|
Последнее правило волшебника, или Исповедница
|
|
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 15:56 | Сообщение # 16 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| — Вот поэтому я здесь и нахожусь, — сказала Никки, продолжая спускаться вниз по лестнице, — Я буду его учить, я стану его проводником в мир познания магического.
— Именно это я и хотела от тебя услышать. Ведь ты нужна ему.
— Я готова сделать всё, ради него.
— Ты в этом уверенна?
Никки нахмурилась, неободрительно взглянув на Аббатису.
— Что конкретно тебя беспокоит?
— Ты на самом деле сделаешь всё возможное? Будешь ему опорой или той, в ком он нуждается?
— Конечно, а кем же ещё?
— Его спутницей.
Никки сморщилась.
— Спутницей?
— Его спутницей по жизни.
— Но него уже есть. У него есть…
— А магия ей подвластна?
— Конечно, она же Мать-Исповедница.
— Я тебя понимаю. Она может использовать магию? Может ли она призвать свой Хань, как ты?
— Я думаю, что нет.
— Обладает ли она магией Ущерба? Ведь Ричард родился с этим даром. А ты, я уверена, прекрасно знаешь, как управлять этой тёмной магической мощью. Мне, к сожалению, этого не дано. Ты единственная из нас, кто обладает знаниями этой магии. Никки, а тебе никогда не приходило в голову, почему судьба распорядилась так, что вы с Ричардом расстались друзьями.
— Судьба? Друзьями?
— Ну, конечно же. Ричарду не под силу справиться с даром в одиночку. И, возможно, ты первый и последний человек, в котором Ричард сейчас больше всего нуждается — в спутнице, которая будет не только любить его, но также учить и наставлять. И станет очень даже подходящей женой.
— Подходящей женой для Ричарда? — Никки просто не могла поверить своим ушам, — О, Добрые духи, Энн, он любит Кэлен. Ты в своём уме? Чтобы я стала его женой?
— Именно так, — кивнула Энн, рассеянно разводя руками, — Ты будешь его равноправным партнёром. Это касается и женского начала, так или иначе. Кто же ещё, кроме тебя, может лучше знать, в чём Ричард нуждается больше всего? А значит, нуждаемся и все мы?
— Послушай, я прекрасно знаю Ричарда, — сказала Никки, предупреждающе поднимая руку вверх, чтобы остановить столь нелепый разговор, — И я знаю, что если он любит Кэлен, то эта женщина должна того стоить, она какая-то особенная. И она является его равноправной супругой. Ведь мы любим тех, кого желаем и кем восхищаемся. Но совершенно не в наших правилах поступать наоборот, как это делает Орден, и утверждать, что мы должны любить тех, кто нам неприятен и омерзителен. Возможно, она и не способна использовать магию, таким способом, каким это делает он. Но для него она — та самая женщина, которой он восхищается и боготворит. Она его дополняет, вместе они — одно целое. Ричард не был бы ей так предан, если бы она не была особенной. Он никогда не полюбил бы того, кто значил бы для него хоть на толику меньше. Ты её недооцениваешь, потому что не можешь вспомнить ничего о ней. Все мы не помним даже, как выглядит Кэлен, но, чтобы осознать, что она особенная и поразительная женщина, достаточно и того, что знает и помнит о ней Ричард. Кроме того, она — Мать-Исповедница, а значит, достаточно могущественная и влиятельная женщина. Допустим, она и не умеет управлять своей силой, как колдунья, но, будучи Исповедницей, может сотворить такие вещи, о которых нам и не снилось. Ещё до того, когда границы пали, Матери-Исповедницы управляли Срединными землями. Короли и королевы преклонялись перед ними. Было ли посильным для нас поступать так, как она? Ты управляла дворцом Пророков. Я же — никто, хотя и Королева рабов. Кэлен — истинная правительница, та, от которой зависят судьбы многих людей, та, кто яростно сражалась за свободу своего народа. Это женщина, которая, по словам Ричарда, пересекла саму границу между мирами, и пришла в Подземный мир, чтобы спасти свой народ. Когда я забрала Ричарда с собой в Древний Мир, она осталась командовать войском вместо него. Возглавив д`харианскую армию, она сражалась против Имперского Ордена и сдерживала его продвижение вглубь Срединных земель, пытаясь выиграть время и найти способ разгромить орду Джеганя. Ричард любит Кэлен. И этим всё сказано.
Никки было трудно поверить, что сейчас её просто распирает от злости.
— Хорошо, может это и правда, то, о чём ты говоришь. Возможно, Ричард действительно любит эту женщину — Кэлен, — но кто может с уверенностью сказать, что она действительно живёт и существует? Ты ведь лучше меня знаешь, насколько жестокими и безжалостными могут быть те Сёстры, захватившие её в плен. И нет смысла говорить о том, что Ричард снова сможет когда-нибудь её увидеть.
— Я слишком хорошо знаю Ричарда, он сможет.
Энн широко развела руками.
— А если это и случится, то, что потом? Что с того?
Прекрасные длинные пряди волос Никки непослушно растрепались по спине.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я читала книгу «Заклинание Огненной Цепи». Я знаю, как оно действует. Представь себе и пойми, наконец: женщины, которой была когда-то Кэлен, больше не существует. Огненная Цепь стёрла её с лица земли. Дело в том, что заклинание Огненной Цепи не просто заставляет людей забыть прошлое, но оно уничтожает память, как таковую, разрушая воспоминания абсолютно. Поэтому в нашей реальности Кэлен больше не существует, она буквально вычеркнута из жизни.
— Но она…
— Никки, ты ведь любишь Ричарда. Хорошенько об этом подумай, и перестань противиться, впусти его в свою душу. Познай все его желания и помыслы. Кэлен — нет, она лишена возможности существования в наших мыслях, и это однозначно.
Всё, что ты говорила о том, как много она значит для Ричарда, и насколько она должна быть прекрасна и обворожительна, возможно, и на самом деле имеет место быть, но самой этой женщины, которую любил Ричард, больше нет: Келен — нереальна.
Даже учитывая возможность, что Ричард всё-таки её разыщет, но что же он найдёт в таком случае? Ведь она уже будет не та Кэлен, которую он любил.
Ричард увидит только её телесную оболочку — лишённую души, чувств и сознания. От прежней Кэлен не осталось ничего, как не осталось ничего и от их прежней любви.
Душа и сознание сделали Кэлен такой, какая она есть. Ты думаешь, Ричард такой человек, который способен любить одно бесчувственное тело, предаваясь лишь животным инстинктам? Вряд ли.
Именно душа и сознание делают из человека личность с уникальным неповторимым характером, вдыхают в него чувства, заставляют переживать и принимать решения. И именно такую Кэлен ценил и любил Ричард, но, к сожалению, душа Кэлен покинула её тело.
Никки, ты осознаёшь, что собираешься вычеркнуть из своей жизни самое важное, так же, как и я когда то? Ведь я навсегда упустила возможность быть вместе с Натаном — человеком, которого я люблю.
Но все могло бы быть иначе для меня, если бы тогда мне хватило здравого смысла осознать и понять истинную суть вещей. Прошу тебя, Никки, не отталкивай Ричарда, не допускай моих ошибок. Не лишай этого человека возможности испытать счастье вместе с тобой.
Никки скрепила дрожащие пальцы в замок.
— Энн, по-моему, ты забываешь, о ком говоришь. Ты хоть осознаёшь, что пытаешься навязать Ричарду Сестру Тьмы? Тому человеку, кто, по твоим словам, является единственной нашей надеждой на будущее существование?
— Ба, — усмехнулась Энн, — Ты уже не Сестра Тьмы. Ты отличаешься от них. Они — те, кто по-настоящему предан Владетелю. Ты — нет.
Энн ткнула пальцем в грудь Ники.
— Здесь, в твоём сердце ты уже не Сестра Тьмы. Они предались Владетелю, сжираемые жадностью. Они возжелали того, чего абсолютно недостойны. Те Сёстры жаждали власти, обещанной им тёмными силами.
Ты оказалась другой. Ты стала Сестрой Тьмы не потому, что жаждала заполучить могущество и силу, у тебя были иные причины. Ты думала, что просто не достойна, жить, осознавая жалкость своего существования.
И это было абсолютной правдой. Никки являлась единственной и всех Сестёр Тьмы, кто обратился к Владетелю не с целью заполучить тёмную силу и обещания вечной жизни, а потому, что существование Никки было настолько удручающе ничтожным, что оно не могло принести ей отрады.
Никки просто ненавидела себя за свою самоотверженность, за то, что она всегда жертвовала собой ради чужого благополучия, отрекаясь от личной жизни. Ведь раньше она думала, что заботиться только о собственном благе — эгоистично, так поступают только дурные люди.
Непохожая ни на одну из Сестёр Тьмы, она по-настоящему не знала, что заслуживает понести такое бесконечное наказание.
И это чувство вины, намного превосходящее жажду наживы, настораживало других Сестёр Тьмы. Они не доверяли Никки. Она никогда не была одной из них.
— Добрые духи, — прошептала Никки, едва в силах поверить, что Аббатиса, с которой она очень редко встречалась во Дворце Пророков, может быть настолько близка к пониманию того, что Никки пришлось пережить и осознать. — Я и не подозревала, что могу быть столь откровенна.
— Да, это всегда меня расстраивало, — мягко произнесла Энн, — Что такое привлекательное и одарённое дитя Создателя, как ты, может пренебрегать собственными желаниями и помыслами, жертвуя собой ради других.
Никки сглотнула — почему же ты раньше никогда не говорила мне об этом?
— А, разве ты бы мне поверила?
Никки приостановилась у начала очередного лестничного марша, одной рукой опираясь на белоснежную мраморную колонну, чтобы передохнуть немного.
— Я думаю, что нет. Но Ричард сделал то, что позволило мне осознать это сейчас.
Энн вздохнула.
— Возможно, мне надо было раньше взяться за тебя, чтобы убедить тебя начать относиться к себе более лояльно. Но меня всегда пугало то, что тогда я буду выглядеть мягкотелой, и потеряю авторитет среди Сестёр.
Я также боялась и того, что разговоры об их достижениях и заслугах, их поощрение мною, могут повлечь за собой необратимые процессы и послушницы будут о себе слишком высокого мнения.
Что же касается тебя, то с тобой дела обстояли по-иному, ты всегда оставалась для меня загадкой. Ты всегда отличалась от других, и твои переживания и чувства были мне чужды.
Я полагала, что твоя скромность и смирение послужат хорошей основой для тебя, как будущей женщины. Однако это было грубой ошибкой с моей стороны думать так.
— Я никогда и не подозревала об этом, — сказала Никки, и мысли её улетели далеко в прошлое, затерявшись в воспоминаниях о былом времени.
— Но не думай что, такой была лишь ты одна. Были и другие послушницы, о которых я думала много больше, и, как результат, они из-за меня тоже пострадали, и им пришлось намного хуже. Больше всех на свете я доверяла Верне, но никогда об этом ей не говорила. Кроме того, я послала её вслепую на поиски, которые продолжались двадцать лет, потому, что она была единственной из послушниц, кому я могла поручить эту трудную миссию. И тогда началась вся эта путаница событий, на которые, как мне казалось, я могла повлиять, будучи посвящённой в Пророчество. — Энн помотала головой. — Как же она меня ненавидела, за то, что я послала её в эту бесполезную двадцатилетнюю ссылку.
— Ты говоришь о том, как Верна отправилась на поиски Ричарда?
— Да, — улыбнулась Энн самой себе. — Это было путешествие, в котором она обрела ещё и саму себя. — Некоторое время Энн молчала, восстанавливая в памяти череду всех тех событий, а потом с улыбкой обратилась к Никки, — Помнишь, когда Верна, наконец, вернулась вместе с ним? Помнишь тот первый день, когда в большом зале собрались все Сёстры, чтобы поздравить Верну с окончанием столь длительных поисков нового ученика, которым оказался отнюдь не мальчик, но взрослый мужчина — и это был Ричард.
— Я помню, — сказала Никки в ответ, заразившись улыбкой от Энн. — Я сомневаюсь, что ты можешь поверить в то, что с того самого момента всё изменилось во Дворце Пророков. Когда я увидела Ричарда впервые, я поклялась себе, что стану одной из его наставниц.
И Никки действительно стала его наставницей, но в итоге, они с Ричардом ролями поменялись — Ричард стал её учителем.
— Никки, ты нужна Ричарду, прямо сейчас. Ему необходим человек, который будет идти с ним рука об руку, напарник, который поддержит его в этой трудной борьбе. Ему одному не потянуть столь тяжёлое бремя, слишком много на него свалилось в одночасье.
В конце концов, ему нужна женщина, которая будет его любить. Кэлен пропала. И даже если она до сих пор жива, то она сейчас стала лишь оболочкой, оставшейся от того, кем когда-то она являлась.
Кэлен не только не помнит, что любит Ричарда, она вообще его не помнит, он для неё сейчас — чужой. И самое печальное то, что Ричард потерял её именно из-за этой бесконечной борьбы.
Никки, повторяю, ты нужна Ричарду, чтобы засыпая вместе с ним, ночами шептать ему на ушко то, что ему хочется слышать. И это не важно, знает он или нет, что ты ему нужна больше всех на свете.
Никки была на грани срыва, еле сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Она злилась на себя за то, что ей приходится вытворять со своей жизнью, и это разрывало её на части. Ведь в жизни для неё не было никого более желанного, чем Ричард.
И именно из-за этого, из-за своей любви к Ричарду, Никки не могла поступить так, как желала Энн. Никки продолжила спускаться по лестничному пролету, она постаралась сменить тему разговора.
— Сначала, мне нужно осмотреть фамильный склеп. А потом — поговорить с Верной и Эдди. У меня совершенно нет времени, чтобы тратить его попусту на размышления. Мне необходимо добраться до Тамаранга, чтобы помочь Зедду снять ведьмино проклятие с Ричарда. А это, я считаю, есть именно то, в чём Ричард сейчас больше всего нуждается.
Но, чтобы мне удалось это достичь, я должна знать всё о Сикс (Шестой). Ты, Энн, может и не знала эту женщину, но у тебя ведь были сотканы сотни шпионских сетей, которые распространялись далеко за пределы Древнего мира.
— Ты знала о моих шпионах? — спросила Энн, следуя за Никки вниз по лестнице.
— Я предполагала. Такая женщина, как ты, не может настолько долго удерживать власть на своей стороне, не прибегая к чьей-либо помощи. Под твоим руководством дворец Пророков процветал, будучи островком стабильности и умиротворения в огромном, шумном и беспокойном мире, существующем, под гнётом догматов Братства Ордена.
И тебе просто необходимо было наращивать свою сеть, расширять связи, чтобы оградить себя от всего этого, происходящего во внешнем мире, чтобы сохранить свою власть, и избежать любых потенциальных угроз извне.
Но, в конце концов, ты держала дворец подобающе — в безопасности и независимости так, что Сёстры могли выполнять свою работу на протяжении сотен лет.
Энн повела бровью.
— Я была не настолько хороша, как ты думаешь, моя дорогая. Иначе Сёстры Тьмы не обосновались бы прямо перед моим носом.
— Но ты это подозревала и принимала меры предосторожности.
— Но этого было недостаточно, при любом раскладе, учитывая то, что всё-таки случилось.
— Знаешь Энн, все мы несовершенны и уязвимы. Но факт остаётся фактом, ты хорошо справлялась с возложенными на тебя обязанностями и была отличной Аббатисой, долгие столетия сдерживая страшную угрозу в стороне от Дворца Пророков.
У тебя было множество источников информации, которые помогали тебе выстоять и не подвергать опасности ни себя, ни Дворец. Я знаю, что Сёстры Тьмы, всегда оглядывались по сторонам. Они страшно тебя боялись. Они боялись того, что ты за ними следишь.
Если учесть ту паутину, которую могла раскинуть только аббатиса, тебе, должно быть, доводилось что-нибудь услышать про Сикс на протяжении стольких лет.
— Никки, я не знаю. За все эти годы произошло такое бесчисленное количество всяких важных событий. Слухи о ведьме не представляли для меня большого интереса. Всегда находились более серьёзные проблемы. Об этой Сикс я на самом деле не слышала ничего примечательного.
— Я не собираюсь учинять тебе какой-либо допрос и выбивать из тебя признания, вовсе нет, Энн. Я просто хочу вообще хоть что-нибудь услышать, что ты можешь знать о ней. Преследуя какие-то цели, она забрала шкатулку Одена. Мне нужно вернуть её для Ричарда. Вообще, любая кроха информации может меня привести к исполнению этой задачи.
— Я просто никогда ничего не слышала о ней из своих источников, — Энн, наконец, кивнула, причём, скорее для себя. — Но я знаю о ней понаслышке, и ещё я могу сказать, что она не могла ввести Оден в игру.
— Ну, тогда зачем ей понадобилась шкатулка?
— Хотя, я понятия не имею о её особенностях, за исключением тех, что поведала нам Шота, я знаю, что есть люди, одержимые желанием уничтожать всё хорошее в этой жизни. Специфические извращённые убеждения, которых они придерживаются, дают им самооправдание за их непримиримую ненависть ко всему хорошему.
Подобная целеустремлённость сближает их с другими, одержимыми теми же самыми целями сокрушать любого, кто живёт свободно, кто стремится стать лучше. Это стремление — крушить всё что-нибудь хорошее — вдохновляет и возбуждает их.
В конце концов, они дошли до того, что ненавидят саму жизнь, как таковую. Они ощущают себя ущербными, когда сталкиваются с теми вызовами, что бросает им жизнь.
Они отвергают необходимость сосуществовать с миром, как это действительно принято, и потому они выбирают самый лёгкий путь существования.
Вместо того, чтобы упорно трудиться, они стремятся уничтожить тех, кто созидает. Они встали на путь грабежа и мародёрства, отказавшись от созидания чего-нибудь стоящего.
— Итак, — предположила Никки, — Ты хочешь сказать, что в то время, как ты толком ничего определённого не знаешь о Сикс, ты всё же уверена, что из-за своей натуры, она будет искать других сторонников, движимых ненавистью.
— Вот именно, — подтвердила Энн. — А что это может означать?
Когда они дошли до основания лестницы, Никки остановилась, положила ладонь на лестничные перила и, постукивая коготком по белому мрамору, погрузилась в раздумья.
— А это означает, что, в конечном счёте, она попытается вступить в союз с теми, у кого на руках две другие шкатулки: с Сёстрами Тьмы. Возможно у них разные убеждения, но они — сёстры по ненависти.
Энн улыбнулась себе.
— Очень хорошо, дитя.
— Она не в состоянии воспользоваться шкатулкой самостоятельно, — заключила через какое-то время Никки, рассуждая вслух. — А это означает, что она попытается получить такую возможность, заключив с ними сделку. Ей это будет просто необходимо, чтобы выгадать власть для себя.
Когда большой барьер рухнул, она почувствовала уязвимость Нового Света. Она заплела интриги и в итоге выкрала то, что создала Шота здесь, в Новом Свете, но, так или иначе, этого показалось ей мало. Она намеревается получить власть в обмен на ту шкатулку, что сейчас в её руках.
Энн кивнула.
— Она пытается подстраховаться, что когда Орден заграбастает всё в свои лапы, она окажется в доле. Она стремится к возможности массового уничтожения всего хорошего. Возможно, она стремится наделить себя властью, но мне думается, что её реальная страсть — отхватить свой кусок при разрушении ценностей и порядка.
— И все же есть одна вещь, которая не вяжется со всем этим. — Никки встряхнула головой, устремив свой взгляд вниз длинного перехода. — Сёстры Тьмы вряд ли захотят связываться с ведьмой. Они боятся её.
— Но ещё больше, они боятся Владетеля. Они должны заполучить шкатулку, если хотят высвободить Оден. Не забывай, теперь, когда они пустили в игру шкатулки, они поплатятся своими жизнями, если не откроют правильную шкатулку. Им ничего не остаётся, как вступить в сделку с Сикс.
— Полагаю, что так, — заключила Никки.
Казалось, что чего-то не хватает, только вот чего, она не могла вообразить. Было похоже, что здесь кроется ещё что-то, связанное с этим.
Глава 19
Они двинулись; рука Никки соскользнула с перил и безвольно упала по боку. Полы, стены, потолок длинной тихой галереи были полностью отделаны полированными плитами из белого мрамора.
Мягкие завитки серых и золотистых прожилок извивались в мраморе, придавая всему каменному коридору дымчатый вид.
Факелы в железных скобах, равномерно распределённые по всей длине стен, освещали коридор мерцающим светом. В затхлом воздухе витал тяжёлый запах смолы с примесью едкого дыма. Тут и там вдоль галереи отходили смежные коридоры, ведущие к гробницам.
— Мы живём в жуткое время, — сказала Энн; звук её шагов по каменным плитам отдавался гулким эхом. — Мы подошли к самому опасному месту в пророчестве, какие мне известны. Здесь нас может ждать конец всего.
Никки взглянула на старую аббатису.
— Поэтому я и должна помочь Зедду и затем найти Ричарда. В то же время нужно остановить Сикс прежде, чем она сосредоточит в своих руках все три шкатулки. Она уже показала мне, насколько она опасна, но если мы её найдём, Зедд сможет помочь мне справиться с ведьмой.
Думаю, для меня важнее заняться сёстрами Улицией и Эрминией. У них две оставшиеся шкатулки. Если они соберут все три шкатулки Одена, сомневаюсь, что сёстры Тьмы намерены предоставить Ричарду шанс открыть одну из них до первого дня следующей зимы. Несомненно, они сами попробуют открыть их, как только заполучат все три. У меня тяжёлое предчувствие, что времени у нас в обрез.
— Я тоже так думаю, — кивнула Энн, проходя под шипящим факелом. — Поэтому так важно, чтобы ты была там с Ричардом, необходимо, чтобы ты ему помогла.
— Я и собираюсь помочь ему.
Энн пристально посмотрела на Никки.
— Мужчине нужна женщина, чтобы укрепить его в выборе, особенно когда такой выбор может отразиться на самом течении жизни.
Никки наблюдала за тем, как их тени описывают круг по мере того, как они проходили мимо очередного факела.
— Не уверена, что понимаю, о чём ты.
— Только любящая женщина, которая находится рядом, которой он безрассудно доверяет, способна оказать положительное влияние.
— Я люблю его и буду рядом с ним.
— От тебя потребуется больше, чем просто быть рядом с ним, Никки, чтобы обладать необходимым влиянием.
Никки глянула на неё краем глаза.
— И ты полагаешь, что такое влияние действительно необходимо?
— Дитя нуждается в суровости отца не меньше, чем в ласке матери, — она плотно сжала большой и указательный пальцы. — Мужское и женское начало сообща формируют нас, определяют, ведут нас. И тут всё так же. Мужчине нужно женское начало в его жизни, чтобы вести рост человечества в верном направлении.
Могущественный полководец без женщины может побеждать в сражениях и выигрывать войны. Джегань может сокрушить всё на своем пути, но ничего более — ничего стоящего, это уж точно.
В нашем случае, на нашей стороне, всё иначе. Нам нужно не просто выиграть эту войну, но и построить будущее, на которое мы надеемся в результате.
Ричарду нужен не просто кто-то, кто будет любить его, но и кого сможет любить он сам. Он не может жить одним лишь мечом. Ему нужно куда-то вкладывать свои собственные чувства. Ему нужно любить и быть любимым.
Меньше всего Никки хотелось снова вступать в споры по этому поводу.
— Я не та женщина, о которой ты говоришь.
— Но ты можешь ей стать, — мягко, но настойчиво повторила Энн.
— Я убеждена, что женщина, достойная любви Ричарда — это Кэлен. Не я. Я совершала страшные, необратимые вещи. Я прошла тёмным путём. Всё, что в моих силах — сражаться, чтобы остановить идеи зла, на стороне которых я когда-то выступала.
Только когда я смогу это сделать, я заслужу прощение в собственном сердце. Но заслужить любовь Ричарда я не смогу никогда. Кэлен — вот та женщина. Она, а не я.
— Никки, Кэлен — это не вариант. Бессмысленно выбирать между тобой и Кэлен; она уже не может быть рядом с ним. Огненная Цепь забрала эту женщину. Сейчас только ты можешь выполнить это предназначение. Ты должна выйти замуж за Ричарда и стать такой женщиной для него.
— Выйти замуж! — Никки коротко, горько рассмеялась, покачав головой. — Ричард не любит меня. С какой стати ему на мне жениться?
— Ты что — ничему не научилась во Дворце Пророков? — Энн нетерпеливо цокала языком. — Как ты вообще стала сестрой?
Никки всплеснула руками.
— О чём ты говоришь?
— У мужчин есть потребности, — Энн потрясла пальцем перед Никки. — Обрати на них свой женский талант — красоту, дарованную тебе Создателем — и он захочет большего. Он женится на тебе, чтобы это заполучить.
Никки захотелось отхлестать эту женщину. Однако, вместо этого она произнесла:
— Ричард не такой. Он понимает, что только любовь придаёт смысл страсти мужчины и женщины.
— Ну, в конце концов, он то и получит. Ты просто поможешь ему придать смысла этой страсти. Мужское сердце следует его потребностям. Неужели ты настолько старомодна, чтобы полагать, что все женятся исключительно по любви? Мудрость старших зачастую является залогом лучшего выбора. Поскольку Кэлен нет, мы должны это сделать. Твоё дело — затащить его в постель и показать ему, что ты можешь сделать для него, чего ему не хватает, что ему нужно. Ответь на его страсть, завоюй его сердце, и, в конце концов, эта страсть обретёт значение.
Никки почти ощущала, как заливается краской. Она поверить не могла, что они говорят об этом. Отчаянно нужно было сменить тему, но она словно потеряла дар речи.
Никки знала, что облечена дружбой и доверием Ричарда. Сделать так, как предлагала Энн, значило разрушить эту дружбу и обмануть это доверие. Ричард был уверен в её дружбе.
Искренность и надёжность дружбы Никки в некотором роде сделали её достойной его любви, но поступок, на котором настаивала Энн, разрушил бы доверие его дружбы и тем самым лишил её каких бы то ни было шансов заслужить эту любовь.
— Ты не должна упустить эту возможность, детка — мы не должны.
Никки схватила Энн за руку и одёрнула её.
— Мы?
Энн кивнула.
— Ты — звено, соединяющее нас с Ричардом.
Никки сузила глаза.
— Что за звено?
Лицо Энн напряглось, всё больше походя на лицо аббатисы, какой её помнила Никки.
— Звено, необходимое тем из нас, кто обучает юных волшебников, для единения с такими мужчинами. Ричард — наш лидер — не по рождению, но в силу своих способностей и собственной силы воли в состоянии понимать это.
Он, быть может, и не собирался становиться Лордом Ралом, не собирался вести нас в этой войне, но он дорос до этой роли. Он решил, что жизнь для него достаточно ценна, чтобы сражаться за своё право жить так, как он считает нужным. Его пример вдохновил его единомышленников. И всё лишь потому, что мы этого добились.
— Он не мальчик из Дворца Пророков с Рада-Хань на шее. Он самостоятельный мужчина.
— Да неужели? Отступи на шаг, дитя, и посмотри на это шире. Да, Ричард — наш лидер, и я вполне искренне говорю это, но в то же время он человек, наделённый даром, и ничего о нём не знающий.
Более того, он наделён обеими сторонами дара. В нём заключены гром и молния. И в чём же состоит назначение сестры Света, как не в том, чтобы научить таких людей контролировать свои способности и…
— Я не сестра Света.
Энн отмахнулась рукой.
— Семантика. Игра слов. Отрицая, этого не изменишь.
— Я не…
— Нет, именно ты, — Энн ткнула пальцем в грудь Никки. — На самом деле ты. Именно ты, неважно, каким путём, приняла жизнь. Это зов Создателя. Называй себя, как тебе угодно, сестра ли Света или просто Никки. Это неважно и не меняет сути вещей. Ты сражаешься за наше дело — дело жизни самого Создателя. Ты сестра, волшебница, которая может наставить человека в том, что ему надлежит делать.
— Я не шлюха — ни для тебя, ни для кого другого.
Энн округлила глаза.
— Я что — прошу тебя лечь в постель с нелюбимым человеком? Нет. Прошу тебя обманывать его или что ещё? Нет. Я просто прошу тебя отправиться к мужчине, которого ты любишь, подарить ему свою любовь и стать женщиной, в которой он отчаянно нуждается, женщиной, способной быть любимой им. Именно это ему и нужно — женщина, которая станет звеном его жажды любви. Недостающим завершающим звеном его человечности.
Никки пристально посмотрела на неё.
— Надзирателем Дворца Пророков, вот чем ты на самом деле просишь меня стать.
Энн воздела очи, бормоча мольбу придать ей сил.
— Дитя, — произнесла она, наконец, вернувшись к Никки. — Я всего лишь прошу тебя больше не тратить попусту свою жизнь. Ты не вполне понимаешь, что не видишь всей картины. Ты можешь считать, что это вопрос любви, но ты вообще не знаешь, что такое любовь, или я неправа? Ты знаешь лишь её исток: желание. Обстоятельства, вероятно, далеки от идеальных, но Создатель даровал тебе эту возможность, этот шанс познать величайшую радость человеческой жизни — любовь. Абсолютную любовь. Сейчас твоя любовь безответна, неполна, несовершенна. Это просто томительное желание и воображаемое блаженство. Ты не узнаешь, что такое любовь, до тех пор, пока чувства, скрытые в твоей душе, не будут взаимны и раскрепощены. Только такую любовь можно назвать настоящей, полноценной. Только тогда твоё сердце воспарит. Ты ещё не познала радости этой величайшей из человеческих эмоций.
Прежде Никки целовали лишь похотливые скоты. Никакой радости это не доставляло. Энн была права: Никки не считала, что может в полной мере осознать, что такое поцелуй любимого, по-настоящему любимого человека, мужчины, который любит её так же сильно в ответ, в чьём сердце она превыше всего.
Она могла лишь мечтать о таком блаженстве. Такая малость для тех, кто не осознаёт разницы.
Энн раскрыла ладонь в молящем жесте.
— И если в этом счастье взаимной любви — счастье для вас обоих — ты сможешь помочь любимому человеку сделать единственно правильный выбор, что в этом плохого? — она уронила руку.
— Я не прошу тебя заставлять его делать неправильные вещи, только верные, только те, что он и сам захочет сделать. Я просто прошу тебя оградить его от боли, которая может толкнуть его на ошибку, ошибку, которая утянет на дно и нас всех вслед за ним.
Никки снова почувствовала, как тонкие волоски на шее встали дыбом.
— О чём ты говоришь?
— Никки, когда ты была с Орденом — когда тебя знали под именем Госпожа Смерть — как ты тогда себя ощущала?
— Ощущала? — Никки покопалась в памяти в поисках ответа на неожиданный вопрос. — Даже не знаю. Не вполне поняла, что ты имеешь в виду. Пожалуй, я ненавидела себя, ненавидела жизнь.
— И в твоей ненависти к самой себе — сильно ли тебя заботило, что Джегань мог убить тебя?
— Не особо.
— А сейчас ты вела бы себя так же? С тем же безразличием к себе, к своему будущему?
— Нет, конечно. Тогда мне было всё равно, что со мной случится. Какое у меня могло быть будущее? Я не думала, что заслужила хоть сколько-нибудь счастья — и не ждала его — так что, для меня мало что имело значение, и собственная жизнь в том числе. Я просто считала, что ничто не имеет значения.
— Считала, что ничто не имеет значения, — повторила Энн. Она напустила на себя озабоченный вид, прежде чем продолжить выражать обеспокоенность словами Никки.
— Ты не ожидала для себя счастья, и потому полагала, что ничто не имеет значения, — она подняла палец в знак прояснения. — Тогда ты не приняла бы тех решений, что сейчас, потому что не заботилась о себе. Так ведь?
Никки показалось, что она почти слышит звук невидимой захлопывающейся ловушки.
— Так.
— И как, по-твоему, должен себя чувствовать мужчина, такой, как Ричард, когда он, наконец, поймёт, что Кэлен для него потеряна, когда действительно и ясно осознает окончательность этого? Будет ли он так же ценить жизнь?
Неужели ты полагаешь, что он и тогда будет ощущать связь с нами — с тем же чувством важности человеческой жизни — когда им овладеет растерянность, одиночество, безысходность, уныние… безнадёжность? Не ожидая счастья, неужели, ты думаешь, его будет волновать, что с ним станется? Ты-то знаешь, каково это, дитя. Скажи мне.
Руки Никки покрылись мурашками. Она боялась ответить на этот вопрос. Энн помахала пальцем.
— Если рядом с ним не будет никого, не будет любви — не всё ли ему будет равно, жить или умереть?
Никки сглотнула ком в горле, с усилием взглянув в глаза правде.
— Полагаю, может быть и так.
— А если сам он потерял надежду, как сможет он сделать верный выбор для нас? Не сдастся ли он попросту?
— Не думаю, что Ричард сдастся.
— Ты не думаешь, — наклонилась к ней ближе Энн. — Хочешь провести эксперимент? Поставить наши жизни, наш мир, всё сущее на исход такого эксперимента?
Напор Энн, казалось, пригвоздил Никки к месту.
— Дитя моё, если мы потеряем Ричарда, мы потеряем всё.
Она смягчила тон, и Никки почувствовала, как ловушка окончательно захлопнулась за ней.
— Ты сама знаешь, насколько он важен — и потому-то ты и ввела шкатулки Одена в игру от его имени. Ты знаешь, что только он может повести нас в эту битву. Ты знаешь, что без него сёстры Тьмы вызволят Властителя из преисподней. Без Ричарда, который только и сможет остановить их, они вызволят саму смерть. Они положат конец миру живых. Они погрузят нас в Великий Хаос. Без Ричарда все потеряно, — повторила она, словно забивая последний гвоздь в крышку гроба.
Никки проглотила ком в горле.
— Ричард никогда нас не бросит.
— Может быть, умышленно и нет. Но, идя в битву без любви и надежды, с одним только одиночеством, он может принимать решения, которых бы не принял, неси он в душе образ любимой женщины. Эта любовь может стать связующим звеном, объединяющим фактором. Только такая любовь может удержать человека от поражения, когда у него нет сил идти дальше.
— Все это может быть и так, но всё же, не даёт тебе права распоряжаться его сердцем.
— Никки, я не думаю…
— Во имя чего мы сражаемся, если не ради неприкосновенности жизни?
— Я сражаюсь ради неприкосновенности.
— Ты? Неужели? Вся твоя жизнь была отдана тому, чтобы принудить других делать то, чего ты хотела, а не то, чего хотели они. Пусть это делалось и не из ненависти к добру, но тебе определённо было всё равно, как другие должны жить и чего ради. Ты прилепляла новичков к сёстрам, чтобы они служили той цели, что ты им предназначила. Ты использовала сестёр, чтобы вылепить из молодых людей волшебников, которые с большой вероятностью следовали бы тому, что ты считала замыслом Создателя.
Каждому, кто оказывался под твоим контролем, пришлось принять твоё видение того, как они должны жить и во что верить. Едва ли ты когда-то позволяла людям принимать обдуманные решения самостоятельно.
Зачастую ты даже не позволяла им узнать жизнь; вместо этого ты указывала им на значимые моменты и путь, которым им надлежало идти. Единственным известным мне исключением — и то лишь отчасти — стала Верна, когда ты отослала её на двадцать лет.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 15:57 | Сообщение # 17 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Ты распланировала жизнь Ричарда за сотни лет до его рождения. Ты строила планы на то, как он должен прожить отведённый ему срок — его собственную жизнь.
Ты, Эннелина Алдуррен, исключительно на своём толковании прочтённого в пророчестве, определила существование Ричарда в мире живых. И теперь ты планируешь его чувства. Может быть, ты уже и в загробном мире ему отвела местечко?
Ты почти всю жизнь продержала Натана взаперти, хотя он столетиями помогал тебе в твоих делах. Пусть ты и полюбила его, в конце концов, но именно ты обрекла его на заключение за преступление, которое, как ты боялась, он мог совершить.
Энн, за что мы боремся, если не за право для каждого прожить свою собственную жизнь? Ты попросту не вправе решать за других, что им делать, а чего не делать. Не стоит пытаться воплотить в себе благой вариант Джеганя, это обратная сторона одной и той же монеты.
Энн моргнула, искренне удивлённая.
— Неужели ты и впрямь считаешь, что это то, чем я занимаюсь?
— А разве нет? Ты решаешь, как жить Ричарду — сейчас так же, как до его рождения. Это его жизнь. Он любит Кэлен. Что останется ему хорошего в жизни, если он не сможет быть хозяином своему сердцу, если он будет вынужден действовать по твоей указке?
И кто ты такая, чтобы повелевать ему отбросить самые сокровенные свои желания и вместо этого любить меня?
Как я смогу считать себя действительно достойной его любви, если стану манипулировать им, как ты того желаешь? Если я сделаю так, как ты просишь, я одним этим сотру все его чувства ко мне, превратив их в сплошное притворство.
Энн выглядела приунывшей.
— Но я вовсе не хочу заставлять тебя любить его. Я только хочу, чтобы и у тебя всё было хорошо.
— Я бы всё отдала, чтобы иметь возможность, прикрывшись твоей указкой, сделать это, но тогда я никогда не смогла бы уважать саму себя. Ричард любит Кэлен. И не в моих силах заменить эту любовь чем бы то ни было. И именно потому, что я люблю его, я никогда не предам его чувств.
— Но я не думаю…
— Скажи, принесёт ли тебе счастье, если ты хитростью заполучишь любовь Натана? Достаточно ли тебе будет этого? Будешь ли ты счастлива?
Энн отвела глаза, наполненные слезами.
— Нет, не буду.
— Так почему же ты полагаешь, что меня устроит соблазнение Ричарда ценой самоуважения? Любовь — настоящая любовь — это нечто, что можно заслужить, только будучи тем, что ты есть на самом деле; это не приз за изобретательность в постели.
Взгляд Энн беспокойно забегал.
— Но я всего лишь…
— Когда я забрала Ричарда в Древний Мир, забрала против его воли, я хотела заставить его принять верования Ордена. Но, кроме того, я хотела заставить его полюбить меня. Я тогда намеревалась сделать примерно то же, о чём ты просишь меня сейчас. Он отказался. Это одна из причин, по которым я так глубоко уважаю его. Он не похож ни на одного из мужчин, которых я знала, которым только и нужно было, что затащить меня в постель. Я полагала, что заполучу его тем же путём. Он доказал, что следует велению разума. Он не животное, в отличие от тех, кто позволяет своей похоти диктовать им. Это человек, живущий разумом. Именно поэтому он ведёт нас, а вовсе не потому, как ты считаешь, что ты потянула за нужные ниточки. Если бы он поддался мне, я никогда не смогла бы его уважать так, как уважаю сейчас. Как бы я могла искренне любить его, если бы он выказал такую слабость характера? Даже согласись я на твой план, Ричард не согласился бы точно. Он останется тем же Ричардом, каким был всегда. Максимум, чего мы можем этим добиться — это того, что я потеряю его уважение. И в итоге, весь план провалится. И, в конечном счёте, он провалится от недостатка твоего уважения к нему. Но неужели ты на самом деле хочешь именно этого? Хочешь, чтобы нашим лидером был человек, ведомый скорее похотью, чем разумом? Неужели тебе нужно просто ввести в игру свою марионетку?
— Нет, думаю, нет.
— Вот и я так думаю.
Энн улыбнулась, взяв Никки за руку, и повела её вниз по белому мраморному коридору.
— Не хочется этого признавать, но я поняла твою позицию. Думаю, я виновата тем, что позволила своей страсти к делу Создателя перерасти в убеждённость, что я одна вправе решать, что и как надлежит делать и кому как жить.
Какое-то время они шли молча в свете мерцающих огней и приглушённого шипения факелов.
— Прости меня, Никки. Несмотря на все мои старания, ты оказалась женщиной с сильным характером.
Никки смотрела вдаль.
— Кажется, это верный путь к одиночеству.
— Со стороны Ричарда было бы только мудро, люби он тебя такую, какая ты есть, за одно то, какая ты есть.
Никки сглотнула ком, не находя подходящих слов.
— Кажется, во всей этой суете я подзабыла урок, преподанный мне Натаном.
— Быть может, это на самом деле и не твоя вина, — предположила Никки. — Возможно, это в большей степени действие Огненной цепи и того, как много из того, что мы знали, утрачено.
Энн вздохнула.
— Сомневаюсь, что могу списать ошибки всей своей жизни на заклинание, которое лишь недавно начало действовать.
Никки взглянула на бывшую аббатису.
— А что за урок преподал тебе Натан?
— Однажды он убедил меня в том же, что ты сейчас мне снова напомнила. Собственно, он и объяснял это почти так же, как ты. Я заблуждалась насчёт Натана так же, как заблуждалась насчёт тебя, Никки. Прости меня, дитя, за это… и за всё, чего я лишила тебя.
Никки помотала головой.
— Нет, не стоит извиняться за мою жизнь. Мои решения были только моими. Всем в той или иной мере приходится проходить жизненные испытания. Всегда были и будут те, кто пытается повлиять на нас или даже повелевать нами.
Мы не вправе оправдывать собственные ложные решения такими вещами. В конце концов, каждый из нас живёт собственной жизнью, и только сам ответственен за неё.
Энн кивнула.
— Те самые заблуждения, о которых мы говорили, — она ласково погладила Никки по спине. — Но ты исправила свои ошибки, дитя. Ты научилась нести ответственность за свои ошибки. Ты всё сделала правильно.
— Когда я наконец осознала, как глубоко заблуждалась, и попыталась исправить свои ошибки, я не считала, что это их каким-либо образом исправит, но обещаю тебе, Энн, если Ричарду что-нибудь понадобится, я сделаю это для него. Это то, что сделал бы настоящий друг.
Энн улыбнулась.
— Кажется, ты и в самом деле стала ему другом, сестра.
— Никки.
Энн усмехнулась.
— Ну, значит, Никки.
Ещё с десяток факелов они прошли молча. Никки чувствовала облегчение оттого, что Энн, наконец, поняла. Она была уверена, что человек никогда не бывает слишком стар, чтобы понять новое.
Она надеялась, что Энн действительно поняла, что это не было ещё одной уловкой, ещё одним способом подчинить события своему влиянию. Может быть, Натан и впрямь изменил её, как уверяла Энн.
Никки она казалась искренней. Она чувствовала, что именно этот разговор с Энн был тем, которого она ждала всю жизнь.
— Это мне напомнило, — произнесла Энн, — Натана и те страшные вещи, что я намеревалась с ним сделать, прежде чем он помог мне придти в чувство. Кое-что важное осталось в подземельях.
Никки оглядела свою присевшую спутницу.
— И что же?
— Я собиралась…
— Ну-ка, ну-ка, — раздался голос.
Никки замерла на месте, подняв глаза как раз вовремя для того, чтобы увидеть три женских силуэта, выступивших из левого коридора перед ними.
Энн в изумлении уставилась на них.
— Сестра Эрминия?
Сестра Эрминия надменно ухмыльнулась.
— Кого я вижу? Почившая аббатиса собственной персоной — снова жива! — она повела бровью, — Впрочем, эту проблему можно исправить.
Энн всем весом затолкнула Никки за свою спину.
— Беги, дитя. В твоих силах защитить его.
Никки ни на мгновение не сомневалась, кого имела в виду Энн.
Глава 20
Имея опыт бесчисленного количества смертельных схваток, Никки знала, что попытка сбежать будет явной и летальной ошибкой. Вместо этого, она поддалась инстинкту и опустила руку на плечо Энн, вызывая каждую крупицу тёмной силы, которой она обладала.
Никки позволила никак не сдерживать в себе пробуждение необузданного насилия по отношению к этим трём женщинам, что стояли в нижней части зала.
И в этот же самый момент она пришла в замешательство — ей не удалось получить связь с силой и у неё ничего не вышло, — она поняла, что в пределах Народного Дворца её сила, по большей части, бесполезна. Страх, всем своим весом, навалился на неё.
Внизу по коридору засветилась молния. Резкий звук, разразившийся по залу, был оглушителен. Вспышка света пробившейся дуги сквозь белый коридор почти ослепила её.
Чёрные нити густого мрака замысловато переплетённые со вспышкой молнии, издавали грохочущее сочетание, которое в местах соприкосновения потрескивало и издавало хлопки. Разлетались искры.
Воздух воспламенялся. Составная магии Ущерба была столь чёрной, что это походило на воплощение самой пустоты. По сути, так оно и было.
Мрамор, которым был покрыт пол, потолок и стены покрылись рванными трещинами в местах прикосновения молнии. Рикошетя повсеместно, разлетелась по залу каменная крошка.
Мраморная пыль вздымалась в воздух, который сотрясался от взрыва высвобождённой силы. Взрыв задул огонь нескольких ближайших факелов.
Несмотря на то, что её способности были ослаблены сдерживающим полем, в тот момент, когда она коснулась своего Хань, Никки всё же смогла воспользоваться своим Даром и почувствовать привычный сдвиг времени своего восприятия.
Её руки и ноги словно налились свинцом. Мир, в пределах её кругозора, словно замедлился, почти остановился.
Она могла видеть каждую крошку камня, кувыркавшуюся в полёте и направлявшуюся в её сторону в задымленном коридоре. У неё было предостаточно времени, чтобы в зависшем пространстве сосчитать их всех. Она могла видеть каждую частицу, слои и облака, вращающиеся в полёте.
Пока дико мечущаяся молния очень медленно била по всему и сзади и спереди, она оставляла у Никки ослепительные блики послесвечения. Молния разрывала любой камень, к которому прикасалась.
Хотя мир вокруг и замедлился, её сознание стремительно пыталось найти способ остановить то, что неугомонно надвигалось на них.
Но ничего из её магических способностей, не подходило тому, чтобы смогло остановить Магию Приращения и Ущерба, сплетённых вместе в такой сильный заряд. Энергия магии прорезала камень до самого основания. Воздух шипел.
Словно трос жидкого света, молния, беспрепятственно извиваясь по коридору, направлялась к Энн, стоявшей перед Никки. Никки слишком хорошо понимала, какая на них устремилась сила. Она знала природу трёх женщин, что оказались перед ними. Она понимала, какой вид смертельной силы был призван ими.
Никки, не имея в запасе ни малейшего времени, чтобы выкрикнуть предостережение, вместо этого потянулась, чтобы схватить Аббатису и отбросить её прочь с разящего пути. Она дотянулась до серого платья. Она начала медленно сжимать свои пальцы.
Это было состязание, что окажется быстрее: сожмутся ли пальцы и надёжно захватят или сечение молнии, которая, казалось, бесконтрольно свирепствовала. Но Никки знала, что она в действительности была далеко не неконтролируемой.
Потрескивающий разряд энергии подскочил сбоку и врезался точно в невысокую женщину. Ослепляющая вспышка, пробив её насквозь, вылетела со спины. Удар огромной силы вырвал Аббатису из слабого захвата Никки.
Приземистое тело Энн врезалось в стену с такой силой, что мраморная плита проломилась. Безусловно, этот удар раздробил бы каждую кость в её теле.
Но Никки удалось заметить, что Эннелина Алдуррен была мертва ещё до того, как она обрушилась на стену.
Молния резко исчезла. От удара грома в ушах Никки продолжал стоять звон. От послесвечения до сих пор стояли блики в глазах.
Энн, с замершим выразительным взглядом в мёртвых глазах, скользнула на пол и обрушилась лицом вперёд. Поток крови рос из-под неё, растекаясь по белому мрамору.
Три женщины снизу зала, словно три стервятника взгромоздившихся на мертвой ветке, стояли плечом-к-плечу, наблюдая за Никки.
Никки знала способ, которым они смогли совершить подобное, и чего ей не представлялось возможным: они объединили свою силу. Она и сама, когда они впервые были захвачены Джеганем, объединяла свою способность с другими Сёстрами Тьмы. Все втроём они действовали, как одна и именно благодаря этому только что сумели воспользоваться своим Даром во Дворце.
Но вот то, чего не могла понять Никки, так это то, как они проникли сюда.
Она ждала, что в любую секунду молния зажжётся вновь, и её постигнет та же самая участь, как и Энн. Было время, когда её абсолютно не заботило, что по той или иной причине она умрёт.
Теперь же, её это волновало. Её очень заботило это. Она жутко сожалела, что не сможет оказать достойное сопротивление перед тем, как умереть. Ну, хотя бы это произойдёт быстро.
Сестра Эрминия улыбнулась злорадной улыбкой.
— Никки, дорогая. Как приятно видеть тебя снова.
— Ты забралась в плохую компанию, — добавила Сестра Джулия, прижимаясь к Сестре Эрминии справа.
Коренастая Сестра Грета, примкнувшая к ней слева, воззрилась пристальным взглядом.
Все три были Сёстрами Тьмы. Сестра Эрминия освободилась от власти Джеганя, наряду с Улицией, Цецилией и Тови. Самостоятельно те вчетвером разожгли Огненную цепь, захватили Кэлен и пустили в игру шкатулки Одена.
Но Сёстры Джулия и Грета, которых Никки тоже знала хорошо, долго оставались пленницами Джеганя. То, что Сестра Эрминия явилась с этими двумя, являлось какой-то бессмыслицей.
Не располагая временем, чтобы разобраться, почему эти трое явились вместе, Никки решила, что раз уж суждено умереть, то она, по крайней мере, попытается бороться.
Она резко описала рукой дугу вокруг, выбрасывая самый сильный щит, на который она была способна, понимая, насколько слабым он окажется, но надеялась, что он продержится достаточное время. Стрелой она помчалась в противоположном направлении, двигаясь в сторону лестницы.
Но не сделала она и трёх шагов, как аркан плотного воздуха хлестнул вокруг и вытянул из-под неё ноги. Она тяжело плюхнулась на пол. Её щит оказался бесполезным против объединённой силы тех троих.
Она была несколько обескуражена тем, что они не воспользовались тем же видом смертоносной магии, которую они примели на Энн.
Не задерживаясь на том, чтобы осмыслить, почему или что из этого следует, Никки перекатилась влево и вскочила на ноги. Через проём, она нырнула в соседнюю прихожую. Позади, она расслышала, как эти три Сестры кинулись за ней.
В этих простых, пустых залах, сделанных из гладкого мрамора, не было никакого места чтобы спрятаться. Никки знала, что если она побежит, они просто зажгут огненный шар чтобы расправиться с ней. Никакого реального шанса, чтобы оторваться от них и выйти за пределы досягаемости их силы.
Но, раз уж они побежали за нею, то скорее всего они будут ждать от неё, что она будет мчаться от них, а потому вместо этого, Никки прижалась спиной к стене прямо около края соседнего пересечения, с ближней стороны откуда появятся эти троё, бегущих за ней.
Тяжело дыша, она пыталась держаться тихо, насколько это было возможно. С этого места, где она решила устроить засаду, ей не было видно тела Энн, но она могла видеть яркое пятно крови, растекавшееся по белому мраморному полу.
Трудно было поверить, что Энн умерла. Она была свидетелем восхождения и падения королевств и пережила бесчисленные поколения на своём отрезке жизненного пути. Казалось, что она жила вечно. Невозможно было попытаться представить мир без Эннелины Алдуррен.
Хотя Никки и невзлюбила аббатису, всё же она чувствовала острую боль горечи утраты. Казалось, что только-только Энн пришла в согласие с некоторыми своими противоречиями. После стольких прожитых лет, после такой длинной жизни, она, наконец, встретила настоящую любовь в своей жизни.
Как только Никки услышала стремительно приближающиеся шаги, она напрягла всю свою сообразительность. Горевать времени не оставалось.
Никки едва ли находилась в стороне от сцен насилия и смерти, но она никак не пользовалась этой манерой сражения. Будучи Госпожой Смерть, она была свидетельницей тысяч смертей, и убила людей больше, чем могла бы сосчитать или запомнить, но ей никогда не приходилось делать это голыми руками.
Теперь, без своей силы, это был единственный способ. Она попыталась представить, чтобы предпринял Ричард на её месте.
Как только три Сестры появились из-за угла, Никки вложила всю свою силу, когда протаранила локтём лицо самой ближней к ней. Она услышала хруст зубов. Её сердце билось так стремительно, что она даже не почувствовала удара в своём локте. От удара Сестра Джулия растянулась на спину.
Без всякой паузы, когда Сестра Джулия продолжала ещё скользить по полу, Никки прыгнула на Сестру Эрминию, хватая ту за волосы. Она воспользовалась инерцией женщины, чтобы по дуге через зал заставить врезаться её головой в стену. Её череп издал тошнотворный «чвак» при ударе об камень.
Никки надеялась, по крайней мере, оглушить женщину, если не удастся убить её. Если бы осталась лишь одна Сестра, то та оказалась бы в состоянии воспользоваться своей силой не лучше, чем это смогла сделать Никки.
Но Сестра Эрминия продолжала оставаться вполне вменяемой. Она изрыгала проклятия и изо всех сил пыталась высвободиться. Никки, по-прежнему сохраняя инициативу, рванула её назад и, задрав ей голову за волосы, приготовилась в очередной раз со всего размаху ударить её лицом об стену.
Прежде, чем она смогла свершить задуманное, тучная Сестра Грета врезалась в тело Никки, сбив её в сторону и освободив Сестру Эрминию. Всем своим весом Сестра на ходу обрушилась на Никки с такой силой, что у Никки от удара об пол вылетел весь воздух из лёгких.
Она наощупь пыталась расцарапать напавшую на неё женщину и отогнать её прочь.
Сестра Грета, крепко обхватив Никки за талию, изгибаясь в сторону, легко уклонялась лицом в сторону пола. Никки перевернулась, чтобы отшвырнуть Сестру Грету ногой.
Сестра Эрминия с кровоточащим лицом, наступила ногой на грудь Никки. Сестра Грета выпрямилась рядом с ней и пыталась отдышаться.
Перед тем, как Никки изо всех сил напряглась, чтобы подняться, её потряс болевой шок, прожёгший всё тело, разорвавшись в основании черепа. Этот удар вытянул воздух из её легких. Объединив свой Дар, эти две оказались достаточно сильными, чтобы сокрушить Никки.
— Не очень вежливый способ приветствовать своих Сестёр, — пробормотала Сестра Грета.
Никки попыталась проигнорировать боль. Она, резко толкнулась руками от пола, пытаясь подняться, но Сестра Эрминия перенесла больше своего веса на ногу и в тот же самый момент острая колючая боль усилилась.
Перед глазами Никки всё поплыло и смазалось в небольшое пятнышко в центре чёрного туннеля мрака, её спина конвульсивно изогнулась и мышцы скрутились узлом. Её пальцы расцарапывали пол. Она решила что-нибудь предпринять, чтобы заставить это прекратиться.
— Предлагаю тебе остаться там, где ты сейчас, — произнесла Сестра Эрминия, — Или, предпочтёшь, чтобы мы напомнили, сколько ещё мучений у нас припасено для тебя, — она выгнула бровь на Никки, — Ну?
Никки была не в состоянии говорить. От боли у неё струились слёзы из глаз. Вместо этого она кивнула.
Сестра Джулия споткнулась совсем рядом и, закричав от боли и бешенства, тут же изо всех сил зажала рот обеими руками. С её подбородка сочилась кровь, стекая на перёд её выцветшего голубого платья, и струясь по рукам капала с локтей.
Сестра Эрминия, продолжая стоять одной ногой на груди у Никки, наклонилась и упёрлась рукой в колено.
Голосом, который лишь отчасти принадлежал ей, она произнесла.
— В конце концов, вернулась к нам, милая?
Ледяной холод растёкся по жилам Никки. Она поняла, что это был пристальный взгляд Джеганя, что смотрел сверху вниз на неё.
Не будь она во власти той агонии, что довлела над ней и не позволяла делать ничего кроме, как дышать, она бы без всякого промедления пустилась бежать, пусть даже это означало бы внезапную смерть. Внезапная смерть для неё была более предпочтительной.
Неспособная бежать, она вместо этого представила, как выбить глаза Сестры Эрминии — через которые Джегань смотрел словно через окна.
— Я собираюсь выбить тебе зубы за это, — невнятно пробормотала Сестра Джулия сквозь ладони, которыми зажимала рот, — Я собираюсь…
— Заткнись, — раздался ужасный микс голоса Сестры Эрминии и Джеганя. — Или я не разрешу им излечить тебя.
В глазах сестры Джулии мелькнул ужас, как только она поняла, что угроза Джеганя адресовалась ей. Она притихла.
Сестра Эрминия протянула руку по направлении к Сестре Джулии.
— Дай-ка это мне.
Сестра Джулия запустила кровавыми пальцами в карман и вызволила кое-что неожиданное, кое-что, что заставило Никки поперхнуться от страха. Сестра Джулия вручила это Сестре Эрминии.
Сестра Эрминия убрала ногу и опустилась на одно колено, склонившись над распростёртой на полу Никки. Никки знала, что на неё надвигалось. Она боролась изо всех сил, всей своей паникой, но тело никак не отвечало на её усилия. Её мышцы были напрочь парализованы колющей силой прожигавшей её нервы.
Сестра Эрминия согнулась вперёд и силой замкнула заляпанный кровью ошейник вокруг шеи Никки. Никки почувствовала захват защёлкнувшегося Рада-Хань. И в это же мгновение, она утратила связь со своим Хань.
