Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз

[

]

Страница 1 из 5 1 2 3 4 5 »
Модератор форума: Хмурая_сова

Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз (Терри Гудкайнд)

Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 15:01 | Сообщение # 1

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Терри Гудкайнд "Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз"

Аннотация
Бесстрашный Ричард Сайфер, Искатель Истины, силою магии победил грозного Даркена Рала, но, сам того не ведая, нарушил Второе Правило Волшебника. Порвалась завеса между мирами, и силы зла вырвались на свободу. Потоками льется кровь, самое темное и страшное пробуждается в людях. Предательства, измены, убийства, войны… Еще немного — и вырвется на свободу Владетель Подземного мира, и тогда никто не избегнет страшной участи. Лишь Ричард способен восстановить завесу и спасти мир. Но готов ли он, пусть даже во спасение мира, принести в жертву жизнь своей возлюбленной?

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:19 | Сообщение # 2

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 1
Рэчел еще крепче прижала куклу к груди и уставилась на черного зверя, наблюдавшего за ней из кустов. По крайней мере Рэчел казалось, что зверь за ней наблюдает. Это трудно было сказать с полной определенностью, поскольку глаза у зверя были такими же черными, как и все остальное. Правда, когда на них падал свет, глаза вспыхивали золотым блеском.
Ей уже доводилось видеть в лесу зверушек — кроликов, и енотов, и белок, и еще всякую живность, но этот зверь был больше. Он был ростом с Рэчел, а может, даже и выше. Медведи бывают черные. А что, если это медведь?
Но это — не всамделишный лес, ведь он — во дворце. Рэчел еще никогда не бывала в таком лесу. Интересно, водятся ли в таких лесах звери, как в настоящих?
Она, пожалуй, испугалась бы, не будь рядом Чейза. Рэчел знала, с Чейзом ей ничего не угрожает. Чейз — самый храбрый человек на свете. Но все равно она немного боялась. Чейз сказал ей, что она — самая храбрая девочка из всех, кого он знает. Рэчел не хотела, чтобы Чейз подумал, будто она испугалась какого-то большого кролика.
Может, это всего-навсего большой кролик, который мирно сидит себе на камне? Но у кроликов длинные уши. А может, и вправду медведь?
Она повернулась и посмотрела на тропинку, на прекрасные цветы и увитые лозой низкие стены и на лужайку, на которой Чейз беседовал с Зеддом, волшебником. Они стояли около каменного постамента, глядя на шкатулки, и говорили о том, что с этими шкатулками делать. Рэчел была рада, ведь это значит, что Даркен Рал не добрался до них и что он никогда никому не сможет причинить больше зла.
Рэчел обернулась проверить, не приблизился ли черный зверь. Зверь исчез. Она осмотрелась по сторонам, но нигде его не увидела.
— Как ты думаешь, Сара, куда он мог деться? — прошептала она.
Кукла не ответила. Рэчел направилась к Чейзу. Ее ноги хотели бежать, но Рэчел не хотела, чтобы Чейз подумал, будто она вовсе не такая храбрая. Чейз сказал, что она храбрая, и от этого ей было хорошо. Рэчел шла, то и дело оглядываясь через плечо, но черного зверя нигде не было видно. Может, он живет в норе и ушел туда? Ее ноги все еще хотели бежать, только она им этого не позволяла.
Когда Рэчел дошла до Чейза, она бросилась к нему и обхватила его колено. Чейз разговаривал с Зеддом, а она знала, что перебивать — невежливо, и потому терпеливо ждала.
— Ну и что будет, если ты просто закроешь крышку? — спросил волшебника Чейз.
— А все что угодно! — Зедд взмахнул своими костлявыми руками. Его седые волнистые волосы растрепались. — Откуда мне знать? Если я знаю, что такое шкатулки Одена, это вовсе не означает, что я знаю, что с ними делать сейчас, когда Даркен Рал открыл одну шкатулку. Магия Одена убила его за то, что он открыл шкатулку. Она могла бы уничтожить весь мир. За то, что я закрою шкатулку, она может убить меня. Или еще того хуже.
Чейз вздохнул:
— Ладно. Но мы же не можем попросту их тут оставить, так ведь? Значит, придется нам с ними что-нибудь сделать?
Волшебник нахмурился и в глубокой задумчивости уставился на шкатулки. Прошло уже больше минуты. Рэчел изо всех сил дернула Чейза за рукав. Чейз опустил взгляд на девочку.
— Чейз…
— «Чейз»? О чем мы договорились? — Он подбоченился и скорчил рожу, изображая очень важного дядю. Рэчел захихикала и еще крепче обхватила его колено. — И месяца не прошло, как ты стала моей дочкой, а уже нарушаешь уговор. Я ведь говорил, что ты должна называть меня «папа». Никому из моих детей не позволено называть меня Чейзом. Понятно?
Рэчел ухмыльнулась и кивнула:
— Да, Че… папочка.
Чейз закатил глаза, покачал головой и взъерошил ей волосы.
— Ну что там?
— Там за деревьями такой большой зверь. По-моему, это медведь или кто-то еще более страшный. Я думаю, тебе надо вынуть меч из ножен и пойти посмотреть, что это такое.
— Медведь? Здесь? — Чейз расхохотался. — Рэчел, этот сад — во дворце. В таких садах медведи не водятся. Может, это была игра света. Свет вытворяет здесь довольно странные штучки.
Рэчел покачала головой:
— Я так не думаю, Че… папочка. Он следил за мной.
Чейз улыбнулся, снова взлохматил ей волосы, потрепал по щеке и еще крепче прижал ее к себе.
— Ну теперь, когда я рядом, никто не посмеет тебя обидеть.
Рэчел молча кивнула. Сейчас, когда Чейз держал ее за руку, ей было уже не так страшно, и она вновь окинула взглядом заросли.
Черный зверь, почти скрытый низенькой, увитой лозой стенкой, метнулся в ее сторону. Рэчел еще крепче вцепилась в куклу и тихонько захныкала, глядя на Чейза. Он указывал рукой на шкатулки.
— А кстати, что это за штука такая, булыжник, или бриллиант, или как его там? Он что, из шкатулки вылез?
Зедд кивнул:
— Да. Но я не хочу говорить вслух, что я об этом думаю, пока не буду полностью уверен.
— Папа, — захныкала Рэчел. — Оно приближается!
Чейз опустил взгляд.
— Отлично. Ты, главное, не упускай его из виду. — Он повернулся к волшебнику. — А почему это ты не хочешь говорить об этом вслух? Ты что, думаешь, оно как-то связано с тем, что ты рассказывал о завесе, отделяющей нас от подземного мира? Что она разорвана?
Зедд нахмурился и поскреб костлявыми пальцами свой острый подбородок. Он опустил взгляд на черный камень, лежавший перед открытой шкатулкой.
— Это именно то, чего я боялся.
Рэчел взглянула поверх стены — отследить, где прячется черный зверь. Над кромкой стены виднелись руки. Она вздрогнула: зверь уже совсем близко!
Его руки… Это были не руки. Это были когти. Длинные кривые когти.
Она посмотрела на Чейза, посмотрела, чем он вооружен, — просто чтобы удостовериться, что этого достаточно. У Чейза были ножи, очень много ножей, притороченных к поясу, а еще — меч, висевший на перевязи, а еще — большой-большой топор, пристегнутый к поясу, а еще — несколько толстых дубинок с острыми шипами, а еще — арбалет за спиной. Рэчел очень надеялась, что этого достаточно.
Подобный арсенал испугал бы любого человека, но он, казалось, нисколько не пугает черного зверя, который подбирался к ним все ближе и ближе. А у волшебника даже ножа нет. На нем один простой светло-коричневый балахон, и все. И он такой тощий и костлявый. Куда ему до Чейза! Но у волшебника есть магия. Может, его магия испугает черного зверя?
Магия! Рэчел вспомнила о магической огневой палочке, которую ей подарил волшебник Джиллер. Она опустила руку в карман и крепко сжала палочку. Может, Чейзу понадобится ее помощь? Она не позволит, чтобы этот зверь обидел ее нового папу. Она должна быть храброй!
— А это опасно?
Зедд исподлобья взглянул на Чейза:
— Если это то, что я думаю, и если это попадет не в те руки, то «опасно» — не то слово.
— Тогда, может, нам лучше бросить камень в глубокую пропасть или вообще уничтожить?
— Невозможно. Камень нам еще пригодится.
— А что, если мы его спрячем?
— Именно об этом я и думаю. Вопрос — где? Тут следует учесть много факторов. Мне надо отвезти Эди в Эйдиндрил и изучить вместе с ней пророчества, и лишь тогда я буду с полной уверенностью знать, что делать с камнем и что делать со шкатулками.
— А до тех пор? Пока ты не будешь знать с полной уверенностью?
Рэчел оглянулась на черного зверя. Он был еще ближе, у самого края стены, совсем рядом с ними. Подтянувшись на своих когтистых лапах, он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
Зверь ухмыльнулся, обнажив длинные острые зубы.
У Рэчел пресеклось дыхание. Его плечи тряслись. Он хохотал. Девочка широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось у нее в груди.
— Папа… — жалобно прошептала она.
Чейз даже не посмотрел на нее. Он только шикнул, чтоб она замолчала.
Черный зверь перекинул ногу через стену и спрыгнул на землю, все так же глядя горящими глазами на Рэчел, все так же сотрясаясь от беззвучного хохота. Он перевел взгляд на Чейза, на Зедда, зашипел и припал к земле, готовясь к прыжку.
Рэчел дернула Чейза за штанину и с трудом проговорила:
— Папа… оно приближается!
— Отлично, Рэчел. Зедд, я все-таки не знаю…
Черный зверь взвыл и выскочил на лужайку. Он промчался как стрела, как черная молния. Рэчел завизжала. Чейз резко повернулся — как раз в тот момент, когда зверь оказался прямо перед ним. Когти мелькнули в воздухе. Чейз упал на землю, а зверь метнулся к Зедду.
Волшебник простер вперед руки. Вспышки света вылетели из его пальцев, отскочили от черного зверя и рикошетом ударили в землю. Зверь сбил Зедда с ног.
Хохоча и подвывая, черный зверь снова бросился к Чейзу, который пытался сорвать с ремня топор. Когти вонзились в Чейза, и Рэчел вновь отчаянно завизжала. Этот зверь был такой стремительный, она еще никогда не видела таких зверей.
Чейз ранен! Рэчел обезумела от ужаса. А зверь, все так же дико хохоча и подвывая, выбил из рук Чейза топор. Рэчел, не раздумывая, схватила огневую палочку.
Одним прыжком она настигла зверя и ткнула его палочкой в спину.
— Гори, — выкрикнула она волшебное слово.
Пламя охватило черного зверя. Он злобно взвыл, повернулся к девочке и оскалился. Отблески пламени заиграли на огромных острых зубах. Зверь расхохотался, но не так, как смеются люди, когда они думают о забавных вещах. От его смеха у Рэчел мурашки пробежали по коже. Зверь сгорбился и медленно пошел прямо на нее, весь охваченный пламенем. Рэчел попятилась.
Чейз сорвал с пояса тяжелую шипастую булаву и швырнул ее в черного зверя. Зверь лениво оглянулся через плечо, посмотрел на Чейза и с диким хохотом выдернул булаву у себя из спины. А потом повернулся и вновь бросился на Чейза.
Зедд был уже на ногах. С его пальцев сорвался волшебный огонь, и зверя вновь охватило пламя. Он расхохотался в лицо Зедду. Огонь исчез, лишь тонкие струйки дыма поднимались к потолку. А зверь выглядел точно так же, как и раньше. По правде говоря, у него с самого начала был такой вид, будто он уже обгорел дочерна и обуглился.
Чейз поднялся с земли, и Рэчел увидела, что он в крови. Слезы навернулись ей на глаза. Страж границы снял со спины арбалет, и в воздухе просвистела стрела. Она вонзилась в грудь черному зверю. С ужасающим хохотом зверь вытащил стрелу и разломил ее пополам.
Чейз отшвырнул арбалет, выхватил из ножен меч, подбежал к зверю и с налета рубанул его. Зверь мгновенно метнулся в сторону — удар не достиг цели. Зедд взмахнул рукой, и черный зверь, перекувыркнувшись в воздухе, покатился по траве. Чейз заслонил собой Рэчел, одной рукой прижимая ее к себе, в другой держа обнаженный меч.
Зверь резко вскочил на ноги, переводя взгляд с Зедда на Рэчел и Чейза.
— Идите, — отчаянно закричал Зедд. — Только не бегите! И не стойте на месте.
Чейз схватил Рэчел за руку и попятился. Зедд тоже медленно начал отступать. Черный зверь затих и, моргая, забегал взглядом. Чейз тяжело дышал. Его кольчуга и кожаная туника были изодраны и залиты кровью. Рэчел тихонько всхлипывала, глядя на него. А кровь стекала по его руке прямо в ее ладонь. Она так любила своего папу и так боялась за него. Ему ведь больно! Она еще крепче прижала к себе куклу.
Зедд остановился.
— Продолжайте идти, — тихо сказал он Чейзу.
Черный зверь посмотрел на Зедда и оскалился, обнажив в страшной ухмылке огромные острые зубы. Он расхохотался — жутко и страшно и, раздирая когтями землю, бросился на волшебника.
Зедд медленно поднял руки. Из-под ног зверя взметнулись в воздух клочья травы и комья земли. И зверь тоже поднялся в воздух. Прежде чем он упал, в него со всех сторон вонзились синие стрелы молний. Зверь захохотал, отчаянно подвывая, и, весь окутанный дымом, плавно приземлился на ноги.
Тогда Зедд проделал что-то еще, Рэчел не поняла, что именно, только зверь вдруг застыл на месте, хватая лапами воздух, словно пытаясь бежать, но ноги его будто приросли к земле. Он визжал и извивался, но не мог сдвинуться с места. Зедд сделал несколько пассов и вновь воздел руки к небу. Гром сотряс землю, и в зверя ударила еще одна молния. Он издал скрипучий смешок — словно дерево сломалось — и бросился на Зедда.
Зедд опять начал отступать. Зверь остановился и нахмурился. Волшебник тоже остановился и развел руки в стороны. Ужасный огненный шар, рассыпая искры, с ревом пролетел навстречу черному зверю.
От удара содрогнулась земля. Желто-голубое пламя вспыхнуло так ярко, что Рэчел даже зажмурилась. Огонь поглотил зверя.
Мгновение спустя черная дымящаяся фигура неспешно вышла из бушующего пламени, сотрясаясь от безудержного хохота. Еще мгновение — и волшебный огонь беззвучно растворился в воздухе.
Волшебник буркнул под нос что-то невразумительное и снова начал отступать. Рэчел не поняла, что он сказал, а Чейз попросил его больше не выражаться так при детях. Зедд был весь какой-то взъерошенный и жалкий, от его балахона остались одни лохмотья.
Рэчел с Чейзом шли по тропинке между деревьями. Они были уже совсем близко к выходу. Зедд ненамного отставал от них. Черный зверь, не двигаясь с места, растерянно смотрел на волшебника. Зедд остановился, и зверь тут же метнулся к нему.
Между ними встала ревущая стена пламени. Воздух наполнился дымом и грохотом. Зверь, не останавливаясь, прошел сквозь огонь. Зедд сотворил еще одну огненную стену, и зверь прошел ее так же, как и первую.
А когда волшебник снова попятился, зверь остановился у низкой, увитой лозой стены и тупо уставился на него. Толстая лоза сорвалась со своего места и, извиваясь, как змея, обернулась вокруг черного зверя. Зедд уже почти догнал Чейза и Рэчел.
— Куда мы идем? — спросил Чейз.
Зедд обернулся. Он выглядел усталым.
— Посмотрим, удастся ли нам его тут запереть.
Черный зверь отчаянно извивался и рвал лозу зубами и когтями, а три человека медленно приближались к спасительной двери. Но вот наконец они оказались снаружи. Чейз с Зеддом одновременно навалились на тяжелые золоченые створки и резко захлопнули их.
Из сада донесся пронзительный вой, и двери содрогнулись от мощного удара. На металлической поверхности появилась огромная вмятина, Зедд не устоял на ногах. Чейз прыгнул к дверям, навалившись на них всем телом, пытаясь сдержать напор чудовищного создания.
Раздался ужасающий скрежет — зверь пустил в ход когти. Весь в крови, Чейз едва держался на ногах. Зедд вскочил с пола и бросился к нему на помощь.
Между створками показался коготь, потом еще один. Сквозь двери до Рэчел доносился леденящий душу хохот. Чейз охнул. Дверь затрещала.
Волшебник отступил назад и протянул руки, раскрыв ладони, словно желая оттолкнуть от себя воздух. Треск прекратился. Из сада послышался злобный вой.
— Уходите! Уходите отсюда! — Зедд схватил Чейза за рукав.
Чейз попятился от дверей.
— Они удержат его?
— Не думаю. Если он прорвется сюда — двигайтесь. Не бегите и не стойте на месте — это привлекает его внимание. Предупредите всех, кого увидите.
— Зедд, что это за зверь?
Еще один тяжелый удар — и еще одна вмятина на двери. А потом они увидели кончики когтей, которые двигались вниз, вспарывая металл. От дикого скрежета у Рэчел заложило уши.
— Уходите! Немедленно!
Чейз схватил Рэчел за руку, и они побежали вниз, в залу.
Глава 2
Зедд ощупывал сквозь грубую ткань балахона камень, уютно угнездившийся во внутреннем кармане, и смотрел, как когти, появившиеся в разорванном металле, втягиваются обратно. Он обернулся и увидел, как страж границы уводит Рэчел подальше.
Едва они отошли на полсотни шагов, как дверь с ужасающим грохотом сорвалась с петель. Прочные петли разбились вдребезги, как будто были сделаны из глины.
Зедд отлетел с дороги — покрытая золотом железная дверь просвистела рядом и врезалась в гладкую гранитную стену, высекая искры и поднимая клубы каменной пыли. Зедд вскочил на ноги и побежал.
Скрийлинг выпрыгнул из Сада Жизни в зал — на первый взгляд даже не слишком устрашающе: приземистый скелет, кое-как обтянутый сухой, хрустящей, почерневшей кожей. Как труп, долгие годы иссушаемый солнцем. Кое-где лоскутами развевалась кожа и торчали белые кости — видимо, он пострадал в схватке. Но скрийлинг не из тех, кто обращает внимание на подобную ерунду, — он пришел из подземного мира, и ему не препятствует бренность живых. Крови не было совсем.
Если бы его можно было серьезно ранить или расчленить, может, это бы его остановило, но он так ужасающе быстр. И магия, безусловно, не могла причинить ему ощутимого вреда. Скрийлинг порождение Магии Ущерба. Магия Приращения просто абсорбировалась Магией Ущерба, впитываясь, как в губку.
Может, ему и можно повредить Магией Ущерба, но у Зедда напрочь отсутствовала эта сторона дара. Как и у любого другого волшебника за последние несколько тысяч лет. Кое-кто мог, правда, иметь способности к Магии Ущерба — Даркен Рал тому доказательство, — но никто не обладал даром.
Нет, его магия не остановит эту тварь, подумал волшебник, — во всяком случае, непосредственно. Но, может, косвенно?
Зедд отступал, воспользовавшись тем, что скрийлинг ошарашенно моргает. Именно сейчас, решил волшебник, пока он неподвижен.
Сконцентрировавшись, Зедд сгустил воздух. Он сделал воздух плотным, плотным настолько, чтобы приподнять тяжелую дверь. Он устал, а это требовало усилий. Мысленно ворча, он толкал дверь на спину скрийлинга.
Заклубилась пыль. Дверь пронеслась по залу и обрушилась на скрийлинга, придавив его к земле. Скрийлинг дико взвыл. Интересно, от боли или от ярости, подумал Зедд.
Дверь приподнялась, посыпалась всякая труха. Скрийлинг держал дверь на лапе и хохотал, на шее у него все еще болталась лоза, которой его безрезультатно пытались задушить.
— Проклятие, — пробормотал Зедд. — Как все непросто.
Он продолжал отступать. Скрийлинг вышел из-под двери, и дверь рухнула на пол. Он последовал за Зеддом.
Похоже, он уже начал понимать, что те, кто медленно перемещается, это те же самые, что бегут или стоят неподвижно. Это был пока незнакомый ему мир. Зедд должен что-нибудь придумать до того, как скрийлинг поймет еще что-нибудь. Если бы он не был таким усталым…
Чейз шел вниз по широкой мраморной лестнице. Зедд — быстрым шагом за ним. Если бы знать точно, что те, за кем следует скрийлинг, это не Чейз с Рэчел. Тогда он пошел бы другой дорогой и отвлек внимание на себя, но эта тварь могла запросто увязаться за ними, и он не хотел оставлять Чейза сражаться в одиночку.
Мужчина и женщина, оба в белых одеждах, поднимались по ступенькам навстречу. Чейз попытался развернуть их, но они проскользнули мимо.
— Идите шагом! — крикнул им Зедд. — Не бежать! Вернитесь, или вас убьют.
Они недоумевающе уставились на Зедда.
Скрийлинг неторопливо двинулся, клацая когтями по мраморному полу. Зедд слышал тяжелое дыхание и жуткий хохот. Мужчина и женщина увидели черную тварь и замерли, широко открыв одинаковые голубые глаза. Зедд растолкал их, развернул кругом и подтолкнул обратно, вниз по ступенькам. Они разом бросились бежать, перескакивая через три ступеньки. Их светлые волосы и белые одеяния развевались.
— Не бегите! — одновременно прокричали Зедд и Чейз.
Скрийлинг приподнялся на кончиках когтей, привлеченный неожиданным движением, разразился кудахтающим хохотом и ринулся к ступеням. Зедд ударил его в грудь плотным воздушным сгустком, отбросив на миг назад. Но скрийлинг едва ли заметил это. Он смотрел поверх резных каменных перил на бегущих людей.
Закудахтав, скрийлинг уцепился и перемахнул через перила, одним прыжком преодолев добрых двадцать футов, отделявших его от бегущих, одетых в белое фигур. Чейз мгновенно прижал лицо Рэчел к своему плечу и, развернувшись в другую сторону, начал подниматься по ступеням. Он знал, что сейчас произойдет, и ничего не мог с этим поделать.
Зедд ждал наверху.
— Быстрее, пока он отвлекся.
Схватка была недолгой, и крики быстро смолкли. Завывающий хохот эхом отражался от стен. Кровь фонтаном брызнула на белый мрамор. Рэчел что есть силы прижалась к Чейзу, уткнувшись в плечо, но не издала ни звука.
Зедд был просто потрясен. Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь столь же юный так же хорошо соображал, как она. Она находчивая. Находчивая и порывистая. Он понял, почему Джиллер использовал ее, чтобы сохранить последнюю шкатулку Одена. Так и поступают волшебники, подумал Зедд, — используют людей, которые делают то, что должно быть сделано.
Они успели пробежать почти через весь зал, прежде чем скрийлинг показался на верху лестницы, а тогда перешли на шаг. Скрийлинг скалил кровавые зубы, его бессмертные черные глаза на мгновение сверкнули золотом в солнечном свете из узкого высокого окна. Он поморщился от света, слизнул кровь с когтей и вприпрыжку побежал за ними. Они прошли следующий пролет лестницы. Тварь преследовала, иногда останавливаясь в замешательстве, будто теряя уверенность, что следует за теми, за кем надо.
Чейз одной рукой держал Рэчел, а другой — меч. Зедд держался между ними и скрийлингом. Пятясь, они вошли в маленький зал. Скрийлинг карабкался по стенам, продолжая преследование, — царапал гладкий камень, прыгал по гобеленам, разрывая их когтями.
Полированные столики орехового дерева, каждый на трех изукрашенных ножках, с резьбой из виноградных лоз и золоченых цветов, полетели на пол, когда скрийлинг зацепил их когтем, гримасничая и хохоча под звуки разбивающихся о камень стеклянных ваз. Вода и цветы выплеснулись на ковер. Скрийлинг соскочил вниз, изодрал в лоскуты бесценный желто-голубой танимурский ковер, а потом, завывая и хохоча, взвился по стене на потолок.
Он продвигался по потолку, как паук, вися вниз головой, выслеживая их.
— Как это у него получается? — прошептал Чейз. Зедд только покачал головой. Продолжая отступление, они очутились в необъятных центральных залах Народного Дворца. Потолок здесь уходил ввысь футов на пятьдесят и состоял из нескольких арочных сводов, поддерживаемых колоннами.
Неожиданно скрийлинг промчался по потолку маленького зала и спикировал на них.
Зедд послал огненную стрелу, пока тварь была еще в воздухе, но промахнулся, и огонь ударил в гранитную стену, оставив черную отметину.
А вот Чейз на этот раз не промахнулся, его меч настиг скрийлинга и обрубил одну лапу. Впервые они услышали, как тварь взвыла от боли. Скрийлинг отпрянул в сторону, укрылся за увитой плющом мраморной колонной. Обрубок на каменном полу конвульсивно дергался.
В зал ворвались солдаты с мечами. Бряцание амуниции и оружия отражалось от сводчатых потолков высоко над головами, и мерный топот солдатских сапог гулко грохотал по каменным плитам вокруг бассейна. Лица исказила ярость — во дворце обнаружен оккупант.
Зедд почувствовал, что, как ни странно, он их может понять. Всего несколько дней назад эти солдаты столь же охотно схватили бы его самого и потащили к предшествующему магистру Ралу на расправу, но теперь они законопослушные сподвижники нового магистра Рала — Ричарда, внука Зедда.
Зедд вдруг понял, что в залах полно народу — посвящение только закончилось. Даже если у скрийлинга всего лишь одна рука, это не помешает ему устроить здесь кровавую бойню. Скрийлинг успеет убить сотню людей, прежде чем до них дойдет, что надо отсюда бежать. А еще больше он убьет, когда они побегут. Надо вывести отсюда всех.
Железная волна докатилась до волшебника и окружила его. Солдаты напряженно высматривали врага, готовые ко всему. Зедд обратился к командиру, здоровенному детине в кожаной рубахе, надетой под кольчугу. На груди воина был начищенный до блеска нагрудник с причудливой буквой «Р» — символом дома Ралов. На предплечьях, покрытых широкими кольчужными кольцами, виднелись знаки различия. Пронзительные голубые глаза сверкали из-под блестящего шлема.
— Что здесь происходит? Где враги?
— Немедленно уведите людей из этого зала. Они в опасности.
Лицо командира побагровело от злости.
— Я солдат, а не какой-то там вшивый пастух.
Зедд процедил сквозь зубы:
— А солдат и должен прежде всего оберегать людей. И если ты сейчас же не выведешь людей из зала, я прослежу, чтобы ты и в самом деле стал пастухом.
Тут до солдата дошло, с кем он, собственно, спорит. Командирский кулак бухнул в грудь в знак приветствия.
— Повинуюсь, волшебник Зорандер.
И он обратил свой гнев на своих людей:
— Вышвырнуть всех отсюда! Да пошевеливайтесь, проклятые! Развернуть строй! Очистить зал!
Солдаты тут же перестроились, толкая перед собой волну перепуганных людей. Зедд надеялся, что они успеют освободить зал, а потом, может, с помощью солдат удастся остановить скрийлинга и изрубить его на куски.
Но они не успели.
Скрийлинг высунулся из-за колонны и метнулся черной молнией… Крики, вопли, стоны умирающих… беззащитные люди в панике метались по залу… А скрийлинг хохотал. И не было ничего ужаснее этого запредельного, леденящего душу хохота…
Солдаты попробовали было навалиться всем скопом на скрийлинга, но тот легко вырвался, расшвыряв их по залу. Среди обезумевшей толпы солдаты не отважились использовать секиры и мечи, а вот скрийлингу явно нечего было страшиться, и он неумолимо продвигался сквозь толпу, оставляя за собой растерзанные тела. Он набрасывался на любого, кто встретился на его пути, и рвал на части.
— Проклятие! — закричал Зедд и повернулся к Чейзу. — Держись поближе ко мне. Надо срочно упрятать эту тварь куда-нибудь.
Зедд озирался в поисках чего-то подходящего и решил, что бассейн, пожалуй, то, что надо.
— Сюда! В бассейн!
Бассейн посреди площадки ярко освещали солнечные лучи, лившиеся сквозь отверстие в куполе. В центре бассейна из воды выступал черный камень, на камне — колокол.
Золотые рыбки лениво плавали в теплой воде. То, что творилось в зале, их нимало не тревожило.
И тут у Зедда возникла идея. Раз на скрийлинга не действует огонь, следует попробовать нечто обратное. Усилием воли он отрешился от всех ужасов происходящего, простер руки над водой, вбирая все тепло. Над водой пробежали призрачные мерцающие волны. Зедд вбирал энергию, все усиливая воздействие… Казалось, еще чуть-чуть — и жгучее марево вспыхнет.
— Когда скрийлинг бросится на нас, постарайся спихнуть его в воду, — сказал он Чейзу.
Чейз кивнул.
Зедд порадовался, что страж границы не из тех, кому нужно сто раз объяснять и кто тратит время на ненужные вопросы. Чейз опустил Рэчел на пол и приказал ей встать за его спиной. Она послушно кивнула и, ни о чем не спрашивая, отступила назад, прижимая к себе куклу. В другой руке она держала огневую палочку. Зедд не преминул отметить, что Рэчел тоже схватывает все на лету, и обратил свой взор в самую гущу схватки, туда, где метался черный монстр, с нечеловеческой быстротой нанося удары. Зедд швырнул огненный шар, метя прямо в скрийлинга. Он знал, что огнем ему не навредить, просто хотел его пощекотать и отвлечь внимание на себя. Солдаты в испуге отпрянули.
Скрийлинг замер и медленно повернулся к Зедду. Из окровавленной пасти свисала откушенная рука. Там, где пламя коснулось скрийлинга, поднимались облачка пара. Увидев волшебника, скрийлинг закудахтал.
Солдаты пытались оттащить людей подальше от места схватки, но и ими уже овладела паника, и они и сами были бы рады оказаться подальше отсюда. Зедд выпустил по скрийлингу обойму огненных шаров. Скрийлинг шутя отбивал их, как детские мячики, шары превращались в снопы искр и исчезали. Зедд знал, что другого эффекта он не добьется, но ведь он хотел привлечь внимание скрийлинга, и это ему вполне удалось.
— Эй, Чейз! Внимание! Приготовься спихнуть его в воду, — напомнил он Чейзу.
— Неужели ты думаешь, что он от этого сдохнет?
— Там видно будет.
Жуткий скрежет когтей по камням — и скрийлинг ринулся на них. Из-под когтей летели снопы искр и осколки гранита. Зедд стрелял в скрийлинга плотными сгустками воздуха, изо всех сил пытаясь замедлить его движение. После каждого удара скрийлинга бросало на пол, но он тут же вскакивал, продолжая неумолимо приближаться. Чейз пригнулся, встал в боевую стойку, готовясь достойно встретить противника. Теперь в руках стража границы был не меч, а увесистая булава с шестью острыми шипами.
Скрийлинг вдруг сделал неправдоподобно огромный прыжок и, прежде чем волшебник успел хоть как-то отреагировать, хохоча и завывая, подмял его под себя. Рухнув наземь, Зедд все-таки успел набросить волшебную сеть, защитившую его от когтей и зубов, лязгнувших в миллиметре от горла.
Человек и скрийлинг покатились по полу. Улучив момент, когда скрийлинг оказался сверху, Чейз обрушил булаву ему на голову. Скрийлинг отпустил Зедда и, взвыв, ринулся было на Чейза, но Чейз нанес ему удар в грудь, стараясь отбросить подальше от Зедда. Раздался хруст костей. Но проклятой твари все было нипочем.
Черная лапа резко ударила Чейза по ногам, он потерял равновесие и упал. Когти скрийлинга вцепились в него… Зедд успел прочухаться и ударил воздушным кулаком, думая, что, может быть, удастся скинуть скрийлинга в воду, но тот, крепко вцепившись в Чейза, даже не стронулся с места. Рэчел отважно шагнула вперед и опять ткнула скрийлинга своей палочкой. Скрийлинг взвыл от ярости, охваченный пламенем. Он метался в огне, рычал и скалился. Чейз занес булаву, нанес ему сокрушительный удар в бок. Скрийлинг разжал когти, отлетел в сторону и рухнул прямо в бассейн. Огонь с шипением погас, и из бассейна повалил пар.
Зедд, ни секунды не медля, воспламенил воду в бассейне. Волшебный огонь мгновенно вобрал всю энергию, превратив бассейн в каток. Исчерпав всю энергию, огонь погас, а скрийлинг вморозился в глыбу льда. Ну вот и все. Можно немного передохнуть. Неожиданно навалилась тишина, нарушаемая лишь стонами раненых.
— Чейз, с тобой ничего не случилось? — закричала Рэчел, с трудом сдерживая слезы.
— Нет-нет, полный порядок, дочка, — ответил он и попытался сесть.
Зедд что-то крепко сомневался, что это утверждение соответствует действительности. Наверняка Чейз просто хотел успокоить Рэчел.
— Послушай, Чейз, мне надо оказать помощь раненым, и я не хочу, чтобы Рэчел на это смотрела. Вы могли бы с ней устроиться на той скамейке? — Зедд решил схитрить, ведь иначе бы не удалось заставить Чейза спокойно посидеть, чтобы Зедд мог осмотреть его раны. Но похоже, это сработало — Чейз покорно кивнул и направился с Рэчел туда, куда указал ему волшебник.
Командующий и уцелевшие солдаты — всего лишь семь или восемь, окровавленные, в порванных кольчугах, — поспешили к Зедду, опасливо косясь на скрийлинга во льду.
— Хорошая работа, волшебник Зорандер. — В голосе командира звучало неподдельное уважение. — Вот только пострадавших слишком много. Некоторые еще живы. Не могли бы вы как-то помочь?
— Да, разумеется. Я сделаю все, что в моих силах. А ты тем временем прикажи своим людям заняться этой тварью. Нельзя терять времени. Пусть возьмут топоры и изрубят скрийлинга на куски, а то как бы он не сообразил, как растопить лед.
— А он что, все еще живой?
Зедд фыркнул.
— Чем быстрее вы это сделаете, тем лучше.
Солдаты уже держали в руках боевые топоры с серповидными лезвиями и ждали только приказа командира. Тот дал знак, и они побежали к скрийлингу, скользя по льду. Убедившись, что приказ выполнен, командующий спросил:
— Что это было, волшебник Зорандер?
Зедд глянул на Чейза: тот внимательно прислушивался к разговору.
— Это был скрийлинг.
Как всегда, Чейз никак не проявил своих чувств. Зато командующий был явно поражен.
— Скрийлинги вырвались на свободу? Этого не может быть, волшебник Зорандер!
Зедд пристально посмотрел на бывалого воина: шрамы на лице свидетельствовали о многих сражениях, где он бился, не щадя жизни, как и подобает солдату Д’Хары. То, что может испугать такого человека, должно быть хуже смерти.
Волшебник вздохнул. Он уже забыл, когда в последний раз спал, и чувствовал себя прескверно. Да собственно, он ни разу не отдыхал с того дня, когда два квода попытались схватить Кэлен. Исповедница, думая, что Ричард мертв, призвала магию Кон Дар и сама уничтожила убийц. Потом Зедд с Чейзом трое суток безостановочно следовали за Матерью-Исповедницей, охваченной магией кровавой ярости, чтобы ей отомстить. Исповедница, захваченная силой двух древних магий, не остановится, пока не свершится отмщение. Потом оказалось, что Ричард жив, а сами они попали в плен. Это случилось только вчера, хотя Зедду казалось, что прошла целая вечность.
А потом была нескончаемо длинная ночь. И они стояли и беспомощно смотрели, как Даркен Рал пытается обрести могущество, заключенное в шкатулках Одена. А наутро магистр Рал был убит, ибо открыл не ту шкатулку. Убит Ричардом с помощью Первого Правила Волшебника. Это доказывало, что Ричард и сам волшебник, хочет он того или нет, ведь только тот, кто наделен великим даром, мог обмануть такого могущественного чародея, как Даркен Рал. Зедд задумчиво смотрел, как солдаты орудуют топорами.
— Как твое имя, командующий?
— Командир внутренней гвардии, капитан Тримак, — четко отрапортовал он, встав по стойке «смирно».
— Внутренней гвардии? Что это значит?
— Это личная охрана магистра Рала, волшебник Зорандер. Отборная гвардия. Две тысячи человек. Пока хоть один из нас жив, магистру ничего не угрожает.
— Понятно. Надеюсь, капитан Тримак, тебе известно, что высокое звание обязывает. Тяжко бремя опасного знания. Трудно хранить его в тайне.
— Мне это известно.
— Так вот. То, что на нас напал скрийлинг, — опасное знание и должно быть сохранено в тайне. По крайней мере некоторое время.
Тримак вздохнул:
— Понятно. Так вы поможете раненым, волшебник Зорандер?
— Да, я сейчас этим займусь.
Зедд с уважением отметил, что командующего, видимо, очень заботит судьба раненых — будь то солдаты или просто люди.
Волшебник направился к раненым, Тримак последовал за ним.
— Ты знаешь, что Даркен Рал мертв? — спросил Зедд.
— Да. Я был там сегодня утром и успел увидеть нового магистра прежде, чем он улетел на красном драконе.
— И ты будешь служить Ричарду так же преданно, как и его предшественнику?
— Он ведь из Ралов?
— Да, из Ралов.
— У него есть дар?
— Да.
— Я буду служить ему до последней капли крови, — сказал Тримак. — Пока хоть один из нас жив, ничья тень не упадет на его лицо.
— Вас ждет немало трудностей. Он очень упрям.
— Он — Рал, и этим все сказано. Они все такие.
Хотя обстановка не располагала к веселью, Зедд не смог сдержать улыбки.
— К тому же он мой внук, хотя сам еще об этом не знает. Да что говорить, он не знает даже, что он Рал и новый магистр. И почти наверняка, когда узнает, это его не обрадует. Но придет день, когда вы ему пригодитесь. Я буду весьма признателен, капитан Тримак, если ты попробуешь при случае объяснить это Ричарду.
— Я готов отдать жизнь за него, — ответил Тримак.
Зедд не мог не заметить, что капитан ни на секунду не позволяет себе расслабиться; он все время начеку и готов в любой момент отразить внезапное нападение.
— Для начала было бы неплохо помочь Ричарду осознать, кем он стал. А то ведь он привык считать себя лесным проводником. Ричард рожден быть вождем, он призван вести за собой людей, вот только никак не хочет этого понять. Но нравится ему или нет, никуда ему от этого не деться.
Тримак улыбнулся.
— Будет исполнено. — Он остановился и посмотрел на Зедда. — Я солдат Д’Хары. Я служу магистру Ралу. Но и магистр Рал служит нам. Я — сталь против стали, а магистр — магия против магии. Возможно, он бы и обошелся без нашей стали, но народ Д’Хары не может обойтись без его магии. Ричард узнает об этом.
Капитан немного помолчал и добавил:
— Но объясни мне, волшебник, как скрийлинг оказался за пределами подземного мира?
— Это дело рук бывшего магистра, — вздохнул Зедд. — Он призвал очень опасную магию — магию мира смерти. Он нарушил завесу между мирами.
— Тупой кретин! Как он мог! Он должен был служить нам, а сам хотел, чтобы пришла великая тьма и накрыла весь мир! Он заслуживает смерти!

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:19 | Сообщение # 3

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Вот именно. Поэтому Ричард его и убил.
— Значит, новый магистр Рал уже начал служить нам.
— Не далее как вчера подобное высказывание сочли бы предательством, — усмехнулся волшебник.
— Нет большего предательства, чем обрекать на смерть всех живущих.
— Но еще вчера ты бы сам убил Ричарда, чтобы защитить Даркена Рала.
— А разве Ричард не убил бы меня, чтобы добраться до своего врага? Но теперь мы с ним служим друг другу. Глупо вспоминать прошлое.
Зедд с уважением улыбнулся солдату. И тут же опять нахмурился.
— Если не замкнуть завесу, капитан, Владетель ускользнет из подземного мира. Тогда всех живущих постигнет одна судьба. Не только д’хариан, но вообще всех. А в пророчествах сказано, что если кому и суждено разделить два мира, то только Ричарду. Помни об этом всегда, и особенно если на лицо Ричарда упадет тень врага.
— Мы будем сталью против стали. А он станет магией против магии.
— Хорошо. Ты верно все понял.
Глава 3
Зедд шел, глядя на мертвых и умирающих. Невозможно было не наступать на кровь. Его сердце разрывалось при виде страданий. Только один скрийлинг. Что будет, если придут еще?
— Капитан, пошлите за целителями. Я не смогу помочь всем.
— Уже сделано, волшебник Зорандер.
Зедд кивнул и стал осматривать тех, кто еще был жив. Солдаты внутренней гвардии сновали между телами, устраивая поудобнее раненых, унося с дороги погибших, многие из которых были их товарищами. Зедд подходил к раненым и прикладывал пальцы к их вискам — почувствовать травму, почувствовать, какое лечение требуется сейчас и какое — в дальнейшем.
Он прикоснулся к молодому солдату, который хрипло дышал, булькая кровью. Зедд вздрогнул от того, что почувствовал. Он поднял глаза и увидел реберные кости, торчащие из дыры в латах величиной с кулак. У волшебника тошнота подступила к горлу. Тримак опустился на колени рядом с юношей. Взгляд Зедда остановился на капитане, и тот кивком показал, что все понял. Молодому человеку жизни оставалось на несколько глотков воздуха.
— Идите, — тихо сказал капитан, — я побуду с мальчиком.
Зедд пошел дальше, а Тримак сжал руку юноши в своей и стал нашептывать ему утешительную ложь. В зал стремительно вошли три женщины в длинных коричневых юбках с нашитыми рядами карманами. Ни один мускул не дрогнул на их лицах.
Вытащив из карманов бинты и целебные снадобья, три женщины склонились над ранеными и начали накладывать швы и давать снадобья. Большинство ран было подвластно искусству женщин-целительниц, а в остальных случаях все равно бы никто не помог. Зедд попросил одну из трех, ту, с которой, казалось, никому не захочется спорить, пойти осмотреть Чейза. Зедд видел, как он сидит на скамье в дальнем конце зала, опустив голову, а Рэчел, примостившись на полу, обхватила руками его колено.
Зедд с двумя другими целительницами продвигались среди людей, помогая тем, кому могли помочь, проходя мимо тех, кому помочь не могли. Одна целительница позвала его. Она склонилась над женщиной средних лет, которая всячески пыталась отказаться от ее помощи.
— Пожалуйста, — говорила она слабым голосом, — помогите остальным. Я прекрасно себя чувствую. Мне нужен только отдых. Пожалуйста. Помогите остальным.
Зедд опустился рядом с ней на колени и почувствовал, что балахон намок от крови. Женщина одной рукой оттолкнула его руки. Другой рукой она собрала кишки, чтоб не вывалились из рваной раны в животе.
— Пожалуйста. Тут есть другие, кому можно помочь.
Зедд поднял бровь, глядя на ее мертвенно-бледное лицо. Тончайшей работы золотая цепочка в волосах поддерживала голубой камень на лбу. Камень настолько сочетался с ее глазами, что создавалось впечатление, будто у нее три глаза. Волшебнику показалось, что он узнал камень, и он задумался, действительно ли это тот самый камень или же всего лишь безделушка, купленная из прихоти. Он долго, очень долго не видел ни одного, носившего Камень, согласно призванию. Конечно, никто из этой молодежи не может знать, о чем на самом деле говорит Камень.
— Я волшебник Зеддикус З’ул Зорандер. А ты кто, дитя, чтобы указывать мне?
Она побледнела еще сильнее.
— Простите меня, волшебник… — И замолчала, как только Зедд положил ей пальцы на виски. От боли у него так резко пресеклось дыхание, что он отдернул пальцы и призвал на помощь все свое мужество, чтобы сдержать слезы.
Теперь он знал без всяких сомнений: эта женщина носила Камень по призванию. Камень, под цвет ее глаз, на лбу, будто глаз ума, был талисманом, провозглашавшим внутреннее видение.
Чья-то рука схватила его сзади за балахон и резко дернула.
— Волшебник, — донесся из-за спины кислый голос. — Сначала вы должны позаботиться обо мне!
Зедд повернулся и увидел лицо, совершенно под стать голосу.
— Я — леди Ордит Кондатит де Дакидвич, из дома Бургаласса. Эта девка — всего лишь моя горничная. Будь она попроворнее, я не страдала бы так! Из-за ее нерасторопности я едва не погибла! Вы должны сначала позаботиться обо мне! Я вот-вот умру!
Зедд, и не дотрагиваясь до нее, мог сказать, что она практически не пострадала.
— Простите, сударыня. — Приложив пальцы к ее вискам, он подумал: тяжелый ушиб ребер, совсем небольшой — колен, и очень маленький порез на кисти, требующий, самое большее, одного-двух стежков.
— Ну? — Она вцепилась в свой серебристый гофрированный воротник. — Волшебник, — проворчала она. — Тоже мне волшебник. Никудышный, если хочешь знать правду. А эти солдаты! Заснули, наверное, на своих постах! Магистр Рал еще услышит об этом! Ну? Что со мной?
— Увы, сударыня. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
— Что?! — Она схватила его за ворот балахона и резко рванула. — Смотри получше, не то я еще полюбуюсь, как магистр Рал насадит на пику твою голову! Посмотрим, чем тогда тебе поможет твоя никчемная магия!
— О, разумеется, сударыня. Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах.
Он резко рванул темно-бордовый атласный рукав, и ткань свесилась с руки леди Ордит, как знамя, затем положил руку на плечо женщины с голубым камнем. Она застонала, когда волшебник чуть заблокировал ее боль и придал ей силы. Ее неровное дыхание выровнялось. Он держал руку на ее плече, вливая в нее магию утешения и уюта.
Леди Ордит завизжала:
— Мое платье! Ты погубил его!
— Простите, сударыня, но мы не можем рисковать заражением раны. Я бы скорее потерял платье, нежели руку. Или вы придерживаетесь иного мнения?
— Ну… Да, я понимаю…
— Тут потребуется десять или пятнадцать стежков, — сказал Зедд, обращаясь к крепкого сложения целительнице, сидевшей на полу между двумя женщинами. Ее суровые серо-голубые глаза сверкнули легким удивлением и обратились на волшебника.
— Вам виднее, волшебник Зорандер, я не сомневаюсь, — ровным голосом проговорила целительница. Только пристальный взгляд выдавал, что она поняла его истинное намерение.
— Что?! Вы собираетесь позволить этой корове, этой повивальной бабке делать за вас вашу работу?
— Сударыня, я старый человек. У меня никогда не было способностей к шитью, и мои руки ужасно дрожат. Боюсь, я принесу больше вреда, чем пользы, но, если вы настаиваете, я приложу все старания…
— Нет, — фыркнула она. — Лучше уж эта корова.
— Очень хорошо. — Он посмотрел на целительницу. Ничто не исказило ее лица, только щеки покрылись красными пятнами. — Что касается других ее травм, боюсь, тут только одна надежда снять боль. В ваших карманах найдется немного корня мимозы?
Целительница в замешательстве подняла брови.
— Да, но…
— Отлично, — резко оборвал ее Зедд. — Думаю, двух кубиков будет достаточно.
Ее брови взметнулись вверх.
— Двух?
— Не смейте на мне экономить! — взвизгнула леди Ордит. — Если на всех не хватит, значит, менее знатным должно достаться меньше! Дайте мне полную дозу!
— Очень хорошо. — Зедд бросил взгляд на целительницу. — Назначаю ей полную дозу. Три кубика. И не целиком, а измельченные.
Целительница еще шире раскрыла глаза и, не веря своим ушам, переспросила:
— Измельченные?
Зедд сощурился и кивнул, подтверждая свои слова. Углы ее губ изогнулись в еле заметной улыбке.
Корень мимозы в малых дозах действительно снимает боль, но его необходимо глотать целиком, не разжевывая. Одного маленького кубика было бы вполне достаточно. Измельченный, да еще три кубика… х-м… Пожалуй, леди Ордит придется побегать в уборную.
Большую часть следующей недели добрая леди, видимо, проведет в своих покоях.
— Как тебя зовут, милая? — спросил он целительницу.
— Келли Халлик.
Зедд устало вздохнул.
— Келли, есть тут кто-нибудь еще, кому целительницы помочь не в состоянии?
— Нет, господин. Миддея и Аннели уже заканчивают с последними.
— Тогда, будь так добра, унеси леди Ордит куда-нибудь, где она не… где ей будет удобнее лежать, пока ты будешь лечить ее.
Келли быстро посмотрела на женщину, которую Зедд, утешая, держал за руку, на рану поперек ее живота и вновь на Зедда.
— Конечно, волшебник Зорандер. Вы выглядите очень усталым. Если вы потом зайдете ко мне, я восстановлю ваши силы стенадиновым отваром. — Уголки ее губ вновь изогнулись в легкой улыбке.
Зедд подмигнул Келли:
— Может, зайду.
В любое другое время он куда серьезнее отнесся бы к подобному предложению — Келли была женщиной статной, — но как раз сейчас ему было совсем не до того.
— Леди Ордит, как зовут вашу горничную?
— Джебра Бевинвье. И еще она — никчемная девка. Дерзкая и ленивая.
— Ну что ж, вы не будете более обременены ее никчемными услугами. Ей, судя по всему, потребуется немало времени на выздоровление, а вы вскоре собираетесь покинуть дворец.
— Покинуть? Что значит «покинуть»? — Леди Ордит вскинула голову. — У меня нет намерения уезжать отсюда.
— Сейчас во дворце опасно оставаться такой знатной даме, как вы. Боюсь, вам самой придется заботиться о собственной безопасности. Как вы верно заметили, солдаты спят на своих постах. Придется вам уехать.
— Ну, у меня просто не было намерения…
— Келли, — Зедд сурово посмотрел на целительницу, — будь добра, помоги леди Ордит перейти туда, где ты сможешь оказать ей помощь.
Келли оттащила леди Ордит, как тюк с бельем, на достаточное расстояние, чтобы у той не осталось ни малейшей возможности причинить волшебнику какие-либо неприятности. Зедд с теплой улыбкой повернулся к Джебре и откинул с ее лица короткие светлые волосы. Он уже практически остановил кровотечение, но это ее не спасет. То, что оказалось снаружи, необходимо вернуть туда, где ему следует находиться.
— Благодарю вас, господин. Мне теперь гораздо лучше, если бы вы помогли мне встать на ноги, я бы ушла с дороги.
— Лежи, дитя, — мягко сказал он. — Мы должны поговорить.
Зедд тяжелым взглядом обвел зрителей. Солдатам внутренней гвардии достаточно было поймать его взгляд, и они тут же разогнали собравшихся.
Губы Джебры задрожали, она с трудом сделала вдох и едва заметно кивнула.
— Я умираю, да?
— Не хочу тебя обманывать, дитя. Пока я не отдохну, твоя рана — на грани моих возможностей. У тебя нет времени ждать, пока я отдохну. Если я ничего не предприму, ты умрешь. Если я попытаюсь что-то сделать, я могу ускорить конец.
— Сколько мне осталось?
— Если я ничего не сделаю — возможно, час. Может быть, ночь. Я могу облегчить боль настолько, чтобы по крайней мере сделать ее терпимой.
Она закрыла глаза, и из-под век просочились слезы.
— Никогда не думала, что я дорожу жизнью.
— Из-за Камня Провидца, который ты носишь?
Ее глаза широко распахнулись.
— Вы знаете? Вы узнали Камень? Вы знаете, кто я?
— Знаю. Много времени прошло с тех пор, когда люди узнавали Провидцев по Камню, но я старик. Я видел таких, как ты. Ты из-за этого не хочешь, чтобы я тебе помог? Ты боишься того, что может сделать со мной прикосновение?
Она едва заметно кивнула.
— Но я вдруг поняла, что мне дорога жизнь.
Зедд похлопал ее по плечу.
— Вот это-то мне и надо было знать, дитя. Не беспокойся обо мне. Я — волшебник первого ранга, а не какой-то там новичок.
— Первого ранга? — прошептала Джебра, еще шире раскрыв глаза. — Я не знала, что такие остались. Пожалуйста, господин, не рискуйте из-за меня.
Зедд улыбнулся:
— Никакого риска, всего лишь немного боли. Кстати, меня зовут Зедд.
Она на мгновение задумалась, а потом сжала ему руку.
— Зедд… если у меня есть выбор… я предпочту попытаться выжить.
Он чуть улыбнулся и погладил ее холодный, влажный лоб.
— Тогда я обещаю тебе сделать все-все, что только в моих силах. — Она кивнула, ухватившись за его руку, ухватившись за свой единственный шанс. — Есть ли что-то, что ты можешь сделать, Джебра, чтобы заблокировать свою боль провидения?
Она закусила нижнюю губу и покачала головой, с трудом сдерживая слезы.
— Мне очень жаль, — еле слышно прошептала она. — Наверное, вам не удастся…
— Молчи, дитя, — успокоил он ее.
Зедд глубоко вздохнул и накрыл ладонью ее руку, удерживавшую кишки. Другую руку он нежно опустил ей на глаза. Внешний мир перестал существовать для него. Он должен пробиться внутрь, к ее сознанию. Это может убить ее. И его — тоже.
Он сосредоточился и опустил барьеры своего сознания. Удар боли выбил воздух из легких. Зедд не рискнул тратить силы на то, чтобы отдышаться. Он стиснул зубы и справился с этим, напрягая мышцы до тех пор, пока они не стали твердыми, как камень. А он ведь еще даже не коснулся боли от раны. Он должен принять боль провидения, пройти сквозь нее, и лишь тогда ему удастся справиться.
Мучение затянуло его разум в реку тьмы. Водоворот прошлых видений Джебры закружил его. Он мог лишь догадываться, что они значат, но боль их реальности была слишком острая. Слезы полились из-под его крепко сомкнутых век, он весь задрожал, словно пытаясь вырваться из нахлынувшего потока страданий. Он знал, что не может позволить, чтобы этот водоворот затянул его, иначе он потеряется, растворится.
Эмоции ее видений ударили его, когда он помчался глубже в ее сознание. Темные мысли сразу за поверхностью восприятия вцепились в его волю, пытаясь утащить его в глубины безнадежной оставленности. Его собственные, полные боли воспоминания всплыли на поверхность сознания, чтобы соединиться со всей скорбью Джебры в одной безумной агонии. Лишь его опыт и решимость сохранили его разум, его свободу воли, не позволив затянуть их в бездонные воды горечи и печали.
Наконец он пробился к спокойному, белому свету в центре ее бытия. Зедд обнаружил в сравнительно слабой боли смертельную рану. Реальность не всегда соответствует воображению, но в воображении боль была реальной. Вокруг спокойного центра со всех сторон холодная темнота внешней ночи посягала на тускнеющее тепло и свет ее жизни в нетерпении навеки окутать своим покровом душу Джебры. Зедд сорвал этот покров, чтобы свет его дара согрел ее душу, влил в нее жизнь и жизненные силы. Тени отступили перед мощью его Магии Приращения.
Мощь этой магии, ее жизненная сила вернула все органы туда, где им предназначено быть Творцом. Зедд пока не решался тратить силы на то, чтобы уменьшить страдания. Спина Джебры выгнулась. Она завопила от боли. И он почувствовал ту же боль. И содрогнулся от опаляющей остроты этой боли.
Когда самое трудное, то, что выходило за пределы его понимания, осталось позади, он наконец направил магию, чтобы заблокировать ее боль. Джебра осела на пол со стоном облегчения, и он почувствовал это облегчение в своем теле.
Управляя потоком магии, Зедд завершил лечение. Он использовал свою силу, чтобы свести вместе края раны, срастив ткань с тканью, плоть с плотью, слой за слоем, до самой поверхности кожи, соединив все, как если бы это никогда не было разделено.
Теперь, когда все было закончено, оставалось только выйти из ее сознания. Это было столь же опасно, как и войти, а сил у него почти не осталось, он все отдал ей. До предела изнуренный и еще сильнее обеспокоенный, он отпустил себя в поток мучений.
Примерно через час он обнаружил, что стоит на коленях, сгорбившись и непроизвольно рыдая. Джебра сидела, обхватив его руками, прижимая его голову к своему плечу. Как только он осознал, что вернулся, он взял себя в руки и выпрямился.
Зедд окинул взглядом залу. Всех отогнали далеко, на достаточное расстояние, за пределы слышимости. Да и кто захочет находиться рядом с волшебником, когда у него такая магия, что люди так страшно кричат? Ведь все слышали, как кричала Джебра.
— Тут, — сказал он наконец, почти вернув чувство собственного достоинства, — это было не так плохо. Уверен, теперь все хорошо.
Джебра тихо засмеялась дрожащим смехом и крепко обняла его.
— Меня учили, что волшебник не может лечить Провидцев.
Зедд заставил себя поднять костлявый палец.
— Обычный волшебник не может, милая. Но я — Зеддикус З’ул Зорандер, волшебник первого ранга.
Джебра отерла слезу со щеки.
— У меня нет ничего ценного заплатить тебе. — Она расстегнула золотую цепочку, которая скользнула по ее волосам и упала вниз, в подставленную ладонь. — Пожалуй, кроме этого скромного приношения.
Зедд опустил взгляд на цепочку с голубым камнем.
— Ты очень добра, Джебра Бевинвье. Я тронут. — Зедд внезапно почувствовал боль вины. Ведь это он послал импульс в ее сознание. — Это прекрасная цепочка, и я приму ее со смиренной признательностью.
Он использовал тонкий направленный поток силы, чтобы отделить Камень от основания. Камень Зедд вернул обратно, ему нужна была только цепочка.
— Цепочка — достаточная плата. Сохрани Камень, он принадлежит тебе по праву.
Джебра сжала Камень в руке и, кивнув, поцеловала волшебника в щеку. Он принял поцелуй с улыбкой.
— А теперь, милая, тебе необходимо отдохнуть. Я использовал большую часть твоих сил, чтобы все исправить. Возможно, несколько дней в кровати — и ты станешь как новенькая.
— Боюсь, вы оставляете меня не только исцеленной, но и безработной. Я должна найти работу, чтобы прокормить себя. — Она посмотрела вниз, на окровавленный, разодранный подол зеленого платья. — И чтобы одеться.
— Почему ты носила Камень, будучи горничной леди Ордит?
— Немногие знают, что означает Камень. Леди Ордит не знала. Ее муж, герцог, знал. Он хотел, чтобы я служила ему, но жена никогда бы не позволила, чтобы ему служила женщина, поэтому пришлось устроить меня на место ее горничной. Я знаю, для Провидицы не самое ужасное укрыться где-нибудь, а в Бургалассе многие умирают голодной смертью. Моя семья знала о моей способности и закрыла для меня двери, опасаясь тех видений, которые у меня могли бы быть о них. Перед смертью моя бабушка вложила мне в руку свой Камень, сказав, что, если я буду носить ее Камень, это будет для нее честью.
Джебра прижала к щеке стиснутый в кулаке Камень.
— Благодарю вас, — прошептала она, — что не приняли у меня Камень. Что поняли.
Зедд ощутил еще один укол совести.
— А потом герцог взял тебя на службу и использовал в своих собственных целях?
— Да. Лет двенадцать назад, наверное. Поскольку я была горничной леди Ордит, я почти всегда присутствовала на любых вечерах и торжественных приемах. А потом герцог приходил ко мне, и я рассказывала, что увидела о его противниках. С моей помощью он укрепил свою власть и благосостояние. В сущности, никто почти ничего не знает о Камне Провидца. Он презирал людей, пренебрегавших древним знанием. Он насмехался над невежеством врагов, позволяя мне открыто носить Камень. А еще он вынуждал меня следить за леди Ордит. Это помешало ей преуспеть в попытках сделаться вдовой. Поэтому сейчас она довольствуется тем, что предпочитает отсутствовать в доме герцога при любой возможности. Ее не слишком огорчит, если она меня больше никогда не увидит. Герцог использовал свою власть, чтобы я могла сохранить свое место, когда леди Ордит пожелала бы обратного.
— И почему ей так не нравились твои услуги? — Зедд ухмыльнулся. — Или ты и правда ленивая и дерзкая, как она заявляет?
Джебра улыбнулась в ответ. Тоненькие морщинки в углах ее глаз стали отчетливее.
— Нет. Это из-за видений. Иногда, когда у меня видения… Ну, вы почувствовали что-то из тех страданий, когда лечили меня, хотя, я надеюсь, не так сильно, как чувствую это я. Но иногда из-за боли я какое-то время не могла ей служить.
Зедд потер подбородок.
— Ну, поскольку ты теперь без работы, ты будешь гостьей здесь, в Народном Дворце, до тех пор, пока не поправишься. У меня есть тут некоторое влияние. — Он вдруг сам удивился тому, что это правда, и вынул из кармана балахона кошелек. — Это на расходы и за работу, если мне удастся убедить тебя сменить работодателя.
Джебра взвесила кошелек в ладони.
— Если здесь медь, этого недостаточно ни для кого, кроме вас. — Она улыбнулась и наклонилась чуть поближе к нему, глядя весело и сердито одновременно. — А если серебро, это слишком много.
Зедд возмущенно глянул на Джебру.
— Это золото. — Испуганная, она заморгала. — Но не мое, а того, на кого ты будешь работать.
Она уставилась на кошелек с золотом, потом опять посмотрела на волшебника.
— Кто он?
— Ричард. Новый магистр Рал.
Джебра побледнела и решительно покачала головой. Понуро ссутулившись, она сунула кошелек Зедду.
— Нет. — Став еще бледнее, она вновь покачала головой. — Нет. Мне жаль. Я не хочу работать на него. Нет.
Зедд нахмурился.
— Он не злой. У него на самом деле очень доброе сердце.
— Я знаю.
— Ты знаешь, кто он?
Она опустила глаза и кивнула:
— Я знаю. Я видела его вчера. В первый день зимы.
— И у тебя было видение, когда ты увидела его?
Ее голос теперь был усталый и исполненный страха.
— Да.
— Джебра, расскажи мне, что ты видела. Во всех подробностях. Пожалуйста. Это очень важно.
Одно долгое мгновение она смотрела на него исподлобья, затем вновь опустила глаза, закусив нижнюю губу.
— Это случилось вчера, на утреннем посвящении. Когда зазвонил колокол, я пошла на площадь, и он стоял там, глядя в бассейн. Я обратила на него внимание, потому что у него был меч Искателя. И потому, что он высокий и статный. И он не опустился на колени, как все. Он стоял там, глядя на подходящих людей, и, когда я приблизилась, наши взгляды случайно встретились. Всего лишь на мгновение. От него шла такая сила, что у меня пресеклось дыхание. Провидцы способны чувствовать определенные виды силы, такие, как дар, исходящие от человека. — Она взглянула на Зедда. — Я видела прежде людей с даром. Я видела их ауру. У всех она всегда была как ваша — теплая, мягкая. Ваша аура прекрасна. Его — совсем особенная. У него есть то же, что и у вас, но кроме того — еще что-то.
— Ярость, — тихо сказал Зедд. — Он Искатель.
Она кивнула:
— Возможно. Я не знаю. Я еще ни разу не видела ничего подобного. Но я могу сказать вам, какое у меня было ощущение. Ощущение было такое, словно меня швырнули в ледяную воду, прежде чем у меня появилась возможность вздохнуть. Иногда мне не даются видения о людях. Иногда — даются. Никогда нельзя сказать, когда придет видение. Иногда, когда человек расстроен, он излучает горе, и видения становятся более сильными. Его аура была как молния в грозу. Он испытывал страшную эмоциональную боль. Как животное, попавшее в капкан и пытающееся отгрызть собственную лапу. Он испытывал ужас от необходимости предать своих друзей, чтобы спасти их. Я не понимаю этого. В этом нет смысла. Там был образ женщины, прекрасной женщины с длинными волосами. Возможно, Исповедницы, хотя я не знаю, как такое могло быть. Аура вспыхнула так сильно при ее страданиях, что я ощутила жар на лице и испугалась, что кожа на самом деле обожжена. Если бы я не была на посвящении, я бы все равно упала на колени от мучительности этой ауры. Я уже почти бросилась к нему, чтобы его успокоить, когда подошли две морд-сит и заметили, что он стоит в полный рост, не опустившись на колени. Он не почувствовал страха, но собрался стать на колени, так или иначе покорившись ужасающему предательству, к которому его принуждали. Я поняла это, когда он преклонил колени. Я думала, все кончилось. Я была благодарна, что видела только ауру, а не истинные видения. Я не хотела никаких видений об этом человеке. — Она устремила взгляд мимо Зедда, казалось, потерявшись в этих воспоминаниях.
— Но это был еще не конец?
Она очнулась.
— Нет. Я думала, самое худшее позади, но то, что я уже увидела, было пустяками по сравнению с тем, что было дальше.
Джебра нервно потерла руки.
— Мы возносили хвалу отцу Ралу, и внезапно он вскочил на ноги. На лице у него играла улыбка. Он нашел решение, сложил фрагменты мозаики. И недостающий элемент встал на свое место. Лицо женщины и его любовь к ней наполнили ауру.
Она покачала головой.
— Мне жаль того, кто попытается просунуть между ними палец. Он потеряет палец, а может, и кисть, а может, и всю руку, прежде чем у них будет время подумать и оттолкнуть его.
— Ее зовут Кэлен, — сказал Зедд, чуть улыбнувшись. — И что потом?
Джебра скрестила руки на груди.
— Потом начались видения. Я увидела, как он убивает человека, но не смогла бы рассказать как. А потом я увидела человека, которого он собирался убить: Даркена Рала. А потом я увидела, что это его отец, но он этого не знает. Именно тогда я узнала, кто он: сын Даркена Рала, который скоро станет новым магистром Ралом. Аура вспыхивала страшными противоречиями.
Зедд успокаивающе положил руку ей на плечо.
— Даркен Рал хотел править миром с помощью страшной магии. Остановив его, Ричард спас от смерти тысячи людей. Хотя убийство — ужасно, но, сделав это, он спас куда больше жизней. Уверен, ты не из-за этого боишься Ричарда.
Она покачала головой:
— Нет. Это из-за того, что было потом. Две морд-сит встали, потому что он собрался уйти с посвящения. Одна подняла свой эйджил, угрожая ему. Я удивилась, увидев, что он носит на шее такой же, красный, совсем, как их. Он сжал свой эйджил в кулаке. Он сказал им, что, если они не уйдут с дороги, он убьет их. У меня перехватило дыхание, такая была вокруг него аура ярости. Он хотел, чтобы они попытались. Они почувствовали это и пропустили его. Когда он повернулся, чтобы уйти… это было, когда я увидела другое видение. — Она прижала руку к сердцу, из глаз потекли слезы. — Зедд… мои видения не всегда ясные. Иногда я не знаю, что они означают. Однажды я увидела одного крестьянина. Птицы клевали его желудок. Я не знала, что это значит. Оказалось, прилетела стая черных птиц и съела все посевы, которые он вырастил. Он был готов посеять снова и вспахал поле. Но он и его семья могли умереть от голода, если б он этого не сделал.
Она отерла слезы, бегущие по щекам.
— Иногда я не могу сказать, что означает видение и как все произойдет в действительности. Не все видения сбываются. — Она встряхнула волосами. — Но иногда все происходит в точности так, как я это видела. Я могу сказать, когда они истинны и произойдут несомненно.
Зедд похлопал ее по плечу.
— Я понял, Джебра. Видения — вид пророчества, и я знаю, каким смутным может быть пророчество. Какого рода видение у тебя было о Ричарде? Смутное или ясное?
Она пристально посмотрела ему прямо в глаза.
— Всех типов. Видения всех типов, которые у меня когда-либо бывали, от самого смутного до самого ясного, от возможного до предопределенного. Они нахлынули на меня. Такого раньше никогда не бывало. Чаще всего у меня была одна-единственная картинка, и я либо знала, что это значит и что это истинно, либо не понимала этого и не могла сказать, произойдет ли это на самом деле. Видения от этого человека обрушились водопадом. Они захлестнули меня. Но в каждом были боль, зло и опасность. Одни, не самые четкие и, я знаю, истинные, были самыми ужасными. В одном было что-то вокруг его шеи, я не могу сказать что, но это было что-то, что причинит ему страшную боль и заберет его от женщины… Кэлен, ты сказал, ее имя… заберет его от всех, кого он любит. Запрет его под замок.
— Ричард был в плену у морд-сит, она пытала его. Возможно, именно это ты и видела, — предположил Зедд, Джебра резко покачала головой:
— Я видела не то, что было, а то, что должно быть. И это — не боль, причиняемая морд-сит. Другая. Я уверена.
Зедд в задумчивости кивнул.
— Что еще?
— Я видела его в песочных часах. Он стоял на коленях в нижней половине, плача в страданиях, песок падал повсюду вокруг него, но не песчинки причиняли ему страдания. Надгробные камни всех, кого он любил, были в верхней половине, но он не мог пробиться к ним сквозь песок. Я видела нож у него в сердце, нож убийцы, сжатый в его собственных дрожащих руках. Прежде чем я смогла понять, что должно случиться, пришло другое видение — они не всегда следуют ходу событий. Он был в своем роскошном красном плаще, том, что с золотыми пуговицами и парчовой отделкой. Он лежал лицом вниз… с ножом в спине. Он был мертв, но в то же самое время не был. Его собственные руки перевернули его на спину, но прежде, чем я увидела его мертвое лицо, пришло другое видение. Самое страшное. Самое отчетливое. — Слезы с новой силой хлынули у нее из глаз, и она начала тихонько всхлипывать. Зедд сдавил ей плечо, требуя продолжения. — Я видела его горящее тело. — Она вытерла слезы и качнулась назад и вперед, слегка всхлипнув. — Он кричал. Я даже чувствовала запах горящей кожи. Затем, что бы там ни сжигало его — я не могу сказать, что это было, — когда оно ушло, он был без сознания, и на нем было клеймо. Клеймо, выжженное на груди.
Зедд пошевелил языком во рту, пытаясь смочить его слюной.
— Ты смогла разглядеть, что это было за клеймо?
— Нет, ни что за клеймо, ни на что оно похоже. Но я знала, что это, с такой же уверенностью, как я знаю, что это Солнце, когда вижу его. Это было клеймо смерти, клеймо властителя подземного мира. Владетель отметил его, чтобы он стал его собственностью.
Зедд постарался справиться с дыханием, унять дрожь в руках.
— Были ли еще видения?
— Да, но не такие отчетливые, и я не поняла их. Они мелькали так быстро, что я не могла ухватить образ, только боль. А потом он ушел. Морд-сит повернулись, глядя ему вслед, а я побежала в свою комнату и заперлась там. Я несколько часов пролежала в кровати не в силах остановить рыдания, израненная тем, что увидела. Леди Ордит стучалась в мою дверь, требовала меня, но я крикнула, что очень устала, и она в конце концов ушла в ярости. Я плакала до тех пор, пока все внутри меня не застыло. Я видела в этом человеке добро, и я пришла в ужас от зла, которое, я видела, похищает его. Хотя картинки были все разные, они были подобны. Во всех присутствовало одно одинаковое чувство — опасность. Опасность сгустилась вокруг этого человека так плотно, как вода вокруг рыбы. — К ней немного вернулось хладнокровие, пока Зедд сидел молча, глядя на нее. — Вот почему я не буду работать для него. Добрые духи оберегают меня, и я не хочу иметь ничего общего с опасностью, окружающей этого человека. С подземным миром.
— Может, тебе удалось бы помочь ему, помочь избежать опасности. Это то, на что я надеялся, несмотря ни на что, — тихо сказал Зедд.
Джебра вытерла слезы рукавом.
— Даже за все золото и могущество герцога я не пойду за магистром Ралом. Я не труслива, но я и не героиня из песни, и не дура. Я не желаю, чтобы мои кишки вывалились опять, и на этот раз вместе с моей душой.
Зедд в молчании смотрел, как она, сама того не сознавая, всхлипывает, далеко унесенная пугающими видениями. Джебра глубоко вздохнула и очнулась. Ее голубые глаза наконец посмотрели на него.
— Ричард мой внук, — просто сказал он.
Ее веки, вздрогнув, опустились.
— О добрые духи, простите меня. — Она прикрыла рот рукой, ее глаза открылись, брови сошлись на переносице. — Зедд… Мне очень жаль, что я рассказала тебе, что я видела. Прости меня. Если б я знала, я никогда бы тебе не рассказала. — Ее руки задрожали. — Прости меня. Ох, пожалуйста, прости меня.
— Правда есть правда. Я не из тех, кто захлопнул бы дверь перед тобой за то, что ты видела это. Джебра, я волшебник, я уже знаю об угрожающей ему опасности. Именно поэтому я прошу тебя о помощи. Завеса, отделяющая подземный мир, разорвана. Существо, которое ранило тебя, проскользнуло в мир живущих сквозь разрыв. Если завеса прорвется достаточно, Владетель освободится. Ричард сделал одну вещь, которая, согласно пророчествам, отмечает его как, возможно, единственного, кто способен восстановить завесу.
Он поднял кошелек с золотом и медленно положил ей на колени, ее глаза следили за его движением. Зедд отдернул пустую руку. Ее взгляд остановился на кошельке, как если бы это был страшный зверь, который может укусить.
— Это, должно быть, очень опасно? — спросила она наконец слабым голосом.
Зедд улыбнулся, когда она подняла глаза.
— Не опаснее, чем отправиться на послеобеденную прогулку по дворцу, защищенному крепостными стенами.
Невольно вздрогнув, она схватилась за живот там, где была рана. Ее глаза блуждали по огромному роскошному залу, словно в поисках пути к отступлению или в ожидании нападения. Не глядя на него, она сказала:
— Моя бабушка была Провидицей и моей единственной наставницей. Она сказала мне однажды, что видения могут испортить мне всю жизнь и нет ничего, что позволит мне остановить их. Она сказала, что, если когда-нибудь мне выпадет возможность использовать видения во благо, не упустить свой шанс, это сделает мое бремя чуть полегче. Это был день, когда она вложила Камень мне в руки.
Джебра подняла кошелек и положила его Зедду на колени.
— Я не сделаю этого за все золото Д’Хары. Но я сделаю это ради вас.
Зедд улыбнулся и потрепал ее по щеке.
— Спасибо, дитя. — Он положил золото ей на колени, монеты негромко зазвенели. — Это тебе понадобится. У тебя будут расходы. Что останется — твое. Я хочу, чтоб было так.
Она покорно кивнула.
— Что я должна делать?
— Ну, во-первых, нам обоим необходимо как следует выспаться. Тебе нужно несколько дней отдохнуть, чтобы восстановить силы. А потом вам предстоит совершить несколько поездок, леди Бевинвье. — Он улыбнулся, глядя, как она вскинула бровь. — Мы оба сейчас слишком устали. Завтра, когда я отдохну, я должен заняться очень важным делом. Перед отъездом я зайду к тебе, и мы поговорим об этом. Но, начиная с этой минуты, я попрошу тебя не носить Камень так, чтобы он был виден. Открыто провозглашать твои способности перед глазами тьмы? Это до добра не доведет.
— Значит, мой новый хозяин тоже будет пользоваться моими услугами втайне? Не самое почетное занятие.
— Те, кто может распознать тебя сейчас, не просто сражаются ради золота. Они служат Владетелю. Они хотят получить еще больше золота. Если они раскроют тебя, ты пожалеешь, что я спас тебя сегодня.
Она вздрогнула и лишь затем кивнула.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:22 | Сообщение # 4

