Лисий хвост, или По наглой рыжей моське - Страница 4

Дата: Вторник, 13 Дек 2011, 20:40 | Сообщение # 46

Княгиня де Веллар

Мне очень хотелось сказать Рейвару, что я его люблю. Ткнуться носом гораздо выше груди… да что там, хотелось чисто по-человечески поцеловать, пусть это будет ему не очень приятно, но я ведь имею право! Только целующаяся лиса — это слишком. Да и ненужного пафоса не хотелось, хватало и двух братьев-домино, превративших все в развлечение. Думаю, Рейвар и так прекрасно знает, как я к нему отношусь. И пусть он не спешит отвечать на мои отчаянные чувства, я благодарна хотя бы за то, что не гонит прочь.
А мне-то всегда казалось, что такая любовь — это ересь. Писала в интернет-блогах: «Подлинная любовь не может быть без взаимности». Сейчас же понимаю — Рейвар, каким бы он не был, все равно останется самым ярким впечатлением моей жизни. Обеих… на диво коротких.
Выдохнув, я оторвалась от его груди и слезла с коленей. Смотреть в карие глаза мне не хотелось, снова как-то вспомнилось — это лисы не плачут, а хвисы ревут в три ручья.
Как же страшно!
Я чуть расправила крылья, гордо задрала морду, в общем, придала себе хоть видимость отваги. И хотя ситуация пугала вплоть до полной отключки мозгов, но… Ой!
— Мама, роди меня обратно!
И я должна драться с ней? Извиняюсь, но есть у меня подозрение, что встреться эта «красавица» с шакалами пустынников — милые песики, поджав хвост, драпанули бы закапываться в песок.
Выглядела хвиса просто устрашающе. Вся в застарелых шрамах, проглядывающих сквозь бурый мех, сутулая, здоровенная. Но больше всего меня потрясли ее крылья. Я смотрела на культю и не могла оторвать взгляд. Из-под редких черных перьев видно бледно-розовую кожу, обтягивающую кость лишь с намеком на мускулы. Второе крыло хоть и было цело, но имело такой покалеченный вид, что не пролитые ранее слезы выступили на глаза.
Если уж я с легкой раной так носилась и жутко переживала, попросту зализывая, пока Рейвар не видел, то каково же ей? Без неба, зная его просторы, без ветра в перьях, без той свободы… Как можно жить, помня все это?
Юстифа оскалилась, а меня посетила новая мысль — через что пришлось пройти этой хвисе? Даже от того, что я знаю, мурашки по телу. Но эти крылья, эти шрамы и презрение к своему увечному телу, о котором ярко говорили патлы висящей шкуры и нелепо торчащие перья… Могу поспорить на усы Кая — она редко перекидывается, предпочитая быть не очень красивой, но харизматичной привлекательной дамой.
Я сжалась, испуганно смотря на призрак когда-то потрясающей женщины. Сейчас от нее мало что осталось, лишь это чудовище и страсть. Страсть к разрушению, следующим объектом которой стану я. Она явно жаждет моей скорейшей, но мучительной смерти.
Если бы Юстифа знала правду о безответном чувстве к мужчине, которого она мне приписывает, о доме, где этих крыльев не будет, о другом мире, где теперь станет пусто и холодно, может, пощадила бы? Хотя нет, в глазах хвисы горит ненависть напополам с безумием. А я очень боюсь боли.
Рывок. Испуганно шарахаюсь в сторону, падаю. Клыки щелкают как раз над ухом, но так и не задевают плоти.
Черная хвиса, видно, решила для начала поиграть на публику, забавляясь маленькой перепуганной девчонкой. А я не знала, радоваться этому или умолять закончить побыстрее. Страх проник так глубоко в душу, что причинял невыносимую боль хуже клыков и когтей. Дышать через раз, дрожать и вскидываться от каждого движения Юстифы — разве это жизнь? Мне хотелось плакать, но слезы высохли. А черная ухмыляется, прекрасно зная, насколько я испугана.
Решение пришло неожиданно. Я резко вскинулась, просто бросая себя на злодейку, так долго забавлявшуюся играми с моей душой. Предугадав мой порыв, хвиса отскочила в сторону, впрочем, успев приложить меня лапой. Выдохнув, я сделала прыжок за ней и вцепилась в первое попавшееся — шкуру у шеи, как раз рядом с культей.
От близости последней меня замутило, и я непроизвольно выпустила добычу.
Юстифа же была не столь брезглива и впилась клыками в только что затянувшуюся рану на крыле. О, как это было больно! Я, похоже, глобально ошиблась, полагая, что боль души может быть сильнее физических мук. Дурочка, просто никогда на клыки к таким тварям не попадалась. Завизжав, я пару раз непроизвольно дернулась, только помогая клыкам проникнуть в хрупкую плоть. Теперь о нежностях желудка думать глупо — подавшись к хвисе, я укусила за то, до чего дотянулась. Дотянулась я до лапы — и сжала узкую челюсть со всей дури, которой соответственно у меня навалом.
Когда крыло освободили, первое, что я сделала, — дала деру. Чем дальше от этой оглашенной, тем лучше. Может, на дерево залезть и переждать, пока у нее азарт спадет, а потом поговорить? Угу, мечтательница наивная. Мало того, что на дерево мы обе можем забраться с равным успехом, так еще и перед самым лесом висела воздушная преграда, о которую я с разбегу ударилась, а потом начала скрести когтями, словно стараясь порвать. Выпустите меня из этого дурдома!
— И куда ты собралась?
Ай, хвост-то зачем?!
Запустив когти в землю, я, как могла, сопротивлялась хвисе, пытающейся куда-то меня тащить. Потом поняла, что делаю себе только больнее, снова встала на лапы и попыталась достать хвост этой черной поганки. Юстифа поняла мой маневр и убрала свою метелку подальше, видно, решив поиграть, как с глупым щенком. Только плохо она меня знает. Подыграв, я сделала вид, что несусь за хвостом, но вовремя извернулась и запустила клыки в мягкую плоть хвисьей ляжки. Будет знать, как со мной шутить!
Юстифа взвыла… и тут-то я поняла — теперь все будет по-серьезному.
Упав на землю, хвиса пару раз крутанулась, а я, понятное дело, вместе с ней, уж больно не хотелось выпускать долгожданный филей. Когда же верх с низом у меня перепутались, Юстифа упала на спину и, подтянувшись, больно цапнула за нос. Разжав челюсть, я громко взвыла.
А пока мотала головой, пытаясь хоть как-то облегчить боль, проклятая черная тварь сбила меня с ног, целясь клыками в горло. Добраться она смогла только до шкуры, но мне и этой боли хватило, чтобы потемнело в глазах, а мозг напрочь перестал работать. Зато очнулись инстинкты, заставив лапы скрести по животу и груди черной, повалившей меня на землю. Она захрипела от злости и боли, но разжимать клыки не собиралась. Даже наоборот, начала трясти головой, разрывая кожу с противным, безобразным треском.
Все, что происходило дальше, я плохо помню. Постоянная боль, хрипы и едкая слюна Юстифы. Кровь во рту, кровь на шкуре. И ежесекундная борьба.
Я даже не пыталась причинить черной больший вред, лишь только защищалась как могла, впиваясь во все, что подворачивалось, корябаясь и вырываясь. Места для страха не осталось, только боль и всепоглощающее желание жить, продлевающее и продлевающее эту агонию. Мы катались по траве, на пару секунд расходились в стороны и снова сцеплялись. Так безнадежно и совершенно предсказуемо…
В какой-то момент мне просто не удалось в очередной раз подняться. Да и не особо я пыталась, оставив глупую гордость и упрямство на другой раз. Тело не слушалось, в ушах шумело, перед глазами повис кровавый туман. И как же все болело!
Немного отдышавшись, я повернула голову и посмотрела на сидящую рядом Юстифу.
— Слабачка. Маленькая мерзкая тварь.
Сил, дыхания, да и просто желания хоть что-то сказать ей в ответ у меня не было. Даже мысли казались пьяными. Например, мне очень не нравилось, что вот эту некрасивую свару видит Рейвар. Глупо сейчас о таком думать, но ведь обидно до слез.
Зря не сказала — тогда бы после меня остались слова, а не догадки. Зря не посмотрела. Зря не поцеловала. Но не зря жила во второй раз.
А еще отчего-то безумно захотелось томатного сока.
— Где твои крылья, которые нравились мне?..
Услышав безумный рык, я медленно прикрыла глаза, чтобы уже через секунду ощутить толчок, поваливший меня, и без того едва сидящую, на землю. Лапы Юстифы упирались мне в грудь, а челюсть сжимала горло, увы, не перегрызая сонную артерию, а планомерно удушая. После рваных ран это оказалось новой мукой, так что неожиданно для себя я начала проявлять признаки завидного жизнелюбия. Вот только поздно спохватилась: какая разница, чего я там хочу, если воздух катастрофически заканчивается и легкие обжигает.
Лапы уперлись в жесткое тело, стараясь отпихнуть навалившуюся черную, кажется, сами по себе, независимо от начавшего уплывать разума. То, что во время своих конвульсий я зацепила одну из ран противницы когтем, причинив ей двойную боль, можно считать чудом. Еще бы — взвизгнувшая хвиса так разозлилась, что глаза ее налились кровью.
— Мама! — испуганно прошептала я, пока была такая возможность, и прикрыла глаза, ожидая последнего и, надеюсь, быстрого нападения.
— Альза?
Черная таки сбрендила!
Приоткрыв один глаз, я посмотрела на Юстифу, замершую надо мной. На ее морде было такое странное выражение… похожее на счастье. Вот только продержалось оно не дольше пары секунд, начав сползать, как гнилая плоть с костей. Ну и странные у меня сравнения, зато хвисе очень подходят, ведь она просто зомби — мертвая, притворяющаяся живой и убивающая все прекрасное.
Угу, я скромная!
И пока Юстифа до конца не осознала, как ее только что накрыло глюком, и не отыгралась на мне, надо было действовать.
Упершись ногами в твердый живот, я резко оттолкнула от себя хвису и даже нашла силы встать и снова оскалиться.
И только через какое-то время поняла — лежащая на боку чернобурка даже не думает двигаться. От такого зрелища я повела ушами, а потом, прижав их к черепу, бочком, осторожно, как только могла, учитывая подгибающиеся лапы и волочащееся крыло, начала подходить к хвисе. М-да, вот что любопытство с Лисками делает, а ведь еще пару минут назад лапками кверху лежала и помирать собиралась.
Я ошиблась — она была еще жива, что удивительно, если учитывать торчащий из-под лопатки сук. Интересно, откуда он тут взялся, раньше по траве катались — ничего не было. Хриплое дыхание вырывалось из пасти вместе со сгустками крови, а глаза… Серо-зеленые глаза оказались совершенно пусты, словно хвиса действительно уже давно умерла и это вовсе не она с такой страстью грызла меня и не она стравила три графства, убивая ради своих призрачных целей, во имя маленькой Альзы, которой это давно не нужно.
— Тш-ш, — неожиданно даже для себя прошипела я. Юстифа дернулась и на мгновение ожила. Правда, потом у нее кровь пошла еще и из носа. — Все закончилось. Не бойся.
Черная, собственно, и не боялась. Просто перестала дышать.
Ну, вот что за дурная натура — даже над телом той, что совсем недавно желала меня убить, плачу, как сентиментальная девчонка над сериалом. Не хватает только заорать: «На ее месте должна быть я». Нет уж, не дождется. Мне как-то нравится быть живой.
Но подумать над превратностью судьбы мне, разумеется, не дали.
— Лис? Ты как?
Даже прикосновение ко лбу, где ран не было, отдалось болью.
— Жива, — прохрипела я. — Удивительно, да?
— Иногда случаются чудеса. — Рейвар криво улыбнулся. Затем обернулся: — Кай, оставь эту возню, если не хочешь получить два хвостатых трупа.
Добрый он все же.
— Ой, как больно! Кажется, у меня ушиб всей Лиски.
— Потерпи немного.
Рядом с ним я совершенно расслабилась, адреналин перестал играть в крови, и меня начало клонить в сон, похожий на красное марево. А еще, кажется, на полянке росли не только странные острые сучки, но и дурман-трава. Ибо вышедший из леса черный единорог — это даже для моей бурной фантазии многовато.
— Ой, лошадка!
Полежав еще немного, я почувствовала, как меня укрывают чем-то приятно холодным, и, наконец, провалилась в сон.