Она родилась с Даром. Большую часть времени она никогда не задумывалась о нём. Теперь она полностью была отрезана от этой своей способности.
Как зрение или слух, он всегда был в ней, всегда был чем-то, чем она пользовалась бессознательно. Теперь это место было заполнено ужасающе незнакомой пустотой.
Такое резкое разлучение со своим Даром шокировало её. Оказаться без него — означало остаться без своей неотъемлемой части, без своей главной сердцевины, потерять, кто ты есть, потерять, что ты есть.
— Встань на ноги, — приказала Сестра Эрминия.
Когда боль, наконец, отступила от неё, всё тело Никки обмякло на полу. Она не знала, смогут ли её мышцы служить ей или сможет ли она собраться с силами, чтобы подняться, но она знала Сестру Эрминию хорошо, а потому — та не заставит себя ждать.
Она неуклюже перевернулась и настойчиво попыталась взгромоздиться на четвереньки. Когда Сестра Эрминия решила для себя, что Никки двигается не слишком быстро, ошеломляющая боль клином впилась в спину Никки.
Она издала пронзительный всасывающий вопль. Её руки и ноги непроизвольно разлетелись по сторонам, и она плашмя плюхнулась на пол. Сестра Грета захихикала.
— Встань, — в очередной раз приказала Сестра Эрминия, — Или я покажу тебе, что такое настоящая боль.
Никки вновь подобралась на четвереньки. Она задыхалась и не могла вдохнуть побольше воздуха. На пыльный пол капали её слезы. Прекрасно понимая, что нельзя задерживаться, она неимоверным усилием поднялась на ноги. Ноги дрожали, но она сумела устоять вертикально.
— Просто убейте меня, — произнесла Никки. — Я не собираюсь помогать вам, независимо от того, каким пыткам вы собираетесь меня подвергнуть.
Сестра Эрминия задрала голову, и, придвинув своё лицо вплотную к Никки, одним глазом вперилась в неё пристальным взглядом.
— Да что ты, дорогая, мне кажется, ты заблуждаешься насчёт этого.
Это вновь вступил в разговор Джегань. Слепая вспышка боли, источник которой шёл от ошейника, каскадом прожгла нервы Никки. Боль была настолько нестерпимой, что она сползла на колени.
Она уже переносила подобные муки от Джеганя, когда он проникал в её сознание, ещё до той поры, когда она поняла, как избавиться от него. Именно её посвящение Ричарду — узы — защитили её так же, как они защищали всех д`харианцев и тех, кто присягнул Лорду Ралу.
Но если раньше, когда у него была возможность проникнуть прямо в её сознание, так же, как и в сознание этих Сестёр, после проникновения у него была возможность доставить такие ощущения, будто он вталкивал тонкие железные шипы глубоко в уши Никки и затем насылал боль, рвущуюся вниз по внутренностям. Теперь всё было намного хуже.
Она уставилась на пол, полностью настроенная увидеть кровь, стекающую из её ушей и носа, и начинающей закапывать каменный пол.
Она щурилась и задыхалась от непомерного страдания, но она не видела никакой крови. Ей было жаль, что не видела. Если бы она потеряла достаточное количество крови, то она бы умерла.
Она знала Джеганя достаточно хорошо, что бы понимать, что тот не позволит ей умереть. Не сейчас, по крайней мере.
Сноходец не любил, когда быстро умирали те, кто вызвал у него гнев. А Никки понимала, что, скорее всего, не было никого, кого Джегань бы намеревался заставить страдать больше чем её. Конечно, в конечном счёте, он убьёт её, но перед этим, он изольёт всю свою месть.
Он, без сомнения, на некоторое время отдаст её в ублажение своих солдат, чтобы унизить её, а потом бросит её в пыточные палатки. А этот период, она знала, будет длиться очень долго.
Когда ему, в конечном счёте, надоест наблюдать её страдания, она проведет остаток своих дней за тем, что её кишечник будет медленно вытягиваться из разреза на животе.
Конечно, он захочет быть рядом в то время, чтобы увидеть, как она, наконец, умирает и удостовериться, что последнюю вещь, которую она увидит перед смертью — его самого, триумфально улыбающегося.
Но лишь об одном она сожалела в этот горький момент, что пока всё это будет происходить, ей никогда не представится возможность хотя бы ещё раз увидеть Ричарда. У неё мелькнула мысль, что если бы она смогла хотя бы одним глазком увидеть его, то смогла бы вынести всё то, что приключится с нею.
Сестра Эрминия подошла поближе, достаточно близко для того, чтобы убедиться, что Никки сможет увидеть её самодовольную улыбку. Она теперь могла управлять Никки посредством ошейника. Джегань тоже мог теперь властвовать над нею, используя эту связь наряду с ней.
Рада-Хань предназначался для управления молодыми волшебниками. Он воздействовал на Дар. Хотя Народный Дворец ослаблял её Дар — препятствуя проецированию силы — подобное никак не скажется на действии ошейника, поскольку Рада-Хань действует изнутри.
Это приспособление может причинить невообразимую боль, вполне достаточную, чтобы заставить мальчишку отказаться от любого поступка.
Никки, стоя на коленях, дрожала и задыхалась от агонии. Её взгляд начал мутнеть всё больше и больше, и вот она едва различала что-либо вокруг. В ушах стоял звон.
— Ты теперь полностью осознаёшь то, что случится, если ты не будешь повиноваться нам? — спросила Сестра Эрминия.
Никки не могла ответить. Голос был не подвластен ей. Ей удался лишь небольшой кивок.
Сестра Эрминия наклонилась. Кровь, наконец, прекратила струиться из её раны на голове.
— Тогда поднимайся на ноги, Сестра.
Боль, наконец, ослабла до той степени, когда Никки была в состоянии стоять.
Ей не хотелось вставать. Она желала, чтобы они убили её. Но, тем не менее, Джегань этого не допустит. Джегань хотел заполучить её в свои лапы.
Поскольку её зрение начало проясняться, она увидела, что Сестра Грета пробралась обратно вдоль зала и рылась в карманах Энн. Она вытянула что-то из кармана, скрытого под поясом Энн. Она просмотрела её, а потом выставила её напоказ.
— Можете предположить, чего это я нашла? — вопросила она, размахивая двум другим, чтобы те могли видеть. — Заберём это с собой?
— Да, — ответила Сестра Эрминия, — Но сделай это быстро.
Сестра Грета запихнула маленькую вещицу в свой карман и вернулась к двум другим. — У неё больше ничего нет.
Сестра Эрминия кивнула.
— Нам лучше поторопиться.
Всё трое стояли плечом-к-плечу и смотрели в зал по направлению к Энн. Никки могла сказать, что даже объединившись, им по-прежнему трудно было пользоваться своей силой.
Без заклинания, что предохраняло Народный Дворец и истощало их Хань, любая из этих троих, в одиночку легко обратилась бы к той силе, которая смогла сокрушить Энн.
Воздух затрещал от вспышки Магии Ущерба. Прихожие потускнели оттого, что большая часть факелов погасла от взрыва. Кромешная тьма извилисто поплыла сквозь коридор, обратно к аббатисе, и наконец окутала мертвую женщину. Гул силы заставил Никки снова на мгновение потерять своё зрение из-за угнетающего покрова мрака.
Когда зрение восстановилась, Энн исчезла. Даже её кровь. Каждый след её существования был уничтожен Магией Ущерба. Казалось невозможным, чтобы вот так, почти тысяча лет жизни могла пропасть в одно мгновение. Никто и никогда так и не узнает, что с ней случилось.
В то время как тело и кровь были уничтожены, всё же мрамор восстановить было не так-то легко. Но, видимо, Сестёр это не заботило. На Никки обрушилось чувство, что абсолютно всё только что умерло, даже надежда.
Сестра Эрминия схватила Никки под руку и пихнула её вниз по проходу. Никки споткнулась, но успела удержаться в равновесии и не упасть. Она безжизненно двигалась впереди этих троих, заставляющих её продолжать движение острыми уколами в чувствительные точки посредством ошейника.
Одолев небольшой отрезок, Никки получила указание свернуть в коридор налево. Слепо повинуясь их указаниями, она повернулась и пересекла несколько маленьких коридоров, после чего ей было сообщено следовать до конца малого прохода, который заканчивался входом в гробницу.
Довольно простые обитые медью двери были закрыты. Они вообще не были такими массивными или покрытыми декорациями, как те, что она видела во время посещения усыпальницы деда Ричарда, Паниса Рала, которая была расположена на почтительном удалении.
Никки нашла несколько странным направляться в гробницу. Она задалась вопросом, намереваются ли Сёстры спрятаться, пока будут продумывать способ, который позволит им выбраться из сильно охраняемого Дворца.
Видимо, поскольку сейчас была ночь, скорее всего они намеревались дождаться более оживлённого времени дня, чтобы их не так уж легко можно было заметить. Но как им удалось проникнуть сюда, Никки не представляла.
На каждой двери был вытиснен простой мотив в виде изображения одного круга внутри другого. Сестра Грета потянула одну дверь и пригласила остальных войти, причём, Никки первой.
Войдя вовнутрь, Сёстры воспользовались своим Даром, чтобы поджечь единственный факел. Украшенный орнаментом гроб лежал на возвышении пола по центру маленькой комнаты.
Стены выше уровня высоты гроба были покрыты камнем с извивающимся коричневым и желтовато-коричневым оттенком. Чёрный гранит, который в свете факела мерцал медными бликами, покрывал нижнюю часть стен.
Словно в негласной договорённости, верхняя часть поверх уровня гроба, походила на мир жизни, в то время, как часть ниже, покрытая чёрным камнем, напоминала о подземном мире.
То, что было высечено поверху на более светлом камне, было базисными заклинаниями на верхне-д`харианском. Они рядами обегали периметр комнаты.
Никки просмотрела манускрипт, и поняла, что это, скорее всего, довольно обычное обращение к добрым духам с просьбой принять этого лорда Рала в ряды добрых духов, наряду с другими, которые примкнули к ним до него. Он повествовал о жизни человека и о том, что он сделал для своих людей.
Ничего необычного и никакого специфического смысла в этом послании Никки не обнаружила. Было похоже, что эта могила принадлежала Лорду Ралу из далёкого прошлого, который служил своим людям, правя в довольно мирное время в истории Д`Хары. В надписях на стенах это время было названо «переходом».
Надписи на чёрном граните, охватывающие более низкую часть стены, были довольно странным предостережением о том, что необходимо помнить основу, что в основе всего и лежит за гранью их возможностей. Та основа, говорилось в изречении, была создана всеми теми бесчисленными душами, которые были давно забыты.
Сам гроб, сделанный из гладкого камня в простой форме, был покрыт надписями, дающих наставления тем, кто посетит это место, сохранить в памяти всех, кто перешёл из этой жизни в следующую.
Сестра Эрминия, неожиданно, налегла своим весом на одну из сторон гроба. Закряхтев от усилия, она подтолкнула, и гроб сместился на несколько дюймов, обнажая рычаг. Она потянулась в узкую щель внизу, схватила рычаг, и повернула его до характерного щелчка.
Гроб повернулся, издав лишь лёгкий шорох. Как только гроб откинулся в сторону, Никки удивилась, когда заметила тёмный проход. Никакая это была не могила. Это был скрытый проход под него.
Когда Сестра Джулия пихнула её, Никки направилась вперёд под поднятую платформу и шла пока она не заметила грубо высеченную в скале лестницу, уходящую во мрак.
Сестра Грета вошла в проход. Она зажгла один из дюжины факелов, установленных по линии выдолбленных дыр в грубой каменной стене, потом взяла его и начала спускаться вместе с ним вниз. Сестра Джулия направилась следом, тоже захватив факел.
— Ну, — сказала Сестра Эрминия, — Чего ждёшь? Двигайся.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 15:58 | Сообщение # 18 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 21
Приподняв юбки своего чёрного платья, Никки ступила на приподнятый край пьедестала, на котором лежала крышка. Начав спускаться по ступенькам, она ухватилась за стенку, стараясь сохранить равновесие.
Первые две сестры уже спускались вниз. В колеблющемся свете их факелов ничего кроме практически отвесной череды ступеней не было видно.
Сестра Эрминия последовала за Никки, снова повернув рычаг к стене и взяв себе факел. Над ними встала на своё место крышка люка, закрывая ход. Никки показалось, что они собрались сойти в саму преисподнюю.
Ступеньки лестницы неравномерно уходили вниз. Ширина их позволяла спускаться только по одному. Крутые ступени то и дело переходили в небольшие площадки, чтобы затем снова устремиться в бездну, казалось, в беспорядочном направлении.
Сами ступеньки были грубо высечены; неровные и все разного размера, они делали спуск и без того опасным. Будто бы неизвестный каменотёс попросту вырезал ступени там, где пролегали более мягкие породы камня. В результате путь был извилист и запутан.
Лестницы спускались так резко, что Никки приходилось дышать дымом двух факелов сестёр, шедших впереди.
Перебирая в уме варианты действий, она было решила броситься вниз по адскому пролёту в надежде сломать себе шею, а по возможности прихватить с собой двух нижних, но при том, настолько узок был проём, она скорее всего застряла бы прежде, чем упала бы достаточно далеко.
И потом, было слишком много площадок, так что лестницы, хотя и были крутыми, часто останавливались и меняли направление. Так что, сломать руку она ещё могла, а шею — едва ли.
Ей казалось, что они уже не первый час карабкаются вниз. От отвесного спуска её бедра ныли. По пути они то и дело останавливались передохнуть, видимо, три сестры тоже чувствовали напряжение. Они явно не были готовы к тяжёлым нагрузкам и уставали.
Хотя и Никки не миновала усталость, у неё не возникало таких сложностей, как у остальных. Сёстрам приходилось часто останавливаться на короткий привал. Остановившись, чтобы перевести дыхание, они могли усесться на ступенях, прислонившись к стене и отдуваясь. Никки они заставляли стоять.
Никто из этой троицы не питал дружеских чувств к Никки. Как она и говорила Энн, она отличалась от остальных Сестёр Тьмы. Они всегда считали, что заслужили вечную награду. Никки же полагала, что заслужила вечную пытку.
Горькая усмешка судьбы — сейчас, когда она наконец осознала истинную ценность своей жизни, о том, чтобы она получила наказание, которое, как она считала, она заслужила, Джегань позаботится.
Когда ей показалось, что она больше не в состоянии одолеть ни одного пролёта, они вышли на ровный участок. Поначалу Никки подумала, что это очередная промежуточная площадка, но они оказались в прямом коридоре.
Дальнейший путь шёл почти в том же направлении, что и лестница, но, по крайней мере, ступеней здесь не было. Кое-где тесный тоннель был так узок, что им приходилось на корточках пробираться под нависающей скалой.
Неровные стены были высечены из того же камня, что делало коридор похожим на пещеру. Некоторые участки были настолько тесными, что едва можно было пробраться. В замкнутом пространстве дым факелов разъедал глаза.
Затем узкий коридор вдруг расширился так, что можно было идти вдвоём бок о бок. Стены теперь были составлены из каменных блоков, а не высечены из скалы. Низкий задымленный факелами потолок из огромных каменных балок на всю ширину коридора здесь всё же позволял Никки идти, не сгибаясь.
Начали попадаться перекрёстки и отходящие по бокам залы. Вскоре стало ясно, что это сеть тоннелей, разветвляющихся в разных направлениях.
Когда они проходили через развилки, свет факелов на короткие мгновения освещал длинные тёмные залы. Правда, в некоторых из боковых ходов Никки замечала небольшие ниши, вырезанные в стенах.
Её любопытство взяло верх. Она оглянулась через плечо на сестру Эрминию.
— Что это за место?
— Катакомбы.
Никки и не подозревала, что под Народным Дворцом есть катакомбы. Интересно, знал ли об этом хоть кто-нибудь наверху — Натан, Энн, Верна, Морд-Сит. Вместе с вопросом пришёл и ответ. Никто.
— И что мы тут делаем?
Сестра Джулия обернулась, адресовав Никки убийственную беззубую ухмылку.
— Скоро узнаешь.
Теперь, зная, что это за место, Никки поняла — то, что она видела сложенным возле стен некоторых комнат, было на самом деле телами — тысячи тел, завернутые в саваны и покрытые пылью тёмных немых столетий.
Пройдя несколько тесных комнат, она стала различать ниши в стене, где лежали не останки отдельного человека, а груды костей. Ошеломляющее количество костей было аккуратно сложено точно по размеру этих ниш, полностью заполняя их.
В свете факелов, падающем в комнаты по обе стороны от прохода, Никки различила черепа, заполнявшие пространство от пола до потолка. Правильные ряды черепов тянулись насколько хватало света. А на сколько ещё эти вымощенные черепами комнаты уходили в непроглядную тьму?
Никки страшно было даже представить, сколько же людей она видела. Все они когда-то были живы — родились, выросли, прожили жизнь, вероятно, окружённые семьёй и любовью. А теперь лишь кости свидетельствовали о том, что они когда-то существовали.
Никки подавила мысль о том, что и её собственный череп очень скоро может оказаться в числе безымянных, и так же кто-то однажды увидит его, любопытствуя.
Так же, как сейчас, ей ничего не было известно об этих людях, об их мечтах, убеждениях, о том, что они любили при жизни и даже, как выглядели, она сама могла стать безымянными костями, медленно рассыпающимися в прах.
Совсем недавно она была окружена красотой дворца, буйством цвета и жизни. И вот сейчас вокруг ничего, кроме пыли, грязи и смерти на пути к её собственному концу.
Две впереди идущие сестры вели их через запутанную череду перекрёстков. Некоторые коридоры, которыми они следовали, уходили вниз. Кое-где им приходилось спускаться на несколько лестничных пролётов в ещё более глубокие залы.
И повсюду — заполненные костями комнаты — где черепа, где другие кости, аккуратно сложенные везде, где только возможно — молчаливые свидетельства о когда-то кем-то прожитых жизнях. Часть пройденных ими коридоров была выложена из кирпича, но большинство — из камня.
По смене размеров камней и стиля возведения можно было предположить, что они строились от поколения к поколению, и каждое выбирало свой особый метод строительства разрастающихся катакомб для своих умерших.
Следующий поворот вывел их в помещение с совершенно особенным входом. Массивные каменные плиты, закрывавшие нишу, были сдвинуты в сторону. Никки немало удивилась, заметив ещё одну сестру, стоящую на страже.
За ней, в тени, она увидела громил Имперского Ордена. Судя по их размерам, кольчуге, кожаным ремням, перекрещённым на груди и татуировкам на бритых головах, это были одни из самых доверенных и искусных солдат Джеганя.
За их спинами Никки разглядела небольшую комнату, сплошь заставленную полками с бесчисленным множеством книг. Тут и там за рядами полок лампы освещали силуэты людей, копавшихся в книгах.
Джегань держал команды учёных, занимавшихся для него выборкой книгохранилищ. Они были специально обучены и знали, какого рода вещи интересовали Джеганя.
Это место, как никакое другое, напомнило Никки катакомбы в Каске. Именно там с помощью Джиллиан Ричард нашёл книгу об Огненной Цепи. Никки поняла, что в этих катакомбах тоже должно было несметное количество комнат с книгами.
— Эй ты, — окликнула сестра Эрминия одного из стражей, — иди сюда.
Когда он вошел в зал и встал, облокотясь на копье, она указала рукой туда, откуда он пришёл.
— Собери несколько рабочих и…
— Каких ещё рабочих? — прервал её солдат. Таких, как он, не слишком устрашали сёстры Тьмы — простые пленницы, рабыни императора.
— Людей, знающих, как работать с камнем, — ответила она, — с мраморной породой. Сестра Грета проведёт вас и покажет, что нужно сделать. Его Превосходительство не хочет, чтобы кто-то знал о том, что мы нашли на пути во дворец.
Джегань, будучи сноходцем, нередко посещал мысли сестёр. Солдат всё больше уверялся, что сестра Эрминия действовала под прямым управлением самого императора, поэтому он без возражений кивнул, и она продолжила:
— Почти там, где мы вошли, есть место, прямо над тем, где был разбит камень. Оттуда отходит меньшая сеть галерей. Вам нужно снять с ближайших стен несколько целых плит и заложить ими ход в эту ветку тоннелей.
С обратной стороны это должно выглядеть, как стена основного коридора. Кто бы ни спускался по этому коридору, не должно возникать никаких сомнений в том, что здесь нет прохода. И сделать это нужно немедленно, — она кивнула в сторону Никки. — Прежде чем кто-то отправится искать её и обнаружит брешь.
— А если будет кто-то, кто знает это место, и заметит, что перекрёсток завален?
— Не заметит, если сделаете аккуратно, будто так и было. Это гробницы дворца. Сюда лорд Рал приходит для общения с предками, если у него возникнет такое желание. Сюда редко заходит кто-либо ещё, так что, нет никого, кто бы заметил, что проход закрыт — по крайней мере, до тех пор, пока для этого не будет слишком поздно.
Мужчина бросил угрожающий взгляд в сторону Никки.
— А эта что тут делает в таком случае?
Когда сестра Эрминия вопросительно взглянула на неё, Никки почувствовала неожиданный приступ боли, вызванный ошейником.
Сестра Эрминия подняла бровь.
— Ну так? Отвечай на вопрос.
Никки ловила ртом воздух, борясь с резкой болью, обжигающей спину и ноги.
— Просто решили пройтись… для спокойной беседы… где бы нас никто не беспокоил, — выдавила она между вспышками агонии.
Сестре, казалось, её объяснение было неважно. Она обернулась к солдату.
— Видишь? Сюда практически никто не ходит. Но до тех пор, пока её и убитую нами женщину начнут искать здесь, всё должно быть закончено. Работайте, как можно быстрее.
Мужчина огладил рукой затылок своей бритой татуированной головы.
— Хорошо. Правда, нелегко будет спрятать некоторые повреждения, — он пожал плечами. — Впрочем, даже если они их заметят, они не узнают, откуда эти повреждения взялись. Ну, может, подумают, что так и было раньше. Во дворце же не так давно шли бои.
Сестру Эрминию едва ли обрадовало, что солдат предвосхитил её объяснения.
— Его Превосходительство не хочет, чтобы кто-либо знал, что мы нашли вход. Это дело исключительной важности. Хочешь, чтобы я сказала ему, что ты считаешь работу не стоящей труда и что ему попросту не о чём волноваться?
Мужчина прочистил горло.
— Нет, конечно, нет.
— Кроме того, у нас появится место, где мы сможем собирать силы и готовиться, чтобы никто не знал, что мы здесь, за тонкой стеной из мрамора.
Он опустил голову.
— Я сейчас же прослежу за этим, сестра.
Никки стало нехорошо. Закрыв этот проход мраморной плитой, Орден сможет сконцентрировать здесь приличный отряд для атаки, спрятанный от живущих во дворце.
Никто и не предполагает, что враг нашёл способ пробраться внутрь. Они не ждали нападения Ордена до продвижения войск. Обороняющиеся будут застигнуты во дворце беззащитными.
Хватка боли заставила Никки двигаться. Сестра Эрминия направляла её этой болью вместо того, чтобы просто сказать, куда ей поворачивать.
Они спускались по бесчисленным коридорам из каменных блоков со сводчатыми потолками, которые, казалось, объединяли смежные комнаты и сети коридоров.
Завернув за угол, вдали Никки увидела отряд людей, освещённых факелами. По мере приближения, ей открылась лестница, уходящая в темноту вверх. Она совершенно не понимала, где они находятся и куда направляются.
Императорская стража толпилась вокруг прорехи в своде потолка. Это была элитная гвардия. Они отлично знали своё дело.
При мысли о том, куда ведет эта лестница, Никки боялась, что ее ноги подкосятся. Один из стражей, явно узнав Никки, отступил в сторону, не сводя с нее глаз.
— Лезь, — произнесла сестра Эрминия.
Глава 22
Никки вышла, как оказалось, в обширный котлован, выдолбленный на территории Равнины Азрит. Ей не было видно, что лежало за стеной земли и камня, но ей и не нужно было видеть — она и так знала, что было там.
За котлованом поднимался в холодное ночное небо внушительный искусственный склон, освещённый факелами. На некотором удалении, тёмный призрак плато, на котором располагался Народный Дворец, выглядел так, словно касался самих звёзд и парил над этим склоном, построенным из гравия и земли.
Дно вырытой ямы сбивало с толку лабиринтом различных возвышенностей, очевидно явившихся результатом работы разных бригад рабочих, которые готовили строительный материал для склона.
Этих рабочих нигде не было видно. По всей видимости, они копались в этом районе, где сейчас стояла она, и натолкнулись на подземелье со множеством ходов.
В то время, как чернорабочие, скорее всего, давно ушли, теперь здесь посюду были солдаты. Причём те, кого она могла видеть вокруг, были не из числа регулярной армии Имперского Ордена — они были более организованы по сравнению с той толпой головорезов.
Это были профессиональные солдаты, умудрённые опытом мужчины, самые приближённые к Джеганю. Они были из самого доверенного круга мужчин, кто на протяжении последних лет сражался вместе с ним в различных кампаниях.
Поскольку эти люди всегда были ближе всего к императору, Никки узнала многих из них. Если даже она и не могла вспомнить всех по именам, она узнала многих по лицам, уставившихся на неё. В свою очередь, они тоже узнали её.
Такая женщина, как Никки, с её ниспадающими светлыми волосами и красивой фигурой, едва могла остаться незамеченной в лагере Имперского Ордена. Но в большей степени, каждый из этих людей признавал её, как Госпожу Смерть.
Они знали её это имя, потому что в прошлом она командовала многими из них. Они боялись её. Она убила некоторых из их товарищей, кто не подчинялся её приказам так, как она требовала от них.
Вера в Орден призывала самоотверженно жертвовать собой для великого блага — самопожертвование этой жизнью для жизни после смерти — именно за то, что она доносила им эту праведную жертву, провожая их в долгожданную загробную жизнь, за самое святое, за что они боролись — они и ненавидели её.
И каждый из этих людей знал, что она была женщиной Джеганя. В движении, которое было посвящено великому благу в пользу права каждой личности, которое стремилось к идеалам абсолютного всеобщего равенства, он пользовался ею, давая понять, что она была его собственностью.
Как и рядовые солдаты, ни один из этих людей никогда не смел прикасаться к ней. Однако, бывало и такое, что Джегань в виде благосклонности, отдавал её некоторым офицерам из ближнего окружения, таким, как коммандер Кадар Кардиф.
Многие из этих людей были в тот день свиделями, как Никки отдала распоряжение заживо сжечь Кардифа. Некоторые из них по её приказу помогали привязать их командира к столбу и разжечь под ним костёр. Несмотря на своё нежелание, они не осмелились воспротивиться её приказу.
Она помнила о своём прежнем статусе, когда посреди холодной ночи все глаза были устремлены на неё. Словно в защитную мантию, она ещё раз облачилась в тот прежний ореол.
Тот ореол оставался её единственной защитой. Она держала свою голову поднятой, а спину прямой. Она была Госпожой Смерть, и она хотела, чтобы каждый понимал это.
Не ожидая пока Сестра Эрминия направит её, Никки двинулась в направлении склона. Она внимательно осмотрела лагерь с площадки обзора во Дворце, потому знала, как он был устроен. Она помнила, где расположились командирские палатки.
Без особых хлопот она могла проложить дорогу до палатки Джеганя. Скорее всего, поскольку Джегань наблюдал за Никки посредством глаз Сестры Эрминии, женщина никак не возражала против самостоятельных действий Никки.
Никакого смысла не было в том, что её препирающуюся отволокут к ногам императора. Это ничего бы не изменило. С тем же успехом она могла встретить свою судьбу, распоряжаясь собой сама и с высоко поднятой головой.
И всё же больше этого, Никки хотелось, чтобы Джегань увидел её такой же, какой и видел её всегда. Ей хотелось, чтобы он увидел её такой, какой знал, какой представлял её, пусть даже она другая теперь.
Даже если он подозревал, что она так или иначе изменилась, она хотела предстать перед ним такой, к какой он привык.
В прошлом ей было безразлично, насколько безопасным будет то, что он собирается делать с ней. Это безразличие останавливало Джеганя. Оно приводило его в бешенство, разочаровывало и восхищало его.
Она была той, кто сражался на его стороне, сражался за его стремления, и всё же, она была той, кого он мог получить только силой.
Даже если она не могла распоряжаться своим Даром, она по-прежнему владела разумом, и именно разум был её главной и истинной силой — именно об этом наставлял её Ричард. С Даром или без него, она могла сохранить безразличие к действиям Джеганя. Безразличие давало ей силу.
Стоило ей выбраться из котлована и миновать периметр тяжело вооружённых охранников, как она начала сталкиваться с шеренгами рабочих, поднимающих землю и камни из других котлованов. Сотни мулов, тянущих все разновидности повозок, тащились вперёд длинной вереницей сквозь мрак.
Факелы высвечивали шеренги людей, направлявшихся к склону. Мужчины, обычные солдаты Имперского Ордена, молодые, сильные, гордость Древнего Мира, превратились в обычных чернорабочих. Уж точно не за этой славой они ушли на войну.
Никки лишь слегка обращала внимание на происходящее. Для неё теперь не было никакого значения, что они делали со склоном — склон был ложным манёвром. Ей больно от мысли, что эти скоты, развернувшие лагерь, получили доступ во Дворец.
Она должна что-то придумать, чтобы остановить их.
На краткий миг, эта самая мысль о том, чтобы остановить их, показалась ей абсурдной. Что она сможет предпринять, чтобы остановить их? Она придала жёсткости своей решимости, наряду со своей спиной. Она будет сражаться с ними и, если понадобится, то до последнего вздоха.
Сёстры Эрминия и Джулия тащились сзади, пока Никки шла мимо действа лагеря. Сестра Эрминия выглядела бы глупо, если б подтолкнула её вперёд. Взяв инициативу на себя, Никки успела вернуть себе титул Королевы Рабов.
Старые устои было не так-то легко сломить. Теперь, когда они вошли в лагерь, никакая Сестра не пожелает бросить вызов той, кем повела себя Никки, по крайней мере, не сейчас. Она, в конце концов, шествовала туда, куда они её, так или иначе и привели бы.
У них не было полной уверенности в том, мог ли оказаться Джегань в её разуме или нет. Они знали то же, что и солдаты, что она была женщиной Джеганя. Это возводило её в негласный ранг по отношению к ним.
Даже заглядывая в прошлое во Дворец Пророков, она всегда оставалось для них тайной. Они всегда возмущались и ревновали её — а значит, боялись её.
Всё, что все они могли подумать, так это возможно, что император просто послал их, чтобы вернуть свою упрямую и непокорную королеву обратно.
Джегань, без всяких сомнений, наблюдая за Никки их глазами, не выглядел пытавшимся предпринять какие-нибудь усилия, чтобы изменить подобное восприятие с их стороны. Вполне могло быть и такое, что он и в самом деле смотрел на происходящее, как её настоящее возвращение.
Она приметила, но никак не обратила внимания на большой контингент охранников, что выстроились в ряд позади неё. Королева не должна обращать внимания на своих караульных. Они были ниже неё. К счастью, они не могли слышать стук её сердца.
Как только они вошли, собственно, в сам лагерь, где обычные солдаты установили свои палатки в убогие скопления, люди остановились и замолчали, и, словно нищие, воззрились на королевскую процессию, шествующую перед ними.
Другие повыскакивали из мрака, чтобы увидеть, что случилось. Успокоительный перешёпот пронёсся по толпе; Госпожа Смерть, наконец-таки возвратилась.
Для многих этих людей, даже несмотря на то, что они боялись её, она была героиней Ордена, мощное оружие в их рядах. Они видели, как она обрушивала смерть на тех, кто выступал против учений Братства Ордена.
Хотя она чувствовала себя чужой с этим возвращением, сам по себе лагерь оставался таким, каким она его помнила. Это был обычный хаос людей, палаток, животных, оружия и оснастки.
Единственное различие заключалось в том, что, поскольку лагерь долгое время не передвигался, на нём стали проступать следы гнили и разложения.
Дров на Равнине Азрит практически не существовало, а потому редкие и скромные костры оставляли целые пространства под своего рода, властью зловещего мрака. Свежие навозные кучи, повсюду разраставшиеся среди людей, привлекали тучи мух.
С таким количеством животных и людей, долго застоявшихся в одном и том самом месте, смрад был гораздо сильнее обычного зловония.
Сборище растрёпанных людей, повсюду толпившихся вокруг, которому она никогда в прошлом не придавала особого внимания, приводило в расстройство. Они просто выглядели людьми. Но с многих точек зрения, они не относились к ним.
В прошлом, когда Никки не заботило, что станется с нею, она была равнодушна к этим животным. Но теперь, когда жизнь представляла для неё ценность, всё было по-другому.
Более того, раньше она всегда знала, что она могла воспользоваться своим Даром, если по какой-нибудь причине их боязнь не заставит отступить от неё в сторону. Теперь же она могла полагаться лишь на то, что страх попридержит их на расстоянии.
Впереди был длинный путь сквозь сотни тысяч людей до места её назначения, но поскольку лагерь был испещрён длинными тропами, этот путь был давно протоптан. На некоторых участках эти тропы объединялись в широкую дорогу, постепенно вытесняя по сторонам палатки и стойла.
Теперь, когда Никки шла по одной из таких дорог сопровождаемая своей свитой, люди выстроились в линию и таращились на неё широко раскрытыми глазами.
За пределами шеренги молча уставившихся на неё людей в непосредственной близости, лагерь продолжать шумно возиться, даже в столь поздний час.
Сзади до неё доносился звук работ со склоном, передвигающихся телег, выскабливания и сваливания камней, и унисонных кличей людей, тянущих тросы толстыми цепочками.
По всему лагерю холодный ночной воздух наполнялся голосами смеющихся солдат, разговорами, спорами. Она могла слышать крики приказов, которые перекрывали ритмичный звон молотков.
Ещё до неё доносился отдалённый рёв толпы, приветствующих игру Джа-Ла, до сих пор продолжавшуюся в столь поздний час.
Иногда воздух наполнялся разочарованным массовым освистом, который заглушался дикими восторгами других болельщиков. Во время пробежек с броцем, люди иногда напевали кличи, призывающие свою команду забить гол.
После того, как она миновала загон с огромными боевыми конями, и затем прошла мимо линии пустых обозов снабжения, на виду показались палатки командования. Под звёздным небом на слабом ветру развевались флаги, установленные поверх палаток.
От вида самой большой палатки, палатки императора, в ней проснулась угроза потерять свою храбрость. Ей захотелось бежать, но теперь ей никогда не представится очередная возможность сбежать.
Это было место, где вся жизнь Никки сведёт с ней счёты. Это было место, где всё закончится.
Вместо того, чтобы попытаться сбежать от неизбежного, она целеустремлённо направилась туда. Не замедляясь, она прошла мимо сторожевого поста внешнего кольца охраны вокруг командной зоны. Здоровенные солдаты, стоявшие на посту, глазами сопровождали её приближение.
Они также оглядели пристальным взглядом её эскорт, состоявший из личной охраны императора, следовавшей за ней.
Она была рада тому, что случайно одела чёрное платье, поскольку только в нём она представала в прошлом пред их глазами. Ей хотелось, чтобы они её признали. Кратким выразительным взглядом она предостерегла их от попытки обратиться к ней.
Каждая очередная линия ближе к центру командования, состояла из всё более и более доверенного состава охранников. Каждое кольцо охранников вокруг командных палаток имело свой спецефический состав, методы, и обмундирование.
Каждый из них хотел оказаться тем единственным, кто предовратит любое посягательство на покой императора. Каждый из них был наделён разными правилами на пропуск в свой ответственный участок.
Никки игнорировала эти правила. Она была Госпожа Смерть, императорской Королевой Рабов. Она ни перед кем не останавливалась. Никто не бросал ей вызов.
Палатка Джеганя была установлена позади группы больших палаток, но в отличие от всех остальных палаток лагеря, она была окружена достаточно большим простором.
Сёстры, патрулировавшие участок, обращали внимание на Никки наряду с молодыми волшебниками, которых она заметила, но они отводили свой пристальный взгляд, когда Никки устремляла на них свой взор. Охранники тоже наблюдали за ней, но старались делать это менее заметно.
Никки ободрилась тем, что ни один из этих людей не воспринимал её иначе, как в той роли, какой она была для них раньше.
Затем перед её глазами предстала странная картина. Помимо состава личных охранников Джеганя, стоявших по каждую сторону тяжёлой занавеси, закрывающей вход в палатку, среди них были другие солдаты, похожие на обычных рядовых солдат.
Вышагивая взад-вперёд, было похоже, что они тоже охраняли палатку. Она не могла представить, что делают эти самые простые рядовые солдаты в составе окружения императора, и тем более, как они могут охранять его палатку. Таким людям в прежние времена никогда бы не позволили попасть в командную зону.
Игнорируя любопытство этих простых солдат, расположившихся среди элитных охранников, Никки направилась прямо к тяжёлой занавеси над входом в палатку Джеганя. Две Сестры, уже порядком отставшие, неохотно последовали вслед за Никки к палатке императора.
Краска отхлынула от их лиц. Никто, особенно женщины, не стремились попасть в личные покои Джеганя. Хотя он временами был обходителен с некоторыми своими доверенными офицерами, он никогда не удостаивал снихождения других.
Два здоровых солдата, оба с пиками, с анималистскими изображениями татуировок на лице, раздвинули занавесь. Маленькие серебряные диски, прикреплённые к овчине, издали мягкий металлический звон, давая понять императору, что кто-то вошёл в его палатку.
Она узнала обоих мужчин, что откинули занавесь, но она никак не отреагировала на них, и приподняла подол своего платья, чтобы переступить через порог и войти по ту сторону мрака.
Внутри, рабы были заняты уборкой тарелок и больших плоских блюд со стола императора. Общий аромат еды напомнил Никки, что она не ела. Комок беспокойства в груди притуплял чувство голода.
Множество свечей давая тусклое освещение, придавали этому месту приятный тёплый уют. Толстые ковры покрывали пол для того, чтобы шаги рабов, занятых своими делами, не потревожили императора.
Все рабы склонили свои головы, некоторые из них, были новенькими. Некоторых она помнила. Похоже, Джегань уже покончил с приёмом пищи, поскольку его не было во внешних комнатах.
Обе Сестры, войдя за ней, продолжили свой путь по краю и, удерживаясь в тени, направляясь к дальней стене палатки. По-видимому, они всегда так ходили здесь, и в пределах внешней комнаты им хотелось держаться настолько подальше, насколько это было возможно.
Зная, где Джегань мог быть, Никки направилась вдоль комнаты. Рабы стремительно пытались убраться с её дороги. Около занавески перед входом в спальню, она откинула занавесь и ныгрула внутрь.
Наконец, в спальне императора, Никки увидел его. Он сидел, повернувшись от неё в другую сторону на шикарном ложе, покрытом золотистым шёлком. Точки света от свечей и масляных ламп отсвечивались на его обритой голове.
Его бычья шея покоилась на широких, мощных плечах. На нём был жилет из шерсти ягнёнка, а его массивное руки были обнажены.
Он был занят листанием книги и поглощён поиском текста. В то время, как он легко предавался насилию, Джегань всё же в определённых областях оставался интеллектуальным человеком и ценил знания, которые он находил в книгах или во время просеивания умов, в которые он забирался.
Эмоционально убеждённый в истинности своих верований, он никогда не беспокоил себя тем, чтобы сделать эти верования предметом обсуждения. Фактически, он приравнивал подобные вопросы к ереси.
Вместо этого, свои усилия он прилагал на сбор информации в узких областях. Например, он относил к правильным видам знаний сведения о ценном оружии. Он был человеком, который обожал быть хорошо вооружённым — любым видом и формой оружия.
И тут что-то привлекло внимание Никки. Она глянула влево от себя.
Это произошло, когда она увидела её, сидящую на полу, касаясь одним бедром и откинувшуюся на руку. Она была самым величайшим и безупречным великолепным созданием из всех, кого удалось Никки когда-либо повидать.
Никаких сомнений не было в том, кем была эта женщина. Перед ней была Кэлен, жена Ричарда.
Их глаза встретились. Разум, благородство, жизнь лучившаяся из её зелёных глаз просто заворожила Никки. Эта женщина была равной Ричарду.
Энн была неправа. Кэлен была единственной женщиной, которая имела право стоять с ним бок о бок.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:09 | Сообщение # 19 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 23
Никки заметила Рада-Хань на шее Кэлен. Вот почему она казалась прикованной к выгоревшему ковру синего цвета. Кэлен, в свою очередь, не упустила из внимания ошейник на её шее. Никки подумала, что от взгляда Кэлен вряд ли что-нибудь может ускользнуть.
Они посмотрели в глаза друг другу. Этот взгляд был осторожным свидетельством того, что Никки её видит. В этот момент они обе поняли, что их связывает нечто большее, чем просто одинаковые ошейники.
Как, должно быть, одиноко и беспросветно ощущать себя невидимой и совсем позабытой, а всё из-за этого чудовищного заклинания. Невидимой всеми, за исключением Сестёр Тьмы и Джеганя. И даже взгляд совершенно незнакомого человека, заметившего тебя, кажется лучиком света и надежды в царстве тьмы.
Теперь, глядя на Кэлен, Никки не могла уразуметь, как можно было забыть ЭТУ женщину, даже с помощью Огненной Цепи. Ей стало совершенно ясно, почему Ричард ни на мгновенье не оставлял попыток разыскать её.
Она не только обладала изысканной красотой, но была воплощением сильной воли и, несоменно, проницательного ума. Никки не могла не узнать в ней ту, кого Ричард так искусно запечатлел в статуэтке под именем «Сильная Духом».
Она не повторяла в точности внешних черт Кэлен. Но была выражением силы её духа, её внутренних качеств. Статуэтка настолько точно представляла Кэлен, что теперь, смотря на неё вживую, у Никки захватывало дух.
Она поняла, почему, несмотря на свою молодость, Кэлен была Матерью Исповедницей.
Сперва удивившись, обнаружив Кэлен здесь, Никки поняла, что это было закономерно: Сестра Арминия была одной из Сестёр, захвативших её и зажёгших Огненную Цепь.
Сестра Тови поведала Никки о том, как они сумели с помощью присяги Ричарду избежать проникновения Джеганя в их сознание. Никки было интересно, как Джегань умудрился обойти магические узы, но, на самом деле, она полагала, что они никогда по-настоящему не связывали Сестёр Тьмы с Ричардом Ралом.
Если Джегань захватил Сестру Арминию, то Сестру Улицию и Цецилию постигла та же участь. Вот, как Кэлен оказалась здесь: она попала в плен вместе с Сёстрами Тьмы.
Никки заметила Джиллиан и искреннее изумление в её глазах цвета меди. Если пребывание здесь Кэлен можно было объяснить, то, как сюда попала Джилиан, для Никки оставалось загадкой.
Джилиан наклонилась к Кэлен, прошептав ей что-то на ушко. Никки не сомневалась, что Джилиан назвала Кэлен её имя. Кэлен лишь слегка кивнула ей в ответ, но в её глазах мелькнул огонёк, который ясно свидетельствовал — она уже слышала о Никки.
Она жестом велела Кэлен хранить молчание и ничем не выдать, что она может видеть её, когда увидела Джеганя, отстранившегося от книги, лежавшей перед ним на столе. Никки совершенно не хотелось, чтобы он узнал, что она видит Кэлен или знакома с Джилиан.
Чем меньше знает Джегань, тем лучше для них, если так вообще можно сказать о любых его пленных. Не дожидаясь ответной реакции от Кэлен и Джилиан, Никки повернулась к Императору.
Когда он обернулся и взглянул на неё своими тёмными, как ночь глазами, Никки показалось, что её ноги вот-вот подкосятся. Одно дело помнить его, но быть перед ним — совершенно другое.
Снова оказавшись под пристальным взглядом этих чудовищных глаз, Никки потеряла былое воодушевление. Она знала, ЧТО её ждёт.
— Так, так, — огибая кровать и не сводя глаз с Никки, произнёс Джегань, — посмотрите-ка, кто наконец-то к нам пожаловал! — широкая хищная улыбка скользнула по его лицу. — Ты превосходна! Такая, какой я тебя представлял всё это время, пока ты была не со мной!
Никки не была застигнута врасплох его обходительностью, которая, она знала, ровным счётом ничего не значила. Никто и никогда не знал, как Джегань поведёт себя в следующий момент, заставляя всех, кто его окружал, постоянно плясать, как на раскалённых углях.
Его спокойствие внезапно могло смениться вспышкой яростного гнева. Хотя иногда он был спокоен, невзирая на всё и вся, что его окружало.
Никки была свидетелем того, как он своими руками задушил слугу за то, что тот опрокинул случайно поднос с хлебом. А в другой раз он сам поднял упавшее из рук слуги блюдо с ягнятиной и просто сунул его слуге в руки, не проронив ни слова при этом.
В какой-то мере, это непостоянство в характере Императора отражало то же иррациональное, непредсказуемое и необъяснимое поведение всех принявших на веру учения Братства Ордена.
То же самопожертвование ради всеобщего блага — высшая добродетель Ордена, — всегда оценивалась неясным и абсолютно неизвестным никому образом. Будь то удача или поражение, оно казалось бы всегда зависело от Его Величества Случая.
Все живущие по вере Ордена вечно пребывали в муках сомнений о том, что день грядущий им готовит. Бремя постоянного беспокойства заставляло людей быть готовыми обвинить в инакомыслии любого — будь-то друг или член семьи, лишь бы избежать дурной воли рока.
Как и многие другие, Джегань надеялся заслужить расположение Никки такими нелепыми заигрываниями. Он любил ощущать себя привлекательным и обольстительным. И, если ему это казалось нормальным, то для неё уж точно было неприемлемо.
Никки не поддалась первому впечатлению. Она помнила о металлическом ошейнике, не дающем ей доступа к своему дару. Невзирая на это, она не собиралась делать вид, что слова Джеганя произвели на неё впечатление, и не собиралась поддаваться его обличённой в добрые намерения похоти.
Раньше, даже имея доступ к своему Хань, настоящей защитой ей служило безразличие касательно того, что с ней произойдёт. Тогда, магическая сила не могла спасти её от способности Джеганя просачиваться в её сознание, так же, как и остальных пленённых Сестёр, хотя ни на одной из них не было Рада-Хань.
Её защитой было отношение к себе, но не магический дар.
В те времена Никки не очень-то заботило, что взбредёт Императору на ум, даже если он захочет лишить её жизни. Она считала, что заслуживает всех страданий, причинённых ей и даже собственная жизнь её не волновала. Ей было всё равно, если Джегань вдруг вздумает её убить.
Сейчас всё изменилось. Из-за Ричарда. Она теперь не могла просто позволить Джеганю убить себя. Она могла спастись, лишь убедив его в том, что её отношение к нему и его проделкам осталось прежним.
Госпоже Смерти не важно может ли она воспользоваться даром или нет. Ошейник для неё не имеет значения.
Джегань слегка потеребил косички под нижней губой. Обвёл её взглядом с ног до головы. Глубокий вздох вырвался из его груди, будто он не мог решить с чего начать. Никки не пришлось долго ждать.
Он внезапно с такой силой ударил её тыльной стороной руки, что Никки перевернулась в воздухе. К счастью для неё, удар головой после падения смягчил толстый ковёр. Казалось, что мышцы челюсти были разорваны, а кости разлетелись вдребезги. Она пребывала в шоковом состоянии от удара.
Несмотря на вращающуюся перед глазами комнату, и с трудом сохраняя равновесие, Никки твёрдо была намерена подняться на ноги. Госпожа Смерть не может прогнуться, что бы ни случилось. Она встречает с презрением даже смерть.
Поднявшись на колени, она вытерла рукавом кровь в уголке рта, пытаясь балансировать, чтобы не упасть. Челюсть Никки сильно болела, но, кажется, осталась цела. Лишь неимоверным усилием, она пыталась заставить себя подняться. Тем временем, Джилиан заслонила её от императора:
— Не трожь её!
Джегань подпёр кулаками бока, сверля девчонку взглядом, что дало возможность Никки украдкой взглянуть на Кэлен. В её глазах застыла боль, а пальцы дрожали. Никки определённо знала, какую боль причиняет ей Джегань с помощью ошейника. Так он не давал ей сдвинуться с места и помешать ему.
Никки решила, что с его стороны это было верное решение.
Сколько она себя помнила, Никки всегда могла быстро оценить, что за человек перед ней. Это качество было незаменимо для выживания в этой жестокой среде, где всё завило от того, как поведёшь себя с теми, кто встретился на твоём пути.
Глядя на Кэлен, сразу было заметно, что это очень опасная женщина, женщина, которая может оказать сильное противодействие и вмешаться во что угодно.
Джегань схватил Джилиан за шиворот и поднял, как шкодливого котёнка. Она неистово завопила не столько от боли, сколько от испуга пока тот нёс её по комнате к выходу.
Она беспомощно трепыхалась у него в руках. Её ноги не касались земли. Джегань выпихнул Джилиан наружу, откинув тяжёлую шерстяную занавесь на входе в опочивальню.
— Арминия! Присмотри за девчонкой! Я хочу побыть наедине со своей королевой.
Никки заметила Сестру Арминию, схватившую девочку и поташившую ту в темноту. Кэлен всё так же сидела на ковре. Лёгкая дрожь пробегала по её телу. От беспомощности по её щеке катилась слезинка.
Мог ли Джегань хотя бы представить, какую боль он причинял ей? Ведь сам он не знал собственной силы. Его непреодолимая ярость не только заставляла напрягаться его мышцы, но и активировала его ментальные способности сноходца.
В прошлом он частенько избивал Никки сильнее, чем намеревался, либо в слепой ярости пользовался своей силой сноходца, причиняя ей боль, которая каждый раз могла привести к летальному исходу.
Затем, понимая, что чуть не убил её, он просил прощения, но обычно всё заканчивалось словами о том, что это она сама довела его до белого коления и всё это — её вина.
Как только император закрыл занавесь в свои покои, мышцы Кэлен расслабились. Она пришла в чувство, вздохнув облегченно, едва двигаясь после тяжёлого бессловесного испытания.
— Итак, — произнёс Джегань, обернувшись к Никки, — ты его любишь?
Никки моргнула в замешательстве:
— Что?
Он подошёл к ней. Лицо императора побагровело от злости:
— Что значит «что»? Ты меня слышала! — выкрикнул он, схватив Никки за волосы и подтащив к себе на расстояние нескольких сантиметров. — Не пытайся притворяться, что ты меня не поняла, а не то я скручу тебе голову!
Улыбка скользнула по губам Никки. Она как можно выше подняла голову, выражая своё пренебрежение его словам:
— Пожалуйста, давай! Это избавит нас обоих от многих проблем!
Он посмотрел на неё мгновение, перед тем, как выпустить её волосы. Он провёл по ним, приглаживая так, как они были раньше. Затем обернулся и сделал несколько шагов по комнате.
— Это то, чего ты добиваешься — смерти? — он повернулся. — Чтобы предать свои обязательства перед Создателем и Орденом? Чтобы предать меня?
Никки безразлично качнула головой:
— А разве теперь имеет большое значение, чего я хочу?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Разве для тебя, когда нибудь было важно, чего я хочу? Ты всегда делал то, что хотел, несмотря на то, что бы я сказала на этот счёт! Ведь, невзирая ни на что, я просто принадлежу Ордену, не так ли? Я бы сказала, что, то чего ты хочешь, то чего и всегда хотел — просто убить меня!
— Убить тебя? — Джегань развёл руками. — Почему ты думаешь, что я хочу убить тебя?
— Потому, что ты всегда потворствуешь своим желаниям, и действуешь только основываясь на них.
— Само… Я? — удивился он, — едва ли я само…, я — Джегань Справедливый!
— Ты не забыл, это я присвоила тебе этот титул. Я сделала это не потому, что это правда, как раз наоборот, я нарекла тебя так, чтобы создать образ, соответствующий целям Ордена. Я, только я, создала этот образ для тебя, зная о том, что людишки, даже не задумаются над этим, а просто будут верить в то, что мы им преподнесли. Ты бы не смог наполнить смыслом это звание, тогда как от этого зависела твоя жизнь и могущество!
Его призрачные глаза почернели, напомнив Никки про шкатулки Одена, введённые ею в игру от имени Ричарда.
— И как у тебя язык поворачивается произносить такое?! Я всегда был с тобой более, чем лоялен. Я делился с тобой тем, чем не делился больше ни с кем! Зачем мне это, если бы я хотел убить тебя?!
Никки нетерпеливо кивнула головой:
— Конечно, говорил что хотел сказать, или взял да и проломил мне череп, или отправил меня в палаты для пыток. Я не хочу больше этого. Ты веришь в то, во что хочешь верить, несмотря на то, что есть на самом деле. И нам с тобой хорошо известно, что то, что я скажу, не имеет никакого значения.
— Твои слова всегда имели значение для меня. — Он указал рукой на Никки. Сила его голоса наростала. — Да вот возьми то, что ты только что сказала о названии меня Джегань Справедливый. Это была твоя идея. Я прислушался к тебе и воспользовался ею, потому, что это была хорошая идея. Она соответствовала нашим принципам. У тебя это хорошо получилось — придумать такое. Я же говорил тебе о том, что по окончании войны ты будешь со мной.
Никки не ответила. Джегань сцепил руки за спиной, шагая из стороны в сторону.
— Ты любишь его?
Никки отвела взгляд. Кэлен, сидя на ковре, не сводила с неё глаз. Выражение её лица выражало озабоченность по поводу повисшей в воздухе угрозы. Это выглядело так, будто она хотела предупредить Никки, чтоб та перестала провоцировать Императора.
В её глазах было опасение за Никки и, вместе с тем, она хотела не пропустить её ответ на вопрос Императора.
Никки повернула голову, пытаясь придумать, что она вразумительно может ответить Джеганю так, чтобы её ответ не задел Кэлен. Ей нужно было принять во внимание необходимость сохранения стерильного поля.
Хоть она, наверное, и не доживёт до этого, но, если у Ричарда получится открыть шкатулки и выпустить магию Одена, чтоб уравновесить эффект Огненной Цепи, Кэлен должна оставаться стерильным полем, чтобы у неё был шанс снова стать той, кем она была когда-то.
— Любишь? — произнёс Джегань, не поворачиваясь в её сторону.
В конечном итоге, Никки пришла к выводу, что, вне зависимости от её ответа, он никак не повлияет на Кэлен. Её ответ не выовет никакой эмоциональной связи у неё. Значение имела только связь Кэлен и Ричарда, а она не имела к этому ни малейшего отношения.
— Мои чувства раньше никогда тебя не заботили, — безразлично произнесла Никки, — Какое тебе дело до них?
Джегань обернулся и вгляделся в её глаза.
— Какое мне дело?! Как ты можешь задавать такие вопросы?! Я сделал тебя своей королевой. Ты просила меня доверять тебе и позволить отправиться, чтобы уничтожить Ричарда Рала. Я хотел, чтобы ты осталась, но я разрешил тебе отправиться за ним. Я доверял тебе.
— Ты только говоришь так. Если бы ты на самом деле доверял мне, то ты бы верил мне на слово, а не допрашивал. Ты кажется с трудом понимаешь, что это означает — доверять.
— Это было полтора года назад. С тех пор я не видел тебя. Не слышал ни слова от тебя.
— Ты видел меня глазами Сестры Тови.
Он кивнул:
— Да, я многое увидел с помощью Тови, с помощью всех тех четырёх Сестёр.
— Они считали себя самыми умными, пытаясь использовать узы, связывающие их с Лордом Ралом, — лёгкая улыбка тронула губы Никки, — Но ты всё время наблюдал за ними. Ты всё знал.
Джегань улыбнулся в ответ на её слова:
— Ты всегда была умнее Улиции и остальных Сестёр. — Он выгнул бровь. — Я поверил тебе, когда ты сказала, что отправляешься убить Ричарда Рала. На самом же деле, ты не причинила ему никакого вреда, воспользовавшись узами, связавшими тебя с ним. Как это так, а? Эти узы работают лишь когда ты в самом деле предана Ралу. Ты мне не объяснишь в чём тут дело?
Никки скрестила руки.
— Неужели ты ничего не понимаешь? Ты уничтожаешь — он создаёт. Ты — предлагаешь существование ради смерти, он — предлагает жизнь. В отличие от твоих слов, его слова — не просто пустой звук. Он никогда не избивал меня до полусмерти и никогда не насиловал.
Лицо Джеганя и даже его бритая голова побагровели от злости:
— Насиловал?! Если бы я хотел тебя изнасиловать, то сделал бы это, причём, сделал бы это по праву, но я тебя не насиловал. Ты хотела меня. Ты слишком упряма, чтобы признать это. Ты скрываешь свои плотские желания под маской лживого притворства.
Руки Никки опустились. Она наклонилась поближе к Императору и в ярости выпалила:
— Ты можешь придумывать любые отговорки, пытаясь опрадать свои поступки, но от этого они не становятся правдой.
В смертельном гневе, исказившем черты его лица, Джегань отвернулся от Никки. Тогда, как она в любой момент ожидала, что он развернётся и размозжит ей челюсть. Она жаждала этого. Такой быстрый исход намного лучше пребывания в палатках для пыток в ожидании страшной и медленной смерти.
Тысячи звуков, доносившихся снаружи, были приглушены толстыми стенами шатра. Находиться в нём, а не в лагере среди простых солдат было роскошью.
