|
Пятое Правило Волшебника, или Дух огня
|
|
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 15:08 | Сообщение # 1 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Терри Гудкайнд "Пятое Правило Волшебника, или Дух огня"
Аннотация
Могло ли случиться так, что Зло, отыскивая путь в мир, избрало своим оружием Любовь? Могло. И случилось. Ибо, спасая жизнь Ричарда Сайфера, Искателя Истины, его возлюбленная Кэлен случайно освободила древний Ужас. И имя этому Ужасу — шимы, духи Подземного мира. Те, что живут вне времени. Те, что могут ждать веками, но, дождавшись своего часа, вырвутся на волю — и пожрут магию мира. И станут гибнуть люди. И спустится на землю Тьма. И снова отправится в путь Искатель Истины, чтобы погибнуть в неравном бою — или победить и постигнуть в борьбе Пятое Правило Волшебника…
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:48 | Сообщение # 2 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Будь осторожен, когда день встречается с ночью. Опасайся перекрестков, где прячутся они. Они таятся в треске костра и легко перемещаются в искрах. Опасайся теней среди камней, под разными предметами, в норах, пещерах и шахтах. Остерегайся трещин, углов и водной глади — эти волшебные существа скользят по кромке, там где что-то встречается с нечто.
Некоторые из них обладают жуткой леденящей красотой. Другие весьма причудливы. Они часто стараются привлечь к себе внимание. Старайся не потревожить их, поскольку они, как выяснилось, способны принести великое зло и чрезвычайно опасны. Они охотники, не знающие устали, похитители магии, бездушные и бесчувственные.
Запомни хорошенько мои слова: ОПАСАЙСЯ ШИМОВ и в случае острой необходимости на голой земле трижды нарисуй песком, солью и кровью Черную Благодать.
Отрывок из дневника Колоблицина.
(Перевод с древнед’харианского.)
Глава 1
— Интересно, что всполошило кур? — лениво произнес Ричард.
Кэлен крепче прижалась к его плечу.
— Может, это твой дед на них ругается. — Поскольку ответа не последовало, она подняла голову и заглянула ему в лицо, освещенное тусклым светом очага. Ричард смотрел на дверь. — А может, они недовольны тем, что мы с тобой не давали им спать почти всю ночь.
Ричард, ухмыльнувшись, поцеловал ее в лоб. Куриный переполох за дверью стих. Наверняка это деревенские ребятишки, участвовавшие во все продолжавшихся свадебных торжествах, прогнали кур с их излюбленных насестов на низенькой стенке, окружавшей дом духов.
До тихого убежища доносились отдаленный смех, голоса и пение. Запах пропитанных бальзамом поленьев, всегда горевших здесь в очаге, смешивался с ароматом страсти и сладковато-пряным запахом жареного перца и лука. Кэлен молча любовалась бликами огня в серых глазах мужа, затем снова устроилась поуютнее у него под мышкой, слушая приглушенный гул барабанов и звон бубна.
Барабанная дробь то взлетала вверх, то стихала, искусно изготовленные бубны творили волшебную мелодию, что пронизывала пустоту дома духов, приглашая духов предков принять участие в торжестве.
Ричард потянулся, достал с предусмотрительно оставленного для них Зеддом подноса кусок лепешки.
— Еще теплая. Хочешь?
— Вам так скоро надоела ваша новая жена, лорд Рал?
Кэлен улыбнулась, услышав его довольный смех.
— Мы ведь и вправду женаты, да? Это не сон?
Ей нравилось слушать, как он смеется. Сколько раз молила она добрых духов, чтобы Ричард снова стал весел. Чтобы они оба сызнова научились смеяться.
— Сон, воплотившийся в жизнь, — пробормотала она.
Кэлен отвлекла Ричарда от лепешки, прильнув к нему в долгом поцелуе. Дыхание его участилось, он крепко сжал ее в объятиях. Она пробежала пальцами по влажным от пота широким плечам и запуталась в густых волосах Ричарда, не отрываясь от его губ.
Именно здесь, в доме духов Племени Тины, однажды ночью (с тех пор, казалось, миновала целая жизнь) Кэлен впервые осознала, насколько безнадежно она влюблена в него. Тогда она вынуждена была держать в тайне свою запретную страсть. Именно в тот давний приезд, после битв и сражений, их с Ричардом приняли в племя. В следующий приезд Ричард, опять же в доме духов, совершив перед этим невозможное — он нашел способ нейтрализовать магию Исповедницы, — попросил Кэлен стать его женой. И вот теперь они наконец провели свою первую брачную ночь в доме духов Племени Тины.
Хотя поженились они по любви, и только по любви, их брак означал формальное объединение Срединных Земель и Д’Хары. Пожелай они совершить свадебный обряд в любом из крупных городов Срединных Земель, церемония, без сомнения, превратилась бы в грандиозное торжество, которому бы не было равных. Кэлен знала на собственном опыте, что такое пышные торжества. А люди Племени Тины понимали искренность их с Ричардом чувств и те простые причины, по которым они желали стать мужем и женой. И она предпочла веселую свадьбу среди людей, любящих их всем сердцем, пышной и холодной церемонии.
Для Племени Тины, живущего суровой жизнью среди степей, такой праздник был редкой возможностью повеселиться, попировать, потанцевать и развлечься беседой. Кэлен не знала случая, чтобы кого-то, кроме них, принимали в Племя Тины, а значит, их свадьба была единственной в своем роде. Кэлен подозревала, что свадьба эта войдет в предания племени. Когда-нибудь все, что здесь сейчас происходит, станут изображать танцоры, облаченные в одеяния из травы и ветвей, с лицами, раскрашенными черной и белой глиной.
— Уверена, что своим волшебным прикосновением ты соблазнишь любую девственницу, — поддразнила Кэлен Ричарда. Она начала забывать о том, насколько устали ноги.
Ричард откатился на спину, переводя дыхание.
— Думаешь, нам стоит выйти и выяснить, что нужно Зедду?
Кэлен игриво шлепнула его по ребрам.
— Так-так, лорд Рал, похоже, вам действительно надоела ваша молодая жена. Сначала куры, потом лепешка, а теперь твой дед!
Ричард снова посмотрел на дверь.
— Я чувствую запах крови.
Кэлен мгновенно села.
— Наверное, это просто пахнет дичь, принесенная охотниками. Если бы действительно что-то произошло, мы бы об этом узнали, Ричард. Нас ведь охраняют. Вообще-то за нами следит вся деревня. Никто не сможет проскользнуть незамеченным мимо охотников Племени Тины.
Но Ричард, казалось, не слышал ее слов. Он лежал неподвижно, все внимание сосредоточив на двери. Лишь когда Кэлен погладила его руку и опустила голову ему на плечо, Ричард расслабился и повернулся к ней.
— Ты права, — виновато улыбнулся он. — Похоже, я просто разучился расслабляться.
Почти всю свою жизнь Кэлен шла коридорами власти и могущества. С ранних лет ее приучали к дисциплине и ответственности, ей постоянно твердили об опасностях, что везде окружают ее. Когда она возглавила Срединные Земли, эти уроки уже впитались ей в кровь и плоть.
Ричард же рос в совершенно иной атмосфере. Он любил спокойствие дикой природы и мечтал стать лесным проводником. Но пришли бурные времена, и судьба его сложилась иначе. Долг вынудил его сменить образ жизни и стать правителем Д’Харианской Империи. Постоянная бдительность стала его главным союзником, и от этой привычки было трудно отказаться.
Кэлен заметила, как он шарит рукой в поисках меча. Но Ричарду пришлось отправиться в Племя Тины без волшебного оружия.
Бессчетное количество раз видела Кэлен, как он безотчетно проверяет, под рукой ли Меч Истины. Многие месяцы меч был его постоянным спутником, это было время крутых перемен — и для самого Ричарда, и для всего мира. Меч был его защитником, а Ричард, в свою очередь, был защитником волшебного меча, человеком, связанным обязательствами, которые меч возлагал на своего владельца, Искателя Истины.
В какой-то степени Меч Истины был всего лишь орудием. Истинным могуществом обладал тот, в чьих руках меч находился, — Искатель Истины. Он сам был оружием. Меч же являлся скорее символом, примерно как белое платье было символом звания Кэлен — Матери-Исповедницы.
Наклонившись, Кэлен поцеловала мужа. Он снова привлек ее к себе. Кэлен игриво оттолкнула его.
— Ну и как оно, быть женатым на самой Матери-Исповеднице?
Приподнявшись на локте, Ричард заглянул ей в глаза.
— Чудесно! — прошептал он. — Чудесно и радостно. И утомительно. — Он ласково провел пальцем по ее щеке. — А как оно — быть замужем за самим Магистром Ралом?
— Липко! — раздался гортанный смех.
Засмеявшись в ответ, Ричард сунул ей в рот кусок лепешки, потом сел поудобнее и пристроил между ними поднос с едой. Хлебные лепешки, сделанные из корней тавы, были излюбленным блюдом Племени Тины. Их подавали практически с любой едой, ели просто так, заворачивали в них пищу, использовали вместо ложки. В виде сухарей брали с собой, надолго отправляясь на охоту.
Кэлен, зевнув, потянулась, порадовавшись, что Ричард больше не озабочен тем, что происходит за дверью. Она чмокнула его в щеку, довольная, что он успокоился.
Под теплыми лепешками Ричард обнаружил печеный перец и лук, шляпки грибов размером с ладонь, репу и вареные овощи. Там оказалось даже несколько рисовых пирожков. Откусив кусок репы, Ричард завернул в лепешку немного овощей, гриб, перец и протянул Кэлен.
— Жаль, что мы не можем остаться здесь навсегда, — задумчиво произнес он.
Кэлен натянула простыню на ноги. Она прекрасно поняла, что он хочет сказать. Снаружи за дверью их поджидал внешний мир.
— Ну… — протянула она, хлопая ресницами, — то, что Зедд пришел с заявлением, будто старейшины желают получить обратно в свое распоряжение дом духов, вовсе не означает, что мы должны сдаться им на милость прежде, чем созреем для этого и будем готовы.
Ричард отреагировал на завуалированное предложение блаженной улыбкой.
— Зедд просто использовал старейшин как предлог. На самом деле ему нужен я.
Впившись зубами в рулет из лепешки, Кэлен наблюдала, как Ричард рассеянно ломает пополам рисовый пирожок. Его мысли явно витали где-то далеко.
— Он не видел тебя несколько месяцев. — Кэлен пальцем стерла потекший по подбородку жир. — Ему не терпится услышать рассказ о твоих похождениях, выяснить, чему ты за это время научился. — Она облизнула пальцы, а Ричард рассеянно кивнул. — Он любит тебя, Ричард. И должен научить тебя некоторым вещам.
— Этот старик непрерывно меня обучает с самого моего рождения. — Ричард отстраненно улыбнулся. — Я тоже его люблю.
Он завернул в лепешку грибы, овощи, перец и лук и откусил от получившегося рулета приличный кусок. Кэлен выудила щепотку вареной зелени и принялась задумчиво жевать, прислушиваясь к тихому потрескиванию огня в очаге и отдаленной музыке.
Покончив со своим куском, Ричард порылся под оставшимися на подносе лепешками и выудил оттуда сушеную сливу.
— И все это время я даже не подозревал, что он не просто мой лучший друг. Я и знать не знал, что он мой дед и совсем не простой человек.
Откусив полсливы, он протянул половинку Кэлен.
— Он просто оберегал тебя, Ричард. И для тебя самым важным было знать, что он твой друг. — Кэлен взяла сливу и сунула в рот. Жуя лакомство, она смотрела на Ричарда и не могла налюбоваться.
Она нежно заставила его повернуться к ней. Как она понимала его тревоги!
— Теперь Зедд снова с нами, Ричард. Он нам поможет. И его советы очень многое дадут нам.
— Ты права. Кто может дать нам лучший совет, чем такие люди, как Зедд? — Ричард подтащил поближе одежду. — И он сейчас наверняка едва не прыгает от нетерпения, желая услышать обо всем, что произошло.
Ричард принялся натягивать черные штаны, а Кэлен, зажав в зубах пирожок, начала доставать из мешка вещи. Остановившись на минутку, она вынула пирожок изо рта.
— Мы не виделись с Зеддом несколько месяцев, причем ты — дольше, чем я. Зедд с Энн захотят узнать обо всем. И нам придется раз десять рассказывать одно и то же, пока они не удовлетворятся.
Ричард на мгновение перестал застегивать черную рубашку.
— Что это так переполошило Зедда с Энн вчера вечером перед свадьбой?
— Вчера вечером? — Кэлен достала из мешка свернутую юбку и встряхнула. — Что-то насчет шимов. Я сказала им, что произнесла три определенных слова. Но Зедд сказал, что они об этом позаботятся, чем бы эти шимы ни были.
Кэлен не хотелось думать об этом. Она мурашками покрывалась, вспоминая свой испуг и охватившую ее панику. Ей дурно становилось при одной лишь мысли, что могло произойти, промедли она хоть на мгновение с произнесением этих слов. Опоздай она — и Ричард был бы сейчас мертв. Усилием воли Кэлен изгнала тяжелые воспоминания.
— Так вот что мне казалось, будто я вспомнил, — подмигнул, улыбнувшись, Ричард. — Глядя на твое синее свадебное платье… Ну, помнится, в тот момент у меня были в голове какие-то более важные мысли.
Три шима вроде бы ничего сложного собой не представляют. Кажется, что-то в этом роде Зедд и сказал. И уж во всяком случае, у кого-кого, а у Зедда-то из всех ныне живущих должно быть меньше всего трудностей с такого рода вещами.
— Так как насчет того, чтобы искупаться?
— Что? — Ричард снова смотрел на дверь.
— Искупаться. Не можем ли мы сперва отправиться к теплым ключам и искупаться, а уж потом — усесться перед Зеддом с Энн и начать рассказывать им долгую историю?
Ричард натянул через голову черную тунику. Широкая золотая канва, расшитая по квадратному вороту, сверкнула в свете огня. Он искоса глянул на Кэлен.
— А ты потрешь мне спинку?
Кэлен не могла оторвать глаз от улыбки, игравшей на его губах. А Ричард уже застегивал широкий кожаный пояс с расшитыми золотом карманчиками. Помимо всего прочего, в этих карманчиках лежали предметы чудесные и очень опасные.
— Лорд Рал, я потру вам все, что вам будет угодно.
Рассмеявшись, он надел подбитые кожей серебряные браслеты. Вырезанные на них древние символы блеснули в красноватом свете очага.
— Похоже, моя новообретенная женушка умеет превращать обычное купание в знаменательное событие.
Кэлен завернулась в плащ и поправила забившиеся под воротник длинные волосы.
— Как только скажем Зедду, сразу пойдем. — Она игриво ткнула его пальцем в ребра. — Вот тогда и узнаешь.
Хихикая, он перехватил ее пальцы, не позволяя себя щекотать.
— Раз уж ты хочешь купаться, лучше Зедду не говорить. Он задаст сперва один вопрос, потом еще один, а потом — еще и еще. — Ричард застегнул на шее сверкающий золотом плащ. — И не успеешь оглянуться, как день уже подойдет к концу, а он все будет спрашивать и спрашивать. Далеко до этих теплых ключей?
— Примерно полчаса ходьбы. — Кэлен указала на юг. — Может, чуть больше. — Она схватила лепешку, щетку для волос, кусок травяного мыла, еще кое-какую мелочь и сунула все это в кожаный мешок. — Но ты сказал, Зедд хочет нас видеть. Не боишься, что он надуется, если мы ускользнем потихоньку?
— Если хочешь искупаться, — цинично хохотнул Ричард, — так лучше извинимся потом, что не сказали. Это не так уж далеко. В любом случае успеем обернуться, прежде чем он хватится нас.
Кэлен крепко стиснула его руку. Внезапно она стала очень серьезной.
— Ричард, я знаю, тебе не терпится поговорить с Зеддом. Если для тебя это действительно важно, мы можем искупаться и позже. Мне в общем-то все равно… Я просто хотела подольше побыть с тобой наедине.
— Мы поговорим с Зеддом через пару часов, когда вернемся. — Ричард обнял жену. — Зедд вполне может обождать. Мне тоже хочется побыть с тобой.
Он шагнул к двери, и Кэлен заметила, как он снова машинально ищет отсутствующий меч. Плащ Ричарда, как только его коснулись солнечные лучи, полыхнул золотом. Выйдя следом за мужем на прохладный утренний воздух, Кэлен невольно сощурилась. Аппетитные ароматы еды, витавшие над деревней, дразнили обоняние.
Ричард свернул в сторону, заглянул за короткий забор.
Хищный взгляд серых глаз быстро окинул небо. Затем Ричард тщательно осмотрел узкие проходы между окружавшими дом духов строениями.
В этой части деревни дома, как и дом духов, использовались для различных общественных целей. В некоторые, как в своего рода святилища, имели доступ лишь старейшины. Другими пользовались охотники для своих ритуалов. И ни один мужчина никогда не переступал порог домов, принадлежавших женщинам.
Здесь же готовили к погребению мертвецов. Племя Тины своих мертвых предавало земле.
Жечь погребальные костры было непрактично. Древесину поставляли сюда издалека, и она была драгоценной. Даже для приготовления пищи в дрова добавляли изрядное количество кизяка или — гораздо чаще — крепко скрученных пучков сена. Костры наподобие того, что развели в ночь перед свадебной церемонией, разжигались крайне редко.
Поскольку в домах никто не жил, эта часть деревни казалась какой-то потусторонней. Гром барабанов и мелодия бубнов лишь подчеркивали царящую здесь тишину, резче обозначая глубокие тени между домами. Из-за отдаленных голосов пустые улицы казались призрачными. А из-за яркого солнца тени здесь выглядели почти непроницаемыми.
Не переставая изучать эти самые тени, Ричард жестом указал в сторону. Кэлен заглянула за стену.
Среди выдранных перьев, которыми играл прохладный ветерок, лежали окровавленные останки курицы.
Глава 2
Кэлен ошиблась. Кур взбаламутили вовсе не детишки.
— Ястреб? — спросила она.
Ричард снова поглядел на небо.
— Возможно. А может, хорек или лиса. Но кто бы это ни был, его спугнули прежде, чем он успел слопать свою добычу.
— Что ж, теперь ты можешь успокоиться. Просто-напросто какой-то зверек охотился на кур.
Кара в своей алой облегающей кожаной одежде немедленно заметила их и решительно двинулась в их сторону. Эйджил, на непосвященный взгляд выглядевший как простой обтянутый красной кожей стержень около фута длиной, свисал с запястья на тоненькой цепочке. Это жуткое оружие всегда было под рукой, чтобы Кара могла его мгновенно схватить.
Кэлен прочла в голубых глазах Морд-Сит явное облегчение: все в порядке, все хорошо, ее подопечных не уволокла никакая неведомая сила из тех, что обитают в стенах дома духов.
Кэлен прекрасно понимала, что Кара предпочла бы находиться к ним с Ричардом поближе, но была достаточно деликатна, чтобы предоставить им возможность уединиться. Позаботилась она и о том, чтобы держать на расстоянии всех остальных. Зная, с какой убийственной серьезностью Кара относится к своим обязанностям телохранителя, Кэлен высоко оценила ее тактичность. Да, ночью Морд-Сит держалась на приличном расстоянии.
Расстояние!
Кэлен глянула на Ричарда. Вот почему он был так подозрителен! Он знал, что не дети потревожили кур. Кара не позволила бы детишкам подойти к дому духов, приблизиться к двери, на которой отсутствовал замок.
Не успела Кара и рта раскрыть, как Ричард ее опередил.
— Ты видела, кто убил курицу?
Кара перебросила длинную светлую косу через плечо.
— Нет. Должно быть, я спугнула хищника, проходя мимо.
Все Морд-Сит заплетали волосы в косу. Коса была, если можно так выразиться, частью мундира, на случай, если кто вдруг ошибется насчет рода их деятельности. Но подобного рода смертельно опасную ошибку допускали единицы, ежели вообще находились таковые.
— Зедд пытался снова к нам вернуться? — продолжил допрос Ричард.
— Нет. — Кара поправила выбившуюся из косы соломенную прядь. — Он принес вам поднос, а потом сказал мне, что хочет видеть вас обоих, как только вы будете готовы.
Ричард кивнул, по-прежнему изучая тени.
— Мы еще не готовы. Сперва мы сходим к ближайшему теплому ключу, чтобы искупаться.
— Чудненько! — расплылась Кара в хитрой улыбке. — Я потру тебе спинку.
Ричард наклонился к Морд-Сит:
— Нет, не потрешь. Ты будешь смотреть.
Улыбка Кары стала еще шире.
— М-м-м. Тоже звучит неплохо.
Физиономия Ричарда по цвету сравнялась с алым одеянием Кары.
Кэлен смотрела в сторону, с трудом сдерживая улыбку. Она знала, насколько Каре нравится подтрунивать над Ричардом. Никогда еще Кэлен не видела столь откровенно непочтительных телохранителей, как Кара и ее сестры по эйджилу. И лучших, чем они, не видела тоже.
Морд-Сит, древняя каста защитников и телохранителей Магистров Ралов, владык Д’Хары, были преисполнены суровой самоуверенности. Их начинали готовить с детства, обучали жестоко и безжалостно. И такая дрессура превращала их в безжалостных убийц.
Кэлен выросла, мало что зная о таинственной Д’Харе, лежавшей далеко на востоке. А Ричард и вовсе родился в Вестландии, еще дальше от Д’Хары, и знал об этой стране и того меньше. Когда Д’Хара напала на Срединные Земли, Ричард поневоле был вовлечен в сражение и в конечном итоге убил Даркена Рала, жестокого Магистра Д’Хары.
Ричард тогда и подумать не мог, что Даркен Рал, изнасиловавший некогда его мать, был его, Ричарда, отцом. Он рос, почитая за отца мужа своей матери, добрейшего Джорджа Сайфера. Зедд надежно хранил тайну, дабы защитить свою дочь, а потом и внука. Только убив Даркена Рала, Ричард узнал правду о своем происхождении.
Вот потому-то Ричард имел весьма смутное представление о стране, что досталась ему в наследство. И принял на себя бразды правления лишь ввиду угрозы еще более страшной войны. Если Имперский Орден не остановить, то он поработит весь мир.
Сделавшись новым Магистром Д’Хары, Ричард освободил Морд-Сит от строгой дисциплины их жестокой профессии, но — как выяснилось в дальнейшем — лишь для того, чтобы они добровольно воспользовались дарованной свободой и стали его телохранителями. Ричард носил на шее два эйджила в знак уважения и признательности двум женщинам, отдавшим за него жизнь.
Ричард был для этих женщин объектом преклонения, и все же со своим новым Магистром Ралом они позволяли себе прежде немыслимое — они шутили с ним. Они над ним подтрунивали. Вообще редко упускали возможность поддеть его.
Бывший Магистр Рал, отец Ричарда, замучил бы их до смерти за подобные вольности. Кэлен подозревала, что такая непочтительность была способом напоминать Ричарду, что он освободил их и что они служат ему по доброй воле. А возможно, это специфическое чувство юмора стало следствием мучений и страданий, перенесенных ими в детстве.
Морд-Сит бесстрашно защищали Ричарда, а по его приказу — и Кэлен. Защищали яростно, словно бросая вызов самой смерти. Они утверждали, что больше всего на свете боятся умереть в постели, старыми и беззубыми. Ричард же не единожды клялся позаботиться о том, чтобы именно такая судьба их и постигла — умереть в постели старыми и беззубыми.
Отчасти из-за глубокого сочувствия к этим женщинам, прошедшим чудовищную по жестокости выучку в руках его предшественников, Ричард редко позволял себе выговаривать им за беспардонность и, как правило, оставался выше их подкалываний. Но его сдержанность лишь подстегивала Морд-Сит.
И маковый цвет лица нынешнего Магистра Рала, вызванный высказыванием Кары, что она будет смотреть, как он купается, полностью выдавал его воспитание.
Ричард наконец совладал с собой и возвел очи горе.
— И смотреть ты тоже не будешь. Можешь просто подождать здесь.
Кэлен точно знала, что вот это уж вряд ли. Кара лишь хихикнула и последовала за ними. Она не задумываясь игнорировала прямые приказы Ричарда, если считала, что эти приказы расходятся с ее задачей оберегать его жизнь. Кара и прочие Морд-Сит подчинялись приказам Ричарда лишь тогда, когда считали их действительно важными, или если, по их мнению, Ричарду не грозила серьезная опасность.
Не успели они чуть-чуть отойти, как к ним присоединилась группа охотников, материализовавшихся из теней и проходов возле дома духов. Сухощавые и пропорционально сложенные, они были миниатюрными. Самый высокий едва достигал роста Кэлен. Ричард возвышался над ними подобно башне. Голые ноги и торсы охотников покрывала глина — для лучшей маскировки. У каждого за спиной висел лук, за поясом нож и в руках копья.
Кэлен знала, что в колчанах у них хранятся стрелы с пропитанными ядом наконечниками. Это были люди Чандалена. В Племени Тины только они постоянно носили отравленные стрелы. Люди Чандалена были не только охотниками, но еще и воинами — защитниками племени.
Охотники ухмыльнулись, когда Кэлен хлопнула каждого из них по щеке — традиционное приветствие Племени Тины, дань уважения к их силе. Она поблагодарила охотников на их языке за бдительную охрану, затем перевела свои слова для Кары с Ричардом.
— Ты знал, что они прятались поблизости, охраняя нас? — шепотом спросила Кэлен Ричарда, когда они двинулись в путь.
Ричард быстро оглянулся.
— Я видел только четверых. Вынужден признать, что двоих я проморгал.
Этих двоих он никак не мог видеть — они появились из-за дальней стены дома духов. Кэлен же не заметила ни одного. Она пожала плечами. Охотники, казалось, могли становиться невидимками по собственному желанию, хотя лучше всего им этот фокус удавался в травополье. Она была глубоко признательна всем, кто молчаливо и ненавязчиво оберегал их с Ричардом.
Кара сообщила, что Зедд и Энн находятся в юго-восточной части деревни, поэтому, продвигаясь на юг, они держались западной стороны. Следуя к ключам, сопровождаемые Карой и охотниками, они миновали почти все людные места, предпочитая узенькие проходы между домишками, обмазанными темной глиной.
Встречные улыбались и приветственно махали руками, трепали их по спине, традиционно легонько шлепали по лицу.
В ногах у взрослых путалась ребятня, гоняя маленькие кожаные мячики, играя в салочки и в прятки. Иногда объектом игры становились куры, с испуганным квохтаньем разбегавшиеся от юных охотников под радостный смех детворы.
Кэлен, поплотнее завернувшись в плащ, никак не могла понять, как эти полуголые детишки выносят утреннюю прохладу.
За детьми присматривали, но позволяли бегать повсюду. Их очень редко подзывали, чтобы выговорить за что-то. Когда они подрастут, обучение будет очень суровым, трудным и жестким, и они будут отчитываться за каждый шаг.
Детишки, которым позволено оставаться детьми, всегда представляют собой любопытную, вездесущую и постоянную аудиторию при любом необычном событии. А для детишек Племени Тины, как и для большинства детей, весь мир кажется необычным и интересным. Включая кур.
Когда маленькая процессия пересекала площадку в центре деревни, их заметил Чандален, вождь неутомимых охотников, облаченный в лучшие штаны из оленьей кожи. Волосы, как принято у Племени Тины, тщательно густой слой глины.
Наброшенный на плечи плащ из шкуры койота символизировал новый статус Чандалена: его не так давно избрали одним из шести старейшин деревни. В его случае это являлось всего лишь титулом, а не обозначением возраста.
Обменявшись со всеми шлепками, Чандален ухмыльнулся и хлопнул Ричарда по спине.
— Ты самый лучший друг Чандалена — провозгласил он. — Мать-Исповедница наверняка избрала бы Чандалена себе в мужья, не женись на ней ты. Я тебе признателен по гроб жизни.
Перед тем как Кэлен отправилась в Вестландию за помощью и повстречала там Ричарда, Даркен Рал истребил всех Исповедниц, и Кэлен осталась последней. И пока они с Ричардом не нашли способ обойти заклятие, ни одна Исповедница никогда не выходила замуж по любви, потому что своим прикосновением неизбежно уничтожила бы личность возлюбленного.
Прежде Исповедницы выбирали суженого, исходя из силы, которую тот мог передать дочерям, а затем касались его своей властью. Чандален считал, что у него имелись все шансы быть избранным, а потому своим высказыванием он вовсе не хотел никого обидеть.
Ричард, смеясь, ответил, что с радостью возложил на себя бремя супружества с Кэлен. Быстро глянув на людей Чандалена, он понизил голос и серьезно спросил:
— Кто-нибудь из вас видел, кто убил курицу возле дома духов?
Из посторонних только Кэлен знала язык Племени Тины, а из Племени Тины только Чандален умел говорить на ее родном языке. Он внимательно выслушал своих охотников, доложивших, что ночь прошла спокойно. Они были третьей стражей.
Затем один из самых молодых охотников, Юни, изобразил, как натягивает стрелу и быстро поворачивается сначала в одну сторону, потом в другую, но сказал, что не смог разглядеть зверя, убившего курицу у них в деревне. Он изобразил, как обругал напавшее животное всяческими словами и взывал к его чести, пытаясь устыдить и заставить показаться, но безуспешно. Ричард кивнул, выслушав перевод Чандалена.
Однако Чандален перевел не все слова Юни. Извинения он опустил. Для охотника — а для охотника из команды Чандалена особенно — упустить находившегося так близко зверя, да еще будучи в охранении, — позор. Кэлен знала, что позже Чандален еще скажет Юни пару ласковых слов.
Не успели они двинуться дальше, как с одной из платформ на столбах на них глянул Птичий Человек. Глава старейшин и, следовательно, вождь Племени Тины, Птичий Человек провел брачную церемонию.
Было бы крайне невежливо не поздороваться с ним и не поблагодарить. Ричард резко повернул к крытой травяным навесом платформе, на которой восседал Птичий Человек.
Поблизости резвились дети. Мимо прошли несколько оживленно переговаривавшихся женщин в красных, синих и коричневых платьях. Парочка бурых овец обнюхивала землю в поисках оброненной людьми еды. Похоже, им удалось достичь некоторого успеха — когда они сподобились отбрести подальше от детворы. В грязи что-то выклевывали куры, квохча и встряхиваясь.
На поляне еще догорали праздничные костры, больше походившие на кусочки светящегося янтаря. Вокруг толпились люди, привлеченные теплом и остатками огней. Такие костры здесь были редкостью, великим событием, символизирующим большое празднество. А еще здесь разжигали костры, чтобы призвать духов предков, приветствуя их теплом и светом. Некоторые люди простояли всю ночь, просто любуясь игрой огня. А для детишек костры были чудом и источником радости.
Все жители деревни обрядились на церемонию в лучшие одежды и все еще оставались в них, ибо официально свадебные торжества продолжались до заката. Мужчины облачились в красивые куртки и замшу и гордо носили свое оружие. Женщины надели яркие платья, нацепили металлические браслеты, и все радостно и широко улыбались.
Молодежь племени, обычно болезненно застенчивая, по случаю свадебных торжеств расхрабрилась. Прошлой ночью хихикающие девушки забросали Кэлен весьма откровенными вопросами. А юноши следовали за Ричардом по пятам, счастливые тем, что улыбаются ему, и довольные, что просто находятся рядом с такими важными людьми.
Птичий Человек был в замшевых лосинах и тунике, которые носил всегда, независимо от обстоятельств. Длинные серебряные волосы свисали на плечи. На шее висел костяной свисток, которым он подзывал птиц. Этим свистком он мог без видимых усилий подозвать любых птиц, которых хотел. Некоторые опускались ему на руки и, довольные, восседали там, как на насесте. Ричард всегда изумлялся этому зрелищу.
Кэлен знала, что Птичий Человек понимает птиц и прислушивается к подаваемым ими знакам. И подозревала, что, возможно, он подзывал птиц для того, чтобы посмотреть, не подадут ли они какой-то сигнал, который лишь он один может заметить. Птичий Человек был, кроме того, признанным толкователем знамений, исходивших и от людей. Порой Кэлен казалось, что он способен читать ее мысли.
Многие обитатели крупных городов Срединных Земель считали степных жителей дикарями, поклоняющимися странным божествам и придерживающимися невежественных суеверий. Кэлен же понимала простую мудрость этих людей, их умение чувствовать природу, их глубокое знание окружающего мира. Много раз она видела, как Птичий Человек очень точно предсказывал погоду на ближайшие дни лишь на основании наблюдений за тем, как колышутся на ветру травы.
Двое деревенских старейшин, Хаянлет и Арбрин, сидели на дальнем краю платформы, опустив глаза и наблюдая за людьми на поляне. Арбрин положил руку на плечо спящего возле него, свернувшись клубочком, маленького мальчика. Ребенок во сне сосал палец.
Вокруг старейшин стояли подносы с остатками праздничных яств и кувшины с напитками. Хотя некоторые их напитки и содержали алкоголь, Кэлен знала, что люди Племени Тины не подвержены пьянству.
— Доброе утро, почтенный старейшина, — приветствовала Птичьего Человека Кэлен на его языке.
Старейшина повернул к ним обветренное лицо, озаренное широкой улыбкой.
— Добро пожаловать в новый день, дитя.
И он снова перевел свое внимание на что-то, происходящее среди людей его деревни. Кэлен заметила, как Чандален заглянул в пустые кувшины и довольно улыбнулся своим охотникам.
— Почтенный старейшина, мы с Ричардом хотели бы поблагодарить тебя за чудесную свадебную церемонию. Если мы не нужны тебе сейчас, мы хотели бы пойти к теплым ключам, — сказала Кэлен.
Улыбнувшись, он жестом велел им убираться.
— Не задерживайтесь надолго, не то тепло, которое вы получите от ключей, смоет дождем.
Кэлен посмотрела на ясное небо, затем на Чандалена. Охотник согласно кивнул.
— Он говорит, если мы задержимся у ключей, то попадем под дождь прежде, чем успеем вернуться.
Ричард озадаченно глянул на небо.
— Пожалуй, нам лучше последовать его совету и не тянуть.
— Тогда мы лучше пойдем, — сообщила Кэлен Птичьему Человеку.
Он поманил ее пальцем. Кэлен наклонилась поближе. Старейшина внимательно изучал кур, роющих землю неподалеку от платформы. Наклонившись, Кэлен слышала его медленное ровное дыхание. И было подумала, что он забыл, что хотел сказать.
Наконец Птичий Человек ткнул пальцем на поляну и что-то зашептал ей.
Кэлен выпрямилась и посмотрела на кур.
— Ну? — вопросил Ричард. — Что он сказал?
Кэлен сначала усомнилась, верно ли расслышала слова старейшины, но по внезапно сделавшимся хмурыми лицам Чандалена и его охотников поняла, что услышала все правильно.
Однако она не представляла, как сможет перевести такое. Ей не хотелось ставить Птичьего Человека в неловкое положение, если вдруг окажется, что он просто слегка перебрал по случаю праздника ритуального питья.
Ричард ждал, вопросительно глядя на Кэлен.
Кэлен снова посмотрела на Птичьего Человека, чьи карие глаза были устремлены на поляну, а подбородок качался в такт барабанам и бубнам.
Наконец она выпрямилась, коснувшись плечом Ричарда.
— Он говорит, что вон та, — Кэлен указала пальцем, — и не курица вовсе.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:50 | Сообщение # 3 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 3
Оттолкнувшись от дна, Кэлен скользнула по воде в объятия Ричарда. Они лежали на спине, глубина здесь едва достигала груди, и из воды торчали одни только головы. Неожиданно для себя Кэлен оценила соблазны, предоставляемые прозрачностью воды.
В одном из многочисленных ручьев, протекавших на каменном пятачке среди скал, что торчали островком среди бескрайних лугов, Кэлен с Ричардом отыскали отличное местечко. Холодные ключи, бившие чуть выше по течению, приятно охлаждали почти горячую воду. Таких глубоких мест, как им удалось найти, здесь было немного, и они обшарили не один ключ, прежде чем отыскали это удобное во всех отношениях место.
Вокруг росли стеной высокие травы, сводом служило ясное голубое небо. Впрочем, облака уже начали потихоньку собираться в лазурной сини. Прохладный ветерок колыхал зеленые травы, изгибавшиеся волнами под его дуновением.
В этих равнинах погода менялась очень быстро, и теплый весенний денек мог мгновенно смениться ледяной стужей. Кэлен знала, что холода долго не продлятся. Весна уже практически вступила в свои права, хотя зима еще и пыталась сопротивляться. Холодный воздух над их теплым убежищем был всего лишь прощальным поцелуем зимы.
В небе парил ястреб, выискивая добычу. На мгновение Кэлен ощутила грусть при мысли, что, пока они тут с Ричардом наслаждаются теплом воды и близостью друг друга, неумолимые когти птицы лишат кого-то жизни. Уж она-то имела весьма неплохое представление о том, что такое быть дичью, когда на охоту выходит смерть.
Неподалеку среди трав затерялись шестеро охотников. Рядом кругами, как сокол вокруг гнезда, неутомимо бродит Кара, бдительно следя за охотниками. Кэлен полагала, что эти семеро телохранителей легко поймут друг друга, даже не зная языка.
Кэлен брызнула водой Ричарду на плечи.
— Хоть нам дано было не так уж много времени побыть наедине, все равно это лучшая свадьба, о какой я только могла мечтать. Как я рада, что привела тебя сюда!
— Я никогда этого не забуду! — Ричард поцеловал ее в лоб. — Ни церемонию, ни дом духов, ни эти источники.
— Да уж, лучше не забывайте, Магистр Рал. — Она погладила его под водой по бедру.
— Я всегда мечтал показать тебе те дивные места, где я вырос. Надеюсь, что когда-нибудь мне доведется тебя туда отвести.
Он снова замолчал. Видимо, размышлял о каких-то весьма непростых вещах и потому казался мрачным. Как бы им ни хотелось, они все равно не вправе забыть о своих обязанностях. Войска ожидают приказа. Чиновники и дипломаты в Эйдиндриле с нетерпением ждут аудиенции у Матери-Исповедницы или Магистра Рала.
И далеко не все жаждут присоединиться к борьбе за свободу. Для некоторых тирания имеет свою притягательность.
Император Джеган с Имперским Орденом тоже не станут долго бездействовать.
— Когда-нибудь, Ричард, — пробормотала она, теребя черный камень, висящий на шее на тонкой золотой цепочке.
Кулон подарила ведьма Шота, ни с того ни с сего появившаяся вчера на свадьбе. Шота сказала, что этот кулон помешает им зачать дитя. У ведьмы был дар предвидеть будущее, хотя зачастую ее видения были туманны и сбывались несколько неожиданным образом. Шота не единожды предупреждала о тех бедах, которыми грозит миру рождение их ребенка, и поклялась собственными руками убить их сына, ежели таковой появится.
В долгих поисках Храма Ветров Кэлен начала понимать Шоту несколько лучше, и обе женщины пришли к своего рода соглашению. Кулон служил предложением мира.
— Как по-твоему, Птичий Человек понимал, что говорит?
— Думаю, да. — Кэлен оглядела небо. — Тучи сгущаются.
— Я насчет курицы.
— Курицы! — Кэлен повернулась в объятиях мужа и, нахмурившись, заглянула в его серые глаза. — Ричард, он сказал, что это не курица. И по-моему, он просто слишком напраздновался!
Ричард, казалось, взвешивал ее слова, но молчал. Солнце скрылось за облаком, травы накрыла глубокая тень, все вокруг поблекло, ветерок принес влагу.
Лежащий позади Ричарда на камнях золотой плащ колыхнулся. Ричард внезапно сжал Кэлен сильнее. И это была не нежность.
В воде что-то двигалось.
Мгновенный проблеск света.
Что это? Блеснула чешуя рыбы? Вот оно есть — и нету, словно что-то, подмеченное краем глаза.
— Что стряслось? — спросила Кэлен, когда Ричард отстранил ее. — Это всего лишь рыба.
Ричард плавно поднялся и вытащил Кэлен из воды.
— Или еще что-то, — тихо сказал он.
С Кэлен стекала вода. Обнаженная на холодном ветру, она вся покрылась мурашками.
— Что? Что это? Что ты видишь? — Кэлен внимательно смотрела на прозрачную зыбь.
Ричард шарил глазами по воде.
— Не знаю… Может, и рыба. — Он посадил Кэлен на берег.
У Исповедницы стучали зубы.
— Рыбы в этих ключах недостаточно велики, чтобы тяпнуть хотя бы за палец. Если это не черепаха, можно залезть обратно? А то я замерзла.
К своему огорчению, Ричард вынужден был признать, что ничего не видит. Протянув руку, он помог Кэлен влезть обратно в воду.
— Может, это всего лишь тень пробежала по воде, когда солнце скрылось за облаком.
Кэлен с удовольствием погрузилась по шейку в теплую воду. Согреваясь, она оглядывала прозрачную гладь. Чистая прозрачная вода, никаких водорослей. Отчетливо видно каменистое дно. Черепахе спрятаться решительно негде. Однако хотя Ричард и согласился, что ничего нет, то, с каким вниманием он глядел на воду, опровергало его слова.
— Ты думаешь, это рыба? Или просто меня пугаешь? — Кэлен никак не могла понять, действительно он заметил нечто, его обеспокоившее, или просто проявляет излишнюю бдительность. — Это совсем не то приятное купание, о котором я мечтала. Скажи, в чем дело, если ты и вправду что-то видел.
И тут новая мысль заставила ее подскочить.
— Это ведь не змея, правда?
Ричард со вздохом откинул с лица мокрые волосы.
— Ничего я не видел. Извини.
— Уверен? Может, нам лучше уйти?
Ричард виновато улыбнулся.
— Наверное, я просто нервничаю, когда купаюсь в незнакомых водоемах вместе с обнаженной женщиной.
— И часто вы купаетесь с обнаженными женщинами, Магистр Рал? — ткнула его Кэлен в ребра.
Ей не слишком понравилась его шуточка, но она все равно собралась снова уютно устроиться в его объятиях. И тут Ричард внезапно вскочил.
Кэлен торопливо поднялась следом.
— Что?! Змея?!
Ричард одним движением окунул ее в воду и кинулся к одежде.
— Сиди там!
Схватив кинжал, он, пригнувшись, выглянул из-за травы.
— Это Кара. — Ричард выпрямился, чтобы лучше видеть.
Кэлен увидела красное пятно, приближающееся к ним по зелено-коричневому полю. Морд-Сит неслась сломя голову, сминая траву и шлепая по ручьям.
Не отводя глаз от Кары, Ричард швырнул Кэлен маленькое полотенце. В руке Кары алел эйджил.
Эйджил Морд-Сит — волшебное оружие, действующее только в их руках. Эйджил, который причинял ужасную боль. Эйджил, который мог даже убить.
Морд-Сит всегда носили тот же эйджил, которым в свое время обучали их. Когда они держали эйджил в руке, они испытывали сильнейшую боль — такова плата за то, что Морд-Сит причиняли боль другим. Но лица Морд-Сит всегда оставались бесстрастны.
Кара, тяжело дыша, остановилась.
— Он здесь проходил?
Кровь заливала ей лицо. Побелевшие пальцы сжимали эйджил.
— Кто? — спросил Ричард. — Мы никого не видели.
Лицо Кары перекосилось от бешеной ярости.
— Юни!
— Да что происходит?! — Ричард схватил ее за руку.
Кара стерла кровь с глаз и оглядела окрестности.
— Не знаю! — Она скрипнула зубами. — Но он мне нужен!
Вырвав руку, Кара круто развернулась, бросила через плечо:
— Одевайтесь!
Ричард выволок Кэлен из воды. Она быстро натянула штаны, собрала вещи и ринулась вслед за Карой. Ричард, натягивая брюки, мгновенно ухватил ее за пояс.
— Куда это ты собралась? — поинтересовался он, продолжая натягивать брюки одной рукой. — Держись позади меня!
Кэлен рывком высвободилась.
— У тебя нет меча. А я — Мать-Исповедница. Так что держись-ка ты позади меня, Магистр Рал!
Один человек практически не представлял опасности для Исповедницы. От магии Исповедницы нет защиты. Ричард без Меча Истины гораздо более уязвим.
Ничто — кроме попавшей в цель стрелы или удачно брошенного копья — не помешает магии Исповедницы обрушиться на противника, как только он окажется на расстоянии вытянутой руки. Ее прикосновение связывает человека чарами, которые нельзя ни разрушить, ни снять.
Магия Исповедницы окончательна, как сама смерть. В определенном смысле — она и есть смерть.
Человек, которого коснулась Исповедница, навсегда теряет свое «я». Он становится покорным рабом Исповедницы.
В отличие от Ричарда Кэлен прекрасно владела своим волшебством. И избрание ее Матерью-Исповедницей свидетельствовало о высочайшей степени мастерства.
Ричард, недовольно ворча, схватил свой широкий пояс с мешочками и устремился за Кэлен. Догнав, он протянул ей рубашку. Кэлен на бегу сунула руки в рукава. Ричард, не останавливаясь, застегнул пояс. Единственное, что у него было с собой, это кинжал.
Они мчались по воде и траве, стараясь не терять из виду мелькавшее впереди красное пятно. Кэлен оступилась, но устояла. Ричард поддержал ее. Нестись сломя голову босиком по незнакомой местности — не лучшее, что можно придумать, но Кара ранена, у нее на лице кровь.
Кара — не просто телохранитель. Кара — друг.
Они перескочили несколько ручейков, чуть не увязли в высокой траве.
Краем глаза Кэлен заметила слева одного из охотников, но это был не Юни.
Потом она внезапно осознала, что Ричард уже не бежит следом, и тут же услышала его свист. Кэлен поскользнулась на траве, оттолкнулась рукой от земли, Ричард стоял чуть позади нее, посреди ручья.
Засунув два пальца в рот, он снова засвистел долгим пронзительным свистом, далеко разнесшимся по степи. Кара и охотники обернулись на свист и бросились к ним.
Ловя воздух ртом и пытаясь отдышаться, Кэлен подбежала к Ричарду. Тот, опустившись на одно колено прямо в воде, наклонился вперед, упершись рукой в согнутую ногу.
В ручье лицом вниз лежал Юни. Вода даже не покрывала ему голову.
Кэлен рухнула на колени подле Ричарда и отбросила влажные волосы с лица, переводя дыхание. Ричард перевернул худенькое тело охотника на спину.
Юни казался крошечным и хрупким. Ричард за плечи вытащил его из ледяной воды и не спеша, осторожно опустил на траву. Кэлен не видела ни ран, ни крови. Руки, ноги — на месте. Шея, кажется, тоже не сломана. В остекленевших глазах застыло странное выражение восторга.
Подлетевшая Кара резко рванулась к Юни и замерла, лишь когда увидела остекленевшие глаза.
Подбежал один из охотников. Он дышал так же тяжело, как Кара. В руке он сжимал лук. Другой рукой он большим пальцем прижимал к ладони нож, а указательным и средним натягивал тетиву.
У Юни оружия не было.
— Что случилось с Юни?— спросил он, быстро окинув взглядом степь в поисках угрозы.
Кэлен покачала головой.
— Должно быть, упал и ударился головой.
— А с ней? — Охотник кивком указал на Кару.
— Пока не знаем, — ответила Кэлен, наблюдая, как Ричард закрывает Юни глаза. — Мы только что его нашли.
— Похоже, он тут довольно давно, — сообщила Кара Ричарду.
— Кара, что случилось? Что вообще происходит? — быстро спросила Кэлен.
— Ты сильно пострадала? — перебил Ричард.
Кара пренебрежительно отмахнулась, однако не стала возражать, когда Кэлен, зачерпнув ледяной воды, попробовала промыть рану у нее на виске. Ричард сорвал пучок травы и протянул Кэлен.
— На, протри ей лоб.
Лицо Кары от ярости из пунцового стало пепельно-серым.
— Со мной все в порядке!
Но Кэлен в этом несколько сомневалась. Кара казалась какой-то не такой. Кэлен легонько ткнула пучком ей в лоб и стерла кровь. Кара равнодушно села.
— Что произошло? — снова спросила Кэлен.
— Не знаю. Я шла, чтобы проверить посты, и тут он возник, ступая вверх по ручью. Он шел, наклонившись, будто высматривал что-то. Я его окликнула. Спросила, где его оружие, изобразила жестами, будто натягиваю лук. — Кара недоуменно покачала головой. — Но он не обратил на меня никакого внимания и снова наклонился, уставясь в воду. Я подумала, что он оставил пост, чтобы поймать какую-то дурацкую рыбу, но в воде ничего не заметила. И тут он вдруг бросился вперед так, будто эта его рыбина пыталась удрать. — Лицо Кары вспыхнуло. — Я в этот момент смотрела по сторонам, проверяя окрестности. Он сбил меня с ног, и я ударилась головой о камень. Не знаю, сколько я пробыла без сознания. Напрасно я ему доверяла!
— Нет, не напрасно, — возразил Ричард. — Мы не знаем, на что он охотился.
Подоспели остальные охотники. Кэлен подняла руку, пресекая посыпавшиеся вопросы. Когда все умолкли, она перевела рассказ Кары. Охотники слушали в полном недоумении. Юни был из людей Чандалена. А люди Чандалена никогда и ни при каких обстоятельствах не бросают свой пост ради того, чтобы поймать рыбу.
— Простите, Магистр Рал, — прошептала Кара. — Поверить не могу, что он вот так застал меня врасплох. Надо же, из-за какой-то дурацкой рыбины!
Ричард заботливо положил руку ей на плечо.
— Рад, что с тобой не случилось ничего дурного, Кара. Может, тебе лучше лечь? Ты неважно выглядишь.
— У меня просто желудок бунтует, только и всего. Со мной все будет хорошо, вот только передохну минутку. От чего умер Юни?
— Он бежал и, должно быть, поскользнулся и упал, — ответила Кэлен. — Я сама чуть было не проделала то же самое. Наверное, он ударился головой, как и ты, и потерял сознание. Но, к несчастью, упал лицом вниз и захлебнулся.
Кэлен начала было переводить свои слова охотникам, когда раздался голос Ричарда.
— Сомневаюсь.
— А что же еще?
— Посмотри на его колени. Они не ободраны. Не ободраны ни локти, ни ладони. — Ричард повернул Юни голову. — Ни крови, ни синяков. Никаких ссадин. Если он упал и потерял сознание, почему у него на голове нет хотя бы шишки? Глина сползла только на носу и подбородке, и то из-за того, что он лежал лицом на каменистом дне.
— Так ты сомневаешься, что он захлебнулся? — уточнила Кэлен.
— Я этого не говорил. Я просто не вижу никаких признаков того, что он упал. — Ричард некоторое время пристально изучал тело. — Выглядит так, будто он утонул. Во всяком случае, я бы предположил именно это. Вопрос — почему?
Кэлен отодвинулась, давая охотникам возможность присесть на корточки возле их погибшего товарища, прикоснуться к нему в знак скорби и соболезнования.
И открытые степи внезапно показались ей очень одиноким местом.
Кара прижала пучок мокрой травы к виску.
— Даже если он оставил свой пост, чтобы поймать рыбу — во что трудно поверить, — то почему он бросил все свое оружие? И каким образом ему удалось утонуть в паре дюймов воды, если он не упал и не ударился головой?
Охотники тихонько плакали, поглаживая руками молодое лицо Юни. Ричард присоединился к ним и нежно погладил лицо юноши.
— А вот мне хотелось бы знать, за чем он гнался. Откуда в его глазах взялось это странное выражение.
Глава 4
Когда Ричард с Карой и Кэлен вышли из хижины, где лежало тело Юни, над степью грохотал гром, эхом разносясь по узеньким улочкам между домами.
Хижина, в которой ожидало погребения тело Юни, ничем не отличалась от прочих домов деревни: обмазанные глиной толстые стены из сделанных из высохшей тины кирпичей, соломенная крыша. Черепичная крыша была только в доме духов. Стекол в окнах не было, чтобы уберечься от холода, люди Тины затягивали оконные проемы толстой грубой тканью.
Все хижины были одинакового бурого цвета, и из-за этого деревня порою напоминала безжизненные руины. Высокие травы, росшие в трех горшках на низкой стене — дань злым духам, — не слишком-то оживляли улочку, по которой чаще всего гулял один лишь ленивый ветерок.
Из-под ног брызнули в стороны куры. Кэлен откинула мокрые пряди, налипшие на лицо. Мимо, заливаясь слезами, шли люди — шли попрощаться с погибшим охотником. И почему-то Кэлен было не по себе от того, что им пришлось оставить Юни в этом месте, где витал кислый терпкий запах прелой соломы.