— Я тут уже бессильна. Этот ошейник перетягивает определенные магические потоки. Ох, ну как тебе объяснить, мой мальчик? Это как клубок из нескольких совершенно разных нитей. Перекрыть оборот легко, тут и физиология замешана. А вот полет и чары — чистая магия. И это можно связать только таким мощным артефактом.
— При чем тут раны? Раньше ошейник ей не особо мешал.
— Рейвар, она отравлена. А артефакт блокирует не только магические потоки, но и все ее попытки сопротивляться яду черной хвисы. Посмотри. — Елна сняла ткань, прикрывавшую плечо девушки, обнажая страшную, безобразную рану. Широкие рваные края ее сочились сукровицей и гноем. Кожа вокруг белая-белая, тогда как сама рука заметно покраснела и распухла. — Уже два дня я только и делаю, что обрабатываю каждую рану. Но не успею закончить с одной, как бинты на другой начинают пропитываться кровью. И… я уже три часа не могу ее разбудить. Рей, пойми, она медленно умирает. Еще несколько дней — и сердце просто не выдержит. У нее нет ни единой серьезной раны, ни один внутренний орган не поврежден. Но яд делает свое дело.
— Что ты предлагаешь? Ближайший храм всебогини в трех днях пути. В дороге она умрет меньше чем за сутки.
Он старался не смотреть на осунувшееся, серое лицо Лиски. Хватило и беглого взгляда, чтобы внутри все сжалось.
В лагерь они явились в жутком виде. Едва стоящий на ногах, избитый, грязный и голодный Хельвин. Рейвар в одних коротких штанах, весь в крови и с раненой хвисой на руках. Ребята так и замерли, удивленно рассматривая своих командиров, придя в себя, только когда лэй’тэ начал на них орать, требуя найти Елну, принести воды и не стоять столбом, а доложить ему об обстановке на линии фронта и последних новостях.
Доверив заботу о хвисе и друге Елне, он отправился мыться и переодеваться, попутно разбираясь в произошедшем за двое суток отсутствия. На его счастье, событий оказалось не так уж и много. Полукровки активно пытались скрыть исчезновение своего лэй’тэ, пустив пару довольно диких слухов о его повторном превращении в дикого неуправляемого зверя, готового убить каждого, кто встретится на его пути. Но люди, которые стали свидетелями нападения огромного волка-оборотня, так прониклись этой байкой, что несколько деревень враждебного графства попросту опустели. А уж о панике среди войск и говорить не приходится. Этой ночью двое активистов-полукровок предложили помотаться по окрестностям обряженными в звериные шкуры и повыть для дополнительного эффекта. Похоже, ребята заигрались. Хотя и их понять можно — остаться без командования нелегко.
В рядах армии Юстифы тоже наметился раскол. Прежде дружественное ей Роленское графство спешно сворачивало военные действия и, по донесению разведки, начало готовить послов в Сенданское графство, пока не поздно, пытаясь переложить ответственность за нападение на соседей. И если они придут с повинной, ничего не останется, кроме как ласково пожурить и отпустить с миром и очередным договором о ненападении.
Зато Авеорскому достанется. Бывшие союзники не преминут отыграться на беззащитном теперь графстве. Без Юстифы местный маркграф, с уже поврежденным постоянным давлением чар разумом, не сможет поддержать хоть какую-то видимость благополучия и власти. Максимум неделя — и в руках Нейллина окажется акт о полной капитуляции. И вот тогда-то начнется настоящее веселье.
Рейвар не любил политические игры. Но здесь без них не обойдешься, бросать мальчишку с бездарно составленным мирным договором — это преступление против его отцовского долга. Авеорское графство станет той еще костью в горле. Разбитая армия, разоренное налогами и трудной жизнью население, которое обязательно попытается тем или иным путем поживиться за счет богатых соседей, и те просто не смогут отказать своим несчастным бывшим врагам. Опять же — грызня за власть между наследниками маркграфа. Да и роленцы попытаются взять компенсацию в виде спорных земель дельты реки. Если же выигравшее графство не проконтролирует развитие событий, то лет через пять соседи поглотят друг друга, а через двадцать наберут достаточно сил, чтобы снова напасть. Нет, разделяй и властвуй. Тот, кто разрушил некогда крупное богатое королевство, поделив его на три неравные части, был последним негодяем, откинувшим самые неприбыльные земли вместе с их жителями, но умным политиком, сделавшим эти огрызки достаточно слабыми поодиночке.
Так что придется заняться еще и политикой с экономикой. А это означает, что он задержится в графствах еще как минимум на три декады. Конечно, основную часть гвардии лучше отослать домой, оставив здесь самых незаменимых.
Только втайне Рейвара радовала такая задержка. Будет время побыть с Нейллином не в качестве наставника и доброго дядюшки, а в качестве отца. Да и с Лиской можно спокойно разобраться, дав привыкнуть к себе в спокойной обстановке, а не в том вертепе, что творится на Дворе.
Когда он стал так естественно воспринимать мысль о ее водворении в его жизни и доме?
Этот беленький мальчик может ее туда отправить?
Рейвар поджал губы. Еще раз обращаться к дракону рискованно. После того как ему под насмешливым взглядом своего брата пришлось забирать их троицу с территории Авеорского графства, Кай буквально выбросил свою ношу недалеко от лагеря полукровок и, рассыпая снежное крошево, поспешно улетел залечивать раненые бока и гордость. Но если Лиска действительно его жрица, повязанная с божеством какими-то его планами, возможно, стоит рискнуть.
Для вызова Кая пришлось будить девушку. В этом помогли особые белые шарики, что Елна положила ей в рот. Как Рейвар помнил, они были довольно кислыми и неприятными на вкус, зато очень полезными. Хвиса начала судорожно сглатывать, причавкивая и пытаясь выплюнуть гадость. Но к тому моменту, когда мутные глаза открылись, пилюля должна была стать сладкой.
Нагнувшись над ней так, чтобы она видела его лицо, Рейвар осторожно коснулся сухих спекшихся губ влажными пальцами и сказал:
— Лис, позови Кая.
В ответ она едва заметно поморщилась:
— Ты не… приходил.
Окунув пальцы в стакан с отваром трав, он вновь коснулся ими непослушных губ, смягчая огрубевшую кожу и залечивая маленькие ранки.
— Я был очень занят.
Она моргнула, принимая его довод.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Вторник, 13 Дек 2011, 20:41 | Сообщение # 47

