ну плюс еще с полметра амби-ций. Майкл возглавил домик Аполлона после того, как прошлым летом в бою погиб Ли Флетчер. Он напоминал мне хорька с длинным носом и торчащими зубами. Может, такое впечатление возникало оттого, что он постоянно щурился, прицеливаясь из лука.
– Это наши трофеи! – кричал он, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза Клариссе. – Если тебе это не нравится, можешь поцеловать мой колчан!
Народ за столом старался сдержать смех – братья Стоулл, Поллукс из домика Диониса, Ка-ти Гарднер от Деметры. Даже Джейк Мейсон, спешно назначенный новый староста домика Ге-феста, выдавил натянутую улыбку. Только Силена Боргард не обращала внимания на происхо-дящее. Она сидела рядом с Клариссой и смотрела пустым взглядом на теннисную сетку, натянутую поперек стола. Глаза у нее покраснели и распухли. Перед ней стояла нетронутая чаш-ка с горячим шоколадом. Мне показалось несправедливым, что она вынуждена присутствовать здесь. Я ушам своим не мог поверить – Кларисса и Майкл, стоя рядом с Силеной, спорят о таких глупостях, как трофеи, когда она только что потеряла Бекендорфа.
– Прекратите! – закричал я. – Чем это вы тут занимаетесь?
Кларисса хмуро посмотрела на меня.
– Скажи Майклу, чтобы он не был таким глупым эгоистом!
– Уж чья бы корова мычала! – отозвался Майкл.
– Я здесь только для того, чтобы поддержать Силену! – прокричала Кларисса. – Если бы не она, я сидела бы у себя в домике.
– В чем проблема? – спросил я.
Поллукс откашлялся.
– Кларисса отказалась разговаривать с кем-либо из нас, пока не будет разрешен ее… гм… вопрос. Она три дня молчала.
– Это было замечательно… – задумчиво вставил Тревис Стоулл.
– Какой вопрос?
Кларисса повернулась к Хирону.
– Ты здесь главный? Мой домик получит то, что мы хотим?
Хирон переступил с копыта на копыто.
– Моя дорогая, я уже объяснял, что Майкл прав. У домика Аполлона более обоснованные претензии. И потом у нас сейчас на повестке дня куда как более насущные проблемы…
– Ну конечно, – отрезала Кларисса. – Всегда находятся проблемы более насущные, чем по-требности Ареса. А мы только должны идти и сражаться, когда это требуется, и ни на что не жа-ловаться.
– Как это было бы мило… – пробормотал Коннор Стоулл.
Кларисса схватилась за нож.
– Может быть, мне стоит обратиться к мистеру Д…
– Как вам известно, – прервал ее Хирон (говорил он теперь слегка раздраженным тоном), – наш директор Дионис занят войной. Его нельзя беспокоить такими вещами.
– Понятно, – сказала Кларисса. – А старосты? Кто-нибудь из вас поддержит меня?
Теперь уже никто не улыбался. Все избегали встречаться с Клариссой взглядом.
– Отлично! – Кларисса повернулась к Силене. – Извини. Я не хотела ввязываться в это, ко-гда у тебя такая утрата… приношу свои извинения. Но только тебе. И больше никому!
Силена, казалось, не слышала ее слов.
Кларисса швырнула нож на теннисный стол.
– Вам всем придется вести эту войну без Ареса. Пока я не получу удовлетворения, никто из моего домика и пальцем не пошевелит. Желаю вам приятной смерти!
Члены совета были слишком ошарашены и ничего не ответили Клариссе, которая вихрем вылетела из помещения.
Наконец Майкл Ю проговорил:
– Ну и слава богам.
– Ты шутишь?! – взвилась Кати Гарднер. – Это же настоящий кошмар для нас!
– Да она это так… пустая болтовня, – сказал Тревис. – Разве нет?
– Ее обидели. – Хирон вздохнул. – В конечном счете она успокоится.
Голос его, однако, звучал не очень убедительно.
Я хотел спросить, с какого это рожна Кларисса так взбесилась, но когда я посмотрел на Аннабет, она одними губами сказала: «Я тебе объясню попозже».
– Ну а теперь, члены совета, прошу вас. Перси принес кое-что, о чем, я думаю, вы должны узнать. Перси – великое пророчество.
Аннабет протянула мне пергамент. Он был сухой и ветхий на ощупь. Я принялся неумело развязывать шнурок, потом развернул свиток, стараясь не порвать его, и начал читать:
Полукровка быков старейших…
– Эй, Перси, – прервала меня Аннабет. – Там написано богов, а не быков!
– Да-да, – пробормотал я.
У полубогов есть эта слабость – они не умеют толком читать, и иногда меня это здорово достает. Чем больше я нервничаю, тем хуже читаю.
Полукровка старейших богов на свете –
Он доживет до шестнадцатилетья…
Я запнулся, глядя на следующие строки. Пальцы у меня похолодели, словно я держал лед, а не пергамент.
Мир погрузится в сон, будто пьяный,
Душу героя возьмет клинок окаянный.
Я вдруг почувствовал, что Анаклузмос в моем кармане словно бы потяжелел. Окаянный клинок? Хирон как-то говорил мне, что Анаклузмос многих людей поверг в скорбь. Возможно ли, чтобы собственный меч меня же и убил? И как это мир погрузится в беспробудный сон, если только этот сон не есть смерть?
– Перси, – вывел меня из раздумий Хирон. – Дочитай до конца.
У меня рот был словно набит песком, но я дочитал две последние строки.
И ждет его конец, когда он сделает выбор,
Спасая Олимп или обруб…
– Обрекая, – мягко поправила меня Аннабет. – Обрекать – значит предназначать для какой-либо участи.
– Знаю я, что такое «обрекать», – проворчал я.
Спасая Олимп или обрекая на гибель.
Присутствующие погрузились в молчание.
– Гибель мне не нравится, – наконец отозвался Коннор Стоулл.
– Гибель… – повторила Силена. Голос ее звучал необычно глухо. – Гибель значит «смерть», «уничтожение».
– Аннигиляция, – вступила Аннабет. – Прекращение существования. Крах.
– Ясней ясного. – Сердце у меня словно налилось свинцом. – Спасибо за объяснение.
Все смотрели на меня – с сочувствием, жалостью и, может быть, даже немного со страхом.
Хирон закрыл глаза, словно произнося молитву. В своей лошадиной ипостаси он был та-ким высоким, что голова его почти касалась светильников на потолке зала.
– Теперь ты понимаешь, Перси, почему мы решили хранить от тебя в тайне последнюю часть пророчества. Ты и без того нес немалый груз на своих плечах…
– Так или иначе, я в конце концов должен был умереть, даже не зная об этом? Да, теперь ясно.
Хирон с печалью глядел на меня. Ему было за три тысячи лет, он видел гибель сотен геро-ев. И пусть ему такие вещи не нравились, но он уже привык к этому. Он, вероятно, понимал, что утешать меня бессмысленно.
– Перси, – сказала Аннабет, – ты ведь знаешь, что пророчества можно толковать по-разному. Возможно, оно не говорит о том, что ты умрешь… в буквальном смысле.
– Конечно, – ухмыльнулся я. – «И ждет его конец, когда сделает он выбор». Большой про-стор для толкования.
– Может быть, нам удастся предотвратить это, – вмешался вдруг Джейк Мейсон. – Там ска-зано: «Душу героя возьмет клинок окаянный». Может, нам удастся найти этот окаянный клинок и уничтожить его. Может, тут речь идет о косе Кроноса?
Я об этом не подумал, но какая разница, о чем шла речь – об Анаклузмосе или косе Кроно-са. В любом случае, я сильно сомневался, что мы сможем не дать этому пророчеству сбыться. Клинок должен был забрать мою душу. Вообще-то я бы хотел, чтобы моя душа оставалась при мне.
– Наверно, мы должны дать Перси возможность поразмыслить над этими строками, – предложил Хирон. – Ему нужно время…
– Нет. – Я сложил пергамент с пророчеством и засунул его в карман. Мне словно вожжа под хвост попала, и я злился, хотя на кого – одним богам известно. – Не нужно мне времени! Если я умру, так тому и быть. Что толку мне об этом беспокоиться. Разве нет?
Руки Аннабет немного дрожали. Она не могла поднять на меня глаза.
– Давайте продолжать, – сказал я. – У нас немало проблем. В лагере шпион.
Майкл Ю нахмурился.
– Шпион?
Я рассказал им о том, что случилось на «Принцессе Андромеде»: что Кроносу было из-вестно о нашей экспедиции и как он пользовался серебряным браслетом с брелоком в виде косы, чтобы выходить на связь с кем-то в лагере.
Силена снова принялась плакать, и Аннабет обняла ее за плечи.
– Ну что ж, – неуверенно начал Коннор Стоулл, – мы уже давно подозревали, что у нас за-велся шпион. Так? Кто-то постоянно передавал информацию Луке… вот пару лет назад сообщи-ли, где находится золотое руно. Это должен быть кто-то знакомый с ним близко.
Он посмотрел на Аннабет. Она, конечно, знала Луку лучше, чем кто-либо другой, но Кон-нор тут же отвел взгляд.
– Ну, то есть я хочу сказать, это может быть кто угодно.
– Да. – Кати Гарднер насупилась, с подозрением глядя на братьев Стоулл. Они ей не нра-вились с того самого дня, как разукрасили соломенную крышу домика Деметры шоколадными пасхальными зайчиками. – Например, кто-нибудь из его родни.
Тревис и Коннор принялись с ней громко пререкаться.
– Прекратите! – Силена с такой силой стукнула кулаком по столу, что ее шоколад в чашке расплескался. – Чарли погиб… а вы спорите, как малые дети! – Она опустила голову и заплака-ла.
Струйки горячего шоколада стекали со стола. Всем стало стыдно.
– Она права, – сказал наконец Поллукс. – Если мы будем обвинять друг друга, ничего хо-рошего из этого не выйдет. Мы должны смотреть в оба – не обнаружится ли у кого серебряного браслета с брелоком в виде косы. Если у Кроноса такой, то, может, и у его шпиона тоже.
– Мы должны найти этого шпиона, перед тем как начнем планировать следующую опера-цию, – проворчал Майкл Ю. – Хоть «Принцесса Андромеда» и взорвана, но это не остановит Кроноса навсегда.
– Это точно, – сказал Хирон. – Могу сказать больше: уже подготовлена следующая атака.
– Ты имеешь в виду ту «бо льшую угрозу», о которой говорил Посейдон? – мрачно вопро-сил я.
Хирон с Аннабет переглянулись, словно решая, можно ли мне кое-что сказать. Я уже гово-рил вам, что ненавижу, когда они так делают?!
– Перси, – начал Хирон, – мы не хотели тебе говорить до твоего возвращения в лагерь. Те-бе нужно было передохнуть, пообщаться со своими смертными друзьями…
Аннабет бросило в краску. Тут мне пришло в голову, что ей известно о моих встречах с Рейчел, и я почувствовал себя виноватым.
Потом я разозлился – с чего бы это? Мне что, запрещено дружить с кем-то за пределами лагеря? Это ведь не…
– Говорите, что случилось, – буркнул я.
Хирон взял с обеденного столика бронзовый кубок, выплеснул воду на горячую плиту, где мы обычно плавили сыр начо. Над плитой поднялся пар, и во флюоресцирующем свете образо-валась радуга. Хирон вытащил из кошелька золотую драхму, швырнул ее через образовавшееся облачко и пробормотал:
– О Ирида, богиня радуги, покажи нам эту угрозу.
Облачко замерцало. Я увидел знакомое изображение чадящего вулкана – горы Сент-Хеленс, на моих глазах один склон ее разорвало, и оттуда полилась лава, посыпался пепел. Я услышал голос диктора: «…более сильное, чем извержение прошлого года, и геологи предупреждают, что, возможно, гора еще заявит о себе».
О прошлогоднем извержении мне было известно все. Я сам стал его причиной. Но это было гораздо сильнее. Гора развалилась на части, обрушилась внутрь, а из дыма и лавы возникла громадная фигура, словно бы вылезла из люка, откинув в сторону крышку. Я надеялся, что Туман скроет истинное положение дел от глаз людей, потому что увиденное мной должно было вызвать панику и беспорядки по всей территории Штатов.
Размеры этого гиганта превышали все, что я когда-либо видел. Даже с моим зрением полу-бога я не мог точно разглядеть его очертания в пепле и пламени, но ясно было, что у него гума-ноидные формы, а размеры такие, что он вполне мог бы использовать здание Крайслер-билдинга как биту для игры в бейсбол. Гора сотрясалась с невыносимым грохотом, словно этого монстра одолевал смех.
– Это он… – пробормотал я. – Тифон…
Я искренне надеялся, что Хирон скажет что-нибудь обнадеживающее, типа: «Нет, это наш огромный друг Лерой! Он пришел нам на помощь!» Но Хирон просто кивнул.
– Самый страшный из всех монстров, самая большая из угроз, с какой когда-либо сталки-вались боги. Его все же освободили из-под горы. Но то, что ты видишь, случилось два дня назад. А вот что происходит сейчас.
Хирон взмахнул рукой – и картинка изменилась. Я увидел гряду штормовых туч, надви-гающуюся на долины Среднего Запада. Сверкнула молния. Смерчи уничтожали все на своем пути – ломали дома и трейлеры, швыряли машины, словно спичечные коробки.
«Катастрофические наводнения, – говорил диктор. – Пять штатов объявлены зоной бедст-вия, а чудовищная буря продолжает двигаться на восток, разрушая все на своем пути».
Камеры дали крупный план – фронт бури сметал с лица земли один из городов Среднего Запада. Я не смог разобрать какой. Внутри бури я разглядел этого гиганта – слабое мерцание его истинной формы: туманная рука, темная когтистая ладонь размером с городской квартал. Его злобный рев катился по долинам, как грохот ядерного взрыва. Вокруг этого монстра метались формы помельче. Я видел вспышки света и понимал, что гигант пытается отогнать их. Я прищу-рился, и мне показалось, что в черноту летит золотая колесница. Потом какая-то огромная птица – чудовищная сова – нырнула в эту же темноту, атакуя гиганта.
– Это что – боги? – спросил я.
– Да, Перси, – ответил Хирон. – Они вот уже несколько дней сражаются с ним, чтобы за-медлить его продвижение. Но Тифон продвигается все ближе к Нью-Йорку. К Олимпу.
Я обдумал услышанное.
– И когда он доберется сюда?
– Если боги его не остановят, то дней через пять. Там большинство олимпийцев… кроме твоего отца, который ведет собственную войну.
– А кто же тогда охраняет Олимп?
Коннор Стоулл покачал головой.
– Если Тифон доберется до Нью-Йорка, то, охраняет кто-нибудь Олимп или не охраняет, не будет иметь никакого значения.
Я вспомнил слова Кроноса на корабле: «Мне бы хотелось увидеть ужас в твоих глазах, ко-гда ты поймешь, как я собираюсь уничтожить Олимп».
Значит, он это имел в виду – атаку Тифона? Да, что говорить, это ужас так ужас. Но Кронос всегда пытался нас провести, направить наше внимание на что-нибудь второстепенное. Тут сомнений быть не могло. К тому же и в моем сне золотистый титан говорил о том, что грядет несколько новых атак, а значит, можно было предположить, что Тифон – только первая из них.
– Это обман, – сказал я. – Мы должны предупредить богов. Тут непременно случится еще что-то.
– Что-то хуже Тифона? – Хирон с мрачным видом посмотрел на меня. – Я надеюсь, ничего такого не произойдет.
– Мы должны защитить Олимп, – настаивал я. – Кронос запланировал еще одну атаку.
– Ну да, – напомнил мне Тревис Стоулл. – Но вы с Бекендорфом потопили его корабль.
Все смотрели на меня. Они ждали каких-нибудь хороших новостей. Они хотели верить, что я хоть немного добавлю им надежды.
Я кинул взгляд на Аннабет и сразу понял, что у нас одни и те же мысли: что, если «Прин-цесса Андромеда» была всего лишь тактическим ходом? Что, если Кронос позволил нам взо-рвать корабль, чтобы мы после этого расслабились?
Но в присутствии Силены я не хотел говорить об этом. На «Принцессе Андромеде» погиб ее парень.
– Может, ты и прав, – сказал я, хотя сам в это ни капли не верил.
Я попытался представить себе, каким образом дела могут пойти гораздо хуже. Боги были на Среднем Западе – сражались с громадным монстром, который почти что уже победил их один раз. Посейдон находился в блокаде – проигрывал войну морскому титану по имени Океан. Кронос пребывал неизвестно где, и руки у него были развязаны. Олимп остался практически беззащитен. Полубоги Лагеря полукровок были предоставлены сами себе, а в их ряды затесался шпион.
Мало того, в соответствии с древним пророчеством я должен был погибнуть, когда мне ис-полнится шестнадцать лет, что произойдет через пять дней – как раз тогда, когда ожидается ата-ка Тифона на Нью-Йорк. Чуть об этом не забыл!
– Ну, по-моему, для одного вечера достаточно, – заключил Хирон.
Он взмахнул рукой – и пар исчез. Сражение Тифона и богов в буревых тучах исчезло.
– А по-моему, так маловато, – пробормотал я.
И на этом заседание военного совета завершилось.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:06 | Сообщение # 5 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава четвертая
Мы сжигаем металлический саван
Мне снилось, что Рейчел Элизабет Дэр бросает дартс в картину, на которой изображен я.
Она стояла в своей комнате… Нет, не так. Должен сказать, что у Рейчел нет комнаты. В ее распоряжении верхний этаж родительского особняка – роскошного перестроенного дома в Бруклине. Ее «комната» – это громадный чердак с прожекторами вместо ламп и окнами от пола до потолка. Этот этаж почти в два раза больше квартиры моей матери.
Из ее заляпанной краской дорогушей акустической системы доносились ревущие звуки альтернативного рока. Насколько я мог судить, единственное правило Рейчел касательно музыки состояло в том, что на ее айподе не может быть двух песен с похожими мелодиями и все они должны быть необычными.
На ней было кимоно, и волосы ее торчали в разные стороны, словно она только что про-снулась. На кровати все было перевернуто. С мольбертов свисали простыни материи. Грязная одежда и старые обертки от энергетических шоколадок валялись на полу, но когда у тебя комна-та таких размеров, кавардак не очень заметен. В окне виднелись очертания Манхэттена во всей их ночной красе.
Рейчел бросала дротики в картину, где изображался я, стоящий над поверженным гигантом Антеем. Рейчел нарисовала ее пару месяцев назад. Я скорчил такую свирепую (даже пугающую) рожу, что трудно было понять, хороший я парень или плохой, но Рейчел сказала, что именно так я и выглядел после сражения.
– Полубоги, – пробормотала Рейчел, бросая в полотно еще один дротик. – И их дурацкие квесты…
Большинство дротиков улетали в никуда, но несколько попали в цель. Один торчал у меня под нижней губой, словно козлиная бородка.
Кто-то постучал в дверь ее спальни.
– Рейчел! – раздался мужской голос. – Что ты там, черт побери, делаешь? Выключи это…
Рейчел схватила пульт дистанционного управления и выключила музыку.
– Входи.
Отец вошел, нахмурившись и моргая от света. У него были волосы цвета ржавчины, чуть темнее, чем у Рейчел. Они прилипли на одну сторону лица, словно он всегда спал на одном боку. Карман его синей шелковой пижамы украшала монограмма «ВД». Представляете? Кто вообще делает монограммы на пижаме?
– Что тут происходит? – спросил он. – Три часа ночи.
– Не могу уснуть, – ответила Рейчел.
Дротик, который имитировал мою бороду, слетел с картины. Остальные Рейчел спрятала за спиной, но мистер Дэр их заметил.
– Итак… насколько я понимаю, твой друг не вернется в Сент-Томас?
Мистер Дэр так меня называл. Никогда не говорил «Перси». Неизменно «твой друг». Или «молодой человек», если он обращался ко мне, что делал очень редко.
– Не знаю. – Рейчел насупилась.
– Утром мы уезжаем. Если он еще не принял решения…
– Он, вероятно, не придет, – с несчастным видом сказала Рейчел. – Ты доволен?
Мистер Дэр сцепил руки за спиной и принялся с суровым выражением на лице расхажи-вать по комнате. Я представил, как он это делает в зале заседаний совета директоров своей деве-лоперской компании и как дергаются, наблюдая за ним, его подчиненные.
– Тебя все еще мучают кошмары? – спросил он. – Головные боли?
Рейчел швырнула дротики на пол.
– Я жалею, что сказала тебе об этом!
– Я твой отец. Я переживаю за тебя.
– Ты переживаешь за репутацию семейства, – пробормотала Рейчел.
Ее отец никак на это не прореагировал, может, потому, что уже слышал это замечание раньше, а может, потому, что так оно и было на самом деле.
– Можно позвать доктора Аркрайта, – предложил он. – Он помог тебе пережить смерть твоего хомячка.
– Тогда мне было шесть лет, – сказала Рейчел. – Теперь мне не нужен психотерапевт. Я всего лишь… – Она беспомощно покачала головой.
Ее отец остановился перед окнами. Он смотрел на горизонт нью-йоркского неба так, слов-но оно принадлежало ему, что не соответствовало действительности. Он владел только его ча-стью.
– Тебе полезно будет уехать, – решил он. – Тут на тебя оказывали нездоровое влияние.
– Я не собираюсь ни в какую женскую академию в Кларионе, – огрызнулась Рейчел. – А мои друзья тебя не касаются.
Мистер Дэр улыбнулся, но в этой улыбке не было дружелюбия. Она скорее говорила: «На-станет день, когда ты поймешь, какой глупой ты была».
– Попробуй уснуть, – предложил он. – Завтра вечером мы будем на берегу. Развлечешься немного.
– Развлекусь, – повторила за ним Рейчел. – Вот это уж точно.
Ее отец вышел из комнаты. Дверь за собой он не закрыл.
Рейчел уставилась на мой портрет, потом подошла к укрытому простыней мольберту ря-дом с ним.
– Надеюсь, это сны, – сказала она.
Она сняла простыню с мольберта, на котором оказался сделанный быстрыми росчерками угля набросок. Но Рейчел – хорошая художница. Черты Луки были явно узнаваемы – еще совсем мальчишка лет девяти, с широкой ухмылкой и в то время без шрамов на лице. Я понятия не имел, откуда Рейчел знала, как он тогда выглядел, но сходство было так велико, что я сразу по-нял: рисовала она не по догадке. Судя по тому, что я знаю о жизни Луки (а знаю я не так уж и много), здесь он был изображен как раз перед тем, как ему стало известно, что он полукровка, и Лука убежал из дома.
Рейчел уставилась на портрет, потом открыла следующий мольберт. Здесь я увидел еще более тревожную картинку – Эмпайр-стейт-билдинг и молнии вокруг него. Вдалеке была видна надвигающаяся буря, а из туч высовывалась громадная рука. У основания здания собралась тол-па… только не обычная толпа туристов и прохожих. Я видел копья, дротики и знамена – все признаки армии.
– Перси, – пробормотала Рейчел затухающим голосом. – Что происходит?
Сон погас, и последнее, что я помню, это желание ответить на вопрос Рейчел.
Я хотел позвонить ей следующим утром, но в лагере не было телефонов. Дионису и Хиро-ну городской телефон не требовался. Если возникала такая необходимость, то они связывались с Олимпом почтой Ириды. А когда полубоги пользуются сотовыми, то их сигналы приводят в боевую готовность всех монстров в радиусе ста миль. Это все равно что выстрелить сигнальной ракетой: «Я здесь! Прицелься, пожалуйста!» Даже в безопасных границах лагеря мы не хотели делать себе такую рекламу.
У большинства полубогов (кроме Аннабет и нескольких других) даже нет сотовых телефо-нов. И я уж точно не мог сказать Аннабет: «Слушай, дай-ка мне твою мобилу – нужно позвонить Рейчел!» Чтобы позвонить, пришлось бы оставить лагерь и пройти несколько миль до ближайшего магазинчика. И даже если бы Хирон меня отпустил, к тому времени, когда я туда добрался бы, Рейчел уже летела бы самолетом в Сент-Томас.
Я с трудом проглотил завтрак за столиком Посейдона, не сводя глаз с трещины в мрамор-ном полу, через которую несколько лет назад Нико отправил в подземное царство шайку крово-жадных скелетов. Это воспоминание не очень-то улучшало мой аппетит.
После завтрака мы с Аннабет отправились инспектировать домики. Вообще-то дежурной была Аннабет. Мое же утреннее задание состояло в просмотре докладов для Хирона. Но так как мы оба ненавидели эти занятия, то решили заняться ими на пару, чтобы не было так отврати-тельно.
Мы начали с домика Посейдона, а это практически означало – с меня. Я утром застелил свою кушетку (ну, типа застелил), поправил рог Минотавра на стене, а потому из пяти баллов поставил себе четверку.
Аннабет скорчила гримасу:
– Ты слишком щедр.
Кончиком карандаша она приподняла с пола старые спортивные трусы.
Я быстренько схватил их.
– Эй, слушай, прекрати! Этим летом Тайсон за мной не убирает.
– Троечка из пяти баллов, – сказала Аннабет.
Я знал, что спорить бесполезно, и мы пошли дальше.
Я пытался на ходу просмотреть доклады Хирону. Тут были послания от полубогов, при-родных духов и сатиров со всей страны, они писали о происках монстров в последнее время. Сообщения удручающие, и мой мозг, страдающий синдромом «дефицит внимания в сочетании с гиперактивностью», вовсе не хотел вникать в эту информацию.
Повсюду происходили бои местного масштаба. Набор новичков в лагерь свелся к нулю. Сатирам не удавалось находить новых полукровок и приводить их на Холм полукровок, потому что по всей стране бродили монстры. Мы уже несколько месяцев не получали никаких известий от нашей подруги Талии, возглавлявшей охотников Артемиды, а если Артемида и знала, что с ними случилось, то нам она ничего не сообщала.
Мы зашли в домик Афродиты, который, конечно, получил пять из пяти. Кровати были за-стелены идеально. Одежда во всех шкафчиках разложена по цвету. На подоконнике стояли све-жие цветы. Я хотел скинуть один балл за то, что весь домик провонял дорогими духами, но Ан-набет меня не послушала.
– Как всегда, отличная работа, Силена, – сказала она.
Силена безразлично кивнула. Стена над ее кроватью была украшена фотографиями Бекен-дорфа. Она сидела на постели с коробочкой из-под шоколада на коленях, и я вспомнил, что ей принадлежал шоколадный магазинчик в Виллидже и что именно так она привлекла внимание Афродиты.
– Хотите конфет? – спросила Силена. – Мой отец прислал. Он думал… он думал, что это поднимет мне настроение.
– Вкусные? – спросил я.
Она покачала головой.
– Как картон.
Я ничего не имел против картона, а потому попробовал одну. Аннабет отказалась. Мы по-обещали, что зайдем к Силене попозже, и пошли дальше.
Мы пересекли площадь и обнаружили, что домик Ареса конфликтует с домиком Аполлона. Часть обитателей домика Аполлона, вооружившись огненными бомбами, уселась в колесницу с пегасами и взлетела над домиком Ареса. Я прежде этой колесницы не видел, но она была вполне себе ничего – типичная прогулочная коляска. Скоро крыша на домике Ареса занялась огнем, и наяды из озера принялись ее тушить.
Тогда обитатели домика Ареса произнесли заклинание – и все стрелы у детей Аполлона превратились в резину. Они стреляли из лука, но резиновые стрелы просто отскакивали от ребят Ареса.
Мимо пробежали два лучника, преследуемые ребятами Ареса, которые на бегу выкрикива-ли стихи: «Ты мне заплатишь за проклятие это! Как мне обрыдли чертовы куплеты!»
– Кошмар, – вздохнула Аннабет, – опять то же самое. В прошлый раз, когда ребята Апол-лона прокляли кого-то, те целую неделю сочиняли куплеты, никак не могли остановиться.
Меня пробрала дрожь. Аполлон был богом поэзии и стрельбы из лука, и я слышал собст-венными ушами, как он читает стихи. Я бы предпочел, чтобы меня пристрелили.
– А из-за чего у них сыр-бор? – спросил я.
Аннабет не ответила, делая пометку в своем свитке, – оба домика получили по единице.
Я вдруг понял, что смотрю на нее во все глаза… Это было смешно, потому что я видел ее миллион раз. Этим летом я догнал ее по росту, что стало для меня облегчением. И все же она казалась куда более взрослой. Это меня пугало. Нет, она, конечно, всегда была ничего, но теперь становилась просто красавицей.
Наконец она ответила:
– Из-за летающей колесницы.
– Что?
– Ты спросил, из-за чего у них сыр-бор.
– Ах да… Спросил.
– Они захватили ее в ходе рейда в Филадельфии на прошлой неделе. Там с этой летающей колесницей были некоторые из полукровок Луки. Домик Аполлона захватил ее во время сраже-ния, но рейд возглавлял домик Ареса. И вот с тех пор они не могут решить, кому принадлежит эта колесница.
Мы пригнулись, когда колесница Майкла Ю спикировала на одного из ребят Ареса, кото-рый в ответ попытался его заколоть и обругать стихами – у него как раз здорово получалось рифмовать всякие ругательные слова.
– Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть, а они поссорились из-за какой-то дурацкой ко-лесницы! – возмутился я.
– Ничего, перебесятся. Кларисса скоро возьмется за ум.
Я не был бы в этом так уверен. Это вовсе не в духе Клариссы.
Я проглядел еще несколько докладов, и мы проинспектировали еще несколько домиков. Деметра получила четверку. Гефест – тройку, а следовало бы и еще меньше, но мы им дали по-блажку за Бекендорфа. Гермес схлопотал двойку, что неудивительно. Все обитатели лагеря, не знающие, кто их божественные родители, помещались в домик Гермеса, а так как боги – народ немного забывчивый, то в этом домике всегда толклось полным-полно народа.
Наконец мы добрались до домика Афины, где все было, как всегда, в порядке. Книги ровно стояли на полках. Доспехи начищены. На стенах висели карты сражений и расписания. Только на койке Аннабет творился кавардак. Она вся была усыпана бумажками, а серебристый ноутбук Аннабет не включен.
– Влакас! – пробормотала Аннабет, то есть обозвала себя идиоткой по-гречески.
Ее заместитель Малькольм едва сумел скрыть улыбку.
– Ну да, гм… мы все остальное убрали. Не знали только, можно ли трогать твои записки.
Это они предусмотрительность проявили. У Аннабет имелся бронзовый нож, предназна-ченный для монстров и людей, которые совали нос в ее вещи.
Малькольм посмотрел на меня.
– Мы подождем на улице, пока вы закончите инспекцию.
Ребята Афины строем вышли из домика, а Аннабет принялась убирать свою койку.
Я неловко переминался с ноги на ногу, делая вид, что изучаю доклады. Даже во время ин-спектирования правила лагеря запрещали полукровкам разных полов находиться… ну, как бы вдвоем в домике.
Об этом правиле вспомнили, когда Силена и Бекендорф стали встречаться. И я знаю, кое-кто из вас может подумать: а разве все полубоги не являются родней по божественной линии? А если так, то разве всякие гулянки-свиданки не находятся под запретом? Но тут дело в том, что божественная линия с точки зрения генетики в счет не идет, поскольку у богов нет ДНК. Ни один полубог не станет встречаться с кем-то, у кого тот же самый божественный родитель. Ну, скажем, двое ребят из домика Афины… Никогда! Ну а если дочь Афродиты и сын Гефеста? Они же не родственники. Так что тут никакой проблемы нет.
По какой-то странной причине я думал об этом, глядя, как Аннабет наводит порядок. Она закрыла ноутбук, который прошлым летом получила в подарок от изобретателя Дедала.
Я откашлялся.
– Так ты… добыла какие-нибудь интересные сведения из этой коробочки?
– И еще сколько! – воскликнула она. – У Дедала было столько идей, мне сто лет нужно, чтобы все их разложить по полочкам.
– Да, – пробормотал я. – Это будет забавно.
Аннабет собрала в кучу свои бумаги – в основном зарисовки зданий и кипу записок. Я знал, что она хочет стать архитектором, но, раз получив хороший урок, больше никогда не спрашивал у нее, над чем она работает. Иначе она пошла бы нести всякую чушь про углы и точ-ки опоры, пока у меня глаза на лоб не повылазили.
– Знаешь… – сказала Аннабет, убирая волосы за ухо, что она обычно делает, когда нервни-чает. – Вся эта история с Бекендорфом и Силеной. Она… заставляет задуматься. О том… что важно. О потере людей, которые для тебя важны.
Я кивнул. Мой мозг начал фиксировать всякие случайные подробности, например то, что она все еще носит серебряные сережки в виде сов – их подарил ей отец. Он у нее такой башковитый мужик – профессор военной истории в Сан-Франциско.
– Гм… да, – неуверенно пробормотал я. – Это… у тебя дома все в порядке?
Ну да, ну да, совсем идиотский вопрос, но я же нервничал, черт меня раздери! Аннабет по-смотрела на меня разочарованным взглядом, но кивнула.
– Отец хотел взять меня в Грецию этим летом, – задумчиво сказала она. – Я всегда хотела увидеть…
– Парфенон, – вспомнил я.
– Ну да. – Она натянуто улыбнулась.
– Ничего. Не последнее ведь лето.
Не успел я это сказать, как понял, что сморозил глупость. Я был на пороге гибели. Через неделю Олимп может пасть. Если эпоха богов и в самом деле заканчивалась, то мир, который мы знали, должен был погрузиться в хаос. На полукровок будет объявлена охота до тех пор, пока нас не изведут всех до единого. Летних каникул у нас больше не предполагается.
Аннабет уставилась в свой свиток.
– Три из пяти баллов, – пробормотала она, – из-за того, что староста – идиотка. Идем. По-кончим с твоими докладами и вернемся к Хирону.
На пути к Большому дому мы прочли последнее сообщение – оно было написано от руки на кленовом листе. Прислал его сатир из Канады. Хотя настроение у меня и так было хуже неку-да, но, прочтя написанное, я почувствовал себя еще хуже.
– «Дорогой Гроувер, – прочел я вслух, – леса вокруг Торонто подверглись нападению злобного гигантского барсука. Попытался действовать по твоему совету и призвать на помощь силы Пана. Без толку. Многие деревья наяд уничтожены. Отступаем к Оттаве. Ждем совета. Где ты? Глисон Хедж, протектор».
Аннабет нахмурилась.
– Ты получал от Гроувера хоть какие-нибудь известия? Ну хоть по твоей эмпатической связи?
Я отрицательно покачал головой.
Начиная с прошлого лета, когда умер бог Пан, наш друг Гроувер уходил во все более дале-кие походы. Совет козлоногих старейшин объявил его отщепенцем, но Гроувер продолжал про-чесывать Восточное побережье, пытаясь рассказать о Пане и убедить духов природы защитить их собственные малые клочки дикой чащи. Он приходил в лагерь всего несколько раз, чтобы повидаться со своей девушкой Можжевелкой.
Последнее известие о нем пришло из Центрального парка – он там организовывал дриад, но вот уже два месяца от него не поступало никаких известий. Мы пытались связаться с ним по-чтой Ириды, но послания до него не доходили. У меня с Гроувером была эмпатическая связь, и поэтому я думал, что, случись с ним беда, мне станет об этом известно. Гроувер как-то раз сказал мне, что если он умрет, то эмпатическая связь может убить и меня. Но я не был уверен, остава-лось ли это до сих пор в силе или нет.
«Может быть, он все еще на Манхэттене?» – спрашивал я себя.
Потом я вспомнил свой сон и про набросок Рейчел – темные тучи смыкаются над городом, армия, собравшаяся у Эмпайр-стейт-билдинга…
– Аннабет! – Я остановил ее у площадки для игры в тезербол. Я понимал, что напрашива-юсь на неприятности, но не знал, кому еще можно довериться. И потом я всегда полагался на ее советы. – Слушай, мне приснился такой странный сон про Рейчел…
Я рассказал ей все, даже про странную картинку, изображающую Луку в детстве.
Некоторое время она молчала, потом так плотно скрутила свой свиток с отметками, что он даже порвался.
– И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
– Не знаю. Ты лучшая из всех известных мне стратегов. Если бы ты была Кроносом и пла-нировала эту войну, то каким бы был твой следующий шаг?
– Я использовала бы Тифона для отвлекающего маневра. А потом нанесла бы удар по Олимпу, пока боги находятся на Западе.
– Точно так, как на картинке Рейчел.
– Перси, – сказала она звенящим голосом. – Рейчел всего лишь смертная.
– Но что, если ее сон говорит правду? Ведь, судя по словам тех других титанов, и Олимп будет уничтожен в течение нескольких дней. Они говорили, что у них масса других вариантов. А что с этой картинкой Луки в детстве…
– Мы просто должны быть готовы.
– Каким образом? – спросил я. – Ты посмотри на лагерь. Мы даже с внутренними распрями не можем покончить. А тут еще мою дурацкую душу должны забрать.
Аннабет швырнула на землю свиток.
– Я знала, что нельзя тебе показывать это пророчество! – Голос у нее был сердитый и уяз-вленный. – Оно тебя только напугало. А ты, когда напуган, пытаешься от всего спрятаться.
Я, совершенно ошарашенный, уставился на нее.
– Я? Спрятаться?
– Да, ты. – Она смотрела мне прямо в глаза. – Ты – трус, Перси Джексон!
Мы стояли нос к носу. Глаза у нее были красные, и я вдруг понял, что, называя меня тру-сом, она, возможно, не имела в виду пророчество.
– Если тебе кажется, что наши шансы невелики, то, может, тебе лучше отправиться вместе с Рейчел на каникулы? – сказала она.
– Аннабет…
– Если тебя не устраивает наша компания.
– Это несправедливо!
Она метнулась мимо меня в сторону полей клубники. По пути пнула тезербол, и он сердито закрутился вокруг шеста.
Хотелось бы сказать, что с этого момента настроение у меня стало улучшаться. Но этого, конечно, не случилось.
В этот день у нас намечалось собрание у костра – мы должны были сжечь саван Бекендор-фа и проститься с нашим товарищем. Даже домики Ареса и Аполлона по такому случаю заклю-чили временное перемирие.
Саван Бекендорфа был сделан из металлических звеньев наподобие кольчуги. Я не пони-мал, как он будет гореть, но, видимо, тут нам помогали парки. Металл расплавился в огне и, превратившись в золотистый дымок, устремился в небо. Пламя костра всегда отражало настроение обитателей лагеря, и сегодня его языки были черного цвета.
Я надеялся, что дух Бекендорфа окажется в Элизиуме. Может быть, он даже решит возро-диться и проживет три жизни, чтобы добраться до Островов блаженных, а ведь это в царстве мертвых что-то вроде генерального штаба. Уж если кто это заслужил, то в первую очередь – Бе-кендорф.
Аннабет ушла, не сказав мне ни слова. Бо льшая часть обитателей лагеря тоже разошлись по своим делам, а я стоял, уставившись в догорающий костер. Силена сидела рядом и плакала, а Кларисса со своим бойфрендом Крисом Родригесом пытались ее утешить.
Наконец я набрался мужества и подошел к ним.
– Привет, Силена. Я тебе очень сочувствую.
Она шмыгнула носом. Кларисса сердито посмотрела на меня, но она всегда на всех смот-рит сердито. Крис даже не повернулся в мою сторону. Он входил в команду Луки, пока Кларисса не спасла его из Лабиринта прошлым летом, и я думаю, Крис до сих пор чувствует себя виноватым.
Я откашлялся.
– Силена, знаешь, у Бекендорфа была твоя фотография. Он смотрел на нее перед тем, как у нас там все началось. Ты очень много для него значила. Благодаря тебе прошедший год стал лучшим в его жизни.
Силена зарыдала.
– Ну ты и умник, Перси, – пробормотала Кларисса.