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 4
Опираясь руками, Зедд поднялся. Он помог встать Джебре. Как и следовало ожидать, она была не в состоянии удержаться на ногах и тяжело опиралась на Зедда. Она извинилась. Зедду удалось заставить ее улыбнуться, сказав, что не принимает никаких извинений и всегда рад случаю обнять красивую женщину. Люди понемногу вернулись к своим делам, занявшись обсуждением того, что случилось: они шушукались и пугливо озирались — теперь во дворце небезопасно. Мертвых вынесли, раненых перенесли в другое место. Служанки тщательно оттирали кровь с гранитного пола. Вода в ведрах становилась красной. Везде стояли солдаты внутренней гвардии. Зедд направился к капитану Тримаку.
— Как бы то ни было, мне бы хотелось оказаться подальше отсюда. Я тут таких аур навидалась, что по ночам кошмары мучают, — сказала Джебра.
Капитан заметил волшебника и решил подойти.
— Ты видишь что-нибудь об этом человеке, который приближается к нам? — спросил Зедд.
— Ничего особенного не вижу. Обычный служака. — Присмотревшись повнимательнее, Джебра нахмурилась. — Служба всегда была ему обузой. Но теперь у него появилась надежда, что он сможет гордиться тем, что у него такая служба. Это что-нибудь дает?
— Да, — улыбнулся Зедд. — А видений у тебя нет?
— Нет. Только слабая аура.
Волшебник задумчиво кивнул и спросил:
— Кстати, как могло случиться, что такая красивая женщина не нашла себе мужа?
— В желающих недостатка не было. У троих были вполне серьезные намерения. Но когда, преклонив колена, очередной претендент клялся в вечной любви, у меня случались видения. О каждом.
— А как ты объясняла отказ?
— А я им не отказывала. Просто била по щекам, пока их пустые головы не зазвенят.
Зедд хмыкнул.
Капитан Тримак подошел к ним.
— Знакомьтесь, командующий, перед вами леди Бевинвье. — сказал Зедд. Тримак кивнул. — Так же как и я, эта леди хранит покой и безопасность нового магистра Рала. Прикажите, чтобы, пока она во дворце, ей была обеспечена надежная охрана. Магистру Ралу необходима ее помощь, и я не хочу, чтобы ей еще раз пришлось рисковать жизнью.
— Будет исполнено, волшебник Зорандер. Клянусь честью, с ней ничего не случится. Я об этом позабочусь.
Капитан обернулся и подал условный сигнал. Тут же к нему подбежали десятка два солдат и замерли, ожидая приказаний.
— Это леди Бевинвье. Я поручаю вам ее охранять. Вы должны любой ценой обеспечить ее безопасность.
Двадцать здоровенных кулаков ударили по металлическим нагрудникам. Двое солдат тут же подхватили Джебру. Она крепко сжимала Камень, а кошелек положила в карман.
— Поищите ей подходящие апартаменты, — сказал Зедд солдатам. — Ей нужен покой, и проследите, чтобы ей приносили еду.
Зедд посмотрел в усталые голубые глаза и ласково погладил Джебру по руке.
— Хорошенько отдохни, дочка. Завтра утром я навещу тебя.
— Спасибо, волшебник Зорандер.
Солдаты осторожно повели ее, поддерживая под руки, а Зедд обратился к Тримаку:
— Капитан, здесь во дворце где-то должна быть леди Ордит Кондатит де Дакидвич. У магистра хватает забот и без ее вмешательства. Поэтому ей следует покинуть дворец еще до захода солнца. Если леди заупрямится, предложите ей на выбор карету или веревку.
— Я лично прослежу за этим. — Улыбка Тримака не предвещала леди Ордит ничего хорошего.
— Если здесь имеются и другие индивидуумы с подобным темпераментом, можешь действовать по своему усмотрению. Самое лучшее — предложить им точно такой же выбор. Настало время перемен.
Зедд не мог видеть ауру солдата, но готов был поспорить, что она стала гораздо ярче.
Капитан явно обрадовался:
— Не всем придутся по вкусу новые порядки, волшебник Зорандер.
— Разве кто-нибудь, кроме магистра Рала, имеет право тебе приказывать?
— Да. Командующий кводами. Деммин Насс. Второй человек после магистра.
Услышав имя, Зедд вздрогнул.
— Он умер.
Тримак с облегчением кивнул, но заметил:
— Это не все. На плато размещается примерно тридцатитысячная армия. Во дворце мое слово закон, но за его пределами старшие армейские офицеры не обязаны мне подчиняться. Я знаю, многие из них обрадуются переменам. Но далеко не все.
— Я уже говорил, что у Ричарда хватает своих забот. Магия против магии. Против него магия подземного мира, не надо беспокоить его по пустякам. Я предоставляю тебе полную свободу действий. Делай все, что считаешь нужным, чтобы уберечь магистра от покушений стали. Это твой долг.
— В Народном Дворце живут тысячи человек, — сказал капитан. — Это целый город под одной крышей. По равнинам Азрита со всех сторон света, кроме востока, нескончаемым потоком движутся купцы, поставляющие сюда товары, — от одиноких коробейников до громадных караванов. Эти дороги — настоящие артерии, питающие сердце Д’Хары — Народный Дворец. Плато, на котором стоит дворец, похоже на соты. Оно изрыто невероятным количеством пещер. Там размещаются склады и живут люди. Все это создает большие трудности. Как и во всяком городе, невозможно ручаться за помыслы тысяч приходящих сюда людей. Поэтому я закрою и запечатаю главные внутренние двери, соединяющие дворец с подземельями. Такого не случалось уже несколько столетий, и это вызовет пересуды и нежелательные слухи в народе. Но мы рискнем. Кроме этих дверей, на территорию дворца можно проникнуть только одним способом — через восточную дорогу, проходящую над пропастью. Я прослежу, чтобы мост был всегда поднят. Таким образом, без нашего ведома во дворец не проникнет ни один человек. Правда, еще остаются многие тысячи тех, кто живет в самом дворце. Намерения этих людей нам тоже неизвестны. Прежде всего это солдаты, хорошо обученные и испытанные в боях воины, и как раз их-то начальников я бы хотел держать подальше от магистра Рала. У меня такое ощущение, что новый магистр не из тех Ралов, с которыми они привыкли иметь дело, и это им может не слишком понравиться. Но выход найти несложно. Д’Хара велика. Значит, до границ далеко, да и неспокойно там сейчас. Как раз самое время направить туда войска. К примеру, меня крайне тревожит обстановка в районе южной границы, это ведь на рубеже Диких Дебрей. Говорят, служба там нелегкая, и просто нет времени готовить заговоры. Кроме того, силы внутренней гвардии явно недостаточны. Следует увеличить в три раза численность, переведя во внутреннюю гвардию людей из тех частей, которые заслуживают доверия.
Зедд пристально взглянул на капитана, который и во время разговора не забывал отслеживать, что происходит в зале.
— Я не солдат, — сказал Зедд. — Но даже я вижу, что это очень разумные предложения. Надо обезопасить дворец насколько возможно. И это поручается тебе.
— В таком случае завтра же утром будет представлен список генералов: и тех, которым можно доверять, и тех, кому доверять не следует.
— А мне он зачем?
— Но как же иначе? Ведь надо принять решение, что делать с этими людьми. Поэтому последуют определенные приказы. А отдавать такого рода приказы может только человек с даром.
— Волшебники не должны править людьми, — устало проворчал Зедд. — Это недопустимо.
— Но такова судьба Д’Хары. Магия и сталь. Я всего лишь хочу защитить магистра Рала. И делаю то, что считаю необходимым.
— А тебе известно, что я сражался и даже убивал волшебников, которые пытались управлять народами?
Зедд говорил, устремив взор в пространство, вспоминая те давно минувшие времена. Капитан молчал. Зедд посмотрел на капитана и поймал на себе его внимательный взгляд. Тримак помолчал еще немного, словно что-то обдумывая, потом отчетливо сказал:
— Будь у меня выбор, волшебник Зорандер, я бы предпочел служить тому, кто считает власть тяжким бременем, а не тому, для кого власть в удовольствие.
— Ладно, — буркнул Зедд, — значит, завтра утром. Но есть еще одна вещь, о которой следует позаботиться в первую очередь, — я имею в виду Сад Жизни. Именно там появился скрийлинг. Не могу сказать наверняка, но весьма возможно, что он не последний, будут и другие. Так что необходимо обеспечить надежную охрану Сада Жизни. Окружи его стальным кольцом воинов. Пусть их будет как можно больше, и расставь их на таком расстоянии друг от друга, чтобы они могли орудовать топорами. Кроме того, надо починить и укрепить двери. И не впускать никого, ни единого человека, только меня и Ричарда. Любая попытка войти туда — прямая угроза безопасности магистра Рала. Никого не впускать, даже садовников. И ты лично несешь ответственность за надлежащее выполнение этого приказа.
— Будет исполнено, волшебник Зорандер.
— Хорошо, магистру Ралу понадобится кое-что из этой комнаты. До его прибытия я не решаюсь ничего в ней трогать. Находящиеся там предметы несут смертельную опасность, так что следует отнестись к охране Сада со всей ответственностью. Кроме того, там могут появиться новые скрийлинги. Или что-нибудь похуже.
— Когда?
— Не знаю. По моим предположениям, первый должен был появиться только через год, самое раннее — через несколько месяцев. То, что Владетель уже сейчас сумел выпустить одного из своих убийц, очень тревожный признак. Не знаю, зачем его послали. Может быть, как раз затем, чтобы убивать всех, кто окажется на его пути. Ведь Владетель убивает и без всяких причин, просто чтобы убить. Но могло быть и так, что скрийлинга послали убить конкретного человека. Вот это действительно плохо. Завтра я покину дворец и попробую разузнать побольше до того, как нагрянет новая беда.
Тримак обеспокоенно смотрел на Зедда:
— А когда вернется магистр Рал?
— Не знаю. Я думал, у меня будет время обучить его тому, что может понадобиться, но ситуация изменилась. Я пошлю к Ричарду гонца с сообщением, чтобы он ждал меня в Эйдиндриле. Над ним нависла страшная опасность, а Ричард ничего не знает. События развиваются чересчур стремительно, и Владетель опережает нас. Понятия не имею, что он намерен делать и как именно. Даркен Рал попал в его сети еще до того, как была прорвана завеса. А я все это время был беспечен! Нет, только последний дурак может быть так неосторожен. Если Ричард неожиданно вернется сюда или если со мной что случится, постарайся помочь ему, капитан Тримак. Объясни, что он уже не лесной проводник, а магистр, и он в ответе за судьбы людей. Не думаю, что он так просто с этим согласится. Передай Ричарду, что я велел доверять тебе.
— А если он не поверит, что я говорю от твоего имени?
— Скажи: «Чтоб я лопнул».
Тримак был весьма удивлен:
— Вы хотите, чтобы капитан личной охраны сказал магистру Ралу такое?!
— Да, хочу. Это условный знак. Ричард поймет.
Тримак кивнул, хотя у него оставались некоторые сомнения.
— Волшебник Зорандер, мне пора. Еще предстоит многое сделать, надо незамедлительно обеспечить надежную охрану Сада Жизни. Не сочтите за бестактность, но должен сказать, что вам нужно отдохнуть. Да, сейчас это именно то, что вам нужно. — Капитан посмотрел на служанок, усердно скребущих каменный пол. — Работа целителя отнимает слишком много сил.
— Не стану отрицать. Спасибо за совет, капитан. Думаю, я так и сделаю.
На прощание Тримак ударил кулаком в грудь, но уходить не спешил. Он явно хотел что-то сказать, но не решался и в смущении топтался на месте.
— Солдату не пристало иметь свое мнение. И все-таки я хочу сказать, что счастлив увидеть наконец человека с даром, который применяет магию, чтобы исправить то, что натворили другие. Исцеляет искалеченных людей, например. Не думал, что доведется такое увидеть.
Зедд не стал обращать в шутку этот необычный комплимент. Ему было не до веселья, и горечь была в его голосе, когда он сказал:
— Мне очень жаль, что я не смог помочь твоему парню, капитан. Но тут бы никто уже не смог помочь.
— Верю, — невесело кивнул капитан. — У меня нет никаких сомнений в том, что это правда. Чтоб мне лопнуть.
Зедд понаблюдал, как капитан размашистым шагом идет по залу, словно магнитом притягивая к себе подчиненных. Потом Зедд поднял руку, взглянул на обмотанную вокруг пальца золотую цепочку и тяжело вздохнул. Пора заняться делом. Привычным для волшебника делом: использовать людей. Будь она проклята, эта привычка.
Он достал из потайного кармана черный, идеально округлый камень, старательно приложил к цепочке… Так, немного магической силы, и камень надежно закреплен на том самом месте, где раньше был камень Джебры. Зедд втайне надеялся, что, может, он ошибается и ему не придется делать выбор, не ему решать, кто взвалит на себя этот непосильный груз. Он закрыл глаза и вызвал в памяти образ давно погибшей жены. Он запрятал это воспоминание как можно дальше и предпочитал не воскрешать в памяти ее образ. Но теперь, после непосильного напряжения борьбы за спасение жизни Джебры, все внутренние барьеры исчезли. Он почувствовал, что глаза вдруг стали мокрыми, смахнул слезы и усилием воли прогнал этот образ из прошлого. «Одно утешает — себя я использую точно так же, как и других», — с горечью подумал волшебник.
Камень — маленький черный шарик — лежал на ладони. Зедд потер гладкую поверхность мокрыми от слез пальцами. Янтарь. Сердце мучительно сжалось. Сомнения исчезли. Это именно то, чего он так боялся.
Смирившись со своей судьбой, старик накинул на Камень сеть волшебника. Чары скроют истинную природу камня от всех, кроме Ричарда. А его внимание, наоборот, привлекут. Достаточно, чтобы Ричард хоть раз увидел ожерелье, и интерес к камню прочно засядет у него в голове.
Зедд посмотрел на Чейза. Страж границы лежал на широкой каменной скамье, прикрывая глаза забинтованной рукой. Рядом примостилась Рэчел, цепко держась за ногу Чейза, положив голову ему на колено. Зедд направился к ним, он подумал, что теперь, с падением границ, страж остался без работы.
Не убирая руки с глаз, Чейз неторопливо сказал:
— Зедд, дружище, в следующий раз, когда надумаешь натравить на меня ведьму в обличье целительницы, ведьму, которой неведома жалость, и она недрогнувшей рукой вольет мне в глотку какую-то отраву, я непременно сверну тебе шею, и тебе придется ходить задом наперед, чтобы видеть, куда идешь.
Зедд ухмыльнулся. Похоже, с выбором целительницы он не ошибся.
— Неужели лекарство действительно было такое невкусное, Чейз? — спросила Рэчел.
— Только попробуй еще хоть раз назвать меня Чейзом и увидишь, что с тобой случится.
— Хорошо, папа. — Она улыбнулась. — Конечно, жаль, что тебе пришлось пить горькое лекарство. Но по правде говоря, гораздо хуже, когда ты весь в крови. Может быть, если ты в следующий раз послушаешься меня и вытащишь меч тогда, когда я об этом скажу, ни крови, ни лекарств не будет.
Что ж — меткий выстрел, да вдобавок Рэчел это произнесла с таким притворно-невинным видом, что Зедд только ахнул. А Чейз так и застыл с поднятой рукой, собрав всю свою волю, чтобы не расхохотаться. Лицо его так забавно сморщилось, что Рэчел захихикала.
— Да помилуют добрые духи того несчастного, кто будет твоим мужем. — К Чейзу вернулся наконец дар речи. — Да ниспошлют добрые духи мир и покой этому человеку, ибо недолго ему вкушать мир и покой, если он обречен встретить тебя.
— Что это значит? — нахмурилась девочка.
— А вот что. — Чейз рывком сел и посадил Рэчел к себе на колено. — С нынешнего дня у нас появилось новое правило. И лучше тебе его не нарушать.
— Хорошо, папа. А какое правило?
— Каждый раз, — сказал он зловещим шепотом, — когда тебе надо будет сказать мне что-то важное, а я не стану тебя слушать, лягни меня, да посильнее. И продолжай до тех пор, пока я тебя не выслушаю. Понятно?
— Да, папа.
— Учти, я не шучу. Я говорю абсолютно серьезно. Именно так ты и должна поступить.
— Можешь на меня положиться, Чейз.
Чейз скорчил страшную рожу и прижал к себе Рэчел. На глаза Зедда навернулись слезы. При мысли о том, что он сейчас сделает, ему стало не по себе. Вот только выбора у него не было.
Старик тяжело опустился на одно колено, заскорузлый от крови балахон царапал кожу.
— Рэчел, я хочу кое о чем тебя попросить.
— О чем?
Волшебник протянул ей золотую цепочку с черным камнем.
— Это чужая вещь. Не могла бы ты поносить ее какое-то время. Ну, как бы взять на сохранение. Ричард вернется и заберет ее. Но когда это случится, я не знаю.
Чейз так взглянул на Зедда, что тот почувствовал себя как кролик под взглядом удава.
— Ой, какая красивая! У меня никогда такой не было.
— Послушай, это очень важно. Так же важно, как и шкатулка Одена, которую тебе доверил хранить волшебник Джиллер.
— Но ведь Даркен Рал умер. Ты сам говорил. И он уже не сможет нам ничего сделать.
— Да, дитя мое. Но это тем не менее очень важно. Ты была такой умной и храброй девочкой, когда прятала шкатулку, и я решил, что лучше всего доверить ожерелье именно тебе. Пусть оно будет у тебя и дожидается хозяина. Носи его не снимая. И никому не давай примерить, даже в шутку. Это не игрушка. Это слишком серьезно.
Едва Зедд упомянул шкатулку Джиллера, Рэчел притихла и уже с другим настроением сказала:
— Хорошо, Зедд. Я понимаю. Я буду его беречь.
— Послушай, Зедд, — Чейз прижал девочку к себе и закрыл ей уши своими ручищами, — что это ты затеял? Мне это, знаешь, как-то не нравится.
— Я хочу избавить всех детей от жутких ночных кошмаров, — тихо ответил волшебник. — Которым не будет конца.
— Послушай, я не допущу…
— Нет, это ты послушай! Ты знаешь меня много лет. Скажи, хоть раз я причинял кому-то боль из прихоти? Тем более ребенку? Или заставлял идти на риск ради пустой забавы?
— Нет. — В голосе Чейза звучала гранитная непреклонность. — И сейчас ты этого не сделаешь.
— Ты должен мне доверять. Я знаю, что делаю. То, что здесь было сегодня, это мелочи, может случиться нечто похуже и очень скоро. Если не замкнуть завесу, мир окунется в пучину страданий. Я делаю то, что должен делать. Это мой долг. Я волшебник, и я увидел в этой девочке то, что еще раньше заметил Джиллер. Ей суждены великие дела. Она сама как драгоценный камень среди речной гальки. Помнишь, мы с тобой следили, чтобы рабочие как следует заложили все выходы в гробнице Паниза Рала? Тогда я прочел руны на стенах — те, что еще не истаяли. Они были написаны на древнед’харианском. Я не слишком сведущ в этом языке, но все же достаточно, чтобы понять самое главное. Это были указания, как проникнуть в подземный мир. Помнишь каменный стол в Саду Жизни? На самом деле это жертвенник. Даркен Рал проникал и путешествовал под границами.
— Но ведь он мертв.
— Он убивал детей. Он приносил их невинные души в жертву Владетелю, чтобы путешествовать по миру смерти. Неужели ты не понимаешь, что это значит? Он заключил договор с Владетелем! А это значит — Владетель использовал в своих целях людей из нашего мира. И наверняка не одного, а многих. А теперь завеса прорвана. Потому-то и появился скрийлинг. Я знаю немало древних пророчеств, и в них говорится как раз об этом. В пророчествах говорится о Ричарде. Великие пророки прошлого пытались помочь ему сквозь бездну времени. Помочь в борьбе против Владетеля. Но многое изменилось, прошли века, и смысл большинства пророчеств утерян, и у меня есть опасения, что эти искажения и неясности в пророчествах — работа Владетеля. Владетель терпелив, как само время. Уже давно он опутал мир зловещей черной сетью, выискивая таких, как Даркен Рал, тех, кто исполнял бы его волю. Не случайно, что именно теперь, когда нам нужно знать как можно больше, не осталось ни одного волшебника, кто способен понимать пророчества. Мир на грани катастрофы, а я даже предположить не могу, чего уже добился Владетель и что он намерен учинить.
— А при чем тут моя дочь?
— Поверь, не я ее выбрал. Камень должен быть сохранен, я волшебник, поэтому знаю, что справиться с этим может только она. Тут уж ничего не изменить. Лучше подумай, как помочь ей.
— Как помочь ей? Скажи, что я должен делать?
— Научи ее всему, что знаешь сам. Я знаю, она очень умна. Научи владеть любым оружием. Чтобы была сильной и быстрой. Как маленький воин.
— Как маленький воин, — повторил Чейз.
— Завтра утром я отправлюсь за Эди и заберу ее в Эйдиндрил. Поезжай в Племя Тины. Не медли. Ричард, Кэлен и Сиддин проведут эту ночь в гостях у драконихи, а завтра она доставит их в деревню племени. У тебя уйдет на дорогу несколько недель. Поторопись, у нас очень мало времени. Передай Ричарду и Кэлен, чтобы они сразу же отправлялись ко мне в Эйдиндрил. Расскажи им все, что знаешь. Потом попробуй подыскать для Рэчел безопасное место. Если таковое вообще существует.
— Что еще?
— Самое главное — быстрее найди Ричарда. Как же я был глуп, считая, что у нас есть еще время. Иначе не отпустил бы его от себя ни на шаг. — Зедд потер подбородок. — И кстати, скажи ему, что он мой внук, а заодно сын Даркена Рала. Может, к моменту нашей встречи его гнев успеет хоть немного поостыть. — Волшебник поежился. — Знаешь, как называют Ричарда в Племени Тины? «Ричард-с-Характером». Он не похож на других. С одной стороны, он один из самых мягких людей, которых я когда-либо знал. С другой — он носит Меч Истины, и, боюсь, это пробудило в его душе и другие черты.
— Он не рассердится, узнав, кто его дед, — попытался успокоить волшебника Чейз. — Ведь он так тебя любит.
— Может быть, — вздохнул Зедд. — Зато он точно рассердится, узнав, кто его отец и что я все эти годы скрывал от него истину. Ричард и Джордж Сайфер любили друг друга, как родные.
— Ну, тут уж ничего не поделаешь.
Зедд кивнул и поднял зажатое в руке ожерелье.
— Ты доверяешь мне? — спросил он у Чейза.
Тот несколько секунд молча смотрел на него, а потом решился:
— А ну-ка, дочка, дай я его сам тебе надену. — Чейз обвил вокруг шеи девочки золотую цепочку и защелкнул замочек.
Рэчел повертела янтарь в руках, чтобы получше рассмотреть.
— Я буду хорошо заботиться о нем, Зедд.
— Нисколько не сомневаюсь.
Потрепав Рэчел по волосам, волшебник как бы невзначай приложил указательный палец к ее вискам, с помощью магии внушая девочке: это важно, ожерелье надо беречь так же, как раньше шкатулку Одена. Никому про него не рассказывать.
Когда Зедд убрал руку, Рэчел открыла глаза и улыбнулась. Чейз подхватил Рэчел, поставил на скамейку рядом с собой. Потом выбрал из своего арсенала самый маленький нож, отвязал кожаные ножны, привязанные ремешком к руке, и, вытащив нож, показал его девочке.
— Теперь ты моя дочка, значит, тебе тоже полагается носить нож. Но не вздумай вынимать его прежде, чем я научу тебя с ним обращаться, иначе можешь ненароком сама себя порезать. Я покажу тебе, как защищаться ножом, и ты будешь в полной безопасности.
Рэчел просияла.
— Ты научишь меня, и я стану такой же, как ты? Вот это здорово!
Привязывая ножны к ее запястью, страж границы фыркнул.
— Сомневаюсь, что обучение будет успешным. Похоже, я даже не в состоянии научить тебя называть меня папой.
— Для меня Чейз и папа — одно и то же.
Чейз покачал головой. На его лице было написано смирение. Зедд встал и аккуратно расправил свой балахон.
— Чейз, если тебе что-нибудь понадобится, обращайся к капитану Тримаку. Возьми с собой столько солдат, сколько считаешь нужным. Хоть целую армию.
— Вот еще! Я буду спешить, и лишний груз мне совершенно ни к чему. Кроме того, бедный путник со своей дочкой привлекут к себе меньше внимания. А нам, похоже, именно это и нужно. — Чейз посмотрел на камень на груди у Рэчел.
Зедд улыбнулся. Что и говорить, страж границы знает свое дело до тонкостей. Эта парочка вполне под стать друг другу.
— Часть пути я проеду вместе с вами, а потом сверну к границе. Утром у меня есть кое-какие дела, но как только я освобожусь, мы тронемся в путь.
— Хорошо. — Чейз внимательно поглядел на волшебника. — Похоже, перед дорогой тебе не помешало бы хорошенько отдохнуть.
— Да, наверное, ты прав. — Зедд внезапно почувствовал, как на него свинцовой тяжестью наваливается усталость. Раньше ему казалось, что виноваты бессонные ночи, но теперь он понял, что дело в другом: несколько месяцев они вели борьбу против Даркена Рала, и в результате оказалось, что с таким трудом одержанная победа — это только начало. И теперь им противостоит не какой-то зарвавшийся чародей, а сам Владетель подземного мира.
Сражаться с волшебником было для Зедда делом привычным. По крайней мере известно, что представляют собой шкатулки Одена, и можно предвидеть действия противника. Теперь же он не знал ничего — или почти ничего. Вполне может быть, что битва уже проиграна или будет проиграна через пять минут, а он даже не узнает об этом. Зедд старался не поддаваться сомнениям, но на душе у него было тяжело. Впрочем, выбора нет, и придется основываться на том, что ему известно.
— Кстати, — сказал Чейз, закрепив, как положено, ножны с кинжалом у Рэчел на руке, — целительница — не та, что меня пытала, а другая, Келли, кажется, так она себя называла, — просила передать тебе записку.
Он порылся в кармане и, двумя пальцами выудив оттуда маленький клочок бумажки, протянул его Зедду.
— Что это? — удивился волшебник.
В записке было сказано: Западная окраина, третий ярус вдоль дороги на Северное плоскогорье.
— Это адрес, по которому можно ее найти, — объяснил Чейз. — Она тоже заметила, что ты нуждаешься в отдыхе, и, если придешь, заварит тебе стенадиновый чай, причем не крепкий, чтобы ты спокойно уснул. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Вроде бы да, — хмыкнул Зедд и, скомкав записку, задумчиво погладил подбородок. — Хорошенько отдохните перед дорогой. Если раны не позволят тебе уснуть, Чейз, я велю целительнице принести немного…
— Не надо! Я прекрасно высплюсь.
— Очень хорошо.
Он потрепал Рэчел по руке, хлопнул Чейза по плечу и двинулся к выходу. Но, вспомнив о видениях Джебры, остановился.
— Чейз, ты когда-нибудь видел у Ричарда красный плащ? Дорогой красный плащ с золотыми пуговицами и парчовой отделкой?
— У Ричарда? — Чейз рассмеялся. — Да ведь он вырос у тебя на руках, Зедд. Ты лучше меня знаешь, что никакого красного плаща у него нет. Для торжественных случаев у него имеется плащ коричневого цвета. Ричард ведь лесной проводник и не любит ярких красок. Сколько я его помню, он даже рубашки красной никогда не носил. Но почему ты об этом спрашиваешь?
Не отвечая на вопрос прямо, волшебник сказал:
— Когда увидишь его, передай от меня, чтобы ни в коем случае не надевал красного плаща. Никогда. — Он погрозил Чейзу пальцем. — Это очень важно. Смотри не забудь. Не надевать красный плащ.
— Хорошо, передам, — коротко ответил Чейз. Он знал, когда не следует проявлять чрезмерного любопытства.
Зедд еще раз улыбнулся Рэчел и, крепко обняв ее на прощание, отошел от скамейки, припоминая, где тут поблизости столовая зала. Кроме того, он даже еще не знал, где ляжет спать. Надо бы разыскать одну из многочисленных комнат для гостей.
Зедд развернул записку и перечитал ее. Мимо как раз проходил статный мужчина в ливрее — обладатель красивой, аккуратно подстриженной седой бороды.
— Простите. — Зедд загородил ему дорогу. — Не могли бы вы подсказать, где тут находится, — он взглянул на бумажку, — Западная окраина, третий ярус вдоль дороги на Северное плоскогорье?
— Конечно, господин. — Бородач вежливо поклонился. — Там живут целительницы. Это недалеко. Позвольте мне проводить вас до того места, откуда вы, пользуясь моими указаниями, легко доберетесь самостоятельно.
Зедд широко улыбнулся. Неодолимая усталость вдруг куда-то исчезла.
— Огромное спасибо. Очень любезно с вашей стороны.
Глава 5
Сестра Маргарита поднялась по широкой каменной лестнице и свернула за угол. Увидев ее, старенькая служанка, кряхтя, опустилась на колени. Сестра на мгновение остановилась и коснулась ладонью склоненной головы.
— Да благословит тебя Создатель.
Служанка подняла глаза, и лицо ее расплылось в широкой беззубой улыбке:
— Спасибо тебе, сестра. Да будет благословенно твое служение Ему.
Маргарита улыбнулась в ответ и проводила взглядом старуху, которая с трудом тащила ведро вниз по ступенькам. Бедная женщина, подумала Маргарита, ей приходится работать по ночам. Но что поделаешь?
Вот и сестру Маргариту тоже подняли сегодня посреди ночи.
Платье отчего-то непривычно жало в плечах. Наклонив голову, Маргарита увидела, что в спешке неправильно застегнула верхнюю пуговицу. Приведя одежду в порядок, она толкнула тяжелую дубовую дверь и вышла в темноту.
Расхаживавший по двору стражник увидел сестру и бросился к ней. Она зевнула, прикрыв рот книгой. Стражник, пошатнувшись, остановился.
— Сестра! Где аббатиса? Он зовет ее! У меня мурашки по спине бегут, так он кричит. Где аббатиса?
Сестра Маргарита пристально посмотрела на стражника. Когда он отступил на шаг, сестра медленно продолжила свой путь.
— Аббатиса не приходит просто потому, что пророк что-то кричит, — бросила она через плечо.
— Но ведь он зовет ее, именно ее!
Она остановилась, крепко сжимая книгу в руках.
— Может быть, ты желаешь сам нарушить ночной покой аббатисы просто потому, что пророк этого захотел?
В лунном свете лицо стражника стало мертвенно-бледным.
— Нет, сестра!
— Достаточно и того, что из-за него подняли с постели сестру.
— Но, сестра… Вы же не знаете… Он кричал, что…
— Довольно! — Она повысила голос. — Должна ли я напомнить тебе, что, если хоть одно слово пророка сорвется с твоих губ, ты потеряешь голову?
— Нет-нет, сестра. — Рука его непроизвольно метнулась к горлу. — Я бы никогда никому не повторил его слов. Никому, кроме сестер.
— Никому, даже сестрам. Его слово никогда не должно коснуться твоего языка.
— Простите меня, сестра. — В голосе стражника послышалась мольба. — Просто я еще никогда не слышал, чтобы он так кричал. Он вообще никогда ничего не говорил, только иногда просил позвать сестру. То, что он сказал, встревожило меня. Он никогда еще не говорил таких вещей.
— Он прорвался сквозь щит. Такое уже случалось. Иногда ему это удается. Вот потому-то его стражи связаны обетом никогда никому не говорить о том, что им случится услышать. Что бы ты ни услышал, лучше бы тебе забыть об этом навсегда. Если ты не хочешь, чтобы тебе помогли забыть.
Он только покачал головой, от страха не в силах вымолвить ни слова. Сестре не хотелось его запугивать, но что ей оставалось делать? А если он сболтнет лишнее за кружкой пива? Пророчества опасны для непосвященных. Маргарита мягко положила руку на плечо стражнику.
— Как тебя зовут?
— Меченосец Кевин Андельмер, сестра.
— Если ты дашь мне слово, меченосец Андельмер, что сумеешь удержать язык за зубами ради своего же блага, я подумаю, что можно для тебя сделать. Для этой службы ты определенно не годишься.
Он рухнул на колени.
— Будь благословенна, сестра! Да я скорее соглашусь встретиться с сотней варваров из Диких земель, чем еще раз услышать голос пророка! Я ничего не скажу, клянусь жизнью.
— Ну что ж, хорошо. Возвращайся на свой пост. А когда сменишься, найдешь капитана и скажешь ему, что сестра Маргарита велела перевести тебя на другой пост. — Она положила руку ему на голову. — Да благословит тебя Создатель.
— Спасибо, сестра. Вы были очень добры ко мне.
Она пошла дальше, через арку, мимо небольшой колоннады, вниз по винтовой лестнице, в освещенную факелами залу, к двери в покои пророка. Два стражника, вооруженные пиками, стерегли вход. Они склонились перед сестрой.
— Мне передали, что пророк говорил сквозь щит.
— Разве? — Холодные темные глаза удивленно посмотрели на нее. — Я ничего не слышал. А ты? — Говоривший повернулся к товарищу, который стоял, опершись на копье, подпирая рукой подбородок.
— Ни слова. Тут тихо как в могиле.
— Это тот, что наверху, он, что ли, распустил язык? — спросил первый стражник.
— Долгое время пророк ничего не говорил, только просил позвать сестру. Мальчик никогда еще не слышал слова пророчества.
— Мы должны сделать так, чтобы он вообще больше ничего не слышал? И не говорил?
— В этом нет необходимости. Он поклялся молчать, а завтра его переведут в другое место.
— Поклялся! — с кислой миной повторил стражник. — Клятвы — не более чем пустые слова. Кровь — вернее.
— Вот как? Должна ли я понимать это так, что и твой обет молчания не более чем пустые слова? Кровь — вернее? — Сестра Маргарита сурово посмотрела на него.
Стражник опустил глаза:
— Нет, сестра. Мой обет — настоящий.
Она кивнула:
— Кто-нибудь еще слышал слова пророка?
— Нет, сестра, никто. Как только он начал звать аббатису, мы тут же проверили помещение. Нигде не было ни души. Тогда я усилил посты и послал за вами. Раньше пророк никогда не звал аббатису, только сестер. Я подумал, пусть лучше сестра решит, стоит ли будить аббатису среди ночи.
— Правильно подумал.
— Теперь, сестра, когда вы здесь, мы, пожалуй, еще раз проверим посты. — Его голос вновь стал суровым. — На всякий случай.
Она кивнула:
— И кстати, вам бы лучше надеяться, что с Андельмером ничего не случится и что он не свалится со стены и не свернет себе шею. Но если вы услышите, что он повторил хотя бы одно слово пророка, вы немедленно скажете об этом сестре.
Войдя в дверь, она почти сразу же почувствовала щит. Она крепко прижала книгу к груди и попыталась обнаружить прореху. Найдя дыру, она улыбнулась: крошечное отверстие в сети. Очевидно, пророк трудился над этим долгие годы. Она прикрыла глаза, соединила сеть и связала ее заклинанием. В следующий раз, когда пророк подойдет сюда, он ощутит магический удар. Опять, уже в который раз, сестра восхитилась его гениальностью и его настойчивостью. Ну что ж, вздохнула она, что же еще ему остается?
Огромные покои пророка были залиты светом. На стенах висели гобелены, а полы устилали разноцветные, голубые с желтым, ковры. Повсюду — на стульях, на диване, на полу — лежали раскрытые книги, а самая большая кипа потрепанных фолиантов возвышалась возле камина рядом с любимым креслом пророка.
Сестра Маргарита подошла к изящному палисандровому столику, опустилась в кресло и, открыв книгу, пролистала ее почти до самого конца в поисках чистой страницы. Пророка нигде не было видно: наверное, вышел прогуляться в садик. Ведущие туда двустворчатые двери были распахнуты, и в комнату вливался напоенный ароматами воздух. Из ящика стола она достала чернильницу, перо и коробочку с мельчайшим песком и разложила все это рядом с открытой книгой пророчеств.
Когда она оглянулась, пророк стоял в полумраке дверного проема и молча смотрел на нее. Он был в черном балахоне, капюшон накинут на голову. Он стоял неподвижно, скрестив руки на груди, словно заполнив весь дверной проем.
— Добрый вечер, Натан, — сказала сестра, снимая крышку с чернильницы.
Он медленно, уверенно шагнул вперед, из мрака — в свет светильников, и откинул капюшон. Длинные, густые, прямые, белые как снег волосы упали ему на плечи. Металлический ошейник, полускрытый черным балахоном, блеснул в ярком свете. Кожа, обтягивающая решительный, гладко выбритый подбородок, нервно подергивалась. Из-под густых седых бровей на Маргариту внимательно смотрели темные, проницательные глаза. Он был действительно красив, несмотря ни на что. Даже на то, что он был самым старым человеком из всех, кого она когда-либо видела.
И он был совершенно безумен. Или же достаточно умен, чтобы заставить всех поверить в свое безумие. Она не знала, где правда. Этого не знал никто.
Но как бы то ни было, он был, возможно, самым опасным из всех живущих.
— Где аббатиса? — спросил пророк, и в голосе его прозвучала угроза.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:23 | Сообщение # 5