Княгиня де Веллар

Ему стоило наверстать все, что он не сделал за то время, пока был с ней. Но Рейвар должен признать, что, ругая снежное божество за самоволие, он втайне испытывал благодарность. Если бы его поставили перед выбором — оставить свою маленькую армию или Лиску, лэй’тэ мог принять неверное решение. В любом случае неверное. Сейчас же все казалось правильным: в гвардии лэй’тэ только самые лучшие, умные, самостоятельные и сообразительные ребята, они могут справиться с любой ситуацией, а вот дурная хвиса беспомощна как ребенок.
— Опять не спал? — прошептала она.
Ну вот, еще немного — и командовать им начнет. В чем-то все лэй’тэри действительно похожи.
— Позови это дурное божество, Лисенок.
— Он… меня не услышит. Ошейник…
— Тш-ш! Я понял. — Почти черные от расширенных зрачков глаза снова стали мутнеть, дыхание участилось, на бледном горячем лбу выступили капельки пота. Стерев их самыми кончиками пальцев, он попытался улыбнуться, нечего ее пугать, и так не сладко. — Что-нибудь придумаю.
— Бубен возьми, — усмехнулась чему-то Лиска. Это лукавое выражение личика, принимаемое им прежде за признаки сумасшествия, он уже узнавал. — У тебя… глаза как раньше. Теплые.
Больше она ничего не сказала, медленно проваливаясь в забытье. А он еще немного посидел рядом с ней, рассматривая заострившееся лицо с ввалившимися щеками и синюшными кругами под глазами.
Один раз он уже не уберег ее, надолго потеряв доверие и саму близость хвостатой, такой уютной и бестолковой Лиски. Второй раз уже не позволит.
— Бубен, говоришь?..
Кай появился, только когда Рейвар был готов собственноручно его придушить.
— Ну, ничего себе вы тут устроили! Давно я так не смеялся! — похихикивая, признался Дракон, рассматривая колоритную группу из полукровок, еще полминуты назад оттанцовывающих вокруг костра с щитами и крышками от котелков вместо бубнов.
— Р-развлекаешься? Хотя чего ждать от божества, тем более братца Ятека. Поиграл и бросил, да?
Как Рейвар и предполагал, малолетнее божество разозлилось и начало выпячивать грудь. Все же он очень поддается влиянию, только непонятно, радоваться этому или нет. Так что Кай даже упираться не стал, только поморщился:
— Лиску унести я могу. Это ни на что не повлияет. А вот если ты будешь ее в этот момент держать, то назовем твое перемещение случайностью. Мне же нельзя вмешиваться, — пожал он плечами.
Елна быстро собрала девушку, закутав в пару одеял, словно младенца — от ног до макушки. Еще и сумку всучила, долго разъясняя, какая баночка или бутылочка для чего сгодится. Хотя он видел, как старая лекарка клала туда записку с теми же указаниями.
— Я за всем присмотрю, ты не беспокойся, — хлопнул его по плечу Хельвин. За пару дней он оправился и сейчас горел жаждой деятельности. Побратим жутко переживал и винил себя в случившемся с девчонкой. Не расскажи он под гипнотическим воздействием Юстифы, как дорога их лэй’тэ Лисавета, возможно, черная бы так не обозлилась.
Чернобурка просто истекала ядом, зная о близости рыжей красавицы. Лиска словно сдвинула что-то в разуме Юстифы, молодая, беззаботная, удачливая, она стала воплощением потерянного прошлого, что так и не отпустило чернявую. А это — слабость. Слабость, которую выявила Лисавета и приняла на себя удар. На следующий день или через десятилетие Юстифа все равно бы сломалась.
Рейвар внутренне усмехнулся. Свою «слабость» он теперь никому отдавать не намерен!
Вновь оставлять ребят очень не хотелось, но ведь они действительно не маленькие. В гвардии самые лучшие. Тут важна не столько сила, сколько умение быстро соображать, уворачиваться и быть полезным в общем деле. Именно поэтому гвардия лэй’тэ считалась элитой: каждый боец — независимая разрушительная или созидательная сила. Для них важно не уничтожить врага, а победить!
Да и доверить Лиску кому-то другому он не мог. Зная-то эту девицу. Опять недосмотрят, потом вылавливай по всему графству. Хотя кому он врет…
Уже привычное снежное крошево закружилось вокруг него, и Рейвар плотнее прижал к себе девушку, даже зная, что может причинить ей этим боль. Чувства невесомости, которое можно было ожидать, учитывая способ перемещения, не было, скорее уж наоборот: со всех сторон его словно сжимали глубокие сугробы, давя на грудь и мешая дышать. В ушах звенело, и кровь ощутимо билась в висках. Закрыв глаза, он уткнулся лицом в рыжую макушку, вдыхая запах лекарственных трав, смешанный с ее собственным, сейчас слегка горьковатым ароматом.
Белая буря рассыпалась внезапно, оставляя на его плечах и волосах хрупкие, многогранные снежинки. Тяжело дышащий блондин поморщился:
— Все, это было в последний раз. Надорвешься вас таскать.
Рейвар потряс головой, скидывая с волос капельки талой воды, и нахмурился. Потом узнал поле, раскинувшееся перед ним, и обернулся лицом к храму. Сейчас ему было как-то не до вежливости, и он понадеялся, что после такой молитвы всебогиня простит ему непочтительный стук ногой. Все равно, судя по вмятинам на медных листах, которыми были обиты двери, такое обращение тут не впервой.
В узкой щели приоткрытых створок показалось остренькое, симпатичное личико одной из прислужниц. Она, было, нахмурилась при виде мужчины, но тут ее взгляд упал на его ношу. Что-то замычав, чернявая девка дернула тяжеленную дверь на себя, а сама убежала. Рейвар вошел, но не успел сделать и десяток шагов в глубь храма, как открылась боковая дверь и появилась настоятельница, невысокая худая женщина средних лет.
— Снова вы? Кого на… Лиска?
Его быстро взяли в оборот, заставив отнести девушку в одно из жилых помещений, из тех, где мужчинам бывать не положено. Пока молоденькие прислужницы выпутывали Лису из одеял, их настоятельница вытаскивала содержимое сумки, собранной Елной, однако, даже не притрагиваясь к сопроводительному письму. Женщину, следящую за хозяйством, срочно отправили греть воду. К радости Рейвара, особо расспрашивать его не стали и даже не выгнали, хотя, судя по взглядам, присутствию мужчины тут не очень-то рады.
Раздев Лиску, женщины быстро очистили и обработали многочисленные раны. Действовали они довольно умело и споро, что наводило на интересные мысли. Вот только в данный момент Рейвару было не до опыта скромных жриц всебогини. Обработав мелкие раны, Олта взялась за ту, что была на задней стороне бедра, под ягодицей. Тут перевернутую на бок девушку пришлось держать, пока настоятельница острым посеребренным ножом вычищала поврежденную плоть. Сжав одной рукой ноги хвисы, другой Рейвар прижал круглое бедро, придерживая также и хвост. Елна не зря сразу потребовала, чтобы Лиска сменила ипостась, — мало того, что неудобно, так еще и волосок в чистую рану может попасть.
Когда лечение закончилось, девушка, измученная болью, едва дышала. И только тогда настоятельница, шепча себе под нос молитву, потянулась к ошейнику. Он чуть ли не сам расстегнулся, стоило ее пальцам коснуться замка.
— Ну, вот и все. Осталось забинтовать раны. На ней быстро заживает.
Рейвар, осторожно гладящий Лиску по волосам, усмехнулся. Елна, привыкшая к полукровкам, всегда жаловалась на хвисью регенерацию.
— А вам следует поспать. С ней ничего не случится за пару часов. И не надо на меня так подозрительно смотреть, убивать во сне вас никто не собирается. Пусть Лиска сама разбирается.
Спорить он не стал. После двух суток без сна и пары часов волнений в голове шумело, а глаза при слове «спать» начали слипаться. В маленькой комнатке, выделенной ему, он быстро разделся и, повесив над дверью один из своих многочисленных охранных амулетов, попросту упал на постель.
Когда же открыл глаза, за окном пели птицы, а воздух в келье казался спекшимся и очень густым. Если сейчас около полудня, то он проспал немногим меньше суток. Есть у него такая дурная, по мнению многих, привычка — в походе и при каких-то важных событиях спать по несколько часов, а затем наверстывать, когда все заканчивается. Значит, и теперь его организм решил, что приключения позади и здесь достаточно безопасно.
Первым делом он проверил Лиску, лежащую в той сомнительной комнате. Все такая же осунувшаяся, сейчас она хоть не походила на несвежего зомби. Кожа порозовела, дыхание выровнялось, а главное, от нее больше не пахло нездоровой горечью. Скорее уж… вареной курицей! И точно, вон на полке плошка с остатками бульона. Рейвар улыбнулся: если она поесть успела, то точно на поправку идет.
— Я ей травок особых дала, — вошла Олта. — И для организма полезно, и поспит еще. А то не успела глаза открыть, чуть девчонок не заболтала. А ей лежать надо, не дай богиня, ткани сместятся, шрам некрасивый будет.
— Шрамы мы потом уберем. Долго ей еще поправляться?
— Кто знает, — пожала плечами настоятельница. — Отрава все равно быстро ранам затянуться не даст. Но хоть лечению больше ничто не мешает.
Рейвар кивнул.
После того как его накормили курицей из бульона, который давали Лиске, он посидел еще немного рядом с хвисой, убеждаясь, что с ней действительно все будет хорошо. И только потом начал собираться, договорившись с Олтой, что вернется через три дня. Рейвар вышел из храма и пешком отправился в замок, благо он не так далеко, тем более напрямик через лес, по уже однажды проторенной им дороге.
Прогулка остудила голову и дала время разобраться в себе и своем отношении к рыжей хвостатой девице, перевернувшей все вокруг с ног на голову. Хотя без пары вопросов к Белому Дракону, улетевшему в неизвестном направлении, тут до конца не разобраться. Одно Рейвару понятно — свое он так просто из рук не выпустит.
Дни тянулись долго. Правда, особо скучными он бы их тоже не назвал — Нейллин вцепился в него, как паук в свою жертву, и выпускать не желал. Запертый в замке, пусть со своей семьей и парочкой друзей, он все равно наскучался и теперь с лихвой отыгрывался на отце, заставляя прогуляться до речки или взять с собой в Илрх-Ин. Да Рейвар и не сопротивлялся такому вниманию, Нейллин хоть как-то помогал избавиться от беспокойства за гвардию и рыжую хвису.
И каких же усилий ему стоило удержать всю честную компанию от желания «проведать бедненькую Лисочку». Нечего тревожить девчонку и его нервы. Когда же, наконец, прошли отпущенные им три дня, в храм собралась целая делегация из циркачей, Нейллина и его матери. И глядя на это собрание, он даже не мог точно сказать, что ими двигало больше — жажда увидеть Лиску или просто желание вырваться из холодного кольца стен Каменного Грифона.
Да, пожалуй, это действительно было слишком — держать такое свободолюбивое существо в столь неуютном месте. Просто удивительно, что она смогла так долго выдержать. От этой мысли Рейвар испытывал боль (как он мог быть таким непонимающим!) и нежность — ведь она торчала в этом жутком месте из-за него.
Любила ли она его тогда или просто привязалась к первому, кто приласкал ее? Хотя это уже неважно. Ему хватало и настоящего, ведь глаза не могут так врать. А Лиса умеет смотреть, выворачивая перед тобой душу, раня и лаская этим нежным влюбленным взглядом.
За лесом уже показался блестящий шпиль храма, когда их осыпало снежинками.
— Кто заказывал холодный душ?
— Лиска!
Ну, как можно было ожидать от нее нормального поведения больной девушки? Даянира вон книг набрала, ниток и спиц для вязания, чтобы девочка в постели хоть как-то развлекалась. А эта заноза уже перекинулась и оседлала Кая. При этом оба, и Лиска и Дракон, выглядели счастливыми.
— Вы только храмовницам не говорите, что я перекинулась, ладно? Олта меня собственноручно ощиплет, если узнает. Она нас погулять потихоньку отпустила. Пока Кай окончательно девчонок на грех не подбил, — громким шепотом добавила она. — Так, а где мое платье? Как — потерял? Ну, ты божество или червяк-переросток? Поищи!
Рейвар не смог удержаться и рассмеялся. И как у нее получается так крутить довольно своевольным божеством? Она ему на шею уже в прямом смысле слова села, а Кай только рад. Ох, не зря они так похожи.
— А у вас чего вкусненького есть? Надоела мне эта диетическая пища!
Лиска осмотрела всю компанию, уделяя особое внимание ему, Даянире, сидящей в женском седле, и крутящемуся вокруг них Нейллину. Зелено-желтые глазки вмиг как-то погрустнели, а уши опустились. Тяжело вздохнув, она помотала головой, буквально заставляя себя вновь начать радоваться, и уже через минуту обо всем забыла.
Ему это ой как не понравилось. В такой ситуации нормальная женщина должна ревновать любимого мужчину, а не отворачиваться. Неужели так и не поняла, что с Даянирой их связывает только сын? Нет, вроде поняла. Тогда почему словно сторонится его, стараясь даже не смотреть в их сторону?
Подъехав к зависшему в воздухе Каю, Рейвар протянул руку:
— Иди ко мне.
В первое мгновение она запаниковала, подалась назад, а затем в зелено-желтых глазах появилось что-то, что отдалось в нем теплом. Неловко перелезая с головы Дракона в седло Рейвара, она чуть не лишила бедное божество глаза, выдрала чешуйку, рассыпавшуюся снегом, и едва не отдавила полукровке очень важный орган. И, поудобнее усевшись между его коленями, ткнулась носом в ребра.
— Я тоже скучал, — чуть слышно неожиданно для себя признался Рейвар.
Дальше к храму они ехали медленно. Нелли привычно начал жаловаться, как ему тут было скучно, что его никто не любит, не ценит и вообще он уже большой. Лиска с Даянирой понимающе переглядывались и улыбались. Циркачка выведывала у хвисы информацию о самочувствии мужа, хотя, учитывая их «прогулки», рыжей сказать было особенно нечего. Фарт молчал, поглядывая на сестру, одетую, словно благородная дама, спасибо влиянию Даяниры. Кай завис над их головами и рассыпаться не спешил. Жаль, что такой приятный день так закончился… Лошадей они оставили на заднем дворе, стыдливо спрятанном от глаз прихожан за высокой живой изгородью. Ничего особенного, просто ухоженный садик с цветами, свежей зеленью и колодцем. Зачем храмовницам хозяйство — их всем прихожане обеспечат. Но среди приехавших не было ханжей или особо рафинированной аристократии, боящейся ступить на голую землю, не покрытую мрамором, и компания с удовольствием разместилась на скамейках в цветущем весеннем саду. Видно, настоятельница очень любит этот уголок.
А вот на беловолосого юношу она посматривала ну очень почтительно, как и положено нормальному смертному. Это хвиса из него ручного дракончика сделала. Но судя по напрягшемуся, вмиг нахмурившемуся божеству, ненадолго. Что-то он готовит… дурное.
— Олта, вы из-за него лечили Лиску? Потому что она — его жрица?
Собравшаяся было уйти храмовница обернулась, строго и как-то совершенно бесчувственно посмотрела на него:
— Она ему не жрица. Уж я такое вижу. А помогала, потому что таково желание всебогини.
Лиска подняла голову с лап и недоумевающе посмотрела на женщину. Помотала головой и перевела взгляд на поджавшего губы Кая.
— Ну, раз ты сам начал… — Голубые глаза стали именно такими, какими им положено быть — ледяными провалами в вечность, без зрачка и определенного постоянства, как бесконечное течение Мерзлого моря. — Она мне действительно не жрица. Имя я так и не принял.
Пораженные преображением, люди замерли. Впрочем, похоже, даже Лисавета не понимает важности этой темы. Жрецы — проводники силы. А уж свою первую жрицу молодой бог далеко от себя отпускать не должен. С тех самых пор, как Рейвар узнал о происхождении Лисы, именно этот факт успокаивал его. Если Кай — порождение их мира, то в другой мир девчонку он не вернет.
— И что же ты хочешь?
— Тебя, — пожал плечами Кай. Точнее, еще Белый Дракон, раз у него так и нет имени. — Ну и полукровок, разумеется.
— Значит, из-за Империи вы ссорились с Ятеком. А графства?
— А что графства? Одно другому не мешает. Если бы Юстифа выиграла, она могла бы обратить своих людей в сторону Ятека. Но это было второстепенно, он пришел сюда уничтожить Лиску. Черная просто стала подходящим оружием.
— Чем она ему помешала?
— Тем, что ты готов пойти ради нее на все. — В хищном, глубоком взгляде божества царила уверенность в своей победе. Он знал, что заманил выбранную жертву в действительно коварную ловушку. Рейвар просто не мог не признать этого, ему оставалось только выслушать довольное своей игрой божество, подтверждая свои догадки. — Знаешь, на данный момент вы настолько привлекательный кусок пирога, что многие боги были бы рады вступить в борьбу. Вот только Ятек пресекал все попытки. Правда, меня он всегда считал маленьким, слабым и глупым и не воспринимал всерьез. Это было его первой ошибкой. А второй — оставить тебя, Рейвар, без внимания. Ему трудно поверить, что вы с братом смогли преодолеть ненависть и предубеждения. Ятек любит сложные многоуровневые игры. Окружить свою жертву, запутать, заставить саму кинуться в его руки. Но он мнит себя уж слишком богом. А мама всегда говорила, что излишняя гордыня до добра не доводит. — Он усмехнулся очень самодовольно, так и хотелось напомнить дурному божеству о мамочке. Удерживало от такого только чувство самосохранения и мощь, давящая на полукровку словно тиски. — Предприняв единственную попытку, он сбросил тебя со счетов. К тому же пока ты здесь и не можешь влиять на брата. Такой шанс я не смог упустить.
— И что же ты сделал?
— Дал то, чего у тебя нет. Это первое правило божества — дать во имя веры. Вот только у тебя ведь есть все, что требуется. Власть, богатство, дом, большая семья. Даже сын, и тот объявился. Кстати, скажи спасибо моей мамочке, ей так хотелось проучить Ятека. Она все еще надеется, что он перевоспитается и станет хорошим.
Рейвар посмотрел на покрасневшую Даяниру. Так вот откуда она знает эту вышивку, несостоявшаяся жрица.
— И чего же у меня не было?
— Женщины, — кивнул Кай в сторону хвисы.
Которая как-то подозрительно притихла, глядя на них огромными непонимающими глазами.
— Давай поговорим об этом позже, один на один, — посмотрел Рейвар в глаза белоснежного божества, очень надеясь на его понимание.
Зря, Дракон слишком увлекся. Раненная при встрече с братом гордость требовала компенсации и восхваления ума, изворотливости и смекалки.
— Нет уж, — дернула носом Лисавета. — Пусть тут все рассказывает.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Вторник, 13 Дек 2011, 20:41 | Сообщение # 48