– Нет, ничего, – прошептала Силена. – Спасибо… спасибо тебе, Перси. Я пойду.
– Давай я побуду с тобой, – предложила Кларисса.
Силена отрицательно покачала головой и побежала прочь.
– Она сильнее, чем кажется, – пробормотала Кларисса так тихо, словно говорила сама с со-бой. – Ничего, справится.
– Ты могла бы ей помочь, – сказал я. – Ты могла бы почтить память Бекендорфа, сражаясь вместе с нами.
Кларисса схватилась было за нож, но его на поясе больше не было – она швырнула его на стол для настольного тенниса в Большом доме.
– Это не моя проблема, – прорычала она. – Если мои ребята не получают того, что заслу-живают, я не сражаюсь.
Я заметил, что она не говорит в рифму. Может быть, ее не было поблизости, когда ее со-племенники подверглись проклятию, а может, она знала способ разрушать это колдовство. Меня мороз подрал по коже, когда я подумал, что, может, Кларисса и есть шпион Кроноса в лагере. Но какую бы неприязнь я ни питал к Клариссе, шпионить на титанов – это было совсем не в ее духе.
– Ну хорошо, – вздохнул я. – Я не хотел об этом говорить, но за тобой должок. Если бы не я, то ты бы теперь гнила в пещере циклопов в Море чудовищ.
Она стиснула зубы.
– Проси о чем угодно, Перси, только не об этом. Домик Ареса слишком часто подвергался унижениям. И не думай, будто я не знаю, что люди говорят обо мне за глаза.
Я хотел сказать: «Что ж, разве это не правда?» Но прикусил язык.
– И что же ты – будешь спокойно смотреть со стороны, как Кронос нас уничтожит? – спро-сил я.
– Если вам так нужна моя помощь, скажи отпрыскам Аполлона – пусть отдадут нам колес-ницу.
– Ты прямо как ребенок.
Она бросилась было на меня, но между нами встал Крис.
– Тихо, ребята, – сказал он. – Кларисса, знаешь, он, может, в чем-то и прав.
– И ты туда же? – Она презрительно посмотрела на него.
Потом устало повернулась и пошла прочь – Крис бросился следом.
– Эй, постой! Я только хотел сказать… Кларисса, подожди!
Я проследил, как последние искорки Бекендорфова костра улетают в закатное небо, а по-том направился на арену для фехтования. Мне нужно было передохнуть, и я хотел увидеть ста-рого друга.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:06 | Сообщение # 6 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава пятая
Я загоняю свою собаку в дерево
Миссис О’Лири увидела меня раньше, чем я ее; отличная работа, если учесть ее размеры – примерно с мусоровоз. Я вышел на площадку – и стена темноты навалилась на меня.
– ГАВ-ГАВ!
Следующее, что я помню: я лежу на земле, на груди у меня стоит здоровенная лапа, и лицо мне лижет громадный язык – жесткий, как терка.
– Ой-ой-ой, – сказал я. – Привет, девочка. Рад тебя видеть.
Миссис О’Лири понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и убраться с меня. К тому времени я был весь в собачьих слюнях. Ей хотелось поиграть, и я, подобрав бронзовый щит, швырнул его в угол площадки.
Кстати, Миссис О’Лири – единственная дружелюбная адская гончая в мире. Я вроде как получил ее в наследство, когда умер ее прежний владелец. Она жила в лагере, и Бекендорф… бедняга… если я отсутствовал, то заботился о ней Бекендорф. Это он выплавил бронзовую кос-точку, которую так полюбила Миссис О’Лири. Он выковал для нее ошейник с улыбающейся мордашкой и именную бирку в виде скрещенных костей. После меня лучшим ее другом был Бе-кендорф.
Вспомнив об этом, я снова загрустил, но все еще несколько раз забрасывал щит подальше, потому что Миссис О’Лири хотелось играть.
Вскоре она начала лаять. Лай ее был чуть громче артиллерийской канонады – так она обычно просила ее выгулять. Другие обитатели лагеря вовсе не находили забавным, если она забегала в уборную на площадке. Это, как правило, приводило к многочисленным падениям и ушибам. Поэтому я распахнул калитку, и Миссис О’Лири понеслась к лесу.
Я затрусил следом, не очень беспокоясь о том, что она убежала далеко вперед. В лесу Мис-сис О’Лири нечего опасаться. Даже драконы и гигантские скорпионы убегали при ее приближе-нии.
Когда я наконец догнал ее, оказалось, что она вовсе не пользуется лесными удобствами. Она топталась на знакомой мне полянке, где когда-то Совет козлоногих старейшин подверг ис-пытанию Гроувера. Вид у этого местечка стал не очень привлекательный. Трава пожелтела. С трех тронов из подстриженных кустов опали все листья. Но удивило меня не это. В середине этой прогалины стояла самая необычная троица, какую мне доводилось видеть: древесная нимфа Можжевелка, Нико ди Анджело и очень старый и очень толстый сатир.
Казалось, один Нико не испугался Миссис О’Лири. Вид у него был такой же, каким я видел его во сне, – в летной куртке, черных джинсах и футболке с танцующими на ней скелетами вроде тех, что видишь на картинках, изображающих День мертвецов. Меч стигийской стали висел у него на боку. Нико едва исполнилось двенадцать, но выглядел он гораздо старше и печальнее, чем обычно выглядят ребята в его возрасте.
Увидев меня, он кивнул, а потом снова принялся чесать за ухом у Миссис О’Лири. Она об-нюхивала его ноги, словно он был самым интересным блюдом на свете после стейков на реб-рышках. Как сын Аида, он, вероятно, путешествовал по разным местам, облюбованным адскими гончими.
Что касается старого сатира, то появление Миссис О’Лири его совсем не порадовало.
– Может, кто-нибудь… Что это существо из Царства мертвых делает в моем лесу?! – Он взмахнул руками и принялся перебирать копытами так, словно трава под ним загорелась. – Эй, Перси Джексон, это твоя зверюга?
– Извини, Леней, – сказал я. – Тебя ведь так зовут?
Сатир закатил глаза. Его сероватый мех весь пропылился, а между рогов сплел паутину па-ук. И вообще с таким животом он мог бы работать бампером для автомобиля.
– Конечно, меня зовут Леней! Только не говори мне, что так быстро забыл члена совета. А теперь убери отсюда эту псину!
– ГАВ! – довольно пролаяла Миссис О’Лири.
Старый сатир судорожно сглотнул.
– Пусть эта животина уберется отсюда, Можжевелка! В таких условиях я не буду вам по-могать!
Можжевелка повернулась ко мне. Она была красива на дриадский манер – в фиолетовом платье из газовой ткани и с личиком эльфа, – но хлорофилл заволок ее глаза зеленовато-болотным цветом, наверное, она плакала.
– Перси, – шмыгнула носом Можжевелка, – я как раз спрашивала про Гроувера. Я знаю – что-то случилось. Он никогда не пропадал так надолго – я чувствую, он попал в беду. Я надея-лась, что Леней…
– Я тебе сказал! – возразил сатир. – Без этого предателя вам же будет лучше.
Можжевелка топнула ногой.
– Никакой он не предатель! Он смелейший из сатиров, и я хочу знать, где он!
– Гав!
Колени Ленея затряслись.
– Я… я не буду отвечать на вопросы, пока эта адская собака нюхает мой хвост!
У Нико был такой вид, будто он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Я пойду выгуляю собачку, – вызвался он.
Он свистнул, и Миссис О’Лири потрусила за ним в дальний конец рощи. Леней возмущен-но засопел и стряхнул веточки с рубашки.
– Так вот, юная дама, я пытался объяснить, что ваш дружок не дает о себе знать, потому как мы проголосовали за его изгнание.
– Это ты пытался проголосовать за его изгнание, – поправил его я. – Хирон и Дионис пре-секли это.
– Ну, они же только почетные члены совета. Это было неправильное голосование.
– Я сообщу Дионису, что ты это сказал.
– Я только имел в виду… – Леней побледнел. – Послушай меня, Джексон, тебя этот вопрос не касается.
– Гроувер – мой друг. Он не лгал тебе о смерти Пана. Я сам это видел. Ты был слишком испуган, чтобы принять правду.
Губы Ленея задрожали.
– Нет! Гроувер – лжец, и слава богам, что мы от него избавились. Без него нам лучше.
Я показал на завядшие троны.
– Если дела идут так хорошо, то где твои друзья? Похоже, твой совет в последнее время не собирался.
– Марон и Силен… Я… я уверен, что они вернутся, – сказал он, но в голосе его звучала па-ника. – Они просто взяли паузу, чтобы подумать. Год был очень тревожный.
– Он будет еще тревожнее, – пообещал я. – Леней, нам необходим Гроувер. Наверняка ты можешь его найти с помощью своего волшебства.
Веки старого сатира задергались.
– Я тебе говорю – я ничего не слышал. Возможно, он мертв.
Можжевелка едва сдержала рыдание.
– Он не мертв, – сказал я. – Уж это-то я точно чувствую.
– Эмпатическая связь, – с отвращением выдохнул Леней. – Очень ненадежная вещь.
– Тогда поспрашивай, – настаивал я. – Найди его. Надвигается война. Гроувер готовил ду-хов природы.
– Без моего разрешения! И это не наша война.
Я схватил его за отвороты рубашки, что было на меня вовсе не похоже, но этот старый ко-зел меня достал!
– Послушай, Леней, когда Кронос начнет атаку, он спустит с цепи целую свору адских гончих. Он будет уничтожать все, что попадется на его пути, – смертных, богов, полубогов. Ты думаешь, он не тронет сатиров? Ты считаешься вожаком. Так ВЕДИ! Выйди и посмотри, что происходит. Найди Гроувера и принеси какие-нибудь известия для Можжевелки. А теперь ИДИ!
Я толкнул его не очень сильно, но у него, кажется, сместился центр тяжести, и он рухнул на мохнатые ягодицы, потом поднялся на копыта и припустил прочь – его животик подпрыгивал на бегу.
– Гроувер никогда не будет принят! Он умрет изгнанником!
Он исчез в кустах. Можжевелка вытерла глаза.
– Извини, Перси, я не хотела тебя втягивать в это. Леней ведь все еще владыка чащи. Не хватало тебе в его лице заполучить врага.
– Ну, это не беда. У меня есть враги и похуже, чем растолстевшие сатиры.
Вернулся Нико.
– Отличная работа, Перси. Судя по следу козлиных шариков, я бы сказал: нагнал ты на не-го страху.
Я, к несчастью, догадывался, зачем здесь оказался Нико, но попытался выдавить улыбку.
– С возвращением. Ты заглянул, чтобы увидеться с Можжевелкой?
– Гм, нет. – Он зарделся. – Так случайно вышло. Я типа… ну, наткнулся на них во время разговора.
– Он нас до смерти напугал, – попыталась улыбнуться Можжевелка. – Вдруг откуда ни возьмись. Но, Нико, ты ведь все-таки сын Аида. Ты уверен, что ничего не слышал про Гроувера?
Нико переступил с ноги на ногу.
– Можжевелка, я тебе пытался объяснить… даже если Гроувер умер, он все равно бы воз-родился в чем-нибудь живом. Я таких вещей не вижу – только смертные души.
– Но если ты все же что-то услышишь? – взмолилась она, кладя пальцы на его руку. – Ну хоть что-нибудь?
Щеки Нико зарделись еще сильнее.
– Нет вопросов. Буду держать ушки на макушке.
– Мы его найдем, Можжевелка, – пообещал я. – Гроувер жив, я ничуточки не сомневаюсь. Должно быть какое-то простое объяснение, почему он не выходит на связь.
Она печально кивнула.
– Это ужасно, что я не могу покинуть лес. Он может быть где угодно, а я не могу двинуться с места. Жду. А что, если этот глупый козлик ранен…
Прискакала Миссис О’Лири и стала проявлять интерес к платью Можжевелки. Та вскрича-ла:
– Нет-нет, не смей! Я знаю, как собаки пользуются деревьями… я ухожу!
Она исчезла в зеленом тумане. Вид у Миссис О’Лири был разочарованный, но она попле-лась искать другой объект, оставив меня и Нико с глазу на глаз.
Нико поковырял мечом землю, и оттуда появился холмик звериных косточек. Они сложи-лись в скелет полевой мышки, которая тут же припустила прочь.
– Я слышал про Бекендорфа… Мне очень жаль.
– Как ты… – У меня комок подступил к горлу.
– Я говорил с его духом.
– Ах так… – Я никак не мог привыкнуть к тому, что этот двенадцатилетний парнишка больше говорит с мертвецами, чем с живыми. – Он что-нибудь говорил?
– Он тебя не винит. Он решил, что ты будешь изводить себя, и просил передать – не стоит.
– Он будет пытаться возродиться?
Нико покачал головой.
– Он остается в Элизиуме. Сказал, что ждет там кое-кого. Не знаю, что он имел в виду, но вроде смерть его не слишком беспокоит.
Меня это не очень утешило, но все же лучше, чем ничего.
– Мне было видение – ты на горе Тамалпаис, – сказал я Нико. – Ты там был?..
– Был, – отозвался он. – Я не собирался шпионить за титанами, но я оказался поблизости.
– И что ты там делал?
– Да так, была там одна наводка… – Нико поправил пояс. – Ну, ты знаешь, это связано с моей семьей.
Я кивнул. Мне было известно, что его прошлое – тема болезненная. Еще два года назад он и его сестра Бьянка застряли во времени в месте, называемом казино «Лотос». Они там провели лет семьдесят. В конечном счете их спас один таинственный адвокат, который отправил их в школу-пансион, но у Нико не сохранилось никаких воспоминаний о его жизни до казино. Он ничего не знал о своей матери. Он не знал, кто этот адвокат, или почему они были заморожены во времени, или почему их освободили. С тех пор как Бьянка умерла и Нико остался один, он не находил себе покоя – искал ответ на эти вопросы.
– Ну и как у тебя дела? – спросил я. – Узнал что-нибудь?
– Нет, – пробормотал он. – Но скоро, возможно, у меня будет новая наводка.
– И что за наводка?
Нико пожевал губу.
– Сейчас это не имеет значения. Ты знаешь, почему я здесь.
Неприятный холодок страха сжал грудь. С того самого дня прошлым летом, когда Нико предложил свой план, как победить Кроноса, меня по ночам мучили кошмары. Нико время от времени появлялся и пытался выжать из меня решение, но я всегда умудрялся отделываться от него.
– Нико, я не знаю, – ответил я. – Это кажется уж совсем крайняя мера.
– Тут Тифон появится… когда? Через неделю? Большинство других титанов тоже на сво-боде, и все они на стороне Кроноса. Может, пора уже переходить к крайним мерам?
Я оглянулся в сторону лагеря. Даже с такого расстояния было слышно, что между домика-ми Ареса и Аполлона продолжается свара, они сыпали проклятиями и выкрикивали дурацкие куплеты.
– Против армии титанов – они ничто… ты сам это знаешь. Все решится в битве между то-бой и Лукой. А победить Луку ты можешь единственным способом.
Я вспомнил схватку на «Принцессе Андромеде». Я безнадежно проиграл. Кронос чуть не убил меня одной-единственной царапинкой, а мне даже ранить его не удалось. Анаклузмос от-скакивал от его кожи.
– Мы можем дать тебе такую же силу, – убеждал меня Нико. – Ты слышал великое проро-чество. Если ты не хочешь, чтобы твою душу забрал окаянный клинок…
«Интересно, откуда Нико известно про это пророчество, – подумал я. – Возможно, от како-го-нибудь призрака…»
– Пророчество нельзя изменить…
– Но ты можешь бороться с ним. – Глаза Нико горели каким-то странным хищным све-том. – Ты можешь стать неуязвимым.
– Может, стоит подождать. Попытаться драться без…
– Нет! – отрезал Нико. – Это нужно сделать сейчас!
Я уставился на него. Давно я не видел, чтобы он так кипятился.
– Слушай, ты как вообще – в порядке?
Нико глубоко вздохнул.
– Перси, я только хочу сказать… когда начнется большая драка, мы не сможем совершить это путешествие. Это наш последний шанс. Извини, если я слишком на тебя давлю, но два года назад моя сестра отдала свою жизнь, чтобы тебя защитить. Я хочу, чтобы ты с уважением отно-сился к этому. Сделай все для того, чтобы остаться живым и победить Кроноса.
Мне эта идея не нравилась. Потом я вспомнил об Аннабет – как она назвала меня трусом – и рассердился.
Нико трудно было отказать в логике. Если Кронос нападет на Нью-Йорк, то обитатели ла-геря ничего не смогут ему противопоставить. Я должен принять какое-то решение! Предложение Нико было опасным, может, даже смертельно опасным. Но оно могло дать мне преимущество в схватке.
– Ну хорошо, – решился я. – Так с чего мы начнем?
Увидев его холодную, зловещую улыбку, я пожалел, что согласился.
– Для начала мы должны проследить шаги Луки. Мы должны больше узнать о его про-шлом, о его детстве.
Меня пробрала дрожь, когда я вспомнил о картинке Рейчел в моем сне – улыбающийся де-вятилетний Лука.
– Зачем нам это нужно знать?
– Объясню, когда доберемся, – помотал головой Нико. – Я уже нашел его мать. Она живет в Коннектикуте.
Я уставился на него. Никогда особо не задумывался о смертной родительнице Луки. С его отцом, Гермесом, я встречался, но его мать…
– Лука убежал, когда был совсем мальчишкой, – сказал я. – Я и не знал, что его мать жива.
– Живехонька. – Нико произнес это таким тоном, что у меня возникли сомнения: все ли с ней в порядке? Может, она какая-нибудь жуткая карга?
– Ну хорошо… Так как нам попасть в Коннектикут? Я могу позвать Пирата…
– Нет. – Нико насупился. – Пегасы меня не любят. И это чувство взаимно. Но лететь туда нет необходимости. – Он свистнул, и из леса прискакала Миссис О’Лири.
– Вот твоя подружка нам поможет. – Нико потрепал ее по голове. – Ты еще не совершал путешествий по теням?
– Путешествий по теням?
Нико прошептал что-то на ухо Миссис О’Лири. Она наклонила голову и внезапно насто-рожилась.
– Давай усаживайся, – скомандовал Нико.
Я никогда раньше не рассматривал собаку в качестве транспортного средства, но Миссис О’Лири была достаточно велика. Я забрался ей на спину и ухватился за ошейник.
– Для нее это будет очень утомительно, – предупредил меня Нико, – так что злоупотреб-лять этим нельзя. И лучше всего это действует по ночам. Все тени – часть одной и той же суб-станции. Есть только одна темнота, и создания Царства мертвых могут использовать ее как дорогу или дверь.
– Не понимаю.
– Конечно, – ответил Нико. – Мне самому много времени понадобилось, чтобы понять. Но Миссис О’Лири знает. Ты ей скажи, куда тебе надо. Скажи ей: «Уэстпорт, дом Мей Кастеллан».
– А ты не со мной?
– Ты не беспокойся. Я тебя там встречу.
Я немного нервничал, но пригнулся к уху Миссис О’Лири.
– Слушай меня, девочка. Ты можешь доставить меня в Уэстпорт, штат Коннектикут? Дом Мей Кастеллан?
Миссис О’Лири понюхала воздух, посмотрела во мрак леса, а потом прыгнула вперед – прямо на дуб перед нами.
Но перед тем как удариться о дерево, мы перешли в область тени, холодной, как обратная сторона луны.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:07 | Сообщение # 7 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава шестая Подгоревшее печенье
Не рекомендую вам путешествий по теням, если вы боитесь:
а) темноты;
б) мурашек на спине;
в) странных звуков;
г) скорости, при которой вам кажется, что у вас с лица облезает кожа.
Иными словами, это было ужасно. Целую минуту я вообще ничего не видел, только чувст-вовал мех Миссис О’Лири и свои пальцы, вцепившиеся в бронзовые колечки ошейника.
В следующую минуту тени образовали новый ландшафт. Мы оказались на утесе в коннек-тикутской глубинке. По крайней мере, это было похоже на Коннектикут по моим воспоминани-ям – я раза два был там, – много деревьев, низкие каменные стены, большие дома. По одну сто-рону утеса виднелось шоссе, проложенное в ущелье. По другую – чей-то задний двор. Участок был громадный и весь дикий, неухоженный. Дом – двухэтажный, белый, в колониальном стиле. И хотя расположился он по другую сторону холма от шоссе, ощущение возникало такое, будто он находится черт знает где. Под старой яблоней стояли заржавевшие железные качели. Я уви-дел свет в кухонном окне.
Я представить себе не мог, как можно жить в таком доме, у которого есть настоящий двор и все такое. Лично я всю жизнь прожил в маленькой квартирке в многоэтажке или в школьном общежитии. Если это дом Луки, то непонятно, с чего это он надумал дать отсюда деру.
Миссис О’Лири оступилась, и я вспомнил, что Нико предупреждал меня: путешествия по теням для нее утомительны. Поэтому я сполз со спины собаки, а она зевнула во всю свою огром-ную зубастую пасть, которая напугала бы и тираннозавра, потом повернулась вокруг своей оси и грохнулась на травку с такой силой, что земля вокруг сотряслась.
Рядом со мной появился Нико – бесшумно, словно тени сгустились и сотворили его. Он было оступился, но я подхватил его под руку.
– Я ничего, – выдавил он, протирая глаза.
– Как ты это сделал?
– Практика. Несколько раз врезался в стены. Пару раз случайно попал в Китай.
Миссис О’Лири принялась храпеть. Если бы по шоссе с ревом не неслись машины, то она тут всех перебудила бы.
– Ты тоже собираешься вздремнуть? – спросил я у Нико.
Он покачал головой.
– После моего первого путешествия по теням я вырубился на неделю. А теперь меня толь-ко немного клонит в сон… правда, я могу делать это не чаще двух раз в неделю. Миссис О’Лири какое-то время должна будет тут полежать.
– Значит, нам придется приятно проводить время в Коннектикуте. – Я посмотрел на дом в колониальном стиле. – Ну, так что теперь?
– Давай позвоним в дверь, – предложил Нико.
Будь я матерью Луки, я бы не открыл дверь на ночь глядя двум незнакомым парням. Но, как выяснилось, у нас с ней не было ничего общего.
Я это понял, еще когда мы не успели добраться до ее крыльца. Вдоль тропинки стояли иг-рушечные фигурки зверушек, какие продаются в сувенирных лавках. Тут были маленькие львы, поросята, драконы, гидры, даже маленький Минотавр в маленьких минотаврских трусиках. Судя по их жалкому виду, эти фигурки обосновались тут довольно давно – еще до таяния снега прошлой весной. У одной из гидр между шей пробивался росток дерева.
На входной двери висела уйма таких штук… их называют «музыка ветра». Блестящие стекляшки и металлические трубочки позвякивали от каждого дуновения. Медные полоски жур-чали, как ручейки, и я тут же понял, что мне бы не мешало забежать в туалет. И как только Мис-сис Кастеллан выносила весь этот шум!
Входная дверь была выкрашена в бирюзовый цвет. Фамилия Кастеллан была написана по-английски, а ниже по-гречески: Διοικητής Φρουρίου.
Нико посмотрел на меня.
– Ну, готов?
Он не успел постучать в дверь, как та распахнулась.
– Лука! – радостно воскликнула женщина.
У нее был вид человека, который любит совать пальцы в электрические розетки. Ее седые волосы торчали во все стороны, розовый халат был прожжен в сотне мест и весь засыпан пеп-лом. Когда она улыбалась, кожа у нее на лице неестественно растягивалась, а блеск в глазах – напряжение зашкаливало! – вызывал у меня вопрос: уж не слепая ли она?
– Ах, мой дорогой мальчик! – Она обняла Нико. Я пытался сообразить, почему это она приняла Нико за Луку (между ними не было ничего общего), но тут она посмотрела на меня и сказала: – Лука!
Женщина начисто забыла о Нико и кинулась обнимать меня. Пахло от нее подгоревшим печеньем. Худая, как ворона, она, однако, так меня стиснула, что чуть не раздавила.
– Входи! – воскликнула она. – Завтрак тебе я уже приготовила!
Мать Луки пропустила нас внутрь. Гостиная имела еще более странный вид, чем газон пе-ред входной дверью. Повсюду зеркала и свечи. Куда бы я ни бросил взгляд – всюду видел собст-венное отражение. Над камином маленький бронзовый Гермес летел над часовой стрелкой ти-кающих часов. Я попытался понять, как это бог-вестник и покровитель путешественников влюбился в такую старуху – нет, это было невозможно.
Потом я обратил внимание на фотографию, стоящую на каминной полке, и замер. Она один к одному повторяла набросок Рейчел – Лука в возрасте девяти лет, светлые волосы, широкая улыбка, двух зубов не хватает. Отсутствие шрама на лице делало его совсем другим – беззаботным и счастливым. Откуда Рейчел могла узнать об этой фотографии?
– Сюда, мой дорогой! – Миссис Кастеллан повела меня в глубину дома. – Я же им говори-ла, что ты вернешься. Я знала!
Она усадила нас за кухонный стол. На нем были навалены сотни – без преувеличения, сот-ни – пластиковых контейнеров с сэндвичами: хлеб с арахисовым маслом и джемом. Те, что вни-зу, позеленели от плесени, словно пролежали здесь сто лет. Такой же запах стоял в моем школь-ном шкафчике, когда я учился в шестом классе, – не самый хороший из ароматов.
На плите лежала целая стопка противней, и на каждом с десяток подгоревших печенюшек. В раковине – гора пустых пакетиков из-под растворимого лимонада. У крана, словно охраняя весь этот кавардак, пристроилась игрушечная фигурка Медузы.
Миссис Кастеллан принялась напевать что-то себе под нос, делая новый сэндвич из арахи-сового масла и джема. В духовке что-то пригорало. Я понял, что сейчас будет готова новая пар-тия печенья.
Над раковиной вокруг окна были расклеены картинки, вырезанные из журналов и газетной рекламы, – изображения Гермеса на логотипах различных компаний, картинки с жезлом, обвитым змеями, из медицинской рекламы.
Сердце у меня упало. Мне захотелось убраться отсюда подальше, но Миссис Кастеллан, готовя сэндвич, продолжала мне улыбаться, словно для того, чтобы я не сорвался с места и не исчез.
Нико откашлялся.
– Миссис Кастеллан?
– Мм?
– Нам нужно спросить у вас кое-что про вашего сына.
– Да-да! Они мне говорили, что он никогда не вернется. Но я-то лучше знала. – Она нежно потрепала меня по щеке, арахисовым маслом раскрасив мою физиономию на манер гоночного автомобиля.
– Когда вы его видели в последний раз? – спросил Нико.
Глаза ее сразу потускнели.
– Он был совсем маленький, когда ушел, – сказала женщина задумчиво. – В третьем классе. Слишком рано, чтобы убегать! Он сказал, что вернется к ланчу. И я ждала. Он любит сэндвичи с арахисовым маслом, печенье и растворимый лимонад. Он очень скоро вернется к ланчу… – Потом она посмотрела на меня и улыбнулась: – Лука, так ведь ты уже здесь! Ты такой красивый. У тебя отцовские глаза.
Миссис Кастеллан повернулась к изображению Гермеса над раковиной.
– Вот добрый человек. Вот уж воистину добрый. Он ведь меня навещает.
В соседней комнате тикали часы. Я стер арахисовое масло с лица и умоляющим взглядом посмотрел на Нико: «Ну, можем мы уже убраться отсюда?»
– Мэм, – сказал Нико, – что случилось… гм… с вашими глазами?
Взгляд у нее был какой-то расфокусированный, словно она пыталась увидеть Нико через калейдоскоп.
– Слушай, Лука, ты ведь знаешь всю эту историю. Это случилось перед самым твоим рож-дением, так я говорю? Я всегда была такая… особенная… могла видеть через этот… как они там его называют.
– Туман? – подсказал я.
– Да, дорогой. – Мать Луки одобрительно кивнула. – И они мне предложили важную рабо-ту. Вот какая я была необыкновенная!
Я метнул взгляд на Нико, но он был смущен не меньше меня.
– Какую работу? – спросил я. – И что случилось потом?
Миссис Кастеллан нахмурилась. Ее нож замер над арахисовым маслом.
– Ничего из этого не получилось. Твой отец меня предупреждал, чтобы я даже и не пробо-вала. Он говорил, что это слишком опасно. Но я должна была! Это была моя судьба! А теперь… Я все еще не могу выкинуть эти сцены из головы. От них все вокруг становится таким расплыв-чатым. Хотите печенье?
Женщина вытащила противень из духовки и вывалила десяток сгоревших до углей комоч-ков на стол.
– Лука был таким добрым, – пробормотала Миссис Кастеллан. – Он ушел, чтобы меня за-щитить. Он сказал, что, если уйдет, монстры перестанут мне угрожать. Но я ему сказала, что монстры мне и не угрожают! Они сидят весь день у дома на дорожке и никогда ко мне не захо-дят. – Она взяла маленькую Медузу с подоконника. – Правильно я говорю, Миссис Медуза. Ни малейшей угрозы – Миссис Кастеллан посмотрела на меня, и лицо ее засияло. – Я так рада, что ты вернулся. Я знаю, ты меня не стыдился!
Я заерзал на месте, представив себе, что я девятилетний или восьмилетний Лука, сижу за этим столом и начинаю понимать, что у моей матери в голове шариков не хватает.
– Миссис Кастеллан… – начал я.
– Мама, – поправила она меня.
– Гм, ну да. А вы видели Луку после того, как он ушел из дома?
– Конечно же!
Я не понял, то ли она воображает это, то ли так оно и было. Но я вполне мог себе предста-вить, что каждый раз, когда почтальон приходил к ее дому, она принимала его за Луку. Но Нико с надеждой подался вперед.
– Когда? – спросил он. – Когда Лука приходил в последний раз?
– Это… это было… ой-ой-ой… – Лицо ее помрачнело. – В последний раз он выглядел со-всем другим. Ужасный шрам, и голос исполнен такой боли…
– А глаза? – спросил я. – Они у него были золотые?
– Золотые? – Она моргнула. – Нет. Что за глупость? У Луки голубые глаза. Прекрасные го-лубые глаза.
Значит, Лука был-таки здесь, и это случилось до наступления прошлого лета. До того как он превратился в Кроноса.
– Миссис Кастеллан? – Нико дотронулся до руки старухи. – Это очень важно. Он у вас ни-чего не просил?
Она нахмурилась, словно пытаясь вспомнить.
– Моего… моего благословения. Как это мило. – Женщина неуверенно посмотрела на нас. – Он отправлялся на какую-то реку и сказал, что ему нужно мое благословение. И я не отка-зала ему. Конечно не отказала.
– Спасибо, мадам. – Нико торжествующе посмотрел на меня. – Именно эта информация нам и была…
Миссис Кастеллан тяжело вздохнула. Она согнулась, и противень с печеньем полетел на пол. Мы с Нико вскочили на ноги.
– Миссис Кастеллан! Что?..
– О-о-о-о! – Она с воплем выпрямилась.
Я отпрянул и чуть не рухнул на кухонный стол, потому что ее глаза… ее глаза светились зеленым сиянием.
– Мое дитя, – прохрипела она низким утробным голосом. – Его нужно защитить! Гермес, помоги! Только не мое дитя! Только не такая судьба… нет…
Она ухватила Нико за плечо и принялась трясти, словно для того, чтобы до него дошло.
– Не его судьба!
Нико издал сдавленный крик и, оттолкнув ее, схватился за рукоять своего меча.
– Перси, сматываемся!..
Миссис Кастеллан вдруг начала оседать на пол. Я бросился вперед, успел подхватить ее, прежде чем она ударилась об угол стола, и посадил на стул.
– Миссис Кастеллан?..
Она пробормотала что-то неразборчивое и покачала головой.
– Ой, беда. Я… я рассыпала печенье. Как это глупо с моей стороны.
Женщина моргнула, и ее глаза снова стали нормальными… точнее, такими, какими были прежде. Зеленое сияние исчезло.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я.
– Прекрасно, мой дорогой. Просто отлично. А почему ты спрашиваешь?
Я кинул взгляд на Нико, и он одними губами сказал: «Уходим».
– Миссис, вы хотели нам что-то сказать. Что-то о вашем сыне.
– Хотела? – мечтательно произнесла она. – Да, о его голубых глазах. Мы говорили о его голубых глазах. Такой красивый мальчик!
– Нам пора, – взволнованным голосом сказал Нико. – Мы скажем Луке… мы передадим ему привет от вас.
– Но вы не можете уйти!
Миссис Кастеллан нетвердо встала на ноги, и я отшатнулся от нее. Конечно, глупо было бояться хрупкую старуху, но по тому, как изменился ее голос, как она ухватила за плечо Нико…
– Скоро здесь будет Гермес, – пообещала она. – Он захочет увидеть своего мальчика.
– Может быть, в другой раз, – сказал я. – Спасибо вам за… – Я опустил взгляд на сгорев-шее печенье, разбросанное на полу. – Спасибо за все.
Мать Луки попыталась задержать нас, предложить растворимый лимонад, но я очень хотел поскорее убраться из этого дома. На крыльце она стремительно ухватила меня за кисть, и я чуть из штанов не выпрыгнул.
– Лука, ты хотя бы не лезь туда, где опасно. Обещай, что не будешь лезть, где опасно!
– Обещаю… мама.
Услышав это, Миссис Кастеллан улыбнулась, отпустила мое запястье, а когда закрывала дверь, я услышал, как она разговаривает со свечами: «Вы слышали? Он будет в безопасности. Я же вам говорила!»
Мы с Нико припустили бегом, и маленькие фигурки животных, казалось, ухмылялись, гля-дя на нас.
Вернувшись на утес, мы обнаружили, что Миссис О’Лири нашла себе приятеля.
В выложенном камнями кострище уютно потрескивал костер. Скрестив ноги, рядом с Миссис О’Лири сидела девочка лет восьми и почесывала адской гончей за ухом.
Девочка была какая-то невзрачная – тускло-коричневого цвета волосы и простое коричне-вое платьице. На голове повязан шарф, в котором она напоминала дитя первопроходцев, словно призрак из сериала «Домик в прериях» или чего-то в этом роде. Девочка тыкала в костер пал-кой, и тот, казалось, пламенел ярче, чем обычный огонь.
– Привет, – поздоровалась она.
Первая мысль, пришедшая мне в голову, – чудовище. Если вы полукровка и встречаете в лесу хорошенькую маленькую девочку, то обычно вам приходится вытаскивать меч и готовиться к отражению атаки. К тому же встреча с миссис Кастеллан здорово выбила меня из колеи.
Но Нико наклонился к девочке и сказал:
– Еще раз здравствуйте, госпожа.
Она смотрела на меня такими же красными глазами, как языки пламени. Я решил, что безопаснее всего будет поклониться.
– Садись, Перси Джексон, – велела она. – Обедать будете?
Аппетита у меня после сэндвичей с арахисовым маслом и горелого печенья не было вовсе, но девочка махнула рукой – и рядом с костром появился набор для пикника, изобилующий вся-кой всячиной: тарелки с ростбифами, печеной картошкой, морковкой, жаренной в масле, свежим хлебом и еще много такого, чего я сто лет не ел. В животе у меня заурчало. Настоящая домашняя еда, какую вроде бы все должны есть, но никогда не едят. Девочка протянула Миссис О’Лири двухметровую собачью галету, которую та с удовольствием принялась раздирать на части.
Я сел рядом с Нико. Мы взяли еду, и я уже собрался было приступить к ужину, но тут меня осенило. Я бросил немного пищи в костер, как мы это делаем в лагере.
– Подношение богам, – пояснил я.
– Спасибо. – Девочка улыбнулась. – Я как хранитель огня получаю свою долю с каждого пожертвования.
– Теперь я тебя узнал. Когда я в первый раз появился в лагере, ты сидела у костра в центре общей площадки.
– Ты тогда не остановился, чтобы поговорить, – кивнула девочка. – К сожалению, боль-шинство не останавливаются. А вот Нико со мной поговорил. Он был первым за долгие годы. Все бегут мимо. У них нет времени посетить семью.
– Тебя зовут Гестия, – вспомнил я. – Богиня семейного очага.
Она снова кивнула.
Так значит, выглядела она восьмилетней девочкой. Я не стал спрашивать почему. Я уже знал, что боги могут принимать любую внешность, какую хотят.
– Госпожа, – обратился к ней Нико, – почему ты вместе с другими богами не сражаешься против Тифона?
– В сражении от меня мало проку. – Красные глаза Гестии вспыхнули.
Я понял, что такой цвет у них не потому, что в них отражается огонь. Они изначально на-полнены пламенем, но не как глаза Ареса. Глаза Гестии были теплыми и дружескими.
– И потом, кто-то должен поддерживать огонь в домашнем очаге, пока другие боги отсут-ствуют.
– Значит, ты охраняешь гору Олимп? – спросил я.
– «Охраняю» – это, может быть, слишком сильно сказано. Но если тебе требуется уютное местечко, чтобы отдохнуть, и домашняя еда, то добро пожаловать. А теперь ешьте.
На тарелке моей ничего не осталось – я и глазом моргнуть не успел. Нико умял содержи-мое своей тарелки с не меньшей скоростью.
– Вкуснотища! – похвалил я. – Спасибо, Гестия.
Она наклонила голову, а потом спросила:
– Как ваше посещение Мей Кастеллан – успешно прошло?
На несколько минут я начисто забыл о старушке с ее яркими глазами и безумной улыбкой, забыл я и о том, как она вдруг стала словно бы одержимой.
– А что с ней такое? – спросил я.
– У нее дар от рождения, – пояснила Гестия. – Она может видеть сквозь Туман.
– Как у моей матери… – сказал я. А еще я подумал, что и как у Рейчел. – Но вот это свече-ние в глазах…
– Некоторые переносят проклятие, наложенное на зрение, лучше, чем другие, – печально проговорила богиня. – У Мей Кастеллан какое-то время было множество разных талантов. Она привлекла внимание самого Гермеса. У них родился хорошенький мальчик. Она была счастлива, но недолго. А потом она зашла слишком далеко…
Я вспомнил, что сказала миссис Кастеллан: «Они мне предложили важную работу. Ничего из этого не получилось». Что же это за работа такая, спрашивал я себя.
– То она была счастливая-пресчастливая, – предположил я. – То сходила с ума, волнуясь за сына, словно знала, что он превратился в Кроноса. Что случилось, отчего это с ней происходит такое раздвоение?
Лицо богини помрачнело.
– Я не хочу рассказывать эту историю. Но Мей Кастеллан слишком многое видела Если ты хочешь понять твоего врага Луку, то ты должен понять его семью.
Я вспомнил о маленьких печальных изображениях Гермеса, расклеенных над раковиной в кухне Мей Кастеллан. А что, подумал я, неужели миссис Кастеллан чокнулась, когда Лука был маленький. Такие приступы с позеленением глаз могли серьезно напугать девятилетнего маль-чишку. А если Гермес не посещал этот дом, если Лука все эти годы был один на один со своей матерью…
– Неудивительно, что Лука убежал, – сказал я. – Вообще-то он не должен был оставлять свою маму в таком состоянии… но ведь он был совсем еще мальчишкой. Гермес нехорошо по-ступил, бросив их.
Гестия поскребла за ухом у Миссис О’Лири. Адская гончая замахала хвостом от удоволь-ствия и нечаянно сломала дерево.
– Судить других легко, – предостерегла меня Гестия. – А сам ты пойдешь по пути Луки? Будешь добиваться такого же могущества?
Нико поставил на землю свою тарелку.
– У нас нет выбора, моя госпожа. Только так у Перси появляется хоть какой-то шанс.
– Да?.. – Гестия раскрыла ладонь, и огонь в костре затрещал сильнее.
Языки пламени взметнулись вверх метров на десять. Жар ударил мне в лицо, но огонь тут же вернулся в прежнее состояние.