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Сейчас полночь, Натан. — Маргарита потянулась к перу. — Мы не собираемся будить аббатису просто потому, что ты не спишь и захотел поговорить с ней. Записать пророчество способна любая сестра. Может быть, ты сядешь, и мы начнем работу?
Он подошел к столику и встал напротив, возвышаясь над сестрой, как башня.
— Не испытывай моего терпения, сестра Маргарита. Это — важно.
— А ты не испытывай моего, Натан. — Она сверкнула глазами. — Стоит ли напоминать тебе то, о чем ты забыл? Ты заставил меня встать среди ночи, так что давай побыстрее перейдем к делу. Я бы хотела сегодня еще немного поспать.
— Я звал аббатису. Это — важно.
— Натан, мы до сих пор еще не истолковали пророчества, которые ты дал нам много лет назад. Какая разница, кто запишет твое нынешнее видение — я или аббатиса? А она прочтет все сегодня утром. Или через неделю. Или через год.
— У меня не было видения.
— Так ты, — возмутилась сестра, — разбудил меня только ради того, чтобы я составила тебе компанию?
— А почему бы и нет? — Натан лучезарно улыбнулся. — Сегодня дивная ночь, а ты красивая, особенно когда злишься. — Он склонил голову набок. — А? Ладно, раз уж ты пришла и должна получить пророчество, изволь. Хочешь, я скажу тебе, как ты умрешь?
— Творец возьмет меня тогда, когда Он сочтет нужным. Я оставляю выбор Ему.
Пророк кивнул, глядя куда-то поверх ее головы.
— Сестра Маргарита, ты не могла бы прислать мне женщину? Последнее время мне очень одиноко.
— В обязанности сестер не входит подыскивать тебе девок.
— Но ведь они раньше приводили мне женщин, когда я давал пророчества.
Сестра подчеркнуто спокойно положила перо на стол.
— И последняя убежала отсюда, полуголая и полубезумная. Мы не успели поговорить с ней. До сих пор не могу понять, как ей удалось проскользнуть мимо стражи. Ты обещал не говорить ей пророчеств, Натан. Ты обещал. Прежде чем мы успели остановить ее, она пересказала людям твои слова. Слухи росли, распространяясь, как пожар. Они спровоцировали гражданскую войну. Почти шесть тысяч человек погибли из-за тех слов, что ты сказал этой девушке.
Он вздрогнул. Седые брови сошлись на переносице.
— Это правда? Я не знал…
Она глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, заговорила:
— Натан, я сама говорила это тебе уже три раза.
Он скорбно опустил глаза.
— Сожалею, Маргарита.
— Сестра Маргарита.
— Сестра? Ты? Ты слишком молода и привлекательна, чтобы быть сестрой. Уверен, ты всего лишь послушница.
Она встала.
— Доброй ночи, Натан. — Маргарита закрыла книгу и собралась уходить.
— Сядь, сестра Маргарита. — В голосе пророка вновь зазвучала угроза.
— Тебе нечего сказать мне. Я пошла спать.
— Я не говорил, что мне нечего сказать. Я сказал, что у меня нет пророчества.
— Если у тебя нет пророчества, что же ты можешь мне сообщить?
Он вытащил руки из рукавов, оперся о стол костяшками пальцев и склонился к ее лицу.
— Сядь, или я ничего тебе не скажу.
Маргарита хотела было применить силу, но передумала. Она решила, что легче и спокойнее просто выполнить его просьбу.
— Хорошо, я сяду. Так что это было?
Он наклонился еще ближе, зрачки его расширились.
— Пророчества миновали развилку, — прошептал он.
— Когда? — Маргарита невольно вскочила с кресла.
— Только что. Сегодня. В этот самый день.
— Так вот почему ты разбудил меня среди ночи?
— Я позвал вас, как только мне открылось это.
— А почему ты не дождался утра? В конце концов, развилки случались и раньше!
Улыбнувшись, он медленно покачал головой:
— Не такие.
Она не хотела слушать, что будет дальше, — это никого бы не обрадовало. Никого, кроме Уоррена. Он-то будет счастлив получить новый элемент для своей мозаики. А для остальных это означает годы тяжелой работы.
Некоторые пророчества строились по принципу «если… то» и разветвлялись на несколько возможных линий. Для каждой ветви существовало свое пророчество, существовали и специальные пророчества для точки ветвления. Но даже сами пророки не знали, по какой линии пойдут дальнейшие события.
А потом, когда становилось очевидным, какая ветвь истинная, а какая — ложная, для исследователей манускриптов начинались тяжелые времена. Ведь каждая нереализованная ветвь, в свою очередь, разветвлялась, порождая бесчисленное множество противоречий, неувязок и ошибок. Их надо было выявить и отсечь.
А пророчества не всегда располагались в строгой хронологической последовательности, и чем дальше отстояло пророчество от развилки, тем сложнее было определить, к какой именно ветви оно принадлежит.
Сестра Маргарита откинулась в кресле.
— Насколько важно то пророчество, которое разветвилось?
— Это — основополагающее пророчество. Нет ни одного, более важного, чем это.
Десятилетия. Не годы, десятилетия. Основные пророчества затрагивали абсолютно все. Сестра зябко поежилась. Это — как мгновенная слепота. До тех пор, пока не будут отсечены все ложные ветви, ни на что нельзя полагаться.
Она посмотрела Натану в глаза:
— Ты твердо знаешь, какое пророчество разветвилось?
— Да. — Он гордо улыбнулся. — Я знаю, какая ветвь ложная, а какая — истинная. Я знаю, что нас ждет.
Ну, по крайней мере — хоть что-то. Сестра несколько оживилась. Если Натан скажет, какая ветвь истинная, а какая — ложная, это уже достаточно ценная информация. Поскольку пророчества не располагались в хронологическом порядке, проследить каждую ветвь будет не так-то просто, но главное — знать, с чего начать.
— Ты молодец, Натан. — Он улыбнулся, словно ребенок, которому удалось обрадовать маму. — Подвинь свое кресло поближе и расскажи мне о развилке.
Натан тут же придвинул кресло к столу. В этот момент он походил на щенка, играющего с палкой, и сестра очень надеялась, что ей не придется причинить ему боль, чтобы отобрать игрушку.
— Натан, ты можешь сказать мне, какое пророчество разветвилось?
— Ты уверена, что хочешь это знать, сестра? — Он озорно прищурился. — Пророчества опасны. В последний раз, когда я пересказал одно некоей хорошенькой особе, погибли тысячи людей. Ты сама говорила.
— Пожалуйста, Натан. Уже поздно. Это очень важно.
Улыбка сошла с его лица.
— Я не помню слов, это правда.
Маргарита сомневалась, что он говорит правду. Слова пророчеств отпечатывались в сознании Натана, как на каменных скрижалях. Сестра успокаивающе накрыла ладонью его руку.
— Это можно понять. Я сама знаю, как трудно бывает вспомнить все до последнего слова. Просто перескажи мне, как можешь. Но, пожалуйста, постарайся.
— Ну… Хорошо. — Он посмотрел в потолок и задумчиво поскреб пальцем подбородок. — Это пророчество, в котором что-то говорится о человеке из Д’Хары, который смог бы погрузить во мрак весь мир, если б сосчитал тени.
— Очень хорошо, Натан. Не мог бы ты вспомнить еще что-нибудь? Мне очень нужна твоя помощь.
Скорее всего Натан помнил каждое слово, но сестра знала, как он любит, когда его уговаривают. Он бросил на нее быстрый взгляд и кивнул.
— «С дыханием зимы поднимутся сочтенные тени. Если тот, кто несет в себе месть Д’Хары, сосчитает их верно, тьма накроет весь мир. Если же он ошибется, то ценою будет его жизнь».
Действительно, пророчество с ветвлением. И сегодня истекали первые сутки зимы. Маргарита никогда не знала, что означает это пророчество, но знала о его существовании. Сколько раз она слышала, как об этом спорят внизу, в скрипториуме, как обсуждают каждое слово и как каждый раз боятся, что именно сейчас оно сбудется.
— И какая же ветвь реализовалась?
— Худшая. — Лицо Натана исказила кривая ухмылка.
Маргарита принялась нервно перебирать пуговицы.
— Мы погибнем во тьме?
— Тебе следует получше ознакомиться с пророчествами, сестра. Далее там говорится вот что: «Но вслед за силой, что отнимет у него жизнь, еще более черное зло придет в мир через то, что прорвалось. И тогда надежда на спасение будет тонка, как белый клинок в руке рожденного Истиной». — Натан еще ближе склонился к сестре и прошептал: — Есть только одно еще более черное зло, сестра Маргарита, — это Повелитель Хаоса.
— Да спасет нас Творец, да укроет Он нас в Своем свете, — прошептала сестра.
Теперь на лице Натана появилась насмешка.
— В пророчестве ничего не говорится о Творце, который придет спасти нас, сестра. Лучше проследи истинную ветвь. Именно так Он даст тебе проблеск надежды.
— Натан, я не знаю, что означает это пророчество. Мы не в состоянии проследить истинную и ложную ветви, если не знаем, что это значит. Ты сказал, что знаешь об этом ветвлении. Ты не мог бы рассказать мне? Ты не мог бы рассказать мне пророчества каждой ветви, чтоб я могла проследить дальнейшее?
— «Месть магистра настигнет всех несогласных. Ужас, отчаяние и безнадежность будут царствовать повсюду». — Пророк глянул на нее. — Это начало ложной ветви.
Сестра невольно вздрогнула при мысли о том, какова же тогда истинная, если она еще хуже.
— А пророчество из истинной ветви?
— «Не поможет никто, кроме единственного, рожденного с даром нести Истину, того, кто останется в живых, когда нависнет угроза теней. А потом придет тьма великая, тьма смерти. И ради надежды спасти Жизнь та, что в белом, должна быть предана народу своему, дабы возвеселился и возрадовался народ».
Маргарита задумалась. Этих пророчеств она не помнила, но первое казалось достаточно простым. Как бы то ни было, ложную ветвь проследить можно. Второе — более туманное, но, пожалуй, и его удастся понять после некоторых изысканий. Судя по всему, здесь речь идет об Исповеднице. Слова «та, что в белом» означают Мать-Исповедницу.
— Спасибо, Натан. Ложную ветвь проследить нетрудно. С истинной несколько сложнее, но, зная начало линии, проще выявить дальнейший ее путь. Нам просто придется проследить, с какими пророчествами связано это событие. Интересно, как она обрадует свой народ? — На губах Маргариты заиграла легкая улыбка. — Звучит так, словно она выйдет замуж, да?
Пророк сощурился, откинул голову и застонал. Он встал на ноги, заходясь истерическим хохотом. Он хохотал и хохотал, пока смех не перешел в сухой кашель. А потом он повернулся к Маргарите весь красный.
— Дуры напыщенные! Вы, сестры, суетитесь вокруг нас так, словно то, что вы делаете, имеет какое-то значение, словно вы знаете, что делаете! Вы напоминаете мне наседок в курятнике, которые кудахтают с таким видом, будто обсуждают проблемы высшей математики! Я бросаю вам зерна пророчеств, вы пытаетесь подобрать их, но тычете клювами в грязь.
Впервые с тех пор, как она стала сестрой, Маргарита почувствовала себя маленькой и жалкой.
— Натан, пожалуйста, не надо.
— Идиотки, — прошипел пророк.
Он рванулся к ней так стремительно, что Маргарита испугалась. Чисто рефлекторно она высвободила силу ошейника. Натана швырнуло на колени. Он схватился за грудь, судорожно глотая воздух. В тот же миг Маргарита, овладев собой, остановила магический поток. Она уже сожалела о содеянном.
— Извини, Натан. Ты испугал меня. Как ты?
Он вцепился в подлокотник, с трудом приподнялся, тяжело дыша опустился в кресло и кивнул. Маргарита смущенно молчала, ожидая, пока он придет в себя. Натан криво усмехнулся.
— Испугал тебя, да? А хочешь испугаться по-настоящему? Хочешь я покажу тебе пророчество? Не расскажу, а именно покажу? Покажу все, как оно будет на самом деле. Я никогда еще не показывал это ни одной сестре. Вы все изучаете пророчества и думаете, что способны понять, что стоит за словами, но вы не понимаете ничего. Не так нужно работать с ними.
Маргарита наклонилась к пророку.
— Не так нужно работать? Что ты хочешь сказать? В пророчествах говорится о будущем, и мы пытаемся понять это.
Он покачал головой:
— Это далеко не так. Пророчества даются теми, кто наделен даром, такими, как я, пророками. И понимание их тоже дается тем, кто наделен даром, таким, как я. А те, кто обладает силой, как ты, не способны понять прочитанное или услышанное.
Он выпрямился, и вновь Маргарита кожей ощутила его ауру, его могущество. Она никогда не слышала о таких вещах. Она не знала, говорит ли пророк правду или все его слова вызваны гневом.
— Натан, все, что ты можешь рассказать или показать мне, принесет нам неоценимую помощь. Мы вместе сражаемся на стороне Создателя. Его воля — главное в нашей жизни. Силы Безымянного вечно сражаются с нами. Да, я хотела бы, чтобы ты показал мне пророчество так, как оно осуществится.
Лицо пророка стало таким серьезным, что у нее перехватило дыхание.
— Хорошо, сестра Маргарита. — Он склонился к ней. — Смотри мне в глаза, — прошептал он. — Затеряйся в моих глазах.
Его пристальный взгляд завораживал, глубокие, темные глаза, казалось, становятся все больше и больше… больше и больше… Не было ничего, кроме его бездонных глаз. А потом Маргарита увидела бескрайнее чистое небо.
— Я вновь скажу тебе истинное пророчество, но на этот раз ты увидишь, что стоит за словами. — Маргарита слушала его и словно плыла в небе, как облако. — Не поможет никто, кроме единственного, рожденного с даром нести силу Истины, того, кто…
Слова растаяли и исчезли, и она увидела. Картины, запахи, звуки нахлынули на нее.
Она увидела прекрасную женщину с длинными волосами, одетую в платье из белого атласа, — Мать-Исповедницу. Маргарита увидела, как кводы из Д’Хары убивают других Исповедниц, и ее охватил ужас. Она увидела самую близкую подругу, сводную сестру женщины в белом, увидела, как та умирает у нее на руках. Она почувствовала отчаяние Матери-Исповедницы.
Потом Маргарита увидела Мать-Исповедницу рядом с тем человеком из Д’Хары, который посылал убивать других Исповедниц. Стройный, красивый мужчина в белых одеждах стоял перед постаментом с тремя шкатулками. Маргарита удивилась, заметив, что шкатулки отбрасывают разное количество теней. Мужчина в белых одеждах совершал странный обряд. Он накладывал чары, чары зла, чары подземного мира. Весь вечер, всю ночь, до самого рассвета. А потом выглянуло солнце, и начался день, и Маргарита поняла, что это — сегодняшний день. Она видела то, что произошло в этот самый день.
Человек в белом завершил приготовления. Он подошел к шкатулкам. Улыбаясь, он протянул руку и открыл ту, что посредине. Ту, что отбрасывала две тени. Из шкатулки вырвался сноп света и словно омыл человека в белом. Лицо его засияло. Но затем вспышка колдовской силы, магии шкатулки, закружилась вокруг него и погасила его жизнь. Он сделал неправильный выбор; за ошибку он заплатил жизнью — такую цену назначила магия.
Маргарита увидела Мать-Исповедницу рядом с мужчиной. Мужчиной, которого она любила. Маргарита почувствовала ее счастье. Такой радости она еще не испытывала никогда. У Маргариты перехватило дыхание. То, что она видела, происходило именно сейчас.
А потом вихрь закружил ее сознание. Она увидела войну и смерть, царившие повсюду. Она увидела смерть, которую нес Владетель подземного мира, и ее охватил неодолимый ужас.
И вновь видение захлестнуло ее, закружило и швырнуло в огромную толпу. А посреди толпы, на высоком помосте, стояла Мать-Исповедница. Возбужденная толпа ликовала. Это было то самое радостное событие, предсказанное пророчеством, событие той его ветви, которая должна реализоваться, чтобы спасти мир от надвигающейся тьмы. Ликование толпы передалось Маргарите. Она вся затрепетала в радостной надежде увидеть рядом с Матерью-Исповедницей того, кого она так любила, того, за кого она должна выйти замуж, чтобы наполнить радостью сердца людей.
Но что-то тут было не так. Словно чья-то холодная рука сжала ей сердце, и мурашки пробежали по коже.
Ничего не понимая, Маргарита смотрела на связанные за спиной руки Матери-Исповедницы, смотрела на стоявшего рядом с ней мужчину, не того, которого она любила, — на мужчину в черном капюшоне, сжимавшего в руках огромный топор. Недоумение сменилось ужасом.
Сильная рука палача швырнула Мать-Исповедницу на колени, схватила ее за волосы и прижала лицом к грубым доскам. Теперь ее волосы были совсем короткие, не то что раньше, но это была именно она, та самая женщина, Мать-Исповедница. Из-под плотно сомкнутых век текли слезы. Белое платье сверкало в ярких солнечных лучах. У Маргариты пресеклось дыхание.
Огромный серп топора взметнулся вверх, сверкнул на солнце и резко опустился на помост.
Маргарита отчаянно ловила ртом воздух.
Голова Исповедницы упала в корзинку. Из толпы донеслись радостные возгласы. Фонтаном хлынула кровь. Обезглавленное тело повалилось на деревянный настил, и платье из белого стало красным. Так много крови!
Толпа восторженно ревела.
У Маргариты вырвался вопль ужаса. Тошнота подступила к горлу. Натан подхватил ее и прижал к себе, всхлипывающую и дрожащую. Он утешал ее, как отец утешает испуганного ребенка.
— Ах, Натан, и это — то самое событие, которое развеселит и обрадует народ? Неужели она обязательно должна умереть, чтобы спасти мир?
— Да, — тихо сказал Натан. — Почти все пророчества ведут к этой истинной ветви. Чтобы мир живых был спасен от Владетеля подземного мира, все события истинной ветви должны произойти в нашей реальности. Согласно пророчеству, народ должен возрадоваться при виде смерти Матери-Исповедницы, иначе осуществится другая ветвь, и нас поглотит вечная тьма подземного мира. Не знаю почему, но это так.
Пророк ласково гладил ее по спине, а Маргарита все всхлипывала, опустив голову ему на плечо.
— О всеблагий Творец, — воскликнула она, — смилуйся над своей несчастной дочерью. Ниспошли ей силы!
— В битве с Владетелем нет места милосердию.
— Ах, Натан, я читала пророчества о гибели людей, но то были слова. Я никогда не видела все, как оно есть на самом деле. Это видение ранило мою душу.
— Я знаю. Ах как хорошо я это знаю!
Маргарита отстранилась от него и вытерла слезы.
— Это истинное пророчество, которое последует за сегодняшним ветвлением?
— Да.
— И ты всегда так видишь все пророчества?
— И так тоже. Так они приходят ко мне. Я показал тебе, как я их вижу. Слова тоже приходят вместе с видением, и эти слова должны быть записаны. Те, кому не дано видеть пророчества, прочитав эти слова, не увидят, что за ними стоит. Но те, кому дозволено видеть, увидят все, как оно должно быть на самом деле, прочитав эти слова. Я еще никому не показывал пророчества.
— Тогда почему показал мне?
Несколько мгновений он молча смотрел на нее своими печальными глазами.
— Маргарита, мы сражаемся с Владетелем. Тебе предназначено знать, что мы в опасности.
— Мы постоянно сражаемся с Владетелем.
— Мне кажется, что, возможно, сейчас все по-другому.
— Я должна рассказать остальным. Я должна рассказать им, что ты можешь показывать пророчества. Нам нужна твоя помощь, чтобы понять их.
— Нет. То, что я показал тебе, я не покажу никому. И никакая боль, которую вы мне причините, не заставит меня это сделать. Я больше никогда не покажу ничего ни тебе, ни другим сестрам.
— Но почему?
— Вам не дозволено видеть пророчества. Только читать.
— Но ведь…
— Такова воля Создателя. Ваш дар скрывает от вас пророчества. Вам не предназначено видеть их, как и неподготовленным людям не дозволено их слышать. Ты сама мне это говорила.
— Но это может помочь нам.
— Видение пророчеств поможет вам не более, чем той девочке, которой я рассказал лишнее, или тем тысячам погибших, о которых ты говорила. Как вы держите меня здесь в заточении, чтобы остальные не могли услышать то, что им не дозволено слышать, так и я должен, должен держать в заточении пророчества, оберегая их от всех, кроме других пророков. Такова воля Того, Кто наделил нас даром и всем остальным. Если бы Он избрал тебя, Он бы дал тебе ключ для понимания пророчеств. Он наделил бы тебя даром, но Он не сделал этого.
— Но, Натан, сестры причинят тебе боль. Они будут мучить тебя, пока ты не откроешь им все.
— Я ничего им не открою, какую бы боль они мне ни причинили. Скорее они просто убьют меня. — Он склонился к сестре. — И они ничего мне не сделают, если ты им не расскажешь.
Она посмотрела на пророка так, как никогда не смотрела раньше. Никто не был столь таинствен, как он. Он был единственным, кому сестры Света не могли доверять до конца. Все остальные говорили им правду о своем даре и о своих способностях, но Натан — сестры знали — никогда не говорил им, на что он способен. Интересно, подумала Маргарита, что еще он знает, какие еще у него возможности.
— То, что ты показал мне, я унесу в могилу.
— Спасибо тебе, дитя.
«Дитя». Другие сестры могли бы сурово наказать его за подобное обращение. Но Маргарита не из их числа. Она встала и одернула платье.
— Утром я скажу тем, кто работает в архиве, о пророчестве, прошедшем ветвление. Скажу, какая ветвь истинная, а какая — ложная. Они же сами истолкуют пророчество с помощью того дара, каким наделил их Создатель.
— Такова Его воля.
Она сложила письменные принадлежности в ящик.
— Натан, почему ты хотел, чтобы пришла аббатиса? Что-то я не помню, чтобы ты когда-нибудь звал ее.
Она подняла глаза и встретила холодный, отчужденный взгляд пророка.
— А это, сестра Маргарита, тоже из тех вещей, которые тебе знать не дозволено. Хочешь причинить мне боль, чтобы попытаться заставить меня говорить?
Она взяла со стола книгу пророчеств.
— Нет, Натан, не хочу.
— Тогда, может, передашь аббатисе мое послание?
Она кивнула:
— Что я должна сказать ей?
— А ты пообещаешь и эту тайну унести с собой в могилу и не повторять моих слов никому, кроме аббатисы?
— Как скажешь, хоть я и не понимаю, почему ты этого хочешь. Ты можешь доверять сестрам…
— Нет! Маргарита, я хочу, чтобы ты выслушала меня. Когда идет битва с Владетелем, доверять нельзя никому. Я и без того подвергаю себя опасности, доверяя тебе и аббатисе. Никому не доверяй! — Нахмуренные брови придавали ему рассерженный вид. — Только тот, кому доверяешь, способен предать.
— Хорошо, Натан. Что мне сказать аббатисе?
Он пристально посмотрел на нее и еле слышно прошептал:
— Скажи ей, что камень — в пруду.
Маргарита удивленно сморгнула.
— Что это значит?
— Ты и так уже достаточно напугана, дитя мое. Лучше тебе не подвергать себя новому испытанию.
— Сестра Маргарита, Натан, — мягко сказала она. — Я не «дитя», а сестра Маргарита. Пожалуйста, обращайся ко мне, как я того заслуживаю.
Он улыбнулся.
— Прости меня, сестра Маргарита. — От его взгляда по спине у нее пробежали мурашки. — И еще кое-что, сестра Маргарита.
— Что?
Он потянулся и отер слезы с ее лица.
— Я ничего не знаю о твоей смерти. — Она облегченно вздохнула. — Но я знаю кое-что еще очень важное, что связано с тобой. Это касается битвы с Владетелем.
— Если это поможет мне нести в мир свет Создателя, скажи, что ты знаешь.
Он задумался, глядя куда-то мимо нее, в пространство.
— Придет время, очень скоро, когда ты столкнешься кое с чем, и тебе понадобится ответ на вопрос. Не знаю, на какой вопрос, но, когда тебе понадобится ответ, приди ко мне, и тогда я буду знать. Это ты тоже не должна говорить никому.
— Спасибо, Натан. — Она легонько коснулась его руки. — Да благословит тебя Создатель.
— Нет, благодарю, сестра. От Создателя мне более ничего не надо.
Она удивленно посмотрела на него.
— Это из-за того, что мы заперли тебя здесь?
На его губах заиграла легкая улыбка.
— Пленники бывают разные, сестра. Что касается меня, Его благодать мне не во благо. Единственное, что может быть хуже прикосновения Создателя, это прикосновение Владетеля. Да и то не уверен.
Она отняла руку.
— Все равно я буду молиться за тебя, Натан.
— Если ты так заботишься обо мне, освободи меня.
— Прости, я не могу этого сделать.
— Точнее, не хочешь.
— Понимай как знаешь, но тебе придется остаться здесь.
Он наконец отвернулся. Маргарита направилась к двери.
— Сестра? А ты не могла бы прислать мне женщину? Чтобы она провела со мной ночь или две?
В его голосе была такая боль, что Маргарита чуть не расплакалась.
— Я думала, ты уже вышел из этого возраста.
Он медленно повернулся к ней.
— У тебя есть любовник, сестра Маргарита.
Она пошатнулась. Как он узнал? Он не узнал, он догадался. Она молода и хороша собой. И конечно, ее должны интересовать мужчины. Он просто догадался. Но, с другой стороны, ни одна сестра не знает всех его возможностей. Он единственный волшебник, кому они не могут доверять до конца, поскольку не знают всей степени его могущества.
— Ты прислушиваешься к сплетням, Натан?
Он улыбнулся.
— Скажи мне, сестра Маргарита, ты уже определила для себя тот день, когда станешь слишком стара для любви, даже если речь идет об одной короткой ночи? Пожалуйста, скажи мне точно, сестра, когда мы теряем потребность в любви?
Минуту она стояла молча, смущенно опустив глаза.
— Я сама пойду в город, Натан, и приведу тебе женщину. Даже если мне придется заплатить из своего кармана. Не обещаю, что она тебе покажется прекрасной — не знаю, каковы твои вкусы, — но, могу поклясться, она будет не глупая, ведь, по-моему, ты ценишь ум больше, чем хочешь показать.
— Спасибо, сестра Маргарита.
— Но, Натан, ты должен пообещать мне, что не расскажешь ей ни одного пророчества.
Он склонил голову.
— Разумеется, сестра Маргарита. Слово волшебника.
— Я серьезно, Натан. Я не хочу разделять с тобой ответственность за гибель людей. В той войне погибли не только мужчины, но и дети, и женщины. Я не могу нести такое бремя.
Он поднял брови.
— Даже если одна из тех женщин, останься она в живых, должна была бы родить мальчика, который вырос бы и стал кровожадным тираном, который замучил бы и убил десятки тысяч ни в чем не повинных людей и в том числе — детей и женщин? Да, сестра? Даже если бы у тебя был шанс отсечь эту ветвь ужасного пророчества?
Маргарита застыла, не в силах пошевелиться. Наконец она заставила себя заговорить.
— Натан, — прошептала она, — ты хочешь сказать…
— Спокойной ночи, сестра Маргарита.
Он повернулся и вышел в уединенный маленький садик, на ходу накинув на голову черный капюшон.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:24 | Сообщение # 6

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 6
Ледяной ветер бил в лицо, забирался холодными пальцами под одежду. Кэлен была рада, что во вчерашней суматохе перед отлетом не забыла хотя бы перевязать волосы. Она обхватила руками Ричарда и, зажмурившись, прижалась лицом к его широкой спине. О добрые духи, ну почему прежде, чем повернуть, дракону обязательно надо перекувыркнуться в воздухе?
Неведомая сила плотно вдавила ее в красную чешую. Ричард крикнул, чтобы она посмотрела вниз. Кэлен чуть-чуть приоткрыла глаза, но, увидев землю не внизу, а над головой, тут же зажмурилась опять. Просто удивительно, как они до сих пор не свалились!
Ричард говорил, что то же самое происходит, если сильно раскрутить ведро с водой — вода не выливается, даже когда ведро переворачивается вверх дном, — но Кэлен никогда такими глупостями не занималась и сильно сомневалась, что это правда.
Дракон еще раз перевернулся в воздухе, и Сиддин, который сидел на коленях у Ричарда, завизжал от восторга. Кэлен снова открыла глаза и поняла, что имел в виду Ричард: деревня Племени Тины была прямо под ними. Скарлет резко взмахнула огромными крыльями и по крутой спирали устремилась вниз. Кэлен едва не стошнило. Она еще крепче вцепилась в Ричарда, а тот размахивал руками и что-то радостно кричал, как мальчишка. Неожиданно для себя Кэлен тоже весело рассмеялась. Да она готова каждый день летать на драконе, лишь бы видеть его счастливым! Она подняла голову и поцеловала Ричарда в шею. Он, не оборачиваясь, протянул руку и погладил ее по колену. Кэлен прильнула к нему и почувствовала себя немного лучше.
По просьбе Ричарда Скарлет приземлилась в самом центре деревни. Косые лучи заходящего солнца ярко освещали обмазанные рыжеватой глиной хижины. На кострах готовилась еда, и в воздухе разносился аппетитный запах. При виде дракона женщины бросились врассыпную, а мужчины, поспешно вооружившись, образовали вокруг площади плотное кольцо.
Кэлен понимала, в чем дело: в прошлый раз на красном драконе прилетел Даркен Рал. Он прилетел сюда в поисках Ричарда, а не найдя его, начал убивать всех подряд. На месте жителей деревни Кэлен бы тоже испугалась.
Конечно же, они еще не знали, что Даркен Рал мертв, а Ричард ухитрился подружиться с драконом. Сначала он рискнул жизнью, чтобы спасти яйцо Скарлет, потом дракониха оказала ему услугу, и в конце концов они стали друзьями. Правда, время от времени Скарлет напоминала Ричарду, что когда-нибудь съест его, но Ричард в ответ только смеялся, и Кэлен надеялась, что это они так шутят.
Сиддин уже изнывал от нетерпения. Он что-то быстро затараторил на своем языке. Ричард, естественно, не понял ни слова, но кивнул и с улыбкой потрепал мальчика по голове. Они покрепче ухватились за наросты на чешуйчатой спине дракона, и Скарлет пошла на посадку. Кэлен с опаской посмотрела вниз, на охотников: может, прежде, чем пустить в ход отравленные стрелы, они все же поглядят, кого именно привез дракон?
Взметнулась пыль, поднятая могучими крыльями. Скарлет приземлилась, и Ричард, посадив мальчика себе на плечи, встал во весь рост. Когда пыль улеглась, Скарлет деликатно опустила голову, чтобы охотники могли разглядеть ее пассажиров. Сиддин улыбался во весь рот и радостно размахивал руками. Пораженные охотники медленно опустили луки, и Кэлен вздохнула с облегчением.
Вперед выступил высокий седой старик. На нем была длинная рубаха и штаны из оленьей кожи. Это был вождь племени, Птичий Человек. На его смуглом от загара лице читалось нескрываемое удивление.
Из-за спин охотников выглядывали изумленные лица детей и женщин. Волосы женщин, согласно обычаю, были вымазаны свежей грязью.
— Это я! — крикнул Ричард. — Я вернулся! С вашей помощью мы победили Даркена Рала! И еще мы привезли назад сына Савидлина и Везелэн!
Пока Кэлен переводила, Птичий Человек внимательно смотрел на нее. Потом его лицо озарила широкая улыбка.
— Мы рады приветствовать вас, вернувшихся с миром к своему народу!
Скарлет легла на землю, и Ричард проворно соскользнул вниз по ее могучему плечу. Одной рукой он придерживал Сиддина, а другую подал Кэлен, помогая ей спуститься. Она была счастлива вновь ощутить под ногами твердую землю.
Растолкав охотников, к ним бросилась Везелэн, выкрикивая на ходу имя сына. За ней бежал Савидлин. Сиддин вытянул руки и упал прямо в объятия матери. Везелэн и плакала, и смеялась одновременно, и все старалась обнять и сына, и Ричарда с Кэлен. Савидлин похлопывал сына по спине и смотрел на его спасителей мокрыми от слез глазами.
— Твой сын был храбр, как подобает охотнику, — сказала Кэлен. Савидлин горделиво кивнул и, шагнув вперед, легонько шлепнул ее по щеке.
— Силы Исповеднице Кэлен.
Кэлен вернула пощечину, и тогда Савидлин обнял ее так крепко, что едва не задушил. Потом он поправил на плече шкуру койота и, повернувшись к Ричарду, как следует размахнулся и отвесил ему оглушительную затрещину в знак своего чистосердечного уважения к силе Искателя.
— Силы Ричарду-с-Характером!
Кэлен вздрогнула. Уж лучше бы он этого не делал! Она знала, что у Ричарда до сих пор болит голова. Это началось еще вчера, но она надеялась, что после того, как Ричард хорошенько выспится в пещере дракона, ему станет легче. Сиддин до изнеможения играл с маленьким дракончиком, а потом свернулся калачиком и мгновенно уснул, но Кэлен не спалось. Она обнаружила, что не в силах заставить себя перестать смотреть на Ричарда. Наконец она положила голову ему на плечо, взяла его руки в свои и с улыбкой на губах заснула. Им обоим нужен был отдых, но Ричард спал беспокойно, его мучили кошмары, и он несколько раз просыпался. И хотя он ничего не говорил, Кэлен по его глазам видела, что голова у него болит по-прежнему. Впрочем, Ричард ничем не показал, что Савидлин перестарался, и в свою очередь сполна продемонстрировал старейшине свое уважение.
— Силы Савидлину, моему другу. — Ритуал был завершен, и начались дружеские смешки и похлопывание по плечам. Обменявшись приветствием с Птичьим Человеком, Ричард обратился к толпе: — Этого отважного и благородного дракона зовут Скарлет. — Он говорил в полный голос, несмотря на то что слушатели могли понять только перевод. — Она помогла мне убить Даркена Рала и отомстить за погибших. Кроме того, она доставила сюда Сиддина, чтобы развеять горе его родителей. Она мой друг и друг всего Племени Тины.
Кэлен переводила, а охотники слушали. Сначала они были ошарашены, а потом надулись от гордости, услышав, что враг племени убит одним из их соплеменников, даже если этот соплеменник был принят в племя, а не принадлежал ему от рождения. Люди Тины почитали силу, а убить того, кто повинен в смерти своих собратьев, считалось великим ее проявлением.
Скарлет покосилась на Ричарда.
— Друзья! — фыркнула она. — Люди не могут дружить с красными драконами. Они нас боятся.
— А как же я? — улыбнулся Ричард. — Ты же мой друг.
— Ну да, — согласилась Скарлет, выпустив тонкую струйку дыма. — Пока я тебя не съела.
Улыбка Ричарда стала еще шире. Он указал на Птичьего Человека.
— Взгляни на него, Скарлет. Это он подарил мне свисток, который помог отнять у Даркена Рала твое яйцо. Не будь у меня тогда этого подарка, гары сожрали бы малыша. — Ричард хлопнул дракониху по блестящему красному боку. — А он у тебя очень симпатичный.
Скарлет подняла голову. Огромные желтые глаза уставились на Птичьего Человека.
— Пожалуй, для закуски он слишком костляв, — заявила она и захихикала. Казалось, загрохотал камнепад. — Да и от всей деревни пользы в общем-то никакой. Много возни и мало мяса. Ну что ж, — она повернулась к Ричарду, — если они твои друзья, Ричард Сайфер, значит, и мои тоже.
— Его зовут Птичий Человек, Скарлет, потому что он любит всех, кто способен летать.
— Вот как? — Скарлет вытянула шею и осмотрела вождя более внимательно. Стоящие рядом охотники в ужасе отшатнулись, но Птичий Человек не двинулся с места.
— Благодарю тебя за то, что ты помог Ричарду. Он спас моего малыша. Вашему племени нечего меня бояться. Клянусь честью дракона.
Птичий Человек выслушал перевод, улыбнулся драконихе, а затем обратился к своим людям:
— Как сказал Ричард-с-Характером, этот благородный дракон Скарлет — друг нашего племени. Отныне она получает право охотиться на наших землях, и мы не причиним ей вреда, так же, как и она нам.
Толпа разразилась восхищенными криками. Подружиться с драконом было большой честью для поклонников силы. Люди размахивали оружием и приплясывали от восторга. Скарлет, желая внести свой вклад в общее ликование, запрокинула голову и с ревом послала в небо великолепную огненную стрелу. Люди закричали еще громче.
Вдруг Кэлен заметила, что Ричард смотрит куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, она увидела небольшую группу охотников, стоящих особняком. Кэлен узнала их предводителя: именно этот человек в свое время упрекал Ричарда в том, что тот принес в деревню беду, и говорил, что по его вине люди Тины пали от руки Даркена Рала.
Восторги не утихали, и Ричард, поманив пальцем Скарлет, что-то зашептал ей в ухо. Дракониха выслушала его и, поразмыслив, кивнула. Ричард снял с шеи свой костяной свисток и повернулся к Птичьему Человеку.
— Ты подарил мне его, предупредив, что он не принесет мне пользы, потому что я могу лишь вызвать всех птиц сразу. Но, быть может, добрые духи рассчитывали именно на это. Благодаря твоему подарку я спас от Даркена Рала всех. Благодаря ему я спас Кэлен. Спасибо тебе.
Кэлен перевела, и Птичий Человек радостно засмеялся. Ричард шепнул Кэлен, что скоро вернется, и опять забрался Скарлет на спину.
— Почтенный старейшина, мы со Скарлет тоже хотим сделать тебе подарок. Мы хотим взять тебя в небо, чтобы ты увидел мир таким, каким видят его твои птицы. — С этими словами Ричард протянул вождю руку.
Старейшина выслушал перевод и с опаской взглянул на дракона. Красная чешуя высоко вздымалась в такт дыханию Скарлет, глянцевито поблескивая в лучах заходящего солнца. Длинный хвост почти касался окружающих площадь хижин. Дракониха не торопясь расправила и вновь сложила свои громадные крылья. Птичий Человек посмотрел на Ричарда и решился. Губы старейшины тронула мальчишеская улыбка. Кэлен не удержалась и рассмеялась, старейшина ухватился за руку Ричарда и полез наверх.
Подошел Савидлин и встал рядом с Кэлен. Увидев, какая честь оказана их старейшине, охотники разразились восклицаниями. Кэлен не смотрела на дракона. Она смотрела только на Ричарда. Скарлет взлетела, и Кэлен услышала, как засмеялся Птичий Человек. Она надеялась, что он не перестанет смеяться, когда дракониха решит повернуть.
— Ричард-с-Характером очень необычный человек, — заметил Савидлин.
Кэлен улыбнулась и кивнула. Взгляд ее был прикован к единственному охотнику, который не разделял общего веселья.
— Кто этот человек? — спросила она.
— Чандален. Он ненавидит Ричарда, потому что Даркен Рал пришел и убил многих, охотясь за ним.
Кэлен вспомнила Первое Правило Волшебника: люди могут поверить во все что угодно.
— Если бы не Ричард, мы уже были бы рабами Даркена Рала.
Савидлин пожал плечами:
— Иметь глаза не означает видеть. Тоффалар, которого ты убила, был его дядей.
Кэлен рассеянно кивнула.
— Подожди меня здесь.
Она пошла через площадь, на ходу развязав тесемку, которой были перевязаны ее волосы.
Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что Ричард любит ее и при этом не подвластен ее магии. Трудно было поверить, что она, Исповедница, способна испытывать любовь. Это противоречило всему, чему ее учили. Больше всего ей хотелось остаться с Ричардом наедине и целовать его и обнимать до скончания времен.
Так неужели она позволит этому человеку, Чандалену, причинить Ричарду зло? Теперь, когда она и ее возлюбленный могут наконец быть вместе, несмотря на ее магию, она никому не позволит помешать их счастью!
При одной мысли о том, что кто-то может причинить Ричарду зло, в Кэлен вспыхивала магия кровавой ярости, Кон Дар. Кэлен даже не подозревала, что способна призвать кровавую ярость, до тех пор, пока не услышала, что Ричард убит, но теперь всегда ощущала ее в себе так же отчетливо, как и привычную магию Исповедницы.
Скрестив руки на груди, Чандален смотрел на приближающуюся Исповедницу. Позади него, воткнув копья тупыми концами в землю, стояли охотники. Без сомнения, они только что вернулись с охоты: их тела были покрыты еще не засохшей грязью. В их расслабленных позах угадывалась настороженность.
За плечом у каждого висел небольшой лук, на поясе — длинный нож. У некоторых на руках виднелись пятна крови. Пучки травы, прикрепленные к запястьям и воткнутые в волосы, служили охотникам маскировкой. Кэлен остановилась перед Чандаленом и вгляделась в его темные глаза.
— Силы Чандалену. — Она несильно хлопнула его по щеке ладонью.
Его глаза сверкнули. Он отвел взгляд, но не ответил на приветствие, а лишь презрительно сплюнул и вновь посмотрел на Кэлен:
— Что тебе нужно, Исповедница?
Воины за его спиной заулыбались. Земли Племени Тины были, пожалуй, единственным местом в мире, где считалось оскорблением не получить пощечину.
— Ричард-с-Характером пожертвовал большим, чем ты можешь себе представить, чтобы спасти наших соплеменников от Даркена Рола. Почему же ты ненавидишь его?
— Вы двое принесли в мое племя беду. И принесете опять.
— В наше племя, — поправила Кэлен и, расстегнув пуговицы, закатала рукав до самого плеча. — Тоффалар ранил меня, — сказала она, поднося обнаженную руку к лицу Чандалена. — Этот шрам остался с тех пор, как он пытался убить меня. Он ранил меня до того, как я убила его. Не после. Напав на меня, он сам решил свою участь.
Выражение лица Чандалена не изменилось.
— Дядя никогда не умел обращаться с ножом. Бедняга.
Кэлен стиснула зубы. Теперь отступать нельзя. Не сводя с Чандалена глаз, она поцеловала кончики пальцев и коснулась ими щеки Чандалена — в том же месте, куда только что его шлепнула. Охотники зашипели от ярости и схватились за копья. Лицо Чандалена исказилось от ярости.
Для охотника нет унижения тяжелее. Отказ Чандалена ответить на приветствие не означал отсутствия у него уважения к силе Кэлен, но лишь только нежелание демонстрировать это уважение. А Кэлен, заменив поцелуем пощечину, отказала охотнику в силе, как бы назвала его неразумным младенцем. И что хуже всего, это оскорбление было нанесено публично.
Это было опасно само по себе, и вдвойне опасно, потому что Чандален считал Кэлен врагом. В таких случаях ответом обычно служил удар ножом из-за угла. Человек, обвиненный в слабости, лишался права встретиться со своим противником лицом к лицу. С другой стороны, понятия Племени Тины о чести требовали, чтобы сила была доказана открыто. Поскольку Кэлен оскорбила Чандалена на виду у всех, честь требовала, чтобы и он ответил ей принародно.
— С этого момента, — сказала Кэлен, — если ты нуждаешься в моем уважении, тебе придется заслужить его.
Чандален сжал кулаки так, что побелели суставы. Кэлен насмешливо выпятила подбородок.
— Итак, ты все-таки решился засвидетельствовать уважение к моей силе?
Но Чандален смотрел на что-то за ее спиной и не двигался. Его люди отступили на шаг и с неохотой опустили копья. Кэлен обернулась и увидела не меньше полусотни охотников с натянутыми луками. Каждая стрела смотрела на Чандалена и его людей.
— Где же твоя сила, — язвительно спросил Чандален, — если ты прячешься за спины других?
— Опустите оружие! — крикнула Кален. — И пусть никто не пытается защищать меня от этих людей. Никто! Это касается только меня и Чандалена.
Люди неохотно опустили луки. Чандален пожал плечами.
— У тебя нет силы. За тобой стоит меч Искателя.
Кэлен резко выбросила руку вперед и крепко стиснула его плечо. Чандален окаменел. Его зрачки расширились. Он прекрасно знал, что означает этот жест, и понимал, что быстрота его мускулов уступает быстроте мыслей Исповедницы.
— Только за минувший год я убила больше людей, чем ты за всю свою жизнь, жалкий хвастун! — Голос Кэлен был похож на шипение разъяренной змеи. — Если ты попытаешься причинить Ричарду зло, я убью и тебя. — Она наклонилась ближе. — Даже если ты просто выскажешь вслух такую мысль, и она дойдет до моих ушей, я тебя убью. — Кэлен с подчеркнутой неторопливостью обвела взглядом толпу. — Я протягиваю каждому руку дружбы, но если кто-нибудь протянет в ответ руку с ножом, я убью его также, как убила Тоффалара. И не думайте, что я не смогу. Или не захочу. — Она по очереди оглядела охотников, и когда каждый кивнул в знак согласия, вновь повернулась к Чандалену, а пальцы ее сжались еще крепче. Охотник судорожно сглотнул и тоже кивнул. — То, что произошло между мной и Чандаленом, касается только нас двоих. Не стоит говорить об этом Птичьему Человеку. — Она убрала руку. В отдалении послышался рев возвращающегося дракона. — И помни, Чандален, что мы с тобой — на одной стороне. Мы оба защищаем наше племя, и я уважаю то, что ты для этого делаешь.
Несильно шлепнув охотника по щеке, она сразу же повернулась к нему спиной, лишая его возможности как возвратить пощечину, так и проигнорировать ее. Этот жест отчасти поднял Чандалена в глазах собственных людей. Теперь если бы он захотел возобновить ссору, это стало бы проявлением глупости и слабости. Своим поступком Кэлен показала, что сама она придерживается требований чести, а о поведении Чандалена предоставляет судить его соплеменникам. Воевать с женщиной недостойно мужчины. Впрочем, Кэлен — не обычная женщина. Она Мать-Исповедница.
Кэлен перевела дух и, вернувшись к Савидлину, стала смотреть, как опускается дракон. Стоящая рядом Везелэн крепко прижимала к себе сияющего от счастья Сиддина. Подумав о том, какой страшной участи избежал этот ребенок, Кэлен невольно вздрогнула.
— Из тебя вышел бы хороший старейшина, Мать-Исповедница, — заметил Савидлин. — Ты умеешь преподать человеку урок чести и заставить прислушаться к себе.
— Лучше бы такие уроки вообще были бы не нужны, — сказала Кэлен. Савидлин пробурчал в ответ что-то одобрительное.
Взметнулась пыль, поднятая могучими крыльями, и Скарлет приземлилась. Кэлен застегнула рукав.
Лицо Птичьего Человека слегка позеленело, но глаза сияли. Широко улыбаясь, он уважительно похлопал Скарлет по красному боку. Кэлен подошла ближе, и Птичий Человек попросил ее перевести дракону слова благодарности.
Кэлен засмеялась и кивнула:
— Птичий Человек хочет сказать, что ты оказала ему величайшую честь, подарив новое видение мира. Еще он говорит, что, если когда-нибудь тебе и твоему малышу понадобится надежное убежище, вас всегда с радостью встретят на этой земле.
Огромные зубы блеснули в драконьей ухмылке.
— Передай ему, что я польщена и благодарю его. — Она повернулась к Ричарду. — Но мне пора возвращаться. Мой малыш, наверное, уже проголодался и очень скучает.
— Спасибо тебе, Скарлет! — воскликнул Ричард и, в свою очередь, хлопнул дракона по блестящей чешуе. — Спасибо за все. И особенно за то, что ты познакомила нас со своим малышом. Он даже еще симпатичнее, чем ты. Береги его. И себя тоже. Живите свободными.
Скарлет сунула лапу себе в пасть и со щелчком извлекла оттуда кончик зуба. Впрочем, этот кончик был добрых шести дюймов длиной.
— Драконы тоже обладают магией, — сказала Скарлет. — Подставь руку. — Уронив зуб в ладонь Ричарда, она продолжала: — Не потеряй. У тебя большой талант наживать неприятности, Ричард Сайфер. Если попадешь в беду, позови меня, и я прилечу. Только помни — сделать это можно лишь один раз.
— Но как мне тебя позвать?
— Ты обладаешь даром, Ричард. Просто возьми его в руку и позови меня. Я услышу. И не забывай — только в случае крайней необходимости.
— Спасибо тебе, Скарлет, но у меня нет дара.
Скарлет запрокинула голову и захохотала. Казалось, с гор обрушилась лавина. Отсмеявшись, она лукаво посмотрела на Ричарда желтым глазом.
— Если у тебя нет дара, то его нет ни у кого. Удачи тебе, Ричард Сайфер.
Все жители деревни молча смотрели ей вслед. Когда дракон растаял в закатном небе, Ричард обнял Кэлен и привлек к себе.
— Надеюсь, что слышу эту чушь про свой дар в последний раз. Кстати, я видел вас сверху. — Он кивнул в сторону Чандалена. — Ты не хочешь сказать, о чем вы беседовали?
— Так, пустяки, — улыбнулась она. Чандален, словно услышав этот разговор, отвернулся.
* * *
— Когда же мы наконец останемся одни? — с застенчивой улыбкой спросила Кэлен. — Еще немного, и я начну целовать тебя прямо при всех.
Темнота не мешала наспех организованному празднику. Ричард взглянул на старейшин, облаченных в шкуры койотов. Они смеялись и о чем-то оживленно беседовали. Рядом суетились их жены и дети. К Ричарду с Кэлен то и дело подходили люди, чтобы поздравить их с возвращением и обменяться положенными пощечинами.
Распугивая цыплят, среди хижин сновали голые ребятишки. Кэлен поражалась, как они не мерзнут в такую холодную ночь. Возмущенные наседки громко кудахтали и хлопали крыльями. Женщины в ярких платьях разносили на плетеных подносах лепешки из тавы, жареный перец, сладкие рисовые пирожки, вареную фасоль и печеное мясо.
— Неужели ты думаешь, что нас отпустят прежде, чем мы расскажем о своих великих приключениях? — улыбнулся Ричард.
— Великие приключения? Я помню только постоянный страх и уйму проблем, которые невозможно разрешить… — При воспоминании о том, что Ричард был в плену у морд-сит, она содрогнулась. — И еще помню, что считала тебя погибшим.
— Так ведь это и есть суть приключений, — усмехнулся Ричард. — Разве ты не знала?
— Теперь мне приключений до конца жизни хватит.
Ричард отрешенно посмотрел куда-то вдаль.
— Мне тоже.
Взгляд ее скользнул по обтянутому красной кожей стержню, висящему у Ричарда на груди на золотой цепочке. Эйджил. Отогнав неприятные воспоминания, Кэлен взяла с подноса кусочек сыра и положила его Ричарду в рот.
— Может, мы сочиним какую-нибудь историю, которая звучала бы как настоящее приключение? — спросила она. — Только покороче.
— Отличная мысль, — кивнул Ричард и, начав жевать, тут же с отвращением выплюнул сыр. — Что за мерзость?!
— В самом деле? — Кэлен понюхала остатки сыра и осторожно попробовала. — Я не люблю сыр, но, по-моему, вкус у него самый обыкновенный.
— Вкус отвратительный! — упорствовал Ричард.
— Вчера в Народном Дворце тебе тоже не понравился сыр, — нахмурилась Кэлен. — А Зедд говорил, что он нормальный.
— Ничего себе нормальный! Совершенно тухлый! Я всю жизнь ем сыр и уж как-нибудь отличу плохой от хорошего.
— Ну ладно, ладно. Может, ты просто начал перенимать мои привычки? Я, например, сыр ненавижу.
— Я тебе не завидую, — усмехнулся Ричард и потянулся к лепешке. Кэлен улыбнулась ему и в этот момент заметила двух охотников. Она заметно напряглась, и Ричард тоже насторожился.
— Это люди Чандалена, — шепнула Кэлен. — Не знаю, что им нужно, но давай не будем ввязываться в очередное приключение, ладно?
Ричард ничего не ответил и даже не улыбнулся. Он спокойно смотрел на охотников. Те подошли поближе и остановились перед Кэлен, внимательно ее разглядывая. Потом тот, что впереди, поправил на плече лук и вытянул перед собой руку раскрытой ладонью вверх. Кэлен знала значение этого жеста и растерялась.
— Вас послал Чандален? — спросила она.
— Мы люди Чандалена, но не его дети. — Он не убирал руки, и Кэлен, мгновение поколебавшись, решительно хлопнула по раскрытой ладони. Охотник широко заулыбался и вежливо шлепнул Кэлен по щеке.
— Силы Исповеднице Кэлен. Меня зовут Приндин, а это мой брат — Тоссидин.
Кэлен вернула пощечину и обменялась приветствиями с Тоссидином. Тот тоже расплылся в улыбке. Удивленная их дружелюбием Кэлен вопросительно посмотрела на Ричарда. Проследив за ее взглядом, братья шагнули вперед и приветствовали Искателя как подобает.
— Мы хотели сказать, что сегодня ты проявила силу и честность, — объяснил Приндин. — Чандален упрям, и его трудно переубедить, но он неплохой человек. Он хочет лишь сохранить безопасность Племени Тины.
— Ричард и я тоже люди Тины.
— Мы знаем, — улыбнулись братья. — Старейшины объявили об этом. Мы будем защищать вас так же, как и всех остальных.
— И Чандален тоже?
Охотники хмыкнули, но ничего не ответили. Они подняли свои копья, собираясь уходить.
— Скажи им, что у них очень хорошие луки, — неожиданно попросил Ричард.
Кэлен видела краем глаза, что Ричард внимательно изучает обоих братьев. Когда она перевела, они улыбнулись и закивали.
— И мы хорошо владеем ими.
— Скажи еще, что стрелы тоже выглядят неплохо. — Ричард не отводил от охотников взгляда. — И попроси показать одну.
Кэлен непонимающе посмотрела на него, но послушно перевела. Приндин выудил из колчана стрелу и протянул Ричарду. Кэлен заметила, что старейшины замолчали и наблюдают за ними. Ричард покрутил стрелу в пальцах, осмотрел ее тупой конец и плоский кованый наконечник. Лицо его ничего не выражало.
— Великолепная работа, — сказал он, возвращая стрелу.
Приндин выслушал перевод и, убирая стрелу, предложил Ричарду:
— Если ты неплохой стрелок, пойдем завтра с нами. Устроим состязание.
Кэлен не успела перевести, ее перебил Савидлин:
— В прошлый раз Ричард сказал мне, что оставил свой лук в Вестландии. Я сделал ему другой. Это подарок за то, что он научил нас строить крыши, не пропускающие воду. Скажи ему это и скажи еще, что, если он согласится, я пошлю вместе с ним моих охотников. — Савидлин улыбнулся. — Посмотрим, кто лучше стреляет.
Братья заулыбались и с энтузиазмом закивали. Они, похоже, нисколько не сомневались в исходе соревнования. Услышав перевод, Ричард был явно тронут.
— Люди Тины делают самые лучшие луки из всех, что я видел, — сказал он. — Это большая честь для меня, Савидлин. Я польщен. — Он улыбнулся. — Мы покажем этим двоим, как надо стрелять.
Последняя фраза насмешила братьев.
— Увидимся завтра! — весело крикнул Приндин, и они ушли.
Ричард мрачно смотрел им вслед.
— Что ты там разглядел в этой стреле? — спросила Кэлен.
— Попроси Савидлина дать одну из своих стрел, и я покажу.
Савидлин достал колчан. Ричард выбрал стрелу с металлическим наконечником и протянул ее Кэлен.
— Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь.
Она повертела стрелу в руках и пожала плечами, не понимая, что он имеет в виду.
— Стрела как стрела. Ничем не отличается от остальных.
— Ничем, говоришь? — Ричард улыбнулся и вытащил из колчана стрелу без наконечника. — А эта?
— Ты что, дурочкой меня считаешь? Это просто заостренная палка. А у той металлический наконечник — точно такой же, как у стрел Приндина.
— Нет, не такой. — Ричард убрал стрелу без наконечника в колчан и, взяв ту, которую держала Кэлен, развернул ее другим концом. — Посмотри на ложбинку, по которой проходит тетива, и представь себе, как стрела лежит на луке. Понимаешь теперь?
Кэлен отрицательно покачала головой.
— На некоторых стрелах перья располагаются под углом, и стрела вращается во время полета. Считается, что от этого увеличивается сила удара. Не знаю, как на самом деле, да это и не важно. В Племени Тины используют прямое оперение. Иными словами, стрела попадает в цель в точно таком же положении, в каком сходит с тетивы.
— Ну и что? Все равно не вижу разницы.
— Смотри внимательно. Вот так стрела лежит на луке и именно в таком положении попадет в мишень. Теперь взгляни на наконечник. Его плоскость параллельна линии тетивы. Все стрелы с наконечниками у Савидлина точно такие же. Так делается для охоты на крупного зверя, скажем, на кабана, чтобы стрела не застряла между ребер и вошла глубже. А вот стрелы Приндина другие — наконечник повернут на девяносто градусов. Когда стрела летит, плоскость его параллельна земле. С такой стрелой глупо охотиться на кабана. Надо выбрать другого зверя, ребра которого тоже располагаются параллельно земле. Человека.
Кэлен невольно поежилась.
— Зачем?
— Племя Тины тщательно охраняет свои земли и недолюбливает незваных гостей. Вероятно, Чандален и его люди сторожат границы. Это самые опытные следопыты и самые лучшие стрелки. Спроси Савидлина, хорошо ли они владеют своими луками.
Услышав вопрос, Савидлин крякнул.
— Никто не может сравниться с Чандаленом и его людьми в этом искусстве. Даже если Ричард-с-Характером стреляет хорошо, ему не избежать поражения. Но они великодушны и никогда не стремятся унизить проигравшего. Ричард не должен беспокоиться, завтрашнее состязание ему понравится. Он научится стрелять лучше. Вот почему я хочу, чтобы мои люди тоже участвовали — воины Чандалена всегда помогают нам стать лучше. В Племени Тины победить кого-нибудь означает взять на себя ответственность за побежденного. И научить его быть сильнее. И еще скажи Ричарду, что он уже принял вызов и теперь не может отказаться.
— Когда человек учится, он становится лучше, — кивнул Ричард, выслушав перевод. — Я не собираюсь отказываться.
Глядя на его сосредоточенное лицо, Кэлен не удержалась от улыбки. Он тут же улыбнулся в ответ и, наклонившись, достал из сумки яблоко. Разрезав его, Ричард вынул косточки и протянул половинку Кэлен.
Старейшины забеспокоились. В Срединных Землях все красные плоды были ядовитыми — следствие злых чар. Старейшины не знали, что в Вестландии, откуда родом Ричард, это не так. В прошлый раз, съев у них на глазах красное яблоко, Ричард избавился от необходимости жениться на девушке Племени Тины: старейшины испугались, что его семя отравит ее. Теперь они вновь с ужасом смотрели на красный плод.
— Что ты делаешь? — удивилась Кэлен.
— Давай-ка съешь его, а потом переведи им то, что я скажу.
Доев свою половинку, Ричард поднялся на ноги и знаком попросил Кэлен встать рядом с ним.
— Почтенные старейшины, — начал он. — Теперь, когда угроза, нависшая над нашим племенем, миновала, я хочу попросить вас кое о чем, и, надеюсь, вы не откажете мне в моей просьбе. Я прошу у вас разрешения взять эту женщину, которая, как и я, принадлежит Племени Тины, в жены. Как вы убедились, она без опаски может есть то же, что и я. В то же время ее магия Исповедницы не в состоянии причинить вред мне. Мы хотим быть вместе и были бы счастливы сыграть свадьбу в окружении своих соплеменников.
Последние слова Кэлен трудно было переводить: ее душили слезы. Но еще труднее ей было удержаться от того, чтобы не броситься ему на шею. У нее закружилась голова, и она ухватилась за Ричарда, чтобы не упасть.
Старейшины удивленно переглянулись, а Птичий Человек радостно заулыбался.
— Наконец-то вы в полной мере станете людьми Тины, — сказал он. — Ничто не может доставить нам большей радости, чем ваше решение.
Не дожидаясь перевода, Ричард обнял Кэлен и крепко поцеловал. Старейшины и их жены захлопали в ладоши.
Для Кэлен было особенно важно, что они поженятся в Племени Тины. С тех пор, как они с Ричардом пришли сюда в поисках помощи и Ричард научил жителей деревни делать черепичные крыши, это поселение стало для нее домом. У нее появились друзья, вместе с ними она сражалась и вместе с ними оплакивала погибших. В конце концов они сроднились с этими людьми, и в честь их с Ричардом заслуг Птичий Человек принял в свое племя Искателя Истины и Мать-Исповедницу.
Старый вождь подошел к Кэлен и тоже обнял ее, как бы говоря, что понимает и разделяет ее прошлые страдания и нынешнее счастье. Уткнувшись ему в плечо, Кэлен расплакалась. Ей до сих пор не верилось, что все несчастья наконец-то позади.
Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы праздник побыстрее закончился и они с Ричардом остались бы одни. Он целый месяц был в плену и вернулся к ней только вчера. У нее не было времени даже поговорить с ним как следует. Или хотя бы обнять его по-настоящему.
Дети самозабвенно плясали у маленьких костерков. Возле больших костров не утихали разговоры и смех. К Кэлен подбежала Везелэн и, обняв ее, шепнула, что сошьет ей свадебное платье. Савидлин поцеловал Кэлен в щеку, а Ричарда похлопал по спине. Кэлен не могла отвести глаз от своего будущего мужа. Да и не хотела.
К возвышению, где сидели старейшины, подошли охотники — те, что сопровождали Птичьего Человека в тот день, когда он учил Ричарда пользоваться подаренным свистком. Ричард тогда освоил только свист, призывающий всех птиц сразу, и охотники хохотали до упаду над его неуклюжими попытками вызвать какую-то определенную птицу.
Увидев их, Савидлин заставил Ричарда показать свисток и в очередной раз рассказать, как он переполошил гаров, созвав птиц со всей округи. Тысячи голодных птиц переловили всех кровавых мух, и пока гары сражались с ними, Ричард улизнул, забрав яйцо Скарлет.
Смеялся Птичий Человек, хотя слышал эту историю уже в третий раз; смеялся Савидлин; смеялись охотники, хлопая себя по ляжкам. Глядя на них, и Ричард не мог удержаться от смеха. Кэлен смотрела на него и улыбалась.
— Я думаю, этой истории будет достаточно, — шепнула она, наклонившись к Ричарду. — Но как Скарлет удалось незаметно высадить тебя рядом с гарами?
— Ну… — Ричард замялся. — Вообще-то она высадила меня на другой стороне горы, и я прошел к Горящему источнику через пещеру.
Кэлен поправила волосы.
— И там действительно живет это чудище, Шадрин?
— Живет. — Ричард вздохнул и отвел взгляд. — И не просто живет. Я уже приготовился к смерти и думал, что больше никогда не увижу тебя. — На мгновение взгляд его померк, потом Ричард вновь посмотрел на Кэлен и улыбнулся. — Шадрин оставил мне на память шрамы, которые еще на зажили. Но чтобы показать их, мне пришлось бы снять штаны.
— В самом деле? — Кэлен засмеялась низким, гортанным смехом. — Я думаю, мне лучше взглянуть… чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Внезапно она осознала, что старейшины смотрят на нее, и густо покраснела. Чтобы скрыть смущение, она взяла с подноса пирожок и сунула в рот, радуясь, что старейшины хотя бы не понимают ее языка. Дав себе обещание впредь быть осмотрительнее, она поставила Ричарду на колени тарелку с печеным мясом. Мясо выглядело очень аппетитно.
— Вот, попробуй-ка.
Она обернулась к женам старейшин и с улыбкой сказала, что пирожки очень вкусные. А когда вновь посмотрела на Ричарда, увидела, что он с отвращением отпихнул тарелку. Лицо его побледнело.
— Убери это! — выдохнул он.
— Что с тобой? — удивилась Кэлен, забирая мясо.
Он уставился на свои колени так, словно тарелка все еще была там.
— Не знаю. Я только взглянул на него, и мне стало плохо. Показалось, что это — труп. Словно я собираюсь жрать падаль. Как можно после этого есть?
Кэлен не знала, что сказать. Ричард выглядел ужасно.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:26 | Сообщение # 7