Княгиня де Веллар

— Я долго пытался понять, какой женщиной тебя можно заинтересовать. Как минимум необычной, да? Тут-то мне и вспомнились книги ее мира. Очень забавное чтиво. Там девочки попадают в сказку, переживают много веселых приключений и обязательно влюбляют в себя главного героя. Все, что мне осталось, — среди тех, кто должен вот-вот погибнуть, найти любительницу таких книжек, которая сможет точно повторить нужный сюжет. Елизавета как-то случайно подвернулась, на одном форуме. Имя и аватарка — лисьи, идеальная кандидатура на превращение в хвису. Она еще так смешно со мной поругалась в чате о божественных сущностях. — Снежный, похоже, увлекся, сыпля совершенно непонятными словами.
— Ледяной Дракон? Это из-за тебя меня забанили?
— Ты такая смешная была. Доказывала мне, что меня нет.
Так, кажется, этому раздолбаю надоело играть в великого и ужасного. А вот с Лиской они сейчас сцепятся, и Рейвар может не узнать самого главного.
— Но зачем ты втравил ее в эти разборки?
— А как еще было привлечь твое внимание? Ты же такой занятой, ни минуты на личную жизнь. Вот и пришлось делать все, чтобы ты ее не забыл. Правда, героиня мне попалась какая-то не такая. Трусиха и неумеха. То ты ее в чем-то подозревать начнешь и чуть не прибьешь, то артефакт не тот возьмет. И вообще, за столько времени ни магией не овладела, ни оружие держать не научилась. Вечно в какие-то совершенно негероические передряги попадает, — возмущался Дракон.
Рейвару хотелось сказать: «Каково божество, такова и жрица», но он вовремя прикусил язык.
— К тому же у вас ничего не клеилось, — посетовал Кай. — Я думал, развеюсь, прежде чем вы договоритесь.
— Договор-римся? Я сейчас сама тебя развею! — оскалилась Лиска. Шерсть дыбом, хвост распушился, как щетка трубочиста, уши к черепу прижаты. На фоне спокойного, как ледяная глыба, божества — просто глупый лисенок, испуганный шебуршанием в кустах.
Даянира ткнула сына под ребра, и тот соскочил с лавки, падая рядом с хвисой на колени и буквально придавливая своим весом к земле. И это правильно: судя по тяжелому хриплому дыханию и оскаленной мордочке, Лиса способна совершить глупость и кинуться на своего обожаемого Кая.
— Разве ты сама не этого хотела? Вот тебе приключения, вот тебе волшебство и верные друзья, — развел руками блондин. — Ну и мужчина мечты.
— Я что, на извращенку похожа — такую мечту иметь? — сквозь зубы выцедила Лиска.
А Рейвар предпочел пропустить это заявление мимо ушей. Потом разберутся.
— Какая сама, такая и мечта, — задрал нос кверху Кай. Впрочем, стараясь особо не смотреть на подружку. Ну да, это больно. Уж он-то знает.
Вот идиот! Даже два идиота. Ну ладно, это божество дурное, мальчишка еще, возомнил себя самым умным и понимающим, а в действительности не разбирается в чувствах и взаимоотношениях. Но Рейвар-то куда смотрел? Любопытно ему стало, какую игру затеял Снежный Дракон. Только девчонке обо всем лучше было не знать, она к интригам не причастна, а навыдумывает себе!
Надо побыстрее заткнуть Каю рот и спровадить, дав возможность Рейвару самому разобраться с Лисой.
— И что теперь ты хочешь от меня?
— Чтобы ты уговорил своего брата поклоняться мне, а не Ятеку.
Дурак и мальчишка. Ума подумать не хватает.
— А если не соглашусь?
— Я отправлю Лисавету домой. Она тут чужая, ее ничто не держит. Единственный способ оставить иномирянку здесь — признать жрицей бога. Никто, кроме меня, не согласится так рискнуть. Это мне уже терять нечего.
— Значит, Ятек был прав — у тебя уже не осталось сил.
Кай развел руками:
— У меня нет манны даже для корректировки ее возвращения. Как только я опущу полог, на который, кстати, тоже силы тратятся, Елизавета вернется в родной мир в то же мгновение времени, когда была изъята.
— Сволочь! Ты обещал вернуть меня живой. — Лиса давно перестала щериться, теперь устало и болезненно глядя на свое божество. Кай все же дурак и рискует получить ненавидящую его жрицу. — Как только я выполню это твое задание.
— Ты его выполнила. Заполучила Рейвара. Теперь попытаемся выбить из него приз для тебя.
— Заткнись, придурок!
Блондин недоумевающе посмотрел на него. Но, похоже, действительно поздно.
— То есть все, что я делала, ничего не значит? Собственно, что я такого сделала, да? Только под ногами у всех мешалась. Дуру полную из себя изображала. Еще и возомнила себя непонятно кем! Смешно было наблюдать? — Хвиса опять начала задыхаться от злости. Зрачки ее расширились, а вот взгляд стал совсем сумасшедшим. Резко дернувшись, Лиса извернулась, оставив на руке Нейллина маленькие кровоточащие ранки.
— Ай! За что? — удивился тот.
Но лучше бы промолчал. Оказавшаяся на свободе Лиса обернулась к нему:
— А чтобы прекращал играть в друзей. Лиски бывают кусачими только от жизни лисячьей. Думаешь, я не знала, что ты используешь меня как громоотвод? Ну, как же, легче натворить дел и спрятаться за глупую Лису, ее шкуру не жалко. Весь в отца пошел.
Нейллин умоляюще посмотрел на него, но Рейвар ничем не мог помочь — она ведь права. Мальчишка действительно использовал свою рыжую подружку. А Лиса все знала, просто предпочитала закрывать на это глаза.
Хвису качнуло, словно пьяную. Она помотала головой и наткнулась взглядом на Даяниру:
— Нашла няньку? Ну конечно, легче скинуть все проблемы на другого. Самой между этими двумя встать боязно было, да, леди Идеал? А тут как хорошо — и сын под присмотром, и отец его в вашу семью больше не лезет. Мир и покой. Вам я зачем была нужна? — посмотрела Лиска на циркачей. — Ах да, вы меня подобрали, польстившись на богатое платье и коня. А потом все так удачно сложилось: я хвисой оказалась, протекцию оказать могла. То-то думаю, чего вы обо мне вспомнили, только когда из столицы выехали. Друзья и приключения, говоришь? Засунь их себе знаешь куда? И верни меня домой, как обещал!
Кай слегка побледнел:
— Не могу. Пока вас туда-сюда таскал, много сил потратил.
— Меня это не волнует. Ты… ты обещал.
Ну, вот наконец-то. Злость и легкое безумие прошли, оставляя ее совсем без сил. А то он уже стал бояться, как бы она темнеть не начала. Видно, действительно допекли такую жизнерадостную и незлопамятную Лисичку.
Медленно подойдя к лежащей на земле хвисе, он погладил ее между ушами. Успокоить девушку было бы легче, но пока пришлось перетаскивать на колени обмякшее лисье тело, осторожно складывая крылья и подбирая хвост. Глаза она так и не открыла, хотя была в сознании. Просто какое-то время лежала, тяжело дыша и дергая усами.
— Что… — начал, было, Белый Дракон, но Рейвар его тут же прервал, не давая сморозить еще какую глупость.
— Заткнись, я сказал. Ты уже достаточно сделал. — Он провел по рыжему загривку рукой, разглаживая разлохмаченную шерсть. — Доверие и настоящая дружба никогда не приходят внезапно. Их еще надо заслужить. У тебя талант верить всем и сразу. И это неплохо. Просто неосмотрительно. Тебе страшно думать о том, что у окружающих есть свои мотивы. Но ведь ты не единственная дышащая. Разве с Нейллином ты подружилась просто так, не потому что тебя об этом просил Кай? Не воспользовалась гостеприимством Даяниры или помощью циркачей? И ведь это вовсе не значит, что они тебя или ты их не можешь любить.
— Все так сложно. Я устала, — всхлипнула она. Подняла голову и посмотрела ему в лицо: — И… отпустите меня домой.
— Нет.
Не отпустит. Ни за что!

