|
Властелин колец. Две крепости
|
|
|
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:43 | Сообщение # 2 |
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Толкиен Джон Рональд Руэл
Две башни (Властелин колец 3, 4)
Джон Рональд Роуэл Толкиен
Д В Е Б А Ш Н И
В т о р а я л е т о п и с ь
т р и л о г и и
"ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ"
книги 3 и 4
К Н И Г А Т Р Е Т Ь Я
3
Глава i
УХОД БОРОМИРА.
Арагорн быстро поднимался на холм. Вновь и вновь наклонялся он к земле. Хоббиты ходят легко, и их следы нелегко прочесть даже следопыту, но недалеко от вершины тропа пересекала ручей, и здесь он нашел то, что искал.
-- Я прочел знаки верно, - сказал он себе. - Фродо шел на вершину холма. Интересно, что он там увидел. Но он вернулся тем же путем и вновь спустился к подножью холма.
Арагорн заколебался. Он хотел сам пройти к высокому сиденью, надеясь увидеть что-нибудь такое, что поможет ему в его затруднении, но время не ждало. Неожиданно он прыгнул вперед и пробежал по большим плоским каменным плитам, а потом по ступенькам на вершину. Здесь сев на сиденье, он огляделся. Но солнце казалось затмилось, а мир был туманным и отдаленным. Он посмотрел на север, но там не увидел ничего, кроме отдаленных холмов и только где-то вдали была видна в воздухе большая птица, похожая на орла, она широкими кругами медленно спускалась к земле.
И тут его чуткие уши услышали звуки в лесу внизу, на западном берегу Реки. Он напрягся. Слышались крики, и, к своему ужасу, он услышал хриплые голоса орков. Потом послышался глубокий звук большого рога, который ударился о холмы и эхом отдался в дальних долинах, как могучий крик, поднявшись над ревом водопадов.
-- Рог Боромира! - воскликнул Арагорн. - И ему нужна помощь! - он спрыгнул со ступеней и побежал по дороге. Увы! Злая судьба преследует меня сегодня, все, что я ни делаю, оканчивается неудачей. Где же Сэм?
Вначале крики становились громче, потом тише: отчаянно еще раз протрубил рог, и в ответ раздались яростные крики орков, звук рога прервался, Арагорн выбежал на последний спуск, но прежде чем он добрался до подножья, звуки совсем затихли; он свернул влево и побежал туда, откуда доносились крики, которых он больше не слышал. Выхватив меч, крича "Элендил! Элендил!" бежал он меж деревьев.
Примерно в миле от Парт Галена на небольшой поляне, недалеко от озера он нашел Боромира. Тот сидел спиной к большому дереву, как будто отдыхая. Но Арагорн увидел, что он пронзен множеством чернооперенных стрел; руки его сжимали меч, сломанный у рукояти; по сторонам лежали груды убитых орков.
Арагорн склонился к нему. Боромир открыл глаза и попытался заговорить. Наконец послышались медленные слова.
-- Я пытался отобрать Кольцо у Фродо, - сказал он. Мне жаль. Я наказан. - Взгляд его остановился на мертвых врагах, тут их лежало по крайней мере двадцать. - Они пропали - невысоклики. Орки схватили их, но, думаю, они живы. Орки схватили их и связали.
Он помолчал и устало закрыл глаза. Через некоторое время он заговорил снова:
-- Прощай, Арагорн! Иди в Минас Тирит и спаси мой народ! Я проиграл.
-- Вот уж нет! - сказал Арагорн, целуя его в лоб. - Ты победил. Мало кто одерживал такую победу. Покойся в мире!
4
Минас Тирит не погибнет.
Боромир улыбнулся.
-- Куда они ушли? Был ли здесь Фродо? - спросил Арагорн.
Но Боромир молчал.
-- Увы! - воскликнул Арагорн. - Умер сын Денетора, повелителя Башни Стражи! Какой горький конец! Теперь все Товарищество распалось. Это я допустил ошибку. Напрасно Гэндальф доверял мне. Что мне теперь делать? Боромир поручил мне защиту Минас Тирита, и этого же желает мое сердце, но где Кольцо и где его носитель? Как я найду их и как спасу Поиск от гибели?
Он стоял склонившись, борясь со слезами и сжимая руку Боромира. Так нашли его Гимли и Леголас. Они молча пришли с западных склонов, пробираясь меж деревьев, как на охоте. Гимли держал в руке топор, а Леголас свой длинный нож. Выйдя на поляну, они остановились в изумлении, потом в горе склонили головы, ибо им стало ясно что произошло.
-- Увы! - сказал Леголас, подходя к Арагорну. - Мы охотились и убили в лесу много орков, но здесь от нас была бы большая польза. Мы пошли сюда, услышав звук рога, но кажется, слишком поздно. Боюсь, вы тяжело ранены.
-- Боромир мертв, - сказал Арагорн. - Я же невредим: меня с ним не было здесь. Он пал, защищая хоббитов, пока я был на вершине.
-- Хоббиты! - воскликнул Гимли. - Где они? Где Фродо?
-- Не знаю, - устало ответил Арагорн. - Но перед смертью Боромир сказал, что орки их связали, он считал, что они живы. Я послал его вслед за Мерри и Пиппином, но не спросил его, были ли здесь Фродо и Сэм Гэмджи; не спросил, пока не стало слишком поздно. Все, что я делаю сегодня, все мне не удается. Что делать теперь?
-- Вначале мы позаботимся о павшем, - заметил Леголас. - Мы не можем оставить его лежать, как падаль, среди подлых орков.
-- Но мы должны торопиться, - сказал Гимли. - Он и сам бы не захотел задерживать нас. Мы должны идти по следу орков, пока есть надежда на то, что хоть кто-то из наших товарищей жив.
-- Но мы не знаем, с ними ли носитель Кольца, - сказал Арагорн. - Можем ли мы покинуть его? Разве не следует вначале поискать его? Злой выбор вновь перед нами.
-- Тогда сделаем вначале то, что сможем сделать, - сказал Леголас. - У нас нет ни времени, ни инструментов, чтобы достойно похоронить нашего товарища и воздвигнуть над ним курган. Нам нужно сделать насыпь из камней.
-- Работа будет трудной и долгой, к тому же поблизости нет камней, которые мы могли бы использовать, - возразил Гимли.
-- Тогда положим его в лодку вместе с его оружием и оружием побежденных врагов, - сказал Арагорн. - Мы пошлем его к водопадам Рауроса и отдадим его Андуину. Река Гондора позаботится о том, чтобы по крайней мере никакой зверь не осквернил его кости.
Быстро обыскали они тела орков и сложили их мечи, разбитые шлемы и щиты в одну груду.
-- Смотрите! - воскликнул Арагорн. - Вот след! - из груды оружия он извлек два ножа с лезвиями в форме листа,
5
выложенными золотом; поискав еще, он нашел и ножны, черные и усаженные маленькими красными жемчужинами. - Это не оружие орков! - сказал он. - Их носили хоббиты. Орки, несомненно, ограбили их, но побоялись оставить у себя ножи, зная, откуда они - это работа Запада, на них заклинания против проклятий Мордора. Что ж, если они живы, наши друзья безоружны. Я возьму эти ножи в надежде вернуть их когда-нибудь хозяевам.
-- А я, - сказал Леголас, - соберу все стрелы, какие смогу найти, потому что мой колчан пуст.
Он поискал в груде и на земле около нее и нашел несколько неповрежденных и более длинных, чем обычные орковские, стрел. Он тщательно осмотрел их.
А Арагорн, осмотрев убитых, сказал:
-- Здесь лежит много таких, которые не из Мордора. Некоторые с Севера, с Туманных гор, если я знаю что-то об орках и их семействах. Но тут есть и другие, незнакомые мне. Их одежда вообще не похожа на одежду орков.
Их было четверо, орков, больших по размерам, смуглых, косоглазых с толстыми ногами и большими руками. Они были вооружены короткими мечами с широкими лезвиями, не похожими на обычные кривые сабли орков, и у них были тисовые луки, по длине и форме подобные лукам людей. На щитах у них было странное изображение - маленькая рука в центре черного поля; на их шлемах спереди была руна "С", сделанная из какого-то белого металла.
-- Такого герба я не видел раньше, - сказал Арагорн. Что он означает?
-- "С" означает Саурон, - сказал Гимли. - Это легко прочесть.
-- Нет, - возразил Леголас. - Саурон не использует эльфийские руны.
-- Не использует он и свое настоящее имя и не позволяет произносить его, - добавил Арагорн. - И он не использует белое. Орки, служащие Барад-дуру, пользуются знаком Красного Глаза. - Он постоял минуту в задумчивости. - Я думаю, "С" означает Саруман, - сказал он наконец. - Зло овладело Изенгардом, и Запад более не безопасен... Это опасался Гэндальф: каким-то образом предатель Саруман узнал о нашем путешествии. Вероятно, он знает и о гибели Гэндальфа. Преследователи из Мории могли избежать бдительности Лориена или они обогнули эту землю и пришли в Изенгард другим путем. Орки передвигаются быстро. Но у Сарумана много способов узнать новости. Помните птиц?
-- У нас нет времени разгадывать загадки, - сказал Гимли. - Давайте унесем Боромира.
-- Но после этого нам придется их разгадывать, если мы хотим правильно выбрать путь, - ответил Арагорн.
-- Может правильного выбора и нет, - тихо сказал Гимли.
Взяв свой топор, гном обрубил несколько ветвей. Их связали тетивами луков и накрыли раму плащами. На этих носилках они отнесли тело своего товарища к берегу с теми трофеями, которые хотели послать с ним. Дорога была короткой, но работа трудной, потому что Боромир был высоким и сильным человеком.
Арагорн остался с телом, а Гимли и Леголас поторопились к Парт Галену. До туда было больше мили. Через некоторое время они вернулись на лодках.
-- Странное происшествие! - сказал Леголас. - На берегу
6
было только две лодки. Мы не нашли там и следа третьей.
-- Были ли там орки? - спросил Арагорн.
-- Мы не видели их следов, - ответил Гимли. - И орки взяли бы или уничтожили бы все лодки, а также и багаж.
Они положили Боромира в середину лодки, которая должна будет нести его. Эльфийский плащ они свернули и положили ему под голову. Расчесали его длинные волосы и распустили их по плечам. Золотой пояс из Лориена сверкал на его талии. Шлем они положили рядом с ним, а на колени положили обломки меча и рога; под ноги ему положили мечи врагов. Затем, прикрепив нос одной лодки к корме другой, вывели их в воду. Лодки печально плыли вдоль берега и, свернув в быстрое течение, проплыли мимо зеленого газона Парт Галена. Крутые склоны Тол Брандира сверкали: был полдень, и когда они подплыли ближе, впереди перед ними засверкала пена и водяные брызги Рауроса. Гром водопада потрясал безветренный воздух.
Печально отвязали они погребальную лодку; в ней лежал Боромир, спокойный, мирный, скользя по груди блестящей воды. Поток подхватил его, а вторая лодка осталась на месте, удерживаемая веслами. Боромир проплыл мимо них, лодка его удалилась, превратившись в черную точку на золотом фоне; потом неожиданно она исчезла. Неизменно ревел Раурос. Река приняла Боромира, сына Денетора, и больше его не видели по утрам стоящим на Белой Башне Минас Тирита. Но в Гондоре много лет спустя рассказывали, как его лодка проплыла водопады и пронесла его сквозь Осгилиат и через устье Андуина в Великое Море.
Некоторое время трое товарищей молчали, глядя ему влед. Затем заговорил Арагорн.
-- Его будут высматривать с Белой Башни, - сказал он, но он не вернется ни с моря, ни с гор.
Потом медленно он начал петь:
Через Рохан, по болотам и полям,
Где растет трава, как серебро,
Мчится ветер, приносящий лишь печаль.
Мчится ветер, отвергающий добро.
"Что за новости из западных земель
Ты принес сегодня под мое окно?
Боромира не встречал ты на заре
Или вечером когда везде темно?"
"Я встречал его, но много дней назад
Шел он вдаль через болота и пески,
Гнал он лошадь сквозь пустыни и леса
И исчез он среди северной тоски".
"Боромир я долго, долго вдаль глядел
С башен Запада, с высоких белых стен,
Но нигде твой рог не прогремел,
Но нигде не засверкал твой шлем."
Затем запел Леголас:
Ветер зноя, жаркий южный ветер мчит
От песчаных берегов и камышей,
Гонит он с собою птичий свист,
Запах моря, яркость солнечных лучей.
"Что на юге ты увидел, ветер-вздох
Где прекрасный Боромир теперь плывет?
Где он едет, его нет со мной давно
Я горюю, ну а он все не идет."
"Ты не спрашивай меня, где Боромир
7
Много храбрых полегло на берегах.
Ветер Севера их шлет в мой тихий мир.
И плывут они на маленьких ладьях."
"Боромир! На юг ведет тропа людей
Много шло по ней бродяг и моряков,
Но никто тебя не видел средь морей
У далеких и суровых берегов."
Вновь запел Арагорн:
От Рауроса, от каменных столбов,
Мчит холодный ветер северных земель.
От трубит в свой звонкий рог среди холмов,
Он дыханьем холодит сердца людей.
"Что на севере, о ветер-пилигрим?
Не видал ли Боромира ты в лесах,
Не встречался ли на Андуине с ним.
Не живет ли он на северных холмах?
"Он сражался против множества врагов,
Меч его в бою изрублен, щит пробит
Отдыхает он у древних берегов
У Рауроса на острове он спит."
"Боромир, тоской полны сердца людей.
Башня Стражи, золотой Минас Тирит,
Будет к северу глядеть до поздних дней,
Будет к сверу глядеть, пока стоит."
Так они кончили. Они повернули свою лодку и, борясь с течением, поплыли к Парт Галену.
-- Вы оставили восточный ветер мне, - заметил Гимли, но я ничего не скажу о нем.
-- Так и должно быть, - сказал Арагорн. - В Минас Тирите восточный ветер не спрашивают, но терпят. Но теперь Боромир уже пустился в свою дорогу, и мы должны сделать свой выбор.
Он быстро, но тщательно осмотрел зеленую лужайку, часто наклоняясь к земле.
-- Здесь не было орков, - сказал он. - Кроме того, ничего нельзя утверждать определенно. Здесь все наши следы, они перекрывают друг друга. Не могу сказать, возвращался ли сюда кто-нибудь из хоббитов после того, как начались поиски Фродо. - Он вернулся на берег к тому месту, где в реку впадает ручеек. - Вот здесь следы более ясные, - сказал он. Хоббит заходил в воду и вышел из нее; но не могу сказать как давно это было.
-- Кавк же вы разгадаете эту загадку? - спросил Гимли.
Арагорн вначале ничего не ответил, он вернулся в лагерь и осмотрел багаж.
-- Двух тюков не хватает, - сказал он, - и один из них, несомненно, Сэма: он был весьма тяжелый и большой. Это и есть ответ: Фродо ушел на лодке, и его слуга ушел с ним. Фродо, должно быть, вернулся, когда мы все отсутствовали. Я встретил Сэма, поднимаясь на холм, и велел ему следовать за мной; но он, очевидно, этого не сделал. Он правильно угадал намерения своего хозяина и вернулся сюда до того, как Фродо уплыл. Не так-то легко уплыть без Сэма!
-- Но почему он оставил нас, даже без слов прощания? спросил Гимли. - Странный поступок!
-- И мужественный, - сказал Арагорн. - Я думаю, Сэм был прав, Фродо не хотел вести с собой в Мордор друзей на верную смерть. Но он знал, что сам должен идти. Что-то, случившееся после того, как он нас покинул, помогло ему побороть страх и
8
сомнения.
-- Может быть, орки напали на него, и он побежал, предположил Леголас.
-- Несомненно, что он бежал, - подтвердил Арагорн, - но я думаю, не от орков.
То, что он на самом деле думал о причине решимости и внезапного побега Фродо, Арагорн не сказал. Последние слова Боромира он долго хранил в тайне.
-- Что ж, кое-что теперь ясно, - сказал Леголас. Больше Фродо на этой стороне Реки нет, только он мог взять лодку; и с ним Сэм, только он мог взять свой тюк.
-- Теперь надо нам выбирать, - сказал Гимли, - взять ли оставшуюся лодку и следовать за Фродо или пойти пешком по следу орков. И на том, и на другом пути надежды мало. Мы потеряли драгоценные часы.
-- Дайте мне подумать! - сказал Арагорн. - Я должен сделать выбор и изменить злую судьбу этого несчастного дня! - Он некоторое время стоял молча. - Я пойду по следу орков, - сказал он наконец. - Я повел бы Фродо в Мордор и пошел бы с ним до самого конца, но если я начну сейчас поиски, значит тем самым обреку пленников на пытки и смерть. Сердце мое на этот раз говорит ясно: судьба Хранителя Кольца больше не в моих руках. Товарищество сыграло свою роль. Но мы, оставшиеся, не должны покинуть своих товарищей, пока у нас есть силы. Идемте! Мы должны выступить немедленно. Оставим здесь все, без чего можно обойтись. Мы будем идти днем и ночью.
Они вытащили из воды последнюю лодку и отнесли ее к деревьям. В нее они сложили вещи, в которых не очень нуждались и которые не могли нести с собой. Потом оставили Парт Гален. Наступал полдень, когда они снова пришли на полянку, где пал Боромир. Здесь он отыскали след орков. И для этого не потребовалось большого искусства.
-- Никто другой не оставляет такой след, - сказал Леголас. - Им, кажется, доставляет радость топтать и уничтожать все растущее, даже в стороне от их пути.
-- Они шли с большой скоростью и не устали, - заметил Арагорн. - А позже нам придется отыскивать их след на твердой голой земле.
-- За ними! - сказал Гимли. - Гномы тоже ходят быстро и устают не быстрее чем орки. Но охота будет долгой: у них слишком большой выигрыш во времени.
-- Да, - согласился Арагорн, - нам всем понадобится выносливость гномов. Но идем! С надеждой или без нее мы будем идти по следу наших врагов. И горе им, если мы окажемся быстрее! Мы устроим такую охоту, о которой, как о чуде, будут рассказывать все три народа: эльфы, гномы и люди. Вперед, три охотника!
Как олень, устремился он вперед. Он летел среди деревьев. Вперед и вперед вел он их, неутомимый и быстрый, теперь, когда он сделал выбор. Лес у озера они оставили позади. Они взбирались по длинным склонам, темным, твердым и окрашенным солнечным закатом в алое. Пришел вечер. Они серыми тенями затерялись в сумерках.
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:43 | Сообщение # 3 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Глава ii
ВСАДНИКИ РОХАНА.
Тьма сгущалась. Туман лежал среди деревьев внизу и навис над бледным берегом Андуина, но небо было чистым. Загорелись звезды. Растущая луна поднялась на западе и тени от скал были черны. Путники подошли к подножью каменных холмов, их шаг замедлился, потому что труднее стало идти по следу. Здесь высокогорья Эмин Муила проходили с севера на юг двумя неровными холмистыми полосами. Западный край каждой полосы был крутым и трудно доступным, но восточные склоны оказались более пологими и они были изрыты множеством лощин и узких ущелий. Всю ночь три товарища шли по этой каменистой земле, взбираясь на вершину первого, наиболее высокого хребта и спускались в тьму глубокой извивающейся долины с другой стороны.
Здесь в холодный предрассветный час они немного отдохнули. Луна давно зашла, над ними сверкали лишь звезды. Первые лучи дня еще не показались над темными холмами сзади. На мгновение Арагорн растерялся: след орков спускался в долину, но вот здесь он исчезал.
-- Куда они свернули, как вы думаете? - спросил Леголас. - К северу, в сторону Изенгарда или Фэнгорна, если это их цель, как вы считаете? Или к югу, чтобы пересечь Энтвош?
-- Они не пойдут к реке, какой бы ни была их цель, ответил Арагорн. - И хотя мощь Рохана уменьшилась, а сила Сарумана возросла, они все же изберут кратчайший путь через земли Рохиррима. Поищем на севере!
Долина глубокой впадиной извивалась меж холмами, по дну ее среди булыжников протекал ручей. Справа от спутников хмурился утес, слева уходили вдаль большие склоны, тусклые и затененные в поздней ночи. Путники прошли около мили на север. Арагорн все время искал след, наклонясь к земле и осматривая все складки и ложбины, уходящие вглубь западного хребта. Леглоас шел несколько впереди. Неожиданно эльф вскрикнул, остальные подбежали к нему.
-- Мы догнали кое-кого из тех, за кем охотимся, - сказал он. - Смотрите. - он указал и они увидели что-то, что они вначале приняли за булыжники, лежащие у подножия холма, а на самом деле было грудой тел. Тут лежало пять мертвых орков. Они были изрублены множеством жестоких ударов, а двое обезглавлены. Земля была влажна от их темной крови.
-- Вот и еще одна загадка! - сказал Гимли. - Но здесь необходим дневной свет, а мы не можем ждать.
-- И однако, если прочесть следы, положение не кажется безнадежным, - проговорил Леголас. - Враги орков, вероятно... Наши друзья. Какой народ живет в этих холмах?
-- Никакой, - сказал Арагорн. - Рохиррим редко приходят сюда, а Минас Тирит отсюда далеко. Может, какая-нибудь группа людей находилась тут по неизвестным нам причинам. Но я думаю, нет.
-- Что же вы думаете? - спросил Гимли.
-- Я думаю, что враги привели с собой своих врагов, ответил Арагорн. - Это северные орки издалека. Среди убитых нет ни одного большого орка со странными значками. Я думаю,
10
произошла ссора - обычное дело для этого подлого народа. Может быть шел спор о выборе пути.
-- Или о пленниках, - сказал Гимли. - Будем надеяться, что они не встретили здесь свой конец.
Арагорн осмотрел землю по широкому кругу, но больше не нашел никаких следов. Они пошли дальше. Небо на востоке побледнело, звезды померкли и медленно разливался серый свет. Немного дальше к северу они подошли к складке, из которой вытекал теплый ручеек и перерезал каменную тропу. И здесь росло несколько кустов, а по берегам ручья было немного травы.
-- Наконец! - сказал Арагорн. - Вот следы, которые мы ищем. Вверх по течению ручья - это путь по которому орки пошли после ссоры.
Преследователи быстро свернули и двинулись по новой дороге. Как будто освеженные очным отдыхом они прыгали с камня на камень. Наконец они достигли вершины серого холма, и неожиданный порыв ветра тронул их волосы и шевельнул плащи, порыв холодного утреннего ветра.
Обернувшись, они увидели, как за рекой вспыхнули далеки холмы. В небе занимался день. Красный край солнечного диска поднялся из-за отрога. Перед ними на запад простиралась спокойная, бесформенная местность. Но вот тени ночи развеялись, вернулись цвета бодрствующей земли: зелень плыла над широкими лугами Рохана; белые туманы сверкали в долинах ручьев и рек, и далеко слева, в тридцати лигах или более синие и пурпурные, стояли Белые Горы, поднимая свои пики блестящего черного цвета, увеличенные сверкающими снегами, теперь окрашенные розовым цветом утра.
-- Гондор! Гондор! - воскликнул Арагорн. - Как я хочу вновь взглянуть на тебя в более счастливые часы! Но пока моя дорога не лежит на юг, к твоим ярким потокам.
Гондор! Гондор! Страна меж морем и горами.
Здесь ветер запада летит между холмами.
Здесь на Серебряное Дерево луна
Льет свет, как в сказках утреннего сна.
О башни белые и скалы Тириона!
О гордый трон и ты, крылатая корона!
По-прежнему ли на Серебряное Дерево глядят,
И что за ветры между морем и горами мчат?
-- Идемте! - сказал Арагорн, отводя глаза от юга и глядя на запад и север, где пролегал их путь.
Хребет, на котором стояли товарищи, круто спускался вниз у их ног. Внизу, в четырех-пяти милях, проходил широкий неровный выступ, неожиданно заканивающийся крутым утесом это была Восточная Стена Рохана. Здесь кончался Эмин Муил, а дальше, сколько хватало глаз, тянулись зеленые равнины Рохиррима.
-- Смотрите! - воскликнул Леголас, указывая на бледное небо над ними. - Снова этот орел! Он очень высоко! Похоже, он летит от этих земель на север. Он летит с большой скоростью. Смотрите!
-- Нет, даже мои глаза не могут разглядеть его, мой добрый Леголас! - сказал Арагорн. - Он, должно быть, очень далеко. Интересно, каково его поручение, если это та самая птица, которую я видел раньше? Но смотрите: я вижу кое-что более близкое и важное - что-то движется по равнине.
11
-- Их много, - подтвердил Леголас. - Большой отряд продвигается пешком. Но я не могу сказать, кто это. До них много лиг, не менее двенадцати, я думаю. Плоская равнина мешает точно оценивать расстояние.
-- Я думаю, тем не менее, что теперь нам не нужно отыскивать след, чтобы определить куда идти, - сказал Гимли. Давайте как можно быстрее спустимся в долину.
-- Сомневаюсь, чтобы мы сумели найти более короткую дорогу, чем та, которой воспользовались орки, - сказал Арагорн.
Теперь они шли по следу врага при свете дня. Казалось, орки двигались с максимальной скоростью. Вновь и вновь преследователи находили потерянные или брошенные вещи: мешки из-под еды, корки, куски твердого черного хлеба, изорванный черный плащ, тяжелый сапог с железной подковкой, разбитой о скалы. След вначале вел на север по вершине хребта, затем они подошли к ущелью, глубоко врезвавшемуся в скалу; по дну его с шумом бежал ручей. В этом узком ущелье грубая тропа, как крутая лестница, спускалась на равнину.
На дне неожиданно начались травы Рохана. Они, как зеленое море, разливались от самых подножий Эмин Муила. Падающий ручей исчезал в густых зарослях креоса и водяных растений; путники слышали, как он журчал в зеленом тунеле, вниз по пологому склону, направляясь к далеким болотам долины Энтвоша. Казалось, зима осталась на холмах позади. Воздух здесь был мягче и теплее, в нем разливался приятный запах, как будто действительно началась весна и сок разливался по каждой ветке и листу. Леголас глубоко вздохнул, как то, кто сделал большой глоток, после долгой жажды в пустыне.
-- Ах! Зеленый запах! - сказал он. - Как хорошо, когда кончается сон. Побежали!
-- Легкие ноги могут бежать здесь быстрее, - сказал Арагорн. - Быстрее может быть, чем подкованные железом орки. У нас есть возможность сократить расстояние.
Они двинулись цепочкой, как стая собак на сильный запах, в глазах их светилось оживление и надежда. Прямо на запад вел протоптанный орками шрокий след: сладкие травы Рохана почернели там, где проходили орки. Вскоре Арагорн крикнул и свернул в сторону.
-- Стойте! - закричал он. - Не ходите за мной! - Он быстро побежал направо, в сторону от главного следа: он увидел уходящие туда следы, отделившиеся от главного пути следы маленьких необутых ног. Однако вскоре их перекрыли следы орков, также шедшие от главного следа, потом все следы резко повернули обратно и затерялись на общей тропе. В самой дальней точке Арагорн наклонился и поднял что-то из травы, потом побежал назад.
-- Да, - сказал он, - следы совершенно ясны: это следы хоббита. Я думаю, Пиппина. Он меньше Мерри. И взгляните на это! - В его руке что-то блеснуло в лучах солнца: только что распустившийся буковый лист, такой прекрасный и необычный в этой безлесой долине.
-- Брошь с эльфийского плаща! - воскликнули одновременно Гимли и Леголас.
-- Зря листы Лориена не падают, - сказал Арагорн. - И случайно тоже не могут упасть - это знак для тех, кто идет по следу. Я думаю, именно с этой целью Пиппин убежал в сторону.
-- Значит, по крайней мере, Пиппин жив, - сказал Гимли.
12
- И он воспользовался своим разумом, да и ногами тоже. Это утешительно - мы преследуем орков не напрасно.
-- Будем надеяться, что он не слишком уж дорого заплатил за свою храбрость, - сказал Леголас. - Идемте! Быстрей! Мысль о том, что этих веселых юношей гонят, как скот, жжет мне сердце.
Солнце высоко поднялось в полдень и начало медленно спускаться. Легкие облака надвинулись с моря на далеком Юге и были унесены ветром. Солнце садилось. Тени росли. Охотники продолжали свой путь. Прошел целый день с момента гибели Боромира, и орки были все еще далеко впереди. На равнине их не было видно.
Когда спустился ночной мрак, Арагорн остановился. Лишь два раза за весь день они недолго отдыхали, и теперь двенадцать лиг лежало между ними и восточной стеной, на которой они стояли на рассвете.
-- Снова перед нами трудный выбор, - проговорил Арагорн. - Будем ли мы отдыхать ночью или пойдем, пока у нас остаются силы и воля?
-- Если враги тоже не будут отдыхать, они оставят нас далеко позади, если мы ляжем спать, - сказал Леголас.
-- Ведь даже орки должны останавливаться в пути? спросил Гимли.
-- Орки редко открыто ходят под солнцем, но эти решились, - сказал Леголас. - И они, вероятно, не будут отдыхать ночью,
-- Но если мы пойдем ночью, мы можем потерять их след, - возразил Гимли.
-- След прямой и не отклоняется ни вправо, ни влево, сколько могут видеть мои глаза, - сказал Леголас.
-- Может я и смог бы вести вас во тьме и придерживаться линии, - сказал Арагорн, - но если они свернут в сторону, потребуется много времени днем, чтобы снова отыскать их след.
-- К тому же только днем мы сможем увидеть, если чей-нибудь след сворачивает в сторону, - заметил Гимли. - Если один из пленников сумеет сбежать или одного из них уведут на восток, к Великой Реке, к Мордору, мы пройдем мимо и никогда не узнаем об этом.
-- Верно, - сказал Арагорн. - Но если я правильно прочел следы, орки Белой Руки победили и весь отряд движется теперь к Изенгарду. Их нынешнее направление потверждает мою догадку.
-- Все же трудно судить об их решении, - сказал Гимли. - И как же бежавшие? Во тьме мы прошли бы след, который привел к броши.
-- Орки после этого случая удвоят бдительность, а пленники еще больше устанут, - сказал Леголас. - Они больше не смогут бежать, если только мы не поможем им. Как это сделать, трудно догадаться, но вначале мы должны их догнать.
-- И все же даже я, гном, много путешествоваший и не самый слабый из нашего рода, не могу пробежать всю дорогу до Изенграда без остановок, - сказал Гимли. - Мое сердце тоже горит, и я хочу как можно быстрее выступить в путь, но сейчас я должен хоть немного отдохнуть прежде чем бежать дальше. А если уж мы должны отдохнуть, то ночь для этого - лучшее время.
-- Я сказал, что выбор будет труден, - заметил Арагорн.
13
- Как же мы кончим наш спор?
-- Вы наш предводитель, - сказал Гимли, - и вы опытны в преследовании. Вы и должны выбирать.
-- Сердце мое велит идти дальше, - сказал Леголас. - Но мы должны держаться вместе. Я соглашусь с вашим решением.
-- Вы предоставляете делать выбор неудачному выборщику, - сказал Арагорн. - С тех пор, как мы прошли Аргонат, я делаю один неверный выбор за другим. - Он замолчал, глядя на север и запад в надвигающуюся ночь. - Мы не пойдем в темноте, - сказал он наконец. - Опасность потерять след или пропустить что-то важное кажется мне большой. Если луна даст достаточно света, мы используем его, но увы! Луна рано заходит, и она еще молодая и бледная.
-- И сегодня ночью она еще завернута в саван, - пробормотал Гимли. - Если бы Госпожа подарила нам свет, который она дала Фродо.
-- Этот подарок более необходим тому, кому он сделан, сказал Арагорн. - Перед ним лежит истинный Поиск. Наш же всего лишь незначительное дело в великих деяниях времени. Может быть, преследование напрасно с самого начала, и мы не в силах ни ухудшить, ни улучшить положение. Ну, я сделал выбор. Давайте получше используем время!
Он лег на землю и тут же уснул, потому что не спал с ночи, проведенной в тени Тол Брандира. Незадолго до рассвета он проснулся и встал. Гимли продолжал спать, но Леголас стоял, глядя на север во тьму, задумчиво и молчаливо, как молодое дерево в безветренную ночь.
-- Они далеко, - печально сказал он, оборачиваясь к Арагорну. - Сердце мое чевствует, что они не отдыхали этой ночью. Только орел смог бы догнать их теперь.
-- И все же мы должны идти за ними, - сказал Арагорн. Наклонившись, он разбудил гнома. - Пора! Мы должны идти, сказал он ему. - След остывает!
-- Но все еще темно, - сказал Гимли. - Даже Леголас с вершины холма не сумеет разглядеть их до восхода солнца.
-- Боюсь, я не увижу их ни с холма, ни с равнины, ни под луной, ни под солнцем, - сказал Леголас.
-- Там где бессильно зрение, может помочь звук земли, сказал Арагорн. - Земля должна стонать под их тяжелыми ногами. - Он, растянувшись, прижался ухом к дерну. Он лежал неподвижно так долго, что Гимли решил, что он потерял сознание, либо снова уснул. Наступил рассвет, вокруг них медленно разливался серый свет. Наконец Арагорн встал, и теперь друзья смогли разглядеть его лицо; оно было бледным и мрачным. Взгляд его выражал беспокойство.
-- Голос земли непонятен и слаб, - пояснил он. - На много миль вокруг нас никто не идет по земле. Слаб и далек звук шагов наших врагов. Но громко слышен цокот копыт лошадей. Я понял, что слышал их даже во сне и они тревожили мои сновидения - лошади, скачущие на запад. Но теперь они еще дальше от нас и направляются на север. Что там случилось?
-- Идемте! - воскликнул Леголас.
Так начался третий день преследования. На протяжении всех его долгих часов они то шли, то бежали под облаками и под солнцем, как будто никакая усталость не могла загасить жегший их огонь. Они мало разговаривали. Они проходили по пустынным местам, совершенно не различимые в своих эльфийских плащах на фоне серозеленых полей; даже в самый полдень
14
вряд ли чей-нибудь глаз, кроме глаза эльфов, мог заметить их, пока они не оказывались совсем рядом. Часто про себя благодарили они Госпожу Лориена за подарок - Лембас, потому что они могли есть и черпать новые силы даже во время бега.
Весь день след их врагов вел прямо на северо-запад без всяких поворотов и перерывов. В конце дня перед ними начался длинный безлесый подВем, заканчивающийся рядом низких горбатых холмов. След орков стал менее отчетлив, когда свернул на север, к этим холмам, потому что земля стала тверже, а трава короче. Далеко слева серебряной нитью на зеленом фоне извивалась река Энтвош. Ничто не двигалось, и Арагорн часто удивлялся, почему они не видят ни следа зверя или человека. Жилища Рохиррима большей частью находились далеко на юге, в лесистых предгорьях Белых Гор, теперь скрытых туманом и облаками; однако раньше повелители лошадей пасли здесь, в северо-восточной части своего королевства, большие стада, и здесь часто встречались пастухи, живущие в палатках даже зимой. Но теперь местность была пустой, повсюду царило молчание, не вызывающее, однако, мыслей о мире.
В сумерках они снова остановились. Теперь дважды по двенадцать лиг прошли они по равнинам Рохана, и стена Эмин Муила потерялась в дымке на востоке. Молодая луна блестела в туманном небе, но давала мало света, а звезд не было видно.
-- Теперь я еще больше недоволен остановкой в нашей охоте, - сказал Леголас. - Орки бежали перед нами, как будто сам Саурон со всеми своими хлыстами гнался за ними. Боюсь, они уже достигли леса и темных холмов и уже идут в тени деревьев.
-- Это горький конец нашим надеждам и всей нашей работе, - сказал Гимли.
-- Надежде может быть, но не работе, - возразил Арагорн. - Мы не повернем назад... Но я устал. - Он взглянул на пройденный путь. - Что-то непонятное в этой земле, я не доверяю тишине. Я не доверяю даже бледной луне. Звезды не видны; я устал, и устал так, как никогда в жизни, как ни одни скиталец не устает, идя по следу. Чья-то злая воля придает скорость нашим врагам, ставит меж нами невидимый барьер усталость, которая больше в сердце, чем в членах.
-- Верно! - сказал Леголас. - Я это знаю с того момента, как мы спустились со стены Эмин Муила. Эта воля перед нами, а не сзади. - И он указал на равнины Рохана на темнеющем западе под полумесяцем луны.
-- Саруман! - пробормотал Арагорн. - Но он не сможет повернуть нас назад! Нам придется еще раз остановиться. Смотрите: даже луна зашла за облако. Но когда вернется день, наша дорога поведет на север.
Как и раньше, первым встал Леголас, если он вообще спал.
-- Проснитесь! Проснитесь! - восклицал он. - Красный рассвет! Странные события ждут нас на краю леса. Добрые или злые, я не знаю, но нас там ждут. Вставайте!
Остальные вскочили и почти немедленно двинулись дальше. Медленно приближался спуск с холмов. Оставался еще час до полудня, когда они достигли его. Зеленые склоны убегали от них прямо на север. Под их ногами земля была сухой, а трава короткой, полоса земли шириной примерно в десять миль лежала между ними и рекой, слабо просвечивающей сквозь густые заросли тростников и камыша. Прямо на запад от самого горизон
15
та южного склона распологался большой круг, где трава была вытоптана множеством ног. От него снова уходил след орков, поворачивая на север вдоль сухих подножий холмов. Арагорн остановился и внимательно осмотрел следы.
-- Они здесь немного отдохнули, - сказал он, - но даже дальний след очень стар. Боюсь, Леголас, ваше сердце говорило правду: прошло трижды по двенадцать часов с тех пор, как на этом месте стояли орки. Если они дальше шли с такой скоростью, то они вчера на закате достигли границ Фэнгорна.
-- Я ничего не вижу на севере или на западе, только трава, тонущая в дымке, - сказал Гимли. - Увидим ли мы лес, если взберемся на холмы?
-- Он еще очень далеко, - ответил Арагорн. - Если я правильно запомнил, эти склоны тянутся на восемь или больше лиг к северу и потом сворачивают на северо-запад, к Энтвошу, а дальше еще остается около пятнадцати лиг.
-- Что ж, идемте, - сказал Гимли. - Мои ноги должны забыть мли. Но они шли бы легче, если бы на сердце было легко.
Солнце уже садилось, когда они подошли к концу склонов. Много часов шли они без отдыха. Теперь они двигались медленно, и спина Гимли согнулась. Тверды, как камень, гномы в работе и в пути, но бесконечная охота начала сказываться и на нем, когда надежда покинула его сердце. Арагорн шел за ним угрюмый и молчаливый, снова и снова наклоняясь и осматривая след или знак на земле. Только Леголас ступал легко, как всегда: ноги его, казалось, не давили на землю, не оставляя даже следов; все, что ему было необходимо, он находил в хлебе эльфов, а спал он, если это можно назвать сном, давая своему мозгу отдохнуть, блуждая с открытыми глазами при свете дня в причудливом мире эльфийских сновидений.
-- Пойдемте на тот зеленый холм! - сказал он.
Устало следовали они за ним, поднимаясь по длинному склону, пока не оказались на вершине. Этот холм, круглый, гладкий и обнаженный, стоял обособленно у самого северного конца склонов. Солнце садилось, и вечерние тени надвигались, как занавес. Путники были одни в сером бесформенном мире. Только далеко на северо- западе на фоне света угасающего дня видна была более густая тьма - Туманные Горы и лес у их подножья.
-- Ничего не видно, что могло бы помочь нам в выборе направления, - сказал Гимли. - Придется снова остановиться и переждать ночь. Становится холодно!
-- Ветер северный, от снегов, - сказал Арагорн.
- А утром он был восточным, - заметил Леголас. - Но отдыхайте, если можете. Но не отбрасывайте прочь всю надежду. Неизвестно, что будет завтра. Выход часто находят на восходе солнца.
-- Солнце трижды взошло со времени начала охоты и не принесло никакого решения, - сказал Гимли.
Ночь была холодной. Арагорн и Гимли спали беспокойно; просыпаясь, они видели Леголаса, стоящего рядом с ними или бродящего взад и вперед, тихонько напевающего что-то на своем языке. Так прошла ночь. Вместе смотрели они, как медленно занимался рассвет в небе, теперь чисом и безоблачном, пока не взошло солнце. Ветер дул с востока и унес весь туман; в резком свете перед ними открылась мрачная обнаженная местность.
Впереди и на востоке видели они ветренные нагорья Роха
16
на, которые уже мелькнули перед ними много дней назад с Великой Реки. К северо-западу простирался темный лес Фэнгорна, все еще в десяти лигах начинались его тенистые окраины, а дальше он терялся в голубоватой дымке. Еще дальше как бы плавая в сером облаке, видна была высокая вершина Мотодраса, последнего пика Туманных гор. Из лесу на встречу им выбегал Энтвош; здесь его течение было быстрым и узким, а берега густо заросли кустарником. След орков поворачивал от склонов к реке.
Проведя взглядом по этому следу к реке, а от реки к лесу, Арагорн увидел на зеленом фоне быстро движущиеся темное пятно. Он упал на землю и внимательно прислушался. Леголас стоящий рядом с ним, прикрыл свои яркие эльфийские глаза тонкой рукой; он увидел не пятно, не тень, а маленькие фигурки всадников, и блеск утра на остриях их копий был подобен блеску слабых звезд, который не различает взгляд смертных. Далеко за ними темный столб дыма поднимался тонкими извивающимися прядями.
Было тихо, и Гимли мог слышать, как шуршит травой ветер.
-- Всадники! - воскликнул Арагорн, вскакивая на ноги. Множество всадников на быстрых конях приближаются к нам.
-- Да, - сказал Леголас, - их больше ста. Желты их волосы и ярки копья. Их предводитель очень высок.
Арагорн улыбнулся.
-- Остры глаза эльфов, - сказал он.
-- Нет? До них не больше пяти лиг, - сказал Леголас.
-- Пять лиг или одна, - сказал Гимли, - мы не можем спрятаться от них на этой голой равнине. Будем ли мы ждать их или продолжим путь?
-- Мы будем ждать, - сказал Арагорн. - Я устал, а охота наша не удалась. Или же по-крайней мере другие легко опередили нас: эти всадники возвращаются по следу орков. Мы можем получить от них новости.
-- Или копья, - заметил Гимли.
-- У них три лошади без всадников, но хоббитов среди них я не вижу, - сказал Леголас.
-- Я не сказал, что мы узнаем хорошие новости, - заметил Арагорн. - Но хорошие они или дурные, мы будем ждать их здесь...
Три товарища оставили вершину холма, где их легко было заметить на фоне бледного неба. Немного спустившись они остановились и закутавшись в плащи, сели рядом на траве. Время тянулось медленно и тяжело. Дул резкий пронзительный ветер. Гимли чувствовал беспокойство.
-- Что вы знаете об этих всадниках, Арагорн? - спросил он. - Не ждем ли мы здесь внезапной смерти?
-- Я бывал среди них, - ответил Арагорн. - Они горды и упрямы, но сердце у них правдивое; они щедрые на мысли и деяния; храбрые, но не грубые, мудрые но не образованные; они не пишут книг, но поют много песен, как пели дети детей до Темных лет. Но я не знаю, что произошло здесь позже, не знаю, как ведут себя Рохиррим между предателем Саруманом и угрозой Саурона... Они давно были друзьями людей Гондора, хотя и не похожи на них. Давным-давно, в забытые годы, их привел с севера Эорл Юный, и они скорее родичи людей Берда из Дейла и Беорнингов из леса; среди них тоже можно увидеть много высоких и красивых людей, как всадники Рохана. И они не любят орков.
17
-- Но Гэндальф говорил о слухе, будто они платят дань Мордору, - сказал Гимли.
-- Я верю в это не больше, чем Боромир, - ответил Арагорн.
-- Скоро мы узнаем правду, - заметил Леголас. - Они приближаются.
Наконец даже Гимли услышал отдаленный топот копыт. Всадники двигаясь по следу, свернули от реки и скакали к склонам. Они неслись как ветер.
До путников доносились возгласы чистых сильных голосов. Вот всадники приблизились с шумом, подобным грому, и передний промчался у подножья холма, ведя отряд на юг по западному краю склонов. За ним скакали они все - длинная линия одетых в кольчуги мужчин, быстрых, сияющих, прекрасных на взгляд.
Их лошади были большого роста, сильные и породистые; их серая шерсть блестела, а длинные хвосты развевались в воздухе, гривы были заплетены на гордых шеях. Всадники соответствовали им: они были высокие, с длинными ногами и руками; их волосы, бледно-желтые, выбивались из-под легких шлемов и были заплетены сзади; лица их были строги и серьезны. В руках они держали длинные копья из ясеня, расскрашенные плащи и щиты были заброшены за спины, длинные мечи висели на поясе кольчуги, спускаясь ниже колен.
Парами скакали они мимо, и хотя время от времени кто-нибудь из них поднимался в стременах и всматривался вперед или по сторонам, они, казалось, не замечали троих странников, сидевших молча и следивших за ними. Отряд уже почти проскакал мимо, когда Арагорн взнезапно встал и громко воскликнул:
-- Какие новости с севера, Всадники Рохана?
С поразительной скоростью и искусством всадники остановили лошадей и повернули, рассыпавшись. Вскоре три товарища обнаружили, что вокруг них смыкается кольцо; всадники были перед ними, по сторонам и сзади. Арагорн стоял молча, а остальные двое сидели не двигаясь и гадали, как повернутся события.
Без слов, без крика всадники неожиданно остановились. Лес копий был направлен на незнакомцев; некоторые всадники держали в руках луки, и стрелы уже лежали на тетивах. Потом один из них, высокий человек, гораздо выше остальных, выехал вперед; с макушки его шлема свисал конский хвост. Он приблизился, пока острие его копья не оказалось в футе от груди Арагорна. Арагорн не шевельнулся.
-- Кто вы и что вы делаете в этой земле? - спросил всадник, используя общий язык запада; речь его по манере и тону напоминала речь Боромира, уроженца Гондора.
-- Меня зовут Бродяжник, - ответил Арагорн. - Я приехал с севера. Я преследую орков.
Всадник наклонился с лошади. Отдав конч другому, который подВехал с пешился рядом с ним, он извлек меч и стоял лицом к лицу с Арагорном, пристально и не без удивления разглядывая его. Наконец он заговорил снова.
-- Вначале я подумал, что вы сами орки, - сказал он, но теперь я вижу, что это не так. Вы плохо знаете орков, если преследуете их таким образом. Они быстры и хорошо вооружены, и их много. Вместо охотников вы стали бы добычей, даже
18
если сумели бы догнать их. Но в вас кесть что-то странное, Бродяжник. - Он снова оглядел своими острыми глазами следопыта. - Это не имя человека. И одежда ваша слишком странная. Вы выпрыгнули из травы? Как вы скрылись от нашего взгляда? Вы эльфы?
-- Нет, - ответил Арагорн. - Только один из нас эльф Леголас из лесного королевства в отдаленном Чернолесье. Но мы пришли через Лот Лориен, доброта и подарки Госпожи пришли с нами.
Всадник оглядел их с новым удивлением, но в глазах его промелькнуло жестокое выражение.
-- Значит, это Госпожа Золотого Леса, о которой говорится в старых сказках! - сказал он. - Говорят мало кто может избежать ее чар. Странные времена настали! Но если вы пользовались ее расположением, значит вы тоже колдуны и чародеи, может быть. - Он повернулся и холодно взглянул на Леголаса и Гимли. - Почему вы молчите? - спросил он их.
Гимли встал и прочно расставил ноги, а руки его ухватили рукоять топора, глаза блеснули.
-- Скажите мне свое имя, хозяин лошадей, и я скажу вас свое, - ответил он.
-- Что касается этого, - сказал всадник и поглядел сверху вниз на гнома, - чужестранец должен назвать себя первым. Но ладно - меня зовут Эомер, сын Эомунда, я третий маршал Риддермарка.
-- Тогда, Эомер, сын Эомунда, третий маршал Риддермарка, Гимли, гном, сын Глойна, должен предостеречь вас от глупых слов. Вы дурно говорите о той, чья красота превышает ваше понимание, и лишь слабый разум может извинить ваши слова.
Глаза Эомера сверкнули, люди Рохана гневно заговорили друг с другом и придвинулись ближе, направив копья.
-- Я срубил бы вашу голову вместе с бородой, мастер гном, если бы она не была так низко от земли, - сказал Эомер.
-- Он не один, - сказал Леголас, движением, более быстрым, чем взгляд, натягивая лук и накладывая стрелу на тетиву. - Вы умрете прежде, чем успеете нанести удар.
Эомер поднял меч, и все могло бы окончиться плохо, но Арагорн прыгнул между ними и поднял руку.
-- Прошу прощения, Эомер! - воскликнул он. - Когда вы будете знать, вы будете зать больше, вы поймете, почему вы разгневали моих товарищей... Мы не несем зла Рохану и его населению, ни людям, ни лошадям. Не выслушаете ли вы наш рассказ, прежде чем ударить.
-- Выслушаю, - сказал Эомер, опуская меч. - Но чужеземцы в Риддермарке проявили бы мудрость, если бы в наши сомнительные времена были менее высокомерны. Вначале скажите мне ваше истинное имя.
-- Вначале скажите мне, кому вы служите? - возразил Арагорн. - Вы друзья или враги Саурона, Повелителя Тьмы из Мордора?
-- Я служу только повелителю Марки, королю Теодену, сыну Тенгела, - ответил Эомер. - Мы не служим власти Черной Земли, но мы и не в открытой войне с ней; и если вы убегаете от нее, то лучше вам оставить эту землю. На всех наших границах неспокойно, но мы под угрозой, хотя мы хотим только свободы, хотим жить, как жили раньше, оставаясь самим собой, не служа иноземцам, добрым или злым. В лучшие времена мы с радостью встречали гостей, но сейчас непрошенный чужеземец
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:43 | Сообщение # 4 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| 19
увидит, что мы быстры и жестоки. Давайте! Кто вы? Кому вы служите? По чьему приказу вы охотитесь за орками в нашей земле?
-- Я не служу человеку, - ответил Арагорн Эомеру, - но слуг Саурона я преследую в любых землях. Мало кто из смертных знает больше об орках. Орки, которых мы преследуем, захватили двух наших товарищей. В таком крайнем случае человек, у которого нет лошади, пойдет пешком и не будет просить разрешения идти по следу. Не будет он считать и головы своих врагов, разве что мечом. Я не безоружен.
Арагорн распахнул плащ. Эльфийская одежда блеснула, и яркое лезвие Андрила засияло как внезапная вспышка пламени.
-- Элендил! - воскликнул он. - Я Арагорн, сын Араторна, меня называют Элессар, Эльфийский Камень, Дунадан, потомок Исилдура, сына Элендила, из Гондора. Вот меч, который был разбит и скован вновь. Поможете вы мне или не поможете? Выбирайте быстро!
Гимли и Леголас в изумлении глядели на своего товарища: таким они его никогда не видели. Казалось, он стал выше ростом, в то время как Эомер сВежился; в его лице они увидели отражение власти и могущества каменных королей. На мгновение Леголасу показалось, что белое пламя сверкает на лбу Арагорна, как сияющая корона.
Эомер сделал шаг назад и с благовейным страхом взглянул на его лицо. Потом опустил свой взгляд.
-- Действительно необычные времена, - пробормотал он. Сны и легенды оживают на наших глазах.
-- Поведайте мне, господин, - сказал он, - что привело вас сюда? И каково значение ваших темных слов? Уже давно Боромир, сын Денетора, отправился на поиски ответа, и лошадь, которую мы дали ему, вернулась без всадника. Какая судьба привела вас с севера?
-- Судьба или выбор, - сказал Арагорн. - И можете передать Теодену, сыну Тенгела: война ожидает его, война с Сауроном. Никто не может жить сейчас так, как жил раньше, и мало кто может сохранить то, что называет своим. Но об этих великих делах мы поговорим позже. Если будет возможность, я сам явлюсь к королю. Теперь у меня срочное дело, и я прошу вас помочь или по крайней мере сообщить новости. Вы слышали, что мы преследуем орков, захвативших наших друзей. Что вы можете сказать нам?
-- Что вам не нужно больше их преследовать, - сказал Эомер. - Орки уничтожены.
-- А наши друзья?
-- Мы не видели никого, кроме орков.
-- Это странно, - сказал Арагорн. - Обыскивали ли вы убитых? Не было ли тел, не похожих на тела орков? Они должны быть маленькими, детьми на ваш взгляд; они не обуты и одеты в серое.
-- Там не было ни гномов, ни детей, - ответил Эомер. Мы пересчитали всех убитых, собрали все оружие, потом сложили все тела в кучу и сожгли их, как полагается по нашему обычаю. Пепел все еще дымится.
-- Мы говорим не о детях, и не о гномах, - сказал Гимли. - Наши друзья - хоббиты.
-- Хоббиты? - удивился Эомер. - А кто это? Странное название.
-- Странное название странного народа, - сказал Гимли. - Они очень дороги нам. Вероятно, вы слышали в Рохане слова,
20
обеспокоившие Минас Тирит. Они говорили о невысокликах. Эти хоббиты и есть невысоклики.
-- Невысоклики! - засмеялся всадник, стоявший рядом с Эомером. - Невысоклики. Но это маленькие человечки из старых песен и сказок севера. Мы живем в легенде или на зеленой Земле в дневное время?
-- Человек может делать и то, и другое, - сказал Арагорн. - Ибо не мы, а те, кто придет за нами, сочинит легенды о наших днях. Зеленая земля, говорите вы? Это тоже дело легенд, хотя и сохранилось в наши дни.