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Мне кажется, я понимаю. Однажды я заболела, и меня угостили сыром. Меня вырвало, а лекарь счел, что это полезно для здоровья, и стал ежедневно пичкать меня сыром. В конце концов я выздоровела, но с тех пор ненавижу сыр. А может быть, это оттого, что у тебя болит голова?
— Может быть, — согласился он слабым голосом. — А может, я просто отвык. Наверное, я слишком долго пробыл в Народном Дворце, а ведь там вообще не едят мяса. Даркен Рал запрещает — то есть запрещал — есть мясо.
Кэлен успокаивающе погладила его по голове, взъерошила волосы. Сначала сыр, теперь мясо. Вкус у Ричарда становился чересчур привередливым, как… да, как у волшебника.
— Кэлен… Прости, пожалуйста, но мне нужно пойти куда-нибудь, где потише. Голова буквально раскалывается.
Она пощупала ему лоб: он был холодный и влажный. Кэлен встревожилась. Она встала и подошла к Птичьему Человеку.
— Ричарду нездоровится. Ему нужно отдохнуть. Вы не будете в обиде, если мы покинем вас?
Вождь усмехнулся, приписав ее словам скрытый смысл, но, взглянув на Кэлен внимательнее, сразу стал серьезным.
— Отведи его в дом духов. Там вас никто не побеспокоит. Если понадобится целительница, позови Ниссел. — Он улыбнулся одними глазами. — Вероятно, Ричард слишком долго летал на драконе. Я не перестаю благодарить духов, что полет, которым меня одарила Скарлет, был коротким.
Кэлен кивнула, торопливо пожелала всем доброй ночи, взяла сумки и, протянув Ричарду руку, помогла ему подняться. Его глаза были плотно закрыты, рот искривился. Встав на ноги, Ричард как будто почувствовал себя лучше: он открыл глаза, глубоко вздохнул и вслед за Кэлен пошел через площадь.
Между хижинами было темно, но луна уже взошла, и они легко различали дорогу. Постепенно шум праздника замер вдали, и только сапоги Ричарда глухо шаркали по сухой земле.
— Похоже, мне немного полегче. — Он перестал горбиться и зашагал быстрее.
— У тебя часто болит голова?
— Да, — улыбнулся Ричард, — это всем известно. Отец говорил, что у моей матери тоже часто болела голова, причем так же, как у меня, эта боль вызывала тошноту. Но сейчас все иначе. Словно кто-то застрял там и пытается выбраться наружу. — Он забрал у Кэлен сумки и перекинул их через плечо. — И раньше боль была гораздо слабее.
По узкой тропинке они вышли к дому духов. Он стоял отдельно от других. Черепичная крыша поблескивала в лунном свете. Из трубы поднимался дым.
Куры, сбившиеся в кучку на небольшом возвышении неподалеку, недовольно закудахтали, когда Кэлен отворила скрипучую дверь. Ричард лег возле камина прямо на земляной пол. Кэлен вытащила из сумки одеяло и подложила ему под голову. Ричард устало прикрыл глаза ладонью. Кэлен присела рядом. Она чувствовала себя беспомощной.
— Мне кажется, надо сходить за Ниссел. Быть может, целительница тебе поможет.
— Не стоит. Все будет в порядке. Просто мне нужно немного побыть в тишине. — Он улыбнулся, не убирая с лица руки. — Ты заметила, что стоит нам попасть на какой-нибудь праздник, как тут же случается неприятность?
— Пожалуй, ты прав. — Кэлен погладила его по руке. — Из этого следует, что нам надо почаще оставаться вдвоем.
Ричард поцеловал ее пальцы.
— Хотелось бы.
Кэлен положила ладонь на его крепкую руку, и некоторое время они молчали. Тишину нарушало только слабое потрескивание огня в очаге. Кэлен слышала, как медленно, с трудом, дышит Ричард.
Наконец он убрал руку с лица и посмотрел на Кэлен. В глазах его отражалось пламя. Глядя на Ричарда, Кэлен вдруг испытала какое-то странное чувство. Ричард напоминал ей кого-то, кого она уже встречала, но только кого? Словно кто-то нашептывал ей из глубин памяти имя, но она не могла расслышать его. Кэлен вновь положила руку ему на лоб. Теперь он уже не казался таким холодным.
Ричард сел.
— Я только что подумал, — неожиданно сказал он, — что попросил разрешения у старейшин взять тебя в жены, но забыл спросить твое мнение на этот счет.
— Верно, — засмеялась Кэлен. — Забыл.
Ричард вдруг очень смутился и отвел взгляд.
— Прости… Действительно, глупо вышло… Надеюсь, ты не сердишься? Не лучший способ просить чьей-то руки, но я никогда еще этого не делал, и…
— Так же, как и я.
— И место выбрал не самое романтичное…
— Самое романтичное место в мире всегда там, где ты.
— И сейчас я веду себя не лучше. Нельзя говорить о таких вещах, когда валяешься с больной головой.
— Если ты сейчас же не сделаешь мне предложение, — прошипела Кэлен, — я из тебя его выбью!
Ричард наконец посмотрел ей в глаза:
— Кэлен Амнелл, ты выйдешь за меня замуж?
Кэлен вдруг обнаружила, что не может сказать ни слова. Она закрыла глаза и поцеловала его в губы, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Ричард обнял ее и прижал к себе. Она откинула голову и, когда голос вновь вернулся к ней, сказала:
— Да. — Она поцеловала его еще раз. — Конечно же, да.
Она уткнулась ему в плечо, прислушиваясь к его дыханию. Тихонько потрескивали дрова. Ричард погладил ее по волосам и нежно поцеловал в лоб. Они молчали — слова были не нужны. Ей было легко и покойно в его объятиях. Страх и боль, связанные с событиями последних дней, отступили. Ей хотелось обнять его, раствориться в нем, слиться с ним в одно целое. Кэлен улыбнулась. Зедд говорил, что это — как найти свою недостающую половинку.
Она подняла голову и вдруг увидела, что Ричард плачет. Кэлен надеялась, что эти слезы говорят о том, что он тоже избавился от своих демонов.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Ричард обнял ее еще крепче.
— Как жаль, — тихо сказал он, — как жаль, что лучших слов люди еще не придумали. Мне кажется, чтобы выразить мои чувства к тебе, их недостаточно. Прости, что я тоже не могу придумать ничего лучшего.
— Для меня они самые лучшие.
— Тогда — я люблю тебя, Кэлен. Тысячу раз, миллион раз я люблю тебя. Навсегда.
Она слышала стук его сердца. И слышала стук своего. Ричард легонько укачивал ее, и ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Иногда мир кажется таким прекрасным…
Ричард взял Кэлен за плечи и слегка отодвинулся, чтобы лучше видеть ее лицо.
— До сих пор не могу поверить, что можно быть такой красивой, — улыбаясь, сказал он. — Я не встречал никого красивее тебя. — Он провел рукой по ее волосам. — Как я рад, что тогда не остриг их. У тебя замечательная прическа, и не вздумай ее менять, слышишь?
— Разве ты забыл, что я Исповедница? Мои волосы — символ власти. И кроме того, сама я не могу остричь их. Только кто-нибудь другой.
— Отлично. Что касается меня, то я никогда этого не сделаю. И никому не позволю. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Люблю твою власть и магию, но прежде всего я влюбился в твои волосы — еще в тот день, когда впервые увидел тебя в Оленьем лесу.
Кэлен улыбнулась, вспомнив тот день. Ричард помог ей избавиться от квода и спас ей жизнь.
— Как же давно это было, — вздохнула она. — Кажется, прошла целая вечность… А ты не жалеешь о прежней жизни? Простой лесной проводник. Свободный. — Она лукаво улыбнулась. — И сам себе хозяин?
Ричард усмехнулся:
— Сам себе хозяин? Когда у меня будет такая жена? Ну уж нет. — Он помолчал. — А насчет всего остального — может, и жалею немного. Но так или иначе, я — Искатель Истины. Я принял Меч Истины, а значит, и все, что с ним связано. И теперь я думаю — будешь ли ты счастлива, став женой Искателя?
— Я буду счастлива жить хоть в дупле, только бы с тобой. Но, Ричард, ведь и я по-прежнему остаюсь Матерью-Исповедницей, и у меня тоже есть свои обязанности.
— Да, ты говорила, что значит быть Исповедницей. Это значит — лишать человека воли, касаясь его своей властью. Он становится безраздельно предан тебе и готов исполнить любое твое желание. Я знаю, что таким образом ты можешь узнать правду о преступлениях, совершенных им, но разве у тебя есть еще какие-то обязанности?
— Боюсь, я сказала тебе не все. Впрочем, в то время это было не важно. Я считала, что мы никогда не сможем быть вместе. Я думала, мы оба погибнем, а если даже каким-то чудом удастся выжить и победить, ты вернешься в Вестландию, и я больше никогда тебя не увижу.
— Ты как-то упомянула, что Мать-Исповедница стоит выше королевы.
Кэлен кивнула.
— В Высший Совет входят представители наиболее могущественных стран. Эти представители в той или иной степени управляют Срединными Землями. Каждое государство независимо, но все прислушиваются к слову Совета. Таким образом в Срединных Землях поддерживается мир. Высший Совет старается, чтобы люди договаривались, а не воевали. Если какая-нибудь страна переходит к военным действиям, остальные объединяются, чтобы дать отпор захватчику. Поэтому короли, королевы и прочие облеченные властью предпочитают со всеми спорными вопросами обращаться в Совет. Торговля, границы, магия, религия — список проблем, которые там решаются, можно продолжать до бесконечности.
— Понятно. Примерно то же происходит и в Вестландии. Хотя она не так велика, чтобы там были отдельные королевства, но каждый район имеет определенную самостоятельность и представлен советником в Хартленде. Такую должность занимал и мой брат, пока не стал первым советником, поэтому я был о многом наслышан. Я видел советников, приходящих в Хартленд, чтобы решить те или иные вопросы, и многие из них пользовались моими услугами в качестве проводника. Они любили поговорить, и я кое-что запомнил. Но скажи, какую роль во всем этом играет Мать-Исповедница?
— Видишь ли, Совет управляет Срединными Землями… — Кэлен прокашлялась. — А Мать-Исповедница управляет Советом.
— Ты хочешь сказать, что управляешь всеми королями и королевами? Всеми странами? Всеми Срединными Землями?
— Ну… Да, в каком-то смысле так оно и есть. Понимаешь ли, в Совете представлены далеко не все народы. Одни государства для этого слишком малы, например, Тамаранг, где правит королева Милена, или Племя Тины. Другие целиком подчинены магии — скажем, земли мерцающих в ночи. Для таких стран Мать-Исповедница — единственный защитник. Дай только волю большим государствам — и те их просто растопчут. Мать-Исповедница говорит за тех, кто не имеет голоса.
Другая проблема заключается в том, что между государствами существуют разногласия, порой уходящие корнями в глубь веков. О причинах раздора иногда никто уже и не помнит, но советники стремятся отстоять интересы своих стран, не заботясь об интересах Срединных Земель в целом. У Матери-Исповедницы нет других интересов, кроме блага всех Срединных Земель.
Без руководства, осуществляемого Высшим Советом, каждый властитель заботился бы только о собственном могуществе, но Мать-Исповедница обязана думать о будущем и смотреть дальше, чем обычные политики. И когда речь идет о власти, ей, так же, как и в вопросах правосудия, принадлежит последнее слово. И слово это — закон.
— Значит, это именно ты приказываешь всем королям и королевам?
— Я, как и все мои предшественницы, предоставляю Совету право принимать любые решения по своему усмотрению. Но когда эти решения идут вразрез с интересами тех народов, что не представлены в Совете, появляюсь я и высказываю свое мнение, которое не оспаривается. Но это только в крайнем случае.
— И они всегда тебя слушаются?
— Всегда.
— Но почему?
Кэлен тяжело вздохнула:
— Потому что возразить Матери-Исповеднице — значит обречь себя на полную изоляцию и остаться беззащитным перед лицом более сильного соседа. Результатом будет затяжная война, в которой сильнейший сокрушит слабейших, как Паниз Рал, отец Даркена Рала, сокрушил соседей, основав Д’Хару. Они понимают, что в конечном счете в их же интересах иметь независимого главу Совета, который не оказывал бы предпочтения ни одной из сторон.
— Это политика слабых. А что же держит в узде тех, кто сильнее?
— Ты хорошо разбираешься в механизмах власти, — улыбнулась Кэлен. — Ты прав. Сильные знают, что в случае чего им придется иметь дело с моей магией. Впрочем, до такого никогда не доходит. Видишь ли, за Матерью-Исповедницей стоят волшебники.
— Я думал, волшебники вообще не желают иметь ничего общего с властью.
— Разумеется, не желают. Угроза их вмешательства делает это просто ненужным. Волшебники называют это парадоксом власти: «если ты хочешь, можешь и готов применить силу, тебе не придется ее применять». Правители знают, что если они перестанут сотрудничать и прислушиваться к мнению Матери-Исповедницы, то волшебники в любой момент готовы продемонстрировать им, как невыгодно быть наглым и алчным. Все это очень сложная и запутанная система, но суть ее сводится к тому, что я управляю Высшим Советом, и без моего управления неизбежно разразилась бы война, несущая гибель и разорение более слабым, беззащитным, а то и просто миролюбивым народам.
Ричард нахмурился, обдумывая услышанное. Кэлен догадывалась, что сейчас он наверняка вспоминает, как она одним движением руки заставила королеву Милену пасть на колени и принести присягу. Кэлен желала бы никогда не показывать Ричарду, какой властью она обладает и какой ужас способна вызвать в человеке, но это было необходимо. Некоторые люди подчиняются только силе, и ты должен применить ее, если не хочешь быть поверженным сам.
— Ситуация крайне тревожная, — вдруг очень серьезно сказал Ричард. — Волшебники все мертвы: они пожертвовали собой, чтобы дать тебе возможность найти Зедда, и, значит, Мать-Исповедница вновь под угрозой. Другие Исповедницы тоже мертвы: их убил Даркен Рал. Если с тобой что-то случится, некому занять твое место. Зедд тоже это понимает, иначе он не просил бы нас приехать к нему в Эйдиндрил. Я видел многих, стремящихся к власти, от моего брата до Даркена Рала, и могу сказать лишь одно: ты для них — только помеха. И если для сохранения мира в Срединных Землях Мать-Исповедница должна править по-прежнему, тебе понадобится помощь. Ты и я — мы оба обязаны служить Истине. Значит, я помогу тебе. — Губы его тронула лукавая улыбка. — Советники боялись волшебников, но посмотрим, что они запоют, увидев Искателя.
Кончиками пальцев Кэлен коснулась его щеки.
— Ты исключительная личность, Ричард Сайфер. Могущественнее меня в Срединных Землях нет никого, и все же мне кажется, что я лишь поддерживаю твою мантию в знак признания твоего величия.
— Я — всего лишь тот, кто любит тебя всем сердцем. Только в этом мое величие. Только для этого я живу. — Он вздохнул. — Там, в Оленьем лесу, все казалось гораздо проще. Только ты и я, и я готовил тебе еду на костре. Вы позволите мне как-нибудь еще раз угостить вас, Мать-Исповедница?
— Вряд ли госпоже Сандерхолт это понравится. Она не любит, когда на кухне посторонние.
— У тебя есть повариха?
— Ну, строго говоря, я ни разу не видела, чтобы она готовила сама. В основном она только распоряжается, размахивая деревянным половником, словно скипетром, снимает пробу и без устали ругает поваров и поварят. А если я забегаю на кухню приготовить что-нибудь, она советует мне поискать другое занятие. Говорит, я нервирую ее поваров. Так что на кухне я бываю редко. Хотя очень люблю готовить.
— Повара, — проворчал Ричард себе под нос. — Вот кого у меня никогда не было, так это поваров. Я всегда готовил себе сам. Ну что ж, надеюсь, эта госпожа Сандерхолт найдет мне какой-нибудь уголок, если мне захочется угостить тебя чем-нибудь особенным?
— Держу пари, скоро она будет исполнять все твои желания.
— Обещай мне одну вещь. — Ричард крепко сжал ее руку. — Обещай, что когда-нибудь ты поедешь со мной в Вестландию. Я покажу тебе такие места в Оленьем лесу, о которых знаю только я. Я давно мечтаю показать тебе их. Там такая красота!
— Конечно, обещаю, — прошептала Кэлен.
Ричард наклонился, чтобы поцеловать ее. Но прежде, чем губы их соприкоснулись, прежде, чем он успел ее обнять, он вздрогнул от боли. Обхватив голову руками, он закачался и со стоном рухнул на землю. Кэлен подхватила его и помогла лечь. На мгновение ей показалось, что он не дышит, и она помертвела от страха.
— Я сейчас приведу Ниссел. Потерпи, я мигом!
В ответ он лишь слабо кивнул. Кэлен бросилась к двери и, толкнув ее, выскочила в темноту. Ее дыхание серебрилось в морозном воздухе. Взгляд ее упал на небольшое возвышение, где раньше сидели куры.
Куры исчезли. На их месте стояла, сгорбившись, какая-то темная фигура.
Она слегка шевельнулась, и в лунном свете глаза ее вспыхнули золотом.
Глава 7
Существо выпрямилось, со скрежетом царапнув когтями по краю стены. От низкого кудахтающего смеха по спине Кэлен пробежали мурашки. Дыхание у нее остановилось. Тварь была словно сгусток тьмы в серебристом сиянии. Золотистые точки ее глаз вновь утонули в черноте ночи.
В памяти крутилось что-то, связанное с этим существом, но Кэлен никак не могла понять, что именно. Ей хотелось бежать, но она не знала куда. Назад к Ричарду или наоборот?
Желтые глаза погасли, но Кэлен ощущала на себе их взгляд, словно холодное дыхание смерти. Из груди ее вырвался всхлип, а существо вскочило на стену и зашлось воющим смехом.
Тяжелая дверь со стуком распахнулась, и в следующее мгновение Кэлен услышала чистый звон Меча Истины, вылетающего из ножен. Черная тень устремилась к Ричарду, глаза ее вновь вспыхнули в лунном свете. Ричард отступил на шаг, а потом схватил Кэлен за руку и, втолкнув ее в дом, пинком захлопнул за ней дверь.
Вновь послышался утробный смех, и тут же — тяжелый удар. Кэлен поднялась на ноги и вытащила свой нож.
За дверью свистнул клинок, и в стену врезалось что-то тяжелое. Потом опять послышался мерзкий хохот.
Кэлен ударила в дверь плечом и выкатилась наружу. Не успела она вскочить на ноги, как к ней метнулась черная тень. Кэлен взмахнула ножом, но промахнулась.
Мелькнули кривые когти, но прежде чем тварь успела нанести удар, Ричард пинком отбросил ее к стене. Блеснув в лунном свете, на существо обрушился Меч Истины, но оно с непостижимой быстротой увернулось, и лезвие лишь рассекло стену. В воздух взлетели осколки разбитых кирпичей. Существо издевательски захохотало и опять устремилось в атаку.
Ричард резко дернул Кэлен за руку, и черная тень промчалась мимо. Кэлен ударила ее ножом и едва не сломала лезвие: казалось, тварь состоит из одних костей. У самого лица мелькнула когтистая лапа. Ричард вновь взмахнул мечом и вновь промахнулся.
Тяжело дыша, он напряженно всматривался во тьму. Вдруг непонятно откуда выскочила черная тень и, обрушившись на Ричарда, повалила его. Сцепившись, они покатились по земле. Комьями полетела грязь. Невероятным усилием Ричард сбросил с себя противника. В следующее мгновение тварь вновь оказалась на верхушке стены. Она стояла там, дико хохоча, но замолчала, едва только Ричард и Кэлен пошли прочь.
Внезапно зазвенели тетивы, и стрелы пронзили черное тело в том месте, где у людей находится сердце. Ни одна не прошла мимо цели. За первым залпом последовал второй, произведенный с не меньшей точностью, но тварь только засмеялась. Она стояла, вся утыканная стрелами, похожая на подушечку для иголок, и дико хохотала. Потом она одним движением смахнула с себя стрелы и спрыгнула на землю. Кэлен не могла понять, почему она не нападает. В воздух опять взвились стрелы и пронзили черное туловище, но тварь не обратила на это никакого внимания.
Один из охотников выскочил вперед и метнул копье. Немыслимо быстрым движением тварь отклонилась в сторону. Лязгнули клыки, и копье с хрустом переломилось пополам. Тварь захохотала. Охотник подался назад, и она, моментально потеряв к нему всякий интерес, вновь уставилась на Ричарда и Кэлен.
— Почему оно не двигается? — прошептал Ричард. — Почему только следит за нами?
И тут Кэлен поняла почему. А когда поняла, у нее подкосились ноги.
— Это же скрийлинг! — пробормотала она скорее самой себе, а не Ричарду. — О добрые духи, помогите нам, это же скрийлинг!
Держась за руки, они осторожно отступали, не сводя со скрийлингаглаз.
— Уходите! — крикнула Кэлен охотникам. — Только идите спокойно. Не вздумайте бежать!
В ответ охотники выпустили еще один веер бесполезных стрел.
— Сюда, — сказал Ричард. — Здесь, между хижинами, темнее.
— Эта тварь видит в темноте лучше, чем ты при свете. Она явилась к нам из подземного мира.
— Что же нам делать? — спросил Ричард, не отрывая взгляда от освещенной луной неподвижной фигуры.
— Не знаю. Но только не бежать и не стоять на месте. Этим лишь привлечешь его внимание. А убить его, по-моему, можно, лишь изрубив на куски.
— А я что, по-твоему, пытался сделать? — рассерженно пробормотал Ричард.
Кэлен огляделась.
— Похоже, если он останется так стоять, нам удастся уйти. Если же нет, придется уводить его от остальных.
Словно услышав ее слова, скрийлинг захохотал и вприпрыжку двинулся вперед.
— Нет ничего легче, — буркнул Ричард.
Они пятились по узкому проходу между стен, неотрывно следя за скрийлингом. Охотники упрямо крались за ним, и у Кэлен болезненно сжалось сердце.
— Я хотел, чтобы ты оставалась в доме, — прошептал Ричард. — Почему ты не осталась там, где была в безопасности?
В тоне его Кэлен безошибочно распознала магический гнев меча. Почувствовав под пальцами что-то горячее и влажное, она подняла глаза и увидела кровь, струящуюся по руке Ричарда.
— Потому что я люблю тебя, дубина! И больше не смей так со мной обращаться!
— Если мы останемся живы, я тебя высеку!
Они продолжали пятиться по извилистой дорожке.
— Если останемся живы — пожалуйста. Как твоя голова?
— Понятия не имею. Сначала боль была дикая, а потом вдруг все прошло. А как только прошло, я сразу почувствовал, что за дверью кто-то есть, и услышал этот мерзкий хохот.
— Может быть, ты все-таки прежде услышал, а потом почувствовал?
— Не знаю. Может, и так. Но все равно это очень странно.
Она потянула его на другую дорожку. Там было еще темнее, но в лунном свете они неожиданно увидели, как скрийлинг, словно гигантский паук, скользит за ними по отвесной стене. Кэлен затаила дыхание.
— Как у него это получается? — прошептал Ричард.
Она не ответила. Между домами замелькали факелы: охотники пытались окружить скрийлинга. Ричард огляделся по сторонам.
— Если они нападут на него, он их всех перебьет. Этого нельзя допустить. — Он посмотрел направо. — Иди к охотникам и скажи, чтобы убирались отсюда.
— Ричард, я не оставлю…
Он подтолкнул ее:
— Делай, что я говорю! Живо!
От его тона Кэлен вздрогнула. Она послушно направилась к охотникам, а Ричард вышел на освещенное пространство и, сжав обеими руками меч, крепко уперся ногами в землю. Он спокойно взглянул на скрийлинга, висящего на стене, и тот внезапно захохотал, словно узнал того, кто стоит перед ним. Заскрежетали когти. Скрийлинг спрыгнул на землю и тут же растворился в окружающей тьме.
Кэлен видела, что Ричарда переполняет гнев, но лезвие меча даже не дрогнуло.
Этого не может случиться, подумала она, просто не может. Ведь только что все было так хорошо! Эта тварь способна убить Ричарда. Действительно, способна! А это значит — конец всему. В душе ее, требуя выхода, взметнулась кровавая ярость, и Кэлен позволила ей освободиться.
Скрийлинг, словно черная молния, устремился на Ричарда. Навстречу ему взметнулось сверкающее лезвие Меча Истины. Кэлен отчетливо видела, что на этот раз удар попал в цель. Скрийлинг вновь дико захохотал и с размаху ударил по мечу, потеряв при этом несколько пальцев. Ричард крутанул мечом, и скрийлинг отлетел к противоположной стене, но тут же вскочил и снова бросился на человека. Ричард поднял меч, но в этот момент ярость Исповедницы достигла предела. Сама не понимая, что делает, Кэлен выбросила вперед руку, всей душой желая уничтожить того, кто пытается убить человека, которого она любит.
Скрийлинг был уже рядом с Ричардом, когда из пальцев Исповедницы вырвалась синяя молния, озарив все вокруг голубым светом. Молния и Меч Истины обрушились на скрийлинга одновременно. Он словно взорвался, разлетевшись на черные клочья. Крови не было совсем. Кэлен так и не поняла, что именно уничтожило его: магия Кон Дар или магия меча.
Над деревней прокатился гром, спутник волшебной молнии, и воцарилась тишина.
— Ты цел? — воскликнула Кэлен, бросаясь к Ричарду и обнимая его. Он молча кивнул и, обняв ее свободной рукой, убрал меч в ножны. Подбежали охотники с факелами. При свете их она увидела у Ричарда на руке глубокую рваную рану. Она оторвала от платья полоску и перевязала ее.
Охотники по-прежнему держали наготове копья и луки.
— Никто не пострадал? — спросила Кэлен, оглядывая их.
Вперед протолкался Чандален.
— Я же говорил, что от вас добра не жди!
Кэлен сердито посмотрела на него, но вслух ничего не сказала, а только вежливо поблагодарила его и остальных охотников за попытку помочь.
— Кэлен, что это было? И как тебе удалось его убить? — Он пошатнулся и только с помощью Кэлен сумел устоять на ногах.
— По-моему, это был скрийлинг. А как мне удалось его убить, я и сама не знаю.
— Скрийлинг? Что…
Он вдруг зажмурился и, обхватив голову руками, медленно опустился на колени. Кэлен не смогла его удержать. К ним подскочил Савидлин, но прежде, чем он успел подхватить Ричарда, тот упал навзничь, корчась от боли.
— Савидлин, помоги мне отнести его в дом духов и пошли кого-нибудь за Ниссел! И ради всего святого, пусть она поспешит!
Савидлин повернулся и крикнул одному из охотников, чтобы тот бежал за целительницей. Сам он и еще несколько человек подняли Ричарда. Опершись на копье, Чандален стоял в стороне и молча смотрел.
Освещаемая факелами процессия двинулась к дому духов. Охотники вместе с Кэлен осторожно внесли Ричарда в дом и положили возле огня. Кэлен подложила ему под голову одеяло. Савидлин отослал своих людей, но сам остался.
Кэлен опустилась на колени и дрожащей рукой потрогала Ричарду лоб. Ледяной. Ричард лежал неподвижно и, казалось, был без сознания. Кэлен кусала губы, стараясь не разрыдаться.
— Ниссел вылечит его, — сказал Савидлин. — Вот увидишь. Она хорошая целительница и знает, что делать.
Кэлен молча кивнула. Ричард заворочался, словно ища положение, при котором боль меньше, и что-то невнятно пробормотал.
Они долго сидели в молчании. Наконец Савидлин спросил:
— Мать-Исповедница, скажи, что ты сделала? Как тебе удалось призвать молнию?
— Боюсь, я не смогу тебе ответить. Но это часть магии Исповедниц. Мы называем ее «Кон Дар».
Обхватив руками колени, Савидлин изучающе посмотрел на нее.
— Я не знал, что Исповедницы способны призывать молнию.
Кэлен подняла голову.
— Несколько дней назад я сама об этом не знала.
— А что это была за черная тварь?
— Я думаю, это порождение подземного мира.
— Оттуда приходят к нам тени наших предков? — Кэлен кивнула. — Но зачем она явилась сюда?
— Прости, Савидлин, я не знаю ответа. Но если появятся и другие, скажи людям, что уходить от них нужно обычным шагом. Не стоять и не бежать. И если они появятся, дайте мне знать.
Савидлин замолчал, обдумывая услышанное. Наконец дверь скрипнула, и на пороге возникла сгорбленная старуха в сопровождении двух охотников с факелами.
Кэлен бросилась к ней и схватила ее за руку.
— Ниссел, как хорошо, что ты пришла!
Ниссел улыбнулась и потрепала ее по плечу.
— Как твоя рука, Мать-Исповедница?
— Уже зажила, спасибо. Ниссел, с Ричардом творится что-то неладное. У него ужасно болит голова.
— Хорошо, хорошо, девочка. Сейчас мы на него посмотрим.
Один из охотников протянул целительнице ее сумку. Когда она опускалась на колени рядом с Ричардом, в сумке что-то негромко звякнуло. Ниссел попросила поднести факелы поближе и, сняв окровавленную повязку, сжала рану пальцами. Ричард не шелохнулся.
— Пока он без сознания, надо заняться его рукой.
Она аккуратно промыла рану и зашила ее. Кэлен и трое мужчин молча смотрели, как она это делает. Факелы чадили и потрескивали, освещая дом духов неровным, мятущимся светом. Черепа предков на полке, казалось, внимательно наблюдают за происходящим.
Бормоча что-то себе под нос, Ниссел закончила шить, смазала рану каким-то снадобьем, пахнущим сосновой смолой, и наложила чистую повязку. Потом она сказала охотникам, что они могут идти, и начала что-то искать в своей сумке. Уходя, Савидлин ободряюще дотронулся до плеча Кэлен и сказал, что утром они увидятся.
После того как мужчины ушли, Ниссел перестала рыться в сумке и посмотрела на Кэлен:
— Я слышала, что ты хочешь сделать его своим супругом? — Кэлен кивнула. — А я думала, что любовь недоступна тебе, ибо, если вы возляжете вместе, твоя магия поразит его.
— Нет, — глядя на Ричарда, улыбнулась Кэлен. — Ричард не такой, как все. Он обладает особой магией, которая защищает его от моей. — Она говорила так, потому что они с Ричардом обещали Зедду никому не открывать правды — правды о том, что защитой Ричарду служит его любовь.
— Я рада за тебя, деточка. — Ниссел погладила Кэлен по руке и опять полезла в свою сумку. Вытащив оттуда пригоршню небольших пузырьков, она спросила: — И часто у него болит голова?
— Он говорил, что часто, но не так сильно, как сейчас, и боль другая. Словно кто-то пытается выбраться из головы наружу. По его словам, такого никогда еще не было. Ты думаешь, что сумеешь ему помочь?
— Посмотрим. — Целительница принялась открывать пузырьки и по одному подносить их к носу Ричарду. Наконец при очередной попытке больной очнулся. Ниссел сама понюхала бутылочку, кивнула и, что-то удовлетворенно пробормотав себе под нос, снова открыла сумку.
— Что происходит? — слабым голосом спросил Ричард.
Кэлен наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Ниссел хочет тебя вылечить. Лежи спокойно.
Ричард закрыл глаза и дрожащими пальцами коснулся висков. Тело его выгнулось от боли. Ниссел сильно нажала ему на подбородок и ловко сунула в открывшийся рот несколько маленьких листочков.
— Скажи ему, пусть жует их. Пусть жует не переставая.
— Она говорит, чтобы ты жевал эти листья. Они тебе помогут.
Ричард кивнул и начал послушно жевать. Кэлен откинула волосы у него со лба, злясь на собственную беспомощность. Ей было невыносимо видеть его страдания.
Ниссел достала из сумки кожаную флягу и, вылив ее содержимое в чашку, добавила туда несколько порошков из разных флакончиков. Кэлен помогла Ричарду сесть, чтобы он смог выпить лекарство. Потом он снова лег и, тяжело дыша, опять принялся жевать листья.
Ниссел встала и протянула Кэлен небольшой пакетик.
— Питье поможет ему уснуть, а листья снимут боль. Когда эти кончатся, дай ему еще.
— Ниссел, что с ним? — наклонившись к старушке, тихо спросила Кэлен.
Ниссел открыла один из пузырьков и, понюхав его, сунула Кэлен под нос. Пахло сиренью и лакрицей.
— Дух, — кратко сказала она.
— Дух? Что это значит?
— Болезнь духа. Не крови, не равновесия, не души. Духа.
Кэлен не поняла ни слова, да к тому же это было совсем не то, что она хотела узнать.
— Он поправится? Вылечат его это лекарство и твои листья?
Ниссел улыбнулась и похлопала ее по руке.
— Я еще погуляю на вашей свадьбе. Если не поможет это, попробуем что-нибудь другое.
Кэлен взяла ее под руку и проводила до двери.
— Спасибо, Ниссел.
Снаружи, у небольшой стены, стоял Чандален, а чуть поодаль — его люди, полускрытые темнотой. Увидев Приндина, Кэлен подошла к нему.
— Ты не проводишь Ниссел до дома?
— Конечно. — Он взял целительницу под руку, и они пошли прочь. Кэлен посмотрела на Чандалена долгим взглядом и направилась к нему.
— Я оценила, что ты со своими людьми решил охранять нас.
— Вас никто не охраняет, — бросил он с безразличным видом. — Наоборот, мы охраняем свое племя от вас. Вернее, от той беды, которую вы принесете в следующий раз.
Кэлен стряхнула с плеча налипшую грязь.
— Если чудовище появится снова, не пытайтесь убить его сами. Я не хочу, чтобы кто-то погиб. Даже ты. И помните: нельзя ни стоять, ни бежать. Вы должны уходить спокойным шагом, иначе оно убьет вас. И обязательно позовите меня. Ясно? Не пытайтесь сражаться с ним сами, просто позовите меня.
Лицо воина осталось непроницаемым.
— А ты опять ударишь его молнией?
— Ударю, если понадобится, — холодно сказала она, хотя в душе сомневалась, удастся ли ей сделать это еще раз. — Ричард-с-Характером болен. Боюсь, завтра он будет не в состоянии состязаться с вами в стрельбе.
Чандален насмешливо хмыкнул:
— Я так и знал, что он придумает какую-нибудь отговорку.
Кэлен со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Но нельзя же стоять здесь и препираться с этим идиотом, когда она должна быть рядом с Ричардом!
— Спокойной ночи, Чандален.
Ричард по-прежнему лежал на спине и жевал листья. Она присела рядом, отметив про себя, что он выглядит уже лучше.
— Эти листья начинают мне нравиться.
— Как ты себя чувствуешь? — Она осторожно пощупала ему лоб.
— Так себе. Боль то уходит, то возвращается. Похоже, листья мне помогают. Только голова от них кружится.
— Пусть лучше кружится, чем болит.
— Верно. — Он взял ее за руку и прикрыл глаза. — С кем это ты там беседовала?
— С этим глупцом, с Чандаленом. Он сторожит дом духов. Боится, что мы принесем племени еще несчастье.
— Возможно, он не так уж глуп. Похоже, эта тварь явилась сюда именно за нами. Как ты ее называла?
— Скрийлинг.
— А что такое скрийлинг?
— Не знаю точно. Насколько мне известно, их никто в наше время не видел, но я слышала описание. Предполагается, что они из подземного мира.
Ричард перестал жевать и уставился на нее широко открытыми глазами.
— Из подземного? А что ты еще о них знаешь?
— Да почти ничего. — Она вдруг нахмурилась. — Скажи, ты когда-нибудь видел Зедда пьяным?
— Зедда? Ни разу. Он не любитель выпить, только поесть. Говорит, что выпивка омрачает разум, а важнее его ничего нет. — Ричард улыбнулся. — Еще он говорит, что чем меньше у человека мозгов, тем больше он пьет.
— Я просто хотела сказать, что пьяный волшебник — довольно неприятное зрелище. Однажды, еще в детстве, я сидела в Хранилище и просматривала словари. Там уйма всяческих словарей. Одним словом, я занималась, а рядом четверо волшебников изучали книгу пророчеств — я такой еще никогда не видела. Они склонились над ней и о чем-то горячо спорили. Готова поклясться, они были напуганы. В то время мне было куда интереснее наблюдать за волшебниками, чем заниматься зубрежкой. Так вот, я смотрела на них, и вдруг все четверо разом побелели как снег, вскочили будто ужаленные, а книга захлопнулась с таким треском, что я аж подпрыгнула. Потом один из них ушел и вернулся с бутылкой. В полном молчании они достали кружки и начали пить — и пили до тех пор, пока бутылка не опустела. Тогда они стали пьяны и счастливы. Они громко смеялись и пели. Мне это казалось очень интересным, ведь я такого еще не видела. Наконец они заметили, что я смотрю на них, и позвали меня. Не то чтобы мне действительно хотелось пойти к ним, но ведь они были волшебниками, и я всех их хорошо знала. Я поборола страх и подошла. Один посадил меня к себе на колени и спросил, не хочу ли я спеть вместе с ними. Я ответила, что не знаю их песен. Они переглянулись и сказали, что это не беда и они меня научат. И действительно, мы сидели довольно долго, пока я наконец не запомнила одну песню.
— И ты до сих пор ее помнишь?
Кэлен кивнула.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:27 | Сообщение # 8

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Ее невозможно забыть. — Она собралась с духом и запела:

Скрийлинги вырвались,
чтобы содрать с тебя кожу,
Скрийлинги золотоглазые,
страшные слуги Владетеля.
Не убегай же от них,
ведь бегущий отчетливо виден им —
Мигом поймают тебя, будут глумиться, замучают.
Только не вздумай стоять:
видят стоящего скрийлинги.
Медленно прочь уходи —
золотые глаза не найдут тебя.
Коль не поймают тебя,
сам Владетель поймать попытается.
Он растерзает тебя,
твою душу из тела он высосет.
Темен пророчества смысл,
нелегко толковать предсказание.
Истинно будет рожден тот,
кто может покончить с Владетелем.
Камень он, брошенный в пруд,
он отмечен судьбою и пламенем.
Только сокрыта во тьме дорога избранника.[1]
— Отвратительная песня, — резюмировал Ричард, не переставая жевать листья.
Кэлен кивнула.
— А ночью мне снились кошмары. Мама пришла ко мне, села на кровать и спросила, что мне снилось. Я спела ей эту песенку, и тогда она легла рядом и оставалась со мной до утра. На следующий день она поговорила с волшебниками. Не знаю, что она им сказала, но с той поры они старались не попадаться ей на глаза. А от меня бежали, как от чумы.
Ричард взял из пакетика очередную порцию листьев и отправил в рот.
— Итак, скрийлингов посылает Владетель? Владетель подземного мира?
— Так поется в песне, и скорее всего это правда. Ни одно существо из нашего мира не сможет хохотать, пронзенное столькими стрелами.
Ричард задумался.
— А что такое «камень, брошенный в пруд»?
Кэлен пожала плечами.
— Ни до, ни после я об этом не слышала.
— Ну хорошо, а синяя молния? Как ты это сделала?
— Это каким-то образом связано с Кон Дар. Когда я почувствовала кровавую ярость в первый раз, произошло то же самое. — Кэлен тяжело вздохнула: эти воспоминания были ей неприятны. — Я тогда думала, что ты погиб. Раньше я ее не чувствовала, но теперь она всегда со мной, так же, как и магия Исповедницы. Это как две оборотные стороны. Рано или поздно я должна была пробудить ее в себе. Может быть, именно об этом предупреждала меня Эди, когда мы были у нее. Но как я это сделала, я не знаю.
— Ты никогда не перестанешь меня удивлять, — улыбнулся Ричард. — Я бы не смог существовать спокойно, зная, что способен призывать молнии.
— Вот и прекрасно, — рассмеялась Кэлен. — Когда какая-нибудь красавица вздумает тебя обольстить, вспомни об этом.
Ричард взял ее за руку.
— Ты моя единственная красавица.
Кэлен пригладила его взлохмаченные волосы.
— Скажи, я могу что-нибудь для тебя сделать?
— Да, — шепнул он. — Ложись ко мне ближе. Я хочу, чтобы ты была близко-близко. Я боюсь никогда не проснуться и хочу чувствовать тебя рядом.
— Ты проснешься, — с напускной веселостью пообещала Кэлен, доставая второе одеяло. Она легла рядом с Ричардом, положила голову ему на плечо, а руку на грудь и постаралась забыть те слова, которые он только что произнес.
Глава 8
Просыпаясь, она почувствовала рядом тепло его тела. Сквозь щели в стенах пробивались узкие лучи света. Кэлен села, протерла заспанные глаза и посмотрела на Ричарда.
Он лежал на спине, глядя в потолок. Его широкая грудь размеренно поднималась и опускалась. Кэлен улыбалась, всматриваясь в родное лицо. Ричард был так красив, что у нее защемило сердце.
Но внезапно она вздрогнула, осознав, что в этом лице кажется ей таким знакомым. Даркен Рал! Те же совершенные, без малейшего изъяна, черты. Только красота Даркена Рала была застывшей красотой статуи, а лицо Ричарда было немного грубее и оттого казалось живым.
Еще когда ведьма Шота приняла облик матери Ричарда, Кэлен заметила, что глаза и губы Ричард унаследовал от нее. Его лицо было бы точной копией лица Даркена Рала, если бы на него не наложились материнские черты. Но хотя волосы у Ричарда были не светлыми, а темными, а глаза — не голубыми, а серыми, взгляд его оставался таким же, как у Даркена Рала, — хищным и пронизывающим. Кэлен не сомневалась, что в Ричарде течет кровь Ралов, но ведь Даркен Рал из Д’Хары, а Ричард родился в Вестландии. Что же их может связывать? Поразмыслив, Кэлен решила, что это результат пересечения генеалогических ветвей где-то в далеком прошлом.
Ричард по-прежнему лежал, уставившись в потолок. Кэлен легонько потрясла его за плечо.
— Как твоя голова?
— Что? — Ричард резко вскочил и непонимающе огляделся. — Я спал… Что ты сказала?
Кэлен нахмурилась.
— Ты не спал.
— Да нет же, спал, и очень крепко.
Ее кольнуло нехорошее предчувствие.
— У тебя глаза были открыты, я сама видела. — Она не стала говорить о том, что с открытыми глазами спят только волшебники.
— В самом деле? — Ричард протер глаза. — А где эти листья?
— Вот. Все еще болит?
— Да, но уже меньше. — Он отправил в рот несколько листьев и пробежался пальцами по ее волосам. — По крайней мере я могу разговаривать. — Он улыбнулся. — И улыбаться, не опасаясь, что моя голова от улыбки расколется.
— Может быть, тебе лучше не ходить сегодня на стрельбище?
— Савидлин сказал, что я не имею права отказываться. Не могу же я его подвести. И кроме того, я хочу поглядеть, что за лук он мне сделал. Я даже не помню, когда в последний раз стрелял из лука.
Он еще немного пожевал листья, а потом они скатали одеяла и пошли искать Савидлина. Они нашли его дома. Сиддин увлеченно рассказывал отцу, как это здорово — летать на драконе. Савидлин с серьезным видом кивал. Он обожал всяческие истории и с одинаковым интересом мог слушать и малыша, и охотника, вернувшегося с охоты. Кэлен с удовольствием отметила, что Сиддин говорит только о том, что было на самом деле, и ничего не присочиняет. Потом Сиддин захотел узнать, нельзя ли им завести собственного дракончика. Савидлин объяснил сыну, что красный дракон не домашнее животное, а друг всего племени, и предложил Сиддину найти взамен рыжего цыпленка и играть с ним.
Везелэн готовила какую-то диковинную кашу с добавлением яиц. Она усадила гостей на шкуры, устилавшие пол, и вручила им глиняные миски и лепешки из тавы, которые полагалось использовать вместо ложек, макая их в кашу.
Ричард попросил Кэлен узнать, не найдется ли у Савидлина какого-нибудь сверла. Тот повернулся и вытащил из-под скамейки тонкую палочку из какого-то очень твердого дерева. Ричард смущенно оглядел палочку со всех сторон и, приложив ее к драконьему зубу, попробовал покрутить. Савидлин засмеялся:
— Ты хочешь его просверлить? — Ричард кивнул. — Дай сюда, я покажу тебе, как это делается.
Кончиком ножа Савидлин наметил в зубе отверстие, потом насыпал туда песка, приложил палочку и, зажав ее между ладонями, начал быстро вращать. Время от времени он останавливался, чтобы добавить еще песка, который, так же, как и ладони, смачивал слюной. На удивление быстро просверлив зуб насквозь, Савидлин подправил ножом противоположную сторону и с довольной улыбкой вернул его Ричарду. Поблагодарив, Ричард продел в отверстие тонкую полоску кожи и повесил зуб себе на шею, рядом с костяным свистком и эйджилом. Последний предмет в этой коллекции Кэлен совсем не нравился.
Выбирая кусочком лепешки остатки каши, Савидлин спросил:
— Ну, как твоя голова? Прошла?
— Лучше, но все равно еще болит. Ниссел дала мне какие-то листья, и они помогают. Стыдно вспомнить, как вы вчера меня несли.
Савидлин расхохотался.
— Однажды я был сильно ранен. — Он ткнул пальцем в кривой шрам у себя на боку. — И меня принесли домой женщины. — Он многозначительно поднял бровь. — Женщины! — Везелэн бросила на него недовольный взгляд, но Савидлин сделал вид, что ничего не заметил. — Когда мои люди об этом узнали, они очень смеялись. — Он отправил в рот последний кусочек лепешки и, прожевав, добавил: — Но увидев женщин, которые меня несли, они перестали смеяться и захотели узнать, как получить такую рану, чтобы тебя отнесли домой женщины.
— Савидлин! — с угрозой в голосе сказала Везелэн. — Если ты соскучился по ранам, я могу нанести тебе еще одну, не хуже первой!
— И как же тебе удалось ее получить? — спросил Ричард.
— Без особого труда! — Савидлин пожал плечами. — Я так и сказал своим людям: просто стоишь как пень, пока тебя не ударят копьем, и все дела.
— Это был враг?
Савидлин кивнул.
— Почему же он тебя не прикончил?
— Потому что я послал в него десятишаговую стрелу. — Савидлин показал на свое горло. — Вот сюда.
— А что такое десятишаговая стрела?
Савидлин достал из колчана длинную стрелу с зазубренным наконечником.
— Вот посмотри. Видишь темное пятно? Это яд. Десятишаговый яд. Если она попадет в тебя, ты успеешь сделать лишь десять шагов, а потом умрешь. — Савидлин опять рассмеялся. — Мои люди решили поискать другие способы заставить женщин таскать их на руках.
Везелэн наклонилась и буквально заткнула ему рот куском лепешки. Потом она повернулась к Кэлен:
— Мужчины обожают рассказывать дурацкие истории. — Она лукаво улыбнулась. — Но я сильно беспокоилась, пока он не поправился. А о том, что он поправился, я узнала, когда он пришел ко мне и сделал Сиддина. С тех пор я уже не беспокоилась.
Кэлен перевела автоматически, но, когда осознала смысл этих слов, почувствовала, что краснеет. Покосившись на Ричарда, она сделала вид, что поглощена едой, а про себя порадовалась, что хотя бы уши у нее прикрыты волосами.
Савидлин покровительственно похлопал Ричарда по плечу:
— Скоро ты убедишься, что женщины тоже любят почесать языки.
Кэлен мучительно соображала, как бы половчее сменить тему, но в голову ничего не приходило. Выручил Савидлин: он выглянул за дверь и, вернувшись, сказал:
— Скоро уже выходить.
— Откуда ты знаешь?
Савидлин пожал плечами.
— Я здесь, вы здесь, другие люди тоже здесь. Когда здесь будут все, значит, пора выходить.
Он пошарил в углу и вытащил лук. Лук был длиннее, чем тот, которым обычно пользовался Савидлин. Под рост Ричарда. Савидлин с видимым усилием согнул его и приладил тетиву.
Ричард наблюдал за ним с довольной улыбкой. Он сказал, что никогда еще не видел такого отличного лука, и Савидлин, надувшись от гордости, протянул ему колчан, полный стрел.
Ричард для пробы несколько раз натянул тетиву.
— Как раз по мне. Как тебе удалось правильно подобрать натяжение?
Савидлин засмеялся и показал на свой подбородок:
— Я не забыл, с каким уважением ты приветствовал меня при первой встрече. Для меня этот лук туговат, подумал я, но тебе будет в самый раз. И не ошибся.
Кэлен наклонилась к Ричарду:
— Может, все-таки передумаешь? Как твоя голова?
— Ужасно. Но у меня есть эти листья, а они немного помогают. Я думаю, обойдется. И потом, я не хочу разочаровывать Савидлина.
Она положила руку ему на плечо.
— Может, мне тоже пойти с вами?
Ричард поцеловал ее в лоб.
— Не думаю, что мне понадобится переводчик, если я буду стрелять плохо. Не стоит давать Чандалену возможность унизить меня больше, чем он собирается.
— Но Зедд говорил мне, что ты неплохо стреляешь. По сути, он говорил, что ты стреляешь отлично.
Ричард взглянул на Савидлина, натягивающего тетиву на свой лук.
— Это было давно, и с тех пор я почти не стрелял. И потом, боюсь, он сказал так, чтобы ты меньше беспокоилась.
Ричард поцеловал Кэлен, и мужчины вышли на улицу. Кэлен стояла на пороге и смотрела им вслед. Чандален, увидев ее, сделал вид, что перебирает стрелы. Заметив это, Приндин и Тоссидин постарались спрятать улыбки.
Ричард огляделся. Его явно беспокоили те, кто шел позади. По сравнению с ним они казались карликами, но у каждого карлика имелся лук с отравленными стрелами, и далеко не все испытывали к Ричарду симпатию. Кэлен невольно поежилась.
Везелэн, стоящая рядом, словно прочла ее мысли.
— Савидлин обещал проследить, чтобы с Ричардом ничего не случилось, — сказала она. — Не тревожься, Чандален не станет делать глупостей.
— Вопрос только в том, что именно он считает глупостью.
Везелэн вытерла руки о подол и повернулась взглянуть, чем занят Сиддин. Тот ковырял пальцем землю, до крайности недовольный тем, что его оставили дома. Постояв над ним несколько мгновений, Везелэн легонько шлепнула сына тряпкой:
— Беги играй. — Сиддин стрелой вылетел за дверь, а Везелэн повернулась к Кэлен. — Молодые не понимают, как прекрасна жизнь. — Она покачала головой. — И как коротка.
— Наверное, поэтому всем нам хочется вернуть молодость.
Везелэн кивнула:
— Наверное. — Ее смуглое лицо осветилось прелестной улыбкой. — Так какой цвет ты предпочитаешь для свадебного платья?
Кэлен задумалась, улыбаясь своим мыслям:
— Ричарду нравится синий.
— Прекрасно! — воскликнула Везелэн. — У меня есть как раз то, что нужно. Я приберегала его для особого случая.
Везелэн ушла в маленькую спальню и вернулась с небольшим свертком. Присев рядом с Кэлен, она развернула его и положила ей на колени великолепный отрез глубокого синего цвета. По темному фону были рассыпаны голубые цветы. Кэлен подумала, что из него выйдет умопомрачительное платье. Она пропустила ткань между пальцев.
— Какая прелесть! Откуда он у тебя?
— Выторговала у северян. — Она похлопала себя по голове. — Им понравились мои глиняные чашки, и я обменяла их на ткань.
Кэлен знала, сколько стоит такая ткань. Везелэн пришлось отдать за нее гору посуды.
— Я не могу принять его, Везелэн. Ты заработала его тяжелым трудом. Он твой.
Везелэн критически оглядела голубую ткань:
— Глупости! Вы научили нас делать крыши, которые не протекают. Вы спасли моего сына от призраков, а заодно избавили нас от этого старого дурня Тоффалара. Мой муж стал старейшиной, и он никогда не был так счастлив, как в тот день. Когда Сиддина похитили, вы отыскали его и привезли назад. Вы убили того, кто хотел поработить весь мир. Что по сравнению с этим жалкий клочок ткани? Я буду гордиться тем, что Мать-Исповедница Срединных Земель наденет на свадьбу платье, сшитое моими руками. Я знаю, у тебя множество изысканных нарядов и диковинных вещей, привезенных издалека, но что еще я могу подарить своей подруге? Не я делаю тебе одолжение. Одолжение делаешь мне ты.
Глаза Кэлен наполнились слезами.
— Ты даже не представляешь, как я счастлива слышать твои слова, Везелэн. Быть Исповедницей — значит внушать людям ужас. Сколько я себя помню, люди боялись и избегали меня. Никто не относился ко мне как к женщине, никто даже не говорил со мной, как с женщиной. Только Ричард разглядел во мне меня. Ни одна хозяйка не приглашала меня в свой дом. Ни одна мать не разрешала мне подержать на руках ее ребенка. — Она вытерла слезы. — Это платье станет самым красивым и самым дорогим из всех, что у меня есть и будут. Я буду носить его с гордостью, потому что его сошьет мне подруга.
Везелэн, прищурившись, глянула на нее:
— Когда твой мужчина увидит тебя в этом платье, ему сразу захочется сделать тебе ребеночка.
Кэлен засмеялась сквозь слезы. Она никогда не позволяла себе даже мечтать, что кто-то будет относиться к ней иначе, чем к Исповеднице.
Все утро они занимались шитьем. Везелэн радовалась тому, что она это платье сошьет, а Кэлен — тому, что будет его носить. В Эйдиндриле было множество искусных портних, но ни одна не смогла бы сравниться с Везелэн с ее костяными иглами.
Устав от работы, они перекусили лепешками из тавы и куриным бульоном. Везелэн сказала, что продолжит шитье вечером, и спросила, не хочет ли Кэлен заняться чем-нибудь еще. Кэлен ответила, что с удовольствием приготовила бы чего-нибудь.
Бывая в Племени Тины, Кэлен никогда не ела здесь мяса. Она знала, что люди Тины едят человечину, едят своих врагов, чтобы узнать их тайные мысли. Не желая никого оскорблять, она говорила, что не ест мяса вообще. Зная об этом, Везелэн предложила потушить овощи, и Кэлен с радостью согласилась, тем более что вчера Ричард отреагировал на мясо довольно странно.
Они нарезали таву и еще какие-то неизвестные Кэлен овощи, добавили перец, фасоль, орехи и, приправив все это зеленью и сушеными грибами, положили в большую кастрюлю. Везелэн подбросила в огонь поленьев и, сказав, что мужчины вряд ли вернутся до темноты, предложила сходить к большим печам на площади, поболтать с другими женщинами, а заодно испечь хлеб. Кэлен согласилась.
— Мы будем обсуждать твою свадьбу, — сказала Везелэн. — Свадьба — это такое событие, о котором всегда приятно поговорить. Особенно, — она улыбнулась, — если рядом нет мужчин.
Кэлен с радостью обнаружила, что теперь молодые девушки уже не стесняются ее и охотно с ней разговаривают. Женщинам постарше не терпелось обсудить предстоящую свадьбу, а молодых интересовали далекие страны. Еще им хотелось знать, правда ли, что мужчины повинуются Матери-Исповеднице и исполняют ее приказы. Затаив дыхание, они слушали рассказы Кэлен о Совете и о том, как Мать-Исповедница защищает народы вроде их собственного от угрозы вторжения со стороны больших и сильных государств. Кэлен объяснила, что пользуется своей властью над людьми только в крайнем случае и в равной степени служит всем народам Срединных Земель. Когда ее спросили, приходилось ли ей командовать армиями во время битв, она сказала, что ее обязанности заключаются как раз в том, чтобы избежать битв. Наконец девушкам захотелось знать: много ли у Кэлен служанок и, естественно, платьев. Последний вопрос вогнал ее в краску, а более взрослые собеседницы заметно забеспокоились.
— Самое красивое платье из всех, что у меня есть, это то, которое сошьет Везелэн, — ответила Кэлен, — потому что она сделает это в знак дружбы, а не по приказу. Нет большего сокровища, чем дружба. Я бы согласилась отдать все, что у меня есть, и голодать, лишь бы иметь настоящего друга.
Этот ответ понравился всем — и старым, и молодым, и разговор, к удовольствию Кэлен, вновь переключился на предстоящую свадьбу.
День уже клонился к вечеру, когда в деревне поднялась суматоха, и Кэлен увидела Ричарда. Он широкими шагами направлялся к хижине Везелэн. Даже на расстоянии было видно, что он разъярен. За ним, стараясь его успокоить, бежали охотники.
Кэлен вытерла перепачканные в муке руки и поспешила навстречу. Она перехватила их почти у самого дома.
Справа от Ричарда шел Чандален, слева — Савидлин. По плечу Чандалена струилась кровь. Глаза у него были безумные.
Кэлен подбежала к Ричарду и дернула его за рукав. Он резко повернулся, но, увидев ее, слегка успокоился и отпустил рукоять меча.
— Ричард, что случилось?
Он бросил на Чандалена уничтожающий взгляд и вновь повернулся к ней.
— Мне надо, чтобы ты перевела. Случилось очередное небольшое «приключение», а я не в состоянии объяснить им, что к чему.
— Я хочу знать, почему он пытался убить меня! — перебил Чандален.
— О чем это он? Говорит, что ты пытался его убить.
— Убить? Я спас этому идиоту жизнь! И не спрашивай меня почему. Не надо было вмешиваться. В следующий раз и не стану. — Он провел рукой по волосам. — Проклятие, моя голова меня доконает.
— Ты сделал это намеренно! — продолжал Чандален, указывая на свое плечо. — Я видел, как ты стрелял. Это не могло быть случайностью!
Ричард воздел руки к небесам.
— Идиот! — Он в бешенстве уставился на Чандалена. — Да, ты видел, как я стрелял. Неужели ты думаешь, что, если бы я хотел тебя убить, ты бы сейчас возмущался? Конечно, я сделал это намеренно! Это был единственный способ тебя спасти! — Он раздвинул большой и указательный пальцы примерно на полдюйма. — Вот в какой промежуток я должен был попасть, видишь? Возьми я чуть выше или ниже, ты был бы мертв.
— Что ты несешь? — Чандален тоже был взбешен.
— Ричард, успокойся. — Кэлен взяла его за руку. — Лучше объясни, что случилось.
— Они не могли меня понять. Ни один. А я не мог им ничего втолковать. — Он растерянно поглядел на нее. — Я убил человека…
— Что?! Это был охотник?
— Нет! Убитый тут вообще ни при чем. Наоборот, они счастливы, что я его убил. Я спас Чандалену жизнь. Но они думают…
— Успокойся! — повторила она. — Объясни им, а я переведу.
Ричард потер лицо тыльной стороной ладони и на мгновение опустил глаза. Потом он поднял голову:
— Я буду говорить только один раз, Чандален. И если ты не поймешь, что я хочу сказать, мы с тобой встанем по разные стороны этого поля и начнем стрелять друг в друга. И учти: мне понадобится только одна стрела.
— Объясняй, — бросил Чандален, скрестив на груди мускулистые руки.
Ричард сделал глубокий вдох.
— Ты стоял далеко. Не знаю почему, я вдруг почувствовал, что он там, у тебя за спиной. Я повернулся сразу, но все, что я увидел, это… Вот. — Он схватил Кэлен за плечи и развернул лицом к Чандалену, а сам пригнулся за ее спиной. — Примерно так. Я видел только его макушку. И еще копье, которым он собирался тебя проткнуть. У меня был только один способ остановить его. Только один. Я не видел, как он стоит, видел только его макушку. Туда я и вынужден был стрелять. Чуть выше — и он отделался бы легкой царапиной, а ты бы умер. Чтобы убить его наверняка, я должен был пустить стрелу через твое плечо.
Он снова показал пальцами расстояние в полдюйма.
— Смотри, в какую щель надо было попасть. Чуть ниже, и стрела войдет тебе в кость. Чуть выше, и он уцелеет, а ты умрешь. По-моему, десяток швов — небольшая цена за жизнь.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — В голосе Чандалена уже было меньше уверенности, но лицо его оставалось по-прежнему злым.
Ричард проворчал что-то себе под нос. И вдруг его осенило. Он подскочил к одному из воинов и выхватил у него из рук холщовый мешок. Сунув туда руку, он вытащил из мешка человеческую голову и протянул Чандалену. Стрела пробила голову насквозь. Оперение торчало из середины лба, а острие выглядывало с другой стороны.
Кэлен отвернулась, зажав рот рукой, а Ричард встал за спиной Чандалена, держа отрубленную голову так, что древко стрелы легло прямо на рану.
— Смотри сам, — сказал Ричард, — если бы этот человек стоял во весь рост, то стрела, попавшая ему в лоб, не задела бы твоего плеча.
Охотники начали кивать и оживленно перешептываться. Чандален оглянулся и внимательно изучил положение стрелы. Но размышлял он недолго, а потом забрал у Ричарда голову и кинул обратно в мешок.
— Меня зашивали не раз, зашьют и теперь. Это пустяки. Но учти: я тебе верю только на этот раз.
— Следующего раза тебе не пережить, — бросил Ричард вслед уходящим охотникам, но Кэлен переводить не стала.
— Зачем ему отрезали голову? — спросила она.
— Откуда мне знать? Это была не моя идея. И лучше не спрашивай, что они сделали с телом.
— Судя по твоим словам, ты очень рисковал. Далеко от тебя стоял Чандален?
— Никакого риска, можешь мне поверить, — устало ответил Ричард. — Не больше чем в сотне шагов.
— Ты можешь послать стрелу на сто шагов с такой точностью?
— Могу, — вздохнул он. — Могу даже на двести. И на триста. — Ричард посмотрел на свои измазанные в крови руки. — Мне надо умыться, Кэлен. По-моему, моя голова сейчас разлетится на куски. Я едва стою на ногах. Пожалуйста, приведи Ниссел.
— Хорошо. Иди в дом, а я сбегаю за ней.
— Савидлин, наверное, тоже на меня сердится. Передай ему мои извинения. Я испортил все его стрелы.
Ричард вошел в дом и закрыл за собой дверь. Кэлен проводила его обеспокоенным взглядом. Савидлину явно не терпелось с ней поговорить, и Кэлен взяла его под руку.
— Ричарду нужна целительница. Пойдем со мной, и по дороге ты расскажешь мне, что случилось.
Савидлин с опаской оглянулся на дверь и, когда они отошли на порядочное расстояние, сказал:
— Ричард-с-Характером очень подходящее имя для твоего друга.
— Он сильно расстроился из-за того, что убил человека. Ему будет нелегко с этим жить.
— То, что он тебе рассказал, — это не все.
— Тогда расскажи ты.
Он выразительно посмотрел на нее:
— Мы стреляли. Чандален был вне себя, потому что Ричард ни разу не промахнулся. Он называл Ричарда демоном, а потом отошел в сторону и остановился в густой траве. Мы стояли с другой стороны поля и смотрели, как Ричард стреляет. Мы никогда не видели, чтобы человек стрелял с такой точностью. Он наложил очередную стрелу и вдруг внезапно развернулся к Чандалену. Мы и глазом моргнуть не успели, как он выстрелил. А Чандален был безоружен, понимаешь? Сначала мы даже не поверили своим глазам. Но двое воинов Чандалена тоже держали луки наготове. Один из них пустил в Ричарда десятишаговую стрелу еще до того, как его собственная долетела до Чандалена.
— Он выстрелил в Ричарда и промахнулся? — недоверчиво перебила его Кэлен. — Воин Чандалена промахнуться не может.
— Он и не должен был промахнуться, — низким дрожащим голосом сказал Савидлин. — Но Ричард успел повернуться, выхватить из колчана последнюю стрелу и тоже выстрелить. В жизни не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. — Он говорил торопливо, словно боялся, что ему не поверят. — Стрела Ричарда столкнулась в воздухе с другой стрелой и расщепила ее надвое. Половинки пролетели по разные стороны от Ричарда.
— Ты хочешь сказать, что Ричард попал в летящую стрелу? — переспросила Кэлен.
Савидлин кивнул.
— Но второй воин выстрелил тоже, а больше стрел у Ричарда не было. Он стоял, опустив лук, и ждал. Это тоже была десятишаговая стрела. Я слышал, как она свистнула на лету. — Он опасливо огляделся и продолжал: — Ричард выхватил ее прямо из воздуха! Он положил ее на свой лук и направил на людей Чандалена. Он что-то кричал им. Мы не поняли ни слова, но побросали луки и вытянули перед собой пустые руки. Мы думали, что Ричард-с-Характером обезумел и сейчас перебьет нас всех. Мы очень испугались. Но тут Приндин закричал, что позади Чандалена валяется мертвый. Тогда мы сообразили, что Ричард-с-Характером убил нарушителя наших границ, вооруженного копьем. Стало ясно, что Ричард хотел убить его, а вовсе не Чандалена. Но Чандален не успокоился. Он думал, что Ричард ранил его нарочно. А когда его люди продемонстрировали Ричарду свое уважение, он просто взбесился от ярости.
Кэлен не верила своим ушам. То, о чем рассказал Савидлин, было выше человеческих возможностей.
— Ричард хотел извиниться перед тобой за испорченные стрелы, — сказала она. — Что он имел в виду?
— Ты знаешь, что такое выстрел в древко?
Кэлен кивнула:
— Это когда стрела попадает в древко предыдущей, которая уже в мишени. В Эйдиндриле тому, кто может так сделать, дается специальная ленточка. Я видела людей, у которых таких лент было не меньше полудюжины. И знаю одного, у кого их было десять.
Савидлин протянул ей свой колчан. Каждая стрела была расщеплена надвое.
— Ричарду-с-Характером надо давать ленточку, когда он промахивается. Но, боюсь, тогда у него не будет ни одной. Хорошую стрелу сделать нелегко, а сегодня он испортил не меньше сотни. Но люди все равно просили его стрелять снова и снова, потому что никогда такого не видели. Один раз он вогнал одна в другую шесть стрел подряд! Потом мы настреляли кроликов и зажарили их на костре. Ричард сидел с нами, но есть отказался. Он выглядел нездоровым и сказал, что хочет поупражняться в стрельбе в одиночестве, пока мы едим. И вот потом, когда мы поели, он убил этого человека.
Кэлен кивнула:
— Надо поскорее привести Ниссел. — Она шла, опустив глаза, и вдруг спросила: — Савидлин, а зачем понадобилось отрезать ему голову? Это же отвратительно!
— А ты заметила, что его веки выкрашены черным? Это делается для того, чтобы обмануть наших духов и проскользнуть незамеченным. Человек с черной краской на веках мог прийти на наши земли только с одной целью: убивать. Чандален и его люди вывешивают головы таких людей на высоких шестах, отмечающих наши границы. Это предупреждение тем, кто захочет прийти к нам с черной краской на веках. Тебе это может показаться отвратительным, но в конечном счете это помогает избежать убийств. Не думай плохо о воинах Чандалена из-за того, что они отрезают головы своим врагам. Они делают это сегодня не потому, что это им нравится, а чтобы меньше крови пролилось завтра.
Кэлен устыдилась:
— Поторопившись с обвинением, я уподобилась Чандалену. Прости меня, старейшина Савидлин, за то, что я позволила себе дурно подумать о твоем народе.
Не говоря ни слова, Савидлин дружески похлопал ее по плечу.
Вернувшись с целительницей, они увидели, что Ричард забился в угол и обеими руками держится за голову. Его бил озноб, а кожа была влажной и бледной. Ниссел незамедлительно дала ему выпить какой-то микстуры, а немного погодя велела проглотить какую-то таблетку кубической формы. Увидев таблетку, Ричард улыбнулся. Должно быть, он знал, что это такое. Потом Ниссел присела рядом и долго следила за его пульсом. Когда к нему вернулся нормальный цвет лица, она велела ему запрокинуть голову и открыть рот. Он послушался, и Ниссел выжала ему в рот сок какого-то растения. Ричард поморщился, а старуха, улыбнувшись, повернулась к Кэлен.
— Теперь ему станет легче. И пусть продолжает жевать листья. В случае чего снова зовите меня.
— Ниссел, скажи, скоро ли он поправится? И поправится ли вообще?
— Духи не всегда бывают послушными, — ответила Ниссел, глядя на Ричарда. — А этот, похоже, особенно упрям. — Заметив убитое выражение на лице Кэлен, она улыбнулась: — Не бойся, дитя. Я могу заставить повиноваться даже духа.
Кэлен кивнула. Целительница потрепала ее по плечу и ушла. Ричард взглянул на Савидлина и Кэлен.
— Ты сказала ему насчет стрел?
Кэлен улыбнулась краешком губ:
— Он беспокоится, что испортил тебе много стрел.
— Я сам виноват, — усмехнулся старейшина. — Слишком хороший лук ему сделал. — Ричард выжал из себя улыбку, а Савидлин добавил: — Везелэн печет хлеб, а мне нужно отлучиться по делам. Постарайтесь как следует отдохнуть. Мы вернемся к вечеру и поужинаем вместе. Судя по запаху, моя жена приготовила что-то очень вкусное.
Когда Савидлин вышел, Кэлен села рядом с Ричардом на пол.
— Ричард, так что все-таки произошло? Савидлин рассказывал мне о твоих подвигах. По-моему, раньше ты так хорошо не стрелял?
Он вытер со лба пот.
— Нет. Мне приходилось в свое время расщеплять стрелы, но не больше, чем полдюжины в один день.
— А стрелял ты в тот день много?
Он кивнул:
— Да. Это был удачный день, и я хорошо чувствовал мишень. Но сегодня все было иначе.
— Как?
— Ну, когда мы пришли на стрельбище, голова у меня болела дико. Охотники связали мишень из травы и начали стрелять. Честно говоря, я не надеялся попасть хотя бы раз, потому что голова очень сильно болела, но не хотелось разочаровывать Савидлина. Поэтому я решил попробовать другой способ. Я взял лук и постарался призвать мишень.
— Что значит «призвать мишень»?
— Трудно объяснить. — Ричард пожал плечами. — Раньше я думал, что все стрелки так делают, но Зедд сказал, что это не так. Я смотрю на мишень и стараюсь как бы притянуть ее к себе. Если удается настроиться верно, окружающее исчезает, и в мире остаются только две вещи: я и мишень. И тогда она действительно придвигается ближе. В таких случаях я точно знаю, куда ударит стрела и когда надо спустить тетиву. С тех пор, как я обнаружил в себе это умение, я стараюсь как можно чаще его использовать. То есть добиться нужного ощущения и не стрелять, если оно отсутствует. Когда настрой верный, промахнуться невозможно.
— Но ты сказал, что сегодня все было иначе?
— Верно. Голова у меня сильно болела. Я стоял и смотрел, как стреляют другие охотники. Они великолепные стрелки! Потом Савидлин хлопнул меня по спине, и я понял, что теперь моя очередь. Меня мутило от боли, но я все равно взял лук и призвал мишень. — Ричард озадаченно почесал затылок. — Не знаю, как объяснить то, что случилось потом. Я призвал мишень, и боль исчезла. Сразу и без следа. А мишень придвинулась так близко, как еще никогда не приближалась. Казалось, будто в воздухе просверлена дорожка, ведущая прямо в центр мишени, и от меня требуется только приложить стрелу к ее началу. Никогда еще мое чувство цели не было таким сильным. Это все равно что мишень стала бы размером с дом. Я точно знал, что не промахнусь.
Потом, когда мне надоело расщеплять стрелы, я решил для разнообразия срезать наконечником следующей красное оперение предыдущей. Охотники подумали, что я начал промахиваться. Им и в голову не пришло, что можно придумать что-то более сложное, чем всаживать древко в древко.
— И пока ты стрелял, голова у тебя не болела? — Ричард кивнул. — А у тебя есть какие-нибудь предположения — почему?
Ричард подтянул колени к подбородку и обхватил их руками.
— Боюсь, что да. Это была магия.
— Магия? — прошептала Кэлен. — То есть как?
Он внимательно взглянул на нее:
— Не знаю, Кэлен, как ты ощущаешь свою магию внутри себя, но я тоже способен ее почувствовать. Всякий раз, когда я обнажаю Меч Истины, магия вспыхивает во мне, становится частью меня. Я знаю, на что она похожа. Я ощущал ее много раз и часто по-разному, в зависимости от того, для чего я ее использовал. Мой меч приносит мне радость, и для меня его магия — словно пес, сидящий у моих ног. Она всегда со мной, и теперь мне даже не нужно обнажать меч, чтобы вызвать ее в себе. И сегодня, когда я натягивал тетиву и призывал мишень, я чувствовал то же самое. Магию. Когда Зедд меня лечил или когда ты коснулась меня, охваченная Кон Дар, я чувствовал магию. Вот и на этот раз было то же самое. Я знаю, что это была магия. Она отличалась от магии Зедда или от твоей, но я узнал этот трепет, похожий на второе дыхание. Живое дыхание. — Ричард помолчал. — Магия была внутри меня, я просто высвободил ее, призвав мишень.
Кэлен кивнула. Состояние, которое описывал Ричард, было ей хорошо знакомо.
— А может быть, это что-то, связанное с мечом?
— Не знаю, — покачал головой Ричард, — но сомневаюсь. Я не мог управлять ею. А потом это внезапно ушло, словно свечу задуло. Ощущение наступившей тьмы, понимаешь? И голова опять заболела. Я перестал чувствовать мишень, не говоря уж о том, чтобы призвать ее. Магия то появлялась, то исчезала, и я не мог сказать, когда это случится в следующий раз. А когда охотники стали есть мясо, я почувствовал дурноту и решил отойти подальше. Пока они ели, я стрелял, и, если мне удавалось ощутить магию, голова переставала болеть.
— А как ты поймал стрелу в воздухе?
Ричард печально посмотрел на нее:
— Савидлин и об этом тебе рассказал? — Кэлен кивнула. — Это было удивительнее всего, — сказал Ричард, вздыхая. — Не знаю, как это объяснить, но я просто сделал воздух плотнее.
— Сделал воздух плотнее?
Ричард кивнул:
— Нужно было замедлить полет стрелы, и все, что я мог придумать, — это уплотнить воздух. Нечто похожее иногда происходит с Мечом Истины — воздух как будто застывает и не дает нанести удар. Не спрашивай меня, как я это сделал. Мне просто пришла в голову такая мысль, а в следующее мгновение стрела была уже у меня в руке.
Он замолчал. Кэлен уставилась в пол, не зная, что на это сказать. Когда она подняла голову, Ричард глядел в пространство.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже тебя люблю. — Он резко повернулся к ней. — Кэлен, я боюсь.
— Чего?
— Скрийлинг. Головная боль. Твоя молния. Сегодняшнее состязание. Все это признаки грядущей беды, и все они связаны с магией. Я думаю, нам надо поспешить в Эйдиндрил и найти Зедда.
Кэлен не считала, что он непременно ошибается, но существовало и другое объяснение.
— Молния — часть моей магии. Ты не имеешь к ней никакого отношения, за исключением того, что я хотела тебя защитить. Скрийлинг, мне представляется, пришел из подземного мира. Вряд ли он как-то связан с нами. Просто злобная тварь. Ну а сегодняшние события… Они скорее всего обусловлены магией меча. Конечно, с уверенностью сказать не могу, но…
— А головные боли?
— Не знаю.
— Кэлен, эти боли меня убьют. Не знаю почему, но мне это известно точно. Это не просто болезнь. Это что-то большее, хотя я не знаю что.
— Ричард, пожалуйста, не говори так. Ты пугаешь меня.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:28 | Сообщение # 9