— Ты так и будешь здесь сидеть? — Даянира протянула ему большую дымящуюся чашку и села рядом на каменных ступенях. — Как она?
— Угомонилась.
— Это хорошо. Можно пойти успокоить настоятельницу, — грустно улыбнулась женщина.
— Я бы не спешил. Может, все, до чего она могла дотянуться, уже разрушено. — Рейвар усмехнулся. Если считать силу, которую придает злость, и крылья — дотянулась она до всего. Судя по звукам, многократно увеличенным акустикой храмовой залы, там ни одного целого предмета не осталось.
Ну, ничего. Храмовницы всебогини не бедствуют, найдут возможность восстановить внутреннее убранство, да еще и с Нейллина компенсацию стребуют. Он же будущий маркграф, да и мысль запереть Лисавету подала его мать. Рейвар попытался остаться вместе с ней, но это оказалась действительно глупая и довольно опасная идея — хвиса была не в том состоянии, чтобы услышать и понять хоть какие-то слова, тем более его. Хватило и прокушенного запястья. Ведь если бы не его реакция, она вполне могла вцепиться ему в шею, как и планировала.
Именно после того как удалось оттащить от него хрипящую и вырывающуюся хвису, ее заперли в главном зале храма. Не лучшая идея, как показало время, но по узким коридорам жилого помещения они бы просто не дотащили ее до кельи. А на предложение Нейллина приложить Лиску головой, чтобы она потеряла сознание, Рейвар предложил сделать то же самое с ним самим, в надежде, что в мозгу сына появятся мысли, а не дурь. Сейчас полукровка очень надеялся, что она забудет этот спор.
Первый час после этого был самым трудным. Лисавета словно совсем обезумела, из уравновешенной, но несколько взбалмошной девицы превратившись в дикого зверя. Она кричала, билась и царапалась в дверь. Потом начался погром. И каждый звон, каждый удар отдавался болью. Все это время он сидел на каменном крыльце, чутко прислушиваясь к каждому звуку. И еще неизвестно, кто от происходящего сходил с ума больше. И кому было больнее.
Тем не менее, отступать полукровка не собирался. Она успокоится, просто устанет, в конце концов, и тогда он сможет с ней поговорить. Ну, должна же Лиса понимать, что другого выбора у них действительно нет. Отпускать ее он не намерен. Тут расчет Кая оказался совершенно точен — другой женщины ему не надо. Тем более зная, что, уйдя от него, она попросту погибнет. Где-то очень далеко. Если Лисавета действительно любит его, то согласится.
А вот этому божеству лучше к ней в ближайшее время не приближаться. Рейвар знал, как сложно заслужить ее прощение и доверие. Ему до сих пор припоминают произошедшее в Каменном Грифоне. Каким давним все это кажется! Но только благодаря этому Рейвар сейчас понимал обе стороны. Лису действительно очень сильно обидели, использовав как откуп, предав все надежды, веру и чувства. Кай же… просто сыграл на чужой слабости. Пока его брат строил сложные планы, Дракон провел рисковую игру, вложив в нее всю манну до последней крохи. И, похоже, он действительно привязался к своей будущей жрице.
Мальчишка. До конца ничего не просчитает, а уже лезет во взрослую жизнь. Как разбудить в нем оборотня — узнал, а вот почему у вампиров такие отношения с богами, узнать не пожелал. Так что Рейвар едва ли не впервые сказал своим предкам спасибо и с удовольствием съездил блондину по лицу. Дракон еще с таким удивлением рассматривал собственную кровь. Ну, как можно быть таким недоучкой и раздолбаем? И реагирует ну слишком по-человечески. Кровь… какая у богов может быть кровь?
— Что собираешься делать?
— Какое тебе дело, Даянира?
— Хочу понять, чем помочь. Что бы она там ни говорила, Лиса мне действительно очень нравится.
— Но ведь она была права. Знаешь, у Лисаветы есть одно свойство — не прилагая никаких усилий и желания, переворачивать все вокруг, показывая, где на самом деле голова, а где ноги. И при этом сама остается такой же наивной. — Рейвар устало прикрыл глаза рукой. — Удивительная женщина.
Даянира не стала больше ничего говорить, просто сидела рядом. А когда вечерний ветер принес прохладу, встала и забрала из его рук чашку с недопитым травяным отваром.
— Даже не знаю, надеяться мне или бояться, что наш сын будет похож на тебя.
Не будет, вздохнул Рейвар. Нейллин слишком привык к свободе, к полной безнаказанности и опеке матери. Поэтому сейчас ему трудно расстаться с детством и научиться оценивать каждый свой поступок с точки зрения будущего правителя и просто взрослого ответственного человека. Самого Рейвара слишком рано начали готовить к жизни лэй’тэ, вдалбливая понятия долга и чести на уровне волчьих рефлексов. Так что Даянира может быть спокойна, ее мальчик вырастет нормальным, и если сделает из этой истории правильные выводы, то станет неплохим мужчиной. Во всяком случае, Рейвару хотелось в это верить.
За тяжелыми деревянными дверями действительно на какое-то время все стихло. Но не прошло и нескольких минут после ухода Даяниры, как послышался плач. Хотя нет, это скорее напоминало вой зверя, раненного в самое сердце. Плачущая женщина всегда была сложным испытанием для него: хотелось или побыстрей убежать, или обнять и просто переждать. А вот когда так плакала она…

Я огляделась.
Главное, чтобы меня теперь убираться не заставили. Или такая лентяйка, как я, точно затребует вернуть ее домой досрочно.
Ну вот, лучше бы не вспоминала. Может, действительно стоит поубираться, чтобы прогнать грустные мысли? Или ну его и просто поплакать? А хорошая мысль! Только плакать надо в нормальном виде, лисица, размазывающая по шикарному меху слезы и сопли, выглядит, должно быть, очень глупо. Хотя девицу с красными глазами и распухшим лицом тоже красавицей не назовут. И пусть, может, испугаются и отпустят. Ироды.
Стукнувшись головой о первую попавшуюся колонну, я потерла лоб и начала искать, во что бы такое одеться. Голой ходить совсем неохота, надоело уже. На полу нашлась сдернутая в приступе озверения занавеска густо-зеленого цвета. Завернувшись в нее, я с тоской вспомнила свое праздничное платье. Вот ведь дура, еще тогда надо было понять, что подарков от судьбы, людей и нелюдей лучше не ждать, и сразу же интересоваться, чем обязана. Теперь же остается только взять из-под алтаря одно из полотенец, сесть поудобнее и пореветь.
Самое обидное, что я в течение двух минут пыталась выжать из себя слезу, а добилась только усилившейся головной боли. Ничего нормально сделать не могу!
Жила в вечном ожидании чуда, даже не пытаясь хоть как-то его поторопить. Погибла — нелепей некуда. Попала — бог знает куда (и ведь действительно знает). Здесь каких только неприятностей не собрала на свой рыжий хвост, который тоже, кстати, тот еще атрибут невезения. Меня чуть не загрызла взбесившаяся лиса. Но самое главное — умудрилась влюбиться. Да еще в кого — в Рея, это ушастое воплощение выдержки, хладнокровия и ответственности. В общем — чему я удивляюсь? Как жила, кем была, то и получила.
Даже не знаю, что хуже: то, что из меня сделали полную дуру, выставив наивной девчонкой перед теми, кто стал мне дорог, а прежде всего перед Рейваром, или что это на самом деле так и есть. Я поверила в сказку, понадеялась на чью-то честность и дружескую улыбку. В итоге стала всего лишь разменной монеткой, так желавшей попасть в руки своего нового владельца.
И в то же время мне не в чем упрекнуть Кая. Ведь даже чувствуя ложь, я слишком боялась ее увидеть, мне так хотелось верить сладким словам, а не собственному разуму. Вот и слушала сказочки.
Как же стыдно! Стыдно, что поддалась обману, что поверила. Стыдно, что причинила столько неудобств и устроила безобразную истерику. Ну, как маленькая, честное хвисье! Но больше всего мне стыдно за собственные чувства. Ведь я действительно влюбилась в Рейвара.
Так неприятно любить по плану. И это я, всю жизнь считавшая брак по расчету верхом цинизма. Вот тебе, пожалуйста. Как оказалось, именно ты станешь удобным партнером для любимого мужчины.
А я не хочу быть для него ручной зверушкой!
Хотя… В последнее время он был таким… внимательным ко мне, заботливым, пожалуй, даже ласковым. И не только во время нашей прогулки во второй ипостаси. И целовал он очень многообещающе, словно и сам на что-то решился. Рейвар вообще умеет быть очень милым и обходительным. Достаточно вспомнить, насколько очаровал меня этот мужчина в первые недели нашего знакомства. С ним интересно и, если он в хорошем настроении, очень уютно. А уж как здорово сидеть у такого зверя под пузом, зная, что тебя защитят!
Так, опять у меня мысли не в ту сторону. Сижу тут на полу, улыбаюсь.
Встав, я протащила за собой шлейф ткани и уселась прямо на алтарь, который отчего-то был теплым и очень даже удобным местом, откуда можно было разглядывать разоренный храм. Надо же так — по всему полу бусы валяются, это я стойку опрокинула. Ткань со стен клоками свисает. А вот как мне удалось порвать цепи, на которых медные блюдца висели? Дури у меня много!
Что и заметно.
Ничего личного, да, Кай? Ты всего лишь осуществил мою мечту как часть своего плана. Только меня спросить забыл. Именно от этого она приобрела столь горький вкус, вмиг показавшись ядовитой.
Отказаться ради самого лучшего, что бывает в жизни, чтобы не погубить те короткие мгновения счастья, то уважение, ту любовь?
Сначала слезы просто тихо текли из глаз, словно иначе и быть не может, словно из разбитого сердца вытекает горечь. И нет желания их унять или хотя бы вытереть соленые ручейки на щеках. Затем боль в груди и тоска, разъеденная слезами, начала обваливаться, сходя селем внутри. И через какое-то время я уже задыхалась от рыданий, от всхлипов и невыносимой боли.
И даже не могу сказать, когда мысли из плоскости «никто меня не любит» перешли в горизонтальность «как можно плакать, когда так пахнет». И вообще, зачем хотеть куда-то, когда хорошо, тепло и уютно. Можно уткнуться хлюпающим носом в воротник, прижаться головой к груди и отмерять удары сердца.
Ну и волосами лицо закрыть, чтобы никто не видел, какая я теперь «красавица». Где он был, когда я еще не нарыдалась до звона в ушах?
— Успокоилась?