-- Время торопит, - сказал всадник, не обратив внимания на слова Арагорна. - Мы должны торопиться на юг, господин. Оставим этих чужаков с их выдумками. Или свяжем их и отвезем к королю?
-- Спокойно, Эостен! - сказал Эомер на своем языке. Оставь меня ненадолго. Пусть эорд соберется на дороге и готовится скакать к Энтвейду.
Эостен, бормоча что-то, отошел и заговорил с остальными. Затем все они отВехали дальше, оставив Эомера наедине с тремя товарищами.
-- Все сказанное вами очень странно, Арагорн, - сказал Эомер. - Но вы говорите правду, это ясно; люди Марки не лгут и поэтому их нелегко обмануть. Но вы не сказали всего. Не расскажите ли вы поподробнее о своем деле, чтобы я мог решить, что делать?
-- Я вышел из Имладриса, как его называют в старых сказаниях, много недель назад, - ответил Арагорн. - Со мной был Боромир из Минас Тирита. Я должен был вместе с ним идти в город его отца Денетора и помочь его народу в войне против Саурона. Но у отряда, с которым я путешествовал, было другое дело. О нем я не могу говорить вам сейчас. Нашим предводителем был Гэндальф.
-- Гэндальф! - воскликнул Эомер. - Гэндальф Серый известен в Марке, но я должен предупредить вас, что его имя больше не является залогом королевского расположения. Он много раз на памяти людей бывал гостем в нашей земле, приходя по своей воле, через несколько месяцев или лет. Он предвестник странных происшествий; некоторые говорили, что он приносит с собой зло.
И действительно со времени его последнего появления летом все дела пошли плохо. Началась ссора с Саруманом. До того времени мы считали Сарумана своим другом, но Гэндальф пришел и предупредил нас о том, что Изенгард готовит внезапное нападение. Он сказал, что сам был пленником в Ортханке и с трудом бежал оттуда и что он просит нашей помощи. Но Теоден не пожелал его слушать, и Гэндальф ушел. Не произносите имя Гэндальфа громко в присутствии Теодена! Он разгневан. Ведь Гэндальф взял коня по кличке Обгоняющий Тень, лучшего из королевских коней, предводителя меаров, на котором может ездить только повелитель Марки. Его предком был большой конь Эорла, знавший человеческую речь. И семь ночей назад Обгоняющий Тень вернулся - но гнев короля не уменьшился, потому что конь одичал и никого не подпускает к себе.
-- Значит Обгоняющий Тень нашел путь с далекого севера, - сказал Арагорн, - потому что там он расстался с Гэндальфом. Но увы! Гэндальф не будет больше ездить на нем! Он упал в темную пропасть в подземельях Мории и не выйдет оттуда.
-- Это плохая новость, - сказал Эомер, - по крайней ме
21
ре для меня и многих, хотя и не для всех, как вы можете обнаружить, прибыв к королю.
-- Это более печальная новость, как может осознать кто-либо в этой земле, хотя не пройдет и года, как все поймут это, - сказал Арагорн. - Но когда падает великий, меньшие должны продолжать путь. Мне пришлось вести товарищество на долгом пути из Мории. Мы прошли через Лориен - хорошо бы вам узнать правду об этой земле до того, как говорить о ней, - и потом спустились по Великой Реке до водопада Рауроса. Здесь Боромир был убит теми самыми орками, которых вы уничтожили.
-- Ваши новости сплошное горе! - в отчаянии воскликнул Эомер. - Большая потеря эта смерть для Минас Тирита и для всех нас. Это был достойный человек! Он редко бывал в Марке, потому что большей частью вел войны на восточных границах; но я его видел. Он показался мне больше похожим на быстрых сынов Эорла, чем на ваших гондорцев; он стал бы вождем своего народа, когда пришло бы время. Но мы не получали никаких сообщений об этом горе из Гондора. Когда он погиб?
-- Сегодня четвертый день с его смерти, - ответил Арагорн, - и вечером того же дня мы выступили из тени Тол Брандира.
-- Пешком? - воскликнул Эомер.
-- Да, как вы нас видите.
В глазах Эомера отразилось крайнее удивление.
-- Бродяжник - неподходящее имя для вас, сын Араторна, - сказал он. - Я назвал бы вас крылоногим. О деяниях трех друзей должны петь во многих землях. Сорок пять лиг прошли вы до того, как кончился четвертый день! Сильны потомки Элендила!
А теперь, господин, что вы посоветуете мне делать? Я должен как можно быстрее вернуться к Теодену. В присутствии своих людей я говорил осторожно. Верно, что мы еще не находимся в открытой войне с Черной Землей, и у трона короля находятся такие, что дают трусливые советы. Но война приближается. Мы не можем отказаться от старого союза с Гондором, и если Гондор будет воевать, мы поможем ему. Так говорю я и те, кто меня поддерживает. Моя область, область третьего Маршала - это восточная марка, и я отогнал все табуны и стада, отвел их за Энтвош; здесь остались только сторожевые посты, отряды и быстрые разведчики.
-- Значит, вы не платите дань Саурону? - спросил Гимли.
-- Не платим и никогда не будем платить, - ответил Эомер с гневным блеском в глазах, - хотя до меня доходили слухи о том, что кто-то распространяет эту ложь. Несколько лет назад Повелитель Черной Земли пожелал за большую цену купить у нас лошадей, но мы отказали ему, потому что он использует животных для злых дел. Тогда он послал в набеги орков; те уводят что могут, выбирая всегда черных лошадей, теперь лошадей осталось мало. Потому-то наша ненависть к оркам возросла.
Но сейчас главная наша забота - Саруман. Он обВявил себя повелителем всех этих земель, и между нами много месяцев шла война. Он взял к себе на службу орков, и волчьих всадников, и злых людей, он закрыл для нас проход, так что мы осаждены с востока и с запада.
Плохо иметь дело с таким врагом: он хитрый колдун и умеет принимать множество обликов. Говорят, он ходит тут и там, как старик в плаще с капюшоном, очень похожий на Гэн
22
дальфа, как вспоминают теперь многие. Его шпионы пролезают в каждую щель, а его птицы, как злое предзнаменование, постоянно висят в небе. Я не знаю, как все это кончится, потому что сердце мое говорит: друзья Сарумана живут не только в Изенгарде. Но когда вы придете в дом короля, сами увидите. Или вы не пойдете? Я, может, зря надеюсь, что вы посланы мне в помощь в минуту сомнения и нужды?
-- Я приду когда смогу, - сказал Арагорн.
-- Идемте сейчас! - сказал Эомер. - Потомок Элендила будет сильной поддержкой сыновьям Эорла в злую минуту. На западе уже сейчас идут сражения, и, боючь, они плохо кончатся для нас.
В этот северный поход я отправился без королевского разрешения, и в мое отсутствие его дом остался с малой охраной. Но три ночи назад разведчики сообщили мне, что видели отряд орков, спускавшийся с Восточной Стены; они сказали, что у некоторых орков были значки Сарумана. Я заподозрил, что случилось то, чего я больше всего боялся: что заключен союз между Ортханком и Башней Тьмы. Поэтому я погнал свой эорд, людей из моей марки; мы догнали орков перед наступлением ночи два дня назад у границ Леса Энтов. Тут мы окружили их и вчера на рассвете дали бой. Я потерял пятнадцать своих людей и двенадцать своих лошадей, увы! Орков оказалось больше, чем мы рассчитывали. К ним присоединились и другие, придя с востока через Великую Реку. Вы легко разглядите их след немного к северу от этого места. И еще другие орки пришли из леса. Большие орки, тоже со знаком белой руки Изенграда. Эти сильнее и более злобны, чем остальные.
Тем не менее мы покончили с ними. Но мы слишком долго отсутствалвали. Нам нужно торопиться. Пойдете ли вы с нами? Вы видите у нас есть лишние лошади. И есть работа для меча. Мы найдем работу и для топора Гимли и лука Леголаса, если они простят мои резкие слова, касающиеся Госпожи Леса. Я говорил так, как говорят люди моей земли, и я с радостью узнаю о ней больше.
-- Благодарю вас за ваши прекрасные слова, - сказал Арагорн, - сердце мое жаждет идти с вами, но я не могу покинуть своих друзей, пока остается надежда.
-- Надежды нет, - сказал Эомер. - Вы не найдете своих друзей на севере.
-- Но они не остались сзади. Мы нашли ясный знак недалеко от Восточной Стены: по крайней мере один из них был еще жив. А между стеной и этим местом мы не нашли других их следов, никто не сворачивал от главного следа, если только мне не изменило мое искусство.
-- Тогда что же стало с ними?
-- Не знаю. Они могли быть убиты и сожжены вместе с орками; но вы говорите, что этого не может быть, и я не боюсь этого. Я могу только предположить, что до начала битвы их унесли в лес, может быть еще до того, как вы окружили своих врагов. Можете ли вы поклясться, что никто не выскользнул из ваших сетей таким образом?
-- Я могу поклясться, что ни один орк не сбежал после того, как мы увидели их, - сказал Эомер. - Мы достигили окраины леса раньше их, и если после этого какое-либо живое существо прорвало наш окружение, это был не гоблин; такое существо должно обладать волшебными свойствами.
-- Наши друзья одеты так же, как и мы, - сказал Арагорн, - а вы прошли мимо нас при свете полного дня.
23
-- Об этом я забыл, - сказал Эомер. - Трудно быть уверенным в чем-нибудь среди подобных чудес. Весь мир становится необыкновенным. Эльф в компании с гномом путешествуют по нашим полям; можно говорить с Госпожой Леса и остаться в живых; и меч, который был сломан еще до того, как отцы наших отцов приехали в Марку, снова возвращается к войне! Как может человек решить, что делать в такие времена?
-- Но добро и зло не изменилось за прошлый год, - сказал Арагорн. - Они те же у гномов, эльфов и людей. Дело человека - различать их и в Злотом Лесу, и в собственном доме.
-- Это верно, - сказал Эомер. - Я не сомневаюсь ни в вас, ни в том, чего жаждет мое сердце. Но я не могу делать все, что хочу. Наш закон не позволяет чужеземцам свободно разВезжать по нашим полям, и только король может дать такое разрешение... Этот закон стал особенно строг в наши опасные дни. Я прошу вас добровольно пойти со мной, но вы не хотите. Но ведь не могу же я начинать битву ста против троих.
-- Не думаю, чтобы ваш закон говорил о таких случаях, сказал Арагорн. - Я не совсем чужеземец; я бывал в этой земле и раньше, и не один раз; я ехал с войском Рохиррима, хотя и под другим именем и в другой одежде. Вас я не видел: вы слишком молоды, но я разговаривал с Эомундом, вашим отцом, и с Теоденом, сыном Тенгела и никогда в прежние дни ни один высокий военноначальник этих земель не принуждал человека отказываться от такого поиска, как мой. Мой долг ясен - идти дальше. Вы должны сделать выбор, сын Эомунда. Помогите нам или по крйней мере не мешайте. Или попытайтесь выполнить ваш закон. Если вы так поступите меньше ваших войнов вернется к королю, меньше станет участвовать в войне.
Эомер некоторое время молчал, потом заговорил:
-- Мы оба должны торопиться. Каждый час уменьшает вашу надежду, а мои товарищи раздражаются из-за задержки. Мой выбор таков: можете идти. Более того, я дам вам лошадей. Прошу только об одном: когда ваш поиск закончится или окажется напрасным, верните лошадей к Энтвейду, где в Эдорасе, в Золотом Зале сидит теперь Теоден. Тогда вы докажете, что я не ошибся. Я рискую собой, может, всей жизнью в надежде на вашу честность. Не обманите меня!
-- Не обманем, - сказал Арагорн.
Всадники сильно удивились, бросали мрачные и сомнительные взгляды, когда Эомер отдал приказ передать свободных лошадей чужеземцам, но лишь Эостен осмелился говорить открыто.
-- Может, это и хорошо для этого лорда из Гондора, если он говорит правду, - сказал он, - но кто слышал о том, чтобы лошадь Марки давали гному.
-- Никто, - ответил Гимли. - И не беспокойтесь: никто и не услышит об этом. Я предпочитаю идти, чем сидеть на спине у такого большого и свирепого животного.
-- Но вы должны ехать, иначе вы задержите нас, - заметил Арагорн.
-- Вы можете сесть со мной, друг Гимли, - сказал Леголас. - Тогда все будет хорошо.
Арагорну дали большую темно-серую лошадь, и он сел на нее.
-- Ее имя Хасуфель, - сказал Эомер. - Пусть она носит вас лучше и приведет к большой удаче, чем Гарульфа, своего бывшего хозяина.
Меньшую и более легкую, но норовистую и живую лошадь дали Леголасу. Звали ее Арод. Леголас попросил убрать с нее
24
седло и уздечку.
-- Мне они не нужны, - сказал он и легко вспрыгнул на лошадь.
К удивлению всадников, Арод был спокоен и послушен, он двигался взад и вперед по первому слову всадника: таков был эльфийский обычай обращения с лошадьми. Гимли помогли сесть на лошадь за Леголасом, он вцепился в своего друга, но более спокойный, чем Сэм Гэмджи в лодке.
-- Прощайте, я желаю вам отыскать то, что вы ищете! воскликнул Эомер. - Возвратите этих лошадей, и пусть тогда наши мечи сверкают вместе!
-- Я приду, - сказал Гимли. - Слова о Госпоже Галадриэль все еще стоят между нами. Я должен научить вас вежливым речам.
-- Посмотрим, - ответил Эомер. - Так много странного произошло, что учиться хвалить прекрасную Госпожу под ласковыми ударами топора гнома будет не более удивительно... Прощайте!
С этим они расстались. Быстры были кони Рохана. Когда немного спустя Гимли оглянулся, отряд Эомера был уже далеко позади. Арагорн не оглядывался: он смотрел на след, по которому они скакали, низко пригнув голову к шее Хасуфель. Вскоре они оказались у берегов Энтвоша и здесь увидели другой след, о котором говорил им Эомер. След шел с востока.
Арагорн спешился и осмотрел землю, затем, прыгнув в седло, проехал немного на восток, держась в стороне от следа и стараясь не наступить на него. Потом снова спешился и еще раз осмотрел след.
-- Мало что можно обнаружить, - сказал он вернувшись. Главный след затоптан всадниками, когда они скакали назад. Но этот след с востока свеж и ясен... Никто не возвращался по нему назад к Андуину. Теперь мы должны ехать медленнее, чтобы быть уверенными, что ни один след не сворачивает в сторону. С этого места орки уже знали, что их преследуют: они могли предпринять попытку как-то спрятать пленников до того, как их догонят.
День подходил к концу. Дымка затянула солнце. Одетые деревьями склоны Фэнгорна приближались, медленно темнея по мере того, как солнце клонилось к западу. Путники не видели никаких следов ни справа ни слева; тут и там попадались одиночные трупы орков, лежавших на следе со стрелами в спине или в горле.
Наконец к вечеру они подВехали к краю леса и на большой поляне за первыми деревьями обнаружили место большого костра: угли были еще горячи и дымились. Рдом лежала большая груда шлемов, кольчуг, щитов, сломанных мечей, луков, стрел и другого оружия. В середине на кол была посажена большая голова орка, на ее избитом шлеме можно было различить белый знак. Дальше недалеко от реки, с шумом выбегавшей из леса, находилась могильная насыпь. Она была воздвигнута совсем недавно: сырая земля была покрыта свежесрезанным дерном. На ней лежало пятнадцать копий.
Арагорн со своими товарищами обыскал поле битвы, но свет тускнел, быстро приближался туманный вечер. К ночи они не обнаружили никаких следов Пиппина и Мерри.
-- Больше мы ничего не можем сделать, - печально сказал Гимли. - Мы разгадали много загадок с тех пор, как выступили
25
от Тол Брандира, но эту нам разгадать не удастся. Я думаю, что сгоревшие кости хоббитов смешались с орочьими. Это будет тяжелая новость для Фродо, если только он доживет, чтобы услышать ее; и тяжелая новость для старого хоббита, который ждет в Раздоле. Эльронд был против их участия.
-- А Гэндальф - за, - сказал Леголас.
-- Но Гэндальф решил и сам идти, и он погиб первым, ответил Гимли. - Способность предвидеть подвела его.
-- Совет Гэндальфа не был направлен на обеспечение безопасности его самого или кого-нибудь другого, - сказал Арагорн. - И есть такие дела, которые легче начать, чем кончить, даже если знаешь, что конец будет темным. Но я еще не собираюсь уходить с этого места. В любом случае мы должны подождать утреннего света.
Они разбили свой лагерь немного в стороне от поля битвы под развесистым деревом: оно было похоже на ореховое, но на нем сохранилось множество широких коричневых прошлогодних листьев, похожих на сухие руки с длинными пальцами; они зловеще шуршали на ночном ветру.
Гимли дрожал. Они захватили с собой только по одному одеялу.
-- Давайте разожгем костер, - предложил гном. - Я больше не думаю об опасности. И пусть сбегутся орки, как мошкара летом на огонь.
-- Если эти несчастные хоббиты прячутся где-то в лесу, костер может привлеч их, - сказал Леголас.
-- А может привлечь и других, не орков и не хоббитов, сказал Арагорн. - Мы близки к земле предателя Сарумана. К тому же мы на самом краю Фэнгорна, а говорят, что опасно трогать деревья в этом лесу.
-- Но Рохиррим устроили здесь вчера большой костер, сказал Гимли, - и, как вы видите, они рубили для него деревья. Однако, когда их работа была закончена, они благополучно ушли отсюда.
-- Их было много, - сказал Арагорн, - и им не нужно обращать внимания на гнев Фэнгорна, потому что они приходят сюда редко и не ходят между деревьями. Но наша дорога ведет нас в лес. Поэтому будьте осторожны! Не срубайте живых деревьев!
-- В этом нет необходимости, - сказал Гимли. - Всадники оставили достаточно щепок и ветвей, а в лесу много бурелома. - И он отправился собирать дрова и занялся устройством и поддержанием огня; Арагорн сидел молча, прислонившись спиной к дереву, глубоко задумавшись; Леголас стоял на опушке, глядя в сгущающуюся тьму леса, наклонившись вперед, как бы прислушиваясь к отдаленным голосам.
Когда гном разжег маленький яркий костер, три товарища уселись вокруг него. Леголас взглянул на ветви дерева над ними.
-- Смотрите! - сказал он. - Дерево радуется огню!
Может, танцующие тени обманывали глаза, но каждый из путников увидел, как ветви наклонились к пламени, листья терлись друг о друга, как множество холодных рук попавших в тепло.
Наступило молчание, и все внезапно ощутили присутствие темного незнакомого леса - такого близкого и полного тайн. Через некоторое время Леголас снова заговорил.
-- Келеборн предупреждал нас не заходить далеко в Фэн
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:44 | Сообщение # 5 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| 26
горн, - сказал он. - Знаете ли вы, почему, Арагорн? Что рассказывал об этом лесе Боромир?
-- Я слышал много рассказов и в Гондоре, и в других местах, - ответил Арагорн, - но если бы слова Келеборна не принимать в расчет, я счел бы эти рассказы просто сказками, которые сочиняют люди, когда им не хватает знания. Я как раз хотел вас спросить, что истинно в этих рассказах. А если не знает лесной эльф, как может знать человек.
-- Вы путешествовали больше меня, - сказал Леголас. - В своей земле я ничего не слышал, кроме песен об Онодрим - люди зовут их энатами, живших здесь много лет назад: Фэнгорн очень стар, старше чем могут помнить эльфы.
-- Да, он стар, - сказал Арагорн, - стар, как лес у Больших Курганов, и даже еще старше. Эльронд говорил, что эти два леса похожи, они последние остатки могучих лесов Прежних Дней, в которых Перворожденные жили, когда люди еще спали. Но Фэнгорн хранит свои тайны. Я о них ничего не знаю.
Они установили дежурство, и первым очередь выпала Гимли. Остальные легли и почти мгновенно уснули.
-- Гимли, - сонно сказал Арагорн. - Помните: опасно срубить ветку или прут с живого дерева в Фэнгорне. Но не отходите далеко в поисках сухих ветвей. Лучше пусть погаснет огонь. Будите меня в случае необходимости!
С этими словами он уснул. Леголас лежал неподвижно, сложив руки на груди, глаза его не были закрыты, он блуждал в живой стране сновидений, как поступают все эльфы. Гимли, сгорбившись сидел у костра и задумчиво водил пальцем по лезвию своего топора. Деревья шумели. Других звуков не было.
Неожиданно Гимли поднял голову: на краю освещенного пространства стоял старик и опирался на посох; на нем был серый плащ, шляпа с широкими полями была надвинута на глаза. Гимли вскочил, слишком удивленный в этот момент, чтобы вскрикнуть, хотя в мозгу его мелькнула мысль, что их захватил Саруман. Арагорн и Леголас разбуженные внезапным движением гнома, сели. Старик не говорил и не шевелился.
-- Ну отец, что мы можем для вас сделать? - спросил Арагорн, вскакивая на ноги. - Грейтесь, если замерзли! - Он сделал шаг вперед, но старик исчез. Даже следов его поблизости не было видно, а далеко идти они не решились. Луна зашла и ночь была очень темной.
Неожиданно Леголас издал крик:
-- Лошади! Наши лошади!
Лошадей не было. Они выдернули колышки, к которым были привязаны, и исчезли. Три товарища стояли молча и неподвижно, обеспокоенные новым ударом судьбы. Они находились на краю Фэнгорна, и бесконечнгые лиги лежали между ними и людьми Рохана, их единственными друзьями в этой обширной и опасной земле. Им показалось, что где-то далеко в ночи слышно ржание лошадей. Потом все затихло, за исключением холодного шуршания ветра.
-- Что ж, они ушли, - сказал наконец Арагорн. - Мы не можем найти их или поймать; так что если они не вернутся по своей воле, нам придется обходиться без них. Мы начали свой путь пешком и закончим также
-- Пешком! - сказал Гимли. - Далеко так не уйдешь! - Он подбросил дров и сгорбился у костра.
-- Всего несколько часов назад вы не хотели садиться на лошадь Рохана, - засмеялся Леголас. - С тех пор вы стали
27
всадником.
-- У меня не было выбора, - сказал Гимли.
-- Если хотите знать, что думаю я, - начал он спустя некоторое время, - я думаю, это был Саруман. Кто еще? Вспомните слова Эомера: он бродит как старик, в плаще с капюшоном. Так он говорил. Он исчез с нашими лошадьми или просто испугал их. Нас ждут большие неприятности, припомните мои слова!
-- Я запомню их, - сказал Арагорн. - Но я помню также, что у этого старика была шляпа, а не капюшон. Но я не сомневаюсь, что ваша догадка верна и что мы здесь в большой опасности и днем и ночью. Однако же сейчас мы ничего не можем сделать, только отдыхать. Теперь я буду дежурить, Гимли, мне больше нужно подумать, чем спать.
Ночь проходила медленно. Леголас сменил Арагорна. Гимли сменил Леголаса. Ничего не происходило. Старик больше не появлялся, и лошади не вернулись.
Глава iii
УРУК-ХЕЙ.
Пиппин лежал в темном и беспокойном сне: ему казалось, что он слышит собственный голос, эхом отдающийся в темном тунеле: Фродо, Фродо. Но вместо Фродо из Тени на него смотрели сотни отвратительных орочьих физиономий, сотни отвратительных рук со всех сторон хватали его. Где же Мерри?
Он пришел в себя. Холодный ветер дул ему в лицо. Он лежал на спине. Наступал вечер, и небо над ним темнело. Он повернулся и обнаружил, что сон мало чем хуже пробуждения. Пуки и ноги у него были крепко связаны. Рядом с ним с бледным лицом и грязной повязкой на лбу лежал Мерри. А вокруг них стояло и сидело множество орков.
Медленно в голове Пипапина всплыло воспоминание, отделяясь от сна. Конечно: он и Мерри побежали в лес. Что случилось с ними потом? Почему они так побежали, не спросив старого Бродяжника? Они бежали с криками - он не мог вспомнить, далеко и долго ли это продолжалось. И неожиданно они столкнулись с большим отрядом орков. Те закричали, и тут из-за деревьев выбежало еще множество орков. Они с Мерри выхватили свои ножи, но, орки и не желали с ними сражаться, а старались захватить их, даже когда Мерри ножом ударил нескольких орков по рукам и ногам. Добрый старый Мерри!
Потом из-за деревьев выбежал Боромир, он убил много орков, остальные бежали. Но убежали они недалеко, тут же вернулись и начали вновь. На этот раз их было не менее сотни, некоторые из них очень большие, и они пустил дождь стрел все в Боромира. Боромир затрубил в свой большой рог так, что лес зазвенел, и вначале орки растерялись и отступили; но когдан е послышалось никакого ответа, кроме эха, они напали еще более яростно. Больше Пиппин ничего не помнил. Последнее его воспоминание - прислонившийся к дереву Боромир, весь утыканный стрелами; затем наступила тьма.
-- Вероятно, меня ударили по голове, - сказал он сам
28
себе. - Сильно ли ранен бедный Мерри? Что произошло с Боромиром? Почему орки не убили нас? Где мы и куда направляемся?
Ни на один вопрос не было ответа. Он чувствовал холод и боль. "Хотел бы я, чтоб Гэндальф не переубедил Эльронда, и мы не пошли бы, - подумал он. - Что хорошего от меня в этом путешествии? Я лишь помеха - пассажир, даже багаж. А теперь меня украли, и я багаж для орков. Надеюсь, что Бродяжник или кто-нибудь придет и освободит нас! Но могу ли я надеяться на это? Не нарушат ли это наши планы?
Он попытался освободиться. Один из орков, сидящий рядом, засмеялся и сказал что-то товарищу на своем отвратительном языке.
-- Отдыхай, пока можешь, маленький дурак! - сказал он Пиппину на общем языке, который в его устах был почти так же отвратителен. - Отдыхай, пока можешь! Вскоре мы дадим работу твоим ногам. Ты соскучишься об отдыхе, пока мы не вернемся домой.
-- Если бы была моя воля, ты пожалел бы что не умер, сказал другой. - Я заставил бы тебя попищать, жалкая крыса. - Он склонился над Пиппином, приблизив свои желтые клыки к его лицу. В руке он держал черный нож с длинным зазубренным лезвием. Лежи спокойно, или я тебя ткну этим, - прошипел он. - Не привлекай к себе внимания, а не то я могу забыть о приказе. Будь прокляты изенгардцы! Углук у багрони сыл пуджут Саруман - голб бубхош скай, - он произнес длиную гневную речь на своем языке; постепенно его речь замерла среди бормотанья и фырканья.
Испуганный, Пиппин лежал тихо, хотя боль в руках и ногах его росла, а камни врезались ему в спину. Чтобы отвлечься, он внимательно вслушивался в происходящее вокруг. Слышалось множество голосов, и в речи орков звучали ненависть и гнев: начиналось что-то вроде ссоры, которая становилась все более горячей.
К своему удивлению, Пиппин обнаружил, что понимает большую часть сказанного: большинство гоблинов использовало общий язык. Очевидно, здесь присутствовали члены двух или трех соверненно различных пленмен, и они сами не понимали орочьий язык друг друга. Гневные споры касались того, что делать дальше: куда направиться и что делать с пленниками.
-- Нет времени убить их должным образом, - сказал один.
-- Этому не поможешь, - ответил другой. - Но почему бы не убить их быстро и прямо сейчас? Они помеха для нас, а мы торопимся. Наступает вечер, и нам нужно идти.
-- Приказ, - сказал третий голос, похожий на низкое рычание. - Убейте всех, кроме невысокликов. Их следует доставить живыми и как можно быстрее. Таков приказ, полученный мной.
-- Для чего они нужны? - спросило сразу несколько голосов. - Почему живыми?
-- Я слышал, что у одного из них есть что-то очень нужное для войны, какой-то злой заговор или еще что. Во всяком случае они оба должны быть допрошены.
-- Это все, что ты знаешь? Почему бы не обыскать их самим и не найти то, что нужно? Мы можем найти и использовать это для себя.
-- Очень интересное замечание, - фыркнул голос, более мягкий, но и более злобный, чем остальные. - Я могу доложить об этом... Пленников нельзя обыскивать или грабить - таков
29
приказ, полученный мной.
-- И мной тоже, - сказал глубокий голос. - Живыми и в том виде, в каком захвачены - не грабить. Это приказ.
-- Но мы его не получали, - сказал один из прежних голосов. - Мы пришли из Мории убивать и мстить за своих. Я хочу убить, а потом вернуться назад на север.
-- Возвращайся, - сказал насмешливый голос. - Я Углук. Я здесь командую. Я возвращаюсь в Изенгард кратчайшей дорогой.
-- Разве Саруман - хозяин Великого Глаза, - спросил злобный голос. - Мы должны немедленно вернуться в Люгбруц.
-- Если бы можно было переправиться через Реку, мы могли бы вернуться, - сказал другой голос. - Но нас слишком мало, чтобы пробиться к мостам.
-- Я переправился через реку, - сказал злой голос. - А крылатый назгул ждет нас севернее на восточном берегу...
-- Может быть, может быть! Значит, вы убежите с нашими пленниками и получите всю плату и награды в Люгбурце, а мы останемся здесь, пешие в стране лошадей?.. Нет, мы должны идти вместе. Эти земли опасны, полны бунтовщиков и разбойников.
-- Ага, значит, мы должны идти вместе, - насмехался Углук. - Я не доверяю тебе, маленькая свинья. Ты ничего не знаешь, кроме своего хлева. По мне, вы хоть все убежите. Мы бойцы Урук-Хэй! Мы убили великого война. Мы захватили пленников. Мы слуги Сарумана Мудрого, Белой Руки. Рука даст нам мясо человека для еды. Мы пришли из Изенгарда и вернемся туда, а вы пойдете по тому пути, который мы выберем. Я Углук. Я сказал все.
-- Ты сказал достаточно, Углук, - сказал злобный голос. - Интересно, как к этому отнесутся в Люгбруце? Там могут решить, что плечи Углука нужно освободить от пустой головы. Могут спросить, откуда пришли эти странные идеи. На самом ли деле они исходят от Сарумана? И о чем он думает, сидя в своей берлоге под грязным белым знаком? Они согласятся со мной, с Гришнакхом, своим верным посланником. И я, Гришнакх, говорю так: Саруман глупец, грязный предательский глупец. Но Великий Глаз знает о нем.
Много громких возгласов на языке орков ответило ему, послышался звон оружия. Пиппин осторожно повернулся, стараясь увидеть, что происходит. Его охрана присоединилась к схватке. В полумгле он увидел большого черного орка, вероятно, Углука, стоявшего лицом к лицу с Гришнакхом, низкорослым кривоногим существом, широкоплчим, с длинными руками, свисающими почти до земли. Вокруг них стояло множество орков меньшего роста. Пиппин предположил, что они с севера. Они обнажили свои мечи и ножи, но не решались нападать на Углука.
Углук крикнул и побежало много других орков такого же роста, как и он. Затем Углук, без всякого предупреждения прыгнул вперед и двумя короткими ударами срубил головы двух своих противников. Гришнакх отступил и исчез в тени. Остальные побежали, а один, переступая через лежащего Мерри, споткнулся и проклятием упал на него. Но этим он, вероятно, спас свою жизнь, потому что Углук перепрыгнул через него и уложил другого орка своим коротким мечом. Это был желтозубый охранник. Тело его упало на Пиппина, и руки его все еще сжимали длинный зазубренный нож.
-- Бросайте оружие! - закричал Углук. - И больше не го
30
ворите глупостей. Отсюда мы идем прямо на запад. Отсюда вниз по склонам и вновь вдоль реки к лесу. И будем идти день и ночь. Ясно?
-- Если этому уроду понадобится хоть еще немного времени, чтобы захватить контроль над бандой, у меня есть шанс, подумал Пиппин. Надежда проснулась в нем. Конец черного ножа уперся ему в руку и скользнул к запястью. Он почувствовал, как ручеек крови стекает по руке, почувствовал холодное прикосновение стали к коже.
Орки готовы были тронуться в путь, но некоторые из северян попрежнему проявляли недовольство, и изенгардцы убили еще двоих, прежде чем остальные покорились. Было много ругани и суматохи. На какое-то время Пиппин остался без охраны. Ноги его были крепко связаны, но руки только перехвачены веревками у запястий перед ним. Он мог двигать ими вместе, хотя веревка и была стянута прочно. Он отодвинул мертвого орка в сторону, потом, стараясь даже не дышать, начал тереть веревку о лезвие ножа. Лезвие было острым, а мертвая рука крепко держала его. Веревка перерезана! Пиппин быстро придал ей прежний вид свободными петлями она обвивалась теперь вокруг его рук. Потом он лег и лежал спокойно.
-- Поднимите пленников! - закричал Углук, добавив. - Не пытайтесь что-либо сделать с ними! Если они не будут живы, когда мы вернемся, кто-нибудь еще лишится жизни.
Орк схватил Пиппина, как мешок, и потащил лицом вниз. Другой так же схватил Мерри. Рука орка, как лапа хищника, железной хваткой сжимала руку Пиппина, когти вонзились в его тело. Он закрыл глаза и снова погрузился в беспамятство.
Неожиданно его снова бросили на каменистую почву. Была ночь, но серп луны уже почти исчез на западе. Они находились на каменном краю утеса, который, казалось, выдавался из моря бледного тумана. Поблизости раздавался звук падающей воды.
-- Разведчики наконец вернулись, - проговорил рядом с ним орк.
-- Ну, что вы обнаружили? - прорычал голос Углука.
-- Только одинокого всадника, да и тот двигался к западу. Сейчас все спокойно.
-- Сейчас? А надолго ли? Глупцы. Вы должны были убить его. Он поднимет тревогу. И проклятые лошадники уже к утру будут здесь. Нам нужно уходить вдвое быстрее.
Тень склонилась над Пиппином. Это был Углук.
-- Садись, - сказал Углук. - Мои парни устали тащить тебя. Мы начнем спуск, и ты должен идти сам. Не кричи и не пытайся бежать. У нас есть средства заплатить тебе за такие попытки; эти средства не понравятся тебе, хотя и не уменьшат твоей ценности для хозяина.
Он разрезал веревку на ногах Пиппина и, схватив его за влосы, поставил на ноги. Пиппин упал, но Углук снова ухватил его за волосы. Несколько орков засмеялись. Угулк сунул Пиппину в зубы горлышко фляжки и вылил ему в рот немного жидкости: и Пиппин почувствовал, как пламя проникает в него. Боль в руках и ногах исчезла. Он мог стоять.
-- Теперь другой! - сказал Углук. Пиппин видел, как он подошел к Мерри, который лежал поблизости, и пнул его. Мерри застонал. Грубо схватив его, Углук придал ему сидячее положение и сорвал повязку с гловы. Потом смазал рану какой-то темной мазью измаленького деревянного ящичка. Мерри закричал и дико забился.
31
Орки начали хлопать в ладоши и улюлюкать.
-- Не может выдержать его лечения, - насмехались они. Сам не понимает, что для него хорошо. Ай! Как мы потом повеселимся.
Но в данный момент Углук не желал веселиться. Ему нужна была скорость, и он хотел поставить на ноги своих невольных спутников. Он лечил Мерри по методу орков, и его лечение действовало быстро. Заставив Мерри глотнуть из фляжки, он перерезал его веревки на ногах и поставил на ноги. Мерри стоял, он был бледен и угрюм, но держался вызывающе. Рана на лбу не была опасна, но ему суждено было сохранить шрам до конца дней своих.
-- Привет, Пиппин! - сказал он. - Ты тоже участвуешь в этой маленькой экспедиции? Когда же мы получим ужин и постель?
-- Приделжи язык! - сказал Углук. - Не разговаривайте с друг другом! Обо всех ваших выходках я расскажу, и хозяин сумеет расплатиться с вами. Вы получите и постель, и ужин: ваши животы не сумеют его переварить.
Отряд орков начал спускаться по узкому ущелью, ведущему на туманную равнину. Мерри и Пиппин, разделенные двумя десятками орков, спускались вместе с ними. На дне они ступили на траву и сердца хоббитов дрогнули.
-- Теперь прямо! - крикнул Углук. - На запад и немного на север.
-- Но что мы будем делать на восходе солнца? - спросил один из северян.
-- Продолжим идти, - ответил Углук. - А что вы думали? Сидеть на траве и ждать, когда белокожие присоединятся к нашему пикнику.
-- Но мы не можем идти при солнечном свете.
-- Сможете, если я пойду за вами, - сказал Углук. Двигайтесь! Или никогда больше не увидите свои любимые норы! Клянусь Белой Рукой! Что толку посылать в дорогу горных личинок, лишь наполовину обученных. Идите, разрази вас гром!
Отряд продолжал путь. Горблины шли в беспорядке, перебраниваясь и ссорясь; но шли они с большой скоростью. Каждого хоббита сторожили трое охранников. Пиппин шел далеко сзади, в конце линии. Он размышлял долго ли он сможет выдержать такую скорочть: с самого утра он ничего не ел. У одного из охранников был хлыст. Но пока оркочьий напиток продолжал действовать, Пиппин шел, продолжая размышлять.
Снова и снова перед его глазами возникало худощавое лицо Бродяжника, склонившегося к темному следу. Но что может разглядеть даже опытный следопыт в общем следе отряда орков? Маленькие следы Пиппина и Мерри были затоптаны многочисленными подкованными железом сапогами.
Они прошли около мили от утеса, и тут местность стала спускаться в глубокую низину, где почва была мягкой и влажной... Здесь лежал туман, тускло отражая последние лучи луны. Темные фигуры орков впереди расплывались и становились невидимыми.
-- Эй! Стойте! - закричал Углук сзади.
Пиппину неожиданно пришла в голову мысль, и он тут же начал действовать. Свернув вправо и увернувшись от рук охранников, он нырнул в туман. Упав он распростерся на траве.
-- Стойте! - закричал Углук.
На мгновение воцарилась суматоха. Пиппин вскочил и по
32
бежал. Но орки гнались за ним. Ножиданно справа от него и немного впереди появились еще фигуры.
"Убежать не удастся! - подумал Пиппин. - Но надеюсь я оставил достаточно ясные следы на влажной земле".
В него вцепились две большие руки, он упал, отцепляя брошь с плаща. Тут же его схватили несколько длинных рук с жестокими когтями.
"Здесь она будет лежать до конца времен, - подумал Пиппин, - не знаю, зачем я сделал это. Если остальным удалось спастись, они, вероятно, пошли вслед за Фродо.
Хлыст обернулся вокруг его ног, он с трудом сдержал крик.
-- Довольно! - крикнул Углук, подбегая. - Он еще должен идти. Пусть бегут оба. Используйте кнут только как напоминание... Но это еще не все, - добавил он, поворачиваясь к Пиппину. - Я не забуду. Расплата лишь откладывается.
Ни Мерри, ни Пиппин не могли вспомнить большей части путешествия. Кошмары и злая реальность смешались в их представлении... Они шли, стараясь не терять из виду темного следа, время от времени подгоняемые хлыстами. Если они останавливались или спотыкались, их хватали и некоторое время тащили.
Тепло орочьего напитка исчезло. Пиппин снова ощутил холод и боль. Неожиданно он упал лицом в траву. Жесткие руки с рвущими когтями ухватили и подняли его. Его снова понесли, как мешок, и тьма сомкнулась над ним: он не мог сказать была ли это темнота второй ночи или тьма в его глазах.
Смутно слышал он многочисленные голоса орков: по-видимому они требовали остановки. Что-то кричал Углук. Пиппин почувствовал, что летит на землю; коснувшись ее, он почти тут же уснул. Но ненадолгоспасся он от боли: вскоре он вновь почувствовал на себе жесткие руки. Его долго толкали и трясли, наконец тьма отступила, он снова оказался в реальном мире и увидел, что уже утро. Выкрикивая приказы орк грубо швырнул Пиппина на траву.
Пиппин полежал немного, борясь с отчаянием. Голова у него кружилась: по теплу в теле он предположил, что ему дали еще глоток орочьего напитка. Над ним наклонился орк и бросил ему кусок хлеба и полоску сушеного мяса. Пиппин с жадностью сВел черствый серый хлеб, но мяса не стал есть. Он был голоден, не не настолько, чтобы есть мясо, брошенное ему орком: он не смел подумать, чье это может быть мясо.
Он сел и огляделся. Мерри был поблизости. Они сидели на берегу быстрой узкой реки. Впереди виднелись горы; высокий пик отражал первые лучи солнца. Перед горами виднелись темные контуры леса.
Слышалось множество криков и споров: и казалось, вот-вот снова вспыхнет ссора между северными и изенгардскими орками. Одни указывали на юг, другие на восток.
-- Хорошо, - сказал Углук. - Предоставьте это мне. Пусть боевые Урук-Хэй, как обычно, выполнят всю работу. Если боитесь белокожих, бегите! Бегите! Вон леса! - он указал вперед. - Идите туда! Это ваша лучшая надежда. Уберайтесь! И побыстрее, пока я не срубил еще несколько голов, чтобы добавить разума остальным.
Было еще много споров, ругани и проклятий, после чего большая часть северян бросилась вдоль реки по направлению к горам. Хоббиты остались с изенгардцами - угрюмыми смуглыми
33
орками, которых было не меньше восмидесяти, косоглазыми, с короткими широколезвенными мечами. Лишь несколько наиболее храбрых северян осталось с ними.
-- По крайней мере разделались с Гришнакхом, - сказал Углук.
Многие изенгардцы тоже с тревогой поглядывали на юг.
-- Я знаю, - ухмыльнулся Углук. - Проклятые лошадники учуяли нас. Это твая вина, Снага. Тебе и другим разведчикам следовало бы отрубить уши. Но мы бойцы, мы поедим лошадиного мяса, а может, и чего-либо по лучше.
В этот момент Пиппин увидел, что кто-то из орков указывает на восток. С этого направления доносились хриплые крики. И вот снова появился Гришнакх, а за его спиной несколько десятков длинноруких и кривоногих орков. На их щитах был нарисован красный глаз. Углук пошел им навстречу.
-- Значит вы вернулись? - спросил он. - Подумали немного?
-- Я вернулся, чтобы проследить за выполнением приказа и чтобы пленники были в безопасности, - ответил Гришнакх.
-- Неужели? - усмехнулся Углук. - Напрасные усилия. Я сам прослежу за выполнением приказа. А еще для чего ты вернулся? И ты убежал второпях. Забыл что-нибудь.
-- Я забыл дурака, - фыркнул Гришнакх. - Но с ним осталось несколько крепких парней, которых мне жаль. Я знал, он заведет их в беду. Я пришел помочь им.
-- Великолепно! - засмеялся Углук. - Но если у тебянет мужества для борьбы, ты выбрал неверный путь. Твоя дорога в Люгбурц. Белокожие приближаются. Что случилось с твоим драгоценным назгулом? Или под ним подстрелили другую лошадь? Если ты привел кего с собой, это может оказаться полезным. Или он ни на что ни способен?
-- Назгул, назгул, - сказал Гришнакх, дрожа и облизывая губы, как будто у этого слова был неприятный вкус. - Ты говоришь о том, чего не понимаешь, Углук. Назгул! Ах! Однажды ты пожалеешь, что сказал это. Обезьяна! - выпали он. - Ты должен знать, что назгул - это зрачок Великого Глаза. А крылатый назгул, пока еще нет. Он позволит им показаться по эту сторону Реки, но не скоро. Они для войны - и для других целей.
-- Похоже ты много знаешь, - сказал Углук. - Больше, чем хорошо для тебя, я думаю. Но пусть в Люгбурце думают как да почему. А тем временем Урук-Хэй, как всегда, выполнят грязную работу. Не дрожи здесь! Собери свою толпу! Остальные свиньи убежали в лес. Тебе лучше последовать за ними. Ты не вернешься к Великой Реке живым.
Изенгардцы схватили Мерри и Пиппина и потащили их на спинах. Отряд снова выступил. Они шли час за часом, останавливаясь только для того, чтобы передать хоббитов своим свежим носильщикам. То ли потому что они были быстрее и сильнее, то ли по какому-то плану Гришнакха, изенгардцы обогнали вскоре орков из Мордора, и отряд Гришнакха сомкнулся сзади. Скоро они начали догонять и ранее ушедших северян. Лес приближался.
Пиппин весь был в синяках, одежда его изорвалась, голова болела; рядом он видел грязные челюсти и волосатые уши несшего его орка. Прямо перед ним были согнутые спины, крепкие толстые ноги, поднимающиеся и опускающиеся: вверх-вниз,
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:44 | Сообщение # 6 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| 34
вверх-вниз, безостановочно, как будто они были сделаны из проволоки и рога; они отбивали кошмарные секунды бесконечного времени.
В полдень отряд Углука догнал северян. Они тащились в ярких лучах зимнего солнца светившего с бледного холодного неба; их головы были опущены, языки высунуты.
-- Личинки! - насмехались изенгардцы. - И вас сварят. Белокожие поймают вас и сВедят. Они приближаются!
Крик Гришнакха показал, что это была не просто насмешка. Показались всадники, очень быстро приближавшиеся; они были еще очень далеко, но быстро нагоняли орков, надвигаясь, как прилив на песчаный берег.
Изенгардцы побежали с удвоенной скоростью, что удивило Пиппина, который думал, что у них нет больше сил. Солнце садилось за Туманные Горы: тени потянулись по земле. Солдаты Мордора подняли головы и то же прибавили в скорости. Лес был темным и близким. Они уже миновали несколько одиночных деревьев. Местность начала подниматься все более круто, но орки не останавливались. Углук и Гришнакх кричали, подгоняя их и выжимая из них последние силы.
-- Они убегут, - подумал Пиппин. Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть назад. Всадники, скакавшие с востока, уже почти нагнали последних орков. Солнце отражалось от их шлеомов и копий, сверкало в их светлых развевающихся волосах. Они окружили орков, не давая им рассеяться и тесня их вдоль линии реки.
Пиппин не знал, к какому народу они принадлежат. Он пожалел теперь, что слишком мало узнал в Раздоле, слишком мало внимания обращал на карты; но тогда казалось, что руководство путешествием находится в опытных руках; он не думал, что когда-нибудь будет отрезан от Гэндальфа и от Бродяжника, и даже от Фродо. Все, что он мог припомнить о Рохане, было то, что конь Гэндальфа - Обгоняющий Тень - происходил из этой земли. Это звучало обнадеживающе.
"Но откуда они узнают, что мы не орки? - подумал он. Не думаю, чтобы они когда-нибудь слышали здесь о хоббитах. Мне следовало бы радоваться тому, что эти орки, по-видимому, будут уничтожены, но я хотел бы спастись сам".
Было весьма похоже, что он и Мерри будут убиты вместе со своими похитителями, и люди Рохана даже не будут подозревать об их присутствии. Некоторые из всадников оказались лучниками, искуссно стрелявшими со скачущих лошадей. Они на ходу стреляли в орков, и те начали падать. Орки начали яростно отстреливаться, не осмеливаясь остановиться, но всадники быстро ускакали за пределы досягаемости стрел орков. Так происходило много раз, и однажды стрелы упали среди изенгардцев. Один из них, как раз перед Пиппином, упал и больше не поднялся.
Ночь подошла, а всадники не приближались для битвы. Много орков погибло, но оставалось не менее двух сотен. В сумерках они подошли к холму. Окраины леса были совсем близко, не далее чем в полумиле, но они не могли идти дальше. Всадники окружили их. Небольшой отряд не послушался команды Углука и попытался убежать в лес; потом из всего отряда вернулось лишь трое.
-- Ну, вот мы и пришли, - насмехался Гришнакх. - Отличное руководство! Надеюсь, что великий Углук поведет нас и
35
дальше.
-- Посадите невысокликов! - приказал Углук, не обращая внимания на Гришнакха. - Ты, Гагдаш, возьмешь еще двоих и будешь их охранять. Их не должны убить, даже если грязные белокожие прорвуться внутрь. Понятно? Пока я жив, они мне нужны. Но они не должны кричать, и их не должны освободить. Свяжите им ноги.
Последняя часть приказа была безжалостно выполнена. Но Пиппин об наружил, что впервые он оказался рядом с Мерри. Орки издавали сильный шум, крича и лязгая оружием, и хоббиты умудрились немного пошептаться.
-- Мне это не нравится, - сказал Мерри. - Я вряд ли смог уползти, даже если бы был свободен.
-- Лембас! - прошептал Пиппин. - Лембас. У меня есть немного. А у тебя? Мне кажется, что они отобрали у нас только мечи.
-- Да, у меня есть сверток в кармане, - ответил Мерри, - но лембас, должно быть, раскрошился на крошки. И я не могу дотянуться ртом до кармана.
-- И не нужно. Я... - Но тут свирепый пинок убедил Пиппина в том, что их стражи начеку.
Ночь была холодной и тихой. Вокруг холма, на котором находились орки, горели сторожевый костры - их золотой блеск в темноте образовывал кольцо. Костры находились на пределе досягаемости выстрела из большого лука, но всадники не показывались на фоне огня, и орки потратили много стрел пока Углук не остановил их. Всадники не подавали ни звука. Позже ночью, когда луна вышла из дымки, их изредка можно было увидеть - они двигались за кострами в своем безостановочном патрулировании.
-- Они ждут солнца, будь они прокляты! - проворчал один из охранников. - Почему бы не собраться вместе и не прорваться? Хотел бы я знать, о чем думает этот старый Углук.
-- Сейчас узнаешь! - выпалил Углук, выступая из темноты. - Ты считаешь, что я вообще не думаю? Разрази тебя гром! Ты хуже всей этой толпы, хуже личинок и обезьян из Люгбурца. Ничего хорошего не выйдет из нападения на них. Их слишком много, они быстры и прикончат нас.
Эти личинки способны лишь на одно: они видят в темноте, как кошки. Но белокожие видят ночью лучше, чем другие люди, так я слышал. И не забудь про лошадей. Говорят, те могут разглядеть даже ноью воздух. Но одной вещи эти всадники не знают: в лесу скрывается Маухур со своими парнями и в любое время они могут выйти оттуда.
Слова Углука, по-видимому, удовлетворили изенгардцев, но другие орки были испуганы и недовольны. Они поставили нескольких часовых, но большинство их лежало на земле, отдыхая в приятной темноте. Снова стало очень темно; луна на западе зашла за толстое облако, и Пиппин не мог разглядеть ничего даже в нескольких футах от себя. Костры не отбрасывали света на вершину холма. Всадники, однако, не собирались ограничиться простым ожиданием рассвета, они не хотели давать врагам отдохнуть. Внезапные крики на восточном склоне холма показали, что там что-то случилось. Несколько человвек подВехали ближе, соскочили с лошадей, подкрались к лагерю и, убив нескольких орков, тут же исчезли. Углук с трудом прекратил панику.
Пиппин и Мерри сели. Их охранники - изенгардцы ушли с Углуком. Но если у хоббитов и возникли мысли о бегстве, то
36
они тут же угасли. Длинные волосатые руки схватили их обоих за шеи и свели вместе. В полутьме они увидели большую голову и отвратительное лицо Гришнакха; его гнилое дыхание коснулось их щек. Он начал их ощупывать. Пиппин задрожал, когда холодные чужие пальцы скользнули по его спине.
-- Ну, мои мальчики! - прошептал Гришнакх. - Наслаждаетесь отдыхом? Или нет? Немного неудачное место, может быть: с одной стороны мечи и хлысты, с другой - копья! Маленький народец не должен был вмешиваться в дела, которые слишком велики для него, - его пальцы продолжали шарить. Глаза его горели.
Пиппин внезапно догадался: Гришнакх знает о Кольце. Он ищет его, пока Углук занят. Вероятно хочет взять его себе. Холодный страх охватил сердце Пиппина; в тоже время он лихорадочно соображал, как же можно использовать желание Гришнакха.
-- Не думаю, чтобы вы нашли его так, - прошептал он. Его не легко найти.
-- Найти его? - повторил Гришнакх, и его пальцы перестали шарить и ухватили Пиппинп за плечо. - Что найти? О чем это ты говоришь, малыш?
Несколько мгновений Пиппин молчал. Потом из глубины его горла вырвалось: "голлум, голлум".
-- Ничего, моя прелесть, - добавил он.
Хоббиты почувствовали, как сжались пальцы Гришнакха. Орк тихо присвистнул.
-- Вот он что имел в виду? Очень, очень опасно, мои малыши!
-- Возможно, - сказал Мерри, угадавший замысел Пиппина. - Возможно, и не только для нас. Но вы лучше знаете свои дела. Хотите получить его или нет? И что вы нам за него дадите?
-- Хочу ли я? Хочу ли я? - как бы в удивлении повторял Гришнакх. - Что я дам за него? Что вы имеете в виду?
-- Мы имеем в виду, - сказал Пиппин, осторожно выбирая слова, - что обыск во тьме ничего хорошего не даст. Мы можем сберечь вам время и избавить от беспокойства... Но вначале вы должны развязать нам ноги, или мы ничего не сделаем и не скажем.
-- Мои дорогие маленькие глупцы, - просвистел Гришнакх, - все, что вы имеете и знаете, будет у вас всзято в должное время - все! Вы захотите знать как можно больше, чтобы удовлетворить Спрашивающего, и весьма скоро. Не будем торопиться на допрос. О, не будем! Как вы думаете, для чего вам сохранили жизнь. Пожалуйста, дорогие малыши, поверьте мне: мы это сделали не из-за доброты. Это даже не ошибка Углука.
-- Этому легко поверить, - сказал Мерри. - Но вы еще не доставили добычу домой. И учитывая происходящее, не похоже, чтобы вам это легко удалось. И если мы придем в Изенгард, великий Гришнакх не получит ничего: Саруман возьмет все, что найдет. Если вы хотите получить что-либо для себя, сейчас время действовать.