Всё снаружи кишело паразитами. Внутри тента чистоту постоянно поддерживала прислуга. Запах эфирных масел перебивал густое зловоние, повисшее над стоянкой армии Ордена.
Палатка Императора в какой-то мере казалась мирным убежищем. На самом деле, это было не так. В действительности это было одно из самых опасных мест во всём лагере.
В руках Императора была полная власть над жизнью и смертью. Чтобы он ни захотел сделать, он сделает это без вопросов и вмешательства со стороны.
— Итак, — наконец вымолвил Джегань, не поворачиваясь к Никки, — ответь на мой вопрос: ты его любишь?
Никки пригладила бровь:
— С каких это пор тебя занимает, что я чувствую? Раньше это никогда не мешало тебе насиловать меня.
— Что за изнасилования, что за чушь ты несёшь?! — прогремел он, делая большой шаг в сторону Никки. — Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю! И я знаю, что ты тоже ко мне не безразлична!
Никки не торопилась с ответом. Джегань был прав в том, что она раньше не преподносила ему это так, как сейчас.
Раньше она не верила в то, что её жизнь принадлежит ей. Как в то время она могла возразить против использования её Орденом? Более того, как она могла возразить лидеру Имперского Ордена в использовании себя во имя Ордена?
Благодаря Ричарду она смогла осознать, что её жизнь принадлежить только ей одной. Это означает, что и её тело тоже лишь её. А это означает, что, если она не хочет, то она не обязана отдавать себя кому бы то ни было.
— Никки, я знаю чего ты добиваешься! — его руки сжались в кулаки, — Ты просто хочешь, чтобы я ревновал тебя к нему! С помощью своих женских штучек, ты на самом деле хочешь, чтоб я бросил тебя на кровать и разорвал на тебе одежду, — вот чего ты на самом деле хочешь, и мы оба знаем об этом. Ты хочешь использовать его, как приманку, чтобы разозлить меня! На самом деле ты хочешь меня! Но скрываешь свою страсть за болтовнёй об изнасиловании!
Никки с холодом восприняла его экспрессию:
— Ты делаешь неверные выводы из своих наблюдений.
Джегань замахнулся на неё. Никки продолжала стоять на своём, глядя в его темнеющие призрачные глаза.
Его рука, в конце концов, опустилась.
— Я предлагал тебе то, чего не удостаивался больше никто. Я предлагал быть тебе моей королевой. Быть выше всех остальных. Ричард Рал ничего не может тебе предложить. Только я могу предложить тебе всё, что может предложить Император. Только я могу предложить тебе силу, которая будет править миром!
Никки скрестила руки на груди:
— Ах, этот блеск окутывающего зла…
— Я предлагал тебе власть, чтобы вместе править миром!
Никки окатила его ледяным взглядом, опустив руку.
— Нет! Ты предлагал мне быть твоей шлюхой и убивать всех, кто тебе не покорился по доброй воле!
— Это воля Братства Ордена! Это война не ради моей славы и ты это знаешь! Эта война во имя Создателя, во имя спасения человечества! Мы несём семя правдивой воли Создателя варварам! Мы несём учение Ордена всем тем, кто хочет наполнить жизнь смыслом и целью!
Никки молчала. Он был прав.
Он, наверно, безмерно наслаждался ловушками, которые расставляет власть, но она-то знала, что он был искренне уверен, что он лишь тот, кто несёт свет высшего блага, что он воин, воплощающий замыслы Создателя, путём обращения неверных к учению Ордена в этой жизни ради вечной славы в следующей.
Никки знала, что это такое — вера. И сомнений не было — Джегань верил.
Она чуть не залилась истерическим смехом, так её потрясла мысль о том, что когда-то она усовершенствовала идеологию Имперского Ордена, теперь кажущуюся совершенно глупой.
В отличие от Джеганя, Никки приняла её, потому что думала, что она обязана это сделать, что это для неё единственный путь для достижения в жизни высокой морали.
Ей пришлось выдержать ярмо служения во имя других людей, порицая себя за то, что она не счастлива, исполняя свой моральный долг перед человечеством.
А быть Сёстрой Света, в действительности, было не намного лучше: это был всё тот же безвкусный призыв к самоотверженному долгу перед человечеством и Создателем. Она всё так же беспомощно барахталась во рве служения Братству Ордена.
Она так и продолжала оставаться просто марионеткой в руках Ордена, за ниточки которой дёргал Джегань. И она верила, что это было лишь одной из бесконечных жертв, необходимых, чтобы быть хорошим и высокоморальным человеком.
А потом всё перевернулось с ног на голову. Всё в корне изменилось… Как ей не хватает Ричарда.
— То, что ты на самом деле собираешься совершить, так это лишь повергнуть людей на всей Земле в тысячелетия тьмы, — произнесла она, не собираясь вступать в спор с настоящим верующим, чьи убеждения основаны на проповедях Братства Ордена, а не на реальной сути вещей. — В действительности, ты просто собираешься принести в мир безумные, смутные и тёмные времена.
Он посмотрел на неё мгновенье.
— Никки, это не ты сейчас говоришь. Я знаю, это не так. Ты говоришь так, потому что Лорд Рал яростно ненавидит своего господина. Ты повторяешь это, пытаясь заставить меня думать, что ты любишь его!
— Может быть.
Он оскалился.
— Нет, — покачивая головой промолвил Джегань, — ты просто хочешь с его помощью обвести меня вокруг пальца. Именно так женщины и пытаются воздействовать на мужчин и поэкплуатировать их.
Вместо того, чтобы продложить разговор о Ричарде и выдать свои настоящие чувства к нему, Никки сменила предмет разговора:
— Твои мечты о правлении, твои планы о насаждении идей Братства Ордена во всём мире, им не суждено осуществиться. Тебе нужны все три шкатулки Одена. Я была с Тови, когда та умерла. Она несла третью шкатулку. Но её у неё украли.
— А точно, ох уж этот храбрец — Искатель Истины, размахивающий своим мечом, — Джегань изобразил пародию на удар мечом, — и забравший шкатулку у Сестры Тьмы, — он одарил её мрачным взглядом, — я, кстати, был тогда там, я всё видел.
Несомненно, глазами Тови, Джегань видел и Никки.
— Факт остаётся фактом, у Сестёр были все три шкатулки Одена. Теперь эти Сёстры твои, но у тебя есть лишь две шкатулки!
Лукавая улыбка скользнула по его лицу, сменяя раздражение:
— Думаю, что это не такая уж большая проблема, как ты полагаешь. И совершенно неважно, что ты ввела ту шкатулку в игру. Я знаю, как разрешить это маленькое недоразумение.
Никки слегка встревожила его осведомлённость о запуске ею шкатлуки в игру, но она не выдала и тени беспокойства.
— И как же?
Улыбка Императора стала шире:
— Какой бы я был Император, если бы не предусмотрел и не предвидел всё? Не беспокойся, любимая, всё под контролем. Всё, что имеет значение, это то, что вскоре все три шкатулки будут у меня. Как только у меня окажутся все шкатулки Одена, я не примену использовать их магию, чтобы смести любое сопротивление правлению Ордена.
— Если доживёшь до этого дня.
Он снова стал раздражённым, вглядываясь в ничего не выражающее лицо Никки.
— О чёт это ты?
— Ричард Рал спустил волков на твоих любимых «овечек», — произнесла Никки махнув рукой вдаль.
— То есть?
Никки глянула на него из подлобья:
— Армия, которую ты так жаждешь уничтожить и за которой гоняешься вот уже сколько времени, исчезла отсюда. Тебе не удалось уничтожить её, не так ли? Угадай, где сейчас эта армия?
— Как это где — уносит всё, что осталось лишь бы спасти свои шкуры.
Никки улыбнулась ему в ответ:
— Не совсем так. Д`харианская армия занята тем, что несёт войну обратно в Древний Мир тем, кто её поддерживает, тем, кто позволил родиться этой агрессии, благодаря учению Братства Ордена и тем, кто низверг её на невинных жителей Нового Мира. Всем этим людям придётся столкнуться с последствиями отправки войск, а точнее, убийц, на Север. На их руках, не меньше, чем на твоих, кровь всех погибших неповинных ни в чём людей. Они думают, что расстояние сможет их оградить, но, на самом деле, как бы далеко они не находились от того зла, которое принесли в Новый Мир по собственной воле, это не спасёт их от ответа за содеянные преступления. Они заплатят дорогой ценой за свои поступки.
— Я в курсе последних прегрешений Лорда Рала, — мышцы на скулах Джеганя напряглись от усилия, когда тот скрипнул зубами, — Ричард Рал — трус, преследующий невинных женщин и детей, ведь он не может померяться силами с настоящими мужчинами!
— О, это было бы худшим неведением по собственной воле, если ты, в самом деле веришь в то, о чём говоришь. Но мы-то знаем, что это не так! Ты просто хочешь, чтобы все верили в это, потому-то ты и городишь эту тщательно подобранную не-совсем-правду из того, что есть в действительности, дабы оправдать свою псевдомораль. Ты только и ищешь, как найти прощение тому, что простить невозможно. В такой манере говорить как сейчас, ты будто прячешься под женскую юбку, тем временем выпуская стрелы для того, чтобы, когда они вернутся к тебе, ты смог притвориться и обвинить в жестокости и игре «не по правилам» тех, кто их в тебя запускает. Настоящая же твоя цель — отнять у людей, которых ты хочешь стереть с лица земли, право на самозащиту.
Ричард — тот, кто понимает реальность угрозы, представляемой верованиями Братства Ордена. Его не собьют с толку ложные истины, затмевающие прадивую суть вещей.
Он понимает, что для того, чтобы выжить, он должен быть достаточно силён, чтобы справиться с этой угрозой, причём неважно какими способами — даже, если для этого нужно уничтожать плодородные поля, дающие пищу твоим солдатам и силу для убийств мирных людей, живущих своей собственной жизнью.
И каждый защищающий эти поля — тоже часть этих зверств, которые ты принёс на их землю. Ричард знает простую истину о том, что для того, чтобы выжить, ему нужна лишь победа.
— Эти люди сами приносят себе страдания, сопротивляясь праведным учениям Ордена, — ответил Джегань.
Он был взвинчен до предела, нервно расхаживая по комнате, сжав руки в кулаки так, что выступили все мыщцы на его мускулистых руках. Он не переносил споров о своих суждениях и, приблизившись к Никки, с угрозой в голосе повторил более настойчиво:
— Ричард Рал оголил правду о неправоте и аморальности всех тех, кто следует за ним, отправив своих людей на убийства невинных женщин и детей в Древнем Мире, вместо того, чтобы принять бой с нашими доблестными солдатами.
Его бесчинства против женщин и детей доказывают какой трус и злодей он есть на самом деле. Наша святая задача очистить мир от таких греховных людей, как Ричард Рал!
Никки скрестила руки и одарила его взглядом, позаимствованным из прошлого, предназначавшимся тем, кто не подчинится воле Ордена. Это был взгляд, влекущий за собой жёсткие действия, благодаря чему её прозвали Госпожа Смерть. Этот взгляд осадил даже Императора.
— Все люди Нового Мира ни в чём не повинны, — вырвалось у неё, — Это не они принесли войну на земли Имперского Ордена, это Орден хочет их поработить. Это правда, что поселенцы Древнего мира, в том числе дети, будут покалечены или убиты в ходе войны.
Какой выбор есть у жителей Нового мира? Или им ждать пока их вырежут и поработят, боясь нанести вред кому-либо невинному? Они все невинны. Их дети тоже невинны. Сейчас великое зло пришло к ним.
Тебе известна тактика, избранная Сестрой Улицией для защиты от твоих проделок с помощью уз, связывающих её с Лордом Ралом. Она полагала, что узы защитят её от тебя.
Сестра Улиция знает о том, что Ричард ценит жизнь превыше всего, потому она придумала план, по которому она бы использовала магию Одена, чтобы выпустить Владетеля из Подземного мира, при этом, даровав Ричарду Ралу вечную жизнь.
То, что Ричард не поверит в то, что такая сделка вообще возможна, а уж тем более, что он на неё не согласится, мало интересовало Улицию. Она думала, пока её предложение о вечной жизни Ричарду действительно, независимо оттого, что оно отвергнуто, у неё есть иммунитет от способностей сноходца.
Однако ты всё же незаметно проник в мозг Улиции. Так-то ты и понял, что для Ричарда самая большая ценность — это жизнь.
Это совершенно чуждая тебе концепция. Для Ордена жизнь человека не представляет ценности. Орден учит тому, что наша жизнь — лишь бессмысленное существование, лишь скоротечный промежуток на пути к вечной потусторонней жизни.
Орден утверждает, что наша жизнь — лишь пустой сосуд, скорлупа для нашей души, оберегающая её только для того, чтобы достичь высокой грани существования в другой жизни.
Орден говорит о том, что наша высшая ценность — блаженство в мире умерших, в жизни после смерти. А заслужить это блаженство можно, только принося себя в жертву во имя его идей. Тем самым Орден превозносит смерть, как благо.
Ты смотришь на тех, кто ценит жизнь, свысока, как на слабаков. Тебе не дано понять, что означает жизнь для Ричарда и подобных ему, но ты хорошо знаешь, как использовать то, чему тебя научили.
Ты пользуешься своими ценностями, чтобы попытаться принудить Ричарда не вступать в великую битву ради защиты жизни.
Пропагандируя о том, что он убийца женщин и детей, ты веришь в то, что сможешь снизить его боевой дух, обвинить его в том, что могут быть убиты мирные жители и, тем самым ограничить его в средствах защиты от нашествия Имперского Ордена.
Как опытному воину, тебе прекрасно известно о том, что война не может быть выиграна, если ты просто займёшь оборонительную позицию. Без полной отдачи сил, необходимых для сокрушения жестоких верований агрессора, ты можешь не надеяться на победу в этой войне, потому, что именно эта вера ставит во главу угла эту войну!
Ричард тоже знает, что в войне невозможно победить, обороняясь, что единственный путь для скорейшего окончания этой войны с минимальными потерями заключается в том, чтобы лишить захватчиков возможности наносить тебе ущерб и разрушить их слепую преданность вере, которая больше всего остального заставляет их идти вперёд.
Твоя цель — дискредитировать, опозорить и обесчестить, с помощью своих грязных уловок, человека, который так ценит жизнь, чтобы он не сделал то, что должен для победы в этой борьбе.
Представляя всё так, с помощью своей полуправды, ты просто делаешь отвлекающий манёвр, чтобы отвести глаза от реальной сути своих верований, дабы обратить всё это в пользу искривлённой идеологии Ордена.
Ты обвиняешь других в том, в чём сам повинен, умело взывая к чувствам своих людей, раздувая знамя «праведного» гнева.
Но в конечном итоге, все твои драматические заморочки, направлены лишь на разрастание и оправдание всех твоих бесчисленных убийств.
И ты, и я прекрасно знаем правду о неисчислимых трупах женщин и детей, которые оставляет Орден на своём пути, но все они остаются «за кадром» по изобретательной морали Братства.
Но вся твоя грубость, зверство и жестокость против тех, кто не причинил никакого вреда народу Древнего мира, освещает настоящую природу твоей веры.
Твои развращённые зверства ещё и сопровождаются выдуманными обвинениями в адрес жертв за преступления, которые те не совершали. Точно так же, как ты обвинил меня в том, что это я виновата в том, что ты меня насиловал.
Я была там, когда Ричард отдал приказ своим войскам. Я знаю, что это так.
Правда в том, что умы большинства людей Древнего мира были безнадёжно очернены их фанатической преданностью навязчивым идеям, которые в итоге ведут к страданиям и смерти. Безусловно, те люди уже за гранью спасения.
И Ричард знает о том, что единственный путь победить зло, это обратить в пепел и прах их приверженность к своим взглядам, взглядам насаждённым Орденом, сделать невыносимым и ужасным существование тех, кто живёт по учениям Братства Ордена.
С Ордена началась эта война, на нём же она и закончится. Ричарду известно, что сосуществование бок о бок с этим злом не позволит им остаться в живых, он не простит тех, кто взрастил семя этих чудовищных убеждений.
Имперский Орден стремится к уничтожению свободы. Орден сам пытается вонзить нож себе в сердце своей преданностью своей же собственной извращённой вере.
Ричард осознаёт, что он должен уничтожить его сердце — источник этих бредовых верований, иначе все свободномыслящие люди на земле погибнут, растерзанные теми, кого вдохновляют и кормят те, кто остался в Древнем мире.
Война — страшное дело. Чем скорее она завершится, тем меньше будет горя и смертей. Вот к чему стремится Ричард! Только полоумный отступится от своих намерений из боязни быть раскритикованным безнравственными слабаками. Ричард не остановят слова лицемеров и ненавистников.
Дело в том, что, озвучивая свои приказы, он призвал своих солдат, насколько это позволяет ситуация, избегать причинения вреда мирному населению, но также сказал, что их главнейшая цель — закончить эту войну. Чтобы это сделать, они должны лишить Орден возможности продолжать войну.
Будучи солдатами, Ричард обязал их помнить, они только отстаивают право своего народа на жизнь. Всё остальное — неважно и может только свести всех в могилу.
Эта война лишь продолжение Великой войны, которая началась так давно, но никогда не заканчивалась. Древний мир снова попал под влияние идей Ордена. Сколько жизней загублено из-за этой глупой веры? Сколько жизней ещё она заберёт?
Последний раз у тех, кто защищался от подобных учений, не хватило сил, чтобы обратить их в холодный безжизненный пепел, поэтому эта древняя война снова вспыхнула с новой силой, благодаря Братству Ордена.
Как и в те незапамятные времена, эта война вспыхнула из-за этих безумных идей о том, что каждый должен принять эту глупую веру или лишиться жизни.
Ричард понимает, что теперь конец этой войне должен быть положен раз и навсегда, что мир, любящий жизнь, должен быть освобождён от яда верований Ордена. И у него хватит сил для осуществления этого.
Он не попадётся в расставленные тобой ловушки. Ему ровным счётом всё равно, что о нём думают другие. Он лишь беспокоится о том, чтобы они не смогли снова причинить страдания и боль ему и тем, кого он любит.
Чтобы убедиться в этом, он будет преследовать и истреблять всех, кто несёт ненавистную веру Ордена.
Д`харианская армия не сравнится по размеру с армией Имперского Ордена, но они всё ещё дают знать о себе. Они выжигают плодородные поля и сады, крушат мельницы и конюшни, разрушают дамбы и каналы. Все, кто стоит у них на пути и помогает Ордену вести войну, будут уничтожены.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:10 | Сообщение # 20 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Одна из самых главных задач, стоящих перед д`харианскими солдатами, — уничтожать все отряды, следующие на Север, поставляющие армии провизию.
Единственная цель Ричарда — лишить тебя возможности бесчинствовать в Новом мире и убивать невинных людей. В отличие от тебя, ему не надо никому преподавать уроки силы и превосходства, он просто хочет уничтожить тебя.
Финальная битва, которой ты так жаждешь, не состоится! Ричарду безразлично, как он остановит тебя и твою армию, он просто сделает это одним махом. Навсегда.
Без провианта у твоих людией поубавится желания вести войну, да они просто вымрут на этой безжизненной равнине. Этого вполне достаточно для победы.
Джегань оскалился улыбкой, взволновавшей Никки:
— Дорогуша, Древний мир огромен. Они попусту тратят время, стараясь уничтожить наши урожаи. Они не могут быть всюду одновременно.
— Им это и не нужно.
Он мотнул головой.
— Да они могут нападать на отряды с провизией то тут, то там, но они — лишь незначительный вклад наших людей во благо Ордена. Незначительные потери, несмотря на их количество, всего лишь плата за достижение высокой морали.
Так как я понимаю, что за нашу победу придётся расплачиваться, я уже стократно увеличил количество поставляемой на Север, и так необходимой для наших доблестных войск, провизии. Мы можем послать столько людей и провианта, что Ричард Рал может и не надеяться их остановить.
Люди из Древнего мира пожертвуют всем, чтобы знать, что у нас есть всё необходимое для продолжения несения веры Ордена в Новый мир. Сейчас эта цена возросла, но наш народ с радостью заплатит её во имя Ордена.
Я думаю ты права насчёт того, что многие отряды с провизией будут уничтожены, но у Д`Хары нет столько солдат, сколько нужно, чтобы остановить все такие караваны.
Внутри Никки похолодела.
— Это пустое бахвальство!
— Если не веришь мне, то ты сможешь вскоре сама в этом убедиться. Следующий отряд с провизией скоро должен прибыть. И этот отряд такой огромный, что тебе придётся наблюдать два дня, как они проходят мимо тебя!
Не беспокойся, у наших превосходных солдат скоро будет достаточно запасов провизии, чтобы довести эту войну до победного конца.
Никки покачала головой:
— Ты не представляешь должно быть того, о чём говоришь. Если ты не можешь догнать и победить д`харианскую армию, ты не можешь говорить о победе в этой войне. В Древнем мире, как и в других землях, есть люди, страстно стремящиеся жить своей жизнью так, как им хочется. Орден ослепил своими учениями многих, но везде есть люди, которые думают своей головой и понимают, где на самом деле правда. Повсеместно в Древнем Мире есть те, кто восстанет против Ордена. Возьми, хотя бы Алтур-Ранг. Я была там, когда он пал под натиском тех, кто по-настоящему ценит жизнь. Это был город, в котором люди безнадёжно страдали под властью Имперского Ордена. Теперь же они сбросли с себя эти оковы, теперь люди в нём живут и процветают! Другие же, увидев такие перемены, вдохновятся ими, чтобы начать новую, свободную жизнь! Они тоже захотят преуспевать!
Джегань выглядел глубоко оскорблённым такими словами:
— Преуспевать?! Да они всего лишь варвары, танцующие над своими могилами! Мы разобьём их в пух и прах! Люди увидят, что Орден по-справедливости накажет всех тех, кто отказался от своих обязанностей перед ближним! Память о наказании за их эгоистичность будет жить тысячелетиями!
— А как же д`харианские войска? Что насчёт этих волков, спущенных на безропотное стадо овец Древнего мира? Их так легко уничтожить не получится! Они будут продолжать громить Орден изнутри! Они не перестанут преследовать тех, кто повинен в том, что на их земли пришла война, уничтожая серде и душу Ордена — его Братство!
Джегань оскалился:
— Дорогая, ты ошибаешься на этот счёт. Ты, наверно, забыла о шкатулках Одена.
— Но у тебя их только две!
— Пока две. Но я получу третью, можешь не сомневаться. После этого я освобожу магию Одена, чтобы окончить начатое. С магией Одена я смету огненным смерчем всё сопротивление ради нашей великой цели! С её помощью я заживо сдеру кожу с каждого д`харианского солдата и они будут умирать медленной, мучительной смертью. Настигнутые магией Одена, они не смогут укрыться от неё. А их вопли прозвучат, как услада справедливости нашего народа, пострадавшего от их жестокости. Что же касается Алтур-Ранга, то все изменники будут покараны за предательство наших учений. Магия Одена послужит во имя Братства Ордена и окончательно опустит д`харианцев на колени, где бы те не были. Я сотру в пыль Ричарда Рала! Он уже труп! Просто он об этом пока не знает!
Никки поёжилась от выражения лица Императора.
— Но сперва я хочу, чтобы он прожил достаточно, чтобы он испытал настоящие страдания. Ты же знаешь, как мне нравится, когда все, противящиеся моей воле испытывают боль настоящих страданий.
Его голос снизился до полушёпота:
— К тому же, у меня есть что-то очень… очень дорогое сердцу Ричарда Рала. Как только я открою нужную шкатулку и высвобожу магию Одена, я смогу по-настоящему отомстить ему и причинить такую боль, которую он и вообразить себе не может!!! Такая глубокая душевная рана сломит его дух перед тем, как погибнет его бренное тело.
Никки знала, что Джегань имеет в виду Кэлен, но никак не показала, что знает, в чём дело. Это было непросто смотреть на Кэлен и делать вид, будто она её не видит.
— Мы победим, — продолжил Джегань. — Я предлагаю тебе вернуться в наши ряды. В любом случае, тебе придётся покориться воле Создателя, у тебя нет выбора. Ты должна принять моральные обязательства перед своим господином.
С момента вступления в военный лагерь она знала об отсутсвии шансов избежать неминуемого. Теперь она никогда не увидит Ричарда, никогда не насладится свободой.
Джегань махнул рукой:
— У тебя ничего не выйдет с твоим детским увлечением Ричардом Ралом.
Никки знала, что случится, если она не покорится его воле и отвергнет его предложение. Если она не согласится, ей будет только хуже.
Но теперь её жизнь принадлежала только ей и она не откажется так просто от неё.
— Если ты собрался стереть Ричарда с лица земли, — произнесла она с жаром в голосе, — если он для тебя лишь соринка, почему же ты так печёшься о нём? — Она выгнула бровь. — Тем более, с чего бы это ты ревновал к нему?
Кровь прилила к лицу Джеганя. Он схватил её за шиворот и с рёвом опрокинул на кровать. И громко выдохнув, сверху, налетел на неё. Раздвинул её ноги, а затем откинулся в сторону, вытащив что-то из одежды. Никки с трудом могла дышать под его весом.
Огромной рукой он схватил Никки за голову, не давая ей двигаться, несмотря на то, что она не пыталась освободиться. Потом, оттянув пальцами её нижнюю губу, он отпустил её лицо. Никки заметила в его руке заточенную иглу.
Джегань пробил ей губу, провернув иглу, делая отверстие шире. Слёзы невольно брызнули из глаз Никки. Она не решалась пошевелиться, опасаясь, как бы он не разорвал её губу полностью.
Вытащив иглу, Иператор продел в свежую рану золотое кольцо. Придвинувшись ближе он защёлкнул её зубами.
Он провёл небритой щекой по её нежной коже, прошептав:
— Ты моя. Пока я не решу, что тебе пора умереть, ты принадлежишь мне. А ещё оставь мысли о Ричарде Рале. Когда я закончу с тобой здесь, Владетель разберётся с тобой за твою измену.
Поднявшись, Джегань отвесил ей пощёчину. Такую, что Никки клацнула зубами.
— Вот и пришёл конец твоим похождениям с Ричардом Ралом. Скоро ты будешь молить о том, чтоб я согласился, что ты просто хотела заставить меня ревновать тебя и на самом деле хотела быть со мной в моей постели. Не так ли?
Никки молча смотрела ему в глаза, не проявляя никаких эмоций.
Джегань ударил ей по лицу кулаком:
— Признай это!
С трудом, Никки подчинила себе голос:
— Ты не заслужишь чью-то признательность, просто ударив его кулаком.
— Это всё ты виновата, что заставила меня ударить тебя. Это всё твоя вина! Ты говоришь то, что выводит меня из себя, и ты это знаешь! Я бы ни за что не сделал этого, если б не твои слова! Ты сама заставила меня!
Будто в доказательство своей точки зрения, он ещё раз дважды ударил Никки по лицу. Она, собрав волю в кулак, превознемогала боль. Она знала — это лишь начало.
Она посмотрела на него и промолчала. Она достаточно была под ним, чтобы знать, что её ждёт.
Она уже отрешилась от реальности, больше не думая о том, кто сидел на ней сверху, нанося удары. Её взгляд блуждал по потолку шатра.
Ещё раз он ударил её, но Никки этого уже почти не ощущула. Это было лишь её тело, всё это уже было где-то далеко. Она захлёбывалась кровью с каждым вздохом.
Она знала, что он срывает с неё платье, что его руки блуждают по её телу, но теперь ей всё равно.
Она не обращала внимание на то, что Джегань бил её, сидел на ней сверху, лапал её, раздвинул ей ноги. Вместо этого, она сосредоточилась на мыслях о Ричарде. О том, как он всегда с уважением обращался с ней.
После того, как начался настоящий кошмар, её мысли были где-то далеко…
Глава 24
Тыльной стороной запястья Рэйчел отёрла пот со лба. Она знала, что стоит ей прекратить работу, она замёрзнет, но сейчас она вспотела. Остановиться было сложно, она спешила.
Она знала, что попросту невозможно спешить, остановившись на ночь, но спешка всё ещё не оставляла её, и она торопливо строила себе шалаш. Ей даже думать не хотелось о том, что может случиться, если она не будет торопиться.
Срезанные еловые ветки она прислонила к низкой каменистой стене, чтобы спрятаться от холодного ветра. Затем укрепила их сухими кедровыми ветками, которые нашла неподалёку. Срезать свежие еловые ветки оказалось не так-то просто.
Чейз научил её строить шалаши. Едва ли он высоко оценил бы этот шалаш, но без тесака это было лучшее, что она могла сделать. Ну или, по крайней мере, лучшее, что она хотела делать. Вообще же единственное, чего она хотела — это спешить.
Дав лошади напиться из ближайшего ручья, она привязала её поблизости. Девочка проверила, достаточно ли свободна привязь, чтобы лошадь могла щипать траву вдоль берега.
С помощью огнива, найденного в седельной сумке, она развела костёр под защитой построенного шалаша. Мысль о том, что придётся провести ночь одной в лесу, пугала. Здесь могли водиться медведи, или горные львы, или волки.
Рядом с костром казалось безопаснее, и она немного поспала, ожидая рассвета. Только когда рассветет, она сможет продолжить путь. Ей нужно было идти дальше. Нужно было торопиться.
Начав замерзать, Рэйчел подбросила несколько веток, собранных для костра, и уселась на маленькое одеяло, уложенное поверх еловых веток. Чейз учил её, что свежая подстилка из сосновых или еловых веток поможет сохранить тепло, лёжа на земле.
Она прижалась спиной к скалистой стене, чтобы быть уверенной, что никто не подкрадётся сзади. По мере того, как темнело, становилось всё страшнее.
Чтобы отвлечься от пугающих мыслей, она подтянула седельную сумку ближе и выудила оттуда кусок вяленого мяса. Зубами она оторвала небольшой кусок и подержала его во рту, чтобы вкус начал утолять её грызущий голод.
У неё было уже не слишком много еды, и она старалась сохранить то, что ещё оставалось. Правда, уже очень скоро она с аппетитом жевала и глотала.
Она отломила кусочек чёрствой булки и, держа его в руке, накапала немного воды из бурдюка, пытаясь немного смягчить его, прежде чем сунуть в рот. Булки были просто каменные. Вяленое мясо — и то было проще прожевать, чем эти сухари, но сухарей у неё было больше.
По пути она искала ягоды, но ничего не нашла — сезон давно прошёл. Как-то она заметила дикую яблоню. Хотя и вялые, они вполне могли послужить пищей, но она-то точно знала, что красные плоды есть нельзя. Они были ядовиты.
Как бы голодна она ни была, но предпочитала есть вяленое мясо и чёрствые сухари, чем отравиться.
Какое-то время она сидела неподвижно, жуя жёсткое мясо и уставившись на пламя костра. Она всё время прислушивалась, не скрывается ли что-то там, в темноте, за костром. Ей совсем не хотелось обнаружить возле себя голодное животное, считающее её неплохим ужином.
Подняв глаза, она вдруг увидела стоявшую перед ней по другую сторону костра женщину. От удивления Рэйчел раскрыла рот. Она хотела было попятиться, но прямо за её спиной была каменная стена. Ей подумалось, что если придётся, она могла бы улизнуть вбок. Она схватилась за свой нож.
— Прошу тебя, не бойся.
Рэйчел подумала, что это был едва ли не самый приятный, самый мягкий, самый добрый голос, какой ей доводилось слышать. Только уж она-то знала, что не стоит доверять красивым словам.
Она уставилась на женщину, соображая, что делать, а женщина пристально смотрела на неё. Она вовсе не выглядела угрожающе. Она не делала ничего, что можно было бы назвать враждебным. Вот только появилась она из ниоткуда.
И было в ней что-то смутно знакомое. Её приятный голос всё ещё звенел в голове Рэйчел. Женщина была довольно красивой, с прямыми, подрезанными светлыми волосами.
Её руки были расслаблены, соприкасаясь ладонями, пальцы свободно переплетены. На ней было простое льняное одеяние, доходившее до земли. На её плечах лежала шаль, казалось, выкрашенная хной.
Её скромное платье придавало ей вид скорее простолюдинки, чем знатной дамы. Живя во дворце в Тамаранге, Рэйчел многое узнала о знатных дамах. Как правило, эти дамы были сплошной головной болью для таких, как Рэйчел.
— Можно я посижу с тобой у костра? — спросила женщина тем голосом, что заставлял Рэйчел ловить каждое слово.
— Нет.
— Нет?
— Нет. Я вас не знаю. Держитесь подальше.
Женщина слегка улыбнулась.
— Ты уверена, что не знаешь меня, Рэйчел?
Рэйчел сглотнула. Её руки покрылись мурашками.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Улыбка стала немного шире — но не коварной, а мягкой, добросердечной. В её взгляде тоже светилась мягкость, так что казалось, что она и помыслить не могла, чтобы причинить кому-либо вред. И всё же, это не успокоило Рэйчел. Она уже попадалась прежде на штучки таких милых дамочек.
— Может быть, хочешь поесть чего-нибудь, кроме походных сухарей?
— Нет, мне не надо, — сказала Рэйчел. — То есть, спасибо, конечно, это очень мило с вашей стороны, но я в порядке, ничего не нужно.
Женщина нагнулась и подняла что-то, лежавшее на земле у её ног. Когда она снова выпрямилась, Рэйчел увидела, что это была связка мелкой форели.
Женщина подняла их повыше.
— А можно я просто приготовлю их для себя на твоём костре?
Рэйчел с трудом соображала. Ей нужно было торопиться. Казалось, она может сосредоточиться только на этом — ей нужно спешить. Но не могла же она спешить на ночлеге. Она не могла отправиться дальше до рассвета.
— Думаю, ничего не случится, если вы приготовите на огне свою рыбу.
Женщина снова улыбнулась. Почему-то эта улыбка согрела сердце Рэйчел.
— Спасибо. Я не доставлю тебе беспокойства.
В мгновение ока она развернулась и растворилась в ночи. Рэйчел не могла и предположить, куда та ушла и зачем. Связка рыбы всё ещё лежала рядом. Под пощёлкивание и посвистывание огня, Рэйчел присела, вслушиваясь в темноту. Она крепко сжала в кулаке нож, настороженно прислушиваясь к звукам в темноте, ожидая, что женщина могла привести с собой других людей.
Вернувшись, женщина принесла охапку крупных кленовых листьев, многие из которых были покрыты густым слоем тины. Ничего не говоря, она присела и занялась приготовлением рыбы.
Завернув каждую в чистый кленовый лист, она затем обмазала свёртки тиной, обвязала их и, наконец, всё это снова завернула в листья. Закончив приготовление, она аккуратно положила на огонь.
Всё это время Рэйчел неотрывно наблюдала за ней. Трудно было не смотреть. На самом деле, Рэйчел не могла оторвать глаз от женщины. Что-то в ней было такое, что внушало Рэйчел желание быть к ней ближе. И всё же её чувство осторожности не позволяло этого сделать. Кроме того, она торопилась.
Женщина отступила на несколько шагов, явно чтобы не пугать Рэйчел, и расположилась на земле, подогнув ноги, ожидая, когда приготовится её рыба.
Языки пламени плясали в холодном ночном воздухе, искры взвивались вверх при каждом щелчке горящего полена. Время от времени женщина подносила руки к огню, чтобы согреться.
Рэйчел с трудом пыталась не думать о рыбе. От еды исходил изумительный аромат. Она могла себе представить, как хороша была эта рыба на вкус. Но она же сказала, что не хочет.
Тут Рэйчел поняла, что задавала вопрос, ответа на который так и не получила.
— Откуда ты знаешь моё имя?
Женщина повела плечом.
— Может быть, его мне нашептали добрые духи.
Рэйчел подумала, что глупее вещи она ещё не слышала. Но она хихикнула, не удержавшись.
— На самом деле, — произнесла женщина, посерьёзнев, — я тебя помню.
Мурашки снова побежали по спине.
— По замку в Тамаранге?
Женщина покрутила пальцем.
— Нет. Раньше.
Рэйчел нахмурилась.
— С приюта?
Женщина едва слышно подтвердила. Неожиданно её лицо приобрело печальное выражение.
Какое-то время они вместе смотрели на пляшущие очертания пламени на каменной стене и прислонённых к ней еловых ветках. Где-то вдали раздавался протяжный вой одиноких койотов. Каждый раз, слыша этот вой, Рэйчел радовалась огню. Если бы не костёр, она могла бы стать лёгкой добычей для волков.
Рядом жужжала мошкара, мотыльки вились вокруг огня. Мечущиеся искры взвивались в ночное небо, словно стремясь долететь до звёзд. Все это убаюкивало Рэйчел.
— Думаю, рыба готова, — произнесла женщина ясным голосом.
Она подобралась поближе и палочкой скатила импровизированный котелок с огня. Развернув листья, она, наконец, достала рыбу. От блестящей чешуи исходил горячий пар.
Она отломила кусочек и попробовала, застонав от удовольствия, настолько было вкусно.
Потом она разложила остальное на листе и протянула Рэйчел. Рэйчел сидела, молча уставившись на протянутую руку. Она же отказалась от рыбы.
— Спасибо, но у меня есть, что поесть. Это ваша рыба.
— Ерунда, её больше чем достаточно. Пожалуйста, поешь со мной? Ну, немножко? И потом, я же приготовила её на костре, который ты сделала, так что, это меньшее, что я могу сделать.
Рэйчел посмотрела на восхитительно выглядящую рыбу на листе в ладони этой женщины.
— Ну, если можно, я бы взяла одну.
Женщина улыбнулась, и мир сразу показался теплее. Рэйчел подумала, что такой должна была быть улыбка мамы — наполненной простой радостью от чуда жизни.
Она старалась не съесть рыбу слишком быстро. От рыбы шёл горячий пар, так что, особенно быстро есть и не получалось. Это, да ещё и мелкие острые кости. Так здорово было есть горячую пищу, что она почти плакала от радости. Когда она съела одну рыбу, женщина протянула ей вторую.
Рэйчел взяла её без стеснения. Ей так надо было поесть. Она убеждала себя, что ей нужно набраться сил, чтобы быстро двинуться дальше. Нежная рыба разбудила острый голод, притаившийся в глубине её желудка, прогоняя боль. Рэйчел съела ещё четыре, прежде чем почувствовала сытость.
— Не загоняй завтра лошадь, — сказала женщина. — Иначе она погибнет.
Рэйчел моргнула.
— Откуда ты знаешь?
— Мы познакомились с твоей лошадкой, когда я наткнулась на твой лагерь. Она очень плоха.
Рэйчел почувствовала сожаление о лошади, но ей же нужно было спешить. Она не должна была медлить ни по какому поводу. Ей нужно было торопиться.
— Если я поеду медленнее, они меня догонят.
Женщина склонила голову.
— Кто они?
— Призраки-кулдыки.
— А, понятно.
— Призраки-кулдыки гонятся за мной. Стоит мне остановиться, они приближаются. — Глаза Рэйчел наполнились слезами. — Я не хочу, чтобы они до меня добрались.
Женщина сидела рядом, обняв её рукой, утешая. Это было так хорошо, что Рэйчел заплакала от неожиданного ощущения защищённости. Ей так нужно было торопиться. Ей было так страшно.
— Если ты загонишь лошадь до смерти, — произнесла женщина мягким голосом, — они догонят тебя, разве нет? Просто придержи её немного. У тебя есть время.
Рэйчел пожала плечами в объятиях женщины.
— Точно?
— Точно. Тебе нужно дать лошади возможность восстановить силы. Если она погибнет, из этого не выйдет тебе ничего хорошего. Поверь мне, если не хочешь оказаться посреди степи без лошади.
— Потому что тогда призраки-кулдыки схватят меня?
Женщина кивнула.
— Тогда схватят.
Когда по спине Рэйчел пробежали мурашки, женщина обняла её крепче, пока дрожь не прошла. Рэйчел вдруг обнаружила, что держит во рту кант платья, как делала, когда была совсем маленькая.
— Дай руку, — сказала женщина своим умиротворяющим голосом. — У меня есть для тебя кое-что.
— Что это?
— Дай руку.
Когда Рэйчел протянула руку, женщина положила что-то маленькое ей в ладонь. Рэйчел поднесла её ближе, пытаясь рассмотреть. Это было что-то короткое и прямое.
— Спрячь в карман.
Рэйчел подняла глаза на доброе лицо.
— Зачем?
— Когда-нибудь пригодится.
— Пригодится? Для чего?
— Узнаешь в своё время. Ты поймёшь, когда оно тебе понадобится. Просто когда поймёшь, помни, что это здесь, в твоём кармане.
— Но, что это?
Женщина одарила её своей чудесной улыбкой.
— Это то, что тебе нужно, Рэйчел.
Озадаченная, Рэйчел не могла и предположить, что всё это значит. Она сунула вещицу в карман.
— Оно волшебное? — спросила Рэйчел.
— Нет, — ответила женщина. — Не волшебное. Но оно тебе понадобится.
— Это меня спасёт?
— Мне пора, — сказала женщина.
Рэйчел ощутила поднимающийся в горле ком.
— Может, посидите у огня ещё немного?
Женщина взглянула на неё понимающими, добрыми глазами.
— Думаю, можно.
Рэйчел почувствовала, как её руки снова покрылись гусиной кожей. Она знала, кто была эта женщина.
— Мама?
Женщина мягко погладила Рэйчел по голове. Печально улыбнулась. По её щеке покатилась слеза. Рэйчел знала, что мама давно умерла, по крайней мере, ей так говорили. Может быть, это был добрый дух её матери.
Рэйчел раскрыла рот, чтобы заговорить, но мать мягко заставила её замолчать, прижав голову Рэйчел к себе.
— Тебе надо отдохнуть. Я посторожу. Спи. Со мной ты в безопасности.
Рэйчел так устала. Она прислушалась к чудесному звуку биения сердца своей матери. Она обхватила мать руками за талию и уткнулась в неё лицом.
В голове Рэйчел роились тысячи вопросов, но, казалось, с комом в горле она не смогла бы выговорить ни слова. Да и потом, не очень-то ей хотелось говорить. Сейчас ей хотелось просто сидеть вот так в объятиях материнских рук.
Как бы она ни любила Чейза, это ощущение было настолько непохожим ни на что другое, что она просто не могла бы сравнить его с чем-то ещё. Она неистово любила Чейза. Это было в своём роде чудесно. Будто две половины одного целого.
Рэйчел поняла, что заснула, только когда открыла глаза на рассвете. Тёмно-лиловые облака, казалось, пытались скрыть первые лучи на востоке неба.
Она резко села. От костра остались лишь холодные угли. Она была одна.
Прежде чем она успела подумать о чем-то ещё, прежде чем расстроиться, она поняла, что должна спешить.
В яростном порыве она быстро собрала свои немногочисленные пожитки — одеяло, огниво и кремень, бурдюк — засовав их в седельный мешок. Лошадь паслась неподалёку, наблюдая за ней.
Нужно было следить, чтобы не загнать лошадь до смерти. Если лошадь умрёт, Рэйчел снова окажется только на своих двоих.
И тогда призраки-кулдыки точно её схватят.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:11 | Сообщение # 21 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 25
Кэлен обеими руками нежно обняла откинутую и дрожавшую руку Никки. Она надеялась, что это прикосновение, этот простой знак внимания, сможет хоть немного утешить Никки. Кэлен хотелось хоть чем-то помочь ей, поскольку её переполняла боль и сочувствие.
Прошедшая ночь была устрашающей, чудовищной. Джегань часто швырял пленных женщин на своё ложе. Он зачастую травмировал их, либо по той простой причине, что не собирался контролировать собственную силу, либо специально старался причинить им зло, когда они отказывались ублажать его.
Но с ней всё было по-другому. На Никки он изливал всю свою острую ревность.
Он никогда не причинял вред ни одной из тех других женщин тем способом, каким он это делал с Никки. Кэлен считала, что у него на уме была навязчивая идея сравнять счёт, заставляя Никки расплачиваться за её неверность.
И в то же время, в какой-то степени, наряду со своими действиями, Джегань показывал Кэлен, что её ожидает с того момента, когда к ней вернётся память.
Кэлен пыталась выбросить из головы, чтобы не потерять здравый рассудок и не мучиться оттого, что он творил на её глазах. Вместо этого, она сосредотачивалась на настоящем и будущем.
Она отняла одну руку и повернулась, чтобы дотянуться до бурдюка с водой, лежащего на полу неподалёку. Никки слегка прихватила другую оставшуюся руку, очевидно напугавшись, что может потерять этот знак человеческого сострадания.
— Вот, — почти шёпотом произнесла Кэлен и поднесла бурдюк к губам Никки. На её лице и волосах были засохшие брызги крови.
Кроме как еле-еле держаться за руку Кэлен, Никки не проявляла никакой другой реакции.
— Пей, — настаивала Кэлен. — Это вода.
Никки не выказала никаких усилий, чтобы напиться, и потому Кэлен пропустила небольшую струйку воды по разбитым губам и в рот. Та глотнула, потом мотнула головой от бурдюка и вскрикнула от боли.
— Шшш, — встревожилась Кэлен. — Я знаю, тебе больно, но постарайся оставаться тихой. Ты должна попытаться попить. Твоему организму вода сейчас просто необходима. Когда твоё тело ранено, ему необходима вода, и тогда ты поправишься.
Если учесть, как он её душил, пока бранился в бешенстве, то было вообще чудо, что Джегань не переломил трахею Никки. От его мощных рук остались страшные синяки на шее, хотя, далеко и не только на шее.
Голубые глаза Никки медленно начали открываться и пытались сосредоточиться на лице Кэлен. Кэлен была внизу и сидела на полу рядом с ложем. Она наклонилась поближе к Никки, и говорила как можно тише, чтобы её голос не был слышен за пределами спальни.
Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, как она говорит с Никки. Никки тоже очень не хотелось, чтобы Джегань узнал, что она может видеть Кэлен.
Кэлен решила, что если нет в том абсолютной необходимости, то будет мудро не наделять врага какими бы то ни было знаниями. Скорее всего, Никки придерживалась того же мнения.
Насколько бы неудобно не было перегибаться через край ложа, Кэлен не рисковала вставать с ковра. Она знала последствия, если Джегань проведает, что она встала, в то время, как он приказал ей оставаться на полу.
Зазубренная глубокая рана, полосой рассекавшая правую сторону её лба, всё ещё кровоточила. Когда он ударил кулаком по касательной, кольца на его пальцах глубоко рассекли её кожу.
Кэлен оторвала небольшой кусок ткани, свернула её и мягко приложила вдоль раны на лбу Никки, прижимая вспоротый кусок кожи на место, она придавила, пытаясь остановить кровотечение.
В считанные мгновенья ткань пропиталась кровью. Несмотря на всё своё стремление помочь, она только и могла, чтобы частично остановить кровотечение, да предложить глоток воды.
Рана от проткнутого кольца сквозь нижнюю губу Никки продолжала медленно сочиться, оставляя полоску крови на подбородке и на шее, но она была не так серьёзна, как рана на лбу, и потому Кэлен не пыталась что-нибудь с ней делать.
Она аккуратно стянула прядь светлых волос, прилипших к лицу Никки.
— Мне так плохо оттого, что он с тобой сделал.
Никки слегка кивнула, её подбородок немного подрагивал и она еле сдерживала слёзы.
— Мне так сильно хотелось остановить его, — призналась Кэлен.
По щеке Кэлен покатилась слеза, и Никки, тыльной стороной пальца, смахнула её.
— Ты бы этим ничего не добилась, — утешила её Никки, — Ничего не добилась.
Её голос был слаб, но, несмотря на это, в нём по-прежнему оставалась нежная благосклонность. Этот голос абсолютно точно соответствовал всему остальному в ней.
Кэлен никогда бы не смогла предположить, что такой красивый голос был в состоянии выразить то праведное презрение, которое она высказала в лицо Джеганю.
— Никто из нас ничего не сможет сделать, — прошептала Никки, прикрыв веки. — Возможно за исключением Ричарда.
Кэлен с минуту изучала голубые глаза женщины.
— Ты и вправду считаешь, что Ричард Рал сможет что-нибудь сделать?
Никки улыбнулась себе.
— Извини. Я не подумала, когда громко произнесла последнюю фразу. А где Джегань?
Кэлен посмотрела и увидела, что рана у Никки под прижатой к голове тканью, наконец-то перестала кровоточить.
— Ты разве не слышала, как он ушёл? — спросила она, пытаясь отнять пропитанную кровью тряпицу.
Никки покачала головой из стороны в сторону, давая понять, что нет. Кэлен подняла бурдюк с водой, тем самым, выражая немой вопрос. Никки кивнула. Она вздрогнула, когда попыталась глотнуть, и всё же, проглотила.
— Ну вот и славно, — сказала Кэлен, когда Никки покончила с водой, — Кто-то позвал его. Он подошёл ко входу и человек заговорил с ним тихим голосом. Я не всё расслышала, но кажется, речь шла о том, что они что-то нашли. Джегань вернулся и оделся. С той спешностью, с которой он натягивал одежду, ему, очевидно, не терпелось взглянуть на находку. Он приказал мне оставаться там, где я была. А потом, он встал одним коленом на ложе, наклонился к тебе и прошептал, что он сожалеет.
У Никки прорвался смех, но тут же прервался, когда она вздрогнула от боли.
— Он не способен испытывать жалость к кому бы то ни было, кроме себя самого.
— Не буду приводить никаких доводов, — ответила Кэлен. — Но, так или иначе, он обещал прислать Сестру, чтобы излечить тебя. Он провёл рукой по твоему лицу и ещё раз повторил, что сожалеет. Потом он замер, устремив на тебя беспокойный взгляд. Он наклонился немного поближе к тебе и произнёс: «Пожалуйста, Никки, не умирай». Затем рванулся к выходу, на ходу напомнив мне оставаться на полу.
— Не знаю, надолго ли он ушёл, но подозреваю, что Сестра, по крайней мере, будет здесь с минуты на минуту.
Никки кивнула, не выглядя при этом особо переживавшей по поводу своего исцеления. Кэлен могла, в каком-то смысле, понять, что Никки скорее предпочитает соскользнуть в вечный мрак смерти, чем сталкиваться с тем, что сейчас представляла собой её жизнь.
— Мне очень жаль, что он тебя схватил, но ты даже не представляешь, как это хорошо быть с другим человеком, который в состоянии видеть меня и с тем, кто не с ними.
— Могу только догадываться, — ответила Никки.
— Джиллиан рассказывала, что она видела тебя раньше. С Ричардом Ралом. Она немного успела поведать о тебе. Ты оказалась такой же красивой, как и в её рассказах.
— Моя мать имела обыкновение твердить мне, что быть красивой полезно только для шлюх. Возможно, она была права.
— Возможно, она ревновала к тебе. Или была просто глупой.
Никки улыбнулась настолько широко, что было похоже, что она вот-вот засмеётся.
— Скорее последнее. Она ненавидела жизнь.
Пристальный взгляд Кэлен блуждал далеко за Никки, пока она теребила свободные нити на покрывале.
— Значит, ты почти всё знаешь о Ричарде Рале?
— Почти всё, — подтвердила Никки.
— Ты влюблена в него?
Никки обратила свой взгляд на Кэлен, пристально вглядываясь в глаза Кэлен в течение долгого времени.
— Всё гораздо сложнее, чем вот так. На мне лежат обязательства.
Кэлен слегка улыбнулась.
— Ясно, — она была рада, что Никки не пыталась соврать, отрицая этого.
— У тебя красивый голос, Кэлен Амнелл, — прошептала Никки, уставившись на Кэлен. — И это правда.
— Спасибо тебе, но он не кажется красивым мне. Иногда я думаю, что я похожа на лягушку.
Никки улыбнулась.
— Едва ли.
Кэлен нахмурилась.
— Так ты меня знаешь?
— Не совсем.
— Но ты знаешь моё имя. Ты что-нибудь знаешь обо мне? О моём прошлом? Кто я такая на самом деле?
Голубые глаза Никки разглядывали её самым скрупулезным образом.
— Только то, что мне довелось услышать.
— И что же ты слышала?
— То, что ты — Мать Исповедница.
Кэлен завела прядь волос за ухо.
— Я слышала, что я — она и есть.
Она ещё раз поглядела в сторону входа и, убедившись что занавесь покоится неподвижно и никаких голосов не раздаётся поблизости, повернулась обратно к Никки.
— Но я боюсь, что совершенно не понимаю, что это значит. Я вообще абсолютно ничего о себе не знаю. Уверена, ты можешь представить, насколько это печально. Временами, меня так сильно расстраивает эта моя неспособность хоть что-нибудь вспомнить…
Голос Кэлен прервался, когда глаза Никки зажмурились от приступа острой боли. Она тяжело задышала.
Кэлен положила руку на плечо Никки.
— Никки, держись. Пожалуйста, держись. Сестра вот-вот исцелит тебя. Меня как-то ещё до тебя так изувечили — просто зверски — но они исцелили меня, потому я знаю, что они справятся с этим. Ты будешь в полном порядке, как только они появятся тут.
Никки слегка кивнула, но глаз не открыла. Кэлен сгорала от нетерпения, ожидая любую из Сестёр. Не зная, что же ещё можно предпринять, Кэлен дала Никки ещё немного воды и потом промочила ещё одну тряпицу и нежно протерла её брови.
Кэлен разрывалась между приказом оставаться на месте и порывом выбежать и потребовать, чтобы кто-нибудь привёл Сестру. Однако она понимала, что ошейник на шее остановит её ещё до того, как она сделает хотя бы пару шагов.
Было несколько удивительно, что ни одной Сестры не оказалось поблизости снаружи. Как правило, хотя бы одна из них была под рукой.
— Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так сопротивлялся Джеганю, как делала это ты, — проговорила Кэлен.
— На самом деле, не имело значения, сопротивлялась бы я или нет. — Никки прервалась, чтобы перевести дыхание. — Он всё равно бы исполнил то, что намеревался сделать. Но я не собиралась с этим мириться.
Кэлен улыбнулась, восхищаясь силой духа Никки.
— Джеганя снедала злость на тебя, ещё до того как ты появилась. Сестра Улиция поведала ему, что ты любишь Ричарда. Она снова и снова твердила об этом.
Глаза Никки распахнулись, но она не произнесла ни слова, уставившись в потолок.
— Именно поэтому Джегань выспрашивал тебя — и всё из-за того, что Сестра Улиция наговорила ему. Он был одержим ревностью.
— У него нет никаких оснований ревновать. Скорее, ему нужно побеспокоиться о том, что, рано или поздно, я прикончу его.
Кэлен улыбнулась этому доводу. Но ей стало интересно, что же имела ввиду Никки — то ли, что у Джеганя нет оснований ревновать, постольку между ней и Ричардом ничего не было, то ли, по той простой причине, что у императора нет никакого права претендовать на сердце Никки.
— Ты думаешь, что тебе когда-нибудь представится шанс убить его?
От всплеска расстройства, Никки вскинула рукой, затем опустила её около себя сбоку.
— Возможно, что и нет. Думаю, что я из тех, кто обречён на смерть.
— Может нам удастся придумать что-нибудь до того, как это сможет произойти, — предположила Кэлен. — А каким это образом ему удалось захватить тебя?
— Я была в это время во Народном Дворце.
— Они нашли способ проникнуть туда?
— Да. Через подземные ходы, что раскинуты под Равниной Азрит и под плато, и давно позабыты. Эти подземные комнаты и туннели, похоже, заброшены ещё тысячелетия назад. Думаю, что это была разведывательная экспедиция, которая и захватила меня. Они ещё не начали вторжение во дворец, но всё же я уверена, как только сделают всё необходимые приготовления, они непременно нападут.
Кэлен догадалась, что это то самое обнаруженное захоронение в котловане. Это был лишь вопрос времени, когда они штурмом захватят Дворец и вырежут там каждого.
Она понимала, что умрёт всякая надежда, когда это произойдёт. Джегань тогда сломит последний оплот сопротивления Имперскому Ордену. Тогда он сможет править миром.
И всё же, по меньшей мере, ему необходимо заполучить в свои руки третью шкатулку Одена. Кэлен не сомневалась по поводу его слов, что в скором времени, так или иначе, он её получит.
Складывалось так, что время не истекало лишь для Ричарда Рала, хотя и без всякой надежды, что свобода, как таковая, сумеет выжить.
Никки с подрагивающим подбородком посмотрела на Кэлен.
— Пожалуйста, не могла бы ты меня накрыть?
— Ой, прости, — ответила Кэлен. — Я должна была догадаться об этом.
На самом деле, она уже думала об этом, но боялась, что Никки может стать хуже, если она накроет её и покрывало прилипнет к ранам. Но она конечно понимала, почему Никки хотелось укрыться.
Кэлен потянулась, схватила край золотистого покрывала и потянула его. Не запамятовав про ошейник, ей нужно было действовать аккуратно, чтобы не отрываться от пола.
— Спасибо, — поблагодарила Никки, когда оказалась способной дотянуть на себя шёлковое покрывало.
— Ты не должна стыдиться, — обратилась Кэлен.
Никки слегка нахмурилась.
— Ты это о чём?
— Ты никогда не должна стыдиться по тому поводу, что оказалась жертвой. Ты не должна судить себя за то, что попала в плен. Единственное, что ты должна чувствовать в себе, так это гнев от подобного насилия. Ты не сделала ничего такого, чтобы допустить это. Это — то самое насилие, о котором ты и говорила.