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Вторник, 13 Дек 2011, 20:42 | Сообщение # 49

Княгиня де Веллар

Мне вытерли мокрое лицо и как маленького ребенка заставили высморкаться, чтобы прочистить забитый нос. После чего Рейвар одной рукой сложил полотенце и кинул его на пол, к прочему бардаку.
После очередной истерики меня ощутимо потрясывало и знобило, так что жаркие объятия пришлись очень даже кстати. И уж тем более у меня не было ни сил, ни желания отталкивать его. Пусть стоит, такой нужный и почти родной.
— Кого ты покусал? Раз тебя тут заперли, — пояснила я охрипшим голосом.
— Никого. Я подумал, что тебе будет скучно выть в одиночестве, и решил составить компанию.
Я фыркнула. Немного повозилась, удобнее устроилась в мужских объятиях. Чуть задрала слои ткани, выпутывая зажатый хвост и обнажая коленки. А если он, продолжая вот также поглаживать меня по спине, попросит остаться с ним, есть шанс, что я соглашусь, послав свою гордость туда, где ей самое место.
Так, надо отвлечься:
— Они на меня сильно обиделись?
— Нет. Ты во многом права. Они очень волнуются за тебя.
— Правда? — посмотрела я в лицо полукровки.
В свете живого танцующего огня в руках статуи его лицо стало еще более хищным, все черточки заострились, выделяя новые тени в уже знакомых линиях. Морщинка меж бровей говорит о работе мыслей, а около носа — о напряжении, которое я и так чувствую по тому, как сильно и категорично держат меня его руки. Глаза в таком свете казались дьявольски темными и горящими. И вообще, с таким лицом врагов убивать надо, а не благочестивых Лисок успокаивать. Но я ведь всегда была слегка (хотя чаще совсем не слегка) сумасбродной, и такой Рейвар вызвал во мне приступ нежности.
— Правда, — кивнул он. Его пальцы осторожно коснулись самой кромки волос на моем лбу. — Они ходят и дружно дуются на Кая.
Я дернулась. Это имя причиняло почти физическую боль. Лучше вот так уткнуться лицом в черную рубашку, пахнущую мужским телом и травами. Потереться щекой о его грудь и пить, большими глотками пить странное, дикое счастье, густо смешанное с тоской и любовью.
И как так получилось, что ему я доверяю больше, чем кому бы то ни было? Парадокс Лиски.
— Нельзя вечно прятаться. И молчать, надеясь, что само пройдет. Надо решать, хочешь ты остаться или нет.
— Я хочу домой.
— Зачем? Тебя там кто-то ждет?
— Родители, брат и сестра. Собака, — уже как-то неуверенно добавила я.
— Тебе не приходило в голову, — погладил он меня по волосам, — что пора уже и свою семью создавать? Для человеческой женщины двадцать два года — возраст более чем подходящий.
Я возмущенно фыркнула. А Рейвар продолжил капать мне на мозги:
— Так что тебя ждет по возвращении? Родительский дом, их семья и собака?
— Эй, собака — моя!
— А что еще там твое?
— Компьютер! — без раздумий выдала я, отлипая от груди Рейвара. — Друзья. И работа. А еще заначка, я собиралась летом в тур по Европе. Всегда мечтала попутешествовать, два года копила. Да и чего, выходит, я зря такую библиотеку сказок и современного фэнтези собирала? У меня же два стеллажа с книгами, между прочим. Чего ты на меня так смотришь?
— Кто такой Компьютер?
Я похлопала глазами, силясь понять, за что меня собираются задушить и как объяснить то, чего я сама не понимаю.
— Ну… это… такая штука… которая думает за меня.
— Я всегда подозревал, что ты не думаешь, — хмыкнул Рейвар, но хватку ослабил. — Это все? Тебя больше никто не ждет?
— К чему ты клонишь?
Рейвар запустил руку мне в волосы, мягко массируя затылок. Это было очень приятно, но вот острый взгляд темных карих глаз не давал расслабиться и настораживал еще больше.
— Лис, скажи правду — ты меня любишь?
Глаза мои мигом раскрылись, как у филина, и совершенно без моего на то желания наполнились слезами. Рефлекс, что ли? Ему не стыдно так меня мучить? Ведь и сам прекрасно знает ответ, но обязательно надо посмотреть, как меня крутить будет.
Нет сил отвечать. Просто киваю.
— Так почему тогда ты не хочешь остаться со мной?
Шуткой про женскую логику тут не отделаешься, а если начну объяснять насчет своей гордости и приводить доводы типа «потому что дура», он не поймет. Придется говорить, как есть:
— Я не хочу быть нужной только из-за хвисьего хвоста.
— А кто тебе сказал, что ты нужна только из-за этого? — как-то устало сказал он. — Опять слушала кое-как?
— Рей, я люблю дурачиться, но я же не маленькая. И не настолько глупая, чтобы выдавать желаемое за действительное. — Хотя видят боги, как бы мне хотелось обмануть саму себя и просто побыть немного счастливой. — Зачем я тебе? Ничего не умею, ничего не знаю, вечно попадаю в глупые ситуации. Дня не проходит, чтобы у меня что-то не случилось. Это так, поиграться со мной, как с лисенком, здорово. А дальше ты что со мной делать будешь? Как долго вытерпишь, если сейчас через раз готов придушить?
— Если бы хотел, уже придушил бы. А о том, что мне это на самом деле в тебе нравится, ты не подумала? — Кончики его пальцев прошлись по моей шее, вызывая приятные мурашки, побежавшие по позвоночнику вниз. — Ты вольна в своих поступках и никогда не задумываешься, чего они стоят окружающим или тебе самой. Порой это в самом деле, глупо. Но иногда только такие решительные шаги, без оглядки, действительно достойны восхищения.
Он помотал головой, отчего на строгое, растерянное лицо упали темные пряди волос. Странно, но сейчас он выглядел несколько моложе, чем обычно. Возможно, из-за непривычного растерянного выражения лица, а может, тени и моя больная фантазия шалят. Одно верно: этот разговор дается ему непросто. Сказать и оставить — легко, сказать и остаться — очень сложно.
— Я не хочу, чтобы ты возвращалась, да и вообще уходила из моей жизни. Я не буду обещать тебе чистых и светлых чувств, как в этих твоих дурацких легендах. Все, что я могу дать, это защиту, дом, где ты сможешь быть хозяйкой, определенную свободу и все то, что может иметь моя жена, а это немало, поверь. Хотя и не стану уверять, что жизнь будет безоблачной, мы не в хрустальном царстве живем. С тобой такое просто не пройдет, ты ведь обязательно что-то придумаешь, верно, Лисенок? — Он заглянул мне в глаза, ища в них что-то. Может быть, разум? Или понимание? — Прости, что не могу отпустить. Ты ведь на самом деле совсем не дурочка и поймешь, что так тебе будет лучше. Ну что ты на меня смотришь?
— Жду, когда тебе надоест расписывать, как мне может быть хорошо. И скажешь, что это даст тебе.
Он усмехнулся и крепко сжал в руках:
— Тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом, чтобы ждала меня, чтобы любила. Нужна ты мне, понимаешь?
Ну и что с ним делать? И так ведь едва ли не сам себя выворачивает, говоря это. Вот упертый тип! Нужна я ему, видите ли.
А он мне, получается, не нужен, раз я сматываться отсюда собралась? И это при том, что я в него по уши влюблена. Нет, что-то здесь нелогично. Если я его люблю, значит, он мне тоже нужен. Так чего я тогда сбегать вознамерилась, раз люблю и нужен? Стоп! С чего я вообще взяла, что любим мы только нужное? С другой же стороны, если любим, значит, предмет или человек автоматически становится нужным.
Так. Я ему нужна. И поэтому отпускать меня Рей не хочет. А я хочу уйти в свой мир. Но при этом люблю его.
Вывод — я таки полная дура, а он может меня любить, но быть чертовым упрямым бараном!
И пока мой уставший разум не выкинул еще что-то мозголомное, я просто подалась чуть вперед, накрывая его губы своими. Мне этого так давно хотелось. Просто вот так обнять и целовать со всей нежностью, жаром и любовью, которые успели накопиться за многие дни, что провели вместе, за ночи, проведенные врозь, за взгляды и прикосновения. Согреть его, рассказать, показать все, что полыхает внутри.
Рейвар же просто стоял, позволяя целовать себя, прижиматься и обнимать за шею. И лишь только его широкие ладони, поглаживающие меня по спине… Хотя нет, не поглаживающие, а ищущие и, что немаловажно, нашедшие конец занавески, в которую я была закутана. От прикосновения пальцев к обнаженной коже я охнула, разрывая контакт. Правда, ненадолго. Теперь была очередь Рейвара рассказывать губами без звука. Язык его как-то очень быстро оказался у меня во рту, а вот рука… угу, где она еще могла быть. И поцелуи на этот раз были очень страстными, даже скорее властными. Только я не против, всегда приятно подчиниться желанному. Мне осталось только ответить на поцелуи и, податливо изогнувшись в руках, крепче прижаться. Хотелось мурчать от удовольствия, но вместо этого я порывисто выдохнула ему в рот, когда пальцы прошлись против роста коротких рыжих волосков, у самого корня хвоста на пояснице.
Так, а как он добрался до моей поясницы? Хотя какая разница! У самой-то руки где и каким таким образом, успели под рубашку залезть? Плечи, ключицы, грудь, живот. Снова руками вверх, через подмышки и вниз по спине, чувствуя каждую мышцу, каждую линию под пальцами. Рубашка, наконец, полетела на пол, позволяя мне беспрепятственно заняться таким интересным делом.
Как же давно и сильно мне этого хотелось…