Гришнакх начал терять спокойствие. Имя Сарумана, казалось, особенно разгневало его. Время проходило, и суматоха в лагере затихала. Углук и изенгардцы могли вернуться каждую минуту.
-- У вас есть оно? - выпалил Гришнакх.
-- Голлум, голлум! - сказал Пиппин.
-- Развяжите мне ноги, - сказал Мерри.
37
Они чувствовали, что орк дрожит от сдерживаемой ярости.
-- Будь вы прокляты, грязные маленькие паразиты! - со свистом прошептал он. - Развязать вам ноги? Я развяжу все суставы в ваших телах. Думаете, я не смогу обыскать вас до костей? Я разрублю вас на дрожащие куски. Мне не нужна помощь ваших ног, чтобы увсти вас - и забрать вас себе.
Неожиданно он схватил их. Сила его для иных рук была ужасна: он сжал хоббитов под мышками, зажав в то же время их рты ладонями. Потом, низко наклонившись, двинулся вперед. Он шел быстро и тихо, пока не добрался до края холма. Здесь, выбрав щель между осаждающими, он, как злая тень скользнул в ночь вниз по склону, направляясь к вытекающей из леса реке. В этом направлении было широкое пространство с одим костром.
Пройдя дюжину ярдов, он остановился, всматриваясь и вслушиваясь. Ничего не было видно и слышно. Он продолжал медленно идти, согнувшись почти вдвое. Потом снова остановился, как бы собираясь сделать рывок. В этот момент справа от него появилась темная фигура всадника, и фыркнула лошадь. Человек крикнул.
Гришнакх упал, прикрыв собой хоббитов; потом вытащил свой меч. Несомненно, он хотел убить своих пленников, чтоб не дать их освободить. Меч его сверкнул во тьме. Но тут же из тьмы со свистом прилетела стрела; направленная искуссным лучником или судьбой, она пробила правую руку орка. Он выронил меч и закричал. Послышался топот копыт. Гришнакх побежал, но копье догнало его и пробило насквозь. Он издал отвратительный дрожащий крик и замер.
Хоббиты прижимались к земле так, где их оставил Гришнакх. На помощь товарищу прискакал другой всданик. То ли из-за особой остроты зрения, то ли из-за другого чувства его лошадь легко перепрыгнула через хоббитов, но сам всадник не заметил их, лежащих в эльфийских плащах и боявшихся пошевелиться.
Наконец Мерри шевельнулся и тихо прошептал:
-- Чем дальше тем лучше, но как нам избежать копья?
Ответ пришел почти немедленно. Крики Гришнакха встревожили орков. По воплям и проклятьям на вершине хоббиты догадались, что их исчезновение обнаружено: Углук, вероятно, разбил еще несколько голов. Неожиданно справа из-за кольца костров от леса, донеслись крики орков. Очевидно Маухур напал на осаждающих. Слышался топот копыт. Всадники приблизились к вершине, рискуя получить орочью стрелу, но желая предотвратить вылазку; часть отряда поскакала навстречу вышедшим из леса оркам. Неожиданно Мерри и Пиппин поняли, что находятся за пределами кольца костров - между ними и спасеньем ничего не стояло.
-- Если бы наши руки и ноги были свободны, мы могли бы уйти, - сказал Мерри. - Но я не могу дотянуться до узлов и перекусить их зубами.
-- И не старайся, - ответил Пиппин. - Я все пытаюсь сказать тебе: мне удалось освободить руки. Эти петли оставлены мной лишь для видимости. Но вначале нужно сВесть немного лембаса.
Он сбросил веревку с рук и вытащил сверток. Лепешки были разбиты, но, к счастью, оставались в завертке из листьев. Каждый из хоббитов сВел по два или три куска. И вкус лембаса напомнил им прекрасные лица, и смех, и хорошую пищу спокойных дней, теперь уже ушедших далеко в прошлое. Некоторое время они задумчиво ели, сидя во тьме и не обращая внимания
38
на крики и звуки близкой схватки. Пиппин первый вернулся к действительности.
-- Мы должны уходить, - сказал он. - Подожди немного.
Меч Гришнакха лежал рядом, но он был слишком тяжел; поэтому Пиппин подполз и обыскал тело орка, вытащил из ножен длинный острый нож. Потом он быстро перерезал веревки на своих и Мерри ногах.
-- Пошли! - сказал он. - Согревшись немного, мы, может, сумеем стоять и ходить А пока лучше начать ползком.
Они поползли. Трава была глубокой и пружинящей, и это помогло им, но дело казалось долгим и медленным. Они сделали большой крюк, чтобы обогнуть костер, и поползли вперед, пока не добрались до берега реки, журчащей во тьме между крутыми берегами. Тут они оглянулись.
Шум затих. Очевидно, Маухур со своими "парнями был убит или отогнан. Всадники вернулись к своему молчаливому зловещему дежурству. Оно не должно было длиться долго. Ночь подходила к концу. На востоке, где небо не было затянуто облаками, оно начало бледнеть.
-- Мы должны уйти в укрытие, - сказал Пиппин, - иначе нас увидят. Нас не очень утешит, если всадники обнаружат, что мы не орки, после того, как убьют нас. - Он встал и попробовал шагнуть. - Веревки врезались как проволока, но теперь ноги уже согрелись. Я могу идти. А ты, Мерри?
Мерри встал.
-- Да, - сказал он, - я тоже могу. Лембас оживит кого угодно! Он гораздо приятнее, чем этот орочьий напиток. Интересно, из чего он делается, этот напиток. Пожалуй, лучше и не знать. Попьем воды и смоем все мысли о нем.
-- Не здесь, тут слишком крутой берег, - ответил Пиппин. - Идем вперед.
Они медленно пошли вдоль реки. За ними светлел восток. Бредя они сравнивали свои впечатления, говоря еле слышно в хоббитской манере о том, что произошло с ними после пленения. Ни один слушатель не догадался бы из их слов, что они жестоко страдали и пережили смертельную опасность, без всякой надежды идя на пытки и смерть. Даже сейчас, они хорошо это понимали, у них почти нет надежды снова найти друзей или безопасность.
-- Ты действовал отлично, мастер Тук, - сказал Мерри. Заслужил целую главу в книге старого Бильбо, если только у меня будет возможность рассказать об этом ему. Хорошая работа: особенно догадка о намерениях этого волосатого злодея и игра с ним. Но я думаю, найдет ли кто наш след и увидит ли твою брошь. Мне не хотелось бы потерять свою, но я надеюсь, что твоя послужит доброму делу.
-- Приходится чистить башмаки, чтобы сравняться с тобой. Кузен Брендизайк все время идет впереди. Но вряд ли он знает, где мы находимся. Я вспоминаю кое-что узнанное в Раздоле. Мы идем на запад вдоль Энтвоша. Широкий конец Туманных Гор перед нами, а еще ближе - лес Фэнгорн.
Темные очертания леса возвышались перед ними. Казалось, ночь, уползая от надвигающегося дня, стремилась найти убежище под сводами больших деревьев.
-- Веди вперед, мастер Брендизайк! - сказал Пиппин. Или веди назад. Нас предупреждали о Фэнгорне. Ты не забыл об этом?
-- Нет, - ответил Мерри, - все же кажется мне лучше, чем возвращение в самый центр битвы.
39
Он пошел вперед под огромные ветви. Деревья казались необыкновенно старыми. И длинные бороды лишайника свисали с них, раскачиваясь на ветру. Оказавшись в тени, хоббиты оглянулись на склон холма - маленькие таинственные фигурки, в тусклом свете выглядевшие детьми эльфов в глубине дикого леса и с удивлением глядевшие на первый день.
Далеко над Великой Рекой, над Коричневыми Землями, во многих лигах отсюда, начинался день, красный как пламя. Гром боевых рогов приветствовал его. Всадники Рохана неожиданно ожили. Снова послышался звук рога, ему ответили другие.
Аерри и Пиппин слышали далеко разносившееся в холодном воздухе ржание боевых конец и пение многих людей. Над краем мира огненной аркой поднялся край солнца. С громкими криками всадники поскакали, солнце сверкало на их кольчугах и копьях. И орки тоже закричали и принялись пускать оставшиеся у них стрелы. Хоббиты видели, как упало несколько всадников, но их линия неудержимо двигалась на вершину холма и захлестнула ее. Орки разбежались, а всадники гонялись за ними по одиночке и приканчивали бегущих. Но один отряд орков, держась вместе, упорно пробивался к лесу. Прямо по склону он приближался к скрывающимся в лесу наблюдателям. Казалось несомненным, что оркам удастся уйти: они смяли трех преградивших им дорогу всадников.
-- Мы смотрели слишком долго, - промолвил Мерри. - Это Углук! Я не хочу снова встретиться с ним.
Хоббиты повернулись и двинулись вглубь леса.
Так получилось, что они не видели последней схватки, когда Углука догнали и заставили принять бой на самом краю Фэнгорна. Тут он и был убит Эомером, Третьим Маршалом Марки, который спешился и сражался с ним на мечах. А на широком поле всадники охотились за немногими уцелевшими орками.
Потом они похоронили своих павших товарищей и спели им хвалебную песнь, разожгли большой костер и развеяли пепел своих врагов. Так кончился этот набег, и ни одна новость о нем не достигла ни Мордора, ни Изенгарда, но дым погребения поднялся высоко в небо и был замечен многими внимательными глазами.
Глава iv
ДРЕВОБРАД.
Тем временем хоббиты шли с максимально возможной скоростью, насколько позволял темный густой лес, вдоль быстрого ручья, стекающего со склонов гор в западном направлении. Они все больше и больше углублялись в лес. Постепенно их страх перед орками ослабевал и походка замедлялась. Странное чувство удушья охватило их, как будто воздух был слишком густ или слишком разряжен для дыхания.
Наконец Мерри остановился.
-- Мы не можем дальше идти так, - задыхаясь, вымолвил он. - Мне не хватает воздуха.
-- Во всяком случае нужно попить, - сказал Пиппин. - У меня пересохло горло. - Он цепляясь за большой корень дере
40
ва, что, извиваясь, уходил в ручей, добрался до воды и набрал ее в согнутые ладони. Вода была чистой и холодной, и Пиппин сделал много глотков. Мерри последовал за ним. Вода освежила их и, казалось, подбодрила; некоторое время они сидели на берегу, опустив ноги в воду и всматриваясь в деревья, которые молча, ряд за рядом, стояли вокруг них; во всех направлениях взгляд натыкался на сплошную темную стену.
-- Мы не можем заблудиться, - сказал Пиппин, откидываясь к стволу дерева. - А в крайнем случае пойдем вдоль ручья - Энтвош или как его там называют - выйдем тем же путем, что и пришли.
-- Если ноги понесут нас, - отозвался Мерри, - и можно будет дышать.
-- Да, - сказал Пиппин, - здесь очень душно. Это напоминает мне старую комнату во дворе Туков в Такборо: огромный зал, где много поколений никто не двигал и не менял мебель. Говорят в ней жил старый Тук год за годом, и постепенно и он и вся его комната становились старше и изношеннее. А к его смерти - уже больше ста лет - там ничего не менялось. Так повелось со времен старого Геронтия, моего прапрадеда. Но в этом лесу еще более душно. Взгляни на эти неаккуратные бороды из мха! А большинство деревьев наполовину покрыты старыми высохшими листьями, которые никогда не опадут. Неопрятно. Не могу представить себе, как выглядит здесь весна, если она сюда приходит.
-- Но солнце, во всяком случае, сюда изредка заглядывает, - заметил Мерри. - Не похоже на описание Бильбо Чернолесья. Там было все темно и черно и живут там мрачные существа. А здесь лишь сумрачно и страшновато. Нельзя представить себе, чтобы тут жили или хотя бы оставались ненадолго животные.
-- Ни животные, ни хоббиты, - сказал Пиппин. - И мне не нравится мысль о путешествии через этот лес. Вероятно, на сотни млиь тут нечего поесть. Как наши запасы?
-- Плохо, - ответил Мерри. - Мы убежали без ничего, с нами лишь две маленьких свертка с лембасом. - Они посмотрели на то что осталось от эльфийского хлеба: кусочки, которых с трудом хватит на пять дней. И все.
-- И нет ни одежды, ни одеял, - продолжал Мерри. Ночью мы будем мерзнуть.
-- Что ж, надо решать, что делать, - заметил Пиппин. Утро проходит.
Они заметили впереди в лесу желтый просвет: лучи солнечного света, казалось, внезапно прорвали крышу леса.
-- Смотри! - сказал Мерри. - Солнце, должно быть, скрывалось за облаками, пока мы шли под деревьями, а теперь оно вышло; или поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть сюда через какое-нибудь отверстие. И это ненадолго - пойдем посмотрим!
Оказалось дальше, чем они думали. Поверхность круто поднималась и становилась все более каменистее. По мере того, как они шли, свет становился ярче, и вскоре они увидели перед собой скальную стену; это был склон холма или обрыв горного отрога, далеко протянувшегося от гор. На этой стене не росли деревья, и солнечные лучи падали прямо на ее каменную поверхность. Прутья деревьев у ее подножья были вытянуты, как будто тянулись к теплу. Если раньше все казалось древним и серым, то здесь лес сверкал богатыми коричневыми оттенками и ровной серой поверхностью коры, похожей на поли
41
рованную кожу. Стволы деревьев светились слабым зеленоватым оттенком: ранняя весна или ее видение лежала на них.
На каменной поверхности стены было что-то вроде лестницы, возможно, естественной и сделанной непогодой и раскалыванием скалы, лестница была глубокой и неровной. Высоко почти на уровне самых верхних веток, виднелось углубление в скале. Там ничего не росло, кроме травы на самом краю; там же стоял большой старый пень с двумя склоненными ветвями, он был похож на согнутую фигуру старика, греющегося на солнце.
-- Поднимемся! - весело воскликнул Мерри. Глотнем воздуха и посмотрим на местность.
Они принялись карабкаться на скалу. Если лестница была сделана, то для больших ног, чем их. Наконец они поднялись на край углубления у самого подножия старого пня; повернувшись спиной к холму, они глубоко дышали и смотрели на восток. Они увидели, что углубились в лес всего на три или четыре мили: кроны деревьев спускались вниз, к равнине. Там у самого края леса, поднимался высокий столб дыма. Ветер гнал его в их сторону.
-- Ветер сменился, - сказал Мерри. - Он дует снова на восток. Здесь холодно.
-- Да, - ответил Пиппин. - Боюсь, что это лишь случайный просвет, и скоро все станет серым. Жаль! Этот старый лес выглядит так привлекательно в слонечном свете. И я чувствую, что он мне нравится.
-- Тебе нравится лес! Это хорошо! Хорошо с твоей стороны, - послышался странный голос. - Повернитесь и дайте мне взглянуть на ваши лица. Я чувствую, что вы мне оба не нравитесь, но не будем торопиться! - Большая узловатая рука легла на их плечи, они были повернуты мягко, но настойчиво; потом две большие руки подняли их.
Они увидели перед собой необыкновенное лицо. Оно принадлежало большой, подобной, троллю фигуре, по крайней мере четырнадцати футов ростом, очень сильной, с высокой головой и полным отсутствием шеи. То ли оно было одето в что-то напоминающее серо-зеленую кору, то ли на самом деле это была кора, трудно было судить. Во всяком случае руки были покрыты не корой, а коричневой гладкой кожей. Каждая из больших ног имела по семь пальцев. Нижняя часть длинного лица была покрыта раскачивающейся и свисающей бородой, кустистой и густой у начала, тонкой и похожей на мох в конце. Но в первый момент хоббиты ничего этого не заметили, они видели только глаза. Эти глубокие глаза теперь осматривали их, медленно и торжественно, но в это же время очень проницательно. Глаза были коричневые, но в глубине их мерцало что-то зеленое. Впоследствии Пиппин не раз старался передать свое первое впечатление от них следующими словам:
-- Чувствуешь, что за ними стоит что-то очень древнее, многие века памяти и долгого, медленного, упорного размышления, но внешне они принадлежали настоящему, как солнце, сверкающее на наружных листьях обширной кроны или на ряби на поверхности очень глубокого озера. Не знаю, но мне показалось, что что-то росшее в земле, как можно сказать спавшее между корнями листьями, между глубокой землей и небом, неожиданно проснулось и рассматривает вас со спокойной уверенностью, которая дается бесконечными годами.
-- Хрум, хум, - бормотал голос, глубокий голос, похожий на звук большого деревянного инструмента. - Очень странно! Не нужно торопиться, это мое слово. Но я услышал ваши голоса
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:44 | Сообщение # 7 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| раньше, чем увидел вас, и они мне понравились - приятные маленькие голоса, они напомнили мне что-то такое, что я не смог вспомнить - если бы я увидел вас раньше, чем услышал, я растоптал бы вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы свою ошибку. Очень странно! Корень и ветка, очень это странно!
Пиппин, по-прежнему изумленный, не чувствовал испуга. Под взяглядом этих глаз он испытывал лишь любопытство, но совсем не страх.
-- Кто вы? - спросил он. - И откуда?
Странное выражение промелькнуло в старых глазах, что-то вроде предостережения; глубокие источники закрылись.
-- Хрум, - ответил голос, - я энт, так по крайней мере вы меня называете. Да энт, вот какое слово. Одни называют меня Фэнгорн, другие - Древобрад. Древобрад подойдет.
-- Энт? - спросил Мерри. - А кто это? Как вы сами себя называете? Как ваше настоящее имя?
-- Ху, ху! - ответил Древобрад. - Ху! Как это можно сказать! Не так торопливо! Я спрашиваю. Вы в моей стране. Кто вы такие, мне интересно знать. Не могу разместить вас. Вас нет в старых списках, которые я учил, когда был молод. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим! Посмотрим! Как же это?
Учи список живых существ.
Вначале назови четыре рода.
Старше всех эльфы, дети эльфов;
Гном роется в горах, дом его темен;
Энт рожден землей и стар, как горы;
Люди смертны, они хозяева лошадей.
Хм,хм,хм.
Бобер строит, олен скачет,
Медведь охотится за медом, кабан - борец,
Псы голодны, лани пугливы...
Хм,хм.
Орел в вышине, бык на пастбище,
У лося корона из рогов,
Ястреб же всех быстрее,
Лебедь всех белее, змея всех холоднее...
Хум, хм; хум, хм, как же дальше? Рум, тум, рум, тум, румти тум, тум. Это был длинный список. Но вас там не было.
-- Может нас и нет в списках старых и старых сказках, сказал Пиппин. - Но мы уже существуем очень давно. Мы х о б б и т ы.
-- Почему бы не сделать новую строчку? - спросил Мерри. - Хоббиты малы ростом, они живут в норах. Поставьте нас за четырмя, сразу после людей (высокого народа), и все будет правильно.
-- Хм! Неплохо, неплохо, - сказал Древобрад. - Подходит. Значит вы живете в норах? Очень подходит. Но кто назвал вас хоббитами? Слово не похоже на эльфийское. А эльфы придумали все старые слова: они все начали.
-- Никто не назвал нас так, мы сами зовем себя так, сказал Пиппин.
-- Хум, хмы! Давайте! Но не так торопливо! Вы зовете себя хобитами? Но это еще не все. У вас должны быть еще имена.
-- Я Брендизайк, Мериадок Брендизайк, хотя большинство зовет меня просто Мерри.
-- Я Тук, Перегрин Ту, но обычно меня зовут Пиппин или
43
даже Пин.
-- Хм, вы торопливый народ, я вижу, - заметил Древобрад. - Вы оказываете мне часть своим доверием, но не всегда будьте таким. Есть энты и энты; вернее существа, похожие на энтов, но они не энты. Я буду вас звать Мерри и Пиппин - хорошие имена. Но я не собираюсь сообщать вам свое настоящее имя, по крайней мере пока. - В его глазах мелькнуло странное полуюмористическое выражение. - Это займет слишком много времени: мое имя все время растет, а я живу долго, очень долго; поэтому мое имя пхоже на рассказ. Настоящие имена рассказывают историю вещи, во всяком случае в моем языке, в энтийском языке, как вы могли бы сказать. Это прекрасный язык, но нужно очень много времени, чтобы сказать на нем что-нибудь, поэтому мы ничего не говорим; только если дело стоит того, чтобы тратить много времени на то, чтобы сказать, и на то чтобы слушать.
А теперь, - глаза его стали очень яркими и "настоящими", они, казалось, изменились и в то же время стали острее, - что происходит? Что вы здесь делаете? Я могу слышать и видеть (а также обонять и чувствовать) очень многое из того, из этого, из этого а- лалла- лалла- рубиба- камандо- лиигдорбуруме. Простите меня: это часть моего имени; не знаю, какое слово есть в других языках. Вы знаете, что я имею в виду. Я стоял и смотрел на прекрасное утро и думал о солнце, и о траве под деревьями, и о лошадях, и об облаках, и о мире. Что происходит? Что делает Гэндальф? И эти - бурарум, - он издал глухой рокочущий звук, похожий на звук большого органа, - эти орки и молодой Саруман в Изенгарде. Я люблю новости. Но не очень торопитесь.
-- Происходит многое, - сказал Мерри, - и даже если мы постараемся быть быстрыми, то придется рассказывать очень долго. Вы сами велите не торопиться. Должны ли мы рассказывать все? Не будет ли с нашей стороны грубостью, если мы сначала спросим, что вы хотите делать с нами и на чьей вы стороне. И знаете ли вы Гэндальфа?
-- Да, я знаю его: это единственный колдун, который действительно заботится о деревьях, - сказал Древобрад. - А вы его знаете?
-- Да, - печально ответил Пиппин, - мы его знали. Он был нашим большим другом и предводителем.
-- Тогда я могу ответить на другие ваши вопросы, - сказал Древобрад. - Я не собираюсь ничего с вами делать без вашего позволения. Но мы должны кое-что сделать с вами вместе. Я ничего не знаю о сторонах и иду своим путем, но вы можете идти со мной хотя бы временно. Но вы говорите о мастере Гэндальфе, будто его история пришла к концу.
-- Да, - печально сказал Пиппин, - история продолжается, но Гэндальф в ней больше не участвует.
-- Ху, давайте говорите! - сказал Древобрад. - Хум, хм, хм, ну, я не знаю, что сказать. Давайте!
-- Если вы хотите знать больше, мы расскажем вам, сказал Мерри, - но это займет много времени. Не опустите ли вы нас. Может, мы лучше посидим здесь вместе не солнце. Вы устанете держать нас.
-- Хм, устану? Нет, я не устану. Я не легко устаю, и я не сижу. И очень не легко сгибаюсь. Но здесь слишком жарко. Давайте оставим... Ну, как вы это называете?
-- Холм? - предположил Пиппи. - Углубление? Лестницу?
Древобрад задумчиво повторял его слова.
44
-- Холм? Да, это оно. Но это слишком торопливое слово для того, что стоит здесь с тех самых пор, как сформировался мир. Ну, неважно. Давайте, оставим его и пойдем.
-- Куда мы пойдем? - спросил Мерри.
-- В мой дом или в один из моих домов, - ответил Древобрад.
-- А это далеко?
-- Не знаю. Вы, может быть, решите, что далеко. Но какое это имеет значение?
-- Видите ли, мы потеряли все свои вещи, - сказал Мерри. - У нас мало пищи.
-- О! Хм! Не беспокойтесь об этом, - сказал Древобрад. - Я дам вам напиток, который позволит вам зеленеть и расти долго, очень долго. И если вы решите расстаться со мной, я могу вас доставить в любой пункт моей страны по вашему выбору. Идемте!
Мягко, но крепко держа хоббитов на сгибах своих рук, Древобрад поднял и опустил сначала одну большую ногу, потом и другую и двинулся к краю углубления. Пальцы его ног, похожие на корни, цеплялись за землю. Осторожно и важно опускался он со ступеньки на ступеньку и достиг почвы Леса.
Немедленно он пошел длинными осторожными шагами между деревьев, углубляясь в лес, но не отходя далеко от ручья. Большинство деревьев, казалось, спало и не реагировало на его появление; но некоторые вздрагивали, а другие поднимали ветви над его головой, когда он приближался. Он шел и все время разговаривал с собой длинными, бегущими потоками музыкальных звуков словами.
Хоббиты некоторое время молчали. Они, как ни странно, чувствовали себя в безопасности, им было удобно, и им было о чем подумать и чему удивиться. Наконец Пиппин решился заговорить снова.
-- Древобрад, - сказал он, - не могу ли я спросить вас кое-о-чем? Почему Келеборн предупреждал нас о вашем лесе? Он говорил нам, чтобы мы не рисковали и не входили в него.
-- Хм, он так говорил? - бормотал Древобрад. - И я сказал бы то же самое, если бы вы пришли другим путем. Не рискуйте входить в леса Лаурелиндоренана! Так называли его эльфы, но теперь они сократили название: Лотлориен зовут они его. Возможно они и правы; может, их лес увядает, а не растет. Земля Долины Поющего Золота - вот чем она была когда-то. А теперь она дремлющий цветок. Но это странное место, и никто из нас не входит туда. Я удивлен, что вы вышли оттуда, но еще болше удивлен тем, что вы вошли туда. Это не случалось с чужеземцами уже много лет. Это странная земля.
Да, это так. Население там в горе. Да, в горе. Лаурелиндоренан линделорендон малинориолион огнетали, - бормотал он про себя. - Я думаю, они ушли из здешнего мира, - сказал он. - Ни сама страна, ни Золотой Лес теперь не таковы, какими были, когда Келеборн был молод. Да: Таурелиломеа - тумбаламориа Тумбалетауреа Ломеанор, так они говорили обычно. Мир меняется, но слова эти остаются правдивы.
-- Что это значит? - спросил Пиппин. - Что правдиво?
-- Деревья и энты, - сказал Древобрад. - Я сам не понимаю многого, поэтому не могу обВяснить и вам. Некоторые из нас остаются истинными энтами и живут так, как у нас принято, но многие становятся сонливыми, древоподобными, как вы могли бы сказать. Большинство из деревьев - это просто деревья, конечно; но многие просто спят. Многих легко разбу
45
дить. Так продолжается все время.
Когда это происходит с деревом, вы обнаруживаете, что у некоторых деревьев плохие сердца. Это не имеет отношения к древесине, я не это имею в виду. Я знавал добрых старых ив здесь вниз по Энтвошу, давным давно ушедших, увы! Они были совершенно пустые, в сущности они распадались на куски, но они были так же благоуханны, как молодой лист. Но есть деревья в долинах у гор, звучат как колокол, но очень полохие внутри. И, кажется, таких деревьев становится все больше. В это стране некоторые части стали опасными.
-- Как Старые Лес на севере? - спросил Мерри.
-- Да, да, что-то подобное, но много хуже. Я не сомневаюсь, что какая-то тень от Великой Тьмы легла на земли к северу. Но у этой земли есть долины, где никогда не лежала тьма, и там есть деревья старше меня. Мы делаем, что можем. Мы поддерживаем чужеземцев и храбрецов, мы учим и воспитываем, мы ходим и сеем.
Мы пастухи деревьев, мы старые энты. И нас осталось мало. Овцы уподобляются пастухам, а пастухи овцам. Энтам нравятся эльфы, меньше интересуются они делами людей и стараются держаться в стороне от них. И однако энты больше похожи на людей и они скорее склонны к изменениям, чем эльфы, они быстрее принимают цвет окружающего, так можно сказать.
Некоторые из моих родичей сейчас очень похожи на деревья, и нужно что-то очень важное, чтобы разбудить их. И они говорят лишь шепотом. Но некоторые из моих деревьев могут сгибать ветви и разоваривать со мной. Эльфы, конечно, начали будить деревья, учить их говорить и самим учится языку деревьев. Они очень хотели говорить со всеми, эти старые эльфы. Но потом пришла Великая Тьма, и они уплыли за море или убежали в далекие долины и спрятались там, и пели песни о днях, которые больше не вернутся. О, когда-то давно сплошной лес стоял отсюда до Гор Луны, и это был лишь восточный конец Леса.
Какие это были дни! Было время, когда я мог целый день ходить и петь и слышал только эхо собственного голоса в холмах. И леса были подобны лесам Лотлориена, только чаще, сильнее, моложе. А аромат в воздухе! Я проводил целые недели, только дыша.
Древобрад замолчал, продолжая идти и в то же время не издавая ни звука своими большими ногами. Потом снова начал бормотать про себя, постепенно бормотание перешло в песню. Вскоре хоббиты начали разбирать слова.
По ивовым лугам Тасаридана я бродил весной,
Ах! Вид и запах весны в Най-Тасарион!
И я говорил, что это хорошо.
Я бродил летом в вязовых лесах Оссирианда!
Ах! Свет и музыка лета у семи рек Оссира!
И я думал, что это лучше всего.
К берегам Нелдорета я пришел осенью.
Ах! Золотое и красное листьев
осенью в Таур-ну-Нельдоре!
Это было больше моего желания
К сосновым лесам в нагорьях
Дорфониона я поднялся зимой.
Ах! Ветер, и белизна, и черные ветви
зимой на Ород-ну-Топе!
Голос мой поднимался и пел в небе.
А теперь все эти земли погребены.
46
Я пошел в Амбарон, в Тауреморну, в Алдоломе.
В мою собственную землю, в страну Фэнгорн,
Где корни длинны,
А годы лежат толще листьев
В Тауремормаломе.
Он кончил и зашагал дальше, и во всем лесу, сколько достигало уха не было слышно ни звука.
День подходил к концу, и тьма сгущалась у стволов деревьев. Наконец хоббиты увидели перед собой смутно поднимающуюся крутую каменную местность: они подошли к подножью гор, к зеленому основанию высокого Метедраса. Вниз по склону спускался узкий Энтвош, шумно прыгая с камня на камень им навстречу. Справа от ручья был длинный склон, покрытый травой, теперь серой в сумерках. Ни одного дерева не росло здесь и склон был открыт небу; звезды сверкали в разрывах между облаками.
Древобрад поднимался по склону, не замедляя шага. Неожиданно хоббиты увидели перед собой широкое отверстие. Два больших дерева стояли здесь с обеих сторон, как живые столбы, но ворот не было, кроме перекрещивающхся и переплетающихся ветвей. Когда старый энт приблизился, деревья подняли свои ветви и листья их задрожали. Это были вечно зеленые деревья, листья у них темные и полированные, они сверкали в сумерках. За ними находилось широкое ровное место, как будто пол огромного зала, врезанного в сторону холма. По обеим сторонам возвышались скалы до пятидесяти футов высоты, и вдоль каждой стены стояли ряды деревьев, которые ближе к стенам увеличивались в росте.
В дальнем конце скальной стены был изгиб - что-то вроде мелкого залика с полукруглой крышей: это была единственная крыша в зале, если не считать ветвей деревьев, которые закрывали все небо зала, оставляя только узкий проход в середине. А маленький ручеек, сбегая со скал, образовывал занавес из капель перед входом в изгиб в стене. Серебристые капли со звоном падали на землю. Вода снова собиралась в каменном басейне среди деревьев и оттуда текла к выходу из зала, чтобы соединиться с Энтвошем в его путешествии по лесу.
-- Хм! Вот мы и пришли! - сказал Древобрад, нарушая долгую тишину. - Я принес вас сюда за семь тысяч энтийских шагов, но сколько это будет в мерах вашей земли, я не знаю. Во всяком случае мы у подножья Последней Горы. Часть названия этого места на вашем языке звучала бы как Желанный Зал. Я люблю его. Мы останемся здесь на ночь.
Он поставил их на траву между рядами деревьев, и они пошли за ним по направлению к большой арке. Хоббиты заметили, что Древобрад при ходьбе не сгибал колен, но ноги его расходились под большим углом. Он вначале ставил на землю свои большие палцы (а они действительно были большие и очень широкие), а потом уже всю ступню.
Несколько мгновений Древобрад стоял под дождем из падающих капель, глубоко дыша, потом засмеялся и прошел внутрь. Там стоял большой стол, но не было никаких стульев. В дальнем конце углубления было почти совсем темно. Древобрад поднял два больших кувшина и поставил их на стол. Казалось, они были полны воды, он подержал над ними руки, и они немедленно начали светиться - один золотым, а другой богатым зеленым цветом; и это свечение рассеяло полутьму, как будто летнее солнце светило сквозь кровлю из молодых деревьев. Оглянувшись, заметили хоббиты, что деревья во дворе тоже начали
47
светиться, вначале слабо, но постепенно свечение их усиливалось, пока каждый лист не налился светом - золотым, зеленым или красным как мед, а стволы деревьев стали похожи на столбы, высеченные из светящегося камня.
-- Ну, ну, теперь мы можем поговорить, - сказал Древобрад. - Я думаю вы хотите пить. А может, вы и устали. Выпейте это!
Он отошел в глубину убежища, и они увидели там несколько каменных кувшинов с тяжелыми крышками. Он снял одну из крышек и большим ковшом наполнил три чашки, одну очень большую, а две поменьше.
-- Это энтийский дом, - сказал он, - и в нем нет сидений. Но вы можете сидеть на столе.
Подхватив хоббитов, он посадил их на болшую каменную плиту в шесть футов высотой; здесь они сидели, покачивая ногами и потягивая напиток.
Он был похож на воду, на те глотки, что они делали из Энтвоша у границ леса, но в нем был какой-то запах или привкус, который трудно было бы описать: он был слаб и напомнил хоббитам запах отдаленного леса, принесенный издалека холодным ночным ветром. Действие напитка начало ощущаться в пальцах ног; поднимаясь в каждый сустав, оно приносило оживление и бодрость во все тело, вплоть до корней волос. И в самом деле хоббиты почувствовали, что волосы у них на голове поднялись, начали раскачиваться и шевелиться. Что же касается Древобрада, то он вначале опустил ноги в бассейн за аркой, потом одним длинным медленным глотокм выпил напиток из большой чашки. Хоббитам показалось, что он никогда не остановиться.
Наконец он поставил чашку.
-- Ах! Ах! - вздохнул он. - Хм, хум, нам теперь легче будет разговаривать. Вы можете сидеть на полу, а я лягу; это не даст напитку подняться в голову и усыпить меня.
Справа в убежище стояла большая кровать на низких ножках, всего лишь в фут высотой, покрытая толстым слоем сухой травы и папоротника. Древобрад, лишь чуть-чуть изогнувшись в середине, мягко опустился на эту кровать, положил руки под голову, глядя в потолок, на котором мелькали пятна света как бывает при движении листвы на слонечном свете. Мерри и Пиппин сели рядом с ним на подушки из травы.
-- Теперь рассказывайте и не торопитесь! - сказал Древобрад.
Хоббиты начали рассказывать историю своих приключений с выхода из Хоббитании... Рассказывали они не очень последовательно, потому что постоянно перебивали друг друга, и Древобрад часто останавливал говорящего и возвращался к какому-то раннему пункут или перепрыгивал вперед задавая вопросы о последующих событиях. Хоббиты ничего не сказали о Кольце и не обВяснили, почему и куда они шли, а он об этом не спрашивал.
Он черезвычайно интересовался всеми Черными Всадниками, Элрондом, Раздолом и Старым Лесом, Томом Бомбандилом, подземельями Мории, Лотлориеном и Галадриэлью. Он снова и снова заставлял их описывать Удел. Поэтому поводу он сделал странное заключение:
-- Вы там никого не видели... Хм... Энтов? Ну, не энтов, а энтийских жен?
-- Энтийских жен? - переспросил Пиппин. - А они похожи на вас?
48
-- Да, хм... Ну... Нет. Я теперь уж и не знаю, - задумчиво сказал Древобрад. - Но мне кажется, что им понравилась бы ваша страна.
Особенно интересовался Древобрад всем, что касалось Гэндальфа, а также делами Сарумана. Хоббиты очень жалели, что мало знали о них, лишь смутный рассказ Сэма о том, что Гэндальф говорил на Совете. Но они совершенно точно вспомнили, что Углук со своим отрядом пришел из Изенгарда и говорил о Сарумане как о своем хозяине.
-- Хм, хум! - сказал Древобрад, когда их рассказ наконец подошел к битве орков и всадников Рохана. - Ну, ну! Целая охапка новостей. Вы не сказали мне всего, но я не сомневаюсь, что вы выполняли желание Гэндальфа. Готовится что-то очень большое, больше, чем я могу видеть. Может, я узнаю это в хорошее время или в плохое. Клянусь корнем и ветвями, но какое странное дело: появляется маленький народец, которого не было в старых списках, и смотрите! Девять забытых всадников начинают охотиться за ними, Гэндальф берет его в великое путешествие, Галадриэль принимает его в Каро Галадоно, а орки приследуют его на всем протяжении Диких Земель. Как будто их подхватил штор. Надеюсь, они выдержат его!
-- А вы сами? - спросил Мерри.
-- Хум, хм, я не беспокоюсь из-за больших войн, - сказал Древобрад, - они касаются больше эльфов и людей. Это дело колдунов: колдуны всегда беспокоились о будущем. Я ни на чьей стороне, потому что нет никого на моей стороне, если мы меня понимаете: никто не заботится о деревьях так, как я, даже эльфы в наши дни. Но я все же и сейчас предпочитаю эльфов остальным: эльфы давным давно избавили нас от немоты; это великий дар, и его нельзя забыть, хотя наши пути с тех пор разошлись. И, конечно, есть существа, на чьей стороне я не могу быть, я всегда против них... Эти... Бурарум, - он издал глубокое и неодобрительное бормотание, - эти орки и их хозяева.
Я обеспокоился, когда тень легла на Чернолесье, но когда она переместилась в Мордор, я на некоторое время успокоился - Мордор далеко отсюда. Но, кажется, ветер поворачивает на запад и увядание всего леса не так уж далеко. Старый энт ничем не может отразить бурю, он должен или выстоять, или упасть.
Но теперь Саруман! Саруман - это сосед, за ним я могу уследить. Мне кажется, что я должен сделать что-то. Я часто задумывался раньше, что мне делать с Саруманом.
-- Кто такой Саруман? - спросил Пиппин. - Вы знаете его историю.
-- Саруман - колдун, - ответил Древобрад. - Больше я ничего не могу сказать. Я не знаю истории колдунов. Они появились вскоре после того, как Большие Корабли впервые приплыли по Морю. Но приплыли ли они на этих кораблях, я не знаю. Саруман считался великим среди колдунов. Он начал бродить и вмешиваться в дела людей и эльфов некоторое время назад - вы, наверное, сказали бы: давным-давно. И он поселился в Ангреносте, или Изенгарде, как его называют люди Рохана. Сначала он сидел тихо, но его известность начала расти. Говорят, его выбрали главой Совета; но это не пошло ему на пользу. Я удивился бы, если бы Саруман не обратился бы ко злу. Но во всяком случае раньше он не причинял беспокойств своим соседям. Я часто разговаривал с ним. Раньше он частенько бродил по моим лесам. В те дни он был вежлив, всегда
49
спрашивал моего позволения (по крайней мере, когда встречал меня), и он очень охотно слушал. Я рассказывал ему множество вещей, которые он никогда не узнал бы сам и он никогда не отвечал мне тем же. Не могу припомнить, чтобы он рассказывал мне что-нибудь. И он все более и более становился скрытным: лицо его, как я вспоминаю теперь, все более и более напоминало лицо в каменной стене, окно со ставнями внутри.
Я думаю, что теперь понимаю, что он замыслил. Он захотел стать Властью. У него вместо мозга механизм из стали и колес, и он не заботится о растениях, по крайней мере, если они не служат ему для каких-то целей. Теперь ясно, что он черный предатель. Он сыязался с грязным народом, с орками. Брм, хум! Хуже того: он что-то готовит с ними, что-то опасное. Эти изенгардцы хуже злых людей. Знак зла, которым помечает Великая Тьма орков, не дает им выносить свет солнца, но орки Сарумана могут выносить его, даже если и ненавидят. Как он добился этого? Может, это люди измененные Саруманом? А может, он смешал расы - людей и орков? Это его дело - черное зло!
Древобрад некоторое время бормотал, как бы про себя произнося глубокие подземные энтийские проклятия.
-- Недавно я начал размышлять, почему орки осмеливаются проходить через мои леса так свободно, - продолжал он. Только позже я догадался, что виноват в этом Саруман, что он уже давно разведал все пути и раскрыл мои тайны. Теперь он и его подлые слуги чинят опустошение. Вниз по границам они срубили деревья - хорошие деревья! Неоторые они просто подрубили и оставили гнить, но большинство сплавлено по воде в Ортханк. В Изенгарде все время поднимается дым.
Будь он проклят, корень и ветви! Многие из этих деревьев были моими друзьями, я знал их от ореха и желудя: многие умели говорить, и голоса их утрачены теперь. И сейчас только пни и заросли ежевики там где когда-то был поющий лес. Я был слишком бездеятелен. Я упустил время. Это нужно прекратить.
Древобрад рывком приподнялся на кровати, встал и затопал к столу. Светящиеся сосуды испускали два потока пламени. Глаза Древобрада засверкали зеленым огнем, борода поднялась и стала похожа на большой веник.
-- Я прекращу это! - взревел он. - И вы пойдете со мной. Вы моете помочь мне. И таким образом вы поможете и своим друзьям - если не остановить Сарумана, у Рохана и Гондора будет враг не только впереди, но и сзади. Наши дороги лежат вместе - на Изенгард!
-- Мы пойдем с вами, - сказал Мерри. - И сделаем все, что сможем.
-- Да! - сказал Пиппин. - Я хочу увидеть свержение Белой Руки. Я хочу быть там, даже если от меня будет мало пользы: я никогда не забуду Углука и переход через Рохан.
-- Хорошо! Хорошо! - сказал Древобрад. - Но я говорю торопливо. Не следует торопиться. Мне стало жарко. Я должен охладиться и подумать: легче кричать "остановлю!" Труднее сделать это.
Он прошел к арке и некоторое время стоял под дождем капель. Потом засмелялся и отряхнулся, и там, где с него падали на землю капли, они вспыхивали красными и зелеными искрами. Вернувшись, он снова лег на кровать и замолчал.
Через некоторое время хоббиты снова услышали его бормотание. Казалось, он что-то считал по пальцам.
-- Фэнгорн, Финглас, Фландриф, да, да, - вздохнул он.
50
Беда в том, что нас осталось слишком мало, - сказал он, поворачиваясь к хоббитам. - Только трое осталось из первых Энтов, что ходили по лесам до наступления Тьмы: только я, Фэнгорн, и Финглас, и Фландриф - если использовать эльфийские имена, можете называть их Лиственный Локон и С-Кожей-Из-Коры, если вам так больше нравится. И из нас троих Финглас и Фландриф не очень полезны для нашего дела. Лиственный Локон стал очень сонлив, почти как дерево, он все лето стоит неподвижно и в полусне, и луговая трава вырастает ему по колено. Он весь покрыт лиственным волосами. Зимой он просыпается, но в последнее время он слишком малоподвижен и не может далеко ходить. С-Кожей-Из-Коры живет на горных склонах к западу от Изенгарда. Именно там и произошли самые большие неприятности. Он был ранен орками, и большинство его древесного стада убито и уничтожено. Он ушел высоко в горы и живет там среди любимых берез и не спускается вниз. Конечно, есть немалое число более молодых энтов, если я только сумею поговорить с ними, если я смогу разбудить их. Мы неторопливый народ. Как жаль, что нас так мало!
-- Почему же вас мало, если вы так давно живете в этой стране? - спросил Пиппин. - А может, многие умерли?
-- О нет! - сказал Древобрад. - Никто не умер сам по себе. Некоторые за долгие годы, конечно, погибли от несчастных случаев, еще больше уподобились деревьям. Но здесь никогда нас не было много, и число наше не увеличивалось. Уже очень давно, ужасное количество лет у нас нет детей. Понимаете, мы потеряли своих жен.
-- Как печально! - сказал Пиппин. - Как могло случиться, что они все умерли?
-- Они не умерли, - ответил Древобрад. - Я не говорил, что они умерил. Мы потеряли их, я сказал. Мы потеряли их и не можем найти. - Он вздохнул. - Я думал, все знают об этом. Среди людей и эльфов от Чернолесья до Гондора известны песни о том, как энты искали своих жен. Их не могли совсем забыть.
-- Боюсь, что эти песни не преодолели горы и не известны в Уделе, - сказал Мерри. - Не расскажите ли вы нам больше или не споете ли одну из песен?
-- Да, расскажу, - сказал Древобрад, по-видимому довольный их просьбой. - Но я не могу рассказывать подробно, только весьма коротко. Мы должны вскоре закончить наш разговор: завтра мы созовем Совет, предстоит много работы, возможно, начнется путешествие.
-- Это необыкновенный и печальный рассказ, - начал Древобрад после паузы. - Когда мир был молод, а леса обширны и дики, энты и их женщины - были и этнтийские девушки, ах! Красота Фимбретиль, легконогой Гибкой Ветви, во дни моей нежной юности! - они ходили вместе и селились вместе. Но наши сердца росли по-разному: энты отдавали свою любовь тому, что встречали в мире, а их жены другим вещам, энты любили большие деревья, дикие леса и склоны высоких холмов, они пили воду из горных рек и ели только те плоды, что падали с деревьев. И эльфы научили их разоваривать, и он разговаривали с деревьями. А энтийские девушки и женщины занялись меньшими деревьями и лугами, что лежат в солнечном сиянии у подножия лесов, они видели терн в чаще, и дикое яблоко, и ягоду цветущую весной, и зеленые водяные растения летом, и зрелые травы в осенних полях. Они не хотели разговаривать со всеми этими растениями, они хотели, чтобы растения слушали их и повиновались им. Женщины энтов приказывали им расти в соот
51
ветствии со своими желаниями, выращивать листья и приносить плоды, которые им бы понравились, женщины энтов хотели порядка, и совершенства, и мира (под которым они понимали вот что: растения должны оставаться там, где они их посадили). Поэтому они стали устраивать сады и жить в них. А энты продолжали бродить и приходили в сады лишь изредка. Затем, когда Тьма пришла на север, энтийские женщины пересекли Великую Реку и устроили новые сады, и ухаживали за полями, и мы видели их еще реже. После того, как Тьма была отогнана, земля энтийских жне богато расцвела, а их поля были полны зерна. Многие люди учились искусству обращения с растениями у энтийских жен и высоко чтили их; но мы для них стали только легендой, тайной в сердце леса. Но мы все еще здесь, а все сады энтийских жен исчезли, теперь люди называют их Коричневыми Землями.
Я вспоминаю, что когда-то очень давно - во времена войны между Сауроном и Людьми Моря - ко мне пришло желание снова увидеть Фимбертиль. Она по-прежнему была прекрасна в моих глазах, когдая я в последний раз видел ее, хотя и не очень похоже на энтийскую женщину в старину. Потому что энтийские жены согнулись и потемнели от своей работы; волосы их выгорели на солнце до цвета спелого зерна, а щеки их стали похожи на красные яблоки. Но их глаза оставались глазами нашего племени. Мы пересекли Андуин и пришли в их холодную землю, но обнаружили ее пустынной: она была сожжена и разграблена всюду, куда бы мы ни шли. Энтийских женщин нигде не было. Долго мы звали и долго искали; мы спрашивали у всех, кого встречали, куда ушли энтийские женщины. Некоторые говорили, что никогда не видели их; другие говорили, что видели, как наши женщины шли на запад, третьи - на восток, четвертые на юг. Но нигде, куда бы мы ни пошли, мы их не находили. Горе наше было велико. Но дикий лес звал, и мы вернулись к нему. Много лет возвращались мы туда и искали своих женщин, идя далеко по всем сторонам и окликая их по их прекрасным именам. А теперь энтийские женщины - лишь воспоминание для нас, и бороды наши длинны и седы. Эльфы сочинили много песен о поиске энтов, и некоторые из этих песен перешли в языки людей. Но мы не сочиняем песен об этом, мы удовлетворялись пением прекрасных имен, когда мы думали о наших женщинах. Мы верим, что снова встретимся с ними, когда придет время, и, может, мы найдем землю, где сможем быть вместе и быть счастливыми. Но предсказано, что это произойдет лишь тогда, когда мы утратим все, что имеем. Возможно, что наконец это время прбилизилось. Ибо если Саурон в древности уничтожил сады, то теперь враг стремиться уничтожить и все леса.
У эльфов есть песня об этом, по крайней мере так я ее понял. Ее пели по берегам Великой Реки. Заметьте, она никогда не была энтийской песней: по-энтийски это была бы очень длинная песня. Но мы знаем ее и иногда напеваем про себя. Вот как звучит она на вашем языке: нт Когда от сна встает весна.
Когда земля весной полна,
Когда поет весенний лес
И луг приветствует весну,
Вернись ко мне и назови
Прекраснейшей мою страну.
ена энта Когда сады цветут весной,
Когда цветет весь шар земной,
52
Когда пчела летит к цветку
И щебет птиц похож на смех
Я не приду к тебе опять.
Моя земля прекрасней всех.
нт Когда лето придет в холмы,
Когда деревья видят сны,
Когда роща зноем полна
И ручей чуть струится по дну,
Вернись ко мне и назови
Самой лучшей мою страну.
ена энта Когда лето греет сады,
Когда соком полны плоды,
Когда мед так чист и душист
И поляна цветов полна.
Я останусь здесь и скажу:
Лучше лучших страна моя.
нт Когда солнце прячет лучи,
Когда ветер звенит в ночи,
Когда снег всю землю покрыл
И мертва и тверда земля,
Я иду, я зову тебя,
Не могу я жить без тебя.
ена энта Когда ветер ломает ветвь
И никто не желает петь,
Когда тьма победила свет
И ручьи уже не журчат,
Я ищу тебя и я жду тебя,
Не могу я жить без тебя.
ба Вместе по длинной дороге под горьким дождем
Мы на запад пойдем и счастливую землю найдем
Древобрад кончил петь.
-- Вот как все это было, - сказал он. - Разумеется, это эльфийская песня с легким сердцем, быстрыми словами и скорым концом. Я скажу даже, что она красива. Но энты могли бы сказать больше по этому поводу, если бы у них было время. А теперь я должен встать и немного поспать. Где вы встанете?
-- Мы обычно спим лежа, - ответил Мерри. - Нам будет хорошо и на этом месте.
-- Ложитесь чтобы спать? - сказал Древобрад. - Конечно. Хм, хум, я стал забывчив: это песня заставила меня перенестись в древние времена. Я решил, что говорю с малышами-энтами. Можете лечь на кровать. Я иду постоять под дождем. Доброй ночи!
Мерри и Пиппин взобрались на кровать и закутались в мягкую траву и папоротник. Трава была свежей, теплой и приятно пахла. Свет погас, свечение деревьев тоже прекратилось. Но они видели стоящего под аркой Древобрада. Он стоял неподвижно с руками поднятыми над головой. Яркие звезды светили с неба и освещали воду, которая падала на его руки и голову и капала сотнями серебряных капель к его ногам. Слушая звон капель, хоббиты уснули.
Проснувшись они обнаружили, что во дворе сверкает хо
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:44 | Сообщение # 8 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| лодное яркое солнце. По небу плыли клочья высоких облаков, подгоняемые свежим восточным ветром. Древобрада не было видно, но когда Мерри и Пиппин мылись в бассейне у арки, они услышали его бормотание и пение, и Древобрад появился в проходе между деревьями.
-- Хо, хо! Доброе утро, Мерри и Пиппин! - прогудел он, увидев их. - Вы долго спите. Я уже сделал сегодня много сотен шагов. Теперь мы попьем и пойдем на Энтмут.
Он налил им две полные чашки из каменного кувшина, но на этот раз из другого. Вкус напитка был другим, чем накануне: более густой и земной, более материальный, более похожий на пщу, так сказать. Пока хоббиты пили, сидя на краю кровати и прикусывая кусочки эльфийского хлеба (больше потому, что привыкли жевать за завтраком, чем потому что хотели есть), Древобрад стоял, напевая по-эльфийски или на каком-то странном языке и глядя на небо.
-- А где Энтмут? - спросил Пиппин.
-- Ху, а? Энтмут? - переспросил Древобрад, поворачиваясь. - Это не место, это собрание Энтов - а это происходит не часто в наши дни. Но я добился у многих обещания прийти. Мы встретимся на своем обычном месте, люди называют его Дорндингл. Оно к югу отсюда. Мы должны быть там в полдень.Вскоре они выступили в путь. Древобрад нес хоббитов на руках, как и накануне. Выйдя со двора, они повернули направо, переступили через ручей и двинулись на юг вдоль подножья большого склона с редкими деревьями. Выше хоббиты увидели заросли березы и рябины, а дальше темный сосновый бор. Скоро Древобрад свернул немного в сторону от холма и пошел по густому лесу, где деревья были больше, выше и толще, чем когда-либо виденные хоббитами. Некоторое время они ощущали слабое чувство удушья, которое охватило их, когда они впервые вошли в лес, но скоро оно прошло. Древобрад не разговаривал с ними. Он что-то глухо и задумчиво бормотал про себя, но Мерри и Пиппин не могли уловить ни одного слова. Было похоже на бум, бум, румбум, бурар, бум, бум, дарар, бум, бум, дарар, бум и так далее с постоянным изменением мелодии и ритма. Время от времени хоббитам казалось, что они слышат ответ: гудение и дрожащие звуки, которые, казалось, приходили из-под земли или от ветвей у них над головой, а может, и от стволов деревьев, но Древобрад не останавливался и не поворачивал головы.
Они шли уже довольно долго - Пиппин пытался считать "энтийские шаги", но быстро сбился после трех сотен, - когда Древобрад пошел медленнее. Неожиданно он остановился, опустил хоббитов на землю и поднес согнутые ладони ко рту, так что они образовали трубу; через нее он подул и позвал. Громкое хум-хум, как звук большого рога, полетело по лесу и, казалось, эхом отразилось от деревьев. С нескольких направлений издалека донеслись такие же хум-хум, и это было не эхо, а ответ.