– Не всякое могущество так эффектно. – Богиня посмотрела на меня. – Иногда труднее все-го освоить искусство уступать. Ты мне веришь?
– Угу, – пробурчал я.
Я на что угодно был согласен, лишь бы она больше не демонстрировала тут свое умение управлять огнем.
Богиня улыбнулась.
– Ты хороший герой, Перси Джексон. Не слишком гордый. Мне такие нравятся. Но тебе нужно многому научиться. Когда Дионис стал богом, я уступила ему мой трон. Это был единст-венный способ избежать гражданской войны между богами.
– Это нарушило соотношение сил в совете, – вспомнил я. – Там неожиданно оказалось семь парней и пять девушек.
– Это было наилучшим выходом из положения, но не идеальным. Теперь я хранительница очага. Я потихоньку отхожу на второй план. Никто больше не будет писать эпических поэм о Гестии. Большинство полубогов даже не останавливаются, чтобы поговорить со мной. Но это не имеет значения. Я поддерживаю мир. Когда нужно – я уступаю. Ты на это способен?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Возможно, пока не понимаешь. – Богиня внимательно посмотрела на меня. – Но скоро поймешь. Вы продолжите то, что начали?
– Так ты для этого здесь – чтобы отговорить меня?
Гестия покачала головой.
– Я здесь, потому что, когда все остальные средства будут исчерпаны, когда все остальные могущественные боги отправятся сражаться, останусь только я. Дом. Очаг. Я – последний олим-пиец. Принимая свое окончательное решение, ты должен вспомнить обо мне.
Мне не понравилось, как она это сказала – «окончательное».
Я посмотрел на Нико, потом снова заглянул в излучающие тепло глаза Гестии.
– Я должен продолжить начатое, моя госпожа. Я должен остановить Луку… я имею в виду Кроноса.
– Хорошо, – кивнула Гестия. – Вряд ли я чем-то смогу помочь тебе… только тем, что уже сказала. Но поскольку ты принес мне жертву, я могу вернуть тебя к твоему собственному очагу. Мы еще встретимся, Перси. На Олимпе.
Эти ее слова прозвучали зловеще, словно грядущая встреча не сулила нам никакой радо-сти.
Богиня взмахнула рукой – и все исчезло.
И вдруг я оказался дома. Мы с Нико сидели на диване в квартире моей матери в Верхнем Ист-Сайде. Это была хорошая новость. Плохая состояла в том, что остальную часть гостиной занимала Миссис О’Лири.
Из спальни донесся приглушенный крик, потом я услышал голос Пола:
– Кто это тут поставил в дверях шерстяную стену?
– Перси? – услышал я голос матери. – Ты здесь? Ты здоров?
– Я здесь! – прокричал я в ответ.
– ГАВ! – Миссис О’Лири попыталась повернуться, чтобы увидеть мою мать, при этом она сбросила со стены все фотографии. Маму до этого она видела только раз (ну, это долгая исто-рия), но она ее любит.
Нам потребовалось несколько минут, чтобы решить эту проблему, но в конечном счете мы как-то все устроили. Уничтожив большую часть мебели в гостиной и, вероятно, перебудив всех соседей, мы извлекли моих предков из спальни и доставили в кухню, где и уселись за столом. Миссис О’Лири по-прежнему занимала всю гостиную, но голову просунула в кухонную дверь, чтобы видеть нас – это зрелище доставляло ей радость. Мама кинула ей пятикилограммовую упаковку говяжьего фарша, который тут же исчез в пасти. Пол налил всем остальным лимонад, а я принялся рассказывать про наше посещение Коннектикута.
– Значит, это правда. – Пол уставился на меня, будто видел в первый раз. На нем был его белый халат, теперь покрытый шерстью адской гончей, а его волосы, в которых пробивалась седина, торчали в разные стороны. – Все эти разговоры о монстрах и о том, что ты полубог… значит, это правда.
Я кивнул. Прошлой осенью я рассказал Полу, кто я такой. Мама подтвердила мои слова. Но я думаю, до этого момента он нам так толком и не верил.
– Я прошу прощения, что Миссис О’Лири разгромила гостиную…
Пол рассмеялся, словно это доставило ему удовольствие.
– Ты шутишь? Это потрясающе! То есть когда я увидел след копыта на «приусе», я поду-мал – ну, бывает. Но это!
Он потрепал Миссис О’Лири по морде. Гостиная сотряслась – бах, бах, бах, и это могло означать одно из двух: либо полицейский спецназ взламывал дверь, либо Миссис О’Лири виляла хвостиком.
Я не мог сдержать улыбку. Пол – классный парень, этого у него не отнимешь, хотя он при этом еще и мой учитель английского и по совместительству отчим.
– Спасибо, что не спятили при нашем появлении, – сказал я.
– Я как раз в процессе, – ответил Пол, широко раскрыв глаза. – Мне кажется, это потря-сающе!
– Ну, думаю, ты не будешь так уж радоваться, когда узнаешь, что происходит.
Я рассказал Полу и маме про Тифона и богов, о неминуемом сражении. Потом я поделился с ними планом Нико.
Мама обхватила пальцами стакан с лимонадом. На ней был ее старый голубой халат, воло-сы связаны сзади в пучок. Она недавно начала писать роман – сто лет уже собиралась, и я видел, что она засиделась за ним допоздна, потому что круги у нее под глазами темнели сильнее обыч-ного.
У нее за спиной в ящике для цветов на кухонном окне светилось серебром «лунное круже-во». Прошлым летом я привез это волшебное растение с острова Калипсо, и благодаря маминой заботе оно стало цвести как сумасшедшее. Его запах всегда меня успокаивал, но еще и навевал грустные мысли, напоминая о потерянных друзьях.
Мама глубоко вздохнула, словно собираясь сказать мне «нет».
– Перси, это опасно. Даже для тебя.
– Ма, я знаю, что могу умереть. Нико это объяснил. Но если мы не попытаемся…
–…то умрем все, – закончил Нико. Он к своему лимонаду не прикоснулся. – Миссис Джек-сон, у нас нет ни одного шанса – мы бессильны, если начнется вторжение. А оно начнется.
– Вторжение в Нью-Йорк? – спросил Пол. – Неужели такое возможно? Как это может быть, что мы даже не видим… этих монстров?
Он произнес последнее слово так, словно не верил, что все это по-настоящему.
– Не знаю, – вздохнул я. – Я не представляю, как это Кронос мог бы взять и прийти на Манхэттен, но Туман силен. Тифон в этот самый момент продвигается на запад, а смертные ду-мают, что это буря.
– Миссис Джексон, – настаивал Нико, – Перси нужно ваше благословение. Процесс дол-жен начаться с вашего благословения. Я не был в этом уверен, пока мы не встретились с матерью Луки, но теперь у меня нет сомнений. Прежде такое только два раза заканчивалось успешно. И в обоих случаях матерям приходилось давать благословение. Она должна согласиться на то, что ее сын подвергнется риску.
– Ты хочешь, чтобы я благословила это? – Мама покачала головой. – Это безумие. Перси, прошу тебя…
– Мам, без тебя я не смогу это сделать!
– И если ты переживешь этот… этот процесс?..
–…то отправлюсь сражаться. Я против Кроноса. И в живых из нас останется только один.
Я не стал рассказывать ей про остальную часть пророчества – о том, что моя душа будет забрана, и о конце моих дней. Ей не обязательно было знать, что я, вероятно, обречен. Я мог только надеяться, что, перед тем как умереть, остановлю Кроноса и спасу остальной мир.
– Ты мой сын, – с убитым видом проговорила мама. – Я не могу взять и…
Я видел: чтобы добиться ее согласия, нужно надавить на нее еще, но не хотел это делать. Я помнил несчастную миссис Кастеллан, которая ждет у себя на кухне возвращения сына. И я по-нял, как мне повезло. Моя мама всегда была рядом, всегда старалась облегчить мне жизнь, не-взирая на всех богов и чудовищ. Она примирилась с моими бесконечными приключениями, но теперь я просил ее благословения на то, что вполне могло меня убить.
Я встретился взглядом с Полом, и между нами проскочила искра взаимопонимания.
– Салли. – Он прикоснулся к руке матери. – Я не могу сказать, будто знаю, что там проис-ходило между тобой и Перси все эти годы. Но мне кажется… кажется, что Перси хочет совер-шить что-то благородное. Жаль, что мне не хватает смелости на такие вещи.
У меня комок подступил к горлу. Не часто приходилось мне слышать подобные слова в свой адрес!
Мама уставилась в свой стакан с лимонадом. Вид у нее был такой, будто она вот-вот запла-чет. Я вспомнил, что говорила Гестия о том, как это трудно – уступать, и подумал: наверно, мама сейчас как раз осознает эту истину.
– Перси, – сказала она, – я даю тебе мое благословение.
Я не почувствовал никаких изменений. Никакой волшебный свет не залил кухню… ничего в этом роде. Я бросил взгляд на Нико.
Он казался взволнованным, но кивнул мне сухо:
– Пора.
– Перси… – проговорила мама, – последнее, что я хочу сказать тебе на прощание. Если ты… если ты останешься в живых после схватки с Кроносом – дай мне знать. – Она порылась в сумочке и вытащила свой сотовый.
– Ма… ну ты же знаешь, полукровки и сотовые…
– Я знаю, – прервала она меня. – Но на всякий случай. Если ты не сможешь позвонить… может, подашь знак, который будет виден с любого места на Манхэттене. Чтобы я знала: ты жив.
– Как Тезей, – подсказал Пол. – Он должен был поднять белые паруса, когда возвращался в Афины.
– Вот только он забыл, – пробормотал Нико. – И его отец в отчаянии спрыгнул с крыши дворца. Но в остальном идея была неплохая.
– А как насчет флага или сияния? – спросила мама. – С Олимпа – с Эмпайр-стейт-билдинга.
– Что-нибудь синее, – улыбнулся я.
У нас сто лет была такая дежурная шутка о синей еде. Синий – мой любимый цвет, и мама изо всех сил старалась доставить мне удовольствие. Мой торт на день рождения, моя корзиночка на Пасху, мои конфеты на Рождество – непременно были синими.
– Да, – согласилась мама. – Буду ждать синего сигнала. И постараюсь не прыгать с крыши дворца.
Она обняла меня напоследок. Я старался прогнать мысли о том, что прощаюсь с ней навсе-гда. Потом я пожал руку Полу, и мы с Нико подошли к кухонной двери и посмотрели на Миссис О’Лири.
– Извини, девочка, – сказал я. – Но нам предстоит еще одно путешествие по теням.
Она заскулила и обхватила лапами нос.
– Куда теперь? – спросил я у Нико. – В Лос-Анджелес?
– Нет, – ответил он. – В Царство мертвых есть вход и поближе.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:07 | Сообщение # 8 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава седьмая
Меня несет в когтях моя математичка
Мы возникли из теней в Центральном парке к северу от пруда. Миссис О’Лири с трудом перепрыгнула через груду камней. Она начала принюхиваться, и я испугался, как бы она не по-метила территорию, но Нико сказал:
– Ничего страшного, она просто чует обратный путь домой.
– Через скалы? – Я нахмурился.
– В подземное царство есть два основных входа. Тебе известен лишь один – в Лос-Анджелесе.
– Лодка Харона?
Нико кивнул.
– Большинство душ направляются тем путем, но есть дорожка и поуже, и найти ее потруд-нее. Дверь Орфея.
– Это тот, который с арфой?
– Это тот, который с лирой, – поправил меня Нико. – Но это именно он. Он с помощью музыки очаровал землю и открыл новый путь в Царство мертвых. С помощью своих песен он пробрался во дворец Аида и чуть не ушел оттуда с душой своей жены.
Я вспомнил эту историю. Орфей не должен был оглядываться, выводя жену из царства Аида, но он не удержался – оглянулся. Это была одна из тех типичных историй типа «и тут они померли – занавес». У нас, полукровок, когда мы слушаем такие истории, всегда слезы на глазах.
– Значит, мы направляемся к двери Орфея. – Я сделал вид, что поражен, однако передо мной была всего лишь груда камней. – И как же она открывается?
– Нам нужна музыка, – сказал Нико. – Как у тебя с вокалом?
– С пением? О нет, только не это! А ты не можешь ей сказать, чтобы она просто откры-лась? Ведь ты как-никак сын Аида.
– Тут все не так просто. Нам нужна музыка.
Я точно знал: если я примусь петь, то начнется землетрясение.
– У меня есть предложение получше. – Я повернулся и позвал: – Гроувер!
Ждать пришлось долго. Миссис О’Лири свернулась калачиком и задремала. Я слышал куз-нечиков в лесу и уханье совы. С Сентрал-Парк-Уэст доносился шум машин. Где-то неподалеку слышалось цоканье копыт – может быть, наряд конной полиции. Наверняка они заинтересуются двумя парнями, ошивающимися в парке в час ночи, если заметят нас.
– Ничего из этого не выйдет, – сказал наконец Нико.
Но у меня было предчувствие. Впервые за несколько месяцев по моей эмпатической связи ощутимо слышался некий звон, а это означало одно из двух: либо на природный канал сразу пе-реключилось много народу, либо Гроувер находился поблизости.
Я закрыл глаза и сосредоточился. «Гроувер!»
Я знал, что сатир находится где-то в парке. Почему я не чувствовал его эмоций? Я ощущал лишь слабое гудение в основании черепа.
«Гроувер!!!» – подумал я еще настойчивее.
«Хр-р-р-хр-р-р», – донеслось в ответ.
Перед моим мысленным взором появился образ. Я увидел гигантский вяз в чаще, вдали от нахоженных троп. Его корявые корни пронизывали землю, образуя что-то вроде постели, в которой, скрестив руки и закрыв глаза, лежал сатир. Поначалу я не был уверен, что это Гроувер. Он был забросан ветками и листьями, словно лежал там уже сто лет. Корни, казалось, оплели его, медленно затягивая в землю.
«Гроувер, – позвал я. – Проснись!»
«Хр-р-р-р-р-р-р».
«Братишка, ты весь в земле. Проснись!»
«Глаз не разъять», – пробормотал его разум.
«Еда! – пришло мне в голову. – Блинчики!»
Глаза его сразу же распахнулись. Поток мыслей внезапно передался мне, словно у Гроуве-ра началась перемотка сознания. Этот образ задрожал, и я чуть не свалился на землю.
– Что случилось? – спросил Нико.
– Есть связь. Он… Он сейчас будет здесь.
Минуту спустя дерево рядом с нами затряслось, и с ветвей головой вниз свалился Гроувер.
– Ой-ой-ой! – воскликнул сатир.
– Ты как, жив, приятель?
– Ничего, жив еще. – Он потер голову. Рожки у него подросли и теперь торчали из курча-вых волос. – Я был в другом конце парка. Дриадам пришла в голову эта прекрасная мысль – пе-ренести меня сюда по ветвям деревьев. Но у них не очень правильное представление о высоте.
Он усмехнулся и встал на ноги… точнее сказать, на копыта. С прошлого лета Гроувер пе-рестал делать вид, будто он человек. Он больше не носил шапки или ложноножки. Он даже джинсы больше не носил, поэтому от пояса у него начинались мохнатые козлиные ноги. На футболке у него красовалась картинка из книги «Где живут чудовища». Она была заляпана землей и пятнами смолы. Козлиная бородка Гроувера стала гуще, почти как у взрослых людей, а по росту он теперь догнал меня.
– Рад тебя видеть, старина! Ты помнишь Нико?
Гроувер кивнул Нико, потом крепко обнял меня. От него пахло – как от свежескошенного газона.
– Пе-е-ерси! – проблеял сатир. – Я по тебе скучал. Скучал по лагерю. Там, в чаще, не по-дают хороших блинчиков.
– Я за тебя волновался, – сказал я. – Где ты пропадал последние два месяца?
– Последние два… – Улыбка сошла с лица Гроувера. – Последние два месяца? Ты это о чем?
– Ты пропал, – ответил я. – Можжевелка беспокоится. Мы отправляли послания почтой Ириды, но…
– Постой. – Он посмотрел на звезды, словно пытаясь вычислить что-то в уме. – Сейчас ка-кой месяц?
– Август.
Лицо его побледнело.
– Это невозможно. Сейчас июнь. Я только прилег вздремнуть и… – Он схватил меня за ру-ку. – Погоди-ка, я вспомнил. Он меня вырубил. Перси, мы должны его остановить!
– О-па! – Я вскинул руки. – Не так быстро, парень. Ты расскажи, что случилось.
Сатир глубоко вздохнул.
– Я… я гулял по лесу. И потом вдруг земля задрожала, словно рядом было что-то мощное.
– Ты что, чувствуешь такие вещи?
– После смерти Пана я чувствую, если в природе что-то не так, – кивнул Гроувер. – Когда я в лесной чаще, у меня зрение и слух словно обостряются. Ну так вот, я пошел в ту сторону, от-куда оно исходило, и увидел, что по парку идет мужик в длинном таком черном плаще. И еще я заметил, что он не отбрасывает тени. Полдень летнего дня, а у него нет тени. Он словно мерцал на ходу.
– Как мираж? – спросил Нико.
– Да, – ответил Гроувер. – И если он проходил мимо людей…
–…то они вырубались, – подсказал Нико. – Свертывались калачиком и засыпали.
– Именно! А когда он уходил, они вставали и шли дальше по своим делам, будто ничего и не случилось.
– Ты знаешь этого типа в черном? – Я уставился на Нико.
– Боюсь, что знаю… Гроувер, что случилось дальше?
– Я пошел за ним. А он все время поднимал голову и оглядывал здания вокруг парка, слов-но оценивал что-то. Потом появилась дама – она пробегала мимо трусцой и тоже свернулась ка-лачиком, и захрапела на дорожке. А этот тип в черном приложил ей руку ко лбу, словно прове-рял у нее температуру. К тому времени я уже понял, что это чудовище, если не хуже. Я последовал за ним в эту рощу – к стволу большого вяза. Я собирался позвать дриад, чтобы они помогли мне его поймать, но тут он повернулся и… – Гроувер судорожно сглотнул.
– Перси, его лицо… я не мог разглядеть его лица, потому что оно изменялось. У меня глаза стали смыкаться, оттого что я смотрел на него. «Эй, что ты делаешь?» – спросил я. «Провожу рекогносцировку, – сказал он. – Перед сражением всегда нужно обозреть поле боя».
– Я ему сказал что-то такое умное, типа: «Этот лес находится под моей защитой. Я не до-пущу тут никаких сражений!» А он рассмеялся и сказал: «Тебе повезло, что я берегу энергию для главного события, маленький сатир. Я тебе дарю короткий сон. Приятных сновидений». И больше я ничего не помню.
– Гроувер, ты столкнулся с Морфеем, богом сна, – объяснил Нико. – Тебе повезло, что ты вообще проснулся.
– Два месяца, – простонал Гроувер. – Он погрузил меня в сон на целых два месяца!
Я попытался понять, что все это может означать. Теперь становилось ясно, почему мы не могли выйти на связь с Гроувером.
– А почему нимфы не попытались тебя разбудить? – спросил я.
Гроувер пожал плечами.
– Большинство нимф не в ладу со временем. Для них что два месяца, что три – все одно. Они, возможно, и не сообразили, что случилось.
– Мы должны понять, что нужно было Морфею в парке, – сказал я. – Не нравится мне это его «главное событие».
– Он работает на Кроноса, – пожал плечами Нико. – Нам это уже известно. Многие из ма-лых богов перешли на его сторону. А это доказывает, что готовится вторжение. Перси, нам нуж-но торопиться с нашим планом.
– Погоди-ка, – встрепенулся Гроувер, – с каким это планом?
Мы ему рассказали, и Гроувер принялся щипать шерсть у себя на ноге.
– Вы что это – серьезно? – спросил он. – Нельзя снова отправляться в Царство мертвых.
– Я тебя с нами не зову, братишка, – улыбнулся я. – Я понимаю – ты только что проснулся. Но нам нужна какая-нибудь музыка, чтобы открыть дверь. Ты нам поможешь?
Гроувер вытащил свои свирели.
– Ну, попробовать можно. Я знаю несколько мелодий «Нирваны» – ими хоть камень дро-би. Но, Перси… ты уверен, что тебе это нужно?
– Пожалуйста, братишка, – попросил я. – Это важно. Ради наших прежних деньков.
– Помнится мне, что в наши прежние деньки мы частенько бывали на волосок от смер-ти… – захныкал сатир. – Ну да ладно, посмотрим, что получится.
Он поднес свои дудки к губам и заиграл живую пронзительную мелодию. Камни задрожа-ли. Еще несколько тактов, и они разошлись, обнажив треугольный ход.
Я заглянул внутрь. В воздухе стоял запах плесени и смерти. Вниз, в темноту, вели ступень-ки. Это навеяло мне воспоминания о моем путешествии по Лабиринту в прошлом году, но сей-час туннель казался еще более опасным. Он вел прямо в царство Аида, а это почти всегда путе-шествие в один конец.
Я повернулся к Гроуверу.
– Ну, спасибо…
– Пе-е-ер-рси, неужели Кронос и в самом деле готовит вторжение?
– Хотелось бы мне сказать тебе что-нибудь другое. Но он и в самом деле готовит.
Я думал, что Гроувер примется грызть свои дудки от волнения, но он выпрямился и отрях-нул футболку. «Как же он не похож на старого жирного Ленея», – невольно подумал я.
– Тогда я должен, наверное, созвать духов природы. Может, нам удастся помочь. Посмот-рим, сможем ли мы найти Морфея.
– Ты лучше поскорее сообщи Можжевелке, что ты жив и здоров.
– Можжевелка! – Глаза у сатира расширились. – Она меня убьет.
Он припустил прочь, но вернулся и еще раз обнял меня.
– Ты там смотри осторожнее. Возвращайся живым!
Когда Гроувер исчез из вида, мы с Нико разбудили Миссис О’Лири.
Учуяв запах туннеля, она заволновалась и побежала впереди нас по ступенькам. Туннель размером был не намного больше ее, и мне оставалось только надеяться, что она в нем не за-стрянет. Я и представить себе не мог, сколько нам понадобится смазочного масла, чтобы высво-бодить адскую гончую, которую заклинило в туннеле, ведущем в подземное царство.
– Готов? – спросил у меня Нико. – Все будет в порядке. Можешь не волноваться.
Голос у него звучал так, словно он пытался убедить себя самого.
Я поднял голову и посмотрел на звезды, спрашивая себя, увижу ли их снова, а потом мы нырнули в темноту.
У лестницы – узкой, крутой, скользкой, – казалось, не будет конца. Если бы не свечение, исходящее от моего меча, то темнота тут стояла бы полная. Я пытался идти медленно, но у Мис-сис О’Лири на сей счет было другое мнение. Она со счастливым лаем неслась вперед. Этот звук разносился по туннелю, как артиллерийская канонада, и не трудно было догадаться, что наше появление ни для кого там, внизу, не будет неожиданностью.
Нико плелся сзади, и мне это казалось странным.
– Эй, как ты там? – спросил я.
– Отлично. – Что означало это выражение на его лице… сомнение? – Ты давай, не останав-ливайся.
Особого выбора у меня не было. Я следовал в глубины земли за Миссис О’Лири. Прошел еще час, и я начал слышать рев реки.
Мы оказались у основания утеса в долине, усыпанной черным вулканическим песком. Справа от нас, рокоча на порогах, несла свои воды река Стикс. Слева, далеко во мраке, на крепостных валах Эреба – громадной черной стене, окружающей царство Аида, – горели огни.
Меня пробрала дрожь. В первый раз я побывал здесь в двенадцать лет, и только мои спут-ники – Аннабет и Гроувер – придавали мне силы, только благодаря им я смог двигаться дальше. От Нико в смысле «сил» ничего ждать не приходилось. У него самого вид был бледный и озабо-ченный.
Только Миссис О’Лири была счастлива. Она носилась вдоль берега, время от времени под-хватывала какую-нибудь человеческую кость и мчалась ко мне. Опустив кость у моих ног, она ждала, что я сейчас буду с ней играть.
– Нет, девочка, может, попозже. – Я смотрел на черные воды, пытаясь собрать все свое му-жество.
– Ну, Нико… и как мы это сделаем?
– Сначала мы должны войти в ворота, – пробормотал он.
– Но река перед нами.
– Я должен достать кое-что… Это единственный способ.
И без дальнейших объяснений Нико зашагал прочь.
Я нахмурился. Нико раньше ничего не говорил ни о каких воротах. Но теперь, когда мы оказались здесь, мне ничего другого не оставалось – только подчиняться ему. Неохотно я после-довал за ним вдоль берега к большим черным воротам.
Перед воротами стояла очередь мертвецов, дожидавшихся, когда их впустят. Наверно, в этот день было много похорон, потому что даже очередь к пропускному пункту «Легкая участь» еле двигалась.
– Гав! – веско высказалась Миссис О’Лири.
Я ее не успел остановить – она бросилась в проход. Из тьмы появился Цербер, собака, ох-раняющая Царство мертвых, – трехголовый ротвейлер такого размера, что рядом с ним Миссис О’Лири казалась карликовым пуделем. Цербер был полупрозрачным, а потому его трудно уви-деть, пока он не приблизится настолько, что может тебя убить, но вел он себя так, словно ему до нас не было дела. Он прибежал поздороваться с Миссис О’Лири.
– Миссис О’Лири, нет, фу! – закричал я. – Не нюхай… о боже…
Нико улыбнулся, потом посмотрел на меня и сразу же снова посуровел, словно вспомнил что-то неприятное.
– Идем. Очередь нас не тронет. Ты со мной.
Мне это не понравилось, но мы прошли мимо скелетов-охранников и оказались в Полях асфоделей. Миссис О’Лири оставила Цербера только после моего третьего свиста и побежала за нами.
Мы брели через поля черной травы, время от времени на нашем пути попадались черные тополя. Если я и в самом деле умру через несколько дней, как об этом сказано в пророчестве, то могу оказаться в этих местах навсегда. Но я старался не думать об этом.
Нико шел впереди, и с каждым шагом мы приближались к дворцу Аида.
– Слушай, – сказал я, – мы уже и без того за воротами. Что мы…
Миссис О’Лири зарычала. Наверху появилась тень – что-то темное, холодное и пахнущее смертью. Оно опустилось на крону тополя.
К несчастью, я ее узнал. У нее были морщинистое лицо, жуткая синяя вязаная шапочка и помятое бархатное платье. Из спины торчали кожистые крылья, как у летучей мыши. На ногах – острые когти, а в пальцах с медными ногтями она держала пылающий хлыст и сумочку из клет-чатой материи.
– Миссис Доддс, – пробормотал я.
Фурия обнажила клыки.
– Добро пожаловать назад, зайчик.
Две ее сестры – другие фурии – тоже спустились и расселись на ветвях тополя.
– Ты знаешь Алекто? – спросил меня Нико.
– Если ты говоришь об этой карге в середине, то да – знаю, – сказал я. – Она была моей учительницей математики.
Нико кивнул, словно его это ничуть не удивило. Он посмотрел на фурий и глубоко вздох-нул.
– Я сделал то, о чем меня просил отец. Доставьте нас во дворец.
– Постой-ка, Нико. – Я напрягся. – Что это ты…
– Мне жаль, Перси… но это моя новая ниточка. Отец обещал предоставить мне сведения о моей семье, но он хочет увидеть тебя прежде, чем мы полезем в реку. Извини.
– Ты меня обдурил?! – Я от злости даже соображать перестал.
Я бросился на Нико, но фурии оказались проворнее. Две из них спикировали и подхватили меня под мышки. Меч выпал у меня из руки, и я и пикнуть не успел, как уже болтался в воздухе метрах в двадцати над землей.
– Не сопротивляйся, зайчик, – проскрипела мне в ухо моя старая математичка. – Мне бы не хотелось тебя уронить.
Миссис О’Лири сердито залаяла и подпрыгнула, пытаясь меня достать, но мы были слиш-ком высоко.
– Эй, скажи Миссис О’Лири, чтобы вела себя прилично, – крикнул Нико. Он висел рядом со мной, поднятый ввысь третьей фурией. – Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Мой отец ждет, Перси. Он просто хочет поговорить.
Я хотел сказать Миссис О’Лири «фас», чтобы она бросилась на Нико, но от этого было бы мало пользы, и в одном Нико прав: если моя собака начнет драться с фуриями, это может для нее плохо кончиться.
Я заскрежетал зубами.
– Миссис О’Лири, все в порядке! Успокойся, девочка.
Она заскулила и принялась бегать кругами, глядя на меня снизу.
– Ну что ж, предатель, – зарычал я на Нико. – Ты своего добился. Давай тащи меня в твой дурацкий дворец.
Алекто бросила меня, как мешок с картошкой, в середине дворцового сада. Сад был красив на свой зловещий манер. Скелеты белых деревьев росли из мраморных бассейнов. Клумбы изо-биловали золотыми растениями и драгоценными камнями. На балконе, выходящем на Поля ас-фоделей, стояли два трона – один из костей, другой из серебра. Тут было бы хорошо провести субботнее утро, если бы не запах серы и доносящиеся издалека крики терзаемых душ. Единст-венный выход охраняли воины-скелеты. Они были одеты в униформу армии США и вооружены винтовками М-16.
Третья фурия опустила Нико рядом со мной. Потом вся троица уселась на спинку трона из костей. Я с трудом сдерживался, чтобы не придушить Нико, но понимал, что они меня остано-вят. Придется отложить месть на потом.
Я смотрел на пустые троны, ожидая, что будет дальше. Вдруг воздух начал мерцать. Поя-вились три фигуры – Аида и Персефоны на двух крайних тронах и пожилой женщины между ними. Казалось, они явились, не закончив какого-то горячего спора.
–…я тебе говорила, что он грубиян, – сказала пожилая женщина.
– Мама! – воскликнула Персефона.
– У нас гости! – пролаял Аид. – Тихо!
Аид, один из самых нелюбимых моих богов, разгладил на себе одежды, на которых были изображены искаженные ужасом лица проклятых. Его отличали бледная кожа и пронзительный взгляд сумасшедшего.
– Перси Джексон! – довольно объявил он. – Наконец-то.
Царица Персефона с любопытством рассматривала меня. Я видел ее один раз прежде – зи-мой, но теперь, летом, она выглядела совершенно по-другому. У нее были роскошные черные волосы и дружелюбные карие глаза. Платье ее переливалось множеством цветов – рисунки бу-тонов на ткани изменялись, расцветали розы, тюльпаны, жимолость.
Женщина между ними явно приходилась Персефоне матерью – с такими же волосами и глазами, только старше и суровее. На ней было золотое платье цвета пшеничного поля, в волосы вплетены сухие стебли трав, отчего мне в голову пришла мысль о плетеной корзинке. Я подумал, что если кто-нибудь рядом с ней чиркнет спичкой, то для нее это может плохо кончиться.
– Ага, – сказала пожилая женщина, – полукровки. Как раз то, что нам нужно.
Нико рядом со мной опустился на колено. Жаль, у меня не было моего меча – отрубил бы эту глупую башку. Но, к несчастью, Анаклузмос все еще оставался где-то в поле.
– Отец, – сказал Нико. – Я сделал, как ты просил.
– Долго же ты собирался, – буркнул Аид. – Твоя сестра сделала бы это быстрее.
Нико опустил голову. Не будь я так зол на этого маленького мерзавца, то, наверно, пожа-лел бы его.
Посмотрев на повелителя Царства мертвых, я спросил:
– Чего тебе надо, Аид?
– Поговорить, конечно. – Рот бога искривился в жестокой улыбке. – Разве Нико тебе не сказал?
– Значит, вся эта история выдумана и Нико заманил меня сюда, чтобы убить?
– Н-нет, я думаю, Нико искренно хотел тебе помочь. Мальчишка честен в такой же мере, в какой и несообразителен. Просто я убедил его сначала сделать небольшой крюк и доставить тебя сюда.
– Отец, – вспыхнул Нико, – ты обещал, что с Перси ничего плохого не случится! Ты сказал, что если я приведу его сюда, то ты расскажешь мне о моем прошлом – о моей матери.
Царица Персефона театрально вздохнула:
– Может быть, мы все же не будем говорить об этой женщине в моем присутствии?
– Я тебя предупреждала, дочка, – фыркнула пожилая женщина. – От этого негодяя Аида ничего хорошего ждать не приходится. А ведь ты могла выйти замуж за бога врачей или бога юристов, так нет же. Тебе захотелось полакомиться гранатом.
– Мама…
– И застрять в Царстве мертвых.
– Мама, прошу тебя…
– Сейчас уже август – ты собираешься домой, как всегда? Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей несчастной одинокой матери?
– Деметра! – вскричал Аид. – Хватит! Ты все же находишься в моем доме!
– Ах, неужели? – усмехнулась Деметра. – Ты называешь эту дыру домом? Заставил мою дочь жить в этом темном сыром…
– Я тебе говорил, наверху идет война. – Аид заскрежетал зубами. – Тебе с Персефоной лучше переждать ее здесь. Здесь безопаснее.
– Прошу прощения, – вмешался я, – но если ты собираешься меня убить, то, может, лучше не тянуть с этим?
Все три бога уставились на меня.
– Посмотрите-ка на него, он, оказывается, еще и с характером, – заметила Деметра.
– И в самом деле, – согласился Аид. – Пожалуй, лучше его убить.
– Отец! – воскликнул Нико. – Ты же обещал!
– Аид, мы с тобой говорили об этом, – с упреком в голосе сказала Персефона. – Не можешь же ты уничтожать всех героев одного за другим. И потом, он такой смелый. Мне это нравится.
– Тебе нравился и этот типчик, Орфей. – Аид закатил глаза. – Ну и посмотри, что из этого вышло. Позволь мне его убить. Ну, немножко.
– Папа, ты обещал! – выкрикнул Нико. – Ты сказал, что хочешь только поговорить с ним. Ты говорил, что, если я приведу его, ты все расскажешь.
Аид разгладил складки на своем одеянии, взгляд его метал громы и молнии.
– Так тому и быть. Твоя мать… что я могу тебе сообщить о ней? Она была замечательной женщиной. – Он кинул смущенный взгляд на Персефону. – Прости меня, дорогая. Я имею в ви-ду, что она была замечательной для смертных. Ее звали Мария ди Анджело. Родом из Венеции, но ее отец был дипломатом в Вашингтоне, округ Колумбия. Там я с ней и познакомился. Когда вы с сестрой были совсем маленькими, детям Аида жилось нелегко. Бушевала Вторая мировая война. Некоторые из моих… гм… других детей стояли во главе проигрывающей стороны, и я решил, что лучше отправить вас туда, где вам ничто не будет угрожать.
– Ты поэтому нас спрятал в казино «Лотос»?
Аид пожал плечами.
– Вы не взрослели. Вы не чувствовали хода времени. Я ждал подходящего момента, чтобы забрать вас оттуда.
– Но что случилось с нашей матерью? Почему я ее не помню?
– Это не имеет значения, – отрезал Аид.
– Почему? Еще как имеет! У тебя ведь есть другие дети – почему ты отослал только нас, единственных из всех? И кто был тот адвокат, что нас вызволил?
– Ты лучше распахни уши и закрой рот, мой мальчик! Что касается адвоката… – Аид щелкнул пальцами.
Сидевшая на спинке его трона фурия Алекто начала видоизменяться, пока не превратилась в мужчину средних лет. На нем был костюм из ткани в тонкую полоску, в руке он держал порт-фель. Она… он, сидя на плече Аида, имел довольно странный вид.
– Ты! – выдохнул Нико.
– Я очень неплохо умею изображать адвокатов и учителей. – Фурия расхохоталась.
Нико задрожал от возмущения. Потом вновь обратился к отцу.
– Но почему ты освободил нас из казино?
– Ты знаешь почему, – сказал Аид. – Нельзя позволить, чтобы этот идиот – сынок Посей-дона – был дитя пророчества.
Я сорвал рубин с ближайшего растения и швырнул его в Аида. Камень без всякого вреда для бога шлепнулся ему на колени.
– Ты должен помогать Олимпу! – крикнул я. – Все остальные боги сражаются с Тифоном, а ты расселся тут, ждешь…
–…когда все уляжется, – закончил за меня Аид. – Да, все верно. Может быть, ты скажешь мне, полукровка, когда в последний раз Олимп помогал мне? Когда в последний раз кому-либо из моих детей позволялось стать героем? С какой это стати я должен им помогать? Я остаюсь здесь со всеми моими силами в полном составе.
– А потом Кронос явится за тобой?!
– Пусть попробует. Он будет ослаблен. И тут при мне мой сын – Нико… – Аид с отвраще-нием посмотрел на него. – Да, он пока не ахти что, тут я с тобой согласен. Лучше бы в живых осталась Бьянка. Но пусть еще годочка четыре подготовится. Мы до этого времени сумеем про-держаться – тут нет вопросов. Нико тогда будет шестнадцать, как сказано в пророчестве, и тогда он примет решение, которое спасет мир. А я стану главным среди богов.
– Ты с ума сошел. Кронос сокрушит тебя, как только разделается с Олимпом.
Аид развел руками.
– Что ж, полукровка, у тебя будет возможность увидеть, так это или не так. Потому что ты будешь пережидать эту войну в моем каземате.
– Нет! – сказал Нико. – Папа, мы так не договаривались. И потом, ты мне еще не все рас-сказал.
– Я рассказал все, что тебе нужно знать, – отрезал Аид. – А что до наших договоренностей, то разве я не поговорил с Джексоном, как обещал? И вреда ему никакого не причинил. Ты полу-чил свою информацию. Если тебе нужна была договоренность понадежнее, то нужно было за-ставить меня поклясться водами Стикса. А теперь отправляйся в свою комнату! – Он махнул ру-кой, и Нико исчез.
– Мальчику нужно получше питаться, – пробормотала Деметра. – А то кожа да кости. Ему нужно больше есть овсянки.
– Мама, хватит уже про овсянку! – Персефона закатила глаза. – Мой повелитель Аид, ты уверен, что мы не можем отпустить этого маленького героя? Он ужасно смелый.
– Нет, моя дорогая. Я сохранил ему жизнь. Хватит с него и этого.
Я был уверен, что она собирается меня защитить. Отважная прекрасная Персефона должна была меня выручить.
Персефона безразлично пожала плечами.
– Ну и прекрасно. Что у нас на завтрак? Я ужасно проголодалась.
– Овсянка, – сказала Деметра.
– Мама!
Обе женщины исчезли в вихре цветов и зерна.
– Не расстраивайся, Перси Джексон, – сказал Аид. – Мои призраки досконально информи-руют меня о планах Кроноса. Уж ты мне поверь: у тебя нет ни малейшего шанса вовремя его ос-тановить. Сегодня к вечеру с твоей драгоценной горой Олимп уже будет покончено. Мышеловка захлопнется.
– Какая еще мышеловка? – спросил я. – Если тебе что-то известно, сделай что-нибудь! Или, по крайней мере, дай мне известить других богов!
Аид улыбнулся.
– А ты с характером. Нужно отдать тебе должное. Ну, теперь можешь развлекаться в моем подземелье. Мы к тебе заглянем лет этак… через пятьдесят – шестьдесят.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:07 | Сообщение # 9 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава восьмая
Никому не пожелаю так искупаться!
Меч вернулся ко мне в карман.
Вот уж вовремя – ничего не скажешь. Теперь я могу сколько угодно бросаться с ним на стены. В моей камере не было решеток на окнах. Да и окон не было. И дверей. Стражники-скелеты пропихнули меня прямо через стену, и она сомкнулась за мной. Я не знал – может, это помещение воздухонепроницаемо. Возможно, казематы Аида предназначались для мертвецов, а те, как известно, не дышат. Так что о пятидесяти или шестидесяти годах можно забыть. Я умру через пятьдесят – шестьдесят минут. А пока, если Аид не врет, к концу дня в Нью-Йорке срабо-тает какая-то громадная мышеловка, и я никак, совсем никак не могу этому помешать.