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

— Я и сам боюсь. Не исключено, что еще и из-за этого я взъелся на Чандалена. Я боюсь, что он прав, и за мной по пятам действительно следуют несчастья.
— Что ж, значит, надо подумать об отъезде в Эйдиндрил.
— А как быть с моей головой? Большую часть времени я не в состоянии даже стоять. Нельзя же каждые пять минут останавливаться и стрелять из лука.
Кэлен проглотила комок в горле.
— Может быть, Ниссел что-нибудь посоветует?
— Она в состоянии лишь ненадолго облегчить боль, — покачал головой Ричард. — А скоро, мне кажется, она не сможет даже этого. Боюсь, что я умру, Кэлен.
Она тихо заплакала. Ричард прислонился к стене, обнял ее и прижал к себе. Он хотел еще что-то сказать, но она зажала ему рот ладонью. Ей казалось, что мир рушится. Ричард молчал, давая ей выплакаться.
Теперь она понимала, что он был прав. Все происходящее связано с Ричардом. Он испытывает боль, он в опасности. Кэлен торопливо искала способ отвлечь его, успокоить.
— Послушай, Ричард Сайфер, если ты таким образом хочешь увильнуть от женитьбы…
— Кэлен, что ты… Клянусь, я…
Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.
— Я знаю. Ричард, нам выпали тяжелые испытания, но мы справились с ними. Справимся и теперь. Должны справиться. И кстати, Везелэн уже дошивает мое свадебное платье.
— Правда? — Ричард положил в рот еще щепотку целебных листьев. — Не сомневаюсь, что в нем ты будешь еще красивее.
— А вот чтобы это узнать, тебе придется на мне жениться.
— Да, госпожа.
Вскоре вернулись Савидлин и Везелэн в сопровождении Сиддина. Сиддин сиял. Полет на драконе сделал его маленькой знаменитостью, и он весь день рассказывал приятелям о своих приключениях. Теперь он желал посидеть на коленях у Кэлен и поведать ей о своей популярности.
Кэлен с улыбкой выслушала его, а потом они приступили к ужину, состоящему из овощей и свежих лепешек. Ричард, как и Кэлен, не притронулся к сыру и вежливо отказался от копченого мяса, предложенного Савидлином.
Но прежде чем они успели закончить ужин, в дверях показался Птичий Человек. Лицо его было угрюмо. За его спиной стояли вооруженные охотники, и Кэлен не понравилось выражение их лиц.
Встав из-за стола, Ричард шагнул им навстречу:
— В чем дело? Что случилось?
Птичий Человек обвел всех пронзительным взглядом.
— Три женщины, чужестранки, приехали верхом.
Кэлен не могла понять, почему три женщины вызвали такое беспокойство.
— Чего они хотят?..
— Они плохо говорят по-нашему, но, насколько можно судить, им нужен Ричард. Ричард и его родители.
— Мои родители? Ты не ошибся?
— По-моему, они пытались сказать именно это. Еще они говорили, чтобы ты не пытался бежать. Теперь, когда они приехали за тобой, бежать бесполезно. Они предупредили меня, чтобы я не вмешивался.
С недоброй улыбкой Ричард проверил, легко ли вынимается меч из ножен.
— Где они?
— В доме духов.
Кэлен поправила волосы.
— Они назвали себя?
Серебристые волосы Птичьего Человека блеснули в лучах заходящего солнца.
— Да. Они называют себя «сестры Света».
Кэлен похолодела. Она хотела перевести эти слова, но не смогла открыть рот.
Глава 9
Ричард нахмурился:
— Ну? Что он сказал? Кто они такие?
— Сестры Света, — непослушными губами произнесла Кэлен.
— И что это значит?
— Не знаю. Никто не знает. Ричард, прошу тебя, давай уедем. — Она умоляюще схватила его за рукав. — Пожалуйста. Прямо сейчас. Давай просто удерем.
Ричард посмотрел на вооруженных охотников, стоящих за спиной Птичьего Человека.
— Поблагодари старейшину и скажи, что мы сами обо всем позаботимся.
Птичий Человек кивнул и ушел со своими людьми. Сказав Савидлину, что они пойдут одни, Ричард взял Кэлен за руку и вывел на улицу. Он взял ее за плечи и мягко толкнул к стене.
— Ну что ж, может, ты и не знаешь о них всего, но кое-что знаешь наверняка. Не нужно большого ума, чтобы понять, что ты испугалась. Чего?
— Они как-то связаны с волшебниками. Вернее, с теми, кто обладает даром.
— Точнее.
Кэлен, в свою очередь, положила руки ему на плечи.
— Одно время меня сопровождал в путешествиях волшебник Джиллер. Как-то раз мы разговорились. О жизни, о человеческих устремлениях и тому подобных вещах. Джиллер был волшебником по призванию. У него не было дара, только всепоглощающее желание быть волшебником. Собственно, это и есть призвание. Он был учеником Зедда, но поскольку, покидая Срединные Земли, Зедд набросил на всех волшебную сеть, Джиллер не помнил о нем. Да и никто не помнил. Никто не помнил даже его имени. Так вот, я спросила Джиллера, хотел бы он иметь нечто большее, чем призвание. Хотел бы он иметь дар? Он мечтательно заулыбался, но вскоре его улыбка погасла. Он побледнел как мел и сказал: «Нет, я не хочу иметь дар». Я была поражена выражением ужаса на его лице. Волшебника нелегко испугать простым вопросом. Я спросила его почему, и он ответил, что, если бы у него был дар, ему бы пришлось предстать перед сестрами Света. Я спросила, кто они такие, и услышала в ответ, что лучше о них не упоминать. Он буквально умолял меня не расспрашивать его об этом. Я до сих пор помню, как меня потрясло выражение его лица.
— А ты не знаешь, откуда они родом?
— Я обошла все Срединные Земли, но никогда не встречала того, кто их видел.
Ричард отпустил ее и задумался, уперев руку в бок и покусывая губы.
— Дар, — проворчал он наконец. — Все опять возвращается к дару. А я-то думал, что мы покончили с этой чепухой. Нет у меня никакого дара!
Кэлен в отчаянии сплела пальцы:
— Ричард, давай сейчас же уедем! Если даже волшебники боятся сестер Света… Пожалуйста, давай уедем прямо сейчас!
— А если они погонятся за нами? Если схватят нас в тот момент, когда боль свалит меня с ног и я не смогу защищаться?
— Ричард, я ведь ничего о них не знаю. Но их испугался волшебник… Может, мы и сейчас беззащитны?
— Я Искатель Истины. Я не беззащитен. Но я боюсь опоздать. Лучше встретиться с ними сейчас, когда я могу диктовать им свои условия. А кроме того, мне уже надоело слышать про мой дар. У меня его нет, и пора положить конец этой болтовне.
— Будь по-твоему, — вздохнула она. — В самом деле, Искатель Истины и Мать-Исповедница сумеют за себя постоять.
Он бросил на нее подозрительный взгляд.
— Ты туда не пойдешь.
— А у тебя есть веревка?
— Веревка? Зачем?
— Чтобы связать меня. Вряд ли у тебя найдется другой способ помешать мне пойти с тобой.
— Кэлен, я не позволю…
— А я не позволю тебе смотреть на другую женщину в мое отсутствие. Если она вдруг тебе понравится, я должна быть рядом, чтобы дать ей пинка.
Ричард сердито посмотрел на Кэлен, но потом наклонился и поцеловал ее.
— Хорошо. Только давай на этот раз попробуем обойтись без приключений.
Кэлен улыбнулась:
— Мы только скажем им, что у тебя нет дара, и все. А потом я собираюсь поцеловать тебя по-настоящему.
Когда они подошли к дому духов, уже стемнело. Неподалеку паслись три крепкие лошади под необычными для здешних мест седлами с высокими луками. У самой двери Ричард и Кэлен приостановились, чтобы улыбнуться друг другу и пожать руки. Ричард положил руку на рукоять меча и решительно толкнул дверь. Лицо Кэлен превратилось в холодную бесстрастную маску Исповедницы.
По обе стороны почти погасшего очага горели два факела. Одеяла лежали там, где Кэлен их оставила. Пахло смолой и душистыми палочками, которые горели в доме духов всегда. Черепа предков тускло поблескивали в мерцающем свете факелов. Посреди комнаты стояли три женщины в длинных, почти до самой земли, шерстяных плащах с поднятыми капюшонами. Под плащом у каждой была длинная раздвоенная юбка для верховой езды и простая белая блуза.
Женщины откинули капюшоны. Та, что стояла в центре, ростом почти не уступала Кэлен. У нее были строгие черты лица и густые, слегка вьющиеся каштановые волосы. Другая, юная и черноволосая, стояла слева. У третьей были роскошные темные кудри, в которых, впрочем, уже проглядывала седина. Все трое, скрестив руки на груди, высокомерно смотрели на вошедших.
Кэлен сразу бросилось в глаза, с какой непринужденностью и достоинством они держатся. Этим они напомнили ей ее домоправительницу в Эйдиндриле. Руки их были пусты, но Кэлен ничуть не удивилась бы, увидев у сестер Света хлысты. С первого взгляда было ясно, что они готовы немедленно пресечь малейшее проявление неуважительного к себе отношения.
— Вы родители Ричарда? — спросила та, что в центре. Голос ее, против ожидания, оказался довольно мягким, но при этом в нем явственно чувствовалась привычка повелевать.
Ричард наградил ее испепеляющим взглядом:
— Нет. Я и есть Ричард. Моя мать умерла, когда я был еще ребенком, а отец погиб этой осенью.
Сестры Света удивленно переглянулись. В глазах Ричарда вспыхнул опасный огонек.
Магия меча уже пробудилась в нем, хотя Ричард даже не вытащил его из ножен.
— Это невозможно, — сказала та, что стояла в центре. — Ты просто… стар.
— Помоложе тебя, — огрызнулся Ричард.
Женщина покраснела. Глаза ее сердито сверкнули, но она тут же взяла себя в руки.
— Я не хочу сказать, что ты старик. Просто ты оказался старше, чем мы предполагали. Меня зовут сестра Верна Совентрин.
— Я — сестра Грейс Рендал, — представилась женщина, стоящая справа.
— Я — сестра Элизабет Майрик, — добавила третья.
Только сейчас сестра Верна обратила внимание на Кэлен:
— А ты кто такая, дитя мое?
Сердце Кэлен учащенно забилось. Она стиснула зубы.
— Я не твое «дитя», — ледяным тоном одернула она сестру. — Я — Мать-Исповедница.
Сестры Света едва заметно вздрогнули и почтительно склонили головы.
— Прости, Мать-Исповедница.
Атмосфера накалялась. Кэлен вдруг осознала, что ее руки сжаты в кулаки. Она чувствовала, что Ричарду грозит опасность, но решила вести себя, как подобает Матери-Исповеднице.
— Откуда вы родом? — холодно спросила она.
— Мы пришли… мы пришли издалека.
— В Срединных Землях, приветствуя Мать-Исповедницу, полагается преклонить колено. — Кэлен редко настаивала на этом, но сейчас ей показалось, что это необходимо.
Сестры, все как одна, резко выпрямились и негодующе нахмурились.
Этого было достаточно. Лязгнула сталь. Ричард выхватил меч. Он ничего не сказал — просто стоял, сжимая обеими руками рукоять. Мускулы его напряглись. В глазах плясал магический огонь. Кэлен порадовалась, что его гнев направлен не на нее, но сестры нечем не выразили испуга. Они повернулись к ней, и все трое одновременно опустились на одно колено.
— Прости, Мать-Исповедница, — повторила сестра Верна. — Мы незнакомы со здешними обычаями. Мы никого не хотели оскорбить.
Кэлен выждала положенное время, не отказав себе в удовольствии добавить парочку лишних секунд.
— Встаньте, дети мои.
Сестры поднялись на ноги и снова скрестили на груди руки.
— Мы здесь не для того, чтобы сражаться, Ричард. — Сестра Верна вздохнула. — Мы здесь для того, чтобы помочь тебе. Убери меч. — В последней фразе явственно прозвучал приказ.
Ричард не пошевелился.
— Мне передали, будто вы пришли за мной, что бы это ни значило, и что бежать бессмысленно. Я никогда ни от кого не убегал. Я Искатель Истины. И только я решаю, когда мне доставать или убирать меч.
— Искатель? — воскликнула сестра Элизабет. — Ты Искатель?
Сестры Света вновь переглянулись.
— Говорите, что вам нужно! — рявкнул Ричард. — Быстро!
Сестра Грейс нетерпеливо вздохнула:
— Ричард, мы не причиним тебе зла. Неужели ты боишься трех женщин?
— Иногда одной женщины достаточно, чтобы испугаться. Мне тяжело дался этот урок, но я его хорошо усвоил. И я не разделяю распространенного заблуждения насчет того, что женщин убивать нельзя. Предлагаю в последний раз: говорите, зачем пришли, или наша беседа окончена!
Сестра Грейс бросила мимолетный взгляд на эйджил на шее у Ричарда:
— Да, я вижу, у тебя были хорошие учителя. — Лицо ее немного смягчилось. — Ты нуждаешься в нашей помощи, Ричард. Мы пришли потому, что у тебя есть дар.
— Вы совершаете серьезную ошибку, — сказал Ричард, поочередно оглядев всех трех сестер. — У меня нет дара, как и ни малейшего желания иметь дело с магией. — Он убрал меч в ножны и взял Кэлен за руку. — Сожалею, что вам пришлось напрасно проделать столь долгий путь. Племя Тины не любит незваных гостей. Стрелы у них смазаны ядом и всегда попадают в цель. Я попрошу, чтобы они позволили вам беспрепятственно покинуть их владения. И советую не испытывать их терпения.
Ричард повернулся и направился к двери. Кэлен физически ощущала исходящие от него волны гнева. Она видела ярость в его глазах, но было в них и кое-что еще: боль.
— Головные боли убьют тебя, — спокойно сказала сестра Грейс.
Ричард застыл как вкопанный, глядя в никуда.
— Голова болела у меня всю жизнь. Я привык.
— Но не так, как сейчас, — настаивала она. — Я вижу это по твоим глазам. Мы легко узнаем головную боль, вызванную даром. Это наша работа.
— Здешняя целительница хорошо знает свое ремесло. Она позаботится обо мне. Она уже мне помогла и, я уверен, скоро вылечит меня совсем.
— Целительница тебе не поможет. Кроме нас, тебе не поможет никто. И если ты откажешься от нашей помощи, ты умрешь. Мы пришли спасти тебя.
Ричард протянул руку к щеколде:
— Вам совсем ни к чему так обо мне беспокоиться. Я сам знаю, что мне делать. Доброго вам пути, милые дамы.
Кэлен мягко, но решительно отвела его руку.
— Ричард, — шепнула она. — Может быть, все-таки выслушаем их? По крайней мере вреда от этого не будет. А вдруг они наведут тебя на мысль, как избавиться от этих болей?
— У меня нет дара! Я не желаю связываться с магией. Она не принесла мне ничего, кроме горя, ничего, кроме боли! У меня нет дара, и он мне не нужен! — Ричард вновь взялся за щеколду.
— Надеюсь, ты не станешь уверять нас, что твои вкусы по отношению к еде не изменились за последнее время? — поинтересовалась сестра Грейс. — Я имею в виду последние несколько дней.
Ричард опять остановился.
— Каждый может разлюбить одно и полюбить другое, — буркнул он.
— Скажи, кто-нибудь видел, как ты спишь?
— А при чем тут это?
— Тот, кто видел тебя спящим, должен был заметить, что теперь ты спишь с открытыми глазами.
У Кэлен мороз пробежал по коже. События последних дней начали связываться воедино.
— Я не сплю с открытыми глазами. Вы ошибаетесь.
— Ричард, — прошептала Кэлен, — может быть, все-таки лучше выслушать их? По-моему, у них есть, что сказать.
Он посмотрел на нее так, словно надеялся, что она поможет ему найти выход.
— Я не сплю с открытыми глазами!
— Нет, спишь. — Она положила руку ему на запястье. — Пока мы охотились за Ралом, я не раз видела тебя спящим. Когда я стояла на часах, то смотрела, как ты спишь. С тех пор, как мы покинули Д’Хару, ты спишь с открытыми глазами, как Зедд.
Ричард по-прежнему стоял спиной к сестрам.
— Чего вы хотите? — резко спросил он. — Как вы собираетесь избавить меня от боли?
— Прежде всего изволь повернуться лицом, — сказала сестра Верна, словно урезонивая непослушного ребенка. — И обращайся к нам с уважением.
Она взяла неверный тон. Ричард хлопнул дверью с такой силой, что та едва не слетела с петель. Кэлен почувствовала себя предательницей. Ричард ждал, что она будет на его стороне. Ему нужна была помощь, а не истина.
И все же… Ричард не из тех, кто избегает правды. Но он чем-то смертельно напуган. Она повернулась и посмотрела на сестер Света.
— Это не игра, Мать-Исповедница, — сказала сестра Грейс. — Если мы ему не поможем, он умрет. И очень скоро.
Кэлен покорно кивнула. Ее злость прошла, сменившись горькой печалью.
— Я пойду поговорю с ним, — еле слышно произнесла она. — Пожалуйста, подождите здесь. Я его приведу.
Ричард сидел у невысокой стены как раз там, где вчера ночью его меч раздробил кирпичи. Он упер локти в колени и, обхватив руками голову, уставился в землю. Кэлен присела рядом.
— Болит еще сильнее, да?
Ричард кивнул. Кэлен подобрала с земли какую-то веточку и начала машинально обрывать сухие листочки. Этот жест словно напомнил ему о чем-то: он достал из кармана несколько целебных листьев и сунул их в рот.
— Ричард, скажи мне, чего ты боишься?
Он ответил не сразу.
— Помнишь, когда появился скрийлинг, я сказал, что почувствовал его, а ты возразила, что я сначала его услышал? Присутствие чужака сегодня я тоже почувствовал. Это было одно и то же: опасность. Я чуял угрозу, хотя и не мог сказать, какая она.
— Но как это связано с сестрами?
— Еще не войдя в дом, еще не увидев их, я испытал то же самое ощущение: опасность. Мне показалось, эти женщины хотят разлучить нас.
— Ричард, ты этого не знаешь. Они говорят, что хотят только помочь тебе.
— Нет, знаю. Точно так же, как знал, что явился скрийлинг, так же, как знал, что пришел человек с копьем. Эти женщины представляют для меня угрозу.
Кэлен стало трудно дышать.
— Еще ты сказал, что головные боли тебя убьют. Я боюсь за тебя, Ричард.
— А я боюсь магии, Кэлен. Я ненавижу ее. Я ненавижу даже магию меча и был бы рад вообще от него избавиться. Ты не в состоянии представить, что я творил этим мечом. Ты понятия не имеешь, что значит обратить цвет клинка в белый. Магия Даркена Рала убила моего отца и лишила меня брата. Она принесла зло множеству людей. — Он тяжело вздохнул. — Ненавижу магию!
— У меня тоже есть магия, — мягко сказала она.
— И она чуть было не разлучила нас навсегда.
— Но ведь не разлучила же! Ты нашел способ. А не будь ее, мы бы не встретились. — Она погладила его по руке. — Магия вернула Эди ногу и помогла многим людям. А Зедд? Он тоже волшебник, и у него есть дар. Не станешь же ты утверждать, что это плохо. Он всегда использовал свой дар во благо людям. Ты тоже обладаешь магией, Ричард. У тебя есть дар. Ты должен смириться с этим. С помощью дара ты почувствовал скрийлинга и спас меня. С помощью дара ты почувствовал убийцу и спас Чандалену жизнь.
— Мне не нужна магия!
— Мне представляется, что ты сейчас думаешь о задаче, а не о решении. Не ты ли всегда говорил мне, что надо делать наоборот?
Ричард прислонился затылком к стене и прикрыл глаза.
— То есть именно так ты понимаешь семейную жизнь? До старости указывать мне на глупости, которые я совершил?
Она улыбнулась:
— А ты бы предпочел, чтобы я позволила тебе предаваться самообману?
Он коснулся пальцами ее щеки.
— Конечно, нет. Просто от боли я не могу мыслить четко.
— И все-таки нужно что-то делать. По крайней мере надо хотя бы дослушать этих сестер. Они говорят, что хотят тебе помочь…
— Даркен Рал тоже так говорил.
— От Даркена Рала ты не прятался, Ричард.
Он посмотрел на нее долгим взглядом и наконец кивнул:
— Хорошо, я выслушаю их.
Сестры встретили Кэлен благосклонными улыбками. Безусловно, они были довольны, что она привела Ричарда. Ричард и Кэлен встали поближе друг к другу.
— Мы готовы выслушать — но только выслушать! — все, что вы можете сказать относительно моих головных болей.
Сестра Грейс взглянула на Кэлен:
— Благодарю тебя, Мать-Исповедница, но мы будем говорить только с Ричардом.
Глаза его вспыхнули, но голос остался спокойным:
— Мы с Кэлен собираемся пожениться. — Сестры опять переглянулись, и на этот раз их взгляд был серьезен. — Все, что вы намерены сказать мне, касается и ее. Она останется и будет слушать. Или мы оба, или никто. Выбирайте.
— Ну что ж, пусть будет по-твоему, — после паузы сказала сестра Грейс.
— Но прежде вам следует узнать, что я не в восторге от магии и отнюдь не уверен, что обладаю даром. Но даже если так, я этому не рад и больше всего хотел бы от него избавиться.
— Мы здесь не для того, чтобы радовать тебя, Ричард. Мы здесь затем, чтобы спасти твою жизнь. Мы должны научить тебя пользоваться даром. Если ты не научишься управлять им, он тебя убьет.
— Я понимаю. С Мечом Истины было то же самое.
— И первое, что тебе следует усвоить, — добавила сестра Верна, — что не только Мать-Исповедница, но и мы требуем к себе уважения. Для того, чтобы стать сестрой Света, нужны годы упорного труда, поэтому изволь относиться к нам с подобающим почтением. Обращайся к нам: сестра Верна, сестра Грейс, сестра Элизабет.
Глаза Ричарда сверкнули, но он сдержался:
— Как пожелаете, сестра Верна. — Он внимательно оглядел их и спросил: — А кто такие сестры Света?
— Это те, кто учит волшебников. Волшебников, обладающих даром.
— Откуда вы родом?
— Мы живем и трудимся во Дворце Пророков.
Кэлен нахмурилась:
— Где это?
— В городе Танимура.
Кэлен нахмурилась еще больше.
— Я знаю все города в Срединных Землях, но ни разу не слышала о Танимуре.
— И тем не менее мы оттуда.
— Почему вы так удивились, узнав, что я уже взрослый? — спросил Ричард.
— Потому, — ответила сестра Грейс, — что человек с даром обычно привлекает наше внимание в более раннем возрасте.
— В каком же?
— Самые старшие были втрое моложе тебя.
— И чем вы объясните, что я до сих пор не привлекал вашего внимания?
— Очевидно, ты был каким-то образом скрыт от нас.
Кэлен видела, что Ричард вновь почувствовал себя Искателем и желает узнать ответы на свои вопросы прежде, чем самому отвечать на чужие.
— Вы учили Зедда?
— Кого?
— Я говорю о волшебнике первого ранга по имени Зеддикус З’ул Зорандер.
— Мы такого не знаем, — ответили сестры, переглянувшись.
— Мне показалось, что ваша обязанность знать обо всех, имеющих дар, сестра Верна?
Она фыркнула:
— А ты сам знаком с этим волшебником?
— Я-то да. А вот почему вы — нет?
— Ему много лет? — Ричард кивнул. — Тогда, возможно, он учился во Дворце еще до нас.
— Возможно, — ответил Ричард и, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате. — А как вы узнали обо мне? Сестра Элизабет?
— Действительно, в наши обязанности входит знать обо всех имеющих дар. И хотя, без сомнения, раньше ты был сокрыт от нас, но, как только ты использовал дар, мы об этом узнали.
— Что, если я не хочу быть волшебником?
— Это твое дело. Наше — научить тебя управлять магией. Мы не собираемся заставлять тебя становиться волшебником, а хотим лишь помочь тебе обрести контроль над магией. Потом можешь поступать как тебе заблагорассудится.
Ричард остановился напротив сестры Верны:
— Откуда вы знаете, что у меня есть дар?
— Мы — сестры Света. Знать такие вещи — наша обязанность.
— Вы думали, что я еще мальчик. Вы думали, что я живу в родительском доме. Вы не знали, что я Искатель. Не знаете, кто сейчас Великий Волшебник. Похоже, вы плохо справляетесь со своими обязанностями. Возможно, вы ошиблись и насчет моего дара. Как вы можете требовать уважения к себе, допуская столь грубые промахи?
Сестры побагровели. Сестра Верна с трудом заставила себя говорить спокойно:
— Наша работа, наше призвание — помогать тем, кто имеет дар. Мы посвятили этому жизнь. Но мы пришли издалека. Много ли можно узнать на большом расстоянии? Мы не в состоянии дать ответ на все вопросы. Впрочем, то, о чем ты говоришь, не имеет значения. Важно лишь то, что дар у тебя есть, и если ты не примешь нашей помощи, то умрешь. Одна из причин, по которым мы стараемся разыскать человека с даром и поговорить с его родителями, заключается как раз в том, чтобы избежать осложнений. Мы помогаем родителям понять, что для блага их же ребенка лучше принять наше предложение. Родители, как правило, больше заинтересованы в будущем своих детей, чем люди твоего возраста — в своем собственном. Кроме того, учить человека твоих лет нелегко. Чем человек моложе, тем легче ему учиться.
— То есть тем труднее ему принимать самостоятельные решения, так? — Она промолчала. — Я спрашиваю еще раз: как вы узнали, что у меня есть дар?
Сестра Грейс поправила свои пышные черные волосы.
— Когда рождается будущий волшебник, дар его скрыт и пока безопасен. Мы стараемся отыскивать таких детей как можно раньше. Для этого есть много способов. Но бывает, что каким-нибудь своим поступком человек пробуждает дар. Тогда он оказывается под угрозой. Нам до сих пор непонятно, как тебе удалось остаться незамеченным для нас. Так вот, если дар пробужден, остановить его развитие невозможно. Он должен подчиниться тебе, или ты умрешь. Именно это произошло с тобой. Впрочем, такие вещи случаются крайне редко. Упоминания о них есть в хрониках, но мы, честно говоря, сталкиваемся с этим впервые. Тем не менее это не меняет главного: у тебя есть дар, он пробужден, и его развитие началось. Добавлю, что нам еще не приходилось обучать человека твоего возраста. Боюсь, что впереди нас ждут неприятности. Учеба требует дисциплины и послушания. В твоем возрасте этого добиться нелегко.
— Сестра Грейс. — Ричард говорил очень мягко, но взгляд его стал жестким. — Я спрашиваю в последний раз: как вы узнали, что у меня есть дар?
Она фыркнула и небрежно бросила сестре Верне:
— Скажи ему.
Та кивнула и вытащила из-за пояса небольшую книжицу в черном переплете.
— Те, кто наделен даром, до некоторой степени могут пользоваться им, даже когда дар еще спит. — Она нахмурилась, листая страницы. — Вероятно, ты замечал за собой способность делать что-то, что другим не под силу. Но чтобы дар начал развиваться, надо использовать его особенным образом. Ты это сделал, и теперь остановить его развитие невозможно.
Она продолжала переворачивать страницы, пока не нашла нужную.
— Вот оно. — Опустив книгу, сестра Верна посмотрела на Ричарда. — Три поступка, которые необходимо совершить, чтобы пробудить свой дар. Мы не знаем деталей, но принципы нам известны. Во-первых, ты должен применить дар, чтобы спасти кого-то. Во-вторых, должен применить его, чтобы спасти себя. И наконец, должен использовать магию, чтобы убить того, кто наделен даром. Как ты понимаешь, свершить их непросто и не менее сложно обнаружить свершившееся.
— И что сказано про меня в этой книге?
Сестра Верна опять пробежала взглядом по страницам и, прежде чем ответить, убедилась, что Ричард внимательно слушает:
— Во-первых, ты применил дар, чтобы спасти женщину, которую тянули к себе духи подземного мира. Не физически — я имею в виду ее сознание. Ты ее вытащил, а без тебя она была бы потеряна. — Сестра Верна исподлобья взглянула на Ричарда. — Ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли?
Ричард и Кэлен переглянулись. Они оба понимали, о чем она говорит.
— Приют-сосна, — прошептала Кэлен, — первая ночь после нашей встречи. Не будь тебя, меня затянуло бы в подземный мир.
— Я понимаю, — кивнул Ричард. — Дальше.
— Второе. — Сестра Верна снова устремила взгляд в книгу. — Ты спас свою жизнь… где же это? Только что было перед глазами. Ага, вот… Во-вторых, ты применил дар, чтобы спасти собственную жизнь. Ты расщепил сознание. Надеюсь, ты помнишь, как это случилось?
Ричард закрыл глаза.
— Помню. — Голос его был очень тихим. Кэлен не поняла ничего, но промолчала. Сестра Верна опять обратилась к книге.
— И наконец, третье. Ты воспользовался магией, чтобы убить волшебника. Имя его — Даркен Рал. Тебе известно это имя?
— Да. — Ричард открыл глаза. — Как вы об этом узнали?
— Поступки, которые ты совершил с помощью магии — особой магии! — оставляют следы, что обусловлено твоей сущностью и тем, что ты неподготовлен. Будь ты подготовлен, следов не осталось бы, и мы не смогли бы ни о чем узнать. Во Дворце Пророков есть люди, которые хорошо ощущают такие следы.
Ричард хмуро взглянул на нее:
— Одним словом, вы шпионили за мной. Но что касается Даркена Рала, я не убивал его. Фактически я к нему даже не притронулся.
— Мне понятно твое возмущение, — спокойно сказала сестра Грейс. — Но все делалось исключительно в твоих интересах. Ты можешь сколь угодно долго рассуждать, совершил ты три поступка, пробуждающих дар, или нет, но он пробужден, и ты начал становиться волшебником. Можешь верить или не верить, но это так. И не мы возложили на тебя это бремя. Мы лишь пытаемся помочь тебе нести его.
— Но…
— Никаких «но»! Пробудившийся дар можно узнать еще по трем косвенным признакам. Во-первых, у человека меняются вкусы по отношению к еде. Мы изучали это явление и, хотя так и не поняли его причины, знаем, что оно связано с пробудившимся даром. Во-вторых, ты начинаешь спать с открытыми глазами. Это свойственно всем волшебникам, даже тем, которые имеют лишь призвание. У имеющего дар это признак того, что он совершил все три поступка. У волшебника по призванию такой сон появляется с началом обучения. И наконец, третий признак — это головные боли. Убийственные. От них есть только одно средство — научиться управлять даром. Если этого не сделать, рано или поздно боли убьют тебя.
— Когда? Сколько времени у меня останется, если я не приму вашей помощи?
Кэлен дернула его за рукав.
— Ричард…
— Сколько?
— Говорят, что одному несостоявшемуся волшебнику удалось прожить несколько лет, — сказала сестра Элизабет. — Другой же протянул всего лишь несколько месяцев. Мы считаем, что это связано с силой дара: чем сильнее дар, тем страшнее боль и тем быстрее наступает смерть. Что касается тебя, то примерно через месяц ты начнешь терять сознание от боли.
— Уже терял, — хмуро сказал Ричард.
Сестры снова переглянулись.
— Мы начали искать тебя, когда ты еще не совершил ни одного из этих трех поступков, — сказала сестра Верна. — Но с тех пор, как мы выехали из Дворца, ты успел совершить уже все. Эта книга — волшебная. Точная ее копия осталась во Дворце, и когда что-то записывается в одной, запись сразу же появляется и в другой. Скажи, сколько времени прошло с того дня, когда ты убил этого Даркена Рала?
— Три. И на вторую ночь я в первый раз потерял сознание.
— На вторую ночь! — Сестры опять переглянулись, и на этот раз Ричард не выдержал.
— Почему вы все время переглядываетесь?
— Потому что ты исключительная личность, Ричард, — мягко заметила сестра Верна. — Необычная во всех отношениях. Мы не предполагали, что в одном человеке может сочетаться столько удивительных качеств.
Кэлен обвила рукой его талию.
— Вы правы, он исключительная личность. Человек, которого я люблю. Чем вы можете ему помочь?
Она опасалась, что сестры испугаются и передумают помогать Ричарду.
— Существуют особые правила, которым ему придется следовать. Нам всем придется следовать этим правилам, они неизменны. Любые переговоры здесь бесполезны. Он должен отдать себя в наши руки и отправиться с нами во Дворец Пророков. — Глаза сестры Верны стали печальны. — Один.
— Надолго? — сердито спросил Ричард. — Сколько времени займет мое обучение?
Черные волосы сестры Грейс блеснули в свете факелов.
— Сколько потребуется. Все зависит от того, как быстро ты учишься. И пока обучение не закончится, тебе нельзя покидать стен Дворца.
У Кэлен сжалось сердце.
— Смогу ли я навещать его?
Сестра Грейс медленно покачала головой:
— Нет. И еще одно. — Ее взгляд остановился на эйджиле. Она вынула из складок плаща металлическое кольцо размером с ладонь. Кольцо казалось сплошным, но сестра сделала какое-то движение, и оно распалось на две половинки, соединенные друг с другом. Она подняла отливающее серебристым светом кольцо повыше. — Это ошейник. Он называется Рада-Хань. Ты должен надеть его.
Ричард отпустил Кэлен и непроизвольно схватился за горло. Лицо его побледнело, глаза широко раскрылись.
— Почему? — выдохнул он.
— Слова кончились. Начинается дело. — Сестры Верна и Элизабет отступили. Сестра Грейс осталась, сжимая в руке ошейник. — Это не игра. С этого момента все будет идти строго по правилам. Слушай внимательно, Ричард. Трижды тебе будет предложено принять Рада-Хань и вместе с ним — нашу помощь. Каждая из нас имеет право один раз предложить тебе это. Для Рада-Хань имеются три основания, и каждая сестра может назвать тебе одно из них. После того как оно будет названо, ты должен принять Рада-Хань или отказаться. Если ты отвергнешь все три предложения, четвертого не будет. Ты лишишься возможности обрести поддержку у сестер Света. Впрочем, надеюсь, этого не случится. Но если ты откажешься в третий раз, твой дар погубит тебя.
Ричард по-прежнему сжимал рукой свое горло.
— Почему я должен носить ошейник? — прохрипел он.
— Никаких вопросов, — властно отрезала сестра Грейс, — ты будешь только слушать. Ты должен сам, по собственной воле, надеть Рада-Хань себе на шею. Но снять его сам ты не сможешь. Он может быть снят лишь сестрами Света. Он останется на тебе до тех пор, пока мы не сочтем, что обучение закончено. И только мы можем решить, что оно закончено.
Грудь Ричарда тяжело вздымалась. Его взгляд был прикован к ошейнику. Глаза его были дикими и полны ужаса. Кэлен никогда не видела у него таких глаз.
Сестра Грейс мстительно прищурилась:
— Сейчас ты получишь первое предложение. Каждая сестра имеет право предложить тебе нашу помощь, но первое предложение ты услышишь от меня. Я, сестра Света Грейс Рендал, объявляю тебе первое основание Рада-Хань и предлагаю тебе нашу помощь. Первое основание Рада-Хань таково: он избавит тебя от головной боли и очистит твой разум для обучения. Ты волен принять нашу помощь или отказаться от нее. Но я настоятельно рекомендую тебе принять первое предложение. Поверь, во второй раз это будет сделать гораздо сложнее, а в третий — почти невозможно. Прошу тебя, Ричард, прими нашу помощь сейчас. От этого зависит твоя жизнь.
Она замолчала в ожидании. Взгляд Ричарда вернулся к серебристому кольцу. В этом взгляде застыл панический ужас. В воздухе повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в очаге и шипением факелов.
Ричард поднял глаза. Он открыл рот, но под тяжелым взглядом сестры Грейс не смог вымолвить ни слова.
— Я не надену ошейник, — наконец выдавил он. — Я никогда больше не надену ошейник. Ни ради кого. Ни ради чего. Никогда.
Сестра Грейс вздрогнула, но ошейник не опустила. Она была поражена:
— Ты отвергаешь мое предложение и Рада-Хань?
— Отвергаю.
Сестра Грейс побледнела. В глазах ее смешались досада и ужас. Она повернулась к сестрам Верне и Элизабет:
— Простите меня, сестры. Я потерпела неудачу. — Она протянула Рада-Хань сестре Элизабет. — Теперь все зависит от вас.
— Свет простит тебя, — прошептала сестра Элизабет и поцеловала сестру Грейс в обе щеки.
— Свет простит тебя. — Сестра Верна сделала то же самое.
Сестра Грейс повернулась к Ричарду. Голос ее был тихим:
— Пусть Свет всегда будет благосклонен к тебе. Пусть придет день, когда ты отыщешь свой путь.
Не отрывая от Ричарда глаз, она встряхнула рукой, и вдруг из рукава у нее выскочил нож. Впрочем, он больше напоминал длинную иглу, торчащую из серебряной рукоятки.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:31 | Сообщение # 10

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Ричард отпрянул, неуловимым движением выхватив меч. Воздух наполнился волшебным звоном.
Так же стремительно сестра Грейс перехватила стилет и развернула острием к себе. Видно было, что она умеет обращаться с оружием. По-прежнему глядя на Ричарда, она вонзила клинок себе в грудь.
Темноту разорвал яркий луч. Казалось, он вырвался из глаз сестры. В следующее мгновение ее бездыханное тело рухнуло на землю.
Ричард и Кэлен в ужасе отшатнулись. Сестра Верна склонилась над телом и вынула стилет из раны. Выпрямившись, она посмотрела на Ричарда.
— Мы предупреждали — это не игра. — Серебристый клинок исчез в складках плаща. — Ты должен похоронить ее сам. Если ты поручишь это другому, тебя до конца дней будут мучить кошмары, порожденные магией. От них нет спасения. — Сестры накинули капюшоны. — Тебе была предложена помощь в первый раз. Ты отказался. Мы еще вернемся.
Они направились к двери и вышли из дома.
Лезвие меча уткнулось в землю. Ричард смотрел на мертвую женщину, и по щекам его бежали слезы.
— Я никогда больше не надену ошейник, — прошептал он скорее самому себе. — Кто бы меня об этом ни просил.
Усталым движением он поднял сумку и, достав оттуда небольшую лопатку, прицепил ее к поясу. Потом перевернул сестру Грейс, скрестил ей руки на груди и взвалил тело на плечи. Одна рука соскользнула и повисла, качаясь. Голова запрокинулась, мертвые глаза остекленели. На белой блузе отчетливо выделялось пятнышко крови.
Ричард посмотрел на Кэлен. Глаза его были мутными от боли.
— Я иду хоронить ее. Я хотел бы сделать это один.
Кэлен кивнула. Ричард толкнул дверь плечом и вышел. Кэлен обессиленно опустилась на землю и зарыдала.
Глава 10
Когда он вернулся, Кэлен сидела, неотрывно глядя в огонь. Выплакавшись, она сходила к Савидлину, рассказала ему о случившемся, вернулась и теперь ждала Ричарда.
Он сел рядом с ней и, обняв ее, положил голову ей на плечо.
Она зарылась пальцами в его волосы и крепко прижалась к нему. Она понимала, что нужно что-то сказать, но слова не шли у нее с языка.
— Ненавижу магию, — наконец прошептал Ричард. — Она снова встает между нами.
— Мы не позволим ей. Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Почему она убила себя?
— Не знаю, — вздохнула Кэлен.
Ричард достал из кармана несколько целебных листьев и сунул их в рот. Он долго жевал их, глядя на огонь, и лицо его кривилось от боли.
— Мне хочется убежать, но я не знаю куда. Как можно сбежать от того, что внутри тебя?
Кэлен положила руку ему на колено.
— Я знаю, Ричард, тебе тяжело говорить об этом, но, пожалуйста, выслушай меня. Магия сама по себе — не зло. — Он промолчал, и она продолжала: — Зло — те люди, которые пользуются ею в дурных целях. Такие, как Даркен Рал. Я обладаю магией от рождения. Мне пришлось научиться жить с сознанием этого. Неужели ты станешь ненавидеть меня из-за того, что я обладаю магией?
— Конечно, нет.
— Ты любишь меня, несмотря на это?
Ричард задумался.
— Нет. Я люблю тебя такой, как ты есть, и твою магию тоже, ибо она — часть тебя. Именно поэтому она надо мной не властна. Если бы я любил тебя, невзирая на магию, то не смог бы принять тебя такой, какая ты есть. Тогда она уничтожила бы меня.
— Вот видишь? Магия — не обязательно зло. Два самых близких тебе человека обладают магией — я и Зедд. Прошу тебя, послушай. У тебя есть дар. И он называется даром, а не проклятием. Это прекрасная, редкая вещь. Она может быть использована, чтобы помогать людям. И ты уже не раз это делал. Быть может, лучше взглянуть на вещи с такой точки зрения, чем пытаться бороться с тем, отчего невозможно избавиться?
Он долго не отвечал, а когда заговорил, то так тихо, что она едва могла расслышать слова:
— Я никогда больше не надену ошейник.
Кэлен невольно взглянула на эйджил на шее у Ричарда. Небольшой стержень, обтянутый красной кожей, слегка покачивался в такт его дыханию. Она знала, что эйджил служит орудием пытки, но понятия не имела, как он действует. Еще она знала, что ей неприятно видеть его на шее Ричарда.
— Морд-сит заставляла тебя носить ошейник?
— Ее звали Денна.
— И она… и Денна заставляла тебя его носить?
— Да. — По щеке его скатилась слеза. — Ошейник применялся для пыток и был снабжен цепью. Денна водила меня на ней, как зверя. Этой же цепью она приковывала меня, и я не мог пошевелиться. Она обрела власть над той частью магии меча, которая причиняла боль. Это не позволяло мне даже натянуть цепь, хотя я пытался. Пытался не раз. Ты даже не в состоянии представить себе таких мучений. Денна тоже заставила меня своими руками надеть на шею кольцо. Она многое заставляла меня делать.
— Но головная боль в конце концов убьет тебя. А сестры сказали, что ошейник избавит тебя от боли и поможет научиться овладеть даром.
— Это всего лишь одно из оснований. Два других мне еще неизвестны. Ты скажешь, что я веду себя по-дурацки, да мне и самому порой так кажется. Умом я понимаю, что ты права. Но что-то внутри меня твердит, что здесь какой-то подвох.
Кэлен слегка коснулась пальцами эйджила.
— Может быть, все дело в нем? В том, что делала Денна? — Ричард кивнул. — Ричард, как это происходило?
Он посмотрел на нее долгим взглядом и сжал в кулаке эйджил.
— Коснись моей руки. Не трогай эйджил, только мою руку.
Кэлен дотронулась до сжатых пальцев.
Закричав от боли, она тут же отдернула руку. Она трясла кистью, пока боль не утихла, и, отдышавшись, спросила:
— Но почему не было больно в первый раз?
— Я не держал эйджил.
— А почему тебе самому не больно, когда ты его держишь?
Ричард по-прежнему сжимал эйджил в кулаке.
— Мне больно. Мне всегда больно, когда я его держу.
Кэлен не верила своим ушам:
— Ты хочешь сказать, тебе сейчас так же больно, как было мне?
— Нет. Моя рука защитила тебя. На самом деле боль гораздо сильнее.
— Мне нужно узнать насколько.
— Нет. — Он выпустил эйджил. — Я не хочу, чтобы ты хоть раз испытала такую боль.
— Ричард, прошу тебя! Я хочу знать. Я хочу понять.
Ричард поглядел ей в глаза и тяжело вздохнул.
— Есть ли такая просьба, в которой я могу тебе отказать? — Он снова взял эйджил в руку. — Только не хватай его: ты не сможешь достаточно быстро разжать пальцы. Только коснись. Задержи дыхание и стисни зубы, чтобы случайно не прикусить язык. И напряги мышцы живота.
Сердце ее учащенно забилось. Она медленно протянула руку. Она вовсе не жаждала испытать такую боль, но она хотела знать, ибо эта боль стала частью Ричарда. Она хотела знать о нем все. Даже то, что несет муку.
Это было все равно что коснуться молнии.
Боль пронзила руку и вгрызлась в плечо. Кэлен опрокинулась на спину, потом перекатилась на живот, сжимая онемевшее плечо здоровой рукой. Рука висела как плеть. Кэлен была ошеломлена и испугана таким натиском боли. Она кричала, уткнувшись лицом в грязный пол, а Ричард ласково гладил ее по спине. Она рыдала оттого, что поняла теперь, хотя бы чуть-чуть, что ему довелось вынести.
Когда она наконец смогла сесть, Ричард смотрел на нее, по-прежнему держа в руке эйджил…
— Тебе сейчас так же больно?
— Да.
Кэлен ударила его кулаком в плечо.
— Брось его! — прохрипела она. — Прекрати!
Ричард разжал пальцы, и эйджил повис на цепочке.
— Я держал его, чтобы отвлечься от головных болей. Веришь или нет, но это помогает.
— Боли теперь стали сильнее?
Он кивнул:
— Если бы Денна не научила меня терпеть боль, я бы давно уже был без сознания. Она научила меня справляться с болью, сделала меня устойчивым к ней, чтобы продлить мои мучения.
Кэлен всхлипнула:
— Ричард, я…
— То, что ты почувствовала, — это меньшее, на что способен он. — Он коснулся стержнем своей ладони. Брызнула кровь. — Эйджилом можно кромсать плоть. Дробить кости. Денна очень любила ломать им мне ребра. Я слышал их хруст. Кости до сих пор еще не совсем срослись, и мне больно, когда я ложусь или когда ты меня обнимаешь. Впрочем, эйджил способен и на большее. С его помощью можно убить. Одним прикосновением. — Он помолчал, глядя в огонь. — Денна подвешивала меня к потолку за связанные за спиной руки. Она пытала меня часами. Пока я был в сознании, я умолял ее прекратить пытку, но она меня не слушала. Никогда. У меня не было никакой возможности освободиться, и она тоже называла это обучением. Я умолял ее убить меня, но напрасно. Я убил бы себя сам, но ее магия не позволяла мне этого сделать. Она заставляла меня вставать на колени и просить ее продолжать пытки. Я делал все, что она приказывала. У нее были подруги, и она иногда разрешала им тоже со мной… поразвлечься.
Кэлен сидела не шелохнувшись. Ей было трудно дышать.
— Ричард, я…
— Каждый день она брала меня за ошейник и приводила в специальную комнату, где ей никто не мешал упражняться с эйджилом. Весь пол там был залит кровью. Моей кровью. Иногда она пытала меня с утра до вечера. А потом ночью… Вот что значит для меня носить ошейник. Можно бесконечно рассуждать о том, что он мне поможет, и о том, что у меня нет выбора, но ошейник означает для меня именно это. Я совершенно точно знаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе кажется, что кожа твоя сожжена, мышцы разорваны и раздроблена кость. Теперь представь себе эти ощущения во всем теле и каждый день. Вот что значит носить ошейник морд-сит. И добавь еще безнадежность и мысли о том, что никогда больше не увидишь того, кого любишь. Я лучше умру, чем снова надену ошейник.
Кэлен потерла плечо. Все было именно так, как он описал. Она не могла ни говорить, ни думать. Да и кто в таком состоянии способен на разговоры? Она сидела и смотрела на него, а Ричард не отрывал глаз от огня. По щекам ее бежали слезы. Ей было больно за него.
Потом она внезапно услышала свой голос, хотя дала себе клятву не спрашивать его об этом:
— Денна сделала тебя своим мужем. Это правда?
Ричард не стал увиливать.
— Да, — прошептал он, не оборачиваясь. На щеке его блеснула слеза. — Откуда ты знаешь?
— Два квода под предводительством Деммина Насса настигли меня. Даркен Рал наложил на них заклятия, против которых была бессильна магия Зедда. И моя тоже. Зедд не мог даже пошевелиться: заклятия сковали его. Деммин Насс рассказал мне о том, что случилось с тобой. Он сказал, что ты умер. Тогда я призвала Кон Дар и убила его.
Ричард прикрыл глаза.
— Я был не в состоянии остановить ее. Клянусь, я пытался. Но ты не можешь себе представить, что она со мной вытворяла. У меня не было ни одного шанса. Она могла делать со мной все, что угодно. Ей не хватало дня. Она хотела пытать меня и ночью.
— Как может человек быть столь жестоким?
Ричард посмотрел на эйджил и медленно сжал его пальцами.
— За нее взялись, когда ей было двенадцать лет. Ее обучали этим же эйджилом. Тем, что сейчас на мне. Все, что она делала со мной, проделывали с ней. День за днем. Год за годом. На глазах у нее убили ее родителей. И некому было помочь ей. Она выросла на кончике эйджила, не видя никого, кроме своих мучителей. Она даже не знала, что на свете существуют надежда, сочувствие или любовь. Можешь ли ты представить себе весь этот ужас? Жизнь, состоящая из бесконечной боли. Они отняли у нее тело и душу. Сломали ее. Сделали одной из них. Даркен Рал лично занимался этим. Когда она мучила меня, эйджил причинял ей такую же боль, как и мне. Вот тебе пример магии. А однажды Даркен Рал избивал ее несколько часов, потому что решил, что она слишком мягко ко мне относится. Он содрал ей кожу со спины. — Ричард опустил голову. Он плакал. — И в конце ее жизни, наполненной безумием и болью, пришел я и, сделав свой меч белым, пронзил ее сердце. Перед смертью она попросила меня взять этот эйджил, чтобы я никогда не забыл о ней. Ей нужно было, чтобы хоть кто-нибудь понял ее. Это было все, чего она хотела: чтобы кто-нибудь понял и не забывал ее. Я поклялся, и она повесила эйджил мне на шею. А потом просто смотрела, как я поднимаю меч, чтобы убить ее. Она надеялась, что у меня достанет силы ее убить. Вот как можно сделать человека столь жестоким, как ты выражаешься. И если бы я мог, я бы оживил Даркена Рала ради того, чтобы иметь возможность убить его еще раз.
Кэлен сидела неподвижно, раздираемая противоречивыми чувствами. Она ненавидела Денну, ревновала и в то же время жалела ее. Она отвернулась, вытирая с лица слезы.
— Ричард, почему же у них ничего не вышло? Почему Денне не удалось сломить тебя? Как тебе удалось сохранить свой разум?
— Именно так, как сказали сестры. Я расщепил сознание. Я не знаю, как объяснить понятнее. Я не отдавал себе отчета в том, что делаю, но тем не менее спас себя. То, что составляет мою сущность, ушло далеко, а остальное я отдал на растерзание. Я позволил Денне делать с этим все, что угодно. Даркен Рал говорил, что только человек с даром способен на такое. Именно тогда я впервые услышал, как это называется.
Он лег на спину, прикрыв глаза ладонью. Кэлен достала одеяло и подложила ему под голову.
— Прости, — прошептала она.
— Все позади, а это главное. — Он убрал руку и с улыбкой взглянул на Кэлен. — Все позади, и мы вместе. В определенном смысле это пошло мне на пользу. Если бы Денна не «обучала» меня, я не смог бы сейчас противостоять головной боли. Быть может, ее уроки помогут нам выбраться из той ситуации, в которую мы попали.
Она с состраданием посмотрела на него:
— Но ведь тебе очень плохо.
Он слабо кивнул:
— Да. Но я лучше умру, чем опять надену на себя ошейник.
Теперь она понимала его — но цена, которой досталось ей это понимание, была слишком высока. Кэлен легла рядом и прижалась к Ричарду. В глазах у нее стояли слезы.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:32 | Сообщение # 11