Никки натянуто улыбнулась и коснулась щеки Кэлен.
— Спасибо тебе.
Кэлен глубоко вздохнула.
— Джегань пообещал сделать то же самое со мной, что он уже сотворил с тобой.
Теперь Никки в свою очередь прижалась рукой к Кэлен, предлагая некое утешение.
Кэлен помедлила, но всё же продолжила.
— Его удерживает лишь одна причина, из-за которой он до сих пор не совершил эту гнусность. Он сказал мне, что хочет дождаться, пока я не узнаю, кто я. Он говорит, что момент, когда я вспомню своё прошлое и пойму, кто я — окажется самым худшим для меня. Джегань говорит, что он хочет уничтожить нас обоих самым матёрым способом из тех, каким ему доводилось уничтожать.
Никки закрыла глаза и накрыла их рукой, будто не в состоянии была перенести саму мысль об этом.
— Весьма очевидно, что он подразумевает кого-то из моего прошлого. Ты не знаешь, кто этот «он»?
Пришлось ждать очень долго, прежде чем последовал ответ Никки.
— Мне очень жаль, но я не помню твоего прошлого. Всё, что мне известно о тебе, так это то, что я слышала о тебе — твоё имя и что ты Мать Исповедница.
Кэлен кивнула. Она понимала, что не услышала всей правды. Она чувствовала в себе явную уверенность, что Никки знала больше, и не договаривала. И всё же, Кэлен решила не давить на Никки по этому поводу.
Учитывая то состояние, в котором сейчас пребывала Никки, докучать ей было бы чересчур жестоко. Может быть, у неё были личные причины, по которым она не могла поведать Кэлен большего. А может быть эти причины были весьма личного характера и не касались Кэлен.
Кэлен улыбнулась, решив держаться подальше от такого покрытого мраком предмета разговора.
— Мне абсолютно всё понравилось из того, что ты рассказала о Ричарде Рале. Этот Ричард относится к тому типу мужчин, которые мне нравятся.
Губы Никки тронула тень улыбки.
— Ты и он — вы оба хорошие люди.
Кэлен большим пальцем поводила по покрывалу взад и вперед.
— На что он похож? Я храню в себе то, что слышу о нём. Каждый раз, когда я оглядываюсь вокруг, мне кажется, словно фантом Ричарда Рала каким-то образом реально следует за мной по жизни. — Кэлен поглядела по сторонам. — На что он похож в реальности?
— Ну, даже не знаю. Он как… Ричард. Он тот человек, который глубоко заботится о тех, кого он любит.
— Из того, что ты рассказала Джеганю, кажется, ты знаешь, как он воспринимает великое множество разных вещей. Ты, вроде бы, долго была рядом с ним. Кажется, он достаточно много времени уделял заботе о тебе.
Никки щелчком пальцев отринула подобное предположение. Она оглядела Кэлен.
— За палаткой Джеганя патрулируют обычные солдаты. Знаешь почему?
Резкая смена темы дала понять Кэлен, что она пустилась в разговор о тех вещах, о которых Никки не хотелось говорить. Кэлен стало интересно, почему она не хотела говорить об этом.
Она обратила своё внимание на вопрос Никки.
— Те солдаты там по той причине, что они могут видеть меня. Лишь немногие в состоянии видеть меня. Сестра Улиция сказала Джеганю, что она считает, что это всего лишь аномалия. Это случилось после того, как я убила двух его охранников и Сестру Цецилию.
Сильно напрягшись, Никки приподняла голову.
— Ты убила Сестру Цецилию?
— Да.
— Как тебе удалось убить Сестру Тьмы?
— Это произошло в Каска, в том месте, где ты и Ричард видели Джиллиан.
— Кто тебе рассказал об этом?
— Джиллиан.
Голова Никки откинулась назад.
— Ох.
— Джиллиан рассказала, что она помогла Ричарду найти книгу «Заклинание Огненной Цепи», за которой он охотился в подземелье Каска. И там же Джегань, наконец, схватил Сестёр Улицию, Эрминию и Цецилию. Они думали, что они встретят там Сестру Тови, когда они доберутся туда. Как выяснилось, Сестра Тови была уже мертва, а вместо неё их там поджидал Джегань. Они были шокированы той встречей.
— Бьюсь об заклад, что так оно и было, — заключила Никки.
— Так же, как и все остальные охранники Джеганя, эти двое не могли видеть меня, и в тот момент, когда сноходец был поглощён спорами с Сёстрами по поводу книги, я вытащила ножи из ножен охранников. Раз уж они не могли видеть меня, они и понятия не имели о той опасности, которая их подстерегала. Поскольку они спокойно стояли и следили за своим императором, я воспользовалась их собственным оружием, чтобы проткнуть их. Ещё до того, как они свалились на пол, я вытолкнула Джиллиан вперёд себя в лабиринт туннелей. Поскольку всё устремились за мной, выбегая за дверь позади нас, я метнула нож. Я надеялась попасть ножом в Джеганя, но именно Сестра Цецилия первой выскочила из дверей. Конечно, они поймали меня вскоре, но этой заминки вполне хватило, чтобы Джиллиан спаслась.
Кэлен тяжело вздохнула.
— Но в итоге, от этого не было никакого прока. Хоть и Джегань вернулся в лагерь с двумя другими Сёстрами и со мной, он всё же отправил солдат, чтобы те нашли Джиллиан. И вот они, наконец, нашли и вернули её. Она инструмент Джеганя, чтобы заставлять меня следовать его пожеланиям. Он пригрозил мне, что если я смогу рассердить его тем, что не буду делать то, что мне велят — он будет причинять ей немыслимые страдания.
— Он безжалостный человек.
Кэлен кивнула.
— И вот, после того, что я сделала, Джегань понял, что ему необходимы те особые охранники, которые могут видеть меня, и потому он пустился по лагерю в поиске солдат с такими способностями. Он нашёл их достаточно много. Сейчас их осталось тридцать восемь.
Никки вновь оглядела Кэлен.
— Ты хочешь сказать, что изначально их было больше?
— Да.
— И что же тогда приключилось с остальными?
Кэлен решительно посмотрела в глаза Никки.
— Всякий раз, когда мне предоставляется шанс, я убиваю их.
Никки широко улыбнулась.
— Милая девушка.
Кэлен улыбнулась вместе с ней, но затем её улыбка погасла.
— Теперь, если я ещё раз кого-нибудь убью, то это будет Джиллиан стоить пытки.
У Никки проступило выражение беспокойства за Джиллиан.
— Никогда не сомневайся в его намерениях. Он сделает это без всяких колебаний.
— Я знаю. У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, что некоторые люди в состоянии видеть меня, в то время, когда почти никто не может? Можешь ли ты сказать, что это действительно аномалия, как и говорит Сестра Улиция?
— Сёстры задействовали заклинание Огненной Цепи на тебе. И это заставило каждого забыть тебя. Ричард обнаружил, что в это заклинание закралось заражение от…
— Ну, вот видишь, что я подразумевала? И вновь Ричард, связанный с моей жизнью, — она встряхнула головой. — Иногда я не знаю, к чему это относить — к хорошему или нет.
Так и не дождавшись ответа Никки, она попыталась убедить её продолжать.
— Ну, так как же он обнаружил это заражение?
— Это длинная история. Если в общих чертах, это произошло, когда мы пытались найти способ уничтожить заклинание Огненной Цепи.
— Вы пытались помочь мне? Но ведь ты же сказала, что вы не помните меня. С какой стати вы это делали, если никто не помнит меня?
Когда Никки пришлось откинуться назад, чтобы приложить усилия над своим дыханием, Кэлен сказала:
— Прости. Я понимаю, что задаю чересчур много вопросов, это только из-за…
— Мы пытаемся остановить повреждение, нанесённое каждому.
Никки, наконец, смогла совладать с собой, когда прошёл приступ боли.
— В целом, эта проблема выходит далеко за рамки лишь того, что люди забыли тебя. Заклинание Огненной Цепи собой запутало и всех нас. Если оно беспрепятственно продолжит своё воздействие, это может привести к гибели и самой жизни.
Кэлен молча выругала себя за те фантазии, будто Ричард Рал на самом деле пытался спасти её, и будто бы он знал её и что она что-то для него значит.
— Я запустила проверочную сеть, — продолжила Никки. — Ричард заметил в заклинании признаки — странные переплетения — которые и подсказали ему, что оно загрязнено. Это многое объясняло. Нам необходимо уничтожить заклинание Огненной Цепи, поскольку, хотя оно действительно каждого заставляет не помнить тебя, оно ещё и является причиной огромных проблем.
— И какого вида эти огромные проблемы?
Никки сделала паузу и несколько раз шумно вздохнула, вздрагивая от боли, и потом продолжила.
— Поскольку она загрязнена, эффект разрушения этим заклинанием неожиданным образом расширился. Мы опасаемся, что оно бесконтрольно, с этим своим заражением разрушит вообще всю память.
Мне думается, что именно это загрязнение ответственно за то, что заклинание работает не так, как это было задумано. И, как следствие, появились некоторые случайные люди, которых миновало воздействие заклинания.
— А почему я в центре всего этого?
В тишине Кэлен могла расслышать мягкое шипение масляной лампы. Звуки, доносившиеся от лагеря за палаткой, походили на то, будто они доносились совершенно из другого мира.
— Сёстры использовали заклинание на тебе для того, чтобы ты смогла проникнуть во Дворец и, будучи невидимой, смогла выкрасть шкатулки Одена для них. А ключом к шкатулкам является «Книга Сочтённых Теней». Им необходима Исповедница, чтобы ты могла подтвердить, будет ли книга, которой они воспользуются, истинным ключом к шкатулкам.
— Я видела ту книгу, — продолжила Кэлен.
Она знала, что Никки говорит правду касательно этой части, поскольку Джегань уже требовал от Кэлен, чтобы она дала подтверждение на счёт той книги, была ли книга истинной копией или фальшивкой. Она объявила, что та ложная.
Она знала, к этому ещё должно быть большее добавление, но по каким-то причинам, Никки тщательно вытанцовывала вокруг этих тайн.
Кэлен потянула за нить на покрывале.
— Мне очень бы хотелось поговорить с Ричардом Ралом. Интересно, смог ли он дать ответы на мои вопросы.
— Надеюсь, что ты встретишься с ним. Правда, теперь, похоже, маловероятно, что это когда-либо произойдёт.
Кэлен хотела спросить, могло ли случиться такое, если б не последние события. Но она решила, что может быть Никки и так раскрыла намного больше того, что предполагала или намеревалась.
— Мне очень не хотелось бы это говорить, но я подозреваю, что ты и я не сможем когда-нибудь увидеть итог этой борьбы, но ты и вправду считаешь, что Ричард Рал окажется в состоянии остановить это безумие? Ну, для других людей, я имею в виду.
— Не знаю, Кэлен. Но могу сказать тебе, что он единственный, кто может это сделать.
Кэлен снова взяла Никки за руку.
— Ну, раз он может, я надеюсь, что он сможет спасти тебя. Ты должна быть рядом с ним. Ты любишь его.
Никки зажмурила свои закрытые глаза. Она отвернула своё лицо, когда просочившаяся слеза, медленно проторивала дорожку сквозь пятна засохшей крови.
— Прости, — произнесла Кэлен. — Я не имела права говорить что-нибудь подобное. Ты должно быть невыносимо тоскуешь без него.
— Нет, — справилась Никки и покачала головой, — всё это вовсе не из-за этого. Всё это из-за той боли, которую учинил Джегань. Мне больно дышать. Мне кажется, что у меня сломаны рёбра.
— Это точно, — сказал Кэлен. — Какие-то из них с этой стороны, так или иначе. Я слышала, как они треснули, когда он ударил тебя кулаком сюда. Если бы у меня в руке оказался нож в этот момент, я бы кастрировала этого ублюдка.
Никки заулыбалась.
— Верю, что ты могла бы это сделать, Кэлен Амнелл. Для меня теперь уже чересчур поздновато, но если тебе представится шанс, сделай это до того, как он примется за тебя.
— Никки, не теряй надежды.
— Нет достаточных оснований надеяться на лучшее.
— Нет, есть! Пока есть жизнь, всегда будет возможность изменить вещи к лучшему. В конце концов, разве не ты или Ричард ввели в игру шкатулки Одена?
— Это сделала я, — ответила Никки. — От имени Ричарда.
— А что, собственно, представляют собой эти шкатулки? Почему в них заключена такая магическая сила, что стоит завладеть ею и можно будет суметь, оказаться в состоянии, ну не знаю, сокрушить любое сопротивление и править миром?
— Они предназначены вовсе не для этого. Они были созданы, как противодействие заклинанию Огненной Цепи.
И тут Кэлен поняла, что Ричард Рал старается помочь именно ей. Даже если теперь он и пытается спасти других от воздействия заклинания, уже после того, как обнаружил дефект из-за которого и распространилось повреждение на людей, но это случилось лишь во время того, когда он уже пытался найти способ, как ему восстановить память самой Кэлен.
Поскольку Никки было трудно дышать, она зашлась в приступе кашля, который, очевидно, доставил ей мучительную боль. Ей не хватало воздуха. Кэлен могла услышать бульканье жидкости в её легких. Никки начала паниковать от безуспешных натуг набрать воздух. Она зажала в кулак покрывало и выгнула спину, отчаянно пытаясь втянуть воздух.
Кэлен быстро стянула покрывало прочь и положила руку непосредственно поверху живота Никки.
— Никки, слушай меня. Дыши вслед за моей рукой. Медленно.
Озадаченные глаза Никки обратились на Кэлен, но она не могла говорить из-за того, что задыхалась от своих попыток заглотить воздух. У неё проступили слёзы.
Кэлен осторожно потёрла рукой по маленькому кругу и заговорила настолько невозмутимо, насколько могла.
— Успокойся, Никки. Сосредоточь свои мысли на моей руке. Почувствуй где она лежит. Втяни воздух медленно и равномерно вслед за рукой. Тебе станет лучше. Ты всего лишь, пытаешься вдохнуть чересчур быстро. Ты не одна. Всё будет хорошо. Обещаю тебе. Вдохни, медленно вдохни, и ты сможешь дышать с лёгкостью. Позволь воздуху попасть в то место, где ты ощущаешь мою руку.
Кэлен чувствовала, как под рукой бешено билось сердце Никки. Она продолжала плавно растирать и говорить обнадёживающим голосом.
— Всё замечательно. Ты получишь столько воздуха, сколько захочешь, стоит лишь тебе успокоиться и втянуть его.
Никки смотрела на Кэлен так, словно цеплялась за каждое произнесённое ею слово.
— Ты всё делаешь правильно. Ты в порядке. Я не позволю тебе умереть. Всего лишь сосредоточься на моей руке. Позволь воздуху добраться до моей руки. Медленнее. Медленнее. Вот так, полегче… легче. Вот так. Ты всё делаешь правильно. Думай только о моей руке и продолжай медленно дышать.
Дыхание Никки успокоилось. Было похоже, что она наконец получила тот воздух, в котором она так отчаянно нуждалась. Кэлен продолжала мягко потирать живот Никки чуть ниже рёбер и убеждать успокаиваться.
Всё время Никки крепко держалась за другую руку Кэлен. По прошествии немногого времени, кризис прошёл, и Никки дышалось более свободней. Ей была необходима гораздо большая помощь, чем та, что могла предложить Кэлен. Ей хотелось, чтобы побыстрей появилась Сестра.
— Слушай, Никки, возможно нам больше не представится шанса поговорить вновь, но ты не вздумай отчаиваться. Здесь есть человек, который, как мне кажется, собирается кое-что предпринять.
Никки сглотнула, поскольку она восстановила самообладание собой.
— О чём ты толкуешь? Какой ещё человек?
— Он игрок Джа-Ла. Он ключевой в своей команде, которая принадлежит коммандеру Каргу.
— Карг, — произнесла она с отвращением. — Я знаю его. То, что он сотворяет с женщинами, намного мерзостнее по изобретательности, даже по сравнению с Джеганем. Карг — извращённый ублюдок. Избегай его.
Кэлен выгнула бровь.
— Ты хочешь сказать, что если на очередном праздничном балу ему вздумается пригласить меня на танец, мне нужно будет отклонить его предложение?
Никки слегка улыбнулась.
— Было бы замечательно поступить именно так.
— Так или иначе, я кое-что знаю о ключевом из команды коммандера Карга. Он меня знает. Я вижу это по его глазам. Ты увидишь его на игре Джа-Ла.
— Я ненавижу Джа-Ла.
— Ты меня не так поняла. Этот человек совсем другой. Он… опасный.
Никки нахмурилась на Кэлен.
— Опасный? Каким образом?
— Я думаю, что он чего-то добивается.
— На что это похоже?
— Не знаю. Он хочет, чтобы в лагере никто не смог его узнать.
— Да как же ты смогла ты смогла узнать об этом?
— Это длинная история, но он придумал способ обвести каждого, кто мог бы узнать его. Он выкрасил красной краской своё лицо — наряду с лицами всех игроков в своей команде — дикими символами, — Кэлен наклонилась поближе. — Возможно он убийца или кто-то в этом роде. Может статься и так, что он намеревается прикончить Джеганя.
Никки снова закрыла глаза, теряя интерес.
— Я бы не бередила свои надежды подобными вещами на твоём месте.
— Если ты увидишь глаза этого человека, ты изменишь своё мнение.
Кэлен хотелось задать Никки тысячу вопросов, но тут послышались приближающиеся голоса за входом. Потом она услышала, как женщина прогнала раба.
— Кажется, идёт Сестра. — Кэлен сжала руку Никки. — Будь сильной.
— Не думаю, что…
— Будь сильной для Ричарда.
Никки уставилась, не способная вымолвить ни слова.
Кэлен сломя голову отскочила подальше от кровати. Покров над входом откинулся и Сестра Эрминия переступила через порог, затаскивая за собой Джиллиан.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:12 | Сообщение # 22 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 26
— Ну, и чего ты от меня хочешь? — спросила Верна, когда они прошли мимо факела, дымящегося в железном держателе. — Чтобы я достала Никки из воздуха?
— Я хочу, чтобы ты выяснила, куда пошли они с Энн, — сказала, Кара. — Вот, чего я хочу.
Что бы ни говорила Морд-Сит, Верна хотела найти Никки и Энн, не меньше, чем Кара. Просто она не показывала это так явно.
Наряд из красной кожи, который надела Кара, выделялся на фоне девственной белизны мраморных стен подобно кровавому пятну. Настроение Морд-Сит казалось под стать цвету её одежды и становилось только хуже, по мере того, как дни проходили, а поиск не давал результатов.
На некоторой дистанции за ними следовало ещё несколько Морд-Сит, вместе с подразделением Внутренней гвардии дворцовой стражи. Чуть позади была Эди, в то время, как Натан лично возглавлял шествие.
Верна понимала чувства Кары и была странным образом обрадована ими. Ники была больше, чем задание Кары, больше, чем женщина, которую Ричард поручил Каре охранять. Ники была другом Кары.
Конечно, она не призналась бы в этом, если бы её спросили, но тлеющая в ней ярость выдавала её. Никки, как и сама Кара, надолго потеряла себя, отдавшись тёмному делу. Они обе освободились от этого ужаса потому, что Ричард дал не только шанс измениться, но и причину для этого.
Верна думала, что короткие и спокойные вопросы Морд-Сит, куда хуже, чем если бы они просто кричали и злились. Её волосы от этого вставали дыбом, потому что Морд-Сит этим давала понять, что она настроена серьёзно, а когда Морд-Сит настроена серьезно, это совсем неприятно.
Лучше было не оказываться на пути Морд-Сит, когда она действительно хотела ответов. Верна лишь желала, чтобы она их получила.
Она понимала раздражение Кары. Она сама была не в меньшей степени озабочена и напугана тем, что могло случиться с Никки и Энн. Однако она знала, что, повторяя одни и те же вопросы и настаивая на ответах, эти ответы не получить, равно, как и двух пропавших женщин.
Она подозревала, что Морд-Сит просто делала то, что умела лучше всего, не видя никакого иного решения.
Кара остановилась, упёрла руки в бёдра и, обернувшись, оглядела мраморный коридор. Позади них несколько сотен человек Внутренней гвардии замедлили шаг и остановились, чтобы не обогнать тех, кто шёл впереди.
Эхо от ударов башмаков по камню стихло, превратившись в еле слышный шорох. У нескольких солдат были наготове арбалеты с красным оперением. При виде этих стрел, Верна покрывалась потом. Ей почти хотелось, чтобы Натан их никогда не находил. Почти.
Казавшийся бесконечным лабиринт залов позади закованных в тяжелую броню солдат был пуст. В нём не было звуков, не считая шипения факелов. В раздумье, Кара на мгновение нахмурилась, а потом продолжила движение.
В четвёртый раз после того, как прошлой ночью пропали Энн и Никки, они спускались в залы, которые вели к гробницам. Верна даже близко не могла вообразить, что пытается выяснить Морд-Сит.
Пустые коридоры были пустыми коридорами. Непохоже было, что две пропавшие женщины выйдут из мраморных стен.
— Они, наверное, пошли куда-то в другое место, — сказала, наконец, Верна, — хотя их никто не видел.
Кара обернулась.
— Куда, например?
Верна подняла руки, а потом дала им упасть обратно.
— Я не знаю.
— Это быть большой дворец, — сказала Эди. Свет факелов придал совершенно белым глазам колдуньи жутковатый полупрозрачный оттенок.
Верна махнула рукой вдоль прохода, из которого по-прежнему не доносилось не звука.
— Кара, мы часами бродим взад-вперёд по этим залам и то, что они пусты, сейчас так же очевидно, как это было, когда мы спускались сюда в последний раз — или в первый, если уж на то пошло.
Никки и Энн должны быть где-то наверху во дворце. Мы понапрасну тратим время здесь внизу. Я согласна, что мы должны найти их, но нужно искать в другом месте.
Глаза Кары светились, будто горели синим огнём.
— Они были здесь внизу.
— Да, я уверена, ты права. Но главное слово здесь — «были». Ты видишь здесь хоть какие-нибудь признаки их присутствия? Я — нет. Ты без сомнения права в том, что они были здесь внизу. Однако, очевидно, что после этого они ушли в другое место, — Верна нетерпеливо вздохнула. — Мы зря тратим драгоценное время, расхаживая взад-вперёд по пустым залам.
Пока все стояли на месте, Кара прошла по коридору чуть дальше. Вернувшись, она вновь упёрла кулаки в бедра.
— Тут что-то не так.
Натан, который в одиночестве стоял впереди, погрузившись в собственные размышления, обернулся и посмотрел на них, впервые проявив любопытство.
— Не так? Что значит — не так?
— Я не знаю, — призналась Кара. — Я не могу ткнуть на это пальцем, но тут внизу есть что-то, что мне не кажется правильным.
Верна раскинула руки, пытаясь понять.
— Ты имеешь в виду ощущение… магии или чего-то ещё?
— Нет, — сказала Кара, взмахом руки отбрасывая предположение. — Я не имею в виду ничего подобного, — Она вернула руку на своё затянутое красной кожей бедро. — Просто мне кажется, что здесь что-то не так — не знаю что, но что-то.
Верна огляделась.
— Ты думаешь, чего-то не хватает? — Она указала вперёд в пустой коридор. — Украшений, отделки, чего-то в этом роде?
— Нет. Насколько я помню, в большинстве этих залов никогда не было никаких украшений. Но я нечасто бывала в этих залах. Здесь никто не бывал часто.
— Даркен Рал время от времени посещал могилу своего отца, но, насколько я знаю, он не слишком интересовался другими. Гробницы считаются частной территорией, и он запретил сюда доступ посторонним. Когда он ходил к могиле отца, он обычно брал с собой своих телохранителей, а не Морд-Сит, так что, я просто не слишком хорошо знаю это место.
— Может, дело как раз в этом, — предположила Верна, — в неловкости, причиняемой незнакомым местом.
— Может и так, — сказала Кара. Её рот раздражённо скривился — ей не хотелось признавать такую возможность.
Все молча стояли, обдумывая, что им делать дальше, если вообще что-то делать. В конце концов, всегда оставалась вероятность, что две женщины могут в любой момент объявиться и поинтересоваться, а из-за чего, собственно, шум.
— Ты сказать, что Энн и Никки хотеть быть наедине для личный разговор, — сказала Эди. — Может, они уйти куда-то, где знать, что их не тревожить.
— На всю ночь? — спросила Верна. — Не могу такого себе представить. У них было не слишком много общего. Они не были друзьями. Благой Создатель, я даже не думаю, что они нравились друг другу. Не могу представить, чтобы они болтали всю ночь напролёт.
— Я тоже не могу представить, — сказала Кара.
Верна посмотрела на пророка.
— А тебя есть какие-нибудь соображения, о чём это хотели переговорить, если конечно хотели, Энн с Никки?
Длинные белые волосы Натана овеяли его плечи, когда он качнул головой.
— Энн естественно скептически относилась к Никки, учитывая что она обратила себя к Сёстрам Тьмы. Я знаю, что это обстоятельство всегда беспокоило её — и в том был здравый смысл. Этот поступок был больше, чем предательство дела Света; это было личное предательство и измена Дворцу. Может, Энн хотела остаться с Никки наедине, чтобы попытаться вернуть её на путь служения Создателю.
— В этом случае, такой разговор не затянулся бы настолько, — отрезала Кара.
— Я всего лишь предполагаю, — признался Натан. Он поскрёб переносицу в очередной раз задумавшись. — Ну, зная Энн, весьма может быть похоже, что разговор зашёл о Ричарде.
Синие глаза Кары прищурились и уставились на пророка.
— А что с Ричардом?
Натан пожал плечами.
— Я не знаю наверняка.
Бровь у Кары напряглась.
— А я и не говорила, что это должно быть наверняка.
Натан выглядел несколько неохотным вести разговор об этом, но он, наконец, решился.
— Энн временами упоминала о том, что она считает, что Никки могла бы направлять его.
Верна присоединилась к нахмуренности Кары.
— Направлять его? Направлять его, как?
— Вы знаете Энн. — Натан приглаживал перёд своей белой рубашки. — Она всегда считает, что должна приложить свою руку к руководству чем бы то ни было. Она часто упоминала мне, как ей беспокойно оттого, что она так незначительно повязана с Ричардом.
— А с какой стати она решила, что ей необходима эта связь с Лордом Ралом? — спросила Кара, игнорируя тот факт, что теперь Натан был Лордом Ралом, а не Ричард.
Верна не могла сказать, что ей было более удобней думать о Натане, как о Лорде Рале, чем Каре.
— Она всегда считала, что она должна управлять тем, что может сделать Ричард, — сказал Натан. — Она всегда расчитывает и планирует. Она никогда не любила оставлять что-либо на случайность.
— Вот это точно, — заключила Верна. — Эта женщина всегда имела сеть шпионов, которые помогали ей подстраховаться насчёт того, что мир вращается должным образом. Она на очень широкое пространство распространила свои связи, чтобы оказывать влияние на всё, что она считала основой своей жизни. Она никогда не любила поручать что-нибудь важное другим, тем паче, пускать на самотёк.
Натан глубокий вздохнул.
— Энн — решительная женщина. Она полагает, что Никки, начиная с того отречения от Сестёр Тьмы, не остаётся ничего иного теперь, как посвятить себя делу Сестёр Света.
— Какому делу? Почему она решила, что Никки должна посвятиться Сёстрам Света? — спросила Кара.
Натан слегка наклонился к Морд-Сит.
— Она считает, что мы, волшебники, нуждаемся в Сёстрах Света, чтобы они могли направлять каждую нашу мысль и действие. Она всегда полагала, что нам нельзя позволять думать самим.
Пристальный взгляд Верны блуждал по дальней части пустого коридора.
— Полагаю, что и у меня было обыкновение почти полностью склоняться к подобным мыслям. Но всё это кануло в прошлое, когда я нашла Ричарда.
— И, тем не менее, не забывай, что ты провела с Ричардом гораздо больше времени, чем когда-либо предоставлялась Энн, — Натан печально покачал головой. — Хотя она, должно быть, пришла к тому же пониманию о Ричарде, что он должен действовать на своё усмотрение, с чем большинство из нас и согласилось, не исключено, что в последнее время она вернулась к своим прежним убеждениям и встала на прежний путь. И во мне нет уверенности, что заклинание Огненной Цепи не уничтожило те моменты в памяти у Энн, которые и послужили основой её нового взгляда на Ричарда.
У Верны закралось почти то же самое подозрение.
— Мы должны позволить Энн самой говорить за себя, но мне думается, очевиден тот факт, что заклинание Огненной Цепи действует на каждого из нас. И мы знаем, что если это не обуздать, то, по всей вероятности, заклинание продолжит распространять своё действие на наши умы и, вполне возможно, уничтожит нашу способность рассуждать.
Проблема заключена в том, что ни один из нас не знает, как мы меняемся. Каждый из нас не ощущает в себе никаких изменений, будто мы такие, какими были всегда. Но я сомневаюсь, что это так.
Ничего нельзя сказать о том, насколько любой из нас изменился. Любой из нас мог невольно заплутать в наших устремлениях.
— Ты сможешь обсудить всё это с Энн, когда мы их найдём, — прервала её Кара, которой нетерпелось вернуться к непосредственным проблемам. — Здесь их нет. Мы должны продолжить поиски.
— Возможно, они ещё не закончили свой разговор, который хотели завести, — предположил Натан. — Может быть, Энн и не хочет, чтобы её нашли, пока не покончит с попыткой убедить Никки в том, в чём она намерилась её убедить.
— Такое вполне может быть, — согласилась Верна.
Натан потеребил край накидки.
— Я бы не стал отбрасывать и то, что женщина могла спрятаться с Никки и, оставшись с ней наедине, намеривается силой заставить её принять убеждения Энн.
Кара щёлкнула пальцем отрицая это.
— Никки посвятила себя помощи Ричарду, вовсе не Энн. Её попытка останется безуспешной, И Энн ничего не сможет сделать с ней — Никки может прибегнуть к Магии Ущерба, в конце концов.
— Согласна, — подтвердила Верна. — Не могу представить, как они вдвоём разгуливают на протяжении столького времени, и при этом не дают о себе знать, о своём мостонахождении.
Эди поворнулась к Верне.
— Почему не спросить её, где она быть?
Верна, нахмурившись, поглядела на старую волшебницу.
— Ты имеешь в виду прибегнуть к помощи путевого дневника?
Эди ответила одним решительным поклоном.
— Да. Спросить её.
Верна отреагировала скептически.
— Будучи здесь во дворце, весьма маловероятно, что она заглянет в свой путевой дневник в ожидании сообщений от меня.
— Возможно, она не быть находиться во Дворце, — настаивала Эди. — Возможно, они обе должны быть потерять терпение из-за внезапная, важная причина, и она уже послать тебе сообщение в путевой дневник.
— Да каким же это образом они умудрились покинуть Дворец? — спросила Верна. — Мы окружены армией Имперского Ордена.
Эди пожала плечами.
— Это не быть невозможным. Я могу видеть с моим Даром, не моими глазами. Это, быть тёмным вчера вечером. Возможно в темнота они должны быть убежать по каким-то причинам. Возможно это, быть важным и они не имели времени, чтобы сказать нам.
— Ты смогла бы сделать это? — спросила Кара. — Вы могли бы выйти в темноте и пробраться через врага?
— Конечно.
Верна уже просматривала путевой дневник. Как она и ожидала, он был полностью чистым.
— Никаких сообщений, — она вложила маленькую книжку обратно за пояс. — И всё же, я воспользуюсь твоим предложением и напишу сообщение Энн. Вдруг и вправду она заглянет в свой дневник и ответит.
Распушив свою накидку, Натан вновь двинулся дальше.
— До того, как мы пустимся искать в других местах, я хочу проверить усыпальницу ещё раз.
— Выставите здесь охрану, — дала распоряжение Кара солдатам. — Остальные пойдут с нами.
Пройдя некоторое расстояние вниз по залу, Натан пустился вниз по лестнице. Раздавалось эхо шагов всех остальных, кто следовал за ним и старался не отставать. Натан, Кара, Эди, Верна и солдаты, замыкавшие шествие сзади, все дружно спускались вниз на следующий уровень.
Более низкие стены были из блочного камня, а не из мрамора. В некоторых местах, на них были следы от воды, которая в течение сотен лет просачивалась сквозь них. Эта течь оставляла после себя желтоватые формы, которые придавали камню вид, будто он таял.
Вскоре они добрались до камня, который таял по-настоящему.
Натан остановился перед входом в усыпальницу Паниса Рала. Высокий пророк, с мрачным и вытянутым лицом, поглядел мимо таявшего камня в усыпальницу. Это был четвёртый раз, когда он возвращался изучать могилу, но и на этот раз она ничем не отличалась от предыдущих посещений.
Верна беспокоилась об этом мужчине. Когда он волновался и хотел найти ответы, за его внешней непроницательностью бушевал своего рода гнев. Ей никогда не доводилось видеть его таким прежде.
Единственным человеком, который приходил ей на ум с той же самой непроявляемой внешне, сдерживаемой яростью, которая могла заставить её сердце бешенно колотиться — был Ричард. Ей подумалось, что такой сосредоточенный гнев, должно быть, был характерной чертой Ралов.
Невзирая на то, что вход в склеп когда-то предусматривал двери, теперь на их месте был водружён некоего вида белый камень, предназначенный для того, чтобы запечатать вход в большую усыпальницу.
Внешне выглядело так, что он был установлен впопыхах, и всё же, не достаточно быстро, чтобы остановить странные условности, переполнявшие могилу Паниса Рала.
Внутри, пятьдесят семь холодных факелов покоились на декоративных золотых держателях. Натан метнул рукой и восспользовался магией, чтобы зажечь часть из них. Как только они вспыхнули, стены склепа оживились мерцающим светом, который отражался от полированного розового гранита сводчатой комнаты.
Понизу каждого факела были устновлены вазы, предназначенные для цветов. Эти пятьдесят семь факелов и ваз, предположила Верна, символизировали тот факт, что должно быть Панизу Ралу было пятьдесят семь, когда он умер.
Короткая опора по центру похожей на пещеру комнаты поддерживала непосредственно сам гроб, создавая иллюзию, словно гроб плавал поверх пола из белого мрамора. Покрытый золотом гроб роскошно пылал колышущимся тёплым светом от этих четырёх факелов.
Тем способом, каким стены были покрыты полированным кристальным гранитом, который полностью простирался по своду, Верна представила, что когда все факелы вдоль комнаты будут зажжены, гроб будет пылать золотым великолепием, совершенно независимо плавая по центру.
По сторонам гроб был покрыт гравировкой слов на древнем верхне-д`харианском языке. Вырезанная в граните ниже факелов и золотых ваз бесконечная лента слов на том же самом почти забытом языке, кружила по всей комнате. Глубоко выгравированные письмена, мерцавшие в свете факелов, создавали такой эффект, будто они светились изнутри.
Чтобы не послужило причиной, которая заставила таять белый камень, когда-то блокировавший вход в усыпальницу, теперь она начала воздействовать и на саму комнату, хотя и не в той же самой степени.
Верна подозревала, что белый камень, который использовали чтобы перегородить вход — был заглушкой, жертвенной субстанцией, преднамеренно выбранной, чтобы она оттянула на себя и поглощала невидимую силу, которая была причиной неприятностей.
Теперь, когда белый камень почти полностью стаял, те силы начали атаковать теперь уже саму усыпальницу.
Каменные плиты стен и пола не подтаивали и не раскалывались, но они уже начали деформироваться, будто они стали объектом огромного соскребания или давления. Верна могла видеть, что по всему залу в местах соединения потолка и стен появились щели от деформации, давлеющей непосредство изнутри.
Независимо оттого, что вызывало подобное воздействие, было очевидно, что это не строительный дефект, а скорее некий вид внешнего воздействия.
Никки говорила, что ей хотелось увидеть усыпальницу, поскольку говорила, что догадывается о причине, почему она тает. К сожалению, она не раскрыла природу своих подозрений. Не было никаких признаков, что она и Энн посещали усыпальницу.
Верне не терпелось найти обеих женщин, чтобы могла разгадаться целая тайна! Она даже представить не могла, что за злоключение довлело над усыпальницей деда Ричарда или каких бед ждать дальше, но она была уверена, что ничего хорошего ожидать не приходится.
Но в любом случае, она считала, что не так уж и много оставалось времени, чтобы решить любую часть этой загадки.
— Лорд Рал, — воззвал чей-то голос.
Все повернулись. Посыльный остановился неподалёку. Все посыльные были облачены в белые мантии, украшенные замысловатыми переплетениями виноградной лозы фиолетового цвета вокруг шеи и ниспадающие на передник.
— В чём дело? — спросил Натан.
Верне подумалось, что на всём протяжении своей жизни она никогда так и не сможет привыкнуть слышать обращение людей к Натану «Лорд Рал».
Человек кратко поклонился.
— К нам направлена делегация от Имперского Ордена, ожидающая по ту сторону разводного моста.
Натан удивлённо моргнул.
— Что они хотят?
— Они хотят говорить с Лордом Ралом.
Натан поглядел на Кару, потом на Верну. Они обе были удивлены не меньше его самого.
— Возможно, это быть уловка, — сказала Эди.
— Или западня, — добавила Кара.
На лице Натана проявилась угрюмая мина.
— Чем бы это не было, мне кажется я должен пойти и посмотреть на это.
— Я иду тоже, — сказала Кара.
— Как и я, — добавила Верна.
— Пойдём все вместе, — сказал Натан и двинулся в путь.
Небольшая группа людей во главе с Верной вышли вслед за Натаном из парадного входа Народного Дворца на яркий послеполуденный солнечный свет. Длинные тени, отбрасываемые высокими колоннами, стекали вниз по каскаду ступеней перед ними.
Вдалеке, пересекая широкую равнину, на краю плато возвышалась грандиозная внешняя стена. Стражники патрулировали проходы между зубчатыми стенными бойницами по вершине массивной стены.
Путешествие от могил, находящихся глубоко в недрах дворца, было долгим, и они все запыхались. Верна прикрыла глаза рукой, когда они начали спускаться по огромной лестнице вслед за длинноногим пророком.
Охранники, стоящие на каждой площадке, приветствовали Лорда Рала, прижимая кулаки к их сердцам. Ещё большее количество солдат вдалеке патрулировало широкое пространство, прилегающее к внешней стене.
Лестница закончилась широкой площадкой из голубого камня, которая привела их к дороге, вьющейся откуда-то со стороны, в которой располагались конюшни и повозки. Высокие кипарисовые деревья окаймляли короткую дорогу, ведущую к внешним стенам.
За воротами массивной стены дорога была несколько поуже, спускаясь петлями вниз по отвесным стенами плато. Каждый поворот открывал безмолвной процесии полноценный вид на Имперский Орден, расположившийся далеко внизу.
Разводной мост охранялся сотнями подразделений Первого Звена. Они все были хорошо обученными, тяжело вооружёнными солдатами, призванными позаботиться о том, чтобы никто не смог подняться по дороге и напасть на Народный Дворец.
Однако, всё же, существовала небольшая вероятность этого. Поэтому дорога была слишком узкой, чтобы совершить сколько-нибудь значимое нападение. В таком тесном пространстве несколько дюжин крепких мужчин могли сдержать всю армию.
Более того, разводной мост был поднят. Отвесный обрыв под ним вызывал головокружение. Он был слишком широк, чтобы перебросить через него лестницы для нападения или верёвки с якорями на концах. Без опущенного вниз моста никто не мог пересечь пропасть и приблизиться ко дворцу.
Маленькая делегация остановилась у разводного моста. Облачённые в простые одежды они выглядели посыльными. Верна действительно видела несколько десятков легко вооружённых солдат, но они оставались далеко позади от посыльных, чтобы не казаться угрожающими.
Натан, его плащ был застёгнут на одном плече, несмотря на холодный день, встал на краю пропасти, расставив ноги и уперев кулаки в бедра, выглядя внушительно и господствующе.
— Я — Лорд Рал, — объявил он противнику по ту сторону обрыва. — Что Вы хотите?
Один из мужчин, незначительный член группы, носящий простую тунику мрачно окрашенной ткани, переглянулся с товарищами и затем шагнул немного ближе к краю.
— Его Превосходительство, Император Джегань, послал меня с сообщением для народа Д`Хары.
Натан посмотрел на остальных людей, стоящих позади него.
— Хорошо, я — Лорд Рал, поэтому я говорю от лица народа Д`Хары. Каково сообщение?
Верна ослабела около пророка. Посыльный моментально разозлился.
— Ты не Лорд Рал.
Натан бросил на человека сердитый взгляд Рала.
— Ты хочешь, чтобы я использовал магический ветер и сдул бы тебя с этой дороги? Это смогло бы тебя удовлетворить?
Мужчины через дорогу украдкой взглянули в пропасть.
— Мы просто ожидали увидеть кого-то другого, — сказал посыльный.
— Я — Лорд Рал, поэтому я — единственное, что вы получите. Если вам есть, что сказать — говорите, а то я занят. У нас торжественный обед.
Мужчина, наконец, слегка поклонился.
— Император Джегань готов сделать щедрое предложение жителям Народного Дворца.
— Какого рода предложение?
— Его Превосходительство не имеет никакого желания уничтожать дворец или его жителей. Сдайтесь мирно, и вам сохранят жизнь. Если вы не сдадитесь, то каждый из вас умрёт медленной и мучительной смертью. Ваши тела будут сброшены со стен вниз на равнину, где они будут кормить стервятников.
— Огонь волшебника, — сказала Кара выдыхая.
Натан нахмурился, оглянувшись через плечо.
— Что?
— Ваша сила здесь работает. Их, даже если бы они были одарённые, не сработала бы здесь в полную силу, поэтому их щиты были бы менее эффективными. Вы можете сжечь их отсюда.
Натан изогнул руку в величественном жесте мужчинам напротив.
— Извините меня на мгновение?
Человек снисходительно склонил голову.
Натан отвел Кару и Верну чуть назад к дороге, туда, где ждали Эди, несколько других Морд-Сит и эскорт солдат.
— Я согласна с Карой, — сказала Верна прежде, чем пророк успел что-то сказать.
— Дай им наш ответ единственным способом, который Орден понимает.
Густые брови Натана опустились на его голубые глаза.
— Я не думаю, что это — такая уж хорошая идея.
Кара скрестила на груди руки.
— Почему бы и нет?
— Джегань, вероятно, наблюдает за нашей реакцией глазами тех мужчин, — сказала Верна. — Я согласна с Карой. Мы должны продемонстрировать ему силу.
Натан нахмурился.
— Я удивлён тебе, Верна.
Он любезно улыбнулся Каре.
— Однако, тебе я ничуть не удивлён, моя дорогая.
— Почему ты столь удивлён? — спросила Верна.
— Поскольку так поступить было бы неправильно. Ты обычно не даёшь таких поспешных советов.
Верна с трудом сдержалась. Это было неподходящим временем, чтобы начать горячую лекцию, тем более, не на глазах у Джеганя. Она также очень ярко вспомнила, как она думала большую часть её жизни, что пророк был безумен.
Она не была полностью уверена, что её оценка была неправильна. Из прошлого опыта она знала, что читать лекции Натану походило на попытку говорить с заходящим солнцем.
— Ты же не можешь серьёзно рассматривать капитуляцию, — сказала она тихо, так чтобы те, кто стоял по ту сторону пропасти не услышали.
Натан сделал недовольное лицо.
— Конечно, нет. Но это не означает, что мы должны убить их за их вопрос.
— Но, почему нет?
Кара зажала свой эйджил в кулак, наклоняясь к пророку.
— Я, со своей стороны, думаю, что убить их — превосходная идея.
— А я — нет, — рассердился Натан. — Если я сожгу их, для Джеганя это будет означать, что мы не имеем никакого намерения рассмотреть его предложение.
Верна сдержала ярость.
— А мы и не имеем.
Натан обратил на неё пристальный взгля.
— Если мы намекнём им, что не имеем никакого намерения рассмотреть их предложение, тогда переговоры будут закончены.
— Мы не собираемся вести переговоры, — сказала Верна с нарастающим нетерпением.
— Но мы не должны им об этом говорить, — объяснил Натан с чрезвычайной осторожностью.
Верна выпрямилась и попыталась пригладить свои волосы, используя этот момент, чтобы глубоко вздохнуть.
— С какой целью мы не должны намекать им, что мы не имеем никакого намерения серьёзно рассматривать их предложение?
— Чтобы выиграть время, — сказал Натан. — Если я взорву их на этой дороге, Джегань получит наш ответ немедленно, не так ли? Но если я возьму предложение на рассмотрение, мы сможем растянуть переговоры.
— Не может быть никаких переговоров, — сказала Верна сквозь стиснутые зубы.
— Для чего? — спросила Кара, не обращая внимания на Верну. — Почему мы должны хотеть сделать такую вещь?
Натан пожал плечами, как будто это было очевидно, а они все были идиотами, не видя этого.
— Промедление. Они знают, насколько трудно им будет взять дворец. С каждым футом подъёма этой насыпи, строить её становится труднее в геометрической прогрессии. На то, чтобы построить эту вещь, у них с легкостью может уйти вся зима, а возможно и намного больше.
Джегань не может позволить столь массивной армии простаивать здесь, на Равнине Азрит, в течение всей зимы. Они находятся очень далеко от дома и от припасов. Он может потерять целую армию из-за голода или смертельной болезни, а в этом случае, что же тогда будет с ним?
Если бы они подумали, что мы смогли бы рассмотреть капитуляцию, тогда они направили бы мысли и усилия на завоевание дворца этим образом. Наша капитуляция решила бы их проблему.
Но если бы они посчитали, что нет другого способа, кроме, как вышибить нас из этого места, тогда они направили бы все их усилия на этот метод. Зачем же их к этому подталкивать?
Рот Верны изогнулся.
— Я предполагаю, это имеет некоторый смысл.
Когда Натан улыбнулся маленькой победе, она добавила:
— Не слишком много, но имеет.
— А я не настолько уверена в этом, — сказала Кара.
Натан взмахнул руками.
— Зачем же уничтожать их? Мы не смогли бы получить из этого никакой выгоды. Мы должны оставить их в догадках и предположениях по поводу рассмотрения нами капитуляции без боя. Достаточно много городов сдалось, чтобы это походило на разумную возможность, что мы могли бы сделать то же самое.
Если бы они думали, что есть шанс, что мы могли бы сдаться, тогда эта надежда препятствовала бы им полностью посвятить себя достраиванию насыпи и изгнанию нас из дворца.
— Я должна признать, — сказала Кара, — есть нечто стоящее в этой отсрочке, заставящей их ждать ответа, который они действительно хотят получить.
Верна, наконец, кивнула.
— Я предполагаю, что пока нам не повредит позволить им поразмышлять.
Покончив с задачей убеждения их в своей точке зрения, Натан потёр ладоши.
— Я скажу им, что мы вынесем их предложение на обсуждение.
Верне было интересно, имел ли Натан другую причину для того, чтобы желать сказать им, что он рассмотрит предложение. Она задавалась вопросом, мог ли он на самом деле думать над тем, чтобы отдать дворец.
В то время, как Верна не питала никаких иллюзий о том, что Джегань действительно сдержит своё слово о непричинении вреда жителям дворца, если они сдадутся, она не была уверена, что Натан секретно не готовился к своей собственной сделке о капитуляции, к сделке, которая сохранила бы его полномочия, как действующего Лорда Рала побеждённой Д`Хары под властью Имперского Ордена.
В конце концов, раз война будет окончена, Джеганю потребуются люди, чтобы управлять обширными завоёванными странами.
Она спрашивала себя, был ли Натан способен на такую измену.
Она попыталась представить себе, насколько он негодовал оттого, что был пленником во Дворце Пророков почти всю свою жизнь за преступления, на которые, по мнению Сестёр Света, он был способен, но которых он не совершал. Она задавалась вопросом, мог ли он думать о мести.
Она задумалась, возможно ли, что Сёстры Света своим полным благих намерений отношением к человеку, который не причинил им никакого вреда, посеяли семена разрушения.
Наблюдая за улыбающимся Лордом Ралом, идущим обратно к краю пропасти, она задавалась вопросом, не замышлял ли пророк бросить их всех на растерзание волкам?
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:13 | Сообщение # 23 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 27
Озабоченность Ричарда нарастала. Он ожидал, что в одной из игр повстречает свой шанс. Но после того, как десять дней назад Джегань и Кэлен пришли на первое состязание Джа-Ла, император не присутствовал более ни на одной игре.
Ричард обезумел от беспокойства о причине этого. Он пробовал не думать о том, что Джегань возможно делает с Кэлен, и всё же, он не мог сдержать себя, воображая худшее.
Сидя прикованным к фургону, окружённый кольцом охранников, Ричард не мог ничего поделать с этим. Несмотря на то, как отчаянно он хотел действовать, он должен был использовать свой ум и ждать подходящей возможности.
Всегда оставался риск, что хорошая возможность не подвернётся, и тогда он будет вынужден действовать, но выполнение чего-либо только от безысходности вряд ли помогло бы достичь чего-нибудь, кроме, разве что, крушения любого шанса, который он мог бы иметь, дождавшись подходящего момента. И все-таки, ожидание сводило его с ума.
Он был настолько измучен состязанием Джа-Ла в тот день, что ему не терпелось лечь и немного отдохнуть. Тем не менее, он знал, что его беспокойство не позволит ему долго спать, как оно и делало в течение уже многих дней.
Однако, поспать ему было бы просто необходимо, потому что на следующий день должна была состояться самая важная их игра — игра, которая, как он надеялся, даст ему ту возможность, которую он так ждал.
Он поднял глаза, когда услышал солдата, несущего их ужин. Ричард был настолько голоден, что даже обычные яйца вкрутую выглядели аппетитно. Солдат, тянущий маленькую телегу, в которой он обычно возил их пищу, прошёл через кольцо охранников вокруг пленных игроков команды Ричарда.
Солдаты бросили на мужчину только поверхностный взгляд. Колёса телеги скрипели в знакомом ритме, когда мужчина продвигался по неплодородной земле. Он остановился перед Ричардом.
— Протяни руки, — сказал он, поднимая нож, и начал резать что-то в своей телеге.
Ричард сделал, как ему сказали. Мужчина поднял что-то с телеги и бросил Ричарду. К его удивлению, это был здоровенный кусок ветчины.
— Что это? Последний плотный ужин перед завтрашней роковой игрой?
Мужчина поднял ручки своей телеги.
— Продовольствие прибыло. Все едят.
Ричард уставился на спину солдата, развернувшего уже свою телегу к следующему по очереди пленнику. Неподалёку Джонрок, лицо и тело которого было покрыто сетью линий из красной краски, присвистнул от удовольствия, получив нечто иное, чем яйца.
Первый раз за всё их пребывание в лагере им дали хоть какое-то количество мяса. До сих пор они обычно питались яйцами. Иногда им давали жаркое с драгоценными малюсенькими кусочками баранины. Однажды это была тушёная говядина.
Ричард задавался вопросом, как поставки продовольствия достигли лагерной стоянки? Армия Д`Хары должна была остановить любые поставки армии Ордена. Голодание людей Джеганя было единственным реальным шансом остановить их.
Если бы Ричард не был и так уже достаточно взволнован, толстый кусок ветчины в его руке представлял бы новое серьёзное беспокойство. Он предположил, что имело смысл только одно — должно быть, прорвался случайный конвой поставки. Поскольку еда прибывала медленно, такое пополнение запаса было весьма своевременным.
Древний Мир был огромен. Ричард знал, что не было никакого шанса, чтобы армия Д`Хары могла охватить всю его территорию. С другой стороны, он задавался вопросом, могла ли ветчина, которую он держал, быть признаком того, что не всё шло гладко у генерала Мейфферта и людей, ведомых им на юг.
Джонрок подбежал поближе, таща позади себя цепь.
— Рубен! Мы получаем ветчину! Разве это не замечательно?
— Быть свободным было бы замечательно. Питаться хорошо, будучи рабом — это не моё представление о замечательном.
Лицо Джонрока немного погрустнело, затем засияло снова.
— Но быть рабом, питающимся ветчиной лучше, чем быть рабом, питающимся яйцами, ты не считаешь?
Ричард не был в настроении обсуждать это.
— Полагаю, ты прав.
Джонрок усмехнулся.
— Я тоже так подумал.
Они принялись молчаливо есть в сгущающейся темноте сумерек. Смакуя ветчину, Ричард должен был признаться себе, что Джонрок действительно был прав.
Он почти забыл, насколько вкусным может быть что-то, кроме яиц. Это, также, помогло бы придать ему и его команде силу. Она бы им очень пригодилась.
Джонрок, жуя полный большой рот ветчины, пододвинулся ещё чуть поближе. Он проглотил и затем облизал сок со своих пальцев.
— Скажи, Рубен — что-то не так?
Ричард глянул на своего крупного защитника правого фланга.
— Что ты имеешь в виду?
Джонрок оторвал кусок мяса.
— Ну, ты не выкладывался так сильно сегодня.
— Мы победили с перевесом в пять очков.
Джонрок глянул на него из-под своих толстых бровей.
— Но мы обычно побеждали с перевесом в больше.
— Соревнование становится более жёстким.
Джонрок пожал плечом.
— Как скажешь, Рубен. — Он задумался на мгновение, явно не удовлетворённый ответом. — Но мы выиграли с большим количеством очков у той сильной команды… несколько дней назад. Помнишь? Те, кто обзывали нас и начали драться с Брюсом ещё до того, как игра вообще началась.
Ричард помнил ту команду. Брюс был новым левофланговым нападающим, заменившим изначального защитника, который был убит в той игре, на которой присутствовали Джегань и Кэлен.
Ричард сначала волновался, что регулярный солдат Имперского Ордена не будет играть, как положено под началом пленного ключевого игрока, но Брюс подошёл ему.
В тот день, о котором говорил Джонрок, защитник другой команды обзывал регулярных солдат из команды Ричарда из-за того, что ими командует пленный. Брюс ответил на оскорбления, спокойно подойдя и сломав мужчине руку. За этим последовала страшная драка, но она была быстро остановлена судьёй.
— Я помню. Что из этого?
— Я думаю, что они были более жестокими, чем сегодняшняя команда, и мы побили их с одиннадцатью очками.
— Мы выиграли сегодняшнее состязание. Вот, что имеет значение.
— Но ты сказал нам, что мы должны разгромить всех противников, если хотим играть с командой императора.
Ричард глубоко вздохнул.
— Вы всё сделали хорошо, Джонрок. Я думаю, это я всех подвёл.
— Нет, Рубен, ты не подвёл нас.
Джонрок усмехнулся и похлопал Ричарда по плечу своей большой ладонью.
— Как ты и сказал, мы победили. Если мы победим завтра, тогда мы будем играть с командой императора.
Ричард рассчитывал, что Джегань, по крайней мере, удосужится прийти на игру его собственной команды на лагерном чемпионате. Естественно, он никогда бы не пропустил ту игру.
Коммандер Карг сказал Ричарду, что император был хорошо осведомлён о растущей популярности их команды. Ричард беспокоился, почему же тогда Джегань не пришёл, чтобы лично убедиться в этом?
Ричард думал, что этот человек захочет оценить вероятных претендентов в противники своей команды, и поэтому уделит внимание хотя бы нескольким последним играм перед заключительным состязанием.
— Не волнуйся, Джонрок. Мы собираемся одолеть завтрашнюю команду, а затем сразимся с командой императора.
Джонрок одарил Ричарда кривой усмешкой.
— А потом, когда мы победим, мы получим женщин на наш выбор. Змее-морда нам пообещал.
Ричард жевал ветчину, глядя на человека, покрытого рисунками, предназначенными для увеличения силы и мощи, переплетёнными с символами агрессии и завоевания.
— Есть более важные вещи, чем это.
— Возможно и так, но, что иное может служить нам наградой в жизни? — Усмешка Джонрока возвратилась. — Если мы победим команду императора, то получим женщину.
— Ты когда-нибудь задумывался над тем, что твоя награда может стать ужасающим кошмаром для женщины, которую ты выберешь?
Джонрок нахмурился, на мгновение уставившись на Ричарда. Затем молчаливо вернулся к поеданию ветчины.
— Зачем ты сказал это? — спросил наконец Джонрок, не смогший сдержать раздражение. — Я не причинил бы зла женщине.
Ричард посмотрел на кислое выражение лица мужчины.
— Что ты думаешь о тех, кто следует за лагерем?
— Те, кто идут за лагерем?
Джонрок, удивлённый вопросом, поскрёб своё плечо, раздумывая.
— Большинство из них — уродливые старые ведьмы.
— Хорошо, если ты не интересуешься ими, тогда остаются пленные женщины, женщины, уведённые из их домов, из их семей, от их мужей, детей, и всего, что они когда-либо любили. Их принудили служить шлюхами для солдат, которые очень вероятно, были теми, кто вырезал их отцов, мужей и детей.
— Ну, я…
— Женщины, чей крик часто раздаётся по ночам. Те, чей плач мы слышим.
Пристальный взгляд Джонрока развеялся. Он поковырял свой кусок ветчины.
— Иногда я не могу заснуть, слушая рыдания тех женщин.
Ричард посмотрел меж фургонов вдаль за кольцо охранников лагеря. Там, вдалеке, работа над насыпью продолжалась. Он представил себе, что людям наверху, в Народном Дворце, в том последнем оплоте сопротивления Имперскому Ордену, ничего не остаётся делать, кроме как ждать нашествия этой орды.