Стоило дверям открыться, мне сразу как-то передумалось выходить. Уж очень неловко было. И за резкие слова, и за покусания, и вообще за то, что я успела таких дел накрутить. А еще меня смущало, что все они прекрасно поймут наши с Рейваром отношения. Или хотя бы то, что произошло между нами в храме. От этой мысли щеки горели аки наливные яблочки, а хвост сжимался в руках.
Вот только попытку скрыться в темных недрах храма Рейвар пресек, хорошенько подтолкнув меня вперед, к яркому утреннему солнышку, свежему воздуху и радостным взглядам.
Поначалу мы неловко мялись, не зная, что и сказать-то. Потом я начала что-то лепетать, извиняться, но, подозреваю, никто ничего не понял, потому как договорить мне нормально не дали.
— Лиска, замри!
Я встала как вкопанная, во все глаза смотря на Нелли.
— Вот это да! Никогда таких не видел!
— Я тоже, — кивнула Файта.
— А она не ядовитая? — поджал губы Фарт, рассматривающий что-то у меня над головой.
— К-кто там? — скосила я глаза влево, пытаясь увидеть непонятное нечто, так восхитившее всех.
— Ну, сказали тебе — не дергай ушами. У тебя на правом бабочка сидит.
— Вот такая, — показал Нелли. Выходила огромная.
— И красивая какая! — Глаза Файты стали похожи на блюдца. — Первый раз такую вижу.
От легкой щекотки ухо дернулось совершенно непроизвольно, и тут-то я увидела медленно и величаво летящую бабочку, крупную, с мою ладонь, и с крыльями, словно радугой раскрашенными. Действительно, очень красивая. Только… от нее ко мне словно паутинка тянется. Бедная, наверное, сбежала из лап паука и ко мне на ухо отдохнуть присела. А мы шум подняли!
— Не смей!
От этого крика я даже подпрыгнула. Сердце неспокойно екнуло где-то у самого горла. И все из-за появившегося Кая, из рук которого в мою сторону летели снежинки.
Вот только он не успел.
Только жизнь налаживаться начала…
Он провел рукой по тому месту, где еще несколько секунд назад стояла она. Воздух был очень теплым, а кончики пальцев ощутимо покалывало от сильной магии. В голове просто не укладывалось, что ее нет, не верилось, не хотелось.
— Тительхев!
Голос блондинистого божества привел Рейвара в себя. Он резко выбросил руку вперед, хватая спешащую улететь бабочку. Почти в то же мгновение, когда его пальцы сомкнулись на переливающихся крыльях, на их месте оказался столь же пестрый плащ. Следующим движением Рейвар перехватил материализовавшегося посланника за шею, подсекая одной ногой и укладывая того на каменные плиты.
— Ух, — отозвался Кай. — Ловко ты его. Никак не могу привыкнуть, что кто-то из смертных так с нами может.
Рейвар посмотрел на этого недоучку тяжелым взглядом. Хотя даже среди вампиров о способности высших перехватывать энергетические потоки божеств знают только избранные. Но в его роду мало того, что культивировались вампирские корни, так еще и информация собиралась по крохам и тщательно хранилась в головах наследников. И посланник, так же как и молодое божество, ну никак не мог ожидать такой прыти от того, в чьих жилах максимум одна треть крови высших.
— Кто тебя послал? — буквально прошипел Кай, глядя на посланца. Эти отбросы магии всегда с удовольствием брались за исполнение воли божеств, взамен получая толику манны.
— Догадайся сам, мальчишка. — Голос у эфира сиплый и слабый, но ядовитый.
— Ятек, — плюнул блондин. Его уже заметно трясло от гнева. — Как ты, червяк, посмел вмешаться?
— Она была не из нашего мира. Есть закон. Закон надо выполнять.
— А ты всегда рад подстроить мне гадость. Отпусти его, Рейвар. Он сделал свое дело. Разберусь с этой гадиной позже.
— Ты уже никто, Дракон, — хихикнул посланник и, едва полукровка разжал руки, превратился в бабочку.
— Это мы посмотрим!
Через какое-то время блондин сел рядом с Рейваром на ступени. Удивительно, но в данный момент полукровке совсем не хотелось придушить дурного бога, допустившего, чтобы его старые недруги испортили только начавшее налаживаться будущее. Ему сейчас вообще было как-то… все равно. Хотя мысли казались на редкость четкими и острыми.
Рейваринесиан Илисса рэ’Адхиль вообще предпочитал беречь себя от излишне ярких эмоций. Хотя бы внешне. Но за последнее время привычное состояние оказалось полностью разбито, рассыпано осколками, об которые и он сам, и окружающие уже не раз поранились. И винить в этом одну лишь хвису несправедливо. Встреться они в других обстоятельствах, еще до появления в его жизни сына, все было бы по-другому, привычно горько, и если бы он почувствовал через какое-то время тоску по странной хвостатой женщине, не признался бы в этом даже себе. А Нейллин заставил его сердце биться, ценить любовь и семью. Которой у него никогда не было. Так или иначе, эти двое сильно постарались.
Но теперь, кажется, все. Износившееся за это время сердце успокоило свой ритм, кровь в жилах начала остывать, а чувства умерли. Осталось только желание во всем разобраться.
— Что произошло? Где Лиса? — Даянира не осмелилась подходить близко. И правильно сделала. Все же на редкость умная женщина.
Лет через десять хвостатая могла стать такой же. Даже куда более проницательной и заботливой. Если бы он смог защитить ее от всего на свете, позволить окончательно повзрослеть в тепле и уюте, дать ей определенную свободу, между тем контролируя каждый шаг, научить понимать и принимать многие вещи. Если бы… Если бы…
— Посланник выполнил божественный закон — вернул ее домой, сдернув мой полог. Выслужился. — Казалось, еще немного — и Кай действительно расплачется как девчонка. Хотя его можно понять. Все планы снежного божества рассыпались по мановению крыла эфирной бабочки. — И я даже не знаю, получилось у меня скорректировать ее время или столько сил впустую ушло.
Рейвар повернулся лицом к нему:
— А могло получиться? То есть она может быть жива?
— Я не знаю. Есть вероятность. Но у меня нет сил не то что вернуть ее, но даже проверить. Ой!
— И что тебе надо, чтобы эти силы найти? — сжал Рейвар его воротник.
— Много бубнов, — приподняло бровь еще не нареченное божество. — И немного веры.

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар

Послать сову

Лиственница, ус снежного барса, 12,5 дюймов

Дата: Вторник, 13 Дек 2011, 20:43 | Сообщение # 50

Княгиня де Веллар

Эпилог

Все, что ни делается, все к лучшему.
Народная мудрость

Тепло.
Тепло — это первое, что я почувствовала. Так ярко и восхитительно, словно секунду назад меня выдернули из ледяной воды. И вот теперь это ласковое, щедрое тепло, совсем ненавязчивое и в то же время такое нужное и желанное. Потом был свет. Много света. И не только привычно желтый, а таких немыслимых цветов, каких и в природе-то не увидишь. Еще были пылинки, кружащиеся в этой феерии радуги и света. Они отбрасывали многочисленные тени, похожие на косые лучики, и это наполняло пространство особым смыслом, дополняя, а не убивая. И это не стояло на месте, свет, пылинки и тени постоянно двигались, создавая волшебный калейдоскоп, от которого не то, что взгляд отрывать не хотелось — даже моргнуть было страшно, чтобы не пропустить хоть мгновение нового сочетания.
Как же красиво! И вечно…
Но неведомый ветер подхватил меня из этого хоровода и утянул за границы света и теней. Какое-то время я сопротивлялась, а потом, оглушенная новым пониманием, просто заворожено смотрела на облако сияющих разными цветами пылинок. Сколько же их тут? Светящихся и отбрасывающих тени? Какой музыке они подчиняются, выводя свой танец? И… какого цвета была я? Такая же маленькая пылинка…
«Время твоей вечности еще не пришло».
Я повернулась на голос. Передо мной не пылинка, а большая сияющая лампочка или даже звезда. Такое нежное солнышко, по форме напоминающее птицу. Словно в давно знакомой детской забаве я попыталась разгадать очертания крыльев, хвоста и маленького клювика. Вот интересно — вроде и одна маленькая звезда, и большая сияющая птица, каждое перышко которой очень отчетливо видно.
«Ты всегда была любопытной, — усмехается птица, ласково касаясь меня крылом. — Я рада, что мой сын выбрал тебя. Он уже взрослый и не слушает моих советов и речей. Значит, пришло время отпустить его и дать самому научиться всему».
— Чему научиться?
И почему я не удивляюсь и не спрашиваю, о ком идет речь? Откуда во мне эта твердая уверенность? Еще минуту (мгновение, вечность?) назад в цветном хороводе я начала забывать свою жизнь, свое имя, свое прошлое, настоящее и мечты о будущем. А сейчас я точно и остро помню и знаю каждый момент, каждое воспоминание — и понимание словно переполняет меня. Но ошибки и помарки жизни выглядят уже совсем не так, они кажутся правильными и необходимыми, словно не лестница передо мной, а ровная дорога из разноцветной мозаики: вынь один камушек — и рассыплется.
«Только первый жрец может открыть пониманию божества самые тайные и сложные оттенки жизни. Я не хочу повторить прежнюю ошибку со своим младшим сыном, да и старшему это будет впредь наукой. Оглянись вокруг, посмотри. Они слишком привыкли к власти над этим внешним хаосом. И до сих пор не поняли, что именно здесь их дом».
Послушная воле богини, я покрутилась, рассматривая такой большой мир. Сотни и тысячи облаков танцующих пылинок создавали самые потрясающие небеса, какие только можно увидеть. Где-то грохотала гроза, и сверкали молнии, где-то царила сложная, выверенная по миллиметрам гармония движения, а где-то гасли и гасли жизни. Сколько же здесь миров? Сколько душ ждут своего конца вечности?
«Иногда мы забываем, что всего лишь стражи, и мним себя чем-то большим, губя свой мир. И я очень прошу тебя, просто не оставляй его».
Сияющие небеса начали меркнуть… а меня подхватил ветер и зажег где-то уже в совсем другом, но в то же время совершенно верном месте.