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 11
На следующий день небо затянули серые тучи. Когда Кэлен с Ричардом вышли из деревни, на них обрушился ледяной ветер, Ричарду хотелось уйти подальше от людей и домов. «Хочу поглядеть на небо и землю», — сказал он. Они шли в молчании. Пожухлая трава стелилась под порывами ветра. Ричард взял с собой лук, чтобы хотя бы на время избавиться от головных болей. Кэлен, разумеется, пошла с ним.
Всего несколько дней назад им принадлежала вечность, а теперь эта вечность, казалось, утекает как песок сквозь пальцы. Кэлен хотела бороться, но не знала как. Все было так хорошо и внезапно стало так плохо!
Она не надеялась, что Ричард добровольно наденет на себя этот ошейник, Рада-Хань, что бы там ни твердили ему сестры. Возможно, он смирится с необходимостью овладеть своим даром, но ошейник носить не станет. А это значит, что Ричард умрет. Но учитывая то, что он рассказал — и особенно то, о чем, как она подозревала, он умолчал, — какое право она имеет просить его принять Рада-Хань?
И все же так приятно было хоть ненадолго оказаться вдали от людей, от деревни и от глаз Чандалена, постоянно следящих за ними. Как убедить его? Он считает, что они с Ричардом приносят несчастье племени, и ведет себя так, словно они делают это намеренно. Кэлен устала от постоянных тревог. Ей уже стало казаться, что это никогда не кончится. Ну ничего, сказала она себе, по крайней мере сегодня можно забыть о тревогах и просто побыть вдвоем.
Кэлен сказала Ричарду, что в свое время училась стрелять из лука. Его лук оказался для нее слишком тяжел, и Ричард одолжил в деревне другой, поменьше.
Мишени, связанные из пучков травы, были похожи на отряд безмолвных воинов, стерегущих равнину. У некоторых были даже головы. Кресты на мишенях, указывающие место, куда нужно стрелять, показались Ричарду чересчур крупными, и он уменьшил их, оставив вместо каждого креста всего по нескольку травинок.
Они отошли подальше — по мнению Кэлен, даже слишком далеко, потому что на таком расстоянии она с трудом различала даже сами чучела. Ричард натянул на лук простую кожаную тетиву и стрелял до тех пор, пока боль в голове не утихла.
Ричард был сама сосредоточенность и плавность. Казалось, он и лук слились воедино. Кэлен улыбалась, радуясь тому, что этот красивый молодой человек — ее мужчина. Сердце ее сладко замирало, когда она смотрела в его серые глаза, сейчас не затуманенные болью, а задорно поблескивающие.
— Ты не хочешь проверить, куда ты попал?
Он улыбнулся:
— А я и так знаю. Теперь давай ты.
Она сделала несколько выстрелов, постепенно вспоминая прежние навыки. Опершись на лук, Ричард наблюдал за ней. Она была еще совсем девчонкой, когда в последний раз держала в руках лук. Ричард еще немного посмотрел, как она стреляет, а потом подошел и встал у нее за спиной. Одной рукой он поправил ее пальцы на самом луке, а другой взялся за тетиву.
— Вот так и держи. Нельзя как следует натянуть тетиву, если сжимать стрелу большим и указательным пальцами, как ты. Держи ее тремя первыми пальцами, она должна быть между ними, словно в гнезде. Старайся натягивать тетиву от плеча. И не тяни на себя стрелу, держи только тетиву. Стрела сама о себе позаботится. Ну что? Так ведь лучше?
Она усмехнулась:
— Это потому, что ты меня обнимаешь.
— Ты лучше следи за своими действиями, — проворчал Ричард.
Кэлен прицелилась и выстрелила. Ричард сказал, что уже лучше, и велел продолжать. Кэлен выстрелила еще несколько раз, и, как ей показалось, одна из стрел даже задела мишень. Она вновь натянула тетиву, стараясь держать лук неподвижно. Неожиданно Ричард ткнул ее пальцем в живот. Кэлен взвизгнула и попыталась увернуться.
— Прекрати! — Она задыхалась от смеха. — Прекрати немедленно! Я же не могу стрелять в такой обстановке.
Ричард обхватил ее за бедра.
— А ты учись.
Кэлен насупилась:
— Это как?
— Помимо умения стрелять вообще, необходимо умение стрелять в любой обстановке. Если ты не можешь стрелять, когда смеешься, как ты сможешь выстрелить, когда тебя парализует страх? Ты должна суметь выстрелить, что бы ни происходило вокруг. Только ты и твоя цель, ничего больше. Остальное не важно. От остального ты должна отрешиться. Не думай, как тебе страшно или что произойдет, если ты промахнешься. Ты должна выстрелить, несмотря ни на что. Когда на тебя несется дикий вепрь, у тебя нет времени бояться или думать о том, что ты можешь промахнуться. Ты просто будешь вынуждена стрелять. Если, конечно, поблизости не окажется дерева, на которое можно влезть.
— Но, Ричард, у тебя есть дар. У меня его нет, и я так не смогу.
— Глупости. Дар тут абсолютно ни при чем. Надо просто сосредоточиться. Сейчас сама убедишься. Бери стрелу.
Он снова встал у нее за спиной, отвел в сторону ее непослушный локон и, глядя поверх ее плеча, зашептал что-то ей на ухо, пока она натягивала тетиву. Он шептал, что она может чувствовать цель так же, как может дышать, с той же естественностью и легкостью.
Смысл отдельных слов ускользал от нее, но каждое рождало в сознании яркий образ. В этот момент для Кэлен существовало лишь три вещи: стрела, мишень и эти слова. Все остальное исчезло — и вдруг мишень начала увеличиваться и словно притягивать к себе стрелу. Речь Ричарда заставила воспринимать действительность, не анализируя ее. Кэлен расслабилась и затаила дыхание. Она почувствовала цель! Она почувствовала, когда должна выстрелить.
Легко, словно дуновение ветра, стрела сорвалась с тетивы. Казалось, она сама приняла решение. Кэлен ощутила, как распрямился лук, почувствовала удар тетивы о запястье, увидела, как мишень притягивает стрелу, и услышала звук, с которым стрела вонзилась в центр мишени. В следующее мгновение воздух с шумом ворвался в ее легкие.
Это было похоже на то, словно она только что дала волю своей магии Исповедницы. Собственно, это и была магия — магия Ричарда. Его слова несли в себе магию. Это было все равно что взглянуть на мир другими глазами.
Наваждение кончилось. Мир вернулся на место. Кэлен почти упала в объятия Ричарда.
— Это было волшебно! Мишень словно сама нашла меня!
— Вот видишь! Я же говорил.
Она поцеловала его.
— Это не я, это ты сделал. Я только держала лук.
Он улыбнулся:
— Нет, Кэлен, это твой выстрел. Я только направлял твой разум. В этом и заключается обучение. Попробуй еще раз.
Всю свою жизнь Кэлен провела среди волшебников и знала, как они добиваются своего. Точно так же действовал и Ричард. Он говорил так, как говорят волшебники. Это говорил его дар, говорил помимо его желания.
Постепенно Ричард умолк. Без его слов достигнуть нужного ощущения оказалось труднее, но тем не менее ей это удавалось. Теперь уже можно было смело утверждать, что Кэлен делает все сама, без его помощи. Это действительно было похоже на состояние предельной собранности.
Но как только она начала постигать искусство отрешаться от внешнего мира, Ричард принялся отвлекать ее. Для начала он просто пощекотал ей живот. Слегка улыбнувшись, она запретила себе думать об этом и заставила себя сосредоточиться на том, что должна сделать. Прошел не один час, прежде чем она научилась стрелять, не замечая щекотки. Правда, не каждый раз. Но это было опьяняющее чувство — знать, куда попадет стрела.
— Это магия, — говорила она Ричарду. — То, что делаешь, — это самая настоящая магия.
— Ничего подобного. Это доступно любому. Воины Чандалена всегда стреляют именно так. Это лишь вопрос тренировки. Все зависит от тебя, а я только направляю твой разум. Если бы ты чаще практиковалась, то додумалась бы до этого еще раньше. То, что тебе незнакомо, — это еще не магия.
Кэлен окинула его долгим взглядом:
— Что-то мне не верится. Твой выстрел. Давай стреляй, а я тебя пощекочу.
— Сначала давай перекусим. И ты еще немного потренируешься.
Они вытоптали небольшой пятачок в траве вроде гнезда и завалились на спину. Они ели обернутые зеленью лепешки из тавы и изюм, запивая все это водой прямо из бурдюка. Высокая трава защищала от ветра и холода. Потом Кэлен положила голову Ричарду на плечо, и они молча смотрели в небо. Кэлен знала, что он, как и она, размышляет о том, что им предстоит сделать.
— Быть может, — нарушил молчание Ричард, — я действительно сумею расщепить сознание, чтобы избежать головных болей. Даркен Рал говорил, что однажды мне это удалось.
— Ты с ним говорил? Ты говорил с Даркеном Ралом?
— Да. Вообще-то говорил он, а я преимущественно слушал. Он много чего мне сказал, но я ему не поверил. Он говорил, что Джордж Сайфер не был моим отцом. Он говорил, что я расщепил сознание и у что меня есть дар. Он говорил, что меня предали. Вспомнив, как Шота предсказывала, что вы с Зеддом используете против меня магию, я подумал, что предатель — один из вас. Я и представить не мог, что им окажется мой брат. Возможно, если я сумею понять, как мне удалось расщепить сознание, я смогу противостоять головным болям. Не исключено, что именно этому меня собираются научить сестры. Однажды мне это уже удалось, и если я пойму принцип, то мне не понадобится помощь… — Он прикрыл глаза рукой и замолчал, не желая вслух произносить конец фразы. — Кэлен, возможно, у меня нет никакого дара. Может, это всего лишь Первое Правило Волшебника.
— О чем это ты?
— Зедд говорил нам, что большая часть того, во что люди верят, — неправда. Первое Правило заставляет тебя верить во что-то либо потому, что ты хочешь, чтобы это было так, либо потому, что боишься, что так будет. Я боюсь, что у меня окажется дар, и этот страх заставляет меня допустить, что сестры сказали правду. Возможно, у сестер есть причины обманывать меня, и никакого дара у меня нет.
— Ричард, неужели ты и впрямь считаешь, что все происшедшее не имеет к этому отношения? Зедд говорил, что у тебя есть дар. Даркен Рал говорил, что у тебя есть дар. Сестры говорили, что у тебя есть дар. И даже Скарлет сказала, что ты обладаешь даром.
— Скарлет сама не знала, о чем говорит, сестрам я не доверяю, и неужели ты считаешь, что я поверю хоть одному слову Даркена Рала?
— А как же Зедд? Не думаешь ли ты, что и он тебе солгал? Или что он сам не знает, о чем говорит? Ты сам мне сказал, что он умнейший человек из всех, кого ты встречал. Кроме того, он волшебник первого ранга. Не станешь же ты утверждать, что волшебник первого ранга не способен распознать, у кого есть дар, а у кого нет?
— Зедд мог ошибаться. Он, конечно, умен, но не всеведущ.
Кэлен промолчала, пытаясь понять, почему он так упорно открещивается от своего дара. Она бы хотела, ради его же спокойствия, чтобы все было так, как ему представляется, но он был неправ, и она это знала.
— Когда я коснулась тебя своей властью в Народном Дворце, все знали, чем это должно кончиться, и думали, что все пропало. Ты процитировал наизусть Книгу Сочтенных Теней Даркену Ралу, так? — Ричард кивнул. — Я не поверила своим ушам. Откуда ты мог знать, что написано в этой книге? Как ты мог ее выучить?
Ричард вздохнул.
— Еще в детстве отец показал мне тайник, где он спрятал Книгу Сочтенных Теней. Он рассказал, что ее охранял страшный зверь. Книге, по его словам, предстояло попасть в недобрые руки, и зверь ждал, пока за ней придет новый владелец. Отцу удалось похитить ее. Теперь я знаю, что это должны были быть руки Даркена Рала, но тогда ни ему, ни мне это было неизвестно. Отец сказал, что забрал Книгу, чтобы она не послужила злу. Он опасался, что ее будут искать, и заставил меня выучить ее наизусть. От корки до корки. Он сказал, что я должен запомнить каждое слово, чтобы однажды вернуть знание, заключенное в ней, истинному владельцу. Отец не знал, что истинный владелец Книги — Зедд. Я потратил несколько лет, чтобы запомнить каждое слово. Сам отец никогда в нее не заглядывал и говорил, что только я могу ее выучить. Потом он ее сжег. Мне никогда не забыть того дня, не забыть того сияния, звуков и видений, сопровождавших ее горение.
— Магия, — прошептала Кэлен.
Он кивнул и снова прикрыл глаза ладонью.
— Мой отец пожертвовал жизнью, чтобы спасти Книгу от Даркена Рала. Он был героем. Если бы не он, мы все бы погибли.
Кэлен задумалась, не зная, как лучше выразить свою мысль.
— Но Зедд говорил, что Книга Сочтенных Теней находилась в Хранилище. Каким образом она попала к твоему отцу?
— Этого отец мне не сказал.
— Ричард, я родилась и выросла в Эйдиндриле. Немалую часть своей жизни я провела в Хранилище. Это могучая крепость. В далекие времена там жили сотни волшебников, но, когда я была там, их оставалось всего шестеро и среди них не было ни одного волшебника первого ранга. Проникнуть в Хранилище было нелегко. Я, как и другие Исповедницы, имела туда доступ, ибо должна была изучать книги, хранящиеся там. Но для прочих людей вход в Хранилище был закрыт. Его защищала магия.
— Если ты хочешь спросить, как моему отцу удалось туда проникнуть, то я не знаю. Но он был человеком хитроумным и, вероятно, нашел способ.
— Если бы Книга просто была в Хранилище — возможно. Волшебники и Исповедницы могли свободно входить и выходить оттуда, а периодически вход ненадолго открывался для всех желающих. Но внутри Хранилища есть места, защищенные гораздо более сильной магией. Туда не могла попасть даже я. Зедд говорил, что Книга Сочтенных Теней — одна из важнейших, если не самая важная из книг, посвященных магии. Он сказал, что хранил ее в особом месте, в личном хранилище волшебника первого ранга. Оно отделено от общего здания, хотя и является его частью. Я любила гулять по стенам, огораживающим хранилище Великого Волшебника. Оттуда открывался великолепный вид на Эйдиндрил. Но сила заклятий, берегущих хранилище, ощущалась даже там. Они вселяли ужас. Стоило мне сделать лишний шаг, как волосы у меня вставали дыбом и начинали искриться. Тот, кто попытался бы подойти ближе, испытал бы невероятный страх, такой сильный, что у него остановилось бы дыхание. С тех пор как Зедд, еще до нашего с тобой рождения, покинул Срединные Земли, никто не входил в хранилище Великого Волшебника. Некоторые волшебники пытались. У входа в хранилище есть небольшая серебряная пластина. Говорят, что коснуться ее — все равно что коснуться ледяного сердца самого Хранилища. Если магия, заключенная в ней, не узнает тебя, ты не сможешь войти. Касаться ее, не имея в качестве защиты собственной магии, и даже находиться у входа — смертельно опасно. Сколько я себя помню, волшебники пытались проникнуть туда. Они хотели знать, что там хранится. Великий Волшебник ушел, и они хотели по крайней мере составить опись того, что ему принадлежало. Но у них ничего не вышло. Ни один не смог даже положить ладонь на серебряную пластинку. Ричард, если пять волшебников третьего ранга и один — второго не сумели войти туда, как это удалось сделать твоему отцу?
Он усмехнулся:
— Я бы тоже не прочь знать ответ на этот вопрос. Но я не знаю.
У нее на руках было еще одно неопровержимое доказательство. Ей не хотелось лишать Ричарда надежды, но она понимала, что обязана привести его. Истина есть истина. Ричард должен знать истину о себе.
— Ричард, Книга Сочтенных Теней была руководством по магии. Это была магическая книга.
— Я в этом не сомневаюсь. Я видел, как она горела.
Она легонько постучала пальцем по его ладони:
— В Хранилище были другие подобные ей книги, но не такие важные. Волшебники разрешали мне иногда листать их. Но когда я пробовала прочесть что-нибудь, хотя бы строчку, происходила странная вещь: я моментально забывала то, о чем только что прочла. Я не могла запомнить ни единого слова. Я начинала читать снова — и с тем же успехом. Волшебники смеялись над моими попытками. Наконец во мне вспыхнуло раздражение, и я спросила у них, в чем дело. Волшебники объяснили мне, что эта книга — руководство по магии и защищена особыми заклятиями, которые сокрыты в определенных словах. Только обладающий даром способен запомнить прочитанное, и чем важнее книга, тем сильнее охраняющие ее заклятия. Даже те шестеро волшебников могли прочесть далеко не все книги из библиотеки, а только наименее важные и лишь благодаря специальной подготовке. А Книга Сочтенных Теней, как я уже говорила, была важнейшей в области магии. Ричард, ты никогда бы не выучил ее наизусть, если бы не обладал даром. Более того, твой отец, видимо, знал об этом, раз доверил такое дело именно тебе. — Голова ее по-прежнему лежала у него на плече, и она почувствовала, как изменился ритм его дыхания, когда он осознал значение сказанного. — Ты до сих пор помнишь Книгу Сочтенных Теней, Ричард?
— Каждое слово.
— Я слышала, как ты пересказывал ее, но не могу вспомнить ни строчки. Магия ключевых слов стерла то, что ты говорил, из моей памяти. Я даже не знаю, как ты воспользовался Книгой, чтобы убить Даркена Рала.
— В начале Книги сказано, что если тот, кто хочет открыть шкатулки Одена, слышит ее содержание из чужих уст, в правильности услышанного он может убедиться с помощью Исповедницы. Рал думал, что ты коснулась меня своей магией, и поэтому был уверен, что я говорю правду. Собственно, я и сказал ему правду, но в самом конце опустил один важный момент. В результате он открыл не ту шкатулку, и магия Одена убила его.
— Вот видишь? Ты до сих пор помнишь каждое слово. А это значит, что у тебя есть дар. Если мы хотим выбраться из этой ситуации, то прежде всего должны взглянуть правде в глаза, а уж потом думать, что с ней, этой правдой, делать. Любимый, у тебя есть дар. Ты обладаешь магией. Мне очень жаль, но это правда.
Ричард тяжело вздохнул.
— Я поступал как глупец, не желая признаваться в этом даже самому себе. Таким путем многого не достигнешь. Но твоя любовь открыла мне глаза. Спасибо тебе.
— Ты не глупец. Ты тот, кого я люблю. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Она поцеловала его ладонь, а потом они долго молчали, глядя в небеса. Темное холодное небо казалось Кэлен отражением ее души.
— Жаль, что тебе не удалось узнать моего отца, — сказал наконец Ричард. — Он был очень неординарным человеком. Даже я не знал, до какой степени неординарным. Но я потерял его. — Он помолчал, словно размышляя о чем-то. — А твой отец? Кем он был?
— Мужем Исповедницы, — нехотя ответила Кэлен. — Он не был отцом в том смысле, который вкладывают в это слово другие дети. Моя мать коснулась его своей властью, и, кроме желания угождать ей, для него ничего не существовало. Он обращал на меня внимание только для того, чтобы сделать ей приятное, ведь я была ее дочерью. Он видел во мне лишь приложение к своей госпоже.
Ричард сорвал травинку и, задумчиво пожевав ее, спросил:
— А кем он был до того, как твоя мать коснулась его?
— Королем Галеи. Его звали Вайборн Амнелл.
Приподнявшись на локте, Ричард удивленно взглянул на нее:
— Король? Твой отец был королем?
Ее лицо непроизвольно приняло бесстрастное выражение: оно превратилось в маску Исповедницы.
— Мой отец был мужем Исповедницы. И более — никем. Когда мама тяжело заболела, он буквально обезумел. В конце концов волшебник и лекарь, которые ухаживали за ней, сказали, что они бессильны противостоять духам, которые призывают ее к себе, и скоро она должна покинуть мир живых. Услышав это, отец издал ужасный вопль и, перерезав себе горло, рухнул мертвым.
Ричард посмотрел ей в глаза:
— Прости. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Прости, Кэлен.
— Это было давно.
Ричард снова лег на спину и сорвал еще одну травинку.
— И все же, учитывая происхождение, ты, наверное, принцесса, королева или что-нибудь в этом роде?
Кэлен улыбнулась его представлению о мире, в котором она прожила всю жизнь.
— Нет. Я — Мать-Исповедница. Дочь Исповедницы — это дочь Исповедницы, а не дочь своего отца. — Сказав это, Кэлен почувствовала себя неловко. Отец не виноват, что ее мать коснулась его своей властью. — Хочешь я расскажу тебе о нем?
— Конечно. Все-таки ты и его дочь, а я хочу знать о тебе все.
Кэлен задумалась на мгновение, не зная, как он воспримет следующие ее слова.
— Видишь ли, до того, как моя мать коснулась его своей властью, мой отец был супругом королевы Бернадины.
— Твоя мать отняла мужа у другой женщины?
Кэлен чувствовала на себе его взгляд:
— Все не так, как тебе представляется. Этот брак был скорее политическим соглашением. Мой отец был воином, он был великим полководцем. Он обвенчал свои земли с владениями королевы Бернадины, в результате чего возникла нынешняя Галея. Он сделал это ради своих подданных, ибо под властью единого короля Галея смогла противостоять более могущественным соседям. Королева Бернадина правила мудро, и люди уважали ее.
Выходя замуж, она тоже думала не о себе, а о своих подданных. Они с отцом не любили друг друга, но подарили Галее сначала дочь, Цириллу, а потом сына — Гарольда.
— Значит, у тебя есть сводные брат и сестра?
Она пожала плечами:
— Можно сказать и так. Но не в том смысле, какой ты вкладываешь в эти слова. Я — Исповедница, а не узелок в паутине королевской власти. Естественно, я встречалась и с сестрой, и с братом. Они неплохие люди. Цирилла сейчас — королева Галеи. Ее мать умерла несколько лет назад. А принц Гарольд командует армией, как когда-то его отец. Они не воспринимают меня как родственницу. Я — Исповедница. Мое дело — магия.
— А твоя мать? И вообще, как это все началось?
— В то время она только-только стала Матерью-Исповедницей. Ей нужен был сильный мужчина, способный подарить ей здоровую дочь. Она слышала, что королева несчастлива в браке, и решила поговорить с ней. Королева Бернадина честно призналась, что не любит мужа и изменяет ему. Однако она уважала его как воина и как политика и не желала, чтобы моя мать забрала его с помощью магии. Но пока моя мать раздумывала, как быть в такой ситуации, Вайборн застал супругу в постели с любовником. Он чуть ее не убил. Услышав об этом, моя мать вернулась в Галею и решила все проблемы по-своему. У Исповедниц бывает много поводов для опасений, но чересчур вспыльчивый муж не относится к их числу.
— Должно быть, трудно жить с человеком, которого не любишь.
Она улыбнулась и потерлась лицом о его плечо:
— Всю жизнь я была уверена, что у меня никогда не будет любимого человека. Жаль, что моей матери не удалось узнать, как это прекрасно.
— А как ты сама относилась к тому, что у тебя такой отец?
Кэлен ответила не сразу.
— Он казался мне странным. Бесчувственным ко всему, что не касалось моей матери. Она требовала, чтобы он больше времени проводил со мной и учил меня тому, что знает сам. Он выполнял ее требования с удовольствием, но это удовольствие относилось к ней, а не ко мне… А учил он меня тому, что знал лучше всего: войне. Учил тактике и стратегии, учил тому, как можно вырвать победу у превосходящего численностью противника, учил, как выжить и победить, пользуясь собственными мозгами, а не только правилами. Мать иногда наблюдала за нашими занятиями. Отец то и дело посматривал на нее и спрашивал, верно ли он меня учит. Она отвечала ему, что да; я должна была знать о войне все. Мать надеялась, что эти сведения мне никогда не пригодятся, но в случае чего помогут остаться в живых. Отец учил меня, что самое главное качество воина — безжалостность. Он говорил, что не однажды побеждал только потому, что был безжалостен. Он говорил, что страх — сильнейшее оружие, и полководец должен уметь посеять страх в сердцах врагов. То, чему он научил меня, действительно мне пригодилось. Я выжила, в то время как другие Исповедницы погибли. Потому что, когда было нужно, я убивала. Отец научил меня не быть слишком разборчивой, когда речь идет о выживании. За это я люблю его и ненавижу одновременно.
— Что ж, я благодарен ему за уроки, которые он тебе преподал. В том, что ты сейчас со мной, есть и его заслуга.
Кэлен склонила голову, наблюдая за птичкой, удирающей от ворона.
— То, чему он меня учил, само по себе не является ужасным. Ужасны те, кто вынуждает нас делать это ради того, чтобы остаться в живых. Отец никогда не вел несправедливых войн. Он вступал в бой только в том случае, если не было другого выхода. И боюсь, нам пора тоже задуматься о том, как выжить.
— Ты права, — ответил он, обнимая ее. — Сидя здесь, мы похожи на мишени: мы ждем того, что случится с нами, так же, как они ждут, когда в них вонзится стрела.
— А что, по-твоему, мы должны делать?
Ричард пожал плечами:
— Не знаю. Знаю только, что, сидя здесь, мы рано или поздно получим свою стрелу. Рано или поздно сестры вернутся. Но зачем их ждать? У меня нет ответов на все вопросы, но и бездействием мы ничего не добьемся.
Она сунула руки под мышки, чтобы отогреть замерзшие пальцы.
— А Зедд?
Ричард кивнул:
— Если кто-то и знает, что нужно делать, так это Зедд. Мы должны отправляться к нему.
— А головные боли? Что, если они обрушатся на тебя по дороге? Что, если они еще усилятся, а Ниссел рядом не будет?
Он помрачнел:
— Не знаю. Но мы должны попытаться. Это единственный шанс.
— Значит, отправляемся немедленно, пока тебе не стало хуже. Нет смысла ждать, пока случится еще что-нибудь.
— Да. Но прежде нам нужно сделать еще кое-что. Кое-что важное.
Кэлен непонимающе уставилась на него:
— Что?
— Сыграть свадьбу, — улыбнулся Ричард. — Я никуда не поеду, пока не увижу тебя в том платье, о котором ты мне прожужжала все уши.
Кэлен порывисто обняла его:
— О, Ричард, оно великолепно! Везелэн шьет его и все время улыбается. Не могу дождаться, когда надену его. Оно тебе обязательно понравится.
— Ну уж в этом, моя будущая женушка, я ни капли не сомневаюсь.
— Все с нетерпением ждут нашей свадьбы. У Племени Тины это всегда большое событие. Пляски, музыка, песни. Вся деревня будет гулять. Везелэн говорила, что одни приготовления займут не меньше недели. Нам надо только сказать, чтобы начинали.
Ричард прижал ее к себе:
— Считай, что мы сказали.
Она поцеловала его и в этот момент почувствовала, что у него опять начала болеть голова.
— Пойдем-ка, — сказала она, поднимаясь. — Постреляем еще, пусть твоя боль успокоится.
Они стреляли по очереди, а потом пошли собирать стрелы. Увидев, что одна из ее стрел расщепила предыдущую, которую послал Ричард, Кэлен взвизгнула от восторга.
— Стражи в Эйдиндриле позеленеют от ярости, услышав об этом. Им придется вручать почетную ленточку Матери-Исповеднице! Да что там — они позеленеют даже, когда увидят у меня лук!
Ричард улыбнулся, выдергивая из мишени стрелы:
— Ну, сначала тебе нужно побольше потренироваться. А то вдруг они не поверят на слово и потребуют доказательств. Мы с Савидлином не хотим опозориться. — Внезапно он повернулся к ней: — Погоди, что ты вчера говорила? Вчера ночью, насчет квода, что ты сказала? Рал наложил на них заклятия, против которых Зедд оказался бессилен?
Кэлен была слегка удивлена столь неожиданной переменой темы:
— Да, его магия не смогла их остановить.
— Это потому, что Зедду подвластна лишь Магия Приращения. Большего не дано любому волшебнику, имеющему дар, только Приращение. Даркен Рал не исключение, но он каким-то образом овладел и противоположной Магией Ущерба. Против Магии Ущерба Зедд бессилен. Так же, как и ты, ведь магию Исповедниц создали волшебники. — Кэлен кивнула, нахмурившись, а Ричард спросил: — Тогда как же тебе удалось их убить?
— Я призвала Кон Дар, — пожала плечами Кэлен. — Это тоже часть нашей магии, хотя до того момента я даже не знала, как ею пользоваться. Но это как-то связано с яростью. Собственно, Кон Дар и значит «кровавая ярость».
— Ты понимаешь, что говоришь? Вывод можно сделать только один: ты применила Магию Ущерба. Иначе как бы тебе удалось уничтожить их? Магия Зедда оказалась бессильна, и твоя тоже, потому что квод был защищен от Магии Приращения. Следовательно, ты обладаешь Магией Ущерба. Но если ваша магия, магия Исповедниц, была создана волшебниками, откуда в ней взяться элементам Магии Ущерба?
— Не знаю, — помолчав, ответила Кэлен. — Никогда не задумывалась над этим. Но скорее всего ты прав. Может, когда доберемся до Эйдиндрила, Зедд объяснит нам, в чем тут суть.
Ричард с мрачным видом выдернул из мишени очередную стрелу.
— Может быть. И все же почему Исповедницам подвластна Магия Ущерба? — Морщины у него на лбу стали глубже. — Не удивлюсь, если ответ кроется в той молнии…
У Ричарда — дар, у нее — Магия Ущерба… Есть чего испугаться. Кэлен поежилась, но не от холода.
Они стреляли весь день, пока не начало темнеть. В конце концов Кэлен выбилась из сил и заявила, что даже ради спасения собственной жизни не выпустит больше ни одной стрелы. Она посоветовала Ричарду еще немного пострелять перед уходом, чтобы хоть ненадолго оттянуть возвращение боли. Наблюдая за ним, она вспомнила, что хотела испытать его умение целиком сосредоточиваться на стрельбе, и встала у него за спиной.
— Пора проверить, так ли ты хорошо умеешь стрелять, как говоришь.
Когда он поднял лук, она пощекотала его. Ричард засмеялся и передернул плечами — но только после того, как выстрелил. Кэлен попробовала еще раз — и с тем же успехом. Ее охватил азарт. Если щекотка не действует, надо придумать что-то другое.
Прижавшись к его спине, Кэлен расстегнула ему рубашку. Ее пальцы пробежались по его груди. Под гладкой кожей перекатывались мускулы. Ричард был рядом — теплый, сильный. Родной.
Кэлен расстегнула еще несколько пуговиц, и ее рука скользнула к его животу. Ричард продолжал стрелять, но Кэлен уже забыла, что хотела лишь помешать ему. Она поцеловала его в шею. Ричард вздрогнул — но сначала стрела сорвалась с тетивы. Он достал из колчана другую. Кэлен расстегнула последнюю пуговицу, и обе ее руки легли на его обнаженный торс. Ричард остался невозмутим, а ее дыхание, наоборот, участилось.
Кэлен твердо решила победить в этой игре. Она крепко прижалась к нему, и рука ее скользнула еще ниже.
— Кэлен… — выдохнул Ричард. — Кэлен, это нечестно!
Он по-прежнему продолжал натягивать тетиву, но прицелиться не мог: стрела ходила ходуном.
Она легонько куснула его за ухо и, поцеловав, шепнула:
— А кто говорил, что может отрешиться от всего, что происходит вокруг? — Рука ее опускалась все ниже и ниже.
— Кэлен, — хриплым голосом повторил Ричард. — Это нечестно… это обман…
— Не имеет значения. Таковы были твои собственные слова. Ты уверял, что можешь стрелять при любых обстоятельствах. — Она пощекотала язычком его ухо. — Этого достаточно, любимый? Почему же ты не стреляешь?
— Кэлен… — Он задыхался. — Ты обманщица…
Кэлен засмеялась низким горловым смехом и легонько сжала пальцы. Ричард судорожно вздохнул и выпустил тетиву. Ясно было, что эту стрелу они никогда не найдут.
— Похоже, ты промахнулся, — прошептала Кэлен ему на ухо.
Ричард отшвырнул лук и, повернувшись к ней, поцеловал ее.
— Обманщица, — повторил он. — Это нечестно…
Он отбросил ее длинные волосы и приник теплыми губами к ее шее. Кэлен вздрогнула. Мир внезапно закрутился, и она обнаружила себя лежащей на земле рядом с Ричардом. «Я люблю тебя», — хотела прошептать она, но Ричард закрыл ей рот поцелуем. Руки ее обвились вокруг его шеи. Кэлен едва не задохнулась, но не хотела прерывать поцелуя.
Внезапно Ричард вскочил на ноги.
В сумерках тускло блеснула сталь.
Страсть в глазах Ричарда уступила место магическому гневу Меча Истины. Сверкающее лезвие со свистом рассекло воздух. Ричард стоял в расстегнутой рубахе, и грудь его тяжело вздымалась.
— Что случилось? — удивленно спросила Кэлен.
— Кто-то идет сюда. Встань за моей спиной. Быстро!
Кэлен вскочила на ноги, схватила свой лук и наложила стрелу. Чуть впереди заколыхалась трава. Но причиной тому был не ветер.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:38 | Сообщение # 12

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Глава 12
Серая пятнистая голова приближалась к ним, то и дело выныривая из густой травы. Существо, чем бы оно ни было, казалось не слишком высоким. С мыслью о том, что это может быть еще один скрийлинг, Кэлен изо всех сил натянула тетиву, так что оперение стрелы коснулось щеки. Больше всего она боялась, что не успеет выстрелить. Впрочем, судя по прошлой встрече со скрийлингом, стрела тут не поможет, подумала Кэлен. И вряд ли ей удастся снова призвать молнию.
— Подожди, — внезапно сказал Ричард и отвел ее лук в сторону.
Приземистая безволосая фигура с длинными руками и толстыми ногами внезапно вынырнула перед ними. На пришельце были лишь грязные рваные штаны, подпоясанные веревкой. Желтые глаза уставились на Кэлен.
— Красивая госпожа.
— Самюэль, — воскликнул Ричард, узнав неизменного спутника ведьмы Шоты. — Что ты здесь делаешь?
Уродливое создание с шипением потянулось к Мечу Истины:
— Моё! Отдай!
Ричард угрожающе взмахнул мечом, и Самюэль отдернул руку. Кончик меча коснулся серых складок кожи у него на шее.
— Я спросил, что ты здесь делаешь.
Заплывшие глазки сверкнули.
— Хозяйке нужен Искатель.
— В таком случае ты зря сюда притащился. Нам нечего делать в Пределе Агаден.
Самюэль посмотрел на Ричарда желтым глазом:
— Хозяйка покинула Агаден. — Он повернулся и ткнул длинным пальцем в сторону деревни. — Хозяйка ждет тебя там, где много людей живут вместе. — Он вновь повернулся к Ричарду. — Она сказала, что, если ты не придешь, она убьет людей и разрешит мне изжарить их и съесть.
Ричард стиснул зубы.
— Если она хоть кого-нибудь тронет…
— Она обещала не причинять им зла… если, конечно, ты придешь.
— Что она хочет?
— Тебя.
— Это я понял — зачем?
— Хозяйка не сказала Самюэлю. Велела только тебя привести.
Кэлен ослабила тетиву:
— Ричард, ведь Шота говорила, что убьет тебя, если увидит снова.
Не сводя глаз с Самюэля, Ричард ответил:
— Нет. Она говорила, что убьет меня, если снова увидит в Пределе. Но она покинула Агаден.
— И все же…
— Если я не пойду, она убьет людей. Или ты сомневаешься, что она исполнит свою угрозу?
— Нет… Но ведь она может убить и тебя.
Ричард улыбнулся:
— Меня? Не думаю. Она меня любит. Я спас ей жизнь. По крайней мере косвенно.
Кэлен разозлилась. Она не забыла, как Шота однажды хотела соблазнить Ричарда, и ей это совсем не нравилось. Не считая сестер Света, ведьма была последним человеком, кого Кэлен хотела бы увидеть еще раз.
— Мне это не по душе, — сказала она.
Ричард бросил на нее быстрый взгляд:
— Если ты видишь другой выход, скажи.
— Знаю, знаю, — сердито буркнула Кэлен. — Выбора, как всегда, нет. И все же держись подальше от ее лап.
Ричард удивленно посмотрел на нее и повернулся к Самюэлю:
— Веди нас, но не забывай, в чьих руках теперь меч. И помни, что я говорил тебе в прошлый раз. Я насажу тебя на вертел прежде, чем ты только захочешь поджарить меня.
Самюэль искоса посмотрел на меч и, ни слова не говоря, двинулся в сторону деревни. Он то и дело оглядывался, идут ли они за ним. Ричард, не убирая меч, надел лук на плечо и пошел, держась между Самюэлем и Кэлен. В глазах у него по-прежнему плясал магический гнев. Самюэль быстро пробирался сквозь густую траву. Время от времени он оборачивался и шипел на своих спутников.
Кэлен буквально наступала Ричарду на пятки.
— И пусть лучше не пробует опять напустить на меня своих змей! — бормотала она. — Никаких змей! Я не шучу!
— Как будто у тебя есть выбор, — проворчал Ричард.
Когда они дошли до деревни, уже почти стемнело. Деревня казалась вымершей. Все жители сбились в кучку на площади, окруженные кольцом воинов, стоящих плечом к плечу. Кэлен знала, что Племя Тины панически боится ведьмы. Здесь даже не осмеливались вслух произносить ее имя.
Собственно говоря, все, кто хоть раз встречался с Шотой, боялись ее — в том числе и Кэлен. В тот памятный день в Пределе Агаден Шота убила бы ее, если бы не Ричард: ведьма пообещала исполнить любое его желание, и он воспользовался этим, чтобы спасти Кэлен. Было весьма сомнительно, что она предложит ему исполнить еще одно желание.
Самюэль провел их к дому духов с такой уверенностью, словно прожил в деревне всю жизнь. Смех его напоминал бульканье. Он то и дело подпрыгивал и ухмылялся своими бесцветными губами. Время от времени Ричард грозил ему мечом, на что Самюэль недовольно шипел и сверкал желтыми глазами.
Наконец они подошли к дому духов, Самюэль ухватился своими длинными пальцами за засов, но открывать не спешил.
— Красивая госпожа подождет здесь. И Самюэль тоже. Хозяйка хочет видеть только Искателя.
— Ричард, я пойду с тобой, — твердо сказала Кэлен.
Он искоса взглянул на нее и повернулся к Самюэлю:
— Открывай.
С неприязнью взглянув на него, Самюэль отодвинул засов. Держа меч наготове, Ричард вошел в дом. Следом за ним вошла Кэлен. Дверь со скрипом захлопнулась, и кислая рожа Самюэля исчезла из виду.
Посередине дома духов стоял высокий, изящный трон, освещенный факелами. Отблески пламени играли на резных позолоченных изображениях роз, змей, кошек и прочих тварей, покрывающих каждый дюйм его поверхности. Над троном нависал тяжелый парчовый балдахин, украшенный золотыми кистями. Основанием трону служили три беломраморные плиты, образующие высокие ступеньки. Трон был сплошь покрыт плотным алым бархатом. Все это огромное сооружение выглядело весьма величественно. Кэлен не могла представить себе, как его умудрились втащить в узкие двери и сколько для этого понадобилось мужчин.
На троне с царственным видом восседала Шота. Ее миндалевидные глаза бесстрастно смотрели на Ричарда. Вальяжно откинувшись на алый бархат, она положила руки на широкие подлокотники в виде золотых горгулий. Горгульи сразу же принялись лизать ей запястья, а ведьма невозмутимо постукивала по подлокотникам накрашенными ноготками. Ее пышные, отливающие янтарем волосы каскадом спадали на плечи.
Шота перевела взгляд своих древних глаз на Кэлен. Этот тяжелый, как скала, и столь же непроницаемый взгляд пронзил Кэлен насквозь. Она не могла двинуться с места. С балдахина соскользнула покрытая разноцветными полосами змея и, зашипев, коснулась Кэлен раздвоенным языком. Потом змея вползла на колени хозяйке и свернулась там, словно довольная кошка.
Это был намек на то, какая судьба ждет незваную гостью, если она осмелится прогневить ведьму. Кэлен сглотнула комок в горле, стараясь сделать это незаметно. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Шота, убедившись, что намек понят, снова не мигая уставилась на Ричарда.
— Убери меч, Ричард. — Голос ведьмы был столь же мягок, как бархат, покрывающий трон. Кэлен подумала, что несправедливо впридачу к красоте иметь еще и голос, способный растопить сердце любого мужчины.
— Помнится, во время нашей последней встречи ты обещала убить меня. — Голос Ричарда тоже был на удивление спокойным.
— Если мне придет в голову убить тебя, мой мальчик, меч тебе не поможет.
Внезапно Ричард вскрикнул и, словно обжегшись, выронил меч. Он изумленно уставился на него, тряся обожженной рукой.
— А теперь вложи меч в ножны, — все так же ласково сказала Шота.
Исподлобья взглянув на нее, Ричард подобрал меч и вложил его в ножны.
Довольная улыбка тронула полные губы Шоты. Она убрала с колен змею и встала, пристально глядя на Ричарда. Потом она наклонилась вперед, и при этом движении ее пышная грудь едва не вывалилась из глубокого выреза воздушного серого платья. Почему этого не произошло, Кэлен так и не поняла. Из ложбинки между грудей выскочил небольшой флакончик на изящной серебряной цепочке.
Кэлен поморщилась, глядя, как Шота грациозно спускается по трем мраморным ступеням. Подол ее платья вздымался и опадал, словно от легкого ветра. Но в доме духов не было никакого ветра. Эта ткань, подумала Кэлен, слишком тонка для одежды. Она представила в этом платье себя и покраснела.
Спустившись на землю, Шота вынула из флакончика пробку. Трон за ее спиной расплылся, словно подернувшись легкой дымкой, и внезапно превратился в серое облако. Облако закружилось, все быстрее и быстрее, а потом свилось в тонкий жгут и втянулось во флакончик. Шота заткнула флакон пробкой и отправила на прежнее место. Кэлен шумно вздохнула.
Взгляд ведьмы опустился на расстегнутую рубашку Ричарда. Казалось, она поражена, но вместе с тем и довольна. Ричард смутился.
— Какое восхитительное нарушение приличий! — улыбнулась Шота. Ее длинный накрашенный ноготок коснулся его обнаженной груди и опустился ниже, до самого живота. — Застегни пуговицы, Ричард, иначе я могу забыть, зачем я здесь.
Лицо его стало пунцовым. Он начал застегивать рубашку, а Кэлен инстинктивно придвинулась ближе к нему.
— Шота, — сказал Ричард, заправляя рубашку в штаны. — Я должен поблагодарить тебя. Может, ты этого и не знаешь, но ты мне очень помогла. Помогла мне раскрыть тайну.
— Я, собственно, и хотела тебе помочь.
— Нет, ты не понимаешь. Я имею в виду себя и Кэлен. Ты помогла мне понять, как мы можем быть вместе. Раскрыть тайну любви. — Он улыбнулся. — Теперь мы поженимся.
На мгновение в воздухе повисло ледяное молчание.
— Это правда, — сказала Кэлен, стараясь держать голову выше. — Мы любим друг друга… И теперь можем быть вместе… Всегда. — Она ненавидела себя: какая-то ведьма заставляет ее объясняться и чуть ли не оправдываться!
Шота пристально взглянула на Кэлен, и улыбка медленно исчезла с ее лица. Кэлен опять почувствовала комок в горле.
— Вы просто дети, — прошептала Шота, покачав головой. — Глупые, невежественные дети!
Ричард почувствовал прилив гнева.
— Быть может, мы кое-чего и не знаем, но мы не дети. Мы любим друг друга. И собираемся пожениться. Я надеялся, что ты порадуешься за нас, ведь в этом отчасти есть и твоя заслуга.
— Разве не я говорила тебе, мой мальчик, что ее нужно убить?
— Но все уже позади, — возмутилась Кэлен. — Мы справились с этой задачей, и теперь все будет хорошо. У нас все будет в порядке.
Кэлен охнула, почувствовав, что отрывается от земли. Их с Ричардом швырнуло через всю комнату, и от удара о стену у Кэлен перехватило дыхание. Они повисли, прижатые к глиняной стене, на высоте в добрых три фута. Кэлен обнаружила, что может двигать только головой, да и то с трудом. Даже ее плащ был распластан по стене, словно она лежала на полу. Ричард был так же беспомощен. Оба они отчаянно крутили головами и пытались освободиться, но тщетно.
Шота подошла к ним. В ее глазах пылал опасный огонь. Она остановилась прямо напротив Кэлен.
— Так, значит, ему не нужно было убивать тебя? И теперь у вас все в порядке? Так или нет, Мать-Исповедница?
— Да. — Кэлен постаралась придать своему голосу уверенность.
— А тебе не приходило в голову, Мать-Исповедница, что у меня были причины сказать ему то, что я сказала?
— Да, но ведь все обернулось…
— И тебе не приходило в голову, Мать-Исповедница, что существуют причины, по которым среди Исповедниц не принято любить своих мужей? И что, возможно, это одни и те же причины?
Кэлен не знала, что на это ответить. Мысли у нее разбегались.
— О чем ты говоришь? — вмешался Ричард.
Шота не обратила на него никакого внимания.
— Отвечай, Мать-Исповедница.
В горле у Кэлен пересохло, и она едва сумела прохрипеть:
— Что ты имеешь в виду? Какие причины?
— Ты уже спала с ним? Спала с человеком, которого любишь, Мать-Исповедница?
Этот вопрос вогнал ее в краску.
— Как ты смеешь спрашивать меня об этом?
— Отвечай, Мать-Исповедница, — прошипела Шота, — иначе я прямо сейчас сдеру с тебя кожу и сделаю себе какой-нибудь симпатичный сувенир. Впрочем, я и так уже подумываю об этом. Отвечай немедленно и не вздумай солгать!
— Я… Мы… Нет! Но в любом случае это тебя не касается!
Шота подошла ближе. Взгляд ее глаз обжигал.
— И дважды подумай, прежде чем лечь с ним, Мать-Исповедница!
— Что это значит? — выдохнула Кэлен, широко распахнув глаза.
Шота скрестила на груди руки. Голос ее стал угрожающим.
— Исповеднице не полагается любить своего супруга, ибо, если у них родится мальчик, она обязана приказать отцу убить ребенка. Человек, которого она коснулась своей властью, сделает все, что она пожелает. И не станет задавать вопросов.
— Но…
Шота подошла еще ближе. Глаза ее пылали.
— Если ты любишь его, сможешь ли ты потребовать от него такого? Сможешь ли ты попросить Ричарда убить собственного сына? И думаешь, он тебя послушается? А ты? Сможешь ли ты убить ребенка, рожденного тобой от любимого человека? Отвечай, Мать-Исповедница!
Слова ведьмы, словно клинок, вонзались в душу и сердце. У Кэлен хватило сил прошептать только:
— Нет.
Она видела, как рушатся все ее надежды. В радости от того, что может любить и быть любимой, Кэлен забыла о будущем. О последствиях. О детях. Она думала только о том, что они с Ричардом могут быть вместе.
— А что потом, Мать-Исповедница? — Шота кричала ей прямо в лицо. — Вы его вырастите, так? И в мир придет Исповедник-мужчина! Исповедник-мужчина! — Она сжала кулаки так, что побелели пальцы. — И опять наступят темные времена! Темные времена! Из-за тебя! Из-за того, что ты любишь этого человека! Ты даже не подумала об этом, ты, невежественная девчонка!
Кэлен уже не могла дышать. Ей хотелось бежать без оглядки, но она была не в состоянии даже пошевелить рукой.
— Не все Исповедники были воплощением зла, — едва нашла в себе силы прошептать она.
— Все как один! Все как один! — Шота, не глядя, ткнула пальцем в сторону Ричарда. — И ты собираешься рискнуть судьбами мира, потому что любишь его? Рискнуть ввергнуть нас всех в пучину беззакония только потому, что тебе очень захочется оставить вашего сыночка в живых?
— Послушай, Шота, — вдруг на удивление спокойно сказал Ричард. — У Исповедниц, как правило, рождаются дочери. Не слишком ли рано ты забила тревогу? Может случиться так, что у нас вообще не будет детей. Бездетные пары — не редкость.
Неожиданно он съехал вниз по стене и оказался на полу. Шота в гневе ухватила его за ворот и несколько раз ударила о стену.
— Ты думаешь, я так же глупа, как ты? Я ведьма! Я способна видеть сквозь время! Я уже говорила тебе, что точно знаю, какие события произойдут, а какие — нет! У вас с Кэлен неизбежно родится мальчик. Она — Исповедница. Дети Исповедниц всегда наследуют их дар. Всегда! А если ты осчастливишь ее ребенком, это обязательно будет мальчик!
Она снова ударила его о стену. Кэлен никогда не видела ведьму в таком состоянии. Шота всегда внушала ей ужас, но при этом оставалась спокойной и рассудительной. По крайней мере внешне. Сейчас она была сама на себя не похожа.
Ричард пока не пытался сопротивляться, но Кэлен видела, что в нем закипает гнев.
— Послушай, Шота…
Она снова ударила его о стену:
— Укороти язык, пока я тебе не укоротила его сама!
Гнев Ричарда сравнялся с яростью ведьмы.
— Ты уже не раз ошибалась, Шота! — выкрикнул он. — Ошибалась! Есть много путей, по которым могут пойти события! Если бы я послушался тебя в тот раз и убил Кэлен, Даркен Рал сейчас правил бы миром! Вот к чему привели бы твои дурацкие советы! Только благодаря ей мне удалось одолеть его. А поступи я по-твоему — все бы погибли! — Он тяжело дышал, с ненавистью глядя на ведьму. — Если ты пустилась в дорогу, только чтобы пугать нас пустыми угрозами, то зря потратила время. Я не послушался тебя тогда и не собираюсь слушаться сейчас! Я не убью Кэлен и не брошу ее, что бы ты ни говорила. И что бы ни говорил мне любой другой.
Несколько мгновений Шота молча смотрела на него, а потом опустила руки.
— Я пришла сюда не ради пустых угроз. И не затем, чтобы обсуждать вашу интимную жизнь, Ричард Рал.
Ричард отшатнулся, словно его ударили.
— Я не…
— Я пришла сюда потому, что сама готова убить тебя за то, что ты сделал, Ричард Рал. Ваш будущий ребенок — ничто по сравнению с тем чудовищем, которому ты уже дал жизнь.
— Почему ты меня так называешь? — прошептал Ричард. Шота всмотрелась в его побледневшее лицо:
— Потому что тебя зовут именно так.
— Я Ричард Сайфер. Джордж Сайфер был моим отцом.
— Тебя воспитал человек по имени Сайфер. Но зачал тебя Даркен Рал. Он изнасиловал твою мать.
Ричард побледнел еще больше. Кэлен было больно за него, но теперь она поняла, что в глубине души всегда знала правду. Он был слишком похож на своего отца, Даркена Рала. Она старалась освободиться, чтобы встать рядом с ним, но не могла.
Ричард покачал головой:
— Нет. Это неправда. Этого не может быть.
— Может, — огрызнулась Шота. — Твоим отцом был Даркен Рал. Зеддикус З’ул Зорандер твой дед.
— Зедд? — прошептал Ричард. — Зедд — мой дедушка? — Он выпрямился. — Даркен Рал… Нет, это невозможно. Ты лжешь.
Он обернулся и посмотрел на Кэлен. И прочитал в ее глазах истину. Он вновь повернулся к ведьме.
— Зедд должен был мне сказать. Должен. Я не верю тебе.
— Мне все равно, — устало сказала Шота. — Мне все равно, чему ты веришь. Достаточно того, что я знаю истину. А истина в том, что ты незаконнорожденный сын незаконнорожденного. — В голосе ее вновь послышались нотки бешенства. — Все твои предки по этой линии были незаконнорожденными, и каждый имел дар. Но хуже всего, что дар есть у Зедда. Твой дар — это жуткая смесь. — Она поглядела в его расширенные глаза. — Ты очень опасная личность, Ричард Рал. Я бы, пожалуй, назвала твой дар проклятием.
— Да, проклятием, — эхом откликнулся Ричард.
— Так ты знаешь о своем даре? Об этом по крайней мере споров не будет?
Ричард обреченно кивнул.
— Вот и прекрасно. Остальное меня не волнует. Ты сын Даркена Рала, а с другой стороны — внук Зеддикуса З’ула Зорандера. Он отец твоей матери. Как ты к этому отнесешься — дело твое. Можешь поверить, можешь попытаться себя обмануть. Вести дискуссии о твоем происхождении я не собираюсь.
Ричард подался назад и пятился до тех пор, пока не уперся в стену. Он поднес пальцы к вискам.
— Уходи, Шота. Пожалуйста, уходи. — Голос его звучал безжизненно. — Я не хочу ничего больше слышать. Уходи. Оставь меня одного.
— Я разочаровалась в тебе, Ричард.
— Мне все равно.
— Я и не знала, что ты так глуп.
— Мне все равно.
— Я думала, Джордж Сайфер кое-что для тебя значил. Я думала, что у тебя есть честь.
Он поднял голову:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Джордж Сайфер воспитал тебя. Отдал тебе свою любовь. Он учил тебя, заботился о тебе, кормил тебя. В конце концов, он тебя создал. И ты хочешь отбросить это только потому, что кто-то надругался над твоей матерью? Неужели это так важно?
Глаза Ричарда вспыхнули. Он сжал кулаки, и Кэлен показалось, что сейчас он ударит Шоту. Но в следующий момент пальцы его разжались.
— Но… Если Даркен Рал мой отец…
Шота всплеснула руками.
— И что? Ты уже готов воспылать к нему любовью? Начать убивать людей? Ты боишься, что начнешь творить зло только потому, что рожден от Даркена Рала? Боишься забыть все, чему учил тебя Джордж Сайфер, просто потому, что у тебя другая фамилия? И этот человек называет себя Искателем! Я разочаровалась в тебе, Ричард. Я думала, что ты считаешь себя личностью, а не бледной тенью своих далеких предков.
Ричард опустил голову. Шота замолчала, сердито глядя на него. Наконец он тяжело вздохнул:
— Прости меня, Шота. Спасибо, что не позволила мне оказаться глупее, чем я есть. — Он повернулся к Кэлен. — Пожалуйста, отпусти ее.
Кэлен почувствовала, что сила, прижимавшая ее к стене, ослабла. Очутившись на земле, она хотела броситься к Ричарду, но взгляд ведьмы пригвоздил ее к месту. Ричард внимательно изучал носки своих сапог. Шота коснулась его подбородка и заставила поднять голову.
— Ты должен радоваться, Ричард. Твой отец хотя бы не был уродом. Потому что внешность — это все, что ты от него унаследовал. Быть может, еще темперамент. Ну и, естественно, дар.
Ричард резко оттолкнул ее руку.
— Дар! — воскликнул он. — Я не желаю иметь дар! И не желаю иметь ничего, что с ним связано. Тем более что я получил его от Даркена Рала. Я ненавижу его! И ненавижу магию!
— Но ты получил дар еще и от Зедда. — В голосе Шоты Кэлен с изумлением услышала сострадание. — Такое случается раз в столетие, а то и реже. Это очень опасная смесь, Ричард.
— В семье не без урода.
Шота с усмешкой погладила его по щекам.
— Вспомни эти слова, когда возляжешь со своей возлюбленной. От Кэлен мальчик получит дар Исповедника. От тебя — волшебника. Способен ли ты постичь опасность, сокрытую здесь? Способен ли представить себе Исповедника, наделенного даром? Я сомневаюсь. Ты должен был убить ее, когда я тебе говорила, ты, невежественное дитя! Убить до того, как отыщешь способ соединиться с ней. Ты должен был это сделать.
Ричард гневно взглянул на нее:
— Хватит! Я слушал тебя достаточно и больше не желаю! Я уже говорил тебе, что лишь благодаря Кэлен мне удалось одолеть Даркена Рала. Если бы я убил ее, победил бы он. Я надеюсь, ты не станешь больше терять время, повторяя эту чушь.
— Нет, — спокойно ответила Шота. — И вообще все это не имеет значения. Я здесь не из-за того, что вы сделаете в будущем, а из-за того, что уже сделано в прошлом. А это, Ричард, хуже, чем все ваше упрямство. Любое чудовище, которое вы можете себе вообразить, — пустяк по сравнению с тем чудовищем, которое уже существует по твоей милости.
Ричард нахмурился:
— Я остановил Даркена Рала. Я убил его, и в мире больше не осталось чудовищ.
Ведьма медленно покачала головой:
— Его убила магия Одена. А ведь я говорила тебе, что нельзя позволять ему открывать шкатулку. Ты не убил его, а лишь толкнул его на самоубийство. Убила его магия Одена. А ты должен был убить его сам, до того, как он откроет шкатулку.
— Но как? Другого пути не было! Это был единственный способ уничтожить его. И потом, какая теперь разница? Главное, что он мертв!
— Уж лучше бы ты позволил ему победить, чем открыть не ту шкатулку.
— Ты с ума сошла! Что может быть хуже, чем Даркен Рал, поработивший мир с помощью магии Одена?
— Владетель, — прошептала Шота. — Все, что мог сделать с нами Даркен Рал, не идет ни в какое сравнение с тем, чему ты открыл дорогу.
— О чем ты?
— О Владетеле подземного мира. Мир живущих защищен от него магической завесой. Она отбрасывает Владетеля и его служителей назад. Это грань, разделяющая смерть и жизнь. Но теперь благодаря твоим действиям завеса порвана. И некоторые из слуг Владетеля уже проникли в наш мир.
— Скрийлинги… — выдохнул Ричард.
Шота кивнула:
— Да. Освободив магию Одена, ты дал ей возможность нарушить завесу. Если дыра увеличится, Владетель проникнет в наш мир. Ты даже представить не можешь, что это значит. — Шота коснулась эйджила на шее у Ричарда. — То, что с тобой проделывали с помощью этой штучки, покажется тебе нежным поцелуем. И никто не избежит этой участи. Уж лучше бы нами правил Даркен Рал. Ты обрек всех живущих на немыслимые мучения.
Шота сжала пальцами эйджил:
— Я рада была бы убить тебя за это. Рада была бы замучить тебя до смерти. Но я — ничто по сравнению с Владетелем. Знаешь ли ты, как он поступает с теми, у кого есть дар? Знаешь ли ты, как жаждет он заполучить такую жертву? Но ведьм и колдуний он любит еще больше.
Из глаз Шоты брызнули слезы, и Кэлен поняла наконец, что ведьма охвачена не яростью, а страхом.
Так вот почему она здесь! Не из-за Кэлен и ее будущего ребенка! Ее пригнал сюда ужас. Кэлен попыталась представить себе, что же могло до такой степени напугать Шоту, и содрогнулась. Это было выше ее понимания.
Ричард уставился на Шоту широко открытыми глазами:
— Но… Должен же быть способ, которым мы можем предотвратить это?
— Мы? — взвизгнула ведьма и ткнула Ричарда пальцем в грудь. — Ты! Только ты! Только ты можешь остановить Владетеля!
— Я? Почему я?
— Не знаю! — процедила она сквозь зубы. — Но только у тебя есть для этого власть. — Она снова ткнула Ричарда в грудь. — Только у тебя есть такая возможность! Не знаю почему, но ты и только ты способен замкнуть завесу. — Шота заплакала навзрыд. — Только ты, глупец, неразумный ребенок!
Кэлен смотрела на нее как завороженная. Мысль о том, что Владетель может вырваться на свободу, не укладывалась у нее в голове. Подземный мир вторгнется в мир живущих… Она была не в состоянии представить себе, как это выглядит, но, видя испуганную Шоту, понимала, что надвигается нечто ужасное.
— Но, Шота… Ведь я ничего об этом не знаю… Не знаю даже, за что уцепиться.
Шота как заведенная продолжала тыкать ему пальцем в грудь.
— Ты должен! Должен! — кричала она. — Ты даже не представляешь, что он со мною сделает! Если тебе плевать на меня, подумай о себе! Тебя ведь ждет то же самое! А если тебе плевать на себя, подумай о Кэлен! Она обречена на вечную муку только потому, что ты ее любишь! Он будет мучить ее, чтобы тебе было больнее! Мы все будем висеть между жизнью и смертью, и это не кончится никогда. — Голос Шоты исказился до неузнаваемости. — Он вытянет из нас души… Он заберет их к себе… Навсегда!
Ричард обнял Шоту и привлек к себе, утешая.
— Навсегда, Ричард! — всхлипывала она. — Разум, лишенный души, в вечной ловушке смерти. Ты слишком глуп, чтобы это понять. А когда поймешь, будет уже поздно!
Кэлен встала рядом с Ричардом, положив руку ему на плечо. Она даже не испытывала ревности, глядя, как он утешает Шоту. Она понимала ее состояние, хотя не могла разделить ее страх, ибо не знала того, что знала Шота. Впрочем, ее поведение само по себе говорило о том, что произошла катастрофа.
— Скрийлинги ворвались в Предел, — вдруг всхлипнула ведьма.
Ричард непонимающе уставился на нее.
— Скрийлинги? В Предел Агаден?
— Скрийлинги — и с ними волшебник. Отвратительный, мерзкий волшебник! Мы с Самюэлем едва унесли ноги.
— Волшебник? — Ричард слегка отодвинулся от Шоты. — Что ты понимаешь под этим словом? Волшебников больше нет.
— И все же один есть, в Агадене. И скрийлинги тоже. Это мой дом, Ричард! Мой дом!
— Шота, — не удержалась Кэлен, — а ты уверена? Быть может, это все-таки не волшебник? На земле не осталось ни одного волшебника. Кроме Зедда. Они все погибли.
Шота нахмурилась, хотя по щекам у нее текли слезы:
— Когда дело касается магии, меня не обманешь! Я узнаю волшебника с первого взгляда и сразу пойму, есть ли у него дар. Огонь волшебника ни с чем не спутаешь. Так вот, этот волшебник с даром. Правда, он молод. Не знаю, откуда он взялся и почему о нем раньше никто не слышал. Но он был со скрийлингами! Со скрийлингами!
— Это может означать лишь одно, — сказал Ричард. — Он служит Владетелю. Видимо, его задача — еще больше разорвать завесу и дать дорогу своему господину. Итак, у Владетеля есть пособники в нашем мире. Вероятно, и Даркен Рал был одним из них. Вот почему он владел Магией Ущерба!
Шота повернулась к Ричарду:
— Раз Владетель использует волшебников, значит, завесу способен повредить только волшебник. У тебя есть дар. Ты тоже волшебник. Глупый волшебник, но все-таки волшебник. Не знаю почему, но только у тебя есть шанс помешать другим и восстановить завесу.
Ричард смахнул слезу со щеки Шоты.
— И что же ты будешь делать?
Глаза ведьмы сверкнули:
— Как — что? Вернусь в Агаден и отберу у них свое жилище!
— Но ты ведь уже проиграла?
— Меня застали врасплох, — фыркнула Шота. — Я только забежала сюда, чтобы сказать тебе, какой ты глупец. И что тебе нужно делать. Ты должен замкнуть завесу, иначе мы все… — Она не договорила и повернулась к нему спиной. — Я вернусь в Агаден. А Владетель пусть ищет себе другого пособника. Я отниму у этого волшебника дар. Ты знаешь, как отнять дар у волшебника, Ричард?
— Нет. — Ричард поглядел на нее с интересом. — Даже не думал, что такое возможно.
— О да, это вполне возможно! — Шота вновь повернулась к нему и вскинула бровь. — Если содрать с волшебника кожу, магия вытечет из него. Это единственный способ, и я собираюсь воспользоваться им. Я подвешу этого волшебника за пальцы и сдеру с него кожу заживо. Дюйм за дюймом. А потом я покрою ею свой трон. Я буду сидеть на его шкуре и смотреть, как он корчится и истекает магией. — Ведьма сжала кулак. — Или я умру.
— Шота, мне нужна помощь. Я ничего не знаю о завесе.
Шота посмотрела на него. Кулак ее разжался, рука опустилась.
— Я не могу сказать ничего, что помогло бы тебе.
— То есть ты можешь сказать что-то, что мне не поможет?
Она кивнула.
— И что же это?
Шота скрестила руки на животе. Глаза ее вновь увлажнились.
— Ты попадешь в ловушку. Не спрашивай, что это значит, потому что я не знаю. Ты не сможешь закрыть завесу, пока не выберешься оттуда. И помни, что, пока ты будешь в ловушке, Владетель может найти дорогу в наш мир. Но прежде всего тебе нужно научиться использовать свой дар.
Ричард отошел к противоположной стене и встал там, не оборачиваясь. Кэлен тоже не смотрела на ведьму. Ей не хотелось лишний раз встречаться с ней взглядом.
— Что-нибудь еще? — спросил Ричард через плечо. — Что-нибудь еще ты можешь мне сказать? Любую мелочь?
— Нет. И, поверь, я не стала бы ничего скрывать. Я не хочу заглянуть в глаза Владетелю.
Ричард взъерошил рукой волосы. Он что-то обдумывал. Потом он вернулся назад и остановился перед Шотой.
— У меня все время болит голова. Болит очень сильно.
Ведьма кивнула:
— Это твой дар.
— Ко мне приходили три женщины. Назвались сестрами Света. Сказали, что я должен поехать с ними, чтобы научиться управлять своим даром, иначе головная боль меня убьет. — Ричард помолчал, вглядываясь в ее лицо. — Ты что-нибудь о них знаешь?
— Я ведьма. О волшебниках мне известно довольно мало. Но сестры Света действительно каким-то образом связаны с ними. Вернее, с их подготовкой. Это все, что я знаю. Не имею даже представления, откуда они, эти сестры. Просто, когда рождается человек с даром, к нему рано или поздно приходят сестры.
— Что будет, если я откажусь идти с ними. Я умру?
— Если ты не научишься управлять своим даром, боль в голове убьет тебя. Больше мне ничего не известно.
— То есть без них мне не обойтись?
Шота пожала плечами:
— Не знаю. Но если ты не овладеешь своим даром, то не сможешь выбраться из ловушки и замкнуть завесу. Да и выжить, если уж на то пошло: головные боли убьют тебя.
— То есть ты хочешь сказать, что я должен пойти с ними?
— Нет. Я сказала лишь, что ты должен овладеть своим даром. Возможно, для этого есть и другой путь.
— Какой?
— Не знаю, Ричард. Я даже не знаю, существует ли он вообще. Прости, но я ничем не могу тебе помочь. Я просто не знаю. Только глупец будет давать советы касательно тех вещей, в которых не разбирается.
— Шота, — умоляюще сказал Ричард. — Я словно в тумане. Я ничего не понимаю. Сестры, дар, Владетель… Неужели тебе больше нечего мне сказать?
— Я сказала тебе все, что знаю. Я в таком же тумане, как и ты. Даже хуже. Ты хотя бы имеешь возможность повлиять на события. Я — нет. — Глаза ее предательски заблестели. — Я боюсь. С тех пор как я впервые услышала обо всем этом, я не могу заснуть. Мне кажется, я уже ощущаю на себе взгляд мертвых глаз Владетеля. Если бы я знала что-нибудь еще, я бы обязательно сказала. Но мне ничего не известно о подземном мире. Да и никто из живущих ни разу не сталкивался с ним лицом к лицу.
Ричард опустил голову.
— Шота, — прошептал он, — я даже не знаю, с чего начать. Мне страшно. Мне очень страшно.
Она кивнула:
— Так же, как и мне. — Она протянула руку и коснулась его лица. — Прощай, Ричард Рал. И не пытайся бороться с тем, что внутри тебя. Лучше используй это. — Шота повернулась к Кэлен. — Я не знаю, сумеешь ли ты ему помочь, но уверена, что, если у тебя будет такая возможность, ты постараешься.
Кэлен кивнула:
— Не сомневайся. Желаю тебе вернуть свое жилище.
— Спасибо, — ведьма улыбнулась, — Мать-Исповедница.
Шота повернулась и направилась к двери. Ее невесомое платье слегка развевалось. Она толкнула дверь, и снаружи сверкнули два желтых огонька — глаза Самюэля. На пороге Шота остановилась:
— Если ты замкнешь завесу, Ричард, на всю жизнь я буду твоей должницей.
— Спасибо, Шота.
— Но знай: если у вас с Кэлен родится ребенок, то он будет мальчиком. И Исповедником. Ни у тебя, ни у нее недостанет сил убить его, хотя вы и будете знать о последствиях. — Она помолчала. — Моя мама жила в темные времена. — Голос ее стал ледяным. — У меня сила есть, и я ею воспользуюсь. Даю вам слово. И поймите — в этом нет ничего личного.
Дверь скрипнула и закрылась. В доме духов внезапно стало очень тихо. И очень пусто.
Кэлен попыталась стряхнуть с себя оцепенение. Она посмотрела на свои руки. Они дрожали. Ей хотелось, чтобы Ричард обнял ее, но он этого не сделал. Он молча смотрел на дверь. Лицо его было белым, как снег.
— Не могу поверить, — прошептал он. — Как такое могло случиться? Или мне это только снится?
Кэлен почувствовала слабость в коленях.
— Ричард, что мы теперь будем делать?
Он повернулся к ней. Взгляд у него был отсутствующий. По щекам текли слезы.
— Это просто сон… Кошмарный сон…
— Если это сон, то он снится нам обоим. Что нам теперь делать, Ричард?
— Почему все спрашивают об этом меня? Почему меня? Почему вам кажется, что я все знаю?
Кэлен словно одеревенела. Разум отказывался ей служить. Она тщетно пыталась собрать разбегающиеся мысли.
— Потому что ты — Ричард. Потому что ты — Искатель.
— Я ничего не знаю ни о подземном мире, ни о Владетеле. Это мир смерти.
— Шота говорила, что никто из живущих не знает.
Но Ричард, казалось, уже справился с потрясением. Он грубо схватил ее за плечи.
— Значит, спросим у мертвых!
— Что?
— Духи предков. Мы можем говорить с ними. Я буду просить о сборище и задам им пару вопросов. Они должны мне ответить. И может, они подскажут, как можно замкнуть завесу. А заодно — как избавиться от головной боли и научиться управлять даром. — Он потянул ее за руку. — Пошли.
Кэлен с трудом сдержала улыбку. Без сомнения, Ричард — настоящий Искатель. Они быстро шли по деревне, а там, где было посветлее, даже бежали. Луна скрылась за облаками, и между домами была непроглядная темень. От ледяного ветра у Кэлен слезились глаза.
Площадь была ярко освещена. С факелами в руках люди жались друг к другу, окруженные кольцом охотников. Они еще не знали, что ведьма ушла. Когда подошли Кэлен с Ричардом, все молча уставились на них. Охотники расступились, пропустив их туда, где стоял Птичий Человек и другие старейшины. Недалеко от них Кэлен увидела Чандалена.
— Вам больше ничего не угрожает! — крикнула она. — Ведьма ушла!
Раздался дружный вздох облегчения.
Чандален яростно ударил копьем о землю:
— Вы опять принесли беду!
Не обращая на него внимания, Ричард попросил Кэлен переводить и обратился к Птичьему Человеку:
— Почтенный старейшина, ведьма приходила не для того, чтобы причинить вам зло. Она хотела предупредить меня о великой опасности.
— Это слова! — рявкнул Чандален. — Откуда нам знать, что ты не лжешь?
Кэлен видела, что Ричард с трудом сохраняет спокойствие.
— Ты считаешь, что если бы она хотела отправить тебя в мир духов, то не сделала бы этого?
Ответом ему был только злобный взгляд Чандалена.
Птичий Человек бросил на Чандалена взгляд, от которого тот сразу стал словно ниже ростом.
— Что за опасность?
— Подземный мир угрожает поглотить мир живущих.
— Это невозможно. Завеса отбросит его назад.
— Ты знаешь о завесе?
— Да. В мире смерти, который вы называете подземным, есть много уровней, и у каждого существует своя завеса. Когда мы устраиваем сборище и призываем духов наших предков, они на короткое время могут миновать их.
На мгновение Ричард потерял дар речи.
— А что ты еще можешь сказать мне о завесе?