Я сел на каменный пол, пребывая в полном отчаянии.
Не помню, чтобы я задремал. Но с другой стороны, возможно, сейчас было часов семь утра земного времени, а я уже с ног валился от усталости.
Мне снилось, что я на крыльце загородного дома Рейчел в Сент-Томасе. Над Карибским морем встает солнце. В море виднеются десятки деревянных островков, воду рассекают белые паруса. Запах соленого воздуха заставил меня задуматься – увижу ли когда-нибудь еще океан?
Родители Рейчел сидели за столом во дворике, а персональный повар готовил им омлет. Мистер Дэр в белом полотняном костюме читал «Уолл-стрит джорнал». Напротив него за сто-лом сидела, вероятно, миссис Дэр, хотя я и видел только ее наманикюренные розовые ногти и обложку журнала «Конде нэст трэвелер». Почему она на отдыхе читала журнал о том, где и как отдыхать, – это было выше моего понимания.
Рейчел стояла у перил крыльца и вздыхала. На ней были шорты и футболка с изображени-ем Ван Гога. (Да, Рейчел пыталась меня просветить – рассказывала о живописи и всякое такое, но на меня это не произвело особого впечатления. А этого типа я запомнил только потому, что он отрезал себе ухо.)
Я спросил себя, уж не обо мне ли она думает и расстраивается, что я не поехал с ними на каникулы. Я-то об этом периодически думал.
Потом передо мной возникла другая сцена. Я стоял под Аркой в Сент-Луисе. Я уже бывал там. Да я даже чуть там не умер.
Над городом бушевала буря – стена абсолютного мрака. Небо рассекали молнии. Непода-леку с включенными мигалками стояло несколько машин «скорой помощи». Из горы мусора (насколько я понял, это был рухнувший небоскреб) поднимался столб пыли.
Рядом кричала в микрофон репортерша: «Власти говорят, что это дефект конструкции, хо-тя никто, похоже, не знает, связано ли это со штормом!»
Ветер трепал ее волосы. Температура быстро понижалась – упала градусов на десять с того момента, как я там появился.
«К счастью, в здании никого не было – его предназначили к сносу, – продолжала она. – Но полиция эвакуировала всех из близлежащих зданий, опасаясь, как бы это обрушение не вызвало их…»
Девушка замолкла, потому что небеса прорезал грозный рев. Молния пронзила самый центр темноты. Весь город сотрясся. Воздух засиял, и волосы у меня на теле встали дыбом. По мощи взрыва я догадался: это не что иное, как удар молнии Зевса. Она должна была бы испепе-лить того, кому предназначалась, но черная туча только слегка отступила назад, из нее появился размытый кулак, который ударил еще по одной башне, и та рухнула, словно домик из детских кубиков.
Репортерша вскрикнула. На улицах суетились люди. Я увидел серебряную полоску в небе-сах – колесницу, запряженную оленем. Но это был вовсе не Санта-Клаус. Эта была Артемида – она скакала навстречу шторму и метала в темноту снопы лунного света. Огненно-золотистая комета пересекла ее путь – возможно, это был ее брат Аполлон.
Ясно одно: Тифон уже добрался до реки Миссисипи. Он преодолел половину расстояния, оставив руины на своем пути, а богам даже не удавалось замедлить его продвижение.
Надо мной образовалась гора темноты. Нога размером со стадион «Янки» грозила вот-вот раздавить меня, когда чей-то голос прошептал:
– Перси!
Я, не открывая глаз, метнулся в сторону. И еще проснуться толком не успел, как уже при-печатал к полу Нико, приставив острие моего меча к его горлу.
– Я хочу… тебя спасти, – выдавил он.
Меня обуяла злость.
– Неужели?! И почему я должен тебе верить?!
– А какой у тебя выбор? – прохрипел Нико.
Чтоб он сдох со своей железной логикой. Мне пришлось убрать меч.
Нико свернулся калачиком, горло его приходило в норму, издавая рвотные звуки. Наконец он встал на ноги и настороженно посмотрел на мой меч. Его собственный клинок оставался в ножнах. Я так думаю, если бы он собирался меня убить, то сделал бы это, пока я спал. И все же я ему не доверял.
– Нам нужно выбраться отсюда, – просипел он.
– Зачем? – спросил я. – Может быть, твой папочка хочет еще раз со мной поговорить?
Он поморщился.
– Перси, клянусь Стиксом – я не знал, что у него на уме.
– Ты же знаешь своего папочку!
– Он меня провел. Он обещал… – Нико поднял руки, предлагая сменить тему. – Слушай, сейчас у нас одна задача – выбраться отсюда. Охранников я усыпил, но это ненадолго.
Мне снова захотелось его придушить. Но, к несчастью, он был прав. Времени на споры не оставалось, а самому удрать отсюда у меня нет никакой возможности. Он показал на стену – це-лый кусок ее исчез, и мы увидели коридор.
– Идем. – Нико двинулся впереди.
Я пожалел, что у меня нет с собой кепки-невидимки Аннабет, но, как выяснилось, можно обойтись и без нее. Каждый раз, когда мы встречали стражника-скелета, Нико показывал на него пальцем, и горящие глаза стража тускнели. К несчастью, с ростом числа усыпленных охранников Нико становился все слабее. Мы продвигались по лабиринту коридоров, заполненных охранниками. Когда мы добрались до кухни, в которой орудовали повара-скелеты и слуги-скелеты, мне уже пришлось практически нести Нико. Он усыпил почти всех мертвецов, но и сам едва не вырубился. Я вытащил его через служебный выход в Поля асфоделей.
Только я собирался вздохнуть с облегчением, как услышал звук бронзовых гонгов в замке.
– Тревога! – пробормотал Нико сонным голосом.
– И что нам делать?
Он вздохнул, потом нахмурил брови, словно пытаясь вспомнить.
– Что, если мы… побежим?
Бежать с полуспящим сыном Аида было все равно что скакать в мешке с тряпичной куклой размером с человека. Я тащил его, держа перед собой меч, и духи мертвых расступались перед нами, словно небесная бронза была жарким пламенем.
По полю катился звук гонгов. Впереди виднелись стены Эреба, но чем дольше мы шли, тем дальше они казались. Я был готов рухнуть на землю от усталости, когда раздалось знакомое:
– Га-а-ав!
Миссис О’Лири возникла словно бы из ниоткуда и принялась носиться вокруг нас кругами – давайте, мол, поиграем.
– Хорошая девочка, – похвалил я. – Не могла бы ты подбросить нас до Стикса?
При слове «Стикс» она еще больше оживилась – может, решила, что я ей предлагаю новую игру. Она подпрыгнула несколько раз и поймала себя за хвост, чтобы показать, кто здесь глав-ный, а потом немного успокоилась, и мне удалось усадить Нико ей на спину. Я тоже запрыгнул на хребет адской гончей, и она понеслась к воротам. Миссис О’Лири перепрыгнула через оче-редь душ, ожидающих легкой участи, – охранники от испуга распростерлись на земле, а сигналы тревоги зазвучали еще громче. Цербер гавкнул, но, похоже, не от злости. Он вроде бы тоже был не прочь поиграть с нами.
К счастью, Цербер не бросился за нами вдогонку, и Миссис О’Лири поскакала дальше. Она остановилась, только когда мы были уже высоко в верховьях реки и огни Эреба исчезли в дымке.
Нико соскользнул со спины Миссис О’Лири и безвольно растянулся на черном песке.
Я вытащил кусочек амброзии – часть неприкосновенного запаса, который всегда был при мне. Он немного помялся, но Нико его сразу зажевал.
– Угу, – пробормотал он. – Уже лучше.
– Ты потерял много энергии.
Он сонно кивнул.
– Потери больших количеств энергии… вызывают большую потребность сна. Разбуди меня попозже.
– Эй, ты, зомби! – Я подхватил его, прежде чем он успел опять вырубиться. – Мы на берегу реки. Что нам делать дальше?
Я скормил ему остатки амброзии, что было немного рискованно. Эта штука излечивает по-лубогов, но если переберешь с количеством – она сожжет тебя дотла. Но к счастью, похоже, Ни-ко получил нормальную дозу. Он несколько раз тряхнул головой и, хотя и не без труда, встал на ноги.
– Скоро тут появится мой отец, – сказал он. – Нам нужно поторопиться.
Воды реки Стикс несли странные предметы – сломанные игрушки, порванные дипломы об окончании колледжа, увядшие букетики. Все те мечты, с которыми расставались люди, переходя из мира живых в мир мертвых. Глядя в эти черные воды, я воображал себе сто миллионов других мест, в которых я предпочел бы поплавать.
– Так что… мне просто прыгать?
– Нет, сначала ты должен подготовиться, – помотал головой Нико. – Иначе река тебя унич-тожит. Она растворит твое тело и душу.
– Звучит забавно, – пробормотал я.
– Это не шутка, – предупредил Нико. – Есть лишь один способ укрепить твою смертную жизнь. Для этого ты должен…
Он посмотрел мне за спину, и его глаза расширились. Я повернулся и обнаружил перед со-бой греческого воина.
Сначала мне показалось, что это Арес, потому что этот тип в точности походил на бога войны – высокий, мускулистый, с жестоким, иссеченным шрамами лицом и бритыми черными волосами. Одетый в белую тунику и бронзовые доспехи, под мышкой он держал боевой шлем с перьями. Но глаза у воина были человеческие (светло-зеленые, как вода в море на мелководье), а из левой ноги чуть выше стопы торчала окровавленная стрела.
С греческими именами у меня плоховато, но даже я знал величайшего воина всех времен, который умер от ранения в пятку.
– Ахилл! – воскликнул я.
Призрак кивнул.
– Я предупреждал того, другого, чтобы он не следовал моему примеру. Теперь я предупре-ждаю тебя.
– Лука? Ты говоришь о Луке?
– Не делай этого, – сказал он. – От этого ты станешь сильным. Но от этого же ты станешь и слабым. Твоя боевая удаль будет превосходить силу и храбрость любого смертного, но увели-чатся также и твои слабости, твои недостатки.
– Ты хочешь сказать, что у меня появится уязвимая пята? – спросил я. – Может, мне просто надеть какую-нибудь другую обувку – не сандалии? Только без обид – ничего личного.
Ахилл посмотрел на свою окровавленную стопу.
– Стопа – это всего лишь моя физическая слабость, полукровка. Моя мать Тетис, окуная меня в Стикс, держала меня за пятку. Но на самом деле меня убила моя самоуверенность. Осте-регись! Поверни назад!
Он говорил это вполне серьезно. Я в его голосе слышал сожаление и горечь. Он искренно пытался спасти меня от страшной судьбы.
Но ведь Лука уже побывал здесь, и он не повернул назад.
Вот, значит, почему Лука мог вбирать в себя дух Кроноса, не разрушаясь при этом. Вот, значит, как он подготовил себя. Вот, оказывается, почему он производил такое впечатление, будто его нельзя убить. Он искупался в Стиксе и обрел силы, равные тем, какими обладал величайший смертный герой Ахилл. Он был неуязвим!
– Не могу, – ответил я. – Иначе у меня не будет ни единого шанса.
– Пусть боги буду тому свидетелями – я пытался тебя убедить. – Ахилл опустил голову. – Герой, если ты, так или иначе, намерен это сделать, то сосредоточься на своей уязвимой точке. Представь единственное место на своем теле, которое останется незащищенным. Это та точка, через которую твоя душа будет связывать тело с миром. Это будет самой большой твоей слабо-стью, но еще и твоей единственной надеждой. Ни один человек не может быть неуязвимым пол-ностью. Забудешь о том, что делает тебя смертным, и река Стикс растворит тебя. Ты прекратишь существовать.
– Ты вряд ли скажешь мне о слабом месте Луки?
Ахилл нахмурился.
– Соберись с силами, глупый мальчишка. Выживешь ты или нет, ты сам выбрал свою судь-бу!
Произнеся это дружеское напутствие, он исчез.
– Перси, – проговорил Нико, – а может, он прав?
– Это была твоя идея.
– Я знаю, но теперь, когда мы здесь…
– Подожди на берегу. Если со мной что-нибудь случится… Что ж, может быть, желание Аида исполнится, и ты в конечном счете станешь дитем пророчества.
Его эта мысль не порадовала, но мне было все равно.
Чтобы не успеть передумать, я сосредоточился на пояснице – на маленькой точке напротив пупка. Когда я надевал доспехи, она была хорошо защищена. Ее трудно будет поразить случай-но, и вряд ли враг будет целить туда намеренно. Идеального выбора в таком случае быть не мог-ло, но этот казался мне верным и более благородным, чем, скажем, подмышка.
Я вообразил цепочку, этакую пружину, которая тянется от моей поясницы и соединяет ме-ня с миром, а потом шагнул в реку.
Представьте себе, что вы прыгаете в яму, наполненную кипящей кислотой. Теперь уве-личьте ту боль, что вы испытываете при этом, раз в пятьдесят. И все равно вы еще будете далеки от понимания того, что испытывал я, окунаясь в Стикс. Я собирался войти в воду медленно и отважно, как настоящий герой. Но как только вода коснулась моих ног, мои мышцы превратились в студень, и я упал в реку лицом вперед.
Я погрузился с головой. Впервые в моей жизни я не мог дышать под водой. Только теперь мне вполне стал ясен страх, который испытывают утопающие. Каждый нерв моего тела пылал. Я растворялся в воде. Я видел лица – Рейчел, Гроувер, Тайсон, моя мать, но они блекли, не успев появиться.
– Перси, – сказала мама, – я даю тебе мое благословение.
– Перси, будь осторожен, – умоляющим голосом попросил Тайсон.
– Блинчики! – проблеял Гроувер.
Я не понял, это-то откуда, да и ладно, все равно без толку.
Я проигрывал сражение. Боль убивала меня. Мои ноги и руки растворялись в воде, душа отрывалась от тела. Я не помнил, кто я такой. Боль от удара косой Кроноса была ничто в сравне-нии с этим.
«Струна, – подсказал знакомый голос. – Помни про нить своей жизни, дурачок».
Вдруг кто-то словно бы дернул меня сзади. Поток тащил меня, но больше уже не уносил прочь. Я представил себе бечеву у меня в спине, которая привязывает меня к берегу.
«Держись, Рыбьи Мозги. – Это был голос Аннабет, теперь он звучал гораздо отчетливее. – Так просто ты от меня не уйдешь».
Бечева натянулась сильнее.
И теперь я увидел Аннабет – она, босая, стояла надо мной на пристани вроде той, что у нас в лагере на озере. Я просто вывалился из лодки. Вот в чем дело. Она протягивала руку, чтобы вытащить меня, и старалась не рассмеяться. На ней были оранжевая лагерная футболка и джин-сы, волосы спрятаны под бейсболку «янки»… Мне это показалось странным, потому что в таком случае она должна была бы стать невидимой.
– Ты иногда бываешь таким идиотом. – Она улыбнулась. – Ну давай! Хватай меня за руку.
Воспоминания нахлынули на меня – более четкие и красочные. Я перестал растворяться. Меня звали Перси Джексон. Я дотянулся до Аннабет и ухватил ее за руку.
Внезапно я выскочил из реки и упал на песок. Нико удивленно отпрянул от меня.
– Как ты? – проговорил он. – Твоя кожа… О боги, что с тобой?!
Руки у меня стали ярко-красные. Меня всего словно сжигали на медленном огне.
Я оглянулся в поисках Аннабет, хотя и знал, что ее здесь нет. Но все случившееся было та-ким реальным…
– Ничего страшного… я думаю.
Цвет моей кожи вернулся в норму, боль утихала. Ко мне подбежала Миссис О’Лири и со-чувственно ко мне принюхалась. От меня явно пахло чем-то для нее приятным.
– Ты себя чувствуешь сильнее? – спросил Нико.
Я не успел осознать, что именно чувствую, как, словно гром с небес, раздался голос:
– Вот они!
К нам устремилась армия мертвецов. Впереди шла сотня скелетов в доспехах римских ле-гионеров со щитами и копьями. Следом – такое же число английских солдат, они были вооружены винтовками с примкнутыми штыками. В центре этого войска ехал сам Аид на черной с золотом колеснице, которую тащили жуткие кобылы с дымящимися глазами и гривами.
– На сей раз тебе не уйти, Перси Джексон! – взревел Аид. – Убейте его!
– Папа, стой! – закричал Нико, но было слишком поздно.
Римские зомби из первого ряда опустили пики и пошли в атаку.
Миссис О’Лири зарычала и изготовилась к прыжку. Может, это и привело меня в чувство. Я не хотел, чтобы они покалечили мою собаку. К тому же я устал от Аида с его вечным само-мнением. Если мне суждено умереть, то лучше уж я погибну в бою!
Я закричал, и река Стикс словно бы взорвалась. Черная приливная волна нахлынула на ле-гионеров. Копья и щиты поплыли во все стороны. Римские зомби начали растворяться, из их бронзовых шлемов повалил дым.
Английские солдаты опустили штыки, но я не стал ждать, что они будут делать, – я сам бросился в атаку.
Ничего глупее этого я в жизни не делал. Сотня мушкетов выстрелила в меня в упор. И ни одна пуля не попала в цель. Я вломился в шеренгу и принялся крушить солдат своим мечом. Штыки кололи. Мечи рубили. Ружья перезаряжались и стреляли. Я оставался невредим.
Я вихрем прошелся по их рядам, обращая солдат одного за другим в прах. Мой мозг рабо-тал на автопилоте: колоть, уклоняться, рубить, парировать, делать выпад. Анаклузмос перестал быть просто мечом. Он превратился в вихрь чистого разрушения.
Я пробился сквозь ряды противника и запрыгнул на черную колесницу. Аид вскинул свой посох. Ко мне метнулся сгусток черной энергии, но я парировал его клинком и бросился на Аи-да. Мы с богом вывалились из колесницы.
А потом я вдруг понял, что упираюсь коленями в грудь лежащего Аида. Я держал его за ворот царской мантии одной рукой, а острие моего меча зависло над его лицом.
Тишина. Армия не сделала ни шагу, чтобы защитить своего хозяина. Я оглянулся – и понял почему. От них ничего не осталось, кроме оружия, валяющегося в песке, и груды дымящихся пустых мундиров. Я уничтожил их всех!
Аид проглотил слюну.
– Слушай, Джексон, я вот чего…
Он был бессмертен. Я не мог его убить, но богов можно ранить. Я это знал с самого начала и понимал, что меч перед его физиономией не доставляет ему удовольствия.
– Я тебя отпущу по одной причине – я добрый! – прорычал я. – Я тебя отпущу. Но сначала ты мне скажешь об этой мышеловке… об этой западне, как ты ее называешь!
Аид внезапно исчез. В руках у меня осталась только его черная мантия.
Я выругался и, тяжело дыша, поднялся на ноги. Теперь, когда опасность миновала, я понял, как устал. Все мышцы моего тела стонали от боли. Я посмотрел на свою одежду – она была вся разодрана, повсюду виднелись дыры от пуль, но я остался целехонек. На мне – ни царапинки!
– Ты… одним мечом… ты… – Нико никак не мог прийти в себя.
– Я думаю, эта штука с рекой сработала, – сказал я.
– Ни фига себе! – саркастически выдохнул он. – Он думает!
Миссис О’Лири радостно лаяла и махала хвостом. Она прыгала вокруг нас, обнюхивала пустые мундиры и выискивала косточки. Я поднял мантию Аида. На мерцающей ткани все еще кривились искаженные мукой лица.
Я подошел к кромке воды.
– Свободны! – сказал я и бросил мантию в воду.
Она закружилась, поплыла прочь, растворяясь в потоке.
– Возвращайся к отцу, – сказал я Нико. – Скажи ему, что он мой должник – я ведь его от-пустил. Выясни, что должно произойти на горе Олимп, и убеди его помочь нам.
– Я… я не могу. – Нико смотрел на меня широко раскрытыми глазами. – Он теперь меня возненавидел. Я хочу сказать… еще сильнее, чем прежде.
– Ты обязан это сделать, – напомнил я. – Ты ведь тоже мой должник.
Уши у него покраснели.
– Перси, я тебе говорил, что я виноват. Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой. Я хочу сражаться.
– От тебя здесь будет больше пользы.
– Ты хочешь сказать, что больше не доверяешь мне? – с несчастным видом проговорил он.
Я не ответил. Я не знал, что хочу сказать. Я был слишком ошарашен только что произо-шедшим сражением, а потому мысли у меня путались.
– Возвращайся к своему отцу, – повторил я, стараясь говорить не слишком резко. – Работай на него. Ты единственный, кого он хоть как-то будет слушать.
– Вот это-то меня и удручает, – вздохнул Нико. – Ну, хорошо. Я постараюсь. И потом, он все еще что-то скрывает от меня о моей матери. Может, удастся выяснить – что.
– Удачи. Ну а теперь нам с Миссис О’Лири пора.
– И куда вы? – спросил Нико.
Я посмотрел на вход в пещеру и представил себе долгий подъем назад, в мир живых.
– Нужно начинать войну. Пора мне найти Луку.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:09 | Сообщение # 10 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава девятая
Меня спасают две змеи
Я люблю Нью-Йорк. Вы можете выбраться из Царства мертвых в Центральном парке, взять такси, проехать по Пятой авеню в сопровождении гигантской адской гончей, которая несется рядом с машиной, и никто даже не посмотрит на вас недоуменным взглядом.
Ну конечно, и Туман здесь помогает. Возможно, люди просто не видели Миссис О’Лири, а может, просто принимали ее за большой, шумный, вполне симпатичный грузовик.
Я решил рискнуть и воспользовался мобильником мамы, чтобы во второй раз позвонить Аннабет. Я уже звонил ей – из туннеля, но мне ответила только ее голосовая почта. Связь была на удивление хорошей, если учесть, что я все же находился в мифологическом центре мира, но мне не хотелось думать о том, сколько снимут с маминого счета за роуминг.
На сей раз Аннабет ответила.
– Привет, – сказал я. – Ты получила мое сообщение?
– Перси, где ты пропадаешь? Из твоего сообщения почти ничего не ясно! Мы тут от беспо-койства с ума сходим.
– Я тебе все расскажу позднее, – ответил я, хотя понятия не имел, как мне это удастся. – Ты сейчас где?
– Мы на пути туда, куда ты и просил, почти у туннеля Квинс-Мидтаун. Перси, что ты за-думал? Мы оставили лагерь практически беззащитным, и боги не смогут…
– Положись на меня! Встретимся там.
Я отключился. Руки у меня дрожали. Я не знал, то ли это последствия моего плавания в Стиксе, то ли страх перед тем, что я собирался сделать. Если мой план не удастся, то даже моя неуязвимость меня не защитит – меня разорвут на клочки.
Когда я вышел из такси у Эмпайр-стейт-билдинга, день уже клонился к вечеру. Миссис О’Лири прискакала за мной по Пятой авеню, облизывая машины и обнюхивая киоски с хот-догами. Никто ее, казалось, не замечал, хотя люди недоуменно и шарахались в сторону, когда она к ним приближалась.
Я, свистнув, подозвал ее, и тут у тротуара остановились три белых фургона. На них было написано «Развозка клубники» – это прикрытие для Лагеря полукровок. Я никогда прежде не видел все три фургона в одном месте, хотя и знал, что они доставляют наш свежий продукт по всему городу.
За рулем первого фургона сидел Аргус, наш многоглазый шеф службы безопасности. За рулем двух других были гарпии, они, по существу, демонический гибрид человека и курицы с дурным характером. Мы использовали гарпий в основном для уборки лагеря, но они неплохо справлялись и с обязанностями водителей, когда нужно было выезжать в город.
Двери фургонов открылись, и оттуда вывалилась ватага обитателей лагеря, некоторые из них слегка позеленели от долгой поездки. Я порадовался, что приехало так много народу – Пол-лукс, Силена Боргард, братья Стоулл, Майкл Ю, Джейк Мейсон, Кати Гарднер и Аннабет, а с ними почти все их братья и сестры. Последним из фургона появился Хирон. Его лошадиная часть была трансформирована в волшебное кресло-каталку, а потому он воспользовался инва-лидным спускоподъемником. Никого из домика Ареса не было, но я постарался не очень злиться из-за этого. Чего еще можно ожидать от упрямой идиотки Клариссы? Ладно, забыли.
Я пересчитал ребят по головам.
Сорок душ.
Не слишком много, чтобы вести войну, но на моей памяти более крупной группировки по-лукровок за пределами лагеря никогда не собиралось. Все немного нервничали, и я понимал по-чему. Вокруг нас, вероятно, была такая сильная полубожественная аура, что все монстры на се-веро-востоке Штатов теперь знали, где мы находимся.
Я оглядывал знакомые лица (всех этих парней и девчонок я знал не один год), а в голове вертелось: «Один из них – шпион».
Но я не мог и не хотел долго думать об этом. Передо мной – мои друзья, и они нужны мне.
Потом я вспомнил злобную ухмылку Кроноса. «Нельзя полагаться на друзей. Они непре-менно тебя подведут».
Ко мне подошла Аннабет. В черном камуфляже, нож небесной бронзы пристегнут ремеш-ками к руке, сумка с ноутбуком на плече – полная боевая готовность: сражаться или подклю-чаться к Интернету, что потребуется на выбор.
– В чем дело? – нахмурилась она.
– В смысле?
– Ты как-то странно на меня смотришь.
Тут я понял, что думаю о том своем странном видении – как Аннабет вытаскивает меня из Стикса.
– Да так, ерунда. – Я повернулся к ребятам. – Всем спасибо, что приехали. Хирон, мы по-следуем за тобой.
Мой старый наставник покачал головой.
– Я приехал пожелать тебе удачи, мой мальчик. Но для себя я решил, что никогда не взой-ду на Олимп, если только меня не призовут.
– Но ты наш вождь!
Он улыбнулся.
– Я ваш тренер. Ваш учитель. А вождь – это другое. Я пойду соберу подмогу, какую смогу. Может быть, еще не поздно убедить моих братьев кентавров помочь нам. А пока – ты вызвал сюда полукровок, Перси, ты их и веди.
Я хотел возразить, но все они выжидательно смотрели на меня. Даже Аннабет.
Я глубоко вздохнул.
– Ну хорошо. Я уже сказал Аннабет по телефону, что сегодня вечером здесь произойдет что-то ужасное. Тут приготовлена какая-то ловушка. Мы должны добиться аудиенции у Зевса и убедить его защитить город. Помните: отрицательный ответ нас не устраивает!
Я попросил Аргуса присмотреть за Миссис О’Лири, от чего оба они не пришли в восторг.
– Так держать, Перси. – Хирон пожал мне руку. – Помни о своих сильных сторонах и не забывай о слабых.
Это было пугающе похоже на то, что сказал мне Ахилл. Потом я вспомнил, что Хирон вос-питывал Ахилла. Не то чтобы это меня очень ободрило, но я кивнул и попытался улыбнуться ему уверенной улыбкой.
– Ну, вперед, – сказал я полукровкам.
В холле за столом сидел охранник – читал большую черную книгу с цветком на обложке. Он поднял на нас глаза, когда мы ввалились внутрь, клацая оружием и доспехами.
– Школьная экскурсия? Мы уже закрываемся.
– Нет, – решительно проговорил я. – Шестисотый этаж.
Он обвел нас взглядом. У него были светло-голубые глаза и совершенно лысая голова. Я не мог сказать, человек он или нет, но он, похоже, заметил наше оружие, так что, думаю, Туман его не обманул.
– Шестисотого этажа нет, малыш. – Он произнес эти слова как пароль, которому он и сам не верил. – Не толпитесь тут.
Я склонился над столом.
– Сорок полубогов притягивают чертову прорву монстров. Вы и в самом деле хотите, что-бы мы ошивались тут у вас в холле?
Он задумался на секунду, потом нажал на кнопку, и турникет открылся.
– Только быстро.
– Вы же не хотите, чтобы мы проходили через металлодетектор, – добавил я.
– Нет, не хочу, – согласился охранник. – Лифт справа. Ну, я думаю, вы сами все знаете.
Я кинул ему золотую драхму, и мы прошли внутрь.
Мы решили, что подняться лифтом можно будет в два приема. Я отправился с первой группой. Когда я тут был в прошлый раз, в лифте играла другая музыка, а теперь я услышал пес-ню «Би джиз» в стиле диско – «Остаться в живых». Перед моим мысленным взором промельк-нул ужасающий образ: Аполлон в расклешенных брюках и рубашке в обтяжку.
Я обрадовался, когда двери лифта, звякнув, наконец-то раскрылись. Перед нами оказалась дорожка, выложенная висящими в воздухе камнями, она вела через тучи к горе Олимп, парящей на высоте две тысячи футов над Манхэттеном.
Я несколько раз бывал на Олимпе, но стоило мне увидеть его, как дыхание у меня перехва-тило. На склонах горы лепились особняки, сверкавшие белизной и золотом. На сотнях террас расцветали сады. На жаровнях, которыми были уставлены извилистые улочки, курились благо-вония, поднимаясь кверху дымками. А на самой вершине, увенчанной снежной шапкой, стоял главный дворец богов. Он казался таким же величественным, как всегда, но что-то в нем вроде бы изменилось. И тут я понял: гора была погружена в тишину – не играла музыка, не звучали голоса и смех.
Аннабет внимательно посмотрела на меня.
– Ты теперь какой-то… другой, – заключила она. – Где это ты успел побывать?
Двери лифта снова распахнулись, и к нам присоединилась вторая группа полукровок.
– Потом расскажу. Идем.
По небесному мосту мы вышли на улицы Олимпа. Магазины тут были закрыты, парки пусты. На скамейке, перебирая струны пламенных лир, сидели две музы, но играли они, казалось, совсем без души. По улице протопал одинокий циклоп, волоча вырванный с корнем дуб. С балкона нас увидел какой-то малый бог и, нырнув внутрь, опустил жалюзи.
Мы прошли под большой мраморной аркой со статуями Зевса и Геры по бокам. Аннабет скорчила гримасу царице богов.
– Ненавижу ее, – пробормотала она.
– Она что, прокляла тебя или как? – спросил я.
В прошлом году Аннабет чем-то досадила Гере, но предпочитала об этом помалкивать.
– Да так, всякая ерунда, – сказала Аннабет. – Ведь ее священное животное – корова?
– Да.
– Ну вот, она и насылает на меня коров.
– Коров? В Сан-Франциско? – Я с трудом сдержал улыбку.
– Ну да. Обычно их самих я не вижу, но они оставляют мне повсюду маленькие подарочки – в нашем заднем дворе, на дорожке, в школьном коридоре. Все время приходится смотреть под ноги, чтобы не наступить.
– Смотрите! – воскликнул Поллукс, указывая на горизонт. – Это что такое?
Мы замерли. По вечернему небу в сторону Олимпа, словно кометы, летели синие огоньки. Они, казалось, летели со всех сторон, направляясь точно к горе. Приближаясь, они словно бы рассыпались. Мы смотрели на них несколько минут, и они, казалось, никому не причиняли вре-да, но все равно это было странно.
– Как на приборе ночного видения, – пробормотал Майкл Ю. – К нам пристреливаются.
– Идем во дворец, – сказал я.
Холл дворца никто не охранял. Двери из золота и серебра оказались широко открытыми. Мы вошли в тронный зал под гулкое эхо собственных шагов.
Слово «зал», конечно, не очень точно описывает открывшуюся нам картину – помещение было размером с Мэдисон-сквер-гарден. Высоко наверху на потолке сверкали созвездия. Вокруг очага гигантской буквой U стояли двенадцать громадных тронов. В одном из углов в воздухе парил водяной шар размером с дом, а в нем плавал мой старый приятель Офиотавр – полукорова-полузмея.
– Му-у-у! – радостно промычал он, разворачиваясь.
Несмотря на всю серьезность ситуации, я не мог сдержать улыбки. Два года назад мы по-тратили немало времени, пытаясь спасти Офиотавра от титанов, и я типа подружился с ним. Он ко мне тоже вроде привязался, хотя я поначалу думал, что он девочка, и назвал его Бесси.
– Привет, старина. – Я помахал рукой. – Как тут с тобой обходятся – не жалуешься?
– Му-у-у! – ответил Бесси.
Мы направились к тронам, и тут раздался женский голос:
– Здравствуй еще раз, Перси Джексон. Здесь рады тебе и твоим друзьям.
Гестия стояла у очага, вороша палкой угли. На ней было такое же простое коричневое пла-тье, что и прежде, только теперь она стала взрослой женщиной.
– Госпожа Гестия. – Я поклонился.
Мои друзья последовали моему примеру.
Гестия оглядела меня своими горящими красными глазами.
– Я вижу, ты воплотил свой план в жизнь. На тебе проклятие Ахилла.
Ребята начали перешептываться вполголоса:
– Что это она сказала?
– При чем тут Ахилл?
– Ты должен быть осторожен, – предупредила она меня. – Ты многое получил после этого путешествия, но важные истины все еще остаются скрытыми от тебя. Придется тебя немного просветить.
Аннабет толкнула меня локтем в бок.
– Эй… о чем это она говорит?
Я уставился в глаза Гестии, и перед моим взором вдруг возникла картина: я увидел темный проулок между складами красного кирпича. Табличка над одной из дверей гласила: «Литейные работы. Ричмонд».
Поблизости, стараясь быть незаметными, присели на корточках двое полукровок – пар-нишка лет четырнадцати и девчонка лет двенадцати. Я, вздрогнув, понял, что мальчишка этот – Лука, а девчонка – Талия, дочь Зевса. Это была сцена из прошлого – из тех времен, когда они были в бегах, перед тем как их нашел Гроувер.
У Луки был бронзовый нож, у Талии – копье и Эгида, щит ужаса. Худые и голодные, Лука и Талия озирались затравленными глазами, словно только и ждали нападения.
– Ты уверен? – спросила Талия.
Лука кивнул.
– Тут что-то есть. Я его чую.
По проулку разнесся грохот, словно кто-то ударил в металлическую плиту. Полукровки крадучись стали двигаться вперед.
На погрузочной эстакаде были складированы старые ящики. Талия и Лука приблизились к ним, держа оружие наготове. Гофрированный жестяной лист подрагивал, словно за ним кто-то прятался.
Талия бросила взгляд на Луку. Он начал одними губами считать: «Один, два!..» На счет «три» он откинул лист в сторону, и прямо на них выскочила девчонка с молотком.
– О-па! – удивился Лука.
Девчонке было не больше семи. Спутанные светлые волосы, фланелевая пижамка… Одна-ко не будь Лука так проворен, она размозжила бы ему голову.
Он ухватил ее за кисть, и молоток выпал из ее руки, ударился о цементный пол.
Девчонка принялась сопротивляться и лягаться.
– Хватит с меня монстров! Убирайтесь отсюда!
– Да все хорошо! – Лука с трудом удерживал ее. – Талия, убери свой щит – ты пугаешь ее.
Талия постучала по Эгиде – и та свернулась в серебряный браслет.
– Все в порядке, – подтвердила она. – Мы тебе ничего не сделаем. Меня зовут Талия. А это – Лука.
– Монстры!
– Да нет же, – улыбнулся Лука. – Но мы знаем о монстрах все. Мы тоже сражаемся с ними.
Девчонка понемногу прекратила лягаться. Она внимательно посмотрела на Луку и Талию большими сообразительными глазами.
– Так вы такие же, как я? – подозрительно спросила она.
– Ну да, – ответил Лука. – Мы… понимаешь, это не просто объяснить, но мы истребители монстров. А где твоя семья?
– Моя семья меня ненавидит, – глухо проговорила девочка. – Я им не нужна. Вот я и убе-жала.
Талия и Лука переглянулись. Я знал: они оба прекрасно поняли, что она сказала.
– Тебя как зовут, малышка? – спросила Талия.
– Аннабет.
Лука улыбнулся.
– Хорошее имя. Вот что я тебе скажу, Аннабет… ты такая отчаянная. Мы могли бы взять тебя в истребители.
– Правда? – Глаза Аннабет расширились.
– Конечно. – Лука перехватил нож и протянул его девочке рукояткой вперед. – Как тебе нравится такая штука для уничтожения монстров? Это небесная бронза. Гораздо надежнее мо-лотка.
В любой другой ситуации предлагать семилетней девчонке нож вряд ли было бы разумно, но если ты полукровка, то общепринятые правила иногда можно выкидывать на помойку.
– Ножами пользуются только самые отважные и ловкие истребители, – пояснил Лука. – У них нет ни дальности, ни мощи меча, но их просто спрятать, и они легко находят слабые места в доспехах врага. Для того чтобы пользоваться ножом, нужны умные воины. У меня такое чувство, что ты очень умная.
– Да! – Аннабет восторженно уставилась на него.
Талия ухмыльнулась.
– Пойдем с нами, Аннабет. У нас есть укрытие на Джеймс-ривер. Мы тебе там найдем оде-жду и дадим поесть.
– А вы… вы не отвезете меня назад домой? – спросила она. – Обещаете?
Лука положил руку ей на плечо.
– Теперь ты – часть нашей семьи. И я тебе обещаю – ничего плохого с тобой не случится, я этого не допущу. Я тебя не предам, как наши семьи предали нас. Договорились?
– Договорились! – радостно согласилась Аннабет.
– А теперь идем, – поторопила ее Талия. – Не можем же мы торчать тут целую вечность.
Потом картина переменилась. Я увидел трех полукровок, бегущих по лесу. Это было спус-тя несколько дней после предыдущей сцены. Может быть, даже спустя несколько недель. Все они имели помятый вид, словно побывали в сражении. На Аннабет я увидел новую одежду – джинсы и армейскую куртку на несколько размеров больше, чем ей требовалось.
– Еще немного, – ободряющим голосом проговорил Лука.
Аннабет споткнулась, и он схватил ее за руку. Талия бежала позади, размахивая щитом, – она словно отпугивала того, кто гнался за ними. Она прихрамывала на левую ногу.
Они взобрались на гряду и посмотрели вниз на другую сторону – там стоял белый дом в колониальном стиле. Владение миссис Кастеллан.
– Значит, так, – сказал Лука, тяжело дыша. – Я проберусь в дом, найду какие-нибудь лекар-ства и еду. А вы ждите здесь.
– Лука, ты уверен? – спросила Талия. – Ты ведь клялся, что никогда не вернешься домой. Если она тебя поймает…
– У нас нет выбора, – прорычал он в ответ. – Наше ближайшее убежище накрылось. А тебе нужно что-то делать с раной на ноге.
– Это твой дом? – удивилась Аннабет.
– Это был мой дом, – пробормотал Лука. – Поверь мне, если бы не чрезвычайная ситуа-ция…
– А что твоя мама – она и в самом деле такая ужасная? – спросила Аннабет. – Мы не мо-жем ее увидеть?
– Нет! – отрезал Лука.
Аннабет отпрянула от него, словно удивившись его злости.
– Ты… ты извини, – сказал он. – Ждите меня здесь. Обещаю – все будет в порядке. Ничего с вами не случится. Я вернусь…
Лес осветился золотистой вспышкой. Полукровки вздрогнули.
Затем раздался громоподобный голос:
– Тебе не следовало приходить домой!
Видение померкло.
Мои коленки подогнулись, но Аннабет меня подхватила.
– Перси! Что с тобой?
– Ты что, не видела?
– Что не видела?
Я бросил взгляд на Гестию. Но лицо богини было непроницаемым. Я вспомнил слова, ко-торые она сказала мне тогда в лесу: «Если ты хочешь понять своего врага Луку, то ты должен понять его семью». Но зачем она показала мне эти сцены?
– Сколько я отсутствовал? – пробормотал я.
Аннабет подняла брови.
– Перси, ты вовсе не отсутствовал. Ты всего одну секунду смотрел на Гестию, а потом чуть не упал.
Я чувствовал, что все смотрят на меня, а потому не мог позволить себе показаться слабым. Что бы ни означали эти видения, я должен думать только о нашей миссии.