Древобрад посадил Мерри и Пиппина на свои плчеи и пошел дальше, вновь и вновь посылая свой подобный звуку рога призыв, и каждый раз ответ звучал ближе и громче. Наконец они подошли к казавшейся непреодалимой стене из темных вечнозеленых деревьев, деревьев такого вида хоббиты никогда раньше не видели: они разветвлялись прямо от корней и были густо покрыты темными глянцевитыми листьями, похожими на листья падуба; на ветвях этих деревьев было множество оливкового
54
цвета почек.
Повернув налево и огибая эту изгородь, Древобрад в несколько шагов дошел до узкого взода. Через проход вела тропа, сразу круто опускавшаяся в большую лощину, круглую, как чашка, очень широкую и глубокую, со всех сторон окруженную изгородью из темных вечнозеленых деревьев. Дно этой лощины было ровное и покрытое травой, на нем не росли деревья, за исключением трех очень высоких прекрасных серебряных берез, стоящих в центре чаши. В лощину вели еще две тропы с запада и востока.
Несколько энтов уже прибыли. Еще больше спускалось по тропинкам, а некоторые шли за Древобрадом. Когда они подошли ближе, хоббиты смогли их рассмотреть, они ожидали увидеть существа, похожие на Древобрада, как один хоббит походит на другого (во всяком случае, для глаза чужеземца), и были очень удивлены, когда ничего подобного не оказалось. Энты отличались друг от друга, как одно дерево от другого: одни как деревья одного и того же вида, другие - как деревья разных видом, как береза от бука, дуб от пихты. Здесь было несколько старых энтов, бородатых и согнутых, как крепкие, но старые деревья (хотя ни один из них не выглядел таким древним, как Древобрад); были и высокие сильные энты, с чистыми конечностями и ровной кожей, похожие на лесные деревья в пору их расцыета; но не было ни юных энтов, ни детей. Уже около двух дюжин энтов стояло на широком травянистом дне лощины, а еще дольше прибывало.
Вначале Мерри и Пиппин были поражены главным образом разнообразием в их внешнем виде: в форме, цвете, толщине, росте, длине ног и рук, в числе пальцев на руках и ногах (от трех до десяти). Немногие казались более или менее похожими на Древобрада и напоминали им бук или дуб. Но были и другие разновидности. Некоторые из них походили на ореховое дерево - это были энты с большим количеством пальцев на руках и с длинными ногами; были энты, похожие на лиственицу (самые высокие), березу, рябину и липу. Но когда все энты собрались вокруг Древобрада, слегка склонив головы, бормоча своими медленными музыкальными голосами и глядя внимательно на чужеземцев, хоббиты увидели, что все они принадлежат к одному виду, у всех одинаковые глаза: не такие старые и глубокие, как у Древобрада, но с тем неторопливым, устойчивым и задумчивым выражением и с теми же зелеными огоньками.
Как только собралась вся компания, образовав широкий круг вокруг Древобрада, начался любопытный, но непонятный разговор. Энты начали медленно бормотать: вначале один, потом к нему присоединился другой, пока все они вместе не стали напевать что-то длинным поднимающимся и опускающимся ритмом, громким с одной стороны круга, потом здесь затихающим, но усиливающимся на противоположной стороне. Хотя Пиппин не мог ни уловить, ни понять ни одного слова - он предположил, что язык был энтийский, - он обнаружил, что язык вначале производит на слух приятное впечатление; но постепенно его внимение рассеялось. А спустя долгое время их песня все не проявляла стремления затихнуть (он обнаружил, что раздумывает, что поскольку язык энтов так нетороплив, то вряд ли они успели обменяться "добрым утром"; сколько же дней займет перекличка их по именам? Инетерсно как по-энтийски "да" и "нет", подумал он и зевнул.
Древобрад немедленно повернулся к нему.
-- Хм, ха, хой, мой Пиппин! - сказал он, и остальные
55
энты прекратили пение. - Я забыл о том, что вы торопливый народ; к тому же утомительно слушать речь, которую вы не понимаете. Но вы можете идти теперь. Я сообщил ваши имена Энтмуту, все энты видели вас и согласились, что вы не орки, и что в старый список должна быть внесена новая строка. Мы пока не продвинулись дальше, но для Энтмута это и так очень быстрая работа. Ты и Мерри можете пойти в глубь лощины, если хотите. Вон там, у северного края, есть источник с хорошей водой, если вам нужно освежиться. Должно быть сказано еще несколько слов, прежде чем начнется настоящий Мут. Я отыщу вас и скажу, как продвигаются дела.
Он поставил хоббитов на землю. Прежде чем уйти, они низко поклонились. Этот поступок, казалось, очень поразил энтов, судя по их бормотанию и блеску глаз, но скоро они вернулись к своим делам. Мерри и Пиппин поднялись по тропе, идущей с запада, и посмотрели через отверстие в изгороди. От краев лощины поднимались длинные,ю одетые деревьями склоны, образуя ряд гребней, а над гребнями, над вершинами листвениц поднималась крутая и белая вершина высокой горы. К югу насколько они могли видеть, уходил лес, теряясь в серой дымке. Там вдали виднелись слабое зеленое мерцание, и Мерри предположил, что это равнины Рохана.
-- Интересно, где Изенгард, - сказал Пиппин.
-- Я не знаю точно, где мы, - ответил Мерри, - но это, вероятно, вершина Мотодраса, и, насколько я могу вспомнить, кольцо Изенгарда лежит в разветвлении в глубоком ущелии у конца гор. Это, вероятно, в направлении того большого хребта. Посмотри, левее пика виднеется что-то вроде дыма или тумана.
-- На что похож Изенгард? - спросил Пиппин. - Интересно, что могут сделать против него энты?
-- Мне тоже интересно, - отозвался Мерри. - Изенгард это кольцо из скал или холмов, с проским пространством посредине, а в центре этого пространства - столб или скала, называемая Ортханк. На ней стоит башня Сарумана. В окружающей стене есть ворота, и может не одни, и я думаю, что через них протекает река; она зарождается в горах и течет к проходу Рохана. Не похоже, чтобы энты могли справиться с таким местом. Но у меня странное чувство, когда я думаю об этих энтах: они совсем не так спокойны, безопасны и забавны, как кажутся. Они выглядят медленными, странными, терпеливыми и даже печальными, но я верю, что их можно разбудить. Если это случится, я не хотел бы быть на стороне их противников.
-- Да! - сказал Пиппин. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Такая же разница между старой коровой, задумчиво жующей жвачку, и нападющим быком, и изменение может произойти внезапно. Не знаю, сумеет ли Древобрад поднять их. Я уверен: он считает, что сумеет. Но они не похожи на проснувшихся. Древобрад сам проснулся прошлым вечером, но тут же снова уснул.
Хоббиты повернули назад. Голоса энтов по-прежнему поднимались и опускались в их собрании. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы взглянуть через изгородь; оно сверкало в вершинах деревьев и озаряло северную сторону долины холодным желтым светом. Там они увидели маленький сверкающий источник. Они пошли по краю большой чаши у подножья вечнозеленой изгороди - приятно было снова идти, никуда не торопясь и ощущая подошвами прохладную траву - и поднялись к воде. Они
56
немного попили - вода была чистой, холодной, резкой - и сели на поросший мхом камень, следя за игрой солнечных пятен на траве и за тенями облаков, пробегающих по дну лощины. А бормотание энтов продолжалось. Казалось, они очутились в очень странном и отдаленном месте, вне их мира и далеко от всего случившегося с ними. Их охватило огромное желание увидеть лица и услышать голоса своих товарищей, особенно Фродо, Сэма и Бродяжника.
Наконец голоса энтов замолкли: хоббиты увидели, что к ним в сопровождении другого энта направляется Древобрад.
-- Хм, хум, вот и я снова, - сказал Древобрад. - Вы устали или чувствуете нетерпение, а? Боюсь, что вам еще рано чувствовать нетерпение. Мы закончили первый этак; но я должен еще кое-что обВяснить тем, кто живет далеко от Изенгарда, и тем, кого я не успел повидать до Мута; после этого мы будем решать, что делать. Однако принятие решения потребует обдумывания многих фактов и событий. Бесполезно отрицать, что мы задержимся здесь на некоторое время, может быть на несколько дней. Поэтому я привел вам товарища. У него поблизости дом. Его эльфийское имя - Брегалад. Он говорит, что уже принял решение и ему не нужно оставаться на Муте. Хм, ха, он среди нас самый торопливый энт. Вы пойдете с ним. До свидания!
Древобрад повернулся и ушел.
Брегалад некоторое время рассматривал хоббитов, а они смотрели на него, раздумывая, когда он проятвит признаки торопливости. Он был высок и казался одним из самых молодых энтов; кожа на руках и ногах у него была гладкая и ровная, губы ярко-красные, волосы серые. Он мог наклоняться и раскачиваться, как молодое дерево на ветру. Наконец он заговорил, и голос его оказался выше и яснее, чем у Древобрада.
-- Хм, ха, мои друзья, идемте прогуляемся, - сказал он. - Я Брегалад, или Быстрый Луч на вашем языке. Но это, конечно, лишь уменьшенное имя. Так зовут меня с тех пор, как я ответил "да" раньше, чем старший энт закончил свой вопрос. И пью я быстро, и ухожу, когда остальные еще мочат свои бороды.
Он протянул хоббитам две руки с длинными пальцами. Весь день они шли с ним по лесу, распевая и смеясь, потому что Быстрый Луч часто и охотно смеялся. Он смеялся, когда солнце пробивалось из-за облаков, он смеялся, когда они подходили к ручью или речке, здесь он наклонялся и смачивал голову и ноги водой; иногда он смеялся при шелесте и шепоте деревьев. Увидев рябину он останвливался, протянув руки, и пел, и кланялся при этом.
К вечеру он привел их к энтскому дому: это был лишь покрытый мхом камень на зеленом берегу ручья. Вокруг него кольцом росли рябины и как во всех энтийских домах протекал журчащий ручей. Они еще поговорили, пока тьма не опустилась на лес. Вдалеке по-прежнему слышались голоса энтов на Энтмуте; но теперь голоса казались глубже и менее неторопливыми, время от времени поднимался один молодой голос, а остальные замолкали. Рядом с ними Брегалад мягко, почти шепотом, говорил на их языке; они узнали, что он принадлежит к племени энтов С-Кожей-Из-Коры и что земля где он жил, опустошена. Это обВяснило хоббитам отчасти его "торопливость".
-- В моем доме росли рябины, - тихо и печально сказал Брегалад, - рябины, которые проросли, когда я был ребенком, много лет назад, в спокойном мире. Самые старые из них были
57
посажены энтами, чтобы доставлять удовольствие энтийским женщинам; но женщины смотрели на них, улыбаясь, и говорили, что фруктовые деревья в саду цветут красивее. И эти рябины все росли и росли, пока тень их не стала подобной зеленому холму, а их ягоды осенью были обильны и красны. Птицы селились на них. Я люблю птиц, даже когда они поднимают гомон; а рябины хватает на всех. Но птицы стали недружелюбными и жадными, они рвали деревья, бросали ягоды на землю и не ели их. Потом пришли орки с топорами и срубили мои деревья. Я пришел и звал их прекрасными именами, но они не задрожали в ответ, они не слышали меня и не отвечали - они умерли.
О Орофарке! Лассемисте! Гарномирис!
О прекрасная рябина с белыми цветами
И короной красной в волосах!
Как сверкала ты весной между холмами
Как весной краснели ягоды в ветвях!
Как был мягок голос твой чудесный
И легка ажурная листва!
Птицы леса пели тебе песни!
Волосами ветер запада играл!
О рябина! Твои кудри ссохлись и опали,
И разбросана твоя листва.
Грустный ветер в мертвой роще стонет от печали
Им забыты песни и игра.
О Орофарке! Лассемисте! Гарномирис!
Хоббиты уснули под мягкие звуки его песни, которая, казалось, на многих языках оплакивала гибель любимых деревьев.
Следующий день они тоже провели в его обществе и не отходили далеко от его "дома". Большую часть времени они спали под укрытием берега: ветер стал холоднее, а облака толще и ниже; солнце светило реже, а в удалении все поднимались и опускались голоса энтов на Муте, иногда громко и сильно, иногда тихо и печально, иногда быстро, иногда медленно и торжественно, как в панихиде. Пришла вторая ночь, а беседа энтов продолжалась под бегущими облаками и тусклыми звездами.
Мрачный и ветренный, начался третий день. На восходе солнца голоса энтов неожиданно зазвучали громко, потом затихли. По мере того, как приходило утро, ветер затих и воздух наполнился ожиданием. Хоббиты видели, что Брегалад внимательно прислушивается, хотя им самим голоса энтов казались почти неразличимыми.
Настал полдень, и солнце, двигаясь на запад к горам, посылало длинные желтые лучи через разрывы в облаках. Неожиданно хоббиты почувствовали, что все странно затихло, весь лес замер в напряженном молчании. Затихли и голоса энтов. Что бы это значило? Брегалад стоял прямо и напряженно, глядя на север, в сторону Дордингла.
И тут донесся звонкий громкий звук: рахурма! Деревья задрожали и наклонились, как будто их ударил шквал. Вновь наступило молчание, потом началась торжественная маршевая музыка, гром барабанов, а над ним высокие и сильные голоса:
Мы идем, мы идем с громом барабанов:
то-рунда рунда рунда рум!
Это шли энты, все ближе и громче звучала их песня:
Мы идем, мы идем с рогом и барабаном
то-руна, руна руна рун!
Брегалад подобрал хоббитов и двинулся от своего дома.
58
Вскоре они увидели приближающуюся линию - большими шагами по склону навстречу им двигались энты. Впереди шел Древобрад, затем, по два в ряд, более пятидесяти энтов, отбивая такт руками. Когда они подошли ближе, стал виден блеск их глаз.
-- Хум, хум! Вот мы идем с громом, вот мы пришли наконец! - воскликнул Древобрад, увидев Брегалада и хоббитов. Присоединяйтесь к Муту! Мы выступаем. Мы движемся на Изенгард!
-- На Изенгард! - воскликнули энты множеством голосов.
-- На Изенгард!
На Изенгард! Пусть окружен он каменной стеной,
Пусть крепок он, как сталь, и полон силы злой!
Мы идем! Разобьем мы камень, словно воск!
Мы идем! Нет сильней наших грозных войск!
Потому что говорят ветви и стволы.
Мы идем на Изенгард, вестники судьбы.
Так они пели, маршируя на юг.
Брегалад, глаза которого сияли, присоединился к линии рядом с Древобрадом. Старый энт снова посадил хоббитов к себе на плечи, и они гордо двинулись во главе поющего отряда с бьющимися сердцами и высокоподнятыми головам. Хотя они ожидали чего-либо подобного, их поразило изменение в энтах. Казалось, внезапно прорвалось наводнение, долго сдерживаемое какой-то плотиной.
-- В конце концов энты очень быстро приняли решение, верно? - заговорил Пиппин спустя некоторое время, когда в пении наступила пауза и слышны были только ритмичные удары рук и ног.
-- Быстро? - переспросил Древобрад. - Хум! Да! Действительно. Быстрее, чем я от них ожидал. Я уже много лет не видел, чтобы они так просыпались. Мы, энты, не любилм просыпаться; и мы никогда не поднимаемся, если не уверены, что наши деревья и наша жизнь в опасности. Это не случалось в нашем лесу со времен войны Саурона с людьми Моря. Это злые дела орков, жестокая вырубка - рарум - даже без использования древесины для поддержания огня так разгневали нас; и предательство соседа, который должне был помочь нам. Колдунам следовало бы знать нас. В эльфийском, энтийском или человеческом языке нет достаточных проклятий для такого предательства. Долой Сарумана!
-- Вы на самом деле разрушите двери Изенгарда? - спросил Мерри.
-- Хм, хум, хо, мы можем! Вы, наверное, не знаете, как мы сильны. Может, вы слышали о тролях? Они очень сильны. Но тролли - это только пародия, сделанная Врагом в период Великой Тьмы в насмешку над энтами, как орки - пародия на эльфов. Мы сильнее троллей. Мы сделаны из костей земли. Мы можем раскалывать камень, как корни деревьев, только быстрее, гораздо быстрее, если наш мозг разбужен! Если нас не срубят, не сожгут или не уничтожат колдовством, мы расколем Изенгард на куски, превратим его стены в груду булыжников.
-- Но Саруман попробует остановить вас.
-- Хм, хум, да, конечно. Я не забыл об этом. Я давно думаю об этом. Но, видите ли, большинство энтов моложе меня на множество жизней деревьев. Они все поднялись и все хотят одного - уничтожить Изенгард. Но скоро они начнут остывать, когда мы попьем вечером. Мы будем испытывать жажду. Но пока
59
пусть маршируют и поют. Нам предстоит большой путь, и будет еще время подумать. С чего-то нужно начать.
Некоторое время Древобрад шел, распевая вместе с остальными. Но потом он перешел на бормотание и совсем замолчал. Пиппин видел, что лоб его наморщен. И наконец Древобрад поднял голову, и Пиппин увидел, что взгляд его печален, но не несчастен. В нем светился огонек, как будто зеленое пламя коснулось глубины его мыслей.
-- Очень вероятно, друзья мои, - медленно сказал он, очень вероятно, что мы движемся к своей судьбе - последний марш энтов. Но если мы останемся дома и ничего не будем делать, судьба все равно рано или поздно отыщет нас. Эта мысль давно росла в наших сердцах; вот почему мы идем сейчас. Это не поспешное решение. По крайней мере последний марш энтов достоин песни. Ах, - вздохнул он, - мы сможем помочь другим народам, раньше чем исчезнем. Но я хотел бы, чтобы песни об энтийских женах окзались правдивыми. Я очень хотел бы вновь увидеть Фимбретиль. Но песни, мои друзья подобно деревьям, приносят плоды лишь в свое время и своим особым способом и иногда они увядают безвременно.
Энты продолжали идти большими шагами... Они опустились в длинную складку местности и двинулись на юг: постепенно начался подВем на высокий западный хребет. Леса осталиь позади, встречались лишь отдельные группы берез, потом начались голые скалы с одиночными искривленными соснами. Солнце зашло за темный холм впереди. Стало темнеть.
Пиппин оглянулся. Количество энтов увеличилось - или что-то другое случилось?.. Там, где были голые склоны, по которым они только что проходили, теперь выросли деревья. Но они двигались! Могло ли быть, что проснулся весь лес Фэнгорн и теперь движется на войну? Пиппин протер глаза, отгоняя сон: но большие серые тени продолжали двигаться вперед. Слышался звук, похожий на шум множества ветвей. Энты теперь приближались к вершине хребта, пение прекратилось. Опускалась ночь, и стало тих: ничего не было слышно, кроме слабого дрожания земли под ногами энтов и шепота множества листьев. Наконец они остановились на вершине и посмотрели в темную яму - глубокое ущелье в горах, Нан Гурунир, долину Сарумана.
-- Ночь легла над Изенгардом, - сказал Древобрад.
60
Глава v
БЕЛЫЙ ВСАДНИК.
-- Я промерз до костей, - сказал Гимли, хлопая в ладоши и топая ногами. Наконец-то наступил день. На рассвете товарищи позавтракали, чем могли; теперь, в усиливающемся свете дня, они готовы были осматривать почву в поисках следов хоббитов.
-- И не забудьте старика! - сказал Гимли. - Я был бы счастлив, если бы увидел отпечаток его ног.
-- Почему это сделало бы вас счастливым? - спросил Леголас.
-- Потому что старик, чьи ноги оставляют следы не может быть хуже, чем он кажется нам, - ответил на это гном.
-- Может быть, - сказал эльф, - но тяжелые башмаки могут не оставлять здесь следов: трава глубока и упруга.
-- Это не собьет с толку следопыта, - заметил Гимли. Для Арагорна достаточно согнутого стебелька травы. Но я не думаю, чтобы он отыскал след. Мы видели ночью злое привидение Сарумана. Я уверен в этом даже при свете дня. Его глаза следят за нами из Фэнгорна даже сейчас, может быть.
-- Очень возможно, - сказал Арагорн, - но я не уверен. Я думаю о лошадях. Вы сказали ночью, Гимли, что они испугались. Но я так не думаю. Вы слышали их, Леголас? Были ли они похожи на испуганных животных?
-- Нет, - ответил Леголас. - Я ясно слышал их. Я не уверен из-за темноты и вашего смятения, но мне показалось, что они вели себя как будто в порыве внезапной радости. Они вели себя как лошади, встретившие давно утраченного друга.
-- Так я и думал, - сказал Арагорн. - Но я не могу разгадать загадку, если только они не вернутся. Идемте! Быстро рассветает. Вначале посмотрим, а гадать будем потом. Мы должны начать отсюда, от нашего лагеря, осмотреть все вокруг, двигаясь по склону к лесу. Наша главная задача - отыскать хоббитов, что мы бы ни думали о ночном посетителе. Если они благодаря какой-либо случайности сбежали, они прячутся среди деревьев, иначе мы бы увидели их. Если между этим местом и лесом мы ничего не найдем, обыщем в последний раз поле битвы и пороемся в углях. Но мало надежды что-то там найти: всадники Рохана хорошо делают свою работу.
Некоторое время товарищи осматривали землю. Дерево над ними возвышалось печально, его сухие листья теперь безжизненно свисали, подрагивая на холодном восточном ветру. Арагорн медленно двинулся дальше. Он подошел к углям сторожевого костра на берегу реки потом начал осматривать землю, приближаясь к вершине холма, на котором проходила битва. Неожиданно он наклонился, приблизив лицо чуть ли не к самой траве. Потом подозвал остальных. Они прибежали.
-- Наконец-то мы что-то нашли! - сказал Арагорн. Он показал на сломанный лист, большой бледный лист золотого цвета, увядший и ставший почти коричневым. - Это лист дерева меллорн из Лориена, а в нем несколько крошек, и еще крошки в траве. И смотрите: вот куски разрезанной веревки!
-- А вот и нож, который ее разрезал, - сказал Гимли. Он наклонился и вытащил из кочки, куда чьи-то тяжелые ноги
61
втоптали его, короткий нож с неровным лезвием. Рукоятка, из которой он выпал, лежала рядом.
-- Это оружие орков, - сказал он, осторожно держа нож и с отвращением глядя на изогнутую рукоятку: она была вырезана в виде отвратительной головы со скошенными глазами и открытым ртом.
-- Это самая удивительная загадка из всех, что мы до сих пор встречали! - воскликнул Леголас. - Связанный пленник убегает и от орков и от окруживших их всадников. Затем, все еще на открытом месте, останавливается и перерезает на себе веревки орочьим ножом. Но как и почему? Если его ноги были связаны, как же он шел? А если были связаны руки, как он мог воспользоваться ножом? А если ничего не было связано, зачем он резал веревки? Удовлетворенный своим искусством, он сел и спокойно сВел немного путевого хлеба! Это по крайней мере показывает, что он был хоббитом. После этого, я думаю, он превратил свои руки в крылья и улетел, распевая среди деревьев. Найти его легко: нам нужно лишь самим приобрести крылья!
-- Тут не обошлось без колдовства, - сказал Гимли. - И что делал здесь этот старик? Что вы скажете, Арагорн, о словах Леголаса? Можете ли вы лучше прочесть следы?
-- Может быть, - улыбаясь, ответил Арагорн. - Тут есть и другие следы поблизости, не принятые вами во внимание. Я согласен, что пленник был хоббитом и что до прихода сюда у него были связаны руки или ноги. Я думаю, это были ноги. Руки были свободными: в таком случае разгадка становится легче; к тому же, судя по следам, пленника принес сюда орк. В нескольких шагах отсюда пролилась кровь, кровь орка. По всему этому месту видны глубокие отпечатки копыт и след от волочения тяжелого тела. Орк был убит всадником, а позже его тело оттащили к костру. Но хоббита не заметили: ведь была ночь, а на нем был эльфийский плащ. Он был истощен и голоден, поэтому неудивительно, что, разрезав путы ножом своего погибшего врага, он отдохнул и немного поле, прежде чем уходить. Приятно сознавать, что у него в кармане сохранилось немного лембаса, хотя он бежал без всякого багажа. Я говорю "он", хотя надеюсь, что тут были оба: Мерри и Пиппин. Однако по следам нельзя судить определенно.
-- А как вы решили, что у одного из наших друзей свободны руки? - спросил Гимли.
-- Я не знаю, как это случилось, - ответил Арагорн. Не знаю и того, почему орк унес их. Не для того, чтобы помочь им бежать, в этом можно быть уверенным. Нет, скорее я думаю, что начинаю понимать то, что удивило меня с самого начала: почему, когда погиб Боромир, орки удовлетворились захватом Мерри и Пиппина. Они не искали остальных из нас, не напали на наш лагерь; наоборот, они как можно быстрее направились в Изенгард. Предположили ли они, что захватили носителя Кольца и его верного товарища? Я думаю, нет. Их хозяева не осмелились бы дать орками такой ясный приказ, даже если и знают что-то сами; они не стали бы говорить им открыто о Кольце; орки - неверные слуги. Нет, я думаю, орки получили приказ захватить хоббитов, живых, любой ценой. Была сделана попытка ускользнуть с драгоценными пленниками до начала битвы. Возможно, что предательская, что неудивительно для этого подлого народа: какой-то большой и храбрый орк попытался сбежать, чтобы одному получить всю награду. Такова моя догадка. Могут существовать и другие. Но мы можем рассчиты
62
вать, что по крайней мере один из наших друзей сбежал. Наша задача - найти его и помочь ему, прежде чем мы вернемся в Рохан. Нас не должен пугать Фэнгорн: необходимость увела нашего друга в этот лес.
-- Не знаю, чего нам больше бояться: Фэнгорна или долгой нашей дороги через Рохан, - сказал Гимли.
-- Тогда идемте в лес, - сказал Арагорн.
Вскоре Арагорн нашел ясные следы. В одном месте на берегу Энтвоша он обнаружил отпечатки ног. Это были следы хоббитов. Но следы были слабые. Потом у ствола большого дерева на самом краю леса были найдены новые следы. Земля была обнаженной и сухой, и следы на ней были плохо заметны.
-- По крайней мере один из хоббитов стоял тут и смотрел назад, потом повернулся и пошел в лес, - пояснил Арагорн.
-- Значит, мы тоже должны идти, - сказал Гимли. - Но мне не нравится вди этого Фэнгорна, и нас предупреждали против него. Я хотел бы, чтобы след увел нас куда-нибудь в другое место.
-- Не думаю, чтобы этот лес был злым, чтобы о нем не говорили, - сказал Леголас. Он стоял на опушке леса, наклонившись вперед, как бы вслушиваясь и вглядываясь широко раскрытыми глазами в тень. - Нет, он не злой; или зло, которое было в нем теперь далеко. Я улавливаю только слабое эхо мест, где сердца деревьев черны. И поблизости от нас нет злобы, но есть настороженность и гнев.
-- Ну, из-за меня-то он не может сердиться, - сказал Гимли. - Я не сделал ему никакого вреда.
-- Это хорошо, - сказал Леголас. - Но тем не менее лесу причинили большой вред. Что-то случилось в нем или происходит сейчас; разве вы не чувствуете напряженность? У меня перехватило дыхание.
-- Я чувствую, что воздух стал тесен, - сказал гном. Этот лес светлее Чернолесья, но он какой-то затхлый.
-- Он старый, очень старый, - сказал ему эльф. - Такой старый, что даже я чувствую себя молодым, каким не чувствовал себя с самого детства. Этот лес стар и полон воспоминаний. Я был бы счастлив вернуться сюда в мирные дни.
-- Уж, конечно, - фыркнул Гимли. - Вы ведь лесной эльф, хотя все эльфы - странный народ. Но вы успокоили меня. Куда пойдете вы, туда и я. Но держите свой лук наготове, а я высвобожу на поясе свой топор. Не для деревьев, - добавил он, торопливо посмотрев на дерево, под которым они стояли. - Я не хочу встречаться со стариком без увесистого доказательства в руке, вот и все. Идемте!
С этими словами трое охотников углубились в лес Фэнгорн. Леголас и Гимли предоставили отыскивать след Арагорну. Но он мало чтомог увидеть. Почва леса была сухой и покрытой толстым слоем листьев. Предположив, что беглецы не будут удаляться от ручья. Арагорн часто возвращался на берег. Здесь он и нашел место, где Мерри с Пиппином пили воду и охлаждали ноги. Здесь все ясно увидели следы двух хоббитов: одни чуть поменьше других.
-- Хорошая новость, - сказал Арагорн. - Но это следы двухдневной давности. Кажется в этом месте хоббиты повернули от реки.
-- Что же нам делать теперь? - спросил Гимли. - Мы не можем выслеживать их по всему Фэнгорну. У нас нет припасов. Если мы вскоре не найдем их, мы будем для них бесполезны.
63
Разве что сядем рядом и докажем свою дружбу тем, что вместе умрем с голоду.
-- Если это действительно все, что мы можем сделать сделаем это, - сказал Арагорн. - Идемте!
Наконец они подошли к обрывистому краю холма Древобрада и увидели скальную стену с уходящими вверх каменными ступенями. Солнце пробивалось сквозь торопливые облака, и лес теперь казался менее серым и угрюмым.
-- Давайте поднимемся туда и осмотримся! - предложил Леголас. - Мне все еще трудно дышать. Я хочу глотнуть свежего воздуха.
Товарищи начали подВем. Арагорн поднимался последним, двигаясь медленно: он внимательно осматривал ступени.
-- Я совершенно уверен, что хоббиты были здесь, - сказал он. - Но здесь есть и другие следы, очень странные следы, которых я не понимаю. Вряд ли мы можем увидеть оттуда что-нибудь, что могло бы опредлить, куда они пошли.
Он огляделся, но не увидел ничего, что могло бы ему помочь. Скала глядела на юг и восток, но лишь на восток открывался с нее широкий вид. Здесь видны были кроны деревьев, уходившие рядами к равнинам, откуда они пришли.
-- Мы сделали большой круг, - сказал Леголас. - Мы все могли бы безопасно прийти сюда, если бы оставили Великую Реку на второй или третий день и двинулись прямо на запад. Мало кто может предвидеть, куда приведет его дорога, пока он не прийдет к ее концу.
-- Мы вовсе не хотели идти к Фэнгорну, - сказал Гимли.
-- Однако мы здесь - и пойманы в ловушку, - резюмировал Леголас. - Смотрите!
-- На что смотреть? - спросил Гимли.
-- Вон туда, меж деревьев.
-- Куда? У меня не эльфийское зрение.
- Говорите тише! Смотрите! - указал Леголас. - Под деревьями, там, откуда мы пришли. Это он. Разве вы не видите, как он переходит от дерева к дереву?
-- Вижу, теперь вижу, - прошептал Гимли. - Смотрите, Арагорн! Разве я не предупреждал вас? Там старик. Весь в грязных серых лохмотьях, поэтому я и не увидел его сначала.
Арагорн взглянул и увидел медленно движущуюся согнутую фигуру. Старик был недалеко. Он был похож на нищего, устало бредущего, опираясь на грубый посох. Голова его была опущена, и он не глядел на путников. В других землях они бы приветствовали его добрыми словами, но тут они стояли молча, испытывая чувство странного ожидания: приближалось что-то, полное скрытой силы - или угрозы.
Гимли широко раскрытыми глазами смотрел на приближающуюся фигуру. Затем неожиданно, не способный уже сдержаться, он закричал:
-- Ваш лук, Леголас! Согните его! Готовьтесь! Это Саруман. Не позволяйте же ему говорить, иначе он околдует нас. Стреляйте!
Леголас взял лук и медленно, как бы преодолевая сопротивление, согнул его. В руке он держал стрелу, но не накладывал ее на тетиву. Арагорн стоял молча, лицо его было напряженным и внимательным.
-- Чего вы ждете? В чем дело? - свистящим шепотом спросил Гимли.
-- Леголас прав, - спокойно сказал Арагорн. - Мы не можем стрелять в старика без всякого повода, как бы мы не опа
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:45 | Сообщение # 9 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| сались... Смотрите и ждите!
В этот момент старик пошел быстрее и с ножиданной быстротой подошел к подножью скальной стены. Тут он неожиданно посмотрел вверх, а они стояли неподвижно, глядя вниз. Не раздавалось ни звука.
Они не видели его лица: на нем был капюшон, а поверх капюшона - шляпа с широкими полями, так что лицо его было в тени, кроме мончика носа и серой бороды. Но Арагорну показалось, что он уловил блеск острых и проницательных глаз из-под шляпы.
Наконец старик прервал молчание.
-- Наконец-то мы встретились, друзья, - проговорил он мягким голосом. - Я хочу поговорить с вами. Вы спуститесь или мне подняться к вам? - и, не дожидаясь ответа, он начал подниматься.
-- Ну! - воскликнул Гимли. - Стреляйте в него, Леголас!
-- Разве я не сказал, что хочу поговорить с вам, - сказал старик. - Опустите лук, мастер эльф.
Лук и стрела выпали из рук Леголаса, руки его повисли.
-- Авы, мастер гном, убирите руку с рукояти топора. Подобные аргументы вам не понадобятся.
Гимли стоял неподвижно, как камень, глядя на старика, который резво, как горный козел, взбирался по грубым ступеням. Вся усталость, казалось, покинула его. Когда он ступил на площадку, на короткое мгновение, чтобы быть в этом уверенным, мелькнуло что-то белое, как будто под серыми лохмотьями скрывалась белая одежда. Стояла тишина, только дыхание со свистом вырывалось у Гимли.
-- Мы встретились снова, говорю я! - сказал старик, подходя к ним. В нескольких шагах от них он остановился, глядя на них из-под капюшона. - И что же вы здесь делаете? Эльф, человек и гном, все одетые по-эльфийски. Несомненно, ваша история достойна внимания. Подобные вещи не часто встретишь.
-- Вы как будто хорошо знаете Фэнгорн, - заметил Арагорн. - Это верно?
-- Не совсем, - ответил старик, - на его изучение можно потратить множество жизней. Но я прихожу сюда время от времени.
-- Можем ли мы узнать ваше имя и затем выслушать то, что вы скажете нам? - спросил Арагорн. - Утро проходит, а у нас срочные дела.
--Я уже сказал то, что хотел: что вы здесь делаете и какова ваша история? Что касается моего имени... - он засмеялся и смеялся долго и негромко. Арагорн почувствовал, что при этом звуке по телу его пробежал холодок, странная холодная дрожь - но он чувствовал не страх и ужас, скорее порыв холодного ветра или дождя, который разгоняет тревожный сон.
-- Мое имя! - снова заговорил старик. - А разве вы не догадались? Вы слышали его раньше. Да, вы слышали его уже. Но давайте ваш рассказ.
Три товарища стояли молча и ничего не отвечали.
-- Некоторые усомнились бы в том, стоит ли ваше дело рассказа, - сказал старик. - К счастью, я кое-что о нем знаю. Вы идете по следам двух молодых хоббитов. Не смотрите так, будто никогда не слышали о хоббитах. Слышали, и я слышал. Они взбирались сюда позавчера и встретили тут кое-кого,
65
кого не ожидали встретить. Удовлетворит ли это вас? Или вы хотите узнать где они сейчас? Ну, ну, может, я сумею сообщить вам кое-какие новости. Но почему мы стоим? Видите ли, ваше дело теперь уже не такое срочное, как вы считали. Давайте посидим немного.
Старик повернулся и пошел к груде камней у стены углубления. Немедленно, как будто освободившись от заклинания, все зашевелились и задвигались. Гимли ухватился за рукоять топора. Арагорн выхватил меч, а Леголас подобрал лук.
Старик, не обращая на это внимания, наклонился и сел на низкий плоский камень. При этом его серый плащ распахнулся, и все увидели, что он одет в белое.
-- Саруман! - воскликнул Гимли, делая шаг вперед с понятым топором. - Говори! Отвечай, куда ты спрятал наших друзей! Что ты сделал с ними? Говори, или я сделаю в твоей шляпе такую дыру, что даже колдуну трудно будет заделать ее!
Старик оказался слишком проворен для Гимли. Он вскочил на ноги и прыгнул на вершину большого камня. Тут он стоял, сделавшись неожиданно очень высоким, возвышаясь над ними. Он поднял свой жезл, и топор выпал из руки Гимли и со звоном упал на камни. Меч Арагорна, зажатый в неподвижной руке, сверкнул внезапным пламенем. Леголас закричал и выпустил в воздух стрелу, которая исчезла в вспышке пламени.
-- Митрандир! - кричал эльф. - Митрандир!
-- Доброй встречи, снова говорю я, Леголас, - сказал старик.
Все смотрели на него. Волосы его были белы, как снег при солнечном свете; сверкала безиной вся его одежда; глаза под густыми бровями были яркими, отбрасывая лучи, как чолнце; во всей его фигуре выражалась власть. Они стояли и не могли сказать ни слова, пораженные удивлением, и радостью, и страхом.
Наконец Арагорн зашевелился.
-- Гэндальф! - сказал он. - Вы вернулись к нам, когда не было никакой надежды, вернулись в крайней необходимости. Что за вуаль опустилась на мои глаза? Гэндальф!
Гимли ничего не сказал, но опустился на колени, заслонив глаза.
-- Гэндальф! - повторил старик, как бы вспоминая давно забытое слово. - Да, таково было имя. Я был Гэндальфом.
Он сошел с камня и, подобрав свой серый плащ, завернулся в него: казалось, солнце неожиданно зашло за тучи.
-- Да, вы по-прежнему можете называть меня Гэндальфом, - сказал он, и голос его был голосом старого друга и предводителя. - Вставай, мой добрый Гимли! На тебе нет вины, и ты не причинил мне вреда. В сущности, друзья мои, у вас нет такого оружия, которое могло бы мне повредить. Веселее! Мы встретились вновь. У поворота событий. Приближается большая буря, но ход событий поворачивается.
Он положил руку на голову Гимли, гном неожиданно поднял голову и засмеялся.
-- Гэндальф! - сказал он. - Вы во всем белом!
-- Да, я теперь весь белый, - сказал Гэндальф. - В сущности, я теперь Саруман, такой Саруман, каким он должен был бы быть. Вы расскажите мне о себе! Я прошел через огонь и глубокую воду с тех пор, как мы расстались. Я забыл многое из того, что знал, и узнал многое из того, что забыл. Многое находящееся далеко я могу видеть, но зато многое близкое не
66
вижу. Расскажите мне о себе!
-- Что вы хотите знать? - спросил Арагорн. - Все, что произошло с тех пор, как мы расстались на мосту, рассказывать очень долго. Не сообщите ли вы нам сначала новости о хоббитах? Нашли ли вы их, находятся ли они в безопасности?
-- Нет, я не нашел их, - сказал Гэндальф. - Тьма лежит над долинами Эмин Муила, и я не знал об их пленении, пока орел не рассказал мне об этом.
-- Орел! - сказал Леголас. - Я видел орла далеко и высоко в небе последний раз три дня назад, над Эмин Муилом.
-- Да, - сказал Гэндальф, - это был Гвайхир Крылатый Владыка, освободивший меня из Ортханка. Я послал его следить за Рекой и собирать новости. У него острое зрение, но и он не может рассмотреть всего, что происходит на холмах и под деревьями. Он видел некоторые происшествия, другие я сам. Кольцо теперь находится там, где ему не могу помочь ни я, ни те, кто вышел с Хранителем из Раздола. Оно было почти обнаружено Врагом, но его все же удалось скрыть. Я принял в этом участие - я сидел на высоком месте и схватился с Башней Тьмы и тень прошла. Но я тогда устал, очень устал; и я долго бродил с темными мыслями.
-- Значит вы знаете о Фродо! - сказал Гимли. - Как его дела?
-- Не могу сказать. Он спасся от большой опасности, но еще большие опасности ждут его впереди. Он решил в одиночестве отправиться в Мордор и двинулся в путь, это все, что я могу сказать.
-- Не один, - добавил Леголас. - Мы думаем, что Сэм пошел с ним.
-- Неужели? - удивился Гэндальф, и глаза его блеснули. - Это для меня новость, хотя она меня и не удивляет. Хорошо! Очень хорошо! Вы облегчили мое сердце. Расскажите мне больше. Садитесь и расскажите мне о своем путешествии.
Товарищи сели на землю у его ног, и Арагорн начал рассказ. Долгое время Гэндальф ничего не говорил и не задавал никаких вопросов. Руками он уперся в колени и закрыл глаза. Наконец, когда Арагорн заговорил о смерти Боромира и о его последнем путешествии по Великой Реке, старик вздохнул.
-- Вы рассказали не все, что знаете или о чем догадываетесь, Арагорн, мой друг, - спокойно сказал он. - Бедный Боромир! Я не мог видеть, что происходит с ним. Печальное путешествие для такого человека, воина и повелителя людей. Галадриэль рассказала мне, что он находится в опасности. В конце концов он избежал ее. Я рад. Не напрасно пошли с нами молодые хоббиты, хотя бы из-за Боромира. Но это не единственная роль, которую они сыграли. Их привели в Фэнгорн, и их приход был подобен падению маленького камня, которое вызывает лавину в горах. Даже сейчас, когда мы говорим, я слышу этот грохот. Саруману лучше не выходить из дому, когда прорвет дамбу!
-- В одном вы не изменились, дорогой наш друг, - сказал Арагорн, - вы по-прежнему говорите загадками.
-- Что? Загадками? - переспросил Гэндальф. - Нет! Просто я громко разговаривал с собой. Старая привычка: выбирать самого мудрого из всех присутствующих для разговора - длинные обВяснения, необходимые для молодых, утомительны. - Он засмеялся, но теперь смех его звучал тепло и доброжелатель
67
но, как сверкание солнечного луча.
-- Я не молод даже в представлении людей из древних домов, - сказал Арагорн. - Не откроете ли вы более ясно мне свой разум?
-- Что мне сказать? - вздохнул Гэндальф и помолчал, задумавшись. - Вот в кратце как я представляю себе положение вещей в данный момент, если вы хотите узнать мои мысли, насколько это возможно. Враг, конечно, давно уже знает, что Кольцо обнаружено и что оно находится у хоббита. Он знает только численность навшего Товарищества, вышедшего из Раздола, и к каким народам мы относимся. Но он еще не догадывается о нашей цели. Он предполагает, что мы все направляемся в Минас Тирит: он так бы поступил на нашем месте. И это, в соответствии с его разумом, было бы действительно сильным ударом по его власти. В сущности он очнеь боится, что появится кто-нибудь мгущественный, владеющий Кольцом, пойдет на него войной, сбросит его с трона и займет его место. То, что мы хотим сбросить его, но занять его место не хотим, даже не приходит ему в голову. Даже в своих темных снах он не догадывается, что мы хотим уничтожить Кольцо. В этом, возможно, наша удача и надежда. Ибо, ожидая войну, он начал войну, ожидая удара, он первый нанес удар. Силы, которые он готовил долго, теперь пришли в движение раньше, чем он ожидал. Мудрый глупец! Если бы он использовал свои силы для охраны Мордора, чтобы никто не мог войти в него, а все свое искусство направил на поиски Кольца, тогда действительно у нас не оставалось бы надежды: ни Кольцо, ни его носитель не могли бы долго скрываться от него. Но теперь его глаза устремлены скорее вдаль, чем на собственный дом, и больше всего он следит за Минас Тиритом... Очень скоро все силы его обрушатся на Минас Тирит как буря.
Он знает также, что слуги, которых он послал захватить Товарищество, вновь потерпели неудачу. Они не нашли Кольцо. Не смогли они и захватить хоббитов в качестве заложников. Если бы они сумели сделать это, для нас это был бы тяжелый удар, он мог бы быть роковым. Но не будем омрачать свои сердца, представляя себе возможное нарушение хоббитами верности в Башне Тьмы - потому что Враг потерпел неудачу - пока. Благодаря Саруману.
-- Значит, Саруман не предатель? - спросил Гимли.
-- Предатель, - ответил Гэндальф. - Вдвойне предатель. И разве это не странно? Ничего из того, что мы можем представить себе, не было так опасно, как предательство Сарумана. Саруман как повелитель и военачальник стал очень силен. Он угрожал людям Рохана и помешал им оказывать помощь Минас Тириту, хотя главный удар грозит с востока. Но предательское оружие опасно для самого носителя. Саруман сам задумал захватить Кольцо или использовать для этого захваченных хоббитов. Поэтому споря друг с другом, наши враги сумели довести хоббитов только до Фэнгорна, куда иначе они никогда не попали бы.
К тому же у наших врагов появились новые сомнения, нарушающие их планы. Ни одно слово о битве благодаря всадникам Рохана не проникнет в Мордо; но повелитель Тьмы знает, что в Эмин Муиле были захвачены два хоббита и отвезены в Изенгард вопреки сопротивлению его слуг. Теперь он должен опасаться и Минас Тирита и Изенгарда. Если Минас Тирит падет, Враг обрушится на Изенгард.
-- Жаль, что наши друзья находятся между ними, - сказал
68
Гимли. - Если бы никакая местность не разделяла Изенгард и Мордор, они бы сражались друг с другом, а мы смотрели бы и ждали.
-- Победитель стал бы очень силен и освободился бы от сомнений, - сказал Гэндальф. - Но Изенгард не может бороться с Мордором, пока Саруман сам не завладел Кольцом. Теперь он никогда не добьется этого. Он еще не знает о грозящей ему опасности. Он многого не знает. Он хотел так быстро захватить добычу в свои лапы, что не мог ждать дома и вышел навстречу своим слугам. Но он явился слишком поздно - битва была уже закончена, и он ничем не мог помочь своим прислужника. Я заглянул в его мозг и увидел там сомнение. Саруман не знает леса и не умеет читать следы. Он верит, что всадники убили и сожгли по нполе битвы всех орков; но не знает, были ли у орков пленники. Он не знает о ссоре между своими слугами и орками из Мордора. Не знает он и о Крылатом Посланце.
-- Крылатый Посланец! - воскликнул Леголас. - Я стрелял в него из лука Гладирэль у Сарн Гебира и сбил его с неба. Он вселил в нас страх. Кто он?
-- Он тот, кого нельзя убить стрелой, - ответил Гэндальф. - Вы лишь убили его коня. Это было доброе дело, но Всадник вскоре снова был на коне. Потому что он Назгул, один из Девяти, которые сейчас ездят на крылатых конях. Вскоре ужас перед ними одолеет последние армии наших друзей, закрыв от них солнце. Но им не позволено было пересекать Реку, и Саруман не знает о новой форме, которую приняли Духи Кольца. Участвовало ли оно в битве? Было ли оно найдено? Что, если Теоден, повелитель Марки, придет и узнает о его власти? Он видит эту опасность, поэтому он вернулся в Изенгард, чтобы удвоить и утроить свои силы против Рохана. Но рядом с ним все время находится другая опасность, которую он не видит, занятый своими планами. Он забыл о Древобраде.
-- Теперь вы снова говорите с собой, - заметил Арагорн с улыбкой. - Древобрад мне не известен. И я догадываюсь лишь о части планов Сарумана, но я не вижу, какую пользу принесло бы ему пребывание в Изенгарде вдух хоббитов, кроме того, что мы вынуждены были бы занятся долгим и бесполезным преследованием.
-- Подождите минуту! - воскликнул Гимли. - Я хочу вначале кое-что узнать. Кого мы видели прошлой ночью: вас или Сарумана?
-- Вы определенно видели не меня, - ответил Гэндальф, поэтому я могу предположить, что вы видели Сарумана. Очевидно, мы так похожи, что твое желание проделать неизлечимую дыру в моей голове вполне извинительно.
-- Хорошо! Хорошо! - сказал Гимли. - Я рад тому, что это были не вы.
Гэндальф снова засмеялся.
-- Да, мой дорогой гном, - сказал он, - не быть принятым за другого хорошо. Я отлично это знаю. Но, конечно, я не виню тебя за любезный прием. Разве могу я это делать, если сам много раз советовал своим друзьям сохранять осторожность, когда они имеют дело с Врагом? Будь благословен, Гимли, сын Глоина! Может, однажды ты увидишь нас с Саруманом рядом и тогда сможешь нас отличить.
-- Но хоббиты! - вмешался Леголас. - Мы пришли так далеко, разыскивая их, а вы по-видимому знаете, где они. Где они теперь?
-- Они с Древобрадом и с энтами, - ответил Гэндальф.
69
-- Энты! - воскликнул Арагорн. - Значит, есть истина в древних легендах о жителях глубин леса, о гигантах, пасущих стада деревьев? Значит, энты все еще живут на земле? Я думал, что они лишь воспоминание о древних дня, если они вообще не вымысел людей Рохана.
-- Вымысел людей Рохана! - воскликнул Леголас. - Нет, каждый эльф в Диких Землях поет песни о древних Онодрим и их долгом горе. Но даже среди нас они только воспоминание. Если бы я встретил одного из них, идущего по земле, тогда бы я действительно почувствовал себя молодым. Но Древобрад - это перевод имени Фэнгорн на общий язык. Вы говорите о нем, как о личности. Кто такой Древобрад?
-- Ах! Только теперь вы спрашиваете слишком много, сказал Гэндальф. - То немногое, что я о нем знаю, составило бы такой длинный неторопливый рассказ, на который у нас теперь нет времени. Древобрад - это Фэнгорн, страж леса; он старейший из энтов, старейшее живое существо, которое еще ходит под солнцем по Среднеземелью. И я надеюсь, Леголас, что вы встретитесь с ним. Мерри и Пиппину повезло: они встретили его здесь, на том самом месте, где мы сидим. Он пришел сюда два дня назад и отнес их в свое жилище, далеко к подножью гор. Он часто приходит сюда, особенно когда испытывает беспокойство, когда слухи из внешнего мира тревожат его. Я видел четыре дня назад, как он шел меж деревьев и, я думаю, он заметил меня, потому что он остановился; но я не заговорил с ним, так как был занят своими мыслями и устал от борьбы с Глазом Мордора; а он тоже не заговорил и не назвал меня по имени.
-- Может, он тоже решил, что вы Саруман, - сказал Гимли. - Но вы говорите о нем, как о друге. Я думал, Фэнгорн опасен.
-- Опасен! - воскликнул Гэндальф. - И я опасне, очень опасен, более опасен, чем любой встреченный вами; большая опасность для вас - только явиться живыми перед троном Повелителя Тьмы. И Арагорн опасен, и Леголас. И ты полон опасности, Гимли, сын Глоина; ты опасен по-своему. Конечно, лес Фэнгорна опасен - опасен для тех, кто приходит в него с топором. И сам Фэнгорн тоже опасен, но тем не менее мудр и добр. Но теперь его медленный гнев выпелснулся наружу, и весь лес полон им. Приход сюда хоббитов и новости, принесенные ими, подстегнули его; гнев Фэнгорна разлился, как наводнение, но его поток направлен против Сарумана и топоров Изенгарда. Происходит то, что не происходило с самых Древних Дней; энты проснулись и поняли, что они сильны.
-- Что же они будут делать? - в изумлении спросил Леголас.
-- Не знаю, - ответил Гэндальф. - Думаю, что они и сами не знают этого.
Он замолчал, скловнив в задумчивости голову.
ОСтальные смотрели на него. Пятно солнечного света сквозь бегущие облака упало на его руки, которые лежали сложенными на коленях, они казались наполненными светом, как чашка водой. Наконец он поднял голову и взглянул на солнце.
-- Утро подошло к концу, - сказал он. - Мы скоро должны идти.
-- Мы увидимся со своими друзьями и с Древобрадом? спросил Арагорн.
-- Нет, - ответил Гэндальф. - Но эта дорога предстоит
70
нам. Я говорил слова надежды. Но только надежды. Надежда еще не победа. Война надвигается на нас и на наших друзей, война, в которой лишь использование Кольца может дать нам уверенность в победе. Я полон печалью и страхом: многое будет уничтожено и многое потеряно.
Я Гэндальф, Гэндальф Белый, но черный может оказаться сильнее.
Он встал и посмотрел на восток, защитив глаза, как будто видел вдали то, что никто из них не должен был видеть. Потом покачал головой.
-- Нет, - сказал он мягко, - оно ушло за пределы нашей досягаемости. Будем довольны по крайней мере этим. Нас больше не будет искушать стремеление использовать Кольцо. Нас ждут многие опасности, но самая смертоносная опасность нас миновала. - Он повернулся. - Идем Арагорн, сын Арахорна! Не сожалейте о своем выборе в долине Эмин Муил, не считайте преследование бесполезным. Вы, вопреки сомнениям, выбрали тропу, которая кажется правильной: выбор был сделан, и он вознагражден. Потому что мы встретились вовремя, иначе могли бы встретиться слишком поздно. Но поиск ваших товарищей завершен. Вы должны идти в Эдорас и искать Теодена в его зале. Блеск Андрила должен появиться в битве, которую уже недолго ждать. В Рохане идет война, и Теодену приходится плохо.
-- Значит, мы больше не увидим веселых молодых хоббитов? - спросил Леголас.
-- Я не говорил этого, - ответил Гэндальф. - Кто знает? Имейте терпение. Идите туда, куда вы должны идти, и надейтесь! В Эдорас! Я тоже иду туда.
-- Это долгий путь для человека, идущего пешком, и молодого и старого, - заметил Арагорн. - Боюсь битва давно уже кончится когда я приду туда.
-- Посмотрим, посмотрим, - сказал Гэндальф. - Вы пойдете со мной?
-- Да, мы пойдем вместе, - ответил Арагорн. - Но я не сомневаюсь, что вы явитесь туда раньше нас, если захотите.