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:39 | Сообщение # 13

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Старейшина пожал плечами:
— Ничего. Мы знаем лишь то, что сказали нам духи: им дозволено проходить сквозь завесу, но только если мы призовем их, и то ненадолго. Потом они обязаны возвращаться. Они же говорили нам и о нескольких уровнях мира мертвых. По их словам, они обитают на самом верхнем и поэтому могут приходить к нам. Но духи тех, кто был лишен чести, опускаются на самый нижний уровень и не могут подняться. Они навсегда заперты в мире мертвых.
Ричард поочередно оглядел старейшин.
— Завеса прорвана. Если ее не замкнуть, мир смерти поглотит нас всех.
Люди забеспокоились. По толпе пробежал испуганный шепот, Ричард вновь посмотрел на Птичьего Человека.
— Почтенный старейшина, я прошу вас созвать сборище. Я надеюсь, что духи ваших предков не откажут мне в помощи. Я надеюсь узнать способ замкнуть завесу до того, как Владетель подземного мира вырвется оттуда. Духи ваших предков могут мне помочь, и я должен использовать эту возможность.
Чандален снова стукнул копьем о землю.
— Ложь! Твоими устами говорит ведьма! Мы не станем тревожить духов наших предков из-за ее лживых речей! Духи наших предков призываются по нашему желанию, а не по желанию какой-то ведьмы! Они покарают нас за такое святотатство!
Ричард гневно взглянул на него:
— Они будут призваны не по желанию ведьмы! О сборище прошу я, а я тоже принадлежу к Племени Тины. Мне нужна помощь, чтобы уберечь от гибели всех живущих!
— За тобой по пятам идет смерть. За тобой по пятам приходят убийцы с черными веками. За тобой по пятам следует ведьма. Ты говоришь, что тебе нужна помощь. Но почему была порвана эта завеса?
Ричард расстегнул рукава и закатал их. Медленно достал Меч Истины. Не сводя глаз с Чандалена, он провел лезвием меча по своим предплечьям. Обе стороны клинка окрасились кровью. Обеими руками взявшись за рукоять, он опустил меч к земле.
— Кэлен, я хочу, чтобы ты кое-что перевела ему. И постарайся не пропустить ни слова. — Голос его был спокойным, почти мягким, но в глазах пылала смертельная угроза. — Чандален, если сегодня ночью я услышу от тебя еще хоть одно слово, даже если это будет слово согласия или дружбы, я убью тебя. Кое-что из того, что сказала мне ведьма, заставило меня жаждать крови. И если ты дашь мне хоть малейший повод, я убью тебя.
Старейшины выпучили глаза. Чандален открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, увидев выражение лица Ричарда, тут же его закрыл и уставился в землю. Ричард вновь обратился к Птичьему Человеку:
— Почтенный старейшина, мое сердце открыто тебе. Ты знаешь, что я не хочу причинить зло твоему народу. Я не обратился бы к тебе с такой просьбой, не будь это так важно или если бы у меня был выбор. Прошу тебя, созови сборище и дай мне возможность спросить у духов, как мне предотвратить угрозу, нависшую над всем миром.
Птичий Человек повернулся к другим старейшинам. Все они по очереди кивнули. Кэлен знала, что это простая формальность. Савидлин был на их стороне, а остальные, исходя из прошлого опыта, просто побоялись связываться с Искателем. Кроме того, решающее слово все равно было за Птичьим Человеком. Он оглядел старейшин и повернулся к Ричарду:
— Мне это не по душе. Я не хотел бы тревожить духов расспросами о мире, в котором они живут. Они могут быть недовольны. Они могут разгневаться. — Он посмотрел Ричарду в глаза. — Но твое сердце открыто мне. Я знаю, что ты стремишься предотвратить великую угрозу и не просил бы меня об этом, будь у тебя выбор. — Его жесткая ладонь легла на плечо Ричарда. — Я даю согласие.
Кэлен облегченно вздохнула. Ричард кивнул и поблагодарил старейшин. Кэлен знала, что действительно, будь у него выбор, он постарался бы избежать встречи с духами. Последнее сборище было еще свежо в его памяти.
Внезапно в воздухе мелькнула черная тень. Кэлен инстинктивно вскинула руки. В следующее мгновение Ричард зашатался и отступил на шаг: что-то ударило его прямо в лоб. Раздались удивленные возгласы. Между Ричардом и Птичьим Человеком на землю упало что-то темное. Ричард выпрямился, прижимая ладонь ко лбу. Между пальцами у него текла кровь.
Птичий Человек склонился над темным предметом. Когда он выпрямился, в руках у него была мертвая сова; шея сломана, крылья раскинуты. Старейшины переглянулись. Чандален нахмурился, но ничего не сказал.
Ричард поднес к глазам окровавленные пальцы.
— Первый раз в жизни сталкиваюсь с совой. Но почему она погибла?
Птичий Человек ласково погладил серые перья.
— Птииы живут в воздухе, на другом уровне нашего мира. Вернее, на двух: ведь им принадлежит и воздух, и земля. И они могут перемещаться с одного уровня на другой. Птицы теснее связаны с миром духов, чем мы, особенно совы. Они могут видеть в ночи, когда мы слепы — так же, как слепы мы и в мире духов. Я — духовный наставник Племени Тины. Только Птичий Человек может быть духовным наставником, ибо только ему доступны такие вещи. — Он поднял мертвую птицу повыше и продолжал: — Это предупреждение. Впервые я вижу, чтобы послание из мира духов принесла сова. Она отдала свою жизнь, чтобы предостеречь тебя. Ричард, прошу тебя, обдумай еще раз свою просьбу. Это событие означает, что сборище будет опасным — достаточно опасным, чтобы духи прислали нам своего вестника.
Ричард перевел взгляд с лица старейшины на мертвую птицу. Потом протянул руку и тоже коснулся взъерошенных перьев. Никто не проронил ни звука.
— Опасным для меня — или для старейшин?
— Для тебя. Ведь ты же просишь о сборище. Сова несла послание именно тебе. Ты — тот, кого духи хотят предостеречь. — Он взглянул на Ричарда из-под бровей. — Это — кровавое предостережение. Одно из самых ужасных. Хуже совы только ворон. Если бы предостережение принес ворон, оно означало бы верную смерть.
Не отрывая глаз от мертвой совы, Ричард вытер пальцы о рубашку.
— У меня нет выбора, — прошептал он. — Если я буду бездействовать, завеса будет порвана окончательно, и Владетель подземного мира проникнет к нам. Смерть поглотит нас всех. Я должен узнать, как остановить его. Я должен хотя бы попытаться.
Птичий Человек кивнул:
— Как пожелаешь. Приготовления займут три дня.
Ричард вскинул глаза:
— В прошлый раз они заняли два. Нам нельзя терять времени, старейшина.
Птичий Человек глубоко вздохнул:
— Два дня.
— Благодарю тебя, почтенный старейшина, — Ричард повернулся, и Кэлен увидела, что глаза его мутны от боли. — Кэлен, пожалуйста, найди Ниссел и приведи ее в дом духов. Я буду там. И пусть захватит с собой что-нибудь сильнодействующее.
Она стиснула его руку:
— Конечно, Ричард. Я быстро.
Ричард кивнул. Он вытащил меч из земли и ушел в темноту.
Глава 13
Итак, причина смерти… Она задумалась, приложив к губам кончик простой деревянной ручки. Маленькая скромная комнатка тонула в полумраке: свечи, которым с трудом нашлось место среди многочисленных бумаг, едва рассеивали темноту. На столе громоздились стопки толстых фолиантов, а между ними лежали пожелтевшие свитки. Свободным оставался лишь небольшой пятачок, и на этом пятачке размещался сейчас составляемый ею отчет.
За ее спиной пылились на полках разнообразные магические предметы. Вездесущим служанкам запрещалось касаться их, стирать с них пыль входило в ее обязанности, но у нее вечно не было для этого ни времени, ни желания. Кроме того, покрытые пылью, эти предметы привлекали к себе меньше любопытных взглядов.
На окнах висели тяжелые плотные шторы. Единственным светлым пятном в комнате был желто-голубой коврик перед столом. Посетители, как правило, предпочитали смотреть именно на него.
Причина смерти… Эти отчеты — сплошное мучение. Она поморщилась. Но мучение необходимое. По крайней мере пока. Во Дворце Пророков обожали отчеты. Некоторые сестры всю свою жизнь не вылезали из архивов, регистрируя отчеты, перекладывая их с места на место, оберегая эти бумажки, которые, может быть, когда-нибудь кому-нибудь понадобятся.
Ну что ж, пока времена не переменились, придется придумывать подходящую причину смерти. Истина никого не интересует, но удовлетворительное объяснение представить необходимо. Эти сестры трясутся над каждым, у кого есть дар. Какая глупость!
Несчастный случай в процессе обучения? Она улыбнулась. Этой формулировкой она не пользовалась уже много лет. Она обмакнула перо в чернильницу и, сложив губы трубочкой, начала писать:
Причиной смерти стал несчастный случай, связанный с Рада-Хань. Даже самый молодой и гибкий побег, как я неоднократно предупреждала сестер, ломается, если согнуть его слишком сильно.
Вот и все. И кто станет задавать вопросы? Пусть поломают голову, кто именно допустил ошибку. Это избавит их от чрезмерного любопытства. Она потянулась за песочницей, и в этот момент раздался стук в дверь.
— Одну секундочку! — Взяв двумя пальцами письмо этого мальчишки, она поднесла его к свече, а потом, когда оно разгорелось, бросила в остывший камин. Больше он писем писать не будет. — Войдите!
Тяжелая сводчатая дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова.
— Это я, сестра, — шепнула голова.
— Не стой на пороге, как послушница. Входи и закрой дверь.
Женщина вошла, осторожно закрыла за собой дверь и огляделась. На ковер она даже не взглянула.
— Сестра…
Сердитый взгляд и палец, прижатый к губам, заставил ее замолчать.
— Никаких имен, даже когда мы одни! Я же тебе говорила!
Гостья взглянула на стену так, словно боялась, что оттуда сейчас кто-то выскочит.
— Я думала, ваша комната защищена…
— Конечно, защищена. Но всегда остается возможность, что ветерок донесет наши слова до чужих ушей. Если это случится, не хотелось бы, чтобы вместе со словами он донес и имена. Или тебе, наоборот, хочется именно этого?
— Конечно, нет! Конечно, вы правы! — Девушка нервно сцепила пальцы. — Когда-нибудь это станет не нужно. Ненавижу, что мы должны прятаться. Когда-нибудь мы…
— Что ты узнала?
Гостья поправила платье и, положив руки на стол, слегка наклонилась вперед. Ее глаза блестели. Это были необычные глаза — бледно-голубые с темно-фиолетовыми крапинками. Хозяйке кабинета стоило большого труда не смотреть в них.
Девушка наклонилась к ней поближе и прошептала:
— Они нашли его.
— Ты видела книгу?
— Да, видела. Во время обеда. Я ждала, пока все не ушли. — Она взглянула на собеседницу. — Он отверг первое предложение.
— Что? — Она хлопнула ладонью по столу. — Ты уверена?
— Это сказано в книге. И не только это. Он уже вырос. Вырос и стал мужчиной.
— Взрослым! — Сидящая за столом женщина тяжело вздохнула.
— Как звали эту сестру?
— Какая разница? Ведь все они наши.
— Нет, не все. Я не смогла послать трех наших сестер. Только двух. Одна — сестра Света.
В голубых глазах вспыхнуло удивление.
— Как это? Как же вы допустили это? В таком важном деле…
Ладонь снова хлопнула по столу:
— Молчать!
Гостья вздрогнула и выпрямилась, покраснев.
— Это была сестра Грейс.
Хозяйка кабинета, прикрыв глаза, откинулась в кресле.
— Сестра Грейс была одна из наших.
— Значит, из двух оставшихся наша только одна. Но кто? Сестра Элизабет или сестра Верна?
— Это не то, что тебе следует знать.
— Но почему? Ненавижу оставаться в неведении. Ненавижу, когда говоришь с сестрами и не знаешь, кто из них сестра Света, а кто — сестра Тьмы.
Хозяйка кабинета в гневе ударила кулаком о стол.
— Не смей больше произносить этого вслух! — прошипела она. — Или я отправлю тебя к Безымянному по кусочкам!
На сей раз гостья опустила взгляд на ковер. Лицо ее побледнело.
— Простите меня, — прошептала она.
— Тех сестер Света, которые верили в наше существование, уже нет в живых. Но если твои слова коснутся чужих ушей, подозрения проснутся вновь. И ты никогда, слышишь, никогда не должна их произносить! Если сестры поймут, кто ты и кому ты служишь, ты и пикнуть не успеешь, как у тебя на шее окажется Рада-Хань.
Гостья невольно вскинула руки к горлу.
— Но я…
— Ты выцарапаешь себе глаза из страха вновь увидеть тех, кто ежедневно будет тебя допрашивать. Вот почему тебе нельзя знать никаких имен. Тогда ты никого не сможешь выдать. Кстати, другие тоже не знают твоего имени и не могут выдать тебя. Вам дозволено знать только одно имя — мое.
— Но, сестра… Я скорее откушу собственный язык, чем назову кому-нибудь ваше имя!
— Это ты сейчас так говоришь. Но когда у тебя на шее будет Рада-Хань, ты скажешь все что угодно, лишь бы его убрали… Я, конечно же, все пойму, но это не в счет… А вот Безымянный тебя не помилует. И когда он заглянет тебе в глаза, пытки и Рада-Хань покажутся тебе приятным чаепитием.
— Но я служу… Я дала обет… Я поклялась…
— Каждый, кто преданно служит ему, будет вознагражден, когда Безымянный вырвется из-за завесы. Но каждый, кто предал его, каждый, кто против него сражался, будет обречен вечно расплачиваться за свою ошибку.
— Конечно, сестра. — В бледно-голубых глазах загорелся фанатичный огонь. — Я живу, только чтобы служить. Я не предам нашего Господина. Я принесла ему обет.
— Скажи лучше — отдала душу.
Голубые глаза блеснули.
— Я поклялась.
Хозяйка кабинета кивнула:
— Как и все мы, сестра. Как и все мы. — Она уселась поудобнее. — В книге было сказано еще что-нибудь?
— У меня было мало времени, но кое-что я запомнила. Его сопровождает Мать-Исповедница. Он — ее будущий муж.
— Мать-Исповедница? — Она нахмурилась, но потом пренебрежительно махнула рукой. — Ничего страшного. Что еще?
— Он Искатель.
— Будь проклят Свет! — Ладонь снова хлопнула о стол. — Искатель… Ничего, справимся. Это все?
Собеседница медленно покачала головой и, наклонившись над столом, сказала:
— Он взрослый, сильный мужчина. И все же он потерял сознание от боли через два дня после того, как пробудил свой дар.
Настал черед хозяйке кабинета широко открыть глаза.
— Два дня, — прошептала она, приподнявшись в кресле, — ты уверена? Два дня?
Ее собеседница пожала плечами:
— Я только повторяю то, что говорилось в книге. Там сказано именно так, но я не знаю, правда ли это. Я вообще не понимаю, как такое могло случиться.
Хозяйка кабинета тяжело опустилась в кресло.
— Два дня, — повторила она, уставясь на стол. — Чем скорее мы наденем на него Рада-Хань, тем лучше.
— Даже сестры Света считают так же. В книге было ответное послание. От самой аббатисы.
— Аббатиса сама рассылает приказы? — не поверила хозяйка кабинета.
— Да, — кивнула гостья и со вздохом добавила: — Как бы мне хотелось знать, за нас она или нет?
Последнюю фразу хозяйка кабинета проигнорировала:
— И что там написано?
— Что, если он отвергнет третье предложение, сестра Верна должна убить его собственноручно. Какая чушь! Если дар его и впрямь так силен, то, отвергнув третье предложение, он проживет от силы пару недель. Зачем аббатисе понадобилось отдавать этот нелепый приказ?
— А ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-нибудь отклонил первое предложение?
— Н-нет, никогда.
— Таковы правила. Если некто, имеющий дар, отверг все три предложения, его следует убить, дабы избавить от безумия и страданий. Ты не слышала об этом, потому что на нашей памяти никто еще не отвергал первое предложение, но я работала в архивах и изучала пророчества. Там я наткнулась на этот пункт. Аббатиса очень сведуща в древних законах. Кроме того, она боится, ибо тоже читала пророчества.
— Боится? — Голубые глаза широко раскрылись. — Аббатиса? Она никогда ничего не боялась.
Хозяйка кабинета кивнула:
— А сейчас боится. Впрочем, тут есть всего два варианта, и оба нам на руку. Или он примет Рада-Хань, или умрет. Если он его примет, мы будем учить его по-своему. Если умрет — мы избавимся от лишних хлопот. Пожалуй, лучше бы даже было, чтобы он умер. Умер до того, как сестры Света поймут, кто он такой, — если они уже этого не поняли.
Женщина с голубыми глазами понизила голос:
— Если даже они уже поняли, среди них найдутся такие, кто рад будет убить его.
Хозяйка кабинета ответила не сразу:
— Да, такие найдутся. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Они стоят перед опасной дилеммой. А мы — перед новыми возможностями. — Ее улыбка погасла. — А как насчет остального?
Гостья выпрямилась и скрестила на груди руки.
— Рэнсон и Вебер ждут там, где вы приказали. Они прошли все испытания и, узнав, что завтра их освободят, распетушились. — Она хищно оскалилась. — Но пока на них Рада-Хань, я преподам им хороший урок. Когда я поведу их сюда, вы услышите, как стучат от страха их зубы.
Хозяйка кабинета пропустила эти слова мимо ушей.
— По расписанию у меня сейчас начинаются занятия. Ты проведешь их вместо меня. Скажи, что я работаю над отчетом. А я пойду навещу наших приятелей. Может, они и прошли все испытания аббатисы, но мои — еще нет. Один из них должен принести клятву. А другой…
Гостья в нетерпении перегнулась через стол:
— Но кто? Кого вы собираетесь… О, как бы я хотела взглянуть на это… И поучаствовать… Обещайте, что вы мне все-все расскажете.
Такое рвение вызвало у хозяйки кабинета улыбку.
— Обещаю. Во всех подробностях. С начала и до конца. Каждый его вопль. А теперь иди и проведи за меня уроки.
Гостья, пританцовывая, направилась к двери. У нее был вид легкомысленной школьницы. Чрезмерное усердие часто бывает опасно. Оно заставляет забыть об осторожности. Доставая из ящика стола скальпель, хозяйка кабинета мысленно дала себе указание в будущем реже использовать эту девушку и не спускать с нее глаз.
Она проверила пальцем остроту лезвия и осталась довольна. Спрятав скальпель в складках одежды, она сняла с полки пыльную статуэтку и сунула ее в карман. Уже на пути к двери она вспомнила еще кое о чем и вернулась к столу, чтобы взять лежащий у кресла хлыст.
В этот поздний час коридоры Дворца были тихи и безлюдны. Несмотря на жару, она накинула на плечи короткий голубой плащ из тонкой материи. При мысли о будущем новичке, имеющем мощный дар, ее начинала бить дрожь. Вырос и стал мужчиной!
Покачивая головой, она молча шла по длинным ковровым дорожкам вдоль стен, отделанных панелями из вишневого дерева. Она проходила мимо окон, закрытых тяжелыми шторами, мимо столов, на которых стояли вазы с засохшими цветами, мимо изящных светильников. Некоторые окна были открыты. Огни города на таком расстоянии казались серебристой россыпью звезд. Легкий ветерок принес с собой запах тины. Вероятно, скоро отлив, подумала она.
Служанки и уборщицы, завидев ее, склонялись в поклонах, но она их едва замечала. И естественно, не знала в лицо. Это было ниже ее достоинства.
Вырос. Вырос и стал мужчиной.
Лицо ее было темным от гнева. Как это могло случиться? Кто-то допустил серьезную ошибку. Ошибку. Недосмотр. Оплошность. Другого объяснения нет.
Служанка, которая, встав на четвереньки, усиленно чистила ковер, едва успела отскочить.
— Простите, сестра!
Вырос. Даже у ребенка непросто изменить сложившийся образ мышления. А у мужчины? Она опять покачала головой. Вырос. Она в злости щелкнула хлыстом по ноге. От этого звука две служанки, стоявшие неподалеку, вздрогнули и поспешно бухнулись на колени, прикрывая головы руками.
Ну что ж, вырос он или не вырос, а ошейник надеть ему придется. А потом будет полный Дворец сестер, которые не спустят с него глаз. Но, даже надев Рада-Хань, он все равно останется взрослым мужчиной. И к тому же Искателем. Его будет тяжело контролировать. Тяжело и опасно.
В конце концов, подумала она, с ним всегда может произойти «несчастный случай в процессе обучения». Да и без этого имеющего дар подстерегает множество опасностей. Но если его удастся привлечь на свою сторону или по крайней мере использовать, все беспокойство окупится сторицей.
Она вышла в холл. Сначала он показался ей пустым, но потом она заметила у окна девичью фигуру. Девушка стояла в тени и смотрела в окно. Одна из послушниц. Она встала за спиной у девушки и скрестила на груди руки. Послушница не слышала, как она подошла: девушка увлеченно рассматривала ворота.
Сестра кашлянула. Девушка обернулась, ойкнула и низко поклонилась.
— Прошу прощения, сестра. Я не слышала, как вы вошли. Доброго вам вечера.
Она опустила голову, но сестра, уперев кончик хлыста ей в подбородок, заставила ее поднять взгляд. У девушки были большие карие глаза.
— Тебя зовут Паша, не так ли?
— Да, сестра. Паша Маес. Послушница, третья ступень. Скоро мое посвящение. Я первая в списке.
— Первая в списке! — фыркнула сестра. — Самонадеянность, милочка, не пристала и сестрам, не говоря уж о послушницах. Даже третьей ступени.
Паша опустила глаза и поклонилась, насколько позволял ей хлыст у подбородка.
— Да, сестра. Прошу прощения, сестра.
— Что ты здесь делаешь?
— Просто смотрю, сестра. Смотрю на звезды.
— Смотришь на звезды! А мне показалось, что на ворота. Или я ошибаюсь?
Паша сделала очередную попытку уставиться в пол, но хлыст решительно вернул ее голову в прежнее положение.
— Нет, сестра, — промямлила она. — Не ошибаетесь. Я смотрела на ворота. — Она облизнула пересохшие губы. Губы у нее были полные и очень чувственные. Помолчав, она быстро заговорила: — Я слышала, как девушки говорили… Ну, что три сестры Света покинули Дворец, уже очень давно, и это значит, говорили они, что скоро сюда привезут новичка. Кого-то с даром. Я здесь уже много лет, но ни разу не видела, как привозят новичка. — Она опять облизнула губы. — И я… Мне казалось… Я надеялась… Поскольку я первая в списке… Я думала, мне доверят его воспитывать. Так же всегда бывает перед посвящением. — Она умоляюще сложила руки. — А я очень хочу стать сестрой. Я много училась и много работала. И ждала, все время ждала. А новичков не привозили. Я виновата, сестра, но я просто не могла усидеть на месте. И я… да, я смотрела на ворота, потому что надеялась увидеть, как его привезут.
— И ты думаешь, что способна справиться с такой работой? Справиться с новичком?
— Да, сестра. Я упражняюсь ежедневно.
Она оценивающе поглядела на послушницу.
— Вот как? А ну-ка покажи мне свое умение.
Они уставились друг на друга. Внезапно сестра почувствовала, как ее ноги отрываются от земли. Воздушная прослойка была очень плотной. Неплохо. А если возникнет сопротивление? Повинуясь мысленному приказу сестры, в обоих концах холла вспыхнули сгустки огня и устремились к женщинам. Паша не дрогнула. На пути огня встала плотная стена воздуха. Не самая лучшая защита, но Паша быстро исправила свою ошибку. Прежде чем огонь пробил защиту, в воздухе блеснули капли воды. Пламя погасло. Сестра неподвижно висела над полом, даже не пробуя пошевелиться. Она чувствовала, что волшебная сеть держит ее слишком крепко. Она сделала сеть холодной и хрупкой, как лед, а потом разбила. Освободившись, она, в свою очередь, подняла послушницу над полом. Защитные заклинания девушки не смогли разорвать сеть, но частично проникли сквозь нее. Сестра почувствовала, что вновь поднимается в воздух. Паша даже побелела от напряжения. Началась беззвучная битва. Заклинания сталкивались и расходились, сплетались в клубок и искали бреши в защите противника. На протяжении всей схватки обе женщины висели в нескольких дюймах от пола.
Наконец сестре надоело затянувшееся состязание. Связав воедино свои и чужие заклятия, она обрушила их на девушку, а сама мягко опустилась на землю. На Пашу навалилась двойная тяжесть. Просто, но эффективно: заставить противника бороться не только с атакующими заклятиями, но и с его собственными защитными заклинаниями. Против такого приема Паша оказалась бессильна: в курс обучения подобные вещи не входили.
Лицо послушницы исказилось, на лбу выступил пот. Она прилагала отчаянные усилия, чтобы освободиться. Ковер в дальнем конце холла обуглился и задымился. Лампы раскачивались из стороны в сторону, грозя сорваться. Паша не сдавалась. С оглушительным треском лопнуло большое зеркало на стене, и одновременно с зеркалом Паша разбила сковавшие ее заклинания. Тяжело дыша, она опустилась на землю.
— Я еще не встречалась с такими приемами, сестра, — задыхаясь, сказала Паша. — Это… это же не по правилам.
Хлыст снова уперся ей в подбородок.
— Правила хороши только в детских играх, а ты уже не ребенок. Сестры часто сталкиваются с ситуациями, которые не предусмотрены никакими правилами. Ты должна быть готова к этому. Если ты будешь упорно следовать чьим-то «правилам», то очень скоро обнаружишь, что висишь на острейшем лезвии. А держать это лезвие будет тот, кто и знать не желает о твоих «правилах».
На лице Паши не дрогнул ни один мускул.
— Да, сестра. Спасибо, что вы мне его показали.
Сестра улыбнулась про себя. У этой девчонки есть характер. Необычное качество для послушницы даже третьей ступени. Она присмотрелась к ней повнимательнее: мягкие каштановые волосы, большие глаза, полные губы. Мужчинам такие нравятся. Гордая осанка, пышные плечи и бедра, которые не способно скрыть даже платье послушницы.
Хлыст опустился ниже, вдоль шеи Паши, до расстегнутого ворота ее платья.
«Вырос и стал мужчиной».
— С каких это пор, Паша, — по ровному голосу сестры невозможно было понять, сердится она или нет, — послушницы получили право, надевая платье, застегивать его так, как ты?
Паша покраснела.
— Простите, сестра. Но ночь такая теплая… Я была здесь одна… То есть думала, что никого рядом нет… Я просто хотела, чтобы ветерок немного остудил мою кожу. — Лицо ее стало пунцовым. — Я вся вспотела. Я никого не хотела оскорбить. Мне очень стыдно. Простите меня.
Руки Паши торопливо нашарили пуговицы, но сестра движением хлыста остановила ее.
— Такой сотворил тебя Создатель. Не надо стыдиться того, чем Он, в бесконечной мудрости Своей, наградил тебя. Только тот, кто не слишком предан Ему, способен упрекнуть тебя в том, что ты с гордостью демонстрируешь работу Творца во всем ее великолепии.
— Почему… Благодарю вас, сестра. Я никогда не смотрела на это с такой стороны. — Она нахмурилась. — А что значит «не слишком предан»?
Сестра убрала хлыст. Казалось, она удивлена вопросом.
— Те, кто служит Безымянному, дорогая, отнюдь не сидят по углам. Они могут быть повсюду. Даже ты можешь оказаться одной из них. Или я.
Паша рухнула на колени и простерла перед собой руки.
— Прошу вас, сестра, — взмолилась она, — не говорите такого о себе, даже в шутку. Вы сестра Света, и здесь, во Дворце Пророков, мы в безопасности. Сюда не проникнет шепот Безымянного!
— В безопасности? — Кончик хлыста заставил Пашу подняться с колен. — Только глупец может считать себя в безопасности даже здесь. Но сестры Света отнюдь не глупы. Они знают, что шепот Тьмы слышен повсюду.
— Да, сестра. Я буду помнить.
— Вспомни об этом, если кто-нибудь станет укорять тем, что Творец создал тебя такой, какая ты есть. Спроси себя, почему он ненавидит то, что создано Его рукой. Ненавидит так же, как ненавидит Его создания Безымянный.
— Да, сестра. Благодарю вас… — Паша запнулась. — Вы направили мои мысли в новое русло. Я никогда раньше не думала о Создателе таким образом.
— Он ничего не делает без причины. Разве не так?
— Что вы хотите сказать?
— Ну, например, он сотворил мужчину сильным и крепким. Как по-твоему, для чего?
— Это все знают. Сила дана мужчине для того, чтобы трудиться. Трудиться, чтобы его семья не голодала. Трудиться, чтобы добиться успехов. Трудиться, чтобы Создатель гордился Своим творением. А тот, кто ленив, пренебрегает даром Создателя.
— А как ты думаешь, зачем Создатель дал тебе твое тело?
— Я… я не знаю… не знаю точно… То есть я должна что-то делать, чтобы Он гордился Своим творением, но я не знаю что…
Сестра кивнула:
— Подумай об этом. Подумай о том, почему ты здесь. Почему ты здесь и сейчас. У каждого из нас свое предназначение. И у сестер Света тоже, не так ли?
— О да, сестра. Мы здесь затем, чтобы учить тех, кто имеет дар. Учить их пользоваться им и отличать шепот Безымянного от ласковых слов Творца.
— И каким же образом мы это делаем?
— Создатель наделил нас колдовским даром, который помогает нам наставлять тех, кто имеет волшебный дар.
— Но если Создатель был столь мудр, что наделил тебя способностью к колдовству, не кажется ли тебе, что он с определенной целью дал тебе и твою внешность? Не часть ли это твоего призвания? Не предначертал ли Он, чтобы твоя красота тоже служила Ему?
Паша растерянно смотрела на нее.
— Я никогда не задумывалась об этом… Но чем мне может помочь моя внешность?
Сестра пожала плечами:
— Кто может постичь замыслы Творца? Но если Он пожелает, они станут ясны.
— Да, сестра, — неуверенно сказала Паша.
— Скажи, Паша, когда ты видишь мужчину, которого Создатель наделил приятной внешностью и красивым телом, о чем ты думаешь? Что ты чувствуешь?
Паша опять залилась румянцем.
— Я… Иногда… Мое сердце начинает биться чаще. И мне… мне это приятно. Я чувствую… желание.
Сестра позволила себе слегка улыбнуться:
— Этого не нужно стыдиться, моя дорогая. Это желание коснуться того, что создано рукой Творца. Не кажется ли тебе, что Он будет рад, что ты восхищаешься Его работой? Не желает ли Он, чтобы ты насладилась плодами Его трудов? Точно так же и мужчины хотят насладиться твоей красотой и коснуться того, что создал Творец. Преступлением было бы не воспользоваться тем, что Им создано.
Паша потупилась.
— Я не смотрела на это с такой точки зрения. Вы открыли мне глаза, сестра. Чем больше я узнаю, тем больше остается неизведанного. Я надеюсь когда-нибудь обрести хотя бы половину вашей мудрости, сестра.
— Знания приходят к нам в самое разное время, Паша. Уроки, которые дает нам жизнь, как правило, неожиданны. Сегодня ночью ты смотрела в окно, надеясь узнать одно, а узнала совсем другое — и гораздо более важное.
Паша благодарно коснулась ее руки.
— Спасибо, сестра, что нашли для меня время. Никто из сестер никогда не разговаривал со мной столь откровенно.
— То, о чем я тебе говорила, Паша, не входит в курс обучения, принятый во Дворце. Услышав мои слова, Безымянный был бы разгневан, поэтому не забывай их. Обдумай их хорошенько, и рука Творца проявит себя. Ты поймешь, что должна делать, чтобы лучше служить Ему. Если понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне за разъяснениями, но сохрани нашу беседу в тайне. Те, кто внимает шепоту Безымянного, могут оказаться повсюду.
Паша сделала книксен:
— Да, сестра. Благодарю вас.
— Послушнице предстоит пройти много испытаний. Все они разработаны во Дворце и проводятся по определенным правилам. Но последнее испытание, то, которое сделает тебя сестрой Света, — оно особого рода. Для него правил не существует. Новичков очень тяжело направлять. Хотя это отнюдь не значит, что они плохие люди.
— Тяжело направлять?
— Разумеется. Они приходят сюда, оторванные от привычного образа жизни, и попадают туда, где все им незнакомо. Они могут проявлять непокорность, и тогда с ними очень нелегко справляться. Это происходит оттого, что они боятся. И мы должны отнестись к этому с пониманием и быть терпеливыми.
— Боятся?.. Боятся сестер? И Дворца?
— А разве тебе не было страшно, когда ты впервые попала сюда? Хотя бы немного?
— Да, может быть — но самую малость. Ведь я мечтала о том, чтобы жить во Дворце. Это было самым большим моим желанием.
— А новички — они никогда не мечтали об этом. Их дар представляется им проклятием. Твой дар рос вместе с тобой, он — часть тебя, ты ощущала его с рождения. Но дар волшебника проявляется неожиданно, независимо от желания того, кто им обладает. А Рада-Хань способен буквально воспламенить дар, и это чувство для них непривычно. Оно их пугает. А страх заставляет их сопротивляться. Сопротивляться нам. Твоя работа, работа послушницы третьей ступени, заключается в том, чтобы добиться от них послушания прежде, чем сестры примутся за их обучение. Это необходимо для блага самих будущих волшебников. И вот здесь-то правила чаще всего оказываются бессильны. Ведь новички не подозревают еще ни о каких правилах. Следуя привычным стереотипам, ты рискуешь не справиться. Иногда бывает недостаточно даже ошейника. Ты должна уметь воспользоваться всем, чем наделил тебя Создатель. Ты должна уметь предпринять самые неожиданные шаги, чтобы удержать будущего волшебника в повиновении. В этом заключается последнее, истинное испытание. Те послушницы, которые не выдержат его, будут изгнаны из Дворца.
Паша широко раскрыла глаза:
— Я никогда об этом не слышала!
Сестра пожала плечами:
— Значит, наша беседа тебе пригодилась. Я рада, что Творец избрал именно меня, чтобы тебе помочь. Возможно, другие не были достаточно заинтересованы в твоих успехах и кое-что упустили. Если тебя действительно приставят к новому ученику, тебе лучше со всеми вопросами обращаться ко мне.
— О да! Благодарю вас, сестра. Признаюсь, меня беспокоит мысль о том, что обучение новичка может оказаться нелегким. Мне всегда представлялось, что это — приятная обязанность, потому что я считала, что они жаждут знаний…
— Все люди разные. Некоторые послушны, как дитя в колыбели. Другим нужно доказывать право руководить ими. В древних хрониках я читала, что иногда дар пробуждается еще до того, как мы отыщем волшебника и наденем ему на шею спасительный Рада-Хань.
— Нет! Ведь это ужасные мучения! Внезапно открывшийся дар должен пугать их, особенно когда рядом нет сестер Света.
— Несомненно. И страх делает их неуправляемыми, как я уже говорила. В хрониках я прочла даже о случае, когда имеющий дар отказался от первого предложения.
Паша в ужасе поднесла ладонь ко рту:
— Но… ведь это значит, что… одна из сестер…
Сестра торжественно кивнула:
— Такова цена, которую все мы должны быть готовы заплатить. На нас лежит большая ответственность.
— Но почему родители не убедили его принять предложение?
Сестра наклонилась к ней и понизила голос:
— В хрониках сказано, что он уже был взрослым мужчиной.
— Взрослым? — Паша недоверчиво поглядела на собеседницу. — Если даже ребенка тяжело наставлять… Что же сказать о взрослом мужчине?
Сестра ответила ей многозначительным взглядом:
— Мы здесь для того, чтобы служить Создателю. Все, чем Он наделил нас, дано нам именно с этой целью, хотя не всегда можно сказать заранее, что и когда пригодится. Послушница, которая работает с новичком, должна воспользоваться всем, чем Он наделил ее. Ведь ошейника, как я уже говорила, порой недостаточно, а правила частенько бывают бесполезны. — Она помолчала. — Так ты по-прежнему желаешь стать сестрой Света? Даже зная, что тебе может достаться новичок, работать с которым будет неизмеримо труднее, чем с любым обычным воспитанником?
— О да! Конечно, сестра! Это испытание будет ниспослано мне самим Творцом, но я докажу, что достойна своего призвания. Я сделаю все, что в моих силах. Я использую все, чему меня учили, и все, чем наделил меня Создатель. Я готова к тому, что мой подопечный будет родом из странных земель, где существуют странные обычаи, к тому, что он будет напуган, к тому, что с ним будет нелегко. И я готова придумать свои собственные правила, чтобы добиться успеха. — Она застенчиво посмотрела на сестру. — А если вы действительно будете мне помогать, то, опираясь на вашу мудрость, я преодолею любые трудности.
Сестра с улыбкой кивнула:
— Я дала слово и помогу тебе, с чем бы ты ни столкнулась. — Она задумчиво нахмурилась. — Возможно, увидев твою красоту, наш новый ученик узрит за ней красоту самого Создателя. Не исключено, что именно таким способом ты сумеешь указать ему путь к Свету.
— Это была бы для меня большая честь, сестра.
— В этом, моя дорогая, ты абсолютно права. А теперь ступай к своей наставнице и скажи ей, что у тебя слишком много свободного времени. Пусть с завтрашнего дня подыщет тебе какую-нибудь работу. Скажи ей, что в последнее время ты чересчур часто глядишь в окно.
Паша склонила голову и сделала книксен.
— Да, сестра, — покорно сказала она.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:41 | Сообщение # 14