Ричард, Кэлен и Кара дождались, пока Ниссел, старая знахарка, обследует тело. Старуха не обнаружила ни переломов, ни каких-либо иных повреждений и провозгласила причиной смерти утопление.
Когда же Ричард поинтересовался, как такое могло случиться, Ниссел несколько удивилась, явно полагая, что это совершенно очевидно. По ее словам, смерть произошла по воле злых духов.
Люди Племени Тины верили, что, помимо духов предков, к которым они частенько обращаются, духи зла тоже наведываются порой, чтобы востребовать чью-то жизнь в наказание за тот или иной проступок. Смерть Юни явно была, по мнению старухи, вызвана чем-то потусторонним. И Чандален с охотниками верили словам Ниссел.
Ниссел некогда было размышлять над тем, какой поступок охотника рассердил злых духов. Знахарка спешила: ее ждала роженица.
Будучи Исповедницей, Кэлен посещала Племя Тины, как и другие народы Срединных Земель. Хотя некоторые страны не пускали в свои пределы чужаков, ни одно государство Срединных Земель не осмеливалось закрыть свои границы перед Исповедницей. Исповедницы всегда следили за тем, чтобы законы соблюдались строго и правосудие было честным, хотят того правители или нет.
Исповедницы выступали перед Советом от имени всех тех, у кого не было своих представителей. Некоторые, как Племя Тины, не доверяли чужакам и не искали представительства в Совете. Они хотели одного: чтобы их оставили в покое. И Кэлен строго следила, чтобы их желание соблюдалось. Слово Матери-Исповедницы — для Совета закон, и закон окончательный.
Как и положено Матери-Исповеднице, Кэлен изучила не только язык Племени Тины, но и их религию. В замке Волшебника в Эйдиндриле имелись учебники по языкам, системам управления, вероисповеданиям, обычаям и образе жизни всех народов Срединных Земель.
Она знала, что люди Тины часто оставляют подношения — рисовые пирожки и пучки сушеных пряных трав — перед глиняными фигурками, стоявшими в нескольких пустых хижинах в северном конце деревни. Эти хижины были предоставлены в полное и безраздельное владение злым духам, которых и воплощали глиняные фигурки.
Люди Тины верили, что, когда злые духи сердятся и забирают чью-то жизнь, душа погибшего отправляется в Подземный мир, чтобы присоединиться к добрым духам, оберегающим Племя Тины, и помогает сдерживать зло. Вот так блюдется равновесие между мирами, и зло само ограничивает себя.
Только-только миновал полдень, но идущим по деревне Кэлен, Ричарду и Каре казалось, что наступили сумерки. Черные тяжелые тучи клубились над самыми крышами. Вспышки молний озаряли стены домов. За каждой вспышкой грохотал гром.
Тяжелые капли шлепались Кэлен на голову. Она радовалась дождю. Дождь загасит костры. Не должны гореть праздничные костры, когда погиб человек. Дождь избавит людей от тяжкой необходимости гасить то, что осталось от свадебных огней.
Из уважения к погибшему Ричард пронес тело Юни на руках всю дорогу до деревни: Юни погиб, исполняя свой долг, охраняя Ричарда и Кэлен. Охотники поняли это.
Однако Кара довольно быстро пришла к противоположному выводу — Юни из охранника превратился в угрозу. Как и почему — не важно. Важно, что он стал врагом. И Морд-Сит решительно была готова к тому, что в любой момент еще кто-то из охотников тоже превратится во врага.
У Ричарда произошел с ней краткий спор. Охотники не поняли ни слова, но видели, что спор нешуточный, и не просили перевести.
Ричард так ни в чем ее и не убедил. Скорее всего Кара просто чувствовала себя виноватой, что позволила Юни себя обойти. Кэлен взяла Ричарда под руку, и так они шагали следом за Карой, позволив ей идти впереди и бдительно осматривать дружественную деревню в поисках угрозы. Кара провела их по одной улочке, потом по другой, прямиком туда, где расположились Зедд с Энн.
Несмотря на убежденность в том, что Кара ошибается, Кэлен почему-то чувствовала себя неуютно. Она заметила, что Ричард настороженно оглядывается через плечо. Значит, тоже чем-то обеспокоен.
— В чем дело? — шепотом спросила Кэлен.
Ричард обежал взглядом пустую улочку и раздраженно покачал головой.
— Мне покалывает затылок. Так бывает всегда, когда кто-то за мной следит, но здесь никого нет.
Кэлен и без того чувствовала себя неуютно и потому не поняла, то ли она действительно ощущает чей-то злобный взгляд, то ли так на нее воздействуют слова Ричарда. Торопливо шагая между домами, она нервно потирала покрывшиеся мурашками руки.
Дождь разразился вовсю как раз тогда, когда Кара наконец нашла то, что искала. С эйджилом на изготовку она тщательно обследовала узкую улочку и лишь потом открыла деревянную дверь и первой скользнула в дом.
Ветер разметал волосы Исповедницы. Сверкали молнии, грохотал гром. Какая-то курица, напуганная грозой, промчалась между ног Кэлен и вбежала в дом.
В углу небольшой комнаты горел очаг. На полках мерцали толстые свечи, на полу лежала кучка дров и связки сена. Единственное, на что можно было сесть, — расстеленная на грязном полу перед очагом шкура. Висевший в пустой оконной раме кусок ткани развевался под порывами ветра, и пламя свечей колыхалось на сквозняке.
Ричард захлопнул дверь и задвинул засов. В хижине пахло воском, горящим сеном и дымком, не полностью уходившим в дымоход над очагом.
— Должно быть, они в задней комнате, — указала Кара концом эйджила на занавешенный дверной проем.
Курица, довольно квохча и вертя головой по сторонам, топала по комнате, обходя нарисованный на полу то ли пальцем, то ли прутиком символ.
С раннего детства Кэлен привыкла видеть, как колдуньи и волшебники рисуют древний символ, обозначающий Создателя, жизнь, смерть, волшебный дар и Подземный мир. Они рисовали его машинально, мечтая о чем-то, или в минуты опасности. Рисовали просто для самоуспокоения, чтобы лишний раз напомнить себе о том, что они связаны со всем и вся.
И рисовали его, чтобы колдовать.
Для Кэлен это был успокаивающий талисман детства, того времени, когда волшебники играли с ней, подшучивали над ней, гонялись за ней по коридорам замка Волшебника, а она с радостным визгом бегала от них. Иногда она сидела у них на коленях, в безопасности и тепле, а они рассказывали ей всякие удивительные истории.
То были времена, когда еще не началось ее обучение, когда ей еще дозволено было оставаться ребенком.
Теперь все волшебники давно мертвы. Все, кроме одного, отдали жизнь, чтобы помочь ей пересечь границу и найти помощь в борьбе с Даркеном Ралом. А тот, что остался жив, предал ее. Но были времена, когда все они были ее друзьями, товарищами по играм, взрослыми людьми, которых она называла дядями, учителями, считала объектами преклонения и любви.
— Я такое уже видела, — сообщила Кара, быстро глянув на рисунок на полу. — Даркен Рал иногда это рисовал.
— Это называется Благодать, — объяснила Кэлен.
Ветер всколыхнул занавешивающее окно полотнище, и отблеск молнии осветил Благодать на полу.
Ричард открыл было рот, но так ничего и не спросил. Он не сводил глаз с курицы, что-то склевывающей с пола у занавеса, отгораживающего задние комнаты.
— Кара, будь добра, открой дверь, — жестом указал он.
Как только Морд-Сит распахнула дверь, Ричард взмахнул руками, гоня птицу на улицу. Курица в ужасе забила крыльями, теряя перья, и заметалась, стараясь обойти Ричарда. Но не побежала прямиком через комнату к двери и спасению.
Ричард подбоченился и задумчиво поглядел на птицу. Пестрое оперение создавало странный нечеткий эффект. Курица жалобно закудахтала, когда Ричард двинулся к ней, ногами гоня ее по комнате.
Подойдя к рисунку на полу, курица заверещала, забила крыльями, метнулась к стене и наконец выскочила на улицу. Странное поведение для птицы, перепуганной настолько, чтобы не найти прямой дороги к распахнутой настежь двери и спасению.
Кара захлопнула дверь.
— Глупее курицы птицы нет, — прокомментировала она.
— Что тут за бедлам? — раздался знакомый голос.
Из задней комнаты вышел Зедд. Волшебник первого ранга был выше Кэлен, но уступал Ричарду. Примерно одного роста с Карой, хотя масса волнистых седых волос, как всегда, взъерошенных, делала его выше, чем на самом деле. Тяжелое темно-бордовое одеяние с черными рукавами и подбитыми плечами делало его тощую фигуру массивней. Обшлага рукавов украшали три ряда серебряной вышивки. Широкая золотая канва блестела на воротнике и груди. Красный атласный кушак с массивной золотой пряжкой опоясывал талию.
Обычно Зедд носил простые балахоны. И для волшебника его ранга и авторитета столь богатое одеяние было необычным до экстравагантности. Яркие одежды всегда носили ученики волшебников. А для людей, лишенных дара, такие одеяния в некоторых местах являлись признаком благородного происхождения, и почти повсеместно их носили богатые купцы, так что для Зедда, хоть волшебник и терпеть не мог этот павлиний наряд, он служил прекрасной маскировкой.
Ричард с дедом радостно обнялись, довольные, что наконец-то они вместе. Давненько они не виделись.
— Зедд, где ты раздобыл эту одежду? — спросил, чуть отстранившись, Ричард, изумленный облачением деда еще больше, чем Кэлен.
Зедд пальцем подтянул золотую пряжку, чтобы внук ее получше разглядел. Ореховые глаза лукаво сверкнули.
— А пряжка — золотая! Или это немножко перебор, как считаешь?
Тут, отодвинув в сторону занавес, в комнату вошла Энн. Низенькая и полная, она по-прежнему была в простом темном шерстяном платье, обозначавшем ее высокое положение аббатисы сестер Света — колдуний из Древнего мира, хотя она и заставила всех поверить в свою смерть, дабы иметь свободу действий для выполнения более важных задач. Она выглядела ровесницей Зедда, однако Кэлен знала, что аббатиса намного — очень намного — старше.
— Прекрати изображать павлина, Зедд, — буркнула она. — У нас есть дела.
Зедд сердито поглядел на нее. Имея удовольствие видеть совершенно одинаковые по ярости взгляды, идущие в обоих направлениях, Кэлен недоумевала, как этим двоим удается путешествовать вместе, ограничиваясь лишь словесными перепалками. Кэлен впервые увидела Энн лишь вчера, но Ричард относился к аббатисе с большим пиететом, несмотря на неприятные обстоятельства, при которых с ней познакомился.
Зедд оглядел облачение Ричарда.
— Должен сказать, мой мальчик, ты тоже выглядишь весьма недурно.
Ричард в свое время был лесным проводником и носил простую одежду, и Зедд никогда не видел внука в таком наряде. Ричард нашел большую часть одеяний своего предшественника — боевого чародея древности — в замке Волшебника. Судя по всему, некогда волшебник носил не только простые балахоны. Возможно, как предупреждение.
Голенища черных сапог Ричарда украшали кожаные шнуры, закрепленные серебряными пряжками с геометрическим рисунком. Черные шерстяные штаны заправлены в сапоги. Поверх черной рубашки — разрезанная по бокам туника, украшенная по краям золотой окантовкой с какими-то символами. Тунику опоясывал широкий многослойный кожаный пояс, украшенный серебряными эмблемами и двумя расшитыми золотом кошельками. На поясе же висел и маленький кожаный мешочек. На запястьях сверкали подбитые кожей серебряные браслеты с необычными символами. Широкие плечи Ричарда укрывал великолепный плащ, сотканный, казалось, из чистого золота.
Даже без меча Ричард выглядел и благородно, и устрашающе. Радость для глаз — и смерть. Царь царей — и живое воплощение того, кем его называли в пророчествах: Несущий смерть.
Но Кэлен знала, что под всем этим по-прежнему скрывается доброе и щедрое сердце лесного проводника. Искренность Ричарда нисколько не уменьшала, но лишь подчеркивала остальные его качества.
Пугающая внешность была одновременно и предупреждением, и иллюзией. Решительный и бесстрашный в борьбе с врагами, он все же оставался добрым, понятливым и нежным. Кэлен никогда не встречала более честного и терпеливого мужчины. И считала его самым удивительным человеком, которого ей доводилось встречать за всю жизнь.
Энн широко улыбнулась Кэлен и погладила по щеке, как бабушка любимую внучку. Потом повернулась и потрепала по щеке Ричарда.
Потеребив собранные на затылке в пучок седые волосы, аббатиса нагнулась и сунула в огонь пучок сухой травы.
— Надеюсь, ваш первый день супружества идет хорошо?
Кэлен с Ричардом быстро переглянулись.
— Мы сегодня ходили купаться на теплые ключи. — Улыбки на лицах Кэлен и Ричарда погасли. — Один из охранявших нас охотников умер.
— От чего? — спросила Энн.
— Утонул. — Ричард жестом предложил всем сесть. Все четверо расселись вокруг нарисованной посреди комнаты Благодати. — Ручеек совсем мелкий, но, насколько нам удалось установить, он не спотыкался и не падал. Мы отнесли его вон в ту хижину, — ткнул он пальцем через плечо.
Зедд посмотрел в указанном направлении, будто умел смотреть сквозь стены и мог увидеть тело Юни.
— Потом взгляну. — Волшебник перевел взгляд на Кару, стоявшую на страже, облокотившись о дверь. — А по-твоему, что произошло?
— По-моему, Юни стал опасен, — не колеблясь ни секунды, ответила Морд-Сит. — Разыскивая Магистра Рала, чтобы убить, Юни упал и утонул.
Брови Зедда поползли вверх. Он повернулся к Ричарду:
— Опасен?! С чего вдруг этот парень мог стать твоим врагом?
Ричард метнул на Морд-Сит гневный взгляд.
— Кара ошибается. Он не пытался убить нас. — Удовлетворенный тем, что Кара не спорит, он повернулся к деду. — Когда мы его нашли — мертвым, — в его глазах застыло странное выражение. Перед смертью он увидел что-то, что оставило на его лице выражение… ну, не знаю… восторга, что ли, или чего-то похожего. Ниссел, знахарка, осмотрела тело. Она сказала, что на нем нет ран и что он утонул.
Ричард уперся рукой в колено и наклонился к деду.
— Утонул в шести дюймах воды, Зедд. Ниссел сказал, что его убили злые духи.
— Злые духи? — Брови Зедда взметнулись еще выше.
— Люди Тины верят, что злые духи время от времени приходят и забирают чью-то жизнь, — объяснила Кэлен. — Жители деревни оставляют подношения перед глиняными фигурками, что стоят в паре домов вон там. — Она подбородком указала на север. — Судя по всему, они верят, что подношения в виде рисовых пирожков утихомиривают этих злых духов. Будто злой дух может есть или его легко подкупить.
Снаружи хлестал дождь. Капли воды влетали в окно и местами просачивались сквозь соломенную крышу. Гром грохотал почти непрерывно, сменив умолкшие барабаны.
— А, понимаю, — протянула Энн. Она подняла взгляд с улыбкой, которую Кэлен сочла весьма любопытной. — Значит, ты считаешь, что Племя Тины устроило вам жалкую свадьбу в сравнении с великолепной пышной церемонией, которая была бы у вас в Эйдиндриле? М-м-м?
Кэлен озадаченно нахмурилась.
— Конечно, нет! Это самая чудесная свадьба, о которой только мы могли мечтать!
— Правда? — Энн взмахнула рукой, обозначая этим жестом деревню. — Люди, одетые в безвкусные платья и шкуры? С волосами, намазанными глиной? Носящиеся повсюду во время столь торжественной церемонии голые вопящие и смеющиеся дети? Мужчины с чудовищно разукрашенными глиной лицами, рассказывающие в варварском танце о животных, охоте и войне? Так ты себе представляешь роскошную свадебную церемонию?
— Нет… Я не то хотела сказать! И не это важно! — возмутилась Кэлен. — То, что у них в сердцах, делает эту церемонию столь особенной! То, что они искренне разделяют нашу радость, делает эту свадьбу столь важной для нас. И какое это имеет отношение к подношению рисовых пирожков воображаемым злым духам?!
Энн пальцем провела вдоль одной из линий Благодати — той, что представляла Подземный мир.
— Когда ты говоришь: «Добрые духи, позаботьтесь о душе моей матери», ты действительно рассчитываешь, что духи немедленно помчатся выполнять просьбу, потому что ты облекла ее в слова?
Кэлен почувствовала, как лицо заливает краска: она частенько просила добрых духов позаботиться о душе ее мамы. И начала понимать, почему эта женщина так раздражает Зедда.
— Молитвы вовсе не являются прямой просьбой, поскольку нам известно, что духи не действуют столь простыми путями, — пришел на помощь Ричард. — Молитвы — всего лишь выражение любви и надежды на то, что ее мать пребывает в покое в мире духов. — Он провел пальцем с другой стороны той же линии, что и Энн. — То же касается и моих молитв о моей матери, — шепотом добавил он.
Энн улыбнулась, и на ее полных щеках появились ямочки.
— И они такие же, Ричард. Тебе не кажется, что Племя Тины прекрасно знает, что таким образом подкупить те могучие силы, в существование которых они верят и которых боятся, нельзя?
— Важен сам акт приношения, — сказал Ричард. По его невозмутимости в отношении Энн Кэлен поняла, что Ричард научился таскать каштаны из огня.
Кэлен подхватила его мысли:
— Для ублажения тех сил, которых они боятся, важна сама мольба. Именно мольба важна, чтобы умилостивить неведомое.
Энн воздела палец, одновременно подняв бровь.
— Именно. Само по себе подношение — всего лишь символ, демонстрация уважения, и преклонением перед этой силой они надеются умилостивить ее. А иногда, — Энн погрозила пальцем, — почтительного обращения достаточно, чтобы остановить разгневанного врага, верно?
Кэлен с Ричардом согласились.
— Врага лучше всего убить, и дело с концом, — буркнула от двери Кара.
Энн, хихикнув, оглянулась на Кару.
— Ну, иногда, дорогая, заслуживает внимания и такой вариант!
— А как бы ты «убила» злых духов? — Поинтересовался Зедд. Его звонкий тенорок перекрыл шум дождя.
Кара не ответила, а лишь полоснула волшебника взглядом.
Ричард не слушал. Казалось, его очаровала нарисованная на полу Благодать.
— Исходя из всего этого, злые духи… и им подобные могут разозлиться на какой-то неуважительный жест.
Кэлен уже открыла рот, чтобы поинтересоваться у Ричарда, с чего это вдруг его так заинтересовали злые духи Племени Тины, как вдруг Зедд легонько коснулся пальцем ее колена. Брошенный искоса взгляд сказал ей: волшебник хочет, чтобы она сидела тихо.
— Некоторые думают, что так оно и есть, Ричард — спокойно согласился Зедд.
— Зачем ты нарисовал этот символ, эту Благодать? — спросил Ричард.
— Мы с Энн воспользовались ею, чтобы обдумать некоторые вещи. Иногда Благодать может быть весьма полезной. Благодать — вещь очень простая и в то же время бесконечно сложная. Изучение Благодати — занятие на всю жизнь, но как ребенок учится ходить, так и изучение ее начинается с первого шага. Поскольку ты прирожденный волшебник, то мы подумали, что уже давно пришла пора познакомить тебя с ней.
Волшебный дар Ричарда по большей части был для него загадкой. И теперь, когда дед снова здесь, Ричард хотел с его помощью раскрыть тайны того, на что у него имелось право рождения, и наконец-то изучить неразведанную территорию своего дара. Кэлен очень хотела, чтобы у них было время, но времени, к сожалению, не было.
— Зедд, мне действительно нужно, чтобы ты осмотрел тело Юни.
— Дождик скоро кончится, тогда пойдем и глянем, — успокоил его Зедд.
Ричард провел пальцем по линии, обозначавшей волшебный дар — магию.
— Если это первый шаг и такой важный, — прямо спросил Ричард у Энн, — почему сестры Света не попытались обучить меня этому, когда отволокли во Дворец Пророков в Древнем мире и держали там? Почему не научили, когда была возможность?
Кэлен знала, как быстро Ричард становится недоверчивым и настороженным, если считает, что его пытаются держать в узде, независимо от того, насколько ласково это делают и из каких бы благих намерений ни исходят. Один раз подчиненные Энн сестры Света уже надели на него ошейник.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:52 | Сообщение # 4 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Энн украдкой глянула на Зедда.
— Сестры Света никогда еще не пытались обучать человека вроде тебя — человека, владеющего от рождения обеими сторонами магии, магией Приращения, и магией Ущерба. — Она очень тщательно подбирала слова. — Требовалась определенная осторожность.
Интонации Ричарда чуть изменились и приобрели тот оттенок, когда он спрашивал как Искатель Истины.
— И однако ты считаешь, что теперь мне следует узнать об этой самой Благодати?
— Невежество тоже опасно, — загадочно пробормотала Энн.
Глава 5
Зедд набрал пригоршню сухой глины.
— Энн склонна к лицедейству, — ехидно бросил он. — Я рассказал бы тебе все о Благодати уже давным-давно, Ричард, но нас с тобой разлучили, только и всего.
Слова деда в отличие от высказываний Энн уничтожили возникшее недоверие. Ричард расслабился, а Зедд продолжил:
— Хотя Благодать и кажется простой, она суть всё. Ее рисуют вот так.
Зедд, сидя на коленях, наклонился и с выработанной годами точностью начал обводить сухой глиной контуры символа.
— Внешний круг обозначает начало Подземного мира — бесконечного мира смерти. За пределами этого круга, в Подземном мире, нет ничего. Лишь вечность. Именно поэтому Благодать начинается отсюда. Из ничего, где не было ничего, началось Творение.
В круг был вписан квадрат, его углы соприкасались с кругом. В этот квадрат был вписан еще один круг, в нем — восьмиконечная звезда, от лучей отходили прямые, пересекавшие оба круга, и каждая вторая делила углы квадрата пополам.
Квадрат отображал завесу, отделяющую внешний круг — мир духов, Подземный мир смерти — от внутреннего круга, обозначавшего границы мира живых. А звезда в центре символизировала Свет — Создателя, а лучи его дара — магия — исходили от Света и пересекали все границы.
— Я это уже видел. — Ричард повернул запястья внутренней стороной наружу и положил на колени.
Серебряные браслеты, что он носил, были украшены странными символами, но в центре каждого браслета, с внутренней стороны запястий, имелось крошечное изображение Благодати. Поскольку они были скрыты от глаз, Кэлен никогда их прежде не замечала.
— Благодать есть наглядное изображение континуума волшебного дара, — сказал Ричард, — нарисованного в виде лучей: от Создателя через жизнь к смерти, пересекая завесу между жизнью и вечностью мира духов в царстве Владетеля. — Он провел пальцем по резному символу на браслете. — Символ надежды на пребывание в Свете Создателя всю жизнь и после, в Подземном мире.
Зедд изумленно моргнул.
— Отлично, Ричард! Откуда ты это знаешь?
— Я научился понимать язык символов и кое-что прочитал о Благодати.
— Язык символов?.. — Кэлен видела, каких неимоверных усилий стоит Зедду сдержаться. — Тебе следует знать, мой мальчик, что Благодать может повлечь за собой целую череду последствий. Благодать, нарисованная опасной субстанцией, такой, как, например, волшебный песок, или использованная каким-то иным способом, может вызвать опаснейшие последствия…
— Вроде нарушения взаимодействия между мирами, — закончил за него Ричард. — Я немного об этом читал.
Зедд откинулся на пятки.
— Судя по всему, гораздо больше, чем немного. Я хочу, чтобы ты рассказал нам все, что ты делал, начиная с того момента, как мы с тобой виделись в последний раз. — Волшебник погрозил пальцем. — В мельчайших подробностях!
— Что такое Черная Благодать? — вместо ответа спросил Ричард.
Зедд наклонился к внуку, на сей раз явно совершенно огорошенный.
— Что?
— Черная Благодать, — тихо повторил Ричард, глядя на рисунок на полу.
Кэлен сейчас понимала не больше, чем Зедд, но она привыкла к манере поведения Ричарда. Не единожды она видела его в таком состоянии, будто он находится где-то в другом месте и задает непонятные вопросы, про себя решая какую-то стоящую перед ним мрачную дилемму. Так действует Искатель.
А еще для нее это было признаком того, что Ричард полагает, будто где-то в цепочке отсутствует важное звено. У Кэлен по спине побежали мурашки.
Энн нахмурилась. Зедд явно жаждал задать кучу вопросов, но ему тоже была знакома манера Ричарда задумываться над непонятными вещами и задавать совершено неожиданные вопросы. И Зедд, как правило, изо всех сил старался на них ответить.
Зедд пробежал пальцами по взъерошенным волосам и вздохнул поглубже, стараясь набраться терпения.
— Батюшки, Ричард, я отродясь не слыхал о такой штуке, как Черная Благодать. А ты откуда узнал?
— Просто прочитал, — пробормотал Ричард. — Зедд, ты можешь установить еще одну границу? Такую же границу, как сделал до моего рождения?
Лицо Зедда искривило недоумение.
— Чего ради…
— Чтобы отсечь Имперский Орден и прекратить войну.
Зедд, застигнутый врасплох, так и замер с открытым ртом, затем расплылся в широченной ухмылке, и его лицо тут же пересекли глубокие морщины.
— Отлично, Ричард! Из тебя получится прекрасный волшебник, постоянно думающий о том, как заставить магию работать на тебя, чтобы предварить боль и страдания. — Ухмылка исчезла. — Отличная мысль, действительно отличная, но нет, я не могу снова этого сделать.
— Почему?
— Это было тройное заклятие. Оно сплетено из трех таких и трех этаких. Сильнейшие заклятия, как правило, хорошо защищены — и три сплетенные в одно специально сделаны так, чтобы опасным волшебством нельзя было воспользоваться так просто. Заклятие границ — одно из таких. Я нашел его в древнем тексте времен великой войны. Кажется, ты пошел в деда — тоже интересуешься древними книгами, полными странных вещей. — Зедд нахмурился. — Разница в том, что я учился всю жизнь и понимал, что делаю. Знал, какие опасности грозят и как их избежать или уменьшить. Знал свои возможности и их пределы. Огромная разница, мальчик мой.
— Но границ было только две, — не отступал Ричард.
— Ох, ну тогда Срединные Земли вели страшную войну с Д’Харой. — Зедд поудобней подогнул под себя ноги. — Я создал первую из трех, чтобы узнать, как работает заклинание, как оно функционирует и как его сотворить. Вторую я создал, чтобы разделить Срединные Земли и Д’Хару и прекратить войну. И последнюю границу из трех сотворил, чтобы отделить Вестландию — страну тех, кто желал жить в мире без магии, предотвратив таким образом бунт против волшебников.
Кэлен с трудом могла себе представить мир, лишенный магии. Однако она знала, что есть люди, ничего больше не желавшие, как жить безо всяких магических штучек. Вестландия, страна хоть и не очень большая, предоставляла такую возможность. Во всяком случае, прежде предоставляла. Теперь уже нет.
— Так что границы больше не существуют, — развел руками Зедд. — Вот так-то.
Прошел уже почти год с тех пор, как Даркен Рал уничтожил границы и три разделенные территории соединились. Очень жаль, что идея Ричарда оказалась несостоятельной и они не смогут запечатать границей Древний мир и не дать войне охватить Новый мир. Граница спасла бы бессчетное количество жизней, которые теперь предстоит потерять в борьбе, что еще только начинается.
— У кого-нибудь из вас есть хоть малейшее представление, где сейчас Пророк? — нарушила молчание Энн. — Где Натан?
— Я видела его последней, — сообщила Кэлен. — Он помог мне спасти Ричарда, отдав книгу, похищенную из Храма Ветров и сообщив волшебные слова, которые были нужны, чтобы уничтожить книгу и сохранить Ричарду жизнь, пока он не оправится от чумы.
Энн стала вдруг похожа на волка, готовящегося хорошенько закусить.
— И где он может быть?
— Где-то в Древнем мире. Там еще была сестра Верна. Тогда у Натана на глазах убили кого-то, кто ему очень дорог. Он сказал, что порой пророчества преодолевают наши попытки обойти их и что иногда мы считаем себя умнее, чем есть на самом деле, полагая, будто сможем отвести руку судьбы, если достаточно сильно этого захотим. — Кэлен поводила пальцем по грязному полу. — Он уехал с двумя своими людьми, Уолшем и Боллесдуном, сообщив, что возвращает Ричарду титул Магистра Рала. И сказал Верне, чтобы она не утруждала себя попытками следовать за ним. Заявил, что у нее все равно ничего не выйдет. — Кэлен поглядела в ставшие внезапно печальными глаза Энн. — Мне кажется, Натан уехал, чтобы постараться забыть что-то, что закончилось той ночью. Забыть человека, который помог ему и отдал за это жизнь. И сомневаюсь, что тебе удастся его отыскать, пока он сам этого не захочет.
Зедд хлопнул ладонями по коленям.
— Я хочу знать обо всем, что произошло с того момента, как я тебя видел в последний раз, Ричард. С начала прошлой зимы. Всю историю целиком. Не упускай ничего, подробности тоже важны. Может, ты этого и не понимаешь, но именно мелочи могут оказаться самыми важными.
Ричард поднял голову и посмотрел на деда.
— Мне бы очень хотелось, чтобы у нас было время, Зедд, но у нас его нет. Кэлен, Кара и я должны возвращаться в Эйдиндрил.
Энн теребила пуговицу на воротнике. Хваленая выдержка аббатисы дала трещину.
— Мы можем начать сейчас и продолжить в пути.
— Вы представить себе не можете, как бы мне хотелось остаться с вами, но у нас нет времени на такое долгое путешествие, — сказал Ричард. — Мы должны спешить. Нам придется добираться с помощью сильфиды. Мне очень жаль — действительно жаль, — но вы не можете пойти с нами. Вам придется добираться до Эйдиндрила обычным путем. А когда приедете, тогда и поговорим.
— Сильфида? — сморщил нос Зедд. — О чем это ты?
Ричард не ответил. Казалось, он даже не слышит. Он смотрел на занавешенное окно. Вместо него ответила Кэлен:
— Сильфида — это… — Она замолчала. Как можно объяснить такое? — Ну, что-то вроде живой ртути. Она может общаться с нами. Разговаривать.
— Разговаривать, — ровным тоном повторил Зедд. — И что же она говорит?
— Важно не то, что она умеет говорить. — Кэлен стряхнула со штанины соломинку и поглядела в ореховые глаза Зедда. — Сильфиду создали волшебники во время великой войны. Они из людей создавали оружие. И сильфиду сделали примерно таким же способом. Когда-то она была женщиной. Они использовали ее жизнь, чтобы сделать сильфиду, существо, которое применяет магию, чтобы осуществлять то, что она называет путешествием. Ею пользовались, чтобы быстро преодолевать большие расстояния. Очень большие расстояния. Как, например, отсюда до Эйдиндрила — всего за один день, и во многие другие места.
Зедд размышлял над ее словами, несомненно, удивившими его. Кэлен и сама в первый раз тоже несказанно изумилась. Такое путешествие обычно занимает много дней, даже верхом. Да что там дней — недель.
— Извини, Зедд, — Кэлен положила руку волшебнику на плечо, — но вы с Энн не можете ехать с нами. Магия сильфиды, как ты и объяснял, имеет ряд ограничений в целях безопасности. Именно поэтому Ричард вынужден был оставить дома свой меч. Магия меча не совместима с магией сильфиды. Чтобы путешествовать с помощью сильфиды, нужно владеть не только Магией Приращения, но и хоть малой толикой Магии Ущерба. Ты же ею не владеешь вовсе. Вы с Энн в сильфиде умрете. У меня есть немного Магии Ущерба, это связано с волшебством Исповедницы, а Кара воспользовалась способностями Морд-Сит, чтобы завладеть магией одного андолианина, который тоже владел элементами Магии Ущерба, поэтому и она способна путешествовать так. Ну и конечно, Ричард владеет Магией Ущерба.
— Вы пользовались Магией Ущерба! Но, но… как… что… где… — Зедд даже начал заикаться, не зная, какой вопрос задать первым.
— Сильфида существует в этих каменных колодцах. Ричард призвал ее, и теперь мы можем путешествовать в ней. Но приходится быть осторожными, иначе Джеган подошлет через нее своих прихвостней. — Кэлен скрестила запястья. — Когда мы не путешествуем, Ричард отправляет ее спать, скрещивая свои браслеты той стороной, где Благодать, — и тогда она воссоединяется со своей душой в Подземном мире.
Лицо Энн сделалось пепельно-серым.
— Зедд, я тебя предупреждала! Нельзя позволять ему бегать самому по себе. Он слишком важен для всех нас. Иначе он сам себя убьет.
Зедд, казалось, вот-вот взорвется.
— Ты использовал символы Благодати на браслетах?! Батюшки, Ричард, ты сам не ведаешь, что творишь! Делая это, ты соприкасаешься с завесой!
Ричард, чье внимание пребывало где-то в другом месте, щелкнул пальцами в сторону лежавших под скамьей веток. Зедд, нахмурясь, протянул ему ветку. Ричард, по-прежнему глядя в окно, переломил ее о колено.
Во вспышке молнии Кэлен увидела силуэт курицы, сидящей на подоконнике по ту сторону занавеси. Когда сверкнула молния и грянул гром, курица метнулась в противоположный угол.
Ричард бросил ветку.
Острие вонзилось птице прямо в грудь. Хлопая крыльями и изумленно кудахча, курица исчезла с подоконника.
— Ричард! — Кэлен дернула его за рукав. — Зачем ты это сделал? Несчастная птица никому не мешала! Бедняжка всего лишь пряталась от дождя.
Он, казалось, не слышал ее.
— Ты жила в Древнем мире, — повернулся он к Энн. — Что тебе известно о сноходце?
— Ну, пожалуй, кое-что известно, — изумленно ответила Энн.
— Тебе известно, что Джеган способен проскальзывать в разум человека, просачиваться между мыслями и поселяться там без его ведома?
— Конечно! — Аббатиса казалась едва ли не возмущенной столь детскими вопросами о враге, с которым они сражаются. — Но ты и те, кто связан с тобой узами, защищены от этого. Сноходец не в состоянии проникнуть в разум тех, кто предан Магистру Ралу. Почему так, мы не знаем, знаем лишь, что это действует.
Ричард кивнул.
— Альрик. Вот причина.
— Кто? — недоуменно моргнул Зедд.
— Альрик Рал. Мой пращур. Я читал, что сноходцы — оружие, созданное три тысячи лет назад во время великой войны. Альрик Рал сотворил заклинание — узы, — чтобы защитить свой народ и всех, кто присягнет ему, от сноходцев. И защитная сила этих волшебных уз переходит к каждому представителю рода Ралов, наделенному даром.
Зедд открыл рот, чтобы задать вопрос, но Ричард повернулся к Энн:
— Джеган овладел разумом одного волшебника и послал его убить Кэлен и меня. Попытался сделать из него убийцу.
— Волшебника? — нахмурилась Энн. — Кого именно? Какого волшебника?
— Марлина Пикара, — ответила Кэлен.
— Марлина! — Энн, вздохнув, покачала головой. — Бедный мальчик! Что с ним сталось?
— Мать-Исповедница убила его, — мгновенно сообщила Кара. — Она настоящая сестра по эйджилу!
Энн сложила руки на коленях и наклонилась к Кэлен.
— Но как вам вообще удалось узнать, что…
— Мы посчитали, что он может попытаться проделать такой трюк снова, — перебил Ричард. — Но способен ли сноходец завладеть разумом… не только человека?
Энн размышляла над вопросом несколько дольше, чем тот, по мнению Кэлен, этого заслуживал.
— Нет, не думаю.
— Не думаешь, — склонил голову набок Ричард. — Ты предполагаешь или знаешь точно? Это важно, так что, будь любезна, без предположений.
Энн долго и пристально смотрела на Ричарда, ответившего ей тем же, и наконец покачала головой:
— Нет. Этого он не может.
— Она права, — подтвердил Зедд, — я знаю достаточно о том, что он может, а что — нет. Ему требуется душа. Такая же душа, как у него самого. Иначе его магия просто не действует. Не может он спроецировать свой разум на камень, чтобы посмотреть, о чем тот думает.
Ричард потеребил губу.
— Значит, это не Джеган, — пробормотал он себе под нос.
Зедд в отчаянии закатил глаза.
— Что — не Джеган?
Кэлен вздохнула. Иногда пытаться следовать за мыслями Ричарда — все равно что пробовать вычерпать ложкой море.
Глава 6
А мысли Ричарда снова ускакали в каком-то одному ему известном направлении.
— А шимы? Ты с ними разобрался? По идее, это довольно простая штука. Ты с ними разобрался?
— Простая штука? — Физиономия Зедда в обрамлении седых волос сделалась прямо-таки кирпичной. — Да кто тебе это сказал?!
Ричард вроде даже удивился:
— Я об этом читал. Так ты с ними разобрался?
— Мы пришли к выводу, что «разбираться» не с чем, — ответила Энн с ноткой раздражения.
— Вот именно, — пробурчал Зедд. — Что ты имеешь в виду, говоря, что это просто?
— Коло пишет, что, хотя они в первый момент и встревожились, но после исследования обнаружили, что шимы — очень простенькое оружие, с которым легко бороться. — Ричард вытянул руки. — Откуда ты знаешь, что это не проблема? Ты уверен?
— Коло? Батюшки, Ричард, да что ты несешь?! Кто такой Коло?!
Ричард махнул рукой, словно призывая к терпению, встал и подошел к окну. Он отодвинул занавеску. Курицы не было. Он встал на цыпочки, чтобы разглядеть залитый дождем двор, а Кэлен тем временем ответила за него.
— В замке Ричард нашел дневник. Он написан на древнед’харианском. Они с одной Морд-Сит, Бердиной, которая немного владеет мертвым языком древней Д’Хары, крепко поработали над переводом. Человек, который вел этот дневник, был волшебником, жившим в замке во время великой войны, но имя его неизвестно, так что они с Бердиной прозвали его Коло, от древнед’харианского слова, означающего «главный советник». Дневник оказался просто бесценным источником информации.
Зедд повернулся и подозрительно глянул на Ричарда. Затем снова перевел взгляд на Кэлен.
— И где же он отыскал этот дневник? — В голосе старого волшебника отчетливо звучали подозрительные нотки.
Ричард начал вышагивать по комнате, задумчиво потирая лоб. Зедд, ожидая ответа, не сводил с Кэлен своих ореховых глаз.
— Он был к комнате сильфиды. Внизу большой башни.
— Большой башни. — Тон, каким Зедд повторил ее слова, звучал как обвинение. Он снова коротко глянул на Ричарда. — Только не говори мне, что речь идет о запечатанной комнате.
— Именно о ней. Когда Ричард, чтобы вернуться назад, уничтожил башни, разделяющие Древний мир с Новым, то одновременно сорвал и печать с той комнаты. И там нашел дневник, останки Коло и сильфиду.
Ричард остановился за спиной деда.
— Зедд, мы тебе обо всем расскажем позже. А сейчас я хочу знать, почему ты считаешь, что шимов здесь нет.
— Здесь? — нахмурилась Кэлен. — Что значит — здесь?
— Здесь, в этом мире. Так откуда ты знаешь, Зедд?
Зедд ткнул пальцем в свободное место в кругу сидящих.
— Сядь, Ричард! Ты меня нервируешь, когда мечешься по комнате, как желающая выйти на двор собака.
Ричард еще раз выглянул в окно и сел, а Кэлен спросила Зедда:
— А что это такое, эти самые шимы?
— А-а, — дернул плечом Зедд, — всего лишь настырные создания. Но…
— Настырные! — хлопнула себя по лбу Энн. — Скажи лучше, катастрофические!
— И я их призвала? — с тревогой спросила Кэлен. Она произнесла имена трех шимов, чтобы закончить заклинание, спасшее Ричарду жизнь. Она не понимала значения слов, но точно знала: не произнеси она их, и Ричард умрет буквально через несколько мгновений.
Зедд замахал руками, отгоняя ее страхи.
— Нет-нет! Как Энн говорит, потенциально они могут создать проблемы, но…
Ричард, поддернув штаны на коленях, устроился, подогнув под себя ноги.
— Зедд, отвечай на вопрос, будь любезен. Откуда ты знаешь, что их здесь нет?
— Потому что шимы тоже требуют тройственности. Отчасти именно поэтому их трое: Реехани, Сентраши, Вази.
Кэлен едва не вскочила.
— А я думала, их нельзя произносить вслух!
— А тебе и нельзя. Обычный же человек может называть их безбоязненно. Я могу называть их имена и не призову их. Энн с Ричардом тоже. Но некоторые чрезвычайно редкие люди вроде тебя называть их по имени не должны.
— А почему я?
— Потому что твоя магия позволяет призвать их в помощь другому человеку. Но без волшебства, которое защищает завесу, шимы также могут оседлать твою магию и с ее помощью проникнуть в этот мир. Имена трех шимов, по идее, должны оставаться тайной.
— Значит, я могла призвать их в наш мир.
— Добрые духи, — прошептал Ричард, и кровь отхлынула у него от лица, — значит, они могут быть здесь!
— Да нет же! Имеется множество степеней защиты и определенные требования, очень строгие и необычные. — Зедд жестом пресек готовый сорваться с губ Ричарда вопрос. — Для этого, помимо всего прочего, Кэлен, к примеру, должна быть твоей третьей женой. — Зедд покровительственно ухмыльнулся Ричарду. — Удовлетворен, лорд Читатель?
— Отлично! — шумно выдохнул Ричард. Он снова глубоко вздохнул, краска постепенно вернулась на его щеки. — Отлично. Она лишь вторая моя жена.
— Что?! — Зедд так всплеснул руками, что едва не опрокинулся на спину. — Что значит вторая жена? Я знаю тебя всю твою жизнь, Ричард, и мне прекрасно известно, что ты никогда никого не любил, кроме Кэлен. Так почему, во имя Создателя, ты женился на ком-то еще?!
Ричард откашлялся, и в его глазах, как и у Кэлен, промелькнула боль.
— Слушай, это долгая история, но вкратце суть в том, что, чтобы проникнуть в Храм Ветров и остановить чуму, мне пришлось жениться на Надине. Так что Кэлен — моя вторая жена.
— Надина. — У Зедда отвисла челюсть, он поскреб затылок. — Надина Брайтон? Эта Надина?
— Да. — Ричард смотрел в пол. — Надина… умерла вскоре после церемонии.
Зедд присвистнул.
— Надина была хорошей девочкой. Собиралась стать целительницей. Бедняжка. Для ее родителей это чудовищный удар.
— Да уж, бедняжка, — прошипела себе под нос Кэлен.
Самым большим желанием Надины было заполучить Ричарда, ради этого она была готова практически на все. Ричард не единожды говорил Надине, что между ними ничего нет и быть не может и что он хочет, чтобы она уехала — чем быстрее, тем лучше. Но, к полному отчаянию Кэлен, Надина лишь улыбалась, говоря: «Все, что пожелаешь, Ричард», и продолжала свое.
Хотя Кэлен никогда не желала Надине зла и уж тем более той жуткой смерти, которой та погибла, она не могла притворяться, что ей жаль наглую свистушку, как назвала в свое время Надину Кара.
— Что это ты так покраснела? — поинтересовался Зедд.
Кэлен подняла глаза. Зедд с Энн смотрели на нее.
— Э-э… ну… — Кэлен предпочла сменить тему. — Погодите-ка минутку! Когда я произнесла имена трех шимов, я еще не была женой Ричарда. Мы с ним поженились лишь здесь, в Племени Тины. Так что, как видите, в тот момент мы с ними вовсе даже не были женаты!
— Еще лучше, — кивнула Энн. — Лишнее препятствие на пути шимов.
Ричард нашарил руку Кэлен.
— Ну, это, может, и не совсем правда. Когда мы приносили брачные обеты другим, чтобы я мог войти в Храм Ветров, то все равно в душе мы дали обет друг другу, так что можно сказать, что мы некоторым образом были женаты. Иногда магия, особенно магия мира духов, действует именно по таким неоднозначным правилам.
Энн нервно поерзала.
— В общем-то верно.
— Но все равно, как бы то ни было, она лишь вторая твоя жена. — Зедд обвел обоих молодых людей подозрительным взглядом. — Знаете что, всякий раз, как кто-то из вас раскрывает рот, все становится все запутаннее и запутаннее. Мне решительно необходимо услышать историю целиком.
— Прежде чем уехать, мы кое-что расскажем. А когда вы окажетесь в Эйдиндриле, будет время рассказать все. Но нам нужно возвращаться как можно быстрее.
— А почему такая спешка, мальчик?
— Джеган спит и видит наложить лапу на всякое опасное волшебство, хранящееся в замке Волшебника. И если ему это удастся, нам конец. Конечно, лучше тебя, Зедд, с охраной замка не справится никто, но, пока суд да дело, мы с Кэлен все же лучше, чем ничего, верно? По крайней мере большая удача, что мы там были, когда Джеган прислал в Эйдиндрил Марлина и сестру Амелию.
— Амелию! — Энн, прикрыв глаза, сжала ладонями виски. — Она сестра Тьмы. Вам известно, где она сейчас?
— Ее Мать-Исповедница убила тоже! — раздался от двери голос Кары.
Кэлен метнула на Морд-Сит сердитый взгляд. Кара лишь улыбнулась с гордостью за незванную сестру.
Энн приоткрыла один глаз и глянула на Кэлен.
— Задача не из простых! Волшебник, которым управлял сноходец, а теперь еще женщина, обладающая черной магией Владетеля!
— Всего лишь отчаянный поступок, ничего более, — фыркнула Кэлен.
— В отчаянных поступках таится порой могучее волшебство, — довольно хохотнул Зедд.
— Вот и оглашение имен трех шимов — тоже отчаянный поступок, чтобы спасти Ричарду жизнь. А что они вообще такое, эти шимы? И почему вы так беспокоитесь?
Зедд поерзал, устраиваясь поудобнее на своей костлявой заднице.
— Если человек вроде тебя призовет их, чтобы они помогли удержать кого-то у последней черты, — он постучал на Благодати по линии, означающей мир мертвых, — то он может при малейшей погрешности случайно призвать их в мир живых, где шимы смогут сотворить то, для чего их в свое время и создали, — уничтожить магию.
— Они впитывают ее, — пояснила Энн, — как сухая земля впитывает летний дождь. Это своего рода существа, но они не живые. У них нет души.
Зедд мрачно кивнул.
— Шимы — существа, сотворенные потусторонней магией, магией Подземного мира. И в мире живых они магию уничтожают.
— Хочешь сказать, они охотятся на тех, кто владеет магией, и убивают их? — уточнила Кэлен. — Как когда-то люди-тени? Их прикосновение смертельно?
— Нет, — возразила Энн. — Они могут убивать и убивают, но одного только их пребывания в нашем мире достаточно, чтобы со временем магия исчезла вся. Постепенно все, чья жизнь зависит от магии, умрут. Сначала слабейшие. А в конце концов — и самые сильные.
— Поймите, — предостерег Зедд, — нам не очень-то много о них известно. Шимы — оружие времен великой войны, созданное волшебниками, чье могущество мне трудно даже вообразить. Магический дар нынче уже не тот, что прежде.
— Если шимы каким-то образом проникнут в наш мир и уничтожат магию, означает ли это, что те, кто наделен даром, просто потеряют его? — спросил Ричард. — К примеру, люди Тины просто-напросто не смогут больше общаться с духами предков? Волшебные существа погибнут — и все? Останутся только обычные люди, звери и растения? Вроде как в Вестландии, где я вырос и где не было никакой магии?
Кэлен ощущала, как от ударов грома содрогается земля. Дождь продолжал барабанить. В очаге потрескивал огонь, словно высказывая возмущение водой — извечным своим врагом.
— Мы не можем ответить тебе, мой мальчик. Нет прецедентов. Сложность мира — превыше нашего понимания. Один лишь Создатель понимает, как все здесь устроено и функционирует.
Огонь отбрасывал на лицо Зедда резкие тени.
— Но я сильно опасаюсь, что все будет гораздо хуже, чем ты изобразил, — с мрачной уверенностью продолжил старый волшебник.
— Хуже? И насколько хуже?
Зедд некоторое время молчал, тщательно разглаживая сладки своей одежды.
— К западу отсюда, в горах над долиной Нариф, берет начало река Даммар, которая впадает в Дран. Воды истока насыщены ядами из почвы высокогорья. Исток — мертвая пустыня, где валяются кости животных, которые там слишком подзадержались и выпили слишком много отравленной воды. Это обдуваемое ветрами, пустынное и смертоносное место. Тысячи маленьких ручейков стекают с окрестных вершин в большое, — Зедд широко развел руки, как бы подчеркивая величину, — мелкое и болотистое озеро, откуда и берет начало стекающий в долину Даммар. Там в огромном количестве произрастает растение пака, особенно в широком южном конце, откуда вытекает Даммар. Пака не только невосприимчива к яду, но и процветает на нем. Только гусеницы одной бабочки едят листья паки и окукливаются между толстыми стеблями. На скалах над этим ядовитым озером, в устье долины Нариф, гнездится птица варф. И ее излюбленный корм — ягоды паки, что растет внизу. Таким образом, варфы — одни из немногих представителей фауны, посещающих исток Даммара. Воду они не пьют.
— Значит, ягоды не ядовиты? — уточнил Ричард.
— Нет. Это одно из чудес Создателя. Пака отлично произрастает на отравленной воде, но ягоды, что вызревают на ней, не ядовиты, и вода, что стекает в долину, профильтрованная зарослями паки, тоже чистая и безвредная. А еще там живет бабочка игрунья. Ее способ передвижения превращает ее в лакомый кусок для варфов, которые в основном питаются семенами и ягодами. Учитывая ареал обитания этой бабочки, на нее мало желающих поохотиться, кроме варфов. А теперь основное. Видишь ли, растение пака не может размножаться само собой. Возможно, причиной тому ядовитая вода, но внешняя оболочка семян крепче стали и не раскрывается, поэтому сидящее в нем растение не может прорасти. Эту проблему в состоянии решить только магия.
Зедд сощурился, развел руки в стороны и пошевелил пальцами, словно плетя нить повествования. Кэлен вспомнила, с каким интересом впервые слушала в детстве рассказ о чудесной бабочке игрунье, сидя на коленях старого волшебника в замке.
— Бабочка игрунья обладает такой магией, она заключена в пыльце на ее крылышках. Когда варфы поедают игруний вместе с ягодами паки, волшебная пыльца с крылышек бабочек в желудке птиц взламывает оболочку крошечных семян. И варфы, роняя помет, сеют семена паки, и благодаря уникальному волшебству бабочки игруньи семена паки могут произрастать. Именно в листьях паки бабочки откладывают яйца, и гусеницы отъедаются там, прежде чем окуклиться и превратиться в бабочек.
— Значит, если магия исчезнет, следовательно… Как ты сказал? Даже такие существа, как бабочки, лишатся своей магии, и пака погибнет, варфы сдохнут с голоду, а у бабочки игруньи, в свою очередь, не останется места, где смогут кормиться ее гусеницы, и она тоже вымрет? — подвел итог Ричард.
— Подумай сам, что произойдет еще, — прошептал старый волшебник.
— Ну, во-первых, старые растения паки отомрут и новые не вырастут, из чего логически следует, что вода, стекающая в долину Нариф, станет ядовитой.
— Верно, мой мальчик. Вода станет ядовитой для живущих в долине животных. Сдохнут олени. А также еноты, дикобразы, полевки, совы и певчие птицы. А заодно все звери, что питаются падалью, — волки, койоты, стервятники. Все они вымрут. — Зедд, подавшись вперед, воздел палец. — Даже черви.
Ричард кивнул.
— И большая часть выращиваемого в долине скота тоже постепенно отравится. Посевные земли тоже впитают ядовитую воду из Даммара. Это полная катастрофа для обитающих в долине Нариф людей и животных.
— А еще подумай о том, что произойдет, когда продадут мясо из этого скота, — подстегнула Ричарда Энн, — прежде чем все поймут, что оно отравлено.
— Или зерно, — добавила Кэлен.
— И подумай, какие еще могут быть последствия, — придвинулся к внуку Зедд.
Ричард переводил взгляд с Энн на Кэлен, Зедда и снова на Энн.