Он встал и посмотрел на Гэндальфа. Остальные молча следили, как они молча смотрят друг на друга. Серая фигура человека Арагорна, сына Арахорна, была высока и крепка, как камень, рука его лежала на рукояти меча; он выглядел как король, приведший из туманного моря своих подданных. Перед ним стояла фигура старика, белая, как озаренная внутренним светом, согнутая под грузом лет. Однако обладающая властью, сильнее могущества короля.
-- Разве я не сказал правду, Гэндальф, - спросил Арагорн, - что вы можете прийти туда, куда захотите, быстрее меня? И я опять говорю: вы наш предводитель и наше знамя. Повелитель Тьмы имеет Девять слуг, но у нас есть один, сильнее этих Девяти - Белый Всадник. Он прошел через огонь и пропасть, и они должны бояться его. И мы пойдем туда, куда он поведет нас.
-- Да, мы все пойдем за вами, - согласился Леголас. Но вначале мне очень хочется услышать, Гэндальф, что произошло с вами? Расскажите свим друзьям, как вы спаслись.
-- Я и так задержался надолго, - ответил Гэндальф. Времени мало. Но даже если бы я затратил целый год, я не рассказ бы вам всего.
-- Тогда расскажите, что хотите и что возволяет вам время, - сказал Гимли. - Давайте, Гэндальф, расскажите, как вы боролись с Балрогом!
71
-- Не упоминайте его имени! - сказал Гэндальф, и на мгновение лицо его исказилось от боли; он сидел молча и выглядел старым, как смерть.
-- Долго я падал, - медленно сказал он наконец, как будто воспоминания давались ему с трудом. - Долго я падал, и он падал со мной. Его огонь был вокруг меня. Я был обожен. Потом мы упали в глубокую воду и все вокруг покрыл мрак. Вода была холодна, как прикосновение смерти, она почти заморозила мое сердце.
-- Глубока пропасть, перекрытая мостом Дурина, и никто не измерял ее, - прибавил Гимли.
-- Но у нее есть дно, за пределами света, - сказал Гэндальф. - Туда я упал наконец, к самому основанию камня. Он все еще был со мной. Огонь его погас, и он превратился в покрытое слизью существо, более сильное чем удав.
Мы боролись глубоко под землей, где не знают хода времени. Вновь и вновь рубил я его, пока наконец он не скрылся в темном туннеле. И эти туннели не были сделаны народом Дурина, Гимли, сын Глоина. Глубоко, глубоко - глубже самых глубоких шахт гномов, земля кишит безымянными существами. Даже Саурон не знает их. Они старше его. Я бродил там, но не буду говорить об этом, чтобы не омрачать сияние дня. В этом отчаянии моей единственной надеждой был мой противник, и я преследовал его, идя за ним по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Казад-дума: слишком хорошо знал он их. Мы поднимались вверх, пока не достигли основания Бесконечной Лестницы.
-- Она давно потеряна, - сказал Гимли. - И многие говорят, что она существует лишь в легендах, а другие утверждают, что она разрушена.
-- Она существует и она не разрушена, - сказал Гэнгдальф. - Она поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшему пику, извиваясь спиралью из многих тысяч ступенией, пока наконец не приводит в башню Дурина, вырезанную в скале Зирагзигил вершине Сильвертайн.
Здесь, над Келебдилом, находится одинокое отверстие в снегу, и перед ним узкая прощадка, крошечный островок над туманным миром. Солнце ярко светит там. Но ниже лежит толстый слой облаков. Он выбрался в это отверстие, и когда я последовал за ним, он вновь вспыхнул пламенем. Никого не было вокруг, иначе спустя века пели бы песни о битве на врешине. - И неожиданно Гэндальф рассмеялся. - Но о чем бы говорилось в этих песнях? Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие Келебдил и отскакивающие огненными языками. Не довольно ли этого? Большой столб дыма поднимался над нами, дыма и пара. Лед растекался дождем. Я сбросил своего врага вниз, и он упал с огромной высоты, ударившись о склон горы. Затем тьма овладела мной, я лишился мыслей, я бродил вне времени на далеких дорогах, о которых я не буду ничего рассказывать.
Обнаженным явился я на свет - и вот родился вновь и лежал обнаженным на вершине горы. Башня за мной разрушилась в пыль, отверстие исчезло; разбитая лестница покрылась обгоревшими обломками камня. Я был один, забытый, без надежды услышать хотя бы звук рога с земли. Я лежал, глядя вниз и вверх, и звезды кружились над моей головой, и каждый день был длинным, как земной век. Слабо доносился до моих ушей гул со всех земель: рождение и смерть, песни и плач, и мед
72
ленный стон перегруженного камня. Там и нашел меня в конце концов Гвайхир Крылатый Владыка, подбрал и унес.
"Я осужден быть твоей ношей, друг в нужде", - сказал я ему.
"Вы были ношей, - отвечал он, - но не сейчас. Вы теперь в моих когтях легче, чем лебединое перо. Солнце просвечивает сквозь вас. Я думаю, что я вам не нужен: и если я вас выпущу, вы тихонько опуститесь на землю Вас понесет ветром".
"Не выпускай меня, - выдохнул я, снова ощущая в себе жизнь, - неси меня в Лот Лориен".
"Это и поручила мне Госпожа Галадриэль, которая послала меня на ваши поиски", - ответил Крылатый Владыка.
Так я оказался в Карас Галадоне и обнаружил, что вы уже ушли оттуда. Я жил там, в безвременном времени этой земли. Выздоровев, я обнаружил, что одет во все белое. Я давал советы и сам получал их. Потом незнакомыми дорогами направился сюда и принес с собой послания некоторым из вас. Арагорну меня просили передать следущее:
Элессар, Элессар! Где теперь твой народ?
Почему далеки так Дунедайн?
Близок час, когда выйдет забытый вперед,
И Серый отряд уже одет.
Но ведущая к морю тропинка темна,
И дорога, тебе предстоящая - мертвых страна.
Леголасу она послала такие слова:
Леголас! Как долго жил ты весело и без забот!
Бойся крика птиц у моря, у солных дальних вод!
Если до тебя крик чаек ветер донесет
Никогда уже покоя сердце эльфа не узнает.
Гэндальф замолчал и закрыл глаза.
-- Значит, мне она ничего не передала? - спросил Гимли и опустил голову.
-- Темны ее слова, - заметил Леголас, - и мало значат они для тех, кто получил их.
-- Это не утешение, - сказал Гимли.
-- Неужели вы хотели бы, чтобы она открыто говорила с вами о вашей смерти? - спросил Леголас.
-- Да, если ей больше нечего сказать.
-- Что это? - спросил Гэндальф, открывая глаза. - Да, я думаю, что могу догадаться, что означают ее слова. Прошу прощения, Гимли! Я задумался над смыслом ее посланий. Вам она тоже послала слова, не темные и не печальные.
-- Гимли, сыну Глоина, - сказала она, - вы передайте приветствие его Госпожи. Носитель Локона, куда бы ты ни пошел, мои мысли с тобой. Но будь осторожен и используй топор не против всякого дерева!
-- В счастливый час вы вернулись к нам, Гэндальф! воскликнул гном, подпрыгивая и напевая что-то на странном языке гномов. - Идемте! - закричал он, хватая топор. - Голова Гэндальфа в безопасности, но мы должны найти другую, к которой я могу приложиться своим топором.
-- Этого не придется долго искать, - сказал Гэндальф, вставая с камня. - Идемте! Мы истратили все время, которое отведено на встречу расставшихся друзей. Нужно торопиться.
Он вновь завернулся в свой старый изорванный плащ и пошел впереди. Следуя за ним они быстро спустились с высокого убежища и пошли по лесу вдоль берега Энтвоша. Они не произнесли ни слова, пока не стояли вновь на траве за пределами
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:45 | Сообщение # 10 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Фэнгорна. Их лошадей не было видно.
-- Они не вернулись, - констатировал Леголас. - Поход будет утомительным.
-- Я не могу идти. Время не позволяет, - сказал Гэндальф. Подняв голову, он испустил долгий пронзительный свист. Звук этот был так ясен и резок, что все стояли праженные, услышав такой звук из старых, окруженных бородой уст. Трижды свистнул он; и тут им показалось, что восточный ветер донес до них слабое отдаленное ржание. Вскоре послышался топот копыт, вначале лишь как слабое дрожание земли, которое ощутил только Арагорн, который лег на траву, потом топот становился все громче и громче.
-- Скачет больше чем одна лошадь, - заметил Арагорн.
-- Конечно, - сказал Гэндальф. - Мы все слишком тяжелая ноша для одной.
-- Их три, - сказал Леголас, глядя на равнину. - Смотрите, как они бегут! Вот Хасуфель, а рядом с ней мой друг Арод! Но впереди скачет другой конь, очень большой конь. Я таких не видел раньше.
-- И не увидите, - сказал Гэндальф. - Это Обгоняющий Тень. Он вождь мауров, предводителей лошадей, и даже Теоден, король Рохана, никогда не ездил на лучшем. Разве он не сияет как серебро? Разве не бежит он ровно, как быстрый ручей? Он пришел ко мне, это конь Белого Всадника. Мы вместе поскачем на битву.
Когда старый колдун говорил эти слова, большая лошадь поднялась по склону холма и поскакала к ним; шерсть ее сверкала, грива развевалась на ветру. Остальные две следовали за ней. Увидев Гэндальфа, Обгоняющий Тень замедлил бег и громко заржал; потом, подскакав к нему, он склонил свою гордую голову и уткнулся носом в шею старика.
Гэндальф приласкал его.
-- Далек путь от Раздола, мой друг, - сказал он. - Но ты мудр, быстр и всегда приходишь вовремя. Далекая предстоит нам дорога.
Скоро проскакали и две другие лошади и спокойно остановились, как бы ожидая приказов.
-- Мы немедленно отправляемся в Исдуселд, зал вашего хозяина Теодена, - серьезно сказал Гэндальф, обращаясь к ним. Они наклонили головы. - Время не ждет, поэтому, с вашего позволения, мои друзья, мы отправимся. Мы просим вас скакать со всей скоростью. Хасуфель понесет Арагорна, а Арод Леголаса. Я посажу перед собой Гимли, и Обгоняющий Тень понесет нас обоих. Мы подождем только, пока они напьются.
-- Теперь я частично разгадал одну ночную загадку, сказал Леголас, легко вспрыгивая на спину Арода. - Ускакали ли они от жажды или страха, наши лошади встретили Обгоняющего Тень, своего вождя и приветствовали его с радостью. Вы знали, что они поблизости, Гэндальф?
-- Да, я знал, - сказал колдун. - Я мысленно просил его торопиться, потому что еще вчера он был далеко к югу от этих земель. Он может быстро отнести меня назад.
Гэндальф поговорил с Обгоняющим Тень, и конь быстро понес его вперед, примеряясь однако к ходу остальных лошадей. Через некоторое время он быстро свернул и, выбрав место с отлогим берегом, перешел реку и поскакал на юг по плоской равнине, где не росло ни одного дерева. Ветер гнал бесконечные волны по многим милям травы. Не было видно ни малейшего
74
признака дороги или тропы, но Обгоняющий Тень не останавливался и не колебался.
-- Он отправился прямо к залам Теодена у склонов Белых Гор, - сказал Гэндальф. - И так будет быстрее. К востоку, где пролегает главная дорога, земля тверда, но Обгоняющий Тень знает здесь все болота и ямы.
Много часов скакали они по лугам и речным долинам. Часто трава была так высока, что доходила всадникам до колен, и их лошади, казалось, плыли в серо-зеленом море. Они проскакали много скрытых омутов и миновали множество влажных предательских болот, но Обгоняющий Тень всюду находил путь, а другие лошади шли по его следу. Солнце медленно опускалось на запад. Глядя вперед всадники на мгновение увидели, как будто красное пламя поднялось по траве. С двух сторон отроги гор светились красным. Поднялся дым и, закрыв солнечный диск, окрасил все в кровавый цвет.
-- Там лежит проход Рохана, - сказал Гэндальф. - Он к западу от нас. Там Изенгард.
-- Я вижу большой дым, - сказал Леголас. - Что бы это могло быть?
-- Сражение и война! - ответил Гэндальф. - Вперед!
Глава vi
КОРОЛЬ ЗОЛОТОГО ЗАЛА.
Они ехали в лучах заходящего солнца, ехали в сумерках и в надвигающейся ночи. Когда они наконец остановились и спешились, даже Арагорн выглядел усталым. Гэндальф позволил им отдохнуть лишь несколько часов. Леголас и Гимли спали, Арагорн лежал на спине, вытянувшись во весь рост, но Гэндальф стоял, опираясь на посох и глядя во тьму на восток и на запад. Все молчали, не было ни признака живых существ. Когда они снова встали, небо было затянуто длинными облаками, подгоняемыми холодным ветром. Под холодным лунным светом двинулись они в путь так же быстро, как и днем.
Часы проходили, а они продолжали двигаться. Гимли задремал и упал бы с лошади, если бы Гэндальф не подхватил его и не разбудил. Хасуфель и Арод, усталые, но гордые следовали за своим неутомимым предводителем, серая тень которого была едва видна впереди. Пролетали мили. Луна ушла на западе за облака.
Стало холоднее. Медленно тьма на востоке сменялась серым рассветом. Слева, далеко, над черными стенами Эмин Муила, поднимались красные столбы света. Яркий и чистый, начинался рассвет. Ветер дул вдоль дороги, сгибая траву. Неожиданно Обгоняющий Тень остановился и заржал. Гимли указал вперед.
-- Смотрите! - воскликнул он, и они подняли свои усталые глаза. Перед ними возвышались горы мха, увенчанные белыми спорами. Травянистая местность поднималась холмами и опускалась в туманные темные долины, не тронутые заревом рассвета. По ним пролегал их путь в сердце гор. Сразу перед ними широко открывалась долина среди холмов. В глубине ее
75
они увидели высокий холм с одинокой вершиной; у входа в долину, как часовые, стояли одинаковые холмы. У ног путников, как серебряная нить, извивался ручей. У его истока показались первые лучи солнца.
-- Говорите, Леголас! - сказал Гэндальф. - Расскажите нам, что видите перед собой!
Леголас посмотрел вперед, прикрывая глаза от восходящего солнца.
-- Я вижу белый ручей, вытекающий из снегов, - сказал он. - Там, где он выходит из тени долины, возвышается к востоку зеленый холм. Ров, мощная стена и колючая изгородь окружает его. За стеной видны крыши домов; в центре на зеленой террасе стоит большой дворец. Мне кажется, что крыша его покрыта золотом. Ее блеск озаряет всю землю. Золотые столбы у входа во дворец. Там стоят люди в блестящих кольчугах; но остальные внутри двора спят.
-- Эдорас называется этот двор, - пояснил Гэндальф, - а золотой зал - зовется Исдуселд. Здесь живет Теоден, сын Тенгела, король Марки Рохана. Мы приходим сюда с начинающимся днем. Ясная дорога лежит перед нами. Но ехать нужно осторожно: приближается война, и рохирримы, повелители лошадей не спят, даже если так кажется издали. Не обнажайте оружие, не говорите высокомерных слов, пока мы не окажемся перед троном Теодена.
Утро было ясное, пели птицы, когда путники подВехали к ручью. Он быстро бежал по равнине, поворачивая к подножью холмов и образуя широкую петлю, устремляясь навстречу Энтвошу. Земля была зеленая; по влажным лугам и по травянистым берегам ручья росло множество ив. Через ручей вел брод, подходы к которому были утоптаны лошадьми. Путники миновали его и оказались на ведущей вверх широкой дороге с колеей.
У подножья холма, окруженного стеной, они оказались в тени множества высоких зеленых курганов. На их западных склонах трава была белой, как будто покрытой снегом: среди травы светилось бесчисленное количество маленьких цветов.
-- Смотрите! - сказал Гэндальф. - Как прекрасны и ярки глаза травы. Вечными называют их, потому что они цветут круглый год и растут в местах, где лежат мертвые люди. Смотрите: мы пришли к великим могилам, где лежат предки Теодена.
-- Семь могил слева и девять справа, - сказал Арагорн. - Много поколений сменилось с тех пор, как был построен золотой зал.
-- Пятьсот раз с тех пор опадали красные листья в Чернолесье, где мы живем, - сказал Леголас, - хотя для нас это малый промежуток времени.
-- Но для всадников Марки это было очень давно, - сказал Арагорн, - для них рассказы о строительстве этого дворца - легенда, теряющаяся в тумане времен. Теперь они называют эту землю своим домом, своей собственностью, и язык их изменился и отличается от языка их северных родственников.
Он тихим голосом запел песню на языке, незнакомом эльфам и гномам; но они слушали, потому что их околдовала суровая мелодия.
-- Вероятно, это язык рохирримов, - предположил Леголас, - он похож на эту землю; он богат и обширен, но в то же время жесток и строг, как горы. Но я не понимаю слов, чувствую только печаль, свойственную смертным людям.
-- Вот как это звучит на общем языке, - сказал Арагорн, насколько я могу перевести.
76
Где теперь лошадь и всадник?
Где рог, который трубил когда-то?
Где теперь пламя пылает?
Где волосы, яркие, словно золото?
Где теперь песни арфы?
Где луки, стрелы, шлем и кольчуга?
Где же весна и где жатва?
Где поле, изборожденное плугом?
Они ушли, словно ветер,
Прошедший по полю густой волной.
Они ушли, словно песня,
Как дождь далекий в степи пустой.
Кто может собрать легкий пепел
Давно сгоревшей сосны лесной?
Кто может услышать песню,
За море ушедшую давней весной?
Так говорил давным-давно забытый поэт в Рохане, вспоминая как высок и прекрасен был Эорл Юный, ехавший с севера. Его конь Фолароф, отец лошадей, был крылатый. Так поют люди по вечерам.
С этими словами путники миновали молчаливые могилы. Поднимаясь по извилистой дороге на зеленый склон холма, они подВехали наконец к широкой обветренной стене и воротам Эдораса.
Здесь сидело много воинов в ярких кольчугах. Они вскочили и преградили им путь копьями.
-- Стойте, чужеземцы! - воскликнули они на языке Риддермарка, потребовав, чтобы путники сказали им свои имена и дело, которое привело их сюда. В глазах их было удивление, но не было дружелюбия; и они мрачно поглядывали на Гэнадальфа.
-- Я хорошо понимаю вашу речь, - ответил он им, - но мало кто из чужеземцев умеет это. Почему вы не говорите на общем языке, как это принято на западе, если хотите, чтобы вам ответили?
-- Такова воля короля Теодена: никто не должен пройти через эти ворота, если он не знает наш язык и если он не друг нам, - ответил один из стражников. - Мы никого не пропускаем, кроме наших людей и тех, кто пришел из Гондора. Кто вы, одетые так странно и едущие верхом на лошадях, подобных нашим? Никогда не видели мы столь необычных всадников, не видели такого гордого коня, как один из тех, что несут вас. Это один из мааров, если только на наши глаза не наложено заклятие. Говорите, может вы колдуны, шпионы Сарумана, привидения, посланые им? Говорите, и побыстрее!
-- Мы не привидения, - ответил Арагорн, - и ваши глаза вас не обманывают. Это ваши собственные лошади, как вы, несомненно, догадались. Но вор-конокрад редко возвращается к конюшне. Вот эти Хасуфель и Арод, данные нам два дня назад Эомером, Третьим Маршалом Марки. Мы привели их обратно, как и обещали ему. Разве Эомер не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?
Беспокойство промелькнуло в глазах всадника-стражника.
-- Об Эомере я ничего вам не скажу, - ответил он. - Если то, что в говорите, правда, тогда король Теоден, несомненно, вас захочет выслушать. Может, ваш приход и не совсем неожиданен. Две ночи назад к нам приходил Змеиный Язык и сказал, что по приказу Теодена ни один чужеземец не должен пройти через ворота.
77
-- Змеиный Язык? - переспросил Гэндальф, пристально вглядываясь в стражника. - Не говорите больше ничего! Но мое дело не к Змеиному Языку, а к самому Повелителю Марки. Я тороплюсь. Пошлите сообщить о нашем приходе! - глаза Гэндальфа сверкнули.
-- Да, я пойду, - медленно ответил тот. - Но какие имена должен я сообщить? И что мен сказать о вас? Вы кажетесь старым и усталым, но я чувствую в вас силу и какую-то власть.
-- Ты хорошо видишь и хорошо говоришь, - заметил колдун. - Я Гэндальф. Я вернулся. И смотрите! Я привел назад коня. Это великий Обгоняющий Тень, который не покоряется ничьей руке. А рядом со мной Арагорн, сын Араторна, потомок королей - он направляется в Мундбург. Здесь также наши товарищи: эльф Леголас и гном Гимли. Иди и скажи своему хозяину, что мы у ворот и хотим поговорить с ним, если он позволит нам пройти в его зал.
-- Странные имена вы носите! Но я сообщу их, как вы просите, и узнаю волю своего господина, - сказал стражник. Подождите здесь немного, и я принесу вам ответ. Но не надейтесь на многое! Сейчас темные дни.
Он быстро ушел, оставив чужеземцев под бдительными взглядами своих товарищей.
Через некоторое время он вернулся.
-- Следуйте за мной! - сказал он. - Теоден разрешил вам войти; но любое оружие, которое у вас есть, будь это просто посох, вы должны оставить у порога. Стражники его сохранят.
Темные ворота раскрылись. Путешественники цепочкой прошли мимо стражников. Они увидели шурокую дорогу, выложенную большими плитами и ведущую на верх, к широким пролетам каменных ступеней. Много деревянных домов с темными дверями миновали они. Рядом с дорогой в каменном канале тек быстрый ручей с чистой водой, журча и всплескивая. Наконец они пришли на вершину холма. Здесь на зеленой террасе стояла платформа, из подножья которой вытекал ручей: источником его служило каменное изваяние лошадинной головы; под ней находился каменный бассейн, куда устремлялась вначале вода. Наверх вела широкая каменная лестница, на верху ее с обеих сторон были белые, высеченные из камня сидения. Здесь сидели другие стражники, положив на колени обнаженные мечи. Золотые волосы опускались им на плечи; солнце отражалось в больших щитах, ярко горели их длинные кольчуги; они казались выше обычных людей.
-- Двери перед вами, - сказал стражник. - Я должен вернуться к своим обязанностям у ворот. Прощайте! И пусть Повелитель Марки будет милостив к вам.
Он повернулся и быстро двинулся назад по дороге. Остальные поднялись по лестнице к высоким стражникам. Молча стояли они наверху, не произнося ни слова, пока Гэндальф не ступил на мощеную площадку над лестницей. Тут стражники неожиданно приветствовали путников на своем языке.
-- Привет, пришельцы издалека! - сказали они и повернули мечи рукоятями к путникам в знак мира. Зеленые камни сверкнули в солнечном свете. Один из стражников выступил вперед и заговорил на общем языке.
-- Я страж ворот Теодена, - сказал он. - И мое имя Гама. Я должен попросить вас сложить оружие, прежде чем вы войдете.
78
Леголас отдал ему в руки свой нож с серебряной рукоятью, лук и колчан.
-- Берегите их, - сказал он, - потому что они из Золотого Леса и сама Госпожа Галадриэль дала их мне.
Удивление промелькнуло в глазах человека, и он торопливо положил оружие к стене, как бы боясь притронуться к нему.
-- Я обещаю вам, что ни один человек не притронется к нему.
Арагорн стоял в нерешительности.
-- Я не хочу откладывать меч или доверять Андрил другому человеку, - сказал он.
-- Такова воля Теодена, - сказал Гама.
-- Я не уверен, что воля Теодена, сына Тенгела, пусть даже он Повелитель Марки, должна возобладать над волей Арагорна, сына Араторна, потомка Элендила.
-- Это дом Теодена, а не Арагорна, даже если он король Гондора, - сказал Гама, быстро ступая к двери и преграждая путь. Меч в его руке теперь был обращен острием к путникам.
-- Пустой разговор, - сказал Гэндальф. - Требование Теодена беспочвенно, но бесполезно отказываться. У короля есть право требовать повиновения, разумен его приказ или неразумен.
-- Верно, - сказал Арагорн, - и я выполнил бы приказ хозяина дома, будь это даже лесная хижина, если бы речь шла о другом мече, а не об Андриле.
-- Каким бы ни было его название, - сказал Гама, - вы положите его, если не хотите в одиночку стражаться с воинами Эдораса.
-- Не в одиночку! - сказал Гимли, трогая пальцем лезвие своего топора и мрачно глядя на стражника, как будто это было молодое дерево, которое Гимли задумал срубить топором. Не в одиночку!
-- Тише, тише! - сказал Гэндальф. - Мы же друзья. Или должны быть друзьями: если мы поссоримся, единственной наградой нам будет смех Мордора. У меня срочное дело. Вот по крайней мере мой меч, добрый Гама. Береги его. Он называется Гломдринг, и он сделан эльфами давным-давно. Позвольте же мне пройти. Идемте, Арагорн.
Арагорн медленно отстегнул меч и сам приложил его к стене.
-- Здесь я оставлю его, - сказал он, - но советую вам не трогать его и никому не позволять его трогать. В этих эльфийских ножнах лежит Меч, который был Сломан и теперь Сплавлен вновь. Тельчер первым изготовил его в древние времена. Смерть ждет любого человека, кроме потомка Элендила, обнажившего этот меч.
Стражник отступил назад на шаг и с изумлением посмотрел на Арагорна.
-- Кажется, вы прилетели на крыльях песен из забытых дней, - сказал он. - Все будет, как вы говорите, господин.
-- Ну, - сказал Гимли, - в компании Андрила мой топор может остаться здесь без стыда. - И он положил топор на пол. - А теперь ведите нас говорить с вашим хозяином.
Стражник стоял в нерешительности.
-- Ваш посох, - обратился он к Гэндальфу. - Простите меня, но его тоже нужно оставить у двери.
-- Глупость! - сказал Гэндальф. - Предусмотрительность - это одно, а невежливость - это совсем другое. Я стар. Если я не буду опираться на посох при ходьбе, мне придется сидеть
79
здесь и ждать, пока Теоден сам не придет поговрить со мной.
Арагорн засмеялся.
-- У каждого есть что-нибудь слишком дорогое, чтобы доверить это другому. Но неужели вы лишите старика его поддержки?
-- Посох в руке колдуна может быть не просто опорой старости, - сказал Гама. Он с сомнением посмотрел на ясеневый посох, на который опирался Гэндальф. - Но в трудных случаях человек должне полагаться на свой рассудок. Я верю, что вы друзья и люди чести, у вас нет злых целей. Можете войти.
Охранники подняли тяжелый брус на двери и медленно повернули ее внутрь на петлях. Путники вошли. Внутри им показалось темно и тепло после чистого воздуха на холме. Зал был длинным, полным тени и полусвета; могучие столбы поддерживали очень высокий потолок. Тут и там яркие столбы солнечного света падали сквозь расположенные высоко в восточной стене окна. В башенке на крыше, через которую проходила тоненькая струйка дыма, было видно бледно голубое небо. Когда их глаза привыкли, путники увидели, что весь пол вымощен камнями множества цветов; извилистые руны и странные изображения видны были под ногами. Они увидели теперь, что столбы были покрыты богатой резьбой, тускло сверкавшей золотом. Множество шерстянных тканей висело на стенах, а по их широкому пространству двигались герои древних легенд, некоторые потускневшие от возраста. На одну из этих фигур падал солнечный свет - юноша на белом коне. Он дул в большой рог, и его желтые волосы развевались на ветру. Лошадь подняла голову, ее красные ноздри раздувались, как будто она ржала, учуяв воздух битвы. Пенистая вода, зеленая и белая завивалась у ног юноши.
-- Взгляните на Эорла Юного! - сказал Арагорн. - Так он ехал на битву на полях Келебранта с севера.
Четверо товарищей прошли вперед, мимо огня, ярко пылавшего в большом очаге в центре зала. Здесь они остановились. В дальнем конце зала, за очагом, у выходившей на север стены, был помост с тремя ступенями; посредине помоста стоял большой позолоченный трон. На нем сидел человек, настолько согбенный от возраста, что казался гномом; его волосы были белы и густы и большими прядями падали из-под тонкого золотого обруча, надетого на лоб. В центре лба сиял единственный белый бриллиант. Борода, как снег, лежала у него на коленях; но глаза его горели ярким светом, когда он взглянул на незнакомцев. Рядом с троном стояла одетая в белое женщина. У ног короля на ступенях сидел сморщенный человек с бледным мудрым лицом и тяжелыми веками, прикрывающими глаза.
Наступило молчание. Старик на троне не двигался. Наконец Гэндальф заговорил:
-- Привет, Теоден, сын Тенгела! Я вернулся. Потому что надвигается буря, и все друзья должны собраться вместе, иначе их уничтожат поодиночке.
Старик медленно встал, тяжело опираясь на короткий черный посох с рукоятью из белой кости; и теперь путники увидели, что хотя он и согнут, он все еще был выысок, а в юности должен был быть очень высоким и гордым.
-- Приветствую вас, - сказал он, - если вы ждете приветствия. Но по правде говоря, сомнительно, чтобы вас встретили с радостью, мастер Гэндальф. Вы всегда были вестником горя. Беда следует за вами, как вороны. Я не хочу вас обманывать, когда я услышал, что Обгоняющий Тень вернулся без
80
всадника, я обрадовался возвращению коня, но еще больше обрадовался отсутствию всадника; и когда Эомер принес известие о вашей гибели, я не горевал. Но новости из далека редко оказываются правдивыми. Вы пришли снова! И с вами придет еще худшее зло, чем раньше. Почему же я должен приветствовать вас, Гэндальф Ворон Бури! Ответьте мне.
Он снова медленно сел на трон.
-- Вы говорите справедливо, повелитель, - сказал человек, сидящий на ступеньках помоста. - Не прошло и пяти дней, как пришло горькое известие о том, что Теодред, ваш сын, убит за западными болотами - ваша правая рука, Второй Маршал Марки. У меня мало веры в Эомера. Мало людей осталось бы охранять ваши стены, если бы ему было позволено править. А теперь мы получили известие из Гондора, что на востоке зашевелился Враг. И в такой час возвращается этот чужеземец. Почему в самом деле мы должны приветствовать вас, мастер Ворон Бури? Латополл назову я вас - приносящий плохие вести. И я уверен, что вы их принесли...
Он угрюмо засмеялся, поднял на мгновение свои тяжелые веки и взглянул на путников темными глазами.
-- Вы считаетесь мудрецом, мой друг Змеиный Язык, и, несомненно, служите большой поддержкой своему хозяину, мягко ответил Гэндальф. - Но двумя путями может прийти человек со злыми новостями. Он может быть создателем зла, но может также прийти, чтобы оказать помощь в трудную минуту.
-- Это верно, - сказал Змеиный Язык, - но есть и третий тип: копающийся в костях, вмешивающийся в дела и горести других людей, питающийся мертвечиной и жиреющий во время войны. Какую помощь приносили вы нам, Ворон Бури! И какую принесли сейчас? Когда мы виделись в последний раз, мы помогли вам. Тогда мой повелитель предложил вам выбрать любую лошадь и уезжать, и в своей наглости вы выбрали Обгоняющего Тень. Мой повелитель был искренне опечален, но некоторые считали, что за избавление от вас это не слишком дорогая цена. Я думаю, что и на этот раз происходит то же самое: вы ищете помощи, а не предлагаете ее. Вы привели с собой людей? У вас есть лошади, мечи, копья? Это я называю помощью, в этом мы сейчас нуждаемся. Но кто эти, следующие за вами по пятам? Трое оборванных бродяг в сером, и вы из всех четверых больше всего похожи на нищего!
-- Вежливость стала редкой гостьей в вашем зале, Теоден, сын Тенгела, - вымолвил Гэндальф. - Разве вестник, пришедший от ворот, не сообщил имена моих товарищей? И редко какой повелитель Рохана принимал у себя таких гостей. Оружие лежащие у вашего порога, сильнее множества смертных людей, даже самых сильных. Сера их одежда, ибо изготовили ее эльфы, но она помогла им пройти через великие опасности к вашему залу.
-- Значит, правда то, что сообщил Эомер: вы в союзе с колдунами из Золотого Леса? - спросил Змеиный Язык. - Неудивительно: там всегда плели сети зла.
Гимли шагнул вперед, но почувствовал, как рука Гэндальфа сжала его плечо, и замер, как камень.
Мало кто видел это
Лориен, царство света.
Желты здесь деревьев листья,
Добры здесь жителей лица.
Чиста вода в Нимбертиле,
И эльфы живут здесь в мире.
81
Бела рука королевы,
И в царстве ее камень белый.
Земля это безупречна,
Ее красота бесконечна.
Так мягко пропел Гэндальф и неожиданно изменился. Отбросив в сторону изорванный плащ, он распрямился и больше не опирался на посох. Он заговорил ясным холодным голосом:
-- Мудрый говорит лишь о том, что знает, Грима, сын Галмода, ты превратился в змею без разума. Поэтому молчи и держи свой раздвоенный язык за зубами. Я не для того прошел через огонь, и воду, и смерть, чтобы перебраниваться с ничтожеством.
Он поднял свой посох. Послышался удар грома. Солнечный свет погас в восточных окнах; в зале неожиданно стало темно, как ночью. Огонь в очаге погас, остались лишь тлеющие угли. Только Гэндальф, белый и высокий, виден был перед почерневшим очагом.
Во тьме они услышали свистящий голос Змеиного Языка:
-- Разве я не советовал вам, повелитель, отобрать у него посох? Этот дурак Гама предал нас.
Вспыхнуло пламя, как будто молния разорвала крышу. Затем наступила тишина. Змеиный Язык упал, закрыв лицо.
-- Теперь, Теоден, сын Тенгела, будете ли вы слушать меня? - спросил Гэндальф. - Просите ли вы о помощи. - Он поднял посох и указал на высокое окно. Тьма в нем начала рассеиваться, через отверстие далеко и высоко видна стала полоска чистого неба. - Не все темно. Соберите мужество, Повелитель Марки! Лучшей помощи вам не найти. Я не даю советов отчаявшимся. Но вам хочу дать совет, я хочу сказать вам свои слова. Будете ли вы слушать? Они предназначены не для всех ушей. Я прошу вас выйти из своих дверей и взглянуть на мир. Слишком долго сидели вы в тени и верили лживым словам и дурным побуждениям.
Теоден медленно встал с трона. В зале слегка посветлело. Женщина стоявшая у трона, взяла короля под руку, и неверными шагами старик медленно спустился с помоста и пошел по залу. Змеиный Язык остался лежать на полу. Они подошли к дверям, и Гэндальф постучал в них.
-- Откройте! - крикнул он. - Выходит Повелитель Марки!
Двери открылись, со свистом ворвался свежий воздух. На вершине холма гулял ветер.
-- Отошлите охранников вниз, подножью лестницы, - сказал Гэндальф. - И вы, леди, оставьте его ненадолго со мной. Я позабочусь о нем.
-- Иди, Эовин, дочь сестры! - сказал старый король. Время страха прошло.
Женщина повернулась и медленно вошла в дом. Проходя в дверь она оглянулась. Серьезным и задумчивым был ее взгляд, когда она с холодной жалостью смотрела на старого короля. Прекрасно было ее лицо, а длинные волосы подобны реке из золота. Стройна и высока была она в своем белом платье, вышитом серебром. Но, дочь королей, она казалась сильной и твердой, как сталь. Так впервые в полном свете дня Арагорн увидел Эовин, Госпожу Рохана, и подумал, что она прекрасна, прекрасна и холодна, как бледное весенне утро. И она нежиданно осознала его присутствие - высокий потомок королей, умудренный многими зимами, одетый в серый плащ и таящий в себе скрытую силу. На мгновение она застыла, как камень, потом повернулась и быстро ушла.
82
-- Теперь повелитель, - сказал Гэндальф, - взгляните на свою землю! Вновь вдохните свежий воздух!
С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Занавеси переносимого ветром дождя опускались вниз. Небо над головой и к западу было темным и грозовым, далеко среди вершин скрытых холмов сверкали молнии. Но подул северный ветер, и буря, пришедшая с востока, постепенно уходила к югу, к Морю. Неожиданно в просвете облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали, как серебро, а далеко, как гладкое стекло, блестела река.
-- Здесь не так темно, - сказал Теоден.
-- Да, - согласился Гэндальф, - и годы не так уж тяжело легли на ваши плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.
Черный посох выпал из руки короля и со звоном ударился о камень. Король распрямился, медленно, как человек, тело которого онемело от долгой утомительной работы. Высокий и стройный, стоял он, и глаза его стали голубыми, когда он взгялнул на чистое небо.
-- Темными были мои сны в последние годы, - сказал он, - но я чувствую, что проснулся. Жаль, что вы не пришли раньше, Гэндальф. Боюсь, что вы пришли слишком поздно и увидите лишь последние дни моего дома. Недолго осталось стоять высокому залу, построенному Брого, сыном Эорла. Огонь поглотит высокий трон. Что можно сделать?
-- Многое, - ответил Гэндальф. - Но в начале пошлите за Эомером. Правильно ли я догадался, что вы держите его в заключении по совету Гримы, заслуживающего свое прозвище Змеиный Язык?
-- Это верно, - сказал Теоден. - Он противился моим приказам и угрожал Гриме смертью в моем зале.
-- Человек может любить вас и в то же время не любить Змеиного Языка и его советы, - заметил Гэнадльф.
-- Может быть. Я поступлю так, как вы говорите. Позовите ко мне Гаму. Он проявил себя как плохой привратник, пусть он будет гонцом. Виноватый приведет виновного на суд, - проговорил Теоден, и голос его был угрю, но тут он взглянул на Гэндальфа и улыбнулся, и тут же много морщин на его лице разгладились и не появлялись больше.
Когда Гама, получив задание, ушел, Гэндальф отвел Теодена к высокому каменному сидению, а сам сел рядом на верхнюю ступеньку лестницы. Арагорн и его товарищи стояли поблизости.
-- Нет времени рассказывать вам все, что вы должны услышать, - сказал Гэндальф. - Но если надежда меня не обманывает, скоро придет время, когда я смогу говорить подробнее. Смотрите! Вы в опасности, даже больше, чем навевал Змеиный Язык. Но теперь вы больше не спите. Вы живете. Гондор и Рохан не должны стоять порознь. Враг силен, но у нас есть надежда, о которой он не догадывается.
Теперь Гэндальф говорил быстро. Голос его был тихим и таинственным, и никто кроме короля, не мог слышать его слов. И по мере того, как он говорил, глаза Теодена начали сверкать; наконец он встал с сидения, распрямился во весь рост, рядом с ним стоял Гэндальф, и вместе они с высокого места смотрели на восток.
-- Именно здесь, - сказал Гэнадльф негромким, но ясным
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:45 | Сообщение # 11 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| голосом, - лежит наша главная надежда, там, где залег наш самый большой страх. Судьба все еще висит на волоске. Но если мы продержимся еще немного - у нас есть надежда.
Остальные тоже повернулись к востоку... Через многие лиги смотрели они туда, и надежда и страх боролись в их мыслях, устремленных туда, за темные горы, в Землю Тени. Где теперь Хранитель Кольца? Какой тонкой в сущности была нить, на которой висела их судьба! Леголасу, с его далековидящими глазами, показалось, что он уловил что-то белое: где-то там солнце случайно коснулось вершины Башни Стражи. И где-то еще дальше, в сесконечной удаленности, поднимался крошечный язык пламени.
Теоден снова медленно сел, как будто усталость вновь стремилась овладеть им вопреки воле Гэндальфа. Он повернулся и посмотрел на свой большой дом.
-- Увы! - сказал он. - Жаль, что мне выпали эти злые дни и пришлись на мою старость, вместо мира, которого я жажду. Увы, храбрый Боромир! Юные погибают, а старики живут...
Он уперся в колени сморщенными руками.
-- Ваши пальцы скорее вспомнили бы о былой силе, если бы вы сжимали рукоять меча, - сказал Гэндальф.
Теоден встал и провел рукой по своему боку, но меч не висел у него на поясе.
-- Куда Гама девал его? - пробормотал он.
-- Возьмите этот, дорогой Повелитель! - произнес ясный голос. - Он всегда на вашей службе.
Два человека быстро поднялись по ступеням и теперь стояли в нескольких шага от короля. Одним из них был Эомер. На голове его не было шлема, на груди-кольчуги, но в руке он держал обнаженный меч; поклонившись, он протянул его своему господину рукоятью вперед.
-- Как это могло случиться? - строго спросил Теоден. Он повернулся к Эомеру, и люди с удивлением увидели, что стоит он гордо и прямо. Куда девался старик, которого они привыкли видеть согнутым в кресле или опирающимся на посох?
-- Это сдела я, повелитель, - дрожа, ответил Гама. - Я понял, что Эомер должен быть освобожден. Такая радость была в моем сердце, что я, возможно, ошибся. Но так как он снова был свободен и он Маршал Марки, я принес ему его меч, как он просил меня.
-- Чтобы положить его у ваших ног, мой повелитель, добавил Эомер.
Мгновение Теоден молча смотрел на склонившегося Эомера. Никто не двигался.
-- Вы не возьмете меч? - спросил Гэнадльф.
Теоден медленно протянул руку вперед. Когда его пальцы коснулись рукояти, то всем присутствующим показалось, что в его руку вернулись крепость и сила. Неожиданно он поднял лезвие и со свистом взмахнул им в воздухе. При этом он издал громкий крик. Голос его прозвучал ясно, когда он на языке Рохана призвал к оружию:
Вставайте, вставайте, всадники Теодена!
Темен восток, проснулись злые силы.
Пусть будут оседланы кони, трубите в рог!
Вперед, потомки Эорла!
Стража, услышав призыв, выбежала на лестницу. Войны с удивлением глядели на своего повелителя и затем, как один человек, обнажили свои мечи и склонили их к его ногам.
-- Веди нас! - сказали они.
84
-- Весту Теоден хол! - воскликнул Эомер. - Какая радость видеть, что вы вновь стали самим собой. Никто больше никогда не скажет, что вы, Гэндальф, приносите горе!
-- Возьми свой меч, Эомер, сын моей сестры! - сказал король. - Иди, Гама, и отыщи мой собственный меч! Грима хранил его. И приведи с собой Гриму. А теперь, Гэндальф, вы сказали, что дадите мне совет, если я выслушаю его. Каков же ваш совет?
-- Вы уже выполнили его, - ответил Гэндальф. - Верьте Эомеру больше, чем человеку с кривым разумом! Отбростье сожаления и страх. Возьмите дело в свои руки. Все, кто может ездить верхом, должны быть посланы на запад, как и советовал Эомер: мы вначале должны отразить угрозу Сарумана, пока есть время. Если это нам не удастся, мы погибли. Если мы одержим победу, тогда займемся другой задачей. Тем временем оставшиеся здесь женщины, дети и старики должны отправиться в убежища в горах. Готовы ли у вас такие убежища на случай злых дней? Пусть возьмут с собой продовольствие, но пусть не задерживаются и не берут с сбой никаких сокровищ, больших и маленьких. Ставка - их жизнь.
-- Этот совет кажется мне теперь хорошим, - согласился Теоден. - Пусть весь мой народ будет готов! Но вы мои гости - верно вы сказали Гэндальф, что вежливость в моем доме поубавилась. Вы ехали всю ночь, а теперь уже кончается утро. Вы не спали, не ели. Сейчас будут готовы помещения для гостей: там вы отдохнете после еды.
-- Нет, повелитель, - сказал Арагорн. - Не время сейчас отдыхать. Люди Рохана должны выступить сегодня, и мы - лук, меч и топор, поедем с ними. Мы принесли сюда свое оружие не для отдыха, Повелитель Марки. И я пообещал Эомеру, что наши мечи будут сражаться рядом.
-- Теперь у нас есть надежда на победу! - восклинул Эомер.
-- Надежда есть, - согласился Гэндальф. - Но Изенгард силен. И приближаются другие опасности. Не откладывайте, Теоден задуманное. Быстро ведите своих людей в крепость Дунхарроу в горах!
-- Нет, Гэндальф, - возразил король. - Вы сами не знаете, как велико ваше умение излечивать. Я не сделаю так. Я сам поведу войско и паду в первых рядах если понадобится.
-- Тогда даже поражение Рохана будет прославлено в песнях, - сказал Арагорн. А воины, стоявшие поблизости, гремя оружием закричали:
-- Повелитель Марки поведет нас! Вперед, эорлинги!
-- Но ваши люди не должны оставаться без охраны и руководства, - сказал Гэндальф. - Кто будет управлять ими вместо вас?
-- Я подумал об этом, - сказал Теоден. - А вот и мой советник.
В этот момент из зала вышел Гама. За ним, ухватившись за двух других воинов, шел Грима Змеиный Язык. Лицо его было бледным. Глаза блестели в свете солнца. Гама поклонился и протянул Теодену длинный меч в ножнах, украшенных золотом и зелеными драгоценными камнями.
-- Вот, повелитель, Херугрим, ваш древний меч, - сказал он. - Он лежал в сундуке Гримы. Он не хотел отдавать мне ключи. В сундуке много других вещей, которые люди считают потерянными.
-- Ты лжешь, - сказал Змеиный Язык. - А этот меч твой
85
хозяин сам отдал мне на хранение.
-- А теперь он потребовал его обратно, - сказал Теоден. - Тебе это не нравиться?
-- Конечно, нет, повелитель, - ответил Змеиный Язык. Я забочусь о вас и всех ваших делах как можно лучше. Не утомляйтесь, иначе вы дорого заплатите за эту вспышку. Пусть другие имеют дело с этими пришельцами. Ваша еда уже на столе. Не хотите ли пройти туда?
-- Хочу, - сказал Теоден. - И пусть на тот же стол поставят еду для моих гостей. Войско выступает сегодня. Вышлите вперед вестников! Пусть созовут всех живущих поблизости. Пусть все, кто способен носитьоружие, все, у кого есть лошадь, ждут у ворот до второго часа после полудня.
-- Дорогой повелитель! - воскликнул Змеиный Язык. Этого я и опасался. Этот маг околдовал вас. И никто не останется охранять Золотой Зал ваших отцов и ваши сокровища? Никто не останется охранять Повелителя Марки?
-- Если это и колдовство, - ответил Теоден, - оно кажется мен привлекательнее твоего шепота. Твое лечение чуть не заставило меня ходить на четвереньках, как животное. Нет, никто не останется, даже Грима. Грима поедет тоже. Иди! У тебя еще есть время очистить ржавчину со своего меча.
-- Милосердия, повелитель! - завопил Змеиный Язык, опускаясь на землю. - Пожалейте того, кто износился на вашей службе. Не отсылайте меня от себя! Я останусь с вами, когда все остальные предадут вас. Не отсылайте прочь своего верного Гриму!
-- Мне тебя жаль, - сказал Теоден. - И я вовсе не отсылаю тебя от себя. Я иду на восток, с моими людьми. Прошу тебя идти со мной и доказать свою верность.
Змеиный Язык переводил взгляд с одного лица на другое. В его взгляде было выражение загнанного хищника, который ищет брешь в цепи своих врагов. Он облизал губы длинным бледным языком.
-- Такое решение можно было ожидать от повелителя из дома Эорла, хотя он и стар, - сказал он. - Те, кто действительно любит его, разделили с ним годы его старости... Да, я вижу, что пришел слишком поздно. А другие, кого смерть моего повелителя огорчит меньше, переубедили его. Если я не могу помешать им, выслушайте меня на последок, повелитель! Один из тех, кто знает вас и беспрекословно вам повинуется, должен остаться в Эдорасе. Поручите это верному слуге. Пусть ваш советник Грима сохранит здесь все до вашего возвращения - и, клянусь, мы можем его увидеть, хотя для мудрых надежда на это слабая.
Эомер засмеялся.
-- А если эта просьба не избавит вас от участия в войне, благороднейший Змеиный Язык, - сказал он, - какое почетное поручение вы себе попросите? Тащить мешок с едой в горы - если кто-нибудь доверит его вам?
-- Нет, Эомер, вы не вполне поняли мастера Змеиного Языка, - сказал Гэндальф, устремляя на того свой проницательный взгляд. - Он храбр и хитер. Даже сейчас он ведет игру с опасностью. Он уже заставил меня потратить несколько часов моего драгоценного времени. - Вниз, змея! - добавил он внезапно страшным голосом. - Вниз, на живот! Давно ли купил тебя Саруман? Какая тебе обещана награда? Когда все будут мертвы, ты получишь свою часть сокровищ и женщину, которую пожелаешь. Давно ты уже смотришь на нее из-под прикрытых век
86
и следишь за нею.
Эомер выхватил меч.
-- Я знал это, - пробормотал он. - Из-за этого я хотел убить его, забыв закон этого зала. Но есть и другие причины...
Он сделал шаг вперед, но Гэндальф остановил его.
-- Эовин сейчас в безопасности, - сказал он. - Но ты, Змеиный Язык, уже сделал, что мог, для своего истинного хозяина. Ты заслужил награду. Но Саруман склонен забывать свои обещания. Советую тебе быстро направиться к нему и напомнить о себе, пока он не забыл твоей верной службы.
-- Ты лжешь, - сказал Змеиный Язык.
-- Это слово слишком часто и лкгео выходит из твоих уст, - сказал Гэндальф. - Я не лгу. Смотрите, Теоден, на эту змею. Вы не можете ни взять его с собой, ни оставить его здесь. Лучше всего было бы его убить. Но когда-то он ведь был человеком и по-своему служил вам. Дайте ему лошадь, и пусть он немедленно уезжает, куда хочет. По его выбору вы сможете судить о нем.
-- Ты слышал, Змеиный Язык? - спросил Теоден. - Вот тебе на выбор: либо ты отправляешься со мной на войну и пусть битва покажет, кто из нас прав, либо уходи, куда хочешь. Но в этом случае, если мы снова встретимся, я не буду таким милосердным.
Змеиный Язык медленно встал. Он посмотрел на всех полуприкрытыми глазами. Последним он взглянул в лицо Теодену и открыл рот, как бы собираясь что-то сказать. И тут он выдал себя. Руки его задвигались. Глаза засверкали. Такая злоба была в них, что люди отступили от него. Он оскалил зубы, потом со свистящим дыханием сплюнул под ноги королю, наклонившись на один бок, двинулся вниз по лестнице.
-- За ним! - приказал Теоден. - Проследите за тем, чтобы он никому не причинил вреда, но самого его не задерживайте. Дайте ему лошадь, если он захочет.
-- И если какая-нибудь понесет его, - добавил Эомер.
Один из старжников побежал вниз по лестнице. Другой подошел к источнику у подножьятеррасы и набрал в шлем воды. Ею он начисто вымыл камни, оскверненные ядовитым языком.
-- А теперь, гости мои дорогие, идемте! - сказал Теоден. - Идемте и подкрепитесь, поскольку позволяет время.
Они прошли обратно в большой зал. В городе внизу слышались крики глашатаев и звуки боевых рогов. Король должен был выехать, как только жители города и живущие поблизости от него вооружаться и соберутся.
За королевский стол сели Эомер и четверо гостей, была здесь и леди Эовин. Они ели и пили торопливо. Все молчали, пока Теоден расспрашивал Гэндальфа о Сарумане.
-- Кто может знать, как далеко зашло его предательство? - сказал Гэндальф. - Он не всегда был злым. Раньше я не сомневался в том, что он друг Рохана; и даже когда сердце его становилось холоднее, он считал вас полезными для себя. Но он уже давно замыслил вашу гибель, нося маску дружбы, пока он не подготовился. В эти годы задача Змеиного Языка была легкой, и все, что вы делали, быстро становилось известным в Изенгарде: ведь ваша земля открыта, и чужеземцы приходили и уходили из нее. А шепот Змеиного Языка звучал в ваших ушах, отравляя ваши мысли, охлаждая сердце, ослабляя мускулы; остальные видели это, но не могли ничего сделать, потому что
87
вы не хотели с ним расстаться.
Но когда я бежал и предупредил вас, для тех, кто хотел видеть, маска была сорвана. После этого игра Змеиного Языка стала опасной, но он делал все, чтобы задержать вас, чтобы не дать вам собрать свои силы. Он действовал хитро: использовал слабости людей или раздувал их страхи, как подсказывали обстоятельства. Разве вы не помните, как он настойчиво советвал, чтобы ни один человек не был избавлен от охоты на диких гусей на севере, в то время как истинная опасность находилась на востоке? И он убедил вас запретить Эомеру преследовать вторгнувшихся орков. Если бы Эомер не нарушил приказ Змеиного Языка, высказанный вашими устами, орки уже достигли бы Изенгарда, приведя с собой пленников. Это, конечно, была бы не та добыча, которой больше всего жаждет Саруман, но это члены моего Товарищества, участники тайного дела, о котором даже с вами, повелитель, я не могу говорить открыто. Страшно подумать, что пришлось бы им испытать и что мог бы узнать Саруман, нам на погибель!
-- Я восхищен Эомером, - сказал Теоден. - Правдивое сердце может обладать упрямым языком.
-- Скажите также, - заметил Гэндальф, - что для неверных глаз у правды искривленное лицо.
-- Да, глаза мои были почти слепы, - согласился Теоден. - Но больше всего я восхищаюсь вами, мой дорогой гость. Вновь вы пришли ко мне вовремя. Я хочу наградить вас по вашему выбору. Назовите только что-либо принадлежащие мне. Я оговариваю только свой меч.
-- Вовремя ли я пришел или нет, еще видно будет, - ответил Гэндальф. - Что касается подарка, повелитель, то я выберу то, что мне необходимо. Дайте мне Обгоняющего Тень! Он был дан мне на время. Но теперь я поеду на нем к большой опасности и не могу рисковать тем, что не принадлежит мне. К тому же нас связывает любовь.