Они ничего не могли предпринять. Не осталось ни одного безопасного места, куда бы они могли пойти. Верования, распространяемые Имперским Орденом, заглатывали всё человечество.
Внизу в лагерной стоянке кучки людей собирались вокруг поварских костров. Сквозь тени и мрак Ричард мог видеть, как женщину тащили к палатке. Когда-то у неё были мечты и надежды на будущее; теперь, когда Орден установил своё видение человечества, она была просто переходящим имуществом.
Уже мужчины выстраивались в очередь снаружи, победители, ждущие своей награды взамен служения Имперскому Ордену.
В конечном счёте, несмотря на все великие цели, Орден был тем, чем он был на самом деле: жаждой одних управлять всеми другими, чтобы навязать им свою волю и претендовать на моральные права, которые, как они верили, давали им возможность брать любым образом то, что они хотели.
В других местах Ричард видел, как мужчины собрались вокруг выпивки и азартной игры. Продовольственные обозы, должно быть, привезли ликёр. Ночь обещала быть шумной.
Кэлен была где-то там, в этом море мужчин.
— Хорошо, — сказал Ричард, — если ты не желаешь присоединиться к злоупотреблению теми женщинами, тогда остаются ещё лагерные бродяги, которые желают.
Джонрок думал в тишине некоторое время, грызя свою ветчину. Если бы тихий гнев мог резать сталь, Ричард уже давно был бы без ошейника и пытался бы сделать что-нибудь, чтобы вызволить Кэлен из этого места в безопасное — к тому безопасному, что ещё осталось в мире, как будто сошедшем с ума.
— Знаешь, Рубен, ты умеешь всё испортить.
Ричард взглянул на мужчину.
— Ты бы предпочёл, чтобы я солгал? Придумал что-нибудь, лишь бы успокоить твою совесть?
Джонрок вздохнул.
— Нет. Но всё же…
Тогда Ричард понял, что он не должен лишать силы духа своего правофлангового нападающего, иначе он не сможет играть в полную силу. Если они проиграют следующую игру, у них не будет никакого шанса сразиться с командой императора, и тогда Ричард не сможет увидеть Кэлен снова.
— Да ладно тебе, Джонрок! Ты становишься большой знаменитостью. Люди начинают приветствовать тебя, когда ты выходишь на поле. Может статься, что будет множество симпатичных женщин, которые захотят быть с большим, красивым нападающим команды-чемпиона.
Джонрок наконец усмехнулся.
— Это правда. Мы побеждаем много солдат. Люди начинают приветствовать нас.
Он помахал своей ветчиной перед Ричардом.
— Ты — ключевой игрок. У тебя будет много симпатичных женщин, которые захотят быть с тобой.
— Есть только одна, которую я хочу.
— И ты думаешь, что она тоже захочет? А что, если она ничего не захочет с тобой делать?
Ричард открыл было рот, но тут же закрыл его. Кэлен не знала его. Получив шанс увести её от Джеганя, что бы он сделал, если бы она приняла его за очередного чужака, пытающегося овладеть ею?
В конце концов, почему бы и нет? Что, если бы она не пожелала пойти с ним? Что, если бы она начала сопротивляться? Конечно, никакого времени, чтобы попытаться ей всё объяснить просто бы не было.
Ричард вздохнул. Теперь у него была ещё одна вещь, беспокойство о которой не даст ему заснуть.
Глава 28
Кэлен спокойно сидела в стороне в тенях внешней комнаты на низком кожаном стуле, положив руки в колени. Джиллиан сидела по-турецки на полу поблизости.
Время от времени Кэлен посматривала на Сестер Улицию и Эрминию, работающих над сравнением книг, которые были ключом к открытию шкатулок Одена. Они штудировали каждый том слово за словом, ища какую-либо разницу.
Несколько других пленных Сестёр Джеганя нашли третью книгу внизу в катакомбах Дворца Пророков, поэтому Сёстры Улиция и Эрминия теперь имели дополнительную копию, которую могли сравнить с двумя книгами, которые у них уже были — той из Дворца Пророков, которой Джегань владел уже давно, и той, которую он нашел в катакомбах города Каска, где он захватил Сестёр Улицию, Эрминию и Цецилию, а вместе с ними и Кэлен.
Эти книги должны были быть «Книгой Сочтённых Теней». В названиях на корешках последних двух, однако, говорилось не Теней, а Тени. Сёстры Улиция и Эрминия не пришли к согласию, имело ли это значение или нет.
Из того, что Кэлен поняла из обрывков и кусочков разговоров, которые она подслушала, выходило, что существовал один оригинал «Книги Сочтённых Теней», одна истинная копия и четыре ложных.
Джегань теперь имел в своём владении три из тех пяти копий. Заполучить себе все копии было его основной задачей. Из того, что Кэлен смогла услышать, у Джеганя имелись люди, чьи жизни были посвящены исключительно этой задаче.
Загадка усугубилась, когда книга, найденная в недавно обнаруженных катакомбах под Народным Дворцом, как оказалось, имела слово «Теней» в названии на корешке, как и должно было быть.
Судя только по названиям, первые две книги должны были быть ложными копиями — как Кэлен о них и сказала — а последняя, возможно, была истинной. Но, тем не менее, никакого способа доказать ни одно из этих предположений у них не было.
Кэлен волновалась о том, что бы она сделала, если бы Джегань потребовал, чтобы она определила, была ли последняя найденная книга истинной копией или нет.
Как Сёстры указали Джеганю, в самих книгах было сказано, что для проверки истинности копии была необходима Исповедница. Кэлен услышала, что она как раз и была этим человеком, Исповедницей, но, наряду с остальной частью её забытого прошлого, она не знала, что такое Исповедница.
Она понятия не имела, как она должна была распознать истинную копию. Джеганя не волновало, знала ли она способ распознать это или нет; он просто ожидал, что она сделает это.
В первых двух книгах неверное название дало ей приемлемую причину объявить их ложными. Однако в последней книге ей не на что было опереться, так как название было правильным, а сам текст ничем не мог помочь, потому что волшебство препятствовало ей видеть его.
Поскольку внимание Джеганя было сосредоточено на Никки, он не попросил Кэлен определить правильность последней книги.
Но если бы он сделал это, и Кэлен не смогла бы дать ему удовлетворительный ответ, то за всё заплатила бы Джиллиан.
До сих пор Сёстры не смогли найти какие-либо расхождения между тремя копиями. В любом случае, как они осторожно намекнули императору, несходства ничего не доказывают. Все три книги могли различаться и, тем не менее, быть ложными копиями. Как они могли знать?
Не было ничего, что могло бы указать, что последняя книга, даже если она, казалось, отличалась от других двух, была истинной копией. То, что она, как внутри, так и снаружи отличалась от других, ровным счётом ничего не доказывало.
Насколько Кэлен поняла, единственный реальный способ опознать одну истинную копию — это если бы у них был оригинал и все пять копий. Несмотря на свою разгневанность и требовательность, Джегань тоже должен был это осознавать.
Было абсолютно очевидно, почему он имел людей, единственной задачей которых было только обнаружение остальных книг.
Но пока все книги не были найдены, Джегань всё же хотел, чтобы имеющиеся у него книги были проверены на любые несоответствия, поэтому Сёстры сверяли каждое слово.
Джегань дал им вполне достаточно времени, чтобы пройтись по книгам. Вначале он был очень заинтересован обнаружением правильной Книги Сочтённых Теней, а в последнее время он больше интересовался Никки.
С тех пор, как Никки была захвачена, он был поглощён ею. Он не брал других женщин к себе в кровать и даже воздержался от наблюдения игр Джа-Ла.
Кэлен почти казалось, как будто он думал, что, если бы он смог продемонстрировать Никки, насколько действительно глубока его страсть к ней, тогда она убедилась бы в его истинных чувствах, и её неповиновение исчезло бы, поскольку она была бы побеждена.
Со своей стороны, Никки стала только более отстранённой.
Её хладнокровное, отдалённое отношение странно привлекло Джеганя, но её неповиновение понуждало его к насилию и только делало её испытание тяжелее. В свою очередь, Кэлен не могла вообразить, как можно не подчиняться ему.
Несколько раз, после приступа дикого проявления чувств, гнев Джеганя утихал, когда он внезапно осознавал, что, возможно, зашёл слишком далеко. В тех случаях прибегали Сёстры, чтобы пробовать оживить Никки.
На протяжении всего времени, что они отчаянно работали, спасая её жизнь и пытаясь излечить её, Джегань вышагивал с озабоченным и виноватым видом. А потом, после её излечения, он возобновлял своё негодование, обвиняя Никки прежде всего в том, что она вынуждает его к такому насилию.
Иногда, как и предшествующей ночью, он оставлял Кэлен и Джиллиан во внешней комнате, а Никки заводил внутрь, чтобы оставаться с ней наедине всю ночь. Кэлен предполагала, что такая аудиенция была воплощением его представлений о нежном романе.
Никки, ведомая к спальне, встречалась с Кэлен тайным кратким взглядом. Это был взгляд взаимного понимания того чрезвычайного безумия, которое охватило мир.
Джегань был столь отвлечён, с тех пор, как получил Никки назад, что игнорировал вообще всё остальное, начиная с «Книги Сочтённых Теней», и заканчивая играми Джа-Ла. Кэлен не любила игры, но она отчаянно хотела видеть человека, которого все звали Рубен.
Она знала из ежедневных сообщений, ходивших среди охранников, что команда Карга пока выигрывала все свои матчи, но Кэлен хотелось видеть ключевого игрока со странными рисунками, изображёнными на нём, мужчину с серыми глазами, мужчину, который её знал.
— Посмотрите сюда, — сказала Сестра Улиция, постукивая по странице одной из книг. — Эта формула отличается от тех двух.
Кэлен посмотрела на их спины, когда они обе склонились над столом, сравнивая книги, лежащие перед ними. Два больших телохранителя Джеганя, стоящие поперёк комнаты около входа в палатку, также наблюдали за Сёстрами.
Двое регулярных солдат — специальных охранников Кэлен — не проявляли интереса к Сёстрам; они смотрели на Кэлен. Кэлен, покрасневшая, поняв, на что смотрят солдаты, прикрыла толстой прядью волос вид, открывавшийся из-за недостающей верхней пуговицы её рубашки.
— Да… — сказала Сестра Эрминия, растягивая слова. — Здесь другое созвездие. Странно, не правда ли.
— Это определённо делает различия труднопроверяемыми. Это ещё не всё, взгляните сюда. Углы азимута различны.
Сестра Улиция придвинула одну из масляных ламп поближе.
— Они различны во всех трёх копиях.
Сестра Эрминия кивнула, посмотрев в книги.
— Мы никогда не замечали этого ранее в первых двух книгах. Я всегда думала, что они идентичны, но это не так.
— Эта вещь настолько мала, что нетрудно понять, почему мы её пропустили.
Сестра Улиция указала на книги.
— Это делает все три книги различными.
— Как ты думаешь, что это означает?
Сестра Улиция скрестила руки.
— Это может только означать, что, по крайней мере, две из них должны быть ложными копиями, но на самом деле, исходя из всего того, что мы знаем, могут быть и все три.
Сестра Эрминия издала грустный вздох.
— Таким образом, теперь мы знаем что-то новое, но оно не приносит нам никакой реальной пользы.
Сестра Улиция искоса взглянула на вторую женщину.
— Его Превосходительство умеет предложить вещи, которые я бы никогда не ожидала, что он сможет найти. Возможно, он обнаружит другие копии, и тогда мы будем, наконец, иметь средства, чтобы сказать что-то наверняка.
Покрывало на входе резко отодвинулось в сторону. Джегань впихнул Никки в проход. Она споткнулась и упала к ногам Кэлен. Глаза женщины на мгновение поднялись, но она притворилась, что не видит Кэлен прямо перед собой. Это была уловка, не изменишаяся, с тех пор как Джегань захватил её.
Кэлен увидела в глазах Никки гнев. Она увидела также боль и безграничное отчаяние.
Кэлен хотела обнять и успокоить её, сказать ей, что всё будет хорошо. Но она не могла этого сделать. И уж точно она не могла сказать ей, что всё будет хорошо.
— Что вы обнаружили? — спросил Джегань двух Сестёр, подойдя к ним сзади.
Сестра Улиция постучала по одной из книг. Он склонился через её плечо, глядя вниз туда, куда она указывала.
— Вот здесь, Ваше Превосходительство. Они — все три, различны в этом месте вот здесь.
— Какая является правильной?
Обе сестры подались немного назад.
— Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Улиция колеблющимся голосом, — ещё слишком рано говорить.
— Мы должны иметь другие копии, чтобы знать наверняка, — выпалила Сестра Эрминия.
Джегань задержал на ней на мгновение свой пристальный взгляд, а затем, что нехарактерно для него, просто безразлично что-то проворчал. Он оглянулся вокруг, проверяя, что Кэлен всё ещё была на стуле, где он сказал ей оставаться. Он увидел также, что Джиллиан была на полу, а охранники следили за всеми ними.
— Продолжайте изучать книги, — сказал Джегань Сёстрам. — Я иду на игры Джа-Ла. Следите за девчонкой.
Он подтолкнул Никки вперёд себя, затем схватил Кэлен, подразумевая, что она тоже пойдёт с ними и должна будет находиться возле него. Кэлен схватила свой плащ и последовала за ним. Она была рада, что Джиллиан, по крайней мере, не должна будет находиться в толпе солдат, или рядом с Джеганем.
Конечно, Джегань мог осуществить свой контроль через Сестёр и таким образом причинить Джиллиан боль любым способом, каким только пожелает, в любом месте, где только пожелает, в любое время, когда только пожелает.
Набросив плащ на плечи, Кэлен сделала взволнованной Джиллиан жест рукой, чтобы убедить её оставаться на месте. Медные глаза девочки посмотрели на Кэлен, когда она кивнула в ответ.
Она боялась оставаться одна. Кэлен сочувствовала ей, но не могла бы предложить ей никакой реальной защиты, даже если бы Джиллиан была рядом с ней.
Снаружи палатки несколько сотен хорошо вооружённых охранников быстро построились, готовые сопроводить императора. Такие большие мужчины в кольчугах, со сверкающим оружием, пугали одним своим видом.
Полдюжины специальных охранников Кэлен, выглядя несколько менее устрашающе, но не менее жёстоко, окружили её. Мясистая рука Джеганя схватила стройную белую руку Никки, протаскивая её через проходы, открывшиеся в схлестнувшейся стене мужчин.
Большинство тех мужчин одарило Никки долгим оценивающим взглядом. Возможно, она и была женщиной Джеганя, но они всё равно хотели смотреть на неё.
Тем не менее, они были осторожны, удостоверившись, чтобы император не видел их косых взглядов. Кэлен была избавлена от тех взглядов, поскольку большинство этих мужчин не могло видеть её.
Несмотря на то, что было пасмурно, облака не выглядели достаточно плотными, чтобы угрожать дождём. Его не было довольно давно, и земля превратилась в пыльный настил.
В плоском сером свете армейский лагерь выглядел ещё темнее и ещё грязнее. Дым от поварских костров висел в воздухе, в какой-то степени маскируя зловоние.
Когда они прошли через бесконечные, шумные группы мужчин и снаряжения, Джегань спросил одного из своих личных наиболее надёжных охранников об играх Джа-Ла.
Этот человек, замещавший императора на различных играх, которые имели место, начиная с последнего отчёта, дал Джеганю краткое описание каждой из команд, о которой тот спрашивал.
— Команда Карга? — спросил Джегань. — Они хорошо играли?
Охранник кивнул.
— Пока они не побеждены. Их преимущество вчера, однако, не было столь же большим, как ранее.
Стальная улыбка Джеганя была холодна, как небо.
— Надеюсь, они сегодня победят. Из всех команд, пришедших бросить мне вызов, я надеюсь, что моя команда сокрушит именно их.
Охранник махнул рукой влево.
— Они играют сегодня — вон в том направлении. Это их заключительная игра. Судя по тому, как до сих пор проходили матчи, если они победят сегодня, тогда они единственные выйдут вперёд всех команд, и Ваше желание сбудется, Ваше Превосходительство. В противном случае, должны будут состояться игры на вылет. Но ваша команда будет играть с ними, если они победят в этом матче.
Когда они пошли дальше, возглавляемые Джеганем, разговаривающим со своим охранником, Никки мельком взглянула назад через плечо на Кэлен. Кэлен знала, что она думала о том человеке, о котором она рассказала ей. Кэлен почувствовала волну беспокойства.
Взяв курс через хаос лагеря в направлении, указанном охранником, прокладывая себе дорогу через плотно спрессованные толпы мужчин, они приближались к полю Джа-Ла, и Кэлен уже слышала солдат, на расстоянии приветствующих и кричащих в поддержку их любимой команды.
Даже находясь в отдалении, не имея шанса видеть действие, мужчины ждали сообщений о счёте, передаваемых туда к ним.
Зрителей было гораздо больше, чем Кэлен видела на предыдущих играх. Очевидно, состязание было важным, и волнение толпы нарастало.
Когда оглушительный рёв внезапно усилился, она поняла, что одна из команд увеличила счёт. Мужчины прижались ещё ближе, толкая друг друга, пытаясь услышать, какая из команд забила.
Когда охранники начали выкрикивать приказы и расталкивать мужчин, плотная масса солдат оглянулась назад и затем неохотно раздвинулась, чтобы пропустить процессию императора.
Следуя за клином крупных охранников освобождающих дорогу, они наконец добрались до специально расчищенной для императора зоны рядом с полем. Часть охранников Джеганя, продвинувшись вперёд, сформировало стену с каждой стороны, чтобы удерживать на месте людей.
Сквозь толпу зрителей Кэлен смогла разглядеть фигуры мужчин, бегающих по полю. Из-за воплей и криков толпы она с трудом слышала собственные мысли. Она уловила быстрые проблески красной краски.
Через плотную массу солдат, наблюдающих игру, и стену королевских охранников с каждой стороны, не говоря уже о быке-императоре перед нею, окружённом его огромными личными охранниками, было очень трудно увидеть что-нибудь, кроме обрывков событий на поле.
Когда команда в очередной раз забила гол, толпа разразилась диким криком. Рёв сотряс землю под ногами Кэлен.
Через маленькие просветы между охранниками, она увидела особенность проходящей игры. По всему периметру поля, перед зрителями стояли мужчины на равных расстояниях с расставленными ногами и заведенными за спину руками. Ни на одном из них не было рубашки, очевидно, чтобы продемонстрировать их мощные торсы.
Кэлен не часто встречались мужчины, подобные этим. Каждый из них был огромен. Все они были словно статуи, вылитые из одного куска железа и выкованные из слитков раскалённой добела стали.
Как только Джегань двинулся вперёд, собираясь подойти к краю поля, чтобы увидеть, что там происходит, Никки, заметив тех грозных мужчин, на которых смотрела Кэлен, наклонилась ближе к ней.
— Команда Джеганя, — сказала она выдыхая.
Тогда Кэлен поняла, что они делали. Победитель этого состязания сразится с командой императора. Эти мужчины были там не просто для того, чтобы наблюдать тактику команды, с которой они встретятся.
Они были там, чтобы запугать игроков перед ними, игроков, которые завоюют шанс состязаться с ними. Это была открытая угроза грядущей боли.
Коммандер Карг заметил только что прибывшего императора и начал протискиваться через стену охранников. Кэлен узнала мужчину по его оригинальным татуировкам в виде змеи. Они с Джеганем обменялись шутками, под вновь раздавшиеся возгласы приветствия очередной игры на поле.
— Ваша команда, кажется, хорошо продвигается, — сказал Джегань, когда приветствие немного утихло.
Коммандер Карг оглянулся через плечо на Никии, словно змея, рассматривающая свою добычу. Её проницательный взгляд уже скользил по мужчине. Он полностью оглядел её пристальным взглядом, прежде, чем его внимание вернулось к Джеганю.
— Ну, Ваше Превосходительство, несмотря на то, насколько хорошей является моя команда, я прекрасно знаю, что ваша команда не просто хороша, она непобедима. Они — несомненно, лучшие.
Кожа на бритом затылке и бычьей шее Джеганя покрылась складками, когда он закивал.
— Твоя команда тоже непобедима, но не проверена по-настоящему в реальном соревновании. Мои мужчины легко победят их. У меня нет и капли сомнения в этом.
Коммандер Карг скрестил на груди руки, какое-то время наблюдая за игрой. Толпа взволнованно закричала, когда группа мужчин промчалась мимо, только за тем, чтобы разочарованно застонать, когда они явно провалили попытку увеличить счёт. Карг вновь повернулся к императору.
— Но если они действительно выиграют у вашей команды…
— ЕСЛИ, — прерывал его Джегань.
Карг улыбнулся, склонив голову.
— Если они победят, тогда это было бы большое достижение для такого скромного претендента, как я.
Джегань посмотрел на своего коммандера с подозрением.
— Большое достижение, заслуживающее большой награды?
Карг указал жестом на мужчин на поле.
— Ваше Превосходительство, если моя команда выиграет, каждый из них удостоится награды. Каждый получит женщину по своему выбору.
Он сцепил руки за спиной, пожав плечами.
— Было бы вполне справедливо, если бы я, как человек, который подбирал каждого игрока и который управляет такой успешной командой, тоже удостоился подобной награды.
Глубокий смех Джеганя было настолько бесстыден, что Кэлен невольно содрогнулась.
— Думаю, ты прав, — сказал Джегань. — Тогда назови её мне, и если вы выиграете — она твоя.
Карг покачался на пятках какое-то мгновение, как будто обдумывая свой выбор.
— Ваше Превосходительство, если моя команда победит, — коммандер Карг хитро улыбнулся через плечо, — Я хотел бы иметь в своей кровати Никки.
Холодный свирепый взгляд Никки смог бы разрезать сталь.
Его веселье тут же угасло. Джегань оглянулся через плечо на женщину, безраздельным вниманием к которой он был последнее время поглощён.
— Никки недоступна.
Коммандер кивнул, вернувшись на какое-то время к наблюдению за игрой. После того, как приветствия очередного раунда игры на поле утихли, он искоса взглянул на Джеганя.
— Поскольку Вы так уверены в Вашей победе, Ваше Превосходительство, то на самом деле, это — только ничего не значащее обещание награды, пустая ставка. Если Вы действительно полагаете, что ваша команда вне всяких сомнений одержит победу, то я не буду иметь удовольствия когда-либо воспользоваться такой наградой.
— Тогда в такой ставке нет никакого смысла.
Карг сделал жест рукой в сторону игрового поля.
— Вы уверены относительно успеха вашей команды, не правда ли, Ваше Превосходительство? Или Вы сомневаетесь?
— Хорошо, Карг, — сказал, наконец, Джегань, — Если вы победите, она будет временно твоя. Но только временно.
Коммандер вновь склонил голову.
— Разумеется, Ваше Превосходительство. Но, как все мы знаем, Вам нет никакой нужды бояться проигрыша Вашей команды.
— Я и не боюсь.
Чёрные глаза Джеганя обратились к Никки.
— Ты не возражаешь против моего небольшого пари, правда, дорогая?
Его усмешка возвратилась.
— В конце концов, оно является лишь гипотетическим, так как моя команда не проигрывает.
Никки выгнула бровь.
— Как я Вам уже сказала, когда впервые пришла, теперь не имеет никакого значения, что я хочу, не так ли?
Улыбка Джеганя задержалась на её лице, когда он какое-то мгновение наблюдал за ней. Это была улыбка, выглядевшая прикрытием мыслей о кровавой расправе над проявлением её дерзости.
Когда интенсивность игры на поле возросла, толпа повсюду вокруг начала налегать вперёд, пытаясь получить лучшее обозрение. Охранники Джеганя оттеснили людей назад, давая императору больше простора.
Они хотели убедиться, что у них есть достаточно места, чтобы, при необходимости, защитить его. Зрители, видя серьёзность намерений охранников, неохотно попятились.
В то время, как Джегань и коммандер Карг наблюдали за игрой, полностью поглощённые действием на поле, Кэлен, проверила своих специальных охранников и убедилась, что они тоже увлечены игрой.
Они продолжали понемногу тесниться вперёд, вытягивая шеи, пробуя получить лучший обзор. Кэлен приблизилась к Никки. Поскольку императорские охранники поднажали, вытеснив зрителей обратно, это дало Кэлен и Никки более широкий угол обозрения так, что они смогли видеть больше поля и игроков.
— Командой, раскрашенной красной краской управляет человек, о котором я тебе рассказывала, — прошептала Кэлен. — Я думаю, что он покрасил себя и всех своих игроков красной краской для того, чтобы никто его не узнал.
Когда игроки пробежали мимо, они впервые ясно увидели дикие рисунки, изображённые на всех мужчинах красной команды.
Когда Никки увидела те рисунки, она была поражена.
— Добрые духи…
Она попыталась подвинуться вперёд, чтобы рассмотреть получше. Кэлен, обеспокоенная резким изменением поведения Никки и её очевидной тревогой, пошла с нею.
Кэлен заметила человека, которого все звали Рубен. Он бежал слева с броцем, сильно прижатым к его груди, обходя игроков, ныряющих под него.
Кэлен наклонилась ближе к Никки и указала налево, привлекая её внимание к мужчине по имени Рубен.
— Это он, — сказала Кэлен.
Никки наклонилась немного вперед, чтобы разглядеть, куда указывала Кэлен. Когда она увидела его, кровь отхлынула от её лица. Кэлен никогда не видела, чтобы кто-нибудь становился настолько пепельным так быстро.
— Ричард…
Услышав это имя Кэлен мгновенно поняла, что оно правильно. Имя подходило этому человеку. Она не знала, почему, но оно просто подходило ему.
У неё не возникло ни капли сомнения в том, что Никки была права. Его имя было не Рубен, оно было Ричард. Она почувствовала странное облегчение только оттого, что узнала его имя, узнала его настоящее имя.
Боясь, что Никки может упасть в обморок, Кэлен поддержала её рукой за талию. Под своей рукой она почувствовала, что Никки дрожит всем телом.
Увёртывающийся от других игроков человек, бежавший по полю в сопровождении защитников флангов с каждой стороны от себя, человек, которого, как она теперь знала, зовут Ричард, увидел Джеганя краем глаза.
Его взгляд на бегу скользнул через императора и встретился с пристальным взглядом Кэлен. Связь между ними, то узнавание в его глазах, словно приподняло её сердце.
Когда Ричард увидел Никки, стоящую рядом с ней, он споткнулся.
Это промедление дало шанс мужчинам, преследующим его. Они набросились на него, придавив к земле. Столкновение было настолько сильным, что броц вылетел у него из рук.
Правофланговый нападающий Ричарда бросился вперёд плечом наперерез противникам, разбрасывая их в стороны. Ричард лежал вниз лицом, не двигаясь.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:14 | Сообщение # 24 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Кэлен почувствовала, как будто сердце подскочило к горлу.
В тот же момент, второй защитник Ричарда, ударил локтем по голове игрока, собирающегося обрушиться вниз на Ричарда. Когда противник упал в сторону, Ричард, наконец, пошевелился. Видя мужчин, пролетающих над ним, он откатился в сторону от побоища, пытаясь отдышаться.
Через мгновение он уже стоял на ногах, хотя сначала несколько неустойчиво. Это была первая ошибка, которую Кэлен увидела, что он совершил.
Никки стояла, словно замороженная, уставившись на Ричарда, её нижняя губа дрожала. Слёзы хлынули из её голубых глаз. Кэлен задалась вопросом, могло ли такое быть. Она не верила, что это возможно. Этого просто не могло быть.
Глава 29
Сидя в лучах угасающего света с поджатыми к груди коленями, прислушиваясь к неутихающему гулу лагеря за кольцом фургонов и стражи, Ричард уныло вздохнул.
Пальцами он пробежал по своим волосам. В голове не укладывалось, что Джегань мог схватить Никки. Он не мог даже предположить, каким образом это вообще могло случиться. Один вид Рада-Хань на её шее приводил его в отчаяние. Ричарду казалось, что весь мир рассыпался на части.
Как бы он не боялся самой этой мысли, Имперский Орден, казалось, остановить было невозможно.
Те, кто хотел самостоятельно решать, как им жить, методично порабощались бесчисленными последователями Ордена, фанатиками рабских заблуждений, стремящимися повсеместно насадить свои убеждения любой ценой.
Этот подход противоречил самой природе веры, но это едва ли имело значение для истинно верующих; все прочие должны были склониться перед ними и принять эту веру, либо умереть.
Последователи учения Ордена шли, куда и когда хотели, разрушая всё на своем пути. На данный момент они контролировали большую часть Нового Мира и весь Старый. Они проникли даже в далёкую Вестландию, где он вырос. Ричарду казалось, что весь мир сошёл с ума.
Хуже того, у Джеганя было, как минимум, две шкатулки Одена. Похоже, он держал ситуацию в своих руках. А теперь в его руках оказалась и Никки.
Сердце Ричарда разрывалось при виде Никки с золотым кольцом в нижней губе, снова ставшей пленницей человека, безжалостно терзавшего её в прошлом, но при виде Кэлен в плену у того же человека закипала кровь.
Кроме того, Ричарда очень угнетала мысль, что Кэлен его не помнит. Она значила для него больше, чем что-либо ещё в этом мире — она сама была его миром. И теперь она даже не помнит его имени.
Её сила и смелость, её страсть, её ум, смекалка, её необыкновенная улыбка, которую она дарила только ему, всегда оставались в его мыслях и сердце, и останутся до последнего дыхания.
Он вспоминал день, когда они поженились, вспоминал, как сильно она его любила и как была счастлива, когда он просто обнимал её. И теперь она ничего этого не помнит.
Он готов был на всё, чтобы вернуть ей то, чем она была на самом деле, вернуть ей саму её жизнь — и вернуть её себе. Но той, кем она была, в ней больше не было. Огненная Цепь отняла у них всё.
На самом деле, не имело никакого значения, как сильно ему хотелось прожить жизнь с Кэлен или как он хотел, чтобы люди могли сами выбирать свой жизненный путь. У Имперского Ордена были свои планы развития человечества.
В этот момент будущее представлялось Ричарду беспросветно безрадостным.
Краем глаза он заметил направляющегося к нему Джонрока. Цепь тяжело лязгала, волочась за великаном по каменистой земле.
— Рубен, тебе надо поесть.
— Я поел.
Джонрок указал на недоеденный кусок ветчины, балансирующий на колене Ричарда.
— Только половину. Тебе понадобятся силы для завтрашней игры. Ты должен поесть.
При мысли о том, что должно было произойти на следующий день, тревога только ещё туже скрутила желудок Ричарда.
Он подхватил толстый кусок ветчины и протянул его Джонроку.
— Я наелся. Доешь остальное, если хочешь.
Джонрок ухмыльнулся неожиданно привалившему счастью. На мгновение его рука остановилась и лицо приобрело нерешительное выражение. Он посмотрел в глаза Ричарду.
— Ты уверен, Рубен?
Ричард кивнул. Джонрок наконец взял ветчину и зубами оторвал приличный кусок. Проглотив, он подтолкнул Ричарда локтем.
— Ты в порядке, Рубен?
Ричард вздохнул.
— Я пленник, Джонрок. Как я могу быть в порядке?
Джонрок усмехнулся, полагая, что Ричард шутит. Когда Ричард не улыбнулся в ответ, Джонрок посерьёзнел.
— Крепко ты получил по голове сегодня, — он наклонился чуть ближе, приподняв бровь, глядя на Ричарда. — Не очень-то умно с твоей стороны.
Ричард бросил на него короткий взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
— Сегодня мы почти проиграли.
— Почти не считается. В Джа-Ла не бывает ничьей. Либо победа, либо поражение. Мы победили. Только это и имеет значение.
Джонрок слегка отпрянул от тона Ричарда.
— Как скажешь, Рубен. Но если не возражаешь, я всё же спрошу, что случилось.
— Я допустил ошибку.
Ричард выковырял из твёрдой, сухой земли мелкий камушек. Джонрок пожевал, полагая, что на этом всё.
— Никогда раньше не видел, чтобы ты допускал такие ошибки.
— Случается. — Ричард сам был зол на себя за эту ошибку — за то, что позволил себе так отвлечься. Он должен был знать. Должен был сыграть лучше. — Надеюсь, завтра я не совершу ошибок. Завтра важный день, завтра всё считается. Я надеюсь, завтра ошибок не будет.
— Я тоже надеюсь. Мы прошли длинный путь, — Джонрок потряс увесистым куском ветчины перед Ричардом, дабы придать своим словам весомости. — Мы не просто выигрываем игры, мы завоёвываем поклонников. Сейчас нас поддерживает куча людей. Ещё одна победа — и мы чемпионы. И вся толпа будет ликовать за нас.
Ричард бросил на правого нападающего короткий взгляд.
— Ты видел, какие они здоровые — эти парни из команды Джеганя?
— Да ты не бойся, — лицо Джонрока осветила хитрая улыбка. — Я тоже большой. Я тебя защищу, Рубен.
Ричард не мог не улыбнуться ему в ответ.
— Спасибо, Джонрок. Я знаю, что ты так и сделаешь. Как всегда.
— И Брюс тоже.
Ричард полагал, что, скорее всего, так и будет. Этот игрок был солдатом Имперского Ордена, но в то же время и членом сильной команды с репутацией — команды Рубена, как называли её его люди. Не при коммандере Карге, конечно.
Зрители называли их красной командой, Карг — своей командой, но между собой игроки называли себя командой Рубена. Он был атакующим. Они научились доверять ему. Брюс, как и некоторые другие солдаты в составе команды, поначалу без особого восторга воспринял идею с красными символами, но теперь носил их с гордостью. Другие солдаты приветствовали его, когда он выходил на поле.
— Завтрашняя игра будет… опасной, Джонрок.
Джонрок со знанием дела кивнул.
— Я уж прослежу за этим.
Ричард снова улыбнулся.
— За собой проследи, хорошо?
— Моё дело следить за тобой.
Ричард покатал в руке маленький камушек, выкопанный из земли, тщательно подбирая слова.
— Подходит время, когда каждый должен смотреть за собой. Бывают времена, когда…
— Змее-морда идет.
Ричард оборвал речь, поняв тихое предупреждение. Он поднял глаза и увидел коммандера Карга, шествующего сквозь ряд стражей. Он вовсе не выглядел счастливым.
Ричард подбросил камень и опёрся на руки, когда Карг остановился, возвышаясь над ним. Вокруг его сапог поднималось облако пыли. Он взглянул вниз на Ричарда, уперев кулаки в бока.
— Что это было сегодня, а, Рубен?
Ричард вглядывался в татуировки змеиной чешуи, ещё различимые в угасающем свете.
— Тебе не нравится, что мы выиграли?
Вместо ответа коммандер метнул взгляд на Джонрока. Джонрок понял всё без слов и быстро ретировался к дальнему концу вагона, насколько позволяла длина цепи. Коммандер присел перед Ричардом. Татуированная чешуя шевельнулась, напомнив Ричарду настоящую змеиную шкуру.
— Ты знаешь, о чём я говорю. Что это за идиотские выходки?
— Меня сбили. Команда противника всегда пытается это сделать. Периодически это должно им удаваться.
— Я видел, как ты выкладываешься на полную и не можешь сделать очко, потому что тебе не хватило совсем чуть-чуть, видел, как ты пытаешься избежать выпада защитников и это не всегда удаётся, но я никогда не видел, чтобы ты допускал таких идиотских ошибок.
— Мне жаль, — произнёс Ричард. Он не видел смысла спорить об этом.
— Я хочу знать причину.
Ричард пожал плечами.
— Как ты и сказал, это просто идиотская ошибка.
Коммандер едва ли мог представить, как сам Ричард был зол на себя. Завтра он просто не мог позволить себе такой ошибки.
— Впрочем, мы выиграли, так что, завтра играем с императорской командой. Я же обещал тебе, что приведу команду к игре с императорской.
Коммандер поднял глаза на мгновение, взглянув на первые ночные звёзды, прежде чем заговорить.
— Ты же помнишь, как тебя поймали?
— Вполне.
Взгляд его снова вернулся к Ричарду.
— Тогда ты должен помнить, что в тот день у меня было полное право убить тебя. Я даровал тебе жизнь при условии, что ты будешь играть наилучшим образом, чтобы выиграть для моей команды этот чемпионат. Сегодня ты играл не наилучшим образом. Твой шаг мог стоить моей команде вылета из соревнований.
Ричард не пытался уйти от пристального взгляда.
— Не волнуйся, коммандер. Завтра всё будет наилучшим образом. Обещаю.
— Хорошо, — Змее-морда, наконец, улыбнулся, холодно скриви губы. — Хорошо. Ты выиграешь завтра, Рубен, и получишь свою женщину.
— Я знаю.
Ухмылка стала хитрой.
— Ты выиграешь завтра, и я получу свою женщину.
Ричарда едва ли это заинтересовало.
— Правда?
Коммандер Карг кивнул.
— Если мы выиграем, эта фигуристая блондиночка Императора Джеганя будет моей.
Ричард неодобрительно нахмурился.
— О чём ты? Джегань не позволит тебе взять кого-то типа неё, его собственной женщины.
— У нас с императором небольшое пари. Он так уверен, что его команда выиграет, что я уговорил его поставить на спор об исходе матча его самую ценную женщину. Её зовут Никки. Он называет её своей Королевой Рабов. Джегань меньше всего хочет уступить её мне, она что-то вроде… его навязчивой идеи. Но я думаю, ты можешь выиграть её для меня, — взгляд его сосредоточился на собственных внутренних похотливых мыслях. — Я бы очень этого хотел — так же сильно, как Джегань хотел бы обратного, полагаю, — он вернулся к реальности и помотал пальцем перед лицом Ричарда. — Да и для твоего же собственного блага ты должен выиграть.
— И тогда я смогу выбрать себе женщину?
— И тогда ты сможешь жить. Проиграешь завтра — и я дарую тебе смерть, которая должна была постигнуть тебя ещё тогда, когда ты перебил моих людей, — хитрая ухмылка вернулась на лицо коммандера Карга. — Но если выиграешь, выберешь себе женщину, как я и обещал.
Ричард встретил его взгляд.
— Я уже обещал, что завтра сделаю всё, от меня зависящее. Я всегда держу обещания.
Коммандер кивнул.
— Хорошо. Ты выиграешь завтра, Рубен, и все будут счастливы, — он хихикнул. — Впрочем, Джегань счастлив не будет — ни на грош. А если подумать, Никки тоже едва ли будет хоть сколько-либо счастлива, но меня это не волнует.
— А император? Думаешь, его это не волнует тоже?
— Его-то волнует, это уж точно. Карг снова хихикнул. — Джегань с ума сойдёт, если ему придётся положить Никки в мою постель. У меня свои счёты с этой женщиной. И я намерен насладиться сведением этих счётов.
Ричард пытался молчать и казаться невозмутимым, хотя ему очень хотелось накинуть коммандеру на шею цепь и придушить его.
Карг поднялся.
— Ты выиграешь эту игру, Рубен.
Ричард долго смотрел в спину уходящему.
Удостоверившись, что коммандер удалился, Джонрок подобрал длинную цепь, чтобы та не тянула его за ошейник и подошёл ближе к Ричарду.
— Что он сказал, Рубен?
— Он хочет, чтобы мы выиграли.
Джонрок коротко хохотнул.
— Готов поспорить, что хочет. Владелец команды-чемпиона может потребовать себе что угодно.
— Этого-то я и боюсь.
— Чего?
— Иди отдохни, Джонрок. Завтра предстоит насыщенный день.
Глава 30
Ричард резко пробудился от неглубокого сна. Даже самой глубокой ночью лагерь изобиловал звуками и активностью. Казалось, что всё вокруг заполнялось воплями солдат, смехом, и бранью. Лязгал металл, тихо ржали лошади, ревели мулы.
Вдалеке Ричард мог видеть склон наряду с линиями солдат и повозок, освещённых факелами. Даже посреди ночи строительство продолжалось без остановки.
Но ничего из этого не было тем, что разбудило его. Что-то поблизости привлекло его внимание.
Он заметил, как какие-то тени скользнули через кольцо охранников и круг низких фургонов снабжения, в которых размещалась его тюрьма. Он насчитал четыре тёмные фигуры, тихо кравшиеся сквозь тьму.
Быстро оглядевшись по сторонам, он заметил других справа. Его озадачил вопрос, действительно ли они незаметно прокрались или всё же охранники позволили им пройти.
Оценив их размеры, Ричард понял, кто они такие. После того, как коммандер Карг рассказал ему о своей ставке на игру с Джеганем, Ричард ожидал посетителей. Это было самое последнее, чего ему недоставало, но не похоже, чтобы ему как-то могла представиться возможность повлиять на эту сделку.
Его очень сильно волновало то, что он прикован к фургону — его свобода действий была ограничена. Он едва ли мог спрятаться. И уж тем более не мог сбежать.
Борьба с пятерыми, а может и больше, совсем была не тем, чего бы он хотел пережить перед игрой следующего дня. Он никак не мог позволить себе быть раненым, тем более, сейчас.
Он глянул в сторону и заметил, что Джонрок был не поблизости. Здоровяк лежал на боку, отвернувшись в другую сторону, и крепко спал. Позови он спящего флангового нападающего — и он лишился бы единственного преимущества: внезапности.
Пытавшиеся напасть на него, думали, что он спит. Ричард прекрасно понимал — если он окликнет Джонрока, то эти пятеро смогут кинуться на Джонрока и перерезать ему горло, а уж потом заняться Ричардом, не беспокоясь о возможных помехах.
Четверо больших мужчин близко подкрались, образовав полукруг. Они, очевидно, знали, что цепь не позволит ему сбежать, а такая группировка ограничит его пространство для манёвра. Судя по тому, как они тихо подкрадывались, вероятно, они его считали спящим.
Один из них, вскинул руками по сторонам для удержания равновесия, и размахнулся ногой собираясь пнуть по голове Ричарда, словно по броцу, когда стараются выбить его у противника. Ричард был готов.
Он перекатился в сторону и как кнутом хлыстнул длинной цепью, замотав её вокруг лодыжки человека. Со всей силы он дернул цепь назад. Ноги человека выскользнули из-под него. Он грохнулся оземь спиной с грузным глухим стуком, при этом ударившись головой о землю.
— Вставай, — рыкнул один из остальных, поскольку они догадались, что Ричард бодрствовал.
Ричард, изгибая, собрал цепь по длине позади себя на земле, удерживая её вне поля зрения, и не вставал.
— Или что? — спросил Ричард.
— Или мы запинаем твою голову прям там, где ты сидишь. Независимо от того, будешь ли ты сидеть или стоять, ты всё равно будешь бит.
— Ага, так значит вы и вправду боитесь, — как и все говорят о вас вокруг.
Человек на мгновение замер.
— Ты это про что?
— Вы боитесь, что проиграете нам завтра, — ответил Ричард.
— Мы ничего не боимся, — раздался голос другой тёмной фигуры.
— Вас бы тут не было, если бы вы не боялись.
— Мы здесь не из-за того, что чего там боимся, — сказал первый. — Мы всего лишь выполняем то, что потребовал от нас Его Превосходительство.
— Ого, — удивился Ричард. — Так это оказывается Джегань боится, что мы побьём вас. Ну тогда мне это говорит о многом. И, между прочим, это кое о чём должно говорить и вам в том числе — мы лучше вас и вы не сможете победить в честном состязании. Джегань это хорошо понимает и именно потому он послал вас — потому что вы недостаточно хороши, чтобы побить нас в Джа-Ла.
Как только другой человек, выдавливая из себя проклятия, медленно двинулся, пытаясь схватить его, Ричард замахнулся собранной в петлю цепью из-за спины так сильно, насколько мог. Цепь въехала прямо сбоку его лица. Закрутившись, он заорал от неожиданно больного удара.
Как только на него бросился третий, Ричард откинулся на плечи. Изо всех сил он пнул в живот нападавшего, обращая всю инерцию того, против него самого же. Удар словно тараном выбил весь воздух из лёгких и отбросил человека назад.
Первый уже опять был на ногах. Тот, который получил цепью по лицу, всё ещё корчился на земле. Другой отдыхивался, прижимаясь рукой посередине, перекатился на ноги и жаждал мщения. Четвёртый и пятый зашли с обеих сторон.
Двоим битым не терпелось присоединиться к драке. И вот уже вчетвером они ринулись одновременно. Чересчур много рук одновременно пытались схватить цепь Ричарда, чтобы ему удалось помешать поймать её.
Когда он попытался отхлестнуть цепь подальше от их досягаемости, один из них прыгнул и сумел крепко ухватиться за цепь обеими руками.
Ричард крутанулся и своей ногой подкосил одного из оставшихся за ноги. Тот грузно приземлился на плечо. Двое других схватились за цепь и, рыкнув от чрезвычайной натуги, дернули её назад. Слабая цепь мгновенно туго натянулась.
Почувствовав внезапный толчок и не позволяя себя разорвать, Ричард кинулся вперёд, опрокидываясь лицом. Боль от удушья в горле была настолько жестокой, что с секунду он думал, что железный ошейник, мог сломать его трахею.
Воспользовавшись заминкой Ричарда, пока он боролся с собственным чувством паники, один из нападавших пнул по рёбрам. Ему показалось, что от удара сломалось ребро. Ричард попробовал подальше откатиться от них, но они снова дёрнули цепь с другой стороны, выворачивая ошейник на другую сторону. Железо обжигало, вонзаясь в кожу.
Охранники оставались неподалёку, наблюдая за ними. Они никак не стремились вмешаться. В конце концов, они были на стороне команды императора.
Когда цепь уже туго натянулась, Ричард схватился за неё, встал на колени и попытался сдержать натяжение и не дать нападавшим переломить цепью и ошейником его шею. Трое из них мощно потянули. Им удалось повалить Ричарда на спину.
На его лицо устремился сапог. Ричард увернул голову как раз вовремя. Полетела пыль и грязь. Кулаки и сапоги устремились к нему со всех сторон.
Удерживая цепь одной рукой, Ричард воспользовался другой, чтобы врезать в одного из них. Он блокировал удар от другого и локтем ткнул в бедро третьему, на какое-то мгновение заставляя его опуститься на колено.
И всё же, с какой бы скоростью он не отбивал их удары, они продолжали сыпаться градом. Поскольку нападавшие не ослабляли натяжение цепи, у него не было достаточной манёвренности, да и он не мог осмелиться выпустить цепь совсем.
Ричард всецело погрузил себя в оборону приседая, защищая себя посредине, оставляя себя настолько наименьшей мишенью, насколько он мог, пытаясь получить максимальное управление цепью, насколько он мог.
Один из них заносит руку и устремляет её в удар. Ричард отпускает цепь и использует левое предплечье, чтобы отклонить удар. В то же самое время он проникает внутрь области защиты человека и таранит локтём в челюсть нападавшего и проламывает силой его кость. Человек отшатывается назад.
Теперь, имея послабление в цепи, Ричард увернулся от удара и пнул сбоку в колено человека.
Удар был достаточно сокрушительным, чтобы вынудить того заорать от боли и чтобы тот начал отхрамывать назад в попытке уйти от опасности, но Ричард мгновенно воспользовался возможностью пнуть вбок другого коленом, чтобы тот затем подкосился с ног.
Как только тот повалился, рухнув на землю, Ричард заехал своим коленом в лицо человека.
Когда налетал другой удар, Ричард увернулся влево и схватил запястье человека. Железным захватом удерживая запястье, он сильно ударил пятой своей левой руки в заднюю часть локтя человека. Сустав хрустнул. Человек заорал, когда потянул прочь свою переломанную руку.
Налетал другой удар. Ричард отклонил его в сторону мимо своего лица, и когда тот занёс быстрый удар другой рукой, Ричард отогнул руку в противоположном направлении поверх другой руки нападавшего.
Скрестив руки человека и передавливая в локтях, чтобы не дать ни малейшего шанса на высвобождение, Ричард использовал изогнутые руки, как рычаги, и перекувыркнул громилу.
Даже несмотря на те победы, что уже были на его счету, ему всё же было трудно отбиваться, ведь цепь сильно сковывала его движения. И, тем не менее, он понимал, что, невзирая на трудности, ему не остаётся ничего иного, как решать, что ему нужно сделать, а чего и нет.
Была и ещё одна незадача для Ричарда при борьбе с мужчинами — он не осмеливался воспользоваться теми приёмами, которые ему не терпелось применить.
Если он убьёт хоть кого-нибудь из этих игроков императора, то, по всей вероятности, это послужит оправданием Джеганю вынести решение о казни, якобы за убийство его игроков.
Конечно, Джегань едва ли нуждался в оправданиях, если ему захочется казнить, но команда Ричарда успела прославиться и если бы Ричард был казнён, то солдаты в лагере начали бы подозревать, что Джегань сделал это, поскольку знал, что его команда не сможет победить команду Ричарда.
Ричард, конечно, сомневался, что Джегань особо беспокоился по этому поводу, но убийство пришлось бы ему на руку.
Если бы ключевой коммандера Карга был мёртв, то Джеганю не пришлось бы беспокоиться по поводу проигрыша Никки. Команда Джеганя была грозной, и имела весьма хорошие шансы на победу, но без Ричарда, как ключевого, без всяких сомнений, команда императора окажется победившей стороной.
В то же время, Джегань мог и не утруждать себя беспокойством о казни Ричарда. Игроков его команды переполняла решимость и самим справиться с этой задачей. Они бы не понесли никакого наказания, убей они в драке Ричарда.
Любой, какой бы властью он не был наделён, за исключением коммандера Карга, хотя пожалуй даже и он, подумал Ричард — никто не посмеет раздуть проблему из-за того, что пленник был убит в драке.
Постоянно кто-то умирал в лагере во время драк. Такие поединки были достаточно рядовым событием и, насколько знал Ричард, за это редко наказывались. Это событие было бы выдано всего лишь, как спор, который плохо закончился.
Но, тем не менее, самое страшное заключалось в том, что если Ричарда убьют, то тогда у Кэлен не останется ни единого шанса. Она бы навсегда осталась во власти заклинания Огненной Цепи, и жила бы, как призрак своего прошлого.
Лишь эта мысль наполнила сражение Ричарда яростью, пусть даже он был обременён ограничением не совершить убийства. Сдерживать удары было вовсе нелегко при таком накале сражения за свою собственную жизнь, и Ричарду доставалось почти такое количество ударов, какое и он, в свою очередь, наносил.
Когда один из напавших снова замахнулся, Ричард схватил того за руку. Крякнув от усилий, он нырнул под вытянутую руку, вывернул её вокруг, и через сальто повалил врага на землю.
Поскольку и сам Ричард повалился на землю, он сгрёб по длине цепь и крутанулся, хлестнув ею по лицу одного из них. Раздался отвратительный звук стали о плоть и кость. В этот момент другой достаточно сильно пнул Ричарда и выбил воздух из его лёгких.
Удары, которые получал Ричард, прибили его к земле. Мгновения, что прошли с момента начала сражения, казались часами. Яростные попытки защищаться изнуряли его.
Как раз в тот момент, когда один из них ринулся на него, его неожиданно отдёрнули вспять.
Джонрок закинул петлю из своей цепи на шею человека. Поскольку тот цеплялся за цепь и изо всех сил пытался набрать воздуха, Джонрок утянул его подальше от Ричарда. Неистовостью своих кулаков и ног и молотя цепью, Джонрок помогал Ричарду отогнать мужчин.
В темноте появился ещё кто-то, изрыгающий гневные угрозы, пробегая через кольцо охранников. Ричард был настолько занят борьбой, пытаясь увернуться от шквала кулаков, что он не мог заметить, кто это был.
И тут внезапно новый человек схватил одного из нападавших за волосы и отшвырнул его прочь. В свете соседних факелов Ричард разглядел чешуйчатую татуировку.
Коммандер Карг орал, что эти пятеро трусы и угрожал казнить их. Он пинал их и рассыпался приказами убираться из жилища его команды.
Все пятеро вскочили на ноги и резко растворились в ночи. Всё внезапно закончилось. Ричард остался лежать в грязи, даже не пытаясь подняться.
Коммандер Карг сердито ткнул пальцем на охранников.
— Если вы кому-нибудь ещё раз позволите пробраться сюда, я с каждого живьём сдеру кожу! Вам ясно?
Охранники позади кольца фургонов, выглядя робкими и взволнованными, дружно ответили, что поняли. Они поклялись, что никто больше не пройдёт.
Поскольку Ричард лежал, задыхаясь от боли и пытался отдышаться, он едва слышал вопли коммандера. Пусть даже борьба была краткой, но от мощных ударов игроков из команды Джеганя остались ушибы.
Джонрок опустился на колени, пытаясь поддержать Ричарда за спину.
— Рубен, ты как, в порядке?
Ричард осторожно подвигал руками, поднял колени и осторожно покрутил ногой, проверяя отбитую лодыжку, оценивая состояние конечностей, удостоверяясь, всё ли работоспособно и пытаясь понять, может ли он управлять своими частями тела.
Ушибы были повсеместно. Ему стало много легче, когда он понял, что у него нет переломов, но только он всё ещё не хотел попытаться встать. Он не думал, что прямо после этого он сможет устоять.
— Думаю, что так, — ответил он.
— Ради чего всё это было затеяно? — потребовал объяснений Джонрок у Змее-морды.
Коммандер Карг пожал плечами.
— Джа-Ла д`Йин.
Джонрок запнулся от такого неожиданного ответа.
— Джа-Ла д`Йин?
— Это Игра Жизни. Чего же ты хочешь?
Всё больше мрачнея и хмурясь, Джонрок, очевидно не понимал о чём речь. Ричард понимал.
Игра Жизни была много большим, чем неким действом на поле. Оно вовлекало всё, чем была окружена игра — все, что случается до неё и после неё. Это непростое переплетение событий, что начинаются стратегией и предустрашением, продолжаются собственно самой игрой на поле, и замыкается теми следствиями, что складываются по результатам игры.
Те награды, что могут быть получены после игры, предшествующие события пред игрой, становятся неотъемлемой частью игры, как таковой. Джа-Ла д`Йин далеко не просто игра на поле, она вовлекает всё и вся.
Жизнь превращалась в выживание. Останешься ли ты жив или ты умрёшь — всё зависело оттого, что ты делаешь по жизни. Выживание — вот, что имело значение. Всё становилось частью игры, так же, как и всё в жизни имело значение.
Лагерные бродяжницы, пытающиеся прирезать игроков команды противника с целью принести победу своей команде, раскрашивание игроков красной краской, или проламывание черепа ключевого другой команды посреди ночи — всё это составляющие части игры жизни.
Если ты намереваешься жить, то ты должен бороться, чтобы жить. Всё было просто, как эта дилемма. Это была Игра Жизни. Жизнь и смерть были реалиями, что сводили счёты не по каким-то там кем-то предписанным набором правил.
Если ты умер из-за того, что не смог защитить себя, то ты не сможешь браниться, после того, как ты будешь мёртв. Ты должен бороться за свою собственную жизнь, бороться, чтобы победить, невзирая на обстоятельства.
Коммандер Карг стоял.
— Немного отдохните — вы оба. Завтрашний день покажет, жить вам или умереть.
Карг направился к кольцу охранников, продолжая орать на них на ходу.
— Спасибо, Джонрок, — поблагодарил Ричард, после того, как коммандер ушёл. — Ты пришёлся очень кстати и вовремя.
— Я же говорил тебе, что буду приглядывать за тобой.
— Ты поступил хорошо, Джонрок.
Джонрок усмехнулся.
— А ты поступишь хорошо — завтра. Да ведь, Рубен?
Ричард кивнул, глотнув воздуха.
— Обещаю.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:15 | Сообщение # 25 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 31
Верна посмотрела на Морд-Сит, прошагавшую на другую сторону маленького стола и остановившуюся.
— Что случилось, Кара?
— Появилась какая-нибудь запись в путевом дневнике?
Верна тяжело вздохнула, вернувшись к просмотру отчётов, которые она изучала. Они сообщали о том, что внизу в лагере Ордена активировалась деятельность вокруг игр Джа-Ла.
Верна вспомнила о том, что было как-будто целую жизнь назад во Дворце Пророков, когда Уоррен впервые рассказал ей всё о Дне Джа-Ла, о том, как Император Джегань принес Джа-Ла д`Йин в Древний Мир. Наряду со многими другими вещами, Уоррен изучал Джа-Ла д`Йин и знал многое о ней.
Верна поймала себя на том, что она не столько читала сообщения, сколько вспоминала об Уоррене. Как она тосковала по нему. Как она тосковала по многим людям, которых унесла эта война.
— Нет, боюсь, что нет, — сказала Верна. — Я оставила сообщение в путевом дневнике на случай, если Энн сможет заглянуть в свой, но она всё ещё не ответила.
Кара настойчиво постучала пальцем по столу.
— Очевидно, что с Никки и Энн что-то случилось.
— Я это не отрицаю.
Верна развела руками.
— Но мы не можем ничего с этим поделать, ведь мы даже не знаем, случилось ли с ними что-нибудь. Что мы можем сделать? Где нам ещё искать? Мы обыскали дворец, но он настолько велик, что невозможно сказать, сколько мест мы, возможно, пропустили.