— Даммар впадает в Дран. Если будет отравлен Даммар, то, соответственно, через некоторое время отравленным окажется Дран. Все вниз по течению станет отравлено.
Зедд кивнул.
— А вниз по течению расположена Тоскла. А для Тосклы долина Нариф жизненно необходима. Тоскла обеспечивает пшеницей и другими злаками большую часть Срединных Земель. Они отправляют на север длиннющие обозы с зерном.
Зедд уже очень давно не жил в Срединных Землях. Тоскла — устаревшее название. Эта страна лежала на юго-западе. Огромные, как море, степи, изолированные от остальных Срединных Земель. Основное население там, которое нынче называет себя андерцами, несколько раз меняло свое название и название своей страны. То, что Зедд называл Тосклой, позже звалось Венгреном, затем Турсланом, а в настоящее время — Андеритом.
— И ядовитое зерно продадут до последнего зернышка задолго до того, как выяснится, что оно ядовито, отравив таким образом несчетное количество ничего не подозревающих людей, — продолжал Зедд, — либо же население Тосклы обнаружит беду вовремя и не сможет продать зерно. Их скот вскорости передохнет. Рыба, которую они ловят, тоже скорее всего окажется отравлена ядовитыми водами Драна. Яд проникнет на поля и убьет следующий урожай и всякую надежду на будущие урожаи. Животноводство и рыбная промышленность будут поражены ядом, зерно — тоже, и население Тосклы начнет голодать. Для жителей других стран, чье благополучие зависит от закупки зерна в Тоскле, тоже настанут тяжелые времена, потому что они, в свою очередь, не смогут продавать свои товары. Торговля окажется подорванной, и у всего населения Срединных Земель начнутся трудности: люди не будут знать, как прокормить семью. Непременно начнутся волнения среди населения. Голод и паника. Волнения перерастут в сражения, когда люди начнут повально бежать из отравленных мест туда, где уже живут другие. Отчаяние может подлить масла в огонь. И тогда может рухнуть весь существующий порядок.
— Это всего лишь твои рассуждения, — не согласился Ричард. — Не предсказываешь же ты столь всеобъемлющую катастрофу? Наверняка исчезновение магии не может повлечь за собой такие тяжелые последствия.
— Такого прежде еще не случалось, — пожал плечами Зедд, — так что предсказывать что бы то ни было весьма затруднительно. Вполне возможно, что яд растворится в водах Даммара и Драна и не причинит никакого вреда или, в худшем случае, станет локальной проблемой. А попав в море, яд в водах Драна тоже может стать безопасным, и прибрежное рыболовство не пострадает. И в конечном итоге все это окажется лишь небольшой проблемкой.
В тусклом освещении волосы Зедда напоминали Кэлен белый огонь. Старик вполглаза следил за внуком.
— Но, насколько нам известно, — прошептал Зедд, — если магия бабочки игруньи исчезнет, это вполне может повлечь за собой цепочку событий, в результате которых наступит конец той жизни, что мы знаем.
Ричард провел ладонью по лицу, будто пытаясь себе представить, как подобная катастрофа обрушивается на Срединные Земли.
— Начал что-нибудь понимать? — поднял бровь Зедд. Он немного помолчал в тревожной тишине, а затем добавил: — А это ведь совершенно крошечный образчик магии. Я могу привести тебе множество других примеров.
— Шимы происходят из мира мертвых. Такой исход вполне соответствует их целям, — пробормотал Ричард, взъерошив волосы. — Означает ли это, что, если магия начнет исчезать и первыми пострадают слабейшие, волшебство бабочки игруньи исчезнет одним из первых?
— А насколько сильна магия бабочек игруний? — развел руками Зедд. — Никто не знает. Они могут оказаться и в числе первых, и среди последних.
— А Кэлен? Она тоже утратит свое могущество? Это ведь ее защита. Магия ей необходима.
Ричард был первым, кто принял Кэлен такой, какая она есть, и полюбил ее со всей ее великой магией. В этом-то и заключался не раскрытый до того секрет и причина, по которой смертельное волшебство Исповедницы стало для Ричарда совершенно безопасным. Именно поэтому они с Ричардом и могли предаваться любви, не опасаясь, что магия Кэлен уничтожит Ричарда.
— Батюшки, Ричард, — нахмурил бровь Зедд, — ты что, не слушаешь меня, что ли? Конечно, она утратит свое могущество. Это ведь тоже магия! Вся магия исчезнет. Ее, моя, твоя. Но если вы с Кэлен просто потеряете волшебный дар, мир вокруг вас вполне может погибнуть.
Ричард провел пальцем по земляному полу.
— Я не умею пользоваться даром, так что потеря будет невелика. Но для других магия очень важна. Мы не имеем права допустить подобного.
— К счастью, это и не произойдет. — Зедд подчеркнуто тщательно одернул рукава. — Это всего лишь игра в «что, если», позволяющая убить время в дождливый день.
Ричард обхватил колени руками и, казалось, снова погрузился в свой далекий мир.
— Зедд прав, — заметила Энн. — Все это досужие домыслы. Шимы не вырвались на свободу. Что действительно важно сейчас, так это проблема Джегана.
— Если магия исчезнет, Джеган тоже утратит свои способности сноходца? — спросила Кэлен.
— Безусловно, — ответила Энн. — Но нет никакой причины полагать, что…
— Если шимы проникнут в этот мир, как вы их остановите? — перебил Ричард. — По идее, это должно быть просто. Как вы это сделаете?
Энн с Зеддом переглянулись.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:53 | Сообщение # 5 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Энн с Зеддом переглянулись.
Прежде, чем кто-нибудь из них ответил, Ричард снова повернул голову к окну. Потом встал и в три шага пересек комнату. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. Капли дождя падали ему на лицо, когда он, высунувшись, огляделся по сторонам. В темном небе сверкали молнии, сопровождаемые громовыми раскатами.
Зедд наклонился поближе к Кэлен:
— Ты понимаешь, что творится у мальчика в голове?
Кэлен облизала губы.
— Думаю, некоторое представление имею, но ты мне не поверишь, если я тебе скажу.
Ричард, склонив голову набок, прислушался. В тишине Кэлен с опаской ждала, что сейчас услышит что-то необычное.
И тут издалека раздался испуганный вопль ребенка.
Ричард метнулся к двери.
— Ждите здесь!
Все как один ринулись за ним.
Глава 7
Шлепая по грязи, Кэлен, Кара, Зедд и Энн неслись вслед за Ричардом, бежавшим впереди по узким улочкам между влажными стенами домов. Кэлен приходилось прищуриваться, чтобы хоть что-то разглядеть сквозь завесу дождя. Ливень был настолько холодным, что захватывало дух.
Охотники, их вездесущие защитники, возникли из дождевой пелены и побежали рядом. Мелькавшие мимо хижины состояли лишь из одной комнатки, большинство — с одной общей стеной, но некоторые лепились по три к одной общей стене. Они образовывали лишенный какой-либо логики лабиринт.
Энн наступала Ричарду на пятки, изумляя Кэлен неожиданной прытью. Аббатиса отнюдь не обладала статями бегуньи, однако легко выдерживала заданный темп. Тощие локти Зедда работали в быстром, но размеренном ритме. Кара на своих длинных ногах неслась подле Кэлен. Охотники бежали грациозно и легко. Летевший впереди всех Ричард с развевавшимся за спиной золотым плащом являл собой угрожающее зрелище. По сравнению с низенькими охотниками он казался гигантом, который несется по узким проулкам с неотвратимостью лавины.
Ричард пробежал по главной улице, свернул за угол. Одна черная и пара белых коз, как и детишки, игравшие в засеянных злаками для кур двориках, сочли проносящуюся мимо процессию чем-то весьма занятным. Из дверных проемов, украшенных по бокам горшками с цветами, выглядывали женщины.
Ричард свернул налево. При виде бегущей группы стоявшая под небольшим навесом молоденькая женщина ухватила на руки плачущего ребенка. Прижимая головку мальчугана к плечу, она прислонилась к самой двери, чтобы убраться с дороги, и пыталась успокоить рыдающего навзрыд сынишку.
Ричард резко остановился, чуть не поскользнувшись в грязи. Остальные приложили максимум усилий, чтобы не налететь на него. Испуганные широко раскрытые глаза женщины шарили по внезапно окружившим ее людям.
— В чем дело? Зачем мы вам? — спросила она.
Ричард пожелал узнать, что она говорит, еще до того, как женщина замолчала. Кэлен протолкалась вперед. У ребенка, которого женщина прижимала к себе, из ран и царапин ручьем текла кровь.
— Мы услышали крик твоего сына. — Кэлен нежно коснулась волос вопящего мальчонки. — И подумали, что что-то стряслось. Мы беспокоились о твоем мальчике. И пришли помочь.
Женщина с облегчением опустила сынишку на землю. Присев на корточки, она принялась окровавленной тряпицей промокать раны, нежно успокаивая ребенка.
— С Унги все в порядке, — посмотрела она на окружавшую их толпу. — Спасибо за заботу, но он самый обыкновенный мальчишка. А с мальчишками вечно что-то приключается.
Кэлен перевела.
— Как он так оцарапался? — пожелал узнать Ричард.
— Ка ченота, — ответила женщина, когда Кэлен перевела ей вопрос.
— Курица, — сказал Ричард, прежде чем Кэлен успела рот раскрыть. Судя по всему, он уже успел усвоить, что на языке Племени Тины «ченота» означает «курица». — На твоего сына напала курица? Ка ченота?
Женщина заморгала, услышав перевод, и ее смех заглушил шум дождя.
— Напала курица? — Всплеснув руками, она снова прыснула. — Унги думает, что он великий охотник. Он охотится на кур. На сей раз он настиг одну, напугал ее, и она оцарапала его, пытаясь удрать.
Ричард присел перед малышом на корточки, дружески потрепав по мокрым волосам.
— Ты охотился на кур? Ка ченота? Дразнил их? Но ведь все было совсем не так, верно?
Вместо того чтобы переводить, Кэлен присела рядом.
— Да в чем дело-то, Ричард?
Ричард ласково положил руку мальчика на спину, пока мать стирала бежавшую у него по груди кровь.
— Посмотри на следы когтей, — шепнул Ричард. — Большинство ран — на шее.
Кэлен обреченно вздохнула.
— Он наверняка взял ее на руки и прижал к себе. Перепуганная курица просто-напросто пыталась вырваться.
Ричард нехотя признал, что такой вариант вполне возможен.
— Невелика беда, — объявил Зедд. — Давайте я его немного полечу, а потом мы сможем наконец убраться от дождя и поесть чего-нибудь. У меня еще полно к вам вопросов.
Ричард, продолжая сидеть перед пареньком, жестом велел Зедду замолчать. Он посмотрел Кэлен в глаза.
— Спроси его. Пожалуйста.
— Скажи зачем, — продолжала настаивать Кэлен. — Это из-за того, что сказал Птичий Человек? Из-за этого весь сыр-бор? Ричард, он же был пьян!
— Погляди мне через плечо.
Кэлен посмотрела сквозь пелену дождя. По другую сторону узенького проулка под стрехой чистила перышки курица. Очередная пеструшка, как и большинство кур Племени Тины.
Кэлен было холодно, она чувствовала себя несчастной и промокшей до самых костей. Снова столкнувшись с выжидательным взглядом Ричарда, она начала терять терпение.
— Курица, пытающаяся укрыться от дождя? Ты это хотел мне показать?
— Я знаю, ты думаешь, что…
— Ричард! — негромко прошипела Кэлен. — Послушай…
И замолчала, не желая ссориться. Она сказала себе, что он просто беспокоится за нее, но его волнения беспочвенны. Кэлен заставила себя успокоиться и нежно обняла Ричарда за плечо.
— Милый, ты просто чувствуешь себя не в своей тарелке из-за смерти Юни. Но не стоит преувеличивать. Может, он умер от того, что слишком быстро бежал и у него не выдержало сердце. Я слышала, с юношами такое случается. Ты должен понять, что люди иногда умирают по неизвестной причине.
Ричард посмотрел на остальных. Зедд с Энн были заняты тем, что восторгались мускулами юного Унги, чтобы не вмешиваться в то, что подозрительно смахивало на ссору влюбленных. Кара стояла рядом, внимательно оглядывая проходы. Один из охотников предложил Унги потрогать древко копья, чтобы отвлечь мальчугана, пока мать обрабатывает ему раны.
Явно не желая ссориться, Ричард откинул со лба влажные волосы.
— Думаю, это та же курица, которую я прогнал, — прошептал он наконец. — Та самая, в которую я бросил ветку.
Кэлен раздраженно вздохнула.
— Ричард, большинство кур Племени Тины выглядят в точности, как эта! — Она снова посмотрела на стреху напротив. — Кроме того, ее уже здесь нет.
Ричард глянул через плечо, чтобы убедиться самому, и увидел пустой проулок.
— Спроси мальчика, гонял ли он курицу, дразнил ее?
Под небольшим навесом возле двери мать Унги обрабатывала сыну раны, осторожно прислушиваясь к разговору, который не понимала. Кэлен слизнула дождинки с губ. Раз уж для Ричарда это так важно, решила она, то она спросит, так и быть. Кэлен коснулась руки паренька.
— Унги, это правда, что ты охотился на курицу? Ты пытался схватить ее?
Мальчуган, все еще всхлипывая, покачал головой. Он указал на крышу.
— Она на меня налетела. Напала на меня.
Мать наклонилась и шлепнула его по заднице.
— Говори этим людям правду! Вы с дружками все время гоняете кур!
Парнишка огромными черными глазами посмотрел на Ричарда с Кэлен, которые, сидя, находились с ним на одном уровне, а значит, были из его мира.
— Я буду великим охотником, как мой отец. Он храбрый охотник, и у него есть шрамы, оставленные теми животными, на которых он охотился.
Услышав перевод, Ричард улыбнулся и осторожно коснулся царапин.
— Вот здесь у тебя будет шрам охотника, как у твоего отца. Значит, ты все же охотился на курицу, как и говорит твоя мама? Это правда?
— Я проголодался и шел домой. Курица охотилась за мной. — Он замялся. Мать укоризненно одернула его. — Ну, они сидят тут на крыше. — Мальчик снова указал на навес над дверью. — Может, я напугал ее, когда бежал домой, и она соскользнула с мокрой крыши и упала на меня.
Мать открыла дверь и подтолкнула сынишку в дом.
— Простите моего сына. Он еще очень мал и все время что-то сочиняет. Он постоянно гоняет кур. Они его царапают не первый раз. Однажды ему петух шпорой пропорол плечо. Унги воображает, будто это орлы. Унги хороший мальчик, но он всего лишь мальчик и большой фантазер. Когда он находит под камнем саламандру, то несется домой показать мне, крича, что нашел гнездо драконов. И желает, чтобы отец поразил их всех прежде, чем они придут и съедят нас.
Все, кроме Ричарда, рассмеялись. Женщина поклонилась и собралась уйти в дом, но Ричард легонько придержал ее за локоть и обратился к Кэлен:
— Скажи ей, мне жаль, что ее мальчик пострадал. Унги не виноват. Скажи ей это. Скажи ей, что мне очень жаль.
Услышав эту речь, Кэлен нахмурилась. Переводя, она чуть изменила содержание:
— Нам очень жаль, что Унги пострадал. И надеемся, что скоро все заживет. Если нет, если царапины слишком глубокие, скажи нам, и Зедд с помощью волшебства вылечит твоего сына.
Мать, кивнув, благодарно улыбнулась и, пожелав всем всего доброго, ушла в дом. Кэлен сильно сомневалась, что та жаждет, чтобы к ее сыну применяли магию.
Проследив, как за женщиной закрылась дверь, Кэлен сжала Ричарду руку.
— Ну? Все в порядке? Рад, что все оказалось не так, как ты думал? Что это ерунда?
Ричард некоторое время смотрел вдоль пустого проулка.
— Я лишь подумал… Я просто боюсь за тебя, только и всего, — признался он с виноватой улыбкой.
— Раз уж мы и так все вымокли, — пробурчал Зедд, — то вполне можем пойти глянуть на тело Юни.
Зедд жестом велел Ричарду показывать дорогу, заодно намекнув, что желает покончить с этим побыстрей. Ричард двинулся вперед, а Зедд ухватил Кэлен за руку, вынуждая пропустить всех остальных. Они с Зеддом медленно пошли следом, шлепая по грязи, приотстав от других.
Полуобняв Кэлен за плечи, Зедд наклонился поближе, хотя она и так была уверена, что идущие впереди ничего не услышат за шумом дождя.
— А теперь, солнышко, я хотел бы услышать, во что же именно, по-твоему, я не поверю.
Краем глаза Кэлен отметила напряженное выражение его лица. Зедд явно относился к этому крайне серьезно. И решила, что, пожалуй, ей стоит его успокоить.
— Да ерунда это. Одна бредовая идея, но я убедила его с ней расстаться. Так что с этим покончено.
Зедд, прищурившись, пристально смотрел на нее. Весьма тревожащий взгляд, если так на тебя смотрит волшебник.
— Я знаю, ты не настолько глупа, чтобы этому поверить. Так с чего ты взяла, что я дурак? М-м? Он вовсе не закопал эту косточку, а по-прежнему таскает ее в зубах.
Кэлен поглядела на остальных. Они по-прежнему шли в нескольких шагах впереди. Хотя, по идее, процессию должен был возглавлять Ричард, однако Кара, как всегда на страже, сама поставила себя впереди.
Энн, хотя Кэлен и не слышала слов, судя по всему, о чем-то мило болтала с Ричардом. Несмотря на вечную взаимную пикировку, Зедд с Энн, когда им нужно, отлично работают в паре.
Костлявые пальцы Зедда стиснули ей руку. Похоже, Ричард не единственный, кто не желает расставаться с косточкой.
Вздохнув, Кэлен все же сообщила:
— По-моему, Ричард считает, будто здесь бродит куриный монстр.
Кэлен прикрыла ладонью нос и рот, чтобы спастись от вони, но тут же убрала руки, когда занятые своим делом две женщины подняли головы и посмотрели на вошедших. Обе улыбнулись при виде отряхивающихся от воды, мокрых насквозь гостей.
Женщины трудились над телом Юни, украшая его рисунком из черной и белой глины. Они уже привязали соломенные браслеты к запястьям и щиколоткам, прикрепили на лбу кожаную ленточку с привязанными к ней веточками, как делают охотники на охоте.
Юни лежал на одной из четырех стоявших здесь глиняных платформ. По бокам платформ виднелись темные потеки, верх покрывал слой влажной соломы. Когда в дом приносили покойника, солому ногами сгребали к платформе, чтобы она впитывала вытекающую жидкость.
Солома шевелилась от кишащих в ней червей и жуков. Если хижина пустовала, двери всегда оставляли открытыми, чтобы куры могли клевать всю эту живность.
Справа от двери виднелось единственное окно. Когда покойником никто не занимался, мягкая замша, занавешивающая окно, опускалась, чтобы свет не мешал усопшему покоиться с миром. Женщины отодвинули занавеску и закрепили ее на вбитый сбоку крюк. Тусклый свет с улицы проникал в помещение.
По ночам покойников не подготавливали, дабы не тревожить покой души, переходящей на другую сторону бытия. Уважение к усопшим — основа веры Племени Тины. Когда-нибудь духов еще смогут призвать на помощь живущие.
Обе женщины были пожилыми. Они улыбались, и, казалось, мрачное занятие не способно заглушить их солнечную натуру. Кэлен предположила, что они в своем роде специалистки.
Там, где тело еще не было покрыто ритуальным рисунком, оно блестело от масла. Но никакое масло не могло перекрыть вонь, исходящую от гнилой соломы и платформ. Кэлен никак не могла понять, почему солому не меняют почаще. Впрочем, может, и меняют. Просто не помогает.
Возможно, потому покойников и хоронили очень быстро, в день смерти либо — редко когда — на следующий. Юни осталось недолго ждать, когда его положат в могилу. И тогда его душа, следящая за тем, чтобы все было проделано как надо, сможет удалиться в мир духов.
Кэлен наклонилась поближе к женщинам. Из чистого уважения к умершему она заговорила шепотом:
— Зедд и Энн, — она подняла руку, указывая на упомянутых, — хотели бы взглянуть на Юни.
Женщины низко поклонились и, прихватив с собой горшки с черной и белой глиной, отошли в сторону. Ричард наблюдал, как дед вместе с Энн легонько касались тела, осматривая его, вне всякого сомнения, с помощью магии. Пока Зедд с Энн вполголоса переговаривались между собой, Кэлен обратилась к обеим женщинам со словами, какую тонкую работу они тут проделали и как она сожалеет о смерти молодого охотника.
Насмотревшись на своего погибшего охранника, Ричард присоединился к ней. Обвив рукой ее талию, он попросил Кэлен передать его глубочайшие соболезнования. Кэлен охотно присоединила его слова к своим.
Довольно скоро Зедд с Энн оттащили Кэлен и Ричарда в сторону. Улыбнувшись, они жестами показали женщинам, что те могут возвращаться к своему занятию.
— Как ты и подозревал, шея у него не сломана, — шепотом сообщил Зедд. — Я не обнаружил никаких травм головы. По моему мнению, он утонул.
— И как, по-твоему, это могло произойти? — В голосе Ричарда явственно звучала саркастическая нотка.
Зедд сжал Ричарду плечо.
— Как-то раз ты заболел и потерял сознание. Помнишь? Ничего необычного в этом не было. Ты тогда проломил себе череп? Нет. Ты просто рухнул на пол, где я тебя и обнаружил. Помнишь? В данном случае вполне могло произойти нечто подобное.
— Но у Юни не было никаких симптомов…
Все дружно повернулись к двери, в которую вошла старая знахарка Ниссел, под мышкой она несла небольшой сверток. На мгновение остановившись, Ниссел оглядела присутствующих, направилась к пустующей платформе, осторожно положила сверток на холодную поверхность и развернула. Кэлен схватилась за сердце, увидев мертвого младенца.
— Что случилось? — спросила она.
— Вовсе не то радостное событие, которое я ожидала. — Печальные глаза Ниссел встретились с взглядом Кэлен. — Ребенок родился мертвым.
— Добрые духи! — прошептала Кэлен. — Мне очень жаль!
Ричард стряхнул с плеча Кэлен зеленого жука.
— Что произошло с ребенком?
Выслушав перевод, Ниссел пожала плечами.
— Я наблюдала мать в течение нескольких месяцев. По признакам, все предсказывало счастливое событие. Я не предвидела никаких трудностей, но ребенок родился мертвым.
— Как чувствует себя мать?
Ниссел уставилась в пол.
— Рыдает навзрыд, но скоро она поправится. — Знахарка выдавила из себя улыбку. — Так иногда бывает. Не все дети достаточно сильны, чтобы жить. У этой женщины будут другие дети.
Дождавшись конца беседы, Ричард спросил:
— Что она сказала?
Кэлен дважды наступила на извивающуюся у ног сороконожку.
— Просто ребенок был недостаточно сильным и родился мертвым.
Нахмурившись, Ричард склонился к крошечному трупику.
— Недостаточно сильным…
Кэлен наблюдала, как он смотрит на бескровное, кажущееся чуть ли не прозрачным тельце. Новорожденный младенец — одно из самых прекрасных чудес природы, но этот, лишенный души, которую мать дала ему, чтобы он мог остаться в этом мире, выглядел поистине ужасно.
Кэлен поинтересовалась, когда состоятся похороны Юни. Одна из женщин глянула на крошечного покойника.
— Нам нужно подготовить и этого. Завтра оба обретут вечный покой.
Когда они вышли на улицу, Ричард огляделся по сторонам. Над головой под стрехой сидела курица и чистила перья. На мгновение взгляд Ричарда задержался на ней.
Задумчивость на его лице сменилась решимостью.
Ричард оглядел проулок. Затем свистнул и махнул рукой. Охранявшие их охотники побежали на зов.
Когда охотники подбежали, Ричард огромной ручищей схватил Кэлен за плечо.
— Скажи им, что я хочу, чтобы они привели больше людей. Я хочу, чтобы они собрали всех кур…
— Что?! — Кэлен вырвала руку. — Ричард, я не буду им этого говорить! Они подумают, что ты спятил!
Зедд просунул голову между ними:
— В чем дело?
— Он хочет, чтобы охотники собрали всех кур лишь потому, что одна из них сидит под стрехой!
— Ее там не было, когда мы пришли. Я специально посмотрел.
Зедд повернулся и прищурился.
— Какая курица?
Кэлен с Ричардом оба задрали головы. Курица исчезла.
— Пошла поискать насест посуше, — прошипела Кэлен. — Или поспокойнее!
Зедд смахнул воду с глаз.
— Ричард, я хочу знать, что происходит.
— Возле дома духов убили курицу. Юни обругал того, кто убил птицу, обвинил в бесчестии. Вскоре после этого Юни умер. Я бросил палку в сидевшую на окне курицу, и вскоре она напала на мальчика. Унги пострадал по моей вине. И я не хочу вновь повторить ту же ошибку.
К удивлению Кэлен, Зедд заговорил совершенно спокойно:
— Ричард, ты делаешь из мухи слона.
— Птичий Человек сказал, что одна из кур вовсе не курица.
— Правда? — нахмурился Зедд.
— Он был пьян, — внесла поправку Кэлен.
— Зедд, ты сам избрал меня Искателем. Если хочешь отменить свой выбор, отменяй сейчас. Или дай мне делать мое дело. Если я ошибаюсь, вы сможете прочитать мне нотацию позже.
Приняв молчание Зедда за согласие, он снова схватил Кэлен за руку ненамного ласковей, чем в прошлый раз. В его серых глазах светилась решимость.
— Пожалуйста, Кэлен, сделай, как я прошу. Если я не прав, то буду выглядеть идиотом, но я предпочитаю казаться идиотом, чем оказаться правым и бездействующим.
Что бы ни убило курицу, это произошло возле дома духов, где находилась сама Кэлен. Именно поэтому Ричард и затеял все это. Кэлен верила Ричарду, но сильно подозревала, что забота о ее безопасности несколько далековато его заводит.
— Что ты хочешь, чтобы я им сказала?
— Пусть соберут всех кур. Соберут в хижинах, которые держат пустыми для злых духов. Я хочу, чтобы все куры до единой оказались там. Затем мы позовем Птичьего Человека, чтобы он посмотрел на них и сказал, которая из них курицей не является. Я хочу, чтобы охотники собирали кур очень ласково и вежливо. Чтобы ни при каких обстоятельствах ни к одной из них не проявили неуважения.
— Неуважения, — повторила Кэлен. — К курам.
— Именно. — Ричард оглядел охотников, затем снова посмотрел на нее. — Скажи им, я боюсь, что одна из кур одержима злым духом, убившим Юни.
Кэлен не знала, действительно ли Ричард в это верит, но нисколько не сомневалась, что охотники Племени Тины поверят безусловно.
Она посмотрела на Зедда в поисках совета, однако старый волшебник хранил полную невозмутимость. Лицо Энн тоже не выражало ничего. На Кару рассчитывать и вовсе не приходилось, Морд-Сит всецело преданна Ричарду. Пусть она обычно и игнорирует приказы, которые считает недостойными внимания, но, если Ричард проявит настойчивость, она ради него не задумываясь прыгнет с обрыва.
Ричард ни за что не отступится. Если Кэлен откажется переводить, он найдет Чандалена, который переведет. А если не удастся, отправится самолично собирать кур.
Единственное, чего она добьется, отказавшись выполнить его просьбу, так это продемонстрирует отсутствие веры в него. И эта мысль подтолкнула ее к действию.
Дрожа под ледяными струями, Кэлен в последний раз заглянула в решительные серые глаза возлюбленного и повернулась к терпеливо поджидавшим охотникам.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:53 | Сообщение # 6 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 8
— Ну, нашли уже злого духа?
Кэлен, оглянувшись, увидела осторожно пробиравшегося сквозь тучу квохчущих кур Чандалена. Царивший в доме полумрак успокаивающе действовал на птиц, хотя некоторое возмущение они все еще проявляли. Здесь было собрано несколько красных кур, пара белых, но большинство были пестрые — порода более спокойная, чем остальные. Очень ценное качество, иначе царящее здесь столпотворение превратилось бы в хаос летающих перьев.
Кэлен с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, услышав, как Чандален рассыпается в извинениях перед пернатыми, которых осторожно отодвигал ногой в сторону, освобождая себе дорогу. Она охотно высказалась бы по поводу его смешного поведения, кабы не его тревожащая экипировка — у левого бедра приторочен длинный кинжал, у правого — короткий; на одном плече — полный колчан, на другом — лук.
Но еще более выразительный знак тревоги висел у него на поясе. Трога. Трога представляла собой обычную струну, достаточно длинную, чтобы ее можно было свернуть в кольцо и набросить человеку на голову. Ее накидывали сзади, а потом резко разводили в сторону деревянные рукоятки. Человек с умением Чандалена мог запросто снять трогой голову противника прежде, чем тот издаст хотя бы звук.
Во время сражений с Имперским Орденом, захватившим Эбиниссию и вырезавшим беззащитных женщин и детей, Кэлен не раз доводилось видеть, как Чандален трогой обезглавливал вражеских часовых и солдат. Для битвы со злым духом — куриным монстром — он не стал бы вооружаться трогой.
В кулаке Чандален сжимал пять копий. По потемневшей поверхности острых, как бритва, наконечников Кэлен догадалась, что их только что натерли ядом. Обработанные таким образом копья требовали очень осторожного обращения.
В замшевом мешочке на поясе он нес костяную коробочку с темной пастой, сделанной из листьев банду — яд, убивающий через десять шагов. Также Чандален нес с собой несколько листочков квессин-доу, противоядия от десятишагового яда. Применять противоядие нужно было очень быстро: само название яда говорило, с какой скоростью он действует.
— Нет, Птичий Человек еще не нашел курицу-что-не-курица, — ответила Кэлен. — Почему ты разрисован глиной и так вооружен? Что происходит?
Чандален перешагнул через курицу, не соизволившую убраться с дороги.
— У моих людей, тех, что в дальнем патрулировании, возникли некоторые проблемы. Я должен пойти посмотреть, в чем там дело.
— Проблемы? — насторожилась Кэлен. — Какого рода проблемы?
— Точно не знаю, — пожал плечами Чандален. — Охотник, что пришел с докладом, сообщил, что там какие-то люди с мечами…
— Орден? Имперцы, идущие с битвы, что велась на севере? Это могут быть мародеры, забредшие слишком далеко, или разведчики. Может, нам стоит послать сообщение генералу Райбиху? Его армия еще неподалеку и успеет вернуться и нанести удар, если генерала вовремя оповестить.
Чандален жестом успокоил ее.
— Нет. Мы вместе с тобой сражались с солдатами Имперского Ордена. Это не имперские войска и не разведчики. Мои люди не думают, что эти враждебно настроены, но мне доложили, будто они сильно вооружены и очень уверены в себе, что говорит о многом. Поскольку я знаю ваш язык, мои люди хотят, чтобы при встрече со столь опасными чужаками ими руководил я.
Кэлен было собралась жестом подозвать Ричарда.
— Пожалуй, нам с Ричардом лучше пойти с тобой.
— Нет. Многие желают путешествовать по нашим землям. Мы часто встречаем чужаков с равнин. Это моя обязанность. Я сам займусь этим и не позволю им подойти к деревне. К тому же вам двоим положено наслаждаться первым днем семейной жизни.
Кэлен молча полоснула взглядом продолжавшего сортировать кур Ричарда.
Через ее голову Чандален обратился к стоявшему неподалеку Птичьему Человеку:
— Почтенный старейшина, я должен отправиться к моим людям. Приближаются чужеземцы.
Птичий Человек посмотрел на того, кто был здесь своего рода генералом, ответственным за оборону Племени Тины.
— Будь осторожен. Поблизости бродят недобрые духи.
Чандален кивнул. Прежде чем он успел удалиться, Кэлен схватила его за руку.
— Не знаю, как там насчет злых духов, но другие опасности тоже имеются. Будь осторожен, ладно? Ричард очень встревожен. Может, я и не понимаю причины, но доверяю его интуиции.
— Мы же с тобой вместе сражались, Мать-Исповедница! — подмигнул Чандален. — Ты ведь знаешь, я слишком силен и хитер, чтобы меня можно было изловить.
Глядя вслед пробиравшемуся среди куриной толпы Чандалену, Кэлен обратилась к Птичьему Человеку:
— Ты обнаружил что-нибудь… подозрительное?
— Я еще не увидел курицу-что-не-курица, но буду продолжать искать, пока не найду, — ответил Птичий Человек.
Кэлен пыталась найти способ вежливо поинтересоваться, трезв ли достопочтенный старейшина, но, не найдя, решила спросить о другом:
— А как ты определяешь, что курица — не курица?
Загорелое лицо сосредоточенно сморщилось.
— Я просто чувствую.
Кэлен решила, что избежать скользкой темы все же не удастся.
— Может быть, поскольку ты отмечал свадьбу выпивкой, тебе лишь показалось, будто ты что-то видел?
От широкой улыбки морщины на обветренном лице старейшины стали еще глубже.
— Возможно, выпивка расслабила меня настолько, что я стал лучше видеть.
— И ты все еще… расслабленный?
Скрестив руки на груди, Птичий Человек внимательно оглядывал кур.
— Я знаю, что видел.
— А откуда ты знаешь, что это была не курица?
Потеребив пальцем нос, он некоторое время размышлял над вопросом. Кэлен терпеливо ждала, наблюдая, как Ричард быстро шарит среди кур, будто разыскивает потерявшуюся любимую зверушку.
— На праздниках вроде вашей свадьбы, — произнес через некоторое время Птичий Человек, — наши мужчины в танце рассказывают разные истории, случившиеся в жизни нашего племени. Женщины не танцуют такие танцы, только мужчины. Но во многих историях персонажи — женщины. Ты видела эти танцы?
— Да. Вчера я видела, как танцоры изображали историю первых людей Племени Тины, наших праматери и отца.
Старейшина улыбнулся, будто это упоминание задело какие-то нежные струнки в его душе. Это была улыбка гордости за свой народ.
— Если бы ты появилась в середине танца и ничего не знала о нашем племени, догадалась бы ты, что танцор, изображавший праматерь нашего племени, — не женщина?
Кэлен задумалась. У Племени Тины для таких танцев имелись специальные облачения. Ни по какому другому поводу их никогда не надевали. И для Племени Тины танцоры в таких одеждах были захватывающим зрелищем. Мужчины, изображавшие женские партии в этих танцах, прилагали много усилий, чтобы казаться женщинами.
— Точно не скажу, но скорее всего я бы поняла, что это не женщины.
— А каким образом? Что бы их выдало? По каким признакам ты бы это поняла? Ты уверена?
— Вряд ли я сумею это объяснить. Просто что-то кажется не так. Думаю, глядя на них, я точно бы знала, что это мужчины, а не женщины.
Тут впервые за все время беседы он обратил на нее свои карие глаза.
— Вот и я знаю, что это не курица.
— Может, утром, когда ты выспишься как следует, глядя на курицу, ты увидишь лишь курицу?
Птичий Человек на это сомнение в своем здравомыслии отреагировал лишь легкой улыбкой.
— Тебе нужно пойти поесть. Забери с собой своего новоиспеченного мужа. Я пошлю кого-нибудь за вами, когда найду курицу-что-не-курица.
Не успела Кэлен подумать, что мысль очень даже неплоха, как увидела, что Ричард направляется к ним. Она благодарно схватила Птичьего Человека за руку.
На то, чтобы собрать всех кур, ушел почти весь остаток дня. Пришлось занять обе хижины, отведенные для злых духов, и еще одну пустую. В столь серьезном деле приняла участие чуть ли не вся деревня. Работенка оказалась не из легких.
Ребятишки проявили себя просто бесценными помощниками. Подогреваемые чувством ответственности, что принимают участие в решении столь важной для деревни задачи, они указали все места, где прячутся и сидят на насестах куры. Охотники бережно собрали всех кур, хотя Птичий Человек тогда указал на пеструшку той же породы, что Ричард выгнал из дома, когда пришел на встречу с Зеддом, и той же породы, что Ричард, по его словам, видел под стрехой дома, когда они пришли к Юни.
Чтобы убедиться, что все куры до единой собраны в трех хижинах, по всей деревне провели тщательнейшие поиски.
Приближаясь, Ричард быстрой улыбкой приветствовал Птичьего Человека, но глаза его оставались серьезными. Кэлен пробежала пальцами по его сильной руке, радуясь, несмотря на сильное раздражение, что может снова коснуться его.
— Птичий Человек говорит, что еще не нашел нужную тебе курицу, но будет продолжать поиски. Он предложил нам пойти поесть, а он пошлет кого-нибудь за нами, когда ее найдет.
— Он не найдет ее здесь, — бросил Ричард, направляясь к двери.
— То есть как? Откуда ты знаешь?
Если Кэлен все это просто надоело, то Ричард был откровенно зол, что не нашел искомое. Кэлен подумала, что он считает, будто доверие к его словам под угрозой. Зедд с Энн, молча стоявшие возле двери, тихо наблюдали, как Ричард ведет поиски, не мешая ему делать то, что он считает нужным.
Ричард на секунду замер, взъерошив рукой густую шевелюру.
— Кто-нибудь из вас знает книгу под названием «Близнец Горы»?
Зедд потер подбородок, задумчиво глядя на соломенную крышу.
— Боюсь, что нет, мой мальчик.
Энн, судя по всему, мысленно перебирала знакомые названия.
— Нет. И никогда не слышала о такой.
Ричард еще раз оглядел набитую курами пыльную комнату и выругался сквозь зубы.
— А о чем она, мой мальчик? — почесал ухо Зедд.
Ричард, даже если и расслышал вопрос за царящим птичьим гомоном, то не подал виду и не ответил.
— Мне нужно осмотреть остальных кур.
— Я могу спросить у Верны и Уоррена, если это так важно. — Энн достала из кармана маленькую книжечку. — Уоррен может знать.
Ричард рассказал Кэлен, что книжечка, которую Энн носит с собой и теперь показала ему, называется «дорожный журнал» и она волшебная. Дорожные журналы парны, и все, написанное в одном из них, мгновенно появляется в двойнике. Сестры Света, отправляясь в долгие странствия, пользовались этими маленькими книжечками как средством связи.
Услышав предложение аббатисы, Ричард просветлел:
— Да, будь добра! Это важно, — и снова двинулся к двери. — Мне надо идти.
— Пойду посмотрю, как там женщина, потерявшая ребенка, — сообщил Зедд. — Помогу ей получше отдохнуть.
— Ричард, — окликнула Кэлен, — ты не хочешь перекусить?
Ричард лишь жестом предложил ей следовать за ним и вышел на улицу, прежде чем она успела договорить. Зедд лишь недоуменно пожал плечами и последовал за внуком. Кэлен, крякнув с досады, двинулась за ними.
— Должно быть, для тебя, Исповедницы, выйти замуж по любви — это как сказка, вдруг воплотившаяся в жизнь, — сказала Энн, не двигаясь с места, где уже простояла битый час.
Кэлен резко обернулась:
— Ну да, это так.
Энн улыбнулась с искренней теплотой:
— Я так рада за тебя, дитя, что с тобой случилось чудо и ты получила в мужья человека, которого любишь.
Пальцы Кэлен легли на ручку двери.
— Иногда меня это до сих пор удивляет.
— Должно быть, обидно, когда муж уделяет внимание другим делам, а не молодой жене, вроде бы игнорирует ее, — поджала губы Энн. — Особенно в первый день после свадьбы.
— А! — Кэлен отпустила ручку и сложила руки за спину. — Так вот почему Зедд ушел! Нам предстоит женский разговор, да?
Энн засмеялась.
— Ох, как же я люблю, когда мужчины, которых я уважаю, женятся на умных женщинах! Ничто так не определяет характер мужчины, как его отношение к умным людям.
Кэлен вздохнула и подперла плечом стенку.
— Я знаю Ричарда и знаю, что он не нарочно испытывает мое терпение… Но это действительно наш первый день. Я почему-то думала, что он пройдет несколько иначе, чем… чем в охоте за воображаемым куриным монстром. Мне кажется, он так озабочен тем, чтобы со мной ничего не случилось, что сам выдумывает опасности.
— Ричард очень любит тебя, — сочувственно сказала Энн. — Я вижу, что он встревожен, хотя и не понимаю почему. На Ричарде лежит колоссальная ответственность. — Сочувствие мгновенно исчезло из ее голоса. — Все мы должны идти на жертвы, когда речь идет о Ричарде. — И она сделала вид, что смотрит на кур.
— В этой самой деревне, до того, как пал снег, — ровным взвешенным тоном ответила Кэлен, — я отдала Ричарда твоим сестрам Света в надежде, что вы сможете спасти ему жизнь, хотя и полагала, что это положит конец всякой моей надежде на совместное с ним будущее. Чтобы вынудить его пойти с сестрами, мне пришлось заставить его поверить, будто я предала его. Да имеешь ли ты хоть малейшее представление…
Кэлен усилием воли вынудила себя остановиться, чтобы не тревожить лишний раз болезненные воспоминания. В конечном счете все обернулось к лучшему. Теперь они с Ричардом вместе. Остальное — не важно.
— Я знаю, — прошептала Энн. — Тебе не нужно мне ничего доказывать, но, поскольку это я приказала привести его к нам, мне нужно кое-что тебе объяснить.
Аббатиса явно уловила скрытое за словами Кэлен обвинение, однако ответила очень вежливо.
— Что ты хочешь сказать?
— Много-много лет назад волшебники древности создали Дворец Пророков. Я жила в этом дворце под защитой уникального заклинания более девятисот лет. Это там, за пять столетий до того, как все произошло, Натан, пророк, предсказал рождение боевого чародея. Там мы с ним вместе работали в хранилище с книгами пророчеств, пытаясь постичь камень, которому еще только предстояло упасть в пруд, пытаясь предвидеть круги, которые пойдут от него.
— Исходя из моего опыта, — скрестила руки на груди Кэлен, — могу сказать, что пророчества больше путают, чем открывают.
— Я знаю некоторых сестер Света постарше тебя на сотни лет, которым еще только предстоит это понять, — хмыкнула Энн. И задумчиво продолжила: — Я ездила повидать Ричарда, когда он только родился — новая жизнь, юная душа, осветившая этот мир. Его мать была так счастлива, так благодарна за то, что этот чудесный подарок уравновесил зло, причиненное ей Даркеном Ралом. Она была поразительной женщиной и не перенесла горечи и отвращения на своего сына. Она так гордилась Ричардом, так была исполнена мечтаниями и надеждами. Когда Ричард был младенцем, сосущим материнскую грудь, мы с Натаном взяли с собой его отчима, чтобы добыть Книгу Сочтенных Теней с тем, чтобы Ричард, когда вырастет, обладал достаточными знаниями и смог защититься от той скотины, что изнасиловала его мать и дала ему жизнь. Пророчество, видишь ли, — криво усмехнулась Энн.
— Ричард мне рассказывал. — Кэлен глянула на Птичьего Человека, сосредоточенно изучавшего клюющих пол кур.
— Ричард и есть тот, кто наконец родился: боевой чародей. В пророчествах не сказано, добьется ли он успеха, но он — тот, кто рожден для битвы — битвы за то, чтобы Благодать осталась такой, как она есть сейчас. Но такая вера иногда требует огромных душевных сил.
— Почему? Если он тот, кого вы ждали, кого хотели получить?
Энн откашлялась, как бы собираясь с мыслями. Кэлен показалось, что на глазах у женщины блестят слезы.
— Он разрушил Дворец Пророков. Из-за Ричарда удрал Натан. А Натан опасен. В конце концов, это ведь он сообщил тебе имена трех шимов. Чрезвычайно опасный и опрометчивый поступок, который может привести всех нас к гибели.
— Это спасло Ричарду жизнь, — напомнила Кэлен. — Не скажи мне Натан имена шимов, Ричард был бы мертв. И тогда ваш камень оказался бы на дне пруда — за пределами досягаемости, не способный оказать помощь кому бы то ни было.
— В общем-то верно, — согласилась Энн. Весьма неохотно, как отметила про себя Кэлен.
Прикинув, как вся эта история выглядит с точки зрения Энн, Кэлен потеребила пуговицу.
— Наверное, это было тяжко — смотреть, как Ричард уничтожает Дворец. Рушит твой дом.
— Вместе с ним он уничтожил и окружавшее Дворец заклинание. Теперь сестры Света будут стареть, как и все остальные. Во Дворце я бы, возможно, прожила еще сотню лет. А сестры там прожили бы не на одну сотню лет больше. А теперь я всего лишь старуха, чей срок близится к концу. Ричард отнял у меня сотни лет жизни. Отнял у всех сестер.
Кэлен молчала, не зная, что сказать.
— Будущее всех и каждого зависит от него, — нарушила наконец возникшую паузу Энн. — И мы должны ставить это превыше наших личных интересов. Именно поэтому я и помогла ему разрушить Дворец. И по этой же причине я следую за человеком, уничтожившим дело всей моей жизни. Потому что истинное дело моей жизни — помогать этому человеку в борьбе, а не следовать моим личным интересам.
Кэлен убрала за ухо мокрую прядь.
— Ты говоришь о Ричарде так, будто он какой-то новый инструмент, изготовленный для твоих нужд. Он — человек, который стремится делать то, что необходимо, но у него тоже есть собственные желания. И свою жизнь он проживет сам, а вовсе не следуя твоим или чьим-то там еще планам, которые вы выстроили за него, исходя из каких-то пыльных старых книг.
— Ты не поняла. Именно в этом и состоит его ценность — в его интуиции, любознательности, в его душевных качествах. И в его разуме. — Энн постучала себя по виску. — И наша задача не направлять его, а следовать за ним, даже если указанный им путь и болезнен для нас.
Кэлен знала, что сказанное Энн — правда. Ричард уничтожил альянс, объединявший Срединные Земли на протяжении тысячелетий. Как Мать-Исповедница Кэлен была главой Совета и, следовательно, всех Срединных Земель. Именно под ее руководством Срединные Земли склонились перед Ричардом — Магистром Ралом, Владыкой Д’Хары. Во всяком случае, те страны, которые на данный момент уже сдались ему. Она понимала правильность его действий и их необходимость, но это, безусловно, был чрезвычайно болезненный путь.
Однако решительные действия Ричарда были единственным способом реально объединить все страны в единую силу, у которой имелся шанс выстоять против Имперского Ордена. И теперь они с Ричардом вместе, рука об руку, прокладывали новый путь, объединенные одной целью и общей решимостью.
Кэлен снова скрестила руки на груди и прислонилась к стене, наблюдая за глупыми курами.
— Если ты хотела заставить меня почувствовать себя виноватой за мои эгоистические планы на мой первый день замужества, то тебе это удалось. Но я все равно ничего не могу с этим поделать.
Энн ласково взяла Кэлен за руку.
— Нет, дитя. Я этого вовсе не хотела. Я знаю, насколько поступки Ричарда могут порой выводить из себя. Я лишь прошу тебя проявить терпение и позволить ему действовать так, как он считает нужным. Ричард не обращает на тебя должного внимания вовсе не из вредности, просто он действует так, как того требует его сущность боевого чародея. Однако его любовь к тебе может отвлечь его от того, что он должен делать. Ты не должна вмешиваться, требуя, чтобы он бросил какое-то дело, которое он без твоего вмешательства продолжил бы.
— Да знаю я, — вздохнула Кэлен. — Но куры…
— Что-то не так с магией.
— Что ты хочешь сказать? — хмуро глянула Кэлен на старую колдунью.
— Не могу сказать точно, — пожала плечами Энн. — Мы с Зеддом ощутили некоторые изменения наших магических способностей. Нечто слишком эфемерное, чтобы сказать определенно. А ты не замечала никаких изменений?
В приступе ледяного ужаса Кэлен обратила мысли внутрь себя. В ее магии Исповедницы было трудно вообразить какие-то изменения, даже крошечные. Магия просто была, и все. Ощущение волшебной силы внутри казалось успокаивающе знакомым. Впрочем…
Кэлен внутренне отпрянула от этой чудовищной мысли.
Магия и так была вещью достаточно эфемерной. Однажды волшебник уже заставил Кэлен поверить, что она утратила свое могущество, хотя на самом деле ничего подобного не произошло. И то, что она тогда поверила ему, едва не стоило ей жизни. И выжила она только потому, что вовремя сообразила: ее могущество по-прежнему при ней и им можно воспользоваться, чтобы спастись.
— Нет. Ничего не изменилось, — ответила Кэлен. — Я как-то на собственном опыте узнала, как легко обмануться и поверить, что твоя магия ушла. Скорее всего это ерунда — вы просто обеспокоены, только и всего.
— Вполне вероятно. Но Зедд считает, что будет только разумно предоставить Ричарду возможность делать то, что он делает. То, что Ричард, не владея магией на нашем с Зеддом уровне и исходя из каких-то своих собственных соображений, полагает, будто происходит нечто серьезное, лишь усиливает наши с Зеддом подозрения. И если это так, он уже намного опередил нас в этом деле, и нам остается лишь следовать за ним.
Энн снова коснулась ладони Кэлен узловатой рукой.
— Я бы попросила тебя не отвлекать его твоим вполне понятным желанием, чтобы он крутился подле тебя. Я прошу тебя предоставить ему возможность делать то, что он должен.
«Крутился» — как же! Кэлен просто хотелось взять его за руку, обнять, поцеловать. Улыбаться — и видеть ответную улыбку.
Завтра им обязательно нужно вернуться в Эйдиндрил. Скоро печаль по поводу смерти Юни отойдет в прошлое, ее сменят более серьезные проблемы. Как повод для беспокойства у них имеется император Джеган и война с ним. Кэлен просто хотелось, чтобы у них с Ричардом был хотя бы один свой день.
— Я все понимаю. — Кэлен смотрела на снующих вокруг квохчущих кур. — И постараюсь не нудить.
Энн кивнула, не испытывая никакой радости от того, что добилась желаемого.
На улице в кромешной тьме вышагивала Кара. По ее недовольной физиономии Кэлен сделала вывод, что Ричард приказал Морд-Сит оставаться здесь и охранять его жену. Это был чуть ли не единственный приказ, который Кара никогда не нарушала, приказ, который даже Кэлен не могла отменить.
— Пошли, — бросила Кэлен на ходу, — посмотрим, как там у Ричарда продвигаются поиски.
К вящему огорчению Кэлен мерзкий дождик все продолжал лить. Хоть уже и не такой сильный, но по-прежнему холоднющий, а она так еще до конца и не обсохла.
— Он не туда пошел, — сообщила Кара.
Кэлен с Энн одновременно обернулись и обнаружили, что Кара стоит там же, где перед этим нетерпеливо вышагивала.
— Я думала, он хотел пойти осмотреть остальных кур, — ткнула Кэлен в сторону второго дома злых духов.
— Сначала он туда и направился, но потом передумал. И пошел вон туда, — указала Кара.
— Почему?
— Не сказал. Приказал мне оставаться здесь и ждать тебя. — Кара двинулась в указанном направлении. — Пошли. Я отведу вас к нему.
— Ты знаешь, где его искать? — Не успев договорить, Кэлен сообразила, что вопрос дурацкий.
— Конечно! Я связана с Магистром Ралом узами. И всегда знаю, где он находится.
Кэлен находила несколько неприятным то, что Морд-Сит всегда чувствовали местонахождение Ричарда, как наседка — цыпленка. Она им завидовала. Ей бы тоже так хотелось. Она подтолкнула Энн в спину, поторапливая, иначе они рисковали остаться одни в темноте.
— И как давно вы с Зеддом начали подозревать, что что-то не так? — шепотом спросила Кэлен низенькую колдунью, имея в виду лишь то, что Энн сказала насчет волшебства.
Энн смотрела вниз, чтобы не оступиться в темноте.
— Впервые мы заметили это прошлой ночью. Хотя это трудно определить или найти подтверждение, мы проделали несколько простеньких опытов. Не то чтобы они подтвердили полностью наши подозрения. Это примерно то же, что пытаться определить, видишь ли ты сегодня так же далеко, как вчера.
— Ты рассказываешь ей о наших подозрениях, что наша магия, возможно, слабеет?
Кэлен аж подпрыгнула, услышав за спиной знакомый голос.
— Да, — бросила Энн через плечо, сворачивая следом за Карой за угол. Казалось, она вовсе не удивилась появлению Зедда. — Как там женщина?
— Подавлена, — вздохнул Зедд. — Я попытался успокоить ее и утешить, но, похоже, у меня это вышло не так хорошо, как я надеялся.