– Моя госпожа Гестия, – сказал я. – Мы пришли по важному делу. Нам необходимо уви-деть…
– Мы знаем, что вам необходимо, – раздался мужской голос.
Я вздрогнул, потому что именно этот голос я слышал в моем видении.
Рядом с Гестией, замерцав, материализовался бог. На вид ему было лет двадцать пять – курчавые, чуть тронутые сединой волосы и точеные черты лица. Одет в летный костюм, на шле-ме и черных кожаных ботинках – крохотные птичьи крылышки. Рукой он обхватывал жезл, во-круг которого обвились две живые змеи.
– Теперь я вас покину, – сказала Гестия.
Она поклонилась летчику и исчезла в дыму. Я понял, почему она так торопилась. У Герме-са, бога глашатаев, вид был не очень радостный.
– Привет, Перси.
Он нахмурился, словно был недоволен мной, и я подумал, знает ли он о видении, которое только что было мне явлено. Я хотел спросить, почему он оказался в доме Мей Кастеллан той ночью и что случилось после того, как он поймал Луку. Я вспомнил, как познакомился с Лукой в Лагере полукровок. Я у него спросил, видел ли он когда-нибудь своего отца, а он горько посмотрел на меня и сказал: «Один раз». Я посмотрел на Гермеса и по выражению его лица понял, что сейчас лучше не задавать ему никаких вопросов.
– Мой господин Гермес. – Я неумело поклонился.
«Господин-господин, – прошипела одна из змей прямо у меня в голове. – А с нами можно не здороваться – мы-то всего лишь рептилии».
«Джордж, – брюзгливо сказала другая змея. – Повежливее».
– Здравствуй, Джордж, – сказал я. – Привет, Марта.
«Ты принес нам крысу?» – спросил Джордж.
«Джордж, прекрати! – огрызнулась Марта. – Ты не видишь – он занят?»
«Слишком занят для крыс? – съехидничал Джордж. – Это печально».
Я решил, что лучше не ввязываться в препирательства с Джорджем.
– Послушай, Гермес. Нам необходимо поговорить с Зевсом. Это важно.
Глаза Гермеса блеснули стальным холодом.
– Я – глашатай, посланник. Могу передать послание.
За моей спиной беспокойно зашептались полукровки. В наши планы это не входило. Мо-жет быть, мне следовало поговорить с Гермесом с глазу на глаз…
– Ребята, – попросил я, – ну-ка пробегитесь по городу. Проверьте оборонительные соору-жения. Посмотрите, кто остался на Олимпе. И возвращайтесь сюда ко мне и Аннабет через три-дцать минут.
Силена Боргард нахмурилась.
– Но…
– Отличная мысль, – оборвала ее Аннабет. – Коннор и Тревис, вы – старшие.
Стоуллам это вроде бы понравилось – как же, им дали важное поручение в присутствии отца. Обычно их не назначали старшими, разве что отправляя в рейды за туалетной бумагой.
– Будет сделано, – сказал Тревис.
Они вытолкали остальных из тронного зала, оставив меня и Аннабет с Гермесом.
– Мой господин, – начала Аннабет, – Кронос собирается атаковать Нью-Йорк. Ты, вероят-но, об этом догадываешься. Моя мать, видимо, это предвидела.
– Твоя мать, – проворчал Гермес.
Он почесал себе спину жезлом, и Джордж с Мартой забормотали: «Ах, ах, ах».
– Не заставляй меня вспоминать о твоей матери, девушка. Это по ее милости я оказался здесь. Зевс не хотел, чтобы кто-либо из нас покидал передовую. Но твоя мать без конца морочи-ла ему голову: «Это ловушка, это отвлекающий маневр». И так сто двадцать пять раз без пере-дышки. Она сама хотела вернуться, но Зевс не позволил своему главному стратегу покинуть ар-мию, пока мы сражаемся с Тифоном. И поэтому он, естественно, послал меня поговорить с вами.
– Но это ловушка, – гнула свое Аннабет. – Неужели Зевс настолько слеп, что не видит?
В небе прогремел гром.
– Я бы на твоем месте был поосторожнее с такими замечаниями, девочка, – предупредил ее Гермес. – Зевс не слеп и не глух. Он не оставил Олимп совсем уж беззащитным.
– Но тут эти голубые огни…
– Да-да, я их видел. Наверняка какая-нибудь новая шалость Гекаты, этой невыносимой бо-гини магии. Но как вы, вероятно, заметили, они не приносят никакого вреда. На Олимпе сильная система антимагии. И потом Эол, бог ветров, послал самых своих мощных слуг на охрану цитадели. С воздуха к Олимпу не может приблизиться никто, кроме богов. Они просто будут сброшены с неба.
Я поднял руку.
– А как насчет этого дела… гм, ну, материализации-телепортации, вы это вроде хорошо умеете?
– Это тоже один из способов перемещения по воздуху, Джексон. Очень быстрый способ, Джексон, но боги ветров быстрее. Нет уж, если Кроносу нужен Олимп, то ему с его армией при-дется пройти через весь город и захватить лифты. Ты можешь себе представить такое?
Судя по словам Гермеса, это должно было выглядеть смешно – шайки монстров поднима-ются на лифтах по двадцать штук за раз и слушают «Остаться в живых». И все же мне его речи не показались убедительными.
– Может, все же некоторые из вас вернутся? – предложил я.
– Ты не понимаешь, Перси Джексон. – Гермес нетерпеливо покачал головой. – Тифон – наш самый главный враг.
– Я думал, самый главный враг – Кронос.
Глаза бога засверкали.
– Нет, Перси. В старину Тифон чуть было не захватил Олимп. Он муж Ехидны…
– Видел ее у Арки, – пробормотал я. – Не самое приятное знакомство.
–…и отец всех монстров. Мы никогда не забудем, что он почти уничтожил нас всех… что он нас унизил! А в те дни мы были мощнее, чем нынче. Теперь мы не можем ждать помощи от Посейдона, потому что он ведет собственную войну. Аид сидит в своем царстве и выжидает, а Деметра с Персефоной находятся при нем и пикнуть не могут. Все оставшиеся наши силы долж-ны быть брошены против гигантской бури. Мы не можем разбрасываться силами или ждать, ко-гда Тифон доберется до Нью-Йорка. Мы должны сражаться с ним сейчас. И дела у нас идут ус-пешно.
– Успешно? – проговорил я. – Да он почти уничтожил Сент-Луис!
– Да, – согласился Гермес. – Но он уничтожил только половину Кентукки. Теперь он за-медляется. Теряет силы.
Я не стал с ним спорить, но мне казалось, что Гермес пытается уговорить сам себя. В углу печально замычал Офиотавр.
– Гермес, послушай, – сказала Аннабет. – Ты говорил, что сюда хотела отправиться моя мать. Она тебе для нас ничего не передавала?
– Передавала?.. – пробормотал он. – А мне когда-то говорили: «Соглашайся – классная должность. Работенка не бей лежачего. И уйма обожателей». И вот, пожалуйста… никого не ин-тересует, что могу сказать я. Все время речь идет о посланиях других.
«Грызуны, – задумчиво произнес Джордж. – Я участвую в этом ради грызунов».
«Ш-ш-ш, – попыталась урезонить его Марта. – Нас интересует, что может сказать Гермес, правда, Джордж?»
«Безусловно. Ну, мы теперь уже можем вернуться на поле битвы? Я хочу снова поработать в лазерном режиме. Это так забавно».
– А ну-ка помолчите, вы оба, – проворчал Гермес.
Бог посмотрел на Аннабет, которая состроила посланнику богов большие умоляющие се-рые глаза.
– Да, – вздохнул Гермес, – твоя мать просила предупредить тебя, что вы тут сами по себе. Вы должны удерживать Манхэттен без помощи богов. Будто я этого и без нее не знал! Тоже мне – богиня мудрости. За что ей только деньги платят – ума не приложу.
– Что-нибудь еще?
– Она сказала, что вы должны задействовать двадцать третий план. Вроде ты знаешь, о чем речь.
Аннабет побледнела. Она явно знала, о чем речь, и ей это не понравилось.
– Продолжай.
– И последнее. – Гермес посмотрел на меня. – Она просила передать Перси: «Помни о ре-ках». И еще… гм… что-то о том, чтобы ты держался подальше от ее дочери.
Я не знаю, кто покраснел сильнее – Аннабет или я.
– Спасибо, Гермес, – поблагодарила Аннабет. – А я… я хотела сказать… мне жаль, что с Лукой все так получилось.
Выражение лица бога посуровело, словно он превратился в мрамор.
– Не нужно было тебе поднимать эту тему.
– Извини. – Аннабет занервничала и сделала шаг назад.
– Что толку от твоих извинений?!
Джордж и Марта обвились вокруг жезла, который начал мерцать и превратился в нечто по-дозрительно напоминающее электрошокер для домашнего скота.
– Ты должна была спасать его, когда у тебя была такая возможность, – заворчал Гермес, глядя на Аннабет. – Только ты и могла это сделать.
Я попытался вмешаться.
– О чем это вы говорите? Аннабет не…
– Не защищай ее, Джексон! – Гермес направил электрошокер на меня. – Она прекрасно знает, о чем я говорю.
– Может, тебе стоит винить себя самого?! – Лучше бы мне было держать рот на замке, но единственное, что мне пришло в голову, – надо отвлечь его от Аннабет. Пока что он не выказы-вал своего недовольства мне, только Аннабет. – Может быть, все было бы иначе, если бы ты не бросил Луку и его мать!
Гермес поднял свой электрошокер и начал расти, пока наконец не достиг в высоту метров трех.
Я подумал: «Ну, вот и все». Но когда он собирался нанести удар, Джордж и Марта прибли-зились к уху бога и что-то прошептали.
Гермес заскрежетал зубами. Он опустил электрошокер, и тот снова превратился в жезл.
– Перси Джексон, – провозгласил он, – я должен пощадить тебя, потому что ты принял проклятие Ахилла. Теперь ты в руках мойр. Но не смей больше говорить со мной в таком тоне. Ты и понятия не имеешь, что я принес в жертву, чтобы…
Голос его осекся, он уменьшился до человеческих размеров.
– Мой сын, самая большая моя гордость… моя бедная Мей…
Голос его звучал так сокрушенно – я даже не знал, что ему сказать. Только что он был го-тов нас уничтожить, а теперь вызывал жалость.
– Послушай, господин Гермес, я приношу свои извинения, но я должен знать. Что случи-лось с Мей? Она говорила что-то о судьбе Луки, и ее глаза…
Гермес гневно посмотрел на меня, и я остановился на полуфразе. Выражение его лица, од-нако, было не рассерженным – я увидел боль, глубокую, невыразимую боль.
– Теперь я вас покину, – сурово изрек он. – Идет война – и я должен вернуться в строй.
Его фигура окуталась сиянием. Я отвернулся и заставил Аннабет сделать то же самое, по-тому что она стояла ошеломленная, не в силах сдвинуться с места.
«Удачи тебе, Перси», – прошипела змея Марта.
Гермес засветился как сверхновая – и через мгновение исчез.
Аннабет села у подножия трона своей матери и заплакала. Я хотел утешить ее, вот только не знал как.
– Аннабет, это не твоя вина. Я никогда не видел, чтобы Гермес вел себя так. Я думаю, хотя и не уверен, что он, наверно, чувствует себя виноватым из-за Луки. И ищет, на кого бы спихнуть вину. Не знаю, чего это он напустился на тебя. Ты ничем не заслужила такого отношения.
Аннабет вытерла слезы. Она смотрела на очаг, словно это был ее собственный погребаль-ный костер.
Я стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Ведь не заслужила же?
Она не ответила.
К руке у нее был пристегнут нож небесной бронзы – тот самый, что я видел в видении Гес-тии. Я ведь только теперь узнал, что это был подарок Луки. Я не раз у нее спрашивал, почему она предпочитает сражаться ножом, а не мечом, а она так толком и не ответила. Теперь я знал почему.
– Перси, – спросила она, – что ты имел в виду, когда говорил о матери Луки? Ты что, видел ее?
Я неохотно кивнул.
– Мы с Нико заглядывали к ней. Она была… немного не в себе.
Я описал Мей Кастеллан, рассказал о ее таинственном преображении, о том, что случилось с ее глазами, когда они начали светиться и она заговорила о судьбе своего сына.
Аннабет нахмурилась.
– Ерунда какая-то. Но зачем вы ходили к… – Глаза ее расширились. – Гермес сказал, что на тебе проклятие Ахилла. И Гестия о том же говорила. Неужели ты… окунался в Стикс?
– Не перескакивай с одной темы на другую.
– Перси, да или нет?
– Гм… ну, может быть… немного.
Я рассказал ей историю об Аиде и Нико, о том, как я сражался с армией мертвецов. Я опустил то место, в котором она вытаскивала меня из реки. Мне эта часть так до сих пор и не была ясна, и я смущался, думая про этот эпизод.
Аннабет потрясла головой – все никак не могла поверить тому, что услышала.
– Ты хоть понимаешь, насколько это было опасно?
– У меня не было выбора, – ответил я. – Только так у меня есть шансы против Луки.
– Ты, конечно, имеешь в виду… неуязвимость! Вот почему Лука не умер. Он отправился к Стиксу и… Ах, Лука, Лука. О чем ты думал?
– Ну вот, теперь ты снова начала переживать из-за Луки, – проворчал я.
– Что? – Она посмотрела на меня так, будто я только что свалился из космоса.
– Так, ерунда, – пробормотал я.
Интересно, подумал я, что имел в виду Гермес, когда говорил Аннабет о том шансе спасти Луку, который она не использовала. Она явно что-то недоговаривала. Но в этот момент я был не настроен расспрашивать ее. Меньше всего мне хотелось слушать про ее отношения с Лукой.
– Все дело в том, что он не умер в Стиксе, – сказал я. – И я тоже не умер. Теперь я должен сразиться с ним. Мы должны защитить Олимп.
Аннабет продолжала вглядываться в мое лицо, словно пытаясь понять, изменилось ли в нем что-нибудь после моего купания в Стиксе.
– Ну, кажется, ты в порядке. Моя мать говорила…
– О двадцать третьем плане.
Она порылась в сумочке и вытащила оттуда ноутбук Дедала. Когда она загрузила его, на экране засветился символ «Дельта». Она открыла какие-то файлы и начала читать.
– Вот он, – сказала она. – О боги, сколько всего нам нужно сделать.
– Одно из Дедаловых изобретений?
– Куча изобретений… и притом опасных. Если моя мать хочет, чтобы мы действовали по этому плану, то, вероятно, она считает, что дела обстоят очень плохо. – Аннабет посмотрела на меня. – А как насчет ее послания тебе: «Помни о реках»? Это что значит?
Я потряс головой. Я, как водится, и понятия не имел, в чем смысл божественных посланий. О каких реках я должен был помнить? О Стиксе? О Миссисипи?
В этот момент в тронный зал вбежали братья Стоулл.
– Вы должны это увидеть! – воскликнул Коннор. – Скорее!
Синие огоньки пропали с неба, и поначалу я даже не понял, что имеют в виду Стоуллы. Остальные обитатели лагеря собрались в небольшом парке у подножия горы. Они сгрудились у перил, глядя на Манхэттен. У перил были закреплены такие туристские бинокли – туда можно опустить золотую драхму и посмотреть на город. Ни одного свободного бинокля не осталось – ребята расхватали все до единого.
Я посмотрел вниз. С моего места было видно почти все – Ист-ривер и Гудзон, огибающие Манхэттен, сетка улиц, огни небоскребов, темная лента Центрального парка на севере. Все каза-лось обычным, но что-то было не так. Я это нутром почувствовал, еще до того как понял, что случилось.
– Я ничего… не слышу, – сказала Аннабет.
В этом-то и дело!
Даже с такой высоты я должен был слышать шум: миллионы спешащих по своим делам людей, тысячи несущихся автомобилей – гул громадного города. Живя в Нью-Йорке, не дума-ешь об этом, но этот гул всегда присутствует. Даже в разгар ночи Нью-Йорк не бывает тихим.
Но теперь оттуда не доносилось ни звука!
У меня возникло такое чувство, будто оглох мой лучший друг.
– Что они сделали? – Голос мой звучал рассерженно и напряженно. – Что они сделали с моим городом?
Я оттолкнул Майкла Ю от бинокля и приник к окулярам.
На улицах внизу прекратилось движение. Пешеходы лежали на тротуарах или, свернув-шись калачиком, у дверей. Никаких следов насилия, разрушения – ничего такого. Создавалось ощущение, будто ньюйоркцы просто решили прекратить все свои занятия и отдохнуть.
– Они что, мертвы? – удивленно спросила Силена.
У меня в животе словно образовался кусок льда. В ушах зазвенела строка пророчества: «Мир погрузится в сон, будто пьяный». Я вспомнил историю Гроувера о его встрече с богом Морфеем в Центральном парке. «Тебе повезло, что я берегу энергию для главного события».
– Они не мертвы, – сказал я. – Морфей погрузил весь Манхэттен в сон. Вторжение нача-лось.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:09 | Сообщение # 11 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава десятая
Я покупаю новых друзей
Одна только Миссис О’Лири чувствовала себя счастливой в спящем городе.
Мы увидели, как она выуживает содержимое из киоска с хот-догами, хозяин которого свернулся калачиком и спал рядом, посасывая большой палец.
Нас ждал Аргус, все его сто глаз были широко открыты. Он не сказал ни слова. Он вообще всегда помалкивает. Я думаю, это потому что у него и на языке глазное яблоко. Но, судя по его лицу, и Аргус пребывал в шоке.
Я рассказал ему о том, что нам удалось узнать на Олимпе. Что боги не кинутся сюда, нам на выручку. Аргус в отвращении закатил глаза, приобретя весьма экзотический видок, потому что все его тело от этого завернулось в спираль.
– Тебе лучше вернуться в лагерь, – сказал я ему. – Охраняй его, сколько хватит сил.
Он ткнул в меня и вопросительно поднял брови.
– Я остаюсь.
Аргус кивнул, словно этот ответ его удовлетворил, потом посмотрел на Аннабет и начер-тил пальцем круг в воздухе.
– Да, – согласилась Аннабет. – Я думаю, время пришло.
– Для чего? – спросил я.
Аргус вытащил из своего фургона бронзовый щит и передал его Аннабет. Внешне это был щит обычного, стандартного производства – такие круглые щиты мы всегда использовали при захвате флага. Но когда Аннабет положила его на землю, полированная поверхность отразила не окружающие здания и небо, а статую Свободы, которой рядом не было.
– Ух ты! – восхитился я. – Видеощит.
– Одна из идей Дедала, – сказала Аннабет. – Я попросила Бекендорфа – и он сделал его мне некоторое время назад… – Она кинула взгляд на Силену. – В общем, этот щит искривляет солнечный или лунный свет из любой точки мира и создает отражение. Ты в буквальном смысле можешь увидеть любую цель под солнцем или луной, пока на щит падает естественный свет. Смотри.
Мы сгрудились вокруг Аннабет. Она сосредоточилась. Изображение сначала увеличилось и развернулось так стремительно, что голова у меня закружилась. Мы оказались в зверинце Цен-трального парка, потом переместились по 60-й Восточной улице мимо Блумингдейлса, потом свернули на Третью авеню.
– Ни фига себе! – возвестил Коннор Стоулл. – Дай-ка назад. И теперь увеличение.
– Что? – нервно спросила Аннабет. – Ты видишь силы вторжения?
– Нет, вот тут – кондитерская Диланс. – Коннор ухмыльнулся, взглянув на своего брата. – Братишка, она открыта. И там все спят. Тебе приходят в голову те же мысли, что и мне?
– Коннор! – крикнула Кати Гарднер, нахмурившись. Она говорила таким же тоном, что и ее мать Деметра. – Это серьезно. Ты что, собираешься мародерствовать в кондитерской, когда идет война?!
– Извини, – пробормотал Коннор, но пристыженным он не казался.
Аннабет провела рукой перед щитом, и на нем появилась другая сцена: ФДР-драйв, вид через реку на Лайтхаус-парк.
– Это позволит нам увидеть, что происходит в городе, – пояснила она. – Спасибо, Аргус. Надеюсь, мы еще встретимся в лагере… когда-нибудь.
Аргус пробурчал что-то неразборчивое, посмотрел на меня взглядом, в котором явно чита-лось: «Удачи – она тебе понадобится», и забрался в фургон. Он и две гарпии-водительницы ука-тили, объезжая застывшие автомобили, стоявшие повсюду на дороге.
Я свистнул Миссис О’Лири – и та прискакала ко мне.
– Привет, девочка! Ты помнишь Гроувера? Это тот сатир, которого мы встретили в парке.
– Гав!
Я надеялся, что она имела в виду: «Конечно помню!», а не «У тебя больше нет хот-догов?»
– Мне нужно, чтобы ты его нашла, – сказал я. – Убедись, что он не улегся спать. Нам пона-добится его помощь. Поняла? Найди Гроувера!
Миссис О’Лири облизала меня слюнявым языком, а потом понеслась прочь.
Поллукс присел рядом со спящим полицейским.
– Не понимаю – почему мы тоже не уснули? Почему только смертные?
– Это слишком крупномасштабное волшебство, – вмешалась Силена Боргард. – Чем мас-штабнее магия, тем проще ей противиться. Если ты хочешь усыпить миллионы смертных, то те-бе нужно размазать волшебство очень тонким слоем. А вот усыпить полубога гораздо труднее.
Я уставился на нее.
– Когда это ты столько успела узнать про магию?
– Не все же время я провожу, подбирая себе гардероб! – Силена зарумянилась.
– Перси, – услышал я голос Аннабет. Она все еще смотрела на щит. – Взгляни-ка сюда.
На бронзовом щите было изображение пролива Лонг-Айленд в районе аэропорта Ла Гуар-диа. По темной воде к Манхэттену устремилось с десяток быстроходных катеров, забитых по-лукровками в полных греческих доспехах. На корме ведущего катера трепыхалось на ветру баг-ряное знамя с черной косой. Я никогда еще не видел такого, но сообразить было нетрудно: боевое знамя Кроноса.
– Проверь периметр острова, – подсказал я. – Быстро!
Аннабет изменила изображение на щите – теперь он показывал часть острова к югу от га-вани. Около Эллис-Айленд вспарывал воду стейтен-айлендский паром. Палуба была забита дра-коницами и целой сворой адских гончих. Перед паромом плыла стая морских млекопитающих. Поначалу я было подумал, что это дельфины, но потом, увидев их собачьи физиономии и мечи, пристегнутые к талиям, понял, что это тельхины.
Картинка на щите снова переменилась – теперь на нем был виден берег Джерси прямо пе-ред въездом в туннель Линкольна. По проезжей части между замерших машин маршировала сотня самых разных монстров – великаны с дубинками, отколовшиеся от своего рода циклопы, несколько огнедышащих драконов, а в довершение ко всему колонну замыкал танк времен Вто-рой мировой войны – «шерман»: въезжая в туннель, он сминал стоящие у него на пути машины.
– Что происходит со смертными за пределами Манхэттена? – спросил я. – Неужели усып-лен весь штат?
Аннабет нахмурилась.
– Не думаю. Но это странно. Судя по этим изображениям, Манхэттен целиком погрузился в сон. Потом, в радиусе около пятидесяти миль вокруг острова время течет очень-очень медленно. Чем ближе к Манхэттену – тем медленнее.
Она показала мне еще одну сцену – шоссе в Нью-Джерси. Стоял субботний вечер, а потому движение было не таким напряженным, как в будни. Водители вроде бы не спали, но машины двигались со скоростью около мили в час. Над ними медленно пролетали птицы.
– Это Кронос, – сказал я. – Он замедляет время.
– А ему, наверно, помогает Геката, – добавила Кати Гарднер. – Вы посмотрите, как все ма-шины уходят от съездов на Манхэттен – словно получают какой-то подсознательный приказ возвращаться.
– Не знаю… – Голос Аннабет звучал растерянно. Она ужасно не любила всякие непонят-ные и нелогичные вещи. – Ясно только, что они окружили Манхэттен кольцами магии. Внешний мир, возможно, даже не понимает, что тут творится нечто неладное. Все смертные, направляющиеся к Манхэттену, замедляются до такой степени, что перестают понимать происходящее.
– Это как мушки в янтаре, – пробормотал Джейк Мейсон.
– Нам не стоит рассчитывать на чью-либо помощь.
Я повернулся к ребятам. Вид у них был ошеломленный и испуганный, винить их в этом я не мог. Щит показал нам не меньше трех сотен врагов, направлявшихся в нашу сторону. А нас было всего сорок. И мы остались в одиночестве.
– Итак, мы будем оборонять Манхэттен!
Силена поправила на себе доспехи.
– Слушай, Перси, – неуверенно протянула она, – ведь Манхэттен – он такой громадный.
– Мы будем его оборонять, – повторил я. – У нас нет другого выхода.
– Он прав, – поддержала Аннабет. – Боги ветров не подпустят силы Кроноса к Олимпу по воздуху, поэтому враги предпримут атаку с земли. Мы должны заблокировать все доступы на остров.
– Но у них же катера, – заметил Майкл Ю. Меня словно током шибануло – я вдруг вспом-нил совет Афины: «Помни о реках».
– О катерах позабочусь я, – сказал я.
– Каким образом? – нахмурился Майкл.
– Предоставьте это мне. Мы должны охранять мосты и туннели. Будем исходить из того, что они предпримут попытку атаковать откуда-нибудь из центральной части города. По крайней мере, такой будет первая попытка. Это самый близкий путь к Эмпайр-стейт-билдингу. Майкл, бери домик Аполлона и иди к мосту Уильямсберг. Кати, ты с домиком Деметры обороняешь туннель Бруклин-Бэттери. Вырасти в туннеле колючий кустарник и ядовитый плющ. Делайте, что сочтете нужным, только задержите их там! Коннор, бери половину домика Гермеса – будешь прикрывать мост Манхэттен. Тревис, ты с другой половиной будешь оборонять мост Бруклин. И чтобы не заглядывать там в кондитерские – никаких грабежей и мародерства!
– О-о-о-о! – в один голос жалобно простонал домик Гермеса.
– Силена, ты берешь команду Афродиты и идешь к туннелю Куинс-Мидтаун.
– О боги, – проговорила одна из ее сестер, – мы же будем проходить по Пятой авеню! Там можно прибарахлиться всякими штучками, а монстры – они запах «Живанши» просто ненавидят.
– Никаких задержек! – отрезал я. – Ну а что касается духо в… если ты думаешь, что это поможет.
Шесть девчонок Афродиты, радостно подпрыгивая, принялись целовать меня в щеки.
– Все! Хватит! – Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить: не забыл ли чего. – Так, теперь тун-нель Холланд. Джейк, ты ведешь туда домик Гефеста. Используйте греческий огонь, расставляй-те ловушки – все, что есть в запасе.
– С удовольствием, – ухмыльнулся он. – За нами должок. За Бекендорфа.
Весь домик разразился одобрительными возгласами.
– Мост на Пятьдесят девятой улице, – продолжил я. – Кларисса…
Я запнулся. Клариссы с нами не было. Весь домик Ареса, будь они прокляты, остался в ла-гере.
– Туда пойдем мы, – вмешалась Аннабет, спасая меня от неловкой паузы. Она повернулась к своим братьям и сестрам: – Малькольм, бери домик Афины и активируйте двадцать третий план. Как я вам показывала. Обороняйте эту позицию.
– Ясно.
– Я пойду с Перси. Потом мы присоединимся к вам… или направимся туда, где будем нужнее.
Из задних рядов раздался чей-то голос:
– Вы только там на пару не загуляйте.
Послышались смешки, но я решил не обращать на них внимания.
– Ну, все, – заключил я. – Связь держим по мобильникам.
– Нет у нас мобильников, – возразила Силена.
Я нагнулся, вытащил из сумочки у какой-то похрапывающей дамы ее «блэкберри» и кинул Силене.
– Теперь есть. Вы все знаете номер Аннабет? Если мы вам понадобимся, берите любой те-лефон и звоните. Один звонок – и выбрасывайте его. Если понадобится позвонить еще раз – бе-рите другой. Так монстрам будет труднее вас засечь.
Все засмеялись – им эта идея явно пришлась по вкусу. Тревис откашлялся.
– Ну если мы найдем какой-нибудь особо крутой телефон…
– Нет, не смейте себе оставлять, – оборвал его я.
– Да брось ты.
– Постой-ка, Перси, – вмешался Джейк Мейсон, – ты забыл про туннель Линкольна!
Я чуть не выругался. Он был прав. Прямо сейчас по нему маршировала сотня монстров с танком «шерман» в арьергарде, а все наши силы уже были распределены.
Вдруг с другой стороны улицы раздался девчоночий голос:
– Что, если ты поручишь это нам?
Никогда я еще не был так счастлив! Пятую авеню пересекала группа примерно из тридцати девушек. Белые рубашки, серебристые камуфляжные штаны и армейские ботинки, у всех на поясах висели мечи, на спине колчаны, луки на изготовку. У их ног мельтешили белые волки, многие держали на руке охотничьих соколов.
У девчонки, возглавлявшей эту группу, черные волосы иголками торчали во все стороны. На ней была черная кожаная куртка, а на голове, словно диадема принцессы, серебряный венец, который плохо подходил к ее сережкам в форме черепов и футболке «смерть Барби» – куколка была изображена со стрелой, пронзившей голову.
– Талия! – воскликнула Аннабет.
Дочь Зевса усмехнулась.
– Охотницы Артемиды к бою готовы!
Начались объятия и приветствия… во всяком случае, Талия вела себя по-дружески. Ос-тальным охотницам претило общение с обитателями лагеря, в особенности с мальчишками, но они, по крайней мере, никого из нас не пристрелили, а уже само это было теплым приемом.
– Где ты пропадала целый год? – спросил я у Талии. – У тебя, я смотрю, охотниц теперь стало раза в два больше!
Она рассмеялась.
– Ну, это очень долгая история. Могу поспорить, мои приключения были поопаснее твоих, Джексон.
– Наглая ложь! – возмутился я.
– Посмотрим, – ответила Талия. – Когда все это закончится, ты, Аннабет и я… встречаемся в этом отеле – как там его? – на Пятьдесят шестой Западной. Чизбургеры и картошка фри.
– «Ле паркер меридьен» называется. Договорились. Да, Талия, и еще – спасибо…
Она пожала плечами.
– Эти монстры даже не поймут, отчего они умерли. Охотницы, вперед!
Она шлепнула по серебряному браслету, и щит Эгиды увеличился до своих полных разме-ров. Золотая голова Медузы в центре была такой страшной, что все тут же отвели взгляд. Охот-ницы двинулись по улице вместе с волками и соколами, и я преисполнился уверенности, что за туннель Линкольна пока можно не волноваться.
– Слава богам! – Аннабет, как всегда, угадала мои мысли. – Но если мы не перекроем дос-туп на берег тем катерам, то охрана мостов и туннелей становится бессмысленной.
– Ты права.
Я посмотрел на ребят – у них был суровый и решительный вид. Мне не хотелось думать, что я, может быть, в последний раз вижу их всех вместе.
– Вы – величайшие герои этого тысячелетия, – сказал я им. – Не имеет значения, сколько монстров будет вас атаковать. Сражайтесь храбро – и мы победим! – Я вскинул Анаклузмос и прокричал: – За Олимп!
– За Олимп! – раздался в ответ дружный вопль сорока глоток, его эхо разнеслось по без-молвному городу.
Мне показалось, что я слышу отвагу в этом крике, но потом он стих – и возобладала тиши-на, воцарившаяся над десятью миллионами спящих ньюйоркцев.
Мы с Аннабет могли бы выбрать себе автомобиль, чтобы добраться до места, но они стоя-ли плотно – бампер к бамперу – и, что странно, ни один двигатель не работал. Казалось, что у водителей, прежде чем их сморил сон, нашлось время, чтобы выключить зажигание. А может, Морфей обладал способностью усыплять и двигатели? Большинство водителей, почувствовав, что вот-вот вырубятся, явно пытались припарковаться у тротуара, но все же улицы были слиш-ком забиты транспортом – не проехать.
Наконец мы нашли спящего курьера, прикорнувшего у кирпичной стены на своей «веспе». Мы стащили его со скутера и положили на тротуар.
– Извини, братишка, – сказал я. – Если повезет, я смогу вернуть скутер на место. Если нет, то это не будет иметь значения, потому что от города останутся одни руины.
Я устроился в седле, посадив сзади Аннабет, она обхватила меня за талию. Мы петляли по Бродвею, и наш двигатель громко урчал в этой феерической тишине. Единственными звуками были раздававшиеся время от времени трели телефонов, такое впечатление, словно они звонили друг другу, а Нью-Йорк превратился в гигантский вольер для электронных пташек.
Продвигались мы медленно. Время от времени нам попадался пешеход, заснувший прямо перед автомобилем. Таких мы оттаскивали в сторону – на всякий случай. Один раз нам при-шлось остановиться, чтобы погасить загоревшуюся тележку торговца солеными крендельками. Несколько минут спустя мы кинулись за детской коляской, которая сама по себе катилась по улице. Оказалось, что ребенка в ней не было – только чей-то уснувший пудель. Поди пойми, что он там делал. Мы поставили коляску у дверей магазина и двинулись дальше.
Мы проезжали Мэдисон-сквер-парк, когда Аннабет сказала:
– Ну-ка, притормози.
Я остановился посреди 23-й Восточной улицы. Аннабет спрыгнула с седла и побежала к парку. Когда я догнал ее, она разглядывала бронзовую статую на постаменте из красного мрамо-ра. Я проходил мимо этой статуи, наверно, миллион раз, но так и не удосужился разглядеть ее по-настоящему.
На стуле, заложив ногу на ногу, сидел мужик, одетый в старомодный костюм на манер Ав-раама Линкольна – в галстуке-бабочке и длиннополом фраке… ну, всякое такое. Под стулом ле-жала кипа книг. В одной руке он держал гусиное перо, а в другой – большой металлический лист бумаги.
– На кой ляд нам… – Я прищурился, разглядывая имя на пьедестале. – Уильям Стьюард?
– Сьюард, – поправила меня Аннабет. – Он был губернатором Нью-Йорка. Малый полубог – сын Гебы, кажется. Но это не имеет значения. Меня интересует статуя.
Она взобралась на садовую скамейку и внимательно осмотрела основание статуи.
– Только не говори мне, что он автоматон, – сказал я.
Аннабет улыбнулась.
– Как выясняется, большинство статуй в городе – автоматоны. Дедал посадил их сюда на тот случай, если ему понадобится армия.
– Чтобы атаковать Олимп или защищать его?
– Какая разница! – Аннабет пожала плечами. – Это был двадцать третий план. Достаточно активировать одну статую, а та уже начнет активировать остальных своих собратьев по всему городу, пока не соберет армию. Но конечно, это опасно. Ты же знаешь, насколько непредсказуе-мы автоматоны.
– Угу, – кивнул я. У нас был неудачный опыт общения с автоматонами. – Ты что, серьезно думаешь активировать его?
– У меня есть записки Дедала. Я думаю, у меня получится… Ага, вот она.
Она нажала на носок Сьюардова ботинка, и статуя встала, держа на изготовку перо и лист бумаги.
– И что он будет делать? – пробормотал я. – Стенографировать?
– Тихо! – шикнула Аннабет. – Привет, Уильям.
– Билл, – подсказал я.
– Билл… да замолчи ты! – повернулась ко мне Аннабет.
Статуя наклонила голову и уставилась на нас пустыми металлическими глазами.
Аннабет откашлялась.
– Здравствуйте, губернатор Сьюард. Последовательность команд: Дедал Двадцать три. За-щита Манхэттена. Начать активацию!
Сьюард спрыгнул со своего пьедестала. Он так грохнулся о землю, что под его ботинками треснул асфальт. Тяжелыми шагами он направился на восток.
– Вероятно, он собирается разбудить Конфуция, – предположила Аннабет.
– Что? – переспросил я.
– Другую статую на Дивижн-стрит. Они, наверное, станут будить друг друга, пока не будут активированы все.
– А потом?
– Надеюсь, они защитят Манхэттен.
– А они знают, кто враг?
– Хочется верить…
– Ты меня утешила…
Я представил себе все бронзовые статуи в домах, парках, на площадях Нью-Йорка. Их, на-верно, сотни, а может, тысячи.
Потом в вечернем небе где-то над Ист-ривер вспыхнул зеленый шар – греческий огонь.
– Надо спешить! – воскликнул я, и мы побежали к «веспе».
Мы притормозили у Баттери-парк в нижнем окончании Манхэттена, где, вливаясь в залив, встречаются Гудзон и Ист-ривер.
– Жди меня здесь, – сказал я Аннабет.
– Перси, ты не должен уходить один.
– Если ты можешь дышать под водой – присоединяйся…
– Ты иногда просто невыносим, – вздохнула она.
– Иногда – это в тех случаях, когда я прав? Можешь мне поверить – все будет в порядке. Теперь на мне проклятие Ахилла. Я весь неуязвимый и всякое такое.
Аннабет это вовсе не показалось убедительным.
– Будь осторожнее. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ну, то есть… ты нам еще понадобишься, когда начнется сражение.
Я ухмыльнулся.
– Вернусь – и глазом моргнуть не успеешь.
Я спустился к заливу и вошел в воду.
Совет всем, кто не имеет отношения к морским богам: не купайтесь в нью-йоркской гава-ни. Может, вода там и не такая грязная, как во времена юности моей матери, но и сейчас еще, окунись – и у тебя может прорезаться третий глаз или, когда вырастешь, будут рождаться дети-мутанты.
Я нырнул во мрак и быстро оказался на дне. Попытался найти точку, где течения двух рек казались равными по силе – где они встречались, образуя залив. Я решил, что это наилучшее ме-сто, чтобы привлечь их внимание.
– Эгей! – закричал я своим наилучшим подводным голосом. Этот звук гулко разнесся в темноте. – Ходят слухи, ребята, будто вы стали такими грязными, что вам стыдно показывать свои физиономии. Это правда?
Холодное течение неслось через залив, разметая потоки мусора и ила.
– Я слышал, что Ист-ривер токсичнее, – продолжал я, – но от Гудзона воняет похуже. Или наоборот?
Вода замерцала. Теперь за мной наблюдало что-то мощное и рассерженное. Я ощущал его присутствие… или два присутствия. Я боялся, что неправильно рассчитал силу оскорблений. Что, если они просто разорвут меня на части, даже не показавшись? Но это все же были нью-йоркские речные боги, и я решил, что они, подчиняясь инстинкту, захотят посмотреть на меня.
И точно – передо мной возникли две гигантские фигуры. Поначалу это были просто темно-коричневые вихри ила, более плотные, чем вода вокруг них. Потом у них проявились руки, ноги и недовольные лица.
Существо слева неприятно напоминало тельхина: волчья физиономия, тело, отдаленно смахивающее на моржовое – обтекаемое, черное с ногами и руками в виде ласт. Глаза излучали зеленый свет.
Тип справа имел вид более гуманоидный. На нем было надето какое-то тряпье и морские водоросли с кольчугой, сделанной из крышечек от пивных бутылок и старых пластиковых упа-ковок. Лицо подернуто ряской, борода выросла до немыслимых размеров, глубоко посаженные синие глаза горели гневом.
Морж, который, судя по всему, был богом Ист-ривер, сказал:
– Тебе что, парень, жизнь надоела? Или ты просто очень глупый?
– Ну, по дуракам ты у нас главный спец, Ист. – Бородатый дух Гудзона усмехнулся.
– Помолчи, Гудзон, – прорычал Ист. – Оставайся по свою сторону острова и не суй нос в чужие дела!
– А то что? Бросишь в меня еще одну баржу с мусором?
Они поплыли навстречу друг другу, готовые сойтись в схватке.