«Пип-пип-пи-ип… Московское время — пятнадцать часов. Выслушаете…»
— Сделай потише. Лиза, Лиза! — звали голосом мамы.
Я поморщилась. Любой звук бил по нервам, немедленно отдаваясь болью в висках.
— Вот видите, все как Анатолий Степанович и говорил.
С трудом разлепив ресницы, я была вынуждена чуть прикрыть глаза рукой, дабы яркий свет из окон не причинял боль. Но и сейчас все вокруг расплывалось неясной массой, люди казались с трудом различимыми фигурами.
— Доченька, как ты? Узнаешь меня?
— Мама…
Я дома!

Мало кто понимал, почему девушка, едва пришедшая в себя после почти месячной комы, вдруг начала биться в истерике. То, что произошло со мной, считали чудом — выжить после такого удара да еще и очнуться, когда уже никто и не надеялся, готовились документы для отключения от аппарата. Да, это было чудо… которого в тот момент я не желала. Казалось, меня обманули, и это все не по-настоящему, вот-вот сон закончится, возвращая меня в сказку, в которой есть он. Но частью сознания я уже понимала — вот она, жизнь, а не мечты. И от этого становилось только больнее.
Несколько дней после этого меня продержали на успокоительном. Потом появился психиатр, и пришлось брать себя в руки, я ведь не желала остаток жизни провести в белой комнате с мягкими стенами. Правда, в мое исправление долго не верили, и дядечка с ласковыми глазами приходил еще несколько раз, выслушивая мои уверения в таком реальном сне. Кажется, к последнему сеансу я и сама начала верить.
Сон… Просто сон больного, поврежденного мозга. Что только не привидится, когда тебе на голову падает рояль. Плюс мое увлечение фэнтези и отсутствие личной жизни. Вот разум и выдал, надеясь хоть как-то подсластить пилюлю долгого выздоровления.
Чего я только не надумала, какие оправдания не нашла. Все равно заняться было нечем. Книги, телевизор и даже компьютер мне были категорически запрещены. Еще бы — черепно-мозговая травма. Но поправлялась я быстро, это даже врачи признали. Хотя и тут без последствий не обошлось: нормальное зрение уже не вернуть, да и головные боли с приступами эпилепсии могут стать моими спутниками на долгие годы. Зато жива, оптимистично улыбались медсестрички.
Ну да, объяснять, как мне хочется умереть и попасть обратно в свой уютный, сумасшедший рай рядом с Вареником, я им не стала. Кай, забери меня отсюда, а?
Когда я уже почти убедила себя, заставила принять как факт, что другой мир — всего лишь видение, фантазия и не более того, произошло одно событие, едва не выбившее меня из колеи. Соседка по палате все никак не затыкалась, рассказывая мне о своих детях, фотографии которых стояли даже на моей тумбочке, ей их так лучше видно. От ее стрекотни снова разболелась голова, и хотелось просто тишины. Разозлившись, я посмотрела на нее и зло прошипела:
— Да спи ты, наконец!
И она действительно уснула, выключившись прямо на полуслове.
В этот же день я многократно проверила свои догадки, которые полностью подтвердились — привычные способности хвисы остались. Зачаровывать получалось не хуже чем прежде. Жаль только, уши и хвост остались в том мире.
Было бы забавно, очнись я со своими лисьими добавками.
Первое время меня очень радовал такой поворот дел, а потом волна восторга улеглась и пришлось признать — эти способности могут быть следствием удара по голове. Я же раньше увлекалась мистикой, там подобных случаев — плюнуть некуда. Нечего радоваться раньше времени и обдумывать план возвращения в привычный мир.
В привычный? Тогда какой же для меня этот?
Выписали меня очень скоро. Точнее… даже врачи удивлялись, как это они так быстро согласились отпустить столь занимательную пациентку. Но сделать ничего не могли — выписали под строгий контроль местной поликлиники.
К этому времени волосы отросли достаточно, чтобы прикрыть шрам на голове, но все равно казались мне очень короткими. В сочетании с большими очками с толстыми стеклами мои короткие каштановые кудри смотрелись трогательно. Особенно если учесть осунувшееся лицо и грустный взгляд, который, к счастью, мало кто видел — я очень старалась держать себя в руках и часто улыбаться.
Несколько дней после выписки пришлось заново изучать родной дом: оказалось, я от него сильно отвыкла и в то же время могла пройти даже без очков, ни на что не натыкаясь. Такие близкие, знакомые запахи моей комнаты. Большая ласковая Ксю, радовавшаяся моему возвращению. Забравшиеся в постель коты. Клумбы, на которых уже цвели наши с мамой любимые лилии. Младшая сестренка, за время моей болезни замученная родительской опекой и домашними делами. А через пару дней должен приехать старший брат и привезти племянников.
И все же чего-то не хватает. Или скорее кого-то.
День сегодня был действительно чудный. А уж после больничной палаты вырваться на улицу вдвойне хорошо. Так что я воспользовалась жалостью родственников, и пока они готовили праздничный стол, взяла собаку и пошла гулять. Бутылка воды, музыка в ушах и добрая компания верной псины — что может быть лучше? Если только вторая крылатая ипостась… но будем радоваться и тому, что есть. Я жива, относительно здорова, почти свободна и все еще по уши влюблена.
В лесу было так хорошо! Ксю опять понесло по бурелому, словно дороги нет. Ну, так даже лучше, там уж точно никого не будет. Забравшись поглубже, я села на ствол огромной поваленной ели. Сухой и гладкий, вкусно пахнущий распаренной на солнышке древесиной и смолой, он казался мягче перины. Ветер трепал короткие, отрастающие волосы.
В общем, сиди и радуйся! А у меня слезы по щекам. Ладно, может, сейчас выплачусь и весь день буду изображать из себя счастливицу, выжившую после такой травмы. Родня на радостях сегодня в доме собирается — шашлычка поесть, салатиков, за здоровье мое выпить. Нет, я не против, так давно их не видела. Но… каким же чужим все тут кажется. Я в лисьем теле себя так неуютно не чувствовала, как в этом. Словно полмира отрезали. Не вижу, не слышу, не чувствую. Вон Ксю носом землю роет, видать, мышь нашла. А я и не вижу ничего. Даже хвоста нет, обнять и пореветь в него.
Слезы перестали катиться из глаз. Я достала из походного рюкзачка носовой платок и с удовольствием высморкалась. Вроде все. Теперь главное — его не вспоминать, и день продержусь. А там, глядишь, и гости разойдутся, можно будет запереться в своей комнате, полазить по Интернету, отвлечься. И не вспоминать… только не вспоминать… Теплые карие глаза, запах осени и вкус настойчивых губ, любимый голос.
Ну, я же просила!
Пришлось снова тянуться за платком.
Теперь точно все.
— Ксю, давай наперегонки? Форму-то мне надо восстанавливать!
Вот так. Пошли они, все эти божества и Вареники куда подальше. Надоело реветь. Выздоровею и назло всем буду счастливой. И вообще, я куда везучей, чем другие, — в моей жизни была сказка.
С бегом я погорячилась. Уже через минуту ноги едва волочила. Зато покидать собачке дубину — это ведь тоже зарядка? Наскучавшаяся псина, радостно вывалив язык, носилась вокруг меня, отнимая палку, и даже пару раз чуть не повалила. За играми я даже не заметила, что кто-то подошел. Отреагировала же только, когда Ксю, залаяв, спряталась за мои ноги. А обычно такая отчаянная защитница!
— Сейчас я собаку уберу, — кивнула я, протирая свалившиеся с носа очки. А затем надела их… и ахнула. — Кай?
Было чему удивляться! Мало того, что нахальное божество стояло прямо передо мной, игнорируя мои решения насчет сказки, так еще и одетый в узенькие голубые джинсы и белую майку. Белые волосы в кои-то веки собраны в хвост, а на макушке красуются солнечные очки.
— Это я, — нагло улыбнулся он и в ту же секунду, словно весь вспыхнул, озаряясь радужным светом. Мое нареченное божество! — Ну, привет, Лисичка.
— Кай! — на весь лес заорала я и повисла на шее божества. И к чертям все старые обиды. Он не мерещится мне, такой прохладный и жесткий, пахнущий морозом и елками.
— А! Лиска, не задуши меня!
— Как будто ты дышишь, — посмотрела я в лицо блондина. Дурацкая улыбка все никак не сходила с моего лица. — Как же я рада тебя видеть, снеговик ты мой ходячий.
— А меня?
Я медленно обернулась, все еще немного не доверяя своим ощущениям.
Он стоял шагах в пяти от нас с Каем. Такой же, каким я его помнила. Чуть волнистые каштановые пряди падают на загорелое лицо, губы плотно сжаты, в уголках карих глаз притаились морщинки. Такой родной и безумно любимый мужчина.
Зато я сильно изменилась, вон как он удивленно разглядывает бледную, болезненную немочь в коротких шортах и футболке. А уж если вспомнить про очки с толстыми линзами и короткие каштановые волосы, вообще не узнаешь. Да и хвоста у меня больше нету. Разве я ему такая нужна?
— Ну, опять! Что, так и будете стоять? — возмутился Кай, ощутимо толкая в спину.
Так что в объятия Рейвара я упала совсем не в переносном смысле. Меня обняли так осторожно, словно я снежная, как мое божество, и могу растаять. Ко лбу прижались горячие губы. А я вдыхала такой знакомый запах и боялась выпустить его рубашку из рук.
На заднем фоне Кай распинался, рассказывая, сколько усилий и времени они приложили, чтобы найти меня, как бедненькому божеству подло угрожали расправой за отказ взять с собой одного несносного надоедливого полукровку. И о том, как пришлось действовать на пределе сил и возможностей, лишь бы блондин попал к своей жрице и невнимательная девица назвала его имя. И сколько нам троим теперь придется торчать в этом мире, пока кое-кто оправится и наберется манны. Как…
Я не особо слушала. У меня было дело поважнее — не умереть от счастья.
Взяв Рейвара за руку, я, наконец, нашла в себе силы сделать хотя бы один шаг.
— Пойдемте домой. Я познакомлю вас со своей семьей. Только давайте договоримся, о чем будем им врать. А то меня и так странной считают. Ой, Вареник, а что у тебя с ушами?..

Тот, кто ищет, тот всегда найдет. Особенно если знает то, что он ищет...
Клан Веллар