— Зедд, — перебила Кэлен, — ты пытаешься сказать, будто уверен, что возникли сложности? Это очень серьезное заявление.
— Ну, вообще-то я ничего не утверждаю…
Тут они все трое налетели на внезапно остановившуюся в темноте Кару. Морд-Сит, неподвижная словно статуя, вглядывалась в дождливую тьму. Наконец, ругнувшись сквозь зубы, она подтолкнула их, разворачивая обратно.
— Не сюда, — буркнула она. — В обратную сторону.
Выпихав и вытолкав их за угол, Кара повела их другой дорогой. Было почти невозможно разглядеть, куда они идут. Кэлен отбросила с лица мокрую прядь. В эту мерзкую погоду на улицах не было ни души. Шлепая под дождем следом за Карой, Кэлен чувствовала себя брошенной и одинокой. Шедшие за ней следом Энн с Зеддом о чем-то тихо переговаривались.
Должно быть, темнота и дождь сбивали Кару со следа, несмотря на связывающие ее с Ричардом узы, поскольку она несколько раз возвращалась по своим следам.
— Далеко еще? — поинтересовалась Кэлен.
— Не очень, — только и соизволила ответить Кара.
Пока они шлепали по переулкам-закоулкам, грязь сумела пробраться Кэлен в сапоги, и теперь она с каждым шагом морщилась, ощущая, как склизкая пакость хлопает между пальцами. И мечтала вымыть сапоги. Она продрогла, замерзла, вымокла насквозь, извозилась в грязи — и все лишь потому, что Ричард боится, будто где-то бродит какой-то дурацкий злой дух — куриный монстр.
Кэлен с тоской вспомнила теплую воду, в которой плескалась нынче утром, и пожалела, что сейчас она не там. Но, вспомнив о смерти Юни, жалеть перестала. Есть вещи поважнее, чем желание поплавать в теплой воде. Если Энн с Зеддом правы насчет магии…
Они дошли до площади в центре деревни. Живая тень, бывшая Карой, остановилась. Дождь стучал по крышам, стекая ручьями вниз и булькая в лужах, немедленно образовывавшихся в каждом следе.
Морд-Сит подняла руку.
— Там.
Кэлен сощурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену дождя. Она почувствовала, как Зедд встал справа от нее, а Энн — слева. Стоявшая чуть в сторонке Кара являла собой живую аллегорию уз, связывающих ее с Ричардом, тогда как остальные вглядывались во тьму, тщетно пытаясь разглядеть то, что видит она.
Внезапно внимание Кэлен привлек угасающий огонек. Крошечные язычки взметались в сырой воздух. Просто поразительно, что огонь вообще еще горел. Судя по всему, это были бренные останки свадебного костра. Невероятно, но вопреки льющему весь день дождю этот крошечный кусочек священной церемонии уцелел.
Ричард стоял возле костра, глядя в огонь. Кэлен лишь смутно различала его огромную фигуру. Золотой плащ развевался на ветру, и в нем отражался чудесный свет огня.
Она разглядела, как дождевые капли бьются о носок сапога, когда Ричард шевелил им костер. Когда он разворошил остатки костра, пламя взлетело до колен. Ветер играл язычками огня, желтые и красные сполохи танцевали свой волшебный танец теплого света среди мокрой холодной тьмы.
Ричард затоптал костер.
Кэлен чуть не обругала его.
— Сентраши, — пробормотал он, затаптывая сапогом угольки.
Холодный ветер поднял вверх сверкающую искорку. Ричард попытался поймать ее, но сияющая точка увернулась в порыве ветра и исчезла в сырой ночи.
— Батюшки, — уверенно проговорил Зедд, — парень нашел кучку угольков, еще горящих на старом кострище, и уже готов поверить в невозможное.
— У нас есть дела поважнее, чем поддерживать нелепые домыслы недоучки! — Тон Энн был далек от вежливого.
Зедд, озабоченно соглашаясь с ней, провел рукой по лицу.
— Это может быть тысяча и одной вещью, но он уперся в одну, потому что не знает о существовании остальной тысячи.
— Невежество мальчишки… — покрутила Энн пальцем под носом Зедда.
— Это имя одного из трех шимов, — резко оборвала Кэлен колдунью. — Что оно означает?
Зедд с Энн одновременно уставились на нее, будто только что вспомнили о ее присутствии.
— Да не важно это, — отмахнулась Энн. — Суть в том, что есть весьма серьезные вещи, требующие настоятельного внимания, а мальчишка тратит время, беспокоясь о шимах!
— Что значит слово…
Зедд кашлянул, напоминая Кэлен, что не следует произносить имя шима вслух.
Сдвинув брови, Кэлен двинулась на старого волшебника.
— Что оно означает?
— Огонь, — ответил он наконец.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:58 | Сообщение # 7 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 9
За окном громыхнул раскат грома. Кэлен села и потерла глаза. Гроза разразилась с новой силой. Кэлен прищурилась, пытаясь что-нибудь разглядеть в сумеречном освещении. Ричарда рядом не было. Она понятия не имела, который час, но спать они легли поздно. Ясно было одно: сейчас глухая ночь и до утра еще далеко. Кэлен решила, что Ричард вышел на улицу облегчиться.
Грохот проливного дождя по крыше создавал впечатление, что над головой шумит водопад. Во время их первого приезда сюда Ричард научил людей Тины класть черепичные крыши, которые в отличие от привычных соломенных не пропускают воду. Для наглядности он помог соорудить черепичную крышу в доме духов. Так что теперь здесь, судя по всему, самое сухое помещение во всей деревне.
Непротекающие крыши произвели на жителей деревни огромное впечатление. Кэлен подозревала, что не за горами то время, когда все здешние дома сменят соломенные крыши на черепичные. Во всяком случае, она была просто счастлива иметь сухое убежище.
Кэлен надеялась, что теперь, когда известно, что в смерти Юни нет ничего таинственного, Ричард успокоится. Они с Птичьим Человеком осмотрели всех имеющихся в наличии кур, и никто из них не нашел курицу-что-не-курица. Или какого-то еще куриного монстра, если уж на то пошло. Так что вопрос закрылся сам собой. Утром охотники выпустят кур на свободу.
Зедд с Энн были крепко недовольны Ричардом. Если Ричард действительно полагал, что горящий уголек был шимом — тварью из Подземного мира, — то что, во имя Создателя, он собирался с ним сделать, если бы поймал его? Ричард явно и сам не знал или, во всяком случае, умалчивал об этом, опасаясь дать Зедду лишний повод обвинить его в отсутствии здравого смысла.
По крайней мере Зедд, читая ему длинную лекцию о множестве всевозможных причин, следствием которых могли быть недавние события, не очень проявлял свое недовольство внуком. Нотация носила скорее информативный, чем воспитательный характер.
Ричард Рал, Магистр Д’Харианской Империи, человек, перед которым склоняли головы короли и королевы, на милость которого сдавались целые народы, молча стоял, пока дед вышагивал перед ним, устраивая ему выволочку, объясняя и поучая, говоря то как Волшебник первого ранга, то как любящий дед, то как друг.
Кэлен знала, что Ричард слишком уважает Зедда, чтобы возражать. Раз Зедд разочарован, значит, так тому и быть.
Прежде чем они отправились спать, Энн сообщила, что получила ответ в своем путеводном дневнике. Верне с Уорреном была известна книга «Близнец Горы». Верна написала, что это главным образом книга пророчеств и что она побывала в руках у Джегана. Следуя указаниям Натана, они с Уорреном ее уничтожили вместе с остальными перечисленными Натаном книгами за исключением «Книги Обратных Преобразований и Двойной спирали», которой у Джегана не оказалось.
Когда они наконец добрались до постели, Ричард казался мрачным, а может, был просто погружен в собственные мысли. Заниматься любовью настроения у него не было. И, по правде говоря, после столь насыщенного денька Кэлен не особенно-то огорчилась по этому поводу.
Она вздохнула. Всего лишь вторая ночь вместе, и у них нет настроения заниматься любовью. Сколько раз в былые дни она просто умирала от желания оказаться с ним в постели?
Кэлен откинулась на спину, прикрыв ладонью тяжелые веки. Ей хотелось, чтобы Ричард поторопился и вернулся до того, как она снова уснет. Ей хотелось хотя бы просто поцеловать его и сказать ему, что прекрасно понимает: он делает то, что в данный момент считает правильным. И она вовсе не думает, что он валяет дурака. На самом деле она не сердилась на него, ей просто хотелось побыть с ним наедине, а не гонять весь день кур под дождем.
Она хотела сказать ему, что любит его.
Повернувшись на бок, Кэлен принялась ждать. Веки смыкались сами собой, и требовалось усилие воли, чтобы раскрыть их снова. Положив руку на одеяло там, где было место Ричарда, Кэлен поняла, что своей частью одеяла он накрыл ее. Зачем он это сделал, если собирался скоро вернуться?
Кэлен села и опять протерла глаза. В тусклом свете едва горевшего очага она разглядела, что одежды Ричарда тоже нет.
Прошедший день оказался очень длинным. И в предыдущую ночь они тоже не слишком много спали. Зачем ему понадобилось выходить посреди ночи на улицу, да еще под проливным дождем? Им необходимо поспать. Утром надо возвращаться в Эйдиндрил.
Утром. Они уезжают утром. У него есть время только до утра.
Враз проснувшись, Кэлен внимательно оглядела лежащие на полу вещи. Он отправился искать доказательства. Она не сомневалась в этом. Что-то, что можно будет показать им в подтверждение того, что он не валяет дурака.
Пошарив в своем мешке, Кэлен выудила маленький светильник. Он прикрывался сверху конусообразной крышкой, так что свеча не намокнет, не погаснет под дождем. Вытащив из лежащей возле очага кучи дров длинную палочку, Кэлен подожгла ее в очаге, запалила свечу и прикрыла маленькую стеклянную дверцу, чтобы ветер не задул огонек. Светильник и свечка в нем были совсем крошечными, света получалось совсем немного, но все же лучше, чем ничего, когда шлепаешь в кромешной тьме под дождем.
Кэлен сорвала сырую рубашку с подставки, сооруженной Ричардом перед очагом. Натягивая на себя холодную мокрую одежду, она, передернувшись, покрылась мурашками. Придется ей тоже прочитать нотацию своему новоиспеченному мужу. Она заставит его вернуться обратно в постель и держать ее в объятиях до тех пор, пока она не согреется. Это из-за него ее уже трясет от холода. Морщась, Кэлен натянула на голые ноги ледяные, мокрые насквозь штаны.
Какие доказательства он отправился искать? Курицу?
Перед тем как лечь, Кэлен, суша волосы над огнем, поинтересовалась, почему он решил, что все время видел одну и ту же курицу. Ричард ответил, что у мертвой курицы, которую они обнаружили утром возле дома духов, на клюве справа имелось темное пятно. И у курицы, на которую указал Птичий Человек, была такая же отметина.
Ричард придал этому значение далеко не сразу. Но у курицы, что поджидала под стрехой дома, где лежало тело Юни, тоже имелась отметина. Однако ни у одной из запертых в трех домах кур ее не оказалось.
Кэлен заметила, что куры постоянно что-то клюют, а на улице дождь и мокро, так что это скорее всего просто грязь. Более того, грязь наверняка была на клюве не у одной птицы. И ее просто смыло, когда их несли под дождем в хижины.
Люди Тины решительно утверждали, что собрали всех до единой кур в деревне, так что та курица, что он искал, непременно была в одной из трех хижин.
Ричард ничего не ответил.
Тогда она спросила, зачем именно этой курице — восставшей из мертвых — понадобилось преследовать их весь день напролет? С какой целью? На это Ричард не ответил тоже.
Кэлен поняла, что своими словами не оказала ему нужную поддержку. Она знала: Ричарду не свойственны полеты фантазии. И его настойчивость — вовсе не упрямство и не желание досадить ей.
Ей следовало бы слушать более внимательно и ласково. Она его жена. Если он не может рассчитывать на нее, то тогда — на кого? Неудивительно, что у него не было настроения заниматься с ней любовью. Но курица…
Кэлен открыла дверь и вышла на улицу, где ее приветствовал ледяной шквал. Кара ушла спать. Охранявшие дом духов охотники заметили Кэлен и тут же подбежали, уставившись во все глаза на освещенное крошечной свечкой лицо. В сверкании молний мокрые тела казались потусторонними видениями.
— Куда пошел Ричард? — спросила Кэлен.
Охотники недоуменно заморгали.
— Ричард, — повторила она. — Его нет в доме. Он не так давно ушел. Куда он направился?
Один из охотников, прежде чем ответить, вопросительно оглядел остальных. Те покачали головами:
— Мы никого не видели. Сейчас темно, но мы все равно увидели бы, если бы он вышел.
— А может, и нет, — вздохнула Кэлен. — Ричард был лесным проводником. И ночь — его стихия. Он способен раствориться в темноте точно так же, как вы умеете исчезать в траве.
Охотники кивнули, ни на секунду не усомнившись в ее словах.
— Значит, он где-то тут, но мы не знаем где. Иногда Ричард-С-Характером умеет вести себя как дух. Он не похож ни на кого из людей, что мы встречали прежде.
Кэлен улыбнулась. Ричард действительно был необычным человеком — отличительный признак волшебника.
Однажды охотники пригласили его пострелять из лука по мишени. Ричард несказанно их изумил. Он вогнал все стрелы точно в центр, причем каждая последующая ложилась поверх предыдущей, дробя ее в щепы.
Волшебный дар Ричарда направлял стрелы, хотя сам он этому не верил. Он считал, что это всего лишь вопрос практики и умения сосредоточиться. «Призвать мишень», как он это называл. Ричард говорил, что призывает мишень, давая всему остальному исчезнуть, и когда чувствует, что нашел ту самую точку в воздухе, он спускает стрелу. Причем проделывает все это в мгновение ока.
Кэлен вынуждена была признать, что, когда Ричарда учил ее стрелять, иногда она чувствовала то, о чем он говорит. И то, чему он ее обучил, однажды спасло ей жизнь. Но все равно она понимала, что в этом замешана магия.
Охотники относились к Ричарду с огромным уважением. И умение стрелять из лука имело к этому лишь косвенное отношение. Было практически невозможно относиться без должного пиетета к Ричарду-С-Характером. И раз Кэлен говорит, что он может стать невидимым, значит, так оно и есть.
Но начало его знакомства с Племенем Тины едва не обернулось катастрофой. В самую первую встречу с охотниками, когда Кэлен привела его на равнины, где обитало племя, Ричард неправильно воспринял традиционное приветствие в виде пощечины и отвесил могучую оплеуху Савидлину, одному из старейшин племени. Этим деянием он невольно продемонстрировал уважение к силе людей Племени Тины и обрел ценного друга, но заодно получил прозвище «Ричард-С-Характером».
Кэлен смахнула с лица дождевые капли.
— Ладно. Я хочу его найти. Вы все идите в разных направлениях, — ткнула она в царившую вокруг тьму, — и если отыщете его, передайте, что он мне нужен. Если же не найдете, возвращайтесь сюда, и мы будем искать дальше, пока не обнаружим его.
Охотники стали было возражать, но Кэлен заявила, что она до смерти устала и желает вернуться в постель, причем вместе со своим мужем. И добавила, что либо они ей помогут его отыскать, либо она отправится на поиски самостоятельно.
И тут до нее дошло, что Ричард именно этим и занялся — самостоятельными поисками. Потому что никто ему не поверил.
Охотники нехотя согласились и, растворившись во тьме, рассредоточились в разных направлениях. Им, босым, в отличие от нее не приходилось выискивать в грязи более или менее нормальную дорогу.
Немного поразмыслив, Кэлен скинула сапоги и зашвырнула их в дом. И усмехнулась тому, как здорово сообразила надуть царившую вокруг слякоть.
В Эйдиндриле большинство женщин, начиная от аристократок и кончая женами чиновников, попадали бы в обморок, увидь они сейчас Мать-Исповедницу, стоящую босиком по щиколотку в грязи и промокшую насквозь.
Кэлен зашлепала по грязи, пытаясь сообразить, какой методики может придерживаться Ричард в своих поисках. Он редко когда делает что-то без причины. Так как бы он в одиночку принялся обыскивать в темноте всю деревню?
По зрелом размышлении Кэлен отбросила первую мысль, что он ищет курицу. Возможно, он понял, что то, о чем говорили ему Зедд, Энн и она сама, не лишено смысла. Может, он вовсе и не ищет курицу. Но тогда что он делает на улице посреди ночи?
Дождь лил на голову, стекая по шее на спину и вызывая дрожь. Длинные волосы, которые Кэлен тщательно высушила и расчесала, снова повисли мокрыми прядями. Намокшая рубашка облипала тело, как вторая кожа. Причем очень холодная кожа.
Так куда же Ричарда могло понести?
Кэлен остановилась и подняла свечку повыше.
Юни.
Может, он пошел посмотреть на Юни? Сердце Кэлен на мгновение замерло. Или взглянуть на мертвого младенца? Возможно, он пожелал оплакать обоих.
Такой поступок вполне в духе Ричарда. Он мог пожелать помолиться добрым духам за две души, только что ушедшие в мир иной. Ричард очень даже способен на такое.
Кэлен шагнула под невидимый в темноте стекающий с крыши водопад и ахнула, когда поток воды обрушился ей на голову. Отбросив с лица мокрые пряди и отплевываясь, она двинулась дальше. Пальцы, сжимавшие светильник, занемели от холода.
Кэлен внимательно осмотрелась, пытаясь сориентироваться в темноте и убедиться, что идет в верном направлении, и обнаружила знакомую низкую стенку с тремя цветочными горшками. Здесь поблизости никто не жил, в этих горшках выращивали растения для злых духов, обитавших в домах неподалеку. Отсюда дорогу она знала.
Чуть подальше за углом Кэлен нашла дверь в дом мертвых. Онемевшими от холода пальцами она нащупала задвижку. Разбухшая от сырости дверь со скрипом распахнулась. Кэлен прошла внутрь и закрыла за собой дверь.
— Ричард? Ричард, ты здесь?
Никакого ответа. Кэлен подняла свечку повыше, другой рукой прикрывая нос, чтобы хоть как-то защититься от вони.
Огонек свечи осветил платформу с лежащим на ней крошечным тельцем. Кэлен подошла поближе, скривившись, когда под босой ступней хрустнул здоровенный жук, но моментально забыла об этой мелкой неприятности при виде лежащей перед ней трагической фигурки.
Подойдя, она замерла. Крошечные скрюченные ручки застыли, согнутые в коленках ножки не доставали до поверхности на добрый дюйм. Ладошки открыты, а малюсенькие пальчики казались просто чем-то совершенно невероятным.
У Кэлен в горле застыл комок. И она прикрыла рот ладошкой, чтобы подавить невольный крик боли. Бедный малыш. Несчастная мать.
Позади раздался странный звук. Стук. Тихий, равномерный. Не сводя глаз с маленького безжизненного тельца, она рассеянно попыталась определить, что это такое. Стук на мгновение прекратился, потом начался снова. Снова прекратился. Кэлен решила, что это падают капли, и отрешилась от него.
Не в силах удержать себя, Кэлен коснулась пальцем крошечной ладошки. Ручка была настолько мала, что в ней едва помещался один палец. На мгновение она подумала, что вот сейчас пальчики сомкнутся. Но пальчики не шевельнулись.
Всхлипнув, Кэлен смахнула слезу. Ей было страшно жаль мать ребенка. Повидав столько смертей, Кэлен не понимала, почему именно этот трупик вызывает у нее такие чувства, но тем не менее это было так.
И тут она сломалась, разрыдалась от жалости к этому даже не успевшему получить имя крошке. Стоя в темном доме мертвых, Кэлен оплакивала неначавшуюся жизнь, сосуд, прибывший в мир живых пустым, без души.
Наконец раздававшийся за спиной звук все же вклинился в ее сознание, и Кэлен оглянулась посмотреть, что же это мешает ей возносить молитву добрым духам.
И ахнула, с трудом подавив вопль.
На груди Юни восседала курица.
И выклевывала ему глаза.
Глава 10
Кэлен хотела было прогнать курицу, но почему-то никак не могла заставить себя решиться на это. Курица, продолжая свое занятие, одним глазом уставилась на нее.
Тук-тук-тук. Тук. Тук.
Именно этот звук Кэлен и слышала все это время.
— Кыш! — замахала она рукой. — Кыш!
Должно быть, это из-за насекомых. Это из-за них птица здесь. Поклевать насекомых.
Но почему-то Кэлен сама этому не верила.
— Кыш! Оставь его! Кыш!
Зашипев и взъерошив перья, курица подняла голову.
Кэлен отшатнулась.
Разрывая когтями мертвую плоть, курица медленно повернула голову к Кэлен и склонила голову набок, отчего гребешок упал, а бородка всколыхнулась.
— Кыш, — услышала Кэлен свой собственный едва различимый шепот.
Света не хватало, к тому же клюв птицы был покрыт запекшейся кровью, и Кэлен не могла определить, есть на нем метка или нет. Но в этом и не было необходимости.
«Добрые духи, помогите!» — мысленно взмолилась она.
Птица коротко кудахтнула. Вполне куриное кудахтанье, но Кэлен точно знала: это не так.
И тут она до конца поняла, что подразумевал Птичий Человек, говоря о курице-что-не-курица. Эта тварь выглядела как курица, ничем не отличаясь от всех прочих кур. Но это была не курица.
Это было воплощенное зло.
Кэлен ощущала это всеми фибрами души. Зло было очевидно, как ухмылка смерти.
Кэлен судорожно сжала воротник. Она настолько крепко вжалась в платформу, на которой лежал трупик младенца, что не удивилась бы, если б массивное ложе опрокинулось.
Первым инстинктивным желанием было обрушиться на тварь всей мощью своей магии. Магии, навечно уничтожившей личность, оставлявшей в душе лишь чувство полной и безоговорочной преданности Исповеднице. Именно благодаря этой магии приговоренные к смерти правдиво признавались во всех своих преступлениях. Или подтверждали свою невиновность. Волшебство Исповедниц способствовало окончательному торжеству правосудия.
Спасения от магии Исповедниц не существует. Она абсолютна и окончательна. Даже самые чудовищные маньяки имеют душу — потому уязвимы.
Магия Исповедницы была одновременно и средством защиты. Но действовала только на людей. На курицу она не произведет никакого впечатления. Не подействует на это воплощение жути.
Взгляд Кэлен метнулся к двери, прикидывая расстояние. Курица сделала шажок. Когти вцепились в лежавшую на пути руку Юни. Лапы задрожали от напряжения.
Курица отступила, напряглась и выплеснула струю фекалий Юни в лицо.
И издала кудахтанье, больше смахивающее на смех.
Кэлен отчаянно сожалела, что не может убедить себя в том, что спятила. И выдумывает невесть что.
Увы, она отлично знала, что находится в здравом уме.
Да, против этой твари не поможет не только магия Исповедницы. Даже огромное преимущество в росте и силе ничего не значат перед этим порождением Тьмы. Хорошо, если удастся просто ноги унести.
Именно этого Кэлен хотелось больше всего — унести ноги.
Жирный коричневый жук пополз по руке. Сдавленно взвизгнув, Кэлен смахнула жука и шагнула к двери.
Курица слетела с тела Юни и приземлилась перед дверью.
Кэлен судорожно пыталась собраться с мыслями. Курица безмятежно кудахтала. Потом склевала жука, которого Кэлен смахнула с руки. Проглотив насекомое, повернула голову и поглядела на Кэлен. Гребешок и бородка покачивались из стороны в сторону.
Кэлен посмотрела на дверь, соображая, как побыстрее выскочить наружу. Отпихнуть курицу с дороги? Попытаться отогнать от двери? Просто игнорировать и попробовать выйти?
Она вспомнила слова Ричарда: «Юни обозвал бесчестным того, кто убил курицу. Вскоре Юни умер. Я бросил палку в сидевшую на окне курицу, и вскоре она напала на мальчика. Это по моей вине Унги пострадал. И я не хочу снова повторить ту же ошибку».
Кэлен тоже не хотела повторять ошибку. Эта тварь запросто может кинуться ей в лицо. Выклевать глаза. Вскрыть шпорой сонную артерию. И тогда она истечет кровью. Кто знает, насколько она, эта курица, сильна и на что способна?
Ричард настаивал, чтобы все были с курами исключительно вежливы. Жизнь Кэлен внезапно оказалась в прямой зависимости от его слов. Подумать только — совсем недавно она считала их глупостью! А теперь взвешивает свои шансы, прикидывает варианты, исходя из того, что тогда сказал Ричард.
— Ой, Ричард, — шепотом взмолилась она. — Прости меня!
Что-то коснулось пальцев ноги. Быстрого взгляда в темноте оказалось недостаточно, чтобы разглядеть, но Кэлен показалось, будто она видит ползущих по ноге насекомых. Кто-то из этой ползучей пакости лез по лодыжке под штаниной. Она дернула ногой. Насекомое держалось крепко.
Кэлен наклонилась и шлепнула по штанине, желая прогнать ползуна, но ударила слишком сильно и раздавила его на ноге.
Тут же торопливо выпрямилась, стряхивая запутавшихся в волосах насекомых и взвизгнула, когда сороконожка тяпнула ее в ладонь. Кэлен брезгливо стряхнула ее на пол. Сороконожка плюхнулась на землю, и курица немедленно склевала ее.
Взмахнув крыльями, курица внезапно перелетела обратно на тело Юни. Быстро перебирая лапами, она подобралась к голове и уставилась на Кэлен. Черный глаз взирал на нее с холодным любопытством. Кэлен сделала неуверенный шажок у двери.
— Мать! — произнесла курица.
Кэлен вздрогнула.
Она отчаянно старалась успокоить дыхание. Сердце колотилось так, будто готово вырваться из груди. Пальцы судорожно цеплялись за край платформы.
Должно быть, тварь всего лишь издала звук, похожий на слово «мать». Просто Кэлен — Мать-Исповедница и привыкла слышать это обращение. Ей страшно, и потому мерещится со страху всякая всячина.
Кэлен снова взвизгнула: что-то тяпнуло ее за щиколотку. Пытаясь смахнуть забравшегося в рукав жука, Кэлен нечаянно сбросила с платформы светильник. Он с тихим звоном шлепнулся на грязный пол.
Мгновенно в хижине воцарилась кромешная тьма.
Кэлен резко обернулась, почувствовав, как что-то поползло между лопаток по волосам. Судя по писку и звуку — мышь. К счастью, от резкого движения зверек упал.
Кэлен застыла. Прислушиваясь, она пыталась различить, двигается ли курица, не спрыгнула ли на пол. В комнате царила гробовая тишина, лишь в ушах громко пульсировала кровь.
Кэлен начала отступать к двери. Ступая по гнилой соломе, она неимоверно сожалела о сброшенных сапогах. Вонь забивала ноздри. Казалось, она никогда уже не сможет снова почувствовать себя чистой. Но ей было на все наплевать, лишь бы выбраться отсюда живой.
В темноте раздался кудахчущий смех.
И вовсе не оттуда, откуда его можно было ожидать. Смех раздался из-за спины.
— Пожалуйста, я не хотела ничего дурного, — сказала Кэлен во тьму. — И не думала проявлять неуважение. Я оставлю тебя заниматься твоим делом, если не возражаешь.
Кэлен сделала еще шажок к двери. Она ступала медленно и осторожно, на случай если курица окажется впереди. Ей вовсе не хотелось случайно пнуть тварь и тем разозлить. Не стоит недооценивать эту мерзость.
Исповеднице не раз приходилось яростно атаковать казавшегося непобедимым врага. И она отлично знала цену внезапной решительной атаке. Но сейчас она почему-то твердо знала, что этот противник, если пожелает, убьет ее с такой же легкостью, с какой она сама способна свернуть шею настоящей курице.
И если она затеет драку, то проигравшей стороной окажется тоже она.
Кэлен коснулась плечом стены и стала на ощупь нашаривать дверь. Ничего. Кэлен ощупала обмазанную глиной стенку с другой стороны. Двери не было.
Безумие какое-то! Она ведь вошла через дверь. Здесь должна быть дверь! Куроподобная тварь довольно кудахтнула.
Сдерживая слезы ужаса, Кэлен повернулась и прижалась спиной к стенке. Должно быть, она перепутала направление, пока вертелась, стряхивая мышь. Просто повернула не в ту сторону, только и всего. Дверь никуда не делась. Просто Кэлен пошла не туда.
Но тогда — где дверь?
Она раскрыла глаза как можно шире, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в чернильной тьме. И тут новая ужасная мысль пронзила ее сознание. А что, если курица выклюет ей глаза? Если эта тварь любит именно это — выклевывать глаза?
Кэлен услышала свой собственный панический всхлип. Соломенная крыша протекала. Тяжелая капля упала на голову, и Кэлен подпрыгнула. Сверкнула молния, и Кэлен увидела левую стену в свете зарницы. Нет, это дверь. Отблеск молнии пробился сквозь щели дверного косяка. Прокатился громовой раскат.
Кэлен отчаянно метнулась к выходу. В кромешной тьме она ушиблась бедром об угол платформы, ударила пальцы ноги о кирпичный угол. Чисто рефлекторно схватилась от боли за стопу. Прыгая на одной ноге, чтобы не упасть, наступила на что-то твердое. Жгучая боль пронизала ногу. Кэлен попыталась ухватиться хоть за что-нибудь, отдернула руку, ощутив под ладонью окоченевшее тельце, и с грохотом шмякнулась на пол.
Ругаясь сквозь зубы, Кэлен поняла, что наступила на горячий светильник. Она потерла ногу. На самом деле не очень-то и обожглась. Просто у страха глаза велики, вот и показалось, что ногу прожгло насквозь. Впрочем, из ноги, которую она ушибла об угол, текла кровь.
Кэлен сделала глубокий вдох. Нельзя впадать в панику, выговорила она себе, иначе дело дрянь. Никто, кроме нее самой, ей сейчас не поможет. А значит, надо собраться и сохранять трезвую голову, чтобы выбраться отсюда.
Она еще раз вдохнула поглубже. Все, что сейчас требуется, — это добраться до двери. Тогда она сможет выскочить. И спастись.
Кэлен поползла вперед. Покрывавшая пол солома была мокрой — от дождя ли, или от стекавшей с платформ жидкости, Кэлен не знала. Она сказала себе, что люди Тины уважительно относятся к мертвым. И ни за что не оставили бы здесь грязной соломы. Солома наверняка чистая. Только почему же она тогда так воняет?
Огромным усилием воли Кэлен не фиксировала внимания на кишащих вокруг насекомых. Когда ее решимость хранить молчание иссякла, Кэлен тихонько застонала. Она ползла лицом к двери и увидела, как очередная молния высветила контур. Осталось совсем чуть-чуть.
Кэлен не знала, куда подевалась курица, и молилась, чтобы та снова занялась выклевыванием глаз у Юни.
Но в следующей вспышке она увидела лапы курицы между собой и щелью под дверью. Едва ли в футе от ее лица.
Кэлен медленно поднесла трясущуюся ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза. Она знала, что в любой момент куроподобный монстр кинется выклевывать ей глаза — точно так же, как выклевал их у Юни. Она задохнулась от ужаса, представив себе, что ей выклевали глаза. Мысленно увидела льющуюся из растерзанных пустых глазниц кровь.
Она ослепнет. Окажется совсем беспомощной. И никогда больше не увидит улыбающихся серых глаз Ричарда.
В волосах, пытаясь высвободиться из пут, копошился жук. Кэлен попыталась его смахнуть, но тщетно.
Внезапно что-то ударило ее по макушке. Кэлен вскрикнула. Жук исчез. Курица склевала его прямо с головы. Быстрый удар клювом оказался довольно болезненным.
— Спасибо, — вынудила себя Кэлен поблагодарить курицу. — Большое тебе спасибо. Очень тебе признательна.
И взвизгнула, когда клюв ударил по руке. Там полз жук. Курица вовсе не клюнула ее в руку, а слопала жука.
— Извини, что я завопила, — сказала Кэлен. Голос ее дрожал. — Я просто не ожидала. Спасибо тебе еще раз.
Клюв пребольно ударил ее по макушке. На сей раз никакого жука не было. Кэлен не знала, посчитала ли курица, что там насекомое, или хотела пробить ей голову. От курицы изрядно воняло.
Кэлен снова поднесла ладонь к глазам.
— Пожалуйста, не делай этого. Мне больно. Пожалуйста, не клюй меня.
Острый клюв защипнул вену на тыльной стороне ладони, которой Кэлен прикрывала глаза. Курица потянула, будто пыталась вытащить из земли червяка.
Это был приказ. Тварь желала, чтобы Кэлен убрала руку.
Клюв резко рванул кожу. В значении этого движения ошибиться было невозможно. «Убери руку, — означал он. — Убери, или пожалеешь».
Если тварь разозлить, трудно даже представить, что она может сотворить. Совсем рядом лежит тело Юни как напоминание о возможных последствиях.
Кэлен сказала себе, что если тварь клюнет ее в глаз, то она схватит ее и попытается свернуть шею. Она будет бороться. Но только если тварь покусится на глаза.
Все ее инстинкты вопили, возражая против столь глупого и опасного поступка. И Птичий Человек, и Ричард — оба заявляли, что это не курица. Теперь Кэлен нисколько не сомневалась в их правоте. Но у нее может просто не остаться иного выбора.
Если она начнет битву, это будет битва не на жизнь, а на смерть. Кэлен не испытывала ни малейших иллюзий насчет своих шансов. И все же, несмотря ни на что, она, возможно, будет вынуждена сражаться. До последнего вздоха, если понадобится. Как учил ее отец.
Курица ухватила кусок кожи побольше и выкрутила. Последнее предупреждение.
Кэлен осторожно убрала дрожащую руку. Тварь довольно кудахтнула.
Опять сверкнула молния. Кэлен, впрочем, уже не нуждалась в освещении. Тварь находилась буквально в нескольких дюймах. Достаточно близко, чтобы почувствовать ее дыхание.
— Пожалуйста, не трогай меня.
Раскат грома прогрохотал так, что можно было оглохнуть. Курица закудахтала и резко повернулась.
Тут Кэлен поняла, что это не гром. Кто-то пинком открыл настежь дверь.
— Кэлен! — раздался голос Ричарда. — Ты где?
Она мгновенно вскочила на ноги.
— Ричард! Осторожно! Это курица! Курица!
Ричард ринулся к монстру. Курица проскользнула у него между ногами и выскочила наружу.
Кэлен хотела кинуться Ричарду на шею, но он не дал ей, сорвав с плеча ближайшего из оставшихся снаружи охотников лук. Тот не успел даже среагировать на внезапный выпад, а Ричард уже выхватил из его колчана стрелу. Еще мгновение — и стрела лежала на натянутой тетиве.
Курица отчаянно улепетывала по грязи, с каждой вспышкой молнии удаляясь все дальше.
Раздался звон тетивы. Стрела со свистом пронзила воздух.
Кэлен услышала глухой звук, когда стальной наконечник достиг цели.
Во вспышке молнии она увидела, как курица обернулась. Стрела попала ей сзади точно в голову и наполовину торчала из раскрытого клюва. По древку стекала кровь, капая с наконечника в лужи и на оперение птицы.
Охотник присвистнул, оценив выстрел.
Снова почернело и прогрохотал гром. Следующая вспышка осветила удиравшую за угол курицу.
Ричард бросился ей вслед.
Кэлен — за ним. На бегу охотник протянул Ричарду вторую стрелу. Ричард натянул тетиву и вскинул лук на изготовку. Они вылетели за угол.
И резко остановились. Там, в грязи, прямо посреди улочки, лежала окровавленная стрела. Курица исчезла.
— Ричард, — выдохнула Кэлен, — теперь я тебе верю!
— Догадываюсь, — ответил он.
Сзади раздалось громкое «фуф-ф».
Высунув головы из-за угла, они увидели, что крыша дома мертвых полыхает огнем. А сквозь распахнутую дверь Кэлен разглядела горящую на полу солому.
— У меня была с собой свечка. Она упала на солому. Но фитиль потух. Я точно знаю, что потух, — проговорила Кэлен.
— Может, это молния, — ответил Ричард, глядя на рассекший темное небо зигзаг.
В разгоревшемся пламени окружавшие дом мертвых здания, казалось, танцевали какой-то колеблющийся танец. Несмотря на довольно приличное расстояние, Кэлен ощутила на лице жар. Горящая солома и искры взлетали в ночное небо.
Из пелены дождя появились охранники и собрались вокруг. Владелец стрелы передал ее своим друзьям, шепнув при этом, что Ричард-С-Характером пристрелил злого духа и прогнал его.
Из-за угла дома появилась еще пара, некоторое время смотрела на огонь, а потом присоединилась к остальным. Зедд, чьи седые волосы в свете пожара сделались красно-оранжевыми, протянул руку. Один из охотников положил окровавленную стрелу ему на ладонь. Зедд быстро осмотрел ее и передал Энн. Та покатала стрелу в пальцах и вздохнула, будто стрела поведала ей свою историю и подтвердила худшие опасения.
— Это шимы, — проговорил Ричард. — Они здесь. Теперь-то ты мне веришь?
— Зедд, я видела его! — воскликнула Кэлен. — Ричард прав. Это не курица. Эта тварь сидела в доме мертвых и выклевывала Юни глаза. И она говорит. Она обратилась ко мне по титулу — «Мать-Исповедница».
В серьезных глазах старого волшебника отражался огонь. Наконец он кивнул.
— Некоторым образом ты прав, мой мальчик. Это действительно серьезнейшая проблема, но это не шимы.
— Зедд, я же говорю тебе, она была… — начала возражать Кэлен, указывая на горевший дом.
И замолчала, когда Зедд протянул руку и достал из ее волос перышко. Зажав его между указательным и большим пальцами, он медленно покрутил перо. На глазах у всех присутствующих перо обратилось в дым, растаявший в воздухе.
— Это был Шнырк, — пробормотал волшебник.
— Шнырк? — нахмурился Ричард. — Это еще что такое? И откуда ты знаешь?
— Мы с Энн сотворили ряд проверочных заклинаний, — ответил старый волшебник. — Ты предоставил нам необходимые доказательства, которых нам недоставало, чтобы убедиться окончательно. Следы магии на стреле подтверждают наши подозрения. У нас серьезные неприятности.
— Это творение тех, кто предался Владетелю, — пояснила Энн. — Тех, кто владеет Магией Ущерба. Сестер Тьмы.
— Джеган, — прошептал Ричард. — У него есть сестры Тьмы.
Энн кивнула.
— В прошлый раз Джеган подослал убийцу-волшебника, но вы с ним совладали. И вот теперь он направил нечто гораздо более опасное.
— Ты был прав в своей настойчивости, но ошибался в выводах, — положил Зедд руку на плечо внука. — Мы с Энн уверены, что можем противодействовать заклинанию, призвавшему Шнырка. Постарайся не беспокоиться. Мы поработаем над этим и найдем решение.
— Ты так и не сказал, что это за Шнырк такой. В чем его задача? Для чего его призвали?
Прежде чем заговорить, Энн переглянулась с Зеддом.
— Его призвали из Подземного мира. С помощью Магии Ущерба. И его предназначение — повредить магии в мире живых.
— Как и шимы, — испуганно выдохнула Кэлен.
— Это достаточно серьезная тварь, — подтвердил Зедд, — но ни в какое сравнение с шимами не идет. Мы с Энн далеко не новички и сами не без возможностей. Теперь благодаря Ричарду Шнырк исчез. Поскольку его раскрыли, он вернется не скоро. Идите спать. Джеган, к счастью, оказался неумехой, и его Шнырк выдал себя прежде, чем успел причинить существенный вред.
Ричард оглянулся на бушующий огонь, будто пытаясь что-то сообразить.
— Но каким образом Джеган…
— Нам с Энн необходимо отдохнуть, чтобы мы смогли точно сказать, что именно сделал Джеган и как этому противостоять. Это довольно сложно. Позволь нам делать то, что мы умеем и должны.
Ричард наконец-то обнял Кэлен за талию и привлек поближе, кивнув деду. Одобрительно похлопав Зедда по плечу, он повел Кэлен к дому духов.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 22:59 | Сообщение # 8 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 11
Ричард дернулся и разбудил Кэлен. Она, прижимаясь к нему спиной, убрала волосы с глаз и попыталась продрать глаза. Ричард сел. Кэлен тут же обдало холодом. Кто-то настойчиво стучал в дверь.
— Магистр Рал! — звал приглушенный голос. — Магистр Рал!
Нет, им это не приснилось — в дверь колотила Кара. Ричард, на ходу впрыгивая в штаны, пошел открывать.
В комнату проник дневной свет.
— В чем дело, Кара?
— Меня знахарка за вами послала. Зедд с Энн заболели. Я не поняла, что она говорит, но разобралась, что она хочет, чтобы я привела вас.
— Сильно заболели? — Ричард рывком натянул сапоги.
— Судя по поведению знахарки, вряд ли там что-то серьезное, но я в этом слабо разбираюсь. И подумала, что вы захотите сами поглядеть.
— Конечно. Да. Мы сейчас.
Кэлен уже одевалась. Вещи еще были сырыми, но по крайней мере уже не мокрыми насквозь.
— Что, по-твоему, это может быть?
Ричард натянул черную нижнюю рубаху без рукавов.
— Понятия не имею.
Наплевав на остальные предметы туалета, он застегнул свой широкий пояс и двинулся к выходу. То, что хранилось в золотых карманчиках на поясе, он никогда не оставлял без присмотра. Уж слишком опасными были эти предметы. Он оглянулся, желая убедиться, что Кэлен следует за ним. Кэлен, прыгая на одной ноге, натягивала задеревеневший сапог.
— Я хотела спросить, не думаешь ли ты, что это может быть магия? Что с магией что-то не так? Из-за этого Шнырка?
— Давай не будем строить досужих домыслов. Мы скоро все узнаем.
Они выбежали на улицу, и Кара повела их за собой. Утро было сырое и туманное, свинцовые облака висели низко над головой, обещая паршивый денек. Что ж, хотя бы дождя нет.
Длинная светлая коса Кары выглядела так, будто всю ночь так и оставалась мокрой. Она свисала, тяжелая и набухшая от влаги, но Кэлен знала, что все равно прическа Морд-Сит выглядит куда лучше, чем ее собственные взъерошенные патлы.
А вот алое кожаное одеяние Кары выглядело совсем как новенькое. Морд-Сит страшно гордились своей кроваво-красной кожаной одеждой. Она наподобие алого стяга уведомляла всех о присутствии Морд-Сит. Мало нашлось бы слов, способных так ярко выразить угрозу, как это облачение.
Должно быть, мягкую кожу обработали каким-то маслом или жиром, судя по тому, как с нее стекала вода. Кэлен, исходя из того, насколько узко это одеяние, всегда подозревала, что Морд-Сит не приходится тратить много времени, чтобы раздеться, когда они сбрасывают эту свою вторую кожу.
Они быстро шагали по улочке. Кара метнула на них обвиняющий взгляд.
— Минувшей ночью у вас двоих было приключение!
По тому, как перекатывались у нее желваки, было нетрудно догадаться, что Морд-Сит вовсе не рада тому, что ее оставили спать, а сами, как беспомощные цыплята, бродили в одиночку, пытаясь выяснить, не вляпаются ли они за здорово живешь в какую-нибудь серьезную неприятность.
— Я нашла курицу-что-не-курица, — сообщила Кэлен.
Они с Ричардом настолько выдохлись, когда наконец по грязи в темноте под дождем снова добрались до дома духов, что практически не обсуждали случившееся. Когда Кэлен задала вопрос, Ричард сказал, что искал эту псевдокурицу, когда услышал доносившийся из дома, где лежало тело Юни, голос Кэлен. Она думала, что он выскажется по поводу недостатка доверия с ее стороны, но он промолчал.
Кэлен извинилась за то, что не поверила ему. На что Ричард ответил лишь, что благодарен добрым духам, которые не оставили ее. Потом крепко обнял и поцеловал в макушку. И у Кэлен почему-то возникло ощущение, что она чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы он ее обругал.
Полумертвые от усталости, они заползли под одеяло. Но, как ни выдохлась Кэлен, она не сомневалась, что так и не уснет, мучимая воспоминаниями об этом пернатом воплощении зла. А потом исходящее от Ричарда тепло и его надежная рука, обнимавшая ее, сделали свое дело, и Кэлен уснула, не успев коснуться головой подушки.
— Никто так до сих пор и не сподобился объяснить мне, откуда видно, что эта курица и не курица вовсе, — пожаловалась Кара, когда они свернули за угол.
— Я не могу этого объяснить, — ответил Ричард. — Просто что-то в ней было не так. Какое-то смутное ощущение, от которого у меня волосы на затылке вставали дыбом, когда она была рядом.
— Если бы ты там была, то поняла бы, — добавила Кэлен. — Когда она смотрела на меня, я видела чистое зло в ее глазах.
— Может, ей просто нужно было снести яйцо, — скептически хмыкнула Кара.
— Она обратилась ко мне по титулу.
— А! Ну, мне бы это тоже дало нужную подсказку, — ухмыльнулась Кара и тут же продолжила гораздо более серьезно, чтобы не сказать обеспокоенно: — Она действительно назвала тебя «Мать-Исповедница»?
Кэлен кивнула, глядя на встревоженное лицо Кары.
— Ну, на самом деле она начала, сказала только «мать». А я не стала вежливо дожидаться, пока она договорит остальное.
Они втроем вошли в дом, и Ниссел, поджидавшая их, сидя на расстеленной перед очагом шкуре, поднялась на ноги. В очаге разогревался котелок с травяным настоем. На полке возле огня, чтобы не остывал, лежал хлеб. Знахарка улыбнулась странной улыбкой человека, знающего что-то, чего не знают другие.
— Мать-Исповедница, доброе утро. Хорошо ли ты спала?
— Да, спасибо. Ниссел, что случилось с Зеддом и Энн?
Улыбка исчезла, и знахарка глянула на тяжелый занавес, закрывавший проход в дальнюю комнату.
— Точно не знаю.
— Ну, тогда что у них не так? — требовательно спросил Ричард, когда Кэлен перевела. — Что у них болит? У них температура? С желудком непорядок? Головная боль? Что? — Он вплеснул руками. — У них головы с плеч скатились?
Ниссел не сводила глаз с Ричарда, пока Кэлен переводила ей его тираду.
— А он нетерпелив, твой супруг.
— Он беспокоится о своем деде. Он очень любит старика. Так ты знаешь, что с ними не так?
Ниссел быстро помешала содержимое котелка. Старая знахарка производила странное впечатление. Во время работы она вечно бормотала что-то себе под нос или заставляла пациента держать на животе камни, чтобы отвлечь его, пока зашивала рану. Но Кэлен отлично знала, что у старухи острый как бритва ум и ей практически нет равных в ее ремесле. За плечами этой согбенной бабки были долгие годы опыта и огромные знания.
Ниссел укуталась поплотнее в шаль, опустилась на корточки перед нарисованной на полу Благодатью и провела скрюченным пальцем вдоль одной из прямых, идущих от центра. Вдоль линии, обозначающей магию.
— Вот это, я думаю.
Кэлен с Ричардом тревожно переглянулись.
— Полагаю, вы разберетесь гораздо быстрей, если пройдете туда и глянете своими глазами, — порекомендовала Кара.
— Нам бы хотелось прежде выяснить, чего ожидать, если не возражаешь, — сурово поглядел на Морд-Сит Ричард.
Кэлен немного расслабилась. Кара ни за что не стала бы вести себя столь пренебрежительно, если бы действительно полагала, что там, за закрывающей вход в комнату занавеской, идет нешуточная борьба между жизнью и смертью. Впрочем, Кара мало что знала о магии, за исключением того, что она ей не нравилась.
Кара, как и бесстрашные д’харианские солдаты, побаивалась волшебства. Они постоянно повторяли присказку, что они воюют сталью против стали, а Магистр Рал — магией против магии. Это было частью волшебных уз, связывавших народ Д’Хары с Магистром Ралом: они защищали его, а он — их. Можно было подумать, будто они считают своим долгом защищать его тело, чтобы он взамен мог защитить их души.
Парадокс же заключался в том, что уникальной связью между Морд-Сит и Магистром Д’Хары являлся некий своего рода симбиоз, дававший волшебную силу эйджилу — жуткому пыточному инструменту, который каждая Морд-Сит носила на прикрепленной к запястью цепочке. Но, что гораздо более важно, благодаря древним волшебным узам с Магистром Ралом Морд-Сит могли захватывать контроль над волшебным даром всех владеющих магией. Пока Ричард не освободил их, задачей Морд-Сит было не только защищать Магистра Рала, но и мучить до смерти его обладавших магией врагов, а в процессе вытягивать из них необходимые сведения.
Ни одно волшебство не могло противостоять Морд-Сит, кроме магии Исповедниц. Насколько Морд-Сит боялись магии, настолько обладающие магией боялись Морд-Сит. Впрочем, Кэлен всегда говорила, что эти гадюки боятся ее гораздо больше, чем она их.
Заложив руки за спину и расставив ноги, Кара встала на страже. Кэлен, чуть пригнув голову, шагнула в дверной проем. Ричард любезно придержал для нее занавес.
Комнатку, лишенную окон, освещали свечи. На грязном полу виднелись нарисованные магические символы. Кэлен поняла, что в отличие от нарисованной в соседней комнате Благодати это не учебные символы. Эти нарисованы кровью.
Кэлен ухватила Ричарда за локоть.
— Осторожно! Не наступи! — Она указала рукой на символы на полу. — Они предназначены для того, чтобы подманить и поймать в ловушку неосторожного.
Ричард, кивнув, двинулся дальше, точно передвигаясь по лабиринту рисунков. Зедд с Энн лежали голова к голове на узеньких соломенных матрасах у дальней стены. Оба были укрыты до подбородка грубыми шерстяными одеялами.
— Зедд, — шепотом позвал Ричард, опускаясь на колено. — Ты не спишь?
Кэлен села на колени рядом с мужем и взяла его за руку. Энн моргнула и открыла глаза. Кэлен взяла за руку и ее. Зедд прищурился, будто тусклый свет свечей причинял боль.
— Это ты, Ричард? Хорошо. Нам надо поговорить.
— Что случилось? Вы заболели? Чем мы можем вам помочь?
Седые волнистые волосы Зедда казались более взлохмаченными, чем обычно. В тусклом свете морщины были не так заметны, но сейчас почему-то он выглядел очень-очень старым.
— Мы с Энн… просто устали, вот и все. Мы…
Он вытащил руку из-под одеяла и указал на орнамент символов на полу. Кожаное облачение Кары обтягивало Морд-Сит куда плотнее, чем висевшая на его костях кожа.
— Скажи ему, — нарушила звенящую тишину Энн. — Либо я скажу.
— Сказать что? Да что происходит?!
Зедд, тяжело дыша, положил руку на мускулистое бедро внука.
— Помнишь наш разговор? На тему «что, если»… об исчезновении магии?
— Конечно.
— Ну так вот, это началось.
Глаза Ричарда расширились.
— Значит, это все же шимы!
— Нет, — возразила Энн. — Сестры Тьмы. — Она смахнула заливающий глаза пот. — Сотворив заклинание, вызывающее эту… эту псевдокурицу…
— Шнырка, — подсказал ей Зедд. — Призвав Шнырка, они либо случайно, либо преднамеренно спровоцировали исчезновение магии.
— Вряд ли случайно, — бросил Ричард. — Наверняка именно этого они и добивались. Во всяком случае, Джеган, а по его приказу — сестры Тьмы.
Зедд кивнул, прикрыв глаза.
— Уверен, что ты прав, мой мальчик.
— Значит, вам не удалось это остановить? — спросила Кэлен. — С ваших слов выходило, что вы можете это сделать.
— Проверочные заклинания, сотворенные нами, дорого нам обошлись. — Энн говорила так же желчно, как на ее месте сказала бы Кэлен. — Исчерпали наши силы.
Зедд приподнял руку и снова уронил ее Ричарду на бедро.
— Из-за того, кто мы есть, из-за того, что мы более могущественны, чем другие, это ударило по нам первым.
— Ты же говорил, что начнется со слабейших, — нахмурилась Кэлен.
Энн только покачала головой.
— Тогда почему это не подействовало на нас? — поинтересовался Ричард. — Кэлен владеет магией — магией Исповедницы. И у меня есть дар.
Зедд слабо махнул рукой.
— Нет-нет! Это действует не так. Это начинается с нас. По мне ударило больше, чем по Энн.