-- Ваш выбор хорош, - сказал Теоден, - и теперь я с радостью отдаю вам коня. Но это драгоценный дар. Нет коня, равного Обгоняющему Тень. В нем воплотились могучие кони прошлого. А вам, мои остальные гости, я предлагаю в подарок то, что можно найти в моем арсенале. Мечи вам не нужны, но у меня есть шлемы и кольчуги искусной работы, подарки моим предкам из Гондора. И выбирайте себе, что хотите, и пусть мои подарки хорошо послужат вам!
Принесли вооружение из королевского арсенала, и Арагорн и Леголас оделись в сверкающие кольчуги. Они выбрали себе также шлемы и круглые щиты; щиты были выложены золотом и усажены драгоценными камнями - зелеными, красными и белыми. Гэндальф не взял себе оружия, а Гимли не нуждался в кольчуге, потому что если бы и нашлась в кладовых Эдораса подходящая для его фигуры стальная рубашка, она все же не могла сравниться с его собственной, выкованной под Горой на севере. Но он выбрал кожанную шапку с железными полосами, которая хорошо сидела на его круглой голове; маленький щит он тоже взял. На нем, белая на зеленом фоне, была изображена бегущая лошадь - герб дома Эорла.
-- Пусть он верно служит вам, - сказал Теоден. - Он был сделан для меня в дни Тенгела, когда я был еще мальчиком.
Гимли поклонился.
-- Я горд тем, повелитель Марки, что буду носить вашу эмблему, - сказал он. - И я согласен скорее несли на себе
88
лошадь, чем чтобы она несла меня. Собственные ноги нравятся мне больше. Но, может, я приду туда где смогу сражаться стоя.
-- Очень может быть, - сказал Теоден.
Король встал и тут же к нему подошла Эовин с чашей.
-- Яерту Теоден дал! - сказала она. - Прими эту чашу и выпей в счастливый час. Да ждет тебя здоровье и удача во всех делах!
Король выпил вино, и Эовин предложила его другим гостям. Когда она остановилась перед Арагорном, она внезапно замолчала и посмотрела на него; глаза ее сверкали. Он взглянул на ее прекрасное лицо и улыбнулся. Когда он взял чашу, руки их соприкоснулись, и он заметил, что она задрожала от этого прикосновения.
-- Будь здоров, Арагорн, сын Араторна! - сказала она.
-- Будь здорова, Госпожа Рохана! - ответил он, но лицо его стало встревоженным, и он не улыбался.
Когда все выпили, король вышел из зала. У дверей его ждали стражники, стояли глашатаи; все военачальники и вожди, жившие в Эдорасе или поблизости, собрались тут же.
-- Смотрите! Я отправляюсь в путь, и похоже что это будет мой последний поход, - сказал Теоден. - У меня нет детей. Теодред, мой сын, убит. Я назначаю Эомера, своего племянника, наследником. Если же никто из нас не вернется, выберите себе повелителя по своей воле. Ео кому-то я сейчас должен доверить своих людей, кто-то должен править вместо меня. Что вы скажете?
Все молчали.
-- Разве вы никого не назовете? В кого верят мои люди?
-- В дом Эорла, - ответил Гама.
-- Но я не могу оставить Эомера, - сказал король, - а он последний из этого дома.
-- Я не называл Эомера, - ответил Гама. - И он не последний. Есть еще Эовин, дочь Эомунда, его сестра. Она бесстрашна, и у нее благородное сердце. Все любят ее. И пусть она будет повелительницей эорлингов, пока вы отсутствуете.
-- Да будет так! - сказал Теоден. - Пусть глашатаи обВявят народу, что их поведет леди Эовин.
Потом король сел в кресло перед дверьми и Эовин, поклонившись приняла от него меч и прекрасную кольчугу.
-- Прощай, племянница! - сказал король. - Темен этот час, но, может быть, мы вернемся в Золотой Зал. В Дунхарроу можно обороняться очень долго, а если битва окончится нашим поражением, все, кто уцелеет, придут туда.
-- Не говори так! - ответила она. - Каждый день до вашего возвращения будет для меня годом... - Но говоря это она смотрела на стоявшего поблизости Арагорна.
-- Король вернется, - сказал Арагорн. - Не бойтесь! Наша судьба ждет нас не на западе, а на востоке.
Король в сопровождении Гэндальфа спустился по лестнице. Остальные шли поодаль. Когда они подошли к воротам, Арагорн оглянулся. Эовин одиноко стояла у входа в зал на вершине лестницы, меч был поставлен перед ней прямо, и ее руки лежали на его рукояти. Она была одета в кольчугу и сияла на солнце серебром.
Гимли шел рядом с Леголасом, положив топор на плечо.
-- Ну, наконец-то мы выступаем, - сказал он. - Человеку нужно сказать много слов, прежде чем он начнет действовать.
89
Топору беспокойно в моих руках. Я не сомневаюсь, что эти Рохиррим умеют воевать. Но все же мне не нравится эта война. Как я доберусь до поля битвы? Я хочу идти, а не болтаться, как мешок, в седле Гэндальфа.
-- Более безопасное сидение, чем многие другие, я думаю, - сказал Леголас. - Но, нсомненно, Гэндальф высадит вас, когда начнется битва. Топор не оружие для всадника.
-- А гном не всадник. Я буду рубить шеи оркам, а не брить головы людям, - сказал Гимли, перехватывая рупоять топора.
У ворот они увидели большое войско. Молодые и старые, все сидели в седлах. Собралось более тысячи войнов. Их копья были пхожи на частый лес. Громко и радстно закричали они, когда вперед вышел Теоден. Подвели королевскую лошадь по кличке Снежная Грива и лошадей Арагорна и Леголаса. Гимли, хмурясь, стоял в нерешительности. К нему подошел Эомер, ведя свою лошадь.
-- Приветствую вас, Гимли, сын Глоина! - воскликнул он. - У меня еще не было времени научится вежливым словам под вашей палкой, как вы обещали мне. Но не забыть ли нам нашу ссору? Я обещаю больше не говорить злых слов о Госпоже Леса.
-- Я временно забуду свой гнев, Эомер, сын Эомунда, сказал Гимли, - но если вы своими глазами увидите Госпожу Галадриэль, то обВявите ее прекраснейшей, иначе наша дружба кончится.
-- Да будет так! - сказал Эомер. - А пока простите меня, и в знак прощения я прошу вас ехать со мной. Гэндальф будет впереди с Повелителем Марки, но мой конь Файрфут понесет нас обоих.
-- Спасибо, - ответил довольный Гимли. - Я с радостью поеду с вами, если Леголас, мой друг поедет рядом.
-- Пусть будет по-вашему, - сказал Эомер. - Леголас слева от меня, Арагорн - справа и никто не осмелится противостоять нам.
-- Где Обгоняющий Тень? - спросил Гэндальф.
-- Бегает в поле, - ответили ему. - Он не подпускает к себе людей. Вот там, у брода, он, как тень, мелькает у ив.
Гэндальф свистнул и громко позвал коня. Тот издалека затряс головой и понесся к войску, как стрела.
-- Так появился бы западный ветер, если бы он был видимым, - сказал Эомер, когда большой конь подскакал к колдуну.
-- Подарок сделан, - сказал Теоден, - Но слушайте все! Я называю своего гостя, Гэндальфа Серого Странника, мудрейшего из советчиков и желаннейшего из всех чужеземцев, Повелителем Марки и вождем всех эорлингов и так будет, пока живет мой род. И я дарю ему Обгоняющего Тень, принца среди лошадей.
-- Благодарю вас, король Теоден, - сказал Гэндальф. Он неожиданно снял серый плащ, отбросил шляпу и прыгнул на спину коня. На нем не было ни шлема ни кольчуги. Снежно белые волосы развевались по ветру, белая одежда ослепительно сияла на солнце.
-- Смотрите на Белого Всадника! - воскликнул Арагорн, и все подхватили его слова.
-- Наш король и Белый Всадник! - закричали они. - Вперед, Эорлинги!
Загремели трубы, заржали лошади. Копья ударились о щиты. Король поднял руку, и с шумом, подобным неожиданному удару бури, войско Рохана двинулось на Запад.
90
Далеко на равнине видела Эовин блеск их копий, одиноко стоя у входа в молчащий дворец.
Глава vii
ПРОПАСТЬ ХЭЛМА.
Солнце склонялось к западу, когда они выехали из Эдораса, и оно слепило глаза воинам, окутывая поля Рохана золотой дымкой. Утоптанная дорога вела на северо-запад у подножья Белых Гор, и войско двигалось по ней, поднимаясь на холмы и спускаясь в долину, пересекая множество ручьев и рек. Далеко впереди и справа возвышались Туманные Горы; с каждой милей они становились темней и выше. Солнце медленно опускалось за ними. Приближался вечер.
Войско двигалось вперед. Необходимость подгоняла его. Боясь приехать слишком поздно, оно двигалось с максимальной скоростью, редко останавливаясь. Быстры и выносливы были лошади Рохана, но впереди лежало еще много лиг. Сорок лиг и даже больше отделяло Эдорас от Берегов и бродов через Изен, где они надеялись встретить королевских людей, отражавших натиск войск Сарумана.
Ночь смыкалась вокруг них. Наконец они остановились, чтобы устроить лагерь. Они ехали уже пять часов и углубились далеко в западные равнины, но более половины пути лежало еще впереди. Большим кругом под взездным небом и серпом луны разбили они лагерь. Они не разжигали костров, потому что не были уверены в ходе событий, но установили круговую охрану и разослали повсюду разведчиков, мелькавших, как тени на равнине. Ночь медленно проходила без новостей и тревоги. На рассвете прозвучал рог, и менее чем через час войско вновь выступило.
Над головой туч еще не было, но в воздухе повисла тяжесть, было слишком жарко для этого времени года. Восходяещее солнце окуталось дымкой, а за солнцем, медленно по небу, поднималась тьма, как будто с востока надвигалась большая буря. А на северо-западе, у подножья Туманных Гор, казалось, тоже сгущалась Тьма, тень медленно поползла от Долины Колдуна.
Гэндальф проехал назад, туда где рядом с Эомером ехал Леглас.
-- У вас острые глаза вашего волшебного народа, Леголас, - сказал он, - они могут за милю отличить воробья от зяблика. Скажите мне, видите ли вы что-нибудь там, в Изенгарде.
-- Много миль разделяет нас, - заметил Леголас, глядя туда и прикрывая глаза ладонью. - Там движется большая тень, огромные тени передвигаются на берегу реки, но что это такое, я не могу сказать. Это не туман и не облако, обманывающее мои глаза. Чья-то воля наложила тень на землю, и эта тень движется вниз по реке. Как будто сумерки бесконечного леса спускаются с холмов.
-- А за ними идет буря из Мордора, - сказал Гэндальф.
91
Будет Черная Ночь.
Концу второго дня пути тяжесть в воздухе усилилась. В полдень темные тучи затянули небо, мрачный полог с большими волнующимися краями затмил меркнувший свет. Солнце исчезло кроваво- красное в дымном тумане. Копья всадников засверкали огнем, когда последние лучи света коснулись отвесных пиков Трихирна. Теперь войско находилось очень близко от северного отрога Белых Гор - три неровных зубмца смотрели на закат солнца. В последних красных лучах воины авангарда увидели черное пятнышко; какой-то всадник скакал им навстречу. Они остановились поджидая его.
Он подВехал, усталый человек в измятом шлеме и сизрубленным щитом. Медленно он спешился и стоял некоторое время тяжело дыша. Наконец он заговорил.
-- Здесь ли Эомер? - спросил он. - Вы пришли наконец, но слишкомпоздно и со слишком малыми силами. Со времени гибели Теодреда дела идут плохо. Нас отогнали вчера от Изена с большими потерями; много нас погибло при переходе через реку. Ночью же свежие силы перешли через реку и напали на наш лагерь. Весь Изенгард, должно быть опустел. Саруман вооружил диких людей гори и пастухов Дунленда из-за реки и их тоже напустил на нас. Нас победили численностью, защитная стена разбита. Эркенбранд из Вестфолда собрал уцелевших и увел их в свою крепость у Пропасти Хэлма. Остальные рассеяны.
Где Эомер? Скажите ему, что впереди нет надежды. Он должен вернуться в Эдорас, до того как там окажутся волколаки Изенгарда.
Теоден молчал, скрытый от воина своей стражей. Теперь он двинул свою лошадь вперед.
-- Стань передо мной, Кеорл, - сказал он. - Я здесь. Последнее войско Эорлингов идет вперед. Оно не вернется без сражения.
Лицо воина озарилось рдостью и удивлением. Он взял себя в руки. Поклонился, протянув зазубренный меч королю.
-- Приказывай, повелитель! - воскликнул он. - И прости меня! Я думал...
-- Ты думал, что я остался в Медуселде, согнутый, как старое дерево под зимним небом. Так и было, когда ты выехал на войну. Но западный ветер стряхнул снег с ветвей, - продолжал Теоден. - Дайте ему свежую лошадь! Пусть скачет на помощь Эркенбранду!
Пока Теоден говорил, Гэндальф проехал немного вперед и смотрел на север, на Изенгард, и на запад, на садящееся солнце. Потом вернулся.
-- Скачите, Теоден! - сказал он. - Скачите к Пропасти Хелма! Не идите к броду через Изен и не задерживайтесь на равнине! Я же должен вас оставить на некоторое время. И Обгоняющий Тень понесет меня по срочному делу. - Повернувшись к Арагорну, Эомеру и воинам короевской стражи, он воскликнул. - Берегите Повелителя Марки до моего возвращения! Ждите меня у ворот Хелма. Прощайте!
Он шепнул что-то Обгоняющему Тень, и большой конь понесся, как стрела из лука. Пока все смотрели на него, он уже исчез - вспышка серебра в солнечном закате, ветер на радужной траве, тень, мелькнувшая и исчезнувшая из виду. Снежная Грива фыркнул и напрягся, готовый следовать за ним, но лишь быстрая крылатая птица могла состязаться с ним в скорости.
92
-- Что это значит? - спросил один из воинов у Гамы.
-- Гэндальф Серый торопится, - ответил Гама. - Он всегда приходит и уходит неожиданно.
-- Змеиный Язык, будь он здесь, не затруднился бы обВяснить это, - сказал другой воин.
-- Верно, - согласился Гама, - но что меня касается, то я подожду пока не увижу Гэндальфа вновь.
-- Может, тебе придется долго ждать, - заметил второй воин.
Войско свернуло в сторону от дороги к броду через Изен и двинулось к югу. Опустилась ночь, а они продолжали путь. Холмы станоились ближе, но высокие пики Трихирна по-прежнему смутно возвышались на фоне темнеющего неба. Все еще в нескольких милях, на дальней стороне долины Вестфолд, в горы вдавался большой зеленый участок, а из него в горы уходило узкое ущелье. Люди называли еэто ущелье Пропастью Хэлма, по имени древнего героя, который оборонялся здесь во время войны. Крутое и узкое, оно уходило в горы с севера в тени Трихирна, с обеих сторон его возвышались, как могучие башни высокие утесы закрывающие свет.
У ворот Хелма, перед входом в Пропасть, на скальном возвышении стояли высокие и древние стены, а внутри них высокая башня. Люди рассказывали, что во времена прошлой славы Гондора, морские короли построили здесь крепость руками гигантов. Ееназвали Хорнбург, потому что труба, звучащая у входа в ущелье, многократным эхом отражалась в глубине, как будто давно забытые армии выходили из пещер под горами. Люди древности проложили стену от Хорнбурга к южному утесу, преграждая вход в ущелье. Под ней по-прежнему широкому каналу протекал глубокий ручей. Он извивался у подножья скалы Хорнрок и, пройдя через широкий зеленый участок в форме клина, спускался от ворот в долину Хэлма. Оттуда через Долину Глубокую он направлялся в долину Вестфолд. Здесь в Хорнбурге, у Ворот Хэлма, находился Эркенбранд, начальник области Вестфолда у границ Марки. В черные дни, когда угроза войны становилась все яснее, он, появив мудрость, восстановил стену и усилил крепость.
Всадники находились еще в широкой долине перед входом в ущелье, когда впереди послышались крики рзведчиков и звуки рога. Из тьмы со свистом полетели стрелы. Разведчики быстро поскакали назад и доложили, что всю долину занимают всадники на волках и что множество орков и диких людей спешит к югу со стороны брода через Изен, направляясь к ущелью Хэлма.
-- Мы видели много наших убитых при отступлении, - сказал разведчик, - и встретили несколько групп, бредущих туда и сюда без предводителей. Никто не знает, что случилось с Эркенбрандном. Вероятно, его догнали здесь до того, как он успел добраться до Ворот Хэлма.
-- Видели ли вы там Гэндальфа? - спросил Теоден.
-- Да, повелитель. Многие видели старика в белом, скакавшего взад и вперед, как ветер. Некоторые решили, что это Саруман. Говорят, до наступления ночи он направился к Изенгарду. Говорят также, что раньше видели Змеиного Языка. Он направлялся на север с отрядом орков.
-- Плохо придется Змеиному Языку, если Гэндальф его догонит, - сказал Теоден. - А пока же я утратил обоих своих советников: старого и нового. Но в этих условиях нам не ос
93
тается ничего, кроме выполнения совета Гэндальфа, мы пойдем к Воротам Хэлма, есть там Эркенбранд или нет. Известно ли, каков размер войска, пришедшего с севера?
-- Оно очень велико, - сказал разведчик. - Бегущие считают каждого врага дважды, но я говорил с храбрыми людьми и не сомневаюсь, что главные силы врага во много раз превосходят нас по численности.
-- Значит, нам нужно быть быстрыми, - сказал Эомер. Ударим по врагу, который находится между нами и крепостью. В Пропасти Хэлма есть пещеры, где могут спрятаться сотни; и тайные пути ведут отсюда в холмы.
-- Не доверяйте тайным путям, - заметил король. - Саруман давно шпионил здесь, разузнавая секреты. Но в неоторых местах наши могут защищаться долго. Идемте!
Арагорн и Леголас ехали теперь с Эомером в авангарде. Они продвигались вперед в сгущающейся ночи все медленнее и медленнее, по мере того как дорога поднималась, углубляясь в горы. Они встретили лишь нескольких врагов. Тут и там встречались банды грабителей-орков, но они разбегались, прежде чем всадники успевали догнать и убить их.
-- Боючь, что пройдет немного времени, - сказал Эомер, - и известие о нашем приходе дойдет до предводителя врагов Сарумана, или того, кого он назначил начальником.
За ними слышался гул войны. Во тьме они слышали звуки хриплого пения. Забравшись глубоко в ущелье, они оглянулись и увидели факелы, бесчисленные точки огня на черных полях сзади, разбросанные, как красные цыВветы, и извивающиеся вверх от низин длинными мерцающими линиями. Тут и там вспыхивали большие языки пламени.
-- За нами движется большое войско, - заметил Арагорн.
-- Они несут с собой факелы и жгут стога и деревья, а также хижины. Это была богатая долина со многими фермами. Горе моему народу!
-- Если бы был день, мы могли бы броситься на них с гор, как буря! - сказал Арагорн. - Меня огорчает необходимость бежать перед ними.
-- Нам не нужно бедать дальше, - сказал Эомер. - Долина Хэлма уже недалеко, через нее проходит древний ров и вал, в четверти мили от входа в Пропасть Хэлма. Там мы сможем повернуть и начать сражение.
-- Нет нас слишком мало, чтобы оборонять долину, - сказал Теоден. - В ширину она не менее мили, и вход в Пропасть очень широк.
-- У входа в Пропасть может остаться наш арьергард, сказал Эомер.
Не было ни звезд, ни луны, когда всадники подВехали к бреши, через которую с шумом протекал ручей. Рядом с ним проходила дорога от Хорнубурга. Неожиданно перед ними появился вал - высокая тень перед темной ямой. Когда они подВехали, их окликнул часовой.
-- Повелитель Марки направляется к Воротам Хелма, - ответил Эомер. - Я Эомер, сын Эомунда, отвечаю.
-- Это хорошая новость, когда у нас уже не осталось надежды, - сказал часовой. - И торопитесь! Враг идет за вами по пятам.
Войско прошло через брешь и остановилось на газоне внутренного склона. Здесь они с радостью узнали, что Эркенбранд оставил много людей оборонять ворота Хелма, а еще боль
94
ше прошли через брешь внутри.
-- Вероятно, у нас осталось на ногах не менее тысячи, сказал Гамлинг, старый воин, командовавший теми, кто охранял проход. - Но большинство из них видело слишком много зим, как и я, или слишком мало, как мой внук. Какие новости от Эркенбранда? Вчера до нас дошло известие, что он отступает сюда со всеми оставшимися всадниками Вестфолда; но сюда он не пришел.
-- Боюсь, что он и не придет, - заметил Эомер. - Наши разведчики ничего не узнали о нем, а враг заполнил всю долину за нами.
-- Я хотел бы, чтобы он спасся, - сказал Теоден. - Он был могучим воином. В нем ожила мощь Хелма Молотрукого. Но мы не можем ждать его здесь. Мы должны ввести все наши войска за стену. Достаточно ли у вас запасов? Мы привезли с собой мало провизии, потому что торопились на битву, а не в осаду.
-- За нами в пещерах Пропасти скрывается народ Вестфолда: старики и дети, женщины и девушки, - сказал Гамлинг. Но здесь собраны большие запасы пищи, а также стада и корм для них.
-- Это хорошо, - одобрил Эомер. - Враги сожгли и уничтожили все, что осталось в долине.
-- Если они собираются приобрести наше добро у Ворот Хелма, им придется дорого заплатить за него, - сказал Гамлинг.
Король и его всадники проехали дальше. Там, где мост пересекал ручей они спешились. Длинной цепочкой провели они лошадей вверх по склону и вошли в ворота Хорнбурга. Здесь их встретили с радостью и обновленной надеждой: теперь здесь было достаточно людей для обороны и Хорнбурга, и стены.
Эомер быстро привелсвоих людей к готовности. Король со своей охраной остался в Хорнбурге, здесь находилось также большинство людей из Вестфолда. Большую часть своих сил Эомер разместил на стене, потому что здесь защита была наиболее слабой. Лошадей отвели глубже в ущелье с небольшой охраной.
Стена была в двадцать футов высотой и такой толщины, что четыре человека могли пройти в ряд по ее верху; по верху стены проходил парапет, через который мог перегнуться только очень высокий человек. Тут и там в нем были проделаны бойницы, через которые можно было стрелять. Сзади на эту стену вели три пролета лестницы, но спереди стена была ровной, большие камни так были подогнаны друг к другу, что между ними невозоможно было найти щель.
Гимли стоял на стене, облокотившись на бруствер. Леголас сидел рядом с ним, поглаживая рукой лук и вглядываясь вперед, в темноту.
-- Это мне нравится больше, - проговорил Гимли, - топая по камню. - Сердце мое оживает, когда мы приближаемся к горам. Здесь отличные скалы. У этой страны отличные кости. Я чувствовал их под ногами, когда мы поднимались сюда из долины. Дайте мне год и сотню моих родственников, и я превратил бы это место в такую крепость, от которой армии откатывались как вода.
-- Я не сомневаюсь в этом, - сказал Леголас. - Но вы гном, а гномы - странный народ. Мне это место не нравится и
95
еще меньше понравится при дневном свете. Но вы успокаиваете меня, Гимли, и я рад стоять рядом с вами, рядом с вашими крепкими ногами и вашим острым топором. Я хотел бы, чтобы среди нас было больше вашего народа. Но еще больше я обрадовался бы сотне добрых лучников из Чернолесья. Нам они необходимы. У Рохиррим по-своему хорошие лучники, но их здесь слишком мало.
-- Пока для стрельбы из лука темно, - заметил Гимли. В сущности сейчас нужно только спать. Спать! Я так хочу спать, как ни одни гном не хотел. Езда верхом - утомительная работа. Но мой топор беспокоен в моей руке. Дайте мне ряд орочьих шей и простор для размаха, и вся усталость с меня спадет.
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:46 | Сообщение # 12 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| Медленно проходило время. Далеко внизу в долине горели разбросанные огни. Медленно приближались войска Изенгарда. Видны были медленно движущиеся лини факелов.
Неожиданно от стены пслышались крики. У входа загорелось множество факелов и пылающих ветвей. Потом они рассыпались и погасли. По полю к воротам Хорбруга скакали люди. Возварщался арьергард войска вестфолдцев.
-- Враг близко! - кричали они. - Мы истратили стрелы и наполнили всю долину мертвыми орками. Но это не остановит их надолго. Они во многих местах пересекли ручей и идут, многочисленные, как муравьи. Но мы научили их не носить с собой факелы.
Была середина ночи. Небо было совершенно темным, и неподвижность воздуха предвещала бурю. Неожиаднно облака осветились вспышкой пламени. Ветвистая молния ударила в восточных холмах. На мгновение наблюдатели на стенах увидели все пространство между стеной и долиной, освещенное белым светом: оно все кишело черными фигурами, некоторые были широкие и приземистые, другие высокие, с высокими шлемами и поднятыми щитами. Сотни и сотни новых вливались в долину, устремляясь к стене. Гром прогремел в долине. Пошел проливной дождь.
Стрелы, частые как дождь, со свистом взвились в воздух и со звоном и стуком ударились о камень. Некоторые достигли цели. Атака Пропасти Хэлма началась, но изнутри не раздалось ни звука, не вылетела ни одна ответная стрела.
Нападающие остановились, удивленные зловещим молчанием скал и стены. Вновь и вновь молнии разрывали тьму. Потом орки закричали, размахивая копьями и мечами, и пустили тучу стрел на укрепление. Люди Марки удивленно глядели на них: казалось, перед ними расстилалось поле темного зерна, убираемого жатвой войны, и каждый колос горел языком пламени.
Загремели трубы. Враги бросились вперед - некоторые к стене, другие - к склону, ведущему к воротам Хорнбурга. Впереди шли орки высокого роста, за ними - дикие люди из Дунленда. Сверкнула молния и отразилась от каждого шлема и щита; повсюду виднелся знак Изенгарда - рука. Нпадающие достигли вершины скалы и устремились к воротам.
Только тогда пришел ответ: туча стрел встретила их и град камней. Нападающие остановились, заколебались и повернули назад; затем ударили снова, были отбиты и снова напали, и каждый раз, надвигающееся море, они останавливались на более высоком месте. Снова прозвучали трубы, и вперед бросилась толпа ревущих людей. Они держали свои большие щиты над головами, как крышу, и несли два огромных ствола дерева. За
96
ними крались орочьи лучники, посылая тучи стрел в лучников на стене... Им удалось пробиться к воротам. Стволы, раскачиаемые сильными руками ударили в ворота с громким гулом. Если одни из людей у транов падал от удара камня или стрелы, его место тут же занимал другой. Снова и снова раскачиались и ударяли большие тараны.
Эомер и Арагорн стояли вместе на стене. Они слышали рев голосов и удары таранов; затем при очередной вспышке они заметили опасность угрожающую воротам.
-- Идем! - сказал Арагорн. - Пора обнажить мечи!
Они побежали по стене, спустились по лестнице и направились к внешнему двору Хорнбурга. По пути они собрали небольшую группу сильных воинов с мечами. Там был небольшой запасной выход, ведший на запад, навстречу поднимались скалы. Отсюда узкая тропа вела к большим воротам между стеной и крутым утесом. Арагорн и Эомер вышли через эту дверь, их люди шли за ними. Два меча блеснули, как один, вырвавшись из ножен.
-- Гутвин! - закричал Эомер. - Гутвин за Марку!
-- Андрил! - подхватил Арагорн. - Андрил за Дунедайн!
Сбоку ударили они на диких людей. Андрил поднимался и опускался, сверкая белым пламенем. Крики прозвучали по стене и в крепости:
-- Андрил! Андрил вышел на войну! Меч, который был Сломан сверкает вновь!
Ошеломленные этим, нападающие выпустили тараны и повернулись, собираясь сражаться; но их стена из щитов была разбита молниеносными ударами, и они были опрокинуты, рассечены надвое и прижаты к скале. Орочьи лучники начали дико стрелять и затем обратились в бегство.
На мгновение Эомер и Арагорн остановились перед воротами. В отдалении прогремел гром. Далеко, среди гор на юге, сверкали молнии. С севера подул резкий ветер. Он разорвал облака, и в разврывах опявились звезды. Над холмами поднялась луна.
-- Пы пришли недостаточно быстро, - сказал Арагорн, глядя на ворота.
Их большие петли и стальные брусья были согнуты и разбиты; многие бревна были расщеплены.
-- Но мы-то не можем стоять здесь, защищая ворота, возразил Эомер. - Смотрите! - Он указал на склон. За ручьем снова собирался большой отряд орков и людей. Засвистели стрелы и стали ударятся о камни вокруг них. - Идемте! Мы должны вернуться и посмотреть, не удастся ли укрепить ворота изнутри.
Они повернулись и побежали. В этот момент несколько дюжин орков, лежавших неподвижно среди убитых, вскочили и молча бросились за ними двое упали Эомеру под ноги, он споткнулся, и следующее мгновение они навалились на него. Но тут маленькая черная фигурка, которую раньше никто не заметил, выпрыгнула из тени с хриплым криком:
-- Барук Казад! Казад ай-мену!
Дважды взметнулся топор. Два орка упали обезглавлеными. Остальные бежали.
Эомер поднялся на ноги еще до того, как к нему подбежал Арагорн.
Боковой выход закрыли, зажав изнутри стальной балкой и
97
завалив камнями. Когда все благополучно оказались внутри, Эомер обернулся.
-- Благодарю вас, Гимли, сын Глоина! - сказал он. - Я не знал, что вы были с нами на вылазке. Но на этот раз непрошенный гость оказался лучшим товарищем. Как вы оказались здесь?
-- Я пошел за вами, - ответил Гимли, - но взгялнул на диких людей, и они показались мне слишком большими для меня, поэтому я сидел у камня и смотрел на вашу игру мечами.
-- Мне не легко будет отплатить вам, - заметил Эомер.
-- Еще до конца ночи может представиться немало возможностей, - засмеялся гном. - Но я удовлетворен. ДО сих пор с самого выхода из Мории я не рубил ничего, кроме дров.
-- Два! - сказал Гимли, опуская свой топор. Он вернулся на свое место на стене.
-- Два? - переспросил Леголас. - Я действовал лучше, хотя теперь мне придется искать стрелы: все свои я истратил. Я уложил по крайней мере двадцать. Но это лишь несколько листьев в лесу.
Небо быстро прояснилось, ярко светила луна. Но сет ее принес мало надежды для всадников Рохана. Казалось, врагов стало больше, и через брешь в долину вливались все новые. Вылазка дала лишь временный выигрыш. Нападение на ворота возобновилось. Вокруг стены войска ревели, как море. От одного конца до другого кишели орки и дикари. Они бросали на парапет веревки с крюками быстрее, чем защитники успевали сбрасывать их вниз или обрубать. Были подняты сотни длинных лестниц. Многие обрушились, но еще больше заняло их место. Орки прыгалина них, как обезьяны в темных лесах юга. Мертвые и раненые лежали у стены грудами, как галька на берегу моря в бурю. Эти отвратительные груды все росли, но враги все прибывали.
Люди Рохана устали. Все их стрелы были истрачены, мечи зазубрились, щиты избиты. Трижды Арагорн и Эомер устраивали вылазки и трижды сверкал Андрил, отгоняя врагов от стены.
И тут сзади, в глубине пропасти, поднялся шум. Орки, как крысы, пробрались в тенги утесов и ждали, пока наверху завяжется горячая схватка и почти все защитники будут заняты обороной стены. Тогда они ворвались в Пропасть и оказались среди людей, напав на охрану.
С яростным криком, отразившимся от утесов, Гимли спрыгнул со стены.
-- Казад! Казад!
Он нашел себе работу.
-- Эй! - закричал он. - Орки внутри стены. Эй! Сюда, Леголас! Здесь работы хватит для нас обоих! Казад ай-мену!
Гамлинг, стоя на стене Хорнбурга, услышал голос гнома, перекрывший шум схватки.
-- Орки в Пропасти! - закричал он. - Хэлм! Хэлм! Вперед, хэлминги!
С этим криком он побежал вниз по леснице, и множество вестфолдовцев последовало за ним.
Их удар был яростным и неожиданным, и орки доргнули перед ними. Вскоре они были зажаты в узком ущелье и все перебыти или сброшены с высокого обрыва.
-- Двадцать один! - воскликнул Гимли. Он взмахнул топором и уложил последнего орка. - Мой счет увеличился, мастер
98
Леголас.
-- Нам нужно заложить эту крысиную дыру, - сказал Гамлинг. - Говорят, гномы искусны в работе с камнем. Помогите нам, мастер!
-- Мы не обрабатываем камни ни боевым топором, ни голоыми руками, - сказал Гимли. - Но я помогу, чем смогу.
Они собрали, сколько смогли найти, булыжников и обломков скал, и под руководством Гимли вестфолдцы заложили внутренний конец подземного канала, оставив только узкую щель. Ручей Глубокий, раздувшийся от наводнения, забурлил, и медленно начал образовываться в пруд от утеса до утеса.
-- Наверху будет суше, - сказал Гимли. - Идемте, Гамлинг, посмотрим, что делается на стене!
Он поднялся наверх и увидел Леголаса рядом с Арагорном и Эомером. Эльф вытирал свой длинный нож. В атаках наступил перерыв, так как попытка пробиться через подземный канал потерпела неудачу.
-- Двадцать один! - сказал Гимли.
-- Хорошо! - ответил Леглас. - Но мой счет достиг двух дюжин. Тут была работа для ножа.
Эомер и Арагорн устало опирались на мечи. Снова громко зазвучал шум битвы. Но Хорнбург продолжал держаться прочно, как остров в море. Его ворота лежали в руинах, но за баррикаду из балок и камней не прошел ни один враг.
Арагорн посмотрел на бледные звезды и Луну, теперь склоняющуюся к западным холмам, окружавшим долину.
-- Ночь длинна, как год, - сказал он. - И скоро ли настанет день?
-- Рассвет близко, - сказал Гамлинг, который поднялся на стену рядом с Арагорном. - Но, боюсь, рассвет не принесет нам надежду.
-- Рассвет всегда вселяет в людей надежду, - возразил Арагорн.
-- Но эти создания из Изенгарда, эти полуорки-полулюди, выращенные грязным искусством Сарумана, они не боятся солнца, - сказал Гамлинг. - Не боятся и дикие люди с холмов. Разве вы не слышите их голосов?
-- Я слышу их, - ответил Эомер, - но для моих ушей их голоса напоминают рев зверей или крик птиц.
-- Многие кричат на языке Дунленда, - ответил Гамлинг. - Я знаю этот язык. И это древний язык людей, на котором когда-то говорили во многих долинах Марки. Слушайте! Они ненавидят нас и радуются: наша судьба кажется им очевидной.
-- Король, король! - кричат они. - Мы захватим их короля! Смерть Форгейлу! Смерть соломенноголовым! Смерть грабителям с севера! - Так они называют нас. За полтысячи лет не забыли они своей обиды, когда повелители Гондора отдали Марку Эорлу Юному и заключили с нами союз. Саруман воспламенил старую ненависть. Когда они поднимаются, это опасный и жестокий народ. Они не отступят ни на рассвете, ни в сумерках, пока Теоден не будет захвачен или пока они сами не будут убиты.
-- Тем не менее день принсет мне надежду, - сказал Арагорн. - Разве не сказано, что Хорнбург не будет взят, пока его защищают люди?
-- Так говорили менестрели, - сказал Эомер.
-- Оправдаем их слова и нашу надежду.
В этот момент раздался звук труб. Послышался грохот,
99
блеснуло пламя, поднялся столб дыма. Воды Глубокого ручья с шумом и пеной вырвались вперед: их больше ничего не сдерживало - зияющая брешь образовалась в стене. Через эту брешь вливалось войско Сарумана.
-- Выдумка Сарумана! - воскликнул Арагорн. - Они снова пробрались в подземный канал, пока мы разговаривали, и зажгли огонь Ортханка у нас под ногами. Элендил, Элендил! вскричал он, устремляясь к бреши. Но тут же сотни лестниц поднялись под укреплениями. Через брешь и стены, как черная волна, заливающая песок, хлынули нападающие. Защита была сметена. Некоторые всадники отступили вглубь Пропасти, сражаясь и падая, продвигаясь шаг за шагом к пещерам. Остальные прорывались к крепости.
Широкий мощенный склон поднимался от стены к воротам Хорнбурга. На нем стоял Арагорн. В его руке сверкал Андрил, и ужас перед этим мечом удерживал врагов, пока мимо Арагорна один за другим проходили защитники стены. На верху лестницы стоял Леголас. Лук его был натянут, последняя стрела лежала на тетиве, он всматривался вперед, готовый выстрелить в первого же орка, который осмелится приблизиться к лестнице.
-- Все, кто мог добраться, уже внутри, Арагорн, - крикнул он. - Поднимайтесь!
Арагорн повернулся и побежал по лестнице, но споткнулся от усталости. Немедленно враги устремились вперед. С криками ввенрх бежали орки, вытянув вперед руки, чтобы схватить Арагорна. Передний упал с последней стрелой Леголаса в горле, но другие перепрыгнули через него. Но тут же большой камень, пущенный сверху, покатился по лестнице, сметая орков. Арагорн добежал до двери, и она быстро захлопнулась за ним.
-- Дела идут плохо, друзья мои, - сказал он вытирая рукой пот со лба.
-- Очень плохо, согласился Леголас. - Но не безнадежно, пока вы с нами. Где Гимли?
-- Не знаю, - ответил Арагорн. - Последний раз я видел его, когда он сражался у основания стены, но враги разделили нас.
-- Увы! Это злая новость, - сказал Леголас.
-- Он крепок и силен, - сказал Арагорн. - Будем надеяться, что он сумеет пробиться к пещерам. Там на некоторое время он будет в безопасности. В большей чем мы. Такое убежище должно понравиться гному.
-- Я буду надеяться на это, - согласился Леголас. - Но лучше бы он пришел сюда. Я хотел бы сказать мастеру Гимли, что мой счет достиг тридцати девяти.
-- Если он пробьется к пещерам, он превзойдет ваш счет, - засмеялся Арагорн. - Я никогда не видел такого искуссного топора.
-- Я должен идти поискать стрелы, - сказал Леголас. Кончится ли когда-либо эта ночь, чтобы я мог получше целиться?
Арагорн прошел в крепость. Здесь, к своему отчаянию, он узнал, что Эомер не пробился в Хорнбург.
-- Нет, он не вернулся от стены, - сказал один из вестфолдцев. - Когда я в последний раз видел его, он собирал вокруг себя людей, чтобы пробиваться ко входу в крепость. С ним были Гамлинг и гном; но я не мог пойти с ними.
Арагорн прошел через внутренний двор и поднялся на высокую башню. Здесь у узкого окна стоял король, глядя на до
100
лину.
-- Какие новости, Арагорн? - спросил он.
-- Стена прорвана, повелитель, и защита ее сметена, но многие пробились в крепость.
-- Эомер здесь?
-- Нет, повелитель. Но многие ваши люди отступили в Пропасть; некоторые утверждают, что с ними был и Эомер. В узком ущелье они сумеют отразить врага и прорваться в пещеры. Есть ли у них там надежда, я не знаю.
-- Больше, чем у нас. Там хранятся запасы провизии. И воздух там свежий из-за щелей в скалах. Никто не сможет ворваться в пещеры, если их защищают решительные люди. Они могут продежаться там долго.
-- Орки применили колдовство Ортханка, повелитель, сказал Арагорн. - Они использовали взрыв и огонь и, благодаря этому захватили стену. Им же они могут завалить вход в пещеру и замуровать защитников. Но сейчас мы должны обратить все мысли к собственной обороне.
-- Я мучаюсь в этой тюрьме, - сказал Теоден. - Если бы я мог взять копье и поскакать по полю впереди моего войска, то я, может быть, вновь ощутил бы радость битвы. Но здесь от меня мало пользы.
-- Здесь вас по крайней мере охраняют в самой сильной крепости Марки, - сказал Арагорн. - Здесь больше надежды защитить вас, сем в Эдорасе или даже в Дунхарроу в горах.
-- Говорят, Хорнбург никогда не уступал нападающим, сказал Теоден. - Но теперь же сердце мое в сомнении. Мир меняется, и то что раньше считалось сильным, теперь небезопасно. Как может крепость противостоять такому количеству врагов и такой ненависти? Если бы я знал, что Изенгард собрал такую силу, я бы, наверное, не решился выступить несмотря на все искусство Гэндальфа. Его совет не кажется сейчас таким хорошим, как при свете уцтреннего солнца.
-- Не судите о совете Гэндальфа, пока все не кончилось, повелитель, - сказал Арагорн.
-- Конца ждать недолго, - возразил король. - Но я не хочу быть захваченным здесь, как старый барсук в норе. Хасуфель, Снежная Грива и лошади моей охраны находятся во внутреннем дворе. Когда придет рассвет, я прикажу трубить в рог Хэлма и выеду вперед. Поедете со мной, сын Араторна? Может быть, мы сумеем пробиться или погибнем так, что будем достойны песни - если останется кто-нибудь, чтобы воспеть наш конец.
-- Я поеду с вами, - сказал Арагорн.
Получив разрешение, он вернулся на стену крепости и обошел ее по кругу, подбадривая людей и помогая там, где нападение было сильно. С ним шел Леголас. Вспышки огня поднимались снизу. Забрасывались веревки с крюками, ставились лестницы. Вновь и вновь поднимались орки на стену, и снова обороняющиеся сбрасывали их.
Наконец Арагорн остановился над большими воротами, утыканными стрелами врагов. Поглядев вперед, он увидел, что восточный край неба бледнеет. Тогда он поднял руку ладонью вперед в знак перемирия.
Орки завопили и заулюлюкали:
-- Спускайся! Спускайся! - кричали они. - Если хочешь говорить с нами, спускайся! Приведи с собой своего короля! Мы боевые Урук-хэй. Мы вытащим его из норы, если он не вый
101
дет сам. Приведи своего прячущегося короля!
-- Король остается или выходит по своей воле, - сказал Арагорн.
-- Тогда что здесь делаешь ты, - спросили они. - Зачем ты выглядываешь? Хочешь увидеть величину нашей армии? Мы боевые Урук-хэй!
-- Я хочу увидеть рассвет, - сказал Арагорн.
-- Что тебе рассвет? - насмешливо кричали они. - Мы Урук-хэй; мы не прекращаем битву ни днем, ни ночью, ни в хорошую погоду, ни в бурю. Мы будем убивать при солнце и при луне. Что тебе рассвет?
-- Никто не знает, что принесет ему новый день, - сказал Арагорн. - Уходите, пока вас не настигло зло.
-- Сходи, или мы подстрелим тебя на стене, - закричали они. - Никаких переговоров! Тебе нечего сказать!
-- У меня есть что сказать, - возразил им Арагорн. Никто еще не мог взять Хорнбург. Уходите, или никто из вас не уцелеет. Никто не останется в живых, чтобы рассказать об этом вашему хозяину. Вы не знаете того, что вас ожидает.
Так властно и уверенно говорил Арагорн, стоя на разрушенных воротах перед вражеским войском, что многие дикари замолчали и оглянулись через плечо в долингу, а некоторые с сомнением посмотрели на небо. Но орки засмеялись громкими голосами; туча стрел взвилась в воздух, и Арагорн спрыгнул в укрытие.
Раздался грохот, блеснул огонь, арка над воротами, на которой он стоял мгновение назад, рухнула в облаке дыма и пыли.
Заграждение за воротами было разбито и разметено громовым ударом. Арагорн побежал в башню короля.
Но как только арка обрушилась и орки закричали, готовясь к атаке, как за ними послышался гул ветра на расстоянии; постепенно он превратился в крики многих голосов, выкрикивающих странные новости с низу. Орки, услышав крики отчаяния, заколебались и попятились. И тут неожиданно и страшно загремел на башне рог Хэлма.
Все, услышавшие этот звук, задрожали. И многие орки упали лицом вниз, зажимая уши. Из Пропасти долетело эхо, как будто на каждом утесе стоял могучий глашатай. А люди на стене вглядывались, удивленно прислушиваясь: эхо не затихало. Вновь и вновь звучал рог среди холмов; все ближе и громче перекликались рога, трубя яростно и свободно.
-- Хэлм! Хэлм! - закричали всадники. - Это Хэлм востал и пришел на битву. Хэлм за короля Теодена!
С этими криками появился король. Лошадь под ним была бела, как снег, золотым был его щит, длинным было его копье. Справа от него ехал Арагорн, потомок Элендила, а сзади - воины из дома Эорла Юного. Небо просветлело. Ночь отступила.
-- Вперед, эорлинги!
С громким криком и шумом они ударили на врага. Вниз поскакали они и понеслись по войску Изенгарда, как ветер по траве. Из глубины Пропасти послышались крики людей, вышедших из пещер и ударивших по врагу.
Король и его спутники скакали вперед. Враги бежали перед ними. Ни орки, ни люди не могли противостоять им. Спины их были обращены к мечам и копьям всадников, а лица - в сторону долины. Они кричали и вопили, потому что в свете дня они увидели нечто удивительное и страшное.
102
Король Теоден со своими спутниками выехал из ворот Хэлма. Здесь они остановились. Уже было совсем светло. Лучи солнца освещали холмы. Всадники стояли молча и смотрели вниз, на долину.
Местность изменилась. Там, где раньше были зеленые поля и склоны холмов, стоял лес. Большие деревья ряд за рядом стояли молча, со спутанными ветвями и седыми головами; их изогнутые корни были погружены в высокую зеленую траву. Тьма царила меж ними. Между выходом из ущелья и краями безымянного леса лежало всего лишь с четверть мили открытого пространства. Его покрывали толпы гордого войска Сарумана, мечущегося в ужасе перед королем и деревьями, выбегая из ворот Хэлма, они устремлялись вниз, и вскоре все ущелье очистилось от них. И дальше они начинали метаться, как пойманные мухи. Напрасно они пытались взобраться на отвесные стены долины. С востока слишком крутой была каменная стена, а с запада приближался их конец.
Внезапно на хребте появился всадник, одетый в белое, сиявший в свете восходящего солнца. Над низкими холмами прогремел рог. За всадником торопливо спускались со склонов тысячи пехотинцев; мечи сверкали в их руках. Среди них шел высокий и сильный человек. У него был красный щит. Подойдя к краю склона, он поднес к губам большой рог и затрубил.
-- Эркенбранд! - закричали всадники. - Это Эркенбранд!
-- Смотрите на белого всадника! - сказал Леголас. - Вот это колдовство! Идемте, я хочу взглянуть на лес, пока не кончились чары.
Войско Изенгарда пятилось, бросаясь из стороны в сторону, переходя от страха к страху. Снова с башни прогремел рог. От ущелья ударил отряд короля. С холмов нападало войско Эркенбранда, начальника Вестфолда. Как олень спускался по склону Обгоняющий Тень. На нем скакал Белый Всадник, и ужас его прихода наполнял врагов безумием. Дикие люди падали ниц перед ним. Орки с криком бежали, бросая мечи и щиты. Они неслись, как черное облако, уносимое ветром. С криком вступили они в ожидавшую тень деревьев, но ни один из них не вышел из этой тени.
Глава viii
ДОРОГА НА ИЗЕНГАРД.
Так вновь встретились Теоден и Гэндальф Белый Всадник при свете прекрасного утра на зеленой траве у Глубокого ручья. Здесь также были Арагорн, сын Араторна, и эльф Леголас, Эркенбранд из Вестфолда, и военачальники из Золотого Дома. Вокруг них собрались Рохиррим, всадники Марки; удивление победило радость победы, и глаза их были обращены в сторону леса.
Неожиданно раздались крики, и вниз по лощине начали спускаться те, что были загнаны в Пропасть. Здесь шли старый Гамлинг, и Эомер, сын Эомунда, а рядом с ними шел гном Гимли. У него не было шлема, и голова его была перевязана лен
103
той с пятнами крови; но голос его звучал громко и сильно.
-- Сорок два, мастер Леголас! - воскликнул он. - Увы! Мой топор зазубрен у сорок второго был железный воротник на шее. А как у вас?
-- Вы на одного превзошли мой счет, - ответил Леголас. - Но я не расстраиваюсь из-за проигрыша, так я рад, что вижу вас снова.
-- Добро пожаловать, Эомер, сын сестры! - сказал Теоден. - Видя вас невредимым, я искренне радуюсь.
-- Приветствую вас, повелитель Марки! - Ответил Эомер. - Прошла темная ночь, снова наступил день. Но этот день принес странные новости. - Он повернулся и удивленно посмотрел сначала на лес, потом на Гэндальфа. - Вновь вы неожиданно явились в час нужды.
-- Неожиданно! - удивился Гэндальф. - Я же сказал, что вернусь и встречу вас здесь.
-- Но вы не назвали час и не предсказали способ вашего появления. Странную помощь вы принесли. Вы искусны в колдовстве, Гэндальф Белый.
-- Возможно. Но если это и так, я еще не показывал своего искусства. Я лишь дал полезный совет в опасности и использовал быстроту Обгоняющего Тень. Ваша доблесть сделала больше, а так же крепкие ноги вестфолдцев, шедших всю ночь.
Тогда все взглянули на Гэндальфа с еще большим удивлением, а потом многие перевели взгляд на лес и провели руками перед глазами, думая, что глаза обманывают их.
Гэндальф смеялся долго и весело.
-- Деревья? - спросил он. - Нет, я вижу их так же ясно, как и вы. Но это не мое создание. Они выходят за пределы Совета Мудрых. Это лучше, чем мое создание, лучше чем я мог надеяться.
-- Если не ваше, то чье же это колдовство? - спросил Теоден. - Не Сарумана - это ясно. Неужели есть еще кто-то более могучий, о котором мы не знаем?
-- Это не колдовство, но власть гораздо более древняя, - пояснил Гэндальф, - власть царившая на Земле раньше, чем прзвучала песня эльфа или удар молота гнома.
Раньше, чем было найдено железо и срублено дерево,
Когда молоды были горы под луной,
Раньше, чем сделано было кольцо и соткана ткань.
Оно ходило по лесам давным давно.
-- Каков же может быть ответ на вашу загадку? - спросил Теоден.
-- Если хотите узнать, вы должны пойти со мной в Изенгард, - ответил Гэндальф.
-- В Изенгард? - воскликнули все.
-- Да, - сказал Гэндальф. - Я должен вернуться в Изенгард, и тот, кто хочет, может отправиться со мной. Там вы увидите странные вещи.
-- Даже если все люди Марки, излечившись от ран и усталости, соберутся вместе, их не хватит, чтобы напасть на крепость Сарумана, - сказал Теоден.
-- Тем не менее я иду в Изенгард, - сказал Гэндальф. Я не останусь здесь надолго... Мой путь лежит на восток. Ждите меня в Эдорасе, когда наступит полнолуние.
-- Нет, - сказал Теоден. - В темный час перед рассветом я усомнился было, но теперь мы не расстанемся. Я пойду с вами, если таков совет.
-- Я хочу как можно скорее поговорить с Саруманом,
104
обВяснил Гэндальф, - и поскольку он причинил вам большой ущерб, было бы хорошо, что бы вы тоже были там. Но скоро ли сможете вы ехать?
-- Мои люди устали от сражения, - сказал король, - и я тоже устал. Потому что я ехал долго и спал мало. Увы! Мой возраст - не выдумка и не результат шепота Змеиного Языка. Как жаль, что никакой лекарь, даже Гэндальф, не может излечить старость!
-- Тогда пусть все, кто поедет со мной, сейчас отдыхают, - сказал Гэндальф. - Мы отправимся вечером. Это хорошо: совет мой таков, чтобы все наши передвижения отныне совершались бы тайно. Но не приказывайте многим людям идти с вами, Теоден. Мы отправимся на переговоры, а не на битву.
Король отобрал воинов, не раненных в битве и имеющих быстрых лошадей, и послал известие во все части Марки: они везли также его приказ всем мужчинам, молодым и старым, спешно явиться в Эдорас. Там, на второй день после полудня, Повелитель Марки созывал собрание всех способных носить оружие. Для поездки с собой в Изенгард король выбрал Эомера и двадцать человек из своей охраны. С Гэндальфом собрались поехать Арагорн, Леголас и Гимли. Несмотря на свою рану, гном не пожелал оставаться.
-- Это был несильный удар, шапка отразила его, - пояснил он. - Нужно что-то большее, чем такая орочья царапина, чтобы удержать меня.
-- Я позабочусь о ней, пока вы отдыхаете, - сказал Арагорн.
Король вернулся в Хорнбург и поспал таким спокойным сном, какого не знал уже много лет; те, кто должен был сопровождать его, тоже отдыхали. Но остальные, те, кто не был ранен, начали большую работу: многие погибли в битве и лежали мертвыми на полях и в Пропасти.
Ни одного орка не осталось в живых и тела их невозможно было сосчитать. Но множество диких людей гор сдались, они дрожали от страха и умоляли о милосердии.
Люди Марки обезоружили их и приказали работать.
-- Моомгите возместить то зло, которое вы причинили, сказал Эркенбранд, - потом вы поклянетесь никогда не переходить брод через Изен с оружием и не вступать в союз с врагами людей; тогда вы сможете свободно вернуться в свои земли. Вы были обмануты Саруманом. Многие из вас погибли из-за того, что вы поверили в него, но если бы вы победили, вам пришлось бы не легче.
Люди Дунленда были удивлены: Саруман говорил им, что люди Рохана жестоки и сжигают своих пленных живьем.
