|
|
Арианна |
Дата: Понедельник, 16 Июл 2012, 09:36 | Сообщение # 2 |
Леди Малфой/Мисс Хогсмит 2012
Новые награды:
Сообщений: 5114
Магическая сила:
|
Ты убиваешь меня медленно и также уверенно, как самый страшный, самый сильный яд. Каждый раз, когда я вижу тебя, ярость охватывает меня, испепеляя душу. И тогда, чтобы хоть как-то облегчить свою боль, я срываюсь на крик. Он высушивает мои губы и горло, делает голос хриплым, и каждый вздох болью отзывается в груди.
Боль.
Я сполна познала это слово, Вкусила его так, что уже пресытилась им. Снова и снова, видя как ты валяешься на кровати, глядя на твои спутанные, нечесаные волосы, ощущая удушающую вонь пропитого дыхания, я чувствую боль. Она раздирает душу, и тогда, чтобы снова унять ее, я мечусь по комнате словно тигр, вернее тигрица, запертая в клетке собственного бессилия, и кричу.
Бессилие.
Оно заставляет меня бросаться на стены, бить кулаками безразличный кирпич до тех пор, пока боль в саднящих руках не образумит меня. И тогда свалившись у изножья твоей кровати, я буду рыдать, выплескивая в слезах свою злость. Но если этого будет мало и боль не отпустит меня, я готова буду разодрать собственное тело, чтобы кровь смыла с меня эту боль. Острые ногти вопьются в покорную плоть, сдирая, срывая кожу, обнажая длинные кровавые полосы, и тогда вместе с проступающими наружу алыми каплями уйдут отчаяние и злость.
Злость.
Нет, это уже ненависть к тебе за то, что ты со мной так поступаешь. Кто дал тебе право делать меня своей рабыней? Кто сказал, что я должна заботиться о тебе? Я ненавижу тебя за то, что ты приходишь снова и снова, в пьяном угаре не замечая, как ранишь меня. Каждый раз, когда снимаю с бесчувственного тела пропахшую потом и рвотными остатками кофту, я ненавижу тебя. Каждый раз, смывая грязь с твоего посеревшего, опухшего от постоянных возлияний, лица, я ненавижу себя. Ненавижу за слабость.
Слабость.
Это моя слабость, что я позволяю тебе приходить с новой бутылкой, делая вид, что не замечаю виноватого взгляда. Я отворачиваюсь и лишь сильнее стучу ножом, шинкуя капусту в борщ, чтобы заглушить твои шаркающие шаги. Я остервенело кромсаю овощи и снова и снова вижу летний парк, слышу оркестр ,что играет вальс и вспоминаю тебя в легком голубом платье. Воздушная юбка красивыми волнами кружится вокруг твоих ног, голова отклонена немного в строну, на губах играет счастливая улыбка, и по округе рассыпается бисером счастливый смех. Это был самый счастливый день в нашей жизни. Мы все были вместе. Наша семья была целой.
Но сейчас спина твоя сгорблена, ничто не напоминает мне ту грациозную красавицу, и мной овладевает жалость.
Жалость.
Из-за нее, я покорно приношу тебе стакан воды, когда ты просишь меня об этом. Твой сиплый прокуренный голос зовет меня к себе. Я вздыхаю, откладываю книгу и иду на зов. Это из-за жалости я подымаю твое тело и несу его в ванную. Ты сопротивляешься и кричишь. Из некогда алых губ вырывается брань. Ты пытаешься замахнуться и ударить меня, но лишь прохладные струи воды коснутся иссохшейся плоти, вздрагиваешь и начинаешь визжать. Я же, не давая вырваться и опомнится, остервенело натираю мылом и мочалкой все, до чего достаю, пока ты изворачиваешься. Потом ты сдаешься и обессилено позволяешь вымыть выцветшую, свалявшую копну того, что раньше было прекрасными смоляными локонами, и только потом затихаешь, свернувшись клубочком на своей кровати. А я замираю рядом, глажу по волосам, и воспоминания уносят меня в тот проклятый день, два года назад, когда все случилось.
Два года назад.
В летний зной ворвался крик. Он отразился от пыльного асфальта, задрожал в стеклах разжаренных солнцем окон и ударил по барабанным перепонкам. Ты кричала, прижав руки к груди, и с ужасом смотрела на то, чего я не видела. Стул с грохотом отлетел к стене и я, бросившись на помощь, замерла на пороге комнаты. Тело отца неподвижно лежало на полу. Всего мгновение и пара движений, чтобы понять- это все, конец.
Это действительно был конец. Так закончилась одна жизнь и началась другая. Всего лишь, больное сердце и инсульт, но они перечеркнули всю нашу с тобой жизнь.
Теперь ты приходишь домой пьяной, усталой походкой, задеваешь углы и стены комнат, и прячешь от меня очередное свое « спасение» от горя. Я уже перестала просить тебя остановиться, не пить. Ты лишь машешь в мою сторону рукой с обгрызенными ногтями и предлагаешь не лезть не в свое дело.
И все повторяется снова. Я кричу на тебя, плачу, отбираю остатки выпивки, выношу прокуренные вещи на балкон, открываю все двери и форточки, что бы уничтожить этот мерзкий противный запах, набираю воду в ванну и вымываю, выстирываю все, что пропиталось, пропахло нашим, твоим и моим страданием.
Потом наступает затишье. И снова, как когда-то давно, так давно, что воспоминания уже стираются, мы сидим с тобой на кухне, твои руки измазаны в муке, пальцы ловко и уверенно хватают комочек теста, шлепают на него фарш и лепят маленький аккуратный пельмень, затем еще один, и еще… и еще..
Мы мирно беседуем, и я снова вижу улыбку в твоих газах, но потом все меняется. Быстрый взгляд на фотографию в черной траурной рамке и улыбка сползает с твоих губ. И все… Тебя больше нет…
На следующий день ты снова появляешься в дверях квартиры, едва держась на ногах, шаркающей походкой направляешься в свою комнату, и тяжелый запах спиртного наполняет все вокруг.
От ярости и боли хочется выть. Хочется просто свалиться на пол и завыть горько и безудержно, раненой волчицей. Что я и делаю. Я снова колочу кулаками стены и пол, и свежие раны на теле не больнее ран моей души.
Ты убиваешь меня медленно и уверенно, как самый страшный и мучительный яд.
Ты - моя мать…
|
|
| |
]