— Не уводи их в сторону, — буркнула Энн. — Это слишком важно. — Чуть окрепшим голосом она продолжила: — Ричард, сила Кэлен скоро уменьшится. И твоя тоже, хотя ты меньше от нее зависишь, чем мы с Кэлен, так что для тебя это не будет иметь такого уж большого значения.
— Кэлен утратит свое могущество Исповедницы, — подтвердил Зедд, — как и все прочие волшебники. И вообще все, что обладает магией. Она окажется беззащитной, и ее нужно будет защищать.
— Не такая уж я беззащитная, — возразила Кэлен.
— Но должен же быть способ этому противостоять! Минувшей ночью ты сказал, что вы тоже кое-что можете, — сжал кулаки Ричард. — Ты сказал, что вы в состоянии с этим справиться! Вы должны что-то сделать!
Энн слабо стукнула Зедда по макушке.
— Не будешь ли так любезен сказать ему, старый пень? Прежде чем парня хватит кондрашка и уже никакой помощи от него не дождешься?
— Я могу помочь? — подался вперед Ричард. — Что я должен сделать? Скажите, и я сделаю.
Зедд выдавил слабую улыбку.
— Я всегда мог на тебя положиться, Ричард. Всегда.
— Что мы можем сделать? — встряла Кэлен. — Вы можете рассчитывать на нас обоих.
— Видите ли, мы знаем, что нужно сделать, только вот не можем справиться с этим в одиночку.
— Значит, мы поможем, — отрубил Ричард. — Что вам нужно?
Зедд тяжело вздохнул.
— Это в замке.
В Кэлен всколыхнулась надежда. Сильфида избавит их от многих недель пути через Срединные Земли. С ее помощью они с Ричардом окажутся в Эйдиндриле меньше чем за сутки.
Дыхание Зедда замедлилось. Казалось, он впал в бессознательное состояние. Ричард раздраженно сдавил пальцами виски и набрал в грудь побольше воздуха. Затем легонько потряс деда за плечо.
— Зедд? Чем мы можем помочь? Что нужно в замке Волшебника? Что там, в замке?
Старый волшебник медленно сглотнул.
— В замке. Да.
Ричард снова сделал глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие и говорить ровно.
— Отлично. В замке. Это я понял. Что ты хочешь мне рассказать о замке, Зедд?
Зедд облизал пересохшие губы.
— Воды.
Кэлен положила руку Ричарду на плечо, будто хотела этим жестом не дать ему взвиться до потолка.
— Я принесу.
Ниссел встретила ее в дверях, но вместо воды протянула чашку с теплым питьем.
— Дай ему вот это. Я только что приготовила. Это лучше воды. Придаст ему сил.
— Спасибо, Ниссел.
Кэлен поспешно поднесла питье к губам Зедда. Старый волшебник сделал несколько глотков. Потом Кэлен предложила чашку Энн, и та допила остальное. Ниссел, перегнувшись через плечо Кэлен, сунула девушке кусок хлеба, намазанный чем-то вроде меда с легким запахом мяты, шепнув, чтобы она заставила Зедда с Энн немного поесть.
— Давай-ка, Зедд, съешь немного тавы с медом, — предложила волшебнику Кэлен.
Зедд отодвинул рукой предложенную еду.
— Возможно, чуть позже.
Кэлен с Ричардом переглянулись. Неслыханное дело — Зедд отказывается поесть! Должно быть, Кара посчитала все несерьезным, исходя из спокойствия Ниссел. Хотя старая знахарка и не выказывала особой тревоги по поводу состояния лежавшей на полу парочки, беспокойство Кэлен с Ричардом росло с каждой минутой.
— Зедд, — продолжил Ричард после того, как дед выпил отвар, — так что там насчет замка?
Старый волшебник мгновенно открыл глаза. Кэлен показалось, что его взор стал ярче, ореховые глаза — более ясными, не такие мутными. Он неловко ухватил Ричарда за запястье.
— Похоже, отвар помогает. Дайте еще.
— Он сказал, что отвар помогает, — обернулась Кэлен к знахарке. — И просит еще.
— Конечно, помогает, — скорчила рожицу Ниссел, — иначе зачем бы я его варила?
Покачав головой, словно изумляясь человеческой глупости, она вышла в соседнюю комнату, чтобы принести еще отвара. Кэлен была уверена, что ей вовсе не показалось, будто Зедд немного оживился.
— Слушай внимательно, мой мальчик, — поднял он палец. — Там, в замке, есть чрезвычайно сильное волшебство. Своего рода противоядие в бутылке, способное преодолеть проникшую в мир живых заразу.
— И оно тебе нужно, — высказал предположение Ричард.
Энн отвар, судя по всему, тоже помог.
— Мы пытались наложить контрзаклинания, но наше могущество уже сильно уменьшилось. И мы слишком поздно заметили, что произошло.
— Но летучее волшебство из этой бутылки сделает с этой заразой то, что она сделала с нами, — медленно проговорил Зедд.
— И таким образом уравновесит силы, и вы сможете наложить контрчары и уничтожить ее, — нетерпеливо закончил Ричард.
— Да, — хором ответили Зедд с Энн.
— Ну, это не беда, — радостно улыбнулась Кэлен. — Мы принесем вам эту бутылку.
— Мы можем попасть в замок с помощью сильфиды, — бодро ухмыльнулся Ричард. — Заберем бутылку и притащим ее вам в мгновение ока. Ну, почти.
Энн, прикрыв глаза рукой, тихо выругалась.
— Зедд, ты учил этого мальчишку хоть чему-нибудь?
Улыбка Ричарда мгновенно угасла.
— В чем дело? Что я не так сказал?
Вошла Ниссел с двумя чашками отвара, одну протянула Ричарду, вторую — Кэлен.
— Пусть выпьют все.
— Ниссел говорит, что вы должны выпить все, — перевела Кэлен.
Энн покорно начала пить, а Зедд сморщил нос, но ему тоже пришлось пить, поскольку Ричард не церемонясь опрокинул содержимое чашки прямо ему в глотку. Давясь и кашляя, Зедд был вынужден проглотить все, иначе рисковал захлебнуться.
— Ну а теперь выкладывай, в чем дело? Почему нам будет сложно вытащить это волшебство из замка? — спросил Ричард, когда дед наконец откашлялся.
— Во-первых, — выдавил Зедд, — нет никакой необходимости тащить его сюда. Достаточно разбить бутылку, и волшебство вырвется на свободу. Направлять его не нужно, все уже сделано.
— Бутылку я разобью, — кивнул Ричард. — Это я могу.
— Слушай! Волшебство находится в бутылке, предназначенной удерживать магию, и волшебство вырвется, только если бутылку правильно разбить. Предметом, обладающим необходимыми магическими свойствами. Иначе оно просто испарится без всякого толку.
— Что за предмет? Чем нужно разбить бутылку?
— Мечом Истины, — ответил Зедд. — Он обладает необходимой магией, чтобы высвободить должным образом волшебство, разбив бутылку.
— Это нетрудно. Я оставил меч в твоих покоях в замке. Но разве магия меча не исчезнет?
— Нет. Меч Истины создан чародеями, умевшими защитить его силу от любых нападений на магию.
— Значит, ты полагаешь, что Меч Истины может справиться с Шнырком?
Зедд кивнул.
— Большая часть всего этого мне не известна, но я практически уверен вот в чем: Меч Истины может оказаться единственным оружием, способным защитить тебя. — Зедд схватил Ричарда за рубашку и придвинул поближе. — Ты должен забрать меч.
Ричард покладисто кивнул, и глаза старого волшебника сверкнули. Он попытался приподняться на локте, но Ричард своей здоровенной ладонью вынудил деда лежать смирно.
— Отдыхай. Встанешь, когда отдохнешь. Лучше скажи, где находится эта самая бутылка.
Зедд нахмурился и указал на что-то за спиной Кэлен и Ричарда. Те оглянулись. Не обнаружив никого, кроме стоявшей на страже у дверей Кары, они повернулись обратно и увидели, что Зедд уже лежит, опершись на локоть. Старый волшебник улыбался, довольный своей маленькой победой. Ричард наградил деда сердитым взглядом.
— А теперь слушай внимательно, мой мальчик. Ты говорил, что бывал в личном анклаве Волшебника первого ранга? — Ричард кивнул. — Хорошо помнишь это место? — Ричард снова кивнул. — Отлично. Там есть вход. Длинный проход между разными предметами.
— Да, помню. Длинный коридор, устланный красной ковровой дорожкой. По обе стороны — белые мраморные колонны высотой примерно с меня. На каждой сверху лежат разные предметы.
— Да, — поднял руку Зедд, призывая внука остановиться. — Белые мраморные колонны. Ты их помнишь? Помнишь, что на них лежит?
— Кое-что. Не все. Там были каменья в оправах, золотые цепи, серебряный кубок, прекрасной работы ножи, чаши, шкатулки. — Ричард нахмурился, силясь припомнить получше. Затем щелкнул пальцами. — На пятой колонне слева стояла бутылка. Я ее запомнил, потому что она показалась мне очень красивой. Черная бутылка с золотой филигранной крышкой.
На губах Зедда мелькнула лукавая улыбка.
— Совершенно верно, мой мальчик! Это она и есть.
— И что мне нужно сделать? Просто разбить ее Мечом Истины?
— Просто разбить.
— И никаких выкрутасов? Никаких заклинаний читать не надо? Не ставить каким-то особым образом в особое место? Не дожидаться, когда луна окажется в нужной фазе? Или какого-то точного времени дня или ночи? Не надо пару раз прокрутиться вокруг себя? Никаких выкрутасов?
— Никаких выкрутасов. Просто разбей ее мечом. Если бы действовал я, то аккуратно поставил бы ее на пол — на тот случай, если промахнусь и опрокину ее, и она упадет на мрамор и разобьется. Ну, так это я.
— Ну, значит, на полу. Я поставлю ее на пол и расколю мечом. — Ричард начал подниматься. — Все будет сделано еще до завтрашнего рассвета.
Схватив внука за рукав, Зедд вынудил его сесть на место.
— Нет, Ричард. Ты не сможешь.
Он откинулся на спину, грустно вздохнув.
— Не смогу что? — поинтересовался Ричард, снова усаживаясь.
Зедд несколько раз коротко вздохнул.
— Не сможешь отправиться с помощью этой твоей сильфиды.
— Но мы должны, — настаивал Ричард. — Сильфида доставит нас туда меньше чем за день. А поездка по стране займет… Ну, не знаю. Недели.
Старый волшебник покачал пальцем у Ричарда перед носом.
— Сильфида пользуется магией. Если ты отправишься с ее помощью, то умрешь, не достигнув Эйдиндрила. Ты будешь в недрах этого существа, будешь дышать ее магией, когда эта магия исчезнет. И тогда даже твоего тела не сыщет никто.
Ричард облизал губы, взъерошив пятерней волосы.
— Ты уверен? Может, я успею добраться до места прежде, чем магия исчезнет? Зедд, это важно! Если даже есть риск, мы должны рискнуть. Я отправлюсь один. А Кэлен с Карой оставлю тут.
У Кэлен сердце ушло в пятки при мысли, что Ричард окажется в сильфиде в тот момент, когда магия исчезнет. Она схватила его за руку, готовая протестовать, но Зедд заговорил первым:
— Ричард, послушай меня. Я — Волшебник первого ранга. И я тебе говорю: магия исчезает. Если ты оправишься с помощью сильфиды, ты погибнешь. Никаких «может быть». Вся магия исчезает. Ты должен ехать обычным способом.
Ричард, поджав губы, кивнул.
— Ну ладно. Раз надо, так надо. Только времени уйдет куда больше. Как скоро вы с Энн…
Зедд улыбнулся:
— Ричард, мы слишком слабы для путешествия, иначе непременно поехали бы с тобой. Но с нами все будет хорошо. А сейчас мы только будем задерживать тебя. Ты и сам можешь сделать все, что нужно. Как только ты разобьешь бутылку и высвободишь волшебство, то вот эти штуки, — он указал на символы на полу, — нам об этом тут же сообщат. И тогда я сразу сотворю контрзаклинания. Но до той поры замок Волшебника будет уязвим. Чрезвычайно могущественные и опасные предметы могут быть украдены, когда волшебные щиты замка исчезнут. И после того, как я восстановлю силу магии, их смогут использовать против нас.
— Ты знаешь, насколько ослабеет магия замка?
Зедд огорченно покачал головой.
— Прецедентов не было. Не могу предсказать точные последствия, но она ослабеет наверняка. Нам необходимо, чтобы ты оставался в замке и защищал его, как ты и собирался. Мы с Энн прибудем сразу же, как покончим с этим делом. Мы на тебя надеемся. Ты можешь сделать это для меня, мой мальчик?
Ричард кивнул, сверкнув глазами, и взял деда за руку.
— Конечно. Можешь на меня положиться.
— Обещай мне, Ричард. Обещай, что отправишься в замок.
— Обещаю.
— А если не пойдешь, — тихо предостерегла Энн, — то оптимистический прогноз Зедда, что с ним все будет в порядке, может оказаться… несостоятельным.
— Энн, ты так говоришь, будто… — нахмурил бровь Зедд.
— Если то, что я сказала, неправда, назови меня лгуньей.
Зедд прикрыл ладонью глаза и промолчал. Энн повернула голову и посмотрела Ричарду прямо в глаза.
— Я достаточно ясно выразилась?
Ричард сглотнул.
— Да, мэм.
— Это очень важно, Ричард, — коснулся Зедд его руки. — Но постарайся не свернуть себе шею по дороге, ладно?
— Понял, — улыбнулся Ричард. — Больше шансов добраться до цели, если ехать быстро, но не очертя голову.
Зедд громко засмеялся.
— Значит, ты все же меня слушал, когда был помоложе.
— Всегда.
— Ну, тогда слушай и сейчас. — Он снова воздел костлявый палец. — Ты не должен пользоваться огнем, желательно совсем. По огню тебя сможет отыскать Шнырк.
— Каким образом?
— Мы считаем, что эта тварь в поисках ориентируется на огонь. Шнырка послали специально за тобой. Держись от огня подальше. И воды тоже берегись. Если придется пересекать реку, иди только по мосту, пусть даже до него много дней пути. Переходи ручьи по жердочке, переползай по веревке, перепрыгивай, если сможешь.
— Ты хочешь сказать, что мы можем кончить, как Юни, если приблизимся к воде?
Зедд кивнул.
— Мне жаль затруднять тебе поездку, но это дело опасное. Шнырк пытается добраться до тебя. Тебе ничто не будет грозить — нам всем ничто не будет грозить, — лишь если ты доберешься до замка и разобьешь бутылку прежде, чем Шнырк найдет тебя.
Ричард, нисколько не устрашенный, ухмыльнулся.
— Значит, мы сэкономим время — не придется его тратить на собирание дров и купание.
Зедд снова тихо хихикнул.
— Счастливого пути, Ричард! И тебе тоже, Кара. Присматривай за Ричардом. — Худые пальцы схватили ладошку Кэлен. — И, конечно, тебе, моя новая внучка. Я очень тебя люблю. Присматривайте друг за другом и берегите друг друга. Увидимся, когда мы с Энн приедем в Эйдиндрил и снова будем все вместе. Ждите нас в замке.
Кэлен, шмыгая носом, сжала костлявую ладонь обеими руками.
— Обязательно. Мы все будем вас там ждать. И снова соберемся всей семьей, когда ты приедешь.
— Счастливого пути всем вам, — пожелала Энн. — Да пребудут с вами всегда добрые духи. Наши молитвы и вера тоже будут с вами.
Ричард кивнул и начал было подниматься, но вдруг остановился. Казалось, он о чем-то задумался, потом мягко заговорил:
— Зедд, когда я рос, я понятия не имел, что ты мой дедушка. Я знаю, ты сделал это для того, чтобы защитить меня, но… Я не знал. — Он потеребил торчащую из матраса соломинку. — Я никогда не слышал о матери моей матери. Мама почти ничего о ней не говорила. Так, иногда бросала пару слов. Я ничего не знаю о моей бабушке. Твоей жене.
Зедд отвернулся, и по морщинистой щеке скатилась одинокая слеза. Он закашлялся.
— Эрилин была… чудесной женщиной. Когда-то и у меня, как и у тебя сейчас, была чудесная жена. Эрилин поймали враги. Ее захватил квод, посланный другим твоим дедом, Панизом Ралом, когда твоя мама была совсем ребенком. И твоя мать видела все… то, что они сделали с ее матерью… Эрилин умерла, едва я ее нашел. Твоей матери было больно говорить об Эрилин из-за того, что ей тогда довелось увидеть.
После неловкой паузы Зедд снова повернулся к внуку и улыбнулся каким-то радостным воспоминаниям.
— Она была красавицей, с серыми глазами, как твоя мать. Как ты. Она была умной, как ты, и очень смешливой. Тебе следует это знать. Она очень любила смеяться.
Ричард улыбнулся и откашлялся, чтобы совладать с голосом.
— Ну, тогда она точно вышла замуж за того, кого надо.
Зедд кивнул.
— Да. А теперь собирай вещи и двигай в Эйдиндрил, чтобы мы могли привести магию в норму. А когда мы наконец встретимся в Эйдиндриле, я расскажу тебе много интересного об Эрилин — твоей бабушке. — Он улыбнулся, как улыбается довольный внуком дед. — Поговорим о нашем семействе.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:00 | Сообщение # 9 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 12
— Несун! Поди сюда, парень! Несун!
Мужчины засмеялись, женщины захихикали.
Несан отчаянно желал, чтобы его физиономия не становилась такой же красной, как его шевелюра, всякий раз, когда мастер Драммонд обращался к нему подобным образом. Бросив щетку в жирный котелок, он помчался выяснять, зачем его зовет шеф-повар.
Обегая один из длинных столов, он задел локтем бутыль, поставленную кем-то на самый край. Несан умудрился подхватить тяжелый темно-синий сосуд буквально над самым полом. Облегченно вздохнув, он водрузил бутыль на место, возле горки нарезанного хлеба. И тут услышал, что его снова зовут.
Несан остановился перед мастером Драммондом, не поднимая глаз от пола. Ему вовсе не хотелось огрести подзатыльник за то, что ему не нравится быть объектом для шуток.
— Да, мастер Драммонд?
Толстобрюхий шеф-повар вытер руки о белое полотенце, вечно болтавшееся у него на поясе.
— Несан, ты самый неуклюжий поваренок, которого я в жизни видал.
— Да, господин.
Мастер Драммонд привстал на цыпочки и выглянул в окно. Кто-то позади Несана выругался, обжегшись о горячую сковородку, и в сердцах пнул металлический ухват, лежавший возле очага. Поскольку гневных воплей не последовало, Несан понял, что это сделал не кто-то из хакенцев-поварят.
Мастер Драммонд ткнул в сторону черного хода.
— Принеси дров. Нужны дубовые поленья и яблоня, чтобы пропитать ароматом ребрышки.
— Дуб и яблоня. Слушаюсь, господин.
— Но сперва повесь на крюк четырехручный котел. И поторопись с дубом.
— Да, господин, — покорно кивнул Несан.
Здоровенные дубовые поленья для очага были тяжеленными, и после них вечно оставались занозы. А дубовые занозы самые поганые, потом еще много дней нарывают. Что ж, хотя бы яблоня не такая дрянь. Неслабая работенка предстоит. Он это точно знал, поскольку дров перетаскал уже достаточно.
— И посматривай, когда прибудет повозка мясника. Она должна быть с минуты на минуту. Я Ингеру шею сверну, если он ее поздно отправил.
— Повозка мясника? — поднял глаза Несан. Он не осмелился спросить то, что хотел. — Вы хотите, чтобы я ее разгрузил, господин?
Мастер Драммонд уткнул кулаки в толстые бока.
— Неужто ты начал думать, Несан? — Работавшие рядом женщины фыркнули от смеха. — Конечно, я хочу, чтобы ты ее разгрузил! А если уронишь что-нибудь снова, как в прошлый раз, я поджарю твою тощую задницу!
— Слушаюсь, мастер Драммонд, — дважды поклонился Несан.
Удаляясь, он уступил дорогу коровнице, принесшей мастеру Драммонду на пробу сыр. Одна из делавших соусы женщин схватила его за рукав, прежде чем он успел удрать.
— Так где эти шумовки, которые я просила?
— Скоро будут, Джилли, как только я…
Она схватила его за ухо.
— Не смей разговаривать со мной свысока! — рыкнула Джилли и выкрутила ухо. — Тебе подобные в конечном итоге всегда так разговаривают, а?
— Нет, Джилли, клянусь, даже и не думал. Я всегда с большим уважением отношусь к андерцам. Я каждый день твержу своей мерзкой натуре, что в моей душе и в моем сердце нет места ненависти и желчности, и молю Создателя, чтобы он даровал мне силы укрепить мою слабую душу, или гореть мне в вечном огне, — затараторил он. — Я принесу тебе шумовки, Джилли! Пожалуйста, отпусти меня, чтобы я за ними сходил!
— Давай, и побыстрей, — отвесила она ему подзатыльник.
Потирая горящее ухо, Несан помчался к раковине, в которой сохли шумовки. Схватил несколько штук, отнес их Джилли и вручил с максимальным почтением, которое только смог изобразить, памятуя о том, что мастер Драммонд искоса следит за ним, вне всякого сомнения, размышляя, не поколотить ли его за то, что он не принес шумовки раньше. Тогда сейчас он бы уже выполнял приказ повесить котел и отправиться за дровами.
Несан с поклоном протянул шумовки.
— Надеюсь, ты найдешь в себе силы прийти на дополнительное покаяние на этой неделе. — Джилли выхватила шумовки. — И какие только унижения от вас нам, андерцам, ни приходится терпеть!
— Да, Джилли, я нуждаюсь в дополнительной епитимье. Благодарю тебя, что напомнила.
Она удовлетворенно что-то буркнула и вернулась к работе. Несан, сгорая от стыда за то, что позволил своей гнусной сущности обидеть андерку, поспешил позвать на помощь других поварят, чтобы повесить тяжеленный котел на крюк. Он обнаружил Морли, который возился по локоть в горячей воде. Тот очень обрадовался представившейся возможности остудить руки, пусть даже если для этого придется таскать тяжести.
Оглядываясь через плечо, Морли помог поднять тяжелый котел. Для него это не составляло такого труда, как для Несана. Несан был тощим, а Морли — мускулистым.
— Сегодня вечером большая вечеринка, — заговорщицки усмехнулся Морли. — Понимаешь, что это значит?
Несан улыбкой подтвердил, что да, понимает. Будет толпа гостей, шум. Смех, песни, много еды и выпивки. Гости будут все веселей, вино и эль потекут рекой, и если им станут попадаться полупустые бокалы и бутылки, никто не обратит на это внимания.
— Это единственное преимущество в работе на министра культуры, — заметил Несан.
У Морли вздулись от напряжения мышцы шеи — котел был очень тяжелый. Он наклонился к Несану поближе.
— Ну, тогда тебе следует проявлять больше уважения к андерцам, иначе лишишься этого преимущества. А заодно крыши над головой и жратвы.
Несан кивнул. Он вовсе не хотел проявлять неуважение. Он обязан андерцам всем на свете. Но он постоянно сталкивался с тем, что андерцев слишком легко оскорбить, хотя и понимал, что причина этих недоразумений в его нечуткости и невежестве, и полагал, что ему некого винить, кроме себя самого.
Как только котел оказался на месте, Несан закатил глаза и высунул язык, изобразив Морли, что сегодня они надерутся до поросячьего визга. Морли отбросил рыжие, как у всех хакенцев, волосы со лба и беззвучно изобразил пьяное икание, а потом снова погрузил руки в мыльную воду.
Несан, улыбаясь, потрусил за дровами. Зарядившие последнее время проливные дожди прекратились, тучи ушли на восток, и в воздухе пахло свежестью и влажной землей. Нынешний весенний денек обещал быть теплым. Вдалеке сияли на солнце свежей зеленью засаженные поля. Порой, когда дул южный ветер, сюда доносился соленый запах моря. Но сегодня морем не пахло, хоть в небе и кружили несколько чаек.
Бегая за очередной охапкой дров, Несан каждый раз смотрел на аллею. Повозки мясника все не было. Когда он закончил таскать дубовые поленья, туника вся пропиталась потом. На этот раз Несан заполучил лишь одну занозу, длиннющую, в подушечку большого пальца.
Набирая дрова у поленницы с яблоневыми поленьями, он услышал ритмичное поскрипывание приближающейся повозки. Посасывая палец и безуспешно пытаясь извлечь зубами занозу, он исподтишка глянул в тень огромных дубов, что росли вдоль аллеи поместья, и увидел Броуни, упряжную лошадь мясника. Человек, сопровождавший груз, шел по другую сторону повозки, и со своего места Несан не видел, кто это.
Кроме мясника, в поместье приезжали и другие люди: от ученых, желающих посетить библиотеку Андерита, до слуг с сообщениями и докладами. А еще сюда заглядывало множество хорошо одетых людей с какими-то другими целями.
Когда Несан впервые пришел на работу, его потрясли размеры не только кухни, где ему предстояло трудиться, но всего поместья. Он боялся всех и вся, понимая, что отныне тут его новый дом и ему придется приспосабливаться к работе, если он желает иметь ночлег и еду.
Мать велела ему работать как следует, и тогда, если ему повезет, у него будет дом и еда. Она велела ему вести себя как подобает, выполнять приказы и следовать правилам, даже если они покажутся ему суровыми. И даже если задание будет тягостным, он должен выполнять его беспрекословно, без всяких жалоб.
Отца у Несана не было, во всяком случае, он не знал отца, хотя были мужчины, которые, как он считал, могли бы жениться на его матери. У нее имелась своя комната, предоставленная работодателем, торговцем Ибсоном. Мать жила в городе, рядом с домом господина Ибсона, в домике прислуги. Мать Несана работала на кухне, готовила еду. Она могла приготовить все что угодно.
Она всегда торопилась покормить Несана и не могла уделять ему много времени. Когда ему не нужно было идти на покаяние, мать часто брала его на работу, где могла присматривать за ним. Там он вращал вертел, выполнял всякие поручения, мыл мелкие предметы, подметал двор и частенько чистил стойла, где стояли упряжные лошади господина Ибсона.
Мать была ласкова с ним. Несан знал, что она заботится и беспокоится о нем. А вот мужчины, с которыми она изредка встречалась, в лучшем случае считали Несана досадной помехой. Кое-кто, желая остаться с его матерью наедине, открывал дверь ее комнаты и вышвыривал паренька в ночь.
Мать Несана заламывала руки, но была слишком безропотна, чтобы помешать этим мужчинам вышвырнуть сына на улицу.
Когда его выставляли, Несан спал либо на пороге, либо под лестницей, либо у соседей, если те соизволяли приютить его. Иногда, если шел дождь, конюхи разрешали ему ночевать на конюшне. Несану нравилось спать с лошадьми, но он не любил обитавших на конюшне мух.
Однако лучше уж терпеть общество мух, чем оказаться застигнутым ночью на улице мальчишками-андерцами.
Утром мать уходила на работу, как правило, вместе со своим мужчиной, тоже работавшим у Ибсона, и тогда Несан мог вернуться в дом. А вечером в те дни, когда ему приходилось предыдущую ночь проводить на улице, она всегда приносила ему что-нибудь вкусненькое, украдкой взятое с кухни, где она работала.
Мать хотела, чтобы Несан выучился торговле, но не знала никого, кто согласился бы взять его в помощники, не говоря уж о том, чтобы в ученики. Поэтому почти четыре года назад, когда он подрос достаточно, чтобы самому зарабатывать себе на пропитание, господин Ибсон помог матери пристроить Несана на кухню в поместье министра культуры, расположенное неподалеку от Ферфилда, столицы Андерита.
Когда Несан туда пришел, один из служащих усадил его вместе с еще несколькими новичками и объяснил правила, рассказал, где Несан будет спать с остальными поварятами, какие у него обязанности и все прочее. Служащий очень серьезно растолковал, в каком важном месте им предстоит работать. Из этого поместья министр культуры управляет своим министерством, которое занимается практически всеми аспектами жизни Андерита. Поместье также является домом министра. Пост министра культуры — второй по значимости в Андерите. Главней его только сам Суверен.
Несан сперва думал, что его отправили на работу к какому-то обыкновенному торговцу. Он даже и не представлял, что мать сумела пристроить его в столь престижное место. И очень возгордился. Позже он выяснил, что работа ему досталась тяжелая, как, впрочем, и любая другая в любом другом месте. Ничего шикарного в ней не было. Но все же Несан гордился тем, что он, хакенец, работает в поместье самого министра.
Несан узнал, что министр устанавливает законы, чтобы культура Андерита оставалась образцовой и чтобы права всех жителей были защищены, но все равно не понимал, что же такое делает министр культуры, что требует постоянного хождения туда-сюда стольких людей. Не понимал он и для чего нужно все время столько новых законов. В конце концов, что хорошо — то хорошо, а что плохо — то плохо. Однажды он поинтересовался у одного андерца, и тот объяснил, что постоянно обнаруживаются новые непорядки и их нужно устранять. Объяснения Несан тоже не понял, но говорить об этом не стал. Даже один вопрос вызвал недовольство андерца.
Не справившись с занозой, он наклонился за очередным поленом, по-прежнему искоса поглядывая на повозку мясника. У одного из приближавшихся чужаков, крупного мужчины в незнакомом военном облачении, на плечах висел плащ, расшитый, как показалось Несану, клочками меха.
Пальцы мужчины были унизаны кольцами, от которых к черным кожаным браслетам в металлических клепках на запястьях и предплечьях тянулись кожаные полоски. Голенища сапог тоже украшали серебряные клепки. Несан изумленно моргнул, увидев металлические клепки у мужчины в ухе и носу.
На кожаном поясе висело оружие, которое Несан не мог представить даже в страшном сне. У правого бедра — боевой топор, края которого чудовищными рогами загибались настолько, что едва не соприкасались. Темная от времени и частого применения деревянная палка, к верхней части которой приделана цепь с шипастым шаром на конце. А внизу палки длинная пика.
Копна темных густых волос позволяла сделать предположение, что мужчина, возможно, андерец, но густые брови доказывали, что это не так. Черные волосы обрамляли бычью шею, не уступавшую в обхвате талии Несана. Даже на таком почтительном расстоянии вид мужчины вызвал у Несана желудочный спазм.
Проезжая мимо медленно плетущейся повозки мясника, чужеземец одарил долгим взглядом того, кто шел по другую сторону Броуни. Наконец мужчина поехал дальше, вновь уставясь на окна поместья и оглядывая их с мрачным вниманием.
Глава 13
Несан, зная, что ему вовсе не следует стоять и дожидаться, пока повозка доедет до кухонного двора, поспешно ухватил охапку дров и нырнул в дом. Торопясь снова выйти, он, не задумываясь, вывалил их в ларь, но за царящим здесь шумом и гамом, треском огня и шкворчанием готовящейся пищи, стуком пестиков в ступках и звоном ложек, разговорами и криками никто не услышал, как дрова небрежно шлепаются на место. Несколько поленьев скатилось мимо, и Несан хотел было так их и оставить, но, заметив неподалеку мастера Драммонда, опустился на колени и быстро побросал все в ларь.
Он вылетел на улицу. Сердце бешено колотилось. Дыхание замерло, когда он увидел, кто привез мясо.
Это была она.
Несан ломал пальцы, глядя, как она ведет Броуни. Растревожив занозу в пальце, он поморщился, выругался сквозь зубы и тут же прикусил язык, надеясь, что она не слышала. Помахивая рукой, чтобы уменьшить боль, он подбежал к повозке.
— Добрый день, Беата.
Она лишь коротко глянула.
— Несан.
Он пытался найти слова, но ничего вразумительного на ум не шло. Несан молча смотрел, как она, цокая языком, понуждает Броуни сдать назад. Держа в одной руке поводья, другой рукой она ласково похлопывала лошадь по шее. Несан готов был отдать все на свете, лишь бы эта рука так же ласково дотронулась до него.
Ее короткие рыжие волосы, такие мягкие, такие густые и прекрасные, ерошил теплый весенний ветерок.
Несан ждал у повозки, боясь сморозить какую-нибудь глупость, из-за которой Беата сочтет его дураком. Хотя сам он частенько о ней думал, Несан прекрасно понимал, что она-то о нем вряд ли вообще вспоминает. Но это одно дело, а вот если она сочтет его дураком, то это совсем другое. Это невыносимо. Он отчаянно сожалел, что не может сказать ничего интересного, ну хоть что-то, что оставит у нее приятные воспоминания.
Беата, подойдя к нему, невозмутимо спросила:
— Что с твоей рукой?
То, что она стоит так близко, совершенно ошеломило его. Темно-синее платье облегало ее фигурку, подчеркивая тонкую талию и округлые бедра. От этого зрелища Несану пришлось сглотнуть. Деревянные пуговки украшали ее наряд. Воротник был сколот простой булавкой со спиральной головкой.
Платье было старенькое. В конце концов, она хакенка, как и он, и не заслуживает ничего лучшего. Синяя ткань местами поистрепалась, протерлась на локтях, но на Беате платье каким-то образом выглядело королевским нарядом.
Нетерпеливо вздохнув, она схватила его руку, чтобы посмотреть.
— Ерунда… просто заноза, — промямлил он.
Она перевернула его ладонь и оттянула кожу, чтобы посмотреть, как глубоко вошла заноза. Тепло ее руки ошеломило Несана. Он пришел в ужас, увидев, что его руки от постоянной возни в горячей мыльной воде чище, чем ее. И испугался, что она подумает, будто он не работает.
— Я мыл горшки, — поспешно начал объяснять Несан. — Потом мне велели принести дубовые поленья. Кучу тяжеленных дубовых поленьев. Поэтому я и взмок.
Не говоря ни слова, Беата вытащила скалывающую ворот булавку. Воротник раскрылся, обнажив нежную шейку. У Несана отвисла челюсть. Он не достоин ее помощи и еще меньше достоин лицезреть ее шейку, которую она обычно закрывает. Усилием воли он вынудил себя отвести взгляд.
Острый кончик булавки вонзился в палец, и Несан охнул. Сосредоточенно хмурясь, девушка рассеянно пробормотала извинения, продолжая выковыривать занозу. Стараясь не морщится, Несан поджал пальцы ног, терпеливо вынося мучения.
Острая мгновенная боль — и Беата, быстро оглядев длинную, похожую на иголку занозу, отбросила ее прочь. Затем собрала ворот и снова скрепила его булавкой.
— Вот и все, — произнесла она, повернувшись к повозке.
— Спасибо, Беата.
Она кивнула.
— Это было очень любезно с твоей стороны. — Он поплелся за ней следом. — Э-э… Я должен помочь тебе занести груз.
Несан взял кусок коровьей туши и взгромоздил на плечо. От тяжести у него едва не подогнулись колени. Когда он сумел наконец повернуться, то увидел, что Беата удаляется, держа в руке связку цыплят, а на плече бараньи ребра, и не видит его титанических усилий.
На кухне Джудит, птичница, велела ему составить список всего, что прислал мясник. Он поклонился, пообещав, что непременно так и сделает, но мысленно скривился.
Когда они вернулись к повозке, Беата начала перечислять ему груз, шлепая рукой по каждому предмету и называя вслух. Она знала, что он не умеет читать и вынужден запоминать. Девушка заботливо перечислила все. Тут были свинина, баранина, говядина, буйволиное мясо, три горшка мозгов, восемь бурдюков свежей крови, полбарреля свиных желудков для фарша, две дюжины гусей, корзина голубей и три сетки кур, включая ту, что она уже унесла на кухню.
— Я же помню, что клала… — Беата отодвинула сетку с курами, что-то ища. — А, вот! Я уж испугалась, что забыла. Мешок воробьев. Министр культуры хочет, чтобы у него на пиру всегда подавали воробьев.
Несан ощутил, что краснеет. Всем известно, что воробьи и воробьиные яйца едят, чтобы подстегнуть вожделение. Впрочем, Несан несколько недоумевал по этому поводу. Ему плотское желание никогда не казалось чем-то, что нужно подстегивать. Когда Беата поглядела ему в глаза, чтобы убедиться, что он мысленно составил список, Несан почувствовал непреодолимое желание что-нибудь сказать — что угодно! — лишь бы сменить тему.
— Беата, как по-твоему, мы когда-нибудь очистимся от преступлений наших предков и станем такими же чистыми в наших сердцах, как андерцы?
Соболиная бровь девушки выгнулась.
— Мы хакенцы. Мы никогда не станем такими же хорошими, как андерцы. Наши души темны и не могут стать чистыми. Их души чисты и не могут поддаться соблазну. Мы же никогда не сможем очиститься до конца. Мы можем лишь надеяться, что нам удастся побороть нашу подлую натуру.
Несан знал ответ не хуже нее. Должно быть, из-за этого вопроса она сочтет его безнадежным невеждой. Он никогда не умел правильно выражать свои мысли.
Он хотел выплатить свой долг, получить прощение и заслужить фамилию. Мало кому из хакенцев удавалось добиться этой привилегии. Он никогда не сможет сделать то, что хочет, если не добьется этого. Несан опустил голову, как бы извиняясь за вопрос.
— Но я хотел сказать… за все это время разве мы не поняли ошибочность пути наших предков? Разве ты не хочешь чего-то большего?
— Я хакенка. И не стою того, чтобы решать свою судьбу. Тебе следовало бы знать, что на этом пути подстерегает зло.
Несан потер саднящий палец.
— Но некоторые хакенцы служат на тех путях, что ведут к прощению. Ты как-то говорила, что тебе следовало бы пойти в армию. Мне бы тоже этого хотелось.
— Ты — хакенец. Тебе не дозволено касаться оружия. Это ты тоже должен знать, Несан.
— Я не имел в виду… Я знаю, что не могу… Я просто хотел сказать… Не знаю. — Он сунул руки в карманы. — Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, что я не могу, только и всего. Что мне хотелось бы творить добро, доказать, что я чего-то стою. Помогать тем, кому мы причинили страдания.
— Я понимаю. — Она указала на окна верхних этажей. — Министр культуры лично издал закон, согласно которому хакенские женщины могут служить в армии наравне с андерками. В законе также сказано, что все должны относиться к этим хакенкам с должным уважением. Министр сочувствует всем народам. Хакенские женщины у него в огромном долгу.
Несан понял, что так никогда не доберется до того, что действительно хочет сказать.
— Но разве ты не хочешь выйти замуж и…
— Он также издал закон, по которому хакенки могут работать и зарабатывать себе на жизнь и не обязаны выходить замуж и становиться рабынями хакенских мужчин, поскольку последним свойственно порабощать, и, получив такую возможность даже путем женитьбы, они охотно пользуются ею даже в отношении своих соплеменников. Министр Шанбор — герой всех хакенских женщин. И он должен быть героем и для всех хакенских мужчин, потому что несет вам культуру, чтобы вы расстались с вашей воинственностью и примкнули к сообществу миролюбивых граждан. Я могу принять решение вступить в армию, потому что это способ для хакенок заслужить уважение. Таков закон. Закон Шанбора.
Несан чувствовал себя, как на покаянии.
— Я уважаю тебя, Беата, хоть ты и не в армии. Я знаю, что ты будешь творить добро, не важно, вступишь ты в армию или нет. Ты хороший человек.
Пыл Беаты несколько поугас. Она легонько дернула плечом. Голос смягчился.
— Главная причина, по которой я когда-нибудь пойду в армию, именно та, что ты сказал: помогать людям и творить добро. Я тоже хочу творить добро.
Несан завидовал ей. Будучи в армии, она сможет помогать общинам бороться с трудностями и бедами, с наводнениями и голодом. Армия помогает нуждающимся. Армейцев повсюду уважают.
К тому же сейчас не то что когда-то, когда служить в армии было опасно. Теперь есть Домини Диртх. Если задействовать Домини Диртх, это заставит повиноваться любого противника, и армии не потребуется вступать в битву. К счастью, Домини Диртх теперь распоряжаются андерцы, а они воспользуются таким оружием только для поддержания мира. И никогда — чтобы умышленно нанести вред.
Домини Диртх — единственная хакенская вещь, которой пользовались андерцы. Сами андерцы никогда не смогли бы разработать такую штуку сами — они даже не способны мыслить теми гнусными категориями, что необходимы для сотворения такого оружия. Только хакенцы могли создать столь зловещее оружие.
— Или я могла бы надеяться, что меня пришлют на работу сюда, как тебя, — добавила Беата.
Несан поднял взгляд. Она смотрела на окна третьего этажа. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл.
Не отводя глаз от окон, она продолжила:
— Однажды он приходил к Ингеру, и я его как следует разглядела. Бертран… то есть министр Шанбор гораздо более привлекателен, чем мясник Ингер.
Несан ничего в этом не понимал. Женщины чирикают над мужчинами, которые, на его взгляд, совсем не красавцы. Министр Шанбор высок и, возможно, когда-то и был недурен собой, но сейчас в его темных, как у всех андерцев, волосах пробивалась седина. Женщины на кухне все время обсуждали его. А когда он входил в помещение, некоторые заливались краской и вздыхали. Несану же он казался отвратительно старым.
— Все говорят, что министр — очень обаятельный человек. Ты его когда-нибудь видел? Разговаривал с ним? Я слышала, будто он даже беседует с хакенцами, как с обычными людьми. Все о нем очень хорошо отзываются. Я слышала, как андерцы говорили, что в один прекрасный день он станет Сувереном.
Несан прислонился к повозке.
— Я его видел пару раз.
Он не стал говорить ей, что однажды министр Шанбор отвесил ему оплеуху, когда он выронил нож для масла и тот упал возле ноги министра. Несан считал, что затрещину заслужил.
Он посмотрел на девушку. Та по-прежнему не сводила глаз с окон. Несан опустил глаза и уставился на торчавшие из земли грязные корни.
— Министра культуры все любят и уважают. Я счастлив, что удостоился работать на такого человека, хотя я — ничтожество. То, что он предоставляет хакенцам работу, чтобы мы не голодали, — признак благородства его души.
Беата вдруг растерянно огляделась по сторонам, вытирая руки о подол. Несан подумал, что, возможно, сумеет теперь донести до нее свои чаяния.
— Я надеюсь когда-нибудь стать хорошим. Стать полезным обществу. Помогать людям.
Беата поощрительно кивнула. И этот кивок послужил толчком. Несан решительно вздернул подбородок.
— Я надеюсь однажды выплатить долг и заслужить фамилию, а потом поехать в Эйдиндрил, в замок Волшебника, и попросить волшебников назначить меня Искателем Истины и вручить мне Меч Истины, чтобы я вернулся сюда защищать андерцев и творить добро.
Беата моргнула. А потом расхохоталась.
— Ты даже не знаешь, где находится Эйдиндрил! — Между приступами хохота она могла лишь качать головой.
Он знал, где находится Эйдиндрил.
— Это на север, а потом на восток, — пробормотал Несан.
— Говорят, Меч Истины — волшебный. А магия — зловредная и грязная штука. Что ты понимаешь в магии?
— Ну… Ничего, наверное.
— Ты ничегошеньки не понимаешь в магии. И в мечах — тоже. Ты наверняка отрежешь им себе ногу! — Она взяла из повозки корзину с голубями и связку кур и, хихикая, направилась на кухню.
Несану захотелось умереть на месте. Он поведал ей свою самую сокровенную мечту, а она обсмеяла его. Голова его поникла. Она права. Он хакенец. И никогда не сможет доказать, что он чего-то стоит.
Несан не поднимал глаз и не произнес ни слова, пока они разгружали повозку. Он чувствовал себя последним дураком. И ежеминутно мысленно пинал себя. Лучше бы он оставил свои мечты при себе. Ему страшно хотелось взять свои слова обратно.
Прежде чем они сняли с повозки последний груз, Беата схватила его за руку и откашлялась, будто собиралась высказаться дальше. Несан по-прежнему не поднимал глаз, твердо решив выслушать все, что она намерена высказать по поводу его глупости.
— Извини меня, Несан. Это моя гнусная хакенская сущность вынудила меня быть жестокой. Я была не права, говоря тебе такие злые вещи.
— Ты правильно высмеяла меня, — покачал он головой.
— Послушай, Несан… У нас у всех есть несбыточные мечты. Это тоже часть нашей гнусной сущности. Мы должны научиться быть лучше, чем наши примитивные мечты.
Отбросив волосы со лба, он заглянул в ее серо-зеленые глаза.
— У тебя тоже есть мечты, Беата? Настоящие мечты? Что-то, чего бы тебе хотелось?
— Вроде твоей глупой мечты стать Искателем Истины?
Он кивнул. Девушка отвела взгляд.
— Думаю, это будет честно, и ты в свою очередь сможешь посмеяться надо мной.
— Я не стану смеяться, — прошептал Несан, но она по-прежнему смотрела на бегущие по синему небу облака и, казалось, не слышала его.
— Мне бы хотелось научиться читать.
И девушка искоса глянула на него, желая убедиться, засмеется ли он.
Он не засмеялся.
— Я об этом тоже мечтал. — Несан оглянулся, нет ли кого поблизости. Ни души. Наклонившись, он вывел на устилавшей дно повозки грязи какие-то значки.
Любопытство Беаты пересилило неодобрение.
— Это буквы?
— Это слово. Я его выучил. Единственное, которое я умею читать. Я слышал, как на одном из пиров один человек сказал, что оно написано на рукояти Меча Истины. — Несан нарисовал черту под написанным в грязи словом. — Он вырезал его на куске масла. Чтобы показать одной женщине на пиру. Это слово «Истина».
Он рассказал ей, что когда-то тот, кого назначали Искателем, был сильно уважаемым человеком и творил добро, но теперь Искатели — всего лишь обычные преступники в лучшем случае и головорезы — в худшем. Как их с Беатой предки.
— Как все хакенцы, — поправила она. — Как мы с тобой.
Несан не стал спорить, потому что знал: она права.
— Вот еще одна причина, по которой мне бы хотелось стать Искателем. Я бы восстановил доброе имя Искателей, каким оно было когда-то, чтобы люди снова поверили в истину. Мне бы хотелось показать всем, что хакенец тоже может служить людям честно и благородно. Это ведь послужит на благо, правда? Разве это не поможет уравновесить наши преступления?
Беата зябко потерла плечи, оглядываясь по сторонам.
— Мечты стать Искателем — детские и глупые. Научиться читать, — она многозначительно понизила голос, — преступление. Лучше тебе не пытаться научиться большему.
— Знаю, — вздохнул он. — Но разве тебе никогда…
— А магия — зло. И прикоснуться к волшебной вещи все равно что совершить преступление.
Она быстро оглянулась на кирпичный фасад за спиной и быстрым жестом стерла написанное слово. Несан открыл было рот, чтобы возразить, но она резко оборвала:
— Пора заканчивать дело.
И взглядом указала на верхние окна. Несан поднял глаза, и по спине у него пробежал холодок. Из окна за ними наблюдал сам министр культуры.
Несан схватил баранью тушу и пошел к кухонной двери. Беата шла следом с гусем в одной руке и мешком с воробьями в другой. Оба закончили разгрузку в молчании. Несан сожалел, что сказал так много, а она — так мало.
Когда они закончили, он собрался проводить ее до повозки под предлогом проверить, не забыли ли они чего, но мастер Драммонд поинтересовался этим сам, и Беата сообщила ему, что больше ничего не осталось. Шеф-повар ткнул Несана в грудь, велев дочистить котлы. Потирая грудь, Несан поплелся к бадьям с мыльной водой. Он оглянулся, чтобы увидеть, как Беата уходит, в надежде, что она посмотрит на него и он сможет хотя бы улыбнуться ей на прощание.
На кухне появился помощник министра Шанбора Далтон Кэмпбелл. Несан никогда не видел Далтона Кэмпбелла — не представлялось возможности, — но неплохо относился к нему, потому что тот вроде бы никому не причинял неприятностей. Во всяком случае, насколько было известно Несану.
Недавно назначенный на должность помощника министра, Далтон Кэмпбелл был андерцем довольно приятной наружности, с типично андерским прямым носом, темноволосый и темноглазый, с волевым подбородком. Такие нравились женщинам, особенно хакенкам. Далтон Кэмпбелл выглядел весьма внушительно в своей темно-синей кожаной безрукавке, надетой поверх синего дублета. И то, и другое украшали красивые пуговицы.
На великолепном поясе тонкой работы висели отделанные серебром ножны. Рукоять красивого меча обернута красно-коричневой кожей. Несану до смерти хотелось иметь возможность носить такое же чудесное оружие. Он был убежден, что девушки с ума сходят по мужчинам с мечами.
Не успела Беата оглянуться на Несана или уйти, как Далтон Кэмпбелл быстрым шагом пересек кухню и взял ее под руку. Девушка побелела. У Несана от ужаса подвело живот. Он инстинктивно понял, что им могут грозить большие неприятности. И опасался, что знает их причину. Если министр, когда смотрел в окно, увидел, как Несан написал в грязи слово…
Далтон Кэмпбелл улыбнулся и что-то негромко произнес. Плечи девушки медленно расслабились, и одновременно развязался узел в животе Несана. Несан не смог разобрать всего, но расслышал, что Далтон Кэмпбелл говорит что-то о министре Шанборе, указывая головой на ведущие наверх ступени в дальнем конце кухни. Глаза девушки расширились, она зарделась.
А потом просияла.
Далтон Кэмпбелл улыбался ей всю дорогу до лестницы, легонько подталкивая девушку вперед, хотя она и не нуждалась в понукании. Казалось, она едва ли не летит по воздуху. Ни разу не оглянувшись, Беата исчезла в дверном проеме.
Мастер Драммонд отвесил Несану подзатыльник.
— Чего стоишь, как пень? Ступай чисти противни!
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:01 | Сообщение # 10 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 14
Зедд проснулся от стука двери. Он чуть приоткрыл глаз, ровно настолько, чтобы увидеть, как закрывающая дверной проем занавеска отодвигается в сторону.
И немного успокоился, увидев, что пришла Ниссел. Дородная знахарка неторопливо пересекла комнату.
— Они уехали, — сообщила она.
— Что она сказала? — шепотом поинтересовалась Энн, тоже чуть приоткрыв глаз.
— Ты уверена? — вполголоса переспросил Зедд.
— Они упаковали все, что привезли с собой. Взяли запас еды. Женщины помогли им собрать все необходимое в дорогу. Я дала кое-какие травы, которые помогут при мелких недомоганиях. Наши охотники дали им бурдюки и оружие. Они быстро распрощались с друзьями и с теми, кого полюбили. И заставили меня пообещать, что я как следует о вас позабочусь. — Ниссел потерла подбородок. — Обещание, которое нетрудно выполнить, судя по тому, что я вижу.
— И ты видела, как они уехали? — продолжал настойчиво расспрашивать Зедд. — Ты точно уверена?
Ниссел, чуть повернувшись, махнула рукой на северо-восток.
— Они тронулись в путь. Все трое. Я проследила за их отъездом, как ты и велел. Мне пришлось идти со всеми до самой околицы, но большинство жителей пожелали проводить их дальше по степи, чтобы подольше побыть с ними. Они приглашали и меня пойти с ними, так что мне тоже пришлось прогуляться в степь, хотя мои ноги уже не такие прыткие, как прежде, но я решила, что небольшую прогулку они еще выдержат.
Когда мы все дружно прошли уже довольно много, Ричард предложил нам вернуться и не мокнуть зря под дождем. Особенно он настаивал, чтобы я поторопилась обратно к вам. Подозреваю, что они хотели ехать как можно быстрее, а мы их задерживали, но они слишком вежливые, чтобы сказать об этом вслух.
Ричард с Кэлен обняли меня и пожелали всего наилучшего. Женщина в красной коже обнимать меня не стала, но склонила голову, выказывая мне свое уважение, а Кэлен перевела мне ее слова. Она пожелала сообщить мне, что будет защищать Ричарда и Кэлен. Она хорошая, эта странная женщина в красном, хотя она и не из Племени Тины. Я пожелала им всем всего хорошего.
Мы все, кто пошел в степь, стояли под дождем и махали им вслед, пока они не превратились в маленькие точки на горизонте. Тогда Птичий Человек попросил нас склонить головы. И все вместе, следуя его словам, мы попросили духов наших предков присмотреть за людьми нашего племени и охранять их во время путешествия. А потом Птичий Человек призвал ястреба и послал его с ними в знак того, что наши сердца остаются с ними. Мы подождали, пока даже ястреб, кружащийся над ними, стал неразличим.
А потом вернулись домой.
Наклонив голову, Ниссел приподняла бровь.
— Это тебя удовлетворило больше, чем мое простое сообщение, что они отбыли?
Зедд откашлялся, подумав, что эта тетка, когда ей некого лечить, должна учить сарказму.