В середине поля перед Хорнбургом были выкопаны две могилы, и в них похоронили всех всадников Марки, погибших при защите - людей с восточных долин с одной стороны, а вестфолдцев - с другой. В могиле в тени Хорнбурга лежал Гама, капитан королевской стражи. Он погиб перед воротами.
Орков свалили в большие кучи, в стороне от могил людей, неподалеку от леса. Люди были обеспокоены: мертвецов было слишком много для сожжения. Дров было мало, и никто не осмеливался поднять топор на странные деревья, даже если бы Гэндальф не предупредил их, что тот, кто повредит кору или ветвь, подвергнется большой опасности.
-- Пусть мертвые орки лежат, - решил Гэндальф. - Утро может принести новое решение.
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:46 | Сообщение # 13 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| После полудня отряд короля приготовился к отправлению. Погребальные работы только начались. Теоден, опечаленный гибелью Гамы, своего капитана, бросил первую горсть земли на его могилу.
-- Большой ущерб причинил Саруман мне и всей этой земле, - сказал он, - и я буду помнить это, когда мы встретимся.
Солнце уже склонилось к западным холмам, когда наконец Теоден, Гэндальф и их сопровождающие выехали вниз по долине. Их провожало множество людей: всадники, вестфолдцы, старые и молодые, женщины и дети, вышедшие из пещер. Ясными голосами пели они песню победы, но когда их глаза упали на лес, они замолчали: они боялись деревьев и не знали, что произойдет дальше.
Всадники подВехали к лесу и остановились: люди и лошади - все боялись ступить дальше. Деревья были серыми и зловещими и между ними лежал туман. Концы их длинных качающихся ветвей свисали вниз, как ищущие пальцы, корни поднимались из земли, как конечности странных чудовищ, и темные провалы открывались под ними. Но Гэндальф проехал вперед, ведя за собой отряд, и там, где дорога на Хорнбург вступала в лес, всданики видели просвет, как большие ворота, крытые аркой из могучих ветвей; и Гэндальф проехал в него, и все последовали за ним. К своему удивлению, они увидели, что дорога и Глубокий ручей рядом с ней проходят через лес; небо над дорогй было открытым и полным золотого света. Но с обеих сторон стеной, одетой во мрак, стояли деревья, теряясь в непроникаемой тени; всадники слышали треск и стон ветвей, далекие крики, гул бессловных голосов, гневно бормочущих что-то. Не было видно ни орков, ни других живых существ.
Леголас и Гимли теперь ехали вместе на одной лошади; они держались поближе к Гэндальфу, потому что Гимли побаивался деревьев.
-- Здесь жарко, - сказал Леголас Гэндальфу. - Я чувствую вокруг себя велкий гнев. Разве вы не слышите, как воздух стучит в уши?
-- Да, - ответил Гэндальф.
-- Что стало с жалкими орками? - спросил Леголас.
-- Этого, я думаю, никто не узнает.
Некоторое время они ехали в молчании, но Леголас все время посматривал по сторонам и то и дело останавливался бы, прислушиваясь к звукам леса, если бы Гимли позволил ему.
-- Самые странные деревья, которые я только видел, сказал он. - А я видел множество дубов, выросших из желудя и состарившихся. Хотел бы я иметь досуг теперь для того, чтобы походить между ними: у них есть голоса, и, может быть, со временем я научился бы понимать их.
-- Нет, нет! - возразил Гимли. - Оставим их! Я чувствую их мысли: ненависть ко всему, что ходит на двух ногах, они говорят о разрывании и раздавливании.
-- Не ко всем, кто ходит на двух ногах, - возразил Леголас. - Я думаю, тут вы ошибаетесь. Они ненавидят орков. Они не отсюда и мало знают об эльфах и людях. Далеко лежат долины, где они выросли. Из глубоких лощин Фэнгорна, Гимли, вот откуда они пришли, как мне кажется.
-- Тогда это самый опасный лес в Среднеземелье, - сказал Гимли. - Я благодарен им за ту роль, что они сыграли, но они мне не нравятся. Вы можете считать их удивительными, но я видел большее чудо в этой земле, более прекрасное, чем
106
все, что на ней растет, мое сердце полно этим.
Странны обычаи людей, Леголас. Здесь перед нами одно из чудес Северного Мира, и что же они говорят? Пещеры, говорят они. Пещеры! Норы, чтобы прятаться во время войны, чтобы хранить там корм для скота! Мой добрый Леголас, знаете ли вы, как велики и прекрасны подземелья в Пропасти Хэлма? Туда шли бы бесконечные процессии гномов, чтобы взглянуть на них, если бы об этом стало известно. Да они платили бы чистым золотом за одну только возможность взглянуть!
-- Я бы заплатил золотом, чтобы меня избавили от этого, - сказал Леголас.
-- Вы не видели их, поэтому я прощаю вашу шутку, - сказал Гимли. - Но вы говорите, как глупец. Вы считаете прекрасными залы, в которых живут ваши короли в Чернолесье и которые им давным-давно помогали строить гномы? Они лишь лачуги в сравнении с подземельями, которые я видел здесь - неизмеримо огромные залы, полные прекрасной музыки воды, которая капает в озера прекрасные, как Колед-зарам при свете звезд.
И, Леголас, когда факелы зажжены и люди ходят по песчаному дну под отражающими эхо куполами, ах! Тогда, Леголас, драгоценные камни, хрусталь и жилы руды сверкают за полированными стенами; и свет преломляется в мраморе, прозрачном, как рука Королевы Галадриэль. Там колонны белого, шафранового и глубоко розового цвета, Леголас, изваянные в формах, возможных лишь во сне: они выходят из многоцветного пола, навстречу сверкающим подвесам крыши - развевающиеся крылья, занавеси, прекрасные, как замершие облака, копья, знамена, башни висячих дворцов! Спокойные озера отражают их: сверкающим мир смотрит из темных бассейнов, покрытых чистым стеклом; города, равных которым не представлял себе и Дурин во сне, тянутся улицами и площадями со множеством колонн в темные глубины, куда не проникает свет. И бульк - падает серебряная капля, и круги на стекле заставляют все башни расскачиватся и сгибаться, как водоросли и кораллы в морском гроте. Потом наступает вечер: башни и дворцы тускнеют и вянут факелы переходят в другие залы и в другой сон. Там зал тянулся за залом, Леголас, пещера открывалась за пещерой, купол за куполом, лестница за лестницей; а извивающиеся тропы уводят в самое сердце горы. Пещеры! Подземелья Пропасти Хэлма! Счастлив случай, приведший меня сюда! Я хотел бы остаться там.
-- Тогда я желаю вам для вашего счастья, Гимли, - сказал эльф, - чтобы вы благополучно вернулись с войны и снова увидели все это. Но не рассказывайте об этом своим родственникам. Судя по вашему рассказу им там мало что осталось делать. Люди этой земли, видимо, достаточно мудры, чтобы молчать: одна семья гномов с молотками и зубилами может многое тут разрушить.
-- Нет, вы не понимаете, - горячился Гимли. - Ни один гном не прикоснется к такой красоте. Ни один потомок Дурина не будет разрабатывать эти пещеры для камня или руды, даже если бы тут было множество золота и бриллиантов. Разве вы срубаете весной цветущую ветвь дерева, чтобы разжечь костер? Мы заботились бы об этих клумбах цветущего камня, но не беспокоили бы их. С осторожным искусством, крошку за крошкой, маленький обломок скалы в крайнем случае в самые беспокойные дни, - так мы работали бы, и по мере того как проходили годы, мы открывали бы новые пути, новые залы, еще таящиеся в глубинах, акуда не заглядывает даже луч света через расщели
107
ну в своде. И светильники, Леголас! Мы устроили бы светильники, развесили бы лампы, как когда-то в Казад-думе; и когда мы захотели бы, мы отгоняли бы ночь, которая лежит там с того времени, как были созданы эти холмы, а когда бы мы захотели отдыха, мы гасили бы эти огни.
-- Вы тронули меня, Гимли, - сказал Леголас. - Я никогда раньше не слышал, чтобы вы так говорили. Вы почти заставили меня жалеть, что я не видел эти пещеры. Давайте заключим договор: если мы оба благополучно пройдем через ожидащие нас разные опасности, то отправимся вместе в новое путешествие. Вы поситите со мной Фэнгорн, а я с вами пойду смотреть Пропасть Хэлма.
-- Это не совсем то возвращение, которое я выбрал бы, ответил Гимли. - Но я вынесу Фэнгорн, если получу ваше обещание вернуться в пещеры и разделить со мной восхищение перед ними.
-- Даю вам свое обещание, - сказал Леголас. - Но увы! На время мы должны оставить мысли о пещерах и о лесе. Смотрите! Мы подошли к концу деревьев. Далеко ли Изенгард, Гэндальф?
-- Около пятнадцати лиг полета ворона Сарумана, - ответил Гэндальф. - Пять от устья лощины до брода, а затем еще десять до ворот Изенгарда. Но мы не должны проделать весь путь этой ночью.
-- А когда мы придем туда, что мы увидим там? - спросил Гимли. - Вы, может знаете, а я даже не могу догадаться.
-- Я сам не знаю определнно, - ответил колдун. - Я был там вчера вечером, но с тех пор могло случиться многое. Однако, я думаю, что вы не скажете, что наше путешествие было напрасным.
Наконец отряд миновал деревья и оказался на дне лощины, где ответвлялась дорога к Пропасти Хэлма от дороги, ведущей из Эдораса к броду через Изен. Выехав на опушку леса, Леголас остановился и с сожалением оглянулся. Потом издал неожиданный возглас.
-- Там глаза! - сказал он. - Глаза, глядящие из тени под деревьями. Я никогда не видел таких глаз.
Остальные, удивленные его возгласом, остановились и оглянулись; Леголас собирался уже двинуться назад.
-- Нет, нет! - воскликнул Гимли. - Делайте что хотите в вашем безумии, но раньше уж спустите меня с этой лошади. Я не желаю видеть никаких глаз!
-- Стойте, Леглас Зеленолист! - сказал Гэндальф. - Не возвращайтесь в лес, еще не время.
Еще не успел он закончить, как из деревьев выступили три странные фигуры. Они были не ниже троллей: двенадцать и больше футов ростом. Их сильные тела, крепкие, как у молодых деревьев, были одеты во что-то серое и коричневое. Руки и ноги у них были длинные, со множеством пальцев; волосы у них были неподвижны, бороды - серозеленые, как мох. Они пристально смотрели на север. Неожиданно они поднесли свои длинные руки ко рту и послали звенящий возглас, чистый, как звук рога, но более музыкальный и варьирующийся. На их возглас ответили; повернувшись, всадники увидели, что по траве движутся другие создания того же рода. Они быстро шли с севера, идя цепочкой, как журавли в полете; но их огромные шаги позволяли им двигаться быстрее журавлей в полете. Всадники громко воскликнули в удивлении и некоторые положили руки на
108
рукояти мечей.
-- В оружии нет необходимости, - сказал Гэндальф. - Это всего лишь пастухи. Они не враги. Мы их в сущности даже не интересуем.
Казалось, так оно и есть: пока он говорил, высокие существа вошли в лес, даже не взглянув в сторону всадников, и исчезли в нем.
-- Пастухи! - сказал Теоден. - Где жи их стада? Кто они, Гэндальф? Ведь ясно, что, по крайней мере для вас, они не незнакомы.
-- Они пастухи деревьев, - ответил Гэндальф. - Давно ли вы слышали о них сказки у костра? Многие дети в нашей стране смогли бы ответить на ваш вопрос. Вы видели энтов, о король, энтов из леса Фэнгорн, который на вашем языке называется Энтвуд. Вы думали, что это название дано лишь по прихоти фантазии? Нет, Теоден, это вы для них лишь случайный персонаж: все годы от Эорла Юного до Теодена Старого для них лишь незаметный промежуток, а все деяния вашего дома касаются и интересуют их весьма мало.
Король помолчал.
-- Энты! - сказал он наконец. - В тени легенд я, кажется, немного начинаю понимать чудо деревьев. Я дожил до того, чтобы увидеть странные дни. Долго мы ухаживали за своими лошадьми, строили наши дома, работали нашими инструментами или скакали на помощь войскам Минас Тирита. И это мы называли жизнью людей, жизнью мира. Мы мало беспокоились о том, что лежит за границами нашей земли. У нас были песни об этих существах, но мы позабыли их, оставив только детям, как безобидный обычай. А теперь песни ожили, пришли к нам и ходят живые под солнцем.
-- Вы должны радоваться, король Теоден, - сказал Гэндальф. - Не только маленькая жизнь людей теперь в опасности, но также и жизнь существ, которых вы считали персонажами легенд. У вас есть союзники, хотя вы о них можете и не знать.
-- Но я должен и печалиться, - возразил Теоден. - Ибо счастье на войне изменчиво, и не может ли получиться так, что многое прекрасное и удивительное уйдет далеко за пределы Среднеземелья?
-- Может быть, - сказал Гэндальф. - Невозможно полностью ликвидировать зло, нанесенное Сауроном, как невозможно сделать так, как будто его и не было. На такие дни мы осуждены. Продолжим наш путь!
Отряд повернул от лощины и леса и двинулся к броду. Леглас неохотно последовал за другими. Солнце скело, но когда они выехали из тени холмов и посмотрели на запад, в сторону Прохода Рохана, они увидели, что небо еще красное. Вокруг сгущалась тьма и летело множество чернокрылых птиц. Некоторые из них с мрачными криками пролетали над головами всадников, возвращаясь к своим гнездам в скалах.
-- Пожиратели падали нашли себе занятие на поле битвы, - константировал Эомер.
Они ехали теперь медленно в сгущающейся темноте. Медленно восходила луна, приближавшаяся к полнолунию, и в ее холодном серебряном свете травянистая равнина вздымалась и опускалась, как море. Проехав около четырех часов от разветвления дорог они приблизились к бродам. Длинные склоны быстро спускались к реке, текущей в своем каменистом русле между высокими, заросшими травой берегами. Ветер донес до них вол
109
чий вой. Всадники ехали с тяжелыми сердцами, вспоминая многих людей, павших в этих местах.
Дорога углубилась в лощину, где по обеим сторонам возвышались поросшие травой насыпи, и подошла к реке. Здесь в дно реки было уложено несколько плоских камней, и между ними пролегал брод для лошадей, который вел с берега к рошечному островку посредине реки. Всадники взглянули на реку и увидели странную картину: они ожидали увидеть быстро текущую воду и услышать ее журчание, но все было тихо. Русло реки было сухим - голая галька и серый песок.
-- Что случилось с этим опасным местом? - спросил Эомер. - Какая болезнь поразила реку? Много прекрасных вещей уничтожил Саруман. Неужели и источники Изена тоже?
-- Кажется, что так, - ответил Гэндальф.
-- Увы! - заметил Теоден. - Должны ли мы пересечь эту полосу, где пожиратели падали поглотили так много добрых всадников из Рохана?
-- Таков наш путь, - сказал Гэндальф. - Жаль погибших людей; но волки гор не пожирают их. Они пируют над телами своих друзей орков - такова дружба этих племен. Идемте!
Они спустились к реке, и когда подВехали близко, волки прекратили выть и убежали. Ужас напал на них при виде Гэндальфа и Обгоняющего Тень, сверкающих при свете луны как серебро. Всадники перебрались через реку, и из тьмы берегов за ними следили горящие глаза.
-- Смотрите! - сказал Гэндальф. - Друзья поработали здесь.
Они увидели, что посредине островка насыпана могильная насыпь, окруженная камнями и усаженная множеством копий.
-- Здесь лежат люди Марки, погибшие в этом месте, - пояснил Гэндальф.
-- Пусть отдыхают здесь! - сказал Эомер. - И долго после того, как заржавеют и сгниют их копья, будет стоять их могила, охраняя броды через реку!
-- Это тоже ваша работа, Гэндальф, друг мой? - спросил Теоден. - Вы многое успели сделать за вечер и ночь.
-- С помощью Обгоняющего Тень и других, - ответил Гэндальф. - Я ехал долго и далеко. Но здесь, у могилы, я должен сказать вам: многие пали в битве у бродов, но меньше, чем говорят слухи. Больше было рассеяно, чем убито; я собрал всех, кого смог найти. Некоторых я послал с Эркенбрандом. Другим я поручил сооружиние могилы. Теперь они присоединились к вашему маршалу Элфхелму. Он со множеством всадников послан в Эдорас. Саруман, насколько я знаю, все свои силы направил против вас, все его слуги оставили свои дела и поручения и направились к Пропасти Хэлма, земля кажется пустой от врагов. Но я боюсь все же, что волчьи всадники и грабители могут напасть на Медуселд, пока он не охраняется никем. Но теперь, я думаю, вам этого бояться не следует: ваш дом благополучно ждет вашего возвращения.
-- Я буду счастлив увидеть его вновь, - сказал Теоден, - хотя я не сомневаюсь, что мое пребывание там будет недолгим.
С этими словами отряд попрощался с островом и могилой на нем и поднялся на противоположный берег Изена. Они рады были покинуть эти зловещие, мрачные броды. Когда они отВехали, вой волков возобновился.
Древняя мощеная дорога вела от Изенгарда к броду. Некоторое время она шла вдоль реки, поворачивая вместе сней на
110
восток, а потом на север; но наконец она отошла от ркеи и направилась прямо к воротам Изенгарда. Они находились на горном склоне в западной части долины, в шестидесяти милях от ее устья. Они ехали не по дороге, а рядом: земля здесь была ровной и твердой, на многие мили ее покрывала короткая и упругая трава. Теперь всадники ехали быстрее, и к полуночи броды остались более чем в пяти лигах позади. Здесь они остановились, закончив свое ночное путешествие, потому что король устал. Они приблизились к подножью Туманных Гор, и длинные отроги Нан Гурунира протянулись им навстречу. Темная долина простиралась перед ними: луна зашла на западе, и холмы закрыли ее свет. Но из глубин долины поднимался высокий столб дыма и пара; поднимаясь, он ловил лучи заходящей луны и простирал свои сверкающие серебром волны под звездным небом.
-- Что вы об этом думаете, Гэндальф? - спросил Арагорн. - Можно подумать, что горит Долина Колдуна.
-- Под Долиной в последнее время часто поднимался дым, но такого я никогда не видел, - заметил Эомер. - Это скорее пар, чем дым. Саруман варит какое-то колдовское зелье для нас. Может, он вскипятил всю воду в Изене, поэтому-то река и высохла.
-- Может быть, - согласился Гэндальф. - И завтра мы узнаем, что он делает. Теперь отдохнем немного, если сможем.
Они разбили лагерь у реки Изкен; она попрежнему была молчаливой и пустой. Позже среди ночи часовой поднял тревогу, и все вскочили. Луна зашла. Ярко светили звезды. Но над землей ползла тьма, более темная, чем сама ночь. Она ползла по обоим сторонам реки, направляясь на север.
-- Оставайтесь на месте! - приказал Гэндальф. - Не обнажайте оружия! Ждите и она пройдет мимо.
Вокруг них собрался туман. Наверху слабо сверкало несколько звезд, но со всех сторон поднялись стены непроницаемой тьмы. Всадники оказались на узкой полосе между движущимися башнями тьмы. Они слышали голоса, шепчущие и стонущие, как бесконечный шумный вздох; земля под ними дрожала. Им показалось, что это продолжалось очень долго. Но наконец тьма и звуки исчезли, растаяли за горными отрогами.
Далеко к югу, под Хорнбургом, в середине ночи послышался громкий шум, как будто в долине подул сильный ветер; земля дрогнула. Все воины испугались, никто не смел двинуться вперед. Но утром они вышли из крепости и были изумлены: мертвые орки исчезли, исчезли и деревья. По всей долине трава была вытоптана и потемнела, как будто гигантские пастухи провели здесь большие стада скота... В миле от ворот Хэлма в земле была выкопана огромная яма, и над ней были нагромождены холмом камни. Люди решили, что здесь похоронены убитые орки. Но так ли это и были ли среди них орки, убежавшие в лес, никто не мог сказать, потому что ни один человек не решился поставить ногу на холм. Впоследствии его называли Курганом Смерти, и никакая трава не росла на нем. Странные деревья больше никогда не видели в долине, они ночью ушли в далекие темные лощины Фэнгорна. Так отомстили они оркам.
Король и его отряд больше не спали этой ночью, но больше ничего странного они не видели и не слышали, за одним исключением - река рядом с ними неожиданно ожила. Послышался шум воды, текущей по руслу и журчащей у камней утром Изен,
111
как всегда струил свои воды в берегах.
На рассвете всадники гтовы были длвинуться в путь. Рассвет был серым и бледным, восхода солнца они не видели. Воздух был насыщен туманом, и почва вокруг была покрыта паром. Всадники медленно ехали, на этот раз по дороге. Она была широкой и твердой, хорошо сохранившейся. Сквозь туман слева от себя они смутно видели горные отроги. Они вступили в Нан Гурунир - Долину Колдуна. Она была защищена со всех сторон, вход в нее был открыт только с юга. Когда-то она была прекрасной и зеленой, и через нее протекал Изен, глубокий и сильный до того, как он выходил на равнины: его птало множество горных ручьев и речек, и по его течению лежала богатая плодородная земля.
Теперь было не так. Под самыми стенами Изенгарда были участки, обрабатываемые рабами Сарумана, но вся остальная часть долины заросла сорняками. По земле стлалась ежевика и, взбираясь на склоны, образовывала небольшие пещеры, где селились дикие звери. Ни одного дерева не росло здесь, но в траве видны были еще пни древних деревьев, срубленных топором. Это была печальная страна, теперь молчаливая, если не считать шума горных ручьев. Отовсюду поднимались дым и пар, образуя непроницаемый слой облаков. Всадники не разговаривали. Многие в глубине своих сердец усомнились, спрашивая себя, какой зловещий конец ждет их путешествие.
После того, как они проехали несколько миль, дорога стала шире, она была выложена большими плоскими камнями, обработанными и пригнанными друг к другу с большим искусством; ни в одном соединении не было ни стебелька травы. Глубокие каналы, полные журчащей воды, шли с обех сторон дороги. Неожиданно перед ними появился высокий столб. Он был черный, на вершине его был установлен камень, обработанный в виде большой Белой Руки. Ее палец указывал на север. Всадники поняли, что недалеко должны находиться ворота Изенгарда; в сердцах они ощущали тяжесть, но их глаза не могли проникнуть сквозь туман впереди.
Под защитой горных отрогов в глубине Долины Колдуна бесчисленные годы находилось место, которое люди называли Изенгардом. Частично Изенгард был сделан природой, но колоссальные работы людей древности сделали его таким, каков он есть; и Саруман здесь жил долгое время и не сидел сложа руки.
Большая кольцевая каменная стена, видом своим напоминающая холм, окружала Изенгард, отходя от горного отрога и возвращаясь к нему. В этой стене был сделан только один вход - большая арка в южной части стены. Здесь в скале был пробит глубокий туннель, с обеих сторон его закрывали мощные железные двери. Они были сделаны так искусно - на больших петлях державшихся на больших стальных столбах и врезанных в скалу, - что когда они открыты, их можно было распахнуть легким толчком... Открывались они бешумно. Тот, кто проходил глубокий, отражающий эхо туннель, видел равнину, большой круг, плоский и похожий на большую мелкую чашку; от одного ее края до другого было не менее мили. И когда-то она была зеленой, на ней росли ряды фруктовых деревьев, орошаемых ручьями, которые стекали с гор в озеро. Но в поздние дни Сарумана здесь нельзя было увидеть ни одного зеленого листика. Дороги были выложены плоскими камнями, темными и твердыми, а по краям их вместо деревьев шли длинные ряды столбов, некоторые из кото
112
рых были из мрамора, другие из меди или железа, соединенные тяжелыми цепями.
С внутренней сторны в стене было врезано множество комнат, залов, проходов, так что со всех сторон глядели бесчисленные окна и темные двери. Здесь жили тысячи рабочих, слуг, рабов и воинов с огромными запасами оружия; в глубоких подземельях нижних уровней содержали и кормили волков. Вся равнина тоже была изрыта. Глубокие шахты уходили под землю; входы в них прикрывали низкие насыпи и каменные купола, так что в лунную ночь равнина Изенгарда напоминала кладбище гигантских беспокойных мертвецов, потому что земля здесь дрожала. Подземные ходы многими пролетами и спиралями уходили в глубокие подземелья; здесь была сокровищница Сарумана, его Арсеналы, кладовые, кузницы и огромные печи. Бесконечно вертелись здесь железные колеса и гремели молоты. Ночью из вентиляционных отверстий вырывались столбы пара, освещенные снизу красным отблеском, или голубым, или необыкновенно зеленым.
Все дороги меж цепей сходились к центру. Здесь стояла башня удивительной формы. Она была построена строителями древности, выровнявшими кольцо Изенгарда, и казалась сделанной не искусством, людей, но выросшей из костей земли во времена древней пытки холмов. Это был остров из черной блестящей твердой скалы, из нее поднимались четыре могучих столба, соединяющихся вместе на высоте и ограненных со всех сторон. Вершины их были остры, как острия копий, а стороны как ножи. Между ними находилась узкая площадка, мощеная полированным камнем со странными изображениями. Здесь человек мог стоять на высоте в шестьсот футов над равниной. Таков был Ортханк, цитадель Сарумана, и название это (случайно или специально) имело два значения: на языке эльфов оно означало Клин-Гора, но на древнем языке людей Марки - Искушенный Разум.
Сильным и удивительным местом был этот Изенгард и прекрасным в старину; здесь жили великие повелители, правители Гондора на Западе и мудрецы наблюдавшие звезды. Но Саруман преобразовал его для своих целей, сделал лучше, как он думал, начинил изобретениями и искусствами, на которые он потратил свою мудрость, и хотя он считал это своей выдумкой, на самом деле все это пришло из Мордора; то, что он сделал, было лишь миниатюрной копией, детской моделью огромной крепости, арсенала, тюрьмы, мощных печей Барад-дура, Башни Тьмы, которая не терпела соперничества, смеялась над лестью, высокомерная в своей гордости и неизмеримой силе.
Такова была крепость Сарумана, как говорили о ней слухи: ибо на памяти людей Рохана никто не проходил в ее ворота, за исключением немногих, таких как Змеинный Язык, кто проходил тайно и никому не рассказывал о том, что знал.
Гэндальф подВехал к большому столбу с рукой и миновал его; когда всадники сделали то же самое, они с удивлением обнаружили, что Рука больше не кажется белой. Она как будто была вымазана засохшей кровью; приглядевшись внимательней, они увидели, что у нее красные ногти. Не обращая на нее внимания, Гэндальф ехал в туман, и всадники неохотно последовали за ним. Повсюду вокруг, как после внезапного наводнения, стояли лужи, все углубления были залиты водой, из-под камней с журчанием выбегали ручейки.
Наконец Гэндальф остановился и подозвал всех к себе;
113
подВехав, они увидели, что туман рассеивается и показывается солнце. Прошел час после полудня. Они пришли к дверям Изенгарда.
Но двери изогнутые и сломанные, лежали на земле. Повсюду вокруг лежали обломки камней, куски скал, наваленные в груды. Большая арка сохранилась, но за ней лежала пропасть без крыши: туннель был взломан, в скалах по сторонам были проделаны бреши, башенки туннеля были превращены в пыль. Если бы Великое Море поднялось в гневе обрушилось на холмы с бурей, оно не смогло бы причинить большего разрушения.
Кольцо внутри было полно парящей воды - бурлящий котел, в котором плавали обломки балок и копья, ящики и разбитая утварь. Изогнутые и обрушившиеся столбы высовывали свои расколотые стволы из воды, но все дороги были затоплены. Далеко впереди, затянутый облаками пара возвышался скальный остров. Башня Ортханка стояла мрачная и высокая не тронутая бурей.
Король и весь отряд молча сидели в седлах, поражаясь тому, какая сила могла справиться с Саруманом; как это произошло, они не могли догадаться. Замем они обратили свои взоры к арке и обрушившимся воротам. Поблизости от себя они увидели большую груду обломков; неожиданно они поняли, что на этой груде находятся две маленькие фигурки, одетые в серое, так что их было очень трудно различить. Рядом с ними лежали бутылки, чашки, тарелки, как будто неизвестные только что хорошо поели и теперь отдыхают от своей работы. Один, казалось, спал, другой, со скрещенными ногами, заложив руки за голову, откинулся на обломки скалы и пускал изо рта маленькие кольца тонкого голубого дыма.
Мгновение Теоден, Эомер и все их люди с недоумением смотрели на них. Среди этих обломков Изенгарда это зрелище было самым странным. Но прежде чем король заговорил, маленькая фигурка, пускавшая дым изо рта, обнаружила их присутствие. Она вскочила на ноги. Это был внешне молодой человек, хотя он и был ростом не более половины роста взрослого человека; голова его с коричневыми курчавыми волосами была непокрыта; одет он был в поношенный плащ того же цвета и фасона, что носили товарищи Гэндальфа, когда приехали в Эдорас. Он низко поклонился, приложив руку к сердцу. Затем, по-видимому, не замечая колдуна и его товарищей, повернулся к королю и Эомеру.
-- Добро пожаловать, повелитель, в Изенгард! - сказал он. - Мы привратники. Меня зовут Мериадок, сын Сарадока, а мой товарищ, которого, увы! Одолела усталость, - тут он пнул другого ногой, - Перегрин сын Паладина, из дома Туков. Наш дом находится далеко на севере. Лорд Саруман находится там, внутри; но в данный момент он закрыт с одним Змеиным Языком, иначе, несомненно, он вышел бы приветствовать таких почетных гостей.
-- Несомненно, вышел бы, - засмеялся Гэндальф. - А Саруман ли приказал вам охранять его разрушненные двери и ждать прибытия гостей, уделяя свое внимание не только тарелкам и бутылкам?
-- Нет, добрый сэр, это не его дело, - серьезно ответил Мерри. - Он был очень занят. Наш приказ исходит от Древобрада, который взял на себя управление Изенгардом. Он приказал нам приветствовать повелителя Рохана подобающими словами. Я постарался сделать это как можно лучше.
-- А как насчет ваших товарищей? Насчет Леголаса и ме
114
ня? - воскликнул Гимли, не способный больше сдерживаться. Мошенники с покрытыми шерстью ногами, прогульщики! Хорошенькую охоту вы заставили нас вести! Двести лиг, через болота и лес, через битвы и смерть, чтобы освободить вас! И что же мы видим? Вы тут бездельничаете, пируете - и курите! Курите! Куда вы делись, негодяи? Молот и клещи! Я так разрываюсь между гневом и радостью, что если не разорвусь, это будет чудом!
-- Вы говорите и за меня, Гимли! - рассмеялся Леголас. - Хотя я скорее узнал бы о том, куда они делись за бутылкой вина.
-- Одного вы не нашли в вашей охоте, это ясно - умных мозгов, - сказал Пиппин, открывая глаза. - Вы видите нас на поле нашей победы, среди трофеев, и удивляетесь, что мы наслаждаемся заслуженным отдыхом!
-- Заслуженным? - переспросил Гимли. - Не могу в это поверить!
Всадники засмеялись.
-- Несомненно, мы присутствуем при встрече хороших друзей, - сказал Теоден. - Так это и есть потерянные члены вашего Товарищества, Гэндальф? Этим дням суждено было наполниться чудесами. Многое видел я с тех пор как покинул свой дом; и вот перед моими глазами еще одни персонажи из легенд. Не невысоклики ли это, кого некоторые из нас называют также холбитланами?
-- Хоббиты, к вашим услугам, повелитель.
-- Хоббиты? - повторил Теоден. - Ваш язык страшно изменился, но это название кажется мне подходящим. Хоббиты! Ни одно сообщение, слышимое мной, не оказалось достаточно правдивым.
Мерри поклонился; Пиппин встал и тоже низко поклонился.
-- Вы мудры, повелитель; во всяком случае, я надеюсь, что именно так можно понимать ваши слова, - сказал он. - Но тут и другое чудо! Я прошел множество земель, с тех пор как оставил свой дом, но еще не встречал никого, кто знал бы о хоббитах.
-- Мой народ пришел с севера очень давно, - проговорил Теоден. - Но не стану вас обманывать: мы тоже ничего не знаем о хоббитах. У нас рассказывают только, что далеко отсюда, за многими реками и холмами, живут невысоклики - народ, который селится в норах, выкопанных в песчанных дюнах. Но у нас нет легенд о их делах: говорят, что они мало что делают, избегают взгляда людей, будучи способными исчезнуть в мгновение ока. И они умеют изменять голоса, подражая пению птиц. Но мне пожалуй, больше нечего сказать.
-- Вполне достаточно, повелитель, - сказал Мерри.
-- Кстати, - заметил Теоден, - я не слышал о том, что они пускают дым из рта.
-- Это неудивительно, - ответил Мерри, потому что этим искусством мы занимаемся всего несколько поколений. Тобальд Табачник из Лонгботтома в Южном Уделе первым вырастил истинное трубочное зелье в своем огороде примерно в 1070 году по нашему летосчислению. Как старый Тоби отыска это растение...
-- Вы не видите ожидающей вас опасности, Теоден, прервал хоббита Гэндальф. - Эти хоббиты способны, сидя на краю пропасти, обсуждать достоинства обеда или крошечные деяния своих отцов, дедов, прадедов и самых отдаленных родственников в девятом колене, если вы подбодрите их своим терпением. В другое время мы с удовольствием выслушаем историю
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:46 | Сообщение # 14 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| 115
курения. Где Древобрад, Мерри?
-- На северной стороне, мне кажется. Он отправился выпить чистой воды. Большинство энтов с ним, они заняты своей работой. - Мерри махнул рукой в сторону парящего озера; взглянув туда, они услышали отдаленный грохот и треск, как будто лавина катилась с горы. Издалека, как триумфальный рог, доенслось х у м - х у м.
-- А Ортханк не охраняется? - спросил Гэндальф.
-- Он окружен водой, - ответил Мерри. - Но Быстрый Луч и несколько других энтов караулят его. Не все столбы на равнине поставлены Саруманом. Быстрый Луч, кажется, стоит на скале у основания лестницы.
-- Да, там стоит высокий серый энт, - подтвердил Леголас, - но руки его опущены и он стоит, как дерево.
-- Уже прошел полдень, - сказал Гэндальф, - и мы с утра ничего не ели. Но я хочу как можно скорее увидеть Древобрада. Не оставил ли он мне послания, или эти тарелки и бутылки вытеснили его из вашей памяти.
-- Он оставил послание, - ответил Мерри, - и я все хочу перейти к этому, но вы меня отвлекаете множеством других вопросов. Я хочу сказать, что если Повелитель Марки и Гэндальф проедут к северной стене, они найдут там Древобрада, который будет приветствовать их. Могу добавить также, что они найдут там лучшую пищу, найденную и отобранную вашими скромными слугами. - Он поклонился.
Гэндальф рассмеялся.
-- Так-то лучше, - сказал он. - Ну, Теоден, вы поедете со мной на встречу с Древобрадом? Придется обВехать по кругу, но это недалеко. Увидев Древобрада, вы многое узнаете. Потому что Древобрад - это Фэнгорн, а он самый старый из энтов, вы услышите речь старейшего из живых существ.
-- Я поеду с вами, - ответил Теоден. - До свидания, мои хоббиты! Я хочу встретится с вами в моем доме! Тогда вы должны будете сидеть рядом со мной и рассказывать все, чего поежелают ваши сердца; мы поговорим и о старом Тобальде и о его растениях. Прощайте!
Хоббиты низко поклонились.
-- Так вот он какой, король Рохана! - тихо сказал Пиппин. - Хороший старик. Очень вежливый.
116
Глава ix
ОБЛОМКИ КРУШЕНИЯ
Гэндальф и королевский отряд уехали, повернув на восток, чтобы обогнуть разрушенные стены Изенгарда. Но Арагорн, Гимли и Леголас остались. Пустив Арода и Хасуфель пастись на траве, они подошли и сели рядом с хоббитами.
-- Ну, ну! Охота наконец закончилась, мы снова встретились там, где никто из нас не надеялся побывать, - сказал Арагорн.
-- А теперь, когда Великие отправились обсуждать свои важные дела, - сказал Леголас, - охотники быть может, смогут получить ответы на свои маленькие загадки. Мы шли по вашему следу до самого леса, но есть многое, что я хотел бы выяснить.
-- Мы тоже хотим многое узнать о вас, - ответил Мерри. - Кое-что мы узнали от Древобрада, этого старого энта, но этого недостаточно.
-- Все в свое время, - успокоил его Леголас. - Мы охотники, и вы первыми должны дать нам отчет.
-- Лучше сначала поесть, - предложил Гимли. - У меня болит голова; к тому же полдень давно прошел. Вы, прогульщики, заплатите нам штраф, поделитесь добычей, о которой вы говорили. Еда и питье немного погасят ваш долг передо мной.
-- Берите, - сказал Пиппин. - Будете есть прямо здесь или в более удобном месте, в том, что осталось от помещения охраны Сарумана, над аркой? Мы устроили тут пикник, чтобы наблюдать за дорогой.
-- Я не хочу идти в дом орков и не хочу дотрагиваться до их еды! - заявил Гимли.
-- Мы и не предлагаем вам этого, - сказал Мерри. - Мы в последнее время тоже получили достаточно от орков. Но в Изенгарде много другого народа. У Сарумана достаточно мудрости, чтобы не доверять своим оркам. Его ворота охранялись людьми - вероятно, его наиболее верными слугами. Во всяком случае провизия у них хорошая.
-- А трубочное зелье? - спросил Гимли.
Мерри засмеялся.
-- Это уже другая история, которая может подождать до конца еды.
-- Тогда пойдем поедим! - сказал гном.
Хоббиты пошли впереди; миновав арку, они подошли к широкой двери слева, наверху лестницы. Она открывалась прямо в большую комнату, в дальнем конце которой виднелась еще одна дверь, маленькая. В помещении был также очег с дымовой трубой. Комната была высечена в скале раньше, она была темной, так как ее окна выходили только в туннель. Но теперь сквозь обрушившуюся крышу проникал свет. В очаге горели дрова.
-- Я разжег огонь, - сказал Пиппин. - Он подбадривал нас в тумане. Здесь осталось лишь несколько охапок, а большинство же дров, что мы нашли, были сырыми. Но этот очаг создает отличную тягу; дымоход проходит через скалу, и, к счастью, он не был закрыт. Я поджарю вам несколько тостов. Боюсь, что хлеб трех- или четырехдневной давности.
Арагорн и его товарищи сели в конце длинного стола, а
117
хоббиты исчезли во внутренней двери.
-- Здесь кладовая; к счастью, ее не затопило наводнением, - обВяснил Пиппин, когда они вернулись, нагруженные тарелками, чашками, ножами и разнообразной едой.
-- И не нужно отворачивать нос от еды, мастер Гимли, сказал Мерри. - Это еда не орков, а людей, как говорит Древобрад. Хотите вина или пива? Там есть внутри бочонок вполне терпимо. И есть первосортная соленая свинина. Я могу отрезать несколько кусочков бекона и поджарить их, если хотите. К сожалению, нет никакой зелени: местные жители были слишком заняты в последние дни! Не могу предложить ничего больше, кроме хлеба с маслом и медом. Вы довольны?
-- Да, - сказал Гимли. - Счет почти выплачен.
Три товарища занялись едой, и двое хоббитов, не смущаясь, присоединились к ним, чтобы пообедать вторично.
-- Мы должны поддержать компанию, - обВяснили они.
-- Вы полны вежливости сегодня, - засмеялся Леголас. Но если бы мы не прибыли, вы поддержали бы, может быть, чью-нибудь другую компанию.
-- Может быть. А почему бы и нет? - сказал Пиппин. Орки очень скудно кормили нас, да и в предыдущие дни у нас было не очень много еды. Кажется, мы так давно не ели вволю.
-- Кажется, это не причинило вам вреда, - заметил Арагорн. - Наоборот, вы выглядите очень хорошо.
-- Действительно, - сказал Гимли, глядя на них через край чашки. - Волосы ваши гуще и кудрявей, чем когда мы с вами расстались; и я бы поклялся, что вы немного выросли, если это возможно для хоббитов вашего возраста. Этот Древобрад не морил вас голодом.
-- Конечно, нет, - сказал Мерри. - Но эти энты только пьют, а этого недостаточно для удовлетворения. Напиток у Древобрада питательный, но хочется чего-то более солидного. И даже лембас неплохо бы время от времени менять.
-- Вы пили напиток энтов? - спросил Леголас. - Тогда я думаю, что глаза Гимли не обманывают его. Странные песни слышал я о напитках Фэнгорна.
-- Много странных рассказов ходит об этой земле, - сказал Арагорн. - Я никогда не посещал ее. Расскажите мне о ней и об энтах.
-- Энты, - сказал Пиппин, - энты... Энты все отличаются друг от друга. Но глаза их... Глаза у них очень странные. Он попытался подобрать слова, потом замолчал. - Ну, - продолжал он, - вы видели некоторых на расстоянии, а они видели вас и сообщили, что вы приближаетесь... И увидите многих других, прежде чем уйдете отсюда. Сами составите о них представление.
-- Погодите, - сказал Гимли. - Мы начали рассказ с середины. Я хочу слушать его в должном порядке, начиная с того дня, когда распалось наше Товарищество.
-- Все услышите, если позволит время, - ответил Мерри. - Но вначале, если вы кончили есть, набейте трубки и зажгите их. Тогда вы хоть ненадолго представите себе, что вы благополучно вернулись в Удел или в Раздол.
Он достал маленький мешочек с табаком.
-- Тут у нас есть много его, вы можете взять его с собой сколько угодно, когда будем уходить. Мы с Пиппином сегодня утром вели спасательные работы. Тут плавало множество вещей. Пиппин нашел два бочонка, вымытых из какой-то кладовой или склада, я думаю. Когда мы их открыли, то обнаружили
118
это - отличное трубочное зелье, совершенно не подмоченное.
Гимли взял немного табака, растер в пальцах и понюхал.
-- Пахнет хорошо, - сказал он.
-- Оно действительно хорошее! - добавил Мерри. - Дорогой Гимли, это лонгботтомский лист! На боченке совершенно ясно видна торговая марка Хорнблауэров. Как оно попало сюда, я себе не представляю. Вероятно, для личных надобностей Сарумана. Я никогда не знал, что его доставляют так далеко. Но сейчас оно попало в хорошие руки.
-- Если бы у меня была трубка... - сказал Гимли. - Но я потерял свою в Мории или где-то раньше. Нет ли трубки среди ваших трофеев?
-- Боюсь, что нет, - ответил Мерри. - Мы не нашли ни одной, даже в этом помещении охраны. Саруман хранил это лакомство для себя. Не думаю, чтобы была польза от попытки постучать в Ортханк и попросить трубку. Разделим трубки, как и подобает друзьям в трудную минуту.
-- Минутку! - сказал Пиппин. Сунув руку под куртку на грудь, он извлек маленький мягкий мешочек на веревочке. Одно из двух своих сокровищ я храню здесь, они для меня дороже Кольца. Вот одно из них: моя старая трубка. А вот и другое - неиспользованная трубка. Я пронес ее через все земли, хотя сам не знаю, зачем. Я никогда по-настоящему не надеялся найти трубочное зелье в путешествии, когда мое собственное кончится. Но теперь трубки оказались нужными. - Он протянул Гимли маленькую трубку с широкой полоской на головке. - Погасит ли это мой долг?
-- Погасит? - воскликнул Гимли. - Благороднейший хоббит, я перед вами в глубоком долгу.
-- Ну, я отправлюсь на свежий воздух, взглянуть на небо и на ветер! - сказал Леголас.
-- Мы идем с вами, - сказал Арагорн.
Они вышли и уселись на груде камней у дороги. Отсюда им хорошо была видна долина: туман поднялся и улетел, унесенный ветром.
-- Отдохнем здесь немного! - сказал Арагорн. - Мы сидим среди руин и разговариваем, а Гэндальф в это время занимается делами. Я чувствую усталость, какую редко испытывал раньше. - Он плотнее завернулся в серый плащ и вытянул свои длинные ноги. Потом лег на спину и выпустил из губ тонкую струйку дыма.
-- Смотрите, вернулся следопыт Бродяжник! - сказал Пиппин.
-- Он никуда не уходил, - возразил Арагорн. - Я есть Бродяжник и дунадан, я одновременно принадлежу и Гондору, и Северу.
Они некоторое время курили в молчании, греясь на солнце. Леголас лежал неподвижно, глядя на небо и на солнце и тихонько напевая для себя, наконец он сел.
-- Ну что, - сказал он, - время уходит, туман развеялся, если только вы, странный народ, не замените его своим дымом. А где же рассказ?
-- Мой рассказ начнется с пробуждения в темноте, - сказал Пиппин. - Проснувшись, я увидел себя связанным в орочьем лагере... Какой сегодня день?
-- Пятое марта по исчислению Удела, - ответил Арагорн.
Пиппин произвел какие-то расчеты на пальцах.
-- Всего лишь девять дней назад! - сказал он (каждый
119
месяц в календаре Удела насчитывает тридцать дней. Прим. Автора). - Мне казалось, что с тех пор прошел целый год. Ну, хотя половина этого времени была, как дурной сон, я насчитываю три ужасных дня. Мерри поправит меня, если я забуду что-либо важное; я не хочу вдаваться в детали - хлысты, грязь, дурной запах и тому подобное; все это не достойно упоминания...
И он начал рассказ о Последней Битве Боромира и переходе ороков от Эмин Муила к Лесу. Слушатели кивали, когда во многих пунктах его рассказ совпадал с их догадками.
-- Вот сокровища, которые вы выронили, - сказал Леголас. - Вы будуте рады получить их обратно. - Он освободил свой пояс под плащем и достал оттуда два ножа в ножнах.
-- Хорошо! - сказал Мерри. - Я не думал, что снова увижу их! Своим ножом я пометил нескольких орков, но Углук отобрал их у нас. Как свирепо он смотрел на нас! Я решил вначале, что он ударит меня ножом, но он просто отбросил его прочь, как будто он жег ему руку.
-- А вот и ваша брошь, Пиппин, - сказал Арагорн. - Я сохранил ее, так как это весьма ценная вещь.
-- Я знаю, - сказал Пиппин. - Мне очень жаль было бросать ее, но что я еще мог сделать?
-- Конечно, ничего, - ответил Арагорн. - И тот, кто не может в случае необходимости бросить сокровище, не должен надеяться на освобождение. Вы поступили правильно!
-- Разрезание пут на руках - это была отличная работа! - сказал Гимли. - Вам повезло; но можно сказать, что вы обеими руками ухватились за счастливый шанс.
-- И задали нам трудную задачу, - добавил Леголас. - Я думал, что у вас выросли крылья.
-- К несчастью, нет, - вздохнул Пиппин. - Но вы не знали о Гришнакхе. - Он вздохнул и замолчал, предоставив Мерри рассказывать о последних ужасных моментах: о когтистых руках, горячем дыхании и смертоносной силе волосатых рук Гришнакха.
-- Все, что вы рассказываете о орках из Барад-дура, Люгбурца, как они называют его, очень беспокоит меня, - сказал Арагорн. - Повелитель Тьмы знает очень много, и его слуги тоже; и Гришнакх, очевидно, послал какое-то сообщение через реку после ссоры. Красный Глаз устремлен теперь на Изенгард. Но Саруман во всяком случае попался в собственную западню.
-- Да, кто бы ни проиграл, его положение плохо, - согласился Мерри. - Дела его пошли плохо, после того как орки вступили в Рохан.
-- Мы мельком видели старика, по крайней мере на это намекнул Гэндальф, - сказал Гимли. - На краю Леса.
-- Когда это было? - спросил Пиппин.
-- Пять ночей назад, - ответил Арагорн.
-- Посмотрим, - сказал Мерри. - Пять ночей назад - значит, мы переходим к той части рассказа, о которой вы ничего не знаете. Мы встретили Древобрада на утро после битвы и ночь провели в Велингхолле, одном из энтийских домов. На следущее утро мы пошли на Энтмут - это собрание энтов и самая странная вещь из всех виденных мною в жизни. Оно продолжалось весь этот день и весь следующий, а мы провели ночь с энтом, которого зовут Быстрый Луч. А потом поздно утром на третий день их собрания энты вдруг взорвались. Это было поразительно. В лесу было так, будто в нем закипела буря; за
120
тем все сразу взорвалось. Я хотел бы, чтобы вы послушали их песню.
-- Если бы ее услышал Саруман, он был бы уже за сотни миль, даже если ему пришлось бы бежать на собственных ногах, - сказал Пиппин.
На Изенгард! Пусть окружен он каменной стеной,
Пусть крепок он, как сталь, и полон силы злой!
Мы идем! Там было еще много. Большая часть этой песни не имела слов и была похожа на музыку рогов и барабанов. Она действовала очень возбуждающе. Но я думал, что это всего лишь маршевая музыка, песня - пока не пришел сюда. Теперь я знаю лучше...
-- Мы спустились с последнего хребта сюда, в Нан Гурунир, когда наступила ночь, - продолжал Мерри. - Тогда я впервые почувствовал, что сам лес движется за нами. Я подумал, что сплю и вижу энтийский сон, но Пиппин тоже видел это. Мы оба испугались, но позже мы ничего не могли об этом узнать.
"Это Хуорни, так мы, энты, называем их на "коротком" языке", - Древобрад больше не хотел с нами говорить, но я думаю, что это энты, почти превратившиеся в древья, по крайней мере внешне. Они стоят тут и там в лесу, молча, неподвижные, и бесконечно наблюдают за деревьями. Я думаю, что в глубоких лесных лощинах их сотни и сотни.
В них великая сила, и они, по-видимому, способны окутывать себя тенью: трудно увидеть, как они движутся. Но они движутся и очень быстро, когда разгневаны. Вы стоите, размышляя о погоде или прислушиваетесь к шуму ветерка, и вдруг обнаруживаете, что находитесь в середине леса, а вокруг вас огромные деревья. У них есть голоса, и они могут разговаривать с энтами - Древобрад сказал, что поэтому их и зовут хуорнами, - но они стали дикими и странными. Опасными. Я страшно испугался бы встрече с ними, если бы рядом не было настоящих энтов, которые умеют с ними управляться.
Ну, вот, в начале ночи мы по длинному ущелью спустились к Долине Колдуна, к ее верхнему концу, - энты со всеми этими шелестящими хуорнами позади. Мы их, конечно же, не видели, но весь воздух был полон треском. Было очень темно, ночь была облачной. Оставив холмы, они двигались с большой скоростью. Луна не показывалась... Вскоре после полуночи весь северный конец Изенгарда был окружен высоким лесом. Врагов не было видно. Только в высоком окне башни горел огонь.
Древобрад и еще несколько энтов подобрались к самым воротам. Пиппин и я были с ними. Мы сидели на плечах Древобрада, и я чувствовал, как в нем растет напряжение. Но даже когда они восстанут, энты сохраняют крайнюю осторожность и терпеливость. Онис стояли неподвижно, как будто высеченные из камня, дышали и слушали.
Потом раздалс громкий гул. Загремели трубы, и стены Изенгарда отразили эхо. Мы решили, что нас обнаружили и что сейчас начнется битва. Ничего подобного. Выходили войска Сарумана. Я не знаю подробностей о войне и о всадниках Рохана, но, очевидно, Саруман решил покончить с королем и его людьми одним ударом. Он опустошил Изенгард. Я видел как шли враги: бесконечные лини марширующих орков, отряды всадников на больших волках. Батальоны людей. Многие несли факлелы, и в их свете я мог разглядеть лица. Большинство были обычные люди, высокие, темноволосые, угрюмые, но в них не было ничего особенно злого, но были и ужасные: ростом с человека, но с
121
орочьим лицом, желтокожие и косоглазые. Они напомнили мне того южанина в Пригорье; но он не так очевидно походил на орка, как эти.
-- Я тоже подумал о нем, - сказал Арагорн. - Мы имели дело с этими полуорками в Пропасти Хэлма. Теперь кажется ясным, что тот южанин был шпионом Сарумана, но действовал ли он вместе с Черными Всадниками или в одиночку, я не знаю. С этим злым народом трудно решить, когда они в союзе, а когда обманывают друг друга.
-- Ну, вместе их было не менее десяти тысяч, - сказал Мерри. - Им потребовался целый час, чтобы пройти через ворота. Часть из них отправилась по мостовой к бродам, а часть повернула на восток. Там, примерно в миле отсюад, где река течет в глубоком и узком ущелье, был построен мост. Еслы вы встанете, то можете разглядеть его отсюда. Все они пели хриплыми голосами и смеялись, создавая отвратительный шум. Я решил, что Рохану придется туго. Но Древобрад не двинулся. Он сказал: "Сегодня мое дело - Изенгард, камень и скалы".
Но, хотя я не мог видеть, что происходит в темноте, я решил, что хуорны двинулись к югу, как только ворота были вновь закртыЯ думаю, что они занялись орками. У утру они далеко растянулись по равнине. Во всяком случае там, вдали виднелась тень большого леса.
Как только Саруман выслал свою армию, настала пора энтов. Древобрад опустил нас, подошел к воротам и начал колотить в них, призывая Сарумана. Ответа не было, только со стены полетели стрелы и камни. Но стрелы бесполезны против энтов. Они ранят их, разумеется, и разВяряют - как кусющиеся мухи. Но энта можно утыкать орочьими стрелами, как подушечку для иголок, и все же не причинить ему серьезного вреда. Их нельзя отравить, а кожа у них очень толстая и крепче коры. Нужен очень сильный удар топором, чтобы серьезно поранить энта. Они не любят топоров. Но нужно много людей с топорами, чтобы справиться с одним энтом: если человек нанес удар, то нанести второй он уже не сможет. Удар кулака энта пробивает железо, как тонкую жесть.