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Сестра улыбнулась, поймав ее взгляд:
— Я тоже слышала о том, что три сестры отправились на поиски человека с даром. Правда, вернутся они не скоро, но, когда вернутся, я напомню аббатисе, что ты первая в списке и готова к ответственному заданию. Конечно, если сестры действительно кого-нибудь привезут.
— О, спасибо, сестра! Спасибо!
— Ты красивая девушка, Паша. В тебе воплотилось великое мастерство Создателя.
— Благодарю вас. — На сей раз Паша не покраснела.
— Благодари Создателя.
— Я буду благодарить Его в своих молитвах. Сестра, а до того, как сестры вернутся, не могли бы вы найти время еще раз побеседовать со мной? Помочь получше понять, для чего предназначил меня Создатель.
— Если хочешь.
— Конечно, хочу. Очень хочу!
Она потрепала Пашу по щеке:
— Разумеется, моя дорогая, разумеется! А теперь — марш к своей наставнице. Я не люблю, когда будущие сестры не могут найти себе лучшего занятия, чем глядеть в окошко.
— Да, сестра. — Паша с улыбкой поклонилась и пошла к двери, но внезапно остановилась и обернулась к сестре. — Сестра… Боюсь, я не знаю вашего имени…
— Ступай!
Паша вздрогнула.
— Да, сестра.
Паша торопливо вышла, поправив по пути сбившийся ковер. Сестра смотрела ей вслед, с удовлетворением отметив про себя, какие стройные у девушки ножки и как плавно покачиваются при ходьбе ее бедра.
«Вырос и стал мужчиной».
Собравшись с мыслями, она продолжила свой путь по Дворцу, спускаясь все ниже и ниже с этажа на этаж. Вскоре деревянные панели на стенах сменились голым камнем, а уютные светильники уступили место чадящим факелам, а когда сестра миновала этажи, отведенные под комнаты для прислуги и мастерские, исчезли и факелы. Она зажгла на ладони огненный шарик и, освещая им дорогу, продолжала спускаться дальше.
Здесь, на нижнем уровне Дворца, было холодно и очень пыльно. Дойдя до нужного помещения, она зажгла факел, висящий у входа, и распахнула тяжелую дверь. В маленькой комнате не было ничего, за исключением еще одного факела, вороха соломы и двух волшебников на нем. В воздухе стоял неприятный запах плесени.
Когда она вошла, волшебники, пошатываясь, поднялись на ноги. Оба были в длинных балахонах, указывающих на их высокий ранг. Волшебники глупо улыбались и, судя по всему, были в стельку пьяны. Решили отпраздновать свою последнюю ночь во Дворце, с раздражением подумала она. Последнюю ночь в обществе сестер Света. Последнюю ночь с Рада-Хань на шее.
Эти двое попали во Дворец еще мальчишками и почти в одно и то же время. С тех пор они стали друзьями. Сэм Вебер был невысок, у него было простое открытое лицо, светлые курчавые волосы и мягкий спокойный взгляд. По сравнению с остальными чертами лица его подбородок казался излишне крупным. Второй, Невилл Рэнсон, был повыше, волосы имел черные, всегда стриг их коротко и старался следить за прической. Он носил короткую, аккуратную бородку, в которой уже начала пробиваться седина. Глаза у него были почти такие же темные, как волосы, а черты лица — более жесткие, чем у товарища.
«Я всегда говорила, что он будет красивым мужчиной», — глядя на Рэнсона, подумала сестра. Когда-то, давным-давно, его, еще ребенка, доверили воспитывать именно ей, тогда послушнице. Это было ее последнее испытание перед тем, как стать сестрой.
Волшебник Рэнсон взмахнул рукой и попытался отвесить поклон, но едва не упал. Восстановив равновесие, он широко улыбнулся, отчего сразу стал похож на мальчишку, несмотря на возраст и седину в бороде.
— Доброго вам вечера, сестра… — начал он, но договорить не успел: она изо всех сил ударила его хлыстом по подбородку. Хрустнула кость. Невилл с воплем повалился на пол.
— Я же говорила, — прошипела она сквозь стиснутые зубы, — никогда не произноси вслух мое имя, если мы не одни. То, что ты пьян, ничего не меняет.
Вебер окаменел. Его лицо побледнело, улыбка пропала. Рэнсон корчился на полу, закрывая руками лицо. Кровь текла между пальцами и капала на одежду.
К щекам Вебера вновь прилила кровь.
— Как вы смеете?! Мы прошли все испытания! Мы — волшебники!
Она освободила силу, заключенную в Рада-Хань. Заклинание отбросило Вебера к стене, и ошейник прилип к ней, словно гвоздь к магниту.
— Прошли испытания! — взвизгнула сестра. — Прошли испытания! Вам предстоит еще главное испытание — мое! — Она увеличивала боль, причиняемую Рада-Хань, до тех пор, пока Вебер не начал корчиться в агонии. — Так-то вы обращаетесь к сестре! Так-то показываете свое уважение!
Она ослабила хватку, и Вебер повалился на пол. Вскрикнув от боли, он с усилием встал на колени.
— Простите, сестра, — забормотал он хриплым голосом. — Я не хотел быть непочтительным. Это лишь оттого, что я выпил лишнего. Простите, сестра! Пожалуйста!
Уперев кулаки в бока, она смотрела на него. Потом кончиком хлыста указала на Рэнсона:
— Исцели его. И побыстрее. Я пришла предложить вам последнее испытание, а не смотреть, как он скулит, получив единственный легкий шлепок.
Вебер склонился над другом и осторожно перевернул его на спину.
— Все хорошо, Невилл, — приговаривал он. — Я помогу тебе. Лежи спокойно.
Сэм мягко развел руки товарища и коснулся пальцами разбитого подбородка. Не переставая бормотать заклинания, он принялся за исцеление. Это продолжалось недолго: Вебер был талантливым целителем. Потом он помог Рэнсону сесть и вытер ему лицо пучком соломы.
Невилл поднялся на ноги. Глаза его горели, но говорить он старался спокойно:
— Прошу прощения, сестра. Что вы от нас хотите?
Вебер встал рядом с ним:
— Мы выполнили все требования сестер. Мы свободны.
— Свободны? Свободны? Нет, я так не думаю. Или вы забыли наши беседы? Забыли то, что говорила вам я? А может, вы надеялись, что я позабуду? Думали просто упорхнуть из Дворца? Свободны, как птички! Как бы не так! Никто еще не покидал Дворец, не повидав сначала меня. Или кого-нибудь из моих людей. Вы знаете, тут все дело в присяге.
Отступив на полшага, мужчины переглянулись.
— Если вы позволите нам уйти, — учтиво сказал Вебер, — мы принесем вам любую присягу.
— Мне присягу? — Неожиданно голос ее стал очень спокойным. — Нет, мальчики, это присяга не мне. Это присяга Владетелю, и вы это знаете. — Волшебники побледнели. — И ее принесет тот, кто пройдет испытание. Только один из вас принесет эту присягу.
— Один из нас? — сглотнув, переспросил Рэнсон. — Но почему? Почему только один?
— Потому что, — почти шепотом ответила она, — другой умрет. Ему незачем будет присягать.
Волшебники вздрогнули и придвинулись ближе друг к другу.
— И что это за испытание? — спросил Вебер.
— Снимайте балахоны, и мы начнем.
Они переглянулись.
— Балахоны? — переспросил Рэнсон, непроизвольно подняв перед собой руку. — Сейчас? Здесь?
Она по очереди оглядела их:
— Не стесняйтесь, мальчики. Я множество раз купала вас в пруду.
— Но тогда мы были еще детьми, — попытался возразить Рэнсон, — а теперь мы взрослые мужчины.
Глаза ее злобно сверкнули.
— Не заставляйте меня повторять дважды! Иначе я сожгу их прямо на вас!
Вздрогнув, волшебники начали торопливо стаскивать с себя балахоны. Она с подчеркнутым презрением смотрела на мужчин, и под ее взглядом те покраснели от стыда. Сестра встряхнула рукавом, и в руке у нее оказался скальпель.
— А теперь к стене. Оба.
Они замешкались, и, чтобы поторопить их, она применила силу ошейника. Волшебников отшвырнуло к стене, где они и застыли, опутанные невидимой сетью, не в силах пошевелить даже пальцем.
— Прошу вас, сестра, — прошептал Рэнсон, — не убивайте нас. Мы сделаем все. Все что угодно.
— Конечно, сделаете. По крайней мере один из вас. Однако мы еще не выяснили, кто же это будет. Так что лучше держи язык за зубами, пока я тебе его не отрезала.
Оглядев беспомощных волшебников, она двинулась к Веберу и, приложив скальпель к его груди, сделала два аккуратных надреза, сходящихся внизу, почти у пупка. Обливаясь потом, Вебер стиснул зубы, но не проронил ни звука. Соединив эти два надреза одним поперечным, сестра с помощью скальпеля отделила от тела верхнюю часть треугольника и перешла к Рэнсону.
С ним она проделала ту же операцию: два продольных разреза и один поперечный. По лицу его струился пот, смешанный со слезами, но Невилл молчал. Закончив, сестра выпрямилась и оценила результаты. И треугольники, и кусочки отодранной кожи были одинаковыми. Отлично. Она убрала скальпель в рукав.
— Один из вас завтра избавится наконец от ошейника и волен будет отправиться куда пожелает. Так, во всяком случае, полагают сестры. Но Владетель решил иначе. Завтрашний день для одного из вас станет началом его службы Владетелю. Тот, кто будет служить ему хорошо, будет вознагражден, когда Владетель вырвется из-за завесы. Но тот, кто не справится со своими обязанностями, то… ну, словом, ему придется горько пожалеть об этом.
— Сестра, — дрогнувшим голосом спросил Рэнсон, — но почему только один? Мы оба можем принести присягу. Мы оба можем служить Владетелю.
Вебер бросил на него осуждающий взгляд. Он не любил просить пощады. Он всегда был упрям.
— Эта присяга — присяга кровью. Только тот, кто выдержит мое испытание, удостоится чести ее принести. Второй сегодня ночью лишится своего дара. А знаете ли вы, как лишить волшебника дара?
Волшебники отрицательно покачали головами.
— Если содрать с него кожу, магия вытечет из него, — сказала сестра таким будничным тоном, словно говорила о том, как снять кожицу с груши. — Вытечет вся, без остатка.
Вебер молча смотрел на нее. Лицо его стало белым как полотно. Рэнсон в ужасе закрыл глаза.
Сестра намотала на пальцы лоскутки кожи и продолжала объяснять:
— Дело это сугубо добровольное. А для того, чтобы вы лучше представляли себе, что вас ожидает, — небольшая демонстрация. Я не хочу, чтобы вы думали, будто смерть будет для одного из вас легким выходом. — Она ласково улыбнулась им. — Вы можете кричать, мальчики. Я знаю, что это очень больно.
Она отступила назад и вырвала у каждого из груди полоску кожи. Сестра терпеливо ждала, пока утихнут вопли, а потом еще дала им время слегка порыдать: это помогает лучше усвоить урок.
— Прошу вас, сестра! — простонал Вебер. — Мы служим Создателю. Так учили нас сестры. Создателю, а не Владетелю!
Она холодно взглянула на него:
— Если ты так предан Создателю, Сэм, я позволю тебе выбирать первым. Хочешь ли ты остаться в живых или умереть сегодня ночью?
— Почему он? — прохрипел Рэнсон. — Почему ты дала ему выбирать первым?
— Попридержи язык, Невилл. Будешь говорить, когда придет время! — Она вновь посмотрела на Вебера и подняла его голову за подбородок: — Ну, Сэм? Кто же умрет — ты или твой лучший друг? — Она отпустила его подбородок и скрестила руки на груди.
Сэм затравленно смотрел на нее. Лицо его было уже не белым, а серым. На Рэнсона он старался не глядеть. Когда Сэм заговорил, голос его был едва слышен:
— Меня… Убей меня. Пусть Невилл живет. Я не присягну Владетелю в верности. Я лучше умру.
Некоторое время она молча смотрела в его пустые глаза, а потом повернулась к Рэнсону:
— Так что ты хотел сказать, Нэвилл? Кому жить? Кому — умирать? Тебе или твоему лучшему другу? Кто принесет присягу Владетелю?
Облизнув губы, он бросил взгляд на товарища, потом — на сестру.
— Вы же его слышали. Если он хочет умереть, пусть умирает. Я хочу жить. Я присягну Владетелю в верности. Я дам ему свою клятву.
— Свою душу.
Он медленно кивнул. Глаза его пылали.
— Мою душу.
— Ну что ж. — Она улыбнулась. — Похоже, друзья пришли к согласию. Таким образом, все довольны. Быть посему. Я рада, Невилл, что именно ты останешься с нами. Я горжусь тобой.
— Должен ли я присутствовать? — спросил Рэнсон. — Должен ли видеть это?
— Видеть это? — Сестра вскинула брови. — Да ты ведь сам должен это сделать.
Он нервно сглотнул, но жестокий блеск не исчез из его глаз. Сестра всегда знала, что это будет именно он. О, на этот счет у нее не было никаких сомнений. Она слишком хорошо его изучила. Она потратила немало времени, направляя его на этот путь.
— Нельзя ли исполнить мою последнюю просьбу? — прошептал Вебер. — Нельзя ли перед смертью снять с меня ошейник?
— Чтобы ты освободил Огонь Жизни волшебника и умер своей смертью в то время, когда твоя жизнь должна принадлежать нам? — рассмеялась сестра. — Ты думаешь, я глупа? Ты думаешь, я глупая, мягкосердечная женщина? — Она покачала головой. — Отказано.
Она ослабила хватку ошейников. Вебер упал на колени, голова его поникла. Рзнсон выпрямился и расправил плечи.
— А как быть с этим? — показал он на кровавую полоску у себя на груди.
Сестра повернулась к Веберу.
— Вставай, Сэм. — Вебер встал, не поднимая головы. — Твой лучший друг ранен. Исцели же его.
Не говоря ни слова, Вебер положил ладони Рэнсону на грудь и начал исцеление. Рэнсон спокойно стоял, ожидая, когда боль утихнет. Сестра отошла к двери и, опершись о косяк, смотрела, как работает Вебер. Работает в последний раз.
Он закончил и, по-прежнему не глядя ни на Рэнсона, ни на сестру, отошел к дальней стене, опустился на корточки, спрятав голову между колен. Рэнсон, все еще голый, стоял посередине комнаты и ждал. Когда молчание стало невыносимым, он спросил:
— Что я должен делать теперь?
Сестра встряхнула рукавом, и в руках у нее снова возник скальпель. Она подбросила его в воздух и, поймав за лезвие, протянула Рэнсону.
— Ты должен содрать с него кожу. С живого.
Она держала скальпель до тех пор, пока Рэнсон не взял его. Взгляды их встретились. Потом Рэнсон опустил глаза на скальпель в вытянутой руке.
— С живого, — повторил он.
Сестра вынула из кармана статуэтку, которую взяла в своем кабинете: она изображала коленопреклоненного человечка, держащего в руках большой кристалл. Его миниатюрное личико было обращено вверх, словно в изумлении. Кристалл имел вытянутую форму и был слегка огранен. Внутри, в прозрачной полутьме, мерцали морозные искорки, напоминающие звезды. Рукавом плаща сестра смахнула с фигурки пыль и поставила ее перед Рэнсоном.
— Это магия и вместилище магии, — сказала она. — Кристалл называется квиллион. Он вберет в себя магию, когда она начнет вытекать из твоего приятеля после того, как ты снимешь с него кожу. Когда вся его магия переместится в квиллион, кристалл засияет оранжевым светом. Ты принесешь его мне, чтобы я убедилась, что ты выполнил задание.
Рэнсон проглотил комок в горле:
— Да, сестра.
— Но прежде чем я уйду, ты должен принести присягу. — Она подобрала с пола фигурку и, дождавшись, пока Рэнсон возьмет ее в руки, продолжала: — Это будет твоим первым заданием после того, как ты дашь клятву Владетелю. Если ты не справишься с ним — впрочем, как и с любым последующим заданием, — то пожалеешь, что не оказался на месте своего приятеля. И будешь жалеть об этом до скончания времен.
Рэнсон стоял, держа в одной руке скальпель, а в другой — квиллион.
— Да, сестра. — Он бросил через плечо взгляд на человека, сидящего у дальней стены, и понизил голос: — Сестра, не могли бы вы… нельзя ли лишить его языка? Если он будет говорить, я не знаю, смогу ли…
Она вскинула бровь:
— У тебя же есть нож. Отрежь ему язык, и дело с концом.
Рэнсон на мгновение закрыл глаза и сглотнул. Потом он снова открыл их.
— А что, если он умрет раньше, чем из него вытечет вся магия?
— Поскольку рядом квиллион, он будет жить до тех пор, пока в нем остается магия. Когда вся она окажется в квиллионе, кристалл начнет светиться. Это значит, что твое задание выполнено. Дальнейшая судьба твоего приятеля меня не интересует. Если хочешь, можешь убить его сразу.
— А если он попытается сопротивляться? — Рэнсон по-прежнему говорил негромко. — С помощью магии?
Она с улыбкой покачала головой:
— Именно поэтому я и оставила на нем ошейник. Вебер не сможет остановить тебя. Кстати, когда он умрет, его жизненная сила, поддерживающая Рада-Хань, иссякнет, и ошейник откроется. Принесешь его мне вместе с кристаллом.
— А что делать с телом?
Она пристально посмотрела на него:
— Ты же владеешь Магией Ущерба. Я потратила столько времени, чтобы научить тебя, как поступать в таких случаях. — Она взглянула на Вебера. — Воспользуйся ею. Уничтожь тело с помощью Магии Ущерба. Здесь не должно остаться ни одного кусочка кожи, ни одной капельки крови.
Рэнсон встал прямо и кивнул:
— Хорошо.
— После того, как ты закончишь, и прежде, чем поднимешься ко мне, тебя ждет еще одно поручение.
Рэнсон тяжело вздохнул.
— Еще одно поручение? Я должен сделать что-то еще этой же ночью? — переспросил он.
Она улыбнулась и потрепала его по щеке.
— Это поручение тебе понравится. В определенном смысле оно будет наградой за первое. Ты убедишься, что верная служба Владетелю вознаграждается щедро. Предательство, правда, карается строго, но, я надеюсь, тебе это не грозит.
Он недоверчиво посмотрел на нее:
— И каким же будет второе поручение?
— Ты знаешь послушницу по имени Паша?
Он ухмыльнулся:
— Во Дворце Пророков нет мужчины, который не знал бы Паши Маес.
— И насколько же хорошо они ее «знают»?
Рэнсон пожал плечами:
— Ну, говорят, она не прочь поцеловаться в уголке.
— И не больше?
— Говорят, кому-то удалось даже залезть ей под юбку. Я слышал, как парни обсуждали, какие у нее ножки. Но не думаю, чтобы дело зашло дальше этого. Некоторые от нее без ума, в особенности молодой Уоррен.
— А этот Уоррен тоже норовит залезть ей под юбку?
— По-моему, она не узнает его, даже столкнувшись нос к носу, — хихикнул Рэнсон. — Да и то, если он наберется храбрости высунуть свой нос из архивов, чтобы взглянуть на нее. — Он внезапно нахмурился. — Так какое же будет задание?
— Когда закончишь здесь, поднимись к ней в комнату. Скажешь, что завтра покидаешь Дворец. Скажешь, что, когда прошел последнее испытание, Создатель ниспослал тебе видение. В этом видении, скажешь ты, Он повелел тебе научить послушницу по имени Паша использовать дар красоты, которым наделил ее Создатель. Скажешь, что она должна уметь с помощью этого дара доставить мужчине наслаждение, ибо Создатель сказал, что ее ждет особая миссия и ей надо быть готовой к ней. Создатель, так ты ей объяснишь, желает помочь ей в воспитании нового ученика, который будет труднее, чем все предыдущие за всю историю Дворца. Скажешь, что Создатель избрал тебя и специально сделал нынешнюю ночь столь жаркой, что жар проник в ее тело и дошел до самого сердца, чтобы душа ее пробудилась и она была бы готова исполнить Его волю. — Сестра ухмыльнулась. — А после этого ты будешь учить ее доставлять наслаждение мужчине.
Рэнсон недоверчиво посмотрел на нее:
— С чего вы взяли, что она поверит во всю эту чушь?
— Делай, как я говорю, и тебе достанется больше, чем пошарить у нее под юбкой. Собственно говоря, я уверена, что к концу твоей речи юбки на ней уже не будет.
Он кивнул:
— Отлично.
Сестра медленно опустила взгляд ниже.
— Ну что ж, я рада видеть твой… энтузиазм. — Она вновь посмотрела ему в глаза. — Ты должен обучить ее всем тонкостям. По крайней мере всем, каким успеешь обучить до рассвета. Я хочу, чтобы она знала, как угодить мужчине и заставить его прийти к ней еще не раз.
— Да, сестра, — ухмыльнулся он.
Она слегка приподняла ему подбородок кончиком хлыста:
— Ты должен быть нежен с ней, Невилл. Не вздумай причинить ей хотя бы малейшую боль. Я хочу, чтобы это стало для нее счастливым открытием. Я хочу, чтобы она осталась довольна.
— На меня еще никто не жаловался, — буркнул Рэнсон.
— Глупец! О таких вещах женщины не говорят мужчине в лицо, о них перешептываются за его спиной. И не вздумай просто залезть на нее, получить удовольствие и заснуть. Этой ночью ты спать не должен. Эта ночь должна остаться в ее памяти. Ты должен быть хорошим учителем, Невилл. И научить ее всему, что знаешь. — Она подняла хлыст еще выше. — Это приятное задание, но в то же время его поручает тебе Владетель. Если ты провалишь его — как и любое другое, — твоя служба Владетелю закончится. Но твои страдания не кончатся никогда. Владетель будет незримо наблюдать за вами этой ночью. А утром ты придешь ко мне и подробнейшим образом доложишь мне, чему ты ее обучил. Каждую мелочь. Мне нужно это знать, чтобы управлять ею.
— Да, сестра.
Сестра поглядела на Вебера, сидящего у стены.
— Чем быстрее ты разделаешься с ним, тем быстрее пойдешь к Паше, и тем больше у тебя останется времени на ее обучение.
Рэнсон ухмыльнулся:
— Я понял, сестра.
Она убрала хлыст, и Рэнсон вздохнул с облегчением. Сестра швырнула ему балахон:
— Оденься. У тебя непристойный вид. — Она подождала, пока он оденется. — С завтрашнего дня начнется твоя настоящая служба.
— Какая служба? — с любопытством спросил он, поправляя балахон.
— После церемонии ты немедленно покинешь Дворец и отправишься к себе на родину. Ты ведь еще не забыл, где твоя родина, Невилл? Так вот, ты отправишься в Эйдиндрил и предложишь свои услуги его высочеству принцу Фирену. Тебе предстоит сделать там несколько важных вещей. Крайне важных.
— Например?
— Об этом поговорим утром. А теперь, прежде чем приступить к своему первому заданию, ты должен принести присягу. Делаешь ли ты это по доброй воле, Невилл?
Она не отрываясь смотрела ему в глаза. Он бросил быстрый взгляд на Вебера, потом — на скальпель и квиллион. На мгновение его взгляд стал далеким, и сестра поняла, что он думает о Паше. Наконец Рэнсон выдохнул:
— Да.
Она кивнула:
— Отлично, Невилл. На колени. Пришло время присяги.
Он опустился на колени. Сестра воздела руки. Факел зашипел и погас. Комната погрузилась в черноту.
— Клятва Владетелю, — начала сестра, — должна быть принесена во тьме, ибо тьма — его обитель…
Глава 14
Кэлен тихонько открыла дверь. Ричард уже проснулся и сидел у огня. Когда дверь закрылась, грохот барабанов и завывание болдов, доносящиеся из деревни, сразу стали почти не слышны. Она подошла к Ричарду и положила руку ему на волосы.
— Как твоя голова?
— Пока ничего. Отдых и тот отвар, которым напоила меня Ниссел, мне очень помогли. — Он говорил, не поднимая глаз. — Меня уже ждут там, снаружи, так?
Кэлен присела рядом с ним:
— Да, уже пора. — Она потерлась о его плечо. — Ты уверен, что сможешь есть мясо, зная, что это такое?
— Придется.
— Но все-таки это мясо… Как ты сможешь взять его в рот?
— Если я хочу, чтобы они созвали сборище, я должен это съесть. И я это съем.
— Ричард, сборище меня тревожит. Боюсь, ты просто не выдержишь. Неужели нет другого способа? И Птичий Человек тоже обеспокоен. Может, все же не следует рисковать?
— Следует.
— Но почему?
Некоторое время он молча глядел в огонь.
— Потому что в случившемся виноват я. Я несу ответственность за то, что завеса порвана. Так сказала Шота. Я виноват. Я — причина всех бед.
— Даркен Рал виноват больше…
— Я тоже Рал, — прошептал Ричард.
— Грехи отца падут на детей, так что ли?
Ричард улыбнулся слабой улыбкой:
— Я никогда не верил в эту древнюю чушь. Но, возможно, доля истины в этом есть. — Он наконец посмотрел на нее. — Вспомни, что говорила Шота. Только я в состоянии замкнуть завесу. Может быть, потому, что Даркен Рал с помощью магии Одена и моей уловки разорвал завесу, я должен ее восстановить?
В глубине его глаз вспыхнул темный огонь. Кэлен стало не по себе.
— То есть ты думаешь… Ты думаешь, что если Рал разорвал ее, то и замкнуть ее должен Рал?
Ричард пожал плечами:
— Возможно. Во всяком случае, это объясняет, почему никто, кроме меня, не может этого сделать. Объяснение, конечно, не ахти какое, но лучшего я придумать не в состоянии. — Он улыбнулся. — Хорошо, что у меня будет умная жена.
Кэлен рассмеялась. Она была счастлива видеть его улыбку.
— Ну, твоя умная жена вообще не считает это объяснением.
— Может, и так, но все же тут есть над чем поразмыслить.
— А что ты собираешься делать потом?
— Я уже все продумал. — Он развернулся к ней и улыбнулся широкой мальчишеской улыбкой. — Сегодня ночью состоится сборище, на котором, я надеюсь, мы выясним что-нибудь полезное, а утром… — Он подбросил драконий зуб на ладони и вновь озорно улыбнулся. — Утром я вызову Скарлет — с помощью этого. Вот как мы доберемся до Зедда. Вот как обманем головную боль. У Скарлет есть магия. Она позволяет ей преодолевать огромные расстояния за очень короткое время. Мы улетим прежде, чем сестры успеют нам помешать, а догонят они нас не скоро. До тех пор я успею посоветоваться с Зеддом. Уж он-то наверняка знает об этом больше — я имею в виду головные боли. Итак, сразу после сборища я вызываю Скарлет. Но прилетит она скорее всего лишь к вечеру. — Он наклонился и быстро поцеловал Кэлен. — А мы тем временем сыграем свадьбу.
У Кэлен часто забилось сердце.
— Свадьбу?
— Ну да, свадьбу. Все в один день — послезавтра. И сразу же улетим.
— О, Ричард… Это чудесно! Но, может быть, не стоит откладывать? Вызови Скарлет прямо сейчас. Мы поженимся утром, когда она уже будет здесь. Люди племени за ночь все приготовят. Ради нас они поторопятся. Мы отправимся к Зедду и спросим совета у него. И тебе не нужно будет рисковать с этим сборищем.
Ричард покачал головой:
— Нет, Кэлен, без сборища не обойтись. Шота сказала, что только я могу замкнуть завесу. Я, а не Зедд. Боюсь, что он так же, как мы, не знает, что делать. Он сам говорил, что его знания о подземном мире скудны. О мире смерти вообще мало известно в мире живущих, но духи предков — другое дело. Поэтому надо узнать у них все, что возможно. Я не имею права лететь к Зедду только затем, чтобы услышать от него, что он ничего не знает. Сначала нужно хоть за что-нибудь зацепиться. Шота говорила, что лишь я могу замкнуть завесу — не потому ли, что я — Искатель? Я должен следовать своему призванию и находить ответы. Даже если сам я в них ничего не пойму, то, может быть, поймет Зедд. Тогда он скажет, что нужно сделать и что могу сделать я.
— А если Зедда еще не будет в Эйдиндриле? Ведь мы же наверняка прилетим туда раньше?
— Мы знаем, что он направляется именно туда, и постараемся его отыскать. Скарлет нам поможет. Уж ее-то он обязательно заметит.
Кэлен внимательно посмотрела на него:
— Я вижу, ты все решил.
Ричард пожал плечами:
— Если кто-то и может меня разубедить, то только ты. У тебя есть план получше?
Она покачала головой:
— Хотелось бы, но у меня его нет. Впрочем, в твоем плане меня устраивает все, за исключением сборища.
Мягкая улыбка пробежала по лицу Ричарда.
— Я был бы счастлив увидеть тебя в платье, сшитом руками Везелэн. Как ты думаешь, она успеет? А брачную ночь мы проведем уже в Эйдиндриле, в твоих покоях.
Кэлен тоже не удержалась от улыбки.
— Везелэн постарается. А кроме того, праздник будет довольно скромный. Из-за сборища никто не успеет подготовить все как следует. Впрочем, Птичий Человек будет рад поженить нас и так. — Она лукаво взглянула на Ричарда. — А в Эйдиндриле у нас будет настоящая кровать. Удобная и большая.
Ричард обнял ее за талию и поцеловал в губы, но Кэлен не ответила на поцелуй. Глаза ее смотрели куда-то в сторону.
— Ричард… А как же то, что Шота говорила о… о нашем ребенке?
— Шота и раньше ошибалась. И даже когда она оказывалась права, события часто происходили не так, как нам представлялось с ее слов. Я не собираюсь расставаться с тобой только потому, что она этого хочет. Помнишь, что ты однажды сказала? Нельзя позволять красивой женщине решать твою судьбу, если рядом есть мужчина. И кроме того, мы можем сначала спросить совета у Зедда. Во всем, что касается Исповедниц и дара, он великий знаток.
Она пробежалась пальцами по его груди.
— Похоже, у тебя на все найдется ответ. Как тебе удалось стать таким умным?
Он притянул ее к себе и на этот раз поцеловал крепче.
— Я найду ответ на любой вопрос ради тебя и твоей большой удобной кровати. Ради этого я готов даже спуститься в подземный мир и сразиться с самим Владетелем.
Кэлен прижалась к его плечу — совсем как в тот день, когда они впервые встретились и ее преследовал квод. Казалось, это было много лет назад, хотя прошло всего несколько месяцев. Но того, что им пришлось пережить, хватило бы на целую жизнь, и Кэлен уже устала от бесконечного страха, сражений и погони. Это просто нечестно — только подумаешь, что все уже позади, как все начинается сызнова.
Кэлен мысленно одернула себя. Нельзя так смотреть на вещи! Это значит думать о задаче, а не о решении. Надо увидеть задачу такой, какая она сейчас, а не сравнивать ее с прошлыми испытаниями.
— Может, на этот раз все будет проще, — вслух сказала она. — Сделаем, как ты говоришь, узнаем, что от нас требуется, а потом быстренько покончим с этим. — Она поцеловала его в шею. — Пожалуй, нам лучше отправляться; если я останусь здесь еще хоть на минуту, моя большая удобная кровать нам уже не понадобится.
Они покинули тишину дома духов и, взявшись за руки, углубились в темные узкие проходы между хижинами. Когда Ричард держал ее за руку, Кэлен чувствовала себя увереннее. Так было с самого первого дня, когда они встретились и Ричард протянул ей руку, предложив свою помощь и дружбу. Никто никогда еще не протягивал ей руки: люди панически боялись Исповедниц. Как ей хотелось бы, чтобы все неприятности кончились и они с Ричардом зажили бы мирной спокойной жизнью! И могли бы браться за руки, когда пожелают, а не когда надо будет опять куда-то бежать.
С каждым шагом музыка, разговоры, веселые крики детей становились все громче. На площадке в центре деревни ярко полыхали костры. Музыканты, устроившись под навесом из травы, отчаянно колотили в барабаны и водили палками вверх-вниз по шершавой поверхности боддов. Громкая музыка слышна была, вероятно, далеко за пределами деревни. Танцоры в специальных костюмах кружились вокруг костров, то подпрыгивая, то приседая все вместе. На кострах готовилась еда, и в воздухе разносился соблазнительный аромат.
Кэлен и Ричард пробились сквозь толпу, туда, где горели самые большие костры. Здесь было даже жарковато. По случаю праздника мужчины надели самые лучшие шкуры, а женщины — самые яркие платья. Волосы у всех были, разумеется, обильно вымазаны свежей грязью. Девушки разносили лепешки из тавы, жареный перец, фасоль и лук, капусту и огурцы, мясо и рыбу. На празднике в честь встречи с духами предков веселилась вся деревня.
Навстречу Кэлен и Ричарду вышел Савидлин и повел их к небольшому возвышению, предназначенному для старейшин. На плечах у него была соответствующая его положению шкура койота. Птичий Человек и другие старейшины приветствовали вновь прибывших улыбками и кивками. Как только Ричард уселся, скрестив ноги, ему тут же поднесли плетеную корзину и блюдо с едой. Кэлен и Ричард разломили лепешки, обернули их перцем и начали есть, следя за тем, чтобы, согласно обычаю, подносить пищу ко рту только правой рукой. Мальчик поставил перед ними глиняные кружки и кувшин с водой, настоянной на душистых травах.
Убедившись, что гости устроились как полагается, Птичий Человек подал знак нескольким женщинам, стоявшим неподалеку. Кэлен знала, что это значит. Этим женщинам было доверено приготовление особого блюда. Одна из них приблизилась, держа на голове деревянный поднос, на котором были аккуратно разложены куски вяленого мяса. Ричард спокойно смотрел на нее, ничем не выдавая своих чувств.
Если он откажется есть, сборища не будет, подумала Кэлен. Тем более что это не просто мясо. Впрочем, она знала, что Ричард выполнит все требования старейшин.
Женщина сняла с головы поднос и протянула его сначала Птичьему Человеку, а потом и остальным старейшинам. После того, как каждый взял по кусочку, мясо было предложено их женам. Потом женщина протянула поднос Ричарду. Какое-то мгновение он помедлил, а потом взял один из самых больших ломтей, но не начал есть, пока женщина не предложила мясо Кэлен и не получила отказ.
— Я знаю, что для тебя это нелегко, Ричард-с-Характером, — сказал Птичий Человек, — но это необходимо, чтобы узнать намерения наших врагов.
Ричард откусил большой кусок мяса.
— Нельзя сворачивать с выбранного пути. — Он прожевал мясо, потом проглотил. Лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным. Глаза смотрели куда-то вдаль. — Кто это был?
Птичий Человек ответил не сразу:
— Тот, кого ты убил.
— Понятно.
Он откусил еще. Ричард выбрал самый большой ломтик и намеревался съесть его целиком, чтобы доказать старейшинам необходимость созвать сборище даже вопреки предостережению духов.
Он смотрел на танцоров и жевал, запивая каждый кусок водой из кружки. Возвышение для старейшин было островком молчания посреди всеобщего веселья.
Внезапно Ричард перестал жевать. Его глаза расширились. Он выпрямился и быстро повернулся к старейшинам:
— Где Чандален?
Они уставились на него и непонимающе переглянулись. Ричард вскочил на ноги:
— Где Чандален?
— Где-то здесь, — отозвался наконец Птичий Человек.
— Найдите его! Немедленно! И приведите сюда!
Птичий Человек отправил одного из охотников на поиски. Ричард соскочил с возвышения и, отыскав женщину с подносом, взял еще один кусок мяса. Кэлен наклонилась к Птичьему Человеку:
— Вы понимаете, что с ним происходит?
Тот степенно кивнул:
— Его посетило видение; видение, вызванное плотью врага. Такое случается. Вот почему мы делаем это — чтобы проникнуть в тайные замыслы наших врагов.
Ричард в нетерпении расхаживал туда-сюда перед возвышением.
— Что с тобой? — спросила Кэлен. — Что ты увидел?
Он на мгновение остановился. Лицо его было тревожным.
— Опасность, — лаконично ответил Ричард и снова принялся мерить шагами землю. Кэлен поинтересовалась, какая именно опасность, но он, похоже, даже не услышал вопроса.
Наконец посланец вернулся. За ним шел Чандален и его люди.
— Зачем ты позвал меня, Ричард-с-Характером?
— Попробуй это. — Ричард протянул ему мясо. — Попробуй и скажи, что ты видишь.
Чандален посмотрел Ричарду в глаза и взял мясо. Ричард положил в рот остатки своего ломтика и вновь принялся расхаживать взад-вперед. Наконец он не выдержал:
— Ну? Что ты видишь?
Чандален подозрительно взглянул на него:
— Врага.
Ричард выразительно вздохнул:
— Кто был этот человек? Из какого он племени?
— Бантак, — ответил Чандален. — Они живут на востоке.
— Бантак?! — Кэлен быстро спустилась к ним. — Бантаки мирный народ. Они никогда ни на кого не нападали. Это противоречит их убеждениям.
— Это был бантак, — повторил Чандален. — И он выкрасил себе веки черным. Он напал на меня. — Чандален бросил взгляд на Ричарда. — По крайней мере так говорил Ричард-с-Характером.

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Эдельвина

Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 17:42 | Сообщение # 15

Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа

Ричард вновь принялся расхаживать.
— Они идут, — тихо сказал он. Он остановился и сгреб Чандалена за плечи. — Они идут! Они идут, чтобы напасть на нас!
Чандален нахмурился.
— Бантаки — не воины, — возразил он. — Как верно сказала Мать-Исповедница, это миролюбивый народ. Они растят хлеб, пасут коз и овец. Мы торгуем с ними. Тот, кто хотел меня убить, видимо, повредился в уме. Бантаки знают, что люди Тины сильнее. Они никогда не осмелятся напасть на нас.
Услышав перевод, Ричард окаменел.
— Собери людей, — жестко сказал он. — Собери побольше людей. Их надо остановить.
— Нам нечего бояться бантаков, — наставительно сказал Чандален. — Они не станут на нас нападать.
— Ты отвечаешь за жизнь своих соплеменников, Чандален! — Ричард едва сдерживал гнев. — Я говорю тебе, что им угрожает опасность. Ты не имеешь права пренебречь моими словами. — Он провел рукой по волосам и уже спокойнее добавил: — Не странно ли, что один человек вдруг осмелился напасть на многих? Вот ты, Чандален, — ты решился бы прийти и почти в открытую напасть на столь многочисленного врага? С одним копьем против луков? Решился бы?
Чандален промолчал. Птичий Человек спустился с возвышения и встал рядом с ним, напротив Ричарда.
— Расскажи, что тебе открыла плоть нашего врага? Что ты увидел?
Ричард сунул ему под нос кусок мяса:
— Этот человек был сыном вождя!
Старейшины дружно ахнули. Птичий Человек не сводил с Ричарда глаз.
— Ты уверен? Убийство сына вождя — тяжкое оскорбление. Даже из самозащиты. У меня нет сына, но если бы был… — Птичий Человек вскинул бровь. — Этого достаточно, чтобы начать войну.
— Да, я знаю, — торопливо кивнул Ричард. — Так было задумано. Не знаю уж почему, но бантаки вообразили, что Племя Тины им угрожает. Чтобы удостовериться, они послали к нам сына вождя. Они рассуждали так: если он будет убит, значит, они правы. Когда он не вернулся, а голова его оказалась на столбе, они решили ударить первыми. — Он вновь потряс перед старейшинами куском мяса. — Этот человек по какой-то причине затаил в своем сердце зло. Он хотел, чтобы война началась. Он напал на нас, зная, что будет убит. Он желал этого, чтобы начать войну. Он знал, что потом его соплеменники начнут убивать людей Тины. Неужели вам непонятно? Звуки празднества разносятся далеко, они слышат их и знают, что мы не готовы к битве. Они идут! Сейчас!
Старейшины опасливо отошли на шаг. Птичий Человек повернулся к Чандалену:
— Ричард-с-Характером увидел беду, вкусив плоть врага. Любой из твоих воинов стоит десяти. Нельзя позволить бантакам убивать наших людей. Остановите их, пока они не дошли до деревни.
Чандален взглянул на Ричарда, потом опять на Птичьего Человека.
— Мы проверим, было ли истинным его видение. Я поведу своих людей на восток. Если бантаки идут, мы остановим их.
— Нет! — воскликнул Ричард, когда Кэлен перевела. — Они придут с севера.
— С севера? — Чандален снисходительно взглянул на него. — Бантаки живут на востоке, а не на севере. С востока они и придут.
— Они понимают, что мы будем ждать их с востока. Они считают, что Племя Тины хочет их перебить, и приняли меры. Они хотят совершить обходной маневр и ударить с севера.
Чандален скрестил на груди руки:
— Бантаки — не воины. Они ничего не знают о тактике. Если они собираются напасть на нас, как ты говоришь, то просто пойдут самой короткой дорогой. Тем более что, по твоим же словам, слышат наш праздник и знают, что мы не готовы. У них нет причин заходить в обход и нападать с севера. Это лишняя трата времени.
Ричард поглядел на него:
— Они придут с севера.
— Это часть твоего видения? — спросил Птичий Человек. — Ты понял это, когда ел мясо?
Ричард вздохнул и опустил глаза.
— Нет. Я видел только идущих воинов. — Он провел рукой по волосам. — Но я знаю, что это правда. Не могу объяснить почему, но я знаю. Они идут с севера.
Птичий Человек повернулся к Чандалену:
— Может, нам следует разделить людей? Половину послать на восток, а половину — на север?
Чандален покачал головой:
— Нет. Если видение говорит правду, нам понадобятся все воины. Атаковав их неожиданно и всеми силами, мы положим этому конец. Но если нас будет мало, а их, как утверждает Ричард-с-Характером, много, мы можем потерпеть поражение.
Наши женщины и дети будут убиты, хижины — сожжены. Этого нельзя допустить.
Птичий Человек кивнул:
— Духи предупредили нас, Чандален, и твоя обязанность — защитить наше племя. Поскольку видение умолчало о том, откуда именно придет враг, я предоставляю судить об этом тебе. Ты самый опытный воин из нас, и я доверяю твоей интуиции. — Он нахмурился и строго добавил: —Но я полагаюсь на твой боевой опыт, а не на личные пристрастия, Чандален.
Чандален остался невозмутим.
— Бантаки придут с востока, — сказал он и, бросив взгляд на Ричарда, добавил: — Если придут вообще.
Ричард положил руку ему на плечо:
— Прошу тебя, послушай. — Голос его был тихим, и в нем явственно угадывалась тревога. — Я знаю, что не вызываю в тебе симпатии, и, возможно, для этого есть основания. Возможно, я действительно приношу нашему племени одни несчастья. Но сейчас на племя идет беда. И она идет с севера. Я прошу тебя, умоляю — поверь мне. От этого зависит судьба нашего племени. Ты можешь меня ненавидеть, но почему из-за твоей ненависти должны умирать другие? — Он вытащил из ножен Меч Истины и протянул его Чандалену рукоятью вперед. — Я отдаю тебе свой меч. Веди воинов на север. А если я ошибаюсь и бантаки идут с востока, возвращайся и убей меня им.
Чандален взглянул на меч, потом на Ричарда и усмехнулся:
— Меня не обманешь. Я не позволю погубить мой народ ради того, чтобы иметь повод убить тебя. Я иду на восток. — Он повернулся и скрылся в толпе, на ходу отдавая команды своим людям. Ричард посмотрел ему вслед и медленно убрал меч в ножны.
— Этот человек — глупец! — воскликнула Кэлен.
Ричард покачал головой:
— Нет, он всего лишь делает то, что считает нужным. Ему важнее защитить свое племя, чем покончить со мной. Если бы мне понадобился человек, который защищал бы в бою мою спину, я хотел бы, чтобы это был Чандален. Несмотря на то что он ненавидит меня. Он не глупец — глупец это я, потому что оказался не в состоянии его убедить. — Он повернулся к ней. — Я должен идти на север. Я должен остановить их.
Кэлен огляделась.
— Здесь осталось еще много охотников. Мы можем взять их всех и…
— Нет, — перебил ее Ричард. — Их слишком мало. Кроме того, понадобятся люди, чтобы защищать деревню, если я потерплю неудачу. Пусть старейшины продолжают празднество. Сборище должно состояться. Оно для нас слишком важно. Я пойду один. Я — Искатель. Может быть, мне удастся остановить бантаков. Надеюсь, они рассудят, что один человек не представляет собой угрозы, и согласятся меня выслушать.
— Хорошо. Подожди здесь, я скоро вернусь.
— Куда ты?
— Я должна надеть платье Исповедницы.
— Ты со мной не пойдешь!
— Пойду. Ты не знаешь их языка.
— Кэлен, я не допущу…
— Ричард! — Она схватила его за ворот. — Я — Мать-Исповедница. У меня под носом готова начаться война, и ты считаешь, что я буду молчать? Жди здесь!
Она отпустила его и торопливо ушла. Мать-Исповедница не собиралась обсуждать свои приказы. Они должны выполняться безоговорочно. По пути ей стало стыдно за свою вспышку, но ее взбесило, что Чандален не захотел прислушаться к словам Ричарда.
Кроме того, она злилась и на бантаков. Она не раз бывала у них в селении и всегда считала бантаков мирными и здравомыслящими людьми. Впрочем, что бы там ни случилось, войны она не допустит. Ее призвание — предотвращать войны, а не смотреть, как они начинаются. Ответственность за это лежит на ней, а не на Ричарде.
В хижине Савидлина было темно и тихо. Кэлен быстро переоделась. Все Исповедницы носили одинаковые платья — с квадратным вырезом, из черного атласа, длинные и лишенные каких-либо украшений. Но платье Матери-Исповедницы было белым. Это был символ власти. Надевая его, она переставала быть Кэлен Амнелл, она становилась Матерью-Исповедницей, воплощением власти и истины. Когда все другие Исповедницы погибли, ответственность за мир и спокойствие в Срединных Землях легла на ее плечи, и теперь, надевая свое белое платье, Кэлен испытывала совсем иные чувства, чем прежде. Раньше это было в порядке вещей — теперь это означало тяжелейшую ответственность. Впрочем, после встречи с Ричардом многое изменилось и в этом плане. Прежде Кэлен чувствовала себя одинокой в своих трудах, а сейчас все сильнее ощущала свое единство со всеми народами Срединных Земель, свою принадлежность к ним — и вместе с тем свою персональную ответственность за всех и каждого. Пока она жива, пока она Мать-Исповедница — войны не будет. Кэлен решительно схватила два тяжелых плаща и поспешила обратно.
Старейшины по-прежнему стояли возле возвышения. Ричард ждал. Она бросила ему плащ и обратилась к старейшинам:
— Завтра ночью состоится сборище. Оно должно состояться! К этому времени мы вернемся. — Кэлен повернулась к женам старейшин: — Везелэн, на следующий день мы хотим сыграть свадьбу. Прости, что нет времени на подготовку, но нам надо уехать, и чем быстрее, тем лучше. Мы должны попасть в Эйдиндрил. Угроза, нависшая над Племенем Тины и другими народами Срединных Земель, слишком велика. Мы обязаны предотвратить ее.
Везелэн улыбнулась:
— Твое платье будет готово. Хотелось бы устроить вам большое торжество, но мы все понимаем.
Птичий Человек положил руку ей на плечо:
— Если Чандален все же ошибся… Будьте осторожны. Бантаки — мирный народ, но все в этом мире меняется. Скажите им, что мы не хотим убивать их людей. Нам не нужна война.
Кэлен кивнула и, накинув на плечи плащ, повернулась к Ричарду:
— Идем.
Глава 15
Не говоря ни слова, Ричард пошел за ней. В молчании они вышли из деревни и направились на север. Звуки праздника постепенно затихали в ночи. Слабого света луны было достаточно, чтобы различать дорогу, — но вместе с тем этот свет делал из них слишком хорошие мишени.
Наконец Ричард нарушил молчание:
— Кэлен, прости.
— За что?
— За то, что я забыл, кто ты такая. Ты — Мать-Исповедница, и это — твой долг. Просто я очень беспокоился за тебя.
Ее удивило такое признание.
— Прости и ты, что я повысила на тебя голос. Но я была очень встревожена. Я должна защищать народы Срединных Земель и не могу оставаться спокойной, когда они собираются убивать друг друга. Я так устала от убийств, Ричард! Я думала, они наконец закончились. Я не могу больше этого выносить. Просто не в состоянии!
Он обнял ее:
— Я понимаю. Я чувствую то же самое. — Он крепко сжал ее плечо. — Мать-Исповедница не допустит кровопролития. — Ричард опустил голову. Кэлен показалось, что он нахмурился, но в темноте она не могла сказать наверняка. — С моей помощью.
— С твоей помощью, — улыбнулась она, на мгновение прижавшись к нему. — Отныне и навсегда.
Они отошли уже довольно далеко от деревни, но пока не видели ничего, кроме черной земли и звездного неба. Время от времени Ричард останавливался, чтобы оглядеть окрестности и достать из кармана очередную порцию листьев. Миновала полночь. Внезапно местность начала понижаться, и Ричард снова остановился.
— Бантаки поднимутся к нам, — сказал он, — и незачем идти им навстречу, рискуя нарваться на какой-нибудь сюрприз.
Ричард вытоптал в траве небольшой пятачок, и они устроились там в ожидании. Каждому удалось урвать несколько минут сна, пока другой вглядывался в темноту. «Сколько же раз нам приходилось вот так же охранять сон друг друга», — подумала Кэлен, глядя на спящего Ричарда. Придет ли день, когда они смогут просто уснуть и не будет необходимости за чем-то следить. Уснуть вдвоем… Придет, решила она, и достаточно скоро. Ричард выяснит, как замкнуть завесу, замкнет ее, и все закончится. Они заживут в покое и мире.
Кэлен поплотнее закуталась в плащ и прижалась к Ричарду. От тепла его тела она немного согрелась, и ее потянуло в сон. Ей хотелось надеяться, что Ричард не ошибся, и бантаки придут с севера. Если они нападут с востока, прольется много крови. Чандален не способен на милосердие, а Кэлен не хотела ничьей смерти. Бантаки — тоже ее народ. Она погрузилась в беспокойный сон, и ее последняя мысль была о Ричарде.
Ричард разбудил ее, но тут же зажал ей рот ладонью, а другой рукой притиснул к земле, не позволяя подняться. Справа, на востоке, небо уже начинало светлеть. Прижатая к земле Кэлен не могла ничего увидеть, но по тому, как напряглись мускулы Ричарда, понимала, что кто-то идет.
Ричард не шевелился; он напряженно вглядывался в предрассветную мглу. Сухая трава мягко шуршала под порывами ветра. Узкие облака на востоке стремились закрыть своей чернотой восходящее солнце. Стараясь не шуметь, Кэлен медленно освободилась от плаща. Бантаки узнают ее длинные волосы, но она хотела, чтобы они увидели ее платье и поняли, что Мать-Исповедница оказалась здесь не случайно. Ричард тоже сбросил плащ. В сухой траве замелькали неясные тени. Кэлен и Ричард поднялись во весь рост.
Бантаки, вооруженные луками и копьями, шли, вытянувшись в тонкую линию. Кэлен с Ричардом оказались в самой ее середине. Раздались удивленные возгласы, и линия поломалась. Бантаки остановились.
Кэлен стояла не шевелясь. Ее лицо превратилось в ничего не выражающую маску Исповедницы. Так учила ее мать. Ричард положил руку на рукоять меча. Бантаки, одетые в простую походную одежду, подняли луки. Видно было, что они весьма озадачены таким поворотом событий.
— Как вы смеете угрожать Матери-Исповеднице? — громко крикнула Кэлен. — Опустите оружие! Немедленно!
Бантаки заозирались. Им не верилось, что, кроме этих двоих, здесь больше никого нет. Их уверенность поколебалась. Они хотели совершить нечто неслыханное и знали об этом. Казалось, они не могут решить, стрелять ли в Мать-Исповедницу или, наоборот, рухнуть перед ней на колени. Кэлен угрожающе шагнула им навстречу:
— Немедленно!
Бантаки отпрянули. Стрелы и копья повернулись на Ричарда. Вероятно, бантаки надеялись, что это будет неплохой компромисс. Но Кэлен так не считала.
Она сделала еще шаг вперед и загородила собой Ричарда. Теперь копья и стрелы снова смотрели на нее.
— Ты соображаешь, что делаешь? — прошептал Ричард у нее над ухом.
— Стой спокойно и не мешай. Если не заставить их опустить оружие и начать переговоры, нам конец.
— Но что происходит? Я думал, все боятся Матери-Исповедницы.
— Они боятся, но пользуются тем, что со мной нет волшебника. Поэтому они и обнаглели. Впрочем, их поведение все равно очень странно. — Она сделала еще один шаг вперед. — Кто будет говорить от имени бантаков? Кто из вас возьмет на себя ответственность за то, что бантаки осмелились угрожать Матери-Исповеднице?
Видя, что, целясь в Ричарда, они одновременно целятся и в Мать-Исповедницу, бантаки забеспокоились и чуть-чуть опустили оружие. Ненамного, но все же опустили.
Наконец вперед протолкался какой-то старик и остановился перед Кэлен. Он был одет так же просто, как и остальные, но на груди у него висел золотой медальон — символ власти. Кэлен знала этого старика, Ма-Бан-Грид, вождь и шаман бантаков. Его изборожденное морщинами лицо было мрачно; Кэлен никогда не видела его таким, в ее памяти Ма-Бан-Грид был неизменно веселым и улыбчивым человеком.
— Я говорю за бантаков, — прошамкал он: у него остались только два передних зуба. Потом Ма-Бан-Грид взглянул на Ричарда. — Кто этот человек?
Кэлен нахмурилась:
— Ма-Бан-Грид допрашивает Мать-Исповедницу вместо того, чтобы приветствовать ее, как полагается?
Воины заволновались. Но Ма-Бан-Грид не смутился. Взгляд его оставался по-прежнему твердым.
— Сейчас дурные времена. И мы на чужой земле. Мы здесь не для того, чтобы приветствовать тех, кто предстанет перед глазами бантаков. Мы пришли убивать людей Тины.
— Почему?
Ма-Бан-Грид подошел к ней вплотную:
— Они сами хотели войны, так предупреждали нас духи-братья, и спровоцировали ее, убив одного из моих людей. Мы должны уничтожить людей Тины, пока люди Тины не уничтожили нас.
— Войны не будет! Я — Мать-Исповедница, и я не допущу этого! Если вы ослушаетесь, я покараю вас своей властью!
Воины попятились, испуганно перешептываясь. Но Ма-Бан-Грид не двинулся с места.
— Духи-братья сказали, что Мать-Исповедница не отдает более указаний народам Срединных Земель. И доказательством тому служит то, что она лишилась поддержки волшебников. — Он хмуро посмотрел на нее. — Я не вижу с тобой волшебника. Духи-братья, как всегда, сказали правду Ма-Бан-Гриду.
Кэлен ничего не ответила. Ричард наклонился к ней:
— Что они говорят?
Кэлен перевела ему. Ричард сделал шаг вперед и встал рядом с ней.
— Я хочу сказать им пару слов. Ты переведешь?
Кэлен кивнула:
— Они желают знать, кто ты такой. Я им еще не сказала.
Взгляд Ричарда стал ледяным.
— Сейчас я удовлетворю их любопытство. — Голос его был так же холоден, как и взгляд. — И вряд ли они будут этому рады.
Он поочередно оглядел воинов, подчеркнуто не замечая Ма-Бан-Грида, и в глазах его Кэлен увидела магический гнев Меча Истины. Ричард призвал магию, даже не вынимая меча из ножен.
— Вы следуете за старым глупцом — за старым глупцом по имени Ма-Бан-Грид, у которого не хватает ума отличить истинных духов от духов обмана. — Воины ахнули от такой дерзости. Ричард повернулся к Ма-Бан-Гриду. — Или это не так, старый глупец?
На мгновение тот потерял дар речи:
— Кто ты такой, что осмеливаешься нанести мне такое оскорбление?
Ричард посмотрел на него в упор:
— Твои ложные духи сказали тебе, что люди Тины убили одного из ваших. Они лгали тебе, а ты в своей глупости поверил им.
— Ложь! Мы видели его голову! Люди Тины убили его! Они хотят войны! Мы перебьем их всех! До последнего человека! Они убили нашего соплеменника!
— Твоя глупость начинает утомлять меня, старик. Бантаки лишены разума, если доверили такому, как ты, говорить с духами.
— Ричард, ты в своем уме? — прошипела Кэлен.
— Переводи.
Она перевела. С каждым словом Ма-Бан-Грид все больше наливался кровью. Казалось, он сейчас вспыхнет. Ричард наклонился к нему поближе:
— Люди Тины не убивали вашего соплеменника. Это сделал я.
— Ричард! Я не могу этого перевести! Они убьют нас!
— Что-то испугало их до такой степени, что они решили начать войну, — спокойно пояснил Ричард, не сводя глаз с Ма-Бан-Грида. — Если мы не испугаем их еще больше, они убьют и нас, и всех людей Тины. Переводи.
Кэлен шумно вздохнула и перевела бантакам слова Ричарда. Копья и луки мгновенно поднялись снова.
— Ты! Ты убил одного из наших!
Ричард пожал плечами:
— Да. — Он ткнул себя пальцем в лоб. — Я влепил ему стрелу прямо сюда. Одну стрелу. Прямо в лоб. Она пробила ему голову, когда он намеревался ударить человека копьем в спину. Человека, у которого не было ненависти к бантакам. Я убил его, как убил бы койота, ворующего у меня овец. Тот, кто трусливо наносит удар сзади, недостоин жить. А тот, кто, повинуясь фальшивым духам, отдает людям такие приказы, недостоин быть вождем.
— Мы убьем тебя!
— В самом деле? Допускаю, что вы попытаетесь, но у вас ничего не выйдет. — Ричард повернулся спиной к Ма-Бан-Гриду и отошел шагов на двадцать. Воины расступились перед ним. — Мне понадобилась только одна стрела. Попробуйте убить меня тоже одной стрелой, и вы увидите, на чьей стороне добрые духи. Выберите любого, кого считаете лучшим. Пусть он сделает то же, что сделал я. Пусть убьет меня всего лишь одной стрелой. — Он опять ткнул себя пальцем в лоб. — Прямо сюда. Так же, как я застрелил труса, который хотел убить человека ради ваших духов лжи!
— Ричард! Ты сошел с ума! Я не стану говорить им, чтобы в тебя стреляли.
— Кэлен, я могу это сделать. Чувствую, что могу.
— Один раз у тебя получилось, но это не значит, что получится еще. Я не собираюсь стоять и смотреть, как тебя убивают.
— Кэлен, если мы не остановим их здесь и сейчас, они убьют нас обоих, и Владетель вырвется из-за завесы. Кроме того, сегодня ночью должно состояться сборище, а это очень важно. Сейчас я просто использую Первое Правило Волшебника: первый шаг к вере — это желание, чтобы что-то оказалось правдой, или боязнь, что это окажется правдой. До сих пор они верили во что-то, потому что им хотелось, чтобы так было. Я должен заставить их испугаться того, что мои слова окажутся правдой.
— А что ты им скажешь?
— Мы теряем время. Переводи, пока им еще интересно, иначе они и в самом деле убьют нас, а потом отправятся убивать людей Тины.
Кэлен повернулась к Ма-Бан-Гриду и с большой неохотой перевела им то, о чем просил Ричард. Среди воинов поднялся переполох: каждый хотел стрелять в незнакомца. Ма-Бан-Грид молча подождал, пока они успокоятся.
— Каждый может стрелять в того, кто убил нашего соплеменника, — улыбнулся он. — Каждый! Убейте его!
Бантаки вскинули луки.
— Трусы! — закричал Ричард. — Этот старый глупец боится! Он знает, что добрые духи защитят меня! Он знает, что послушался духов обмана, и хочет заставить вас подчиниться их воле! Он боится, что его глупость станет известна всем! Но этим он только сам себя выдает!
Ма-Бан-Грид стиснул зубы. Взмахом руки он заставил бантаков опустить оружие и, выхватив лук у ближайшего воина, повернулся к Ричарду:
— Я докажу тебе, что говорил с истинными духами! Ты умрешь за то, что убил одного из бантаков! И за то, что оскорбил наших духов-братьев!
Он положил на тетиву стрелу и прицелился. Воины разразились одобрительными возгласами. Кэлен похолодела от ужаса. У нее перехватило дыхание.
Ричард выхватил стрелу из воздуха прямо перед своим лицом.
Бантаки молча смотрели, как Ричард подходит к вождю, держа стрелу в руке. Глаза его пылали. Он остановился перед МаБан-Гридом и, сломав стрелу, сунул обломки ему под нос.
— Добрые духи защитили меня, старый глупец, — угрожающе сказал он. — Ты внимал духам обмана.
— Кто ты? — выдохнул Ма-Бан-Грид. Глаза его были широко раскрыты.
Ричард медленно обнажил меч. В воздухе разнесся мягкий звон стали. Лезвие уперлось старику в горло.
— Я — Ричард, Искатель Истины. Супруг Матери-Исповедницы. — Каждое слово было отчетливо слышно в морозном воздухе. — И кроме того, я волшебник. Ее волшебник.
У Ма-Бан-Грида отвисла челюсть. Он побледнел и опасливо покосился на меч:
— Волшебник? Ты?
— Волшебник! — Ричард обвел воинов гневным взглядом. — Волшебник, — повторил он. — И мне повинуется магия. Дар. Похоже, старый глупец, твои духи и тут солгали тебе. Они говорили, что у Матери-Исповедницы волшебника нет. Они послали твоего сына спровоцировать войну, которой вовсе не желало Племя Тины. Они использовали тебя в своих целях. Мудрый вождь догадался бы об этом, но глупец — нет. — Среди воинов послышался ропот. — Если ты будешь упорствовать, если ослушаешься Матери-Исповедницы, я обращусь к магии, чтобы убить тебя. Это будет ужасная магия; она испепелит землю бантаков и навеки сделает ее бесплодной. Все бантаки умрут страшной смертью — смертью от моей магии. Я убью всех бантаков. Стариков и детей. Всех, до последнего человека. — Его холодный взгляд уперся в Ма-Бан-Грида. — Но начну я с тебя, старый глупец.
— Магия? — прошептал Ма-Бан-Грид. — Ты убьешь нас с помощью магии?
Ричард наклонился к нему:
— Если вы ослушаетесь Мать-Исповедницу, я уничтожу вас с помощью магии более ужасной, чем вы в состоянии себе представить.
Бантаки увлеченно слушали длинный список несчастий, которые Ричард обязывался обрушить на их головы. Большую часть своих угроз он позаимствовал у Зедда, вспомнив, как тот отвадил толпу крестьян, которые, думая, что Зедд — колдун, вознамерились его убить. Чем больше Ричард говорил, тем круглее становились глаза бантаков.
Ма-Бан-Грид перевел взгляд с лезвия меча на лицо Ричарда. Его самоуверенность поувяла, но все же он не был до конца убежден.
— Духи сказали мне, что у Матери-Исповедницы нет волшебника. Почему я должен тебе верить?
Внезапно гнев сошел с лица Ричарда, магический огонь в его глазах погас, сменившись покоем, но это было еще страшнее, чем ненависть или ярость: это было спокойствие человека, осознающего некую тяжкую необходимость.
В предрассветной мгле возникло ослепительное сияние. Меч в руке Ричарда стал белым — и это была магия. Сияние разгоралось, и вскоре на него стало невозможно смотреть.
Ричард использовал единственную магию, которая была ему подвластна, — магию Меча Истины.
Этого оказалось достаточно. Людей охватил ужас. Побросав оружие, бантаки рухнули на колени, бормоча извинения и умоляя духов защитить их. Многие застыли как изваяния, не зная, что делать.
— Прости меня, старик, — тихо сказал Ричард, — но я вынужден убить тебя, чтобы спасти жизнь многим. Знай, что я прощаю тебя и сожалею о том, что обязан совершить.
Кэлен перевела, но удержала Ричарда за руку:
— Ричард, подожди. Прошу тебя, дай попробую я.
Он мрачно кивнул:
— Попробуй. Но если у тебя ничего не выйдет, я его убью.
Кэлен понимала, что его цель — напугать бантаков, чтобы страх разрушил наложенные на них заклятия. Но Ричард преуспел в этом настолько, что напугал даже ее. Он возвысился над магическим гневом меча, и это было страшнее, чем любая ярость.
Кэлен повернулась к старику:
— Ма-Бан-Грид, Ричард говорит правду: он готов убить тебя. Я попросила его подождать, чтобы даровать тебе свое прощение, если ты прислушаешься к нашим словам и поймешь, что мы не солгали. Я могу попросить его сохранить тебе жизнь, и он выполнит мою просьбу. Но всего лишь один раз. Потом он меня не послушается. Если твое раскаяние будет неискренним, ты окажешься повинным в гибели многих людей. Ричард — человек слова, и если ты попытаешься обмануть его, он исполнит свою угрозу. Я даю тебе последнюю возможность прислушаться к истине. Еще не поздно. Мать-Исповедница не желает, чтобы умирали люди. Жизнь любого человека Срединных Земель одинаково дорога моему сердцу. Но иногда приходится жертвовать одним, чтобы спасти многих. А теперь я жду твоего ответа, вождь.
У воинов, стоящих вокруг, был вид людей, обнаруживших вдруг, что они делают совсем не то, что хотели. Бантаки были миролюбивым племенем, и теперь казалось, они смущены и огорчены. Ричард внушил им страх, который оказался сильнее того, что привел их сюда.
Резкий порыв ветра взметнул волосы Кэлен. Она отбросила назад непослушную прядь и продолжала ждать. Ма-Бан-Грид поднял голову. Огонь, пылавший в его глазах, погас. Заклятия пали.
— Я слышал, что говорили духи, — сказал он тихо. — Я думал, они говорили правду. Но все так, как он говорит. Я просто старый глупец. — Он посмотрел на примолкших воинов. — Никогда бантаки не несли смерть другим людям. Не будет этого и сейчас. — Наклонив голову, он снял с себя медальон и протянул его Кэлен. — Прошу тебя, Мать-Исповедница, передай это Племени Тины. Я отдаю его с миром. Войны не будет. — Он повернулся. Ричард уже убирал меч в ножны. Ма-Бан-Грид вновь посмотрел на Кэлен. — Благодарю тебя за то, что остановила нас. Если бы не ты, я продолжал бы прислушиваться к голосам духов обмана и творил бы ужасные вещи.
Кэлен почтительно склонила голову перед стариком:
— Я рада, что смогла предотвратить кровопролитие.
Ричард посмотрел на нее:
— Спроси, как духам удалось склонить его к поступкам, противоречащим традициям его народа?
— Ма-Бан-Грид, каким образом духи пробудили в твоем сердце жажду крови?
Он бросил на нее неуверенный взгляд:
— Их голоса приходили ко мне среди ночи. Они нашептывали мне чувства, которые были им нужны. Сначала я не подчинялся им, но в этот раз не смог устоять. В моем сердце вспыхнула ненависть, которой я не знал раньше.
— Завеса, отделяющая наш мир от подземного, порвана, — сказал Ричард. Кэлен перевела, и по толпе воинов пробежал испуганный шепот. — Духи лжи могут заговорить с тобой снова, вождь. Будь начеку. Я понимаю, что ты был обманут, и не держу на тебя зла. Но надеюсь, что теперь, когда ты знаешь правду и предупрежден, ты будешь осмотрительнее.
— Благодарю, волшебник, — кивнул Ма-Бан-Грид. — Я буду бдителен.
— А что еще говорили тебе духи?
Старик нахмурился, припоминая:
— На самом деле я не помню, чтобы голоса говорили что-то конкретное. Просто их шепот порождал во мне жажду крови. Мой сын… — Вождь опустил глаза. — Тот, кто погиб… Он был подле меня и слышал их тоже. Но я чувствовал, что с ним духи говорят иначе, чем со мной. Потом в его глазах загорелась дикая ненависть. Она была гораздо сильнее моей. После этого он сразу ушел.
Некоторое время Ричард молча смотрел на вождя, а когда заговорил, голос его был мягок:
— Прости, Ма-Бан-Грид, что мне пришлось убить твоего сына. Это разрывает мне сердце. Но я должен был это сделать. Если бы у меня был другой выход, я бы воспользовался им, верь мне.
Старик кивнул, но ничего не смог выговорить. Потом он оглядел своих людей и, казалось, внезапно устыдился чего-то.
— Я не знаю, что мы здесь делаем, — прошептал он. — Это не наш путь, о бантаки.
— Это вина духов обмана, — сказал Ричард. — Я рад, что мы оказались здесь вовремя и помогли вам увидеть истину.
Вождь снова кивнул и, бросив еще один взгляд на своих людей, молча побрел на восток. Кэлен тяжело вздохнула. Бантаки шли за своим вождем, волоча по земле копья.
— И что ты об этом думаешь? — спросила наконец она.
Ричард положил руку на эфес меча.
— Владетель опережает нас, — сказал он и заглянул ей в глаза. — Это была попытка дискредитировать тебя. Дискредитировать Мать-Исповедницу. Владетель готовит нам ловушку. У него, несомненно, есть какой-то план, но я, как назло, не имею ни малейшего представления, в чем этот план заключается.
— И что же нам делать?
— То, что и собирались. Сегодня ночью будет сборище, а завтра мы поженимся и улетим в Эйдиндрил.
Кэлен внимательно посмотрела на него.
— Ты и в самом деле — волшебник, — мягко сказала она. — Ты использовал магию, чтобы разбить заклятия Владетеля.
На лице Ричарда ничего не отразилось.
— Нет. Это всего лишь маленький трюк, которому научил меня Зедд. Однажды он сказал мне, что люди боятся смерти от магии больше, чем любой другой. Будто от этого они становятся мертвее. Я использовал этот страх и Первое Правило Волшебника, чтобы их убедить. Ни один дух не смог бы внушить им такого ужаса.
— А как же ты сделал Меч Истины белым?
Ричард ответил не сразу:
— Помнишь, еще в Вестландии Зедд объяснял, как действует этот меч? Что ты не можешь убить им того, кого считаешь невиновным? — Она кивнула. — Так вот, Зедд ошибался. Когда меч становится белым, ты можешь убить кого угодно. Даже того, о ком точно знаешь, что он ни в чем не виноват. Даже того, кого любишь. — Взгляд его стал тяжелым. — Ненавижу магию.
— Ричард, твой дар только что помог тебе спасти жизни многих людей!
— А какой ценой? — прошептал он. — Стоит мне лишь подумать о том, чтобы изменить цвет клинка, я сразу же вспоминаю, как я чуть было не убил им тебя.
— Но не убил же. А чуть — не считается.
— Мне от этого не легче. Если мне приходится убивать кого-то белым клинком, я чувствую боль — я чувствую боль даже когда просто думаю, что способен это сделать. Тогда я сразу вспоминаю, что я — Рал. — Он тяжело вздохнул и заговорил о другом: — На сборище нам надо быть очень осторожными.
— Ричард… После истории с бантаками вещи предстают в новом свете. Мы были дважды предупреждены о том, что говорить с духами — опасно. Может быть, лучше все-таки отказаться от сборища?
Он посмотрел куда-то в сторону:
— А есть ли у меня выбор? Владетель опережает нас. События развиваются слишком быстро, а мы все больше убеждаемся в собственном невежестве. Надо разузнать все, что можно.
— Но если духи предков не смогут нам помочь?
— Все равно мы узнаем хоть что-то. Нельзя пренебрегать ни малейшей возможностью: риск и без того велик. — Он мягко взял ее за руку. — Кэлен… Я не могу избавиться от ответственности. И от чувства вины.
Кэлен дождалась, пока он посмотрит на нее:
— Но почему? Потому что Даркен Рал — твой отец? Ты чувствуешь ответственность, потому что ты тоже Рал?
— Может быть. Но Рал я или нет, я не могу допустить, чтобы Владетель захватил всех живущих. Захватил тебя. Я должен найти способ остановить его. Даркен Рал преследует меня даже из могилы. Как ни крути, но причина во мне. Не знаю, как это вышло, но во всем случившемся моя вина. Я должен что-то предпринять, иначе погибнут все. А главное — погибнешь ты, и эта мысль причиняет мне мучения, которые я никогда еще не испытывал. И ради того, чтобы этого не случилось, я не остановлюсь ни перед чем. Я использую любую возможность, каким бы при этом ни был риск. Я должен пойти на сборище. — Он выразительно взглянул на нее. — Даже если я думаю, что именно здесь и таится ловушка, я обязан попытаться.
— Ловушка?.. По-твоему, оно может оказаться ловушкой?
— Не исключено. Нас ведь предупредили. Но по крайней мере мы будем настороже. — Он опустил взгляд. — На сборище у меня не будет меча. Как ты думаешь, удастся ли тебе вызвать молнию, если понадобится?
Кэлен покачала головой:
— Не знаю, Ричард. Я понятия не имею, как вызвала ее в прошлый раз. Это просто произошло, понимаешь? Я не знаю, как ею управлять.
Он кивнул и погладил ее по руке:
— Ну что ж, может быть, в этом и не возникнет необходимости. Может быть, духи предков помогут нам. Ведь они уже помогли мне один раз.
Внезапно он поднял руку и крепко сжал эйджил. Его серые глаза помутнели от боли. Обхватив руками голову, он опустился на землю. Кэлен присела рядом.
— Мне надо отдохнуть, прежде чем отправляться обратно, — пробормотал Ричард. — Эти боли в голове меня доконают.
Кэлен с ужасом подумала, что он прав и боль в голове действительно убьет его, прежде чем они окажутся в Эйдиндриле. Скорее бы прошли эти сутки!
Когда они вернулись, день уже перевалил за полдень. Ричарду стало немного лучше, но в глазах его по-прежнему стояла боль. Они подошли к возвышению, где сидели старейшины. Птичий Человек шагнул им навстречу.
— Ну что? Видели ли вы бантаков? От Чандалена нет никаких известий.
Кэлен протянула руку, и золотой медальон упал в подставленную ладонь старейшины.
— Мы встретили их на севере, как и говорил Ричард. Ма-Бан-Грид посылает тебе этот дар в знак того, что войны между вашими племенами не будет. Они совершили ошибку и раскаиваются. Мы убедили их, что Племя Тины не желает им зла. Чандален, к сожалению, тоже совершил ошибку.
Птичий Человек важно кивнул и, повернувшись к охотникам, стоявшим неподалеку, приказал им вернуть Чандалена и его воинов. Кэлен показалось, что он чем-то опечален.
— Почтенный старейшина, что-то не так?

Подпись

Самый счастливый человек, это тот, который попав в прошлое, ничего не стал бы там менять!

Ива и перо Пегаса, 14 дюймов

Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз (Терри Гудкайнд)

Страница 1 из 5
1
2
3
4
5
»