— Что она сказала? — снова спросила Энн.
— Она сказала, что они уехали.
— Она уверена?
Зедд отбросил одеяло.
— Откуда мне знать? Она много болтает. Но мне кажется, что они все же уехали.
Энн тоже отбросила шерстяное одеяло.
— Я уж думала, что потом изойду под этой колючей штукой.
Им пришлось все это время терпеливо и молча лежать под одеялами из опасения, что Ричард вдруг заявится обратно с каким-нибудь вопросом или новой идеей. Мальчик частенько выкидывал всякие неожиданные номера. Зедд не рискнул поставить под угрозу весь план и позволить какой-то мелочи сорвать его.
Пока они ожидали, Энн фырчала и потела. Зедд же предпочел вздремнуть.
Довольная тем, что Зедд обратился к ней за помощью, Ниссел пообещала проследить за отбывающей троицей и сразу сообщить, как только они уедут. При этом она сказала, что пожилым людям надо держаться друг друга, в этом их единственная защита от наглых юнцов. Зедд был с ней полностью согласен. Энн в ответ лишь сверкнула глазами.
Зедд стряхнул с рук солому и оправил балахон. Спина у него затекла.
— Спасибо за помощь, Ниссел, — обнял он пожилую знахарку. — Премного тебе благодарны.
Та хихикнула ему в плечо.
— Для тебя — все что угодно.
И перед уходом ущипнула его за зад.
— Как насчет этой тавы с медом, солнышко? — подмигнул ей Зедд.
Ниссел вспыхнула. Взгляд Энн перебегал с одного на другую.
— Что ты ей сказал?
— О, просто поблагодарил за помощь и спросил, нельзя ли принести нам чего-нибудь поесть.
— Это самые колючие одеяла, что я помню за всю свою жизнь, — пробурчала Энн, яростно почесывая руку. — Передай Ниссел мою благодарность, но, если не возражаете, я обойдусь без щипка за задницу.
— Энн присоединяется к моей искренней благодарности. И она намного старше меня.
В Племени Тины возраст придавал больше значимости.
Морщинистое лицо Ниссел расплылось в ухмылке, и она потрепала его по щеке.
— Пойду принесу вам обоим тавы с чаем.
— Похоже, она твоя большая поклонница. — Энн, отбросив волосы на спину, проводила взглядом удалившуюся знахарку.
— А почему бы и нет?
Энн закатила глаза и стряхнула с платья солому.
— Когда это ты выучил язык Племени Тины? Ты никогда не говорил Ричарду с Кэлен, что знаешь его.
— Ой, да я выучил его много лет назад! Я вообще много чего знаю. Но далеко не обо всем сообщаю. Кроме того, я всегда считал, что полезно иметь пространство для маневра. Может пригодиться. Вот как сейчас, например. Но я никогда на самом деле не лгал.
Энн издала какой-то непонятный звук.
— Может, это и не ложь, но все же обман.
— Кстати, об обмане, — улыбнулся ей Зедд. — Я считаю, что ты сыграла просто блестяще. Весьма убедительно.
Это заявление застало Энн врасплох.
— Ну, я… э-э… Спасибо, Зедд, полагаю, да, я была очень убедительна.
— Безусловно, — потрепал он ее по плечу.
Улыбку сменил подозрительный взгляд.
— Не пытайся меня умаслить, старик! Я намного тебя старше и все это уже видела-перевидела. — Она погрозила ему пальцем. — Тебе прекрасно известно, что я на тебя зла!
— Зла? На меня? — ткнул себя пальцем в грудь Зедд. — Что я такого сделал?
— Что ты сделал? Мне нужно тебе напомнить слово «Шнырк»? — Она принялась вышагивать маленькими кругами, подняв руки со скрюченными пальцами, изображая некое чудовище. — Ой, как страшно! Вот идет Шнырк! Ой, какой ужас! Ой-ой, какой кошмар!
Она резко остановилась перед ним.
— Да что это взбрело в твою безмозглую башку?! Откуда вылезло это вздорное словечко «Шнырк»?! Ты что, спятил?!
— А что не так с названием «Шнырк»? — возмутился Зедд.
Энн уткнула кулаки в свои объемистые бока.
— Что не так? Да что это за название «Шнырк» для воображаемого монстра?
— Ну, вообще-то очень хорошее.
— Хорошее?! Да меня чуть удар не хватил, когда ты это сказал! Я была уверена, что Ричард тут же сообразит, что мы все сочинили, и будет долго смеяться! Да я сама чуть было не расхохоталась!
— Будет долго смеяться? А что такого смешного в слове «Шнырк»? Отличное слово. Присутствуют все необходимые элементы жуткого создания.
— Ты окончательно сбрендил? Да десятилетние пацаны, которых я застукивала за какой-нибудь шкодой, которых хлебом не корми, дай только выдать какую-нибудь историю о преследующих их монстрах, так вот они могли мгновенно придумать, когда я хватала их за ухо, с десяток названий куда лучше, чем «Шнырк»! Ты хоть понимаешь, каких усилий мне стоило сохранить серьезное выражение лица? Не будь стоящая перед нами проблема столь серьезной, мне бы вообще вряд ли это удалось! А когда ты сегодня не единожды повторил его, я думала, что наша затея рухнет в одночасье!
— Что-то я не заметил, чтобы они смеялись, — скрестил Зедд руки на груди. — Они все трое сочли это довольно пугающим. Мне показалось, что у Ричарда задрожали колени, когда я впервые назвал это имя.
Энн в сердцах хлопнула себя по лбу.
— Нам помогла только чистая случайность! Ты мог все испортить своей глупостью! — Она помотала головой. — Шнырк! Надо же! Шнырк!
Зедд подозревал, что скорее всего таким образом проявляются ее отчаяние и страх, и решил не мешать ей бухтеть и вышагивать. Наконец Энн остановилась и уставилась на него, искрясь яростью.
— Да где ты вообще, во имя Создателя, выудил такое бредовое имя для монстра? Шнырк, ну надо же! — буркнула она себе под нос.
Зедд почесал затылок и откашлялся.
— Ну, откровенно говоря, в молодости, когда я только что женился, я принес моей молодой жене котенка. Она полюбила эту зверюшку и все время смеялась над ее проделками. И мне ужасно нравилось, как у Эрилин от смеха слезы текут, когда она наблюдала за этим крошечным комочком шерсти. Я спросил ее, как бы ей хотелось назвать котенка, а она ответила, что ей так нравится наблюдать за ним, когда он шныряет повсюду, изучая предметы, что ей хочется назвать его Шнырк. Вот откуда я взял это имя. Именно поэтому оно мне всегда нравилось.
Энн закатила глаза. Потом, поразмыслив над словами Зедда, вздохнула. Она хотела было что-то сказать, но передумала и, снова вздохнув, сочувственно погладила его по руке.
— Ладно, все обошлось, — подвела она итог. — Все обошлось. — Наклонившись, Энн подцепила пальцем одеяло и, сворачивая его, спросила: — А с бутылкой? Той, что, как ты сказал Ричарду, находится в личном анклаве Великого Волшебника в замке? Каких пакостей можно ожидать, когда он ее разобьет?
— Ой, да это обычная бутылка, которую я однажды купил во время путешествия. Когда я ее увидел, меня потрясло мастерство, с каким сделана эта грациозная вещица. И после долгой торговли с продавцом я наконец сбил цену и купил ее очень недорого. Бутылка мне так понравилась, что по возвращении я поставил ее на постамент. А заодно она служила напоминанием о моем умении торговаться, поскольку я приобрел ее за удивительно низкую цену. Я посчитал, что там она хорошо смотрится и позволяет мне гордиться собой.
— Ну разве ты не умничка! — подколола его Энн.
— Да, большая. Немного спустя я увидел точно такую же бутылку, которая стоила вдвое меньше, причем без всякого торга. И я оставил купленную бутылку на постаменте как напоминание о том, что не надо много о себе мнить лишь потому, что ты Волшебник первого ранга. Так что это просто старая бутылка, хранящаяся как напоминание о полученном уроке. Поэтому, когда Ричард ее разобьет, не случится ровным счетом ничего.
Энн, захихикав, покачала головой.
— Не будь у тебя волшебного дара, боюсь даже представить, что бы из тебя выросло.
— А я боюсь того, что нам предстоит обнаружить.
Уже сейчас, поскольку его магические способности уменьшались, Зедд начал ощущать ломоту в костях и слабость в мышцах. А ведь будет еще хуже.
От мрачной правды этих слов улыбка Энн исчезла.
— Я этого не понимаю. То, что ты сказал Ричарду, — правда. Кэлен должна быть его третьей женой, иначе она не может призвать шимов в этот мир. А мы знаем, что шимы здесь, хоть это и невозможно. Даже если принять во внимание вывернутые способы, какими магия может интерпретировать события, чтобы выполнить все требования, необходимые для воплощения в жизнь каких-то вещей, Кэлен все равно лишь вторая его жена. Была та девушка, Надина, и Кэлен. Один плюс один равно двум. Кэлен может быть лишь второй по счету.
— Мы знаем, что шимов призвали, — пожал плечами Зедд. — Так что нам нужно думать над этой проблемой, а не над тем, почему так вышло.
Энн сварливо кивнула.
— Думаешь, этот твой внучек сделает так, как ему сказано, и отправится прямо в замок?
— Он обещал.
Энн уставилась на старого волшебника.
— Мы с тобой говорим о Ричарде, не забыл?
Зедд беспомощно развел руками.
— Не знаю, что мы еще могли сделать, чтобы вынудить его ехать в замок. Мы дали ему все возможные мотивации, от благородных до эгоистических, чтобы он поспешил туда. Ему деваться некуда. Мы продемонстрировали ему все ужасающие последствия, если он не сделает того, что ему велели.
— Да… — Энн погладила свернутое под мышкой одеяло. — Мы сделали все, разве что правды не сказали.
— Мы практически сказали ему правду о том, что произойдет, если он не поедет в замок. Это вовсе не ложь, если не считать того, что вся правда еще более мрачная, чем нарисованная нами картинка. Я знаю Ричарда. Кэлен призвала шимов, чтобы спасти ему жизнь. И он предпринял бы все мыслимое и немыслимое, чтобы вернуть все на свои места. И сделал бы только хуже. Мы не можем позволить ему играть с огнем. Мы дали ему то, что ему нужно больше всего, — способ помочь. Его единственное спасение — замок. Шимы не могут настигнуть его там, где их призвали, а Меч Истины скорее всего единственная волшебная вещь, которая еще действует. Мы обо всем позаботимся сами. Кто знает, если он окажется вне их досягаемости, возможно, угроза умрет сама по себе.
— Надежда довольно слабая. Впрочем, полагаю, ты прав, — согласилась Энн. — Он очень решительный человек. Весь в деда.
Энн аккуратно положила одеяло на матрас.
— Но он должен быть защищен любой ценой. Он — вождь Д’Хары и собирает под свои знамена земли, чтобы сразиться с Имперским Орденом. А в Эйдиндриле, помимо того что он там будет в безопасности, он сможет продолжать ковать новый союз. Он уже доказал свои способности вождя. Пророчества предупреждают, что только у него есть шанс успешно вести нас в этой борьбе. Без него нам наверняка конец.
Вернулась Ниссел с подносом тавы с медом и мятой. Улыбнувшись Зедду, она предоставила Энн снять три горячие чашки чая, которые она тоже принесла. Ниссел поставила поднос на пол перед матрасами и уселась на тот, на котором прежде лежал Зедд. Энн подала знахарке чашку и пристроилась на свернутом одеяле в голове второго матраса.
— Иди сядь и поешь немного тавы с медом, прежде чем тронешься в путь, — похлопала Ниссел подле себя по матрасу.
Зедд, размышляя о серьезных вещах, с едва заметной улыбкой опустился с ней рядом. Знахарка почувствовала его смурное настроение и молча приподняла поднос, предлагая таву. Зедд, видя, что она понимает его озабоченность, хоть и не знает причины, благодарно обнял ее рукой за плечи и взял кусок тавы.
— Жаль, что нам ничего не известно об этой книге, что упомянул Ричард. «Близнец Горы». — Зедд слизнул мед с хрустящей корочки. — И хотелось бы мне знать, что он сам о ней знает.
— Похоже, ничего. Верна сообщила лишь, что книга уничтожена.
Об этом Энн знала еще до того, как Ричард спросил. Она предложила спросить при помощи путевого журнала, хотя магия последнего уже исчезла, лишь для того, чтобы скрыть от Ричарда истинное положение дел.
— Жаль, что я не видел книгу до того, как ее уничтожили.
Энн некоторое время жевала, а потом спросила:
— Зедд, а что, если мы не сможем их остановить? Наша магия уже начинает сдавать. И вскоре исчезнет вовсе. Как мы остановим шимов без волшебства?
Зедд слизнул мед с губы.
— Я по-прежнему считаю, что ответ можно найти там, где шимы были зарыты, где-то в Тоскле. Или как там она нынче называется. Возможно, мне удастся отыскать там книги. Книги по истории или культуре страны. Не исключено, что там имеются нужные мне ключи.
Зедд слабел с каждым днем. Исчезающая магия словно высасывала из него жизнь. Путешествие будет долгим и трудным. И у Энн — те же заботы.
Ниссел прижалась к нему, радуясь тому, что может просто побыть рядом с кем-то, кто интересуется ею как женщиной, а не нуждается в ее лечении. Лечение ему не поможет. Она действительно нравится ему. А еще он сочувствовал ей, женщине, которую большинство людей не понимает. Трудно быть непохожей на других.
— У тебя есть хоть какие-то предположения, как можно изгнать шимов из этого мира? — жуя, поинтересовалась Энн.
Зедд разломил кусок тавы пополам.
— Только те, что мы уже обсуждали. Если Ричард останется в замке, то, не имея возможности добраться до него, шимы вполне могут отправиться обратно в Подземный мир и без нашей помощи. Я понимаю, что надежда на это весьма слабая, но мне всего-то надо отыскать способ загнать их на место, если понадобится. А ты? Есть идеи?
— Ни одной.
— И ты по-прежнему хочешь попытаться вытащить из лап Джегана своих сестер Света?
Энн отшвырнула корешок.
— Магия Джегана исчезнет точно так же, как и остальное волшебство. И сноходец потеряет свою власть над сестрами. Нынешняя ситуация предоставляет мне возможность. И я должна ею воспользоваться.
— Да, но у Джегана все равно в распоряжении остается огромная армия. Для человека, столь часто критикующего мои планы, ты не более изобретательна в смысле тактики, чем я.
— Награда вполне оправдает риск, — возразила Энн. — Ни за что бы не призналась… Но, раз уж наши пути расходятся, скажу. Ты очень умный человек, Зеддикус З’ул Зорандер. И я буду скучать без твоей беспокойной персоны. Твои хитроумные затеи не единожды спасали наши шкуры. Я восхищаюсь твоей стойкостью и понимаю, откуда она у Ричарда.
— Правда? Ну и все равно мне не нравится твой план. И никакая лесть этого не изменит.
Энн лишь улыбнулась.
Ее план был слишком примитивным, но Зедд понимал аббатису. Спасти сестер Света необходимо, и не только потому, что они пленницы жестоких врагов. Если шимов изгонят, то Джеган снова сможет управлять колдуньями и, соответственно, их силой.
— Энн, страх может быть могучим господином. Если некоторые сестры Света не поверят твоим словам, что они могут бежать, ты не имеешь права позволить им оставаться угрозой, хоть и невольной, для нас.
Энн искоса глянула на него.
— Знаю.
Он просил ее либо спасти их, либо убить.
— Зедд, — мягко, с состраданием произнесла она, — я не хочу об этом говорить, но если то, что сделала Кэлен…
— Знаю.
Призвав шимов, Кэлен прибегла к их помощи, чтобы спасти Ричарду жизнь. Но всему есть своя цена. В обмен на возможность удержать Ричарда в мире живых до тех пор, пока он не поправится, Кэлен невольно лишила шимов единственного, что им необходимо, чтобы тоже остаться в мире живых.
Души. Души Ричарда.
Но в замке он будет в безопасности. Место, где их призвали, спасительное убежище для того, по чью душу они пришли.
Зедд поднес половинку тавы к губам Ниссел. Та, улыбнувшись, откусила солидный кусок. А затем дала ему откусить от своего куска, предварительно коснувшись им кончика его носа. Дурачество пожилой знахарки, измазавшей ему как маленькая девочка, кончик носа медом, вызвало у волшебника смешок.
— А что было потом с этим твоим котом, Шнырком? — спросила наконец Энн.
Зедд нахмурился, пытаясь вспомнить.
— По правде говоря, не помню. Тогда только началась война с Д’Харой, развязанная другим дедом Ричарда, Панизом Ралом. Жизнь тысяч людей оказалась под угрозой. Меня еще только должны были назначить Волшебником первого ранга. Эрилин была беременна.
Наверное, во всей этой кутерьме мы его просто где-то потеряли. В замке полно мест, где водятся мыши. Думаю, котишка счел шныряние там более привлекательным, чем жизнь подле двух занятых людей. — Зедд сглотнул от боли воспоминаний. — Когда я переехал в Вестландию и родился Ричард, у меня всегда в память об Эрилин и родном доме жил кот.
Энн мягко улыбнулась.
— Надеюсь, ты не называл своих котов Шнырками и у Ричарда не возникнет внезапной ассоциации.
— Нет, — прошептал Зедд. — Никогда не называл.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:01 | Сообщение # 11 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 15
— Несун! — заорал мастер Драммонд.
Несан сжал губы, безуспешно, как он понимал, стараясь не покраснеть. Вежливо улыбаясь, он пробежал мимо ухмылявшихся женщин.
— Да, господин?
— Принеси еще яблоневых поленьев, — махнул рукой мастер Драммонд в сторону черного хода.
Несан, поклонившись и произнеся «слушаюсь, господин», помчался за дровами. Хотя на кухне витали божественные ароматы — от разогретого масла, лука и специй до аппетитного запаха жареного мяса, — он был только рад убраться подальше от грязных котлов. От их постоянной чистки и отскабливания у него болели пальцы. А еще он радовался, что мастер Драммонд не велел принести и дубовых поленьев.
Направляясь рысцой под теплыми солнечными лучами к поленнице, он снова задумался над тем, зачем министру Шанбору могла понадобиться Беата. Она, впрочем, сама-то была несказанно этому рада. Похоже, все женщины приходят в экстаз, когда им представляется возможность увидеть министра.
Несан же ровным счетом ничего особенного в этом мужчине не видел. В конце концов, у него же седина в волосах, он старик. Несан не мог себе даже вообразить себя настолько старым, чтобы стать седым. От одной только мысли об этом он кривился от отвращения.
Когда он добежал до поленницы, что-то привлекло его внимание. Он сложил ладонь козырьком, чтобы защитить глаза от солнца, и огляделся по сторонам. Сначала он подумал, что приехал очередной поставщик, но это оказался Броуни, все еще стоявший с повозкой мясника.
Несан все это время был занят делами на кухне и думал, что Беата уже уехала. В доме имелось много других выходов, и он никак не узнал бы, уехала она или нет. А потому предположил, что Беата давно ушла.
Прошло ведь не меньше часа, как она поднялась наверх. Министр Шанбор, наверное, хотел передать с ней послание мяснику. Какой-нибудь особый заказ для гостей. Наверняка он уже давно ее отпустил.
Так почему же повозка до сих пор здесь?
Несан наклонился и взял полено, озадаченно покачав головой. Наверное, министр Шанбор травит ей какие-нибудь байки.
Он вытащил из поленницы вторую деревяшку. Почему-то женщины обожают слушать истории министра, а он любит рассказывать. Он постоянно беседует с женщинами, рассказывает им всякое-разное. Иногда на ужинах и пирах они собираются вокруг него хихикающими кучками. А может, они просто проявляют вежливость — министр ведь, в конце концов, важная персона.
С ним-то, Несаном, девушки никогда не стараются быть вежливыми, да и слушать его тоже не больно-то жаждут. Несан набрал охапку поленьев и пошел обратно. Сам он полагал свои рассказы о том, как они с приятелями напились, довольно смешными, но девушки почему-то не хотели слушать их.
Что ж, хотя бы Морли его байки нравятся. Морли и остальным, кто спит с Несаном в одной комнате. Они все любили травить друг другу байки и все любили напиваться. А чем еще заняться в редкие свободные часы?
Впрочем, после коллективных покаяний они иногда могли перекинуться парой слов с девушками, если вся работа сделана и не надо к ней возвращаться. Но на Несана, как и на остальных, коллективные покаяния, те жуткие вещи, что на них рассказывали, оказывали подавляющее воздействие. Иногда, вернувшись домой, они напивались, если им удавалось стащить вина или эля.
Когда Несан перетаскал с дюжину охапок, мастер Драммонд поймал его за рукав и сунул в руку листок бумаги.
— Отнеси это пивовару.
Несан привычно поклонился, пробормотав «слушаюсь, господин», и побежал выполнять поручение. Прочитать, что написано на бумаге, он не мог, но, поскольку предстоял пир и ему уже доводилось носить такого рода послания, эти написанные в столбик слова скорее всего были заказом. Несан был рад этому необременительному поручению: работы не требовалось никакой, а заодно представлялась возможность убраться на некоторое время подальше от кухонного шума и жара. Конечно, там всегда есть шанс стащить что-нибудь вкусненькое — вся готовящаяся заманчивая еда предназначалась гостям, а не прислуге. Но иногда ему просто хотелось оказаться подальше от царивших на кухне гама и суеты.
Старый пивовар-андерец, чьи темные волосы почти все вылезли, а те, что еще оставались, давно поседели, крякнул, прочитав принесенную Несаном бумагу. И вместо того, чтобы отослать Несана обратно, велел ему притащить несколько тяжелых мешков с зерном. Обычное дело. Поскольку Несан был всего лишь поваренком, любой мог ему приказать что угодно. Несан вздохнул, сочтя это наказанием за то, что слишком медленно шел сюда и не станет особо торопиться обратно.
Направляясь к помещениям, куда складывались поставляемые в поместье продукты, он отметил, что Броуни по-прежнему стоит на месте. Юноша порадовался, увидев, что ему предстоит притащить лишь десять мешков. Когда он закончил, его немедленно отослали обратно на кухню.
Все еще пытаясь отдышаться, он зашагал служебными коридорами на кухню. По дороге попадалось много народу, но, за исключением одного, все слуги-хакенцы. Так что кланяться пришлось лишь единожды. Шаги эхом разносились по лестнице, когда он поднимался к кухне, но перед самой дверью Несан остановился.
Он поглядел на дверной проем лестницы, что вела на третий этаж. На ступеньках никого. И в коридоре тоже. Мастер Драммонд наверняка поверит, если ему сказать, что пивовар приказал ему принести мешки. Мастер Драммонд занят приготовлениями к вечернему пиру, так что вряд ли поинтересуется, сколько было мешков, и уж, безусловно, не станет тратить время на проверку.
Несан уже летел наверх через две ступеньки. Он твердо решил пойти и быстренько глянуть самому. На что и зачем ему это надо, он и сам не знал.
На втором этаже он бывал лишь дважды, а на третьем и вовсе один раз, как раз неделю назад, когда относил новому помощнику министра, Далтону Кэмпбеллу, заказанное им блюдо. Тогда один из служащих андерцев велел Несану поставить поднос с нарезанным мясом на столе в пустом кабинете. На верхних этажах поместья, в том же западном крыле, где располагалась и кухня, находились служебные кабинеты.
Кабинет министра, по идее, должен находиться на третьем этаже. Судя по тому, что Несану довелось слышать, у министра много кабинетов. Хотя зачем ему больше одного, Несан никак не мог понять. И никто не потрудился ему этого объяснить.
Несан слышал, что на первом и втором этажах западного крыла располагалась огромная Библиотека Андерита. Там хранились сведения о богатой и образцовой культуре страны, и она привлекала в поместье ученых и прочих важных людей. Как учили Несана, культура Андерита — источник гордости его граждан и предмет всеобщей зависти.
На третьем этаже восточного крыла находились личные покои министра и его семьи. Его дочь, моложе Несана на пару-тройку лет и, по слухам, полная дрянь, отбыла в какую-то академию. Несан видел ее лишь издалека, но посчитал, что описание ей дали верное. Старшие слуги иногда шептались об андерском гвардейце, которого заковали в цепи из-за того, что Марси или Марсия — в зависимости от того, кто рассказывал, — обвинила его в чем-то там таком. Версии были самые разные: гвардеец ничего не сделал, просто спокойно стоял на страже в коридоре; подслушивал барышню; изнасиловал ее.
На лестнице послышались голоса. Несан замер, затаив дыхание. Ничего страшного, просто кто-то прошел по первому этажу, внизу. Наверх никто не шел.
К счастью, госпожа Хильдемара Шанбор, жена министра, редко появлялась в западном крыле, где работал Несан. Госпожа Шанбор была андеркой, заставлявшей дрожать даже самих андерцев. У нее был скверный характер, и ей вечно не могло угодить никто и ничто. Она увольняла слуг лишь за то, что они осмелились поднять глаза, проходя мимо нее по коридору.
Знающие люди говорили Несану, что лицо госпожи Шанбор вполне под стать характеру: тоже страшное. Тех несчастных, что, проходя мимо нее по коридору, осмеливались глянуть на госпожу Шанбор, выгоняли мгновенно. И все они стали нищими побирушками.
Женщины на кухне говорили, что в ближайшие несколько недель госпожу Шанбор не увидит никто, потому что она чем-то достала по очередному разу министра и он наградил ее синяком под глазом. Другие же утверждали, что она просто жалкая пьянчужка. Одна из горничных шепнула, что госпожа время от времени выезжает с любовником.
Несан добрался до верхней ступеньки. В коридоре третьего этажа не было ни души. Бьющие в окна солнечные лучи падали на голый деревянный пол. Несан немного постоял на площадке у лестницы. Сюда выходили три двери. Он оглядел коридоры справа и слева, не зная, по какому пойти.
Его ведь может остановить кто угодно, от гонца и до стражника, и поинтересоваться, а что он, собственно, тут забыл. И что он ответит? Несану как-то совершенно не хотелось становиться нищим.
Ровно настолько, насколько он не любил работать, он любил поесть. Такое впечатление, что он постоянно голоден. Конечно, еда была не такой хорошей, как подавали гостям или знатным обитателям поместья, но вполне сносной и в достаточном количестве. А когда никто не видел, они с приятелями раздобывали себе вина и эля. Нет, ему совсем не хочется нищенствовать.
Он осторожно вышел на середину площадки. Что-то острое вонзилось ему в ногу. Булавка. Булавка со спиральной головкой. Та, которой Беата обычно скалывала воротник платья.
Несан поднял ее, не понимая, что это может означать. Можно взять булавку и потом отдать ей. Возможно, Беата обрадуется, что пропажа нашлась. А может, и нет. Может, лучше оставить ее лежать здесь, чем потом объяснять кому бы то ни было, особенно Беате, как эта булавка у него оказалась? Может, она захочет узнать, зачем это он поперся сюда, наверх? Ее-то пригласили, а его — нет. Может, она подумает, что он за ней шпионил?
Несан уже наклонился, чтобы положить булавку на место, как вдруг заметил какое-то движение — тень, мелькнувшую под высокой дверью впереди. Он склонил голову набок. Ему показалось, что он услышал голос Беаты, но он не был уверен. Но приглушенный смех слышался точно.
Несан снова поглядел направо и налево. Ни души. Вряд ли это будет похоже на то, что он собрался идти по коридору. Он ведь всего лишь ступил на площадку возле лестницы. Если кто-нибудь спросит, он всегда может сказать, что просто хотел выйти в коридор, чтобы полюбоваться прекрасным видом из окна третьего этажа. Поглядеть на гордость Андерита — пшеничные поля, окружающие Ферфилд.
Несану такая версия показалась вполне правдоподобной. Возможно, на него и наорут, но вряд ли выгонят с работы всего лишь за то, что глядел в окно.
Сердце бешено колотилось. Колени тряслись. Не желая больше размышлять, Несан на цыпочках подкрался к толстой деревянной двери. И услышал нечто вроде женских всхлипов. А еще — смех и тяжелое дыхание мужчины.
В стеклянной ручке навсегда застыли сотни маленьких пузырьков. Ключа не было и, соответственно, под резной медной пластиной вокруг ручки не было и замочной скважины. Несан очень медленно и осторожно начал опускаться на живот.
Чем ниже он опускался и чем более приближался к щели под дверью, тем лучше становилось слышно. На слух казалось, что за дверью какой-то мужчина над чем-то тяжело трудится. А смеялся второй мужчина. Доносились до Несана и жалобные женские всхлипы, будто женщине не хватало дыхания. Беата, подумал он.
Несан прижался правой щекой к холодному натертому дубовому полу и придвинулся ближе лицом к трехсантиметровой щели под дверью. Он мало что увидел: стоящие слева ножки кресла, а перед ними ногу в черном сапоге, с обитым серебряными заклепками голенищем. Нога чуть шевелилась. Поскольку она была одна, должно быть, мужчина сидел нога на ногу.
Несан почувствовал, как волосы у него на затылке становятся дыбом. Он отлично помнил владельца этого сапога. Тот самый мужчина в странном плаще, с кольцами и жутким оружием. Мужчина, что долго смотрел на Беату, когда проезжал мимо ее повозки.
Источника звуков Несан не видел. Тогда он беззвучно перевернулся и посмотрел под дверь левым глазом, еще плотнее прижавшись лицом к двери.
И моргнул. Сначала от изумления, а потом от ужаса.
Беата лежала навзничь на полу. Ее синее платье было задрано до талии. А между обнаженными раздвинутыми ногами двигался голый снизу по пояс мужчина, вонзаясь в нее быстро и яростно.
Несан вскочил на ноги, сраженный увиденным наповал. И попятился. Он тяжело дышал, глаза вылезли на лоб, от ужаса скрутило живот. От зрелища обнаженных раздвинутых ног Беаты. И министра между ними. Несан повернулся к лестнице, слезы застилали ему глаза. Он ловил воздух ртом, как вытащенный из воды карп.
Раздались шаги. Кто-то поднимался. Несан замер посреди площадки в десяти футах от двери и десяти футах от ступенек, не зная, что делать. Оглядел оба коридора, судорожно пытаясь сообразить, удастся ли ему спрятаться в одном из них, или это окажется ловушкой и его поймают стражники и закуют в цепи.
На площадке между этажами остановились два человека. Две женщины. Андерки. Они болтали о предстоящем вечером пире. Кто на нем будет, кого не пригласили, а кто приглашен. Хотя они говорили едва слышно, чуть ли не шепотом, обостренные страхом чувства позволяли Несану слышать все очень отчетливо. В ушах стучала кровь, он тяжело дышал, охваченный паникой, и молился, чтобы женщины не поднялись на третий этаж.
Дамы перешли к обсуждению нарядов, в которые облачатся, чтобы привлечь внимание министра Шанбора. Несан ушам своим не верил, слушая разговор о том, насколько глубоким они осмеливаются носить декольте. Представшая у него в воображении картинка была бы весьма соблазнительной, не будь он столь напуган тем, что его могут застукать там, где ему вовсе не положено находиться. И где он видел то, чего видеть не положено. За это его вполне могут вышвырнуть на улицу или даже сделать с ним что похуже. Гораздо хуже.
Одна из женщин казалась посмелее второй. Вторая заявила, что хотела бы быть замеченной, не более того. Первая хихикнула и сказала, что отнюдь не возражает быть не только замеченной и что второй не следует беспокоиться, потому что их мужья будут лишь счастливы, если их женам удастся добиться полного внимания министра.
Несан повернулся, чтобы глянуть на министерскую дверь. Кое-кто уже привлек внимание министра. Беата.
Он осторожно отступил влево. Пол скрипнул. Несан настороженно замер, ему казалось, что уши у него выросли вдвое. Дамы внизу хихикали над своими мужьями. Несан попятился примерно на фут. По спине у него струился пот.
Дамы внизу двинулись дальше, не переставая болтать. Несан затаил дыхание. И услышал, как распахнулась дверь. Ему захотелось крикнуть женщинам, чтобы они поторопились и шли сплетничать куда-нибудь еще. Одна из женщин упомянула имя мужа другой — Далтон.
Дверь за ними закрылась. Несан выдохнул.
И тут прямо перед ним резко распахнулась дверь кабинета министра.
Огромный чужестранец держал Беату за плечо. Девушка двигалась к Несану спиной. Мужчина швырнул ее, будто она весила не больше, чем пуховая подушка. Беата с тупым стуком приземлилась на пол. Она не знала, что Несан стоит прямо за ней.
Равнодушные глаза чужестранца встретились с широко раскрытыми глазами Несана. Густые темные волосы мужчины прямыми прядями падали ему на плечи. Одежда тоже была темной, в кожаных пластинах, ремнях и кожаных лентах. Большая часть его оружия лежала на полу комнаты. Казалось, он не особенно в нем нуждается. Мужчина выглядел так, будто вполне способен своими огромными жилистыми руками свернуть шею кому угодно.
Когда незнакомец повернулся, Несан с ужасом понял, что странный плащ сделан из скальпов. Поэтому плащ и выглядел покрытым клочьями волос. Он действительно был покрыт клочьями волос. Человеческих волос. Всех цветов, от светлых до черных.
Из глубины комнаты министр окликнул чужеземца «Стейн!» и кинул ему крошечный белый предмет одежды. Стейн поймал белые трусики Беаты и растянул двумя мясистыми пальцами, чтобы взглянуть на них. Затем швырнул их девушке на колени, пока она, сидя на полу, пыталась отдышаться, прилагая гигантские усилия, чтобы не расплакаться.
Стейн равнодушно поглядел Несану в глаза и улыбнулся. От улыбки его покрытое густой щетиной лицо сморщилось.
Он весело подмигнул Несану.
Несан обалдел от полного равнодушия мужчины к тому, что есть свидетель происшедшего. Министр, застегивая штаны, выглянул из двери. Он тоже улыбнулся, затем вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.
— Не пройти ли нам теперь в библиотеку?
— После вас, министр, — жестом пригласил его Стейн.
Беата сидела, опустив голову, а двое мужчин, дружески беседуя, двинулись по коридору и ушли. Она казалась слишком убитой происшедшим, лишившейся всех иллюзий. И у нее не было сил встать и уйти, вернуться к прежней жизни.
Обратившись в статую, Несан ждал, надеясь, что случится невозможное и она не оглянется, что она слишком растерянна, что кинется сразу по другому коридору, не заметит его, стоящего, затаив дыхание, за ее спиной.
Тихо всхлипывая, Беата поднялась. Повернулась. Увидела Несана — и застыла. Юноша стоял неподвижно, больше всего на свете сожалея о том, что поднялся сюда. Он явно увидел куда больше, чем хотел.
— Беата… — Несан хотел спросить, не больно ли ей, но, конечно, ей было больно. Хотел утешить ее, но не знал как, не мог найти нужных слов. Хотел обнять ее и защитить, но боялся, что она неверно истолкует его заботу.
Лицо Беаты превратилось в маску слепой ярости. Ни с того ни с сего она отвесила Несану такую мощную оплеуху, что у него зазвенело в ушах.
Несан мотнул головой, в глазах потемнело. Ему показалось, будто кто-то идет по коридору, но он не был в этом уверен. Пытаясь сохранить равновесие, Несан хотел ухватиться за перила, но схватил лишь воздух и грохнулся на колено, упершись рукой в пол. Мелькнул подол синего платья: Беата понеслась вниз, и ее быстрые шаги эхом разнеслись по лестнице.
Скула горела огнем и жутко болела. В глазах потемнело. Несан поразился силе ее удара. Его мутило. Он моргнул, пытаясь восстановить зрение.
Вдруг кто-то взял его под руку и помог подняться. Перед глазами возникло лицо Далтона Кэмпбелла.
В отличие от тех двоих Кэмпбелл не улыбался, а пристально смотрел Несану в глаза, внимательно изучая, как мастер Драммонд изучал принесенного рыботорговцем палтуса. Перед тем как выпотрошить.
— Как тебя зовут?
— Несан, господин. Я работаю на кухне, господин.
Кэмпбелл бросил взгляд на лестницу.
— Далековато ты забрел от кухни, тебе не кажется?
— Я относил записку пивовару. — Несан вдохнул поглубже, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал. — И как раз возвращался на кухню, господин.
Рука, сжимавшая локоть Несана, подтянула его ближе.
— Поскольку ты торопился к пивовару — вниз, в подвальный этаж, — а затем быстро вернулся на кухню, что на первом этаже, ты, вероятно, очень трудолюбивый юноша. И у меня не должно быть никакого повода припоминать, будто я видел тебя на третьем этаже. — Он выпустил локоть Несана. — Кажется, я припоминаю, будто видел тебя внизу, когда ты несся обратно на кухню от пивовара. И не бродил где ни попадя по дороге.
Беспокойство за Беату отошло на второй план, вытесненное надеждой. Может, еще удастся выкрутиться и он не окажется на улице?
— Да, господин. Я возвращаюсь прямо на кухню.
Далтон Кэмпбелл положил ладонь на рукоять меча.
— Ты работал и ничего не видел, так?
Несан сглотнул комок.
— Да, господин. Ничегошеньки. Клянусь. Только что министр Шанбор мне улыбнулся. Господин министр — великий человек. Я очень благодарен, что такой великий человек, как он, предоставил работу такому ничтожному хакенцу, как я.
Уголки губ Далтона Кэмпбелла чуть дрогнули, из чего Несан сделал вывод, что помощнику министра, возможно, понравились эти слова. Он побарабанил пальцами по гарде меча. Несан глаз не сводил с господского оружия.
— Я хочу быть хорошим и стать достойным членом двора. Заслужить мое содержание, — сказал он.
Улыбка Кэмпбелла стала шире.
— Это действительно приятно слышать. Ты кажешься мне приличным молодым человеком. Может быть, если ты так честен в твоих стремлениях, я смогу рассчитывать на тебя?
Несан не понял, в чем именно на него можно рассчитывать, но без колебаний ответил:
— Да, господин.
— Ты поклялся, что ничего не видел, возвращаясь на кухню. Таким образом ты доказал мне, что ты паренек не без способностей. Возможно, из числа тех, на кого можно возложить больше ответственности.
— Ответственности, господин?
В темных глазах Далтона Кэмпбелла светился пугающий, недоступный обычному пониманию ум. Такой, как казалось Несану, мыши видят в глазах кошек.
— Иногда нам нужны люди, желающие продвинуться по служебной лестнице. Посмотрим. Не поддавайся той лжи, что распространяют люди, желающие навредить министру, и тогда — посмотрим.
— Да, господин. Мне не нравится слушать, когда говорят плохо о министре. Министр — хороший человек. Надеюсь, что слухи, которые до меня доходили, — правда и что в один прекрасный день Создатель благословит нас всех и министр Шанбор станет Сувереном.
Теперь улыбка помощника действительно сделалась искренней.
— Да, похоже, ты и впрямь обладаешь определенными способностями. Если услышишь какую-нибудь… ложь о министре, то я не откажусь об этом узнать. — Он указал на ступеньки. — А теперь тебе лучше поспешить на кухню.
— Да, господин, если услышу что-нибудь такое, непременно скажу вам. — Несан направился к лестнице. — Я не хочу, чтобы кто-то лгал о министре. Это неправильно.
— Молодой человек… Несан, кажется?
— Да, господин. Несан, — обернулся юноша.
Далтон Кэмпбелл скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на него.
— Что ты узнал на покаяниях о необходимости защищать Суверена?
— Суверена? — Несан вытер ладони о штаны. — Ну… Э-э… Что все, что делается в защиту Суверена, — добродетель.
— Очень хорошо. — Не меняя позы, Кэмпбелл наклонился к Несану. — А поскольку ты слышал, что министр Шанбор скорее всего станет Сувереном, то?..
Помощник министра явно ждал ответа. Несан судорожно пытался сообразить. Наконец он откашлялся.
— Ну… Наверное… Раз он станет Сувереном, то его тоже нужно защищать?
По тому, как Далтон заулыбался и выпрямился, Несан понял: он попал в точку.
— У тебя действительно есть способности, чтобы продвинуться по службе.
— Благодарю вас, господин. Я сделаю все, чтобы защитить министра, поскольку он когда-нибудь станет Сувереном. Мой долг — защищать его, как только могу.
— Да-а… — как-то странно протянул Далтон Кэмпбелл и, склонив голову набок, изучающе посмотрел на Несана. — Если ты окажешься полезным в… во всем, что нам потребуется, чтобы защитить министра, то ты далеко продвинешься в выплате долга.
— Долга, господин? — навострил уши Несан.
— Как я сказал Морли, если он окажется полезным министру, то, возможно, даже заслужит фамилию и получит соответствующий сертификат за подписью Суверена. Ты умный парень, и в дальнейшем я буду ждать от тебя не меньшего.
Несан от изумления широко открыл рот. Заслужить право на фамилию! Его сокровенная мечта. Сертификат, подписанный Сувереном, свидетельствовал всем, что хакенец выплатил свой долг и теперь достоин уважения и права носить фамилию. Тут Несан спохватился, припомнив слова Кэмпбелла.
— Морли? Поваренок Морли?
— Да. Разве он не сказал тебе, что я с ним разговаривал?
Несан почесал за ухом, пытаясь сообразить, как это Морли удалось скрыть от него такую сногсшибательную новость.
— Ну, вообще-то нет, господин. Он ничего не говорил. Морли — мой лучший друг, так что я бы помнил, если бы он сказал. Простите, но он ничего не говорил.
Далтон Кэмпбелл, поглаживая край серебряных ножен, пристально глядел Несану в глаза.
— Я велел ему не говорить никому ни слова. — Кэмпбелл поднял бровь. — Такого рода верность заслуживает награды. От тебя я жду того же. Ты понял, Несан?
Разумеется, Несан все понял.
— Ни единой живой душе! В точности как Морли. Я понял, мастер Кэмпбелл.
Далтон Кэмпбелл кивнул, улыбаясь своим мыслям.
— Отлично. — Он снова положил руку на свой великолепный меч. — А знаешь, Несан, когда хакенец выплачивает долг и получает фамилию, то этот подписанный сертификат дает ему право носить меч.
— Правда? — вытаращил глаза Несан. — А я и не знал!
Высокий андерец одарил его прощальной улыбкой, повернулся и направился дальше по коридору.
— Возвращайся к работе, Несан. Был рад с тобой познакомиться. Может, когда-нибудь мы с тобой еще потолкуем.
Пока его еще кто-нибудь не застукал, Несан опрометью помчался вниз. Мысли путались у него в голове. Он вновь и вновь вспоминал Беату и больше всего хотел, чтобы день поскорее закончился и можно было бы напиться и снова почувствовать себя хорошо.
Ему было страшно жаль Беату, но ведь это сам министр! Министр, которым она так восхищалась, который в один прекрасный день станет Сувереном. Это его Несан видел на ней. К тому же Беата ударила его. Страшная вещь для хакенца — даже в отношении другого хакенца. Хотя — неизвестно, распространяется ли этот запрет на женщин. А даже если и не распространяется — все равно от этого не легче.
По какой-то совершенно непонятной причине Беата теперь его ненавидит.
Несану страшно хотелось напиться.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:02 | Сообщение # 12 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 16
— Несун! Сюда, парень! Несун!
Обычно, когда мастер Драммонд так его называл, Несан знал, что от унижения заливается краской, но сейчас его настолько беспокоило увиденное, что он едва обратил внимание на такую мелочь. То, что мастер Драммонд обращается с ним так, будто он всего лишь грязь под ногами, не шло ни в какое сравнение с тем, что Беата теперь ненавидит его, Несана, и ударила его.
С тех пор прошло уже несколько часов, но лицо до сих пор горело от удара. Сомнений не оставалось — Беата его ненавидит. Несана это несказанно огорчало и вызывало недоумение, но, увы, это так. Хотя, по его разумению, Беате следовало бы сердиться на кого-то другого. На кого угодно, только не на него.
Может, и на саму себя — за то, что вообще пошла наверх. Хотя вряд ли она могла не пойти, если зовет министр. Если б она не пошла и министр сообщил бы об этом мяснику, Ингер точно вышвырнул бы ее на улицу. Нет, отказаться она никак не могла.
К тому же ей хотелось посмотреть на министра. Она сама говорила. Но ведь ей и в голову прийти не могло, что министр способен так с ней обойтись. А может, ее вовсе и не министр так обидел. Несан вспомнил, как тот чужеземец, Стейн, ему подмигнул. Беата ведь провела там довольно много времени.
И все равно у нее нет никакого повода ненавидеть Несана. И уж тем более — бить его.
Несан остановился. Пальцы дрожали от долгого пребывания в горячей мыльной воде. Тело оставалось бесчувственным и немым. Кроме лица.
— Слушаю, господин.
Мастер Драммонд открыл было рот, но тут же закрыл и, нахмурившись, наклонился поближе.
— Что стряслось с твоей физиономией?
— Полено соскользнуло с поленницы, когда я набирал охапку дров, и ударило меня, господин.
Мастер Драммонд покачал головой, вытирая руки полотенцем.
— Идиот, — пробормотал он. — Только идиот, — продолжил он достаточно громко, чтобы услышали остальные, — ударит себя по физиономии поленом, набирая дрова.
— Да, господин.
Мастер Драммонд собрался продолжить речь, когда Далтон Кэмпбелл, изучавший какую-то бумагу с записями, подошел к Несану. Помощник министра держал в руке целую кипу бумаг. Проведя пальцем по записям на листке, он сунул остальные под мышку.
— Драммонд, я пришел кое-что проверить, — произнес Кэмпбелл, не отрывая глаз от бумаги.
Мастер Драммонд скоренько закончил вытирать руки и выпрямил широкую спину.
— Да, мастер Кэмпбелл. Чем могу служить?
Помощник министра посмотрел на второй лист.
— Вы проследили, чтобы лучшие блюда и кубки поставили в шкафчик?
— Да, господин Кэмпбелл.
Далтон пробормотал себе под нос что-то вроде того, что их, должно быть, поменяли уже после того, как он проверял. Он проглядел бумагу и взял следующую страницу.
— На верхнем столе поставьте еще два дополнительных прибора. — И вернулся к предыдущей странице.
Мастер Драммонд пожевал губу.
— Еще два. Да, мастер Кэмпбелл. Не могли бы вы впредь сообщать мне о таких вещах немного заранее, если не затруднит?
Далтон Кэмпбелл махнул рукой, по-прежнему не отрываясь от записей.
— Да-да. С удовольствием. Если, конечно, министр уведомит меня заранее. — Он постучал по какой-то записи и поднял глаза. — Госпожа Шанбор возражает против того, чтобы музыканты набивали себе брюхо во время игры. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы их накормили заранее. Особенно арфистку. Она сидит ближе всех к госпоже Шанбор.
Мастер Драммонд согласно кивнул.
— Хорошо, мастер Кэмпбелл. Я прослежу.
Несан, не поднимая глаз, медленно-медленно, стараясь быть как можно незаметней, отошел на пару шагов, делая вид, что он не слышит, как шеф-повару дают инструкции. Ему ужасно хотелось уйти, чтобы не сочли, будто он подслушивает, но понятно, что наорут, если он исчезнет без разрешения. Поэтому Несан постарался сделаться незаметным, оставаясь в пределах досягаемости.
— И пряного вина в этот раз должно быть больше видов. Кое-кто посчитал, что в прошлый раз выбор был довольно скудным. И чтобы было и холодное, и подогретое, будьте любезны.
— Поздно предупредили, мастер Кэмпбелл, — поджал губы мастер Драммонд. — Не могли бы вы в будущем…
— Да-да, если меня поставят в известность, я непременно извещу вас. — Кэмпбелл перелистнул следующую страницу. — Закуски. Их сначала должны подавать только на верхний стол, пока не скажут, что достаточно. В прошлый раз министр оказался в очень неловкой ситуации, когда выяснилось, что закуски кончились, а некоторые из гостей хотят еще. Пусть за другими столами подождут, на тот случай если вы по какой-то причине не смогли приготовить нужное количество.
Несан тоже помнил этот случай и знал, что на сей раз мастер Драммонд велел зажарить больше оленьих яичек, чем тогда. Несан ухитрился слямзить одно, когда забирал противень на мойку, и, хотя слопал его без соуса, все равно было очень вкусно.
Пролистывая бумаги, Далтон Кэмпбелл спрашивал о различных приправах, маслах, сортах хлеба, давал мастеру Драммонду дополнительные указания по меню. Несан, ожидая, старался не смотреть на беседующих мужчин, а наблюдал за женщиной, которая делала из фаршированных дичью, сыром, яйцами и пряностями свиных желудков «ежики» с «колючками» из миндальных орехов.
За другим столом две женщины втыкали в жареных павлинов перья, выкрашенные шафраном в желтый цвет. Даже клювы и когти птиц были окрашены, так что птицы казались золотыми статуэтками.
Далтон Кэмпбелл наконец вроде бы покончил со списком вопросов и инструкций и небрежно опустил бумаги.
— Не хотите ли сообщить мне еще что-нибудь, Драммонд?
Шеф-повар облизал губы, не совсем понимая, к чему клонит помощник министра.
— Нет, мастер Кэмпбелл.
— Значит, по вашему мнению, на вашей кухне все работают удовлетворительно?
Лицо Кэмпбелла оставалось непроницаемым.
Все присутствующие исподволь глянули на начальство. Кипевшая вокруг работа замедлилась. Все навострили уши.
Несану показалось, что Далтон Кэмпбелл косвенно обвиняет мастера Драммонда в пренебрежении своими обязанностями, позволяя лентяям бездельничать, не наказывая их за это. Шеф-повар, судя по всему, пришел к такому же выводу.
— Да, сударь, они выполняют работу вполне удовлетворительно. Я держу их в ежовых рукавицах, господин Кэмпбелл. И лоботрясов на моей кухне не потерплю. Ни за что. Поместье — слишком важное место, чтобы терпеть тут лодырей. Я такого не допущу, сударь. Никогда.
Далтон Кэмпбелл удовлетворенно кивнул.
— Прекрасно, Драммонд. Мне бы тоже не хотелось иметь в поместье лодырей. — Он внимательно оглядел молча работавших людей. — Ну ладно. Спасибо, Драммонд. Я еще зайду попозже, перед тем, как нужно будет подавать.
— Благодарю вас, мастер Кэмпбелл, — наклонил голову мастер Драммонд.
Помощник министра повернулся к выходу и тут заметил стоящего неподалеку Несана. Кэмпбелл нахмурился, и Несан еще сильней вжал голову в плечи, отчаянно желая провалиться сквозь трещину в деревянном полу. Далтон Кэмпбелл оглянулся на шеф-повара.
— Как звать этого поваренка?
— Несан, господин Кэмпбелл.
— Несан? А, теперь понял. И давно он работает в поместье?
— Года четыре, господин Кэмпбелл.
— Четыре года? Довольно давно. — Кэмпбелл снова повернулся к мастеру Драммонду. — А тогда не лодырь ли он, нарушающий порядок на вашей прекрасной кухне? Которого следовало бы выкинуть за дверь уже давным-давно, но который по какой-то таинственной причине все еще здесь? Вы ведь не пренебрегли своими обязанностями шеф-повара, позволив лентяю оставаться под кровом господина министра, а? Или вы действительно виновны в таком проступке?
Несан в ужасе застыл, размышляя, поколотят ли его, прежде чем выкинуть за дверь, или просто выгонят вон, не дав и куска хлеба.
Глаза мастера Драммонда перебегали с помощника министра на Несана и обратно.
— Ну, вообще-то нет, сударь. Нет, мастер Кэмпбелл, я слежу за тем, чтобы Несан вносил свою лепту в общее дело. Я не позволяю ему лениться. Нет, сударь.
Далтон Кэмпбелл озадаченно посмотрел на Несана, затем перевел взгляд на шеф-повара.
— Ну, в таком случае, если он выполняет ваши поручения и делает свою работу, я не вижу повода унижать этого молодого человека, называя его Несуном, как по-вашему? Не кажется ли вам, что это плохо отражается на вас, Драммонд, как на шеф-поваре?
— Ну, я…
— Вот и хорошо. Я рад, что вы со мной согласны. Мы впредь не потерпим в поместье такого рода вещей.
Все присутствующие либо исподволь, либо открыто следили за разговором. И этот факт не ускользнул от внимания шеф-повара.
— Нет, погодите минутку, если не возражаете. Никто ничего плохого не имел в виду. Да и мальчик не обижается, знаете ли. Несан…
Далтон Кэмпбелл мгновенно подобрался, и слова застряли у мастера Драммонда в глотке. Темные глаза помощника министра опасно блеснули. Он вдруг показался выше, его плечи — шире, а внушительные мускулы еще рельефней проступили под роскошным темно-синим дублетом.