– Эй, погодите! – закричал я. – Тут у нас проблема посерьезнее.
– Этот парень прав, – пробурчал Ист. – Давай-ка прикончим его, а потом будем выяснять отношения.
– Хорошая мысль, – согласился Гудзон.
Я и пикнуть не успел, как со дна поднялись две горы мусора и с обеих сторон полетели прямо на меня – битое стекло, камни, консервные банки, покрышки.
Но я этого и ждал. Вода передо мной сгустилась в щит. Мусор отскакивал от него, не при-чиняя мне вреда. До меня добрался только один осколок стекла – он ударил меня в грудь и, на-верно, убил бы, однако сейчас просто отскочил от кожи.
Два речных бога недоуменно уставились на меня.
– Сын Посейдона? – спросил Ист.
Я кивнул.
– Окунался в Стикс?
– Точно.
Оба произвели звуки, которые я не мог истолковать иначе как отвращение.
– Ну и дела, – протянул Ист. – Как же мы теперь его убьем?
– Может, током? – задумчиво сказал Гудзон. – Если я найду где-нибудь провода высокого напряжения…
– Послушайте меня! – заорал я. – Армия Кроноса вторгается на Манхэттен!
– Ты что думаешь – мы этого не знаем? – спросил Ист. – Я в этот самый момент чувствую его катера. Они почти добрались до берега.
– Ну да, – согласился Гудзон. – Я тут тоже перехватил несколько грязных монстров, кото-рые пересекали мои воды.
– Так остановите их, – попросил я. – Утопите. Пустите их катера на дно.
– С какой стати? – проворчал Гудзон. – Ну захватят они Олимп? Нам-то что?
– А то, что я вам могу заплатить!
Я вытащил песчаный доллар, подаренный мне отцом на день рождения.
Глаза речного бога расширились.
– Он мой! - рыкнул Ист. – Дай его мне, парень, и я тебе обещаю, что ни один из кроносов-ских подонков не пересечет Ист-ривер.
– Забудь об этом, – возразил Гудзон. – Или ты отдашь этого ежа мне, или все их катера пе-ресекут Гудзон.
– Давайте пойдем на компромисс.
Я разломал песчаный доллар пополам. Из места разлома хлынул ручеек чистой свежей во-ды, словно растворяя всю грязь залива.
– Каждый из вас получит половинку, – сказал я. – А вы за это не пустите силы Кроноса на Манхэттен.
– О дружище, – застонал Гудзон, протягивая руку за морским ежом. – Я так давно не был чистым.
– Мощь Посейдона, – пробормотал Ист-ривер. – Он, конечно, клоун, но он знает, как бо-роться с загрязнением.
Они посмотрели друг на друга, а потом сказали в унисон:
– Договорились!
Я протянул каждому по половинке морского ежа, они стремительно выхватили их у меня.
– Только не забудьте про вторжение, – напомнил я.
Ист сделал движение рукой.
– Они уже на дне.
Гудзон щелкнул пальцами.
– Стая адских гончих уже под водой.
– Спасибо. Желаю вам чистоты и свежести.
Я стал подниматься на поверхность, когда Ист окликнул меня:
– Эй, парень, если у тебя появится еще песчаный доллар – возвращайся. Если, конечно, ос-танешься жив.
– Проклятие Ахилла, – фыркнул Гудзон. – Они всегда думают, что это их спасет.
– Если бы он только знал, – согласился Ист.
Они, рассмеявшись, растворились в воде.
Когда я выплыл на берег, Аннабет разговаривала по телефону, но стоило ей увидеть меня, как она отсоединилась. Вид у нее был совершенно потрясенный.
– Получилось, – отрапортовал я. – По рекам они не пройдут.
– Отлично, – сказала она. – Но у нас есть другие проблемы. Только что звонил Майкл Ю. По мосту Уильямсберг двигается еще одна армия. Домик Аполлона просит помощи. И знаешь, кто ведет этих монстров? Перси, это Минотавр.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:09 | Сообщение # 12 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава одиннадцатая
Мы ломаем мост
К счастью, Пират был начеку. Я засвистел как мог громче, словно такси вызывал, и через несколько минут с небес кругами спустились две тени. Поначалу они вроде были похожи на коршунов, но когда приблизились, я различил длинные ноги пегасов.
«Иа-а, босс! – Пират приземлился, перебирая копытами, а следом за ним сел его друг Пор-ки. – Ну я тебе скажу, эти боги ветров чуть не забросили нас в Пенсильванию. Поутихли, только когда мы сказали, что мы с тобой!»
– Спасибо, что прискакали, – сказал я ему. – Слушай, а почему пегасы даже в полете гало-пируют?
Пират заржал.
«А почему люди размахивают руками на ходу? Я этого не знаю, босс. Просто так получа-ется. Так мы куда?»
– Нам нужно на мост Уильямсберг.
Пират опустил шею.
«Ты прав, босс, черт побери. Мы пролетели над ним по пути сюда, и дела там идут не ахти. Прыгай!»
Пока мы летели к мосту, в желудке у меня постепенно образовался ледяной комок. Мино-тавр был одним из первых побежденных мной чудовищ. Четыре года назад он почти убил мою мать на Холме полукровок. Меня эта сцена до сих пор преследует в ночных кошмарах.
Я надеялся, что он хоть несколько веков пробудет мертвым, однако следовало знать: удача – штука непостоянная.
Мы увидели, что идет сражение, еще до того как сумели разглядеть отдельные фигуры. Время уже перевалило за полночь, но на мосту было светло как днем. Горели машины. Огненные дуги пронизывали воздух в обоих направлениях – противники стреляли друг в друга горящими стрелами или метали огненные копья.
Когда мы зашли на бреющем, я увидел, что домик Аполлона отступает. Ребята, укрываясь за автомобилями, стреляли в наступающую армию, разбрасывали разрывные стрелы и устанав-ливали проволочные заграждения, где только было можно, возводили огненные баррикады, вы-волакивали из автомобилей спящих водителей, чтобы те ненароком не пострадали. Но враг про-должал их теснить. Впереди двигалась целая фаланга дракониц, они сомкнули щиты, а поверх них выставили копья. Время от времени стрела попадала в чье-нибудь змеиное туловище, или шею, или зазоры в доспехах, и тогда невезучая женщина-змея рассыпалась в прах, но большин-ство стрел Аполлона отскакивали от щитов, не причиняя драконицам никакого вреда. За ними шла еще сотня монстров.
Изредка вперед выпрыгивали адские гончие. Большинство из них тут же погибали под градом стрел, но одной удалось схватить кого-то из наших и утащить с собой. Я не видел, что с ним случилось потом, – и думать об этом не хотел.
– Смотри! – крикнула Аннабет со спины своего пегаса.
Какие могли быть сомнения – в середине наступающего легиона шествовал сам Говяжья Башка.
Когда я в последний раз видел Минотавра, на нем были только трусики в обтяжку. Не знаю почему. Может, он спал у себя в кровати, перед тем как броситься в погоню за мной. На этот раз он подготовился к бою.
От пояса вниз он облачился в обычное греческое боевое снаряжение – кожаная юбка напо-добие шотландского килта, бронзовые ножные латы с застежками и плотно зашнурованные ко-жаные сандалии. Верхняя половина Минотавра была абсолютно бычья – волосы, шкура и мыш-цы вплоть до головы, такой огромной, что даже казалось странным, почему он не теряет равновесия и не падает под одним только весом рогов. Похоже, он увеличился в размерах с тех пор, как я видел его в последний раз, – монстр имел никак не меньше трех метров росту. На спи-не у него был пристегнут двусторонний топор, и Минотавр, видимо, горел желанием воспользо-ваться этим оружием. Увидев, что я кружу над ним (скорее почуяв, потому что зрение у него бы-ло никудышное), он заревел и схватил белый лимузин.
– Пират, пикируй! – завопил я.
«Что? – удивился пегас. – Ничего у него не получится… о святые лошадиные силы!»
Мы были на высоте метров тридцать, но лимузин летел прямо в нас, переворачиваясь в воздухе, словно двухтонный бумеранг. Аннабет и Порки с бешеной скоростью метнулись в сто-рону, а Пират сложил крылья и нырнул вниз. Лимузин пролетел над моей головой сантиметрах в пяти. Он срезал несущий трос моста и полетел вниз – в воды Ист-ривер.
Чудовища захохотали и закричали, а Минотавр схватил другую машину.
– Высади нас за нашей передней линией обороны, – велел я Пирату. – Оставайся поблизо-сти, но в безопасном месте.
«Даже не буду спорить, босс!»
Пират приземлился за перевернутым школьным автобусом, где пряталась пара наших. Мы с Аннабет скатились с пегасовых спин, как только их копыта коснулись асфальта, а Пират и Порки тут же воспарили в ночное небо.
К нам подбежал Майкл Ю. Он был самым низкорослым бойцом, каких мне доводилось ви-деть. Рука перевязана, остренькое личико перепачкано сажей, а в колчане почти не осталось стрел – но он улыбался так, словно никогда в жизни так славно не развлекался.
– Здорово, что вы с нами! – осклабился он. – А где еще подкрепление?
– Других пока не будет! – сказал я.
– Тогда нам конец, – так же жизнерадостно объявил он.
– Твоя летучая колесница все еще при тебе? – спросила Аннабет.
– Не-а, – ответил Майкл. – Оставил ее в лагере. Я сказал Клариссе – пусть пользуется. А что? Я решил, хватит уже ссориться из-за нее. Но она сказала, что слишком поздно. Что ее честь оскорблена, что эта капля переполнила чашу, и все такое.
– Ну, по крайней мере, ты попытался.
Майкл пожал плечами.
– Ну я пообзывал ее по-всякому, когда она сказала, что все равно не будет драться. Вряд ли это помогло… Ну вот, опять эти уроды!
Он вытащил стрелу и пустил ее в противника. Стрела в полете производила жуткое скре-жетание. Ударившись о землю, она взорвалась, издав звук, похожий на взятый на электрогитаре аккорд, усиленный через самые мощные в мире громкоговорители. Взорвалась ближайшая ма-шина. Монстры побросали оружие и зажали уши руками. Некоторые пустились наутек. Другие рассыпались в прах на месте.
– Все. Последняя стрела осталась, – вздохнул Майкл.
– Подарок отца? – поинтересовался я. – Бога музыки?
– Громкая музыка может приносить ощутимый ущерб. – Майкл озорно усмехнулся. – К сожалению, убивает она не всегда.
Большинство монстров, как и следовало ожидать, оправившись от испуга, перестроились.
– Мы должны отойти, – сообщил Майкл. – Я отправил Кайлу и Остина ставить ловушки на мосту немного дальше.
– Нет, – возразил я. – Веди своих ребят вперед – на эту позицию. И ждите моего сигнала. Мы выгоним врага назад в Бруклин.
Майкл засмеялся.
– И как ты собираешься это сделать?
Я обнажил меч.
– Перси, – предложила Аннабет. – Давай я с тобой.
– Слишком опасно. И потом мне нужно, чтобы ты помогла Майклу координировать оборо-ну. Я отвлеку чудовищ. А вы собирайтесь здесь в кулак. Уберите спящих смертных, чтобы не мешали. А потом начнете отстреливать монстров, пока они будут гоняться за мной. Если кому это по силам, то тебе одной.
– Ну спасибо. – Майкл обиженно фыркнул.
Я не сводил взгляда с Аннабет.
Она неохотно кивнула.
– Ладно. Давай.
Чувствуя, что мужество покидает меня, я поторопился сказать:
– А как насчет поцелуя на удачу? Это ведь как бы традиция.
Я думал, она съездит мне по физиономии, но Аннабет вытащила свой кинжал и хмуро ог-лядела наступающую на нас армию.
– Возвращайся живым, Рыбьи Мозги. А там посмотрим.
Я решил, что большего мне от нее сейчас не добиться (хорошо хоть так), и вышел из-за школьного автобуса. И, не прячась, двинулся по мосту – прямо на противника.
Стоило Минотавру увидеть меня, как его глаза прямо-таки загорелись ненавистью. Он за-ревел – звук этот был похож на нечто среднее между воплем, мычанием и очень громкой отрыж-кой.
– Эй, Говяжья Башка! – прокричал я. – Я ведь, кажется, тебя убил один раз!
Он впечатал кулак в капот «лексуса», и металл смялся, как фольга.
Несколько дракониц запустили в меня огненные дротики. Я клинком отмел их в сторону. Адская гончая бросилась на меня, но я увернулся. Я мог бы ее убить, но не стал этого делать.
«Это же не Миссис О’Лири, – напомнил я себе. – Это обычный неприрученный монстр. Он может убить меня и остальных».
Адская гончая прыгнула на меня снова, и на сей раз я взмахнул Анаклузмосом, описывая убийственную дугу. От адской гончей остались только шерсть да пыль. На меня бросились но-вые монстры – змеи, великаны и тельхины, но Минотавр зарычал на них, и они отступили.
– Один на один? – выкрикнул я. – Как в старые времена?
Ноздри Минотавра задрожали. Нет, ему явно не помешала бы пачка бумажных салфеток в кармане, потому что нос у него стал мокрый, красный и сопливый. Он отстегнул топор и при-нялся им размахивать.
На свой суровый манер типа «я тебе сейчас выпущу кишки!» – это было, наверно, красиво. Каждая из заточенных лезвий топора имела форму буквы Ω, («омега») – последней буквы грече-ского алфавита. Может, потому, что его жертвы последним видели в жизни именно этот топор. Топорище было высотой с Минотавра – бронза в кожаной оплетке. Вокруг основания с каждой стороны болталось множество бус. Я вдруг понял, что это бусы из Лагеря полукровок – ожере-лья, отобранные у полукровок, побежденных Минотавром.
Это меня так взбесило, что мои глаза засверкали, наверно, не слабее, чем у Минотавра. Я поднял меч. Армия монстров криками подбадривала Минотавра, но эти звуки стихли, когда я парировал его первый удар и разрубил его топор пополам – ровно между топорищами.
– Му-у? – замычал он.
– Ха! – Я с разворота нанес ему удар ногой прямо в морду.
Он пошатнулся, попытался удержать равновесие, потом наклонил голову, готовясь к атаке.
Но такой возможности я ему не предоставил. Мой меч рассек воздух – Минотавр лишился сначала одного рога, потом другого. Он попытался схватить меня. Я отскочил, успев подобрать половинку его разрубленного топора. Остальные монстры, напуганные и удивленные, молча отступили назад, образовав для нас круг. Минотавр взревел от злости. Откровенно говоря, он никогда не был особо умен, но теперь от ненависти стал еще и неосторожен. Он бросился на меня, а я, прорвавшись через ряд дракониц, кинулся к краю моста.
Минотавр, видимо, почуял близость победы. Он решил, что я пытаюсь дать деру. Его «шестерки» оживились. У края моста я развернулся и заклинил топор в ограждении так, чтобы его лезвие встретило Минотавра. Говяжья Башка даже не сбавил скорости.
Хрусть.
Минотавр удивленно посмотрел на рукоятку топора, торчащую из его нагрудника.
– Спасибо за игру, – сказал я.
Я приподнял его за ноги и швырнул вниз с моста. Еще не успев достичь воды, он распался, снова превратившись в прах, его сущность вернулась в Тартар.
Я повернулся к армии чудовищ. Соотношение сил примерно сто девяносто девять к одно-му. Я сделал то, что было естественно в моем положении, – бросился в атаку.
Вам, конечно, интересно, как действовала эта самая неуязвимость: то ли я волшебным об-разом парировал все удары, то ли удары достигали цели, но не наносили мне вреда. Если откро-венно, то я не помню. Я только знал, что не имею права пропустить этих монстров в мой город.
Я разрубал доспехи на врагах, словно бумажные. Женщины-змеи взрывались. Адские гон-чие растворялись в тени. Я рубил, колол и резал, раз или два, кажется, даже рассмеялся – смех сумасшедшего, который напугал меня не меньше, чем моих врагов. Я чувствовал, что ребята из домика Аполлона стреляют из луков у меня за спиной, пресекая все попытки врага перегруппи-роваться. В конечном счете монстры повернулись и бросились наутек – из двух сотен в живых осталось не больше двадцати.
Я преследовал их, а на пятки мне наступали ребята Аполлона.
– Да! – вопил Майкл Ю. – Получайте, гады!
Мы выгнали их на бруклинскую часть моста. Небо на востоке просветлело. Впереди вид-нелись будки и турникеты для взимания платы за проезд по мосту.
– Перси! – раздался крик Аннабет. – Ты их уже отогнал! Отходим! Мы слишком растянули наши коммуникации.
Какая-то часть меня понимала, что она права, но у меня так все здорово получалось… Мне хотелось уничтожить всех монстров до единого!
Но тут я увидел толпу у въезда на мост. Отступающие монстры бежали прямо к своему подкреплению. Это была небольшая группа из тридцати или сорока полубогов в боевых доспе-хах на лошадях-скелетах. У одного в руках багровело знамя с черной косой.
Передний всадник направил коня в мою сторону. Он снял шлем – и я узнал самого Кроно-са, с глазами как расплавленное золото. Аннабет и ребята Аполлона остановились. Монстры, за которыми мы гнались, достигли группы титана и влились в нее. Кронос смотрел в нашу сторону. Он был от нас на расстоянии в четверть мили, но я могу поклясться, что видел его ухмылку.
– Теперь отходим, – сказал я.
Армия титана обнажила мечи и бросилась в атаку. Копыта их лошадей-скелетов цокали по асфальту. Наши лучники дали залп, и несколько врагов свалились с лошадей, но остальные не-слись на нас.
– Отходите! – крикнул я ребятам. – Я их задержу!
Не прошло и нескольких секунд, как они набросились на меня.
Майкл и его лучники пытались отступать, но Аннабет осталась у меня за спиной, сражаясь своим ножом и зеркальным щитом. Мы медленно отходили по мосту.
Кавалерия Кроноса окружила нас, размахивая мечами и выкрикивая оскорбления. Сам ти-тан наступал неторопливо, словно ему некуда было торопиться. Что ж, если ты, как Кронос, вла-дыка времени, может, тебе и в самом деле некуда спешить.
Я старался не убивать его приспешников, а только ранить. Это, конечно, затрудняло мою задачу, но ведь они все же не монстры, а полукровки, попавшие под власть Кроноса. Я не видел их лиц под боевыми шлемами, но некоторые из них когда-то, вероятно, были моими товарища-ми. Я рубил ноги их коням, отчего эти скакуны-скелеты распадались на части. После того как несколько первых полукровок свалились на землю, остальные решили сражаться со мной спе-шившись.
Мы с Аннабет стояли спина к спине, отражая атаки с разных сторон. Надо мной появилась темная тень, и я решился взглянуть наверх. С небес спускались Пират и Порки, они лягались, раскидывая в сторону наших врагов в шлемах, а потом взмывали вверх, словно гигантские голуби-камикадзе.
Мы пробились почти до середины моста, когда произошло что-то странное. У меня мороз по коже прошел, а может, это мурашки побежали – не успел толком понять. За спиной закричала от боли Аннабет.
– Аннабет!
Я повернулся в тот момент, когда она упала, держась за руку.
Над ней стоял полубог с окровавленным ножом.
Я мгновенно понял, что случилось. Судя по положению его клинка, он собирался ударить меня (может быть, совершенно случайно) именно в поясницу – в мое единственное уязвимое место.
Аннабет закрыла меня собой!
Но почему? Она ведь не знала о моем слабом месте. Никто не знал.
Я посмотрел в глаза врагу-полубогу, под его боевым шлемом я увидел повязку на глазу: Эфан Накамура, сын Немезиды! Ему каким-то образом удалось остаться в живых после взрыва на «Принцессе Андромеде». Я с такой силой заехал ему в лицо эфесом меча, что металл шлема прогнулся.
– Прочь! – закричал я, описывая мечом круги, чтобы отогнать остальных полукровок. – Пусть кто-нибудь только посмеет тронуть ее!
– Так… интересно…
Надо мной на коне-скелете возвышался Кронос, держа в одной руке косу. Прищурив глаза, он разглядывал поле боя, словно почуяв, что я только что был на волосок от смерти, – так волк чует страх жертвы.
– Отважная схватка, Перси Джексон, – сказал он. – Но ты должен сдаться – иначе девчонка умрет.
– Перси, не делай этого, – простонала Аннабет.
Ее рубашка напиталась кровью. Ее надо унести отсюда.
– Пират! – выкрикнул я.
Быстрее молнии пегас опустился на землю и ухватил зубами ремешки на доспехах Анна-бет. Враг и глазом не успел моргнуть, как они оказались далеко на берегу реки.
Кронос зарычал.
– Очень скоро я сварю суп из пегаса. А пока… – Он спешился, его коса сияла в лучах за-нимающейся зари. – А пока меня устроит еще один мертвый полукровка.
Первый его удар – от которого сотрясся весь мост – я отразил Анаклузмосом и сумел не потерять равновесия. Ухмылка сошла с лица Кроноса.
Завопив, я сбил его с ног – он упал, и коса выпала из его рук на дорогу. Я попытался зако-лоть его, но он откатился в сторону и вскочил на ноги. Коса вернулась ему в руки.
– Так… – Он внимательно смотрел на меня, вид у него был слегка раздраженный. – Значит, тебе хватило смелости посетить Стикс. Луку мне пришлось долго уговаривать, прежде чем он сделал это. Если бы вместо него у меня был ты, если бы ты впустил меня в твое тело… но это не имеет значения. Я по-прежнему сильнее тебя. Ведь я титан.
Он ударил по мосту рукоятью косы, и меня тряхнула силовой волной. Машины подскочи-ли. Полубоги (и прихвостни Луки тоже) попадали в воду. Несущие тросы спружинили, и я отле-тел назад по мосту, в сторону Манхэттена.
Я неуверенно поднялся на ноги. Ребята Аполлона отошли к самому началу моста, только Майкл Ю остался, ухватившись за трос в нескольких метрах от меня. Последняя стрела из его колчана была вставлена в лук.
– Майкл, уходи! – крикнул я.
– Перси! – заорал он в ответ. – Мост! Он уже ослаблен.
Поначалу я не понял, но, посмотрев вниз, увидел трещины в бетоне. Греческий огонь рас-топил целые куски дороги. Мосту изрядно досталось от действий Кроноса и от взрывающихся стрел.
– Доломай его! – завопил Майкл. – Используй свою силу!
Мысль была отчаянная (нет, сработать эта идея не могла), но я все же вонзил Анаклузмос в мост. Волшебный клинок по рукоять ушел в бетон. Из трещины хлынула соленая вода, словно я попал в гейзер. Я вытащил меч, и трещина расширилась. Мост задрожал и начал разрушаться. В Ист-ривер полетели обломки размером с дом. Полукровки из армии Кроноса закричали и попя-тились. Кое-кто сверзился вниз. Еще секунда-другая – и в мосту Уильямсберг между мной и Кроносом открылась двадцатиметровая пропасть.
Вибрации прекратились. Бойцы Кроноса осторожно подобрались к ее краю и посмотрели вниз – до воды было метров сорок.
Но я не чувствовал себя в безопасности. Несущие тросы еще держали мост. Если кому хва-тит смелости, то можно перебраться и по ним. А может, Кронос знает какие-то волшебные спо-собы заделать пробоину.
Владыка титанов оценивал ситуацию. Он оглянулся на поднимающееся солнце, потом улыбнулся мне через разделявшую нас пропасть. И в издевательском приветствии поднял свою косу.
– Встретимся вечером, Джексон!
Титан вскочил на коня, развернулся и сопровождаемый своими воинами поскакал в Брук-лин.
Я повернулся, чтобы поблагодарить Майкла, но слова застряли у меня в горле. В пяти мет-рах от меня лежал лук, а вот его владельца нигде не было.
– Нет! – вырвалось у меня.
Я обследовал обломки с моей стороны моста, вгляделся в воду внизу. Ничего!
Я закричал от злости и разочарования, и мой крик долгим эхом разнесся в утренней тиши-не. Я собирался высвистеть Пирата, чтобы он помог мне в поисках, но тут зазвонил мобильник матери. На дисплее высветилось – звонок от «Финкельштейн энд ассошиэйтс». Вероятно, звонил кто-то из наших с подобранного телефона.
Я нажал кнопку «ответ», надеясь услышать хорошие новости. Конечно же, я ошибался.
– Перси? – Голос Силены Боргард звучал так, будто она плакала. – Отель «Плаза». Прихо-ди как можно скорее и лучше с целителем из домика Аполлона. Аннабет… ей плохо.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:10 | Сообщение # 13 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава двенадцатая
Рейчел заключает плохую сделку
Я взял Уилла Соласа из домика Аполлона, а его родне дал приказ искать Майкла. Мы одолжили у спящего байкера «ямаху» и помчались в отель «Плаза» со скоростью, от которой у моей матери наверняка случился бы сердечный приступ. Я никогда прежде не ездил на мотоциклах, но это оказалось не сложнее, чем скакать на пегасе.
По пути нам попадались пустые пьедесталы, на которых обычно стояли статуи. Похоже, двадцать третий план действовал. Понятия не имею, плохо это или хорошо.
Нам потребовалось всего пять минут, чтобы доехать до юго-восточного угла Центрального парка, где располагалась «Плаза» – старомодный отель из белого камня с остроконечной синей крышей.
С тактической точки зрения размещение штаба в «Плазе» было не лучшим выбором. «Пла-за» – далеко не самое высокое здание в городе, и расположено оно не в центре. Но отель выстро-ен в духе старой школы и за прошедшие годы привлек внимание многих знаменитых полубогов, таких как, скажем, «Битлз» или Альфред Хичкок, так что я решил, мы там будем в хорошей компании.
Я прибавил газу, и «ямаха» выскочила через бордюр на тротуар и остановилась у фонтана перед отелем.
Мы с Уиллом спрыгнули с седла. Статуя на вершине фонтана проговорила:
– О, великолепно! Я полагаю, что вы хотите, чтобы я и за вашим мотоциклом присмотре-ла?
Эта бронзовая статуя в человеческий рост стояла в середине гранитной чаши. На ней было только бронзовое полотнище вокруг бедер, а в руках она держала корзинку с металлическими фруктами. Прежде я на нее не обращал особого внимания. Но ведь и она тоже до этого со мной не разговаривала.
– Ты вроде бы Деметра? – спросил я.
У меня над головой просвистело бронзовое яблоко.
– Все думают, что я Деметра, – пожаловалась она. – Но я Помона – римская богиня фрук-товых садов, но тебе-то какая разница? Малые боги никого не интересуют. Если бы вас интере-совали малые боги, вы бы не проигрывали эту войну! Привет Морфею и Гекате.
– Присмотри за мотоциклом, – сказал я ей.
Помона выругалась на латыни и, когда мы побежали к дверям отеля, швырнула еще одно яблоко в Уилла.
Вообще-то я никогда прежде не бывал в «Плазе». Холл с хрустальными люстрами и спя-щими повсюду богачами производил внушительное впечатление, но я не особо обращал внима-ние на все это. Две охотницы указали нам направление к лифтам, и мы поднялись к номерам пентхауса.
Верхние этажи были полностью заняты полукровками. Охотницы и обитатели лагеря от-дыхали на диванах, умывались в ванных комнатах, срывали шторы, чтобы перебинтовать раны, подкреплялись закусками и лимонадом из мини-баров. Два волка пили воду из унитазов. Я с облегчением увидел, что немало моих друзей пережили эту ночь, но вид у всех был довольно плачевный.
– Перси! – Меня хлопнул по плечу Джейк Мейсон. – Мы получаем сообщения…
– Потом, – перебил я. – Где Аннабет?
– На террасе. Она жива, вот только…
Я оттолкнул его в сторону.
В другой ситуации я бы полюбовался видом с террасы. Она выходила прямо на Централь-ный парк. Утро был ясное и свежее – идеальное для пикника или прогулки. Да для чего угодно, только не для сражения с монстрами.
Аннабет лежала на кушетке, лицо у нее побледнело, на лице выступили капельки пота. Она дрожала, хотя и была укрыта одеялами. Силена Боргард вытирала ей лоб влажной салфеткой.
Мы с Уиллом протиснулись через толпу ребят Афины. Уилл снял бинты с раны Аннабет, и я чуть не грохнулся в обморок. Кровотечение прекратилось, но рана была глубокой. Кожа вокруг нее приобрела жуткий зеленоватый оттенок.
– Аннабет… – Горло у меня перехватило.
Она защитила меня собой. Как я мог это допустить?
– Отравленный клинок, – пробормотала она. – Как глупо с моей стороны…
Уилл Солас вздохнул с облегчением.
– Все не так плохо, Аннабет. Опоздай я на несколько минут, и было бы намного хуже. Но пока яд не успел распространиться дальше плеча. Ты полежи спокойно. Кто-нибудь, дайте мне нектар!
Я протянул ему фляжку. Уилл очистил рану напитком богов, а я держал Аннабет за руку.
– Ой, – выдохнула она. – Ой-ой!
Она так сжала мои пальцы, что они посинели, но, как и просил Уилл, не шелохнулась.
Силена бормотала ей слова утешения. Уилл наложил на рану какую-то серебристую мазь и произнес несколько древнегреческих слов – гимн Аполлону. Потом он забинтовал рану заново и неуверенно поднялся на ноги.
Лечение, видимо, отняло у него много энергии. Он стал почти таким же бледным, как Ан-набет.
– Все будет хорошо. Но нам понадобятся еще лекарства, которыми пользуются смертные. – Уилл взял фирменный лист почтовой бумаги, написал на нем что-то и протянул одному из детей Афины. – Тут на Пятой есть аптека. В обычной ситуации я бы никогда не стал красть…
– А я стану, – сказал Тревис.
Уилл сердито посмотрел на него.
– Оставь в кассе доллары или драхмы, что там у тебя есть. Ситуация чрезвычайная. У меня такое чувство, что нам понадобится еще немало лечебных средств.
Никто ему не возразил. Пожалуй, не осталось ни одного полукровки, который не получил бы то или иное ранение. Кроме меня.
– Идем отсюда, ребята, – сказал Тревис Стоулл. – Аннабет нужно побольше воздуха. А мы еще должны ограбить… я хотел сказать «посетить»… аптеку.
Полукровки заторопились в пентхаус. Джейк Мейсон, выходя, положил руку мне на плечо.
– Мы поговорим позднее, но ситуация под контролем. Я взял щит Аннабет и просматриваю все позиции. С восходом солнца враг отошел. У нас на всех туннелях и мостах блокпосты.
– Спасибо, дружище, – сказал я.
Он кивнул.
– Ты не спеши.
Он вышел и закрыл за собой дверь, оставив нас втроем: меня, Силену и Аннабет.
Силена прижала холодную салфетку ко лбу Аннабет.
– Это все моя вина.
– Нет, – слабым голосом проговорила Аннабет. – Силена, как это может быть твоя вина?
– В лагере я всегда плохо успевала, – пробормотала она. – В отличие от тебя или Перси. Если бы я умела драться получше…
Губы у нее задрожали. После смерти Бекендорфа она таяла с каждым днем, и каждый раз, глядя на нее, я исполнялся ненависти к врагам. Она становилась похожей на стекло – такая же хрупкая, вот-вот разобьется. Я поклялся себе, что если когда-нибудь найду шпиона, на чьей со-вести жизнь ее друга, то скормлю его Миссис О’Лири.
– Ты замечательно успевала в лагере, – сказал я Силене. – Ты лучший наездник на пегасах, каких я только встречал. И ты умеешь ладить с другими. Поверь мне, тот, кто сумел подружить-ся с Клариссой, – просто гений.
Она уставилась на меня, словно я подсказал ей какую-то блестящую мысль.
– Вот именно. Нам нужен домик Ареса. Я могу поговорить с Клариссой. Я знаю… я смогу ее убедить помочь нам.
– Э-э, Силена, даже если тебе удастся выбраться с Манхэттена, Кларисса ужасная упрями-ца. Если она на кого разозлится…
– Пожалуйста, – настаивала Силена. – Я могу взять пегаса. Я знаю, что смогу добраться до лагеря. Дай мне попробовать.
Я поймал взгляд Аннабет. Она едва заметно кивнула.
Мне эта идея не нравилась. Я думал, что у Силены нет ни малейшего шанса убедить Кла-риссу. С другой стороны, Силена теперь была в таких растрепанных чувствах, что легко могла погибнуть в сражении. Может, если отправить ее в лагерь, она немного отвлечется и придет в себя.
– Ну хорошо, – сказал я. – Если это кому и удастся, то одной тебе.
Силена обняла меня, потом отпрянула, покосившись на Аннабет.
– Извини… Спасибо, Перси! Я тебя не подведу.
Как только она вышла, я встал на колени рядом с Аннабет и потрогал ее лоб. Он еще горел.
– Ты, когда беспокоишься, такой симпатичный, – пробормотала она. – У тебя брови схо-дятся вместе.
– Слушай меня внимательно. Ты не умрешь, поскольку у меня перед тобой должок. Поче-му ты приняла на себя этот удар ножом?
– Ты сделал бы то же самое для меня.
Это так. Мы оба знали это наверняка. И все же у меня было такое чувство, будто кто-то терзает мое сердце холодным металлическим клинком.
– Откуда ты узнала?
– Что узнала?
Я оглянулся, чтобы удостовериться – нас никто не слышит. Потом я наклонился к ее уху и прошептал:
– Откуда ты узнала про мою ахиллесову пяту? Если бы не ты, он бы меня убил.
В глазах у нее было какое-то нездешнее выражение. Дыхание ее пахло виноградом, воз-можно, от нектара.
– Не знаю, Перси. У меня просто возникло такое чувство, что тебе грозит опасность. А где… где твоя ахиллесова пята?
Я никому не должен был об этом говорить. Но меня же спрашивала Аннабет! Если не до-верять ей, то кому тогда доверять?
– В пояснице.
Она подняла руку.
– Где? Здесь?
Аннабет положила руку мне на позвоночник, и мурашки побежали у меня по коже. Я под-винул ее пальцы к той единственной точке, что привязывала меня к смертной жизни. Мне пока-залось, что по моему телу прошел ток напряжением в тысячу вольт.
– Ты меня спасла, – выдавил я. – Спасибо.
Она убрала руку, но я ее не отпустил.
– Значит, у тебя передо мной должок? – слабым голосом сказала она. – Какие еще новости?
Она посмотрела на солнце, встававшее над городом. В это время по улицам должны были двигаться миллионы машин, но мы не слышали ни одного автомобильного гудка, а по тротуарам не спешили толпы людей.
Издалека до меня донесся вой автомобильной сирены. Где-то над Гарлемом в небо подни-мался столб черного огня.
«Сколько же плит было включено, когда людей усыпили чары Морфея? – думал я. – Сколько людей уснули, готовя обед?»
Скоро начнутся еще пожары. Все ньюйоркцы в опасности – и все они теперь зависят толь-ко от нас.
– Ты спрашивал, почему Гермес разозлился на меня, – начала Аннабет.
– Слушай, тебе нужно отдохнуть…
– Нет, я хочу тебе сказать. Меня это уже давно беспокоит. – Она пошевелила плечом и по-морщилась. – В прошлом году у меня в Сан-Франциско объявился Лука.
– Собственной персоной?! – У меня было такое чувство, будто мне шарахнули молотком по лбу. – Пришел к тебе домой?
– Это случилось до того, как мы побывали в Лабиринте. До того… – Голос у Аннабет со-рвался, но я понял, что она хочет сказать: «До того, как он стал Кроносом». – Он пришел с бе-лым флагом. Сказал, что ему нужно только пять минут – поговорить со мной, и все. Знаешь, он выглядел таким испуганным. Он сказал, что Кронос с его помощью собирается завоевать мир. Он сказал, что хочет убежать, как в прежние времена. Он хотел, чтобы я убежала вместе с ним.
– Но ты ему не поверила.
– Конечно нет. Я решила, что это такая уловка. К тому же… многое изменилось с прежних времен. Я сказала Луке «нет». Он взбесился. Сказал… он сказал, что лучше уж мне прикончить его прямо тут, на месте, потому что другого случая у меня не будет.
На лбу у Аннабет снова выступил пот. Эта история отнимала у нее слишком много энер-гии.
– Все хорошо. Попытайся немного отдохнуть.
– Ты не понимаешь, Перси. Гермес был прав. Может, если бы я пошла с ним, то мне уда-лось бы его отговорить. Или… или… у меня ведь был нож. А у Луки – ничего. Я могла бы…
– Убить его? – спросил я. – Знаешь, это было бы нехорошо.
Аннабет зажмурила глаза.
– Лука сказал, что Кронос хочет его использовать «как инструмент для достижения цели». Это его слова. Кронос собирался использовать его и стать еще более сильным.
– Он так и сделал, – кивнул я. – Он овладел телом Луки.
– Но что, если тело Луки – это только нечто промежуточное? Что, если Кронос хочет стать еще более могущественным? Я могла бы его остановить. Эта война началась по моей вине.
Я слушал ее рассказ, и мне показалось, что я снова в Стиксе, пытаюсь замедлить растворе-ние в черных водах. Я вспомнил прошлое лето, когда двуликий бог Янус предупреждал Аннабет, что ей предстоит сделать серьезный выбор и это случится после того, как она встретится с Лукой. Кое-что говорил ей и Пан: «Ты сыграешь важную роль, хотя сейчас и представить себе не можешь какую».
Я хотел спросить ее о том видении, что показала мне Гестия, – о ее встрече с Лукой и Та-лией. Я знал, это как-то связано с моим пророчеством, но не понимал этого.
Я еще не успел собраться с духом, чтобы задать эти вопросы, как дверь на террасу откры-лась и вошел Коннор Стоулл.
– Перси. – Он кинул взгляд на Аннабет, словно не хотел сообщать какие-то плохие вести в ее присутствии, но по его виду было ясно, что новости он принес неважные. – Вернулась Миссис О’Лири с Гроувером. Я думаю, тебе нужно с ним поговорить.
Гроувер перекусывал в гостиной. Он был в боевом одеянии – кольчуга из коры деревьев и веточек, а из-за пояса у него торчали деревянная дубинка и свирели.
Домик Деметры соорудил настоящий шведский стол в кухне отеля, где было все – от пиц-цы до ананасового мороженого. Гроувер, к сожалению, ел мебель. Он уже сгрыз набивку с мяг-кого стула, а теперь доедал подлокотник.
– Братишка, – предупредил я, – ты что-то разошелся. Мы здесь только временно.
– Ай-ай-ай! – Все лицо у него было в клочьях обивки. – Извини, Перси. Ведь это мебель в стиле Людовика Шестнадцатого. Вкуснотища. А потом я всегда ем мебель, когда…
–…когда волнуешься, – продолжил я. – Да, я знаю. Так что у нас?
Он постучал по полу копытцами.
– Мне сказали про Аннабет. Как она?..
– Она поправится. А сейчас отдыхает.
– Это хорошо. – Гроувер глубоко вздохнул. – Я мобилизовал большинство духов природы в городе… ну, по крайней мере, тех, кто пожелал меня слушать. – Он потер лоб. – Я и понятия не имел, что желудями можно бить так больно. Как бы там ни было, мы помогаем чем можем.
Сатир рассказал мне о схватках, в которых они участвовали. Они в основном прикрывали те части города, где у нас не хватало полубогов. Адские гончие с помощью движения по теням появлялись за нашей передовой, а дриады и сатиры прогоняли их. В Гарлеме объявился молодой дракон, и, прежде чем монстра удалось победить, погибло с десяток лесных нимф.
В этот момент вошла Талия с двумя своими помощницами. Она мрачно кивнула мне, вы-шла на террасу проведать Аннабет, а потом вернулась. Она дослушала доклад Гроувера – под-робности становились все мрачнее и мрачнее.
– Мы потеряли двадцать сатиров против нескольких великанов в Форт-Вашингтоне, – ска-зал он дрожащим голосом. – Почти половина из них – моя родня. В конечном счете речные духи утопили великанов, но…
Талия закинула на плечо лук.