Выражение лица Кары было частично разгневанным, частично обеспокоенным и частично нетерпеливым. Из-за всего того, что происходило и, прежде всего, из-за Ричарда, неизвестно куда запропастившегося, Верна прекрасно понимала, что чувствовала эта женщина.
— Ваши Сёстры нашли хоть что-нибудь необычное?
Верна покачала головой.
— Другие Морд-Сит?
— Ничего, — сказала Кара, вздохнув и принялась вновь вышагивать. Она мгновение обдумывала ситуацию, затем опять повернулась к Верне.
— Я всё же думаю, что что бы не случилось, это должно было случиться той ночью, когда они спустились к могилам.
— Я не говорю, что ты неправа, Кара, но мы даже не уверены, что они вообще спускались к могилам. Что, если они передумали по некоторым причинам и пошли сначала куда-нибудь в другое место? Что, если кто-нибудь принёс Энн сообщение или что-нибудь ещё, и они куда-нибудь умчались? Что, если что-то случилось прежде, чем они спустились к могилам?
— Я так не думаю, — сказала Кара, сложив руки и снова принявшись шагать. — Я всё же думаю, что там внизу что-то не так. Что-то внизу в могилах просто пошло неправильно.
Верна не стала спрашивать, что могло быть «неправильно». Она уже делала это ранее совершенно безрезультатно. Кара не знала, что было неправильно. У неё просто было неопределённое чувство, что что-то неправильно там внизу в могилах.
— Твоё чувство не сильно помогает нам, чтобы продолжить. Возможно, если бы это было что-то немного более определённое.
— Неужели ты считаешь, что я не пробовала думать о том, что могло быть причиной этого?
Верна смотрела, как Кара медленно шагнула.
— Хорошо, если ты не знаешь, что заставляет тебя так чувствовать, возможно, есть кто-то ещё, кто может знать, почему ты думаешь, что там что-то не так.
— Это похоже на Лорда Рала. Он всегда говорил, что нужно думать о решении, а не о проблеме. — Кара вздохнула.
— Но никто никогда не спускался вниз…
Вдруг она повернулась и щелкнула пальцами.
— Вот!
Верна подозрительно нахмурилась.
— Что вот?
— Кто-то, кто знает это место.
— Кто?
Кара упёрлась обеими руками в стол и наклонилась вперёд с хитрой усмешкой.
— Служители склепа. У Даркена Рала были люди, которые заботились о могилах — так или иначе, заботились о могиле его отца.
— Что ты сказала о могилах? — спросила Бердина, зайдя в комнату.
Найда, высокая белокурая голубоглазая Морд-Сит, шла вместе с ней. Верна увидела Эди, замыкающую шествие.
— До меня только что дошло, что служители склепа могут знать что-то о могилах, — сказала Кара.
Бердина кивнула.
— Ты вероятно права. Некоторые надписи там внизу сделаны на верхне-д`харианском, поэтому Даркен Рал иногда брал меня с собой, чтобы помочь ему с переводом. Даркен Рал был весьма требователен к уходу за могилой его отца. Он казнил людей, которые не смогли должным образом позаботиться об этом месте. Это всё-таки могила его отца.
— Это — только каменные подземелья, — недоверчиво сказала Верна.
— Там внизу больше нет ничего — никакой мебели, занавесей или ковров. Что же там можно требовать?
Бердина, стоявшая бедром напротив стола, скрестила на груди руки и наклонилась немного вперёд, как будто собираясь посплетничать.
— Ну, он настаивал только на одном — чтобы свежие белые розы всегда заполняли вазы. Они должны были быть чисто белыми. Он также требовал, чтобы факелы всегда оставались горящими.
Служители склепа не должны были позволить лепестку розы остаться на полу или догоревшему факелу остыть, не будучи заменённым новым горящим.
Если Даркен Рал, посещая склеп своего отца, видел лепесток розы на полу или, если один из факелов догорел, то он приходил в ярость. Служители склепа казнились из-за таких нарушений, поэтому, как ты можешь себе вообразить, они были весьма внимательны к своим обязанностям. Они должны быть хорошо знакомы с этим местом.
— Тогда мы должны пойти поговорить со служителями склепа, — сказала Верна.
— Вы можете пробовать, — сказала Бердина. — Но я не думаю, что они смогут вам многое сказать.
Верна настаивала.
— Но почему бы и нет?
— Даркен Рал боялся, что они могут плохо отозваться о его покойном отце, находясь в гробнице, — Бердина сделала движение в виде ножниц двумя пальцами. — Поэтому им отрезали языки.
— Дорогой Создатель, — пробормотала Верна, коснувшись пальцами лба. — Этот человек был монстром.
— Даркен Рал давно уже мёртв, — сказала Кара, — Но служители склепа должны всё ещё находиться поблизости. Они знают это место лучше, чем кто-либо другой.
Она направилась к двери.
— Пойдём посмотрим, что мы можем узнать.
— Я думаю, что ты права, — сказала Верна, обходя вокруг стола. — Если мы получим от них хоть какую-то информацию, это сможет помочь нам уладить вопрос. Если там действительно что-то не так, мы должны знать об этом. Если нет — тогда мы должны направить наши усилия на что-то другое.
Эди поймала Верну за руку.
— Я только пришла говорить, что я уехать.
Верна удивлённо моргнула.
— Ты хочешь уехать? Почему?
— Это беспокоить меня, что там быть никто в Замке Волшебника. Что, если Ричард идти туда искать нашу помощь? Он будет должен знать, что случиться. Он будет должен знать, что Главная Башня быть закрыта. Он будет должен знать, что Никки пустить в действие шкатулки от его имени. Он будет должен знать, что Никки и Энн исчезнуть. Ему может даже быть нужна помощь одарённой. Должен быть кто-то там, если он появится в Замке.
Верна сделала жест на запад прежде, чем взглянуть в абсолютно белые глаза Эди.
— Но Башня Волшебника запечатана. Где ты остановишься?
Широкая улыбка Эди раздвинула в стороны сеть чётких морщин.
— Эйдиндрил быть покинут. Дворец Исповедниц быть пустым. Я буду едва хотеть крыши. Кроме того, я находиться дома в лесу, а не в этом… — она обвела вокруг себя пальцем, — В этом месте. Оно ослабляет мой дар, как любого другого одарённого человека, кроме Рала. Я иметь трудность использовать мой дар здесь, чтобы я мочь видеть. Это быть неудобным для меня здесь. Я предпочитать что-то делать, а не сидеть здесь бесполезно в темноте, которую это место накладывать.
— Ты едва ли бесполезна, — возразила Верна. — Ты помогла со множеством вещей, которые мы нашли в книгах.
Эди подняла руку, чтобы заставить её замолчать.
— Вы понять бы это без меня. Я быть бесполезным здесь. Я быть старухой, которая мешаться под ногами.
— Это едва ли верно, Эди. Все Сёстры очень ценят твои знания. Они мне это говорили.
— Возможно, но я чувствовать бы себя лучше, если бы я иметь цель вместо того, чтобы блуждать по этому… — она снова сделала неопределённый жест вокруг неё, — Большому каменному лабиринту.
Верна печально уступила.
— Я понимаю.
— Я буду тосковать без тебя, — сказала Бердина.
Эди кивнула.
— Правда. И я тоже тосковать без тебя, дитя, и бесед, которые мы иметь.
Кара бросила подозрительный взгляд на Бердину, но ничего не сказала.
Эди потянулась и схватила плечо Найды.
— Найда быть здесь для тебя.
— Не волнуйся, я составлю ей компанию, — сказала Найда, пристально посмотрев на Бердину.
— Я не позволю ей стать одинокой.
Бердина благодарно улыбнулась Найде и кивнула Эди.
— Мы окружены большим количеством врагов, чем звёзд на небе, — сказала Кара.
— Как ты ожидаешь, что слепая женщина пройдёт через них всех?
Эди поджала губы, собираясь с мыслями.
— Ричард Рал, быть умным человеком, мм?
Кара выглядела удивлённой вопросом, но всё равно ответила.
— Да. — Она сложила на груди руки. — Иногда даже чересчур умным.
Эди улыбнулась последнему утверждению.
— Он быть умным, поэтому ты всегда следовать его приказам?
Кара фыркнула в кратком смешке.
— Конечно, нет.
Брови Эди поднялись в ложном удивлении.
— Нет? Почему нет? Он быть вашим лидером. Ты только что сказать, что он быть умным человеком.
— Умный, да. Но он не всегда видит опасность вокруг него.
— А ты видеть?
Кара кивнула.
— Я могу видеть опасность, он не может.
— Ах. Значит, ты можешь видеть опасность, которую его зрячие глаза не могут?
Кара улыбнулась.
— Иногда Лорд Рал так же слеп, как летучая мышь.
— Летучие мыши видят также и в темноте, разве нет?
Кара несчастно вздохнула.
— Я предполагаю, так.
Она вернулась к предмету обсуждения.
— Но я нужна Лорду Ралу, чтобы видеть опасности вокруг него, которые он не видит.
Длинным тонким пальцем Эди постучала по лбу Кары.
— Ты видеть этим, да? Видеть опасности за него? — Эди выгнула бровь. — Видеть опасности, которые одними лишь глазами не увидеть? Иногда не наличие глаз позволяет мне видеть больше.
Кара нахмурилась.
— Это всё может быть хорошо и прекрасно, но, тем не менее, как ты намереваешься пройти сквозь армию Ордена? Ты же, конечно, не думаешь о попытке идти через лагерь.
— Это, быть точно, то, что я должна сделать.
Эди подняла палец к потолку.
— Сегодня быть облачно. Сегодня вечером быть тёмная ночь. Из-за толстых облаков, когда солнце только начать садиться, а луна ещё не взойти, это быть чёрным, как смоль. Такой ночью, те, что с глазами, не смогут видеть, но я видеть в темноте способом, которым они не мочь. Я буду в состоянии идти среди них, и они не будут видеть меня. Если я держаться подальше от тех, кто не спать и наблюдать, то я быть не больше, чем тень среди теней. Никто не уделит мне никакое сознание.
— У них есть костры, — указала Бердина.
— Огонь ослепить их глаза к тому, что находиться в темноте. Когда быть огонь, люди видеть, что есть на свету, но не видеть что есть в темноте.
— А что, если некоторые из тех солдат случайно увидят или услышат тебя, или что-нибудь в этом роде? — спросила Кара. — Что тогда?
Эди слегка улыбнулась, наклоняясь к Морд-Сит.
— Ты не хотеть бы встретить колдунью в темноте, дитя.
Кара выглядела достаточно взволнованной ответом, чтобы возразить.
— Я не знаю, Эди, — сказала Верна. — Я действительно хотела бы, чтобы ты была здесь, в безопасности.
— Позволь ей уйти, — сказала Кара.
Когда каждый удивлённо на неё посмотрел, она продолжила.
— Что, если она права? Что, если Лорд Рал действительно появится в Замке Волшебника? Он должен будет знать всё, что случилось. Он должен будет знать, что ему не следует входить в Главную Башню, иначе он может убиться в ловушках, которые повсюду расставил Зедд. Что, если Лорд Рал нуждается в её помощи? Если она думает, что может понадобиться ему, тогда она должна быть там для него. Я бы, например, не хотела, чтобы кто-нибудь мешал мне помогать ему.
— Кроме того, — сказала Бердина, печально переглянувшись со старой колдуньей, — В этом месте вовсе не безопасно. Она, вероятно, будет там в большей безопасности, чем любой из нас здесь. Когда войска, наконец, войдут во дворец, здесь совсем не будет безопасно. Это будет одним долгим кровавым кошмаром.
Эди улыбнулась, потянувшись к Бердине и коснувшись её щеки.
— Добрые духи наблюдать за тобой, дитя, и всеми вами здесь.
Верне очень хотелось поверить в это.
Она задалась вопросом, что бы она сделала на месте Аббатисы Сестёр Света, фактически ею не являясь.
Глава 32
Заканчивая последние штрихи их воинственной красной окраски, Ричард пытался не позволить людям заметить, насколько болезненны были его раны в действительности. Он не хотел, чтобы что-то отвлекло их от предстоящей работы.
Его лодыжка пульсировала, левое плечо было воспалённым, а те удары, которые достались ему по голове, по-прежнему отдавались болью в мышцах шеи. После краткой, но разъярённой борьбы ему не удалось хорошенько выспаться. И всё же, насколько он мог судить, все кости были целы.
Он мысленно отстранился от боли и усталости. Он не должен обращать внимания на ушибы или усталость. Он должен выполнить задачу. И главное, успешно завершить её. Если он потерпит неудачу, то чтобы выспаться, у него будет не меньше и не больше на то времени — вся вечность.
— Сегодня наш шанс устроить триумф, — заключил Джонрок.
Ричард, ухватив подбородок Джонрока, отвёл его голову немного в сторону, чтобы на него попадало побольше проникающего тусклого света. Он не проронил ни слова.
Он наклонился в сторону и макнул палец в ведро с красной краской и пририсовал ещё один символ силы над другим уже нарисованным, чтобы подстраховаться. Ему было жаль, что он не знает символа «здравого смысла», тогда бы он смог раскрасить им всю голову Джонрока.
— Разве ты не разделяешь этого, Рубен? — настаивал Джонрок. — Наша возможность восторжествовать будет сегодня?
Все остальные превратились в слух, ожидая ответа Ричарда.
— Ты прекрасно знаешь, Джонрок. Выкинь эти мысли из головы.
Ричард прервался с раскраской Джонрока и обвёл красным, от свежей краски, пальцем вокруг во всех глаз, обращённых к нему.
— Вы все прекрасно знаете, — по крайней мере — должны. Забудьте думать о славе. Те игроки команды императора сейчас не в раздумьях о славе — они думают, как убить вас. Вы понимаете это? Они хотят убить вас! Сегодня тот день, когда нам предстоит бороться, чтобы остаться в живых. Именно этого торжества я желаю: жизни! И этого торжества желаю каждому из вас. Я хочу, чтобы вы жили.
Джонрок скривил лицо выражая недоверие.
— Но Рубен, после того, как те игроки попробовали постучать тебе по голове вчера вечером, ты должен стремиться сравнять счёт.
Все мужчины были в курсе нападения. Джонрок всё рассказал им об этом — о том, как их ключевой совершенно один отбился от пятерых громил.
Ричард не стал встревать во время пересчёта, но не дал продолжить рассказ, где речь пошла о том, скольких он перекалечил. Он требовал, чтобы они побеспокоились о своих шеях, а не дивились тому, что он не отдал концы.
— Да, я хочу победить, — утвердил Ричард, — Но не для славы, или сведения счётов. Я — пленник. Меня доставили сюда, чтобы играть. Если мы выиграем, я останусь в живых — вот и всё. Вот и всё, что важно: выжить. Игроки Джа-Ла — что пленники, что солдаты во все времена гибли во время игры — в этом смысле мы равны. Единственная стоящая часть торжества побед в этих играх касается выживания.
Некоторые из пленников понимающе кивнули.
— Неужели тебя лишь слегка беспокоит вопрос поражения команды императора? — спросил Брюс, его левофланговый нападающий. — Побить команду императора может оказаться совсем не правильной вещью. В конце концов, они представляют мощь Имперского Ордена, а заодно и императора. Их поражение может быть воспринято, как гордыня и высокомерие, более того — как кощунство.
Все глаза устремились на Ричарда.
Ричард встретил пристальный взгляд мужчины.
— Я думаю, что в учении Ордена все равны.
Брюс на минуту отвёл взгляд. Наконец, улыбка озарила его лицо.
— Очко на твой счёт, Рубена. Они — такие же люди, как и мы. Полагаю, нам следует победить, тогда.
— Я тоже так полагаю, — заключил Ричард.
После этого, чему их тоже научил Ричард, все, как один, дружно утвердительно УХ-нули гортанным коротким кличем, поднимающим дух команды. Маленькая деталь, но здорово объединяющая мужчин, заставляющая их почувствовать, что, несмотря на то, что все они разные личности, они них у всех одна общая цель.
— Итак, — продолжил Ричард, — Мы не видели, как играет команда императора, а потому не можем знать их тактики, хотя они следили за нашей игрой. С другой стороны, могу сказать, что команды обычно не меняют способа игры, значит, они будут ожидать, что мы будем вести игру так же, как и раньше, так, как они определили по нашим прошлым играм. Это одно из наших преимуществ.
Руководствуйтесь новым значением каждого сигнала, что мы разработали. Не отступайте к старым трактовкам знаков, иначе это погубит нас. Новая тактика — наш классный шанс сбить их с толку. Сконцентрируйтесь на своей роли в этой тактике. Это то, что принесёт нам очки.
Не забывайте и о том, что те люди, помимо желания победить, собираются покалечить нас. Команды, с которыми мы играли прежде, были в курсе, что на каждое одно причинённое нам, мы отплачивали двумя.
С этими же всё по-другому. Им прекрасно известно: если они проиграют — их казнят, точно так же, как последнюю команду императора, когда та проиграла. У них нет никакого стимула играть чисто. Они будут использовать любой повод оторвать нам головы. У меня нет сомнений, что они намерены выводить из игры наших игроков, так что, будьте готовы к этому.
— Они попытаются завалить тебя одного, — бросил утверждение Брюс. — Ты ключевой. Ты тот, кого они хотят остановить. Они даже пытались избавиться от тебя вчера вечером, чтобы ты не смог выйти на поле Джа-Лa.
— Всё это верно, но, как у ключевого, у меня, по крайней мере, есть ты и Джонрок, чтобы защищаться. Большинство из вас не имеет какой-нибудь другой защиты, кроме своего разума и своего опыта и мастерства.
Мне думается, что первое, что они сделают — двинутся на одного из вас, потому ни на секунду не усыпляйте бдительности. Держите друг друга под наблюдением и, в случае необходимости, приходите на помощь.
Вдалеке Ричард мог слышать ритмичное пение бесчисленных солдат, призывающих начало состязания. Кажется, пел весь лагерь.
Ричард подозревал, что каждый человек, не занятый работами на стройке склона, даже если не протиснется, чтобы своими глазами видеть ход состязания, по всей вероятности, будет ждать передаваемых комментариев.
Много больше обычного людей могли теперь посмотреть эту игру — император направил рабочие бригады готовить строительный материал, так или иначе, необходимый для возведения склона — они выкопали в земле большой котлован на территории Равнины Азрит.
Новое обширное поле Джа-Ла имело пологие склоны по краям, позволяющие разместить гораздо большее количеству зрителей Джа-Ла, чем когда-либо ранее.
У Ричарда были мысли, что их игра с командой императора состоится после полудня, который собственно уже и настал, но день близился к концу, а другие команды продолжали свои состязания в чемпионате. Игры, в конце концов, были зрелищем для солдат.
Новое поле Джа-Лa император расположил прямо у основания Народного Дворца, демонстрируя тем самым, что Орден здесь обосновался и это его территория.
Ричард окинул взглядом окружающую пасмурность, отливающую серым металлом. Последняя перистая фиолетовость заката погасла. Похоже, предстоит тёмная ночь.
Ричард не рассчитывал, что игра может начаться в столь поздний час, но ночь ему прекрасно подыгрывала. Фактически, это был один из неожиданных хороших поворотов фортуны в разрезе тех внушительных препятствий, что лежали перед ним.
Он воспользуется темнотой. Как лесной проводник, ему частенько приходилось бродить по лесным тропам, освещенным только светом луны и звёзд. А порой, светили только звезды. Ричарду было удобно в темноте. Он обладал способностью наблюдать не только глазами.
С одной стороны казалось, что лишь несколько дней назад он был среди тех деревьев, хотя с другой — будто вечность назад, словно в другой жизни. За плечами был долгий путь от Хартлендских лесов. Долгая дорога от мира и безопасности, в которой он пребывал.
Длинный путь с той поры, когда его любимая отвечала ему взаимностью.
Когда Ричард заканчивал с раскраской Джонрока, он приметил коммандера Карга, пробиравшегося через кольцо стражников. После соучастия в предательстве предыдущей ночью, рассерженный офицер устроил хорошую зачистку в рядах стражников.
Появилось несколько новых лиц среди охранников — надзиратели, доверие к которым не вызывало сомнения. Коммандер Карг возглавлял эскорт войск — солдат, вмененным в обязанность только одно: караулить пленных игроков и быть уверенными в том, что они будут играть в Джа-Ла.
И, тем не менее, большее внимание солдаты должны уделять слежке за Ричардом. Они представляли его специальную стражу.
Ричард был последним в ряду, когда снимали оковы, и теперь, наконец, он мог потереть свою воспалённую шею после того, как коммандер Карг сбросил с него железный ошейник.
Освободившись от тяжёлой цепи, что своим весом пригибала его, Ричард почувствовал себя лёгким, словно он мог всплыть в воздух. Это придало ему ощущения невесомости и нечеловеческрй быстроты. Он ухватился за это восприятие, делая её частью себя.
Разносившийся издали монотонный повторяющийся хорал солдат будоражил первобытные чувства. Это было за гранью жути. Ричард покрылся гусиной кожей. Зрители жаждали крови. Похоже, этой ночью, их желание сбудется.
Следуя за коммандером Каргом и возглавляя свою команду к полю Джа-Лa, Ричард отстранился от нарастающего гвалта. Он сосредоточился на своём спокойствии.
Пока они следовали сквозь проход через лагерь, выровненный полчищем солдат, к ним со всех сторон тянулись руки, желая прикоснуться к участникам их команды, когда они проходили мимо. Некоторые из команды Ричарда улыбались, махали и касались вытянутых рук солдат.
Джонрок, будучи самым большим мужчиной и быстроузнаваемым, был в эпицентре внимания. Он широко улыбался, махал, обменивался рукопожатиями — впитывал всю эту атмосферу, пока он продвигался вперед.
Ричарду казалось, что Джонроку больше всего на свете хотелось быть обожаемым толпой. Он любил нравиться им.
Слова и поддержки, и ненависти лились каскадом в со всех сторон. Ричард шёл, устремив глаза вперёд, игнорируя солдат и вопли.
— Ты нервничаешь, Рубен? — коммандер Карг спросил через плечо.
— Да.
Карг послал ему покровительственную улыбку.
— Это пройдёт, когда всё начнётся.
— Я знаю, — ответил Ричард, сверкнув взглядом из-под бровей.
Обширная низина области поля Джа-Ла представляла собой наполненный гамом котёл, пенившийся лицами зрителей в кипящем море грязи.
Толпа за пределами плотного кольца пылающих факелов по краю поля пела — не словами, а гортанным рыком — выражая не только поддержку игрокам, но и самому зрелищу. Пение толпы сопровождалось топотом ног.
Глубокий, первобытный гам можно было не только слышать, но и ощущать от земли под ногами Ричарда, словно раскатывавшийся гром. Эффект был ошеломительным и, в некотором смысле, одурманивающим. Это был древний призыв к насилию.
Ричард был потерян для тех чувств. Он позволил грубым, жестоким звукам подпитывать те страсти, которые и без того бушевали в нём. Прокладывая свой путь через бурлящие массы людей, он оставался в своём собственном личном мире, затерявшись во внутренних побуждениях.
Коммандер Карг остановил команду в одном конце поля как раз перед факелами. Ричард видел, что лучники с натянутыми стрелами, заняли весь периметр поля. По центру, с правой стороны от него, он выделил зону, приготовленную для императора.
Джеганя там не было. Внутри у Ричарда защемил узелок тревоги. Он думал, что Джегань, безусловно, будет присутствовать на этой игре, что Кэлен будет рядом. Но отгороженная секция пустовала.
Ричард, обуздал свои эмоции, отстраняя тревогу. Джегань не пропустит эту игру. Рано или поздно, он обнаружит себя.
Когда команда императора вышагивала на противоположный конец поля, толпа взорвалась грозовым рёвом. Эти мужчины были лучшими из тех, кого Орден мог предложить. Они были героями для бесчисленных тысяч зрителей.
Они были мужчинами, которые могли победить всех, кто представал перед ними, игроки, которые сокрушили всех противников, чемпионы, которые больше всего заслуживали победы. Многие расценивали эту команду, как осязаемое представление их собственной силы и мужества.
В то время, как Ричард и его игроки ждали за линией факелов, другая команда, выглядя не просто решительно, но и опасно, гордо и величаво двигалась по периметру поля, выражая признательность рёву толпы ни чем иным, как кровожадными взглядами.
Толпа обожала подобный облик ненависти и угрозы, обожала подобное самопредставление.
Когда команда императора закончила кружить по полю и, наконец, собралась на другой стороне поля в ожидании претендентов, лучники и другие предназначенные для охраны подобрались.
Коммандер Карг махнул Ричарду и его команде пройти шеренгой через проход. Когда Ричард проходил мимо, коммандер шёпотом предупредил Ричарда, что он должен победить.
Ричард выступил на поле. Беспокойства по поводу его планов рассеялись, когда раздавшиеся бурные приветствия его команде были столь же оглушительны, коими удостоили команду императора.
В тех многих играх, что они сыграли, начиная с момента прибытия в лагерь Имперского Ордена, команда Ричарда одержала победу в каждой из них, и этим завоевала уважение многих.
Никак не подпортил его репутацию тот хорошо известный случай, когда он убил ключевого одной из команд.
И, скорее всего, авторитет команды не умалял вид команды, пусть даже покрытой пугающими символами красной краски. Этот сценический эффект вполне соответствовал играм. Ричард рассчитывал на эту поддержку болельщиков.
Когда, наконец, он получил возможность как следует разглядеть своих противников, им овладело беспокойство. Они были одни из самых здоровых мужчин, которых Ричарду довелось повидать.
Они напомнили ему Иганя и Улика, личных телохранителей Лорда Рала. Ричарду пришло в голову, что было бы здорово воспользоваться Иганом и Уликом.
Оставив группу своих игроков в конце поля, Ричард в одиночку пересёк пустой участок до центра поля к судье с горстью соломинок. Ключевой команды императора, ждавший около судьи выглядел почти на фут[4] больше Ричарда.
Его шея начиналась от ушей и, не уменьшаясь по толщине, встречалась с плечами, которые, наряду с шеей, были вдвое шире, чем у Ричарда.
Чёткий ряд покрасневших, набухших отметин звеньев цепи диагонально пересекал ту сторону его лица, куда его огрели цепью. Поскольку Ричард продолжал ждать, здоровенный ключевой, не отнимая свирепого взгляда от Ричарда, вытянул соломинку первым.
Ричард вытянул свою и, как оказалось, более короткую. Зрители одобрительно взревели по поводу того, что команда императора первой будет иметь шанс открыть счёт. Ключевой метнул Ричарду самодовольную ухмылку перед, как взять броц и направиться на свою сторону поля.
Ричард возвращался к своим игрокам, ожидавшим на своём конце поля и пристальным оглядывал бесконечную массу людей, неистово возбуждённо вздымавшие кулаками, толпу, объятую жаждой крови либо одной, либо другой.
Солдаты со стрелами наготове отслеживали обратный путь Ричарда к его команде.
Он чувствовал возбуждение сотен тысяч человек протиснувшихся сюда в попытке наблюдать действо игры — вся эта орда, дошедшая сюда, растаптывая бесчисленные трупы невинных мужчин, женщин, детей, которые всего лишь хотели жить своей жизнью во благо себя и своих семей.
Ричард ощущал себя пленником этого дикого обезумевшего мира. Его пристальный взгляд скользнул по пустовавшему месту, где должен был восседать император. Где должна была быть Кэлен. Без Кэлен, пусть даже Кэлен и не помнила его, мир был холодным и пустым местом.
Прямо в тот момент, Ричарду показалось, что он совсем крохотный и одинокий. С оцепенелым туманом в голове, он занял своё место в шеренге своих игроков.
Когда дунул рог и враг, сбившийся в плотный строй, начал приближаться, словно катящееся ядро по полю Джа-Ла, словно кошмар, словно лавина, надвигавшаяся на него. Именно сейчас, в этот момент безысходного отчаяния, Ричард не знал, что он будет делать.
Столкновение было чудовищным. Стиснув зубы от усилий, он пытался развернуть мужчин, защищавших своего ключевого, но они пропахали прямо через Ричарда и его команду.
Немного церемониально их ключевой вошёл в победную зону и бросил броц. Защитники, покрытые красными символами, попытались преградить и изменить направление броска, но нападавшие перекатились через них. Броц твёрдо приземлился в ворота, принося первое очко.
Толпа взорвалась оглушительным рёвом одобрения.
Ричард только что кое-что понял. Команда императора полагалась на свои превосходящие габариты и вес, размалывая себе дорогу сквозь защиту противников.
Им не требовалось какой-нибудь реальной потребности в ловкости. Ричард подал своим тайный сигнал рукой, когда другая команда, располагалась для второй атаки.
Когда они пошли в наступление, вся команда Ричарда изогнулась в поперечную линию блокировки, используя низкий захват ног под громилами в центре.
В этом не было изящества, но зато сослужило цели пробить щель. И прежде, чем прорыв сможет сомкнуться, Ричард проскочил в него. Ключевой не изменил курс, уверенный в том, что своими габаритами снесёт Ричарда со своей дороги.
Ричард крутанулся, резко подсекая спереди мужчину, охватывая ногу за его лодыжку. Поскольку игрок, спотыкаясь, пытался сохранить равновесие, Ричард выхватил броц вывалившийся из его рук, когда они метнулись в естественной реакции при падении защитить наперво лицо.
Ричард увернулся и устремился по свободной от игроков линии. И всё же, как только все больше и больше игроков сбегалось к нему, он паснул броц Джонроку, уже появившемуся за линией нападавших.
К дикому восторгу своих поклонников, Джонрок кратко показательно выставил броц на общее обозрение, пока он убегал от захвата преследователей.
Джонрок, подобрав подходящий момент, развернулся на бегу и, продолжая бежать задом, смеялся в лицо преследовавшим его мужчинам, после чего перебросил броц через их головы Ричарду.
Нападавшие начали выныривать со всех сторон, когда Ричард поймал броц. Он выкрутился от одного, увернулся от другого, оттолкнулся от третьего, круто меняя направление, силясь избежать тисков этих громил.
Несмотря на то, что его игроки отвлекали нападавших и блокировали их наступление на Ричарда, все же противники замкнули кольцо вокруг него. Когда Ричард попытался проскользнуть через одного, другой схватил его вокруг плеч и словно маленького ребенка, сбросил его на землю.
Ричард понял, что ему не удастся удержать броц и он не хотел оказаться в основании навалившейся кучи с переломанными костями, потому, как только он коснулся земли, он взметнул броц. Брюс бежал в правильном месте и в нужное время. Он поймал броц, но потом его подсекли за ноги.
Дунул рог, завершая период игры команды императора. Они выиграли очко, и Ричард был счастлив, что отнял у них второе.
Пока он нёсся к своей стороне поля, он сделал выговор себе за то, что позволил эмоциям взять верх над ним. Он не уделял этому должного внимания. Он не осознавал, что делал. Он чуть не дал убить себя. Он ничем не сможет помочь Кэлен, если он не приспособится.
Вся его команда запыхалась и тяжело дышала, большинство наклонились и опёрлись на колени, пытаясь восстановить дыхание. Вид у них был подавленный.
— Вот и славно, — обратился к ним Ричард когда дошёл до них, — мы дали им фору. Давайте-ка теперь снимем их с пьедестала.
Вся команда заулыбалась. Все воспрянули духом от его слов.
Ричард поймал броц, брошенный ему судьёй, и посмотрел на своих игроков.
— Давайте-ка покажем, с кем они имеют дело. Играем один-три, потом в обратном порядке, — и на случай, если они не расслышали его в этом гвалте, он быстро показал им один палец, потом три. — Пошли.
Все, как один, они сорвались в стремительный бег, тут же объединившись в узел вокруг Ричарда. Никаких блокеров впереди, никаких нападающих по сторонам. Вместо этого, все собрались в боевой порядок хотя и плотный, но такой, в котором они могли и сохраняли способность нестись на полной скорости.
Другая команда выглядела обрадованной их тактике. Это их манера игры — грубой силой. Подбадриваемые своими болельщиками, они бежали в своём формировании и Ричард был первым.
Все в команде Ричарда наблюдали за командой Джеганя и ждали того момента, когда достигнут условленного квадрата. И вот, в обозначенном месте, вся команда Ричарда внезапно рассыпалась одновременно по всем направлениям.
Это был настолько поразительный манёвр, что другие игроки заметались, двигаясь то в одном, то в другом направлении, абсолютно неуверенные в том, куда же, наконец, устремиться, поскольку вся команда противника неожиданно разбежалась во все стороны.
Каждый из игроков Ричарда вырисовывал сумасшедшие зигзагообразные траектории, которые, казалось, были абсолютно неосмысленными.
Громилы команды Джеганя не знали, кого хватать, за кем погнаться, да и вообще, чего делать-то им. В мгновение ока, массивное, сосредоточенное нападение рассеялось, словно хаотично разлетевшиеся светлячки.
Толпа заревела, разразившись хохотом от восхищения и удовольствия.
Ричард нёсся по такой же дикой траектории, как и его игроки, с той лишь разницей, что только у него был броц.
К тому времени, пока другая команда прониклась этим фактом, Ричард уже обогнул большинство из них и углубился во вражескую территорию. Поскольку двое блокеров припустили за ним, он рванул, словно в гонке за жизнь.
Когда он добежал до победной зоны, он запустил броц. В тот момент, когда броц вылетал из его пальцев, его толкнули сзади, но уже было слишком поздно, чтобы предотвратить бросок. Броц достиг цели.
Ричард рухнул на землю вместе с преследователем, навалившемся поверх него. Но на удачу, тот бежал на полной скорости, потому по инерции перекувыркнулся через спину Ричарда.
Ричард вскочил на ноги и рысью побежал на свою сторону поля, сопровождаемый дикими восторгами толпы. Счёт сравнялся, но его не устраивал равный счёт. Ему нужно выжать превосходство. Сценарий игры, который он задумал, всё же, пока не воплощён. Ему необходимо воплотить замысел.
Его команда, вся светившаяся от улыбок, сбегалась максимально быстро. Ричарду не требовалось подавать новых условных сигналов — с предыдущего раза они получили указания на целую игру. Стоило судье бросить ему броц, как они все устремились в стремительный забег.
Снова они собрались в плотный строй, покрывая дистанцию по полю.
Однако, на этот раз команда Джеганя в попытке предупредить их манёвр в последнее мгновение рассыпаться по сторонам, — разошлись по полю, чтобы не дать возможности разбежаться нападавшим по всем направлениям. Толпа покрывала их одобрительными воплями.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:16 | Сообщение # 26 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Вместо того, чтобы разбиться на части, команда Ричарда, тем не менее, продолжали сплочённой группой пробираться через правую середину поля. Несколько разрозненных игроков оставались у них на пути и были сметены всем весом атакующих, когда попытались перехватить их.
Несущественная защита первых двух и последовавшая третьим защитником, вообще никак не отразилась на скорости наступления команды Ричарда. Другая команда, внезапно поняв, что произошло, кинулась в погоню. Но было слишком поздно. Команда Ричарда направлялась прямо к воротам.
Как только он оказался в победной зоне, его команда развернула защитный щит, и Ричард бросил броц. Он наблюдал, как в свете факелов броц описал дугу в ночном воздухе и влетел в ворота. Толпа сокрушалась бурей приветственных эмоций. Раздался звук рога, оповещая о конце периода.
Судья в центре поля объявил счёт: одно очко на счету чемпионов — команды Джеганя — и два очка у претендентов.
Но вскоре, прежде, чем судья закончил объявлять счёт и песочные часы были перевернуты, Ричард увидел, что он повернулся к чему-то за пределами поля. К Джеганю. Он был в зоне, которую отгородили для него. Сбоку была Никки. Кэлен расположилась чуть позади. С ней была Джиллиан.
Все замерли в ожидании, когда судья двинулся за боковую линию и с минуту выслушивал императора. Потом он кивнул, вышел в центр поля, и объявил, что поскольку второй гол был после сигнала рога, а потому не будет засчитан. Напрягая свои гортанные связки он провозгласил счёт равным.
Часть толпы негодующе вопила в гневе, в то время, как другие радостно орали от неожиданной радостной вести.
Игроки Ричарда разразились сердитыми возражениями, осуждая решение. Ричард шагнул к ним. Гвалт толпы был настолько громким и он боялся, что они не смогут его расслышать, и потому провёл большим пальцем поперек горла, пресекая их возражения.
— Вы не сможете изменить решение! — во всю глубину лёгких крикнул он им, — Успокойтесь! Сосредоточьтесь!
Они прекратили возмущаться, но и не смирились с этим. Так же, как и Ричард, но он понимал, что ничего не сможет предпринять против этого. В конце концов, сам император не засчитал их гол. Ричард оказался перед необходимостью изменить свои планы.
— Мы должны остановить этих людей, — говорил он, вышагивая перед своей командой. — Когда снова придёт наш тайм, будем играть два-пять, — он показал сначала два, потом пять пальцев. — Они кивнули. — Вы не можете остановить то, что только что произошло, но вы сможете помешать им набирать очки. Потом мы разыграем свою игру и вернём то, что было отнято незаконно. Перестаньте заостряться на том, что произошло и уже свершилось, — сосредоточьтесь на том, что мы должны сделать.
Все кивнули и начали выстраиваться, готовясь к нападению другой команды. Они по-прежнему были разгневаны, но теперь они сосредоточили этот гнев на другую команду.
Нападение команды императора было небрежным. Они все ещё находились во власти ликования по поводу того, как лихо у них отняли очко. Их ключевой отлетел от костодробительного удара скоординированного блока. Ричард гордился способом, каким его игроки обращали свой гнев и использовали его.
В разъярённой борьбе после столкновения, Джонрок завладел броцем. Он перебросил его Брюсу, когда преследователи были рядом. Брюс, в свою очередь, перепаснул броц Ричарду. Ричард просквозил поле и, к дикому восторгу толпы, и изо всех сил бросил броц от двуочковой линии. Броц влетел в сетку.
Конечно его не засчитают, но толпа взревела так, словно это был настоящий гол с двумя очками. Овации содрогнули землю. Это было доказательство украденного гола. Насколько сейчас Ричарду представилась возможность, с такой он и одёрнул задранный нос Джеганя.
Их сторонники в толпе начали распевать: «Четыре — один! Четыре — один! Четыре — один!»
Официальный счёт по-прежнему был один-один, но в представлении тех, кто приветственно восклицал, он был сейчас четыре-один.
Во время их следующей атаки, когда ключевой команды императора пробрался в одноочковую зону и бросил броц, один из игроков Ричарда высоко подпрыгнул и сумел сбить броц вполне достаточно, чтобы тот пролетел далеко в стороне от цели. Когда дунул рог, счёт оставался прежним — один к одному.
В первой же своей атаке, Ричард был почти у победной зоны, когда его схватили. Его ноги зажали, словно в тиски. В падении Ричард бросил броц в сторону Джонрока. Джонрок схватил броц буквально за мгновение до того, как игрок другой команды поймал его.
Джонрок достиг победной зоны и сделал бросок. Лежавший на земле, Ричард видел, как броц вошел в сетку, выигрывая очко.
Джонрок, вне себя от радости, махал обеими руками высоко в воздухе и подпрыгивал словно мальчишка. Толпа это обожала. Ричард не мог сдержаться от улыбки, пока он выпутывался от жалкого типа, который больно ударил в спину как раз в тот момент, когда они расходились. Ричард не поддался на провокацию. Он считал бессмысленным позволять себе вовлечься в драку, когда броц не в игре.
Догнав Джонрока, и когда они вместе бежали назад к стартовой точке их следующего захода, Ричард похлопывал по плечу своего нападающего.
— Хорошая работа, Джонрок, — Ричард пытался перекричать приветственные возгласы.
— Я принес нам славу!
Ричард не мог сдержать смех.
— Славу, — согласился он и в очередной раз похлопав Джонрока по спине, добавил, — И очко, которое засчитано.
Пока они выстраивались и ожидали судью, который принесёт броц, вся команда выкрикивала поздравления в адрес сияющего Джонрока. И прежде, чем занять своё обычное место справой стороны от Ричарда, он приветственно качнул кулаком, вызывая могущественный клич команды.
Брюс занял своё место левого нападающего. Блокеры сформировали клин, максимально затяжелённый спереди стоящим там Джонроком. Манёвр заключался в том, чтобы пройти защитников с левой стороны, где защита была наиболее уязвима.
Как они начали наступление, команда императора начала заходить слева от Ричарда, как он и рассчитывал, но в последнее мгновение они отклонились и пошли на столкновение с самым центром, самой тяжелой частью клина.
Подобный тактический ход не остановил бы Ричарда или не давал шансов добраться до броца. Они стремились к чему-то другому. Ричард почувствовал, что надвигается беда, когда блокирующие полузащитники бросились на передовых блокеров.
— Джонрок! — заорал Ричард. — Уходи вправо!
Вместо этого, Джонрок, направил своё огромное плечо в самую гущу нападения. Трое полузащитников низко нырнули. Четвертый обхватился рукой вокруг шеи Джонрока. Пятый, мчавшийся на полной скорости, врезался со стороны, направляя всю силу столкновения в шею Джонрока.
Ричард ощущал всё происходящее словно во сне, и не мог заставить себя переставлять ноги быстрее.
Именно в тот момент, когда рванул изо всех сил, он смог расслышать хруст кости.
Глава 33
C огромной тяжестью на сердце, Кэлен наблюдала, как Ричард опустился на колени около сражённого правого нападающего. Дунул рог. Люди команды Джеганя быстро сбросили свою жертву и отшвырнули её на бок, чтобы возвратиться на свой конец поля и быть готовыми к защите.
— Он умер? — спросила Джиллиан.
Кэлен обняла девочку за плечи, прижимая её к себе с левой стороны.
— Боюсь, что так.
— Зачем они преднамеренно совершили такую гадость?
— Именно таким способом Орден ведёт игру Джа-Ла д`Йин. Убийство — средство добиваться цели.
Кэлен видела слёзы в глазах Ричарда, когда мужчины его команды подняли его и под руки потянули, уводя назад от тела. Если он не вернётся и немедленно не начнёт игру, то он будет удалён и не сможет продолжить игру.
Помощники судьи быстро принялись за грязную работу, утянув безжизненное тело огромного человека с области поля.
Кэлен могла расслышать, как хихикал Джегань в полудюжине шагов перед ней.
Никки, стоящая сбоку от него, на краткий миг оглянулась через плечо. Кэлен точно не поняла, что заключал в себе тот лёгкий взгляд её голубых глаз. В них читалась и печаль за Ричарда, и сдерживаемый гнев и, то или иное, предупреждение Кэлен.
Кэлен больше не удавалось поговорить с Никки вновь с той самой ночи, когда она получила те ужасные травмы. С тех пор, как Джегань заключил пари с коммандером Каргом, он был в дурном настроении и несдержан.
Прошлым вечером, когда Никки ждала в спальне, а Кэлен в наружной комнате его палатки, он устроил снаружи палатки встречу с некоторыми членами его команды.
Кэлен не удалось услышать всего, но похоже, он отдавал им распоряжения, по поводу своих пожеланий насчёт того, чтобы они проследили за тем, чтобы ключевой команды Карга не стал причиной каких-нибудь неприятностей.
Кэлен провела бессонную ночь в переживаниях, что Ричард не сможет дожить до утра. Чтобы не запланировал Джегань, он в приподнятом настроении двинулся к Никки.
Кэлен и Джиллиан он приказал остаться там же, где они и были — на полу в этой наружной комнаты. Он хотел остаться наедине с его Королевой Рабов, как он назвал её.
Кэлен понятия не имела о том, что с ней Джегань вытворял наедине. Независимо оттого, что бы он творил с ней, Никки никогда не кричала. В его ложе она всегда, казалось, просто уходила в себя, глядя не моргающими глазами в пустоту, пока он удовлетворял свою похоть.
Кэлен понимала, почему так себя вела Никки. Это была единственная защита, к которой она могла прибегнуть. Поскольку она полностью уходила в себя, её безразличие к происходящему вокруг неё — был способ сохранить здравомыслие и не сойти с ума.
Это позволяло ей отвергать и отклонять своё внимание от того всего, что этот скот делал с ней. С другой стороны, её безразличие приводило Джеганя в состояние ярости, часто сподвигая его на припадки насилия.
Кэлен задалась вопросом, когда он набросился на неё, останется ли в Никки хоть капля сил.
Тем утром Кэлен интересовало, придётся ли опять прибегнуть к помощи Сестёр, чтобы спасти Никки или, по крайней мере, излечивать её. И вот, Джегань вышел из спальни, волоча Никки за волосы. Он швырнул её на пол перед собой, выражая самодовольство её беспомощностью.
У Кэлен отлегло: хотя на вид она была побитой и с синяками, по крайней мере, у неё не было мучительных переломов и ран.
Тем временем, на поле команда Ричарда была в сборе и готовилась к очередной атаке. Кэлен поглядела, как вокруг масса людей продолжала бурные овации от своего удовлетворения смертью человека. Но всё же, были и те, кто яростно и гневно вопил, грозя кулаками команде императора.
Нависшая напряжённость явно потрескивала в воздухе. Как только игра быстро возвратилась в действие, толпа начала успокаиваться, по крайней мере, в некоторой степени.
И всё-таки, Кэлен чувствовала, что настроение зрителей изменилось. То, что поначалу было общим одобрением состязания, развернувшегося, наконец, на полную катушку, теперь стало походить на беспокойство и даже, в какой-то степени на недовольство, стали появляться нотки мятежа.
Подобная трансформация наступила, когда Джегань вмешался по поводу последнего очка, забитого Ричардом. Джегань отверг судейское решение, мотивируя тем, что гол был забит после сигнала рога. Судьи согласились и аннулировали очко, но каждый знал, что броц был в сетке до сигнала рога.
Но этот очевидный факт не сыграл роли. Император вынес своё решение.
Выглядело так, словно красная команда настроилась играть, будто и не теряла только что своего самого большого игрока. На поле они силой прорвались через линию блокеров. Ричард ловко избежал нескольких попыток заманить его ловушку. Хотя конечно, некоторые из игроков попались в западню.
И тут, Ричард резко остановился на островке безопасности — место, которым редко пользовались — уходя от нападающего, который собирался заняться им. Это был тот, который переломил шею нападающего.
Кэлен не могла представить, зачем Ричарду это понадобилось. Находясь на том островке, по правилам, он не мог подвергнуться нападению, но в то же самое время, он оказался в ловушке, которая стремительно окружалась противниками.
Хотя это было временным убежищем, он не имел права забивать гол с этого места. В любом случае, ему пришлось бы двигаться дальше, но с каждым пролетающим мгновением, всё пространство вокруг него становились всё более и более опасным.
В тот момент, когда тот убийца отвернулся посмотреть на своих игроков, которые быстро приближались, Ричард что-то крикнул ему, привлекая его внимание. Нападавший повернулся обратно к нему.
Ричард, по-прежнему прижимавший обеими руками броц к своей груди, внезапно запустил броц, словно ядром из пушки. Тяжеленный броц врезался прямо в лицо того мужика с такой силой, что после этого отскочил обратно в руки Ричарда.
Удар был достаточно мощен, чтобы проломить лицо человека. С носом, полностью провалившимся в череп, человек оступился и рухнул кучей. Толпа ахнула от неожиданного поворота событий.
Разъярённый происшедшим, другой мужик справа от Ричарда, стремительно метнулся на него, игнорируя то, что Ричард был на островке безопасности. Тем не менее, было непохоже, что судья объявит фол. Ричард перевернул броц под левую руку и слегка отвел её назад.
Разворачиваясь всем телом к нападающему, он замахнулся правой рукой. Толстая кость его предплечья попала мужику поперёк горла.
Мужик схватился за шею, откинулся назад и обвалился. Одна нога рефлекторно пиналась, поскольку он отчаянно пытался вдохнуть воздух. Его трахея, скорее всего, была перебита — его красное лицо стало становиться синим.
Не останавливаясь, ещё один здоровенный мужик на ходу замахнулся кулаком слева. Ричард крутанулся в его сторону, уходя вниз под выпад.
Используя брешь в защите нападавшего и его инерцию для усиления своего удара до скорости молнии, Ричард нанёс удар, перенося весь мощнейший импульс сосредоточенный на конце его руки, в самое сердце.
Удар был достаточно сильным, чтобы откинуть его назад. Громила сжал грудь, выглядя ошеломлённым и растерявшимся, а потом, когда его глаза начали закатываться, он рухнул на землю.
Не прибегнув к чьей-либо помощи, Ричард сразил трёх мужчин, каждый из которых был значительно больше его. Теперь ей было ясно, почему постоянно на него направлено такое несметное количество стрел.
Кэлен даже не пыталась вообразить, что произойдёт, если в руках у Ричарда окажется нож.
Ричард не стал впустую растрачивать время. Он выбежал через открывшуюся брешь, которую только что прорубил и направился к воротам. Его команда словно была готова к его очередному шагу.
Они уже расположились на его пути, готовые отражать полузащитников, преследовавших его. Повсюду по длине поля мужчины сплочённо крушили нападавших.
Кэлен видела, как на всём протяжении противоположного склона все лица поворачиваются в унисон вслед за передвижением Ричарда, бегущего к воротам противника в сопровождении своей команды, блокеры которой обходили одних, сражая других на своём пути.
Ричард без единого замешательства, домчался до одноочковой зоны. Он забросил броц в пустые ворота, добавив ещё одно очко. Его команда ещё на одно очко шла впереди.
Толпа была охвачена безумием от быстро изменившейся ситуации. Даже Джегань вышел вперёд поближе к границе поля, чтобы наблюдать за игрой, при этом, одну руку сбоку он беспокойно сжимал в кулак.
Так же, как и он, его охранники повысовывались, наблюдая, как команда Ричарда, у которой ещё оставалось времени в их тайме, получили броц от судьи и начали очередную атаку.
Как только они вошли на территорию своих противников, Ричард резко принял влево, чтобы попасть в захват. Кэлен решила, что это было сделано преднамеренно. Это напомнило тот первый раз, когда они увидели их команду перепачканную так, что никто не смог узнать их.
Когда Ричард плюхнулся об землю, броц пулей вылетел из под его рук. Она подметила, что это тоже было не совсем естественно. И тут её осенило, что все это смахивает на часть схемы действий. Мчавшийся по полю левофланговый нападающий, будто случайно оказался в правильном месте и в нужное время.
Он опустился и сгрёб броц, когда тот катился мимо. В одно мгновение он оказался в одноочковой зоне и сделал бросок. Поскольку Ричарда свалили, то правила допускали подобное в игре, когда нападающий пытается забить гол.
Броц вошел в ворота, вызывая шквал оваций.
Нападающий вскинул руки, выражая радость от забитого очка. Очень, очень редко нападающему выпадал шанс попытаться забить гол, и ещё реже сделать это удачно. В то время, как Кэлен была в курсе, что подобное предусматривают правила игры, ей ни разу ещё не удавалась увидеть такую редкость.
Как только дунул рог, извещая о конце отведённого тайма, Ричард догнал своего левофлангового нападающего, который не переставал светиться гордой улыбкой, и похлопал его по спине.
В том взгляде, которым тот нападающий посмотрел на Ричарда, Кэлен ясно прочла, что для него это признание со стороны Ричарда значит ничуть не меньше, чем и сам гол.
Нападающий был солдатом Имперского Ордена, вовсе не пленником, как некоторые другие члены команды Ричарда. Она изумилась, почему Ричард стал таким дружелюбным по отношению к солдату Ордена.
Стоило ей полностью увериться в этом мужчине, и каждый раз случалось что-то, что побуждало к осторожности.
Начиная с той самой последней игры, за которой они следили, когда Никки увидев того человека по имени Рубен, назвала его Ричардом, Кэлен поняла, что Ричард — его настоящее имя.
С тех пор ей не удалось ни словом обмолвиться с Никки, потому она не могла спросить, но подозревала, что он тот самый Ричард, настоящий Ричард Рал — Лорд Рал.
Она не знала было ли это на самом деле так, но это безусловно многое объясняло, например, почему он раскрасился в тот первый день, и почему его маскировка была с теми дикими символами, косвенно показывающая кто он на самом деле, и почему он всем представлялся по имени Рубен.
Это выглядело просто невозможным, чтобы Лорд Рал собственной персоной, будучи пленником Имперского Ордена, играл в команде Джа-Ла против команды императора.
И всё же, что действительно беспокоило её, так это то, что он знал её. Он выкрикнул её имя в тот самый первый день, когда он был в клетке обоза, въезжающего в лагерь. Она предположила, что возможно Орден схватил его, не понимая, кого же они поймали.
И всё же такое совпадение казалось весьма неправдоподобным. Тем не менее, вероятно было что-то ещё, чего она не могла представить. А вдруг Ричард дал поймать себя тем или способом, чтобы оказаться рядом с ней. Чтобы её спасти. Но теперь, она сказала себе, что было глупо так думать.
Однако ей было интересно, почему она продолжала оказываться в центре очень многих событий. Как же жаль, что ей не выпадает шанса поговорить с Никки снова и узнать действительно ли он — Ричард Рал.
Но потом, разглядев реакцию Никки, её слезы, струящиеся в тот момент, когда она наблюдала за ним, Кэлен уже не было необходимости спрашивать. Кэлен всё могла прочесть на её лице. Это был любимый человек Никки.
Краем глаза, Кэлен пристально следила за её специальными стражниками, пока те смотрели то на неё, то на поле Джа-Ла.
Когда толпа заревела, размахивая кулаками в воздухе с выжидающим возбуждением, её охранники наклонились в сторону, чтобы получить обзор области поля между императорской охраной, в тот момент когда команда императора получила броц и наступила их очередь попытаться набрать очки.
Трое игроков их команды, которых только что вытянули за боковые линии, были заменены запасными. По тому, как этих троих отшвырнули в сторону, Кэлен поняла, что все трое были мертвы. Ричард убил трёх мужиков, не прибегая к чьей-либо помощи. Она не считала, что он ограничится этим количеством.
По тому, как команда императора начала атаку, было видно, что ими правит слепая ярость. Объединившись в банду, они ломанулись прямо посередине, настроенные скосить любого, кто встанет на пути.
Команда Ричарда расступилась перед ними, и затем стремительно набросилась на них с тыла, с обеих сторон, заваливая их за ноги. Сражённые подобным образом, они так и попадали лицами в том же направлении, в котором неслись сломя голову и это лишь усиливало силу, с которой они падали.
Один из захватов оказался настолько сильным, что преломил лодыжку игрока команды императора. Он заорал от боли. Ключевой, заслышав крик, отвлёкся на долю секунды.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы попасть под нападение со стороны двух игроков. Его сбросили на землю настолько ужасно, что это вышибло воздух из его лёгких и раздался треск его зубов. Завязалась драка за владение броцем.
Поскольку команда императора восстановила свою численность, они силой разбросали людей в стороны и сумели удержать броц. Оказавшись снова на ногах, они бросились добивать защитников.
Несколько мужчин команды Ричарда остались на земле, перекатываясь от боли. Толпа взбесилась, поддерживая команду императора. Их ключевой не попал в эту потасовку и, описав дугу, обошёл часть дерущихся стороной.
Охранники Кэлен, услышав бешеные вопли, передвинулись на дюйм вперёд, пытаясь разглядеть, что произошло. Это перемещение освободило немного пространства прямо за боковой линией, где была Кэлен.
Давление зрителей, расположившихся на склоне позади, и всем своим весом проталкивающихся вперёд поближе к краю поля, невольно сжала с обеих сторон область, отделённую для императора.
Спереди, где стоял Джегань, императорские охранники отталкивали взволнованные толпы с каждой стороны обратно, но поскольку и они сами были поглощены ужасной борьбой на поле Джа-Ла, они не обращали должного внимания назад, где постепенно пространство начало сжиматься.
Кэлен ограждающе обняла левой рукой Джиллиан, прижимая её ближе, в то время, как у особых стражников оставалось всё меньше и меньше места, и они на дюйм шагнули вперед, где было больше места и поближе к событиям.
Те, кто был позади неё, припресовались поближе, продавливаясь мимо во время своего медленного, но устойчивого перемещались к переду.
Никки, позабытая императором, который целиком поглотился игрой, отступила на шаг назад в сторону. Это высвободило некоторое пространство, чтобы охранники Кэлен смогли продвинуться. Со стороны это выглядело естественно, словно она просто пыталась уступить место тем, кто протискивался вперёд.
Джегань, как и все остальные, восклицал, стонал, проклинал и вопил на команды в поле. Темень давно опустилась на поле, создавая эффект потустороннего действа. Факелы, выставленные по линии края поля, освещали мерцающим светом открытый участок земли, окружённый океаном мрака.
Между многими факелами вели наблюдение лучники со стрелами наготове. Но даже они были охвачены возбуждением от игры, и казалось, больше наблюдали за действом игры, нежели за пленниками.
Ощущения Кэлен были такие, словно она была в центре котла, в котором кипел и замешивался бешенный ритуал, посвящённый насилию. Толпа не только вопила и восклицала, — они начали скандировать и при этом топать ногами, когда ими почитаемая команда мчалась поперёк поля.
Земля дрожала от топота сотен тысяч ног, бьющих в унисон. Чёрная и пасмурная ночь, словно была заполнена беспрерывным, рокочущим громом. Этот тон зачаровывал. Даже Кэлен попала под его власть.
Наряду со всеми наблюдавшими, она чувствовала, словно находилась там, на поле и бежала вместе с игроками. Её сердце бешено колотилось, когда она пристально вглядывалась, как Ричард уворачивался от захватов, нырял под протянутыми руками, и проскальзывал между нападающими, выныривая из-под них.