Небрежные, несколько рассеянные интонации внезапно исчезли. Теперь он стал столь же смертельно опасным, как висевший у его бедра меч.
— Позвольте мне объяснить вам иначе, Драммонд. Мы не потерпим в этом доме такого рода вещей. И я ожидаю, что вы полностью подчинитесь моим желаниям. Если я еще хоть раз услышу, как вы унижаете кого-нибудь из работников, обзывая унизительными прозвищами, здесь появится новый шеф-повар, а вы окажетесь на улице. Ясно?
— Да, сударь. Мне все ясно. Благодарю вас, сударь.
Кэмпбелл направился к выходу, но тут же вернулся. Вся его фигура являлась воплощением открытой угрозы.
— И еще одно. Министр Шанбор дает мне указания, и я безукоризненно их выполняю. Это моя работа. Я отдаю приказы вам, и вы, в свою очередь, их обязаны выполнять беспрекословно. Это — ваша работа. Я надеюсь, что мальчик либо будет выполнять свою работу, либо будет уволен, но если вы его уволите, то настоятельно рекомендую вам иметь для этого очень веские основания. Более того, если вы вздумаете отыгрываться на нем из-за моего приказа, я вас не выгоню, а выпотрошу и зажарю на этом вот вертеле. Теперь вам окончательно все ясно, мастер Драммонд?
Несан и не догадывался, что глаза мастера Драммонда могут быть такими круглыми. На лбу шеф-повара выступил пот. Прежде чем ответить, он судорожно сглотнул.
— Да, сударь, мне абсолютно все ясно. Все будет в точности, как вы сказали. Даю слово.
Далтон Кэмпбелл расслабился и снова сделался прежним. Лицо обрело приятное выражение, на губах заиграла вежливая улыбка.
— Благодарю вас, Драммонд. Продолжайте работу.
За все время разговора Далтон Кэмпбелл ни разу не посмотрел на Несана. Не посмотрел он на него и когда развернулся и ушел с кухни. Тут Несан позволил себе выдохнуть, одновременно с мастером Драммондом и доброй половиной поваров, поварих и поварят.
Обдумав все еще раз, он впервые по-настоящему понял, что отныне мастер Драммонд больше не станет обзывать его Несуном. И от изумления у Несана чуть не подогнулись колени, а его мнение о Далтоне Кэмпбелле взлетело до небес.
Вынув из-за пояса белое полотенце, мастер Драммонд промокнул вспотевший лоб и тут заметил, что за ним наблюдают.
— Ну-ка, быстро все за работу!
Он сунул полотенце на место.
— Несан, — обычным тоном, каким разговаривал с другими работниками кухни, позвал он.
Несан быстро сделал два шага вперед.
— Слушаю, господин?
— Нужны еще дубовые поленья, — махнул рукой шеф-повар. — Не так много, как в прошлый раз. Примерно половину. И поспеши.
— Да, господин.
Несан помчался к двери, торопясь принести дрова и даже не вспоминая о занозах, которые может нахватать.
Больше никогда его не назовут этим унизительным именем! И люди больше не станут над ним смеяться! И все благодаря Далтону Кэмпбеллу.
В этот момент Несан готов был ради Далтона Кэмпбелла голыми руками таскать угли из огня, да еще и с улыбкой.
Глава 17
Расстегивая верхние пуговицы дублета, Далтон Кэмпбелл толкнул высокую, сделанную из красного дерева дверь своих покоев. И как всегда, на него мгновенно снизошло спокойствие. Денек выдался длинный, и до конца еще далеко. Предстоит еще пир.
— Тереза, — окликнул он, — это я.
Далтону хотелось остаться дома с женой. Остаться и заняться с ней любовью. Ему необходимо расслабиться. Ладно, возможно, позже. Если дела не помешают.
Зевая, он расстегнул очередную пуговицу и ослабил воротник. В воздухе витал аромат лилий. Тяжелые занавеси из синего муара, висевшие на дальнем окне, были задернуты, скрывая темнеющее небо, комнату мягко освещали лампы и ароматические свечи, в камине горел огонь, причем скорее ради уюта, чем по необходимости.
Далтон отметил, что темно-лиловый ковер недавно вычищен. Элегантные резные стулья с кожаной обивкой аккуратно расставлены у столов, украшенных вазами со свежими цветами. На кушетках с кажущейся небрежностью разбросаны плюшевые подушки, создавая атмосферу уюта и роскоши.
Кэмпбелл рассчитывал, что жена проследит, чтобы прислуга всегда поддерживала в покоях должный порядок, пригодный как для деловых встреч, так и для приема гостей (что, по сути, одно и то же). Тереза прекрасно знает, что после сегодняшнего пира он наверняка пригласит кого-нибудь к себе. Кого-нибудь нужного. И это может оказаться кто угодно — от дворника до тайного соглядатая.
Все они одинаково важны, каждый по-своему ценен для той паутины, что старательно плетет Далтон. Многолюдные пиры всегда предоставляют огромное поле деятельности. Люди все больше пьют, все сильнее оживляются, разговаривают о всяком разном, порой — теряют осторожность, забывают скрывать свои тайные чувства, взаимоотношения. В этой обстановке частенько представляется возможность обрести новых союзников, закрепить чью-то лояльность и преданность. А значит — расширить паутину.
Тереза, радостно улыбаясь, выглянула в дверь.
— Любовь моя!
Несмотря на усталость, накопившуюся за долгий день, он не смог сдержать улыбки, глядя в сияющие темные глаза жены.
— Тэсс, солнышко мое, твоя прическа просто великолепна!
Собранные на затылке волосы держал золотой гребень, густые темные косы были перевиты множеством золотых лент, отчего казались длинней и почти целиком закрывали шею, как воротник. Тереза наклонилась, и косы чуть раздвинулись, позволяя увидеть нежный изгиб лебединой шеи.
Двадцатипятилетняя Тереза была почти на десять лет моложе мужа. Далтон считал ее несравненной красавицей — еще один плюс к ее целеустремленности и решительности. Он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что всего лишь полгода назад Тереза наконец-то стала его женой. За ней ухаживали многие, и некоторые из них имели куда более высокое положение в обществе, чем Далтон, но сильно уступали ему в честолюбии и целеустремленности.
Далтон Кэмпбелл не был человеком, к которому можно относиться с пренебрежением. Каждый, кто имел глупость не принимать его всерьез, в один прекрасный день обнаруживал, что крепко его недооценил и сильно сожалеет об ошибке.
Почти год назад Далтон сделал Терезе предложение. Она устроила ему форменный допрос с пристрастием, поинтересовавшись со свойственной ей мягкостью, под которой скрывалась железная хватка, действительно ли он человек, твердо намеренный двигаться дальше. Под этими словами она подразумевала, естественно, намерен ли он стать одним из сильных мира сего. В то время Кэмпбелл был всего лишь помощником мирового судьи в Ферфилде. Не очень значительный пост, но Далтон рассматривал его как удобную платформу для достижения своих целей, место, где можно обзавестись нужными связями и возможностями.
В ответ Далтон совершенно серьезно заверил Терезу, что он человек, стремящийся сделать значительную карьеру, и что, невзирая на его нынешнее положение, ни один из ее знакомых и близко не подойдет к будущему положению в обществе Далтона Кэмпбелла. Столь прямолинейное заявление застало Терезу врасплох и стерло улыбку с лица. И тут же, очарованная его убежденностью и целеустремленностью, Тереза согласилась выйти за него замуж.
И в дальнейшем убедилась, что его слова не были пустой похвальбой. Как и планировалось, перед свадьбой Далтон занимал уже более значительный пост, а за первые месяцы после женитьбы его повышали трижды.
Люди, имевшие когда-либо дело с Кэмпбеллом благодаря его репутации законоведа или в процессе ведения дел с правительством Андерита, высоко ценили его глубокие познания в андерском праве. Далтон Кэмпбелл был широко известен своими блестящими способностями легко разбираться в наисложнейших правовых положениях, глубокими знаниями основ и структуры законодательства, имевшихся прецедентов и положений.
Люди, на которых работал Кэмпбелл, высоко ценили его знание законов, но гораздо больше дорожили его познаниями в том, как эти законы обойти, через какие лазейки и тайные тропы пробраться и какими путями выбраться из правовой ловушки. И уж безусловно, ценили его способность забывать о законе, когда ситуация требовала решения, законом не предусмотренного. В таких случаях Далтон оказывался весьма изобретателен и полезен.
Тереза в мгновение ока с легкостью приспосабливалась к меняющимся обстоятельствам и на новом месте как ни в чем не бывало тут же брала на себя руководство прислугой с таким апломбом, будто всю жизнь только этим и занималась.
Прошло всего лишь несколько недель, как Далтон занял высшую ступеньку в штате министра. Тереза пришла в полный восторг, узнав, какие роскошные покои им предстоит занять. Теперь она наконец стала одной из тех, что стоят высоко и пользуются огромными привилегиями.
Разумеется, Тереза пришла от этой новости в такой восторг, что чуть было не сорвала с него одежду, чтобы прямо на месте отдаться ему. Но Далтон знал: меньшего она от него и не ждала.
Если кто и разделял его честолюбивые мечты, так это Тереза.
— Ах, Далтон, не расскажешь ли мне, кто из нобилей будет на пиру? Я умираю от любопытства.
Далтон снова зевнул и потянулся. Он знал, что жена плетет собственную паутину.
— Скучные нобили.
— Но министр там будет?
— Да.
— Дурачок ты, он-то ведь совсем не скучный! И я познакомилась с некоторыми женщинами, женами живущих в поместье помощников министра. Все они весьма значительные дамы, как я и рассчитывала. И мужья их все занимают важные посты. — Она лукаво коснулась кончиком языка верхней губы. — Но все они не столь высокопоставленные, как мой муж.
— Тэсс, солнышко, — улыбнулся он, — ты и мертвеца вдохновишь ради тебя сделать карьеру.
Тереза подмигнула и исчезла в комнате.
— Тут для тебя под дверь просунули несколько сообщений, — продолжила она из соседней комнаты. — Лежат в секретере.
Стоявший в углу элегантный секретер сиял, как темный драгоценный камень. Сделанный из полированного ильма, он был инкрустирован мореным кленом и темными бриллиантами. Каждый бриллиант сидел в отдельном золотом гнездышке. Ножки были покрыты темным лаком, как и у всей мебели в этой комнате.
В потайном отделении под верхним ящиком лежало несколько запечатанных посланий. Далтон взломал печати и просмотрел каждое, оценивая важность. Некоторые представляли определенный интерес, но ничего срочного не было. В большинстве они просто содержали различную информацию — мелкие вибрации из каждого уголка его обширной паутины.
В одном сообщалось о человеке, вроде бы случайно утонувшем в городском фонтане. Это произошло средь бела дня, когда толпы людей проходили по площади Мучеников. И хотя было светло и кругом толпились люди, никто ничего не заметил, пока не стало слишком поздно. Не впервые получая сведения о непонятных смертях, Далтон понимал завуалированное предостережение, что, возможно, имеет место своего рода вендетта с применением магии, но обставленная как несчастный случай.
В другом упоминалась некая «взволнованная дама» и сообщалось, что она никак не успокоится и написала письмо одному из Директоров, прося его о приватной беседе во время пира с пожеланием, чтобы ее послание оставалось сугубо конфиденциальным. Далтон знал, о какой даме идет речь, и лишь поэтому понял, что написала она Директору Линскотту. Человеку, приславшему сообщение, хватало ума не упоминать никаких имен.
Подозревал Далтон также и о причинах, по которым эта дама не желала успокаиваться. И его весьма беспокоила эта просьба о приватной беседе. В сообщении также говорилось, что письмо дамы каким-то образом затерялось и так и не дошло до адресата.
Далтон убрал сообщения в тайник, чтобы позже перечитать заново, и задвинул ящик. В отношении женщины придется срочно что-то предпринимать. Но что именно, он еще не придумал.
Излишние действия иногда так же вредны, как и бездействие. Не исключено, что женщине нужно только выговориться, спустить, так сказать, пар, и, возможно, она собирается для этого использовать Директора Линскотта. Далтон и сам с тем же успехом мог бы выслушать ее жалобы. Кто-нибудь на каком-то участке его паутины сможет дать ему необходимую информацию, и тогда он примет правильное решение. А ежели таковой не найдется, то, возможно, если с женщиной участливо поговорить, это сгладит ситуацию и укажет верное направление действий.
Далтон совсем недавно занял свой нынешний пост, но уже успел проникнуть во все сферы жизни поместья. Он стал полезным коллегой для одних, доверенным лицом для других и защитником для избранных. И каждый метод приносил ему верных сподвижников. А поскольку у него имелись и знакомые маги, непрерывно расширяющаяся паутина связей звенела как арфа.
Но с самого первого дня службы здесь наипервейшей целью Далтона было стать незаменимым для министра Шанбора. На второй неделе его работы в библиотеке поместья одним из Директоров Комитета Культурного Согласия был прислан «исследователь». Министру Шанбору это не понравилось. Вообще-то, если по правде, он был просто в бешенстве — что случалось с Бертраном Шанбором довольно часто.
Через два дня после приезда «исследователя» Далтон проинформировал министра Шанбора, что этот человек арестован в пьяном виде в постели какой-то шлюхи в Ферфилде. Конечно, это не преступление, хотя некоторые Директора такое поведение воспринимают плохо, но беда в том, что в кармане куртки «исследователя» нашли очень редкую и ценную книгу, написанную никем иным, как самим Йозефом Андером. Древний текст, совершенно бесценный, о пропаже которого из библиотеки поместья министра культуры сообщили сразу же после того, как «исследователь» отправился пьянствовать.
Согласно данным Далтоном указаниям, в контору Директоров немедленно сообщили о пропаже книги — за много часов до того, как виновный был обнаружен. Одновременно с докладом Кэмпбелл отправил Директорам собственноручно написанное заверение, что он не успокоится, пока злоумышленник не будет найден, и что он намерен немедленно начать публичное дознание, дабы выяснить, не является ли это преступление составной частью изменнического заговора. Последовавшее ошарашенное молчание Кабинета Директоров предвещало грозу.
Мировой судья Ферфилда, на которого в свое время Далтон работал, был большим поклонником министра культуры и, уж конечно, отнесся с должным вниманием к факту кражи из Культурной Библиотеки Андерита. И расценил сию кражу соответствующим образом: как бунт. «Исследователя», у которого обнаружили книгу, быстренько казнили за преступление против андерского народа.
Так что вместо шумного скандала по городу лишь поползли слухи о якобы имевшем место признании, сделанном этим человеком перед смертью, — признании, в котором, как говорили, он выдавал остальных. Направивший «исследователя» в поместье Директор, дабы его имя не связывали с преступлением против народа, а также с целью пресечения слухов, счел своим долгом подать в отставку. Далтон как официальный представитель министра, курирующий дело, с большой неохотой принял отставку указанного Директора, а потом издал опровержение якобы имевшего место признания преступника и официально закрыл дело.
Одному старинному другу Далтона несказанно повезло, и он занял вакантный пост, к которому стремился чуть ли не всю свою жизнь. Далтон первым пожал руку новоиспеченному Директору. Более благодарного и счастливого человека Далтон отродясь не видал. Сам он тоже был доволен тем, что достойные люди, которых он любит и которым доверяет, счастливы.
После этого случая Бертран Шанбор пришел к выводу, что его обязанности требуют более тесного сотрудничества с помощником, и назначил Далтона еще и заведующим секретариатом, что автоматически давало последнему власть над всем поместьем. Далтон стал подотчетен одному лишь министру. Именно это назначение и позволило им с Терезой переехать в нынешние покои, уступавшие в роскоши лишь покоям самого министра.
Далтону казалось, что Тереза рада этому даже больше, чем он сам, ежели таковое возможно. Она просто влюбилась в комнаты, полученные вкупе с нынешним высоким положением. Ее совершенно очаровали высокопоставленные персоны, среди которых она теперь вращалась. И она просто упивалась встречами с важными и могущественными людьми, приезжавшими в поместье.
Эти гости, как и обитатели поместья, относились к Терезе с должным уважением, которого требовал ее высокий статус, несмотря на то что большинство из них были благородного происхождения в отличие от самой Терезы и Далтона. Далтон всегда считал, что происхождение — ерунда и, вопреки мнению некоторых, не играет столь уж существенной роли. Стоит лишь понять, что для процветания куда как важнее нужные связи и верные слуги.
Тереза, стоя в дверях, тихонько кашлянула. Далтон повернулся, и она, вздернув носик, грациозно вплыла в гостиную, демонстрируя свой новый наряд.
Глаза Далтона расширились. Демонстрировала себя — вот что она на самом деле делала.
Ткань платья в свете ламп, свечей и камина отливала волшебным сиянием. Золотые вышитые листочки сверкали по подолу. Расшитые золотом швы и края подчеркивали тоненькую талию и аппетитные формы. Тонкий шелк юбки позволял разглядеть очертания изящных ног.
Но дара речи его лишило декольте. Платье едва прикрывало плечи, вырез был возмутительно глубоким. Вид ее чуть ли не обнаженных грудей возбуждал и тревожил.
Тереза покрутилась, демонстрируя глубокий вырез на спине платья. Буквально в два шага Далтон пересек комнату и схватил жену в объятия. Тереза засмеялась, оказавшись в ловушке его рук. Далтон наклонился, чтобы поцеловать ее, но она увернулась.
— Осторожнее! Я потратила много времени на макияж! Не смажь его, Далтон!
И беспомощно застонала, когда он все равно поцеловал ее. Впечатление, произведенное на мужа, ей явно понравилось. И ему нравилось впечатление, которое она на него произвела.
Тереза высвободилась и подергала за золотые ленточки, вплетенные в волосы.
— Милый, как по-твоему, они не стали длинней? — жалобно спросила она. — Сущее наказание — ждать, пока они отрастут!
Заняв нынешний пост, Далтон стал человеком очень могущественным. А с новым положением пришли и соответствующие привилегии: отныне его жене дозволялось носить волосы длиннее.
Жены остальных обитателей поместья носили волосы до плеч. Его жена теперь могла носить такие же. Теперь ее волосы будут длиннее, чем у всех, за исключением лишь немногих женщин в доме, или во всем Андерите, или во всех Срединных Землях — если уж на то пошло. Она замужем за весьма важной персоной.
Эта мысль наполнила Кэмпбелла холодным восторгом. Так случалось, когда он вдруг вспоминал, сколь высоко вознесся и сколь многого достиг.
Далтон Кэмпбелл рассматривал свое нынешнее положение лишь как начало. Он намеревался идти дальше. У него были на этот счет конкретные планы. И был человек, у которого просто страсть к разным планам.
И не только к ним. Впрочем, не важно. С такой ерундой Далтон вполне мог справиться. Министр просто пользуется предоставленными министерским положением возможностями.
— Тэсс, солнышко, твои волосы очень быстро растут. И если какая-нибудь женщина смотрит на тебя сверху вниз из-за того, что они еще недостаточно длинные, ты просто запомни ее имя, потому что в конечном итоге твои волосы станут длиннее, чем у них у всех. А когда они наконец отрастут должным образом, ты сможешь отплатить обидчицам той же монетой.
Тереза поднялась на цыпочки и повисла у него на шее, просияв от счастья.
Сцепив пальцы у него на шее, она кокетливо поглядела на мужа.
— Тебе нравится мое платье?
И еще теснее прижалась к Далтону, не сводя с него глаз. А его взгляд скользил все ниже и ниже.
Вместо ответа Далтон наклонился и быстро просунул руку ей под подол, проведя ладонью по внутренней стороне бедра до того места, где заканчивались чулки. Она ахнула с деланным изумлением, когда его рука достигла потайного местечка.
Далтон снова поцеловал ее, нежно лаская пальцами. Он и думать забыл о том, чтобы отвести Терезу на пир. Он жаждал утащить ее в постель.
Далтон начал потихоньку подталкивать ее к двери спальни, но Тереза вывернулась из его жарких объятий.
— Далтон! Не тискай меня! А то все увидят, что платье помято!
— Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще это заметит. По-моему, все будут смотреть на то, что из него выглядывает. Тереза, я не хочу, чтобы ты надевала это. Только если захочешь поприветствовать своего мужа, когда он приходит домой.
Тереза игриво потрепала его по плечу.
— Далтон, перестань!
— Я не шучу! — Он снова посмотрел на ее бюст. — Тереза, это платье… оно слишком откровенное.
— Ах, Далтон, ну перестань! — Тереза отвернулась. — Не глупи, пожалуйста. В наши дни все женщины носят такие платья. — Она снова повернулась в нему лицом, откровенно флиртуя. — Уж не ревнуешь ли ты, а? К тому, что другие мужчины восхищаются твоей женой?
Тереза была единственным, чего он жаждал больше, чем власти. Если дело касалось его жены, Далтон никогда не воспринимал никаких намеков и предложений. Духи знают, что в поместье достаточно мужчин, которыми восхищаются и которым даже завидуют, ибо они добились высокого положения благодаря своим женам, доступным для министра Шандора. Далтон Кэмпбелл — не из таких. Да, он добивался желаемого — но лишь собственным умом и талантом, а не телом жены. И это тоже ставило его выше остальных.
Решительность Далтона быстро улетучивалась, и он продолжил снисходительно:
— А откуда они узнают, что ты моя жена? Их глаза никогда не доберутся до твоего лица.
— Далтон, прекрати! Ты становишься невыносимо зануден! Все женщины будут в таких платьях. Такова мода. Ты так занят своей новой работой, что ничего не знаешь о моде. А я знаю. Хочешь верь, хочешь нет, но мое платье — образец скромности в сравнении с тем, что носят другие. Я не буду надевать столь откровенные платья, как они — я знаю, как ты к этому относишься, — но и выглядеть хуже других тоже не собираюсь. Никто на это и внимания не обратит, разве что подумают, будто жена помощника министра — благонравная малышка.
«Никто не сочтет ее благонравной. Все сочтут, что она объявляет о своей доступности».
— Тереза, но ты можешь надеть другое. Например, красное с треугольным вырезом. В нем тоже будет виден… достаточно виден твой бюст. И уж вряд ли красное платье можно счесть благонравным.
Она повернулась к мужу спиной и, надувшись, скрестила руки на груди.
— Полагаю, ты будешь счастлив видеть меня в домашнем платье, а все женщины станут шептаться за моей спиной, что я одета как жена младшего помощника мирового судьи. Красное платье я носила, когда ты был никем. Я думала, ты обрадуешься, увидев меня в новом наряде. Убедишься, что твоя жена не уступает в элегантности здешним дамам. Но теперь я никогда не стану здесь своей. Буду серой женушкой помощника министра. И даже заговорить со мной никто не захочет. У меня не будет друзей.
Далтон глубоко вздохнул, глядя, как она трет пальцем нос.
— Тэсс, солнышко, женщины на пиру действительно будут так одеты?
Она мгновенно обернулась, просияла. Далтон вдруг подумал, что ее поведение мало отличается от реакции той девушки-хакенки на кухне, которая просияла точно так же, когда он пригласил ее к министру культуры.
— Ну конечно, все женщины носят такие же! Просто у меня не те формы, что у них, мне и показывать особенно нечего. Ах, Далтон, вот увидишь! Ты будешь мною гордиться! Я хочу быть достойной женой помощнику министра. И хочу, чтобы ты мог гордиться мною. Как я горжусь тобой. И я все для тебя сделаю, Далтон. Для такого человека, как ты, очень важно иметь соответствующую жену. Я защищаю твои позиции в твое отсутствие. Ты даже не знаешь, какими могут быть женщины — мелочными, завистливыми, амбициозными, лживыми, вероломными, коварными. Стоит лишь им вовремя сказать мужу гадость о ком-нибудь, и мгновенно эта злобная сплетня окажется у всех на устах. А я забочусь о том, чтобы подобные гадкие слова не распространялись, чтобы никто не осмеливался их повторять.
Далтон кивнул. Он отлично знал, что женщины передают своим мужьям сведения и сплетни.
— Догадываюсь.
— Ты всегда говорил, что мы с тобой партнеры. И ты знаешь, как я защищаю тебя. И сколько я сил прилагаю, чтобы тебе было хорошо на каждом новом месте. И знаешь, что я никогда не сделаю ничего, что могло бы повредить твоим стараниям, чтобы нам с тобой было еще лучше. Ты всегда говорил, что будешь перевозить меня все в лучшие дома и ко мне везде будут относиться как к равной. И ты выполнил свое обещание, муж мой. И я знала, что так будет. Поэтому и согласилась выйти за тебя. Я, конечно, всегда любила тебя, но все равно бы не вышла за тебя замуж, если б не верила в твое будущее. Мы можем рассчитывать только друг на друга, Далтон. Подвела ли я тебя хоть раз?
— Нет, Тэсс, ни разу.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:04 | Сообщение # 13 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| — Так неужели ты думаешь, что я подведу тебя сейчас, когда ты занял такой важный пост? Когда ты стоишь всего в шаге от подлинного величия?
Тереза была единственной, кому Кэмпбелл доверил свои смелые планы. Она знала, к чему он стремится, и никогда не осуждала его. Она в него верила.
— Нет, Тэсс, ты не поставишь мои мечты под угрозу. Я знаю. — Вздохнув, он провел ладонью по лицу. — Носи это платье, если считаешь, что так надо. Я доверюсь твоим суждениям.
Тереза улыбнулась и подтолкнула его в гардеробную.
— Ступай переодевайся. Ты будешь там самым красивым! И если уж у кого и возникнет повод для ревности, так это у меня. Да все дамы просто позеленеют от зависти, что лучший мужчина в этом поместье принадлежит мне. Ха-ха, да ты у нас будешь получать тихие приглашения!
Далтон схватил ее за плечи и рывком повернул к себе.
— Держись подальше от человека по имени Стейн, почетного гостя Бертрана. Держи свой… свое платье подальше от его носа. Поняла?
Тереза кивнула.
— А как я его узнаю?
Кэмпбелл отпустил ее и выпрямился.
— Это нетрудно. На нем плащ из человеческих скальпов.
— Не может быть! — ахнула Тереза и прижалась к нему. — Это тот, о котором ты мне говорил? Из-за южных степей? Из Древнего мира? Который приехал обсудить наш будущий альянс?
— Да. Держись от него подальше.
Она моргнула, переваривая столь сногсшибательную новость.
— Как интересно! Вряд ли здесь такие раньше бывали! Должно быть, он занимает очень высокий пост.
— Да, он облечен полномочиями, и мы будем с ним обсуждать серьезные дела, и я не хотел бы, чтобы мне пришлось разрезать его на кусочки, если он попытается затащить тебя в постель. Это будет стоить драгоценного времени — придется ждать, пока император пришлет другого представителя из Древнего мира.
Тереза отлично знала: это не пустая похвальба. Далтон учился владеть мечом так же настойчиво, как изучал право. Он способен снести голову сидящей на персике блохе, не задев нежной кожицы.
— К чему ему смотреть на меня? — хихикнула Тереза. — Спать одному ему все равно сегодня не придется. Да женщины просто передерутся за право переспать с таким жутким человеком. Человеческие скальпы… — Она изумленно покачала головой. — Женщина, которая нынче окажется в его постели, будет гвоздем сезона всех приемов на месяцы вперед.
— Может, мне пригласить хакенскую девушку, чтобы она рассказала всем, насколько это хорошо и приятно?!! — рявкнул Далтон.
— Хакенку? — хмыкнула Тереза, отметая подобную глупость. — Сомневаюсь. Мнение хакенки для этих дам ничего не значит.
Она помолчала и спросила:
— Так что, решение еще не принято? Мы до сих пор не знаем, останется ли Андерит со Срединными Землями, или присоединится к императору Джегану из Древнего мира?
— Нет. Пока неизвестно, как пойдут дела. Мнение Директоров разделилось. Стейн только что прибыл, чтобы высказать свои предложения.
Тереза поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Я буду держаться от этого Стейна подальше. А пока ты будешь решать судьбу Андерита, я, как всегда, буду прикрывать тебе спину и держать ушки на макушке.
Она направилась к спальне, но тут же вернулась.
— Если этот человек прибыл с предложениями императора… — Внезапное озарение осветило ее темные глаза. — Далтон, сегодня на пиру будет Суверен, да? Сам Суверен почтит своим присутствием пир?
Далтон пальцами приподнял ее подбородок.
— Умная жена — лучший союзник, которого только может иметь мужчина.
Улыбаясь, он позволил ей ухватить его за мизинцы и потащить в гардеробную.
— Я видела этого человека лишь издали. Ой, Далтон, ты прелесть! Привел меня в такое место, где я смогу сидеть за одним столом с самим Сувереном!
— Ты только помни, что я сказал, и держись подальше от Стейна, если меня не будет рядом. И, кстати, то же относится и к Бертрану, хоть я сильно сомневаюсь, что он посмеет перейти мне дорогу. Если будешь паинькой, я представлю тебя Суверену.
Тереза на мгновение потеряла дар речи.
— Когда мы вечером вернемся домой, ты увидишь, какой хорошей я могу быть. Да хранят меня духи, — шепотом продолжила она. — Надеюсь, мне хватит терпения. Суверен… Ой, Далтон, ты просто чудо!
Тереза села перед трюмо и принялась выяснять, какой ущерб нанесли ее макияжу поцелуи мужа, а Далтон распахнул высокий гардероб.
— Ну, Тэсс, так какие сплетни ты сегодня слышала?
Он перебирал рубашки, выискивая ту самую, с любимым воротничком. Поскольку Тереза была одета в золотистых тонах, он поменял свои планы и решил надеть красный плащ.
Тереза, наклонившись к зеркалу, пудрила щеки маленькой пуховкой и излагала гулявшие по поместью слухи. Ничто из услышанного Далтона не заинтересовало. Его мысли крутились вокруг действительно серьезных дел, с которыми ему предстояло разобраться. Размышлял он и о Директорах, которых ему еще предстояло убедить, и о том, как управиться с Бертраном Шанбором.
Министр был коварным человеком — и Далтон его очень хорошо понимал. Министр был столь же честолюбив, как Далтон, если не больше. Бертран Шанбор желал заполучить все — от попавшейся на глаза хакенской девчонки до кресла Суверена. Если бы спросили Далтона — а его и спрашивали, — то, по его мнению, Бертран Шанбор всегда получает то, что хочет получить Бертран Шанбор.
А Далтон Кэмпбелл получит ту власть и могущество, которую хочет Далтон Кэмпбелл. Ему нет необходимости становиться Сувереном. Сойдет и пост министра культуры.
Настоящей властью над Андеритом обладал министр культуры. Это он издавал законы и назначал судей, следящих за их исполнением. Власть и влияние министра культуры распространялись буквально на все и вся в Андерите. Он курировал коммерцию, искусство, учебные заведения и ведал вопросами веры. Он также курировал армию и все общественные проекты. А еще вел религиозные дела. Суверен — это церемонии и помпезность, побрякушки и роскошные наряды, приемы и любовные шашни.
Нет, Далтон удовлетворится должностью министра культуры. И Сувереном, послушно танцующим в паутине, сплетенной Далтоном.
— Я велела начистить твои парадные сапоги, — сообщила Тереза, указав в другой конец гардероба.
Далтон наклонился и достал их.
— Далтон, какие новости из Эйдиндрила? Ты сказал, что Стейн будет говорить от имени Имперского Ордена из Древнего мира. А что Эйдиндрил? Что нового в Срединных Землях?
— Вернувшийся из Эйдиндрила посол сообщил, что Мать-Исповедница не только повела Срединные Земли за Магистром Ралом, новым Владыкой Д’Харианской Империи, но и собралась за него замуж. Надо полагать, сейчас они уже поженились.
— Замуж! Сама Мать-Исповедница замужем! — Тереза снова повернулась к зеркалу. — Ах, это, наверное, было грандиозно. В Андерите, наверное, подобного зрелища никогда не бывало. — Тереза на мгновение замерла. — Но магия Исповедницы уничтожает мужчину как личность. Этот Магистр Рал станет всего лишь игрушкой в ее руках!
Далтон покачал головой.
— Судя по всему, он и сам волшебник и не подвластен ее магии. А она умница, что вышла замуж за обладающего волшебным даром Магистра Рала из Д’Хары. За этим видна хитрость, убежденность и умелое стратегическое планирование. С присоединением Срединных Земель к Д’Харе образовалась империя, которой стоит опасаться, с которой стоит считаться. Решение предстоит трудное.
Послы также сообщили, что Магистр Рал кажется решительным человеком, с глубокими убеждениями, готовый защищать мир и свободу тех, кто присоединился к нему. А еще он — человек, потребовавший от Андерита безоговорочной сдачи на милость растущей Д’Харианской Империи, причем немедленной. Люди такого сорта, как правило, неблагоразумны. От такого человека следует ждать сплошных неприятностей.
Далтон наконец извлек из шкафа рубашку и показал Терезе. Та одобрительно кивнула. Он разделся до пояса и натянул свежую, приятно пахнущую рубашку.
— Стейн привез от императора Джегана предложение Андериту занять достойное место в его новом мировом порядке. Послушаем, что он скажет.
Если Стейн является показателем, то Имперский Орден отлично понимает все нюансы власти. В отличие от Эйдиндрила Орден охотно согласился обсудить некоторые моменты, важные для Далтона и министра.
— А Директора? Каково их мнение?
Далтон недовольно хмыкнул.
— Число Директоров, придерживающиеся старых традиций, приверженцы так называемой свободы народов Срединных Земель, все время уменьшается. Директоров, настаивающих на том, чтобы мы оставались с остальными Срединными Землями — то есть присоединились к Магистру Ралу, — единицы. Народ устал слушать их устаревшие нотации и тоскливые нравоучения.
Тереза отложила щетку для волос и озабоченно нахмурилась:
— Будет война, Далтон? И на чьей стороне выступим мы? Нас тоже втянут в войну?
— Война будет долгой и кровавой. И я совершенно не намерен оказаться втянутым в нее или втянуть в нее наш народ. — Далтон успокаивающе положил руку ей на плечо. — И сделаю все необходимое, чтобы защитить Андерит.
Многое зависело от того, на чьей стороне перевес. Совершенно незачем присоединяться к проигрывающей стороне.
— В случае необходимости мы всегда можем запустить Домини Диртх. Ни одна армия — ни Магистра Рала, ни Имперского Ордена — не сможет устоять против такого оружия. Но гораздо лучше для всех нас присоединиться к той стороне, которая предложит лучшие условия и перспективы.
— Но Магистр Рал — чародей! — Тереза схватила его за руку. — Ты сам говорил, что он обладает волшебным даром. Никто не знает, что может сотворить волшебник.
— Это вполне может оказаться одной из причин, по которым стоит присоединиться к Д’Харе. Но Имперский Орден поклялся уничтожить магию. Возможно, у них есть способы противостоять волшебству Магистра Рала.
— Да, но если Магистр Рал — волшебник, то наверняка может устроить какое-нибудь жуткое волшебство — вроде нашего Домини Диртх. Он способен бросить свою силу против нас, если мы откажемся сдаться ему.
Далтон потрепал жену по плечу и продолжил одеваться.
— Не бойся, Тэсс! Я не позволю, чтобы Андерит обратился в пепел. И, как я уже говорил, Орден заявил, что покончит с магией. Если это действительно так, ни один волшебник не сможет ничего предпринять против нас. Просто надо послушать, что скажет Стейн.
Далтон не представлял, каким образом Имперский Орден может покончить с магией. В конце концов, магия существует столько же, сколько существует мир. Возможно, имперцы просто намерены ликвидировать всех, кто обладает волшебным даром? Ну, так эта мысль не нова, и едва ли они имеют шанс на успех.
В мире давно уже есть люди, требующие отправить всех колдунов на костер. В Андерите сидят в заключении несколько лидеров этого движения, и среди них — Серин Раяк. Харизматический, фанатичный, неистовый Серин Раяк. Человек неуправляемый и опасный. Если он, конечно, еще жив, поскольку сидит в тюрьме уже много месяцев.
Раяк считает, что «ведьмы», как он называет тех, кто наделен даром, суть зло. У него есть последователи, которых он, прежде чем его арестовали, сумел превратить в дикую разъяренную толпу.
Такие люди опасны. Однако Далтон выступил против его казни — потому что такие люди могут быть и полезны.
— Ой, ты просто не поверишь! — говорила между тем Тереза. Она снова пересказывала сплетни. Размышляя о Серине Раяке, Далтон слушал вполуха. — Та женщина, о которой я говорила, ну, что слишком высоко о себе мнит, Клодина Уинтроп, так вот она заявила нам, что министр ее принудил.
Далтон по-прежнему не вслушивался. Он знал, что это вовсе не сплетня, а так оно и было. Клодина Уинтроп и была той самой «взволнованной дамой», упомянутой в секретном послании, лежащем в потайном ящике секретера, той самой, для которой ему предстояло найти пряник. Она же была той, что направила письмо Директору Линскотту. Письмо, так и не попавшее адресату.
Клодина Уинтроп крутилась подле министра всякий раз, как представлялась возможность, флиртовала с ним, улыбалась и строила глазки. Интересно, на что она рассчитывала? Она получила то, чего просила. Чем она теперь недовольна?
— И поэтому она так зла из-за грубого поведения министра, что после пира намерена сообщить госпоже Шанбор и всем гостям, что министр самым жестоким образом принудил ее.
Далтон немедленно навострил уши.
— Изнасиловал, как она говорит. И именно на изнасилование она намерена пожаловаться жене министра. — Тереза повернулась и взмахнула кисточкой из беличьего меха. — А заодно и Директорам из Комитета Культурного Согласия, ежели таковые будут присутствовать. И, Далтон, если Суверен будет на пиру, все это может приобрести довольно неприятный оборот. Суверен вполне способен поднять руку, требуя тишины, чтобы дать ей возможность высказаться.
Далтон превратился в одно сплошное ухо. На пиру будут двенадцать Директоров. Теперь он знал, о чем собирается говорить Клодина Уинтроп.
— Она так и заявила, да? Ты собственными ушами это слышала?
— Да, — уперла Тереза руку в бок. — Ну разве не здорово? Ей бы следовало знать, что такое министр Шанбор. Что он переспал с доброй половиной всех женщин поместья. И теперь она намерена раздуть из этого целую историю? Вот переполоху-то будет! Далтон, я тебе точно говорю, она что-то затевает.
Тереза стала рассказывать о чем-то еще, но Далтон перебил:
— Что говорят о ней другие женщины? О намерениях Клодины?
Тереза положила кисточку на трюмо.
— Ну, все мы думаем, что это просто ужасно. То есть я хочу сказать: министр Шанбор — человек значительный. Да он же в один прекрасный день вполне может стать Сувереном! Ведь наш Суверен уже далеко не молод. Министра могут призвать на Трон Суверена в любой момент. Это жуткая ответственность. — Глядя в зеркало, она достала заколку для волос, затем повернулась и потрясла ею у мужа перед носом. — Министр ужасно загружен и очень много работает. И имеет полное право на безобидные развлечения. И женщины не возражают. Никого это не касается. Это их личная жизнь, которую совершенно незачем выставлять на всеобщее обозрение. К тому же маленькая дрянь сама напросилась.
С этим Далтон поспорить не мог. За всю свою жизнь он так и не сумел понять, как женщины, будь то благородные андерки или простушки хакенки, могут строить мужчине глазки, а потом удивляться тому, то тот поднимается, фигурально выражаясь, в атаку.
Конечно, та девушка, Беата, слишком юна и неопытна, чтобы разбираться во взрослых играх. Не предвидела она, как Далтон предполагал, и участия Стейна в этой истории. Далтону было даже немного жаль девушку, хоть она и хакенка. Нет, она не заметила притаившегося Стейна, когда восхищенно улыбалась министру.
Но прочие живущие в поместье и взрослые женщины, приезжающие из города на пиры и приемы, — те прекрасно знали, что такое министр, и у них не было оснований возмущаться.
Далтон знал, что некоторые лишь немного обижались, когда не получали какого-нибудь вознаграждения. Короче, пряника. И тогда это улаживал Далтон. Находил подходящий пряник и старался наилучшим образом убедить их, что пряник придется им по вкусу. Некоторые мудро принимали щедрый дар — большинство именно этого и хотели в первую очередь.
Далтон нисколько не сомневался, что женщины поместья всполошились, прознав о намерениях Клодины. Многие из них побывали в постели министра, соблазненные ореолом власти. И у Далтона имелись все основания полагать, что те, которые еще не побывали там, к этому стремятся. А Бертран либо еще не добрался до них, либо не пожелал. Как и предыдущий министр, он имел обычай назначать сотрудников поместья лишь после знакомства с их женами. Далтону уже пришлось отказать от места одному человеку потому лишь, что Бертран счел его жену слишком плоской.
Жаждущим лечь под министра не было конца, а министр отличался ненасытностью. Впрочем, у него имелись определенные требования. Как многие мужчины в возрасте, он предпочитал юных.
И в отличие от многих мужчин в возрасте имел возможность удовлетворять свое пристрастие, не посещая городских проституток. Бертран Шанбор избегал шлюх, как чумы, опасаясь подцепить какую-нибудь заразу.
Бертран Шанбор имел постоянный источник здоровых молодых женщин с ограниченным опытом и определенной внешности. Они добровольно слетались на огонек практически неограниченной власти.
Далтон ласково погладил Терезу по щеке. Ему посчастливилось заполучить женщину, не только разделявшую его честолюбивые планы, но и в отличие от многих разборчивую в способах их воплощения.
— Я люблю тебя, Тэсс.
Удивленная неожиданной лаской, она взяла его ладонь обеими руками и осыпала поцелуями.
Далтон не знал, чем заслужил ее. В нем не было ничего, что могло привлечь такую славную женщину, как Тереза. Она — единственное, что он заполучил не одним лишь усилием воли, сметая всякое сопротивление и убирая все препятствия со своего пути. В нее он был безумно влюблен.
Когда добрые духи сочли возможным забыть все ошибки, совершенные Далтоном, и наградить его этим пряником, Далтон, не размышляя, вцепился в дар мертвой хваткой.
В страстные мечты, которым он предавался, гладя в полные обожания глаза Терезы, вмешалась действительность.
Клодиной придется заняться вплотную. Ей просто необходимо заткнуть рот. Далтон перебрал в уме все, что можно предложить в обмен на молчание. По сути, абсолютно всем безразличны похождения министра, но обвинение в изнасиловании, выдвинутое благородной дамой, может повлечь за собой крупные неприятности.
Среди Директоров есть и такие, что придерживаются воздержания. Директора Комитета Культурного Согласия очень пристально следят за теми, кто может стать Сувереном. Некоторые хотят видеть следующим Сувереном человека, отличающегося более строгими правилами. И они имеют право отклонить любую кандидатуру.
После того, как Бертран Шанбор займет кресло Суверена, то, что думают Директора, не будет иметь ровно никакого значения. Но до того, безусловно, их мнение очень важно.
Клодину необходимо заткнуть.
— Далтон, ты куда?
— Мне нужно лишь написать и отправить записку, — ответил он уже от дверей. — Я скоро.
Глава 18
Нора со стоном потянулась, решив, что уже рассвело.
Мысли ворочались медленно. Больше всего на свете хотелось спать. Соломенный матрас промялся так уютно. Вечно он принимает уютную форму, когда пора вставать.
Сейчас муж шлепнет ее по бедру. Джулиан всегда будит ее незадолго до рассвета. Нужно работать. Может, если полежать тихонько, он позволит ей понежиться еще несколько минут, несколько сладких мгновений.
Сейчас Нора просто ненавидела мужа за то, что он вечно будит ее до рассвета, шлепает по бедру, говорит, что пора вставать и браться за работу. А потом тут же принимается насвистывать, когда она сама еще пытается предаваться напоследок сладостной дремоте.
Нора перевернулась на спину и с трудом открыла глаза. Джулиана рядом не было.
Ее мгновенно прошиб холодный пот. Сна не осталось ни в одном глазу. Она села. Почему-то отсутствие мужа вызывало в ней острое беспокойство.
Неужели уже утро? И скоро рассветет? Или еще ночь? Мысли метались. Нора пыталась сообразить, что происходит.
Она поглядела на угли, которые положила в очаг перед тем, как лечь спать. Горели лишь самые верхние, значит, времени прошло совсем немного. В слабом свете Нора увидела, что со своего матраса на нее смотрит Брюс.
— Мама? Что случилось? — поинтересовалась старшая дочка, Бетани.
— Что это вы оба не спите?
— Мама, мы ведь только легли, — захныкал Брюс.
Ну конечно, так оно и есть. Она так устала, так смертельно устала, убирая весь день с поля камни, что провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Они вернулись домой, когда стало слишком темно, чтобы продолжать работу, поужинали и сразу легли спать. Нора все еще чувствовала во рту привкус мяса и молодой редиски. Брюс прав. Они только что легли.
Нору пробрала дрожь.
— Где ваш па?
— Пошел в туалет, наверное, — махнула рукой Бетани. — Что стряслось, мама?
— Мама? — пискнул Брюс.
— Ну-ка, цыц! Ничего не случилось. Ложитесь оба!
Дети смотрели на нее круглыми глазами. Нора не смогла совладать с охватившей ее тревогой, и дети прочли беспокойство на ее лице. Она поняла это, но, как ни пыталась, не могла справиться с собой.
Нора не знала, что происходит, но была уверена: что что-то случилось. Нутром чувствовала.
Зло.
Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.
Нора снова посмотрела на пустое место подле себя на кровати. Пошел в уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.
Хотя… Он ведь ходил в туалет сразу после ужина, перед тем, как лечь спать. Впрочем, он запросто мог пойти туда еще раз.
Ее вдруг охватил ужас, как перед самим Владетелем.
— Благой Создатель, спаси и сохрани, — прошептала она, — охрани нас и этот дом твоих покорных слуг. Отгони зло. Пожалуйста, добрые духи, храните нас, оберегайте нас.
Закончив молитву, она раскрыла глаза. Дети по-прежнему не сводили с нее глаз. Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы. Нора даже прозвала ее «почемучкой». А Брюс просто дрожит.
Нора отбросила шерстяное одеяло. Куры в углу переполошились и забили крыльями, удивленно кудахча.
— Ложитесь спать, дети.
Детишки послушно улеглись, продолжая наблюдать, как она быстро натягивает платье прямо на ночную рубашку. Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью, Нора присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж холодно — она думала, что угля хватит до утра — но ей вдруг остро потребовались утешительное тепло и свет огня.
Она взяла единственную керосиновую лампу. С помощью березовой лучины быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место. Дети по-прежнему наблюдали за ней.
Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани по головке и поцеловала в лоб. От девочки пахло мокрой землей, в которой она возилась весь день, помогая убрать камни с поля, прежде чем его вспашут и засеют. Девочка могла носить лишь небольшие камешки, но все равно какая-никакая, а помощь.
— Спите, детки, — ласково прошептала Нора. — Па просто пошел в туалет. Я только отнесу ему лампу, чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как па ночью отбивает себе пальцы, а потом ругает за это нас. Давайте-ка спать. Все хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.
Нора сунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери. Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы, а после работать в поле с больной ногой. Она завернулась в шаль, укутавшись поплотнее. Почему-то Нора боялась открыть дверь. Едва не плакала от страха. Там — ночь. Там — темно. Там поджидает зло. Она знала. Чувствовала.
— Чтоб тебя, Джулиан, — пробормотала она сквозь зубы. — Чтоб тебе лопнуть, зачем ты вынуждаешь меня выйти на улицу?
Интересно, если она найдет Джулиана в уборной, обругает он ее за женскую дурь? Иногда он ругался на нее. Говорил, что она попусту беспокоится из-за всякой ерунды. Говорил, что от ее беспокойства все равно никакого толку, так чего зря нервничать? Уж во всяком случае она беспокоилась не ради того, чтобы он обругал, это уж точно.
Открывая дверь, Нора поняла, что больше всего ей хочется, чтобы муж оказался в уборной и обругал ее, а потом обнял и сказал, чтобы она прекратила плакать и возвращалась вместе с ним в постель. Она цыкнула на кур, возмутившихся тем, что дверь открылась.
Луны не было. Небо над головой — черное, как тень Владетеля.
Нора быстро двинулась по утоптанной тропинке к уборной и трясущейся рукой постучала в дверь.
— Джулиан? Джулиан, ты здесь? Пожалуйста, Джулиан, если ты здесь, отзовись. Джулиан, умоляю тебя, не разыгрывай меня сегодня!
Тишина звенела в ушах. Ни жужжания жуков, ни стрекотания кузнечиков, ни кваканья лягушек, ни пения птиц. Лишь мертвая тишина, будто освещенный крошечный огоньком лампы пятачок земли под ногами — все, что осталось от мира, а за пределами этого маленького светлого круга простирается ничто. Казалось, если она оставит лампу и ступит за этот круг, то будет падать в темную бездну, пока не станет старухой, а потом упадет еще ниже. Нора понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать.
Нора нерешительно толкнула дверь. Раздался скрип. Нора уже ни на что не надеялась. Она знала: Джулиана там нет. Еще не выходя из дома, знала. Не понимала откуда — но знала.
И была права.
Обычно предчувствия не обманывали ее. Джулиан говорил, что она спятила, если считает, что способна предвидеть события. Как та старуха, что живет в горах и иногда спускается вниз, чтобы о чем-то предупредить людей.
Но все же иногда Нора умела предвидеть. Она предвидела, что Джулиана в уборной не окажется.
Более того — она точно знала где он.
Не знала, откуда это знает, но знала, и от этого дрожала еще сильней. Она заглянула в уборную лишь потому, что надеялась ошибиться. Она не хотела искать там, где он сейчас был.
Но теперь — придется искать там.
Нора подняла лампу повыше. Шагая вперед, она оглянулась на дом и увидела окно. Огонь в очаге горел хорошо. Березовые поленья уже занялись вовсю.
Казалось, какой-то ужас ухмыляется ей из тьмы. Вцепившись в шаль, Нора снова осветила тропинку. Ей страшно не хотелось оставлять детей одних. Но что-то толкало ее вперед.
— Пожалуйста, добрые духи, пусть я буду дурой с глупыми женскими выходками. Пожалуйста, добрые духи, пусть с Джулианом все будет хорошо. Он нам нужен. Добрые духи, он так нам всем нужен!
Всхлипывая, она шла вниз по холму. Она боялась того, что поджидает ее впереди. Рука, державшая лампу, дрожала.
Наконец Нора услышала журчание ручья и обрадовалась: теперь ночь не казалась такой тихой и ужасающе пустой. Услышав знакомый шум воды, она почувствовала себя лучше. Хоть что-то родное нарушило мертвую тишину ужасной ночи. Какая же она дура, если решила, будто весь мир исчез за пределами светового круга, очерченного лампой. Значит, она может ошибаться и насчет остального. Джулиан закатит глаза, как он всегда это делает, когда она расскажет ему, как испугалась, решив, будто мир исчез.
Чтобы придать себе уверенности, Нора попыталась насвистывать, как насвистывал Джулиан, но губы пересохли, словно пережаренный хлеб. Жаль, что она не может свистнуть так, чтобы Джулиан ее услышал. Она могла просто окликнуть мужа, но боялась. Боялась не получить ответа. Лучше, если она подойдет и найдет его там, а потом получит порцию ругани. За то, что глупо ревет из-за ерунды.
Ласковый ветерок волновал воды озера, волны бились о берег. Нора надеялась увидеть Джулиана, сидящим на любимом пне с леской в руках. Он увидит ее и обругает за то, что она распугала всех рыб.
На пне никого не было. Леска провисла.
Трясясь, как осиновый лист, Нора подняла лампу повыше, чтобы увидеть то, что пришла увидеть. Слезы застилали глаза. Она пару раз сморгнула. Высморкалась, чтобы продышаться.
А потом — подняла лампу и шагнула в озеро и шла вперед, пока вода не залила сапоги, не намочила подол платья и рубашки.
Когда вода дошла до колен, Нора увидела его.
Он плавал лицом вниз, руки безвольно болтались вдоль тела, ноги чуть расставлены. Небольшие волны заливали его затылок, и волосы шевелились, словно водоросли. Он тихонько покачивался в волнах, как всплывшая на поверхность снулая рыба.
Именно этого она и боялась. Да, все было в точности так. И потому она даже не испытала шока. Она стояла по колено в воде, а в двадцати футах от нее Джулиан колыхался на поверхности озера, как снулый карп. Слишком глубоко, чтобы подойти к нему ближе. Там, где он плавает, ей будет с головой.