Получив несколько стрел, Древобрад начал разогреваться, "торопиться", как он обысно говорит. Он испустил громкое хум-хум, и подбежала еще дюжина энтов. Разгневанные энты ужасны. Пальцы их рук и ног вначале прилипают к скале, а затем ее рвут, как хлебную корку. Как будто смотришь на работу древесных корней за столетия сжатые в несколько секунд.
Они били, рвали, трясли, молотили.
Кленч-бенг, крат-крат - через пять минут эти огромные ворота лежали в развалинах; некоторые из энтов уже принялись за стены, как кролики в песчанном карьере. Не знаю, что подумал Саруман о случившемся, но он во всяком случае не знал, что ему делать. Конечно, он мог придумать какое-нибудь колдовство; но не думаю, чтобы у него было достаточно твердости характера и смелости - одному в крепости, без множества рабов, машин и прочего, если вы понимаете, что я имею в виду. Совсем не похоже на старого Гэндальфа. Я думаю, не обВясняется ли вся сила Сарумана лишь тем, что он так удачно поселился в Изенгарде.
-- Нет, - сказал Арагорн. - Когда-то он был так велик, как говорит об этом его слава. Знания его были глубоки, мысль его была тверда, а руки необыкновенно искусны и у него была власть над умами других. Он мог убедить мудрых, низших - заставить. И этой властью он обладает по-прежнему. Немно
122
гие в Среднеземелье могли бы выдержать разговор с ним наедине, даже теперь, когда он потерпел поражение. Гэндальф, Элронд, может быть, Галадриэль, теперь, когда стала известна его злая сущность, но больше, пожалуй, и никто.
-- Энты его не боятся, - сказал Пиппин. - Он, по-видимому, однажды пытался сговориться с ними, но больше не делал таких попыток. И во всяком случае он не понял их; он допустил большую ошибку, не приняв их во внимание в своих расчетах. В его плане для них не было места, а когда они принялись за работу, уже некогда было вырабатывать новый план. Как только началось наше нападение, немногие оставшиеся в Изенгарде, как крысы, побежали через все дыры, проделанные энтами. Энты позволили людям уйти, допросив их. Но не думаю, чтобы кто-нибудь из орков спасся. Не от хуорнов; к этому времени они лесом стояли вокруг всего Изенгарда.
Когда энты превратили большую часть южной стены в обломки и все люди, оставшиеся в живых, бежали, Саруман ударился в панику. Он по-видимому, был у ворот, когда мы прибыли: наверное, хотел посмотреть на прохождение своей велколепной армии. Когда энты начали свою работу, он убежал. Вначале энты его не видели. Но тут облака разошлись, появилось множество звезд, а энты в их свете хорошо видят, и неожиданно Быстрый Луч закричал: "Убийца деревьев, убийца деревьев!" Быстрый Луч - доброе существо, но он яростнее всех ненавидит Сарумана: его народ жестоко пострадал от орочьих топоров. Он спрыгнул со стены и понесся как ветер. Еле заметная фигура, мелькая меж столбами, торопливо уходила, почти достигнув ступеней башни. Но Быстрый Луч бежал так быстро, что ему не хватило одного-двух шагов: фигура скользнула в башню, и дверь захлопнулась за ней.
Как только Саруман спрятался в башне, он тут же пустил в ход свои машины. К этому времени многие энты оказались внутри Изенгарда: некоторые последовали за Быстрым Лучом, другие ворвались с севера и востока; они толпились всюду, учиняя разгром. Неожиданно из шахт и подземных проходов блеснул огонь. Несколько энтов были обожжены. Один из них его звали Буковая Ветвь - высокий красивый энт - попал в струю жидкого огня и вспыхнул, как факел. Ужасное зрелище!
Энты как с ума посходили. Я думал, что они проснулись раньше, но я ошибался. Только здесь я увидел, что это такое. Ужасно. Они ревели, трубили, рычали так, что от шума начали трескаться камни. Мерри и я лежали на земле, заткнув уши плащами. А энты неслись к Ортханку, как волна шторма, обрушивая столбы, подбрасывая в воздух огромные камни, как листья. Башня оказалсь в середине бушующего водоворота. Я видел, как железные столбы и куски стен обрушились на Ортханк. Но Древобрад сохранил хладнокровие. К счастью, он не обезумел. Он не хотел, чтобы его народ поранил себя в припадке ярости, не хотел, чтобы Саруман в этом смятении ускользнул через какую-нибудь дыру. Много энтов поранилось об Ортханк, но они не сумели ничего сделать. Башня очень гладкая, твердая и какое-то колдовство есть в ней, более древнее, чем власть Сарумана. Энты не могли ухватиться за нее, не могли проделать щели и трещины; они только поранились сами.
Тут Древобрад вошел в их кольцо и закричал. Его необыкновенный голос заглушил весь шум. Внезапно наступила мертвая тишина. И мы услышали резкий смех в высоком окне башни. Он произвел странное действие на энтов. Кипение их прекрати
123
лось, и они стали угрюмы, холодны и спокойны. Со всей равнины собрались они вокруг Древобрада. Тот немного поговорил с ними на их языке; я думаю, он рассказывал им свой план, который уже давно созрел в его старой голове. После этого они растаяли в полутьме. К этому времени уже начинался день.
Я думаю, они оставили наблюдателей у башни, но эти наблюдатели прятались в тени и оставались совершено неопдвижными, поэтому я не смог их разглядеть. Остальные отправились на север. Весь день они были заняты и не показывались. Большую часть времени мы провели одни. Это был утомительный день. Мы бродили поблизости, стараясь не показываться у окон башни: они на нас смотрели так зловеще. Большую часть времени мы искали чтобы поесть. Мы также сидели и разговаривали, обсуждая, что же происходит на юге, в Рохане, и что могло случится с остальными членами нашего Товарищества. Снова и снова слышали мы в отдалении грохот падающих скал, и гром эхом отдавался в холмах.
В полден мы решили обойти по кругу и посмотреть, что происходит. У входа в долину стоял большой тенистый лес хуорнов, другой лес - окружая северную стену. Мы не осмелились войти в него. Но врутри леса раздавались звуки тяжелой работы. Энты и хуорны копали большие ямы и каналы, устраивали дамбы, собирая всю воду Изена и впадающих в него рек и ручьев.
В сумерках Древобрад вернулся к воротам. Он бормотал, гудел и бухал про себя, как будто чем-то довольный. Он вытянул свои большие руки и ноги и глубоко вздохнул. Я спросил его, не устал ли он.
-- Устал! - сказал он. - Устал? Нет, не устал, но тело затекло. Мне нужен добрый глоток из Энтвоша. Мы тяжело поработали: больше раскололи камней и взгрызли земли, чем за многие годы. Но работа уже закончена. Когда наступит ночь, не задерживайтесь у этих ворот или в старом туннеле. Тут будет вода, она вымоет всю грязь Сарумана. Тогда Изен снова будет чистым. - И он начал обрушивать части стены, не спеша, как бы забавляясь.
Мы только начали размышлять, где спокойно провести ночь, как случилось самое поразительное происшествие. Послышался топот копыт. Всадник быстро приближался по дороге. Мерри и я неподвижно лежали, а Древобрад встал за аркой ворот. Неожиданно, как вспышка серебра, проскакала большая лошадь. Было уже темно, но я ясно смог разглядеть лицо всадника: оно казалось сияющим, вся одежда всадника была белой. Я сел, открыв рот. Попытался окликнуть его и не смог.
Но в этом не было необходимости. Он остановился рядом и посмотрел на нас.
-- Гэндальф! - сказал я наконец, но голос мой был лишь шепотом. Думаете, он сказал: "Здравствуйте, Пиппин! Какая приятная встреча!" Ничего подобного. Он сказал: "Вставай ты, глупый Тук! Где, во имя всех дьяволов, в этих руинах Древобрад? Он мне нужен. Быстро!"
Древобрад услышал его голос и сразу вышел из тени; это была удивительная встреча. Я был поражен, но не один из них не удивился. Гэндальф, очевидно, знал, что найдет здесь Древобрада; а Древобрад, должно быть, пришел к воротам спецально для встречи с ним. Мы рассказали старому энту о Мории. Но я припоминаю, он тогда бросил на нас странный взгляд. Думаю, что он уже тогда видел Гэндальфа или имел какие-то известия о нем, но ничего не сказал нам. "Не нужно торопиться", - это
124
его любимые слова.
-- Хум! Гэндальф! - сказал Древобрад. - Я рад, что вы пришли. Я могу управлять и деревом и водой, стволом и камнем. Но тут нужно иметь дело с колдуном.
-- Древобрад, - ответил Гэндальф, - мне нужна ваша помощь. Вы сделали много, но нужно сделать еще больше. Нужно справиться с десятью тысячами орков...
Они отошли на некоторое расстояние и посовещались. По-видимому Гэндальф очень торопился, потому что начал быстро говорить еще до того, как они отошли. Прошло лишь несколько минут, может быть, с четверть часа. Гэндальф вернулся к нам, испытывая облегчение, почти веселый. Только теперь он сказал, что рад нас видеть.
-- Но, Гэндальф, - воскликнул я, - где вы были? И видели ли вы остальных?
-- Где бы я ни был, я вернулся, - ответил он в своей обычной манере. - Да, я видел некоторых из остальных. Но новости могут подождать. Это опасная ночь, и я должен скакать быстро. Но рассвет будет ярче, и тогда мы встретимся вновь. Берегите себя и держитесь подальше от Отрханка! До свидания!
Древобрад был очень задумчив, когда Гэндальф ускакал. Он, очевидно, слишком многое узнал за короткое время и теперь переваривал новости. Он посмотрел на нас и сказал: "Ну, я вижу, вы не такой торопливый народ, как я думал. Вы сказали мне гораздо меньше, чем могли, и не больше того, что нужно. Хм, целая связка новостей. Ну, теперь Древобрад должен снова взяться за дело."
Прежде чем он ушел, мы кое-что узнали от него, и узнанное нас совсем не подбодрило. Но в тот момент мы больше думали о вас троих, чем о Фродо и Сэме или о бедном Боромире. Мы узнали, что происходит большая битва, и что вы в ней участвуете и можете не выйти из нее живыми.
-- Хуорны помогут, - сказал Древобрад. С этими словами он ушел, и мы не видели его до сегодняшнего утра.
Была глубокая ночь. Мы лежали на верху большой кучи камней и не могли ничего видеть за ней. Туман и тень закрыли все вокруг нас, как одеялом. Воздух казался горячим и тяжелым; он был полон шума, шорохов, треска. Я думаю, мимо нас проходили сотни хуорнов, спеша на помощь сражающимся. Позже послышался удар гром и далеко над Роханом вспыхнули молнии. Снова и снова высвечивались перед нами горные пики и тут же исчезали во тьме. А за ними тоже раздавался шум похожий на гром, но все же другой. Временами эхо звучало по всей долине.
Вероятно была полночь, когда энты разорвали дамбу и пустили всю собравшуюся воду через брешь в северной стене вниз, в Изенгард. Хуорны прошли, и гром удалился. Над западными горами показалась луна.
Изенгард начал заполняться черым потоком. Вода блестела в лучах луны. Вновь и вновь находила она путь под землю через какую-нубудь шахту или ход. Со свистом вздымались столбы пара. Волнами поднимался дым. Раздавались взрывы, из-под земли вырывались языки пламени. Из одной шахты пар шел таким сильным потоком, что дважды обвился вокруг Ортханка, и башня стала похожа на горный пик, укутанный облаками, с пламенем внизу и лунным блеском вверху. А вода продолжала прибывать, и наконец Изенгард стал похож на большую плоскую кастрюлю, парящую и булькающую.
125
-- Подойдя вчера ночью ко входу к Нан-Гурунир, мы видели облако дыма и пара, - сказал Арагорн. - Мы опасались, что это Саруман готовит против нас какое-то колдовство.
-- Нет, не он, - сказал Пиппин. - Саруману было не до смеха. Утром, вчерашним утром, вода залила все углубления, повсюду висел густой туман. Мы нашли убежище здесь, в помещении охраны, и были испуганы. Вода продолжала прибывать, затопила старый туннель и залила ступени лестницы. Мы думали что пойманы, как орки в норе; но мы нашли еще одну лестницу, которая привела нас на вершину арки. Проход был узок и весь завален обломками камня. Мы сидели высоко над наводнением и смотрели на затонувший Изенгард. Энты прдолжали гнать воду, пока не ыли погашены все огни и заполнены все подземелья. Туман собрался в огромный облачный зонтик, должно быть, с милю высотой. Вечером над восточными холмами повисла большая радуга. Солнце садилось в густой дымке. Все было очень тихо. Где-то вдали зловеще выли несколько волков. Ночью энты остановили наводнение и послали Изен по старому руслу. Этим все и кончилось.
Вода ушла. Я думаю, где-то были подземные стоки. Если Саруман выглядывал через одно из своих окон, он должне был увидеть грязный мрачный беспорядок. Мы чувствовали себя очень одинокими. Не было видно ни одного энта. И никаких новостей. Мы провели ночь под аркой. Было холодно, сыро, и совсем не спали. Мы чувствовали, что каждую минуту можете что-то произойти. Саруман по-прежнему находился в своей башне. Ночью был слышен шум, как будто ветер пронесся над долиной. Я думаю, что вернулись уходившие энты и хуорны. Но куда они делись сейчас, я не знаю. Туманным серым утром мы спустились и огляделись. Никого не было видно. Вот и все, что можно рассказать. А после того смятения, что мы пережили, все кажется достаточно мирным и безопасным - после возвращения Гэнадльфа. Я могу спать!
Все некоторое время молчали. Гимли снова набил свою трубку.
-- Одно обстоятельство меня удивляет, - заметил он, зажигая трубку при помощи своего огнива. - Змеиный Язык. Вы сказали Теодену, что он с Саруманом. Как он попал сюда?
-- О да, я забыл о нем, - согласился Пиппин. - Он не появлялся до сегодняшнего утра. Мы только разожгли костер и немного поели, как вновь появился Древобрад. Мы услышали, как бухтит и зовет нас по имени.
-- Я пришел взглянуть, как вы поживаете, юноши, - сказал он, - и сообщить кое-какие новости. Хуорны вернулись. Все в порядке, - он засмеялся и хлопнул себя по бедрам. Нет больше орков в Изенгарде, нет больше топоров! И прежде, чем состарится день, кое-кто придет с юга, некоторых из пришедших вы будете рады увидеть.
Он едва успел сказать это, как мы услышали стук копыт на дороге. Мы побежали к воротам, я выглянул, ожидая увидеть Бродяжника и Гэндальфа во главе армии. Но из тумана выехал старик на старой уставшей лошади; он был странно искривлен. Больше никого не было. Выехав из тумана, он неожиданно увидел развалины ворот и всего остального. Он остановился и уставился на разгром, лицо его позеленело. Он был так поражен, что вначале не заметил нас. Но увидев нас, он вскрикнул и попытался повернуть лошадь и ускакать. Но Древобрад сдела три больших шага, протянул к нему руку и поднял его из сед
126
ла... Лошадь в ужасе убежала, а старик упал ниц на землю. Он сказал, что его зовут Грима, что он друг и советник короля Теодена и послан с важными сообщениями к Саруману.
-- Никто больше не осмелился ехать через местность, кишащую грязными орками, - сказал он, - поэтому послали меня. Путешествие было опасным, я голоден и устал. И мен пришлось сделать большой крюк к северу, так как меня преследовали волки.
Я поймал косой взгляд, который он бросил на Древобрада, и сказал себе: "Он лжец". Древобрад несколько минут смотрел на него своим медленным взглядом, пока скорчившийся старик не заерзал по земле. Наконец энт сказал: "Хм, хм, я ждал вас мастер Змеиный Язык". Человек вздрогнул, услышав это имя, а Древобрад продолжал: "Гэндальф успел сюда первым. Поэтому я знаю о вас все необходимое и знаю, что делать с вами. "Посадите всех крыс в одну яму", - сказал Гэндальф. Я так и сделаю. Я теперь хозяин Изенгарда, но Саруман закрыт в своей башне. Можете отправиться туда и передать ему любые известия, какие захотите."
-- Позвольте мне идти! - сказал Змеиный Язык. - Позвольте мне идти! Я знаю дорогу.
-- Я не сомневаюсь, что вы ее знаете, - согласился Древобрад. - Но положение немного изменилось. Пойдите и посмотрите.
Он позволил Змеиному Языку пройти, тот прошел под аркой - мы шли за ним, пока не оказались внутри круга и не увидели наводнение, лежащее между ним и Ортханком. И тогда он повернулся к нам.
-- Позвольте мне уйти! - взвыл он. - Позвольте мне уйти. Мое сообщение теперь уже бесполезно.
-- Несомненно, - согласился Древобрад. - Но у вас есть выбор между двумя возможностями: остаться с нами и дождаться приезда Гэндальфа и своего хозяина или пересечь воду. Что вы выберете?
Человек задрожал при упоминании о своем хозяине и опустил ногу в воду, но отдернул ее.
-- Я не умею плавать, - сказал он.
-- Здесь неглубоко, - успокоил его Древобрад. - Она грязна, но не повредит вам, мастер Змеиный Язык. Идите!
И негодяй бросился в наводнение. Вода поднялась ему почти до шеи к тому времени, как он удалился настолько, что я уже не мог его видеть. Когда я видел его в последний раз, он вцепился в какой-то бочонок или обломок дерева. Но Древобрад побрел за ним и следил за его продвижением.
-- Ну, он прошел, - сказал он, вернувшись к нам. Я видел как он карабкался по ступенькам, как вымокшая крыса. Кто-то в башне есть: из двери высунулась рука и вытащила его. Итак, он там, и, надеюсь, встретили его с радостью. Теперь я должен уйти и отмыться от грязи. Я буду на северной стороне, если кто-нибудь захочет меня видеть. Здесь нет достаточно чистой воды, чтобы энт мог напиться или выкупаться. Поэтому я попрошу вас подождать у ворот и встретить приезжающих. Заметьте себе: приедет Повелитель полей Рохана! И приветствуйте кго как можно лучше: его люди выиграли большую битву у орков. А может, вы лучше энтов знаете, как приветствовать таких людей? В мое время на этих зеленых полях прибывало множество повелителей, но я никогда не знал их речь и их имена. Они захотят человеческой пищи, и вы об этом знаете лучше меня. Поэтому вы сможете найти еду для короля...
|
|
| |
|
Хмурая_сова |
Дата: Пятница, 24 Авг 2012, 16:47 | Сообщение # 15 |
|
Леди Эбис/Живая Легенда/Вице-Мисс Хогсмит 2014
Новые награды:
Сообщений: 3048
Магическая сила:
| 127
Таков конец нашего рассказа, - заключил хоббит. - Хотя я хотел бы узнать, кто же такой Змеиный Язык. Действительно ли он королевский советник?
-- Он был им, - ответил Арагорн, - и был также агентом и шпионом Сарумана в Рохане. Судьба воздала ему по заслугам. Вид руин того, что он считал таким непоколебимым и сильным, само по себе достаточное наказание. Но боюсь, его ожидает худшее.
-- Да, думаю, Древобрад послал его в Ортханк не по доброте, - заметил Мерри. - Он кажется, угрюмо радовался и смеялся про себя, когда отправлялся купаться и пить. Мы провели после этого много времени, обыскивая обломки, плавающие в воде, и окрестные помещения. Нашли две или три кладовые выше уровня наводнения. Но Древобрад послал вниз энтов, и они принесли много всякого добра.
"Нужна человеческая пища для двадцати пяти человек, сказали энты. Как видите, кто-то сосчитал ваш отряд до вашего прибытия. Очевидно считалось, что вы трое должны идти с большими людьми. Но вы не пожалеете, что остались с нами.
-- Как насчет питья? - спросили мы у энтов.
-- Вода в Изене, - ответили они, - достаточна хороша и для энтов, и для людей. Но, надеюсь, у энтов нашлось время для изготовления их напитка из горных ручьев, и мы видели, что борода Гэндальфа завилась, когда он вернулся. После ухода энтов мы почувствовали себя уставшими и голодными. Но мы не жалуемся - наша работа была вознаграждена. Именно при поисках еды для людей Пиппин отыскал два бочонка Хорнблауэров. "Трубочное зелье лучше еды" - сказал Пиппин. Таково положение к данному моменту.
-- Теперь мы все понимаем, - сказал Гимли.
-- За одним исключением, - добавил Арагорн. - Листья из Южного Удела в Изенгарде, чем я больше думаю, тем более любопытным это мне кажется. Я никогда не был в Изенгарде, но я путешествовал в этих землях и знаю пустыни, лежащие между Роханом и Уделом. Никто не мог пройти через них многие годы. Я думаю, у Сарумана были тайные сношения с кем-то в Уделе. Не только во дворце короля Теодена можно встретить "змеиные языки". Была ли дата на бочонках?
-- Да, - сказал Пиппин. - 1417 год, это предыдущий год, очень хороший год.
-- Ну, что ж, пока, какое бы зло там не действовало, мы до него не дотянемся, - констатировал Арагорн. - Но, думаю, что об этом следует рассказать Гэндальфу, хотя это дело может показаться мелким среди его больших дел.
-- Интересно, что он делает, - сказал Мерри. - Прошел полдень. Пойдемте осмотримся! Теперь вы можете войти в Изенгард, Бродяжник. Если хотите. Но зрелище вас ждет не очень приятное.
128
Глава x
ГОЛОС САРУМАНА.
Они прошли через разрушенный туннель, взобрались на груду камней, и перед ними открылась темная скала Ортханка; множество его окон с угрозой смотрели на них. Почти вся вода сошла. Лишь кое-где виднелись мутные лужи, покрытые пеной и обломками; но большая часть плоского круга обнажилась и представляла собой дикое месиво грязи и обломков, усеянное черными отверстиями и наклонившимися в разные стороны столбами. В краях обширной части Изенгарда виднелось множество брешей и щелей, как бы пробитых бурей; сквозь них просвечивала уходящая к горным отрогам зеленая равнина. На поверхности чаши видна была группа всадников; всадники двигались с северного конца и направлялись к Ортханку.
-- Это Гэндальф, Теоден и его люди! - заметил Леголас. - Пойдемте им навстречу!
-- Идите острожно! - предупредил Мерри. - Плиты вывернуты из своих гнезд и покрыты грязью: они могут подвернуться под вами, и вы провалитесь в яму.
Они медленно и осторожно пошли по дороге от ворот к Ортханку. Всадники, видя их приближение, остановились в тени скалы и ждали. Гэндальф выехал вперед им навстречу.
-- Ну, у нас с Древобрадом был интересный разговор, и мы обсудили кое-какие планы, - сказал он. - К тому же мы все отдохнули. Теперь нам нужно снова двигаться в путь. Я надеюсь, вы тоже подкрепились и отдохнули?
-- Да, - ответил Мерри. - Но наш разговор начался и кончился в дыме. С некоторых пор мы лучше относимся к Саруману.
-- Неужели? - удивился Гэндальф. - Ну, а я нет. Перед отправлением у меня есть еще одно дело: нужно нанести Саруману прощальный визит. Опасный и, вероятно, бесполезный. Но визит должен быть сделан. Кто хочет может идти со мной. Но берегитесь! И не шутите! Сейчас не время для шуток.
-- Я пойду, - сказал Гимли. - Хочу взглянуть на него и проверить, похож ли он на вас.
-- А как вы узнаете это, мастер гном? - спросил Гэндальф. - Саруман может выглядеть мной в ваших глазах, если ему это понадобится. И достаточно ли вы мудры, чтобы разобраться во всех его ложных образах? Ну, посмотрим. Возможно, он не захочет показываться перед таким количеством свидетелей. Но я попросил всех энтов не подходить близко, так что, возможно, мы его убедим выйти.
-- А не опасно ли это? - спросил Пиппин. - Не выстрелит ли он в нас, не прольет ли огонь из окон, не наложит ли на расстоянии заклинание?
-- Последнее вполне вероятно, если вы пойдете к его дверям с легким сердцем, - сказал Гэндальф. - Мы не знаем, что он будет делать. Опасно приближаться к хищнику, загнанному в угол. А у Сарумана есть еще власть, о которой вы и не догадываетесь. Берегитесь его голоса!
Они подошли к подножью Ортханка. Оно было черным, и скала блестела, как-будто была влажной. У многих камней были острые грани, словно их недавно высекли. Несколько крошечных трещин осталось на них, как следствие ярости энтов.
129
На восточной стороне, высоко над землей между двумя устоями находилась большая дверь; над ней окно, выходящее на балкон, огражденный железными перилами. К порогу двери вел пролет из двадцати семи широких ступеней, выченных чьим-то неведомым искусством из того же черного камня. Это был единственный вход в башню. В высоких стенах было прорезано множество окон. Сверху они казались маленькими глазками в лице из скал.
У начала лестницы Гэндальф и король спешились.
-- Я поднимусь, - сказал Гэндальф. - Я бывал в Ортханке и понимаю опасность этого.
-- Я тоже поднимусь, - сказал король. - Я стар и больше не боюсь опасности. Я хочу поговорить с врагом, который причинил мне столько зла. Эомер пойдет со мной и присмотрит, чтобы мои старые ноги не споткнулись.
-- Как хотите, - сказал Гэнадльф. - Со мной пойдет Арагорн. Пусть остальные ждут у подножья лестницы. Они достаточно увидят и услышат, если будет что видеть и слышать.
-- Нет! - сказал Гимли. - Леголас и я хотим взглянуть поближе. Мы одни представляем наши народы. Мы пойдем с вами.
-- Идите! - сказал Гэндальф и с этими словами начал подниматься по ступенькам. Теоден шел за ним.
Всадники Рохана беспокойно сидели на лошадях с обеих сторон лестницы и мрачно смотрели на темную башню, опасаясь за своего повелителя. Мерри и Пиппин сели на нижнюю ступеньку, чувствуя сбея незначительными и в тоже время ощущая опасность.
-- Полмили грязи отсюда до ворот! - пробормотал Пиппин. - Хотел бы я незаметно улизнуть обратно в караульную! Зачем мы пришли? Нас не звали.
Гэндальф остановился перед дверью в Ортханк и ударил в нее посохом. Послышался глухой звук.
-- Саруман! Саруман! - воскликнул Гэндальф громким повелительным голосом. - Саруман, выходите!
Некоторое время никакого ответа не было. Наконец окно над дверью приоткрылось, но в темной щели ничего не было видно.
-- Кто это? - послышался голос. - Что вам нужно?
Теоден вздрогнул.
-- Я знаю этот голос, - сказал он, - и я проклинаю день, когда впервые услышал его.
-- Идите и приведите Сарумана, раз уж вы стали его лакеем, Грима Змеиный Язык! - сказал Гэндальф. - И не тратьте зря нашего времени!
Окно закрылось. Они ждали. Неожиданно послышался другой голос, низкий и мелодичный, каждые его звук очаровывал. Те, кто слышал этот голос неподготовленным, редко могли вспомнить услышанные слова, а вспомнив, удивлялись, потому что в словах не было никакой особенной силы. Но обычно помнили только радость и счастье от этого голоса; все, что он говорил, казалось необыкновенно мудрым, в глубине души поднималось желание немедленным согласием доказать свою мудрость. Голоса других по контрасту казались грубыми. И если кто-то противоречил этому голосу, в сердцах слушателей возникало желание этого спорщика убить. Для некоторых очарование длилось, лишь пока голос обращался к ним; когда он обращался к другому, они улыбались, как человек, разглядевший грех фокусников, в то время как другие его не видят. Для большинства же достаточно было просто звука этого голоса, чтобы дер
130
жать их под властью чар. Но для тех, кто был завоеван голосом, очарование его продолжалось долго, как будто он шепотом звучал в их ушах. Никто не оставался незатронутым им: никто не мог сопротивляться его просьбам и приказам без напряжения разума и воли, если только хозяин сохранял контроль над ними.
-- Ну? - мягко произнес этот голос. - Зачем вы нарушаете мой отдых? Почему не даете мне покоя ни днем, ни ночью?
Он произнес это тоном доброго человека, огорченного незаслуженным оскорблением.
Все смотрели вверх, удивленные, потому что никто не слышал его приближения. Они увидели фигуру, опирающуюся на перила и глядевшую вниз на них. Это был старик, одетый в большой плащ, цвет которого было трудно определить сразу, потому что он менялся, когда они переводили взгляд или когда сам старик шевелился. У старика было длиное лицо с высоким лбом, с глубокими темными глазами, выражение которых было трудно понять, хотя взгляд его был одновременно серьезным, благожелательным, немного уставшим. Волосы и борода его были белые, но в бровях и вокруг ушей сохранилось много черных волос.
-- Приятный и в то же время неприятный, - пробормотал Гимли.
-- Но продолжим, - сказал мягкий голос. - Двух из вас я знаю по именам. Гэндальфа и очень хорошо знаю и понимаю, что он ищет здесь помощи или совета. Но вы, Теоден, Повелитель Марки Рохана, известный своими благородными деяниями и еще более известный благородством дома Эорлов. О достойный сын Тенгела! Почему вы не пришли сюда раньше и как друг? Как я хотел увидеть вас, могущественный король западных земель, и особенно в эти последние годы, чтобы предостеречь вас от неразумных и злых советов окружавших вас! Но разве сей час пришел слишком поздно? Несмотря на нанесенное мне оскорбление, в котором, увы! Приняли участие и люди Рохана, я все еще могу помочь вам, спасти вас от неизбежной гибели, если вы и дальше пойдете по дороге, по которой начали идти. Я один могу помочь вам сейчас.
Теоден открыл рот, как бы собираясь заговорить, но ничего не сказал. Он посмотрел на Сарумана, глядевшего на него темными торжественными глазами, потом на Гэндальфа; казалось, он колеблется. Гэндальф не сделал ни знака; он стоял молча, как камень, как человек, терпеливо ожидающий призыва, который еще не пришел. Всадники вначале зашевелились, одобрительно бормоча, потом тоже замолчали, очарованные. Им казалось, что Гэндальф никогда не говорил так прекрасно и достойно их повелителя. Грубыми и высокомерными казались теперь все его слова, обращенные к Теодену. И в сердцах воинов запала тень, страх перед гибелью Марки во тьме, куда вел их Гэндальф, в то время как Саруман стоял у двери освобождения, и держа ее полуоткрытой давал пробиться лучу света. Наступило тяжелое молчание.
Его внезапно прервал гном Гимли.
-- Слова этого колдуна стоят на головах, - заявил он, сжимая рукоять топора. - Если на языке Ортханка помощь означает разрушение, а спасение - порабощение, тогда все ясно. Но мы пришли сюда не как просители.
-- Мир! - сказал Саруман, и на короткое мгновение голос его стал менее мягким и вкрадчивым, в глазах блеснул огонек и исчез. - Я пока говорю не с вами, Гимли, сын Глоина! Ваш
131
дом далеко, и вы не имеете отношения к беспокойствам и заботам наших земель. Но не ваша вина в том, что вы оказались вовлеченными в наши дела, поэтому я не осуждаю вас за ту роль, что вы сыграли, - а роль эта, несомненно злая. Но прошу вас: позвольте мне вначале поговорить с королем Рохана, моим соседом и некогда - моим другом.
-- Что вы скажете, король Теоден? Хотите ли сохранить мир со мной и использовать мои знания, собранные за много лет? Будем ли мы держать совместный совет против злых дней и возместить взаимные оскорбления совместными добрыми делами, чтобы ваши земли процветали?
Теоден по-прежнему не отвечал. Поражен ли он был гневом или сомнением, никто не мог сказать. Заговорил Эомер.
-- Повелитель выслушайте меня! - сказал он. - Теперь мы чувствуем опасность, о которой нас предупреждали. Прибыли ли мы как победители или должны стоять удивленные старым лжецом с медом на раздвоенном языке? Так говорил бы загнанный волк, обращаясь к собакам, если бы смог. Уж такую помощь сможет оказать он вам! Все, что он хочет, это выпутаться из трудного положения. Но неужели вы будете вести переговоры с этим мастером предательства и убийства? Вспомните Теодреда у бродов и могилу Гамы в Пропасти Хэлма!
-- Если говорить о ядовитых языках, то что сказать о вашем, юная змея? - сказал Саруман, и все почувствовали сдерживаемый гнев в его голосе. - Но подождите, Эомер, сын Эомунда! - продолжал он снова мягким голосом. - Каждый должен довольствоваться своим уделом. Ваш удел - сила рук и доблесть. Из-за них вы заслужили высокую честь. Убивайте врагов вашего повелителя и довольствуйтесь этим. Не вмешивайтесь в политику, которой вы не понимаете. Но, может быть, если вы станете королем, вы поймете то, что король осторожно и заботливо должен выбирать себе друзей. Дружбу Сарумана и могущество Ортханка не так просто отбросить в сторону, какие бы обиды, реальные или мнимые, не лежали между нами. Вы выиграли сражение, но не войну. В следующий раз вы можете обнаружить тень Леса у своих дверей: он своенравен, бесчувственен и не любит людей.
Но, повелитель Рохана, можно ли назыать меня убийцей, если погибли в битве доблестные люди? Если вы начали войну без необходимости, потому что я не хотел ее, - тогда люди будут умирать. Но если я убийца из-за этого, в таком случае весь дом Эорла состоит из убийц: ваши предки вели много войн и убили множество противников. Но с некоторыми противниками был впоследствии заключен мир. Я говорю, король Теоден: пусть будет между нами мир и дружба. Теперь слово за вами.
-- У нас будет мир, - сказал Теоден наконец, хрипло и с услием. Несколько всадников радостно воскликнули. Теоден поднял руку. - Да, у нас будет мир, когда исчезнете вы и все ваши создания - и все создания вашего черного хозяина, которому вы хотели предать нас. Вы лжец, Саруман, и растлитель человеческих сердец. Вы протягиваете мне руку, а я вижу только коготь лапы Мордора. Какая жестокость и какое лицемерие! Даже если вы бы вели войну только со мной - а это не так: будь вы хоть в десять раз мудрей, вы не имеете права руководить мной по своему желанию, - даже если так, что вы скажете о своих факелах в Вестфолде и о детях, которые лежат там мертвыми? Ваши слуги изрубили тело Гамы перед воротами Хорнбурга уже после его смерти. Только когда вы повиснете на висилице в собственном окне пищей для ворон, только тогда у
132
нас будет мир с вами и с Ортханком. Я говорю от имени всего дома Эорла. Пусть я недостойный потомок своих предков, но я не буду лизать ваши руки. Попробуйте с кем-нибудь другим. Но, боюсь, ваш голос утратил свое очарование.
Всадники смотрели на Теодена, как люди, очнувшиеся от сна. Хрипло, как карканье старого ворона, звучал в ушах голос их повелителя - после музыки слов Сарумана... Сам Саруман на время из-за гнева утратил контроль над собой. Он перегнулся через перила, как будто хотел ударить короля своим посохом. Многим показалось, что они видят змею, изготовившуюся для прыжка.
-- Висилица и вороны! - засвистел он, и все вздрогнули от этой отвратительной перемены. - Старый дурак! Что такое дом Эорла, как не крытый соломой сарай, где пирует банда пьяных в дым разбойников, а их отродье возитс на полу с собаками? Слишком долго они сами избегали висилицы1 Но петля приближается, медленно, но неотвратимо. Все вы будете висеть в ней! - Голос его изменился, как будто он медленно овладевал собой. - Не знаю, откуда я беру терпение для разговоров с вами. Мне вы не нужны, не нужны ваши адьютанты, убегающие быстрее, чем скачущий вперед Теоден, Хозяин лошадей. Я уже давно предлагал вам союз, видимо превышающий пвозможность вашего разума. Предлагаю его снова, чтобы те, кого вы ведете по неверной дороге, могли увидеть правильный выбор. Вы хвастали, что нанесли мне оскорбление. Да будет так. Убирайтесь к своим хижинам!
Но вы, Гэндальф! Вами я действительно огорчен, за вас я стыжусь. Как могли вы принять участие в такой компании? Вы горды, Гэндальф, и не без прчины, у вас благородный ум и глаза, способные видеть далеко и глубоко. Даже сейчас неужели вы не прислушиваетесь к моему совету?
Гэндальф шевельнулся и посмотрел вверх:
-- Что скажете вы такого, чего не сказали во время нашей последней встречи? - поинтересовался он. - Или вы хотите взять свои слова обратно?
Саруман помолчал.
-- Взять назад?- пропел он, как бы в изумлении. Взять. Я пытался дать вам совет для вашего же добра, но вы не пожелали меня слушать. Вы горды и не любите советов: у вас хватает собственной мудрости. Но в данном случае вы ошибаетесь, неправильно понимаете мои намерения. Боюсь, что в стремлении переубедить вас я потерял терпение. Я сожалею об этом. У меня нет к вам недоброжелательности. Вот даже сейчас, когда вы вернулись в обществе злобных и невежественных союзников. И почему бы мне желать вам зла? Разве мы оба не члены высокого и древнего союза, самого замечательного в Среднеземелье? Наша дружба выгодна нам обоим. Мы можем по-прежнему действовать вместе, излечивать недостатки мира. Давайте поймем друг друга и избавим этих младших собратьев от необходимости делать выбор! Пусть ждут нашего решения! Для общего блага я согласен забыть прошлое и принять вас вновь. Разве вы не хотите поговорить со мной? И разве вы не подниметесь ко мне?
Так велика была сила голоса Сарумана, что никто, слышавший его, не мог остаться незатронутым. Но теперь очарование голоса было другим. Теперь это было мягкое увещевание доброго короля ошибающемуся, но любимому министру. Они слышали слова не предназначенные для них, непослушные дети или грубые слуги, подслушивающие беседу старших и размышляющие,
133
насколько она будет определять их участь. Из возвышенного материала были сделаны эти двое, почтенного и мудрого. Неизбежен был их союз. Гэндальф поднимется в башню, чтобы обсудить глубокие мысли, недоступные их пониманию, в высоких комнатах Ортханка. Дверь заним закроется, а они останутся снаружи и будут ждать назначенной работы или наказания. Даже в мозгу Теодена оформилась мысль, как тень сомнения: "Он нас предаст, он пойдет, мы останемся".
И вдруг Гэндальф рассмеялся. Наваждение исчезло, как дым.
-- Саруман, Саруман! - сказал Гэндальф, все еще смеясь. - Саруман, вы неверно выбрали путь в жизни. Вы должны были бы стать королевским шутом и зарабатывать на хлеб себе и на колотушки, передразнивая королевских советников. - Он помолчал, пытаясь справиться со своим весельем. - Понять друг друга? Боюсь, вы меня не понимаете. Но, Саруман, вас я понимаю теперь слишком хорошо. Я лучше помню ваши аргументы и дела, чем вы предполагаете. Когда я в последний раз навещал вас, вы были тюремщиком Мордора, и туда-то должен был быть послан я. Нет, гость, который был вынужден бежать с крыши, дважды подумает, прежде чем прийти снова. Нет, я не думаю, что поднимусь к вам. Но послушайте меня, Саруман, в последний раз! Не хотите ли вы спуститься? Изенгард оказался менее сильным, чем он вам представлялся. То же может произойти и с другими вещами, в которые вы верите. Не лучше ли оставить их на время хотя бы? Повернуться к новому, может быть? Подумайте хорошо, Саруман! Не хотите ли спуститься?
Тень пробежала по лицу Сарумана, потом лицо его смертельно побледнело. Прежде чем он сумел справиться с собой, все увидели муку разума терзаемого сомнением, боящегося остаться и боящегося выйти из убежища. Секунду он колебался. Все затаили дыхание. Потом Саруман заговорил, и голос его был пронзителен и холоден. Высокомерие и ненависть звучали в нем.
-- Спущусь ли я? - насмехался он. - Неужели невооруженный человек выйдет за дверь к грабителям и убийцам? Я достаточно хорошо слышу вас отсюда. Я не дурак и не верю вам, Гэндальф. Они не стоят открыто на моей лестнице, но я знаю, где они скрываются и ждут вашего приказа, эти дикие лесные демоны.
-- Предатели всегда недоверчивы, - устало ответил Гэндальф. - Но вы можете не бояться за свою шкуру. Я не хочу ни убивать, ни повредить вам, как вы думаете. И у меня хватит власти, чтобы защитить вас. Я дам вам последнюю возможность. Можете свободно оставить Ортханк, если хотите.
-- Звучит хорошо, - усмехнулся Саруман. - Вполне в манере Гэндальфа Серого, очень снисходительно и ласково. Не сомневаюсь, что вы найдете Ортханк просторным и удобным, и потому мой уход устраивает вас. Но зачем мне уходить? И что вы понимаете под словом "свободно"? Я убежден, что у вас есть условия.
-- Причины для ухода вы можете увидеть из своего окна, - ответил Гэндальф. - Другие причины легко придут вам на ум. Ваши слуги уничтожены или рассеяны, соседи стали вашими врагами, вы обманули своего нового хозяина или пытались это сделать. И когда его глаз обратится сюда, это будет красный глаз гнева. Но когда я говорю вам "свободно", я имею в виду свободно - свободно от уз, от цепей или приказов. Вы сможете пойти куда угодно, Саруман, даже в Мордор, если захотите. Но
134
в начале вы должны будете отдать мне ключ от Ортханка и ваш посох. Они будут залогом вашего поведения; я верну вам их позже, если вы того заслужите.
Лицо Сарумана мертвенно побледнело, исказилось гневом, в глазах вспыхнул красный огонь. Он свирепо расмеялся.
-- Позже! - воскликнул он, и голос его прозвучал, как вопль. - Позже! Да когда вы получите такие ключи от Барад-дура, и короны семи королей и жезл пяти колдунов, и пару сапог, на много размеров больших, чем те, что теперь на вас. Скромный план. Но я не помогу вам в этом. У меня есть чем заняться. Не будьте глупцом. Если хотите иметь со мной дело, уходите и возвращайтесь более рассудительным! И не берите с собой головорезов и весь этот сброд, что цепляется за ваш хвост! До свидания!
Он повернулся, собираясь уйти с балкона.
-- Назад, Саруман! - повелительным голосом сказал Гэндальф. К удивлению остальных, Саруман повернулся и как бы против своей воли подошел к перилам и повис на них, тяжело дыша. Лицо его исказилось и покрылось морщинами. Руки тяжело свисали по бокам и скорчились, как когти.
-- Я не разрешил вам уйти, - строго сказал Гэндальф. Я еще не кончил. Вы стали глупцом Саруман, и мне вас жаль. Вы еще можете отвернуться от глупости и зла и послужить добру. Но вы выбрали другое - остаться и до конца пытаться осуществить свой подлый план. Оставайтесь! Но предупреждаю возврата не будет! Даже если к вам протянутся темные руки с востока, Саруман! - воскликнул он, и голос его звучал властно и повелительно. - Смотрите, я не Гэндальф Серый, которого вы предали. Я Гэндальф Белый, преодолевший смерть. У вас нет теперь цвета, и я изгоняю вас из Совета!
Он поднял руку и медленно проговорил ясным холодным голосом:
-- Саруман, ваш посох сломан, - послышался трес, посох в руках Сарумана раскололся, и верхняя часть его упала к ногам Гэндальфа. - Идите! - сказал Гэндальф.
С криком Саруман упал навзничь и пополз к дверям. В тот же момент тяжелый сверкающий предмет, вращаясь, упал сверху. Ударившись о перила балкона и пролетев рядом с головой Гэндальфа, он ударился в ступеньку, на которой тот стоял. Железные перила зазвенели и прогнулись. Ступенька же треснула и раскололась. Но сам предмет остался невредимым. Это был хрустальный шар, темный, но сверкающий изнутри красным алмазом пламени. Он покатился по лестнице и направил свой бег к глубокой луже. Пиппин подбежал и подобрал его.
-- Мошенник! - воскликнул Эомер. Но Гэндальф стоял неподвижно.
-- Нет, это не Саруманом брошено, - сказал он, - и даже не по его просьбе, я думаю. Шар вылетел из окна высоко вверху. Прощальный подарок мастера Змеиного Языка, как мне кажется, но плохо нацеленный.
-- Может, он потому и нацелился плохо, что не мог решить, кого он ненавидит больше: вас или Сарумана, - сказал Арагорн.
-- Может быть и так, - согласился Гэндальф. - Мало приятного доставлял этот союз им обоим: они грызли друг друга словами. Но наказание заслуженное. Если когда-либо Змеиный Язык выйдет из Ортханка живым, это будет гораздо больше, чем он заслуживает.
Эй, парень, я не просил тебя брать это! - воскликнул
135
он, резко оборачиваясь и видя, как Пиппин поднимается по ступеням, медленно, как бы неся тяжелый груз. Он торопливо спустился навстречу хоббиту, взял у него темный шар и закутал его в свой плащ.
-- Я позабочусь об этом, - сказал он. - Не думаю, чтобы Саруман хотел выбросить эту вещь.
-- Но у него могут найтись другие вещи, - заметил Гимли. - Если разговор окончен, то пойдемте отсюда, пока нас не забросали камнями.
-- Разговор окончен, - сказал Гэндальф. - Идемте.
Они повернулись спинами к дверям Ортханка и спустились по ступенькам. Всадники с радостью приветствовали короля и Гэндальфа. Чары Сарумана были разрушены: они видели, как Саруман повиновался приказу, как ....
-- Ну, это сделано, - сказал Гэндальф. - Теперь я должен увидеться с Древобрадом, рассказать ему, как обстоят дела.
-- Он, вероятно, догадывается, - сказал Мерри. - Мог ли разговор закончиться иначе?
-- Маловероятно, - ответил Гэндальф, - хотя одно время равновесие висело на волоске. Но у меня были причины пытаться, и из-за жалости и по другим причинам. Впервые Саруман увидел, что власть его голоса слабеет. Он не может быть одновременно тираном и советником. Когда заговор созрел, он не может оставаться в тайне. Я дал Саруману последнюю возможность - отказаться и от Мордора и от собственных замыслов и возместить нанесенный ущерб, помогая нам. Он знает наши нужды. И он мог бы принести нам большую пользу. Но он предпочел отказаться и сохранить за собой Ортханк. Он не хочет слушать, хочет только командовать. Он живет теперь в ужасе перед тенью Мордора, но все еще надеется справиться с бурей. Несчастный глупец! Он погибнет, если власть востока протянет свои руки к Изенгарду. Мы не можем разрушить Ортханк извне, но Саурон - кто знает, на что он способен?
-- А если Саурон не захватит Ортханк? Что вы с ним сделаете? - спросил Пиппин.
-- Я? Ничего! - ответил Гэндальф. - Я ничего с ним не сделаю. Мне не нужно господство. Что станет с Саруманом? Не могу сказать. Мне жаль, что так много прежде хорошего гноится в этой башне. Но для нас дела пока идут неплохо. Неожиданны повороты судьбы! Часто ненависть поражает сама себя! Думаю, что даже если бы мы смогли войти в Ортханк, вряд ли мы нашли бы что-либо более ценное, чем этот шар, который бросил в нас Змеиный Язык.
Резкий крик, неожиданно прекратившийся, донесся из окна.
-- Кажется, Саруман согласен со мной, - усмехнулся Гэндальф. - Идемте! Оставим их.
Они вернулись к развалинам ворот. Не успели они войти под арку, как из тени под грудой камней, где они стояли, вышли Древобрад и еще дюжина энтов. Арагорн, Гимли и Леголас с удивлением смотрели на них.
-- Здесь три моих товарища, Древобрад, - сказал колдун. - Я говорил тебе о них, но вы их еще не видели, - и он назвал их одного за другим.
Старый энт смотрел на них долго и внимательно и по очереди говорил с каждым. И последним он обратился к Леголасу.
136
-- Значит, вы пришли из Чернолесья, мой добрый эльф? Это был когда-то очень большой лес.
-- Он до сих пор большой, - сказал Леголас. - Но не настолько велик, чтобы мы, в нем живущие, не хотели бы видеть новые деревья. Я бы очень хотел побывать в лесе Фэнгорна. Я прошел только по его опушке, но мне очень не хотелось уходить от него.
Глаза Древобрада блеснули от удовольствия.
-- Надеюсь, ваше желание осуществится до того, как эти холмы состарятся, - сказал он.
-- Я приду, если позволит судьба, - сказал Леголас. - Я договорился со своим другом, что если все кончится хорошо, мы с ним вместе посетим Фэнгорн - с вашего позволения.
-- Любой эльф, пришедший с вами, будет встречен с радостью, - сказал Древобрад.
-- Друг, о котором я говорю, не эльф, - сказал Леголас. - Я имею в виду Гимли, сына Глоина. - Гимли низко поклонился, и топор выскользнул у него из-под пояса и покатился по земле.
-- Хум, хм! Ах, вот оно что! - сказал Древобрад, глядя на него темными глазами. - Гном с топором! Хум! Я хорошо отношусь к эльфам, но вы просите слишком многого! Какая странная дружба!
-- Может она и странная, - согласился Леголас, - но пока Гимли живет, я не приду в Фэнгорн один. Его топор предназначен не для деревьев, а для орочьих шей. О Фэнгорн, хозяин Леса Фэнгорн! Сорок два орка зарубил он в битве.
-- Ху! Эта история получше! - обрадовался Древобрад. Ну, ну, дела пойдут так, как они и должны идти. Нет необходимости торопиться им навстречу. А сейчас мы должны на некоторое время расстаться. День приближается к концу, однако Гэндальф говорит, что вы должны уйти до наступления ночи, а Повелитель Марки хочет поскорее вернуться в свой дом.
-- Да, мы должны идти, и идти немедленно же, - подтвердил Гэндальф. - Боюсь, что нам придется забрать у вас ваших хранителей ворот. Но вы хорошо справитесь и без них.
-- Может и справлюсь, - сказал Древобрад. - Но мне жаль расставаться с ними. Мы стали друзьями за такое короткое время, что мне показалось, будто я стал торопливым. Но ведь они были единственной новостью, которую я увидел под солнцем и луной за много-много лет. Я не забуду их. Я внес их имена в Длинный список. И энты будут их помнить:
Энты рождены из земли, как горы,
Они ходят широко и пьют воду.
Голодны, как охотники, хоббиты-дети,
Смешливый народ, маленькие люди. Они останутся нашими друзьями, пока обновляются листья. Прощайте! И если узнаете новости в вашей приятной земле, в Уделе, пошлите мне слово! Вы знаете, что я имею в виду: что-нибудь об энтийских женах. Приходите сами, если сможете.
-- Мы придем! - сказали Мерри и Пиппин вместе и торопливо отвернулись. Древобрад некоторое время молча смотрел на них, задумчиво покачивая головой. Потом обернулся к Гэндальфу.
-- Значит Саруман не уйдет? - сказал он. - Я так и думал. Его сердце прогнило, как у черного хуорна. Даже если бы я был побежден и все мои деревья уничтожены, я бы не стал прятаться один в темной норе.
-- Но вы ведь не хотели заполнить весь мир своими де
137
ревьями и задушить всех остальных живых существ, - сказал Гэндальф. - Саруман остается няньчить свою ненависть и плести новые сети, если сможет. У него ключ от Ортханка. Ему нельзя позволить сбежать.
-- Конечно, нет! Энты присмотрят за этим, - сказал Древобрад. - Саруман не сможет поставить ногу за пределами башни без моего позволения. Энты будут караулить его.
-- Хорошо! - согласился Гэндальф. - На это я и расчитывал. Теперь я могу заняться другими делами, сняв с себя эту заботу. Но будьте бдительны! Вода сошла. Боюсь, что теперь недостаточно просто поставить часовых у башни. Я не сомневаюсь, что под Ортханком есть глубокие подземные ходы и что Саруман надеется вскорости выбраться незамеченным. Я прошу вас снова пустить воду и делать это, пока Изенгард не превратится в стоячее озеро или пока вы не найдете сток. Когда все подземные проходы будут затоплены или выходы обнаружены, то тогда Саруману придется остаться в башне и смотреть из окна.
-- Предоставьте это энтам! - сказал Древобрад. - Мы обыщем всю долину с начала до конца и заглянем под каждый булыжник... Деревья снова будут жить здесь, старые дикие деревья. Мы назовем этот лес Сторожевым. Ни одна белка не выйдет отсюда без моего ведома. Предоставьте это энтам! И пройдет семь раз столько времени, сколько он пытал нас, но мы не устанем сторожить Сарумана.
Глава xi
ПАЛАНТИР.
Солнце опускалось за длинный западный отрог гор, когда Гэндальф со своими товарищами и король с всадниками Рохана выехали из Изенгарда. Гэндальф посадил Мерри перед собой, а Арагорн - Пиппина. Два королевских воина поскакали вперед и быстро скрылись из виду. Остальные ехали неторопливо.
Энты торжественными рядами, как статуи, стояли у ворот, подняв свои длиные руки и не издавая ни звука. Проехав немного по извивающейся дороге, Мерри и Пиппин оглянулись. Небо было еще освещено, но длиные тени протянулись через Изенгард, серые развалины погрузились во тьму. Виден был один лишь Древобрад, на расстоянии похожий на пень от большого дерева. Хоббиты вспомнили свою первую встречу с ним далеко отсюда на краю леса Фэнгорн.
Они подВехали к стобу с Белой Рукой. Столб стоял по-прежнему, но рука была сброшена и разбита на мелкие куски. Прямо посредине дороги лежал указательный палец; ноготь его, ранее бывший красным, почернел.
-- Энты уделили внимание даже мелким деталя, - сказал Гэндальф.
Они ехали дальше, и вечер опустился на долину.
-- Мы будем ехать всю ночь, Гэндальф? - спросил некоторое время спустя Мерри. - Не знаю, как вы чувствуете себя, когда в вас цепляется мелкий сброд. Но сброд устал и был бы рад перестать цепляться и полежать.
|
|
| |
]