Она вздрагивала и отворачиваясь, когда игроки врезались друг в друга. Многие из зрителей начинали стонать, будто сами приняли удар от столкновения.
Когда песочные часы отмечали смену таймов, очки поднимались то с одной стороны, то с другой.
Поскольку она была само внимание, Кэлен всё же удалось заметить, что Ричард забивал далеко не все голы, которые он мог бы забить. Казалось, что он специально притормаживал, чтобы его смогли схватить и остановить. Однажды он даже бросил и промахнулся.
Так сказать, снова ударил лицом в грязь. Но на этот раз, она не поняла, почему.
По тому, как медленно тянулась игра, для неё стал проясняться тот факт, что он манипулирует счётом, удерживая его в близком соотношении.
Когда команда императора забивала гол, он не задерживался с тем, чтобы забить ответный и выровнять счёт, потом он терпел неудачи и вновь забивал свой гол, когда команде императора удавалось забить очередной.
Этот поворот песочных часов, как и предыдущий не изменил счёта. Он по-прежнему был по семи очкам с обеих сторон.
Между делом, по тому, как он двигался, она могла бы сказать, что он не просто сдерживался по каким-то соображениям — он приберегал свои силы. Другая команда работала на износ. Ричард же, ограничивался лишь тем, что был вынужден делать и не более того.
Такой равный счёт служил лишь накаливанию страсти зрителей на склонах и усилению их нервного возбуждения.
Многие из них разражались гвалтом приветствий, начинали хлопать, свистеть и вопить в поддержку команды, к которой они расположились, в то время, как другие грозили кулаками и выкрикивали проклятия той команде, против которой были настроены.
То здесь, то там вспыхивали драки между болельщиками. Но они быстро заканчивались: каждый хотел смотреть игру.
Кэлен, наблюдая за медленным продвижением Никки, заметила, что ей удалось отодвинуться на полудюжину шагов назад от Джеганя. Никто не обращал на неё никакого внимания. Пару раз Джегань поглядел на неё одним глазком и удостоверился, что она по-прежнему под рукой.
Кэлен наблюдала картину, когда лагерные бродяжницы около края находясь в таком же диком возбуждении, как и вся бесчисленная толпа болельщиков, начинали обнажать свою грудь, когда игроки пробегали мимо.
Хотя близлежащую к границам территорию ценили чрезвычайно высоко и часто из-за неё дрались, тем не менее, женщин, пришедших на матч, охотно пропускали к самому краю поля.
Толпы мужиков, зная насколько женщины могли подогреть игроков, насколько им не терпелось привлечь к себе внимание мужчин с поля, старались провоцировать их на это. Было заметно, что женщины сгорали от жажды привлечь к себе внимание.
Поверх оглушительного гвалта толпы Кэлен время от времени могла расслышать непристойные обещания победителям, которые выкрикивали некоторые стоявшие неподалёку женщины у границы поля, когда игроки пробегали рядом.
Обычно, женщины подобного поведения и ведущие себя в подобной манере среди мужчин Ордена, не долго оставались свободными, но сейчас солдат много больше интересовала игра на поле. Такое поведение женщин лишь подливало масла в огонь буйствующей атмосферы. Всё это было составной частью Джа-Ла д`Йин.
Когда Никки протиснулась достаточно близко, Джиллиан дотянулась и коснулась её руки.
— С тобой всё в порядке? — она проговорила шепотом, лишь бы её можно было расслышать среди шума толпы. — Мы так волновались за тебя!
Обнимая ладонями щёки девочки, Никки кратко улыбнулась и кивнула в ответ.
— Он что-то замышляет, — придыханно произнесла Никки, поближе наклонившись к Кэлен.
— Я знаю.
— Наверно это попытка дать тебе шанс сбежать. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Будь готова.
С ошейником на шее Кэлен не знала, как ей может представиться шанс сбежать. И всё же, у неё приподнялось настроение, пусть даже она считала, что всё это совершенно нереально.
В то время, как Кэлен не верила, что будет иметь какой-нибудь реальный шанс спастись, тем не менее, это могло бы оказаться каким-нибудь ещё вариантом, чем-то ещё, что позволит спастись другим.
Когда Никки в очередной раз огляделась вокруг, Кэлен лишь слегка отвела свою руку, скрывая что-то в ладони.
— Вот. Возьми это.
Стоило Никки нахмуриться, Кэлен лишь на мгновение повернула руку, чтобы Никки могла заметить ручку ножа. Нож был зажат в ладони и был спрятан под рукавом рубашки.
— Оставь у себя, — проговорила Никки. — Он тебе может пригодиться.
— У меня есть ещё два.
Никки на мгновение удивлённо взглянула на неё, а потом наклоном головы, дала понять, что Кэлен нужно отдать нож Джиллиан. Джиллиан слегка оттянула свой полог плаща, достаточно для того, чтобы показать Никки нож, который Кэлен уже раздобыла для неё.
Никки перевела взгляд на Кэлен.
— Ножи — не моя стихия.
— Это не трудно, — ответила Кэлен, вкладывая нож в руку Никки. — Когда наступит подходящий момент, стоит лишь резко воткнуть лезвие в жизненно важный орган того, кто тебе действительно не понравился.
Синие глаза Никки украдкой посмотрели на Джеганя.
— Думаю, у меня есть такой на примете.
Кэлен пришла к выводу, что Никки, которая сейчас освещалась тёплым светом факела, с её белокурыми волосами, ниспадающими на сильные плечи — скорее всего была самой красивой женщиной, которую ей доводилось когда-либо видеть.
Но она было не просто красивой. Несмотря на те издательства, что ей пришлось перенести от Джеганя, она по-прежнему оставалась неустрашимой. Она обладала внутренним достоинством, благородством.
— Он — Ричард Рал? — спросила Кэлен.
Пристальный взгляд голубых глаз Никки обратился на Кэлен.
— Да.
— Что он здесь делает?
Никки улыбнулась уголками губ.
— Он — Ричард Рал.
— И ты знаешь, что он замышляет?
Лишь слегка, почти незаметно Никки повела головой по сторонам и внимательно осмотрела стражей, чтобы убедиться, что ни один из них не обращает никакого внимания на них. Сквозь промежутки между стражниками они увидели пробегающих мимо игроков, раскрашенных дикими красными символами.
— Там сам Ричард? — спросила Джиллиан.
Никки кивнула.
— Почему ты в этом убеждена? Я имею в виду, под всей этой окраской, как ты можешь быть уверена в этом? Я знаю Ричарда, но не могу однозначно сказать, что это он.
Никки мельком глянула на Джиллиан.
— Это он и есть.
В её тоне звучала такая твёрдая уверенность, что не оставалось никаких поводов для дальнейших расспросов. Кэлен поняла, что Никки будет способна разглядеть его даже в кромешной темноте.
— Откуда он меня знает? — задала она очередной терзавший её вопрос.
Никки вновь обратила взгляд на Кэлен и в течении долгого мгновения не отрывалась от её глаз.
— Это не то место, где мы бы смогли побеседовать об этом. Просто будь готова.
— К чему? — не отступала Кэлен. — Ты знаешь, что он собрался предпринять? Ты знаешь, что он будет делать?
— Если я знаю Ричарда, то жду, что он начнёт войну.
Кэлен моргнула от неожиданности.
— Совершенно один?
— Если придётся, то и один.
А на поле в это время, команда императора забила гол перед самым сигналом рога, извещая о конце их тайма. Толпа сходила с ума. Кэлен вздрогнула от поднявшегося рёва. Постепенно, уровень гвалта увядал.
Команда Ричарда отставала на одно очко.
Ожидая пока игроки займут свои места и прозвучит гудок рога, чтобы начать игру команды Ричарда, вся толпа зашлась в глубоком, резком, ритмичном восклицании. Полчище сопровождало каждый клич топотом ног.
— Хууу — ух! — Удар ног.
— Хууу — ух! — Удар ног.
— Хууу — ух! — Удар ног.[5]
Выглядело так, словно весь мир делал шаг с каждым этим Хууу-ух`ом. Земля вздрагивала от каждого удара. Даже Джегань вместе со своей императорской стражей присоединился к этому.
Это придавало ночи жуткое, дикое, первобытное состояние, словно всё цивилизованное отвергнуто на зрелище необузданной дикости.
Сторонники команды императора просто бушевали в требовании скорее разорвать претендентов, чем позволить им выиграть. В свою очередь, сторонники команды Ричарда требовали, чтобы они сокрушили тех, кто встанет на их пути. Хор толпы призывал к крови.
Настало время последнего периода матча. Либо команда Ричарда забьёт победный гол в этом периоде, либо они проиграют. Впрочем, если они забьют только одно очко во время своего тайма, игра продолжится в овертайме.
Кэлен мельком увидела Ричарда, абсолютно без всяких эмоций созвавшего свою команду. Он подал им быстрый тайный знак рукой. Когда он повернулся, его взгляд скользнул мимо. На какое-то мгновение, они пересеклись взглядами.
Сила от того зрительного контакта оказалась такой, что заставила её колени подкоситься.
Но Ричард ни на мгновение не задержал своего беглого взгляда — он продолжал свой обзор так же, как и встретил её взгляд. Никто, исключая саму Кэлен, не смог бы заподозрить, что он посмотрел на неё, но даже если бы и заметили, то не поняли ли бы для чего.
Кэлен поняла. Он удостоверился в её месторасположении.
Наступал тот самый момент, ради которого он выкрашивал себя всеми теми странными символами. Наступал тот момент, для чего он держал равный счёт очков. Ради этого момента он сокрушил все другие команды, которые встали на его пути, чтобы оказаться на этом месте и в это время.
Она не могла вообразить, как, но в течение этого молниеносного мгновения ей всё это передалось. Он резко выкрикнул боевой клич и двинулся в наступление.
Созерцая его пугающие красные символы, его напряжённые мускулы, его проницательный взгляд хищника, его сосредоточенную мощь, его плавные движения… Кэлен решила, что её сердце, скорее всего, не выдержит взятый бешеный ритм и разорвётся.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:16 | Сообщение # 27 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 34
Каждый глаз был обращён на Ричарда, когда он бежал с броцем, зажатым под левой рукой. Кэлен тоже, продвинувшись на шаг вперёд, стояла в оцепенении. Вся толпа, возбуждённая ожиданием, коллективно затаила дыхание.
Команда Джеганя, с другого конца поля, начала стремительное наступление через свободное пространство, чтобы остановить атаку. Если им удастся воспрепятствовать команде Ричарда забить два очка — они выиграют чемпионат.
На горьком опыте других, они знали, что победа в их интересах, и во что бы то ни стало они не позволят изменить текущий счёт.
Ричард, под прикрытием своих блокеров и единственного нападающего, круто принял вправо. Он твёрдо придерживался правой границы и бежал с головокружительной скоростью.
Пламя факелов практически задувалось и потрескивало, когда он проносился мимо. Женщины тянулись в попытке дотронуться до него и вопили наряду со всеми остальными.
Ричард продолжал мчаться и внезапно оказался напротив того места, где справа от него был император. Показалось, что Джегань пытался зацепить пробегавшего мимо Ричарда.
Кэлен решила, что Ричард остановится, развернётся к императору и прикончит человека так же, как он эффективно расправлялся с другими, но ничего такого не произошло. Он даже не повернул головы в ту сторону, а просто продолжал нестись.
Ричарду представился шанс попытаться уничтожить императора, но он не воспользовался им.
Кэлен не могла вообразить почему нет, если, по словам Никки, он намеривается что-то предпринять. Возможно, Никки приняла желаемое за действительное в отношении… и Кэлен.
В мгновение ока Ричард со своей командой проскочили мимо и двинулись дальше в наступление на поле.
Игроки команды Джеганя, наблюдая за их продвижением и заметив, что они сравнительно плотно друг к другу безудержно прорываются вперёд и не рассеиваются по полю, как бывало раньше, — сошлись в непроницаемую стену костей и мышц, движимые желанием остановить наступление.
В прошлых периодах игры, команда императора старалась не дать возможности команде Ричарда забивать голы. Они понимали, для того чтобы победить, им достаточно сдержать своего противника и воспрепятствовать им выиграть в течение этого тайма.
И всё же, было видно, что они хотели большего. Они не просто хотели победить — они хотели покарать претендентов. Они выглядели свирепыми и решительными закончить игру настолько жестоко, насколько возможно.
Команда Ричарда, на бегу, вместо того чтобы рассеяться, или хотя бы перестроиться в некое формирование, которое позволит прорваться сквозь поджидавших их блокеров, вместо этого, неожиданно и необъяснимо они оставались все вместе.
Ещё более странно было то, что они сцепились в одну колонну. Все вместе они продолжали бежать плотным строем, причём впереди были самые здоровенные из них.
Одновременно, каждый из них поднял и упёрся руками в плечи впереди бегущего, замыкая тем самым всю цепь. Их длинная и стремительная поступь была совершенно синхронной — шаг в шаг, нога в ногу.
В считанные мгновения, вся команда Ричарда превратилась в один монолитный, живой таран.
Такая колонна, в которой Ричард был почти в конце, не могла двигаться с той скоростью, с которой мог двигаться каждый по отдельности, да и в этом не было необходимости — недостаток скорости они компенсировали коллективным весом, дающим им ошеломительную инерцию.
Даже несмотря на то, что отдельные здоровяки из команды Джеганя приняли стойку и подпёрлись, безудержная линия мужчин с треском пробилась через них, словно бревно сквозь дверь нищего.
Все джеганевские игроки полагались исключительно на свой огромный размер, служивший им хорошим подспорьем, но несмотря на то, насколько бы большими они не были, это не шло ни в какое сравнение с тем потрясающим весом всей команды Ричарда, обрушившимся на них в такой сфокусированной манере.
С таким подавляющим превосходством, колонна, словно мощнейшим кулаком, пробилась сквозь оборону и ничуть не замедляясь, силой удара заставила блокеров разлететься по сторонам.
Некоторые из людей Ричарда впереди были выбиты из шеренги в момент столкновения, но за каждым выбывшим в цепочке оказывался следующий и потому сама по себе шеренга продолжала крушить стену из оборонявшихся игроков.
Стоило им оказаться на территории защищавшихся за первой победной линией, но ещё оставаясь на приличном расстоянии от стандартной одноочковой зоны, колонна мгновенно рассыпалась на части, врезаясь в блокеров, наступающих на них. На мгновение для Ричарда открылся безопасный карман.
Он метнул броц от этой задней линии. Расстояние до ворот с этого места было очень большим. Пока броц летел по дуге рассекая ночной воздух и освещаемый факелами, все, как один, в толпе поддались вперёд, и затаив дыхание сопровождали глазами полёт броца.
Броц издал характерный звук, когда влетел в ворота и врезался в сетку ворот и принёс два очка.
Толпа взорвалась сокрушительным рёвом, от которого задрожал воздух и содрогнулась земля.
Теперь команда Ричарда лидировала на одно очко. Никаких оставшихся поворотов песочных часов, да и вообще никаких шансов команде императора победить.
Даже притом, что за командой Ричарда ещё оставалось время, им оно было не нужно. Теперь с игрой всё было ясно — она выиграна, пусть даже ещё струился, словно дождь, песок в песочных часах.
Император Джегань стоял с окаменелым лицом. Его охранники, со всей злостью взялись всем своим весом расталкивать назад взбудораженную толпу по сторонам, которая неустанно продолжала вопить и восклицать.
И тут, Джегань высоко вытянул руку. Дикое празднество начало затухать, когда всё внимание стало фокусироваться на императоре, чтобы увидеть то, что он собирается делать. Джегань подал знак судье.
Кэлен и Никки быстро переглянулись. Мужчины вели беседу близко склонив головы, потому им не удалось услышать о чём шёл разговор.
Судья, побледнев, поклонился императору, затем выбежал на центр поля и поднял руку, указывая направление.
— Претендент вышел за границы, когда он бежал вдоль боковой линии, — провозгласил судья в безмолвный ночной воздух. — Очки не будут засчитаны. Команда Его Превосходительства по-прежнему ведёт одним очком. Игра должна возобновиться, пока время не истечёт.
Толпа бушевала, когда Ричард забил гол, — теперь же они были в неистовстве. Над всей армией, наблюдавшей за игрой, воцарился беспорядок и суматоха.
Но Ричард, казалось, никак не отреагировала на это решение власть имущих. Он словно знал, что этот факт произойдёт, и уже вместе со своей командой ждал на своём конце поля. Его команда, вся по-деловому настроенная, похоже тоже была готова к тому повороту событий.
Когда судья бросил им броц, они были наготове. В Джа-Ла, игра не могла быть прерванной. Поскольку команда Джеганя продолжала праздновать внезапный поворот фортуны, они не были готовы к защите своих ворот. Команда Ричарда не стала транжирить своё имевшееся в запасе время и немедленно двинулась в наступление.
На этот раз, они помчались слева, по противоположной стороне поля тому месту, где стояла и наблюдала Кэлен. И снова они собрались в ту же самую напряжённую колонну и каждый упёрся руками в плечи впереди идущего. Они решили сыграть по тому же сценарию, но с другой стороны поля.
Ещё одна разница заключалась в том, что теперь они держались достаточно далеко от линии границы поля так, чтобы любому, особенно толпе с этой стороны поля, было видно, что никакой линии границы поля около них нет.
Команда Джеганя заметила наступление и всё же не сумела организовать защиту и остановить атаку, обращённую на них. Они оценили всю серьёзность ситуации и ринулись блокировать надвигающуюся команду.
Когда команда Ричарда вспорола свободную сеть блокеров и достигла той же самой победной линии, что и в предыдущий раз, они рассеялись у дальней линии, что за пределами стандартной победной зоны и вновь отгородили безопасный карман для своего ключевого.
В этот самый момент, Ричард, свободный от защитников, вновь метнул броц.
Броц проплыл поверх протянутых рук команды Джеганя и в очередной раз характерным ударом об сетку ворот пробил два очка.
Толпа, словно вулкан, взорвалась диким рёвом. Дунул рог, едва слышный в грозовом рёве.
Игра закончилась. В который раз, команда Ричарда выиграла чемпионат.
Джегань, со своим малиновым лицом от гнева, сделал длинный шаг назад, потянулся, схватил поднятую вверх руку Никки, а потом дернул её вперёд к своему боку.
Свою вторую руку он выбросил в воздух, чтобы прервать происходящее вокруг. Судья и его помощники стояли словно замороженные, наблюдая за Джеганем. Шквал оваций заколебался, и встревоженная толпа медленно погрузилась в тишину.
— Их ключевой переступил через границу! — взревел Джегань в холодный ночной воздух. — Он выбежал за границы!
Даже в предыдущий раз, когда он пробегал близко, Кэлен могла видеть, что он не пересекал линии. И в самом деле — люди, стоящие прямо на краю поля, пытались дотянуться и коснуться его, он оказался за пределами досягаемости.
Но на этот раз, даже если Ричард действительно перебежал границу, не существовало никакого способа, которым Джеганю удалось бы заметить подобную траекторию по этой части поля.
— Игра была с нарушением! — вопил Джегань. — Никакие очки не выиграны! Игра закончена! Императорская команда выигрывает чемпионат!
Солдаты, усеянные по склонам, уставились в неверии.
— Так провозгласил Джегань Справедливый! — выкрикнула Никки толпе, передразнивая заключение Джеганя.
Ричард только что вынудил Джеганя Справедливого продемонстрировать всей толпе, всем вокруг, что праведность Ордена — бессмысленный девиз. И тут Никки вывернула нож на него.
Джегань мощным ударом тыльной стороной руки заставил её отлететь и растянуться у ног Кэлен.
Сторонники команды императора посходили с ума от ликования. Солдаты прыгали, кричали и приветственно восклицали, будто бы они на самом деле что-то совершили, чтобы победить.
Сторонниками команды Ричарда завладела безумная ярость.
Кэлен, затаив дыхание, со всей силы зажала нож в руке, проверяя позицию своих стражников, в то время, как Джиллиан склонилась, чтобы помочь женщине, истекающей кровью на земле под их ногами.
Сторонники команды Джеганя выкрикивали язвительные насмешки в адрес тех, которые орали в ответ, что их команда смошенничала и проиграла. Солдаты начали пихать друг друга. В воздухе замелькали кулаки. Все солдаты стали примыкать кто к одной группе, кто другой, пуская при этом в ход оружие.
В считанные мгновения весь лагерь взбунтовался. Склоны мужчин словно прорвавшись, лавиной ринулись вниз на поле Джа-Ла. Завязалась ужасная схватка и казалось, будто вся армия неожиданно вступила в генеральное сражение.
Хотя Kэлен и не верила, что это возможно, Никки была права. Ричард только что начал войну.
Глава 35
Личная охрана Императора сомкнулась, сдерживая толпу со всех сторон. Разъярённый Джегань наблюдал за тем, как вокруг развязалась страшная бойня. Он не сделал ни шагу, чтобы оказаться в большей безопасности.
Наоборот, он сам выглядел так, будто страстно желает присоединиться к битве. Охрана делала всё возможное, пытаясь оградить Императора от развернувшегося сражения.
Кэлен заметила Ричарда на дальней стороне поля. В свете факела красная краска на его лице казалась предупреждением о том, что Подземный мир вот-вот разверзнется и всех поглотит.
На склоне холма, за спиной Ричарда и его командой, воцарился невообразимый хаос. Повсюду буйствовали неконтролируемые ненависть и жажда крови.
Кэлен начала беспокоиться о том, что краска на лице Ричарда сделает из него отличную мишень для сторонников команды Императора. Все зрители этого матча прекрасно знали, кто он и что он только что сделал.
Ричард был объектом обожания и ненависти. Она боялась, что задумка, изначально нацеленная на сокрытие его истинной личности, теперь сделает его легко заметным для тех, кто хочет убить его.
Оценив положение полудюжины воинов своей специальной охраны, и заметив, что в этот момент они более озадачены защитой жизни Императора, чем наблюдением за ней, Кэлен быстро присела на корточки рядом с Джилиан. Лицо Никки было сплошь исчерчено кровоподтёками.
Струйка крови стекала с губы, пробитой кольцом Джеганя, и бежала по её щеке. Она была в шоковом состоянии, но казалось, приходила в сознание.
— Никки, — Прошептала с сожалением Кэлен, осторожно поднимая её плечи и голову, — тебе очень плохо?
Никки моргнула, пытаясь разглядеть лицо Кэлен:
— Что?
— Тебе очень плохо? — Кэлен откинула с глаз Никки несколько светлых прядей. — Ты чувствуешь, что-то сломано?
Никки приподнялась и почувствовала боль. Она подвигала челюстью из стороны в сторону, проверяя всё ли с ней в порядке.
— Думаю, я в норме.
— Тебе нужно подняться. Я полагаю, мы не сможем здесь долго находиться. Ричард развязал свою войну.
Несмотря на боль, Никки улыбнулась. Она-то никогда в этом не сомневалась.
Кэлен поднялась, помогая Джилиан поднять Никки на ноги. Джилиан обняла её за талию, помогая ей удержаться на ногах. Никки опёрлась о Джилиан, положив ей руку на плечо.
Джегань повернулся к Кэлен и заметил, что она помогает Никки подняться. Он указал на неё одной рукой, второй схватил за ворот одного из специальных охранников Кэлен и швырнул в её сторону.
— Не спускать с неё глаз, — прогремел император, — никому!
Охранники, единственные способные видеть Кэлен, кроме Джеганя и Ричарда, забывшие было о своих прямых обязанностях, помогая сдерживать натиск рассорившихся в пух и прах солдат, начали продвигаться в её направлении, подчиняясь воле Императора.
В этой суматохе и хаосе обычная охрана Джеганя, наряду с постоянно сопровождающими его личными телохранителями, безжалостно отражали натиск взбесившейся, вопящей толпы.
Личные телохранители Джеганя все, как один, были огромные и мускулистые, однако даже они не могли ничего поделать с давлением обычных солдат, пытаясь сдержать и оттеснить их. Дюйм за дюймом они всё же начинали сдавать позиции.
На самом деле, обычные солдаты не имели ни малейшего желания завязываться с охраной Джеганя либо с ним самим, они просто были поглощены боем друг с другом, потеряв голову в этой пьяной драке, которая неотвратимо приближалась к Императору.
Джегань, злой оттого, что охранники были слишком снисходительны по отношению к солдатам, не подчинявшимся приказам, свирепо орал на них. Он приказал разрывать в клочья всех, кто стоит на их пути.
Кэлен подумала, что Джеганя совсем не заботит его личная безопасность. Он больше негодавал от отсутствия благоговения у солдат перед своим Императором.
Телохранители не колебались. Сильные и опытные воины вместо того, чтобы оттеснять солдат назад, начали убивать всех, кто на них наваливался. Джегань вырвал короткий меч, предложенный ему для самозащиты одним из охранников.
Император дал выход ярости, обрушившись на солдат с другой стороны. На фоне гула битвы, их крики вряд ли можно было разобрать.
Дело не в том, что ближайшие солдаты, вовлечённые в этот бунт, не подчинялись приказам двигаться назад, просто у них не было выбора. На них навалилась масса солдат, следующих вниз по склону.
Люди внизу у игрового поля были пойманы в ловушку и беспомощно приближались к смертельным клинкам охраны Джеганя под натиском толпы сверху, полностью поглощённой боем.
Кэлен глянула на хаос, царивший на игровом поле и моргнула от увиденного. В руках у Ричарда был лук. Стрела уже легла на тетиву. Вторую он зажал в зубах.
Джегань стоял посреди своих охранников, крепко зажав в руке короткий меч, отдавая приказы. Он обвёл взглядом солдат, многие из них пьяные в доску. Они дрались и умирали за победителей в игре.
Император свободной рукой указывал на солдат, чтобы те закрыли бреши в рядах охраны, пытающейся оттеснить толпу назад и выкрикивал приказы.
Кэлен обернулась и увидела Ричарда прислонившего натянутую тетиву к щеке. В следующий миг стрела уже была в полёте.
Она затаила дыхание, наблюдая за полётом стрелы со стальным заострённым наконечником. Незамедлительно вслед за первой стрелой отправилась вторая.
Перед тем, как первая стрела достигла цели, один из телохранителей Джеганя обернулся на призыв о помощи, исходящего от другого воина, сдерживающего группу солдат, разорвавших оборонительные ряды с противоположной стороны. Он промелькнул перед Императором, бросившись на помощь.
В этом момент в него попала первая стрела, предназначенная для Джеганя. Она впилась ему в грудь под правой рукой как раз между передней и задней пластиной толстых кожаных доспехов. Стрела проникла достаточно глубоко, чтобы пронзить его сердце. Судя по тому, как он грохнулся, так оно и было.
Удивлённый Джегань немного повернулся, сделав полшага назад, когда телохранитель, открыв рот от изумления, рухнул на землю. Этих полшага оказалось достаточно, чтобы спасти жизнь Императора.
Вторая стрела попала в грудь Джеганя справа. Не сдвинься он с места, когда упал охранник, стрела попала бы ему прямо в сердце.
Кэлен с трудом могла поверить в то, что среди всего этого сумбура, боли, яростных схваток и смерти вокруг, Ричард смог сделать такой выстрел.
В то же время она не могла представить его выстрела, не достигшего своей цели.
Джегань пошатнулся. Стрела глубоко вонзилась ему в грудь. Джегань опустился на колени, а его телохранители спешно окружили его, сформировав сплошную защитную стену, защищая Императора от стрел, которые могли бы достичь своей цели. Кэлен больше не видела Джеганя за плотной стеной его телохранителей.
Кэлен воспользовалась внезапным шоком, потрясшим её охранников и, переложив нож в правую руку, ударила им в область почек одного из них, уставившегося на падение Джеганя. Нож в левой руке попал в живот охраннику, повернувшемуся к ней слева.
Она выдернула нож, обнажив широкое лезвие. Третий охранник повернулся и направился к ней. Джилиан подставила ему подножку и Кэлен сразу перерезала глотку падающему солдату от уха до уха.
Она обернулась и увидела Ричарда, пересекающего поле с мечом в руке.
Как только следующий охранник сделал шаг по направлению к Кэлен, пытаясь дотянуться до неё и разоружить, Никки воткнула нож ему в спину. Он обернулся на месте, издав крик от внезапной боли, дотянувшись рукой до раны на спине.
Она добила его двумя быстрыми и мощными ударами в грудь. Охранник запнулся и упал, пытаясь ухватиться за неё, чтобы удержаться на ногах, но у него это не вышло, и он тяжело рухнул на землю. Никки не была искусна в обращении с ножом, но в этот раз, кажется, отлично справилась с заданием.
Один из охранников схватил Джилиан, пытаясь использовать её, как щит, чтобы прорбраться к Кэлен. Кэлен ударила в предплечье руки, сжимавшей шею девочки, разрезав мыщцы и сухожилия до самой кости. Он отступил, издав истошный вопль от боли.
В этот момент Джилиан легко освободилась от его объятий. Он снова двинулся к ней и Кэлен незамедлительно вогнала в него второй нож. Пока тот не уткнулся в ребро. Глаза охранника широко распахнулись от изумления.
Кэлен сделала шаг в сторону, давая телу солдата упасть на холодную землю. Все его внутренности вывалились наружу. В этой суматохе Кэлен не видела своего шестого охранника, но знала, что он должен быть где-то рядом.
Темная масса солдат на склоне за Ричардом продолжала неумолимо стекать вниз, заполняя площадь поля Джа-ла. Группы сражающихся солдат наводняли игровую площадку. Большинство лучников были сметены беснующейся толпой.
Из-за того, что солдаты с факелами тоже опустились вниз вместе с толпой, подхватившей их, вокруг становилось всё темнее. Разобрать что-то в этой кромешной тьме было всё труднее.
Игровое поле было полно сражающихся солдат. Кто-то сражался ради того, чтобы убить, другие — чтобы защитить свою собственную жизнь. Были и такие, которые абсолютно пьяные после празднования Джа-ла-турнира, сражались просто так, полные желания просто подраться.
Смертельно раненные мужчины то и дело устилали землю. Крики раненых доносились отовсюду. Но они оставались неуслышанными, никто не торопился им на помощь.
Вскоре на поле боя стало столько людей с окровавленными лицами, что выделить среди них Ричарда было практически невозможно.
Краска, ещё мгновенье назад выделявшая его из толпы, теперь скрывала его среди массы воинов. Пару минут назад он ярко бросался в глаза, но теперь превратился в фантома среди царившего вокруг хаоса.
Казалось никто из солдат и не думает сбавлять темп или отступать. Разъярённые, они были готовы убивать всех и каждого. От взмахов топорами летели отсечённые руки, челюсти, вспарывались груди солдат. Мечи воинов не знали покоя.
Несмотря на то, что удержать Ричарда в поле зрения становилось всё труднее, Кэлен видела, как он отбивается от атак многочисленных солдат.
Ричард обратил на себя их гнев. Он был повинен в богохульстве перед Имперским Орденом. Он единственный осмелился подумать, что может победить команду самого Императора.
Ричард сделал невозможное. И они возненавидели его за это. Возненавидели его за то, что сами сочли за высокомерие.
Кэлен подумала, что эти люди были убеждены в том, что Ричард определённо должен был проиграть. Тогда они бы чувствовали себя спокойно. Поражение было их талисманом, хранимым близко к сердцу.
А чей-либо успех и достижения никогда не вызывали в них ничего, кроме ненависти. Успех должен быть повергнут. Эти люди были животными, взращёнными зверскими учениями Братства Ордена. Ведь Орден нуждался в них для насаждения своей веры.
На Ричарда продолжали бросаться солдаты, в то время, как он неизменно двигался через поле, по направлению к Кэлен. Он убивал их с ледяным хладнокровием. Он методично убивал всех на своём пути. Каждый, кто пытался его остановить, погибал.
— Что нам теперь делать? — спросила перепуганная до смерти Джилиан.
Кэлен осмотрелась вокруг. Бежать было некуда. Со всех сторон их окружали Имперские войска. Им отсюда не выбраться. Кэлен, невидимая для большинства солдат, могла сбежать сама, но не собиралась оставлять Джилиан и Никки среди этих варваров. Даже, если бы она хотела это сделать, ей бы, рано или поздо, помешал ошейник.
— Мы должны оставаться здесь. — Произнесла Никки.
— Зачем? — спросила Кэлен, зная что у них нет шансов выбраться отсюда.
— Если мы отойдём далеко от того места, где стоим, Ричард не сможет разыскать нас.
Кэлен не думала, что он сможет сделать что-либо, что поможет им убежать. К тому же, у них с Никки ошейники. Джегань хоть и ранен, но всё ещё в сознании.
Он сможет остановить их с помощью ошейников или того хуже. Она хотела проверить это, но не ранее, чем им предоставится благоприятная возможность для этого.
Была вероятность, что Ричард всё же сможет прикончить Джеганя. Тогда у них будет шанс, если не появятся Сестра Улиция и Арминия. Джегань был сноходцем. Из того, что смогла уловить Кэлен, было ясно, что он использовал свою способность, чтобы контролировать их действия.
Прижав Джилиан к себе, Кэлен осмотрелась по сторонам. Никки защищала девочку с другой стороны. Со всех сторон их окружали охваченные жаждой смерти солдаты.
Кэлен кивнула:
— Здесь, под прикрытием телохранителей Джеганя, нам сейчас безопасней. Но, судя по тому, как развиваются события, так долго не продлится.
Все вокруг сражались. Раненный в грудь Джегань стоял на коленях, окружённый своими телохранителями. Некоторые из них опустились рядом, чтобы поддержать Императора в том случае, если придётся, поднять его на ноги и пробивать себе путь сквозь толпу.
Другие кричали, чтобы привели Сестёр. Остальные охранники Джеганя безжалостно рубили направо и налево всех, кто попадался на их пути, пытаясь сдержать толпу и освободить себе место. Земля вокруг Императора и его охраны стала липкой и скользкой от свежей и запёкшейся крови.
Кэлен, прикованная к месту, на котором стояла, не могла отвести взгляд, наблюдая за Ричардом.
Со всех сторон, пытаясь убить, на него бросались солдаты. Он двигался среди них, будто призрак. В нужные моменты Ричард нырял в сторону от мечей, направленных на него, уклонялся от ударов, проскальзывал между теми, кто хотел повалить его, так же, как увиливал от блокеров в игре.
Каждый взмах его меча был быстрым и точным. Его меч не знал пощады. Затрачивая минимум сил, ровно столько, сколько для этого было необходимо, Ричард пробирался сквозь толпу по полю. А вокруг, в беспорядочной и шумной битве, сражались десятки тысяч солдат.
— Кажется, нам пора двигаться.
— Мы не можем. — Ответила Никки. — Если Ричард не сможет нас найти, мы — покойники.
Кэлен обвела рукой вокруг:
— Как ты думаешь, что он сможет со всем этим поделать?
— Не торопись. — Ответила Никки. — Я думала, что ты уже поняла, что Ричарда не стоит недооценивать.
— Никки права! — вмешалась Джилиан. — Я даже видела, как он вернулся из мира мертвых!
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:17 | Сообщение # 28 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 36
Кэлен оставалось лишь удивляться утверждению Джиллиан. Она действительно осознавала, что этот человек был в состоянии начать войну, но она никак не могла поверить в то, что он мог спуститься в подземный мир и вернуться.
И всё же, было не к месту и не ко времени обсуждать это, учитывая всю опасную неразбериху, что повсеместно развернулась вокруг них.
Она внимательно оглядела этот хаос безудержного насилия, высматривая способ выбраться за его пределы. Если Джегань сейчас мёртв или пусть даже без сознания, то она смогла бы воспользоваться этим и вместе с Джиллиан и Никки убраться подальше отсюда.
Её терзал вопрос, мог ли Джегань, будучи сноходцем, быть сейчас без сознания или нет. А если и потерял сознание, то мог ли он по-прежнему управлять ими посредством ошейников.
Но если Джегань и вправду умер или потерял сознание и был не в состоянии остановить Никки и Кэлен через ошейники, то оставался ещё один немаловажный вопрос, связанный с громадной армией, что раскинулась во все стороны.
Хоть Кэлен была невидимой для всех солдат вокруг, этого никак нельзя было сказать про Джиллиан и Никки.
Провести сквозь всех этих мужчин такую женщину, как Никки и такую заманчивую цель — девочку, подобную Джиллиан будет нелегко. Никки, тем не менее, большие надежды, конечно, возлагала на Ричарда.
— Ты и вправду считаешь, что Ричард сможет вывести нас отсюда? — спросила она у Никки.
Никки кивнула.
— С моей помощью. Мне кажется, я знаю дорогу.
Кэлен не считала, что Никки можно было отнести к тому типу женщин, которые полагались исключительно на веру и надежду.
На протяжении тяжких пыток Джеганем она никогда не питала иллюзий или ложных надежд на спасение. Если она сказала, что она знала дорогу, то Кэлен была склонна думать, что так оно и есть.
В стороне, сквозь бреши сражавшихся, Кэлен заметила Ричарда. Он проткнул мечом нападавшего на бегу солдата ещё до того, как тот смог окончательно замахнуться своим мечом.
Ричард, покрытый кроваво-красными знаками, сразу выдернул меч обратно из нападавшего и, замахнувшись назад, ударил рукоятью в лицо нападавшего на него сзади.
— Похоже, он наш единственный шанс, — заключила Кэлен.
Никки вытянула шею, чтобы оценить продвижение Ричарда перед тем, как вновь оглядеть ту неразбериху, что творилась в окружении раненного императора.
— Мне кажется, что нам не представится лучшего момента. По-моему, надо действовать либо прямо сейчас, либо никогда. Пусть даже с этими ошейниками…
— Если Джегань сейчас озабочен совсем другими заботами, возможно, он и не сможет воспользоваться ошейниками, чтобы остановить нас.
Никки метнула на Кэлен взгляд, который давал понять, насколько глупо было так предполагать.
— Если что-нибудь пойдет не так, как надо, то я приложу максимум усилий и прослежу, чтобы у тебя, Джиллиан и Ричарда было достаточно шансов, чтобы выбраться, — Никки сделала предостерегающий жест пальцем. — Если дело дойдёт до этого — ты воспользуешься этим шансом, ты меня слышишь? Если это произойдёт, не смей пренебречь тем, что я постараюсь сделать для вас. Ты поняла?
Кэлен не нравилась идея Никки, что она, рискуя своей жизнью, предоставит им шанс уйти. А ещё её озадачил тот факт, что Никки ценит жизнь Кэлен дороже своей.
— Только если ты пообещаешь, что не останется абсолютно никаких других способов осуществить это. Я предпочитаю найти способ вызволить нас всех вместе.
— У меня всего одна жизнь, — сказала Никки. — И мне бы очень хотелось её сохранить, если ты хотела услышать моё мнение на этот счёт.
Кэлен улыбнулась услышанному и положила руку на плечо Джиллиан.
— Держись рядом, но если мне придётся воспользоваться ножом, не загораживай мне дорогу. И не бойся воспользоваться своим, если представится необходимость.
Джиллиан, сопровождаемая Кэлен по направлению к полю Джа-Ла, к тому месту, где Кэлен в последний раз видела Ричарда, кивнула в знак понимания. Никки держалась рядом позади Джиллиан.
Прежде, чем Кэлен успела сделать дюжину шагов, коммандер Карг, верхом на огромном боевом коне, прорвался сквозь линию сражавшихся, что была позади них. Большая лошадь своим фырканьем выражала раздражение солдатами на её пути.
Коммандер, возглавляя большие силы имперских охранников, озирался по сторонам оценивая ситуацию. Как и люди, охранявшие Джеганя, они были из числа элитных воинов. Все они были огромными, мощно сложенными и вооружёнными до зубов, и, похоже, их были тысячи.
Жестокость, которую они пускали в ход, свидетельствовала об их экстраординарности. Они текли сквозь полчища солдат, словно по волнам крови.
На небольшом удалении позади императорских охранников Кэлен увидела языки пламени, рвавшиеся ввысь в ночное небо. Резкий красный свет освещал напряжённые лица мужчин, сражавшихся за собственные жизни.
Казалось, не имело абсолютно никакого значения на кого каждый набрасывался. Словно в сумасшедшем мире, солдаты посходили с ума. Каждый дрался за себя, абсолютно каждый, за исключением имперской охраны, которая ясно представляла, с кем сражаться им.
— Сёстры идут, — заметила Никки когда она разглядывала огонь и дым, рвавшиеся в чёрное небо. — У нас осталось совсем немного времени до того момента, когда будет слишком поздно. Пытайтесь держаться подальше от их дороги и за пределами поля зрения охраны.
Кивнув, Кэлен вместе с Джиллиан осторожно сменили направление подальше от той линии, по которой пробивались основные силы. У Никки был план, как им выбраться. Ричард будет искать их, потому Кэлен не хотелось уходить слишком далеко от того места, где он видел их в последний раз.
Её целью было расположиться на краю основного сражения между регулярными солдатами и имперской охраной, пока они будут двигаться в направлении, где она видела Ричарда, надеясь, что она не слишком сильно отклонится от того пути, которым будет подходить Ричард.
И в то же время, она хотела держаться подальше от вновь разгоревшегося противоборства. Элитная охрана окажется совсем другим противником по сравнению с рядовыми солдатами.
Коммандер Карг спрыгнул с лошади, оказавшись посреди первоначального состава контингента императорской охраны.
— Где Джегань? — воззвал он к линии телохранителей, защищавших раненного императора.
— Его пронзили стрелой, — сказал один из офицеров охраны, жестом давая распоряжение своим подчинённым освободить дорожку коммандеру.
Через проступившую брешь Кэлен увидела Джеганя, который продолжал стоять на коленях, поддерживаемый громилами, присевшими на корточки с каждой стороны. Вид у него был бледный, но он оставался в сознании.
Дышал он с трудом, и когда он изредка покашливал, вниз по подбородку на грудь стекали тёмные струйки крови. Одна рука сжимала стрелу, выступавшую с правой стороны его груди.
— Стрела! — воскликнул Карг. — Как это, во имя Создателя, могло случиться?
Офицер схватил Карга за кольчугу и дернул к себе.
— Твой человек выпустил в него стрелу!
Коммандер Карг упёр пристальный взгляд в офицера и приставил острие ножа к его подбородку.
— Убери руки.
Тот выпустил коммандера, но устремил на него такой же взгляд.
— А теперь, что насчёт того, что ты подразумеваешь под «моим человеком»? — спросил Карг.
— Это был твой ключевой. Он выпустил стрелу в императора.
Карг побагровел.
— Я прикончу его своими руками.
— Если мы не сделаем это первыми.
— Прекрасно. Тогда займитесь этим. Мне всё равно кем он будет убит, меня заботит лишь одно — он должен быть мёртв и только это имеет значение. Он опасен. Я не хочу, чтобы он оставался на свободе и носился вокруг, учиняя всё больший вред. Всего лишь принесите мне его голову, чтобы я знал, что с этим покончено.
— Считай это сделано, — ответил офицер.
Карг, проигнорировав хвастовство человека, начал расталкивать других со своего пути.
— Поставьте императора на ноги! — рыкнул он на ряды мужчин вокруг Джеганя. — Нам нужно вернуть его в резиденцию. Здесь мы ничего не сможем предпринять.
Никто не спорил. Охранники помогли Джеганю подняться на ноги. С каждой стороны двое мужчин взяли его под руки, чтобы поддерживать его.
— Карг, — слабым голосом проговорил Джегань.
Коммандер вплотную подошёл к нему.
— Да, Ваше Превосходительство?
Ухмылка расползлась по лицу Джеганя.
— Рад видеть тебя. Полагаю, ты заслужил её на некоторое время.
Коммандер Карг на мгновение просиял хитрой улыбкой, присоединяясь к ухмылке императора, и тут же вернул всё своё внимание на охранников и завопил.
— Пошли, живо!
Джиллиан крепко прижалась к Кэлен с одного бока, а с другого к Никки, когда они продолжили ускользать в сторону, стараясь оставаться незамеченными. Охранники, помогавшие Джеганю, начали выводить его. Коммандер Карг, сопровождая их, прорубал дорогу обратно через сражение.
Кэлен даже боялась думать о том, чтобы вернуться в палатку Джеганя. Поглядывая одним глазком на стражников, она оглядывалась через плечо, безуспешно пытаясь высмотреть Ричарда.
Захмелевшие, разгневанные солдаты вели сражение повсюду вокруг их троицы, когда Кэлен заметила, что охранники организовались передовым клином, чтобы расчистить дорогу и двинулись с поля Джа-Ла в сторону резиденции императора.
Почти все факелы были далеко отсюда, позволяя тьме погрузить сражение во мрак. Несколько факелов охранники несли с собой, но они не были поблизости. В такой темноте, словно в густом мраке, Кэлен больше не могла разглядеть поле Джа-Ла.
Даже плато, возвышавшееся над Равниной Азрит, будто растворилось во тьме. Ей приходилось руководствоваться отдалённой насыпью, которая освещалась светом факелов, чтобы ориентироваться.
Глухой стук сотряс землю, покатился огонь — очевидно Сёстры воспользовались силой, чтобы разнести огромную армию со своего пути и придти на помощь Джеганю.
На матче Джа-Ла были сотни тысяч людей. И было не похоже, что кто-нибудь попытался сбежать. Теперь охранникам, защищавшим императора, было необходимо прорваться сквозь эту толпу.
Кэлен, Джиллиан и Никки тоже должны были выбраться из этой толпы, но в их распоряжении не было тысяч тяжело вооружённых охранников, которые могли помочь им. Взамен этого, им было необходимо полагаться лишь на то, чтобы оставаться насколько это возможно неприметными.
Сутулясь, чтобы выглядеть безвредными и невинными, они избегали прямо глядеть на мужчин, что окружали их. Накинув капюшоны плащей и понурив головы, они медленно скользили через участки относительного спокойствия посреди хаоса.
Движение было крайне медленное. Они до сих пор не смогли выбраться на свободу из под охранников, занятых в рукопашном бою с толпой. Так или иначе, им предстоит выбраться за эту линию охранников и затем пройти через всю армию.
Неожиданно, из темноты появился коммандер Карг со злой усмешкой на змее-морде и схватил Никки вытянутой рукой.
— Ах, вот ты где, — он скинул капюшон её плаща, чтобы получше взглянуть на неё. — Ты пойдёшь со мной, — он сделал жест одному из своих людей, — И девчонку тоже прихватите с собой. Поскольку мы собираемся на вечеринку, то моим мужчинам понравится надлежащим образом воспользоваться молодой леди.
Джиллиан закричала, когда солдат оторвал её от Кэлен и потянул вперёд, последовав за коммандером Каргом и Никки. Когда Джиллиан попыталась ударить того ножом, он вывернул клинок из её руки. Мужчины не могли видеть Кэлен, в противном случае они бы и её захватили.
Кэлен вплотную подошла сзади к человеку, державшему Джиллиан. Она начала замахиваться ножом, но мощная рука захватила её запястье. Это был один из её специальных стражей — шестой по счёту, чей след она потеряла.
Он пристроился за ней. Кэлен знала его. Он был один из наиболее смышлёных стражников. Он не был столь же небрежным, как другие. И он по-прежнему обладал всем своим арсеналом оружия.
Пока Никки и кричавшую Джиллиан всё дальше и дальше уводили от Кэлен, охранник выкручивал её руку за спину, пока её пальцы не начали неметь. Она вскрикнула от боли. Его вид выражал жестокость и равнодушие к её мукам, пока он высвобождал нож из её руки.
Она пнула назад по его голени, пытаясь заставить его отпустить её. Но вместо послабления, тот ещё больше выкрутил её руку так, что боль лишила её возможности бороться. Насильно он потащил её в том направлении, куда ушёл император.
Никки оглянулась назад на Кэлен, когда коммандер Карг тянул её сквозь неразбериху и сумятицу солдат. Кэлен лишь урывками удавалось увидеть светлые волосы между кишащими телами.
Державшая её рука, выпустила её запястье. Вместо этого она ухватилась за верх её руки. Эта рука потащила её назад через сражавшихся солдат, обратно в темноту. Кэлен повернулась, готовая сразиться с тем, что наметило то грубое животное.
Но вместо этого там оказался Ричард. Казалось, мир остановился. Его серые глаза смотрели прямо ей в душу.
В такой близости, странные кроваво-красные символы, которыми было расписано его лицо — были ужасающими. И в то же время, улыбка на его лице сделала его похожим на самого нежного, самого добрейшего человека во всем мире.
Казалось, что он был не в состоянии больше сделать хоть что-нибудь — лишь улыбаться и смотреть в её глаза. Кэлен понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить, как дышать.
Наконец, она глянула вниз и увидела специального стражника, который держал её за запястье. Он лежал на земле, и его голова была вывернута под неестественным углом. Похоже, он больше не дышал.
С теми телами, что валялись повсюду, никто не обращал никакого внимания на ещё одно. В конце концов, он был всего лишь обычным солдатом, как и все те, сражавшиеся друг против друга.
Разница была лишь в том, что этот мог видеть её.
Мысли Кэлен стремительным вихрем вернули её в действительность. Мысль о человеке, завладевшим Никки и Джиллиан, заставила Кэлен пережить потрясение и досаду. Она взмахнула рукой в быстром жесте.
— Мы должны помочь Никки и Джиллиан. Коммандер Карг захватил их.
Ричард не колебался. Его серые глаза метнулись туда, где исчезла Никки.
— Торопись. Не отставай.
После дюжины шагов они очутились в гуще сражения. Но на сей раз, Ричарду предстояло сражаться не с рядовыми солдатами, а с императорской охраной. Но было похоже, что для него это не имело значения.
Он пробирался через них, пронзая мужчин, чтобы очистить путь для неё, когда это было необходимо и уклонялся от них, если это было возможно.
Когда нападавший попытался уколоть своим мечом, Ричард отступил в сторону, уходя с разящего пути, отрубил тому руку и поймал меч ещё до того, как тот свалился на землю. Он бросил меч Кэлен. Она поймала его и тут же пустила в ход, чтобы остановить человека, двинувшегося на Ричарда.
Намного лучше чувствовать себя с мечом в руках. Приятно ощущать, что ты в состоянии защититься. Вдвоём они прорубали себе дорогу вперёд сквозь императорских охранников.
Коммандер Карг оглянулся и увидел, что приближался Ричард. Отпустив Никки, он повернулся к своему ключевому и осклабился, готовый к сражению. Все окружавшие их охранники заметили, что коммандер решил заняться им сам, а потому вернулись к собственным проблемам.
— Ну, так вот, Рубен, похоже…
Крутанувшись, Ричард обезглавил змею без всяких церемоний. Его абсолютно ничего не интересовало, кроме, как то, что ему нужно сделать. Он был тем человеком, который не испытывал нужды преподавать врагам уроки. Его интересовало лишь одно — уничтожать их.
Охранник, заметив, что произошло, двинулся на Ричарда. Никки стремительно подскочила и полоснула лезвием своего ножа поперёк его горла. Лицо человека покрыла маска полного удивления, когда он зажал зияющую рану, опустившись сперва на одно колено, чтобы потом рухнуть лицом наземь.
В мгновение они оказались в самом эпицентре разъярённого сражения. С таким числом опытных солдат, что наступали на него, Ричард не смог бы долго продержаться. Он резал императорскую охрану с удвоенной силой.
Волнуясь, что слишком многие набросились на него, Кэлен не могла позволить ему сражаться в одиночку. К тому уже у неё было преимущество — она была невидимой. Она могла передвигаться среди мужчин, нападавших на Ричарда и наносить свои разящие удары.
Мужчины, стремясь напасть на Ричарда нарывались на её лезвие, разящее из ниоткуда. Разделив это между собой, они вдвоём вырезали охрану.
Никки тоже, немедленно подключилась к нападению. Каждый из их троих имел только одну цель — пробить дорогу из самого центра императорских охранников.
— Нам нужно добраться до насыпи! — крикнула Никки Ричарду.
Он вытянул обратно свой меч из человека, падавшего мимо него и нахмурившись, поглядел на Никки.
— Насыпи? Ты уверена?
— Да!
Ричард не спорил. Он изменил направление сражения, и, прикрывая Джиллиан, начал прорубать дорогу сквозь бесконечную массу громил, удостоверяясь, что ни один из них не сможет задеть её.
Пока они наносили удары и прокладывали себе путь, Кэлен поняла, что она должна создать такой задел Ричарду, чтобы у него было необходимое пространство. Большинство мужчин подбирались к нему сзади.
Ни один не мог видеть Кэлен, и потому она решила оттянуть Джиллиан за Ричарда с той целью, чтобы охранники не смогли схватить и воспользоваться ею, как щитом, чтобы захватить Ричарда. Кэлен была более приспособлена, чтобы защитить её, чем Никки.
Кэлен пыталась оградить Джиллиан, наряду с тем, что она прикрывала и спину Никки, набрасываясь на мужчин, которые не обращали никакого внимания на неё.
Когда один из мужчин позади замахнулся мечом на Джиллиан, кто-то сзади проткнул его насквозь.
Когда человек упал замертво, Кэлен увидела улыбающееся лицо человека с самыми, что ни на есть, странными золотыми глазами.
— Я здесь, чтобы помочь тебе, очаровательная леди.
Даже в кромешной темноте, меч человека светился.
Он был одет, как солдат Ордена, но он не был одним из них. Поскольку Джиллиан облокотилась о Кэлен, когда другой человек замахнулся на неё мечом, человек с золотыми глазами крутанулся, и косым ударом наотмашь попал в голову нападавшего.
Когда светящийся меч ударил, голова охранника разлетелась на куски костей и мозгов. Кэлен удивлённо моргнула.
Ричард заметил, что произошло и стремительно приблизился. Незнакомец, внезапно разгневавшись, направил тот светившийся меч прямо в Ричарда.
И тогда Ричард совершил самый странный поступок: он остался стоять там, где стоял.
Теперь Кэлен точно знала, что на сей раз Ричарда проткнут насквозь, но лезвие, которое только мгновение назад раскрошило голову охранника, на сей раз сделало самую изумительную вещь.
Как раз перед тем, как вонзиться в Ричарда — лезвие соскользнуло в сторону, будто Ричард был защищён невидимым щитом некоего вида.
Человек, ещё с большей яростью, ткнул снова, но снова меч просто отклонился, соскользнув вправо от Ричарда. Незнакомец выглядел не только удивлённым, но и взволнованным. Беспокойство заменилось взглядом, выражающим холодный гнев.
— Это моё!
Кэлен не могла вообразить, о чём говорил этот человек. Но прежде, чем воспользоваться возможностью поинтересоваться об этом, она заметила, как Никки повалилась, держась за горло.
Новая собравшаяся толпа императорских охранников двинулась в наступление с такой скоростью и в таком количестве, что Ричард был вынужден развернуться и заняться ими, или его бы убили. Внезапно в полную силу разгорелось новое сражение.
Мужчины, выкрикивающие боевые кличи, врывались, размахивая мечами. Ричард неистово боролся, но был вынужден отступать. Поскольку мужчины вливались волнами, пространство между Ричардом и Кэлен начало расширяться.
Кэлен бросилась атаковать мужчин, кишащих вокруг Ричарда, но незнакомец схватил её за руку, оттягивая её обратно.
— Мы должны уходить. Сейчас. Он сможет справиться с этими людьми. Он даёт нам шанс уйти. Мы должны этим воспользоваться.
— Я не брошу его в…
На Кэлен неожиданно обрушилось удушье, поскольку боль навалилась на неё со всей силой. Меч выпал из её руки. Она метнула руки к горлу, зацепившись за ошейник.
Как она не старалась, она не могла не закричать. Жгучая боль была настолько острой, настолько сильной, что было просто невозможно не закричать.
Она упала на колени, точно также как и Никки. Слезы агонии потекли из её глаз.
— Идём же! — вопил незнакомец. — Мы должны выбираться — поспеши!
Кэлен была неспособна, чтобы хоть что-нибудь предпринять и попытаться уйти. Всё, что она могла делать — так это проталкивать дыхание сквозь разрывающую боль.
Сквозь взгляд, замутнённый слезами, она смогла прочесть ужас и гнев на лице Ричарда, когда он безуспешно пытался добраться до неё.
Все больше и больше вливалось элитной императорской охраны, намеревавшейся захватить ключевого, который унизил императора и начал бунт. Даже несмотря на то, что каждый его выпад мечом разил и нападавший падал замертво, со всех сторон всё больше мужчин наступало на него, заставляя отступать.
Кэлен упала лицом на твердую землю. Боль продвигалась вниз по её нервам спины, а потом и ног, заставляя их судорожно подёргиваться. Все её мышцы абсолютно вышли из-под контроля.
Незнакомец схватил Кэлен за руку.
— Пошли! Нам нужно уходить прямо сейчас!
Когда она оказалась неспособной ответить, он начал волочить её.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:19 | Сообщение # 29 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 37
Ричард видел Кэлен, кричащую от боли и цепляющуюся за ошейник на шее. Его сердце билось в ужасе, пока он сражался. Несмотря на яростные усилия прорваться через стену мужчин в коже и кольчугах, ему никак не удавалось добраться до неё.
В действительности, всё, что он мог сделать — это попытаться устоять самому против увеличивающегося числа воинов, бросающихся на него.