Нора не знала, что делать. Как она вытащит его на берег?
Как будет жить дальше? Как прокормит себя и детей? Всю тяжелую работу выполнял Джулиан. Он знал такое, о чем она и представления не имеет. Он был добытчиком.
Она чувствовала себя опустошенной, помертвевшей. Этого просто быть не может!
Джулиан не может умереть! Это ведь Джулиан! Он не может умереть. Только не Джулиан.
Какой-то звук заставил ее резко обернуться. Толчок воздуха. Порыв ветра — словно шквал в бурную ночь. Воздух взвился спиралью в ночное небо.
Нора увидела, как из трубы их дома на холме вылетел сноп искр. Искры взметнулись, исчезая во тьме.
Нора застыла в ужасе.
Тишину ночи разорвал душераздирающий вопль. Жуткий звук нарастал, возносясь вверх подобно искрам. Исполненного таким ужасом крика Нора отродясь не слыхала. И никогда бы не подумала, что так кричать может человеческое существо.
Но она знала, что кричит человек. Брюс.
С криком ужаса она выронила лампу в воду и помчалась к дому. Ее крики смешивались с воплями сына.
В доме остались ее крошки.
В доме, в который проникло зло.
А она бросила их там одних.
Нора взвыла, как зверь. Она взывала к добрым духам, молила о защите. И истошно звала детей. Задыхаясь и икая от необоримого ужаса, она неслась к дому, спотыкаясь о корни и цепляясь за ветки.
Кусты ежевики цеплялись за одежду, выдергивали клочья. Ветви били по рукам, но она мчалась, сломя голову. Нога зацепилась за торчащий корень, но она устояла и продолжала свой бег. Домой, к детям!
Пронзительный крик Брюса все не смолкал, и от этого волосы у Норы встали дыбом. Она не слышала голоса Бетани, только Брюса, крошку Брюса, орущего так истошно, будто кто-то выкалывал ему глаза.
Нора споткнулась, ударилась лицом о землю, тут же вскочила. Кровь из носа текла ручьем. Охнув от боли, она стерла с лица кровь и грязь, ловя воздух ртом, плача, крича, молясь и икая. С отчаянным усилием Нора снова помчалась к дому.
С грохотом вломилась в дверь. Вокруг мельтешили куры. Брюс стоял, вжавшись спиной в стену подле дверей. С выпученными от ужаса глазами, ничего не соображая, он вопил так, будто сам Владетель хватал его за пятки.
Завидев мать, Брюс протянул руки, намереваясь обхватить ее, но при виде окровавленного лица и стекавших по подбородку ручейков крови снова вжался в стенку.
Нора схватила его за плечи.
— Это мама! Я просто упала и расшибла нос, только и всего!
Малыш прижался к ней, обхватив ручонками, судорожно вцепившись пальцами в юбку. Нора повернулась, но даже в ярком свете очага не увидела дочери.
— Брюс! Где Бетани?
Мальчик поднял руку, которая тряслась так, что, казалось, вот-вот отвалится. Обернувшись, она глянула туда, куда он указывал.
И завизжала. Она подняла руки, чтобы закрыть лицо, но не смогла, скрючившиеся пальцы замерли возле рта и она заорала вместе с Брюсом.
Бетани стояла в очаге посреди бушующего пламени.
Вокруг нее ревел огонь, языки пламени плясали, пожирая маленькое тельце. Девочка стояла, воздев руки, как тянут руки к солнцу теплым весенним днем.
Нора вдохнула запах горелой плоти, ее замутило, и она долго кашляла и отплевывалась, прежде чем вздохнуть снова. Она не могла отвести взгляд от Бетани, оторвать глаз от заживо горевшей дочери. Это казалось наваждением. Она не могла заставить свой разум поверить тому, что видит.
Наконец Нора шагнула в очаг. Но остатки здравого смысла подсказывали ей, что уже поздно. Подталкивали уйти прочь, пока это не захватило и их с Брюсом.
Кончики пальцев Бетани сгорели. Вместо лица — оранжевый круг огня. Огонь горел с дикой решительной яростью. От жара Нора задыхалась.
Внезапно девочка истошно завизжала, будто огонь коснулся ее души, и рухнула в пламя. Огонь сомкнулся над скрюченной фигуркой, рыча в каменном мешке, языки пламени лизали каминную доску. Искры полетели по всей комнате, прыгая и раскатываясь по полу. Некоторые долетели до Норы и, коснувшись мокрого подола, с шипением погасли.
Подхватив Брюса в охапку, Нора вылетела из дома, а зло пожирало то, что осталось от ее дочери.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:06 | Сообщение # 14 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 19
Несан плюхнулся на траву, блаженно вытянув ноги.
Прохладный кирпич приятно холодил взмокшую спину. Несан вдохнул поглубже ночной воздух, насыщенный доносившимся из открытых окон ароматом жареного мяса, приятно смешивающимся с запахом свежих яблоневых поленьев. Сегодня предстояло трудиться допоздна, убирая после пира, и им предоставили небольшую передышку.
Морли протянул бутылку. Напиться как следует удастся лишь поздно ночью, но глотнуть разок-другой можно и сейчас. Несан сделал приличный глоток. И мгновенно закашлялся, невольно выплюнув большую часть.
— Говорил же тебе, что оно крепкое! — рассмеялся Морли.
Несан вытер рукавом мокрый подбородок.
— Ты был прав. Где ты это раздобыл? Отличная выпивка!
Несан никогда еще ничего такого крепкого не пил. Напиток драл глотку. Насколько ему доводилось слышать, если спиртное вот так пробирает, значит действительно хорошее. Говорили, что если доведется когда-либо такое попробовать, он будет полным идиотом, если откажется. Несан снова закашлялся. Глотку драло ужасно.
Морли наклонился поближе:
— Кто-то из важных господ велел отнести это обратно. Заявил, что это помои. Все они стараются показать себя друг перед другом. Пит, виночерпий, прибежал обратно на кухню и оставил бутыль на столе. Когда он схватил другую и умчался наверх, я, пока никто не видел, слямзил эту и спрятал за пазуху.
Несан привык пить все, что удавалось стянуть. Он допивал почти пустые графины и бутылки, собирал недопитые остатки из бокалов. Но никогда еще ему не попадалась такая отменная выпивка, как эта.
Морли подтолкнул бутылку к его губам. Несан гораздо более осторожно отхлебнул еще и проглотил, умудрившись не поперхнуться. В желудке бушевал огонь. Морли одобрительно кивнул, Несан с тайной гордостью улыбнулся.
Из открытых окон доносились смех и голоса собравшихся в ожидании пира на галерее. Несан начал ощущать действие спиртного. Позже, когда они с Морли закончат с уборкой, можно будет напиться основательно.
Несан потер покрывшиеся мурашками руки. Доносившаяся из окон музыка привела его в странное состояние. Музыка всегда оказывала на него такое воздействие, что ему казалось, будто он может встать и сделать что-то. Что именно — Несан не понимал, но знал: нечто очень значительное.
Морли протянул руку. Несан передал бутылку и наблюдал, как с каждым глотком кадык у Морли ходит вверх-вниз. Музыка звучала все громче, все быстрее. И вызывала дрожь.
За спиной Морли Несан увидел, как по тропинке к ним приближается чья-то высокая фигура. Человек шел целеустремленно, не как на прогулке, а по какому-то делу. В желтом свете, льющемся из окна, сверкнуло серебро ножен. И тут Несан узнал благородную осанку и черты.
Далтон Кэмпбелл. Направляется прямо к ним.
Несан ткнул Морли локтем в бок и встал. Поднявшись, одернул тунику. Вся грудь была залита вином, которое он выплюнул, закашлявшись. Он быстро пригладил волосы. Снова ткнул ногой Морли и пальцем велел подниматься.
Далтон Кэмпбелл обошел поленницу и направился прямо к ним. Казалось, высокий андерец прекрасно знает, куда идти. Несан с Морли, когда им удавалось украсть что-нибудь спиртное и удрать, никогда никому не говорили, куда идут.
— Несан, Морли! — окликнул Далтон Кэмпбелл.
— Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, — сказал Несан, приветственно поднимая руку.
Он подумал, что в столь ярком свете, льющемся из окон, не так уж трудно разглядеть, что тут происходит. Во всяком случае, он видел прекрасно, как Морли прячет за спиной бутылку. Наверное, помощник министра увидел из окна, как они идут к поленнице.
— Добрый вечер, мастер Кэмпбелл, — поздоровался Морли.
Далтон Кэмпбелл оглядел обоих, как придирчивый сержант новобранцев. А потом протянул руку.
— Можно мне?
Морли, скривившись, вытащил из-за спины бутылку и протянул андерцу.
— Мы… Это…
Далтон Кэмпбелл сделал здоровенный глоток.
— Ух! — выдохнул он, возвращая бутылку Морли. — Вам повезло, что вы заполучили полную бутылку столь отменного вина. — Он заложил руки за спину. — Надеюсь, я ничему не помешал?
Несан с Морли, ошеломленные тем, что Далтон Кэмпбелл пил из их бутылки, а еще больше — тем, что он вернул ее обратно, отчаянно замотали головами.
— Нет, господин, мастер Кэмпбелл, — сумел выдавить Морли.
— Ну, тогда ладно — ответил Кэмпбелл. — Я вас искал. У меня тут возникли кое-какие сложности.
— Сложности, мастер Кэмпбелл? — чуть наклонившись поближе и понизив голос, переспросил Несан. — Не можем ли мы чем-нибудь помочь?
Кэмпбелл пристально посмотрел в глаза Несану, потом — Морли.
— Ну, вообще-то говоря, да. Именно поэтому я вас и искал. Понимаете, какая штука, я тут подумал, что возможно, вам обоим понравится мысль получить шанс проявить себя. И вы захотите продемонстрировать, что у вас действительно имеется то, что я в вас разглядел. Я мог бы и сам заняться этой задачей, но мне подумалось, что, возможно, вы захотите воспользоваться случаем и доказать, что вы чего-то стоите.
Несан вдруг ощутил себя так, будто сами добрые духи спросили у него, хочет ли он сделать что-то хорошее.
Морли поставил бутылку и расправил плечи, как солдат по стойке «смирно».
— Да, мастер Кэмпбелл, я, безусловно, хочу воспользоваться такой возможностью.
Несан, в свою очередь, приосанился.
— Я тоже, мастер Кэмпбелл. Вы только скажите, что нужно сделать, а мы уж постараемся доказать вам, что мы мужчины, готовые взять на себя ответственность.
— Хорошо… Очень хорошо, — ответил андерец, пристально изучая обоих. Немного помолчав, он продолжил. — Это важно. Очень важно. Я думал поручить это кому-нибудь другому, более опытному, но в конечном итоге решил дать вам шанс. Докажите, что вы достойны доверия.
— Все, что угодно, мастер Кэмпбелл! — горячо ответил Несан, ни чуть не покривив душой. — Вы только скажите, что нужно.
Несан аж дрожал от восторга: наконец-то ему представилась возможность проявить себя в глазах Далтона Кэмпбелла. Казалось, сама музыка наполняет его желанием сделать что-то важное.
— Суверен нездоров, — сообщил Кэмпбелл.
— Это ужасно, — ответил Морли.
— Нам очень жаль, — добавил Несан.
— Да, как это ни прискорбно, но он уже стар. А министр Шанбор по-прежнему молод и полон сил. Он несомненно будет избран Сувереном, и этот день уже не за горами. Большинство Директоров приехали сюда, чтобы обсудить это с нами — дела, связанные с наследованием титула Суверена. Провести кое-какие исследования, скажем так, пока у них есть такая возможность. Они хотят уточнить некоторые факты касаемо министра. Хотят получше узнать его характер, понять, что он за человек. Удостовериться, достоин ли он их поддержки.
Несан искоса глянул на Морли и увидел, что тот не сводит широко раскрытых глаз с помощника министра. Несан поверить не мог, что слышит столь важные новости из уст такого высокопоставленного человека. В конце концов они ведь всего-навсего хакенцы! И вдруг сам помощник министра, андерец, высокопоставленный андерец! — рассказывает им о таких важных делах.
— Благодарение Создателю, — прошептал Несан. — Наконец-то наш министр получит признание, которого заслуживает!
— Да, — со странной интонацией протянул Кэмпбелл. — Ну, короче, дело в том, что есть люди, желающие помешать министру стать Сувереном. Эти люди намерены навредить министру.
— Навредить? — переспросил изумленный Морли.
— Именно. Вы оба помните, как вас учили, что Суверена необходимо защищать, и все, что делается в защиту Суверена — добродетель?
— Да, господин, — ответил Морли.
— Да, господин, — эхом повторил Несан. — А поскольку министр будет Сувереном, то и его следует защищать точно так же.
— Отлично, Несан.
Несан просиял от гордости. И пожалел, что от выпитого так трудно фокусировать взгляд.
— Мы хотели бы помочь, мастер Кэмпбелл, — заявил Морли. — Мы хотим доказать вам, что чего-то стоим. Мы готовы.
— Да, господин, мы готовы, — поддержал Несан.
— Ну, тогда я вам обоим, так и быть, предоставлю случай. Если справитесь и будете держать язык за зубами, несмотря ни на что — то есть до гробовой доски, — я буду доволен, что моя вера в вас оказалась оправданной.
— До гробовой доски, — кивнул Несан. — Да, господин, мы справимся.
Несан услышал странный металлический звук, и с ужасом почувствовал, что ему в горло упирается острие меча.
— Но если хоть один из вас не оправдает моего доверия, я буду очень разочарован, потому что из-за этого министр окажется в опасности. Вам ясно? Я не позволю людям, которым доверяю, подводить меня. Подводить будущего Суверена. Обоим ясно?
— Да, господин! — Несан едва не орал.
Клинок молнией метнулся к горлу Морли и замер у его внушительного кадыка.
— Да, господин! — рявкнул Морли.
— Кто-нибудь из вас говорил кому-либо, куда вы намерены отправиться пить сегодня вечером?
— Нет, господин, — хором ответили Несан с Морли.
— И все же я знал, где вас искать, — поднял бровь высокий андерец. — Помните об этом на случай, если вдруг вам взбредет в голову, что вы можете от меня скрыться. Доставите мне хоть малейшие неприятности, я вас из-под земли достану!
— Мастер Кэмпбелл, — выдавил Несан, сглотнув, — вы лишь скажите, чем мы можем помочь, и мы это сделаем. Нам можно доверять. Мы вас не подведем. Клянусь!
— Да, правда, Несан верно говорит, — закивал Морли.
Далтон Кэмпбелл убрал меч в ножны и улыбнулся:
— Я уже горжусь вами обоими. Вы, безусловно, продвинетесь по службе. Я не сомневаюсь, что вы оправдаете мое доверие.
— Да, господин, — заверил Несан. — Можете на нас рассчитывать.
Далтон Кэмпбелл положил одну руку на плечо Несану, другую — Морли.
— Ну ладно. А теперь слушайте внимательно.
— Вон она идет, — шепнул Морли Несану.
Поглядев в указанном приятелем направлении, Несан кивнул. Морли скользнул в темный проем служебного входа, а Несан присел на корточки за бочками. Он вспомнил, как сегодня днем тут, на той стороне дороги, стоял запряженный в повозку мясника Броуни, и вытер вспотевшие ладони о штаны. Нынче выдался насыщенный событиями день.
Они обсуждали дело и так, и эдак, и Морли испытывал те же чувства, что и Несан. Хотя от одной только мысли о предстоящем у него сердце готово было выпрыгнуть из груди, Несан ни за что бы не согласился подвести Далтона Кэмпбелла. И Морли тоже.
Через лужайку из окон доносилась музыка, звучали рожки, струнные инструменты, арфа. Музыка переполняла душу. Грудь Несана распирало от гордости: ведь его избрал сам Далтон Кэмпбелл.
Министра — будущего Суверена — необходимо защитить.
Легким спокойным шагом женщина поднялась по четырем ведущим к складу ступенькам. В тусклом свете она огляделась по сторонам, всматриваясь в глубокие тени и вытягивая шею, пытаясь разглядеть все углы. Она казалась такой прекрасной, что Несан судорожно сглотнул. Женщина была старше его, но выглядела великолепно. Он никогда еще так долго и пристально не смотрел на андерскую даму.
Тут из тьмы подал голос Морли, стараясь говорить как мужчина в возрасте.
— Клодина Уинтроп?
Она с готовностью повернулась к стоявшему в дверном проеме приятелю Несана.
— Я Клодина Уинтроп, — шепотом ответила она. — Значит, вы получили мое письмо?
— Да, — ответил Морли.
— Хвала Создателю! Директор Линскотт, очень важно, чтобы я поговорила с вами о министре Шанборе. Он притворяется, что поддерживает культуру Андерита, но он худший образчик человека, который только может занимать этот пост или любой другой. Прежде чем рассматривать его кандидатуру как будущего Суверена, вам следует услышать о его низости. Этот кабан принудил меня… изнасиловал… Но это лишь цветочки. Все обстоит гораздо хуже. Ради спасения нашего народа вы должны выслушать меня.
Несан смотрел на ее красивое лицо, озаренное льющимся из окон светом. Далтон Кэмпбелл не сказал, что она такая красавица. Уже не так молода, конечно. Женщин ее возраста Несан обычно не воспринимал как красивых. Его удивило, что он думает о такой старой даме — на вид ей было лет тридцать — как о привлекательной женщине. Несан медленно и беззвучно выдохнул, собирая волю в кулак, но ничего не мог с собой поделать и смотрел туда, где было надето — точнее, не было надето ничего.
Несан вспомнил, как дамы на лестнице обсуждали такие платья, в каком сейчас была Клодина Уинтроп. Он отродясь не видел настолько обнаженной женской груди. От волнения грудь ее тяжело вздымалась, и у Несана от этого зрелища глаза буквально лезли на лоб.
— Не могли бы вы выйти? — шепотом попросила она, обращаясь к темному проему, где стоял Морли. — Пожалуйста! Мне страшно.
Внезапно Несан сообразил, что пришел его черед. Он скользнул из-за бочек и бесшумно двинулся к женщине.
Желудок скрутило в узел, а чтобы что-то разглядеть, пришлось стереть застилавший глаза пот. Он старался дышать ровно, но сердце отказывалось слушаться его. Он должен это сделать. Но, добрые духи, как же ему страшно!
— Директор Линскотт? — снова обратилась она к Морли.
Несан схватил ее за локти и вывернул руки за спину. Женщина ахнула. Юноша удивился, насколько просто оказалось удерживать ее руки за спиной. Дама была растеряна и удивлена. Как только Морли увидел, что Несан ее схватил, он мгновенно выскочил из тьмы.
И не успела она закричать, как Морли со всей силы двинул ее кулаком в живот. Могучий удар едва не сбил с ног и женщину, и державшего ее Несана.
Клодина Уинтроп сложилась пополам, и ее вырвало. Несан отпустил ей руки. Она прижала их к животу и опустилась на колени, ее жестоко выворачивало. Морли с Несаном отошли чуть в сторону, чтобы не испачкаться. Но они вовсе не собирались уходить дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
Когда спазмы прекратились, женщина выпрямилась и попыталась подняться на ноги, ловя воздух ртом. Морли рывком поднял ее и снова вывернул ей локти.
Несан знал, что теперь его очередь проявить себя. Вот он, его шанс защитить министра. Шанс сделать так, чтобы Далтон Кэмпбелл гордился им.
Несан двинул женщину в живот так сильно, как только смел.
Он еще никогда никого не бил, только своих друзей, да и то шутя. Но ни разу вот так, сознательно, желая причинить боль. Ее живот оказался маленьким и мягким. И Несан понял, какую боль причинил ей удар.
Ему стало тошно. И в то же время ее боль возбуждала. Так жестоко вели себя его хакенские предки. Вот что было в них самое ужасное. И в нем самом. Глаза женщины расширились от ужаса, она судорожно пыталась вдохнуть, но безуспешно, лишь молча неотрывно глядела на своего мучителя, как овца на мясника. Как когда-то ее андерские предки смотрели на предков Несана.
— У нас для тебя сообщение, — сказал Несан.
Они с Морли заранее условились, что говорить будет Несан. Морли не очень хорошо все запомнил, а Несан всегда отличался хорошей памятью.
Женщина наконец продышалась. И тогда Несан нанес ей еще три удара подряд. Быстрых. Сильных. Жестоких.
— Ты слышишь? — прорычал он.
— Ах ты, жалкий хакенский ублюдок…
И тут Несан врезал ей со всей силы. Так, что даже кулак заболел. Морли подался на шаг назад. Женщина обвисла у Морли в руках, давясь сухими спазмами. Несану хотелось ударить ее по лицу — заткнуть ей кулаком рот, — но Далтон Кэмпбелл строго наказал не оставлять следов.
— На твоем месте я бы не стал больше его обзывать, — порекомендовал Морли, ухватив ее за волосы и грубо поставив на ноги.
Он так сильно запрокинул ей голову, что груди полностью вывалились из декольте. Несан застыл. Он не знал, следует ли ему поправить ей платье, и тупо глазел на женщину. Морли тоже глянул через ее плечо и ухмыльнулся Несану.
Женщина опустила взгляд и увидела, что ее груди выставлены на всеобщее обозрение. Затем подняла голову и покорно закрыла глаза.
— Пожалуйста, — проговорила она, тяжело дыша, — не бейте меня больше!
— Ты готова слушать?
— Да, господин, — кивнула она.
Это обращение изумило Несана больше, чем вид обнаженных грудей. Никто и никогда за всю его жизнь не называл его господином. Эти два простых слова прозвучали так странно для его слуха, что он некоторое время молча на нее смотрел. Уж не издевается ли она над ним? Но когда она посмотрела ему в глаза, Несан понял, что нет.
Музыка наполняла его такими ощущениями, каких он прежде еще не испытывал. Никогда еще он не был важной персоной, никогда его не называли «господин». Еще сегодня утром его обзывали Несуном. А теперь андерка называет его господином. И все — благодаря Далтону Кэмпбеллу.
Несан снова ударил ее в живот. Просто потому, что ему так захотелось.
— Пожалуйста, господин! — закричала она. — Пожалуйста, не надо больше! Скажите мне, что вам нужно. И я это сделаю. Если вы хотите меня, я покорюсь. Только не бейте меня больше! Пожалуйста, господин!
Хотя Несану до сих пор было тошно от того, что он делает, он в то же время чувствовал себя гораздо более значительным человеком, чем прежде. Андерка стоит перед ним вот так, с обнаженными грудями, и называет его господином!
— А теперь слушай меня, ты, мерзкая сучка!
Несан изумился своим словам не меньше, чем она. Он вовсе не собирался это говорить. Слова вырвались как-то сами собой. Впрочем, ему понравилось, как они прозвучали.
— Да, господин, — всхлипнула она. — Я слушаю. Все что хотите.
Она выглядела такой жалкой и беспомощной. Если бы не далее чем час назад андерка, будь то даже вот эта самая Клодина Уинтроп, приказала ему опуститься на колени и вылизать языком ее туфельки, он бы подчинился, трясясь от страха. Он и не представлял даже, насколько порученное им с Морли дело окажется легким. Пара-тройка ударов, и знатная дама уже умоляет позволить ей сделать то, что прикажут. Он и не догадывался, как просто стать уважаемым человеком, как просто заставить людей делать то, что он прикажет.
Несан припомнил, что велел сказать Далтон Кэмпбелл.
— Ты ведь вертелась перед министром, верно? Предлагала ему себя, так?
Его слова вовсе не звучали вопросом.
— Да, господин.
— Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы сказать кому-то, будто министр тебя изнасиловал, то крепко пожалеешь. Такая ложь — не что иное, как измена. Ясно? Измена. А наказание за измену — смерть. А когда твое тело найдут, тебя даже опознать никто не сможет. Поняла, сука? Твой язык обнаружат прибитым к дереву. Это ложь, что министр тебя изнасиловал. Гнусная изменническая ложь. Повторишь свои измышления еще хоть раз, и смерть твоя будет долгой и мучительной.
— Да, господин, — рыдала она. — Я больше никогда не солгу. Простите. Пожалуйста, простите меня! Я больше никогда не стану лгать. Клянусь!
— Ты выставляла свои прелести перед министром, предлагая себя. Но министр слишком достойный человек, чтобы заводить с тобой интрижку. Или с кем бы то ни было. Он тебя отверг. Отказал тебе.
— Да, господин.
— Ничего недостойного не произошло. Усекла? Министр никогда не делал ничего недостойного ни с тобой, ни с кем другим!
— Да, господин. — Она рыдала, низко опустив голову.
Несан вытащил из ее рукава носовой платок и вытер ей глаза. В тусклом свете он видел, что от слез косметика на ее лице размазалась.
— А теперь прекрати реветь. У тебя лицо хрен знает на что похоже. Лучше вернись-ка в свои покои и приведи себя в порядок, прежде чем возвращаться на пир.
Она всхлипнула, стараясь сдержать слезы.
— Я не могу вернуться на пир. Мое платье испорчено. Я не могу вернуться.
— Можешь — и вернешься. Приведи в порядок лицо, смени платье. Ты вернешься на пир. Там будет кое-кто, кто за тобой присмотрит, проследит, чтобы ты вернулась, и проверит, усвоила ли ты послание. Если еще раз оступишься, то отведаешь его меча.
Глаза женщины округлились от ужаса.
— Кто…
— Не важно. Для тебя это не имеет значения. Важно лишь, чтобы ты усвоила послание и поняла, что с тобой произойдет, если посмеешь повторить свою гнусную ложь.
— Я поняла, — кивнула она.
— Господин, — сказал Несан.
Она подняла брови:
— Я поняла, господин! — и женщина прижалась спиной к Морли. — Я поняла, господин. Да, господин! Я правда все поняла, господин!
— Отлично, — хмыкнул Несан.
Женщина оглядела себя. Ее нижняя губа дрожала. По щекам струились слезы.
— Пожалуйста, господин, могу я поправить платье?
— Когда я закончу говорить.
— Да, господин.
— Ты пошла прогуляться. Ни с кем не разговаривала. Поняла? Ни с кем. Отныне держи рот на замке насчет министра, иначе, когда откроешь его в следующий раз, тебе его заткнут мечом. Усекла?
— Да, господин.
— Ну, тогда ладно. Можешь поправить платье, — смилостивился Несан.
Морли заглядывал ей через плечо, пока она поправляла корсаж. Несан сомневался, что платье с таким вырезом, как у нее, многое прикрывает, но ему уж точно нравилось наблюдать, как она приводит себя в порядок. Он и не думал, что ему когда-либо доведется увидеть подобное. Особенно как это делает андерка.
Судя по тому, как она ахнула, внезапно выпрямившись, Морли что-то делал сзади у нее под платьем. Несану тоже хотелось кое-что сделать, но он помнил слова Далтона Кэмпбелла.
Несан схватил Клодину Уинтроп за руку и толкнул ее вниз по ступенькам.
— А теперь убирайся!
Женщина быстро глянула на Морли, потом снова на Несана.
— Да, господин. Благодарю вас. — Она сделала быстрый книксен. — Благодарю вас, господин.
Не произнеся больше ни слова, она подхватила юбки, слетела со ступенек и побежала через лужайку, растворившись во тьме.
— Зачем ты ее отпустил? — спросил Морли, уперев руку в бок. — Мы могли бы с ней поразвлечься. Она бы сделала все, что мы хотим. А при виде ее прелестей мне захотелось.
Несан повернулся к разочарованному приятелю.
— Потому что мастер Кэмпбелл не говорил нам этого делать, вот почему. Мы просто помогли мастеру Кэмпбеллу, только и всего. И ничего больше.
— Да уж, — кисло буркнул Морли. Затем поглядел в сторону поленницы. — Во всяком случае, у нас еще осталось что выпить.
Несан вспомнил выражение ужаса на лице Клодины Уинтроп, вспомнил, как она плакала и всхлипывала. Конечно, он знал, что хакенки плачут, но и представить не мог, что андерки могут плакать тоже.
Министр — андерец, а значит, министр не способен сделать ничего недостойного. Наверняка она сама напросилась, одеваясь в такие вот откровенные платья. Несан своими глазами видел, как женщины ведут себя с министром. Вроде как они были бы рады, если он попользуется ими.
Потом он вспомнил, как плакала Беата, сидя на полу. Снова увидел ее несчастное лицо. Вспомнил, как Беата двинула ему в челюсть.
Все это слишком сложно для его понимания. Больше всего на свете ему сейчас хотелось напиться до умопомрачения.
— Ты прав. Давай выпьем. Нам есть чего отпраздновать. Сегодня мы стали значимыми людьми.
Обняв друг друга за плечи, они двинулись за бутылкой.
|
|
| |
|
Эдельвина |
Дата: Суббота, 28 Апр 2012, 23:06 | Сообщение # 15 |
|
Клан Эсте/Герцогиня Дювернуа
Новые награды:
Сообщений: 2479
Магическая сила:
| Глава 20
— Нет, вы только гляньте! — прошептала Тереза.
Далтон проследил за ее взглядом и увидел Клодину Уинтроп, проталкивающуюся среди собравшихся в зале. На ней было платье, которое она не носила уже давно. Старое скромное платье. Совсем не то, что было на ней в начале вечера. Далтон заподозрил, что под розовой пудрой ее лицо пепельно-серое. Надо полагать, теперь она взирает на всех с недоверием.
Люди, приехавшие в поместье из Ферфилда, изумленно изучали окружавшую их обстановку, стараясь впитать в себя как можно больше, чтобы потом в подробностях рассказать своим друзьям о великолепном вечере, проведенном в поместье министра культуры. Получить приглашение в поместье — большая честь, и никто из присутствующих не хотел упустить ни малейших подробностей. Мелкие детали очень важны, когда хочешь потешить свое самолюбие.
Весь пол в зале был устлан богатыми коврами, и ноги тонули в мягком покрытии. На драпировку, закрывающую окна, надо полагать, пошли сотни ярдов лучших тканей, специально подобранных в тон с цветным стеклом. Женщины исподволь щупали драпировки, проверяя качество. По краям золотисто-лазурных занавесей свисали разноцветные кисти с кулак толщиной. Мужчины восхищались мраморными колоннами, расположенными по периметру. Панели резного красного дерева, сделанные под художественно вырезанный кирпич, украшали потолок.
Далтон, наблюдая за окружающими, потягивал из кубка лучшее вино, привозимое из долины Нариф. Ночью, когда горят все свечи и лампы, залы поместья исполнены величия. Когда Далтон только приехал сюда, ему потребовалось немало выдержки, чтобы не глазеть по сторонам, как все гости.
Он следил, как Клодина Уинтроп ступает среди роскошно одетых гостей с деревянной улыбкой на лице, приветствуя знакомых и произнося какие-то слова, которых Далтон не слышал. Несмотря на все пережитые ею треволнения, она нашла в себе силы вести себя достойно. Жена богатого дельца, избранного членом парламента торговцами и зернопромышленниками, Клодина Уинтроп была сама не последней среди здешнего общества. Когда люди впервые видели ее с мужем, по возрасту годящимся ей в деды, то обычно считали, что Клодина — лишь игрушка в руках старика. И глубоко заблуждались.
Ее муж, Эдвин Уинтроп, начал свою карьеру как простой земледелец, выращивающий сладкое сорго, которое в изобилии произрастало на юге Андерита. Каждый заработанный от продажи грош он тратил с умом. Он экономил на всем, начиная с одежды и кончая любыми мелкими радостями жизни. Долго не обзаводился семьей.
На вырученные деньги Эдвин со временем купил скот, который выкармливал сорговым жмыхом. Продажа скота позволила закупить еще больше нового поголовья и оборудование для производства рома, и Эдвин сам стал производить спиртное из жмыха. Прибыль от продажи рома позволила Уинтропу арендовать еще земли, прикупить скот, новое оборудование и новые помещения, а со временем — склады и фургоны для транспортировки товаров. Ром, производимый на фермах Уинтропа, продавался повсюду от Ренвольда до Никобариса, по всему пути от Ферфилда до Эйдиндрила. Делая все сам — точнее, руками нанятых рабочих, — от выращивания сорго до производства и продажи рома, от выращивания скота до его забоя на собственных скотобойнях и продажи его мясникам, Эдвин Уинтроп продавал товар по низким расценкам и сделал себе значительное состояние.
Эдвин Уинтроп был скромным и честным человеком, его любили. Он женился лишь тогда, когда добился успеха. Клодине, дочери зернопромышленника, не было и двадцати, когда она больше десяти лет назад вышла замуж за Эдвина, но к тому времени она успела получить хорошее образование.
Великолепно справляющаяся с амбарными книгами и бухгалтерией, Клодина тщательно отслеживала все расходы не хуже супруга. Она была для него фактически правой рукой — примерно как Далтон для министра Шанбора. С ее помощью империя Уинтропа удвоилась. Даже жену Эдвин выбрал тщательно и мудро. Этот человек, никогда прежде не позволявший себе искать удовольствий, наконец позволил себе обрести достойную награду. Клодина была не только умна, но и красива.
После того, как торговцы избрали Эдвина своим представителем, Клодина оказалась полезна мужу и на этом поприще, помогая составлять торговые законы, которые Эдвин предлагал на обсуждение. В отсутствие супруга Клодина исподволь лоббировала от его имени предлагаемые законы. Никто из обитателей поместья не считал ее игрушкой.
За исключением, быть может, Бертрана Шанбора. Но этот-то на всех женщин смотрел одинаково. Во всяком случае, на привлекательных.
Далтону приходилось видеть, как Клодина, вспыхнув, хлопала ресницами и улыбалась Бертрану застенчивой улыбкой. Министр считал порядочных женщин всего лишь кокетками. Возможно, она лишь невинно флиртовала с высокопоставленным мужчиной, а может, хотела внимания, которого ее муж не мог ей оказать. Детей-то у нее нет. Может быть, она коварно предполагала получить от министра какие-то привилегии, а потом обнаружила, что обманулась в своих расчетах.
Клодина Уинтроп далеко не дура, она умна и находчива. Как все это началось, Далтон точно не знал, а Бертран Шанбор отрицал, что к ней вообще прикасался, как отрицал все, за чем не был застигнут. Но если уж она искала тайной встречи с Директором Линскоттом, вопрос о вежливом торге насчет отступного отпал. Теперь ее можно удержать лишь грубой силой.
Далтон указал кубком на Клодину.
— Похоже, ты ошиблась, Тэсс. Не все дамы облачились в откровенные платья. Или Клодина просто скромница.
— Нет, тут что-то другое. — Тереза выглядела действительно озадаченной. — По-моему, милый, раньше на ней было другое платье. Но почему она переоделась? Да еще и в старье?
Далтон пожал плечами:
— Пойдем спросим, хочешь? Только спрашивать будешь ты. Вряд ли будет вежливо, если подобный вопрос задам я.
Тереза подозрительно поглядела на мужа. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять: за невинной репликой скрывается какой-то план. А потому готова была принять его слова как руководство к действию и сыграть ту роль, которую он ей отвел. Улыбнувшись, Тереза приняла предложенную мужем руку. Клодина была не единственной умной и находчивой женщиной в поместье.
Клодина вздрогнула, когда Тереза тронула ее сзади за плечо. Быстро оглянувшись, она изобразила натянутую улыбку.
— Добрый вечер, Тереза. — Клодина сделала легкий реверанс Далтону. — Господин Кэмпбелл.
Тереза, озабоченно нахмурив бровь, склонилась к подруге.
— Клодина, что стряслось? Ты скверно выглядишь. И твое платье! Я что-то не припоминаю, чтобы ты приходила в нем.
Клодина убрала за ухо выбившуюся прядь.
— Со мной все в порядке. Я… Я просто нервничаю от такого большого количества гостей. Иногда в толпе мне становится дурно. Я пошла прогуляться, чтобы подышать воздухом. А в темноте то ли оступилась, то ли споткнулась. И упала.
— Добрые духи! Может быть, вы присядете? — вежливо поинтересовался Далтон, подхватывая Клодину под локоть. — Позвольте усадить вас на стул.
— Нет, со мной все в порядке, — настойчиво повторила она. — Благодарю вас. Я испачкала платье, и пришлось идти переодеваться, только и всего. Вот почему на мне теперь другое. Но со мной все хорошо.
Далтон отступил, и она бросила быстрый взгляд на его меч. С тех пор, как она вернулась в зал, он видел, как Тереза смотрит на все мечи…
— Вы выглядите так, будто что-то…
— Нет, — упрямо возразила она, — я ударилась головой, поэтому и выгляжу несколько странно. Но со мной все нормально. Правда. Просто пострадала моя самоуверенность.
— Понимаю, — посочувствовал Далтон. — Такого рода приключения заставляют понять, насколько коротка может быть жизнь. Заставляют понять, что можешь умереть в любой, — он прищелкнул пальцами, — момент.
Губы Клодины дрожали. Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она сумела ответить.
— Да. Я понимаю, что вы хотите сказать. Но теперь я чувствую себя гораздо лучше. Самообладание вернулось ко мне.
— Да? Я не очень в этом уверен.
— Далтон, ты что, не видишь, что бедняжка потрясена? — ткнула его в бок Тереза. — Иди занимайся своими делами, а я позабочусь о бедной Клодине.
Далтон поклонился и ушел, предоставив Терезе возможность самой выяснять то, что нужно. Он был доволен хакенскими парнями. Похоже, им удалось вселить в нее должный страх. Судя по тому, с каким трудом она передвигается, послание ей передали именно в той форме, что он велел. Жестокость всегда помогает лучше усвоить указания.
Далтон был рад, что правильно оценил Несана. Он понял все, когда увидел, как паренек смотрит на меч. В глазах Клодины, когда она бросила взгляд на его меч, мелькнул страх. В глазах же Несана горел огонь желания. Мальчик не лишен честолюбивых замыслов. Морли тоже полезен, но в основном как гора мышц. И вместо мозгов у него мышцы. Несан понял инструкции куда лучше и, будучи столь сообразительным, может оказаться более полезным. В таком юном возрасте они понятия не имеют, насколько глубоко их невежество.
Далтон обменялся рукопожатием с мужчиной, поспешившим поздравить его с новой должностью. Он надел на лицо маску вежливости, но никак не мог вспомнить имени собеседника и не особенно вслушивался в его слова. Мысли Далтона витали далеко.
Директор Линскотт только закончил разговор с каким-то толстяком о налогах на зерно, хранящееся у толстяка на складах. Не такая уж мелочь, учитывая имеющиеся в Андерите огромные запасы зерна. Далтон вежливо и рассеянно отделался от безымянного типа и скользнул поближе к Линскотту.
Когда Директор повернулся, Далтон с теплой улыбкой схватил его за руку, прежде чем у того появилась возможность ускользнуть. Рукопожатие Директора было могучим, на его руках еще сохранились трудовые мозоли.
— Я счастлив, что вы смогли прибыть на пир, Директор Линскотт! Надеюсь, вы довольны вечером. Есть еще многое, что министр хотел бы обсудить.
Директор Линскотт, высокий жилистый мужчина с загорелым лицом, выглядевший так, будто у него вечно болят зубы, не ответил на улыбку. Четверо старших Директоров являлись мастерами гильдий. Один — из гильдии портных, второй — из объединенной гильдии бумагопроизводителей, третий — мастер-оружейник. И Линскотт. Линскотт был мастером-каменщиком. Большинство других Директоров были уважаемыми ростовщиками или торговцами, также имелось несколько барристеров и один адвокат.
Директор Линскотт был облачен в старомодный, но отлично сидевший на нем дублет теплого коричневого цвета, гармонировавшего с редкими седыми волосами. Меч тоже был старым, однако великолепная медная окантовка кожаных ножен сияла как новенькая. Серебряная эмблема — мастерок каменщика — сверкала на темной коже. Несомненно, и клинок в прекрасном состоянии, как и все остальное.
Линскотт не пытался сознательно пугать людей, просто это как-то получалось у него само собой. Наподобие того, как внушает естественный страх медведица с медвежатами. Линскотт считал народ Андерита, тружеников полей и других рабочих лошадок, а также членов прочих гильдий своими детенышами.
— Да, — ответил Линскотт, — я слыхал, будто у министра грандиозные планы. Говорят, он помышляет отринуть настоятельный совет Матери-Исповедницы и порвать со Срединными Землями.
— Уверен, что не открою ничего нового, — развел руками Далтон, — если скажу вам, что, насколько я понимаю ситуацию, министр Шанбор намерен выбрать то, что будет лучше для нашего народа. Ни больше ни меньше. Вот вы, к примеру. Что, если мы сдадимся этому новоявленному Магистру Ралу и присоединимся к Д’Харианской Империи? Этот Магистр Рал заявил, что все страны должны отказаться от суверенитета — в отличие от того, что было в альянсе Срединных Земель. Сие означает, я полагаю, что ему больше не понадобится Комитет Культурного Согласия и его Директора.
Загорелое лицо Линскотта побагровело.
— Речь идет не обо мне, Кэмпбелл. А о свободе народов Срединных Земель. Об их будущем. О том, чтобы не дать воякам Имперского Ордена поглотить и растоптать нашу страну на их пути к завоеванию Срединных Земель. Посол Андерита передал слова Магистра Рала, что, хотя все страны должны сдаться и подпасть под единое правление и командование, каждой стране будет позволено сохранить собственную культуру, если это не идет вразрез с общепринятыми законами. Он обещал, если мы примем его условия, пока они действительны для всех, мы примем участие в создании этих законов. И Мать-Исповедница подтвердила его обещания.
Далтон уважительно поклонился Директору.
— Боюсь, вы неверно понимаете позицию министра Шанбора. Он предложит Суверену, чтобы мы последовали совету Матери-Исповедницы, если искренне поверит, что это будет в интересах нашего народа. В конце концов, на кон поставлена наша культура. Он вовсе не намерен принимать чью-либо сторону, не подумав. Имперский Орден ведь может предложить более выгодные условия мира.
Взгляд, которым одарил его Директор Линскотт, мог заморозить и снеговика.
— Рабы живут мирно.
Далтон изобразил невинный беспомощный взгляд.
— Я не успеваю следить за вашими мыслями, Директор.
— Вы, Кэмпбелл, готовы продать ваше собственное культурное наследие в обмен на пустые обещания помешанной на конкисте агрессивной орды. Задайте себе вопрос, зачем еще они могли сюда пожаловать без приглашения? Как вы можете так спокойно заявлять, что рассматриваете возможность вонзить нож в сердце Срединных Земель? Да что вы за человек такой, Кэмпбелл, если способны после того, что для нас сделали Срединные Земли, повернуться спиной к советам и настоятельным рекомендациям Матери-Исповедницы?
— Директор, мне кажется, вы…
— Наши предки, — потряс кулаком Линскотт, — безуспешно сражавшиеся с хакенскими ордами, должно быть, в гробу переворачиваются, слыша, как вы втихую рассматриваете возможность продать наше наследие, за которое они шли на такие жертвы.
Далтон не стал отвечать сразу, позволяя Линскотту услышать, как его собственные слова эхом заполняют повисшую между ними тишину. Чтобы пожать именно этот урожай, Далтон и засевал свои тщательно продуманные слова.
— Я знаю, что вы искренне любите наш народ, Директор Линскотт, и всячески стараетесь защитить его. Мне очень жаль, что вы считаете мои стремления неискренними. — Далтон вежливо поклонился. — Надеюсь, остаток вечера вы проведете в приятной обстановке.
Умение так изысканно реагировать на столь тяжкое оскорбление являлось верхом вежливости. Более того, тот, кто был способен нанести такую рану, выказывал себя человеком, нарушающим древний андерский кодекс чести.
Считалось, что только хакенцы так жестоко унижали андерцев.
С глубочайшим уважением к тому, кто оскорбил его, Далтон откланялся и вознамерился удалиться, будто его попросили уйти, отослали прочь. Будто его унизил хакенский владыка.
Директор окликнул его. Далтон остановился и оглянулся через плечо.
Директор Линскотт скривил губы, будто пробовал на вкус редко использовавшуюся вежливость.
— Знаете, Далтон, я помню вас, когда вы еще работали у судьи в Ферфилде. Я всегда считал вас порядочным человеком. И теперь думаю так же.
Далтон вежливо повернулся, будто готовясь проглотить очередное оскорбление — если Директор захочет вновь его оскорбить.
— Благодарю вас, Директор Линскотт. Услышать такие слова из уст столь уважаемого человека, как вы, большая честь.
Линскотт сделал неопределенный жест, будто по-прежнему пытался отыскать в затянутых паутиной углах вежливые слова.
— И я совершенно теряюсь, пытаясь понять, как порядочный человек может позволить своей жене так вот выставлять титьки на всеобщее обозрение.
Далтон улыбнулся. Если не сами слова, то интонация, с которой они сказаны, явно примирительная. Шагнув обратно, он небрежно взял с проносимого мимо подноса бокал вина и предложил его Директору. Линскотт, кивнув, принял напиток.
Далтон отбросил официальный тон и заговорил так, будто они с Директором друзья детства:
— Вообще-то совершенно согласен. Честно говоря, мы с женой повздорили по этому поводу перед тем, как прийти сюда. Она настаивала, что такой фасон нынче в моде. Я топнул ногой, как уважающий себя женатый мужчина, и категорически запретил ей это платье надевать.
— Тогда почему она в нем?
— Потому что я ей не изменяю, — тяжело вздохнул Далтон.
Линскотт склонил голову набок.
— Хотя и рад слышать, что вы не сторонник современных нравов в том, что касается супружеских обетов, но какое это имеет отношение к цене на хлеб в Кельтоне?
Далтон отпил глоток вина. Линскотт не сводил с него глаз.
— Ну, поскольку я ей не изменяю, я лишусь постельных игр, если буду побеждать во всяком споре.
Впервые за все время на лице Линскотта появилась тень улыбки.
— Я понял, о чем вы.
— Молодые женщины здесь одеваются просто невообразимо. Я был в шоке, когда пришел сюда на работу. Моя жена молода и не хочет отставать от них, хочет с ними подружиться. Она боится, что другие живущие тут женщины станут над ней потешаться. Я разговаривал с министром на эту тему, и он согласен, что женщинам не следует демонстрировать себя подобным образом, но наша культура позволяет женщинам самим выбирать себе туалеты. Мы с министром полагаем, что нам с ним следует на пару подумать о том, как повлиять на моду в лучшую сторону.
Линскотт согласно кивнул.
— Что ж, у меня тоже есть жена, и я тоже не гуляю на сторону. Рад слышать, что вы — один из немногих нынче, кто придерживается древних идеалов, что данные клятвы священны и верность супругу — святая святых. Молодчина.
В культуре Андерита много места уделялось чести, верности и данному слову — необходимости соблюдать принесенные обеты. Но Андерит менялся. И очень многих заботило, что за последние десятилетия нормы морали сильно изменились. В высших слоях общества разгул теперь стал не только приемлем, но даже поощрялся.
Далтон поглядел на Терезу, на Директора, снова на Терезу.
— Директор, — сделал он приглашающий жест, — могу я представить вам мою возлюбленную супругу? Если позволите? И буду чрезвычайно признателен, если вы прибегнете к вашему огромному влиянию и выскажетесь по поводу благопристойности. Вы весьма уважаемый человек и пользуетесь таким авторитетом, которого мне никогда не получить. Она считает, что я говорю как ревнивый муж.
Линскотт размышлял недолго.
— С удовольствием, если вам угодно.
Когда Далтон подвел Линскотта к дамам, Тереза уговаривала Клодину выпить немного вина и говорила что-то утешающее.
— Тереза, Клодина, позвольте представить вам Директора Линскотта.
Тереза улыбнулась, когда Линскотт поцеловал ей руку. Клодина же, когда с ней проделали ту же процедуру, не отрывала глаз от пола. Она выглядела так, будто ей больше всего на свете хотелось кинуться Линскотту в объятия в поисках защиты или бежать прочь со всех ног. Далтон положил ей ладонь на плечо, не позволяя сделать ни то, ни другое.
— Тереза, дорогая, мы с Директором только что обсуждали проблему женских платьев и моды в свете благопристойности.
Тереза чуть подалась к Директору, как бы приглашая в конфиденты.
— Мой муж так беспокоится по поводу того, что я ношу! А вы что думаете, Директор Линскотт? Вы одобряете мое платье? — Тереза гордо просияла. — Оно вам нравится?
Линскотт лишь на мгновение опустил глаза.
— Очень мило, моя дорогая. Очень мило.
— Видишь, Далтон? Я же тебе говорила! Мое платье гораздо более консервативное, чем у других. Я просто счастлива, что столь глубоко уважаемый человек, как вы, Директор Линскотт, его одобрил.
Тереза отвернулась к проходящему мимо виночерпию, чтобы наполнить бокал, а Далтон одарил Линскотта взглядом «почему-же-ты-мне-не-помог». Линскотт, пожав плечами, наклонился к уху Далтона.
— Ваша жена — очень милая, привлекательная женщина, — прошептал он. — Я не мог унизить и огорчить ее.
Далтон изобразил тяжкий вздох.
— Вот и у меня та же проблема.
Линскотт выпрямился, улыбаясь.
— Директор, — уже более серьезно продолжил Далтон, — с Клодиной совсем недавно случилось несчастье. Прогуливаясь на улице, она оступилась и ударилась.
— Добрые духи. — Линскотт взял женщину за руку. — Сильно ушиблись, дорогая?
— Пустяки, — пробормотала Клодина.
— Я знаю Эдвина много лет. И уверен, что ваш муж все правильно поймет, если я провожу вас в ваши покои. Вот, возьмите меня под руку, и я доставлю вас до постели в целости и сохранности.
Потягивая вино, Далтон следил за сценой поверх бокала. Ее глаза бегали по залу. Они горели желанием принять предложение. Возможно, она будет в безопасности, если согласится. Линскотт — могущественный человек и охотно примет ее под свое крыло.
Этот маленький эксперимент должен был показать Далтону то, что ему было необходимо знать. К тому же тут не было большого риска. В конце концов, люди, случается, исчезают бесследно. Он ждал, когда Клодина покажет ему, как пойдет дело дальше.
— Спасибо за заботу, Директор Линскотт, но со мной все в порядке. Я так ждала этого пира, так хотела посмотреть на гостей. Я буду вечно сожалеть, если пропущу его и не услышу речи министра культуры.
Линскотт отпил глоток вина.
— С тех пор, как Эдвина избрали представителем, вы с ним крепко поработали над новыми законами. Вы работали вместе с министром. Какого вы о нем мнения? Только честно, — подчеркнул он жестом последние слова.
Клодина отхлебнула вина, перевела дыхание и, уставясь в пространство, заговорила:
— Министр Шанбор — человек чести. Проводимая им политика идет на пользу Андериту. Он с уважением отнесся к законам, предложенным Эдвином. — Она сделала еще глоток. — Нам повезло, что Бертран Шанбор стал министром культуры. Мне трудно даже вообразить себе другого человека, который бы справился со всем тем, с чем справляется он.
— Довольно громкое одобрение из уст такой женщины, как вы, — поднял брови Линскотт. — Нам всем прекрасно известно, Клодина, что ваша лепта в написании этих законов не меньше, чем Эдвина.
— Вы слишком добры, — пробормотала она, глядя в бокал. — Я всего лишь жена высокопоставленного человека. Вряд ли обо мне стали грустить и быстро забыли бы о моем существовании, сверни я себе шею нынче вечером. А Эдвина будут помнить долго и добрым словом.
Линскотт озадаченно уставился на ее макушку.
— Клодина слишком низкого о себе мнения, — встрял Далтон. Он заметил безупречно одетого в длиннополый красный сюртук мажордома, открывающего двойные двери. За этими дверями гостей поджидали чаши для омовения рук. В каждой плавали лепестки роз.
— Полагаю, вам известно, кто сегодня почетный гость? — обратился Далтон к Директору.
— Почетный гость? — нахмурился Линскотт.
— Представитель Имперского Ордена. Высокопоставленный имперец по имени Стейн. Приехал передать нам слова императора Джегана. — Далтон отпил вина. — Суверен тоже прибыл, чтобы услышать послание.
Услышав новость, Линскотт вздохнул. Теперь он понял, зачем его пригласили вместе с другими Директорами на то, что они посчитали не более чем самым обычным пиром в поместье. Суверен, в интересах безопасности, редко заранее предупреждал о своем появлении. Он прибыл со своей личной охраной и большим штатом прислуги.
Тереза просияла и лучисто улыбнулась Далтону, с нетерпением ожидая развития событий. Клодина смотрела в пол.
— Дамы и господа, ужин подан! — провозгласил мажордом.
|
|
| |
]