– Перси, силы Кроноса концентрируются у всех мостов и туннелей. И Кронос там – не единственный титан. Одна из моих охотниц засекла этакую громадину в золотистых доспехах – он собирает армию на берегу Джерси. Я не знаю, кто он такой, но он излучает энергию, как это свойственно только богам или титанам.
Я вспомнил золотистого титана из моего сна – того, что превратился в языки пламени на горе Отрис.
– Ясно. А хорошие новости у тебя есть?
Талия пожала плечами.
– Мы перекрыли туннели метро, ведущие на Манхэттен. Там действуют мои лучшие сле-допыты. И еще. Похоже, враг готовит атаку к вечеру. Я думаю, что Луке… – она поправилась, – то есть Кроносу, нужно время, чтобы восстановиться после вчерашней схватки. Он все еще не освоился в своей новой форме. Он расходует слишком много энергии, замедляя время в городе.
Гроувер кивнул.
– К тому же большинство его воинов сильнее по ночам. Они вернутся с заходом солнца.
– Так, ясно. – Я постарался сосредоточиться. – От богов есть какие-нибудь новости?
Талия покачала головой.
– Я знаю, что госпожа Артемида появится здесь, если сможет. И Афина. Но пока Зевс при-казал им держаться поблизости от него. Последнее, что я слышала: Тифон уничтожает долину реки Огайо. К полудню он должен добраться до Аппалачей.
– Так что у нас, – сказал я, – до его прибытия в лучшем случае два дня.
Джейк Мейсон откашлялся. Он стоял так тихо, что я почти забыл о его присутствии.
– Перси, еще кое-что, – сказал он. – Судя по тому, что Кронос появился на мосту Уильямс-берг, он знал, что встретит тебя там. И он передислоцировал свои силы к самым слабым нашим местам. Не успели мы развернуться, как он изменил тактику. Он почти не предпринял никаких действий в туннеле Линкольна, где охотницы были сильны. Он направил свои силы в наши са-мые уязвимые точки, словно знал.
– Словно получал информацию изнутри, – кивнул я. – От своего шпиона.
– Какого шпиона? – спросила Талия.
Я рассказал ей о серебряном брелке, что показывал мне Кронос. Через него шпион связы-вался с титаном.
– Это плохо, очень плохо, – нахмурилась Талия.
– Это может быть кто угодно, – добавил Джейк. – Мы все присутствовали, когда Перси от-давал приказы.
– Но что же нам делать? – спросил Гроувер. – Обыскать всех полукровок и найти этот бре-лок в форме косы?
Они все смотрели на меня в ожидании решения. Даже если наше положение казалось без-надежным, я не мог показать им, как я близок к панике.
– Мы продолжим сражаться, – сказал я. – Мы не можем отвлекаться на этого шпиона. Если мы будем подозревать друг друга, то это не пойдет нам на пользу. Вы, ребята, здорово дрались прошлой ночью. Я не мог бы пожелать себе более отважной армии. Давайте установим время дежурств. Отдыхайте, пока есть возможность. У нас впереди долгая ночь.
Ребята согласно закивали. Каждый отправился заниматься своим делом – поспать, или по-есть, или отремонтировать оружие.
– Тебе тоже нужно отдохнуть, Перси, – предложила Талия. – Мы тут подежурим. Пойди приляг. Нам нужно, чтобы к ночи ты был в хорошей форме.
Я не стал с ней спорить – нашел ближайшую спальню и грохнулся на кровать с пологом. Я думал, что слишком взвинчен и не смогу уснуть, но веки у меня почти сразу же сомкнулись.
Во сне я увидел Нико ди Анджело – он был один в саду Аида. Он только что выкопал ямку в одной из клумб Персефоны, и я подумал, что царице это ой как не понравится. Он налил в лунку вина из кубка и начал читать заклинание: «Пусть снова вкушают мертвые. Пусть они восстанут и примут это подношение. Мария ди Анджело, покажись!»
Собрался белый дымок, сформировалась человеческая фигура, но это была не мать Нико. Это была темноволосая девочка со смуглой кожей и в серебристых одеждах охотницы.
– Бьянка, – сказал Нико. – Но…
«Не вызывай нашу мать, Нико, – остерегла его девочка. – Она тот единственный дух, кото-рый тебе запрещено видеть».
– Почему? – спросил он. – Что скрывает наш отец?
«Боль, – ответила Бьянка. – И ненависть. Проклятие, которое восходит к великому проро-честву».
– Что ты хочешь этим сказать? Я должен знать.
«Это знание только причинит тебе боль. Помни, о чем я тебе сказала: роковая беда детей Аида – злопамятность».
– Я знаю, – ответил Нико. – Но я уже не тот, что прежде. Не нужно пытаться защитить ме-ня, Бьянка.
«Брат, ты не понимаешь…»
Нико взмахнул рукой, рассеивая туман, и образ Бьянки исчез.
– Мария ди Анджело, – снова сказал он, – ответь мне.
Теперь появился другой образ. Явление это скорее напоминало сцену, а не одиночного призрака. В тумане я увидел Нико и Бьянку маленькими детьми, они играли в холле шикарного отеля, гонялись друг за дружкой среди мраморных колонн.
На диване неподалеку сидела женщина в черном платье, перчатках и черной шляпке с вуа-лью – так одевались кинозвезды в фильмах сороковых годов. У нее были улыбка Бьянки и глаза Нико.
В кресле рядом с ней сидел крупный холеный джентльмен в костюме из ткани в тонкую полоску. С изумлением я вдруг понял, что это Аид. Он наклонялся к женщине, что-то говорил ей и отчаянно при этом жестикулировал.
– Прошу тебя, моя дорогая, – сказал он. – Ты должна отправиться в подземное царство. Мне безразлично, что там скажет Персефона. Там ты будешь в безопасности.
– Нет, любовь моя. – Она говорила с итальянским акцентом. – Чтобы наши дети росли в Царстве мертвых? Я на это никогда не пойду.
– Мария, послушай меня. Из-за войны в Европе другие боги ополчились на меня. Было произнесено пророчество. Моим детям угрожает опасность. Посейдон и Зевс втянули меня в их соглашение. Теперь никто из нас больше не сможет иметь детей-полукровок.
– Но у тебя уже есть Нико и Бьянка. Что уж…
– Нет! Пророчество говорит о ребенке, которому исполняется шестнадцать. Зевс провоз-гласил, что дети, которые у меня уже есть, должны быть отданы в Лагерь полукровок для надле-жащей подготовки, но мне известно, что это означает. В лучшем случае они будут под наблюде-нием, в заключении, их настроят против отца. Но еще вероятнее, он не станет рисковать. Он не позволит моим детям-полукровкам достичь шестнадцати лет. Он найдет способ их уничтожить, а я на такой риск пойти не могу!
– Certamente, – сказала Мария. – Мы останемся вместе. Зевс просто un imbecille.
Я не мог не восхититься ее мужеством. Аид тревожно обшарил взглядом потолок.
– Мария, пожалуйста, я тебе уже говорил: Зевс дал мне срок – на прошлой неделе я должен был отдать детей в этот лагерь. Его гнев будет ужасен. А вечно прятать тебя я не могу. Пока ты с детьми – ты тоже подвергаешься опасности.
Мария улыбнулась, и у меня опять мурашки побежали по коже от того, как она похожа на свою дочь.
– Ты ведь бог, любимый. Ты нас защитишь. Но я не возьму Нико и Бьянку в Царство мерт-вых.
Аид в отчаянии заломил руки.
– Тогда… тогда есть еще один вариант. Я знаю одно место в пустыне, где время не течет. Я мог бы отправить детей туда на некоторое время. Ради их безопасности. А мы могли бы остаться вместе. Я построю тебе золотой дворец у Стикса.
Мария ди Анджело тихонько рассмеялась.
– Ты добрый человек, мой любимый. Щедрый. Если бы другие боги знали тебя так, как я, то они и относились бы к тебе по-другому, без страха. Но Нико и Бьянке нужна мать. И потом, они ведь только дети. Боги не причинят им вреда.
– Ты не знаешь мою семейку, – мрачно сказал Аид. – Пожалуйста, Мария, я не могу тебя потерять.
– Ты меня не потеряешь. – Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам. – Подожди, я только возьму сумку. Присмотри за детьми.
Мария поцеловала повелителя мертвых и встала с дивана. Аид проводил ее взглядом – она поднималась по лестнице, и каждый ее шаг словно причинял ему боль.
Мгновение спустя он напрягся. Дети прекратили играть, словно и они что-то почувствова-ли.
– Нет! – сказал Аид.
Но даже он, бог, был здесь бессилен. У него лишь хватило времени на то, чтобы воздвиг-нуть стену черной энергии вокруг детей, – и тут отель взорвался.
Сила взрыва была такова, что вся сцена расплылась. Когда четкость изображения снова вернулась, я увидел Аида среди руин – он стоял на коленях, обнимая искалеченное тело Марии ди Анджело. Вокруг него все еще бушевало пламя. С небес на землю неслись молнии, гремел гром.
Маленькие Нико и Бьянка, ничего не понимая, смотрели на мать. За ними появилась фурия Алекто, она шипела и хлопала кожистыми крыльями. Дети, похоже, даже не заметили ее.
– Зевс! – Аид воздел кулак к небу. – Я тебя уничтожу за это! Я оживлю ее!
– Мой повелитель, это выше твоих сил, – сказала Алекто. – Из всех бессмертных ты пре-выше всего должен уважать законы смерти.
Аид от бешенства потерял голову. Я боялся, что он проявится в своей истинной форме, от-чего его дети аннигилируются, но в последний момент он все же взял себя в руки.
– Возьми их, – велел он Алекто, едва сдерживая рыдания. – Сотри в Лете их воспоминания и отнеси в отель «Лотос». Там Зевс ничего с ними не сделает.
– Как прикажешь, повелитель. А тело женщины?
– Возьми и ее, – горько сказал он. – Исполни над ней древние ритуалы.
Алекто, дети и тело Марии растворились в тени, и на руинах остался один Аид.
– Я тебя предупреждала, – раздался новый голос.
Аид повернулся. У дымящихся останков дивана стояла черноволосая, коротко остриженная девочка в цветастом платье, она смотрела на него печальными глазами. Ей было лет двенадцать, не больше. Я ее не знал, но она показалась мне до странности знакомой.
– И ты осмелилась прийти сюда? – зарычал Аид. – Да я тебя в пыль сотру!
– Не получится, – сказала девочка. – Меня защищает сила Дельф.
Мурашки побежали у меня по коже, когда я понял, что передо мной – дельфийский оракул в те времена, когда она была живой и юной. Такой она была почему-то даже страшнее, чем в ви-де мумии.
– Ты убила женщину, которую я любил! – взревел Аид. – Вот что сделало твое пророчест-во!
Он грозно надвинулся на девочку, но она даже не шелохнулась.
– Зевс предназначал этот взрыв для детей, – сказала она. – Потому что ты не подчинился его воле. Я к этому не имею никакого отношения. И я тебя предупреждала, что ты должен спря-тать их как можно скорее.
– Я не мог! Мария мне не позволяла! И потом, они невинны.
– И тем не менее они твои дети, а это делает их опасными. Даже если ты спрячешь их в отеле «Лотос», то всего лишь отложишь на потом решение проблемы. Нико и Бьянка смогут вернуться в мир только после того, как им исполнится шестнадцать лет.
– Все из-за твоего так называемого великого пророчества. И ты вынудила меня дать клятву, что у меня не будет других детей. Ты оставила меня ни с чем!
– Я предвижу будущее, – вздохнула девочка. – Но не могу его изменять.
В глазах бога загорелся черный огонь, и я понял – сейчас случится что-то ужасное. Я хотел крикнуть девочке: «Беги или спрячься!»
– Тогда, оракул, выслушай слова Аида, – заревел он. – Возможно, не в моих силах вернуть Марию. Возможно, не в моих силах убить тебя прежде времени. Но твоя душа – она смертна, и я могу проклясть тебя.
Глаза девочки расширились.
– Ты этого не…
– Я клянусь, – проговорил Аид, – пока мои дети остаются изгоями, пока на мне лежит про-клятие твоего великого пророчества, дельфийский оракул никогда не получит нового смертного тела. Ты никогда не обретешь покоя. Никто другой не займет твоего места. Твое тело увянет и умрет, но дух оракула останется запертым внутри тебя. Ты будешь произносить свои горькие пророчества, пока не превратишься в прах. Оракул умрет вместе с тобой!
Девочка вскрикнула, и туманный образ распался. Нико упал на колени в саду Персефоны, его лицо побелело от ужаса. Возвышаясь над ним в своем черном одеянии, стоял настоящий Аид и грозно смотрел на сына.
– Ну и что ты тут делаешь? – спросил он у Нико.
Мое сновидение заполнилось черным взрывом, и сцена переменилась.
По пляжу белого песка шла Рейчел Элизабет Дэр в купальнике и повязанной на поясе фут-болке. На плечах и лице у нее были солнечные ожоги.
Она опустилась на колени и принялась что-то выводить пальцем на песке в зоне прибоя. Я попытался разобрать буквы, но у меня ничего не получилось. Я решил, что дело тут в моей дис-лексии, но потом понял, что Рейчел пишет по-древнегречески. Это было невероятно. Нет, такого сна просто быть не могло!
Рейчел написала несколько слов и пробормотала:
– Что за черт?
Я умею читать по-гречески, но успел распознать только одно слово, прежде чем волна смыла написанное: Περσεύς, то есть мое имя – Персей.
Рейчел резко встала и отошла от воды.
– О боги, – вздохнула она. – Вот что это значит.
Она развернулась и, взрыхляя песок, побежала назад на свою виллу. Тяжело дыша, она взбежала на крыльцо, и ее отец, оторвав глаза от «Уолл-стрит джорнал», посмотрел на нее.
– Папа, – сказала Рейчел. – Мы должны вернуться.
Губы ее отца скривились, словно он пытался вспомнить, как улыбнуться.
– Вернуться? Да мы только что сюда приехали.
– В Нью-Йорке беда. Перси угрожает опасность.
– Он тебе что, звонил?
– Ну… не совсем чтобы звонил. Но я знаю. Чувствую.
Мистер Дэр сложил газету.
– Мы с твоей матерью так долго ждали этого отпуска.
– Нет, ничего вы не ждали. Вы оба ненавидите море! Просто вы слишком упрямы, чтобы признаться в этом.
– Послушай меня, Рейчел…
– Я тебе говорю, что в Нью-Йорке происходит бог знает что! Весь город… я не знаю, что именно, но на него напали.
Ее отец вздохнул.
– Я думаю, мы бы узнали об этом из новостей.
– Нет, – гнула свое Рейчел. – Это нападение совсем другого рода. Тебе кто-нибудь звонил с тех пор, как мы приехали сюда?
– Нет… – Ее отец нахмурился. – Но сейчас выходные, разгар лета.
– Тебе всегда звонят, – настаивала Рейчел. – Ну признай, что это необычно.
– Мы не можем так вот взять и уехать, – сказал отец Рейчел после некоторой паузы. – Мы потратили кучу денег.
– Послушай, папа! Я очень нужна Перси. Я должна доставить послание. Это вопрос жизни и смерти.
– Какое послание? О чем ты говоришь?
– Я тебе не могу сказать.
– Значит, и уехать ты не можешь.
Рейчел закрыла глаза, словно набираясь мужества.
– Папа… отпусти меня, и тогда я заключу с тобой сделку.
Мистер Дэр подался вперед. В сделках он неплохо разбирался.
– Я слушаю.
– Эта женская академия в Кларионе… я… я туда поеду учиться осенью. Я даже ныть не буду. Но за это ты должен немедленно отправить меня в Нью-Йорк.
Отец Рейчел долго молчал, потом достал мобильник и набрал номер.
– Дуглас? Приготовьте самолет. Мы улетаем в Нью-Йорк. Да… немедленно.
Рейчел обняла отца, чем немало удивила его, словно такого не случалось никогда прежде.
– Я тебя не обману, папа! – воскликнула она.
Он улыбнулся, но выражение его лица оставалось холодным. Он смотрел на нее так, слов-но перед ним была не дочь, а молодая леди – именно такой он и желал ее видеть, когда она за-кончит академию.
– Хорошо, Рейчел. Я тебе верю.
Потом эта сцена подернулась дымкой. Я пробормотал во сне: «Нет, Рейчел, не делай это-го!»
Я продолжал вертеться и метаться на постели, когда меня разбудила Талия.
– Перси! Просыпайся. Уже вечер. У нас гости.
Я сел, не понимая, где я. Кровать была слишком удобной, а я терпеть не мог спать в сере-дине дня.
– Гости? – переспросил я.
Талия мрачно кивнула.
– Титан с белым флагом. Хочет переговорить с тобой. У него послание от Кроноса.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:10 | Сообщение # 14 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава тринадцатая
Титан приносит мне подарок
Белый флаг размером с футбольное поле был виден с расстояния полумили. Нес его деся-тиметровый великан с ярко-синей кожей и белесыми волосами.
– Гипербореец, – сказала Талия. – Великан севера. То, что они присоединились к Кроносу, плохой знак. Обычно северяне миролюбивы.
– Ты с ними сталкивалась? – спросил я.
– Ммм, у них большая колония в Альберте. В снежки с этими ребятами лучше не играть.
Великан подошел поближе, и я разглядел три фигуры человеческого размера, сопровож-дающие его, – полукровка в доспехах, демон-эмпуса с пылающими волосами в черных одеяниях и высокий человек в смокинге. Эмпуса держала типа в смокинге под руку, поэтому они выглядели как парочка, собравшаяся на какое-нибудь бродвейское шоу… вот только ее горящие волосы и клыки разрушали эту иллюзию.
Вся компания неторопливо двигалась к детской площадке Хекшера. Теннисные корты бы-ли пусты. Единственное, что нарушало тишину, – журчание фонтана на Крысином Камне.
Я вопросительно взглянул на Гроувера.
– Этот тип в смокинге – титан?
Гроувер нервно кивнул.
– Он похож на фокусника. Ненавижу фокусников. Они обычно таскают с собой кроликов.
– Ты что, боишься зайчиков?
– Ну… Они такие хулиганы. Всегда воруют овсянку у беззащитных сатиров!
Талия закашлялась.
– Что такое? – спросил Гроувер.
– Мы займемся твоей зайцефобией позднее, – сказал я. – Они уже рядом.
Вперед вышел тип в смокинге. Здоровый, выше среднего человеческого роста – метра два с небольшим. Черные волосы были сплетены в косичку на затылке, глаза спрятаны за темными круглыми очками. Но больше всего мое внимание привлекла кожа на его лице, вся исцарапан-ная, словно на него напало какое-то маленькое животное – ну, какой-нибудь взбесившийся хо-мячок.
– Перси Джексон, – сказал черноволосый бархатным голосом. – Какая честь для меня!
Его подружка эмпуса зашипела на меня. Вероятно, она знала, что прошлым летом я унич-тожил двух ее сестер.
– Моя дорогая, – обратился к ней тип в смокинге. – Почему бы тебе не устроиться тут по-удобнее, пока мы поговорим.
Она отпустила его руку и направилась к садовой скамейке.
Я посмотрел на вооруженного полубога за типом в смокинге. В этом новом шлеме я его не узнал, но это был мой старый дружок, любящий наносить удары сзади, – Эфан Накамура. Нос у него после нашей схватки на мосту Уильямсберг походил на раздавленный помидор. Когда я увидел это, настроение у меня улучшилось.
– Привет, Эфан, – сказал я. – Прекрасно выглядишь.
Эфан смерил меня злобным взглядом.
– Давай к делу. – Тип в смокинге протянул руку. – Меня зовут Прометей.
Я так удивился, что забыл пожать протянутую руку.
– Похититель огня? Тот самый, которого приковали к скале, чтобы к нему прилетала птич-ка выклевывать печень?
Прометей поморщился. Он потрогал царапины у себя на лице.
– Пожалуйста, не надо о птичках. Ну да, я действительно похитил огонь у богов и дал его твоим предкам. За это неизменно милосердный Зевс приковал меня к скале и обрек на вечное мучение.
– Но…
– Как я освободился? Мне помог Геракл. Это было тысячи лет назад. Поэтому я питаю сла-бость к героям. Некоторые из вас бывают довольно цивилизованными.
– В отличие от тех, с кем теперь водишься ты, – заметил я.
Я смотрел на Эфана, но Прометей явно решил, что я имею в виду эмпусу.
– Ну, демоны не так уж плохи. Их только нужно сытно кормить. А теперь, Перси Джексон, давай поговорим серьезно.
Он показал рукой на столик для пикников, и мы сели за него. Талия и Гроувер встали за моей спиной.
Синий гигант поставил белый флаг у дерева и с отсутствующим видом занялся площадкой. Он наступил на шведскую стенку и сломал ее, но, судя по его виду, сделал это вовсе не по злобе. Он только нахмурился и сказал: «Ой-ой». Потом он вошел в фонтан и расколол пополам бетонную чашу. «Ой-ой». Вода под его ногой замерзла. На поясе у него висело несколько плюшевых зверушек – громадных игрушек-призов, вручаемых во всевозможных конкурсах.
Глядя на великана, я вспомнил Тайсона, и мне стало грустно при мысли о том, что придет-ся сражаться с этим большим ребенком.
Прометей подался вперед и сплел пальцы рук. Вид у него был серьезный, доброжелатель-ный и мудрый.
– Перси, твои позиции слабы. Ты знаешь, что не выдержишь еще одной атаки.
– Посмотрим.
На лице Прометея появилось мученическое выражение, словно его действительно заботи-ло, что случится со мной.
– Перси, я из тех титанов, что не лишены способности мыслить. Я знаю, что произойдет.
– А еще ты – титан, который дает коварные советы, – вставил Гроувер. – Ударение на слове «коварные».
– Не стану спорить, сатир. – Прометей пожал плечами. – Но в последней войне я поддер-живал богов. Я сказал Кроносу: «У тебя мало сил. Ты проиграешь». И я был прав. Так что, как видишь, я умею присоединяться к победителю. На сей раз я поддерживаю Кроноса.
– Потому что Зевс приковал тебя к скале, – высказал предположение я.
– Отчасти да. Не буду отрицать, что жажду мести. Но это не единственная причина, по ко-торой я поддерживаю Кроноса. Это самый мудрый выбор. Я пришел к тебе, потому что ты, я думаю, способен прислушаться к доводам разума.
Пальцем, который оставлял за собой золотистый след, сверкавший на бетоне, он нарисовал на столе карту.
– Это Манхэттен. Наши армии стоят здесь, здесь, здесь и здесь. Мы знаем вашу числен-ность. Мы превосходим вас по составу в двадцать раз.
– Ваш шпион хорошо вас информирует, – высказал я еще одно предположение.
На лице Прометея появилась извиняющаяся улыбка.
– В любом случае, наши силы с каждым днем растут. Сегодня вечером Кронос пойдет в атаку. Вы будете просто раздавлены. Вы храбро сражались, но у вас нет ни малейшего шанса удержать весь Манхэттен. Вам придется отступить к Эмпайр-стейт-билдингу. А там вы будете уничтожены. Я видел это. Так оно и будет.
Я вспомнил картину, которую нарисовала Рейчел в моем сне, – армия у Эмпайр-стейт-билдинга. Я вспомнил слова девочки-оракула там же, во сне: «Я предвижу будущее. Но не могу его изменять». Прометей говорил с такой уверенностью, что не поверить ему было трудно.
– Я этого не допущу, – сказал я.
Прометей стряхнул пылинку с лацкана смокинга.
– Ты пойми, Перси. Ты здесь ведешь новую Троянскую войну. В истории часто встречают-ся аналогии. Похожие события возрождаются, как и чудовища. Великая осада. Две армии. Един-ственное отличие в том, что ты теперь обороняющаяся сторона. Ты – Троя. А ты ведь знаешь, что случилось с троянцами?
– Значит, вы собираетесь затолкать деревянного коня в лифт Эмпайр-стейт-билдинга? – спросил я. – Удачи вам!
Прометей улыбнулся.
– Троя была сметена с лица земли. Ты же не хочешь, чтобы это случилось и здесь? Сдайся – и Нью-Йорк пощадят. Твоей армии будет даровано прощение. Пусть Кронос захватит Олимп. Какая тебе разница? Тифон так или иначе уничтожит богов.
– Ну-ну, – сказал я. – Значит, ты предлагаешь мне поверить в то, что Кронос пощадит го-род?
– Ему нужен только Олимп, – не смутился Прометей. – Боги остаются могущественными, пока они занимают свой центр власти. Ты видел, что случилось с Посейдоном, когда был атако-ван его подводный дворец.
Я поморщился, вспомнив, каким постаревшим и дряхлым выглядел мой отец.
– Да, – печально сказал Прометей. – Я знаю, тебе это далось нелегко. Когда Кронос унич-тожит Олимп, власть богов кончится. Они станут такими слабыми, что победить их не составит труда. Кронос хотел бы сделать это, пока Тифон отвлекает богов на западе. Так гораздо проще. Меньше потерь. Только не заблуждайся на сей счет: максимум, что ты можешь сделать, это за-медлить наше продвижение. Послезавтра Тифон будет в Нью-Йорке, и тогда у вас не останется ни малейшего шанса. Но это будет стоить гораздо дороже и тебе, и городу. В любом случае к власти придут титаны.
Талия стукнула кулаком по столу.
– Я служу Артемиде. Охотницы будут сражаться до последнего дыхания. Перси, ты же не станешь слушать эту кучу дерьма.
Я думал, Прометей сейчас уничтожит ее, но он только улыбнулся.
– Твое мужество делает тебе честь, Талия Грэйс.
Талия напряглась.
– Это фамилия моей матери. Я ею не пользуюсь.
– Как тебе будет угодно, – небрежно сказал Прометей, но я видел, что он сильно задел Та-лию. Я никогда прежде не слышал ее фамилию. С ней она почему-то казалась почти обыкновен-ной. Меньше таинственности и могущества.
– В любом случае, – сказал титан, – тебе нет нужды быть моим врагом. Я всегда был по-мощником человечества.
– Твои слова воняют, как навоз Минотавра, – презрительно уронила Талия. – Когда челове-чество приносило первую жертву богам, ты обманом выудил у него лучшую часть. Ты дал нам огонь, чтобы досадить богам, а не потому, что заботился о людях.
Прометей покачал головой.
– Ты не понимаешь. Я помог сформировать вашу природу.
В его руках появился податливый комок глины, и Прометей вылепил из него человечка с руками и ногами. У глиняного человечка не было глаз, но он на ощупь пополз по столу, переби-раясь через Прометеевы пальцы.
– Я с самых первых шагов человечества был его верным советчиком. Я олицетворял ваше любопытство, вашу тягу к знаниям, вашу изобретательность. Помоги мне спасти вас, Перси. Сделай это – и я преподнесу человечеству еще один подарок, это будет такое откровение, кото-рое продвинет вас вперед так же, как продвинул когда-то огонь. Такой прогресс для вас невоз-можен, пока вами управляют боги. Они этого никогда не допустят. А я могу привести вас в но-вый золотой век. Альтернатива…
Он сложил пальцы в кулак и смял глиняного человечка в блин.
Синий гигант загоготал: «Ох-ох». На садовой скамейке эмпуса обнажила в улыбке клыки.
– Ты же знаешь, Перси, что титаны и их потомство не так уж и плохи, – продолжал Проме-тей. – Ты знаком с Калипсо.
– Это другое дело. – На моем лице вспыхнул румянец.
– Почему? Она во многом похожа на меня: не совершила ничего плохого, но была сослана навечно только из-за того, что она – дочь Атласа. Мы вам не враги. Не допусти, чтобы случилось худшее, – умоляющим голосом сказал он. – Мы предлагаем вам мир.
Я посмотрел на Эфана Накамуру.
– Тебе, наверно, это не нравится.
– Я не понимаю, о чем это ты, – вспыхнул Эфан.
– Если мы пойдем на эту сделку, не видать тебе твоей мести. Ты не сможешь поубивать всех нас. А ведь ты этого хочешь?
Его единственный глаз злобно сверкнул.
– Я хочу одного, Джексон, – уважения. Боги никогда не отдавали мне должного. Вы хоте-ли, чтобы я жил в вашем дурацком лагере, торчал в битком набитом домике Гермеса, потому что я не имею значения? Потому что меня никто не признает?
Он говорил точно так же, как Лука четыре года назад, когда пытался убить меня в лесу у лагеря. От этого воспоминания моя рука зачесалась в том месте, куда меня ужалил скорпион.
– Твоя мать – богиня мщения, – сказал я Эфану. – Мы должны уважать это?
– Немезида нужна для справедливости. Когда людям слишком везет, Немезида служит для них чем-то вроде холодного душа.
– Так вот почему она забрала твой глаз?
– Это было платой, – прорычал он. – Она поклялась мне, что за это в один прекрасный день я окажусь на вершине власти. Я восстановлю уважение к малым богам! Глаз – малая плата за это.
– У тебя прекрасная мамочка.
– По крайней мере, она держит слово. В отличие от олимпийцев. Она всегда платит по счету – добром или злом.
– Ну да, – ухмыльнулся я. – Я, значит, спас твою жизнь, а ты мне отплатил, помог поднять-ся Кроносу. Это благородно.
Эфан ухватился за рукоять меча, но Прометей остановил его.
– Ну-ну, – напомнил титан. – Мы же здесь с дипломатической миссией.
Прометей посмотрел на меня – похоже, он пытался понять причины моей злости, потом кивнул, словно прочел мою мысль.
– Тебя беспокоит то, что случилось с Лукой, – решил он. – Гестия показала тебе не всю ис-торию. Возможно, если бы ты понял…
Титан протянул руку.
Талия вскрикнула, предупреждая меня об опасности, но прежде чем я успел пошевелиться, указательный палец Прометея коснулся моего лба.
Внезапно я снова оказался в гостиной Мей Кастеллан. На каминной полке мерцали свечи, отражаясь в зеркалах, висевших на стенах. Через кухонную дверь я видел Талию – она сидела за столом, а миссис Кастеллан забинтовывала ее раненую ногу. Рядом с ней сидела семилетняя Ан-набет – играла с погремушкой в виде Медузы.
Отдельно в гостиной стояли Лука и Гермес.
Лицо бога в мерцании язычков пламени казалось прозрачным, словно он не был уверен, какую форму ему принять. Одет он был в спортивный костюм цвета морской волны и кроссовки «Рибок» с крылышками.
– Зачем ты появился теперь? – спросил Лука. Плечи его были напряжены, словно он соби-рался драться. – Все эти годы я звал тебя, умолял появиться, а ты – ничего! Ты оставил меня с ней. – Он указал на кухню, словно не мог заставить себя посмотреть на мать, а уж тем более – произнести ее имя.
– Лука, не смей ее оскорблять, – остерег его Гермес. – Твоя мать старалась как могла. А что до меня, то я не мог вмешиваться в твою жизнь. Дети богов должны сами находить свой путь.
– Значит, все это было ради моего же блага – и то, что я рос на улице, и сам себя защищал, и сражался с монстрами.
– Ты – мой сын. Я знал, что ты сможешь. Когда я был младенцем, я выбрался из колыбели и отправился в…
– Я не бог! Хотя бы раз ты мог подсказать мне что-нибудь. Помочь мне, когда… – Лука прерывисто вздохнул, понизил голос, чтобы никто на кухне не смог услышать его, – когда у нее был один из этих приступов, когда она трясла меня и говорила всякие жуткие вещи о моей судь-бе. Когда я прятался в чулане, чтобы она не нашла меня и не смотрела своими… горящими гла-зами. Неужели тебя ничуть не волновало, что мне было страшно? Ты хоть знал, что я в конечном счете убежал от нее?
На кухне миссис Кастеллан болтала без умолку, готовя растворимый лимонад для Талии и Аннабет, рассказывала им истории о детстве Луки. Талия нервно потирала забинтованную ногу. Аннабет заглянула в гостиную, показала Луке подгоревшее печенье и произнесла одними губа-ми: «Ну, можем мы уже уйти?»
– Лука, меня очень волнует все, что происходит с тобой, – медленно проговорил Гермес. – Но боги не должны напрямую вмешиваться в дела смертных. Это один из наших древних зако-нов. В особенности когда твоя судьба… – Голос его замер. Он уставился на свечи, словно вспо-миная что-то неприятное.
– Так что? – звонко спросил Лука. – Как насчет моей судьбы?
– Ты не должен был возвращаться, – пробормотал Гермес. – Это только расстраивает вас обоих. Но теперь я вижу, что ты уже достаточно взрослый, чтобы жить в бегах без помощи. Я поговорю с Хироном в Лагере полукровок – попрошу его, чтобы он прислал за тобой сатира.
– Мы прекрасно обходимся и без твоей помощи, – проворчал Лука. – Так что ты говорил о моей судьбе?
Крылышки на кроссовках Гермеса беспокойно затрепетали. Он вглядывался в сына, словно пытался запомнить его лицо, и внезапно на меня будто подуло ледяным ветром. Я понял: Гермесу известно, что означают бормотания Мей Кастеллан. Я не знаю почему, но, глядя на его лицо, я абсолютно уверовал в это. Гермес предвидел, что случится с Лукой, как он встанет на сторону зла.
– Мой сын, – сказал он, – я – бог путешественников, бог дорог. Если я о чем и могу гово-рить с уверенностью, так это о том, что ты должен идти своим путем, хотя у меня от этого серд-це разрывается на части.
– Ты не любишь меня!
– Клянусь… я тебя люблю. Отправляйся в лагерь. Я сделаю так, чтобы тебя как можно ско-рее отправили в экспедицию. Может быть, ты сразишься с гидрой или похитишь яблоки Геспе-рид. У тебя будет возможность стать великим героем, прежде чем…
– Прежде чем что? – Голос Луки теперь дрожал. – Что видела моя мать? Отчего она стала такой? Что случится со мной? Если ты меня любишь – скажи.
– Не могу. – Лицо Гермеса приняло суровое выражение.
– Значит, я тебе безразличен! – выкрикнул Лука.
Разговор в кухне резко оборвался.
– Лука? – позвала Мей Кастеллан. – Это ты? Что с моим мальчиком – все ли в порядке?
Лука отвернулся, пряча лицо, но я увидел слезы в его глазах.
– У меня все хорошо. У меня теперь новая семья. Мне не нужны ни ты, ни она.
– Но я – твой отец, – напомнил Гермес.
– Отец должен быть рядом с сыном. А я тебя в первый раз вижу. Талия, Аннабет – мы ухо-дим! Быстро!
– Мой мальчик, не уходи! – крикнула ему вслед Мей Кастеллан. – Я как раз приготовила тебе ланч!
Лука бросился прочь из дома – Талия и Аннабет припустили за ним. Мей Кастеллан попы-талась было догнать их, но Гермес удержал ее.
Когда захлопнулась сетчатая дверь, Мей упала на руки Гермеса. Ее начало трясти. Глаза Мей открылись – они теперь светились зеленым светом, и она в отчаянии ухватила Гермеса за плечи.
– Мой сын! – прошелестела она хриплым голосом. – Опасность! Страшная судьба!
– Я знаю, любимая, – печально сказал Гермес. – Поверь мне: знаю.
Сцена поблекла. Прометей убрал руку от моего лба.
– Перси? – спросила Талия. – Что… что с тобой было?
Я вдруг понял, что весь мокрый от пота.
Прометей сочувственно кивнул.
– Ужасно. Богам известно будущее, но они ничего не делают. Даже для своих детей. Сколько им понадобилось времени, чтобы рассказать тебе о твоем пророчестве, Перси Джексон? Тебе не кажется, что твоему отцу известно твое будущее?
Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить ему.
– Пе-е-ерси, – предостерегающе проблеял Гроувер, – он играет твоими чувствами. Пытает-ся вызвать у тебя ненависть к богам.
Гроувер умел читать эмоции, а потому, наверное, чувствовал, что Прометей близок к успе-ху.
– Неужели ты и в самом деле в чем-то винишь своего друга Луку? – спросил титан. – А как насчет тебя самого, Перси? Ты хочешь быть заложником своей судьбы? Кронос готов предло-жить тебе кое-что получше.
Я сжал кулаки. Какие бы сильные чувства ни вызывало у меня то, что показал Прометей, Кроноса я ненавидел еще сильнее.
– Я предлагаю тебе сделку. Скажи Кроносу, пусть отменяет штурм, пусть покинет тело Лу-ки Кастеллана и вернется в Тартар. Тогда, может быть, я не уничтожу его.
Эмпуса зарычала, ее волосы взметнулись новыми языками пламени, но Прометей только вздохнул.
– Если ты передумаешь, – сказал он, – у меня есть для тебя подарок.
На столе появилась греческая ваза. Она была высотой около метра и шириной сантиметров тридцать, шлифованная, с черно-белыми геометрическими рисунками. Наверху – керамическая крышка на кожаных ремешках.
Увидев ее, Гроувер застонал.
– Это не… – у Талии перехватило дыхание.
– Да-да, – сказал Прометей. – Вы ее узнали.
Глядя на вазу, я ощутил необъяснимое чувство страха.
– Это принадлежало моей кузине, – сказал Прометей. – Пандоре.
– Так это и есть ящик Пандоры?
– Не знаю, откуда взялась история про ящик, – покачал головой Прометей. – Никакого ящика никогда не было. Был пифос – кувшин для хранения всякой всячины. Я так думаю, что пифос Пандоры просто звучит иначе, но не в этом суть. Да, она и в самом деле открыла этот кувшин, в котором находились почти все те демоны, которые теперь преследуют человечество, – страх, смерть, голод, недуги.
– Не забудь про меня, – проурчала эмпуса.
– Ни в коем разе. Первая эмпуса тоже находилась в этом кувшине, и ее выпустила Пандора. Но вот что мне кажется забавным в этой истории: все всегда обвиняют Пандору. Она наказана за свое любопытство. Боги внушают вам мысль: урок состоит в том, что человечество никуда не должно соваться. Не должно задавать вопросов. Должно только делать, что ему говорят. Вообще-то этот кувшин был придуман Зевсом и другими богами. Это была месть мне и всему моему семейству – моему бедному простодушному брату Эпиметею и его жене Пандоре. Боги знали, что она откроет кувшин. Они были готовы вместе с нами наказать и все человечество.
Я вспомнил сон про Аида и Марию ди Анджело. Зевс уничтожил целый отель, чтобы уст-ранить двух маленьких полубогов. Он спасал свою шкуру, потому что боялся пророчества. Он убил невинную женщину и, наверное, через секунду и думать об этом забыл. Аид был ничем не лучше. Отомстить Зевсу он не мог – сил не хватало, а потому он проклял оракула, обрек малень-кую девочку на ужасную судьбу. А Гермес… почему он бросил Луку? Почему он хотя бы не предупредил его, не попытался его лучше воспитать, чтобы тот не переметнулся к силам зла?
Наверно, Прометей действительно играл моими чувствами.
«Но что, если он прав? – думал я. – Чем на самом деле боги лучше титанов?»
Прометей постучал по крышке кувшина Пандоры.
– Там остался только один дух, когда Пандора открыла крышку.
– Надежда, – вспомнил я.
Прометей довольно посмотрел на меня.
– Отлично, Перси. Элпис, дух надежды, он не оставит человечество. Надежда не уходит, не получив разрешения. Освободить ее может только человеческое дитя.
Титан по столешнице подтолкнул кувшин в мою сторону.
– Я даю тебе этот кувшин, чтобы он напоминал тебе о сущности богов, – сказал Проме-тей. – Если тебе так нравится, держи в нем Элпис. Но если ты решишь, что хватит разрушений, хватит ненужных страданий, тогда открой крышку. Выпусти Элпис. Распрощайся с надеждой, и тогда я буду знать, что ты сдался. Я тебе обещаю: Кронос будет милосерден. Он пощадит тех, кто останется в живых.