Смертельное разнообразие оружия хлынуло на него со всех сторон — мечи, ножи, топоры, копья. Он был вынужден изменить свою тактику, чтобы парировать каждое из них. Он нанёс удар мужчине с мечом, и, двигаясь обратно, сломал копье.
Резко нагнувшись, он увернулся от топора, просвистевшего над ним. Он знал, что, если он сделает всего лишь одну ошибку, это может стоить ему жизни.
Но всё же, несмотря на то, что он боролся яростнее, чем когда-либо в своей жизни, он был вынужден отступать всё дальше и дальше. Это являлось единственным способом воспрепятствовать своему поражению.
Вновь и вновь он бешено атаковал, врезаясь во вражескую линию, но их появлялось только ещё больше, занимая место павших от его клинка. В этом потоке неимоверных усилий лучшее, что он мог сделать — это отступать. Он отступал с каждым вздохом.
Кэлен была так близка, и в то же время, так далека. Теперь Джегань вновь забирал её от него.
Ричард отругал себя за то, что не сделал большего, чтобы уничтожить Джеганя. Он должен был стараться тщательнее. Если бы только тот человек не встал перед Джеганем в такой неподходящий момент, стрела Ричарда сделала бы свою работу.
Но, даже сказав себе, что он должен был сделать больше, должен был попробовать что-то ещё, он знал, что нельзя зацикливаться на том, что он мог бы сделать по-другому. Он должен был придумать, что он мог сделать сейчас.
Кратким мимолётным взглядом он увидел, что Никки тоже лежит на земле. Как и Кэлен, она также отчаянно страдала. Ричард знал, что ему срочно нужно было им помочь. Самюэль наверняка не мог сделать ничего стоящего.
Безумие беспокойства выбросило Ричарда из состояния концентрации. Он промахнулся в выпаде с ударом, оставив человека в живых, позволив вновь наброситься на себя. Только быстрая реакция спасла его от лезвия, сделавшего бы больше, чем неглубокий разрез поперёк его плеча.
Несколько раз он почти расстался с жизнью, пытаясь мельком взглянуть на Кэлен. Он едва не пропустил движение, пока чуть не стало слишком поздно. Он знал, что должен сосредоточиться. Он не смог бы помочь Кэлен, Никки и Джиллиан будучи мёртвым.
Однако, его руки словно налились свинцом. Они были скользкими от крови. Меч в его руках тоже скользил.
Мужчина крутанул топор в своём запястье, подкидывая его, будто показывая Ричарду, что теперь ему придётся сразиться с профессионалом. Мужчина поймал ручку топора и махнул им вниз со смертельным намерением.
В самый последний момент Ричард увернулся в сторону, и с натужным криком замахнулся своим собственным оружием.
Удар отсёк руку мужчины. Ричард отпихнул ногой сражённого человека, отбросив его с дороги, затем нырнул под дикий замах мечом по его голове и проткнул своим оружием нижнюю часть живота нападавшего.
Меч, которым он пользовался, работал, но это был не его меч. Его мечом владел Самюэль.
Ричард боялся вообразить, что там делал Самюэль. Видя его стоящим над Кэлен, тем не менее, на самом деле, ему и не нужно было ничего воображать.
Ричард вспомнил, как Зедд сказал ему, впервые вручив Меч Истины, что он не сможет использовать его против Даркена Рала, потому что тот пустил в игру шкатулки Одена. Зедд сказал, что в течение этого годового периода сила Одена защищает Даркена Рала от Меча Истины.
Ричард знал, что было глупо делать то, что он только что сделал, но он должен был проверить свою теорию. Он должен был знать правду об этом, если собирался преуспеть в том, что ему предстояло.
Шкатулки Одена действительно были введены в игру от его имени, и по этой причине Меч Истины не мог навредить ему.
Когда он подумал, что больше уже не может продолжать, он выпустил на волю настоящий гнев, который он чувствовал из-за страшной опасности Кэлен, вынуждая себя не останавливаться.
Он не знал, как долго он сможет выдержать такое усилие. Он был уверен только в одном — когда он остановится, он умрёт.
Именно тогда, кто-то вдруг начал прорубать себе путь за спиной Ричарда, защищая его левую сторону от тройки мужиков, нападающих с этого направления. Краем глаза Ричард заметил красную краску.
Он резанул мечом вниз поперек лица человека, как только тот сделал ошибку, замахнувшись рукой назад. Когда он с криком упал в сторону, Ричард использовал открывшийся просвет, чтобы взглянуть влево от себя.
Это был Брюс.
— Что ты здесь делаешь? — Завопил ему Ричард сквозь лязг стали.
— То, что и всегда — защищаю тебя!
Ричарду с трудом верилось, что Брюс, регулярный солдат Имперского Ордена, встал бок о бок с ним на борьбу, сокрушая охрану императора. Этот человек совершил измену, чтобы бороться вместе с Ричардом.
Он подумал, что победа над командой императора была ещё большей изменой. Брюс боролся со всей яростью. Он знал, что это было игрой, которую он не мог позволить себе проиграть. Недостающее ему мастерство он восполнял явным упорством.
Ричард бросил ещё один краткий взгляд и увидел, что Самюэль потащил Кэлен прочь. Её лицо выражало ужасное страдание. Её пальцы покрылись кровью от попыток содрать с себя ошейник.
От внезапной вспышки и тяжёлого глухого удара в воздухе солдат вокруг Ричарда, включая Брюса, унесло назад, как будто взрывом. Однако, ни пламени, ни дыма, ни летящих осколков, ни звенящего шума от взрыва не последовало.
Стоя в эпицентре события, Ричард остался один на один со своим расплывшимся зрением и плотью, прожигаемой силой удара.
Во всех направлениях на земле лежал лес скошенных здоровенных императорских охранников, поваленных словно брёвна. Вдалеке бушевал гвалт сражения, но вокруг Ричарда была устрашающая тишина.
Большинство людей, похоже, были без сознания. Некоторые стонали, пытаясь пошевелиться, но их руки безвольно падали после краткой попытки поднять их, словно даже это было для них слишком большим усилием.
Удар боли внезапно врезался в основу черепа. Ричард почувствовал, будто его огрели сзади железным бруском. Ошеломляющая боль бросила его на колени. Он узнал это ощущение. Его не ударили железом; это была магия. Возле него на земле лицом вниз лежал Брюс.
Всё ещё стоя на коленях, Ричард увидел в отдалённой темноте, как костлявая женщина пробирается к нему через поверженных солдат. Она двигалась, как стервятник, выискивающий раненную добычу. Её потрепанный вид заставил Ричарда подозревать, что она была одной из Сестёр Джеганя.
Не в силах выносить звенящую боль в голове, Ричард повалился лицом вниз. Горячая боль вспыхнула в каждом нерве его тела. Маленькие облачка пыли поднимались в ночной воздух с каждым его тяжелым выдохом.
Он не мог пошевелить ногами. Ричард напрягся со всей силы, пытаясь встать, но он просто не смог заставить своё тело повиноваться. Величайшим усилием, на которое он только был способен, он, наконец, смог немного сместить голову.
Лежа на животе, он отчаянно пытался встать хотя бы на колени, но просто не мог. Он посмотрел через поле битвы, усеянное сражёнными телами, на Кэлен. Даже испытывая очевидную боль, она оглядывалась назад на него, беспокоясь о том, что с ним случилось.
Сестра была всё ещё на некотором расстоянии, но Ричард знал, что время, чтобы что-то предпринять, истекает.
— Самюэль! — завопил Ричард.
Самюэль, пытающийся тянуть Кэлен за руку, остановился на своём пути и оглянулся назад на Ричарда, его золотые глаза моргнули. Ричард не мог помочь Кэлен. По крайней мере, не тем образом, которым он хотел помочь ей.
— Самюэль! Ты идиот! Воспользуйся мечом и расколи ошейник на её шее!
Самюэль, одной рукой держа Кэлен за руку, другой рукой вынул меч, которым он так страстно желал обладать, и, нахмурившись, поглядел на него.
Ричард наблюдал, как сквозь темноту Сестра приближалась всё ближе и ближе. Он вспомнил, как однажды, когда его вели во Дворец Пророков, он воспользовался Мечом Истины, чтобы расколоть железный ошейник вокруг шеи Дю Шайю.
А ещё ему вспомнилось, как, находясь в Тамаранге с Кэлен, он использовал меч, чтобы разрубить тюремную решётку. Он знал, что Меч Истины может прорезать сталь.
После того случая, когда его поймали Сёстры, ему также довелось узнать, что существует такой ошейник, избавиться от которого меч не поможет, это — Рада-Хань. Он плотно защёлкивался и крепко держался силой собственного Дара жертвы.
Это не была какая-то особая сталь, которую не мог взять меч, а, как подозревал Ричард, сдерживающая мощь самой магии. Рада-Хань, используемый по назначению, становился в некотором смысле частью того человека, на которого он был одет. По этой причине он знал, что меч не сможет разрубить ошейник Никки.
Но ошейник вокруг шеи Кэлен был иным. Её собственный дар не был тем, что удерживал его на её шее. Он был просто заперт вокруг её шеи и использовался, чтобы управлять ею.
Ричард также подозревал, что Сикс, возможно, предоставила немного дополнительной помощи Самюэлю. Конечно же, вовсе не его острый ум завёл его так далеко.
Любая дополнительная способность, которой она его наделила, тоже могла бы в этом помочь. Ричард не был уверен, что это сработает, но он точно знал, что для Кэлен это был единственный шанс. Он должен был заставить Самюэля хотя бы попробовать.
— Скорей! — закричал Ричард. — Просунь лезвие под ошейник и потяни! Быстрее!
Самюэль на мгновение подозрительно нахмурился. Он посмотрел вниз на агонию Кэлен, затем припал на одно колено и поспешно просунул меч под ошейник.
Некоторые из солдат на земле, похоже, начинали приходить в себя. Они стонали, обхватив головы руками.
Самюэль со всей силы потянул Меч Истины. Ночь наполнилась звоном разрезаемой стали. Кэлен, освобожденная от ошейника, облегчённо расслабилась.
Пока она лежала на земле тяжело дыша, оправляясь от сурового испытания, Самюэль подбежал к большому боевому коню, который принадлежал коммандеру Каргу. Он достиг лошадиной шеи и поймал поводья. Затем он подвёл коня поближе и просунул свою руку под руку Кэлен.
Кэлен обмякнув лежала на земле, всё ещё потрясённая болью от ошейника, но она уже начинала шевелить ногами, пробуя встать. С помощью Самюэля, тянущего её за руку, она, наконец, смогла опереться на ноги.
Ричард, всё ещё не в силах подняться самостоятельно, глянул в сторону и увидел, как Сестра, прикрываясь изодранной шалью, переступала через поверженных мужчин, приближаясь всё ближе.
Кэлен шла ещё неустойчиво, но оправилась уже достаточно, чтобы нагнуться и поднять меч. Она намеревалась прийти на помощь Ричарду.
Ричард не мог этого позволить.
— Беги! — закричал он ей. — Беги! Ты ничего не сможешь сделать здесь! Уходи, пока ещё можешь!
Самюэль вставил сапог в стремя и взобрался в седло.
Кэлен стояла, уставившись на Ричарда красивыми зелёными глазами, полными слёз.
— Торопись! — позвал её Самюэль.
Она, казалось, даже не слышала Самюэля. Она не могла оторвать глаз от Ричарда. Она знала, что оставит его тут умирать.
— Иди! — что есть сил кричал её Ричард. — Иди же!
Слёзы жалили его глаза. Несмотря на все свои попытки, он не мог подняться даже на четвереньки. Жгучая боль, вызванная магией, парализовала его.
Сестра выбросила руку в сторону Самюэля. Вспышка света озарила ночную мглу. Самюэль поднял меч, отразив вспышку. Она улетела дугой прочь в ночное небо. Сестра выглядела удивленной.
Повсюду вдалеке бушевало сражение. А вокруг них, охранники, оглушённые взрывом, вызванным силой Сестры, всё ещё не оправились достаточно, чтобы подняться. Очевидно, Сестра не хотела, чтобы они вмешивались. У неё были свои планы.
Большой боевой конь вскинул голову, ударив копытом по земле. Кэлен посмотрела на Никки, скрутившуюся в комок и дрожащую от боли. Джиллиан лежала на земле возле неё, оглушённая тем же ударом магии Сестры.
Ричард знал, что, несмотря на представившийся шанс сбежать, Кэлен собирается отринуть эту возможность и попробовать помочь им.
Он понимал, что Кэлен ничем не могла помочь Никки. Если бы Кэлен осталась, то ей бы грозила смерть. Это было ясно, как Божий день. Как бы сильно он ни ненавидел эту мысль, в данный момент Самюэль был её единственным спасением.
— Беги же! — выкрикнул Ричард сквозь душившие его слезы.
— Но я должна помочь Никки и…
— Ты ничего не сможешь для неё сделать! Ты умрёшь! Беги, пока ещё можешь!
Самюэль потянулся вниз и обхватил ее руку, помогая ей взобраться на лошадь позади него. Как только она сделала это, Самюэль, не тратя времени впустую, пришпорил коня пятками. Лошадь, рванулась прочь в смертельном галопе, разбрасывая за собой грязь и камни.
Пока лошадь растворялась в темноте, Кэлен оглянулась назад через плечо. Он не сводил с неё своих глаз, зная, что видит её в последний раз.
Через мгновение, всё ещё оглядываясь на Ричарда, она скрылась из виду в тёмном беспорядке лагеря и исчезла. Ричард обмяк на холодной, жесткой земле, слёзы ручьём омывали ему лицо.
Появившись из темноты Сестра, прокладывающая себе дорогу среди сотен оглушённых имперских стражей, катающихся по земле, наконец, добралась до него.
Он почувствовал, что уровень причиняемой боли увеличился, невыносимо затруднив дыхание. Она хотела дать ему понять абсолютно отчётливо, что он не сможет поднять против неё даже палец.
Она присмотрелась к нему с удивлённым любопытством.
— Так-так, чтоб мне сквозь землю провалиться, если это не Ричард Рал собственной персоной.
Ричард не помнил эту Сестру. Она выглядела измученной. Её седеющие волосы были растрёпаны. Её одежда была немногим больше чем простые тряпки. Она походила скорее на нищенку, чем на Сестру Света, а может и Сестру Тьмы — он не знал на которую из них.
— Его Превосходительство будет очень мной доволен, если я преподнесу ему такой приз. Я думаю, что он также будет более чем рад, получить, наконец, шанс отомстить тебе, мой мальчик. Я предполагаю, что прежде, чем закончится эта ночь, ты уже начнёшь своё изнурительно длинное испытание в палатках пыток.
Воспоминания о Денне вспыхнули в сознании Ричарда.
Глава 38
Даже эта ужасная боль, скорчившая тело в судороге и не позволяющая двигаться, не могла сдержать той отчаянной радости, которая охватила Ричарда. Больше не было этого отвратительного ошейника на шее Кэлен. Она была свободна от Джеганя.
Ричард зная, что даже если Самюэль попал в плен или был убит до того, как им с Кэлен удалось выбраться из лагеря, она останется невидимой для окружающих. И она будет выбираться самостоятельно.
Ричард знал Кэлен. Она будет использовать своё преимущество и, оставаясь невидимой, уничтожит любого, кто преградит ей путь. Неважно, в какой ситуации он оказался. Самым важным для Ричарда было то, что он избавил Кэлен от страданий, помог ей.
Пусть Кэлен не знала, кем она была раньше, и не знает, куда ей идти, но она была жива и находилась в относительной безопасности. Ричард пробрался в лагерь Имперского Ордена, чтобы помочь ей освободиться. И он достиг поставленной цели, несмотря на опасность, которой подвергался. Огромный риск стоил того — он помог Кэлен сбежать.
Сестра возвышалась над ним. Ричард посмотрел мимо неё на Никки. Было видно, насколько ей плохо. Ричард сам раньше носил один из таких ошейников. Он хорошо знал глубину отчаяния и одиночества, в которую ввергает безумная боль, причиняемая ей посредством ошейника.
Он горячо желал помочь ей хоть немного или каким-то образом дать понять, что она не оставлена и не одинока. Но он ничего не мог сделать.
Он понимал, что подобная участь в скором ожидает Джиллиан. Он заставил себя не зацикливаться на этих ужасных мыслях.
«Думай о решении» — сказал он себе. Он должен был найти способ помочь им обеим.
Боль резко отхлынула от рук и ног, всё остальное тело горело, как в огне. И хотя он получил возможность немного двигаться, боль в голове была настолько сильной, что он видел всё неясным и искажённым.
— Встань на ноги, — приказала возвышающаяся над ним Сестра.
По голосу было слышно, что она пребывала в мерзком настроении.
Она смогла принести пользу Императору и рассчитывала на награду за поимку Ричарда. Но не было заметно, что эта неожиданная удача привела её в прекрасное расположение духа.
Он догадался, что эта женщина — Сестра Тьмы. И думал теперь только над тем, что действительно являлось главным.
— Готова спорить, ты не очень-то счастлив увидеть моё лицо снова, — сказала она самодовольно.
Было видно, что она привыкла считать себя важной фигурой. Настолько важной и известной, что всем должен быть знаком её надменный вид, снисходительное отношение к окружающим и язвительность.
Некоторые люди считали, что напыщенное высокомерие является необходимым качеством при достижении выдающегося положения, престижа или славы.
Окружающие относились к ним с опаской, а они принимали это за уважение. Ричард действительно не помнил эту женщину, поэтому не понимал её язвительного юмора.
— Не могу сказать, что действительно помню Вас… А существуют причины, по которым должен?
— Лжец! Каждый во Дворце знал меня!
— Ну, хорошо, пусть будет по-твоему, — согласился Ричард, пытаясь приподняться и собраться с силами.
— Встань на ноги.
Ричард приложил все усилия, чтобы выполнить её приказ.
Это непросто было сделать. Его мышцы еще не подчинялись ему настолько, насколько это было ему необходимо.
Как только он приподнялся на руках и коленях, она пнула его под рёбра. Ричард вздрогнул от боли. К счастью, у Сестры не было достаточно веса или силы, чтобы нанести увечье. Она причиняла только физическую боль. В отличие от её дара, представляющего главную опасность.
— Сейчас же, — закричала она.
Ричард, пошатываясь, придвинулся к её ногам. Его руки и ноги постепенно избавлялись от жгучей боли. Но головная боль не проходила.
Мужчины, разбросанные вповалку вокруг них, начинали приходить в себя. Брюс, сжимая голову руками, застонал, переворачиваясь.
Пристальный взгляд Сестры Тьмы метнулся в темноту, где усиливался шум сражения. Воспользовавшись этим моментом, Ричард быстро огляделся вокруг в поисках любого оружия поблизости.
Если бы она отвернулась от него, у него был бы шанс. Ричард понимал, что попади он связанный в пыточные палатки Джеганя, он никогда не увидит дневного света.
Эта участь ужасала его. И в то же время, часть души Ричарда пребывала в состоянии ясного осознания, что Кэлен сбежала. Он мучительно сглотнул, вспомнив слёзы в её глазах, когда она была вынуждена оставить его. Это напомнило ему, как сильно она его любила раньше. Но сейчас она не помнила этого.
— Ты представить себе не можешь, как долго я ждала момента, чтобы оказаться полезной Императору. Наконец, Создатель ответил на мои просьбы и направил тебя в мои руки.
— Получается, — ответил Ричард, — твой Создатель имеет привычку поставлять новые жертвы в ответ на твои мольбы? Неужели он настолько потерял голову от лести и вида ваших грязных рук, сложенных в молитвах, что только и делает, что помогает вам наполнять пыточные палатки?
Её губы растянулись в медленной, коварной улыбке.
— Твой легкомысленный язык скоро будет укорочен, и скромные слуги Создателя не услышат, как ты извергаешь богохульства.
— Кое-кто говорил мне, что мой легкомысленный язык является одним из моих недостатков, так что, вырвав его, ты только окажешь мне услугу.
Её улыбка стала желчной. Она повернулась, сделав жест в сторону лагеря.
— Ты думаешь, что ты…
Ричард ударил её в область лица со всей силой, которую сумел собрать. Неожиданное нападение застало Сестру Тьмы врасплох.
Нанесённый с размаху удар оторвал её ноги от земли. Зубы и капли крови разлетелись в темноту. Она рухнула на землю с глухим стуком. Чудовищный удар ботинка снёс ей челюсть.
Ричард бросился за мечом. Он понимал, что недооценивать этого врага нельзя. Пока она не была мертва, она могла убить его или заставить его желать собственной смерти. Его пальцы обхватили рукоятку меча и он обернулся, чтобы вонзить его в нее.
Воздух взорвался светом. Ричарда отшвырнуло на спину с такой силой, что воздух болезненно вырвался из его легких.
Сестра Тьмы снова была на ногах. Кровь, струящаяся из нижней части того, что осталось от её лица, брызнула во все стороны, когда она подняла руки.
Ричард с трудом мог поверить, что она ещё была в состоянии держаться на ногах. Она была похожа на ожившего мертвеца. Он знал, что в этом состоянии она долго продержаться не сможет. Но ей хватит этого времени, чтобы убить его.
Сестра была тяжело изувечена — сначала ошеломительным ударом Ричарда, затем огненным взрывом. Но, пребывая в состоянии шока, она не чувствовала боли.
Ричард знал, что совсем скоро ощущения вернутся к ней и она будет кричать и корчиться в агонии, но в настоящий момент она не чувствовала ничего, и этот момент был всем для неё, в чём она нуждалась.
Жажда убийства загорелась в её глазах. Ричард попытался доползти до неё, чтобы попытаться свалить её с ног, но вдруг почувствовал, как что-то тяжелое давит ему на грудь, выдавливая из него воздух.
Она сделала шаг в его сторону, и вдруг замерла, с выражением изумления на лице. Глаза ее вылезли из орбит. Она резко подняла руки и прижала их к груди.
Ричард моргнул от удивления. Он видел, как она сделала еще шаг, а затем стала падать лицом вниз, прямо на землю, не делая никакой попытки смягчить падение.
Не отрываясь, он смотрел на неё, не уверенный до конца в том, что это не является её очередной уловкой. Она не двигалась. Груз, давивший на его грудь, исчез.
Не желая упустить представившуюся возможность, Ричард схватил упавший меч.
Какое-то движение привлекло его внимание. Присмотревшись, он не мог поверить тому, кого он увидел, стоящим в темноте на том месте, где мгновение назад стояла Сестра Тьмы.
— Эди?
Старая женщина улыбнулась.
— Эди! Я так рад тебя видеть, — сказал Ричард, с трудом поднимаясь на ноги.
— Это быть правда, — ответила она, кивая.
— Что ты здесь делаешь?
— Я тайно пробираться в Башню Волшебника, когда в лагере увидела эту странную игру Джа-Ла. В неё играли игроки, раскрашенные опасными, очень опасными узорами. Я понимать, что это может быть связанным только с тобой. С тех пор я пытаться добраться до тебя. Это быть совсем непросто.
Он мог только вообразить, насколько непросто.
Ричард не стал терять время на разговоры и расспросы. Он побежал туда, где, дёргаясь в конвульсиях от боли, лежала Ники. Её глаза, полные ужаса, молили его о помощи. Она терялась в мире муки. Он понимал, что причиной этого является ошейник, застёгнутый на её шее. Он не знал, что делать.
— Ты можешь ей помочь? — не оборачиваясь, он спросил у Эди.
Колдунья опустилась рядом с ним на колени. Она покачала головой.
— Это быть Рада-Хань. Это быть то, от чего я не могу избавить.
— Ты знаешь того, кто может помочь?
— Натан, возможно.
— Лорд Рал, мы должны поспешить, — раздался в темноте мужской голос, — Эти люди начинают приходить в себя.
Ричард насторожился при виде выходящего из темноты мужчины, вооруженного мечом. Это был Бенджамин Мейфферт. Он был одет, как один из доверенных охранников Джеганя.
— Генерал, во имя духов, ты что тут делаешь? — Ричард вспомнил о поставках продовольствия, возобновившихся в последнее время, — Предполагалось, что вы в составе д`харианской армии находитесь в Древнем Мире, нанося там максимальный ущерб и делая невозможной любую помощь для этой армии!
Генерал согласно кивнул.
— Я знаю. Но мы столкнулись с проблемой. Очень серьёзной проблемой.
Ричард хорошо знал этого человека. Проблема действительно должна быть более чем серьёзной, если необходимость разыскать Ричарда и рассказать о ней, вынудила генерала прервать свою миссию.
Что-то не пошло по выработанному плану, и Мейфферту было необходимо доложить об этом. И хотя место для доклада было не самое подходящее, он продолжил.
— Я не знал, где я могу разыскать Вас, — сказал генерал. — Но предположил искать вас здесь — неподалёку от места, где я Вас видел в последний раз — самый правильный выбор. Я рассудил, что если Вас уже здесь нет, то окружающие могли бы знать, где Вы. Ещё я пробовал выяснить способ, которым можно пробраться во Дворец. Совсем недавно я столкнулся с Эди, она сказала мне, что вы находитесь в самом эпицентре этого беспорядка. Я не был уверен, но поверил ей, посчитав, что такое возможно. Оказалось, что она была права.
У Ричарда не было времени расспросить его, как он раздобыл униформу доверенного охранника Джеганя. Эта форма давала ему возможность беспрепятственно передвигаться по лагерю, не опасаясь быть схваченным или убитым.
— Как вы пробрались сюда? — спросил генерал у Эди, — Может, мы сможем вернуться во дворец тем же путем?
Эдди отрицательно покачала головой.
— Я пробираться тайком. Быть очень темно и я быть одна. Я использовать свой дар для скрыть моё присутствие, когда я достигнуть постов охраны. Мы не можем возвращаться тем путём. Там быть очень много охранников. У них есть одарённые, которые использовать щиты и магические сети для обнаружения тех, кто пытается проскользнуть мимо. Щиты эти не быть очень сильными, но их достаточно, чтобы поймать нас.
— Но с Вашей силой…
— Нет, — решительно сказала Эдди генералу, — Моя сила быть ослаблена во дворце. Даже здесь, на плато, её не достаточно, как должно быть. Все те одарённые тоже быть ослаблены, но они используют свои особенности совместно, чтобы усилить их. Я не иметь другого одарённого, который помочь мне. Моя сила помочь мне быть скрытой от охранников, когда они быть рядом, но я не быть достаточно сильной, чтобы помочь всем нам, включая Никки в её тяжёлом состоянии. Если мы попытаемся вернуться прежним путём, мы погибнем.
— Большие внутренние ворота закрыты, — размышляя вслух, сказал Мейфферт, — Они очень хорошо охраняются, даже если мы доберёмся до них, вряд ли мы смогли бы открыть их.
— Никки сказала, что знает обратную дорогу во Дворец, — сказал им Ричард, — Она сказала, что мы должны добраться до насыпи. Я не понял, о чём точно она говорила, но мы должны найти способ быстро выбраться из лагеря, чтобы нас не схватили. Я думаю, что и у Никки мало времени, ей срочно нужна помощь.
Эди, низко склонившись, коснулась своими тонкими пальцами лба Ники.
— Это быть правда.
Ричард поднял Никки на руки.
— Пошли.
Генерал Мейфферт шагнул вперёд.
— Я могу понести ее, Лорд Рал.
— Нет, её понесу я, — Ричард кивнул в сторону, — Позаботься о Джиллиан.
Мужчина быстро подхватил девочку, пытающуюся встать на ноги.
— Чего я не могу понять, — сказала Эди, положив свою ладонь поперек лба Ники, давая ей немного силы, тем самым, стараясь облегчить ее страдания, — Так это то, как всё-таки она быть захвачена. Она быть во Дворце не так давно, мы все видеть её там.
Ричард чувствовал себя ответственным за происшедшее.
— Зная Ники, могу предположить, что она пыталась разыскать меня.
— Энн тоже отсутствовать, — продолжала Эдди, касаясь двумя пальцами правой руки нижней части подбородка Ники.
— Я не видел Энн, — сказал Ричард.
Помощь, которую пыталась оказать Эди, была явно недостаточной. Ричард понимал, что самое важное сейчас — это разыскать того, кто может снять ошейник с шеи Ники, как можно скорее. Никки просто не выдержит длительных поисков. А Натан был ближайшей надеждой.
— Эди, — Ричард указал подбородком в сторону, откуда появилась Сестра Тьмы, — Там человек. У него лицо разрисовано красной краской. Можешь помочь ему?
Эди посмотрела на лежащего.
— Возможно.
Она поспешно подошла к мужчине и опустилась рядом с ним на колени. Он ещё не совсем пришёл в себя, как большинство остальных солдат, которых расшвыряло взрывом.
Эди склонила голову, её прямые седые волосы упали ей на лицо, а тонкие пальцы нажимали на красные символы, пересекающие черты лица игрока. Брюс судорожно вздохнул. Его глаза широко открылись. Он только глубоко вздохнул, когда Эди вправляла ему руку на место.
Через минуту он уже мог сидеть. Водя головой из стороны в сторону, он пытался размять ушибленные мышцы шеи.
— Что произошло?
— Брюс, поторопись, — сказал Ричард, — Мы должны убираться отсюда.
Левофланговый нападающий команды Ричарда оглянулся вокруг, переводя взгляд по очереди на людей, лежащих на земле, на Бенджамина, переодетого в охранника Джеганя, на Эди, и, наконец, на Ричарда, стоящего немного в стороне и держащего Никки на руках.
Брюс схватился за меч.
— Рубен, что происходит?
— Это длинная история. Ты пришёл мне на помощь, ты спас мне жизнь. А сейчас время делать выбор — на чьей стороне ты остаёшься?
Брюс нахмурился, услышав такой вопрос.
— Я игрок твоей команды. Я с тобой. Или ты не знал этого?
Ричард посмотрел ему прямо в глаза.
— Меня зовут Ричард.
— Ну, я и догадывался, что не Рубен. Слишком простое имя для главного игрока.
— Ричард Рал, — добавил Ричард.
— Лорд Рал, — поправил генерал, готовый ко всяким неожиданностям со стороны Брюса. То, что ему приходилось поддерживать Джиллиан, нисколько ему не мешало.
Брюс бегло перевёл взгляд с одного лица на другое.
— Ну, если вы все хотите умереть, можете оставаться здесь до тех пор, пока эти малые не очнутся. В этом случае я не с вами. Если вы предпочитаете выжить — тогда мне с вами по пути.
— Насыпь, — прохрипела Никки.
Ричард приподнял её голову повыше.
— Ты уверена, Никки? Мы можем попытаться пройти дорогой по плато, — его пугала неопределённость пути, который она указывала, и он не мог позволить себе рисковать напрасно её временем. — Я знаю, что путь к воротам хорошо охраняется, но мы можем попытаться пробиться к ним боем. Эди может помочь немного. Мы можем попытаться сделать это…
Судорога скрутила шею Никки, прижав ее голову к ошейнику. Её глаза пристально смотрели только на его лицо, как на единственное спасение.
— Насыпь, — прошептала она еле слышно.
Этот взгляд придал Ричарду решимости. Он принял решение.
— Пошли, — сказал он остальным. — Нам нужно добраться к насыпи.
— До насыпи приличное расстояние, — сказал Брюс, когда они стали покидать освещённое место, — нам придётся пробиваться через солдат, готовых сражаться.
Часть лагеря, в которой они находились, была относительно спокойна. Все солдаты ещё лежали на земле, не приходя в сознание. Остальной лагерь находился в состоянии полного хаоса.
Генерал Мейфферт немного переместил вес Джиллиан по руке и указал в сторону своим мечом.
— Там маленький фургон. В нём мы можем спрятать Никки и Джиллиан.
— Эта краска на вас обоих не даст никакой возможности уйти вам далеко. Несколько сотен тысяч солдат решительно настроены уничтожить вас. Без намерения оскорбить вас, Лорд Рал, хочу сказать, что в этой ситуации у Вас нет шансов. Поэтому я хочу, чтобы вы двое спрятались в фургоне вместе с Ники и Джиллиан. Эди и я будем управлять фургоном. Все будут считать меня одним из охранников Императора, а Эди — Сестрой. Мы можем говорить, что выполняем важное поручение императора Джеганя.
Ричард кивнул.
— Хорошо. Мне такая идея нравится. Поторопимся.
— Кто этот малый? — спросил Брюс, наклоняясь к Ричарду.
— Мой главнокомандующий, — ответил тот.
— Бенджамин Мейфферт, — сказал генерал, когда они направились к фургону. И улыбнувшись, добавил, — Вы заслужили благодарность многих хороших людей, шагнув прямо в пасть смерти, когда сражались рядом с Лордом Ралом.
— Никогда раньше не встречал генерала, — пробормотал Брюс, торопливо догоняя остальных.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Воскресенье, 29 Апр 2012, 16:20 | Сообщение # 30 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 39
Верна сложила руки на груди и, тихонько вздохнув, взглянула на Кару. Кара, в обтягивающей красной кожаной одежде, стояла неподвижно, уперев кулаки в бёдра. Стайка мужчин и женщин в белых балахонах передвигались всё дальше по коридору.
Они пристально рассматривали белые мраморные стены, проводили кончиками пальцев по их поверхности, а иногда останавливались и замирали так близко от стен, будто пытались услышать звуки из мира мертвых.
— Ну? — спросила Кара.
Управляющий, Дарио Дарайа приложил палец к губам, призывая к тишине. Он хмурился всё то время, в течение которого наблюдал за группкой своих людей.
Они то резко передвигались от одной стены к другой, то их движения замедлялись и они тихо скользили по коридору, напоминая движения поплавка на поверхности реки. Затем он медленно направился к Морд-Сит.
Его пальцы пробежались по небесно-голубой оторочке, окаймляющей белоснежное одеяние. Остановившись перед Карой, он в задумчивости теребил короткие седые волосы, окаймляющие его лысину.
— Я не совсем уверен, Госпожа.
— Не уверен в чём? Не уверен, в том что я права, или не уверен, что правильно их понимаешь?
— Нет, нет, Госпожа Кара. С вами я согласен. Здесь действительно что-то не так.
Верна шагнула вперёд.
— Вы согласны с Карой?
Мужчина кивнул утвердительно.
— Только я не уверен, что смогу объяснить, что это могло бы быть.
— Это как будто что-то не на своём месте, — предположила Кара.
Управляющий поднял вверх палец.
— Да, я думаю — это правильное определение. Вернее, по ощущениям, это как будто вы заблудились в этом месте, потому что все комнаты были переставлены местами и находятся совсем не там, где были до этого.
Кара рассеяно кивнула, наблюдая за работниками склепа, беззвучно скользящими вдоль противоположной стены. Слуги двигались дальше по коридору и их головы то поднимались вверх, то опускались вниз, а глаза неотрывно смотрели на стены.
Верна подумала, что со стороны это выглядит, как прочёсывание территории со сворой собак.
— Вы раньше управляли штатом склепа, — обратилась Верна к мужчине, — Как вы можете не знать, что именно здесь изменилось?
Она не могла предположить, как что-то здесь может быть неуместным или измениться. Несколько ковров на полу, пара кресел в боковой комнате — не было ничего другого, что могло бы измениться, оставаясь при этом незамеченным.
Дарио посмотрел на своих людей, затем обернулся к Каре и Верне.
— Я забочусь об обеспечении жизнедеятельности работников склепа — жилые помещения, еда, одежда, поставка необходимых вещей для их работы и тому подобное. Да, я руковожу штатом склепа, но они единственные, кто непосредственно выполняет здесь все работы.
— А в чём именно заключается их работа? — спросила Верна.
— Вообще-то, главной их обязанностью считалось поддержание чистоты и порядка здесь. Коридоры подземелья растягиваются на мили. Слуги меняют масло в лампах и свечи в одних местах, и следят, чтобы постоянно горели факелы в других.
Иногда трескается камень, и его необходимо восстановить или заменить. Гробы, которые не были замурованы в стены или пол, должны всегда находиться в хорошем состоянии: металлические поверхности полируются, чтобы не допустить появления ржавчины, а деревянные натираются воском, чтобы древесина не пересыхала.
Если вдруг происходили протечки, надгробия тщательно осматривались, чтобы удостовериться, что влага не вызвала появления ни ржавчины, ни плесени.
Служащие склепа, в конечном счете, были обслугой предыдущего Лорда Рала. Они выполняли все его специфические пожелания, когда он указывал им. Ведь все погребённые являлись его предками.
В то время, когда Даркен Рал был жив, штат склепа выполнял все его приказания, в основном связанные с могилой его отца.
Именно Даркен Рал приказал, чтобы всем работникам склепа вырезали языки. Он боялся, что пока они оставались здесь наедине, они могут что-то плохое высказать в адрес его мёртвого отца.
— Ну, а если бы и сказали? — спросила Верна. — Чем бы это смогло бы навредить?
Дарио пожал плечами.
— Прошу меня правильно понять, но я не собирался ни о чём расспрашивать этого человека. Пока он был жив, штат склепа постоянно пополнялся новыми слугами, взамен тех, кто был казнён по различным причинам.
Было небезопасно находиться поблизости от этого человека. Слуги часто оказывались объектом его гнева. И будущих новых слуг время от времени просто арестовывали и принуждали к работе в склепе.
Даркен Рал оставил язык только мне, потому что в мои обязанности не входило длительное пребывание в склепе. Я только наблюдал за работой штата. И мне было необходимо общаться с другими службами Дворца.
Поэтому у меня должна была остаться возможность разговаривать с людьми. Остальные работники, с точки зрения Даркена Рала, не могли сказать ничего стоящего, поэтому и не нуждались в языках.
— Как вы общаетесь с ними? — спросила Кара.
Дарио опять приложил палец к губам, потом бросил взгляд на своих работников, всё ещё медленно передвигающихся по помещению.
— Я попытаюсь объяснить вам это, чтобы вам было понятно. Слуги изобрели некую систему знаков. Тихий гортанный звук или кивок позволяют им понимать друг друга. Но они, конечно всё слышат, поэтому мне нет необходимости изобретать свои знаки при общении с ними.
Они живут по распорядку и работают вместе, они почти всегда находятся только среди себе подобных. По этой причине, их система знаков незаметная и тихая, понятная только им.
Не могу сказать, что я полностью выучил их уникальный язык, но по большей части я в состоянии понять их. Более или менее.
Большинство из них необычные личности. Окружающие иногда думают, что они и глупы, если не могут говорить. На самом деле слуги склепа осведомлены о жизни дворца намного больше, чем большинство сотрудников других служб.
Поскольку люди считают их немыми, они даже представить себе не могут, насколько хорошо они могут слушать! Слуги склепа часто узнают о происходящем во дворце намного раньше меня.
Верна нашла их небольшой мир посреди могил поразительным — если не сказать тревожным — открытием.
— Ну, хорошо. Так что же можно сказать об этом месте? У них есть какие-нибудь мысли о том, что здесь происходит.
Дарио, с явным огорчением, покачал головой.
— Нет, они не подадут никакого знака для привлечения моего внимания.
— Почему? — спросила Кара.
— Думаю, из-за опасения за свою жизнь. В прошлом, казнь сотрудника штата склепа была самым обычным делом. И казни эти никогда не имели смысла.
И они сделали вывод — чтобы остаться в живых, нужно слиться с окружающей обстановкой, то есть, как можно меньше попадаться на глаза. Привлечение внимания к ним или к их проблемам просто обрывало их жизнь.
Они боятся обратиться даже ко мне. Однажды здесь протекла вода. Вода размыла краску на стене. Они никому не сказали ни слова, опасаясь, что будут преданы смерти за то, что надгробия могил предков Даркена Рала были испачканы размытой краской.
Я узнал об этом только потому, что ночью, совершая обход их жилых комнат, я никого там не обнаружил — они все ушли. Я нашёл их здесь, лихорадочно убирающих следы краски, прежде чем кто-нибудь мог заметить это.
— Это способ выжить, — пробормотала Кара вполголоса.
— Что они там делают? — спросила Верна, наблюдавшая за несколькими слугами, которые водили руками по поверхности стены, будто пытаясь нащупать что-то в белом мраморе.
— Я не уверен, — ответил Дарио, — Давайте спросим у них.
На некотором расстоянии от них, в глубине коридора, застыли в ожидании стражники Внутренней гвардии. Арбалеты, которыми многие из них были вооружены, были заряжены специальными стрелами с красным оперением.
Натан специально разыскал эти стрелы. Верне не нравилось находиться поблизости от таких вещей. Она покрылась испариной, опять ощутив силу смертоносной магии, исходившей от этих стрел.
Мужчины и женщины, составляющие персонал штата склепа, оставались в оцеплении гвардейцев. Они находились здесь уже целый день и Верна почувствовала, насколько она устала.
В это время она, обычно, уже была в постели. И как раз сейчас она и желала оказаться в постели. Несмотря на то, что она была заинтригована происходящим, она всё-таки считала, что дальнейший дотошный осмотр подземелья может подождать и до следующего утра.
Но Кара… Она не выглядела уставшей. Она выглядела напряжённой и собранной. Эта «проблема с могилами» была для неё, как кость в горле, и она не собиралась отпускать кого-нибудь, пока она не разберётся с ней.
Нет, Верна не могла оставить Кару. Всё-таки, ведь когда они разыскали этого Дарио Дарайа, начальника штат склепа, и спросили у него, что он может рассказать им по интересующему их вопросу, он не отмахнулся от расспросов, как ожидала Верна. Он был взволнован темой вопроса.
Оказалось, что он разделяет смутное волнение Кары, но не стал обсуждать это со всеми. Он также сказал им, что глубоко убежден, что и слуги склепа подозревают, что в самом склепе что-то было неуместно, неправильно.
Из рассказов Дарио, Верна выяснила, что из всей армии дворцовых слуг, слуги склепа занимали самое последнее и низкое место. Те, кто отвечал за выполнение важных и ответственных работ по обеспечению жизнедеятельности дворца, считали работу в подземельях простой и грязной, специально для немых.
Работников склепа избегали ещё и потому, что большую часть своего существования они проводили среди мёртвых, что порождало всякого рода суеверия и страхи.
Дарио объяснил, что такое отношение окружающих, сделало слуг склепа изолированным и застенчивым обществом. Они даже не ели в общих местах с другими дворцовыми служащими. Они всегда держались друг друга и собирали свои собрания.
Верна смотрела в глубину коридора, где служки общались между собой на своём необычном языке. Они владели им в совершенстве. Никто из окружающих ничего бы не понял. Кроме, наверное, Дарио Дарайа.
Так же сильно, как и Верна, Кара хотела расспросить слуг склепа. Но они вынуждены были признать, что лучше это предоставить Дарио, как человеку им знакомому.
Просто непосредственная близость постороннего человека, не говоря уже о Морд-Сит, заставляла этих тихих людей дрожать, а на глазах у них появлялись слёзы.
Эти люди были нещадно третируемыми предыдущим Лордом Рало. А возможно, и не им одним.
Многие из них были потеряны для своих друзей и любимых, многие были казнены только потому, что позволили опавшему лепестку белой розы дольше мгновения пролежать на могиле отца Даркена Рала.
Они жили и умирали по прихоти сумасшедшего. Эти люди, естественно, были запуганы власть имущими.
Верна предостерегла Кару, что если она хочет получить ответы на свои вопросы, то ей следует остаться здесь, дав возможность Дарио поговорить со слугами.
Верна наблюдала за Дарио, который стоял посреди группы людей. Слуги были возбуждены, в ответ на некоторые его вопросы они взволновано жестикулировали, обращаясь жестами то к нему, то указывая в других направлениях.
Дарио кивал в ответ время от времени и спокойным голосом задавал новые вопросы, которые приводили к всплескам новых жестов и звуков необычного языка слуг склепа.
Наконец Дарио подошёл к Каре и Верне.
— Они говорят, что в этом коридоре нет ничего необычного. Здесь всё на своих местах…
Кара процедила сквозь сжатые зубы:
— Ну, хорошо, если они не хотят…
— Но, — прервал её Дарио, — Они говорят, что в другом коридоре, дальше — вот там что-то не так.
Кара лишь на мгновение задержала взгляд на его лице.
— Ладно, пойдёмте, взглянём на это.
И прежде, чем Верна успела удержать её, Кара решительно направилась к группке из шести-семи слуг. Верна подумала, что некоторые из них были близки к обмороку, съёжившиеся от страха и напуганные тем, что Кара собиралась с ними сделать.
— Дарио говорит, что вы считаете, что в том дальнем коридоре что-то неправильно, что-то не так, — Кара жестом указала на развилку коридоров впереди. — Я думаю так же. Именно поэтому я хотела, чтобы вы все пришли и показали мне, что именно в этом месте необычно. Я тот человек, который собрал вас здесь. Я позвала вас потому, что считаю вас теми людьми, кто знает об этом месте больше чем кто-либо.
Было заметно, что слуги испытывают беспокойство и страх под напором Кары.
Она обвела взглядом лица, обращённые к ней.
— Когда я была маленькой девочкой, Даркен Рал пришёл в наш дом и уничтожил всю мою семью. Он пытал моих мать и отца до смерти. Он держал меня под замком четыре года. Он мучил меня до тех пор, пока не сотворил из меня Морд-Сит.
Кара повернулась боком и приподняла красный кожаный корсет на талии, показывая длинный шрам, уходящий на спину.
— Он сделал это со мной. Видите?
Люди, опустив головы, с трепетом рассматривали шрам. Один человек подался вперед и осторожно коснулся его. Кара не мешала ему. Перехватив руку другой женщины, Кара провела ее пальцами по грубому рубцу.
— Теперь посмотрите на это, — закатав рукава, она протянула им свои запястья, чтобы те увидели другие шрамы.
— Это осталось у меня от кандалов, когда Даркен Рал подвешивал меня на цепи к потолку.
Слуги склонили головы. Некоторые мягко касались шрамов на её запястьях.
— Он и вас истязал тоже, не так ли? — спросила Кара. Она знала ответ, но ей необходимо было спросить об этом. И когда люди закивали в ответ, она сказала: — Покажите.
Слуги по очереди широко открывали рты, показывая ей то, что осталось от их языков. Кара осмотрела каждого, кивая в знак того, что она всё рассмотрела.
Некоторые оттягивали щёки в сторону или поворачивали головы так, чтобы она видела и их шрамы тоже. Кара тщательно осматривала каждого, чтобы они были уверены, что она увидела всё, что они хотели ей показать.
— Я рада, что Даркен Рал мёртв, — сказала она, когда осмотрела всех, — Я сожалею о том, что он сделала с вами. Вы все страдали. Я понимаю вас, потому что страдала тоже. Он не мог причинить нам большей боли.
Все стояли, внимательно слушая её.
— Его сын, Ричард Рал, полная противоположность своего отца. Ричард Рал никогда не причинит мне боль. Однажды, когда я была ранена и умирала, он рисковал своей жизнью, чтобы использовать магию для моего спасения. Вы можете представить себе такое?
Он никогда не причинит боли никому из вас тоже. Он заботится о том, чтобы у всех людей была возможность жить собственной жизнью. Он даже мне сказал, что я свободна, и, когда захочу, могу оставить мою службу, а он только пожелает мне счастья. И я знаю, что он говорит мне правду.
Но я остаюсь, потому что хочу помочь ему. Я хочу помочь хорошему человеку по собственной воле, в отличие от положения раба, принуждаемого злым господином.
Я видела Ричарда Рала, оплакивающего погибшую Морд-Сит.
Кара постучала кончиками пальцев по своей груди, около сердца,
— Вы понимаете, что это значит для меня? Что я чувствую здесь? В моём сердце?
Я думаю, Ричард Рал в беде. Я хочу помочь ему и другим, кто сражается рядом с ним против тех, кто несёт зло. Мы хотим защитить ваши жизни от людей, которые находятся за стенами дворца, на равнине Азрит, от тех, кто принесёт разрушения и новое порабощение для всех вас.
Слуги, слушающие Кару, вытирали слёзы. История Кары, чуждая для посторонних, была понятна им. Они поняли сокровенный смысл сказанного ею.
— Вы поможете мне? Я прошу вас.
Верна знала, сколько сердечности Кара вложила в свои слова. Ей стало стыдно оттого, что она никогда не думала, что Каре присуще чувство добра и понимания, и что непоколебимую готовность защищать Ричарда, Верна воспринимала только, как агрессивную сущность Морд-Сит.
На самом деле это было нечто большее. Это было признание. Ричард не только сохранил ей жизнь. Он научил её, что следует жить своей жизнью. И Аббатиса Верна спросила себя, есть ли надежда на то, что и она когда-нибудь сможет сделать так же много.
Две женщины-служки, каждая со своей стороны, взяли Кару за руки и повели по коридору, спускающемуся вниз. Верна переглянулась с Дарио. Он выразительно приподнял бровь, делая ей знак, что он всё видел.
Они вдвоём последовали за перемещающейся группой слуг, которые приняли Кару, как обретённую старшую сестру. На всём пути следования встречающиеся слуги склепа протягивали руки, чтобы коснуться Кары, её обтянутых красной кожей рук, плеч или спины, когда она проходила мимо.
В этих лёгких прикосновениях было невысказанное словами понимание той боли и унижения, которые ей пришлось вынести, и сожаление, что они недооценивали её.
Когда они все спустились ниже в следующий коридор, Верна призналась себе, что не уверена что знает, где они находятся. Территория склепа представляла собой запутанный лабиринт, находящийся в нескольких уровнях.
В дополнение к этому, часть коридоров были совершенно одинаковы. У них была одна и та же высота и ширина, а стены были облицованы всё тем же белым мрамором с серыми прожилками.
Верна догадывалась, что они спускаются на самый нижний уровень. Но потеряв ориентацию, она находилась в полной зависимости от провожатых и не могла сообразить, где они все находятся сейчас.
Позади них, держась на расстоянии, осторожно и спокойно, насколько это было возможно, следовали стражники Внутренней Гвардии.
Группа слуг в белых одеяниях, наконец, остановилась в части коридора, в которой не было никаких ответвлений. Дальше по коридору располагались новые залы и ответвлялись новые коридоры в разных направлениях, но в этой части были только ровные белые стены.
Некоторые из слуг положили ладони на участок стены из белого мрамора. Они оглянулись на Кару, а затем, стали водить руками по поверхности.
— Здесь? — спросила Кара.
Слуги, окружившие её, как цыплята курицу, дружно закивали головами.
— Что в этом месте, в этом коридоре, кажется вам необычным? — спросила Кара.
Несколько человек, почти повторяя друг друга в жестах, указали сначала на коридор позади себя, а потом на этот участок стены.
Кара не понимала. Верна тоже была в неведении. Дарио подёргивал кончики седых волос. Даже он был озадачен странными жестами свих подопечных. Слуги быстро собрались в плотную кучку, на своем тихом языке обсуждая создавшуюся проблему между собой.
Потом они все обернулись к Каре. Трое из них указали на стену, отрицательно покачав головой при этом.
Они внимательно смотрели на Кару, наблюдая за её реакцией — поняла ли она их?
— Вам не нравится, как выглядит эта стена? — предположила Кара.
Слуги отрицательно покачали головами. Кара теряясь в догадках, обернулась к Верне и Дарио. Дарио поднял ладони вверх и пожал плечами. И Верна тоже не могла дать вразумительного объяснения.
— Я всё ещё не понимаю, — сказала Кара, — Я знаю, вы думаете, что с этой стеной что-то неправильно, — головы кивнули утвердительно, — Но я не могу понять, что именно. Она вздохнула. — Мне жаль. Это не ваша вина. Это моя ошибка. Я так мало знаю о стенах. Вы поможете мне в этом?
Один мужчина отделился от группы, взял Кару за руку и мягко потянул её по направлению к стене. Когда она приблизилась, он пальцами другой руки дотронулся до камня. Он обернулся к Каре.
— Продолжайте, — сказала она, — Я слушаю.
Мужчина улыбнулся тому, что он услышал, и всё своё внимание опять обратил к стене. Он начал пальцами прослеживать путь серой прожилки. Кара неотрывно следила глазами за этим движением, тщётно пытаясь хоть что-нибудь понять при этом. Мужчина оглянулся через плечо.
Увидев, что Кара хмурит брови, он вернулся в начало серой линии и снова начал вести пальцем по серым завитушкам. Он делал это несколько раз, снова и снова, на том же самом месте, привлекая внимание Кары к тому, что он видел сам.
— Это похоже на лицо, — тихо и удивлённо произнесла Кара.
Мужчина неистово закивал. Остальные обрадовано закивали тоже. Они тихо радовались. Другая женщина протянула руку и нетерпеливо провела пальцем по этой же завитушке. Потом ее палец переместился на другую прожилку, образующую новый завиток, и как первый мужчина, она акцентировала внимание Кары на центрах этих завитков.
— Глаза!
Кара протянула руку и, проводя пальцем по серым прожилкам, так как делали слуги, вдруг отчётливо увидела лицо, проступившее из камня, увидела губы, глаза, нос.
Группа слуг в белых одеждах возбуждённо ворчали. Они радостно хлопали Кару по спине, счастливы тем, что помогли ей увидеть это лицо.
Верна не могла представить, что это может вызвать такое оживление.
Один из работников отделился от группы и быстрым шагом направился к пятну, расположенному дальше по коридору. Он торопливо указал на рисунок, составленный из серых жилок. С того места, где находилась Верна, не было видно, на что именно указывает мужчина.
Но она догадалась, что вероятнее всего, это было изображение другого лица. Он помчался по коридору к другому пятну и указал на следующее лицо, смотрящее на них из мрамора. Он побежал в следующее место и указал им на следующее лицо.
Верна, наконец, всё поняла. Эти люди находились здесь внизу почти всё своё время. Они изучили индивидуальные особенности того, что на первый взгляд казалось одинаковыми белыми плитами мрамора с серыми прожилками. Но для этих людей каждая плита была индивидуальна и неповторима.
Для слуг, которые проводили здесь почти всю жизнь в уборке и заботе за этим местом, эти плиты были, как указатели, как знаки. И они распознавали их всех.
Понимание осветило лицо Кары. Но выглядела она ещё более озабоченной и взволнованной.
— Покажите мне снова, что здесь является неправильным, — попросила она тихим, но серьёзным голосом.
Люди, взволнованные тем, что им удалось объяснить ей, бросились назад к тому участку стены, где они показывали ей первое лицо. Стоя пред стеной, все повторяли те же самые движения руками — по направлению к стене, и обратно — от стены.
Они замерли, оглядываясь на Кару, пытаясь понять — поняла ли она их? Она молча смотрела на них.
Тогда один мужчина указал на стену и обвёл рукой дугу, словно за ней, будто указывая некое подобие холма на расстоянии. Верна опять запуталась.
Кара уставилась на лицо на стене. Она перестала хмуриться, но её лицо выражало крайнюю озабоченность. Верна, как и Дарио, пребывала в полном недоумении от происходящего. Вдруг голубые глаза Кары расширились от внезапного озарения.
Она, резко разведя руки в стороны, стала оттеснять стоящих рядом с ней слуг назад, по направлению к стоящим в стороне Верне и Дарио. Развернув слуг, она мягко, но настойчиво, подталкивала их в спины, отводя подальше от беспокоящей её стены.
Оказавшись у них в тылу, она не останавливалась до тех пор, пока они не присоединились к остальным слугам, стоящим в коридоре.
По пути, Кара притянула к себе Дарио и Верну, развернув и их тоже, и указала общее направление движения. Немые слуги, следовавшие за ней по пятам, выглядели одновременно заинтересованными озабоченностью Кары, и преисполненными гордости за то, что им только что удалось сделать.
Когда они отошли подальше и завернули за первый угол, Кара низко наклонилась к Верне.
— Разыщи Натана, — сказала она тоном, не терпящим возражений.
Верна вздёрнула бровь:
— Это нужно сделать сейчас? Ночью? Не думаешь ли ты, что мы…
— Разыщи его сейчас же, — повторила Кара со смертельным спокойствием в голосе.
Её голубые глаза были полны холодного огня. Да, она была добра и участлива к слугам склепа. Но сейчас она была ответственна за создавшуюся ситуацию. И она не намерена была просить или спорить о чём-либо.
Верна не понимала, что произошло, но она доверяла этой женщине и знала, что не должна сомневаться в её словах.
Кара щелкнула пальцами по направлению к стоящему неподалеку стражнику. Начальник стражи быстро направился к ней. Подойдя на почтительное расстояние, он остановился и замер, готовый выслушать все, что она скажет.
— Слушаю, Госпожа.
— Разыщите генерала Тримака и сопроводите его сюда. Передайте ему, что это срочно. Передайте ему, чтобы он привёл стражу. Большую часть. Боевая тревога для Морд-Сит. Они необходимы здесь тоже. Исполняйте.
Вместо вопроса, мужчина ударил кулаком себя в грудь и помчался прочь исполнять приказание.
Верна схватила Морд-Сит за руку:
— Кара, что происходит?
— Я не совсем уверена.
— Мы собираемся объявить во дворце военную тревогу, срываем с постов и стягиваем сюда сотни, нет, тысячи, солдат, всех — генерала Тримака, Внутреннюю Гвардию, Натана — а ты не знаешь, почему?
— Я не сказала, что я не знаю — почему. Я сказала — что не уверена. Я думаю, что среди лиц, смотрящих на нас со стен, есть лица, которые не должны делать этого в этом месте.
Кара повернулась ко всем, кто видел её.
— Я права?
Лица слуг осветились взволнованными тихими улыбками. Наконец-то появился тот, кто понял их и поверил им.
|
|
| |
]