Я смотрел на кувшин с нехорошим чувством. Я сообразил, что Пандора, как и я, страдала синдромом дефицита внимания, сопровождаемого гиперактивностью. Я ничто не могу оставить в покое. Не нравилось мне это искушение. Что, если в этом и состоит мой выбор? Может быть, пророчество сводится к тому, что я должен решить, открыть мне этот кувшин или оставить за-крытым.
– Не нужна мне эта посудина, – проворчал я.
– Слишком поздно, – сказал Прометей. – Подарок вручен. Отдать его назад нельзя.
Он встал. Эмпуса подошла к нему и взяла под руку.
– Морриан! – окликнул Прометей синего гиганта. – Мы уходим. Возьми флаг.
– Ой-ой, – сказал гигант.
– Мы скоро встретимся, Перси Джексон, – пообещал Прометей. – Так или иначе, но встре-тимся.
Эфан Накамура смерил меня напоследок полным ненависти взглядом. После этого парла-ментарии развернулись и не спеша двинулись по тропинке Центрального парка, словно совер-шали обычную прогулку в обычный воскресный день.
|
|
| |
|
Darina_Speynshner |
Дата: Воскресенье, 08 Янв 2012, 12:11 | Сообщение # 15 |
|
Клан Монтгомери/Клан ЭСТЕ
Новые награды:
Сообщений: 902
Магическая сила:
| Глава четырнадцатая
Полет свиньи
Когда мы вернулись в «Плазу», Талия отвела меня в сторону.
– Что тебе показывал Прометей? – спросила она.
Я неохотно рассказал ей о моем видении в доме Мей Кастеллан. Талия потерла бедро, словно дала знать о себе ее старая рана.
– Да, жуткая была ночка, – призналась она. – Аннабет тогда была совсем маленькая, и я не думаю, будто она толком понимала, что увидела. Она просто знала, что Лука расстроен.
Я посмотрел из окна отеля на Центральный парк. Небольшие костры все еще горели на се-вере, но в остальном город казался на удивление спокойным.
– Ты знаешь, что случилось с миссис Кастеллан? То есть я хочу спросить…
– Я знаю, что ты хочешь спросить. Я никогда не видела, чтобы у нее был… ну, этот припа-док, но Лука рассказывал, как у нее горят глаза, какие странные вещи она говорит. Он заставил меня пообещать, что я никому не скажу. Почему так случилось – понятия не имею. А Лука если и знал, то мне он об этом не сказал.
– Гермес знал, что Мей по какой-то причине смогла заглянуть в будущее Луки, и Гермес понял, что произойдет – как Лука превратится в Кроноса.
– Ты не можешь быть в этом уверен. – Талия нахмурилась. – Понимаешь, ведь Прометей манипулировал той сценой, что ты видел. Он показывал тебе, что произошло, в наихудшем све-те. Гермес и в самом деле любил Луку. Я видела это по выражению его лица. И Гермес появился там в ту ночь, потому что навещал Мей, заботился о ней. Он вел себя очень порядочно.
– И все же что-то там не так, – возразил я. – Лука был всего лишь маленьким мальчиком. А Гермес ни разу ему не помог, не остановил его, когда Лука убежал из дома.
Талия закинула лук на плечо. Меня снова поразило, насколько она казалась сильнее теперь, когда перестала взрослеть. Вокруг нее едва ли не возникало серебряное сияние – благословение Артемиды.
– Перси, – сказала она, – не стоит тебе жалеть Луку. Нас всех ждут немалые испытания. Всех полубогов. Своих родителей мы почти не видим. Но Лука сделал плохой выбор. Никто его не заставлял это делать. Вообще-то… – Она оглядела коридор, чтобы убедиться, что никто нас не подслушивает. – Меня беспокоит Аннабет. Если она встретится с Лукой в сражении, то я не знаю, как она себя поведет. Она всегда питала к нему слабость.
Кровь прихлынула к моему лицу.
– Она прекрасно себя поведет!
– Не уверена. После той ночи, когда мы были в доме его матери, Лука стал с тех пор со-всем другим. Каким-то отчаянным и капризным, словно ему нужно было что-то доказать. Когда Гроувер нашел нас и попытался привести в лагерь… понимаешь, отчасти столько всяких непри-ятностей у нас было из-за того, что Лука никак не хотел быть осторожным. Он ввязывался в дра-ку с каждым монстром, которые попадались нам на пути. Аннабет считала, что это вполне нор-мально. Лука был ее героем. Она знала одно: родители довели его до ручки, и чуть что – защи-щала его. И до сих пор защищает. Я только хочу сказать… не попадись в ту же ловушку. Лука теперь перешел на сторону Кроноса. Мы не можем себе позволить нянчиться с ним.
Я посмотрел на огни пожаров в Гарлеме, спрашивая себя, скольким уснувшим смертным грозит теперь опасность из-за того, что Лука сделал не тот выбор.
– Ты права, – сказал я.
Талия потрепала меня по плечу.
– Пойду посмотрю, как там охотницы, а потом посплю немного до вечера. Тебе тоже не помешает отдохнуть.
– Меньше всего мне теперь нужны новые сновидения.
– Уж я-то это знаю, можешь мне поверить. – Мрачное выражение ее лица заставило меня задуматься: а какие сны видит она. Это была общая проблема для полукровок, и чем большей опасности мы подвергались, тем хуже и чаще были наши сны. – Но кто знает, когда в следую-щий раз тебе выпадет возможность отдохнуть. Ночь будет долгая… может, это будет наша по-следняя ночь.
Мне эти слова не понравились, но я знал, что Талия права. Я устало кивнул и указал ей на кувшин Пандоры.
– Окажи мне услугу. Запри это в сейфе отеля. Ладно? Что-то у меня аллергия на пифосы.
– Договорились, – улыбнулась Талия.
Я нашел ближайшую кровать и тут же вырубился. Но сон для меня, конечно же, означал новые кошмары.
Я увидел подводный дворец моего отца. Вражеская армия подошла еще ближе, окопалась в нескольких сотнях метров от него. Стены крепости были полностью уничтожены. Храм, кото-рый мой отец использовал в качестве штаба, теперь горел, подожженный греческим огнем.
Я крупным планом оглядел оружейную мастерскую, где обедали мой брат и другие цикло-пы – они ели комковатое арахисовое масло из громадных мисок (только не спрашивайте у меня, какой у него вкус под водой, – я этого не знаю). На моих глазах наружная стена мастерской взо-рвалась. Внутрь, пошатываясь, вошел воин-циклоп и рухнул на обеденный стол. Тайсон бросил-ся, чтобы помочь ему, но было уже слишком поздно. Циклоп растворился в морском иле.
К пролому устремились великаны армии врагов, и Тайсон подобрал дубинку павшего вои-на. Он прокричал что-то своим товарищам-кузнецам, возможно: «Ура Посейдону!», но рот у не-го был набит арахисовым маслом, а потому вышло что-то вроде «Ара иса ом». Его собратья по-добрали молоты и рубила и с криками «Арахисовое масло!» бросились в бой следом за Тайсоном.
Потом сцена переменилась. Я увидел вражеский лагерь и Эфана Накамуру. От этого зре-лища дрожь пробрала меня – и армия была огромна, да и место мне знакомо.
Мы находились на задворках Нью-Джерси – разбитая дорога, какие-то здания-развалюхи и покореженные дорожные указатели. Указатель над складом прочесть было нелегко, потому что его сделали красной краской и словно курица лапой, но я знал, что он гласит: «Кабачок садовых гномов тетушки Эм».
Я несколько лет не вспоминал об этом месте. Оно теперь явно было заброшено, статуи по-ломаны и расписаны граффити из баллончиков с краской. Бетонный сатир (дядюшка Гроувера – Фердинанд) потерял руку. Часть крыши склада обвалилась. Приклеенная к двери большая жел-тая табличка гласила: «Конфисковано».
Вокруг расположились сотни палаток, полыхали сотни костров. В основном я видел чудо-вищ, но были здесь и наемники – люди в боевых одеяниях и полубоги в доспехах. Перед кабач-ком висело пурпурно-черное знамя, у которого стояли на страже два громадных синих гипербо-рейца.
У ближайшего костра сидел на корточках Эфан. Рядом два других полубога – они точили свои мечи. Двери склада открылись, и оттуда вышел Прометей.
– Накамура, – позвал он. – Хозяин хочет поговорить с тобой.
Эфан настороженно встал.
– Что-то случилось?
– Лучше тебе спросить у него. – Прометей улыбнулся.
Один из сидящих рядом полубогов ухмыльнулся:
– Приятно было с тобой познакомиться.
Эфан нервно поправил пояс, на котором висел меч, и зашагал к дверям склада.
Если не считать пролома в крыше, то место это осталось таким, каким я его помнил. Ста-туи людей и других существ застыли в крике ужаса. У буфета столики были сдвинуты в сторону. Между автоматом для продажи напитков и подогревателем для крендельков стоял золотой трон. На нем, небрежно развалясь, с косой на коленях сидел Кронос в джинсах и футболке, и вообще задумчивое выражение придавало ему сходство с человеком: настоящий Лука, только помолодевший – словно из видения в доме миссис Кастеллан, когда он умолял Гермеса открыть ему будущее. Потом Лука увидел Эфана, и его лицо искривилось в совершенно нечеловеческой улыбке. Золотые глаза засияли.
– Ну, Накамура, так что ты думаешь об этой дипломатической миссии?
– Я полагаю, владыка Прометей может рассказать об этом лучше…
– Но я спрашиваю тебя.
Эфан стрельнул туда-сюда своим единственным глазом, смерил взглядом охранников, ок-ружавших Кроноса, потом все же сказал:
– Я думаю, что Джексон не сдастся. Никогда.
Кронос кивнул.
– Хочешь сказать мне что-нибудь еще?
– Н-нет, сэр.
– Ты что-то нервничаешь, Эфан.
– Нет, сэр. Просто… Я слышал, что здесь раньше жила…
– Медуза? Верно. Миленькое местечко. К сожалению, Медуза не успела возродиться, после того как Джексон ее убил, так что можешь не беспокоиться – ты не попадешь в ее коллекцию. И потом, в этом помещении есть куда более опасные существа.
Кронос кинул взгляд на великана лестригона, который шумно жевал картошку фри. Кронос махнул рукой – и великан замер. Кусочки картошки повисли в воздухе между его рукой и ртом.
– Зачем превращать их в камень? – спросил Кронос. – Если можно просто остановить вре-мя?
Его золотые глаза сверлили лицо Эфана.
– А теперь скажи мне кое-что еще. Что случилось ночью на мосту Уильямсберг?
Эфан задрожал. На его лбу выступили капельки пота.
– Н-не знаю, сэр.
– Прекрасно знаешь. – Кронос поднялся с трона. – Что-то случилось в тот момент, когда ты атаковал Джексона. Что-то пошло не так. Эта девчонка, Аннабет, помешала тебе.
– Она хотела его спасти.
– Но ведь он же неуязвим, – тихо сказал Кронос. – Ты сам это видел.
– Не могу это объяснить. Может, она забыла?
– Она забыла, – протянул Кронос. – Да, возможно. «Ах, беда, я забыла, что мой дружок не-уязвим, и приняла удар ножа на себя. Опаньки». Скажи-ка мне, Эфан, куда ты целился, когда хотел нанести удар Джексону?
Эфан нахмурился. Он сжал пальцы, будто держал в них клинок, и изобразил удар.
– Я не уверен, сэр. Все произошло так быстро. Я не целился ни в какую точку конкретно.
Пальцы Кроноса постучали по лезвию косы.
– Понятно, – ледяным тоном сказал он. – Если память вернется к тебе, я жду…
Вдруг владыка титанов поморщился. Великан в углу начал двигаться, картошка упала ему в рот. Колени Кроноса подогнулись, и он рухнул на трон.
– Мой господин! – бросился вперед Эфан.
– Я…
Его голос звучал слабо, но я услышал, что в течение нескольких мгновений он говорил го-лосом Луки.
Потом выражение лица Кроноса посуровело. Он поднял руку и медленно пошевелил паль-цами, словно заставляя их слушаться.
– Ничего страшного. – Голос его снова был стальным и холодным. – Минутная слабость.
Эфан облизнул губы.
– Он все еще продолжает противиться. Лука…
– Чепуха. – Кронос сплюнул. – Если ты еще раз повторишь эту ложь, я отрежу тебе язык. Душа этого мальчишки повержена. Просто мне нужно еще приспособиться к его оболочке.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.
– Ты! – Кронос указал косой на драконицу в зеленом панцире и с зеленой короной. – Царица Сесс – так, что ли?
– Слуш-ш-ш-ш-ш-шаю, мой господин.
– Наш маленький сюрприз уже готов?
Драконица обнажила клыки.
– Конеш-ш-ш-ш-шно, мой господин. Очень хо-рош-ш-ш-ший сюрприз.
– Отлично, – кивнул Кронос. – Скажите моему брату Гипериону, что наши главные силы нужно передислоцировать на юг – к Центральному парку. Полукровки будут рассеяны – они не смогут организовать сопротивление. Можешь идти, Эфан. Работай над улучшением своей памя-ти. Мы поговорим еще, когда захватим Манхэттен.
Эфан поклонился, и сцена действия моего сна переместилась в последний раз. Я увидел Большой дом в лагере, но в другие времена. Дом был покрашен не синей, а красной краской. У ребят на волейбольной площадке были прически, какие носили в начале девяностых годов, та-кими, наверно, хорошо отпугивать монстров.
У крыльца стоял Хирон, он разговаривал с Гермесом и женщиной, которая держала на ру-ках младенца. Волосы Хирона были короче и темнее. Гермес щеголял в своем обычном спортив-ном костюме и кроссовках с крылышками. Женщина была высока ростом и привлекательна. Из-под светлых волос смотрели лучистые глаза и сияла обворожительная улыбка. Младенец у нее на руках вопил и едва не вылезал из своего синего одеяла, словно Лагерь полукровок был для него худшим местом на свете.
– Большая честь видеть тебя здесь, – сказал Хирон женщине, правда, голос его звучал до-вольно нервно. – Я уже и не припомню, когда кому-либо из смертных было позволено прийти сюда.
– Не надо говорить ей комплименты, – проворчал Гермес. – Мей, ты не можешь это сде-лать.
Я немало удивился, поняв, что вижу Мей Кастеллан – она была ничуть не похожа на ту старуху, с которой я познакомился недавно. Жизнь словно била из нее ключом – она принадле-жала к тому типу людей, которые своей улыбкой могут сеять хорошее настроение среди окру-жающих.
– Да не стоит так волноваться, – улыбнулась Мей, покачивая ребенка. – Тебе нужен ора-кул? Прежняя умерла сколько уже – двадцать лет назад?
– Больше, – мрачно сказал Хирон.
Гермес в раздражении поднял руки.
– Я тебе рассказал эту историю не для того, чтобы ты попробовала себя в этой роли. Это опасно. Хирон, объясни ей ты.
– Да, опасно, – подтвердил Хирон. – Я вот уже много лет никому не разрешаю пробовать. Мы не знаем точно, что случилось. Похоже, человечеству больше не нужен оракул.
– Мы уже обсуждали это, – сказала Мей. – И я знаю, что могу. Гермес, это мой шанс сде-лать что-то доброе. Мне ведь не просто так был дан дар предвидения.
Я хотел закричать, предупредить Мей Кастеллан, что она не должна это делать. Я знал, что сейчас произойдет. Наконец-то я понял, как она погубила свою жизнь. Но я не мог ни пошеве-литься, ни раскрыть рта.
Гермес казался больше обиженным, чем взволнованным.
– Если ты станешь оракулом, то не сможешь выйти замуж, – объяснил он. – И ты больше не сможешь увидеть меня.
Мей прикоснулась пальцами к его руке.
– Я ведь не могу быть с тобой вечно. Ты скоро уйдешь от меня. Ты бессмертный. – Гермес попытался было возразить, но она положила руку ему на грудь. – Ты знаешь, что это правда. Не пытайся щадить мои чувства. И потом у нас с тобой замечательный ребенок. Я ведь, даже став оракулом, все равно смогу воспитывать Луку.
Хирон закашлялся.
– Да, но, откровенно говоря, я не знаю, как это повлияет на дух оракула. Женщина, у кото-рой уже есть ребенок… насколько мне известно, такого еще не случалось. Если дух не примет…
– Он примет, – гнула свое Мей.
«Нет, – хотел закричать я. – Не примет».
Мей Кастеллан поцеловала младенца и передала его Гермесу.
– Я быстро.
На прощание она еще раз улыбнулась им исполненной уверенности улыбкой и поднялась по ступенькам.
Хирон и Гермес принялись молча мерить шагами площадку перед домом. Младенец про-должал вертеться в своем одеяле.
Вдруг окна дома залило зеленое сияние. Обитатели лагеря прекратили играть в волейбол и уставились на чердак. По клубничным полям пронесся холодный ветер.
Гермес тоже почувствовал это.
– Нет! – закричал он. – Нет!
Он сунул младенца в руки Хирону и побежал на крыльцо. Но прежде чем он успел открыть дверь, солнечный день расколол жуткий вопль Мей Кастеллан.
Я так быстро сел, что стукнулся лбом о чей-то щит.
– Ой!
– Извини, Перси. – Надо мной стояла Аннабет. – Я как раз собиралась тебя разбудить.
Я потер лоб, пытаясь разобраться в тревожных видениях. Внезапно многое мне стало ясно. Мей Кастеллан попыталась стать оракулом. Она не знала о проклятии Аида, который запретил дельфийскому духу поселяться в другом теле. Не знали об этом и Хирон с Гермесом. Они не по-нимали, что, предприняв такую попытку, Мей сойдет с ума, что ее будут донимать приступы, во время которых ее глаза станут сиять зеленым светом и она будет видеть отрывочные сцены бу-дущей жизни ее ребенка.
– Перси, что случилось? – спросила Аннабет.
– Ничего, – солгал я. – Почему… почему ты в доспехах? Тебе нужно лежать.
– Нет, я поправилась, – сказала она, хотя бледность так еще и не сошла с ее лица. Правая рука у нее едва двигалась. – Нектар и амброзия поставили меня на ноги.
– Вижу, как ты поправилась. Нет, ты пока не можешь сражаться.
Аннабет протянула мне здоровую руку и помогла подняться. В голове у меня стучало. Не-бо за окном было багряно-красным.
– Тебе понадобятся все, кто есть, – сказала она. – Я только что посмотрела в свой щит. Це-лая армия…
–…движется на юг к Центральному парку, – сказал я. – Да, я знаю.
Я рассказал ей часть моего сна, пропустив историю про Мей Кастеллан, потому что уж слишком она была тяжелой. Умолчал я и о предположении Эфана, что Лука внутри своего тела противится Кроносу. Не хотел подавать Аннабет пустые надежды.
– Как ты думаешь, Эфан знает про твое слабое место? – спросила она.
– Не знаю. Он ничего не сказал Кроносу, но если он сообразит…
– Мы не должны это допустить.
– В следующий раз я шарахну его по голове еще сильнее, – сказал я. – Что ты думаешь – какой сюрприз мог приготовить нам Кронос?
Аннабет покачала головой.
– Ничего такого в щите я не видела, но сюрпризы мне не нравятся.
– Согласен.
– Так что, ты будешь возражать против моего участия в схватке?
– Нет. Ты меня убедила.
Аннабет выдавила из себя смешок, а я был рад услышать его. Я схватил меч, и мы пошли собирать нашу армию.
Талия и старосты домиков ждали нас у озера. С наступлением сумерек в городе замерцали огоньки. Я думаю, что многие из них были автоматическими таймерами. По берегам озера горе-ли уличные фонари, отчего вода и деревья казались еще более призрачными.
– Они наступают, – подтвердила Талия, показывая на север серебряной стрелой. – Один из моих разведчиков только что доложил, что они пересекли Гарлем-ривер. Остановить их было невозможно. У них армия… – она пожала плечами, – просто громадная.
– Мы остановим их у парка, – сказал я. – Гроувер, ты готов?
– Полная готовность, – кивнул Гроувер. – Если духи природы и могут их где-то остано-вить, то только здесь.
– Да, остановим! – воскликнул другой голос.
Очень старый, толстый сатир протиснулся сквозь толпу, споткнувшись о собственное ко-пье. На нем была кольчуга из древесной коры, закрывавшая только половину живота.
– Леней? – изумился я.
– Не надо делать удивленное лицо, – пробухтел сатир. – Я – глава совета, и кто, как не ты, просил меня найти Гроувера. Вот я его и нашел, но я не позволю какому-то изгою вести в бой сатиров без моей помощи!
Гроувер за спиной Ленея давился от смеха, но старый сатир ухмылялся так, словно был ге-роем дня.
– Можешь не сомневаться – мы покажем этим титанам!
Я не знал – сердиться мне или смеяться, но все же сумел сохранить непроницаемое лицо.
– Гм… Да. Что ж, Гроувер, ты будешь не один. Аннабет и домик Афины займут позицию здесь. А я и… Талия?
Она похлопала меня по плечу.
– Больше можешь ничего не говорить. Охотницы готовы.
Я посмотрел на других вожаков.
– Что ж, у всех других не менее важная работа. Вы должны оборонять остальные входы на Манхэттен. Вы знаете, как хитер Кронос. Он надеется отвлечь нас своей большой армией, чтобы ударный отряд проскользнул где-то в другом месте. От вас зависит, чтобы этого не случилось. Все домики знают свой мост или туннель? Ребята мрачно кивнули.
– Тогда за дело, – сказал я. – Всем хорошей охоты!
Армию врага мы услышали прежде, чем увидели.
Этот звук был похож на артиллерийскую канонаду, сопровождаемую ревом толпы на ста-дионе, как если бы болельщики «Новой Англии» обстреливали нас из гранатометов.
В северной оконечности озера авангард противника прорвался сквозь лес – воин в золотых доспехах вел батальон великанов лестригонов с громадными бронзовыми топорами. За ними следовали сотни других монстров.
– На позиции! – закричала Аннабет.
Ее товарищи по домику устремились к ней. Тактическая идея состояла в том, чтобы заста-вить армию врага обойти озеро. В таком случае они могли бы добраться до нас, только продви-гаясь по тропинкам, а это означало – узкими колоннами по обеим сторонам водоема.
Поначалу казалось, что этот план работает. Армия врага, разделившись, устремилась к нам двумя колоннами вдоль берегов. Когда они прошли половину пути, в действие были введены наши оборонительные мероприятия. Петляющая тропинка взорвалась греческим огнем, мгно-венно уничтожив множество монстров. Другие принялись метаться, объятые зеленым пламенем. Ребята Афины закидали самых крупных великанов абордажными кошками и повалили на землю.
В лесу справа охотницы дали залп из серебряных стрел по вражеским порядкам, уничто-жив двадцать или тридцать дракониц; но за ними шли другие. С небес грянул гром и поджарил до углей одного великана лестригона – я понял, что это Талия демонстрирует свои способности дочери Зевса.
Гроувер поднес к губам свирели и заиграл быструю мелодию. Из леса по обеим сторонам доносился рев – за каждым деревом, за каждым камнем и кустом, казалось, прячется дух. Дриа-ды и сатиры подняли дубинки и бросились в атаку. Деревья обвились вокруг монстров и приня-лись их душить. Вокруг ног вражеских лучников выросла трава. С земли подскакивали камни, ударяя дракониц прямо в морды.
Враг, хоть и с потерями, пробивался вперед. Великаны ломали деревья, и наяды гибли вместе со своими источниками жизни. Адские гончие бросались на волков, отгоняли их в стороны. Вражеские лучники отстреливались, и одна из охотниц свалилась с высокого дерева.
– Перси! – Аннабет схватила меня за руку и показала на озеро.
Титан в золотых доспехах не стал ждать, когда его силы пройдут берегами, – он наступал на нас, шагая непосредственно по воде.
Прямо над ним взорвалась бомба греческого огня, но он поднял руку и загасил пламя в воздухе.
– Гиперион! – в ужасе воскликнула Аннабет. – Владыка света. Титан востока.
– Плохо дело? – спросил я.
– После Атласа он наилучший воин среди титанов. В старину четыре титана управляли че-тырьмя сторонами света. Гипериону достался восток – он был самый сильный. Он стал отцом Гелиоса – первого бога солнца.
– Сейчас я ему найду занятие, – пообещал я.
– Перси, даже ты не сможешь…
– Собери все наши силы в кулак.
Мы не случайно выбрали позиции у озера. Я сосредоточил свои мысли на воде и почувст-вовал, как ее мощь побежала по моему телу.
Я бросился на Гипериона по поверхности озера.
«Привет, приятель. В эту игру можно играть и вдвоем».
Когда между нами оставалось метров шесть, Гиперион обнажил свой меч. Глаза у него бы-ли точно такие, какими я видел их во сне, – золотые, как у Кроноса, но ярче, словно миниатюр-ные солнца.
– Так это ты, выродок морского бога, – проговорил он. – Это ты обманом заставил Атласа снова подпирать небо?
– Это было не трудно, – сказал я. – Вы, титаны, такие сообразительные ребята, пожалуй, поумнее моего ботинка.
Гиперион зарычал.
– Хочешь, чтоб было погорячее? Сейчас получишь!
Из его тела вырвался сноп света и жара. Я отвернулся, но все же был ослеплен.
Я инстинктивно вскинул Анаклузмос – и вовремя. Клинок титана обрушился на меня. От ударной волны по поверхности воды побежало трехметровое кольцо.
Глаза у меня все еще жгло. Мне пришлось закрываться от его сияния.
Я сосредоточился на приливной волне и заставил ее изменить направление. Перед самым ударом я подскочил вверх на струе воды.
– А-а-ах!
Волны ударили по Гипериону, и он погрузился под воду, а его свет погас.
Я опустился на поверхность озера в тот момент, когда Гиперион с трудом поднимался на ноги. С его золотых доспехов капала вода. Глаза его больше не светились, но в них по-прежнему горела жажда убийства.
– Ты сгоришь, Джексон! – прорычал он.
Наши мечи снова скрестились, и в воздухе запахло озоном.
Вокруг нас продолжалось сражение. На правом фланге в наступление шла Аннабет со сво-ей родней. На левом фланге перегруппировывались Гроувер и его духи природы, оплетая про-тивника кустами и плющами.
– Хватит этих игрушек! – скомандовал Гиперион. – Будем сражаться на земле.
Я собирался сделать какое-нибудь остроумное замечание, вроде «нетушки», но тут титан закричал. Энергетическая волна швырнула меня по воздуху – такой же трюк проделал и Кронос на мосту. Я отлетел назад метров на сто и ударился о землю. Если бы не моя новообретенная не-уязвимость, я бы переломал себе все кости. Я поднялся со стоном.
– Ух, как мне не нравится, когда вы, титаны, делаете это!
Гиперион приближался ко мне с немыслимой скоростью.
Я сосредоточился на воде, черпая из нее силы.
Титан бросился в атаку. Он был силен и проворен, но, похоже, никак не мог нанести точ-ный удар. Земля вокруг него все время взрывалась языками пламени, но я быстренько их гасил.
– Останови его! – зарычал титан. – Останови этот ветер!
Я не понял, что он имеет в виду, – я был слишком занят нашей схваткой.
Гиперион споткнулся, словно его кто подтолкнул. В лицо ему брызнула вода, обжигая гла-за. Ветер усилился, и Гиперион отступил.
– Перси? – недоуменно закричал Гроувер. – Как ты это делаешь?
«Делаю что?» – подумал я.
Потом я посмотрел вниз и увидел, что стою в середине своего собственного персонального урагана. Тучи водяных паров окружали меня, ветер был такой сильный, что он отбрасывал Гипериона и приминал траву в радиусе двадцати метров. Воины противника швыряли в меня дротики, но порывами ветра их относило в сторону.
– Очень мило, – пробормотал я. – Еще бы чуть-чуть!
Вокруг меня засверкали молнии, тучи сгустились, захлестал дождь. Я подступил к Гипе-риону, и тот свалился с ног.
– Перси! – снова окликнул меня Гроувер. – Давай его сюда!
Я рубил и колол наугад, позволяя моим рефлексам делать за меня всю работу. Гиперион практически не мог защищаться. Его глаза все время пытались извергнуть пламя, но ураган га-сил огонь.
Но я не мог поддерживать такой ураган вечно – я уже чувствовал, что начинаю слабеть. Последним усилием я швырнул Гипериона через поле – туда, где ждал Гроувер.
– Я не позволю с собой играть! – прорычал Гиперион.
Титан сумел подняться на ноги, но Гроувер поднес к губам тростниковые свирели и начал играть. К нему присоединился Леней. Все сатиры в роще подхватили жутковатую мелодию, на-поминающую журчание ручейка, бегущего по камням. Земля взорвалась под ногами Гипериона. Корявые корни обвились вокруг его ног.
– Это что такое? – запротестовал он.
Гиперион пытался вырваться из корней, но был все еще слаб. Корни утолщались, и вскоре у него на ногах появилось что-то вроде деревянных ботинок.
– Прекратите это! – прокричал он. – Ваше лесное колдовство смешно для титана!
Но чем яростнее он пытался освободиться, тем быстрее росли корни. Они обвивали его те-ло, утолщались и уплотнялись. Его золотые доспехи растворились в дереве, стали частью боль-шого ствола.
Музыка продолжалась. Спутники Гипериона в изумлении начали отступать, увидев, как исчезает их главарь. Он вытянул руки – и они превратились в ветви, из которых дали ростки другие веточки потоньше, а на них распустились листики. Дерево становилось выше и толще, и наконец одно только лицо титана осталось видимым в середине ствола.
– Вы не имеете права! – рычал он. – Я – Гиперион! Я…
Кора закрыла его лицо.
Гроувер убрал свирели от губ.
– Ты – замечательный тополь, вот кто ты.
Несколько сатиров потеряли сознание от изнеможения, но работу свою они сделали пре-красно. Титан оказался полностью заключен в громадный тополь. Диаметр ствола был не мень-ше восьми метров, а крона сравнялась с самыми высокими кронами в парке. Дереву вполне можно было дать несколько сотен лет.
Армия титана начала отступать. Ребята Афины издали победный ликующий крик, но нам не суждено было долго радоваться победе. Потому что тут-то Кронос и пустил в ход свой сюр-приз.
– И-и-и-и!
Этот визг разнесся по верхнему Манхэттену. И полубоги, и монстры замерли от ужаса.
Гроувер стрельнул в меня перепуганным взглядом.
– Почему этот звук похож на… нет, это невозможно.
Я знал, что было у него на уме. Два года назад мы получили подарочек от Пана – громад-ного кабана, который пронес нас по юго-западу (после того как попытался нас убить). Этот ка-бан издавал такой же визг, но тот, который мы слышали только что, был повыше, попронзитель-нее, почти как если бы… у кабана появилась злющая подружка.
– И-и-и-и!
Громадное розовое существо появилось над озером. Жуткая уродина с крыльями – ну пря-мо с парада на День благодарения.
– Свиноматка! – закричала Аннабет. – Всем укрыться.
Полубоги бросились в разные стороны, а эта крылатая свиная дамочка опустилась на зем-лю. У нее были розовые, как у фламинго, крылья, прекрасно подходившие по цвету к ее коже, но вряд ли кто назвал бы ее красоткой – когда она шмякнулась о землю, кто-то из домика Аннабет едва успел увернуться от ее копыт. Свинья потопталась немного, свалила деревья на площади в пол-акра, потом изрыгнула облако вонючего газа и снова взмыла в воздух, чтобы выбрать новое место для посадки.
– Только не говорите мне, что эта тварюга из греческой мифологии, – недовольно пробор-мотал я.
– Извини, но она именно оттуда, – огрызнулась Аннабет. – Клазмонийская свинья. В древ-ности терроризировала греческие города.
– Постой-ка… кажется, ее победил Геракл?
– Нет, – помотала головой Аннабет. – Ее еще не побеждал ни один герой.
– Отлично, – пробормотал я.
Армия титана приходила в себя после потрясения. Видать, они поняли, что эта свинья при-летела не по их душу.
До того как их армия изготовится к бою, оставались считаные секунды, а наши силы все еще пребывали в панике. Каждый раз, когда свинья рыгала, духи природы издавали вопли и ис-чезали в деревьях.
– С этой свиньей пора кончать. – Я выхватил одну из абордажных кошек у кого-то из ребят Аннабет. – Я с ней разберусь, а вы – остановите их армию. Отгоните ее назад!
– Но, Перси… а если у нас не получится? – нерешительно спросил Гроувер.
Я видел, как он устал. Колдовство забрало почти все его силы. Аннабет после схватки тоже не стала выглядеть лучше – это с раненой-то рукой. Я не знал, как дела у охотниц – между нами и ими сейчас находился правый фланг вражеской армии.
Я не хотел оставлять моих друзей, когда они пребывали в таком плачевном состоянии, но самой главной угрозой сейчас была эта чертова свинья. Она может уничтожить все – дома, дере-вья, спящих смертных. Ее необходимо было остановить.
– Если дела пойдут плохо – отходите, – сказал я. – Но попытайтесь их задержать. А я уж постараюсь поскорее.
Чтобы не передумать, я принялся раскручивать абордажную кошку, как лассо, и когда сви-нья опустилась на землю в следующий раз, швырнул кошку изо всех сил. Та впилась в основание свиного крыла. Свинья завизжала от злости и взмыла в воздух, потащив в небеса канат, а вместе с ним и меня.
Если вы из Центрального парка направляетесь в деловую часть города, то мой вам совет – езжайте на метро. На летающей свинье туда можно добраться быстрее, но это гораздо опаснее.
Свинья миновала отель «Плаза» и направилась прямо в ущелье Пятой авеню.
Мой блестящий план состоял в том, чтобы по канату вскарабкаться к свинье на спину. К несчастью, мне все время приходилось уворачиваться от уличных фонарей и фасадов зданий – ни на что другое времени не оставалось.
И еще я понял вот что: подниматься по канату в физкультурном зале – одно, и совсем дру-гое дело – взбираться по канату, закрепленному на крыле летящей со скоростью сто миль в час свиньи.
Мы обогнули несколько кварталов и продолжили полет на юг в направлении Парк-авеню.
«Босс! Привет, босс!»
Краем глаза я увидел Пирата, несущегося рядом с нами. Он совершал немыслимые манев-ры, чтобы не попасть под свиные крылья.
– Осторожнее! – крикнул ему я.
«Прыгай на меня! – заржал Пират. – Я тебя сумею поймать. Скорее всего».
Звучало не очень убедительно. Внизу прямо под нами располагался вокзал – Гранд-сентрал-стейшн. Над главным входом стояла гигантская статуя Гермеса, которая не была акти-визирована, вероятно, потому, что находилась слишком высоко. Я летел прямо на нее со скоро-стью достаточной, чтобы расплющить любого полукровку всмятку.
– Будь наготове! – предупредил я Пирата. – У меня есть идея.
«Ох, не люблю я твои идеи!»
Я изо всех сил метнулся в сторону и не ударился о статую Гермеса, а прошел рядом так, что канат оказался у него под мышкой. Я думал, это остановит свинью, но недооценил инерцию тридцатитонного монстра в полете. Когда свинья сорвала статую с пьедестала, я отпустил канат. Гермес отправился на прогулку, заняв мое место пассажира на летающей свинье, а я в свободном падении приближался к асфальту улицы.
За доли секунды я вспомнил те деньки, когда моя мама работала в кондитерской на Гранд-сентрал-стейшн. Я подумал о том, что было бы отвратительно закончить свои дни мокрым ме-стом на тротуаре.
Тут какая-то тень скользнула под меня, и – о-па! – я оказался на спине Пирата.
Когда я заорал от боли, голос мой был на октаву выше, чем обычно.
«Извини, босс», – пробормотал Пират.
– Ничего, – простонал я. – Давай жми за свиньей!
А эта свиная отбивная сделала правый поворот на 42-ю Восточную и теперь летела назад к Пятой авеню. Когда она пролетела над крышами, я увидел, что в городе здесь и там пожары. По-хоже было, что моим друзьям приходится туго.
Кронос атаковал по нескольким фронтам. Но в данный момент у меня были свои собствен-ные проблемы.
Статуя Гермеса оставалась на поводке. Она стукалась о здания и крутилась в воздухе. Сви-нья заложила вираж над каким-то офисным зданием, и Гермес врезался в водонапорную башню на крыше, тут же во все стороны хлынула вода, полетели куски дерева.
И тут мне пришла в голову одна мыслишка.
– Подберись к ней поближе, – сказал я Пирату.
Он протестующе заржал.
– Мне нужно только на расстояние крика – я хочу поговорить со статуей!
«Да, головкой ты все-таки ударился, босс», – сказал Пират, но все же сделал, как я просил.
Когда я оказался настолько близко, что мне хорошо было видно лицо статуи, я закричал:
– Эй, Гермес! Последовательность команд: Дедал Двадцать три. Убивать летающих сви-ней! Начать активацию.
Статуя тут же шевельнула ногой. Поначалу она, казалось, пребывает в недоумении – поче-му это она больше не на своем месте на крыше Гранд-сентрал-стейшн. Вместо этого она на кон-це каната в компании с громадной крылатой свиньей совершала прогулку по небесам. Статуя шарахнулась о кирпичную стену здания, и, кажется, это разозлило ее. Она потрясла головой и начала взбираться по канату.
Я посмотрел вниз на улицу. Мы приближались к главному зданию публичной библиотеки с большими мраморными львами у входа. Внезапно мне пришла в голову занятная мысль – а мо-гут ли каменные статуи тоже быть автоматонами? Вероятность была невелика, но…
– Скорее! – сказал я Пирату. – Зайди к ней спереди. Подразни ее!
«Но, босс…»
– Положись на меня, – сказал я. – У меня получится… скорее всего.
«Ну конечно. Издевательство над лошадьми».
Пират ринулся вперед. Он, когда хотел, мог летать со страшной скоростью. Он опередил свинью, на спине которой теперь сидел металлический Гермес.
Пират заржал ей прямо в морду: «Эй, ты! От тебя несет ветчиной!»
Он лягнул свинью в рыло задней ногой и тут же резко спикировал, уходя от нее. Свинья завизжала от злости и бросилась за ним. Мы устремились прямо к входу в библиотеку. Пират притормозил, чтобы я спрыгнул с него, а потом полетел дальше к входным дверям.
– Львы! – заорал я. – Последовательность команд: Дедал Двадцать три. Убивать летающих свиней. Начать активацию!
Львы поднялись на лапы и посмотрели на меня. Они, вероятно, решили, что я их дразню. Но тут раздалось:
– И-и-и-и!
Громадный розовый монстр шмякнулся на тротуар, проломив асфальт. Львы уставились на свинью, не веря своей удаче, а потом прыгнули. Надо сказать, у этих львов ужасные когти. В тот же момент изрядно побитая статуя Гермеса добралась до свиной головы и принялась немилосердно молотить ее своим жезлом.
Я вытащил Анаклузмос, но делать мне практически было уже нечего. Свинья на моих гла-зах распалась на кусочки. Мне даже стало немного жалко ее. Я пожелал ей встретить в Тартаре кабана ее мечты.
Когда монстр полностью превратился в прах, львы и статуя Гермеса принялись недоумен-но оглядываться.
– Теперь вы можете защищать Манхэттен, – сказал я им, но они, похоже, не слышали.
Они бросились по Пятой авеню, и я подумал, что теперь они будут искать летающих сви-ней, пока кто-нибудь не дезактивирует их.
«Ну что, босс, – предложил Пират, – может, передохнем немного?»
Я отер пот со лба.
– Я бы не прочь, приятель, но сражение еще не закончилось.
Я даже слышал, что оно приближается. Моим друзьям требовалась помощь. Я вскочил на Пирата, и мы полетели на север – туда, откуда доносились звуки взрывов.
|
|
| |
]
Журналист "Придиры" 
